Элли вылезла из остывающей воды и потянулась за толстым пушистым полотенцем. Они все-таки были вынуждены вернуться в Санта-Фе, и Мэтт снял для них комнаты в “Кристал Палас”, единственном отеле города, в котором можно было заказать горячую ванну прямо в номер.

Непокорные локоны выбились из пучка, прихваченного шпильками наверху, и рассыпались по мокрой, порозовевшей от горячей воды коже. Она вытерлась насухо и блаженно вздохнула. Этим счастьем она сможет еще один Раз насладиться сегодня вечером. А завтра утром они с Мэттом закупят все необходимое и вернутся в горы Сангре-де-Кристо так быстро, как смогут. Или, вернее, как только она найдет способ заплатить свою долю за оборудование и припасы.

Элли открыла сундук, который оставляла в Санта-Фе На хранение, похвалив себя за предусмотрительность, ведь лежала вся одежда, которая у нее осталась, если не считать рваных брюк и испорченной блузки, в которых она сюда приехала.

Она успела надеть только нижнее белье, когда услышала стук в дверь. Завязывая на ходу доходящий ей до колен льняной халатик, Элли открыла дверь.

Мэтт стоял в холле, одетый в чистую белую сорочку с открытым воротом, коричневые брюки с помочами и сапоги до колен. Его влажные темные волосы, зачесанные назад, блестели и завивались кольцами у шеи. На чисто выбритом лице отчетливее стали видны впалые щеки и высокие скулы. Свежий запах мыла не мог заглушить тот ярко выраженный мускусный запах мужчины, который обычно окутывал его словно плащом.

Взгляд Мэтта медленно скользил по ее изящному стройному телу. Элли покраснела.

Ты мылась, — прокомментировал он и улыбнулся с видом знатока.

Опершись правой рукой о дверной косяк над их головами, он наклонился вперед.

— И ты тоже, — пробормотала Элли. Ничего более умного ей в голову не пришло. Вид Мэтта, заполнившего собой весь дверной проем, парализовал ее мыслительные способности. В горах он казался не таким большим.

— Как комната? С ней все в порядке?

— Да, спасибо. Здесь очень уютно. Я найду способ отдать долг…

Он прервал ее, прижав указательный палец к ее губам:

В этом нет необходимости.

Он смотрел на ее рот и медленно скользил пальцем по ее губам, обводя их контур. Затем быстро отнял руку.

Интимность этого жеста поразила Элли. Зачем он это сделал? После их неожиданно прерванного поцелуя там, на реке, два дня назад, и его угрюмого молчания она решила принять тот унизительный факт, что он не находит ее желанной. Но, может, он все-таки считает ее привлекательной… хотя бы немного?

— Ты голодна?

— В каком смысле? — спросила она, не подумав. Все ее внимание сосредоточилось сейчас на мягких, красиво вылепленных мужских губах.

— В смысле поесть, профессор.

— Наверное, — рассеянно ответила Элли, подозревая, что ощущение пустоты внизу живота едва ли связано с едой.

— Здесь внизу есть хороший ресторан. Мы можем поесть там вечером, скажем, часов в восемь. Хорошо? У тебя есть почти два часа, чтобы подготовиться. А потом я покажу тебе город, чтобы ты знала, где что находится. Пока ты будешь здесь жить…

— Я буду здесь жить? Что ты имеешь в виду? Мы же завтра рано утром уезжаем.

— Это я завтра уезжаю. В горы я еду один. Ты останешься здесь.

Она возмущенно уставилась на него.

— Прости, я что-то не расслышала!

— Бандиты Хейли начнут с меня, и я не хочу, чтобы ты попала им под горячую руку. Питер не успокоится, пока ты не расскажешь ему все, что знаешь, и это удваивает риск для тебя. Мне ни к чему лишние неприятности, поэтому я снял этот номер для тебя на следующие две недели.

— Я прекрасно осведомлена об опасности, Мэтт Деверо. Но рисковать или нет — это мой выбор!

Больше нет. Только не тогда, когда я несу ответственность за твою безопасность, — настаивал он. — Если я не найду остальные талисманы в течение двух недель, я вернусь сюда. Это самое разумное и более-менее безопасное решение.

