Согласно недавней статистике, наиболее популярные среди таллинцев имена — Александр и Елена — как в эстонском, так и в русском варианте написания.
Исследований популярности таллинских имен за пределами Таллина пока не проводились, но фаворитов предсказать несложно: Герман и Маргарита. С обязательным уточнением: Длинный и Толстая. Прилагательные здесь — не фамилии, не прозвища и не клички. Они — полноценная часть официальных названий двух едва ли не самых знаменитых башен таллинской крепостной стены.
* * *
Городские укрепления — сооружения сугубо функциональные, а потому имена их ключевых элементов — дозорных башен — почти неизбежно несут на себе печать утилитарности.
Основное их предназначение — как можно точнее указывать, куда следует бежать жителям по зову осадного набата, сзывающего на защиту города от надвигающегося неприятеля.
Примечательные некогда для таллинцев постройки — очевидные и общеизвестные на тот момент ориентиры — запечатлелись в названиях таких башен, как, например, Саунаторн (Банная), Таллиторн (Конюшенная) или даже Башня у русской церкви Святого Николая.
Случалось и по-другому: богатый купец хранил в башне товар, обязуясь в лихую годину обеспечить ее защитников оружием и жалованием. Со временем его фамилия могла превратиться в башенное «имя»: башня Рентерна, допустим, или же башня Эппинга.
Менялись принципы фортификации, средневековые укрепления теряли свою важность, разрушались постройки, давшие когда-то башням их имена, вымирали некогда славные купеческие династии.
Вспоминая тридцатые — сороковые годы XIX века, архивариус Хансен писал, что даже в официальных бумагах Таллинского магистрата башни городской стены перечислялись лишь по номерам. Но и он, будучи в ту пору ребенком, твердо знал: для Длинного Германа и Толстой Маргариты было сделано исключение — их имена неизменно оставались у горожан на слуху.
Вероятно, первые попытки объяснить колоритные прозвища башен были предприняты безвестными авторами таллинских легенд и преданий именно тогда — лет двести тому назад.
* * *
Чаще всего рассказывают так: жили когда-то давным-давно в Таллине ладный долговязый парень и пухленькая девчушка. Звали их соответственно Германом и Маргаритой.
Принадлежали они, надо понимать, к небогатым горожанам, селившимся за крепостной стеной: Герман жил в предместье Кассисаба, относящемся к юрисдикции Верхнего города, Маргарита — в рыбацком форштадте Нижнего города, нынешнем районе Каламая.
Повстречавшись раз на рынке, шумевшем каждый будний день у стен ратуши, молодые люди поняли, что созданы друг для друга. Да только родители их были категорически против брака, и потому видеться они могли только вдали от их глаз — в Старом городе.
Чуть солнце начинало клониться к закату, Герман и Маргарита должны были мчаться к городским воротам. Не успеешь минуть их до закрытия — поволокут тебя в арестантский дом за ратушей. И тогда их тайные свидания станут достоянием всех.
Влюбленные, как известно, часов не наблюдают, да и откуда было взяться часам в те давние времена у простого человека? Как-то летней ночью юноша с девушкой заболтались. О том, что городские ворота закрываются, они вспомнили лишь с боем ратушного колокола.
Изо всех сил бросились они в разные стороны, даже позабыв толком попрощаться: Герман — на юго-запад, по направлению к предместью Кассисаба, Маргарита — на север, к порту и рыбацким хижинам Каламая.
Но — не успели: с последним ударом колокола и Герман, и Маргарита окаменели, на глазах изумленных воротных стражей превратившись в две невиданные доселе таллинцами башни.
Говорят, сбылось проклятие, тайно наложенное на влюбленных бургомистром, — чем они не угодили главе городского самоуправления, наиболее распространенная версия легенды умалчивает.
* * *
Менее известный вариант вводит в историю тему инцеста: Герман и Маргарита, дескать, были внебрачными детьми самого бургомистра, отданными на воспитание в семьи бедняков. А следовательно — братом и сестрой.
Отголосок этого предания неожиданным образом звучит в фельетоне, опубликованном на страницах «Ревельских известий» в 1893 году: оживший в новогоднюю ночь Длинный Герман обращается к Толстой Маргарите не иначе как со словами «любезная сестрица».
О сбывшемся проклятии, правда, в заметке нет ни слова: родство башен здесь — исключительно материалистическое. Если не сказать — материальное: Герман напоминает Маргарите, что оба они выстроены из одного камня, доставленного с плато Ласнамяги.
* * *
Есть и еще одна, основательно позабытая в наши дни байка. Мотив запретной любви незаконнорожденных отпрысков главы магистрата вытеснен в этом сюжете романтикой рыцарского служения прекрасной даме и беспредельной девичьей верности.
