— Ты можешь сколько угодно морочить голову своим подчиненным, только не мне! — говорила, расхаживая по кабинету Сажина крупным мужским шагом Людмила Иванова.

— Что я могу сделать? — жаловался тот. — Я уже написал заявление в полицию об ее исчезновении. Я сам места себе не нахожу…

— Он написал?! — возмущалась она. — А ты в полиции объяснил ее внезапное исчезновение? Почему она уехала неожиданно? Почему она мне ничего не сказала?

— Хотела побыть одна и уехала… Она в последнее время нервной такой стала…

— Вот именно! Я прекрасно видела, какой она стала! — с нажимом отвечала Людмила. — Зато я не вижу, куда она могла уехать!

— Ты намекаешь… что я мог… мог…

— Вот именно, что мог! Ты вполне мог дать ей одно из своих чертовых лекарств! Ты же одержим своими экспериментами с непроверенными лекарствами! Вот на это я и намекаю! А это, доктор Сажин, между прочим, преступление!

— Ты хочешь сказать, что я дал ей непроверенное лекарство, и она…

— Да, хочу сказать! Хочу сказать, что Катька стала не в себе и теперь неизвестно, где пропадает!

Сажин с внутренним облегчением вздохнул, он думал, что Людмила обвиняет его в смерти жены.

— Да, но у нее же были документы?

— Ну так что? Из полиции что сообщают?

— Что в санаторий она не прибывала.

Сажин купил путевку в санаторий на имя Екатерины Сажиной на другой день после того, как Саша Кузьмичев ворвался в его квартиру.

— И почему ты наврал нам, что она в командировке?

— Сам не знаю…

— Куда делась твоя племянница? Я звоню, никто трубку не берет.

— Вот уже чего не знаю, того не знаю, — внезапно взорвался Сажин. — И не обязан знать! Живет у какого-нибудь кобеля, наверное!

— Как? Она произвела впечатление благонравной девочки. Ты даже не пытался ее разыскивать?

— Александр Степанович! — в дверь заглянула лаборантка. — Извините, срочное дело! У нас закончилось сырье, и…

— Хорошо, я понял!

— Но нам необходимо срочно делать питательный раствор, а на складе отказываются…

— Я понял! Закройте дверь! — рявкнул Сажин.

Лаборантка вздрогнула, но дверь притворила тихо, как в комнате с тяжело больным.

— Ничего сделать не могут! — ворчал доктор. — Я устал с ними, они так бестолковы! Кузьмичев уволился, Громов не возвращается из командировки.

— А почему он уволился?

— Да кто его знает, — уклончиво ответил Сажин. — У него и спроси!

— Я спрашивала…

— И что? — заинтересовался доктор.

— Сказал, что платят мало!

Жизнь доктора Сажина невероятно осложнилась в результате одного рокового шага. Он не знал, где Катя и что с ней. Осложнились отношения с сыновьями, между ними словно кошка черная пробежала. Сергей не так переживал пропажу матери — Сажин подозревал, что она ему звонит — как исчезновение Ирины.

— Отец, прямо скажи — ты ее обидел?

В лаборатории Петр Иванов требовал дать ему заключение по его научным опытам с трансферазами. Как мог объяснить доктор Сажин, что не просто тупо использовал данные своего друга, но доработал препарат, да еще и провел эксперимент на собственной жене, которая в результате этого от него сбежала. Он чувствовал раздражение от бытовых мелочей, которыми ему теперь приходилось заниматься вместо Саши Кузьмичева.

А главное, он не видел выхода. Его карьера, его доброе имя, его семья — все, все рушилось на глазах!

Теперь еще и Людмила Иванова допекает расспросами про Катю! А что он может сказать? Что он тоскует без нее? Что он запутался? Что он бесконечно жалеет о том эксперименте, что провел в одиночку? Предположим, вопрос с соавтором Петром решить можно, но как объяснить ему результаты? Если бы сейчас встретить Катеньку, он бы все объяснил ей, он бы сказал, что желал счастья лишь себе одному, он сказал бы ей, что жизнь без нее ему не нужна, что ему необходимо хотя бы издали видеть ее, знать, что у нее все в порядке.

