Через несколько дней Александр Васильев в составе оркестра уехал на три недели в Монреаль, на известный джазовый фестиваль, а затем предполагалось небольшое турне по Канаде. Татьяна перебралась из Васильевского загородного дома к себе в московскую квартиру и оказалась там, как собака, потерявшая летний, дачный простор и заботливого хозяина. Купленные мужем квадратные метры всегда были ей чужими – не более чем выгородка в мебельном салоне, а тут и вовсе пришло ощущение съемного, временного, не своего жилья. Хотела пригласить гостей, но, кому ни звонила, никто не мог. Трубки брали «на пляже Лазурного Берега», «ночью в отеле Таиланда», «в Калининграде у матери», казалось, в Москве осталась она одна, и то брошена и забыта.

Васильев поселился в Монреале в просторном лаконичном номере и ощущал себя одиноко, как никогда. Из всего оркестра он знал дирижера и еще двух музыкантов – клавишника и ударника. Репетиций не было, музыканты носились по магазинам, наслаждались дешевизной товаров, сравнивая цены с московскими. Он – холостой беззаботный, ему не надо ничего покупать – до вечера оказывался свободен. Почти полдня лежал на широкой гостиничной кровати и перебирал, кто бы мог лежать сейчас рядом с ним. Думал о прожитом, о женщинах, которые шли с ним по жизни, любили его или не любили, но разговаривали, спали, ели-пили, путешествовали, выясняли отношения. Их было много, получался конвейер из принесенных им чашек с кофе и чаем в постель, из цветов, что завяли в подаренных им букетах, из выпитых бутылок, из трогательных минут, часов и дней, но всему в жизни приходит конец: бесконечность – не более чем уловка математиков. Конечно, ему вспоминалась Таня с первыми очаровательными морщинками у глаз, с радостным и грустноватым лицом, будто встречает и прощается одновременно.

«Неужели такие чувства могут прийти ко мне через Интернет, сайт знакомств – заглянул и тут же попался. Ту! Неужели это все? В последний раз? Ульянова – моя последняя женщина в жизни, последняя, прости меня грешного, любовь? Я никогда к этому не привыкну».

Мысль о Ту и женщинах неожиданно перескочила на мысль о грядущей старости, о конце блаженного, молодого, беззаботного существования – всему приходит конец, и хотя его тело не давало никаких оснований беспокоиться, но он ясно увидел, что его белый пароход на широкой-широкой реке медленно швартуется в легкой дымке тумана.

Поздним вечером, почти ночью, он вышел на фестивальную сцену в пригороде Монреаля и импровизировал несколько минут соло на саксофоне. Играя, он вспомнил про свое жалкое личное суденышко, причалившее к промокшему от дождя, безлюдному дебаркадеру, и звук инструмента наполнился неимоверной тоской прохладного джаза. Из зала казалось, в конце его бипбопа, что он, в свете прожекторов, будто висит в воздухе, держится только за мундштук сакса. В самом финале он выдал нежную, тонкую пульсирующую атаку, и выступление оркестра было прервано аплодисментами. Его долго не отпускали, не давали оркестру продолжить. Васильев кланялся, кивал головой, пригибаясь чуть ли не до земли, так же нелепо и трогательно, как дети, которые с берега машут проплывающим кораблям.

Еще два фестивальных дня он бесцельно шатался по Монреалю и забрел на горную тихую улицу; здесь среди аккуратных особняков, запрятанных на склоне в еловом лесу, к нему пришла идея, примиряющая настоящее с будущим. Настоящее он уверенно знал. Секретов здесь не было. Но теперь и будущее, очерченное, правда, одним годом, казалось, тоже просматривалось. Несколько вечеров, попивая после концерта коньяк, закупленный в аэропорту, он придумывал, как расширить близорукие границы настоящего – прожить, как все, не трудно, он попробует иначе, по-другому. В первый вечер он написал для Ту вопросы, где, как ему представлялось, нащупал разницу между абсолютной привязанностью матери к ребенку и привязанностью женщины к мужчине. Он придумал эти вопросы и отправил их по электронной почте через несколько морей и океанов в Москву. Когда они уже летели с неимоверной скоростью, Саша Васильев точно знал, что отношения с Ту не будут так же банальны и бессмысленны, как это всегда случалось в его жизни: он проваливался в своих женщин, проваливался, как в болото или таинственную пещеру – неважно, важно другое – ключевым здесь было слово «проваливался». Его несла страсть, постель, радость обладания красотой и телом, всеми мыслями любимой женщины. Это всегда была импровизация, но он, как опытный музыкант, знал, из чего и как делается эта импровизация, какое значение имеет повтор одной и той же музыкальной фразы, развитие мотива, артикуляция и отсылка к легко узнаваемому ритму или просто прямая музыкальная цитата.

