– У тебя новые духи?

Элена покачала головой, встряхнулась и взяла конфету с подноса, стоявшего в центре стола.

– Нет, это старые. Я придумала их пару лет назад. Но, честно говоря, их нужно немного подправить.

Она устроилась рядом с Кайлом, накрывшись пуховым одеялом, и снова погрузилась в чтение. Несмотря на то, что дневнику было уже почти четыреста лет, он отлично сохранился. В семье Россини было принято держать его завернутым в шелковую ткань, и каждый раз после прочтения дневник бережно оборачивали шелком, от которого нежно пахло ванилью.

Элена давно хотела проверить кое-какие записи Беатриче, и этот вечер как нельзя более отвечал ее планам: на улице холодно, а дома уютно и тихо.

– Думаешь, ты так сильно изменилась? – сказал Кайл, откладывая журнал по садоводству.

– Ты удивительный человек, я завидую твоей проницательности. Да, я изменилась довольно сильно.

– И какой ты была?

Немного помолчав, Элена ответила:

– Глупой.

Слово вырвалось само, так быстро, что Кайл не смог сдержаться и рассмеялся. Элена завороженно посмотрела на него. Кайл улыбался нечасто, но в эти редкие моменты было сразу видно, какой замечательный он человек. Его лицо расслаблялось, глаза светились спокойствием и добротой, белые зубы виднелись из-за мягких прикрытых губ… Он казался таким беззаботным.

Элене не терпелось погладить его по волосам, провести пальцем по шраму на щеке, поцеловать его, прижаться к нему, почувствовать его запах…

Но она снова вспомнила о ребенке и своих намерениях. Волшебство растаяло. Что бы она ни чувствовала к Кайлу, в вечер первого поцелуя она решила, что не станет все усложнять. Ситуация была и без того нелегкой.

– Нет, я серьезно, – сказала она, вставая с дивана. Закрыв книгу, она положила ее на столик.

С тех пор, как Элена переехала в Париж, в квартиру Моник, здесь многое изменилось. Кайл решил, что исторические достоинства старинного дома следует подчеркнуть. Моник заметила, что в былые времена в гостиной держали лошадей и коляски, но Кайл ее и слушать не стал. Получив благословление семьи Дюваль и одобрение Элены, он перекрасил и обновил помещение. Элена была настолько слаба, что не могла бы и кисточку поднять, поэтому поддерживала его только морально. Кайл все переделал, начиная с потолочных балок из можжевелового дерева и заканчивая входной дверью и окнами с тяжелыми старинными стеклами.

Никто бы не поверил, что совсем недавно эти прекрасные кирпичные стены были скрыты под несколькими слоями покрытой плесенью и местами обвалившейся штукатурки. Кайл снял плитку, и под нею показался старинный каменный пол. Он натер камень специальными средствами, и тот заблестел металлическим блеском. Впервые оказавшись в квартире после ремонта, Элена застыла на пороге с раскрытым ртом.

Кайл побывал на знаменитом блошином рынке и приобрел там несколько старинных диванов. Рынок Де Ла Порте – один из самых известных в Париже, там можно купить что-нибудь старое и недорогое. Кайл где-то раздобыл лампу и две вешалки от «Тиффани», а Моник привезла огромный фикус, который, по ее словам, как никто другой нуждался в хорошей компании.

– Зачем ты так говоришь? Не верю, ты клевещешь на себя, – засмеялся Кайл на заявление Элены. Он встал с дивана, не спуская с нее глаз.

– Я вела себя как глупый ребенок, – с улыбкой ответила она, но тут же ее лицо снова приняло серьезное выражение. – Не знаю, как тебе объяснить, видишь ли, я сама только недавно все поняла. Сейчас я живу одним днем, моя жизнь бесповоротно изменилась, поэтому все происходит словно впервые. Должно быть, это благодаря малышу… – задумчиво промолвила она. – Наверное, Жасмин права, когда говорит, что характер и вкусы будущего ребенка влияют на мать во время беременности. Она говорит, что когда ждала Моник, то просто не выносила клубнику. Но снова стала ее есть, когда Моник подросла. А Моник клубнику никогда не любила, даже в детстве. Мне кажется, что и со мной происходит нечто подобное.

