После обеда Марк с трудом заставил себя вылезти из кровати. Элла уснула, свернувшись возле него калачиком и положив голову ему на плечо. Он мог еще долго любоваться ее безмятежными чертами, блеском огненных волос, перематывать в голове назад воспоминания о том, какой мягкой и одновременно страстной она была, отвечая на его ласки. Пару часов назад он уже пытался встать, но Элла соблазнила его, подразнив и заставив замаливать грехи прошлого. Марк нисколько не возражал. Ему нравилось касаться Эллы, слышать ее гортанное постанывание, ловить редкую улыбку. Одно его беспокоило: ему при всех усилиях не исправить прошлого.

Она чертовски устала, пережила огромный стресс. Марк не хотел будить ее. Натянув шорты, он проверил звонки и сообщения на телефоне. Чтобы Элла не могла услышать, закрылся в ванной комнате.

— Если новости плохие, я не хочу ничего слышать, — начал Марк, когда услышал встревоженный голос Миши.

— Босс снова в розыске, но это не самое страшное, — пробормотал тот сбивчиво. — Пресс-центр на скорую руку, чтобы не афишировать случившегося, состряпал коротенькое заявление от ее имени, дескать, на какое-то время Элла предпочитает побыть в одиночестве. На твои поиски утроено количество людей.

— А что же самое страшное?

— С прошлого вечера во внутренний сервер «Медиаком» запущен вирус, уничтоживший все файлы и документы.

— Есть подозреваемые? — Марк приглушенно выругался.

— Ты. И теперь я не сомневаюсь, что ты затевал все это время нечто грандиозное: отвлекающий маневр со взрывом был лишь поводом для того, чтобы запустить этот уничтожитель. Ты компьютерный гений, Марк. Не отрицай очевидного. Должно быть, заметаешь все следы собственных махинаций.

— Моя цель была немного другой, — коротко бросил Марк.

— Пора кончать игры, Марк. Страдают и гибнут люди. Марина, водитель и Елизавета Васильевна.

Марку было нечего сказать в ответ.

— Элла не должна пострадать, — продолжил Миша. — Она неопытна и наивна. Ее подставили, чтобы потом уничтожить. Я не думал об этом вот так, но сейчас склонен поверить Люде: с самого начала это был ты.

Только сейчас до Марка дошло:

— Жаль, что ты продался.

Затем он резко отключил связь и, на ходу скидывая одежду и личные вещи в сумку, громко велел Элле просыпаться.

— Нам нужно немедленно убираться отсюда, — объяснил он, не дав ей возможности что-то сказать или спросить. Он уже натягивал футболку и забрасывал на плечо сумку.

— Звучит зловеще, — Элла опустила ноги с кровати, потянув за собой одеяло, чтобы скрыть наготу. Марка это как будто слегка развеселило, но он ограничился лишь тем, что завел ей за ухо непокорный локон, упавший на лицо. Она нахмурилась: — Марк, что происходит? Очередные неприятности? Группа головорезов, мечтающих свернуть тебе шею, вышла на след?

— Все в порядке, Элла. Просто ничего не спрашивай и делай, как я прошу. Хорошо? — Она лишь на пару секунд задумалась, но кивнула головой. — Умница.

Он ее поторапливал, пока она застегивала пуговицы на своей блузке, которая выглядела довольно неопрятно после взрыва, но Элла этого не заметила. Надев брюки и босоножки, она едва ли не бежала, чтобы успевать за Марком, который тащил ее за руку.

Элла видела, как он напряжен. Ей хотелось спросить, почему они убегают, но решила повременить с расспросами. Все это так нежданно: тело все еще сладко млело; засыпая, Элла думала о том, как много ей нужно обсудить с Марком. Но, видимо, серьезный разговор снова откладывался на потом.

Даже в машине, проехав десятки километров, он продолжал о чем-то сосредоточенно размышлять, то и дело посматривал в зеркало заднего обзора, не включал радио и как будто забыл о ней. Прошло не меньше часа, прежде чем Марк заговорил к ней:

— Мне придется сменить номер телефона, но нужно уехать достаточно далеко, чтобы сделать это безопасно.

— Значит, твой номер прослушивали?

— Киселев сдал меня.

— Миша? — Элла все еще решала головоломку у себя в голове. — Он ужасно зол на тебя из-за «Радио-Биз». Я ведь говорила тебе. Ты продал его изобретение врагам, а он теперь в отместку продает тебя. Но, если честно, он не создает впечатление злодея. В отличие от тебя.

