Из школы шагая Домой на обед, К груди прижимает Иринка пакет. Пакет тот широкий, В конверте цветном. Заветные строки Сияют на нём. Их дети писали, Всей школьной семьёй Старались, ровняли Строку за строкой. Когда ж завершили Всё дело, Пакет Иринке вручили Как сердца завет. Иринка приходит С пакетом домой. Здесь братец Володя Увлёкся игрой. Он едет, «водитель», В машине своей. — С дороги сходите, — Сигналит, — скорей! Широко дорога По хате легла: С угла до порога И вбок, до стола. Навстречу Володе Кораблик плывёт, А там, на комоде, — Модель-самолёт. Сестрёнку подводит К модели малыш: — При всякой погоде Со мной полетишь. Скорее в машину Садись, пассажир! В путь трудный и длинный Готов командир! Иринка смущённо Глядит на комод, На детский картонный Простой самолёт. — Над всею планетой Сейчас полечу, Тебя без билета В Москву прокачу. — С каким ты пакетом?.. Сестрёнка в ответ: — Ни слова об этом. Здесь, Вова, — секрет.

Даль раскинулась широко В электрических огнях. Тишина. Гудит далёко Где-то трактор на полях. За селом напевно, чисто Песни бойкие звенят: После смены трактористы — Все, известно, гармонисты — Спать ложиться не хотят. И не спит Иринка в хате, Не сомкнул Володя глаз. О Москве-столице Мать им Начинает свой рассказ: — Вот как, значит, это было… Я на Выставку пришла. Целый день везде ходила, Наглядеться не могла… Тихо слушают ребята. Им не терпится спросить, Чем на Выставке юннаты Всех сумели удивить. Полночь близко. Затихают Разговоры перед сном. Звезды частые мерцают В темном небе за окном. Льётся зыбкая тропинка От луны. На табурет Рядом с платьицем Иринка Положила свой пакет. С пассажирским до столицы Поутру поедет он… Тихо спит Иринка. Снится Ей теперь чудесный сон.

По лугу дорожка петляет. Куда она только ведёт? Иринка по ней начинает С пакетом далёкий поход. Прошла она лугом немножко И стала. Так страшно одной! Пропала куда-то дорожка, Трава обступила стеной.

Всё девочке здесь незнакомо. А ветер, а травы шумят… И мысли к родимому дому Как будто на крыльях летят. Куда повернуть? Не иначе — К селу, чтобы выйти из трав. Тут выскочил серенький зайчик, Спросил её, лапки подняв: — Иринка, Иринка, Куда ты идёшь? Куда свой пакет Ты под мышкой несёшь? — Иду я далёко, Куда — не видать. Как в травах высоких Мне путь отыскать? — Пройду, дорогая, С тобою я там, Где зайцы гуляют Одни по ночам, Где в зарослях диких Дрозд гнёздышко вьёт, Где цвет земляники По склону растёт. Поверь мне, Иринка, Я всё покажу И в травах тропинку Тебе проложу.

И в путь они двинулись смело — Иринка, а рядом — косой. И сразу трава поредела, Обрызгана свежей росой. Роса серебристо играет, Лес тихо ветвями поник. Иринку напутствует заяц: — Не бойся! Иди напрямик! Идёт она весело, скоро, Лишь лёгкое платье шуршит. К опушке дремучего бора Пред нею тропинка бежит. Надвинулась чаща густая, Столетний могучий сыр-бор. Деревья, лазурь подпирая, Несут молчаливый дозор. Стоит муравейник копною, Лоза заплелась — не пройти. Колючий завал сухостоя Крест-накрест лежит впереди. К завалу Иринка подходит, Боится назад поглядеть. Навстречу из чащи выходит Мохнатый сердитый медведь.

