Он заставил ее выйти с ним на улицу, держал за локоть как нерадивого ребенка, но, Слава Богу, не нацепил на шею поводок! Элла все равно не почувствовала никакой радости, вдохнув свежего воздуха, а лишь загрустила, глядя на тихо колыхающуюся гладь реки и вспоминая свой неудавшийся побег. Ей стоило придавать больше значения наставлениям отца, когда была такая возможность. Вместо этого она хныкала и предпочитала выстраивать замки из песка. Кому, спрашивается, это вообще было нужно? Глупая мечтательница с дюжиной комплексов, которая, невзирая на глубокую обиду, продолжала грезить о том дне, когда настоящая мать поймет, какой негодяй ее сынок, вышвырнет его из дома и приедет за ней, чтобы умолять вернуться обратно в свое «Королевство».
Мечты сбываются. Она в «Королевстве», но не ощущает ничего, кроме обжигающей пустоты.
Если бы ей все же удалось сбежать, Элла отправилась бы домой. В свой настоящий дом. Она тосковала по сладкому аромату «Рижской сирени», которым пропахла ее небольшая квартира. Обычно Элла его терпеть не могла, но тетушки так усердно им себя поливали, что он преследовал ее повсюду, вызывал аллергию. Она позволила бы тете Жанне жульничать в карты, записала бы для тети Тани все серии ее любимого бесконечного сериала «Роксолана» и, возможно, даже позволила им продолжить свое излюбленное занятие — сватать ее с теми, кто на их взгляд ей идеально подходил.
— Я могу позвонить своим теткам? — спросила Элла, не поднимая головы. Она, впрочем, знала, что Марк ответит категоричным отказом, но ужасная ностальгия заставила ее на секунду забыть, что у ее сводного брата нет сердца.
— У меня нет мобильника.
— А целый день ты, должно быть, разговариваешь со своей демонской свитой по кирпичу!
— У меня нет мобильника для тебя, — огрызнулся Марк, сильнее дернув ее вдоль берега.
— Никак не смиришься, что твои миллионы достались мне?
— Ты должна мне не только это.
— Еще бы! Это ведь именно я росла со своей родной матерью!
Несмотря на то, что время клонилось к вечеру, солнце продолжало беспощадно обжигать. Лучи сверкали в рыжем облаке волос Эллы, а Марк не переставал злиться, потому что его «злая» сводная сестра, которой досталось все, выглядела как ангел, вокруг головы которого сверкает чертова благодать.
Он не стал повторять ей то, что уже говорил сегодня: он помог ей, изгнав из «Королевства». Эллу все равно не переубедить. Ее дурацкое упрямство и непоколебимое убеждение в его дьявольской сущности, конечно же, естественная реакция, но Марку все больше хотелось заставить Эллу забыть о том, как она его ненавидит, запустить ладони в ее рыжие локоны и убедиться, что они такие же мягкие, как это рисует ему воображение.
— Хочешь секрет? — неожиданно спросил он.
Элла напряглась, и он ощутил это.
— Я не отпущу тебя отсюда, пока не заберусь в твои трусики.
Можно подумать, она не догадывалась, что к этому все и идет!
— Сукин сын!
Вырваться ей не удалось, тем более что Марк схватил ее за другой локоть, прижал к себе и заставил смотреть прямо ему в глаза.
— Ты хотя бы догадываешься, как сильно я тебя хочу? — его голос прозвучал грубо и безжалостно.
— Нет, и не хочу догадываться!
Непроизвольно Элла ощутила, как что-то приятное, теплое пробуждается у нее между ног. В живот упиралось явное доказательство силы желания Марка. Элла была готова умереть. Прямо здесь, на этом самом месте. И желательно раньше, чем она узнает ответ на этот вопрос.
