Глава 1

Стычка из-за петуха

По безлюдной пыльной дороге мчался всадник. Доспехи его были в грязи и крови, а когда-то идеально подогнанный мундир потрепан и порван. Конь выглядел не лучше. Бока его вздымались, дыхание было сбито, а влажная грива спутана в клочья. Мимо проносились поля и перелески, в то время как далекие силуэты колоколен и ветряных мельниц казались почти недвижными.

У моста через небольшую речушку строились три десятка солдат переднего охранения. Впереди стояли два офицера. Один из них картинно опирался на длинную раскладную подзорную трубу. Всадник доскакал до них и остановил взмыленного коня.

– Армия разбита, – хрипло выдохнул он и свалился с коня. Вслед за тем рухнул и конь.

– А что Фалей? – Один из офицеров склонился над гонцом и теребил его за плечо.

– Генерал убит или захвачен врагом. – Гонец закрыл глаза.

– Катастрофа! – прошептал второй офицер и стал неспешно складывать трубу.

Война шла уже второй год. Бесчисленные армии, движущиеся с юга под предводительством грозного завоевателя, которого в пределах его империи принято было называть одним лишь коротким и суровым словом «Правитель», вторглись в земли Семи Королевств (единого государства, нередко называемого также Объединенным Королевством) и продвигались в самое сердце страны, в славный город Гром. Войска короля Вивана Девятого медленно отступали, позади оставались разоренные города и деревни. Командующий войсками генерал Фалей, не выдержавший муки отступления, задумал дать наступающему врагу решающий бой, надеясь отбросить его от столицы, и потерпел поражение. И хотя он собрал в кулак самые отборные части королевской армии и предпринял храбрую атаку на центральном направлении, дерзкий враг перехитрил его, заняв исключительно выгодную позицию. Ударные отряды Фалея кинулись в атаку по узкой лощине, по краям которой в кустах засели вражеские стрелки. Они привели в замешательство наступающих солдат, после чего во фланг растерявшимся конным и пешим воинам ударила тяжелая Черная кавалерия Правителя. Поражение было полным. Кто не погиб, тот был пленен врагом. Попал в плен и генерал Фалей. Захватчики, исполняя жестокий приказ Правителя, расстреляли десятую часть пленных, а некоторых для устрашения повесили на столбах. Только немногие отряды, чьи командиры оказались удачливей своего генерала, смогли выйти из окружения и в спешке продвигались на север, надеясь соединиться с частями, оборонявшими столицу.

Но отступающие еще не знали, что защитники Грома сами оказались в трудном положении. Не хватало оружия, не хватало провианта, кругом шныряли вражеские лазутчики, распространявшие самые ужасные слухи. Воины, еще недавно отважные, начали падать духом. И тогда по всей стране люди стали вспоминать старинную легенду о том, что где-то в горах, в таинственной пещере, спрятан священный предмет, который мог бы помочь родине в самый трудный для нее момент. Никто не знал, что это за предмет и где его искать. Только старые люди, особенно из тех, что были близки к лабораториям алхимиков или секретному обществу магов, не слишком охотно, но все же говорили вполголоса, что речь идет о древней реликвии, которую еще их деды и прадеды называли Сферой. Отчаявшиеся вожди Семи Королевств – король и семь вице-королей, правивших каждый на манер губернатора в своем королевстве (их всех вместе называли еще Советом Восьми или Большой Восьмеркой), – не склонны были верить в эти слухи, однако же отдали приказ об учреждении тайной экспедиции по поискам загадочной реликвии.

Слух об этом секретном приказе, разумеется, просочился за стены дворца, в результате чего по всей стране стихийно стали возникать отряды искателей приключений, небольшие или же совсем крохотные. Нашлись и отдельные смельчаки, готовые искать таинственный предмет в одиночку – в горах, в лесах или даже на дне морском.

Совет Восьми назначил нового командующего, опального генерала Констанция Раса. Виван Девятый и провинциальные вице-короли очень не хотели его назначать, потому что не любили и побаивались – за прямоту, честность и неподкупность, – но были вынуждены это сделать, понимая, что других талантливых военачальников у них под руками нет и что народ оценит и поддержит это назначение. А в трудную минуту с мнением народа приходилось считаться.

Рас немедленно прискакал из дальней деревушки, где уже несколько лет сидел под домашним арестом в своем простом бревенчатом доме, в котором, кроме теплой печки и вороха военных карт на грубо сколоченном столе, ничего не было, и сходу начал отдавать приказания. Войска воодушевились. Там и тут пока еще не очень громко и не очень стройно, но все же раздавалось – ура генералу Расу! Из уст в уста солдаты передавали короткие стишки:

Или такой:

Уже через неделю продвижение противника замедлилось, война становилась затяжной.

* * *

В это самое время за много миль от защищающейся столицы, в небольшой деревушке Залесье, что расположилась на высоком берегу реки Светлой, шла подготовка к двойному празднику – сбору урожая и приходу осени. Беспечность жителей отчасти объяснялась тем, что в затерянную в далеких северных лесах деревушку слухи – и плохие, и хорошие – доходили нечасто, еще никого из мужчин не забрали в армию, наступающий враг, да и сама война казались чем-то далеким. Хлеба уже были обмолочены. На единственной деревенской площади, являвшей собой вытоптанный лужок, окруженный покосившимися древними избами, была установлена огромная бочка свежего пива. Черпать из бочки дозволялось всякому – и коренному жителю, и случайному гостю. Рядом для тех, кто не пьет пива, поставили бочку со сладким шипучим квасом.

Музыканты уже притащили трубы, гармошки, волынки, трещотки и струнные инструменты. Принарядившиеся и надевшие венки девушки приготовились петь веселые песни. Вот-вот грянет музыка, начнутся пение хором, танцы до утра, хмельные от доброго пива крестьяне будут славить богатый урожай, необычно теплую погоду и далекого батюшку-короля.

Но не успели обе бочки опустеть и на четверть, не успели музыканты настроить свои бандуры и мандолины, не успели разрумяниться юные красавицы, как непрошеные гости повалили целыми отрядами. Были эти гости одеты в пыльные мундиры, а лица их были мрачны, что, впрочем, нисколько не повлияло на их способность опрокидывать в себя пиво целыми кувшинами. Квасом они тоже не брезговали. Что и говорить, и та, и другая бочка опустели в считанные минуты.

Два дня шли через деревню отступающие войска. Скрипели подводы, ржали лошади, лениво переругивались солдаты. Жители, позабыв о празднике, попрятались в дома. Во дворах почти не осталось кур, хотя был известен строгий приказ командующего – не больше двух кур с одного двора. Не очень было понятно, как поступать с петухами, гусями и барашками.

Вот с петуха-то все и началось.

Два приятеля, Арик и Галик, сидели в кустах, в любимом укромном месте, и резались в «Пятнадцать камушков», игру простую, но довольно хитроумную. Они были в том возрасте, когда на щеках пробивается первый пушок.

– Слушай, а где Валик? – спросил Арик, размышляя над ходом и невольно разглаживая пальцами едва заметную поросль над верхней губой.

– Где! – презрительно передразнил Галик. – Известно где. В дальнем сарае. Спит на сеновале. Обычное его занятие.

– Неужто к праздничной бочке успел приложиться? – спросил Арик и с нарочитым испугом выпучил глаза.

– А то! – Галик усмехнулся.

– И ведь допустили его! Он же один полбочки вылакает.

– Попробуй не допусти. Всех раскидает. Впрочем, пивная бочка давно пуста. А Валик все-таки специалист не по пиву, а по сладкому квасу и чаю с вареньем.

– Это правда, он у нас такой, – протянул Арик, сорвал травинку, разорвал ее на три части, дунул, плюнул и выкинул. После этого он сделал тонкий ход: снял два камушка в среднем ряду.

Не ожидавший такого коварства Галик задумался. Его темные глаза застыли, изучая позицию. В первом ряду оставался один камень, во втором – два, в последнем – три. Казалось бы, просто. Всего шесть камушков. Увы! Снимать камни за один ход можно было только в одном из рядов. Какой бы ход он теперь ни предпринял, самый последний камень доставался ему. А это означало проигрыш.

– Опять колдуешь? – спросил Галик, отыскивая взглядом место, куда упала травинка.

– Да где там? – Арик вытаращил честные глаза. – Чистая работа мысли!

– Знаем, знаем, – усмехнулся Галик. – Ты у нас известный колдун!

– А ты? – Арик притворно рассердился.

– И я, – неожиданно согласился Галик. – Без этого дела нынче нельзя. Но работа мысли все же важнее.

– Вот именно. Ход-то будешь делать?

В этот момент послышался петушиный клекот и топот сапог. Галик оглянулся. Сквозь листы и колючки он увидел, что за его любимым петухом по кличке Жан-наглец бежит здоровенный солдат. Петух мчался что было сил, но солдат его настигал. Вот он уже уцепился было за яркий хвост, но в этот момент Галик мгновенно протянул из-за куста руку, схватил петуха за шею и прижал к своей груди, второй рукой зажав ему клюв. Петух дернулся и затих. Солдат в недоумении остановился, не понимая, куда исчезла птица.

– Слушай, – прошептал Арик, помогая приятелю удерживать дрожащего петуха. – По-моему, этот прохвост зарывается. Они уже взяли положенное количество кур, мародеры чертовы.

В этот момент петух дернулся, на секунду освободил клюв и возмущенно кудахтнул.

Через мгновение кто-то заслонил свет.

Ребята подняли головы.

– А! – закричал нависший над ними солдат и выхватил у Галика петуха своими огромными ручищами. Тот, размахивая пышным сине-зеленым хвостом, отчаянно сопротивлялся. Полетели перья, петух надрывался «Ко-кхо-хе!».

Галик выпрямился.

– А ну брось птицу!

– Чего? – Солдат лениво смерил хрупкого юношу взглядом.

– Я сказал, оставь петуха в покое.

– Поди, малыш, прочь, – солдат прижал петуха к груди, – пока задницу не надрали.

– Смотри, не отпустишь нашего Петю, худо будет.

– Что? – Солдат грозно сдвинул брови и поднял волосатую ручищу.

Не дожидаясь удара, Галик легко толкнул его рукой, и огромный солдат, не успев ничего понять, полетел на землю. Дело в том, что Арик во время вышеописанного диалога незаметно на коленках подполз сзади, под самые ноги солдата. Неудивительно, что бедняга потерял равновесие и шумно грохнулся от малейшего тычка. Жан-наглец вырвался, встряхнул помятыми перьями, с достоинством покачал своим роскошным изумрудно-голубым хвостом и, гордо вышагивая, пошел на задний двор к своим уцелевшим невестам.

Смущенный солдат быстро вскочил, но, оценив неравенство сил – двое против одного, – хотел ретироваться. Двое друзей испытывали похожие чувства. Они тоже собрались бежать, но в другую сторону. И все бы ничего, но как раз в этот момент на улицу вступил конвой во главе с сержантом.

Сержант Подорога обычно, оглядывая новобранцев, любил иронически прищуривать правый глаз. Огромным карим зрачком левого глазом он при этом свирепо вращал. Со временем левый глаз сержанта стал казаться большим и страшным, в то время как правый сделался маленьким, полузакрытым, подернутым туманной пленкой непрошеной слезы. Если сержант впервые замечал новобранца широко открытым левым глазом, что случалось часто, он начинал относиться к нему со всей суровостью. Ничего хорошего на первых порах ждать бедному новичку не приходилось. «Лечь! Встать! Лечь! Встать! Бегом марш! Что за дохляк! Ну, ты у меня живо поймешь, где зимуют белые раки! Лечь! Встать! Кру-у-гом! Скатку на пле-е-чо! Фузею на другое плечо! Бегом марш!» Левый глаз сержанта бешено вращался, наблюдая за новобранцем, пока бедняга не падал без сил на одном из поворотов. Тогда глаз сержанта стекленел. Подорога поворачивался в поисках ближайших солдат и давал команду: «Отнести эту падаль в палатку!»

Если же Подорога впивался в новичка вдруг открывшимся ни с того ни с сего правым глазом, что случалось, как вы понимаете, нечасто, то к такому рекруту он начинал относиться с истинно отеческим теплом. Он трепал его по плечу и, меняя хриплый бас на нежный баритон, умильно говорил: «Ну что, малыш, послужить батюшке-королю надумал?» Если новобранец оказывался не дурак, если он вскидывал руку, выкатывал грудь колесом и бодро орал «Служу королевскому величеству!», то крупная слеза целиком закрывала правый глаз сержанта. И на долгое время такому новичку были обеспечены теплая палатка и место поближе к котлу.

Арику и Галику, судя по всему, ни место у котла с кашей, ни теплая палатка не грозили. А вот холодная палатка с протекающей крышей и жестким лежаком – это пожалуйста.

– Всем стоять! – рявкнул сержант.

Арик и Галик застыли. Солдат отдал честь.

– Ты что здесь делаешь? – Сержант сделал шаг к недавно поверженному солдату.

– Собираю провиант, господин сержант, – выпалил тот, незаметно отряхивая мундир от земли и листьев. – Согласно приказу.

– Кто приказал?

– Как кто? – Круглые глаза солдата изобразили крайнюю степень удивления. – Вы и приказали, господин сержант.

– Что-то я не припомню такого приказа, – буркнул сержант и перевел взор на двух друзей. – А это кто такие?

Один из парней был повыше и шире в плечах. Темно-русые волосы волною падали на лоб, однако не закрывали живых синих глаз. Второй паренек выглядел стройнее и тоньше, черные волосы были коротко подстрижены, а карие глаза смотрели словно бы с оттенком печали.

Сержант поначалу экономил силы, и на его лице играло лишь подобие приближающейся грозной улыбки. Левый глаз при этом был, разумеется, открыт, маленький же правый старательно сощурен.

– Я спрашиваю, кто такие? – повторил сержант набирающим силу хриплым басом.

Арик и Галик растерянно молчали. Тогда вперед вновь выдвинулся солдат.

– Не могу знать, господин сержант, – бодро отрапортовал он, – Думаю, местные мальчишки. Пытались помешать мне исполнить ваш приказ.

– Мальчишки? – Сержант изобразил недоверие, тогда как зрачок его левого глаза потихоньку пришел в движение. – Вздор! Это не мальчишки!

– А кто же? – глупо улыбаясь, спросил солдат.

– Это доблестные защитники родины и его величества короля. Или я не прав? – И вот тут карий зрачок начал описывать страшные круги.

Солдат притих. Оба паренька – и темно-русый, и черноволосый – по-прежнему безмолвствовали.

– Вы, безусловно, правы, дорогой сержант! – Из-за поворота показался невысокий военный с тщательно подстриженными усами. – Правы, как никогда.

– О да, господин капрал, конечно же, я прав. Тогда почему, черт их дери, – сержант гневно оглянулся на каптенармуса, который, как обычно, шествовал за ним следом, – они в каком-то штатском рванье, а не в наших славных мундирах? Где их шпаги? Фузеи? И где их жалованье?

В руках у каптенармуса, худого малого в мешковатом мундире и с печалью во взоре, как по волшебству оказались два маленьких кожаных мешочка. Он ловко кинул их обеими руками, так, словно швырнул гранаты. От неожиданности Арик схватил один мешочек, а Галик поймал второй.

– Вы поняли, парни, что произошло? – Сержант наконец позволил себе широкую грозную улыбку. – Вы зачислены в мою роту. Это ваше жалованье за три месяца вперед. Завтра примете присягу и все такое прочее.

Тяжелые мешочки жгли руки молодым людям, но бросить их на землю они не решились.

– Понятно? – закричал сержант страшным голосом.

– Вполне, – тихо сказал Арик.

– Куда уж понятней, – пробормотал Галик.

– Не по форме отвечают, – криво улыбнулся капрал.

– Научим, господин капрал. – Сержант не отводил цепкого взора от двух переминавшихся с ноги на ногу крестьянских парней – один был в лаптях, а другой в латаных-перелатаных башмаках, сшитых еще по моде прошлого века.

– Надеюсь, – сказал капрал и удалился, изящно переставляя ноги в начищенных сапогах на высоких каблуках и с маленькими серебряными шпорами.

– Да, кстати, а из-за чего у вас вышла баталия? – Сержант устремил грозный взгляд на слегка помятого солдата.

Тот пожал плечами, пожирая честными глазами своего сержанта.

– Так чем ты, говоришь, здесь занимался?

– Заготовлял провиант для ротной кухни. – Солдат вытянулся во фрунт.

– Допустим. А драка из-за чего? – Сержант повернулся к парням.

– Да из-за Жана-наглеца, – простодушно ответил Арик.

– Что?! Кто этот Жан?

– Это наш петух, – пояснил Галик.

– Ха! Ну и имечко! Отчего такое?

– Когда в саду накрывают стол для обеда, – охотно пояснил Галик, – петух непременно вскочит на стол, гуляет среди тарелок и вовсю поет-заливается, пока ему поклевать не дадут – семечек или изюма.

– Ну и ну! – удивился сержант.

– Изюм он очень уважает, – добавил осмелевший Арик. – А вообще он у нас всеобщий любимец. Поет – ну что твой соловей! Так что он у нас для супа не предназначен.

– Охранную грамоту, стало быть, петуху выдали? Забавно! Ловкачи! Ладно, умники. Про петуха забыть! И про суп тоже. Вы теперь солдаты его величества короля. Захочет ваш командир – будете есть и петушатину, и свинину. И даже баранину. Не заслужите – посадит на овес и перловку. Ясно?

Сержант продолжал вращать своим страшным левым глазом, который грозно сверкал и не обещал ничего хорошего. Он делал это так долго, что даже устал.

– Вот Валик молодец, спрятался, – тихо пробормотал Арик. – А то бы и его загребли.

– Уметь надо, – прошептал в ответ Галик.

А солдат, которому так и не удалось завладеть петухом по кличке Жан-наглец, посмотрел на двух новобранцев долгим мрачным взором и загадочно ухмыльнулся.

* * *

Повернувшись к своему сопровождению, сержант негромко отдал какой-то приказ, и все двинулись в сторону площади, на которой рядом с опустевшими бочками работал пункт приема добровольцев. Только вот добровольцев в Залесье не нашлось. Или же, точнее, добровольцами считались те, кого удавалось поймать солдатам. За пойманными, которых вели на площадь, в некотором отдалении шли их жены или невесты и выли в голос. Но никто не обращал внимания на этот вой.

Возле бочек на колченогом табурете сидел ротный писарь и скрипучим пером записывал в специальную книгу имена новобранцев. Последним в очереди стоял высокий рыжий парень в такой рванине, словно из-за плетня заявилось само огородное пугало. Ребята хорошо его знали. Это был знаменитый деревенский вор по кличке Жорж Драная Шляпа. Прозвали его так за то, что он вечно носил шляпу, которая имела огромные поля, закрывавшие половину его лица, зато не имела верха, так что рыжие кудри были видны издалека. Он не был коренным жителем деревни. Просто однажды он отстал от шайки бродяг, а Залесье чем-то полюбилось ему. Ночевал он в заброшенных сараях или в землянке на опушке леса. Сам себя он гордо именовал Жоржем-Странником, но никто в деревне этого имени не употреблял. Вместо этого деревенские дали ему еще одно прозвище – Пирожок, потому что больше всего он любил воровать пироги. Когда весною крестьяне вылезали из своих домов на первое солнышко и из остатков муки пекли во дворах пироги с требухой и картошкой, а также особые майские пирожки с крапивой и сельдереем, из-за куста или забора высовывалась длинная рука и хватала пирожки прямо с горячего противня. Жоржа часто били, но не смертным боем, а вяло и как-то совсем не зло. В деревне давно к нему привыкли. Лишь только одна бабка, у которой он украл гуся, двинула ему коромыслом так, что он две недели отлеживался, постанывая и печально глядя на мир.

На глазах изумленных ребят вору Жоржу тоже выдали мешочек с деньгами. Жорж-Пирожок ловко и весело сунул его в единственный полуоторванный карман той изношенной тряпки, которая когда-то, вероятно, носила гордое имя пиджака или сюртука, и, заметив знакомых ребят, подмигнул им. Именно в этот момент к столу писаря приволокли босоногого Валика, сонного, встрепанного, в помятой рубахе до колен, из складок которой торчали клочки сена. Специальный патруль искал зерно, но в одном из дальних амбаров вместо пшеницы и ржи обнаружил мирно спящего в заваленном сеном углу здоровенного парня.

– Имя? – спросил писарь.

– Не могу я, – хмуро ответил Валик, исподлобья глядя на писаря светлыми ореховыми глазами.

– Чего ты не можешь?

– Больной я, – тяжело сказал Валик и засопел.

– А нам как раз такие больные и нужны, – сверкнул кривым глазом писарь. – Имя давай.

– Да нет, пошел я, – сказал Валик. Он повернулся и, тряхнув торчащими во все стороны соломенными волосами, сделал несколько шагов, не обращая внимания на державших его двух солдат. Солдаты беспомощно повисли на нем, их сапоги царапали сухую землю.

– Ты это куда? – спросил оторопевший писарь.

– Домой я, – честно ответил Валик и сделал еще два шага.

В один бок буйного рекрута уперлось острие шпаги, в другой бок – холодный ствол длинной фузеи.

– Ты это, парень… дурака-то не валяй, – писарь закашлялся и покраснел, – если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя записал сразу в арестантскую роту.

К Валику тем временем приблизился каптенармус и мирно вручил ему увесистый мешочек.

– Ну, это другое дело, – неожиданно добродушно пробормотал Валик, взвешивая мешочек рукою.

На эту сцену с расстояния в десять шагов молча смотрел сержант. Левый его глаз от усталости был закрыт. Смотреть он мог только правым глазом, маленьким, сморщенным и слезящимся. Вот почему, несмотря на дурацкую перебранку рекрута и писаря, лежебока Валик на долгое время сделался любимцем сержанта Подороги.

 

Глава 2

Камушки и шишки

Уже через час над площадью раздался долгий армейский свист, солдаты построились в две колонны и, следуя монотонному бою походного барабана, отправились в путь. Троим друзьям даже не удалось толком попрощаться со своими родными и близкими. Они шли за обозом, слыша мерный скрип колес, и каждый вспоминал свое.

Позади остались вольные игры, купание и ловля рыбы на дальней излучине, блуждания по дремучему, но такому родному лесу, первые робкие взгляды, украдкой брошенные на юных местных красоток. Позади остались и необременительные заботы. Арик помогал в лавке и кузне отцу – бывшему кузнецу, а ныне торговцу железным и скобяным товаром. Впрочем, иногда отец разводил огонь в горне – когда поступал заказ на кинжал или охотничий нож из особой булатной стали. Арик в такие дни не выходил из кузни и затаив дыхание следил за священнодействием отца. Никто не умел обрабатывать булатную сталь, а вот его отец делал это с великой ловкостью.

Порою посмотреть на таинственное кузнецкое дело прибегал и Галик, хотя большую часть времени ему доводилось возиться на огороде, где он помогал своей одинокой матери. Если сказать правду, то копал землю и пропалывал грядки он не слишком охотно. Работа на земле его не привлекала. Он очень любил читать и гордился своей библиотекой, насчитывающей целых сорок три книги да вдобавок еще семнадцать разрозненных томов Большой королевской энциклопедии. Книги были разного формата и толщины, почти все потрепанные, иные почти развалились на отдельные пожелтевшие листы. Но зато все интересные. Про хитроумных крестьян, ловко и весело торгующих на базаре пшеницей и лошадьми. Про сметливых слуг, умевших оставить с носом своих вздорных хозяев. Про графиню из дальнего замка, которая все ждала из походов своего воинственного мужа. И – самые захватывающие – про рыцарей, храбро сражавшихся с огнедышащими драконами, и про смелых моряков, не отступающих перед самыми отчаянными пиратами. Была даже книжка по астрономии, рассказывающая о планетах и кометах. И еще одна – с оторванным началом – учебник арифметики и математики. Эту книжку Галик особенно ценил, хотя далеко не все в ней понимал. Библиотека его почти не пополнялась, потому что трудно было преодолевать четырнадцать миль до ближайшего городка, где на рынке по воскресеньям можно было наткнуться на книжный развал. Больше книг достать было негде, и Галик восполнял их недостаток тем, что по ночам, взобравшись на сеновал и глядя сквозь дырявую крышу на звезды, сочинял собственные истории, одна страшнее и запутанней другой. Когда-нибудь, думал он, эти истории тоже воплотятся в книги. А пока он делился этими историями со своими друзьями, которые слушали его с расширенными от удивления и восторга глазами, пусть даже терпения им хватало порой лишь на час-два, в то время как Галик готов был рассказывать до рассвета. Особенно терпения не хватало Валику, который то слушал, замирая от восторга и забывая все на свете, то вдруг встряхивался и начинал неотвязно думать о большом горшке горячих щей.

Вот и сейчас, шагая вслед за друзьями, Валик вспоминал чугун со щами, который мать каждый вечер ставила на стол, а вокруг стола собирались шесть его братьев и сестер. По воскресеньям к щам добавлялся добрый шмат сала или вареная курица, от которой ему обычно доставалась шейка, а если повезет, то и ножка. Валик так явственно почуял аромат вареной курицы, что даже зажмурился. Но на самом деле пахло лошадиным навозом, кислым молоком и солдатским потом. По-прежнему доносился скрип тележных колес, хриплые команды ездовых да редкое позвякивание оружия.

Но чем дальше уходили друзья от родных мест, тем прозрачнее и возвышенней становились их мысли.

Арик думал о том, как усовершенствовать игру «Пятнадцать камушков» так, чтобы довести ее до мощи и глубины шахмат. Для этого надобно увеличить исходное число строк и столбцов игрового поля, ну и, само собой, количество игральных камней. Увеличить как следует, не боясь математических трудностей. Ему казалось, что он уже почти сделал это усовершенствование и получил звание первого гроссмейстера новой игры под названием… Впрочем, нового и звучного названия он пока еще не придумал.

Галик обдумывал военный трактат под предварительным названием «Тактика и стратегия современной войны». Он самонадеянно думал, что нынешние командиры, разного рода выскочки, всерьез в военном деле не разбираются. А он, Галик, помимо некоторых хвастливых сочинений отечественных генералов читал даже «Записки Цезаря», военные мемуары принца Евгения Савойского, а также древний роман о похождениях рыцарей сэра Ланселота и сэра Гавейна. С помощью будущего трактата он надеялся оказаться в главном штабе, произвести впечатление своими тонкими суждениями о способах современного боя и возможностях новейшего оружия, получить звание полковника, а потом, минуя генеральские погоны, сразу маршала. Вот тогда-то он и поможет своим друзьям и сделает их тоже полковниками. Оказавшись полковниками, они мгновенно выйдут в отставку и вернутся в свою родную деревню, где продолжат жизнь привольную и романтичную.

Валик, тяжело вздыхая, вспоминал смешливых деревенских девушек, которые так любили издеваться над ним за то, что он целые дни проводил на сеновале или у реки. Эти несносные девицы громко шептались у него за спиной, неожиданно разражались звонким смехом или вдруг запевали ироническую песенку про никому будто бы не ведомого бездельника. Но он хорошо понимал, какой именно бездельник и шалопай имелся в виду. Он сердился на них. Он тряс тяжеленными кулаками и ворчливо бранился. Ах как глуп, как недальновиден он был. Сейчас он был готов терпеть от них любые насмешки. Пусть даже самые жестокие. Он бы все простил и даже сплел бы для какой-нибудь скромной и милой девушки венок из полевых цветов. Впрочем, теперь у него были деньги – жалованье за его доблестный ратный труд. А с деньгами он стал бы популярен и без венков и песен. Валик даже зажмурился от вставшей перед его глазами картины: он сидит на берегу реки в новой рубашке, а девушки вокруг него водят хоровод. Но увы – сама возможность подобной сцены осталась далеко позади. И с каждым шагом отодвигалась все дальше.

Нашлось и одно воспоминание, общее для троих друзей. В далеком детстве, когда им было лет по семь или восемь, они ушли в лес за грибами и заблудились. Вечер был безлунным, и быстро стемнело. Долго петляли они с полными грибов корзинами по незнакомой чаще, с испугом думая, что придется ночевать в черном глухом лесу. И вдруг за деревьями что-то засветилось, как будто разом вспыхнули десять гнилушек и сто светлячков. Они вышли на поляну и увидели седобородого старика в длинном темном балахоне с капюшоном. От его высокой фигуры лился тихий, спокойный свет. Дети замерли. «Не бойтесь, – сказал старик, – подойдите ко мне, я укажу вам дорогу». Они робко приблизились. «Какие славные у вас лица, – сказал старик, – какие чистые глаза. Какие нетронутые души. Однако жизнь у вас будет нелегкой. Когда вы подрастете, вам дадут оружие и заставят убивать людей. Людей, имен которых вы даже не будете знать. Это тяжкое испытание. Но вы должны остаться честными, и тогда у вас все получится. Вы не нанесете урона тем, кто его не заслужил. А воевать? Что ж, кому-то ведь надо защищать и себя, и своих близких, и родную землю».

Старик высоко поднял руку и провел ею в воздухе сначала сверху вниз, а потом широко от плеча до плеча. Дети следили за тонкими белыми пальцами, собранными в щепоть, за провисшим черным рукавом балахона, и вдруг им стало совсем не страшно. «А сейчас идите и порадуйте собранными боровиками да маслятами своих добрых матушек, которые давно уже волнуются. Ваша деревня вот за этими побелевшими от времени стволами». Старик рукой показал направление. Показал и исчез, а серебряный свет, освещавший убегавшую за огромные белесые стволы тропинку, непостижимым образом остался. Не прошли детишки и ста шагов, как вышли на окраину родной деревни. Серебряный свет к тому времени пропал, зато хорошо был виден огонек в оконце крайней избы.

Встреча в лесу произвела на них такое сильное впечатление, что они даже не решались обсуждать ее между собою. Все трое почему-то делали вид, что ничего не произошло. Постепенно им стало казаться, что старик им просто привиделся, потому что они были утомлены и напуганы темным лесом. Но сейчас, шагая за скрипучей подводой, все трое вспомнили это приключение детских лет. Вспомнили слова «Вам дадут оружие и заставят убивать людей».

В деревне трое друзей слыли сорванцами и лентяями. Особенно Валик, который если не валялся на сене, то гонялся за петухом Жаном-наглецом, тренируя его в беге, или больно дергал за хвосты местных котов. Коты разбегались, только завидев издалека внушительную фигуру их мучителя.

Галик был тихим пареньком, в деревне его считали умником. Но мать частенько бранила его за то, что он плохо следил за огородом, который порос сорняками. То же самое и суровый отец Арика: он искренне считал своего сына лоботрясом и был недоволен тем, как тот помогал ему в кузне. Все знали: любимым делом парней было запрятаться в кусты, где они целыми днями готовы были сражаться в какую-то пустяковую игру. Но теперь деревня спохватилась. Кое-кто даже вздыхал: ох, вернутся ли наши пареньки? Не убьют ли их на этой далекой, непонятной и страшной войне?

Уходя с военным обозом, Арик не догадывался, что девушка с русой косою, совсем юная, но уже прославившаяся на всю деревню своим искусством вышивания, тайком посмотрела ему вслед. А когда вернулась в свой дом, то, взяв в руки цветные нитки и пяльцы, прежде чем продолжить свое вышивание, спела в тишине начальные строки старинной баллады:

На первом же привале трое друзей осторожно заглянули в свои мешочки и выяснили, что у каждого одна и та же сумма – двенадцать серебряных и двадцать семь медных монеток. Таких денег они никогда еще не держали в руках.

И все же – сердце какого юноши не вздрогнет от вида военной формы, от блеска оружия, которое вот-вот станет его личным? Они все трое шли от каптенармуса с ворохом военной одежды и, что скрывать, в каком-то радостном возбуждении. Больше всех радовался Валик. В просторной палатке, расположившись у мутноватого осколка зеркала, когда-то украшавшего купеческое трюмо, а ныне криво угнездившегося на раскладном походном кресле, он выставлял вперед то ногу, то плечо. На нем были расширяющиеся к колену полосатые – синие с белым – штаны, могучие, с раструбами, сапоги на модных каблуках, короткий красный камзол, перетянутый широким белым кожаным поясом, а через плечо шел еще один белый ремень, на который полагалось цеплять шпагу.

– Ну как? – спрашивал Валик, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим. При этом он то напяливал шляпу с небольшими полями, украшенную оранжевым перышком, то снимал ее, изящно (как ему казалось) прижимая ее к колену.

– Роскошно смотришься. – Непонятная улыбка скользнула по губам Галика.

– Что и говорить, – вторил эхом Арик. – Нам до тебя далеко.

Однако ирония двух друзей не помешала им самим с удовольствием натянуть на себя военную форму, а потом еще нацепить бряцающую шпагу.

Тренировочных забегов во время отступления почти не было, зато сержант Подорога почти каждый привал использовал для того, чтобы лично преподать новичкам урок славной драки на шпагах.

– Повезло вам, черти, – сказал сержант на первом уроке. – Вы попали в особый полк. Еще недавно он состоял в личной охране его величества короля. Так что полк у нас гвардейский. Только в нашем полку рядовому солдату дают не только фузею, но и шпагу. В других-то полках этакой чести удостоены, помимо офицеров, только капралы да унтеры. Понятно?

– Понятно, – весело откликнулся Валик.

– Теперь, слава Богу, полк на фронт кинули. Стыдно нам было на ступеньках дворца околачиваться. Или не так?

– Вам виднее, – негромко сказал Галик.

– Виднее! Ха! Конечно, мне виднее. – Сержант подкрутил усы.

– Именно это мы и хотели сказать, – подтвердил Арик.

– Ну и в особую роту вы попали, чертенята вы этакие!

– Почему? – спросил Валик.

– Да потому, что этой ротой командую я, сержант Подорога. Ясно? – И сержант грозно выкатил на новобранцев карий зрачок левого глаза.

Сержант считал себя превосходным учителем фехтования. Впрочем, так оно и было. Казалось бы, большой и грузный, он должен предпочитать силовую тактику боя. Ничего подобного. Он любил приемы тонкие и изящные. Шпага в его тяжелой ручище порхала, как птица. Он так и говорил:

– Шпага, ребятушки мои, – это птичка. Зажмешь рукоять слишком сильно, – и он тыкал им в нос волосатый кулачище, – задушишь. Будешь держать слишком слабо – упорхнет. – Тут сержант разжимал кулак и шевелил толстыми пальцами, словно крылышками. – Да, шпага – она живая. Не забывайте об этом, соколики.

Что и говорить, на первых уроках у всех троих шпага и вела себя как своенравная птица. То есть упархивала. В первом учебном бою Арик удержал шпагу секунд десять, не более. Сержант лишь рассмеялся. Валик, собрав всю свою силу, – секунд двадцать. Сержант усмехнулся. А вот стройный Галик с его тонкими и по виду не сильными руками бился с сержантом целую минуту.

– Из этого парня выйдет толк, – пробормотал сержант, утирая пот.

Однако уже через пару дней все трое показывали неплохие успехи. Сержант Подорога только диву давался. Валику помогала его недюжинная сила. Он и избрал вариант силового давления, отчаянно и грубо наседая на противника. Галик оказался фехтовальщиком по природе, изящные финты и обводки давались ему сами собой. На стороне Арика были упорство, нежелание отставать от друзей и умение анализировать каждый прошедший бой.

Но чем быстрее отступал их полк, тем меньше времени оставалось на фехтовальные утехи и учебную стрельбу из тяжелой длинноствольной фузеи. Приходилось заниматься и другими делами – расставлять и сворачивать палатки, перетаскивать бочки с порохом и котлы с подгорелой кашей, помогать пушкарям вытащить застрявшую в грязи пушку, строить шалаши, устраивать пикеты в зарослях деревьев, а то и просто таскать туда-сюда длинные тяжелые бревна, которые использовались для завалов.

Во второй вечер после ужина случилась неприятная история. Галик первым съел свою кашу и понес тщательно вылизанную миску туда, где стояла походная кухня. Он не дошел ста шагов. Кто-то подставил ему подножку, кто-то толкнул в спину. Галик упал, и на него посыпались тумаки. Галик крутился волчком, пытаясь встать, но всякий раз его ловким ударом сбивали с ног. Внезапно словно по команде нападавшие кинулись в разные стороны. Галик приподнял голову и увидел широкую спину одного из убегавших солдат. Спина показалась ему знакомой, но уверен он не был. Пошатываясь, он встал на ноги и увидел Валика. Тот стоял в десяти шагах, прижав к груди свою миску. Даже в вечернем лесу было видно, что Валик сильно побледнел.

– Видел? – сплевывая кровь и ощупывая ссадины и шишки, спросил Галик.

Валик молча кивнул.

– Что же на помощь не пришел?

– Я… это… значит… Не сразу понял… Нет, правда… Смотрю, кто-то дерется. А кто? А это ты…

– Не я дерусь, – язвительно поправил Галик, – а меня бьют. Учуял разницу?

– Ну попадись они мне теперь! – раздувая щеки, грозно произнес Валик.

– Да уж, от тебя дождешься, – холодно сказал Галик.

В ответ Валик только шмыгнул носом.

– Это пока свои бьют, – заметил Галик. – Представляешь, что будет, когда нас враг настигнет?

– Вот я и говорю, сматываться отсюда надобно. Ждать тут нечего.

Из темноты вышел Арик.

– Вот вы где! Я вас по всему лагерю ищу. Чего вы тут делали?

– Тумаки собирали. – Галик сплюнул розоватой слюной.

– Тумаки? – не поверил Арик.

– Кто-то нашему другу темную устроил, – пояснил Валик.

– Кто?

– Кабы мы знали. Они уже убежали.

– А ты где был?

– А что я? – обиделся Валик и с досадой стукнул кулак об кулак.

На следующий день они маршем проходили через незнакомую деревню. На наших ребят большое впечатление произвели местные девушки. Они так откровенно засматривались на молодцев-солдат, что те невольно чувствовали себя героями. Звучала военная музыка, сапоги лихо взбивали дорожную пыль. Наиболее смелые девушки стояли у плетней, одни улыбались, другие смотрели строго, но с каким-то тайным обещанием, скромные и пугливые метали взоры из-за занавесок маленьких расписных окон. Трое друзей как по команде набрали воздуха, выкатили грудь и начали печатать шаг. При этом каждый левой рукой как бы невзначай, но уверенно и элегантно, придерживал висящую на поясе шпагу. Розовая пыль поднималась до небес, и упоительно пахли цветы.

На очередную ночевку рота остановилась в сухом и звонком сосновом лесу. Три новобранца, стараясь быть вместе, но не желая тесниться в палатке и слушать богатырский храп бывалых солдат, быстро и ловко соорудили небольшой шалаш. Пока Валик затевал небольшой костерок, Арик, собирая хворост, набрал заодно пятнадцать молоденьких шишек и предложил Галику сразиться в их любимую игру. Галик, который стащил с ног огромные сапоги и озабоченно рассматривал натертые пятки (про распухшую губу и запекшееся ухо он уже забыл), тут же принял вызов. Огонек уже теплился, вода в котелке приготовлена, и Валик, никогда не принимавший участия в игре (потому что не любил проигрывать, а выиграть шансов не имел), охотно уселся в качестве зрителя. Привычным движением Арик быстро выложил три ряда шишек – три, пять и семь штук.

– Твой ход, – любезно сообщил он Галику.

Тот картинно задумался над дебютом, хотя первый ход, единственный выигрышный, ему был хорошо известен – надо было снять одну шишку, причем это можно было сделать в любом ряду. Снятая одна шишка форсированно вела к победе. Снятые две или больше – к неизбежному поражению.

– Ну что ж, – пробормотал Галик и поднял руку, решая, какой из рядов укоротить.

В этот момент чья-то внушительная тень нависла над ним. Галик медленно оглянулся.

– Чем это тут занимаются мои молодые солдаты? – Хриплый бас сержанта Подороги звучал не слишком приветливо.

Трое новобранцев немедленно вскочили и встали навытяжку.

– Дисциплинка! Это по-нашему, – одобрительно буркнул сержант. – Так чем занимаетесь?

– Отдыхаем, господин сержант, – молодцевато ответил Арик, – делаем это по распорядку, строго следуя команде о ночном привале.

– Вот костер развели, – негромко добавил Галик, бросив взгляд на котелок с водой, который уже висел над огнем. – Чай будем пить. Присаживайтесь с нами, господин сержант.

– Ого! Яйца курицу приглашают. Находчивые солдатики, ничего не скажешь. – Сержант присел на ближайший пенек. – А шишки зачем? В самовар, что ли? Что-то самовара я у вас не вижу.

– Это… – Арик слегка помедлил, а потом выпалил: – Это военная игра, господин сержант. Тренирует сообразительность.

