А ведь если прервать то, что называется полетом воображения, то сбитый на землю жалкий комочек из мечты и надежды окажется просто смешон. Она сама будет первой, кто посмеется над этим неудачливым зародышем счастья, которому ни за что на свете не развиться и не шагнуть в жизнь. В ее жизнь. Ее единственную жизнь.

Да, говорят, даже есть научные или околонаучные теории, утверждающие, что мысль материальна. Говорят, если думать о чем-то с отчаянным упорством и постоянно представлять себе это во всех подробностях, то излучаемая твоей душой энергия накапливается в каких-то неведомых небесных запасниках. А затем, в один прекрасный миг, количество переходит в качество, и колоссальная масса желания притягивает к тебе то счастье, о котором всегда мечталось.

Говорят… А что на самом деле? В ответ в голове тут же раздаются голоса. Насмешливый: «Хотеть не вредно». Реалистичный: «Не смеши людей — в твоем-то возрасте размечталась, как девчонка!» И наконец, вечный: «Истинно говорю вам, что если двое из вас согласятся на Земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного».

Итак, Господь обещал исполнить то, о чем его просят двое. Но разве она одна не молится за двоих? Разве каждый ее день не проходит, как молитва? Сперва, сразу после пробуждения, пока мысли еще не выстроились в рабочую шеренгу, в душе всплывает смутная нежность. Затем, не отрываясь от привычных утренних дел, она созерцает его лицо, озаренное лампадой памяти, а выходя на улицу и спускаясь в метро, начинает искать его взглядом в толпе. Она напрягается от каждого случайного совпадения: рост, телосложение, походка, волосы, если смотреть со спины… Ну не смешно ли, что в том возрасте, когда ее далекие прабабки, состаренные частыми родами и неподъемным бытом, уже угасали в преддверии старости, их правнучка вспыхивает от волнения при виде нескольких темных волнистых прядей, выбившихся из-под мужской шапки!

Именно шапка была предметом вечного расстройства и волнения. Любитель спортивного стиля, он пренебрегал дресс-кодом большого бизнеса и приезжал на официальные встречи в горнолыжной куртке и перчатках. А также в обтягивающей спортивной шапочке, купленной, видимо, специально для полетов по снежным склонам. (В тот момент, когда он впервые переступил порог их офиса, ей подумалось об одном: каким счастьем было бы оказаться рядом с ним на сияющей от пронзительного горного солнца вершине!) Однако беда была в том, что подобные шапочки носила зимой едва ли не треть москвичей, и у нее до безобразия часто сжималось сердце.

Другой бедой была его фигура. Среднего роста, спортивного телосложения — скорее худощавого, чем плотного. Сколько же молодых людей с подобными приметами пробегало мимо нее по эскалатору! Иногда она приезжала на работу по-настоящему больная от этих обманчивых видений счастья и, чтобы прийти в себя, вызывала на экране компьютера его улыбчивое лицо. (Фотография была некогда скопирована ею с веб-сайта его компании и помещена в защищенный паролем файл.) Если в этот момент у нее не было срочных дел, она могла бесконечно долго любоваться появившимся на мониторе образом и бессознательно улыбаться ему в ответ.

И наконец, последним мучением было постоянно слышать вокруг его имя. «Самое популярное мужское имя в России», — пошутил когда-то он сам на этот счет. «Ну нет, Александрами называют чаще», — запротестовала она в ответ — ей не хотелось, чтобы с ее удивительным и уникальным человеком были связаны хоть какие-то стереотипы. Однако это имя действительно просто витало вокруг: коллеги, знакомые, лица из телевизора. И каждый раз, когда кто-то произносил четкое и звонкое в его полном варианте или уменьшительное, смягченное и растянутое сочетание звуков, у нее возникало ощущение, что совершается чуть ли не святотатство. Словно говорящий заглянул ей в душу и вот теперь играючи треплет то, что лежало на самой ее глубине.

