Мег понимала, что нужно как можно скорее исчезнуть, притвориться, будто она не видела этой душераздирающей сцены в бальном зале. Нужно избавить Джейка и саму себя от чувства неловкости, которое оба испытали бы, узнай он о ее невольном проникновении в его тайну.

Но она не ушла. И не могла заставить себя не думать о Джейке, о его боли, о его одиночестве. Стена равнодушия рухнула, и из-под ее обломков вырвалась и охватила ее душу такая жгучая потребность сочувствия, что у нее не было сил ей сопротивляться.

Кто, как не она, знает, что такое одиночество?!

Мег обхватила коробку обеими руками и прижала ее к груди. Обещание вернуть кимоно вело ее вперед, как морковка перед мордой мула, давало ей прекрасный повод войти в зал.

Сделав глубокий вдох, придавший ей сил, но не унявший дрожи в руках, Мег настежь распахнула дверь.

Джейк уже поднялся на ноги и направлялся к стулу, на котором лежала его одежда. Он спокойно вытирал полотенцем грудь, словно ничего не произошло, словно не он вонзал с размаха свой меч в деревянный пол, словно мгновение назад не кипели здесь страсти, не уступающие по мощи фонтанам вулканической лавы.

Увидев ее, он замер с полотенцем, прижатым к шее. На мгновение на его сумрачном лице отразилось удивление, и он не сумел скрыть мелькнувшие в глазах огоньки.

Но тут же все вновь скрылось под маской полного равнодушия.

В этом ему трудно было найти равных.

Подходя, она крепче прижала к себе коробку, чтобы он не увидел, как часто вздымается ее грудь. От Джейка исходил терпкий запах мужского пота, выступившего на чистом и сильном теле.

– Похоже, я испортил вам пол, – нарушил он напряженную тишину. В его тоне обезоруживающе слились вызов и покорность.

– Господи, что здесь произошло? – с притворным изумлением воскликнула Мег, сдерживая улыбку. – Вы перестарались в ваших… ну, в том, чем вы здесь занимались? Пробили доску ногой?

– Не совсем, – пробормотал он, хмуря брови. – Разумеется, я оплачу ремонт.

– О, это не к спеху. Бальный зал используется только в дни приемов, а я не собираюсь развлекаться в ближайшее время.

– Вы искали меня? – Его взгляд упал на коробку в ее руках, и губы плотно сжались.

– Да, я….

Слушая ее, он поднял руки и начал вытирать голову. Мег запнулась, но глазами продолжала внимательно следить за ним, жадно ловя мельчайшие движения.

Выпуклые мускулы играли на поднятых руках. Бицепсы превратились в шары, катавшиеся под более бледной и мягкой, как бархат, кожей внутренней стороны руки… Она была не в силах оторвать глаз от мощной груди и плоского твердого живота. Все его тело работало в могучей и совершенной гармонии.

– Я… э-э… – кашлянула Мег, – я должна вернуть вам кимоно, – закончила она почти шепотом.

– Почему? – Легким движением кисти он перебросил полотенце через плечо.

– И вы, и я знаем, что папа не покупал его.

– Это правда, – сказал он после некоторого колебания. – Это от меня ко дню вашего рождения. Считайте, что так я расплатился за беспокойство, причиненное вам сбежавшей игуаной.

– Как бы то ни было, но я не могу принять его. – И она протянула коробку.

– Для меня всегда было делом чести возвращать долга, – сказал он, словно не замечая ее движения.

– Ho это глупо. Вы ничем мне не обязаны; Игуана сбежала не по вашей вине.

– Я не приму кимоно обратно. Это подарок, и я его сделал от души.

– Но это неприлично. Я едва знаю вас. Вы должны забрать его! – По мере того как она говорила, вверх по рукам от кончиков пальцев побежали мурашки. Она сбивалась с мысли, не могла сосредоточиться – перед ее глазами была только его широкая грудь. Такая близкая. Стоило ей разжать пальцы, держащие коробку, и вытянуть их, как они погрузились бы в его курчавые волоски.

– Как, вы хотите вынудить меня взять подарок обратно? – Джейк поднял брови в своей обычной ироничной манере; от этого движения у нее всегда закипала кровь.

Ей вдруг захотелось со всего размаху ударить этой коробкой его по голове.

– Я велю слуге отнести кимоно в вашу комнату.

– А я сам, без посторонней помощи, верну его в вашу спальню, – ответил он, делая шаг вперед.

– Вы не посмеете! – Она перевела дыхание, а потом в притворном ужасе закатила глаза. – Что я говорю? Вы, конечно, посмеете. Вы пойдете на все, грубое чудовище! – Вскинув подбородок, она продолжала: – Но учтите, капитан, я не менее упряма, чем вы. Я буду возвращать вам кимоно, пока вам эта игра не надоест.

Джейк неожиданно схватил ее за плечи и привлек к себе, так что коробка оказалась зажатой между их телами, хотя и не смялась.

– Я не считаю это игрой, Меган. Кимоно ваше. В мире нет женщины, которая выглядела бы в нем лучше вас. Если вы попытаетесь вернуть его мне, вы вскоре вновь найдете его на своей кровати – безразлично, будет она пустой или на ней будет кто-то лежать.

В сказанных тихим, хрипловатым голосом словах слышалась не угроза, а обещание соблазнителя. Темные стороны души Джейка все еще таили недобрые тайны, но открытия этого утра побуждали ее проникнуть, в сокровенную глубину его чувств, столь тщательно скрываемых.

