Боневенунто приехал утром. Как обычно, его сопровождали суета и шум. Поразительно, этот жизнерадостный человек всегда оказывался в центре внимания. При виде меня он с секунду, не более, всматривался в лицо, буквально сорвал берет с головы и низко поклонился:

— Мадонна! Счастлив новой встрече с вами!

— Боно, я тоже рада тебя видеть, — искренне сказала я. Наверняка он заметил темные круги под глазами, но промолчал, за что я ему была вдвойне признательна. С ним приехала и Далия, которая тут же взяла руководство над служанками. Громко попеняв им, она распорядилась достать из сундука мои платья. На этот раз нижнее — синее с золотом, цвета Лагомбардии, и верхнее — белое, расшитое красными лилиями.

Битых два часа меня приводили в порядок, одевали и заплетали волосы, пытаясь объединить косы, принятые в Риччионе с локонами, привычными для Лагомбардии. Получалось с трудом.

Когда косы вознамерились переплетать в четвертый раз, я, опасаясь, что мне просто повыдергивают все волосы, предложила просто оставить их распущенными. Это предложение было встречено возмущенными вскриками, и прическу все-таки закончили, хором уверяя меня, что это теперь войдет в моду. От постоянного мельтешения перед глазами кружилась голова, от шума в ушах стоял звон, но, признаться, я даже была рада — это отвлекало меня от мрачных мыслей о Рое.

Из головы не шли слова Козимо о том, что я была лишь заменой во всем. Мне хотелось объясниться, спросить у него, правда ли это, но сам граф не показывался.

Зато принц Риччионе, пользуясь мнимым родством, уже в парадном белом с красным костюме, вошел в комнату как раз в тот момент, когда служанки закончили все приготовления. Улыбаясь, он подошел ко мне и протянул открытый футляр, в котором лежало колье из красных камней, жемчуга и черного хрусталя.

— Что это? — спросила я, с некоторых пор весьма настороженно относясь к черным камням.

— Просто подарок.

— После представления сдать в ломбард и получить квитанцию? — тихо пробурчала я.

— Оставьте его себе — в качестве компенсации за те слегка резкие слова, которые я вчера сказал.

— Спасибо, — поблагодарила я, раздумывая, куда же я смогу его надеть: на работу под китель или же на дачу к пресловутым огурцам. На работу выходило опасно, на дачу — слишком пафосно. Значит, оставлю здесь с пожеланиями всего наилучшего.

Козимо застегнул ожерелье на моей шее и словно невзначай провел рукой по краю выреза платья, я отстранилась и холодно посмотрела на него.

— Мое предложение все еще в силе, — заметил он.

— Мой ответ тоже.

— Жаль.

Я передернула плечами и вышла. Рой во всем великолепии ждал меня внизу. Белоснежная рубашка, темный костюм, сшитый из дорогой ткани, рукава и воротник оторочены золотистым мехом, короткий плащ из синего бархата с вышивкой на левом плече: золотой лев, сжимающий меч, — герб Лагомбардии. Массивная цепь из зеленого металла была закреплена на груди правильным полукругом. Он взглянул на меня и отвернулся. Я спустилась и стала рядом.

— Принцесса, — поклон был безупречен. Граф протянул мне руку. Я вложила свою, он едва дотронулся до моей кожи и повел во двор, где меня ожидала карета. На этот раз мой экипаж был достаточно помпезным сооружением с позолотой и бархатными занавесками, которые надлежало держать открытыми, дабы народ мог лицезреть невесту. Отдав последние распоряжения, Рой вскочил на коня, и наш кортеж тронулся. Я откинулась на подушки. Граф Алайстер ехал с одной стороны от кареты, Козимо — с другой, словно защищая меня, но я была уверена, что они лишь собирались поймать кого-то, кто мешал их планам, используя меня как наживку.

Как только ворота виллы распахнулись, и мы выехали, то вокруг раздались приветственные крики. Казалось, что все жители республики собрались вдоль дороги, ведущей от виллы графа в город.

Дорога пылила, зной усиливался, крики не стихали. По мере продвижения напряжение внутри меня нарастало. Я не знала, с чем это было связано: с боязнью разоблачения, с ожиданием того, что меня в любой момент могут попытаться убить или же просто с тем, что Рой держится так отчужденно.

Раз или два я ловила на себе его задумчивый взгляд, но как только я поворачивала голову, он старательно отводил глаза, делая вид, что смотрит только вперед.

Козимо, напротив, глумливо усмехался, весело поглядывая по сторонам и то и дело поднимая руку, затянутую в алую перчатку, для приветствия. В белоснежном с красным костюме и алом плаще, подбитом горностаем, он походил на принца из сказки. Даже обычно блеклые волосы сейчас сияли в лучах солнца.

Карета все ехала по пыльной дороге. Море приближалось. Уже чувствовался его запах, слышались недовольные крики птиц, потревоженных шумом толпы. Затем оно мелькнуло между деревьями, скрылось и вскоре появилось вновь. Бирюзовое, пронизанное солнечными бликами, с белоснежной пеной волн, оно уходило куда-то вперед и высоко, сливаясь с таким же ослепительно-голубым небом.