С лица Валика исчезло сонное выражение, он с удивлением уставился на друга, который, с его точки зрения, безбожно врал. Впрочем, врал находчиво.

– Игра, говоришь? – Сержант был удивлен не меньше. – Военная? Никогда о такой не слыхал. Шишки, это что – воины? А где тогда командир? И какова диспозиция?

– Да, это солдаты, – продолжал вдохновенно врать Арик. – Диспозиция проста. Играют два человека. Вообразите, что двое командующих, например, вы и я, отводят этих воинов в тыл или же на зимние квартиры. Тот из командующих (вообразив себя командующим, Арик выпятил грудь, расправил плечи и свысока посмотрел на приятелей), кому достанется последний солдат, проиграл.

Галик слушал своего друга с восторгом. Ну и быстрая реакция, думал он. Ну и выдумка.

– Ничего не понял, – сказал сержант и грозно оттопорщил усы.

– Видите ли, господин сержант, – пришел на помощь Галик, – это как шахматы, только с точки зрения тактики и стратегии эта игра хоть и проще, но в десять раз полезней. Необходимо лишь соблюдать правила. Ходы делают по очереди. Видите три ряда шишек? Обычно мы играем камнями, но здесь в лесу под руками оказались шишки. Не имеет значения. Итак, три, пять и семь штук. Видите?

– Ну, – засопел сержант.

– За один ход можно снять любое количество шишек, ну, в смысле – солдат, но только из одного ряда.

– Что значит любое? – Сержант засопел громче. – И весь ряд можно снять?

– И весь ряд, – подтвердил Галик.

– Ха! – обрадовался сержант. – Отправить в тыл. На переформирование. Отлично придумано. – Подняв огромную клешню, он мгновенно сгреб весь ряд из семи шишек. – Вот я отправил эту роту. Пусть отдохнут. Играй, солдат! Уверен, последний воин достанется тебе! – И он победно вытаращил глаза. Даже его прищуренный правый, и тот глядел весело.

Арик опередил Галика, присел и сделал излюбленный ход – снял в среднем ряду две шишки.

– Теперь ваш ход, господин сержант.

Сержант уставился на два ряда из трех шишек каждый. Лицо его приняло хитрое выражение. Он не сомневался, что близок к выигрышу.

– Так, – шептал он себе в усы, – если я сниму все три, то этот юный негодяй снимет в оставшемся ряду две, и я проиграл. Значит, три снимать нельзя. Отлично! – И он отодвинул две шишки, оставив комбинацию – три и одна.

Арик мгновенно снял весь ряд из трех шишек. Сержант тупо уставился на оставшуюся шишку, побагровел, но в следующий момент дрожащими корявыми пальцами мгновенно восстановил статус кво – три шишки и еще три.

– Ты не понял меня, солдат. Я хотел снять лишь одну.

И он оставил Арику комбинацию – три шишки и две. Арик пальчиком мягко отодвинул круглую зеленую шишечку, оставив комбинацию – две и две. Сержант радостно задумался, но постепенно мрачнел.

– Если я сниму эту, то он снимет так… – Горячий его шепот становился все глуше. Наконец он поднял измученные глаза и сказал: – Все, проиграл! Давай по-новой, солдат.

– Теперь со мной, – воскликнул Галик, присаживаясь на корточки.

– А может, я хочу с этим. – Сержант добродушно взглянул на Валика, сыпавшего в закипевший котелок труху, которую отдаленно можно было принять за чай.

Тот смутился и не знал, что сказать.

– Он у нас по другой игре специалист, – пришел на помощь другу Арик. – В «крестики-нолики» режется – смотреть страшно! Прямо не подходи.

И хотя Валик смутно помнил про крестики и нолики, он гордо выпятил грудь.

– Ну и что? – воскликнул сержант. – Давай в эти нолики! Сейчас всех громить буду.

Валик почувствовал смутное беспокойство и изобразил неотложную возню у костра, озабоченно разгребая угли и что-то помешивая в котелке.

– Нет, господин сержант, – мягко сказал Арик. – У нас сейчас военная игра, а не какие-то там нолики. Для ноликов не та обстановка. Во-первых, нет бумаги. Конечно, можно сыграть и на земле, но тогда нужны камушки белые и черные. А где мы их сейчас возьмем? А вот пятнадцать воинов у нас есть! Вот глядите сюда – воины, они же шишки, разделены на три неравных отряда. Мы должны по очереди отправить их в запас, на отдых, переформирование, обучение и так дальше. Вы же сами только что говорили. Тактика, стратегия, головоломные решения… Разве не так?

– М-гм, так-то оно так. – Сержант стащил с головы пропахшую потом шляпу с огромными мятыми полями и почесал затылок.

– Итак, играем в пятнадцать воинов, – звонко сказал Галик. – Пусть вас не смущает, что сегодня это шишки. Ведь вы умеете мыслить абстрактно?

– Что? – сержант вскочил и надел шляпу. – Разумеется, умею!

– Короче, сейчас очередь играть со мной.

– Давай с тобой, – безропотно согласился сержант и снова присел на пенек.

Он оказался азартным игроком и честно сражался без малого два часа, лишь изредка отвлекаясь ради глотка горячей бурды, которую они называли чаем. Оба новобранца оказались безжалостны к Подороге. Они не знали еще хитрой и тонкой науки лести. Они обыграли своего сурового начальника сорок раз подряд. Тот ушел раздосадованный, но и задумавшийся. На Валика, ничем сержанта не обидевшего и давно дремлющего у входа в шалаш, Подорога успел бросить ласковый взгляд.

 

Глава 3

Бегающие кусты

Перед рассветом раздался грохот. Ничего не понимающие и не выспавшиеся солдаты выскакивали из палаток и шалашей. В лесу стоял треск и гром. Это работала артиллерия противника. Ядра проносились выше голов и с шумом ломали ветви деревьев, корежили стволы. Сосновые иголки сыпались сверху, как снег. По всему военному лагерю метались люди в поисках спасения.

Арик, первым выбравшийся из шалаша, прижался к стволу толстой сосны. Спустя мгновение рядом с ним оказались Галик и Валик. Пролетавшее со свистом ядро задело вершину именно этой сосны. Мелкая хвоя дождем посыпалась на друзей.

– Мама! – прошептал Валик.

– Да, праздник кончился, – сказал Галик.

– Это точно, – подтвердил Арик.

– Домой хочу, – сказал Валик.

– Все хотят, – сказал Галик.

– Но не все могут, – подытожил Арик.

Над их головами просвистело еще одно ядро.

– Что же делать? – Голос Валика задрожал.

– Думать надо, – сказал Галик.

– Думать не вредно, – эхом отозвался Арик.

– Чего там думать? – Голос Валика окреп. – Бежать надо!

Стрельба прекратилась столь же внезапно, как и началась. Наступила гулкая тишина. Стряхнув с мундиров иголки и мелкие обломки веток, друзья вышли на освещенную первыми лучами солнца просеку. И увидели странную процессию. Впереди с обнаженной шпагой шел неизвестный им младший офицер. Позади него плелись трое солдат – двое потупившихся, с испуганными лицами, зато третий, длинный и прямой как палка, умудрился сохранить презрительное выражение на физиономии. Все трое были без головных уборов, без оружия, а их заляпанные грязью камзолы были без ремней. Следом за ними шли четыре солдата с суровыми лицами и фузеями наперевес.

– Узнаешь? – Галик судорожно схватил Арика за руку.

Но за Арика ответил Валик.

– Да это же Драная Шляпа! – прошептал он в полном изумлении.

Три друга не могли отвести взора от удаляющихся спин арестованных и особенно от спутанных рыжих волос самого высокого из них.

– Дезертиров поймали, – сказал рядом чей-то голос.

Друзья оглянулись. Бывалый солдат из тех, что особенно досаждал им своим храпом первые две ночи, прислонившись к дереву, неспешно набивал табаком трубку.

– Неужели? – удивился Галик. – Как же так?

– А вот так! Поймали голубчиков, – подтвердил солдат. – А ты не бегай!

– И что теперь? – шепотом спросил Валик.

– А что теперь? – рассудительно сказал солдат. – Теперь ясно что. Время военное, закон суров. Или так, – он провел огромным желтым пальцем вокруг собственной шеи, – или так – пук! пук! – И он весело ткнул Валика в живот.

– Что такое пук-пук? – еще тише спросил Валик.

– Ты что, дружок, из фузеи не стрелял? – усмехнулся солдат и выпустил клуб дыма.

Молча вернулись друзья в свой шалаш.

– Пирожка жалко, – негромко сказал Валик.

Никто ему не ответил. Некоторое время они сидели в тишине. Потом, заслышав звук военной трубы, поднялись и стали нехотя собираться.

– Ну вот, – негромко, себе под нос, проговорил Арик, скатывая одеяло, – а ты говоришь – бежать!

– Я говорю? – Валик чуть ли не возмутился. – Это ты говорил!

Опешивший Арик не успел набрать в грудь воздуха, как примирительно вмешался Галик, до той поры молча изучавший казенную часть своей фузеи.

– Вы оба правы, – сказал он. – Но только как это сделать? Нам не нужен пук-пук. – И он поставил ружье в угол.

– Совсем не нужен, – подтвердил Арик.

В этот момент в шалаш заглянул солдат.

– А ну-ка, молодцы, все трое к сержанту. Живо!

Застегивая на ходу портупею и цепляя шпаги, друзья выскочили из шалаша.

– Вот что, други мои, – сказал сержант, который сидел на огромном барабане посреди большой поляны. – Так дело не пойдет. – Зрачок широко раскрытого левого глаза начал набирать угрожающие обороты.

Друзья удивленно и даже слегка испуганно уставились на сержанта.

– Так дело не пойдет! – Подорога грозно повысил голос. – В нас стреляют, а мы только и делаем, что бежим, аки зайцы. А!? – Тут сержант вскочил и заревел, как раненый кабан. – А-а-а!! Х-р-р!!

Трое приятелей переминались с ноги на ногу. Сержант опустился на барабан, привольно раскинув ноги в огромных сапожищах со стоптанными каблуками, и прикрыл глаза. Примерно минуту стояла тишина.

– Вот что, молодцы. – Сержант приоткрыл левый глаз и заговорил неожиданно спокойно: – Придумал я тут для вас первое задание. Первое – не значит легкое. Ясно?

– Угу, – пробурчали Арик и Галик.

Валик отделался молчанием.

– Что за ответ? – вскипел сержант. – А ну ответить по уставу!

– Так точно! Ясно! – хором прокричали все трое.

– Ну вот. – Сержант вновь подобрел. – Час назад я послал отряд, чтобы выяснить, кто в нас лупил из пушек и откуда. Так эти проходимцы никого не обнаружили. Может такое быть?

– Никак нет, господин сержант! – звонко ответил Галик.

Сержант взглянул на него с интересом.

– Вот и я думаю, что не может. Правда, тут уже кое-кто высказал подозрение, что это стрелял не неприятель, а наш запасной пушкарский полк, расположенный в нескольких милях от нас, направление – юго-юго-восток. Когда у этих идиотов учения, они вечно бьют куда не надо. Ясно?

– Так точно, господин сержант, – вскричала троица друзей, но уже без прежнего задора.

– Короче, мне нужно послать донесение об этом происшествии. Идти нужно на юго-запад, направление на городок Зуб, а потом на селение Ланс. Там найдете штаб полка. Лично в руки подполковнику Врано передадите вот это. – Сержант приподнялся и извлек из-под штанов небольшой пакет, заклеенный пятью увесистыми коричневыми печатями. Он подумал и протянул пакет Валику.

Валик принял пакет с величайшей осторожностью.

– Благодарим за доверие, господин сержант, – отчетливо произнес Арик.

– Ну-ну, – сказал сержант. – Это правильно. Но вы должны его оправдать. Имейте в виду, в руки врага этот пакет не должен попасть ни при каких обстоятельствах. Там есть сведения о наших новых орудиях, о новом составе пороха и о том, где и как этот порох изобрели. А это очень большой секрет. Будет грозить плен – вскроете пакет и мгновенно сжуете содержимое, не читая его. Ясно?

– Так точно, ясно, – вновь слаженно ответили три солдата.

– Сухари у вас к тому времени выйдут, так что будет чем подкрепиться. А? – И сержант захохотал, утирая слезу на правой щеке. – Ну, неприятеля вы встретить не должны. На этом направлении, как доложила разведка, вражеских частей нет на всю глубину обороны. Так что идите спокойно. Но бдительность не терять!

– Есть бдительность не терять, – сказали Арик и Галик.

– Компас вам нужен?

– Нет, господин сержант, – за все троих ответил Галик.

– Я так и думал, – сказал сержант. – Крестьянский парень нигде не пропадет. Тем более что компаса для вас у меня все равно нет. Когда объявили перевооружение, старые компасы у нас забрали. А новых так и не выдали. Так что соображай, солдат, сам. Ясно?

– Так точно, ясно.

– Топографической карты я вам тоже не дам. По причине отсутствия таковой. Фузеи и шпаги сдадите в обоз. В этом задании они вам ни к чему, а идти надо быстро. С собой возьмете лишь короткие ножи и запас сухарей. Ясно?

– Так точно, ясно.

– Люблю понятливых. Это вам не в шишки играть.

– Есть не в шишки играть, – сказал Арик.

– И не Сферу искать. – Сержант презрительно насупился.

– Есть не Сферу искать, – гаркнул Галик.

– Ну-ну, – сказал сержант и маленьким слезящимся глазом взглянул на Валика.

Валик приосанился и прижал драгоценный пакет к груди.

– Вот что, Бранер. – Сержант обратился к здоровяку, который все это время стоял к ним спиной и смотрел куда-то вдаль. Тот повернулся. Арик и Галик тут же узнали солдата, с которым некогда повздорили из-за петуха. А Галик вспомнил еще и тумаки, которые он получил на одном из привалов неизвестно от кого. – Скажешь кашевару: этим троим двойную порцию каши вне очереди, каждому по куриной ножке и малый мешок сухарей с собой. Ясно?

– Ясно, господин сержант! – Бранер смотрел на троих друзей с грозным весельем. – Двойную кашу и сухари. Да еще куриную ножку. Получат, – добавил он ласково. – Все, что надо, получат.

Обстрелянная сосновая роща и рота остались далеко позади. Друзья пересекли огромное поле, глубокий темный овраг, маленькую почти пересохшую речушку, густой ельник и вышли на край нового необозримого поля. На опушке там и тут из короткой травы выглядывали светло-бурые шляпки великолепных боровиков. Но друзьям было не до грибов. Арик смотрел вперед, на линию горизонта, Галик озабоченно озирался по сторонам, а Валик не мог отвести взора от великолепного боевого кинжала, который вместо шпаги выдал ему каптенармус. Арик и Галик заткнули кинжалы за пояс, а Валик свой держал в руке, угрожающе помахивая им перед невидимым противником. Берегись, неизвестный враг!

– Самое время мотануть, – сказал вдруг Галик.

– Да? – удивился Валик. – Вот здорово!

– Пакет бы сначала доставить, – неуверенно протянул Арик.

– Было бы неплохо, – сказал Галик.

– Конечно, отдадим, – подтвердил Валик. Пакет был спрятан у него под рубашкой на животе и надежно прижат ремнем. Сургучные печати впивались в нежную кожу. Живот страшно чесался, но Валик мужественно терпел.

– Пакет отдадим, – рассуждал Арик, шагая по колючей стерне, – и спокойно пойдем назад. Так?

– Допустим, – осторожно сказал Галик. – И что?

– А вот что – компаса нам не дали?

– Не дали.

– Карты местности не выдали?

– Не выдали.

– А местность нам незнакомая?

– Незнакомая.

– Вот мы и заблудимся.

– Это мы-то? Следопыты с детства?

– Да какие мы следопыты? Не смеши! Мы, братец ты мой, давно уже разучились. А заново обучить и натаскать нас не успели. Так? Так. Вот мы и плутали… День за днем, день за днем. Неудивительно, что в конце концов заплутались окончательно.

– Да, на правду не слишком похоже. Но вроде бы и не совсем ложь.

– А если поймают? – спросил Валик, не отводя глаз от сверкающего короткого и широкого лезвия. – Ведь тогда пук-пук. Как пить дать.

– Мы должны действовать так, чтобы не поймали.

– Легко сказать! – Валик вздохнул.

В это время шляпа словно живая слетела у него с головы. И тут же донесся звук выстрела. Трое парней как подкошенные упали в невысокую траву.

– Что это? – прошептал обалдевший Валик, подбирая шляпу и глядя на внушительную рваную дыру в ее верхней части.

– Стреляют, – меланхолично сказал Галик. – Как раз тебе и пук-пук.

– Неплохо бы узнать, кто и откуда, – подал голос Арик.

В этот момент раздались еще два выстрела. Пули с комариным свистом пролетели выше. Галик приподнял голову и, не веря своим глазам, увидел, что мелкие кустики, на которые он раньше не обратил внимания, пришли в движение и перемещаются с места на место. Некоторые кусты довольно быстро двигались прямо на друзей. Галик издал возглас изумления. Арик и Валик широко открыли глаза и увидели, что, помимо оживших кустов, за которыми прятались разведчики вражеской армии, в их направлении из-за невысокого холма бегут люди в незнакомых мундирах с ружьями наперевес.

– Неприятель! – пронзительно зашипел Галик.

– Бежим! – негромко отдал команду Арик.

Повторять не понадобилось. Друзья вскочили и, как молодые олени, помчались назад и налево, к ближайшему перелеску. Перепрыгивая через небольшую бочагу, Валик споткнулся и проехался на пузе по мокрой траве. Пакет выскользнул у него из-под ремня и тихо упал в крохотную лужицу. Валик вскочил и, как молодая гончая, сделал несколько отчаянных скачков вперед и вбок. Еще через десять шагов он обнаружил пропажу и сделал робкую попытку повернуться. Но, увидев быстро увеличивающиеся фигуры вражеских солдат, схватился за голову и пустился наутек.

В тот день им здорово довелось побегать. Все ближайшие леса оказались нашпигованными вражескими солдатами. Друзья, рассчитывая на свои молодые ноги, думали обойти – или даже скорее обежать – неприятеля восточнее. Но ничего не вышло. Вражеский фронт формой был похож на подкову, охватывающую их и слева, и справа. Выбора не было. Друзья поспешили назад. Это не было похоже на позорное отступление. Скорее можно было сказать, что трое смелых разведчиков торопятся в родную часть, чтобы предупредить своих о надвигающейся опасности.

Сержант Подорога от удивления вытаращил оба глаза. Три его новобранца стояли перед ним, запыхавшиеся, немного ободранные, но с горящими глазами. «Там, – хрипели они, размахивая руками, – там они… эти…»

– Кто? – беззвучно спросил сержант.

– Враги! Их много. Их чертова куча! Скоро будут здесь.

– В ружье! – заревел сержант.

В одно мгновение сонный лагерь превратился в растревоженный муравейник. Солдаты бегали туда и сюда, казалось бы, без всякой цели. Но постепенно прояснялся порядок этого хаотического движения. Одни улеглись на удобных позициях за поваленными деревьями, выставив длинные стволы своих ружей. Другие собрались небольшими группами и проверяли, легко ли шпаги покидают ножны. Третьи вместе со своим командиром прикидывали, где лучше спрятать засадный отряд. Четвертые оттаскивали в глубь леса походную кухню, лекарскую палатку, а главное – штабную подводу с наиболее ценными секретными документами. Среди этого бушующего движения лишь один сержант Подорога стоял как неподвижная и мрачная скала. Вообразите себе скалу, у которой есть лишь один подвижный элемент – грозно шевелящиеся усы.

Трое друзей, трое разведчиков поневоле, оцепенело стояли в стороне. На них никто не обращал внимания.

Едва ли рота Подороги и батальоны капрала Роппо и лейтенанта Винка справились бы с превосходящими силами противника. Но, во-первых, их не удалось застать врасплох, а во-вторых, оборона была организована быстро и грамотно. Стрелки били метко, а в коротких рукопашных стычках рубка на шпагах и кинжалах шла столь яростно, что пыл нападавших довольно быстро угас. К тому же в разгар сражения с северо-востока подошел резервный полк из корпуса генерала Раса. Свежие части с ходу вступили в бой, и враг, не ожидавший подобного сюрприза, отступил.

Трое друзей участия в бое не принимали. Сержант рассудил, что свое дело – обнаружение противника – они уже сделали, и отослал всех троих в тыл.

– Ну что, любители сосновых шишек, – сказал он при этом, – не пора ли вам продолжить дискуссии по поводу стратегии и тактики? – И хитро подмигнул.

Валик очень боялся, что последует вопрос про пакет – где он и так далее. Но в пылу боя сержант про пакет, видимо, забыл.

 

Глава 4

Сундук с картами

Лейтенант Винк и капрал Роппо прикидывали, кого бы им послать в разведку. Речь шла об операции, соединяющей в себе глубокое проникновение в нейтральную полосу или даже дальше, в расположение противника, сбор данных о численности неприятеля и его вооружениях и изготовление хотя бы приблизительной топографической схемы. Неплохо было бы заодно провести ряд мелких диверсий, призванных деморализовать нагло напирающего врага. Хорошо бы сжечь пару мостов и взорвать какой-нибудь пороховой склад.

У лейтенанта были в запасе хорошие разведчики, но он их берег для более важных, как ему казалось, дел. А тут предстояли сущие пустяки – переправиться через реку, переплыть озеро и углубиться в леса, которыми поросли холмы на юго-западном направлении. Взобравшись на самый высокий холм, осмотреться, убедиться, что враг действительно отступил, и сделать новую карту местности. Ну а поджечь мост-другой – для этого тоже большого ума не надо.

Лейтенант рассчитывал, что для этого несложного дела капрал даст своих людей. Но капрал рассуждал точно таким же образом. Он не хотел отпускать своих молодцев, справедливо полагая, что их отсутствие, даже временное, ослабит его позиции в полку. А время тревожное, в любой момент надо быть готовым ко всему. Для себя он еще не решил, что лучше – добиваться повышения и получить лейтенантские погоны или же, поскольку положение армии аховое, подготовить личные позиции на случай поражения. А оно, увы, не за горами. Только глупцы надеются, что их спасет какое-то очередное чудо вроде прилюдных молитв короля Вивана на последних и решительных парадах или же поиски неведомой Сферы. Капрал незаметно усмехнулся. В конце концов, погибать глупо. А это значит, что придется сотрудничать с победившим врагом. И вот здесь-то крайне ценными окажутся профессиональные кадры из разведки, много умеющие и много знающие. А у него, капрала Роппо, человека ловкого и предусмотрительного, такие люди есть. И их следует беречь. В конце концов, их можно направить и на поиски этой самой Сферы. Ведь очень может быть, что это не пустые бредни, что эта штуковина действительно лежит в какой-нибудь мрачной пещере. Почему нет? Мир полон загадок. Говорят, что есть старая пиратская карта, на которой указан остров, а крестиком отмечена сама пещера. А ведь эта Сфера, если верить мудрецам, ключ к могуществу не только в масштабах Семи Королевств, это власть над миром! Капрал поежился. В следующую секунду он перехватил изучающий взгляд лейтенанта Винка.

Капрал не знал, что на уме у лейтенанта. Но ему не внушало доверия его лицо. Нечто похожее, по всей видимости, испытывал и лейтенант.

Они тоскливо глядели друг на друга и попивали дрянное винцо, доставшееся им из разбитого на прошлой неделе и разграбленного провиантского обоза.

Что касается составления новых карт, то в последнее время все штабные офицеры просто помешались на этом. Выяснилось, что те карты, которые были подготовлены до войны, отчаянно врут. Они показывали высоты там, где пролегали глубокие ложбины, болота там, где на сухих желтых песках росли корабельные сосны, броды через реки там, где ключами вихрились самые опасные стремнины. Поначалу никто не мог понять, откуда взялись такие идиотские карты. И главное – было непонятно, как с их помощью воевать. Главного армейского картографа генерала Ланка вызвали в генштаб, а потом и на заседание Совета Восьми. И сам его величество король, грозно хмуря брови, спросил у генерала, как это все понимать? Старый генерал, встав по стойке «смирно» и выкатив грудь, отблескивавшую заслуженными орденами, ответил, что да, действительно, ложные карты были в большом количестве подготовлены его славным ведомством. «Для чего?» – спросил изумленный король. «Для того, чтобы запутать и сбить с толку потенциального противника». В роскошном зале, где заседали король и семь вице-королей, повисла тягостная тишина. «Ваше величество, вы, видимо, забыли, что подобное решение было утверждено на высокоуважаемом Совете Восьми, – забормотал растерявшийся генерал, – и подписано лично вами. Это было не столь уж давно… еще в позапро… еще в позапозапро…» – генерал закашлялся, извлек из кармана большой фуляровый платок и вытер лоб. «Ну хоросо, – сухо сказал король Виван (когда он бывал раздражен или нервничал, то начинал шепелявить), – допустим. Но где настояссие карты?»

Уткнувшись в колючий холодный взгляд министра тайной полиции графа Жове-Бери, генерал обиженно засопел. В его воображении уже рисовались подземный каземат, впивающиеся в запястья наручники, кровавые допросы, трибунал и скорая смерть от пули или гарроты. Как он мог объяснить этим людям, столь мрачно на него смотрящим, что подлинные карты из соображений высшей секретности были изготовлены в крайне малом количестве и хранились в специальных сейфах за семью замками? Но самым ужасным оказалось то, что когда с началом войны (а война, как это всегда и бывает, свалилась как снег на голову)… короче, когда сейфы, торжественно соблюдая все священные ритуалы секретности, вскрыли, то карт там не оказалось. Выяснилось, что карты давно разворованы неизвестно кем. Прошел неприятный слух, что они похищены шпионами вражеской армии. Что будто бы лазутчики Правителя легко подкупили младших сторожей, которые получали нищенское жалованье. И те недолго думая отдали добрым людям какие-то никчемные бумаги, смысла которых уразуметь не могли. На суд вызвали главного армейского казначея и спросили его, как он посмел платить грошовое жалованье людям, хранившим основные секреты Объединенного Королевства? Пряча блудливые глаза, казначей гордо ответил, что он свято бережет государственную копейку и впредь будет ее беречь, несмотря ни на что. С казначеем обошлись сурово. Его изгнали из армии, поручив ему пост министра финансов и, по совместительству, председателя Центрального банка. После этого обиженный казначей месяц не показывался ни в правительстве, ни при дворе.

«Вот и мне бы так!» – подумал главный картограф генерал Ланк. Но с ним обошлись мягче. «Идите и работайте, – сказал король, сощурив блеклые глаза и приглаживая утлые волосенки. – И стобы настояссие карты были готовы серез неделю!» «Служу вашему величеству!» – рявкнул генерал, хорошо понимая, что нормальные карты не изготовить и за год. Особенно в обстановке неудачно складывающейся войны, когда огромные территории заняты врагом. «А, плевать, как-нибудь обойдется, – подумал он. – Чай, не впервой!»

Лейтенант взял пузатую оплетенную бутылку и добавил вина в опустевшие бокалы.

– Капрал, что вы думаете о поисках этой пресловутой Сферы? – спросил он неожиданно.

Роппо вздрогнул и поставил поднятый было бокал на стол.

– Что думаю? – Изгибом брови он обозначил легкое удивление, а сразу вслед за этим изобразил глубокую задумчивость.

Лейтенант пригубил свой бокал, внимательно глядя на капрала.

– Видите ли, господин лейтенант, я должен сказать вам честно…

– Похвальное желание, – заметил лейтенант.

– Не очень я верю в чудеса, – произнес капрал каким-то печальным тоном.

На этот раз удивленно приподнял бровь лейтенант.

– Вы не верите официальным сообщениям верховной власти?

– О нет, конечно же, я верю, – поспешил заверить собеседника капрал. – Целиком и полностью. Я хотел сказать иное. Я не столько верю в чудеса, сколько в высокие премиальные, которые за них обещаны. Это уже серьезней. Эта тема, не скрою, меня волнует. Возможно, эту загадочную Сферу в конце концов кто-то найдет. Но сомнения мои при этом таковы: миллион золотых и пост гофмаршала за эту находку будут вручены не тому, кто ее найдет, а тому, кто припишет себе эти лавры, кто поближе к королю, тому, кто полностью ему предан. Так бывало раньше, так будет и теперь.

– Подобные рассуждения похожи на крамолу, – усмехнулся лейтенант.

– Ничего подобного, – возразил капрал. – Ведь мы с вами преданны его величеству королю, не так ли?

– Разумеется, – подтвердил лейтенант.

– Значит, если бы мы с вами нашли эту Сферу, то нас бы не обошли наградой. Разве не так?

– Хм… некоторая логика в этом есть.

– Ну так давайте ее искать!

Лейтенант молча смотрел на капрала. «Провокация или всерьез?» – думал он.

– Скажите, мой дорогой, – нарушил молчание лейтенант, – вы уже создали группу для подобных поисков?

– Увы! – усмехнулся капрал. – Нет людей. А главное, нет идей. Где искать? Как искать? И – смешной вопрос – что искать? Если вы, допустим, найдете нечто подозрительное – пусть даже круглое и блестящее, – как вы догадаетесь, что это Сфера? Вы ее когда-нибудь видели?

– Ну, нет, конечно.

– Знаете ее размеры, цвет, свойства?

– Не знаю.

– Умеете ею управлять?

– Не умею.

– Это предмет живой или мертвый?

– Я знаю, что это предмет волшебный.

– А я вам скажу на это, дорогой лейтенант, что найти эту мифическую Сферу – это все равно что откупорить бутылку с джинном. Вылетит оттуда вместе с дымом худой бородатый мужичина в чалме и набедренной повязке. Крикнет раскатистым басом из-под небес: чего изволите? Вы, допустим, чего-то и вправду изволите. Скажете ему: делай то-то и то-то. А он? А он-то поймет по-своему. Вот ведь в чем штука! Потому как мужик этот – бритва обоюдоострая. Кто знает, добрый в бутылке сидит джинн или злой? Друг или враг? Еще неизвестно, кому этот колдун первым делом оттяпает башку – вашим врагам или вам лично.

– Это вопрос. Согласен.

– Но ведь мы с вами не трусы, подобные обывательские опасения едва ли нас остановят.

– И с этим я согласен, любезный мой капрал.

– Так давайте заключим союз. Будем искать вместе.

– Хорошая идея. Вы что-нибудь слышали про книгу Иббур?

«Прощупывает», – подумал капрал.

– Как вы сказали? Иббур? – Капрал наморщил лоб, изображая работу мысли.

– Говорят, в этой таинственной книге запрятан секрет Сферы. Там описано, что именно представляет собою Сфера, как ею пользоваться и где ее искать. В книге есть соответствующие карты.

– А где достать эту книгу?

– Если бы я знал

– Да, – вздохнул капрал. – А я слышал про сундук.

– Сундук?

– Да, старинный пиратский сундук. Спрятан на одном из островов Южного моря. В сундуке подробная карта, показывающая, где зарыта Сфера, а также подробная инструкция по ее применению.

– Так, может, там эта книга? Книга Иббур?

– Вполне возможно, – капрал вновь потянулся к своему бокалу, – но в любом случае текст зашифрован. Так что мало его найти, надо еще уметь прочитать.

– Это правда, вот смотрите, мне передали надежные лю-ди. – Винк потянулся к своей офицерской сумке и извлек из нее листок бумаги. – Пока только короткий отрывок. Значит, так: «Конный в основании квадрата дважды укажет направление. Пеший воин сделает шаг. Боевой слон замкнет диагональ. Полученные цифры умей понять! Получишь магическую горизонталь…». Что скажете, капрал?

«Точно прощупывает», – вновь подумал капрал.

– Скажу, что шифровка.

– Но что это за квадрат? Фигура в математике? Район на карте? Или конная статуя на гранитном квадратном постаменте где-нибудь в Блиссе? Помните, там на площади конная статуя адмирала?

– Помню. Хотя бывал в Блиссе только проездом. Промчался на коне и сел на корабль.

– «Она указывает направление…» Адмирал как раз там свою медную руку простер. Вот вам и направление. Что-то в этом есть. Не правда ли? Ну а далее в бумаге загадочный ряд цифр.

– У меня есть знакомые математики.

– Меня чертовски занимает эта «магическая горизонталь». Прямо в жар бросает от этих слов.

– Я и сам кое-что смыслю в шифровальном деле. Разберемся.

– Это замечательно. Итак, союз? Если такие решительные и умные люди, как мы с вами, объединятся, то шансы найти святыню удесятерятся.

– Отлично! А в случае успеха деньги и власть разделим честно, то есть поровну!

– Именно так! – воскликнул капрал. – Вот вам моя рука!

«Ага, – пронзило молнией лейтенанта, – этот проходимец уже создал группу, и она давно работает. А теперь хочет использовать и мои возможности. Хорош подлец! Интересно, как далеко он продвинулся? Ну, погоди, дружок!» И лейтенант, широко улыбнувшись, протянул свою длань.

– А вот вам моя, дорогой капрал!

Встретившиеся в воздухе бокалы зазвенели.

Капрал Роппо морщился от кислого вина. Вдруг взгляд его зацепил за окном нечто знакомое. Три молодых солдата несли бревно. За один конец длинного соснового ствола уцепились двое и даже слегка согнулись под его тяжестью. Другой конец бревна держал один солдат и, кажется, делал это с легкостью. Роппо смотрел на его безмятежное круглое лицо, соломенные волосы и припоминал деревушку, через которую они проходили всего несколько дней назад.

– Господин лейтенант, – сказал капрал, оживляясь, – есть идея. Я знаю троих молодых парней, которые отлично справятся с нашим заданием.

– Молодых? – недовольно прищурился лейтенант.

– О, эти молодцы иных стариков стоят, – вдохновенно продолжал врать капрал. – Бедовые ребята.

– Кто такие? – Недоверие Винка еще не рассеялось.

– Это люди сержанта Подороги. Настоящие орлы. Вы же знаете нашего сержанта, у него без промаха. Это они недавно предотвратили обвал нашего участка фронта.

– Ах да, теперь я понял, о ком вы говорите.

– Подорога предоставит их нам без звука. Об этом я позабочусь. А потом, – капрал понизил голос, – ну, провалят дело. И что? На ошибках учатся. И с нас взятки гладки. Это же люди Подороги.

– Вот это верно, – сказал лейтенант. – Тащите их сюда.

Капрал Роппо не догадывался, что этим своим решением он обрекал себя на неудачу в поисках Сферы.

Трое друзей стояли навытяжку. Им никогда еще не приходилось стоять пред ликом столь высокого начальства. Лейтенант Винк, надменно задрав подбородок, изучающе смотрел на молодых солдат.

– Слушай мою команду!

Трое солдат превратились в натянутые струны.

– К выполнению важного задания готовьсь!

– Это… – сказал Валик.

– Ест… – сказал Галик.

– …овьсь, – закончил Арик.

Винк поморщился.

– Капрал, а вы говорили, что это образцовые солдаты.

– Оботрутся, господин лейтенант. Главное, чтобы дело делали.

– Будем надеяться. Читать умеете?

Трое друзей не сразу поняли, что вопрос относится к ним, а когда поняли, то нестройно и не слишком охотно закивали.

– Писать?

– Это… – сказал Валик.

– Да вроде, – сказал Галик.

– Понемногу пишем, – закончил Арик.

Винк еще выше задрал голову и, глядя на солдат полуприкрытыми глазами, процедил:

– Значит, так. Я оказываю вам чрезвычайное доверие – посылаю вас в разведку.

Трое солдат молчали.

– Капрал растолкует вам подробности. И прошу запомнить, вы есть нижние чины, – лейтенант потер пальцами, словно раздавил вошь, – вы должны беспрекословно выполнять… И смотрите… не обманите моего доверия, понятно?

– Они поняли, мой лейтенант, – сладким голосом сказал капрал Роппо и грозно посмотрел на троих друзей.

– Ну, как тебе лейтенант? – спросил Арик, когда они шли к себе.

– Самовлюбленный павиан, – ответил Галик.

– А ты когда-нибудь видел павиана?

– Разумеется. Вот только что и видел.

– Смешно! А капрал?

– А чем он лучше?

Идя сдавать оружие в обоз, друзья встретили своего сержанта. Подорога виновато отвел взор.

– Да, – сказал Галик, оглядываясь ему вслед. – Сержант, конечно, грубый человек, но он по крайней мере честный малый. А эти двое так называемых офицеров… Бр-р… Тебе хочется служить в такой армии? – Он повернулся к Арику.

– Мне – нисколечко! – сказал Валик.

– Вот видишь, устами младенца… – Галик улыбнулся.

– Хо-хо! – сказал Арик.

– Но сержант? Предатель! Отдал нас, даже не спросив, хотим ли мы. Получается, мы – рабы, только в военной форме. Обыкновенное пушечное мясо.

– Пушечное мясо? – удивился Валик. – Что это такое? Никогда не ел.

– Твое счастье, – сказал Галик.

– Ну, это когда вражескую артиллерию забрасывают телами солдат, – серьезно ответил Арик.

Почитая себя уже опытными разведчиками, друзья привычным жестом заткнули за пояс короткие кинжалы, прихватили мешочек с сухарями, надвинули на лоб шляпы (у Валика взамен простреленной была новая с роскошным оранжевым пером)

Оказавшись в лесу, в такой привычной и с виду мирной обстановке, друзья затосковали. Им до смерти захотелось домой. Захотелось по кружке теплого молока да по краюхе только что испеченного хлеба.

– Мать небось сейчас на стол собирает, – пробормотал Арик.

– Хочешь домой? – спросил Галик.

– Скажешь, постыдное желание?

– Не скажу. Не знаю… Перед сержантом я чувствовал какую-то ответственность… Но эти павианы…

– Да, но враг!

– А что мы знаем об этом враге? Только то, что рассказывают наши начальники. А вдруг они врут?

– Не может быть!

– Очень даже может. В других случаях часто они говорят правду? Ты замечал? Почти никогда. Обратите внимание, Подорога честно выплачивает жалованье. И в срок. А эти? Слыхал, что говорили солдаты на плацу? Уже какой месяц им не платят. Якобы из полковой казны все никак денег не подвезут. Ты в это веришь? У самих-то начальников мошна набита. Воры! А солдаты – что с них возьмешь? Получается, они вынуждены грабить население.

* * *

Брели друзья, брели, пересекали глубокие овраги, переходили вброд ручьи, грызли сморщенные кислые лесные яблочки, стараясь забыть про голод, поскольку сухари давно кончились, и набрели в глухом осиннике на землянку. Это оказался тщательно замаскированный командный пункт врага, место будущего штаба. В спешке отступления про этот вынесенный далеко вперед пост забыли.

Четверо охранявших его солдат ничего не знали об отступлении. Они сидели под брезентом вокруг огромного ящика, наполовину заполненного галетами, печальные, молчаливые, ибо всё возможное давно было сказано, и непрерывно жевали. Внезапно появившихся троих парней в бело-синих штанах, красных куртках и с кинжалами в руках они приняли за лесных чертей. Побросав свои фузеи и пики, они умчались столь стремительно, что трое друзей даже и не подумали их преследовать. Галик осторожно заглянул в землянку и сказал: «Здесь никого».

– Ну и хорошо, – сказал Арик и присел. И только тогда он обнаружил, что Валик давно сидит в обнимку с ящиком, а рот его набит трофейными галетами до такой степени, что надутые щеки еле движутся, а перемалываемая мощными челюстями масса частично исчезает в его чреве, а частично крошится и сыплется на землю, на пожухлые листы осины. Двое друзей без лишних слов присоединились. Галеты показались им сказочно вкусными. Они ели с громким хрустом и запивали сухое желтое печенье водой из ближайшей лужицы.

В темной землянке они обнаружили огромный дубовый сундук, переносной кожаный кофр с оторванной ручкой и лампу «летучая мышь». Используя найденные тут же огниво и трут, лампу разожгли. Тусклые желтые лучи осветили мрачные земляные своды. Сбив на сундуке замки, друзья обнаружили целый склад карт разного масштаба и вида, черно-белых и цветных. Некоторые были изготовлены вручную, но большая часть – на печатных станках. Для того чтобы лучше разглядеть находку, целый ворох карт они вытащили на свежий воздух. Все трое первый раз видели вблизи настоящие военные карты и схемы. Особенно поразили их аллегорические картинки наверху и по углам карт – ангелы с трубами, крылатые воины, очаровательные женские головки, надутые паруса фрегатов, а также восхитительно исполненные, причем на каждой карте по-своему, розы ветров. Кофр из порыжевшей на сгибах кожи был пуст и отдавал затхлым запахом сырости и тления. Друзья переложили ценную находку из неподъемного сундука в легкий кофр, словно специально для этого предназначенный (к сожалению, влезло не всё), перевязали его срезанными с кустов тонкими прутьями и двинулись назад. Карманы были набиты остатками печенья, что несколько согревало их души. Шли они не торопясь, пожевывая трофейные галеты и осторожно оглядываясь. Кто-то один впереди прокладывал путь, а двое сзади волокли военный трофей. Потом менялись

Когда они без особых приключений (лишь однажды, поскользнувшись на склоне, уронили кофр в глубокую лужу, но старая добрая кожа выдержала, и карты почти не пострадали) доставили свою ношу в штаб полка, там просто обалдели. Огромный кофр был набит превосходными картами, изготовленными ведомством генерала Ланка. На каждой карте стоял его личный штамп. Штабные офицеры круглыми от изумления и восторга глазами разглядывали карты, клали их на столы и осторожно разглаживали руками. Только и слышно было:

– Ох ты!