Она сжала крепче руки, стараясь не растрогаться и не растаять от его заботы.

— А ты хотя бы осознаешь, что это ты сейчас раскомандовался?

Разумеется. Я и сам понимаю, что веду себя, как настоящая задница.

— Какое точно наблюдение! Но если ты думаешь придти меня в смятение или обезоружить этим своим чистосердечным признанием, то подумай еще раз.

Он нахмурился.

Твоя безопасность гораздо важнее твоих амбиций, Элли.

Он явно не собирался отступать, поняла Элли в отчаянии. Сначала бандиты, затем потеря последнего имущества, которое она могла себе позволить, а теперь еще и это. Препятствия на ее пути возникали с устрашающей быстротой. Охваченная гневом и возмущением, она яростно воскликнула:

Это мое открытие, моя мечта! Я просто не могу стоять в стороне. И к тому же я отвечаю за сохранность этих сокровищ!

Мэтт придвинулся ближе, его теплое дыхание коснулось ее щеки, взбудоражив ее чувства еще сильнее.

Кстати, ты в первый раз упомянула об истинной цели наших поисков. Так, значит, сокровища? Впрочем, после того, как я стал свидетелем твоей одержимости, я не удивлен. Но почему бы тебе просто не рассказать мне, что, собственно, мы ищем?

Элли прикусила язык и поджала губы, смущенная тем, что его глубокий вибрирующий голос и широкие плечи способны окончательно лишить ее разума. Она, конечно, собиралась рассказать ему правду, но тогда, когда сама посчитает нужным, не так, как сейчас. Ее гнев оказал ей плохую услугу.

Понимаю, — сказал Мэтт ровным, холодным тоном, когда она не ответила. Он выпрямился и оттолкнулся от косяка. — Ты не доверяешь мне. Думаешь, что я заберу все сокровища себе, не так ли?

И хотя он не добавил: “И это после того, через что мы прошли вместе”, эти несказанные слова как бы повисли в воздухе между ним. Элли очень бы хотела доверять Мэтту, Отчаянно хотела. Но когда столько было поставлено на карту, — и особенно учитывая ее печальную историю, которая полностью лишила ее уверенности в том, что она может доверять своему суждению о мужчинах, — как она могла доверять хоть кому-нибудь, кроме себя самой?

У меня свои причины быть осмотрительной.

Очевидно, недостаточно осмотрительной, если ты делаешь туда вернуться и встретиться лицом к лицу с убийцами.

Кто предупрежден, тот вооружен, как говорится. Я всегда держала в секрете свои раскопки, стараясь не вызывать интереса к моей работе у грабителей и воров. Я уверена, это стоит риска. И ты не сможешь заставить меня здесь остаться.

Собираешься рвануть отсюда, как только я повернусь спиной, профессор?

Это единственно разумное и смелое решение. — Лицо Мэтта окаменело, когда она перевернула его слова и бросила их ему в лицо.

Не забудьте только, что местный шериф — мой друг. Если вы попытаетесь сбежать из города, я попрошу его, совершенно серьезно, запереть вас в своей чертовой клетке.

Элли гордо приподняла подбородок.

Что ж, тогда я прибегну к тем приемам флирта, которым вы сами обучили меня, чтобы добиться от мужчины того, что мне надо. Я очарую его, и он меня отпустит.

Мэтт ухватился за ручку двери. Она предусмотрительно отступила на шаг, сохраняя безопасное расстояние между ними.

Картина на стене задрожала, когда он изо всей силы хлопнул дверью.

Элли прижалась ухом к еще дрожавшей двери и услышала его удаляющиеся шаги.

Кажется, она одержала победу в этой схватке, но что он намерен делать дальше? Насколько серьезны его угрозы помешать ей продолжить поиски? И чего она больше всего боится: что он не допустит ее до ее собственного открытия или что, найдя сокровища, навсегда исчезнет из ее жизни?

Десять минут спустя тяжело заскрипел деревянный Пол за ее дверью. Элли вздрогнула. Замысловатое ругательство выдало ее визитера. Она открыла дверь.