Мы проехали вдоль побережья и въехали в ворота квартала, ведущего к пристани. Я уже устала от постоянного гула, приветственных криков, дорожной пыли, поэтому сознание концентрировалось лишь на каких-то фрагментах: серо-зеленые дома с терракотовой черепицей, цветы на окнах, кружевные занавески, зеленые ставни были распахнуты. И везде: на улицах, в переулках, в окнах домов — были люди. При виде кортежа они радостно махали руками и выкрикивали напутствия. Наверное, настоящая Карисса была бы рада. У меня же в глазах пестрило от красок их костюмов. Жара действовала на меня угнетающе.

Карета остановилась, мои сопровождающие спешились. Козимо остался возле кареты, а Рой вновь протянул мне руку и, почти не касаясь моих пальцев, подвел к причалу из темных досок, около которого были пришвартованы несколько лодок, здесь они назывались барками. С высокими носами, обитыми тонким голубым металлом, то и дело вспыхивающим яркими искрами на солнце, барки очень напоминали гондолы, которые я видела на фотографиях: такие же плавные линии и высокие носы.

На причале стояли люди. Слегка оглушенная и уставшая, я не сразу сообразила, что передо мной в окружении представителей знатнейших людей стоит д’орез республики, первый среди равных — мэссэр Лоренцио Гаудани. Он был действительно похож на портрет, который показывал мне Рой: глаза, губы, нос. Художнику лишь не удалось запечатлеть то восхищенное выражение на лице, свойственное лишь простодушным, глубоко влюбленным людям, которое сейчас у него было.

— Рисса! — он нетерпеливо шагнул вперед. Стоявшая неподалеку вдовствующая графиня Алайстер недовольно нахмурилась. Гаудани протянул обе руки, намереваясь на глаза у всех заключить меня в объятия.

— Лоренцио! — я криво улыбнулась и тоже сделала шаг, изображая радость от встречи. Он крепко сжал меня в объятиях, коснулся губами моих губ. Толпа взорвалась криками. Кажется, кто-то свалился с пристани в бирюзовую воду. Поцелуй был вполне приятным, как и у Макса, но я уже познала другие. Обжигающе-страстные, от которых кружится голова и перехватывает дыхание. Поэтому постаралась завершить этот, изображая смущение, положенное юной девице. Получилось вполне приемлемо, тем более я содрогалась от одной мысли: вдруг д’орез заподозрит подмену. Но он не понял. Скорее всего, он просто даже не задумывался, что такое возможно. Я невольно уперлась руками в его грудь, не позволяя поцелую стать более страстным. Гаудани нехотя отстранился, все еще держа меня в объятиях.

— Ну что ты, теперь можно, — прошептал он. Краем глаза я заметила, что Рой крепко стиснул зубы, а Козимо стоит — как бы невзначай — между нами и графом. Несколько секунд Рой молчал, затем тихо, но веско спросил:

— Может быть, мы все-таки вернемся к протоколу?

Гаудани поморщился, затем весело рассмеялся:

— Создатель, Делрой, ты такой зануда! Милая, как же ты мучилась, пока ехала с ним.

— О да, ужасно, — пробормотала я, так некстати вспомнив междумирье. Судя по едва заметной улыбке графини Алайстер, она подумала о том же самом, что и я.

— Ну теперь-то все закончено! Ты здесь, рядом, со мной, и я тебя никому не отдам! — торжественно провозгласил д’орез, — народ Лагомбардии, поприветствуйте мою невесту и — в скором времени — жену!

Лепестки роз, которыми нас осыпали с крыш близлежащих домов, были разноцветными. Я посмотрела на мать Роя, она весело подмигнула мне и едва заметно развела руками.

Жених Кариссы подхватил меня на руки и под овации внес на гондолу. В голову полезла глупая мысль, что в последнее время меня слишком часто носят на руках, и надо бы похудеть, а то уронят.

Гаудани не сводил с меня восторженных глаз.

— Ты так прекрасна, любовь моя! — посадив меня на скамью, он бережно взял меня за руку, — Я даже не уверен, помню ли я тебя столь красивой в Риччионе.

— Наверное, это воздух Лагомбардии, — пробормотала я первое, что пришло на ум.

— Наверное, — улыбнулся он и отвернулся, привычно приветствуя свой народ. Барка, слегка покачиваясь, поплыла по огромному каналу. Она шла без кормчего, наверняка на нее было наложено магическое заклятие.

Гаудани, постоянно отвлекаясь на приветствия, говорил мне комплименты. Я неуверенно улыбалась и смотрела по сторонам, делая вид, что любуюсь домами, стоявшими буквально в воде канала. Лоренцио то и дело подносил мою руку к губам и нежно целовал:

— Я так счастлив…

Я заметила, как покачнулась барка, которая шла за нашей — граф Алайстер вдруг решил пересесть на корму и завел какой-то разговор со стариком, сидящим рядом с его матерью. Как я поняла, там ехали члены совета Лагомбардии. Козимо со своими людьми занимали третью барку. Принц хмуро посматривал на кузена, словно ожидая чего-то.

Медленно и чинно мы проплывали под горбатыми мостами, с которых нашу гондолу радостные жители осыпали лепестками роз, на этот раз непременно розовых, затем проследовали в широкую часть канала, вышли в лагуну, совершили какой-то замысловатый круг и направились к дворцу, в котором по традиции жил д’орез Лагомбардии.

Само здание, на первый взгляд, показалось мне несуразным и будто бы перевернутым: две ленты изящных колонн первого и второго этажей, образующих восхитительно прохладные в полуденный зной галереи, продуваемые морским бризом. И над ними — массивные стены третьего этажа с узкими окнами, препятствующими проникновению солнечных лучей внутрь здания.