Выбравшись из дебрей трудового дня и наконец-то ощущая голову свободной, а тело не прикованным к крутящемуся стулу, она позволяла себе полностью отдаться мыслям об их предстоящей встрече. Согласно суровой логике жизни, эта встреча никак не могла состояться — улыбчивый и предупредительный, он тем не менее не выразил желания продолжить их недолгое знакомство. Но разве мысль не может обернуться реальностью, если вкладываешь в нее всю себя без остатка? Даже больше, чем саму себя, — свое прошлое и свое будущее. Ведь именно прошлое так вытравило и выдубило твою душу, что ее не спасет уже ничто, кроме живой воды любви, а будущее начнется лишь с того момента, когда вы вновь столкнетесь в пространстве и времени.

Это время и эту область пространства она представляла себе вполне определенно — ведь невозможно чего-либо требовать от вездесущей и всемогущей судьбы, не задав точные координаты для точки приложения сил. Прежде всего и, увы, их новая встреча никак не может быть связана с его работой: оценив итоги организованной им презентации, ее руководство пришло к выводу, что, несмотря на безупречную работу Исполнителя, эффект от мероприятия близок к нулю. Проплаченные статьи и купоны в газетах работают куда эффективнее, и отнюдь не требуют такой многодневной нервотрепки, как аренда помещения, рассылка пресс-релизов, обзвон журналистов и подготовка банкета. К тому же унизительная необходимость заискивать перед прессой так и остается бесплодным унижением — ведь эти пресыщенные событиями существа уже ни в чем не видят информационного повода и отказываются продавать свое бесценное перо за пару бокалов вина и тарелку с мозаикой канапе. Итак, спасибо вам, господин Исполнитель, при случае мы дадим вам наилучшие рекомендации, но впредь пойдем другим путем.

Было мучительно сознавать, что главная дорога, ведущая к их будущей встрече, для нее перерезана непреодолимой силой, но пространство жизни слишком велико, чтобы не найти обходных путей. Сперва у нее был соблазн пустить мечту по таким прекрасным, но ведущим в никуда тропкам, как случайная встреча на улице или на турецком курорте. Был соблазн даже зайти в тупик, позвонив ему на мобильный. Но мало-помалу, беря себя в руки, она отбрасывала эти нежизнеспособные варианты развития событий, пока не пришла к одному-единственному, не имеющему права не оправдаться.

Ее расчет был построен на том, что человек, привыкший быть на публике, непременно чувствует или даже наверняка знает, как он воздействует на людей вокруг. И если она излучает притягательное сияние, он не устоит перед искушением усилить свой блеск. Больше магии! Больше зрителей! Больше власти над сердцами! В расчете на таких клиентов и был создан их «Центр личностного роста», ради них и проводились психологические тренинги. А значит, существуют все шансы, что тот, мыслью о ком она живет последние полгода, когда-нибудь шагнет прямо в ее владения, где она тщательно подготовила их будущую встречу.

— Здравствуйте! Какими судьбами? — Да вот, увидел недавно вашу визитку и решил вас навестить.

Так обычно шутят уверенные в собственной привлекательности люди, распространяя обаяние так же легко и бездумно, как цветок свой аромат. А она, разумеется, будет знать, что это заявление несерьезно, именно поэтому и спросит, с улыбкой глядя ему в глаза:

— Это вы серьезно?

— Конечно!

Стоп! Вот он первый аркан — наброшен и крепко затянут. Иначе ответить он не мог, чтобы ее не обидеть, а ответив, невольно вплел в свое подсознание красную нить интереса к ней. И что бы ни диктовал ему здравый смысл, скрытые механизмы теперь по-новому примутся за работу над неосязаемой тканью их общения. Он, конечно, может попробовать отшутиться:

— Я подумал, должна же презентация все-таки увеличить приток ваших клиентов!

Но эта шутка в отличие от первой не будет иметь никакого значения, как и последующие несколько минут разговора. Администратор беседует со старым знакомым и отныне новым клиентом, с улыбкой вспоминая прошлую совместную работу и активно обсуждая то будущее, ради которого клиент здесь появился. Но вот в воздух вновь взвивается аркан.

— Конечно, этот тренинг несколько другой направленности, но я вам его рекомендую, потому что здесь я ручаюсь за ведущего. Большинство наших клиентов приходят не к нам, а к нему — вы понимаете, что я хочу сказать?