Мэтт сидел в коридоре, против ее двери, опершись спиной о противоположную стену. Его левая нога полностью перекрыла коридор, безмолвно свидетельствуя о серьезности его намерений.

— Я не нуждаюсь в охране, сэр.

— Об этом буду судить я, — мрачно заявил он, даже не взглянув на нее.

— Твоя цель — удержать меня в этой комнате или не дать сюда проникнуть бандитам?

— Обе.

— Но ведь ты не собираешься сидеть здесь целую ночь?

— Если хочешь, можешь попытаться помешать мне.

Хорошо ему говорить, зная прекрасно, что она не в состоянии сдвинуть с места эти сто девяносто фунтов костей и каменных мускулов.

— А как насчет обеда? Мне казалось, ты сказал, что мы собираемся пойти в ресторан в восемь часов? — заявила Элли с шутливым вызовом. В действительности после его яростного ухода она была почти уверена, что он никогда больше не захочет с ней говорить.

— Я заказал тебе обед сюда в номер.

Это оказалось последней каплей. Элли окончательно взвилась и с шумом захлопнула дверь.

Совершенно невозможный человек! Элли мерила шагами комнату, вся кипя от негодования. От резких движений часть шпилек вылетела, и тяжелая копна волос упала и рассыпалась по плечам.

Мэтт вполне заслуживает тех неудобств, которые сам себе выбрал, решив провести у нее под дверью всю ночь.

Но ведь он может замерзнуть и простудиться. Элли резко остановилась и сердито взглянула на дверь. Пусть он самый наглый, самонадеянный и вообще невозможный человек на свете, но она хорошо знала, что он еще не вполне оправился от своей стычки с муравьями. Что, если лихорадка опять вернется?

Распахнув дверь, Элли раздраженно сказала:

— Поскольку ты не желаешь прислушиваться к голосу разума, может, я, по крайней мере, дам тебе подушку и одеяло с кровати?

Он поднял на нее глаза, затем отвернулся и буркнул:

Нет, черт возьми.

Элли едва снова не хлопнула дверью, но его застывший профиль на фоне стены заставил ее задержаться. Ее брат Дерек всегда воздвигал подобные стены вокруг себя каждый раз, когда задевали его мужское самолюбие или ранили его чувства. Может ли так быть, что она ранила его гордость или даже чувства, отказавшись доверить ему свои секреты?

Существуют весьма веские причины, по которым мне было так сложно доверить тебе все, — отважилась она хоть немного исправить положение. — И они не относятся к тебе лично.

Он достал из кармана мягкую тряпочку и принялся полировать дуло своей винтовки.

Я слушаю, — коротко сказал он, все еще не глядя на нее.

“Ты мог бы обмануть меня”, — подумала Элли. Ее раздражение еще больше усилилось из-за того, что он, казалось, полностью сосредоточился на своем занятии и не обращал на нее никакого внимания. Ладно, пусть делает как хочет. Сейчас важнее все ему объяснить, если это может хоть немного уменьшить возникшую между ними напряженность.

Глубоко вздохнув, она призналась:

Около месяца тому назад Питер присоединился ко мне на раскопках в Мехико-Сити. Я думала, что могу ему Доверять. А он стащил все золотые вещи, которые я откопала, переплавил их в слитки, украл карту, которую я нашла в захоронении, и оставил меня практически без средств.

А разве я хоть раз дал тебе повод считать меня таким же, как этот ублюдок?

Что-то сжалось в груди Элли. Незнакомое чувство тяжести мешало говорить. Очень тихо она ответила:

— Нет.

Тогда объясни хотя бы сейчас детали этого дела, Элли. — Он открыл затвор и вложил пули в гнезда барабана. — Расскажи, что за сокровища мы ищем.

Он доказал, что она, не задумываясь, может доверить ему свою жизнь, но как насчет несметного богатства, состоящего из золота и драгоценных камней, превосходящего самое смелое воображение? История переполнена рассказами о самых достойных людях, которые не смогли устоять перед блеском золота. И все же она с трудом подавила в себе желание все тут же рассказать ему.