— Вот и правильно, потому что я сам боюсь об этом думать, — Элле показалось, что лицо Марка приняло растерянный вид. Он тяжело вздохнул и зачем-то признался: — Я больше не тот несдержанный подросток, который набросился на тебя тогда, тринадцать лет назад.
Они одновременно вспомнили, как это было. Элла задрожала и собрала все силы, чтобы оттолкнуть Марка. Она тяжело дышала, почти задыхалась. Ей хотелось крикнуть в лицо Марку, как сильно она его презирает за то, что он сделал с ней много лет назад, обвинить в других грехах. Он опередил ее, прошептав:
— Мне очень жаль.
Элла собралась рассмеяться прямо ему в лицо, но в горле застрял неприятный ком. А потом она обнаружила, что ее руки свободны и что есть сил помчалась к «Субару», припаркованному неподалеку, принялась в отчаянии дергать запертую водительскую дверцу. Ей не стоило надеяться на то, что Марк настолько глуп и не примет все меры предосторожности после истории с окном на кухне.
Она обернулась, предположив, что он уже навис над ней и сейчас снова заломит назад руки. К ее удивлению, Марк остался стоять на прежнем месте и просто смотрел на нее. Элла могла поклясться, что впервые не понимает, о чем он думает.
«Мне очень жаль». Она слышала эти слова в своей голове, пока не скрылась в доме. Она не верила в то, что Марку на самом деле жаль. Этот человек не знал, что значит сожалеть. Зато он ее хотел! Элла была так зла и расстроена, что не сразу почувствовала, как он привлек ее к себе и развернул.
Его горячие губы заскользили вдоль ее мочки уха к губам, заставляя подчиниться напору его ласкающего языка. На этот раз Марк целовал ее гораздо мягче, нежнее, гладил ее волосы, как будто действительно сожалел и просил забыть о том, что когда-то он был так груб и жесток.
Внутри нее что-то перевернулось. Элла хотела сопротивляться Марку, сжимала и разжимала кулаки, упиралась ему в плечи, но ее тело безвольно таяло, а разум, затуманенный столь неожиданными приятными ощущениями, забыл о том, как сильно она ненавидит своего сводного брата. Он вдруг пробрался через каменную стену ее сознания, сломил волю, заставил подчиниться.
Его хриплый стон вывел ее из сладкого тумана. Элла ощутила, как его теплые ладони забрались ей под свитер и гладят спину. Сам Марк выглядел весьма обескураженно, когда она выдохнула: «Нет!»
— Элла? — ему едва удалось выговорить ее имя.
— Остановись, пожалуйста!
Оттого, что ее предательское тело так тянулось к нему, Элла едва не заплакала. Марк прижал ее к себе еще теснее, обхватив за тонкую талию.
— Я не сделаю тебе больно, — пообещал он не своим голосом.
— Это ты, Марк! Я никогда не допущу, чтобы ты снова трогал меня, понимаешь? — с отчаянием воскликнула Элла, собирая остатки воли в кулак.
— Я и сейчас тебя трогаю.
— Ты хочешь, чтобы я ненавидела себя так же, как тебя? Отпусти меня. Или… — она задохнулась от собственной беспомощности: кого она обманывает? Марк не остановится, пока не достигнет цели. Именно для этого она здесь. — Или сделай, что намеревался, только быстрее покончим с этим. Все равно я не смогу больше смотреть на себя в зеркало без отвращения.
Ему будто дали под дых. Вот она, Элла, в его руках и он собирается довести начатое до конца. Марк не помнил, чтобы так заводился. Еще ни с одной женщиной. Почему он решил, будто Элла сдалась? Ему следует проучить ее, но он так сильно ее хочет, что не может мыслить связно! А она все твердит о том, что ненавидит его и себя и все в таком духе. В ее огромных глазах затаились слезы. Черт. Ему стало не хватать воздуха.
— Видит Бог, Элла, я пытался по-хорошему!.. — он сам не поверил, что говорит это.
Сладкий туман, который накрывал их всего пять минут назад, бесследно исчезал.
