На прошлой неделе в газете «Коммерсантъ» появилось сообщение, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев собирались встретиться с руководителями обеих палат Федерального собрания по поводу формирования политической системы.

Потом выяснилось, что в ходе встречи речь шла совершенно о другом, всё больше о пенсиях. Однако само по себе появление данной утечки (даже не подтвердившейся) наводит на определенные мысли.

Казалось бы, всё работает лучше некуда: выборы проходят успешно, «Единая Россия» в большинстве, губернаторы и законодательные собрания стоят по струнке, а главное, если по-честному, почти всех это более или менее устраивает. За исключением, как ни странно, самой власти.

Построенная система обречена находиться постоянно в режиме ручного управления. Конечно, хорошо, когда депутаты лояльны. Но плохо, когда они без подсказки шага ступить не могут и простейшую законодательную инициативу организовать не способны. А если и предпринимают начинания, то такие, что Кремлю приходится вмешиваться, чтобы не случилось чего-то позорно-безобразного.

Правительство-то, пожалуй, у нас сегодня - как при Пушкине: единственный европеец в России. Ну, единственный - не единственный, но всё-таки европеец. А вот парламент никак на Европу не тянет. Даже на более или менее приличную Азию.

Таких депутатов не то что иностранцам показать неудобно, перед собственным населением стыдно! Средний обыватель какого-нибудь Пошехонья настолько же выше у нас по уровню разума среднего депутата, насколько мир животных превосходит по тем же признакам мир растений.

Перед декабрьскими выборами 2007 года все, кажется, заметили рекламу: согласно законам Российской Федерации, овощи не голосуют. Они хоть и не голосуют, а избираться в представительные органы вроде как могут.

В Кремле прекрасно понимают, что убожество Думы есть не более чем следствие сложившейся партийно-политической системы. На протяжении четырех последних лет эту систему систематически перестраивали, сузив политическое поле до крайности, а главное - наложив жесткий запрет на несанкционированное выступление на этом поле новичков.

Все требования к политическим партиям сводятся, в конечном счете, к одному: новую организацию создать невозможно. Этой цели служит и невероятно высокий порог регистрации - 50 тысяч членов в половине регионов РФ, и высочайший барьер на выборах, и многочисленные отчеты и проверки.

Даже «Справедливая Россия», которая может считаться «новой» партией, была всего лишь переделана из трех старых. К тому же, в законодательстве предусмотрено неравенство прав для парламентских партий и тех, кто хоть и зарегистрирован, но оказался за воротами Государственной Думы.

А уничтожение территориальных округов закрыло брешь, через которую могли прорваться политики-одиночки.

Парадокс в том, что подобная система выгодна «Единой России», но ещё больше она выгодна партиям, претендующим на роль парламентской оппозиции. Если «единороссам», возглавляющим комитеты и отчитывающимся перед Кремлем за законотворческую работу, нужно хоть что-то делать, то СР, ЛДПР и КПРФ не нужно делать вообще ничего. Не только думское большинство, но и оппозиция защищена от какой-либо конкуренции, да к тому же и от критики (какой смысл при данном раскладе критиковать оппозицию?).

Пользуясь своим монопольным положением, думские партии могут спокойно почивать на лаврах. Или попросту деградировать.

Будучи партией власти, «Единая Россия» в условиях свободной политической конкуренции, пожалуй, выжить может - её поддержат те, кто доволен сложившимся в стране положением вещей, независимо от отношения к конкретным деятелям «Едра».

К тому же, в России есть примерно 12-15 процентов граждан, которые всегда будут голосовать за власть, какая бы власть ни была - коммунистическая, либеральная, патриотическая, фашистская или инопланетянская. Так что убедить «Едро» в необходимости реформ вполне возможно. На худой конец, можно просто приказать. Если с законодательной инициативой существуют проблемы, то с дисциплиной исполнения пока более или менее ничего.

Для ЛДПР, КПРФ и СР демократизация партийно-политической системы - смерти подобна. Две из этих партий давно отжили свой век и являются анахронистическим пережитком 1990-х годов. «Справедливая Россия» - искусственное политическое образование, которое могло возникнуть лишь в специфических условиях 2007 года и уже в 2008 году кажется не менее реликтовым, чем партии Зюганова и Жириновского.

