Вы можете представить себе современного политика в РФ, который провозгласит космическое богоискательство своей программой? Вы слышите издевательские улюлюканья их миллионов глоток? Потоки ерничанья в сотнях тысяч публикаций? Кручение пальцами у висков?

Легко сказать: наделить Русскую идею техносмыслом. Сделать научно-технический прогресс великой силой преображения России. Делать великие новации первыми в мире. Дать дорогу национальным гениям. Сделать это в реальности — гораздо труднее.

Дело в том, что в России гениев уничтожали и уничтожают. Такое творилось при царях, и в СССР, и в Постсоветии. Их травят и шельмуют, их буквально душат. Чтобы вдохнуть техносмысл в Русскую идею, чтобы обратить ее в будущее, а не в прошлое, русским следует избавиться от гнуснейшей привычки: уничтожать и топить собственных гениев. От привычки не верить в собственные национальные способности, от исторической трусости, от боязни самим творить свое Завтра.

Дело в том, что в России сейчас сверху донизу — власть обывателей. Серых, завистливых, ненавидящих ученых или изобретателей нутряной, звериной ненавистью. Ибо слишком уж сильно гении отличаются от массы этих леммингов. РФ — царство победившей обывательщины. В этом была великая сила Путина как политика: он — Верховный Обыватель, нравившийся большинству тупого электората. Чтобы наделить Русскую идею техносмыслом, нужно создать механизм защиты наших гениев от агрессивной орды обывателей и субпассионариев.

И если вы изучите судьбу одного из русских гениев, великого Александра Чижевского (1897–1964 гг.) Того самого основателя гелиобиологии и открывателя целительного действия отрицательно заряженных ионов воздуха на все живое. Ведь этого гения буквально убили. Невзирая даже на поддержку правительства СССР.

Давайте изучим пример Чижевского. Тем более, что история его повторялась и повторяется в трагедиях других наших гениев. Тем более, что стоит он рядом с одним из святых русского космизма — Константином Циолковским.

 

Казалось бы, будущее велико и безоблачно…

Александр Леонидович — Ученый Серебряного века. Да, именно ему мы обязаны открытием влияния циклов солнечной активности на распространение эпидемий, на драматические события в мире людей — войны, революции, конфликты. Именно он доказал, что вспышки на нашем Дневном Светиле влияют на все живое, служа «спусковыми крючками» для накопившихся в обществе напряжений. Мы все знаем «люстры Чижевского»: источники отрицательных аэроионов. Уже в 1920-х Чижевский опытным путем доказал, что эти ионы самым благоприятным образом воздействуют на людей и животных. Они дают бодрость, здоровье, жизнестойкость. У животных повышаются и вес, и привес на единицу корма, и половая активность, и вообще двигательная активность.

Именно поэтому 10 апреля 1931 года глава советского правительства (Совнаркома СССР) Вячеслав Молотов (Скрябин) подписал постановление СНК № 268 «О работе профессора Чижевского». Оно предписывало: опробовать аэроионификационные устройства ученого в птицеводстве и животноводстве, самого Чижевского — сделать руководителем этих опытных работ. И еще премировать биофизика десятью тысячами рублей.

Казалось бы, триумф! Что еще надо? Само правительство «проектного государства» открыло дорогу инновации, обеспечило свое покровительство.

Но в жизни все вышло иначе. Невзирая на такую поддержку, Чижевский в 1936 году увидел гибель своей новации в СССР. В то же самое время, как на Западе он получил огромное признание.

Давайте изучим историю этой трагедии.

 

Первые опыты

Александр Чижевский жил в Калуге рядом с великим КЭЦ — Константином Эдуардовичем Циолковским, одним из основоположников космонавтики. Они были очень дружны, оба — фанатики своего дела. Чижевский занимался биофизикой как любитель. По образованию А.Л. был историком, писал талантливые стихи. В 1918 году, когда страна летела к черту, Чижевский в Калуге занялся разгадкой одной тайны: почему подопытные животные в опытах военного врача Кияницына, дыша отфильтрованным воздухом, погибали? Совсем юный Чижевский в 1918-м решил у себя дома построить лабораторию и проверить: а не действуют ли на живые организмы ионы воздуха? Время было трудным: в стране началась Гражданская война. Но Чижевский с помощью своего отца, артиллериста-изобретателя и ракетчика еще царских времен, Леонида Чижевского, и своей мачехи Ольги Лесли-Чижевской, создали лабораторию в мезонине собственного дома. (Боевые ракеты Чижевского-отца применялись в 1914-м во время боев в Галиции).

Это чудо, но им удалось открыть лабораторию в голодном, тревожном 1919-м. Зарабатывала семья на опыты всеми способами: отец давал уроки математики, сам Александр писал картины на продажу, а Ольга Васильевна шила веревочные туфли на продажу. В мезонине они поставили высоковольтную аппаратуру и излучатели в виде сетки с остриями. В местной больнице они стали покупать множество белых лабораторных крыс. И первый опыт по воздействию на них воздушных ионов произошел 2 января 1919 года. Когда с юга наступали войска Деникина, а с востока — дивизии Колчака и белочехов.

Откроем воспоминания самого Александра Чижевского («Тайна живого воздуха» — Калуга, 2004 г.)

Едва только Чижевские начали опыты, по маленькому губернскому городку поползли слухи. Интернета тогда не было, но обывательское стадо и тогда показывало себя во всей красе. Мол, Чижевские выращивают своих крыс на мясо, а они — разносчики чумы. Во главе «бдительных» оказались бывший хозяин мясной лавки и бывший владелец конфетной фабрики (тогда уже — ее директор), местный учитель и другие «почтенные граждане». Слухи были один другого нелепее.

Мол, крыс будут потрошить. Или, мол, Чижевские решили дрессировать крыс и устраивать цирковые представления. «Мало нам в Калуге одного чудака — Циолковского, так еще появились новые». Когда молодой Чижевский на телеге, груженной клетками, ездил в железнодорожную больницу за крысами, за ним всегда шла толпа издевающихся над молодым ученым зевак.

«Остряки старались перещеголять друг друга, поэтому остроты их по грубости переходили всякие границы. Упустить такой случай, редкий случай, было невозможно. Но достаточно мне было это заметить, как зеваки разразились еще более неистовой бранью, осыпая меня самыми бесстыдными ругательствами. Грязные помои были вылиты на наши (мои и крысиные) головы из всех лоханок Ивановской улицы…» — вспоминал сам ученый.

Не правда ли, здорово напоминает поведение нынешней публики в Интернете и социальных сетях, готовых каждого изобретателя или смелого исследователя смешать с грязью? Просто тогда еще не было Сети. Кстати, то было еще не советское общество: зеваки происходили из той самой «России-которую-мы-потеряли», не тронутой никаким коммунизмом.

При этом Чижевский с самого начала пошел наперекор «признанным авторитетам» и маститым ученым. В 1917 и 1918 годах, будучи еще совсем мальчишкой, он пытался достучаться до профессоров со своими идеями воздействия аэроионами на организмы. Но натыкался на такое:

«— Поймите, молодой человек, — говорил мне один из профессоров, — что ваши мысли о действии ионов воздуха не имеют ровно никакого основания. Неужели вы думаете, что тысячи биологов и врачей во всем мире не заметили бы этого, если бы ионы действительно имели бы какое-либо отношение к органической жизни? Ионы воздуха — это физический фактор, не оказывающий на организм ровно никакого влияния, как, например, свет Андромеды или любого другого созвездия. Ионы воздуха обладают еще одной особенностью — они не успевают родиться, как уже умирают, их жизнь исчисляется долями секунды. Приняли ли вы этот несомненный факт к сведению и руководству? Или вы склонны настаивать на своем? Вот температура, влажность и барометрическое давление суть физические факторы, постоянно влияющие на организм, а ваши ионы, которых, кстати сказать, так мало, не могут влиять на человека или животных. Этого влияния еще никто не подметил, да и опыты XVIII–XIX веков с атмосферным электричеством, как это всем известно, не дали желаемых результатов. Таким образом, молодой человек, вы ломитесь в открытую дверь: если вы пойдете по этому пути, вы не найдете ничего, даже для более или менее сносной научной работы. Время же вы потеряете зря…»

Но Чижевский не сдавался. Он напомнил, что еще в 1904 году профессор Алексей Соколов опубликовал работу о возможном влиянии ионов воздуха на организм. Однако противники парировали: Соколов за 14 лет (а разговоры шли в 1918-м) даже не попытался проверить свою гипотезу. Чижевский пробовал апеллировать ко мнению видного гигиениста Иринарха Скворцова о том, что атмосферное электричество влияет на живые существа.

«— Точка зрения — не доказательство, — сердясь, возразил мой собеседник. — Выдумывать, воображать, фантазировать можно как угодно, но это хорошо для поэтов или писателей в стиле Жюля Верна или Герберта Уэллса, а не для человека, который претендует на ученость. К сожалению, — оборвал он наш разговор, — моя лаборатория вашим идеям помочь не может. Очень огорчен…

В таком духе, а иногда и в более грубом, ученые возражали мне, не разделяя моих «фантастических вымыслов». В очень резкой форме на мой вопрос о том же ответил и Климент Аркадьевич Тимирязев, с которым я был знаком с 1915 года.

— Это — безнадежное исследование. Не стоит браться за него.

Таково было мнение знаменитого физиолога растений: он совсем не интересовался ионами воздуха и считал их биологически инактивными. Мне не понравился ответ старого ученого, человека злобного и до конца своих дней остававшегося англоманом. Я не поверил ему — и хорошо сделал…»

Пройдет менее двадцати лет — и открытие Чижевского будет с восторгом встречено во всем мире. А в самом начале, когда юный исследователь дерзнул первым на планете исследовать действие аэроионов на организм, его чуть не заклевали авторитетнейшие, осыпанные всеми регалиями и убеленные сединами ученые. Если бы Чижевский был человеком слабой воли, он сломался бы. Но он решил вести исследования сам, дома! Слава богу, тогда еще не было нынешней Комиссии по лженауке, которая могла просто затравить смелого новатора и объявить его «шарлатаном», как она делает подобное ныне. Судьба Петрика Чижевского в начале пути не ожидала. Так что, читатель, коль вы увидите, как сегодняшние «признанные ученые» кого-то ожесточенно клюют и бранят, не спешите с выводами. Быть может, они нападают на нового гения.

Не доверять «признанным специалистам» и академикам — таков наш лозунг. Все проверять в опытах. Александр Чижевский сам оборудовал себе лабораторию. Кстати, как и Петрик семьдесят с лишним лет спустя. И начал работу, на всех начхав.

Но при этом у Александра Чижевского с ходу возник смертельный враг. Местный отставной чиновник Архангельский, бывший директор калужского реального училища. Дело в том, что он был женат на сестре профессора Соколова, который в 1904 году первым высказал предположение о благотворном влиянии ионов воздуха на организмы. Но Соколов говорил о положительных ионах. И он за все минувшие годы даже не пытался проверить свою гипотезу опытным путем. Однако его шурин Архангельский углядел в работах молодого Чижевского покушение на «интеллектуальную собственность» Соколова.

Чижевские пробовали втолковать бывшему чинуше: дескать, Соколов никаких работ не вел. Да и до него были ученые, писавшие о возможном влиянии ионов на животных и людей: Каспари и Чермак в 1902-м, Лемстрем и Принсгейм в 1900 году, Скворцов в том же 1900 г. А до них — Кияницын…

Но все было даром. Архангельский налился злобой. И принялся гадить. Он начал распускать в Калуге самые дикие слухи об опытах Чижевского. Например, что подопытные крысы распространяют чуму. Под его влиянием местная власть едва не закрыла лабораторию. И только вмешательство Луначарского, знаменитого народного комиссара (министра) просвещения, спасло работа Александра Леонидовича. «Красный министр» выдал Чижевскому «охранную грамоту». Справку о том, что лабораторные белые крысы — совсем не их корабельные «чумные» собратья, выдал тогдашний нарком здравоохранения, создатель советской медицинской системы, сам Семашко.

Поддержал молодого ученого и Циолковский, живо интересовавшийся первопроходческой работой биофизика-любителя:

«— Вот так всегда бывает. Только человек начнет делать хорошее дело, находятся люди, готовые утопить его в ложке воды. Но ничего — это знак того, что дело верное и нужно бороться за него…»

Так что первую попытку уничтожить его А. Чижевский отбил. Но если бы он мог знать, что по сравнению с тем, что ждет его дальше, она — так, легкая неприятность…

 

Трудный путь к триумфу

Уже в декабре 1919 года, работая исключительно за счет средств семьи, Александр Чижевский делает открытие: на организм благотворно влияют именно отрицательно заряженные ионы. А вот положительные — вопреки авторитету Соколову — совершенно губительны для живого. Чижевский совершает открытие в момент, когда Красная армия в Сибири ведет жестокие бои с колчаковцами, отбивает наступление Юденича на Петроград, а на юге теснит Деникина. Судьба улыбается молодому гению: его работы поддерживает директор Института биофизики Наркомздрава (Минздрава) РСФСР академик П. Лазарев, профессоры МГУ Бачинский, Аркадьев и Эйхенвальд. Слава об открытии Чижевского доходит до знаменитого нобелевского лауреата Сванте Аррениуса. В мае 1920 г. он пишет в личном письме Чижевскому: «Вы экспериментально доказали факт биологического действия ионов воздуха на человеческий организм, на природу — этот факт, бесспорно, имеет огромное значение для науки…

Мне хотелось бы поближе познакомиться с Вами, хотелось бы вместе поработать, поспорить…»

На сторону Чижевского становится академик А. В. Леонтович. Физиолог с мировым именем, потом — академик АН Украинской ССР.

