Джейн взяла из моих рук винтовку и сказала:

— АВС-36 Симонова.

Ее руки обращались с оружием привычно. Несколько коротких щелчков — и винтовка уже снова готова к выстрелу. Ей никто не сопротивлялся. Джейн обошла машину и указала на испорченное колесо. Она не говорила по-русски, да это и не требовалось: ее поняли и колесо быстро заменили. Она мне сказала:

— Мы позволим им уйти, иначе начнется грандиозный международный скандал. Подумай, советская подводная лодка в австралийских водах, стрельба на берегу, русский матрос убит гарпуном... Нужно ли нам все это, а?

Я посмотрел на нее:

— Ты сказала нам?

— Австралии, — поправилась Джейн.

— И не упоминаешь Британию?

— Это подразумевалось само собой.

— Итак, пусть они уходят? И никто ничего не узнает?

— Я так думаю. А ты?

— Я же ничего не знаю, — ответил я.

— Нет, ты знаешь. По твоим глазам вижу.

— Позднее, Джейн, обо всем расскажу.

— Тогда пусть скорее все убираются! — приказала Джейн.

Русские забрали убитого, и машина уехала.

— Пойдем пешком?

— Прекрасное утро для прогулки, — ответила Джейн. — Можем погулять, поговорить немного, разобраться во всем.

— Да. Поговорить есть о чем.

Я протянул ей руку, она взялась за нее, и мы пошли к океану. Со скалы мы видели, как русские погрузились на подводную лодку и она исчезла, на поверхности океана не осталось никаких следов.

— Думаю, все к лучшему, — подытожила Джейн.

Она бросила винтовку в ущелье, засмеялась и сказала:

— Поцелуй меня.

Что я и сделал.

* * *

Через час или два мы встретились с Алекс и Джо Хэгом. Как только подводная лодка ушла, они подогнали «Леди Аброльос» к берегу, и запах жарящегося бекона распространился чуть ли не на километр. Они сошли на берег поздороваться с нами и узнать, что нового. Я рассказал им все, умолчал только о бетонных работах Питеркина. Не рассказал этого и Джейн. Теперь я был хранителем тайны, с той лишь разницей, что она уже не была так страшна, ибо о ней не мог знать никто, кроме меня.

На обратном пути в Олбани мы встретили американцев, охотившихся за мной неделей раньше. Мы остановились, вежливо поздоровались, рассказали о русских, о себе и сообщили, что охота закончена. И в конце концов убедили их в этом. Должно быть, помогла наша беззаботность. Мы были счастливы, мы и выглядели счастливыми.

Чтобы совсем усыпить их бдительность, я предложил показать им листья Питеркина. Это означало — нам нечего скрывать, никакого секрета нет. И они отказались от моего предложения, пожали плечами, развернули свой «форд» и уехали. Все было удивительно просто.

Я был горд своим хитроумным планом. Приключение закончено, все разъезжались. Джейн намеревалась остаться в Австралии на несколько дней, но очень скоро передумала, опять превратилась в майора Страт и поспешила домой, служить ее величеству на другом конце света. Именно поэтому я и не рассказал всего о тайне Питеркина. Потому что это привязало бы ее ко мне. Стоило только свистнуть...

* * *

Но, честно говоря, нужно было сделать гораздо больше, чем просто свистнуть. Предстояло заручиться поддержкой того, кому доверяю полностью, — Боба Коллиса. Кроме того, должно было пройти время, чтобы все, кто не слишком-то поверил мне, успокоились. Шло время. Я отослал золотые листья обратно Алекс.

* * *

В конце марта, когда все события отодвинулись в прошлое и казались почти нереальными, я полетел в Британскую Колумбию, чтобы встретиться с Джейн. Это чудесное место на полпути между Пертом и Лондоном. Там можно отлично покататься на лыжах. Кроме всего прочего, оно расположено в трех часах от Лас-Вегаса, так что ежели кто-либо решит пожениться... Я все продумал: романтичный обед при свечах и так далее.

Но мне не представилось такой возможности. На второй день вечером, когда я шел с лыжами на плече рядом с Джейн, чей-то тихий голос заставил меня остановиться. Я повернул голову и увидел Сергея в разноцветном свитере и зеленой лыжной шапочке с двумя пурпурными помпонами.

— Ты что-то сказал?

— Я говорю, это не совпадение.

В этот момент Джейн обернулась. Он ей коротко кивнул, и улыбка слетела с ее лица.

— А, майор! — сказал он.

— Что вам нужно? — холодно спросила Джейн.

— Увидеться с вами. Приходите в шесть. У меня есть холодный сухой мартини. Комната 237.

— Не думаю, что придем, — ответил я.

Сергей просительно посмотрел на меня:

— Ну что вам стоит?

