Джеймс Кирк бросился в реку, разбрызгивая во все стороны грязную воду. Он не боролся с потоком, зная, что тот несет его в том же направлении, что и Вилсон с Ярким Пятном. Но Яркое Пятно не умела плавать.

Он поймал взглядом мелькание чего-то белого. У него в голове вспыхнуло воспоминание детства о вымокшей кошке. Он поплыл туда, с силой загребая руками. Впереди, справа от него, Вилсон плыла в том же направлении. Более сильные движения позволили капитану нагнать доктора.

– Яркое Пятно! – выдохнула Эван. – Достань Яркое Пятно! – Она ушла под воду, чтобы обогнуть обломок дерева, и вынырнула снова, плывя в сторону cиваоанки.

Кирк задержался в нерешительности ровно настолько, чтобы убедиться, что доктор может сама держаться на плаву, и тут же ринулся вперед. Обломок дерева с силой ударил его в бок, но он стерпел боль. Необходимо было добраться до Яркого Пятна…

Он уже видел ее достаточно ясно. Она, похоже, потеряла сознание.

Возможно, ее ударило плывшим стволом, одним из тех, которые разнесли мост, потому что она не шевелилась. Течение мчалось вперед, неся с собой неподвижное тело cиваоанки. Резкая волна перевернула ее лицом вниз. Он удвоил усилия… поймал за хвост и перевернул ее тело. Держа лицо cиваоанки над водой, Кирк двинулся к берегу.

Течение теперь стало быстрее, и бороться с ним, особенно с ношей в руках, было неимоверно тяжело. Кирк удвоил усилия, стараясь не замечать звона в ушах. В следующий раз, когда он обернулся, Вилсон была уже рядом, помогая ему поддерживать Яркое Пятно.

Река резко сворачивала налево, и им пришлось отплыть к середине потока, чтобы не быть расплющенными об огромную каменную скалу. Обломок дерева подпрыгнул, и, крутясь в воздухе, налетел на камни, после чего щепки разлетелись в стороны. Эван Вилсон поднырнула, чтобы избежать рикошета, и вынырнула, задыхаясь. Силы быстро оставляли пловцов. Они чувствовали, что скоро уже не смогут бороться с течением, и тогда любой берег станет для них недосягаемым. К тому же Кирк почти оглох от шума в ушах. Внезапно капитан к своему ужасу понял, что за звук это был: впереди их ждал еще один водопад. – К берегу, Эван, – выдохнул он. – Быстрее. Они изо всех оставшихся сил гребли к берегу, и через какое-то время, показавшееся им вечностью, Кирк ухватился рукой за толстую ветку дерева, свисавшую над водой. Обвив ногами тело Яркого Пятна, Джеймс дернул изо всех сил и вытащил тело сиваоанки на отмель. В следующее мгновение капитан схватил Эван как раз в ту секунду, когда Вилсон, отчаянно цеплявшаяся за ветку, разжала пальцы. Задержись он еще на немного, и ее унесло бы течением. Капитан дернул ее за запястье и вытащил на берег к Яркому Пятну.

Эван быстро сняла вещевой мешок с плеча сиваоанки, перевернула ее на спину, села на нее верхом и положила свои ладони одну на другую на ее диафрагму. Она со всей силой резко нажала от себя и вверх по груди. Прием Хаймлика, узнал Кирк, применяется специально, чтобы предотвратить возможность возвращения воды в легкие.

Вода фонтаном брызнула изо рта cиваоанки. Кирк нагнулся над ее лицом, готовый, в случае чего, применить искусственное дыхание, если понадобится.

Яркое Пятно кашлянула и задышала. Пока Эван проверяла пульс в основании ее хвоста, Кирк легонько шлепнул Яркое Пятно, пытаясь привести ее в чувство.

Ответа не последовало, ее дыхание было прерывистым и нерегулярным, словно она задыхалась.

– Давайте отнесем ее подальше от воды, – сказала Эван Вилсон, и они оба, истощенные до предела, потащили сиваоанку туда, где их не могли достать волны, накатывающие на отмель. – Мне нужна ваша туника, капитан, и разведите костер.

Думая, что он ослышался, Кирк изумленно уставился на доктора и увидел ярость на ее лице.

– Вашу тунику! – раздраженно повторила она, потянув за край пледа, который носила. – Моя не впитывает воду, черт подери… нам нужно обсушить ее и согреть. Она в шоке!

Капитан поспешно сорвал с себя тунику и выкрутил. Вилсон схватила ее и начала быстро обтирать Яркое Пятно, останавливаясь только для того, чтобы еще выжать воду. Она повторяла снова и снова:

– Яркое Пятно! Яркое Пятно, слушай меня! Ты в порядке! Ты на берегу!

Черт тебя подери, Яркое Пятно! Ты не в воде!

Кирк долго возился с мокрым деревом, но все же развел костер. Он подождал, пока пламя не наберет силу, затем помог Эван подтащить Яркое Пятно ближе к костру и принялся растирать шерсть сиваоанки своими руками, успокаивая ее в перерывах между проклятьями доктора Вилсон.

– Против шерсти, капитан, – сказала Вилсон, – это стимулирует у них кровообращение. – Она подала ему его тунику, чтобы он воспользовался ею, в то время как сама полезла в аптечку. – Сломанных костей нет, – сообщила она, – Нет внутренних повреждений.

Его взгляд упал на сенсор, модифицированный Споком.

– Он все равно не работает, – увидев, куда он смотрит, хмыкнула Вилсон. – Мы застряли здесь, капитан.

Она сняла мешок из-за спины и вывалила его содержимое на землю: фрукты, расческа, пледы, колышки, ее наконечник. Наконец, она нашла то, что искала – маленький сверток из листьев, разорвала его, и кучка скручивателей хвостов упала ей на ладонь. Чувствуя, как у нее болит все тело от усталости, Эван умудрилась размять несколько из них между пальцами и начала втирать их под носом Яркого Пятна, затем разжала челюсти сиваоанки. Кирк стал помогать ей, держа рот Яркого Пятна открытым, пока доктор выдавливала масло из скручивателей хвостов на язык Яркого Пятна.

Яркое Пятно пришла в себя так резко, что, если бы Джеймс не придерживал ее челюсть, Эван могла бы лишиться пальца.

– Эван? – слабым голосом сказала сиваоанка. – Мы перешли? Ты все еще мой друг?

Эван Вилсон облегченно засмеялась и крепко обняла сиваоанку.

– Мы сделали это, – победно сказала она. – Мы в безопасности, на другом берегу. Полежи спокойно минутку.

Слишком ослабевшая, чтобы кивнуть, Яркое Пятно выгнула усы и подчинилась.

Вилсон взяла фрукты, и сказала:

– Теперь я хочу, чтобы ты села и поела чего-нибудь… капитан, помогите мне. – Кирк помог ей поднять и держать Яркое Пятно в сидячем положении. Сиваоанка несколько раз укусила фрукт и остановилась. – Еще немножко, если сможешь, Яркое Пятно, – начала уговаривать ее Эван. – Тебе нужна жидкость… ты побывала в большой переделке.

Пока Яркое Пятно ела, Кирк поглаживал ее грязную шерсть. Внезапно он улыбнулся и сказал:

– Вот это я называю как следует отмыться от алкоголя.

Зрачки сиваоанки расширились.

– Эван! – сказала она. – Я помню! Я упала в воду!

– Тебя сбросило, дерево упало на мост. Ты сейчас в безопасности, Яркое Пятно, на земле.

– Ты бросилась в воду за мной? – Яркое Пятно с благоговением смотрела на нее.

Эван засмеялась и покачала головой.

– Не воображай слишком многого, Яркое Пятно. Меня сбросило в воду вместе с тобой. – Она кивнула на Кирка. – Капитан прыгнул за нами обеими.

Это было, конечно, не очень умно с его стороны, но поскольку все обернулось хорошо, я ему благодарна. Он вытащил тебя из воды и меня тоже.

– Спасибо! – сказала Яркое Пятно, поворачивая голову. – Я была так напугана… я ничего не помню, кроме воды…

Смущенный обожанием в ее глазах, Кирк сказал:

– Как, Яркое Пятно? Ты не помнишь? Я никогда не дам тебе забыть, что ты сказала это! – Хвост Яркого Пятна двинулся, слабо завиваясь в петлю.

