Поворачиваясь то так, то этак, Элена смотрелась в зеркало. Она приложила ладонь к животу: шел третий месяц беременности, но внешне этого было пока не заметно.
Возвращаясь домой с месье Лагузом, Элена не могла освободиться от тревожных мыслей: что, если Филипп о чем-то догадывается и злится, что она не сказала ему о будущем ребенке? Что, если из-за этого на работе начнутся трудности? Может быть, во Франции следует немедленно сообщать о беременности начальству? Но чем больше она думала, тем сильнее убеждалась, что у Филиппа не было причин для подозрений.
Нет, решила Элена, беременность тут ни при чем. Филипп злится из-за чего-то другого. О ребенке знали только Кайл и Моник, она даже не позвонила Маттео.
При мысли о Маттео ее охватила грусть. Элена вздохнула, достала из кармана телефон и уселась на кровать. Пора наконец сообщить бывшему о том, что он станет отцом. Элене этого не хотелось, она никогда бы не позвонила человеку, с которым так вот рассталась, без серьезного повода. Однако Кайл настаивал, что появление на свет малыша касается не только ее. Элена отчетливо дала ему понять, что не согласна, но Кайл был упрям и умел настоять на своем. Они даже немного поспорили. Джон сидел тут же и вилял хвостом, глядя на Элену огромными карими глазами. Каждый раз ей было все труднее его игнорировать: Джон не оставлял хозяина ни на секунду и верно его охранял. Элена покачала головой.
Кайл больше не разрешал ей кататься на мотоцикле. Гермионы не было ни в подъезде, ни в гараже. Собравшись с духом, Элена вздохнула и набрала номер Маттео.
Послышались долгие гудки, и у Элены отлегло от сердца: не берет трубку. Она уже хотела сбросить звонок, как на той стороне раздался знакомый голос:
– Алло!
Элена помедлила несколько секунд, надеясь, что Маттео бросит трубку. Но потом все же пришлось ответить.
– Привет, Маттео. Как жизнь?
– А, это ты… Отлично, спасибо, а как дела у тебя? Давно не слышались. Я и сам хотел позвонить.
– Не сомневаюсь, – ответила Элена.
Маттео откашлялся.
– Понимаю, ты немного на меня злишься, но попробуй понять. Ведь это не входило в наши планы. Случилось так, как случилось. Само собой. Алессия влюбилась в меня с первого взгляда, а я не устоял. Кому понять ее, как не тебе?
Элена удивленно уставилась на телефон.
– Смотрю, твое самомнение не пострадало.
«До чего же он похож на Мориса», – подумала она. Воспоминание об отчиме всплыло столь явственно, что от точности сравнения у Элены захватило дух. Как это она раньше не замечала их сходства?
Маттео вздохнул:
– Понимаю, тебе тяжело, ты много вложила в наши отношения, но все пошло прахом. Как мне ни жаль, я никогда к тебе не вернусь.
Что за бред? Что он такое несет? Маттео что, думает – она позвонила ему, чтобы умолять вернуться? Элена просто вскипела от злости.
– Уж поверь, я звоню тебе не за этим. Такая мысль мне даже не приходила в голову.
В трубке повисло молчание, Маттео откашлялся:
– Неужели?
– Именно так. Тебе не о чем беспокоиться.
Элена едва сдержала нервный смешок. В этом нелепом и высокомерном «неужели» был весь Маттео. «Неужели? – Именно так!»
Как будто после всего, что произошло, можно предположить какое-то продолжение их отношений. Что же он за человек? И больше того, что же она за человек, если прожила с таким уродом почти два года!
Элене вспомнилось, что Моник и Жасмин не раз намекали ей о том, что Маттео не слишком умен, но бабушка выражалась о нем яснее ясного: «Элена, да он просто придурок. В нашей семье достаточно одного идиота. Поверь мне, милая, не стоит портить себе жизнь!»
Это воспоминание всколыхнуло в Элене нежность. Она уже не злилась на Маттео, от злости осталось лишь легкое отвращение. Прошлое стерлось, исчезло, вытесненное гораздо более важным, куда более сильным чувством, которое теперь связывало ее с другим человеком. Чувством, которое Элена еще не осознавала – оно таилось в укромном уголке сердца, поджидая своего часа.