Таким образом, старые научные вороны, сердито каркавшие на гения в 1917–1918 годах, оказались посрамлены. Автор этих строк, дожив до полувека, отлично знает, что все великие открытия совершаются, как правило, не благодаря научным признанным «светилам», а вопреки им. И вопреки мнению стада дурных обывателей, в каждом видящего мошенника и сумасшедшего. Потому, когда в ответ на заметку в моем блоге о работах Виктора Петрика или какого-нибудь иного смельчака в комментариях наваливают кучи смердящего гуано, я спокоен. Так было всегда. Просто надо делать свое дело и не обращать внимания на обывателей — существ низшей социальной расы. Чижевскому в 1920-м удалось завоевать признание самого Аррениуса. Швед присылает ему посылки с одеждой и едой. В голодном 1920-м это — еще какая поддержка! Аррениус распространяет известие об открытии Чижевского по всему миру, и теперь молодому калужскому гению пишут послания ученые из Франции, Германии, Швеции, Италии. Сам великий француз д*Эрсонваль его привечает и признает.

Но, увы, Советская власть не отпустила Чижевского поработать с Аррениусом в Швеции. Хотя это могло бы спасти ученого и обеспечить его работам совершенно иную судьбу.

Но Чижевский не очень сильно расстраивается. Ведь он считает, что живет в Советской России — в первой в мире «проектной стране», где наука и техника провозглашены величайшими производительными силами, а научно-технический прогресс практически обожествлен. Его поддерживают в самом правительстве страны. Что помешает осуществлению самых дерзких проектов? Логика показывает, что с помощью ионизаторов (электроэффлювиальных люстр) можно лечить людей от многих болезней. Можно обрабатывать воздух в зданиях, давая людям бодрость и силу, уменьшая утомляемость и заболеваемость. Сам Циолковский считает, что в кабинах будущих космических кораблей должны стоять устройства его друга.

И он с утроенной силой продолжает работы. Поражает его фанатичность и исступленность: не получивший формального физического образования историк, он одновременно создает теорию гелиобиологии. Он сравнивает циклы солнечной активности с циклами эпидемий и стихийных бедствий. Он даже успевает написать учебник русской грамматики после реформы 1918 года.

Нарком просвещения Луначарский тоже помогает: он делает Чижевского литературным инструктором в Калуге. Ведь А.Л. с 1915 года входил в литературные круги России, был хорошо знаком с Есениным и Маяковским. Последний очень хорошо отзывался о поэзии Чижевского. В общем, А.Л. был человеком с отлично развитыми обоими полушариями головного мозга. Он, как ученые-титаны эпохи Возрождения, отлично совмещал науку и искусство. А это так бесит «современных ученых» — администраторов от науки и серых эпигонов. (Знаю это по ненависти к Петрику: мол, он картины пишет и скрипки делает — какой же он ученый?) Потом, в тридцатые, этой поэзией Чижевского будут попрекать тупые «ученые»-бюрократы. Мол, ну разве серьезный человек может стишки-то писать?

А в 1920-м именно литературная деятельность Александра Чижевского позволила наркому Луначарскому найти способ его поддержать и обеспечить зарплату от государства.

Занимаясь работой литературоведа, Чижевский одновременно разрабатывает и новое направление: «электронную медицину». Циолковский призывает его набраться мужества: против восстанут врачи. Ибо в их «элевсинские мистерии» вторгается не врач, а биофизик-самоучка. В 1921-м Чижевский пишет труд о влиянии электронов на процессы в человеческом организме — «Морфогенез и эволюция с точки зрения теории электронов». Однако ее так и не издали: не помогла даже санкция Луначарского. Не помогли хорошие отзывы биологов: профессора Кольцова и академика Лазарева. Книгу сочли слишком смелой и спорной. Но Циолковский воодушевлял Чижевского: нынешняя медицина слишком консервативна. Только привнесение в нее точных наук поднимет ее на новую высоту — и тогда медицина сможет «лечить старость». Создаст нового человека — здорового долгожителя. «Человека надо сделать уверенным, крепким, молодым, с большой жизнью, медленно стареющим, не болеющим, с твердой верою в свое здоровье, в свое бытие…» — говорил КЭЦ.

И Чижевский работает. Он начинает опыты по лечению людей в Калуге своими отрицательными аэроионами. Против него лютует профессор Соколов: ну как же, Чижевский «украл» его открытие! Он продолжает упорствовать в том, что благотворными могут быть лишь положительные ионы. Хотя сам Соколов никаких опытов не вел, а за Чижевским — именно эксперименты. В 1923 году А.Л. отправляет в Наркомздрав СССР свою докладную записку с 83-ю историями болезни тех, кому помогло дыхание аэроионным воздухом. Особенно удачно излечивались туберкулезники. Но ведомство уже не ответило гению.

Работая с больными, Чижевский продолжает эксперименты с животными, исследуя влияние аэроионов на моторику и половую деятельность. Ему по-прежнему пишет Сванте Аррениус и зовет к себе, в Швецию. Его очень поддерживает директор Института биофизики Петр Лазарев (1878–1942), который в те времена налаживает в СССР рентгеновские лаборатории и электромедицину.

В тот период А.Л. знакомится с еще одним «чудаком» и энтузиастом: знаменитым дрессировщиком Владимиром Дуровым, который при поддержке все того же Луначарского открыл в Москве Лабораторию зоопсихологии. Чижевского избирают в президиум московской АИЗ — Ассоциации изобретателей. Оттуда он и попадает к Дурову: после чтения лекции в его лаборатории. Задача стоит вполне практическая: животные из жарких стран, попадая в Москву, часто заболевают туберкулезом. Нельзя ли этого избежать в лаборатории Дурова, применив люстры-ионизаторы?

В 1924–1931 годах Чижевский — старший научный сотрудник Лаборатории зоопсихологии Наркомпроса РСФСР. Здесь он продолжает свои исследования. Лаборатория — очаг «научных безумцев». Тут А.Л. работает с инженером Бернардом Кажинским: автором опытов по использованию электромагнитных волн для передачи мыслей на расстояние, по созданию психотронных генераторов. Сам А.Л. исследует действие аэроионов на дыхательную систему животных, открывая улучшение качества крови (замедление оседания эритроцитов) после вдыхания ионизированного воздуха. Нашлись и врачи-энтузиасты, наладившие сеансы аэроионной терапии в частной электролечебнице Михина на Арбате, 28.

Дело шло трудно. Средств не хватало. Как вспоминал сам Чижевский, «рассчитывать на внимание в ту эпоху было нельзя. Только горлодеры имели успех, а большая наука скрывалась в катакомбах». Против Чижевского восставали «признанные медики», твердившие о том, что ионы никак не могут действовать на организм. Хотя в 1925 году немецкий врач Гуго Пикар сообщил о том, что смог лечить легочный туберкулез ионами воздуха.

 

Прорыв

В 1926–1927 годах иностранная печать прославляет работы Чижевского и работы его последователей на Западе. Да и в СССР его все чаще зовут прочитать лекции или написать статьи в популярных журналах. К Чижевскому приходит слава. Его старый ненавистник, профессор Соколов, впервые идет на встречу с Чижевским в 1926-м. Их отношения теплеют — и старый профессор, признав авторитет А.Л. и его правоту насчет отрицательных аэроионов, зовет его вместе поработать в Туберкулезном институте. Но, увы, Соколов вскоре уходит из жизни. Но зато успешно заработала установка аэроионной аспирации в Лаборатории зоопсихологии (1927 г.). Начались опыты с обезьянами. Великий Дуров отмечает: у животных даже сообразительность от ионизированного воздуха повышается. Очень помогает академик-физиолог Александр Леонтович: он пишет письма об опытах Чижевского физиологу Шарлю Рише, знаменитому д*Эрсонвалю, Фритьофу Нансену. В 1927-м о лечении больных методом Чижевского пишут в Италии. В 1929-м Чижевского пробует пригласить читать курс биофизики Колумбийский университет (США).

Кажется, близок звездный час Чижевского. В феврале 1930 года медицинский факультет Лионского университета через советского посла попросил Чижевского прислать несколько статей для «Международного сборника трактатов по медицинской климатологии». В июне тридцатого из Соединенных Штатов приезжает Кэтрин Андерсен-Арчер — посланница одной их крупных медицинских ассоциаций. Она изучает опыт электролечебницы на Арбате. После ее поездки Чижевского зовут в американский Институт по изучению туберкулеза имени Трюдо. При этом отечественные медики не желают пропускать статьи Чижевского в медицинских журналах. Они не желают конкуренции со стороны биофизика. Нарком Семашко призывает внимательно отнестись к работам ученого, но никому не отдает решительных указаний. И потому все повисает в воздухе. Как мне это знакомо! Точно так же никто в РФ не пожелал обратить внимание на опыты В. Петрика по феноменальному повышению жизнеспособности подопытных мышек, что пили обычную водопроводную воду, пропущенную через его УСВР-фильтры…

В августе 1930 года Чижевского осеняет идея: не могу пробиться в СССР на медицинском направлении — попробую пробиться на фронте сельского хозяйства! Чижевский понимает, что его «люстры», поставленные на животноводческих и птичьих фермах могут здорово поднять привесы животных, их плодовитость. Это — при тех же затратах кормов — обеспечит на десятки процентов больше яиц, молока, мяса. Это же нужно стране! В СССР не хватает продовольствия, идет болезненная коллективизация, на продукты — карточки введены.

Чижевский направляется с этой идеей к начальнику Птицетреста Наркомзема (Минсельхоза) РСФСР Федору Попову. Тот горячо поддерживает ученого и предлагает ему и финансирование, и целое хозяйство для опытов: питцесовхоз «Арженка» в Тамбовской области. Он предлагает Чижевскому: сами наберите команду и за год покажите результаты.

Чижевский взялся за работу в совершенно новой для него области. Преодолевая немалые трудности, он показывает отличные результаты. И тогда 10 апреля 1931 года советский премьер Молотов подписывает постановление правительства о развертывании работ по технологии Чижевского в системе предприятий Птицетреста, Маслотреста и «Свиноводства» и о выплате профессору премии.

Казалось, звездный час Чижевского пробил. Но, как окажется, постановление правительства кладет начало страшным мытарствам ученого. Против него начнется настоящая война со стороны «признанных специалистов». Она погубит все дело. Исковеркает жизнь гения. Даже верховная власть окажется бессильной защитить гения от орды серых завистников…

Мы привыкли говорить о том, что русские — нация талантливейших ученых или изобретателей. Будете в Переславле-Залесском — посетите в тамошнем Русском парке прекрасный музей «Что русские изобрели первыми в мире». Чего там только нет! И диодные лампы, и мобильные телефоны, и дизельный мотор, и еще много чего интересного. Но вот беда: изобрести — изобрели. Но в большинстве случаев приоритет потеряли или загубили самих изобретателей. А нашими прорывами воспользовался Запад.

Если мы хотим иного будущего, ежель волим покончить с «сырьевой иглой», нам прежде всего придется построить систему защиты русских гениев от орды завистливых «ученых» и тупых обывателей. Трагедия Александра Чижевского — тому примером. Ибо она повторяется и сейчас.

 

«Арженка»

До выхода постановления правительства в поддержку его работ, между августом 1930-го и апрелем 1931 года, Александр Чижевский не знал отдыха. Его люстры-источники отрицательных ионов воздуха и в птицеводстве показали потрясающие результаты.

Как вспоминал сам Александр Леонидович, для опытов ему предоставили птицеводческий совхоз «Арженка» на Тамбовщине, снабдили средствами. Благо, Птицетрест возглавлял старый коммунист Федор Попов, помешанный на инновациях. Окрыленный, Чижевский быстро сколотил команду для работы. Его правой рукой для работ в «Арженке» стал Владимир Кимряков, тогда — 28-летний поэт. «Арженка» должна была стать для Чижевского примерно тем же, чем стала победа в Тулоне для юного Бонапарта.

