5

Проповедь и преподавание по повествовательным текстам Ветхого Завета

Одной из первых книг, обративших наше внимание на важность формы текста Писания, была книга, вышедшая в 1983 году под названием «Проповедуя по-библейски». Эта книга говорит о том, как форма текста, если начинать изучение отрывка именно с неё, помогает подготовить хорошую проповедь и влияет на неё. Этот же дух побуждает нас к работе, к которой мы приступаем в этой и последующих главах.

Повествование является наиболее распространённым жанром библейских текстов. Согласно одному из подсчётов, повествования могут составлять половину обоих Заветов. Причиной этому является то, что в сердце Писания находится история Божьего искупительного плана.

У этого жанра гораздо больше преимуществ, чем может показаться на первый взгляд. Обратите внимание, у какого количества людей, сидящих на церковных лавках в воскресное утро, в глазах загорается интерес, как только проповедник вставляет в своё послание какую-нибудь историю или забавный случай. Когда проповедник рассказывает историю из жизни, поникшие головы внезапно поднимаются и море лиц снова обращено к нему. С самого детства почти все мы любим слушать или рассказывать истории. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самое важное откровение, которое когда-либо получали смертные, использует ту же стратегию по тем же причинам.

Чтобы правильно подготовить проповедь или урок по повествовательным отрывкам, необходимо понять, как они соединены друг с другом и как функционируют. Подобное исследование техники повествования поможет нам снизить темп в нашем изучении текста и в нашем желании добраться до конца истории или её сути. Так мы будем более внимательными к мелким, но важным деталям повествования. Это также защитит нас от «сверхтолкования» текста, когда мы заполняем пробелы в повествовании своими догадками и воспринимаем их как часть Писания.

Элементы повествовательных текстов

Повествование по своей природе «нуждается в истории и в рассказчике». Рассказчик может рассказывать историю от первого или третьего лица. Если в истории используется первое лицо, «я» в истории может рассказывать о происшедшем с позиции того, что сам рассказчик пережил или наблюдал. Но когда используется третье лицо («он», «она» или «они»), она может рассматриваться с нескольких перспектив, в результате чего она легко перескакивает с места на место или с одного времени в другое. Библейские рассказчики предпочитали писать от третьего лица, что предоставляло им больше свободы в изображении более широкой картины происходившего в истории.

Основными элементами во всём наборе литературных приёмов, используемых в повествовании, являются: (1) сцена (эпизод), (2) сюжет, (3) точка зрения, (4) характеристика персонажей, (5) место действия (окружающая обстановка), (6) диалог, (7) leitwort (нем. «управляющее слово, команда», прим. перев.), или использование ключевых слов, (8) структура, (9) использование стилистических и риторических приёмов. Из этого репертуара рассказчик брал необходимые элементы, чтобы записать историю.

Сцена

«В ветхозаветной прозе, — утверждал Дж. П. Фоккельман, — сцена является почти самой важной единицей в архитектуре повествования». Каждая сцена изображает что-то, что происходило в определённой ситуации или времени. В этом смысле сцена очень похожа на абзац в обычной письменной прозе, который обычно содержит одну главную идею. Это оказывает большую услугу проповеднику или учителю, который прилагает усилия к тому, чтобы показать гармонию повествования в его внутренней логике и извлечь из текста верные принципы.

Поэтому, как только мы обнаруживаем в повествовании перемену времени или места, нам следует провести границу между предыдущей и следующей сценами, что равнозначно началу нового абзаца и новой мысли, которые являются составной частью логики и структуры истории. Некоторые переводы Библии разбивают текст на более мелкие отрывки, чем сцена, так как их правила требуют делать отступ и начинать новый абзац всякий раз, когда меняется оратор. Но такое правило обычно не приносит пользы анализу сцены и проповеди. Вместо этого нам следует придерживаться общего правила, гласящего, что новая сцена начинается только тогда, когда меняется время или место действия.

Обычно сцена состоит из двух или более персонажей. В тех случаях, когда в сцене появляется группа, она действует, как один из персонажей. Тем не менее, одной из наиболее характерных особенностей повествований является то, что Сидней Грейданус называет «всепроникающим присутствием Бога» в сценах. Он заметил, что очень часто Бог является одним из двух персонажей в этих сценах. И даже когда в тексте нет прямых упоминаний о Боге, Его присутствие подразумевается самой точкой зрения рассказчика.

Итак, задача каждого толкователя, учителя или проповедника — начинать изучение каждого повествовательного отрывка с деления истории на сцены. Этот процесс похож на то, как мы делили бы отрывок прозы на отдельные абзацы. Разделив отрывок на сцены, будет очень полезно своими словами кратко изложить то, о чём говорилось или что происходило в каждой сцене, поскольку такой обзор выполняет те же функции, что и выраженная одним предложением тема абзаца в прозе. Таким образом, толкователь фокусируется на самом повествовании, позволяя форме, в которую облечена история, определить список идей, которые должны ей соответствовать. Подобное конструктивное чтение текста помогает избежать непоследовательности при толковании и привнесения в текст чуждых ему идей.

Хорошую иллюстрацию деления отрывка на сцены можно найти в таких разных историях, как призвание Самуила (1 Цар. 3) и начало служения Илии (3 Цар. 17). В истории о Самуиле текст демонстрирует смену сцен посредством перемены времени; текст можно разбить на части:

I. Прежние дни — 1 Цар. 3:1 («слово Господне было редко в те дни…»)

II. Однажды ночью — 1 Цар. 3:2-14

III. На следующее утро — 1 Цар. 3:15-18

IV. Последующие дни — 1 Цар. 3:19-4:1а

Каждая из этих сцен станет основой для одного из главных пунктов (отмечены римскими цифрами) в послании, которое «вырастает» из этих четырёх сцен. Нам необходимо ограничить каждую сцену одной главной идеей, которая помогает раскрыть центральную идею отрывка, являясь звеном одной цепи.

Похожую иллюстрацию смены сцен, но уже на примере перемены места событий, мы можем найти в 3 Цар. 17 гл:

I. Дворец — 3 Цар. 17:1

II. Поток Хораф — 3 Цар. 17:2-7

III. Ворота Сарепты Сидонской — 3 Цар. 17:8-16

IV. Дом вдовы в Сарепте Сидонской — 3 Цар. 17:17-24

Перемена времени и места определяет деление повествовательного текста на смысловые отрывки и помогает нам подготовить послание. Всё довольно просто и ясно. Эти сцены играют для проповеди ту же роль, что и абзацы в библейской прозе.

Сюжет

Благодаря сюжету, история обретает движение, так как каждое повествование должно иметь начало, середину, или центральный момент, и завершение. Эту последовательность мы и будем называть сюжетом. Сюжет следит за движением событий и эпизодов по мере их появления в истории. Сюжет должен двигаться к кульминации и определенной развязке. В понятие сюжета также входит взаимосвязь, существующая между последовательностью событий и их причинами и следствиями.

В некоторых случаях сюжеты имеют сложную структуру, но большинство библейских повествований используют простую схему, создавая «модель классической пирамиды». Начиная со спокойной исходной ситуации, события нарастают к кульминации и затем снова возвращаются к равновесию. Бар-Эфрат проиллюстрировал такую пирамиду на примере Быт. 22, где история начинается с Божьей просьбы к Аврааму принести в жертву Исаака. Действие достигает своей высшей точки, когда Авраам чуть не принёс Исаака в жертву, и затем снова успокаивается, когда отец и сын спускаются с горы Мориа.

Более сложный пример, приведённый Бар-Эфратом, — история благословения Исааком Иакова (Быт. 27). История достигает пика, когда Исаак почти раскрыл хитрость своего сына. Действие затихает, когда Исаак благословляет Иакова, притворившегося Исавом. Но моментально вновь достигает кульминации, когда входит Исав и просит отцовского благословения, которое только что было отдано. Когда Иаков покидает дом и между враждующими братьями устанавливается дистанция, действие снова достигает точки равновесия.

Точка зрения

Точка зрения имеет отношение к перспективе, с которой рассказана история. Обычно выражение точки зрения или позиции, с которой рассказана история, является привилегией рассказчика. Изредка рассказчик уступает свою привилегию одному из персонажей и позволяет ему обратить внимание в истории на то, что нужно. Например, в 3 Царств 17 гл. автор позволяет вдове из Сарепты Сидонской в заключительной речи выразить точку зрения относительно того, что происходило в предыдущих четырёх сценах, и таким образом, выразить всю суть истории. Она сказала: «Теперь-то я узнала, что ты человек Божий, и что слово Господне в устах твоих истинно» (3-я Царств 17:24).

Точка зрения придаёт последовательность всей серии объединённых эпизодов и сцен. Если мы определили, что стих или часть стиха в повествовании выражает точку зрения относительно целой группы сцен, мы можем с уверенностью сказать, какова тема данного отрывка и какое название можно дать нашему посланию. В случае с утверждением вдовы мы можем с уверенностью говорить, что в отрывке идёт речь о «Признании Господнего слова истинным и заслуживающим доверие».

Таким образом, точка зрения даёт нам призму, сквозь которую читатель, толкователь или комментатор может рассматривать действия или события каждой сцены. Так перед нашими глазами начинает выстраиваться основание для нашей проповеди или урока по повествовательному отрывку. Как только мы определили границы сцен, проследили особенности развития сюжета и определили точку зрения в отрывке, мы можем сказать, что мы успешны на пути использования экспозиционного метода в подготовке проповеди по повествованиям.

Необходимо отметить, однако, что возможно неверное понимание того, что такое точка зрения. В конце концов, каждый человек потенциально может выразить несколько собственных точек зрения даже по одному и тому же вопросу. Но мы не можем делать этого здесь, если по прежнему провозглашаем авторитет текста или Божественного голоса свыше. Человек может говорить с психологической точки зрения, с идеологической точки зрения, с гражданской позиции и даже с точки зрения различных риторических приёмов, используемых в повествовании. Но ни одна из них не может соревноваться с той точкой зрения, которую выразил в тексте отрывка автор, который находился на совете у Бога и получил особое откровение. Текст может быть разделён сам в себе не больше, чем Божественный разум, который вдохновил написание этого текста. Точка зрения текста может содержать несколько дополнительных идей, но они лишь сопровождают, дополняют и, тем самым, укрепляют доминирующую идею истории. Только когда точка зрения не выражена или просто подразумевается (как случается иногда), её будет трудно определить. В этих случаях мы должны полагаться на другие элементы в повествовании, это поможет нам определить точку зрения автора, и, таким образом, тему или название нашего послания.

Характеристика персонажей

Поскольку анализ структуры повествования завершён, нам следует сделать следующий важный шаг — определить, что изображает текст. Суть повествования можно особенно ясно обнаружить в том, как в нём изображены действующие лица.

Настоящее движение в повествовании рождается из поступков и высказываний персонажей. Поэтому просто невозможно изображать персонаж отдельно от событий, как и описывать события в отдельности от него.

Ричард Бауман отмечает, что существует четыре способа изображения библейских персонажей:

1. через поступки самого персонажа или его (её) взаимодействие с другими персонажами;

2. через собственные высказывания персонажа;

3. через высказывания других персонажей о нём;

4. через комментарии рассказчика о персонаже.

Ветхий Завет редко описывает персонажей — он предпочитает краткое указание на их физические данные, род занятий или на их принадлежность к язычникам. Например, о Сауле сказано: «.. от плеч своих был выше всего народа» (1 Цар. 9:2). О других сказано лишь, что они амаликитяне, амореи, хеттеи, пророк, блудница и пастух. Этого вполне достаточно для определения места персонажа в повествовании, но никогда не будет достаточно для удовлетворения нашего любопытства. Библейский текст редко предлагает нам психологический портрет героев, но он может описывать их моральные или интеллектуальные характеристики. Так, Иаков назван «обманщиком», а Навал «глупцом». Все это довольно сильно отличается от Илиады и Одиссея Гомера, где даётся полное описание героев.

Как же нам, в таком случае, строить суждения о действующих лицах в библейских повествованиях, если их описание так скудно? Ответ таков: характер персонажа можно раскрыть через поступки и диалоги участников повествования. В этом отношении нужно быть особенно внимательным при рассмотрении диалогов. Это основной способ, посредством которого повествование рассказывает о своём персонаже. Кроме того, часто мы будем сталкиваться с различными сторонами личности, присущими одному и тому же персонажу. Таким образом, мы увидим и сильные стороны, и слабости патриархов, царей Израиля и даже израильских пророков и священников.

Действующие лица могут быть статичными и динамичными. Если библейский персонаж не изменяется на всём протяжении истории, то его можно назвать статичным. Но если персонаж являет значительные перемены и развитие в продолжение истории, то его можно отнести к категории динамичных. Первый судья в книге Судей Гофониил был успешен в войне против Арама. Больше о нём мы не можем сказать ничего, поэтому мы должны считать его статическим персонажем. С другой стороны, Самсон — очень сложный и многогранный персонаж. Несмотря на то, что ещё до рождения ему было назначено с первых дней жизни быть назореем и стать освободителем Израиля, он растратил свою юность на отношения с филистимскими женщинами, чтобы потом его любовницы его и предали.

Часто персонажи противопоставляются друг другу, что даёт нам лучшее представление об обоих, благодаря контрасту. Например, Раав противопоставлена Ахану в книге Иисуса Навина, а Самуил является ярким контрастом сыновей Илия. Конечно, Саул является противоположностью Давида, а Руфь — Орфы. Таким образом, некоторые персонажи выступают в роли контраста.

Главным действующим лицом Библии является Бог. В этом нет ничего удивительного, поскольку почти в каждом повествовании Бог или присутствует явно, или Его присутствие подразумевается. Поэтому внимание комментаторов и толкователей должно быть сосредоточено на роли Бога в повествовании. Это напоминает нам о том, что неверно направлять все свои усилия на исследование человеческих персонажей, не пытаясь обнаружить в повествовании Божьи действия. Это приводит к отделению персонажа от глобального Божьего искупительного плана и к пренебрежению замыслом автора. Соответственно, при определении роли и характера персонажей повествования одним из ключевых вопросов является следующий: что делает Бог в этой сцене? Что автор данного отрывка пытается сказать в своём повествовании, выражая свою точку зрения, и как это вписывается в его общий замысел? Толкователь не должен поддаваться искушениям редукционизма или развивать свои собственные нравоучения, даже если они основаны на других отрывках Библии.

Окружающая обстановка

Очень важно поместить сюжет и персонажей в мир времени и пространства, в котором они живут. Не секрет, что библейское повествование тесно связано с историческими событиями, так как это одна из его категорий: историческое повествование.

Но окружающая обстановка также имеет другие функции. Когда в истории о принесении в жертву Исаака (Быт. 22) сказано, что это происходило на горе Мориа, это не является брошенной по ходу деталью, не имеющей для истории какой-либо значения. Напротив, эта история, в том числе и эта подробность, подготавливают нас к тому, что в будущем на этом самом месте будет построен храм и будут совершаться жертвоприношения. Это становится ясным при более позднем откровении, когда 2 Пар. 3:1 провозглашает: «И начал Соломон строить дом Господень в Иерусалиме на горе Мориа». Этот момент может быть обнаружен, когда мы сравниваем учение данного отрывка с богословием всей Библии.

Тот факт, что повествование об Илии происходит во времена правления царя Ахава и царицы Иезавели, также важен для понимания обстановки, на фоне которой Илия нацелил свой протест против политеизма. К тому же Иезавель была дочерью Сидонского царя, а Сидон был источником хананейского влияния, против которого пророк поднял священный протест. Таким образом, окружающая обстановка может стать существенным фактором в понимании толкователем истории.

Диалог

Если подробное описание персонажей встречается весьма редко в ветхозаветных историях, то об использовании диалогов в этих повествованиях можно сказать противоположное. Как верно отметил Роберт Альтер:

Всё в мире библейского повествования, в конечном счёте, стремится к диалогу. В количественном отношении удивительно большую часть нагрузки библейского повествования несёт на себе диалог; взаимодействие между персонажами обычно раскрывается в словах, которыми они обмениваются, при этом вмешательство рассказчика остается самым минимальным. [56]

Диалоги играют такую важную роль, что часто можно обнаружить в высказывании одного из ведущих действующих лиц повествования точку зрения всего отрывка. Например, мы уже видели, как в 3 Цар. 17:24 автор не говорит прямо, своими словами, то, что хочет сказать. Вместо этого, он обращается к заключению, которое произносит вдова: «Теперь-то я узнала, что ты человек Божий, и что слово Господне в устах твоих истинно». В этом и состоит различие между описательной прозой, в которой утверждения формулируются прямо, и повествовательным сказанием, природа которого требует использования непрямых средств. Но это не значит, что автор избегает метода прямого утверждения просто потому, что не имеет достаточно чёткой и конкретной позиции, которую хотел бы изложить в повествовании.

Альтер предлагает нам два очень полезных правила использования диалогов при толковании повествований:

• Обращайте внимание на то, в каком месте появляется диалог, так как зачастую этот момент важен для раскрытия характера говорящего — возможно, даже более важный, чем содержание того, что он сказал!

• Обращайте внимание также на то, где рассказчик предпочёл использовать диалог вместо повествования. Этот ритм движения от повествования к диалогу и обратно к повествованию является частью создаваемого впечатления. И определённый обмен репликами между персонажами проливает свет на отношение персонажей к Богу и друг к другу.

Особенно важно обращать внимание на те случаи, когда один персонаж повторяет часть сказанного другим персонажем или все его слова полностью. Часто в таких повторениях имеются небольшие отклонения, незначительные изменения, инверсия, развитие, исключение или другие несовпадения с первоначальным высказыванием. Это может привлечь внимание толкователя к тому, что окажется ключом к пониманию изображаемого персонажа или события.

Несколько примеров подобных вариаций в диалогах могут нам помочь. Самый древний пример мы находим в Быт. 3:1–2, когда данную Богом заповедь относительно деревьев в саду (Быт. 2:15–17) с небольшими изменениями повторяют змей и женщина, таким образом, по-своему перекручивая заповедь Божью. Подобным образом, приказания трёх военачальников, посланных к пророку Илии царём, показывают развитие, когда последние двое знают о том, что предыдущий взвод из пятидесяти был неожиданно уничтожен словом, вышедшим из уст пророка (4 Цар. 1:9-15). Они движутся от первоначального «Они говорили: «человек Божий! царь говорит: сойди» (ст. 9) к несколько изменённому «Человек Божий! так сказал царь: сойди скорее» (ст. 11) и заканчивают таким вариантом: «Человек Божий, пощади мою жизнь и жизнь этих пятидесяти человек, твоих слуг! Вот огонь сошёл с неба [от Бога] и поглотил первых двух пятидесятников и всех их людей. Но теперь пощади мою жизнь!» (ст. 13–14, перевод автора).

Довольно примечательно то, что диалог в Библии происходит почти всегда между двумя персонажами или группами и очень редко между тремя и больше сторонами. Но этот диалог придаёт особый оттенок, яркость и реализм библейскому повествованию, делая истину более запоминаемой.

Leitwort, или использование ключевых слов

Часто история использует одно и то же слово или сочетание слов, связанных по смыслу или форме, в важных моментах своего повествования. Эти слова могут быть использованы, чтобы подчеркнуть тематическое единство всей перикопы или определить лейтмотив истории. Таким образом, автор преднамеренно привлекает внимание к словам или словосочетаниям путём их повторения.

Кеннет Мэттьюс показывает, как в Быт. 22:2, 12, 16 трижды повторяется фраза: «твоего сына, твоего единственного сына». Это ещё один способ сделать ударение на том, что мальчик является самым важным аспектом этой истории. Другой пример касается частого употребления слова «дом» (в смысле «род, династия») во 2 Цар. 7, где Бог обещает «устроить дом» Давиду, вместо того, чтобы Давид построил дом Ему.

Роберт Альтер обратился к старому примеру использования ключевого слова, чтобы объяснить, как связаны 37 и 38 главы Бытия, так как по многим причинам может показаться, что 38 глава является паузой в сплошном повествовании об Иосифе. Тем не менее, если принять во внимание размещение рядом Leitworten «козёл» или «козлёнок» и глагола «узнавать» в обеих историях (37:31, 33; 38:17, 25–26), то можно сделать совершенно удивительное открытие. Точно так, как козлёнок был использован братьями Иосифа, чтобы обмануть отца, заставив его поверить в смерть Иосифа, возможно, от нападения дикого зверя, так и Иуда (предложивший братьям продать Иосифа мадианитянам) был обманут своей обиженной невесткой. В конце концов, он «узнал», в довольно затруднительной ситуации, почему козлёнок так и не был передан женщине, с которой он заговорил на улице! Это просто другая форма повторения, которая используется в библейском повествовании.

Структура

Еврейские повествования демонстрируют структуры, которые являются «сложной сетью отношений между частями темы или раздела». Поскольку каждое повествование имеет определённую модель тщательно спланированного расположения всех его частей, важно исследовать, как эти части соответствуют друг другу и как взаимодействуют. Это не только обнаружит единство истории, но и раскроет её темы, акценты и сюжет.

Самая обычная часть структуры для исследования — это кульминация истории. Это разрешение сложной ситуации или пик, который также служит фокусом истории. Соответственно, история об Иосифе поднимается на свою наивысшую точку, когда Иосиф открывает братьям, кто он (Быт. 43–45).

В других повествованиях, таких как история об Иове, структура создаётся посредством периодически повторяющихся фраз. Например, отрывок Иов 1:13–19 делится на части повторяющимися словами четырёх вестников, каждый из которых приходит, когда «еще [другой] говорил», и завершает свою трагическую весть словами: «И спасся только я один, чтобы возвестить тебе».

Но существуют также и более крупные структуры, представляющие собой группу повествований. Так, мы имеем цикл Авраама (Быт. 11:27–25:11), цикл Иосифа (Быт. 37–50), цикл Самуила (1 Цар. 1-16), цикл Илии и Елисея (3 Цар. 17- 4 Цар. 13). Здесь важно обратить внимание на то, как каждая отдельная перикопа внутри более крупной структуры вносит свой вклад и развивает тему всей структуры и своей собственной структуры. В случае с циклом Илии и Елисея разрешение обнаруживается в 4 Цар. 2:14. После того, как вихрь перенёс Илию на небо, звучит риторический вопрос: «Где же Господь Бог Илии?» Таким образом, Божью силу можно видеть в каждом эпизоде повествования об этих пророках. 3 Цар. 17 показывает силу Божьего слова. В 3 Цар. 18 Божья сила явлена в сошествии огня с неба. В следующем эпизоде, 3 Цар. 19, Божья сила видна в Его способности восстановить Своего слугу после эмоционального и духовного кризиса. И всё это проявления Божьей силы.

Стилистические и риторические приёмы в повествованиях

Слова, которые выбирает каждый автор, демонстрируют его собственный стиль. Чтобы определить стиль автора, необходимо обращать внимание на то, что автор повторяет или что упускает, а также на использование автором хиазмов, иронии и подобных риторических фигур. Каждый из этих риторических приёмов заслуживает краткого обсуждения.

ПОВТОРЕНИЕ

Выше мы уже говорили о ключевых словах, или leitwort. Кроме этого вида повторений, есть повторения, которые в западном мире посчитали бы лишними. Однако, вполне возможно, что эти повторения поддерживают сам дух истории, расставляя необходимые акценты.

Помимо расстановки акцентов в повествовании, повторения могут указывать на границы перикопы. Это то, что мы называем inclusio, заключение в скобки, когда признаком начала и конца блока материала является использование одних и тех же слов или выражений. Таким образом определены границы дополнения к книге Судей: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 17:6 и 21:25).

Удивительно, что та же формула появляется в изменённом виде внутри самого раздела в Суд. 18:1 и 19:1, тем самым связывая более крупную структуру с частями внутри этой макроструктуры. Другой подобный пример — структура, задуманная автором Бытия для своей книги: «вот [происхождение, родословие, житие]…» (Быт. 2:4; 5:1; 6:9; 10:1; 11:10,27; 25:12,19; 36:1,9; 37:2), и, таким образом, включающая в себя одиннадцать блоков материала.

Наконец, повторение может указывать на некоторые стороны характера персонажа. Необходимо лишь обратить внимание на небольшие изменения в божественной заповеди, которую повторяет персонаж, чтобы обнаружить некоторые из отрицательных сторон его характера. Так мы можем понять роль змея и роль женщины, когда они повторяют запрет Бога относительно растущих в Эдемском саду деревьев, добавляя к нему что-что от себя (Быт. 2:15–17; 3:1–2). Подобное внимательное прочтение и толкование текста приводит к глубокому пониманию персонажей, с которыми мы имеем дело, несмотря на то, что еврейский текст весьма скуден в их описании.

ПРОПУСКИ

Пропуски в тексте не менее важны, чем повторения. Иногда пропущена информация, необходимая для понимания значения отрывка. Такие «пробелы» или «системы пробелов», как их называл Меир Стернберг, играют важную роль в повествовании.

В случае с пропусками нужно быть особенно внимательными, чтобы не приписывать тексту того, чего он не говорит. Многие деконструктивисты преувеличивают роль пропусков, чтобы поместить в историю то, что чуждо ей и её замыслу. Но у нас возникают вполне естественные вопросы, которые могли бы открыть нам мотивы, о которых не сказано. Например, в случае с Урией, воином Давида: почему Урия не пошёл домой к жене, когда его отозвали с места боевых действий? Заботился ли он о средствах для обеспечения священной войны? Или он уже подозревал Давида и Вирсавию? Эти вопросы не имеют конкретных ответов, но эти пробелы в тексте тем более заставляют нас задуматься о мотивах Урии.

ХИАЗМ

Хиазм — литературный приём, получивший название от греческой буквы хи, которая похожа на нашу букву х. Хиазм включает в себя перекрещивание или инвертирование (изменение порядка) связанных элементов в параллельных конструкциях, будь то слова, предложения, параллельные строки в поэзии или в целом повествовании.

