Уже третий раз Моник переделывала формулу. Склонившись над мерной пробиркой, она вслушивалась в композицию. Основные ноты – миндаль и грейпфрут – показались на мгновение, и тут же улетучились. Моник снова вдохнула, пытаясь услышать ноты сердца: белого мха и бобов тонка. Композиция ей не нравилась. Запах предназначался для решительного, сильного, привлекательного мужчины, из тех, кто очарует женщину и воплотит ее мечты в реальность. Однако сандал и ветивер не справлялись с задачей.

В центре композиции не ощущалось ничего, кроме резкого запаха ветивера. Но свежести этого аромата было недостаточно – Моник хотела создать чисто мужские духи, воплощавшие саму суть мужества. Она мечтала выразить в них притягательность взгляда, говорившего больше любых слов, мощь инстинкта, неконтролируемое чувство. Одним словом, она пыталась создать запах Жака Монтьера.

– Почему ты никак не оставишь меня в покое? – разозлилась она и ударила ладонью по столу.

Пробирка покачнулась. Моник протянула руку, но склянка выскользнула, расплескав содержимое. Желтоватая жидкость растеклась по поверхности стола, забрызгав скомканные пробники, пипетку и прочие принадлежности, расставленные вокруг мерного цилиндра. Драгоценный блокнот тоже оказался залит.

Захлебнувшись злостью, Моник молча смотрела на результаты катастрофы. Затем резко сбросила халат, точно стремясь поскорее освободиться. Ей хотелось выйти на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Распахнув дверь, она нырнула в длинный коридор. За дверью лаборатории, которую выделил ей Ла Нотр, Моник столкнулась с уборщиком.

– Уберите, пожалуйста, в лаборатории, – попросила Моник, сбежала по лестнице и вышла на террасу. Несмотря на солнечную погоду, на улице было прохладно, изо рта шел пар. Глаза Моник затуманились от слез и злости.

Она вытерла слезы и глубоко вдохнула ледяной воздух.

«Начну сначала. Неважно, что день пропал даром! Я смогу, смогу сделать этот чертов аромат».

Клодин все утро наблюдала за Эленой Россини. Ей нравилось, как та работает: у нее были необходимые знания, с клиентами новая продавщица держала себя вежливо и в то же время решительно. Она не позволяла на себя давить, умела предложить покупателю попробовать что-то новое. Да, эта девушка оказалась сто́ящим приобретением, и Клодин собиралась воспользоваться ею в своих интересах. Должность давала ей определенные преимущества. Клодин была практичной женщиной и решила держать Элену рядом, предчувствуя, что та ей еще пригодится.

Улыбнувшись, она вернулась на свое место.

– Могу я к вам обратиться? – К ней направлялась очень элегантная пожилая дама. – Мне нужны легкие духи для молодой девушки.

Дама всем своим видом давала понять, что не намерена ждать, пока Клодин соизволит ею заняться, и требовала немедленного внимания. С довольным видом оглядываясь по сторонам, она крутила в руке очки от Гуччи.

«Эта женщина просто до неприличия богата», – подумала Клодин. Она знавала таких клиентов. За семь лет работы в «Нарциссусе» у нее выработалось своего рода шестое чувство. Клодин была готова поспорить, что клиентка капризна и скупа. Одна из тех, кто хочет получить все и сразу и при этом выгадать в цене, несмотря на то, что денег у нее хоть отбавляй. Такие стараются тратить как можно меньше.

– Я позову к вам продавца, – приветливо сказала Клодин.

Она не дала женщине времени среагировать и бодро удалилась, наслаждаясь обращенным на нее удивленным взглядом. Увидев Элену, Клодин помахала ей рукой и указала на покупательницу:

– Мадам желает приобрести свежие духи для молодой девушки. Помоги ей подобрать то, что нужно.

Отдав такие указания, она отошла в сторонку. Лишь когда клиентка вытащит кредитку, Клодин вернется на сцену, чтобы зарегистрировать продажу на себя. Тогда и только тогда.