Встал и взглянул он Косо, И воздух втянул он Носом. Спиной прислонился К осинке, Потом поклонился Иринке: — Иринка, Иринка, Куда ты идёшь? И что ты, девчинка, В пакете несёшь? — Иду я далёко, Куда — не видать, Над топью глубокой Завалена гать. Никак не пробиться Сквозь сучья одной, Могу заблудиться Я в чаще лесной. — Иди, не пугайся — Я смирно стою, Смелей забирайся На шею мою! Завалы лесные Пройду напролом. Тебя до реки я Доставлю бегом. Иринка на шею медведю Забралась с высокого пня, С пакетом торжественно едет И знай погоняет «коня». Он мчит по оврагам замшелым, Бежит через кочки и пни, Спешит но лужайкам горелым, Где вороны бродят одни. К тропинке девчонку выносит И на ноги ставит, как друг. Поляны виднеется просинь, А дальше раскинулся луг. Иринка его обогнула, Путь к речке теперь уже прост. Налево, направо взглянула: Где ж лодка рыбачья? Где мост? На берег глядит боязливо: Бушует вода у ракит. Вдруг всплыло из омута диво — Сомина усатый, что кит. Волну нагоняя крутую, Он к самым ракитам плывёт И речь начинает такую, Разинув беззубый свой рот: — Иринка, Иринка, Куда ты идёшь? Кому ты, девчинка, Пакет свой несёшь? — Мне надо далёко Нести свой пакет. Но омут глубокий — И брода здесь нет. — Подумаешь — омут! Встречал не такой! Сомёнку меньшому Тут тесно порой. Я плавать и в море С китами могу. Тебе в твоём горе Сейчас помогу. Усы поскорее, Как вожжи, бери. Правь только вернее, Где плыть, говори! Иринка усатого сома Скорее взнуздала. И вот На нём, как на брёвнах парома, С пакетом но речке плывёт. Причалила с ношей своею К утёсу, что гладок и гол. И тут закружился над нею Бесстрашный кавказский орёл. О нём она в книжке читала, Беседы с друзьями вела. А тут и сама услыхала. Клекочущий голос орла: — Я знаю, Иринка, Куда ты идёшь, Куда без заминки Пакет свой несёшь. Я прожил немало, Садился не раз На снежные скалы, Что вздыбил Кавказ. Степные просторы Я знаю кругом, Летел через море С подбитым крылом. Кружился над краем Безводья и рек И там, где сияет Огнями Артек… Меж крыльев могучих Удобней садись — Помчимся под тучи, В небесную высь.

Уселась Иринка На друга-орла. В полёт он рванулся — Земля поплыла. Вот садик знакомый, Поблизости — пруд И речка, где лодки Спокойно плывут. Иринка промчалась Над хатой своей, Там, видно, рябина Тоскует о ней.

И смотрит, быть может, Володя в окно, Сестрицу свою Поджидая давно… Мелькают посёлки, Леса и поля. Вдали показались ей Башни Кремля. Орёл закружился Над самой Москвой, Над площадью Красной С зубчатой стеной. До Выставки Иру Он быстро домчал, К земле опустился, Крылом помахал.

Она к павильонам С пакетом идёт. Здесь выставил столько Богатства народ! Пшеница и жито Вдоль стенок стоят. Тугие колосья На стеблях висят. На полках широких, Круглы и плотны, Гигантской капусты Лежат кочаны: И бульба-картошка В семь глазок глядит. Она аппетитна Не только на вид. Вот хлопок белеет. И лён, его брат, — Законная гордость Колхозных девчат. И сыты коровы, И хрюшки жирны, Как в сказке, готовы В полёт скакуны. Стоят, как в колхозе Весной средь двора, Комбайны, и сеялки, И трактора. Течёт по аллеям Людской океан И струями в небо Бьёт Дружбы фонтан. Пятнадцать сестёр На Иринку глядят. И радуги ярко Над ними горят. И школьнице видится В образе их Союз нерушимый Республик родных. Москвички Иринку Толпой окружили, Как будто давно с ней Сердечно дружили. Её обнимают И руки ей жмут, К юннатам московским Подружку ведут. Зашли в павильон, Открывают пакет… Тут утро настало, И сна уже нет. Луч солнца в окошко Взглянул горячо. Мать ласково дочку Трясёт за плечо: — Проснись же, Иринка! Уж вся детвора Собралась в дорогу — Вам в лагерь пора. Иринка не знает: Да что ж это с ней?! С кроватки вскочила, К окошку — скорей.

Поверить не хочет, Что видела сон: — Ещё бы разочек Приснился мне он! — А это, дочурка, Откуда пакет?.. — Пакет этот важный, — Мать слышит в ответ. Пакет от юннатов: Мы школьным кружком В Москву экспонаты На Выставку шлём. Шлём снимки растений И их семена… Мичуринцев наших Пусть знает страна! Иринка берёт Драгоценный пакет, А с улицы песня Летит на весь свет: — Мы в лагерь гурьбою весёлой Выходим. Горнист наш, играй! Прощай же, родимая школа, До осени ранней прощай! Ты ласкою пас одарила, С тобою мы в дружбе росли, Ты многому нас научила, Открыла нам тайны земли. Повсюду, родимая школа, Любовь к тебе сердце хранит: Придём на порог твой весёлый, Лишь только звонок прозвенит. Открыты пути перед нами Великою нашей страной. Мы выдержим с честью экзамен, Экзамен для жизни большой.

