Пишу эту статью до того, как выборы объявлены состоявшимися. Голоса еще не подсчитаны, итоги не подведены. Но разве это имеет значение? Важно другое: что случится со страной после выборов.

Гадание на тему о том, что будет делать Путин без приставки «и.о.», было для кремлевских политтехнологов одним из главных методов предвыборной пропаганды. Газеты, близкие к олигархам, рассуждали про то, как будущий национальный лидер поставит на место олигархию. По телевидению рассказывали о том, как многочисленные «светлые умы» готовят программу на десять лет вперед.

Программу писали очень своеобразно. Экономический блок составляли правые, а на социальный пригласили нескольких «левых». Противоречия здесь нет никакого: писание программ в России тоже форма пропаганды. Социальные декларации все равно никто выполнять не собирается, зато звучать они будут убедительно.

Итак, предвыборная кампания закончена. Оставив в стороне пропаганду, можно задуматься о том, что должно произойти на самом деле. Понятное дело, ни Путин, ни его команда ничего серьезного предпринимать не собираются. Отсутствие реальной программы - не трюк, не желание избежать критики или скрыть свои намерения. Просто нынешние начальники для того и поставлены у власти, чтобы ничего не делать. Точнее, бюрократическая активность новой администрации поразительно интенсивна, но совершенно бессодержательна. Путин проводит совещания, на которых не принимается никаких важных решений, ездит по стране, где ему показывают очередные потемкинские деревни, произносит речи, состоящие из общих мест вперемешку с блатными словечками. Влияния на экономическую, социальную или даже военную ситуацию все это не оказывает никакого.

Между тем ситуация будет меняться. И довольно радикально. До сих пор команда Путина работала на заготовках, оставленных ельцинским режимом. Беда в том, что за все надо платить и Путину предстоит столкнуться с долгосрочными последствиями тех самых решений, которые привели его к власти.

Сам Путин ни одного из этих решений не принимал, во всяком случае единолично. Но и война в Чечне, и досрочные выборы, и превращение православного национализма в некую замену государственной идеологии - все это уже его игра. Все это придумано ради него и «под него». А потому Путину и отвечать за последствия.

Война в Чечне - главный козырь, даже в известном смысле главный метод избирательной кампании, единственное найденное пока режимом средство консолидации общества. Но для эффективной консолидации нужно одно из двух: либо явная победа, либо враг у ворот. Ни того, ни другого не получается.

Чеченцев разгромить не удалось, но и Басаев у стен Кремля не стоит. Война была безнадежно проиграна уже в октябре, когда федеральные войска, не подготовившись, ринулись в горы. С того момента вопрос стоит уже не о том, кто выиграет, а о том, как быстро общество осознает, что армия потерпела поражение и каковы будут последствия этого поражения.

На первый вопрос тоже ответить несложно: ситуация прояснится к концу весны. Дело не только в том, что деревья в Чечне покроются листьями и авиации работать станет труднее. Авиация не показала себя особенно эффективной и в зимней фазе кампании. Проблема в том, что боеспособных частей в нашей армии почти не осталось, резервы исчерпаны. Не хватает опытных летчиков, выходят из строя вертолеты и самолеты, возникают проблемы с ремонтом и обслуживанием. Немногочисленные боеспособные части вынуждены принимать на себя дополнительную боевую нагрузку, а потому и несут большие потери. Так Псковская десантная дивизия понесла больший урон за последние четыре месяца, нежели за всю первую чеченскую войну. По выражению самих военных, ее оставили в Чечне «добивать». Мотострелки - не настоящая армия. А по-настоящему к лету воевать будет практически некем. Иными словами, можно держать войска на территории Чечни в качестве живых мишеней - для этого людей у нас хватит надолго. Но боеспособность армии к лету будет иной.

Куда сложнее вопрос о последствиях поражения. Путинская команда в отличие от ельцинской состоит из бюрократов, очень деятельных, но совершенно лишенных фантазии и инициативы. А потому, скорее всего, никаких принципиальных решений принято не будет, а солдаты будут гибнуть. В этой ситуации у власти появится сразу две проблемы. С одной стороны, в обществе усилятся антивоенные настроения (это еще полбеды), а с другой - антивоенные и антипутинские настроения начнут резко расти в армии, в том числе и на передовой. Иными словами, можно ожидать чего угодно.