Сегодня для Элены был особенный день. Все утро она вспоминала о Кайле, причем в самые неподходящие моменты, и невольная улыбка выдавала ее радость от предстоящего свидания. Она немного волновалась, и в то же время ей не терпелось отправиться на прогулку.

В «Нарциссусе» все шло как нельзя лучше. Хотя поначалу казалось, что она никогда не приживется в подобном месте, Элена быстро освоилась. Она уже неплохо ориентировалась в логике продаж, а этим утром ей пришлось пережить несколько волнующих моментов.

Элегантная синьора с благородной наружностью купила духи для своей дочери. Она задумала сделать ей особый подарок. Отношения матери и дочери в последнее время оставляли желать лучшего. Милая, родная девочка вдруг куда-то исчезла, и вместо нее появилась другая: скандальная, мрачная, несчастная. Элоиза Шабо – а клиентку звали именно так – хотела помочь дочери преодолеть трудный период и показать, как много та для нее значит. «Мне нужен подарок для девушки, но в нем должна быть и частичка меня. Это женский подарок», – сказала она.

Когда-то Сузанна тоже подарила Элене духи. Со временем воспоминание об этом стерлось, но теперь, к ее удивлению, неожиданно воскресло. Мать подарила ей духи на день рождения, но Элена так и не открыла флакон. Наверное, он все еще был в бабушкином доме, в сундуке Лючии.

Элена посоветовала клиентке незамысловатую композицию: миндаль, мед, пион, шоколад, бобы тонка, и шлейфом – мягкий, теплый, обволакивающий аромат бархатной амбры. Запах говорил о молодости, но в нем также проступали кокетливые, соблазнительные нотки.

– Это не детские, но и не женские духи. Они заключают в себе некую неопределенность. Кажется, что человек еще в пути, что он еще не добрался до цели.

Элоиза расплылась в улыбке и, прежде чем попрощаться, крепко обняла Элену.

Никогда еще Элена не испытывала подобных чувств. Она даже ускорила шаг, обдумывая случившееся. Впервые она почувствовала себя нужной. Ей удалось помочь человеку, и поэтому она чувствовала себя счастливой.

Элена снова вспомнила духи, подаренные ей Сузанной. Увидев флакончик в руках матери, она испытала тогда невероятную радость. Любой подарок Сузанны был для девочки безумным счастьем. Элена развернула подарочную упаковку, но пока она это делала, она почувствовала, как счастье угасает. Ей показалось, что у нее в руке разбитый бокал, содержимое которого давно просочилось сквозь трещинки в стекле и улетучилось. Она поставила подарок на столик, так и не успев открыть флакон.

Ей не нужны ни мать, ни ее подарки. Тем более не нужны духи. Уж духов она могла получить сколько душе угодно – бабушка день и ночь составляла ароматы и могла подарить ей любой. Если бы Элене так уж понадобились духи, в конце концов, она могла бы сделать их самостоятельно.

«От матери мне нужно совсем другое», – думала Элена, и ее короткое счастье переросло в обиду и горечь. Ей хотелось, чтобы мать обратила на нее внимание, обняла ее, поговорила с ней, чтобы они вместе смеялись, плакали, ссорились, а потом прощали друг друга со слезами на глазах. Ей хотелось рассказать ей о Массимо Ферри из шестого класса, который пригласил ее погулять и неумело поцеловал. О том, как ужасно разочаровали ее неприятный запах из его рта и мокрый поцелуй. Она ожидала совсем другого.

Откуда вдруг всплыло это воспоминание?

Короткий гудок вернул Элену к реальности. Ее сердце сильно забилось, а на губах заиграла улыбка. Как же она глупа. Какой-то Массимо Ферри! Она была безумно в него влюблена и до сих пор помнила его фамилию, но совсем забыла лицо. Любовь к нему исчезла так же внезапно и быстро, как появилась. Ни с того, ни с сего.

