Так говорил Вася Пупкин
1
— А почему у тебя унитаз посреди комнаты? — спросила Марья Ивановна, входя в комнату дочери.
И Лена с раздражением ответила, что я тебе уже сто раз говорила, что у меня ремонт и не отвлекайся, пожалуйста, на мелочи, потому что у меня к тебе важное дело…
Но Марья Ивановна возразила, что жизнь состоит из мелочей и вдруг мне приспичит. Но дочь успокоила, что я договорилась с соседкой, бабулькой, по 20 рублей…
— По 20 рублей? — ужаснулась Марья Ивановна и, вздохнув, добавила, что чему тут собственно удивляться, такое время, и вопросительно посмотрела на дочь.
Но тут в дверь позвонили и Лена, бросив на ходу, что это, наверное, Антон, потому что я и его позвала, пошла открывать.
Вернулась она действительно со своим бывшим мужем, который полгода назад ушел к другой.
— А почему у тебя унитаз посреди комнаты? — спросил Антон и, увидев бывшую тещу, смутился, что, извините, Марья Ивановна, я вас не заметил…
И Марья Ивановна съязвила, что ты теперь замечаешь только тех, которые тебе в дочки годятся…
Но Лена зыркнула на мать и, закурив, сказала, что я пригласила вас, чтобы сообщить одну неприятную вещь…
— К нам едет ревизор? — перебил Антон, а Лена, стряхнув пепел, закончила:
— Наш Павел бросил училище…
— Как бросил? — хором переспросили Антон и Марья Ивановна, и последняя заголосила, что его же теперь в армию заберут, а Антон предположил, что у мальчика роман…
— Это у тебя роман! — зло бросила Лена.
А Антон, который был писателем, парировал, что в наше время написать роман невозможно…
— Это почему? — живо поинтересовалась Марья Ивановна, работавшая в школе учительницей литературы.
— Что-то такое происходит в атмосфере, — Антон сделал неопределенный жест рукой. — Текст съеживается, умаляется; короче, стремится не быть, — и с грустью подумал, что поэтому я и стал писать детективы…
— Какой ужас! — всплеснула руками Марья Ивановна и, нехорошо посмотрев на бывшего зятя, изрекла: — Загубили русскую литературу!
А Лена перебила, что мне сейчас не до литературных вопросов, а надо срочно решать, что делать.
И Антон сказал, что это самый литературный вопрос и у нас, в России, вообще других не бывает. И только Лена хотела возразить, как, позвякивая ключами, на пороге появился Павел.
Он обвел взглядом присутствующих и угрюмо спросил:
— Совет в Филях?
И Лена, гася окурок, поинтересовалась, а почему ты не спрашиваешь про унитаз…
И Павел пожал плечами, что, по-моему, унитаз как унитаз, а что?
И Лена вспыхнула, а Антон, желая предотвратить скандал, поспешно согласился, что, конечно, ничего особенного, вопрос в том, почему он тут стоит!..
И Лена вдруг засмеялась, что вы не поверите, но семейная пара, которая делает у меня ремонт, Вася и Надя, совершенно… (она посмотрела на мать) маленькие люди, оказывается, каждый вечер после работы играют в казино, и представьте (Лена опять закурила), на днях эта парочка выиграла машину, кажется «Audi», так что у них от радости просто крышу снесло, не только мой унитаз, и они вот уже несколько дней не появляются…
— Отмечают, — высказала предположение Марья Ивановна.
А Антон покачал головой, что напиши о таком в книге, никто не поверит.
А Павел, так и стоявший у двери, заметил, что, стало быть, люди, устанавливающие унитазы, не считают себя маленькими…
И Марья Ивановна поддакнула, что действительно трудно представить себе играющим в казино… Акакия Акакиевича…
— Обкакия Обкакиевича, — пошутил Павел.
А Лена крикнула, что он еще каламбурит и зато ты ведешь себя как маленький, если бросил театральное училище…
И Павел усмехнулся, что вот, значит, из-за чего сыр-бор, и, обращаясь к матери, спросил:
— Что значит мое имя?
И Лена, словно оправдываясь, объяснила, что просто Павел считал, что он маленький по сравнению с другими апостолами, потому что те видели Христа, а он нет, — и добавила, что и вообще это в честь твоего деда по отцу…
И Павел, переведя глаза на отца, желчно заметил, что согласись, Павел Антонович — это не Антон Павлович, а совсем наоборот…
— Что за бред! — возмутилась Лена, и ты лучше скажи, что ты теперь собираешься делать…
И Павел, глядя на нее в упор, спокойно ответил:
— Пойду в бухгалтеры…
И Лена задохнулась от гнева, а Антон, стараясь казаться спокойным, предложил:
— А может, сразу в управдомы, чтобы потом не переквалифицироваться?