Разумеется, он поймет — разве сам он не на таких ролях в своей компании? — а значит, в душе неизбежно захлестнется новый надежный узел — взаимопонимание. Таких доверительных отношений не могло возникнуть между ними раньше, пока она играла на его поле и по его правилам; пока он был ведущим, а она ведомым. Сейчас же, в новых для себя условиях, ему ничего не остается, как опереться на протянутую руку и почувствовать всю ее теплоту и нежность.

Что будет дальше? Визит за визитом вечерами после работы и каждый раз — неизбежная встреча с ней. Вновь и вновь — несколько умело брошенных слов: поддержка в усталости, ласка в печали, ободряющая радость просто так, без повода… Раз за разом — узлы, узлы, узлы. И результат — наконец-то протянутый между ними веревочный мост, по которому они неизбежно должны будут двинуться друг другу навстречу.

Вновь этот обожаемый и проклятый силуэт в горнолыжной куртке и спортивной шапочке! Повернувшись спиной, он что-то читает у дверей вагона, и ты немедленно делаешь стойку: замираешь, подавшись вперед. Уж не охотничьей ли собакой была ты в прошлой жизни? А он — не твоим ли хозяином? Ведь с самой первой, еще не раскрывшей его по-настоящему встречи ты сразу увидела в нем те качества, что достойны существа высшего порядка: активную смелую силу, умение мягко, но безоговорочно добиваться от людей того, что требуется. А самое главное, он внушал блаженную уверенность в том, что хоть на какое-то время — время вашей совместной работы твоя жизнь будет в надежных, в мужских руках. Последним она уже несколько лет могла бы наслаждаться благодаря Пете, но тот предпочитал не брать по жизни лишнего груза и упорно отказывался понимать, почему взрослая, здоровая, трудоспособная женщина не хочет решать свои проблемы самостоятельно, а видит в мужчине то жилетку для плача, то сантехника или электрика, то Жан-Клода Ван Дамма, спасающего весь мир за полтора часа экранного времени. Мало-помалу, но все же ей пришлось усвоить, что рядом — не открытая ее горю душа, не помощник по хозяйству, не защитник… А кто же тогда? Этим вопросом она старалась не задаваться, потому что прекрасно знала на него ответ: Петя — ее синица в руке.

Зато поймать легко. Как поймаешь, будет твоя, и не придется задирать голову вслед журавлям, курлыкающим в поднебесье. Она усвоила это народную мудрость если не с пеленок, то с момента крушения своей первой любви, и в принципе была Петей довольна. Интересы совпадают, приятно проводить время вместе, даже в постели все более или менее нормально (и уж гораздо лучше, чем просто ничего!). Значит, да? Да. Да… Она и до сих пор считала бы, что «да», но почему мужчины в горнолыжных куртках будят такую тоску по журавлям? Она каталась на горных лыжах всего один сезон в жизни (Пете не понравилось), и больше они не пробовали), но за неделю, проведенную среди сияющих вершин, успела понять, почему этот спорт так безумно притягивает людей. Выкатившись однажды утром на еще не изъезженный, пушистый после ночного снегопада склон и наблюдая, как опадающие снежинки искрятся в золотом воздухе, она подумала, что, пожалуй, ни одно другое занятие в жизни не способно дать такого всепоглощающего чувства свободы. Под тобою пропасть, но ты знаешь, что покоришь ее ловкими поворотами. Ты мчишься в общем потоке, но можешь почти мгновенно вылететь на край трассы и замереть, отделиться от массы, стать индивидуальностью. И подножия горы ты достигаешь лишь затем, чтобы с радостным предвкушением тронуться наверх, к новой вершине. Словом, все, чего так трудно, почти нереально добиться от жизни, ты легко обретаешь, стоя на лыжах, в горах. Или глядя на человека, одетого в горнолыжную куртку.

Иногда она позволяла себе такую роскошь, как представить себе их обоих греющимися у камина в каком-нибудь высокогорном кафе.

Ботинки сняты, перчатки сушатся на каминной полке, ноги в толстых лохматых носках грубой вязки протянуты к огню. Плечи сдвинуты, головы соприкасаются. В руках у обоих пластиковые стаканчики с глинтвейном. Он упоенно рассказывает о только что пройденной черной трассе. А она, окутанная счастьем, думает о том, что вера способна поистине двигать горы и открывать для тихого деревца, спрятанного в узком ущелье, солнечный свет.