Элена покачала головой и, как всегда, отогнала воспоминания о матери, а вместе с ними грусть и чувство вины. Они хранились в самом дальнем и тайном уголке ее души. Но воспоминание о подарке осталось. Интересно, почему Сузанна решила подарить ей духи и что тогда выбрала для дочери? Ваниль? Гардению? Нероли? Лаванду?

Элена перешла дорогу и вышла на перекресток улицы Розьер, кинув выразительный взгляд в сторону продавца открыток и акварелей. На нем был старый пиджак и красный шерстяной берет, который его молодил. Элена немного постояла, глядя на продавца и переминаясь с ноги на ногу: на улице было прохладно. «Надо зайти домой, надеть сапоги», – подумала она. Ей не терпелось на прогулку: очень хотелось увидеть, какой маршрут приготовил для нее Кайл.

Тем временем старик включил магнитофон, и снова зазвучала все та же неизменная песня. La vie en rose.

Элена улыбнулась и побежала к дому. Ей хотелось поскорее увидеть Кайла, невероятного мужчину, который разводит розы.

Когда показался Кайл, Элена уже собралась: на ней была темно-синяя юбка-брюки, белая рубашка и свитер с глубоким вырезом. Она купила его, едва приехав в Париж, в одном из типично французских магазинчиков. Свитер светло-розового цвета был очень мягким, несмотря на плотную вязку. Во Флоренции она бы такой ни за что не надела, но сейчас он ей ужасно нравился. Продавщица сказала, что в нем она выглядит просто божественно.

«Divinement», – повторяла Элена, спускаясь по лестнице и пытаясь припомнить интонацию, с какой это было произнесено.

– Привет, – сказала она, открывая дверь.

Кайл молча смотрел на нее. Элена почувствовала его взгляд, скользящий по ней снизу вверх. Она задержала дыхание, а сердце забилось еще сильнее.

– Надень куртку.

– Ого! – нахмурилась Элена. Кайл не бросал слов на ветер. Не то чтобы она ждала страстного поцелуя, но все-таки такое приветствие показалось ей несколько неожиданным.

– Конечно, вот она, – ответила Элена, возвращаясь в комнату и пытаясь справиться с накатившим разочарованием. Длинный шерстяной пиджак висел на старой вешалке при входе.

Кайл взял пиджак в руки, потрогал и покачал головой:

– Не годится. Потеплей ничего не будет?

Элена подумала секунду и кинулась наверх.

– Я сейчас.

Через несколько минут она уже спускалась в кожаной куртке. Шея была замотала теплым шарфом.

Кайл внимательно посмотрел на нее и удовлетворенно кивнул, но не улыбнулся. Он был погружен в свои мысли.

Ну, а теперь-то что не так? Элена молчала. Какой все-таки странный человек. Казалось, он даже немного зол на нее. У Элены защемило сердце.

– Слушай, если ты передумал и у тебя другие дела… то это не проблема.

Кайл продолжал молчать, глядя на нее. Наконец он спросил:

– С тобой все в порядке?

Вообще-то нет. Элена была совершенно растеряна и не понимала, что происходит. Она нахмурилась.

– У меня все отлично, а у тебя?

– Я не шучу. На улице холодно, мы поедем на мотоцикле.

На мотоцикле? Элена еще никогда не ездила на мотоцикле. Шум мотора всегда вызывал у нее страх. Так значит, у Кайла был байк, и он собирался катать ее на нем по городу. Растерянность как рукой сняло, и Элена ужасно разволновалась. Она поедет на мотоцикле! Вот это да! Скорей бы уж!

– Я не знала, что у тебя есть мотоцикл. Большой? У меня нет шлема, запасной найдется? – сказала она.

Кайл усмехнулся:

– Есть, не волнуйся, – и протянул к ней руку. Он отвел маленький завиток, упавший на ее лицо, и осторожно заправил его за ухо.

– Застегнись на все пуговицы.

Сунув руки в карманы, Кайл отошел. Помрачнев, он оценивающе смерил Элену взглядом с головы до ног.

– Ладно, поехали, а то уже поздно, – внезапно сказал Кайл, прерывая повисшее молчание.