– Ну что ж, приятно слышать, особенно теперь. Не представляешь, как я счастлив, Элена. Скоро я стану отцом. Алессия беременна.
«Черт, и что же теперь?» – подумала Элена.
– А… Это прекрасная новость.
Маттео вздохнул.
– Понимаю, что для тебя это тяжелый удар. После стольких попыток тебе так и не удалось забеременеть. Но, знаешь, одни женщины готовы к зачатию сразу, а другие… – Он помолчал. – Не отчаивайся, у тебя есть… свои достоинства.
Элена не знала, смеяться ей или плакать. Обижаться на такие слова казалось неуместным – Маттео был так нелепо чванлив, самолюбие из него так и перло. У нее есть свои достоинства? И какие же? Он никогда не интересовался тем, что она любит, лишь недоуменно пожимал плечами. Только однажды, после смерти бабушки, попытался было надавить на Элену, уговаривая продать дом Россини, но и тут у него ничего не вышло.
– Послушай, я как раз за этим тебе и звоню, – сказала она после краткого молчания.
– Ты намекаешь, что беременна?
– Я не собираюсь ни на что намекать, – сухо ответила Элена, стиснув в ладони телефон. Она закрыла глаза и провела рукой по лбу. Неотвратимо подступала головная боль.
– Ну и прекрасно, потому что я бы все равно не поверил.
– Это еще почему?
– Ты уж прости, но ты хлопаешь дверью – и вдруг появляешься в тот самый момент, когда мы отмечаем радостную новость. Тебе не кажется это странным? В общем, слушай, мы уже объявили о свадьбе. Будем венчаться в церкви, – заявил он. И добавил, уже более мягко: – Смирись, Элена. Попробуй начать новую жизнь, общайся с друзьями, живи! Жизнь коротка!
Жизнь коротка? Что случилось с этим идиотом? Элена даже подумала было рассказать ему о Кайле, чтобы до Маттео наконец дошло – она не питает к нему никаких чувств, он для нее не существует, но передумала. Какая разница, что он там себе воображает, а кроме того, что бы там ни было между нею и Кайлом, ей совершенно не хотелось вовлекать в это Маттео. Тем более для того, чтобы оправдаться, с какой еще стати?
Элена наконец осознала, что Маттео действительно перестал для нее что-либо значить.
Она встала, подошла к окну и отдернула занавески. На улице шел мелкий снежок, ей не терпелось посмотреть на небо. Интересно, дома ли Кайл?
– А если предположить, что я тоже беременна, и тоже от тебя?
В трубке повисло молчание, потом раздался смешок.
– Ну это сильно, – ответил Маттео. – Ты меня любишь, тебе тяжело, могу понять, но то, что мы когда-то встречались, еще не повод, чтобы предъявлять права на… Алло! Алло! Ты меня слушаешь?
Но вместо ответа Элена лишь сбросила звонок. Чаша ее терпения переполнилась.
Она выключила телефон и швырнула его на кресло. Зная Маттео, можно с уверенностью сказать, что он перезванивать не станет, и все-таки не стоит искушать судьбу. Теперь между ними действительно все кончено. Пора удалить его номер из записной книжки телефона. Потом, когда придет подходящее настроение, она обязательно это сделает. Сердце Элены сильно забилось, а к горлу подступила тошнота.
«Я никогда к тебе не вернусь», – передразнила она.
Морис, Маттео. Элена тихо рассмеялась. Жажда власти, чувство собственного превосходства… Нет, не о таком мужчине она мечтала. Невыносимые эгоисты. И если в случае Мориса она была лишь жертвой, то Маттео выбрала сама.
Элена почувствовала, как в животе заныло. Неприятное ощущение расползалось по всему телу. Не надо было звонить Маттео. И хотя в глубине души она понимала, что поступила правильно, ей было сложно владеть собой. От разговора остался слишком мерзкий осадок, какое-то невероятное отвращение внушал ей этот человек.