«Мы заставим электрический ток высокого напряжения и отрицательной полярности «стекать» в воздух с острий, наполним воздух наших птичников ионами кислорода и тем самым благотоворно повлияем на рост, вес, яйценоскость птицы. Улучшим качество мяса и яиц, снизим заболеваемость птиц туберкулезом, уменьшим смертность и т. п. А затем метод аэроионификации сельскохозяйственных помещений может получить распространение в животноводстве, ветеринарии, растениеводстве, и, наконец, будет введен в наши квартиры, лечебные учреждения, школы, в общественные здания…» — мечтал Александр Леонидович.

Однако он сразу же понимал, что против него встанут многочисленные враги: врачи и зоотехники. 23 августа Чижевский с товарищами прибывает в «Арженку». Директор совхоза, прочтя письмо Птицетреста, обещал построить два птичника: опытный и контрольный. Под лабораторию отвели бывший дворец купца Асеева. Так началась Станция по ионификации в птицеводстве. Аппаратуру изготовили на двух частных предприятиях и смонтировали 18 февраля 1931 года. На сторону Чижевского встала местная газета «Вперед».

Уже 18 апреля 1931 года получены отличные результаты: «ионизированные» цыплята обогнали контрольных по весу в среднем на 26,9 % при том же расходе корма. Более того, выживаемость цыплят резко возросла. Птица в «Арженке» была плохой — неполноценной, резко ослабленной, с авитаминозами и всякими инфекционными заболеваниями. Электроэфлювиальные люстры Чижевского снизили авитаминоз в 15 раз: с 90 % в контрольной группе до 5,81 % в опытной. Летом ионификацию прекратили, цыплят пустили на выгул. Но 18 сентября «ионизированная» птица оказалась по весу на 30 % больше, чем обычная совхозная. Об этом оперативно сообщала газета «Вперед».

Но именно успех Чижевского и поддержка его работ правительством СССР вызвали ярость полчищ серых бездарностей и завистников. Уже 24 апреля 1931 года выяснилось, что опытная станция в «Арженке» буквально топится в грязи (обычной, земной). Около птичников громоздят навоз, там образовались зловонные лужи. Птицестрест от помощи устранился.

 

Инквизиторы: братья Завадовские

В этот момент у Чижевского появляется злейший враг — профессор биологии Коммунистического университета Борис Завадовский. Вернее — браться Завадовские. Сыновья херсонского помещика, отнюдь не репрессированные Сталиным, они работали почище, чем еврейский кагал. Борис рвался в академики Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ). Он и станет в 1935 году, ожесточенно травя и уничтожая Чижевского. Его братец, Михаил, тоже стал академиком ВАСХНИЛ в 1935-м, и тоже на волне уничтожения работ Чижевского. Братья Завадовские были «гормональщиками», эндокринологами. То есть, обещали стране фантастические успехи в животноводстве за счет пичканья скотины гормонами (нынешний американский путь). Михаил Завадовский на момент первых успешных опытов Чижевского — профессор кафедры общей биологии 2-го МГУ. До 1927 г. он работал директором Московского зоопарка, где основал Лабораторию экспериментальной биологии. В 1927 г. его лаборатория была передана в состав Всесоюзного института животноводства (ВИЖ). Михаил Завадовский стал заниматься разработкой методов повышения репродуктивности сельскохозяйственных животных с помощью гормональных препаратов. Одновременно, с 1930 года, он подвизается на кафедре динамики развития биологического факультета МГУ. Надо заметить, что оба брата никогда не арестовывались и не сидели в ГУЛАГе.

Именно ВИЖ (Всесоюзный институт животноводства) и станет центром ожесточенной войны на уничтожение Чижевского и его метода. Оно и понятно: Александр Леонидович выступал конкурентом для Завадовских. Ведь его метод позволял обойтись без пичканья домашнего скота и птицы гормонами (технологии очень нездоровой), будучи и намного более естественным, и — что немаловажно — куда более дешевым. При этом Чижевский в мировой науке был намного более весомой фигурой, что не нравилось двум выродкам. Как писал сам А.Л., «Михаил Михайлович, биолог, славившийся тем, что кастрировал петухов, и они по внешнему виду превращались в кур. Хорошенькие трехцветные рисунки птиц-евнухов принесли немалую славу М.М.Завадовскому. Это были его наиболее существенные успехи в жизни. Но он не был оригинален…»

Вот именно: Завадовские лишь копировали западное направление в развитии агробиологии. А Чижевский создал свое, русское, не имеющее аналогов в мире и куда более перспективное. У меня есть сильнейшее подозрение, что образ профессора Выбегалло из «Понедельника начинается в субботу» Стругацких списан с Завадовских. Вспомните: Выбегалло — подлец и пустышка, его опыты с «экспериментальными кадаврами» ничего не дают науке (кадавр может только ненасытно потреблять), но зато для прессы обставляются как невиданные успехи науки. При этом Выбегалло любит переходить на дворянский вариант французского и подкреплять свои «исследования» марксистко-ленинской идеологией.

Неудивительно поэтому, что первые успехи Александра Чижевского в «Арженке» и постановление правительства СССР о поддержке его работ тотчас же мобилизовали братьев-паразитов. Борис Завадовский прислал лазутчика — зоотехника Пахмурина. Тот сразу же собрал зоотехников совхоза и принялся вещать: «Ионы — вещь несуществующая, нереальная, метафизическая». После его приезда, как вспоминал Чижевский, в двух секциях опытного птичника пали все цыплята. Вскрытие показало: кто-то подсыпал мышьяк им в поилки. То была откровенная диверсия. Саботаж. Дело передали в ОГПУ (предшественник МГБ-КГБ-ФСБ). Однако виновных так и не нашли! А ведь вредили-то работам, которые шли по воле правительства страны.

Но Завадовские плевать на это хотели. Уже весной 1931 года Борис Завадовский гремит «обличительными» речами в Коммунистической академии и в ВАСХНИЛ. Мол, аэроионификация — сплошная выдумка, никаким биодействием они не обладают. К Б. Завадовскому присоединяется его клеврет: врач-физиотерапевт Михаил Аникин. Мол, это не ионы действуют благотворно на цыплят, а озон, который создают установки Чижевского. В общем, прием здесь применялся в точности такой же, как во время травли Петрика Комиссией по лженауке РАН в 2009–2011 гг… С двумя взаимоисключающими тезисами. Сравните. Итак, для Чижевского в 1931 г.: «От ионификации Чижевского нет никакого эффекта, эффекта вообще не видно. А сам эффект Чижевский получает благодаря озону». Для Петрика в 2010-м: «УСВР Петрика в его фильтрах — это не нанотехнологии. В воде после очистки, видимо, есть наночастицы УСВР». Приемы не изменились: лишь бы уничтожить конкурента и спрятать собственное бесплодие.

Интересная деталь: Александр Леонидович впоследствии, в присутствии целой комиссии, заставит Аникина час просидеть под «люстрой» и вынудит его признаться: никакого озона нет и близко. Аникин даже признает это письменно. Но вернется в Москву и продолжит твердить по озон и «шарлатанство» Чижевского. Но это будет потом…

А пока отметим: дикая травля Чижевского началась сразу, с порога, как только он дал реальные результаты своей технологии и получил поддержку государства.

Между тем, гения не хватало на все. Правительство постановлением 10 апреля требовало от него расширить работы и на животноводство, оборудовать новые опытные станции. С 23 марта 1931 года А.Л. становится еще и профессором кафедры аэроионификации Института птицеводства и птицепромышленности (Москва). Ему предоставляют большую трехкомнатную квартиру на Тверском бульваре, 8. По постановлению правительства ему нужно создавать ЦНИЛИ — Центральную научно-исследовательскую лабораторию ионификации. Ему просто некогда отбиваться от атак стаи научных карликов, которые никаких прорывов не создавали, но объединились в травле того, кто может сделать Дело. Оно и понятно: на фоне успехов Чижевского их собственные «научные работы» показывают свою бесполезность. И они принялись прямо вредить стране. Заметьте: совершенно безнаказанно!

Весной 1931 года начинаются работы по созданию станций ЦНИЛИ. Итак, помимо птицеводческой станции в «Арженке» создается свиноводческая: в совхозе «Вешки» под Москвой. Для применения аэроионификации в овцеводстве предоставляеся совхоз «Большевик» на Северном Кавказе. Для опытов с коровами выделяется совхоз «Молочное» близ Вологды. Станцией по экспериментам в кролиководстве делают подмосковный совхоз «Ильинское». Для работ с инкубаторами яиц — отвели лабораторию НИИ птицеводства в Загорске (ныне — снова Сергиев Посад). Чтобы исследовать метод в пчеловодстве, дали подмосковный совхоз «Марфино». Зоопатологическую станцию по ионификации сформировали в тогда еще подмосковных Кузьминках. Словом, советское правительство решило подойти к делу умно и системно. Ведь опытные научно-практические полигоны в аграрной сфере создавались и в царской России, и работают в нынешних странах Евросоюза. В тех же Нидерландах.

Но именно во время, когда силы 34-летнего гения поглощены громадной организационной работой, когда он продолжает опыты в «Арженке» и штудирует гору литературы по животноводству и пчеловодству, против него сколачивается целый фронт «ученых» паразитов. Помимо братьев Завадовских и Аникина, в него входят Евреинов из Всесоюзного института электрификации сельского хозяйства, маститый зоотехник Закис, физиолог Рубинштейн. В общем, намечается этакий блок, о коем писал еще Юрий Мухин: вчерашние русские дворяне, решившие уютно устроиться «по научной части» на шее СССР — и еврейские группировки. Оно и немудрено: не все, но очень многие дворяне в поздней Российской империи уже стали трутнями и вырожденцами, не желавшими ни воевать, ни заниматься бизнесом, ни наукой. А жить они всегда хотели хорошо. И тут они нашли отличных собратьев в виде всяких рубинштейнов и ландау, моментально принявшихся создавать «междусобойчики». Если вы читали мою книгу «Низшая раса» — о коррупции в царской России — то помните, как там высокородное дворянство легко составляло союз с дельцами из евреев, чтобы запускать лапы в казну. То же самое сохранилось и после 1917 года. Особенно в науке, куда СССР стал вкладывать большие средства. Чижевский сразу вторгся и в медицину, и в птицеводство, и в животноводство, не будучи членом ни одной из существовавших в них «мафий серости», осваивающей государственные деньги. И они начали войну на его истребление, не обращая никакого внимания на государство.

Сам Чижевский писал: «Эти люди строили свою жизнь, исходя из такой своеобразной мудрости: «Если у тебя дело не клеится, а у Ивана Ивановича клеится, то скомпрометируй его, и он станет с тобой на одном уровне». Вся суть, как видно, состояла в том, чтобы не дать мне нарушить некоторый средний уровень человеческой обыденщины. Эти люди боялись, что метод аэроионификации настолько себя оправдает, что будет внедрен в народное хозяйство, а это даст возможность мне (именно лично мне) превысить упомянутый средний уровень…»

Не умея добиться таки же эпохальных прорывов, агрессивная серость проявляла бешеную энергию не для созидания, а для уничтожения того, ко над нею возвысился. И притягивала на свою сторону массу бесцветных специалистов, которые с подозрением смотрели на непривычное, новое.

Сам Александр Леонидович считал, что тогда сделал ошибку: сосредоточился не на полемике с этой серой ордой, а занялся практической работой. Наивно полагая, будто сможет все доказать результатами реальных опытов. Как он ошибался! Его дело оказалось «подбитым» в самом зародыше. Ему толком и развернуться не дали.

Потом академик Леонтович, друг Чижесвкого, расскажет тому, как после постановления правительства Борис Завадовский собрал у себя дома тайное заседание по борьбе с гением. Как он произносил там вступительную речь, требуя «разоблачения» этого шарлатана. Как аргумент в пользу того, что Чижевский — не ученый, сей дворянский выродок размахивал книжечной стихов, изданных семнадцатилетним Александром в 1914 году. У всех присутствующих книжка вызвала бурю негодования: ну как может ученый писать стихи? Ученый — в понимании этих серых крыс — лишь тот, кто пишет суконно-дубовым языком сухие научные статьи. Ученый не может фантазировать и включать оба полушария мозга — в этом искренне убеждена «научная» масса администраторов и эпигонов. Они бы и Леонардо из Винчи забили бы копытами: этот шарлатан ведь еще и картины писал…

«Напролом могут идти только физически сильные люди. Люди с железными нервами, и обязательно — горлодеры…» — с грустью признал он в 1962 году.

Когда я читаю о злоключениях Чижевского, то вижу перед глазами день сегодняшний. Вижу, как сейчас, не останавливаясь с конца 1980-х, травят и забивают создателей новой гидроакустики братьев Лексиных, которые дерзнули вторгнуться в устоявшуюся «мафию». Как травят нынешних разработчиков вихревых, успешно работающих установок по отоплению. Как пытались еще вчера забивать исследователей в области низкоэнергетичных ядерных реакций. Как орудует Комиссия по лженауке, увольняя даже из академических институтов тех исследователей (Великодного), что показали «не те» результаты, идущие вразрез с теорией. Как расправились с «торсионщиками». И если вы прочете мои «Хроники невозможного», то сами в этом убедитесь. Впрочем чуть позже, в сталинском СССР, были уничтожены те, кто первыми в мире создал прорывные технологии в своих областях: академик Капица со своими турбодетандерами для получения жидкого кислорода и химик Ледин со своей супервзрывчаткой.