Через пять минут Элена стояла перед огромным хромированным великаном. Мотоцикл блестел на солнце черной краской, на бензобаке красовались красные языки пламени. Кайл сообщил, что монстра зовут Гермиона.

Элена и бровью не повела. Кто она, чтобы указывать ему подходящее имя для байка? Так что она закусила губы, сдерживая смешок, и попыталась сосредоточиться: предстояло понять, как удержаться на этом транспортном средстве.

– Иди сюда, я все тебе покажу, – сказал Кайл.

– Тебе легко говорить, но у меня не такие длинные ноги, – заметила Элена, разглядывая жесткое сиденье.

Кайл покачал головой, застегнул шлем и приобнял Элену одной рукой. Через секунду она уже сидела верхом. Мотор заревел, поначалу немного глухо, но постепенно звук нарастал. Когда машина сорвалась с места, Элена так вцепилась в Кайла, что сама испугалась силы своих объятий. «Сейчас он попросит меня пройтись пешком», – подумала она, но даже эта мысль не могла заставить ее ослабить хватку.

Вилла Люмьер. Город света. Если бы Париж можно было описать в четырех словах, то это были именно они. Город купался в разноцветных огнях и сиял жизнью. Было всего пять часов вечера, но темные облака уже закрыли небо, и Париж осветился искусственными звездами, отвечая на вызов природы. Вспоминая прошлое, Элена думала, что именно этот удивительный свет понравился ей тогда, когда она впервые увидела город ребенком. Свет и запах Парижа. Город пропах уютом маленьких улочек, теснотой толпы, едой и дымом каминов. А от Сены поднимался тяжелый дух сырости.

Но теперь все изменилось: Элена ощущала запах мужчины, которого обнимала, – запах кожаной куртки и скошенной травы. Ощущала силу, тепло и какой-то еще сладкий, едва уловимый аромат.

Ей было уютно сидеть, обхватив теплую спину Кайла. Элена немного боялась, точно позволила себе нечто недопустимое, сродни легкому сумасшествию: мчалась на мотоцикле с почти незнакомым мужчиной, который решил показать ей самый красивый, самый романтичный город на свете.

«Если сейчас послышатся звуки той самой песни Пиаф, это уже будет совсем похоже на сказку», – подумала Элена.

Кайл подъехал к Иль-де-ла-Ситэ и остановился на парковке.

– Мы на месте, – сказал он и помог спутнице, уже вовсю боровшейся с застежкой шлема.

– Мне не терпится поскорее избавиться от этой штуковины, – воскликнула Элена. Она вспотела, ее лицо пылало, хотя было так холодно, что изо рта вырывался пар. Но сильнее всего было чувство пьянящего счастья. Элене было радостно и страшно одновременно, она еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться как сумасшедшая. И ей очень хотелось снова вскочить на мотоцикл.

Кайл оставил машину на парковке, получил от охранника чек, и они вышли на улицу.

В центре города было много народу, и Кайл ухватил Элену за руку:

– Держись рядом, – сказал он, кивая в сторону толпы.

– Если ты настаиваешь, – ответила Элена, демонстративно закатив глаза. Так она попыталась скрыть смущение, охватившее ее, когда их пальцы соприкоснулись.

Кайл прищурился и растерянно посмотрел на нее, но по веселому смеху догадался, что это шутка. В душе у него все пело от радости, ему тоже хотелось рассмеяться. Просто так, без малейшего повода. Они стояли посреди пестрой суеты, пытаясь угадать мысли друг друга.

– Ладно, пойдем, – резко сказал Кайл, обрывая волшебство.

– Куда?

– Тебе понравится.

Да, красноречие не было его сильной стороной, но Элена уже привыкла к такому стилю общения. Рядом с Кайлом она чувствовала себя уверенно, теплая рука внушала доверие.

– Ну скажи хоть что-нибудь, я же не могу пойти за тобой вот так, понятия не имея куда.

Кайл задумался и повернулся к ней.

– Даю подсказку: шоколад, – сказал он, и его губы вдруг оказались так близко.