Когда-то он много для нее значил, и как она только попалась в его сети? Довольно с нее мужчин-эгоистов. Теперь она будет осторожнее, такое больше не повторится. «Ни за что и никогда», – пообещала себе Элена.
Пора было начинать жизнь сначала, и она не собиралась наступать на те же грабли. Отныне Элена сама будет все решать – и за себя, и за будущего ребенка. И точка!
Кто знает, как сложатся их отношения с Кайлом, теперь уже не в этом дело. Она больше не позволит мужчине распоряжаться ее жизнью и чувствами.
Элена всхлипнула и попыталась успокоиться. После душа она переоделась в удобные домашние брюки и красный свитер, откинула влажные волосы, собрала их в хвост и немного подкрасилась. Ей вдруг захотелось надушиться, но не обычными, а особенными, своими духами. Вернувшись в спальню, она открыла деревянный сундучок, где держала личные вещи. Там лежали и духи. Элена сделала их несколько лет назад, вместе с другими, подаренными Жасмин и Моник. Интересно, не испортились ли они? С натуральными духами такое часто случается. Но ведь флакончик всегда хранился в темноте, в ящик не проникал ни один луч солнца, в нем было прохладно.
Элена взяла металлический цилиндр, в котором лежал флакон, и аккуратно отвинтила крышку. Флакон из матового стекла ничем не выделялся. Бабушка предпочитала простые формы, не доверяя современным изыскам. Для нее было важно то, что внутри. Элена тоже не особенно интересовалась формой флакона. Она составила эти духи, потому что хотела сделать подарок себе и подруге. Сколь многое изменилось с тех пор!
Она осторожно откупорила флакон. Духи были все те же, словно их сделали всего несколько дней назад. Чудесный запах не изменился. Элена вдруг почувствовала себя дурно, но это ощущение быстро прошло. С тех пор, как она стала работать в «Нарциссусе», ей нередко случалось ощущать легкую дурноту, и теперь она понимала, что все дело в ее состоянии. Беременные женщины очень чувствительны к запахам.
Раскрылись начальные ноты аромата. Элена зажмурилась и будто увидела лилейное поле. Аромат лилий сменился запахом нероли, на смену которому пришел бергамот. Запах то приближался, то отдалялся, словно бабочка, то раскрывающая, то закрывающая прекрасные крылья. Потом проснулись ноты жасмина, гардении и магнолии. В этом аромате чувствовалась сама жизнь, он передавал биение ее пульса. Наконец послышались дубовый мох и амбра – легкие, едва слышные ноты. Точно крошечная снежинка упала на землю и тут же растаяла.
Элене показалось, что бабушка рядом. Когда внучка составляла эти духи, Лючия стояла рядом и осталась довольна результатом, что случалось нечасто.
И все же это был уже не ее запах.
Конечно, Элена сделала его для себя, и каждая составляющая духов была подобрана бережно и тщательно, вот только Элена уже не была той прежней Эленой, которой бы подошел такой аромат. В нем не хватало стержня, вдохновения. Легкие, спокойные и сладкие ноты не отражали женщины, в которую она превратилась. Элена решила, что нужно найти что-то новое, созвучное ее чувствам и состоянию. Размышляя о создании нового аромата, Элена разволновалась, воспоминание о разговоре с Маттео отступило.
Она снова посмотрелась в зеркало и взяла с полки ключи. Спускаясь по лестнице, Элена снова подумала о Маттео. Хоть он и отец ребенка, но ребенок ему не принадлежит. Он сам от него отказался, и точка. Она вычеркнет этого человека из своей жизни и будет заниматься ребенком одна.
Даже смешно, как все повторялось. Ведь Элена тоже не знала собственного отца – Сузанна никогда о нем не рассказывала, и скоро Элена перестала ее расспрашивать. Кто знает, может быть, он тоже был парфюмером – у матери было много приятелей. Она встречалась не только с Морисом, но вышла замуж именно за него. Сосредоточившись, Элена могла вспомнить и других ухажеров Сузанны. Она не знала имен, в конце концов, то были лишь тени из прошлого и в то время она была еще слишком мала, чтобы понимать, что происходит.
