Глава 1

Клубная вечеринка

Тащиться в клуб Лёшка не хотел с самого начала.

– Я совершенно не понимаю, что там делать!

– Социализироваться! Мы вообще никуда не ходим, как пенсионеры.

– Что значит, никуда не ходим? – возмутился Лёшка.

– Я имею в виду, тебя не заманишь в компанию.

– Будто тебе интересно на этих вечеринках!

– Я же хожу с тобой на стадион, когда ты стимулируешь мозг! Хотя, между прочим, вовсе не так, как некоторые, фанатею от лёгкой атлетики. Ну, пожа-а-луйста…

После месяца обработки названый брат сдался.

* * *

В клубе Алька и Лёшка присоединились к небольшой компании, в которой знали только двух девочек – Соню и Лену, родом из Армении. Застенчивые, доброжелательные и очень вежливые близняшки пришли в их десятый «А» в прошлом году и сразу сдружились с Алькой, которая была не прочь иногда провести время в сугубо женской компании.

Соня и Лена комплексовали по поводу своей внешности, которую Алька находила вполне милой, а Лёшка считал «пухленькой». Пухленьким, по его мнению, у сестёр было всё: одинаковые фигуры, тёмно-карие, слегка навыкате глаза, носы, губы, щёки и волосы.

– О волосах, между прочим, принято говорить «густые и кудрявые». А вовсе не «пухленькие», невежа! – возмущалась Алька. – И волосы у них восхитительные! Если сравнивать с моими, то у меня просто жиденькие висюльки!

– По мне так пухленькие, – смеялся Лёшка. – Да будет тебе известно, я предпочитаю висюльки и цвет спелой пшеницы. Обожаю блондинок с золотистым оттенком волос, глазами цвета горного мёда и ростом… Какой у тебя рост?

– Сто семьдесят.

– Ростом сто семьдесят и весом… Какой у тебя вес?

– Девушек об этом спрашивать неприлично, как женщин после тридцати об их возрасте! Все девушки считают себя толстыми, чтоб ты знал.

– Не все, а только анорексички. Сейчас попробую оценить.

Он оторвал подругу от пола и легонько подкинул.

В школьном рейтинге популярности они находились на самом верху: красавица и гений! Причём, вопреки расхожим представлениям о вундеркиндах, Лёшка вовсе не являлся сутулым очкариком. Благодаря бегу и занятиям в тренажёрном зале он выглядел вполне спортивно.

Соня знакомила их с компанией:

– Аля и Лёша – самая яркая пара в нашей школе. Она, как видите, красавица, он…

– Чудовище! – захихикала сидевшая слева от Лены зеленоглазая брюнетка с макияжем и причёской а-ля Элизабет Тейлор в роли Клеопатры. – Днём ты превращаешься в прекрасного принца, а ночью принимаешь свой истинный образ. Какой, интересно?

– Выключат свет, и узнаешь, Таис. Лёша три года подряд выигрывает все городские олимпиады по математике.

– Она – красавица, он – ботаник, – разочарованно протянула брюнетка. – Неустойчивое сочетание! У ваших отношений нет будущего.

– Зато богатое прошлое, – парировала Алька.

Языкастая девица, явно пытавшаяся привлечь Лёшкино внимание, её раздражала.

– Они дружат с детского сада, – сообщила Лена.

– Значит, им пора друг другу надоесть.

Не обращая более на Таис внимания, Соня продолжила процедуру знакомства:

– Гагик, наш с Леной двоюродный брат. Совершеннолетний.

– И это всё, что ты можешь сказать о моих достоинствах? – Коренастый парень, ростом уступавший даже Альке, сделал вид, что оскорбился.

– Это твоё главное достоинство, потому что никому из нас, кроме тебя, не продадут коктейлей! Кстати, Гагик, не пора ли тебе за ними? Что вы будете пить?

– Я колу.

– А я «Ксю-Ксю» со льдом.

– Эдик, друг Гагика, человек Большой Мечты. Эдик собирается поступать на юридический, чтобы стать самым высокооплачиваемым адвокатом по налогам.

Человек Большой Мечты, в отличие от Гагика, длинный и худой, состоял всего из двух выдающихся черт – носа и кадыка.

– Лера, подруга Эдика, – представила Соня столь же вытянутую и совершенно плоскую девицу. – Будущая Клаудиа Шиффер.

– Не слушайте её! Я пока лишь делаю первые пробы в качестве модели, – заскромничала Лера.

– У тебя все данные для успеха, – заметил амбициозный Эдик.

– Марат, творческая личность. – Соня указала на Лериного соседа с сальными рыжеватыми волосами, одетого в невозможно яркие обноски.

– Позволь тебя писáть! – воскликнула творческая личность, восторженно уставившись на Альку.

– Не позволяй, Аль, – мгновенно отреагировал Лёшка. – Марат, ты наверняка абстракционист.

– Моё направление – наивная живопись. Чистое чувство, как у ребёнка.

– Таис Афинская, – представила сама себя зеленоглазая брюнетка. – В истинном образе!

Алька и Лёшка воздержались от комментариев. Вернулся Гагик с подносом, уставленным напитками:

– Ну, за знакомство!

Ликёр, рекомендованный Соней и Леной, по вкусу напоминал холодное варенье из клубники. Альке напиток понравился. После коктейлей компания отправилась на танцпол. Лёшка, категорически отвергнув танцы, надел налобный фонарик («На всякий случай, вдруг придётся разыскивать тебя в этих джунглях») и углубился в электронную читалку, которую три года назад ему подарила мадам Добрэн.

Таис танцевала великолепно! Её тело извивалось, словно не имело костей, а пластикой движений она умудрялась передавать мелодию, скрытую в гремящем ритме. Алька, поаплодировав, попробовала ей подражать. Таис поманила её, и девушки стали танцевать друг против друга.

– Какой-то мачо глаз с тебя не сводит! – Таис в грохоте музыки было почти не расслышать. – Полюбуйся!

Они плавно поменялись местами. За спиной Таис Алька увидела высокого мускулистого брюнета с чувственным ртом и мужественной щетиной, словно заимствованной со страниц гламурного журнала. На нём были чёрные джинсы и такого же цвета майка с флюоресцирующим изображением черепа на груди. Брюнет не отрывал от Альки пронзительного взора. Кого-то он напоминал! Однако вспомнить кого именно, не удавалось.

– Проведай своё Чудовище! – Таис пыталась перекричать грохот. – Дай мне пособлазнять этого красавчика!

Покинув танцпол, Алька подобралась к названому брату сзади, опустила ладони ему на плечи и уткнулась губами в пепельную макушку:

– Ты уже принял истинный образ?

Лёшка вскинул к ней голову, забыв выключить налобный фонарик. «Узнаёшь меня?» – ударил в глаза белый луч.

* * *

Когда Алька вернулась из дамской комнаты, за столиком сидели Соня с Леной и Гагик с Маратом. Вскоре к компании присоединились Эдик и Лера.

– Таис осталась?

– Крутится перед каким-то качком в майке с черепом. Гетера!

– Ещё по коктейлю? – предложил Гагик. – То же, что в прошлый раз?

– Аль, давай поедем. – Лёшка потянул подругу за рукав. – Ликёр и танцпол ты продегустировала, социализация прошла успешно.

– Последнюю «Ксю-Ксю», Лёш.

После второй рюмки ликёра Альке стало очень весело. Она смеялась над тем, как Марат пытается на салфетке сделать с неё эскиз, смеялась над бесконечными анекдотами Гагика. «Официант, у меня в супе муха». – «А что вы хотите за два доллара? Варёную телятину?»

– Ну, как? Ты позволишь писáть тебя? – Марат показал эскиз.

От смеха изнемогли все, включая хмурившегося Лёшку.

– Пиши по памяти, Марат! Алькина натура тебе без надобности, чтобы выразить чистое чувство!

Явилась разгорячённая Таис, рухнула на своё место со стоном: «Божественный гай» – и тут же потребовала, чтобы Гагик принёс всем ещё по коктейлю.

– Всё, Аль, уезжаем! Сколько я должен, Гагик?

– Ну, что ты за зануда?! – воскликнула Таис. – Твоей девушке хорошо, не будь чудовищем!

Альке и впрямь уезжать не хотелось:

– Ещё «Ксю-Ксю», Гагик!

– Последний коктейль для Красавицы за мой счёт, – расщедрился совершеннолетний. – А на закуску анекдот, чтобы вы без меня не заснули: «Официант, у меня в супе таракан! Что это значит?!» – «Я только подаю на стол, а не истолковываю приметы».

Гагик с подносом умчался. Алька хохотала до слёз, забыв о туши, уже слегка размазавшейся. Лёшка растерялся, не зная, как вытащить из клуба захмелевшую подругу.

– Аль, не надо больше пить!

Но его тоскливый призыв пропал втуне.

* * *

Третий коктейль был лишним. Алька поняла это, когда её мотнуло в сторону и она едва не растянулась на танцполе. Но чьи-то сильные руки подхватили, и она оказалась впечатанной спиной в мускулистое тело, от которого несло отвратительным парфюмом. Голова у Альки отчаянно кружилась, а державший выгибал её вправо и влево, больно стискивая грудь. Девушка попыталась вырваться, но накатила тошнота, и она безвольно обвисла.

– Скорей! – примчалась к Лёшке Соня. – Альку развезло, а качок, перед которым выкаблучивалась Таис, её тискает и куда-то тащит!

* * *

– Отпусти немедленно! Ей плохо!

– Твоей тёлке? Да она блаженствует!

– Отпусти!

Ослепительный луч шибанул куда-то над поникшей девушкой, и Алька свалилась на грязный пол.

– Собираешься устроить фейерверк? Что ж, попробуй.

Смолкла музыка, погасли огни. Через секунду тьму пронзил истошный визг.

– Не сейчас.

– Ну, жду тебя с нетерпением.

Освещение после короткого замыкания (или что это было?) восстановилось, колонки грохнули басами. Лёшка поднял подругу и прижал к себе.

– Меня сейчас стошнит… – прошептала Алька.

– До туалета дотерпишь?

* * *

Её рвало безудержно. Когда всё, выпитое за вечер, было извергнуто, стало полегче. Правда, колотила дрожь и раскалывалась голова. Прополоскав рот, девушка принялась смывать потёки туши.

Пока Лёшка дожидался подругу, его тревога усиливалась, перерастая в настоящую панику. Началось! Обрушилось внезапно, как гром среди ясного неба! Он не готов к игре Первых! Нужно ещё время! Хотя бы немного времени. Только не сейчас!

Едва Алька вышла, он спешно повлёк её к выходу.

– Моя сумочка…

– Сумочку прихватит Соня или Лена. Уезжаем немедленно!

На воздухе Алька почувствовала себя лучше, но дрожь не проходила. Лёшка накинул ей на плечи свою ветровку:

– В машине печку включу.

– Не беги, Лёш, я не могу так быстро. Давай чуть-чуть подышим.

Названый брат остановился.

Сентябрьский вечер наполнял сердце щемящей печалью. «Лето с теплом и светом позади, – витало в воздухе, – впереди холод и мрак. Но сегодня наслаждайтесь. Наслаждайтесь в последний раз. Наслаждайтесь и прощайтесь…» Всхлипнув, Алька прижалась к другу:

– Прости меня! Я была полной дурой!

Парень ответил на поцелуй рассеянно, полуавтоматически – его мысли явно были заняты чем-то другим.

– Ты совсем не помнишь типа, который тебя тащил?

– Впервые его вижу!

– Он тебе никого не напомнил?

– Да, показалось, на кого-то похож… Может, на актёра, но не помню из какого фильма.

– Не из фильма. «Игра талисмана», – подсказал Лёшка.

– Что?! – Алька похолодела. – Правда… Он похож… похож на…

– На Ермунганда. Если ты ещё раз его встретишь, беги. Это посланец Хунгара, и тебе с ним не справиться. Он намного сильнее, чем тот, что гонялся за талисманом.

– Посланец Хунгара?! – Алькина дрожь заметно усилилась. – Что ему надо?

– Ты надышалась? Поспешим!

Они почти добрались до конца стоянки, где Лёшка припарковал старенькую «хонду». После сдачи экзаменов на водительские права он под личную ответственность изредка выпрашивал у отца машину. Справа от «хонды» пристроился чёрный «лэндровер». Передняя дверь внедорожника распахнулась, из неё выпрыгнул низкорослый водитель с азиатскими чертами лица и двинулся к ребятам.

– Могу я чем-то… – начал было Лёшка, как вдруг Алька пронзительно завизжала.

Юноша непонимающе обернулся к подруге, и в этот миг незнакомец подскочил к нему, сделал резкий выпад и бросился обратно к машине. Взревел мотор, и «лэндровер» помчался к выезду. Лёшка схватился обеими руками за живот, на белой футболке расползалось тёмное пятно. Алька беспомощно заозиралась:

– Кто-нибудь! На помощь!

Из дверей клуба вышел человек и неторопливо направился к стоянке.

– Помогите! Сюда! – замахала руками девушка. – Скорее! Сюда!

– Ключи возьми…

Уронив на асфальт ключи от машины, Лёшка упал на колени, пытаясь ладонями сдерживать кровь.

– Сейчас, Лёш! Достану аптечку!

Алька открыла машину не сразу – в голове всё мешалось, пальцы дрожали, кнопки на брелке сигнализации путались. Когда дверь поддалась, бросилась искать пластиковую коробочку. Та валялась среди хлама на заднем сиденье. Схватив аптечку, Алька обернулась. Зажимая рану левой ладонью, друг правой упёрся в асфальт, силясь подняться, а над ним возвышался красавец в чёрных джинсах и майке с изображением черепа. Брюнет кивнул девушке, чувственные губы растянулись в усмешке:

– Как я мог не откликнуться на твой призыв? С радостью помогу – сначала твоему дружку, потом тебе. Мы с тобой не закончили танец.

Лёшка на мгновение оглянулся. В голубых глазах – отчаяние и беззвучный крик: «Беги!» Алька ощутила, что колени становятся ватными. Пластиковая коробочка с аптечкой выпала из разжавшейся ладони.

– Ну, чего ты упрямишься? – ласково обратился к Лёшке брюнет. – Тебе ведь хочется сдохнуть? Не противься желанию! У тебя повреждения, несовместимые с жизнью. Разве нет? Значит, сейчас будут!

Чёрный кроссовок с размаху впечатался в лицо юноши. Кровь брызнула во все стороны. Боль, пронзившая друга, отозвалась в Альке внутренним воплем, от которого лопнула невидимая струна. Демон по имени Алейн вспомнил себя и ринулся вперёд. Перед Хунгаровым посланцем выросла стена яростного Света, но того Свет ничуть не смутил.

– Что ж, давай дотанцуем, раз ты меня так жаждешь. Хочешь в истинном образе? Ну, так и быть.

Брюнет отступил на шаг и окутался мраком. Шквал сверкающих жемчужных лучей пронзал тьму, исчезая в ней. Демона по имени Алейн мало заботило, что он впустую растрачивает силу в безнадёжной борьбе и Свет, который он вышвыривает, не причиняет врагу ущерба. «Прости, Хэммил! Из-за меня твоё воплощение сейчас истекает кровью! Прости, Аллар! Ты позволил нам быть вместе, а мы разочаровываем тебя!»

Сила Алейн стала иссякать, мрак гасил уже не гневные сполохи, а редкие пригоршни искр.

– Что, демон, твой термоядерный реактор вышел из строя? Жаль у тебя не первый уровень, ты бы развлекал меня дольше. А так мне с тобой становится скучно. Привет и прощай!

Последний остаток силы Алейн рванулся навстречу врагу, но что-то его опередило. Что-то очень горячее и яркое! И в единый миг тьма заполнилась Светом.

* * *

Светловолосая головка, склоняясь всё ниже, коснулась его плеча. Лёшка бросил быстрый взгляд на подругу. Во сне её губы приоткрылись, выражение лица стало совсем детским. Съехав на обочину, парень выключил двигатель и отстегнул ремни безопасности.

– Приехали? – сонно пробормотала спутница.

– Не могу больше вести, Аль. Возник форс-мажор!

– Что случилось? – Сомкнутые ресницы тревожно дрогнули.

– Очень хочется тебя поцеловать. Желание непреодолимой силы!

Губы девушки расплылись в улыбке и потянулись ему навстречу. Когда желание непреодолимой силы было удовлетворено, Алька спросила:

– Ты на меня не сердишься за клуб?

– Рад бы, но не получается.

– Можешь сделать мне выговор, имеешь полное право.

– Но не имею желания… Можно я буду целовать тебя всесторонне?

Алька рассмеялась:

– Можно. Но твоя ветровка мне мешает. – И потянула молнию Лёшкиной курточки.

Под ветровкой не оказалось футболки! Девушка вздрогнула, отлично помня, что, когда они вышли из клуба, Лёшка накинул свою курточку ей на плечи, а сам остался в белой футболке.

– Зачем ты снял футболку?

– Облил её колой.

– Покажи!

– Не могу, я её выбросил. Всё равно пятна не отстираются. И потом, футболка тебе тоже мешала бы, как и ветровка. Я так думаю, потому что лично мне целовать твою кожу нравится гораздо больше, чем ткань, даже самую добротную. Хотя, может быть, ты фетишистка? Кто-то балдеет от пояса для чулок, а тебе непременно подавай мою футболку.

– Ты – невозможное трепло! – Алька взлохматила Лёшкины волосы. – И что мне с тобой только делать?!

– То есть как что? Неужели ты забыла, зачем расстёгивала ветровку?

* * *

– Лёш, хочу пить. Ты заснул?

– Угу… На пять минут… Должна быть бутылка с водой, глянь сзади.

Алька перебралась на заднее сиденье, которое, как обычно, захламляла всякая всячина: фолдеры с музыкальными компакт-дисками, щётки, упаковка из-под дворников… На коврике внизу валялось несколько пакетов – может, вода там? Девушка запустила руку в первый попавшийся пакет. Пальцы, нащупавшие тряпку, мгновенно стали мокрыми и липкими.

* * *

– Аль, ты где? Никак не можешь отыскать воду?

Лёшка включил свет и обернулся. Алька скорчилась на заднем сиденье, уткнувшись лицом в окровавленную футболку. Он нахмурился:

– Не пачкайся, убери в пакет. Там некуда было выбросить.

– Я думала, мне приснилось, – всхлипнула девушка. – Думала, это кошмар…

– Кошмар закончился. Пожалуйста, иди ко мне.

Пока Лёшка влажными салфетками оттирал лицо своей подруги, она не сводила с него расширенных глаз. «Объясни», – читалось в них.

Ответственный гений вздохнул:

– Что ты помнишь?

– Из соседней машины выпрыгнул водитель, очень похожий на Чена. Ну, того вора, который в «Игре талисмана» служил Ермунганду.

– Персонаж Ю? Я в «Игре» с ним не сталкивался.

– А я его узнала и закричала, чтобы ты остерёгся. Но было поздно. Он пырнул тебя ножом и скрылся. Я стала звать на помощь, а вместо помощи явился этот… – Алька передёрнулась. – Выродок! Ты был ранен, не мог подняться, а он… ударил тебя ногой. Дальше я не помню.

– Дальше, проявив свой истинный образ, ты спасла нас обоих.

– Истинный образ? О чём ты?

– Ты и я, Синголь и Алзик и многие другие – лишь воплощения двух вечных духов, которые в истинном образе являются Светом.

– Из тебя Свет вырывался много раз!

– На сей раз из тебя тоже. Ермунганд не сомневался, что ты бросишься мне на помощь, но рассчитывал иметь дело с девушкой, потрясённой расправой над её парнем. В этом случае он, несомненно, нас убил бы. Но склонность к садизму его подвела. Твой гнев оказался столь велик, что вместо девушки он поимел взбесившегося демона, лупившего его Светом до последнего лучика.

Алькины глаза испуганно округлились:

– В истинном образе я – демон?!

Лёшка со смехом привлёк подругу к себе:

– Называй, Аль, как хочешь! Демоны, ангелы, духи… Суть не в названии, а в направлении развития. Наши демоны движутся в сторону Аллара, а демон Ермунганда – к Хунгару. Его истинный образ – Чёрная Пустота. Пока твой демон бился с ним, мой получил передышку и успел меня подлатать, а потом присоединился к драке.

– Почему ты это помнишь, а я нет?

– Мой демон имеет первый уровень и некоторые привилегии. Память – одна из них. Кроме того, он способен восстанавливать мои повреждения. Как видишь, мне не требуется медицинская помощь.

– Порез от ножа охотника за талисманом затягивался у тебя почти месяц! – напомнила Алька.

– То было три года назад, тогда мой демон ещё не пробудился. Я должен был повзрослеть. Талисман подстёгивал меня взрослеть быстрее и помогал пробуждению демона. Помнишь, как мадам Добрэн впервые погрузила нас в живую память?

– Конечно! Правда, ты до сих пор ничего не рассказал о том путешествии.

– Талисман приоткрыл мне память моего демона, и я узнал о предстоящей игре Первых. Потом талисман показал нам нашего главного врага.

– Ермунганда?

Лёшка кивнул.

– Но почему он собирался нас убить?! – с недоумением воскликнула Алька. – Положим, в «Игре талисмана» наши герои мешали его планам. Но ведь здесь и сейчас мы ему ничего не сделали!

– Потому что наступает решающий момент в игре между Хунгаром и Алларом. Демоны первого уровня начали игру Первых. Здесь и сейчас.

 

Глава 2

Ермунганд

Обложив бранью обложенное тучами небо, Таис поглубже натянула капюшон толстовки. Впрочем, от мерзкой мороси, сыпавшейся с мерзкого неба, это не спасало! Вот же непруха! Убить на укладку с утра целый час, и всё коту под хвост! Таис припустилась бегом, соображая, успеет ли подсушить волосы. По всему выходило, что нет. Опять прокололась со временем! То есть рассчитала-то верно, времени должно было хватить, но она не учла двух непредвиденных обстоятельств. Во-первых, не ожидала перед самым выходом из школы столкнуться с классной руководительницей. Та, узрев макияж Таис, принялась нудеть, что являться в школу в сценическом гриме недопустимо, здесь не театр кабуки! Таис попыталась объяснить, какой особенный у неё сегодня день, но каждое слово возражения приводило к тому, что проклятая училка принималась читать нотацию сызнова. Таис замолкла. Мысли витали вокруг первого самостоятельного мастер-класса по стрип-пластике, который ей доверили провести в танцевальном клубе. Когда зануда её отпустила, девушка стремглав выскочила из школьных дверей и столкнулась со вторым неучтённым обстоятельством. Дождь! На что будут похожи причёска и макияж, когда она добежит до дома?!

Тем временем морось усилилась, полило всерьёз. Более предусмотрительные пешеходы укрылись под зонтами. Из под колёс проносившихся по проспекту машин летели грязные брызги. Чёрный «катафалк» с тонированными стёклами окатил Таис жидкой грязью с головы до ног. «Чтоб у тебя отказали тормоза! Чтоб ты врезался в столб и размозжил башку!» – орала она вслед «катафалку».

И без того испорченное настроение упало ниже нуля. Ни о каком мастер-классе в таком виде и состоянии и речи быть не могло! Спустившись в подземный переход, Таис набрала номер руководителя студии танцев и, нарочито кашляя, оставила голосовое сообщение: «Простудилась, прийти в клуб сегодня не могу. Сожалею, что подвела! Извините…» и всё прочее.

Весь путь по подземному переходу она смахивала слёзы, проклиная чёртов дождь, идиотку классную и особенно подлеца водилу. А поднявшись наверх, вдруг увидела «катафалк». Машина, припаркованная у бордюра, мигала включённой аварийкой.

«Так тебе и надо, сволочь, – обрадовалась Таис. – Надеюсь, твоему двигателю каюк!»

Не успела она поравняться с задней дверью «катафалка», как та распахнулась.

– Залезай, – приказали из глубины салона.

Злость мгновенно испарилась, возникло неодолимое желание повиноваться. Таис даже не поняла, как очутилась на кожаном сиденье внутри сумрачного салона.

– Закрой дверь.

Не в силах поверить в такое чудо, Таис медленно повернулась влево, откуда доносился голос и шёл запах, снившийся ей пять ночей подряд.

– У тебя, что, контузия? Я сказал, закрой дверь. Теперь объясни, куда тебя везти.

– Прямо по проспекту, – пролепетала Таис. – За бизнес-центром направо и сразу налево во двор. Мой дом за офисным зданием.

Машина неслышно тронулась и через пару минут остановилась перед шлагбаумом, преграждавшим въезд во двор. Следовало поблагодарить и выйти, но Таис не шевельнулась.

– Что делаем дальше? – Принц её ночных грез изогнул одну бровь.

– Может быть, поднимешься ко мне…

– Найди парковочное место и жди, – приказал Он водителю и повернулся к Таис: – Ну, пошли.

При ближайшем рассмотрении «катафалк» оказался «лэндровером». Красавец, облачённый в чёрный плащ и такого же цвета джинсы, проследовал за Таис. Остановился, внимательно осмотрел дом и двор и одобрительно кивнул:

– Место силы.

Девушка удивилась. Здание, построенное после войны, как и многие дома того времени, выглядело претенциозно. С аляповатой лепниной и вычурными балконами. Дом прозвали «генеральским», так как квартиры в нём во времена оные предоставлялись лишь высшим армейским чинам и высокопоставленным чиновникам секретных служб. На момент, когда в бабушкиной квартире поселилась Таис, большинство генералов, включая второго бабушкиного мужа, переехали на кладбища. Наследники распродали квартиры, но прозвище «генеральский» за домом сохранилось. Дом окружали госучреждения и бизнесцентры.

Таис обвела взглядом закатанный в асфальт дворколодец, в котором сохранилось одно-единственное дерево, и пожала плечами: «Тоже мне место силы». Однако не стала спорить и открыла дверь в подъезд.

Пару лет назад старый лифт, скрипевший и грохотавший на тросах, заменили новым. Бесшумный подъёмник, закупоренный, как барокамера, блестевший металлом, лампочками и зеркалами, вызывал клаустрофобию. Таис предпочитала пользоваться лестницей, но не заставлять же Его подниматься пешком на восьмой этаж! Она вызвала лифт. Кабина была тесной, и от Его близости у Таис голова пошла кругом. Хотелось, чтобы бабушкина квартира располагалась не на восьмом, а на сто восьмом этаже. Лифт остановился, подумал, стоит ли раскрывать двери, и выпустил пассажиров на лестничную площадку. Таис повернула ключ в замке и жестом пригласила гостя следовать за собой. Войдя в холл, она собралась нажать кнопку выключателя, но Принц ночных грез резко её остановил:

– Лишнее!

От Его прикосновения Таис словно ударило током.

– Подожди меня в гостиной, – девушка умоляюще указала на арку слева. – Я быстро, только переоденусь.

Не разуваясь и не снимая плаща, гость прошёл в арку, а Таис поспешила к себе в комнату. Наспех высушив волосы и поправив размазавшийся макияж, она облачилась в чёрное гипюровое платье и чёрные туфли на шпильках и вплыла в гостиную, покачивая бедрами. Там никого не оказалось. Сердце упало: неужели он не дождался и ушёл?!

– Иди сюда, – донеслось из кухни.

Таис возликовала!

Гость застыл в центре столовой, совмещённой с кухней, указывая пальцем в пол:

– Здесь правильное место. Ты ведь окажешь мне маленькую услугу?

– Сделаю всё, что попросишь, если…

– Если? – Он нахмурился. – Собираешься ставить мне условия?

– Только одно. Если скажешь, как тебя зовут. Мы ещё не познакомились.

– Неужели, Клеопатра?

– Не Клеопатра, а Таис. Так звали афинскую…

– Я знаю, кого так звали. Можешь называть меня Ермунгандом.

Его облик претерпел метаморфозу: исчезли плащ, чёрные джинсы и кроссовки. Перед Таис стоял всё тот же красавец, но ставший выше, раздавшийся в плечах, с более смуглой кожей и длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу. Одетый в облегающие доспехи из зеленоватоперламутровой змеиной кожи, он был божественно прекрасен!

– Я сделаю всё, о чём ты попросишь, Ермунганд, – выдохнула Таис.