Эта фигура речи тесно связана с ключевыми словами, кульминацией повествования, развязкой и инклюзией. В хиазме пропорциональны и параллельны друг другу первая и последняя идеи и средняя пара идей.

ИРОНИЯ

Ирония — литературная форма, в которой автор утверждает нечто, противоположное его (её) истинным намерениям. Илия мастерски использовал подобный способ высказываний, когда говорил жрецам Ваала о причинах его молчания (3 Цар. 18:27). Иов также использовал иронию, говоря со своими так называемыми утешителями: «подлинно, вы люди, и с вами умрет мудрость!» (Иов 12:1)

Такие слова звучат скорее как гипербола, цель которой показать, насколько верным в конкретной ситуации будет обратное утверждение.

ПРАВИЛА ТОЛКОВАНИЯ ПОВЕСТВОВАНИЙ

1. Сначала определите границы каждой сцены в повествовании. Каждой раз, когда меняется время или место — меняется сцене. Эти сцены помогут дам определить основные пункты проповеди.

2. Проанализируйте сюжет отрывка. Следите за развитием действия от начала к кульминации и развязке и потом к заключению. Это укажет вам на начало, середину и конец повествования.

3. Определите точку зрения повествования. Где текст достигает центральной точки, так что тема отрывка и название вашего послания становятся ясными?

4. Проследите, как автор в каждой сцене использует диалоги и риторические фигуры, чтобы ясно выразить свою точку зрения, которая содержится в жаждой сцене.

5. Обратите внимание, как при помощи точки зрения или темы всего повествования сцены связаны друг с другом.

б. Обратите внимание на то, какие стилистические приёмы использованы, чтобы определить верный акцент, лучше понять характеры персонажей и т. д.

Пример проповеди по повествовательному отрывку: 1 Цар. 3:1–4:1а

Текст: 1 Цар. 3:1–4:1а. Название: «Сила Божьего слова». Источником названия является центральная точка, которая находится в 1 Цар. 3:19: «[Бог] не позволил ни одному его слову упасть на землю» (NIV; в Синод, переводе: «и не осталось ни одного из слов его неисполнившимся»; прим. пер.). Как мы говорили выше, наши основные пункты будут вытекать из четырёх сцен: (1) Прежние дни — ст. 1; (2) Однажды ночью — ст. 2-14; (3) На следующее утро — ст. 15–18; (4) Последующие дни — ст. 9–4:1а. Я считаю, что этот текст, сообщает нам о том, какие (вопрос для нашей проповеди) характеристики (наше гомилетическое ключевое слово) демонстрируют силу Божьего слова сегодня.

Давайте посмотрим, как могло бы прозвучать толкование этого текста в обычной аудитории на воскресном богослужении.

***

Девизом Женевы начала 16 века была фраза: «После тьмы — свет!» Это было достаточно смелое заявление Кальвина и его современников о том, что «свет» пришёл к Божьему народу через проповедь Божьего слова. Поэтому, чтобы рассеять тьму этого города, каждому жителю еженедельно предлагались шесть проповедей. Одна на рассвете в воскресенье, вторая в тот же день в 9 часов утра, в полдень чтение катехизиса для детей и в 3 часа дня другая проповедь. (По все видимости, в ту пору они не смотрели футбольные матчи NFL по воскресеньям после обеда!) В будние дни дополнительные проповеди читались по понедельникам, средам и пятницам.

Аргументом Кальвина и городских старейшин было предупреждение, находящееся в Притчах 29:18: «Без откровения свыше народ необуздан». В Исх. 32:25 слово «необуздан» имеет значение «бегали как дикие». Можем ли мы сегодня согласиться с тем, что подобные результаты в наши дни являются следствием библейской и богословской неграмотности? Действительно, существует глубокое беспокойство по поводу общества, которое, кажется, сорвалось с якоря. Наши города стали похожи на человеческие джунгли, где мы готовы проглотить друг друга по малейшей причине или вообще без видимых причин. Только Божье слово может спасти нас от пути, ведущего к саморазрушению, по которому мы идём.

Но каким образом может измениться такое положение дел? Ответ таков: это может произойти подобно тому, как было во времена Самуила. Это может произойти, когда Бог являет нам первую характеристику Своего могущественного слова, или послания, а именно: Бог может сделать Своё слово таким же редким для нас, как Он сделал это во времена Самуила (1 Цар. 3:1). Бог может убрать со сцены учителей, преподающих Его слово, так что услышать Его слово можно будет очень редко. И когда Он это делает, общество приходит в беспорядок и всё неистовство зла выходит из-под контроля. Наши взаимоотношения портятся так сильно, что мы поражаемся тому, насколько жестокими могут быть человеческие существа. Школы вдруг стали не менее опасными, чем места массовых расстрелов во Вьетнаме. Большая часть всего этого происходит потому, что мы решили, что можем достичь цели сами, без Божьего откровения или Его помощи. Лишь дар Сына Божьего превышает по значимости дар Божьего слова. Но его слишком легко лишиться в жизни и в проповедническом служении, подменив его суррогатами.

Люди не могут ничем заменить основной потребности жить всяким словом, исходящим из уст Бога. Мы не можем манипулировать этим словом, придавать ему другую форму или создавать его копию. Оно — уникально, оно дает жизнь. Только Господь может дать его. Поэтому мы говорим, что Божье слово может стать недостаточным и редким для людей, что приводит к результатам, которые мы, как и предыдущие поколения, можем наблюдать в наши дни.

Наш Господь также может сделать скудным эффект от Его слова наших сердцах в наши времена. Амос 8:11–12 предупреждает о времени, когда Господь пошлёт голод, но «не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних». Поэтому, когда Бог долгое время молчит — тьма сгущается, и глубина нашего мрака и печали становится почти невыносимой.

Вторую характеристику могущественного слова Божьего можно увидеть в тех случаях, когда Бог делает это слово удивительным для нас (1 Цар. 3:2-14). Мы можем быть удивлены тем, как слово Божье призывает нас, как это было с Самуилом. Слово «звал» в разных формах одиннадцать раз появляется в ст. 4-10, когда Господь пытается привлечь внимание юного Самуила.

Тем временем Илий терял своё физическое зрение и, возможно, духовное, что ещё хуже. И нужен был Самуил, чтобы светильник Божий не погас в скинии. Бог чудесным образом готовил Самуила, начиная с той отчаянной просьбы Анны к Небесному Отцу.

Богу пришлось четыре раза звать Самуила. Возможно, Самуил был несколько глуповат или туповат? Я так не думаю, поскольку, объясняя реакцию Самуила, ст. 7 не осуждает его: «Самуил ещё не знал тогда [голоса] Господа, и еще не открывалось ему слово Господне». Дело в том, что религиозная обстановка в то время была такой, что мальчик, выросший в доме Божьем, не имел представления о личности Бога и о том, как Он может действовать. Прежде, чем осуждать те времена и тех людей, давайте задумаемся о том, насколько велика библейская неграмотность среди людей, которые выросли в евангельских церквях! Возможно, вы думаете, что так нельзя сказать обо всех, но это встречается достаточно часто, чтобы напомнить нам сегодня те предостережения, о которых мы читаем в тексте.

Но обратите внимание, насколько благ и нежен Господь. Он не осыпает Самуила презрительными словами и насмешками. Он просто «пришел… и стал» (ст. 10). Здесь нет гневной тирады: «Мальчишка, ты никогда ничего не понимаешь правильно!» Вместо этого мы видим терпеливого, нежного и доброго Спасителя!

Наш Господь может сделать Своё слово удивительным не только тем, что оно призывает нас, но и содержанием этого слова. Фактически, таким удивительным, поразительным было содержание слов, которые услышал Самуил, что у всякого, кто эти слова, услышит, зазвенит в ушах. Суд посетит дом Илия за то, что он не отнёсся правильно к слову, которое Бог послал ему в 1 Цар. 2:27–29. Илий ничего не сделал для того, чтобы обуздать безнравственное поведение двух своих сыновей, которые были священниками. Пренебрежительное отношение к Божьей святости — дело очень серьёзное. Его сыновья буквально «богохульствовали» (ст. 13 в греческом переводе этого еврейского текста). Их грех и вина были настолько серьёзны, что никакие жертвы и приношения не могли искупить их!

Нас озадачивает двойственная природа Божьего послания. Оно и притягивает, и отталкивает нас. Книга Дейла Ральфа Дэвиса, написанная по рассматриваемому нами отрывку, содержит в себе пример из Эндрю Бонара. История повествует о греческом художнике, который нарисовал картину с изображением мальчика, несущего на голове корзину с виноградом. Картина была настолько прекрасна, что все требовали, чтобы художник поместил её на выставку в греческом форуме. Изображение винограда выглядело настолько живо и реалистично, что птицы подлетали к холсту и пытались клевать виноград.

Жители города прославляли художника и говорили, что даже птицы поверили изображению. Но художник отказался от их славы словами: «Нет, я должен сделать больше. Я должен настолько живо нарисовать мальчика, чтобы птицы не смели подлетать близко». Он думал о том, что картина должна одновременно быть и привлекательной, и отталкивающей. Подобная ситуация возникает, когда мы имеем дело со Словом Божьим. Усыпать людей утешениями из Евангелия и при этом никогда не говорить им об их грехе — подход однобокий. Но мы также упустим из вида смысл откровения, если будем проповедовать в гневной манере, фокусируясь только на осуждении, забыв об ободрении и заботе. Божьи посланники должны высоко нести Его истину, свидетельствуя и о суде и об утешении. Как учителя и проповедники Евангелия, мы не должны оставлять в покое тех, кто находится в комфорте и довольствуется этим, и дарить утешение тем, кто страдает.

Третьей характеристикой могущественного Божьего слова является независимость слова от нас (ст. 15–18). Наш Господь не зависит от того, кто говорит от Его имени. Эта суверенность управляет всем, поэтому те, кому Бог поручает Своё слово, обычно боятся объявлять Его приговор. Очевидно, этот страх испытал и Самуил (ст. 15), но когда Илий позвал Самуила, чтобы тот рассказал ему, что сказал Бог, Самуил «объявил ему… все и не скрыл от него [ничего]» (ст. 18). Почему мы пытаемся скрыть слово, произнесённое Богом, ведь Его слово истинно и свершится независимо от того, объявим мы его или нет? Фактически, текст утверждает: если мы, Божьи посланники, утаиваем истину, то вина, которая падает на тех, кому предназначены эти слова, распространяется и на нас, ведь мы не возвестили предупреждение, которое могло дать слушателям шанс измениться и избежать надвигающегося бедствия.

Но Бог независим и от слушателей. Илий не отвергал, не обсуждал, не спорил о справедливости послания, переданного Самуилом. К своей чести, он просто сказал: «Он — Господь» (ст. 18). Божьи люди научены говорить «Аминь» не только в ответ на благословения свыше, но и в ответ на Божье наказание. Он действительно Господь.

Причина предельно ясна: если бы Бог не осуждал зло, то добро и праведность не имели бы смысла. Бог не похож на игрушечного тигра, который угрожает, но никогда не приводит в исполнение свои угрозы. Если проповедники начнут создавать лишь видимость провозглашения истины, как это уже бывало, в тот самый момент Бог может отвергнуть их и не позволит им стоять ни перед миром, ни даже перед Его церковью.

Последняя характеристика могущественного Божьего слова, которую мы находим в данном отрывке, проявляется в том, что оно оберегает и даёт полномочия служителям, посланным нам. Не секрет, что часто как друзья проповедников, так и их враги, относятся к ним с пренебрежением. Вот почему даже слово проповедовать приобрело уничижительный оттенок. Например, люди говорят: «Не надо мне проповедовать!» или «Мне не нужны твои нравоучения!». Но если послание сосредоточено на Божьем слове, не стоит обращать внимание на подобные суждения.

Ничто из Божьего откровения, данного через Его служителей, не упадет на землю — ст. 19 (в Синод, пер.: «не останется неисполнившимся», прим. пер.). Оно не может не исполнить своего предназначения, как снег и дождь не могут не выполнить своего предназначения, для которого посланы с неба (Ис. 55:10–11). Но вопрос в следующем: насколько сильна наша вера в Божье слово? Верим ли мы, что откровение Божье, которому уже много веков, способно ответить на современные проблемы? Способно ли оно достичь наших собственных детей, неверующих людей во всех уголках земли или даже современных циников, которые убеждены, что никто не вправе говорить другому, что правильно или неправильно, истинно или ошибочно?

Несмотря на все различия между нашей эпохой и теми днями в Израиле, все знали, что и послание и дела Самуила были доверены ему Богом. Это поднимает целый ряд вопросов. Что подтверждает нашу эффективность как учителей и проповедников Евангелия? Возможно, рост количества прихожан? Рост доходов? Не является ли наше преподавание Божьих слов и способность этих слов изменять жизни людей во славу Бога наилучшим подтверждением нашей эффективности, как учит данный текст? В одном мы можем быть уверенны: когда такие авторитетные заявления приходят от Бога, их сила будет очевидной для всех. Побочным продуктом такой эффективной проповеди будет то, что её уместность и эффективность будут видны всем (4:1а).

Итак, что мы можем сказать обо всем этом? Может ли свет откровения засиять в кромешной тьме наших дней? И если может, то каким образом, если не через преданность проповеди Божьего слова?

Истина такова: где нет откровения Божьего, там народ становится необуздан (Прит. 29:18). И если мы позволяем распространяться голоду по Божьему слову, то цена будет высока — зло, подобно мощному взрыву, может разрушить почти все сферы нашей жизни. Сейчас самое время учителям и проповедникам снова вернуться к основам. Принимая во внимание, что многие считают обучение слову Божьему с помощью простого толкования устаревшим методом, нам нужно покаяться и пересмотреть наше меню на столе преподавания, предлагаемое нами неверующим людям и народу Божьему. Давайте дадим Богу обещание быть верными Его слову и стремиться лишь к тому, чтобы ясно видеть силу, проявление которой обещает Его слово. Давайте твёрдо решим, что будем не просто удовлетворять насущные нужды людей, слушающих проповедь, или присоединяться к современной моде и к тому, что сейчас популярно, поскольку нас заботят методы обращения к аудитории. Вместо этого давайте сформируем из мужчин и женщин совершенно новый состав «Провозвестников-хранителей» (Proclaimer-Keepers) во славу Божью. Только после того, как Бог явит нам Свою силу в слове, мы увидим в церкви действие новой и уникальной силы!

 

6

Проповедь и преподавание по Книгам мудрости

Фред Крэддок задавал вопрос:

Почему множество форм и настроений в библейской литературе и разнообразие нужд общины сводятся к одному неизменному шаблону [проповеди], который копирует древних греческих ораторов? Как результат — излишнее однообразие, и, если смотреть глубже, внутреннее противоречие между содержанием проповеди и её формой. [65]

Действительно, почему?

Таким образом, появляется необходимость позволить форме и жанру отрывка Писания создавать форму послания. Это та революция, которая происходит на поле проповеднического служения последние двадцать пять лет.

Но как далеко мы можем зайти в этих рассуждениях? Например, Джон Гольберт выражал недовольство тем, что Библию неправильно применяли, когда текст Писания читали для поиска тем или идей, которые извлечены из всех библейских текстов. Вместо того, чтобы использовать дискурсивный, дидактический или концептуальный тип проповеди, который «создаёт пункты», Гольберт, как и Крэддок в вышеприведённой цитате, предупреждал, что проповедникам следует развернуться на 180 градусов и двигаться в обратном направлении от этого вида эллинистической риторики. Гольберт, однако, не утверждает, что дидактическая проповедь утратила свою эффективность или является нежелательной, но он считает, что существуют серьёзные альтернативы дискурсивному методу проповеди.

Я согласен с тем, что виды проповеди настолько разнообразны, насколько разнообразны типы литературы в Писании. Но я не уверен, что использование всего этого разнообразия литературных типов в каждом случае будет беречь нас от «создания пунктов», или от дидактических аспектов в нашем служении. В конце концов, по словам Павла, всё Писание дано для целого ряда разнообразных целей (2 Тим. 3:14–17), но всё это содействует или нашему знакомству с верой во Христа, или нашему созиданию и росту как верующих.

Суть состоит в том, что типы проповеди, основанные на жанрах библейской литературы, должны быть обусловлены риторическими особенностями жанра. Значит ли это, что «создание пунктов» в проповеди будет исключено в пользу чего-либо иного, — другой вопрос. И это мы рассмотрим далее в этой главе.

Жанр притчи

В определённом смысле, притчи не очень сильно отличаются от повествований, так как берут начало из повторяющихся основных сюжетных линий. Таким образом, не удивительно, что притчи являются «короткими предложениями, основанными на длительном опыте и содержащими истину». Повторяющиеся примеры и истории привели к появлению короткого предложения, которое стремится облечь истину повествования в хорошо запоминающуюся фразу или строку.

Притчи широко используются в жизни, много их и в Библии. Только мудрый человек может вспомнить эту поучительную строку и в подходящий момент связать её с новой ситуацией, которая удивительно похожа на ситуацию в прошлом. Как таковые, притчи способны давать направление и помогать формированию этических норм перед лицом совершенно новых обстоятельств. Притчи функционируют таким образом благодаря тому, что их мудрость помещена в обобщения, которые улавливают суть повторяющихся ситуаций и моделей поведения. Эти обобщения появляются в разных формах, обстоятельствах, ситуациях и размерах.

Но если всё именно так, почему же проповедники так редко обращаются к литературе мудрости как основе для слова, исходящего от Бога? Ответ на этот вопрос обычно содержит массу объяснений.

Наиболее очевидно то, что многие толкователи находят проповедование по книге Притчей просто трудным. На первый взгляд кажется, что в ней нет никакого единства, порядка или структуры. Как можно создать хотя бы подобие экспозиционной проповеди, которая следует типовой форме этой книги: если её материал, кажется, препятствует подобному подходу по всем пунктам?

Некоторые евангельские исследователи ощущают особое нежелание проповедовать по книге Притчей из-за того, что не могут найти провозглашения Евангелия в ней. Но тогда возникает ещё один вопрос: неужели единственным основанием для проповеди является возвещение Благой вести о спасении в каждом послании? Неужели проповедник не может обращаться к верующим людям и требовать их отклика в свете учения Божьего слова о вопросах этики, нравственности и достойного подражанию образа жизни? Необходимо лишь обратить внимание на то, насколько сегодня в нашей культуре распространены нечестность, супружеская неверность, разводы, домашнее насилие и их последствия: физическое насилие, злоупотребление наркотиками, непокорность детей, подчинение давлению со стороны сверстников, неумение распоряжаться финансами и различные формы правонарушений в обществе и в самой церкви, — чтобы понять, что притчи очень важны, так как охватывают все эти вопросы! Эти проблемы настоятельно требуют смелого обсуждения и библейского наставления.

Обоснование необходимости проповедовать по книге Притчей можно развить ещё больше. Оно даже выходит за рамки нравственности и этических принципов, как заметил Бревард Чайлдс:

Дидактическая функция библейской литературы мудрости гораздо шире чем то, что мы обычно подразумеваем под термином «этика». Когда мудрец призывал своих учеников приобретать мудрость, понятие мудрости включало в себя не только принятие моральных решений относительно правильного и неправильного поведения, мудрость также являлась интеллектуальным и практическим действием, которое стремилось охватить всю полноту жизненного опыта. Однако потрясает то, что образец человеческого поведения, который пытался привить ученикам мудрец, частично совпадал со значительного размера набором требований и инструкций относительно послушного поведения, предписанных Пятикнижием народу завета. [68]

Некоторое время назад я сделал подобное заключение, обратив внимание на то, что многое из книги Притчей является всего лишь изложением в форме притчей того, что объявлено в законах Торы. Следовательно, мудрость не предлагается нам как заменитель веры; она дана, чтобы научить тех, кто поверил в обещание пришествия семени через род Авраама, Исаака, Иакова и Давида, тому, как нам следует жить в послушании, свидетельствуя об этой вере.

В отличие от Божьего закона в Торе, в котором такая значительная часть книги Притчей находит свой духовный источник, мудрость развивает те же темы и инструкции, показывая их практическое и полезное применение в ежедневной жизни.

Временами эта мудрость выглядит настолько «мирской» и отвлечённой от духовных принципов, что всего лишь требует правил хорошего тона или просто здравого рассудка. Но мы уверенны в том, что Бог так же интересуется тем, что мы относим к мирской и обыденной сферам нашей жизни, как присутствует в очень важных решениях и глобальных событиях наших дней. Он должен быть Господом во всех аспектах нашей жизни.

Толкование мудрости Притчей

Если нам следует проповедовать по книге Притчей, то как нам воспринимать её и толковать в наши дни? Конечно, она лежит в совершенно другой плоскости, чем “Альманах бедного Ричарда” Бенджамина Франклина (ежегодный альманах, издавался в 1732–1758 гг., содержал поучения, афоризмы, пословицы и поговорки; важным элементом этого нравственного кодекса был отказ от религиозности; прим. пер.). Несомненно, книга Притчей представляет себя как Божье слово, что является одной из её отличительных особенностей. Но она также во многом похожа на пословицы. Элис МакКензи показывает некоторые синтаксические сходства библейских притч со светскими пословицами. Она перечисляет следующие пять особенностей притчей: (1) самодостаточность, (2) неизменная форма, (3) использование настоящего или будущего времени, (4) отсутствие местоимений первого лица, (5) наличие поэтических признаков. Притчи не являются незаконченными фразами, они всегда содержат законченную мысль. Помимо её обычной неизменной формы, наиболее характерным аспектом притчи является то, что она содержит частное обобщение, вытекающее из специфической ситуации, которое, в свою очередь, применимо к новой аналогичной ситуации.

Важно понять, что это не универсальные истины, одинаково применимые во всех ситуациях. Также притчи предпочитают использовать настоящее время и избегают употребления местоимений первого лица, в том числе притяжательных. Это качество придаёт притче вид вневременного принципа и подталкивает интерпретатора к универсализации её значения, которое применимо во всех ситуациях без исключения. Но проповедник должен избегать этого искушения, чтобы не упрощать толкование, решив, что значение prima facie (лат. «на первый взгляд, по первому впечатлению»; прим. пер.) каждый раз необходимо превращать в универсальный принцип или что исключения невозможны. Притча охватывает большинство ситуаций, не утверждая, что она применима в каждом возможном случае, который кажется похожим на другие. Утверждать, что значение притчи применимо всегда и везде — значит слишком растягивать границы жанра и обращаться с притчами как с разъяснительной прозой!

Наиболее простая форма притч содержит лишь один описательный элемент, например, «разговор о деньгах» или «скоротечность времени». Но чаще встречается более сложная структура. МакКензи описывает эту форму как состоящую из трёх компонентов: (1) образ притчи, то есть уровень буквального значения; (2) послание притчи — основное значение притчи; (3) архитектурная формула — связь темы и комментариев, сделанных относительно этой темы. Архитектурные формулы, состоящие из взаимоотношений тема-комментарий, согласно МакКензи, могут быть выражены в двух основных формах: притчи, построенные на сравнении (equational proverbs), где А равно Б, то есть А и Б тождественны, и притчи, построенные на противопоставлении (oppositional proverbs), в которых А и Б противопоставлены друг другу. Это можно увидеть на примере следующих притч:

Притчи, построенные на сравнении:

«Не люби спать, чтобы тебе не обеднеть» (Прит. 20:13).

Форма: А равно Б.

«… где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Матф. 6:21). Форма: Где А, там и Б.

«Где нет волов, [там] ясли пусты» (Прит. 14:4).

Форма: Где нет А, там нет Б.

Притчи, построенные на противопоставлении:

«Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца (Прит. 21:2).

Форма: А не равно Б.

Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище, и при нем тревога (Прит. 15:16).

Форма: лучше А, чем Б.

Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть (Прит. 15:17).

Форма: лучше А, чем Б.

Кроме обычного значения, которое имеют слова в словосочетаниях, Притчи демонстрируют частое употребление метафор, метонимии и сравнений. Сравнение — это формальное сопоставление двух разных объектов (с использованием слов «как», «подобно» или «что… то»). Например, Прит. 11:22: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и — безрассудная». Также в Прит. 26:14: «Как дверь ворочается на крючьях своих, а ленивец на постели своей» (в Синод, перев. без союза «как»; прим. пер.). Притчи 25:14: «Что тучи и ветры без дождя, то человек, хвастающий ложными подарками». Слова «как», «подобно» и «что… то» предупреждают толкователя о наличии явно выраженного сравнения (А подобно/как Б).

Метафора, с другой стороны, является подразумеваемым или не выраженным напрямую сравнением. Например, Прит. 10:15: «Имущество богатого — крепкий город его, беда для бедных — скудость их». В Быт. 49:9 сказано: «Молодой лев Иуда, с добычи, сын мой, поднимается…». В Евангелии от Луки 13:32 Иисус говорит о царе Ироде: «И сказал им: пойдите, скажите этой лисице…». Ирод имел только одну общую с лисицей черту — хитрость и коварство!

Ещё одной риторической фигурой является метонимия [73]Риторическая фигура, замена или замещение одного слова (пред­мета или явления) другим с целью усиления впечатления, которое не может быть достигнуто иным путём.
— замена одного слова другим с целью достичь впечатления, которого иначе невозможно достичь. В книге Притчей «уста, губы» и «язык» часто используются для обозначения чего-либо ещё. Например, Прит. 12:19: «Уста правдивые вечно пребывают, а лживый язык — только на мгновение» или Прит. 25:15: «мягкий язык переламывает кость». В этих примерах «язык» и «уста» означают то, что они производят, или то, что исходит от них, а не часть анатомии.

Проповедники и преподаватели должны уделять должное внимание этим фигурам речи, так как они не только влияют на толкование, но, что ещё более интересно, также придают проповеди или уроку определённый оттенок и вкус, которые иначе отсутствовали бы.