Затвор винтовки закрылся с громким металлическим лязгом. Элли вздрогнула. Она понимала, что колеблется потому, что все еще не готова открыть перед кем-либо свою уязвимость. Но это не помогло ей справиться с чувством вины перед Мэттом. Ведь на самом деле она не доверяла не ему, а себе. Тяжело вздохнув, она поспешно сказала:

— Я расскажу, обязательно расскажу, Мэтт. Скоро. Даю слово.

— Когда? Перед тем как Питер и братья Хейли перережут нам глотки? Наверное, мне следовало бы спросить об этом у Питера. Тебе не кажется странным, что этот твой бывший жених знает гораздо больше, чем я?

Его сарказм попал прямо в цель. Защищаясь, она воскликнула:

— Ну не сейчас же рассказывать, в этом открытом со всех сторон коридоре. Нам только не хватает, чтобы кто-нибудь подслушал и бросился на поиски. Конкурентов у нас и так больше чем достаточно.

— Ну что ж, решай скорей, прежде чем я уеду завтра утром. — Он отложил винтовку в сторону и поднял на нее пронзительный взгляд. — Мои поиски были бы более успешными, если я хотя бы знал, что ищу. И не нужно смотреть на меня с таким возмущением. Только попробуй покинуть этот отель без меня, и ты не отъедешь и десяти миль, как я перекину тебя через плечо и притащу обратно в эту комнату.

Правда? — вызывающе спросила она. — А потом? — Он отвел взгляд.

Слишком поздно Элли вспомнила о своих распущенных волосах и распахнувшемся халате, открывающем нескромному взгляду Мэтта тонкую кружевную рубашку и верхнюю часть соблазнительных полушарий.

— После того, как ты окажешься в моей власти? — спросил он хрипло, снова встречаясь с ней взглядом.

— Заблуждаешься, Деверо. — Она попыталась вызвать в себе праведный гнев, но обещание в его сверкающих глазах заставило ее чувствовать себя как расплавленный воск на огне.

Я брошу тебя на кровать. Правда, есть одна проблема. Я совсем не уверен, что смогу уйти, когда увижу тебя лежащей в постели.

— О!

Предлагаю тебе сейчас отвернуться и закрыть дверь, Элли, до того, как все это зайдет слишком далеко.

Она не могла двинуться с места. Ей совсем не хотелось прерывать это колдовство, это странное, непреодолимое чувство, возникшее в ней от его горящего, призывного взгляда: томление, жар, текущий по венам, и сотни горячих искорок, струящихся от груди вниз, до самых ног.

— А что, если я предпочту оставить дверь открытой? — прошептала она.

— Это не игра, Элли.

— Я этого и не говорю.

Мэтт поднял руку к ее халату, ожидая первого же признака паники с ее стороны. Она продолжала все так же странно на него смотреть. Тогда он медленно запустил руку под халат, коснувшись едва прикрытого тонкой рубашкой тела.

Элли судорожно вздохнула, но не отстранилась.

Мэтт мягко потянул ее на себя, ухватившись за края халата, и Элли опустилась на колени прямо перед ним, в открытом дверном проеме.

Мэтт молча смотрел, как она придвинулась к нему, охотно, по своему собственному желанию. Ее пылающий взгляд не отрывался от его лица, и в нем светилось предвкушение. Ее волосы, рассыпанные по плечам, свесились вперед, окружив лицо золотым ореолом. Он почувствовал, как его тело мгновенно отреагировало на это осуществление его самых смелых фантазий.

Он обхватил своей огромной ладонью ее голову, ощущение шелковистых струй между пальцами заставило его на миг задержать дыхание. Она была сейчас в его власти, мягкая, теплая, чувственная женщина, и он хотел ее всей силой своего мужского естества.

Он наклонил ее голову к себе, чуть набок, и припал к ее губам. Ее губы были такими же мягкими и податливыми, как в его воспоминаниях. Но теперь ему было этого недостаточно. Он хотел владеть ею, ласкать и нежить, пока все ее сомнения не растают без следа; он хотел разрушить стену, что существовала между ними, хотел стать для нее настолько близким, насколько это было возможно.