– Вот это да!

– Быть не может!

– Смотрите, а вот наша река! А вот лощина, где наши пушки в позапрошлом месяце утонули!

– А вот здесь рядом то проклятое болото, помните?

– Эй, смотрите-ка, здесь какие-то знаки. Карандашом сделано. Судя по всему, их недавно нанесли.

– Знаки?

– Вот сапог нарисован, вот фузея, а это лошадка как будто.

– Хо-хо! Да это же неприятельские военные части обозначены! Вот пешие батальоны. Вот конный полк. Все понятно! Теперь знаем, куда стрелять.

– Неужели? Даже не верится.

– А это именно так. Вот, кстати, расположение их недавнего штаба – карта и циркуль.

– Где?

– Да вот, вот.

– Ух ты!

– Жаль, конечно, что их штаб отступил. А то бы накрыли тепленьких!

– Но все равно – карты шикарные!

– А кто спорит?

– Ну и дела!

В стороне, у стенки, гордо стоял лейтенант Винк. Каждого проходящего мимо офицера он хватал за лацкан и спрашивал:

– Ну что?! Как мои разведчики работают?

И каждый офицер считал своим долгом пожать Винку руку и сказать: «Отлично сработано, лейтенант!»

– Знаете, – сказал Галик друзьям, когда они шли квартироваться в новую палатку в батальоне Винка, – мне понравилось бегать из армии. Уж очень ловко это у нас получается.

– Насчет ловкости не знаю, – сказал Арик, – но не пора ли проделать это окончательно?

– Домой хочу, – вздохнул Валик.

 

Глава 5

Задание генерала Раса

Генерал Рас, невысокий, худощавый, резкий в движениях, походил на сержанта Подорогу лишь одной деталью – один глаз у него был заметно меньше другого. Только в отличие от сержанта прикрыт у него был левый глаз. Да и причина этой асимметрии была иная. Много лет назад при осаде неприступной вражеской крепости Бор-Бор молодой полковник Рас с обнаженной шпагой в руке смело ворвался на вражеский бастион. И в это время осколок гранаты ударил его в переносицу возле левого глаза и вышел наружу через лоб. Много дней провел полковник в бреду на койке походного лазарета. Врачи отказались от него и ждали скорой смерти. Но вопреки всему упрямый полковник выжил. Глаз его чудом не вытек, хотя видеть стал намного хуже. Высоко на лбу, там, где когда-то вышел осколок, образовалась суровая ямка. Было еще одно следствие – куда-то пропали необыкновенный юмор и непробиваемое веселье Раса, прославившие его на всю армию. Но полковник не горевал. Едва оправившись, он, став более сосредоточенным и суровым, снова ринулся в бой, успешно командовал полком, потом дивизией, а затем ему доверили целую армию. Он получил звание генерала. Внешность его тоже пострадала не сильно. Даже наоборот. Хищный правый глаз стал видеть далеко и цепко, остатки некогда черных волос стояли торчком, похожие на разрозненные перья. И весь облик генерала нередко напоминал мудрого и встревоженного орла.

Генерал не любил бывать при дворе, не слишком жаловал короля Вивана и с нескрываемым презрением относился к Совету Восьми, полагая всех вице-королей негодяями, ворами и дураками. Правители, в свою очередь, терпеть не могли генерала, но сместить его не решались.

В армии же многие офицеры только одобрили, если бы генерал Рас совершил государственный переворот, разогнал королевскую шайку и захватил власть. Но сейчас все помыслы генерала были заняты одним – как отразить нападение коварного и сильного врага, нагло вторгшегося в пределы отечества.

Многих своих солдат генерал помнил по именам.

А сержанта Подорогу не только помнил, но искренне любил. Когда-то они первыми ворвались в крепость Бор-Бор – полковник и рядовой солдат. Полковнику пробило осколком голову, а солдату грудь навылет. Вместе они валялись в лазаретах, вместе смотрели в глаза смерти. Потом жизнь разлучила их – разные войны, фронты, армии. Генерал много лет провел в опале. Сержант на какое-то время из пехоты попал на торговый флот, где не на шутку бился с пиратами. Но вот прошли годы, и они снова вместе и снова воюют.

Принимая переформированные части, генерал неожиданно увидел сержанта, поспешил к нему, обнял и расцеловал. Для облегчения сего процесса здоровенному сержанту пришлось немного присесть. Разговорились. И размякший сержант в числе прочего рассказал генералу о трех молодцах, которых перехватил у него лейтенант Винк…

– Просил-то на время. А теперь не возвращает.

– А, это те самые крестьянские пареньки? Наслышан, наслышан.

Подорога удивился. Без году неделя в армии, а о них уже и командующий слыхал. Ну и ну!

– Так ты говоришь, они у Винка? Хочешь вернуть?

– Хочу, господин генерал.

– Ладно уж, какой я тебе господин? Старый армейский товарищ! Понятно?

Мимика сержанта, внутренне одобрившего подобную фамильярность, но внешне и не собиравшегося на нее откликаться, была бесподобна. Генерал ее оценил. Потрепав по плечу старого служаку, он сказал:

– Вот что, мой старый добрый Подорога. Я тебе их сейчас не отдам. Самому нужны. Спасибо, что ты их нашел.

Еще один каскад мимики взволнованного начальственным теплом сержанта.

– Ну и славненько, – сказал генерал.

Он глазами нашел в толпе своего адъютанта. Тот мгновенно оказался рядом.

– Стало быть, так, сынок. Завтра доставить мне в штаб троих солдат. Имена и где их искать – это тебе скажет мой добрый старый друг.

Молодцеватый подполковник извлек из висевшей на боку планшетки маленький блокнот, огрызок карандаша и вопросительно взглянул на сержанта.

– Итак, их полные имена?

Сержант тяжело вздохнул.

– Полные? Ах, подполковник, что вы хотите от старика? Память-то уже не та. А списки я с собой не ношу.

Но сержант лукавил. По цепкости памяти он мог поспорить с кем угодно. Постучав себя кулаком по лбу и выбив воображаемые искры, он вдруг сказал ровным голосом:

– Пишите. Значит, так – рядовые Арий Кустица, Галлий Мартин, Валентин Силован, второй отдельный батальон лейтенанта Мариса Винка.

– Угу, – бормотал адъютант, слюнявя карандаш и записывая имена большими кривыми буквами, – разыщем голубчиков.

Легонько подталкивая друг друга и отчаянно робея, три друга вошли в просторную походную палатку генерала Раса. Генерал сидел за раскладным столиком и что-то измерял на карте.

– Господин генерал, – раздалось нестройно, – рядовые третьей роты при втором отдельном бат…

Генерал встал, откладывая циркуль, и поднял руку. Солдаты тут же замолкли.

– Ну, ребятушки, служите?

– Служ-е-веч-ству-клю! – пророкотали три голоса.

– Молодцы, вижу, вижу. А на серьезное дело готовы?

Друзья переглянулись.

«Не знаю», – сказал один, «Наверно», – сказал второй, «Готовы», – сказал третий. Вместе это прозвучало так:

– Нз-вн-товы…

– Ага, – сказал генерал, – ну что ж, так и будем считать. Идите-ка сюда.

Он вернулся к столику, присел. Солдаты робко приблизились, а Галик даже осмелился взглянуть на карту через плечо командующего.

– Это что? – спросил генерал и ткнул циркулем в какой-то кружок.

Все трое лишь неслышно сопели.

– Это славный город Лама, третий по величине в нашем пространном государстве, – весело сказал генерал. – Слыхали про такой город?

Солдаты засопели громче, что можно было понять так: «Ну как же… Конечно… Кто ж не слыхал!»

– Но сейчас, – генерал мгновенно посуровел, – он занят войсками противника. Жители его изнемогают под гнетом захватчиков. Что мы должны сделать?

– Мм-м… Значит… Это…

– Правильно, мы должны его освободить. Пороховой завод, два конных завода, оружейные мастерские, кузница особой булатной стали, первоклассный винокуренный завод – все это принадлежит не нам. Все это в руках жестокого и коварного врага. Можно с этим смириться?

– Мм-м… О! У-у! Э!

– Верно говорите, не можем. Есть у нас силы освободить его сейчас?

– Э… У… О!

– И здесь вы правы, нет у нас таких сил.

– Оу!

– А что у нас есть?

– Мм-м… Ну… Это…

– Правильно, смекалка, ум да смелость. А смелость – она города берет. Верно?

– Но нас всего трое. Что мы можем там сделать?

– Вы можете сделать главное – подать сигнал.

– Сигнал?

– Да, к восстанию. Понимаете ли, там почти все готово. Народ тайно вооружился. Так мне, во всяком случае, доложили. Надеюсь, что не врут. Но группы разобщены. Объединять их, терпеливо плести связующую сеть, – на это нет времени. Нужен единый сигнал, простой и ясный. Такой, чтобы весь город увидел. И тогда народ восстанет.

– Что же это за сигнал? И как его подать?

– А вот этого я и сам не знаю. Отсюда-то не видно. Хорошо бы пороховой склад взорвать. Вот уж сигнал так сигнал. Но пороховой склад охраняют с особым тщанием, – Генерал вздохнул. – Ладно. Разберетесь на месте. Главное – сигнал! В этом и суть, и тонкость вашего задания. Вы молодые, сметливые. Что вам объяснять?

– Понятно, – хором протянули Арик и Галик. Валик лишь сопел.

– Мне о вас сказали столько лестных слов. Я на вас надеюсь.

Генерал распорядился забросить в Ламу несколько независимых отрядов. Еще один не помешает, подумал он. При этом генерал поступил тонко и хитро. Командиру каждого из восьми отрядов (иные достигали тридцати человек) он ничего не сказал о других отрядах, внушив, что только от него одного он ждет решающего успеха. Так же он поступил и с тремя молодыми солдатами. Он не желал, чтобы у кого-то из посланных на столь нелегкое дело была даже тень надежды на других. Каждый должен думать, что все зависит только от него.

Генерал подробно рассказал о положении в городе. Его жители организовали тайное производство холодного и огнестрельного оружия и уже неплохо вооружены. Старые мастера изготовили даже арбалеты. Почти из каждого окна города намечен сектор обстрела. Казармы, где ночуют оккупанты, в решительный миг будут надежно блокированы телегами и мешками с песком. Узкие улицы перекроют баррикады. Короче, все готово к восстанию, но нужен хороший повод. К тому же жители должны почувствовать, что они не забыты. Вот почему в город должен проникнуть отряд с большой земли, пусть даже сам отряд будет крохотным. Важен символ!

Трое друзей не слишком хорошо понимали значение красивого слова символ, но с генералом были согласны. Уж очень внушительно произносил генерал это слово – символ! Только вот становиться этим символом, этим маленьким отрядом, который кинут в самое опасное дело, им не слишком-то хотелось. Но сказать этого вслух они не могли.

Когда они вышли, Валик неожиданно надул щеки и сказал с нарочитой весомостью:

– Я все понял. Мы освободим этот город, и тогда генерал отпустит нас домой.

– О, – сказал Галик, – наш мощный друг прямо на глазах становится мыслителем и стратегом.

– Чудеса, да и только, – подтвердил Арик.

– Друзья мои, а вы, часом, не смеетесь ли надо мною? – Валик резко остановился.

– Да ты что? Как можно? – хором заверили его два друга.

– Смотрите, а то пойдете в Ламу без меня.

– Ни за что! – закричали Арик и Галик.

В отделе разведки и тайных операций им подобрали потертую городскую одежду. И солдаты мгновенно превратились в обыкновенных парней. Когда они втроем оказались на пустынной пыльной дороге, без красивых мундиров, без шляп с оранжевым пером, без бряцающей у пояса шпаги, они почувствовали себя такими потерянными, такими одинокими. Куда они идут? Зачем? Их охватило очередное искушение бежать подальше от этой войны. Бежать куда глаза глядят. Да, конечно, они уже находились под обаянием генерала Раса. Им неприятно было думать, что они способны обмануть надежды старого вояки. Но им все еще казалось, что это не их война. Ведь как славно в их далекой, затерянной в лесах деревне. Пусть короли разбираются сами! Зачем они отнимают жизни у простых крестьянских ребят?

Впереди, там, где у старой ветлы дорога поворачивала направо, стоял человек в крестьянской робе и надвинутой на глаза шляпе. Друзья робко приблизились и не поверили своим глазам.

– Кто это? – прошептал Валик.

– Господин сержант? – пробормотал Арик.

Галик первый все понял и молчал.

– Не ждали? – Пожилой человек в робе и деревянных башмаках приподнял шляпу, посмотрел сурово.

– Господин сержант? – повторил Арик громче.

– Он самый, – подтвердил человек и вдруг широко улыбнулся, сдвинув шляпу на затылок. – Имею приказ возглавить ваш маленький отряд. По порядку рассчитайсь!

– Ура, – еле слышно сказал Галик.

– Ура! – чуть громче повторил Арик.

– Ур-р-р-а!!! – во всю мочь завопил Валик.

– Ну-ну, – добродушно сказал сержант, – выполняйте приказание.

Три паренька в потертых куртках и поношенных башмаках быстро встали в ряд.

– Слушай мою команду! Идем в город Ламу, прикидываясь бригадой бродячих торговцев. По прибытии в город освобождаем его от врага. Все понятно?

– Так точно, – хриплым шепотом сказали друзья.

– Не слышу бодрости в голосе! – Левый глаз сержанта грозно засверкал.

– Так точно! – заревели все трое.

– Вот так уже лучше, – сказал сержант. – Вольно! В город Ламу пешком шаго-о-м арш!

Шагая за широкой спиной сержанта, друзья чувствовали, что настроение их поднимается. И это несмотря на то, что мысли о побеге пришлось задвинуть куда-то в самую глубь сознания. А сержант не сказал своим молодым подчиненным, что он сам упросил генерала Раса назначить его старшим в эту крохотную группу. Уж очень ему не хотелось отпускать на столь опасное дело не слишком опытных новобранцев без опеки и поддержки. Новобранцев, которых, как ему казалось, он уже почти полюбил. Надо сказать, что генерал не сразу согласился послать сержанта в тыл врага. Ему было жаль старого воина.

 

Глава 6

Падение истукана

Проникнуть в город оказалось не слишком трудно. В одной из ближайших к городу деревень парни вместе со своим старым дядькой (так они теперь называли сержанта) за шесть серебряных монет наняли телегу с осликом и накупили товару, какой смогли найти, – глиняных горшков, деревянных ступок, раскрашенных свистулек. В полуразоренной деревне удалось найти и немного провизии, совсем немного, так, чтобы не протянуть ноги с голоду. Под высокий сноп сена, занимавший три четверти телеги, они запрятали купленные у местного кузнеца десяток шпаг, три фузеи, мешочек с порохом и пулями и отправились в Ламу на старый рынок. У городских ворот дядька сунул суровым усатым стражникам шмат сала, жбан кваса и три глиняные свистульки. Стражники мгновенно подобрели, от свистулек отказались и, раздвинув алебарды, без затей пропустили в город трех славных молодых торговцев и их пожилого наставника.

Шагая за телегой по узким улицам, ребята с небывалым интересом рассматривали город. Им очень понравились крутые черепичные крыши с боковыми окошками и частоколом каминных труб. Попадались очень высокие дома – в три и даже в четыре этажа. Но особенно их поразила башня возле старой церкви. Ее шпиль уходил, казалось, в самое небо. Закинув голову, Валик удивленно разглядывал флюгер на кончике шпиля.

– Эй, шляпа свалится, – поддел его Галик.

– Небось не свалится, – важно ответил Валик, но схватился за поля обеими руками.

Народу на улицах было немного. Всякий прохожий смотрел себе под ноги и торопился прошмыгнуть незаметно. Зато чужеземные солдаты группами по двое и по трое топали своими сапожищами уверенно, глядели весело, а то даже и нагло.

– Хм… – пробормотал сержант, – ну и рожи! Вот что, ребятки, вы на них особенно не глядите и взглядом не встречайтесь. Авось, пронесет нелегкая.

На главной городской площади напротив островерхой ратуши с красивой фигурной башенкой, на брусчатом взлобье, стояла огромная статуя из черного мрамора, изображавшая человека с тяжелым и мрачным лицом. По всему было видно, что статую установили совсем недавно. У подножия еще даже не был убран строительный мусор. Редкие прохожие бросали исподлобья на мраморного идола взгляды, полные ненависти. Нетрудно было догадаться, что мраморный гость изображал собою неведомого и грозного Правителя. Подобные истуканы попирали центральные площади многих столиц мира, куда успели добраться армии завоевателя.

На одной из площадей собралась толпа. Ребята с любопытством приблизились, но тут же отпрянули в ужасе. На нескольких рядом поставленных телегах вершилась казнь, текла кровь. Казнили нескольких человек. Раздался глухой удар топора. Вслед за этим палач поднял отрубленную голову и показал ее толпе. Валик стоял дальше всех. Но все же он побледнел и зашатался.

– Каждый день одно и то же, – сказал кто-то невдалеке от них.

– Кого на этот раз? – спросил женский голос.

– Говорят, тайно порох изготавливали, – ответил мужской голос, – на заброшенном пороховом заводе.

– Кто ж их выдал?

– Рассказывают, нашли секретное письмо. Промокший конверт с сургучными печатями. Прямо в канаве. Или где-то в поле. А там и адрес, и имена…

Услышав эти слова, Валик побледнел еще больше, а Галик схватил руку Арика и сильно ее сжал.

– Не может быть, – прошептал Арик.

– Письмо… – запинаясь, пробормотал Валик, – мы выбросили этот конверт… Это мы виноваты…

– Неужели? – горячо шептал Арик. – Не может быть!

В тяжелой задумчивости шагали они вслед за телегой, сосредоточенно глядя то в спину сержанта, то себе под ноги. На рынке оказалось неожиданно оживленно. Ревели ослы, ржали редкие лошади, тявкали собаки. Сновали женщины с корзинами. Они пришли на рынок купить кой-каких припасов. Торговля у ребят и их дядьки пошла успешно, поскольку они не заламывали цену, и к вечеру тележка почти опустела. Осталась лишь внушительная охапка сена. На ней они и задумали ночевать. Тележку загнали под навес, послушному ослику подкинули немного свежего сена, которое он тут же принялся мирно жевать. Рынок закончил свою работу, местные торговцы разбрелись, и только несколько приезжих крестьян, не успевших распродать свой товар, устроились на ночевку. Еще одна телега, оставшаяся на ночь, не вызвала ни у кого подозрения. Дядька, кряхтя, забрался на свою телегу и принялся набивать трубку, которую он мечтал выкурить перед сном.

– Смотрите не спалите наше сено, господин сержант, – сказал Арик.

– Тс-с, дурачок, – зашипел Подорога, – какой я тебе сержант? Называй меня дядько, понял?

– Так точно, дядько, – улыбнулся Арик.

– Отставить военное обращение!

– Есть оставить военное обращение!

Подорога что-то проворчал, улегся на сено и занялся своей трубкой.

Друзьям совершенно не хотелось спать. До комендантского часа еще оставалось минут сорок, и они решили разведать окрестности. Сержант хотел было запретить им отлучаться, но передумал и лишь шепнул вслед, чтобы они через полчаса были у телеги. Обрадованные ребята мгновенно смылись.

Бродя по вечернему городу и тревожно оглядываясь, друзья присели на холодные ступени ратуши. Вход в красивое мрачноватое здание был наглухо закрыт. Штаб завоевателей был расположен в другом квартале. Там горели факелы и ночные фонари, слышался стук подков, бряцание шпор, отрывистые команды. Здесь же стояла тишина. Черные жестяные драконы водостоков под крышей ратуши неслышно разевали свои сухие рты. Площадь была пуста. Свет поднявшейся луны играл на выщербленной брусчатке, покрывал узорчатым серебром восьмиметрового каменного завоевателя. На этот раз черты его лица показались ребятам особенно страшными. Каменный идол смотрел на них, улыбаясь одновременно издевательски и грозно.

– А не свалить ли нам его, пока делать нечего? – шепотом сказал Галик.

– Такого красавца? – спросил Арик. – В самый раз. Туда ему и дорога.

– А как это сделать? – взволнованно просипел Валик. – Мне с таким не справиться.

– А мы для чего?

– Вы? Думаете, сможете помочь?

– Именно так и думаем. Твои, друг, мускулы. Наши нервные клеточки. Знаешь, такие серые клеточки в мозгу?

– Предположим. И что дальше?

– А дальше просто – подточим его ноги кинжалами, и он сам рухнет.

– Это камень-то подточим? – засомневался Валик.

– Это мрамор, мой друг. А он мягкий. Во всяком случае, хороший нож его возьмет.

– Да? Неужели? Ну, давай попробуем.

Три друга, воровато оглядываясь, пересекли площадь, взобрались на гранитное подножие и уселись в ночной тени у ног великана. Валик извлек свой кинжал и слегка ковырнул голенище мраморного сапога.

– Смотри-ка, берет! – воскликнул он. – Вон какая царапина!

– Тише ты! – прошипел Галик. – А я тебе что говорил?

В этот миг они совершенно забыли про комендантский час, про то, что им нужно возвращаться. Им даже в голову не пришло, что они нарушают приказ сержанта, который велел им через тридцать минут быть на месте.

Арик и Галик достали свои ножи, и все трое, согнувшись в три погибели, принялись за работу. Белая мраморная крошка посыпалась им на колени. Луна то освещала их работу, то пряталась в зеленые туманные облака.

– Смотри-ка, – удивился Валик, – мрамор черный, а крошка белее снега.

– Так всегда бывает, – прошептал Галик. – Вспомни, когда мы в играх иногда разбивали камни разного цвета, крошка всегда сыпалась белая.

– Твоя правда, – сказал Валик.

Арик молча трудился.

Приближалось утро. Один сапог был почти полностью перерезан, другой изгрызан ножами более чем наполовину. Еще немного – и холодному каменному гиганту не устоять. Но внезапно раздались шаги и звон оружия, на площадь вступил отряд утренней стражи. Как ни вжимались в мрамор ребята, они были обнаружены и арестованы. Когда стража приближалась, они, не сговариваясь, сунули свои короткие кинжалы в небольшое углубление между сапогами истукана и присыпали их мраморной крошкой. В предрассветной мгле стражники ничего подозрительного не заметили, они лишь грубо схватили троих друзей и поволокли в комендатуру.

Утренний ветер гнал по брусчатке сухую пыль. Внимательный глаз мог бы заметить, что при порывах ветра каменный гигант начал слегка раскачиваться и словно бы печально постанывать. Но пуста была площадь, и некому было увидеть это.

До полудня ребята просидели в холодном подвале. Появившийся помощник коменданта города, лысый коротышка с неприятным жестким блеском в глазах, допросил их на ломаном языке и распорядился за нарушение комендантского часа дать каждому двадцать ударов кнутом. Экзекуция была назначена на пять часов пополудни. До этого времени им предстояло промаяться все в том же подвале.

Когда их после допроса вели по каменным ступеням вниз, на одном из поворотов они буквально застыли от ужаса: мимо них со связанными руками и окровавленным лицом проволокли их «дядьку» – сержанта Подорогу. Сержант увидел всех троих, но не сказал ни слова. Их же собственные губы в тот момент словно сковал мороз.

«Сержанта тоже схватили? – пронеслось в голове у каждого. – Как? Почему?»

Они не знали, что в их отсутствие сержант успел установить контакт с местными повстанцами. В четыре утра, время самого сладкого сна, четыре человека пришли за оружием. Только сержант начал потихоньку доставать из-под сена ружья и шпаги, как неожиданно нагрянула стража.

Случилось это потому, что военному коменданту города полковнику вражеских войск Нозано в эту ночь совершенно не спалось. Он был прекрасно осведомлен о том, что отдельные кучки городских безумцев тайком копят старое оружие, надеясь поднять восстание. Но это его не беспокоило. Эти слабоумные идиоты собираются сражаться с ним! С его солдатами, лучшими во всей империи! С его тайной разведкой и непревзойденными шпионами. Нозано с сардонической улыбкой ждал выступления этих дураков. Без малейшего сожаления он зальет город кровью.

Просидев почти до рассвета над докладом в ставку Правителя, в котором он описывал стратегическую важность захваченной им Ламы, он отложил скрипучее перо, посмотрел на молочное марево за окном, и оно вызвало у него внезапное раздражение и даже тревогу. А вскоре тревога переросла в страх. Пламя двух горящих свечей затрепетало. Из всех углов полезли страшные тени. Преодолев минутную слабость, комендант встал, подошел к дверям и запер их на массивный кованый крюк. Мера предосторожности была излишней, никто без его сигнала не посмел бы войти в кабинет, который охраняли неусыпно двадцать солдат, а еще сто заняли караул вокруг дома. Но тут работала психология. Прежде чем производить магические пассы, он должен быть уверен, что на его личное пространство никто не посягнет.

Вернувшись к черному резному бюро, Нозано ключиком отпер потайной ящик и извлек на свет плоскую шкатулку из черного дерева, на крышке которой была искусно вырезана раскрывшая рот жаба, которая собиралась проглотить изготовившуюся к прыжку змею. Полковник сосредоточенно смотрел на шкатулку в течение долгих двух минут, а потом взял ее в руки и трижды тряхнул. После этого осторожно поставил на бюро и медленно открыл. На дне лежала земля с могилы Великого тритона. Кое-где серая землица превратилась в пыль, а кое-где собралась в комочки. Нозано умел читать возникавший от тряски рисунок, каждый раз предсказывавший новости – хорошие или дурные. На этот раз новости были дурные. Нозано уставился на три комочка земли. Что-то было не так. Он вновь сосредоточился. Комочки ползли прямо на него. Ползли беспечно, нагло и враждебно. Неужели кто-то новый проник в город? Кто-то новый и опасный. Тот, о ком он не имел понятия. Кто это? Сколько их? И почему он, непобедимый Серхио Нозано, их боится? Не бред ли это?

Нет, ждать он не будет. Он даст им бой. Кому именно? Там будет видно.

Нозано нацепил на пояс свою длинную шпагу и лишь после этого откинул крюк. Затем он схватил с верхней полки бюро колокольчик и резко потряс его. Вбежавшему дежурному офицеру он отдал короткий приказ: провести стремительную облаву во всех общественных местах – в трактирах, харчевнях, гостиницах и, разумеется, на рынке.

– Кого ищем, мой полковник? – спросил офицер.

– Негодяев, – хрипло сказал Нозано. – Троих негодяев, беспечных и наглых.

– Понятно, – молодцевато бросил офицер, хотя на самом деле ничего не понял.

Солдат тут же подняли из казарм, и они, не выспавшиеся и злые, двинулись по узким городским улицам, грохоча сапогами и гремя алебардами и ружьями. Впереди маленьких отрядов семенили соглядатаи. Весь день они сидели по трактирам да харчевням, прислушиваясь да принюхиваясь, а теперь с кривыми ухмылками показывали солдатам те заведения, которые следует обыскать с особой тщательностью.

Несмотря на их усилия, общий улов стражников оказался не слишком большим. Были схвачены несколько подвыпивших гуляк, несколько подозрительных человек на рынке, которые собирались незаконно торговать оружием, двоих юношей застали в трактире «Путеводная звезда» за чисткой старинного пистолета. Схватили и бедную трактирщицу, в спальне которой висела заржавевшая шпага ее покойного мужа, бывшего капитана городской стражи. Основные отряды повстанцев не были затронуты. Затаившись, они ждали команды, какого-то общего сигнала, но не догадывались, с какой стороны этот сигнал поступит и когда. Прошло беспокойное утро, потянулся хмурый день. Часы на ратуше пробили половину пятого пополудни. На этот раз местом экзекуции была выбрана главная площадь города, на которой стояла статуя Правителя. На площади начал собираться народ. Одни шли добровольно, других подталкивали расставленные по всем углам солдаты оккупационного войска.

Когда троих друзей, предварительно скрутив им руки колючей веревкой, привели на ратушную площадь, они с удивлением и даже с некоторым ужасом увидели, что вплотную к статуе Правителя пристроен довольно просторный деревянный помост с одиноким столбом и небольшой перекладиной, с которой свисала веревочная петля. Можно было также разглядеть длинную горизонтальную колоду, а невдалеке от нее массивный кругляк, похожий на черный лесной пень. Возле помоста в окружении солдат стояли десять понурых человек. Руки их были связаны.

Помощник коменданта взобрался на помост по специальной лесенке, при этом ножны его непомерно большой шпаги сухо стучали по каждой ступеньке. Картинно опираясь о столб виселицы левой рукой, а правую держа на эфесе шпаги, он громко объявил, что наказанию кнутом за различные прегрешения – нарушение комендантского часа, незаконное хранение оружия, а также воровство на городском рынке – сегодня будут подвергнуты одиннадцать человек, а еще двое преступников, готовивших заговор против войск великого Правителя, осуждены на смертную казнь. Одному отсекут голову, а второго сунут в петлю, и пусть он повисит недельку в назидание всем остальным. При этих словах помощник коменданта ударил рукой по столбу. Веревка дрогнула и качнулась.

У троих друзей мурашки пошли по коже. Какое-то время они не могли отвести глаз от двоих мужчин, стоявших в кольце стражников и связанных особенно тщательно. Лица осужденных на смерть были сосредоточены и спокойны.

Народ на площади волновался, слышались отдельные нестройные выкрики, женский плач и, как ни странно, даже чей-то смех. Какие-то мужчины в толпе перемигивались, нервно поправляли свои береты и шапки и, казалось, что-то прятали под плащами и куртками.

– Тихо! – заорал помощник коменданта.

Появился главный палач. Вышагивал он с особым достоинством. Впечатлительный Галик не мог отвести взгляда от его мощных ног, одетых в красные рейтузы и низкие черные остроносые сапожки. Икры палача были похожи на небольшие красные арбузы, поставленные на черные кривые стаканы. Два младших палача несли его орудия – два свернутых кнута и огромный топор с длинной прямой рукояткой.

На помост вывели первого из осужденных, худого парнишку с испуганными глазами. Младшие палачи кинулись на него, положили животом на длинную колоду и обнажили у бедняги спину. Главный палач взял в руки один из свернутых кнутов и ловко тряхнул его. Кнут выстрелил, словно тонкая длинная змея с раздвоенным языком. Палач усмехнулся.

На мгновение на площади стало совсем тихо.

Палач замахнулся. Кнут засвистел. Удар, еще удар. Послышался сдавленный стон истязаемого.

В толпе раздался женский голос:

– Гады, они же забьют этих мальчиков… Долой мучителей!

Внезапно по толпе прошел шорох. На помосте появился высокий худой человек с очень бледным лицом, напоминавшим хищную птицу. Его длинный черно-зеленый плащ струился водопадом, глаза горели мрачным огнем.

– Сам комендант! – проговорил кто-то в наступившей на миг тишине.

Палач приостановил экзекуцию.

– Долой! – произнес еще кто-то сдавленным голосом.

Комендант оглядел бескрайнюю толпу, ряды застывших солдат.

– Долой Правителя! – Тонкий голос из толпы прозвучал не слишком убедительно. – Долой статую! Не нужен нам этот идол!

Комендант тяжело усмехнулся:

– Он вам нужен.

– Нет! Никогда!

– Вы сами не знаете, насколько он вам нужен. Вы еще полюбите его.

– Нет! Долой! Все равно скинем!

– Смиритесь, несчастные! Этот великий человек поставлен здесь на века!

Площадь мрачно затихла.

«Века… века… века…» – разнесло эхо.

– Палач, продолжай свое справедливое дело! – громко и четко сказал военный комендант.

«Эло… елло…» – повторило эхо.

Избитого паренька с окровавленной спиной солдаты поволокли с помоста вниз. Один из младших палачей, человек с кривым носом и такой же кривой улыбкой, подал знак стражнику с алебардой и стал приближаться к осужденному, стоящему с края. Им оказался Валик. «Ва-ва», – произнес Валик, поняв, что наступает его очередь. Зубы его сами собой застучали. Арик ткнул его связанными руками в бок, что означало «Держись!». Но Валик неожиданно повел себя иначе. Как только его втолкнули на помост, он отпихнул стражника, стоящего сзади, и резко выставил вперед связанные руки, на которые наткнулся младший палач с кривым носом. Воспользовавшись его замешательством, Валик побежал. Тот кинулся следом, споткнулся о лежащий топор и растянулся на помосте во весь рост. На площади грохнул смех, раздалось улюлюканье. Упавший палач резво вскочил на ноги, отряхнул свой зеленый кафтан с красными отворотами, натянул на лоб сползший капюшон, кивнул своему товарищу, и они вдвоем кинулись за беглецом. Валик тем временем добежал до противоположного края помоста, глянул вниз, где торчали алебарды стражников, и остановился у черной статуи Правителя. Там он на секунду застыл, не зная, что делать дальше. Ясно было одно – ему совершенно не хочется ложиться под кнут палача. Это было зрелище – голова Валика, парня весьма рослого, доходила только до колена мраморного идола. Оба младших палача, пригнувшись, широко расставив руки и противно ухмыляясь, приближались к беглецу.

– А-а! – громко заревел Валик и от отчаяния изо всех сил двумя руками ударил статую по черному голенищу сапога. Мраморный гигант в первое мгновение не отреагировал. Но уже в следующее мгновение раздался сухой громкий треск, почти выстрел, статуя покачнулась, застыла, словно задумалась на миг, а затем, описав головой гигантскую дугу, рухнула, издав тяжелое уханье и подняв столб пыли. Площадь оцепенела. Пыль потихоньку оседала. Комендант не верил своим глазам. Растерялись и вражеские солдаты, особенно те, которые чуть не были погребены под мраморными обломками. С суеверным ужасом смотрели они на силача, одним ударом сокрушившего каменного гиганта.

Валик и сам был потрясен. Осыпанный белой мраморной крошкой с ног до головы, он был похож на стройного языческого бога. Давид рядом с поверженным Голиафом. Но площадь не заметила его растерянности. Перед нею стоял герой.

– Ура нашему силачу! – пронзительно крикнул высокий женский голос.

– Ура герою! Ура! Долой! – нестройно зазвучало в толпе.

– Бей захватчиков! – раздался вопль.

На этот раз он прозвучал убедительно.

На секунду наступила тишина, затем разом взревела тысяча глоток и, казалось, задрожала земля.

Очнувшийся Валик нагнулся и стал шарить связанными руками в мраморной пыли. И вскоре его пальцы нащупали спрятанный накануне нож. Кто-то толкнул его в спину. Он затравленно оглянулся и увидел бешеные от восторга глаза Арика.

– Кинжалы! Где тут наши кинжалы? – срывая голос, шептал Арик.

– Режь веревку! Быстрее! – раздался голос Галика, протягивающего связанные руки.

Долго уговаривать Валика не пришлось. Удар ножа, второй – и веревка слетела у Галика с запястий. Он нашел свой кинжал и быстро перерезал веревки на руках у друзей. Они выпрямились и огляделись.

На площади творилось что-то невообразимое.

Трещали выстрелы из пистолетов. Из окон домов высунулись стволы ружей. После каждого выстрела вылетало белое облачко дыма. Постепенно дым заволакивал площадь. Горожане размахивали ножами, а иные даже шпагами. Вся площадь напоминала пришедшую в движение огромную театральную сцену. Отсюда, с помоста, все это выглядело совсем не страшно. Скорее как-то весело и возбуждающе. «Не зря говорят – театр военных действий», – мелькнуло в голове у Арика.

Но солдат противника почти уже не было видно. В страхе они бежали, побросав алебарды, фузеи и шпаги. Многие, не зная, куда бежать, сдавались в плен. Тех же, кому удалось добраться до городских ворот, задерживали отряды городской самообороны.

Из тюрьмы выпустили пленников. Ребята кинулись искать своего командира. Тяжелая дверь из почерневшего дерева, железная решетка. Где он? Где? Еще одна мрачная дверь! А где ключ?

– А вот ключи, охранники побросали.

– Какой же? Погоди… Этот… Нет, вот этот. Кажется, подходит.

Заскрипел ржавый замок. Из холодной камеры вышел сержант.

– Дядько! Вы ли это? – закричал Галик.

– Я это, я. – Сержант улыбнулся распухшими губами. – Ловкие, черти!

Помощника коменданта посадили в тот самый подвал, в котором еще недавно грустили Арик, Галик и Валик. Вооруженные горожане бегали по всему городу и искали коменданта. Но худой и суровый комендант Нозано бесследно исчез.

Валик, в возбужденных глазах которого возник на секунду образ высокого мрачного человека в плаще, преследовал его, схватив по дороге кем-то брошенную шпагу. Он добежал до цитадели, небольшой крепости в самом центре Ламы, промчался по переходам и галереям замка в южной части цитадели, потом по проходам, где стальные решетки перегораживали путь. Кое-где были выломаны прутья, в других местах решетчатые двери были просто открыты. На одном из поворотов он почти догнал человека в плаще. Но в последнюю секунду шпага Валика провалилась в пустоту. Валик с изумлением смотрел на узкий коридор, заканчивающийся глухим каменным мешком. Куда делась фигура в плаще? Провалилась в тайный люк? Или нечистая сила помогла?

Когда растерянный Валик, волоча ставшую ненужной шпагу, вышел на освещенную факелами площадь, толпа встретила его приветственным гулом.

На следующий день срочно созванный городской совет свободной Ламы, заседающий в парадной зале ратуши, среди прочих неотложных дел выдвинул неожиданную идею – вместо свергнутой статуи завоевателя поставить на ее месте фигуру героя, своим мощным ударом положившего начало освобождению города. Несколько именитых граждан Ламы уже выпытывали у Валика его полное имя и детали его славной биографии.

– Валентин Силован, – запинаясь, ответил Валик, сам удивившийся звучанию своей фамилии. Но больше он ничего не сказал.

Три скульптора вызвались лепить юного героя – два могучих бородатых старика в фартуках и юноша в бархатной курточке с длинным носом и вертлявой шеей. Не дожидаясь решения конкурсной комиссии, они ходили вокруг смущенного Валика с картонками и угольными карандашами и пытались делать первые наброски.

Арик и Галик радовались вместе со всеми, но на самом деле тоже были немного смущены, хотя и по другой причине. Конечно, им было бы приятно увидеть своего друга в камне или бронзе, но от некоторой ревности в душе освободиться они не могли. В конце концов, пилили мраморные сапоги они все втроем. Они несколько оживились, когда один из членов совета, словно прочитав их мысли, встал и сказал, что если и ставить скульптуру, то уж всех троих друзей вместе.

– Правильно! – горячился юноша в бархатной курточке. – Всех троих! Скульптурная группа! Три измученных врагами героя не склонили головы. Так и назовем скульптуру – «Граждане Ламы».

И он, схватив свою картонку и уголь, принялся словно бы невзначай описывать круги возле Арика и Галика.

– Но ведь они, – послышался голос, – не граждане Ламы.

– Ну и что? – пылко вскричал один из стариков-скульпторов, в волнении стаскивая с себя измазанный глиной фартук. – Примем их в почетные граждане нашего города. У кого возражения?

– Постойте, – встал другой член совета. – Но что скажет батюшка-король? Ведь по законам нашего самого свободного государства лепить и устанавливать на площадях можно только его!

Члены совета поникли прямо на глазах, а все три скульптора разом помрачнели. Картонка выпала из рук юноши с вертлявой шеей.

– Будет вам тратить время на всякие глупости, – раздался в дверях парадного зала добродушный басок внезапно появившегося сержанта, – пусть лучше эти достойные люди лепят и вытесывают из камня красивых женщин, детей и лошадей. – Сержант изобразил в сторону опешивших скульпторов сдержанный поклон, а затем повернулся к своим солдатам. – У нас с вами, парни, срочный приказ – явиться в ставку генерала.

 

Глава 7

Поиски Сферы начинаются

– Ого, – сказал Валик, – теперь нам дадут по ордену и отпустят восвояси.

– Ну да, – иронично поддержал друга Галик. – Отпустят и еще добавят вдогонку.