Марк ничуть не обиделся из-за ее последнего замечания и легонько погладил колено Эллы чуть ниже бедра, отрывая правую руку от руля.

— Но ты мой злодей, — забыла она добавить, — и меня это устраивает.

Настроение было слишком паршивым, чтобы улыбнуться. Марк продвинул свою ладонь еще выше.

— Я чертовски завидовал его проклятому изобретению, от которого все были без ума, а особенно мама, — решил он поделиться с Эллой. — Стащил у него пару схем из офиса и сказал ему об этом, а потом напрочь забыл о них. Но многие об этом слышали, тем более что Миша сам рвал и метал, а потом донес на меня боссу. Кто-то продал эти схемы руководству «Радио-Биз», а все шишки достались мне.

— Ты не пытался снять с себя обвинения?

— А я когда-то это делал? — ответил он вопросом на вопрос.

Элла фыркнула:

— Ты мог бы больше заботиться о своем добром имени. Ты ведь знал, кто это сделал, да?

Он ответил после долгой паузы, взвешивая все за и против. Раскрыть Элле всю правду он не мог, но ради ее же собственной безопасности должен был рассказать хотя бы ее малую часть:

— Сам Миша и сделал это.

— Но зачем?… — Элла почти сразу и догадалась: — Простой работник слишком честолюбив. Ему выгодно облить грязью того, кто сидит выше, чтобы занять его место. Но зачем ему после твоего позорного изгнания помогать тебе? Ты для него — враг номер один.

— Не совсем так.

— Я что-то упустила? — Элла едва скрыла разочарование, когда Марк убрал свою руку, чтобы переключить передачи.

— Скажем так: некоторые из своих поступков Миша совершил не совсем добровольно, потом горько раскаивался. Наша так называемая дружба претерпела немало испытаний. Я был скверным подростком, не умеющим себя контролировать. Ты в курсе, малыш. Маме очень нравился Киселев, она хотела, чтобы я ему подражал. Это, кстати, была ее идея: подтолкнуть меня к решению создать собственную фирму вне «Медиаком». Я так и поступил, научился думать спокойно, контролировать свои ребяческие выходки.

Элла не могла не заметить, что Марк по-прежнему называет Лизу «мама», несмотря на последствия скандала и свое изгнание. Она не решилась поднять эту тему, догадавшись, что любые откровения даются Марку нелегко. Ее он назвал «малыш». Элле это очень понравилось.

— Ты изменился, этого нельзя не заметить. Никогда не забуду, каким гадким старшим братом ты оказался.

— Не так уж я и изменился. Ты разве не поняла? По-прежнему притворяюсь, веду бесчестные игры и люблю только самого себя, — звучало чересчур мрачно. — Думаешь, я не преследую какие-то свои скрытые мотивы, оберегая тебя от неприятностей?

— Нет. Уверена: в этом вопросе ты чист как младенец. Хочешь или нет, Марк, но я тебе полностью доверяю и только жду, когда же ты расскажешь мне, что вообще здесь творится.

— Ты не готова к такой жизни, Элла.

— Можно я решу это сама? — А потом главный вопрос, который не давал ей покоя: — Что произошло между тобой и Лизой? Ты сбежал из родного дома, устроил погром в своей спальне, даже разломал кораблики, которые собирал… Ты обожал свою коллекцию. Я это запомнила, когда случайно вломилась к тебе, а ты метал молнии, но позже признался, что хочешь обзавестись собственным кораблем и умчаться подальше.

— Я уже обзавелся собственным кораблем. Вернее, яхтой, — бросил он небрежно, скрывая внутри сотню противоречий и огромную недосказанность. — И ты на ней покаталась. С Киселевым.

— Хочешь сказать, что та яхта твоя?

— Я назвал ее «Анна» в честь моей родной матери. Она скончалась при родах, так что я ничего о ней не помню. Лиза была моей матерью. Но я бы никогда не назвал яхту ее именем. В детстве она буквально изводила меня своей любовью, ужасно баловала, а меня это бесило. Но я требовал еще и еще. Когда я уходил из дома, даже не забирал вещей. Я не знал, что она уничтожила все, что было мне дорого, — это звучало бесстрастно, но Элла догадалась, что Марк наконец приоткрыл ей дверцу в свой темный мир.

