Следующий день был продолжением ее триумфа. Приглашения приходили одно за другим. Приемы, вечера, рауты, званые обеды — все это поглотило внимание юной герцогини.

— Боюсь, мы не сможем провести дома и пары вечеров, — заметила она, разбирая конверты.

Они с мужем сидели в голубой гостиной. Вернее, герцог сидел у камина, а сама Эмбер, все еще чувствуя усталость после вчерашнего вечера, полулежала на кушетке, лениво просматривая приглашения, принесенные одним из слуг. Некоторые карточки сопровождались цветами, присланными либо смельчаками, либо теми, кто был плохо знаком с характером герцога.

Девушка лукаво взглянула поверх букета фиалок, только что доставленного посыльным.

— От его величества. Мне стоит приколоть его к корсажу?

— Только если хотите, чтобы они быстрее завяли! — Муж насмешливо посмотрел на нее. — Колючка, вы действительно считаете, что я буду злиться из-за фиалок?

— Нет. Полагаю, это должны быть минимум розы. — Она отложила букет. — Кстати, среди этих писем нет приглашения от графини Ферранской!

— Его и не будет. — Герцог пожал плечами. — Она — жена наследника фон Эйсенов. Вряд ли можно полагать, что кто-то из Амстелов переступит порог их дома.

— Но вы же выслали ей приглашение.

— Разумеется, я всегда это делаю, — весело кивнул герцог. — Матильда слишком хорошо воспитана, чтобы отказать мне, и всегда приезжает. Я полагаю, в глубине души ей это даже нравится. Что касается причин, почему я это делаю… Поверьте, весьма занимательно заставлять ее мужа мерзнуть несколько часов в карете напротив моего дома.

— Неужели вы приглашаете ее только ради этого? Вчера вечером мне показалось…

Под проницательным взглядом черных глаз она опустила голову и покраснела.

— Эмбер, я уже говорил, что мы с графиней — хорошие друзья. Когда-то, не так давно, я оказал ей… гм… небольшую услугу. Поэтому фон Эйсены вынуждены терпеть меня.

— Я могу узнать, какую именно услугу вы ей оказали?

— Это не моя тайна, дорогая. Вернее, не только моя. Думаю, Тиль сама расскажет вам обо всем. Если захочет. — Фернанд нехотя поднялся. — Мне пора. Если захотите проехаться по парку, лошади и мой фаэтон в вашем распоряжении. Прошу, не забудьте о груме и не ссаживайте его в парке!

Эмбер внимательно посмотрела на мужа:

— А мне надо захотеть проехаться?

Тот кивнул:

— Конечно. Вам ведь не терпится закрепить свой успех!

Поцеловав ей руку, он вышел.

— Скорее не терпится вам, — пробормотала девушка, когда дверь за Амстелом закрылась.

Эмбер совершенно не хотелось ехать в парк, но она подчинилась воле герцога, прекрасно понимая, что он лучше разбирается в нравах столичной жизни. Несмотря на холодную погоду, в парке было немало людей. В основном все прогуливались пешком, хотя было несколько смельчаков, осмелившихся выехать в такую погоду на лошадях. Экипажи разъезжали по главной аллее с такой скоростью, чтобы сидевшие в них успели обменяться любезностями со знакомыми.

Высокий, с огромными колесами, фаэтон юной герцогини сразу привлек всеобщее внимание. Улыбаясь и раскланиваясь, Эмбер с трудом вспоминала имена вчерашних гостей. Поскольку у нее не было подруги или компаньонки, она решила не выходить из экипажа и дала распоряжения ехать по аллее.

Девушка планировала сделать круг и отправиться домой, когда ее окликнула графиня Ферранская. Молодую женщину сопровождала блондинка, одетая в восхитительную серую мантилью и голубую шляпку с лихо закрученными перьями.

Матильда что-то ей сказала, а ее спутница фыркнула и неодобрительно покачала головой. Тем не менее обе женщины подошли к экипажу Эмбер.

— Рада вас видеть, — дружелюбно улыбнулась графиня. — Пройдетесь с нами по парку?

