Социальная Стена оказалась прочнее бетонной

Глянцевый дамский журнал приглашает своих читательниц посетить Берлин. Нам сообщают, что после падения Стены, разделявшей город на восточный и западный, все идет замечательно. «Два Берлина постепенно срастаются, невидимый шрам рубцуется и архитектурный облик столицы объединенной Германии приобретает гармоничную целостность». В общем, все к лучшему в этом лучшем из миров. Самое обидное, что жители Берлина думают по-другому.

Земельные выборы завершились поражением обеих больших партий, правивших в городе. И социал-демократы, и христианские демократы потеряли голоса. Впрочем, город проголосовал не только против тех или иных партий. Десять лет востоком города правили с запада. Теперь Восточный Берлин взбунтовался против Западного.

Бывшая столица Германской Демократической Республики выбрала Партию демократического социализма, формально являющуюся наследницей прежней коммунистической партии. Раньше восточная часть города гордо называлась «Берлин - столица ГДР». Теперь говорят: «Берлин - столица ПДС».

Странное обаяние некрасивого города

Столица Германии - банкрот. Так, во всяком случае, считают ее жители. Долг города составляет 900 миллионов евро, денег в казне нет, улицы стали совсем не по-немецки грязными, городской транспорт - дорогим. Больше всего этот упадок заметен в восточной части города. Но странным образом все это отнюдь не уменьшает обаяния Берлина. Здесь всюду чувствуется атмосфера 20-х годов - увлекательной, но далеко не самой благополучной эпохи в европейской истории.

Это город экспрессионизма. Над улицами здесь все так же, как и во времена молодого Брехта, грохочут желто-красные поезда S-Bahn'а. Грохот этих поездов вызывал восторг у героини фильма «Кабаре».

Меньше всего немецкую столицу можно назвать красивой. От старой Пруссии остались серые, мрачные дома. После войны сохранились пустыри на месте разрушенных зданий.

Во времена ГДР сооружения, поврежденные во время войны, так и стояли полуразрушенные. Сносить было жалко, на реставрацию денег не было. По стенам зданий можно было восстановить картину уличного боя. В объединенной Германии здания отреставрировали. На стены поставили заплатки, скрыв следы осколков и пуль. Отвезли реставрировать и памятник «Старому Фрицу» - Фридриху Великому с Унтен-ден-Линден. При реставрации обнаружили, что в бронзовом всаднике застряли пули, выпущенные еще во время германской революции 1919 года.

Берлин отторгает банальность. И из-за этого, быть может, обречен на неблагополучие. С крушением Стены обнаружилось, что два города - восточный и западный - живут рядом, но не вместе. В каждом из них сложились собственная культура, стиль жизни, своя политическая ситуация. Неповторимость германской столицы как раз в том, что здесь мы находим два города на одной территории. Воображаемая стена разделяет их не менее прочно, чем прежде - бетонная. Они общаются друг с другом, смотрятся друг в друга, как в зеркало, но одновременно противостоят друг другу. Восток - более бедный, более жесткий, дисциплинированный и обиженный. Западный Берлин - странное сочетание буржуа, левых радикалов и иммигрантов.

Запад - богатый, благополучный, сытый, Восток - непримиримый, пролетарский, как будто оживляющий в памяти образы из пьес Брехта. Район Кройцберг говорит по-турецки. Враждующие курдские и турецкие группировки время от времени устраивают здесь перестрелки на улицах. В Панкове чувствуешь дыхание старой Пруссии. Старые евреи, переселившиеся из СССР, устраивают в своем восточноберлинском культурном центре торжественные собрания в каждую годовщину победы над гитлеровской Германией. Молодые люди гордо носят майки с надписью Born in the GDR, хотя, судя по возрасту, они еще только пошли в школу, когда пала восточногерманская республика.

Впрочем, с некоторых пор здесь появился и третий город. Это город бюрократов, расположившийся посередине между Востоком и Западом - там, где раньше проходила Стена. Сюда заселились чиновники, переехавшие из Бонна. Они не хотят никого знать, и с ними никто не стремится общаться. Архитектура этого квартала омерзительна. Это неправильной формы геометрические конструкции из стекла и бетона. Их много, и они все похожи друг на друга. Эти чудовищные здания постепенно надвигаются на Восточный Берлин, захватив уже часть Фридрихштрассе.