А Павел повернулся к бабушке и спросил:
— А почему ты не скажешь: «А может, в станционные смотрители?»
И Марья Ивановна растерялась:
— А почему я должна так сказать?
И Лена, справившись с приступом гнева, ехидно спросила:
— А действительно — почему? Это же так естественно для того, у кого мать — актриса, а отец, — она сделала паузу и выдавила, — писатель!..
— А бабушка, — добавил Павел, — заслуженный учитель.
— Не паясничай! — ударила кулаком по столу Лена.
— Но ведь ты же сама хотела, чтобы я занимался этим всю жизнь, — парировал Павел.
— Я хотела, — крикнула Лена прерывающимся голосом, — чтобы ты был великим, а ты… — она вздохнула, — ничтожество!
— Ошибаешься, — ледяным голосом отозвался Павел, — я просто маленький. Как и было записано.
— Ты не маленький, — зашлась Лена, — ты… ты… говно!
— Лена! — прикрикнула на дочь Марья Ивановна.
А Павел рассмеялся, что «неужто слово найденó», и тут же со злостью добавил, что хватит того, что вы с отцом считаете себя великими, — и закричал, что если бы вы только знали, как мне надоели все эти ваши афиши, гастроли, премьеры и презентации, ваша жизнь, в которой у каждого никогда не было места для другого, и у обоих — для меня.
Он быстро пошел по коридору к двери и вдруг, резко повернувшись, заявил:
— Я хочу быть маленьким человеком.
— Я же говорила, — встрепенулась Марья Ивановна, — что нужно назвать его Александром, — и, выразительно глянув на зятя, уточнила: — В честь другого деда…
— Нужно было сразу назвать его Александром Великим, — огрызнулся Антон и крикнул сыну: — И насколько маленьким ты собираешься стать? Потому что я ведь понимаю, что «бухгалтер» — это просто метафора.
И Павел нахмурился, что много не покажется, и вышел из дома, хлопнув дверью.
— Вот до чего доводят детей разводы родителей, — учительским тоном произнесла Марья Ивановна.
А Лена зарыдала, что это он мне назло.
А Антон задумчиво произнес, что, по-моему, у него какая-то идея фикс, и вышел вслед за сыном.
Он догнал Павла на улице и сказал, что давай я тебе подвезу.
И они молча подошли к серой «Audi».
Антон открыл переднюю дверь, и Павел увидел девушку.
— Знакомься: Женя! — повернулся Антон к сыну, а девушке процедил, что это мой сын Павел.
— Что вы так долго? — недовольно спросила Женя.
— Решали один извечный русский вопрос, — ответил Антон, садясь за руль.
— Быть или не быть, что ли? — протянула Женя.
Павел усмехнулся и захлопнул дверь.
— А что случилось? — поинтересовалась Женя.
— Да вот на пятом курсе бросил театральное училище, — кивнул Антон в сторону сына.
— И куда теперь? — спросила Женя, закуривая.
— В бухгалтеры, — отрезал Павел.
— А чего ждал так долго? — Женя стряхнула пепел. — Боялся мать расстроить?
— Типа того… — пробурчал Павел.
— А она считает, что все на свете должны быть артистами? — продолжала Женя.
Павел рассмеялся:
— Хуже. Она считает, что все на свете должны быть великими.
В машине повисла пауза.
— Она что — сумасшедшая? — Женя посмотрела на Антона.
— Просто она максималистка, — пояснил тот, — а тут родной сын…
— Она разве не понимает, что сейчас совсем другое время? — возмутилась Женя. — Люди хотят покоя и… денег.
— На свете счастья нет, но есть покой и деньги, — продекламировал Павел.
— Хорошо сказал, — одобрила Женя. — И вообще, что это за профессия для мужика: артист?
— А как насчет писателя? — поинтересовался Антон.
— Ты не писатель, — Женя погасила окурок. — Ты автор детективов.
Антон покраснел. А Павел вдруг спросил Женю:
— А кем работаешь ты?
— Я? — Женя повернулась к Павлу. — Менеджером в компьютерной компании.
— Останови! — вдруг сказал Павел отцу.
— А что такое? — затормозил Антон.
— Ничего, просто я тут живу, — ответил Павел и пояснил: — Со своей девушкой.
— Так и не поговорили, — огорчился Антон.
— А чего тут говорить, — хмыкнул Павел и вдруг сказал: — А свой новый роман назови «Так говорил Вася Пупкин».