— Да, конечно. — Движимая любопытством, Эмбер подождала, пока кучер подаст ей руку, и вышла из фаэтона. — Простите, не приглашаю вас проехаться со мной.

— Да, это было бы слишком… — рассмеялась та. — Позвольте познакомить вас с моей подругой — Луизой д‘Аржант. Лу, герцогиня Амстел!

Блондинка холодно кивнула:

— Очень приятно!

Выражение ее лица было неприступным. Матильда с укором посмотрела на нее.

— Дорогая, прекрати! Ты придаешь слишком много значения простым формальностям!

— Тебе напомнить, как дорого нам всем обошлись эти формальности? — фыркнула та.

— Это было давно. И потом, герцог пострадал не меньше…

— Да, всего лишь этой осенью! И хотела бы я лицезреть страдания Амстела! По-моему, через три дня после суда он дал прием.

— Какого суда?

Эмбер вопросительно посмотрела на Матильду, та ответила не менее удивленным взглядом.

— Неужели герцог вам не рассказывал?

— Он упомянул о необычных обстоятельствах, предшествующих вашей дружбе, но заметил, что это ваша тайна и он не вправе говорить о ней.

— Скажите проще: он не любит вспоминать эти события, — ехидно произнесла Луиза. — Конечно, вырастить такое чудовище, как Лотар… Вы знаете, что у него есть сыновья?

— Разумеется: — Девушка холодно кивнула. — Вы не находите, что было бы странно выйти замуж за человека, не зная о его детях?

— О, Амстел всегда рассказывает только то, что выгодно ему! — отмахнулась та.

Эмбер слегка поджала губы:

— Смею напомнить, вы говорите о моем муже.

Блондинка посмотрела на нее холодным взглядом огромных голубых глаз.

— Можете не тратить на меня свое красноречие! Я очень хорошо знаю, что представляет собой герцог Амстел! Только не понимаю, Тиль, почему ты так вежлива с ним!

— Наверное, потому, что если бы он тогда не пришел в особняк фон Эйсенов, я бы не дожила до рассвета, — отозвалась графиня.

Луиза криво улыбнулась:

— Милая, если бы он знал, что там замешан Лотар…

— Простите, мне, наверное, пора, — прервала их Эмбер. — Не думаю, что дальнейший разговор будет мне приятен.

— Ох, извините! Вы, наверное, считаете нас не слишком вежливыми, — спохватилась Матильда. — Дело в том, что Лотар, старший сын вашего мужа, похитил меня. И если бы не герцог…

— Зачем он это сделал? — удивилась юная герцогиня.

— Лотар? — Блондинка презрительно фыркнула. — Потому что он любой ценой хотел обрести крылья. Вы знали, что ни один сын герцога не может летать? Все они — лишь уродливые толстые змеи. Впрочем, если бы вы видели Эрмину, первую жену герцога… Расчетливая, хитрая гадюка. Хотя в какой-то момент и у нее выросли крылья. Но, кажется, я заболталась. Тиль, дорогая, я видела на соседней дорожке Марианну. Мне просто необходимо поздороваться с ней и заодно спросить, где она раздобыла эту ужасную шаль!

Луиза упорхнула. Графиня проводила ее задумчивым взглядом.

— Не сердитесь на Луизу. Она принадлежит клану фон Эйсен и всегда болезненно реагирует на то, что происходит с другими. А Амс… ваш муж… умеет быть весьма неприятным с теми, кто ему не нравится.

Эмбер кивнула, задумчиво глядя на кованую решетку ограды.

— Да, это он умеет.

Поговорив еще немного до возвращения Луизы, девушка предпочла попрощаться с Матильдой, как только блондинка с очень довольным лицом появилась на аллее.

— Я была само очарование! — провозгласила та, подходя. — Тиль, ты бы слышала!

Графиня виновато улыбнулась Эмбер и пожала плечами. Вновь забравшись в фаэтон, девушка приказала кучеру ехать в особняк Амстелов. Слова Луизы напомнили ей о вырванных из книги страницах.

* * *

Приехав домой, герцогиня потребовала у экономки ключи и, взяв свечу, направилась на чердак. Подколов подол платья, чтобы не испачкать его, Эмбер провернула в замке ключ и толкнула дверь. Скрипнув, та распахнулась.

