Как только за Клодой закрылась входная дверь, Молли и Крейг дружно и горестно заревели. Клода беспомощно оглянулась на Дилана и повернула обратно.

– Назад! – скомандовал он. – Но…

– Они сейчас перестанут.

Чувствуя себя так, будто ее раздирают пополам, Клода села в такси и безропотно позволила отвезти себя в город.

Столик был заказан на полвосьмого; им предложили на выбор полвосьмого или девять, но Клоде показалось, что девять слишком поздно. В это время она уже часто спит. Так хорошо бывает прикорнуть на несколько часиков перед тем, как встать в четыре, чтобы в темноте петь песни любимым детям…

Других посетителей в ресторане пока не было. Дилан и Клода первыми вошли в пустой белый зал с греческими колоннами, в благоговейной тишине проследовали к своему столику, и Клода совсем разнервничалась из-за своего платья. Ей казалось, оно привлекает изумленные взгляды вышколенных, бесстрастных официантов. Одергивая подол, она поспешно юркнула за стол. Когда столько лет сидишь дома, перестаешь понимать, что можно надевать на выход. Плюхнувшись на стул и спрятав ноги под скатерть, чтобы никто больше не видел ее просвечивающих сквозь одежду трусиков, она заказала джин-тоник.

Пока она читала огромное, размером с амбарную книгу, меню, двенадцать или четырнадцать официантов в черных костюмах с белоснежными сорочками безмолвно ждали в нескольких местах просторного зала. Оторвавшись от меню, Клода увидела, что они все поменялись местами, но как – ни она, ни Дилан не заметили.

– Будто в фантастическом фильме, – шепнула Клода мужу.

Дилан рассмеялся, и его смех гулко разнесся по залу. Голову Клоды сжало словно обручем, и опять у нее возникло странное чувство: этого человека она совсем не знает. Но именно о нем она когда-то думала, что умрет, если не завладеет им. Взволнованная эхом той безумной любви, она вдруг лишилась дара речи. На ум не шло ни единого слова, чтобы сказать Дилану.

Но только на секунду. Потом, разумеется, возникла масса всяких мыслей. Слава богу, с облегчением подумала Клода, это все-таки Дилан.

– Как думаешь, может, сводить Молли к врачу? Дилан не отвечал.

– Если она не прекратит голодовку, – затараторила Клода, – то в самом деле придется. Нельзя же все время есть шоколад, от него никакой…

– Ты что выбрала из закусок? – грубовато перебил ее Дилан.

– Я? Ой, не знаю даже.

– Меню обширное, – заметил Дилан.

– Да, да…

– Неужели ты хоть пару часов не можешь не говорить о детях?

– Извини. Я тебя разозлила?

– Почти, – раздраженно бросил он.

Клода понемногу начала успокаиваться. В конце концов, она в чудесном ресторане и у нее чудесный муж. Они пьют джин-тоник и едят томатные хлебцы. Скоро принесут вкуснейшую еду и прекрасное вино; дети в безопасности, дома, под присмотром надежных людей – не педофилов, не садистов. Что еще надо?!

– Извини, – повторила она и на сей раз честно взялась за меню. – А, вижу, что ты имел в виду, – кивнула она. – Ух ты, устрицы! И суфле из козьего сыра. Черт побери, что же заказать?

– Салат или суп, – задумчиво промолвил Дилан, – вот в чем вопрос.

– Или? – передразнила Клода. – Что за «или» такое? По-моему, ты хотел сказать «и».

С жаром редко бывающей в свете домоседки Клода заказала целую гору всего в горячечном стремлении получить от нечастого пира как можно больше удовольствия.

– Воду с газом или без? – спросил официант, помахивая занемевшей рукой.

Клода ошалело взглянула на него – неужели не понятно?

– И ту, и другую!

– Отлично!

– Еще что-нибудь закажем? – весело спросила Клода, когда официант ушел.

– Не сейчас, – заразившись ее энтузиазмом, расхохотался Дилан. – Погоди, вот расправимся со всем, что нам принесут…

– А как же десерт и сыры?

– Разумеется. А кофе с виски?

– Да, и десертное вино. И пирожные.

– Так, а французский кофе?