Все заготовленные возражения мгновенно улетучились. Вновь придя в себя, Элена обнаружила, что хохочет как безумная. Шоколад всегда был ее слабостью. Она схватила Кайла за рукав и на мгновение крепко прижалась к нему:

– Если все это сон, то постарайся меня не разбудить.

Кайл покачал головой и погладил ее руку, легко касаясь ладони, пальцев, выступающих вен. Сердце Элены бешено забилось – прикосновение было настойчивым и в то же время нежным. Она могла выскользнуть в любую минуту: Кайл держал ее руку осторожно, некрепко. И все же она ощущала связь с ним, и это немыслимо волновало.

Они гуляли по городу рука в руке, не говоря ни слова. В самой гуще толпы Кайл прижал Элену к себе, обняв за плечи. Она удивилась, но сопротивляться не стала.

Возле Нотр-Дама было много туристов: ко входу в собор выстроилась очередь через всю площадь.

– Похоже, что на башню мы не попадем, – сказала Элена, печально глядя на колокольню. Ей бы хотелось посмотреть на город сверху вместе с Кайлом. Вид с башни был удивительным, даже столько лет спустя она кое-что помнила. Всплыла неожиданная мысль: если бы мы увидели город вместе, нам было бы что вспомнить, и это воспоминание сблизило бы нас.

– Попробуем, – заверил Кайл.

Посмотрев на него, Элена поняла, что тот не шутит, и ответила ему нежной улыбкой.

Неподалеку от собора, всего в ста метрах, обнаружилась кондитерская. Элена не поверила своим глазам: стены были выкрашены в ярко-розовый цвет. Она остановилась в нескольких шагах от кондитерской и погрузилась в волны удивительных запахов: лесные ягоды, шоколад, мед, персик… И аромат тающего сахара, который не спутаешь ни с чем – так пахнет свежая карамель за секунду до того, как застынет.

Элена почувствовала внезапную слабость и вспомнила, что давно не ела. В животе забурлило, она почувствовала резкую боль. Испугавшись, Элена замерла на месте, надеясь на то, что приступ не повторится. Кайл не отпускал ее ни на шаг и внимательно всматривался в ее лицо.

– Это, конечно, не «Ладури», – сказал он извиняющимся голосом.

Элена пожала плечами.

– Если то, что здесь пекут, так же хорошо на вкус, как на запах, – считай, что мы в раю, – ответила она.

Недомогание бесследно исчезло, уступив место ненасытному голоду.

Кондитерская была оформлена в кремовых тонах: прилавок и полки, на которых стояли торты и пирожные всех цветов и размеров, тоже были кремовыми.

Элена мгновенно почувствовала, что удивительный запах свежей выпечки шел не из кухни: здесь пользовались специальными духами. Пока Кайл помогал ей снять куртку, она усмехнулась про себя. Ей была знакома такая тактика – многие магазины заказывали духи с ароматом кондитерских изделий, чтобы приманить клиентов, создать приятную атмосферу. У клиентов оставалось незабываемое впечатление, и они, как правило, возвращались. Запахи вовлекали их в психологическую ловушку. Светлые тона, красивая мебель, свежая выпечка, восхитительный аромат – все вместе рождало ощущение уюта и прекрасное настроение.

К ним подошла девушка в белом и предложила попробовать местные пирожные-макарони с лесными ягодами и шоколадом. Кайл заказал черный чай.

Элена не стала зря терять время и приступила к еде. Пирожные оказались действительно вкусными. Нежные и хрустящие, они так и таяли во рту.

– Замечательные, – сказала она, расправившись с первым и приступив ко второму.

Кайл молча смотрел на Элену, следя за каждым ее движением. В его глазах горел веселый огонек.

– Твой мотоцикл… то есть Гермиона – давно ты ее купил? – спросила Элена.

– Уже пять лет. Раньше у меня был другой.

