Из NY в Америку

Есть такое американское мнение, что NY — не Америка. Так что мне, кажется, повезло опять поменять страну. И вот Хьюстон, Техас. Действительно, другая жизнь, как здесь говорят — "нормальная". Но при этом опять же американская. Поэтому попробую ее описать, заметив по ходу, что я полагала, что переезжаю на юг, а оказалось — на Запад.

Город — четвертый по величине в Штатах (после Нью-Йорка, Лос-Анжелеса и Чикаго), 4 миллиона населения (официально, не считая нелегальных мексиканцев), огромная площадь. Преимущественно одно-двухэтажный, кроме даунтауна (деловой части — вполне небоскребной) и отдельно торчащих больших офисов. Говорят, что у города никогда не было единого центра просто люди селились (места в Техасе много — самый большой штат), а потом точки стали расширяться и смыкаться. Забавно, что, как дырки в сыре, внутри "большого Хьюстона" торчит десяток мелких городков, которые захотели остаться самостоятельными (вот демократия-то!). Обычно это — богатые районы, не желающие терять преимущества города, который оставляет себе часть налогов, взимаемых с населения (а налог здесь — прогрессивный), и использует на свои нужды, в частности — на школы.

Вообще город молодой, расчитанный окончательно и бесповоротно на машины. Общественный транспорт существует — автобусы. Ими пользуются, например, многие, работающие в даунтауне — оставляют машины на парковках у конечных остановок и едут на них дальше. Но привычный мне город устроен непрерывно — то есть ты по нему идешь, и картина все время меняется. А здесь непрерывность появляется, только если ехать на машине. Здание или конгломерат зданий (если это мол или апартменты, то есть комплекс магазинов или жилья) стоит в окружении лужаек и парковок и, обычно, занимает большой квартал. Так что в моле, если магазины не соединены переходами, люди часто едут от одного к другому на машине. Машины абсолютно у всех. Судя по правилам вождения (у каждого штата свои правила, я даже думаю, что было бы интересно написать исследования о штатах, не имея никакой информации, кроме учебников вождения), только очень тяжелые хронические болезни могут помешать человеку водить, а права, с разрешения родителей, можно получать в 15 лет. Когда человек объясняет тебе, как куда-то попасть, он дает указания для водителя. Спрашивая, как доехать на автобусе, ставишь его в неловкое положение — он не знает.

Пешеходов здесь нет, тротуары есть не везде, могут неожиданно обрываться. Учитывая, что офисные здания имеют затемненные окна, а магазины, как правило, окон вообще не имеют, иногда кажется, что ты — в пустом городе. Начинаешь при виде машин думать: "Вот у этого морда симпатичная, а у этой — глуповатая". Когда идешь по улицам, понимаешь, что здесь не ступала нога белого человека — все белые люди ездят на машинах. Как, впрочем, и большинство черных и испанцев. Тут совсем не такие "нацмены", как в NY — они работают, нет такой халявной системы велфера (пособий), да и милостыню, за отсутствием пешеходов, просить не у кого. Пешеходов нет еще и потому, что Хьюстон находится на широте Кувейта и Каира, то есть лето — полгода и нормальная температура — 35 градусов при ясном небе. Это очень жарко. В даунтауне, например, 55 зданий соединены туннелем, преимущественно — подземным. Причем начали его строить в 50-ые годы. Становится понятно, откуда в американской фантастике сюжеты вроде того, что человечество живет на планете в искусственных куполах. Зато в любом замкнутом пространстве, будь то дом, офис, кафе, магазин, машина или автобус — кондиционер.

Практически нет понятия "ночная жизнь", а, скорее, "рабочее" и "не рабочее" время. Многие магазины, кабаки, спортивные клубы работают допоздна или круглосуточно. В смысле повседневной жизни нет ощущения провинции — многие бытовые вещи удобнее и дешевле, чем на восточном побережье. Разве что меньше культурно-театральной жизни и вообще скандалов. Да и люди гораздо спокойнее, вежливее и доверчивее. В любом учреждении твой адрес записывают так, как ты сказал — не требуют счетов для подтверждения. Освободившийся клерк не говорит: "Следующий, пожалуйста", а спрашивает: "Кому я могу теперь помочь?" В автобусе написано: "В порядке любезности, уступите, пожалуйста, эти места пожилым и инвалидам". Когда ты выходишь из магазина или автобуса, тебе желают удачи и хорошего дня. А уж как улыбаются! Если ты при входе в кафе встретился с человеком глазами, он обязательно поздоровается. Говорят здесь медленнее, чем в NY, и, что удивительно, увидев, что ты плохо понимаешь, догадываются изложить ту же суть другими словами. Если ты спрашиваешь, как куда-то пройти (а для этого обычно надо зайти в какой-нибудь офис), человек бросает свои дела, вылезает из-за стола и ведет тебя до угла.