Она задумалась и замолчала, глядя на Кайла.

– Не смейся! Я серьезно!

– Я тоже.

– Но тебе смешно! – Элена встала напротив него, уперев руки в бока.

– Мне просто нравится, какой ты стала.

Элена замерла.

– Ну вот. Ты мне тут такого наговорил. И я думаю: какого черта я потратила столько времени на Маттео, если давным-давно могла быть с тобой? И у меня нет ответа на этот вопрос. Я не могу понять, какая муха меня укусила, почему я ничего не понимала, и постоянно думаю об этом.

Кайл встал, подошел и взял Элену за руку.

– Давай, садись, пора поговорить, ты как, согласна?

Уговорить ее ничего не стоило, Кайлу это всегда удавалось с первой попытки. Он просто брал на себя самое трудное и помогал Элене идти вперед. Устроившись рядышком под теплым одеялом, они посмотрели друг другу в глаза. Кайл протянул руку и коснулся ее подбородка. Через секунду он уже покрывал поцелуями лицо и губы, нежно и в то же время решительно. Казалось, что с каждым поцелуем они становятся все ближе. Но несмотря на то, что их связь постоянно крепла, Кайл никогда не преступал дозволенного, ограничиваясь поцелуями.

Элена приникла к его груди, приоткрыв рот и отдавшись ласкам, а он продолжал ее целовать, все уверенней и решительней, словно не мог остановиться. Внезапно Кайл оторвался от ее губ и отодвинулся. Ему было все сложнее справляться с собой. Он безумно хотел ее, такой страсти ему еще не приходилось испытывать ни к одной женщине. И понимал – пойди он сейчас до конца, она не станет сопротивляться. Элена хотела этого не меньше, чем он, Кайл это знал, каждая клетка чувствовала ее желание. Но что случится, если их отношения зайдут так далеко? Назад потом уже не повернешь. Скоро родится малыш, а с ним появятся новые проблемы. Хотя Элена и говорила, что никогда не вернется к Маттео, быть может, после рождения ребенка она изменит свое решение? Думая об этом, Кайл не находил себе места. Он не хотел отказываться от Элены, но были границы, преступить которые он просто не мог.

«Будь что будет!» – подумал он и, прежде чем Элена успела сообразить, что случилось, снова нежно прижал ее к себе. Кайл склонился над ней, и она услышала, как сильно бьется его сердце. Сначала Элена думала, что сейчас продолжатся поцелуи, но от мрачного взгляда любимого все внутри похолодело: лицо Кайла помрачнело, словно он уже жалел о том, что произошло. Кто знает, возможно, так оно и было.

Элена высвободилась из его объятий. Кайл опустил руки, и она встала.

Как она могла забыть, что скоро родится малыш? Она укоряла себя за то, что так расслабилась. Элена не понаслышке знала, что означает для мужчины чужой ребенок. Она снова вспомнила детство – лицо Мориса встало у нее перед глазами, но девушка прогнала печальные воспоминания. Слава Богу, Кайл был совершенно другим человеком. Он просто не мог поступить так, как Морис. Ведь он здесь, рядом, поддерживает ее, не уходит, хотя мог бы. В конце концов, они ничего друг другу не обещали, их ничего не связывало, и все же Кайл всегда был рядом. Между ними все по-другому. Кайл никогда не навязывает ей своих решений, всегда говорит просто и ясно.

Элена вздохнула. Она доверяла Кайлу, и все же ее не покидали сомнения. Ведь она не знала, как Морис вел себя с Сузанной до того, как между ними встала она. Элена знала отчима только с худшей стороны. Что, если Кайл ее любит, но возненавидит малыша?

Элена спрятала лицо в ладонях. Она растерялась. Ей вдруг захотелось позвонить Сузанне, поговорить с ней, спросить у нее совета. Совершенно невероятно, но именно теперь мать стала тем единственным человеком, который мог бы дать нужный совет. Сузанна поняла бы ее, как никто другой. Они обе любили мужчин, которые не были отцами их детей.