Кайл нахмурился и отвернулся. Элена наблюдала, как он теребит в руках салфетку. Было очевидно, что тема разговора ему неприятна, так что Элена решила воздержаться от расспросов и принялась за новое пирожное. Из-за ярко-фиолетового цвета оно казалось совершенно несъедобным, но взорвалось во рту нежным вкусом черной смородины. Элена даже зажмурилась от удовольствия. Крем растекался, точно свежий мед, источая характерный ягодный аромат.

– Удивительно, никогда не ела ничего подобного, – пробормотала Элена, когда снова обрела дар речи.

Кайл снова посмотрел на Элену и смягчился. Улыбка уже угадывалась на ее губах, и было совсем несложно представить, как она преобразит прекрасное лицо.

– Давно ты занимаешься духами?

– Вообще-то всю жизнь, – ответила она, поразмыслив. И отвела глаза.

Кайл пододвинул ей тарелку с пирожными – ему было приятно наблюдать, как они исчезают одно за другим. Ему вообще нравилось смотреть на эту девушку: как она ест, как говорит. Нравилось, и точка. Кайл подождал, пока она не возьмет еще одно пирожное. Оба молчали. Элена смаковала каждую крошку. Наконец она заговорила:

– Почти все женщины нашей семьи занимались парфюмерией. Те, что были по-настоящему талантливы, смогли создать известные духи, другие просто продолжали семейное дело.

Она на мгновение замолчала, посмотрела куда-то вдаль, а затем снова на Кайла.

– Знаешь, именно здесь, во Франции, для нашей семьи наступил переломный момент. Одна из Россини создала уникальный аромат, настолько совершенный и необычный, что с его помощью заказчик смог жениться на принцессе. В качестве награды он заплатил моей прабабке невероятную по тем временам сумму. Она вернулась во Флоренцию богатой женщиной.

– Мне кажется, что в своем рассказе ты о чем-то умолчала.

Элена посмотрела Кайлу в глаза.

– Она так и не смогла его забыть. Я о том рыцаре. Беатриче любила его, хотя и вышла замуж за другого. В своем дневнике она пишет об обоих своих мужчинах. Это довольно печальная история.

Кайл поставил чашку на стол, распрямил спину и расправил плечи.

– Наверное, им не суждено было остаться вместе. Судьба распорядилась иначе.

– Судьба всегда в наших руках, – ответила Элена. – Все дело в нас. Только при большом желании можно что-то изменить, но, помимо желания, нужно обладать сильной волей.

– Не все так просто. Бывает, что-то происходит и… и ты действительно не в силах ничего поделать.

Кайл снова ушел в себя, казался чужим и далеким. Взгляд ожесточился, губы вытянулись в ниточку. Словно его сковало льдом, но подо льдом, в глубине, таилось нечто неведомое, загадочное, какая-то тайная грусть. Элене показалось, что слова Кайла пронизаны болью. Внезапно она поняла:

– Ты о смерти?

– Нет, – резко ответил он. – Сегодня будем говорить только о приятном.

«Довольно странный ответ», – подумала Элена. Она почувствовала, что вопрос задел его за живое, но не решилась расспрашивать дальше. Кайл ясно дал понять, что это запретная тема. Ей тоже не слишком хотелось продолжать разговор о судьбе и смерти.

– Расскажи о себе. Чем ты занимаешься в Париже? Ведь не только же смотришь на звезды?

Он покачал головой.

– У нас есть кое-что общее. Я развожу цветы. Специализируюсь на душистых розах. Стараюсь сохранить древние сорта, уникальный запах каждого вида и яркий цвет. Или пытаюсь добиться новых ароматов. Например, чтобы сначала пахло фруктовым садом, потом цитрусами и миррой, одним словом, чтобы запах вызывал неповторимые, сильные ощущения. Красивые, но лишенные аромата розы меня не интересуют. Это мнимая красота.

– То есть ты охраняешь уникальные виды?

Кайл приподнял бровь.

– Я зарабатываю на этом деньги, это не благотворительность, а работа.

– Но, по сути, именно ты прилагаешь руку к тому, чтобы редкие виды роз не исчезли, ведь выбери ты другое занятие, никто бы о них и не вспомнил.