Руки, державшие коробку, ослабли, и она начала выскальзывать из пальцев.

В это время из коридора послышался шум голосов.

Джейк мгновенно отпустил Мег. Они отскочили друг от друга и постарались придать лицам отсутствующее выражение.

Пятясь, в зал проскользнул Роберт. Его лицо выражало крайнюю степень расстройства. Да и было отчего. Его теснила толпа женщин, человек девять, и среди них Тиффани. Все яростно препирались, не слыша слов протестующего Роберта, который пытался убедить их подождать в гостиной.

Спор моментально прекратился, едва женщины увидели Джейка.

– Меган! – воскликнула Элизабет Уайли. – Что ты делаешь здесь, в обществе полуодетого мужчины?

– Разве ты не заметила, Лиззи, что мы здесь все находимся в обществе полуодетого мужчины? – сухо возразила Мег.

– Мы пришли, чтобы познакомиться, с содержимым сундука капитана Тальберта, – выпалила Камилла Смит-Джонс, даже не пытаясь притвориться скромницей. Тряхнув рыжими волосами, она вышла вперед. – Я имею виду тот сундук, в котором хранятся кимоно. – Ее пухлые тубы сложились в соблазнительную улыбку, а глаза внимательно ощупывали фигуру Джейка, не пропуская ни сантиметра его развитых мускулов.

По лицу и груди Джейка растекся жар, отчего его загорелая кожа стала еще темнее. Мег уставилась на него, изумленная столь необычной реакцией. Джейк Тальберт… умеет краснеть?

Но удовольствия от этого, очередного за этот день, открытия Мег не получила. Напротив, она была уязвлена. Он ведь не краснел, когда она глядела на его обнаженную грудь. А почему? Неужели она стоит слишком низко в табели о рангах его предпочтений? Или того хуже – от такого предположения у нее сжало горло и в глазах замелькали мушки, – поцеловав ее раз, он нашел ее слишком простенькой и непривлекательной?

Все девять женщин глазели сейчас на него – с той или иной степенью заинтересованности. Ярость вспыхнула в ее груди, словно там ожил огнедышащий дракон.

Какого черта они на него уставились! Она вдруг ощутила сумасбродное желание встать перед Джейком и закрыть его от жадных женских глаз. Вот бы схватить этих женщин за плечи, запустить ногти в их дурацкие физиономии – особенно ей хотелось причинить боль Камилле – и побыстрее вытолкать их из зала!

Она уже было приготовилась осуществить свое кровожадное желание, как вдруг ужасная мысль остановила ее. Неужели она испытывает ревность? Обжигающее чувство от покушения на ее собственность?

Внутри у нее все сжалось. Этого не может быть! Ведь ревность предполагает, что… О Боже, значит, это правда. Она увлеклась Джейком Тальбертом! Вот ужас! Она никак не предполагала, что с ней может случиться подобное. Ока не хотела этого. Вовсе не хотела.

Джейк надел просторную полотняную рубаху.

По толпе женщин пронесся общий вздох. Мег сжала зубы.

– Дорогие дамы, давайте перейдем в гостиную. Капитан Тальберт присоединится к нам через несколько минут и принесет кимоно.

Подхватив коробку под мышку, Мег стала теснить гостей к выходу, словно стайку гусей. Хорошо еще, что Джейк не повернулся к ним боком и они не видели голой кожи на его бедрах.

– Прости, Меган, что мы пришли в столь ранний час, – тараторила Тиффани. – Но мы все хотим получить лучший экземпляр из коллекции капитана Тальберта.

– Но, дорогая, это же так просто, – скучающим тоном заметила Камилла. – Кто дороже заплатит, тот и имеет право выбирать первым.

– Это решать капитану Тальберту. – Мег одной фразой оборвала готовый возобновиться спор. Проходя мимо Роберта, ока сунула ему в руки коробку и попросила отнести ее в свою спальню. Хотя она не отказалась от решения вернуть кимоно Джейку, ей была невыносима мысль, что его наденет не она, а кто-то из этих женщин.

Подхватив под руку Тиффани, она шепнула ей:

– Когда мы придем в гостиную, я собираюсь предложить всем больше не пользоваться украшениями из колибри. Ведь это так жестоко. Ты поддержишь меня?

– О да. Конечно, если ты начнешь этот разговор, – ответила девушка, уставившись на Мег расширившимися глазами. – Я сама никогда на это не решусь.

– Что значит «она исчезла»? – вскричал Чэнь Ли. Разъяренный, он ткнул кулаком в сторону Юн Лянь, которая, по несчастью, стояла, слишком близко, и выбил у нее из рук поднос с чайным сервизом. Поднос взлетел в воздух и обрушился на пол рядом с каймой красного ковра. Девушка в ужасе вскрикнула. Посуда разлетелась на мелкие осколки, а зеленый чай потек в щели между покрытыми лаком досками.

Лянь стояла вся дрожа, боясь шевельнуться. Чэнь никогда не бил ее из опасения повредить девушке лицо. Но она все равно боялась его, часто видя, как он бьет других служанок. Лянь считала красоту своим проклятием, потому что именно благодаря этому Чэнь обратил на нее внимание, но в то же время красота была для девушки защитой от ранней отправки в публичный дом.

