Они просидели в уютном кафе около часа. За это время успели съесть по куску шоколадного торта с мороженым и выпить по пять чашек кофе (добавка была бесплатной). В конце концов, боль в ногах, спине и усталость начали отступать. А силы были нужны, потому как отработка билета до Токио закончилась и теперь начинается дело, за которым они приехали в столицу.

Они воспользовались электричкой и вышли на довольно тихой станции в непосредственной близости от центра Токио. Университет находился недалеко от станции. Войдя в здание, Дана осознала, чего ей не хватало – старины, традиций и духа творчества в воздухе. Недавно построенный университет в Сидзуоке был светлым и чистеньким, он ещё не успел пропитаться духом студенчества и протеста, атмосферой творческих мук. Всем этим был просто наполнен воздух в университете искусств. Дана начала завидовать тем, кто ходил по этим коридорам. А вот на лице Мару читалась некоторая нетерпимость или даже презрение. Похоже, он предпочитал новое старому или науку творчеству. Они прошли через холл, огляделись, и Мару решительно направился к доске с расписанием лекций. «Зачем ему расписание? – подумала Дана, но последовала за другом. – Занятия всё равно уже закончились. Надо у кого-нибудь спросить, где кабинет Като-сэнсэя, и всё». Подойдя к расписанию, они увидели в нём фамилии преподавателей и номера аудиторий. Но как могли номера аудиторий подсказать расположение кабинета, она так и не поняла.

– Давай у кого-нибудь спросим.

– Нет. Мы сами найдём. Не надо лишний раз привлекать к себе внимание, – сухо проговорил Мару.

«Ага, про это можно прочитать в любой психологической книге – мужчины терпеть не могут спрашивать дорогу. Всё понятно», – ехидно про себя улыбнулась Дана.

– Хочешь, я спрошу, если ты стесняешься?

– Не надо, скорее всего, это тебе ничего не даст, – не отрывая глаз от расписания, пробурчал Мару.

– Спросить намного быстрее, чем стоять и водить носом по расписанию, – начала раздражаться Дана. «В конце концов, нельзя же потакать своим комплексам, надо уметь перебороть свой врождённый недостаток».

– Да не переживай ты, я сделаю вид, что ты не со мной. Я иностранка, мне простительно всё у всех спрашивать.

– Говорю тебе, не надо. Ты всё равно не получишь вразумительного ответа, – Мару уже смотрел на Дану в упор.

– Если ты боишься спросить дорогу, то так и скажи, и не будем терять время возле этого расписания.

– Да не в этом дело! Ты, когда предлагаешь спросить, осознаёшь, кого конкретно хочешь спросить и о чём? – Мару тоже начал раздражаться, но тон его был ровный, скорее, поучительный, чем раздражённый.

– В каком смысле? Кто будет проходить первым мимо нас, того и спрошу, – хлопала глазами Дана. «К чему он клонит?»

– Это большой университет, не то, что наш, где все студенты слушают лекции всех преподавателей. Если ты на факультете музыки, вполне возможно, что ты не будешь знать по именам всех учителей факультета живописи, правильно? А уж тем более знать, где их кабинеты. Като-сэнсэй преподаёт живопись и историю мировой живописи, значит, надо искать людей с папками для рисунков, а таких сейчас в этом холле нет, – объяснил Мару, снова отвернувшись к расписанию.

– Логично. Я тогда подожду кого-нибудь подходящего и спрошу.

– Ладно, ты жди кого-нибудь подходящего, а я пошёл, мне надо повидаться с профессором Като, – усмехнулся Мару.

– А ты что, знаешь, где его кабинет?

– Скорее всего, да. Смотри, большая часть лекций профессора Като проходит в одной и той же аудитории. Это лекции по живописи, которые нужно проводить в специально подготовленном для этого помещении, а значит, либо это и есть кабинет профессора, либо его кабинет находится поблизости к залу живописи, потому что с «натурами» через весь университет не находишься. Согласна? Ну, я пошёл к залу живописи, а ты жди, если хочешь.

– Я с тобой, – капитулировала Дана. Она была приятно удивлена логическими способностями друга. «А мне казалось, что Мару думает только о том, как бы успеть покататься на серфе перед тренировкой или до темноты».

Они поднялись на третий этаж и потопали по просторному тёмному коридору. Вскоре Мару остановился и указал на дверь справа:

– Вот он, зал живописи, сейчас посмотрим, попал ли я с первого раза.