Толстый слой пыли заглушал шаги. Сваленная старая мебель, плетеные корзины, огромные сундуки… В неровном пламени свечи все это отбрасывало на стены фантасмагорические тени. Странный плачущий звук заставил девушку вздрогнуть так, что свеча погасла. Лишь потом она сообразила, что это всего лишь ветер гудит в трубах. Мысленно отругав себя, Эмбер вновь зажгла свечу и решительно зашагала вперед.

Портрет обнаружился у дальней стены. Огромный, он стоял на полу, развернутый изображением к холодным камням. Девушка поставила свечу на ближайший комод и попыталась перевернуть холст. Картина оказалось очень тяжелой. С большим трудом Эмбер перевернула ее. Рама заскользила по полу и с грохотом упала, подняв облако пыли. Девушка замерла, напряженно всматриваясь в темноту. Но, судя по всему, шума никто не услышал. Выдохнув, она взяла свечу и поднесла к портрету, на котором была изображена молодая женщина.

Художнику особенно хорошо удалось передать ее взгляд. Она дерзко смотрела с картины черными глазами, в глубине которых таился янтарный отблеск. Даже сейчас, в полумраке пыльного чердака, было видно, как она красива. Судя по платью женщины и ее белым напудренным волосам, портрет был написан не менее тридцати лет назад.

Эмбер всматривалась в изображение. Пять огромных разрезов пересекали полотно. Холст вокруг них обтрепался, краска осыпалась. Девушка нахмурилась. Порезы были очень ровными, будто кто-то специально провел по полотну одновременно пятью ножами или… когтями.

Сердце вновь тревожно застучало. В голове возникло видение: черный дракон, в ярости крушащий все, что попадалось ему на пути. Вот когтистая лапа взвивается над портретом…

Эмбер невольно попятилась. Что-то острое ткнуло ее в спину. Девушка оглянулась и закричала: злобно ощерившись, на нее смотрела голова дракона. Распахнув зубастую пасть, он возвышался над ней. В темных блестящих глазах горел огонь.

Девушка дернулась, роняя свечу. К счастью, еще в полете тоненькое пламя погасло, и чердак погрузился во тьму. Раздался треск ткани, и Эмбер почувствовала, что свободна. Спотыкаясь о мебель, она побежала к выходу и буквально влетела в объятия герцога.

— Лед и пламя! — выдохнул он и нахмурился, глядя на ее испуганное лицо и порванное платье. — Что случилось?

Она невольно поежилась от его голоса и попыталась выскользнуть, но сильные руки лишь крепче сжали ее плечи.

— Эмбер, что вас так напугало?

— Не стоит беспокоиться. — Девушка опустила голову, понимая, что поймана на месте преступления. — Я… я просто решила побродить по чердаку.

— Вот как? — Зло прищурившись, Амстел скрестил руки на груди и холодно посмотрел на жену. — И что вы там искали?

Она с тоской посмотрела на лестницу за его спиной. К сожалению, герцог стоял так, что проскользнуть мимо него было невозможно.

— Даже не пытайтесь, — предупредил он, совершенно правильно истолковав ее взгляд. — Так что же вы искали?

Эмбер уже открыла рот, чтобы сказать о поисках пригодной мебели, но вдруг вспомнила, что драконы чувствуют ложь, и подавленно замолчала.

— Верное решение. — Муж буквально прожигал ее взглядом.

Капитулируя, девушка вздохнула.

— Я… Дух сказал, что портрет стоит на чердаке, и я думала…

Она осеклась, видя, как ярко сверкнули глаза герцога.

— Вам что, больше нечем заняться?

Он требовательно вытянул руку, и окончательно пристыженная Эмбер вложила в его ладонь ключи от чердака.

— Простите, — тихо прошептала она, — я действительно не х-хотела…

Девушка почувствовала, что вот-вот расплачется. Она собиралась быстро пройти мимо, но Амстел удержал ее.

— Зачем вы искали этот портрет? — спросил он уже мягче.

Эмбер судорожно вздохнула:

— Этот обряд… во время венчания… Арвэн ужаснулся, узнав о нем, и дал мне книгу… Но там были вырваны листы… А потом он сказал, что портрет на чердаке… Скажите, кто эта женщина?