Да, у Чижевского в 1930-х были верные соратники. Академик Леонтович стал консультантом по работе в свиноводческих «Вешках». Профессоры Фердинандов и Куров помогали по птицеводческому направлению. У Чижевского были сотни рядовых помощников-энтузиастов. Увы, их сил не хватало, чтобы противостоять атаке «серых» титулованных ничтожеств с учеными званиями.

 

«Эффективные менеджеры» в 1931 году

Внезапно на Чижевского свалилась еще одна напасть. Некоторые государственные менеджеры той поры. Вы думаете, что путинские «эффективные манагеры» появились только нынче? Нет, товарищи, практика назначения на руководящие должности невежественных, но самоуверенных и спесивых сопляков, которые потом устраивают погром и разруху во вверенной им епархии, появилась намного раньше. Чижеский описывает то, как ему в помощь из Вологодского института молочного хозяйства в том же 1931-м прислали некоего малограмотного молодого балбеса Волягина. Примерно так же, как сегодняшняя власть бросает на управление то Академией наук, то оборонной промышленностью, то медициной совершенно неграмотных, хрен знает, как подобранных мальчишек. Впрочем, послушаем самого Александра Леонидовича:

«Вместо того, чтобы научить этого молодца элементарной грамотности, его сразу же сделали «руководителем» (по аэроионификации скотного двора — М.К.), то есть, совершенно испортили. Человека с узким кругозором произвели в генералы и ждали победы. Развалившись в кресле, Волягин спросил у меня:

— Как мы будем получать ваши ИНОНЫ?

— Ионы, — поправил я.

— Это неважно, иноны или ононы. Говорите о получке инонов!

— Ионов, — снова спокойно ответил я.

— Плевать я хотел на это слово, оно — заграничное, и мы придумаем свое…»

Вам это не напоминает день сегодняшний, друг-читатель? Не думайте, что это путинцы придумали ставить вчерашнего студента начальником департамента Минэкономики. Но повадки нынешних тупиц, произведенных в генералы, схожи с их предтечами из времени Чижевского. Та же надменная тупость дебила. Тот же карикатурный «патриотизм» (не путать его с настоящим). Под начало дебила Волягина, кстати, в 1931 году дали Вологду, а его поставили командовать профессорами и доцентами. Точно так же, как сейчас некоего юнца поизвели в главы ФАНО — агентства по управлению наукой РФ. Волягин тогда решил урвать часть славы Чижевского, утверждая, что в Вологде работают ионы не Чижевского, а его, Волягина. Ох, сколько крови у Чижевского попьют все эти «соучастники» проекта!

Тем временем, не дремали враги. Они-то созиданием не занимались, а потому на то, чтобы строить козни, времени у них хватало с лихвой.

 

Бесы мобилизуются

Чижевский продолжал успешные опыты в птицеводстве, когда воронежская газета «Коммуна» опубликовала 18 августа 1931 года статью Бориса Дьякова. В ней не только сообщалась об успехах ионификации в сельском хозяйстве, но и предлагалось оснащать «люстрами Чижевского» квартиры, общежития, школы, дома отдыха, клубы. «Это значит создать для трудящегося возможность сочетать время отдыха с закалкой организма… Устроить у себя дома кавказский «курорт» — писал Дьяков.

Статья вызвала бешеную злобу воронежских врачей из Туберкулезного института. Они добились ответной статьи в газете, где утверждали, что туберкулез так победить нельзя! Мол, много форм у туберкулеза — и не будет от него панацеи. Ионификация, мол, не проверена, она может быть опасной для людей.

К статьям в газетах тогда относились серьезно. Облздрав Воронежской области устроил совещание по сему поводу. Решили: проверить метод Чижевского в Туберкулезном институте. Бригада проверки: профессор Гольдберг, доктор Кауфман и приват-доцент Равич-Щерба. Но они решили «разоблачить» Чижевского и поехали к нему в «Арженку», в птичник. Они приехали внезапно — дело было ранней осенью 1931-го. Чижевский встретил их радушно, показал аппаратуру, рассказал о ее работе. Кауфман перерисовал в блокнот электрическую схему установки и форму люстр, Равич-Щерба изучал материалы по работе с туберкулезной птицей. Твари эти даже хвалебную запись в книге посетителей оставили.

Но, едва вернувшись в Воронеж, они настрочили пасквильную статью о том, что Чижевский — шарлатан и никаких результатов его метод не дает. И опубликовали это в журнале «Физиотерапия». Мало того, началась травля тех специалистов Туберкулезного института, что дерзали сотрудничать с Чижевским. Особенно свирепствовал один из руководителей Тубинститута — Розенцвейг.

Статья в «Физиотерапии» стала сущим подарком для братьев Завадовских. Тут же вылез Аникин с его озоном и нападками на А.Л. Теперь против Чижевского действовали целых три мафии. Кауфмана — в Воронеже, Завадовских — во Всесоюзном институте животноводства, куда, помимо братьев, вошли «озонник» Аникин, а также Нейман, Перовский и Лепский. Третья образовалась во Всесоюзном институте электрификации сельского хозяйства — Евреинов, Паньков, Симон и Казанцев. И ведь полугода не прошло с выхода постановления правительства по Чижевскому и его работам!

«…Уже тогда враги начинали действовать смело и открыто. Их не смущало ни постановление правительства СССР, ни чудесный, успешный ход опытов на базе птицеводческого совхоза, ни возможные замечательные перспективы, открывающиеся в животноводстве и особенно в медицине. Им важно было уничтожить это направление, и они под эгидой «критики» решились на злую авантюру…» — читаем у Чижевского. Он называл свих врагов людоедами — при всех их убожестве и научной импотенции.

Читайте и вы, мой друг. Потому что методы уничтожения гениев-новаторов на Руси ничуть не изменились и сегодня.

Статья группы Кауфмана была заботливо размножена и перепечатана на пишущей машинке — и стала ходить по научным учреждениям Москвы. Интернета тогда не было — уничтожение шло именно так. Интернет позволяет одновременно и массы обывателей науськивать на гениев.

История стала развиваться. В Москве образовалась своя группа ученых-врачей, признанных специалистов по лечению туберкулеза, решившая тоже «разоблачать шарлатана». Воробьев, Говаш, Собельман, Левенштейн. Появление статьи радостно приветствовали Завадовские, ее забросили в Наркомзем (Министерство сельского хозяйства), в Академию сельхознаук (ВАСХНИЛ), в Институт животноводства (ВИЖ). Борис Завадовский поехал в редакцию главного официоза страны, газеты «Правда», и там потребовал закрытия лаборатории Чижевского.

«Правда» тогда поступила очень порядочно. Группа опытных журналистов провела расследование. Собрали они отзывы больных, опросили ряд ученых и академиков, познакомились с работой опытных станций и ее результатами — и 14 декабря 1931 года в «Правде» вышла статья о травле профессора Чижевского, о необходимости защитить его работы.

Но было поздно. «Гормональщик» — генетик, профессор Б.Завадовский в конце 1931-го организовал комиссию Всесоюзного института животноводства по проверке работ Чижевского. Каковая на полтора года парализовала всю работу ЦНИЛИ. Завадовский, ярый враг Чижевского, добился подчинения его лаборатории Институту животноводства. То есть, себе. И принялся уничтожать опытные станции. Началось уничтожение работ в свиноводческом хозяйстве «Вешки». Аппаратура периодически выводится из строя. Совхоз перестает отпускать корм ценнейшему подопытному стаду племенных животных. Господи, как это напоминает то, как портили гидроакустическую аппаратуру братьев Лексиных почти шестьдесят лет спустя!

Но даже в таких условиях «ионифицированные» свинки показывают неплохие результаты. Чтобы прекратить уничтожение станции, Чижевский добивается переподчинения его лаборатории президиуму Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ).

Но то был лишь временный успех. Борис Завадовский в конце 1931 и начале 1932 годов развивает бешеную деятельность. Пока Чижевский наукой занят, профессор требует еще одной комиссии. Он ездит в Наркомзем (Минсельхоз), в ВАСХНИЛ, пишет письма в ЦК партии. Орет о том, что ионы могут убивать и животных, и людей. И никто его не останавливает.

«Это был тот самый Борис Завадовский, который всю свою жизнь посвятил вопросам о том, как «гнать яйцо» из куриц и «ощипывать гуся» с помощью эндокринных препаратов (гормонов — М.К.)…» — вспоминал Александр Чижевский в 1962-м. Сам Б. Завадовский будет выпорот в 1948 году во время пресловутой сессии ВАСХНИЛ, где мафия генетиков будет подвергнута уничтожающей критике. Но у него никто не отнимет ни чинов, ни орденов. А дело Чижевского в 1948-м будет уж второй десяток лет, как разгромлено, а сам А.Л. в тому году будет еще отбывать срок в лагере. Но пример показательный: когда нам говорят о том, как злодей Сталин вместе с Лысенко разгромили в 1948-м несчастных, честнейших, белых и пушистых, генетиков, всегда вспоминайте, какими сволочами и матерками травли конкурентов были сии «невинные жертвы»…

Многие ерничают над моими книгами, где я настаиваю на защите гениев от атак серости и обывателей. Где вижу будущее Русского прорыва в создании и Второй (конкурирующей) Академии наук, и Агентства по передовым разработкам, и стою за уничтожение Комиссии по лженауке с заменой ее на Центр экспериментальной проверки открытий и изобретений. Считаю, что наука не должна быть монопольной, не должна стать одним государственным ведомством! Обязательно должны быть конкурирующие государственные структуры, частные заведения, наука при крупных промышленных корпорациях и при университетах. Иначе завадовские-выбегалло будут уничтожать сотни гениев! Иначе развернется научная инквизиция, убивающая конкурентов для «забронзовевших» и закостеневших научных школ. Иначе не будет ни прорыва в будущее, ни техносмысла Русской идеи.

Судьба Чижевского и многих, ему подобных — тому доказательством.

Наступал 1932 год. Он не нес Чижевскому просвета. Война на уничтожение его работы продолжалась полным ходом. Поддержка государства не спасала…

Теперь я знаю твердо: мало найти гения и его прорывные разработки. Мало выпустить постановление правительства в его поддержку. Нет, нужно еще и обеспечить ему стальную защиту. Об этом вопиет пример Александра Чижевского. Пример, которые повторялся и повторяется в русской истории.

Мы не можем выжить, как нация, не сделав ставку на самые смелые научно-технические прорывы. Но разве они возможны, если не защитить талантливых ученых, изобретателей и конструкторов от нападения буквально орды обывательской серости и «научной» серости? Давайте проследим судьбу Александра Чижевского в тридцатые годы.

 

Почему их нужно иногда больно бить?

1932 год начался для Чижевского с очередной комиссии. Это ведь гении работают и создают. А вот их враги — пьют кровь и обожают проверять. В январе тридцать второго А.Л. получил соединенную комиссию из членов Академии сельхознаук (ВАСХНИЛ) и Всероссийского института животноводства (ВИЖ). Естественно, добился комиссии не кто иной, как генетик Борис Завадовский: он продавил ее создание в Наркоземе (Минсельхозе). Хотя он в состав комиссии не вошел. Зато послал в нее своего клеврета — Михаила Аникина. Того самого, что на каждом углу орал о том, что благотворное влияние на животных оказывают не отрицательные ионы воздуха, а озон.

Комиссия, прибыв на опытную станцию в птицеводческой «Арженке», приятно поразилась. Она-то, начитавшись пасквиля Кауфмана, ожидала увидеть шарлатанскую лавочку. А узрела серьезное научное учреждение. На каждую курицу велась своя карточка, испещренная цифрами. Карточки доказывали: работает насыщенный аэроионами воздух, птица не болеет, набирает вес, хорошо несется. Но самое интересное было в опытном птичнике. Именно там Чижевский продержал комиссию час при включенной аппаратуре, посрамив Аникина: никакого озона в воздухе не было. Ему пришлось подписать акт, признающий сей факт.

К сожалению, это не спасло Чижевского. Потому что комиссия уехала из «Арженки» 12 января, а уже 15 января в Москве состоялось заседание Академии сельхознаук, которое «генетики» Завадовские решили превратить в судилище над Чижевским, в расправу над ним.

 

Обезьяний трибунал

Едва глава комиссии Волковинский, только-только инспектировавший «Арженку», сделал положительный доклад, на трибуну вскочил Борис Завадовский.