– Вот так-то лучше, – сказала Вилсон, – капитан, посмотрите, сможете ли вы заставить ее еще поесть. И если почувствуете необходимость подергать ее за хвост, пожалуйста, не стесняйтесь, очевидно, это неплохая терапия. Она поднялась на ноги – Я собираюсь соорудить вокруг вас палатку, пока еще совсем не стемнело и мне видно, что делать.

К тому времени, как доктор закончила палатку, Кирк умудрился запихать в Яркое Пятно два фрукта. Эван завернула ее в пледы.

– Теперь спи, – сказала она. – Приказ доктора.

Яркое Пятно послушно закрыла глаза и моментально заснула.

– Дочь моей сестры, – мягко сказала Эван Вилсон – Капитан? Вы сможете продержаться без сна еще полчаса? Я знаю, Несчастье говорила, что огонь будет держать спинорезов на расстоянии, но…

Он кивнул.

– Я посижу полчаса, Эван, возможно смогу и больше – Он все еще был возбужден.

– Хорошо, – сказала она. – Если я сейчас не посплю, то совсем раскисну. Разбудите меня через полчаса. Я не говорю это, чтобы обделить себя сном, я хочу проверить еще раз Яркое Пятно, так что не деликатничайте, как Спок.

Кирк улыбнулся ей и ее представлению о Споке.

– Ладно, даю слово, Эван. Полчаса.

– И поешьте что-нибудь, – добавила она. – Только оставьте один фрукт для Яркого Пятна, когда она проснется. Ей нужна жидкость. – Она легла, свернувшись в комок рядом с Ярким Пятном и моментально уснула.

Стараясь не нарушить их сон, Кирк выскользнул из палатки, чтобы обдумать ситуацию. Его вещевой мешок потерялся в реке, и копье осталось там, где он прыгнул в воду Эван, видимо, тоже потеряла свой посох, и хорошо, что еще хоть у нее остался нож. Разложив содержимое мешка Яркого Пятна перед костром на просушку, он еще раз пересмотрел вещи сиваоанки.

Там были еще фрукты, помятые, но все же пригодные в пищу. «Никакого оружия, кроме ножей у нас не осталось», – подумал Кирк. Нет карты, но Яркое Пятно проинструктировали о маршруте, которым они должны идти, учитывая ее память, с этим делом все будет в порядке, хотя, оружие…

Затем капитан вспомнил о наконечнике копья Эван: может быть, он и не так хорош, как наконечники Чехова, но сойдет Он вынул нож и принялся вырезать себе новое древко.

Пока он работал, то успокаивал себя тем, что Спок позаботится об остальных участниках перехода. Они найдут друг друга утром… Спок слишком благоразумен, чтобы путешествовать по незнакомой местности в темноте, и неважно, что остальные будут настаивать. Спока нельзя сдвинуть с места, когда логика развития ситуации требует осмотрительности.

Всю долгую ночь капитан и Эван Вилсон сменяли друг друга на часах.

Яркому Пятну становилось лучше, и когда Вилсон разбудила Кирка перед рассветом, он также почувствовал, что как следует отдохнул.

– Не будите пока Яркое Пятно, – тихо сказала она, – я хочу, чтобы она выспалась, насколько это возможно.

Он кивнул и, указывая на новенький вырезанный посох в ее руках, сказал:

– Видите, у нас обоих появилась одна и та же мысль.

– Да, – улыбнулась она. – Как с пищей?

Он вспомнил, что она ничего не ела прошлой ночью.

– У Яркого Пятна есть фрукты в мешке, – сообщил он. – Там хватит по одному для каждого из нас, и останется два для нее.

Эван ела медленно, смакуя каждый кусочек. Когда трапеза была закончена, она сказала:

– Ну, и какой план, капитан? Будем ждать здесь Спока или пойдем сами искать его? Что, по-вашему, он будет делать?

– Яркое Пятно может идти?

– Если мы пойдем медленно. Я в любом случае хочу как можно быстрее доставить ее к Цепкому Когтю.

Кирк немного поразмыслил над ее словами, затем сказал:

– Мы примерно в двух днях пути от Среталлеса. Спок будет ожидать, что мы пойдем к тропе, если только вообще сможем идти. Вряд ли мы очень уж далеко от них, Эван. Вполне возможно, что мы даже на расстоянии оклика.

– Ну что ж, подождите, пока проснется Яркое Пятно, прежде чем кричать, капитан.

Какое-то время они сидели молча, Джеймс Кирк поворошил золу.

– Хорошо, Эван, – наконец сказал он. – Почему бы вам не звать меня Джеймсом? Особенно после того, что мы вместе пережили?

Она тихо засмеялась.

– Особенно после того, что мы вместе пережили, я не буду этого делать. Я называю людей так, как они хотят, даже Несчастье. А вы хотите, чтобы вас называли «капитан»… потому, что вы о себе думаете, как о капитане «Энтерпрайза». Здесь, вне корабля, этому нужна небольшая поддержка. Именно поэтому я называю вас не Джеймс, а капитан.

Несмотря на улыбку на ее лице, она говорила серьезно, и Кирк вдруг осознал, что в этот момент думает о тех людях, которые называют его по имени. Спок делал это, и это означало большущий комплимент. Что до Боунза… когда тот называл его капитаном, это обычно означало оскорбление, так же как и слова: «Мне не нравятся ваши приказы, и я думаю, что вы проклятый дурак, но вы все же мой капитан».

– Я понял вашу мысль, Эван, – сказал Кирк. – Скажите мне, как вы предпочитаете, чтобы я вас называл, доктор Вилсон?

Она раскинула руки.

– Зовите меня, как вам захочется. Если откровенно, то имя для меня ничего не значит.

– Вы сражались за него с Вызывающим Бурю, – удивленно возразил он.

Она покачала головой.

– Я дралась с ним за искажение слова «человек». Это разные вещи.

– А, – сказал он, – тогда это имеет смысл. – И, не задумываясь, добавил:

– А откуда вы, Эван?

– Почитайте мое досье, капитан.

Он усмехнулся.

– Я сделал это. Но Спок ему не очень доверяет. Ее бровь резко поднялась вверх, также, как это делал Спок.

– Не доверяет?

– Давайте я скажу по-другому. Не поверил ему.

– Неужели? Ради всех святых, почему?…

– Потому что на Тэламоне вы вряд ли клялись бы богиней.

– Вы бы вряд ли клялись на Тэламоне вообще, – сказала она, улыбнувшись. – Я уверена, у вас тоже найдется уйма словечек, подхваченных у каких-нибудь инопланетян, капитан… что еще вызывает у вас сомнения?

– Ваши предыдущие назначения. По вашим записям выходит, что вы кабинетный клоп.

– Я знаю, – кивнула она, как будто речь шла о чем-то довольно любопытном, но не имеющем к ней никакого отношения, а потом спросила:

– А что вы думаете?

Он засмеялся.

– Будь все проклято, если я знаю, Эван. – Кирк ждал какого-нибудь дальнейшего ответа, но она только смотрела на него, намек на улыбку светился в ее глазах, и наконец он рискнул:

– И вы мне тоже не скажете?

Вилсон покачала головой.

– Может быть, в другой раз, капитан. Не сегодня… ну что ж, боюсь, мистер Спок сделал для меня самое худшее. Хвост, свисающий с ветки, как говорит Яркое Пятно. И единственная возможность заставить вулканца путаться в подозрениях – это заставить вас делать то же самое. – Она легко поднялась на ноги.

– Тогда, по крайней мере, скажите мне, как вы заставили Яркое Пятно шагнуть на мост.

– Разбудите ее и спросите. Если она и сегодня этого не вспомнит, я точно буду думать, что удар повредил ей голову.

Джеймс Кирк так и сделал, но ему не потребовалось задавать вопросов, так как Яркое Пятно села и, обиженно посмотрев на доктора, с видом оскорбленной невинности, сказала:

– Я помню! Ты меня потянула за хвост!

Кирк захохотал, а Вилсон сказала с облегчением:

– Ну, тогда с тобой все в порядке, А я боялась, что ты не вспомнишь.

– Ее слова только подлили масла в огонь.

Кирк, всеми силами подавляя смех, поспешил объяснить:

– Эван думала, что ты повредила себе голову, Яркое Пятно.

– Ох, – понимающе проговорила Яркое Пятно, а затем снова пожаловалась:

– Она потянула меня за хвост, капитан!

– Но зато она завела тебя на мост.

– Это только грудные дети таскают взрослых за хвосты!

