Специальным рейсом военного самолета тело журналистки Ани Ламберт, прошедшей самые горячие точки планеты без единой царапины и погибшей по нелепой случайности, было доставлено на родину. На траурной церемонии на кладбище Монмартр присутствовали в основном журналисты.

Полковник Бризар стоял чуть поодаль, не смешиваясь с толпой. Когда гроб, накрытый трехцветным национальным флагом Франции, опустили в могилу и тишину кладбища разорвал сухой треск оружейного салюта, он принял строевую стойку и взял под козырек.

– Это ты организовал ей воинские почести? – спросил обозреватель газеты «Монд» Луи Бланше, подошедший к Бризару.

Полковник молча кивнул.

– Значит, все, что Ани сказала о Кондраки, правда?

Николя Бризар опять кивнул.

– Ты думаешь, никакой нелепой случайности не было, ее гибель – расплата за то, что она написала?

Полковник внимательно посмотрел на Луи и сказал:

– Слишком много совпадений, чтобы назвать это случайностью. Она погибла сразу же после того, как выпустила джинна из бутылки. Катастрофа произошла, когда Ани с помощницей подъезжали к Субику, где пришвартовался «Страйкер», расстрелявший «Эльзас». Кондраки, я думаю, очень не хотел, чтобы они туда доехали.

Свежую могилу журналистки покрывали живые цветы. Было очень много венков, в том числе от президента Франции, местных и иностранных новостных агентств, с которыми сотрудничала Ани Ламберт. Был и еще один, возложенный филиппинским послом от имени президента его страны Эмилии Лоренсо.

На следующий день полковник Бризар прочитал в газете «Монд» статью Луи Бланше. Обозреватель назвал Ани Ламберт уникальной личностью, журналисткой, которая всегда была готова заплатить за истину самую высокую цену.

– Она ее сполна заплатила, – сказал сам себе полковник и тяжело вздохнул.

В предвыборные недели Ларри Гроверу приходилось трудиться с тройной нагрузкой. Если предоставлялась возможность, он предпочитал работать в загородной резиденции Кэмп-Дэвид, где проводил совещания, принимал нужных людей, готовился к выступлениям.

Территория резиденции, огороженная по периметру двойным забором и оборудованная контрольно-следовой полосой, охранялась специальным подразделением морской пехоты как объект первостепенной важности. Вышколенная охрана не мозолила глаза. Ее сотрудники, размещенные в небольших деревянных домиках, разбросанных по парку, всегда были под рукой. В то же время президент их не видел и не слышал.

Митинг сторонников Майкла Ферри в Чикаго Ларри Гровер смотрел на борту вертолета, переносившего его из Белого дома в загородную резиденцию. Мероприятие проходило в одном из спортивных дворцов, битком набитом народом. Сенатор, широко расставив ноги, стоял с микрофоном в центре импровизированной сцены.

Майкл Ферри избрал трагедию Гринхилса для нападок на действующего президента.

– Ларри распустил черную муху и не может с ней справиться! – кричал Питон, размахивая микрофоном. – Он самый слабый президент за всю историю Америки!

– Ларри – слабак! Позор! Позор! Позор! – ответил на это зал.

Сенатор огляделся, поднял руку, и трибуны стихли.

– Я, Майкл Ферри, знаю, что и как нужно делать. У меня есть программа. С ядовитой мухой будет покончено через три дня после того, как я стану президентом! Это я вам говорю, Майкл Ферри! Люди вернутся в покинутые дома, американцы забудут свои нынешние страхи!

– Голосуйте за Майкла Ферри! – разнесся под потолком торжественный голос диктора.

Сенатор победно вскинул кулаки, переполненный спортивный дворец взорвался от восторга.

Многотысячная толпа, не жалея голосовых связок, скандировала:

– Питон – президент! Питон – президент!

Вверх полетели связки шаров, украшенных витыми вензелями «МФ», рвались петарды, разноцветные конфетти сыпались на плечи людей.

В салон вошла стюардесса в строгом темно-синем костюме и доложила президенту, что профессор Брегель уже прибыл в Кэмп-Дэвид, а министр обороны Артур Маккензи будет через час.

Винтокрылая машина зависла над асфальтированной площадкой с белым кругом посередине и стала осторожно снижаться. Телевизионный экран погас. Ларри Гровер двинулся к выходу.

– Обещания Майкла Ферри решить проблему Гринхилса одним лихим наскоком – блеф, – прокомментировал высказывания сенатора профессор Брегель.

– Может быть, у него есть какие-то наработки и нам стоит объединить усилия?.. – неуверенно начал президент, но Брегель презрительно сжал губы и сказал жестко:

– Чистой воды шарлатанство. Никакой программы у него нет и быть не может! Через мои руки прошли уже десятки ядовитых мух, и я с полной ответственностью могу заявить: на сегодняшний день в Америке нет средства, способного уничтожить это насекомое.

Президент США и профессор Брегель сидели в плетеных креслах на открытой деревянной веранде перед одним из домиков загородной резиденции. Солнце уже склонялось к вершинам дубов. Удлиненные тени ложились на парковые дорожки и небольшую лужайку.

– Неужели химия бессильна? – спросил Ларри Гровер.