Даже не дожидаясь, пока лодка пришвартуется, Гаудани, под торжественные выстрелы пушек и непрекращающиеся овации толпы, вскочил, на руках вынес меня на берег, где бережно опустил на ноги и, придерживая за талию, повел к ажурно-кружевному входу, заботливо стремясь укрыть от полуденного зноя.

Внутри дворца было прохладно. И очень ярко: лестница из голубого камня, позолоченные потоки, мозаики на стенах, изображающие деяния предыдущих правителей, в нишах — статуи из розового ихрама, бюсты тех, кто правил Лагомбардией. Мне показалось, что я узнала отца Роя. Во всяком случае, профили были схожи.

Мы чинно поднялись по ступеням в зал, украшенный фресками, где уже были накрыты столы для представителей двухсот знатнейших семейств Лагомбардии — лишь они имели право ступать по этой лестнице.

И сейчас они стояли в зале, ожидая своего правителя и его избранницу. Здесь не было оваций и криков, но то, как все склонились перед нами, на минуту заставило меня задуматься, а не воспользоваться ли случаем и действительно выйти замуж за Гаудани, но я тут же отмахнулась от этой мысли. Это было бы нечестно по отношению к тому, кто сейчас вел меня к столу. Слишком уж он был счастлив.

Мы первые заняли свои места, тем самым подав гостям знак садиться. На этот раз все обошлось без замков и голубей. На столах стояли фонтаны с фьёном. Такие же фонтаны располагались с тыльной стороны дворца, где были поставлены столы для горожан, и им из кухни выносили все те же блюда, что и знати. Мясо птицы в глиняных горшочках, филе и окорока, мелкие птицы, похожие на перепелов, фаршированные пропаренным зерном, рыба, разнообразные салаты, потроха животных, печень птиц сменяли друг друга. На десерт подали несметное количество сладостей: пирожки с разнообразными начинками, сухофрукты, какие-то необыкновенно вкусные пирожные, которые просто таяли во рту. Я украдкой постоянно проводила рукой над тарелкой. Камень в моем кольце оставался тусклым, и я наконец-то без опаски наслаждалась едой.

Тосты за здоровье жениха и невесты выкрикивались все чаще, музыка, звучавшая с традиционной галереи менестрелей, становилась все более веселой, и вскоре первые пары вышли на середину для танцев. Я с интересом наблюдала за ними. Простые движения, переступания на месте и вращения сменяли друг друга в определенной последовательности. Партнеры то и дело подкидывали партнерш так, что их юбки слегка задирались, обнажая щиколотки, женщины при этом вскрикивали.

Заметив, что я смотрю на танцующих, Гаудани вскочил из-за стола и потянул меня в центр зала. Я кинула слегка испуганный взгляд на Роя, почувствовав это, он едва заметно улыбнулся и глазами показал на колье, которое я считала подарком Козимо.

Танцевать оказалось на так уж и сложно, Лоренцио был весьма неплохим партнером, прохладный фьён после жары уже ударил в голову, и я веселилась вовсю, на некоторое время позабыв о своих проблемах. Глаза д’ореза призывно блестели, он то и дело обнимал меня за талию, то кружа, то подкидывая. Не отпустил, даже когда танец закончился, и мы направились на свои места.

Рой, казалось, нас не видел, увлеченный разговором с очередным членом совета. Правда, вилка, лежавшая рядом с его тарелкой, почему-то была странно изогнута, словно из нее пытались сделать подкову.

Вечер все длился и длился. Разговоры, танцы, звон кубков, восторженные глаза и легкие поцелуи Гаудани. Признаюсь, опьяневшая, целуясь с ним, я даже начала входить во вкус. Во всяком случае, его искреннее обожание было почти приятно, адресуйся оно действительно мне, а не пропавшей принцессе. Интересно, почему ее так и не нашли, и почему и принц Риччионе, и граф Алайстер слишком спокойно ведут себя… Безумная идея пришла мне в голову: все это подстроено, чтобы сохранить мир между двумя странами и избавить Кариссу от нежеланного для её брата и кузена замужества. Чем больше я думала об этом, тем больше эта идея казалось мне логичной. Я внимательно посмотрела по сторонам.

Козимо сидел за одним из столов, обнимая красивую девушку. Та склонила голову ему на плечо и томно вздыхала. Роя нигде не было видно. Я уже решила, что он покинул этот пир, когда знакомый голос за спиной произнес с насмешкой:

— Значит, со мной вам было скучно?

Я повернула голову. Граф Алайстер стоял за спинкой моего стула и выжидающе смотрел на меня с абсолютно фальшивой улыбкой на губах. При виде него меня вдруг охватила злость.

— А что я должна была сказать? — бросила я, — Вы же хотели, чтобы я играла эту роль, даже приказ подписали на самом верху, чтобы подложить меня своему приятелю вместо своей кузины!

Рой угрюмо молчал, а я, осмелев, продолжила:

— Только я не понимаю, к чему было это междумирье… захотелось сравнить, кто лучше? Чтобы не прогадать?

— Именно, — процедил он сквозь зубы. Я хотела продолжить, но Лоренцио вмешался в разговор:

— Рисса, милая, о чем ты говоришь с Делроем?

— О том, что вам, Гаудани, сегодня досталось лучшее, — сухо ответил Рой, — надеюсь, вы оцените это!

— Я буду ценить это всегда, — он нежно взял мою руку в свою и поднес к губам. Я уже привычно улыбнулась ему. Рой стиснул зубы:

— Еще раз поздравляю и не смею больше мешать счастливым влюбленным. Надеюсь, вам не придется спускаться в царство теней.