Носят разные названья И деревни, и посёлки, Ну, а эта деревенька Просто названа — Сосёнки. От столицы деревенька Далеко, в бору, стоит И по проводу порою Со столицей говорит. Журавли летят над бором И кричат — их путь далёк. А в бору столетнем дятлы Каждый пробуют сучок. Осторожная лосиха Стороною, без дорог, В глушь ведёт лосят безрогих До реки Лосёвый Рог. Промелькнёт река лесная У деревни,                 а тогда, Словно молния, исчезнет, И не сыщете — куда. Та деревня не похожа На другую средь лесов. В той деревне, Чтоб вы знали, — Ровно триста семь дворов! И ещё один — артельный — Шире всех других дворов: Много там под новой крышей Молотилок и плугов. В час, когда от сна ночного Землю утро пробудит, То над крышами Сосёнок Триста восемь труб дымит. Чуть столбами — на погоду — Синий дым начнёт вставать, Люди весело выходят Зорьку раннюю встречать. Кузнецы и трактористы На посты свои спешат. Звеньевые, бригадиры — Впереди своих бригад. Хоть всего одна дорога Здесь на целый сельсовет, Но сосенковцев немало Вышло ею в ясный свет. Она к славе выводила Многих наших земляков — И учёных, и артистов, И военных моряков.

Через чащи и овраги Той дорогою лесною Пробираются мальчишки Дружной, резвою гурьбою. И глядят на них лисички, Мох раздвинув под ногами. Сыроежки же: — — Возьмите! — Сами просят со слезами. Но ребятам нет и дела До грибов в лесной сторонке, Пионер Макейчик Тишка Их ведёт в свои Сосёнки. И торжественно несёт он, Охраняя неустанно, Не грибы, не землянику, А модель аэроплана. Ведь у Тишкиной машины Километров семь налёта: Из Сосёнок улетела Далеко, на край болота. По окрестным всем колхозам Целый день друзья звонили, О посадке самолёта Их уведомить просили. А в Сосёнках все шутили — Даже взрослые в охоту, Что останутся без крыльев Три прославленных пилота. И пошли они в разведку — По тропинкам незнакомым И, найдя модель исправной, Держат путь к родному дому. Вот — железная дорога. Паровоза свист раздался. Путевой обходчик тут же Ребятишкам повстречался. Словно пики, он наставил На ребят усы седые И с улыбкою спросил их: — Вы откуда? Кто такие? — Из Сосёнок, — молвил Тишка. — Лётчики, — добавил Гришка. — Смастерили самолёт, — Вставил Янка Безбород. — Ну и ну! — старик смеётся. — Если дать вам, братцы, волю, Вы открыли бы, наверно, Неизвестный миру полюс. — Полетим, — ответил Тишка, — Мы в далёкие пустыни И украсим их садами, Молодыми и густыми. Деду это интересно, Посмотреть старик желает, Как по воздуху машина Самодельная летает.

И модель легко взлетела Над путями, над берёзой. Ей на встречу за пригорком Дым клубится паровоза. Слышен гул железный близко, Паровоз летит, грохочет. Грузовой состав встречая, Достаёт флажок обходчик. Развернул и… вдруг невольно Опустил флажок дедуля… Самолёты… самолёты… Бомбы насыпь покачнули. Рельсы силою взрывною В тот же миг разворотило. И гружёные платформы Пламя тут же охватило. Эшелон разбег замедлил, Встал негаданно-нежданно, Не довёз но назначенью Он ни сеялки, ни краны. Никому их не потрогать На платформах уж руками — Пламя жадно лижет, лижет Всё своими языками. Машинист в окно кабины Наклонился головою, Жезл пока ещё сжимает Полумёртвою рукою. Словно просит, чтоб живые Жезл скорее подхватили И дорогу эшелону Вновь открыли, вновь открыли. …Самолёты пролетели. Бьёт в лицо горячий ветер. Где друзья? Их Тишка ищет Возле рельсов и в кювете. А они лежат безмолвно, Будто крепким сном заснули, Обхватив руками землю, Головами к ней прильнули. Замер Тишка. Смотрит Тишка, А вокруг — трава дымится. По его рубашке белой Кровь горячая струится. Мчится с грохотом дрезина, Гасит полымя пожара… В госпиталь увозят Тишку На дрезине санитары.