– Конечно! Может, я даже сигару выкурю.

– Вот и умница!

После второй перемены блюд Клода осоловела от еды и вина, но по-прежнему не могла расслабиться. Тогда она поняла, в чем дело.

– Я так давно уже не обедала, не отвлекаясь каждую минуту на детей, – призналась она. – Все время сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не начать кормить кого-нибудь из соседей с ложки… Видишь вон того парня? – Она показала на американского вида юношу, вяло водившего вилкой по тарелке. – Так и хочется взять вилку, подцепить кусок его филе-миньона и сказать: «Открой, душенька, ротик, я положу тебе этот кусочек». Наверно, так я сейчас и поступлю.

Она сделала вид, будто встает, чтобы напугать Дилана, но вдруг замерла и принялась тревожно оглядываться.

– Что это? Почему я прилипаю к стулу? – Она ощупала себя сзади. – Попа в чем-то черном и липком. Мазут, что ли? Черт, новое платье, такое красивое… Как это я умудрилась? – Осторожно поднесла руку к носу, понюхала и начала хохотать. – Черничное варенье. Наверняка Молли, вот паршивка. Не соскучишься с ней, а?

– Она прелесть, – нехотя согласился Дилан.

– Как думаешь, у них там все в порядке? – внезапно снова заволновалась Клода.

– Конечно! И потом, ты же оставила Эшлин и Теду номер нашего мобильного. Если что не так, они позвонят.

– Например? Что может быть не так?

– Да ничего.

– Дай-ка трубку, я быстренько позвоню. Дилан умоляюще посмотрел на жену.

– Неужели нельзя хотя бы на вечер отвлечься? Мы всего час как уехали.

– Ты прав, – согласилась Клода, – я глупая. И принялась за суп с креветками.

– Нет, – выпалила она через полминуты, – не могу. Дай трубку.

Тяжело вздохнув, Дилан протянул ей телефон.

– Привет, Тед, это Клода, звоню просто спросить, все ли у вас в порядке.

– У нас все замечательно, – соврал Тед, пока Эшлин обеими руками зажимала плачущих детей на необходимом расстоянии от телефона.

– Дай детям на минуточку трубку!

– Э-э-э… они заняты. Играют с Эшлин.

– Ясно. Ну ладно, тогда все, пока.

– Кошмар какой-то, – недоуменно промолвила Клода, нажимая на кнопку отбоя. – Всю неделю они доводят меня до белого каления, а стоит уйти на вечер, как начинаю волноваться!

– Хочешь, вернемся домой, – сухо предложил Дилан. – Разогреем картошку в микроволновке, детей повоспитываем…

– Ну, если ты так… Прости, Дилан. На самом деле мне очень хорошо сейчас. Просто замечательно.

Про Эшлин и Теда того же самого сказать было нельзя. Плакать после ухода родителей Крейг и Молли перестали далеко не сразу. В конце концов они, конечно, утешились, но только после того, как отвоевали право смотреть по телевизору мультфильм про русалочку, и Теду пришлось пропустить любимое шоу «Звезды в их глазах».

– А там сегодня такие гости, – горько сетовал он.

Чтобы как-то убить время, он с ревнивым восхищением пошел рыться в огромной коллекции компакт-дисков и кассет Дилана, громко восклицая при каждой редкой находке:

– Посмотри только! «Поймай огонь» Боба Марли в первом концертном исполнении! Вот гад везучий, где только достал!

Эшлин оставалась довольно равнодушна к его восторгам. Ох уж эти парни с их коллекциями записей. Вот и Фелим был в точности такой же.

– Ах ты, черт! – завопил Тед. – Первые два альбома «Пылающего копья»! Я думал, их, кроме Ямайки, нигде не найдешь.

– Дилан и Клода проводили на Ямайке медовый месяц, – объяснила Эшлин.

– Везет же некоторым…

В эти три слова Тед умудрился вместить целый океан тоски.

– Ух ты, полный Билли Холлидей с «Вэв», – восторженно прохрипел он. – Да где он все это берет? Я много лет искал!