Что до меня, то я и близко к нему не подошел бы, но Джейн думала иначе и из очаровательной девушки, приехавшей покататься на лыжах, сразу превратилась в майора, состоящего на службе ее величества. Она считала, что это может быть важным, если не для Англии, то для Канады или Австралии, и у нее был наготове ответ:

— В любом случае придем. Я — офицер разведки.

В шесть часов, — а Джейн всегда точна, — мы постучали в комнату 237. Мне казалось безумием находиться в гостях у русского шпиона в номере комфортабельного отеля с коктейлем в руках.

— Орешков? — предложил он.

— Ради Бога, Сергей!

— Хорошо, — сказал он, пожимая плечами. — Устраивайтесь поудобнее. Я думаю, вы читаете газеты?

— Только результаты матчей по крикету, — ответил я.

— Кое-что изменилось. По сути, чуть-чуть.

— Они поставили новые ворота, — сказал я.

— Но изменилось все не так сильно, как вам кажется, — настойчиво продолжал Сергей.

— Что не изменилось так сильно, как мы думаем? — вмешалась Джейн.

— Все, — ответил Сергей. — Вы ведь хотите кое-что узнать, верно?

— Продолжайте.

Он сел, устроился поудобнее, налил мартини.

— Ну, для начала: КГБ не совсем то, что вы думаете...

Язвительный, убедительный, обходительный Сергей говорил бессвязно, перескакивая с одной темы на другую.

Я грубо перебил его:

— Чего ты хочешь? Говори яснее.

Он с минуту внимательно смотрел на меня. О чем он думал, я не догадывался, пока он не заговорил:

— Хочу покончить со всем этим.

Джейн была более резкой, чем я:

— Если все дело в этом, то у тебя должны быть лучшие связи, чем у нас...

Он не дослушал, кивнул.

— Итак? — спросила она.

— Переселение втечет за собой неудобств а. Нужно все бросить, переместиться в другое окружение, завести новых друзей. Это все очень дорого, если хочешь жить хорош о. Лично я, например, не желаю стать почтальоном где-нибудь в Йеллоунайфе.

— Деньги? — коротко спросила Джейн.

— Деньги.

— У вас есть что продать?

Сергей усмехнулся:

— Только мою страну.

— На рынке резкое падение спроса, — парировала Джейн. — Он продолжает падать.

— Да, но всегда есть информация, которая ценнее всего остального и касается непосредственно нашего дела. Это Кремль.

Он говорил, смотря на меня, и что-то в его взгляде насторожило. У меня перехватило дыхание. Моя реакция заставила его усмехнуться.

— Так что же о Кремле? — невинно поинтересовалась Джейн.

Сергей скрестил ноги и посмотрел на носки своих ботинок.

— Много чего интересного, — проговорил он, — но для нас особенно важны две вещи.

— Для нас? — переспросила Джейн. — Что вы хотите сказать?

— Я не имею в виду сообщество разведчиков такое, каким бы оно ни было.

— А кого же ты имеешь в виду?

— Я имею в виду тебя, его и себя.

Я понимал, о чем идет речь, а Джейн не понимала. Я ей ничего еще не рассказал.

— Я раскопал кое-что еще, — сказал Сергей. — Теперь знаю о вас больше, чем раньше. Он, — указал на меня пальцем, — молодой адвокат, ты, — указал на Джейн, — достаточно богата, у тебя впереди блестящая карьера, помоги тебе Бог. А я усталый шпион, у которого всего несколько тысяч долларов в женевском банке и мечта отдохнуть от всего этого.

Сергей посмотрел на нас.

— Он на тебе хочет жениться, но не может позволить себе этого. А я не хочу подавать в отставку. Все выстраивается в логическую цепочку, — сказал Сергей, — и ведет в Кремль. К Кремлю, как к дворцу, где лежат деньги.

Джейн сказала:

— Но я не вижу...

Сергей посмотрел на меня:

— Хранишь маленький секрет? Клоуз, скрытный по природе. Так? Расскажи ей.

В этот момент смотреть в глаза Джейн было все равно что в дула двухствольного ружья. Они остановились на мне, как на мишени, и слегка расширились.

— Расскажи ей, Джон.

Я сказал Джейн:

— Я хотел сберечь эту тайну. — Звучало неубедительно даже тогда, когда я произносил эти слова.

— Ключ от кремлевской двери, — пояснил Сергей. — Кремль — одна из величайших сокровищниц мира. И догадайтесь, у кого ключ?

Трудно поверить, но я покраснел, стал прямо-таки малиновым, Джейн неотрывно смотрела на меня. Сергей бодро сообщил:

— Он вернулся туда и забрал его. Да, Джон?

Не было смысла отвечать. Все, что творилось в моей душе, Джейн могла прочитать и так.

Сергей продолжал:

— Это секретный вход. Можно войти, сделать все, что нужно, и выйти. Никакой опасности, кроме паутины, если мои расчеты верны. А они верны.

