Пассажиры «Сидонии» не знали и не могли понять, что с ними случилось. Они смотрели на незнакомца и не решались обратиться к нему за разъяснениями, сомневаясь, какой из земных языков понятен ему. Он же внимательно осмотрел каждого путешественника, нисколько не смущаясь их жадными ответными взорами, и затем произнес на ломаном, но все же английском языке, медленно выговаривая слова, как человек, давно не говоривший:

— Вы — англичане?

Бриггс, привыкший более других к дисциплине, вытянулся и ответил:

— Не все, сэр. Четыре американца, если считать мальчишку за человека, один англичанин и один немец. Сэр, как представитель полиции Соединенных Штатов Америки, я прежде всего обращаюсь к вам по криминальному делу. Я имею все основания к аресту этого человека (он указал на Стиба) и прошу вас оказать мне содействие как слуге закона.

Человек в белом хитоне рассеянно выслушал Бриггса и, так же медленно выговаривая слова, ответил:

— Мы не признаем преступлений, если они совершены не в нашей самой свободной в мире стране. У нас нет ». Америкой договора о выдаче преступников. И я не думаю чтобы кто-нибудь из вас уже успел нарушить законы на шей страны, страны голубых солнц.

Лорд Эбиси с недоумением взглянул на профессора и пробормотал:

— Страна солнц? Может быть, взорвавшись, мы не утонули, а полетели вверх?

Торжествующий Стиб высунул язык и крикнул сыщику:

— Что? Не вышло? Какой позор для нью-йоркского сыщика! Зря наряжался поваром, а? Оказывается, полиция-то не всемогуща?

Но Бриггс сумрачно возразил:

— Погодите, где-то еще мы будем! Америка тоже самое свободное государство.

— Где бы мы ни были, а вряд ли нам будет хуже, чем вам в шкафу.

Незнакомец не выражал желания давать объяснения без расспросов со стороны заинтересованных лиц, он, по-видимому, никуда не торопился. Лорд Эбиси выступил вперед и с жестами профессионального оратора палаты лордов заявил:

— Сэр! Если звание ученого без представления научных трудов не вызовет вашего уважения, я указываю на то, что говорящий сейчас с вами был дважды облечен доверием короля и парламента Соединенного Королевства в качестве премьер-министра. А к Англии вы относитесь, очевидно, с законным уважением, как это следует из вашего первого вопроса о нашей национальности. Я прошу вас ответить мне на один только вопрос: мы находимся на дне океана?

Незнакомец спокойно кивнул. Лорд невольно сделал движение рукой, как бы ища около себя графин с водой, к которому ораторы обращаются в минуты крайнего волнения. Сильно дрогнувшим голосом он продолжал:

— Следовательно, мы в Атлантиде?

Незнакомец снова и по-прежнему равнодушно кивнул.

— Следуйте за мной, — сказал он.

Лорд с той же вежливостью обратился к нему:

— Не найдете ли вы возможным, сэр, понять побудительные причины нашего назойливого любопытства и ответить еще на один вопрос: куда вы приглашаете нас?

Незнакомец подумал и медленно ответил:

— Я боюсь, что беспорядочные объяснения только запутают вас. В свое время вы все узнаете. Я поведу вас пока седьмым небом на станцию межнебесных сообщений.

Все посмотрели друг на друга, а Бриггс даже энергично замотал головой, словно стряхивая какой-то дурман. Стиб слегка ударил его по макушке, возвращая голове прежнее устойчивое положение, и, радостно смеясь, в восторге еще большем, чем от недавней встречи с сыщиком, закричал:

— Кто посмеет сказать теперь, что репортер Стиб — не гений? Это мое небо, это мой колпак, это я догадался обо всем! Вспомните, господа, вспомните мою рекламу! Они называют это небом!

— Тише, — сказал профессор сурово. — Всякое небо заслуживает уважения.

Они вышли из салона и оказались в голубоватом сумраке. Разбитый остов «Сидонии» лежал на ровной и как будто стеклянной, полупрозрачной поверхности. Он весь был опутан лестницами, лестницы уходили вверх. Везде стояли подпорки, перегородки, машины, краны. Стиб взглянул наверх, схватил лорда за руку и крикнул:

— Я все понимаю! Они чинили свой колпак, когда мы свалились им на голову! Мы попали как раз в дыру, и они нас вытащили! Вы понимаете, это небо дает трещины, как и земное, и они покрывают его заплатами, как наша церковь! Какая счастливая случайность!

Незнакомец обернулся, внимательно посмотрел на Стиба и медленно сказал:

— Вы правы. Вы очень догадливы.

— Вам лучше знать, конечно, — проворчал профессор, — но не следует отрицать божественную волю в нашем спасении или приписывать ее случаю.