Использование Притчей в проповеди

Обычно проповедникам хорошо известно, что не следует использовать отдельные притчи (одну или две строки) как изолированный и самостоятельный текст, а нужно объединять их в группы, в соответствии с общими темами. Существует больше связей и контекстуальных отношений между отдельной притчей, предыдущими и последующими притчами, чем признавалось прежде. Это и будет основой отстаиваемого нами утверждения, что лучше строить или проповедник, когда он (она) движется от серии притчей к уроку или проповеди? В каком порядке следует задавать вопросы, чтобы облегчить процесс передачи истины этих мудрых слов современной аудитории?

1. Во-первых, определите, является ли притча частью группы притч, объединённых общей темой. Один их примеров такого вида объединения притчей в группы находится в отрывке Прит. 11:1-21, как отмечает в своей работе Дуэйн Гарретт. Этот отрывок образует inclusio с понятием о том, что такое мерзость для Господа и что Ему приятно, в стихах 1 и 20. Группа поменьше, находящаяся между этими границами, составляет подразделы этой главной темы. Ст. 1–4 говорят о том, что Бог ненавидит обман (ст. 1) и обещает, что неправедное богатство нечестивых не помизбавлениюпроповедь на текстовых группах притчей, чем рассматривать каждую притчу изолированно от других или использовать только тематический подход. Недавние исследования послания Иакова в Новом Завете привели к такому же заключению. В каждом контексте содержится нечто большее, чем считалось ранее, что соединяет те части, которые кажутся несопоставимыми, в единицы мысли.

Какие вопросы должен задавать учитель и надежде праведников.

Третья подтема находится в ст. 9-13: ст. 9 и 12 параллельны друг другу и говорят об унижении ближнего через злословие; ст. 10–11 параллельны и составляют двустишие.ожет им в день суда (ст. 4), в то время как смирение и честность являются наилучшими путеводителями (ст. 2, 3).

Вторая подтема внутри большей темы Божьего отвращения к нечестивым и Его благоволения к праведникам находится в ст. 7–8. Эти два стиха связаны ещё одним inclusio, со словом «нечестивые» в начале 7 ст. и в конце 8 ст. И снова безнадежность, нищета и бесцельность жизни нечестивых противопоставляются

Ст. 13 находится за пределами хиазма и выполняет функцию послесловия в теме о языке: нечестивые не только используют свой язык со злым умыслом; им просто нельзя доверять! Существуют и другие группы притчей, которые толкователи часто не замечают. Некоторые из наиболее очевидных — Прит. 22:17–24:22, а также различные группы притчей, имеющие свои заголовки, в Прит. 25–31 гл.

2. Определите, существуют ли литературные связи между исследуемой притчей и предыдущим и последующим текстом.

Этот пункт похож на предыдущий, но он подчёркивает необходимость изучить контекст более серьёзно. Например, кто-нибудь может выбрать для подготовки урока или проповеди Прит. 6:27–28: «Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? Может ли кто ходить по горящим угольям, чтобы не обжечь ног своих?». Но контекстом для этих двух стихов будет отрывок с 20 по 35 стихи. Риторические вопросы, заданные в ст. 27 и 28, находятся в контексте предупреждения против прелюбодеяния. Ученик предупреждается о том, что лучше держаться подальше от распутной женщины (ст. 24), потому что тот, «… кто входит к жене ближнего своего, кто прикоснётся к ней», тот «не останется без вины», то есть ненаказанным (ст. 29).

Также можно наугад выбрать отрывок Прит. 19:20–21 как отдельный текст, но он может быть неверно истолкован, если не распознать, что контекстом для этих стихов являются ст. 16–23. Гарретт считает, что эти восемь стихов вращаются вокруг темы о дисциплинированной и благоразумной жизни. В начале и конце этих стихов о добропорядочной жизни находятся похожие темы: хранение Божьих заповедей (ст. 6) и жизнь в благоговении перед Ним (ст. 23). Согласно Гарретту, структура выглядит следующим образом:

А: Верность Божьему пути в жизни (ст. 16)

Б: Давай бедному (ст. 17)

В: Дисциплинируй своего сына (евр. ns \ ст. 18)

В*: Пусть гневливый отвечает за свои поступки (евр. ns \ ст. 19)

Г: Послушание советам (евр. (sh, ст. 20)

Г*: Признание Провидения (евр. (sh, ст. 21)

Б*: Лучше бедный, но честный (ст. 22)

А*: Страх перед Яхве — жизнь (ст. 23)

3. Задайте вопрос: какие отдельные строфы, подразделы или параллельные конструкции составляют более крупные группы или общую тему собрания притчей. Точно так, как необходимо определить главную тему или тематическое предложение в прозе и главную идею в каждой из сцен повествования, нужно рассмотреть, как каждая небольшая группа отдельных притчей вносит свой вклад в тему собрания притч или большей группы в этой главе или в части главы. Когда эти меньшие группы определены, нужно понять, как они способствуют раскрытию общей темы, в которую они помещены. И снова для примера мы обратимся к 6 главе книги Притчей. Таким образом, шестое наставление (из семи наставлений в Прит. 1:8–9:18) касается темы прелюбодеяния (Прит. 6:20–35). В ст. 20–23 мы видим типичное начало для наставления, которое призывает сына прислушаться к словам отца. Ст. 24–26 ясно говорят о том, что распутная женщина — привлекательная, красивая и очаровательная, но она мертва в моральном отношении. Затем в ст. 27–28 следуют метафорические вопросы о том, кто может взять огонь за пазуху или ходить по углям, и в конечном утверждении ст. 29 заявляет: вот на что похоже спать с чужой женой! В заключение, ст. 30–35 говорят о том, что если вор, которого поймали, имеет шансы спастись (возвратив украденное), то того, кто прелюбодействовал с чужой женой, ожидает только яростный и суровый суд оскорблённого мужа, который отвергнет любые компенсации. Таким образом, наставление в ст. 20–35 состоит из этих четырёх подгрупп, которые могут служить главными пунктами проповеди или урока.

4. Какие богословские нормы или учения более ранних частей Писания содержатся в рассматриваемой группе притчей, формирующей основание для проповеди или урока? Притчи учат нас тому, что вся человеческая жизнь проходит в контексте владычества Бога, Который показывает нам, как мы должны жить. В них содержится образец или предписания, дар Божий для всей нашей жизни и для всех взаимоотношений.

Мудрость вне книги Притчей

Элементы литературы мудрости встречаются во всём Ветхом Завете. Помимо целых книг, посвящённых этому жанру, в текстах других литературных жанров мы встречаем отдельные случаи употребления литературы мудрости, не выраженной в форме притчей. Нужно всего лишь вспомнить загадку Самсона в Суд.

14:14 («из идущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое») или басни, рассказанные Иоасом, царём Израильским, в 4 Цар. 14:9 и Иофамом в Суд. 9:7-15 (две единственные басни в Библии). Но есть три библейские книги, которые объединяют несколько библейских жанров и привлекают к себе особое внимание.

Екклесиаст

Многие говорят о чрезвычайной сложности мудрости, отображённой в книге Екклесиаста, так как она кажется такой умозрительной, пессимистической и противоположной тому, что бы мы ожидали встретить в каноне Ветхого Завета. И действительно, эта книга представляет собой смесь разнообразных форм мудрости: аллегории (о преклонных летах, 12:1–7), примеры историй (9:13–16), притчи (7:1-29) и другие.

Но как покажет эпилог (12:9-14), подход к этой книге как к хаотичному собранию противоречивых и полярных утверждений может быть ошибочным. Единственный способ поддерживать это негативное утверждение — доказать, что заключительные два стиха были добавлены позже для того, чтобы сделать книгу приемлемой для канона и включить её в канон. Проблема этой точки зрения состоит в том, что не существует ни одного полного манускрипта Екклесиаста, не содержащего последних стихов, и не существует ни одного свидетельства, которое бы демонстрировало, что какой-нибудь авторитетный орган вынес решение о том, что эта книга (или любая другая) была на самом деле «канонической» или «законной»! Таким образом, поскольку эпилог принят как первоначальная часть книги, вопрос исчерпан.

Эта книга имеет чёткий и последовательный план. Его разделы легко обнаружить, благодаря повторяющемуся риторическому приёму — совету: «Ешь и пей и услаждай душу свою от труда своего» (Еккл. 2:24, 5:18, 8:15), который таким образом очень чётко делит книгу на четыре раздела:

1. Жизнь — это дар Божий (1:2–2:26)

2. У Бога есть всеобъемлющий план (3:1–5:20)

3. Этот план должен быть объяснён и применён (6:1–8:15)

4. Этот план помогает верующим преодолеть упадок духа (8:16–12:7).

Иов

Вот ещё одна книга, которая представляет собой смесь нескольких жанров. Наряду с гимнами (28 глава), притчами (5:17) и загадками (41:1–5), значительное место в книге занимают диалоги и споры. В беседе Иова с его так называемыми «утешителями» мы видим жанр судебного разбирательства (23:1–7), монолог (31 гл.) и использование большого количества таких риторических фигур, как ирония (12:2), сравнение (14:2), метафора (16:13), метонимия (16:19).

Книгу Иова, таким образом, сложно классифицировать в рамках одного жанра. Также она не имеет аналогов в древней ближневосточной литературе мудрости. Эта книга — sue generic (лат. «редкостный, уникальный»; прим. пер.), т. е. уникальный вид литературы.

Проповедовать или проводить урок по книге Иова нужно в соответствии с её диалогической формой, которая поднимает вопросы в речах трёх так называемых друзей и находит ответ с точки зрения откровения в возражениях Иова. Бог дал Свою оценку словам друзей Иова, сделав вывод: «сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (42:76). Таким образом, несмотря на то, что страдания Иова играют большую роль в книге, под судом находится не он, а Бог! Проповеднику и преподавателю следует быть осторожными, чтобы не сделать речи так называемых друзей Иова нормативными, ведь Бог в 42:7 признал их неверными.

Песнь Песней

Песнь Песней, или Песни Песней Соломона, также оказалась загадкой для многих учителей слова Божьего. Лучше всего толковать эту книгу как песню, посвящённую дару супружеской любви, задуманной Богом, так как в книге нет ключей, которые позволили бы предположить, что её нужно толковать аллегорически. Что воплощённое Слово (Сам Иисус) сделало для брака, посетив свадебный пир в Кане, то написанное Слово (Библия) сделало, дав нам эту книгу.

Разумеется, выражение «Песнь песней» — это еврейский способ выразить превосходную степень; таким образом, это самая лучшая песня, которую только мог дать нам Бог, песня на тему наслаждения подлинной супружеской любовью.

Герменевтический ключ к этой книге можно найти в похожих терминах, которые используются в аллегории Прит. 5:15–23, что мы продемонстрируем далее в этой главе. Очень живописные метафоры, используемые для описания пары и брачного акта любви, не должны приуменьшать серьёзности темы, которой должно быть отведено место в Божьем откровении.

В книге присутствуют три главных персонажа (а не два): Соломон, девушка и молодой пастух из того же города, в котором жила Девушка. Несмотря на то, что Суламиту внезапно увозят в Иерусалим, чтобы подготовить её к жизни в гареме Соломона, она продолжает тосковать о пастухе, с которым на родине была связана клятвой. В конце концов она воссоединяется с пастухом и весь смысл книги становится очевидным в 8:6–7:

Положи меня, как печать, на сердце твое,

 как перстень, на руку твою:

ибо крепка, как смерть, любовь;

 люта, как преисподняя, ревность;

стрелы ее — стрелы огненные;

 она пламень весьма сильный [огонь от Ях(ве)] [77]

Большие воды не могут потушить любви,

 и реки не зальют ее.

Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь,

 то он был бы отвергнут с презреньем.

Именно с этой точки зрения следует учить и проповедовать по книге Песни Песней. Любовь, предназначенная Богом для супругов, — это не то, что можно купить или переманить при помощи каких-либо уловок или обещаний положения в обществе или богатства. Любовь — это Божий дар, который нужно ценить и пользоваться им исключительно в рамках брака!

Пример проповеди по литературе мудрости: Притчи 5:15-23

Большинство толкователей рассматривают этот отрывок как аллегорию. Причиной тому является широкое использование слов или понятий из одной сферы (например, природы) для изображения понятий, принадлежащих другой сфере. Аллегория — это ряд из серий метафор, которые объединены в одну концепцию и представлены с одной точки зрения.

Но что действительно руководило автором, так это то, что мы читаем ст. 18, - неожиданная вставка: «утешайся женою юности твоей». После использования пяти метафор, связанных с водой, этот внезапный поворот к прямой форме изложения дела свидетельствует о том, что автор хотел, чтобы под питьём воды из собственного колодца читатель понимал сексуальные отношения только со своей женой. Представленный ниже план урока или проповеди излагает эту тему:

I. Наш(а) супруг(а) должен (должна) быть нашим источником наслаждения (ст. 15).

II. Мы должны беречь наши супружеские отношения (ст. 16–17).

III. Наше удовольствие сокрыто в нашем (нашей) супруге (ст. 18–20).

IV. Бог наблюдает за нашими супружескими отношениями (ст. 21–23).

Этот отрывок является не только ключевым для учения о супружеских взаимоотношениях, но также даёт ключ, необходимый для интерпретации Песни Песней. Нужно всего лишь сравнить данный отрывок с Песн. 4:12; 6:2–3 и подобными отрывками, чтобы увидеть поразительное сходство. И что более важно, отрывок Прит. 5:15–23 более чем актуален сегодня, так как помогает нам отстаивать позицию по поводу супружеской верности. Давайте посмотрим, как этот текст и сегодня не менее чётко и живо говорит нам о тех же проблемах, с которыми сталкивались люди во времена Соломона.

***

В истории не часто встретишь такую открытую атаку на библейские нормы сексуальной жизни, как в наши дни. Светское общество часто обвиняет христиан в том, что они против секса. Оно открыто высмеивает настойчивое требование христиан, чтобы сексуальные отношения были ограничены рамками брака, как древний взгляд, имеющий пуританский привкус.

Даже внутри церкви многие начинают открыто отвергать Божий путь в пользу новых стандартов этого поколения. Эта проблема касается не только подростков, но, в большей степени, взрослых людей среднего и старшего возраста, поскольку многие выбрали неверность и невоздержание как образ жизни.

Отрывок Прит. 5:15–23 говорит о конечном результате таких любовных связей вне брака. Но текст не пропагандирует ханжеского взгляда на сексуальные отношения, в чём некоторые обвиняют христиан и Библию, этот отрывок прославляет радость от человеческой сексуальности, но лишь в пределах супружеского посвящения. Никто не может обвинить этот текст в том, что он против секса. Напротив, он свидетельствует о том факте, что наша сексуальность — это Божий дар, что это делает её возвышенной, а её проявления такими приятными.

Объявить библейские стандарты средневековыми, потому что у нас теперь есть много антибиотиков и различные виды таблеток — значит заменить Бога наукой, которая становится новым Спасителем. Наука не может так легко справиться со всеми нарушениями Божьего закона, и появление СПИДа даёт нам новые причины (я имею в виду только те случаи, когда СПИД и ВИЧ связаны с беспорядочной сексуальной жизнью) для того, чтобы остановиться и подумать об истинности Писания.

В 1970 году Алвин Тоффлер в своей книге «Шок будущего» (Alvin Toffler, Future Shock) предсказал, что в будущем браки будут незащищёнными, те мужья и жены, которые «перерастут» своих супругов, будут попросту оставлять тех, кому клялись в верности. Чарльз Рейч в своей заранее разрекламированной книге «Возрождение Америки» (Charles A. Reich, The Greening of America) также утверждает, что молодые люди не хотели обременять себя сложными брачными взаимоотношениями. Они просто хотели свободно любить так, как им захочется, когда и кого им захочется. Была ли это настоящая свобода или просто эксплуатация, стало очевидно спустя два десятилетия: всё это обернулось эксплуатацией в её крайнем проявлении.

Однако, в противоположность этой развивающейся эксплуатации и экспериментам, Божий план для брака остаётся тем же, что и в Быт. 2:18: «… не хорошо быть человеку одному». Вместо того, чтобы быть двумя независимыми друг от друга личностями, мужчина и женщина предназначены быть «одной плотью».

Первый пункт нашего плана основывается на Прит. 5:15: наш(а) супруг(а) должен (должна) быть источником нашего наслаждения. Существительные «водоём» и «колодец» стоят в единственном числе и используются как символ жены. Оба дают воду для питья, приносят удовлетворение и придают силы. Под наслаждением здесь подразумевается не только духовное наслаждение, но и плотское, чувственное, без всякой попытки делать сравнения с женской фигурой или анатомией. Речь идёт о наслаждении и верности. Это его собственный колодец или водоём, придающий ему силы. Таким образом, эта метафора призывает нас быть верными своим супругам. Каждая тайная связь или противоестественное желание является нарушением ясного Божьего повеления. Первоначальный и неизменный Божий замысел состоит в том, чтобы каждый из нас имел один источник (употребление единственного числа имён существительных выглядит ещё более поразительно на фоне практики полигамии в ветхозаветные времена). Как говорит Песн. 4:12: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник», а также Песн. 4:15 «садовый источник — колодезь живых вод и потоки с Ливана».

Второй пункт прямо говорит: мы должны беречь наши супружеские отношения (Прит. 5:16–17). Вдруг в глаза бросается изменение единственного числа существительных в ст. 15 во множественное число в ст. 16 («источники», «потоки вод»). Здесь рисуется картина ущерба, драгоценная вода (сексуальность человека) разливается по улицам и площадям.

В доме по какой-то причине разрушен семейный покой, жена теперь ищет внебрачных связей, разбрасывая свои драгоценности по всему городу. Здесь речь не о мужчине, как полагают некоторые, воспринимая воду как образ мужской спермы, от которой по всему городу появляются дети. Это также не образ жены в виде высохшего колодца, которая «сохнет» из-за пренебрежения со стороны мужа и недостатка нежности к ней. Речь о том, что источники воды, о которых говорится в ст. 15, 16 и 18, должны принадлежать «тебе одному» (ст. 17), то есть мужу, существительные во множественном числе всё ещё относятся к жене из ст. 15.

Третий пункт напоминает о следующем: мы должны находить удовольствие в наших супругах (ст. 18–20). Этот источник является благословением, когда им наслаждаются так, как задумал Господь — в рамках брака. В Септуагинте ст. 18 переведён так: «Пусть твой источник будет только твоим» (в Синод. перев.: «Источник твой да будет благословен»; прим. пер.).

Божье Слово заповедует страстную любовь с восторженным наслаждением в отношениях с супругом (супругой) как дар к замысел для супружеских пар. Влечение к противоположному полу предназначено нам свыше, но неверное его использование разрушительно (Прит. 7). Но в моногамном браке оно приятнее вина (Песн. 1:1). Это огонь Божий (Песн. 8:6; в Синод. перев.: «пламень весьма сильный» прим. пер.). Поэтому «утешайся женою юности твоей», так как наш текст сравнивает её с «любезною ланью и прекрасною серною» (ст. 19). Сравнение с этими животными используется здесь потому, что речь идёт о красоте, изяществе и быстроте движения, как, например, в Песн. 4:5, 7:4.

Наше удовлетворение рождается из чувственного и физического аспекта супружеской близости. Более того, в Прит. 5:19–20 оно описано как опьянение. Глагол, переведённый как «услаждайся», имеет ещё одно, буквальное значение: «быть пьяным». Вот насколько удовлетворительны и приятны удовольствия от сексуальных отношений для тех, кто использует свои сексуальные дары в браке, как было предназначено свыше.

И последний пункт плана: Бог наблюдает за нашими супружескими отношениями (ст. 21–23). К перечисленным выше аргументам в защиту супружеской верности нужно добавить еще две причины. Во-первых, Бог видит всё, что происходит на нашей планете. Нет ни одного тайного места для встреч, скрытого от Его внимательного взора (ст. 21). Все наши пути проверяются, оцениваются и взвешиваются, чтобы оценка нашего поведения была справедливой (ст. 216). Поэтому мы видим причину, по которой возникает риторический вопрос в Прит. 5:20: «И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?». Бог, подаривший людям сексуальность, имеет право ожидать правильного использования этого дара. Если говорить более прямо: нет ни одного мотеля или переулка для любовников, в котором Бог не может видеть всего происходящего!

Вторая причина для супружеской верности записана в ст. 22–23. Муж, избирающий беспорядочную жизнь, в конечном счёте, поймёт, что пойман и связан узами своих собственных грехов. Недостаток дисциплины заканчивается не только тем, что человек попадает в рабство своей собственной безнравственности, но также приводит к краху его семьи и даже влечёт за собой смерть. Такое поведение в высшей степени глупо (ст. 23). Удовольствие, которое он так искал, превратится в пар, в иронию и посмеётся над ним!

Человек, не замечающий, какое сильное воздействие оказывают подобные места Писания на современную культуру, просто слеп. Безусловно, мёртвые браки нельзя назвать библейскими; они не славят Бога. Пары должны упорно бороться за ежедневное обновление и рост своих брачных отношений. Бог установил так, что в браке должны быть радость, удовольствие, уникальность, забота, таинственность, красота, сила и осознание Божьего присутствия. Его взгляд проникает даже в спальню супругов, где происходит акт супружеской любви. Для Него сексуальные отношения в браке не являются чем-то грязным, мирским, земным, греховным. Это один из самых прекрасных Его даров смертным, которые следуют за Ним; на самом деле, это «песнь песней», самая лучшая из всех песен! По милости Божьей, давайте противостанем влиянию культуры наших дней и обновим наши обеты священного брака во славу Божью.

Заключение

Слишком долго церковь пренебрегала книгами мудрости в проповедническом служении. Люди ищут помощи в основных, обычных жизненных вопросах, и проповеди по каждой из книг мудрости могут удовлетворить их голод лучше, чем они могут себе представить. И особенно тексты из Притчей и Песни Песней. Если церковь не ответит на зов о помощи в этих сферах, нам остается только надеяться на то, что Божье провидение заполнит эту брешь, используя парацерковные служения, подобные семинарам по обогащению браков или семинарам по молодежным конфликтам (Basic Youth Conflict sessions). Так давайте обратимся к слову Божьему и будем проповедовать всю правду Божью ждущему и духовно изголодавшемуся поколению!

 

7

Проповедь и преподавание по пророчествам Ветхого Завета

Христианам, как правило, гораздо легче читать и применять книги пророков, чем какие-либо другие разделы Ветхого Завета, за исключением, может быть, Псалмов и Бытия. Но это не значит, что все пророчества ясны и в одинаковой мере просты для того, чтобы проповедовать по ним. В Чис. 12:6–8 Бог говорит о Моисее: «…если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, — он верен во всем дому Моём: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит…» Таким образом, есть нечто таинственное (или подобное «загадкам») в проповеди и обучении по пророчествам (по крайней мере, по некоторым частям пророческого послания), в сравнении с проповедью по книгам Торы.

Особенно сложными являются пророчества об осуждении или слова, предвещающие беды. Эти послания постоянно предупреждали Божий народ о приближающемся суде и о том, что народ должен склониться в покаянии и отвернуться от злых путей, по которым он шёл. Поэтому пророки использовали всевозможные литературные приёмы для того, чтобы привлечь внимание своих слушателей и оказать влияние на их волю.

Хотя их слова были такими впечатляющими и живыми в те дни, перед нами стоит вопрос: как нам сегодня услышать Божий голос в этих текстах? Если пророки непосредственно говорили о проблемах своих дней, с чем многие согласятся, то каким образом их послания остаются авторитетными и уместными в наши дни?

Некоторые впадают в искушение, связанное с неверным пониманием слов в Евр. 1:1-2а: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне…». Неверно полагать, что этот отрывок говорит о личности Иисуса, Который заменил прежнее несовершенное Божье откровение, данное через пророков. Это не просто неверное понимание Евр. 1:1-2а, но и отвержение того факта, что церковь первого века и последующие поколения христиан продолжали хранить и использовать тексты ветхозаветных пророков, а не просто воспринимали их как древнюю реликвию. Или, как живописно выразился Уильям Л. Холлидей, задавая этот вопрос:

Сообщает ли нам что-либо Бог через эти древние слова, и если да, то как нам понять это сообщение? Как нам отшвартовать лодку под названием «Исаия» от её причала в 8 столетии до Р.Х., спустить её по течению к 20 (или 21) столетию по Р.Х., пришвартовать и при этом продолжать воспринимать её как «Исаию»? Как это осуществить? [80]

Именно об этом пойдет речь в данной главе. Поскольку к нашему поколению обращается всё тот же Господь, являющийся всё тем же стандартом святости и праведности, значит, нам не так сложно услышать в предупреждениях пророков и их настойчивых призывах к покаянию, переменам в жизни и возвращению к Богу послание для нас — несмотря на расстояние во времени.

Анализируя пророчества о суде

Для того чтобы слышать слова пророков, оставаясь верными их первоначальному контексту и современной ситуации, в которой мы хотим их применить, первое, что нам предстоит сделать, — определить основную тему или цель написания пророческой книги, которую мы выбрали для проповеди. Это также поможет нам увидеть, как эта книга вписывается в тему всего Ветхого Завета и центральную тему или план всей Библии.

После того, как мы определили цель книги, мы должны выделить крупные литературные разделы текста, составляющие структуру книги. Обычно на начало нового раздела книги указывают риторические приёмы. Но если такие приёмы отсутствуют, необходимо обращать внимание на другие признаки. Смена темы, изменение местоимений, форм глаголов могут быть верными признаками начала нового раздела.