— Эрмина. — Фернанд стиснул зубы и, видя, что Эмбер не понимает, пояснил: — Моя жена.

— Да, вы говорили, что она умерла.

— Верно.

— И… Она тоже была как я? Человеком? — Слова давались девушке с трудом.

— Эрмина? Нет. Она была почти драконом. Очень опытная и коварная… — Амстел криво усмехнулся в своей обычной манере. — Но не портрет же заставил вас так кричать?

— Нет. Там был… дракон.

Герцог нахмурился.

— Быть не может! Хотя… — Его глаза вдруг блеснули весельем. — Идемте!

Схватив ее за руку, он смело шагнул на чердак. Эмбер послушно плелась за ним, удивляясь, насколько хорошо он ориентируется в темноте.

Амстел прошел к дальней стене. Задумчиво посмотрев на портрет, он покрутил головой, и Эмбер поняла, что муж прекрасно видит окружающее. Неодобрительно хмыкнув, он поднял с пола свечу и тихонько дыхнул на нее. Язычок пламени затрепетал, вновь создавая на стенах причудливые тени.

— Как вы?..

Девушка удивленно посмотрела на мужа, а тот рассмеялся:

— Дорогая, вы все время забываете, что я — дракон! — Он вдруг оскалился, и Эмбер с изумлением заметила, как сквозь знакомое лицо проступает голова дракона. — Злобная тварь, поедающая невинных девушек!

Странно, но сейчас она не боялась. Понимая, что муж вряд ли ее тронет, девушка смело посмотрела на него.

— Тогда, боюсь, вы опоздали, и обед слегка… испортился.

Амстел расхохотался, вновь становясь человеком.

— Жутко неудобно на этом чердаке, — ворчливо пожаловался он.

— Обедать?

— Менять ипостась. Даже шею не поднять. — Герцог с досадой посмотрел на стропила. — Ладно. Хотите знать, что вас так напугало?

Он поднял свечу выше и отвел руку в сторону. Эмбер вновь увидела оскалившуюся голову. Вздрогнув, она инстинктивно прижалась к мужу. Он обнял ее за талию.

— Это старые статуи, которые стояли на крыше. Я думал, что их выбросили, но, скорее всего, Элджворт, когда служил здесь, припрятал их «на всякий случай». — Амстел усмехнулся. — Вы меня поражаете, Колючка! Так испугаться статуи, но совершенно не бояться живого дракона!

— Потому что он — живой, — тихо заметила девушка.

— Интересное замечание. Я предлагаю обсудить его в более… гм… — Он еще раз осмотрел чердак. — Комфортной обстановке.

Эмбер согласно кивнула, в который раз поразившись тому, как быстро меняется настроение мужа.

Несколькими часами позже, когда она уже лежала в кровати, герцог вошел в спальню. Он выглядел слегка обеспокоенным и держал ту самую книгу, которую она читала в библиотеке.

— Я переговорил с Арвэном, насколько это возможно. Он сказал, что вы обнаружили здесь вырванные страницы. Почему вы не рассказали мне?

— Не знаю. Я хотела спросить, но был бал, и я забыла. И потом… Арвэн сказал про чердак. Я подумала, что листы могли спрятать там.

Амстел кивнул и присел на край кровати.

— Вы хотели узнать про наш обряд?

— Да. Зачем это?

Эмбер протянула руку вверх ладонью, на которой белел едва заметный шрам. Герцог взял ее ладонь в свою и задумчиво провел по нему пальцем.

— Просто дань старым традициям, не более. Не волнуйтесь, Колючка. Как и все духи, Арвэн любит нагонять страх.

— А портрет? Кто порвал его?

— Я. — Недобрая усмешка исказила губы герцога.

— Зачем?

Вопрос вырвался сам собой, хотя она понимала, что допускает оплошность, зля мужа.

— Она изменила мне, и я был в ярости. Этого вам довольно? — Он резко отстранился. — А теперь — спите!

Фернанд ушел, а она еще долго лежала, глядя в потолок и проклиная свое любопытство.