– Да ладно вам! – подвел итог Арик.

Валик не догадывался, что отчасти был близок к истине. Генерал Рас, потрясенный тем, как легко был освобожден город Лама, что позволило самым выгодным образом выпрямить линию фронта и укрепить оборону на важном участке, размышлял, что бы ему предпринять, когда под руками есть такие находчивые молодые солдаты. Например, думал генерал, можно послать их на учебу в специальную школу. Там их научат понимать язык врага, грамотно читать военные карты, расшифровывать депеши противника, подрывать мосты с помощью небольшого запаса пороха и многому иному. Идея верная, соображал генерал, но было бы честным дать этим смельчакам хотя бы небольшой отдых. Отпустить их на неделю-другую в родную деревню, где бы они смогли отлежаться на душистом сене и напиться вволю молока. Да, но идет суровая война. Об отпуске ли сейчас думать? И согласятся ли на него сами юные храбрецы?

За этими мыслями застал генерала адъютант.

– Сообщение от командира второго отдельного батальона лейтенанта Винка.

– Да? И что там?

– Винк сообщает, что создал группу по поискам Сферы и просит помощи.

– Поиск чего? – Рас уставился на помощника.

– Сферы, – повторил адъютант менее уверенно.

– Ха! – усмехнулся генерал. – Ловкий какой! Кто ему приказал ее искать?

– Это его инициатива, господин генерал.

– Да, ловкач. Если мои боевые офицеры кинутся на поиски мифической реликвии, то кто будет воевать? А?

Адъютант замялся.

– Так всю армию развалят.

– Но ведь рекомендации искать Сферу исходят из самого дворца, – негромко сказал адъютант.

– Из дворца, – недовольно сказал генерал. – Знаю, что из дворца. С ума они там все посходили. И какой именно помощи он просит, этот ваш Винк?

– Денег, господин генерал.

– Денег просят все.

– Он также интересовался старинными картами. Особенно теми, где указаны острова Южного моря.

– Ну, карты пусть сам ищет.

– А еще опытного шифровальщика.

– А это зачем?

– В его распоряжение попал старинный манускрипт, в котором будто бы говорится о трех возможных путях поиска Сферы. Но текст хитрейшим образом зашифрован.

– Вот как!

– К тому же Винк вышел на след каких-то современных документов по этой проблеме.

– И тоже зашифрованных?

– Разумеется.

В отношении взятого им иронического тона генерал Рас слегка лукавил. На самом деле легенды о загадочной и спасительной реликвии царапали его солдатскую душу. Просто не было времени задуматься об этом всерьез. Генерал был очень даже не глуп, но в некоторых вопросах по-юношески наивен, не слишком начитан и поэтому на самом деле всем сердцем поверил в россказни о Сфере. Впрочем, он, видимо, знал что-то такое, чего не знали другие. Еще в ранней юности он испытал мучительный душевный кризис, после чего год прожил в одном дальнем монастыре, в глухом лесу, в каменной келье, где провел за горячими молитвами много бессонных ночей. Он был ревностным учеником двух мудрых старцев, потихоньку раскрывавших перед молодым послушником тайны этого и некоторых иных миров. Однажды после сурового месячного поста старцы завели с юным монахом неспешную беседу на разные темы. Разговор, в частности, коснулся истории их родного отечества, трудностей, войн, борьбы с жестокими врагами. Что помогало родной стороне отстоять свободу и независимость? Храбрость солдат? Да. Единство народа? Несомненно. Но главное, сказали старцы, это, конечно, вера. Вера отцов, вера дедов, правильное понимание истин неба. А там, где вера, там храмы, там знания, там память веков, там реликвии. Некоторые реликвии нам хорошо известны. Они в самых знаменитых храмах. В больших музеях. В древних хранилищах книг. Их можно встретить порой и в далеких маленьких церквушках. Но есть и такие реликвии, которые в силу разных причин утеряны, и даже память о них почти стерта. Но это могут быть очень сильные и очень важные реликвии. Их еще предстоит вспомнить и найти. Разговор произвел большое впечатление на послушника.

Так бы и катились в молитвах и трудах дни, месяцы и годы монастырского бытия. Но необузданный темперамент юноши мешал ему спокойно и внимательно вникать в новые принципы и новые правила жизни. Постепенно он понял, что высокие монастырские стены тяготят его. Один из старцев между тем скончался, не дожив одного месяца до своего столетия, а второй неожиданно сказал Расу, что он должен покинуть монашескую обитель. Молодой человек пытался возражать, однако старец сказал весьма дружелюбно, но твердо: «Путь отшельника не для тебя, сын мой. Иди в мир смело и свободно, и, Господь даст, ты еще совершишь благие дела во славу отчизны нашей». На этот раз несостоявшийся монах не посмел возразить и уже через месяц оказался курсантом артиллерийской школы. Жизнь среди пушкарей, потом в кавалерийском полку, участие в непрерывных военных походах и жестоких боях, а потом и служба в штабах, где беспрестанно суетились майоры и полковники, не слишком располагала к глубокомыслию, да и читать толстые ученые книги было некогда.

Но на всю жизнь запомнил Рас не только проповеди старых монахов, но и их удивительные воззрения на мир. В частности, они приоткрыли ему глаза на природу реликвий. Один из старцев не уставал говорить ему, что мир не ограничивается тем, что мы видим вокруг, что есть иные миры – и более низкие, и более высокие. И из этих высоких миров в наш грешный мир иногда посылаются слова и вещи. Посылаются для нашего вразумления и пробуждения света в душах наших. Слова такие мы называем символами, а святые вещи – реликвиями. И тот, кто чист и тонок душою, не может и не должен со спокойным сердцем проходить мимо символов и мимо реликвий. Ибо они призваны открыть нам глаза и сказать многое.

Рас на всю жизнь запомнил, как старец прикрыл глаза и прочитал, почти пропел, надтреснутым тонким голосом:

Генерал задумчиво смотрел в замызганное слюдяное окошко палатки. Адъютант дисциплинированно молчал. Вдруг генерал очнулся, тряхнул головой.

– Скажи, мой друг, а этому Винку можно верить?

– Я не так хорошо его знаю, господин генерал, но…

– В боях, мне кажется, он не слишком отличился.

– Это энергичный и способный молодой офицер. Он на хорошем счету во дворце. Карьерист, это несомненно. Но это не всегда минус, господин генерал.

– Минус, минус, – задумчиво повторил генерал, – не всегда. Да, конечно. Не всегда. И все же я бы не хотел, чтобы эта тема стала излишне модной в боевых частях. Понимаешь, сынок, когда ты задумываешься о помощи святых сил, а сам еще недостаточно духовно вырос, то тебе самому уже не так охота лезть под пули и на пики. Зачем рисковать жизнью, если придет помощь с небес? Если можно в решительную минуту достать из походной сумки какой-то волшебный шарик или крестик. А что тогда означает тяжелый ратный труд? Зачем эти муки? Вот ведь в чем штука. Я вполне терпимо отношусь к нашим капелланам и их проповедям, я не против всяких там молебнов и каждений, но эти представления должны укреплять сердце воина, а не размягчать его. Если мы поверим в волшебную палочку и бросим все силы на ее поиски, то как тогда быть с кровавой и трудной ежедневной работой?

– Серьезный вопрос, господин генерал.

– Ладно тебе – господин, господин… К чему это чинопочитание? Знаешь ведь, не люблю я этого. Чай, мы не на параде и не во дворце. Кто я тебе? Ведь вроде отца. Или не так?

Адъютант смущенно замолк.

– Конечно, в мире не все так просто, – продолжал генерал, – и всякого рода волшебные силы, несомненно, существуют. Без них жизнь была бы уж очень скучной и прямолинейной. А если они есть, то почему бы им не поддержать нас? Ведь не такие уж мы монстры и греховодники, а? Вот ты, сынок, в трудные мгновения жизни – в лихой атаке ли, в минуту болезни – разве не ощущал, что тебя кто-то словно бы охраняет, кто-то поддерживает, не дает тебе сгинуть и пропасть?

– Ощущал, господин генерал, – ответил адъютант, не особо задумываясь, – не так часто, но бывало.

– Вот видишь? А что бывает с отдельными людьми, то бывает и со страной. И почему бы нет?

– Действительно, – сказал адъютант.

– Так что в принципе-то я не против поисков этой самой Сферы и всего такого. Найдут – хорошо. Не найдут – переживем. Надо уметь опираться на собственные силы. Конечно, это все интересно. Жутко интересно! Был бы я помоложе да посвободней! Ух-хо-хо! Я бы задал шороху! Но едва ли мы вправе отвлекать сейчас на подобные поиски какие-либо значительные силы и средства. Но неординарные ходы тут возможны. Очень даже воз…

Вдруг генерал с силой ударил себя по лбу и горячими круглыми глазами уставился на своего офицера.

– Что такое? – испугался адъютант.

– Идея! – сказал внезапно повеселевший генерал. – Элементарная мысль. Но, по-моему, здравая.

– Да? – осторожно поинтересовался адъютант.

– Не нужно отвлекать боевых офицеров, не следует трогать старых и опытных солдат. Я знаю, кого я пошлю на поиски Сферы!

– И кого же? – Адъютант слегка осмелел.

– Не догадываешься, сынок?

– Не-а, – честно признался адъютант.

– Да этих парнишек, что нам Ламу отвоевали. Понял?

– Ого! – сказал адъютант.

– Сомневаешься?

– А они в этом сложном деле что-нибудь понимают?

– Думаю, нет. А ты знаешь таких, которые понимают?

– Не знаю, – твердо сказал адъютант.

– То-то и оно. Так что, полагаешь, нельзя их посылать?

– Ну почему? Можно. Все равно других нет.

– Спасибо, друг, что поддержал, – сказал генерал. – Они еще не вполне солдаты, но, обрати внимание, им все время сопутствует удача. Дай Бог, чтобы так вышло и на этот раз.

– Почему бы нет? – меланхолично ответил адъютант.

– А ну-ка давай мне их сюда. Доставить срочно.

– Есть доставить срочно!

– Отличная мысль! – сказал генерал, потирая руки.

– А что мы ответим Винку?

– Скажи, чтобы помощи от нас не ждал. Если сам исхитрится, пусть ищет. В таком деле грех запрещать здоровую конкуренцию. Но чтобы делал это не в ущерб боеспособности вверенных ему частей. Ясно? Я строго спрошу.

– Ясно, госп… – Адъютант замялся на секунду, но тут же повторил звонким голосом: – Ясно!

– И еще – подать мне сюда Подорогу!

– Есть подать Подорогу.

Когда трое новобранцев явились, генерал повел себя не совсем обычно. Он отдал короткие приказы охране, которая выстроилась по внешнему периметру внушительной палатки командующего, затем провел своих гостей в дальний закуток, куда посторонние обычно не допускались, предложил сесть на раскладные стулья и завел разговор о том о сем. Сначала расспросил, хорошо ли кормят, не воруют ли кашевары и не текут ли крыши в палатках. Потом перешел к разговору о трудностях военной службы, о хитростях разведки, об искусстве фехтовального боя, о необычных и хитрых приемах в сем не простом деле. По ходу разговора Рас так увлекся, что вскочил, сорвал висящую на стене шпагу и, вращая ею с необычайной ловкостью, стал показывать, как надо действовать, если сильный противник наседает и не дает продыху.

– Вот прямой удар форте, – пыхтел генерал, – вот удар с обводкой, а вот коварная оттяжка на себя с последующим ку-сюр-ку, по-нашему – удар на удар.

Генерал настолько разошелся, что даже опрокинул собственный стул и проткнул занавеску на оконце. Трое молодых солдат слушали генерала, раскрыв рты. Урок прервал денщик, который принес горячий чайник, раздал гостям кружки и поставил на столик, рядом с военными картами и чернильницей, большую коробку конфет. Друзья подобных сладостей никогда не видели даже издали и брать их не решались. Генерал усмехнулся, вернул шпагу на стену и в приказном порядке заставил их отведать конфеты. Арик, Галик и Валик, преодолевая смущение, поедали огромные, похожие на шоколадные бомбы конфеты, запивали их душистым чаем и чувствовали себя на седьмом небе.

Арик заметил, что генерал повесил шпагу на ковер, как она висела раньше, – крест-накрест с кривою блестящей саблей. А повыше этого оружейного креста висел необыкновенной красоты кортик с золоченой рукояткой. Генерал перехватил его взгляд, снял кортик со стены и, дружелюбно протягивая его Арику, пояснил, что много лет назад эту славную вещицу подарил ему адмирал Химич. Молодые солдаты слышали это имя. Некогда адмирал одержал победу в прославленном и воспетом в песнях бою в Южном море у Синих островов, знаменитых своими вулканами. Флот Семи Королевств, состоящий всего из девяти кораблей, наголову разгромил соединенный флот двух вражеских государств, насчитывающий двадцать один корабль да еще шесть вспомогательных лодок. Оба флагмана вражеского флота были потоплены, один адмирал утонул, а второй взят в плен. Этот самый кортик, пояснил Рас, как раз и принадлежал плененному адмиралу и был взят в бою как честный трофей. К сожалению, современный флот Семи Королевств, ослабленный и растрепанный, подобными победами похвастать не мог. Черные каравеллы Правителя бесчинствовали на южных морях.

Арик вытащил кортик из ножен, инкрустированных сверкающими камнями, и попробовал остроту лезвия на собственном ногте. Кортик был острым, как бритва. Арик хотел разглядеть таинственную надпись на клинке, сделанную червленым золотом, но к нему уже тянулись нетерпеливые руки Галика и Валика. Им тоже хотелось прикоснуться к чудесному кортику.

– Булат, – важно сказал Арик, передавая кортик Галику.

Дальнейший неспешный разговор словно бы сам собою коснулся особенностей булатной стали, ее необыкновенных, чуть ли даже не магических свойств. Генерал охотно поддержал тему и даже рассказал, что в его молодые годы в их полку было поверье, что булатный клинок не только верен своему хозяину в бою, в яростной сече, но и охраняет его от болезней и темных сил на протяжении жизни. Если же этот клинок случайно захватит другой человек, то ему служить булат не станет.

– Как это не станет? – удивился Валик.

– А вот так, – весело сказал генерал. – Не станет, и все. Как ни крути, как ни старайся. Особенно если это человек злой и лихой. Станешь им палку резать, а он тебе руку проткнет. А с врагом биться не своим клинком и не берись. Полетит твоя буйная головушка. Так-то, соколики мои!

И вот прошли годы, продолжал генерал, а он по-прежнему верит в подобные свойства настоящего булата, поскольку не раз в своей жизни наблюдал всякие удивительные вещи. «Да и не только истории с булатом, мои юные друзья. Мне приходилось видеть и немало других чудес. И на войне, и в мирной жизни. Поистине мир удивителен. И как же поразителен Тот, кто создал его. Как славен, как загадочен, как мудр Создатель Вселенной!» При этих словах генерал внимательно посмотрел на своих юных солдат, чтобы оценить их впечатление от сказанного. Галик и Валик торжественно молчали. Арик же необыкновенно оживился. Будучи сыном кузнеца и кое-что смысля в производстве клинков, он решил поделиться своими знаниями из области редких сталей, булата в особенности. Но сделать этого ему не удалось. Генерал внезапно поднял палец и поднес его к губам. Дальнейший разговор был продолжен в обстановке полной секретности.

Генерал сказал позванивающим шепотком, что сейчас посвятит своих дорогих солдатиков в одну очень важную тайну. Он кратко поведал им о реликвии, которую называют Сферой, а друзья постеснялись признаться, что уже не раз слышали о ней, что в ротах и батальонах о Сфере этой не болтает или не мечтает только самый ленивый. Генерал тем временем залез в походный сундучок и извлек на свет одну старинную карту и показал на ней далекое Южное море и два острова – маленький, но с действующим вулканом, а рядом совсем крохотный.

– Эти два острова принадлежат архипелагу Синих островов, – пояснил генерал. – Называются они Комунго Большой и Комунго Малый. Вот этот Малый, если верить карте, вам и нужен.

Действительно, в северной части крохотного острова был нарисован кружок, а в кружке – черный колючий крестик. Генерал накрыл крестик пальцем и объяснил, что предстоит трудное и опасное путешествие, что понадобятся и смелость, и выдумка, и еще особое качество, которое он назвал смешным словом смекалка. (А друзья наши прекрасно знали это слово, бывшее у них в деревне в ходу, и даже понимали его смысл.)

– А теперь смотрите сюда, – генерал показал на верхнее поле карты, – видите эти две фразы?

– Да, – сказал Арик, – вижу, но язык непонятный. И буквы чудные.

– Это один из старинных диалектов. Мои люди перевели. Перевод на обороте. – Генерал перевернул карту.

– С королевского трона стрелять на запад, – вполголоса прочитал Галик. – С постели одноглазой бабушки – на север.

– И как это понимать? – спросил Валик.

– Не знаю, – весело сказал генерал. – Попадете на место – разбирайтесь сами. Вот вам и карта в руки. – Он усмехнулся собственной шутке. – Но имейте в виду – очень многие мечтают заполучить эту карту. И узнать про эту самую бабушку с ее постелью. Иные не остановятся ни перед чем. Будьте бдительны.

– Ну что ж! – Арик осторожно притронулся к таинственной карте.

– В дороге будут встречаться разные люди, – продолжал генерал, – некоторые из них могут оказаться шпионами, лазутчиками, отпетыми негодяями. Вести себя надобно с ними и смело, и хитро, и осмотрительно. Не исключены всякого рода неожиданные трудности и подвохи. Добраться до этого далекого островка можно лишь на приличном корабле. Я бы мог попросить адмирала Чака снарядить официальную экспедицию, используя один или два военных корабля, но, во-первых, это громоздко, а во-вторых, таинственные предметы не ищутся под гром пушек и фанфар. Надо будет тихо и незаметно зафрахтовать какой-нибудь скромный корабль, держа основную цель плавания в глубокой тайне. Корабль найти не так уж сложно, хуже другое. Доплыть туда в обстановке, когда море кишит пиратами и вражескими кораблями, весьма непросто. К тому же сами острова окружены рифами, подойти к ним не так уж легко. А самое главное, – подытожил генерал, – у меня нет уверенности, что искомая нами Сфера находится именно на этом несчастном Комунго. Может, ее давно выкопали, а может, ее вообще никогда там не было! Но проверить это мы должны. Просто обязаны. А то попадет эта забавная вещица в руки врага – хлопот не оберешься. Вам это понятно?

– По-пу-пы… нятно! – нестройно, но с воодушевлением вскричали три друга.

– Ну что ж, – сказал повеселевший генерал. – Много денег я вам дать не могу, но для того, чтобы нанять какой-нибудь видавший виды шлюп или потрепанную каравеллу, надеюсь, хватит. А возглавит экспедицию мой добрый старый Подорога, у которого есть немалый морской опыт. Как вам идея?

– Ура! – закричали все трое.

– Тихо вы, сорванцы! – прошептал генерал.

– Просто мы очень рады, что сержант будет с нами, – сказал Галик.

– Он уже сидит тут неподалеку и изучает карты – и старинные, и современные, – улыбнулся генерал. – Все, что нам удалось достать о тех местах. – Тяжелой пятерней генерал закрыл и оба острова, и половину Южного моря.

 

Глава 8

Сон Эльдины Корич

Генерал Рас не мог знать, что по странному совпадению в эти же самые часы в стане врага по команде Правителя был сформирован особый отряд, который должен был отыскать и захватить Сферу прежде, чем это сделает кто-нибудь из жителей Семи Королевств. Командиром отряда был назначен бесстрашный разведчик и известный военный авантюрист Олан Корц.

Разговоры, предшествовавшие этому решению, были таковы.

Правитель, невысокий человек со спокойным взглядом и серебряной щеточкой усов, обедал в одном из своих замков вместе со своей подругой Эльдиной Корич. Правитель в строгом белом кителе без знаков различия и темно-синих брюках с красными лампасами сидел у торца длинного стола. Эльдина, молодая дама с точеной шеей и огромными льдисто-голубыми глазами, сидела на другом конце стола. Она была в зеленом приталенном платье с серебряными вставками по воротнику и на обшлагах рукавов. Колье из крупных бриллиантов, отсверкивающих голубыми лучами, украшало ее шею.

Правитель был мрачен и молчал. Час назад ему доложили, что противнику удалось отвоевать город Ламу, важный стратегический пункт на северном фронте, фактически ключ к воротам Грома, столицы противника. Доблестные войска империи взяли Ламу с ходу. В Целесте это отметили пушечным салютом и пышным фейерверком. Так все хорошо развивалось, и нате вам! Мало того что потерян гарнизон Ламы, мало того что нанесен удар по самолюбию Правителя, так еще один из лучших его офицеров, храбрейший полковник Нозано, пропал без вести. Неужели пленен? Правитель запретил своим офицерам сдаваться в плен. «Предатель! – размышлял Правитель. – Трус и негодяй! А я еще хотел дать ему, минуя генерала, сразу чин фельдмаршала!»

О том, что в городе Ламе злоумышленники свергли статую главы великого государства, доложить Правителю никто не решился.

Камердинер неспешно вносил и уносил блюда. Некоторое время стояла тишина, изредка нарушаемая прикосновением ножа или вилки к великолепному фарфору столового сервиза.

– Мне приснился странный сон, – нарушила тишину Эльдина.

Правитель коротко взглянул на нее и ничего не сказал.

– Карлик в шутовском колпаке. Высокий островерхий колпак с синими и белыми звездами. Нос у карлика как розовая картошка. А из-под колпака свисали рыжие и черные патлы, кое-где седые, словно присыпанные снегом.

– Рыже– черные? Это подозрительно, – сказал Правитель. – Не цыган?

– Я видела это существо однажды в детстве на празднике. Мне так хотелось, чтобы он подарил мне что-нибудь. Я была обижена невниманием. У меня было, как ты знаешь, очень бедное и голодное детство.

– У всех у нас было голодное детство, – ровным голосом заметил Правитель.

– Но подарка тогда я так и не дождалась. Сегодня под утро этот карлик принес мне целый мешок. Я открыла его с надеждой, открыла, затаив дыхание, но… – Она вздохнула. – Но из мешка стали выскакивать жабы и саламандры.

– Саламандры? – удивился Правитель. – Это что за фрукты?

– Такие мокрые хвостатые твари, – Эльдина поежилась, – похожие на наших тритонов и ящериц. Только в десять раз крупнее и в сто раз противней.

– Хороший сон, – заметил Правитель.

– Тебе легко говорить. А я металась по постели в ужасе.

– Металась в постели? – Правитель вытер рот салфеткой и сказал раздельно. – Ха! Ха!

– Меня прошиб холодный пот.

– Нет, это хороший сон, – повторил Правитель.

– Если бы этот карлик отдал мне то, что он держал в другой руке, я, может быть, и согласилась с тобой.

– Что же он держал в другой руке? – равнодушно спросил Правитель.

– Изумительный хрустальный шар, переливавшийся зелеными и синими огнями. Шар тончайшей работы, словно из мыльной пленки. Карлик нес его с таким восторгом и с такой осторожностью… С величайшей осторожностью. А я бессильно смотрела вслед.

Камердинер поставил перед женщиной чашку с дымящимся кофе, а перед Правителем – стакан воды.

– Мой народ воюет, – сказал Правитель, брезгливо прикоснувшись к стакану, – у него нет возможности пить такой дорогой напиток, как кофе. Следовательно, и я не могу себе позволить кофе. Как спартанцы, мы должны пить воду.

Эльдина сделал глоток. Изумительный запах, смесь экзотического кофе с пряным шоколадом, волнами пошел над столом. Правитель пригубил стакан с водой.

– Ужасный сон, – сказала Эльдина, – проклятый сон. А шар так и уплыл в корявой руке этого мерзкого старикашки с оранжево-черными патлами. Я до сих пор вижу его удаляющуюся фигурку и навсегда уходящее от меня хрустальное видение.

– Шар, – повторил Правитель и задумался. – Саламандры, так ты сказала?

– Деревенские знахари говорят, если подержать эту мерзкую тварь в руках дольше минуты, по рукам пойдут бородавки и может отсохнуть селезенка.

– Селезенка? – На этот раз Правитель откровенно засмеялся.

– Хум, хум, хум,– глухо разнеслось по залу.

– Не вижу ничего смешного.

– Поменьше общайся со знахарями. Хум, ха! – Правитель вытер заслезившийся глаз платком. – И зачем тебе селезенка? Без селезенки можно жить. И даже неплохо. Это тебе скажет любой знахарь. Хум, хум, хум! Ха!

– Ты можешь прекратить свой идиотский смех?

– С полковником Штефаном ты не говорила так грубо.

– Ты за это приказал его расстрелять?

– Вовсе нет. Он заслужил свое.

– Штефан был настоящий мужчина. И он бескорыстно любил меня.

– Замолчи.

– Ты велел убить всех моих друзей. Неужели из ревности?

– Из ревности? – Человек в белом кителе презрительно усмехнулся. – Чепуха. Это были сплошь негодяи и предатели. Иного они не заслуживали.

– Это были настоящие офицеры. Воины! Смелые, решительные, умные. Они умели командовать и побеждать. Ты велел их убрать. С кем ты остался?

– Они тебя держали за продажную девку. А у меня ты королева.

– Ты велел подслушивать все их разговоры. И если ночью, в картежной игре, у бильярда, в табачном дыму, в мужском разговоре, а то даже на подушке у любовницы эти крепкие красивые мужики не продолжали славословить тебя, возносить хвалу твоему гению, ты одно это уже считал предательством. Ведь так?

– Что ты понимаешь, женщина?

– Женщины многое понимают. Но их не принято слушать.

– Шар и саламандры? – ехидно улыбнувшись, спросил Правитель, поднял стакан, посмотрел в него на просвет и вдруг нахмурился. – Шар?! Хвостатые твари?! Как? Что ты сказала? Что такое?! О, подожди… я вижу… вижу, как заплясали тени. Тени, черные тени, зеленые тени, лиловые тени – они окружают, приближаются, они пляшут…

Женщина посмотрела на Правителя с любопытством. А тот порывисто вскочил и затрясся, словно в горячке. По залу разнеслись его гортанные крики.

– Тени! Они! Окружают! Вот он! Он приближается. Я его вижу. Вижу второго. Их трое! Кто это сделал, господа? Душно! – Правитель рванул ворот, полетели золотые пуговицы белоснежного кителя.

У дверей застыл камердинер.

Но припадок прошел так же быстро, как и подступил. Правитель опустился на свое черное деревянное кресло с высокой прямой спинкой и сказал будничным голосом:

– Шар? Да, шар. А вы что думали? Хрустальный такой шарик. Сияет отраженным светом. Зеленые огни, синие. Фиолетовые. Что-то ведь и я знаю про шарик… Не пойму только, что именно. А ведь это может оказаться важным. Предельно важным. Где наши колдуны? Что? Где? У себя в подземелье? Ладно, пусть сидят. Сначала запросим нашего астролога.

Астролог, получив задание от генерал-адъютанта изучить все, что имеет отношение к теме хрустального шара, не задавая лишних вопросов, почтительно склонил голову и ушел в свою обсерваторию, помещавшуюся в дальней юго-восточной башне замка. Однако уже на следующее утро он в чрезвычайном возбуждении требовал аудиенции у самого Правителя. Министр двора сомневался.

– Это чрезвычайно важно! – дребезжащим тенором толковал астролог. – Вопрос не терпит отлагательства. Вы понимаете, что означает Плутон в Раке и во Льве? Вы, может быть, забыли, что мы ведем войну? Тяжелую, изнурительную, победоносную войну. А знаете ли вы, что Меркурий в Стрельце напоминает нам о существовании времени и пространства, свернутых самих на себя двойным узлом Мебиуса? А ведь подобная свертка случается только два раза на протяжении тысячи двухсот лет. И дверца открывается только на тринадцать дней. – Астролог разошелся и, жестикулируя, двинулся на министра. Министр попятился. – К несчастью, мы поздно спохватились. Как раз сейчас открыта вторая дверца и, – астролог в ужасе возвел очи к небу, – и уже миновал восьмой день. В нашем распоряжении меньше недели. Следующий случай будет лет через семьсот.

– Ну хорошо. – Министр двора ничего не понял, но решился.

Выждав несколько минут, дважды вспотев от страха, он переборол себя и проскользнул мимо застывшего охранника в неплотно прикрытую дверь. Он оказался в огромном зале, который называли Серебряным кабинетом, потому что дубовые панели были там украшены тонкими сверкающими полосками из серебра. В этом северном замке было еще два рабочих кабинета – Золотой и Малахитовый, был еще и малый, самый секретный, но в них Правитель работал редко.

– Хм-хм… э… а… г… гы… Главный звездочет… – гнусавой скороговоркой пропел министр, – гы-гл-главный з-звездочет… – На нервных белых пальцах министра сверкнул перстень.

– Что звездочет? – Правитель поднял глаза от своих бумаг.

– Г-главный з-звездочет просит срочной аудиенции… Хм… э… – Перстень погас.

К удивлению министра, не было ни грома, ни молнии. Правитель согласился принять астролога немедленно. Тот подхватил свою папку огромного размера и в сопровождении генерал-адъютанта прошел в зал заседаний, примыкавший к Серебряному кабинету. Правитель в одиночестве прохаживался возле висящей на стене карты, изображавшей театр военных действий.

– Проходите, – вежливо сказал Правитель и переставил на карте один из флажков.

Астролог засуетился, он не знал, куда ему пристроить свою непомерную папку.

– Вы не волнуйтесь. – Добродушная улыбка тронула губы Правителя, дрогнули серебряные усы.

– Да, конечно, – торопливо сказал астролог, – дело в том, мой Правитель, что Меркурий… – Он пристроил папку в углу огромного стола, заваленного бумагами, картами и заставленного графинами с водой, и стал развязывать тесемки.

Наконец узел поддался, папка раскрылась, и из нее посыпались большие и маленькие листы, испещренные знаками и схемами. Правитель терпеливо ждал, когда ползающий по полу астролог соберет свои бумаги. Тот наконец сложил кривую стопку, извлек из нее нужный лист, поднялся с колен и понемногу успокоился.

– Итак, – сказал астролог своим дребезжащим голоском, – вот линия Меркурия, – палец его заметно дрожал, – а вот линия Млечного Пути. Вот точка пересечения, которая каждые шестьсот лет описывает большой круг, а каждые двадцать четыре года – круг малый. С малыми кругами у нас все в порядке, нам обеспечено процветание, дважды двадцать четыре… итого… итого, с коэффициентом, девяносто шесть лет, все прекрасно, могу вас заверить, да и сами можете видеть Ваши славные победы, а вот большой… Тут перед нами проблемы. Да, тут проблемы, – Набравшись смелости, астролог взглянул на Правителя.

– Продолжайте, – сказал тот спокойно.

– Упомянутые мною шестьсот лет составляют ровно одну десятую от шести тысяч лет несчастий и страданий, причиняемых дьяволом персов Ариманом, который стремился свергнуть благородного Ахурамазду. А зодиак, как вы помните, исходно был разделен не на двенадцать домов, а на десять. Лунный же год состоял из тринадцати месяцев. Ошибка была исправлена, когда Весы были введены в зодиак делением созвездия Девы-Скорпиона. Поскольку солнце теряет около одного градуса каждые семьдесят два года, оно перемещается вдоль всего созвездия – то бишь одного знака – приблизительно за две тысячи сто шестьдесят лет. Когда проходит этот срок, мы все входим в зону нового знака. И так без конца. Первые шесть знаков зодиака рассматривались как благоприятные…

Правитель поморщился.

– Вы не могли бы избавить нас от этих исторических подробностей? Мы хотели бы уловить суть вопроса. Остальное оставьте для своих учеников.

– Да, да, конечно. – Астролог от волнения начал запинаться. – Если мы хотим построить тысячелетнее царство, мы не можем рассчитывать на благоволение лишь малых кругов. Согласно магическим таблицам Исаака Майера и круглому зодиаку Тентира, диаметр медальона-реликвии, на котором выгравированы созвездия, равен четырем футам девяти дюймам. Это означает, что если бы мы надумали искать символический смысл орфической фигуры змеи, обвившейся вокруг яйца, то в пространстве не символьном, но вещном были бы обречены на поиски сферы-реликвии указанного мною диаметра.

Генерал-адъютант и министр двора от изумления открыли рты.

– Вы меня не поняли, милейший, – терпеливо сказал Правитель, – нас сейчас интересует конечный вывод. Основной, так сказать, смысл. А вы нам про какой-то диаметр толкуете.

– Хорошо, – неожиданно ровным голосом сказал астролог. – Знаете ли вы, что наш главный враг предпринимает ныне нечеловеческие усилия по поиску так называемой Сферы? И что он возлагает на эту Сферу небывалые надежды?

– Сфера? Вы имеете в виду эти глупые сказки наших противников? Это они от страха. Что им еще остается на грани поражения, кроме мистических надежд на какой-то дурацкий глобус! У нас такие продают в керосиновых лавках.

– Простите мою смелость, но это не совсем глупые сказки. Около пятисот лет назад реликвия сферической формы предопределила впечатляющие победы святой Жанны. А ведь до этого ее страна тоже была на грани поражения. Свыше тысячи лет назад похожая сфера, найденная монахом Алкуином, обеспечила главные успехи Карла Великого. Вы слышали про каролингское возрождение? Должен вам сказать, что эти люди – я имею в виду уже наших нынешних врагов – знают, что делают. Да, знают! Они тоже мечтают о возрождении.

– Ах вот как! – Правитель задумчиво смотрел на карту военных действий и слегка теребил усы. – Что вы нам посоветуете?

– В данном случае все просто. Тот, кто первый овладеет Сферой, священным предметом диаметром четыре фута девять дюймов, изготовленным, по всей видимости, из какого-то необычного хрусталя и, возможно, опоясанным медным или золотым кольцом, тот и одержит стратегическую победу.

– Вы – пораженец! – хмуро сказал Правитель. – Вы не верите в непобедимое могущество наших армий. Разве может оно зависеть от какого-то глупого шарика, пусть он изготовлен из самого наиволшебного хрусталя и опоясан самым благородным металлом?

Лицо астролога посерело.

– Ладно. – Правитель отошел от карты. – Будем считать, что я пошутил. Мы предпримем необходимые меры по поиску этой вашей Сферы.

– Увы, она не моя, – с достоинством сказал астролог.

Серебряные усы дрогнули, изобразив подобие улыбки.

Генерал-адъютант также позволил себе слабую улыбку. Министр двора платком вытер лоб. По всему было видно, что обстановка разрядилась.

– А где же ее искать, Сферу эту? – Правитель не мигая смотрел на астролога желтыми глазами, делающими его иногда похожим на большую африканскую кошку, изготовившуюся к охоте.

– Всю ночь буду советоваться со звездами, – ответил астролог и устремил взгляд куда-то к белым лепным фигурам потолка.

– Это хорошо, – сказал Правитель. – Советуйтесь. Но не будем терять времени. Разыщите мне, – он повернулся к адъютанту, – лейтенанта Олана Корца.

– Немедленно этим займусь, – торопливо сказал генерал-адъютант.

Олан Корц, затянутый в черный мундир высоченный малый со светлым чубом и глубоким шрамом на правой щеке, с воодушевлением согласился возглавить специальный отряд по поиску Сферы.

– Мы найдем эту штуку, мой Правитель, можете не сомневаться.

Корц красиво откозырял и лихо развернулся. Каблуки начищенных сапог застучали по паркету. Правитель задумчиво смотрел вслед высокой и несколько угловатой фигуре.

 

Глава 9

Заколдованный попугай

Никогда еще наши друзья не уезжали так далеко от родных мест. Сначала на телеге, потом верхом, а затем и в трофейном экипаже проделали они вместе с сержантом многие сотни миль. Экипаж представлял собою рессорную карету из черной, пробитой во многих местах осколками и изрезанной шпагами кожи. Колеса кареты, кое-где скрученные проволокой и даже подвязанные веревкой, скрипели на последнем издыхании, но путешественники ощущали себя важными особами и даже позволяли себе порой гордые взоры сквозь маленькие слюдяные окошки.

Попав в южный портовый город Блисс, ребята были ошеломлены синим морем, ярким солнцем и узкими горбатыми улочкам, по сторонам которых стояли красивые домики с черепичными крышами и высокими трубами. Это немного напоминало Ламу, но дома здесь были более ярко раскрашены и смотрелись веселее. К тому же в Ламе не было моря, а здесь оно привольно раскинулось – зеленое у берега, синее вдали и сизо-черное у горизонта.

Первым делом сержант, приказав троим друзьям следовать за ним, отправился на военные склады, где предъявил хмурому заспанному начальнику бумагу, подписанную самим генералом Расом. Начальник тотчас сделался очень любезным и повел всех четверых в закрома. Там он выдал каждому комплект удобной морской одежды – башмаки с пряжками, полосатые чулки, широкие штаны, просторную куртку, шапочку с помпоном – и короткую морскую шпагу.

– Не забыли, как пользоваться этой штукой? – Сержант весело рассек воздух стальным сверкающим клинком.

– Ну! – сказал Валик.

– Нет, – сказал Галик.

Арик только хмыкнул.

– Ну и славно, – сказал сержант.

* * *

На широкой площади у моря они увидели зеленого медного человека на вздыбленном коне.

– Это адмирал Басс, – пояснил сержант. – Это он завоевал эти земли для Объединенного Королевства. Он и город Блисс построил. Видите, куда он руку простер?

– Куда? – спросил Валик.

– На юг, малыш, на юг. Он указал, куда нам надо было двигаться. Увы, страна не выполнила его предначертаний. Мы так и остались на холодных северных задворках.

В порту их удивило обилие рыбацких лодок. Но во все глаза они глядели на парусные корабли – бриги, шхуны и каравеллы, на их стройные мачты, растянутые тонкими, как струны, канатами, на лениво приспущенные паруса. Сержант, который не любил и не умел торговаться, неожиданно быстро договорился с одним из капитанов, и все четверо вернулись в город.

Большое впечатление произвели звуки и запахи базара, на который они забрели отчасти из любопытства, отчасти из желания запастись кое-чем в путешествие. Война была далеко, и на базаре царил бесконечный праздник. Беда заключалась в том, что в карманах у ребят было пусто, у кого-то завалялись две-три серебряные да несколько медных монеток, у кого-то не было ничего. Золотые монеты, полученные от генерала, все до единой были отданы капитану каравеллы в качестве платы за предстоящее морское путешествие. Но друзья не слишком печалились, они почему-то были уверены, что на каком-нибудь из островов найдут полусгнивший сундук с тусклым, но таким заманчивым пиратским золотом.

Ребята с любопытством разглядывали бесконечные рыбные ряды, где лежала рыба на любой вкус – от мелких бычков до огромных рыбин, вяло шевелящих плавниками, от мелких креветок до гигантских крабов, клешни которых были размером с кузнечные клещи. В соседних рядах их поразили горы овощей и фруктов, орехов и изюма, жбаны с квасом и жбанчики с топленым молоком. Одни торговцы гортанными голосами расхваливали товар, другие с озабоченным видом возили туда-сюда свои тележки. Толпа заполнила все проходы между рядами, и пробираться сквозь нее было делом нелегким. Сержант Подорога и трое друзей, боясь потеряться, договорились встретиться через час на выходе у южных ворот.

Арик внезапно поднял голову и устремил куда-то взгляд.

– Вон смотри, – сказал он коротко.

Валик посмотрел и увидел высокого старика-шарманщика в синем с белыми звездами колпаке и с длинной седой бородой. Был он похож не то на волшебника, не то на звездочета. На плече старика сидел маленький зверек с острой смышленой мордочкой.

– Морская свинка, – сказал Арик.

– Откуда ты знаешь? – спросил Валик.

– Кто же этого не знает! – насмешливо сказал Арик.

– Из книжек вычитал, – буркнул Валик себе под нос.

Между тем зверек не просто прохлаждался на плече. Он ловко крутил мордочкой, время от времени выхватывая что-то из коробочки, которая стояла на расписном ящике шарманки. Арик и Валик приблизились и поняли, в чем дело. Когда кто-то из зевак, обступивших старика, протягивал ему монету, старик приподнимал коробочку и щелкал зверька по носу. Тот мгновенно выхватывал из коробочки маленький, вдвое сложенный белый листок, который старик передавал заплатившему деньги. Тот осторожно брал листок, разворачивал его и начинал медленно читать, чуть слышно шевеля губами. Толпа с интересом смотрела. Кто-то посмеивался, кто-то шутливо спрашивал: «Ну как, дружище, что там для тебя написано? Что тебе обещано?» Но прочитавший ничего обычно не отвечал, лишь с озабоченным видом складывал бумажку и прятал ее глубоко в карман.