Например, вторая половина книги пророка Исаии содержит три больших раздела, каждый из которых оканчивается одинаково: «Нечестивым же нет мира, говорит Господь» (Ис. 48:22, 57:21). Развитие одной и той же темы формирует колофон (концовку) книги (Ис. 66:24). Таким образом, последняя часть Исаии разбита на три больших раздела (по девять глав каждый), определяемые повторяющимся риторическим приёмом:

I. Неповторимость Бога Отца в Ис. 40-48

«Нечестивым же нет мира, говорит Господь» (Ис. 48:22).

II. Искупление Бога Сына в Ис. 49-57

«Нет мира нечестивым, говорит Бог мой» (Ис. 57:21).

III. Труд Бога Духа Святого в Ис. 58-66

«.. червь их не умрет, и огонь их не угаснет…» (Ис. 66:24).

Подобным образом, книги пророков Михея и Амоса иллюстрируют использование повторяющихся риторических приёмов, которые делят их пророчества на разделы. Но вместо использования колофона для деления на разделы, эти пророки в своих книгах используют заголовки.

Призывы «слушать» в Мих. 1:2, 3:1 и 6:1 соответственно делят книгу на три основных раздела: 1–2, 3–5 и 6–7 главы.

Амос использует более сложные заголовки. В 1 и 2 главах восемь раз он использует фразы: «за три преступления… и за четыре». Эти заголовки объединяют первый раздел его книги в серию пророчеств для народов. В следующем разделе он употребляет фразу, которая напоминает Израилю великое Шма Израэль: «Слушайте это слово…» (Амос 3:1, 4:1, 5:1). В следующем разделе заголовок меняется: «Горе…» (Амос 5:18, 6:1). Последний раздел состоит из пяти видений, каждое из которых начинается словами: «Такое видение открыл мне Господь Бог» (Амос 7:1, 4, 7, 8:1, [9:1 — использует вариацию темы, чтобы довести до кульминации цикл видений]). Таким образом, книга Амоса состоит из четырёх разделов: 1–2,3:1–5:17,5:18-6:14,7–9.

Подобные риторические приёмы помогают учителю или проповеднику определить места, где текст имеет стыки, указывающие на начало следующего раздела в содержании книги.

Третий шаг требует определить специфический жанр, которым пользуется пророк для передачи своего послания. Определение жанра является очень важным этапом, так как в ежедневной жизни одни и те же слова, использованные в разных контекстах, имеют разное значение в зависимости от того, появляются ли они в рекламе, в проповеди или в романе. Таким образом, мы должны исследовать жанр, или литературную форму, использованную пророком, чтобы определить, как данная литературная форма влияет на идею послания, а также как она передаёт эту идею для применения в наши дни и в нашей культуре.

Четвёртым шагом обычно является определение исторических и социальных условий, в которых была написана книга. Это поможет при толковании сосредоточиться на том, чтобы услышать и понять слова так, как их слышали и понимали первоначальные слушатели. Тем не менее, здесь существует риск. Мы можем уделить историческому и социальному контексту так много внимания (т. е. вещам [лат. res), о которых идёт речь в тексте), что само содержание текста (лат. verba) и его значение для будущих поколений останутся не услышанными во всей полноте. Другими словами, иногда наши поиски Sitz im Leben [82]Немецкое выражение, означающее «жизненные условия», т.е. историческое, культурное и реальное положение библейского отрывка во времени и пространстве.
, или «жизненных условий», берут верх над поиском Sitz im Literatur [83]Немецкое выражение, означающее «литературные условия» внутри всего объёма литературных произведений, в противопо­ложность «жизненным условиям».
, или «литературных условий». Часто при толковании текста мы считаем экзегезу законченной, когда получено представление об историческом контексте, исагогических (т.е. относящихся к введению в книгу: дата, автор, слушатели и т.д.) и апологетических (касающихся этики, философии, археологии и богословия) вопросах.

Консервативное представление о 6 главе книги Иисуса Навина будет говорить о том, что стена Иерихона, собственно говоря, упала наружу, а не внутрь города. Это хорошая тема для археологического и апологетического исследования, но это не значит, что мы поняли главную идею текста. В этом случае апологетика поглотила и подменила интересы библейской экзегезы и надлежащей подготовки текста для проповеди.

Теперь давайте вернёмся к третьему шагу, определению жанра, так как именно этот этап направляет нас по верному пути правильного понимания текста. Каждый жанр имеет соответствующую ему форму проповеди. Давайте посмотрим, как появляются эти литературные формы.

Шестнадцать пишущих пророков (четыре Больших пророка и двенадцать Малых) основываются на наследии ранних пророков, таких как Самуил, Нафан, Илия, Елисей и других. Например, для ранних пророков не было ничего необычного в том, чтобы смело войти в царский тронный зал, без приглашения и разрешения, и провозгласить послание от Бога (см. книги ранних пророков: Иисуса Навина, Судей, книги Царств). Подобным образом, поздние пророки (Исаия, Иеремия, Иезекииль, Даниил и двенадцать малых пророков) внезапно появлялись в царском дворце, выполняя роль вестников и посланников Бога. Из этой практики родилась официальная манера изложения (Божьих слов), которой требовали социальные условия, — речи посланников.

Независимо от того, произносились ли эти речи устно или их записывали (позже), посланнические речи имели определённые компоненты. Эти речи включали в себя две части: (1) слова, адресованные царю [обвинение или извещение] и (2) объяснение посланником этих слов. К этому нужно добавить то, что в письменном виде эти речения могут начинаться с заявления посланника о том, что он послан великим царём/сюзереном или, как в случае с пророками, с утверждения о том, что он Божий посланник. Например, в 3 Цар. 21:17 сказано: «И было слово Господне к Илии Фесвитянину…». Здесь речь идёт о поручении, данном пророку.

Подобные поручения обычно сопровождаются формулой посланника: «Так говорит Господь». Эта формула выступает в роли промежуточного звена и способа соединения поручения и обвинения. Часто второе обвинение или объявление о грядущем суде добавляется к первому ещё одной формулой посланника.

Причиной использования подобных форм речей было то, что царь и народ отступали от Божьего закона и находились под угрозой суда, который неминуем в том случае, если не наступят очевидные перемены. Объявление обвинительного приговора часто состояло не больше, чем из одного пугающего, но запоминающегося, предложения. Все перечисленные особенности нужно проиллюстрировать, чтобы материал не остался поверхностным обобщением.

Пророчество о суде: Иеремия 44 гл.

Иеремия 44:1-6

I. Введение

 А. Поручение: «Слово, которое было к Иеремии о всех Иудеях, живущих в земле Египетской» (ст. 1).

 Б. Формула посланника: «так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев…» (ст. 2).

II. Основная часть

 A. Описание ситуации:

 «…вы видели все бедствие, какое Я навел на Иерусалим и на все города Иудейские; вот, они теперь пусты, и никто не живет в них, за нечестие их, которое они делали, прогневляя Меня, ходя кадить и служить иным богам, (ст. 26-3).

 Б. Развитие ситуации:

 «Я посылал к вам всех рабов Моих, пророков, посылал с раннего утра, чтобы сказать: “не делайте этого мерзкого дела, которое Я ненавижу”. Но они не слушали и не приклонили уха своего, чтобы обратиться от своего нечестия, не кадить иным богам» (ст. 4–5).

 B. Произнесение осуждения (часто начинается со слова «потому»):

 «И потому излилась ярость Моя и гнев Мой и разгорелась в городах Иудеи и на улицах Иерусалима; и они сделались развалинами и пустынею, как видите ныне» (ст. 6, в Синод, перев. «потому» отсутствует; прим. пер.).

Иеремия 44:7-30

I. Введение (второе введение в новое пророчество [или продолжение предыдущего в ст. 1–6]):

 А. Поручение: эта часть опущена и подразумевается продолжение полномочий из первой части в ст. 1.

 Б. Формула посланника: «И ныне так говорит Господь Бог Саваоф, Бог Израилев» (ст. 7).

II. Основная часть:

 A. Описание ситуации с помощью двух вопросов:

 «…зачем вы делаете это великое зло душам вашим, истребляя у себя мужей и жен, взрослых детей и младенцев из среды Иудеи, чтобы не оставить у себя остатка, прогневляя Меня изделием рук своих, каждением иным богам в земле Египетской, куда вы пришли жить, чтобы погубить себя и сделаться проклятием и поношением у всех народов земли?» (ст. 7б-8а).

 Б. Развитие ситуации:

 «Вы погубили себя, вы забыли нечестие ваших отцов, царей и цариц Иуды. До этого дня вы так и не смирили себя и не вернулись к закону, который Я дал вам и отцам вашим» (ст. 86–10, пересказ).

 B. Предсказание бедствия (также вводится с помощью «поэтому»):

 «Посему так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев…» (ст. 11а).

 Г. Произнесение суда:

 «вот, Я обращу против вас лице Мое на погибель и на истребление всей Иудеи» (ст. 116). Остаток погибнет в Египте, они станут проклятием и ужасом. Я посещу их в Египте мечём, голодом и моровой язвой так, как Я посетил Иерусалим. Никто из остатка, ушедшего в Египет не выживет и не вернётся (ст. 12–14, пересказ).

III. Окончательный ответ:

Мужья, которые знали о поступках своих жён, сказали: «слова, которое ты говорил нам именем Господа, мы не слушаем от тебя» (ст. 17). До возвращения к закону (при царе Иосии) мы были счастливы, имели изобилие, а после того, как перестали кадить богине неба, мы терпим недостаток и погибаем, (ст. 176-18, пересказ). Иеремия отвечает: «твердо держитесь обетов ваших и в точности исполняйте обеты ваши (данные Астарте)!» (ст. 25б) Но Господь сказал, что время покажет, «чье слово сбудется: Мое или их» (ст. 286).

Такими были пророчества об осуждении. Используя особенности данного жанра, мы можем подготовить пункты будущей проповеди или урока. Пророчества о суде отличаются от предсказаний или пророчеств о спасении, которые мы сейчас рассмотрим.

Анализируя пророчества о спасении

Тема Божьего обетования является связующей нитью между Ветхим и Новым Заветами. Эта тема имеет много названий: благословение, содержание многочисленных библейских заветов, или искупительная история Божьего спасения. Но независимо от термина, акцентом является Божья благодать и великодушие к грешникам, которые не могут помочь себе сами.

Новый Завет, размышляя над посланием Ветхого Завета, использует слово «обетование» (греч. эпангелия), чтобы описать то, что сделал Спаситель для погибшего человечества. План Божьего обетования берёт своё начало ещё в первых главах книги Бытия (3:15 и 9:27), но получает своё развитие в часто повторяемых обещаниях, данных патриархам Аврааму, Исааку и Иакову.

Эти слова обещанного спасения находят продолжение в пророческих предсказаниях о спасении. Данные через пророков обещания лишь контекстом отличаются от более ранних Божьих обетований. Как правило, пророки произносили эти обещания среди угрозы суда за нарушение Израилем завета, за его грехи и идолопоклонство. Обещание давалось только Богом и было частью одностороннего завета, в котором смертные не были обязаны выполнять какие-либо требования для получения спасения, грех Израиля не мог аннулировать Божий план благословения и Израиля, и других народов (Суд. 2:1, Иер. 5:18).

Появление обещаний спасения и благословения порой кажется настолько неуместным в контексте сообщений о суде, что это подталкивало учёных к выводу о том, что послание первоначально было или осуждением, или благословением, оно не могло быть и тем и другим одновременно. В действительности же, и то и другое было истинными частями традиции.

Пример пророчества о спасении: Иеремия 32:36-44

Пророчества о спасении имеют в структуре много общего с пророчествами о суде. Эти пророчества могли появляться в середине исторического повествования или в самих пророческих писаниях, но характерные признаки оставались теми же. Начинались они с посланнической формулы: «Так говорит Господь» или «Вот, что говорит Господь, Бог Израиля».

Затем следовали слова, адресованные либо отдельным личностям (как в дни ранних пророков в книгах Иисуса Навина, Судей и Царств), либо группам людей. Это были пророчества о спасении или слова ободрения, которые, несмотря на человеческую вину перед Богом, станут реальностью, обычно при наличии даже малейшего признака покаяния и желания вернуться к Нему.

Пророчества о спасении можно разделить на две основные группы: обещание спасения и возвещение спасения. Каждое обычно состоит из трёх компонентов: (1) заверение в том, что Бог верен Своему обещанию, (2) основание этого заверения, (3) предстоящее превращение суда в милость и благословение.

Существуют некоторые параллели в форме между пророчествами о спасении и древней литературой Ближнего Востока. Например, определённые формулы-шаблоны типа «Не бойся!» или «[Храмы] или [дожди] будут восстановлены для вас». Но это не то же, что жанр, который мы рассматриваем здесь.

В качестве примера пророчества о спасении мы можем рассмотреть 32 главу книги пророка Иеремии, особенно ст. 36–44. План этого отрывка выглядит примерно так:

I. Посланническая формула: «И однако же ныне так говорит Господь, Бог Израилев» (ст. 36а).

II. Заверение: «вот, Я Господь, Бог всякой плоти; есть ли что невозможное для Меня?» (ст. 27, см. также 17).

III. Будущее преобразование:

 А. «вот, Я соберу их из всех стран, в которые изгнал их во гневе Моем и в ярости Моей и в великом негодовании» (ст. 37а).

 Б. «и возвращу их на место сие и дам им безопасное житие» (ст. 376).

 В. «Они будут Моим народом, а Я буду им Богом» (ст. 38).

 Г. «И дам им одно сердце и один путь, чтобы боялись Меня во все дни [жизни], ко благу своему и благу детей своих после них» (ст. 39).

 Д. «И заключу с ними вечный завет, по которому Я не отвращусь от них, чтобы благотворить им» (ст. 40а).

 Е. «И буду радоваться о них, благотворя им, и насажду их на земле сей твердо, от всего сердца Моего и от всей души Моей» (ст. 41).

IV. Заверение: «возвращу плен их, говорит Господь» (ст. 446).

При толковании обещаний о спасении следует быть осторожными, связывая эти новые заверения, появившиеся в контексте некоторых наихудших национальных трагедий, с предыдущими Божьими обещаниями, содержащимися в более ранних текстах Писания. Всё это неотъемлемые части одного непрерывного «обетования». Они основаны на предыдущем Божьем откровении и дополняют его.

Анализ других пророческих жанров

Помимо пророчеств о суде и спасении, существует ряд других литературных жанров, которые использовали пророки. Мы рассмотрим их вкратце, так как они являются разновидностями двух основных типов.

Предсказания бедствий («Горе!»)

Эти пророчества начинаются с устрашающих восклицаний «Горе!» или «Увы!» (евр. хой). Эти восклицания обычно сопровождаются либо описанием действия, оскорбляющего Бога, либо словом, характеризующим людей с негативной стороны. Некоторые считают, что социальным контекстом для этих слов были похоронные плачи отчаяния. Независимо от происхождения этих форм/жанров, пророки нуждались в послании отчаяния по причине жестокости народа.

Подобные группы сообщений с темой бедствий можно найти в: Ис. 5, 10:1-11, 28:1–4, 29:1–4, 15; 30:1–3, 31:1–4, Амос. 5:18- 6:7, Мих. 2:1–4 и Авв. 2:6-19.

Пророчества в виде судебных процессов (rib) [88]Еврейское слово, обозначающее «судебный процесс», когда Яхве обра­щается к жюри присяжных, которое представляют небо и земля, чтобы они выслушали Его дело против Израиля, отказавшегося следовать за Ним.

В этом жанре Яхве вызывает Израиль или Иуду на суд выслушать предъявленный им иск. Такие пророчества состоят из: (1) призыва к присяжным внимательно слушать (в роли присяжных обычно выступают небо и земля), (2) допроса свидетелей и вынесения приговора, (3) обращения к суду обвинения, которое обычно контрастирует со спасительными деяниями Божьей благодати и милости к человеческим грехам, (4) призыва обратиться и быть послушными Богу. Эта форма отражает, по большей части, особенности международных соглашений того времени. Лучшим примером этого жанра служит отрывок Мих. 6:1–8. В 41 главе книги пророка Исаии описано драматическое событие — суд над всеми жителями земли, свидетели собраны и Бог предъявляет иск (ст. 21–29). Во время судебного процесса Бог вдруг призывает «мужа с востока», позднее известного как царь Кир, что становится главной неожиданностью данного процесса.

Пророчества против других народов

Только в книгах Больших пророков более 25 глав и 680 стихов (Ис. 13–23, Иер. 46–51, Иез. 25–32) принадлежат этой литературной форме (по объёму материала эго превышает все тюремные послания Павла!). К этому можно также добавить 1–2 главы книги Амоса и полностью книги Наума и Авдия.

Интересной особенностью этих разделов является расположение материала внутри них. Например, в разделе Ис. 13–23 содержатся пророчества о первом пришествии Мессии, завершением которых являются главы 7-12, а пророчества о втором Его пришествии находятся в главах 24–27. Несомненно, эта особенность имеет такое же большое значение для толкования, как и форма текста.

Послания другим нациям содержат в себе все упомянутые выше формы, использовавшиеся пророками. Но особенности их расположения в каждой книге делают их значение уникальным, как мы проследили это на примере Книги пророка Исаии.

Руководство по толкованию пророчеств

Пророков очень часто воспринимают только лишь как предсказателей будущего. Скорее, их можно назвать предвестниками, потому что они предвозвещали Божий суд против волны идолопоклонства, отступничества и греха народа. Лишь одна треть всех пророчеств посвящена различного рода предсказаниям будущего, остальные две трети являются предупреждениями.

Нам необходимо быть внимательными, чтобы увидеть разницу между безусловными, односторонними пророчествами и пророчествами, на которые должны ответить те, кому эти слова адресованы. К безусловным обещаниям можно отнести заветы Бога с Авраамом, Давидом и новые заветы, в которых Бог Сам обязуется исполнить обещанное. Параллели к этим безусловным обещаниями можно обнаружить в основных заветах, например в обещании смены времён года в Быт. 8 и в обещании нового неба и новой земли в Ис. 65–66. Ничто в этих обещаниях не зависело от послушания людей; Бог Сам будет следить за их исполнением. Тем не менее, не каждый будет иметь часть в этих благословениях. Даже некоторые представители рода Давида просто передали эти привилегии следующим поколениям в родословной Мессии, но сами не имели части в них, поскольку не приняли эти обещания верой.

Все остальные слова об осуждении имели выраженное явно или невысказанное условие. Наиболее удачной иллюстрацией этого является история Ионы. Хотя он и передал чёткое и надёжное послание о том, что через сорок дней Божье наказание постигнет Ниневию, у него было ужасное предчувствие, что если ассирийцы покаются, то Бог смягчится и наказание будет отложено на время. К огромному огорчению пророка, именно это и произошло. Более века спустя те же ассирийцы, но уже другое поколение, посчитали слова пророка Ионы ложным предупреждением об опасности: «Волк!» и решили, что их родственники каялись, когда в этом не было никакой необходимости. Таким образом, это поколение ассирийцев не покаялось, в результате чего их, в конце концов, постигло наказание, которое так хотел увидеть Иона.

Принцип, подтверждающий такое толкование пророков, можно найти в Иер. 18:7-10. В данном тексте Бог ясно провозглашает тот же принцип. Положения этого принципа таковы: если Господь объявит об истреблении какого-либо народа, а народ покается, то катастрофа, о которой Он предупреждал, будет отменена, несмотря на тот факт, что в угрозе прямо не сказано ни о каких условиях и нет никаких «если» или «пока не». Тем не менее, возможна и обратная ситуация: Бог обещает благословить народ даже за малейшее стремление к Нему. Но Он отменит обещание благословения и нашлёт бедствие, если люди, которых Он благословил, ответят на Его отношение неподобающим образом.

Мессианские пророчества не менее надёжны, чем пророчества об обетовании и спасении. Они также принадлежат давней, продолжающейся традиции обещания семени, отображённой в нескольких заветах. Они являются предсказаниями о спасении и продолжением истории искупления. Но это не значит, что мы можем найти пророчества о Мессии «под каждым кустом» Ветхого Завета; у нас есть ещё меньше оснований искать Мессию в пророчествах об осуждении других народов. Но нельзя отрицать того, что сердце Божьего плана-обетования является христоцентричным, а не исключающим Христа (christoexclusivistic).

Пример проповеди по пророчествам: Исаия 40:12-31

Нас по-прежнему интересует ответ на вопрос: как нам следует проповедовать и учить по текстам ветхозаветных пророков? Лично для меня не так уж много отрывков являются лучшей поддержкой и утешением, как 40 глава Исаии. Это моя самая любимая глава.

Эта глава лучше всего отображает жанр пророчества о спасении в великом плане Божьего обетования. Начало этого пророчества является видоизменённой посланнической формулой: «Утешайте, утешайте народ Мой, говорит Бог ваш; говорите к сердцу Иерусалима» (ст. 1-2а).

Затем, во 2 ст. следуют слова о спасении: «и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои».

Но на чём основаны такие смелые утверждения? Причина становится понятной благодаря неведомому голосу, призывающему расчистить пути и заполнить долины, готовясь к приходу Царя царей. Приготовление пути метафорически указывает на моральное и духовное приготовление, которые необходимы, если мы хотим быть готовыми к приходу Мессии; так в древние времена очищали путь, по которому должен был прибыть правитель. Итак, что должно произойти и в чём основание спасения? Ответ содержится в ст. 5: «и явится слава Господня, и узрит всякая плоть; ибо уста Господни изрекли это».

Действительно, люди прекрасны и цветут, как полевые цветы, но лишь на краткий миг (ст. 6–8). Наша надежда и упование не на людей, которые часто колеблются. Наша уверенность рождается из обещания милости в 8 ст.: «.. а слово Бога нашего пребудет вечно».

Этим вступлением пророк начинает одну из самых фантастических в Писании серий заявлений и утверждений о «нашем несравненном Господе». Названием или темой для нашего послания станет повторяющийся вопрос, который даёт начало каждой из двух последних строф пророчества: «кому уподобите вы Бога?» и «Кому же вы уподобите Меня и с кем сравните? говорит Святый» (ст. 18, 25). Эти слова также являются центральной точкой всего отрывка и поэтому дают нам тему нашей проповеди или урока:

Центральная точка: Ис. 40:18, 25

Гомилетическое ключевое слово: сравнения

Вопрос: что/кто? (По сравнению с чем/кем наш Господь неповторим в Своей сущности и в Своих делах?)

Преподаватель и толкователь обнаружат три чётко выраженные строфы в ст. 12–31. Их можно представить следующим образом:

I. Введение: Наш несравненный Господь

 А. В Своём могуществе над нами (ст. 12–17)

  1. В сравнении со всем творением (ст. 12)

  2. В сравнении с мудростью людей (ст. 13–14)

  3. В сравнении с мощью народов (ст. 15–17)

 Б. В Своём существовании по отношению к нам (ст. 18–24)

  1. В сравнении с неподвижными идолами (ст. 18–20)

  2. В сравнении с князьями и знатью (ст. 21–24)

 В. В Своей пасторской заботе о нас/провидении о нас (ст. 25–30)

  1. В сравнении со всеми ограниченными вещами (ст. 25–26)

  2. В сравнении с утомляемостью людей (ст. 27–28)

  3. В сравнении с силой молодых людей (ст. 29–30)

II. Заключение (ст. 31)

***

Это пророчество о спасении, в котором после вступления (ст. 1–8) следует призыв к благовествующим взойти на высокую гору и как можно громче объявить: «вот Бог ваш!» (ст. 9). Это эпифания, явление Самой Могущественной Личности во всей вселенной: вот Господь и Правитель всего!

То, что следует далее в 10 и 11 стихах, более всего похоже на увертюру к симфонии. В этих стихах формулируются темы, которые будут раскрыты в следующих трёх строфах (мы их уже вкратце описали выше). Сначала провозглашается появление Великого Господа, с чьей силой и властью никто не может сравниться (ст. 10а). Эта тема раскрывается в первой строфе (ст. 12–17). Но затем в увертюре звучит утверждение, что Бог не какая-нибудь философия, сила или доктрина; Он — живая Личность! (ст. 106). Его награда с Ним, Его воздаяние сопровождает Его, Ему известно всё, что произошло, пока Он отсутствовал. Тема Живого Бога, превосходящего всех идолов, царей, князей, правителей и знати раскрывается далее во второй строфе (ст. 18–24). Но здесь эта тема просто кратко представлена, на неё намекают, пока пророк не сможет раскрыть её полностью. Наконец, вступление-увертюра завершается в ст. 11 упоминанием о том, что это явление — приход нежного, любящего Пастыря, так как лишь Он может и обязательно даст своему стаду всё, в чём оно нуждается. Это последняя тема, которая найдёт своё развитие в третьей строфе (ст. 25–31). Теперь мы готовы к величественной симфонии, состоящей из всех этих тем (ст. 12–31).

Увертюра к нашему отрывку завершена, и мы переходим к первому из трёх сравнений (ст. 12): могущество нашего Бога невозможно сравнить ни с кем и ни с чем.

Природа — первый кандидат на сравнение с нашим Богом. Автор задаёт пять вопросов, чтобы охватить весь диапазон возможных сомнений в силе и могуществе Бога. Так, воды всех семи океанов подобны небольшому количеству воды в Его ладони. Небосвод по сравнению с Ним так мал, как расстояние между большим пальцем и мизинцем. Весь земной прах и вся почва не больше, чем греть чаши весов, выражаясь в терминах Триединого Бога, правящего всей вселенной. Столько же весят холмы и горы, так как Господь настолько больше всех этих груд скал, снега, льда и земли, что может с лёгкостью положить всё это на весы и взвесить. Почему же мы так боимся тех, кто сегодня претендует на власть? Если наш Господь превосходит природу, изумляющую нас, почему мы не доверяем Ему во всех жизненных ситуациях?