Он потряс в воздухе книжкой юношеских стихов Чижевского 1914 года и загремел:

— Товарищи, сегодня мы собрались, чтобы решить вопрос о том, что представляют собой Чижевский и его ионы, которыми он намерен облагодетельствовать наше социалистическое государство. Вот уже несколько месяцев, как газеты пропагандируют ионы и вместе с ними Чижевского. Из уст в уста передаются слухи о лечебном, исцеляющем действии ионов и якобы их первооткрывателе Чижевском. Доклад Волковинского о посещении совхоза «Арженка» не дает ровно никаких данных, чтобы можно было считать, что ионы действуют на вес птицы и ее яйценоскость…

— Неверно, ложь! — воскликнул Волковинский.

— Вот видите, у Чижевского уже появились защитники из нашей животноводческой братии. Этот дурман, товарищи, мы должны развеять и открыто сказать, что мы стоим лицом к лицу перед ловкой авантюрой прожженного дельца. Крупные воронежские специалисты, профессор Гольдберг, Равич-Щерба и другие называют ионы Чижевского шарлатанством…

Привожу ход заседания по книге самого А.Л. «Тайна живого воздуха», написанной еще в 1962 году. Видите, как действует агрессивная «научная серость», не могущая сама предъявить обществу каких-то эпохальных разработок? Правильно: она начинает втаптывать в грязь гения, не обращая никакого внимания на установленные несколькими комиссиями практические успехи новой технологии. Их как будто вовсе не существует для таких вот завадовских! Единственный аргумент: «кауфманы считают». Как видите, в стремлении стереть в порошок гения и конкурента в трогательном единстве сливаются вчерашние дворянские сынки (остатки «православной русской элиты») и выходцы из черты оседлости. Но, поскольку они ничего не могут на самом деле противопоставить полученным Чижевским реальным результатам, то переходят на личность, на политико-идеологические моменты, на обсуждение «чистоты веры». Послушаем, что говорит Б. Завадовский:

— Кто же он, этот властитель дум наших газетных репортеров, не имеющих никакого представления о науке? Я тщательно собирал сведения о нем. В ранней юности, до революции, Александр Чижевский сочинял плохие стихи, где слово «Бог» писалось с большой буквы.

Я знаю также, что Чижевский поддерживает некоего Циолковского, техника из одного провинциального городка, и в фонде Центральной библиотеки имеется даже книжка этого техника-самоучки о каких-то летательных аппаратах для достижения Луны с хвалебным представлением того же Чижевского, да еще на немецком языке. Как видите, Чижевский занимается даже плохой техникой — плохой, говорю я, ибо такая техника никому не нужна, так же, как никому не нужна и Луна! Шарлатанство Циолковского очевидно и не нуждается в разоблачении. Всем здравомыслящим людям ясно, что Циолковский и Чижевский — одного поля ягода. Можно сказать, рыбак рыбака видит издалека. Когда я увидел книжку Циолковского с предисловием Чижевского, изданную еще в 1924 году, я понял, с кем имею дело. Я выставляю напоказ это грязное антисоветское общение двух неудачников от науки, на всенародное лицезрение и всенародный позор. Я спрашиваю вас, может ли человек, имея почти тридцать пять лет от роду, заниматься истинным делом, полезным для нашей страны, когда он так недавно, совсем недавно поощрял бредовые идеи недоучки Циолковского о полете на Луну? …Разве это не авантюра, находящаяся на пределе здравого смысла, которым обладаем все мы, собравшиеся тут, чтобы ликвидировать эту авантюру, вредную для государства, для советской власти?…

Пока гений работал и делал дело, серая мразь искала на него «компромат». Слышите эту речь надутого индюка 1932 года, когда до первых массовых стартов Фау-2 оставалось 12 лет, а до запуска первого искусственного спутника Земли — четверть века? Жизнь, конечно, расставила всех на свои места. О братьях Завадовских никто не помнит, а памятник Циолковскому высится у подножия монумента Покорителям космоса на ВДНХ. И Луны люди тоже достигли. Но в 1932 году обыватель считает основателей космонавтики сумасшедшими и шарлатанами. Именно к обывательскому чувству взывает тогда «ученый» Завадовский.

Обратите внимание на подлый прием бывшего дворянского сынка: о том, что технология Чижевского реально работает в птицеводстве — ни слова. Зато все внимание аудитории переключается на то, что Чижевский мечтает не о том (с точки зрения обывателя) и дружит не с тем. Здесь, правда, Завадовский недалече ушел от нынешнего главы Комиссии по лженауке, академика РАН Александрова, который высказывался о Циолковском уничижительно. Но это неважно в данном случае. Произведенный в «ученые» махровый обыватель с кругозором индюка с птичьего двора, он всех считает своими подобиями. И продолжает «разоблачать» Чижевского как раз с точки зрения серого, узколобого обывателя. Завадовский — тип современного «научного работника», бюрократа от науки, причем узкоспециализированного. Для которого широта и многогранность гения — как страшное оскорбление. Он считает, что всякий ученый должен быть узким специалистом, ни черта не знающим вне своей специализации. А главное: он обязан быть «как все», не выделяясь из обще-серой массы.

Как тут не вспомнить эпизод из прекрасного фильма «Адмирал Ушаков» сталинских времен? Там серая чиновная сволочь пытается опорочить флотоводца-новатора перед князем Потемкиным: он, мол, воюет на море не по утвержденным правилам, ломает принципы общепринятой линейной тактики. А еще играет по утрам на флейте, «оглашая окрестности печальною музЫкою». На что Потемкин презрительно бросает чинуше:

— Дурак ты, братец!

— Как изволите! — смиренно соглашается бюрократическое существо.

Для серости, даже обладающей учеными и академическими регалиями, всякий разносторонне развитый человек, выделяющийся на фоне заурядной массы — это оскорбление, вызов. В данном случае — и для «ученого» Завадовского. Его спич рассчитан на строго целевую аудиторию: на его собратьев, ученых лишь по наименованию, и на государственных бюрократов. Причем нацелен весьма и весьма умело. Чтобы пробудить подсознательную ненависть к гению, столь от них отличному. Насколько эффективен такой подход, видно по нынешнему Интернету. Кого в нем более всего закидывают грязью? Тех, кто что-то изобретает и отличается от окружающей серости.

Но послушаем речь Завадовского дальше, познакомимся с его «обвинениями»:

— Чижевский занимался также археологией, историей, биологией, математикой, физикой, медициной, живописью, изучал влияние космических излучений на человека, на эпидемии, на смертность, и все это он назвал космической биологией, но всюду терпел поражение, ибо, конечно, понятие «космическая биология» есть глупость, и никакой такой биологии не существует. Это просто-напросто балаганная выдумка Чижевского, который ею хочет завоевать эфемерный приоритет в мировой науке. Ха-ха! Над этим можно только посмеяться! Подумайте только, товарищи, что такое «космическая биология», основателем которой считается Чижевский. Это — тоже очередной авантюристический блеф. Космическая биология! Понимаете ли, Чижевский вздумал «изучать» влияние проникающих лучей на живые организмы, очевидно также не без участия другого авантюриста — Циолковского! Изучать влияние лучей, которые за сотни километров останавливаются наверху… Влияние солнечных взрывов, которые вообще не доходят до Земли. Надо понять статейки Чижевского об этих лучах. Антисоветская стряпня эта самая «космическая биология», которой восторгаются буржуазные ученые. Нам они не указ — мы будем больно бить по рукам зарвавшихся космических биологов за их штучки, ничего общего с советской наукой не имеющие. Больно бить!..

Индюк, как видите, смертельно боится разносторонне развитых гениев, умеющих работать обоими полушариями головного мозга (и наука, и искусство), вести междисциплинарные работы на стыках разных наук (а там и кроются самые эпохальные прорывы). Серость инстинктивно ненавидит таких гениев, по отношению к ним — высшую расу. Завадовский несет чушь: он в 1932 году не знает, что в Дирижаблестрое (будущем Долгопрудном) идет государственная работа над проектом цельнометаллического дирижабля по планам Циолковского, а советские ученые, поднимаясь на стратостатах на 17 км ввысь (профессор Вериго), изучают космическое излучение. Этот «ученый» обыватель не знает, что в 1932-м наука уже признала влияние магнитных бурь и солнечных вспышек на радиосвязь. Нет — ему важно замазать Чижевского в глазах обывателей. Глядите: крыть-то ему нечем, опровергнуть работы гения в агробиологии с цифрами в руках он не может — и принимается обвинять гения в «идеологической гнилости», в политической ереси. Прием этот применяется и в наши дни. Например, братьев Лексиных, гениев гидроакустики, в 1989–1990 годах пытались уничтожить тем, что они — противники Горбачева и перестройки. А сейчас могут пришить оппозиционность и нелюбовь к Великому Путину (по себе знаю). Такая вот подлость, товарищи. Не нужно идеализировать науку: там царят самые подлые нравы. Завистливые ничтожества, не могущие ничего предъявить миру, обожают нападать на гениев с точки зрения идеологической чистоты и политической благонадежности.

Вдоволь обвинив Чижевского в антисоветчине, «идеологической нечистоте» и «шарлатанстве», Б. Завадовский переходит, наконец, собственно к работам А.Л. в птицеводстве.

— Затем Чижевский как-то случайно прочел статью профессора Соколова об ионах и решил попробовать счастья на этом участке. Птицетрест опрометчиво клюнул на предложение Чижевского, и он взвился подобно вихрю. Слух о нем дошел до Совнаркома. Поистине головокружительная карьера, но не завидуйте ей, ибо мы собрались здесь, чтобы закончить эту карьеру и вывести на чистую воду этого космического биолога. Ни Совнарком, ни Наркомзем, ни наша академия не могут долее терпеть бизнеса Чижевского, который ловко одурачил все и вся своими ионами…

«Разоблачения» Завадовского прервали крики из зала: «Говорите подробнее! Это все ваши выдумка!»

— Существующая литература ничего не говорит о биологическом действии ионов, — продолжал Б.Завадовский. — Сейчас опыты Чижевского тщательно проверяются в одном месте, и скоро результаты их будут опубликованы, но уже известно, что ионы никаким действием, тем более профилактическим, не обладают. Это можно было предвидеть и теоретически. Только слабовольные люди, неэрудированные в области биологических наук, могли попасться на приманку Чижевского, как попался Птицетрест, а за ним и многие другие организации.

Я призываю товарищей здраво посмотреть на это дело, пересмотреть здесь свои позиции и смело ударить по рукам Чижевского и компанию, дабы им неповадно было в дальнейшем портить наше социалистическое строительство и зря разбазаривать народные деньги на вздорные выдумки всяких Циолковских и Чижевских…

Зал молчал. Аплодисментов не было. Тогда на трибуну рванулся «озонщик» Аникин. Он снова заговорил о том, что опыты Чижевского обязаны успехом не ионам, а озону.

— …Это и доказывается моими опытами в лаборатории Всесоюзного института животноводства. В самые ближайшие месяцы я внедрю свои работы во все птицеводческие совхозы и колхозы и ожидаю от этого колоссального экономического эффекта…

Аникин ссылался на опыты немецких ученых еще середины XIX века. Тут не выдержал глава комиссии Волковинский, за три дня до того проверявший лабораторию Чижевского:

— Позвольте, товарищ Аникин! Вы сами подписали протокол опыта, показавшего, что за часовой период работы генератора ионов в птичнике ионов вы не обнаружили.

— А может, у меня был насморк! — визгливо отозвался Аникин.

— Но, позвольте, товарищ Аникин, если у вас был насморк, так зачем же вы подписывали протокол?

— Все подписали — и я подписал, — ляпнул «озонщик». Зал взорвался издевательскими аплодисментами.

Тогда слово взял второй брат — Михаил Завадовский. Тот говорил хитрее: мол, Чижевский и его команда могут быть искренними энтузиастами. Но они (и, мол, настоящим биологам это понятно) ставят опыты на слабых цыплятах, пораженных инфекционными болезнями. А надо работать с полноценными лабораторными экземплярами.

«Они могли думать, что хотели. Они заботились о птице чисто официально. Я смотрел на вещи глубже. Для меня действие аэроионов на патологическую птицу было тем, что я искал: здоровье не только птицы интересовало меня, а — здоровье человека…

…Я радовался: я нашел то, что искал. А кругом меня с важностью заседали вурдалаки…» — вспоминал Чижевский.

В тот день он тоже вышел на трибуну. Он посоветовал Завадовскому написать прямо в правительство СССР письмо с несогласием по поводу его постановления от 10 апреля 1932 года. Также он резко посоветовал зоотехнику не трогать Циолковского и космонавтику, ибо она зоотехникам не по зубам. Особенно тем, кто из-за трусости вряд ли полетят на Луну.

Аникину Чижевский заявил: да не озон в твоих опытах работает, а отрицательные ионы кислорода!

Обращаясь к президиуму ВАСХНИЛ, А.Л. заявил: раз создается такая атмосфера вокруг моих опытов, я слагаю с себя все обязанности и ухожу.