Видимо, Сузанна не хотела говорить с ней об отце, потому что не могла простить себе, что связалась с нелюбимым человеком и родила от него ребенка. Примерно то же чувствовала теперь и Элена.
Но как ей удалось прожить с Маттео так долго и не понять, что все его мысли крутятся вокруг собственной персоны? Этот нелепый разговор все окончательно прояснил. Самодовольство Маттео было до абсурда нелепо.
«Порой случается, что слезы мы прячем за смехом», – говаривала Лючия, и Элена снова подумала о том, что бабушка оказалась права насчет ее жениха.
Элена твердо решила, что состоявшийся разговор освобождает ее от любых обязательств по отношению к Маттео. Она выполнила свой долг. Да, она дала Кайлу слово, что позвонит отцу ребенка, но уговаривать того признать малыша не обещала.
Элена натянула куртку и громко хлопнула дверью. Она хотела было зайти наверх, к Кайлу, но поднявшись на несколько ступенек, передумала и вышла во двор. Ей хотелось побыть одной. Сердце все еще бешено билось, а грусть не отступала.
Вечером на улице было темно и холодно. От фонарей протянулись к земле конусы света, в которых кружились снежинки. Снег пошел неожиданно рано. Нежданно-негаданно. Холод и снег у Элены как-то связались с тишиной. Зимой ей всегда казалось, что запахи и звуки повисли в воздухе, а время исчезло. Все вокруг становилось белым, хрупким и мягким.
Сложив руки на груди, Элена размышляла о том, как быстро все изменилось, все – и она сама. Воспоминания слетались на зов ее души, точно птицы, из глубин сознания всплывали мысли о прошлом.
Скоро она станет матерью. Кто знает, быть может, тогда ей удастся понять Сузанну и получить ответ на главный вопрос своей жизни: почему же мама ее бросила? Мысли о прощении тут же исчезли, едва старая рана напомнила о себе. Не о чем тут думать, Элена ни за что не бросит своего малыша. Она обхватила живот, словно желая защитить ребенка. От обиды и злости внутри все похолодело.
Мать сделала выбор, она вычеркнула ее из своей жизни.
Элена вышагивала взад-вперед по двору. Сапоги на высоком каблуке, подарок Моник в честь будущего пополнения, тонули в снегу. Кайл же по этому поводу подарил Элене розу, одну из первых, которые вывел сам. Сорт назывался «Бэйби». Элена любовалась ее красотой со все возрастающим волнением. Она боялась, что не сможет ухаживать за растением – такого опыта у нее еще не было, и великолепный цветок мог погибнуть. Поначалу Элена поставила горшок у окна, чтобы дать ему доступ к свету. Во дворе роза облетела бы, едва раскрывшись, а Элене хотелось продлить наслаждение чудом. Она прочитала, что некоторые виды роз цветут и в зимние месяцы – конечно, не все, но попробовать стоило. Элена начала изучать в Интернете материалы по селекции, ведь она не могла позволить, чтобы творение Кайла погибло, а отвлекать его вопросами не хотелось. У розы был сложный, точно бархатный, аромат: от нее пахло фруктами и травами. Когда комната нагревалась и лепестки раскрывались сильнее, запах раскрывался, набирал силу. Казалось, что этот волшебный аромат – само сердце цветка, обрамленное переливающимися лепестками с темной кромкой. Этот запах проникал повсюду. Порой Элена разговаривала с цветком: она прочла в Интернете, что от этого роза лучше растет. Прежде чем заговорить, девушка внимательно оглядывалась по сторонам, и, убедившись, что ее никто не видит, начинала свой монолог. Бывало, что она обращалась к цветку мимоходом, спрашивая совета или делясь впечатлениями. Теперь ей было не так-то просто заснуть в одиночестве: былая тревога вернулась, и Элена подолгу ворочалась в постели, не в силах избавиться от давних страхов.