Понятно, что в 2005-2007 годах ужесточение политического контроля было связано с необходимостью обеспечить «гладкий процесс передачи власти», свести к минимуму возможные сюрпризы, гарантировать преемственность. И опять же, опасения по поводу «оранжевой революции». Главное было - «не допустить раскола элит».

«Оранжевые страхи» оказались насквозь ложными. Президентские выборы прошли так гладко, что политтехнологам в пору коллективно уходить на пенсию. Нет в их услугах ни малейшей нужды. А либеральная оппозиция продемонстрировала такое ничтожество, что теперь власть уже вынуждена её реанимировать, вместо того, чтобы с ней бороться.

В подобной ситуации прежние резоны, которые предопределили ограничительную политику, исчезают. Отменять управляемую демократию в России никто не собирается, но вопрос в стиле и методах управления. Косвенные методы дистанционного управления могут оказаться удобнее и эффективнее. А главное, они менее затратны. И в материальном, и моральном плане.

Задача администрации Медведева состоит в том, чтобы не меняя ничего по сути, улучшить огромное количество частностей. Вообще-то, это задача в русских условиях крайне трудная, временами невыполнимая и даже опасная. В стране трудно найти хоть одну сферу, не претендующую на немедленное улучшение. Судебную систему надо совершенствовать.

Дело не только в том, что у судов нет реальной независимости, но у них нет даже авторитета, который, кстати, возможен и в обществах, не имеющих независимой судебной системы. Трудовой кодекс настолько плох, что пересмотреть его призывают даже официальные профсоюзы, при участии которых он разрабатывался.

Законодательство о забастовках таково, что пресечь стачки власть эффективно не может, но и рабочие не могут провести акцию протеста, не нарушив закон. Иными словами, существует масса юридических, политических и бюрократических норм, которые в равной степени раздражают всех. Их рано или поздно придется менять. Но именно в этой перемене и сокрыта опасность. Обидеть всех разом легче, чем всех удовлетворить.

Любая попытка что-либо реформировать, улучшить, оптимизировать, вызывает к жизни борьбу интересов. Разные стороны имеют в процессе реформирования совершенно разные, порой противоположные цели. Профсоюзы видят реформу Трудового кодекса по-другому, нежели предприниматели. Капиталисты к новому закону о забастовке отнесутся иначе, чем рабочие. Иными словами, то, что начнется под общие аплодисменты как необходимое и самоочевидное улучшение, завершиться может как острый конфликт.

В подобной ситуации, однако, у Кремля как раз и появляется заинтересованность в политических партиях и Думе, способных хоть что-то сделать самостоятельно. Если допустить (в определенных, указанных администрацией пределах) свободную игру политических сил, то и ответственность за решение многих из подобных вопросов упадет не на Кремль, а на эти силы.

Увы, переложить ответственность невозможно, не создав того, кто эту ответственность способен взять на себя. Кому, по крайней мере, поверят, когда он говорит, что высказывает собственное, а не продиктованное из Кремля мнение. Потому-то вопрос о политической реформе встал на повестку дня ещё до того, как состоялась инаугурация нового президента.

Другое дело, что практическое осуществление реформы окажется делом куда более трудным, чем кажется на первый взгляд. Ведь если вопрос о целях реформы более или менее ясен, то этого не скажешь ни об её средствах, ни об её границах. Тут неизбежна, как минимум, дискуссия, которая может обернуться серьезными спорами и разногласиями. Слишком умеренные шаги окажутся неэффективными, слишком радикальные грозят потерей контроля, а половинчатые решения оборачиваются стихийным процессом, поскольку своей явной незавершенностью провоцируют новые споры и разногласия.

Самое простое и радикальное решение состояло бы в том, чтобы просто отформатировать жесткий диск и записать на него новую программу. Иными словами, Думу распустить, все партии разогнать, создав всё заново, под новый закон. Но вряд ли на такой радикальный шаг кто-то решится. По крайней мере, на данном этапе.

Хотя, в конечном счете, к чему-то подобному всё, скорее всего, и придет.