На миг оторвавшись от ее губ, он провел большим пальцем по уголку ее рта, и в тот момент, когда она чуть приоткрыла рот, проник в него языком. Элли чуть отодвинулась в изумлении, но Мэтт лаской успокоил ее, показывая, как это может быть восхитительно. Он исследовал языком каждый уголок этого влажного теплого рая, пока не ощутил такое возбуждение, что уже едва мог сдерживаться.

А Элли блаженно расслабилась, все теснее прижимаясь к нему. Черт! Нашла время довериться ему, подумал Мэтт в отчаянии. Ее осторожный язычок стал чуть смелее, затеяв игру с его языком. Стук его сердца превратился в настоящий набат, предупреждающий его об опасности.

Словно услышав его, Элли прервала поцелуй и прижалась лбом к его лбу. Ее дыхание скользило по его лицу, восхитительные округлости то и дело касались его груди в такт ее дыханию. Он с трудом подавил стон.

— Может быть… нам лучше уйти отсюда, — сказала она. — Просто на тот случай, если мимо кто-нибудь пройдет.

Мэтт моментально вскочил на ноги, радуясь поводу оказаться с ней наедине в ее комнате. Он подхватил ее на руки, а она обвила руками его шею с таким спокойным доверием, что в нем моментально проснулось чувство собственника.

Он внес ее в комнату, ногой захлопнул за собой дверь и повернул выключатель.

Затем медленно опустил ее на кровать. Элли продолжала держать его за шею, словно не желая отпускать. И для него это казалось убедительной причиной не уходить, не слушать голос здравого смысла, пытающегося посеять сомнения в его душе. Он наклонился над ней, уперся руками по обе стороны ее головы и снова поцеловал, долго и нежно, пока они оба едва не задохнулись.

Она должна сказать ему, чтобы он остановился. Он не может сделать этого сам теперь, когда ее запах сводит его с ума, а шелковые ленточки на ее рубашке так и притягивают его пальцы. Если она приглашает заняться с ней любовью, он не сможет устоять против соблазна. Этого не должно случиться!

Элли, ты ведь на самом деле этого не хочешь, — прошептал он хрипло.

Она разомкнула руки, выпустив его шею, но только для того, чтобы притянуть его еще ближе, запустив пальцы в его густые темные волосы. От ее прикосновений по спине Мэтта пробежала дрожь. Она улыбалась ему так нежно, что он едва сдержал стон мучительного, почти невыносимого желания овладеть ею прямо здесь и сейчас.

Всю жизнь я думала, что я холодная, полностью лишенная страсти, — пробормотала она, — и что только археология может пробудить во мне более глубокие чувства.

Он хмыкнул.

Как такое может быть, женщина? В тебе так много страсти, что она просто сжигает меня.

На ее лице появилось откровенное изумление. Это несколько отрезвило его.

Но это правда, Мэтт. Я не понимала, что такое страсть, не знала, как это может быть. Я никогда не испытывала этого прежде. — Она снова пропустила его волосы сквозь пальцы. — Только с тобой.

Только с тобой. Мэтт закрыл глаза, ошеломленный пере, полнившей его нежностью. Он испытывал мучительное желание погрузиться в нее. Ее невинная страсть соблазняла его больше, чем искушенные ласки более опытных женщин.

Она притянула его еще ближе и, приоткрыв губы, провела по ним языком, даже не подозревая, что делает с ним.

— Подожди. Мои сапоги, — простонал он. — Позволь, я сниму.

Он сел на край кровати и принялся стаскивать сапоги. А в это время ее руки поглаживали его спину, лаская, отбирая силы. В конце концов он отчаянным усилием сорвал с себя сапоги и мгновенно повернулся к ней, сжигаемый нетерпением снова завладеть ее нежным ртом. Элли подвинулась, освобождая для него место на кровати. Чувствуя стеснение в ее робком приглашении, Мэтт осторожно лег рядом.

И теперь, целуя ее, Мэтт уже не мог устоять перед искушением и положил руку ей на грудь. Он обхватил ладонью мягкий соблазнительный холмик, чуть сжимая и лаская его, и слушал с упоением ее участившееся возбужденное дыхание. Когда же он обвел большим пальцем проступающий сквозь тонкую ткань сосок, Элли застонала и выгнулась, стараясь прижаться к нему еще теснее.