– Что они делают? – прошептал Валик.

– Судьбу предсказывают, – отвечал Арик.

– Как это?

– А вот так. Дай монетку!

– У меня нет, – быстро сказал Валик.

– Врешь, дай.

У Валика монетки были, штук двенадцать медных, а также тщательно припрятанные три серебряные. Когда отдавали деньги капитану каравеллы, он про это серебро умолчал. Впрочем, оно тогда и не понадобилось.

– Так дашь или нет?

– Погоди, дай пощупаю. Может, завалялась какая за подкладкой.

Валик долго и мучительно рылся в одном кармане, потом в другом, но все же извлек на свет маленькую медную монетку, которая в его руках выглядела измученной и потускневшей. Арик схватил ее и решительно двинулся к старику. Валик недолго расстраивался из-за монеты и с интересом смотрел, как морская свинка извлекла белый билетик, который шарманщик царственным жестом протянул Арику. Валика поразил глубокий, мудрый, но при этом какой-то не совсем добрый стариковский взор. Арик развернул билетик.

– Эй, парень, – крикнули из толпы, – ты хоть скажи нам про судьбу свою!

Но Арик уже отошел в сторону.

– Что там? – догнал его Валик.

– Забавно. – Арик протянул бумажку другу. – Но не очень понятно.

Валик наморщил лоб и прочитал: «Книга твоей судьбы открыта. Ищи крест из цифр. Но не забывай огонь, слова и краски».

– И как это понять?

– Пока не знаю. Чувствую, это неспроста. Так что спасибо, друг, за денежку.

– Да ладно тебе, – сказал Валик беспечно. Память о припрятанном серебре согревала его. Мысль выкинуть еще одну медную монетку и испытать судьбу самому не посетила его голову.

Галик давно потерял из виду своих друзей, но старался держаться за маячившей впереди широкой спиной сержанта. Пробираясь сквозь бурлящую толпу, сержант, ничего не видя, бормотал: «Сфера, Сфера! Какая, к черту, Сфера? Мои солдатушки гибнут на фронте, а я в тылу прохлаждаюсь, огурчики на рынке жую». Действительно, он жевал вкуснейший соленый огурец, который его уговорила попробовать веселая, румяная продавщица солений, мочений и квашеной капусты.

В этот момент толпа сгустилась, сержантская спина на секунду исчезла. Галик хотел прибавить шаг, но споткнулся о чью-то низкую тележку и чуть не упал.

– Сферу ищете, молодые люди? – раздался где-то рядом низкий и слегка дребезжащий шепот.

Галик оглянулся. Вокруг никого не было.

– Так вы ищете Сферу или вы ее не ищете? Не морочьте мне голову! – После этих слов послышались какие-то странные вздохи и клекот.

Галик изумленно вертел шеей. Ему показалось, что шепот доносится из наполовину завешенной платком клетки, в которой – он пригляделся – сидел попугай, обыкновенный темно-желтый попугайчик с хохолком и хитрыми глазенками-бусинками.

– А ведь я могу помочь в этом очень непростом деле!

– Кто это говорит? – внезапно осевшим голосом спросил Галик.

– О горе мне, горе, – негромко пробормотал попугай в клетке, – никто не обращает внимания на бедную птицу.

– Кто это говорит? Вы? – Не веря самому себе, Галик приблизил голову к клетке.

– Кто? – горестно воскликнул попугай и ехидно прищурился. – А что, мой славный юноша, в этой мерзкой клетке есть еще кто-то помимо меня?

– Не-ет, – честно ответил Галик.

– Что вас так удивляет? Известно, что попугаи умеют говорить, – желтая птица гордо вскинула свой изумрудно-красный хохолок, – но не все знают, что иные попугаи могут еще и рассуждать. И не просто рассуждать, а, я бы сказал, чрезвычайно умно рассуждать. Но при этом, увы, страдать. Впрочем, никому нет дела до страданий умного попугая!

– Ну почему! – сказал Галик неуверенно.

– О, юноша, не утешайте меня, – вскричал попугай и сделал сальто на своем шестке. – Не утешайте. Ведь вы не согласитесь взять меня в путешествие. Вы ведь не догадываетесь, что я – необычный попугай.

– Необычный? – Галик с интересом посмотрел на желтую птицу с зелено-красным хохолком.

– Я – мудрый попугай. Скажу вам больше. – Попугай понизил голос и пропел звенящим шепотом: – Я волшебный попугай! Кра-ка-ка! Ха-хра! Хор-Крор!

– Волшебный? – недоверчиво улыбнувшись, переспросил Галик.

– Именно так, юноша. И никто, кроме меня, кра-ка-ка, не поможет вам в поисках Сферы. Хо-хро!

Галик не верил своим ушам.

– Откуда вы знаете про Сферу? – спросил он с волнением.

– Хороший юноша, – пробормотал попугай, – обращается на «вы», как и положено обращаться к мудрой птице.

– Скажите же, откуда вам известно про Сферу? – настаивал Галик. – Как вы узнали, что мы ее ищем?

– К чему отвечать? – Попугай вздохнул с притворной печалью. – Ведь вы не верите, что я волшебный. Хо!

– Все, уговорили, – вскричал Галик. – Верю! Только скажите. Откройте тайну, прошу вас!

– А вы возьмете меня с собой?

– С собой? Куда?

– Не надо обманывать несчастную птицу. Естественно, в ваше морское путешествие. На вулканические острова Комунго.

– Куда, куда? – изумился Галик. – Неожиданная просьба. Что ж, я, может, и взял бы. Но не могу решать этот вопрос один.

– Хорошо! – Попугай вновь крутанул сальто. – Спросите этого вашего сержанта. Спросите своих друзей Арика и Валика.

– Вы знаете их имена? – поразился Галик.

– Волшебные птицы знают все. Хо! – Попугай склонил голову набок и выразительно прикрыл левый глаз.

– Ну и врешь, – сказал вдруг Галик весело, – наш сержант прикрывает правый глаз.

– Плевал я на вашего сержанта, – злобно сказал попугай.

– С кем это ты тут беседуешь?

Галик оглянулся. К нему приближались оба его друга. Галик сделал шаг навстречу.

– Братцы, хотите верьте, хотите нет, с попугаем.

– С кем, с кем? – Арик даже присвистнул.

– Вот глядите, – Галик кивнул, – ученая птица. Говорит, что знает про Сферу. Ну, в смысле, где ее искать.

– Да ладно болтать-то! – беспечно бросил Валик.

– Честное слово, ребята. Так и сказал, – Галик понизил голос до шепота, – что знает про Сферу.

– Ерунда. Бред. – Арик изобразил возмущение. – Про Сферу нынче знают все. Тут на рынке тысяча попугаев, и каждый несет какую-нибудь чепуху. Попка дурак, попка умный!

– Но этот действительно умный. Можете послушать сами.

– Да? – спросил Валик. – Сами? Ну хорошо, пусть тогда расскажет что к чему. Где эта Сфера и как ее откопать. А мы послушаем.

– Он расскажет. Но только в том случае, если мы его возьмем с собой.

– Это он такое условие выдвинул?

– Ну не я же.

– Хитер.

– Но он мне шепнул, что знает, как добраться до острова… – Галик вновь понизил голос и оглянулся. – Он знает название нашего острова. Понял?

– Откуда? – Голос Арика зазвенел.

– А я знаю? – ответил Галик таким же звенящим шепотом.

– Хорошо, давай возьмем, – внезапно сказал Арик.

– Ты серьезно?

– Почему бы не взять такого красавца? – Арик смотрел на клетку. – Веселее будет. Что за морское путешествие без попугая?

– Вот именно! – сказал попугай. – Кра-ха! Хо!

– Эй! – крикнул зарумянившийся от удивления Валик. – Чей попугай?

В ту же секунду появился бородатый матрос в шапочке с помпоном. Он прискакал на деревяшке вместо ноги и с ходу потребовал денег.

– Пять медных монет, – сказал Галик. Больше у него не было.

Матрос хрипло засмеялся.

– Пять серебряных, – сказал он.

– Что!? За дуру-птицу?

– Не такая уж она дура, – сказал матрос и загадочно улыбнулся.

– Не такая уж она дура! – неожиданно громко повторил попугай.

Арик и Валик в полном изумлении уставились на клетку.

– Но у нас нет таких денег, – сказал Галик.

– Нет – гуляйте дальше. – Глаза матроса недобро сверкнули.

Арик с надеждой посмотрел на Валика. Но тот изобразил горестную мину и похлопал себя по карманам – видишь, какие они пустые! Справедливости ради надо сказать, что первым порывом Валика было желание отдать три припрятанные монеты, но уже в следующую секунду он осознал, что их все равно не хватит. Отчасти этим и объяснялась внезапная печаль на его круглом розовом лице.

Ничего не сказав, Арик достал из кармана пригоршню мелких камней и выложил их на свободном уголке ближайшего прилавка в три ряда – три, пять и семь штук. Галик картинно задумался и снял камушек из среднего ряда.

– Э, – забеспокоился матрос, – это что такое?

– Не твоего ума дело, – довольно грубо сказал Арик и сделал ответный ход.

Они сыграли раз пять или шесть. Матрос смотрел не отрываясь. И не выдержал.

– А ну-ка дайте я попробую.

– Проходи, проходи, мы не подаем.

– Так я ж не бесплатно, – забеспокоился матрос и стал рыться в карманах.

– Деньги нам твои ни к чему, а на птицу, если хочешь, сыграем.

– Давай, – весело сказал матрос и широко улыбнулся щербатым ртом, – еще посмотрим, кто выиграет. Я ставлю попугая, а ты десять серебряных.

– Идет, – сказал Арик.

– Стой, – сказал матрос, – у тебя ведь нет денег, а мне нужны гарантии.

– Не волнуйся, если я продую, денежки выложит наш командир.

– Так он тебе и даст! – недоверчиво протянул матрос.

– Он даст, – сказал Арик.

– Он точно даст, – добавил Валик.

Матрос в растерянности посмотрел на Галика. Тот солидно кивнул.

– Эх, была не была. – Матрос сорвал с себя шапочку с помпоном и швырнул ее на землю. – Все равно я выиграю!

Спустя десять минут друзья двинулись дальше. Валик впереди торжественно нес клетку с попугаем. Клетка была плотно накрыта платком, попугай в темноте молчал. Арик нес корзину спелых желтых груш. У матроса, кроме попугая и груш, другого товару не было. Разве только шапочка с помпоном, но на нее он играть не стал. Он просто стоял на своей деревяшке, смотрел парням вслед и что-то неслышно бормотал себе под нос.

– А где наш сержант? – спросил Галик.

Сержант Подорога терпеливо ждал их у выхода.

– Это еще что такое? – Он уставился на клетку.

– Вот попутчика нашли, – сказал Арик. – Что за жизнь на корабле без попугая?

– Хм… – пробормотал сержант. – Может, оно и так.

 

Глава 10

Каравелла «Жемчужина Севера»

Капитана грозной двенадцатипушечной каравеллы звали Резотто. Это был худощавый человек среднего роста с неприятным взглядом и резким голосом. Быть может, сержант Подорога предпочел бы и более благообразного капитана, но никто не соглашался идти морем до островов Комунго с риском нарваться на пиратов всего за пятьдесят золотых. А Резотто, возлагавший большие надежды на свои пушки, согласился. Правда, чтобы набрать эту сумму, сержант был вынужден опустошить не только свой кошелек, но и карманы своих юных подопечных.

Зато каравелла «Жемчужина Севера» была хороша. Трехмачтовое однопалубное судно с высокими бортами и красивыми возвышениями на носу и на корме, в которых располагались кают-компания, помещения для капитана и его помощников, а также каюты для наиболее почетных пассажиров.

– Паруса на гитовы! – крикнул капитан.

С замиранием сердца смотрели ребята на то, как ловко матросы разворачивали и сворачивали паруса. Это была учебная тренировка. Полностью паруса развернут только завтра. Капитан со своего мостика продолжал покрикивать. К его властному голосу добавлялись крики чаек, низко проносящихся над водой.

– Как называется вот этот парус? – неожиданно спросил Арик, толкнув плечом Валика и указывая рукой на треугольное полотнище, которое смуглый матрос разворачивал над самым носом судна.

– Откуда мне знать? – Валик возмущенно запыхтел.

– Запомни – бом-кливер. Очень важная тряпка, без нее нам никуда не доплыть. – И Арик ладонью попытался изобразить маневры корабля – влево, вправо и снова влево.

– Тряпка! Ты скажешь! – Валик продолжал пыхтеть. – А откуда ты знаешь, что это бом… Как ты сказал? Соврал, наверное? – Он с надеждой оглянулся на Галика.

– Да нет, – сказал Галик, – это действительно бом-кливер, косой парус над бушпритом.

– А откуда вы знаете? – Валик буквально задохнулся от возмущения. – Вы что, плавали по морям, ходили под парусами?

– Может, и не ходили, – рассудительно произнес Галик, – зато уделяли некоторое время такому глупому и пустому занятию, как чтение книг. А из книг мно-о-гое можно узнать, в том числе и про морские путешествия, про разные корабли, про их оснастку и паруса. Например, вот этот здоровенный парус по центру называется грот-марсель, вот тот – на передней мачте, на самом верху, видишь? Это вообще фор-бом-брамсель.

– Да ну вас! – Валик безнадежно махнул рукой, но пыхтеть перестал.

– Неужели мы поплывем по морю? – прошептал Галик. – Не верится даже!

– Ну почему? – неожиданно возразил Валик. – Вот море. Вот корабль. Вот парус бом… который цепляется над бу… буш… Как ты там ее назвал? Эту палку, что торчит на носу?

– Бушприт.

– Ага, бушприт. Правильно! А вот сержант, который отдал капитану деньги за наше плаванье. – Валик оглянулся в поисках сержанта, но, к своему удивлению, не нашел его. – Все денежки, что у нас были, до последнего золотого. Разве не так?

– Да нет, это так, – задумчиво сказал Галик. – Но все же! И заманчиво, и страшновато чуть.

– И вовсе не страшно, – сказал Валик.

– Ты у нас известный храбрец, – усмехнулся Галик.

– Да, я такой, – гордо сказал Валик и выпятил грудь. – Хоть и не все еще знаю про паруса.

Галик слегка улыбнулся и оглянулся на Арика. Тот, покачивая клеткой с попугаем, сосредоточенно смотрел куда-то вдаль и молчал. Попугай в занавешенной клетке тоже хранил молчание. Галик и Валик невольно устремили взгляды на темнеющий горизонт. Над морем собирались сизые тучи. Снизу они были подкрашены красным и бордовым отсветом. Чайки на их фоне казались белыми точками. Все это выглядело красиво, но и немного тревожно.

– Так, бездельники! А ну-ка по трапу на борт! – раздался знакомый голос.

Все трое подняли головы.

Сержант, свесившись с борта, смотрел вниз укоризненно.

– Кок уже приготовил обед. А вас где-то черти носят.

– Когда это он успел туда попасть? – удивился Валик. – Только что рядом с нами был.

– Действительно! – пробормотал Галик.

– Да вы уже полчаса стоите как вкопанные, – усмехнулся Арик. – Моря, что ли, не видели?

– Ну да, – простодушно сказал Галик. – Это же ты у нас морской волк! Видишь море уже целых два дня.

– Прекратить разговорчики! – весело крикнул сверху сержант.

– Вот это правильно, – буркнул Арик и, прижав клетку к груди, полез по раскачивающейся веревочной лестнице на борт каравеллы. Не желая отставать, Валик кинулся следом, и веревочная лестница затрещала под его тяжестью.

– Ну конечно, – меланхолично заметил Галик, – наш мощный друг почуял запах флотского обеда.

Валик упорно лез вверх, не обращая внимания ни на какие шутки. Ничто в этой жизни не могло его отвлечь от хорошего застолья.

Впервые оказавшись на корабле, ребята с величайшим удивлением оглядывались вокруг. Все приводило их в восторг – и надраенная палуба, и сверкающая медь перил, и поразительное количество канатов, уходящих к мачтам, и крутые лесенки вниз, в чрево корабля, и – о восторг! – грозные пушки, молчаливо смотрящие в открытые люки. Смуглый матрос, тот самый, что крепил бом-кливер, молча пригласил их за собой вниз, провел по узким коридорам и показал предназначенную для них каюту.

– А где же кровати? – удивленно воскликнул Валик.

– Какие еще кровати! – укоризненно вскричал Галик. – На корабле не бывает кроватей. Надо говорить – койки!

– Хорошо, – спокойно сказал Арик, – пусть койки. Но где они?

Но Галик и сам был смущен. В каюте, к его удивлению, не было никаких коек. К стенке пониже круглого иллюминатора был привинчен столик, а возле него стояла одинокая табуретка. Зато с потолка свободно свисали три гамака. Не расправленные, сбившиеся в узел, они выглядели довольно жалко.

– На этой штуковине я должен спать? – с испугом спросил Валик.

– Зато тебя не будет укачивать, – нашелся Галик.

– Как это так? – Валик недоуменно сверкнул глазами.

– А вот так. Знаешь, что такое морская качка? Это мы сейчас на якоре в порту. А в море волны, мой друг. Они не шутят. Корабль туда-сюда, туда-сюда. – Галик изгибался всем туловищем и так страшно вращал глазами, что ему позавидовал бы сержант. – На кровати тебя бы так и валандало– туда-сюда. Только бы и бегал – то на палубу, то в гальюн. А гамак, он же висит, ему качка нипочем. Он наоборот – оттуда-сюда, оттуда-сюда. – Галик покачивал руками медленно, плавно и вдобавок сонно прикрыл глаза, – короче, он всю качку гасит, висит почти неподвижно, а ты себе храпишь вовсю.

– Ну уж? – не поверил Валик.

– Точно, – подтвердил Арик.

Смуглый матрос молча улыбался.

– Значит, говоришь, качку гасит? – Валик все еще сомневался.

– А мы эту штуку так и называем – койкой. – Матрос решил вмешаться в разговор друзей и качнул рукой ближайший гамак. – Ну и что, что подвесная? Самое оно. Кладешь вот сюда вчетверо сложенный кусок парусины и спишь, как у Боженьки за пазухой. Красота.

– Красота! – с удовольствием повторил Галик.

– А где будет спать сержант? – встревожился Валик.

– У него своя каюта, – сказал матрос, – в другой части корабля, рядом с капитанской.

– А, ну понятно. – Галик оглядел бедные стены довольно тесной каютки.

– Так, братцы, – озабоченно произнес Арик и приподнял клетку. – Куда нашу славную птицу пристроим?

– Да ставь на стол, – махнул рукой Валик.

– Лучше на крюк, – сказал Галик, – вон видишь крючок? Попугаю, может быть, тоже не хочется валандаться туда-сюда.

– И то верно, – сказал Арик и, привстав на цыпочки, подвесил клетку на торчащий в потолке крюк.

Обеденный стол был накрыт в кают-компании – просторном помещении с резными деревянными панелями, тусклыми зеркалами и начищенной медью дверных ручек. Ребята уселись на свои места и с удовольствием ощупывали мощную дубовую столешницу со следами многократно пролитого супа и с загадочными углублениями напротив каждого из сидящих.

Капитан к обеду не явился, поскольку всегда совершал трапезу в одиночестве в своей каюте. Матросы во главе с боцманом обедали в отдельной столовой.

Но зато к сержанту и его трем подчиненным за обедом присоединился старший помощник капитана Адольо, которого члены экипажа обычно называли шкипером. Это был красивый молодой моряк, который непрерывно шутил и веселил всю компанию.

Корабельного повара звали Диди. Это был пузатый румяный человек с живыми глазами навыкат. На обед он приготовил салат из морской капусты с соусом пикан и маслинами, куриный суп с потрохами, креветки с макаронами, жареных миног, а на десерт – горячие пампушки с абрикосовым джемом. Ребята поразились обилию незнакомой, но так вкусно пахнущей еды, а сержант лишь пробурчал:

– Вы губы-то не раскатывайте, это лишь по случаю отплытия такой обед. Капитан устроил нам праздник. В дороге все будет просто и сурово.

Ребята лишь молча кивнули, но до конца сержанту не поверили. Точнее, им не хотелось верить.

Не успели они схватиться за ложки, как к ним присоединился еще один пассажир. Кок Диди, придерживая за локоток, привел стройную молодую девушку в длинном серо-синем платье. Льющийся поток каштановых волос почти полностью закрывал ее лицо.

Толстяк кок торжественно усадил ее в конце стола.

– Вот прошу любить и жаловать, – сказал он.

Девушка молча села, опустив глаза. Ни на кого из сидящих за столом она не взглянула. Ребята были смущены. Все бы ничего, но их поразила внешность вновь прибывшей. Как ни скрывали роскошные каштановые волосы, а все же было видно, что половина лица у девушки была бледной, даже зеленоватой, как будто она век не выходила на солнце. Зато вторая половина была буро-красной и покрыта мелкой неприятной сыпью. К тому же нос был несколько длиннее, чем следовало.

– Ну и ну, – еле слышно прошептал Галик.

Зато Адольо не растерялся.

– Добро пожаловать, мадемуазель, – приветливо сказал он и галантно наклонил голову так низко, что черные блестящие волосы красиво упали ему на лоб.

Девушка едва заметно кивнула. Ела она мало. Слегка поковыряла вилкой салат, откусила кусочек хлеба, съела креветку, сделала глоток воды и удалилась, вновь едва заметно кивнув. Зато ребята уплетали за обе щеки. Их челюсти непрерывно двигались, пока они с набитыми ртами смотрели вслед растаявшему в воздухе серо-синему платью.

– Хм! – сказал сержант. – Женщина на корабле.

– Видите ли, это не совсем женщина, – сказал Адольо.

– В каком это смысле? – грубовато спросил сержант.

– Вы меня не так поняли, – улыбнулся Адольо. – Она – почти что член экипажа. Эта девушка – племянница капитана Резотто.

– Ах вот как, – сказал сержант. – И что она здесь делает?

– Сопровождает капитана. У нее нет дома, нет семьи, капитан повсюду возит ее с собой.

– Понятно, – пробурчал сержант.

– В порту ее все знают. Ей даже присвоили кличку – безобразная девушка. Мы здесь, на корабле, конечно, никогда этих слов не произносим. Впрочем, все ее жалеют. Все сочувствуют.

– Понятно, – повторил сержант.

– Она не любит появляться на людях, целыми днями сидит в своей каюте, читает книги, изучает морские карты или вяжет. Она и сюда бы не пришла, но капитан строго-настрого приказал ей выходить к обеду в кают-компанию. Ослушаться его приказа она не может.

– И правильно делает, – сказал сержант. – Никто на борту не может нарушить приказ капитана корабля. А то будет не корабль, а богадельня.

– Она одна в каюте? – спросил Валик.

– А с кем же ей быть? – усмехнулся сержант.

– Не скажите! – Шкипер весело хмыкнул.

– Что-о!? – Сержант поперхнулся и выпучил глаза.

– У нее есть подружка.

– Подружка? – Сержант не верил своим ушам. Еще немного – и на его лице появилось бы выражение «Господи, это корабль или институт благородных девиц? С кем я связался? Куда влип?».

– Да. Очаровательная мартышка по имени Базз.

– Мартышка? То есть обезьяна? – Сержант немедленно успокоился.

– На редкость умное создание.

– Это бывает, – умиротворенно сказал сержант. – Мне попадались всякие.

– Очень славная обезьянка. А уж хитра! Сами увидите.

– Увидим, – согласился сержант. – Куда мы денемся!

– Вы нам назвали имя обезьянки, – вступил в разговор Арик, – а имени девушки не сообщили. Как нам к ней обращаться?

По лицу веселого шкипера пробежала мгновенная тень.

– О, мой юный друг. – Адольо задумался на секунду-другую. – Это непросто сделать.

– Почему?

– Здесь некая тайна.

– Тайна?

– Имени девушки никто не знает.

– То есть как это никто? А капитан?

– В том-то все и дело. Капитан буркнул «это моя племянница», и все. Переспросить его никто не решается. Вы ведь знаете нашего капитана. Нет? Еще узнаете.

– Странная история, – сказал Галик.

– Я обращаюсь к ней «мадемуазель». Возможно, вы уже слышали. В порту ее называют – мне неприятно это повторять – безобразной девушкой.

– А матросы нашего корабля?

– О, это такой грубый народ. Им никакого имени не нужно. «Эй ты, там, на палубе, эй ты, там, на полубаке», – вот и все их обращение.

– И к вам тоже так? – поинтересовался Валик.

– Ну нет. – Адольо рассмеялся. – К командному составу они обращаются по форме. И весьма учтиво, смею вас заверить. У нас с этим строго.

– А то я несколько забеспокоился, – простодушно пояснил Валик.

– О нет, – широкая улыбка осветила лицо шкипера, – поводов для беспокойства никаких.

– И давно она на борту, эта мадемуазель без имени? – поинтересовался сержант.

– Уже второй сезон. Она прибилась к нам прошлым летом, когда мы через южные проливы ходили до Танариско. А вот сейчас поплывет с нами до Комунго.

– Ага, – почему-то обрадовался сержант, – значит, она мореход со стажем?

– Можно и так сказать. Между прочим, капитан времени не терял, он свою племянницу за этот год многому научил.

– Вот как! – удивился сержант.

– А вы не смейтесь. Она умеет пользоваться компасом и секстантом, знает основные созвездия, может вычислить долготу и широту. Хорошо читает карту. И что поразительно – умеет вязать морские узлы.

– А я и не смеюсь, – сказал сержант, – нам самим, – он оглядел троих парней, – надобно этому всему учиться.

– Она может стать неплохим учителем.

– Неожиданный поворот дела, – сказал сержант и улыбнулся в усы.

– Ну и ну, – сказал Арик.

– И вовсе она не такая уж безобразная, – неожиданно сказал Валик.

Все удивленно уставились на него.

– А чего я такого сказал? – в свою очередь удивился Валик.

– Да нет, ничего, – сказал сержант. – Ты прав, малыш.

После обеда полагался отдых, но ребята отказались валяться в гамаках. Они хотели осмотреть весь корабль – до последнего кубрика, спасательной шлюпки, до самого днища в трюме. Адольо не возражал. Он что-то крикнул боцману, который как раз вышел на палубу. Боцман, краснолицый человек, который в ширину казался больше, чем в высоту, немедленно свистнул в дудку, которая висела у него на груди. Появился уже знакомый смуглый матрос.

– Вот, – хрипло пропел боцман, – вот этих… вот туда… и туда… – Он неопределенно повел пухлой рукой, поросшей рыжим волосом.

– Понятно, боцман, – весело сказал матрос. – Все покажу.

Каравелла, которая снаружи выглядела не столь уж громоздкой, внутри показалась ребятам бесконечной. Они облазили весь корабль, забрались до первой реи на грот-мачту, потрепали рукой упругую парусину, побывали в матросских кубриках. Матросы, здоровенные обросшие парни в вязаных рубахах, ярких полосатых рейтузах и мощных башмаках, многие с трубками во рту, приветствовали гостей почтительно. Зато смуглый провожатый иногда посматривал на любознательных ребят с затаенной ухмылкой.

– Уж не принимает ли он нас за чересчур подозрительных путешественников? – улучив момент, шепнул Арик на ухо Галику. – Все осматриваем, везде нос суем, как будто опасаемся чего-то.

Галик молча пожал плечами.

Арик искоса взглянул на матроса, но смуглое лицо было непроницаемо.

Отплытие было назначено на раннее утро.

На ужин был только чай с сухарями. Наскоро выпив его, друзья высыпали на палубу. Стояла южная ночь. На сгустившейся синеве неба сверкали звезды, а в порту зажглись огоньки. Было очень красиво. Но одновременно как-то тревожно и грустно.

– Ладно, ребятки, – сказал вдруг Арик, – не печальтесь, все здорово. В море пойдем, Сферу найдем – друзьям привет, врагам капут. Разве не так?

– А мы и не печалимся, – сказал Валик, – с чего ты взял?

– Вот когда наш Валик прав, тогда прав, – подтвердил Галик. – Никто здесь, насколько я понимаю, и не думает печалиться. Впереди увлекательное путешествие. А трудности? Нам ли к ним привыкать?

Лежать в гамаках, то есть на матросских койках, оказалось довольно интересно. Можно было раскачиваться, издавая веселый треск и скрип. Ребята расшалились.

– Да, – вскричал вдруг Арик, – наш попугай.

Протянув руку, он сорвал с клетки тряпку.

– Ну наконец сообразили, – сварливо сказал попугай. – У вас совесть есть?

– Простите, дорогой наш попугай, но мы не со зла. Просто столько дел навалилось.

– Это правда, наш дорогой попугай, – подтвердил Валик.

– Что вы заладили – попугай, попугай, – у меня имя есть.

– Вот как? – удивился Галик.

– Зовите меня Уискерс. – Попугай горделиво выпятил желтую грудь и тряхнул хохолком.

– Отлично, Уискерс, – сказал Арик. – Договорились. Ну а нас зовут…

– Не надо! – Попугай поморщился. – Я знаю ваши имена.

– Откуда? – На этот раз наступила очередь удивляться Валику.

– Господи! Сколько раз повторять, что вы имеете дело с волшебной птицей.

– Простите, мы забыли, – с долей иронии сказал Галик.

– Нечего подтрунивать, – недовольно сказал попугай. – Если бы вы знали мою историю, вы бы не смеялись, а рыдали.

– Да? – На этот раз Галик иронию скрыл. – И что это за история?

– Прежде всего, друзья мои, запомните. – Попугай затих на секунду, а затем хриплым голосом продолжил торжественно: – Тайна! Тайна!! И еще раз тайна!!!

Друзья немедленно притихли. Им хотелось услышать тайну.

– Но прежде чем требовать рассказов от несчастной птицы, – голос попугая стал плаксивым, – может быть, вы будете столь любезны, что дадите ей немного воды и еды?

– О! – вскричали все трое хором. – О!! Прости нас, неразумных. Мы совсем забыли… запамятовали… ах, у нас нет опыта обращения с птицами.

– Это у вас-то, деревенских парней? – Голодный попугай не утерял способности к ехидному тону. – Можно подумать, вы не отлавливали в лесу птиц – всяких там щеглов, канареек и скворцов.

– Прости нас, умная и благородная птица, – тихо повторил Арик, в то время как Галик наливал в стоящую в клетке маленькую плошку воду, а Валик сыпал извлеченные из кармана семечки.

Попугай попил водички, поклевал семечек, сделал сальто на жердочке и сказал повеселевшим голосом:

– Теперь можно и к рассказу перейти. Приготовьтесь терпеливо слушать, друзья мои.

– Мы готовы, – заявили все трое.

 

Глава 11

История, рассказанная попугаем Уискерсом

Едва ли, друзья мои, вас тронет история какого-то попугая. Подумаешь, птица! Подумаешь, разговаривает! Не про птицу я вам сначала расскажу, а про человека.

Жил человек. Жил он на краю красивого леса в старом доме, сложенном из потемневших еловых бревен. Он трудолюбиво исполнял обычную работу лесного жителя – собирал хворост и грибы, ходил с ведром на речку за водой, удил рыбу и по временам латал соломенную крышу своей старой избы. Но с молодых лет, глядя по ночам на звезды, хотел он разобраться в том, как устроен мир и в чем смысл жизни. Для этого, покинув родную деревню, пошел он учиться в один небольшой, но старинный и прославленный университет, расположенный в небольшом городке среди каменных домов, башен, церквей и старых парков. Там он изучал философию, математику, астрономию, астрологию, риторику, поэзию, теологию, начала медицины и тонкости науки химии как земного тела алхимии. Что касается последнего, то он научился смешивать в тигле селитру, квасцы и красный порошок, серу и ртуть, свинец и серебро – и всё это для получения таинственного аурум потабиле. А что касается связи последнего и первого, то есть философии и химии, то он почти приблизился к тайне философского камня. Но личное несчастье остановило его на пороге великого открытия.

Учителя в университете были славные, а один был даже магистром волшебных наук. Этот магистр передал свое искусство волшебства самому любимому из своих студиозусов, то есть, как вы догадываетесь, герою моего рассказа.

Но тут случилась обычная драма жизни. Мой герой женился. Зачем, зачем он это сделал? Зачем он торопился, вы спросите? Такова была атмосфера университета. Философские диспуты переходили в стычки, стычки – в драки на рапирах, а заканчивалось все в местных тавернах и трактирах дружескими попойками до утра. Там по студенческим пивным шастали такие славные мордашки! Такие очаровательные хохотуньи. Порой заходили стройные и строгие девы с истинной глубиной во взгляде, изучавшие кто математику, кто древнюю литературу. Так что подружек имели все. И, конечно, многие студенты – философы, риторы, медики и даже астрологи – женились. Такая в те поры была мода. И наш герой тоже не удержался. Она… О, выглядела она прекрасной феей. Струящиеся золотые волосы, тонкая талия, синие с искрой глаза, в которых затаились страсть, нега и обещание покоя. Казалось бы, чудо. Казалось бы, счастье.

Куда там! Волосы на деле оказались пегими, глаза потемнели до черноты, кожа стала бугристой и морщинистой, а некогда тонкая талия расползлась, как тесто в квашне. А сама она… да, увы, представьте себе – это ужасно! – попугай слезливо присвистнул, – оказалась колдуньей. Самой настоящей злой колдуньей. Целью ее было извести как можно больше хороших людей, в том числе и любимого муженька. О, не сразу, не сразу он это понял… Ему казалось, что его способности волшебника превыше всего. Как жестоко он заблуждался! – На бусинки птичьих глаз вновь навернулись слезы.

Сначала она попыталась втянуть мужа в свои черные дела. Но… не вышло. Расскажу вам один из эпизодов, коих на самом деле было множество. Лес… Прямо за их уютным каменным домишком с камином, черепичной крышей и скрипучими половицами начинался дремучий лес. Это было не то место, где вырос наш герой, но чем-то похожее. Огромные стволы, уходящие в полумрак, суровые папоротники, гигантские красные мухоморы, словно усеянные белыми мухами… Редко кто ходил в этот страшный лес за грибами и ягодами. Редко там можно было встретить старушку с вязанкой хвороста. Но вот дети… Бесстрашные наивные существа. Несчастные детишки из окрестных деревень… Она, моя злодейка и мой крест, заманивала их… пряниками, конфетами, игрушками, сладкими песнями… Глупые голодные дети… Конечно, они шли за доброй феей, которая кормила их леденцами и фруктовым сахаром. Делала она это черное дело по заданию барона де Ре. Слуги барона, чей замок находился на другом краю леса, отлавливали несчастных крошек, совали в мешок и тащили прямо в подземелья замка. Вы что-нибудь слышали об этом страшном бароне, о его мрачном замке? Слышали о Синей Бороде? Так его иногда величали. Тогда вы поймете, куда я клоню. Когда-то барон был пылким юношей, храбро сражался на войне за свободу родины. Между прочим, под одним знаменем с Прекрасной Девой Голубых гор, если вы только слышали про эту храбрую и святую воительницу. Но все это осталось позади. Израненный барон вернулся в родные края. И вот жена-колдунья (ему в супружестве тоже не повезло – увы, как все похоже в этом мире!), стоило только барону заболеть неизлечимой кожной болезнью, предательски бросает его, соседи-лихоимцы оттяпывают с помощью неправедного суда большую часть его наследственных земель и построек. Барона загнали в его последний замок – несколько темных башен, окруженных поросшими мхом глухими стенами, – на другом краю того самого дремучего леса. И вот бледный как смерть, с воспаленной кровоточащей кожей барон впадает в зеленую тоску и, зараженный колдовским ядом бывшей жены, решает тоже попробовать свои силы в черном колдовстве. Главной его целью было призвать себе на помощь дьявольскую силу. Зачем? То ли излечиться, то ли впасть в еще большую черноту. Есть, есть такие люди, которым не спится без дружбы с дьяволом! Но как вызвать демона из преисподней?

Один проезжий авантюрист, идалонский чернокнижник, внушил барону мысль, что дьявольскую силу можно призвать, приманивая ее свежими детскими внутренностями. Барон поверил проходимцу. Мрачно усмехаясь, надевал он по ночам пропитанный кровью бурый фартук, спускался в подвал, где лично убивал плененных детишек, и, судорожно сжимая скрюченные кровавые пальцы, напряженно вглядывался во мрак – не пришел ли долгожданный рогатый гость.

– Какой ужас! – не удержался Валик.

– Да, это ужас, – согласился попугай. – Ужас и беспросветный мрак. Злодей-барон замучил двести или триста малюток. Все напрасно. Сатана так и не появился. Зато вчерашний студент, а теперь вольный алхимик и знаток древних книг, случайно узнав об этих черных делах, решил смело выступить на защиту бедных крошек. Он написал большую жалобу на барона в королевский суд, а затем связал злодейку-жену и послал за местным кюре. Он рассчитывал на честный суд. Даже если бы ее сожгли на костре, он бы смирился с этим. Но… О наивность! Вы, такие чистые, такие милые, такие умные… Вы уже поняли, что произошло? Злодейка, даже связанная по рукам и ногам, не потеряла своих чар, своей темной колдовской силы. В отместку эта ужасная женщина, эта черная колдунья превратила своего славного невинного муженька в жалкую цветную хриплую птицу, короче – в попугая. Она, легко стряхнув завязанные десятком мертвых узлов веревки, напоила спящего мужа специальным отваром из корней ядовитого лопуха и африканского порошка кармумбо. Проснулся он утром и увидал себя в грязной и тесной клетке. Сонно висящим на шестке.

В первые минуты он начал метаться по клетке как безумный, осыпая перья с крохотного тельца и царапая кривой клюв, потом в припадке тоски он умолял злую женщину спасти его, вернуть человеческий облик, но она только смеялась заливистым хохотом. Этот кошмарный хохот гремел под сводами их бедного жилища, и он с ужасом понял, что спасения нет.

Уничтожить мужа, сгноить его с потрохами она не могла, таковы правила отношений у волшебников, даже у черных, а вот превратить… О, будучи сами оборотнями, они так любят превращать людей… В крыс и гиен… В шакалов и скорпионов. В пауков и клещей. Спасибо, что муженька превратила не в крысу. Не в какого-то там червя. Все-таки попугай! Птица умная, говорящая. К тому же, согласитесь, все-таки красивая. – Попугай скромно потупился.

– Постойте… – сказал Валик.

– Да, юноша, да. – Попугай с необыкновенным проворством сделал сальто на шестке.

– Так вы – заколдованный человек? Вы – человек?! – вскричал Галик. – Невероятно!

– Еще один сообразительный юноша, – грустно сказал попугай и меланхолично повис на шестке головой вниз.

– Но… – сказал Арик.

– Ник-ка-к-к-ких но! – Попугай стремительно взметнулся. – Сфера!

– Что Сфера? – спросил Галик. – При чем здесь Сфера?

– Вы ищете Сферу? Ответьте мне честно, вы ищете ее?!

– Допустим.

– И я ее ищу.

– Зачем?

– Моя последняя надежда.

– То есть?

– Юноша, не притворяйтесь более тупым, чем вы есть. Сфера может превратить меня обратно в человека.

– Неужели? – удивился Валик.

– Господи, с кем я связался? Одни тупицы!

– Нет, нет, не торопитесь так низко нас оценивать. – Арик усмехнулся. – Если разобраться, то не настолько уж мы темны и тупы. И мы не прочь оказать вам помощь.

– Ха! – Попугай сделал сальто-мортале. – Они не прочь. Да ведь и я не прочь. Я тоже готов вам помочь. Волшебная птица готова к этому. И, надо сказать, давно готова. – Еще один кувырок.

– Так, значит, мы вместе? – вскричал Валик.

– Да! – хрипло закричал попугай и вздернул хохолок. – Да! Вместе! И надолго!

– Ну что ж, – подвел итог Галик. – Будем искать вместе.

– Две вещи могут спасти меня – внезапно проснувшаяся добрая воля злодейки, на что надежды нет никакой, и Сфера, найти которую надежды мало, но все-таки…

– Мы найдем ее! – воскликнул Валик.

Попугай грустно улыбнулся.

 

Глава 12

Безобразная девушка и мартышка Базз

Солнце поднималось над горизонтом. С берега тянул легкий бриз. Свет играл на волнистой поверхности светло-зеленой воды, по небу бежали веселые кучевые облака. Зрелище было восхитительным.

Матросы, ловко взбираясь по реям, распускали паруса. На капитанском мостике стояли двое – сам капитан и закутанная в плащ хрупкая женщина. Капитан Резотто время от времени подносил к глазам подзорную трубу. Ребята, глядя на мостик снизу, с палубы, не сразу признали женщину.

– Да это же безобра… – сказал Валик и тут же прикусил язык.