Чэнь брезгливо посмотрел на созданный им же самим беспорядок.

– Убери, – бросил он и отвернулся.

Лянь почувствовала такое облегчение, что у нее едва не подогнулись колени. Гнев Чэня теперь обратился на двух китайцев, с опущенными от стыда лицами стоявших у двери.

Ее взгляд тайком скользнул по Сун Куаню. Он стоял на своем месте у красной портьеры, закрывавшей стену. Возможно, положение Куаня как самого доверенного телохранителя Чэня до сих пор уберегало его от подозрений хозяина. Но если Чзнь узнает об их любви, он тут же разлучит их самым жестоким и беспощадным образом.

Он не станет рисковать своей жемчужиной, никогда не допустит, чтобы драгоценный цветок ее девственности сорвал простой слуга, подумала Лянь с горечью и вновь вспомнила визит черноволосого моряка. Сочувствие в его глазах заставило ее задуматься о своей участи вечной узницы.

Куань уже готов был броситься к ней, но осторожность взяла верх и он замер, понимая, что выдаст себя и ее, если хотя бы намеком покажет, что жалеет девушку.

Дорогой, любимый Куань! Они ловили редкие моменты, когда могли переброситься несколькими словами, но уже многие годы он был для нее единственным мужчиной, которому принадлежало ее сердце. Не имея и малейшей надежды, она все равно хотела, чтобы он стая первым ее любовником… единственным ее любовником… ее мужем. Но судьба и тело ей не принадлежат.

Слезы заволокли взор Лянь, когда она, опустившись на колени, старалась салфеткой вытереть лужицы чая на полу.

Она поправила поднос и стала складывать на него осколки посуды.

– Объясните мне, – шипел Чэнь двоим мужчинам, – как вы упустили Цао Пин?

У Лянь перехватило дыхание. Эти двое только вчера увезли отсюда Цао Пин. Девушке едва исполнилось четырнадцать, Вспоминая рыдания и жалобный лепет Пин, когда ту волокли из дома, где она три года выполняла самую черную работу, у Лянь от волнения свело желудок. А Чэнь был невозмутим, когда он равнодушно ударил несчастную по щеке, чтобы прекратить шум.

Содрогаясь, Лянь пыталась представить себе, хватит ли у нее выдержки не потерять лицо, когда придет ее срок.

Чэнь обещал добыть для нее богатого хозяина, и она будет служить только ему, избежав общей участи – удовлетворятьпохоть табуна диких животных в борделе. Но она уже сейчас испытывала приступы тошноты при одной мысли о том, что должна разделить постель с кем-либо, кроме Куаня.

– Это случилось прошлой ночью. Я следил за ней, но она все равно улизнула, – жалобно оправдывался по-китайски один из мужчин.

– Но куда она могла деться? Никто в городе не посмеет приютить ее.

До Лянь донесся поток новой порции объяснений, и в скороговорке мужчин она уловила имя Мэри Ламберт. Подбородок Чэня дернулся вверх.

– Опять эта женщина из миссии! – прорычал он.

Пин нашла место, где сумела спрятаться; там длинные руки Чэня ее не достанут! Несмотря на то что сердце Лянь бешено колотилось, она вела себя тихо как мышка, складывала черепки посуды на поднос без единого звука, чтобы ничего не пропустить из негромкого разговора мужчин. Она молилась только об одном: чтобы хозяин не вспомнил о ее присутствии.

В ее душе снова забрезжил лучик надежды, ока почувствовала себя чуть более уверенной, как тогда, когда ей на мгновение показалось, что она увидела обещание помощи на сосредоточенном лице того капитана. В нем чувствовались осторожность и храбрость тигра. Но он испугал ее своими сильными грубыми руками и жестким взглядом серых глаз.

Тогда ей не хватило духа решиться. Что, если сейчас судьба дарит ей новый шанс?

– Лянь! – крикнул Чэнь.

От неожиданности она со звоном уронила на поднос осколок чайника.

– Почему ты все еще здесь? – проворчал он, недовольный ее медлительностью.

Неужели он догадался, что она подслушивала? Она испытывала самые противоречивые чувства в отношении того страшного и сладкого мира свободы, который существует за пределами Китайского квартала, и знала, что Чэнь будет во сто крат зорче следить за ней, если заподозрит ее интерес к побегу Пин.

Страх вцепился ей в горло своей когтистой лапой. Не говоря ни слова, она указала на поднос.

– Убирайся! – завопил Чэнь. – Здесь наведет порядок кто-нибудь другой.

Она выбежала из комнаты, поспешно кивнув, перед тем как скрыться за портьерой. Тело ее сковывал ужас, смешанный с надеждой.

Единственный взгляд, брошенный на Куаня, сказал ей, что он все слышал. Она никогда не видела, чтобы его черные глаза горели такой страстью.

Куань найдет ту женщину, Мэри Ламберт. Найдет ради нее.

Чэнь угрюмо усмехнулся, когда девушка с искаженным, от страха лицом исчезла за портьерой. Ему не доставляло особого удовольствия лишний раз пугать Лянь, этот бриллиант чистой воды, но страх помогал ему держать девушку в рабской покорности, а это как раз и требовалось для осуществления его планов.

– Эта Ламберт – чертополох, который необходимо выполоть, – повернулся он к мужчинам, скривив губы в жесткой ухмылке. – У девчонок не должно быть подобного приюта. Эта женщина должна исчезнуть, как и ее дом. Вы возьметесь за это. И немедленно.