Он постучал в дверь три раза и потянул её на себя:

– Сицурэй симасу. Простите, пожалуйста! – нараспев проговорил Мару, просунувшись на полкорпуса внутрь комнаты.

Откуда-то из глубины послышалось откашливание и потом мелодичное:

– Хай, дозо. Заходите, пожалуйста.

Мару зашёл в комнату на один шаг, поклонился пока невидимому оппоненту и сказал:

– Конничива. Здравствуйте. Мы ищем профессора Като.

– Конничива. Это я. Что случилось? – проговорил тот же голос, и из-за большого мольберта в конце комнаты появился старичок небольшого роста с огромной седой растрёпанной шевелюрой.

«Сразу видно – человек искусства», – мелькнуло в голове Даны.

– Мы студенты профессора Като из Сидзуокского университета, – начал Мару. – Меня зовут Нагаи, а это Дана.

– Дозо ёросику онэгай симас. Прошу любить и жаловать, – с поклоном проговорила Дана хорошо заученную фразу.

– Ах, какие волосы! – вытаращил глаза старичок, глядя на Дану. – Ты откуда?

– Из России.

– А! Там, наверное, холодно сейчас, да?

– Сейчас там лето, летом всегда тепло, – улыбка пропала с лица, но через секунду девушка взяла себя в руки и вернула её. «Даже в таком старом и престижном университете люди не знают, какой климат в России», – каждый раз вопрос о холоде в России повергал Дану в уныние.

– Не хочешь побыть у нас в классе моделью? Думаю, студентам будет очень интересно попробовать передать твой цвет волос на бумаге, – без лишних прелюдий прямо спросил профессор.

– Очень хочу, только я тоже учусь. Может быть, на этих каникулах, пока нет занятий.

– Если у вас каникулы, значит, и у нас тоже, не забывай, мы тоже университет, хоть и заплесневелый, – старичок доброжелательно засмеялся таким светлым и весёлым смехом, что Дана сразу же простила ему незнание климатических особенностей родины. – Нет! Приходи, когда с тебя сойдёт этот ужасный загар, нам нужна будет твоя белая кожа, чтобы волосы выделялись. Ближе к концу осени приходи, я дам тебе свою визитку.

Като-сэнсэй вызвал у Даны противоречивые чувства. Он производил впечатление эдакого добрячка, но не возникало уверенности, что к нему можно обратиться с любым вопросом. Было некое препятствие в общении, довольно трудно преодолимое.

– Хай, вакаримасита. Я всё поняла, – постаралась как можно учтивее ответить Дана.

– У нас к вам поручение от профессора Като, – перебил их Мару. – Он просил вам передать вот это.

Мару достал коробку сладостей, которые готовили только в их городе, и протянул профессору:

– Мы приехали, чтобы сдать экзамен в компании, а когда Като-сэнсэй узнал, что мы едем в Токио, попросил передать вам эти сладости, так как он в прошлый раз не смог купить вам именно их.

Это было чистое враньё, «легенда», придуманная ими накануне вместе с Тамурой-сан. По сценарию, старичок должен был выкатить глаза и спросить: «В какой прошлый раз? Я его уже целую вечность не видел!» Тогда сразу будет понятно, что алиби профессора Като – пустышка. А сладости были выбраны потому, что почти в каждой местности в Японии готовят какой-то их определенный вид. Что-нибудь такое, что можно приготовить только там и нигде больше. Например, в префектуре Фукусима прекрасные персиковые сады, значит, там готовят маленькие чашечки с персиковым муссом. Префектура Нагано славится своими яблоками, и, соответственно, маленькими пирожками «манджю» с начинкой из яблок. А в Сидзуоке делают уникальное печенье со вкусом клубники. Надо сказать, сладости эти были достаточно известны по всей Японии и пользовались популярностью. Если волею случая японец попадает в Сидзуоку, то купить это печенье он считает своим долгом.

Като-сэнсэй взял коробку с печеньем, вытаращил глаза, как это было по сценарию, но сказал:

– Почему не смог? Он же привёз мне целых пять пачек, я его специально просил об этом.

Такого ответа в сценарии не было. Немая сцена затянулась на несколько секунд. Первой нашлась Дана:

– Это свежайшие. Като-сан сказал, что не смог найти свежее печенье в прошлый раз, а в этот раз ему удалось купить его практически прямо из печки.