Но действительно ли она так любит Кайла? Любовь ли это? Ответа на этот вопрос не было. После истории с Маттео Элена не слишком доверяла собственным чувствам. Она убеждала себя, что должна думать только о малыше.

– Иди сюда, – сказал вдруг Кайл, указывая на место рядом с собой.

Элена хотела было возразить и даже подумала, что ему лучше уйти, но не нашла в себе сил. Она испуганно посмотрела на него и отвернулась.

– Давай поговорим, – сказал Кайл. Он встал с дивана и подошел к ней.

«Ну вот, так будет гораздо лучше», – подумала она и все же отодвинулась немного в сторону, поскольку еще не могла отогнать грустные мысли.

– Мне уйти? – Вопрос повис в тишине комнаты, точно звук колокола в утреннем тумане.

– Нет, не уходи, – сказала Элена. Она видела, что Кайл хочет остаться с ней.

– Иди сюда, давай поговорим. Садись.

– Слушай, мне не очень хочется говорить…

– Не хочешь говорить о нас?

Элена кивнула, уставившись в пол. Она была не готова выяснять отношения, по крайней мере здесь и сейчас, и чувствовала, что вот-вот расплачется.

– Ну ладно, никто тебя не заставляет. Не будем ссориться, – спокойно сказал Кайл. Он снова уселся на диван, взял с тарелки на столике черничное пирожное и протянул Элене. – Ну что, мир?

Элена сдержала набежавшие слезы и улыбнулась, покачав головой.

– Ты просто дьявол-искуситель, – сказала она. Но все-таки откусила кусочек. – Вообще-то, ты тут ни при чем. Просто пирожные – это отличный повод для примирения. И так как ты сам их принес, мне не хотелось, чтобы они весь вечер пролежали на тарелке, а потом ты бы унес их обратно к себе.

Кайл промолчал и заправил Элене за ухо выбившийся завиток. Казалось, он все еще погружен в какие-то печальные мысли, но его прикосновение было теплым и нежным.

– Давай поиграем в откровенные вопросы? – предложила Элена.

Кайл на мгновенье задумался:

– Согласен, но начнем с тебя. Ты как-то сказала, что у тебя было два страстных желания. Ты хотела ребенка, а какое второе?

Элена закусила губу.

– Может, задашь другой вопрос?

– Нет. Конечно, никто не может заставить тебя отвечать против воли, – серьезно ответил Кайл.

Элена глубоко вздохнула и попробовала объяснить, что имела в виду.

– Все не так просто. Дело в том, что это связано с тобой, и мне кажется, что не стоит раньше времени выдавать мои планы. Игрок никогда не раскрывает карты, пока неясен расклад. Поэтому лучше просто задай другой вопрос.

Кайл выглядел удивленным. Он вновь прижал ее к себе, поцеловал, погладил по голове, и опять отстранился. Так, словно пожалел о том, что поддался какому-то внезапному порыву.

– Ну ладно, другой вопрос, – сказал он, откашлявшись. – Так-так… Ты не скучаешь по Италии? Не хочешь вернуться домой?

Взволнованная поцелуем, Элена резко покачала головой, словно хотела привести в порядок мысли.

– Мне нравится здесь. Париж – прекрасный город, может быть, лучший на свете. Знаешь, когда я была ребенком, моя мама часто переезжала, пока наконец не осела в Грассе. Она отправлялась туда, где требовались ее опыт и мастерство, и брала меня с собой. Я побывала в Бомбее, в Каире, в Токио, в Нью-Йорке, во всех зоопарках и луна-парках. И всегда внимательно смотрела по сторонам. Одни города мне очень нравились, другие пугали. Каждый город немного напоминает духи или платье: чтобы понять, хорошо тебе в нем или нет, его нужно примерить, почувствовать. – Она ненадолго замолчала. – Париж, и этот старый район, и остров Ситэ мне ужасно нравятся.

– Значит, ты не планируешь возвращаться во Флоренцию?

– Может быть, и вернусь, но ненадолго. Нужно проведать дом. Знаешь, это так странно – я годами ненавидела его, но теперь часто о нем вспоминаю, особенно ночью. Мне хочется очутиться в своей комнате. Наверное, потому, что там мое прошлое, дом – это символ детства. В нем все, чему учила меня бабушка, и все, что веками создавали поколения семьи Россини. Ты бы видел бабушкину лабораторию, там есть глиняные сосуды повыше меня! Они прекрасны, глазурь так и блестит. В каждой комнате – старинная мебель и аромалампа.