Ага! – возрадовался он через минуту. – Вот она, постыдная тайна! Интересно, что делает в коллекции крутого парня альбом «Симпли Ред»? М-да, он упал в моих глазах…

– Должна тебя разочаровать: это диск Клоды, – с удовольствием сказала Эшлин.

У Теда вытянулось лицо:

– Клоде нравятся «Симпли Ред»?

– Во всяком случае, раньше нравились.

– Раньше – это простительно.

Тед облегченно вздохнул. Клода была для него богиней, но если б она сходила с ума от Мика Хакнелла, ему пришлось бы пересмотреть свои взгляды. Не может же быть у богини настолько дурной вкус?

Как только закончилась «Русалочка», Крейг и Молли громогласно потребовали, чтобы их развлекали. Тед попытался развеселить их своими шутками. Молли приказала ему уйти сейчас же, а Крейг заплакал. Тед переживал тяжело, особенно после того, как Эшлин до колик насмешила детей, то прячась, то показываясь из-за бумажного пакета.

– Засранцы мелкие, – бурчал он. – Десятки людей отдали бы правую руку, чтобы послушать мои шутки.

– Они ведь еще маленькие!

Крейг пристал к Эшлин, требуя лимонад, а когда лимонад не появился немедленно, опять разревелся.

– Паршивец балованный, – возмутился Тед.

– Нет, он не такой.

– А вот и да. Жил бы он в Бангладеш, работал бы по восемнадцать часов в день в какой-нибудь лавчонке… Тогда ему было бы о чем плакать, – мрачно заявил Тед.

Вечер тянулся бесконечно долго. Эшлин и Теду приходилось без остановки смешить детей, рассказывать им сказки, кормить конфетами, тормошить, поить лимонадом, кидаться машинками, играть в футбол куклой Барби и десятки раз «на бис» прятать руку в рукаве.

– Куда делась Моллина ручка? – устало мямлил Тед, когда Молли в миллионный раз подряд радостно втягивала руку в рукав. – Ой, какой кошмар! У Молли нет больше ручки. Кто-то ее украл.

Молли торжествующе высовывала из рукава руку.

– Батюшки, – цедил сквозь зубы Тед, – какая неожиданность! Вот она, нашлась! Куда пропала Моллина рука?

Пришло время укладывать детей спать, но разложить их по кроваткам и удержать там оказалось все равно, что пробовать гвоздями прибить желе к стенке.

– Если не ляжете спать, придет бука и заберет вас, – пригрозил Тед.

– Буки нет, – уверенно возразил Крейг. – Мама сказала.

Тед задумался. Чем же напугать мальчишку?

– Тогда, если не ляжете спать, придет Мик Хакнелл и заберет вас.

– Это кто?

– Сейчас покажу. – Тед скатился вниз по лестнице, схватил диск и в три прыжка вернулся назад. – Вот Мик Хакнелл.

Эшлин наслаждалась долгожданным покоем в гостиной, внизу. Вдруг прямо над ее головой раздались кошмарные, нечеловеческие вопли, а секунду спустя, пряча глаза, с виноватым видом вошел Тед.

– Что происходит? – строго спросила Эшлин.

– Ничего.

– Поднимусь-ка я к ним.

Несколько минут прошло в бесплодных попытках успокоить Крейга.

– Ты что ему наговорил? – напустилась она на Теда, вернувшись вниз. – Он совершенно безутешен.

Дилан и Клода вернулись домой в таком любовном единении, которое заставляет окружающих чувствовать себя лишними и ненужными. Они вошли в дом обнявшись; Клода прильнула к Дилану, а его рука уверенно лежала на ее бедре.

Как только Эшлин и Тед растворились в ночи, Клода улыбнулась Дилану, кивнула на лестницу и сказала:

– Идем.

– Только выключу свет и запру дверь.