Погуляв по двору, Элена оказалась в садике Кайла. Здесь он выращивал те растения, которые не мог разместить в горшках на террасе. Она остановилась у изгороди, глядя на покрытые инеем ветви, тянущиеся к небу. Утром Элена заметила, что одна из роз, посеребренная инеем, замерзла и стала похожа на огромный прекрасный кристалл бордового цвета. Словно странный для этого времени года холод предопределил судьбу цветка. И хотя внешне соцветие оставалось прекрасным как прежде, запах исчез, и роза лишилась сердца. От ее существа остались лишь лепестки, готовые упасть на землю с первым солнечным лучом, потрепанные, лишенные запаха.
Элена смотрела на розу и вдруг почувствовала, что не одна. Она не видела, как подошел Кайл, но ощутила, что вокруг что-то изменилось.
– Смотри не простудись, – сказал он и остановился рядом.
Элена не шевельнулась. На нее навалилась усталость, а настроение было просто ужасным. Кайл накинул ей на плечи свою куртку, и Элена почувствовала волну тепла, словно вдруг оказалась в уютном коконе. Она склонила голову и прикрыла глаза.
– А как же ты?
Кайл только пожал плечами:
– Я никогда не мерзну.
Элена улыбнулась и закуталась в куртку.
– Подойди, я не кусаюсь.
Его короткий смешок заставил ее съежиться и ощутить знакомое волнение. Кайл так редко смеялся, и каждый раз смех совершенно преображал его – Элена не уставала удивляться, как менялось в такие моменты его лицо.
– Я позвонила Маттео, – сказала она.
Кайл промолчал. Элене было не слишком приятно касаться этой темы. Хотелось, чтобы он понял, чего ей стоил этот разговор.
– И когда он приедет?
Элена обернулась к нему и покачала головой.
– Вообще-то, никогда. Его подружка ждет ребенка, скоро свадьба.
– Ну и дела! Он что, совсем с ума сошел?
Элена отвела взгляд. Ей было больно видеть, что Кайл жалеет ее. Она словно сжалась в комок. Что бы ни свалилось на нее в последнее время, ей казалось, что она все же держит себя в руках, но чувства брали верх и готовы были ее поглотить. Сдерживаться становилось все труднее.
– Смешно, да? Я так долго хотела ребенка, но ничего не получалось, и вот теперь… – Замолчав посреди фразы, Элена прикрыла рот рукой и глубоко вздохнула. – Ребенок мой, и больше ничей, Кайл. Мне не нужна помощь, я сама о нем позабочусь, ты слышишь?
Несколько шагов, и Кайл оказался у нее за спиной, готовый утешить. Но Элена только еще больше разозлилась. Неужели она выглядит такой слабой и жалкой?
Она ждала, что будет. Но Кайл так и стоял, не двигаясь с места, не прикасаясь к ней. Она пристально смотрела на краешек шарфа. Этот мужчина был непредсказуем, он не переставал ее удивлять.
– Представляешь, бывают ночи, когда вокруг полная темнота. Если повезет, то можно увидеть звезды, которые в обычные дни с земли не разглядишь. Хочешь подняться ко мне? А вдруг сегодня такая ночь?
Элена закрыла глаза и жадно вслушивалась в знакомый хрипловатый голос – Кайл как раз возвращался с вечерней пробежки. Из всех, кого знала Элена, только Кайл бегал по ночам, в темноте. Элена принюхивалась, пока не отыскала знакомую ниточку, ведущую к его запаху, и протяжно выдохнула:
– Да, было бы здорово.
Кайл стоял совсем рядом. Элена попятилась назад и вдруг дотронулась до его руки. Тогда она подняла голову и посмотрела на небо, а Кайл обхватил ее руками и прижал к себе. Так они стояли некоторое время, замкнувшись в своих страхах, охваченные желанием, и ни один не решался произнести тех самых слов. Они не могли оторваться друг от друга, отказаться от того немногого, что у них было.
Кайл поцеловал Элену в макушку. Она закрыла глаза, полностью утонув в своих ощущениях. С приоткрытых губ сорвался негромкий стон – печальная молитва о счастье.