Кирк в изнеможении посмотрел на Вилсон и сказал:

– Очевидно, не только…

Он подал cиваоанке последний оставшийся плод, и Яркое Пятно полностью переключилась на еду. К тому времени, как Вилсон сложила палатку и упаковала их вещи, обида Яркого Пятна улетучилась, уступая место смеси изумления и интереса.

– Я была так удивлена! – наконец сказала она.

– Просто думай обо мне как о скручивателе хвостов, – сказала Эван, и хвост сиваоанки довольно изогнулся, демонстрируя, что никакого особенного вреда вчерашнее происшествие ей не причинило.

– Попробуйте крикнуть, капитан, может быть, наши друзья недалеко.

Кирк так и сделал. Они прислушались, но даже чуткие уши Яркого Пятна не уловили ни единого звука.

– Ладно, – сказал Кирк, – теперь нам понадобится твоя голова, Яркое Пятно, так что хвост может отдохнуть. Посмотрим, сможем ли мы отыскать их следы.

Он не сказал, что отсутствие вестей от остальных участников похода обеспокоило его. Капитан знал, что их снесло далеко вниз по реке, но ему казалось, что Спок должен был последовать за ним. Если только что-нибудь не случилось с другой частью отряда.

* * *

Спок провел долгую ночь на посту, хотя Несчастье больше не чувствовала запаха спинорезов, он не хотел рисковать и оставлять группу под защитой одного лишь костра. И еще нужно было подумать о Чехове…

Похоже, что сейчас он мирно отдыхал, но когда в последний раз Несчастье проверяла его, простое закатывание его рукавов привело к тому, что с его кожи посыпались волосы. Страхи Вилсон подтвердились: Чехов заражен синдромом АДФ, протекающим в более тяжелой форме, чем прежде наблюдалось у людей. Спок сам читал медицинские доклады и знал, что реакция Чехова на болезнь была абсолютно не стандартной. Если она будет прогрессировать с прежней скоростью, Чехов не сможет сам продолжать путь.

Однако скорость, с которой прогрессировала болезнь, повышала вероятность того, что Павел подхватил ее здесь, даже если они не видели похожих признаков заболевания в лагере Жесткого Хвоста. А это, в свою очередь, увеличивало возможность того, что Цепкий Коготь сможет помочь Чехову, если только определит человеческую версию болезни.

– Мистер Спок? – нарушил стройный ход его мыслей голос Ухуры. – Вы думаете они живы, сэр?

– Я могу предположить, что капитан, по крайней мере, не пострадал. Я довольно-таки хорошо знаю его. И я бы сказал, что он должен быть жив… да. Что касается остальных, я могу только рассуждать: но действовать я должен исходя из предположения, что они все живы и нашли кров на ночь, как и мы.

Ухура присела рядом с ним на корточки и занялась изготовлением нового копья, в данный момент она как раз крепила к нему наконечник. Не глядя на вулканца, лейтенант сказала:

– Есть кое-что, что вам нужно знать… о Несчастье. Это ее третья попытка, третий Поход.

– Это означает что-то особенное?

– Да, сэр. Жесткий Хвост сказала, что один из ее детей пошел к зрелости другой дорогой. Я спросила Стремительный Свет, что она имела в виду. Он ответил, что ребенок покончил жизнь самоубийством. – Девушка подняла на него глаза в молчаливой мольбе о помощи.

– Вы верите, что Несчастье может тоже совершить самоубийство? – Хотя Спок знал, что цивилизация Сивао крайне аналогична, все же ему трудно было представить что-либо подобное.

– Если только кто-нибудь из отряда… умер. Да, я верю, сэр, потому что это будет означать, что она снова потерпела неудачу. Вы поговорите с ней?

– Какую пользу может принести логика в этой ситуации?

– Стоит попробовать все, что только можно. – Ухура нахмурилась – Я не думаю, что логика может все, но… вы ведь считаете ее взрослой, не так ли?

Он ответил:

– Я считаю, что она вполне способна нести ответственность за свои собственные поступки, и она показала, ухаживая за Чеховым, что имеет желание принять ответственность и за других тоже. Очень трудно определить зрелость представителя другой цивилизации, но, по моему мнению, она является взрослой, хотя, конечно, все еще молода и неопытна.

Ухура кивнула.

– Я имела в виду, мистер Спок, что, возможно, вам удалось бы помочь ей понять, что другие считают ее жизнь имеющей ценность, даже если ее собственные сородичи не видят этого.

– Я постараюсь сделать то, что вы предлагаете, лейтенант. Но не обещаю, что результаты будут такими, на которые вы надеетесь.

Ее глаза сверкнули в пламени костра.

– Спасибо, мистер Спок – Ухура вернулась к своему занятию, как будто разговор со Споком каким-то образом облегчил ее задачу.

Часом позже она пошла в палатку, чтобы отдохнуть. Несчастье заступила следующей, с некоторым удивлением приветствуя Спока.

– Ты тоже должен спать, мистер Спок, – сказала она, – у тебя был такой же утомительный день, как и у всех нас.

– Вулканцы имеют способность отдыхать на ходу, не тратя времени на сон, – объяснил он. – Я предпочитаю, чтобы на часах всю ночь оставались двое.

– Это интересно, – сказала она и добавила задумчиво. – Мне хотелось бы иметь возможность проверить тебя. Я хочу узнать, насколько ты отличаешься от людей. У меня есть вопрос, может быть, такой, который Яркое Пятно называет детским. Ты не против?

– Можешь спрашивать, Несчастье. Я отвечу как только смогу.

– Доктор Вилсон говорит, что мы не должны дотрагиваться до тебя, что это тебя огорчит.

– Физический контакт с другим существом усиливает мои телепатические способности. Я становлюсь объектом сильного эмоционального воздействия.

– Но ты удержал Чехова и Ухуру около реки, – возразила она, – и ты нес мистера Чехова.

– Я делаю то, что должен. Если бы я только мог воспрепятствовать капитану прыгнуть в воду, я бы тоже сделал это. Вы все на моей ответственности. Ее уши дернулись назад.

– Но они взрослые!

Спок пытался найти возможность деликатно подойти к главному предмету разговора. И тут он ухватился за возможность, которую предоставила Несчастье.

– А ты еще не поняла своей ответственности за нас? Для членов команды «Энтерпрайза» я главный по рангу до тех пор, пока мы не воссоединимся с капитаном, однако я совершенно точно знаю, что мы не достигнем Среталлеса без твоего знания местности и твоего опыта.

Уши положены назад и зрачки расширены, она впитывала его слова. Когда Спок закончил, Несчастье сказала ровным голосом:

– Ты говоришь так, как будто я взрослая.

– Так, насколько я знаю, считают Цепкий Коготь и доктор Вилсон.

Законное определение взрослости может меняться от мира к миру, но я привык полагаться на свои собственные наблюдения, когда дело касается безопасности.

Долго-долго она сидела тихо. Спок наблюдал за Несчастьем, но не прерывал ее мыслей. Наконец она снова повернулась к нему.

– Если ты считаешь меня взрослой, значит ли это, что ты будешь слушать меня? – Нетерпение, которое слышалось в ее голосе, удивило его так же, как и вопрос.

Он спросил:

– А разве я до этого так не делал?

Она в нерешительности помолчала, вдруг кивнула и сказала:

– Мистер Спок, мы немедленно должны доставить мистера Чехова к Цепкому Когтю. Я не могу помочь ему. Цепкий Коготь поехала в Среталлес, чтобы спросить помнящих об этой АДФ, может быть, она узнала что-нибудь.

Эван сказала… Эван сказала, что она все равно не сможет ничего сделать, если мистер Чехов болен. – Она поймала свой хвост обеими руками и туго скрутила его. – Мы не можем остаться, чтобы искать капитана, Яркое Пятно и Эван, – продолжила Несчастье, – у мистера Чехова нет на это времени. – Она встала на ноги и повернулась к нему спиной. Это был сиваоанский жест чрезмерного расстройства.

Спок ответил:

– Я пришел к тому же заключению. Если мистер Чехов может выжить, то мы должны положиться в этом на Цепкого Когтя. Как только мы отвезем мистера Чехова в Среталлес, я возвращусь с поисковой партией «Энтерпрайза», чтобы найти остальных.

Несчастье повернула только свою голову. Шерсть встала дыбом, она сказала:

– Спасибо, мистер Спок.

– Я не хочу усугублять твое расстройство, – начал Спок, – но есть один вопрос, который я должен задать, прежде чем приму решение действовать в этом направлении.

С видимым усилием она разгладила мех и повернулась к нему лицом.