Джейн перестала смотреть на меня и взглянула на Сергея. Я люблю эту девушку, но она умеет быть грозной. Когда она смотрит на вас вот так, взгляд пронизывает насквозь и пригвождает к месту. Сергей тоже замер, но лишь на минуту.

— Я видел Алекс, дочь Кинского, — сообщил Сергей, приходя в себя. — И она показала мне те листья, потому что была полностью уверена, я посланец аппарата премьер-министра из Канберры. — Он усмехнулся. — Лед тает. Еще мартини?

— Спасибо. Я думаю, — сказала Джейн, — нам лучше быть трезвыми.

— Как хотите. Я выпью еще.

Он наполнил стакан и сел на место.

— Вернемся к сокровищам.

Я вмешался:

— Я читал о Сталине. Его не интересовали деньги. У него было множество должностей, он каждую неделю получал заработную плату в конвертах и не открывал ни одного из них.

— Пропаганда, — прокомментировал Сергей. — Петр Кинский, которого ты называешь Питеркином, украл, убегая, золото, не так ли? Могу сказать по собственному опыту: тот, кто одержим собиранием золота, соберет его много. Сталин вполне мог собрать сокровища.

Джейн сказала мне:

— Это все фантазии. Пойдем, Джон. — И встала.

Я тоже послушно поднялся, а Сергей продолжал сидеть. Он достал из внутреннего кармана пакет и протянул ей.

— Посмотри.

— Нет, спасибо.

— О, на вашем месте я бы взглянул. Эти фотографии не обычные компрометирующие фотографии КГБ, но тем не менее они бросят тень на вашу репутацию.

Я спросил:

— Что это?

— Трудно удержаться, чтобы не посмотреть, да? О, они достаточно невинные, но взглянуть стоит. Это майор Страт, а это я. А это, как она себя называет, Элин Гундерссон. Мы оба из Москвы. Она скрывает свое имя, и вы оба должны знать это. Если бы она и вправду была исландкой, ее фамилия звучала бы как Гундерсдоттир. Гундерссон мужского рода. А если мне не изменяет память, Элин женщина.

Я смотрел то на Сергея, то на Джейн. Он был спокоен, она бледна. Немного помолчав, с величайшим удивлением произнесла:

— Вы меня шантажируете?

— Это правда.

— Шантаж не сработает. Я смогу объяснить.

— Не исключено, в конце концов ваша организация вам поверит. Позвольте старому шпиону открыть истинную правду. В будущем они станут доверять вам меньше. Даже если вы сообщите обо всем, что знаете и делаете. Даже тогда, поверив каждому вашему слову, они все равно проявят интерес к фотографиям. Это часто случается. «Посмотрите, скажут они, майор здесь с русскими. Да, конечно, мы знаем... но вы видели выражение ее лица? А посмотрите на ее глаза. Нет гарантий, что она...»

Для моих неискушенных в шпионских делах ушей это звучало как Правда с большой буквы.

— Есть еще убийство гарпуном, кража гарпуна из музея. Ну и так далее. Что касается его, — жест в мою сторону, — то я не думаю, что он всегда строго следует закону. Он, конечно, не такой преступник, как вы, майор. Я не могу уличить его в чем-то конкретном, не могу напрямую его шантажировать. Но среди его слабостей самая большая — вы. Он для вас сделает все, Джон Клоуз. Непременно сделает. — Сергей перевел взгляд с меня на Джейн. — Непременно сделает, — повторил он.

На протяжении следующих дней мы увиливали от встречи с ним как могли, но Сергей поймал нас в сети и вытащил на берег, словно жирных форелей.

* * *

Он фотографировал нас всегда и везде — прежде, чем пожелать спокойной ночи или приятного аппетита, на прогулке и в ресторане. Через два дня на мое имя пришел маленький пакет со штампом Британского Совета. Я осторожно осмотрел его.

— Кого ты там знаешь? — спросила Джейн.

— Никого, — мрачно ответил я.

— Держу пари, это Сергей, будь он проклят.

Так оно и было. В пакете было два паспорта в красных пластиковых обложках. По ним мы были ирландцами, Джейн родилась в Килларни, а я — где-то в Кенмаре. Как мы определили по атласу, в нескольких километрах от настоящей родины Джейн. Мы с тяжелым чувством смотрели на паспорта. Ужасно, когда вдруг обнаруживаешь, что ты — это не ты, а кто-то другой. Нас определенно хотели отправить в Россию.

Статья «Тайм» на этой неделе сообщила, что Гулаг все еще существует, десятки и даже сотни тысяч людей по-прежнему страдают в лагерях где-то на севере. Россия, похоже, разваливается, постепенно становится более либеральной, но они продолжают запускать на орбиту спутники и подавляют всякое инакомыслие в пределах своих границ. Несмотря на перемены, там много насилия. Кроме того, у власти немало представителей старого режима. Все это делало наше путешествие действительно рискованным.

