Саша Кузьмичев со всей страстью исследователя взялся выполнять поручение Стаса. Со своей крыши, вернее с Сажинской, он видел, как вернулась Ирочка в сопровождении молодого человека. Он сразу узнал Сергея, но не торопился спускаться вниз. Потом он ушел, а Ирина с Александром Степановичем отправилась в кухню. Он слышал через открытое окно, что они повздорили, но сам их не видел: выступ приходился на спальню.

С Сергеем они учились в разных школах, хоть и жили неподалеку. Сажины переехали в этот район, когда сыновья были уже в старших классах, поэтому они доучивались в старых школах. А вот с Леночкой Саша учился с первого класса вместе. Кажется, совсем недавно все ребята со двора увлеклись бегом, потом футболом, особым шиком считалось искупаться как можно раньше. Тут уж соперничество перешагивало все рамки благоразумия. Любимцем фортуны, конечно же, был высокий спортивный Сергей, а не Саша. Но заводилой в их кампании всегда была Леночка. Это она утром раньше всех выбегала во двор.

— Саша! Соня-засоня! Вставай! Утро какое чудесное! — потихоньку говорила она, вставая под балкон, где спал Саша.

Но мальчик ничего не слышал: ни шумевшей мусоровозки, ни дворничьих скребков, ни ее тихого голоса. Сашу будила мама, и он шел в комнату, закутавшись в толстое одеяло, а Леночка тихо смеялась, глядя на его нескладную высокую фигуру.

— Вот звоночек! — говорила мама и уходила на кухню готовить завтрак.

Ленка бегала лучше всех, заплывала дальше всех, а в воду лезла еще когда льдины по реке плыли. Никто из знакомых девчонок не стал бы играть в футбол. А она играла — да еще как: нападающим. Конечно, мальчишки ей уступали. Когда через час Леночка в нарядной блузке с большим ранцем уходила в школу — никто бы в ней не узнал утреннюю забияку.

Ну вот, опять он вспоминает Леночку, крыша приводила его в состояние глубокой задумчивости.

А в это время в квартире Сажиных события развивались совсем не так, как ожидал сам Александр Степанович. Оторвав Катюшу от кастрюли с пельменями, доктор потащил ее в спальню.

— Подожди, Саша, нам надо серьезно поговорить! — удалось его остановить Катюше.

— Ну давай, говори! — приказал он, глядя воспаленными глазами на девушку.

— Нам надо прекращать эту двойную жизнь! — наконец-то решилась Катюша.

— Как? Скажи, как я могу это прекратить? — бушевал Сажин. — Я? Который сделал величайшее в истории человечества научное открытие? Я? Который не может даже раскрыть его тайну? Веками люди искали эликсир бессмертия! Кто его нашел? Я? Но что теперь с ним делать? Да мне братья-ученые руки не подадут, если узнают, что я провел эксперимент на собственной жене! Допустим, мне плевать, что люди обо мне подумают! Но органы-то сразу инкриминируют!

— Что инкриминируют? — ужасаясь той ярости, с которой он говорил, произнесла Катюша.

— Что-что? Покушение на убийство! Вот что! Скажут, где Екатерина Сергеевна Сажина? Вот же она? «Не пудрите нам мозги!» — вот что ответят в органах!

— Что же делать? Мне-то как быть?

— А что тебе? Тебе-то чем плохо? — закричал Сажин. — Тебе ничего не угрожает! Наслаждаешься себе жизнью, щебечешь с молодыми людьми! Ни забот, ни хлопот! А что документы не соответствуют возрасту — так ты их не показывай.

— Но я не могу вечно жить в этой золоченой клетке! — вырвалось у Катерины.

— Я так и знал! Я так и знал! — опять закричал Сажин. — Ты теперь хочешь освободиться от меня! Тебе свобода нужна? Тебе независимость нужна? — глаза его зловеще заблестели. — Ты, наверное, еще и любви хочешь? — он потащил ее в спальню и грубо толкнул на кровать.

Острое желание терзало его изнутри, выворачивало наизнанку. Любое прикосновение к девушке обжигало ладони. Он срывал с нее одежду, мял грудь, мучил юное тело, но страсть выхода не находила. Он не мог ее взять.

Она не сопротивлялась, не кричала, она в немом ужасе смотрела на мужа. И этот ее страх, ее отвращение больно жалило и отравляло все удовольствие от ее молодости и красоты. И тогда в необузданной ярости Сажин ее ударил.

А в это время, сидя на крыше, Саша думал о том же: «Пора прекращать эту двойную жизнь! Эти ночные бдения превращаются в болезненную необходимость». Его размышления были прерваны криком ужаса. Саша бросился к краю крыши и заглянул в окно спальной комнаты. Он увидел Ирочку, которая рвала на себя раму окна и не могла открыть.

Саша Кузьмичев, мигом слетев со своего мечтательного гнездышка, вломился в квартиру Сажиных, выбив дверь. Растерзанный вид девушки и ее белое от страха лицо настолько потрясли Сашу, что он, схватив Сажина за руку, рывком дернул его на себя, а потом размахнулся и ударил наотмашь. Александр Степанович отлетел в угол и затих. Ирочка, испытавшая столько потрясений за последнее время, прильнула к Сашиному плечу, коротко всхлипнула и потеряла сознание.