Лаурел Каньон расположился непосредственно над Лос-Анджелесом. Это одно из самых дорогих скоплений холмов и долин во всей стране. К счастью, по всем этим жутким склонам проложены дороги, иначе тут не было бы никого, кроме хиппи, бэкпекеров и диких собак, да еще редких горных львов, которые охотились бы на этих хиппи, бэкпекеров и диких собак. К сожалению, из-за этих дорог и миллиардных цен на недвижимость населяют Лаурел Каньон в основном мажоры, пластические хирурги, малоизвестные кинопродюсеры и девушки с силиконовой грудью. История Лаурел Каньона длинна и красочна и слишком сложна, чтобы углубляться в нее здесь, поэтому скажем только, что она длинна и красочна, а то, что написано в учебниках, чаще всего неправда. В них пишут об индейских племенах, испанцах, местной фауне, при этом полностью оставляя за бортом обитателей Лемурии.
Лемурия – огромный древний остров в Тихом океане вроде Атлантиды, только суши тут были лучше и работал Wi-Fi. Когда Лемурия, опять же, как Атлантида, затонула (из-за серии взрывов, вызванных крайне рискованным экспериментом по использованию вулканов для обеспечения энергией «Лемуриленда», парка развлечений, который обанкротился за год, потому что лемурийцы были суровым народом и предоставляли веселиться этим соплякам из Атлантиды), выжившие уплыли туда, где позже появился Лос-Анджелес. Лемурийцы сочли равнины скучными и поселились в каньонах, которые гораздо больше походили на их родной остров. Впрочем, они никогда не удовлетворялись тем, что имели, и немедленно принялись за терраформирование, пытаясь сделать эту землю еще больше похожей на Лемурию. С точки зрения науки они были продвинутой цивилизацией, но в сейсмологии ничего не понимали. Пару лет подвигав холмы, повертев вспять подземные реки и покрутив поверхность земли, они очень близко познакомились с огромным тектоническим разломом, который прорезал каньон посередине и поглотил лемурийцев и их огромные замки.
Почти никаких физических доказательств существования этой цивилизации не осталось, но все же лемурийцы оставили на этой земле отпечаток своей психики, неуловимое желание строить здесь наиболее гигантские и нелепые здания. Этот дух никуда не делся из Лаурел Каньона до сих пор. Другого такого собрания безобразно дорогих и жутких домов не найти за пределами Беверли-Хиллз, где когда-то жила еще более глупая древняя цивилизация, время говорить о которой еще не пришло.
У Купа и Жизель ушло сорок пять минут езды, разворотов, проклятий, молитв несуществующим богам дороги, глупой удачи и чистого гнева, чтобы добраться до того адреса, который сообщил им парень в блестящем костюме. Когда они нашли нужное место – гигантский уродливый особняк в стиле испанского возрождения с небольшими римскими храмами, пристроенными к нему сбоку, – то заехали на поросшую травой обочину в четверти мили от дома и внимательно изучили его.
– Он гигантский, – сказал Куп.
– И уродливый, – согласилась Жизель.
– Вавилону принадлежит самый большой дом тут. Это удачно.
– Почему ты так думаешь?
– Ему не нужно выходить наружу и смотреть, как жутко он выглядит.
Жизель достала из бардачка что-то вроде бинокля. Хотя скорее это были очки-гогглы с дополнительными цветными линзами, которые можно было надеть сверху на увеличительные.
– Ты похожа на близорукую муху, – заметил Куп.
– А ты просто завидуешь, что мне достаются все крутые игрушки.
– Я завидую тому, что у тебя вообще есть игрушки. Где мое вино мариани?
– Алкаш.
– А ты коп.
Куп прищурился, глядя на вершину холма, но та была слишком далеко, чтобы различить детали.
– Ты их достала в Департаменте или купила в том торговом центре?
– Они достаются хорошим маленьким агентам, которые много работают, не напиваются и не устраивают драк.
– Я не напивался. Я был очень сосредоточен. Ты дашь мне посмотреть или мне придется лезть на крышу с лупой?
– Расслабься. Придет и твоя очередь. Я просто пытаюсь все настроить.
– Для чего?
– А вот. Посмотри.
Она протянула бинокль Купу. Когда он приложил его к глазам, особняк Вавилона осветился, как будто был белый день. Здания были выкрашены в дикие розовые, золотые и голубые тона, а местами их пересекали яркие, будто лазерные, лучи. Куп опустил бинокль и посмотрел на особняк. Никаких ярких цветов. Никаких лучей.
– Ты уверена, что все правильно настроила? Это похоже на рейв для фанатов «Маленьких пони».
Жизель забрала у него бинокль.
– С ним все в порядке. Эти цвета и лучи – заклинания и чары, которыми Вавилон защитил свой дом.
– Дай еще раз посмотреть, – попросил Куп и прижал бинокль к глазам, внимательно изучая здание, – оно все закрыто. Ни одного чистого места.
– Да, залезть туда будет непросто, – кивнула Жизель.
– Это в Белый дом непросто залезть, – возразил Куп, – а сюда невозможно. Если Вавилон не сошел с ума и не оставил заднюю дверь открытой, дело закончено.
Жизель забрала у него бинокль.
– Брось, Куп. Откуда столько негатива? Это снова твоя внутренняя бабка?
– Это не бабка. Это я просто хочу жить. Даже если я пройду мимо всех проклятий, тут наверняка есть и обычные ловушки. Стволы. Ножи. Драконы. Драконы со стволами и ножами. Избавь меня от этого.
– Зальцман не шутил, – сказала Жизель, – он снова посадит тебя в тюрьму.
– Буду живым заключенным. Этот город пытается убить меня с тех пор, как я вернулся. Эта кража станет последней каплей.