Люди очень чистые и аккуратные. Машины тоже. Мало побитых. И мало ребят в мятых майках и пузырящихся штанах, а также мало девушек в тяжелых ботинках. Впрочем, может быть, такие люди ездят в машинах на какие-то свои тусовки, но так их не видно. Вообще способ одеваться и вести себя более привычный нашему советско-европейскому взгляду. В автобусах уступают места не только пожилым и инвалидам, но и женщинам. Водители взаимно вежливы, не "толкаются", пропускают друг друга, а особенно — редких пешеходов. Да, недавно тут приняли отрадный для многих закон о том, что за превышение скорости до, кажется, 15 миль, берется только штраф — то есть не делается запись. (Надо иметь в виду, что в мире капитала, где всем правит доллар, страховка устроена таким образом: машина не может быть зарегистрирована без хотя бы минимальной страховки — то есть владелец обязан застраховать других от результатов своего неправильного вождения. Затем, все "нарушения в процессе вождения" — то есть создание опасных ситуаций типа проскакивания светофора, превышения скорости и т. д. идут в записи, на основании которых страховка повышает платеж. Штрафные очки — поинты — можно списывать, если пройти курсы безопасного вождения или прослушать определенные лекции, что тоже стоит денег.) В общегородском справочнике есть много фирм, проводящих курсы безопасного вождения. Американская идея — за свои деньги человек должен "have fun" (развлечься), поэтому в общегородском справочнике многие школы сообщают, что у них курсы ведут комедианты (клоуны-юмористы).

Думая, почему же город производит в целом приятное впечатление, пришла к выводу, что — светлый, чистый, просторный, много зелени и неба, удобный для американской жизни и — не выпендривается. По мне американский конструктивизм хорош, когда не хочет казаться европейской стариной, и, не умея этого достичь, начинает гнаться за роскошью — то есть лепить золото и хрусталь. Здесь же все в меру. Более того — у каждого здания или комплекса явно был свой архитектор, который планировал в том числе и ландшафт, а также расчитывал, что на его творение будут смотреть со всех сторон. При этом американцам удалось совершенно развести внешний и внутренний вид здания — ты никогда не угадаешь, находится ли внутри современный бело-серый офис, стеклянно-деревянный отель или дворцовые залы а ля 19-ый век. Кажется, простота — это то, что у американцев получается хорошо и естественно. Она может быть не только удобной, но и интересной, и красивой. Почему бы в козырьке здание не сделать отверстие, чтобы сквозь него открывался, как сказано в путеводителе, "телескопический вид на даунтаун"? Почему бы не красить дно и стенки бассейна в цвет морской волны? Почему бы на 59-ом этаже не поставить кадки с деревьями и не устроить обзорную площадку (совершенно бесплатную)? (Следующий вопрос — а почему у нас так нельзя? — как обычно, риторический.)

Все как в настоящем городе — библиотеки, театры, музеи. Музей изящных искусств — по-американски. Отличное просторное здание, с затемненными окнами, двориком со скульптурами, общей выставочной площадью, я думаю, как пол Манежа. Там представлены все разделы мирового искусства — древняя Греция, Китай, Индия, Африка, классическая живопись, Возрождение, современное искусство. Лежат шикарно отпечатанные буклеты и путеводители. Африканские золотые украшения красуются, красиво подсвеченные на черном бархате. При этом античность — три побитые скульптуры, Индия вазы и боги начала века, импрессионизм — два Ренуара и два Моне и т. д. Но, в общем, не вина этого музея, что я видела всего больше и лучше. И, конечно, библиотека, кинозал, культурная программа, специальные программы для детей (начиная от 3-х лет). Америка!