— Ты снова пишешь романы? — повернулась Женя к Антону.
Но тот не ответил, как бы что-то обдумывая, и спросил сына:
— Но куда ты все-таки собрался? Я не верю, что в бухгалтеры…
— А что, — вспыхнула Женя. — Между прочим, мой факультет назывался «Менеджмент и бухгалтерский учет», — и добавила, обращаясь к Антону: — Это ведь не помешало уйти тебе от нее ко мне.
И Антон огрызнулся, что в данном случае меня интересует, куда уйдет мой сын.
Павел вышел из машины.
Антон тоже вышел и подошел к сыну.
— Пап, — вдруг сказал Павел, — помнишь, Раскольников хотел сделаться Наполеоном?
— Ну, — удивленно кивнул Антон.
— Так вот, я уверен, что в наше время у него была бы совсем другая теория… — Павел повернулся и зашагал прочь от машины.
2
А Марья Ивановна успокаивала дочь, что ты не расстраивайся: они все сейчас такие.
— Какие? — всхлипнула Лена.
— Ну… прагматичные, что ли… — Марья Ивановна налила дочери чаю. — Раньше, когда ты была маленькая, даешь в классе сочинение: «Кем я хочу быть», так десять напишут, что космонавтами, пять — учителями, еще пять — врачами, а остальные — артистами. А теперь: десять — бизнесменами, пять — риелторами, пять — менеджерами, а остальные… — она покосилась на дочь, — бухгалтерами. — Марья Ивановна резко отставила чашку. — А один написал «Килером», с одной «л», представляешь?
— Ужас! — согласилась Лена и усмехнулась. — Прям как в том анекдоте. Убил мужик старушку. Поймали его, спрашивают: «Зачем убил?» — «А мне ее заказали». — «И много дали?» — «Сто баксов» — «Сто баксов?!» — «Так ведь десять старушек — штука!»
— Во-во! — рассмеялась Марья Ивановна и, помолчав, добавила: — А девочки так прямо и пишут: «Хочу быть женой бизнесмена».
Лена прошлась по комнате.
— Они не хотят быть, скажем так, хорошими, — они хотят хорошо жить.
— Но ведь и бизнесмен, наверное, может быть хорошим, — неуверенно произнесла Марья Ивановна.
— Но самое ужасное, — как бы не слыша ее, продолжала Лена, — что мой сын такой, как все…
— А ты бы хотела, чтобы он был такой, как ты? — Марья Ивановна взяла сигарету из Лениной пачки.
— Разве ты куришь? — удивилась Лена, щелкая зажигалкой.
Марья Ивановна махнула рукой.
— Есть такой педагогический афоризм: дети похожи не на своих родителей, а на свое время.
Марья Ивановна затянулась.
— А директор моей школы, молодой человек лет тридцати пяти, сказал мне в приватной беседе: «Зачем вы заставляете детей читать такие тяжелые книги — „Преступление и наказание“, например, или — еще хуже — „Войну и мир“. Есть же дайджесты и кино, а у них и так близорукость и сколиоз».
— Добрый… — усмехнулась Лена.
— Неомарксист, — уточнила Марья Ивановна.
— Неомарксист?! — рассмеялась Лена и хотела что-то спросить, но в дверь позвонили.
— Кто бы это? — удивилась Лена и пошла открывать.
И через минуту Марья Ивановна услышала детский плач и вскочила со стула, но в комнату уже входила Лена со своей подругой Кирой, тоже актрисой, с ребенком на руках.
— Как это понимать? — спросила Марья Ивановна, подходя и улыбаясь Кире. — Очевидно, перед нами счастливая бабушка?
— Перед вами, Марь-Иванна, несчастная мать, — ответила Кира со слезами на глазах.
— С Дашкой что-нибудь? — сжалась Марья Ивановна.
И Лена приложила палец к губам, но Кира мотнула головой, что почему же, я расскажу…
И рассказала, что ее дочь Даша явилась к ней вчера вечером и заявила, что этот ребенок, представляете, «этот», мешает мне делать карьеру, и с ним я не смогу раскрутиться, а мне как раз сейчас предложили большую роль в сериале, и что если ты, мама, не уйдешь из своего говенного театра, где вдобавок играешь одни маленькие роли, и не возьмешь Егора к себе, я сдам его в детский дом.
Кира разревелась. Вслед за ней заревел Егор. И Марья Ивановна взяла Егора у Киры и затетешкала:
Из-за леса, из-за гор,
Ехал маленький Егор…
А Лена заметила матери, что сначала они отказываются от «Войны и мира», а потом от собственных детей.