– Спрашивай.

– Как это повлияет на тебя в связи с вашими обычаями? Я едва ли доверяю предположению лейтенанта Ухуры, что твои сородичи действительно способны на акт самоубийства. – Он нашел слово омерзительным, но произнес его уверенно, другого пути узнать это не было.

Она задрожала от кончика хвоста до ушей.

– Это детский вопрос, не так ли?

– Определенно, – подтвердил он.

Несчастье посмотрела мимо него в темнеющий лес.

– Трудно найти товарищей для третьего Похода, для четвертого невозможно. – Это звучало так, словно она говорила о ком-то другом, даже когда она продолжила:

– Ты прав, когда говоришь, что у меня есть ответственность за вас, вы не почувствуете запах спинорезов, вы не знали о ногохватах. Я должна проследить, чтобы вы в безопасности добрались до Среталлеса, прежде чем решусь избрать другой путь.

Спок сказал:

– И под этим ты имеешь в виду, что лишишь себя жизни? Конечно, есть и другие, которые также три раза потерпели неудачу. Они все, как ты говоришь, избрали другую тропу?

– Не все. Левое Ухо велела рассказывать и об исключениях. Я слышала о людях, которые провели всю свою жизнь в качестве детей и были одиноки. Я не способна на это, мистер Спок. Я была достаточно долго одинока после второй неудачи. Если бы не Цепкий Коготь, я бы уже тогда выбрала другой путь.

– Она бы не приняла тебя сейчас?

Несчастье заколебалась.

– Цепкий Коготь примет… но никто больше.

– Я думаю, что Яркое Пятно примет, хотя она воспитана в этой же культуре.

– Яркое Пятно мертва!

– Это возможно, – сказал Спок. – Однако, исходя из того, что капитан жив, я не считаю это вероятным. – Слова так поразили ее, что она перестала трястись. Он продолжил:

– В любом случае это не относится к делу.

– Не относится к делу? – Ее уши дернулись вперед, ярко выражая недоверие.

– Я хочу сказать, что есть много других миров, кроме этого… миров, которые примут тебя и твой талант. Твои знания будут очень ценными для Федерации и для ее ученых и дипломатов. Йауанцы также могут принять тебя, ты ведь в конечном итоге их дальняя родственница.

Похоже, что Несчастье поняла его, даже обдумала это.

– Но, мистер Спок, – с грустью сказала она, – йауанцы не мой народ.

В некоторой степени Спок понимал, ее чувства, хотя и не разделял эмоций. Он добавил:

– Люди тоже не мой народ, и все же я нашел, что они заслуживают дружбы и верности.

Спустя какое-то время она сказала:

– Я… подумаю над тем, что ты говорил, мистер Спок.

– Этого недостаточно. – Он встал и замер, руки обхватили древко копья. – Ты поставила меня в трудное положение.

Она мигнула глазами, и вулканец произнес:

– Если мы продолжим путь на Среталлес, не останавливаясь, чтобы поискать остальных, ты можешь покончить жизнь самоубийством, даже когда мы окажемся в безопасности. Если мы остановимся, чтобы искать капитана и остальных, мистер Чехов обязательно умрет.

– Но выбора нет, мистер Спок. Мы должны доставить мистера Чехова к Цепкому Когтю… я думаю, ты понял меня!

– Я понимаю так, что ты заставляешь меня выбрать между твоей жизнью и жизнью мистера Чехова.

– Нет, я… ты не отвечаешь за мое самоубийство, мистер Спок!

– По твоим собственным словам, выбор действий, который я сейчас сделаю, возложит на меня за это ответственность. В моем собственном языке даже нет слова, которое бы называло расставание с жизнью по собственному желанию, это противоестественный акт и, как таковой, не может расцениваться как законная реакция на нашу ситуацию.

Ее мускулы напряглись, когти на ногах вонзились в землю. На какой-то короткий момент Спок подумал, что она может просто развернуться и убежать от него, затем также внезапно ее спазм ксенофобии прошел. Она уставилась на него своими огромными круглыми глазами и сказала:

– Я не знала, что твой народ настолько отличается от моего… нет слова для самоубийства? – она снова моргнула. – Даже когда я узнала о твоей памяти, я не знала, насколько ты отличаешься. Нет, клянусь на древнем языке. Я оскорбила тебя, мистер Спок, говоря о… другой тропе? теперь ее голос был благозвучен.

Он покачал головой.

– Я вполне способен обсуждать иррациональные предметы в рациональных терминах. Перспектива способствовать такому акту, однако…

Как будто самой себе, она сказала:

– Я должна помочь тебе, если могу. – Она снова посмотрела на него и продолжила более громко:

– Цепкий Коготь сделала бы это, значит, и я должна. Если моя жизнь так важна для тебя…

К его удивлению, она отвернулась и пошла к палатке, где очень осторожно, чтобы не побеспокоить Чехова, разбудила Ухуру. Ухура подошла к «костру со все еще заспанными глазами.

– Что такое, Несчастье? Что-то случилось, мистер Спок?

– Ты должна быть свидетелем, лейтенант Ухура, – сказала Несчастье, мистер Спок не понимает древнего языка, а мне необходимо произнести на нем клятву.

– Хорошо, – ответила Ухура.

По ее знаку Спок выключил универсальный переводчик, и Несчастье начала говорить. Ухура переводила. – Она говорит, что клянется, что не последует другой тропой к зрелости, даже если потерпит неудачу в третьем Походе. Она говорит, что проживет свою жизнь до ее естественного конца, хотя это и значит, что она может закончить ее в изгнании, вдали от ее собратьев, от своего мира…

Несчастье заговорила снова, и Ухура продолжила:

– Она хочет, чтобы вы поняли, что она делает из этого только два исключения: первое – она все равно будет подвергать свою жизнь опасности, если понадобится спасти другого, и второе – она оставляет себе право на самоубийство, если заболеет смертельной болезнью или болезнью с эффектом дегенерации. Вы понимаете, мистер Спок?

Спок не понял, кто задал последний вопрос, Несчастье или Ухура, но кивнул и сказал:

– Я понимаю, и не могу оспорить ее исключения.

Это было переведено Несчастью, которая снова заговорила. Ухура перевела ее слова:

– Она говорит, что дает эту клятву ради мистера Чехова и ради вас, сэр, чтобы вы смогли помочь мистеру Чехову, не рискуя при этом вашим здоровьем.

Несчастье ушла прочь, не сказав больше ни слова. Она заползла в палатку, остановившись только, чтобы осмотреть Чехова, затем свернула свое тело в тугой комок боли. Даже когда Ухура тронула ее за плечо и с глубокой озабоченностью спросила, не может ли она каким-то образом ей помочь, Несчастье не ответила.

Ухура возвратилась к Споку. Он только сказал:

– Она не покончит жизнь самоубийством, лейтенант. Вы сами слышали ее клятву.

– Спасибо, мистер Спок. – Ухура действительно обрадовалась, хотя и бросала время от времени озабоченные взгляды в сторону Несчастья.

Спок покачал головой, сам он не испытывал никакой радости по этому поводу, потому что вряд ли ему удалось убедить Несчастье. На самом деле он просто потребовал от нее принести себя в жертву и обрек на многие годы одиночества. В этой ситуации Споку оставалось надеяться на то, что она, несмотря на ее ожидания, обретет себя и друзей. Когда вулканец затем посмотрел на Ухуру, то внезапно осознал, что она и на него смотрит с озабоченностью. Лейтенант мягко сказала:

– Я останусь с вами, если вы позволите, мистер Спок. Мне было бы сложно сейчас уснуть. – На этот раз он кивнул. Он не преувеличивал, когда говорил Несчастью о тех преимуществах, которые нашел в дружбе и верности людей.

* * *

Индикатор оставался темным. Скотти зло ударил по консоли кулаком, надеясь, что от сотрясения лампочка зажжется, и сказал:

– Не может быть, чтобы они пострадали. Стремительный Свет сказал бы нам. Зулу произнес:

– Прошу прощения, сэр, но я не думаю, что удары по ней нам каким-то образом помогут.

– Это просто мои нервы, мистер Зулу. Поломка произошла не на борту, а в источнике – многофункциональном медицинском сенсоре, который модифицировал Спок. Скотти мог телепортироваться вниз, к последнему их местоположению, но если команда была вне опасности, то он мог серьезно повредить миссии.

– Стремительный Свет вызывает, мистер Скотт, – сообщила Ацуэла, и настроение Скотти улучшилось, он возвратился в капитанское кресло, чтобы выйти на связь.