Герман, дескать, был воином, отправлявшимся в дальний и долгий поход, Маргарита — его возлюбленной. Доверял он ей настолько, что не стал проделывать унизительной процедуры с поясом верности, а попросил с девушки слово дожидаться суженого.
Прошел год, другой, а от Германа не было ни слуху, ни духу. Лучшие женихи города стали засылать к Маргарите сватов. А те, что понахальнее, заявлялись в ее дом собственной персоной и грозились в случае отказа взять девичью крепость силой.
Слово, данное возлюбленному, Маргарита блюла крепко. Для того чтобы раз и навсегда отбить у потенциальных мужей интерес к собственной персоне, она якобы перешла на своеобразную диету: стала питаться исключительно пряниками и марципанами. Результат не заставил себя долго ждать: девушка располнела так, что не смогла выйти из дверей собственного дома. От былой ее красы не осталось и следа, но честь была, несомненно, спасена.
Возвращения Гурмана его невеста так и не дождалась. Он же, вернувшись из похода, был столь потрясен этой историей, что все добытое за морями золото вложил в строительство башни. Возведена она была, разумеется, на месте дома, где погубила себя сластями и сдобой Маргарита, ставшая неприглядно-толстой, но верность ценой этого сохранившая.
* * *
При всей сказочности данный сюжет — впрочем, исключительно интуитивно — нащупывает верное направление: Герман и вправду был рыцарем.
Только вот в Таллине он никогда не жил. Да и не мог жить: согласно средневековой германской традиции, Длинным Германом звали христианского воина, первым взошедшего на стены Иерусалима в дни Первого же крестового похода. Состоялся он, как известно, в самом конце XI века, то есть более чем за сто лет до того, как датский король Вальдемар и его верные вассалы приступили к возведению замка на холме Тоомпеа — колыбели средневекового Таллина.
Процесс, приведший датчан в Эстонию, историкам известен под именем Северных крестовых походов. По сути, были они «коллективной фрустрацией»: потерпев фиаско на Востоке, «воины Христовы» огнем и мечом понесли «истинную веру» на север Европы.
Военные экспедиции против предков нынешних эстонцев и латышей католические рыцари воспринимали как продолжение крестоносной эпопеи. Образ легендарного Германа, бившегося с сарацинами в Святой земле, оказался на новом месте весьма кстати.
«Германовские башни», или собственные «Длинные Германы», высятся над замками, выстроенными крестоносцами в Нарве, Пайде, Курессааре. Самая мощная башня не сохранившегося замка в Тарту тоже была наречена в честь крестоносца Германа.
Одноименная таллинская башня — ровесница своих тезок. Заложена она была в 1370 году, а свой нынешний облик и сорокапятиметровую высоту окончательно обрела только к концу пятнадцатого столетия. Таллином в ту пору владели уже не датчане, а рыцари Ливонского ордена — наследники участников Северных крестовых походов, почитавшие легендарного Германа предшественником.
В рыцарской среде это имя было популярно: третьим наместником еще только покоряемых на тот момент Ливонских земель был провозглашен в начале XIII века Герман Балк. Еще один Герман — фон Брюггеней — был сорок вторым магистром Ливонского ордена в середине шестнадцатого столетия. В 1536 году он посещал Ревель, принимая присягу от местных жителей.
Кто знает, не поднимался ли он, ради лучшего обозрения города и окрестностей, на своего «замкового тезку» — башню Длинный Герман?
* * *
Как и полагается даме, Толстая Маргарита чуток моложе своего кавалера. Столетия приблизительно на полтора: для защиты Больших морских ворот ее возвели лишь в середине XVI века.
Первоначально даже намека на женское имя в своем названии башня не несла: сперва ее называли Новой башней у Розового сада, затем — башней Розенкранц, что можно перевести как «башня Церковных четок». В документах городской инженерной команды под именем Толстой Маргариты она впервые упоминается только в 1842 году. Но в изустной речи прозвище это, насколько можно судить по косвенным свидетельствам, было известно и ранее.
Так, император Николай I, посещавший Таллин лет на пятнадцать раньше, завершив осмотр башни, говорят, с армейским юмором заметил: дескать, хорошую казарму выстроила в свое время датская королева для нынешнего самодержца всероссийского! Датская королева, в середине XIII века отдавшая распоряжение опоясать Таллин первой городской стеной, действительно звалась Маргаритой. Но сомнительно, чтобы мастера, возводившие башню у Больших морских ворот тремя веками позднее, помнили это.
В методичке, популярной на курсах подготовки таллинских гидов, приводится утверждение: свое нынешнее шутливое имя башня у Больших морских ворот получила от моряков. Но чем они руководствовались — не уточняется.