Да, как здесь выглядит русский район, я еще не видела, хотя знаю, что он есть, потому что уже слышала историю, как в магазине берут пылесос, чистят две квартиры и четыре машины, а потом сдают в магазин обратно мол, не понравился. А вот китайский район видела. Надо сказать, что он абсолютно такой же, как и весь остальной город, в смысле архитектуры и чистоты, а также отсутсвия пешеходов, единственная разница — китайские рестораны (что, впрочем, есть и в других местах) и магазины. То место, которое в NY занимает ближневосточная кухня и продукты — здесь, несомненно, мексиканская. Есть даже специальное понятие Tex Mex — техасский вариант мексиканской кужни. Испанский здесь — практически второй язык, большинство объявлений пишутся на обоих языках, в организации обычно бывают чиновники, говорящии по-испански.

Пожалуй все-таки отличается от центрального города тем, что мало событий, то есть происходит что-то одно за большой период времени. Незадолго до нашего приезда сюда хьюстонская профессиональная баскетбольная команда Rockets (Ракеты) стала во второй раз чемпионом Соединенных Штатов. По всему городу до сих пор (через месяц) висят плакаты с их девизом: "Go Rockets" (Вперед, Ракеты), на многих машинах такие же надписи, продаются тематические майки. А газеты, в объявлениях о парадах 4-ого июля (День Независимости — очень любимый здесь праздник) писали что-то вроде: "Конечно, после торжеств по поводу Ракет трудно претендовать на внимание, но что же нам остается — все же праздник".

Как везде в Америке, ощущение богатства. Телефон включают, как только ты за него заплатил. Для этого не надо входить в квартиру — розетки есть обязательно. Бассейны есть даже в мотелях. Апартменты (15–20 домиков) имеют свою ежемесячную газету, которая в основном содержит рекламные объявления, а также поздравление текущих именинников и приветствие новым жильцам. Магазинные тележки можешь укатить к себе домой — никого не волнует. Много городских бесплатных газет и журналов (в том числе, сексуальных меншинств).

Тщательное отношение к безопасности. На ступеньках при входе в автобус написано: "Осторожно, смотри под ноги". (Что, кстати, выполняет и функцию уменьшения ответственности автобусной компании — известен случай, когда женщина купила в МакДональдсе кофе, села в машину и обожглась, а потом отсудила большие деньги, так что теперь на крышках одноразовых стаканчиков пишут — "осторожно, горячо"). В молах гуляет служба безопасности (секьюрити). Богатые апартменты закрывают заборами, а на машины жильцов ставят магнитные устройства для открывания ворот. Пустую квартиру тебе не покажут, пока ты не предъявишь удостоверение личности с фотографией ("picture ID") и с него не снимут копию. При этом машины на парковках часто не запирают, особенно если не очень новые.

Книжных магазинов много, причем, в отличие от банков, которым запретили распространяться по разным штатам после Великой Депрессии, здесь существуют те же фирмы с тем же набором книг, что и в NY. В худшем случае, книгу можно заказать со склада фирмы. В магазинах, как положено, играет музыка, люди сидят за столами и читают, есть кафе. Правда, я недавно читала в газете сокрушения какого-то ученого американца по поводу пролетаризации Штатов — в частности, он сетовал, что в магазинах сейчас только книжки массового потребления, а любую специальную вещь ты вынужден специально заказывать и ждать.

Собственно, описание Хьюстона кончилось — насколько я понимаю, черты этого города присущи не столько ему, сколько стране в целом. Теперь еще немного об Америке вообще. Недавно, по случаю Дня Независимости, многие журналы опубликовали обзорные статьи на тему, что собой представляет и куда идет нация. По этим материалам, принадлежащим эмигрантам разных поколений, но — американцам, я и делаю краткое описание.