Так они проговорили весь вечер. Кайл отвечал сухо и лаконично, но все же рассказал Элене о своем последнем эксперименте. По правде говоря, работа не удалась, но полученный куст можно было использовать в дальнейшем.

– Цветы в этом смысле как люди. У светловолосой голубоглазой матери и зеленоглазого отца-брюнета может родиться очень красивый ребенок, и его глаза будут совершенно неповторимого оттенка.

Элена восхищенно внимала каждому слову. Несколько раз она теряла нить разговора, но продолжала смотреть на собеседника. Когда они вышли из кафе, улица горела тысячей разноцветных огней. Было светло как днем.

– Уже поздно, мы больше сегодня никуда не успеем. Но Нотр-Дам от нас всего в двух шагах. Иди сюда! – Кайл указал на огромный собор, возносящий к небесам стрельчатые арки. Казалось, что каменные горгульи, примостившиеся под крышей, наблюдают за поздними прохожими.

Они подошли к огромной двери, Элена задрала голову:

– Но разве вход здесь? Не помню такого.

Кайл кивнул:

– Главный вход с другой стороны. А здесь нас ждут четыреста крутых ступенек винтовой лестницы, – предупредил он. – Внутри очень красиво, пусть мы и не попадем на самый верх.

Элена покачала головой.

– Но оттуда не будет видно колоколов.

– Это правда.

– А у них такие удивительно красивые имена!

– Они носят имена святых: Анжелика-Франсуа, Антуанетта-Шарлотта, Гиацинт-Жанна и Дениз-Давид были отлиты в девятнадцатом веке, а самый большой, Эммануэль, – в семнадцатом веке. Он весит почти тринадцать тонн.

– Невероятно, – прошептала Элена. – С башни небо кажется таким близким, – добавила она, вспоминая детство. Когда-то она стояла там, наверху. Потом Элена повернулась к Кайлу.

– Поднимемся? – спросила она, коснувшись его плеча.

Кайл взял руку Элены в свою, на мгновение крепко сжал ее, потом отпустил и кивнул:

– Вперед.

Очередь из туристов заметно поредела. Кайл и Элена начали медленно подниматься по лестнице. Пальцы стыли от холода. Ступени нескончаемо тянулись наверх. Слабый свет сглаживал их неровную поверхность. В стенах Нотр-Дама пахло временем, влагой, старым ладаном и воском, и будто слышались шаги множества поколений. Воображение унесло Элену вслед за запахами. Здесь прошли тысячи мужчин и женщин, и у каждого была своя жизнь, своя история.

Внезапно Элена остановилась. Ей стало трудно дышать. Казалось, воздух перестал поступать в легкие, будто внутри что-то сломалось. Ее охватил панический страх. Она пыталась вдохнуть, но, сколько ни прилагала усилий, ничего не выходило, страх только усиливался – словно она вот-вот задохнется.

Кайл стоял позади. Когда он догадался, что что-то не так, то стиснул ее в объятиях и повернул к себе лицом. Элена подняла на него глаза, и Кайл понял, что она вот-вот потеряет сознание.

– Не волнуйся, мы уже спускаемся.

Ответа не последовало. Кайл подхватил Элену на руки, как ребенка, и стал протискиваться назад, вниз, не обращая внимания на протесты поднимающихся туристов. Он сжал губы и медленно спускался по ступенькам, прижимая Элену к себе. Когда они наконец очутились внизу, Элена была без сознания. Кайл развязал ее шарф, откинул волосы и осторожно коснулся ее лица. Она была бледна, но дыхание стало ровным и свободным.

– Элена, ты меня слышишь?

Ресницы задрожали, она открыла глаза и посмотрела на него непонимающим взглядом.

– Что со мной?

– Ты потеряла сознание. Едем в больницу.

Кайл не стал дожидаться ответа. «Неотложку» можно было вызвать в отеле «Дьё», всего в нескольких шагах от собора. Кайл снова взял Элену на руки и зашагал через дорогу.