Ей следовало сказать что-то, но она слишком долго подбирала нужные слова. Казалось противоестественным, что Марк тяготился своей прошлой блистательной жизнью, ведь до этого самого момента Элла была уверена, что их с Лизой любовь не знала преград.

— Мне жаль, что на твоей яхте я покаталась не с тобой, — это должно было выразить то, что она чувствует на самом деле.

— Мне тоже.

— Чтобы ты знал: на днях я распорядилась, чтобы из твоей бывшей комнаты вынесли все вещи. Не могла себя заставить находиться в этом доме и думать о том, сколько призраков он скрывает.

— Хорошее решение. Больше я все равно туда никогда не вернусь.

Затем он сменил тему, сухо сообщив, что они остановятся, чтобы поесть.

Между тем вечерело, они въехали в какой-то небольшой поселок. Марк приказал Элле оставаться в машине, пока сам скрылся в продуктовом магазине. Вернулся так же быстро, бросил пакет на заднее сиденье и завел двигатель.

— Ненавижу свое нынешнее положение, — сказал он хмуро, глядя вперед на дорогу. — Вместо того чтобы скрываться и покупать гребаные замороженные полуфабрикаты, я бы хотел повести тебя в хороший ресторан и кормить до тех пор, пока твои щеки не округлятся.

— Снова угрожаешь? — Элла улыбнулась. Она решила на время оставить запретные темы.

Марк зачарованно засмотрелся ее улыбкой. А ведь она улыбалась ему второй или третий раз за все время знакомства! После того паскудного существования, которое он влачил, это как бальзам на душу. «Где же ты была раньше, милая?» — хотел спросить он, да так и не решился. Это ведь именно он и виноват в том, что Элла так надолго исчезла из его жизни.

— У тебя потрясающая улыбка. Мне, правда, жаль, что из-за меня ты улыбаешься не так часто, — он полоснул самого себя этими словами.

— Возможно, если бы ты изначально изменил свой зверский подход в отношении меня, я не боялась бы твоей тени.

Это еще больнее. Но Марк знал, что к этому все идет. Это был именно тот подходящий момент, чтобы извиниться за всю ту боль, которую он причинил ей, но у него язык не повернулся сказать слово «Прости». Элла в это время уже уткнулась в созерцание сменяющих друг друга однообразных пейзажей за окном. Им обоим нужно было о многом подумать.

— Куда ты отвезешь меня на этот раз? — спросила она четвертью часа позже, когда неизвестность стала совсем невыносимой.

— Мой дом больше не годится для укрытия. Уверен, он кишит людьми из «Медиаком» и полицией. Придется скрыться в какой-то глуши подальше от столицы. Чем меньше людей там смогут узнать нас, тем лучше.

— У одной из моих теток остался дом недалеко от Полтавы, который достался ей от покойного мужа. Но мы все живем в моей квартире, и дом пустует уже лет десять. Я могу рассказать, как туда проехать.

— Никак не могу поверить, что ты мне доверяешь, — признался Марк, когда она заметила его недоумение.

Они приехали на место уже к десяти вечера. Дом выглядел немногим больше, чем тот, в котором Марк однажды уже держал Эллу. Только дом Марка был более ухоженным. Кое-где покосившийся забор давно требовал ремонта и свежей покраски. Калитка скрипнула, когда Марк дернул ее. Элла шла следом, незаметно восхищаясь той легкостью и уверенностью, которой обладал ее спутник.

Пришлось хорошенько навалиться на входную дверь, чтобы выбить ее.

— Тебе придется все это починить, Марк, — посетовала Элла, едва они зашли внутрь. — Тетя Жанна ни за что не простит тебя за это варварство. И пускай она терпеть не могла своего мужа, но отчитает как ребенка всякого, кто причинит вред ее имуществу.

— Твои угрозы приняли жестокий характер, — усмехнулся Марк, так и не сумев представить себя перед ее теткой, которая его ругает.

Он нашел на стене включатель, еще один смешок.

— Ты говоришь, твоя тетка свято бережет имущество?

— Ну, знаешь ли, это лучше, чем ничего! — фыркнула Элла, жалобно осматривая полностью пустые комнаты. — Марк, здесь есть вода! — крикнула она победно через пять минут. — И забытый зубной порошок советских времен.

Марк высунул голову из спальни. В руках он держал старый выцветший плед.

— Мне повезло с находкой куда больше. Если будешь хорошо себя вести и скинешь всю одежду, я разрешу тебе забраться на меня сверху и укрыться.