Но, возможно, нас пугает и устрашает не природа, а человеческий интеллект и мудрость. Может ли Бог сравниться со всеми компьютерами и современными научными исследованиями? Ст. 13–14 содержат ещё пять вопросов. Был ли когда-либо такой момент, когда Бог нуждался в помощи и обращался за советом к нам? Получал ли Он когда-либо диплом, закончив одно из наших учебных заведений? Все вопросы в этой серии столь риторичны и нелепы, что ответ на них следует незамедлительно: только Бог является источником всей мудрости, с какой стати Ему бояться всех этих малых наёмников?

Три сравнения в ст. 15 использованы, чтобы показать нам, что даже все народы при всём своём богатстве и роскоши не могут сравниться с Живым Богом, потому что вся сила народов — как «капля из ведра», они «считаются как пылинка на весах»; на самом деле, они «порошинка». Не так уж и много для нашей военной мощи, наркокартелей и богатой экономики. Если сравнить их с нашим живым Богом, то нам не стоит переживать из-за них.

Можем ли мы создать образ, сравнимый по силе с Богом? Ст. 16 предлагает нам взять знаменитые ливанские кедры (это примерно то же, что калифорнийская секвойя), собрать всех животных Ливана, славившегося скотоводством (как Техас), и соорудить огромный жертвенник, который соответствовал бы нашему представлению о величии Бога. Пусть он будет 120 км в длину и ширину и 40 км в высоту. Затем зажечь огонь на этом жертвеннике и сказать: «Вот каким великим я представляю себе Бога!» Но этого будет недостаточно для того, чтобы сравниться ни с силой, ни с великолепием нашего Господа. Перед Ним все народы, вся природа, мудрость и даже наши представления о Нём настолько бесконечно малы, незначительны и недостаточны, что они даже приблизительно не могут выразить могущество нашего Господа.

Что можно сказать о Боге как о Личности? В ст. 18–24 предпринимается попытка найти подобие для нашего Бога. Кто может сравниться с такой Личностью?

Безусловно, идолы не могут быть серьёзными соперниками, хотя ст. 19–20 и говорят вкратце об идолах. Возможно, современные читатели книги пророка Исаии возразят: «Давайте пропустим это место, у нас на задних дворах нет идолов, которым мы по утрам преподносим хлебные дары; идолопоклонство нас не касается». Минуточку! Идолопоклонство — всеобщая проблема, так как сущность идолопоклонства — сильное желание. Всякий раз, когда мы приравниваем или ставим выше Бога какого-либо человека, вещь или цель, мы находимся в оковах идолопоклонства.

В действительности, Исаия шутит по этому поводу. Тем, кто слишком беден, чтобы заказать у ремесленника идола, покрытого золотом с серебряными цепочками, он предлагает более дешёвый вариант; подходящее дерево нужно выбирать с особой тщательностью. Если термиты разрушат идола, это может очень расстроить. Обратись к «искусному художнику», который хорошо разбирается в этом. Ах да, ещё одно: этого бога нужно прибить гвоздём к полу, так как прежде всего человек нуждается в «устойчивости» божества. Исаия, скорее всего, напоминает о Дагоне, статуя которого развалилась, когда во времена Самуила ковчег завета попал к филистимлянам. Поэтому прибивайте ваших божков! Здесь ирония очевидна для всех. Бог не является мёртвым деревом, Он живая Личность!

Если искать в идолах личность non sequitur (лат. «не логично»; прим. пер.), то что можно сказать о царях и князьях (ст. 21–24)? Они давно забыли о том, что Бог всей вселенной восседает на престоле над кругом земли. Ничто не может ускользнуть от Его взгляда. Все цари, князья, правители, судьи и все, кто облечён властью, приходят, но также довольно быстро покидают и свой пост, и эту жизнь. Некоторые с большим трудом получают высокий пост. А затем уходят. Почему? Потому что Бог «дохнул на них» — и их не стало, конец их карьере и пребыванию на земле.

Так почему мы боимся всех этих пустых масок современности? Не потому ли, что считаем, что они реальнее Бога? Какая страшная ошибка, совершённая Израилем; какая страшная ошибка — и мы можем её повторить!

Последнее сравнение касается пастырской заботы, которую наш Бог может нам дать (ст. 25–31). Вдохновлённый Богом, автор ещё раз спрашивает: «Кому же вы уподобите Меня и с кем сравните? говорит Святый».

Возьмите, к примеру, звёзды (ст. 26). Знает ли кто-нибудь из нас, кто их создал? «Бог», — ответим мы хором. Правильно! Он показывает нам их каждый вечер с такой регулярностью, что мы используем модель организации Солнечной системы в наших наручных часах. Более того, Он называет все звёзды по имени. Но возникает другой вопрос: действительно ли звёзд на небе больше, чем людей на земле? Их огромное количество, миллионы и миллиарды, а нас чуть более шести миллиардов. Так если Он знает каждую из этих звёзд по имени, почему же я думаю, что Он не знает по имени меня, того, кого создал по Своему образу и искупил Своей благодатью? Поскольку только родители могут давать имена своим детям, то Бог является Родителем и Творцом всех этих звёзд.

Но мы продолжаем возражать, как те отчаявшиеся, о которых говорится в ст. 27. Они думают, что Бог пренебрегает ими и их правами. Но они забыли, что вечный Господь «не утомляется и не изнемогает», управляя вселенной. Никто не может установить регулятор на Его проявление понимания, сострадания и трепетной заботы о тех, кто страдает. Наш Господь необычайно велик и вне всякого сравнения с чем бы то ни было. Он — Источник всякой силы, в которой нуждаются все — от младенцев до тех, кто в самом расцвете лет.

Так почему же мы полагаемся на другие вещи и надеемся на них? Те, кто полностью доверяет Богу, Который превыше всех богов, всех господ, всех сил и всех соперников, будут парить в небе, идти и бежать, вместо того, чтобы падать и отчаиваться (ст. 31).

Наш Бог безгранично велик и несравним ни с кем и ни с чем, о ком или о чём мы могли бы помыслить. Пред Ним мы должны склоняться и благоговеть, принося благодарения и славу. Мы признаём, что все остальные сравнения лишь дешёвые подделки, которые нам не следует ставить в один ряд с нашим Господом. Наш Бог велик и достоин поклонения!

Заключение

Трудно подготовить сильную проповедь или урок по пророческим текстам, если для оценки этих текстов мы прилагаем мало усилий или не прилагаем их вообще. Полный объём пророческих текстов почти равен объёму всего Нового Завета. Но помимо большого объёма, который занимают пророчества в Божьем откровении, они ещё чрезвычайно важны для понимания Божьего суда и обещанного Им искупления и освобождения как в настоящем, так и в будущем.

Если церковь лишить этих слов, то она повиснет в воздухе, останется без корня, без истории или якоря в пространстве и времени. Церковь должна быть связана с обещаниями, данными Израилю в прошлом. Проповедь по пророчествам поможет Божьему народу увидеть направление, получить покой и надежду, превосходящие любые ожидания, которые можно только представить и к которым можно стремиться на этой планете!

 

8

Проповедь и преподавание по плачам Ветхого Завета

В Ветхом Завете существует две основные категории жанров: проза и поэзия. Поэзия делится на литературу мудрости и псалмы, а псалмы, в свою очередь, делятся на две основные группы: прославление и плачи. Поскольку в этой главе мы будем говорить в основном о плаче, лучше всего сначала исследовать значение термина, затем обратить внимание, где в Ветхом Завете находятся отрывки, написанные в этом жанре, после этого изучить формы плача и, наконец, задать вопрос о том, как использовать жанр плача в проповеди или уроке.

Что представляет собой жанр плача?

Библейские плачи были разбиты на категории ещё на заре критики форм (Гункель и Бегрих); выделяют две категории плачей: индивидуальные и коллективные. Такое разделение обусловлено тем, что некоторые плачи являются индивидуальными, принадлежащими одному человеку, а другие отображают происходящее в обществе.

Это может казаться очевидным, тем не менее, часто местоимение 1-го лица «я» в псалме представляет всю группу людей. Также в царском плаче царь может представлять целую группу людей.

Поскольку жанр плача является поэтическим жанром, он имеет характерные для поэзии особенности. Традиционно еврейская поэзия характеризуется особым акцентом на симметрии идей между строками (еврейский параллелизм), а не наличием определенного ритма. Фактически на сегодня ни одно направление исследования ритма или метра не предоставило точную формулу, определяющую еврейский поэтический метр. Никто из тех, кто заявляет, будто формула найдена, не может представить нам эту формулу для исследования. Вместо этого они показывают лишь результаты своей работы с несколькими отдельными текстами.

Некоторые полагают, что метрическую формулу можно определить, наблюдая за повторением ударных и безударных звуков (Холынер, Мовинкель, Хорст и Сегерт). Другие считают, что ключ к определению метра находится в особенностях построения фразы, а не в ударных слогах (Лей и Сиверс). В то же время кто-то обращает внимание на количество слогов в строках еврейского текста (Фридман). В конце концов, может быть, еврейская поэзия, подобно угаритской/хананейской поэзии, не имеет метрической формулы вообще, что давно успешно доказал Г. Д. Янг.

Еврейская поэзия содержит параллелизм (симметрию идей). Однако исследования Хиллерса могут нас огорчить, так как он обнаружил, что 104 из 266 стихов Плача Иеремии (т.е. 39 %) не содержат параллелизмов, если не считать синтетического или синтаксического параллелизма. Синтетический или синтаксический параллелизм обнаруживается там, где поэтические строки, расположенные рядом, образуют одно законченное предложение с искусственной паузой (интервалом), которая разбивает предложение на две строки. Это создаёт проблему, суть которой заключается в том, что часто очень трудно, если вообще возможно, синтаксически определить, где проходит линия деления (цезура). Это влияет на значение и толкование текста.

Несмотря на то, что данная глава не может дать однозначного ответа по поводу того, существует ли метр в еврейской поэзии, она может подтвердить существование qinah, обнаруженного и сформулированного Карлом Будде в 1882 г. Этот полый, или хромающий, вид строфы ассоциируется со стихами плача. В модели qinah первая строка как минимум на одно слово или грамматическую единицу длиннее, чем вторая, давая нам, таким образом, наиболее типичную конструкцию 3+2, но также бывает 4+3 и даже 4+2. Плач 3:4–5 является типичным примером конструкции 3+2 (слова, написанные через дефис, в еврейском тексте являются одним словом):

Эффект потерянного третьего элемента во второй строке создает ощущение пустоты или хромоты. Это похоже на ожидание следующего шага, но его нет. Такая структура усиливает печаль и мрачное настроение всей поэмы.

Где находятся плачи в Ветхом Завете?

Книга Плач Иеремии является наиболее ярким примером формы плача. Книга состоит из плача общины (за исключением 3 главы) и похожа на другие коллективные плачи Ветхого Завета. Вот некоторые ссылки на примеры коллективных плачей: Псалмы 43, 59, 73, 78, 79, 82 и 88, Исаия 63, Иеремия 14, Аввакум 1. Следующие псалмы имеют некоторые признаки коллективных плачей: Псалмы 67, 81, 84, 89, 105 и 113:9-26.

Индивидуальных плачей гораздо больше, здесь мы можем привести примеры некоторых из них: Псалмы 3–7, 9:22–13,15- 16, 21–22, 24–27, 30, 34–35, 37–42, 50–58, 60–63, 68, 70, 72, 76, 85, 87, 101, 108, 119 и 129, Иеремия 11, 15, 17–18, 20, многочисленные отрывки в книге Иова и, конечно же, Плач Иеремии 3 гл.

Форма плача

Большинство исследователей согласно с тем, что существует некоторая гибкость в порядке, в котором появляются различные элементы плача, и что во многих случаях может быть представлен только один элемент. Однако здесь мы перечислим семь классических элементов, которые появляются с определённой регулярностью:

1. Обращение

2. Призыв о помощи, обращённый к Богу

3. Одна или несколько жалоб

4. Исповедание греха или утверждение собственной невинности

5. Проклятие своих врагов

6. Уверенность в том, что Бог ответит

7. Славословие или благословение

Центральная точка плача находится в одном или более элементах плача, так как часто она объясняет причину, по которой автор решил написать этот плач. Молитва Соломона содержит семь возможных ситуаций, в которых народ будет молиться в храме (3 Цар. 8), а четыре из этих семи ситуаций могли стать причиной для обращённого к Богу плача перед лицом национальных катастроф. Вот эти четыре ситуации: (1) поражение в битве (ст. 33–34), (2) засуха (ст. 35–36), (3) другие природные бедствия и болезни (ст. 37–40) и (4) плен (ст. 46–50). Пример такого плача можно найти в Пс. 72:13:

Так не напрасно ли я очищал сердце мое

и омывал в невинности руки мои…?

Другим примером может стать Пс. 119:2:

Господи! избавь душу мою от уст лживых,

от языка лукавого.

Часто в плачах обращение и просьба о помощи объединены, как это, например, видно из Пс. 7:2:

Господи, Боже мой! на Тебя я уповаю;

спаси меня от всех гонителей моих и избавь меня.

Ещё один пример — Пс. 12:2:

Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец,

доколе будешь скрывать лице Твое от меня?

Исповедание греха или утверждение собственной невинности можно проиллюстрировать примером из Пс. 7:4–6.

Господи, Боже мой! если я что сделал,

если есть неправда в руках моих,

если я платил злом тому, кто был со мною в мире,

я, который спасал даже того, кто без причины стал моим врагом,

то пусть враг преследует душу мою и настигнет,

пусть втопчет в землю жизнь мою,

и славу мою повергнет в прах.

Проклятие своих врагов можно найти в Пс. 108:8-10:

да будут дни его кратки,

и достоинство его да возьмет другой;

дети его да будут сиротами,

и жена его — вдовою;

да скитаются дети его и нищенствуют,

и просят [хлеба] из развалин своих.

Пример славословия или благословения можно найти в этом же псалме — Пс. 108:30, 31:

И я громко буду устами моими славить Господа

и среди множества прославлять Его,

ибо Он стоит одесную бедного,

чтобы спасти его от судящих душу его.

В плачах содержится вся гамма эмоций, от жалоб и заявлений о невиновности до прославления Бога за освобождение. Бог, слышащий наши жалобы, — это тот же Бог, который отвечает нам, обещая прощение и помощь, что рождает гимны восхваления Бога и благословения.

Зачем проповедовать и учить по плачам?

Бог поместил индивидуальные и коллективные плачи в Писание, чтобы исправить эйфоричные и праздничные представления о вере, которые романтично рисуют полную благополучия жизнь. Такое однобокое, «только-счастье», представление о жизни не в состоянии противостоять её реалиям. Оно уводит сложную, полную боли сторону жизни в закоулки веры и действий, оставляя нам так мало помощи и утешения со стороны других людей или Божьего Слова.

С другой стороны, Бог даровал нам в библейских отрывках плача утешение, в котором может быть представлен весь спектр наших земных странствований. Особенно это касается книги Плач Иеремии.

Плач Иеремии является глубоко эмоциональной книгой. Она открыто признаёт существование слёз и рыданий (1:2), одиночества и опустошённости (1:4), насмешек (1:7), стенаний (1:8), голода (1:11) и скорби (2:11) — и это далеко не полное описание всей боли и всех страданий, о которых идёт речь в этой книге. Некоторые ощущают недостаток спонтанности в этой книге, поскольку она является одной из наиболее строго структурированных книг в Ветхом Завете. Её первые четыре главы состоят из алфавитных акростихов по 22 строфы в каждом, и только пятая глава не является акростихом, хотя также состоит из 22 строф. Мы можем только представить, насколько сложным было составление алфавитных акростихов книги Плач Иеремии.

Но глубокое, искреннее выражение эмоций не требует спонтанности. Молитвы, которые не были записаны или заранее обдуманны, не всегда являются самыми настоящими, самыми страстными, самыми прочувствованными, искренними и живыми. Но наши эмоции подобны реке, которая изливается из нашего сердца, а использованные формы подобны берегам реки, которые помогают ей быть глубокой. Без этих «берегов», этих форм, которые придают структуру нашим эмоциям, наши чувства стали бы мелкими и растеклись бы повсюду. Но структура алфавитного акростиха не сдерживает поток эмоций, его реальность и глубину, а создаёт категории, чтобы река была глубокой.

Слишком часто мы ошибаемся при выборе формы и порядка наших богослужений, когда источники наших сердец высыхают. Поэтому во времена скорби и печали было бы лучше позволить реке течь глубже в наших молитвах, проповедях и беседах.

Таким образом, Плач Иеремии, как и другие плачи, побуждает нас в страданиях направлять наше отчаяние к Богу, а не от Него. Книга также совершает пасторскую работу, утешая нас без преуменьшения реальности человеческих страданий и боли. Иногда приходится иметь дело с чувством вины, которое сопровождает боль. Книга Плач Иеремии признаёт реальность боли и побуждает выражать её в Божьем присутствии. Божье присутствие — это обещанное нам право, в котором также есть раны, боль и страдание. В конечном счёте, мы понимаем, что только Господь наша часть (Плач 3:24).

Некоторых смущает использование формы акростиха. Могло ли это помочь Израилю исцелить память об ужасном разрушении в 586 г. до Р.Х.? Едва ли! Любой еврей, живший в то время или в следующих поколениях, никогда не забудет пережитой боли и утраты нации, храма, трона, дома Давидова (как американский народ никогда не забудет 11 сентября 2001 г.); всё это ушло в прошлое.

Акростих появляется здесь, чтобы помочь Божьему народу проработать каждую грань их скорби и страдания, от А до Я, если выражаться, используя русский алфавит. Все должно быть перечислено и обнажено. Но также необходимо помнить, что боль и печаль не безграничны, не бесконечны; они временны. Без такого finis (лат. «конец») Божий народ надолго остался бы парализованным и разочарованным. Так плач помогает нам справляться со скорбью. При помощи литературы плача Ветхий Завет даёт нам самый исчерпывающий ответ на проблему страданий с позиции Божественного откровения. Таким образом, Плач Иеремии отвергает стоицизм и жизнь без эмоций. Подобно Рим. 12:15, он призывает нас: «Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими». Правильно контролируемые эмоции не являются неприятными Богу; временами нам нужно поплакать!

Как проповедовать по плачам

Плач Иеремии 2 глава

Эта глава является хорошим примером плача, и не потому, что в ней отражены все характеристики плача (они не отражены в ней), но потому, что в этой главе видна гибкость этой формы, которая характерна для большинства жанров.

Название проповеди/урока: «Личное переживание страданий»

Текст: Плач Иеремии 2:1-22

Центральная точка: Совершил Господь, что определил, исполнил слово Свое, изреченное в древние дни, разорил без пощады и дал врагу порадоваться над тобою, вознес рог неприятелей твоих (ст. 17)

Гомилетическое ключевое слово: причины

Вопрос: почему?

I. (Обращения нет)

II. Жалобы

 А. Потому что страдания от Господа (ст. 1-10)

 Б. Потому что страдания касаются Божьего служителя (ст. 11–13)

III. Исповедание греха

 А. Потому что страдания ведут к подобным личным откликам (ст. 14–19)

 Б. Потому что страдания направляют наши жалобы к Богу (ст. 20–22)

IV. (Проклятие своих врагов отсутствует)

V. (Славословий или благословений нет)

Сейчас появилось множество «доброжелателей», советующих нам: «Не воспринимай страдания как нечто личное». Истина заключается в том, что страдания в высшей степени личностны. Первые десять стихов 2 главы книги Плача содержат сорок упоминаний о Божьем гневе и суде за грех, который был причиной этого наказания. Тем не менее, Божий гнев измеряется и контролируется Его любовью и справедливостью. Выражение Божьего возмущения против греха является проявлением Его заботы о нас.

Псалом 119

Второй пример плача можно обнаружить в Псалме 119, первом из пятнадцати псалмов восхождения. Так выглядят основные элементы этого плача:

1. Обращение: «К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня» (ст. 1)

2. Призыв о помощи, обращённый к Богу: «Господи! избавь душу мою от уст лживых, от языка лукавого» (ст. 2)

3. Проклятие своих врагов: «Что даст тебе и что прибавит тебе язык лукавый?» (ст. 4)

4. Уверенность в Божьем ответе: «Изощренные стрелы сильного, с горящими углями дроковыми» (в версии NIV начало ст. 4 звучит так: «Он накажет тебя стрелами…»; прим. пер.)

5. Утверждение о невиновности: «Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских. Долго жила душа моя с ненавидящими мир. Я мирен: но только заговорю, они — к войне» (ст. 5–7)

Название урока/проповеди: «Что делать, когда на тебя клевещут»

Текст: Пс. 119

Центральная точка: «Господи! избавь душу мою от уст лживых, от языка лукавого» (ст. 2)

Гомилетическое ключевое слово: пути Вопрос: как?

I. Наша мольба о помощи должна быть обращена к Богу (ст. 1–2)

II. Мы должны быть уверенны в том, что Бог ответит (ст. 3–4)

III. Наши поиски мира должны быть постоянными (ст. 5–7)

Клевета не менее опасное оружие, чем револьвер! Поэтому, отправляясь на религиозные праздники в Иерусалим, израильские паломники не могли не думать о том, не станут ли они снова жертвами порочной клеветнической кампании против них, которая проводилась у них на родине в их отсутствие.

Но почему именно эта тема открывает сборник псалмов паломников (песен восхождения)? Сэмюэль Кокс отвечает на этот вопрос следующим образом: «Вряд ли будет преувеличением сказать, что половина человеческих страданий берёт начало из необдуманного и злого использования языка. И эти злобные языки шевелятся быстрее всего за [чьей-то] спиной… Мы осуждаем эти грехи языка без особой серьёзности, пока сами не пострадаем от них».

Псалом 76

Эта проповедь Преподобного Доктора Дорингтона Литтла на текст Псалма 76 была произнесена в Первой конгрегационалистской церкви, Гамильтон, Массачусетс, 21 января 2001 г. Она является прекрасным примером проповеди по плачам.

***

Во время войны 1812 г. капитан Чарльз Бернард плыл из Нью-Йорка в южные моря для охоты на тюленей. На одном из Фолклендских островов он и его команда обнаружили и спасли группу британских моряков, потерпевших кораблекрушение.

Несмотря на то, что их страны находились в состоянии войны, было принято решение отправить британских моряков на их родину. Но для того, чтобы это осуществить, им была необходима дополнительная провизия. Поэтому капитан Бернард вместе с небольшой группой спасённых моряков высадился на соседний остров в поисках еды, которой бы хватило для всех, находящихся на корабле.

К его ужасу, после высадки на остров его недавно спасённые гости оставили его самого на острове и уплыли. Похоже, его корабль и команда понравились им больше, чем он сам. Они забрали его сменную одежду, его китель, одеяло, котиковый мех, инструменты, оружие, пороховой рожок и даже его охотничьего пса. Всё это было сделано в расчёте на его неминуемую смерть в этом заброшенном уголке.

Стоя на высоком холме, он наблюдал как его, теперь захваченное, судно уходило за горизонт, и изо всех сил выкрикивал прощальные фразы: «Ступайте, подлецы!» А позже: «хладнокровные британцы», «глухие и жестокосердые», совершившие «беспримерную низость».

Итак, он остался там, совсем один на необитаемом острове — что продлится целых два года — борясь за выживание, как Робинзон Крузо. Полностью осознавая суровую и безрадостную реальность, представшую пред ним, в первую ночь своего одиночества, рассказывал Бернард, он лежал и «молился о том, чтобы Бог направлял и вдохновлял меня стойко и смиренно нести эту дважды мучительную ношу ».

«Дважды мучительная ноша» — необычное выражение, не так ли? Тем не менее, все мы понимаем, о чём речь, так как все мы иногда испытываем то же. Каждый из нас сталкивается с ношами, которые вдвойне тяжелы для нас и которые, в свою очередь, вызывают в нас определенную эмоциональную и духовную реакцию.

Сегодня мы рассмотрим пример, оставленный нам псалмопевцем Асафом, который, как вы, возможно, знаете, написал двенадцать псалмов. Он был левитом, которого царь Давид назначил быть ответственным за музыку во время поклонения в скинии (храм ещё не был построен).

С поразительной и мужественной искренностью автор говорит о своей вере, которая спотыкается о трудности, которые встречаются в жизни, и сражается с ними; дважды мучительная ноша! Как таковой, Псалом 76 — его читали полностью в начале служения — представляет собой честный ответ человека, который чувствует, что Бог покинул его. Фактически это псалом, с которым в определённый период жизни каждый из нас может отождествить себя. Причиной тому служит его практический реализм. Псалмопевец сетует. Он плачет. Ему больно. Он испытывает мучения. В этом псалме вера не всегда состоит лишь из позитивных утверждений и эмоций.

Скорее, мы видим здесь веру под неистовыми ударами на арене реальной жизни. Псалмопевцу известны мучения и безумие таких моментов жизни. Автор плачет, но в то же время он в состоянии увидеть, как Бог трудился и будет продолжать трудиться. Как видите, этот псалом больше, чем эмоции. Это эмоции, проверенные Божьими действиями в жизни Его людей.

Нам неизвестен исторический контекст этого псалма Асафа. Был ли он результатом ужасной травмы национальных масштабов или это плач, вызванный личной болью. Мы не знаем этих причин. Но каким бы ни был контекст, псалом говорит очень чётко. Что же он говорит нам?

Божьи люди могут плакать и плачут, испытывая боль и сомнения (ст. 1–9)

Первые девять стихов Псалма 76 говорят о том, что бывают времена, когда Божьи люди могут плакать и плачут, испытывая боль и сомнения. Дословно псалом так и начинается: «Глас мой к Богу, и я буду взывать; глас мой к Богу». Это молитва Асафа. Нагромождение слов и экспрессивных выражений помогает нам прочувствовать непрестанную боль. Это непрерывный, скорбный плач. Это не пройдёт. Это не кратковременное сожаление. Здесь затянувшаяся боль, вызванная суровым испытанием. Это непрерывная просьба о помощи, потребность во внимании и заботе.