Команде Путина удалось подавить оппозицию в электронных средствах массовой информации, но какой ценой? Телевидению все меньше верят. Ельцин был в состоянии даже массовое недовольство войной повернуть себе на пользу, когда пресса, укрепившая свой авторитет на антивоенной кампании, принялась потом накачивать рейтинг президента. У Путина все может получиться строго наоборот. Заткнув рот своим оппонентам, он лишился всякой возможности управлять общественным мнением в условиях, когда пропагандистская ложь выходит на поверхность.

Вторая проблема Путина - экономика. Рост производства, на котором основывалась и пропаганда словом, и пропаганда рублем (прибавки к пенсиям, повышение зарплаты и т.д.), был обеспечен предшествующими правительствами. Вопрос не в том, что это заслуга Евгения Примакова или стечение обстоятельств. Скорее всего смесь того и другого. Так или иначе, дефолт пошел на пользу отечественному товаропроизводителю. Дешевый рубль породил рост, а экономический рост создал условия для прихода Путина. Беда в том, что рост оказался крайне слабым и к лету 2000 года сменится стагнацией или спадом.

Спад в производстве уже начался, его удается - на статистическом уровне - скрыть лишь за счет беспрецедентно высоких цен на нефть. Эти цены продержатся максимум до середины апреля. С наступлением теплой погоды в странах северного полушария цены на нефть всегда падают. К тому же страны ОПЕК обсуждают возможность увеличения производства. В условиях, когда Россия почти открыто считает борьбу с «исламской угрозой» своей национальной задачей, трудно будет уговорить арабов отказаться от расширения производства ради спасения режима в Москве. Если цены опустятся с 25 долларов за баррель до 18 долларов, российская нефтяная промышленность по-прежнему останется высоко прибыльной. Но субсидировать другие отрасли она будет уже не в состоянии.

К весне дефолт по долговым обязательствам грозит Москве - это скорее всего одна из причин неожиданной лояльности Лужкова по отношению к центральной власти. Москву, несомненно, спасут, вопрос лишь в том, кто за это заплатит и сколько это будет стоить экономике страны в целом. Валютные резервы продолжают сокращаться, внутреннему рынку грозит сжатие.

Добавьте к этому привычные проблемы с сельским хозяйством (советский стратегический запас практически проеден и надо закупать изрядное количество зерна), и легко догадаться, что к концу весны нам грозит новый финансовый кризис. Нужны будут средства на закупку зерна на международном рынке, на выполнение финансовых обязательств, взятых на себя властью в предвыборной горячке, на инвестиции, на продолжение войны. Средств этих просто нет. Потому резко возрастет давление на рубль.

В такой ситуации падение курса и рост инфляции совершенно неизбежны, вопрос лишь в том, как долго Центробанк будет способен держать ситуацию под контролем. Виктор Геращенко - человек исключительно компетентный, но все же не волшебник. Если он покажет себя гением, рубль обвалится не весной, а осенью. Это можно будет считать исключительным достижением ЦБ, но только результаты такого обвала будут даже хуже, чем если бы он случился весной. В данном случае, похоже, повторяется ситуация дефолта 1998 года. Тогда рубль тоже должен был упасть в апреле, но его искусственно удержали. В августе рубль все равно свалился - и финансовый кризис превратился в полномасштабную экономическую катастрофу.

Разница между дефолтом образца 1998 года и новой инфляционной волной состоит в том, что от дефолта пострадали импортеры и финансовый сектор, зато реальный сектор - отечественные производители, работающие на внутренний рынок, и большая часть экспортеров - выиграл. На сей раз кризис может оказаться несколько менее острым, зато последствия его более драматическими. Упадет именно реальный сектор, поскольку резко сократится покупательная способность населения.

Те, кто смог в 1998 - 1999 годах потеснить иностранных конкурентов на внутреннем рынке, в 2000 году могут потерять если не все, то очень многое.

Наконец серьезные проблемы для власти создает ее собственная пропаганда. «Раскручивая» Путина, политтехнологи пообещали народу перемены. Какая-то часть населения поверила, но это уже в последний раз. Больше нынешним властям уже не поверят, даже если те начнут говорить правду.

Но обманутые надежды -спусковой крючок для массовых протестов. Ни вернуть советские порядки, ни навести порядок в стране Путин не может. Для этого у него нет необходимых политических и экономических инструментов. Думать, будто президент усилит государство, «придавив» олигархов, нелепо, ибо в современной России государство и олигархи - одно и то же. Весь государственный аппарат построен таким образом, чтобы обслуживать олигархию, а сама олигархия теснейшим образом срослась с бюрократией. Потому усиление регулирования может обернуться лишь более интенсивным разворовыванием государственных средств в пользу тех, кого собираются регулировать.