Дана вспомнила, что когда они накануне покупали это печенье, продавщица так и сказала, что им повезло купить печенье практически прямо из печки. Испарина выступила на лбу у девушки. Тут Мару тоже вышел из оцепенения и заговорил:

– Именно так. Говорят, что это печенье немного меняет вкус уже через сутки после приготовления. Так что большая удача успеть купить и попробовать его в течение первых суток.

Като-сэнсэй перевёл глаза с Даны на Мару, затем перевернул коробку с печеньем и посмотрел на дату изготовления. Взгляд его потеплел, старичок довольно улыбнулся:

– Като-кун, молодец! Сразу видно, гурман. Только он может так угодить старику, – с довольной улыбкой проговорил профессор и стал похож на Чеширского кота. – Обязательно позвоню и поблагодарю его.

– Да, конечно, но, наверное, звонить не стоит, – проговорил Мару. – Като-сэнсэй до сих пор не может оправиться от потери, он даже редко берёт трубку у себя в кабинете.

Это было чистой правдой, об этом шептался весь университет.

– Да, понимаю, это очень большая потеря для него. Жалко, что эта девочка умерла, она действительно была очень талантлива. Я даже согласился взять её к себе, в виде исключения, посреди года. Очень многие хотят быть моими учениками, но я уже не в том возрасте, чтобы размениваться на всякую всячину. А вот когда увидел её картины, во мне прямо что-то перевернулось, загорелось. Техники, конечно, ей не хватало, но это же дело поправимое. Мы с ней могли бы многое сделать. А уж Като-кун на неё просто молился, он считал её гением. Конечно, не каждому удаётся найти такой бриллиант. А Като-кун очень тонко чувствует, взять хоть это печенье. Он сразу распознал истинный талант у девушки.

– Като-сэнсэй приезжал к вам, чтобы договориться об обучении Аски? Простите, но ведь учиться в таком престижном университете, наверное, очень дорого? – теперь пришла очередь удивляться «пинкертонам».

– Да уж, недешёвое. Но в её случае я договорился о дотации от министерства культуры, так что, если бы девочка была жива, то училась бы сейчас у меня за чисто символическую плату.

– Действительно, очень жаль. А вы, наверное, давнишние друзья с профессором Като? – пользуясь тем, что она иностранка, спросила напрямую Дана.

– Нет, мы не друзья. Като-кун был когда-то моим учеником. Я, признаться, даже плохо помню его в студенчестве. Он пришёл ко мне несколько месяцев назад, и мы как бы познакомились с ним снова, теперь уже как коллеги. Он сразу заговорил об этой девочке, его ученице. Мне сначала не очень нравилась эта идея, но когда он показал мне её работы, все сомнения отпали. Так что я знаю и уважаю за настойчивость профессора Като и практически не помню студента Като. Хоть мне и трудно в этом признаться, потому что все известные преподаватели утверждают, что помнят всех своих учеников до единого.

– Значит, он к вам приехал, вы поговорили, и он сразу уехал обратно? – опять напрямую задала вопрос Дана. Настоящий детектив такого, конечно, не допустил бы.

– Мы долго обсуждали перевод студентки с нашим ректором, потом с учебным отделом, потом с отделом по работе со студентами, ей же нужно было выделить общежитие. И уже вечером я попросил его выпить со мной в моём любимом баре, так что он успел только на последний ночной автобус. А что?

– Я просто подумала, что если бы он приехал на несколько часов раньше, всё могло бы быть иначе, – произнесла Дана задумчиво.

– Да уж, – буркнул старый профессор и изменился в лице. Сразу стало понятно, что он закрылся как раковина и разговор в принципе закончен. – Спасибо вам за то, что пришли специально ко мне. Я напишу письмо с благодарностью профессору Като.

Дана и Мару поклонились, попрощались и вышли из кабинета. Они переглянулись и молча пошли по тёмному широкому коридору, обдумывая только что полученную информацию. На улице Дана тихо спросила:

– Я что-то не так сказала?

– Да, ему не понравилась твоя последняя фраза. Но всё равно мы узнали всё, что нужно.

– Гомэн насаи, Извини, пожалуйста.

– Да ладно, всё хорошо. Пошли поужинаем и сходим в мой любимый бар на станции недалеко от стоянки автобуса. До отъезда у нас есть четыре часа, так что успеем отдохнуть и оторваться.