Оба недоумка, пятясь, убрались, продолжая на ходу извиняться, клясться в преданности и обещать выполнить его приказ. Скука навалилась на Чэня, как огромная каменная глыба. Если они на этот раз не оправдают его ожиданий, их настигнет смерть.

В проеме все еще открытой двери появился слуга и, часто кланяясь, сообщил Чэню еще об одном посетителе. Услышав его имя, Чэнь в удивлении поднял свои тонкие брови.

– Приведи его ко мне.

Слуга вновь принялся кланяться и исчез, вернувшись через мгновение с высокого роста, изысканно одетым джентльменом.

Карл Эдвардс при входе поклонился. Его пшеничные волосы и светлая кожа казались совершенно неуместными в этом восточном жилище.

– Добрый день, Чэнь Ли.

– Я не собираюсь брать еще одну ссуду в вашем банке, мистер Эдвардс.

– Я здесь не по делам банка, Чэнь. Это, скорее… частная проблема. Мне бы хотелось обсудить одно дело, которое может принести выгоду нам обоим. – Его губы зазмеились в холодной улыбке, которая сразу возбудила в расчетливом Чэне Живой интерес.

Сунув руку во внутренний карман сюртука, Эдвардс достал сложенный лист бумага. Он развернул его, показав грубый набросок чертежа, выполненный чернилами.

– Это карта городского особняка Дугласа Маклаури и той его части, с которой я знаком. Это должно вас заинтересовать, Чэнь Ли.

– С какой стати? – спросил Чэнь, скрывая охватившее его смутное волнение. Этот план давал ему в руки возможности, о которых он не мог и мечтать. До сих пор Чэнь не решался посылать своих людей для нападения на Дугласа Маклаури в его собственном доме, в недоступном для него сердце мира белых людей, далеко за пределами, куда простиралась власть Чэня. Скрытность и быстрота – вот что могло принести успех. Но ничего не получится, если убийцам придется в поисках жертвы плутать по огромному незнакомому дому. Но вот имея план… его люди сумеют спокойно проникнуть в дом, а выполнив задуманное, скрыться до появления полиции. И не останется ни единой улики, которая укажет на причастность к преступлению Чэня Ли.

– Похоже, вы не откажетесь от этого чертежа, – с самодовольной ухмылкой произнес Эдвардс. – Тем более после тех исследований, которые я провел в банке. – Он сложил карту, убрал ее обратно в карман и провел руками по лацканам сюртука.

– Объясните. – Улыбка мгновенно исчезла с лица Чэня. – У меня нет времени разгадывать ваши загадки.

– Я обнаружил, что Маклаури потребовал возвращения ссуды еще до срока, воспользовавшись одним малозаметным пунктом в контракте, который даже я проглядел. Затем он погасил эту ссуду из собственных средств, но сделал это через серию счетов – так хитро, что мне с трудом удалось найти концы. Зачем ему все это было нужно, спросил я себя. И смотрите, с того времени были совершены две попытки покушения на его жизнь. Я догадайся, что, добиваясь своей цели, он нажил себе могущественного врага. Этим врагом можете быть только вы.

Чэнь сцепил за спиной руки, чтобы снять напряжение, вдруг сковавшее его позвоночник.

– Вы высказали массу предположений, мистер Эдвардс. Но есть ли у вас доказательства?

– Мне не нужны доказательства. Я не собираюсь обращаться со всем этим в полицию.

– Разумеется. Но что вы в таком случае рассчитываете получить?

– На самом деле все очень просто. Дуглас Маклаури стал для меня помехой, и я хочу устранить эту помеху со своего пути. С моей помощью вы сможете осуществить то, что составляет нашу общую цель. И сделаете это очень быстро, что мне и нужно.

У Чэня были причины отомстить Дугласу Маклаури – банкир оскорбил его, заставил потерять лицо, – и Чэнь ждал только удобного момента. Он убил бы его в тот самый день и час, когда Дуглас потребовал мечи в качестве возмещения возвращенного кредита, но банкир предусмотрительно явился к нему с дюжиной полицейских. Чэнь, разумеется, солгал Джейкобу Тальберту, что у него не было этих клинков, – гордость не позволяла признаться, что он обладал мечами, но позволил им перейти в руки Маклаури. Они были символом его успеха, боевым трофеем, и Чэнь не остановится, пока банкир не будет убит, а мечи не вернутся на законное место.

– Ну, так вас интересует мое предложение? – нетерпеливо повторил свой вопрос Эдвардс.

– Да, – коротко ответил Чэнь и протянул руку. Эдвардс передал ему план; следующий, и основной, акт драмы – за китайцем.

Когда его пальцы коснулись бумага, Чэнь почувствовал, как погружается в сладостные волны отмщения; апатия, которая в последнее время овладела им, быстро улетучивалась. Он даже позволил себе улыбнуться:

– Мой слуга проводит вас к выходу, мистер Эдвардс. Вы скоро услышите о результате наших действий. Такие громкие новости должны быстро расходиться по Сан-Франциско.

– Дуглас, могу я вас ненадолго оставить? – спросил Джейк, заметив нечто заинтересовавшее его на улице, за окнами салуна Банковская биржа.