В госпитале пролетели Дни без друзей, без знакомых. Раны залечены. Тишка К дому шагает родному. Дом под антеною, где ты? Груда руин громоздится, И над руинами ясень В небо печально глядится.

Мрачно, безлюдно повсюду. Улицы словно застыли. Ямы в тревожное небо Смотрят глазами пустыми. Вот они, войны, какие! Высохли слезы у Тишки. Ветер пожарищ листает Мудрые школьные книжки. Это по ним ты учился, Мир познавал неоглядный. Нынче же к школе тропинку Пепел замёл безотрадный. Делал с друзьями своими Ты самолётов модели, С ними далёко в пустыню Детства мечтанья летели. Где они, эти мечтанья, Думы о мире, о счастье? Враг кровожадный, коварный День затмевает ненастьем.

В мирные дни в колыбели Пестовал младшего брата, Книжки для первого класса Отдал меньшому когда-то. Где он теперь, первоклассник? Пыль по дорогам глотает: С матерью сына по свету Водит дорога крутая. Он растерял все тетрадки В клетку, в линейку косую. Фриц прострочил с самолёта Строчку по ним пулевую. Детства места покидая, Глянь на руины, воронки — Кличем немым призывают К мести великой Сосёнки.

Грустный мальчик простился с деревней, Где руины печально дымятся. Годы детства уже отзвенели, Время — юности начинаться. Время с книжками теми проститься, По которым учился он в школе. Лишь тетрадку любимого брата Взял с собой он в широкое поле. И когда суд народов настанет, Самый грозный и правый на свете, Будет эта тетрадь как суровый И правдивый свидетель. Суд готовится в битве великой. Он придёт, скажет веское слово — Верит мальчик, оставшийся в поле Без друзей, без родных и без крова. А в душе нарастает тревога. Слышен гул орудийного грома. Серый пепел следы заметает От Сосёнок, от отчего дома. Близок вечер. Кровавое солнце Далеко за горами упало. И свинцом уже мальчика ноги Наливаются мало-помалу. Отдохнуть не мешало бы где-то!.. И с дороги свернул он, усталый, Здесь, дарами ветвей розовея, Одинокая вишня стояла. Вишен полную горсть насбирал он, Ветки деревца вниз наклоняя, Припасенного хлеба краюшку Взял, на две половинки ломая. Обступило Макейчика поле Молодыми, густыми хлебами. И склоняется в низком поклоне Рожь к плечам его колосками. Убаюкан он шумом вечерним, В колыбели, широкой, как море, Тяжким сном засыпает мальчишка На ржаном неоглядном просторе. Озаренный ночною зарницей, Спит он, странник бездомный, Не зная, Что уж фронт приближается грозно, Угрожая родимому краю. И не видит под тихою вишней Он, усталостью тяжкой объятый, Что проходят полями не наши, А чужие солдаты. Они рожь недозрелую топчут, Пыль над нею, израненной, вьётся. Фронт всё ближе. В плену у фашистов Сонный Тишка один остаётся.

Пробудили его На зелёной постели Самолёты, что утром Над землёй пролетели. Тягачи, транспортёры По дороге грохочут, Пехотинцы-солдаты Говорят, как клекочут. Сразу понял Макейчик, Что пехота — чужая. Топчет поле родное, Как звериная стая. И припомнились Тишке В Сосёнках руины, И в пожаре вагоны, И в пожаре машины… Он бы бросился сразу На пришельца чужого, Только, жалко, оружья Нет в руках никакого. В небе бой завязался. «Ястребок» невысоко Промелькнул, показался Неожиданно сбоку. Будто птица стальная Прямо к солнцу взлетела И, врага обнаружив, В битву ринулась смело. Но патроны иссякли, Пулемёт умолкает. Самолёт звёзднокрылый К облакам улетает. Хоть горючего мало «Ястребку» для полёта, Невозможно покинуть Бой воздушный пилоту.