«Студенты. На билет до Токио у них денег нет, а для того, чтобы пить по барам, деньги всегда найдутся, – подумала Дана. – Ну и что? Должны же мы где-то перекантоваться ещё целых четыре часа! Не на улице же сидеть. Так что нет другого выхода». Засим, бдительная совесть заснула до конца вечера.

Они снова проехали несколько остановок с одной пересадкой. Уже наступил час пик, многие возвращались с работы, и поэтому пришлось стоять в переполненном вагоне. Дана даже начала привыкать к электричкам, тем более в вагонах было прохладно, а на улице жарко. И всё-таки ей не нравился Токио, особенно последняя поездка на электричке в толпе служащих в костюмах и с галстуками. Неуютно, давка, жара, то ли дело их городок – тихий, спокойный и прохладный, ведь с океана всегда дует ветер. Они немного попетляли по улицам и подошли к небольшому ресторанчику в европейском стиле.

– Перед тем как идти в бар, надо немного поесть и отдохнуть. Это хороший итальянский ресторанчик и недорогой. Мне кажется, нам как раз подойдёт. Ты как? – обратился Мару к своей спутнице.

– Спагетти и пицца? Отлично! – улыбнулась Дана, уже хотелось чего-нибудь поесть.

– Заходи!

За ужином обсуждали услышанное.

– Значит, наш Като-сэнсэй был у местного Като-сэнсэя в тот день и говорит правду, – Дана старательно выговаривала фамилии, чтобы различать персонажи.

– Ага, причём они оба говорят одно и то же, – произнёс Мару, накручивая на вилку спагетти в томатном соусе.

– А если Като-сэнсэй всё-таки выгораживает его? – предположила Дана.

– А с чего Като-сэнсэй будет выгораживать человека, прямо скажем, мало знакомого? Като-сэнсэй был всего лишь его учеником, которого он даже не помнит.

– Слушай, я запуталась в этих фамилиях. Ну почему при таком изобилии фамилий в Японии именно эти люди должны иметь созвучные фамилии? У меня не получается выговорить их правильно и различить! – взмолилась Дана. А про себя подумала: «Наверное тоже самое испытывают японцы, когда слышат две фамилии «Володин» и «Бородин», ведь по-японски они звучат совершенно одинаково «Бороджин».

– Мне тоже тяжело понимать, о ком идёт речь. Пусть Като-сэнсэй из нашего университета будет Като А, а Като-сэнсэй из Университета искусств будет Като Б. Так должно быть понятнее, – предложил Мару.

Предложение было принято.

– Да, Като Б сказал, что даже не помнил Като А, – продолжала логический ряд Дана.

– Такой известный человек, как Като Б, не будет рисковать своей репутацией ради просто бывшего ученика.

– А что, если Като А разыграл какой-нибудь фокус со временем? В детективах это часто встречается. Например, Като Б думал, что они расстались с Като А в одиннадцать вечера, а на самом деле в девять или что-то в этом роде? – снова предположила Дана.

– А толку? Автобусы до нашего города отъезжают в шесть пятнадцать вечера, а следующий только в одиннадцать вечера. А на пять часов старичка не обманешь так, чтобы он совсем не заметил.

– Если он действительно приехал на этом автобусе из Токио, то времени дойти от станции до университета ровно столько, сколько нужно, чтобы обнаружить тело Аски как раз после убийства. А если он не пошел пешком, а поехал на такси?

– Такси в это время возле станции не стоят, а вызывать такси заранее – значит привлечь к себе внимание. Наверняка таксист пришёл бы в полицию и рассказал о том, что подвозил такого-то пассажира как раз в тот день и на то место, где произошло такое громкое убийство, – парировал Мару. – Да и нет резона ему убивать Аску именно тогда, когда он наконец-то договорился о её переводе в Университет искусств.

– Слушай, а он так сильно радел за будущее Аски только потому, что она гений? – прямо спросила Дана у Мару. Ей стало даже интересно, что же двигало желанием профессора выхлопотать хорошее место для своей просто студентки.

– Я не знаю всей кухни и поэтому не могу сказать точно, присутствует ли определённый корыстный интерес. Но если Аска действительно гений, а он раскрыл её талант, то получается, что он – её первый учитель. А это, как минимум, слава и известность в определённых кругах. Он бы мог зарабатывать тем, что просматривал бы работы рисующих детей и говорил мамочкам, талантлив их ребёнок или нет. Профессора в университетах в Японии зарабатывают очень неплохо, но если ты знаменит в своей сфере, то заработок увеличивается в разы. А от этого мало кто откажется.

