На саммите «Большой Восьмерки» мировые лидеры не договорились по вопросам экологии. Очередной раунд переговоров в рамках Всемирной торговой организации закончился провалом. Дискуссия о Европейской конституции зашла в тупик. Такие новости мы в последнее время получаем регулярно, и они уже никого не удивляют. Каждый подобный случай пресса трактует как сугубо индивидуальный, ничем не связанный с другими точно такими же провалами. Немецкий канцлер Ангела Меркель не смогла убедить американского президента Буша в правильности своего подхода к глобальному потеплению. Позиции Вашингтона и Москвы по вопросу о системе противоракетной обороны не совпали. Представители Европейского Союза и Соединенных Штатов не сумели найти общий язык с правительствами Индии и Бразилии в рамках ВТО. Польша и Германия не сошлись по вопросу о процедуре принятия решений в руководящих органах Евросоюза.
Казалось бы, каждая проблема совершенно специфична и не имеет ничего общего с тем, что обсуждают на другом форуме. Но почему переговорщики всех стран как будто разом потеряли способность достигать компромиссов? Все вдруг стали невероятно упертыми и агрессивными. Ведь ещё несколько лет назад они превосходно договаривались.
Противоречий между интересами различных государств и десять лет назад было более чем достаточно. Но правительства готовы были идти друг другу на уступки, причем по вопросам куда более принципиальным и масштабным, чем сегодня. А теоретики видели в этом очередное доказательство бессилия государства перед лицом «объективных сил глобального рынка». К тому же на протяжении 1990-х годов мы видели систематическую готовность развивающихся стран и бывших коммунистических государств поддерживать практически любые инициативы, идущие с Запада, а сами западные правительства старались избегать публичных конфликтов между собой.
Эта идиллическая картина впервые была нарушена, когда в 1999 году в Сиэтле страны Африки отказались на встрече ВТО подписывать подготовленные Западом соглашения. Затем началась война в Ираке, спровоцировавшая неожиданно резкое дипломатическое противостояние Франции и Германии с США, а также раскол между «старой» (Западной) и «новой» (Восточной) Европой. Затем обнаружились трения между Россией и США, но и ожидаемый российско-германский альянс тоже не состоялся. В Москве не нашли общего языка не только с Вашингтоном, но и с Западной Европой, в которой на первых порах видели оптимального партнера.
Отныне каждый за себя. Система глобальных альянсов и партнерские отношения, налаженные на протяжении 1990-х годов, более не работают. А государства неожиданно обрели уверенность в себе, которой у них не было в течение предыдущего десятилетия.
Однако подобная решимость происходит вовсе не от ощущения силы, а скорее от отчаяния. Главная причина жесткого поведения правительств на переговорах состоит в том, что любая уступка на международных форумах чревата серьезными проблемами внутри страны. 20 лет либерализации международной торговли и развития свободного рынка привели к предельному обострению всех конфликтов и противоречий, к такому уровню социального и политического напряжения, что новые шаги в том же направлении гарантированно оборачиваются взрывом недовольства. Причем речь идет не только о недовольстве населения. С рядовыми гражданами не слишком считаются не только в странах Восточной Европы или Азии, но и в развитых демократиях Запада. Проблема в том, что всеобщее недовольство накладывается на очевидный раскол элит. Этот раскол - тоже естественное следствие обострившейся конкуренции в рамках «свободного рынка».
Участившиеся дипломатические провалы суть не более чем вторичные симптомы общего кризиса глобализации и начавшегося у нас на глазах саморазрушения нового капиталистического порядка, сложившегося в начале 1990-х годов. Этот порядок исчерпал себя, породив конфликты и противоречия, которые в его рамках уже не удается контролировать. Нечто подобное происходило в Западной Европе начала ХХ века. Тогдашний кризис закончился Первой мировой войной.
Cпециально для «Евразийского Дома»