Д’орез рассмеялся:

— Боже, какой слог! Не будь он графом, он бы смог стать поэтом!

— Лоренцио, пойдемте… танцевать, — попросила я. Он с удовольствием повиновался, мы буквально вбежали в хоровод, несущийся вокруг столов.

Ближе к полуночи, когда музыка стала более плавной и мелодичной, а смех сменился томными вздохами, окончательно охмелевшие гости начали разбредаться по открытым залам дворца. Я заметила, как несколько пар, делая вид, что смущенно оглядываются, направились в сторону жилых покоев дворца. Еще одна страстно целовалась прямо на галерее.

Далия почти неслышно подошла ко мне:

— Мадонна, самое время уйти.

— Да, конечно, — я бросила взгляд на д’ореза, развалившегося на своем стуле и обсуждавшего с Козимо соколиную охоту, — Лоренцио…

Он повернулся, скользнул по мне взглядом и пьяно улыбнулся:

— Рисса, я так счастлив. Я и не мог об этом мечтать! До скорого свидания, любовь моя!

Я скривила губы в ответной улыбке и, тяжело ступая, сказывался выпитый фьён, пошла за служанкой, мечтая, чтобы все закончилось как можно быстрее.

Роя нигде не было видно. Вполне возможно, он ушел или же, подобно остальным, уединился с какой-нибудь девицей. Мне стало грустно. Мы вышли на галерею второго этажа, я облокотилась на перила, подставив лицо ночному бризу. Где-то за дворцом еще слышался шум и хохот: по традиции празднование продлится три дня. Завтра должна была состояться свадьба. Только вот — чья… Я задумалась. Выходить замуж за Гаудани мне не хотелось. Сложись обстоятельства по-другому, он мог бы стать мне прекрасным другом, но не мужем.

Я вдохнула морской воздух, размышляя, стоит ли пойти к д’орезу и рассказать ему все, по-детски отомстить, сорвав все планы Роя и Козимо, или же тихо улизнуть на виллу графа и отправиться в свой мир уже после произнесенных брачных обетов.

— Скажи, Далия, а как у вас в стране поступают с самозванцами? — вдруг спросила я у служанки, почтительно замершей неподалеку.

— Их привязывают у столба под палящим солнцем на весь день, и каждый может бросить в преступника тухлое яйцо, — она внимательно посмотрела на меня.

— Какая прелесть! — в воображении тут же пронеслось, как я стою у столба. Одна, поскольку и Рой, и Козимо, скорее всего, будут все отрицать. И им поверят.

А еще проще всего обвинить меня в помешательстве. Выдать замуж и сослать в монастырь. И волки сыты, и овца взаперти. Только Гаудани расстроится. Мне вдруг стало очень жалко несчастного д’ореза, как и я, бывшего жертвой обстоятельств. А еще я безумно завидовала Кариссе. И из-за трепетного отношения к ней Гаудани, в котором я сегодня уже убедилась, и из-за любви к ней Роя, готового на все. Только… только вот зачем было это междумирье? Я громко шмыгнула носом, прогоняя пьяные слезы.

— Мадонна, пойдемте, — мягко, но настойчиво позвала служанка. Я оттолкнулась от перил и покорно поплелась следом.

Мы прошли в часть, где располагались жилые покои. Здесь окна выходили на внутренний двор, и шум празднования был почти не слышен.

Слишком усталая, чтобы рассматривать интерьеры спальни в золотистом свете гль’ойна, я позволила Далии раздеть меня и буквально упала на кровать. Голова кружилась все сильнее. В какой-то момент мне начало казаться, что стены вокруг вращаются, точно карусель. Силой воли взяла себя в руки, перевернулась на живот и закрыла глаза. От количества съеденного и выпитого меня подташнивало. В голове шумело, но заснуть все равно не получалось.

Погруженная в какую-то непонятную полудрему, я пропустила тот момент, когда оконная рама скрипнула. Затем раздался звук, словно кто-то спрыгнул с подоконника на каменный пол. Я подскочила:

— Кто здесь?

— Это я, — раздался заговорщицкий шепот, над потолком зажегся золотистый шар, и я с удивлением увидела д’ореза Лагомбардийской республики, первого среди равных, стоящего в моей комнате у открытого окна.

Он был одет лишь в рубашку, короткие штаны и голубые высокие сапоги. Ворот рубашки расстегнут, обнажая грудь с темной порослью волос.

— Рисса, — он шагнул ко мне. Я невольно отодвинулась на кровати:

— Лоренцио?

— Ты же называла меня Ренци! — напомнил он, уверенно приближаясь. Глаза опасно блестели от вина и желания. Я нервно сглотнула:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел… — он подошел и слегка насмешливо посмотрел на меня, — неужели ты могла подумать, что я сегодня не приду к тебе, я так истосковался по запаху твоей кожи!

От этих слов я мгновенно протрезвела, затем глупо хихикнула. Кто бы мог подумать, что Карисса… Теперь понятно, почему у ее свиты были такие манеры. Размышлять о воспитании благородных девиц из Риччионе не получилось, Гаудани сел на край кровати и потянулся ко мне, намереваясь обнять, я увернулась.

— Ренци, послушай, я очень устала… — я вдруг услышала явный шорох за стеной, — Что это?

— Где? — пользуясь тем, что я отвлеклась, он меня обнял.