Гость кивнул и вернул себе прежний образ:

– Замани его на место, где я стою. Отсюда ему не выбраться! Его утянет прямиком в Войд!

– Кого заманить? – растерялась Таис.

На месте красавца брюнета в чёрном плаще возник парень с пепельными волосами в белой футболке и голубых джинсах.

– Это же Алькин вундеркинд… – ахнула Таис.

Лицо гостя позеленело от бешенства, зрачки превратились в вертикальные щели.

– Это худший из Алларовых ублюдков! – прошипел Ермунганд, и память демона опять захлестнула его.

* * *

В прошлый раз, когда этой световой мрази каким-то образом удалось проломиться через его преграды и перебросить силу своему подыхающему дружку, боли не ощущалось. Слабо второму уровню против первого! Теперь же, после драки в туннеле Ашмара, Свет Алларова Первого застрял в нём, прожигая истинный образ так, что впору было выть. Жжение немного ослабло, когда, миновав владения Ашмара, он добрался до границы Хунгара. Отростки по обе стороны в полости туннеля, назывались «дверями». Куда выводили те, что были расположены на территории Аллара и во владениях Ашмара, демон Хунгара не знал. На их территории через «дверь» можно было сразу попасть в Войд. Чем он и воспользовался, но, как назло, столкнулся с Х-куратором. Прожигаемый световыми гарпунами, демон Хунгара захлёбывался болью и яростью и менее всего хотел встречи с демоном Ашмара.

– Ты прямо-таки рябишь Светом, – съязвил куратор. – Решил переметнуться к Безликому? Хунгар недоволен тобой. Тебя ждёт воспитательная беседа.

Х-демон даже обрадовался! «Воспитательные беседы» Хунгара заставляли его чувствовать себя полным ничтожеством, но сейчас он был согласен на десяток подобных внушений, лишь бы избавиться от проклятого Света! Однако эти надежды не сбылись.

– Я не собираюсь облегчать твои страда ния! – возник в сознании гневный голос Хунгара. – Ты окончательно разочаровал меня! Я дал тебе первый уровень не за какие-то выдающиеся заслуги, их за тобой не числится. А потому что возникли благоприятные обстоятельства для того, чтобы избавиться от этой пары А-демонов! Они вызвали гнев своего бога, покинули Сады Аллара, подарив тебе шанс уничтожить их обоих немедленно, не дожидаясь начала семестра! А что сделал ты? Молчишь?! Решил развлечься?! «Какой дивный жемчужный Свет! Смотри, как трепещет, как жаждет меня». Полагаешь, первый уровень был дан тебе, чтоб развлекаться?! От тебя требовалось не болтать, а убить их! Сначала Алларова кандидата в Первые, а потом его дружка! Понятно?! А ты напал на более слабого и стал доводить более сильного! Ты что, не знал, с кем имеешь дело? Никогда не встречал этого А-демона в воплощённой форме?! Для тебя новость, что за гранью отчаяния он впадает в белую ярость, сметающую всё? Тебя в первую очередь! Вот ты и развлёкся! Упустил обоих! Упустил, когда Алларов Первый имел второй уровень! Дождался, что ваши полномочия сравнялись! Но его безграничная глупость предоставила тебе ещё один шанс! А-демоны явились веселиться в туннель Ашмара. Не куда-нибудь, а прямо к тебе под нос! Их экстатические вспышки долетали до Войда. Успей ты вовремя, то мог бы делать с ними всё что угодно, они бы только тихо радовались. Где, спрашивается, ты был? Может, вновь пожелал развлечься?! Решил насладиться их смятением?! Теперь наслаждайся световыми стигматами! Над тобой хохочут все демоны Безликого: «Алларов Первый в туннеле Ашмара тепло поприветствовал гостя из Войда и так щедро поделился с ним Светом, что Хунгаров Первый рассыпался искрами благодарности». Зачем я дал тебе первый уровень, ничтожество?!

– Для победы в игре Первых.

– Не окажись ты таким идиотом, победа уже могла быть моей! Ну, что молчишь?!

– В этом семестре я убью его, Хунгар.

 

Глава 3

Ссора

Они не разговаривали четыре дня, а казалось, что целую вечность. В детстве между ними иногда случались мелкие стычки, но за последние три года Алька не могла припомнить ни одного сколь-нибудь значительного конфликта с Лёшкой. Теперь они поссорились всерьёз.

Всё началось с того, что она согласилась участвовать в перформансе Таис. «Гетера» позвонила примерно через неделю после клубной вечеринки и предложила встретиться, обсудить очень важную вещь. Альку удивило не содержание просьбы, а заискивающе-просительная интонация, совершенно не характерная для разбитной девицы, с которой они познакомились в клубе.

Лёшке Таис не понравилась сразу и категорически. Когда в одном из разговоров Алька упомянула новую знакомую, Лёшка поморщился:

– Держись от неё подальше.

Поэтому она не стала рассказывать ему о звонке Таис и просьбе встретиться. «Очень важной вещью» оказался парный перформанс в стиле стрип-дэнс, поставить который Таис мечтала больше года.

– Представь танец двух контрастных девушек, которые символизируют полярные силы Вселенной. Они противостоят друг другу и одновременно притягиваются, как положительные и отрицательные заряды, из их напряжения рождается мир.

Алька согласилась зайти к Таис посмотреть, как это может выглядеть под музыку. Оказалось потрясающе! От музыкальной композиции можно было обалдеть. Когда «гетера» закончила показ, гостья восторженно захлопала: – Очень сильно! Ты настоящий талант, Таис!

– Спасибо. Но представляешь, как это могло бы смотреться в паре?

– Ты права, парное выступление усилило бы эффект.

– Не просто усилило бы! В сольном теряется суть концепции. Но проблема в том, что с партнёршей полный затык! Может быть, ты согласишься? Это я и хотела тебе предложить.

– Что ты, Таис! Я же танцевать не умею! Бросила заниматься ещё в девять лет.

– Неважно! Когда в клубе ты подражала мне, я ощутила полную синхронность наших движений, словно мы давным-давно репетировали вместе. Твоё тело интуитивно подстраивалось, причём безошибочно. Глядя на тебя, я словно смотрелась в зеркало. И потом внешность! У нас примерно одинаковый рост, похожее телосложение и контрастная цветовая гамма. Знаешь, как классно мы с тобой будем смотреться! Кареглазая блондинка и зеленоглазая брюнетка!

Предложение звучало заманчиво. Поучиться у Таис Алька была не прочь, но её смущало то, как отреагирует Лёшка, когда узнает, что она на пару с «гетерой» готовит стрип-дэнс. Почувствовав её колебания, Таис усилила напор:

– Я не могла найти такую партнёршу больше года! Пожалуйста, давай попробуем! Не понравится – откажешься после первой же репетиции.

– Где ты собираешься выступать?

– У меня через полтора месяца день рождения, можно сделать пробное выступление для гостей. Получить обратную связь. В будущем я мечтаю снять клип, но это дело не завтрашнего дня.

– Хорошо, я согласна.

После первой же репетиции Алька втянулась. Девушки встречались два раза в неделю, отрабатывали танец, а в перерывах придумывали себе костюмы. Родители Таис работали по контракту за рубежом. Она проводила с ними каникулы, а в течение учебного года жила в квартире бабушки, генеральской вдовы. Бабушка с апреля по октябрь включительно пребывала на даче, и просторная квартира в центре города в данное время находилась в полном распоряжении Таис. Домоработница, нанятая генеральской вдовой, заканчивала прибираться и готовить до возвращения Таис из школы, так что репетициям никто не мешал.

Однажды Лёшка спросил подругу, куда она регулярно пропадает. Алька ответила, что берёт уроки танцев. За неделю до дня рождения, Таис, перечисляя партнёрше состав гостей, бросила как бы вскользь:

– Я пригласила твоё Чудовище, но он отказался, ты в курсе?

– Зря поторопилась, Таис! – огорчилась Алька. – Лучше бы я сама. Лёша не любит вечеринки.

О том, что её друг недолюбливает не только вечеринки, но и Таис, Алька умолчала.

– И что теперь?

– Попробую уговорить.

– А если не удастся?

– Без Лёши я тоже не пойду, извини.

– А как же перформанс?! Ты собираешься меня подставить в такой день? Для чего мы столько трудились?! Ты что, вообще не имеешь права голоса? Только пляшешь под его дудку? Тебя воспитали как рабыню, которая следует за своим повелителем и шагу не может ступить без него?!

Алька расстроилась: она действительно подводила Таис. Надо было начать готовить Лёшку пораньше! На уговоры пойти в клуб потребовался почти месяц, но он же поддался! Хотя если вспомнить, чем кончилась та вечеринка… Правда, друг снял с её плеч бремя вины, сказав, что они влипли бы в любом случае. На улице, на парковке, в супермаркете, да где угодно они обязательно бы столкнулись с Ермунгандом. Встреча была предопределена, а то, что она произошла в клубе, простая случайность.

– Таис, надеюсь, мне удастся переубедить Лёшу. По крайней мере, я попробую.

Лучше бы не пробовала! Расставшись с Соней и Леной, составлявшими им компанию по дороге из школы домой, Алька принялась «обрабатывать» названого брата:

– Лёш, Таис приглашает нас на день рождения.

Как и ожидалось, ответ прозвучал категорично:

– Мы туда не пойдём!

– Ну, пожалуйста! Мы с Таис к этому дню готовили танцевальное выступление.

– Твои уроки танцев? – изумлённо вскинул на неё глаза Лёшка. – Аль, я же просил тебя не связываться с «гетерой»!

– Почему ты так настроен против Таис? Ты её совсем не знаешь!

– И совершенно не стремлюсь узнать лучше.

– Она мечтала о перформансе! Если я не выступлю, то подведу её. Мне не хочется огорчать её в день рождения. Мы сходим совсем ненадолго и, как только закончится танцевальное выступление, сразу же уйдём. Обещаю, что буду паинькой!

– Мы туда не пойдём.

– Мне так хочется, чтобы ты увидел наш танец!

– Прости, Аль, но я к ней не пойду.

И тогда её взорвало:

– Мы всегда делаем только то, что хочешь ты! Со мной ты вообще не считаешься! Тебе на меня наплевать! Самовлюблённый эгоист!

Лёшка побледнел, словно она его ударила:

– Я думал, у тебя имеется собственный ум, а ты лишь повторяешь её слова!

– У меня нет собственного ума! Ты узурпировал его! Только ты принимаешь решения за нас обоих, заставляя меня плясать под свою дудку! Не хочешь идти – не надо! Обойдусь без тебя!

– Твоё право. – Лёшка резко развернулся и зашагал прочь.

Алька же ещё долго кипела от возмущения, твердя себе, что он поступает гадко, относится к ней отвратительно, не ставит её желания ни в грош! Когда поняла, что это мысли, внушённые Таис, ей стало стыдно. Так, как не было даже после трёх «Ксю-Ксю». Как у неё повернулся язык сказать такое другу, который вытаскивал её из всех скверных переплётов, исполнял все её желания, который… Обессилев от слёз, Алька уснула.

* * *

В ту ночь ей приснился очень светлый сон. То есть во сне не было ничего, кроме Света и световых существ, называвших себя А-демонами. Световые существа различались по цвету – одни были фиолетовыми, другие пурпурными, третьи лазурными… Алька насчитала двадцать четыре цветовые группы, внутри которых А-демоны переливались бесчисленным множеством оттенков. С восторгом любуясь образами, которые принимали А-демоны, Алька упустила момент, когда из стороннего наблюдателя вдруг превратилась в одного из них.

А-демон по имени Алейн не замечал сверкающего великолепия, а в смятении чувств метался по всем световым мирам. Аллар возродит друга, и это наполняло Алейн ликованием. Но возрождённый демон не вспомнит Алейн! И это приводило в отчаяние. Уединившись в «заповедниках постоянства», А-демон создал из жемчужного Света образ, выражавший его состояние: заброшенный пруд зарос круглыми глянцевыми листьями кувшинок и мелкой ряской. В середине пруда взгорбился камень-островок. Из трещин в камне пробивались редкие травинки и две сиротливые веточки с крошечными шипами.

Изредка над прудом проносились А-демоны, искавшие себе место для тихого уединения, но Алейн они не тревожили. Каникулы уже заканчивались, когда высоко-высоко над прудом зависло белое облако. По жемчужной воде побежала рябь, покачнулась ряска, вздрогнули травинки в щербатом камне. Облако могло быть персиковым, зелёным, голубым – да каким угодно… Только не белым! Белый – цвет А-демона первого уровня, который Аллар давал лишь…

Искрясь алмазным блеском, белое облако опустилось ниже. От желания устремиться ему навстречу в пруду затряслась не только ряска, но и каменный островок. Однако запрет Аллара сдерживал. Но возрождённый демон о запрете не ведал. Алмазное мерцание окутало веточки, камень и пруд такой нежностью, что все запреты стёрлись из памяти Алейн…

* * *

Ощущение, что не существует ничего более близкого и любимого, чем алмазный Свет, оставалось в миг пробуждения таким же острым, как во сне! Но уже в следующее мгновенье Алька вспомнила о ссоре с Лёшкой, и её охватила тоска.

Поспев в класс вместе со звонком, Алька заняла своё место. Лёшка, сидевший рядом с первого школьного дня, оторвался от смартфона и поприветствовал её с вежливым безразличием. Так здороваются с покупателями кассиры в супермаркетах. Алька холодно кивнула и отодвинулась. Не обратив на её отчуждённость внимания, Лёшка снова уткнулся в смартфон.

Алька никак не могла сосредоточиться на уроке. Было невыносимо находиться рядом с человеком, вчера являвшимся твоим лучшим другом, а сегодня вдруг ставшим к тебе совершенно равнодушным. Она задыхалась от желания вернуть его прежнего, вернуть их обоих! Но вместо этого подняла руку:

– Ева Адамовна, можно я выйду? Знобит что-то и голова болит.

– Конечно. Лёша проводит?

– Мне не требуются провожатые.

Алька надеялась, что он хотя бы поинтересуется её самочувствием! Но вызовы шли от Сони, Лены, Таис. Лёшка не звонил.

На следующий день, сославшись на упадок сил, Алька выпросила у мамы разрешение пропустить занятия. Вспомнив сонную болезнь, мама разволновалась.

– Не беспокойся, мам. Просто мне необходимо сегодня побыть дома, завтра всё будет в порядке, обещаю!

Лёшка так и не позвонил. Утром её настроение стало ещё хуже. Алька оделась, взяла рюкзачок, однако в школу не пошла. Поехала в центр города и бесцельно слонялась по улицам, пока не стемнело. Потом набрала Таис:

– Мы сегодня репетируем?

– Я уже перестала надеяться! – обрадовалась «гетера». – Ты на звонки не отвечаешь, я решила, что тебе не удалось уговорить своё Чудовище и ты скрываешься от меня.

– Встречаемся как обычно?

Когда закончили репетицию, Таис вскричала:

– Отпа-а-ад! Так ты ещё не танцевала! Даже не подозревала в тебе такого темперамента и такой злости. Может, поменяемся костюмами? Возьмешь мой чёрненький, а мне отдашь свой… Шучу, шучу, не сверкай глазами! Правда, Алька, я до сих пор не видела тебя такой! Прямо влюбилась в тебя!

* * *

На другой день, войдя в класс минуты за две до звонка, Алька сразу прошла к столу близняшек:

– Можно я сегодня посижу с Соней, а ты на моём месте?

Лена подозрительно на неё покосилась:

– Лёша будет против.

– Вряд ли.

– Что случилось? – спросила Соня, когда Лена уступила Альке место. – Сначала ты уходишь с уроков, потом отсутствуешь два дня, не отвечая на звонки. Мы с Леной звонили, Таис тебя разыскивала. Спросили у Лёши, он ничего не ответил. Теперь вот ты с ним сидеть не хочешь. Он тебя обидел?

Поняв, что сейчас расплачется, Алька отрицательно покачала головой.

– Тогда что же случилось?

– Ничего…

– Перестань! На тебе лица нет! И Лёша ни с кем не разговаривает! Даже когда его учителя спрашивают, словно не слышит. Что за кошка между вами пробежала?

– Я его обидела.

– Так попроси прощения, чего проще?! Тебе он простит всё!

Действительно, чего проще… Год назад, когда у них возникли какие-то разногласия, Лёшка предложил: «Давай постановим так: что бы ни случилось, не прав я».

«Виноват», – каялся друг, даже когда не права явно была она. И Алька, смеясь, признавала свою ошибку и просила прощения. Почему он не поступил так же в этот раз?

– Нет, Соня, я его разочаровала. Лёша перестал меня уважать.

* * *

Кола имела горько-солёный вкус хлористого кальция. Сделав ещё глоток, Лёшка выбросил бутылку в урну. Алька права! Ему следует прекратить принимать за неё решения, пусть делает самостоятельные выборы.

Два дня подруга не появлялась в школе. Он догадывался почему: ей тоже сейчас тоскливо, нужно привыкнуть, пережить разрыв. Что ж, он не будет мешать… Привкус горечи не проходил. Когда он увидел, как Алька входит в класс, накатило желание непреодолимой силы прижать её к себе, погладить мягкие светлые «висюльки». Лёшка не знал, сумеет ли справиться с этим желанием, когда она сядет рядом, и уткнулся в смартфон.

– Ты не будешь возражать, если я посижу с тобой?

Он удивлённо повернулся на голос. Пухленькая Лена нерешительно переминалась с ноги на ногу, прижимая к животу свой рюкзачок.

– Аля попросила поменяться с ней местами. Наверное, хочет с Соней поболтать.

Лёшка был даже благодарен подруге за то, что отсела. Только привкус горечи во рту усилился…

* * *

Три ночи подряд тоскующий демон овладевал его снами, наполняя их воспоминаниями об Алейн. И Лёшку захлёстывало блаженство, от которого впору было умереть – все равно ничего лучшего быть не может! Однако сон, приснившийся четвёртой ночью, не походил на предыдущие.

Он в пустой студии с приглушённым освещением. На стене фотограф-эстет повесил бесформенный кусок чёрного бархата, чтобы на этом фоне ярче выделялась ослепительной красоты жемчужина. От жемчужины исходит невообразимо прекрасный Свет! Внезапно чёрный бархат начинает шевелиться, растекается мраком по всему пространству зрения. Оживает и жемчужина. Мчится к нему, ища защиты, но бесчисленные чёрные нити вцепляются в неё и начинают вытягивать Свет…

Лёшкины глаза распахнулись. Тело задёргалось, точно по обнажённым нервам ударили током. Сердце заколотилось, стремясь вырваться из грудной клетки, а из глубин сознания рвался страшный крик демона: «Идиот!!! Хочешь, чтобы он погубил Алейн?! Ты обязан быть рядом!»

Лёшка бессмысленно смотрел в пустоту, пока пульс не восстановился. «Ты прав, демон, я действительно идиот. Сегодня же исправлю ошибку». Он с трудом подавил желание позвонить Альке немедленно. Нет, не стоит пороть горячку! Нужно выбрать подходящий момент для извинения и примирения. Однако в школе подходящего момента не представилось.

После уроков его отвлекла Ева Адамовна, и Алька успела исчезнуть. Лёшка вызывал её раз за разом, она была вне доступа. Сосредоточиться на интеллектуальной деятельности, даже самой элементарной, мозг отказывался, и Лёшка отправился на стадион. Рано стемнело, моросил холодный дождь, усиленный порывами ветра, бегать по лужам было противно. Лучше пойти в тренажёрный зал. И всё же куда Алька пропала? Думай! О, чёрт! Сегодня же день рождения Таис! Там и нужно искать подругу!

Лёшка поспешил домой, наспех принял душ, переоделся, снова убедился в том, что Алька не доступна, и нашёл контакт своей новой соседки по парте. Ему ответили не сразу, пришлось минуты три слушать какую-то дурацкую мелодию.

– Это Лёша, – торопливо представился он, едва раздался голос Лены. – Мне необходимо поговорить с Алей! Срочно! Ты не можешь её позвать?

– Не могу, – с ухо откликнулась Лена.

– Почему?! Разве она не на дне рождения Таис? Не вместе с тобой?

– На дне рождения. Вместе с тобой!

 

Глава 4

Перформанс

– Что за кислый вид? – спросила Таис, скептически оглядев гостью. – Ничего не перепутала? Ты пришла на день рождения, а не на похороны!

– Поздравляю, Таис! Вот подарок. – Алька протянула коробочку пробных духов. – Ты просила прийти пораньше, так что я прямо из школы. После перформанса сразу уеду – неважно себя чувствую.

– Я, конечно, благодарна за то, что ты не подвела, но в таком состоянии тебе подходит разве что партия умирающего лебедя. Давай-ка приводи себя в чувство!

Таис проводила Альку в ванную, выдав всё необходимое, включая фен и косметику. Когда Алька вышла, хозяйка протянула ей платье, очень миленькое, золотисто-жемчужного оттенка.

– Представляешь, заказала по каталогу чёрное платье, а мне доставили жёлтое! Цвет, убивающий мои естественные краски. Тебе, думаю, пойдёт. Примерь, твои джинсы всё равно вымокли, пусть просохнут.

Таис потащила гостью к большому зеркалу, чтобы та могла осмотреть себя спереди и сзади. Платье село точно по фигуре, а оттенок ткани удивительно гармонировал с цветом Алькиных волос.

– Спасибо, мне нравится.

– Наконец-то соизволила улыбнуться! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на страдания из-за парней. Сегодня будем танцевать и докажем, что источник нашей силы в нас самих! Кстати, к платью полагаются туфли. Пойдём что-нибудь подыщем!

* * *

Потянулись гости, и началась суета. Близняшки сразу же устремились на кухню помогать накрывать на стол, но накрывать оказалось нечего. Женщина, приходившая готовить, взяла отпуск из-за болезни ребёнка, а Таис, погружённая в мысли о перформансе, совсем упустила из виду, что гостей требуется кормить. В общем, угощение отсутствовало. Соня и Лена нашли картошку и поставили варить. В холодильнике обнаружили несколько банок с рыбными консервами, банку кабачковой икры и кусок сыра, довольно большой, но засохший.

Сёстры хлопотали на кухне самостоятельно, поскольку Таис руководила Гагиком с Эдиком, озадачив ребят перестановкой в гостиной. Требовалось расчистить пространство для перформанса, и хозяйка придирчиво заставляла гостей сдвигать мебель то в одну сторону, то в другую. Лера прийти не смогла по причине очередной пробы. Алька, ставя в вазу букет лилий и убирая в морозилку бутылки с шампанским, которые притащили приятели, удовлетворённо подумала, что не она одна сегодня без пары.

Затем явились двое парней, одетых в чёрный прикид: кожаные куртки и кожаные брюки. Того, который повыше, Таис представила как Железного Феликса, рок-музыканта. Второму, Жоре, ударнику из группы Феликса, тоже вполне подошло бы прозвище «железный», если судить по количеству металла, вставленного в его уши, брови, ноздри, губы и даже язык.

– Они душевно тонкие и ранимые, – шёпотом сообщала Альке Таис, – из-за этого маскируются под крутых. Феликс сам пишет музыку, я надеюсь раскрутить его на композицию для клипа.

Железные Феликс и Жора притащили с собой аппаратуру и занялись настройкой. Последним к компании присоединился Марат. Держа в одной руке кофр с фотокамерой, в другой – длинный пластиковый футляр, творческая личность немедленно утянула Альку в спальню генеральской вдовы показывать подарок, приготовленный для Таис.

На оборотной стороне вынутого из футляра куска бумажных обоев была изображена здоровенная гусеница. От неё улепётывал маленький розовый кузнечик. Над телом гусеницы, как улыбка чеширского кота, зависли растянутые кроваво-красные губы. Над ними на разной высоте располагались два разнокалиберных зелёных глаза с длинными чёрными ресницами. Из того, что помельче, вытекала слеза, более масштабная, чем породивший её глаз.

– Портрет Таис в образе Психеи. Её покидает Амур. – Марат ткнул в кузнечика. – Как думаешь, ей понравится?

– Я позову, спросишь сам…

Содрогаясь от смеха, Алька ввалилась в гостиную, мигом остановив перестановочные и настроечные работы.

– Что с тобой? – удивилась Таис.

– Твой портрет… – стонала Алька сквозь слёзы. – Амур покидает Пси… Чистое чувство…

Вся компания незамедлительно помчалась взглянуть на подарок творческой личности, и через минуту квартира генеральской вдовы сотрясалась от гомерического хохота. К тому моменту, когда хозяйка и гости более-менее справились с впечатлениями от шедевра Марата, сварилась картошка, и близняшки позвали всех за стол. Гагик не успел разлить в бокалы шампанское, как снова раздался входной звонок. Таис, вздрогнув, вскочила.

– Сиди уж! – проворчала Лена. – Ты только и делаешь, что бегаешь! Я открою.

– Ещё кого-то ждёшь? – спросила Алька.

– Сюрприз! – Глаза Таис возбуждённо сверкнули.

* * *

Сюрприз оказался полной неожиданностью! Алька никак не надеялась, что Лёшка изменит своё решение и придёт! Каким чудом Таис удалось его уговорить?! Вспыхнув, Алька кинула благодарный взгляд на партнёршу, но та уставилась на вновь прибывшего с растерянностью. «Гетера» ждала кого-то другого!

– С днём рождения. – Запоздавший гость вручил Таис букет тёмно-бордовых роз.

– Спасибо, Чудовище! Не думала тебя увидеть.

– Привет, Лёш! Как здорово, что ты с нами! – воскликнула Соня.

– Вам просто несказанно повезло, – усмехнулся Лёшка и достал из пакета двухлитровую бутылку колы, а вслед за ней литровую «Black Label».

У Альки по спине побежали мурашки: её друг не пил крепких напитков! Один раз попробовал коньяк, ему не понравилось, на этом знакомство с алкоголем закончилось. Разве что на Новый год он выпивал ритуальный бокал шампанского – и всё! На других праздниках отказывался даже от вина, объясняя это тем, что от алкоголя люди дуреют, и он не исключение. Лёшка и виски? Несовместимо! Неужели на него так подействовала их ссора?

Гагик присвистнул:

– Соня говорила, что ты математический гений, но я не предполагал за тобой ещё и таких талантов. Как ты сумел достать вискарь? Стащил у родителей?

– Умею договариваться. Кому налить?

– Мне! – Таис протянула рюмку.

– Чистый или с колой?

– Чистый.

– А мне с колой, – подал голос Железный Феликс.

– И мне, – присоединился ударник Жора.

Гагик с Эдиком переглянулись.

– Ну, раз пошла такая пьянка…

– Вам, дамы? – о братился к близняшкам Лёшка.

– Шампанское.

Он вопросительно повернулся к Альке. «Наверное, испытывает меня. Я же обещала быть паинькой».

– Просто колу.

Пожав плечами, Лёшка налил ей колу, после чего плеснул себе виски. Без колы.

– Ну, за здоровье хозяйки. – И залпом выпил.

– Такой ты мне нравишься больше, – захихикала Таис. – Чего, спрашивается, прикидывался ботаником?

Подражая гостю, она попробовала лихо влить в себя виски, но подавилась и долго не могла откашляться. Лёшка со смехом хлопал её по спине и ниже.

– Художника всякий может обидеть, – надулся Марат, оставшийся с пустым бокалом.

– Причисляешь себя к дамам? Чего тебе?

– Шампанского.

– Возьми и налей. Не в баре!

Алька не знала что и думать. Её друга словно подменили! Впрочем, это было неважно, главное, он здесь, и совсем скоро они останутся наедине. Но сначала выступление! Нужно поторопиться, а то Таис развезёт.

– Пора переодеваться, – напомнила Алька партнёрше.

– Мы приготовили для вас небольшой перформанс, – объявила Таис гостям. – Нам требуется несколько минут. Гагик, расскажи пока анекдот посмешнее. Жора, пойдём с нами, проверишь освещение.

Когда девушки вместе с ударником покинули столовую, Соня подсела к Лёшке:

– Какой ты молодец, что пришёл! Аля, едва тебя увидела, вся засветилась от радости!

– Неужели?

Его интонация Соню неприятно резанула, как и запах туалетной воды. Соня не помнила, чтобы Лёша пользовался подобным парфюмом.