– Я испытал на мухах все известные яды. Они действуют на них, как крепкий утренний кофе на человека. Не более. Вместо того чтобы сдохнуть и валяться вверх лапками, смертоносные мухи резко активизируются и начинают носиться как заведенные.

– Чем же их можно сдержать?

– На сегодняшний день я знаю только один способ. – Брегель очертил руками в воздухе правильную окружность, – создание санитарных поясов вокруг очагов заражения.

Ларри Гровер встал и возбужденно заходил по деревянному настилу.

– Но это же не решение проблемы. Рано или поздно муха, если мы ее не уничтожим, прорвется через заградительные кордоны. Нам придется отводить все новые и новые площади под резервации, которые стиснут страну своими ядовитыми обручами и в конце концов задушат ее. Пусть химикаты бессильны, но есть же и другие инструменты, например мухоловки. Почему бы их не применить?

Брегель втянул в себя воздух, насыщенный ароматами леса и свежескошенного газона, и отрицательно покачал головой.

– Я опробовал целую серию приспособлений, от самых простых, типа клейкой ленты, до ультрасовременных. Одни приманивали к себе насекомых свечением специальных ламп, другие – имитацией запахов человеческого тела и дыхания, но против ядовитых мух они не работают. У этих насекомых на генетическом уровне заложен код взаимного оповещения об опасности. Максимум, что может каждое такое приспособление, – отловить одну особь. Если она попалась в ловушку, то другие облетают мухоловку, и никаким калачом их в нее не заманишь.

– Мы оказались беззащитными перед этой проклятой мухой? Неужели наука ничего не может сделать? – президент подошел к перилам веранды и раздраженно постучал по дереву кулаком.

– Наука может, – возразил Брегель. – Но ей нужно время, чтобы найти решение проблемы. Возможно, это будут химикаты нового поколения, какие-то способы биологического подавления или сверххитроумные электронные устройства. Вопрос в том, сколько месяцев или лет на это потребуется и во что обойдется поиск.

Попрощавшись с профессором, Ларри Гровер в ожидании министра обороны вышел прогуляться по аллеям. Свежий гравий потрескивал под подошвами, шелестели, слегка покачиваясь, верхушки деревьев, какая-то длиннохвостая птичка слетела с ветки и запрыгала по дорожке, с любопытством косясь на президента маленьким черным глазом.

Перед вылетом в Кэмп-Дэвид он еще раз перечитал письмо Кэролайн Булман, а также подборку разоблачительных сообщений французской журналистки Ани Ламберт, составленную для него помощниками. Ему было что обсудить с министром обороны.

Услышав рокот снижающегося вертолета, президент двинулся в сторону посадочной площадки. Он издалека заметил Артура Маккензи в летней форменной рубахе бежевого цвета и фуражке с серебряной «капустой» по лаковому козырьку.

– Ты разговаривал с Кондраки по поводу публикаций? – спросил Ларри Гровер министра, после того как они поздоровались.

– Все отрицает. Говорит, что не имеет никакого отношения ни к гибели французской подводной лодки и яхты «Калифорния», ни к секретным разработкам биологического оружия. Все это бред воспаленного воображения журналистки.

Ларри Гровер недоверчиво сощурился.

– Он говорит, а как ты сам считаешь?

– Знаешь, я не в восторге от Кондраки, но не верю, чтобы он мог пойти на такое.

– Но «Фарисеи»-то были. – Президент покосился на министра. – После тех фортелей, которые адмирал выкинул на Филиппинах, я не уверен ни в чем. Француженка погибла, остров, который мог бы стать доказательством как причастности, так и непричастности Кондраки к секретным экспериментам, был стерт с лица земли по его же личному распоряжению. В этой связи у меня к тебе вопрос. Какие наши подлодки находились в районе крушения французской субмарины?

– Там не было наших лодок, – уверенно сказал министр.

– Ни одной?

– Все четыре подводных атомных ракетоносца, несущих боевое дежурство в Филиппинском и Южно-Китайском морях на момент гибели «Эльзаса» находились на большом удалении от места катастрофы.

– Почему обязательно ракетоносцы?

– Там нет других. – Министр задумался. – Хотя, может быть, «Страйкер»… – Он нахмурил брови. – По моим данным, он находился на Руаме. Я проверю. Но если тебя так беспокоит Кондраки, то давай уберем его с должности.

– Он связан с Майклом Ферри. Если мы сейчас, после публикаций, сместим его с поста командующего, не аргументируя этот шаг серьезными доводами, то пресса, подконтрольная Питону, поднимет бешеный вой. Мол, заслуженного адмирала сняли из-за надуманных обвинений какой-то иностранной журналистки. Раскручивать такую кампанию они умеют. Через неделю половина американцев будет убеждена в том, что в нашей армии есть только один прославленный герой – адмирал Кондраки, которого президент преследует за патриотические убеждения. Это может стоить нам голосов. А выборы нужно обязательно выиграть! Проиграв, мы отдадим страну в безраздельную власть военно-промышленных олигархов. Чтобы править вечно, они упразднят конгресс, отменят выборы. Такая перспектива ничего хорошего американскому народу не сулит. Поэтому потерпим адмирала в роли командующего. Но его следует посадить на короткий поводок, чтобы не гулял, как та знаменитая кошка, сам по себе и не творил все, что ему вздумается.