Строить такое в начале XXI века - все равно что одеваться по моде позапрошлого года. Провинциальность Бонна воспроизводится и в архитектуре, и в образе жизни, и в мышлении здешних обитателей. Правительственный квартал разделил Берлин не хуже Стены.

Ossi и Wessi

Исторически город срастался из множества деревень и городков, а потому в 1961 году, когда его улицы разрезала бетонная стена, Запад и Восток привычно замкнулись сами на себе. В каждой половинке есть все необходимое для жизни. Есть даже не два, а несколько центров. Есть свои университеты и театры.

Восстановленная транспортная система легко доставит вас из восточного города в любой конец западного. Но зачем?

Уже в конце 90-х, пройдя до конца Фридрихштрассе, я зашел в редакцию Die Tageszeitung, находящуюся как раз на границе с западной стороны. У входа встретил двух журналистов, которые, узнав меня, сразу спросили: ты с востока пришел? Я не стал спорить. «Слушай, - обратился ко мне один из них, - как они там живут?»

Немцы обычно сразу определяют, кто из них Ossi (восточник), а кто - Wessi (западник). Многие Wessi переселились в восточный сектор, поскольку, как им кажется, здесь и дешевле, и веселее. Но различия все равно видны. Только не надо думать, что Ossi и Wessi остались такими же, как и 12 лет назад. Ничего подобного: и те и другие меняются. Но вместо того чтобы стать одинаковыми, они эволюционируют параллельно.

Сегодня Восток и Запад во второй раз пытаются объединиться. Политикам из ПДС предложили места в городском правительстве. Основатель партии Грегор Гизи (Gregor Gysi) получает пост министра экономики. Учитывая положение городских финансов, ему можно посочувствовать. ПДС в коалиционном соглашении извиняется за строительство Берлинской стены, за то, что в 40-е годы социал-демократы были насильственно объединены с коммунистами. Восточные берлинцы ехидно замечают, что западные товарищи, в свою очередь, должны были бы извиниться за развал, который они учинили на востоке в последние десять лет.

На символическом уровне приход ПДС к власти в Берлине утверждает долгожданное равенство между востоком и западом страны. В прессе уже рассуждают о возможности коалиции ПДС с социал-демократами в национальном масштабе. Политики из ПДС счастливы, что их респектабельность теперь признана. Но действительная интеграция зависит не от политических коалиций, а от инвестиций в развитие экономики и социальной сферы востока.

Левый марш

Каждый год 13 января, в день гибели Карла Либкнехта и Розы Люксембург, на улицы Берлина выходит многотысячная демонстрация. На сей раз к могиле Красной Розы пришли около ста тысяч человек. Но и здесь Ossi и Wessi ведут себя по-разному.

Восемьдесят тысяч восточных берлинцев в этом году пришли сразу на кладбище, возложили цветы, взяли раздающиеся здесь бесплатно левые газеты и, поговорив о политике, разошлись по домам. Западные радикалы пошли двадцатитысячной колонной по аллее Карла Маркса. Кого здесь только не было! Анархисты с красно-черными флагами. Курды с портретами Сталина, турки с портретами Мао. Какие-то люди с портретами незнакомого мне мужчины, скорее всего Энвера Ходжи. Троцкисты с плакатами, призывающими к непримиримой борьбе со сталинизмом, панки с гребешками, раскрашенными во все мыслимые и немыслимые цвета.

Часть демонстрантов была, конечно, с востока, но большинство - с запада. Некоторые западные группы везут своих сторонников через всю страну, часов семь на автобусе, только чтобы продефилировать по Карл-Маркс-Алее раз в году. «Смотришь на них и думаешь: наверно, их очень много, - раздраженно говорит мой восточный знакомый. - А потом их целый год не видно. Не понимаю, в чем все же состоит их борьба с капиталом?»

Каждая маленькая секта объясняет, что они - единственные настоящие революционеры. Все остальные здесь по ошибке. Жители Восточного Берлина, стоящие вдоль обочины, смотрят на парад западных радикалов с недоумением и любопытством, как на карнавальное шествие. Но когда толпа начинает петь что-нибудь революционное, дух солидарности берет свое: люди на тротуарах начинают подпевать, приветствуют проходящих, поднимая в воздух сжатые кулаки в ротфронтовском приветствии. Здесь все еще чувствуется дыхание 20-х годов.