Кайл повернул Элену к себе, и она встала на цыпочки, приобняв его за шею. Он медленно склонился над нею, оставляя ей возможность отпрянуть. Если бы она захотела, она могла бы увернуться.
Элена почувствовала на щеках его горячее дыхание, нежное прикосновение губ к лицу. Он медленно покрывал поцелуями ее лицо, но когда Элена попыталась прижаться к нему, Кайл подхватил ее и немного приподнял над землей. Элена запустила пальцы в его густые волосы, и Кайл крепко поцеловал ее, как мечтал с того самого вечера, когда они встретились.
Они поднялись в квартиру Кайла, и пока он принимал душ, Элена ждала на террасе. Она почти ничего не знала ни о нем, ни о его работе, ни об образе жизни. Только теперь она поняла, что он держится несколько в стороне, а она с ним слишком настойчива.
– Это годовалые кусты, – сказал Кайл, появляясь в проеме двери.
Элена склонилась над горшочком, в котором показалось несколько резных зеленых листиков. Они были такие маленькие и прекрасные, что Элена почувствовала прилив нежности.
– Как красиво, – прошептала она.
– Каждый из этих ростков – источник надежды. Если они приживутся, то могут вырасти в уникальные, совершенно необычные розы.
Элена нахмурилась.
– Необычная роза? Как это странно звучит.
Кайл сунул руки в карманы и продолжал:
– Представь себе красную розу удивительного цвета, очень насыщенного и яркого. Розу, которой не страшны никакие болезни обычных роз, розу, источающую пряный и в то же время фруктовый аромат. – Кайл посмотрел на нее. – О такой мечтает каждый селекционер.
– Но ты уже создал множество видов, – возразила Элена.
Кайл покачал головой.
– Не все так просто. Это посредственные экземпляры, среди них нет ни одного куста с соцветиями нужного цвета. Но есть еще несколько двулетних черенков, может быть, мне повезет.
– Ты работаешь здесь? – спросила Элена, с любопытством оглядываясь по сторонам.
– Да. – Кайл склонился над горшком и вырвал несколько травинок. – Еще у меня есть теплицы неподалеку от Авиньона, в Провансе. Там у нас настоящие парники, а здесь я держу растения, с которыми планирую участвовать в конкурсе.
– Конкурсе роз?
Кайл кивнул.
– Это что-то вроде выставки, где собираются селекционеры и продавцы продукции, а также садоводы-любители. После ярмарки устраивается праздничный вечер, где объявляется селекционер года. Его роза должна соответствовать всем параметрам: качество, красота, аромат. Это международный конкурс новых видов, он проходит в начале июня.
«Как раз, когда родится ребенок», – подумала Элена и улыбнулась.
– Ты планируешь участвовать?
Кайл внимательно посмотрел на нее:
– Это очень важное мероприятие, я не могу его пропустить.
Она задумалась.
– Но почему ты живешь в Париже, если твоя лаборатория в Провансе?
– Большинство наших клиентов из Парижа, здесь они живут и работают. Мне здесь нравится. Давай, заходи, на улице холодно, – сказал он, взяв Элену за руку.
И правда, на террасе было уже зябко, но Элене показалось, что Кайл не хочет говорить о себе и просто торопится завершить разговор. Это заставило ее задуматься. Он чего-то не договаривал.
Жак постучался, за дверью Моник было тихо. Однако при желании он мог войти. Пусть в прошлый раз он оставил свои ключи у нее, на самом деле у него был еще один дубликат, и Жак не раз им пользовался. Он любил заходить к Моник, когда ее не было дома. Ничего не трогая, он просто бродил по квартире, вдыхая запах этой женщины, точно настоящий влюбленный.
Он подождал минуту, две, пять. Наконец улыбнулся и покачал головой.
– Я знаю, что ты там, mon amour. Открой, я не уйду.
В ответ раздался сухой щелчок, ключ повернулся в замке, и в проеме показалась Моник.
– Закрой за собой дверь, – сказала она, возвращаясь в гостиную.
Даже в обычной мятой футболке и домашних гольфах она была невероятно хороша. «Все дело в этих бесконечно длинных ногах», – подумал Монтьер.