— Не вижу связи, — пожала плечами Марья Ивановна.
— Прямая, — вспыхнула Лена. — Нежелание грузиться проблемными книгами оборачивается нежеланием грузиться какими бы то ни было проблемами.
— Но Даша читала «Войну и мир», — не понимая, о чем речь, встряла Кира.
— Вот видишь, — подхватила Марья Ивановна, — если человек, осиливший «Войну мир», собирается сдать своего ребенка в детдом, то, может, не так уж и страшно, что Паша бросил училище…
— Паша бросил училище? — удивилась Кира и, помолчав, спросила: — И кем же он собирается быть?
— Бухгалтером, — буркнула Лена.
— А серьезно? — спросила Кира.
И Лена промолчала, а Кира неуверенно заметила, что, может, это действительно лучше…
И тут послышался звук открывающейся двери и на пороге появились Вася и Надя, рабочие, делавшие ремонт.
3
При виде чужих успокоившийся было Егор опять разревелся.
— Что за шум, а драки нету? — спросил Вася.
А Надя начала извиняться, что они не приходили целую неделю, потому что с машиной такая морока, пока ее оформишь, застрахуешь, а тут еще это кладбище…
— Какое кладбище? — спросила Лена.
— Да ведь сын-то наш… — Надя замялась, — от передоза умер, — она всхлипнула.
— Когда? — похолодела Лена.
— Да нет, — успокоила ее Надя, — не сейчас… Пять лет назад.
— Ему бы сейчас двадцать три было, — добавил Вася, закуривая «Беломор».
— Ну вот, — вытерла слезы Надя, — а мы, как эту машину выиграли, я гляжу на его фотку, что у нас на стене висит, в рамочке, а на ней фон, — Надя расширила глаза, — из белого голубым сделался, вот прям, как это, — она дотронулась до ползунков Егора. — Хотите верьте, хотите нет!..
— Мы и махнули на кладбище, — подхватил Вася, — а там… — он оглядел присутствующих невидящими глазами, — на фотографии, которая на плите, то же самое…
В комнате наступила гробовая тишина.
Даже Егор замолчал.
А Вася затянулся беломориной и спросил:
— Вы все тут люди образованные, вот вы мне и объясните, что все это значит?
— Пить надо меньше, — отчеканила Марья Ивановна.
Но Вася, как будто не слыша, продолжал:
— Радуется мой сын нашему выигрышу или нет?
Егор забухтел, и Надя ласково спросила:
— Это чей же такой? — и, обращаясь к Кире, добавила: — Твой?
Кира вздохнула:
— Мой…
— Внук?
— Сын, — резко сказала Лена.
Надя вопросительно посмотрела на Киру.
— Дочь подбросила, — объяснила та и, помолчав, повернулась к Лене: — А может, мне правда уйти из театра?
Но Марья Ивановна перебила, что лучше уж мне уйти из школы, потому что я больше не вижу в этой работе никакого смысла, и, обращаясь к Кире, закончила, что а так помогу конкретному человеку, и запела:
Ладушки, ладушки,
Где были? У бабушки.
А оттуда полетели,
На Егорку сели…
— Вот и мы с отцом своего Юрку всё Егоркой звали… — сказала Надя.
Вася потянулся за новой беломориной.
— Слушайте, — вдруг предложила Надя, — а давайте я его возьму? — она посмотрела на Киру. — В смысле буду у вас няней, — и, оглянувшись на мужа, добавила, что, может, это наш Егор нам знак подает.
И Кира от неожиданности расплакалась, а Вася пробормотал, что черт его знает, может, правда хватит со мной по ремонтам мотаться. А Лена улыбнулась, что теперь мой унитаз точно останется стоять посреди комнаты до второго пришествия…
И тут в дверь позвонили.
«Безумный день!» — подумала Лена и пошла открывать, а Надя взяла Егорку у Марьи Ивановны и стала приговаривать:
Из-за леса, из-за горки
Едет к бабушке Егорка…
И Лена вернулась в комнату с незнакомой девушкой.
— Это Саша, — представила она девушку. — Девушка Паши. Ей нужно со мной поговорить.
И Надя с Егором на руках двинулись к двери, за ней заторопился Вася, за ним — Кира, а Марья Ивановна шепотом спросила у дочери, в какой квартире та бабулька, которая берет по 20 рублей…
И Лена ответила, что напротив и давай я дам тебе 20 рублей. Но Марья Ивановна обиделась, что ты, наверное, забыла, что я заслуженный учитель, и — вслед за всеми — пошла к выходу.