— Шум, ты слышишь? — я снова выскользнула из-под руки.

Он прислушался, но было тихо.

— Нет, — покачал головой Гаудани, — Тебе показалось.

— Может быть… — не обращая внимания на его обиженные взгляды (в конце концов, приказа доставить д’орезу радость я не получала), я встала и подошла к стене. Действительно тихо.

Только небольшой сквозняк, словно кто-то поставил форточку на микропроветривание. Некстати вспомнилось, тайные ходы в замках, а также то, что Рой был сыном правителя Лагомбардии, и семья жила в этом дворце. Не думаю, что и тогда он терял время зря.

— Ну что там? — Гаудани вальяжно разлегся на кровати, подперев голову рукой. Я подала плечами и повернулась к нему:

— Ничего.

— Наверное, мыши.

— Скорее, бурундуки. Чип и Дейл, — пробурчала я. Если за стеной и услышали, то не подали виду.

— Поскольку тебя это беспокоит, завтра прикажу поставить мышеловки, — Лоренцио широко зевнул.

— Лучше капканы, вдруг это крысы! — посоветовала я, обдумывая возникший в голове план.

— Как пожелаешь, любовь моя! — он призывно посмотрел на меня, — Иди ко мне.

Зло усмехнувшись, я направилась к мужчине, лежащему на кровати. Присела рядом, провела рукой по лицу, откидывая спутанные волосы. Он подался вперед, обнял меня за талию, притянул к себе, приникая к губам. За стеной опять зашуршали. На этот раз услышал и д’орез. Он отстранился и недовольно посмотрел в сторону, откуда шел шум:

— Вот ведь! Надо распорядиться изловить их.

— Это будет несколько затруднительно, они очень шустрые и хитрые, — достаточно громко сказала я. Мне показалось, за деревянными панелями кто-то фыркнул. Гаудани вновь потянулся ко мне. Я скептически посмотрела на него:

— Ренци, послушай, может быть, повременим до свадьбы… во дворце куча народу… и… и Козимо приехал… — я отползала все дальше и уже практически висела на самом краю.

— Раньше тебе это не мешало, — заметил он, наклоняясь надо мной, его губы потянулись к моим, и я, откидываясь все дальше и дальше, в какой-то момент, потеряв равновесие, все-таки свалилась с кровати.

— Милая, ты не ушиблась? — забеспокоился Лоренцио, вскакивая и подбегая ко мне.

— Ушиблась, — рявкнула я, проклиная и его, и Кариссу на чем свет стоит. Тоже мне, герои-любовники. Пора заканчивать этот фарс. В конце концов, если мне не поверят, обвиню в помешательстве д’ореза и останусь богатой вдовой. Д’орез тем временем помог мне подняться.

— Любимая, как мне искупить свою вину? — в его голосе слышалось искреннее раскаяние. Я поняла, что он действительно любит Кариссу, и почувствовала себя мошенницей. Мужчина смотрел на меня так, что я не могла дальше обманывать его.

— Помоги мне вернуться домой, — решилась я.

— Что? — Гаудани беспомощно посмотрел на меня, обожание на его лице сменилось страхом, — Ты … ты не любишь меня больше и хочешь вернуться в Риччионе? Это из-за Алайстера?

Я закатила глаза, и этот знает о Рое!

— Нет, он здесь ни при чем, Вернее, конечно, он в курсе происходящего, как и его кузен, — я выдохнула, собираясь с мыслями, — Просто я не Карисса.

— Что? — он недоверчиво смотрел на меня.

— Я не Карисса, — повторила я. Продолжить мне не дали: одна из панелей, которыми были украшены стены, с душераздирающим скрипом отъехала в сторону, и в проеме возник граф Алайстер, за его плечом ухмылялся принц Риччионе. Взгляды обоих не предвещали ничего хорошего.

— Лоренцио, какая неожиданная встреча! — практически оскалился Рой. Д’орез недоуменно приподнял брови:

— Алайстер, что ты здесь делаешь?

— Что ты здесь делаешь? — прошипел граф, надвигаясь на него.

— Делрой, потерпевшая сторона здесь я! — напомнил Козимо, пытаясь закрыть панель, — Вот Бездна! Заело! Петли хоть иногда надо смазывать!

— Оставь так, я потом закрою, — отмахнулся его кузен, не спуская глаз с Гаудани. Тот выглядел ошарашенным.

— Ничего не понимаю! — наконец сказал он, — Объясните, что происходит!

— Прежде всего, нам бы хотелось услышать объяснения от вас, Лоренцио, — жестко сказал принц, — Как я понимаю, это — не первый визит в спальню моей сестры?

Тот потупился, затем вскинул голову:

— Какая вам уже разница! Завтра состоится наша свадьба!

— Разница, безусловно, есть… Особенно в том, что происходило под крышей моего замка!

— Козимо, я уже говорил, что мы с вашей сестрой любим друг друга, и если мы слегка гм… увлеклись, — Лоренцио смутился, поскольку при этих словах принц насмешливо приподнял едва заметные брови, — так вот. Если мы увлеклись, то завтрашняя церемония лишь подтвердит те клятвы, которые мы дали друг другу уже давно!

— Искренне надеюсь на это, — саркастически отозвался Козимо.

— Думаю, мы опустим диспут по этому поводу, — Рой перебил кузена, — Как Лоренцио правильно заметил, завтра свадьба, так что поднимать шум по поводу поведения твоей сестры уже поздно.