Руководство Академии прервало заседание и отправилось звонить в министерство. В результате родилось странное решение. Отставку Чижевского не приняли. Взгляды Б. Завадовского и М. Аникина осудили. Но зато вынесли престранное, чиновно-иезуитское решение: создать Центральную научную лабораторию по ионификации (ЦНИЛИ), просить Чижевского ее возглавить. Но при этом вынести работы над птицей из «Арженки» на хутор Нарчук под Воронежем (рядом с Сельхозинститутом — СХИ). Рождается странная формулировка: «Президиум Академии и коллегия Наркомзема не могут отменить решения правительства СССР и должны, наоборот, помогать воплощению этого решения в жизнь…»

То есть, решение принимается вроде бы как нехотя. При этом президиум ВАСХНИЛ просит профессора Чижевского в широкой прессе отречься от его прежних работ в области космической биологии, и особенно — от его трудов «о биологической роли солнечных извержений». Почему? «Это теория, не укладывающаяся в рамки марксистско-ленинской идеологии…»

Чижевский был взбешен. От него, как от Галилея, требовали отречения от научных взглядов в угоду почти религиозной догме. При этом его работы в птицеводстве парализовали на несколько месяцев: ведь приходилось сворачивать все опытное хозяйство в «Арженке» и перебираться под Воронеж, где все заново оборудовать и развертывать. Да ведь и года-то в «Арженке» не потрудились! Более того, Воронеж — гнездо злейших врагов его технологии. Там придется только тем и заниматься, что отбиваться от них, а не вести спокойную научную работу. И Александр Леонидович снова просит отставки.

Он бы и ушел, сделав виновниками срыва правительственного постановления ВАСХНИЛ и Б. Завадовского с его Институтом животноводства, но на следующий день Академия уговорила его остаться. Чтобы не погубить начатое дело, наш гений идет на тяжелый для себя шаг: 17 января 1932 года отправляет в газету «Правда» письмо с отречением от космической биологии. Ох, и тяжко даются ему эти строки!

«В 1922 году мною действительно была закончена статистическая работа, в которой излагалась идея о том, что между числом движений человеческих масс и максимумом периодической деятельности Солнца имеется некоторое совпадение во времени. Этому совпадению я и попытался дать объяснение, увлекся фантастическими положениями и впал в грубые ошибки, благодаря недостаточному знакомству в то время с историческим материализмом, так как работа эта была начата еще до Октябрьской революции (в 1915 г.)…»

Так обезьяны одержали первую победу над гением…

 

Расправа

Чижевский продолжает работать, несмотря ни на что. При перевозке оборудования лаборатории с Тамбовщины под Воронеж груз «странным» образом потерялся, и отыскать его удалось с превеликим трудом. Несколько месяцев уходит на обустройство лаборатории в Нарчуке. Неугомонный наш гений 22 апреля 1932-го заключает договор с питерским Институтом мозга: о совместном изучении физических, биофизических и электрохимических основ ионизации. Он ведет исследования по влиянию своих люстр на куриный туберкулез. Привлекает к работе ЦНИЛИ полсотни специалистов разного профиля. Уже в ноябре 1932-го получены триумфальные результаты: ионизация резко снижает смертность птицы от туберкулеза! Чижевский и его команда готовят к печати четыре тома работ об исследованиях ЦНИЛИ.

Но его враги не дремлют. В свет выходят только первый и четвертый тома.

По настоянию Бориса Завадовского, в ноябре 1932 года Институт животноводства (ВИЖ) и Академия сельхознаук отправляют еще одну комиссию по проверке ЦНИЛИ. Естественно, ее возглавляет союзник Завадовского, заместитель директора ВИЖ Нейман. Начинается новый погром лаборатории, растягивающийся на четыре с половиной месяца. По возвращении в Москву Нейман вместе с руководством ВАСХНИЛ свертывают все работы по ионификации. Набор второго и третьего томов по приказу из Академии сельхознаук рассыпают, буквально уничтожая ценнейшие научные данные. Бюджет ЦНИЛИ не утверждают до апреля 1933-го.

Как пишет биограф А.Л.Ч. Алексей Монакин, враги не стесняются ничего. Погром идет за погромом. Чижевскому не помогают даже статьи в его защиту в «Правде». Борис Завадовский ожесточенно топчет русского гения. Пока Чижевский как-то ухитряется работать, Завадовский неутомимо плетет интриги и строит козни. На его сторону переходит сам академик Абрам Иоффе, возглавляющий еще и Агрофизический институт Наркомзема. Снова идет в ход саботаж: животных и птиц в опытных хозяйствах ЦНИЛИ держат на голодном пайке, дают туда для экспериментов больное поголовье, не дают дров и угля для отопления опытного птичника. Мне лично все это знакомо: точно так же вредили Виктору Петрику во время опытных работ по дезактивации воды на Теченском каскаде озер уже в наши дни, о чем написано в моей книге «Хроники невозможного». Враг старался показать, что опыты Чижевского воспроизвести нельзя. Например, врачи Туберкулезного института Собельман и Гольцман просто имитировали опыт, поскольку даже не включали ионизаторы или не закрывали клетки с животными крышкой сверху. А потом, естественно, орали: технология Чижевского не воспроизводится.

И все-таки Чижевский продолжал работать и бороться! В 1932–1933 годах он — член комиссии Наркомздрава (Минздрава) РСФСР по аэроионификации, ученый консультант Государственного института физиотерапии. Тогда же он работает еще председателем Бюро по ионификации и ионо-культуре Гидромета СССР. Он изучает действие ионизации на микрофлору птицефермы. Понятно, что цель Чижевского — победить и туберкулез у людей.

В ноябре 1933-го Борис Завадовский насылает на Чижевского инженера Евреинова с неким «доцентом физики» Паньковым. Те готовят безграмотный с физической точки зрения отзыв на уже напечатанные руды ЦНИЛИ и рассылают его по научным и общественным организациям Москвы и Воронежа. В общем, полная аналогия грязным Интернет-атакам сегодня, «троллингу». Чтобы изобличить двух уродов и попунктно из разгромить, у Чижевского уходит долгих четыре месяца.

Однако в декабре 1933-го по инициативе Завадовского и Евреинова ВАСХНИЛ рассматривает вопрос о закрытии ЦНИЛИ. При этом Евреинов … просит передать ему часть тем ЦНИЛИ. В общем, борьба идет за бюджетные деньги. Правительство никак не защищает русского ученого от травли.

Поражаюсь энергии Чижевского. Отбиваясь от нападений бездарной серости, он в 1933–1934 годах организует вместе с Наркомздравом РСФСР опытное лечение аэроионами больных бронхиальной астмой, эндокринно-вегетативными нарушениями, пациентов с недугами молочных желез и с нарушениями обмена веществ. Лечат гипертоников, больных катарами верхних дыхательных путей, гриппующих. Пробуют врачевать заболевания нервной системы, незаживающие язвы, артриты. А.Л. пишет записку с предложением расширить исследования в высшую инстанцию: в Центральный комитет компартии. Статьи Чижевского выходят не только в СССР, но и во Франции. Благо, Александр Леонидович их пишет на прекрасном французском. Его зовут читать лекции в Международном институте по изучению биологических действий радиаций в той же Франции. Никаких евреиновых, кауфманов или завадовских никуда не приглашают: миру они неинтересны. В сентябре 1934-го Чижевского избирают почетным членом Венецианского конгресса по электрорадиобиологии. К этому времени он получает неопровержимые доказательства того, что его «люстры» вызывают осаждение микроорганизмов из воздуха. Но в состав комиссий ведомств здравоохранения и сельского хозяйства, проверяющих предложения ученого, неизменно входят его «друзья» — Б.Завадовский, Аникин, Собельман, Рубинштейн. К ним подключается Абрам Иоффе. Наркомзем и Наркомздав игнорируют требования Чижевского об отводе этих «специалистов». И они наглухо блокируют все попытки гения продвинуть исследования.

Зато новая комиссия по проверке ЦНИЛИ (во главе с Абрамом Иоффе) на полгода парализует все работы: с ноября 1934-го по май 1935-го. В результате биологический отдел лаборатории в Москве закрывают, ее глава, доцент А.Передельский сходит с ума. Сам Чижевский зарабатывает нервное расстройство и проблемы с сердцем. Тематику птицеводческого отдела, невзирая на его успехи, сокращают на 90 %, идет увольнение научных работников. В 1935 году оба брата Завадовских, став академиками ВАСХНИЛ, торжествуют. Им уже никто не мешает, они творят откровенную расправу.

Жизнь немного скрашивает то, что в 1935-м Чижевского избирают почетным членом Бельгийского королевского медицинского общества. Он пытается вместе с другом начать исследования по действию аэроионов на раковых больных. Но ему не позволяют.

Его бьют на Родине, но зато предложения по совместным работам так и сыплются из-за границы. Страсбургский институт биофизики, Лионский мединститут, Биологический институт Сан-Паулу, эдинбургское Медицинское общество, аналогичное общество в Реймсе, парижское Общество сравнительной патологии и общей гигиены, Шведское электротехническое общество. Он в 1935-м избран действительным членом Французского общества электротерапии и радиологии. Все это доводит врагов Чижевского до полного остервенения. Они публикуют статью в «Правде» — «Против научной халтуры».

Отвечая в «Правде» же на этот пасквиль, 8 августа 1935 г. Чижевский сообщает, что его последователи успешно лечат астматиков. Например, доктор Ландсман на Октябрьской железной дороге, причем под руководством профессора Боришпольского. А в Донбассе доктор Фигуровский успешно применил аэроионы в излечении язвы желудка. Уже полностью сорваны работы ЦНИЛИ, в ноябре тридцать пятого Александр Леонидович уволен в четырехмесячный отпуск по болезни: сердечная недостаточность, расстройство нервной системы. Он буквально затравлен.

А 25 декабря следует смертельный удар: в «Правде» выходит редакционная статья «Враг под маской ученого». Это равносильно приговору. От Чижевского начинают отшатываться вчерашние друзья. 3 июня 1936 года в «Правде» печатается сам Б.Завадовский — выходит его статья «Безмерная наглость лжепрофессора Чижевского». Там его объявляют шарлатаном, контрреволюционером и врагом народа. Дать ответную статью «Правда» отказывается. Уже 5 июля 1935 года Наркомзем приказом окончательно закрывает лабораторию Чижевского.

Целое направление в биофизике, медицине и агронауке СССР уничтожили. Совершенно безнаказанно. В 39 лет от роду гения надломили. Он буквально скрылся под копошащейся массой серых паразитов, как Хома Бурсак — под грудой бесовских тел в Гоголевом «Вие».

Его никто не посадил, Чижевский нашел новую работу (аэроионификация будущего Дворца Советов). К нему приходит всемирная слава. Он изобрел отличный способ электростатической окраски деталей. Более того, никто не мешал тогда ленинградцу Васильеву наладить производство ионизаторов воздуха на радиоактивных элементах, хотя Чижевский голос сорвал, предупреждая об опасности облучения. Но их ставили даже в клиниках — до 1950-х годов.

Но Чижевский был уже озлоблен. Представляю, что он тогда говорил о Стране Советов. В 1942 году его упекли в ГУЛАГ за антисоветские высказывания на долгие восемь лет. И хотя он и там продолжал работать (благодаря замначальнику Карлага подполковнику Слюсаренко), хотя и в неволе оформил изобретение на новый способ окраски деталей и на увеличение прочности бетона с помощью своих ионизаторов, больше развернуться ему не дали. А вот его главные гонители, Завадовские, свободы не теряли, получали премии и звания аж до 1948 года, покуда их не подвергли уничтожающей критике на знаменитой сессии ВАСХНИЛ. Но и после нее они продолжали быть учеными. А Чижевский ушел из жизни 20 декабря 1964 года, до конца жизни пытаясь сделать свои технологии государственным приоритетом.

Завистливая серость все-таки победила русского гения, дерзнувшего идти первым в мире. Эта история будет повторяться в тех или иных вариациях и дальше.

 

Драма академика Капицы

Как вдохнуть техносмысл в Русскую идею? Чтобы вырваться вперед, русская наука и наше государство должны лишиться боязни перед тем, чтобы стать первыми в мире, избавиться страха перед необходимостью творить и думать самостоятельно. Ибо такие трусость и желание тащиться в хвосте за кем-то предопределяют наше поражение.

Один из наших духовных отцов — великий русско-советский физик Петр Капица (1894–1984 гг.). По сути дела, он давным-давно, еще в тридцатые годы, высказал главную мысль, вдохновляющую нас и сегодня: не подражать кому-то, не плестись в хвосте за кем-то, а иметь смелость, чтобы создавать нечто принципиально новое. Дотоле невиданное. Качественно прорывное, лучшее. Не гнаться за заграницей, а перепрыгнуть через нее, создавая пионерные, прорывные разработки в науке и технике. Петр Капица — один из наших Прометеев.