Он машину чужую Сзади вмиг настигает И с разгону пропеллером По хвосту ударяет. Бомбовоз развалился, Сбитый страшною силой: У фашистов, известно, Путь один лишь — в могилу. В вышине поднебесья Черный дым потянулся, А над ним парашюта Зонт внезапно взметнулся. И навстречу герою, Как дружку дорогому, Тут же бросился Тишка По раздолью ржаному. Есть лужок среди поля, Где струится криница. Здесь бы лётчику, может, В самый раз приземлиться. Только бьют пулемёты, Пули огненным роем Так и свищут и свищут Над бесстрашным героем. Парашют опадает… Мальчик место приметил. Вскоре лётчика Войду, Земляка, там он встретил. Но ржаное раздолье Вдруг огнём полыхнуло, Парашют неподтянутый Пламя жадно лизнуло. Как же быть? От огня Не уйти, не пробиться… Вспомнил Тишка внезапно Про лужок и криницу. К той кринице струистой Они бросились в дыме, А пожар разгорается И спешит вслед за ними. У криницы водою Они оба облились, А потом на восток Сквозь огонь устремились.

Еще охваченный ветрами Огонь над полем не потух, А ручеёк, сверкая, вывел Их с поля дымного на луг. Они в стогу укрылись сеном, Ждут в тишине поры ночной. Как землякам и подобает, Ведут беседу меж собой.

Пустует луг. Не докосили Трав косари, на фронт ушли. Проходят тихо вдоль прокосов Степенной парой журавли. — Им хорошо! — заметил Тишка. — А почему? — Для них пути В просторы синие открыты — Куда захочется, лети. И ты летать, наверно, хочешь? — Не раз о небе я мечтал! — С надеждой доброю и верой Макейчик лётчику сказал. Голубизна в глазах у Тишки. Пилот на мальчика глядит, Он видит крапинки веснушек И красный галстук на груди. Таким он был и сам недавно. Промчались школьные года, И воплотились в жизнь мечтанья, Путь окрылявшие тогда.

Теперь ветра шумят другие, Ясна судьба у паренька: Неустрашимым стал пилотом, Комсоргом авиаполка. — Ты будешь, — говорит он Тишке, — Водить по небу корабли. Да вот — война… К заветной цели Пути сквозь битвы пролегли. Шла долго тихая беседа. Но вот и вечер настаёт. Комсорг сказал: — Друг, собирайся! Нас полк давно за фронтом ждёт.

При отблеске звёзд пробирались Они в эту ночь через бор, И встретил зарёй на опушке Двух путников скрытый дозор. Из зарослей вышел дозорный, Весь мокрый от свежей росы, Ружье на них грозно наставил, Топорщит, как пики, усы. Макейчик притих на минуту, Казалось ему это сном: Модель самолёта… вагоны… Обходчик усатый с флажком… — Вы? Дядя обходчик!.. — Тот самый… Куда же и с кем ты, пилот? — Да вот, с настоящим пилотом К своим пробираюсь за фронт! — А фронт, — говорит им дозорный, — В бору недалёком, вон там… Но прежде чем путь свой продолжить, Прошу вас, товарищи, к нам… Собрались в свой штаб партизаны И слышат родные слова: По радио с ними сердечно В лесу говорила Москва. Звала всех сражаться отважно, Стоять, не сдавая посты, Врага бить в тылу, как на фронте, Взрывая пути и мосты. Страна вся, от края до края, Слилась в это утро с Москвой, И все затаили дыханье, Смолк гомон и шум боровой. Лишь громко звучал репродуктор, И слышала всюду земля, Как ветер знамена колышет У стен поседевших Кремля… — Клянёмся! — сказал партизанам Суровый седой командир. — Клянёмся, — отряд отозвался, — Вернуть нашей Родине мир! — Клянемся! — леса повторили. — Клянемся! — сомкнулись штыки. Легла партизанская клятва В тетрадь — от строки до строки.

Записывал быстро их Тишка На белых пробитых листах, Свои вспоминая Сосёнки, Где пепел остался и прах. Старательно он на бумаге Не строчки чеканил из слов, А в строгом равнении ставил, Казалось, шеренги бойцов. И вкладывал в каждое слово Стремленье отряда всего, Надежды, заветные думы, Тревоги пути своего. На пне положили тетрадку, И люди в зеленой тиши Подходят и подписи ставят Под клятвой, что шла от души. За подписью подпись кладётся, Фамилий столбец, как живой, Растёт и растёт, переходит С листа одного на другой. — Тетрадь маловата, — промолвил Тут Войда. — Заверить берусь: Под клятвою в ней подписаться Хотела бы вся Беларусь!.. И к Войде из строя выходит Обходчик, бывалый солдат. Сказать поручил своё слово Ему партизанский отряд. Возьми нашу клятву, — сказал он, Храни неизменно в пути, Шагай с ней за линию фронта, Оттуда — к Москве долети; Там штаб отыщи партизанский И в штабе том главном скажи, Что бьём оккупантов как надо — Повсюду их смерть сторожит. Друзья тот наказ принимают, Прощаясь в дорогу идут. И словно бы крылья, из леса Их к лётному полю несут.