Жизель опустила бинокль на колени.
– А я уже было подумала, что у тебя есть шанс. В Проклятом городе ты целых две секунды вел себя храбро. Не мог бы ты повторить?
– Мне кажется, твоя проблема в том, что ты путаешь храбрость с глупостью.
– Нет, глупым я тебя все еще считаю.
– Понимаешь, подставиться под выстрел – это был рассчитанный риск. А это, – он указал на особняк, – будет самоубийство.
Жизель задвинула на место линзы бинокля и сунула его в бардачок.
– А я еще хотела тебя поцеловать потом. Ты все прощелкал и отправишься назад в тюрьму. Сегодня просто не твой день.
– Погоди. Что ты сказала?
– Ты про что?
– Ты собиралась меня поцеловать?
– Не понимаю, о чем ты. – Она поджала губы.
Куп хотел сказать что-то еще. Ему хотелось верить, что она правда думала его поцеловать, но это не меняло того факта, что она оставалась его боссом. И она снова вырвала сердце у него из груди. Это была какая-то хрень, а он устал проигрывать.
– Я не пытаюсь слиться или что-то в этом роде. Судя по тому, что я уже видел, мне кажется, что пролезть туда невозможно. Может быть, путь и есть, но его так просто не найти. Сколько времени мне дал Зальцман?
– Несколько дней. Может, неделю.
– Этого может не хватить.
– Ты кое-что забыл. Теперь ты работаешь на Департамент. У начальства наверняка есть вся информация об этом месте. И я тебе помогу. Тебе не придется действовать в одиночку.
– Не знаю, – сказал Куп после минутного молчания.
– Просто не зацикливайся на этом сейчас. Давай подождем день-другой, посмотрим, что придумают умники.
Куп устало покачал головой. Он уже устал от этих шпионских игр.
– Отлично. А если я откажусь…
– Никто не ждет от тебя самоубийства.
Он мрачно посмотрел на нее.
– Ну, разве что Зальцман, но он бы хотел, чтобы вообще все умерли.
– Большое утешение.
– А теперь давай просто действовать по обстановке. Ладно?
– Ладно. Прямо сейчас я хочу выпить. Ты не хочешь?
– Хочу, но завтра мне придется рано встать и написать отчет о сегодняшнем вечере.
– Ты выдашь меня? Насчет вина мариани?
Жизель скорчила гримасу.
– Ни за что. За это нам обоим влетит.
– Тогда вернемся немного назад. К тому моменту, когда ты хотела меня поцеловать.
– Поцеловать тебя? Первый раз об этом слышу. Ты, наверное, фантазируешь о той вампирской цыпочке из Проклятого города.
– Ты просто злишься, потому что она приняла тебя за мою маму.
– На что тут злиться? Тебе нужна нянька, а то ты собственную задницу не найдешь.
– Короче, ты хочешь сказать, что больше никаких мест для поцелуев.
– В этой жизни точно. И в следующей.
– Жаль. Я выучил пару новых движений, которые тебе бы понравились.
Жизель завела машину.
– А ты в тюрьме времени даром не терял.
– Нет. Йога. От нее становишься гибким. Ты бы офигела, если бы увидела, что я теперь умею.
Жизель искоса взглянула на него и выехала на дорогу.
– Ты никогда в жизни не занимался йогой.
– А тебе откуда знать? – Куп посмотрел в окно на особняк.
– Ты врешь.
– И кто теперь трусит?
– Ты. Не забывай, что я твой босс. Ты будешь делать то, что я скажу.
– Не слышу. Мне кажется, тебе нужны высокие сапоги и стек.
– Разве что в твоих фантазиях.
– Уж сегодня без них не обойдется.
Жизель вдавила педаль в пол, и они поехали обратно в Голливуд. Спускаться по холмам оказалось быстрее, чем подниматься. Через полчаса они уже оказались у отеля «Рузвельт».
– Приехали, – сказала Жизель.
– Приехали.
– Может быть, я слегка поторопилась. Я могу зайти и помочь тебе что-нибудь выбрать.
Куп выглянул наружу и покачал головой. Он дюжину раз прокрутил все это в голове по дороге обратно в город и решил, что все это слишком странно, чтобы снова в это лезть.
– Не сегодня. Некоторые вещи я хочу делать один. Ты классная, и это всем очевидно. Высокомерные курицы из магазина не хотят, чтобы я туда заходил, и именно поэтому я пойду один. Однажды это уже отлично сработало.
– Понимаю, – сказала Жизель. – Развлекайся. Увидимся завтра на работе. Я пришлю за тобой машину.
– Я сам умею водить.
– Но ты не знаешь, куда ехать.
– Буду готов к девяти.
– Хороший мальчик.
– Ну, спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – сказала Жизель.
Минуту они сидели, глядя друг на друга. Купу показалось, что ему снова тринадцать. Они с Жизель наклонились друг к другу и коротко, неуклюже обнялись. Он вышел из машины и помахал ей. Она кивнула и тронулась.
«О чем я вообще думаю? Я вышел из игры. Она хотела вернуться, а я отказался. Почему я так поступил? Я больше не играю в эти игры. Ни за что. Если я еще буду играть, то только в крестики-нолики. Игру для компьютеров, идиотов и куриц на ярмарках».
Куп глубоко вдохнул и вошел в отель, думая, как он все это объяснит Морти.
Джерри припарковался в квартале от отеля, следя за «Хондой». Через пару минут Куп вышел из машины и пошел в отель. Черт. Джерри был слишком далеко и не мог проследить, куда идет Куп.
Джерри смотрел, как «Хонда» выползает обратно на дорогу. Значит, еще не все потеряно. Узнать адрес девушки Купа почти так же хорошо, как найти его самого. Он завел «Приус» и ехал за ней всю дорогу.