– Не слишком ли поздно для дружеского визита? – холодно заметила Моник.
Жак не обратил внимания на стальные нотки в ее голосе.
– Как дела? Ты давно не звонила.
Моник бросила на него холодный взгляд, взяла со столика книгу и открыла на заложенной странице.
– Ты не отвечаешь на звонки и сообщения. Ты так занята или нашла другого? – Жак подошел к ней. – Ле Нотр занимает все твое время? Скажи-ка, он так же хорош, как я?
Нанеся удар, Жак наблюдал за реакцией жертвы. Он заметил, как трудно Моник совладать с собой, как она разозлилась. Чтобы держаться подальше от него, она каждый день боролась со своими чувствами, и борьба давалась нелегко. Да, эта женщина не сдавалась без боя, не шла прямо в руки, и ему это нравилось. Он хотел Моник, хотел знать, о чем она думает, вдыхать ее запах.
– Иди к черту, Жак! – Моник улыбнулась, и он почувствовал, как внутри все затрепетало от желания.
Игра началась, и на этот раз он не собирался проигрывать. Не сводя глаз с Моник, он присел рядом с ней на диван, снял пиджак и галстук, расстегнул рубашку, тяжелые золотые запонки покатились по полу.
Моник смотрела на него завороженная, ее сердце рвалось из груди, тело переполняла сладкая истома. Охваченная желанием, она не могла отвести глаз, но сдаваться не собиралась. Чтобы снять напряжение и не поддаваться опасной близости, она встала. Было ясно, что Жак и не думает останавливаться.
Он схватил ее за руку, перекрыв путь к бегству.
– Хватит с меня твоих капризов. Я сделал, как ты просила, устроил к себе эту девицу, пора платить по счетам.
– Это ты должен мне заплатить, Жак. Такого парфюмера, как Элена, нигде не найдешь. Ты что, до сих пор не пускаешь ее в лабораторию? Боишься, что окажешься жалкой посредственностью, что женщина сделает парфюм лучше твоего?
Моник намеревалась задеть его побольнее и, увидев, что это ей удалось, была готова отступить, но поздно. Рот Жака искривился в жестокой улыбке, и он крепко прижал Моник к себе. Он погладил ее по волосам, а его губы оказались так близко, что девушка чувствовала его дыхание.
– Не так уж она и хороша. Филипп говорит, что она до сих пор не продала ничего стоящего. Так что тебе придется возместить мои убытки.
– Не надо врать. Я знаю, что у Элены есть много постоянных клиентов.
Но Жак не дал ей договорить.
– Мне плевать, есть они или нет. Мне нужна ты, здесь и сейчас.
– Убери руки и возвращайся к своей невесте. У тебя скоро свадьба, напомни, какого числа?
Жак пропустил укол мимо ушей. У него не было времени на разговоры.
– Эта свадьба – обычная деловая сделка. Ты для меня – все, – сказал он.
– Я просто твоя игрушка, ты хочешь меня, но только в постели.
– Именно так.
Свободной рукой она ударила его по лицу, но Жак перехватил ее запястье и крепко прижал к себе ее руку.
– Отпусти меня!
– Сначала успокойся.
Моник постаралась вывернуться из захвата, ей удалось освободить одну руку, но вторую Жак крепко держал в своей.
– Зачем ты борешься с собой? – тихо спросил он.
Моник опустила глаза.
– Отпусти меня, Жак. Прошу тебя, уходи. Иди к своей будущей жене и исчезни из моей жизни. Ты сделал выбор, а теперь оставь меня в покое.
– Нет, тебе так просто от меня не избавиться. Мы с тобой так похожи, Моник. Мы просто созданы друг для друга.
Моник закрыла глаза. Ей было больно и стыдно. Но Жак поцеловал ее в плечо, и она снова почувствовала прикосновение теплых и мягких губ. Разве не об этом она так мечтала? Ей не хватало его, он был ее воздухом, ее жизнью, без него она задыхалась. Жак подхватил девушку на руки и понес к кровати. Моник спрятала лицо у него на груди.