За последние несколько дней, Скотти полюбил голос с поверхности планеты. Капитан был прав: Стремительный Свет, похоже, вызвал его только для того, чтобы послушать, как он говорит. Скотти, конечно, был польщен этим, но за всем этим стояло еще кое-что: в Стремительном Свете Скотти видел хорошего партнера, с которым можно выпить и пошутить, так что ему все время приходилось напоминать себе, что он говорит с инопланетянином, которому ни то, ни другое может и не понравиться.

Теперь он надеялся, что у Стремительного Света есть новости.

– Привет, Стремительный Свет, – сказал он, – Скотти слушает. У тебя есть что-нибудь по поводу детей? – Зулу поднял при этих словах голову, и понял, что Скотти перешел на жаргон Стремительного Света, говоря о приземлившейся команде. «Подожди, капитан еще услышит об этом!» – подумал он.

– Боюсь, что это только предположение, – ответил Стремительный Свет.

– Вверху по течению прошли сильные дожди… мост разрушен, Скотти. Я не могу перебраться через реку и узнать, преодолели ли они ее. У меня займет шесть дней тяжелый переход до Среталлеса по другому маршруту, а к тому времени мы все равно узнаем, перебрались ли они через реку…

– Либо нет, – закончил за него Скотти. Ему это совсем не нравилось, и у него не было совершенно никакого желания ждать информации еще шесть дней. Это значило, что пройдет еще больший срок, прежде чем он сможет снова связаться с отрядом. И совершенно очевидно, что даже если они доберутся до Среталлеса, он все равно не сможет помочь им, не имея связи.

У него появилась мысль, которая, наверное, могла решить эту проблему.

– А скажи-ка мне дружище, – спросил он, – то, что ты делаешь, этично?

– Ты имеешь в виду, правильно ли это – присматривать за детьми во время их Похода?

– Именно.

– Да, – сообщил Стремительный Свет. – Дети не знают, что мы наблюдаем за ними, но взрослые делают так всегда.

– Тогда ты не будешь возражать против небольшой помощи, не так ли?

– Как ты можешь помочь мне оттуда? Я знаю, что ты на орбите над планетой, Скотти.

– У нас есть один из самых изящных приборов, которые ты когда-либо видел, друг мой. Мы можем поднять тебя и перенести на другую сторону реки в один момент. – – «Таким образом, – подумал он про себя, – ты сможешь сказать мне, все ли в порядке с капитаном, и в то же время я не нарушу приказ».

Целую минуту Стремительный Свет молчал, обдумывая предложение.

– На другую сторону реки, – повторил он. – В одну минуту? Я бы хотел это ощутить!

– Ну, тогда, – ответил Скотти, – если ты мне сообщишь ширину реки, то я послежу за этим. Стремительный Свет сказал:

– Ширина? Я не знаю. Я могу только предполагать.

– Неверное предположение может замочить твои ноги, – сообщил Скотти.

– Ты умеешь плавать, Стремительный Свет?

– Только не в такой реке, – мгновенно пришел ответ.

Если воды смели мост, то Скотти совершенно точно знал что cиваоанец имеет в виду, и отмел идею получить координаты от Стремительного Света.

– Я думаю, мне лучше поспешить в Среталлес другим путем, – сообщил Стремительный Свет.

– Подожди-ка. Твой народ не будет возражать, если я присоединюсь к тебе на минутку, мне хочется самому на все посмотреть?

– Нет, конечно, нет… если только ты не вмешиваешься, в Поход, то все будет в порядке.

– Тогда подожди там, где стоишь. Я в пути… – Скотти уже направился к капитанскому мостику и приказал. – Мистер Зулу, примите командование на себя.

– Да, сэр. Должен ли я послать охранников встретить вас в транспортной комнате?

Скотт подумал.

– Я пробуду там не настолько долго, чтобы они мне понадобились, мистер Зулу. Чем короче нос, который мы будем туда совать, тем лучше для миссии.

Зулу выглядел озадаченным, но ответил:

– Да, сэр.

Минутой позже Скотт стоял в транспортной комнате. Ради предосторожности он снял свой фазер с предохранителя, затем сказал мичману Орсэй:

– Активируйте.

Наступил краткий момент дезориентации, и тут же он обнаружил себя на краю потока… Тонны воды проносились мимо, с огромной скоростью волоча обломки деревьев. Скотти невольно сделал шаг назад, повернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с самым большим и злобным котом, которого когда-либо видел.

Он вскинул фазер, и существо напряглось, поднимая и направляя в его сторону что-то, что вполне могло быть оружием. Скотти вспомнил Быстроножку и осторожно сказал:

– Стремительный Свет? Это ты, парень? Я не могу поверить, что ты поднял оружие на человека с шотландским акцентом.

– Скотти? – существо тоже стояло в нерешительности, но голос определенно принадлежал Стремительному Свету. Хвост метнулся вперед и обмотался вокруг запястья Скотти. Скотти сообразил, что это, должно быть, эквивалент сиваоанского рукопожатия и взял кончик хвоста в руку, чтобы твердо пожать.

– Да, дружище, это никто иной как я, – сказал он и засмеялся. – Мы оба, наверное, напугались на два года вперед. Я представлял тебя шотландцем, как и себя.

– Ты пришел ниоткуда!

– Я же тебе говорил, это изящный маленький прибор.

– Действительно, – сказал Стремительный Свет, уставившись на него. Мне следовало догадаться, что ты будешь выглядеть, как и остальные люди, но в твоем голосе столько музыки, как и у в-Венср, и я рисовал себе тебя точно так же. – Его хвост отпустил руку Скотти, но завился в спираль.

Скотти улыбнулся.

– Если те усы, которые у тебя, такие же, как у в-Венср, то я бы не отказался, чтобы обо мне думали именно так.

Стремительный Свет сообщил:

– Твоя доктор Вилсон завидует нашим хвостам. Я рад, что ты ценишь хорошие усы, когда видишь их. – Его длинный розовый язык высунулся вперед, чтобы с гордостью лизнуть усы, что снова изумило Скотти.

Рассмеявшись, он хлопнул Стремительный Свет по плечу и сказал:

– Ну, я чувствую, мы прекрасно сработаемся. Ты думаешь, что готов сам попробовать этот фокус? – Он указал на другую сторону реки.

Снова хвост поймал его руку.

– Подожди, Скотти. У тебя есть оружие?

– Да, мне стыдно признать это… но ты так ошарашил меня, что я чуть не влепил в тебя заряд, – поспешно добавил Скотт. – Оно не убило бы тебя, если это то, о чем ты думаешь. Оно бы заставило тебя просто поспать некоторое время.

– Я спрашиваю не поэтому. Я чувствую запах спинорезов. – Он показал на другую сторону реки. – Там. Они большие и очень опасные, и если ты действительно можешь перенести нас в безопасности через реку, то нам лучше быть готовыми.

Скотти снова вынул свой фазер из кобуры.

– Ты эксперт в этом… все, что скажешь. – Другой рукой он откинул крышку коммуникатора и сообщил координаты мичману Орсэй, затем повернулся к сиваоанину. – Ты готов?

Стремительный Свет немного ощетинился, но сказал:

– Ожидание не делает это более легким. Поехали.

… Они стояли на другой стороне реки. Стремительный Свет осмотрел себя, поймал свой хвост, чтобы удостовериться, что он прибыл невредимым, дернул плечами и сообщил:

– Да, это то, о чем нужно петь!

Скотти возбужденно хмыкнул.

– Сделай мне одолжение, скажи об этом доктору Маккою, дружище, если встретишь его, я буду благодарен. Он так отзывается о транспортаторе, словно эта штука оскорбила его мать. Стремительный Свет кивнул.

– Если я встречу его, – согласился он. Затем, подозрительно обнюхивая воздух, Стремительный Свет осмотрел берег реки. Скотт следовал за ним по пятам, и заметив кое-что, что было слишком стройным для обломка, вынул из зарослей тростника… копье. Он протянул его Стремительному Свету – Это их? Можешь ты опознать его?

– Это может принадлежать только вашим детям. Никто никогда не видел здесь такого наконечника, прежде чем мистер Чехов не сделал его. Стремительный Свет взял его у Скотти, чтобы изучить, и вдруг схватил свое копье и нацелил его в сторону кустов.

– Спинорез!