* * *

Глухие удары сердца. Под серым пологом в такт им зарождается движение. На грани слышимости вплетается монотонный зуд, интенсивность звука быстро усиливается… Что-то рвётся из-под полога, и тот, не выдерживая напряжения, разрывается. Взвиваются две закутанные в покрывала фигуры, и начинается танец покрывал. Противостояние между чёрным и белым! Фигуры вращаются, сплетаются воздушные покрывала, и в этом вихре уже не понять где какое. Но вот покрывала отброшены, и перед зрителями предстают две танцовщицы. На одной чёрное бикини, на другой – золотистое. Девушки противоборствуют и притягиваются друг к другу, их движения ускоряются, взаимная любовь-ненависть достигает апогея, и с танцовщиц спадают бюстье. Девушки сливаются как единое целое, звук и прожектор гаснут.

* * *

Когда прожектор вновь осветил середину гостиной, танцовщицы, уже одетые, кланялись зрителям. Народ безмолвствовал. Партнёрши растерянно переглянулись, не поняв произведённого впечатления.

– Ну, как? – поинтересовалась Таис. – Не слышим оваций.

Публика разразилась аплодисментами. Гагик пробормотал:

– Надо срочно выпить. Речи после.

Компания потянулась на кухню. Алька украдкой подняла глаза на друга и столкнулась с пронзительным взглядом, чужим и пугающим! Направленный на неё в упор, взгляд не просто раздевал её, а словно расчленял. Алька обмерла: Лёшка не мог так смотреть! Этот взгляд столь же несовместим с его личностью, как и виски! Неужели алкоголь вкупе со стрип-дэнсом так на него подействовал? Всё! Самое время исчезнуть! Обязательство перед Таис исполнено, а с названым братом она пообщается после. Пусть протрезвеет и станет самим собой.

Сняв с сушилки свои джинсы, Алька скользнула в спальню Таис, чтобы переодеться. Едва скинула золотистожемчужное платье, как скрипнула дверь, и девушка ощутила отвратительный запах, от которого её затошнило на танцполе. Прижав платье к груди, она медленно обернулась…

– Собираешься слинять? – Губы вошедшего растянулись в усмешке.

Алька почувствовала, как внутри у неё всё стынет. Однако нашла в себе силы ответить:

– Просто хочу переодеться. Выйди.

– Ну, жду тебя с нетерпением.

Трясущимися руками она заперла дверь на ключ и в изнеможении рухнула на коврик возле кровати. Ермунганд! Вот кого на самом деле ждала Таис… Вот почему так разочаровалась, купившись на Лёшкино обличье. Но ладно Таис! Как она сама могла обмануться?! Кроме внешности, оборотень ничем не напоминал её друга! Ни единого похожего слова, ни единого взгляда, ни единого жеста! Всё кричало – это не Лёша! А она продолжала выдумывать объяснения: на него подействовала их ссора, алкоголь, стрип-дэнс… Боже, какая дура! И как теперь выпутываться?! Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Алька повернула ключ.

Оборотень, принявший Лёшкино обличье, ждал возле двери.

– Хочется выпить, – выдавила девушка.

– Не препятствую. – Он проследовал за ней на кухню.

При их появлении компания зааплодировала Красавице. Алька протиснулась поближе к близняшкам. Ермунганд плеснул себе виски и встал возле двери, загородив проход.

– Эдик, налей колы, – Алька пр отянула бокал.

– И не думай! – возмутилась Таис. – Наше первое выступление! Шампанского ей, Эд!

– Тост в честь божественных танцовщиц! – Гагик поднялся, воздев рюмку.

– Мне нужно тебе кое-что передать, – Лена легонько толкнула Альку в бок локтём и склонилась к её уху. – Звонил Лёша. По крайней мере, номер высветился его, и голос был его, и интонации не как у этого… – Лена показала глазами на оборотня.

Алька сжала её локоть:

– Что сказал Лёша?

– Я дала ему адрес, он уже в пути. Просил нас с Соней быть всё время рядом с тобой, а тебя тянуть время и обязательно дождаться его. Ни в коем случае не пытаться уйти одной! И ещё попросил передать тебе, что он вёл себя как полный идиот и кругом виноват перед тобой.

Всхлипнув, Алька порывисто обняла Лену и расцеловала в пухленькие щёки.

– Эй! Если тебя так тронул мой тост, ты благодаришь не того, кого следует! – возмутился Гагик.

– Теперь танцы! – в оскликнула Таис.

– Пригласи Лёшу, по-моему, у него нужный градус для танцев, – шепнула ей Алька.

– Не боишься, что соблазню твоё Чудовище? – захихикала партнёрша. – Если что, претензии не принимаются!

Взяв бутылку виски, «гетера» направилась к двери, покачивая бедрами. Одарив «Лёшку» многообещающей улыбкой, Таис игриво спросила:

– По рюмке и потанцуем, Чудовище? Не волнуйся, твоя Красавица не против. И вообще она никуда от тебя не денется.

– Что верно, то верно.

Хозяйка налила две рюмки, расплескав половину на пол:

– На брудершафт!

На сей раз Таис пила виски маленькими глотками, морщась от отвращения.

– Теперь поцелуй!

Губы, окрашенные кроваво-красной помадой, прильнули ко рту оборотня. Гагик, оглянувшись, привстал, чтобы закрыть от Альки непотребство, творимое «гетерой». Однако Красавица взирала на брудершафт без малейшего неудовольствия.

– Высокие у тебя чувства! – поразился совершеннолетний. – Я бы на твоём месте не отпускал от себя своего гения! Смотри, «гетера» она такая…

Отпав, как насытившаяся пиявка, Таис обернулась к Альке:

– А твоё Чудовище вполне в моём вкусе. Жорик, удружи, поработай для нас диск-жокеем. – И потащила гостя в зал.

– Может, присоединимся к ним? – Железный Феликс, явно захмелевший, потянул Альку за руку.

Девушка поспешно отдёрнула свою ладонь:

– С меня на сегодня танцев достаточно!

Лена, украдкой прочитав эсэмэску, быстро шепнула что-то сестре, и Соня вышла из кухни.

– Позволь мне тебя писать, – подлез к Альке сбоку Марат.

– Я что-то должна для этого сделать?

– Выйди на середину и прими какую-нибудь характерную позу. Я люблю мифологические сюжеты. Например, жена Лота, оглянувшись на Содом и Гоморру, превращается в соляной столб. Я с камерой стану возле двери, ты к ней спиной. По моему слову обернёшься, я сделаю несколько снимков, потом с них эскиз.

Алька поднялась со своего места и встала по центру кухни.

– Раз, два, три! Оборачивайся!

Девушка оглянулась. Её лицо словно озарилось сиянием, глаза вспыхнули сумасшедшей радостью. Бормоча: «Вот это жена Лота!», Марат торопливо снимал.

– Разве он сейчас не с Таис? – Гагик удивлённо указал на дверь.

С куртки и джинсов юноши, возникшего на пороге, капала вода, возле кроссовок образовалась маленькая лужица.

– Думаю, с Таис сейчас не он, – шёпотом ответила Лена.

Альке же казалось, что вокруг стало очень тихо, словно кто-то влажной тряпочкой стёр всех окружающих, оставив в целом мире только их двоих.

– Ты насквозь промок…

– Пока бежал от машины. Во двор не въедешь из-за шлагбаумов, а дождь сильный.

– Я вела себя как полная дура!

– Это я идиот! Ты меня простишь?

Алька всхлипнула:

– Без тебя было… так тоскливо… Обними меня.

– Намокнешь, Аль.

– Это не страшно… Страшно, если ты вдруг исчезнешь…

– Не бойся. – Мокрая куртка соскользнула с Лёшкиных плеч.

* * *

– Что за свет-то? – Эдик тыкал пальцем в световое облако, окутавшее парня и девушку, замерших в центре кухни.

– С ними такое случается. – Соня, обойдя пару, присела на диванчик рядом с сестрой. – Они порой светятся, мы с Леной не раз наблюдали.

– Если с Таис не он, то кто? – мучился над загадкой Гагик.

Марат продолжал снимать. Неожиданно кто-то толкнул его в спину, и художник влетел в кухню, едва не выронив камеру.

– Аль… – Лёшка чуть-чуть отстранился, переводя дыхание, и уже хотел сказать «уходим», как вдруг почувствовал присутствие врага. – Не двигайся.

– Ах, как трогательно, не правда ли? – издевательски протянул голос от двери.

Гости с недоумением уставились на высокого брюнета, одетого в чёрные джинсы и такого же цвета майку с изображением черепа. Руки брюнет держал за спиной.

– А этот ещё откуда взялся? – изумился Эд.

– Наверное, Таис пригласила, – Соня указала на «гетеру», которая выглядывала из-за спины новоявленного гостя.

– Здесь был сеанс массового гипноза! – додумался Гагик. – Этот тип – иллюзионист! Прикидывался математическим вундеркиндом, и никто из нас не заметил обмана!

Тем временем «иллюзионист» нёс непонятную пургу:

– Я слышал, что Аллар от отчаяния дал первый уровень тупому извращенцу, но даже не мог представить, что такому кретину. Вот уж не думал, что избавиться от тебя окажется так просто. Жаль, что ты сдохнешь, тихо радуясь. Но, так и быть, я пойду на эту жертву и лишу себя удовольствия.

– Что это? – испуганно воскликнул Марат, указывая на кафельный пол, который на глазах покрывался чёрной паутиной, ползущей от подошв брюнета к центру кухни.

– Не знаю. Пора вызывать полицию! – Лена достала сотовый.

– Не вздумай! – Железный Феликс вырвал телефон у неё из рук. – Мы же выпили, полиция нам здесь не нужна! И вообще пока нет повода.

Чёрные нити метнулись к световому облаку, и в тот же миг их пронзили ослепительные лучи. Оттолкнув Альку подальше от врага, Лёшка развернулся к нему лицом и вдруг почувствовал, что не может шевельнуться.

– Вот это спецэффекты! – восхищённо прошептал Эдик. – Лазеры, что ли?

Ему никто не ответил. Тем временем «иллюзионист» втянул чёрные нити обратно в подошвы и обвёл гостей пронзительным взором:

– Быстро не вышло, но лично я ничуть не огорчён. А то никакого развлечения – ни мне, ни вам. Итак, дамы и господа, наш небольшой перформанс продолжается!

Тьма стала стремительно заполнять кухню, гости повскакали с мест, кто-то опрокинул бокал, послышался звон стекла.

– Что происходит?!

Лёшка застыл в полной неподвижности, только фигура его светилась всё ярче. Алька рванулась было к другу, но не сумела сделать ни шагу.

– Лёша! – закричала она в ужасе.

Ермунганд рассмеялся:

– Твой дружок не откликнется, его демона утягивает в Войд. Но ты ведь не хочешь расставаться с ним, не так ли? Потерпи немного – и последуешь за ним. Все хорошо видят мишень?

– Какую ещё мишень?! – возмутился Гагик.

– Ты тупой? Мишень здесь одна. Сейчас мы будем играть в тир. Правила простые: кто попадает, получает приз; кто стреляет мимо, дисквалифицируется.

– Кончай свои шуточки, маньяк! – в страхе выкрикнул Марат.

– Я только начал! Но раз ты торопишься, право первого выстрела предоставляется тебе.

Невидимая рука вырвала у художника камеру и отшвырнула в сторону, а в следующую секунду мгновенно вспотевшие ладони Марата ощутили тяжесть оружия.

– Стрелять будете из карабина СКС с магазином на десять патронов, – пояснял оторопевшей компании распорядитель перформанса. – Надеюсь, с расстояния в пять шагов никто не промахнется. Тех, кто вздумает халтурить, предупреждаю, что три промаха – окончательная дисквалификация. Отказ от игры сразу приравнивается к окончательной дисквалификации. Вопросы есть?

– О каком призе речь? – Голос Эдика внезапно охрип.

– И откуда в одном месте такое скопище тупиц?! Приз – уйти отсюда живым.

– Не слушайте его! – кричала Алька. – Этот выродок вас просто запугивает!

– Конечно же слушайте эту сучку! Она не пожалеет ваших жизней ради своего дружка. Стреляй! Это приказ!

– Не стреляй, Марат! – молила Алька. – Не позволяй превратить себя в убийцу!

– Не выстрелишь – превратишься в труп, – с угрозой предупредил маньяк. – Выбирай.

Грохнул выстрел, зазвенела разбитая посуда.

– Я не хотел, – простонал Марат, – это случайный выстрел!

– Дисквалификация.

– А! Больно!

– Следующий.

Карабин перешёл в руки Эда.

– Что такое… – начал будущий адвокат.

– Время вопросов кончилось. Стреляй!

– Не стреляй, Эд! – вскричала Алька.

– Я сказал, стреляй!

Новый выстрел усугубил разрушение кухни.

– Дисквалификация.

Эдик заверещал.

– Следующий.

Не было видно ничего, кроме светящейся мишени, и Гагик выстрелил на голос маньяка.

– Сдурел?! – дико завопил кто-то из «железных». – Ты мне чуть ухо не отстрелил, идиот!

– Дисквалификация.

– Сволочь!

Не зная, к кому перешёл карабин, Алька в отчаянии взывала ко всем:

– Разве вы не понимаете, зачем он заставляет стрелять вас? Он мог бы выстрелить сам! Но ему мало просто убить Лёшу! Он хочет сделать подонков и убийц из вас!

Грохнул выстрел. С правого бока в мишени образовалась чёрная дыра. Альку пронзила боль, как тогда, на клубной стоянке.

– Лё-ё-ш-а-а!!!

Сияющая фигура начала меркнуть.

– Отличный выстрел! Приз! Следующий. Превратите мишень в решето!

– Я не буду стрелять, – тихо, но внятно произнесла Соня.

– Ты уверена? – прошипел маньяк.

Соня молчала.

– Окончательная дисквалификация!

Тьму пронзил вой. Жуткий, не затихающий, тянущийся на предельно высокой тоскливой ноте… Невозможно было поверить, что голос принадлежит Соне! К вою добавились выкрики, ругательства, всхлипывания… Звуки обрушились на Альку с грохотом лавины и внезапно стали затухать. Когда последняя рыдающая нота сорвалась с грани угасающего сознания, демон по имени Алейн вспомнил себя.

* * *

– Ты сгоришь, тварь!

– Кто-то мне угрожает?

– Будешь корчиться от боли, когда Свет начнёт оплавлять твой поганый образ!

– Ха! Уж не твой ли дружок это совершит?! Он уже на полпути в Войд!

– Нет, не он. Но его тебе не победить! Никогда! Ты – ничтожество, трусливое и вероломное. И запомни: скоро, очень скоро ты лишишься вечности! Будешь гореть, умоляя о пощаде!

– Ты, что ли, жалкое Алларово отродье, намереваешься лишить меня вечности?

– Нет, не я.

– Ха-ха! Значит, не он и не ты! Тогда кто же?

– Мы!

* * *

Тик-так, тик-так… Кроме мерного звука ходиков генеральской вдовы, всхлипываний из-под стола и резких порывов ветра, швырявших в оконные стёкла пригоршни дождя, ничто не нарушало тишину. Наконец Гагик встал:

– Кажется, перформанс закончился.

Натыкаясь на опрокинутые стулья и чёрт знает на что, хрустя подошвами по битому стеклу, он добрался до выключателя. По сравнению с ослепительным светом, на несколько мгновений заполнившим кухню, электрическое освещение казалось тусклой лучиной.

Гагик коротко глянул на пол и хрипло произнёс:

– Эд, вызывай «скорую» и полицию.

– Погоди… – затрясся Железный Феликс.

– Опять не видишь повода?! – заорал Гагик. – Разуй свои глаза и посмотри! Сюда!

Он ткнул пальцем в сползшую под стол Соню. Лена, скорчившись, всхлипывала возле сестры.

– И сюда! – Гагик указал на пол в центре кухни.

Парень, распростёртый на серой кафельной плитке, казалось, уткнулся лицом в колени неподвижной девушки. Справа от него густо алела громадная лужа. Марат вскрикнул.

– Можно мне выйти? – дрожащим голосом спросил Железный Феликс. – Не выношу вида крови.

– И я… – присоединился Жора.

– Можно, – нехорошо усмехнулся Гагик. – Давайте валите отсюда! Первым пусть выходит тот, кому эта сволочь пообещала приз за отличный выстрел!

Собравшиеся окаменели.

– Ну, что же вы? Избавьте свои нежные души от созерцания чужой крови. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, не так ли? Таис, найди нашатырь, вату, перекись, бинты. Эд, «скорую». И полицию.

– Что ты здесь раскомандовался? – проворчала Таис.

– Предпочитаешь, чтобы командовал твой маньяк?

– Почему, собственно, мой? – возмутилась «гетера». – Он обманул меня так же, как и всех вас, прикидываясь Алькиным парнем!

– Откуда он узнал, куда и когда прийти? – прищурился Гагик.

– Почем я знаю? – пожала плечами Таис. – Он ещё в клубе клеился к Альке, вот и выследил!

– Код, открывающий дверь в подъезд, он тоже выследил?

– С ним что делать-то? – Марат указывал на Лёшку.

– Перевернём и попробуем остановить кровотечение, – не очень уверенно ответил Гагик и приблизился к лежащим. – Эд, принеси из ванной полотенца. Надо постелить, а то больно лужа здоровая…

С помощью дрожащего Марата, Гагик и Эдик перевернули Лёшку на спину. У творческой личности зуб не попадал на зуб, будущего адвоката тоже колотила дрожь.

– Господи, кровищи-то сколько! – бормотал Марат. – К приезду «скорой» он будет трупом!

При этих словах Лёшкины ресницы дрогнули, и глаза открылись. Пару мгновений он смотрел в пространство, потом его взгляд сфокусировался на склонившихся над ним лицах.

– Не буду… трупом… – еле слышно сказал Лёшка. – Всё нормально…

Художник зашёлся истерическим смехом.

– Слава богу, живой! – облегчённо выдохнул Эдик.

– Что значит «нормально»?! – не мог успокоиться Марат. – Бредит, наверное, – предположил Гагик. – Задерите ему футболку.

Так и не набравший номера ни одной из экстренных служб, Эдик зажмурился и поднял окровавленный край.

– Вот это да! – присвистнул Гагик.

– Что там? – прошелестел Марат.

– Ничего! Ни единой царапины, хотя всё вымазано в крови!

Лёшка явно через силу повторил:

– Всё в порядке.

– Что это значит?! – воскликнул Гагик, окончательно сбитый с толку.

– Я не истолковываю приметы. – По Лёшкиным губам скользнула слабая улыбка.

– Это, что же… трюк? – потрясённо спросил Эд.

– Хорош валять дурака, гений! – разозлился Гагик. – Что был за свет?

– Перформанс.

– А где распорядитель перформанса? Сволочь в чёрной майке с черепом?!

– Спроси у Таис, – невнятно ответил Лёшка. – Я не сторож её гостям. Аля далеко?

– Мы тебя только что с неё сняли. Она в отключке.

– Я дала Соне понюхать ватку с нашатырем, и она при ходит в себя. – Лена протянула Марату смоченный в нашатырном спирте кусочек ваты. – Поднеси Але к носу. Ну, как? Действует?

Реакции не наблюдалось.

– Помогите мне подняться, – попросил ответственный гений.

Марат и Эдик протянули ему руки, и с третьей попытки Лёшке удалось встать. Правда, он едва опять не рухнул, но ребята подхватили с обеих сторон.

– Спасибо. Сейчас головокружение пройдёт…

Гагик, уложив на диванчик постанывающую Соню, оставил Лену хлопотать подле сестры и вернулся к Эду и Марату, которые по-прежнему поддерживали «трюкача».

– Лучше полежи, – пробурчал Гагик, – трюк-то тебя подкосил.

Но Лёшка отрицательно покачал головой. Скинув окровавленную футболку, бросил её к полотенцам и, пошатываясь, вышел из кухни. Вернулся с Алькиной курточкой и кроссовками и принялся одевать бесчувственную девушку.

– Может, всё же стоит вызвать «скорую»? – спросил Эдик.

– Не нужно, Аля скоро очнётся. Просто помогите мне донести её до машины. – Лёшка подобрал свою промокшую куртку.

Гагик снял с себя джемпер:

– Сомневаюсь, что ты прихватил сменное бельё. Мой джемпер тебе, конечно, коротковат, но всё ж приятнее, чем мокрая куртка на голом теле.

Благодарно кивнув, Лёшка натянул джемпер Гагика. Затем подошёл к диванчику, присел на корточки и пожал пухленькую ладошку:

– Соня, я твой должник. Распорядитель перформанса планировал другую развязку.

 

Глава 5

Несруки

Дворники работали на полную мощность и всё равно не справлялись с дождём и ветром. Лёшка включил печку, чтобы Алька не мёрзла. Хотя она не жаловалась на холод. Ни на что не жаловалась, ни о чём не просила. С нарастающим беспокойством Лёшка поглядывал на подругу, устроенную с помощью ребят на откинутом переднем кресле. В прошлый раз после клубной вечеринки, когда проявился её истинный образ, Алька тоже не сразу пришла в себя. Однако тогда она почти всю дорогу проспала, дыша глубоко и спокойно. Теперешнее беспамятство не походило на сон. Что же с ней?! Но думать сейчас он был не в состоянии: перформанс выжал все его силы. И машину-то вёл на автопилоте, поэтому не замечал, что от самого генеральского дома за его старенькой «хондой» следует чёрный «лэндровер» с погашенными фарами.

Добравшись до места, Лёшка остановил машину напротив подъезда, выбрался под ливень и, опустившись прямо в лужу на одно колено, стал вытягивать Альку на себя. Затем, напрягшись, поднялся. Донёс-таки подругу до входной двери, хотя едва не растянулся в луже перед самым подъездом.

– Помочь? – вежливо предложил кто-то сзади.

Лёшка оглянулся. Низкорослый азиат в комбинезоне рабочего, нанятого для уборки дворов, услужливо улыбался.

– Набери код, – попросил юноша, – и если не трудно, вызови лифт.

– Совсем, совсем не трудно.

Рабочий набрал продиктованные ему цифры, придержал дверь, пропуская парня с ношей, и нажал кнопку вызова. Когда подъехал лифт, спросил:

– На этаж помочь?

– Справлюсь сам. – Лёшка нажал кнопку нужного этажа. – Спасибо за помощь.

– Какая это помощь? Совсем не трудно!

Едва в лифте начали закрываться двери, как добровольный помощник взлетел по лестнице на четвёртый этаж и притаился возле входа на площадку. Лифт неторопливо выпустил пассажиров. Сделав несколько шагов к металлической двери межквартирного тамбура, парень прислонился спиной к стене, перевёл дух и нажал кнопку звонка. Через несколько секунд ему открыли.

– Йа, только глянь, этот отрок продолжает расти! Когда мы встретились впервые, он был чуть выше тебя, то есть с меня, а теперь ты ему по пояс! Лёх, ну, чего ты всё таскаешь девочку на руках, она с тобой ходить разучится. Правда, Аль? Спишь, что ли?

– Ты заткнёшься? Не видишь, парень еле стоит. Заходи, Лёх.

Дверь за ними захлопнулась.

Чернорабочий выскользнул из своего укрытия, крадучись, подобрался к двери, выудил из кармана комбинезона блокнот, записал номер квартиры и спустился по лестнице. Поковырялся отмычкой в хлипком замке почтового ящика с тем же номером и достал корреспонденцию. Рекламный мусор засунул обратно. Письма спрятал в карман. Ловко закрыл замочек и покинул подъезд. Под неутихающим ливнем добежав до «лэндровера», забрался на водительское место и достал сотовый:

– Я узнал, где они, Ермунганд.

* * *

Уложив Альку на диван, Лёшка без сил опустился на пол рядом.

– Ты бы разделся, – возмутился Ю. – От твоей куртки диван промокнет. Между прочим, Але на нём ещё спать, а впоследствии и мне.

– Не шуми, парень заснул.

– То есть как заснул?! Во всём мокром? Сидя? Не нравится мне это! Что Лёха тебе сказал, когда позвонил?

– Попросил о ночлеге. Дескать, возвращается с подругой со дня рождения и не в форме. Я решил, ребятки перебрали с непривычки и стесняются предстать перед родителями.

Братцы принялись стаскивать с гостей вымокшие куртки.

– Чёрт, Лёхины джинсы все в крови! – воскликнул вдруг Ю.

– У Альки на одежде пятна тоже не от вина, – хмуро пробурчал Йа. – Весёленький у них был день рождения! Надо бы раздеть ребят и осмотреть.

По счастью, телесных повреждений у своих юных друзей Несруки не обнаружили. Хотя красно-бурые разводы на Лёшкиной коже наводили на очень неприятные размышления.

– Ладно, – вздохнул старший специалист по регрессии, – тащи пледы и подушки. Для Лёхи расстелим на полу спальник. Шмотки их – в стирку.

– Эх, ведь жили три года спокойно, – сокрушённо покачал головой Ю.

К утру дождь слегка поутих. Братцы ещё раз деликатно постучали в дверь, за которой оставили гостей, и, не дождавшись ответа, вошли в спальню. Лёшка в одних трусах сидел на краю диванчика, склонившись к укрытой пледом подруге. Было очевидно, что со вчерашнего дня Алька даже не шевельнулась. Хозяева переглянулись. Йа прокашлялся, но реакции не последовало.

– Что с Алей? – не выдержал Ю.

Лёшка медленно повернулся. Круги под запавшими глазами казались почти чёрными на бледном лице. Веки покраснели, словно он проплакал всю ночь. В отрешённом взгляде – пустота.

Йа сбегал в ванную и принёс Лёхины джинсы и неизвестно с кого снятый джемпер. Гость с недоумением уставился на протянутые вещи.

– Что с Алей? – тихо повторил вопрос брата Йа, когда парень всё же оделся.

Тоскливое молчание.

– Пока он в таком состоянии, с ним разговаривать бесполезно, – шепнул Ю.

– Так не пойдёт, Лёх, – насупился Йа. – У тебя поза бессилия и капитуляции! Сядь и выпрями спину.

Он пододвинул стул, юноша механически пересел.

– Закрой глаза и сконцентрируйся на дыхании. Молодец! Теперь сделай дыхание более интенсивным. Дыши без пауз! Получится не сразу, могут появиться неприятные ощущения. Не останавливайся! Когда попадёшь в ритм, сосредоточься на вопросе, как помочь Але. Ответ придёт!

Дышать так, как требовал Йа, оказалось непросто. Лёшку бросало то в жар, то в холод, плечи отяжелели, словно на них навалился весь небесный свод. Но он не останавливался. А когда попал в ритм, сознание опрокинулось в демона.

* * *

Хэммил не сразу понял, что угодил в западню. Такую же, как та, что убила демона Аллара в прошлой игре Первых. Как рассказывал куратор, ловушки Хунгара были разбросаны по всем пригодным для жизни мирам. Тёмная энергия в них совершенно не осязаема и действует очень специфично, разрывая связь между А-демоном и его воплощением. Воплощение гибнет, а ошеломлённого разрывом А-демона тёмная энергия утаскивает в Войд. А-демонов нижних и средних уровней ловушки пропускают, как рыбацкие сети мелочь. Если же распознают демона первого уровня, то действуют почти мгновенно и только на него. Слушая куратора, Хэммил не предполагал, что придётся всё это испытать на себе.

Пока Ермунганд заставлял компанию расстреливать «мишень», Хэммил пытался вырваться из-за быстро растущих слоёв тёмной энергии и кое-как поддерживал своё воплощение на ногах. Отрезанный от него, парень не мог шевельнуться, а Хэммила утаскивало всё дальше. Когда выстрел пробил парню печень, у Хэммила совсем ослабла связь с ним. И вдруг нежданная помощь! Алейн!

Жемчужный луч, пронзив все слои тёмной энергии, выбросил в Хэммила свою силу. Хэммил вырвался из западни и ударил по врагу. Впрочем, вряд ли демону Хунгара нанесён серьёзный ущерб – Хэммилу было не до того, его воплощение умирало. Он успел исцелить парня и, упрочая истощённую связь, слился с его сознанием.