— Никогда не поздно поднять шум, — глубокомысленно заметил Козимо, садясь на стул и закидывая ногу на ногу, — Так, глядишь, и приданого отдавать меньше.

Я невольно напряглась и внимательно посмотрела на принца. Он казался совершенно спокойным. Рой хмыкнул:

— Козимо, договор подписан, и брак, как только что выяснилось, подтвержден, осталось лишь в храме произнести брачные обеты.

— Жаль. Но я попробовал, — он улыбнулся. Как всегда, глаза остались холодными. Я внимательно посмотрела на него, вспомнив подслушанный мной разговор в библиотеке. Лоренцио с видимым волнением прошелся по комнате, взглянул на все еще приоткрытую панель.

— Но я не понимаю, почему я не знал, что сюда ведет тайный ход!

— Потому что слишком был занят, пыжась от гордости при вступлении в должность? — предположил Алайстер.

— Или увлечен гр… гм… глазами моей сестры? — в унисон ему ответил Козимо.

— Козимо, послушайте, я действительно виноват, но, уверяю вас, у меня были самые честные намерения! — запротестовал Гаудани, — И если бы вы не дали согласия, я бы просто увез Кариссу!

При упоминании о честных намерениях принц закатил глаза и обратился к ухмыляющемуся Рою:

— Ты не мог выбрать бо́льшего идиота в качестве мужа для моей сестры?

— Я? — почти весело отозвался тот, — А я-то тут при чем? По мне, так Карисса сама сделала свой выбор. А что может быть благороднее, чем помогать влюбленным?

Но его глаза не смеялись. Я заметила, что там была какая-то мрачная тоска.

— Что бы ни случилось — ищи Алайстера! — отпарировал Козимо и вновь повернулся к Гаудани, — Что ж… раз уж все разрешилось, то прошу вас, д’орез, соблюдая остатки приличий, покинуть спальню моей сестры.

Гаудани послушно направился к дверям.

— Идиот! — прошипел граф, — Там же слуги!

Тот смутился и повернул к балкону. Уже почти ступив на него, он остановился и внимательно посмотрел на кузенов.

— Послушайте! — воскликнул он, — А зачем вы следили за комнатой?!

Те переглянулись. Принц вздохнул:

— Ладно, все равно до него рано или поздно дойдет! Дело в том, что были попытки помешать вашей свадьбе.

— Какие попытки? — д’орез наморщил лоб.

— Кариссу несколько раз пытались убить, — голос Роя звучал сухо, — Поскольку в Лаччио очень недовольны союзом наших государств.

— Что?! — Гаудани подскочил, затем повернулся ко мне, словно желая убедиться, что его любовь цела и невредима, — Почему вы не сказали мне об этом?

— Потому что боялись огласки, — жестко сказал Алайстер, — Да и это — не Карисса!

— Как? — д’орез подошел ко мне и внимательно всмотрелся. Я грустно улыбнулась и кивнула. Его глаза расширились от удивления, — Не может быть… такое потрясающее сходство…

— Лоренцио, открою небольшой секрет: в темноте женщины вообще очень похожи друг на друга, — проинформировал Рой, — Особенно если сгораешь от желания и не ожидаешь подмены.

Лоренцио слегка покраснел, затем встрепенулся:

— А где Карисса? Она в порядке?

— Судя по всему, они ее спрятали, — успокоила я его, — Скорее всего, где-то неподалеку.

Алайстер усмехнулся:

— Да, в доме моей матери. Как ты догадалась?

Я пожала плечами:

— Это было не сложно. Вы даже не искали её.

— Да, об этом мы не подумали, — внезапно он нахмурился и посмотрел на Козимо, — Ты чувствуешь?

Тот слегка прикрыл глаза, точно вслушиваясь, затем вскочил на ноги:

— Портал!

Теперь уже и мы все услышали гудение, всегда сопровождавшее появление портала.

— Лоренцио, заклинание щита! — Рой сдернул меня с кровати, отшвырнул попавшегося на пути Козимо, протащил за руку через комнату и буквально закинул в потайной ход, рванув панель так, что она чуть не отлетела. Ход закрылся, но неплотно, осталась лишь небольшая щель, через которую мне кое-как была видна часть комнаты, где уже разливалось радужное свечение. Оно разрасталось, становилось все ярче.

Я заметила, как напрягся Рой, как Козимо, вскочив, аккуратно обходил открывающийся портал, чтобы зайти с другой стороны. Гаудани мне почти не было видно. Судя по подрагивающей тени, он стоял чуть позади, ожидая распоряжений Алайстера.

Портал открылся, темный силуэт шагнул в комнату и тут же упал, словно его подкосило. Я заметила, что за секунду до этого Рой выбросил вперед руку, наверняка используя какую-нибудь защитную магию.

Послышалась сдавленная ругань, фигура на полу дернулась пару раз и затихла. Козимо подошел ближе, откинул капюшон пленника и присвистнул:

— Джованио? Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Не могу сказать, что рад встрече.

— Что здесь происходит? — тот приподнял голову, с удивлением рассматривая мужчин, окруживших его. Я ахнула, наконец узнав тот голос, который слышала в библиотеке, — Где я?

— В покоях принцессы Кариссы, невесты д’ореза Лагомбардии, — голос Роя звучал очень сухо, — Хотелось бы узнать, зачем вы здесь очутились?

— Я торопился на свадьбу племянницы!