Незнакомец улыбнулся, ничего не ответил и повел своих спутников дальше. Людей не было на их пути. Только сверху доносился глухой шум, как будто там чинили мостовую.

— Это чинят небо? — спросил Стиб. — Вероятно, вода хлынула вслед за нами. Вообще, мы наверно причинили вам немало хлопот?

Незнакомец кивнул, ничем не выдавая своего отношения к этим хлопотам. Он вел путешественников все дальше по ровному голубоватому стеклу, прозрачному и нескользкому. Земные люди хотели все знать и не могли удержаться от вопросов.

— Простите, сэр, — сказал Бриггс. — Вы, кажется, сказали, что мы на седьмом небе. Должны ли мы понять ваши слова фигурально, как на земле, или мы должны понять их буквально?

Незнакомец вежливо отвечал на каждый вопрос.

— Это очень просто, — сказал он. — Мы не можем рисковать. Каждая дыра грозит нам смертью. Поэтому у нас несколько небес, всего семь. Лежащие ниже нас — запасные, на случай прорыва воды в главном, седьмом. Промежутки между небесами называются межнебесным пространством.

— Скажите, — спросила Сидония, — а у вас есть и земля или одни только небеса?

Незнакомец пристально посмотрел на нее.

— Да…

Он подумал и прибавил с особенной любезностью в голосе:

— …сударыня.

Том с нетерпением ждал своей очереди, чтобы задать вопрос. Дрогнувшим от волнения голосом он спросил:

— Сэр, а для чего эти перегородки? Незнакомец ответил и ему:

— Вертикальные перегородки служат как для прочности небесных сводов, так и для целей безопасности. Если бы прорыв произошел, как это бывало не раз, когда небо давало слишком сильную течь, перегородки автоматически отделили бы место происшествия от остальной части материка. Вода заполнила бы пространство между ними. Не проникая далее. Свод легко исправить, а насосы выкачивают воду из отдельной камеры очень быстро или спускают ее в земные озера.

— Сэр, — жалобно взмолился Том, для которого все эти объяснения были скучны и малопонятны, — а у вас есть пыль и люди чистят сапоги?

Этот вопрос остался без ответа.

Путешественники медленно шли вперед. Голубоватый свет внезапно усилился, но лился так равномерно, как будто светился воздух. Незнакомец, заметив впечатление, произведенное этим светом, сказал:

— Солнце № 5 погасло. Ваш корабль разбил его. Его скоро поправят. Сейчас свет дан из соседних камер.

Тогда люди земли поняли, почему пол и стены перегородок напоминали им стекло. Они свободно пропускали лучи мягкого света. Теперь свет был достаточно силен, чтобы можно было разглядеть и дальние предметы. Везде стояли странного вида машины, висели легкие, почти воздушные цепи, вздымались краны, насосы в форме огромных пушек задирали вверх тупые носы.

Незнакомец объяснил своим спутникам назначение некоторых машин. Насосы служили для откачивания воды, по особым трубам морская вода доставлялась в лаборатории, находившиеся на нижних небесах, где воду опресняли и разлагали на газы, необходимые для дыхания, то есть попросту делали из нее воздух. Краны передавали наверх тяжести и цемент для укрепления морского дна.

Они подошли к какому-то пустынному строению. Это была станция межнебесной железной дороги. Незнакомец предложил им войти в одну из дверей. Они оказались в комфортабельном вагоне. Незнакомец закрыл дверь, нажал какой-то рычаг, и вагон-лифт стал плавно и бесшумно опускаться, минуя без остановки встречные небеса. Том, вцепившись в окно, сосчитал их. Их было действительно семь. На каждом помещались огромные фабрики и заводы. Незнакомец объяснил, что здесь сосредоточено все производство Атлантиды. Даже многие съестные продукты производились здесь химическим путем, что не было новостью ни для кого, и в особенности для Тома и Стиба, не раз питавшихся консервами и на земле. Профессор тоже удовлетворенно кивнул головой и произнес наиболее распространенное немецкой слово: Ersatz.

Люди земли заинтересовались, откуда берут атланты энергию для всех этих колоссальных заводов и машин. Незнакомец объяснил им, что основной энергией служит давление массы океанской воды, которая приводит в движение особые гигантские поршни, заменяющие паровые машины. Кроме того, в Атлантиде известны некоторые способы наиболее удачного использования радия. Что касается угля, то его атланты по мере возможности стремились всегда избегать, потому что дым от его сгорания влечет за собой некоторые неудобства, связанные с частым очищением воздуха. Впрочем, иногда атланты прибегают и к углю.