— Всех гостей ваших разогнала, — сказала Саша, — и извините, что я без звонка: просто у вас все время занято, а мобильного я не знаю…
И Лена ответила, что ничего и, подойдя к телефону, поправила трубку.
Саша молчала.
И Лена подумала, что девочка небось беременна, и медленно закурила.
— Так о чем ты хотела со мной поговорить?
И Саша, краснея, спросила:
— А почему у вас унитаз в комнате?
Лена затянулась и с досадой сказала:
— Жизнь, в сущности, такое говно, — она выпустила дым. — Ты так не считаешь?
И Саша натужно улыбнулась и залепетала, что вы ведь знаете, мы с Пашей живем уже два года и я всегда хотела ребенка…
У Лены екнуло сердце.
А Саша продолжала:
— Квартира у меня есть, профессия тоже…
— А кто ты, кстати? — поинтересовалась Лена.
— Медсестра… — Саша улыбнулась. — Помните, Паша два года назад в больнице лежал?
— А-а… — протянула Лена и стряхнула пепел. — Да ты говори, говори…
— …и мама помогла бы, она у меня на пенсии, потому что работала на вредном производстве…
— Но ведь Паша учится! — перебила Лена.
— Да, — подхватила Саша. — Я сначала тоже так думала, в смысле, что в этом причина, но в последнее время поняла, что тут что-то другое…
Лена усмехнулась:
— Ты не обижайся, но может, Паша, как бы это выразиться, не собирается связывать с тобой свою судьбу?
— Нет! — решительно замотала головой Саша. — Здесь не то… Когда я недавно снова завела разговор о ребенке, он сказал… — Саша наморщила лоб, стараясь точнее вспомнить, — «Ребенок — это продление себя во времени и пространстве. А я хочу быть маленьким, — она облизнула пересохшие губы. — Лягушонкой в коробчонке. — И закончила: — Ребенок противоречит моей теории…»
— Какой теории? — насторожилась Лена.
Саша пожала плечами.
Лена прошлась по комнате.
— Ты знаешь, что Паша бросил училище?
— Нет… — дрогнувшим голосом сказала Саша и стала рыться в своем рюкзаке. — Сегодня я нашла вот это…
Она протянула Лене листок, и та прочитала: «Санька, ты самая лучшая, и при другом раскладе мы с тобой обязательно завели бы ребенка. Подробности в ЖЖ (когда ты туда войдешь). Павел».
— Что такое ЖЖ? — с раздражением спросила Лена.
— Живой Журнал, — ответила Саша и пояснила: — это в сети…
— А почему он пишет «когда ты туда войдешь»? — допытывалась Лена.
— Потому что он сменил пароль…
— Какой пароль? — простонала Лена.
— Да не волнуйтесь вы так, — попыталась успокоить ее Саша. — Я сейчас объясню…
Лена залпом выпила остывший чай.
— Ну?
— У нас с Пашей в ЖЖ был аккаунт на двоих…
— Я сейчас сойду с ума!.. — Лена снова закурила.
— Аккаунт, — спохватилась Саша, — это почтовый ящик. Только виртуальный. На этом ящике висит замок, ключи от которого есть только у нас двоих, — продолжала она. — Мы оставляем друг другу сообщения, и никто чужой не может их прочитать. Это понятно?
— А почему он пишет «когда ты туда войдешь»? — упрямо повторила Лена.
— Так ведь я с этого начала: он сменил пароль, заменил замок, по-вашему…
— И что нужно сделать, чтобы открыть этот замок? — нетерпеливо спросила Лена.
— Найти новый ключ, — ответила Саша, — ключ это пароль, то есть какое-то слово…
— Какое? — Лена погасила окурок.
Саша пожала плечами:
— В том-то и дело, — и добавила, что а ведь скорее всего это что-то совсем простое…
Повисла пауза.
— А зачем он, по-твоему, это сделал? — резко спросила Лена.
— Сменил пароль? — уточнила Саша.
Лена кивнула.
— Думаю, ему нужно выиграть время…
— Выиграть время, — побледнела Лена и, схватив Сашу за руку, приказала: — Едем к тебе!
4
— Ой! — вскрикнула Марья Ивановна, увидев на пороге внука и, пропуская его в прихожую, добавила: — Ты, может, есть хочешь?
И Павел усмехнулся, что как это ни странно, хочу, а Марья Ивановна возразила, что же тут странного, ты ведь растешь… — и засеменила на кухню.
И Павел пошел следом за ней и, сев на табуретку, вдруг спросил:
— А что, в школе сейчас «Преступление и наказание» проходят?