Другое дело, что вполне возможны разборки между олигархами. У нас слишком много паразитического капитала, прокормить его страна уже не в состоянии, а потому кого-то придется потеснить. Столкновения между кланом Чубайса и группой Березовского вполне возможны. Все эти разборки будут оказывать крайне дестабилизирующее влияние на общество и экономику, но ни к каким положительным структурным сдвигам привести не могут. Для борьбы против олигархии нужно не укреплять нынешнее Российское государство, а, наоборот, ломать его. Но Путина для того и поставили, чтобы он не допустил подобного развития событий.

Путин еще не воссел в президентское кресло, а по стране ползет страх. Больше всего напуганы чиновники среднего звена, что-то помнящие из рассказов про советские порядки. Не могут не трепетать интеллектуалы, постоянно запугивающие друг друга рассказами о тоталитаризме.

Параллели между становлением фашизма в Западной Европе 30-х годов и нынешней ситуацией в России действительно есть, но при этом никто не видит и не менее очевидных различий.

Да, и в том, и другом случае правый авторитаризм и национализм были своеобразным ответом на кризис капитализма, попыткой спасти основы системы, пожертвовав демократией. И в том, и в другом случае в ход идет расистская демагогия. Но нацизм и даже итальянский фашизм были массовыми народными движениями. А у Путина есть только бюрократический аппарат. Не надо делать из Путина нового Гитлера. Не потому, что Путин такой хороший, а просто потому, что возможности у него совершенно иные. Помните анекдот про льва? Судя по «Жизни животных», съедает до 200 килограммов мяса в день. «Съесть-то он съесть, да кто ему дасть?»

Пугать репрессиями можно, устроить их на практике - сложная техническая задача, которая нынешнему аппарату просто не под силу. По крайней мере в массовом масштабе. Несколько дней назад кто-то из журналистов принес известие о том, что правительство выделяет большие средства на приведение в «рабочее» состояние заброшенных сталинских лагерей. У либеральной московской публики такая новость, если она, конечно, соответствует действительности, должна вызвать содрогание. На самом же деле бояться особенно нечего: все кончится тем, что руководители соответствующих ведомств построят себе роскошные особняки из красного кирпича в Подмосковье, а может быть, и прикупят немного недвижимости на Лазурном берегу.

Репрессивная система по-настоящему эффективна лишь тогда, когда она не коррумпирована. К нашему счастью, Российское государство коррумпировано тотально, так что для паники нет никаких оснований.

Да и зачем трогать либеральную интеллигенцию? Кому она мешает? Российские власти склонны побравировать своей независимостью от Запада в таких вопросах, как права человека: захотим сажать - будем сажать, захотим бомбить - будем бомбить. Но с другой стороны, время от времени западному «большому брату» надо отчитываться перед собственными избирателями, и к этому времени должны быть припасены хорошие новости из России: наш друг Путин не такой уж злодей, свободная пресса существует, частную собственность уважают, а права человека нарушаются только в отношении смуглых кавказцев.

Разумеется, власть вполне может послать спецподразделения стрелять по рабочим, как это уже было в Выборге. Но такие нарушения демократии как раз мало волнуют либеральную публику, а потому можно с уверенностью сказать, что к середине весны она вздохнет с облегчением (если только те же рабочие не напугают ее до смерти своими стачками).

Так или иначе, по весне путинский режим начнет подтаивать. Я уже писал, что Кремль сегодня похож на ледяной дом. Чем выше поднимается столбик термометра, тем хуже для правительства. В конце мая власть рискует провалиться в своего рода политическую полынью. Может, конечно, и устоять. Но стабильности не будет в любом случае.

Это отчасти чувствуют и официальные оппозиционеры. Потому в последние дни выборов обострилась борьба за второе место. Тот, кто его получит, окажется как бы первым в очереди. Власть в России - по-прежнему дефицитный ресурс, которого на всех не хватает, но всем очень хочется. Тот, кто вышел на второе место, по весне предъявит претензии, особенно если к тому времени достоянием гласности станут многочисленные факты фальсификации выборов, не говоря уже о новых версиях взрывов жилых домов в Москве в 1999 году.

Но даже встав на хорошее место в очереди, системная оппозиция вряд ли сможет получить реальную власть, во всяком случае надолго. Ибо играя по кремлевским правилам, она связала свою судьбу со сложившимся режимом. Для того чтобы его заменить, нужно предложить иные правила игры. А их ни Зюганов, ни Явлинский не знают. Если когда-то и знали, то забыли.

Значит, кризис нам обеспечен, но выход из него не просматривается.

Что же, во всяком случае не будет скучно.