А заинтересовала его Меган, проезжавшая по Монтгомери-стрит в закрытом ландо, том виде транспорта, которым в городе пользовались для ночных прогулок. Впереди на козлах сидел один из близнецов, управлявший парой гнедых лошадей. Когда они проезжали мимо салуна, Меган задернула занавеску на окне, явно не желая, чтобы ее видели.

– Конечно. Я постараюсь не вляпаться ни в какое опасное предприятие, – похохатывая, отозвался отец Меган.

В группе бизнесменов, сидевших в дальнем углу у полированной стойки бара, раздался взрыв хохота. Высокий статус банкира с личной охраной – шотландец сам объявил своим приятелям о новшестве – сделал Дугласа предметом добродушных шуточек.

– Я вернусь через несколько минут.

Джейк выскочил наружу, довольный, что может вырваться из этого чопорного заведения, от его богатых посетителей в мешковатых черных сюртуках, не видеть сверкающие чистотой стены и аккуратно расставленные по столам бокалы. Своей атмосферой салун чем-то напоминал церковь, и Джейк чувствовал себя здесь неловко, предпочитая наблюдать за жизнью, текущей за окнами заведения, а не слушать финансовые сплетни; сидя со стаканом пунша в руках.

С тоской вспоминал он «Дворец паутины» Эйба Уорнера с его обезьянками, попугаями, скандалами и разбавленным виски. Там никто не говорил, сколько долларов сумел сколотить за день, не рассуждал о котировках акций своих рудников на бирже.

Джейк пересек мощенную булыжником улицу, увертываясь от проезжающих экипажей и следя глазами за коричневым ландо. Здания отбрасывали длинные предвечерние тени на тротуар. С моря дул свежий ветер.

От быстрой ходьбы ему стало жарко, но еще больше его грел внутренний жар, накатывавший злой волной всякий раз, как он вспоминал об их утренней стычке с Меган. Ему так и не представилась возможность довести их спор до конца, поскольку ворвавшиеся к нему женщины растаскали его коллекцию кимоно, словно стая саранчи, а Дуглас почти тут же заявил, что готов отправиться в банк.

Хорошо хотя бы, что Меган ушла из его комнаты раньше и не видела, как он отложил одно кимоно, лучшее из тех, что у него были. Он отказался продавать его, несмотря на слезные мольбы женщин. У него были причины оставить это белое кимоно у себя.

Ландо быстро доехало до окраины делового квартала и углубилось в район со старыми, обветшалыми домами. Вскоре оно остановилось у небольшой антикварной лавки.

Питер – Джейк узнал его по походке – спустился с козел и открыл дверь экипажа. Меган, в очаровательном розовом платье, отделанном черной каймой, изящно ступила на землю. Питер влез в карету, достал оттуда два больших баула и последовал за девушкой в магазин.

Джейк остался на улице и, стараясь быть незамеченным, следил за происходящим в лавке через витрину, заставленную фарфором, серебряной посудой, часами, подсвечниками всевозможных форм и размеров – мечтой аукциониста. Хозяин, маленький круглый человечек с редкими седыми волосами, с жаром приветствовал Меган и поцеловал ее обтянутую перчаткой руку. Она улыбнулась в ответ и поздоровалась с ним как со старым знакомым. Питер поставил баулы на прилавок. Она открыла один из них и достала оттуда небольшие бронзовые часы.

Джейк прищурился.

Это был один из подарков ко дню ее рождения.

Что она собирается делать?

Он в изумлении смотрел, как она продолжает вытаскивать из баула одну за другой вещи, которые только вчера распаковывала пред любопытными взглядами гостей, сидя на диване в своей гостиной. Наконец прилавок оказался заполненным подарками. Там было все, кроме, разумеется, серег из чучел колибри и… голубого кимоно.

Меган и хозяин лавки оживленно торговались. Наконец они пришли к согласию, свидетельством чему стала толстая пачка ассигнаций, с которой хозяин расстался с видимой неохотой.

Меган умела соблюсти свой интерес.

Джейк убедился в этом на собственной шкуре.

Мег спрятала деньга в сумочку и с очаровательной улыбкой пожелала хозяину всего хорошего. Питер, до сей минусы с интересом разглядывавший полки, повернулся и последовал за ней к выходу.

Джейк спрятался за углом соседнего здания.

Но. Меган, похоже, не собиралась возвращаться домой. Она поехала по дороге, прямиком ведущей в Китайский квартал, в логово дракона. Удивление Джейка сменилось беспокойством….

Остановив небольшой двухколесный экипаж, Джейк приказал вознице не упускать ландо из виду.

Неужели Меган решила с помощью денег что-то выведать у прохожих? Или она настолько глупа, что решила выкупить у главарей тонга жизнь своего отца? Она::не представляет, что люди типа Чэня Ли не знают жалости. Его громилы хладнокровно убьют и ее, и Питера, отберут деньги, а тела выбросят в залив.

Волнение Джейка возрастало по мере того, как они приближались к «городу в городе», за границами которого его обитатели именовались не иначе как «косоглазые».

Когда в его ноздри ударил знакомый запах рыбы и водорослей, Мег снова поразила его, свернув на Сакраменто-стрит.

Но привыкнув, казалось, уже ко всему, он испытал шок, когда ландо остановилось около «Дома для китаянок» миссионерки Мэри Ламберт.