Среди краеведов бытует убеждение: «Толстыми Маргаритами» или «Неуклюжими Гретами» якобы назывались приземистые орудийные башни, возводившиеся в городах немецкого побережья Балтики на заре Нового времени. Не исключено, что это и в самом деле так: корабельный люд, повидавший заморскую «Маргариту» где-нибудь в Ростоке, Любеке или Штральзунде, вполне мог «импортировать» название в Таллин.
Жаль вот только, что в списках укреплений тамошних городов собственная Толстая Маргарита или фета нигде не фигурирует. По крайней мере — среди сохранившихся башен.
* * *
В эпоху, далекую от представления о гендерном равноправии и равенстве полов, «карьеры» Германа и Маргариты складывались по-разному.
Первый, венчающий собой резиденцию орденских магистров, королевских наместников, царских губернаторов, был и остался воплощением верховной власти, правящей не только Таллином, но и окрестными землями. Символ могущества — государственный флаг — был впервые поднят над Длинным Германом в 1885 году: в ту пору им был, разумеется, российский. Триколор нынешний, эстонский, взвился над башней в 1918-м. После политических перипетий XX века сине-черно-белый флаг вернулся на главную башню Тоомпеаского замка в 1989 году. На рассвете он поднимается под звуки гимна, на закате — опускается в сопровождении мелодии песни «Отечество любимое мое».
Маргарита с женской осмотрительностью в политику не вмешивалась. Политика, напротив, вмешалась в ее судьбу бесцеремонным образом: после революции 1905 года башню превратили в тюрьму, в феврале 1917-го — сожгли заодно с соседним околотком. Полицейский участок восстановили быстро, а вот что делать с самой башней — решить не могли. Проекты двадцатых — тридцатых годов предусматривали оборудование в Толстой Маргарите планетария, торгового дома и даже — социального жилья для городской бедноты.
В конце концов руины законсервировали, а в надвратном помещении в 1939 году начал работу Таллинский городской музей. Саму же башню привели в презентабельный вид только в восьмидесятые, приспособив для нужд уже другого музея — Эстонского морского. Музейные функции Толстая Маргарита успешно выполняет и по сей день, хотя часть экспозиции и переехала из нее в недавно отреставрированные ангары бывшей Летной гавани. Расположены они, кстати, в Каламая — том самом предместье, где якобы жила некогда девушка, подарившая башне свое ставшее знаменитым имя.
* * *
«Сквозь туман, как сон старинный, проступают далеко этот Герман, вечно длинный, вечно толстая Марго…» — пела в свое время Вероника Долина.
Вечность — понятие относительное, но в XX веке известность обеих башен шагнула далеко за пределы Таллина. Почтовая марка с изображением Толстой Маргариты была выпущена в 1927 году; однокроновую банкноту Длинный Герман украсил в 1992-м.
И хотя из оборота обе они нынче изъяты, хочется верить, что на популярности неразлучной пары это не отразилось. Более того, «роман» Маргариты и Германа, похоже, начинает вдохновлять на развитие сердечных отношений и соседние башни.
Не иначе как последовав их примеру, о собственной любовной истории рассказали — посредством отыгранного прошлым летом у стен замка Тоомпеа спектакля под открытым небом — «госпожа Ландскроне» и «господин Пильштикер».
Их фамилии, как известно всякому любителю таллинской старины, — названия двух замковых башен, ровесников Длинного Германа. До самого последнего времени об их амурных делах неизвестно было ничего… Но такой уж город Таллин — даже каменные башни влюбляются здесь друг в друга. И досадные мелочи вроде разницы в росте, возрасте или внешности им при этом совсем не помеха.
Впрочем, кто сказал, что у нас, людей, дела обстоят как-то принципиально по-иному?
Двойники и родственники
Искусствоведы давно выяснили, что ближайшие «родственники» таллинского Длинного Германа — аналогичные по типу постройки дозорные башни — в массовом порядке возвышаются над замками нижнего течения Рейна. О том, что у Длинного Германа «родственник», а если угодно — младший брат, имеется непосредственно в Таллине, известно им куда меньше. Лучше всего об этом осведомлены посетители Таллинского… Центрального рынка.
Память подсказывает: появилась оформленная в виде уменьшенной копии фортификационного сооружения привратная тумба в середине девяностых годов XX века. Имя ее архитектора и заказчика история, увы, для нас не сохранила.
«Короткий Герман» ниже прославленного прототипа раз в десять, но внешний облик его копирует старательно. Флагшток, правда, на нем начисто отсутствует — зато имеются металлические буквы, указывающие на название рынка.
Есть «родственница» и у Толстой Маргариты: каменный восьмигранник газгольдера Таллинской газовой фабрики фельетонисты столетней давности в штуку величали «Новой Маргаритой».
Определенное сходство есть. А главное — расположена она по соседству со своей средневековой сестрой. Жаль только, позднейшие корпуса электростанции скрывают их друг от друга.