— У тебя изощрены основные человеческие понятия. Для тебя хорошо то, что для меня плохо!
— Я наделал ошибок, — признал он жестко.
— Лучше застрели меня!
У нее больше не осталось ни сил, ни желания слушать его, смотреть на него и чувствовать, как сжимаются и разжимаются его ладони у нее на талии. А еще хуже было замечать красную отметину на его лице и понимать, что она так и не смогла причинить ему большего вреда.
— Хочешь, чтобы я достал пистолет? — сердито бросил он.
— Ты чертов мазила! Нужно было сделать это сразу! — ее голос предательски дрожал.
Марк не сразу понял, о чем она.
— Это был не я, ясно?
— Расскажи это кому-то другому! — Элла ему не верила. — Может, это и не ты держишь меня в этом доме взаперти?
С этим не поспоришь.
— Знаешь, я уже начинаю жалеть о том, что не дал тебе утопиться. Уходи.
Марк разжал руки и сделал то, что она хотела: позволил убежать от него. Он слышал, как она закрыла дверь спальни, как громко чем-то стучит. Должно быть, снова представляет его голову на месте несчастного комода.
Сломить волю Эллы оказалось намного труднее, чем он предполагал. Но, черт побери его проклятую совесть, Марк не хотел ни к чему ее принуждать! Это было огромным потрясением для него самого. Мозг кипел, неутоленная жажда обладать Эллой сделала его параноиком. А она по-прежнему ускользала, хотя и забылась на несколько минут, отдавшись в его власть, робко отвечала на поцелуи. Марк с силой втянул в себя воздух.
Времени осталось немного. Полиция уже побывала в его прежнем убежище — дешевом мотеле за городом. Он больше не мог спокойно появляться в столице. Новое начальство в «Медиаком» поставило себе за цель достать его из-под земли. Люде хватит для этого настойчивости и связей; у Лизы Гончаровой, своего бывшего босса, она многому научилась. Например, как манипулировать людьми и бросать пыль в глаза. Чего стоила эта фальшивка с пресс-конференцией! Бросить Эллу на растерзание толпы, вручив ответы на те вопросы, которые ей никто не собирался задавать — блестящий ход. Люда, как никто другой, знала, что будет волновать этих стервятников в первую очередь. Никто из «Медиаком» не рассчитывал, что запуганная до смерти из-за выстрела женщина сможет выкрутиться из ситуации. А она это сделала: не дала себя запугать и намекнула, что не собирается «дружить» со сводным братом. Марк не обиделся, зная, что Элла росла с этой мыслью, а Люда должна была вздохнуть с облегчением.
Марк мог уехать сегодня же. Шпионы шарили по всей округе, выискивая место, где он спрятал свою фирму. Они знали, что за этим инкогнито скрывается именно он — проигравший, осмеянный бывший вице-президент их собственной компании. Мише, который знал его достаточно хорошо, не хватило ума сообразить, что у Марка своя логика: все это время его фирма была у них на самом виду, но никто так и не догадался, какую шутку он с ними играет. Марк позволил им запутаться, увел в ложном направлении и теперь собирался сделать очередной ход. Присутствие Эллы только все усложняло. Теперь нужно быть осторожнее и хитрее, возможно, переманить ее на свою сторону. Правда, последнее безнадежно. И что же ему тогда с ней делать?
«— Родственные связи — это очень важно, — торжественно произнес его отец, прерывая обед, на котором собралась семья Гончаровых, чтобы поближе познакомиться с Эллой. — Когда-нибудь в будущем вы оглянетесь и обнаружите, что ближе, чем вы есть вдвоем, у вас никого не осталось. Сохраните эту связь.
— Звучит слишком сентиментально, — рассмеялся Марк, а потом поерзал на стуле, не сводя глаз с Эллы, сидевшей напротив: она так и не притронулась к основному блюду, и он догадывался почему. Буквально за пять минут до обеда он обозвал ее жирной.