– Как эта? – кивнул Кайл, указывая на стеклянный сосуд, в котором горела свеча. От нее шел легкий и мягкий аромат.

– Да. Моя бабушка всегда использовала одни и те же масла: апельсиновое – от аллергии, шафрановое – чтобы развеять сомнения, мятное – подогреть воображение, лавандовое – для очистки воздуха. За долгие годы запахи впитались в мебель, она пахнет травой и цветами, словно так было всегда. Уезжая, я прихватила с собой эту лампу и кое-какие масла.

– Мне нравится этот запах.

– Жасмин и бессмертник.

– Очень вдохновляет, – добавил Кайл и улыбнулся.

Элена покраснела. Запах жасмина создавал особую, очень интимную атмосферу, и, выбирая масло, она думала именно об этом.

Кайл не отрывал от Элены глаз, теребя рукой обивку на спинке дивана. Элена глубоко вдохнула и попыталась продолжить свой рассказ:

– На первом этаже у нас старая лавка, где Россини торговали духами. В ней расписной потолок. Если посмотреть наверх, кажется, что ты стоишь посреди цветущего луга: там растут цветы и гуляют ангелы, а чуть поодаль изображена влюбленная пара. Влюбленные держатся за руки, а перед ними – высокая арка, увитая розами. А еще у нас есть огромная ширма, и если ее раздвинуть, то получается комнатка, где тебя никто не найдет.

– Так вот где ты пряталась?

Элена кивнула.

– Бабушка возлагала на меня огромные надежды, но я их не оправдала. Она часто злилась. Порой все было хорошо, мы не ссорились по несколько недель и были счастливы. Но в какие-то минуты я даже ее ненавидела. Тогда я назло ей смешивала масла, переворачивала пробирки, отказывалась заниматься, и мы не разговаривали друг с другом несколько дней.

– Настоящий кошмар, а не ребенок, – рассмеялся Кайл. Но очень быстро веселость исчезла с его лица – он вспомнил, что и сам частенько мешал отцу, когда тот работал. Как-то раз пробрался в теплицу и смешал семена и черенки – один из них тогда вырос в прекрасный куст, одно из лучших творений отца. Часто Кайл злился на Маклина-старшего, особенно когда тот уезжал из дому без предупреждения. Мать оставалась с детьми и должна была следить за семейным предприятием. Кайл до сих пор помнил, как она тихо плакала. Да, он прекрасно понимал, почему Элена злилась – в детском возрасте собственное бессилие ощущается как никогда остро.

– Это твой дом, там твои корни. Понятно, почему ты его так любишь, это естественно.

Элена пожала плечами:

– Быть может, для кого-то это естественно, но я только и мечтала, что сбежать из дому. Я ненавидела это место все свое детство.

Кайл посмотрел куда-то вдаль:

– Знаешь, ненависть – очень сложное чувство. Ты ненавидишь, потому что хочешь то, чего никогда не сможешь получить, или ненавидишь то, чего не можешь понять. Далекое и недоступное часто вызывает в нас ненависть. Но, как говорится, от ненависти до любви один шаг. Любовь и ненависть неразрывно связаны, граница между этими чувствами зыбка.

Элена посмотрела на него:

– Знаешь, об этом я еще не задумывалась.

– Но почему ты ненавидела свой дом?

– Мать оставила меня у бабушки, заявив, что это для моего же блага. Но все это были отговорки, она просто хотела избавиться от лишнего груза. На самом деле Морис меня ненавидел и презирал, а ей хотелось начать с ним новую жизнь. Она не могла простить, что родила дочь от нелюбимого человека.

Элена свернулась калачиком на диване, Кайл сидел на другом конце. Его взгляд помрачнел:

– Ты сильно страдала? Этот человек над тобой издевался?

Элена покачала головой.