Теперь пришло страшное осознание произошедшего: ему отдана вся сила Алейн! Вся, без остатка! Это значит… Ничего не значит! Искорка должна остаться! Крошечная жемчужная искорка! Он найдёт её!

Хэммил достиг Садов Аллара.

– А-ле-е-йн!

Звать бессмысленно, Алейн не может откликнуться, но не звать Хэммил не мог. Он обшарил всю раковину световой вселенной виток за витком – тщетно! Значит, искать нужно в другом месте! Хэммил вылетел в сумеречное пространство за пределами Садов.

– А-ле-е-йн!

Чёрная клякса, замаравшая нежную пастель ранних сумерек, была ещё далеко, а в сознание вползал знакомый издевательский смех:

– Потерял кого?

Хэммил начал уплотнять Свет, сжимая совокупную силу, свою и Алейн, в кулак. Очень горячий и яркий. Всё! Сейчас он убьёт ненавистного врага!

– Я прихватил последнюю жемчужинку с собой! Ищи её в Войде!

Сила Хэммила рассеялась в пустоте безнадёжности. Опоздал! Алейн больше нет…

– Он лжёт!

Демон не мог понять, чей это вопль.

– Это твой кошмар, Хэммил! Аля жива, искра Алейн в ней!

Хэммил вдруг догадался, кто обращается к нему. Тот, с кем раньше говорил лишь он!

– Аля жива, – голос упал, – но долго не протянет. Ты можешь помочь ей, Хэммил?

– Твоя подруга станет прежней, если к Алейн вернётся сила. Но в воплощённой форме я силу передать не могу.

– То есть… я должен умереть?

Повисла долгая пауза. Наконец демон мрачно ответил:

– Я сумею вернуть Алейн силу лишь в Белом конусе Аллара. Смертным туда доступа нет. Умереть придётся не только тебе. Твоей подруге тоже.

* * *

Свалившись со стула, Лёшка метался по полу, словно в горячке. Его затылок бился о паркет, тело выгибалось дугой, пальцы то сжимались в кулаки, молотившие об пол, то разжимались. Несруки с обеих сторон попытались прижать к полу его плечи и тут же полетели в разные стороны.

– Чёрт! У него припадок!

– Держи ему голову, Ю! Лёх, возвращайся!

Внезапно парень успокоился.

– Он выходит из процесса, Ю! Принеси ему сладкого чаю.

Чай пошёл на ура! После того, как Лёшка осушил второй бокал, Йа заявил тоном, не терпящим возражений:

– Сейчас, Лёх, ты отправишься в душ. Прости за откровенность, но ты грязен настолько, словно явился не со дня рождения, а с живодёрни. Поэтому для начала ты помоешься. Потом съешь пельмени, которые любезно сварит Ю, и выпьешь чашку крепкого кофе. Сдаётся мне, твой растущий организм давно не получал калорий. С человеком, который падает со стула, говорить не о чем.

Парень молча кивнул.

– Ты совсем утратил речевую функцию, Лёх? – проворчал Ю, забирая бокал.

– Спасибо за приют, – разлепил губы Лёшка. – Пожалуйста, пока я моюсь, не отходите от Али! Не отвечайте на звонки, эсэмэски, мэйлы, никому не открывайте дверь и не выходите из дома.

– Тяжёлая форма паранойи, – поставил диагноз младший из братцев, когда Лёха скрылся в ванной. – Надо позвонить мадам Добрэн, пусть посоветует хорошего психотерапевта.

– Прежде узнай, что случилось с ребятами, – возразил Йа. – Но сначала свари пельмени.

* * *

Лёшка ел, сидя на полу, привалившись спиной к диванчику, на котором лежала Алька. Когда гость покончил с завтраком, Йа спросил:

– Ты узнал, что с Алей и что нужно сделать?

– Да.

– Уже немало.

– Мало! Это сделать невозможно.

– Давай по-порядку, Лёх! Скажи, что нужно сделать, и вместе мы придумаем как.

– Хэммил должен возвратить Алейн силу.

Йа и Ю растерянно переглянулись:

– Кто такие Хэммил и Алейн?

– Демоны.

– Ты имеешь в виду злобных духов из преисподней? – уточнил Ю.

Лёшка покачал головой:

– Демоны в Гераклитовом смысле. Гераклит, мудрец из города Эфеса. Жил в пятом веке до нашей эры. Или в шестом… точно не помню.

– Твой припадок походил на одержимость демоном, – заметил Йа, которого демоны и мудрецы интересовали в последнюю очередь, в отличие от насущных вопросов. – Ваша одежда была в крови.

– Напал посланец Хунгара.

Ю побледнел:

– Снова этот тип?! Но у вас больше нет талисмана!

– Нет, Ю, другой. Его цель – не завладеть талисманом, а убить Хэммила и Алейн.

– Опять ты о демонах! – поморщился Йа. – Неужели нельзя по-человечески рассказать о том, что произошло с вами!

– Это взаимосвязано, – устало ответил Лёшка. – Мы с Алей – воплощения Хэммила и Алейн. Аля сейчас едва дышит, потому что её демон пришёл на помощь моему и отдал ему свою силу. Иначе посланец Хунгара нас убил бы. Чтобы Аля очнулась, Хэммил должен вернуть Алейн силу. Но сделать это…

Внезапно парню в голову пришла какая-то идея.

– Я должен ещё раз поговорить с Хэммилом! У меня получилось, когда вы заставили меня дышать тем необычным способом! Попробую ещё раз!

– Только не здесь, Лёх! – заволновался Ю. – Нечего нашей принцессе присутствовать при твоих припадках! Пошли в гостиную, там толстый ковёр. В случае повторения одержимости меньше риск, что ты вышибешь себе мозги.

– Хорошо. Но один из вас должен постоянно находиться рядом с Алей! И никаких контактов с внешним миром! Если случится что-то непредвиденное, немедленно выводите меня из процесса! Запомните, этот посланец Хунгара – не охотник за талисманом! Он намного сильнее и коварней!

* * *

– Если Аля умрёт, ты не найдёшь искру Алейн! Спасти их можно только вместе! Слышишь меня, Хэммил?

Разрозненные пятна света, проносившиеся перед закрытыми глазами, слились в яркую белизну, заполнившую собой всё поле внутреннего зрения. Потом Лёшка услышал:

– Мы пришли проститься, куратор. Нам пора на Берег Забвения.

Появился контур высокого, сутулого мужчины, рябящий беспрерывным движением золота и оникса.

– У тебя первый уровень, Хэммил, твоё забвение не продлится долго. Когда твоё воплощение войдёт в сознательный возраст, ты пробудишься. Я не смогу держать с тобой связь, но в этом семестре один из старших демонов Ашмара воплотится на Йот. Если возникнет критическая ситуация, отыщи его и передай мне весть. Возможно, я сумею помочь.

Лёшка погрузился в забытьё, не поняв, считать ли это ответом Хэммила.

* * *

Хэммил включил «Око Первого». Отыскать демона Ашмара среди семи миллиардов спящих демонов было сложнее, чем иголку в стоге сена. В основном Хэммил видел бесцветных нулей, изредка замечал тусклое мерцание А-демонов и грязные лужи Х-демонов. Спали все: одни беспробудно, другие просыпаясь время от времени и снова впадая в дрёму. Полностью пробуждёнными на Йот были лишь Первые – Хэммил и его враг.

Демон Ашмара обнаружился в самолёте. Хэммил опознал его по застывшим жёлто-серым пятнам, напоминавшим костюм Арлекино. Собрав свой Свет, рассеянный во время поисков, Хэммил завис над спящим и пощекотал лучом:

– Доставь А-куратору весть! Алейн удалось передать мне силу. Воплощение и искра Алейн на грани гибели!

Пятна потекли ленивыми полосами и вновь застыли.

– Да очнись же ты!

– Ну, чего ты шумишь? – сонно пробормотал демон. – Доставил. Удалось передать силу. Воплощение и искра на грани гибели.

– Когда куратор получит весть?

– Уже получил. Ты отстанешь от меня, изверг?

* * *

Завибрировал сотовый, и старший специалист по регрессии напрягся. Но звонок исходил от единственного человека, которому Йа при нынешних обстоятельствах был готов ответить.

– Рад вас слышать, мадам Добрэн!

– Аля и Лёша в большой опасности! – встревоженно сообщила француженка.

– Не волнуйтесь, они у нас дома.

– Что с ними? Впрочем, не рассказывай по телефону!

Мой самолёт уже совершил посадку.

– Извините, мы не можем вас встретить. Лёха просил нас не выходить.

– Скинь адрес, я возьму такси.

Не успел Йа отправить эсэмэску с адресом, как телефон ожил снова.

– Йа, мне передали послание для Лёши! Попроси его ничего не предпринимать, пока он меня не выслушает!

– Хорошо, мадам Добрэн. Когда будете подъезжать, позвоните мне ещё раз.

Йа заглянул в спальню и поманил брата, дежурившего подле Альки:

– Прилетела мадам Добрэн с каким-то посланием для Лёхи.

Несруки прошли в гостиную.

– Не пора его выводить? – спросил Ю, глянув на Лёшку. – Парень в процессе уже около двух часов.

– Он просто спит. Вчерашний вечер у него выдался беспокойным, ночка и утро тоже. Когда позвонит мадам Добрэн, я его разбужу.

* * *

Раздался звонок в дверь. Прежде чем броситься открывать, Ю заскочил в гостиную и радостно сообщил брату:

– Это мадам Добрэн! Наконец-то добралась!

– Я же просил её позвонить ещё раз, как подъедет, – проворчал Йа.

– Вот уж не думал, что паранойя передаётся воздушнокапельным путём, – фыркнул Ю. – Ты заразился от Лёхи! Буди парня!

Младший специалист по регрессии поспешил в прихожую и распахнул перед гостьей дверь:

– Здравствуйте, мадам Добрэн! Вы очень вовремя!

– Привет.

Ю слегка опешил – привычнее звучало бы: «Бонжюр».

– Вы без багажа?

– Ожидаешь презентов? – усмехнулась француженка.

Вообще-то, ни разу на памяти Ю мадам Добрэн не прилетала без подарков. Но сама постановка вопроса обескуражила его ещё сильнее:

– Нет, просто меня удивило отсутствие чемоданов. Вы всегда прихватываете минимум пару.

– Их забыли погрузить, доставят следующим рейсом.

Гостья сделала шаг вперёд. Хозяин, топтавшийся на пороге, отступил:

– Лёха сейчас выходит из процесса и расскажет вам…

– Где его подружка? – перебила француженка.

Ю ощутил, что бастионы его легкомысленного оптимизма рушатся под напором мировой паранойи. Мадам Добрэн никогда бы не назвала свою любимицу «его подружкой»! И запах! Не тонкий аромат жасмина, а резкий мужской парфюм! Специалиста по регрессии сковал страх.

– Боишься? – издевательски протянула «мадам Добрэн».

Не успел Ю и глазом моргнуть, как вместо изящной женщины перед ним предстал высокий мужчина в чёрном плаще. Кого-то этот зловещий красавец здорово напоминал… Не может быть! Что за бред?! Ю попятился.

Рука незнакомца рванулась вперёд, как атакующий удав, и сдавила его горло.

– Не рыпайся, карлик! В последний раз спрашиваю: где эта сучка?

Полузадушенный Ю махнул в сторону гостиной. Пронзительные глаза с вертикально вытянутыми зрачками впились в его лицо.

– Ай-яй-яй! Разве тебя не учили в детстве, что врать нехорошо?

* * *

– Давай, Лёх, просыпайся! Уже десять минут тебя тормошу! Ты ведь просил разбудить, если что…

– Что?! – Лёшка открыл глаза. – Аля очнулась?

– Нет, кое-кто приехал! Сейчас увидишь…

Парень подскочил, точно его тело было сжатой пружиной, и стремглав бросился из гостиной.

– Честное слово, братец прав! – вздыхал старший специалист по регрессии, ковыляя следом. – У тебя самая настоящая паранойя!

Лёшка застыл у входа в спальню.

– Да пройди ты, Лёх! Чего встал как пень? Проход мне закрываешь.

– Не входи, Йа, и не смотри. Ступай на кухню и жди. Я сделаю всё, что в моих силах.

 

Глава 6

Призрак

Коридор уползал в бесконечность, и чем дальше несущий факел продвигался по нему, тем сильнее в конусе чаши трепетала жемчужная искорка. Светлячок! Несущий факел не помнил, кто он такой, знал лишь, что нужно спасти Светлячка. Тот, кто их встретил, обещал, что Светлячку помогут в конце коридора. А может, не коридора… Они двигались сначала в один конец, потом в другой. По обе стороны коридора располагались двери. А может, не двери… Кажется, тот, кто их встретил, всё же говорил: «Двери». И несущий факел тотчас увидел двери. Они приоткрывались и сразу же захлопывались, словно от сильного сквозняка. Приманивали! Но тот, кто их встретил, велел спешить, чтобы успеть доставить Светлячка в конец коридора. Когда же он закончится?! Двери справа, двери слева…

Вдруг из-за них стало что-то просачиваться. Рябя светотенью, окружило несущего факел, замельтешило и потребовало ответа:

– А ну, стой! Ты кто? Откуда? Что здесь делаешь?

Несущий факел не мог ответить, кто он и откуда, и сказал, что есть:

– Я несу факел.

– Ты несёшь чушь! – возразила рябь. – Факела у тебя нет, Призрак.

«Призрак? – возмутился несущий факел. – Сами они призраки!»

– Погодите, ребята! Давайте-ка выясним его истинный образ.

Хоровод изменчивой светотени замер на несколько мгновений и снова закружился, расплёскиваясь изумлёнными возгласами:

– Истинного образа нет! Призрак пуст, но скрывает искру!

Снова обратились к нему:

– Куда направляешься, Призрак?

На этот вопрос он мог дать чёткий ответ:

– В конец коридора.

– Это не коридор, а туннель, имеющий два выхода. Какой тебе нужен?

– Тот, где помогут моему Светлячку.

– Там, куда ты двигаешься, твоему Светлячку уж точно «помогут»!

– Через пять дверей начинается пограничная территория Хунгара! Поворачивай живо, пока не явились посланцы из Войда!

Вдруг светотени испуганно отпрянули за двери.

* * *

Сперва Призрак не понял, что их испугало, а потом увидел, как из дверей, расположенных впереди, поползли чёрные щупальца. Их было так много, что коридор исчез в кромешной тьме. Светлячок задрожал и почти угас.

– Что за гость к нам пожаловал? – извивались щупальца.

– Призрак с дохлым Алларовым демоном!

– И что он делает на нашей пограничной территории?

– Шпионит!

– А как у нас поступают со шпионами?

Из-за ближайших дверей снова появились пёстрые:

– Отцепитесь от Призрака, здесь владения Ашмара! До вашей пограничной территории ещё пять дверей!

– Хунгар хочет знать, что Призрак с искрой А-демона делает в пяти дверях от его границы.

Чёрные щупальца сплелись в громадную кобру, пёстрые попятились. Кобра метнулась к Светлячку, и в тот же миг распахнулись пять дверей. Кто-то толкнул несущего факел к ближайшей:

– Прыгай!!!

Он бросился в проём, и его куда-то понесло.

* * *

Очнулся Призрак в аквариуме. То есть в громадном кубе с прозрачными, но непроницаемыми стенами. За ними сгущалась синева ночи, внутри же царили спокойные, бледно-гиацинтовые сумерки. Посреди аквариума завис блестящий белый шарик, единственное, что обращало на себя внимание в этом совершенно пустом месте. Призрак приблизился к шарику, протянул руку, и тот немедленно опустился на ладонь. Внутри шарик оказался полым, мириады крошечных граней едва уловимо поблёскивали. Призраку полый шарик очень понравился. Светлячок тоже оживился и вспыхнул поярче. В следующий миг сзади словно подуло сквозняком, шарик выскользнул из пальцев Призрака и вернулся на своё место в центре зала. Призрак обернулся и обнаружил дверь, в которую вплывали фигуры.

Первая походила на воздетый перст. За ней следовало нечто, напоминающее морского ежа. Последний из явившихся имел контуры человека. Различные по формам, все трое были похожи содержанием – яркое золото и чёрный оникс гонялись друг за другом, не находя успокоения. Третьего Призрак вспомнил – тот, кто их встретил и обещал, что Светлячку помогут в конце коридора! Призрак обрадовался, но вошедшие, казалось, его не замечали.

– Приветствую вас, кураторы, – обратился к двум другим «перст». – Ашмар поручил нам разобраться с Призраком. Итак, с чем мы имеем дело?

– Во владениях Ашмара действует закон, который обеспечивает воплощённой форме призрачное существование… – начал было «человек».

– Воплощённой форме чего? – нетерпеливо прервал его «перст».

– Полагаю, А-демона, – зашевелил иглами «морской ёж».

– Я не вижу истинного образа, Х-куратор, – возразил «перст». – Искру вижу, но не А-демона. Что это может быть?

Похожий на человека произнёс:

– Демон, от которого осталась искра, является моим воспитанником. Он реализовал способ передачи силы.

– Один из твоих воспитанников, А-куратор, уже проделывал подобный фокус, не так ли? – заметил «перст».

– Да, Глава, такой случай имел место.

Призрак попытался запомнить, как они называют друг друга.

– Демон, передающий свою силу, перестаёт существовать. На А-потоке появилась мода на самоубийства? – насмешливо поинтересовался Х-куратор.

– Оба случая представляют собой самопожертвование ради спасения друга, – ответил А-куратор.

– Хунгар настаивает, чтобы самопожертвование этого спасителя было доведено до логического конца, – холодно сообщил Х-куратор.

– Не сомневаюсь в желании Хунгара. Но, насколько мне известно, закон Ашмара этого не требует, – бесстрастно возразил А-куратор.

– Как Призрак попал в туннель? – продолжал расследование Глава.

– Его перенёс я, – ответил А-куратор.

– Каким образом Призрак оказался в пяти дверях от границы Хунгара? – присоединился к дознанию Х-куратор.

– Случайно. Я надеялся, что Аллар поможет восстановить его истинный образ. Направил Призрака в сторону Садов, дав инструкцию двигаться до конца туннеля, и поспешил в Белый конус. Но Аллар отказал. Я вернулся и развернул Призрака обратно, к владениям Ашмара. Однако Аллар опять призвал меня, и Призрак остался в туннеле без присмотра. Аллар задержал меня дольше, чем я рассчитывал, а Призрак, запомнив инструкцию двигаться до конца, чуть не оказался во владениях Хунгара. Спасибо, стражи Ашмара остановили его и направили сюда для разбирательства.

– Сплошные откровения! Милостивый Аллар отказал в помощи своему демону! Подумать только! – Иглы Х-куратора затряслись. – Почему тогда не порадовать Хунгара? Отправим останки А-демона в Войд, ко всеобщему удовольствию, раз Призрак и эта жалкая искра никому не нужны!

Призрак и Светлячок задрожали, понимая, что решается их судьба. Противный «морской ёж» предлагал отдать их чёрным щупальцам! Но самым ужасным было то, что они никому не нужны! Однако так считали не все.

– Не делай поспешных выводов, – возразил А-куратор. – Если эта жалкая искра угаснет, Хунгар придёт в отчаяние.

– С чего бы?

– Отказывая в помощи своему лучшему демону, Аллар преследовал определённую цель.

– Лучшему?! – изогнулся вопросом Глава. – Не хочешь ли ты сказать, будто искра принадлежит Алларову Первому?

– Нет. Первому этот А-демон отдал свою силу, которая лишь немногим уступала силе Первого.

– То есть Алларов Первый сейчас обладает двойной силой? – недоверчиво уточнил Х-куратор.

– Именно. По этой причине я и перенёс сюда Призрака с искрой А-демона.

– Не вижу связи, – в сомнении закачался «перст».

– Связь очень прост ая. – А-куратор обернулся к «морскому ежу»: – Говоришь, эта искра никому не нужна? Ошибаешься! Ради неё Алларов Первый пойдёт на всё!

Светлячок радостно затрепетал, Призраку тоже стало чуточку легче. Хотя бы жемчужная искорка кому-то нужна! А-куратор тем временем продолжал:

– Если искра этого А-демона угаснет, Алларов Первый, обладающий двойной силой, прихлопнет врага, как таракана! Заполнит Светом туннель и границы Войда, а потом соединится со своим богом. Аллар получит совокупную силу двух лучших А-демонов, помноженную на безумную ярость своего Первого. Я уверен, что отказывая в помощи, Аллар рассчитывал именно на такой сценарий. Поэтому повторяю: уничтожив эту жалкую искру, Хунгар вскоре весьма опечалится.

– С чего ты так печёшься о Хунгаре?

– Я не пекусь о Хунгаре! И не отстаиваю интересы Аллара! Я хранитель равновесия, как и вы! Если сценарий Аллара реализуется, равновесие пошатнётся! Мы столкнёмся не с угрозой Большого разрыва, как после прошлой игры Первых, а с высокой вероятностью нового Большого взрыва. Чтобы этого не случилось, я и перенёс сюда воплощённую форму моего воспитанника с его искрой.

– Ты не вправе вмешиваться в игру Первых!

– О последствиях невмешательства я предупредил! Наш долг как старших демонов Ашмара поддерживать равновесие. Мы обязаны вмешаться!

– Что, по-твоему, мы должны сделать? – Глава старался сохранять спокойствие, но предложение А-куратора испугало его. Не требовалось богатого воображения, чтобы представить гнев Хунгара и Аллара за вмешательство в игру Первых!

– Обеспечить Призраку с искрой А-демона убежище в Хрустальной Сфере.

А-куратор указал на шарик, тот опустился и начал расти.

– Это единственное место, где Призрак и искра А-демона могут находиться столько, сколько потребуется.

– Потребуется для чего? – хмуро поинтересовались Глава и Х-куратор.

– Для того, чтобы к А-демону вернулся истинный образ. Ашмар не возражает против предоставления Призраку приюта в Хрустальной Сфере.

«Перст» и «морской ёж» начали перемигиваться. А-куратор тем временем поманил Призрака, и тот робко приблизился. В пальцах, пестрящих золотом и ониксом, закачался кулон на цепочке. Призрак залюбовался прозрачным камушком, вставленным в блестящую оправу. А-куратор протянул ему кулон:

– Надевай и ничего не бойся.

Глава и Х-куратор, совещавшиеся между собой, наконец заметили происходящее.

– Что ты делаешь?! – всколыхнулись оба. – Как ты смеешь?!

– По воле Безликого, Зеница Ашмара включается в игру Первых.

 

Глава 7

Сюрпризы

Йа робко поскрёбся в болтающуюся на верхней петле дверь:

– Можно войти?

– Заходи.

Специалист по регрессии замер на пороге. Юношу, стоявшего к нему спиной, окутывал яркий световой ореол. Ощутимый аромат чуда витал в воздухе, постепенно рассеиваясь вместе со Светом.

– Твой брат был ещё жив, я успел помочь ему.

Лёшка вышел в коридор и стал натягивать куртку. Йа, быстро скосившись на диван, последовал за ним:

– Ты успел помочь брату, а как же…

– Алю враг забрал.

– Погоди, Лёх! У мадам Добрэн для тебя какое-то послание. Она просила ничего не предпринимать, пока ты не выслушаешь её.

Лёшка поднял глаза, выжженные, как полуденное небо над пустыней, и коротко бросил:

– Прощай!

Входная дверь за ним захлопнулась. Йа не успел доковылять до спальни брата, как завибрировал входящий.

– Подъезжаю. Буду у вас через десять минут.

* * *

Йа приоткрыл щёлку в спальню. Француженка окинула взглядом комнату и охнула. Книги были свалены в груду, стеллаж разнесён в щепки, металлическая ножка торшера, скрученная в узел, сброшена на перевернутое кресло. От плафона не осталось даже клочьев. Плетёный коврик усыпали осколки, а пол и стены были заляпаны кровавыми сгустками.

– Что с твоим братом?!

– Помощь подоспела вовремя. Лёха расстарался, даже синячка ему на память не оставил. А о том, что сейчас с девочкой, я просто думать не могу.

В гостиной повисло тягостное молчание. Мадам Добрэн достала из чемодана подарочную упаковку коньяка. Йа разлил по фужерам:

– С воскрешением, Лазарь!

– Твоё здоровье, Ю, – кивнула француженка.

Все сделали по глотку.

– Ты передал Лёше то, что я просила?

Йа поперхнулся и долго откашливался, утирая слёзы.

– Передал. Но вряд ли он меня даже услышал. После того как проклятый киллер забрал Алю, Лёха стал ни к чему не восприимчив…

– Киллер её не забрал, – донёсся голос Ю.

Йа развернулся к нему так резко, что чуть не расплескал остатки коньяка:

– Как не забрал?!

– Когда, держа меня за глотку, он вломился в спальню, там никого не оказалось. Посмотри, на моей шее остались следы его пальцев? Кстати, не возражаю против ещё одной рюмочки. – Ю протянул брату пустой фужер. – Очень правильный напиток для воскрешённых. Как думаешь, Лёха умеет превращать воду в коньяк?

Не слушая его болтовни, Йа достал сотовый и нашёл нужный контакт. Послышался сигнал вызова.

– О чёрт! – простонал Йа. – Лёха оставил у нас свой смартфон! И как теперь его остановить?!

– От чего остановить?

– Парень же не знает, что Альки не оказалось в комнате. Я уверен, сейчас он разыскивает киллера! Ты видел гада… как думаешь, Лёха может с ним справиться?

– В решении математических задач наверняка, а в драке очень сомнительно. Красавец раза в два старше и…

– Какой, к чёртям собачьим, красавец?! Нашёл время шутить, Ю!

– Я не шучу. Может показаться бредом, но когда этот тип перестал прикидываться мадам Добрэн, то превратился… в Ермунганда!

Француженка побледнела. Йа выронил пустой фужер и в ужасе уставился на брата:

– Невозможно!

– Даже если это была маска, то отнюдь неслучайная, – вздохнул Ю. – Боюсь, у нашего гения против такого врага нет никаких шансов.

– Мы должны срочно найти Лёху! Парень совершенно один, случись что, даже помочь некому!

– Где ты предлагаешь его искать?

Мадам Добрэн указала на Лёшкин смартфон, валявшийся на полу:

– Вы говорите, на ребят напали, когда они были на чьём-то дне рождения. Давайте посмотрим, какие номера Лёша вызывал. Возможно, выйдём на кого-нибудь из их вчерашней компании.

* * *

Дождь не утихал. Вставив ключ в замок зажигания, Лёшка глянул направо. Совершенно автоматически: проверять, пристегнулась ли подруга, вошло в привычку. Вид пустующего пассажирского кресла вызвал острый спазм. Грудь разрывалась от боли, а вдохнуть не получалось. Тупо уставившись на откинутую спинку сиденья, Лёшка чувствовал, что смысл существования исчезает в пустоте…

Наверное, для кого-то месть может стать ведущим мотивом жизни, но не для него. Предположим, он убьёт врага. Что с того? Игра Первых – забота Хэммила. Его единственная задача состояла в том, чтобы сохранить свою названую сестрёнку, ещё вчера слабо дышавшую на сиденье справа. Он не справился, не уберёг её, потому что слишком поздно проснулся! Целых десять минут Йа не мог его добудиться! Довольно! Демоном Хунгара пусть занимается Хэммил в истинном образе. Ему остаётся лишь освободить Хэммила от себя. Дельце довольно противное, но несложное. Сейчас он поедет и купит длинный шланг. Затем найдёт местечко поглуше, подальше от города, наденет шланг на выхлопную трубу, просунет второй конец в окно, залепит скотчем щель, закроет все окна, двери и включит двигатель…

«Идиот! Демоны людей, обрывающих свою жизнь, попадают в Войд! Ты отправишь меня прямиком туда! Игра Первых закончится в пользу Хунгара!» Но вопли Хэммила не пробивались сквозь абсолютную глухоту того, кому они были адресованы. Парень смотрел на пустующее пассажирское кресло, боль разрывала его грудь, и не было ему дела ни до Войда, ни до игры Первых…

Впрочем, Хэммил его понимал, как никто другой. Вспомнились слова Алейн: «Мы являемся их сущностью. Если они – не мы, то кто же?» Мальчишка, собиравшийся надышаться угарным газом, наплевав на все последствия, был точной копией Хэммила! Демон внезапно понял гнев Аллара. Нерушимые узы должны быть только с богом! Теперь же отчаяние парня, войдя в резонанс с его собственным, грозило концом Света. И тогда Хэммил прокричал то единственное, что его воплощение было способно воспринять: «Искра Алейн не угасла! Твоя подруга жива!»