Меган и Питер поднялись на крыльцо белого трехэтажного здания. Твердо решив выяснить, что привело ее в это мало кому известное место, Джейк расплатился с возницей и спрятался за раскидистым дубом.

Из дверей высыпало с десяток китаянок, детей и подростков. Они шумно приветствовали прибывших. Малышки сгрудились вокруг Меган, громко крича что-то по-китайски, а две самые старшие девушки застенчиво разглядывали, из-под черных ресниц вспыхнувшего от смущения молодого тевтона.

В это время из дома вышла привлекательная женщина лет за сорок с волосами, слегка тронутыми сединой.

В ней Джейк легко узнал миссионерку Мэри Ламберт. Когда она год назад открыла свой дом, он помог ей произвести в нем ремонт – покрасить стены, навесить водосточные желоба, заменить сломанные оконные рамы. Он готов был сделать и больше, но из-за недостатка средств женщина отказалась, попросив лишь снабдить, ее заведение тканью, нитками и другими швейными принадлежностями, чтобы она могла учить девочек шить. Он с готовностью откликнулся на ее просьбу и во время последних трех заходов в Сан-Франциско регулярно жертвовал понемногу из своих грузов.

Если бы Мэри, оказалась в Сан-Франциско годом раньше, девочка-рабыня, которой он пытался помочь, нашла бы у нее приют.

До Джейка донесся голос Мэри, отправившей девочек в дом с просьбой покормить Питера. Они взяли его в кольцо своих тонких рук – казалось, стайка черных бабочек со сверкающими на солнце головками вьется вокруг огромного светлого дерева.

На крыльце остались лишь обе женщины.

Меган щелкнула замком своей сумочки и приоткрыла ее настолько, чтобы хозяйка дома заметила толстую пачку денег. Растроганная Мэри прижала ладонь ко рту и вот-вот готова была расплакаться.

Но вместо этого обе рассмеялись и под руку вошли в дом.

Джейк обвил затекшей рукой ствол дуба и, ошеломленный, уставился в землю.

Черт возьми, оказывается, Меган продала свои подарки, чтобы отдать деньги миссии!

Представителей высшего общества Сан-Франциско, всех до единого, хватил бы апоплексический удар, стань им известно, что дорогие безделушки помогут накормить, подлечить и выучить девочек, которых – до появления в городе Мэри Ламберт – неизбежно ждала участь проституток в публичных домах. Эти люди просто не желали замечать, что под самым их носом чуть ли не в открытую шла торговля невольницами. Когда девочкам исполнялось шесть лет, их похищали. Но еще чаще их продавали в рабством собственные родители, которые из-за нужды не могли прокормить дочерей. Свой живой товар хозяева использовали на самой тяжелой работе по дому, пока девочки не созревали для занятий проституцией.

Приходя сюда, Меган бросала вызов своему кругу. Она рисковала и репутацией, и своим общественным положением. И даже ставила под угрозу собственную безопасность, поскольку цена на живой товар была высока и борьба с торговцами людьми зачастую заканчивалась трагически.

В тени у восточной части дома мелькнуло что-то темное и тут же пропало за стеной здания.

Джейк насторожился, нюхом почуяв опасность.

Легкой поступью, сдерживая дыхание, он двинулся вдоль стены. Оказавшись напротив окна на фасаде, он бросил взгляд внутрь. Меган сидела за пианино, а большинство девочек, окружив ее, внимательно слушали музыку. Прекрасная мелодия захватила его, и ему захотелось забыть о своих подозрениях и остаться здесь, наслаждаясь игрой Меган. Но он слишком доверял своим инстинктам, поэтому поборол искушение и скользнул вдоль фасада дальше.

Под карнизом следующего окна он обнаружил связку из трех шашек динамита.

Его охватила ярость.

Он осторожно отсоединил запальный шнур и положил его себе в карман, а шашки спрятал под густым кустом. Без шнура эти ублюдки не смогут совершить задуманное злодеяние.

Еще одна связка лежала на кухонном подоконнике. Хотя сейчас она не могла никому причинить вреда, но в любую секунду грозила разнести все вокруг мощным взрывом. Кто-то раскладывал заряды по всему периметру здания, рассчитывая вернуться и подпалить шнуры, чтобы взрывы следовали один за другим.

Джейку не составляло большого труда догадаться, кто стоял за этим.

Верхушка тонга наживала баснословные средства на проституции и торговле девушками. Для них Мэри Ламберт была серьезной и реальной угрозой. Она прятала у себя беглянок, подавала в суд на их бывших хозяев, добиваясь права опеки над девочками и в конечном счете отвоевывая для них свободу.

И главное, она давала надежду всем остальным.

Главари гангстеров решили наконец убрать ее со своего пути. Навсегда.

Ах, Меган, какое же неудачное время ты выбрала для своего визита!

Притаившись, Джейк заглянул за угол и обнаружил китайца, который закладывал динамит под заднее крыльцо. Он бесшумно подкрался к нему сзади и быстрым движением зажал ему рот, чтобы тот криком не дал сигнала сообщникам. Потом поднял негодяя на ноги и резким ударом по шее на время лишил сознания. Проклятие! Он бы с удовольствием превратил этого мерзавца в кровавое месиво, но рядом наверняка находился по крайней мере еще один боевик и нельзя было терять времени.

Джейк положил и эти запальные шнуры себе в карман – целый клубок змей.

Беглый взгляд вдоль стены дома помог обнаружить еще одного человека, укрепляющего и там смертоносный заряд динамита.