«Сейчас, с ней, все будет иначе. Да, мне нравится Ту, но нельзя же опять так…»

Днями и ночами и даже на концертах он упорно думал об одном: его последний любовный шаг должен быть осмыслен и точен. В один из вечеров, уже в середине гастролей он поставил точку в одном необычном тексте и отправил Татьяне письмо с прикрепленным файлом.

«Ту, здесь очень интересно. Три дня назад играл соло в стиле Янга, Лестера Янга, хотя это неточно, но близко по стилю. Имел успех. Аплодировали, не отпускали, потому что, когда играл, думал о себе, о нас, – в общем, об этом. Этого слова мне хочется избегать. Ты спрашиваешь про Крупскую и Ленина. Не знаю почему, но меня всегда интриговала эта пара. Вот Ленин, такой святой, думал я еще пионером, и у него была святая, но очень некрасивая жена. Почему он ее выбрал? Что, он не мог подобрать себе красотку получше? Всегда об этом думал. А ты нет? Приеду, и поговорим на эту тему, если захочешь. Потом я гулял, пришел в номер и сегодня закончил то, о чем тебе писал как об идее, которая крутилась в голове. Может, это продиктовано моим страхом, может, еще чем-то, но мы уже взрослые люди, и хочется и любви, и свободы. И неизвестно, чего больше. И смысла. Мне мучительно представить, что я тебя потеряю, но так же страшно от слов „навсегда“, „до конца моих дней“. За ними так много разочарований, так много несбывшегося, и какая-то пошлость и ощущение дежавю. Я не могу и, может быть, не хочу видеть свою жизнь с тобой больше и длиннее, чем реально вижу. Надо быть честным. Я хочу с тобой расставания и соединения, я хочу дорасти до слова „единственная“, только тогда все имеет смысл. Что дальше будет, не знаю и не хочу гадать. В общем, чего объяснять, и так все понятно. Прочти. За основу я взял договор с оркестром, который у меня тут был.

Прикрепляю файл. Приеду, и ты мне скажешь». (знак скрепки)

ЛЮБОВНЫЙ ДОГОВОР № 1

Я, Женщина, в лице_________ ________, с одной стороны, и я, Мужчина, в лице_______, с другой стороны, заключили настоящий Договор о нижеследующем:

1. ПРЕДМЕТ ДОГОВОРА

Этот Договор между равноправными сторонами: красивой, умной, свободной женщиной, с удивительным запахом кожи и тембром голоса, с одной стороны, и свободным, но невзрачным мужчиной, умеющим иногда неплохо играть на саксофоне, с другой стороны, составлен для закрепления их неотъемлемых прав на свободу встреч и расставаний, права любить и не любить.

2. ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ СТОРОН

2.1. По настоящему договору Стороны, Он и Она, договорились, что право не любить друг друга в течение срока договора ликвидируется. Любовь, все ее виды и формы, становятся почетной свободной обязанностью подписавших любовный договор Мужчины и Женщины.

2.2. Стороны согласны в том, что заранее известный срок любовной истории (романа) обеспечивает ценность и насыщенность каждого прожитого дня срока действия договора, каждой фразы, каждого мгновения близости.

2.3. На весь срок договора слова «ты мой», «ты моя» и производные от них, указывающие на приватизацию друг друга, категорически исключаются. Слова «любимый», «любимая» и так далее принимаются только в значении сейчас, т. е. в течение срока договора.

2.4. Он и Она обязуются открыто сказать о появлении своего первого сомнения в любви, в привязанности, – такое событие называется «мыслимая измена». Это обязательство называется «законом первого сомнения» и провозглашает полную открытость внутренних переживаний. Никакие болезни, обстоятельства иного порядка, дети, престарелые родители, имущественные проблемы не могут быть выше открытости, прозрачности отношений и полностью исключают из отношений чувство долга – «молчать и думать про себя…» не надо никогда. «Мыслимая измена» приравнивается к настоящей и требует признания и раскаяния.