Нужно только не предавать саму себя разрушительным сомнениям, от которых сталь веры мгновенно покрывается ржавчиной и надламывается в самый решительный момент. Нужна небывалая стойкость, чтобы видеть свою мечту свершившейся даже тогда, когда, казалось бы, судьба тебя не слышит и позволяет бездарно проходить неделе за неделей, месяц за месяцем. Ведь тебе не дано узнать, какие шлюзы открывает и закрывает в это время жизнь, используя сотни мельчайших возможностей, для того чтобы он приблизился к тебе еще на шаг, еще на миг. Случайный разговор с товарищем, случайная ссора с прежней девушкой, случайно попавшаяся на глаза визитка… Медленно созревающее решение, один-единственный верный толчок в нужном направлении… В том направлении, куда его тянет ее мечта…

Маловероятно? Вообще невероятно? Но что за судьи рискуют выносить подобный приговор? Неужели хоть кто-то возьмется утверждать, что промысел Божий не отклоняется от закона вероятности? А если и возьмется, для нее это будет пустой звук. Тем и сильна человеческая вера, что с ней ничего нельзя поделать, и даже отрекаются от веры лишь на словах, а душа продолжает служить выбранному божеству.

Сердце неожиданно дало остановку — он! Именно в тот момент, когда она мучилась вопросами веры, судьба вдруг обрушила свой подарок прямо ей под ноги. Вот, пожалуйста, столбеней, пылай от внезапно поднявшегося жара, приходи в себя, лихорадочно ищи слова для разговора, делай нетвердые шаги по направлению к нему, курящему поодаль и не замечающему тебя. Стоп! Тот, кого ты ищешь, не курил. Напротив, с улыбкой заявлял о том, что ведет противоестественно здоровый образ жизни: не снимает напряжение выпивкой и сигаретами, по возможности рано ложится спать, боготворит спорт…

Она пригляделась к своей рухнувшей надежде. Уличный продавец перчаток, топтавшийся возле своего лотка… Да, сходство, бесспорно, есть, но не больше, чем между человеком и его фотороботом, правдиво передающим черты, но лишенным света личности. Однако она всматривалась слишком долго — парень у лотка уловил ее взгляд и повернул голову. Улыбнулся. Ей стало плохо от этой улыбки, но не в силах побороть искушение хоть краем жизни соприкоснуться со своей мечтой, она тронулась по направлению к нему. Продавец отбросил сигарету и, к ее ужасу, приобрел еще большее сходство с оригиналом. Теперь она уже не могла остановиться и вплотную приблизилась к лотку. Парень выжидающе смотрел на нее, стоя по другую сторону от шаткого столика.

— Вот эти… сколько стоят? — Она нервно ткнула в первую попавшуюся пару.

— Это не ваш размер, — услышала она в ответ.

— Да? Тогда вот эти.

— Эти вам тоже не подойдут.

— Почему? — Она подняла глаза, встретилась с его взглядом и едва устояла, чтоб не закричать, что больше не может, что у нее уже не осталось сил раз за разом расцветать и каменеть при каждом ложном проблеске надежды; что так нельзя, что она просила у судьбы милости, единственной милости за всю свою жизнь, а не бесконечной череды издевок.

Продавец пожал плечами:

— Примерьте, если хотите, сами увидите.

Она заметалась взглядом по товару. Ее внимание привлекла ярко-красная, цвета свежей капли крови, пара перчаток с меховой опушкой. Они казались чересчур стильными и дорогими для такого лотка. Пожалуй, чересчур дорогими для нее самой, но нечто более могущественное, чем собственный здравый смысл, заставило ее натянуть перчатки на руки. Они сидели как влитые.

— Сколько?

Названная сумма должна была заставить ее возмущенно округлить глаза и тут же вернуть перчатки на лоток, но этого не произошло. Словно под воздействием гипнотизера, она достала деньги, отходя от лотка, не заметила, что недорогие шерстяные перчатки, которые она сняла ради примерки, так и остались на столике. Сейчас ее мысли занимало совсем другое: черные сапоги, черный шарф, черная шапочка, черная сумка и… красные перчатки! Совершенно непродуманный, абсолютно импульсивный шаг, но обратной дороги нет. Теперь ей придется менять свой имидж от начала до конца, методично расставаясь с черным, тихим, привычным (с синицей в руке и надеждой на коротком поводке), и трепетно обретая опасное, будоражащее, журавлино-высокое, полное безграничной веры красное.