Внезапно в голову Джейку пришла новая идея, и губы искривились в гримасе, которая должна была обозначать улыбку.

Он вытащил из последней обезвреженной связки шашку динамита, вставил в нее кусок запального шнура и обыскал карманы лежащего в нокауте китайца в поисках огнива. К счастью, принесенные бандитами шнуры были достаточно длинными – преступники, видимо; рассчитывали находиться за несколько кварталов от дома, когда взрыв нарушит тишину окрестных улиц.

Джейк поджег шнур.

Второй человек резко обернулся, услышав потрескивание горящего шнура. Джейк мгновенно нанес ему удар кулаком в челюсть, тут же захватил его локтем за шею и прижал спиной к своей груди.

Размахивая шашкой перед мертвенно-бледным лицом злоумышленника, Джейк прорычал по-китайски:

– Говори, кто вас сюда послал?

Неудачливый бомбист корчился, пытаясь задуть горящий шнур. Но тот лишь сильнее рассыпал искры.

Китаец набрал в легкие воздуха, чтобы позвать на помощь. Джейку пришлось чуть сильнее прижать горло бандита, и тот лишь беззвучно открывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– Я уже позаботился о твоем дружке. Поэтому тебе неоткуда ждать помощи. Отвечай мне – или я засуну динамит прямо тебе в штаны. Даже если ты выживешь, то уже сейчас можешь попрощаться со своими будущими поколениями. – Джейк помахал шашкой, описывая восьмерки перед лицом задыхающегося от ужаса китайца. Голова бандита поворачивалась вслед за шашкой, словно та была привязана к его носу.

Он хрипел, моля Джейка о милосердии.

– Мне нужно знать, кто послал вас, – проговорил Джейк, не испытывая ни капли жалости к мерзавцу, который собирался поднять на воздух дом, в котором находились Мэри, девочки и Меган. В его груди сейчас жила лишь холодная ярость. – Отвечай!

– Чэнь Ли, – прохрипел мужчина, когда от шнура осталась пара дюймов.

Джейк пальцами прижал огонь и затушил шнур.

Силы отказали мужчине, и он буквально повис на руках Джейка. Повернув его лицом к себе, Джейк окончательно уложил бандита мощным ударом.

Оставив того недвижимым, Джейк собрал весь динамит в ведро и, спрятал, его в сарае с садовым инструментом. У него еще будет время решить, как поступить с ним дальше. Когда он закрывал ведро крышкой, его начала бить нешуточная дрожь, перехватило, дыхание – он с ужасом подумал, что могло произойти с домом и его обитателями от такого количества взрывчатки.

От волнения вновь стала подергиваться мышца на щеке в месте шрама. Он нашел в сарае кусок веревки и связал обоих налетчиков. Схватив за шиворот, он вытащил их на улицу, и остановил сначала один легкий экипаж, затем второй.

– Эй, приятель! – запротестовал первый возница. – Чем я тебе не понравился?

– У меня для тебя особое задание, – сказал Джейк, сунув в руку возницы две золотые монеты.

– Сделаю все, что скажете, – широко улыбаясь, пообещал тот.

– Отправляйся на Ринкон-Хилл по адресу, который я тебе скажу, и спроси Акиру Комацу. Когда тот выйдет, передай, что тебя послал Джейк и просил захватить оба меча – его и мой. Затем отвези его в Китайский квартал. По прибытии тебя будут ждать еще две монеты. Так что поспеши. – Джейк продиктовал название улиц и номера домов по обоим адресам. Все запомнил?

– Вы собираетесь дать, взбучку этим косоглазым, приятель? – С этими словами возница сплюнул на землю. – Тогда я мог бы и бесплатно выполнить ваше поручение.

Джейк напрягся и тихо, не скрывая сарказма, предупредил:

– Мой приятель тоже выходец из Азии, приятель. Правда, он не китаец, а японец. Он настоящий воин, поэтому ради собственной безопасности обращайся к этому достойному человеку с должным уважением. Если ты, даже не желая того, нанесешь ему оскорбление, то легко можешь расстаться с головой.

– Да, да. Конечно, – поспешно согласился возница, трогаясь.

Потом Джейк подхватил едва передвигающих ноги бандитов, запихнул их во вторую коляску и назвал вознице адрес дома Чэня. У дома он дождется Акиру, а потом нанесет визит главарю тонга.

Джейк не стал стучать в дверь молотком в виде бронзовой фигурки дракона, не стал дожидаться, пока выйдет слуга.

Он просто вышиб ее ногой.

Щеколда отскочила, и дверь, повернувшись на петлях, со всего размаху врезалась в стену.

Сжимая в руках катану, Джейк ворвался внутрь, готовый к встрече с двумя телохранителями, о которых он помнил еще с первого посещения.

Они атаковали его с двух сторон, размахивая любимым оружием китайских наемников – остро заточенными плотницкими топорами.

Джейк понимал, что сначала нужно обезвредить противника справа, чтобы не получить смертельный удар со спины, и он рукояткой меча ударил его по запястью. Послышался хруст сломанной кости. Здоровенный детина взвыл и с проклятиями уронил топор. Не теряя ни мгновения, Джейк ударил его коленом в пах, после чего тот был уже не опасен.

Резко обернувшись, Джейк краем глаза заметил блеск металла – второй громила ударом сверху уже готов был проломить ему голову.