Нобелевский лауреат, любимец Сталина, вольнодумец и ярый русско-советский патриот, ученик великого Резерфорда, Петр Леонидович Капица предпринял свою попытку воплотить свою философию безумного прорыва в жизнь. Но, увы, его усилие окончилось поражением. Так же, как и у космиста Александра Чижевского. Даже в сталинском СССР, этом символе динамизма, смелости и скорости, темные силы косности и тупости сломали крылья великому академику. Мы должны изучить эту историю, чтобы лучше понять то, что происходит с нами ныне. И то, как сейчас избежать неудачи.

2 января 1946 года П. Л. Капица направил Сталину письмо, которое предали огласке лишь в 1989 году. Вместе с ним Капица прислал Сталину еще и рукопись книги писателя Гумилевского «Русские инженеры». Капица указал, что книга «Русские инженеры» была написана Гумилевским по его, Петра Леонидовича, просьбе. А в письме Капица написал вот что:

«Мы мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. Из книги ясно: первое — большое число крупнейших инженерных начинаний зарождались у нас; второе — мы сами почти никогда не умели их развивать; третье — часто причина не использования новаторства в том, что мы обычно недооценивали свое и переоценивали иностранное. Обычно мешали нашей технической пионерной работе развиваться и влиять на мировую технику организационные недостатки. Многие из этих недостатков существуют и по сей день, и один из главных — это недооценка своих и переоценка заграничных сил. Ясно чувствуется, что сейчас нам надо усиленным образом подымать нашу собственную оригинальную технику. Мы должны делать по-своему и атомную бомбу, и реактивный двигатель, и интенсификацию кислородом, и многое другое. Успешно мы можем это делать только тогда, когда будем верить в талант нашего инженера и ученого и уважать его и когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других и на него можно смело положиться. Что это так, по-видимому, доказывается и тем, что за все эти столетия нас никто не сумел проглотить».

Сталин принял это письмо очень тепло. Ведь оно соответствовало философии самого Иосифа Грозного. Ведь потом, в 1947 году, ИВС выдвинул задачу борьбы с «низкопоклонством» перед Западом, прежде всего — в естественных и технических науках. 13 мая 1947 года Сталин произнес речь в Союзе писателей, где заявил:

«А вот есть такая тема, которая очень важна… Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров… у них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников… Почему мы хуже? В чем дело? Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает…

Надо бороться с духом самоуничижения…»

К сожалению, в тот момент, когда Сталин произносил эти окрыляющие слова, Петр Капица уже потерпел фиаско в своем первом проекте, где он не как раз гнался за Западом, а перескакивал через него. В кислородном своем проекте, который продолжался с 1939 по 1946 годы. Петра Леонидовича смогли остановить те самые силы косности, зависти и низкопоклонства перед Западом.

А дело было так…

Коньком академика Капицы стало производство жидкого кислорода из воздуха. Кислород был нужен для бурно развивающейся русско-советской промышленности. Например, для металлургии. Кислородное дутье резко повышало производительность металлургических печей и качество сталей. Но как получать много дешевого кислорода из атмосферы Земли?

В 1930-е годы кислород добывали сжатием воздуха, его сжижением, а потом — отделением от него кислорода (метод высокого давления). Технология сия была очень энергозатратной, а потому — дорогой. Капица разработал метод получения сжиженного воздуха (а из него — и кислорода) с помощью турбодетандера, турбины. При низком давлении. Такой технологии (ныне обычной и признанной всемирно) перед Второй мировой еще не было ни у кого на свете. Только у Капицы в его Институте физических проблем к 1939 году работала единственная в мире турбодетандерная установка. Петр Леонидович, став к тому моменту и полным академиком АН СССР, и ученым с мировым именем, и любимцем Сталина, решил: так вот он, шанс! Можно наладить в стране производство невиданной техники, разом обогнав Запад в кислородной промышленности и обеспечив страну самым дешевым на планете «животворным газом». На календаре значился февраль 1939 года.

Перипетии той истории мы знаем из 22 отчетов самого Капицы, опубликованных в сборнике статей замечательного советского журнала «Химия и жизнь» («Краткий миг торжества. О том, как делаются научные открытия» — Москва, «Наука», 1989 г.)

Задача представлялась легкой: нужно было только передать чертежи на заводы Наркомтяжпрома (министерства тяжелой промышленности) СССР. Но не тут-то было! При всем уважении к Сталину я не считаю административно-командную систему 1930-х образцом для подражания. Она уже тогда страдала монополизмом, косностью и неповоротливостью. Она уже тогда отторгала от себя новации: передовые технологии приходилось в нее буквально внедрять, вталкивать в нее силой. Не помогали ни суровая сталинская дисциплина, ни страх перед «органами». Все это полной мерой хлебнул инноватор Капица со своими турбодетандерами. Казалось бы, его проекту дали «зеленый свет» в самом правительстве (Совнаркоме) СССР, Капица переписывается с самим Вождем — а дело буксует. Те вопросы, которые Капица, живший в Англии, мог бы решить телефонным звонком за пять минут, даже в сталинском СССР приходилось решать изнурительными походами по начальственным кабинетам. Даже имея деньги, ты не мог купить набор нужных инструментов: чего-то обязательно не хватало, и отчеты академика буквально пропитаны горечью от всего этого.

Более того, завод «Борец», к коему прикрепили Капицу, оказался не заинтересованным в производстве лучшей в мире техники. Ему в нашей системе выгоднее было производить тридцать наименований техники старых, привычных образцов, выполняя план и обеспечивая валовую прибыль. За что директор получал не наказания, а премии и ордена. А новая продукция — она и дешевле, и головную боль создает. (Вот почему лично М.К. предпочитает смешанную экономику с сильным госрегулированием, как в Германии или США 1930-х).

В общем, и тут приходилось использовать постоянный нажим. Коллективу Капицы приходилось решать тьму мелких технологических проблем, которые возникали при освоении серийного производства. Как оказалось, инертность советского производства — еще не самая большая беда. Куда хуже оказалось рабско-подражательное мышление. Особенно расстраивали академика Капицу заводские инженеры.

«Это хорошие парни, с большим интересом относящиеся к работе. Многие из них со способностями выше среднего. Но их подход к инженерным вопросам далеко не тот, что нужен для инженера, который должен перегонять чужую технику не количественно, а качественно. У них наблюдается отсутствие смелого устремления к чему-нибудь новому, критического мышления и самостоятельного подхода к проектированию.

Это, конечно, результат нашего технического воспитания, которое ведется как раз такими инженерами и профессорами, которые не привыкли к новым самостоятельным завоеваниям техники, в большинстве своем раболепно молятся на достижения Запада и стараются извлечь оттуда те формулы и указания, которые они получают из литературы или из непосредственного ознакомления с иностранными машинами…

В таком духе они и воспитывают нашу молодежь. Ей дается определенная программа знаний, очень старательно и широко продуманная, но к самостоятельному мышлению их не приучают, привычки принимать самостоятельные решения не воспитывают…»

Это написано в 1939-м и втройне актуально сейчас! Здесь Капица обозначает тот самый «фактор Х» для прорыва, ту самую дерзость и самостоятельность мышления, ту веру в великие творческие силы русского народа, что убивается сейчас и бюрократией, и «признанными экспертами», и тиранией Интернет-серости! Уже тогда люди предпочитали не рисковать и избегать ответственности, просто копируя то, что успели попробовать и отобрать на Западе. В нынешней же, «рыночной» РФ все советские недостатки лишь возведены в квадрат. В истории с Капицей и его турбодетандерами рабское мышление и ревность «признанных специалистов», завидовавших «дилетанту» Капице с его прорывной технологией, сыграли самую роковую роль.

Март 1940-го. Капица с бычьей энергией движется вперед. Его установки выходят легче и эффективнее немецких, лучших на тот момент. Академик пишет в отчете:

«…Новизна нашей идеи теперь ясна из того, что мы получаем заграничные патенты, которые довольно благополучно прошли апробацию в Германии, Англии, Франции и Америке.

Среди наших ученых и инженеров деловой критики, по существу, не было… Но отрицательная реакция на новую работу проявляется в самых широких кругах наших инженеров-холодильщиков, и ее нелегко вызвать наружу. Мне рассказывали, что ряд профессоров и доцентов на своих лекциях студентам, как и в отдельных разговорах, отрицательно высказывались о моих работах. Но они никогда не выступали открыто…»

 

Снова — серая стая

Увы, и славный академик-физик моментально начал повторять трагическую судьбу Александра Чижевского. Уже тогда у Капицы появился враг — профессор С.Я. Герш. Сей представитель самого талантливого народа почитал себя светилом в холодильном деле и до того успел опубликовать три учебника для вузов по сему предмету, в особенности — по получению жидкого кислорода. Естественно, «светило» перепевало все те же западные технологии. Герш, как пишет сам Капица, был включен в состав комиссии Госплана по оценке технологии турбодетандеров и на заседании сыпал Петру Леонидовичу комплименты: «Я не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение достижениями…» — и т. д. в том же духе…» (В записках академик называет Герша «профессором Г.»).

Однако втихую Герш ненавидел новатора и еще в 1938-м на коллегии Наркомтопа (министерства топливной промышленности) заявил: Капица, мол, получает пока только жидкий воздух, а кислорода еще не получил. Поэтому, дескать, его успехи недоказательны.

«…По существу, я понимаю проф. Г. и даже сочувствую ему», — писал Капица весной 1940 года, — «Он в почтенном возрасте, и переучиваться ему трудно. При введении новых методов он легко может оказаться за бортом.

Эти Г. и подобные им являются, конечно, большим тормозом для проведения нового в промышленности, так как руководство главками, заводами и т. д. в нашей промышленности составляет свое мнение о новых достижениях, обычно опираясь на их мнение. Но кого же им и опираться, как не на своих постоянных консультантов?…

Возникает вопрос: что же можно противопоставить Г-подобным, которые, безусловно, существуют всюду и везде? Я думаю, что при здоровых условиях им можно противопоставить только одно: это здоровое общественное мнение, создаваемое обсуждением новых вопросов на конференциях, в научных обществах, клубах, дискуссиях в печати и пр. …»

Ах, как наивен был тогда Петр Леонидович, Ланселот инноваций и наш предтеча! Не знал он тогда, какой удар нанесет ему Герш в 1946-м. Не знал он, что на каждого великого инноватора всегда найдется свой «профессор Г.». И неважно, как его зовут — Гершем или академиком Кругляковым, главборцом со лженаукой. Действуют они всегда одинаково. Как правило, «профессоров Г.» — много, и они слетаются атаковать гения, словно птицы в знаменитом фильме Хичкока, жестокой стаей. Какие там свободные дискуссии в прессе или на конференциях? Они захватывают господство и буквально забивают того, кого хотят уничтожить, не давая ему и слова сказать. И об этом обязан помнить любой правитель, что станет выводить русских их смертельного кризиса, опираясь на операцию «Прометей». Никогда нельзя опираться только на мнение «признанных экспертов»: нужно все поверять практикой! Иначе не создать новых неба и земли…

А в 1940–1941 годах Петр Капица продолжает пробивать каменную стену лбом. Ругает низкое качество работы советской промышленности. («Увы, психологию наших заводов можно было бы охарактеризовать так: «Потребитель не свинья — все съест»). Достает дефицитный инструмент, для чего приходится подключать руководство наркомата-министерства. Серийное производство кислородных установок планируется ни июль сорок первого.

И тут начинается война.

Петр Капица возглавляет кислородную промышленность. Индустрии тяжело воюющей державы нужен жидкий кислород! «Профессоры Г.» затаились. И вот готов первый экземпляр «Объекта № 1» — турбокислородной установки ТК-200 производительностью до 200 кгч жидкого кислорода, в начале 1943-г. он запущен в эксплуатацию. В 1945 году сдан «Объект № 2» — установка ТК-2000 с производительностью в десять раз больше. В январе сорок пятого открыт кислородный завод в Балашихе. По предложению академика-новатора в мае 1943-го постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) во главе со Сталиным учреждается Главкислород Главное управление по кислороду при СНК (правительстве) СССР. Начальником Главкислорода назначается Пётр Капица. В 1945 г. им организован специальный институт кислородного машиностроения — ВНИИКИМАШ и начал выходить научно-практический журнал «Кислород». В 1945 году П. Капица удостоен звания Героя Социалистического Труда, а его институт — награжден Орденом Трудового Красного Знамени.

Награду Капице вручили 18 мая в Кремле. А на следующий день его соратник, академик С. Кафтанов в газете «Правда» называет создание установки крупнейшим достижением науки в ходе войны. Воодушевленный, 21 мая 1945 г. Академик — «прорывник» пишет письмо Сталину, предлагая организовать внедрить технологию кислородного дутья на Новотульском металлургическом заводе. Это позволит отработать получение кислорода в больших масштабах, а также — «научиться ставить новаторские эксперименты в технике в больших масштабах, с охватом ряда звеньев производства».