Следующий час она провела так, как не проводила никогда в жизни. Более того, она жестоко осудила бы любую женщину, осмелившуюся бы именно так провести этот час. Между лотком с перчатками и ее работой недавно вырос сверкающий торговый центр, и вместо того чтобы привычно обогнуть его, она направилась внутрь. Удивительным образом в кошельке обнаружилась достаточно крупная сумма. Впрочем, ничего удивительного: вчера, в воскресенье, она отправилась покупать зимнюю куртку, но не нашла ничего подходящего, а деньги так и остались в кошельке. Сегодня же нужные вещи подворачивались ей настолько быстро, словно кто-то, в чьих интересах было немедленно преобразить ее, заставлял их попадаться ей на пути. Гранатовый комплект из шапочки и шарфа она купила практически сразу, едва войдя в торговый центр; недорогая, но стильно выглядящая сумка нашлась на втором этаже. Дольше всего она бегала в поисках сапог и, наконец отыскав их, поняла, что совершает настоящее безумие — покупать демисезонную обувь в самом конце сезона! Однако, с возбужденной дрожью натягивая покупку на ноги, она уже видела себя со стороны, и красные каблуки несли по улице совсем другую женщину: гордую, радостную, как никогда раньше уверенную в себе.

Она отключила мобильный и не смотрела на часы, словно решив на время уйти из жизни. По крайней мере из той жизни, что приходилось вести до сих пор. Петя, офис, синица в руке, чужой личностный рост… И мечта, нет, безграничная вера, над которой она тряслась, как над беспомощным птенцом, и которая вот-вот распрямит бескрайние, до самого горизонта крылья. И понесет ее в иной, полный безграничного счастья мир.

Она открывала дверь в офис на полтора часа позже положенного времени, не испытывая при этом неловкости перед далеким, но наверняка уже звонившим руководством, а, наоборот, лелея в душе вызов, брошенный своему прошлому. Тихая жизнь, смиренная жизнь, жизнь с глазами, опущенными в землю, словно отрицающими возможность чуда. Она рассмеялась от полноты души, запрокидывая голову. Не успев еще снять свою вызывающую красную экипировку, она принялась отвечать на звонки. Занятная все-таки должность у администратора — распоряжаться судьбами доверившихся ему людей. Они надеются, мечтают, выбирают, а ты уже знаешь наверняка, что ждет их в той или иной комнате за твоей спиной, кто развернет их судьбу на 180°, а кто не оставит в ней никакого следа. Кое-кому из тех, кто приходит сюда с надеждой, она могла бы, конечно, поведать правду о выбранном ими тренинге или тренере, но иногда лучше дать событиям свершиться, чем предупредить неудачный исход. Пусть осядет в душе нежданная горечь или сгустится разочарование, но тем сильнее будет потом желание пробиться к свету и вера в то, что этот свет обязательно забрезжит над головой.

— Здравствуйте!

В этот момент она разговаривала по телефону, стоя спиной к дверям, лицом к календарю, — и не сразу заметила вошедших. А заметив… Нет, трубка не выпала у нее из рук и она не осела на стул, но почувствовала, как пропадает голос. Вот она и дождалась: протащив ее через ад ожидания, едва не задушив неизвестностью и чуть не растерзав миражами, судьба наконец выложила свою козырную карту. Он здесь. Его взгляд, его улыбка, его стройная спортивная фигура, его горнолыжная куртка… И его девушка, о существовании которой почему-то не обмолвился внутренний голос.

Пока ее нежданные (или долгожданные?) гости тихо переговаривались и осматривались, она, с трудом и наскоро закончив телефонный разговор, заставила себя оживить окаменевшее лицо улыбкой.

— Здравствуйте! Какими судьбами?

— Мы приехали оплатить тренинг. (Его спутница в отличие от него самого не вызывала к себе расположения. В ней чувствовались капризность и властность.)

— Вот как? Не хотите сначала побольше узнать о наших программах?

— Да нет, Марина уже звонила вам и обо всем узнавала.

Она заставила себя произнести:

— Я рада, что вы выбрали именно наш центр.