Итак, псалмопевец молится. Он ищет Господа, простирая руки к небесам. Не умолкая и не опуская рук, он зовёт Бога снова и снова, и снова, потому что его душа «отказывается от утешения».

Но проблема в том, как показывает ст. 4, что когда Асаф думает о Боге, он не чувствует облегчения: «Вспоминаю о Боге и трепещу; помышляю, и изнемогает дух мой. Села» («Села» указывает на музыкальную паузу; помните: это прославление! Прим. пер.: в Синод, перев. это слово отсутствует.) Божье невнимание к насущным нуждам Асафа отнимает его силы. Он не находит утешения.

Нам кажется странным, возможно, даже удивительным, сбивающим с толку то, что Бог не отвечает. В конце концов, не говорим ли мы, что Бог отвечает на молитвы? Не странно ли, что само воспоминание о Боге не приносит мира сердцу, а лишь смятение?

Но всё же это происходит. Это иногда случается и с нами — если быть до конца честными. Временами мы тоже плачем. Мы снова и снова обращаемся к Богу, но ответа нет. Поэтому мысли о Боге скорее тревожат нас, чем утешают. И это не исцеляет нас, а причиняет нам дополнительную боль.

Возможно, мы даже теряем сон и, как псалмопевец (ст. 5), считаем, что Бог нас лишил сна, что Он не позволяет нам сомкнуть глаз, чтобы продлить наше страдание. Глубокий сон может быть спасением от душевного страдания, но Бог лишает нас и этого. Вместо этого мы лежим в кровати и размышляем о лучших песнях лучших дней (ст. 6–7) — но и это не помогает. Мы можем заставить себя молчать, но наше сердце безостановочно стучит и своим ритмом выбивает наши жалобы. Удар за ударом. Удар за ударом. Удар за ударом.

В конце концов в наших душах рождается серьёзный вопрос. Его не избежать. Он вырывается, сопровождаемый шестью риторическими «служанками» в ст. 7–9:

1. Неужели навсегда отринул Господь?

2. Неужели Он не будет более благоволить?

3. Неужели навсегда перестала милость Его?

4. Неужели пресеклось слово Его в род и род?

5. Неужели Бог забыл миловать?

6. Неужели во гневе затворил щедроты Свои?

Вот! Теперь всё вышло наружу. Все дурные предчувствия всплыли на поверхность. Они кипят, их невозможно сдержать. Несомненно, ответ на эти вопросы — «нет», но остался намёк на нечто иное, что скрыто под поверхностью, — очень серьёзный вопрос, бурлящий в глубине души.

Вы видите, в чём настоящая проблема? Это — сомнение. Псалмопевец говорит: «Вот моя боль. Там мой Бог. Я зову. Но где Его ответ? Он когда-нибудь ответит?»

Он отверг меня?

Он забыл меня?

Где же Его любовь?

Где Его обещания?

А Его милость?

Это весь Его гнев?

И это всё, чего я могу ожидать от Него?

Мрачное сомнение — а заботится ли Он вообще?

Будьте уверены, это не сомнение в том, что Бог существует. Асаф в этом не сомневается. Такое сомнение — продукт современности, в древности в существовании Бога не сомневались. Это сомнение появляется после эпохи Просвещения и по своей природе не является библейским. Асаф же сомневается в том, что Бог заботится о нём и о его народе.

Опять-таки, подобные борения не чужды христианам. Бывают времена, когда мы желаем знать, где Бог и что Он делает. Как Он может поступать с нами таким образом? Как Он мог оставить нас, когда, кажется, земля уходит из-под ног? Почему Бог такой противоречивый и непостоянный?

Да, мы признаём, что у нас бывают времена сомнений, и учимся у псалмопевца тому, что о них лучше говорить, чем пытаться их заглушать. Конечно же, здесь нам нужно быть осторожными. Когда Асаф даёт нам право выражать эмоции перед Богом, он не даёт нам права грешить, когда мы это делаем. Иногда он кается в своих эмоциях (см. Пс. 72:21–22).

Об этом мудро сказал Александер МакЛарен: «Сомнения лучше высказывать прямо, чем оставлять их в сердце, где они будет распространяться и омрачать всё вокруг, подобно ядовитому туману… когда мы выражаем сомнения, мы будто прорываем канал в болоте, чтобы вода могла течь».

И это то, на что похожи ст. 1-10, - они похожи на воду, текущую из болота смущённых, страдающих души и разума Асафа. Эти слова дают выход его эмоциям и боли, с их помощью он выражает свои сомнения.

Если бы мы остановились здесь, в конце ст. 10, мы остались бы в очень сложном положении. Мы остались бы в пустоте и неверии. Но мы не останавливаемся! Посмотрите на ст. 11–16.

Божий народ стремится очистить своё видение (ст. 11–16)

В ст. 11–16 мы видим, что Божьи люди, выражая свою боль, пытаются также очистить своё видение (свой взгляд). Ст. 11 — поворотная точка в псалме. Он звучит не совсем понятно; его можно прочитать таким образом: «Вот моё горе — изменение правой руки Всевышнего». В таком случае мысль о том, что Бог изменился, логически связана с предыдущими жалобами. Из этого следует, что нет ничего надёжного, на что можно было бы опереться, поскольку Бог непостоянен.

Или этот стих может звучать так: «Вот к чему я взываю: к летам десницы Всевышнего», то есть как обращение к постоянству Бога (версия NIV). В данном случае этот стих служит связующим звеном между двумя частями псалма и поворотным пунктом. Он разворачивает нас от отчаянного самосозерцания (и возможной тщетности) к поднимающему наш дух размышлению (и новому подтверждению веры).

Псалмопевец говорит, что он думает (ст. 11, в Синод, пер. «И сказал я»; прим. пер.), вспоминает (ст. 12), размышляет и вникает (ст. 13) в дела Божьи — не в себя, не в свою боль, не в своё состояние. Нет, сейчас он прилагает величайшие усилия, чтобы размышлять о Боге.

Акцент на эти усилия делается при помощи повторения глаголов в ст. 12–13: вспоминать/вспоминать, вникать/размышлять. Это усиливает намерение псалмопевца. Он понимает, что в его битве с сомнениями и отчаянием единственным подкреплением может быть постоянное сражение за то, чтобы в первую очередь помнить и размышлять о Боге. Это стратегия Асафа и для него самого, и для его народа.

Однажды я обнаружил, что в Еврейской Библии отсутствует слово сомнение. С другой стороны, множество слов выражают удивление, изумление и восхищение тем, кем является Бог и что Он совершает. «Таким образом, превосходящее всякое разумение величие Божье препятствует силе сомнения, исходящего из желания основать свою собственную независимую династию».

Я думаю, именно поэтому в этом псалме происходит внезапный переход от болезненной сосредоточенности на себе к божественному созерцанию. Если мы остановимся на минуту и сосчитаем все местоимения 1-го лица единственного числа «я», «мой», «меня», то в первых семи стихах мы насчитаем их 13. Но начиная со ст. 14, далее уже доминирует Бог. Он упоминается почти 20 раз! Теперь Он является темой псалма, а не личное страдание. Теперь взгляд сосредоточен на Божьих делах, на Его чудесах, на результатах Его труда и — прежде всего — на Божьих святых путях (ст. 13).

Размышляя над всем этим, мы понимаем, что Бог несравним (ст. 14). Он несравним, потому что избавляет Свой народ и изливает Свою силу, чтобы благословить его. Его всемогущая рука действительно защищает Божий народ (ст. 16). Мы должны помнить об этом, чтобы иметь надежду и способность справиться с обстоятельствами. Без этого мы будем прикованы к отчаянию, чувству бесполезности и осознанию нашей бренности. Здесь нам предлагается библейский способ того, как избежать такого душевного отчаяния. Мы вспоминаем Бога. Мы снова смотрим на дела Его рук. Мы поклоняемся Ему.

Его пути святы в том смысле, что они всегда совершенны, даже тогда, когда мы не до конца понимаем их. Его не за что упрекать. И мы получаем утешение, вспоминая, что мы Его народ (ст. 16). Мы неизменно принадлежим Ему. Вот то очищенное видение ситуации, в котором мы нуждаемся.

Божий народ помнит своё избавление (ст. 17–20)

Давайте посмотрим на ст. 17–20. Здесь мы видим детальное описание того, как Бог избавил Свой народ. Да, Божий народ иногда выражает свою боль, но он должен очистить своё видение — вспоминая избавление.

Вы ведь знаете, о чём речь! Избавление, о котором здесь говорится, — это великое чудо, когда Бог провёл Свой народ через Красное море. Это был чрезвычайно важный момент для них (Исх. 14). Бог вызвал их из Египта и довольно впечатляющим образом освободил их. В тот самый момент, когда им угрожало уничтожение, когда они в испуге стояли на берегу, когда они были пойманы в ловушку, оказавшись между свирепым морем и приближающейся армией, в этот самый момент, момент глубочайшего страха, появляется Бог, если можно так выразиться.

Моисей поднимает посох над морем — и воды разделяются. Окружённые с обеих сторон грозным морем, евреи перешли на другую сторону. А египтяне, преследовавшие их, были поглощены волнами, так Бог спас Свой народ от врагов.

Да, говорит псалмопевец, воды «убоялись» и «трепетали» перед Богом, «облака изливали воды, тучи издавали гром, и стрелы Твои летали», а «земля содрогалась и тряслась» (ст. 19). Всё это для того, чтобы проложить путь для спасения Своего слабого народа.

Вот что сделал Бог — святой, великий, заботливый и могущественный Бог. Вот кто Он и вот что Он сделал. Это то освобождение, о котором вспоминает псалмопевец после того, как размышлял о Боге. Вот что даёт ему надежду на то, что его настоящее и будущее находится в Божьих руках — руках, которые разделяют море, избавляют, спасают и заботятся.

В час его мрачного сомнения и боли Бог находится рядом. Это Его голос. Это Его ответ. Это Его ответ на сомнения, высказанные в ст. 8-10:

Он забыл обо мне? Нет

Где же Его любовь? Она здесь, она реальна

А что с Его обещаниями? Они истинны

Милостив ли Он? Полагайся на Его милость

Вечен ли Его гнев? Какая глупость!

Действительно ли Он заботится? Безусловно!

Примеры Его избавляющих деяний говорят сами за себя! Это истинно и для нас. В дни мрачных сомнений, когда мы нуждаемся в ясной перспективе, мы смотрим на Бога и мы вспоминаем. Мы вспоминаем величайший акт избавления, на которое указывает Красное море. «Наш голос» (ст. 2) был заглушен «громом» (ст. 19) Божьего избавляющего голоса. Мы помним страдания Его безгрешного Сына, Его кровоточащие руки, прибитые ко кресту за наши грехи. Мы вспоминаем красоту незаслуженной благодати. Несмотря ни на что, мы позволяем этим чудесам захватить и увлечь нас. Бог проговорил. В самом деле. И «в последние дни сии говорил нам в Сыне» (Евр. 1:2).

Уничтожает ли это обстоятельства, в которых мы находимся?

Удаляет ли это нашу боль?

Конечно, нет — но это напоминает нам о том, что Бог заботится, Он не потерял силу и власть, Он будет поддерживать и спасать свой народ. Наши проблемы не забыты; они просто становятся мельче перед лицом большей реальности.14 Боль — это не конец пути. Когда нам очень больно, всё может казаться нелепым и пустым, но наш Бог проговорил и освободит нас. Чем больше мы вспоминаем и размышляем, тем увереннее мы говорим: «Боже! свят путь Твой. Кто Бог так великий, как Бог!» (Пс. 76:14) и «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8:31).

Божий народ полностью доверяет Богу (ст. 21)

Мы подходим к завершению, давайте посмотрим на последний стих этого псалма. Как результат воспоминаний о Божьих делах мы видим выражение полного доверия Богу со стороны Его народа.

«Как стадо, вел Ты народ Твой рукою Моисея и Аарона» (ст. 21)

Вот что сделал Бог.

И вот что Он продолжает делать.

И это наше полное доверие. Мы движемся от сомнения и отчаяния к Богу, Его освобождающей силе и, таким образом, к уверенности в Нём. Бог ведет свой народ. Он наш добрый Пастырь, такой, как Иисус. А мы его стадо, Его овцы, нуждающиеся в Его постоянной заботе и мудрости. Размышления о Его избавляющем руководстве и заботе служат основанием для нашей уверенности в настоящем и будущем.

Ст. 21, на мой взгляд, на самом деле не является заключением, снимающим напряжение. Напротив, это та точка, на которую нам указывает весь псалом и к которой ведёт нас. Мы не разбились вдребезги о камни сомнения, потому что Господь ведёт нас и заботится о нас нежной рукой Пастыря.

В ст. 2–3 мы видели картину беспокойства отчаявшейся души, сосредоточенной только на себе, а в ст. 21 мы видим картину души, вспоминающей о Боге и начинающей вновь доверять Ему. Это доверие укрепляется и основывается на библейском, сосредоточенном на Боге, размышлении.

Эту душу ведёт Бог.

Это то, на чём мы стоим.

Божья пасторская забота является нашим надёжным основанием.

Над этим мы размышляем.

Братья и сёстры, в качестве практического заключения я хотел бы сказать о важности серьёзного размышления над Библией. Размышление помогает нам понять Божьи пути, так что в трудные периоды жизни мы можем доверять Ему. Здесь необходимо отличать запоминание Писания от библейского размышления (медитации), хотя они нераздельно связаны. Я попробую это объяснить на простом примере.

У нас на кухне есть шкафы для посуды. Зачем? Мы храним в них полезные для здоровья продукты, которые нравятся нашей семье: фрукты, какао, сыр и упаковки шоколада «ТоЫегопе». Но для того чтобы напитаться этими прекрасными (!) продуктами, их нужно не просто сложить в шкаф, нам нужно достать их оттуда и съесть! Продукты, остающиеся лежать на полке, почти бесполезны; они ценны, когда мы употребляем их в пищу.

Так же обстоит дело и с библейским размышлением (медитацией)! Ваша память — это шкаф или сундук, или выдвижной ящик, в котором вы храните истины Божьего Слова. Но размышление использует этот шкаф. Размышление достаёт эти накопленные истины, чтобы накормить и напитать вашу душу в тёмные и духовно скудные дни вашей жизни. И это то, что делает Асаф в этом псалме. Это то, что должны делать мы.

И снова: эту душу ведёт Бог.

Это то, на чём мы стоим.

Божья пасторская забота является нашим надёжным основанием.

Над этим мы размышляем.

Заключение

«Причину» плача, как правило, можно найти в предложении, которое начинается со слова ки (на иврите), эта частица обычно переводится как «из-за» или «потому что». Являясь отличительным признаком жалоб, она также даёт нам центральную точку плача и, таким образом, тему проповеди или урока.

Другие элементы отрывка будут развивать тему, которую мы обнаружили в жалобе или центральной точке отрывка. Поскольку каждый из основных пунктов вашего плана вытекает из этих элементов, обращайте внимание на то, чтобы не потерять богословского учения плача о Боге и наших взаимоотношениях с Ним. Большая часть этого учения может быть заключена в образы, используемые плачем, но это не должно помешать Вам показать то, что Бог хочет сказать нам, используя этот жанр и определённый текст.

Слишком часто песни прославления занимают центральное место на наших богослужениях. Но что мы делаем для людей, пришедших с тяжестью на сердце? Неужели им так и не суждено услышать из Евангелия слов утешения и поддержки?

Давайте включим жанр плача в наши проповеди и уроки как ещё один аспект всей воли Божьей.

 

9

Проповедь и преподавание по Пятикнижию

Значительная часть людей в церкви сейчас склонна считать, что «Тора слишком устарела, чтобы современные христиане изучали её». Популярной является идея о том, что христианство является прогрессивной религией, отпавшей от своих иудейских корней, особенно от Пятикнижия, которое обычно воспринимается как синоним понятия «закон» — в смысле инструкций и ограничений. Но всё это выглядит слишком самонадеянно; апостолы утверждали, что христианская церковь является прямым продолжением Божьего замысла и плана, которые Бог открывает в Ветхом Завете. Более того, суть библейской Торы нельзя сужать до европейской идеи закона: французским loi, немецким Gesetz или даже греческим nomos, поскольку Тора содержит Божьи обещания, данные патриархам и последующим поколениям, наряду с руководством для жизни.

Значение Торы

Проблема популярной христианской концепции закона состоит в том, что она представляет закон как набор формальных инструкций, зачастую связанных с обрядами, которым должно было подчиняться общество Ветхого Завета, если оно хотело добиться благоволения Божьего. Такой неверный вывод ведёт к противопоставлению основанных на законе Моисея правил для жизни в Торе и жизни в благодати, описанной в Новом Завете. Подобная дихотомия явно противоречит учению Священного Писания.

Тора гораздо больше, чем закон. Слово тора, вероятно, образовано от еврейского глагола, имеющего значение «указывать [направление движения]». Именно поэтому наставления в книге Притчей, большая часть учения которой основано на Торе, часто связаны со «стезёй». Божий закон означал свет на пути; он должен был указывать человеку направление, в котором следует идти.

Но это не всё. Признать наличие в Торе указаний для жизни — это не то же, что описать суть или цель Пятикнижия. Тора имеет более важную цель: она следит за развитием Божьего обетования, которое Бог дал Своему народу. Законы, или лучше указания, должны быть неотъемлемой частью всего текста и истории Божьего плана-обетования.

Между тем, книги мудрости и пророческие книги полагаются на Тору как на основание всего, чему учат и что провозглашают. Для этих частей Библии центр божественно управляемой жизни находится в откровении Моисея. Это подтверждается множеством прямых цитат и непрямых аллюзий на Пятикнижие в книгах пророков и книгах мудрости.

Какое отношение к Торе имеет обетование

Доктрина Божьего плана-обетования в большей мере выглядит как доминирующая тема и краеугольный камень первых пяти книг Библии, если не всей Библии. План-обетование можно определить как заявление или слово от Бога. Это Божье слово о том, кто Он есть и что Он делает для народа, который Он призвал быть Его представителем для того, чтобы благословить весь мир. Таким образом, это слово о том, кто Он есть и что Он делает через этот народ для всех народов на земле.

Три ключевых отрывка задают общую направленность всему Пятикнижию и помогают раскрыть его план: Быт. 3:15,9:27 и 12:1–3. В этих текстах Бог сообщает о четырёх дарах: (1) обещание потомства или «семени», (2) обещание, что Бог Сам явится и «вселится» в шатры Сима, (3) обещание Ханаанской земли тем, кто назван Божьими представителями, передающими Его обещание, (4) обещание Благой вести, или самого Евангелия, о том, что в этом семени будут благословлены все народы земли.

Тема обещания не заканчивается завершением повествования о до-патриархальном откровении в Быт. 1-11 и даже рассказами о патриархах в Быт. 12–50. Напротив, в двух центральных точках остальной части Пятикнижия, а именно: в истории исхода и откровении закона на горе Синай, становится понятно, что именно включает в себя благословение Божьего обетования. Только что образованный израильский народ многократно называется «Моим народом». Причина столь тесных отношений с Богом находится в завете, который Бог заключил с патриархами (Исх. 2:24, 3:6).

Каким же образом, в таком случае, обещание связано с Торой? Эта связь всегда подчёркивала превосходство обетования над За коном. Таким образом, как обещания, данные патриархам, предшествовали Синайскому закону, так вера и искупление должны были быть контекстом всякого послушания заповедям, которые дал Бог на Синае. Именно так происходило избрание Исаака: исключительно на основании Божьего замысла, а не на основании накопленных благочестивых деяний его отца Авраама или самого Исаака. Подобным образом, Бог выбрал одного из двух сыновей Исаака ещё до того, как они родились (Быт. 25:23) и могли сделать доброе или худое (Рим. 9:11–12).

Повествовательная структура Торы

Тот факт, что Тора имеет преимущественно повествовательную форму, даёт ей возможность обращаться к людям в наши дни. Это повествование — часть продолжающейся истории, рассказанной с Божественной перспективы и охватывающей всё человечество. Как любое повествование, оно имеет начало, середину и временное окончание (пока не наступит конец, который откладывается на неопределённое время, и мы не достигнем высшей точки — Царства Божьего).

Повествование начинается с так называемой первобытной истории (Быт. 1-11). История начинается с темы Божьего благословения (евр. брк): Бог благословляет всё творение (1:22) и первую человеческую пару (ст. 28). Тема благословения продолжается в Быт. 5:2 и подхватывается в завершении истории о потопе (Быт. 9:1). Даже при отсутствии слов «благословил» или «благословение» сама идея Божьего благословения присутствует, как мы видим это на примере Быт. 3:15,9:27.3 Когда Быт. 12:1–3 повествует об обещании, данном Аврааму, слова «благословлять» и «благословение» используются пять раз! Связь между «благословением» до-патриархального периода и «словом» обетований, данным патриархам, не могла бы быть более очевидной.

Точно так, как Яхве был Богом, «Который вывел тебя из Ура Халдейского…» (например, Быт. 15:7), так и давая заповеди Декалога, Яхве объявил: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской…» (Исх. 20:2). Таким образом, закон был дан в контексте Божьей благодати. Он являет Свою благодать до того, как ставит условия!

Но проблемой для богословов и читателей Торы является не цельность повествования, а различие в природе двух заветов. Обещание, данное Аврааму, было наполнено дарами незаслуженной благодати и благословений, а Синайский закон, кажется, только устанавливает требования, обязательства и заповеди.

Это разделение настолько сильно ощущается, что Герхард фон Рад назвал отрывок Втор. 26:5–9 главным символом веры Израиля (утверждения «Я верю…»), наряду с другими символами веры, как, например, И.Нав. 24:16–18, и сделал вывод о том, что эти символы подтверждают разницу между заветами. Фон Рад указал на то, что Синайские события, которые он рассматривает как центр Пятикнижия, не были включены в эти символы веры, доказывая, таким образом, что Синайский закон принадлежал другому поколению, которое появилось только в конце Вавилонского плена. В этом он ошибался.

Взгляд фон Рада был подвергнут резкой критике, как и следовало ожидать, так как то, что, по его мнению, было пропущено, можно обнаружить, если рассматривать всю 26 главу Второзакония, а не только ст. 5–9, и 24 главу Иисуса Навина полностью, а не только ст. 16–18. Совершенно очевидно, что события исхода неразрывно связаны с Синаем: Исх. 19:3–8 и 20:2-17.

Даже после того, как мы признали существование всех этих связей, проблема остаётся: как объединить в одно целое условия и требования отрывка Исх. 20 — Числ. 10 и благословения и обещания до-патриархальных и патриархальных материалов в книге Бытие? Чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо проследить, как подобные комбинации обещаний и заповедей выступают в роли каркаса, удерживающего вместе повествования о патриархах. Например, следующие заповеди были включены в историю о патриархах без какого-либо ощущения несоответствия:

Бытие 12:1 «пойди из земли твоей»

15:9 «возьми Мне трёхлетнюю телицу»

17:1 «ходи предо Мною и будь непорочен»

22:2 «возьми сына твоего, единственного твоего… и пойди»

26:2 «не ходи в Египет; живи в земле, о которой Я скажу тебе»

31:3 «возвратись в землю отцов твоих и на родину твою»

35:11 «плодись и умножайся; народ» (до этого встречается Быт. 1:28 и 9:1, заповедь и благословение одновременно!)

Таким образом, как каждой заповеди предшествовало полученное патриархами обетование, выступавшее в качестве контекста этой заповеди, так призыв к послушанию в Моисеевом законе никогда не был условием для заключения завета или его сохранения. Десять заповедей были даны в контексте Божьей благодати, так как Бог, Который дал заповеди, был тем же Богом, Который вывел израильтян из Египта. Закон был не меньшим по значимости даром Божьим, чем благословения и обетования, он справедливо воспевается как драгоценный дар в Пс. 1:2, 18:8-12, 118. Для псалмопевца закон слаще мёда и желаннее золота! Обетование не противопоставляется закону, поскольку и то и другое происходит от Бога, вступающего в завет с людьми. Также и закон не является самостоятельным средством (даже гипотетическим) получения спасения. Напротив, закон является средством сохранения взаимоотношений между Богом и людьми.

Тора и вера

Шмитт показал, что вера/доверие функционирует в Пятикнижии как объединяющий принцип. Во всех «композиционных швах» Пятикнижия, как видел их Шмитт, появляется «тема веры» (Glaubens-Thematik). Вот эти швы:

Бытие 15:6 «Аврам поверил Господу, и Он вменил ему это в праведность»

Исход 4:5 «Это для того, чтобы поверили, что явился тебе Господь..»

Исход 14:31 «.. и убоялся народ Господа и поверил Господу и Моисею»

Числа 14:11 «доколе будет раздражать Меня народ сей? и доколе будет он не верить Мне при всех знамениях, которые делал Я среди его?»

Числа 20:12 «И сказал Господь Моисею и Аарону: за то, что вы не поверили Мне, чтоб явить святость Мою пред очами сынов Израилевых, не введете вы народа сего в землю, которую Я даю ему».

Втор. 1:32 «Но и при этом вы не верили Господу, Богу вашему»

Втор. 9:23 «И когда посылал вас Господь из Кадес-Варни, говоря: пойдите, овладейте землею, которую Я даю вам, — то вы воспротивились повелению Господа Бога вашего, и не поверили Ему, и не послушали гласа Его».

Шмитт не рассматривает Пятикнижие как свод священнических законов, вместо этого он сосредоточил свои усилия на том, чтобы доказать что Пятикнижие на самом деле учит вере в Бога и доверию Его обещаниям. Послушание закону было естественным свидетельством того, что человек на самом деле доверяет Богу и верит Его обещанию.

Как учить и проповедовать по Торе

Методикой толкования многочисленных повествовательных отрывков Торы будет та методика, о которой мы говорили в главе о проповеди по повествовательным текстам (см. главу 5).