Мэтт весь дрожал, напряжение в чреслах сделалось невыносимым.

Элли в ответ тоже положила ладони ему на грудь и сжала пальцами ткань его рубашки. Мэтт чуть отстранился, отчаянно желая ощутить ее прикосновения к голой коже. Он быстро сдернул с себя подтяжки, позволив им упасть по бокам, а затем поспешно принялся расстегивать рубашку.

Так и не сняв, а только распахнув ее, он снова приник к Элли. Ее губы изогнулись в понимающей улыбке, рукой скользнули под рубашку. С каждой минутой она становилась все более смелой. Она исследовала его плоский живот, словно каждая мышца имела для нее особую привлекательность. Чувственное наслаждение прокатывалось по Мэтту при каждом ее движении, пронзая его до самых внутренностей.

Он снова и снова целовал ее.

— Я тоже хочу касаться тебя так, — прошептал он, взявшись за шелковые ленточки ее рубашки. Элли мгновенно напряглась, застыла. Она схватилась за его руки в инстинктивном стремлении остановить.

— Позволь мне, — сказал он тихо, и она опустила руки.

Но он видел, что она все еще напряжена. Она наблюдала за ним с тревогой и ожиданием, пока он развязывал непослушные ленточки на ее кружевной рубашке. Наконец восхитительные белоснежные груди с розовыми сосками предстали его голодному взору.

Я всегда знал, что ты прекрасна… совершенна, — прошептал он благоговейно.

Неожиданные слезы наполнили глаза Элли, уверив его еще больше в ее уязвимости. Ей было неважно, что он когда-то был рабом и позволял другим измываться над собой. Но она не знала всего остального о том времени, когда он был вынужден жить с команчерос. Она не знала, что еще он совершил в своей жизни.

Она была невероятно страстной и нежной и в то же время такой неискушенной. Он жаждал подарить ей наслаждение даже больше, чем самому насладиться ею. И он понимал, что не смеет губить ей жизнь. Мысль довести ее До высшей точки наслаждения неожиданно пришла к нему, как решение проблемы. Он подарит ей новые ощущения, не лишив ее невинности. Он мысленно поклялся себе в этом, так как не был уверен, что у него хватит выдержки. Клятвы, данные себе, он не нарушал никогда.

Он прижался лицом к ее груди, а она вновь запустила пальцы в его волосы и блаженно выдохнула, когда он принялся целовать ее шелковистые упругие холмики, прокладывая дорожку из поцелуев к их розовым тугим вершинам. А затем взял один из них в рот, лаская языком. Элли громко застонала.

Мэтт снова припал к ее рту поцелуем, в то время как рука скользила круговыми движениями по ее плоскому мягкому животу в такт таким же ритмичным движениям языка. Она жарко отвечала на его поцелуи, забыв робость голова у нее закружилась, когда она почувствовала, как его горячая ладонь скользнула ниже, забравшись в кружевные панталоны, и накрыла ее лоно.

Элли вздохнула, долго и томно, а Мэтт дышал тяжело и часто, он чувствовал, что она полностью готова принято его. Его пальцы скользнули во влажную глубину, к самому центру ее женской сущности, к источнику чувственной страсти. Она вздрогнула, острые ногти впились ему в плечи. Мэтт оторвался от ее рта, переключив все свое внимание на более интимные ласки. Она дрожала под его руками, двигаясь в такт его движениям. На лице Мэтта появилась испарина, он никогда еще не чувствовал такого ошеломляющего страстного желания, такой мучительной жажды слиться с пылающей от страсти женщиной, влить в нее свой огонь. Это была настоящая пытка.

Он предавал свое тело, но не ее. Его палец скользнул глубже, в тесную щель. Элли снова застонала, выгибаясь под его руками, позволяя ему делать с собой все, что он захочет, и это доводило его до безумия. Ее грудь бурно и высоко вздымалась, она задышала чаще, тело дрожало Мэтту казалось, что он все понимает и почти тонет в ее ощущениях. Она была такой отзывчивой на ласки. Даже он не подозревал в ней такой страстной чувственности.