– Да, так не годится, – степенно сказал Галик. – Надо придумать ей человеческое имя.

– Идея верная, – отозвался Арик.

– Какое имя? – повернулся к ним Валик.

– Обыкновенное славное имя, – ответил Галик.

– А где ж его взять? – удивился Валик.

– Мы же сказали – придумать, – терпеливо разъяснил Арик.

– Вот ты и придумывай, – сердито сказал Валик.

Галик улыбнулся и переглянулся с Ариком.

– Ну что ж, – сказал Арик, – не такое уж мучительное дело. Есть такой прием – из начальных букв двух слов составить одно, в котором смысл старых слов исчезнет. Берем три буквы от слова безобразная и две от слова девушка. Получается без-де… То есть как бы намек на бездельницу. Не подходит. Какая же она бездельница, если умеет морские узлы вязать? Если ее капитан даже на свой мостик допускает.

– Логично мыслишь, – заметил Галик.

– Не назовешь же ее страшилой, – сказал Валик.

– Ты, Валик, иногда такое брякнешь, – поморщился Арик, – хоть уши зажимай.

– Ладно тебе – уши! – миролюбиво сказал Валик. – Нежный какой.

– Ну, нежный там или не нежный, а ерунды стараюсь не нести.

– А я, по-твоему, несу ерунду? Всего-то хотел сказать, что не такая уж она страшная.

– Я это понял, – холодно сказал Арик. – Она не страшная, ты не страшный, я не страшный. Галик тоже особо страшным не выглядит. Кто же у нас страшный? Сержант? Или этот красавец шкипер?

– Ну, ты завелся, – сказал Валик. – Это теперь на полчаса.

– Ну и как все же с девушкой? – прервал их диалог Галик. – Каким именем ее наречем?

Все трое молча засопели.

– В деревне иногда девушек-замарашек называли чернавками, – неожиданно подал мысль Валик.

– Что? – удивился Галик.

– Чернавка! – Арик тоже удивился, но вида не подал. – Звучит эффектно, но нам не подойдет. Какая же она чернавка?

– Ну, сенная девушка, – не унимался Валик.

– Да нет, – сказал Арик, – при чем здесь сено?

– Да не сено, – важно сказал Валик, – а сени. Сенная девушка – это которая в сенях дежурит.

– Якорь поднять! – крикнул с мостика капитан.

Заскрипела, загремела якорная цепь.

– Ну хорошо, а при чем здесь сени? – не унимался Арик. – Где ты здесь видел сени? Бывают на кораблях сени, а? Сени он вспо…

Но его перебил зарумянившийся Галик.

– Ура, – сказал он. – Валик – ты гений!

– Да? – Арик удивленно уставился на Галика. – А почему?

– Да потому что сенная девушка по твоему же рецепту дает сен-де, а если чуть подогнать, то получается имя – Сэнди. Роскошное имя для девицы!

– Сэнди? – поднял брови Арик. – Хм!

– Теперь ты понял, что он гений?

– Ну пожалуй.

– Несмотря на то что на каравелле никаких сеней нет.

– Все, уговорил. Он – гений.

После этих слов зарумянился и Валик.

– Сэн-ди, – сказал он нараспев. – Сэ-э-нди!

– Итак, решено? Она – Сэнди?

– Я не против, – сказал Арик с достоинством.

Валик лишь скромно наклонил голову.

– Дело осталось за малым, – сказал развеселившийся Галик. – Убедить саму госпожу.

– В чем это? – пришла пора удивляться Валику.

– В том, что она хозяйка этого имени.

– Ах вот в чем дело! – раздумчивым басом пропел Валик.

– Именно в этом, друг мой. Вдруг оно ей не понравится?

– Не может такого быть, – убежденно сказал Валик.

Тем временем матросы подняли якорь. Рулевой взялся за штурвал. Старший помощник взбежал на мостик, отдал честь капитану и что-то сказал. Капитан коротко ответил. Ветер, надувавший паруса, отнес слова в сторону. Но и так было ясно, поскольку каравелла разворачивалась носом к открытому морю.

– Ура! – закричали ребята.

Вышедший на палубу сержант вмешался в общий хор хриплым басом. Настроение у всех было отличное.

Когда наступило время обеда, земли уже не было видно. Однако чайки еще летели за кораблем и громко кричали. И тут ребятам пришлось впервые оценить, что значит настоящая качка. Стол в кают-компании ходил нырками – слева направо, справа налево. Усаживаясь за качающийся стол, ребята храбрились и даже пытались шутить.

– Представляешь, Галик, как на этом столе ты бы играл в шары? – сказал Арик, изображая широкую улыбку. – У тебя все шары разбежались бы.

– Думаешь, твои пятнадцать камушков спокойненько бы лежали? – Галик ехидно улыбнулся в ответ.

– Хо-хе-хе! – обрадовался Валик. Он понял, что не слишком любимые им камушки тоже покатились бы за здорово живешь.

Кок Диди, элегантно покачиваясь, расставил миски и начал разливать дымящийся суп. Только сейчас ребята сообразили, для чего на поверхности стола были сделаны углубления. Миски попадали каждая в свою лунку и только поэтому не скатывались со стола. Обрадованные этим открытием путешественники смело взялись за ложки. В это время показались шкипер и девушка. Шкипер, понятно, бывалый моряк. Но девушка их удивила. Она двигалась легко и грациозно, не обращая внимания на качку.

– Вот это да! – Валик откровенно удивился.

Девица слегка наклонила голову в знак приветствия, волосы упали и закрыли ее лицо. Она села на свое место. Кок лихим движением плюхнул ей супу.

– Галик, – Арик легко толкнул приятеля в бок, – скажи ей, что у нее новое имя.

– Сам скажи! – прошипел Галик.

Арик повернулся к Валику.

– Слушай, друг, давай ты.

– Почему я? – испугался Валик.

– Потому что новое имя – это твоя находка, – громко шептал Арик.

Шкипер и девушка удивленно на них смотрели. Сержант, не обращая ни на что внимания, бодро орудовал ложкой. Дальнейший обед прошел в молчании. В тот день девушка так и не узнала, что у нее теперь есть новое имя.

Ночью качка усилилась. На море был небольшой шторм. Вот уж когда молодые путешественники смогли оценить преимущество подвесных коек. И хотя веревки, продетые в металлические кольца, скрипели и даже подвывали, словно жаловались на тяжкую судьбу, спать было довольно удобно.

Зато утром на море был штиль. Ребята выскочили на палубу и с восторгом смотрели на то, как лучи солнца играли на мелкой зыби.

– Вон, вон, смотри! – закричал Галик.

– Что? Куда? – заволновался Валик.

– Да вон, гляди, рыба прыгнула из воды. А вон еще одна.

Действительно, серебристые рыбки ловко подлетали над поверхностью моря и столь же быстро скрывались в зеленовато-голубой пучине.

– Мух ловят, – серьезно пояснил Валик.

– Смотри-ка, распрыгались, – степенно сказал Арик. – Вот бы их на сковородку.

– Ты, как всегда, прав, – заметил Галик, – перекусить бы не мешало.

– Эй, друзья, – незаметно приблизился сержант, – по распоряжению капитана у вас сегодня два занятия: секстант и как проходить рифы. Оба занятия ведет по заданию капитана… ведет… – сержант закашлялся, – ведет эта… Эта молодая особа.

– Сэнди? – обрадовался Валик.

– Кто? – удивился сержант.

– Ну как кто? Сэнди, – упрямо повторил Валик.

– Я имел в виду племянницу капитана. – Сержант явно не понимал Валика.

– Так и я тоже! – весело закричал Валик. – А кого же еще?

– А где будут занятия? – спросил Арик. – И когда?

– В 8:00 завтрак, в 9:00 она будет ждать вас в своей каюте. Все ясно?

– Завтрак? Ура! – закричал Валик.

– Занятия в каюте? – удивился Галик.

– Да, – сказал сержант, – в своей каюте она чувствует себя свободнее.

Каюта Сэнди располагалась в другой части каравеллы, недалеко от каюты капитана. Трое друзей шли туда по узким коридорам и трапам не без робости. Но когда вошли в просторную каюту, их смущение довольно быстро развеялось. Хозяйка встретила их просто, рукой пригласила всех троих на уютный диванчик, а сама села напротив, так что волосы ее привычно упали, закрыв почти все лицо. Но главный вклад в разрядку ситуации внесла обезьяна. Не успели гости усесться, как невесть откуда возникшая под потолком мартышка с невероятной скоростью метнула в каждого по кокосовому ореху. Арик и Галик, хотя и были ошеломлены, но орехи поймали. А вот Валик сплоховал, и его орех, весело стуча по полу, закатился под столик, на котором стоял какой-то диковинный прибор.

Мартышка скорчила уморительную рожицу и издала звуки, очень похожие на смех. Засмеялись и ребята, включая покрасневшего Валика. К их удивлению звонко расхохоталась и хозяйка каюты. Но она же первая оборвала смех и сказала строгим голосом:

– Что это за шутки, Базз? Так не обращаются с гостями!

Мартышка повисла на хвосте и скроила такую физиономию, что удержаться от нового приступа смеха просто не было сил.

– И все же, Базз, ты не должна нам мешать, – мягко сказала девушка, когда смех утих. – У нас сегодня серьезные занятия. Мы начинаем изучение морских приборов, а, кроме того, у нас будут занятия по карте. Ты слышишь меня, Базз?

Мартышка скорчила печальную мину и забилась куда-то в угол между высоким шкафом и длинным зеркалом в резной раме.

– Я слышала, вам не доводилось прежде иметь дело с морскими приборами, например, с секстантом, – сказала девушка.

– Знаете что, – сказал Галик вместо ответа, – мы тут недавно изучали гороскоп на текущие дни.

– Вот как? – удивилась девушка.

– Да, и в одном месте было сказано, что мы должны встретиться с девушкой по имени Сэнди. И что она подружится с нами и будет учить нас уму-разуму.

– Невероятно, – сказала девушка.

– И мы решили, – продолжал Галик невозмутимо, в то время как два его друга сверлили его недоуменными глазами, – мы решили, что вы и есть та самая Сэнди.

– Ну… – начала девушка.

– Короче говоря, – перебил ее Галик, – можно мы будем называть вас Сэнди? По-нашему общему мнению, это очень славное имя.

Девушка молчала несколько секунд, а потом мягко рассмеялась.

– Если вам это имя нравится…

– Очень нравится, – поспешно вставил Валик.

– Сэнди так Сэнди. Мне тоже нравится. А то как меня только не называли!

– Отлично, Сэнди, – сказал Арик. – Нам действительно нравится это имя. Оно романтичное. В гороскопах, конечно, мы пока не слишком разбираемся, – он метнул то ли хитрый, то ли гневный взгляд на Галика, – но как-то так вышло, что нас не слишком ловко представили друг другу.

– Да, я понимаю, – сказала девушка, – но вашей вины в этом нет. Да и моей, собственно, не много.

– Ну и хорошо, – сказал Арик. – Итак, вы для нас – Сэнди. А нас зовут…

– Арик, Галик и Валик, – быстро сказала Сэнди.

– Вы уже знаете?

– Да, конечно. Любезный Адольо сообщил мне ваши имена.

– Хороший парень этот Адольо, – сказал Арик.

– Он отличный мореход, – подтвердила девушка. – Прекрасно знает почти все это море – острова, проливы, тайные мели. Он даже осведомлен, на каких островах обитают пираты, и помогает выбрать безопасный курс.

– А здесь встречаются пираты? – поинтересовался Арик.

Девушка усмехнулась.

– К сожалению. И очень опасные.

– Ну и ну, – сказал Валик и приосанился.

– Адольо охотно делится своими знаниями, – продолжала девушка. – Вот и ваши имена мне назвал. Но мне показалось, что я уже где-то их слышала.

– Вот видите как, – Галик словно не обратил внимания на молчаливый укор друзей за его неожиданное вранье про какой-то неведомый им гороскоп, – получается, мы знаем друг друга давно.

– Отлично, – сказала девушка и сразу же перешла к делу. – Вам знаком этот прибор?

Взглядом она указала на столик. Все трое послушно уставились на прибор, формой похожий на добрый кусок арбуза. Но на этом сходство кончалось. Ребята увидели какие-то колесики, винты, изогнутую рамку со штрихами и цифрами, круглое окошечко, в которое, как они догадались, нужно смотреть.

– Это секстант, – сказала Сэнди, – прибор для измерения углов.

– Каких таких углов? – невинно поинтересовался Галик.

Сэнди посмотрела на него с любопытством.

– Прежде всего, – сказала она терпеливо, – надо уметь измерять угол между направлением на какую-нибудь известную звезду и горизонтом.

– И для чего это нужно? – встревожился Валик.

– Это нужно в астрономии, а еще важнее – в мореходном деле. Умея измерять углы, в звездную ночь на море никогда не заблудишься. И время узнаешь, и направление. А иначе… Там ведь дороги никто не подскажет.

– И вправду! – обрадовался Валик. – В открытом море! Хо-хо! Это тебе не в лесу, где каждая елка, каждая кочка, каждый муравейник подскажет.

– Да, брат, – вмешался Арик, – такая вот хитрая штука. В море елок и кочек нет. Не говоря уже о муравьях.

– Да ладно тебе, – бросил ему Валик, заподозрив подвох. – Муравьев ему в море не хватает.

– Это тебе не хватает, – парировал Арик.

– Подойдите ближе, – пригласила девушка. – Смотрите, вот это зрительная труба. Вот тут два зеркальца, отражающие луч звездочки, на которую вы прибор направили. А вот это лимб со шкалой, составляющий одну шестую долю полной окружности. Отсюда, кстати, и название прибора, потому что секстанс по-латыни значит «шестой». Это понятно?

– Вполне, – сказал Галик.

– Да, – подтвердил Арик.

Валик промолчал. Усидчивость его давно рассеялась, и он шарил по каюте ищущим взглядом, пытаясь понять, куда скрылась веселая мартышка Базз.

– Вечером выйдем на палубу, – сказала Сэнди, – и я покажу вам прибор в действии.

– Отлично, – сказал Галик.

– Идет, – сказал Арик.

А Валик опять промолчал. Он все еще не нашел следов обезьяны и был очень удивлен.

Вечерняя погода была прекрасна. На небе высыпали крупные, яркие, словно свежеумытые звезды. Легкий ветерок плавно нес быстроходную каравеллу вперед. Волнения почти не было.

– Замечательный вечер. Как раз для учебы, – сказала Сэнди, вытаскивая секстант на палубу и устанавливая его на подставку. – Вон видите ту яркую звезду? Это Вега. Сейчас я покажу вам, как определить угол, под которым она висит над горизонтом.

Арик и Галик по очереди заглядывали в зрительную трубу, крутили какие-то винты, без конца переспрашивали девушку, охали, ахали и даже слегка шипели друг на друга и толкались локтями.

– А вон еще звезда, – говорила Сэнди, пытаясь примирить друзей, – видите, какая яркая? Потому что это не звезда, а планета. Это Венера.

– Да? – искренне удивлялся Галик. Несмотря на свое книжное образование, он не смог бы найти на небе Венеру.

– Хорошо бы заодно увидеть и Марс, – как бы сам с собою рассуждал Арик.

– Марса сейчас нет, – отозвалась девушка. – Попозже он выйдет вот там. – Она указала рукой на горизонт. – Такая рыжая или скорее красная звездочка.

Валик крутился в двух шагах от них, но в процесс не вмешивался. И хотя Сэнди нравилась ему все больше и больше, он твердо решил, что измерение углов – это не по его части.

 

Глава 13

Бой на шпагах

Ночь прошла спокойно, друзья крепко спали, и только под утро их разбудил гром, стук и громкие команды. Каравелла «Жемчужина Севера» швартовалась в порту вольного города Лабара. Здесь предстояло пополнить запас пресной воды, провианта, раздобыть – если удастся – новые карты, на которых отмечены недавно обнаруженные рифы и мели на пути дальнейшего следования, а также разузнать, не проснулись ли вулканы на островах Комунго.

Ребята выскочили на палубу в тот момент, когда к кораблю пристала лодка и какой-то человек ловко вскарабкался по сброшенному ему канату.

– Кто это? – спросил Валик.

– Портовый лоцман? – предположил Арик.

– Наверняка, – сказал Галик. – Без него тут живо на что-нибудь наскочишь.

– Ну, знатоки! – Валик изобразил легкое презрение.

Между тем лоцман встал возле капитана и что-то объяснял ему.

Каравелла благополучно прошла извилистый пролив между двумя вздыбленными островами вулканического происхождения и плавно скользила к гавани Лабара под тремя марселями, кливером и контрбизанью.

Миновали мыс с высокой башней маяка.

– На марса-гитовы! – отдал команду капитан. – Кливер-нирал! На бизань-шкот!

Матросы проворно выполняли команды.

– Шкоты отдать! Паруса на гитовы!

Почти все паруса упали, каравелла еле скользила.

– Якорь к отдаче приготовить!

Загремела цепь.

– Отдать якорь!

Корабль дернулся и встал.

– Флаг приспустить, реи скрестить! – капитан начал спускаться с мостика.

– Четко командует, – заметил Валик.

После шумного, веселого, торопливого завтрака капитан Резотто отпустил команду на берег. Матросы радостно толпились у трапа. Им не терпелось оказаться в порту, который на весь мир славился своими кабаками и всякими прочими веселыми заведениями. Сержант Подорога поймал умоляющие взгляды своих подопечных и тоже смилостивился.

– Идите, разрешаю вам побродить. – Левый глаз сержанта чуть дернулся и хотел было начать свое вращение, но сержант вовремя укротил его. – Поодиночке не ходить! Возьмите с собой шпаги, но постарайтесь не ввязываться ни в какие истории. Знаю я этот Лабар. Самое бандитское место на свете. Так что смотрите у меня!

Друзья шумно заверили сержанта, что ходить будут только вместе, тихо и смирно, как овечки.

– Ну а если что-нибудь путное услышите про Комунго или достанете в местной лавке необычную карту, то против ничего иметь не буду. Только делать такие вещи надо аккуратно, как бы невзначай. Слушать можно сколько угодно. О чем толкуют в кабачках, в цирюльнях, у торговых прилавков, в шатрах, где силачи поднимают гири и где в кривых зеркалах ваши рожи становятся уморительно смешными. Слушать, повторяю, можно. А вот болтать – как можно меньше. Никому нельзя дать понять, что вы интересуетесь островами и особенно с какой целью интересуетесь. Мы с вами ничего не ищем, мы – обыкновенные путешественники. Легкомысленные бродяги. Там, на берегу, каждый второй может оказаться шпионом Правителя, а каждый третий – лазутчиком конкурирующего отряда. Это понятно?

– Более чем, – авторитетно заявил Арик.

– То-то же! – Левый карий глаз все-таки начал медленное вращение. – Итак, истинную цель ни под каким предлогом вы не обнаруживаете. А зачем вам Комунго? Очень просто. Допустим, вы не просто бродяги, а молодые вулканологи. Я, правда, живьем ни одного вулканолога не видел, только слыхал, что такие есть в Королевской академии, но думаю, что эти шпионы тоже не очень-то в курсе. Да и наш капитан едва ли видел. Профессия эта встречается не часто. Так что должно сойти. Вас, допустим, интересует возраст вулкана, диаметр кратера, химический состав лавы и сроки ближайшего извержения. А? Ничего сказано? – Сержант сам поразился мощи и точности произнесенной им ученой фразы. – Ну надо же, к чему только жизнь не подтолкнет? Так и вулканы, глядишь, изучать начнем.

На берегу ребята быстро забыли грозные наставления своего начальника. Среди снующей толпы, состоящей из матросов, грузчиков, торговцев, важных негоциантов и нарядно одетых молодых женщин, они почувствовали себя легко и свободно. Они вертели головами, подпрыгивали, толкали друг друга локтями, а порой и случайных прохожих. Те, как правило, этого даже не замечали.

Сходя с корабля, друзья думали, что Лабар должен быть похож на Блисс, они воображали себя уже бывалыми путешественниками, которые многое видели. Но на самом деле Лабар потряс их. Такой тесноты, пестроты, шума, толпы, такой грязи и такой красоты одновременно они еще не видали. Они заглядывали в шатры, где слышался звон и стук железа. Как и предсказывал сержант, там мускулистые, полуголые, блестящие от пота и оливкового масла люди действительно подбрасывали к потолку огромные шары и гири. Толпа зрителей одобрительно гудела. В одном из шатров они увидели тараканьи бега. Возбужденные люди делали ставки, а смешные несчастные тараканы норовили уползти с беговой дорожки куда-нибудь вбок. Специальные погонщики не давали им этого сделать и с помощью травинок и тросточек возвращали беглецов назад. Когда в одном из забегов хромой и кривобокий таракан, заведомый аутсайдер, пришел первым, это вызвало бурю восторгов, после чего началась массовая драка. Наши друзья еле выскочили на волю.

Нашли ребята и кривые зеркала. Крутясь и кривляясь перед ними, они вдоволь насмеялись. Когда почувствовали легкий голод, купили на медную монетку у торговки горячие отварные початки кукурузы и с удовольствием их слопали.

Покинув на время порт и оказавшись на одной из главных улиц Лабара, друзья не могли не поразиться великолепию зданий и простору широких аллей, засаженных стройными деревьями и цветниками. По улице передвигались кареты, запряженные красивыми, ухоженными лошадьми. Витрины первых этажей таинственно светились. В открытые двери магазинов все время входили и выходили какие-то важные господа и умопомрачительно одетые женщины. Из раскрытых окон харчевен и таверн доносилась заманчивая музыка. Друзья все время дергали друг друга за куртки и шептали: «Смотри туда! Смотри сюда! А это видел?»

Они знали, что войска Правителя заняли все провинции вокруг Лабара, но в сам город не входили и входить не думали. У властей вольного города Лабара был какой-то хитрый договор с Правителем. Незыблемость этого договора объясняли тем обстоятельством, что большую часть своих накоплений Правитель держал на тайных счетах как раз в знаменитых на весь мир банках Лабара. Подвергать учреждения, в которых хранятся его миллиарды, войне, чуме и разорению Правитель никак не хотел. Возможно, нашлись и иные причины. Как бы там ни было, но город Лабар, скопище торговцев, путешественников, пиратов, международных авантюристов, финансовых воротил и прожигателей жизни, вел жизнь веселую и легкую.

Гуляя по роскошным улицам, друзья совершенно не заметили, что за ними неусыпно наблюдают несколько пар глаз, более того, что за ними упорно следуют несколько закутанных в плащи фигур. Наши друзья, не очень-то обученные технике слежки и контрслежки, ничего этого не заметили, а когда заметили, было поздно.

В конце одной из улиц они вышли в тенистый и пустынный парк, прошли по аллее, обсаженной какими-то незнакомыми гигантскими деревьями, вышли к прудам, через которые вели очаровательные горбатые мостики с диковинными перилами, прошли еще по одной аллее, узкой и извилистой, и вышли на глухую поляну. Сначала им показалось, что на поляне никого нет, и они уже собрались повернуть обратно. Но вышло так, что Валик чуть отстал, отряхивая со своей куртки приставшие невесть на каком повороте колючки. В этот момент из-за толстого ствола вышел высокий человек в плаще и шляпе, надвинутой на глаза. Подойдя к Валику, он сказал:

– Что же это вы, сударь, себе позволяете? Нехорошо так поступать с женщиной. Я вас проучу.

Валик уставился на незнакомца в полном изумлении. Однако незнакомец времени не терял. Внезапно он выхватил шпагу и двинулся на Валика. Бедный Валик настолько растерялся, что забыл о том, что у него на боку тоже висит шпага. Он просто молча побежал от незнакомца. Но тот настиг его в три прыжка, махнул клинком и со свистом рассек на Валике куртку. Следующий удар был бы в десять раз опаснее, но Валик в этот момент споткнулся о корень и упал. А когда вскочил, то как-то само собою вышло, что у него в руке оказалась шпага. А как только шпага оказалась у него в руке, он мгновенно вспомнил уроки сержанта Подороги. Незнакомец сделал выпад. Применив прием ку-сюр-ку, Валик отбил шпагу противника. При этом он совершил это с такой необузданной силой, что незнакомец едва удержал свое оружие в руке, отступил на шаг и пробормотал озадаченно:

– Ах вот ты как? Ну погоди же!

Перекинув шпагу в левую руку, он сделал еще один выпад. Валик отпрыгнул и, огибая врага, развернулся на сто восемьдесят градусов. Несмотря на напряжение схватки, он успел заметить, как в десяти шагах стоят Арик и Галик и в полном изумлении смотрят на дерущихся. Но тут ему пришлось сделать еще один прыжок с поворотом, и оба друга скрылись из глаз. «Ну все, они нас увидели, сейчас придут на помощь», – думал Валик, глаза которого уже стал заливать пот. Незнакомец без устали вращал шпагой, словно ветряная мельница.

«Чего они медлят? – лихорадочно думал Валик, из последних сил отбивая атаки незнакомца. – Почему не спешат помочь товарищу?»

Совершив еще один прыжок с поворотом, Валик увидел ответ на свой безмолвный вопрос. Вместо двух человек он насчитал четырех. А еще он успел заметить блеск сверкающих клинков. Неизвестно откуда взявшиеся противники Арика и Галика выглядели точно так же, как и его собственный, – высоченные мужчины в темных плащах и шляпах с большими полями. «Вот это да!» – подумал Валик, одновременно применяя вполне разумный тактический прием: он стал медленно отступать, надеясь каким-то образом соединиться со своими друзьями. Он понимал, что это придаст ему силы. Возможно, и им тоже. И это ему удалось. Несколько грозных ударов форте, немного умеривших пыл противника, несколько хитрых оттяжек, и вот он уже спиной чувствует, что друзья рядом, он слышит их резкое дыхание, отдельные крики, слышит звонкие удары стали по стали.

Слегка извернувшись, не переставая махать шпагой, скосив глаза налево, Валик увидел Галика. Тонкий изящный его приятель сражался упорно и даже с видимой легкостью, хотя противник был шире в плечах и чуть ли не на голову выше. И Валик понял, в чем дело. Противник Галика, работая размашисто и со свистом рассекая клинком воздух, рассчитывал на грубую силу, но Галик оказался более искусным технически, что уравнивало их шансы. Одновременно Валик сообразил, что ему своего соперника, физически не столь уж сильного, но весьма виртуозного в фехтовании, не одолеть. А Галик, пожалуй, смог бы это сделать. «Вот бы нам поменяться партнерами! – подумал Валик. – Но как это сделать?» На помощь пришел случай. Незнакомец сделал очередной выпад, Валик хотя и с трудом, но уклонился, и кончик шпаги его врага, царапнув по Валиковой куртке, вонзился в ствол молодого деревца. Незнакомец тут же выдернул шпагу, но этого мгновения хватило на то, чтобы Валик развернулся против соперника Галика и сделал угрожающий выпад. Не ожидая такого поворота событий, тот, оказавшись перед двумя махавшими шпагами парнями, в испуге отскочил шагов на пять. Валик помчался за ним, а Галик автоматически развернулся фронтом против прежнего противника Валика. Тот не успел изменить тактику боя, он даже не понял, в чем дело. Он просто увидел с изумлением, как шпага изящного юноши вошла ему в один бок и вышла через другой. В следующее мгновение, выронив шпагу, он захрипел и повалился на траву так, что плащ его разметался, открыв синий бархатный камзол и коричневый пояс с серебряной пряжкой. Галик сильным движением вытащил окровавленную шпагу, и незнакомец тут же судорожно прижал руки к двум темным расползающимся пятнам на своем камзоле.

Тот человек, которого преследовал Валик, не смог одолеть паники, которая обычно охватывает всякого бегущего с поля боя. Не останавливаясь, он мчался так, что только был слышен треск кустов. Постояв несколько секунд и усмирив стук сердца, Валик двинулся назад. Галик тоже приходил в себя целую минуту. Только после этого у него хватило сил поднять глаза в поисках Арика. Что ж, это случилось в самое время. Арик, прижавшись к стволу большого дерева, все более вяло отбивал удары наседающего противника. Левая щека у него была в крови. Валик и Галик одновременно кинулись на помощь другу. Последний из оставшихся противников затравленно обернулся, глаза его сделались квадратными от изумления. Ребята заметили, что щека у него тоже слегка поцарапана. «Молодец, Арик! – изо всех сил крикнул Галик. – Так ему, гаду!» Но это ему только казалось, что он кричит изо всех сил. На самом деле из его губ вырывался лишь горячий шепот. В следующую секунду третий из нападавших высоко подпрыгнул, перемахнул через низенькие подстриженные кусты и скрылся из глаз. Лишь некоторое время раздавался шум, словно сквозь чащу пробирался медведь.

Валик и Галик кинулись к раненому другу. Но он встретил их спокойной улыбкой. Все оказалось не так страшно. Он был легко ранен в левую руку, что же касается щеки, то она была не очень глубоко рассечена кончиком шпаги. Просто вытекло немного крови, и вид у щеки в первое мгновение был ужасный – она вся была перемазана красным до подбородка и даже до шеи. Руку наскоро перевязали тряпицей, которая нашлась у Валика в кармане, а щеку и шею Арик тщательно вытер платком.

На поверженного врага, который продолжал шевелиться, они боялись взглянуть.

– Чем мы можем ему теперь помочь? – философски пробормотал Валик.

– Это правда, – сказал Арик, стирая последние следы крови и пряча платок. – Нам самим сматываться надо, а то натворили делов. Набежит местная стража, и что мы им скажем?

Галик молчал. Только сейчас его начал колотить озноб.

Что значит молодость! Уже через час, добравшись до порта и почувствовав себя среди шумной, веселой толпы в относительной безопасности, друзья беззаботно шутили и даже хохотали по самым незначительным поводам. Как-никак они вышли победителями из трудного боя, где каждый бился один на один с опытным противником, и это наполняло их какой-то неиспытанной прежде гордостью. Одно их смущало: как рассказать об этом сержанту? Он наверняка спросит, что это были за люди. И что им было надо. Ответа у друзей не было, а сержант подумает, что они вели себя крайне неосторожно, а может быть, и непристойно.

Капитан Резотто отпустил экипаж на целый день. И наши друзья тоже решили не торопиться. Надо отдышаться, надо привести себя в порядок. Арика беспокоил порез на щеке, его ведь не скроешь. «Ну что ж, – рассудил он, – признаюсь, что подрался. Не съест же меня наш славный Подорога!»

 

Глава 14

Боцман, который хотел пить вино с деканом

Увеселительные заведения в порту еще работали вовсю. Зазывалы у шатров кричали звонкими голосами на все лады. «Торопитесь, торопитесь! Хрупкая девушка из страны Ю-Ю одолеет в борьбе двух сильных мужчин! Торопитесь!» «Только у нас: восточные фокусы бесплатно. Игры бесплатно! Особо азартные игроки получат приз! Сегодня разыгрываем первые сорок призов!» «Бегите к нам! Рыжий таракан Евгений не знает поражений!» «Путешественники и мореходы! Все тайны южных морей! Золотые россыпи и алмазные копи. Пиратские клады и молодильная смола дерева чао-чао. Цена уникальной карты один серебряный талер.

Но ребят уже не тянуло ни на какие зрелища.

– Эх, сейчас бы пропустить по стаканчику, – мечтательно сказал Арик.

– Я бы тоже не против, – поддержал друга Галик. Лицо его было бледным и даже каким-то печальным. Еще бы! Первый раз в жизни он насквозь проткнул человека. Заварушка в Ламе, про которую они уже почти забыли, хоть и была горячей, но там им не пришлось никого убивать. Там толпа быстро и яростно все сделала за них. Здесь же вышло по-другому.

– Да, не против, – повторил Галик. – Но на две мои медных монеты этого, пожалуй, не сделать.

На Валика они и не взглянули. Уже раз десять он клялся и божился, что карманы его безнадежно пусты.

– А знаете, братцы, – Валик начал свою речь с трудом и словно бы спотыкаясь, – дело в том, что… Мне показалось, что… По-моему, у меня вот тут… – Он замолк и тяжело засопел.

– Ты чего это, мой друг? – Арик смотрел на него то ли с любопытством, то ли с сочувствием.

– По-моему, у меня вот тут… в кармане… я раньше не замечал… – Речь явно давалась Валику с трудом. – Вот в этом кармане, в который я забыл заглянуть…

– Что у тебя в кармане? – безразличным голосом поинтересовался Галик.

– Завалялись… три… нет, две…

– Чего, чего? – заинтересованно спросил Арик.

– Две этих… – На Валика было больно смотреть. – Две монеты…

– Медные?

– Н-нет. Кажется, серебряных.

– Покажи!

– Да вот. – Валик мучительно копался в кармане и наконец извлек – одну за другой – две монеты. Тускло сверкнуло серебро.

– И ты молчал? – наступал на него Арик.

Но Галик придержал друга рукой.

– И хорошо, что молчал. Мы бы давно их спустили. А сейчас тот самый случай. Такой момент, а выпить было б не на что. А мы просто обязаны чуток расслабиться. Или я не то говорю?

Арика не нужно было долго убеждать.

– Ты, Галик, прав. Чертовски прав! А ты, Валик, просто чудо. Мне бы такое терпение! Я бы уже был миллионером.

Первый попавшийся им кабачок был сразу за углом. Назывался он «Капитан Мак-Ку». Ребята нырнули под оплетенный диким виноградом дубовый свод и спустились по четырем ступеням в прохладную полутьму.

– Эй, хозяин! – небрежно сказал Арик. – Это вы капитан Мак-Ку?

– Чего изволите? – Человек за стойкой в полосатой рубашке и красной в белый горошек косынке внимательно смотрел на его свежий шрам на щеке.

– Изволим пить! – гордо заявил Арик.

– Есть чудесный ром из Галахи.

– Давай!

– И вашим друзьям того же? – почтительно склонился человек в косынке.

– Разумеется…

Человек отвернулся к бутылкам и застыл, словно прикидывал, какую из них откупорить.

– Это шпион, – сквозь зубы процедил Валик. – И косынка у него пиратская.

Выбрав наконец покрытую пылью бутылку, владелец пиратской косынки повернулся, улыбаясь черным ртом. Три больших бокала возникли на цинковой стойке. Одним ударом выбив пробку, капитан Мак-Ку ловко плеснул на дно каждого из бокалов светло-желтой жидкости на палец толщины.

– Всего-то? – воскликнул Арик, опрокинул свой бокал, театрально зажмурился, а потом вернул пустой бокал на стойку. – Повторить!

То же самое немедленно проделали, и самым небрежным образом, Галик и Валик.

Конечно, они напились. Можно сказать, нахлестались.

Приятное опьянение настигло их в таинственной глубине кабачка, за низким круглым столом, вокруг которого вместо стульев стояли небольшие бочонки. Арик и Галик, усевшись на эти бочки, что-то пели в обнимку. А Валика какая-то сила выгнала наружу, и он шел, покачиваясь, пока не забрел в другой кабак. Там, за стаканом горячего грога, который ему предложил услужливый кабатчик, в минуту просветления он поднял голову и сказал, глядя в стену:

– Сфера! Что это такое – Сфера? Никто не знает. И я не знаю. Но я ее найду! – Он с размаху ударил кулаком по столу. Шпага, прицепленная к его поясу, подпрыгнула и глухо ударила ножнами по полу.

Кое-кто скосил глаза на набравшегося матроса, но большинство продолжали пить в своих шумных компаниях. А Валик упал головой на стол и просидел в оцепенении минут двадцать. После этого он поднял голову, внезапно поняв, что сознание возвращается к нему.

– Эй! – сказал он негромко и хрипло.

Никто не услышал.

Только один человек тихо и незаметно, как тень, присел за его стол и так же тихо поставил кружку. Валик разлепил веки и увидел красный нос в форме груши, бордовые щеки, крохотные глазки и седую шкиперскую бородку. Человек был в грязной матросской рубахе, белой в синюю полоску.

– Ну! – сказал Валик и снова брякнулся лбом о стол.

Прошла минута.

– Сфера, Сфера, – дребезжащим тенорком пропел человек. – Ах, эта Сфера!

– Что? – пробормотал Валик и вновь поднял голову. – Вы что-то сказали?

– Нет, – радостно пропел человек, – я ничего такого не сказал. Да и не думал даже.

– Ну да, да, – продолжал бормотать Валик. – Я так и думал. Просто эта проклятая Сфера стала мне уже сниться.

– Сфера? – осторожно переспросил человек.

– Ну да, Сфера. – Валик говорил все более оживленно. – Такой, знаете ли, шар, – он попытался изобразить руками, – такая круглая штука… такая волшебная…

– Волшебная? – Человек поднял брови, его маленькие глазки сверкнули

– Вы знаете про Сферу? – Валик мутным взором окинул своего соседа.

– Как вам сказать, молодой человек. Глупые люди знают про все на свете. Умные люди, как правило, не знают ничего. В том смысле, что у них хватает ума гордо воскликнуть: я знаю, что ничего не знаю. И только сведущие люди, коих на свете весьма немного и разыскать которых не столь уж просто, готовы ответить на некоторые частные вопросы, могущие заинтересовать других людей, которые только пытаются стать сведущими.

– Ничего не понял, – сказал Валик. Его голова хотела свалиться на стол, но он не позволил ей этого сделать.

– Я хотел сказать, что ученое незнание, безусловно, выше знания, которое, в свою очередь, сплошь и рядом бывает рассадником печали. Но еще выше стоит неученое незнание, готовое откликнуться только лишь на ритмы просвещенного сердца, а не развращенного и холодного ума.

– Я понял, – сказал Валик отчетливо. – Вы философ из местного университета. Тогда вам надо с Галиком… Еще лучше с Ариком. А я не по этой части.

– О нет, что вы! – ласково сказал человек. – Я не философ из местного университета. Я старый боцман с затонувшего судна «Принцесса Мур». Это был прекрасный двухмачтовый шлюп. Небольшой, звонкий, ходкий. А какой красавец! Нынче таких уж не строят. Но глупый капитан Эд Каминка посадил его на рифы тремя милями севернее Малого Комунго. С тех пор я мыкаюсь без настоящего дела, и никто не поставит старому морскому волку стаканчик рома.

– Ну вот, вам и про Комунго известно, – тяжело вздохнул Валик. – Просто жуть какая-то! Но все равно… Галик вас живо обставил бы в «Пятнадцать камушков»! Можете мне верить. А с Ариком и не садитесь! Бесполезно, мой друг.

– Я последую вашему совету, – сказал бывший боцман с «Принцессы Мур». – Я не сяду играть с этими господами в… Как вы сказали? «Пятнадцать»?

– Да, три, пять и семь. Кому достанется последний камень, тот проиграл.

– Откуда вы знаете эти числа? – нахмурился боцман.

– Ха! Их все знают.

– Все, да не все. Поверьте мне, молодой человек. С этими числами не все так просто.

– Ну, не знаю, – вздохнул Валик. – Они бы вас знаете как раскатали? У меня друзья – ух!

– Охотно верю.

– Они прочитали чертову уйму книг. Десять! А может, и все двадцать! Представляете?

– Представляю, – улыбнулся боцман. – Должно быть, большие грамотеи.

– Жуть! С ними соревноваться? Даже и не пытайтесь.

– Вы сказали «Кому достанется последний камень», – задумчиво повторил боцман. – Последний камень! Звучит философично. И как-то немного печально.

– Чего здесь печального? – удивился Валик.

– Ах, юноша, вы еще слишком молоды, чтобы разбираться в печали. Кстати, о книгах. Вам случайно не приходилось заглядывать в книгу Иббур?

– В книгу? – Валик вытаращил глаза. – Нет.

– Грустно, юноша. Очень грустно. Впрочем, мне тоже не довелось.

– Да, – сказал Валик, обхватив голову руками, словно это мяч для игры в поло, – я глупый, я несведущий, это все так. Но почему бы вам не рассказать глупому человеку все, что вы знаете про Сферу. Ну, всё, всё, всё… И про эту книгу… И где ее раздобыть. Ведь вам все равно не достать со дна моря вашу «Принцессу»! А на чем тогда вам плыть на Комунго, а?

– Только не плыть, а идти. Моряки не дельфины и не мурены. Они не плавают, а ходят.

– Пусть ходят, – согласился Валик. – Все равно расскажите.

– Ну, не так уж много я знаю, увы. Впрочем… Почему бы не поделиться лишними и обременительными знаниями с… как вы себя определили – с глупым? Нет, я выражусь по-другому, с вашего позволения. Я скажу – с хорошим человеком. С добрым человеком, готовым прийти на помощь тому несчастному созданию Божьему, чья нежная, хрупкая душа страдает от неутолимой жажды.

– Пусть с добрым, – согласился Валик, – со способным понять чужую душу… ну, в смысле, чужую жажду… Тут вопросов нет, только поделитесь. – Он трезвел на глазах.