Лёшка вздрогнул. Мысль лихорадочно заработала: «Если бы Ермунганд собирался убить Алю, я нашёл бы в комнате труп. Но план у него иной. Ему нужен мой демон! Сейчас Хэммил с двойной силой ему не по зубам, значит, он снова попытается заманить его в ловушку. Аля с искрой Алейн будет наживкой! Нужно его опередить, чтобы второй раз не наступить на те же грабли!»

Несколько успокоившись, Лёшка начал приводить спинку сиденья в вертикальное положение. И вдруг заметил длинный светлый волосок, приставший к ткани обивки. Спазм в груди повторился. Дрожащими пальцами юноша снял волосок, обмотал вокруг левого мизинца и прошептал:

– Я найду тебя, Аль. Верь мне!

«Я найду твою искру, Алейн, – шептал в глубине подсознания Хэммил, – и верну тебе силу. Верь мне!»

Лёшка слышал своего демона и верил ему. Кому же ещё верить?

* * *

Недолгий день позднего октября переходил в унылый вечер. Дождь не прекращался. На газонах кучки пожухлых листьев готовились к погребению. Облысевшая на три четверти крона липы служила слабым укрытием от дождя. Конечно, разумнее было дожидаться в машине, но два въезда во двор перекрывали шлагбаумы. Чтобы не упустить «гетеру», Лёшка не первый час мок под липой напротив её подъезда. Таис не открывала. Либо её действительно не было дома, либо она опасалась с ним встречаться после вчерашнего. В отличие от ребят, строивших догадки, кто оказался метким стрелком, Лёшка точно знал, кто.

Когда языкастая брюнетка в клубе начала болтать про истинный образ, Хэммил включил «Око Первого». Ого! Х-демоны среднего уровня попадаются не каждый день! И сразу вслед за тем появление Хунгарова Первого! Случайное совпадение? Очень сомнительно. Лёшка просил подругу избегать «гетеры», поскольку не сомневался, что Таис поддерживает связь с Ермунгандом. Вчерашний перформанс полностью подтвердил его опасения: «гетера» послушно выполняла все указания этой сволочи!

Вне зависимости от причины, по которой Таис теперь не открывала, это значило лишь одно: в квартире-ловушке Ермунганда пока нет. Оставалось дождаться, когда появится либо враг, либо «гетера».

Девушка, подбежавшая к подъезду, с которого Лёшка не спускал глаз, была на полголовы ниже Таис и вдвое толще. Торопливо набрав комбинацию цифр, толстушка исчезла за дверью. Лёшка последовал за ней. Интересно, кому из близняшек срочно понадобилась Таис? И зачем?

Лифт, остановившись на восьмом этаже, постоял минут пять, снова двинулся вниз и выпустил всхлипывающую девушку. Сделав два шага, она ткнулась низко опущенной головой в Лёшкину куртку и испуганно вскрикнула.

– Лена, что-то случилось?

Временная соседка по парте вскинула на него глаза и аж отпрыгнула.

– Не бойся, это действительно я. Вот, смотри! – Лёшка расстегнул куртку и продемонстрировал джемпер Гагика как неоспоримое доказательство того, что он не оборотень.

– Лёша? – трясущимися губами прошептала Лена. – Что ты здесь делаешь?

– Хочу, как и ты, пообщаться с Таис. Почему ты плачешь?

– Соня… пропала.

– То есть как пропала?!

Лена коротко рассказала. Сёстры помогли Таис убраться в квартире после вчерашнего разгрома. Затем «гетера» пригласила их пообедать. Отправились в ресторан, поели. Перед тем как уходить, Лена заскочила в туалет.

– Когда я вернулась, их не было! Ни Сони, ни Таис! На вызовы ни одна не отвечает. Я примчалась сюда, Таис не открывает. Я уверена, что Соню похитили…

Лена зашмыгала носом. Лёшка достал из кармана отсыревший платок и протянул ей:

– Держи и успокойся. Скорее всего, вы просто случайно разминулись.

– Нет! Я спросила официанта, куда подевались мои спутницы. Он сказал: «Вы вышли все вместе. Втроём». Понимаешь?! Из ресторана вышли Соня, Таис и тот, кто вчера прикидывался тобой, а сегодня мной!

Лёшка вздрогнул. Затем, уставившись на свой мизинец, обмотанный золотистым волоском, пробормотал:

– Зачем, имея такой козырь на руках, похищать Соню?

– Не понимаю, о чём ты, – снова всхлипнула толстушка.

– Я тоже ничего не понимаю…

У Лены в сумочке зазвучал сигнал вызова. Быстро глянув на номер, девушка попятилась.

– Лен, ну, чего ты опять?! Кто звонит-то?

– Т-т-т-ы…

* * *

Лена нерешительно переминалась с ноги на ногу. Являться в гости к незнакомым людям было не в правилах их семьи. Но одноклассник крепко сжимал её руку, не давая возможности удрать. Когда же хозяин открыл дверь, у Лены глаза полезли на лоб. Коротышка! Ой! Двое! Одинаковые! Прямо как они с Соней!

– Куда она могла исчезнуть, Ю? – не тратя времени на приветствия, спросил Лёшка.

– Понятия не имею, – пожал плечами человечек со странным именем. – Факт в том, что, когда в мою спальню ворвался Ермунганд, девочки там не было. Эта неприятная неожиданность его огорчила, и он учинил небольшой погром, коему ты являлся свидетелем. Думаю, ей помогли скрыться. Не спрашивай, кто и как, – не знаю. Я убеждён в одном: оказаться в лапах Ермунганда – худший вариант из возможных. Любое другое развитие событий лучше. Поэтому, Лёх, порадуйся хотя бы чуть-чуть.

– Возможно, ты прав. Но радоваться, пока не отыщу её, не смогу.

– Вы говорите об Але, да? – догадалась Лена. – Она тоже пропала?

Коротышки встревоженно переглянулись.

– Мне не нравится слово «тоже». Кто ещё?

– Ленина сестра, – Лёшка указал на свою спутницу, – Соня. Обе вчера были с нами на дне рождения.

* * *

Мадам Добрэн настояла, чтобы мокрая одежда ребят отправилась в сушку. Лене выдала свой халат, а Лёшке, оставшемуся опять в одних трусах, пришлось довольствоваться пледом. Ю отварил традиционные пельмени, Йа приготовил чай с мёдом, лимоном и мятой. Завернувшись в плед, из которого торчали голые ноги, Лёшка уселся на ковёр возле журнального столика. С тарелкой пельменей на коленях он напоминал беженца в лагере миротворцев. Француженка и Лена расположились в креслах, а Несруки устроились на кожаном диване.

Поначалу Лена чувствовала себя ужасно скованно. Чужой дом, чужой халат, совершенно незнакомые люди. Однако окружающие были внимательны и заботливы. С высушенными волосами, утопая в мягком низком кресле, с чашкой душистого сладкого чая, девушка расслабилась. И только мысль о Соне не давала окончательно сомлеть от тепла и уюта.

Когда Лёшка управился с пельменями и поставил тарелку на журнальный столик, мадам Добрэн заговорила:

– В начале сентября я, как и три года назад, стала получать сигнал: «Danger». Он шёл отовсюду. Светящиеся вывески вспыхивали: «Danger». Автоответчик предупреждал: «Danger». Из телевизора неслось: «Danger». И каждую ночь я видела во сне Ермунганада. Думала, что схожу с ума. А день назад мне приснились вы с Алей. Вы держались за руки, а над вашими головами болталась, словно на сильном ветру, металлическая вывеска с очень острыми краями. На ней кроваво-красной краской было выведено: «Danger». Вдруг вывеска рухнула, разделяя ваши руки, вся краска с надписи выплеснулась на тебя, а облик Али потускнел и сделался почти невидимым. Я принялась вам названивать, но вы не отвечали. Моя тревога усилилась, и я взяла билет в надежде, что сумею вас найти. В самолёте я словно погрузилась в транс, моя рука фиксировала информацию. Это послание, адресованное тебе, Лёша. От кого – не знаю. Извини, другой бумаги под рукой не оказалось.

Лёшка развернул тёмно-бордовую салфетку, протянутую француженкой. Печатные буквы были плохо различимы на тёмном фоне, знаки препинания отсутствовали. Пришлось несколько раз перечитать каждую строчку, чтобы послание сложилось в целостный текст.

Впрочем, целостность не сделала смысл сообщения более понятным.

– Информация, полученная посредством открытого письма, обычно кажется полным бредом, – прокомментировал Йа выражение растерянности на Лёхином лице.

– Бредом не кажется, – пробормотал ответственный гений, – но я не понимаю…

– Да й-ка, – попросил Йа и, получив бордовую салфетку, погрузился в чтение.

Закончив разбирать каракули, вернул её Лёшке.

– Для открытого письма на редкость складно, словно дух Пушкина диктовал:

– Что ты сказал? – Чашка выпала из Лёшкиной ладони.

– Совсем сдурел, да?! – зашипел на брата Ю. – Парень и так весь извёлся, а ты ещё масло подливаешь в огонь!

Поняв, что ляпнул лишнее, Йа насупился:

– Извини, Лёх. Я имел в виду, что так же складно и туманно.

Но Лёшка, воспряв духом, воскликнул:

– Ты прав, Йа! Спасибо! Это же подсказка Хэммилу! Он наделён правом Первого! Я должен освободить его, и он найдёт ответ!

– Хэммил? – Мадам Добрэн с недоумением повернулась к Ю. – О ком это Лёша?

– О своём демоне, – шёпотом пояснил Ю.

Француженка невозмутимо кивнула, а Лена испуганно обвела компанию выпуклыми тёмно-карими глазами: уж не попала ли она в сумасшедший дом?!

– Йа, Ю, требуется ввести меня в глубокий гипнотический сон! Потом вы свободны, сидеть рядом не надо. Будить тоже. Я сам проснусь, когда управлюсь.

– А как же Соня? – вскричала Лена.

– Для начала нужно узнать, что с ней произошло. – Лёшка повернулся к девушке: – Этим займёшься ты. Я присоединюсь, как только закончу своё дело.

– Как я этим займусь? – чуть не заплакала толстушка.

– Ты должна будешь попасть в реальность Сони. Мадам Добрэн, объясните Лене, что такое живая память, а потом отправьте её в путешествие.

* * *

Погрузив Лёшку в гипнотический сон, Несруки оставили его в спальне, худо-бедно приведённой в порядок, и перешли на кухню.

– Сплошные загадки и ни одной мало-мальски разумной гипотезы, – пробормотал Йа, усаживаясь.

– У нас не было времени пораскинуть мозгами, – заметил Ю. – Зато теперь мы можем воспользоваться затишьем. Итак, с чего начнём?

– Что случилось с ребятами на этом чёртовом дне рождения, после которого все пропадают? Меня интересуют подробности!

– Внешние подробности опишет очевидец Лена, когда мадам Добрэн закончит её процесс. А не совсем внешние Лёха вкратце обрисовал. Если я правильно понял, к ним на праздник явился Ермунганд, и произошло столкновение демонических сил.

– Лёха бредил! Ты же знаешь его склонность к фантазиям! Прими во внимание, что накануне его пытались убить. Подобное событие надолго лишает душевного равновесия. Утром у него случился сильнейший припадок. Опять же Алька впала в летаргию. У парня психика ни к чёрту!

– Возможно, ты прав. И демоны – просто навязчивая идея, вызванная его расстроенными нервами. Но ты, братец, вроде собирался узнать, что за Гераклита из Эфеса упоминал наш юный эрудит?

– Греческий философ, жил примерно за пятьсот лет до нашей эры. Похоже, был мизантропом и презирал не только простых сограждан, но и мудрецов. Последние годы провёл как отшельник, питаясь подножным кормом. А перед смертью попросил извалять себя в навозе.

– Поразительно исчёрпывающие сведения! – усмехнулся Ю. – Тащи ноутбук, попытаемся откопать ещё что-нибудь.

Йа вышел и вскоре вернулся в сопровождении француженки.

– Пока Лена в процессе, с удовольствием посижу с вами.

– Мадам Добрэн, что вам известно о Гераклите Эфесском?

– Его считают одним из основоположников классической античной философии. Гераклита прозвали «тёмным» за афоризмы, которые можно трактовать как угодно. Почему ты спросил о нём, Ю?

– Лёха сказал, что Ермунганд явился, чтобы убить демонов, воплощениями которых являются они с Алькой. Когда мы попытались выяснить, о каких демонах речь, парень сослался на эфесского мудреца.

Йа, углубившийся в Интернет, поднял голову:

– Среди высказываний Гераклита я пока нашёл о демонах только одно: «Характер человека есть его демон». Ну, и перепевы: «Нрав человека – его демон», «Личность – божество человека».

– Может, Гераклит намекал, что гнусный характер превращает человека в демона, а прекрасный – в божество? – предположил Ю.

– Вряд ли! – рассмеялась мадам Добрэн. – «Демон» у Гераклита не противопоставляется «божеству». Эти понятия тождественны и означают нечто бессмертное, имеющее божественную природу. А характер, нрав и личность являются синонимами.

– Ну, и что с того? – не понял Йа. – Ни о каких воплощениях Гераклит не говорил!

– Я думаю, как раз это он и имел в виду, – возразила француженка. – Бессмертная сущность, названная Гераклитом «демоном», определяет личность того, в кого она воплощается.

– А ведь мы уже дискутировали на эту тему, – вспомнил вдруг Ю. – Когда после «Игры талисмана» обсуждали, почему сыновья Анбоды оказались столь разными, несмотря на общую наследственность и воспитание. И Алька с Лёхой в один голос утверждали, что у Фенрира и Ермунганда различные сущности. Правда, так и не объяснили, что следует понимать под сущностью.

– Гераклитовы «демоны» тоже ничего не объясняют! – желчно заметил Йа.

– Что такое архитектурный проект? – неожиданно спросила мадам Добрэн.

– План строения, – удивлённо ответили специалисты по регрессии. – А при чём тут…

– Верно, – не дала им закончить француженка. – Архитектурный проект – это чертёж, рисунок, макет, на основании которого будет построено сооружение. С помощью стройматериалов и строителей исходный замысел воплощается в жизнь. Теперь представьте, что материалы и строители одни и те же, а чертежи – разные. Что получится в результате?

– Кажется, я начинаю вас понимать! – воскликнул Ю. – Наследственность и воспитание – стройматериалы и строители? А «демон» – это архитектурный проект личности? Так?

Мадам Добрэн задумчиво кивнула:

– Совершенно верно, Ю. Только одно у меня в голове не укладывается… Как «демона» можно убить?

* * *

Лена выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Она с удовольствием потягивала чай, который в её чашку то и дело подливал Йа, и безостановочно хрустела печеньем. Заметив, что, кроме неё, никто не ест, толстушка покраснела, торопливо положила в коробочку печенье, которое не успела поднести ко рту, и смущённо спросила:

– Где Лёша?

– Он ещё не закончил свой процесс, – мягко ответил Ю и потянулся за печеньицем, выразительно глянув на брата.

Йа, повинуясь беззвучному намёку, тоже поспешно сунул в рот печенье.

– Лёша надеялся, мне удастся выяснить, что произошло с Соней. Но кажется, я просто проспала целый час, – расстроенно пробормотала Лена.

Мадам Добрэн покачала головой и тихо произнесла:

– Навьявьправь.

Девушка вскрикнула, словно на неё выплеснули ведро ледяной воды. Выпуклые тёмно-карие глаза наполнились слезами.

– Соня!

– Ты всё-таки выяснила, что с ней?

– Её похитил вчерашний маньяк!

 

Глава 8

Соня

Таис позвонила в субботу спозаранку:

– Вы бросили меня! Все отвернулись, будто я чем-то перед вами провинилась! Чем, скажи?! Мы с Алькой целый месяц трудились, готовили танец, чтобы сделать хоть что-то нетривиальное! Чтобы порадовать вас! Я была обманута, как и все вы, когда маньяк выдавал себя за вашего гения! Если даже Алька его не раскусила, как могла это сделать я? Я и видела-то её парня всего один раз! Вы все знаете его лучше, но не заметили обмана! А теперь делаете вид, будто я виновата! Оставили меня одну в разгромленной квартире, никто не спросил: тебе не страшно?

Соня, слушая жалобы Таис, думала, что претензии «гетеры» отчасти справедливы. Ребята действительно поторопились свалить на Таис ответственность за кровавый перформанс, никто не предложил имениннице поддержку. Однако Соня подавила угрызения совести:

– Насколько я помню, в клубе ты от этого качка в майке с черепом была без ума. Только и делала, что крутила перед ним задницей да стонала: «Божественный гай»! Извини, Таис, подозреваю, что этого, с позволения сказать «гостя» пригласила ты. И не одна я так думаю!

– Хорошо, пусть! Да, я его пригласила! Ты знаешь людей, которые никогда не ошибаются? Ты сама по уши влюблена в Алькиного вундеркинда, разве это не ошибка?! Тебе нравятся ботаники, а мне – брутальные парни, но вовсе не полоумные маньяки! Я, между прочим, пострадала от его перформанса больше вас всех! Вы отделались испугом, Алька шлёпнулась в обморок, её фокусник выбросил футболку, и всё! А в бабушкиной квартире погром! Завтра она вернётся с дачи, увидит, и у неё случится инфаркт!

– Не реви. Мы с Леной подъедем и поможем убраться.

* * *

Пока Таис с Леной расставляли мебель в гостиной, Соня осматривала ущерб, нанесённый кухне «игрой в тир». Он оказался не столь уж велик. Повреждены кафель над раковиной и дверца кухонной полки. Разбиты керамический горшок и кое-что из посуды. Ерунда!

Убрав черепки и сметя осколки, Соня принялась оттирать плитку в центре кухни. Как объяснить, почему пол в кровавых разводах, а с Лёшей всё в порядке? Фокус, как утверждает Таис? Игрой и фокусами вчера здесь не пахло! Происходило что-то необъяснимое и страшное! Соня тёрла плитку, а в ушах звенели отчаянные Алькины выкрики. И холодный приказ: «Превратите мишень в решето». Соня вздрогнула. «Окончательная дисквалификация» – и следом боль! Такая, словно невидимыми крючьями зацепили каждый нерв и рванули. Всё! Довольно воспоминаний, если она не хочет рехнуться! Нужно быстрее закончить уборку и убираться из этой чёртовой квартиры.

Уборка заняла часа полтора, однако отделаться от Таис не удалось. После того как навели порядок, «гетера» предложила пойти куда-нибудь пообедать. Стали обсуждать куда. Остановились на ближайшем кафе.

По причине субботнего дня народу там оказалось полно.

– Стоять, толкаться в очереди, столика свободного не найдёшь. Уходим отсюда! – воскликнула Таис. – Рядом итальянский ресторан, классные пиццы и меньше людей.

– В ресторане дорого, – заметила Соня.

– Обед за мой счёт! Я перед вами в долгу.

В ресторане действительно было не так многолюдно. Девушки выбрали пиццу с морепродуктами, ещё одну с грибами, чайник с белым чаем и десерт для Лены.

– Что-нибудь ещё заказать? – спросила Таис, когда они покончили с ланчем.

Соня и Лена отказались.

– Надеюсь, я реабилитировалась в ваших глазах после испорченного праздника. Со столом вчера вышел полный конфуз.

– Со столом?! – изумились сёстры. – Ты считаешь, что праздник был испорчен нехваткой угощений?

Таис пожала плечами:

– Нехватку угощений я вменяю в вину себе, а испорченный день рождения на совести Алькиного Чудовища.

– Разве «игру в тир» затеял Лёша? – возмутилась Соня.

– До его появления всё было в порядке.

– Неужели? А зачем твой «гость» принял его облик?

– Без понятия! Может, Альку хотел соблазнить. Он к ней ещё в клубе подбивался.

– Этот тип явился не соблазнять, а убивать, – сухо возразила Лена. – Обвиняй в испорченном празднике свою близорукость, из-за которой ты не распознала, что чёртов иллюзионист – маньяк!

– Пойду расплачусь. – Таис поднялась.

Соня стала надевать куртку, а Лена пошла в туалет.

* * *

Таис устроилась между сёстрами, взяв их под ручки:

– Как надоел этот дождь! Льёт и льёт! Давайте возьмём тачку, сначала довезёт вас, потом меня. Денег хватит.

– Что-то ты больно щедра.

– Говорю же, я перед вами в долгу! Вы приехали мне помочь, потратили половину выходного дня. Полагаю, добирались из своего захолустья до моего дома больше часа. Платили за общественный транспорт. Пожалуйста, не возражайте! Ненавижу чувствовать себя кому-то обязанной! Добежим до кафе, чтоб не мокнуть, и я вызову такси.

– Зачем мы тогда выходили из ресторана?

– Ну, вышли и вышли. Свежую мысль о такси мне дождь навеял.

Огибая лужи, девушки поспешили укрыться в кафе. Народу там не убавилось, было шумно. Таис попросила подождать и вышла на крыльцо вызвать такси. Лена погрузилась в изучение ассортимента. Через минуту вернулась «гетера»:

– На выход!

* * *

Соня удивилась машине, которую поймала Таис. Надо же, «лэндровер»! «Во сколько обойдётся такая роскошь?» – мелькнула мысль. Ещё больше Соню поразило, что Лена уселась рядом с водителем, а Таис пристроилась на заднем сиденье. В салоне работала печка, играло «Радио шансон» и воняло отвратным мужским парфюмом. Стараясь не обращать внимания на запах и завывание из динамиков, Соня прикрыла веки. В с умочке Лены раздался звук Сониного телефона.

– Лен, достань. Справа, в боковом отделении.

Сестра зачем-то открыла окно и, наклонившись, стала копаться в недрах сумочки.

– Нашла?

Сонин сотовый полетел в окно.

– Ты ведь ни с кем не хочешь общаться, правда? – насмешливо спросила Таис.

Соня резко повернулась к «гетере». Та улыбалась кроваво-красным ртом. Из кармана Таис донёсся сигнал вызова.

– И я не хочу. Люди бывают такими докучливыми! Но мой выбрасывать не стоит, он мне ещё понадобится, а тебе твой – нет.

– Что ты говоришь, Таис?! – оторопела Соня. – Что всё это значит?!

– То, что тебе было вчера обещано, – холодно процедил с переднего сиденья мужской голос.

* * *

Мадам Добрэн обняла всхлипывающую девушку, и та зарыдала, уткнувшись в пушистый свитер иностранки. Когда Лена чуть-чуть успокоилась, француженка попросила:

– Расскажи, что случилось с вами на дне рождения.

Лена описала вчерашние события.

– Когда маньяк приговорил Соню к «окончательной дисквалификации», сестра страшно закричала. Внезапно с того места, где стояла Аля, вырвался очень яркий луч. Прямо в дыру, которую выстрел пробил в светящейся мишени. Потом мы ослепли от света, а когда свет рассеялся, маньяк исчез. Аля потеряла сознание, Лёша плавал в луже крови. Мы перепугались, но Лёша очнулся. И сказал, что свет – часть перформанса, а кровь – фокус. Только это неправда! Мы не поняли, что в действительности произошло, но это было ужасно!

Некоторое время собравшиеся переваривали информацию.

– Вы поможете Соне? – В голосе Лены звенела мольба. – Маньяк на всё способен! Соня единственная посмела его ослушаться! Вы не представляете, что он с ней сделает!

Йа поднялся:

– Пора будить Лёху и вводить в курс событий.

– Значит, с Алькой у Ермунганда вышел облом, и он поспешил найти себе другую жертву, – пробормотал Ю.

В дверях появился встревоженный брат:

– В комнате никого нет!

– Как?! Лёша тоже исчез?!

– Тише. – Мадам Добрэн успокаивающе погладила Лену по волосам. – Лёша разыскивает Алю.

– Где?! – хором воскликнули Несруки.

– Там. – Француженка указала на забытую на столе тёмно-бордовую салфетку.

 

Глава 9

Там, где смертных не бывает

Полупрозрачные веки Призрака, дремавшего в Хрустальной Сфере, дрогнули.

– Как ты? – склонился к нему А-куратор.

– Всё время хочется спать… Светлячок боялся, что чёрные щупальца утащат нас, но когда ты дал нам красивую штучку – перестал дрожать. Спасибо, Рябушка! Светлячку под камушком стало спокойней.

«Ещё бы, – улыбнулся про себя куратор, – камушек-то зовётся Зеницей Ашмара! Крепкий камушек, даже Первым не по зубам»!

Ни один из демонов, служивших Хранителю равновесия, не мог претендовать на первый уровень. Но об истинных возможностях Зеницы Ашмара ведал лишь Безликий. Наверное, потому Зеница Ашмара и принял форму кристалла. Дабы никого не смущать.

Исключительные полномочия Зеница Ашмара получил от Безликого после прошлой игры, пошатнувшей равновесие. Ему единственному было дано право вмешиваться в игру Первых, чтобы предотвратить новую катастрофу. А произойти та могла лишь в одном случае – если кто-то из Первых будет убит!

Впрочем, даже Зеница Ашмара не мог предвидеть всего! Игра Первых началась внезапно. Парень, воплощение Хэммила, едва успел достичь юношеского возраста. Зеница Ашмара присматривал за ним, пока не стал пробуждаться Хэммил. Камушек готовил мальчика к поединку, организуя ему «поучительное стечение обстоятельств», и предупреждал: честной игры не будет! Но всё равно парнишка оказался слишком юн и сразу же угодил в ловушку. Хэммил едва не погиб, как несчастный Алларов Первый в прошлой игре. Страшно подумать, что бы случилось, не приди на помощь Алейн! Вот кто, по мнению куратора, был достоин восхищения!

Куратор с нежностью взглянул на дремлющего Призрака. Полупрозрачные ладошки прикрывали талисман с Зеницей Ашмара. Чтобы сохранить искорку Алейн, куратор сделал все, что было в его силах. Однако тревога не унималась. Боги-антагонисты желали гибели «Светлячка»! Хунгар жаждал мести, поскольку вмешательство Алейн не позволило его демону достичь победы. А Аллар… Куратор сокрушённо покачал головой.

Если Хэммил потеряет Алейн, демону Хунгара конец! Безумная ярость Алларова Первого приведёт к новому Большому взрыву, который заполнит Вселенную Светом. Аллар это знает. Ему выгодно, чтобы жемчужной искорки не стало.

* * *

Призрак снова пробудился:

– Не обижаешься, что я зову тебя Рябушкой? Ты пёстренький, как курочка. В какой-то сказке была хорошая курочка, она помогала мальчику, а потом оказалась совсем не курочкой. Ты тоже помогаешь нам со Светлячком. Ты такой добрый, Рябушка! Совсем не ругался, когда мы не добрались до конца коридора. Мне по-прежнему нужно отнести туда Светлячка?

– Ни в коем случае! Оставайся здесь!

– Ты обещал, что в конце коридора Светлячку помогут. А кто поможет здесь?

– Друг.

– У нас нет друзей, кроме тебя.

– Ошибаешься, Призрак! У вас со Светлячком есть такой друг, какого больше нет ни у кого! Он уже спешит к вам, потерпи немножко.

– Но я его не помню. Вдруг я его не узнаю? Он такой же пёстренький, как ты?

– Нет, он совсем не похож на меня. Но его ты сразу узнаешь! Как только…

Закончить куратор не успел. Дверь распахнулась, потянулись члены Совета, окружили Хрустальную Сферу. Пропустив последнего, дверь тихо притворилась.

– Рябушка, что им надо? – затрепетал Призрак.

Изумлённый появлением Совета Ашмара в почти полном составе, куратор не ответил. Совет не собирался без очень веской причины. Зачем они явились?

Глава обратился к куратору:

– Совет желает знать, почему ты находишься в этом месте.

Недоумение куратора возросло.

– Как демон Ашмара я имею на это полное право.