— Поэтому решили попасть к ней в спальню, чтобы первым поздравить с бракосочетанием, а заодно подтвердить достоверность брака? — хмыкнул граф, — Так вы днем ошиблись. Надо было либо раньше месяца на полтора, либо уже завтра.

— Позвольте мне самому разбираться, когда и с чем поздравлять Кариссу, — процедил тот, — Кстати, а где она?

— В безопасном месте. Где вы до нее не доберетесь. Козимо, ты сам обыщешь своего дядю, или это сделать мне?

Принц вздрогнул, очнувшись от раздумий:

— А? Обыскивай.

Граф пожал плечами и принялся за дело, руками медленно водя вдоль тела поверженного врага.

— Чисто, — он недовольно нахмурился и отошел, взглянул на Гаудани, — Лоренцио, да убери ты этот щит! Тем более так его никто не ставит, это позапрошлый век!

— Ты всегда недолюбливал меня, Алайстер! — торопливо заговорил Джованио, приподнимаясь, насколько это позволяли магические путы, — С тех пор, как я в детстве высек тебя! Вот уж не думал, что ты будешь ждать так долго, чтобы отомстить!

Рой презрительно фыркнул. Козимо вздохнул и отвел кузена в сторону. Поскольку он подвел его к панелям, мне, в отличие от пленника, было прекрасно все слышно:

— Делрой, что будем делать?

— В смысле?

— Оружия нет. Он, конечно, сознается под пытками, сам понимаешь, но…

— Но будет ли это достаточным доказательством для остальных?

— Может возникнуть недовольство, он все-таки принц крови.

— И этим наверняка воспользуются Пастыри в Лаччио, для того, чтобы обвинить тебя, как они это сделали с твоим отцом, только на этот раз им охотнее поверят — слишком уж много смертей за короткий срок, — Рой обеими руками взъерошил волосы, — Бездна! Хотя бы одна зацепка! Для чего все это ему?!

— Если вы выпустите меня, я расскажу, — пообещала я сдавленным голосом, последние несколько минут пытаясь отодвинуть вновь заевшую панель.

Рой попробовал мне помочь, но безуспешно, к нему присоединился Козимо, затем Гаудани, в результате совместных усилий они окончательно сломали ее, после чего Алайстер, предупредив, чтобы я отошла, просто выбил панель магией.

— Потом починим! — отмахнулся он от робких возмущений своего д’ореза. Я вышла. И внимательно посмотрела на пленника. При виде меня он дернулся и неловко взмахнул рукой. Получилось плохо: руки сдерживали магические путы.

— Зачем вы напали на меня в клирахе? — спросила я. Он широко распахнул глаза.

— Так ты жива? — поняв, что сболтнул лишнее, Джованио побледнел и прикусил язык, но было уже поздно. Рой стремительно кинулся к нему, явно намереваясь придушить, Козимо повис на кузене:

— Делрой, даже и не смей! Его надо казнить по закону! Бездна, Гаудани, да помоги же!

Вдвоем им удалось оттащить Алайстера.

— Отпусти меня, я сейчас лично проведу допрос! — бушевал Рой, все еще пытаясь вырваться, — Лиза, не смей подходить к нему!

Я проигнорировала этот приказ. Джованио все еще корчился, кашляя и хватая ртом воздух, точно рыба на берегу. Правда, его глаза горели такой злобой, что я невольно вздрогнула и отступила на пару шагов назад.

— Жаль, я не убил тебя, пока ты была в замке, — прошипел дядя Козимо, — Но они так настаивали…

— Они? — Рой опять ринулся к лежащему, Козимо вместе с Гаудани еле удержали его:

— Да подожди ты! Убить всегда успеешь!

— А это что? — я вдруг заметила небольшой черный шар, размером с теннисный мячик, лежавший под столом. Он как-то странно переливался.

— Не трогай! — закричали все трое, проследив взглядом за моей рукой. Я посмотрела на них, как на идиотов:

— Я и не собиралась. Что это?

— Черный хрусталь, — Роя перестали сдерживать, и он подошел к шару. Поднимать не стал, лишь провел руками:

— Поразительная работа! Козимо, взгляни, заклинание стазиса, сплетенное с магической молнией!

Принц стал рядом с кузеном и озадаченно посмотрел на хрусталь:

— Такое возможно?

— Как видишь — да. Но посмотри, сколько для этого надо хрусталя! Интересно, откуда можно было получит столько?

— Из новой шахты, — пояснила я и под удивленными взглядами мужчин наконец рассказала о подслушанном в библиотеке разговоре. Джованио дважды пытался помешать мне, вставляя саркастические фразы об уме и памяти женщин, и Рой, не выдержав, пнул его под ребра так, что тот захрипел и замолчал, злобно посматривая на меня.

— Все-таки жаль, что я не проткнул тебя еще тогда, в клирахе! — процедил он, когда я закончила, граф задумчиво посмотрел сторону пленника, явно желая крови, но принц остановил его:

— Перестань, он уже никуда не денется. За измену в Риччионе полагается смертная казнь через колесование. Возможно, я буду гуманен и заменю обезглавливанием.

— Это еще надо доказать, племянничек! — фыркнул Джованио, — Пока что, кроме слов этой… принцессы, у вас ничего нет!

— Слова легко проверить, — Рой пожал плечами, — Стоит всего лишь проверить острова, которые перечислены в договоре.

— Вы не успеете это сделать, — пленник злобно усмехнулся. Мне показалось, что в комнате стало светлее.