Скотти крутанул свой фазер на пальце и привел его в то же положение, что и копье у Стремительного Света. И как раз вовремя. Что-то большое выскочило из зарослей. Когда животное прыгнуло на Стремительный Свет, Скотти выстрелил.

Его первой ужасной мыслью было, что он промахнулся. Траектория полета несла животное прямо на Стремительный Свет, но тот успел со всей силой вонзить в него свое копье. Отдача отбросила сиваоанца на землю, но к облегчению Скотти, животное осталось неподвижным. Скотти стащил его с сиваоанца и помог тому подняться на ноги.

– Ты в порядке?

– Все в порядке, Скотти, спасибо. – Он оттолкнул ногой мертвого спинореза, и в первый раз Скотти отчетливо увидел зубы хищника и его когти. Они явно казались более мощными, чем у Стремительного Света.

– Самец, – определил Стремительный Свет и продолжил:

– Он отделен от своей самки уже какое-то время, иначе бы не решился напасть на нас в одиночку. Что ты с ним сделал, Скотти.

– Он мертв?

– Если он мертв, то это сделало твое копье в горле. Может быть, он только парализован.

Стремительный Свет встал на корточки. Схватив спинореза за ухо, он поднял его голову, чтобы осмотреть горло, затем встал и вытащил копье из раны.

– Если он еще и не мертв, то все равно через минуту сдохнет. Я попал в вену. – Сиваоанец повернулся к туше спиной, как будто для него это было обычным делом – убивать спинорезов. «Возможно, что и так», – подумал Скотти, и эта мысль ему совсем не понравилась Присутствие здесь таких громадных хищников говорило о не слишком больших шансах отряда на выживание, особенно, без их фазеров.

Стремительный Свет поднял копье, на этот раз, чтобы обнюхать древко.

– Копье капитана Кирка, – сказал он.

– Я верю тебе на слово, но зачем капитану оставлять копье здесь? Мне это не нравится.

Пока Скотти осматривался в поисках других признаков отряда, Стремительный Свет обнюхивал все вокруг.

– Несчастье была здесь, но я не чувствую запаха Яркого Пятна. Мне тоже это не нравится, Скотти. Я ничего не могу сказать о твоих людях, за исключением капитана, – он протянул копье, – потому что они все носят ботинки. Они не оставляют запаха, как делаем это мы.

Скотти осмотрел остатки моста, затем лес вокруг. Он указал направо.

– Что-то большое проламывалось здесь, – сказал он и повел Стремительный Свет к тому месту. В грязи, посреди сломанных растений, Скотти увидел отпечаток чьей-то ноги, возможно, Ухуры.

Стремительный Свет понюхал сломанные растения.

– Я чувствую запахи отряда, – сказал cиваоанец. – Здесь были мистер Чехов, мистер Спок, Несчастье, лейтенант Ухура. Еще один запах. Страх Несчастья. Я не распознаю эмоции ваших людей так же хорошо, но Несчастье была напугана. – Он замер и уставился на Скотти, в его глазах был ужас. Они бежали вдоль реки…

– Да, преследуя кого-то, кто упал вниз, когда мост сломался, согласился Скотти. – «И капитан бросил свое копье, чтобы кинуться за ними в реку».

Стремительный Свет обвил своим хвостом запястье Скотти, таким интересным образом успокаивая его.

– Я пойду по их следам, Скотти. Я сообщу тебе, как только обнаружу что-нибудь.

Скотти склонил голову набок, взвесив на весах разума свое беспокойство за друзей и гнев капитана, запретившего вмешиваться в события. Беспокойство перевесило.

– Ты не против небольшой компании… если это законно, конечно?

– Нет, не против, – сказал Стремительный Свет, – даже Жесткий Хвост оценила бы твой острый глаз.

Скотти открыл свой коммуникатор.

– Скотт на связи.

– Зулу на связи, мистер Скотт. Все в порядке?

– Не могу сейчас сказать, мистер Зулу. Я оставлю вас за командира, пока мы со Стремительным Светом все тут выясним.

– А это разумно, сэр? – по тону было ясно, что сам Зулу так не считал.

– Капитан, конечно, будет не доволен, но некоторое время он не будет об этом знать. Буду поддерживать связь, мистер Зулу.

* * *

Яркое Пятно негромко чихнула несколько раз подряд, и тут же Эван Вилсон сказала:

– Я надеюсь, простуда не опасна для тебя, Яркое Пятно.

– Она не убьет меня, если ты это имела в виду, Эван.

За исключением простуды, Яркое Пятно, несомненно, чувствовала себя значительно лучше как телом, так и душой. И они нашли тропу, ведущую в Среталлес. Это сняло две причины для беспокойства Кирка. Что касается третьей, Джеймс кричал Споку и снова не получил ответа. Возможно, впрочем, что его голос просто заглушался шумом водопада, находившегося невдалеке.

По крайней мере, капитан надеялся, что это именно так. Яркое Пятно принюхалась и опять чихнула.

– Мне очень жаль, – сказала она, – я не могу сказать, были ли они здесь.

Она посмотрела так жалобно, что Кирк сказал:

– Не беспокойся, Яркое Пятно… я тоже не могу. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это направиться в Среталлес и надеяться, что нагоним их по дороге или они нагонят нас.

– В случае если они позади нас, – предложила Вилсон, – давайте оставим записку. – Она достала свой нож, добавляя:

– Я извиняюсь за вред, нанесенный местному лесу, Яркое Пятно, но это самое лучшее, что мы можем сделать. – Выбрав прямо на их тропе дерево, похожее на березу, она вырезал символ и стрелку, указывающую в сторону Среталлеса.

– Приложи к ней свои руки, – сказала Яркое Пятно. – Ты тоже, капитан.

Несчастье почувствует запах того, что мы были здесь.

Они так и сделали. Эван сделала шаг назад, чтобы осмотреть свою работу, затем снова подошла, чтобы вырезать цифру «3» и несколько букв.

– Несчастье, может быть, и сможет унюхать нас, но мистер Спок нет.

Это для того, чтобы успокоить ваши носы. Не смейся, Яркое Пятно.

Яркое Пятно чихнула, но ее хвост остался завитым в петлю.

* * *

Утром Спок с облегчением увидел, что Несчастье примирилась со своей клятвой. Она вела себя, как обычно. Чехов оставался ее главной заботой так же как и заботой Спока.

Заболевший лейтенант чувствовал себя все хуже, когда он все же пришел в сознание, Ухура попыталась чисто по-человечески утешить его и погладила по голове. Она тут же, к своему ужасу, обнаружила, что его волосы выпали под ее нежным прикосновением. К ее чести, она так хорошо держала себя в руках, что не выдала своих чувств. Когда Несчастье исследовала его руки, то нашла первые нарывы.

Она дала знак Споку отойти с ней подальше, чтобы Чехов не смог услышать.

– Он не может идти.

– Тогда мы понесем его.

– Нет, – сказала Несчастье. – Лучше соорудить волокушу. Таким образом тот, кто тащит его, будет иметь руки свободными для того чтобы обороняться.

– Ты чувствуешь запах спинорезов?

– Нет, но это не значит, что их больше нет. Они обычно не появляются на этой стороне реки.

– Тогда сделаем волокушу, – согласился Спок.

Они срезали молодые деревья, перевязали их и накрыли пледами, затем привязали к ним Чехова, к этому времени вновь потерявшего сознание. Спок накинул перевязь на себя и потянул край волокуши. Он был удивлен, как мало усилий потребовалось ему для того, чтобы тащить ее за собой. Несчастье оказалась права, таким образом она и Ухура тоже смогут тянуть Чехова, в то время как только такой сильный, как он, смог бы нести больного в Среталлес на руках.

Группа двинулась к тропе, Несчастье вела их. Ухура следовала сзади.

Временами им втроем приходилось перетаскивать волокушу и Чехова вокруг или над каким-либо препятствием, но как только они достигли тропы, идти стало гораздо легче.

Они шли, и какое-то время рев водопада заглушал все остальные звуки.

И нигде не было никаких следов Джеймса Кирка, Эван Вилсон или Яркого Пятна. Шум водопада постоянно напоминал Споку о судьбе, которая, возможно, постигла их.

Несчастье остановилась и крикнула, перекрывая рев водопада:

– Моя очередь!

Спок помог Несчастью впрячься в волокушу и занял ее место впереди.