— Не сентиментально, а реально. Такова жизнь, сынок…»
Марк не верил в родственные связи, но все зашло слишком далеко. Кошмарный финал для их отношений с матерью, ненависть так называемой «сестры». А вот отца ему очень не хватало. К сожалению, в последние годы своей жизни, болея, он позволил Лизе едва ли все. Хотя… он позволил ей все. Марк невольно поежился, вспоминая, как это «все» обернулось для него самого. Элла ни за что не поверит, если он расскажет ей правду.
Как все вдруг стало сложно! Марк был сбит с толку, увяз по уши и до сих пор не знает, как удержать Эллу подальше от компании «Медиаком», чтобы не вызвать подозрений. Под конец он решил, что позволит себе разжалобиться настолько, чтобы дать ей чертов телефон.
Элла не сразу догадалась, что Марк от нее хочет. Она сидела на полу, подогнув под себя ноги, и бесцельно складывала и снова вытаскивала свои вещи из дорожной сумки.
— Можешь позвонить. Всего один раз и никому, кто имеет хоть какое-то отношение к компании «Медиаком», — грубо сказал он.
Элла нахмурилась, а потом поняла, что предмет, который он швырнул на кровать, был ее старым телефоном. В недоумении она подняла голову и вялым голосом пробормотала:
— Придумал бы уже что-нибудь новенькое.
Он держал ее на прицеле, облокотившись плечом об дверной косяк, и важничал так, как будто совершал геройский подвиг. Но эта не была такая ситуация, чтобы вспоминать о гордости. Счастливое везенье все-таки. Элла схватила свой телефон и набрала номер тетушки Жанны.
Ее сердце едва не разорвалось на части, когда ворчливый голос на другом проводе прозвенел:
— Слава Богу, ты жива, детка!
— Это Элла? Дай мне трубку, Жанна! — раздалось следом знакомое покашливание.
Они наперебой засыпали ее сотней вопросов, но глядя на предупреждающий взгляд демона, Элла ограничилась коротким: «Со мной все в порядке».
— По телевизору сказали, что тебя похитили и пытают злоумышленники.
— Этот парень… Гончаров, — подсказала Жанна. — Сюда несколько раз звонили из столицы, возле подъезда ошиваются журналисты, как будто мы какие-то киношные звезды! За хлебом сходить нельзя! А наш сосед, Шурик, забегал и пригрозил, что отправится на твои поиски. Смех, да и только!
Марк тем временем знаком дал знать, что пора заканчивать. Элла толком ничего и не успела сказать, но он заметно нервничал. Когда она попрощалась, тут же отобрал телефон и со зловещим прищуром спрятал в карман шортов. Пистолет, однако, не убрал.
— Ты умеешь слушаться, когда этого хочешь, — заметил он.
Элла не шелохнулась.
— Не бойся, я все равно не поверила, что в твоей груди забилось сердце.
— Ума не приложу, зачем мне все это нужно.
— Спроси своего психоаналитика.
Она была очаровательна: злая, метающая искры, но настолько хорошенькая со своими неряшливыми локонами, что у Марка заныло между ног. Элла ему очень нравилась, черт побери! Спрятав пушку в другой карман, он сообщил как бы между прочим:
— Я знаю, что меня четвертуют после всех этих грязных делишек, но не собираюсь умереть раньше времени с голода. Так что, рыжая, на тебе сегодняшний ужин. А я, так уж и быть, смилостивлюсь настолько, чтобы завтра утром угостить тебя кофе. — Она скривилась, собираясь обрушить на него всю степень своего негодования. Марк только усмехнулся: — Как будто я не видел, какими жадными глазами ты смотришь на меня с чашкой кофе!
— Я все еще мечтаю застрелиться.
Неожиданно он усмехнулся:
— Не торопи события, рыжая. Еще вся ночь впереди.