— Куда ж оно денется, — улыбнулась Марья Ивановна, ставя кастрюлю на плиту. — У меня не проскочишь…
— И сочинение «Теория Раскольникова» пишут? — снова спросил Павел.
— Куда ж они денутся, — засмеялась Марья Ивановна, нарезая хлеб.
— И что пишут? — поинтересовался Павел.
— Ну ты прям как маленький! — удивилась Марья Ивановна и, прикусив язык, протараторила: — Всё как надо пишут.
— «Тварь ли я дрожащая или право имею?» — усмехнулся Павел.
— А что же еще? — удивилась Марья Ивановна. — Да тебе зачем?
Павел взял ложку и повертел в руках.
— А ты можешь представить себе теорию, противоположную теории Раскольникова?
Марья Ивановна стала посреди комнаты и почему-то шепотом спросила:
— Как это?
— Ну как тебе сказать? Чтобы Раскольников захотел стать не Наполеоном, а… Акакием Акакиевичем, например?
— Господи!.. — испугалась Марья Ивановна.
Павел рассмеялся:
— За что я всегда любил учителей, так это за верность устоям.
И Марья Ивановна обиженно поджала губы, а Павел встал, крепко обнял ее и пошел к двери.
— Да ты что, уезжаешь, что ль, куда? — кинулась за ним Марья Ивановна.
— В некотором смысле, — хмыкнул Павел. — Но ты слишком хорошо знаешь текст, чтобы так подставляться…
5
А Лена и Саша подошли к дверям Сашиной квартиры.
Саша открыла дверь, и они оказались в чистенькой прихожей.
Саша ринулась к компьютеру и, включив его, зашла на сайт ЖЖ.
«Введите пароль» — высветилось на мониторе.
— Вот видите, — вздохнула Саша.
— Вижу, — расстроилась Лена и, подумав, сказала: — Я, конечно, ничего не понимаю в компьютерах, но не может быть, чтобы туда нельзя было войти: у любой загадки есть отгадка… У тебя есть знакомые, которые хорошо разбираются в компьютерах?
Саша задумалась.
А Лена вдруг вскочила: «А у меня есть» — и, вытащив мобильник, набрала номер.
— Антон? Это я. Тут такое дело… Это касается Паши. По-моему, он что-то задумал… Короче, ты не мог бы срочно приехать по одному адресу вместе… со своей девушкой? — она повернулась к Саше: — Какой у тебя адрес? — и, повторив сказанное Сашей в телефонную трубку, умоляюще добавила: — Только ради бога скорее…
— Может, кофе? — спросила Саша.
И Лена ответила, что вообще-то я кофе не пью, но сейчас давай. И Саша ушла на кухню. А Лена закурила и стала ходить по комнате.
Когда Саша вернулась с кофе, Лена села и отпила глоток.
— Здесь вы и жили все это время? — спросила Лена.
Саша кивнула.
— А это твоя квартира? — продолжала Лена.
Саша снова кивнула:
— Я же говорила, бабушка оставила…
Лена махнула рукой, и тут в дверь позвонили.
— Надеюсь, это они, — и почему-то пошла открывать. Она вернулась с Антоном и Женей, и Саша встала навстречу вошедшим.
Лена представила хозяйку:
— Это Саша, девушка Паши, — и, глянув на Женю, добавила: — А это, если не ошибаюсь, Женя. Девушка Пашиного отца…
Женя усмехнулась. А Лена попросила, чтобы Саша на вашем птичьем языке объяснила Жене, в чем проблема.
И Женя, внимательно выслушав, подошла к компьютеру и, пошарив мышкой, заметила, что плохо дело, потому что Павел, кроме ЖЖ, сменил пароль и на почте.
— Что же делать? — с отчаянием спросила Лена, но у нее зазвонил мобильник и она раздраженно ответила, что да, мама, и вдруг встрепенулась: «Только что был у тебя?» — и решительно добавила, что расскажешь на месте и приезжай немедленно, потому что нам сейчас надо держаться вместе, возьми машину, я оплачу, тьфу! — да знаю я, что ты заслуженный учитель… — и передала трубку Саше, чтобы та продиктовала адрес.
— Паша только что от нее ушел, — Лена снова закурила и с недоумением добавила: — Спрашивал, как она представляет себе теорию, противоположную теории Раскольникова…
— Ясное дело, — отозвался Антон.
И Лена быстро спросила:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Пашка назло нам решил стать маленьким человеком… эдаким… — Антон хмыкнул, — «бухгалтером»…
— Это я и сама понимаю, — Лена потянулась за очередной сигаретой. — А что дальше?