Боцман лишь хитро улыбнулся, глядя на свою пустую кружку.

– Момент, – сказал Валик и поднял руку. В эту ответственную минуту ему не было жалко денег.

Враскачку подошел матрос в грязном белом переднике.

– Крепкого рома для моего друга! – небрежно бросил Валик.

Спустя мгновение мутноватая желтая жидкость лилась в надтреснутую кружку. Матрос поставил бокал с ромом и перед Валиком. Но Валик пить не стал. От одного запаха рома его чуть не вывернуло. Небрежным жестом он отодвинул свой бокал.

– Сфера, – начал боцман, дождавшись, когда матрос отойдет, и делая большой судорожный глоток, – это довольно просто… Это… – боцман выждал, пока огненная жидкость не согрела ему желудок, – это шар из зеленой лучистой меди, покрытый хрустальной чешуей и опоясанный кольцом из полевого изумруда. Внутри шара расположен искусно сделанный планетарий, а также специальный прибор для связи с различными участками внутреннего и внешнего пространства, включая края видимого и невидимого мира. Координация и связь рассчитаны на общее гармоническое взаимодействие всех субъектов коммуникации.

Валик вновь вытаращил глаза.

– Изготовлен этот шар, – невозмутимо продолжал человек с красной грушей вместо носа, – в раннюю эпоху предыдущей династии в мастерских нижнего города под руководством мастера Иоанна Безродного и астронома Николаса Чеха. Оба достопочтенных мужа использовали не только собственные знания, впрочем, весьма обширные. Но нет! Они посчитали нужным прибегнуть к услугам известного на ту пору волшебника – магистра Дольфуса-старшего. Сей ученый муж научил их особой работе с пространством, когда вещь изнутри гораздо объемней, чем она же, взятая снаружи. Называется такой прием инверсией пространства и времени. Это понятно?

– А вы не сочиняете? Без Арика, моего образованного друга, мне этого не понять.

Боцман тяжело смотрел на собеседника. Сделал глоток, другой. И вдруг повеселел. «Сочиняю? Я? Как можно?!» – говорила его плутоватая физиономия.

– И каков размер этого шара?

– Размер? – Боцман задумчиво смотрел в кружку. – Одни говорят, что с мяч для игры в поло. Другие утверждают, что с небольшой сноп сена. Третьи решительно заявляют, что Сфера равна центральному куполу Большого белого храма в городе Громе. Это примерно то же самое, что и купол центрального храма здесь, в Лабаре. Вы добирались до центра города? Это как раз неподалеку от университета.

– Не помню, – сказал Валик.

– Хотя на самом деле Сферу никто не видел, и все эти оценки приблизительны. Важно, как я только что сказал, что внутри этот шар гораздо больше, чем снаружи. Если проникнуть внутрь, то там, как утверждают некоторые маги, можно даже путешествовать, можно улететь далеко-далеко. За пределы видимых созвездий. Но это чисто теоретическая возможность, поскольку как раз проникнуть внутрь невозможно.

– А как же она действует?

– Посредством излучения. Кроме того, на медной поверхности расположены таинственные невидимые кнопки. Если на них правильно нажать…

– Ха! Как же на них нажимать, если их не видно?

– Надо раздобыть волшебные очки.

– Вот как? А где их раздобыть?

– В том-то и вопрос. Никто не знает, где их раздобыть.

– Час от часу не легче. А если очков нет?

– Тогда остается одно – разбудить собственную интуицию.

– Легко сказать. А как ее разбудить, эту… как ты ее назвал?

– Ин-ту-и-ци-я! Запомнил? Это такой таинственный голос, который дремлет в глубине сознания каждого человека.

– В глубине? Дремлет! Ой-хой! А что нужно сделать, чтобы этот голос проснулся? В барабаны, что ли, бить?

– Это бараны пусть бьют в барабаны. А у творческого человека этот голос дремлет легко, даже нежно. Будить надо колокольчиком. Дзынь! Донн-донн! Тинь! А звучит этот колокольчик в момент перенапряжения творческой мысли. Порой несколько позже этого момента. Но перенапряг обязателен. Понял?

– Нет.

– Когда надо – поймешь. – Боцман сделал глоток и с огорчением заглянул в опустевшую кружку.

– А вот, – весело сказал Валик, кивнув на стакан, – берите мой. Я что-то уже…

Боцман быстро перелил желтоватую жидкость из бокала в свою кружку, сделал глоток и поцокал языком.

– Ваш ром будет покрепче, мой юный друг.

– Это оттого, что меня здесь любят, – сказал Валик и впервые огляделся. Какие-то подозрительные личности безмятежно цедили ром из бокалов и кружек. У некоторых на коленях сидели местные красотки. Одна из них, белолицая, с яркими черными бровями и огромным светлым шиньоном, перехватила мутный взор Валика и подмигнула ему, за что немедленно получила шлепок по заднице от своего матроса.

– Не сомневаюсь, – сказал боцман.

– Я здесь завсегдатай, – сказал Валик.

– Кто ж этого не знает! – радостно сказал боцман.

– Но вот главный вопрос, – Валик стукнул кулаком по столу, – где эта штука зарыта? С ее хрустальной чешуей и изумрудом по… по… Какой там изумруд?

– Где зарыта? – усмехнулся пьяница. – Много хотите знать, молодой человек.

– Хочу, – сказал Валик.

– Вот вы говорили про Комунго. Вот и плывите туда.

– Вот и поплывем, – сказал Валик. – А там как быть?

– Ищите книгу Иббур или равнозначный ей текст.

– Ни фига себе! А дальше?

– Попытайтесь разобраться в том, что имеет отношение к магическому кресту.

– Постойте, вы имеете в виду крестик на карте?

– При чем здесь карта? Я имею в виду фигуру из теории чисел.

– Ах, математика! Ну, это уже полегче, это для нас пустяки, – Валик сделал попытку иронически улыбнуться, но губы подвели его. Улыбка вышла жалкой.

– Только имейте в виду, что ни текст сей, ни крест не поддаются логике грубой и внешней. Надо работать тонко.

– Угу. Тонко. И как это сделать?

– Я уже говорил вам про творческую интуицию.

– Ага! А ее надо будить. Как вы сказали? Похоже на петушиный крик… Перенапря… Куре-Напря… Перенапре…

– Да ладно тебе! Сам ты перенапре… Иногда достаточно просто присесть на пенек и крепко задуматься. А еще лучше, усердно поломав голову, спокойно улечься поспать. Ты спишь, и интуиция спит. Во сне вы и встречаетесь. Улавливаешь тонкость процесса? Главное, правильно проснуться. Так, чтобы пророческий сон не уплыл.

– Это ты здорово придумал.

– Это не я придумал. В народе издавна говорили: утро вечера мудренее. Это потому что вечером, допустим, ты был дундук дундуком. Ночью, если сон правильный, ты шептался с интуицией. Проснулся – глядь! – а ты уже в три раза умнее. И уже знаешь ответы на те вопросы, которые еще вчера казались неразрешимыми.

– Ух-ты! Немедленно ложусь спать. – Валик сделал последнюю попытку пристроить свою тяжелую голову на столе.

– Погоди ты. Тебе б только спать. Не время сейчас. Да к тому же такому, я извиняюсь, дундуку, как ты, едва ли что путное может присниться. Надо сначала свой мозг озадачить.

– Ой-йо! А как это сделать?

– Ну, для того чтобы озадачить мозги, прежде всего их надо иметь.

– Скажи, а ты, правда боцман, а не философ?

Человек печально шмыгнул грушевидным носом и сказал:

– О, если бы я был философом! Разве бы я сидел в такой компании? Нет. Никогда и ни за что. Я сидел бы в прохладной колоннаде второго корпуса вместе с деканом Аврелиусом и пил бы не грубый ром, а самые тонкие вина, привезенные из Вестгалии. И вели бы мы разговор не о медных шарах, а о природе универсалий и об аргументах против номиналистов.

Валик недоверчиво посмотрел на разговорчивого соседа, а потом осторожно ощупал свою голову толстыми и далекими от стерильной чистоты пальцами.

– Ну что? Мозги обнаружены? – спросил боцман, которому хотелось пить вина с деканом.

– Похоже, у меня гигантские запасы мозгов, – сказал Валик, выпуская голову из собственных мощных лап. – Я еще раньше замечал: для того чтобы ими пораскинуть, мне иногда требуется неделя-другая, а то и целый месяц.

Боцман скривился в радостной ухмылке, после чего, потеряв надежду на следующую порцию рома, встал и тихо ушел, прижав к груди свою треснутую кружку.

– Привет декану, – отчетливо сказал Валик уходящей спине.

Боцман не обернулся.

А Валик вновь сжал голову руками и заплакал. И сам не мог понять, отчего он плачет – от горя или от счастья.

В таком состоянии его и застали ввалившиеся в кабачок в обнимку Галик и Арик.

– Что с тобой? – возопили они нестройным хором. – Ты чего здесь делал?

– Спал, – медленно и тяжело ответил Валик.

– А сейчас чего делаешь?

– А сейчас – спу. В смысле – сплю.

– Ого!

– Мне снился сон. Красная груша. – Валик дважды ткнул пальцем в пространство. – Говорящая.

– Красная! – сказал Арик.

– Говорящая! – сказал Галик.

– Да, – сказал Валик. – Ничего не помню. – И упал головой на стол.

 

Глава 15

Настоящие морские волки

На небольшом корабле, в богато, даже претенциозно обставленной каюте, беседовали двое. Один, вытянув ноги в сияющих морских сапогах, потягивал из бутылки вино. Второй сидел, не сняв плаща. Левой рукой он придерживал на колене шляпу, а правой иногда прикладывал белый шелковый платочек к небольшой ране на щеке.

– Ну, что у вас там еще вышло?

– Простите, подполковник, получилось не очень хорошо.

– Что? Я не ослышался?

– Вы говорили нам, что это неопытные ребята, птенцы, сосунки.

– Да, говорил. И велел вам слегка проучить их. Обезоружить. Припугнуть. Кое о чем порасспросить. Любой становится разговорчивым, когда кончик шпаги щекочет ему горло.

– Разговора не вышло.

– И вы не узнали про карту?

– Нет.

– Почему?

– Получилось так, что это они проучили нас. Карраса мы оставили там, прямо на аллее, сколь это ни печально.

– Как это оставили? Он не будет болтать?

– Боюсь, уже нет.

Друзья явились на корабль вовремя, к вечерним склянкам. Но как они выглядели! Держась друг за друга и покачиваясь, они с трудом взобрались по веревочному трапу, спотыкаясь, толкаясь, стукаясь о борт локтями, коленями и шпагами и что-то бормоча. Перед сержантом они предстали в растрепанной и местами порезанной одежде, багровые лица глупо и виновато улыбались. У матроса Ария Кустицы темнел на левой щеке здоровенный порез.

Сержант начал закипать гневом. Левый его глаз сделался непомерно большим, темный зрачок начал угрожающее движение. Казалось, еще миг – и страшный гневный рык покроет и корабль, и эту часть берега, и немалый кусок моря заодно. Но неожиданно появился элегантный шкипер Адольо. Он положил руку на плечо старого вояки и мягко сказал:

– Мой дорогой сержант, что вы хотите? Это молодежь. Они не станут взрослыми, пока не выпьют свою юношескую долю рома и не набьют шишек на разных частях тела и души. Настоящих шишек, а не показных. Что касается меня, то мне нравятся эти славные парни. Я с удовольствием принял бы таких в свою команду. Мне нужны отчаянные.

За считанные секунды с сержантом что-то произошло. Грудь его, набравшая было воздуха для мощного рыка, внезапно опустилась, левый глаз принял обычную форму. Он стряхнул с плеча руку шкипера, пробормотав при этом «Отчаянные всем нужны». Повернулся и побрел внутрь корабля. Однозначно понявшие это движение друзья потянулись за ним.

Сержант привел их в свою каюту, плотно запер дверь и знаком приказал садиться. Каюта была просторная, и место нашлось всем. Рассаживаясь, ребята успели оглядеться, но, кроме шпаги на стене и знакомого им походного сундучка с картами и прочими бумагами, ничего интересного не обнаружили. Разве только окно. Оно было не круглым, как иллюминатор в их каюте, а большим и квадратным. Что ж, каюта сержанта располагалась не в брюхе каравеллы, а в высокой красивой кормовой надстройке, заметно возвышавшейся над бортами.

В течение долгой минуты хозяин каюты молчал. Гости тоже затаили дыхание. Вдруг сержант тряхнул плечами и сказал позванивающим шепотом:

– Все понимаю, парни. Других ран нет?

Арик молча протянул ему руку.

Сержант схватил ее своей грубой клешней, но, как тут же выяснилось, схватил очень нежно. Он размотал повязку, потыкал толстым пальцем в разные места, спрашивая: «Здесь не больно? А здесь?» Арик помотал головой.

– Ну что ж, – сказал сержант. – До свадьбы заживет. Заматывай назад. Других царапин ни у кого нет?

Все трое дружно замотали головами.

– Легко отделались, черти вы эдакие. А теперь рассказывайте, что произошло.

Ребята сбивчиво рассказали про встречу на поляне, а заодно про тараканьи бега и смешные зеркала. Сержант пощелкал языком.

– Да, – сказал он, – быстро мерзавцы пронюхали. Я, конечно, этого ожидал. Но чтобы так скоро! Значит, так, ребятушки, утроенное внимание с нашей стороны. Даже учетверенное. А вообще вы молодцы. Впрочем, не знаю. Или они послали идиотов? Или вы сражались героически? Одно из двух. Но второе вероятнее.

– А кто это «они», господин сержант? – спросил Галик.

– Ха-га! Если б я знал!

– А если б я знал! Я бы ух! – сказал вдруг Валик, и все невольно засмеялись.

– Ну что ж! – сказал сержант. – Нам объявлена война. Мы ее примем.

Когда ранним утром друзья вышли на палубу смотреть, как матросы, ползая по реям, распускают паруса, им показалось, что капитан Резотто со своего мостика взглянул на них с интересом.

Матросы подняли якорь, раздался удар гонга, капитан, по обычаю, поднес к глазу свою трубу, и «Жемчужина Севера», чуть дернувшись, отправилась через зеленую воду просторной бухты в открытое море, маневрируя между стоящими со спущенными парусами бригантинами, баркентинами и шлюпами. Лоцман на этот раз не потребовался. Шкипер Адольо стоял возле рулевого и что-то ему подсказывал. Рулевой ловко крутил штурвал. Это было захватывающее зрелище, и ребята загляделись. Но ведь надо было еще и рассмотреть поросшие лесом и кустарником крутые берега бухты, которую они покидали. Берега почти до самого верха были застроены теснящимися белыми домишками и – значительно реже – вскинувшими свои золотые и синие головы храмами.

Мимо одной из бригантин они прошли так близко, что явственно услышали перебор гитары и слова:

– Хм! – сказал Галик. – Уж не про нас ли песенка?

– Мы не пажи, – возразил Валик. – И у нас нет слез в глазах.

– Это точно, – сказал Арик.

– Эх вы, дуболомы, – сказал Галик. – Где вам понять поэзию!

От Лабара капитан Резотто взял курс на юго-восток с таким расчетом, чтобы выйти во Второе море севернее Малого Комунго. Он не очень понял сбивчивые объяснения сержанта Подороги, нанявшего его корабль, и не знал толком, где они кинут якорь и надолго ли. Впрочем, сержант заплатил хорошую сумму, а до остального ему, капитану, никакого дела нет. Конечно, его немного беспокоили пираты, но, в конце концов, кто не рискует, тот…

– Кто не рискует, тот не рискует, – пропел капитан Резотто красивым баритоном.

Серебряная рыбка выпрыгнула из воды, на секунду застыла, словно прислушалась к арии, и в следующее мгновение ушла под воду.

– Что? – спросил шкипер Адольо, только что взобравшийся на мостик. – О чем это вы, капитан?

Резотто смутился, но вида не подал.

– А вон посмотрите, Адольо, какие-то паруса на горизонте.

И капитан схватился за свою трубу.

– Да мало ли их тут шастает, – беспечно сказал шкипер.

– Мало ли, много ли, но этот парус мне что-то не нравится, – сказал капитан.

В это самое время ребята выходили из каюты Сэнди, где только что кончилось очередное занятие. Арик и Галик дважды прошли по карте, смело входя в проливы между высокими берегами вулканических островов и ловко обходя обозначенные на карте рифы. Валик тем временем, сидя на диване, ломал голову над хитрым морским узлом. Он завязал и развязал различных узлов уже штук двадцать, причем каждый узел раз по сорок. Сэнди нашла, что у него определенные способности к узлам, и задавала ему все более хитроумные задания.

Кораблик Галика, сделанный из хлебного мякиша, в третий раз отправился в плавание по карте.

– Значит, так, – бормотал Галик себе под нос, – здесь я держусь западнее, в пределах видимости правого берега, фарватер тут глубокий, здесь ухожу влево, потому что впереди знаменитая мель, поймавшая не менее десятка судов, иду на юго-восток, вот показались острова и пролив между ними… Входить в него страшно, потому что неизвестна глубина… так, ее надо промерить… Достаем лот – канат с гирей… к тому же вот там, за горой, ревет водопад. А бухта называется… называется…

– Ура! – закричал Валик. – Я развязал! – И он победно поднял свободные концы обрезка каната.

– Молодец! – сказала Сэнди.

– Бухта называется… – продолжал морщить лоб Галик, – называется…

– Тигриная Пасть, – не выдержала Сэнди.

– Ну конечно, Тигриная Пасть, – поддержал ее Арик.

Галик виновато улыбнулся. Как это он забыл?

В это время мартышка Базз, висевшая под потолком на хвосте, начала швыряться орехами, только не огромными кокосами, а грецкими, тоже, впрочем, вполне внушительными. Один орех Валику, другой Галику. И снова – Валику и Галику.

– Чего это она? – Галик ловил орехи и складывал на стол возле карты. Валик молча засовывал вкусные орехи в карман. Всего он упрятал пять крупных грецких орехов. Галик же вместо пятого ореха поймал что-то более мелкое и черное. Когда он выложил пойманное на стол, то все увидели, что это маслина.

– Она таким образом поставила вам оценки за выполненное задание, – пояснила Сэнди. – Валик получил пятерку. Он действительно сегодня справился с канатами блестяще.

Валик гордо засопел.

– У тебя, Галик, тоже неплохая оценка – четыре с половиной.

– Почему? – Галик несколько расстроился. – Ведь я же все прошел. Все проливы.

– Ты забыл название бухты, – сказала Сэнди.

– И мартышка все это просекла? – не поверил Арик.

– О, она хоть и не говорит, но все понимает, – сказала Сэнди, – она у меня очень умная.

В этот момент Арик получил удар грецким орехом по голове.

– Да, теперь и я вижу, что умная, – сказал Арик, потирая затылок.

На палубе ребят встретил сержант Подорога.

– Как идут занятия? – спросил он добродушно.

– Отлично! – сказал Валик. – Канаты для нас – дело плевое.

– А вообще зачем нам столько занятий? – брякнул вдруг Галик. – Мы разве для этого плывем?

– Не корабль, а какая-то плавучая школа. – сказал Арик.

– Секстант какой-то, – вздохнул Валик, решив поддержать друзей. – А на кой он мне ляд? Нет, штука, конечно, интересная, но уж больно мудреная. Вот узлы вязать… – Валик воодушевился.

Зато сержант нахмурился и знаком приказал всем троим следовать за ним.

– Какие вы непонятливые! – сердито зашептал сержант, когда они оказались у него в каюте. – Вы забыли, какой у нас договор с капитаном? Для чего мы наняли корабль? Для чего расплатились звонкой монетой? Забыли? Я напомню. Мне нужно обучить трех славных юношей морскому делу. Мне нужно вырастить из них настоящих морских волков. Мне нужно научить салаг – то есть вас – поднимать паруса, бросать якорь, определять азимут и кучу всего другого. А я знаю, что капитан Резотто является лучшим специалистом по обучению молодых моряков. Так я ему объяснил цель нашего морского похода. Капитан поначалу не слишком мне поверил. Он же умный мужик. А тут поневоле задумаешься, вы даже ни разу не залезли на рею. Хотя бы для вида. Ходите здесь, прохлаждаетесь, деретесь на шпагах черт знает с кем. Вот он и принял нас за авантюристов, искателей приключений и пиратских кладов. Но я заверил его, что это не так. С трудом, но он поверил. А вы? Своим глупым и необузданным поведением вы хотите разрушить хрупкую веру нашего капитана. И он снова заподозрит в нас бродяг и охотников за сокровищами. Ай-ай-ай!

– О, теперь мы всё поняли, – сказал Арик. – Конечно, мы прибыли сюда изучать морское дело. В этом не может быть никаких сомнений.

– Это точно так! – подтвердил Галик. – Завтра же полезем на самую высокую мачту.

– Да? – удивился Валик. – А я думал…

– Ты думал так же, как твои друзья, малыш, – веско сказал сержант. – И продолжаешь так думать.

– Да? – заморгал девичьими ресницами Валик.

– Да, – повторил сержант.

– А, ну тогда я понял.

 

Глава 16

Морское сражение

Двое суток парусник, который не понравился капитану, шел параллельным курсом. На исходе третьих суток он начал опасное сближение. Никто, кроме капитана, не придал этому значения. Но вот кто-то из матросов, наблюдавших за морем, а заодно и за чужим кораблем, заметил, как у его правого борта внезапно вспухло белое облако, вслед за чем что-то со свистом пронеслось над каравеллой и ударило в воду прямо за ней, взметнув тяжелый фонтан воды.

– Ядро! – завопил матрос. – Они в нас стреляют. Полундра!

– Свистать всех наверх! – громовым голосом крикнул капитан Резотто.

Немедленно на корабле возникла невообразимая суматоха.

Откуда-то выскочил толстый боцман со свистком. Он бегал и свистел. Как показалось наблюдавшим за этой беготней ребятам, совершенно бестолково. Однако кругом появились матросы, в перемещениях которых угадывалась какая-то упорядоченность.

– Пушкари – к пушкам! – крикнул капитан.

– Пушкари – к пушкам! – повторил появившийся на палубе Адольо. – Заряжай!

Но артиллеристы и без команды уже открывали люки, сквозь которые выглядывали на мир жерла чугунных пушек. Одни запихивали в эти жерла ядра, другие сыпали порох, третье прикидывали, как им навести орудие поточнее. Четвертые уже стояли с зажженными фитилями. За это время второе вражеское ядро взрыло воду перед каравеллой, а третье попало прямо во флаг на грот-мачте. Пробитый флаг печально повис.

– Ах, байстрюки! – гневно закричал капитан. – Пушкари, готовность по левому борту! По противнику – огонь!

Шкипер Адольо, который бегал вдоль ряда корабельных орудий и хищно заглядывал в люки, определяя на глаз расстояние, громко повторил команду:

– По противнику – огонь!

Разом ухнули три пушки.

– По противнику – огонь!

Еще три грохота, слившиеся в один рев.

Наши друзья, неотрывно следившие за слаженной работой пушкарей, заметили, как пушки, гневно выплюнув вместе с дымом свои чугунные шарики, столь же сердито откатились назад. Пушкари немедленно начали приводить их в рабочее состояние. Но последующая стрельба не понадобилась.

– Есть попадание! – закричал с мостика капитан, который не отнимал от глаз подзорной трубы.

Все, кто был свободен, вскочили на ноги и стали вглядываться во вражеский корабль, который, как оказалось, за это время подошел довольно близко. Настолько, что и без всякой трубы было видно, как на его корме что-то горело и дымилось, как бегали матросы, издали похожие на суетливых тараканов, как на мостике размахивал руками их капитан.

– Пушкари, заряжай! – крикнул Резотто. И сразу же вслед за этим. – Отставить!

– Почему оставить, капитан? – заволновался выскочивший на верхнюю палубу Адольо.

– Он уходит, – спокойно сказал Резотто. – Получил свое и решил смыться. И правильно решил.

Все вновь уставились на корабль, который еще пять минут назад стрелял по каравелле. Было видно, что его матросы возятся с парусами, меняя курс.

– Уходит, подлец, – сплюнул за борт кто-то из матросов. – Жаль, что не потопили негодяя.

– Капитан, мы же не станем его преследовать? – спросил шкипер.

Капитан ничего не ответил и вновь поднес к глазам свою трубу. На этот раз он смотрел с каким-то особенным вниманием, что было заметно по его напряженной спине. Но вот капитан опустил трубу и повернулся к стоящим на палубе людям, среди которых оказались и сержант, и трое его подопечных, и даже девушка Сэнди с любимой мартышкой на плече.

– Странно, – сказал капитан. – Очень странно.

Палуба молчала. Кое-кто смотрел на удаляющийся парусник.

– А в чем странность, капитан? – нарушил молчание сержант.

– А в том, что я, как мне думается, знаю этот корабль. Его абрис, такелаж, деревянная нимфа на носу. Я не смог прочитать название, но полагаю, что не ошибаюсь. Скорее всего это «Летучий кот», корвет из флота адмирала Чака.

– Корабль Семи Королевств? – удивился сержант. – Наш корабль?

– Не думаю, что я ошибся, – повторил капитан. – Но если это он, то им командует капитан Кронин, который отлично знает и меня, и мой корабль, и, уж конечно, мой флаг.

– Так какого дьявола он в нас пулял? – багровея, крикнул сержант.

– Не знаю, дорогой мой господин Подорога, – хладнокровно ответил капитан.

– Мы за ним не погонимся? – повторил сержант вопрос шкипера.

– Бесполезно, – сказал капитан. – У него более быстрый ход.

– Почему он стрелял? – продолжал размышлять сержант. – Чего хотел?

– А может, его захватили пираты? – пылко воскликнул Валик.

Никто не обратил внимания на наивное предположение молодого матроса, почти что юнги. И только лишь шкипер Адольо одарил Валика долгим задумчивым взглядом.

Долго еще команда корабля обсуждала странное поведение корвета. Но постепенно матросы, привыкшие и к опасности, и к неожиданностям, занялись обычными повседневными делами. Подорога собрал в своей каюте всю троицу и стал вполголоса обсуждать с ними ближайшие планы.

– Стало быть, так, други мои. Через день, другой мы окажемся на Комунго. Я вот все думал, с Большого острова начать или с Малого?

– Крестиком отмечен Малый Комунго, господин сержант, – сказал Галик. – Стоит ли терять время на Большой?

– Ты прав, малыш. Я так и решил, тем более, что он у нас первый по курсу. Корабль, аккуратно минуя рифы, а их здесь чертова туча, остановится в какой-нибудь удобной бухте Малого острова и будет нас ждать столько, сколько потребуется. Об этом у меня есть договоренность с капитаном. Я сказал ему, что намерен потаскать вас по острову, задать вам, так сказать, жару. Вы должны научиться ориентироваться на местности, быстро преодолевать холмы, горы, ручьи, густые заросли и все такое прочее. Вас не должны смущать дикие звери, лихие люди, кровожадные пираты и тому подобный сброд. Короче, я должен воспитать из вас настоящих солдат удачи.

– Здорово! – сказал Валик.

– Скажу вам прямо, капитан мне не поверил. Но виду не подал. Ситуация простая – ему платят, он исполняет. Ну а верит он или нет, какое нам до этого дело? Он не вмешивается в наши дела, значит, и у нас нет оснований вмешиваться в его дела и предъявлять какие-либо претензии. Конечно, мужик он своенравный и странноватый, ну да не менять же нам его на полпути! Да и на кого менять?

– Похоже, что не на кого, – рассудительно сказал Арик.

– К тому же нас здесь научили пользоваться секстантом, – сказал Галик.

Валик поморщился.

– И вязать морские узлы, – продолжил Галик.

Валик приосанился и расправил грудь.

– Короче, время провели не без пользы, – подытожил Арик.

– Слушайте дальше, – сказал сержант. – На Комунго, не теряя времени, прём прямо к тому месту, что обозначено крестом. Ну а там…

– А там ищем королевский трон и бабушкину кровать.

– Это правильно. – Сержант одобрительно глянул на Арика.

– Не кровать, а постель, – поправил Галик.

– Хорошо, пусть будет постель. Видишь разницу?

– Неплохо бы понять, что это вообще такое, – сказал Галик.

– У нас проблема с лопатами, – вздохнул сержант. – Как их вытащить с корабля незаметно? И как сделать так, чтобы за нами не потянулись всякие там соглядатаи? Боюсь, что такие любопытные на корабле найдутся. А теперь так, друзья: я вам сейчас покажу в последний раз карту, ту самую, что показывал вам генерал. Прошу впиться в нее глазами и запомнить до последней мелочи – вот эту речку или ручей, вот эти холмы, потухший вулкан, точное расположение крестика, это само собой, и, конечно, слова про бабушку и трон. Все четверо, думаю, мы карту не забудем. После чего я ее сожгу. Шляться с такой здоровенной бумагой неудобно и опасно, оставлять здесь нельзя. Видеть ее никто не должен. Тем более наши враги. Это понятно?

– Это понятно, – серьезно сказал Галик.

– Голова, она, конечно, бывает дурной, – сержант выразительно постучал себя по затылку, – зато завсегда с собою. Ну а терять ее никто из нас не намерен. Так?

Арик и Валик согласно кивнули.

* * *

Трое друзей вышли на палубу, с удовольствием вдыхая соленый морской воздух. А сержант, оставшись один, достал огниво, стукнул кресалом по кремню и зажег фитиль низко висящей над столиком лампы. После чего неторопливо взял карту генерала, саму важную, самую тайную, бросил на нее последний цепкий взгляд и поднес край карты к огню. Неслышно скрипнула дверь каюты, метнулась тень. Сержанту показалось, что на него обрушился потолок. На то самое место на затылке, по которому он совсем недавно так неосмотрительно стучал кулаком. Очнулся он уже через минуту. Лампа мирно горела. А карты не было.

 

Глава 17

Каким образом Колумб открыл Америку

Когда друзья вернулись в свою каюту, Галик первым делом сдернул с клетки занавеску.

– Ой-ё-ёй, кыр-хыр-восемь дыр! – закричал попугай, расправляя перья и тряся хохолком. – Вы что, с ума сошли? Мы так не договаривались! Где вас черти носят?

– Прости нас, птица! – сказал Галик. – Но тут такие события.

– Да ладно вам, события! – презрительно кинул попугай. – Знаю я ваши события! Водички-то дайте. Уморить хотите? Так прямо и скажите!

Арик кинулся наливать попугаю воды.

– Прости нас, попугай, – повторил Галик.

– Какой я вам теперь попугай?

– О, простите, господин Уискерс.

– И никакой я не Уискерс. Это тело, – попугай сам себя клюнул в бок, – мое временное пристанище. Стало быть, Уискерс – имя тоже временное.

– А как же вас величать?

– Разве я не назвал вам своего человечьего имени?

– Увы! – сказал Арик.

– Точно не называл?

– Если бы это имело место, уж я бы вашего имени не забыл, – заверил его Галик.

– Что ж, моя оплошность. Сейчас исправлю. В той жизни меня звали… Слушайте, а как меня звали? А? Вот память! Слабеет день ото дня.

– Неужели вы забыли собственное имя? – удивился Валик.

– Посиди, друг мой, в клетке с моё. Еще не то забудешь.

– Не хочу в клетку, – сказал Валик.

– То-то же! А звали вашего бедного друга… Минуту! Ага! Звали его очень даже не слабо – Якоб Якоби. Это древнее и очень славное имя.

– Якоб Якоби? – переспросил Галик. – Вас так зовут на самом деле? Здорово! По-нашему это выходит Яков Яковлев.

– Возможно, – снисходительно согласился попугай.

– А как звали вашу женушку? – поинтересовался любопытный Валик.

– Молчи, юноша! – закричал взволнованный попугай. – Ни слова больше. Не вспоминай об этой злодейке! Простое повторение ее подлого имени усилит действие ее черных чар. А нам этого не надо, поверьте мне.

– Все, все, молчу, – прошептал испуганный Валик.

– Вы лучше скажите мне, что это за пушки здесь грохотали? По поводу или без? Я очень нервничал.

Ребята сбивчиво, на несколько голосов, пересказали попугаю эпизод с корветом.

– Так, так, – пробурчал попугай. – Без причины, конечно, стрелять никто не будет. Так? Несомненно, это так. А какова причина?

Каюта молчала, затаив дыхание.

– А я вам скажу, какова причина. Они знают, что мы плывем за Сферой.

– Откуда? – удивился Валик.

– Кр-хо! Откуда!? Он спрашивает! Юноша, что вы знаете о тайнах разведки и контрразведки?

– Ну…

– Может, бедный попугай и научит вас основам. Хоть что-то будете знать. А сейчас грустная констатация – об искусстве шпионажа и контршпионажа вы не знаете ничего. Круглый ноль. Хотел бы я посмотреть на того невежду и охламона, который легкомысленно отважился кинуть вас в это безнадежное дело.

– Не обижайте нашего генерала! – вскричал Валик.

– Ах все-таки генерал, – вздохнул попугай. – Так я и думал. Наивная, простая душа солдата. Святой человек.

– Ну-ну! – грозно насупил брови Валик.

– Не надо, юноша, не усугубляйте. Послать на поиски Сферы темных деревенских парней! Сколько классов приходской школы вы окончили?

Валик возмущенно засопел.

– Понятно, юноша. Взгляните на ваших друзей. Они молчат. Они покраснели, как раки, которых швырнули в кипяток. Что ж, румянец по делу. Берите с них пример.

От такого нажима Валик растерялся.

– Ну, что вам сказать, мои юные друзья? Дело ваше плачевно. Весьма.

– Почему? – решился спросить осмелевший Галик.

– Он спрашивает почему. А вы, дорогой сэр, тоже готовы это спросить? – Бусинками глаз попугай уставился на Арика.

– Готов, – принял вызов Арик.

– Да, в нахальстве вам не откажешь! – Попугай скептически перекосил свой и без того кривой клюв. – Но хуже другое – вместе с вами тихим пламенем начинаю гореть и я.

– Но почему? – упорствовал Галик.

– Серьезный юноша. Настаивает. Хорошо! Ответьте мне, серьезный юноша, какие у вас на руках козыри?

– Козыри? – Галик задумался. – Вы имеете в виду карточную игру? Мы не играем в карты.

– Я знаю, вы играете в «Пятнадцать камушков». Но я спрашиваю не про карты и даже не про камни, а про игру жизни.

– Тогда я вас не понял.

– Сейчас поймете. Вы плывете вместе с вашим бравым, но, простите, весьма недалеким сержантом за некоей тайной реликвией, называемой невеждами и болтунами Сферой, так?

– Ну вот, теперь нашего сержанта оплевал! – возмутился Валик.

– Никого я не оплевывал, – резким голосом парировал попугай, – это ваши беспочвенные фантазии. Я дал объективную оценку человеку, только и всего.

– Какую оценку? Об… Обе… – Валик наморщил лоб.

– М-да! – сказал попугай. – Разговор приобретает тяжелые формы.

– Дорогой наш попугай Уискерс… О, простите, дорогой господин Якоби, – вступил в разговор Арик, – не кажется ли вам, что вы отклонились от темы?

– Не кажется, – бросил попугай и тут же, словно поперхнувшись, начал прочищать горло. – Кра-ка-тау! Кро-ко-дилы! Кр-ра-сота! Кошмар-р-р!

– При чем здесь крокодилы? – спросил Арик.

– Крокодилы? Ни при чем. Пока. Равно как змеи, саламандры и огнедышащая лава.

– По-моему, наша славная птица заговаривается, – заметил Арик.

– Я заговариваюсь, – сардонически усмехнулся попугай. – Я заговариваюсь, а у них в кармане Сфера! Тогда предъявите ее, и дело с концом.

– Ну, пока мы ее предъявить не можем, – осторожно сказал Арик.

– Мы уже полчаса разговариваем, – заключил Галик, – но не продвинулись ни на шаг.

– Отлично! – закричал попугай. – Будем продвигаться!

Он сделал уже привычное сальто на шестке, потом еще одно быстрее, а следующее совсем стремительное. Внезапно окончив бешеное вращение, он уставился на ребят колючими точками глаз.

– А теперь скажите честно, – хрипло сказал попугай, – показывал вам сержант только что карты островов? Восемь карт разного размера и потертости и еще одну, тайную из тайных, которую якобы дал генерал.

– Откуда вы знаете? – удивился Галик.

– Откуда! Юноша, вы меня утомляете. Я же не могу вам семьдесят седьмой раз повторять, что я птица особая, волшебная, что я многое знаю и кое-что умею.

– А если вы такой волшебник, почему вы не расколдуете сам себя? – с вызовом спросил Валик. – Почему не превратите себя в человека?

– Положительно, я попал в компанию недоумков. – Попугай горестно всплеснул крыльями. – Вы что-нибудь понимаете в волшебном деле? В магических свойствах минералов и растений? В тайном влиянии знаков и символов? В тонкостях прямых и возвратных заклинаний? В разнице между духовным напряжением истинного светлого волшебства и ручными пассами колдовства примитивного, если не сказать черного и злого?

– Ну… – начал было Валик.

– Мне это нравится, – сказал попугай. – Что означает это их «ну»? Что они еще и нахалы.

– Да нет, – сказал Валик. – Я не слишком разбираюсь в волшебном деле. Это правда.

– Вот именно, – сказал попугай. – Подумайте сами, если бы я мог сам снять с себя чары, неужели я по доброй воле обрек бы себя на путешествие в подобной компании? – Колючим взором он оглядел троих друзей. – Да никогда в жизни!

– Немного вас зная, – вставил с улыбкой Арик, – охотно вам верю, дорогой попугай.

– Опять я для вас попугай?

– О, простите, господин Якоби.

– Мне самому надоела наша бесплодная перепалка. – Попугай изобразил серьезность. – Давайте лучше поговорим о картах. А уже потом о козырях.

– Да, так что о картах? – оживился Галик.

– Первое: карта с крестом, на которую вы возлагаете туманные и совершенно необоснованные надежды, которую вы до боли в висках пытались запомнить в каюте сержанта, – обыкновенная пустышка.

– Из чего это следует? – спросил Арик.

– Из моих слов, – высокомерно ответил попугай.

– Допустим, – согласился Арик. – Но как тогда быть?

– Я вам обещал помочь? – Попугай надменно поднял хохолок. – Я вам помогу.

– Каким образом? – спросил Галик.

– Элементарным. Я вам подскажу, на какую карту следует смотреть во все глаза и как глаза эти настроить, дабы действительно что-то увидеть.

– Ну и подскажите, – сказал Арик.

– Слушайте. На самом дне сержантского сундучка есть одна неприметная карта. На нее не обращают внимания. Генерал про нее ничего не знает. Ее, случайно обнаружив в одном из штабных сундуков, подсунул в последний момент сержанту один из помощников генерала. Он не посчитал ее ценной и сунул просто так, для количества. Изображал рвение. Сержант ваш, как я вам докладывал, человек темный, он ни о чем не догадывается, а эту карту даже в руки не брал. Но главная тайна – именно там, на этой карте. Я вам скажу, как ее опознать. Это старый пергамент с полустертым изображением. Можно, хотя и с трудом, разглядеть море, цепочки островов, пунктиры водных и сухопутных маршрутов. Слева вверху – роза ветров. Такая же, как и на прочих картах. А вот в правом углу – внимание! – изображено мифическое животное, которое спутать невозможно. Это свинья с огромными, как бивни, клыками, с мощными лапами льва и с раздвоенным русалочьим хвостом. При этом корпус свиньи обернут в полосатый ковер, словно это зебра. Добудьте эту карту, и тогда я расскажу остальное.

– Да, – протянул завороженный Галик.

– Ого-го! – сказал Валик и выпучил глаза

– Простите, господин Якоби, – осторожно сказал Арик, – а на чем основана ваша уверенность?

– Все просто. Историю секретных карт я начал изучать еще в университете.

– Ого!

– Придется прочитать вам небольшую лекцию на эту тему. Я чувствую, эта несчастная каравелла станет для вас своеобразным университетом.

– Да, это было бы здорово, – сказал Арик.

– Вы знаете, каким образом Колумб открыл Америку?

– Интересно, – протянул Галик. – И каким же?

– Очень просто. Он украл карту из дворцовой библиотеки португальского короля Альфонса V. После чего бежал в Испанию и снарядил экспедицию.

– Вот как?

– Именно так, юноша.

– А у этого Альфонса карта откуда оказалась?

– Эту карту составил и прислал в Лиссабон флорентийский астроном Паоло дель Поццо Тосканелли. Это был мудрый ученый, один из предшественников Галилея, и он правильно вычислил расстояния, градусы и прочее, указав удобный путь в Индию, то есть, как мы теперь понимаем, на Запад, в Америку. А лавры достались Колумбу, беззастенчивому и предприимчивому моряку.