— Рой! — воскликнула я, кивая на шар. Тот переливался все ярче и ярче, сила, заключенная в него, пульсировала, стремясь разорвать сдерживающую ее хрустальную сферу. Золотистые сполохи так и плясали по стенам.

— Да, он сейчас взорвется, и все, кто находится в этом крыле дворца, погибнут, — захихикал пленник.

— Идиот, ты тоже погибнешь! — в сердцах воскликнул Козимо, Джовани лишь ухмыльнулся в ответ, всем своим видом показывая, что готов к смерти.

Рой действовал, почти не раздумывая: взмах руки, открывающий портал под шаром. Прежде, чем шар упал туда, и все погасло, мы услышали удивленный возглас.

В комнате вновь наступила тишина.

— И куда ты его направил? — подал голос Гаудани. Граф ухмыльнулся:

— В Лаччио. Аккурат в спальню. Давно хотел сменить Истинного Пастыря, а тут такая возможность!

Я вздрогнула, Козимо посмотрел на него с опаской:

— Ты никогда не отличался милосердием, но не кажется ли тебе, мой дорогой кузен, что твоя кровожадность сегодня вечером перешла границы? Думаешь, Пастыри стерпят такое оскорбление?

— Думаю, они очень долго будут гадать, кто это сделал, — достаточно беспечно отозвался Рой, — потому что именно их магия и была в шаре.

— Как ты узнал? — почти благоговейно прошептал Гаудани.

— Только эти идиоты обязательно добавляют во все заклятия «божественное сияние» — граф щелкнул пальцами, и по стенам пробежали золотистые сполохи, — Как прославление создателя… ну вот и прославят… не все ж в молитвах.

— Ты будешь гореть в аду! — Джованио приполнялся, насколько это было возможно, и плюнул во врага. Попал к себе на плащ. Гаудани фыркнул. Алайстер сделал вид, что не заметил.

— Уже рассвет, — Козимо взглянул в окно на стремительно светлеющее небо и с трудом подавил зевок, затем с каким-то омерзением посмотрел пленника, — надо распорядиться отвести его в тюрьму и хотя бы часик вздремнуть, сегодня же опять придется пить!

Он направился к двери, оглянулся:

— Гаудани, вы со мной?

— А? — тот тоже зевнул, — Куда? Пить?

— Нет, идиот, отдыхать! Сегодня состоится ваша свадьба, после чего мы, к несчастью, станем родственниками!

— Уверяю вас, для меня честь стать мужем вашей сестры, — заученно отозвался он.

— А для меня — нет! — отрезал принц, подхватывая будущего шурина под руку и выводя из комнаты. Остановился на пороге, обернулся, — Рой, спасибо…

Они вышли. Мы остались стоять и смотреть друг на друга.

— Вот и все, — наконец сказал он, — Все закончено.

— Поздравляю, — я прошлась по комнате и стала у окна. Стены дворца еще были темные, лишь крыша золотилась первыми лучами солнца. Я слышала, как Рой подходит к пленнику, поняла, что наклоняется к нему, чтобы опутать очередным заклятием. Почему-то вспомнилось, как недавно он наклонялся ко мне, как его глаза светились. Он не мог быть одновременно таким нежным и таким жестоким. Он не мог послать эту хрустальную бомбу тем, кто желал убить нас. Но он это сделал. Человек своего мира, он привык отвечать на удар ударом. Мне вновь вспомнились крики тогда, у костра, его рубашка, заляпанная кровью, междумирье… тогда он шептал мне, что любит, но потом… сегодняшняя ночь… До какого же цинизма надо дойти, чтобы стоять и смотреть на то, как меня целует Гаудани. Хотя Козимо же сказал, что Рой влюблен в Кариссу…

Права была моя мама: я всегда выбираю себе неподходящих мужчин. От этого на душе стало совсем горько.

— Лиза… — оказывается, Рой подошел и стал рядом, нерешительно протянул руки, пытаясь обнять. Они были алыми. Я вздрогнула, умом понимая, что это всего лишь причудливая игра солнечных лучей в витражах окон.

— Я изготавливал их вместе с мастером Луиджи, — он перехватил мой взгляд. Я прикусила губу, сдерживая слезы. Кариссе очень повезло, хоть она и выбрала другого. Тот, кто может создать такие витражи, никогда не забудет свою любовь. Рука графа легла мне на плечо, я отстранилась:

— Нет. Не надо…

Он тяжело вздохнул:

— Значит, ты все уже решила?

— Да. Я возвращаюсь.

По его лицу я видела, что он колеблется и хочет что-то возразить, попытаться уговорить меня, но он не стал этого делать. Лишь короткий кивок головы:

— Как пожелаешь.

Рой моментально отошел вглубь комнаты, еще раз посмотрел на пленника и безошибочно, в нужный момент, приоткрыл дверь, впуская стражу.

— Нижний уровень, камера с полной зашитой от любой магии, и глаз не спускать, — распорядился он. В голосе не было злости или гнева. Только усталость и какая-то горечь. Стражники молча повиновались. Дверь вновь закрылась.

— Почему ты не отправил его порталом? — спросила я, стараясь разорвать эту гнетущую тишину.

— Там, где он будет ждать своей участи, не пройти порталом: древние стены покрыты хрусталем и защищают от магии, — Рой даже не взглянул на меня. Наверное, я это заслужила. — Ты хочешь присутствовать на свадьбе д’ореза?

Судорожный вздох-выдох.

— Если можно, отправь меня домой прямо сейчас…