Он успел поймать клинком катаны лезвие топора, когда грозное оружие было в нескольких дюймах от его головы. Раздался звон от удара металла о металл. В то же мгновение Джейк получил сокрушительный удар по ребрам. Боль пронзила грудь. Со следующим вздохом он почувствовал, словно в него вонзились тысячи игл. Вне себя, что охраннику удалось все же нанести коварный удар, Джейк схватил его за отворот халата и дернул, стараясь, чтобы тот влетел лицом в стену.

Однако китаец ловко нырнул и головой достал подбородок Джейка. У того из глаз полетели искры и разжались пальцы. Охранник вновь бросился в атаку. Джейк отскочил и взмахнул катаной. Острое как бритва лезвие рассекло бедро противника. Китаец, теряя сознание, опрокидывался на спину, заливая все вокруг хлеставшей фонтаном кровью.

Заметив маленького швейцара, который все это время прятался в самом темном углу комнаты, Джейк крикнул:

– Скажи Чэню, что я хочу поговорить с ним! Ну, живо!

У того от страха тряслись руки, но он тем не менее отвесил поклон, после чего мгновенно исчез.

Из разных дверей прихожей появилось еще трое телохранителей, среди которых был и Сун Куань. Они в замешательстве остановились, стараясь понять, что здесь произошло.

Джейк сделал глубокий вдох, чтобы унять боль и сбросить напряжение. В ушах звенела кровь. Резким движением, как при ударе хлыстом, Джейк очистил клинок от капель крови, которые веером разлетелись по ковру. Потом мгновенно убрал оружие в ножны и принял позу джиу-джитсу, столь же смертельно опасную для врага, как и разящий меч.

Все трос широко раскрыли глаза, сверкнув белками.

– Он самурай, – благоговейным шепотом обратился Куань к товарищам.

Тихо, как приведение, в комнату вошел Чэнь Ли. Подняв руку, он подал сигнал своим людям.

Джейк так и не узнал, хотел ли Чэнь этим сигналом остановить своих слуг или давал им приказ атаковать, поскольку в это самое мгновение в прихожей появился Акира, повергнув всех в замешательство, – он взвалил на себе связанное бесчувственное тело первого из подрывников и бросил его на ковер.

Чзнь замер.

– Вот, Чэнь, те паршивые собаки, которых ты послал на Сакраменто-стрит, – сквозь зубы процедил Джейк. – Предупреждаю тебя в последний раз: если что-нибудь случится с Мэри Ламберт, с ее домом или с ее подопечными, я проверю, насколько остр мой меч, когда рассеку твое тело на мелкие кусочки.

Взгляд Джейка не отрывался от неподвижных зрачков Чэня. Могущественный глава тонга не привык к угрозам.

Акира втащил в помещение второго упирающегося бандита, швырнув его рядом с первым. Поглядывая на Джейка, он улыбался в предвкушении смертельной схватки. Ни один из трех телохранителей не двинулся с места. На лицах двоих явно читался страх. Лицо Куаня было только настороженным.

Чэнь Ли разрешил гостям, явившимся без приглашения, беспрепятственно выйти через разбитую дверь – он был в бешенстве.

И еще билась тоскливая мысль: «Только теперь, когда я увидел, как он владеет катаной, я вспомнил, где уже встречался с Джейкобом Тальбертом».

Хотя с того промозглого дня прошло больше полжизни, Чэнь не мог его забыть. Не мог забыть и поля на острове Кюсю, где на раскисшей от дождя глине произошло кровавое сражение. Именно тогда он добыл свой самый ценный трофей из набегов на японское побережье. Образ крепкого белокожего юноши, который управлялся с катаной как настоящий самурай, навсегда запечатлелся в его памяти – не только потому, что он сам испытал потрясение, но и потому, что все его войско едва не бросилось наутек в каком-то суеверном ужасе. С трудом смог он удержать воинов, хотя силы их вчетверо превосходили силы японцев.

Лицо Чэня тогда было закрыто шлемом, и неудивительно, что Тальберт сейчас не узнал его. Да и сам он в иных обстоятельствах не узнал бы бывшего, противника. Шестнадцать лет сильно изменили Тальберта, превратив горячего, безрассудного юношу в хладнокровного и опасного врага.

Теперь Чэню осталось только сожалеть: ему бы тогда проверить, есть ли признаки жизни в окровавленном неподвижном теле белого воина. А он решил, что истерзанный ранами, покрытый слоем грязи мальчишка так же мертв, как обезглавленный самурай радом с ним. Слишком обрадовался Чэнь пяти мечам, снятым с трупов.

Хорошо, что в прошлый раз он солгал Тальберту. Если бы он признался, что клинки теперь принадлежат Дугласу Маклаури, Тальберт продолжал бы разыскивать их с той же страстью, с которой когда-то пытался защитить товарищей в бою.

Чэнь посмотрел на двух, своих людей, которые должны были устранить Мэри Ламберт, а вместо этого принесли разрушения в его дом и создали угрозу его жизни. Под его гневным взглядом оба съежились.

Так им и надо. Он был рад, что Тальберт завязал им рты и ему не придется сейчас выслушивать оправдания.

Чэнь с презрением отвернулся от них, сделав Куаню знак следовать за ним. Когда они проходили мимо лежащих тел, он тихо обронил:

– Убей их.