Но как нам быть с текстами, содержащими постановления Закона? Обнаруживают ли эти тексты различие между универсальными и вечными законами и законами временными, культурно обусловленными?

Многие отчаиваются, пытаясь найти ясно очерченную границу между законами, которые остаются нормативными, независимо от времени и места, и законами, которым свойственно устаревание. Но наши проблемы толкования не избавят нас в последний день, когда мы увидим нашего Господа, от продолжения работы по определению того, что заставляет отчаиваться большинство из нас: нормативный принцип в этих текстах применим во все времена и во всех культурах.

Прежде всего, законы, записанные в отрывке Исход 25 — Левит 16, являются чрезвычайно связанными с ритуалами. Эти законы не очень актуальны сегодня, за исключением того, что иллюстрируют неизменные истины. Тем не менее, многие из них имеют параллельное применение в наши дни (например: установка перил на крыше из Втор. 22:8 может иметь параллельное применение сегодня: поставить ограду вокруг бассейна на заднем дворе).

Ключом к временной природе этих законов является тот факт, что эти законы устареют, как только их заменят вечные истины. Так, Исх. 25:9 и 25:40 ясно говорят о том, что скиния с её служениями и персоналом была временным «образом» или «моделью» того, что видел Моисей на горе. Реальность, как был научен Моисей, существует на небесах; Моисей делал всего лишь копию, или образ небесной реальности. Однако с приходом Мессии эти копии должны были уступить место новому порядку реальности, которая открылась в личности и служении Иисуса. Послание евреям дает нам такой же взгляд на скинию и её обряды: они были «тенью» грядущей реальности. Не забывайте, что Ветхий Завет предвкушал эту реальность и вывесил предупреждающий знак в Исх. 25:9 и 25:40, когда впервые было дано законодательство. Здесь Ветхий Завет провозгласил, что скиния, богослужения и жертвоприношения были всего лишь копией и моделью небесной реальности.

Но сердцем этих постановлений был Божий нравственный закон, основанный на характере Бога. Поскольку Бог неизменен, неизменными являются и законы, указывающие на Его природу и характер. Он есть истина, соответственно, лгать — всегда означает поступать неправильно. Бог Свят, поэтому мы должны быть святы, как Он. Это было стандартом тогда и остаётся стандартом сейчас.

Моральный закон мы можем найти в Декалоге, записанном в Исх. 20 и Втор. 5, а также в «Кодексе святости» в Лев. 18–20.

С другой стороны, книга завета (Исх. 21–23) содержит множество примеров того, как Божий моральный закон отображён в гражданском праве тех дней. Та же нравственная природа характера Бога отражена в гражданском законе, который Бог заповедал людям.

Церемониальный закон находится в следующих отрывках: Исх. 25–40, Левит, Числа 1-10. Как гражданский закон в книге завета отражает принципы, находящиеся в Божьем нравственном законе, так и церемониальный закон отражает те же вечные нравственные принципы.

Пример проповеди по Закону: Левит 16:1-34

Лишь несколько глав Пятикнижия являются более важными для понимания природы искупления, чем Лев. 16. Эта глава описывает день, который и в наше время считается самым священным праздником Иудейского календаря: Иом Кипур, или День искупления. Мы рассмотрим эту главу как пример ветхозаветных законов.

Название проповеди/урока: «Бог может простить нам все наши грехи»

Текст: Левит 16:1-34

Гомилетическое ключевое слово: пути

Вопрос: как? (Может ли Бог простить нам все наши грехи?)

***

Закон, говорят нам часто, был тенью того, что должно прийти позже. Но нам редко когда удаётся продемонстрировать богословские предпосылки (которые сами по себе весьма абстрактны), способные по конкретности и ясности сравниться с 16 главой книги Левит! Более того, если мы соглашаемся (а мы соглашаемся) с тем, что между предписанными здесь Моисеем жертвами и жертвой Христа на кресте ради искупления наших грехов существует взаимосвязь, то важно определить, в каком смысле жертвы, предписанные законом, избавляли от греха, если вообще избавляли.

Эта доктрина спасения настолько важна, что унитарии приложили немало усилий, чтобы свести её на нет. Унитарии 19 века считали, что если они смогут продемонстрировать, что жертвы, предписанные Моисеем, не избавляли от вины за грех и не давали Божественного прощения, им удастся доказать, что смерть Христа была всего лишь примером, а не жертвой за грех падшего человечества.

День искупления отмечали в 10 день Тишри (сентябрь — октябрь), первый месяц светского календаря. Это был единственный предписанный Торой день поста в году, все остальные календарные посты были добавлены иудейской традицией позже вне библейского корпуса.

Итак, вернёмся к нашему тексту и обратим внимание на три способа, посредством которых Бог прощал грехи израильтян в те далёкие времена, так как они могут даровать нам надежду и уверенность в том, что та же жертва остаётся в силе даже в наши дни.

Через Посредника: Священника (ст. 1–6,11–14)

В самое святое место в скинии, Святое Святых, можно было войти только раз в году, в десятый день Тишри, в День искупления. Аарон, первосвященник, не мог входить туда в любое время, когда ему заблагорассудится (ст. 2). Войти туда — значит умереть.

Чтобы помочь нам отделять священное от повседневного, Бог устанавливает границы. Несмотря на то, что эти границы временами кажутся нам выбранными произвольно и ничем не обоснованными, смысл был в том, чтобы показать, что Бог присутствует в этом мире и при этом совершенно отличается от нас. Он Творец — мы всегда будем творением. Он Святой — мы, со времён Адама, грешники. Таким образом, для того, чтобы предотвратить непочтительность и панибратское отношение, а также выход за рамки уважения и благоговения, для Аарона были установлены определённые границы. Другие отрывки Торы о святости косвенно выделяют те же рамки, которых мы должны придерживаться, когда приближаемся к Богу. Здесь есть над чем поразмышлять относительно нашего личного поклонения Богу.

Причиной для такой дистанции и разделения между Богом и Аароном было явление Бога в облаке над крышкой ковчега (ст. 2).

Но что мы можем сказать по поводу этого посредника? Будет ли служение Аарона достаточным для всех нас и всех грешников в последующих поколениях? Ответом на этот вопрос является тот факт, что Аарон, приближаясь к Святому-святых, должен был предварительно очиститься. Он тоже грешник, и этот факт указывает на временный характер его служения, которое было лишь иллюстрацией вневременного служения, включавшего в себя всех людей всех времён. Аарон должен был принести дорогого тельца в жертву за свой грех (ст. 3). За этим должно было следовать всесожжение овна, которое приготавливало Аарона к служению во славу Божью.

Более того, он должен был омыть своё тело — символ очищения и готовности к служению. После этого он одевался в священные льняные одежды (ст. 4): нижнее бельё, рубашку, штаны, пояс и кидар (тюрбан); всё это лежало отдельно и предназначалось для использования лишь в этот день раз в году.

Это очень важный момент: больше нигде он не появляется в этом одеянии. Он должен снять с себя великолепные дорогие одежды из разноцветных тканей, украшенные вышивкой, золотом и драгоценными камнями. Фактически эта картина так похожа на то, что сделал наш Господь, «опустошив» и «уничижив Себя» (Флп. 2:7), что это сходство нельзя не заметить. Таким образом, как Христос лишил Себя того, что принадлежало Ему — Своих прав и славы, так Аарон в этот день должен приносить жертву в особом одеянии.

Ст. 11 говорит: «И приведет Аарон тельца в жертву за грех за себя, и очистит себя и дом свой, и заколет тельца в жертву за грех за себя».

Таким образом, Господь предоставил людям посредника. Аарон показывает нам почти всё, что представляет собой служение посредника, но в нём есть серьёзный изъян: он тоже является грешником. Даже несмотря на принесение им жертвы за его собственный грех и жертвы всесожжения, мы нуждаемся в совершенном посреднике. Но когда явится Тот, кто совершит Свой труд, Он должен будет смирить и унизить Себя, чтобы уподобиться нам. Ему нужно будет в определённый момент отказаться от всех прав, привилегий и власти, которые являются неотъемлемой частью Его личности и положения. Это не означает, что Он станет «менее Божественным», чем является на самом деле, как об этом неудачно выразился Чарльз Уэсли: «Отказался от всего, кроме любви». Это или высокая поэзия, или ересь, потому что на кресте было нечто большее, чем просто любовь. Он продолжал оставаться Божьим Сыном!

Через приготовленную Богом плату за нас посредством Его заместительной жизни (ст. 7-10, 15–17, 20–23)

Слово очищение, которое встречается снова и снова (ст. 6, 10, И, 16,17,18,20,24, 27,30,33,34), является переводом еврейского слова кифер. Это слово не значит, как этому часто учат, «покрывать», будто кровь животных просто покрывала наши грехи, пока Христос не заплатил за них. Это слово означает «выкупать или замещать». Картина ясна: поскольку грешники тех времён, подобно нашему времени, из-за совершённых ими грехов должны были умереть, Бог решает предоставить замену, которая займёт их место. Подобным образом, грядущий Мессия будет заменой их и наших грехов. Это деяние в День искупления указывает на Божий труд во Христе.

Заместительный характер жертвы можно проиллюстрировать более наглядно. Двух козлов выбирали при помощи жребия, чтобы совершить одну жертву за грех (ст. 7–8). Таким образом, жертва за грех состояла из двух частей: (1) грехи людей прощены благодаря жизни, принесённой в жертву взамен жизни тех, кто согрешил; (2) грехи будут забыты, вина и осуждение удалены посредством второго козла, который отправлен в пустыню и никогда не вернётся обратно в стан. Пролитие крови обеспечивает наше избавление; Писание учит тому, что без пролития крови не бывает прощения. Кровь поддерживала жизнь, которая была отдана вместо наших жизней — вот насколько был серьёзен грех. Результатом этого было удаление всякой вины с грешника и из памяти Бога. Если это кажется противоречащим Божьему всеведению, то можно сказать, что Бог преднамеренно избрал, о чём многократно говорит нам, никогда более не вспоминать о наших грехах!

Обряду предшествовала тщательная подготовка. После того, как выбрали козлов и одного из них лишили жизни на алтаре, его кровь нужно было внести в Святое Святых, чтобы окропить ею крышку ковчега завета, в то время как Святое Святых наполнялось дымом от фимиама. Таким образом, Аарон не провоцировал Бога на гнев, пытаясь рассматривать святое Божье присутствие.

После того, как первосвященник благополучно возвращался из места Божьего присутствия во второй раз, он возлагал руки на голову живого козла и исповедовал все грехи всего Израиля, то есть грехи всех, кто сожалел о них в своём сердце и раскаивался в них. После этого специально выбранный для этого человек уводил козла, на котором был грех народа. Так как грех народа был возложен на козла, животное должно быть удалено из поля зрения и из памяти всех, кто был прощён. Подобным образом Бог устраняет беззакония всех тех, кто взывает к Нему об избавлении.

Возникает множество вопросов. Например, символизировали ли животные людей? Возложение рук на голову козла (ст. 21) имеет здесь решающее значение. Вся вина прощённых возлагается на козла, и происходит символическое перемещение грехов с виновных на несущего грех. Более того, козел считался осквернённым, так как человек, который отводил его в пустыню, перед возвращением в стан должен был очиститься и переодеться.

Почему некоторые люди называют оставшегося живым козла «Азазел»? Было ли это поклонением демонам или козла сталкивали со скалы, принося ещё одну жертву, как этому учат некоторые иудейские источники? Нет; еврейское слово азазел означает «козёл, которого увели» или «козёл, которого отпустили». Проблема в том, что в наши дни козёл отпущения — это тот, кому навязывают делать то, чего не хотят делать другие — иными словами, нечто совершенно противоположное тому, о чём говорил текст. Азазел — это просто козёл, которого уводили в пустыню, и ничего более.

Грех в Торе, как и во времена Нового Завета, буквально переносился с грешника на того, кто нёс грех, то есть на того, кто принимал на себя тяжесть преступления и посредством этого становился жертвой, удаляющей грех с грешника. Искупление, таким образом, говорит о реальном устранении вины за грех и памяти о нём.

В этом обряде ничто не должно было стать автоматическим или обыденным. Редко употребляемая фраза «смиряйте души ваши» (ст. 29) заставляла израильтян проверять себя и исследовать свои сердца, чтобы не казалось, что это формальный ритуал, который автоматически приносит пользу лишь потому, что израильтяне совершали его. Фраза «смиряйте души ваши» повторяется также в Лев. 23:27 и 23:32. Пророк Исаия также призывает израильтян к подобной внутренней работе для духовного смирения и раскаяния перед Богом, чтобы они могли получить прощение от Него (Ис. 58:3, 5). Псалмопевец также говорит: «Я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою» (Пс. 34:13).

Но какое фантастическое провидение! Тот же закон Божий (Тора), который требовал высокого стандарта, отражающего Божий характер, помогал всем, кто потерпел в этом неудачу, соответствовать этому стандарту. Объяснение того, что означали эти два козла для израильтян, основанное на слове Божьем, помогает нам понять, что Бог во Христе сделал для нас на кресте, взяв на Себя наш грех.

Через аналогию между Днём искупления и Великим искуплением, которое церковь празднует на Пасху (ст. 29–34)

Здесь может быть небольшое сомнение в том, что первосвященник является прообразом Христа. Наш Господь не только искупительная жертва в Новом Завете, Он также Священник, приносящий эту жертву. Он совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого (Евр. 7:27). Так же, как первосвященник имел специальную одежду для Дня искупления, так и Христос лишил Себя независимого использования Своих божественных прав и власти и облёкся в человека; на самом деле, стал слугой и рабом. Первосвященник выполнял это сложное задание сам, и никто из его помощников или из народа не помогал ему нести этот груз. Он был один, как и Спаситель человечества совершил всё Сам. Таким образом, никто (ни мужчины, ни женщины) не являются сотрудниками Бога в их избавлении от греха!

Два козла были необходимы для иллюстрации, хотя только одного приносили в жертву за грех. Первого нужного было лишить жизни за грехи людей, а второй был необходим для второй части иллюстрации. Эта иллюстрация не идеальна, но она наглядна и запоминаема.

Таким образом, мы спасены благодаря жизни и смерти Иисуса Христа. Он продолжает выполнять Свою посредническую функцию на протяжении веков. Благодаря смерти Христа с нас снята вся вина, точно так, как это происходило по слову Божьему в данном примере из Моисеева закона.

На примере того, как Бог прощал и забывал грехи людей, живших по предписаниям Торы, мы можем понять, как Он прощает и забывает наши грехи. В результате люди могут получить прощение и такое отношение, будто они никогда не оскорбляли Бога; их грехи прощены и забыты навсегда. Таким образом, хотя этот отрывок осуждает грех, он также провозглашает надежду на то, что в Спасителе мы находим то же искупление и избавление, которое ранее было дано Израилю.

Заключение

Тора не была предназначена для того, чтобы навредить нам или ограничить нашу свободу. Этот закон дан нам как руководство, в котором мы отчаянно нуждаемся. Но даже если Израиль, как и мы, не следовал этому руководству, дающему жизнь, тот же закон и благодать Божья даровали прощение и полное восстановление прежних отношений с Тем, к Кому мы приходим и Кому доверяем как Господу и Спасителю.

 

10

Проповедь и преподавание по ветхозаветной литературе прославления

Раньше проповедники и преподаватели традиционно делили псалмы в соответствии с темой и содержанием. Но Херманн Гункель (1862–1932) убедительно показал, что псалмы следует группировать в соответствии с их функцией, формой и Sitz im Leben, то есть «жизненными условиями». С тех пор изучение псалмов начинается с определения того, принадлежит ли конкретный псалом к категории плача или прославления (хвалы), вместо прежних определений, основанных на классификации по темам или содержанию.

Здесь нас в основном интересует жанр хвалы. Жанр хвалы делится на два больших раздела: описательная хвала (descriptive praise) и повествовательная хвала (declarative praise).

Отличия между описательной и повествовательной хвалой

Ключевое различие между двумя типами псалмов можно сформулировать кратко: описательная хвала рассказывает об атрибутах и качествах Бога, а повествовательная рассматривает Его действия. Таким образом, восхвалял ли псалмопевец Бога за то, Кто Он есть (описательная хвала), или за то, что Он делает (повествовательная хвала), в обоих случаях он прославлял Бога.

Поскольку описание Бога фокусируется на том, какой Он и кто Он по Своей природе и сущности, эти псалмы принадлежат в основном к категории гимнов хвалы (гимнов восхваления).

Псалмы описательной хвалы включают в себя такие гимны, как Пс. 28, 99, 134–135 и 144–150. Еврейская глагольная форма хвалы звучит хилель, как в императиве, который мы принесли в русский язык: «Аллилуйя» означает «Славьте Яхве», или «Славьте Господа».

Существуют другие подкатегории псалмов хвалы, включая: псалмы возведения на престол или тысячелетние псалмы (46, 92, 94–98); песни Сиона (47, 83, 86); песни восхождения, которые пели паломники, идущие на ежегодные праздники в Иерусалим (119–133), и царские псалмы (2, 44, 71, 88, 109, 131). Все эти псалмы содержат три основных элемента, которые можно легко проиллюстрировать на примере Псалма 99:

1. Призыв к прославлению (хвале):

Воскликните Господу, вся земля!

Служите Господу с веселием;

идите пред лице Его с восклицанием!

Познайте, что Господь есть Бог… (ст. 1-За).

2. Основание для хвалы (часто начинается с евр. ки — «потому что», «так как»):

Что Он сотворил нас, и мы — Его,

Его народ и овцы паствы Его (ст. 36).

3. Заключение или краткое повторение (часто содержит повторный призыв к прославлению):

Входите во врата Его со славословием,

во дворы Его — с хвалою.

Славьте Его, благословляйте имя Его,

ибо благ Господь: милость Его вовек,

и истина Его в род и род (ст. 4, 5).

Повествовательная хвала, с другой стороны, прославляет Бога за то, что Он сделал для псалмопевца или для Божьего народа. Наиболее часто встречающимся еврейским глаголом в этих псалмах является глагол ходат, или тодат, который сегодня используют в Израиле, чтобы сказать: «Спасибо Тебе» или «Благодарю(-им)». Таким образом, эти псалмы являются благодарственными.

Благодарственные псалмы делятся лишь на две подкатегории: индивидуальное благодарение (Пс. 29, 33,91,115,117,137, а также Иона 2) и коллективное благодарение (Пс. 45, 64, 66 и 106).

Псалмы повествовательной хвалы, так же как и псалмы описательной хвалы, состоят из трёх основных компонентов, которые мы проиллюстрируем на примере Псалма 33:

1. Сообщение о том, что Бог сделал (или намерение возблагодарить Бога):

Благословлю Господа во всякое время;

хвала Ему непрестанно в устах моих.

Господом будет хвалиться душа моя;

услышат кроткие и возвеселятся.

Величайте Господа со мною,

и превознесем имя Его вместе (ст. 2–4).

2. Описание несчастья, постигшего псалмопевца, и его мольба к Богу о помощи:

Я взыскал Господа, и Он услышал меня,

и от всех опасностей моих избавил меня.

Кто обращал взор к Нему, те просвещались,

и лица их не постыдятся.

Сей нищий воззвал, — и Господь услышал

и спас его от всех бед его.

Ангел Господень ополчается вокруг боящихся Его

и избавляет их (ст. 5–8).

3. Свидетельство о том, как Бог помог, и молитва о будущем

(или благодарение):

Вкусите, и увидите, как благ Господь!

Блажен человек, который уповает на Него!

Бойтесь Господа, святые Его,

ибо нет скудости у боящихся Его (ст. 9-10).

Пример урока или проповеди по хвалебным Псалмам: Псалом 83

Псалом 83 является одной из песен Сиона, и, согласно названию, был написан одним из сыновей Корея. Это само по себе удивительно, так как их предок, Корей, погиб у входа в скинию во время мятежа против Моисея и Аарона (Числа 16). Тем не менее, его потомки получили полномочия, которые не оставляли и намёка на печать позора, которую Корей оставил на своей семье. Как велика Божья милость и благость, даже в Ветхом Завете! Об этом стоит помнить, когда мы говорим, что Божье наказание простирается до третьего-четвёртого поколения, так как слишком многие забывают, что это касается только «ненавидящих Меня» (Исх. 20:5). Но милость и любовь Божья простирается до тысячи поколений «любящих Меня» (Исх. 20:6).

Некоторые из потомков Корея отвечали за охрану храмовых ворот, а другие были ответственными за храмовую музыку (1 Пар. 9:17–19, 23; 6:33–37; 25:1, 5). Ещё более поразительно то, что Бог избрал одного или нескольких потомков Корея быть посредником (посредниками), через которого (которых) он передал несколько псалмов в книге Псалтырь.

Псалом 83 подобен 41 и 42. Но совсем немногие из 150 псалмов проникнуты таким глубоким духом преданности Господу, как этот псалом описательной хвалы. Этот псалом делает нас ближе к Господу (ст. 2), он выражает страстное стремление «к Богу живому» (ст. 3), помогает нам почувствовать себя как дома в присутствии Божьем (ст. 4) и побуждает нас к ещё большей хвале и благодарности Богу (ст. 5). Этот псалом приносит силу в нашу жизнь (ст. 6), он подкрепляет в трудные времена (ст. 7) и восстанавливает наши силы, пока мы не предстанем (ст. 8) перед Богом (цитируемый автором перевод NIV в этом стихе содержит союз «до тех пор, пока не», отсутствующий в Синод, переводе; прим. пер.). Это размышление описывает наше восхваление Бога, которое предшествует нашей молитве к Нему, изложенной в ст. 9-13. Мой отец писал слова ст. 11–12 в заглавии каждого письма, которое он отправлял мне во время моей учёбы в колледже на Среднем Западе (США). Таким образом, этот хвалебный псалом имеет особую важность для меня.

Создаётся такое впечатление, что автор псалма, «помазанник» Божий (ст. 8), переживает определённого рода катастрофу, будучи отлучённым от святилища Господа на Сионе (ст. 1, 2,10). Тем не менее, он твёрдо верит в Господа.

Подобным образом можно описать ситуацию, в которой оказался Давид, убегая от своего сына Авессалома, ситуацию, которая соответствует Пс. 41 и 42. Если между этим событием и Пс. 41, 42 имеется связь, то Давид не столько опечален тем, что он вынужден покинуть Иерусалим из-за своего сына, который захватил власть, сколько переживает из-за того, что не может быть в доме Божьем. При этом Пс. 83 выражает радость оттого, что Давид может снова вернуться в дом Божий после того, как испытание с его сыном было закончено. Каждый из этих псалмов стоит во главе одного из собраний псалмов сынов Кореевых. Если это не просто совпадение, то сыны Корея делали для Давида то, что он делал для Саула: они воспевали своими сердцами мир и покой, возвращая в сердце Давида то, что получили от него, своего «учителя». Также сыны Корея молятся о Давиде и потому что они любят Яхве, и потому что они любят Давида, Божьего «помазанника», который есть Божий предвестник Мессии, Которому надлежит прийти через род Давидов.

Название проповеди/урока: «Наша тоска по возможности хвалить Бога в Его святилище»

Текст: Псалом 83:1-13

Центральная точка: Блаженны живущие в доме Твоем: они непрестанно будут восхвалять Тебя (ст. 5)

Вопрос: почему?

Гомилетическое ключевое слово: причины

Структура строф: Троекратное блаженство в ст. 5, 6 и 13. Таким образом, первая секция (ст. 1–5) заканчивается славословием, вторая строфа начинается со славословия (ст. 6) и третья заканчивается славословием (ст. 13). Этот риторический приём помогает нам разделить текст на строфы, которые параллельны абзацам в прозе. Три главных элемента прославления не так чётко выражены в этом псалме, как в Пс. 99. Тем не менее, призыв к хвале содержится в первой строфе (ст. 1–5), во второй строфе (ст. 6–8) изложена причина для хвалы, а заключение в виде молитвы содержится в третьей строфе (ст. 9-13).

***

Потому что Он «Живой Бог» (ст. 1–5)

Нет фразы, которая могла бы лучше описать величие и могущество Бога, чем фраза «живой Бог». Эта фраза встречается около 14 раз в Ветхом и Новом Заветах, но свидетельствует о самом важном факте о нашем Господе: Он — живой. Он не является просто идеей или философией, Он — живая Личность. И душа псалмопевца отчаянно стремится к личному общению ни с кем и ни с чем другим, кроме живого Бога. Сам Бог является единственной истинной целью для поклоняющегося сердца. Фактически весь человек — его «душа», его «сердце», его «тело» — стремится к Богу со всей силой страсти, не знающей себе равных. Да, есть сильное желание быть во святилище или в «жилище», как и желание быть «во дворах Господних» (ст. 2, 3). Но даже несмотря на то, что место встречи с Богом так восхитительно и прекрасно, что его невозможно описать, всё это тускнеет в сравнении с духовным голодом псалмопевца по самому Богу.

Подобный «аппетит» по Божьей личности утверждается и в других местах Писания. Например, в Матф. 5:6 Иисус говорит: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся». Таким образом, соответственно тому, насколько глубоко человек наслаждается Божьей благостью и милосердием, этот человек настойчиво стремится к ещё более близким отношениям с Богом. И по мере того, как растёт стремление быть с самим Спасителем, растёт и радость человека в Боге и в том, каков Он.

Не удивительно, что все, кто находится в доме Божьем, названы «блаженными», ведь они «непрестанно будут прославлять [Бога]» (ст. 5) за то, кто Он есть и что Он сделал для них. И не должен казаться странным тот факт, что речь идёт только об «алтарях Твоих, Господи» (ст. 4), нужно только вспомнить о том, что именно у алтаря становились возможными взаимоотношения человека с Богом. Это и есть основание защиты и безопасности псалмопевца. Его Бог был не меньше, чем «Господи сил, Царь мой и Бог мой!» (ст. 4).