– Бабушка меня очень любила, хоть и по-своему. По вечерам она приходила в мою комнату и, сидя у кроватки, ждала, когда я засну. Целовала меня спящую и спускалась работать. Лишь в этом она проявляла свою нежность, а в остальном была очень строгой. Днем она общалась со мной так, словно я уже взрослый человек, не прощала ошибок, но я чувствовала ее уважение.

Вслед за воспоминаниями нахлынули забытые чувства, Элена вспоминала мгновения, которые давно канули в прошлое. Они всплывали из темноты, словно контуры потерянных вещей, пылящихся на чердаке. Похоже, она совершенно забыла, как много значения придавала мнению бабушки, как важно для нее было, чтобы Лючия ее уважала. Элена улыбнулась и взъерошила волосы.

– Когда я говорила, особенно про духи, бабушка останавливалась, откладывала все дела и внимательно слушала. Ей хотелось, чтобы я не просто занималась духами, – она мечтала, чтобы я познала их душу, их суть. Для нее было важно, чтобы аромат проник в тебя, зашевелился в сердце, чтобы вы стали неразрывным целым. Она часто говорила, что запах – это путь, что нужно идти тропою ароматов туда, где таятся древние знания. И верила, что эта тропа ведет путника к самой сердцевине собственного «я». Она думала, что все остальные чувства – обман: то, что ты видишь и слышишь, – эфемерно, даже вкус может тебя подвести, и только запах никогда не солжет. Она верила, что обоняние – самое древнее чувство, данное человеку.

Элена замолчала, и ей показалось, что где-то внутри она слышит голос Лючии. Слова бабушки навсегда отпечатались в памяти Элены, они продолжали жить и после ее смерти.

Аромат проникает в тебя лишь тогда, когда ты попросишь: ты вдыхаешь его с воздухом. Так начинается ваше путешествие. Ты не узнаешь, куда оно ведет, – ты попадаешь в другое измерение. Логика здесь не работает, умом этого не понять. Аромат овладевает тобой, он требует от тебя абсолютной отдачи. И ты понимаешь, что любишь его, но можешь и возненавидеть. Ничто не может сравниться с этим удивительным чувством: первую встречу с ароматом ты не забудешь никогда. Он проникает в самую душу, и душа тянется ему навстречу.

Кайл взял ее за руку.

– И что потом?

Элена повернулась к нему:

– Бабушка работала по старинным рецептам, создание духов для нее было своего рода ритуалом. Она и слышать не хотела о современной парфюмерии, о новых инструментах. Для нее существовало лишь то, чему ее научили в детстве. Она была одержима духами. Как и все женщины нашей семьи, включая мою мать.

– Так вот почему твоя мать бежала из дома? Бабушка была с ней слишком строга, не давала развиваться?

Элена покачала головой и помрачнела. Ей не хотелось говорить о прошлом, но теперь, когда она рассказывала о нем Кайлу, казалось, что горечь и боль понемногу отступают, и ее одинокое детство представало не таким уж безрадостным. Элена с удивлением прислушалась к своим чувствам: она впервые говорила о прошлом, не испытывая прежней боли. Словно оттого, что она поделилась ею с Кайлом, та ослабела.

Элена с трудом подбирала слова: ей было важно ничего не упустить, быть как можно точнее:

– Нет, дело не в этом. Маму не интересовала семейная традиция, она считала, что будущее за синтетической парфюмерией. Ей нравилось путешествовать, узнавать что-то новое. Она восхищалась открытиями современности и думала, что идеальный аромат Беатриче Россини безнадежно устарел, что сегодня он бы никому не понравился, что вкусы людей того времени слишком отличались от современных. А бабушка думала в точности наоборот. Она была одержима идеальным ароматом, для нее он был началом начал, источником всех чувств, эмоций, ощущений, сопровождавших человека с древних времен, заложенных в генетической памяти. Своеобразным кодом. Она считала, что он не устареет, как не устареет душа, что он составляет высшую ценность и являет высшее благо. Все сосредоточилось в нем: любовь, щедрость, доброта. Все то, что сотворил человеческий гений с начала времен.

– Своего рода утопия?