Вскоре оно, это поле, Взлётной дорожкой мелькнуло, Сразу же в душу пилота Светлой надеждой дохнуло. Мысленным взглядом окинул — Росчерки стартовых линий, Где самолёты стояли Строем своим соколиным; Нет их не видно на старте. Кто ему скажет хоть слово, Куда же друзья улетели С аэродрома родного? Видит, машины паучьи — Заняли лётное поле. Те, что несут нашим людям Горе, страданья, неволю. Спят офицеры чужие Где-то за лётною зоной. И часовой засыпает, Запахам трав опьянённый. А в поднебесье туманом Мачта дрожит ветровая. Стяг с пауком крестовидным В воздух она подымает. В поле до линии старта Тени по травам плетутся… Вместе — и Тишка, и Войда — К линии старта крадутся. Вот уже вспыхнула спичка, Звездочкой тихо мерцает. Вот уже Тишка на землю Стяг ненавистный бросает. Ночь. Все притихло, как будто Буря вот-вот разразится. А по шнуру незаметно Грозный огонь стремится. Он подбирается к складам, Где под свинцовою пломбой Ждут дожидаются «дела» Смертью клеймённые бомбы. Шнур уже кончился. Взрывы. Взрывы — удар за ударом. Лётное поле ночное Запламенело пожаром. И запылали машины. Пламя всё ширится с треском. А в поднебесье По мачте Галстук поплыл пионерский. Мстителей смелых укрыла Ночь неприглядною мглою, Вывела их на дорогу, Как из тяжёлого боя. Под ноги травы стелились, Звёзд прояснилось сиянье. Ветер принёс на рассвете Близкое фронта дыханье.

Доносится орудий гул, Колышет ветер травы. Река. Через реку лежит Полоска переправы. Её штыками патрули Фашистские замкнули, Бессменно стоя день и ночь В дозоре, в карауле. Пусть в темень смотрят патрули, Вниманье напрягая. Отважных путников к реке Ведёт тропа лесная. Река неслышно их несёт, Гоня волну крутую, Но пулемёт ударил вдруг, Тишь разорвав ночную. Он свой свинцовый смерти град Над Сеймой рассыпает, И Войда под огнём плывёт, Как некогда Чапаев.

Порозовели гривки волн, На волнах кровь пылает. Вода студёная бежит И рану омывает. И Войда понял — не доплыть, И поднял над водою Он комсомольский свой билет Слабеющей рукою. С билетом клятву партизан Он мальчику вручает. Их пронести сквозь битвы все Пред смертью завещает. Кипит и пенится река, Пилот накрыт волною, Но Тишка выполнить спешит Заданье боевое. Навстречу жизни он плывёт. Восточный близко берег. Гремит, грохочет трудный бой Вблизи, на взгорьях серых. Рассыпалась пехоты цепь По опалённым кручам, Идёт уральская броня И рвёт заслон колючий. И соколиный строй летит, Летят сыны народа, Летят товарищи твои, Бесстрашный лётчик Войда. А где-то в небе над Кремлём Наш красный стяг пылает, Он День Победы и весны Народу предвещает.

Самолёт поднялся на рассвете С дальнего аэродрома. Ждёт ненаглядного сына Мать поседевшая дома. Явью мечта его стала, Гордая и высокая: Был пареньком деревенским — Стал быстрокрылым соколом. Ветер попутный с востока. Небо светлеет весёлое. Плывёт самолёт в лазури Над городами и сёлами. Сейма-река под солнцем Волны свои расплавила. Плыл он здесь рядом с Войдой, Как ординарец Чапаева. В знак его памяти светлой Вымпел Макейчик бросает, А самолёт серебристый, Словно звезда, сверкает. Всюду он видит — хаты Снова белеют в затени, Возле дворов колхозных Вновь зеленеют ясени. Воды в запрудье светятся, Мчат самосвалы трактами, А на поля выходят Новые минские тракторы.