Целых четыре часа просидела Нина Елистратовна у Никитиной в томительном ожидании, да так и не дождалась ее. В голову лезли мысли одна страшнее другой: вдруг Екатерина Александровна угодила в облаву и портфель с документами попал в руки врагов. А может, Федора и Анатолия арестовали?

Однако все страхи оказались напрасными. Ничего плохого не случилось. Скорее наоборот. Партизанская разведка готовилась нанести оккупантам чувствительный удар. Все говорило о том, что сведения Федора верны.

Возвращаясь в смятении домой, Нина Елистратовна увидела у входа в гостиницу "Бристоль" группу немецких офицеров. К гостинице то и дело подъезжали легковые машины, из них выходили все новые и новые чины, среди них были даже генералы.

У своего дома Нина Елистратовна ощутила смутное беспокойство. Она оглянулась исподтишка: неподалеку, у перекрестка, стоял невзрачный человек и читал наклеенную на заборе афишу. В ее сторону он не глядел, но Нина Елистратовна почувствовала неладное. Неужели за нею установлена слежка? Чепуха! Просто сдают нервы. Однако не мешает проверить…

У Бондаревских сидели Дурнев и Лева Акимов.

— Здравствуй, сосед, — сказала ему Нина Елистратовна. — Ты чего такой невеселый?

— Да мать шумит, — нехотя отозвался Лева. — Даже к вам насилу пустила. Грозится на ключ запирать.

— Тебя запри, так ты дверь на себе унесешь, — заметил Юра и повернулся к матери: — Ну что?

Она присела к столу.

— Начну по порядку. Документы, которые вы добыли, исключительно ценные. В них есть сведения о вражеских аэродромах. Они сразу же уйдут по назначению. И еще всем вам большущий привет, угадайте, от кого… От лейтенанта Маркова.

— Так, значит, он партизанит?

— Где вы его видели? В городе?

Нина Елистратовна улыбнулась и тут же построжала:

— Отставить! Вы громче кричать не можете?

— Я бы даже сплясал, — вставил Витька.

— Спляшешь при встрече. А сейчас я вам дам задание.

Ребята сразу притихли.

— Завтра в двенадцать начнется совещание немецкого командования. В театре. Большая земля об этом знает и пришлет авиацию. Наше дело — помочь летчикам, навести их на цель. — Нина Елистратовна вынула из сумки и положила на стол пистолет-ракетницу. — Вот ваше оружие. Вы поднимитесь на Ма-шук и, как только появятся наши самолеты, пустите три ракеты в сторону театра. Просигналите и немедленно скроетесь. Приказ ясен?

— Ясен, — за всех ответил Лева Акимов.

— Ты, самый старший, назначаешься командиром. Всего предвидеть нельзя, поэтому поступай по обстоятельствам.

Лева слегка побледнел, отчего на лице у него еще отчетливее проступила россыпь веснушек.

— На Горячей горе, — продолжала Нина Елистратовна, — будет другая наша группа. Это на тот случай, если с вами произойдет что-нибудь непредвиденное.

— Хорошо бы заминировать театр, — сказал Юра.

— Идея хорошая, но, увы, невыполнимая. Гитлеровцы — пуганые вороны. Обшарили в театре каждую щелочку и при входе всех обыскивают. И артистов и служащих.

— А что в городе? — спросил Витька.

— Очень много приезжих офицеров. Тем не менее очередную сводку Информбюро наши вывесили.

Когда Витя и Лева ушли, Нина Елистратовна сказала сыну:

— Пойди прогуляйся с Игорьком. Посмотри, нет ли там поблизости человека в клетчатом пиджаке. Кажется, он за мной следит.

Юра и Игорь вернулись через полчаса.

Мать вопросительно посмотрела на старшего. Он отрицательно покачал головой.

"Выходит, померещилось", — подумала Нина Елистратовна и пошла на кухню делать "затируху" — кипяток, заправленный кукурузной мукой. Восемь стаканов этой муки она выменяла вчера на свое праздничное шерстяное платье.

Генерал-полковник фон Клейст принял Винца неласково. Он даже не предложил ему сесть.

— Это безобразие, капитан, — разразился он гневной тирадой, — бы работаете спустя рукава. Не можете обеспечить элементарного порядка во вверенном вам районе. По дороге сюда меня дважды обстреляли партизаны, и если бы не бронетранспортеры… — Генерал досадливо махнул рукой и прервал самого себя: — Ладно, речь сейчас не о моей персоне. Меня просто изумляет, что творится повсюду у нас в тылу.

Генерал расхаживал по комнате, и Винцу все время приходилось вертеть головой.

— Да, изумляет и возмущает, — продолжал Клейст. — Армейской разведкой установлено: происходит постоянная утечка информации. Русским становятся известны планы самых секретных операций, и операции эти проваливаются. У вас под носом работают радиостанции красных, а вы и ваши молодчики заботитесь только о том, как бы отправить в Германию побольше посылок.

Генерал опустился в кресло и разрешил сесть Винцу.

— Вы понимаете, капитан, какое сейчас время? Соотношение сил на нашем участке фронта постепенно складывается в пользу противника. Это именно так, и не делайте, пожалуйста, большие глаза. Все наши попытки прорваться к Грозному, к нефти, ни к чему не привели. Наш бронированный кулак, занесенный над Кавказом, остановлен. Русские перемалывают нашу армию, ведут пока оборонительные бои, но готовятся к контрнаступлению. Не сумев проникнуть в Алханчуртскую долину, мы предприняли обходной маневр — двинули танковые соединения в долину Сунжи, чтобы ворваться в Грозный. Но и это не удалось. Мы несем огромные потери и скоро будем вынуждены перейти к обороне. Да-да, к обороне. — Фон Клейст понизил голос: — На совещании об этом не будет сказано ни слова, но служба безопасности обязана знать все. Я прямо вам говорю: если нам не удастся удержать Кавказ, надо успеть выкачать из этого края как можно больше материальных и людских ресурсов. А вы, насколько мне известно, до сих лор не вывезли в Германию ни одного десятка молодых рабочих. Я вами недоволен, капитан. Говорят, у вас в городе все заборы обклеены большевистскими листовками, а на улицах подрываются наши машины!

Винц похолодел. Кто успел настрочить на него донос — Бибуш, Фишер или Пфайфер?

От дальнейшего разноса Винца спас адъютант фон Клейста.

— Ваше превосходительство, осмелюсь напомнить, через полчаса начало спектакля. Публика уже собралась, — сказал он, войдя в номер.

— Да-да, я помню. Приготовьте мне парадный мундир. Надеюсь, вы проводите меня, капитан? — обратился генерал к Винцу.

— Сочту за честь, генерал. — Винц щелкнул каблуками.