Элена покачала головой:

– Почему? Мне кажется, такое вполне возможно. Конечно, каждый воспринимает запахи по-своему, но, например, запах огня для всех один. Это запах уюта, тепла, и в то же время от него тянет опасностью, он взывает к действию. Так и запах дождя един для всех. Это запах надежды, запах будущего. Как бы то ни было, даже если они не вполне совпадают в нашем восприятии, то все-таки мы чувствуем примерно одно и то же. Зерно, боль, дерево, зло – их ароматы универсальны. Ну да это долгий разговор. Мозг сам воспринимает запахи, мы не осознаем, как это происходит. Аромат запускает реакцию, проникает в самую глубину человеческого «я», пробуждает в человеке первобытные инстинкты.

– И что ты об этом думаешь?

Элена пожала плечами.

– Я знаю только то, что духи разлучили нашу семью.

Кайл обнял Элену, надеясь, что это поможет ей справиться с болью, сквозившей в этих словах, которые она произнесла чуть ли не шепотом. Ему хотелось расспросить ее о матери – он понял, что это самое мучительное воспоминание Элены. Но она уже слишком разволновалась и не могла продолжать тяжелый разговор. Кайл стал подыскивать нужные фразы и понял, что у них много общего: в детстве он тоже ненавидел отца – и все же любил его. С годами ему удалось справиться со своими чувствами.

– Наверное, все гораздо сложнее, чем кажется. Из услышанного я понял одно: духи скорее связывают вас, чем разлучают. Кем бы ты ни была и кем бы ни стала, духи по-прежнему часть твоей жизни, очень важная часть.

«Скорее связывают, чем разлучают» – все внутри Элены восставало против этих слов. И пока Кайл говорил о том, что профессия – единственное, что соединяет его с отцом, Элена размышляла над сказанным. Она всматривалась в себя, как всматриваются в прозрачный горный поток, чистый и в то же время опасный. Ей нужно было во что бы то ни стало оказаться на другом берегу.

Элена поняла, что снова Кайл прав. Как бы ей ни хотелось верить в обратное, единственное, что связывало ее с матерью и бабушкой – это духи, любовь к ароматам.

И тогда она вспомнила слова Моник. Сузанна и Лючия были одержимы духами, они верили, что ароматы – неотъемлемая часть их жизни, их сущности. Вот почему Элена не хотела идти той же дорогой, вот почему стремилась к другой судьбе. Но духи уже стали частью ее, медленно и терпеливо они стучались к ней в дверь и нашли лазейку, чтобы завоевать ее сердце.

– А если и я пойду по их стопам? Если забуду о малыше, не смогу противостоять семейной одержимости?

«Ну наконец-то», – подумал Кайл. Это было непросто, но Элена все-таки смогла проговорить свои страхи, поделиться тем, что волновало ее больше всего.

– Не бойся, ты справишься, иди вперед и не оглядывайся! – ответил Кайл. «Ты же всегда так и делаешь», – добавил он про себя.

Элена нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе надо открыть магазин, делать свои духи, заняться поиском утерянной формулы. Но выполняй этот план спокойно, шаг за шагом, все зависит только от тебя. Делай выбор, принимай решения.

Элена покачала головой.

– Когда-нибудь, возможно, так и будет. Но теперь мне надо заботиться о ребенке.

– Но что тебе мешает делать и то, и другое?

– Ну, не знаю…

И правда, никаких препятствий для этого не было.

– Просто поверь в себя.

– Дело не только во мне. Чтобы открыть магазин, нужны значительные средства. Нужен кто-то, кто представит тебя нужным людям, кто поможет тебе выйти на дистрибьюторов, и это еще далеко не все.

Кайл взглянул на нее:

– Так что же самое важное?

Элена смотрела ему в глаза, а он удерживал ее за подбородок.

– Знаешь, сколько всего нужно, чтобы создать духи?

Кайл покачал головой.

– Я разбираюсь только в розах и не думаю, что эти знания тут пригодятся.

Элена уютно устроилась в его объятиях и спрятала лицо у него на груди.

– Сначала возникает отправная точка: какое-то важное событие, прогулка в лесу, красивая мечта. Аромат – это рассказ, вид общения, особый язык, но действует он быстрее, чем слова, и не так прямо. Обычно ты ясно видишь послание и начинаешь подбирать для него компоненты, масла. Каждое из них тебе знакомо: у любого запаха свой цвет, свое настроение, они затягивают, пленяют душу. Пока духи не готовы, я ни о чем не могу думать, все остальное как бы исчезает.