2.5. Датой начала любви считается число, месяц и год подписания договора, датой окончания любви считается то же число, месяц, но через год. Стороны согласны в том, что при любых обстоятельствах, в том числе форсмажорных, срок договора не подлежит обсуждению и определяется как год любви, или любовный блюз, или импровизация длиною в год.

2.6. При расставании Он и Она не имеют права открыто переживать, сожалеть, вести речь о пролонгации договора. Стороны гарантируют друг другу радостное расставание без слез и рыданий – последнее не допускается в любом случае.

2.7. Вопрос о заключении нового договора возможен не раньше чем через полгода после расставания и ведется через сайт знакомств, с новой регистрацией, новыми фотографиями и под новыми никами.

2.8. В договоре не предусмотрено никаких санкций за неисполнение условий настоящего соглашения, и даже в случае полной взаимной неприязни Стороны должны понимать, что, может быть, эта неприязнь является формой их любви. Действуя вместе с «законом первого сомнения» и невозможностью расторгнуть договор, Стороны обеспечивают нерасторжимость любовного договора, страхуют себя от взрывных, случайных, необдуманных поступков.

2.9. Стороны договорились скрывать от родных и близких существование данного Любовного договора, каждая из сторон может определить самостоятельно, как, в каких формах, словах и т. д. это сделать. Он и Она договорились поддерживать официальную легенду друг друга в любых ситуациях и обстоятельствах, если не будет просьбы ее изменить любой из сторон.

2.10. Последний день действия любовного договора должен быть таким же, как первый день подписания настоящего договора, с зачитыванием двух неотъемлемых от настоящего договора приложений – Приложения № 1 и Приложения № 2.

3. ЦЕНА ЛЮБОВНОГО ДОГОВОРА

3.1. Договор, который заключили Он и Она, бесценен, как в прямом, так и в переносном смысле: он не имеет цены и не может быть предъявлен в суде для доказательств чего бы то ни было, он бесценен, как честное слово и одновременный оргазм.

4. СРОКИ ИСПОЛНЕНИЯ ЛЮБОВНЫХ РАБОТ

4.1. Датой начала и окончания любви считается число, месяц и год подписания договора с разницей ровно в год, то есть до________ 20_ года. В этот же день стороны расстаются, без соглашений и расписок.

4.2. Договор вступает в силу со дня подписания и действует до полного выполнения сторонами взятых на себя обязательств.

5. АДРЕСА И РЕКВИЗИТЫ СТОРОН

5.1. Адресами и реквизитами сторон являются: Планета Земля и два мобильных телефона, позволяющие найти друг друга в любой точке земного шара, в любое время в течение всего срока действия договора. Он: +7 916 585 33 76 Скайп vas-vas Она: +7 926 896 34 26 Скайп tu-ta.

Александр Васильев

Татьяна Ульянова.

Щелкнув по клавише компьютера, Татьяна закрыла прикрепленный файл и из раздела «загрузки» перенесла его на «рабочий стол». Снова открыла. Прочитала еще раз. И не задумываясь, коротко ответила письмом:

«Саш, не поняла какие приложения № 1 и № 2? Ты их забыл прислать. Пришли. А так – непонятно. Не знаю, что можно так сразу написать тебе. „Целую“ – можно? Или уже нельзя»?

С учетом часовых поясов Канады и России, Ульянова получила ответ:

«Ту, привет. Привет, Ту. Ты чувствуешь разницу между этими обращениями к тебе?

Приложениями к этому договору будут твое и мое письменное объяснение в любви. Свое я уже начал писать. Это труд – высказаться! Я просто забыл тебе об этом сказать. Целуй. Можно. Сколько хочешь. Я тебя целую».

«Ну, спасибо, разрешил», – тут же ответила она.

Татьяна отошла от компьютера и сразу же, как в кофе-машине, в которую бросили монетку, в голове стало вариться то, что она может написать Саше Васильеву в своем Приложении. И совершенно неинтересно было думать о самом договоре. В душе она его подписала моментально, не думая: «Год – это так много, это цел-л-лый год».