Том, не отрывавшийся от окна, вскрикнул. Вагон миновал последнее небо, и внизу можно было совершено явственно различить крыши и купола, бульвары с редкими и чахлыми деревьями и даже пешеходов. В то же мгновение незнакомец нажал кнопку, и все окна закрылись ставнями. В вагоне зажглась электрическая лампа, но ландшафт исчез. Сидония возмущенно вскрикнула:

— Здесь не разрешается бесплатно любоваться видами? Незнакомец вежливо улыбнулся, но промолчал. Вагон продолжал опускаться. Все молчали. Наконец вагон остановился, и Том закричал:

— Приехали!

Незнакомец, однако, не торопился открывать дверь. Он подошел к телефону, висевшему в углу и тихо заговорил. Но, вне зависимости от силы его голоса, язык, на котором он переговаривался с неизвестными лицами, был незнаком путешественникам. Окончив разговор, они извинился за промедление и сообщил, что людям земли не придется долго ждать, так как к приему их все готово. Он снова нажал рычаг, и вагон опять двинулся, но уже не по вертикали, а по горизонтали. Они поехали по рельсам, проложенным, очевидно, по земле. Затем вагон внезапно остановился. Незнакомец молча отвесил низкий поклон, открыл небольшую дверь, замаскированную в стене, и скрылся в соседнем отделении. Стиб кинулся за ним, но дверь не поддалась его усилиям. В это же время вагон двинулся снова, и погасла электрическая лампа. Стиб нащупал выключатель, повернул — но свет не зажигался.

— Однако, — выкрикнул Стиб. — Нас, кажется, тщательно оберегают! Нам ничего не показывают. Но похоже на то, что и нас никому не показывают. Вы заметили, господа, что за всю дорогу мы не видели ни одного живого человека, за исключением этого, скажем мягко, чудака, который не без коварства нас покинул и лишил света?

Вагон вновь остановился. Дверь открылась, и в нее хлынули потоки голубого света. Когда путешественники смогли открыть зажмуренные глаза, они увидели перед собой нескольких людей в знакомых им уже белых хитонах. На хитоны, впрочем, были небрежно, но изящно накинуты легкие плащи с широкой пурпурной каймой. Один из этих людей, почтенного вида, с лысиной и брюшком, выступил вперед и обратился к путешественникам на хорошем английском языке:

— Пожалуйста, вы можете выйти. Вы приехали. Путешественники кинулись к выходу. Они оказались в большой зале с удобной, но странного вида мебелью. На стенах висело много зеркал, но совершенно не было картин, если не считать одного сложного чертежа. В большой нише находилось единственное окно с видом на часть какого-то города. Под окном лежала большая площадь, и на ней заметно было странное оживление. Человек с лысиной и брюшком, не дав путешественникам произвести более подробный осмотр, сказал:

— Господа, вы у нас в гостях. Мы позаботимся о ваших удобствах, и вам нечего беспокоиться. По некоторым причинам, объяснять которые сейчас не время, никто не должен знать о вашем пребывании в нашей стране. Попытки завязать сношения с внешним миром будут бесплодны. Вы можете сколько угодно наблюдать город из окна, но вас никто не увидит. Вы можете слушать голоса и шумы города, но ваших слов или криков никто не услышит. Акустика и свет в этом помещении подчинены нашей воле, а стены непроницаемы. Мы не будем ни в чем стеснять вас в пределах этого помещения. Все желаемое вы получите при помощи этих кнопок.

Он объяснил назначение каждой кнопки и потом нажал какой-то рычажок. Под сложным чертежом открылась дверь в коридор.

— Там вы найдете ряд комнат, обставленных для жилья. Должен только предупредить вас еще раз. Отсюда есть только один выход. Тот, через который вы прибыли. Не ищите других, вы их не найдете.

Он поклонился и вошел вместе со своими молчавшими спутниками в вагон. Дверь, вернее, стена, замкнулась. Путешественники остались одни.

С потолка заструились лучи, тонкие, как иглы. Они заплясали во всех направлениях, словно нащупывая каждое лицо. Затем, как в театре, когда прожектор направлен на одного актера, лучи окружили каждого из присутствующих и внезапно исчезли.

— Нас рассматривали, — закричала Сидония.

— Вернее, фотографировали, — угрюмо отозвался Бриггс.

Он был мрачно настроен и, как полицейский, не сомневался, что их сфотографировали в профиль и en face, как подозрительных личностей. Он не сомневался и в том, что где-нибудь уже проявляют отпечатки их пальцев.

— Мы должны осмотреть помещение, — крикнул Стиб. Все бросились в коридор. По обе стороны его был ряд комфортабельных спален. Но ни единой двери, напоминающей земную парадную или черную, никакого выхода они не могли найти. А судя по взгляду в окно и сравнению с другими домами, они помещались далеко не на первом этаже.

— Мы в тюрьме, — констатировал Бриггс.

— Она давно поджидала вас, — мрачно ответил Стиб с юмором висельника. — Посадив вас в шкаф, я еще раз оказался пророком.