— А можно кофе? — вдруг попросил Антон у Саши и, как бы извиняясь, добавил: — Не могу без кофе сосредоточиться…
Лена понимающе кивнула и затянулась. Женя тоже вытащила сигарету и закурила. Все молчали, пока в дверях кухни не появилась Саша с подносом, на котором стояли три чашки. Антон и Женя взяли по одной: «Спасибо».
А Лена погасила окурок и повернулась к Антону:
— Выпей и мой…
Антон кивнул.
А Саша усмехнулась: третью чашку она сварила для себя, но почему-то это никому не пришло в голову.
Выпив две чашки кофе, Антон прошелся по комнате и сказал:
— С год назад я прочел в одной немецкой газете, что в Германии некий юноша решил покончить с собой. Но очень своеобразным способом. Он нашел по интернету исполнителя, человека, готового сначала его убить, а потом… — Антон сделал паузу, — расчленить и съесть…
— Господи! — прикрыла ладонью рот Лена.
— …чтобы он мог превратиться в Scheisse…
— Что такое «шайсе»? — хором спросили Лена и Саша.
— «Шайсе» — это «говно», — быстро ответила Женя и добавила, что два года назад стажировалась в Гамбурге.
В дверь позвонили, и Саша вышла в прихожую и вернулась с Марьей Ивановной. Марья Ивановна оглядела присутствующих и уставилась на Женю.
— Мама, — спохватилась Лена, — это Женя, — и кивнула Антону, чтобы он продолжал.
— Автор статьи не мог найти этому хоть какого-нибудь внятного объяснения…
— Какой статьи? — перебила Марья Ивановна.
Но Лена сделала ей знак, что потом, и умоляюще посмотрела на Антона.
— …а я думаю, что здесь своего рода теория… — продолжал тот.
— Вот-вот! — встряла Марья Ивановна, — стать не Наполеоном, а Акакием Акакиевичем…
— Обкакием Обкакиевичем, — уточнил Антон и прошелся по комнате. — Человек хочет быть настолько маленьким, что это уже равно «не быть». Но самоубийство, по тому же Достоевскому, — это высшее проявление своеволия, чего Обкакий Обкакиевич по определению позволить себе не может, поэтому исполнение своего плана он поручает другому…
— Но почему он хочет, чтобы его… съели? — тихо спросила Саша.
— Да объясните же мне, наконец!.. — простонала Марья Ивановна.
— А чтобы показать всем, что человек — говно… — чуть не крикнул Антон.
— А ведь ты сегодня назвала Пашу этим словом, — в наступившей тишине сказала Марья Ивановна, с упреком глядя на дочь.
Лена вспыхнула:
— Да просто с языка сорвалось! — она дрожащей рукой вытащила из пачки сигарету. — Мало ли чего не скажешь… в полемическом задоре!
— А между тем, — настаивала Марья Ивановна, — он тогда сказал: «Неужто слово найдено». Я еще подумала, как это славно, что мальчик помнит Пушкина…
Саша вдруг подошла к компьютеру, за которым сидела Женя, и набрала слово: «говно».
— Открылось! — ахнула Жена.
И все столпились у монитора и увидели текст, начинавшийся словами: «Дорогая Санька!»
— Может, нам уйти? — предложила Женя.
Но Саша покачала головой и стала читать вслух: «Я тебе говорил, что мать у меня актриса, а отец — писатель. Я же еще со школы не отличался никакими талантами и очень переживал по этому поводу. Психологи называют это „синдром успешных родителей“. Но в театральное меня взяли (с подачи матери). Мне все время хотелось доказать родителям, что я тоже что-то могу, а между тем в училище, я это понимал, меня держат только из-за матери. И тогда я решил обогнать их с другого конца: стать, как писали в школе, „маленьким человеком“, или, как называет это мать, „человеком из зала“.
Я решил не жениться, потому что, женившись, человек как бы удваивается, и тем более не заводить детей (вот ответ на твои просьбы).
Я престал учиться, а недавно забрал документы из училища.
Но всего этого мне было мало. Мне хотелось стать еще меньше.
Год назад я наткнулся на немецкую газету, оставленную отцом (немецкий я знаю неплохо: это мой единственный „талант“), где была обведена статья (наверное, отец присмотрел ее для одного из своих говенных детективов)…» — Саша бегло пробежала текст и неуверенно сказала: — Он тут пересказывает содержание статьи…
А Марья Ивановна со словами: «Дайте-ка я, наконец, почитаю, что за статья, а то я никак в толк не возьму…» — вытащила из сумки очки и стала читать и вдруг побледнела и опустилась на стул, с которого соскочила Женя. А Саша продолжала: «Автор признавался, что не находит этому факту никакого разумного объяснения, а я подумал: „Вот дурак…“
Это было как раз то, что мне нужно: превращение в маленького человека, доведенное до предела.
