Российское общество охватила смутная тревога. Источником тревоги является мировой экономический кризис. А смутной она является потому, что граждане никак не могут понять, как связаны события в далекой Америке с их жизнью и каким образом биржевой крах скажется на их благосостоянии.

С одной стороны, даже обыватель, не слишком разбирающийся в тайнах экономики, догадывается, что финансовые потрясения такого масштаба, не могут остаться без последствий. А с другой стороны, нефть как добывали, так и продолжают добывать. Фабрики работают. Трамваи ходят.

И что это за капиталы, которые в считанные часы «сгорели» на бирже? Откуда они брались, куда делись? Всё туманно, запутано и двусмысленно.

И впрямь, прямого влияния на реальный сектор биржевой крах не имел, по крайней мере в России. Иное дело, что капиталы, крутившиеся на бирже, были в свое время изъяты из реальной экономики. Эти деньги могли быть вложены в строительство дорог и заводов, в модернизацию оборудования и повышение заработной платы рабочих. Теперь эти средства для экономики потеряны, и вернуть их не удастся. Но, в конечном счете, потеряны они были уже тогда, когда оказались в руках финансовых спекулянтов.

Короче говоря, кризис выявил, насколько иррациональной, несправедливой и бесперспективной является существующая система, но вроде бы пока не нанес материального ущерба основной массе населения. И всё же граждане инстинктивно чувствуют, что без неприятностей не обойдется. Люди забирают сбережения из банков, продают облигации инвестиционных фондов (их, впрочем, в России и покупали немногие), меняют рубли и доллары на евро, поскольку европейская валюта кажется им более надежной. В некоторых городах желающим купить крупную сумму евро приходится записываться заранее. Опять очереди, как в советскую эпоху.

Активизировались и квартирные воры. Коль скоро растет число людей, хранящих деньги дома, увеличивается и количество грабежей. Бертольт Брехт шутил, что ограбление банка не идет ни в какое сравнение с основанием банка, но в эпоху кризиса традиционалисты-домушники получают неожиданное преимущество над банкирами.

Между тем всё, что мы видим сегодня вокруг нас, - это ещё даже не кризис, а лишь предисловие к кризису. Правила игры и последовательность событий хорошо известны и изучены, начиная с XVIII века. После того, как падает биржа, наступает новый этап, когда работу теряют тысячи белых воротничков, обслуживавших спекулятивные игры финансового сектора. И не принципиально, где это происходит - в Москве или в Нью-Йорке. Падает потребление, сокращается производство, дешевеет нефть. Впрочем, запредельные цены на нефть и без того вызваны были не спросом, теми же спекуляциями. Пузырь лопнул, цены падают.

На очереди банки, риэлтерские конторы, страховые общества. Государство отчаянно пытается спасти финансистов, бросая в топку кризиса миллиарды долларов. Американское правительство готово пожертвовать 700 миллиардами, которых у него нет. Российские власти выделяют всего 50 миллиардов, причем эти деньги в наличии имеются. На этом, однако, заканчивается различие и начинается сходство. А сходство двух подходов состоит в том, что в обоих случаях деньги будут потеряны. Кризис остановить не удастся, а финансовые ресурсы правительства окажутся исчерпаны.

Речь идет не просто о дефиците средств у тех или иных компаний, а о распаде всей системы. Финансовыми инъекциями структурные проблемы не лечатся. Таким способом они только усугубляются.

Побочным эффектом антикризисных мер оказывается растущее огосударствление экономики. Эпоха приватизации завершилась тем, что бизнес оказывается не в силах не только развиваться, но и вообще жить без государственной поддержки. Причем в таких масштабах, которые даже в кошмарном сне не могли присниться чиновникам советского Госплана, не говоря уже о западных социал-демократах в добрые старые времена «смешанной экономики».

Тотальный либерализм готовит почву для перехода к «военному коммунизму». И это закономерно. Ведь необходимость государственного регулирования стала очевидной для правящих классов Запада из-за потрясений Русской Революции и Великой Депрессии. После крушения Советского Союза эти уроки были забыты. Глобальный реванш буржуазии перерос в пир победителей, безудержную оргию приватизации.

Сейчас, когда последствия двух десятилетий неолиберальной политики становятся очевидны для всех, встревоженные экономисты и напуганные миллиардеры говорят о повторении Великой Депрессии. Они не правы. Со времен кризисов ХХ века мировое хозяйство стало существенно масштабнее и сложнее. А все структуры, пригодные для его регулирования, за прошедшие двадцать лет уничтожены, подорваны или вывернуты наизнанку.

Нет, повторения Великой Депрессии не будет.

Будет гораздо хуже…

Специально для «Евразийского Дома»