– Тебя спрашивают не о праве, а о причине. Зачем ты здесь?

– Чтобы убедиться, что Призраку с искрой моего воспитанника ничто не угрожает. От их сохранности зависит равновесие.

– Что может угрожать Призраку с искрой твоего воспитанника в Хрустальной Сфере? Да ещё под защитой Зеницы Ашмара.

– Точно не знаю. Силы, желающие их погубить, могущественны.

– Твоя озабоченность их сохранностью избыточна, А-куратор. Напомни Совету, как звучит Главная Заповедь демона Ашмара.

– Заповедь непривязанности? «Демон Ашмара ни в истинном образе, ни в воплощённой форме не допускает привязанности ни к богу, ни к демону, ни к любой воплощённой форме. Ибо привязанность несёт угрозу равновесию». К чему этот странный вопрос?

– Совет обвиняет тебя в нарушении Главной Заповеди!

Ожидая удара откуда угодно, куратор оказался не готов к тому, что его нанесут свои. Нарушение Главной Заповеди – самое тяжкое преступление, в котором может обвиняться демон Ашмара!

– Могу я узнать, на чём основано обвинение Совета?

– К нам уже давно поступали тревожные сигналы о наличии у тебя любимчиков. После того как ты вмешался в игру Первых, спасая искру этого А-демона, Совет провёл проверку, насколько они обоснованны. И пришёл к выводу, что для двух своих воспитанников ты делал значительно больше, чем того требовала функция куратора. У членов Совета есть к тебе вопросы.

Похожий на морского ежа, Х-куратор зашевелил «иглами»:

– Согласно твоим собственным утверждениям, двое А-демонов использовали способ передачи силы. Откуда они о нём узнали? Это входит в программу А-потока?

– Они получили информацию от меня.

– Зачем ты сделал эту информацию достоянием А-демонов?

– Они попали в критическую ситуацию, им грозила гибель.

– Какое тебе дело до их гибели, если ты следуешь Заповеди непривязанности?

– Их гибель грозила нарушить равновесие! Если бы Хунгаров Первый уничтожил двух лучших А-демонов, позиция Аллара стала бы значительно слабей.

– То есть ты руководствовался интересами Ашмара? – Покачивающийся «перст» Главы Совета не скрывал издёвки.

– Разумеется. – А-куратор старался отвечать как можно спокойнее. – Как и во всех своих действиях.

– Зачем ты привёл А-демонов в туннель? Он предназначен лишь для выбравших путь Ашмара. Не для того ли, чтобы твои любимчики могли провести свой извращённый ритуал втайне от Аллара? Ты, случаем, не участвовал в их смешении Света?

Не поддаваться на провокацию! Изворачиваться, тянуть время!

– Повторяю, я руководствовался интересами Ашмара. Вы прекрасно знаете, чем грозит гибель демона первого уровня. Перед началом игры Первых требовалось проверить, действительно ли демон Аллара, исцелённый в Белом конусе, обрёл силу. И я договорился с Безликим, чтобы проверка сил противников была проведена в туннеле трансформации. Там Ашмар не позволил бы ни одному из Первых уничтожить другого.

– Зачем ты привёл в туннель второго А-демона?

– Его присутствие обеспечило Свет, достаточно яркий, чтобы привлечь демона Хунгара.

Члены Совета зашлись рябью саркастического смеха:

– Мог бы придумать объяснение и получше!

«Если бы мог, придумал», – невесело усмехнулся про себя А-куратор.

– Ты посмел вмешаться в игру Первых!

– Я уже давал объяснения по этому поводу.

– Совет считает твои объяснения ложью! Ты руководствовался не сохранением равновесия, а преступным для демона Ашмара сочувствием к своему воспитаннику, чья искра сейчас находится в Хрустальной Сфере. Тот же мотив побудил тебя передать Призраку Зеницу Ашмара! Ты безвылазно торчишь рядом с Хрустальной Сферой, ни на миг не оставляя Призрака. Почему? Ради сохранения равновесия?

– Нет, – устало ответил А-куратор. – Я нахожусь рядом с Призраком по причине простого сострадания. Сознание Призрака регрессировало из-за того, что его демон отдал свою силу и лишился истинного образа. Сейчас Призрак как маленький ребёнок, который напуган и нуждается в поддержке.

– Ты весьма трогательно входишь в его положение! – зашевелил «иглами» Х-куратор.

– В Заповеди непривязанности что-то сказано о сострадании? – Глава изогнулся знаком вопроса и тут же выпрямился. – Довольно! Мы выслушали все твои объяснения и не нашли ни одно из них убедительным. Однако тебе предоставляется возможность доказать свою верность Главной Заповеди не словами, а делом.

– Что я должен сделать, чтобы убедить Совет?

– Забрать у Призрака Зеницу Ашмара.

– Это всё?

– Не всё! После этого ты отведёшь Призрака туда, где его обнаружили. К пятой двери перед пограничной территорией Хунгара. И оставишь там.

А-куратор почернел от гнева:

– Призрак оказался там случайно! Я готов вернуть его на Йот, откуда доставил в туннель.

Но Совет был непреклонен.

– Призрак направлялся к владениям Хунгара и попадёт туда, – сухо подытожил Глава. – Если его проводишь ты, мы снимем с тебя обвинение. Если откажешься, будешь признан виновным. В этом случае ты лишишься статуса члена Совета, статуса А-куратора и статуса демона Ашмара. Твой уровень обнулится. Ты получишь воплощение, в котором тебе обеспечат встречу с демоном Хунгара, проинформированным о твоём вмешательстве в его игру. Он поступит с тобой сообразно своим представлениям о справедливости. Выбирай.

Куратору сделалось смешно. Узнаётся почерк Хунгара, который обожает предлагать подобные «выборы»!

– Хорошо. Пропустите меня к Призраку.

Члены Совета расступились, освобождая проход. Куратор приблизился к Хрустальной Сфере. Призрак не спал. Ладошки, укрывающие кристалл, дрожали.

– Рябушка, ты ведь не позволишь чёрным щупальцам утащить Светлячка?

– Больше я не смогу помогать, прости. И запомни, пока у тебя камушек, чёрные щупальца вам со Светлячком не страшны. Держи его крепче, Призрак, не отдавай никому! И не бойся! Скоро придёт ваш друг и заберёт вас отсюда. Совсем скоро!

– А-куратор, что ты делаешь?! – взвился Глава.

– Свой выбор. Как и было предложено.

* * *

Когда пёстрые расправились с Рябушкой, Призрак почувствовал бесконечное одиночество. В целом мире не осталось никого, кто хоть чуточку желал бы им со Светлячком добра. Призраку захотелось уснуть и никогда больше не просыпаться. Но засыпать было нельзя. Вдруг во сне пёстрые заберут у него камушек? Пёстрые приказывали отдать им камушек, грозили, уговаривали, сулили отправить домой. Призрак им не верил! Он вспомнил концовку сказки. Хорошую курочку убили! Призрак заливался никому не видимыми слезами, а пёстрые продолжали совещаться и были уже не столь единодушны, как когда выносили Рябушке приговор.

– Пока Зеница Ашмара у Призрака, мы не можем отвести его к Хунгару. И забрать талисман не имеем права без согласия Призрака. Бывший А-куратор действовал строго в соответствии с законом Безликого.

– Он уже тогда отступил от Главной Заповеди демона Ашмара!

– Мы поторопились, лишая А-куратора всех статусов!

– Ему был дан шанс доказать свою невиновность делом. Мы все свидетели его выбора.

– Кто предложил этот выбор? Не Хунгар ли?!

Вдруг что-то вспыхнуло, и пёстрые моментально умолкли. Даже сквозь закрытые веки Призрак ощутил, что в сумеречном кубе-аквариуме стало по-праздничному ярко и светло.

– Это ещё что за… – оторопел Глава. – Как ты смеешь врываться во владения Безликого, А-демон?!

– У меня право Первого! Я ищу друга!

Призрак вздрогнул. Рябушка обещал, что скоро явится друг, но… Призрак боялся обмануться в последней надежде. Вдруг ищущий друга пришёл не за ними? Наверняка не за ними! У них со Светлячком не осталось друзей…

Сделалось очень тихо. Кажется, пёстрые удалились, и Призрак решился открыть глаза. Хрустальная Сфера сверкала мириадами граней, а рядом стоял человек. Ничего прекраснее Света, наполнявшего его фигуру, было невозможно вообразить! Светлячок под камушком затрепетал от восторга. Полупрозрачные руки Призрака сами потянулись навстречу сияющему человеку. Но что, если это лишь сон?! Вдруг он сейчас исчезнет?

Свет окутал их нежностью:

– Не бойся, я не исчезну.

– Ты нас со Светлячком здесь не бросишь? – для верности уточнил Призрак.

Новая волна нежности растопила все сомнения. Друг их не бросит! Никогда не бросит! Никому не позволит обидеть – ни чёрным щупальцам, ни пёстрым! Призрак возликовал:

– Ты поможешь Светлячку? Он здесь, под камушком.

– Откуда у тебя камушек? – удивлённо спросил друг.

– Мне его дал Рябушка. Пёстрые называли его А-куратором. Когда Рябушка отказался забрать у меня камушек и отдать Светлячка чёрным щупальцам, пёстрые сделали с ним что-то плохое. Очень плохое! Ты поможешь Рябушке?

– Обязательно. Но сначала поможем Светлячку. Дай мне талисман.

* * *

Трепет изумления пробежал меж демонами Ашмара, когда они увидели возле Хрустальной Сферы не одну фигуру, а две! Обе полнились Светом столь мощным, что золото и оникс членов Совета мгновенно вылиняли в нём. Глава недоумевал: как А-демон сумел вернуть Призраку истинный образ?! Бывший А-куратор предупреждал, что ради друга Алларов Первый пойдёт на всё, но такой силы в нём Глава не подозревал.

– Совет дал тебе возможность помочь своему другу, – обратился Глава к А-демону. – Теперь возврати Зеницу Ашмара.

– Талисман моему другу вручил наш куратор. Я готов вернуть Зеницу Ашмара ему. Где его найти?

– Ты его не найдёшь! Его статус обнулен.

– Что-о?!

Истинный образ Алларова Первого сжался и накалился, члены Совета испуганно отпрянули.

– Ваш бывший куратор нарушил Главную Заповедь демона Ашмара!

– Кто лишил его статуса?

– Совет уполномочен…

– Безликий или вы? Впрочем, я могу узнать сам! – А-демон вскинул талисман.

– Решение о лишении статуса принял Совет.

– Без воли Ашмара?

– Есть случаи, когда Совет может…

– Значит, Совет может… А знаете, почему вы посмели осудить нашего куратора, равного вам по статусу, без воли Безликого? Потому что ни один из вас недостоин чести зваться демоном Ашмара! – Свечение А-демона стало непереносимым. – Теперь послушайте, что могу я! У меня статус Первого, которым не обладает ни один из вас. И право Первого! Я воспользуюсь им и обнулю вас прямо здесь, немедленно! А затем обращу вашу вечность в Свет!

Члены Совета испуганно замигали:

– Мы признаём свою ошибку!

– Этого мало! Можете ли вы её исправить?! Если нет, клянусь, я выполню обещание! Что вы сделали с куратором?

– Он получил воплощение.

– Сейчас же переместите его сюда!

Рябь несколько успокоилась. Члены Совета сосредоточились, спеша исполнить требование взбешённого А-демона. Однако вскоре в подвижном смешении золота и оникса вновь проступило смятение. Глава окончательно сник:

– В данный момент мы не можем этого сделать. Воплощение вашего бывшего куратора недоступно.

– Почему?!

– Потому что… находится… у… Хунгарова Первого. Мгновенно накалился и второй световой демон.

– Вы сами до этого додумались? – Алларов Первый с трудом удерживал рвавшиеся из него яростные протуберанцы. – Отвечайте!

– Таково было требование Хунгара, если вина вашего куратора подтвердится…

– Так Хунгар в курсе судилища, а Ашмар нет?!

– А-куратор превысил полномочия, спасая твоего друга, Первый! Он разгневал богов!

– Каких богов?! – Демоны Ашмара уже не могли издать ни звука под плавящей их силой бешеного Света. – Каких богов?! Отвечайте! Молчите? Ну, так я скажу! Наш куратор всегда служил лишь одному богу! Ашмару! В отличие от вас, предателей, исполнящих волю Хунгара! Мне больше не о чем с вами говорить! Всё, что нужно, я выясню сам.

Спёкшиеся в Свете Алларова Первого члены Совета окончательно сомлели от устремлённой на них Зеницы Ашмара. Когда дознание кончилось, прозвучал приговор А-демона:

– Слушайте меня все! Правом Первого я обвиняю вас в злоупотреблении полномочиями, совершении самосуда и предательстве! И если Безликий согласен с моим обвинением, то своею Зеницей сейчас лишит вас статуса хранителей равновесия!

Синеву за стенами прорезали вспышки, Хрустальную Сферу с треском пронзили молнии, и сквозь кристалл на членов Совета потоком хлынул Свет. В нём потускнели яркие краски, стёрся контраст золота и оникса, и вскоре перед А-демонами тускло подрагивали едва различимые нули.

– Правосудие свершилось, Алейн! Сейчас Зеница Ашмара перенесёт нас к воплощению куратора. Держи талисман!

 

Глава 10

В погребе

Очнувшись, Соня обнаружила, что лежит на выстуженном земляном полу в абсолютной тьме. Звуки отсутствовали. Воздух был затхлый, пахнущий гнилью. Очень холодно. Девушка заставила себя подняться и, вытянув перед собой руки, шагнула вперёд. Не успев сделать четвёртый шаг, пребольно ударилась обо что-то лбом и отшатнулась. Потёрла ушибленное место, смахнула слёзы и попробовала ощупать, на что налетела. Препятствие оказалось неоструганной доской, служившей полкой. Это помещение – погреб! Нужно найти лестницу!

Соня развернулась и медленно двинулась вперёд. На сей раз налетела на что-то ногой. Уже не так больно. Что это? Ага, деревянная табуретка. На табуретке покоилась толстая верёвка. Может пригодиться! Соня перебирала пальцами, ощупывая находку сантиметр за сантиметром. Конец свешивался с табурета, девушка потянула за него. Верёвка свивалась в петлю!

Вскрикнув, Соня отскочила и замерла. Боясь шевельнуться, она напряжённо всматривалась во мрак. Когда приступ паники немного прошёл, Соня попыталась взять себя в руки. «Найти лестницу, нужно найти лестницу»! Она вернулась к полке, которую чувствительно «поцеловала» лбом, и осторожно двинулась вправо по периметру погреба. Но тьма, холод и страх, объединившись, атаковали её дух. «Что с того, что ты найдёшь лестницу? Дверь окажется открыта? Как бы ни так. Думаешь, тебя бросили сюда, чтобы отпустить? Не надейся». Мысли, порождённые тьмой и страхом, лишали воли. «Выход есть, выход всегда есть, – сопротивлялась им Соня. – Не думать о плохом, только о хорошем! Представлять только хорошее».

Однако ничего хорошего не представлялось. Она постаралась вспомнить, как уютно мурчит их толстая кошка Бася, привалившись к боку и деликатно перебирая коготками. Но перед глазами неожиданно всплыла совсем другая картинка – дохлая кошка на дороге. Кошка, которой не повезло, как сказала Лена, когда они проходили мимо.

«Тебе отсюда не выбраться! – не отпускали Соню чёрные мысли. – Родители, конечно, напишут заявление, через три дня начнутся поиски, но тебя не найдут! Ты видела стенды на вокзалах, увешанные объявлениями о пропавших людях. Пропавших находят только в сериалах! В действительности все эти люди, однажды вышедшие из дому, обратно не возвращаются. И ты не вернёшься! Родители не будут долго тебя оплакивать, не переживай! Мать и не заметит, что у неё одной дочкой стало меньше».

От горькой правды Соня задрожала. Проехавшись спиной вдоль холодной кирпичной кладки, оползла и скорчилась. Зажала руками колени и, уткнувшись в них лицом, заплакала. Тихо, почти беззвучно, как брошенный ребёнок, которому некому пожаловаться.

Мама никогда не любила их с Леной! Всю материнскую любовь забрал братик, умерший за два года до рождения близняшек. Мама хранила множество фотографий, запечатлевших чуть ли не каждый день на протяжении четырёх лет его жизни. А потом у братика начались припадки – необычная форма эпилепсии, прогрессирующая с бешеной скоростью. Мама почти всё время проводила с ним в больницах, собирала деньги на лечение в какой-то продвинутой клинике. Последний приступ случился, когда мама ненадолго вышла, оставив мальчика одного.

Обо всём этом им с Леной рассказывала тётя, мама никогда не упоминала о братике. Они с сестрой вообще слышали от мамы мало слов. Мама не пела им песен, не рассказывала сказок, не читала книг. Соне и Лене казалось, что они живут в одном мире, а мама большую часть времени проводит в другом, где продолжает вымаливать у сына прощение за то, что тогда оставила его в комнате одного.

Скорее всего, Сонино исчезновение и в самом деле пройдёт мимо мамы. Что до отца, то, занятый бизнесом и многочисленными любовницами, он почти не бывал дома. Соня вспомнила, как однажды отец увидел их в компании Альки. Окинул красавицу оценивающим взглядом, одобрительно поцокал языком, затем пробежал глазами по Соне с сестрой, презрительно пробормотал: «Хоть бы на фитнес ходили» – и удалился. «На себя посмотрел бы! – долго не могла успокоиться Лена. – Брюхо из шеи растёт, рожа багровая, весь шерстью порос, кроме лысины! Удружил с наследственностью, а туда же! Критикует, урод!» В общем, отец с её потерей смирится ещё легче, чем мама.

Остаётся Лена. В детстве они с сестрой часто ссорились, соперничая за мамино внимание, потом поняли, что их умерший брат вне конкуренции, и переключились друг на друга. В полной, материально обеспеченной семье сёстры чувствовали себя сиротами. Ну, а сверстники… Сколько Соня помнила, их с Леной всегда дразнили («вонючие каракатицы» было самым мягким из обидных прозвищ), не принимали в игры, обижали и даже поколачивали. Подруг у них отродясь не водилось, компаний с ребятами тоже. Вплоть до прошлого года, когда дядя уговорил отца переехать в новый дом в новом микрорайоне.

Дядин сын, парень лёгкий и компанейский, двумя годами старше Сони и Лены, взял над приезжими шефство. Знакомил сестёр со своими приятелями, таскал на концерты, в кино, на стадион. С Гагиком их жизнь стала настолько веселее, что девушки даже иногда забывали комплексовать по поводу своей внешности. Но каникулы заканчивались, Соня и Лена боялись дня, когда им придётся идти в школу. Быть новичком всегда непросто, но одно дело в начальной школе и совсем другое – в десятом классе, со сложившейся за годы иерархией. В которой им, как обычно, светила роль «девочек для битья».

Первое сентября выдалось по-летнему жарким, но все их новые одноклассники парились в торжественных костюмах и галстуках, из-за чего класс напоминал банковский офис. Девушки, одетые более разнообразно, от брюк до мини-юбок, соблюдали строгую цветовую гамму: тёмный низ, светлый верх. В отличие от прежней школы, здесь, очевидно, был принят дресс-код. Соня и Лена в ужасе переглянулись. Их синие сарафаны и бордовые жакеты никуда не годились! Сёстры совсем не хотели привлекать к себе внимание, теперь же казалось, что все смотрят только на них!

Дверь распахнулась, впустив в класс парня с пепельной шевелюрой и ярко-голубыми глазами. На вновь прибывшем была белая футболка и джинсы под цвет его глаз. «Ещё одна белая ворона, – подумала Соня. – Тоже, наверное, новенький». Однако она ошиблась. Парень весело обменивался рукопожатиями, вокруг него сгрудились ребята, дружески похлопывая по плечу.

– Где ты потерял Альку? – донеслось до Сони.

Одетый не по дресс-коду засмеялся:

– Отослала меня, чтобы я не капал ей на мозги. Будьте свидетелями, она появится ровно через полсекунды после звонка.

– Как ты будешь мерить полсекунды, Лёх?

– Пр оизнесу «Ап»!

– Ха-ха! Это точно полсекунды?

– Можешь проверить!

Класс продолжал заполняться. В дверь ввалился малый в шикарном костюме большого босса с безукоризненно повязанным галстуком. Правильные округлые черты его лица выражали самодовольство. Густые волосы, намазанные гелем, были уложены красивыми чёрными волнами.

– Всем привет!

– Привет, Тимур, – отозвался парень в белой футболке.

Кое-кто кивнул, но большинство одноклассников появление «большого босса» проигнорировали. Тимура явно недолюбливали, и сёстры многозначительно переглянулись. Тут-то он их и заметил!

– Это ещё что за жирные армянские жабы? А ну пошли с моего места!

«Большой босс» приближался к столу, за который сели новенькие. Окаменевшая Соня ощутила жжение в глазах, как всегда у неё бывало при подступе слёз. Холёный Тимур поднял руку, чтобы смести со стола их рюкзачки, но кто-то её быстро перехватил. Парень в белой футболке!

Класс затаил дыхание. «Большой босс» попытался вырвать руку, но парень, одетый не по дресс-коду, держал крепко. Мышцы, не прикрытые костюмом, напряглись. Ярко-голубые глаза превратились в льдинки.

– Ты не покупал это место, – холодно произнёс парень. – Ещё раз позволишь себе выразиться как нацик, покинешь наш класс. Любишь свой народ и гордишься им, на здоровье! Хоть лопни от любви и гордости. Только нацики – не те, кто любят и гордятся, а те, кто ненавидят. Ты меня понял, Тимур?

– Отцепись!

– Если понял, то извинись и займи любое свободное место.

– Извиняюсь, – с плохо скрытой злобой выдавил «большой босс».

Парень отпустил его руку. Пока Соня набиралась смелости, чтобы поблагодарить заступника, прозвенел звонок.

– Ап! – выкрикнул тот, кого называли Лёхой, и дверь распахнулась как по волшебству.

Класс грохнул и зааплодировал. Девушка, возникшая в дверном проёме, на мгновение растерялась, затем пальчиком погрозила парню в белой футболке и скользнула за третий стол в среднем ряду. Противник нациков мгновенно оказался рядом, что-то шепнул ей на ухо, и она, рассмеявшись, взлохматила его пепельную шевелюру.

На перемене девушка подошла к новеньким. На ней были шёлковая блузка с жемчужным отливом и тёмносерая юбочка, скромная, но достаточно короткая, чтобы желающие могли любоваться длинными стройными ногами. Столь же лёгкие, как и походка, золотистые локоны, стянутые в хвостик, открывали чистый выпуклый лоб. Глаза, опушённые длинными ресницами, взирали на Соню и Лену с подкупающей доброжелательностью. Губы, едва тронутые розовым блеском, приветливо улыбались.

– Меня зовут Аля, а вас?

Сёстры смущённо назвали имена, взирая на красавицу снизу вверх и представляя, как «выгодно» они смотрятся на её фоне.

– Молодцы, что наплевали на дурацкий дресс-код! Лёшка тоже всегда на него плюёт.

Парень в белой футболке бесшумно образовался у красавицы за спиной и положил ладони ей на плечи:

– Уже познакомились с моей названой сестрёнкой?

Девушка накрыла его кисти своими ладошками и сделала едва уловимое движение назад, к нему. Соне показалось, их окутало облако света. Словно летним вечером после ливня снопы закатных лучей пронизали туманные испарения. Соня сочла увиденное глюком, однако впоследствии ей доводилось не раз замечать тот же странный феномен. И глючило не только её.

* * *

Они были странной парой – самая красивая в школе девушка и её друг. Никогда раньше Соня не встречала первых красавиц, у которых напрочь бы отсутствовало надменное осознание своего превосходства. Аля же словно не подозревала, насколько хороша. Или не придавала этому значения. А Лёшу абсолютно не заботило самоутверждение. Он никогда не демонстрировал силу, хотя мог осадить любого, кто, по его мнению, вёл себя неправильно. Первого сентября его белая футболка и голубые джинсы показались Соне дерзким вызовом торжественным костюмам школьников. К удивлению новеньких, ни одноклассники, ни учителя не отреагировали на нарушение дресс-кода. Парень словно обладал особым правом не подчиняться общим правилам. Позже Соня поняла, что дело обстоит не совсем так. Лёша строго придерживался правил, необходимых для эффективной работы класса. Но заставить его следовать требованиям, которые он считал глупыми и необоснованными, было совершенно невозможно. Учителя, боровшиеся со «злокозненным упрямством» мальчика, когда он учился в средних классах, в старшей школе опустили руки. Не больно-то повоспитываешь курицу, несущую золотые яйца, а Лёшкины победы на олимпиадах резко поднимали статус их учебного заведения. В итоге все смирились с некоторыми вольностями, которые позволял себе тот, кого считали гордостью школы.

Разумеется, среди учащихся находились завистники. Лёшину независимость они называли «выпендрёжем заносчивого выскочки», а отсутствие внимания к обожателям со стороны Али – «высокомерием смазливой стервы». И хотя большинство ребят относились к ним с уважением и симпатией, близкой дружбы Лёша и Аля не водили ни с кем. Не посещали вечеринок, не входили ни в одну тусовку, не зависали в соцсетях. Когда Соня и Лена пришли в новую школу, Лёша и Аля казались полностью замкнутыми друг на друге. Со временем одноклассники стали всё чаще замечать первую красавицу в компании новеньких. Нередко сёстры вместе с Алькой и её неизменным спутником возвращались из школы, порой к ним присоединялся Стеклов из выпускного класса. Лёша обычно что-то рассказывал, но Соня и Лена его едва понимали.

– Лёх, ты уже решил, чем займёшься после школы? – спросил как-то Гласс.

– Эволюцией духа социума.

– Чем? – вытаращился Стеклов.

– Под духом социума Лёша подразумевает совокупность идей, которые разом вдруг овладевают сознанием очень многих людей, – перевела Алька.

– Мне кажется, для духа социума двадцатый век был тем же, что триасовый, юрский и меловой периоды для рептилий, – увлечённо продолжал Лёша.

– При чём тут рептилии, Лёх? – совсем обалдел Гласс.

– Наша планета была отдана в безраздельное пользование рептилиям на пять геологических периодов, – принялся пояснять Лёшка. – Начиная с триасового рептилий точно залихорадило, их перестали устраивать формы, приобретённые ранее…

– Пойдёмте, девочки, – обратилась красавица к Соне и Лене.

– Ты что, покидаешь меня? – Позабыв о рептилиях, Лёша сомкнул ладони на талии подруги.

– Всего лишь спасаю девственный разум Сони и Лены от сокрушительного натиска твоего интеллекта, – улыбнулась Аля. – Просвещай Гласса!

Соне снова померещилось, что пару окружило мерцание.

– Тебе с ним не скучно? – спросила Лена, когда они оставили ребят.

– Скучно с Лёшей? – Алькины глаза округлились, сделавшись размером в пол-лица.

– Я имею в виду, когда он заводит свои заумные разговоры.

– Скажи, как ты представляешь идеальные отношения с парнем?

Лена мечтательно возвела очи к небу:

– Ну, он приходит каждый вечер, я готовлю разные вкусняшки, угощаю его. Потом мы уютно устраиваемся рядышком и смотрим сериалы про любовь. Он меня обнимает или держит за руку. Мы всегда вместе ходим в компании, и все знают, что я – его девушка.

– Здорово! Но о чём вы говорите в те редкие моменты, когда не едите вкусняшки, не смотрите сериалы и не тусуетесь?

– Не знаю… Он говорит о том, как любит меня.

Алька, не выдержав, прыснула. Лена слегка обиделась:

– Не вижу ничего смешного! Тебе же Лёша признаётся в любви!

– Постоянно. Только не пользуется для этого словами.

Лицо сестры приобрело комичное выражение:

– Он не говорит, что любит тебя?! Я не верю!