В комнате воцарилась тишина, слышалось только шумное дыхание девушки и спокойное – Кайла.

– Это удивительно! Ты вкладываешь в работу всю себя, ты любишь ее, и это – не проклятие, а великий дар. Ты необычная женщина.

Он говорил от чистого сердца, в этих словах слышались восхищение, уважение, голос рассудка. Элена поняла, что ее чувства к Кайлу становятся все сильнее.

В ноябре Париж казался настоящей сказкой. Элена уже привыкла к домам с изогнутыми крышами, к большим фонарям, ловящим солнечные лучи, к городским паркам, к уличным ярмаркам. Часто, гуляя с Кайлом, она отыскивала неизвестные туристам уголки. Вдвоем они забредали в маленькие садики, где были выставлены ледяные скульптуры, ходили по музеям и смотрели на картины, на старинную мебель, на великолепные украшения… Даже заглянули в музей духов, где были представлены экспонаты со всего света. Музей назывался Осмотека и находился в Версале, обоим там очень понравилось. На выставке было представлено около двух тысяч духов – одни давно исчезли, другие знаменовали собой конец старой и начало новой парфюмерной эры. О многих были написаны целые трактаты. Кайл одобрил «Hungarian Queen» 1815 года (именно этими духами пользовался Наполеон Бонапарт). Элена показала ему «Шипр», творение Франсуа Коти, и духи «Мицуко», созданные в 1919 году Герленом. Здесь же стояли первые «Шалимар». В основе этих духов лежат ирис и ваниль, их запах напоминает о знаменитых садах Шалимара, созданных индийским принцем в память о возлюбленной. Невероятно, но эти духи появились благодаря ошибке парфюмера: во флакон с парфюмерной композицией случайно добавили масло ванили, и это стало основой для нового аромата.

Конечно же, в музее были представлены и знаменитые духи «Шанель № 5», созданные в 1921 году, и «Джой» от Жана Пату, творение Анри Альмераса. Когда-то это были одни из самых дорогих духов, для создания одного маленького флакона требовалось десять тысяч цветков жасмина и триста тысяч роз. После войны эти духи стали синонимом победы и роскоши.

Помимо знаменитых духов, в музее были представлены совсем древние образцы: «Le Parfum Royal», созданные в I веке в Древнем Риме, «L’Eau de la Reine de Hongrie» IV века и несколько ароматов, восстановленных по текстам Плиния Старшего.

В 1927 году глава дома «Ланвин» подарила своей дочери Маргарите на тринадцатилетие новые духи – нежный цветочный аромат на классической основе нероли и персика. Сердцевину составляли роза, жасмин, дубовый мох и иланг-иланг, а для финального аккорда были использованы сандал, ваниль, тубероза и ветивер. Композицию создали два известнейших парфюмера того времени: Андре Фрейс и Поль Вошер. На флаконе в форме яблока мать и дочь держались за руки и танцевали.

Но что самое удивительное, в списке парфюмеров Элена обнаружила и Джулию Россини. Она была одним из самых одаренных парфюмеров их семьи. Из ее многочисленных произведений в Осмотеке был представлен «Заколдованный сад», именно его бабушка всегда приводила в пример. Элена сразу узнала этот нежный и в то же время решительный аромат. Его основу составляли цветы апельсина, ангелика и тубероза, шлейф состоял из розового дерева, кедра, мирта и амбры. Когда Элена увидела, что творение Россини представлено в музее рядом с самыми известными духами в истории парфюмерии, она раскраснелась от счастья и гордости. При мысли о том, что эти духи – часть истории семьи, она почувствовала родное тепло, словно кто-то погладил ее по голове. Ведь и она была одной из Россини. Первая версия «Заколдованного сада» была совершенно прекрасна. Этот запах вызвал у Элены настоящую бурю чувств, и она принялась размышлять, что же послужило отправной точкой для создания этого удивительного аромата. Встреча с духами дома Россини стала для нее главным событием дня.