У Достоевского Раскольников убивает старушку, чтобы стать Наполеоном, а Кириллов совершает самоубийство, чтобы стать Богом…» — Саша замолчала и вопросительно поглядела на окружающих… А Лена стала читать дальше: «Мне предстояло совершить нечто небывалое: доказать, что я самый маленький, и совершить это сознательно, впрочем, разумеется, с чьей-то помощью, — Лена сглотнула. — Я подумал, что хотя немец проделал все это первым, он не объяснил миру своей теории (а может, ее у него не было вовсе, а он был просто сумасшедшим), а значит, она по праву может считаться моей…
В мире идет сознательная игра „на понижение“, сейчас никто не хочет быть великим (скорее богатым).
Рано или поздно все люди станут маленькими (как бы это ни бесило мою мать), — читала Лена. — Пусть же я буду первым, самым маленьким и дрожащим, лягушонкой в коробчонке (помнишь, как в детстве мы сдавали анализ в спичечном коробке?)», — голос у Лены пресекся.
И тогда Антон дочитал: «Я почти год думал об этом и вот сегодня, когда мать назвала меня „говном“, как когда-то Павлом, что в переводе с греческого значит „маленький“, я решил: пора.
P. S. Интересно, сделает ли мой отец из этого сюжета (я имею в виду себя) роман?
С него станет», — Антон замолчал.
А Марья Ивановна вдруг всхлипнула, что ведь это я читала ему «Царевну-лягушку»…
— А «Преступление и наказание»? — резко произнес Антон.
А Саша спросила у всех:
— Где он сейчас может быть?
И Женя ответила, что наверное в каком-нибудь интернет-клубе ищет исполнителя своего… заказа, и добавила:
— У него есть любимый компьютерный клуб?
— Есть, — подумав ответила Саша. — Но… неужели ты думаешь, что, задумав такое дело, он пойдет в компьютерный клуб на соседней улице?
— Вполне возможно, — подал голос Антон. — Преступники… — он кашлянул, — особенно начинающие, часто бывают очень наивными.
— Тогда поехали, — вскочила Женя.
И все, включая Марью Ивановну, побежали к двери, а на лестничной площадке даже забыли вызвать лифт — так и бежали с седьмого этажа.
— А мы поместимся? — заволновалась Марья Ивановна, кивнув на машину Антона.
— Слава богу, — попробовал пошутить Антон, — мы все достаточно маленькие люди, — и сел за руль, рядом плюхнулась Женя, а сзади Саша, Лена и Марья Ивановна.
Когда они подъехали к интернет-клубу, Саша попросила Антона припарковаться так, чтобы видны были окна: у Павла было любимое место у окна, и радостно вскрикнула: «Он здесь!»
И Лена перекрестилась и резко заметила Антону, что в следующий раз, когда будешь оставлять газету с такими статьями, не забудь оставить записку: «Что немцу хорошо, то русскому смерть».
И Антон усмехнулся, что она забыла, что я ушел, и скомандовал:
— Всем оставаться на своих местах! А то мы его спугнем, и ищи ветра в поле…
— Но кто-то должен к нему пойти, — возразила Лена. — Не МЧС же вызывать…
И Саша твердо сказала: «Я» — и вышла из машины.
…Войдя в клуб, она решительно подошла к Павлу:
— Привет!
Павел вздрогнул и оглянулся.
— Ты… прочла мое письмо? — Саша кивнула. — А ты продвинутая…
— И ты даже не представляешь себе, до какой степени, — ответила Саша и добавила: — Только у тебя ничего не получится…
— Почему? — резко спросил Павел.
— У нас будет маленький, — улыбнулась Саша, — я обманула тебя, когда у меня были критические дни…
— Сука! — крикнул Павел, вскакивая с кресла и ударил Сашу по лицу.
Она зажмурилась.
— Молодые люди! — крикнул им администратор клуба. — Компьютерный клуб не место для выяснения отношений…
И Саша быстро пошла к выходу, а Павел поплелся за ней.
Они вышли на улицу.
— Слава богу! — заплакала Марья Ивановна.
А Саша подумала, что Бог простит ей эту ложь, потому что сейчас главное — выиграть время, а Пашка все это перерастет, ведь мужчины растут до двадцати пяти лет, а она, глядишь, и в самом деле забеременеет…