– Понятно.

– Получается, что Като-сан не убивал Аску. Даже если он мог бы это сделать, у него полностью отсутствует мотив, – мрачно проговорил Мару.

– А как же твоя теория обладания своим гением? Может быть, всё-таки это был порыв ревности? Он же говорил мне в кабинете, что в последнее время Аска мало и плохо писала, и всё из-за чувств к какому-то мужчине. Именно поэтому он хотел перевести её в Университет искусств как можно скорее. И вот когда он обо всём договорился, он застаёт Аску в аудитории вместе с Масахиро и из ревности убивает её. Как тебе такая версия? – не хотела сдаваться Дана.

– Плохая версия. Почему же тогда он убивает только Аску, а Кояма-кун просто убегает из аудитории? Даже если предположить, что ему удалось вырваться и убежать, то почему он едет через город и кричит, что «её убить за это мало»? Если Като-сэнсэй на его глазах убил бы Аску, то логичнее было бы кричать «его убить мало», – с логикой Мару было не поспорить. Он перевёл разговор на другую тему:

– Надо придумать, что же сказать Като А, когда Като Б напишет ему благодарственное письмо за печенье.

– А как он догадается, что именно мы ездили к Като Б с печеньем? – спросила Дана, доедая спагетти карбонара.

– А много у него студентов иностранцев с рыжими волосами? – ответил Мару.

– Точно. Я и забыла об этом.

– Ладно, завтра посоветуемся с дядей. Он наверняка что-нибудь придумает.

– Я могу сказать, что он сам меня попросил об этом, когда я откачивала его. Он наверняка не помнит, что конкретно говорил, – предложила Дана.

– Это хороший вариант, но на всякий случай надо будет посоветоваться с дядей, – сказал Мару, встал и направился к кассе. Дана опять быстро засеменила за ним.

«Надо же, как быстро он убегает из-за стола. Ни поговорить, ни расслабиться, – ворчала про себя Дана. – Вот с Димочкой мы всегда после еды сидели и долго обсуждали разные интересные вещи или планы на будущее. А с Мару так не поговорить. Такое чувство, что он боится оставаться со мной наедине без определённого дела. Ох уж эти японцы, вечно они боятся, что о них подумают, что они встречаются с иностранкой».

Перед отъездом они зашли в просторный бар, под завязку забитый людьми. Несмотря на то, что день был будний, посетители сидели, стояли и даже немного пританцовывали в зале. Все были с напитками, многие разговаривали со своими спутниками, а кто-то просто сидел и смотрел в большой монитор над барной стойкой. Танцевали, в основном, девушки-иностранки, но среди них было и несколько японок. Дана обратила внимание на то, что манера танцевать у европеек и японок разная. Иностранки крутили попами, а японки – всем телом. Японки на фоне иностранок выглядели слишком худыми, неуклюжими и несколько развратными, но молодым людям-иностранцам, похоже, японки нравились больше, так как к ним то и дело подходили знакомиться посетители бара. Мару сидел за стойкой бара и молча пил свой напиток, Дана тоже сидела молча, но вертелась во все стороны и разглядывала людей. Было очень интересно посмотреть на обитателей Токио. На то, как они проводят время и как выглядят, что пьют и как общаются друг с другом. Через некоторое время Дана спохватилась, что это неприлично – прийти с молодым человеком в бар и молча вертеть головой, откровенно разглядывая других мужчин, да и женщин тоже. Но никакого чувства вины не появилось. Мару сидел, погрузившись в свои мысли, а Дана чувствовала себя рядом с ним очень комфортно – хорошо так просто сидеть в одном баре и молчать. Они привыкли так проводить время, встречаясь в кафе напротив общежития. Делали домашние задания или читали, перебрасываясь несколькими фразами по необходимости. «Надо же, я и не замечала, что мне хорошо рядом с Мару молчать и не заботиться о том, хорошо ли он проводит время. С Димочкой я всегда беспокоилась, не скучает ли мой любимый, весело ли ему так же, как мне. Вот что значит друг! Когда не любишь человека, с ним легко общаться».

Они выпили по несколько коктейлей и пошли на автобусную станцию. Ночь прошла в дороге незаметно. Они заснули раньше, чем тронулся автобус.