Оказывается, наша буржуазия - это бюрократия

Думы бывают разные, если на минуту поверить, что Дума - и впрямь представительство народа, то можно подумать, что в России живет не один народ, а несколько.

В первой половине 90-х мы имели либерально-демократическую Думу с фашистским душком. Триумфатор Жириновский с высоких трибун грозился омыть свои сапоги в Индийском океане. Затем у нас была красная оппозиционная Дума. Эта Дума прославилась своим шиканьем на Ельцина, но дальше шиканья ее оппозиционность не пошла. Потом было ровно наоборот. Про оппозиционность забыли, словно по мановению волшебной палочки из небытия появилось лояльное новому президенту большинство.

Разглядывать Думу со стороны - занятие увлекательное. В нижней палате российская политика предстает в невинной наготе: наружу выплывают все скрытые мотивации, механизмы, приводные ремни, которые четыре года, собственно, и управляют страной.

Через две недели реальностью станет новая, четвертая Дума, и хотя точный ее облик станет понятным лишь по окончании выборов, мы попытались уже сейчас нарисовать ее портрет. Она оказалась, так же как и предыдущие, - своеобычной, словно народ, ее избирающий, только-только народился на свет.

Основными участниками грядущих баталий в Думе четвертого созыва будут представители крупного капитала и бюрократии. Единственное назначение будущей Думы - это площадка, где эти главные субъекты отечественного парламентаризма могут договориться.

Иностранцы ничего не понимают в нашей политике. Они нас что-то спрашивают про партии, про идеологию, политические программы. А нас интересует, сколько мест в парламенте получат нефтяные компании, сколько достанется металлургическому лобби, на какую долю претендует финансовый капитал. Из всех европейских демократий российская - самая буржуазная.

Можно, впрочем, сформулировать и по-другому. Из всех европейских буржуазных элит наша - самая простая. Она не играет в сложные игры, не использует посредников. Зачем подкупать партии и депутатов, если можно просто купить места? Зачем формировать долгосрочную стратегию, если проще самим для себя написать законы?

Другое дело, что выполнять эти законы будет уже не предпринимательское сословие, а чиновничество, второе привилегированное сословие современной России.

Бюрократия о своих интересах не забывает и вовсе не собирается довольствоваться ролью исполнителя. Но в том-то и суть парламентаризма, чтобы обеспечить согласование интересов. Чиновники и собственники через своих представителей в Думе постараются найти компромисс.

На самом деле многочисленность представителей бизнеса и бюрократии в парламенте говорит скорее о слабости отечественных правящих классов. Они отнюдь не чувствуют себя уверенными, а главное, правящая элита не консолидирована. Никто никому не доверяет.

На Западе можно послать в парламент лоббистов, внести средства в различные фонды. Остальным займутся профессиональные политики. Чем формально дальше они от бизнеса, тем лучше для самого бизнеса.

Конечно, Россия - не уникальна. В Соединенных Штатах мы тоже постоянно сталкиваемся с «вращающимися дверями», через которые лидеры корпораций то и дело попадают в правительственные учреждения, а на замену им приходят политики, приобретающие теплые местечки в правлении компаний. Но американская политическая система хотя бы признает существование проблемы. Отсюда многочисленные нормы, требующие учитывать «конфликт интересов», и заявления политиков, что, продав свои пакеты акций в той или иной фирме, они сделались от нее совершенно независимы.

В России это не проходит. Нам не до тонкостей. Любой крупный босс знает: за всем надо следить самому. В лучшем случае - через самых близких и доверенных лиц. Иначе - кинут, подставят, обманут. Правящая элита так и не стала полноценным классом и живет скорее по законам бандитского сообщества. Что, впрочем, естественно для так называемого «периферийного капитализма» (выражение Г. Явлинского), который упорно имитирует западные образцы, оставаясь при этом совершенно зависимым и беспомощным.

В этом отношении наша элита ничем не лучше, но и не хуже, чем в тропических странах Латинской Америки, в Нигерии или на Шри Ланке. Шутка о превращении России в банановую республику со скверным климатом давно уже никого не смешит.

Что касается профессиональных политиков, то их поле деятельности сужается по мере того, как демократия из «управляемой» становится декоративной.

Ельцин заложил основы картонного парламентаризма своей Конституцией, по которой Дума, проголосовав за отставку правительства два раза подряд, не добивается ничего, а на третий раз распускается сама. Почти как в «Королях и капусте» у О'Генри: если наше правительство не устраивает ваш парламент, то мы его распустим. Не правительство, а парламент, разумеется. До такого своеобразного понимания вотума доверия не додумались даже в царской России.

В 1993 году парламент, добивавшийся отставки президента, пришлось расстреливать. Теперь необходимость в подобных жестокостях отпала. Профессиональных парламентских политиков можно просто не принимать всерьез.

Ставшая предметом шуток коррумпированность депутатов, обсуждаемая по телевизору продажа мест в партийных списках и другие прелести нашего парламентаризма органически вытекают из этой системы. Там, где не может быть речи о серьезной политической борьбе, но есть привилегии, депутатский корпус неизбежно разлагается. А лоббирование корпоративных интересов остается единственной осмысленной деятельностью, которая еще допускается по новым правилам игры.

Впрочем, бесполезно и несправедливо во всем винить власть и ее думских подголосков. Ведь безнаказанное издевательство над политическими правами народа происходит при его собственном попустительстве. Народ не безмолвствует: он тихо хихикает. В самом деле, забавно будет получить Думу, состоящую из одних лоббистов. Мы будем по телевизору наблюдать за их дебатами, посмеиваться над звучащими с трибун нелепостями и думать, что к нам все это совершенно не относится.

В конце концов, власть вполне обходится без массовых репрессий. Сидят в тюрьме только Михаил Ходорковский и несколько молодых левых радикалов. Убивают только чеченцев. Чтобы запугать прессу, не нужно угроз тайной полиции, часто оказывается достаточно налета санэпиднадзора. В стране нет массовой внепарламентской оппозиции. Профсоюзы больше жалуются, чем бастуют. А главной надеждой левых остается материальная помощь фрондирующих олигархов.

Если такую страну и нельзя назвать счастливой, то уж по крайней мере она выглядит политически стабильной.