Я часто говорил Джейн, что Сергей, возможно, просто блефует, что он никогда не станет ей действительно вредить.

— Какой ему смысл это делать? И кроме того, он не сможет ничего доказать. Они увезли тело убитого, забрали с собой Элин Гундерссон. Свидетелей нет. Даже если узнают, что гарпун на дне ущелья, ну кто полезет туда искать его. Но убедить Джейн было невозможно.

— Сергей очень ловкий. Он все знает, все способен выяснить и найти доказательства. Будут и свидетели. Ведь свидетели были, ты же один из них!

— Но я же никогда...

— Возможно.

— Конечно нет!

— О, Джон! Он может убить нас обоих.

И это говорила сильная, уверенная в себе Джейн! Она и раньше бывала в опасности и попадала в переделки, но никогда в жизни не была в такой ситуации. Она могла гулять, разговаривать, кататься на лыжах, делать все, что угодно. Но по приказу Сергея готова была прыгнуть в кипящий котел.

События развивались очень быстро. Билеты, инструкции были доставлены еще в одном пакете. Джейн открыла его, так как он был адресован на ее имя, и начала просматривать содержимое.

— "Балкан эйр", — бормотала она, — на Варну. Это в Болгарии, да? А оттуда два места на трехдневную экскурсию. О, Джон!

* * *

Я никогда раньше не видел Джейн плачущей. Во время путешествия она, бледная и отрешенная, сидела десять часов до Манчестера, еще четыре до Варны и шесть до Москвы. Это было как путешествие с зомби. Аэропорт Шереметьево, куда мы прилетели, не самое успокаивающее место на земле. От Перта до Ванкувера вас сопровождают солнце и хорошее настроение, окружают бодрые, довольные собой люди. В Лондоне или Риме попадаешь в атмосферу достатка. В Москве даже сам воздух наполнен опасностью. Проходя контроль, вы видите только глаза и нос офицера иммиграционной службы, в то время как он оглядывает вас с головы до ног, долго и пристально рассматривает, и вы не знаете, что делать со своими глазами и руками. Не произносится ни слова. Молча ставится въездная виза, и паспорт возвращают. Ни улыбки, ни слова приветствия. Я вспомнил слова Сергея, что в России все изменилось лишь чуть-чуть, а не так, как нам кажется издалека.

Мы приехали в гостиницу «Россия» на такси в полном молчании. Угроза ощущалась везде — в лифте, коридорах.

— Я должна отсюда выбраться, — сказала Джейн безнадежным голосом. — Я должна!

Мы оставили наши чемоданы и вышли.

* * *

Красная площадь притягивает, как магнит. По улице все двигались в одну сторону, словно река из людей и автомобилей. Мне не хотелось идти на Красную площадь, но выбора не было. На следующий день должен был состояться праздник пионерской организации, и площадь была украшена.

Она оказалась меньше, чем я предполагал. Мы привыкли видеть ее в кино с колоннами марширующих военных и танков, и это создавало впечатление, что площадь огромна. На самом деле Красная площадь — это величественный архитектурный ансамбль. Этим вечером мы с Джейн гуляли в толпе. В других городах это, возможно, приободрило бы нас. Но здесь все было мрачным: лица людей невыразительные, бормотание — вместо разговора. Мы тоже говорили мало, мы вообще уже давно почти не разговаривали. Джейн повисла на моей руке, еле передвигая ноги. Глаза тревожные. Я помню только одно проявление человечности к нам, когда американская леди из нашей группы вдруг дотронулась до плеча Джейн и спросила:

— У вас есть карта? Карта необходима. У нас есть несколько экземпляров. Вот, возьмите! — И она отошла к своим приятелям.

Мы с Джейн шли по площади. Повернули налево и приблизились к Мавзолею Ленина. Я не собирался этого делать, но мы уже очутились там, нас приволокла толпа. Я увидел памятники под елями, и в голове пронеслись указания Питеркина...

* * *

...Мы оба. Боб Коллис и я, обвязавшись веревками, проверив работу друг друга, стояли наверху Природного моста. Прозрачное раннее утро обещало чудесный день. Я пристегнул ремень, к которому были прикреплены молоток и стамеска, надел ботинки с шипами на подошве. Когда все это было проделано и оснований для промедления не осталось, я опять спустился вниз, в расселину. Очень не хотелось этого делать, но надо было завершить дело Питеркина. В конце концов я все исполнил. Через двадцать минут был уже опять на вершине и с облегчением, переводя дыхание, отстегивал от пояса маленький пластиковый пакет, который Питеркин замуровал в скале. Дрожащими руками я вскрыл его...