Потому что Он наша сила (ст. 5–7)

После того, как предыдущая строфа закончилась славословием, следующая сразу начинается вторым славословием (ст. 6). Основание для нашей радости в Боге и восхваления мы находим в двух фактах. Во-первых, человек, полагающий свою силу в Боге, в сердце своём знает, что нет другого истинного или такого прочного утешения и ободрения, как то, что находится в самом Боге. Во-вторых, даже несмотря на то, что Божьи люди часто проходят через тяжелые испытания, что в этом псалме фигурально именуется «долиной плача», их скорбь и плач обратятся в «источники» (ст. 7). Это произойдет потому, что эти люди с верой взывают к Божьей милости. Таким образом, они «приходят от силы в силу» (ст. 8; ср. также с Ис. 40:31). Они однажды вновь увидят Господа на Сионе, как и Давид страстно желал встретиться с Ним после того, как Авессалом изгнал его из столицы.

Потому что Его дары — наилучшие (ст. 9-13)

Основываясь на том, что было сказано в прославлении Бога, псалмопевец переходит к молитве (ст. 9-13). В ст. 9 используются три имени Бога: «Яхве», «Эль Шаддай» («Бог сил») и «Бог Иаковлев». Первое указывает на Его постоянное присутствие с нами, второе на Его силу, которая доступна нам, а третье имя говорит о Его близких отношениях со смертными.

Четыре глагола выражают переживания псалмопевца, когда он молится (ст. 9): «услышь», «внемли», «приникни» и «призри». Что же псалмопевец просит Бога увидеть и услышать? Всё, о чём говорилось в ст. 1–8. Псалмопевец говорит: «Боже, посмотри, как я истомился по Тебе. Ничто не утолит мой голод, кроме Тебя самого и Твоего присутствия».

Более того, никто, кроме Бога, не может быть помощью и источником безопасности для верующего человека. Без Божьей помощи и Давид, и мы потеряны и лишены надежды. Вот почему Давид чувствует побуждение обратиться к Богу в молитве. Ему известно, что самое низкое и презренное место в благодати Божьей намного лучше, чем очень высокое положение, которое было достигнуто благодаря богатствам, материальным ценностям или человеческой благосклонности (ст. 11). Один день во дворах Господних невозможно сравнить ни с каким высоким положением или привилегией, которую только можно пожелать. Почему же, в таком случае, кто-нибудь может захотеть променять радость пребывания в присутствии Живого Бога на «шатры нечестия»? Он — не захочет! Лучше получать радость от того малого, которым служишь Богу, чем испытать болезненный и горький конец того, что было похоже на удовольствие в шатрах нечестия.

Но есть и ещё одна причина, о ней говорится в ст. 12: Божья благодать (в NIV «favor» — «благорасположение») — это наилучший дар для любого смертного. Сам Господь является нашим «солнцем и щитом». Солнце — это источник света и жизни. Здесь мы получаем радость от утоления нашей природной жажды по Богу. В живом Боге — свет и жизнь. С другой стороны, Бог также наш щит, наша защита. Ещё во времена Авраама Бог открыл Себя как «щит» для Авраама и как его «великую награду» (Быт. 15:1). Подобным образом Пс. 5:13 уверяет Израиль в том, что: «…Ты благословляешь праведника, Господи; благоволением, как щитом, венчаешь его».

Обе эти метафоры (солнце и щит) отражают красоту жизни, проходящей в Божьем присутствии. Результатом такого размышления, исповедания и общения будет пребывание в «благодати и славе» (ст. 12). На самом деле, «Бог ни одного блага не сокроет от ходящих в непорочности» (в Синод, перев.: «ходящих в непорочности Он не лишает благ»; прим. пер.). Какое прекрасное обещание! Мы удивлённо спрашиваем: «Действительно, ничего не сокроет?» Да, ничего!

Третий, и последний, раз мы видим славословие. Псалом заканчивается этими словами: «Господи сил! Блажен человек, уповающий на Тебя!» (ст. 13).

Итак, в чём мы должны быть уверенны? Можем ли мы повторить за псалмопевцем, что мы тоже стремимся к присутствию Бога и к Нему самому более, чем к любому другому благу? Является ли для нас время во дворах живого Бога, когда мы поклоняемся Ему и прославляем Его, самым счастливым и желанным занятием в жизни?

Кто или что является нашим солнцем и щитом? Если мы стремимся к благодати и к славе, является ли нашим образом жизни стремление к чистоте и непорочности перед Богом? Не это ли означает уповать на Него? Пусть Господь для Своей славы и чести сделает истинным для каждого из нас всё то, что мы открыли для себя в этом псалме.

Заключение

Псалтырь должен стать для нас таким же сборником гимнов, каким он был для Израиля.

Прославление, будь то псалмы описательной хвалы или повествовательной, должны стать как частью нашего ежедневного выражения любви и привязанности к Богу, так и частью нашей проповеднической миссии и миссии обучения Божьего народа.

Жизнь тех людей, которые не стремятся прославлять Бога, к сожалению, продолжает становиться более ограниченной и тёмной под натиском жизненных трудностей. Псалмопевец может избавить нас от нашей собственной ограниченности и уныния, предлагая нам совершенно новый взгляд на Божье величие, великолепие и силу!

 

11

Проповедь и преподавание по ветхозаветным апокалиптическим текстам

Апокалиптическая литература является самым загадочным из всех ветхозаветных жанров. Прежде всего, апокалиптический жанр — это особая форма пророчества, фокусирующая своё внимание на событиях, которые будут сопровождать второе пришествие Христа, и на последних деяниях Бога в истории, которые будут предвещать наступление вечности. Поэтому во многих отношениях этот жанр можно рассматривать как подкатегорию пророчества.

Однако не следует думать, что апокалиптика так отдалена по времени, что никак не связана со своими первыми слушателями. Напротив, совсем не многие из этих будущих событий были настолько далёкими, что не имели никакой связи с людьми, жившими в то время, когда пророк впервые произнёс пророчество, или с людьми, живущими в наши дни. Скорее, многие из этих событий являются частью так называемой инаугурационной эсхатологии (inagurated eschatology). То есть будущее событие, описанное в Библии, часто имеет аспект «сейчас», так же как свойство «ещё не». Как сказано в 1 Иоан. 3:2: «…мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем» (курсив добавлен автором), таким образом, пророчество часто даёт нам в настоящем предвкушение того, что ещё не свершилось во всей полноте. Вот почему 1 Иоан. 2:18 предупреждает: «И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время». Уже пришли! Не нужно падать духом, если ваш претендент на звание антихриста сошёл со сцены, а мы так и не увидели второго пришествия Христа; возможно, он был одним из многих в длинной очереди тех, кто предшествует последнему антихристу.

Значение апокалиптики

Название этого жанра происходит от названия книги Откровения, греческого апокалипсис — «откровение». Соответственно, форма не настолько отчётлива, как это утверждают некоторые, так как она не демонстрирует своего собственного формата и литературной формы в библейском тексте. Обычно нам даны скорее тематика, идея, основная мысль как признаки этого жанра, чем какая-либо характерная форма или формат самого текста.

Если метод предполагает, что нашей первоочередной задачей является попытка связать ветхозаветные образы, символы и видения с книгой Откровение и затем экстраполировать новозаветные значения назад, в апокалиптические книги среднезаветного периода, то нам стоит критически отнестись к этому методу, поскольку мы, в таком случае, занимаемся эйзегезой, то есть привнесением в изучаемый текст значения извне. Для многих изучение таких книг, как 1-ая книга Еноха или Устава войны из Свитков Мертвого моря, включает процесс толкования этих книг в свете похожих тем и идей, находящихся в Новом Завете, с последующим применением полученных «результатов» в качестве основы для толкования апокалиптических текстов Ветхого Завета. Подобный процесс иногда используют для толкования ветхозаветных книг, когда значение текста объясняется идеями из апокрифических книг среднезаветного периода. И снова значение более поздних текстов распространяется на тексты более ранние. Это тоже эйзегеза. Образы и символы более позднего иудаизма времён Вавилонского плена и периода после плена смешиваются с божественными откровениями, содержащимися в более ранних частях Ветхого Завета, и без долгих рассуждений приравниваются к ним. Но мы совершаем грубую ошибку, приравнивая друг к другу две разные эпохи мышления и манеры создания писаний или делая их идентичными, — по крайней мере, делая это без достаточных оснований, которые находятся в самом тексте.

Тот же способ был использован критической школой для поздней датировки апокалиптических текстов в книгах Даниила 7-12, Исаии 58–66, Захарии 12–14, при этом данные тексты помещают в период значительно более поздний, чем тот, о котором свидетельствуют сами тексты. Но эта поздняя датировка заслуживает не больше доверия, чем появившийся критерий ex post facto (лат. «после факта», пророчество после события; прим. пер.).

Также для древних апокалипсисов характерным было использование их авторами псевдонимов. Это привело многих к предположению о том, что, возможно, та часть работ, написанных пророками, которая содержит апокалиптическую тематику, тоже написана другими авторами под псевдонимами, особенно вторая половина книги Даниила и перечисленные выше отрывки из Исаии и Захарии. Но здесь, снова, желание порождает мысль, поскольку единственным подтверждением того факта, что эти части пророческих книг написаны неизвестными авторами, является предвзятость, находящаяся в самом определении. Мы снова сталкиваемся с желанием найти доказательства происхождения этих отрывков от других авторов, основанным на предубеждении, находящемся в самом определении. В первую очередь, нужно задавать вопросы самому тексту относительно его автора. Только после этого может быть принято решение о надёжности того, что утверждает текст.

Поскольку апокалиптика является подкатегорией пророчеств, её следует рассматривать во многих отношениях, так же, как и пророческий жанр. Часто сообщение о прекрасном или ужасном будущем преподносится как завершение грозного провозглашения суда или послания об окончательном избавлении. Дело в том, что Бог не желает, чтобы Его наказание, которое должно постичь израильский народ (или другие народы, если уж на то пошло), было последним словом для того поколения. Не следует воспринимать это как свидетельство того, что Божий план-обетование устранён или, что ещё хуже, разрушен. Слушатель, таким образом, оказывается далеко от тех дней, в которые жил пророк, чтобы увидеть, как Бог поступит со злом или как Он явится победителем во всей Своей славе и великолепии.

Это не означает, что между ближайшим и отдалённым будущим нет ничего общего, скорее наоборот, часто существует непосредственная связь, которая выражается в том, что ближайшее будущее является знаком, «первым взносом», того, что произойдёт в отдалённом будущем.

Хорошим примером пророчеств, указывающих на связь между «сейчас» и «ещё не», может служить пророчество Иоиля. Бог посылает на народ четырёхкратное нашествие саранчи из-за то, что он не спешил вернуться к Нему. В конце концов, после двух призывов к покаянию, провозглашённых Иоилем (Иоиль 1:13–14,2:12–14), Израиль решительно меняет направление.

Подтверждение столь поразительного изменения в сердцах слушателей Иоиля мы находим в четырёх глаголах, употреблённых в прошедшем времени, использованных в отрывке Иоиль 2:18–19 (вместо использования этих глаголов в будущем времени, что недопустимо, в версиях NASB и NIV [также в русском Синод, перев.; прим. пер.]):

Господь возревновал о Своей земле,

И пощадил Свой народ;

Господь ответил,

И Господь сказал им… (перев. автора)

Только таким образом Бог мог проявить милость к народу: люди, доведённые до отчаяния и нищеты, вызванных вторжением саранчи и засухой, искренне покаялись перед Ним, к чему призывал их пророк ещё до нашествия вредителей. В результате им были обещаны два чудесных Божьих дара. Во-первых, обильные дожди вернут земле плодородие и сделают пастбища снова зелеными (2:196-27). Во-вторых, Бог не просто дождём, а сильным ливнем изольёт Святого Духа в отдалённом будущем, после чего, намного позже (очевидно), придёт великий и страшный день Господа, который будет сопровождаться космическими катаклизмами (Иоиль 2:28-3:21).

Анализ составных частей апокалиптического жанра

В качестве предполагаемой модели для анализа ветхозаветных апокалиптических текстов мы можем рассмотреть отрывок Иоиль 3:1-21, содержащий следующие пять элементов:

1. Сообщение о последних днях:

Ибо вот, в те дни и в то самое время,

когда Я возвращу плен Иуды и Иерусалима,

Я соберу все народы,

и приведу их в долину Иосафата,

и там произведу над ними суд за народ Мой

и за наследие Мое, Израиля… (ст. 1 -2а)

2. Объяснение объявленного действия и его причина:

… который они рассеяли между народами,

и землю Мою разделили.

И о народе Моем они бросали жребий…

потому что вы взяли серебро Мое

и золото Мое,

и наилучшие драгоценности Мои

внесли в капища ваши. (ст. 3:2–6)

3. Объявление войны злу и вызов Божьих врагов на заключительный земной поединок:

Провозгласите об этом между народами,

приготовьтесь к войне, возбудите храбрых;

пусть выступят, поднимутся все ратоборцы.

Перекуйте орала ваши на мечи

и серпы ваши на копья;

слабый пусть говорит: "я силен".

Спешите и сходитесь, все народы окрестные,

и соберитесь; туда, Господи, веди Твоих героев.

Пусть воспрянут народы

и низойдут в долину Иосафата;

ибо там Я воссяду,

чтобы судить все народы отовсюду, (ст. 9-12)

4. Описание ужасов дня Господнего:

Пустите в дело серпы,

ибо жатва созрела;

идите, спуститесь,

ибо точило полно

и подточилия переливаются,

потому что злоба их велика.

Толпы, толпы в долине суда!

ибо близок день Господень к долине суда!

Солнце и луна померкнут

и звёзды потеряют блеск свой.

И возгремит Господь с Сиона,

и даст глас Свой из Иерусалима;

содрогнутся небо и земля;

но Господь будет защитою для народа Своего

и обороною для сынов Израилевых, (ст. 13–16)

5. Перечисление благословений, которые Господь даст в конце Своему народу:

Тогда узнаете, что Я Господь Бог ваш,

обитающий на Сионе, на святой горе Моей;

и будет Иерусалим святынею,

и не будут уже иноплеменники проходить через него.

И будет в тот день: горы будут капать вином

и холмы потекут молоком,

и все русла Иудейские наполнятся водою,

а из дома Господня выйдет источник,

и будет напоять долину Ситтим.

Египет сделается пустынею

и Едом будет пустою степью — за то,

что они притесняли сынов Иудиных

и проливали невинную кровь в земле их.

А Иуда будет жить вечно

и Иерусалим — в роды родов.

Я смою кровь их, которую не смыл еще,

и Господь будет обитать на Сионе, (ст. 17–21)

Пример проповеди по апокалиптическим текстам: Даниила 9:20-27

Отрывок, который я выбрал, одновременно и является апокалиптическим, и находится в центре эсхатологических дебатов. Центральной точкой этого отрывка является ст. 9:24: «Семьдесят седмин определены для народа твоего и святаго города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый Святых [Личность или место]». Таким образом, данный отрывок мы можем озаглавить: «Оглашение Божьей программы завершения истории».

Непосредственным контекстом данного отрывка является одна из величайших в Библии заступнических молитв. Даниил понял, читая Писания, «слово Господне к Иеремии пророку» (Дан. 9:2 ср. Иер. 25:12–14, 29:10–14), что 70 лет плена приближаются к концу, и спрашивает у Бога, простит ли Он грехи Израиля, обратит ли Он вновь Свой взор на народ и на город Иерусалим.

Обратите внимание на то, что пророчество Иеремии названо Писанием (в Синод перев. «книги», в перев. РБО «Писания»; прим. пер.), хотя ещё и чернила не высохли, так как Иеремия получил пророчество о семидесятилетием плене в первый год Навуходоносора (Иер. 25:1, 605 г. до Р.Х.). Сейчас первый год царя Дария, сына Артаксеркса (539 г. до Р.Х.) — прошло всего лишь 65 лет! Даниилу не нужно ждать никакого Собора в Ямнии (90 г. по Р.Х.), чтобы решить, включать ли книгу Иеремии в канон. Он уже считает её Писанием.

Во время молитвы Даниила к нему послан ангел Гавриил (Дан. 9:21). Он пришел, чтобы научить его «разумению» (ст. 22), потому что Бог признал Даниила «мужем желаний» (ст. 23) и поэтому хочет ответить на его молитвы.

Давайте рассмотрим структуру отрывка 9:24–27, так как фактически апокалиптический текст начинается с 24 ст.

1. Сообщение о последних днях: «Семьдесят седмин определены для народа твоего и святаго города твоего» (плюс 6 утверждений о причине, ст. 24)

2. Объяснение или причина объявленного действия: «Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины…» (ст. 25-26а)

3. Описание ужасов дня Господнего: «…до конца войны будут опустошения» (ст. 266-27)

Название проповеди/урока: «Оглашение Божьей программы завершения истории»

Текст: Даниил 9:24-27

Гомилетический ключ: периоды (времени в Божьей программе)

Вопрос: какие? (Какие периоды времени в этой программе?)

I. Бог даст нам ещё одну серию седмин до завершения истории (ст. 24)

 А. Ещё 70 седмин после 70 лет плена:

  1. Для Израиля — «народа твоего»

  2. Для святого города Иерусалима — «святого города твоего»

 Б. Предназначение этих 70 седмин:

  1. Покрыть преступление

  2. Запечатать грехи

  3. Загладить беззакония

  4. Привести правду вечную

  5. Запечатать видение и пророка

  6. Помазать Святого (или Святое) Святых

II. Бог объясни! нам Свой план относительно будущего в понятных нам терминах (ст. 25-26а)

 А. Знамение начала конца:

  1. Издание повеления (декрета). Но о каком из них речь?

   а. Декрет Кира в 536 г. до Р.Х.?

   б. Декрет Ездры 557 г. до Р.Х.?

   в. Декрет Неемии 445 г. до Р.Х.?

  2. Доводы в пользу декрета Неемии

 Б. Оставшийся отрезок истории включён в три периода седмин или лет:

  1. 7 седмин (или 49 лет) на восстановление Иерусалима

  2. 62 седмины до прихода Мессии Владыки/Правителя (в Синод, перев. «Христа»; прим. пер.)

 В. Перерыв в Божьей программе:

  1. «После» того как закончатся 69 седмин, должны произойти два события:

   а. Мессия, Помазанник будет «отсечён» (ст. 26, дословный перевод, в Синод, перев. «предан будет смерти»; прим. пер.) — смерть Христа на кресте 30 г. по Р.Х.

   б. Город и святилище будут разрушены — 70 г. по Р.Х.

  2. После чего конец придёт подобно наводнению

III. Бог предвидит конец истории (ст. 266-27)

 А. «Война будет до конца»

 Б. Некто во время последней седмины утвердит завет для многих:

  1. В середине последней седмины он сделает следущее:

   а. Прекратит жертвы и приношения

   б. Мерзость станет причиной запустения

  2. Его постигнет уже предопределённый конец.

***

Данный текст является ответом на молитву Даниила после того, как он прочитал отрывки, известные нам как Иер. 29:10–14 и Иер. 25:12–14. Семьдесят лет, о которых упоминается в Божьем откровении пророку, почти истекли. Что же Бог будет делать дальше?

Было бы глупо добавлять какое-либо символическое толкование к объяснению, которое дал ангел Гавриил в этом тексте. Пророчество должно было показать Даниилу, что произойдёт с Израилем, его народом и святым городом Иерусалимом. Это пророчество не относится напрямую ни к язычникам, ни к церкви. Более того, мы должны подходить к этому пророчеству не с позиций лишь холодного разума, а молитвенно, как Даниил.

Бог даст нам ещё одну серию седмин до завершения истории (ст. 24)

По окончании семидесяти лет Бог включает в Свой план ещё «семьдесят седмин» или «семьдесят недель». Эти седмины делятся на три периода: «семь недель», «шестьдесят две седмины (или недели)» и заключительная «седмина».

Из текста ясно, что Даниил под «седминами» или «неделями» имеет в виду годы, так как в Дан. 4:13,20 и 22 он предсказывает, что «семь времен» пройдут, пока Навуходоносор покается в своей гордости. Эти «семь времен» оказались семью годами. Подобное можно сказать и в отношении Дан. 4:22, 29.

Предназначение этих 490 лет раскрывается в последующих шести утверждениях. Первое — эти годы необходимы для того, чтобы «было покрыто преступление». Иными словами, после многократного отступничества и бунта против Бога, после противления Его закону и воле Бог в конце выбросит или запрёт на ключ все преступления и грехи людей. Второе предназначение подобно первому — «запечатать грехи». Третье — «загладить беззакония». Здесь аллюзия на Божью милость, явленную во Христе, благодаря которой были заглажены грехи Израиля. Четвёртое — эти годы нужны для того, чтобы «приведена была правда вечная». Такого рода окончательная справедливость и правда перед Богом возможны лишь благодаря смерти Христа. Пятое — в конце этих дней «видение и пророк» будут запечатаны. Все предсказания об Израиле и о храме будут произнесены до окончания этого периода. И последнее — «помазание Святого Святых (места или Личности)». Поскольку это выражение никогда не использовалось в отношении личности, то, вероятно, речь идёт не о Мессии и даже не о Его церкви. Скорее, это блаженство и святость, которые будут дарованы всему, что будет «святыней Богу» (Зах. 14:20).

Бог объяснит нам Свой план относительно будущего в понятных нам терминах (ст. 25-266)

Это послание не является закодированным сообщением с эзотерическим значением, открытым лишь нескольким привилегированным особам. Даниил хотел, чтобы все мы «знали и разумели». Декрет, или «повеление», вышел во время пребывания Неемии в Иерусалиме (445 г. до Р.Х.), и семь недель этого периода закончились через 49 лет.

Второй период в 62 недели, или 434 года, приводит нас ко времени Мессии. Несмотря на то, что это будут очень трудные времена, они явят самого Мессию.

Переломный момент этого апокалиптического отрывка наступает в ст. 26, где сказано: «И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос… город и святилище разрушены будут народом вождя…». Эти события нельзя отнести ни к чему другому, кроме как к смерти Христа в 30 г. по Р.Х. и падению Иерусалима в 70 г. по Р.Х. Это означает, что последовательность 70-ти недель была прервана и сейчас продолжается перерыв между концом 69-ой недели (первым пришествием Христа) и началом 70-ой недели (событием, которое, как многие считают, ещё не произошло).

Вождём, «который придёт», по-видимому, сначала назван первый римский правитель Веспасиан или Тит (компонент «уже» в инаугурационной эсхатологии), а затем Антихрист (компонент «ещё не» той же эсхатологической картины, см. ст. 27). Это, как мы уже говорили, согласуется с инаугурационной эсхатологией, в которой ближайшее и отдалённое будущее смешаны в едином значении, даже если это означает многократное исполнение пророчества. По существу, два римских полководца, ответственных за разрушение Иерусалима и сожжение храма, были также прообразом того, кто возглавит последний штурм города и Божьего царства.

Хотя Мессия и распят, это будет сделано «не для Себя» (ст. 26, при цитировании автор пользуется более буквальным переводом NKJV, в версии NIV фраза звучит как «не будет иметь ничего», в Синод, перев. «и не будет»; прим. пер.). Он не получит никакой личной прибыли от этого: ни славы, ни похвалы, ни даже признательности людей.

Бог предвидит конец истории (ст. 26в-27)

«Конец… будет как от наводнения». Войны будут происходить до конца истории, но сам конец будет подобен прорыву дамбы.

Вождь, который должен прийти, будет противиться Богу, притесняя Израиль. Антихрист для достижения своих целей «утвердит завет для многих» на время, равное одной седмине, то есть семилетнему периоду. Текст не указывает, будет ли это явный или тайный завет. Однако в середине периода Антихрист нарушит этот завет с Израилем. Антихрист будет вынужден снять маску и с почти демонической яростью вдруг набросится на Израиль. Жертвоприношения в храме прекратятся; вместо этого Антихрист воссядет в храме, претендуя на роль Бога.

Мы не можем с точностью установить характер «мерзости запустения», но наш Господь Иисус ссылался на это событие в Матф. 24:15. Когда это произойдет, советует наш Господь, находящимся в Иудее следует бежать в горы.

Несмотря на то, что это апокалиптический текст, мы не должны считать, что в нём сокрыта тайна или нечто, что нам не суждено понять. Даже Господь говорил, что все, кто читает этот текст, должны его понять (Матф. 24:15). Более того, распятие Мессии и падение Иерусалима не было неожиданностью для нашего Господа, поскольку являлись частью Его предвечного плана. И те же шесть причин могут утешить сегодня нас. К тому времени греху будет положен конец. Более того, наступит вечная праведность, которой не будет конца. Это откровение помогает нам направлять наши сердца, умы и глаза к Спасителю, а не только концентрироваться на знамениях времён. Он сказал нам обо всех этих событиях до того, как это произошло, чтобы мы могли понять — Бог верен, Он Правитель над всеми людьми и временами. Вот что придаёт нам уверенности в том, что наша карта времени верна или мы знаем события наперед. Благодарение Богу за Его план, за Его смерть, за Его победу над грехом, смертью и злом!

Заключение

Ветхозаветная апокалиптика, мягко выражаясь, необычный жанр. В ней меньше текстовых признаков, чем в других жанрах, и по сравнению с ними она более зависит от широкого использования образного языка, основанного на событиях, терминах и цитатах из предшествующих частей Писания, чем от привнесения идей из последующего откровения для раскрытия значения её терминов и символов. Это значит, что при толковании этого жанра нужно смотреть на ту часть Писания, которая была написана раньше, чтобы правильно понять сказанное в тексте. Этот метод имеет много общего с другим методом, известным как аналогия предшествующего Писания.

Но остальные этапы подготовки уроков и проповедей по апокалиптическим текстам Писания будут аналогичны тем. какие применяются в отношении других частей пророческих книг.