Неожиданно она вскрикнула, изогнулась в сладостной дрожи, которая пронзила все ее тело. Он многое отдал бы за то, чтобы разделить с ней этот пик наслаждения. Мэтт сжал зубы и прижался лицом к ее шее.

Очень медленно он вынул руку. Она вздохнула. Запах ее страсти — на ее теле, на его руке — едва не свел его с ума. Стараясь, чтобы она не заметила его напряженной, восставшей плоти, он перекатился на спину и притянул ее к себе, она уткнулась головой ему в плечо, волосы шелковистым каскадом упали на его голую грудь.

— Мэтт, — прошептала она, — ты очень напряжен. Что-то не так?

— Ш-ш. Все прекрасно. Теперь поспи. Я знаю, что тебе этого сейчас очень хочется.

— Ну… если ты в этом уверен… — с сомнением сказала она, играя с колечками волос на его груди.

Черт, кажется, она все же доведет его до края.

— Да, я уверен, — довольно резко ответил он.

— Мэтт, пожалуйста, не оставляй меня в Санта-Фе. Я не могу позволить тебе встретиться одному с бандой Хейли. Я тут с ума сойду, тревожась о тебе. Обещай мне.

Ее тихий, сонный, умоляющий голос проник в его сознание, отметая напрочь все возражения, которые у него были. Только теперь он понял, что она на самом деле беспокоится о его безопасности и что защита сокровищ — не единственная причина ее настойчивого желания вернуться вместе с ним в горы. Хотя Мэтт сомневался, что она полностью ему доверяет, но все же должен принять тот аргумент, что это ведь ее экспедиция, ее мечта. А кроме того, чем больше он думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что разумнее всего не спускать с нее глаз.

— Обещаю. А теперь молчи и спи. Элли не заставила себя упрашивать. — Уже через несколько минут она скользнула в глубокий спокойный сон. Ее теплое дыхание щекотало волоски на его груди, а ее рука легко легла на его талию.

Странное удовлетворение вдруг снизошло на Мэтта, несмотря на муку неутоленного сексуального желания. Держать ее вот так в объятиях казалось сейчас очень правильным. И в то же время ему было тревожно. Он понимал, что она заслуживает лучшего, чем человек с темным прошлым и неясным будущим. Но как же он сможет жить без нее?

Он так держал ее в объятиях около часа, когда раздался стук в дверь. Мэтт ощутил соблазнительный запах жареного мяса и хорошего красного вина. Восемь часов. На этот час он заказал обед сюда в номер. Его желудок громко заурчал, напоминая, что ни он, ни Элли ничего не ели с самого завтрака.

Мэтт чуть приподнялся. Если кто-нибудь увидит его в ее номере, да еще в такой компрометирующей позе, не избежать сплетен. И хотя она не пробудет в Санта-Фе долго, его не радовала мысль, что ее репутация будет погублена. С другой стороны, если он не ответит на стук, слуга унесет обед, и она проснется позже такая же голодная, как он сейчас.

Решение пришло сразу же. Мэтт задержал дыхание и замер, пока слуга не удалился. Теперь он спустится вниз и закажет обед заново. Мэтт понимал, что в любом случае должен уйти. Если она проснется в его объятиях, такая милая, нежная, готовая принять его, то уже никакие клятвы и само небо не удержат его от того, чтобы овладеть ею.

Очень осторожно он выполз из-под нее и положил ее голову на подушку. Она тихо вздохнула во сне. Ее мягкие чуть влажные губы были приоткрыты. Поистине он испытывал сейчас танталовы муки. Он помог ей открыть в себе этот огонь чувственности и страсти, но сам он ощущал себя сожженным почти дотла.

А ведь она еще и вынудила его дать обещание в момент, когда он почти ничего не соображал. Обещание, которое шло вразрез с его благими намерениями.

Мэтт тяжело вздохнул и потянулся за одеждой.

Элли спустилась с деревянного тротуара и пересекла улицу прямо перед банком, старательно приподнимая юбки, чтобы не испачкать их в уличной пыли. Это была необходимая предосторожность. Ее серое дорожное платье с черной отделкой по краю было единственным платьем, если не считать вечернего, которое у нее осталось и которое у нее будет в ближайшем будущем.