Он улыбнулся так тепло и солнечно, что ее охватила поистине непреодолимая тоска.

— Я тут увидел недавно вашу визитку и подумал: должна же презентация все-таки увеличить приток клиентов!

Чего ей только стоил ответный смех! Равно как и последующие реплики, когда она доставала и протягивала ему для заполнения типовой контракт. Глядя, как он склонился над бумагой, вписывая их паспортные данные, она медленно начала избавляться от всего, что было куплено с таким приливом вдохновения. Вначале стянула перчатки, затем — шапочку и шарф, убрала с глаз долой свою новую броскую сумку… Расстегивать сапоги при клиентах она сочла неуместным, но они и так не были видны под столом. Труднее всего было справиться с лицом, помолодевшим от надежды и еще не успевшим потухнуть. Но к тому моменту, как он протянул ей заполненные документы, она была воплощением спокойствия и деловитости. По крайней мере внешне.

Бумага с текстом договора перешла из рук в руки. У их пальцев не было ни малейшего шанса соприкоснуться. Наверное, она должна что-то сказать… Но имеет ли смысл что-либо говорить теперь? И почему эта абсурдная вера в то, что еще не все кончено, так и не покидает ее, несмотря на всю очевидность провала? Несмотря на рану навылет, она продолжает отчаянно взмахивать крыльями.

— А почему вы меня не предупредили, что цена может измениться?

До сих пор его спутница никак не поддерживала общение, молча гуляя по офису и разглядывая информационно-рекламные материалы на стенах. Но ради этой реплики она повернулась к столу администратора с раздраженно-неприязненным выражением на лице. Властность и капризность в ее чертах достигли своего апогея.

— Видите ли, теоретически цена действительно может вырасти, если в группу наберется очень мало народу, а перенести тренинг на более поздний срок не удастся. Но (с трудом извлеченная на свет улыбка) на самом деле такого не происходило еще ни разу. А что касается вашего тренинга, там группы всегда бывают переполнены.

Вновь — любезная улыбка. И вновь за этим сверкающим фасадом — частые взмахи крыльев и частое натужное дыхание. Как странно, что вера, которая должна уже наконец в отчаянии рухнуть вниз, по-прежнему держится в воздухе.

Человек, благодаря которому ее мечта пустилась в полет, еще раз вчитался в текст договора, нашел пункт о возможном увеличении цены и пожал плечами:

— Ладно, если вы говорите, что на практике ничего измениться не должно…

— Нет, но это же черт знает что! — Колотя каблуками пол, его спутница подошла к ним вплотную. — Я думала, что хоть где-то, хоть в одном уважающем себя заведении не будут врать клиентам! А у вас как везде: главное — заманить, а правда — мелким шрифтом. Психологи, называется!

— Марин, подожди…

— Нет, я не буду ждать! Я не собираюсь с ними связываться, если тут с самого начала какие-то разводки! Это сейчас она тебе говорит, что группа набрана, а потом окажется, что, извините, цена выросла в два раза.

Ему удалось отвести ее в сторону, к дверям, и оттуда уже приглушенно доносилось:

— Но они — мои клиенты, очень порядочные люди…

— Вот и оставайся со своими порядочными людьми!

Когда она хлопнула дверью, он некоторое время стоял, глядя в пол, но все же заставил себя вернуться к столу администратора.

— Понимаете, она тут недавно брала кредит… Там тоже были сначала заявлены низкие проценты.

— Я понимаю.

Рана навылет уже не причиняла ей боли, но заставляла стремительно терять силы, а теперь в изнеможении парящая вера словно попала в зону высокой турбулентности: ее трясло, швыряло то вверх, то вниз, и казалось, нет ни единого шанса…

— Давайте сделаем вот что: перепишем договор на меня одного.

— Вы остаетесь?

— Да. Нужно же убедиться в том, что я вас не зря рекламировал!

Он улыбнулся.

Крылья больше не могли держать ее в полете. Не успев притормозить ими в воздухе и сделать хоть пару завершающих взмахов, она «врезалась» в землю всем телом и замерла. Чуть живая от удара, но все-таки живая, с каждой секундой оживающая все больше и больше и безмолвно благодарящая судьбу за эту самую мягкую в своей жизни посадку.