Когда они пошли дальше по тропе, он внезапно почувствовал, что ему трудно дышать. Он попытался замедлить ритм дыхания, чтобы уменьшить количество попадающей в легкие влаги, но понял, что теперь уже не может этого сделать. Спок знал, что его здоровье в опасности, но с этим пока ничего нельзя было поделать. Поэтому вулканец не стал ничего говорить об этом своим попутчикам и пошел вперед…

Отряд шел по изгибу тропы. Пытаясь не допустить возможного нападения спинорезов или других животных, Спок почти пропустил какую-то царапину на стволе дерева…

В следующую секунду стилизованные вулканские буквы И.Д.И.С. так и бросились ему в глаза. Он остановился и указал всем на свою находку.

– Там, Несчастье, – сказал он. Сиваоанка больше всех нуждалась в успокоении. Ухура победно вскрикнула.

– Они живы! Они все живы! – Она пробралась вперед, чтобы дотронуться руками до изрезанного ствола дерева, словно не верила своим глазам и надеялась, потрогав буквы, убедиться в их реальности.

Спок снял шарф с плеча Несчастья, и она приложила нос к стволу дерева. Ее хвост завился в петлю от счастья.

– Все трое! – закричала она. – Все трое! Она встала с колен, чтобы разбудить Чехова, ей казалось важным, чтобы и он тоже знал, но все оказалось безрезультатно. Ее хвост выпрямился. Без дальнейших слов она шагнула назад и приподняла волокушу.

– Пошли! – крикнула сиваоанка. – Они недалеко от нас… запах оставлен не больше часа назад. Все прибавили шагу.

* * *

Шум водопада затихал. Джеймс Кирк был уверен, что его ушам понадобится не меньше часа, чтобы отойти после такого грохота, но вдруг он услышал какие-то звуки на тропе позади них. Яркое Пятно развернулась в направлении звуков и обнажила когти.

– Спинорезы? – спросил он, поднимая копье.

– Не чувствую запаха, поэтому не могу сказать, – сказала Яркое Пятно и затем резко добавила:

– Слушайте!

Все трое прислушались, напрягая мышцы, чтобы встретить тех, кто их преследовал. Внезапно Яркое Пятно вдруг расслабилась и, возбужденно закручивая свой хвост, сказала:

– Это лейтенант Ухура!

Минутой позже Кирк тоже услышал ответный крик Ухуры.

Кирк крикнул в ответ:

– Мы здесь, Ухура! Мы идем к вам! – и все втроем ринулись назад, в ту сторону, откуда пришли.

Капитан не останавливался до тех пор, пока нос к носу не столкнулся со Споком.

– Спок, – сказал он. – Ты как луч света в темном царстве!

– Я не могу понять вас, капитан, но очень рад вас видеть.

Кирк засмеялся от облегчения. Спок был, как всегда, непоколебим в своем отсутствии эмоций…

Чехов, однако, сильно изменился. Лейтенант лежал на земле недвижимо.

Вилсон встала на корточки рядом с ним, пощупала пульс – на ее лице появилось мрачное выражение. Вид у Чехова был просто ужасный – большое количество волос выпало, на коже лица и рук виднелись нарывы. Даже Кирку стало ясно, что у лейтенанта синдром АДФ на поздней стадии. Не желая волновать Чехова, Кирк постарался ничем не выдавать своих чувств.

– Ну что ж, мистер Чехов, – сказал он.

– Капитан, – слабо произнес Чехов, – рад видеть вас, сэр. С Ярким Пятном все в порядке?

– Кроме самой сильной простуды, которую вы когда-либо видели, она в порядке. Как вы?

– Не очень хорошо, капитан, но мне удалось-таки бесплатно прокатиться.

Шутка была слабой, но Кирк улыбнулся и сказал:

– Я вижу, вы не утратили своей власти над женщинами… обеих видов Чехов одарил его бледной улыбкой, затем еле слышно проговорил:

– Сэр! – Кирку пришлось нагнуться поближе, чтобы расслышать его слова. – Если Цепкий Коготь не может… Я хотел сказать, сэр… это было честью для меня работать с вами, сэр.

Кирк положил руку ему на плечо.

– Я не хочу этого слышать, мистер. Я собираюсь использовать вас на службе еще долгие годы… и вашу дружбу тоже. – Но Чехов его уж не слышал, он потерял сознание.

– Как часто с ним это происходит? – резко спросила Вилсон, глядя на Несчастье.

– Теперь он чаще находится без сознания, чем в сознании, – сказала Несчастье. – Если это АДФ, то я не узнаю симптомов, Эван. Цепкий Коготь отправилась в Среталлес, чтобы найти Помнящего, одного из тех, кто собирает старую информацию, которая уже больше никому не нужна. Она надеялась, что, может быть, один их них знает что-нибудь. Поэтому мы не пошли искать вас, нам нужно доставить мистера Чехова в Среталлес как можно скорее.

– Правильно, – одобрила Вилсон, – пошли.

Джеймс Кирк обменял вещевой мешок Яркого Пятна на шарф от волокуши.

Они не могли больше экономить силы. Группа заспешила вниз по тропе, как будто за ними гнались демоны.

В этот день они не делали остановок, а только замедляли темп, чтобы по дороге съесть фрукты и ягоды. Чехов еще два раза приходил в сознание.

Вилсон бежала рысцой за волокушей и постоянно подбадривала Чехова. Кирк надеялся, что Чехов верит ей, потому что сам он уже ей не верил, Спок поравнялся с ним и сказал:

– Капитан, нам нужно разбить лагерь на ночь. Мы не можем пересекать такого рода местность в темноте – Знаю, Спок, но давайте продвинемся вперед насколько сможем, а беспокоиться о палатках будем после наступления темноты. – Спок кивнул в знак согласия, слабо кашлянул и подавил следующий порыв кашля.

«Подавил простуду Яркого Пятна», – подумал Кирк и посчитал, что это не замедлит продвижение вулканца сколько-нибудь больше, чем это задержало Яркое Пятно. Капитан посмотрел на других. Им всем скоро понадобится отдых.

Он надеялся, что Чехов продержится еще хоть полдня и Цепкий Коготь сможет помочь ему.

Наступила ночь, и это заставило отряд остановиться. Капитан и Спок устроили костер в то время как Вилсон с помощью cиваоанок ставила палатку.

Ухура сидела, положив голову Чехова к себе на колени. Она гладила его по лицу и тихо пела, чтобы хоть как-то унять его боль, так же, как и свою.

Затем Яркое Пятно испекла на костре вырезку из спинореза, и они все устало поели.

Чехова им разбудить не удалось. Эван Вилсон в который раз исследовала нарывы на его руках, затем тяжело рухнула на колени рядом с Кирком.

«Истощение», – подумал он, видя ее напряженное лицо в свете костра.

– Поспите, Эван. Мистер Спок и я постоим первую смену.

Голосом, таким слабым, что его едва можно было слышать она сказала:

– Я не могу ничего для него сделать, капитан. Это не должно было произойти! «Из песни слов не выкинешь», – Кирк различил цитату:

– Но они сделали это, будь они прокляты. Несмотря на все их совершенные памяти, они изменили всего одну строчку… – Она закончила, глядя на Яркое Пятно.

Хвост Яркого Пятна обвил запястье Эван.

– Лейтенант Ухура изменила твою песню, – сказала она. – Ты разозлилась не на это?

– Изменила мою песню, – безразлично сказала Вилсон. Она положила свою руку на кончик хвоста Яркого Пятна.

– Ребенок на вершине дерева, – объяснила cиваоанка. Она кивнула на Ухуру.

«Колыбельная для ребенка», – подумал Кирк… колыбельная, которую Ухура сейчас пела Чехову. Эван Вилсон немного нахмурилась.

– Она поет ее не настолько по-другому, Яркое Пятно. Я бы вряд ли сравнила это с таким изменением, как, скажем, то, что Дальний Дым сделал с дизайном палатки Чехова.

Несчастье сказала:

– Яркое Пятно глухая. – По крайней мере, это прозвучало именно так, когда прошло через универсальный переводчик.

Ухура объяснила:

– Сиваоанское слово не так легко передать. Она имеет в виду, что у Яркого Пятна есть один дефект или то, что cиваоанцы считают дефектом… у нее нет абсолютного музыкального слуха.

– Под другими понимается она, – начала Эван, кивая в сторону Несчастья. А Спок заметил:

– Наличие определенного термина для отсутствия какого-нибудь качества говорит о редкости этого явления.

– Да, – подтвердила Ухура. – У всех остальных абсолютный слух.