Алька пожала плечами:

– Как-то я его спросила: «Почему ты никогда не признаёшься мне?» Лёша удивился: «Разве я что-то от тебя скрываю?» Я настаивала: «Любой девушке приятно слышать это». Он снова не понял: «Что ты хочешь от меня услышать?» Я возмутилась: «Вот бестолковый! Хочу услышать, что ты любишь меня!» Он изумлённо поморгал, схватил меня за руку и забормотал: «Аль… Давно собирался сказать тебе, но ужасно волнуюсь. Как же тяжело это произнести! Ф-ф-у, чёрт! Но ты должна знать! Небо голубое, трава зелёная, снег белый!»

Сёстры рассмеялись. Очень похоже на Лёшу!

Аля продолжала:

– Потом он спросил: «Ты правда хочешь, чтобы я повторял очевидные вещи?» И я поняла, что он прав! Мне интереснее узнавать его мысли об эволюции духа, о теориях катастроф, да о чём угодно! Если бы он повторял банальности, это было бы действительно скучно. Больше я к нему не приставала.

– Но как ты умудряешься поддерживать с ним разговор?

– Главным образом внимательно слушаю. Кроме того, у нас накопилось много общих воспоминаний. Поверьте, нам хватает тем для общения и помимо заумных теорий.

Сёстры смотрели на неё с уважением и лёгкой завистью.

– Ты тоже не говоришь ему о своих чувствах? – спросила Лена.

– Когда он уязвим и сомневается в себе, я говорю, что для меня он самый лучший. Всегда был, есть и будет.

– Он бывает уязвим? – удивилась Соня.

С первого дня знакомства Лёша представлялся близняшкам чуть ли не небожителем. В Алиных глазах промелькнули печаль и знание чего-то такого…

– Конечно бывает. Он же человек.

* * *

– Мерзкий световой демон, а не человек!

Соня вскрикнула от неожиданности. Что это?! Окружающая тьма ожила, проникая в сознание.

– Ты видела собственными глазами, как светится Алларов ублюдок, – злобно прошипел мрак. – Вчера я чуть не покончил с ним, но мне помешали. Ты! Ты посмела ослушаться моего приказа!

Невидимые крючья уцепились за каждый нерв и рванули. Сонин вой разрезал безмолвие чёрного погреба, и она мешком завалилась на бок.

Сколько длилось беспамятство? Секунды? Минуты? Часы? Очнувшись, Соня почувствовала холодный земляной пол под своей щекой. Что-то длинное, узкое, поросшее жестковатой шерстью быстро скользнуло вдоль щеки, и девушка с визгом вскочила.

– Крыса! – насмешливо подсказала тьма. – В этом погребе живут сотни голодных крыс! Твоей жирной туши им хватит на всю зиму!

Не заботясь более о том, что может занозить руки или удариться о полку лбом, Соня поспешно двинулась вправо. «Найти лестницу! Найти лестницу!» – приказывала она себе. Опять на что-то наткнулась. Закрома для хранения урожая! Из них подванивало гниющей капустой, и Соню затошнило. Но вот она нащупала деревянную ступень и стала карабкаться по крутой лестнице. Четыре ступени остались внизу, когда крючья снова рванули. Разбивая лицо о лестницу, Соня скатилась вниз. А придя в себя, ощутила, что из носа течёт что-то тёплое.

– Запах крови привлекает крыс, – с издёвкой сообщил мрак. – Скоро они примутся за тебя! Пока же я займусь исцелением твоего духа, подцепившего заразу Алларовых демонов!

Невыносимая, неописуемая боль – и новое забытьё… Когда Соня вернулась к действительности, рядом с её лицом прошуршали невидимые грызуны. Сил визжать, тем более вскакивать не находилось. Было очевидно, что ей никогда не выбраться из этого погреба.

– Выбраться?! – От хохота, взорвавшегося в её голове, Соня едва вновь не лишилась чувств. – Ты надеешься, что я позволю тебе отсюда уйти?! Тебе, мечтающей об этой световой мрази! Никогда! Твоё лечение будет долгим, к концу ты уже не сможешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Тогда за дело возьмутся крысы.

Пытка возобновилась. Сил не осталось даже на слёзы.

– Хотя мы могли бы закончить быстрее, – процедил мрак. – Хочешь себе помочь?

Чего он от неё добивается? Что нужно сделать, чтобы прекратить мучение?

– Знаешь, что такое висельная петля? Один из видов морского узла. Берешь верёвку, укладываешь в виде двух петель одинакового размера, обвиваешь обе петли несколько раз концом верёвки, пропускаешь конец в одну петлю и вытягиваешь крайнюю. Хочешь потренироваться в плетении?

Соня почувствовала озноб.

– Я плохо понимаю на слух инструкции. Включи свет и покажи.

Похоже, ей удалось разозлить «целителя».

– Я помогу тебе научиться понимать инструкции лучше!

Снова крючья. Блаженное небытиё не заставило себя ждать.

– Жаждешь блаженного небытия? – почти ласково откликнулся мрак, едва Соня вынырнула из беспамятства. – Так и быть, пойду навстречу твоему желанию. Конечно, любому неплохо освоить навык изготовления висельной петли, но о тебе уже позаботились. Ползи к табуретке!

Соня попыталась шевельнуться и не сумела.

– Мне нужно отдохну ть, – прошептала она.

– Здесь не санаторий! Предпочитаешь, чтобы тебя сожрали крысы?

От нового приступа боли девушка лишь слабо дёрнулась и сразу же затихла.

– Ты надоела мне! В последний раз предлагаю тебе выбор. Или ползёшь к табуретке, или лёгкого конца не жди! Поверь, мгновенная смерть гораздо приятнее, чем пожирание заживо полчищами голодных крыс. Так ты ползёшь?

Соня поползла. Она уже ничего не соображала, двигалась механически. Но терять сознание было нельзя – мучитель пресытился забавой. Соня ударилась головой о деревянную ножку. Встав на колени и вцепившись в табуретку, девушка переводила дыхание. Страшно кружилась голова.

– Верёвка ждёт на крюке. Тебе остаётся лишь взгромоздить свою тушу и надеть петлю. Залезай!

Соня постаралась выпрямиться, но к головокружению добавились рвотные позывы, и она едва успела перегнуться через край сиденья.

– Я сказал, залезай! Или продолжим курс лечения?

Соня опёрлась левым коленом о плоскость сиденья и подтянула правую ногу. Переместила вес на правую ступню и, с трудом сохраняя равновесие, поставила на табуретку левую. Оставалась самая сложная задача – подняться. Но ватные мышцы отказывались повиноваться слабым мозговым импульсам. Поняв это, «целитель» перешёл в режим чётких указаний:

– Встань!

Соня выпрямилась.

– Подними руки и нащупай петлю. Надевай!

Голова пролезла в узел с трудом – мешали пышные волосы.

– Прыгай!

Девушка одеревенела. Страх уступил острому чувству гадливости. Что она такое творит?! Сознание разом прояснилось. Вот чего добивается мучитель! Подталкивает её к самоубийству, наполняя чёрными мыслями, раздирая нервы крючьями, запугивая крысами. Он давно бы мог с ней покончить, но ему зачем-то требуется, чтобы она это сделала сама! Соня вцепилась в верёвку, пытаясь стянуть петлю с головы. Быстрее! Руки тряслись, подбородок не пролезал.

– Со-о-ня… – произнес не мрак, вползавший в сознание изнутри, а голос извне, со знакомыми издевательскими интонациями. – Соня… Которой не повезло!

Точный и сильный удар выбил табуретку из-под ног.

 

Глава 11

Охотничий домик

Софа была застелена гладким холодным покрывалом. Девушка, лежавшая на покрывале, с недоумением осматривала тёмную нетопленную комнату. Справа софа упиралась спинкой в стену. Прямо перед глазами располагалось небольшое окно без занавесок, наполовину закрытое массивным ящиком допотопного телевизора. Левее высился неудачный гибрид серванта и комода. Ещё левее – второе окно, тоже ничем не прикрытое. Перед окном круглый стол с двумя задвинутыми деревянными стульями. Девушка могла поклясться, что никогда прежде не бывала в этой комнате! Чей это дом? Как она здесь очутилась? Почему раздета?

Вся её одежда состояла из трусиков и бюстгальтера.

Сырой промозглый воздух пробирал до костей, и кожа покрылась гусиными пупырышками. Что-то холодило грудь. Девушка положила ладонь поверх. Украшение! Она пощупала цепочку, пробежала пальчиками вдоль диска оправы, прикоснулась к кристаллу, вставленному по центру, и… окончания пальцев словно прожгло!

Кухня Таис, утопленная во тьме… Застывшая светящаяся «мишень»… На этом воспоминания обрывались. Что с Лёшей?! Где он?! Откуда взялся талисман? Ответов не находилось.

Алька нерешительно спустила ноги со своего ложа и тут же с визгом их поджала. Возле рамы софы уткнулся лицом в дощатый пол человек. Кто это?! Не прошло и секунды, как она его узнала:

– Лёша!!! Ты живой?! Ты спишь, да?! Почему на полу-то? Голые доски, даже половичком не покрыты… А ты тоже раздет, как и я! Совсем ведь замёрз, бедный… Сейчас, Лёшенька, я тебя втащу и согрею…

Чтобы втянуть его на софу, пришлось изрядно потрудиться, Алька даже вспотела. Когда её усилия увенчались успехом, укрыла Лёшку покрывалом и крепко к нему прижалась. Девушка уже не всхлипывала, а ревела в голос, вспоминая все злые слова, брошенные в пылу ссоры другу в лицо. А он, не помня обиды, примчался её выручать! И ещё говорил, что кругом перед ней виноват… В чём, интересно?! В том, что она такая дура?!

– Прости меня, Лёшенька, прости! Как же долго тебя не было! Целую вечность! Ты даже представить не можешь, как мне было без тебя тоскливо!

Губы юноши шевельнулись.

– Почему не могу, Аль? Очень даже могу… представить.

Текли мгновения. Они не размыкали объятий и почти не дышали, растворившись в ощущении блаженства оттого, что снова были вместе.

– Аль, когда всё закончится, обещай, что попросишь у тёти Липы ключи от дачи. И мы поедем туда вдвоём – только ты и я… Обещаешь?

– Зачем же откладывать, Лёш? Разве мы сейчас не вдвоём?

– Не совсем. Кроме нас, здесь ещё Ермунганд и…

Алька подскочила.

– Ермунганд?! Где мы?!

– Не знаю. Нас сюда перенёс талисман, чтобы мы помогли Соне. Ермунганд похитил её и держит где-то поблизости.

– Откуда взялся талисман?

– Долгая история, расскажу на досуге. Сейчас мы должны вытащить Соню, и как можно быстрее! Но боюсь, это окажется не просто.

– Ты опять собираешься схлестнуться с этим выродком?! – вскричала в ужасе Алька. – Нет!!! Лёша, я тебя не пущу! Он дважды чуть не убил тебя!

– Соня в беде, потому что помогала нам. Я ни за что не втягивал бы тебя, но ей потребуется помощь. Ты ведь знаешь, как этот гад развлекается… Я не смогу заниматься Ермунгандом и Соней одновременно. Она будет на твоём попечении.

– Он тебя убьёт! – прошептала Алька, поняв, что отговаривать друга бессмыссленно.

– Не убьёт, если ты не разучилась пользоваться талисманом. Помнишь, как Синголь отводила стрелы и копья?

Девушка кивнула.

– Пули точно так же. Встаём!

Их одежды на стульях не оказалось. Ящики комода тоже были пусты.

– Лёш, почему мы раздеты?

– Так вышло. Наши вещи остались сушиться в другом месте.

– И что?! Мы пойдём почти голыми?

Сдёрнув с софы покрывало, Лёшка накинул его Альке на плечи:

– Считай, у тебя королевская мантия!

* * *

Ковровая дорожка, покрывавшая пол вытянутого коридора, скрадывала скрип половиц. В отличие от дачи тёти Липы, в этом коридоре не держали лишних вещей, так что можно было не опасаться наделать грохота, налетев впотьмах на что-нибудь. Стены украшали оленьи рога, кабаньи головы, медвежьи шкуры и фотографии. Но пару, настороженно продвигавшуюся по коридору, интерьер интересовал в последнюю очередь.

– Аль, слышишь звуки?

Девушка замерла, вслушиваясь.

– Что-то знакомое… Точно! Композиция для перформанса Таис!

– Значит, и «гетера» здесь. – Лёшка поморщился. – Будь наготове.

Алька сжала талисман. Щель неплотно притворённой двери светилась тускло-красным. Слегка приоткрыв дверь, Лёшка заглянул внутрь.

Длинный деревянный стол посреди комнаты был накрыт как для романтического ужина и уставлен свечами, дававшими больше копоти, чем света. В камине сухо потрескивали дрова. Облачённая в чёрное газовое покрывало, Таис извивалась перед зеркалом.

– «Гетера» в комнате одна, – шёпотом сообщил Лёшка. – Ермунганда нет, Сони тоже.

– Позволь с Таис я поговорю сама. – Скинув «королевскую мантию», Алька отодвинула друга и распахнула дверь: – Где вы прячете Соню?! Отвечай, Таис!

Реакции танцовщицы, грациозно прогибавшейся на полу, стоило позавидовать! «Гетера» взвилась, как выпущенная из арбалета стрела, и оторопело полыхнула зеленью глаз. Однако постаралась скрыть своё замешательство и усмехнулась:

– Это ещё что за явление девы в нижнем белье?!

Заметив за Алькиной спиной Лёшку, Таис побледнела, но продолжила в том же развязном тоне:

– Вижу, дева со своим рыцарем! И оба в неглиже! Очень интересно! Может, мне к вам присоединиться?

Алька поднесла к глазу кристалл, и Таис заткнулась.

– Дай мне свою одежду!

«Гетера» развернула чёрное газовое покрывало и беззвучно протянула партнёрше.

– Не это! Дай нормальную одежду и обувь.

Покопавшись в шкафу, занимавшем правый угол комнаты, Таис принесла кожаные брючки, водолазку, джемпер, куртку и резиновые сапожки.

– Клади сюда. Принеси одежду для Лёши.

– Для него ничего подходящего нет. – Голос «гетеры» утратил выражение и сделался абсолютно бесцветным.

– Най ди! – потребовала Алька и, передав Лёшке талисман, стала облачаться со скоростью солдата, поднятого по тревоге.

Как и ожидалось, одежда Таис оказалась ей в самый раз. Вернулась «гетера» и подала Альке кальсоны, махровый халат и толстые шерстяные носки:

– От всего остального бабушка избавилась.

Вот и выяснилось, где они! В охотничьем домике покойного генерала!

Кальсоны, когда-то обтягивавшие дородные генеральские телеса, с Лёшки спадали. Вытащив резинку на внутренней стороне пояса и завязав узлом, он добился того, что кальсоны стали на нём держаться. Полы халата сходились у него за спиной, но в кармане обнаружился пояс, и Лёшка затянул его потуже. Покончив с экипировкой, он обернулся к Таис:

– Веди нас к Соне.

* * *

Когда Таис указала, где вход в погреб, Алька навела на неё кристалл и приказала спать. Лёшка оттащил рухнувшую снопом «гетеру» в сторонку, чтобы не загораживала путь, и привлёк к себе подругу:

– Аль, помнишь наше самое первое совместное лето? Мы отдыхали на море… Было раннее утро, и пляж ещё пустовал. Я сидел у кромки прибоя, строил крепость из мокрого песка, и тут появилась девочка. Она подошла бесшумно, словно соткалась из рассветных лучей. Вскинув голову, я вдруг увидел её – тельце, загорелое до черноты, волосы, выбеленные солнцем, трусики в красную полоску. Как и мне, ей было лет пять. Девочка протягивала мне раковину: «Смотри, что я нашла. Это тебе в подарок. Там целое море внутри». Я недоверчиво поднёс подарок к уху и в самом деле услышал гул. Девочка радостно улыбалась, довольная тем, что смогла подарить мне целое море, а я застыл с раскрытым ртом. Небо, море, песчаный берег разом померкли – я видел только её! Она была такой… Неотразимой! И я влюбился в неё сразу. На всю жизнь.

Алька вцепилась в Лёшкины плечи! Её друг не любил говорить о чувствах. Когда она пыталась вытягивать из него признания, смеялся: «Чувства, Аль, выражаются делами». Услышать от Лёши такие слова означало одно: он не исключает самого страшного исхода и на всякий случай прощается.

– Теперь за дело. – Лёшка мягко отстранился. – Подними талисман. На счёт три вышибаем дверь. Потом немедленно займись Соней. Как только она сможет двигаться, выбирайтесь из погреба. Не задерживайтесь там ни секунды! Раз. Два. Три!

И он со всей силы ударил ногой в дверь.

* * *

Всё, воздух закончился! Соня захрипела, пальцы, пытавшиеся ослабить удавку, разжались. В этот момент раздался грохот! Дверь сорвалась с петель, по верёвке словно полоснули острым лезвием, и Сонино тело мешком рухнуло вниз. В два прыжка оказавшись рядом, Лёшка заозирался в поисках врага. Но того скрывала тьма, притаившаяся во всех углах. Лишь пятачок в центре погреба, где застыл нелепо одетый юноша, был словно высвечен прожектором.

Соскользнув по лестнице следом за другом, Алька освободила Сонину шею от петли и стала оттаскивать тело. Держа Соню под мышки, Алька дёргала её изо всех сил, но продвигалась с каждым рывком не более чем на пару сантиметров. Такими темпами им никогда не добраться до лестницы! Алька навела кристалл и попыталась привести Соню в чувство. Она посылала в сознание Сони образ за образом: летнее утро; яркая зелень, омытая ночным дождём; звонкий птичий щебет, аромат сирени… Её память невольно скакнула к майской ночи, в которую они с Лёшкой вышли из регрессии. Рука об руку, они тогда стояли в саду тёти Липы, вдыхали запах цветения и любовались звёздным небом. Как обычно, друг был одет в голубые джинсы и белую футболку. Наверное, Лёшкин образ удался Альке лучше остальных, поскольку Сонины глаза приоткрылись.

– Лёша? – шевельнулись пухленькие губы.

– Он здесь. – Алька мотнула головой вправо. – Но ты должна отсюда уходить. Повернись на бок. Теперь вставай на четвереньки. Я буду помогать.

Соня последовала указанию и удивилась лёгкости, с которой ей удалось повернуться и встать. Словно кто-то наполнял силой её ослабевшее тело. Соня оглянулась туда, где должен был находиться Лёша, и вскрикнула.

Алька, до этого момента полностью сосредоточенная на подопечной, резко обернулась. Из затемнённого угла в двух метрах от Лёшки торчало дуло, нацеленное ему в лицо!

– Генерал был страстным поклонником охоты, – раздался из тьмы издевательский голос. – Чего я только не нашёл в его арсенале, который вдова покойного оставила в этом доме! Для тебя вполне сгодится старый добрый винчестер семидесятой модели. Из него можно охотиться на любого зверя – от крысы до слона. Наш генерал отдавал предпочтение кабанам и медведям, так что его карабин предназначен для патронов с калибром пули семь шестьдесят два. Этот калибр тебе уже знаком, но вчерашние стрелки оказались редкостными болванами. Обойма рассчитана на пять патронов. Впрочем, понадобится лишь один. Он разнесёт тебе башку, и твои мозги заляпают это чудесное помещение. Но ты не огорчайся за интерьер. Чувствуешь, как воняет? Здесь всё и так уже загажено жирной свиньёй, которую вы примчались спасать. Как же я ей признателен! Не подозревал, что она окажется такой великолепной наживкой! Поделись напоследок тайной, Первый, чем тебе так дорог этот нуль?

Алька за Лёшкиной спиной навела кристалл на дуло винчестера. Не дожавшись ответа, Ермунганд продолжил:

– Ну, ладно, забирай свой секрет в могилу. А я не так скрытен, как ты, и мне приятно делиться с тобой планами. Когда твои мозги займут достойное место рядом с дерьмом и блевотиной, я наконец-то уединюсь с твоей подружкой. Меня так возбуждают воспоминания о нашем танце! Жаль, что тебе не придётся услышать сладострастных воплей, которые огласят этот интимный погребок. Хотелось бы видеть, как твоё лицо осветится радостью за нас, но, увы, не придётся. Когда же крики утихнут, я перейду к её истинному образу. Разве можно забыть дивный жемчужный Свет?! Однажды я обещал принять в себя его весь, до последнего лучика, пришло время сдержать слово. Остаётся ещё жирная свинья и бледный клоп внутри неё, но они меня совсем не задержат. И на закуску, так сказать, пообщаюсь с тобой в истинном образе.

– Тебе никто не говорил, что ты слишком много болтаешь? – сквозь зубы процедил Лёшка.

В ответ – вспышка и сухой хлопок выстрела. Соня, вскрикнув, зажмурилась.

– Что? – удивился Ермунганд.

– Не можешь попасть с двух метров? – усмехнулся Лёшка. – Дисквалификация!

Последовал второй выстрел, третий, четвёртый, пятый.

– Обойма закончилась? Окончательная дисквалификация. Переходим в истинный образ!

Фигура юноши в комичном одеянии начала стремительно наполняться Светом. Из углов выплеснулся мрак, затопил погреб, сдавил Свет, как недавно на том же самом месте удавка стягивала Сонину шею. «Сейчас тьма поглотит его окончательно», – ужаснулась Соня, теряя остатки воли. Почувствовав, что ноги больше не держат, она осела на пол и спрятала лицо в ладонях.

* * *

– Вставай и пошли. – Алька легонько потянула Соню за руку, и та отняла ладони от лица. – Выбираться придётся впотьмах, нащупывай ступеньки руками.

– Где Лёша? – едва слышно спросила Соня.

– Не знаю.

Алька старалась говорить спокойно, но скрыть звучавшую в голосе тревогу не получалось. В отличие от Сони, она видела, как из кристалла внезапно вырвался синий луч. На мгновение проявились фигуры Лёшки и Ермунганда и тут же пропали вместе с синим лучом.

– Лёши здесь больше нет, как и твоего мучителя. Поднимайся, я буду помогать.

Соня снова подивилась лёгкости, с которой удалось подняться.

– Двигайся медленно, ступенька за ступенькой, – наставляла её сзади Алька.

Соня помнила, что в прошлый раз она добралась до пятой ступеньки, а затем… Нет, не думать об этом, иначе не удержаться.

– Не волнуйся, ты не упадёшь, я тебя страхую.

Соня начала карабкаться.

– Молодец! Остался совсем пустяк, всего две ступеньки! – подбадривала из-за спины Алька и вдруг вскрикнула: – Стой!

Соня испуганно замерла.

– Что за мертвяк у нас тут лезет из подвала? – насмешливый вопрос шёл сверху. – Твоё место под землёй!

Холодная босая нога ударила Соню в переносицу, и без того травмированную столкновением с ребром полки. От боли искры посыпались из глаз, и, опрокинувшись, Соня полетела вниз.

* * *

Голая лампочка болталась под низким потолком прямо над головой, и тускло светилась. Померещилось, что это петля. Соня вздрогнула, а вздрогнув, обнаружила, что лежит на ком-то. Неужели она раздавила Алю?! Соня перекатилась на бок, освобождая от своей массы уткнувшуюся ничком в земляной пол девушку.

– Аль, ты цела?

Застонав, Алька попыталась встать на четвереньки. Её растрёпанные пшеничные волосы подметали грязный пол. Над Алей возвышалась Таис, завёрнутая в чёрное газовое покрывало. Бледное лицо с кроваво-красными губами и зелёными глазами, горящими, как у дикой кошки, было страшно.

– Снимай мою одежду! Покрасовалась, и будет! – В руках «гетера» сжимала топор, нацеленный на Алькину шею.

– Брось топор! – прохрипела Соня.

– Ты правда этого хочешь? – Таис сделала замах, словно собиралась швырнуть топор в Соню. – Не боишься, что не поймаешь?

– Что я тебе сделала? – всхлипнула Соня. – За что вы меня мучаете?

– Мне? Ничего! И я тебя не мучаю. К тебе у меня претензий нет, а к этой воровке есть. – Таис указала топором на Альку, силившуюся приподнять голову. – Ты долго ещё будешь возиться? Снимай мою одежду! Я из-за тебя мёрзну!

Устав от бесплодных попыток выпрямиться, Алька упала на спину и едва уловимым движением поднесла что-то к глазу. Топор вырвался из рук Таис, отлетел в сторону и с хрустом вонзился в деревянную полку.

– Одежду я верну, не беспокойся, – пообещала Алька. – Приятных снов!

«Гетера» повалилась на пол. Алька напрягла силы и поднялась.

– Прости, Соня. Я не думала, что она очнётся так быстро. Сейчас мы повторим попытку выбраться. Лёша просил ни секунды здесь не задерживаться.

* * *

В комнате, где Таис готовилась к романтическому ужину, царил полумрак. Свечи почти догорели, в камине тлели угли. Алька подкинула поленьев, и язычки пламени с весёлым треском принялись облизывать дрова. Покопавшись в массивном шкафу, девушка вытащила безразмерную вязаную кофту, шерстяные носки и вязаные рейтузы, сунула их под мышку и обернулась к Соне:

– Отдыхай, я пойду за Таис. А то она там концы отдаст.

Когда Алька вернулась с «гетерой», Соня спала, положив локти на стол и уткнувшись в руки лицом.

– Достань сотовый и набери Лену, – приказала Алька.

Таис слушалась с исполнительностью робота.

– Положи телефон на стол. Садись к камину и грейся.

Ни на секунду не выпуская «партнёршу» из-под прицела кристалла, Алька подняла сотовый. Долго никто не откликался, играла какая-то глупая мелодия. Наконец мотивчик прервался.

– Что с Соней? – завопили в ухо.

– Немедленно бери такси и приезжай. Таис, диктуй адрес!

Лена попросила позвать сестру. Алька отказалась будить Соню:

– Она измучилась и спит. Выезжай как можно быстрее.

Лена передала кому-то телефон, и Алька услышала:

– Бонжюр, милая!

* * *

Облачённая в вязаные шмотки своей бабушки, Таис застыла на стуле возле камина, прямая и неподвижная, как изваяние египетской богини.

– А я ведь действительно могла убить тебя… – тихо сказала «гетера».

– Знаю, – повернулась к ней Алька. – Хотела заслужить любовь этого выродка. Ты совершила ошибку, Таис! От него тебе не дождаться даже благодарности, не то что любви. Внутри он чёрен и пуст, поэтому менять обличья может, а испытывать любовь – нет. Для любви внутри нужен Свет, а не пустота. Неужели ты не поняла, что у него лишь одна страсть – причинять страдания! Посмотри, что он сделал с Соней! Зачем ты ему помогала?!

– В его присутствии я теряю волю. Готова сделать всё, что он прикажет. – Таис начала всхлипывать.

– И в кого ты превратишься, угождая ему и дальше? В серийного убийцу?

– А сама-то! – Таис, близкая к истерике, почти кричала. – Только и делаешь, что пляшешь под дудку своего Чудовища!

Заметив, что проснулась Соня, Алька сурово бросила «гетере»:

– Проси прощения!

«Зачем Аля делает это? – удивлялась про себя Соня. – Зачем добивается от Таис чего-то столь же противоестественного, как самоубийство, к которому меня подталкивал мой мучитель? Таис так же способна на раскаяние, как её маньяк на любовь!»

«Гетера» послушно встала, словно собиралась произнести тост, и сжала руки у груди:

– Я виновата перед тобой, Соня. Прости, если сможешь.

Таис казалась вполне искренней. «А моё желание залезть головой в петлю разве было притворным?» – спросила себя Соня и отвернулась от «гетеры».

– Аль, позвони Лене.

– Уже позвонила. Лёша встретил твою сестру и отвёл её к нашим друзьям. Они едут сюда все вместе, думаю, скоро будут.

– Расскажи о ваших друзьях, – попросила Соня.

– О, это долгая история, – рассмеялась Алька. – Я встретилась с ними при весьма необычных обстоятельствах…

Дойдя до момента, когда кошки мадам Добрэн набросились на коротышек, Алька потянулась вперёд за бананом. Это её и спасло! Воспользовавшись тем, что девушки увлеклись и забыли о ней, Таис неслышно подкралась сзади и со всего размаха опустила кочергу на Алькин затылок. Но вместо головы удар приняло плечо. Охнув, Алька уткнулась лицом в стол, «гетера» занесла кочергу для повторного удара. Соня с криком вскочила и, схватив бутылку шампанского, предназначавшуюся для романтического ужина, запустила ею в Таис. Тяжёлая бутылка ударила по кровавокрасному рту, отбросив «гетеру» назад. Зажмурившись от боли, Таис замотала головой, кочерга полетела на пол. Со всей проворностью, на которую была способна, Соня обежала стол и схватила орудие. Таис попятилась к двери.