Нарушается единство нации. Большая центрифуга американской культуры крутится все быстрее и быстрее, разбрасывая все дальше и дальше моды, лозунги, веры, художественные направления, экономические теории. Поведение любой личности политизировано — не только в терминах расы, происхождения, религии или языка, но также пола, сексуального поведения, возраста, одежды, диеты и личных привычек. Белые, черные и испанцы едины в мысли, что за последние 20 лет американский "национальный характер" сильно ухудшился. В период с 50 по 70-ый годы была сильна вера в "разделенное благосостояние". В 70-ые началась усиливаться "экономическая сегрегация" — в связи с развитием пригородного жилья, где заборы и ворота изолировали сообщество, собранное по имущественному признаку. Журналист Питер Бримелов недавно написал книгу, где выражает тревогу о том, что, если сохранятся текущие тенденции в рождении и эмиграции, то страна скоро будет переполнена черными, азиатами и испанцами. Оставив в стороне расистскую направленность книги, она говорит о том, что, в отличие от принятого мифа, не все иммигранты получают Нобелевскую премию, а многие всю жизнь водят такси или сидят на велфере. Согласно последнему опросу, 52 процента против 40 считают, что "иммигранты являются обузой для страны, потому что забирают работу, пособия на жилье и лечение" скорее, чем "усиливают страну своей усердной работой и талантами". Сентиментальный аргумент мультикультурализма — "новоприбывшие обогащают американское общество". Но как они могут это сделать, если никогда к этому обществу не присоединяются? Бримелов не единственный, кто спрашивает, почему Америка должна принимать около миллиона иммигрантов в год только для того, чтобы они воссоздавали самодостаточные национальные образования внутри ее границ. Но все это — вариации старых споров. 90-ые годы были отмечены неприятным открытием — новые линии разделения американского общества базируются на известных старых — расы, религии и этнического происхождения. Большая угроза здесь — появление классов, то есть того, что, кажется, исчезло в этой стране пару поколений назад. Высший класс поднимается снова, состоящий из менеджеров, профессионалов и отдельных маргиналов журналистов и художников. В Америке всегда были субкультуры и люди разного достатка по-разному проводили свое время, но до недавних пор все считали себя частью широкого среднего класса. Сегодня уже белое вино и аэробика — не нейтральный выбор, а показатели привилегированности в современном обществе. Социологи считают, что растущее недоверие среднего и рабочего класса к элите имеет свои основания. Устроив общество под свои нужды, привилегированный класс сейчас деятельно борется за увеличенную часть национального благосостояния. Он становится независим не только от больших городов, но и от общественных служб — здравоохранения, образования, транспорта и т. д. Представители элиты исключают себя из общественной жизни, перестают думать о себе, как об американцах. Они тяготеют к интернациональной культуре работы и отдыха и не заботятся о возможном национальном упадке. Конечно, элита не станет подкладывать бомбы под федеральные здания (скорее уж — под МакДональдс), но последствия могут быть еще более серьезными. Трудно предположить, что "северо-западные арийцы" захотят отделиться от Соединенных Штатов, но инвесторы с Уоллстрита и сценаристы с Бродвея могут отделиться, просто сев на самолет. Будет смешно, если Америка, пережив гражданскую войну, черный сепаратизм, белый сепаратизм, международный и внутренний терроризм, станет первой жертвой бунта элиты.

Стоит большая проблема в преподавании истории — нельзя рассказывать о войне, как о победе добра над злом. Нельзя, скажем, учить биографии полковод-цев Севера и не учить — южан. То есть — нет общепринятой идеологии, без которой история становится рассыпающимся набором фактов. Неудивительно, что дети здесь плохо знают историю, настолько плохо, что это приводит в ужас даже американские образовательные комиссии. Но учить истории как процессу взаимодействия людей и идей трудно, требует много времени — да и другой подготовки учителей.

И еще одна из острых проблем сегодняшней Америки — роль и права государства. То есть многие считают, что оно лезет не в свои дела, подрывая тем самым благосостояние и дух населения. Действительно, капитализм это абсолютно не вседозволенность. Начиная с того, что в городе на своей собственной земле ты обязан посеять траву, а потом ее стричь. Борьба ведется экономическими мерама — если ты этого не сделаешь, за тебя это сделает город, а тебе пришлет счет. Так что все делают. Вообще эта страна когда-то начиналась с сильных людей, которые расчитывали только на себя и скидывали государству неудобные для них функции. Поэтому общая тенденция примерно такова — чем здоровее, самостоятельнее и уве-ренне в себе человек, тем больше он против гос. вмешательства в экономику, против пособий и т. д. Наверное, если бы все были такие, было бы не так уж плохо, но есть и другие, больные, слабые и одинокие, для которых государство действительно нужно, хотя все, что оно делает, оно делает неоптимально по определению.