– Америка? – переспросил Валик, округлив глаза. – Это очень далеко.

– Не так далеко, как вам кажется.

– И какой из всего этого вывод? – меланхолично спросил Арик.

– Вывод простой. Тому, кто ловко ворует карты, сопутствует успех.

– И?…

– Ник-к-ка-ких «И»! – попугай вцепился своими бусинками в друзей. – Украдите карту со дна сержантского сундучка, и наше совместное путешествие наполнится смыслом.

– Зачем воровать? – простодушно возразил Валик. – Мы просто попросим ее у сержанта.

– Наивные люди, – воскликнул попугай. – Во-первых, он вам ее не даст. В лучшем случае попросит запомнить – всю, вплоть до мельчайших деталей. А запомнить ее нельзя. Не тот случай, можете мне поверить. Во-вторых, сержанта не следует посвящать в тайну карты. По крайней мере на этом этапе. Он славный солдафон, но секреты хранить не умеет.

– Это сержант-то? – возмутился Валик.

– Это сержант-то! – тонюсеньким голоском передразнил попугай.

– Эй, ты! – грозно сказал Валик.

– А вы лучше спросите у вашего любимого начальника, – попугай не обратил внимания на суровый вид Валика, – спросите у него – где пепел от самой секретной на свете карты генерала?

– При чем здесь пепел? – удивился Валик.

– Вот именно, при чем тут пепел! – издевательским тоном повторил попугай.

 

Глава 18

Пираты

Утром на море была чудесная погода. Полный штиль, солнце нежно играло на водной ряби, летучие рыбки резвились вовсю. Паруса каравеллы обвисли, она почти застыла на глади моря. Но капитан Резотто дал команду таким хитрым образом развернуть грот-бом-брамсель, крюйс-марсель и контр-бизань, что даже и в безветрии корабль, словно бы нехотя, но заскользил по еле заметным волнам.

Выйдя на палубу, ребята увидели сержанта. Он стоял у борта мрачнее тучи, смотрел куда-то вдаль и время от времени злобно сплевывал в нежную бело-зеленую пену, вспыхивающую возле плавно бегущего корабля.

– Вы отчего-то не в духе, господин сержант? – участливо спросил Арик.

Подорога посмотрел на всех троих колючим взглядом и осторожно погладил свой затылок.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Валик.

– Ничего не случилось, – отрывисто бросил сержант.

– А мы думали… – начал было Галик.

– Вы думали, что будет легко и весело? – сердито прищурился сержант. – Не будет. Забудьте.

– Есть забыть! – неожиданно бравым голосом воскликнул Валик.

Сержант посмотрел на него изучающим взором. Простодушное лицо Валика выражало готовность и преданность. Правый сморщенный глаз сержанта постепенно открылся, взгляд потеплел.

– Ты прав, малыш. Так и надо. Значит, будем жить.

В полдень на горизонте показалось судно. Издали оно выглядело еще более беспомощным, нежели плавно ползущая каравелла, – паруса повисли жалкими тряпками, мачты накренились, палуба была безлюдной.

– Что еще за «Летучий голландец»? – недовольно пробурчал на мостике Резотто и поднес к глазам подзорную трубу. – Мне эта посудина незнакома. Так, на фок-мачте паруса прямые. Понятно. Это баркентина. Корпус дал заметный крен. Она тонет, что ли?

Минуту назад палуба «Голландца» казалась вымершей. Но нет, два или три человека появились у борта и на возвышениях и начали отчаянно махать руками и флажками.

– Они подают сигнал бедствия, капитан, – крикнул с палубы шкипер Адольо.

– Сам вижу! – буркнул Резотто.

– Что будем делать?

– А ну их к дьяволу! – в сердцах сказал капитан. – Не вижу оснований менять курс. Не люблю «Голландцев», особенно в этих водах.

– Но они просят!

– Ну и черт с ними.

– Вы безжалостны, капитан! – воскликнул шкипер.

– У нас нет времени.

– Нет, так не пойдет, – сказал Адольо. – Это не по морскому закону. Эй, там, у штурвала. Лево руля! Эй, на парусах! Фок-марсель и кливер налево.

Рулевой бросил испуганный взгляд на капитана Резотто, но команду шкипера выполнил – быстро крутанул штурвал влево. Кое-кто из матросов кинулся к парусам.

– Что за самоуправство, Адольо? – спросил удивленный Резотто.

– Не сердитесь, капитан, – миролюбиво сказал шкипер. – Право, надо помочь морским товарищам. Люди в беде.

Резотто побледнел, набрал в грудь воздуха. Но прежде чем рявкнуть, еще раз взглянул на терпящий бедствие корабль. Прыгающие фигурки казались такими жалкими. И капитан махнул рукой.

– Ладно, – сказал он ровным голосом. – Чуть изменим маршрут. Но чтоб час на все про все.

– Да нам меньше хватит, – широко улыбнулся шкипер.

Два корабля сошлись борт к борту. Палуба баркентины по-прежнему была пуста.

– Эй! – крикнул вахтеный с каравеллы. – Что тут у вас? Отзовитесь, черти!

Любопытные матросы каравеллы столпились у борта. В толпе оказались сержант и Арик с Валиком.

В этот момент «черти» и ответили.

Раздался молодецкий свист, а вслед за тем из внезапно распахнувшихся люков, из-под широкого куска брезента, из-за мачт и построек с гиканьем и воплями на каравеллу устремились люди, вооруженные ножами, шпагами и пистолетами. Матросы каравеллы растерялись. Их быстро оттеснили, разоружили тех, кто был вооружен, и всех довольно ловко загнали в центральный трюм. Кое-кто, однако, сопротивлялся. То там, то здесь вспыхивали короткие яростные схватки.

Капитан Резотто кортиком уложил двоих или троих, прежде чем был схвачен и связан. Сержант, в первые секунды ничего не понявший, но быстро налившийся яростью, дрался, как лев, слон и два бизона, вместе взятые. Трое пиратов валялись у его ног без чувств, а еще четверо, судорожно сжимая рукоятки кинжалов, испуганно смотрели на жуткий вращающийся зрачок огромного левого глаза. Сержант стоял, сжав тяжелые кулаки и тяжело дыша. Он был страшен. Но смуглый матрос, тот самый, что когда-то показал ребятам их каюту, подкрался сзади и шарахнул сержанта веслом по голове. Сержант удивленно оглянулся, никого не увидел помутневшими глазами и упал.

Арик и Валик, оставившие шпаги в каюте, дрались кулаками, пинались ногами, пытались даже кусаться, но на них навалились несколько человек и ловко скрутили веревками.

Силы были неравны, и скоро все кончилось.

Шкипер Адольо куда-то исчез с самого начала заварушки.

Галик участия в драке тоже не принимал, и вот по какой причине. Когда все столпились на палубе, он тихо прошел в носовую часть судна и начал возиться с несложным замком сержантской каюты. «Крак!» – замок поддался, и Галик незаметно проскользнул внутрь. Он твердо вознамерился раздобыть старинную пергаментную карту с самого дна сержантского сундучка. Нет, он не собирался водить сержанта за нос, просто он боялся, что это проделает кто-то другой, оставив с носом и сержанта, и троих его дисциплинированных солдат. Дисциплинированных, бесспорно, но ведь и со смекалкой!

Арик и Галик были связаны вместе, спина к спине. Они сидели, неловко привалившись к пустой бочке, из которой несло кислым запахом то ли остатков вина, то ли гнилых яблок. Они сидели молча, прикрыв глаза. Но вдруг Валик яростно толкнул друга локтем в бок. Арик открыл глаза и повернул голову, насколько смог.

Огромный чернобородый пират в зеленой косынке и с золотой серьгой в ухе приближался к Сэнди. Девушка стояла неподвижно, прижавшись спиной к основанию грот-мачты. Темные ее волосы упали на лоб и закрыли почти все лицо. В этот момент девушка казалась беззащитной красавицей, к которой приближается мерзкий дракон. Пират достал из-за пояса нож, противно осклабился и сказал:

– А ну пойдем со мною, красотка. Я взрежу этим ножичком снурки на твоем корсаже. Аккуратно так взрежу, кроме щекотки, ты ничего не почувствуешь. Будешь умницей – мой нож не пойдет дальше и оставит целой твою нежную беленькую кожу.

Когда пират приблизился, с грозным весельем сверкнув глазами, Сэнди резко взмахнула головой, откидывая волосы со лба. Половина ее лица полыхнула страшной красной раной. Пират остолбенел.

– Вух! – сказал он и опустил нож. – Вот ты у нас какая!

В этот момент из-за мачты показался капитан Резотто. Его синяя с остатками золотых пуговиц куртка была разорвана и кое-где испачкана кровью, а руки были скручены веревкой – запястье к запястью. Загорелое лицо его без обычной красиво заломленной белоснежной капитанской шапки с черным козырьком казалось страшным, волосы над белой полоской лба растрепались, глаза горели,

– А ну оставь ее, мерзавец! – хрипло сказал Резотто.

Пират пришел в себя.

– Капитан, – сказал он миролюбиво, – ты здесь больше не капитан.

Но капитан, ничего не слыша, шел прямо на него. Пират попятился. Капитан взмахнул связанными руками и наотмашь ударил пирата в ухо. Зеленая косынка слетела, нож выпал из синей татуированной руки, золотое кольцо покатилось, а пират ничком рухнул на палубу. В этот момент раздался выстрел. Из пистолета выстрелил выбежавший из-за мачты запыхавшийся пират, из-под охраны которого вырвался капитан Резотто. Капитан замер на мгновение, оглянулся, последний раз посмотрел на море и замертво рухнул на бесчувственное тело чернобородого пирата.

– Капитан! – страшно закричала Сэнди.

Еще два пирата подошли к ней и грубо взяли ее под руки.

Валик рванулся, но веревки лишь глубже впились в его тело.

Послышался скрип веревочного трапа, и на борт взобрался человек. Арик невольно скосил на него глаза и замер. По палубе шел, едва заметно улыбаясь, шкипер Адольо.

– Бегите, шкипер, здесь творят разбой, – шепнул разбитыми губами Арик. Впрочем, шепнул совершенно беззвучно.

Адольо поднял руку и подошел к двум пиратам.

– Оставьте девушку, – сказал он негромко и даже как-то лениво.

Пираты сей же момент вытянулись, опустили руки по швам.

– Слушаюсь, капитан! – сказал один.

– Какие могут быть вопросы, капитан! – сказал другой. – Она твоя.

– Мадемуазель, – церемонно сказал Адольо, – позвольте принести извинения за этих мужланов. Простите этих грубых людей, они отвыкли от женского общества.

Девушка метнула на шкипера гневный взгляд, после чего привычным движением тряхнула головой, и волосы снова закрыли ее лицо. Но Адольо уже не видел этого. Он задумчиво смотрел на тело капитана Резотто.

– Какая безвременная смерть, – сказал он и покачал головой. – Но зато героическая. Отдать последние почести капитану! – И Адольо строго посмотрел на пиратов.

Трое пиратов немедленно кинулись к телу убитого и ловко завернули его в кусок парусины. В руках одного из них оказался обрывок железной цепи с круглой гирей. Он примотал эту цепь к торчащей из скатки ноге капитана, после чего пираты подтащили тело к борту, раскачали и бросили в море. Раздался глухой всплеск.

– Обойдемся без ружейного салюта, – сказал Адольо, – порох надо экономить. Капитан Резотто, как мы знаем, терпеть не мог всяких финтильмоний, зато страстно, как истинный любовник, любил море. Одно только море. Думаю, что и море любило его. И вот они встретились. Они наконец вместе! – Оглянувшись, он увидел Арика и Валика, опутанных веревками, и весело подмигнул им.

Шкипер двинулся по палубе дальше, но, не пройдя и трех шагов, затормозил и громко сказал возникшему перед ним смуглому матросу:

– Значит, так, Копер, этих, – он жестом указал на Арика и Валика, – в дальний трюм, который сейчас свободен. Их друзей туда же. Всех, включая зверюшек! А мне в каюту доставить сундук сержанта. Аккуратно и быстро. Надеюсь, распоряжение ясное?

– Да, капитан, – весело бросил смуглый матрос.

Проходя мимо Сэнди, Адольо сказал:

– Мадемуазель, в трюме не так удобно, но это временно, поверьте мне. Скоро нам понадобятся ваши великолепные знания. По картографии в особенности.

Девушка не ответила.

Пленники оказались в одном трюме – все семеро, включая попугая и мартышку Базз. С ними случайно оказался и восьмой пленник – толстый кок Диди, который, пригорюнившись, привалился к какому-то ящику и еле слышно вздыхал. Пиратам кок, верный слуга капитана Резотто, оказался не нужен. У них был свой повар. В трюме было темно, лишь редкие лучики проникали сквозь щели в переборках, наполняя пространство тусклым серым светом.

В трюм их затолкали связанными. Всех, кроме сержанта, которого довольно небрежно спустили вниз в полуобморочном состоянии. Руки, стянутые за спиной веревками, противно ныли. Тут и пригодилось недавно приобретенное умение Валика, решившего развязать узников. Он действовал зубами, и довольно успешно. При этом бормотал в полутьме, ощупывая губами узлы: это двойной люверс, он же шкотовый, так, знаю… это гаксель, он же кошачьи лапки, тоже справимся… а это, дружище Галик, вообще пустяки – одинарный суттер, он же шлюпочный, какой халтурщик тебя связывал? Менее чем за час, орудуя своими крепкими зубами, он развязал по очереди всех, а потом друзья общими усилиями освободили от пут его самого.

Некоторое время все сидели молча, слышны были лишь вздохи, шевеление да еле ощутимый клекот попугая в клетке, которую пристроил рядом с собой Галик. Арик и Галик растирали затекшие запястья. Сержант, еще не оправившийся от удара веслом, забылся в тяжелой дремоте.

– Ну, каковы впечатления? – шепотом спросил Арик, наклонившись к Галику.

Вместо ответа Галик молча нашел руку Арика, притянул ее к своей груди и сунул в разрез куртки. В первое мгновение Арик ничего не понял, но вдруг его пальцы что-то нащупали. Угол листа плотной бумаги или нечто похожее.

– Что это? – еще более тихим шепотом поинтересовался Арик.

Галик поднес губы к его уху и еле слышно произнес:

– Карта.

– Какая? – удивился Арик.

– Та самая, со дна сундучка. Затертый пергамент.

– Не может быть! – восхитился Арик звенящим шепотом.

– Она, она. Сам извлекал.

– Ну, ты орел! – прошептал Арик. – И коршун одновременно. И мудрая змея. И…

– Остановись! А то захвалишь.

– Надо спрятать ее. Срочно.

– Думаешь?

– Найдут при обыске.

– Ты прав. А куда?

– В какую-нибудь щель.

Последующие события немедленно подтвердили правоту опасений Арика.

Наверху с треском открылся люк. Все, кроме дремлющего сержанта, невольно посмотрели вверх и зажмурились. В светлом квадрате возникла голова, загремел голос:

– Эй, мерзавцы! Где карта?

Пленники узнали голос шкипера Адольо. Галик вздрогнул.

– Я спрашиваю, где карта?

– Какая карта? – Голос Валик из темного угла трюма прозвучал тревожно и одновременно наивно.

– Какая! Сами знаете, какая. Карта генерала, где на одном из островов крестик, где она?

«Эта та, которую сержант сжег», – беззвучно шепнул Арик Галику. Галик в темноте кивнул.

– Эй, сержант, – гремел сверху голос, – ты пришел в себя? Я перерыл твой сундук, а карты нет. Говори, пока мы мирно настроены.

– Сержант без сознания, – отчетливо произнес Галик.

– Он мужик крепкий, очнется, – Адольо усмехнулся, – мне нужны все карты. И вся правда! Вся без остатка. Иначе пойдете на корм акулам.

Люк захлопнулся.

Секунду стояла тишина, которую вдруг разорвал горячий хриплый шепот:

– Что правда, то правда!

– Кто это? – Сэнди взволнованно озиралась в полутьме. – Кто здесь?

– В чем правда? – спросил удивленный Арик.

– В том, что мужик я крепкий.

– Сержант, вы ли это? – одновременно вскричали Галик и Валик.

– Я это, я. Кто же еще? Уже давно очнулся. Чувствую себя вполне сносно. Настолько, что готов смеяться над самим собой. Даже хохотать. Ха-ха!

Смех сержанта прозвучал неестественно и странно. Арик сжал руку Галика. Но тот и без того хранил молчание.

– Стало быть, карты генерала у него нет! – пробормотал сержант, мгновенно забыв про смех. – Я правильно понял негодяя?… Занятно! У кого же она?

– Бедный сержант, – шепнул Галик Арику, – у него помутилось в голове.

– Похоже на то, – шепнул Арик в ответ.

– У кого же она? – повторил сержант.

Ответом было молчание.

Сержант почесал рукою огромную шишку на голове и сказал:

– Знакомый удар! Два раза за одни сутки – это уже слишком. И, похоже, одной и той же рукой. Как говорят сыщики, почерк тот же.

– Как вы себя чувствуете, сержант? – спросил Валик.

– Превосходно, дружок, – усмехнулся сержант. – Лучше некуда.

 

Глава 19

Последние сводки с небес

В это самое время в Серебряном кабинете Правителя генерал-адъютант, вытянувшись в струнку, делал доклад.

– Что слышно от Корца? – Хозяин кабинета цепко смотрел на адъютанта.

– Все идет по плану, мой Правитель. – Генерал щелкнул каблуками сапог, звякнула шпора. – Он на хвосте у главной группы. Контролирует каждый их шаг.

– Это хорошо. Пусть чаще докладывает.

– Разумеется. Каждое утро на вашем столе будет очередное сообщение.

– Договорились. И пригласите ко мне астролога.

Генерал-адъютант быстро шагал по коридорам и закоулкам дворца, астролог еле поспевал за ним. На одном из поворотов генерал внезапно отстал, задержавшись у поста охраны. Астролог по инерции продолжил путь и неслышно вошел в изгиб коридора, который раздваивался в конце, ведя к расположенным слева огромным дверям Серебряного кабинета, а также к переходу, ведущему вправо, в так называемый Малый кабинет. У темной резной двери Малого кабинета в легкой полутьме угадывалась фигура Правителя. Тот в привычном белом кителе стоял и смотрел на астролога странным взором. В этом взгляде, астролог мог бы поклясться, читались смятение и тревога. Астролог растерялся и затормозил движение. Правитель слабо поднял руку, словно хотел закрыть лицо, но не довершил жеста.

– Государь! – прошептал астролог и сделал два шага, сокращая расстояние между собой и Правителем. Тот попятился, сделав шаг назад.

– Мой Правитель, точка асцендента… – Астролог сделал еще два робких шага. И тогда Правитель повернулся и побежал. – Ваш асцендент… – бормотал астролог вслед удаляющейся блекло-белой фигуре. – Его нужно уточнить… Срочно… Дело в том, что…

Фигура скрылась за дальним поворотом коридора. Сзади захрипела, открываясь, створка двери Серебряного кабинета.

– Ну, что говорят последние сводки с небес? – раздался знакомый голос. – Как там поживает наш зодиак?

Астролог затравленно оглянулся. В луче света, бьющего из высокого проема, в неизменном белом кителе стоял Правитель и насмешливо глядел на придворного звездочета. Астролог потерял дар речи.

– Что с вами, милейший? – Насмешка в глазах Правителя сменилась удивлением. – И что вы там делаете в этом темном коридоре?

– Я? – прошептал астролог, испуганно глядя в даль коридора. – Здесь?… Я… Точка…

– Прошу ко мне. – Правитель согнал остатки улыбки с лица и посторонился, освобождая проход в кабинет.

Астролог вошел, с трудом переставляя одеревеневшие ноги и судорожно прижимая свою непомерную папку к груди. Правитель вошел следом и молча пошел к карте, висящей на стене. Он долго и хмуро смотрел на карту, изредка переставляя флажки, прикалывая их на новом месте. «Ламу мы отвоюем, – бормотал он себе под нос, – а вот дальше? Идти на Гром или разгромить южную группировку противника? С кем посоветоваться? На генералов надежды нет. Звездочеты, колдуны… Одни дармоеды вокруг… Никто ведь не подскажет! Все самому решать. Все самому!»

Астролог тяжело дышал за его спиной. И вдруг уронил папку, которая сухо щелкнула о паркетный пол. Правитель вздрогнул, медленно обернулся, желтые глаза, на секунду расширившись, снова сузились, приобрели серый оттенок. Астролог молча поклонился и, стараясь быть незаметным, подобрал папку. Губы Правителя дрогнули в едва заметной улыбке.

– Вы мне так и не ответили. Что сулят нам сводки, исходящие от звездного неба?

– Все то же, мой государь, – пробормотал астролог, проглотив слюну. – Мы ведем победоносную войну. Плутон на нашей стороне. Сколько бы врагов ни окружало нас.

– А нас окружают враги?

– Я неточно выразился. – Астролог позволил себе легкую извинительную улыбку. – Это мы окружаем их. Мы с нашими союзниками и верными друзьями.

– А у нас есть верные друзья?

– Друзья? – астролог вновь тяжело задышал. – Видите ли, у вождя великой империи не то чтобы друзья, а… Как бы поточнее это сказать?…

– Скажите, милейший.

– Они обязаны быть вашими друзьями, государь. Жизнь их заставляет.

– Ха! Это не жизнь, это я их заставляю.

– Это одно и то же, – находчиво сказал астролог.

– Возможно, вы и правы, – задумчиво сказал Правитель. – Что такое жизнь? Кто ответит?

Астролог почтительно молчал. В примитивную философскую дискуссию он втягиваться явно не хотел.

– Скажите мне другое. – Правитель строго взглянул на звездочета. – По какому направлению я должен развивать наступление? Идти прямо на столицу врага или сначала разгромить его южный фланг? Вот здесь, – он ткнул кулаком в карту, – они собирают резервную армию. Откармливают коней. Обучают канониров. Подвозят порох и ядра. Должен ли я давать им на это время?

– Это серьезный вопрос, государь, – прошептал астролог.

– А что, бывает, я задаю несерьезные? – Правитель смотрел на гостя в упор.

– Но это оч-чень серьезный вопрос, – нашелся астролог.

– Когда я получу на него ответ?

– Минувшей ночью я вновь считал, мой государь, – сказал астролог неожиданно ясным, твердым голосом. – Марс в Водолее, Сатурн в Тельце. Идти следует на столицу врага.

– Уверен? – Правитель любил неожиданно переходить с «вы» на «ты» и наоборот. Старинным оборотом «ты» он на время словно бы приближал к себе собеседника.

– Этот город – их символ. Потеряв столицу, они развалятся окончательно.

– Возможно. Но это не помешает мерзавцу, командующему вот этой ордой, – Правитель вновь хлопнул ладонью по карте, – неожиданно ударить с юга. А я этого не хочу.

– Тогда ударьте и на юг.

– Дробить силы? Э нет, милейший. Это не является стратегией.

– В стратегии я не очень разбираюсь, государь. Я больше в звездах…

– Подскажешь правильно – вот и получишь звезду на сюртук, – усмехнулся Правитель.

– Нынешней ночью я собирался продолжить расчеты. Но мне нужно уточнить вашу… – астролог вздрогнул, тень пробежала по его лицу, – вашу точку асцендента.

– Как? – Правитель поднял брови. – Это что за зверь?

– Восходящий градус эклиптики, тот, который всходил над горизонтом в счастливый миг вашего рождения. Нужен день и час вашего рождения, государь. Желательно с точностью до четырех минут. Дело в том, что новый градус небесной сферы восходит каждые четыре минуты. А новый градус – это новая судьба.

– Разве ты не знаешь, когда я родился? Не помнишь национального праздника? Пушки начинают грохотать именно в это мгновение.

– Разумеется, помню. – Астролог порозовел. – К тому же в моих бумагах эта дата есть. Но… Как бы это сказать? Простите меня, мой Правитель, но она вызывает некоторые сомнения. Я сверялся с «Таблицами домов» Региомонтана. Я провел четыре возвратные астральные линии, используя яркие факты вашей героической биографии, и…

– И?… – Правитель вцепился взглядом в звездочета.

– И возникло противоречие, – прошептал астролог помертвевшими губами. – Линии пересеклись почти на год раньше. Откуда закралась ошибка? И когда?

– Что ты сказал? – Лицо Правителя потемнело.

– Вероятно, это моя ошибка, – забормотал астролог. – Я сам перепроверю. Оставим эту тему.

– Вот именно, – мрачно улыбнулся Правитель. – Поговорим о чем-нибудь более веселом. Кстати о друзьях. Почему-то я давно не спрашивал вас о госпоже Корич. Что вы можете сказать об этой даме?

Астролог слегка растерялся, но виду не подал. Проницательный человек догадался бы, что астролог давно уже составил гороскоп нынешней первой дамы империи, но молчал о нем. Он ждал, когда у него спросят. Этот момент настал.

– Сейчас взгляну на ее карту. – Астролог стал рыться в своей разбухшей папке. – Она родилась в году… так, прекрасно, дата здесь обозначена. Слава небесам, достаточно строго обозначена. Вы не напомните мне только, где она появилась на свет? Это важно.

– Она родом из Лабара, – сухо сказал Правитель.

– Замечательно. Что ж, сейчас достроим ее карту, прикинем эфемеридное время… – Астролог извлек откуда-то из складок плаща перо, послюнявил его и сделал вид, что чертит им в бумагах.

Правитель внимательно наблюдал за ним.

– Зодиакальный круг, – бормотал себе под нос астролог, – ретроградные планеты. Венера, болезнь жены, унижение…

– Что? – прислушался Правитель. – Болезнь? Какая болезнь?

– О нет, нет… Никаких болезней. Возникает, доложу вам, изысканная картина. Это женщина с Луной в Тельце. Отмеченная несравненной внешней и внутренней красотой, умная, с характером. Несколько скрытная. И не без честолюбия. Она верна своему господину, своему избраннику. Отличное здоровье, страсть к украшению жилища. Лишь легкую тень бросает Луна в шестом доме. У вас будет небольшая размолвка. Но кончится хорошо. Она не оставит вас и после… после… – Астролог на секунду смутился. – Будет трогательно заботиться о вас и даже кормить.

– Кормить? – удивился Правитель. – У меня для этого есть дворецкие и повара.

– Я имею в виду в высшем смысле. Духовная пища, особая пища. Тепло женских рук. Дары щедрого сердца. Нежный, подернутый легкой печалью взор удивительных голубых глаз. Короче, это достойная пара для одного из величайших героев истории.

– Достойная пара, говоришь? Это хорошо. Недостойные нам не нужны. А что ты скажешь обо мне?

– Ну, вашу карту я знаю наизусть. – И снова тень набежала на лицо имперского звездочета. Но тут же скрылась. – Да я вам рассказывал.

– Повтори.

– С великим удовольствием. Если вы прислушаетесь к своей звезде, то история получит императора, каких не бывало.

– Императора! – Правитель презрительно растянул гу-бы. – Будет сочинять-то!

– Это правда, идущая от звезд. Но если вы отвергнете их свет, то будете напоминать растение, отвернувшееся от благодатных лучей божественного светила.

– И что это за звезды? Напомни.

– Это планеты, мой господин. Солнце, Марс и Плутон в Раке. Солнце управляет небесным оркестром, выстраивая, исполняя, создавая вас, мой Правитель, как индивидуальный, неслыханно прекрасный концерт мироздания. Вы неповторимы. Волшебный знак зодиака, каковым в данном случае выступает Рак, сверкая в суровом и темном небе, определяет любую черточку вашего характера и каждый ваш шаг, вдохновленный великим умом и глубоким чувством. Четыре основных элемента – Огонь, Воздух, Вода и Земля, – смешиваясь в бесподобных пропорциях, ткут ваш неукротимый темперамент. Мерцающие планеты, особенно Марс, Юпитер и Плутон, своими небесными кругами создают вашу неподражаемую личность с ее и только ее склонностями, талантами и гением.

– Неповторим, говоришь? – усмехнулся Правитель. – Расскажи это моему двойнику. Впрочем, едва ли он поймет. Ну и каков итог сей звездно-планетной симфонии?

– Мудрый Правитель, мужественный непобедимый воитель, вождь, вдохновленный Провидением. – Астролог сделал благостное лицо и молитвенно развел руки. Сделал это он неосмотрительно, непомерная его папка сиротливо повисла в воздухе, а затем, как и полчаса назад, вновь спланировала на пол. На этот раз астролог порывисто рухнул на колени и стал торопливо собирать разлетевшиеся бумажки.

– Один колдун, нынче он стар и немощен, когда-то предсказал мне, что мы с Эльдиной умрем в один день и час. Поедем куда-то на небесной повозке, я буду у нее на руках. Или она у меня. Что-то в этом роде. Это правда? Такое возможно?

Астролог побледнел, медленно поднялся с колен, прижал к груди растерзанную папку.

– Ваша смерть? – спросил он тихо. Слова давались ему с трудом. – Ваша смерть? Я неоднократно советовался со звездами. Такое невозможно.

– Ты правда так думаешь? – Правитель в упор смотрел на астролога.

– Видите ли, звезды говорят нам о другом.

– О чем же они говорят?

Астролог набрался духу и выпалил:

– О преображении.

– Преображение? Что это значит?

– Превращение. В более высокую форму. Вас ожидает прекрасная судьба.

– Превращение? Во льва? – ухмыльнулся Правитель. – В горного орла?

– О, вас ждет более прекрасная судьба. Вы правы, новая форма по-своему крылата, возвышенна. Но это особые крылья… – Астролог задумался, словно вглядывался вдаль. – Желтые, блестящие, с капельками изумруда… и в то же время невидимые.

– Невидимые крылья? – удивился Правитель. – Это как?

– Метафора, государь. Крылья духа, крылья мудрости, крылья спокойствия. Мудрость змеи, оскал льва, взгляд беркута.

О том, что звезды показали желтоглазую змею на четырех коротких зеленых лапах и вовсе без крыльев, астролог умолчал.

– Да, мудрости, – повторил он. – И спокойствия.

– Хотелось бы тебе верить.

– Я здесь ни при чем. Это звезды.

– Хотелось бы верить твоим звездам. А старый колдун, что не вылезает из своей ямы, говорил мне как-то, что роковую роль в моей судьбе сыграют три простых парня и какая-то птица в клетке.

Астролог вновь побелел.

– Три простых парня? – переспросил он шепотом. – Птица? В клетке?

– Да. Смешно, но меня это почему-то волнует. – Правитель медленно провел рукой по лбу и впал в минутную задумчивость.

– Полагаете, это связано с поисками Сферы? – осмелился спросить астролог.

– Сфера? Ты говоришь о небесной сфере. Да?

– Нет, нет, я имею в виду реликвию, о которой в последнее время говорят.

– Реликвия? – Правитель вздрогнул. – Почему реликвия?

– Я знаю, что этот таинственный предмет разыскивают молодые люди. Это не удел стариков.

– Удел стариков? – Правитель брезгливо сложил губы. – Как неприятно ты выражаешься.

– К вам это не относится, мой Правитель.

– Реликвия! Опять этот хрустальный шар?

– Я предупреждал, что эта задача требует внимания.

– Не могу сказать, что мы обошли ее вниманием. Как раз на днях приходили ученые люди и говорили, что подобные поиски по плечу только людям, знающим и понимающим Каббалу. Эту древнюю и загадочную науку.

– Каббалу? – Лицо астролога вытянулось.

– Тебя это удивляет?

– Откровенно говоря, да. Откуда эти люди?

– Из какой-то дальней страны. Путешественники и мудрецы. С седыми бородами и глубоким взором.

– Глубоким взором? – Астролог хмыкнул. – Они предлагали свои услуги? Показывали какие-нибудь свитки?

– Откуда ты знаешь? Да, они развернули свитки с непонятными текстами и намекнули, что ключом к расшифровке владеют только они. Показали схемы и рисунки. Довольно любопытные.

– И вы поверили?

– Ну, не такой уж я доверчивый человек.

– И просили денег для продолжения работы?

– Само собой.

– Боюсь, что к вам приходили самозванцы. Жулики.

– Из чего это следует?

– Держу пари, они вам намекали на упражнения с хитроумной цифирью, толковали о темных тайнах, которые нужно открыть и понять. Ведь так?

– Примерно.

– К настоящей Каббале это имеет косвенное отношение. Если вообще имеет.

– Вот как?

– Да. Подлинная Каббала – это учение о том, как достигнуть света в душе. Как направить самого себя к всеблагому источнику. Как осмыслить цель творения и как приблизиться к Творцу. Какое это имеет отношение к герою, который надумал завоевать весь мир? Разве есть у него время думать о душе? И о какой-то иной цели, кроме той, что он перед собой поставил?

– Хм!.. – отозвался Правитель.

– Для человека, напрягающего все силы в смертельной схватке, Каббала вредна. Она нечто вроде успокаивающего снадобья. Она пытается раскрыть человеку смысл жизни. Она описывает то, что происходит только в высшем мире. Говоря о том, что наш мир сотворен, она ставит вопрос о глубине источника и высоте подъема духа. Она призывает к миру, к братскому союзу, к очищению сердца. Разве это то, что вам сейчас нужно?

– Ты прав, это не совсем то, что мне сейчас потребно. Когда я завоюю мир, вот тогда… Тогда и наступят покой и благоденствие. Кифары и флейты зазвучат с холмов. Ягненок и лев вместе улягутся на поляне. Но сейчас рано думать об этом. Сейчас надо лупить по головам. Лупить! И побольнее!

– Да, конечно, – слабым, неуверенным голосом отозвался астролог.

– Ныне я твердо понял другое. Шар! – Правитель бросил на звездочета туманный подозрительный взгляд. – Ты не зря о нем вспомнил. Мне действительно нужен этот хрустальный шар. Очень нужен. Когда он у меня будет?

– Что касается тайных чисел и всяческой цифири – то, разумеется, не вредно все это знать. За этими числами и на самом деле могут стоять важные тайны, опасные тайны. Но… прежде всего… надо смотреть на звезды, – сказал астролог. – Следует серьезно повозиться с небесными схемами, выполнить необходимые расчеты…

– Ну хорошо. Иди, дружище. Беседуй со звездами, пока у тебя есть такая возможность.

«Что ты понимаешь в моем гороскопе, глупый человек?» – думал Правитель, глядя вслед астрологу. Правитель знал то, чего не знали другие. Он намеренно переврал дату своего рождения, отодвинув ее почти на год, чтобы сбить с толку дотошных астрологов и ловцов чужих тайн. Вся страна чествовала его вовсе не в тот день, в который он родился. «Мою точку асцендента хотите знать? Восходящий градус? Кукиш вам, а не градус. Составляйте свои глупые карты, меня вам в эти сети не поймать. Черная магия будет посильнее вашей звездной цифири».

Но Правитель не знал, что астролог уже проделал обратные расчеты, косвенным образом, но довольно точно установил подлинную дату рождения вождя империи и составил новый гороскоп. Составил и ужаснулся.

 

Глава 20

Неприкосновенный запас капитана Резотто

В трюме по-прежнему было темно и тихо. Иногда слышно было, как где-то выше голов пленников волны скребутся о борта каравеллы.

– Смотрите-ка, – негромко сказал Галик, – а здесь качка ощущается меньше.

– Так и должно быть в трюме, – печально отозвался кок Диди.

– Эх, сейчас бы пожевать чего-нибудь! – вполголоса, как бы сам себе, сказал Валик.

Арик лишь вздохнул.

– Это ко мне вопрос? – поинтересовался повар.

– Нет, дорогой кок, не к вам, – церемонно ответил Валик. – Я понимаю, что вы сейчас не на своем камбузе.

– Да нет, мой храбрый друг, вопрос по адресу.

Кок тяжело поднялся, осторожно, натыкаясь на препятствия, добрался до стенки, идущей вдоль борта, и стал шарить по ней руками и даже легонько постукивать.

– Что вы делаете, друг мой? – спросил сержант, прислушиваясь к этим стукам.

Но кок, не отвечая, а лишь пыхтя, продолжал двигаться вдоль стены.

– Ответьте же, прошу вас. – По голосу сержанта было понятно, что он улыбается во тьме. Хотя поводов для улыбок, казалось бы, не было никаких.

– Капитан, – сказал кок.

– Что капитан? – удивился сержант.

– Капитан Резотто, – сказал кок.

– Не слишком вы многословны, мой друг, – сказал сержант. – Я и сам знаю, что покойного капитана звали Резотто.

– Он даже от меня держал в тайне…

– В тайне? Он что-то держал от вас в тайне? – Сержант заинтересовался.

– Да, – тяжело дыша, сказал повар.

– И что же это?

– Сейчас покажу, – сказал повар. Вслед за его словами раздался негромкий треск. Потом еще.

– Вы что-то ломаете? – Теперь по голосу сержанта было слышно, что он начал что-то понимать.

– Ломаю. – Кок задышал еще тяжелее.

– Вы хотите нам что-то показать? – не унимался сержант.

– Хочу.

– Так показывайте.

Вместо ответа кок повернулся туда, где по его представлению, сидела девушка.

– Дорогая племянница нашего бедного капитана, ваша мартышка Базз с вами? Она здесь?

– Да, конечно, – ответила Сэнди.

Действительно, все это время обезьянка смирно сидела в темноте на каком-то ящике и не издавала ни звука.

– Вы можете прислать ее ко мне?

– Разумеется, – сказала Сэнди.

В следующий момент в три легких прыжка обезьяна оказалась около кока. Более того, он почувствовал, как она легко вскочила ему на плечо.

– Моя толстая рука не пролезает, – объяснил кок.

В темноте что-то происходило. Какое-то шуршание, возня. Потом раздался одобрительный возглас кока:

– Молодец! Умница! Ну и лапки. До чего гибкие.

– Я в этом не сомневался, – сказал сержант. – Мне знакомы повадки мартышек.

– Теперь могу показать, – сказал кок. – Впрочем, зачем показывать? Все равно вы не увидите, здесь хоть глаза выколи.

– Ну… – протянул сержант.

– Зато можете почувствовать на своих зубах, – весело сказал кок.

– Вы сказали про зубы, кок? – с надеждой спросил Валик.

– Да, именно, – подтвердил кок.

Если бы в эту секунду пробился луч света, то пленники увидели бы, что кок Диди хитро и довольно улыбается.

– Так что будет на зубах? – осторожно спросил Валик.

– Так, ерунда, – сказал кок. – Сухарики, солонина, сушеные яблоки, чернослив, изюм… Так, что тут еще? Сушеные бананы? Опять сухари? Да здесь на целый экипаж!

– Ура! – жарким шепотом прокричал Валик.

– Откуда это, Диди? – спросил сержант.

– Неприкосновенный запас капитана Резотто.

– Так вы знали про этот запас? – воскликнул сержант.

– Догадывался, – сказал кок. Теперь все, несмотря на тьму, догадались, что кок улыбается самой хитрющей улыбкой.

Уже через минуту все сосредоточенно жевали.

– А мне, пожалуйста, изюму, – послышался скрипучий голосок.

– Ох! – стукнул себя по лбу Галик. Он приподнял тряпицу и насыпал в клетку добрую кучку изюма.

– Спасибо, друг, – проскрипел попугай. Нельзя было понять, радуется он или обижается.

Еще несколько минут был слышен только хруст челюстей.

– Диди, моя Базз помогла вам? – спросила вдруг Сэнди.

– Еще как!

– Она заслужила сушеный банан?

– Не то слово. Базз, получай банан, и второй, и третий.

Было слышно, как обезьяна работает челюстями, уплетая бананы.

– Умница, мартышечка. Кушай.

Сержант повернулся на звук женского голоса:

– Мне рассказали, что вас зовут Сэнди, милая девушка.

– Да, можно сказать, что теперь это так, – прозвучал женский голос.

– Теперь? – удивился сержант.

– Теперь, тогда, снова теперь. Не удивляйтесь, сержант, время текуче. У меня всегда было много имен.

– Вот как? – Голос сержанта повеселел. – Это интересно. Расскажите.

– Что вам рассказать?

– Расскажите о себе.

– Что именно?

– Расскажите про свою жизнь.

– Боюсь вам всем наскучить.

Раздался нестройный хор протестующих голов

– Ну хорошо, – сказала Сэнди. – Слушайте. Деваться, как я понимаю, все равно некуда.

Все радостно задвигались, располагаясь поудобнее, и скоро затихли.

– Мы готовы слушать, – сказал Галик.

– Отлично, – сказала Сэнди.

– Эй, – раздался хрипловатый голос из клетки, – сними эту тряпку, я тоже хочу послушать.

– Да, конечно, – сказал Галик.