Гром копыт и колес внезапно наполнил тишину улицы. Кто-то закричал. Сердитые предупреждающие крики заставили ее остановиться. Мимо пронесся экипаж, едва не сбив ее с ног. Элли отступила, вся дрожа. Ее рассеянность только что едва не стоила ей жизни. И неудивительно. Ее мысли находились в полном смятении, представляя собой странную мешанину из возбуждающих воспоминаний и сильнейших сомнений, с тех пор, как она проснулась прошлой ночью от запаха жареного мяса и увидела, что находится одна в комнате.

Она так и не видела Мэтта с тех пор. Ушел ли он от нее прошлой ночью, чтобы не смущать ее? Или он уже сейчас был далеко на пути в горы?

Она чуть поежилась, чувствуя неуверенность и незащищенность. Что он думает о ней теперь, когда она позволила ему .проделать с ней такое? Ах, если бы только он был рядом, когда она проснулась, держал ее в объятиях, уверил бы в том, что их отношения изменились, но изменились к лучшему!

Но разве Мэтт не обещал ей, что возьмет ее с собой, или это было только в ее разгоряченном воображении? Ее воспоминания о прошедшей ночи были весьма туманными, окрашенными ошеломляющей нежностью, ласковыми словами и неожиданным наслаждением. Она очень хотела доверять ему. Но тот взрыв эмоций, который она пережила, теперь немного, возродив в ней с прежней силой прежние страхи и обиды. Противный внутренний голос нашептывал ей, что она уже один раз была и теперь может снова оказаться жертвой одного из старейших трюков на свете — соблазнение ради богатства.

Поэтому сейчас ей так важно обеспечить себя своими собственными средствами к существованию. Было, правда, слишком самонадеянно думать, что ее отец ответил на ее телеграмму, которую она отправила из Альбукерке перед отъездом в горы. Расправив плечи, Элли полностью настроилась на настоящее и, на этот раз оглядевшись по сторонам, направилась прямиком в банк.

Внутреннее убранство банка показалось ей чересчур помпезным, слишком архаичным, с конторками и панелями из темного полированного дерева. Высокие колонны, Украшенные поверху золоченой резьбой, подпирали потолок. Запах лимонного масла витал в воздухе в компании с миллиардом пылинок, танцующих в лучах солнечного света, пробивающихся сквозь узкие окна.

Парадная дверь закрылась за Элли, сразу же оборвав Уличный шум и погрузив ее в торжественную, немного старомодную атмосферу банка. Элли подошла к конторке.

Молодой клерк поднял на нее взгляд, затем внезапно вскочил с места, выпрямляясь и расправляя плечи, словно желая выглядеть более представительным.

Доброе утро, мэм. Могу чем-нибудь помочь? — Элли улыбнулась, нервно теребя свои перчатки.

Добрый день. Мне бы хотелось посмотреть, не переведены ли деньги на мой счет.

Она сообщила клерку необходимую информацию, а затем с нетерпением ждала, когда он проверит документы, кусая губы от волнения.

— Нет, мэм. Мне жаль, но на вашем счету нет новых поступлений. Ваш баланс… э… довольно низок.

— Да, это мне известно. Благодарю вас.

Итак, ее отец не прислал ни единого фунта. Возможно, конечно, что ее телеграмма из Альбукерке еще до него не дошла.

И что же ей теперь прикажете делать? Откуда взять деньги?

Она уже повернулась, собравшись уходить, когда клерк вдруг добавил:

Подождите, мисс Карлайл, я едва не забыл! Есть телеграмма, которая пришла на ваше имя несколько дней назад. Телеграфист сказал, что отправитель пожелал, что бы эта телеграмма была передана в наш банк и вручена вам, когда вы к нам придете.

Полная самых мрачных предчувствий, Элли взяла протянутый ей конверт. В этот самый момент темное облако закрыло солнце и в помещении банка стало совсем темно. Явно дурной знак, мрачно подумала Элли, вскрывая конверт.