Она не имела ничего против такой перспективы. Забыв о зубном порошке, который она швырнула обратно на раковину, Элла смело двинулась навстречу Марку.

— До сих пор самая большая загадка из всех: почему я здесь вместе с тобой и никуда не хочу уезжать?

Безмолвно Марк откинул плед и притянул Эллу к себе. Он задавал себе тот же вопрос и тоже не знал ответа. Расслабляться нельзя было, но Марк не лишил себя удовольствия прижаться к губам Эллы. Он хотел раствориться в ней, снова потерял голову. Недосказанность и прошлые обиды повисли в воздухе, забытые на какое-то время.

Плед пришелся весьма кстати, чтобы устроиться на жестком полу. Марк притащил Эллу на себя и раздел ее очень быстро, чтобы она вдруг не одумалась. К счастью, Элла не собиралась жаловаться.

Позже Марк натянул шорты, принес с машины свою сумку и пакет, купленный в магазине. Они покупались вместе, втиснувшись в крошечную ванную. Марк намылил ее своим мылом, благородно одолжил свою зубную щетку и очередную футболку. В качестве возмещения убытков он нагло потребовал, чтобы она ходила без трусиков, пока ее не высохнут.

Они ели, разложив продукты на пакете. Марк заставил Эллу полностью проглотить копченую куриную ножку и ломоть хлеба, который не удалось порезать из-за отсутствия ножа и вообще какой-либо посуды. Чтобы включить старый холодильник пришлось потратить добрые полчаса, и это заставило Марка ворчать еще больше.

— Ты уже превращаешься в ходячего монстра, — упрекнула его Элла полушутя. — Казалось бы, кофеин вреден, но тебе он жизненно необходим как источник крови. Ты оставил кофеварку в том доме, где держал меня. Почему ты не забрал ее, когда смылся в то утро?

— Я оставил там и большую часть своих вещей, — бесстрастно сказал Марк. Элла так и не сумела поверить ему до конца. — Если ты не помнишь, я повторяю снова: потому что не собирался «смываться».

— Возможно, со временем я смогу забыть о том, что ты угрожал высылать меня по кусочкам, пока не дождешься своих миллионов.

— Весьма обнадеживает. — Он грубо сунул ей в руку огромный кусок сыра. — Ешь.

— Я собираюсь простить тебе кое-какие грехи, — продолжала Элла, не замечая, как пульсирует жила у его виска. — А еще хочу извиниться за то, что сделала вот это. — Отбросив сыр в сторону, Элла ласково погладила кончиками пальцев небольшой шрам, который оставила на его красивом лице.

Марк не позволил ей продолжать, отвел ее руку в сторону и холодным голосом попросил:

— Больше никогда не смей просить у меня прощения, Элла. Ясно? — Кто и должен был ползать на коленях и умолять о прощении, так это он сам.

— Всякий раз, когда я начинаю думать о тебе как о нормальном человеке, ты превращаешься в злобного идиота. Стоп! Это ж ты и есть.

Она психанула, поднялась на ноги и принялась лихорадочно складывать остатки ужина в один из пакетов. В голове не укладывалось: как она может верить в этого черствого, лишенного человеческих чувств типа? Марк подпускает ее ровно настолько, насколько ему это выгодно. Он скрытен. Не позволяет себе слабостей, но забывает об этом, когда сжимает ее в объятиях, находясь глубоко в ней. В эти минуты Элла уверена, что видит в его глазах душу. Потом он снова отрешенный. Может, это обман зрения? А вдруг ее глупая влюбленность застилает ее собственные глаза?

Их руки едва соприкоснулись, когда он потянулся за пакетом, чтобы помочь ей. Марк не выглядел сокрушенным:

— Ты можешь поспать. Мне нужно посидеть за нетбуком и попытаться решить кое-какие из наших проблем.

— Делай, что хочешь.

Она надела трусики и схватила из его сумки, которую он как раз открыл, чтобы достать портативный компьютер, лежавшую сверху спортивную кофту, закуталась в нее и цинично спросила:

— Не возражаешь, что я ношу твои вещи? Я, знаешь ли, опасаюсь, что ты придешь в ярость и перережешь мне горло во сне.

— Ты знаешь, что я этого не сделаю, — бросил он бесстрастно, устраиваясь в противоположном углу комнаты на полу.

— Я тоже так думала, но кое-кто все время норовит внушить мне именно это. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Элла.

Теперь она исключительно «Элла». По крайней мере, когда Марк обращался к ней «рыжая», он что-то чувствовал, даже если это было недовольство и раздражение.