Но где теперь она? Что с ней? Эти мысли, как гвозди, вечно торчали у Сажина в голове и не давали ему покоя.

Сделав несколько распоряжений, Сажин вышел на улицу. Октябрь стоял теплым. Доктор в своем старомодном пальто, осунувшийся, в серым лицом и темными кругами под глазами, казался совсем-совсем одряхлевшим, он был так непохож на прежнего уверенного в себе ученого. Шаркающей походкой он дошел до ближайшего магазина и купил себе кофе, он стал много пить кофе. Он почти не спал по ночам, молясь об одном: чтобы вернулось его прошлое, такое, как он сейчас понимал, безоблачное прошлое…

— И чего ему не хватало? — говорил он сам о себе в третьем лице.

— Молодости! Твоя жена ее получила! Но ты… ты… потерял жену!

За последние три месяца у него появилась неприятная привычка разговаривать самому с собой. Знакомые, услышав бормотание доктора, покачивали головой и отводили глаза.

Вернувшись с прогулки, Сажин налил чайник и через несколько минут с кипятком в руке и банкой кофе в другой вошел в лабораторию Иванова.

— Ну что, Петр Петрович, изопьем кофейку?

— Изопьем! — отозвался тот.

— И поговорим?

— И поговорим!

— Ты ждешь от меня заключение по поводу твоего биофермента? Ты описываешь его свойства. Но забыл описать, как ты его создал?

— Я не забыл, — ответил Иванов. — Я не описал.

— То есть, я понимаю, ты мне не доверяешь? Видишь ли, я действительно допустил некоторую оплошность, использовав твою энергетическую массу для проведения одного эксперимента. Я создал совершенно новый препарат, который кардинально меняет генетическую ткань живого организма. Я не собирался присваивать результаты твоего труда, я хотел лишь проверить гипотезу, — сказал доктор Сажин.

— Ты без согласования со мной использовал мое открытие? — неожиданно спокойно сказал Иванов.

— Да, я это сделал! Мне срочно нужна была разработанная энергетическая масса! Взамен я готов зарегистрировать результат на нас двоих!

— И ты уверен, что я соглашусь?

— Не уверен!

— Это хорошо, что ты не уверен, Саша! Значит, не весь ученый вышел из тебя и стал бизнесменом! — ответил Петр. — Не буду скрывать, меня интересует твое предложение!

— Но гораздо больше меня интересует, как именно ты использовал свое научное открытие?

— Зачем?

— Что-то подсказывает мне, что ты это сделал в личных целях!

— Эк, куда тебя занесло, Петр? С чего ты взял?

— Вокруг тебя происходят странные вещи, Александр Степанович!

— Это мое личное дело!

— Ничто в мире не может быть личным, тем более, у ученого! — ответил Иванов. — Прости меня за патетику! Ты забыл об ответственности ученого перед человечеством! Каждое научное открытие может изменить мир или разрушить планету — это аксиома, проверенная историей!

— Что ты хочешь от меня, Петр? Стар я, чтобы выслушивать твои поучения!

— Я хочу, чтобы ты показал свои контрольные записи!

— Но тогда ты узнаешь тайну, суть моего научного открытия, — возмутился Сажин. — Я ведь не сую нос в твои дела!

— Хорошо! Давай обменяемся контрольными журналами, тогда у нас будут равные шансы, — предложил Иванов.

— Я согласен на такие условия! — сказал Сажин. — Но сначала мне надо проверить одну гипотезу. Прошу тебя, дай мне буквально 50 граммов твоей энергетической массы? — это было так непохоже на прежнего Сажина, что Иванов заколебался.

— Нет! — наконец твердо заявил он. — Ты уже подвел меня один раз, я не хочу вместе с тобой делить ответственность за все, что ты можешь совершить! Я не верю тебе! Я не могу понять, почему ты не можешь показать мне записи!

— Не могу! — произнес доктор Сажин. — Речь идет о судьбе других людей…

— Каких людей?

— Ты все узнаешь… потом…