В этот миг дверь распахнулась.

– Девочки, что вы творите?!

Одна из девушек обернулась затравленным зверем, сверкнув на входивших дикими зелёными глазами. Обеими ладонями она зажимала рот, по подбородку и шее обильно стекала кровь, капая на вязаную кофту. Одежда второй, свирепо наступавшей на неё с кочергой, была чудовищно грязна. Всё лицо в разводах, синяках и кровоподтёках.

– Соня, что с тобой?! – Ленины и без того выпуклые глаза вылезли из орбит.

– Эта гадина хотела убить Альку дважды. Сначала пыталась зарубить топором – не вышло! И в благодарность за то, что Аля её одела, заботясь о её здоровье, тварь чуть не проломила Але череп! – Соня снова замахнулась на Таис кочергой. – Если б я не заехала ей бутылкой по зубам…

– Вы что, совсем здесь озверели?! – закричала Лена.

– Йа, Ю, посмотрите, что с Алей. Лена, приводи в чувство сестру, – приказала француженка и крепко сжала плечи Таис. – Здесь есть раковина с водой? Пойдём попробуем помочь твоему рту.

Присутствие нейтральных людей, не замешанных в событиях, происходивших в охотничьем домике, подействовало на Соню успокаивающе. Она послушно отдала кочергу сестре и присоединилась к незнакомцам, хлопотавшим возле Али. Внезапно тела Сони и Альки утратили плотность и пошли волнами, подобно миражам в пустыне. Когда мадам Добрэн вернулась, ведя за плечи Таис, то застала в комнате лишь изумлённую Лену и растерянных специалистов по регрессии. Француженка невозмутимо покопалась в сумочке, нашла болеутоляющее и протянула «гетере», лишившейся пяти зубов. Закончив оказывать помощь, повернулась к своим спутникам:

– Где девочки?

– Исчезли! А чуть ранее Соня сообщила, что Лёха тоже пропал. Что будем делать?

– Ждать.

 

Глава 12

Награда

Закрученное пространство туннеля Ашмара упиралось одним концом в переливчатые Сады Аллара, другим же – во тьму Войда. Между концами-началами располагалась тысяча пространственных отростков-дверей. В середине туннеля особая дверь – пятисотая, с какого конца ни начинать отсчёт – вела в место абсолютного равновесия сил Света и Чёрной Пустоты.

Синий луч вырвался из-за пятисотой двери и ударил в оба конца, отшвыривая одного противника к пограничной территории Хунгара, другого – к границе владений Аллара. Двери-отростки раскрылись. Возникшие в них фигуры рябили золотом и ониксом. За старшими демонами Безликого, призванными Зеницей Ашмара в свидетели поединка Первых, теснились молодые, жаждавшие не пропустить редчайшее зрелище. Участок туннеля между противниками сжался до пятисот шагов, и зрители хорошо видели Первых.

– Призраки? – разочарованно пробежало между дверьми. – Зеница Ашмара для сохранения равновесия решил устроить поединок призраков?!

– Комедия, а не игра Первых!

– Нет, смотрите! Они высвободили истинные образы!

Действительно, мгновенно вылинявшие, ставшие почти неразличимыми, призраки продолжали стоять каждый на своём месте, а навстречу друг другу уже неслись два конных рыцаря. За одним оставался шлейф невыносимо яркого Света, за другим стлалась непроницаемая тьма. Чем быстрее они мчались, тем сильнее растягивался туннель, и казалось, что рыцари не приближаются друг к другу.

– Динамично, но не результативно! – прокомментировал кто-то из зрителей. – Так они скакать будут всю оставшуюся вечность, а до драки дело не дойдёт.

– Экий ты торопыга! – возразили ему. – Дай им разогреться! Они же были в воплощённой форме, застоялись. А драка за ними не заржавеет, не беспокойся! Они уже разминались в туннеле перед началом семестра.

Словно отвечая на чаяния зрителей, Первые сбросили образы рыцарей, и расстояние между ними стало стремительно сокращаться. Сияющая комета рванулась к чёрной туче, выбросившей навстречу бесчисленные нити тёмной энергии. Сгусток Света отпрянул, не подпуская их к себе.

– Вот, началось! Ты на кого ставишь?

– Я на Алларова Первого! Он в прошлый раз демону Хунгара здорово истинный образ потрепал!

– А я на Х-демона. В нём чувствуется задор! Вон как погнал Алларова Первого!

А-демон изредка отстреливал лучами самые резвые щупальца врага, но по большей части отступал, вбирая рассеянный по туннелю Свет.

– И чего, спрашивается, скакал здесь, искры в глаза пускал?! – негодовали зрители. – Такими темпами он в два счёта к своему призраку вернётся! Там его демон Хунгара и прихлопнет вместе с призраком.

– Зеница Ашмара не допустит!

– Почему это? Поединок во владениях Безликого, всё по-честному!

Тьма быстро заполняла туннель. Световой сгусток практически перестал отстреливаться, лишь съёживался всё сильнее.

– Не драка, а избиение младенца! – побежал по дверям ропот. – Смотреть противно!

– Аллар совсем разнежил А-демонов. Бойцы у него перевелись, раз он такому слабаку первый уровень дал!

Сгусток Света превратился в крошечную, едва различимую точку. Тьма сжимала её всё сильнее.

– Кажется, нам пора, ребята, – молодой демон Ашмара не скрывал разочарования. – Ничего интересного уже не будет, а любоваться, как тёмная энергия задушит этого несчастного, я не хочу.

– Между прочим, красиво! – возразили ему. – Совсем как до начала времён.

– И впрямь похоже: Первозданная Тьма, в ней искра Изначального Пламени… Жаль, Большого взрыва не…

И тут рвануло!!! Световая волна пронеслась вдоль туннеля, в бешенстве сметая тьму.

– Хочешь вобрать в себя жемчужный Свет?! – ревел А-демон. – Принимай! Мы с Алейн столько раз смешивали Свет, что мой должен прийтись тебе по вкусу!

Из эпицентра бушующей ярости выплёскивался неиссякаемый шквал лучей. Демон Хунгара не успевал выпускать чёрные щупальца, а по ним уже били ослепительные молнии и застревали в его истинном образе, подобно гарпунам.

– Жаждешь вобрать его весь, до последнего лучика?! Получай! Мало?! Сейчас будет больше!

Тьма превращалась в картину ночного неба, алмазные брызги усыпали её, как звёзды, а лучи всё пронзали, умножая созвездия и галактики… Оторопевшие зрители завороженно взирали, как множественные осколки Света оживают и сливаются между собой, оплавляя остатки тьмы.

– Вот это зрелище… – бежал от двери к двери шёпот.

– Что, не нравится?! Жжётся? – бушевал Хэммил. – Я давно заметил, ты выбираешь в противники того, кто слабей! Любишь добивать раненых, безоружных, не имеющих твоего уровня?! Всё! Твоей игре конец!

В поддержку алмазным осколкам неслись всё новые лучи…

– Алларов Первый сделал из демона Хунгара рваную чёрную тряпку! Да уже и не чёрную, смотрите!

Свет продолжал кромсать тьму, уничтожая разрозненные клочья мрака.

– Интересно, Х-демон сумеет повторить фокус Алларова Первого? Тот ведь поначалу тоже почти исчез, а потом вон какой финт выкинул!

– Не сумеет! А-демон играл в поддавки, но не позволил противнику оттяпать ни искорки своей силы. А Хунгаров Первый уже совсем спёкся!

От чёрной кляксы, оставшейся от демона Хунгара, донёсся вой:

– Прекрати-и-и! Ты победил… Призываю Безликого!

Из проёмов дверей в туннель хлынула синева, выступили вперёд старшие демоны Ашмара, свидетели поединка Первых.

– Безликий внял тебе, Х-демон. До того момента, как Ашмар сообщит вам волю богов, игра Первых приостанавливается. Ты понял, А-демон? Отдыхай!

Но заставить Хэммила остановиться было не так просто.

– Мы не на боксёрском ринге, и отдыхать я не намерен! Или эта тварь именем Безликого поклянётся во веки веков не причинять вреда Алейн ни в истинном образе, ни в воплощённой форме, или я его уничтожу! Сейчас же, не дожидаясь ничьей воли и разрешения! Да услышит меня Ашмар!

Из дверей ударили синие молнии.

– Ашмар внял тебе и не возражает, чтобы демон Хунгара поклялся его именем, если пожелает дать клятву, которую ты требуешь.

– Я жду!

– Клянусь Безликим! Ни в истинном образе, ни в воплощённой форме не причинять вреда А-демону по имени Алейн.

– Ты забыл сказать «во веки веков»! – грозно полыхнул Хэммил.

* * *

Противники ждали за особенной дверью, пятисотой, с какого начала-конца туннеля ни начинать счёт, рядом с Хрустальной Сферой, зависшей точно по центру куба-аквариума. Но вот дверь приоткрылась, их окружили пестрящие золотом и ониксом фигуры старших демонов Ашмара.

– Слушайте волю богов! Игра окончена. Хунгар лишает своего демона первого уровня. Если победитель пожелает воспользоваться правом Первого, может уничтожить врага. Если нет, признавший поражение переводится в двадцать пятую группу Х-потока. Решение за тобой. – Демоны Ашмара обернулись к победителю.

– Правильно ли я понял, что у этой твари уже нет первого уровня? – у точнил Хэммил.

– Совершенно верно, уже нет. И боги не возражают против того, чтобы ты воспользовался правом Первого. Даже Хунгар.

– Отчего же мне помешали воспользоваться правом Первого, когда мой враг тоже имел первый уровень?! И предлагают убить его теперь, когда он стал практически нулём?!

– Сообщи своё решение. Ты воспользуешься своим правом?

– Нет! Пусть убирается в Войд!

Пёстрые фигуры повернулись к побеждённому:

– Ты слышал, Х-демон? Победитель сохраняет тебе вечность!

– Премного благодарен, – криво ухмыльнулся призрак с тёмной кляксой, оставшейся от истинного образа Хунгарова Первого.

Демоны Ашмара вновь обратились к Хэммилу:

– Верни Зеницу Ашмара.

– Доставьте сюда воплощения Алейн и куратора, и талисман будет возвращён.

– Доставим. Теперь слушай волю Аллара! – Демоны Ашмара преисполнились торжественности. – Как победителю в игре Первых тебе в награду даруется вечное блаженство в соединении со Светом твоего бога!

– Прямо сейчас?! – растерялся А-демон. – Не дожидаясь завершения семестра?

– Согласно волеизъявлению Аллара, завершать семестр тебе нет необходимости.

– Но как же… – Алмазный блеск Хэммила померк.

Со стороны призрака с жалкой выцветшей кляксой тьмы донёсся злорадный смех:

– Ха-ха-ха! Аллар тебя прямо-таки осчастливил! Или ты не рад награде? Прости-прощай, жемчужный Свет! Во веки веков! Ха-ха-ха! Отлично придумано! Ты был так великодушен, пощадив меня! Теперь я смогу целую вечность смеяться над тобой и шуткой Аллара!

Луч Хэммила щёлкнул по нему, как по крысе, вышибая за дверь. Демоны Ашмара недоумённо перемигивались, не понимая бурной весёлости, охватившей побеждённого, и мрачной угрюмости победителя.

Едва заметное мерцание возле Хрустальной Сферы возвестило о прибытии двух новых призраков. Один с демоном нулевого уровня, похожим на бесцветный студень, поддерживал второго, чья воплощённая форма имела явные повреждения, зато истинный образ полнился дивным сиянием. Алларов Первый метнулся навстречу и окутал их облаком Света:

– Давай поможем твоему воплощению, Алейн… Ну, вот, порядок.

– Хэммил! – Жемчужное мерцание в ликовании пронизывало облако алмазного Света, стремясь раствориться в нём. – Он не убил тебя, Хэммил!

– Всё хорошо, Алейн. Теперь дай мне талисман.

Вобрав в себя световое облако, победитель обратился к демонам Ашмара:

– Прежний Совет без воли Безликого лишил нашего куратора всех статусов за то, что он посмел вмешаться в игру Первых. Игра окончена. Правом Первого я взываю к Хранителю равновесия!

Демоны Ашмара возмущённо замигали золотом и ониксом. Дерзость Алларова Первого преступала все границы! Взывать к Безликому полагалось через них, никак не напрямую! Но Хэммил уже направил Зеницу Ашмара на призрака с трясущимся студнем внутри.

– Наш куратор всегда следовал твоему закону, Безликий! Все его действия были направлены на сохранение равновесия. Не испросив твоего дозволения, предатели лишили его статуса демона Ашмара, А-куратора и члена Совета. Я прошу у тебя для него справедливости. Верни ему то, что он заслуживает!

Ничего не происходило. Преодолевшие оторопь, пёстрые демоны начали понимающе перемигиваться: наглости-то Алларову Первому не занимать, а вот как отзовётся Безликий, ещё посмотрим!

Приоткрылась дверь. Призрак с тёмной кляксой внутри собрался сунуться в куб-аквариум, но молния шибанула по нему, вышвыривая обратно. И сразу вслед за тем из кристалла ударил синий луч!

Когда он иссяк, стоявший перед Хэммилом призрак больше не трясся – студень исчез. Полупрозрачная фигура переливалась ярким золотом и ониксом. Изумление ветром пронеслось по залу:

– Безликий с тобой согласился, Первый! Вернул тому, за кого ты ходатайствовал, статус демона Ашмара. Статус А-куратора. И статус члена… Нет, кажется, Главы Совета.

– Оставьте нас! – приказал новый Глава.

Демоны Ашмара беспрекословно подчинились.

– Спасибо тебе за Алейн и за всё! – Хэммил протянул куратору талисман.

Некоторое время куратор безмолвно созерцал воспитанников, затем золото и оникс побежали быстрой рябью:

– Ну, рассказывайте, что вы натворили за время моего беспамятства.

– Хэммил обнулил прежний Совет.

– Это сделал не я, Алейн. Безликий изъявил свою волю через Зеницу Ашмара. Как и сейчас, когда я воззвал к нему, чтобы вернуть куратору все статусы.

– Ты воззвал к Ашмару?! Сам?! – изумился куратор. – И Безликий тебе ответил?!

– Он счёл мои просьбы обоснованными.

– Как мы оказались в туннеле?

– Тебя и Алейн перенёс Совет. А меня и демона Хунгара – Зеница Ашмара.

– Что случилось здесь?

– Поединок.

– Из тебя приходится тянуть новости клещами! Каков исход игры Первых?

– Противник признал себя побеждённым. Хунгар лишил его первого уровня. Мне предложили его добить.

– И ты отказался? – Фигура куратора почернела. – Как же ты недальновиден, Хэммил!

– А что я должен был сделать?! Убить Х-демона двадцать пятого уровня?

– Именно так! Боюсь, ты горько пожалеешь о своём великодушии!

– Я взял с него клятву никогда не причинять вреда Алейн.

Однако куратор стоял на своём:

– Как только он лишился первого уровня, тебе следовало его убить! Сразу! Не раздумывая!

Хэммил хотел спросить почему, но его окружило восторженное сияние Алейн:

– Поздравляю! Ты исполнил обещание, данное Аллару!

Победитель попытался скрыть свою подавленность, но разве мог он что-то скрыть от Алейн?!

– Хэммил? Почему ты не рад?

– Аллар пожаловал мне награду. Вечное блаженство в единении с ним. Немедленно.

Жемчужный Свет дрогнул:

– Я не верю! Аллар благословил нас в Белом конусе! Он не разделит нас!

Куратор помрачнел ещё больше.

– Аллару требовалась победа в игре Первых. Теперь ему нужна сила победителя, и он получит её, когда Хэммил соединится с его Светом.

– Но отчего так спешно? – На Алейн было больно смотреть. – Почему мы не можем хотя бы завершить вместе этот семестр?

– Аллар не доверяет вам. Вы вышли из-под его контроля. Он не знает, что вы ещё выкинете, потому и спешит.

– Мы пообещаем, правда, Хэммил?! Поклянёмся чем угодно!

– Куратор, ты как-то предлагал нам перейти в демоны Безликого, – напомнил Хэммил.

– Я запрашивал Ашмара, он отказал, – хмуро ответил куратор.

– Почем у?! – гневно свекнул Хэммил.

– Ни ты, ни Алейн никогда не попадали на нулевой поток, и ваш уровень ни разу не понижался. В любой воплощённой форме, при любых обстоятельствах, даже самых безнадёжных, вы отвергали сущность Хунгара. Почему?

– Просвети нас, куратор, если знаешь!

– Демонов порождает Ашмар. И в каждом Свет Аллара и Чёрная Пустота Хунгара изначально присутствуют в равных пропорциях. Но случаются редчайшие исключения, когда боги-антагонисты создают демонов из собственной сущности. Вам не стать демонами Ашмара, поскольку вас породил не Ашмар. В вас нет Чёрной Пустоты! Вы оба – дети Аллара, рождённые в Белом конусе.

– Тем более! Аллар не может поступить с нами так жестоко!

Куратор покачал головой:

– Как вы не поймёте, что, в отличие от вас и даже от меня, боги не ведают привязанности! На ваше создание Аллар потратил совсем немного собственного Света. Всего две искорки, не более, дальше трудились вы сами. Благодаря вашей работе возникла мощь, превзошедшая ожидания Аллара. Вы оказались способны на то, чего до вас не делал ни один А-демон! Научились перекидывать друг другу силу. Хэммил вынудил демона Хунгара признать поражение. Дважды напрямую взывал к Ашмару, и Безликий исполнял его просьбы. Всё это просто немыслимо! Но главное, вы дерзнули смешать Свет! Этого Аллар вам не простит! Однако единственное, что вы можете сделать, на мой взгляд, – это просить в Белом конусе об отсрочке награды.

* * *

Два луча пронзили устье блистающей раковины-вселенной.

– Подожди меня, Алейн.

Алмазный луч влетел в Белый конус и растворился в потоке благодати.

– Поздравляю с блестящей победой, Хэммил! Бесподобно! Демон Хунгара признал себя побеждённым! Но где твой истинный образ? Мне передали, твой Свет был неисчерпаем, его хватило бы на весь Войд!

– Информаторы преувеличили, Аллар. Благодарю за награду, это всё, о чём только можно мечтать.

– Ты её достоин, Хэммил, прими же…

Хотелось исчезнуть в ласковом Свете Аллара.

– Могу я просить о милости?

– Разве она тебе не оказана?

– Мне оказана, но Алейн…

Благодать исчезла, Свет сделался жёстким и холодным.

– Что Алейн?

– Если бы не помощь Алейн, победа была бы за демоном Хунгара.

– Алейн тоже получит награду. Я дарую Алейн первый уровень.

Не вынеся ожидания, жемчужный луч скользнул внутрь и услышал Слово бога.

– Нет, Аллар! Умоляю! Позволь нам с Хэммилом закончить семестр и потом вместе соединиться с твоим Светом! Не разделяй нас, пожалуйста!

– Алейн, ты, как обычно, думаешь лишь о себе. Не хочешь, чтобы Хэммил достиг истинного блаженства? Я, возможно, пойду навстречу твоим мольбам. При условии, что Хэммил будет просить меня о том же.

– Я прошу о том же, Аллар!

– При условии, что ты, Хэммил, будешь просить о том же после того, как соединишься с моим Светом. Покинь Белый конус, Алейн!

* * *

Алмазный луч смешался со Светом бога, и всё знание мира хлынуло в Хэммила, подобно лавине. Благодать каждой воплощённой формы сосредоточилась в нём! Он стал песней соловья, первой улыбкой ребёнка, поцелуем влюблённых, бессонным ночным вдохновением, щемящей печалью сентябрьского вечера… И вдруг услышал плач. Плакали где-то далеко, на грани мира или даже за гранью. Очень тихо, почти беззвучно. Он был утешением, но плач не прекращался. Он исцелял, но где-то далеко продолжали плакать. Он нёс смирение, но плачущий никак не мог смириться, исцелиться, утешиться…

Ощущение блаженства растворялось в этом плаче, как соль в воде. Зачем нужно открывшееся ему знание, если оно не способно не только избавить от скорби, но даже уменьшить её? Плач нарастал, звучал всё громче, пока Хэммил не понял, что слышит свой собственный голос!

Луч сжался, возвращаясь в самого себя.

– Соединиться с твоим Светом – это действительно всё, о чём только можно мечтать, Аллар. Но внутри меня родилась тоска, растворила благодать, остался только плач, идущий изнутри. Я присоединяюсь к мольбе Алейн. Позволь нам закончить семестр. У нас остались незавершённые дела. То, что Хунгаров Первый посеял на Йот, цветёт пышным цветом. Люди уничтожают друг друга и самих себя. Их легко сбить с толку, и демон Хунгара отлично умел это делать. А мы даже не приступили к своей работе, потому что наши воплощения не успели повзрослеть. Разреши нам с Алейн совершить то, что мы должны и можем за этот семестр. А когда он закончится, позволь соединиться Светом друг с другом и с тобой. Для нас обоих это будет величайшей наградой.

 

Глава 13

Возвращение

Ждали уже больше часа. Когда подействовало обезболивающее, Таис задремала. Лена как отобрала у сестры кочергу, так и сидела с ней на коленях, нервно поглаживая, словно успокаивала встревоженного зверька. Йа подбрасывал в камин поленца безо всякой надобности: огонь и так весело трещал. Мадам Добрэн мерила комнату шагами, напоминая пантеру в клетке. Внезапно француженка остановилась, уловив со стороны коридора звуки. Кто-то приближался. Несруки быстро переглянусь. Может, наши? Надежда растаяла, едва дверь распахнулась и в ней образовался высокий брюнет. Мадам Добрэн попятилась. Йа поднялся от камина, сжимая в коротеньких ручках полено. Лена вцепилась в кочергу.

Окинув компанию мрачным взором, Ермунганд быстро прошёл к шкафу. Проснулась Таис и порывисто бросилась к вошедшему. Открывать покалеченный рот «гетера» не решалась, но зелёные глаза, полыхавшие возбуждённой радостью, говорили без слов. Не глядя на неё, Ермунганд достал из шкафа чёрный плащ и торопливо натянул.

– Ты что? Уходишь без меня? – прошепелявила Таис, вцепившись в его рукав.

Чувственные губы красавца брезгливо дёрнулись при виде её обломанных зубов.

– Отвяжись!

Ермунганд резко выдернул рукав и повернулся, чтобы выйти, но замер со странной гримасой страха и гадливости. В двери стояла Соня. Её одежда оставалась такой же перепачканной, однако синяки и кровоподтёки бесследно ушли. Весь облик Сони неуловимо изменился. Красивые, хоть и резкие черты лица сестры напомнили Лене мать, а вовсе не убогую отцовскую внешность, которую они столь неудачно унаследовали. Соня сделала несколько шагов к сумрачному брюнету и протянула руку:

– Твой сотовый. Живо!

Собравшиеся затаили дыхание. К всеобщему изумлению, Ермунганд беззвучно вытащил из кармана сотовый и вложил в протянутую ладонь. Соня посторонилась, но Ермунганд ни на шаг не продвинулся к выходу, поскольку в этот момент в дверном проёме появились двое.

Парень, вырядившийся в туго затянутый махровый халат, болтающиеся кальсоны и шерстяные носки, что-то взахлёб рассказывал своей светловолосой спу тнице. Она с улыбкой внимала ему, наклонив голову. Затем вскинула на юношу глаза, провела кончиками пальцев по его щеке и… вдруг увидела, что в нескольких шагах – Ермунганд. Девушка испуганно вскрикнула, парень смолк и крепче обнял её. В комнате повисла напряжённая тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в камине.

– Дай пройти, – хрипло выдавил брюнет.

– Я тебя не держу, – холодно отозвался юноша. – Можешь убираться.

Пара вступила в комнату, освобождая проход, и Сонин мучитель стремительно покинул помещение. Таис в ошеломлении и испуге гадала, что всё это значит и что теперь будет с ней. А к ребятам уже спешили друзья!

* * *

Отшумели восторженные возгласы, иссякли радостные объятия и похлопывания. Лёшка и Алька переоделись в собственную одежду, прихваченную братцами по совету мадам Добрэн. Объяснения с родителями, которые уже двое суток не получали известий от блудных чад и не находили места от беспокойства, длились около часа. Лёшка экспромтом сочинял историю о суперском дне рождения: начали праздновать в пятницу в одной квартире, продолжили в субботу в другой, а в воскресенье переместились на дачу. Алька подтверждала, что никто не пил, не курил, не безобразничал… Что делали? Танцевали, показывали фокусы, развлекались физическими упражнениями. Было много весёлых игр и смешных шуток. Почему не звонили и не отвечали на вызовы? Один телефон остался в Лёшиной машине, второй забыли на квартире у друзей.

Ольга Владимировна рассерженно сообщила сыну, что его вдохновенный рассказ не вызывает доверия. Алькина мама добавила, что обоюдная забывчивость тоже наводит на самые нехорошие подозрения, вплоть до того, что их забрали в полицию или они попали в аварию. Лёшка и Алька развеивали нехорошие подозрения, привлекая в качестве свидетелей Лену и Соню. Лена, краснея, подтверждала, что день рождения замечательный и с ними всё в полном порядке. Соня, сверля взглядом беззубую Таис, давала односложные свидетельские показания.

Несруки и мадам Добрэн, устав слушать всеобщую галиматью, вышли в коридор и занялись изучением генеральских трофеев. Через какое-то время к ним присоединились сёстры, затем вышла Алька.

– Мы обещали родителям быть дома через час, – сообщила она.

– За час едва ли успеем. Чего Лёха-то застрял?

– Работает дантистом.

Соня неодобрительно фыркнула и потянула сестру к выходу. Француженка и специалисты по регрессии, не торопясь, последовали за близняшками. Алька осталась дожидаться друга.

Коридор выглядел иначе, чем когда они двигались по нему впотьмах на выручку Соне. В темноте кабаньи морды, оленьи рога и медвежьи шкуры казались пугающими и почти живыми. Сейчас, в неярком свете лампочки, пыльные чучела зверей, убитых ради генеральской забавы, производили жалкое впечатление. Рассматривая их, Алька никак не могла отделаться от мысли, что кто-то из этих животных погиб от выпущенной из винчестера пули калибра семь шестьдесят два. И ещё отгоняла мысль, что не будь с ней в погребе талисмана…

– Пойдём? – Лёшкины ладони легли ей на талию.

Обернувшись к другу, Алька спросила:

– Сколько зубов потеряла Таис?

– Пять.

– И сколько ты ей вставил?

Лёшка пожал плечами:

– Пять, а что?

– Зря! – Алька сощурилась. – Я бы вставила шесть! Пять недостающих плюс острый крысиный зубик посередине.

Названый брат рассмеялся:

– Вот уж не думал, что ты такая мстительная!

– Ты меня плохо знаешь! И вообще я не могу идти!

Лёшкино лицо приблизилось:

– Тебя понести?

– Фу, какой недогадливый! Подсказываю: форсмажор.

– Так за чем стало дело, Аль? Прояви инициативу!

* * *

Они устроились сзади, подальше от всех. В тёплом салоне мини-вэна, на мягком сиденье, Лёшку тут же сморило. По-детски поджав коленки, он уткнулся лицом подруге в живот и мгновенно уснул. Алька машинально перебирала его пепельные вихры. Сколько раз за эти полтора месяца они были на волоске от гибели! Её память превратилась в ветошь, полную прорех. Лёша позже чуть-чуть подлатает дыры, хотя, конечно, многое скроет, чтобы не огорчать её. Как же он осунулся и устал! Алька всматривалась в спящего, а сердце полнилось печалью, как в тот сентябрьский вечер, когда они вышли из клуба. Где-то глубоко внутри тихий голос повторял: «Впереди холод и мрак, но пока наслаждайтесь. Наслаждайтесь в последний раз. Наслаждайтесь и прощайтесь…»