Давно прошли те времена, когда они медленно, с наслаждением раздевали друг друга, перед тем как заняться любовью! Войдя в спальню, Клода разделась донага и юркнула под одеяло. Через пять минут Дилан последовал ее примеру. Клода легла на спину, закрыла глаза и несколько минут позволяла целовать себя; затем, как обычно, Дилан занялся ее сосками. Далее Клода ушла в глухую, молчаливую оборону: в следующий момент Дилан Любил спускаться ниже и целовать ее там, где она терпеть не могла. Это было невыносимо скучно и лишь продлевало процедуру на несколько лишних минут. Сегодня победа осталась за ней: неприятный этап удалось миновать и перейти непосредственно к пятиминутному оральному сексу, после которого пришла очередь Дилана ложиться сверху. В особых случаях, как то: дни рождения и годовщины свадьбы, наверху оказывалась Клода, но сегодня все происходило не по высшему разряду, а по будничному стандарту. Она крепко обняла Дилана, и все двинулось по привычному пути. Сейчас, в процессе, ей уже казалось, что это не так уж плохо. Вот ожидание выводит из себя, что да, то да. Как всегда, Дилан подождал, пока она изобразит оргазм, и увеличил скорость, спеша так, будто над ним стояли с секундомером.

«Пора, пожалуй, спальню ремонтировать, – подумала Клода, пока муж, стеная и пыхтя, продвигался вперед-назад к финалу. – Ковер, наверно, можно оставить старый, а вот стены не мешает перекрасить».

– О боже, – шептал Дилан, подсунув ладони ей под ягодицы и еще больше ускоряя темп, – о боже, боже…

Клода машинально издала негромкий стон. Это приблизит развязку. Дилан содрогался, бился в экстазе и вот наконец с рычанием откинулся на подушки. Единственная особенность сегодняшней процедуры состояла в том, что никто из детей не помешал им, желая принять участие в возне.

Пятнадцать минут от начала до конца – и до следующего месяца ничего. Клода удовлетворенно вздохнула. Слава богу, Дилан не из тех, кого надо ублажать всю ночь. Не то ей давно уже пришлось бы покончить с собой.

Тед и Эшлин промчались на велосипеде по пустым темным улицам, свернув по дороге за сигаретами к табачному киоску. У дома Тед театрально хлопнул себя по лбу.

– Ах ты, дьявол, – воскликнул он с деланным огорчением, которому, впрочем, явно не хватало убежденности, – забыл у Клоды куртку! Придется на неделе позвонить ей, чтобы забрать.

А в холодном, продуваемом ветрами с моря Рингсенде завершали процесс примирения Джек и Мэй. Незадолго до того Мэй была потрясена тем, что Джек приехал к ней и извинился за вчерашнее невнимание и недостаток тепла, проявленные им при встрече в редакции. А затем забрал ее к себе домой, накормил ужином, напоил хорошим вином и уложил в постель.

Он был так неожиданно мил и нежен, пока они занимались любовью, что Мэй даже не притворялась, как делала частенько, что смотрит на часы. За последнее время она даже пару раз исподтишка нажимала кнопки на пульте, чтобы в самый неподходящий момент заработал телевизор. Джека это приводило в бешенство.

– А мне интереснее это, чем то, что ты делаешь со мною, – объясняла она, хоть и совершенно неискренне. Зато держала Джека в неуверенности, а себя – под контролем.

Что было совсем нелегко.

Потом они лежали рядом, обессилев от ласк.

– Ты замечательная, – раздался из пустоты голос Джека.

– Да ну? – Мэй приподнялась на локте. – Вот только мужиков себе выбирать не умею, верно?

Она приготовилась к ответной колкости, но Джек только играл с ее длинными волосами, навивая их на пальцы.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Лучше не бывает. А что?

– Ничего.

Мэй была сбита с толку. Почему Джек не ответил ударом на удар? Обычно он не скупится…

– Завтра хочу навестить родителей, – сказал он. Мэй сделала большие глаза.

– Вот мило! А я как? Опять побоку?

То была одна из их любимых ссор – из-за того, что Джеку не хватает времени для Мэй. Но тут Джек пресек ее растущее негодование на корню:

– Хочешь, поедем вместе?

– Куда? – изумилась она. – Знакомиться?

Джек кивнул.

– Но что же мне надеть? – заныла Мэй. – Тогда надо сначала домой, переодеться…

– Ничего страшного.

Ничего не понимая, Мэй затравленно посмотрела на него. Очень, очень странно. Неужели… быть может… вдруг все ее игры и манипуляции наконец подействовали? И теперь Джек будет с нею таким, как ей хочется?..