Она забыла, что много лет назад с похожей интонацией она уже произносила эти слова.

Но именно так через несколько дней она сказала. Приехала к своей подруге Люсе Земляковой на Николину Гору, официально за «мерседесом», а неофициально с тем, чтобы рассказать о странном предложении Васильева, поделиться, оторваться от душного одиночества и ожидания последних дней. До ночи просидели на кухне, под абажуром, низко спускающимся над кухонным столом. Пили отличный черный английский чай, и разговор под желтый теплый свет непредсказуемо откатывался, словно бильярдные шары от волнующих тем: дети, дом, эмиграция, здоровье. Шар докатился до «мужчин». Ульяновой не хотелось объяснять своих чувств, своего восторга от встречи с Васильевым, она знала, произошла химическая реакция – прикипание плоти… что тут можно рассказать? Она старалась быть сдержанной, избегать торжественной громкости и потому на вопрос «как у тебя с джазистом?» ответила вопросом:

– Ты знаешь, что он мне предлагает?

– Жениться?

– Зачем?! Нет! Мне это и не нужно. Он мне предлагает…

Татьяна пошла за сумкой, оставленной в прихожей, достала для этого случая распечатанный на принтере любовный договор:

– Вот.

Землякова начала читать. Читала внимательно и долго, не хватало только красного карандаша – лежал бы рядом, начала бы подчеркивать и ставить вопросы ко всем пунктам.

Таня мужественно ждала.

– Красиво, но он изувер, твой джазист, – сказала наконец Землякова, отодвигая от себя текст.

Люся кипела от возмущения – прочитанное не укладывалось в голове.

– Это же надо такое придумать! Он не псих, а? Его надо сразу послать. Сразу, немедленно! Твой Федор по сравнению с ним ангел… С крыльями! – Добавила по складам: —Боль-ши-ми.

– Целый год мы будем жить вместе, а дальше видно будет. Что тут такого? Люсь, это целый год… – хотела еще что-то возразить Ульянова.

– «Вместе» – нигде не написано!

Татьяна схватила текст со стола и взглядом, как с горы, пронеслась по нему.

– Можешь не искать. Там про «вместе» ничего нет. Это изуверский документ. Он тебя не любит – это же видно. Попробовал бы мне Игорь такое предложить! Тань, нам не нужны экспромты-импровизации, эксперименты, нам нужны нормальные, крепкие мужики, нормальные отношения. Он в тебе не заинтересован. Он боится. И будет бояться – ты должна это понять!

– Ты не права. Я видела уже эту любовь «до гроба», сама знаешь, чем она заканчивается!

Перед тем как лечь в постель – у Земляковой на Николиной Горе Ульянова не осталась, – жгуче хотелось вернуться к своему компьютеру и задать Васильеву единственный вопрос. Зашла в Интернет, написала письмо: ездила к подруге, звонил сын из Лондона, скоро приедет, а в конце спросила:

«А жить мы будем вместе»?

Ответ был готов уже утром:

«Привет, Ту. Вместе, конечно, а вообще как хочешь. Я тут знаешь вчера чего удумал?

Почему Адам съел плод, который дала ему Хава? Скажем, Адам был в игривом настроении и по легкомыслию вкусил? Или потому, что вслед за ней, именно за ней, она была первая, она обратила его внимание (сознательно или случайно), но он увидел, как красив этот плод, как он светится, как аппетитен и хорош для развития ума, души, тела? А может, потому, что он был провидцем и сознательно положил начало истории человечества, все изначально предчувствуя и зная?

Может быть тысяча всяких теорий по этому вопросу. Но, возможно, было так, как придумал я. Адам безумно любил Хаву. Любил в самом полном смысле слова, и когда увидел, что она уже откусила от запретного плода, он вдруг понял, что еще немного, и она умрет, ее отнимут. Весь Эдемский сад для него рухнул, все вокруг потеряло всякий смысл. Вероятно, от него не было скрыто, что Бог даст ему взамен другую женщину, но он хотел именно ее, только ее, он не хотел другую! Без нее – невыносимо! Он мечтал быть только со своей любимой Евой, куда бы она ни шла, в любой другой мир, в ад, на грешную землю – ему все равно. И тогда он взял из ее рук плод, яблоко, и откусил тоже. Может, вот так все было? Как ты считаешь?»