Ей хотелось подойти к Марку, устроиться у него на коленях и послушать, что он планирует делать дальше. Вместо этого Элла молча наблюдала за ним. Он выключил свет, и только слабые блики от экрана монитора освещали его лицо. Красивое, задумчивое лицо человека, который утверждал, что он убийца и подлый негодяй. Закрыв глаза, Элла все равно видела Марка, слышала легкое постукивание по клавишам, его дыхание. Помнит ли он, что она тоже здесь? Лично она об этом ни на секунду не забывает: даже кофта, в которую она укуталась, пахнет им. Марк обычно пользуется приятным, слегка резковатым одеколоном. Ей нравится этот запах. Ей нравится Марк, хотя он и жуткий мерзавец. Ну и что из того, что их связывает гадкое прошлое? Люди меняются и имеют право на прощение. Он же даже не хотел ничего об этом слушать. Разве он сам не осознает, что эти самые ошибки прошлого и свели их снова вместе?

Когда утром Элла открыла глаза, Марк сидел на том же самом месте.

— Ты просидел там всю ночь? — спросила она охрипшим голосом.

Он не сводил с нее глаз. Щетина отросла за ночь, волосы на макушке слегка взъерошены.

— Ладно, можешь не отвечать. Но помоги придумать, как я могу дать знать своим тетушкам о том, что со мной все в порядке.

Наконец он заговорил усталым голосом:

— Все уверены, что ты в полном порядке и только решила уединиться на неделю, пока утихнут страсти. Так написали все газеты благодаря находчивости пресс-центра «Медиаком».

— Они будут обеспокоены уже потому, что я не отвечаю на звонки, — напомнила Элла.

— Это сейчас не столь важно.

— Еще как! Этим людям на меня не наплевать.

Марк поджал губы. Он догадался, куда она клонит. Хотел подойти и пригладить ее растрепанные волосы, но заставил себя сидеть на месте. Достаточно и того, что полночи провел в бесконечной борьбе с самим собой: видеть Эллу всего в паре метрах от себя и не сметь подойти — немыслимо. Он зачем-то снова надел на себя маску а-ля «Сатана» и был этому не рад. И все из-за того, что Элла попросила у него прощения! А это ее ласковое прикосновение к тому месту на его щеке, где она оставила отметину? Да, у него сердце едва не вырвалось с груди, когда она это сделала! Странно, учитывая, что сердца у него не было…

Элла тем временем уже поднялась, откинула пряди с лица. Сложно было не замечать, какая она хорошенькая в его кофте, доходившей ей до колен, с пылающими от возмущения голубыми глазами.

— Предполагаю, что их телефонные номера прослушиваются, поэтому, будь у нас такая возможность, я бы не стал рисковать, — добавил он, чтобы смягчить свой предыдущий категоричный отказ.

— У тебя гениальный злодейский мозг. Уверена, ты придумаешь, как обойти прослушку.

Он проглотил эту реплику молча.

— На завтрак придется довольствоваться булочками и газировкой за неимением под рукой обычных чудес цивилизации вроде микроволновой печи. Чудо, что этот допотопный холодильник времен репрессий, еще способен выдавать холод.

Она кивнула с видом королевы и направилась в ванную, чтобы умыться. Через минуту прозвучал пронзительный крик. Марк ворвался за ней, едва не сорвав старую дверь с петель. Идеальные черты его лица парализовал смертельный ужас, но, увидев Эллу, уставившуюся куда-то над раковиной, он как будто расслабился.

— Убей этого чертового паука! — нагло скомандовала она и указала пальцем в нужном направлении.

— Еще так сделаешь, я тебя сам придушу. И не смей больше ругаться.

Элла скрыла улыбку, когда Марк с гневно сверкающими глазами одолел «врага».

— Если мне и угрожает опасность, то только от твоей злобной гримасы, Гончаров, — сообщила она, скидывая с плеч кофту, потом наклонилась над умывальником, щедро обдала лицо прохладной водой. — Может, уйдешь?

— Нет, — упрямо заявил Марк. — Я еще злюсь. Ты сделала это специально.

— Стало скучно.

— Скучно?

Возможно, это был не лучший способ развлечься, но Элла рискнула: брызнула в него водой из-под крана, а в отместку оказалась мокрая с ног до головы, когда Марк запихнул ее под душ. Зато она давно так не веселилась и впервые услышала смех Марка.