– Абсолютный слух, абсолютная память, – сказала Эван, уставившись на Спока, затем внезапно дернула головой назад и посмотрела на Ухуру. Найета, – у тебя тоже абсолютный слух, не так ли?

Все еще гладя лоб Чехова, Ухура кивнула.

Эван Вилсон вдруг начало трясти, и затем дрожь успокоилась так же внезапно, как и началась. Обеспокоенный этим, Кирк окликнул ее:

– Эван?… – но она заставила его замолчать, нетерпеливо махнув рукой. Кирк обменялся озабоченными взглядами со Споком.

Неожиданно Вилсон резко подняла голову и уставилась на Спока.

– Абсолютный слух, абсолютная память, – медленно начала она. – И ничего не меняется.

– Это невозможно, доктор Вилсон. Жизнь сама по себе зависит от изменений.

– Действительно, мистер Спок. – Она не сводила с него глаз. – Но что, если они просто не распознают изменений? – Она повернулась к Уху-ре. Найета, когда ты пела обучающую песню для Цепкого Когтя и Несчастья, ты пела ее в такой же манере, как выучила от предыдущего исполнителя, не так ли?

Но Ухура не успела кивнуть, так как Несчастье сказала:

– Ты бы не изменила ничего важного!

– Изменила бы, если бы болезнь изменила характер протекания, моментально возразила Вилсон. Она встала и подошла, чтобы опуститься на колени перед Ухурой. – Я помню, что видела одно интервью с композитором, у которого был абсолютный слух. Он сказал, что ему понравилась новая аранжировка его старой песни, потому что в новом виде она звучала для него абсолютно по-новому, как другая песня. Это так?

Ухура нахмурилась и посмотрела на доктора.

– В определенной степени, – призналась она, – Но, Эван, это все еще та же самая песня… – Вдруг ее рука метнулась и схватила запястье Эван. Возможно, – сказала она. – Это возможно.

– Тогда сделай так, чтобы Несчастье могла узнать песню, – сказала доктор.

Ухура повернулась к cиваоанке и сказала;

– Несчастье, слушай очень внимательно. В моем мире существует много способов петь одну и ту же песню. Все это вариации основной мелодии. Я спою тебе столько вариаций песни о «Долгой Смерти», сколько смогу. Я хочу знать, слышала ли ты какую-нибудь из версий этой песни раньше.

– Абсолютный слух, абсолютная память, – снова сказала Вилсон.

– Даже слова могут быть другими, только мелодия, Найета.

Ухура начала дрожащим голосом, но скоро запела почти с обычной своей силой те же самые четыре строчки, каждый раз в разном ключе, то быстро, то медленно. Кирк наблюдал, и ему казалось, что он видит древний ритуал шаманов: три врачевателя собрались вместе, чтобы спасти жизнь Чехова.

Уши Несчастья выгнулись вперед и замерли в таком отличном от их обычного положения состоянии в продолжении всего пения, словно она пыталась уловить звуки, идущие со всех сторон. Ее большие медные глаза смотрели не моргая. Когда Ухура закончила, Несчастье какой-то момент сидела молча, затем сказала:

– Да, я понимаю. Для вас, – она спела несколько начальных нот песни Ухуры и спела те же ноты в более высоком ключе, – это то же самое.

Вилсон не сводила своего взгляда с Несчастья, но ничего не сказала.

Беря с нее пример, остальные тоже молчали. Наконец, Несчастье произнесла:

– Я не знаю. Это кажется таким глупым… – Она осеклась, затем начала снова. – Я не знаю, имеет ли это какой-нибудь смысл… это так не похоже.

Слова совершенно другие, но это та же мелодия, вернее, то, что вы могли бы назвать той же самой мелодией.

– Спой ее, – сказала Вилсон.

Казалось, что сиваоанка чувствовала себя неловко, но она спела. Даже Джеймс Кирк, незнакомый с сиваоанской музыкой, мог слышать, что это была вариация песни Ухуры. Эта версия была яркой, почти радостной, быстрой.

Если Джеймс Кирк и ожидал чуда, то был страшно разочарован и понял неловкость Несчастья: в песне говорилось о детской болезни, не опасной и уж точно не имеющей ничего общего с синдромом АДФ. Симптомы, описанные там, были совершенно непохожи на случай с Чеховым никакой потери волосяного покрова, никаких нарывов, состояния комы… симптомы, о которых говорилось в песне, были настолько безвредны, что единственное что предписывала песня, так это дать ребенку возможность резвиться и спать, если он устанет.

На лице Вилсон было написано полное разочарование, и Несчастье отвернулась, изгибая хвост от огорчения за неудачу.

– Я не могу вспомнить никакую другую песню, похожую на песню Ухуры, сказала она.

– Для этого нет специального лечения, – печально сказала Вилсон.

Несчастье повернулась, удивленная до предела – Для этого? – переспросила она. – Есть лечение… это может быть очень опасным, если заболеет взрослый. Но в большинстве случаев болеют дети, и если они переболеют, то больше никогда не получают эту болезнь снова.

– «Как коры», – подумал Кирк.

– Это не помогло, не так ли? – продолжила Несчастье. – Я видела взрослого, который болел этим. Но его состояние совсем не похоже на АДФ.

– Мелодии те же самые, – сказала Вилсон. – Мистер Спок?

– Как вы сами до этого заметили, доктор Вилсон, симптомы одной и той же болезни могут быть до крайности разными… даже до неузнаваемости… в зависимости от многих условий, например, вида, среды обитания, планеты…

– Да, – Вилсон повернулась и сказала. – Несчастье, болел ли кто-нибудь в лагере Жесткого Хвоста болезнью, которую описывает твоя песня?

– У Ногохвата был «Шумный Ребенок», – сказала Несчастье, не задумываясь, – и возможно, все остальные дети Цепкого Когтя были заражены.

Эван, это значит что-нибудь?

Эван Вилсон глубоко вздохнула. Игнорируя вопрос Несчастья, она сказала:

– Несчастье, может ли Цепкий Коготь вылечить взрослого, страдающего «Шумным Ребенком»?

– Конечно, – ответила Несчастье, – я тоже могу.

Звук, похожий на всхлип, вырвался из горла Вилсон, но когда она заговорила, слова звучали спокойно и ровно.

– Что тебе необходимо, чтобы вылечить? Несчастье уставилась на нее расширенными глазами, затем повертела головой и указала на заросли рядом.

– Вот это растение, вон там, – сказала она.

– Ну так давай, лечи, – сказала Вилсон таким же спокойным голосом.

Шерсть Несчастья встала дыбом.

– Ты имеешь в виду, что я должна лечить мистера Чехова от «Шумного Ребенка»? Эван, это сумасшествие! Даже если… Я не могу! Мне нужно ввести лекарство в его артерию, а у меня нет приспособлений, чтобы очистить раствор до безопасной консистенции, и у меня нет шприца. И разве у него «Шумный Ребенок»?!

– Делай свое дело, – сказала резко Вилсон – Не волнуйся об остальном.

Спок, Яркое Пятно, мне необходим полый тростник или что-нибудь подобное, около шести дюймов длины и узкое.

Спок и Яркое Пятно ринулись исполнять ее команду, и Вилсон снова хмуро посмотрела на Несчастье, та метнулась к зарослям и начала обрывать листья с растения, на которое указала недавно.

Поняв, что Вилсон предлагает сделать, Кирк вскочил на ноги.

Шокированный, он гневно направился к ней.

– Нет, Эван!

– Заткнитесь, капитан, – сказала она. – Мы говорим сейчас о жизни моего пациента.

– Именно это я и имею в виду, доктор Вилсон. Вы можете убить его.

Кирк посмотрел на нее сверху вниз, но увидел Чехова… его нарывы стали значительно хуже. Когда капитан отвел глаза от этого зрелища и взглянул на доктора, он увидел всю правду в ее глазах. Во время всей их дискуссии пальцы Эван Вилсон сжимали запястье Чехова, и она следила за пульсом. «Вторая стадия комы. Он сейчас умирает. Он не сможет продержаться до Среталлеса, – подумал Кирк, ему не нужны были слова Эван, чтобы понять это. – Это может быть абсолютно другая болезнь, тогда лечение убьет его, или болезнь Чехова слишком далеко зашла, чтобы ее вылечить… Но Несчастье – его единственная надежда».

Поэтому он сказал таким спокойным голосом, каким только смог:

– Да, Несчастье, пожалуйста, делай, как говорит Эван. И, пожалуйста, поспеши. – Он с благодарностью увидел, что Несчастье не заставила себя ждать.