В июне сорок пятого Капица выступает в Академии наук и утверждает: внедрение кислородного дутья — это удвоение выплавки чугуна и стали на имеющихся мощностях при освобождении 40 % рабочих.

И тогда начинается самое грязное и мерзкое…

 

Ошибка Берии

Первый донос на Капицу пишет начальник Главатогена М.К. Суков. Он обвиняет Капицу в том, что деятельность его Главкислорода «носит явно капиталистический оттенок, не позволяющий развития новых идей…» Мол, не идет обсуждение работы Главкислорода, Капица раздает высшим руководителям страны невыполнимые обещания.

Увы, на стороне Сукова оказывается самый лучший менеджер того времени — Лаврентий Берия. Капица идет с ним на прямое столкновение, обвиняя того в том, что Берия, мол, любит махать дирижерской палочкой, но вот партитуру понимает слабо. А Берия этого академику не простил.

В мае 1946 года назначается государственная комиссия по проверке работы Главкислорода. Кто в нее входит? Правильно — профессор Герш (тот самый «проф. Г.»), а также товарищи Гальперин и Усюкин. 21 июня комиссия заканчивает работу — речью Герша. Он заявляет: есть два Капицы. Один — великий физик и выдающийся ученый. Второй Капица — «неудачливый изобретатель метода получения дешевого кислорода», который обходится стране слишком дорого и тормозит развитие кислородной промышленности в Советском Союзе.

Герш настаивает на копировании гитлеровских кислорододелательных машин, которые построены по старой технологии, но, мол, экономичнее турбодетандеров Капицы. Герша поддерживает министр химической промышленности Первухин: не нужно бояться передового зарубежного опыта.

— Ползите за любой страной, какая вам нравится! — гневно вскричал разгневанный инноватор.

Его победили. Государственная комиссия признаёт перспективность разработок Капицы, но полагает, что запуск в промышленную серию будет преждевременным. Установки Капицы разбирают, и проект оказывается замороженным. СССР идет по пагубному пути копирования чужого. Начальником Главкислорода делают Сукова, доносчика. Кстати, снимают Капицу с должности как раз за «неиспользование существующей передовой техники в области кислорода за границей». 17 августа постановление с такой формулировкой подписывает сам Сталин.

Да-да, даже он в последние годы все чаще ломается и вопреки своим словам о необходимости не раболепствовать перед Западом поддерживает практику копирования. Капица отставлен 17 августа 1946 года. А 20 сентября Академия наук снимает его с должности главы Института физических проблем. Что, впрочем, не мешает Капице и в опале писать письма Сталину и создать «избу физических проблем». Кто знает, может быть, он действительно вел секретные эксперименты?

Но вот кислородная промышленность СССР от этого только пострадала. Ибо правоту Капицы подтвердило время: весь мир перешел на турбодетандеры уже в 1948-м. Надо было не шельмовать их в 1946-м, а доводить до ума, сохраняя первенство за русскими. А так в США на один турбодетандер тратили больше, чем на все работы по ним в СССР, начиная с 1939-го.

В 1948-м Капица пишет Иосифу Сталину:

«…История учит, что в вопросах осуществления новой техники время неизбежно устанавливает научную правду…

…Мы не только пошли по неправильному пути копирования изживших себя немецких установок высокого давления, но, главное, мы безвозвратно погубили свое родное, оригинальное, очень крупное направление развития передовой техники, которым по праву должны были гордиться. Тогда же «опала» с меня будет снята, так как будет неизбежно признано, что я был прав как ученый и честно дрался за развитие у нас в стране одной из крупнейших технических проблем эпохи…»

К сожалению, Сталин не услышал «прорывника». Да и опалу с Капицы сняли только после гибели и ИВС, и Берии, только в августе 1953-го. Так что и у великих были ошибки по части инноваций. И они допускали вопиющую несправедливость. Увы…

Сегодня, когда я читаю, как нынешняя Комиссия по лженауке зарезала тысячи предложений, то всегда вспоминаю ту давнюю историю. Сколько в этих тысячах было возможных прорывов? Незадолго до Капицы буквально затоптали великого биофизика Александра Чижевского и его уникальные работы по аэроионификации, опередившие в свое время. И снова орудием расправы стали коллеги-ученые, низкие завистники.

Горько это признавать, но трагедии отечественных новаторов продолжались и потом.

 

Трагедия механохимика Йоханеса Хинта

После расправы над проектом Александра Чижевского пролетит ровно полвека — и в Батарейной тюрьме Таллина 5 сентября 1985 года скончается выдающийся изобретатель, советский, русский эстонец Йоханес Александрович Хинт. Человек, подаривший миру новый строительный материал, причем очень дешевый — силикальцит. И Хинт окажется уничтоженным завистливой серостью, работавшей рука об руку со старыми монополиями. СССР, первым в мире заявившем о превращении науки и изобретательства в могучую производительную силу, изменил самому себе. Инноваторы в нем стали уничтожаться почище, чем на Западе.

В 2014-м уйдет из жизни Владимир Попов: человек, пытавшийся продолжить дело Хинта. Он не сможет пробиться уже в «рыночной» РФ.

Сын бывшего члена первого (после распада Российской империи) правительства Эстонии, Йоханнес Хинт (1914–1985 гг.) был инженером-строителем. Он честно служил Стране Советов. Вступил в компартию в 1941-м, был подпольщиком в Эстонии после захвата ее гитлеровцами, в 1943-м угодил в концлагерь. После войны его никто не репрессировал: надо было возрождать страну.

А изобрел он революционный строительный материал из песка да извести — силькальцит. Полезен он был тем, что заменял собою очень дорогие, энергоемкие цемент и, естественно, бетон. Хинт применял метод очень мелкого размола материалов на своих роторных мельницах с ударными «пальцами» — дезинтеграторах.

После войны Хинт трудился на небольшом заводике по производству силикатного кирпича. СССР лежал в руинах, надо было быстро и с наименьшими затратами поднимать страну. Как создать технологию быстрого и дешевого строительства, используя буквально «подножные» материалы?

Проводя в 1948 году опыты по измельчению смеси для кирпичей в дезинтеграторе (мельнице с роторами), Хинт столкнулся для него необъяснимым эффектом — прочность кирпича немного увеличилась.

«…Хинт решается увеличить обороты, хотя очевидно, что это влияет на быстрый износ оборудования. Но инженер решил рискнуть, и… результаты получились феноменальные. Смесь, прошедшая помол в высокоскоростном дезинтеграторе, приобрела новые свойства. Конечная прочность тех же кирпичей из этой смеси увеличилась в несколько раз. На тот момент наука не могла объяснить причину этого явления. Правда в наше время это явление имеет свое определение: механохимическое превращение…» (http://sam-stroy.info/cccp/10.3.htm)

То есть, маленький завод принялся делать из простых извести и песка, без всякого дорогого цемента, изделия с марочностью М3000 в серийном производстве. А марки М5000 — в опытно-промышленном варианте. То есть, квадратный сантиметр такого материала мог выдержать давление в 5 тысяч килограммов! Причем изделия делались самые разнообразные. Начиная от ячеистых стеновых блоков, несущих панели перекрытий, и кончая черепицей и канализационными трубами. И это — еще в середине прошлого века! Для сравнения: в наши дни бетон М600 считается пределом ожидаемого.

К Хинту, казалось, пришел успех. В 1963 году выходит в свет его книжка «Мысли о силикальците». В ней он писал:

«В СССР работает уже около 40 заводов силикальцитных изделий, и в 1963 году будет пущено еще не меньше 20 новых таких предприятий большой мощности. Лицензии на производство силикальцита проданы в Италию, Японию, Бразилию, Финляндию. В нестоящее время ведутся переговоры по заключению лицензий и с другими странами. Суммарная годовая проектная мощность действующих заводов приближается к 1 млн. м3 продукции. Из силикальцита построено уже не менее 1,5 млн. м2 жилой площади. На основе всего этого можно уже сделать некоторые весьма определенные технические и экономические выводы о силикальците. Эти выводы не высосаны из авторучек в исследовательских институтах, а базируются на анализе результатов работы годами действующих заводов.

Прежде всего, силикальцит можно производить по всем строительно-техническим показателям более качественным, чем бетон. В высокопрочном силикальците частицы песка и извести соединены почти так же, как частицы соды и песка в стекле. Отделить их одну от другой обычными исследовательскими методами нельзя. В бетоне же зерна песка и гравия практически не принимают участия в образовании внутренней структуры искусственного камня, они просто склеиваются. Принимая во внимание это различие структуры, нетрудно понять, почему водопроницаемость плотного силикальцита в тысячу раз меньше, чем у плотного бетона. Особенностью структуры силикальцита объясняется и его высокая устойчивость против кислот. Силикальцит хорошо противостоит воздействию даже 5-процентного раствора соляной кислоты, от бетона же в этом случае через несколько дней остаются лишь зерна песка и гравия. В животноводческих хозяйствах Эстонии уже хорошо известна устойчивость силикальцита в среде пищевых кислот, благодаря чему силикальцитные кормушки для скота сохраняются в несколько раз дольше бетонных. Так же в качестве облицовочных плит откосов канала Москва-Волга силикальцит уже в течение нескольких лет демонстрирует большую, чем у бетона стойкость…

Во-вторых. Интересно, что люди начинают часто со сложного и лишь позднее замечают, что все можно было бы сделать гораздо проще. Как силикальцит сам приводит к крайней простоте всю проблему получения искусственных строительных деталей, так и производство самого силикальцита беспрестанно упрощается. Мы начали с того, что производили в специальном агрегате сухую силикальцитную смесь, которую затем увлажняли и формовали аналогично бетону. Позднее уже заметили, что совсем ни к чему так делать. В агрегат можно дозировать и нужную для формования воду, а при изготовлении газо — и пеносиликальцита также газо — и пенообразователи.

Сейчас на новых заводах для приготовления смесей используется только один агрегат, и при наличии автоматических дозаторов весь процесс приготовления смеси может быть полностью автоматизирован. Далее смесь поступает в движущиеся по конвейеру формы, а затем в автоклав. Заводы становятся чрезвычайно простыми и дешевыми. Всем известно также, что и обжиг извести весьма прост и дешев.

Принимая все это во внимание, понимаешь, почему стоимость силикальцитного завода вместе с постройкой необходимой для его работы известковообжигательной печи сейчас примерно в 2,5 раза ниже стоимости бетонного завода такой же мощности вместе с организацией производства, необходимого для работы завода количества цемента…

Производство цемента и бетона развивалось и усовершенствовалось уже более ста лет, этим занимаются десятки институтов всего земного шара. Производственный же возраст силикальцита всего немногим больше пяти лет, и только год назад в Таллине был организован первый институт силикальцита.

В-третьих. На новых силикальцитных заводах, которые сейчас строятся в различных районах СССР, а также в Италии и Японии, приготовление смесей полностью автоматизировано. Изделия формуются на конвейерной линии, которую обслуживают 1–2 человека, управляющие соответствующими операциями с центрального пульта. Только вспомогательные работы — комплектование изделий на вагонетки, распалубка, очистка форм и т. п., еще требуют рабочей силы. Поэтому неудивительно, что даже на силикальцитных заводах большой мощности работает всего 10–15 рабочих в смену. Количество выпускаемой продукции на одного человека на силикальцитного заводах вдвое больше, чем на бетонных заводах. Все это делает производство силикальцита дешевым. Но и это еще не все. На изготовление 1 м3 силикальцитных изделий затрачивается вдвое меньше извести, чем цемента на изготовление такого же количества бетона. При одинаковой степени механизации же производство цемента вдвое дороже извести. Отсюда уже разница в 4 раза. Для производства силикальцита употребляется любой дешевый природный песок, производство же бетона требует особенно чистого песка с подходящим зерновым составом и хорошего щебня. Учитывая все это, понятно, почему при производстве на заводах равной мощности силикальцит, по меньшей мере, в 2 раза дешевле бетона. Это означает, что завод, построенный за сумму, в 2,5 раза меньшую, дает постоянно из года в год более качественную, чем бетон, и в 2 раза более дешевую продукцию. Не будет ли этой целой революцией? И при теперешней оценке разницы в стоимости изделий мы поступим так же неправильно, если забудем большие возможности развития силикальцита.

В-четвертых. При равных показателях прочности бетонные изделия примерно на 30 % тяжелее силикальцитных. Например, высоко прочный силикальцит, о котором упоминалось выше, имеет объемный вес только 1900 кг/м3. Бетон с прочностью в 5 раз меньшей имеет объемный вес не меньше 2200 кг/м3. Эта большая разница в весе конструкции существенно снижает расходы на транспорт и позволяет за счет удешевления фундаментов домов и несущих конструкций получить немалую экономию.

В-пятых. За короткую историю силикальцита уже был случай, когда завод был построен и пущен за 6 месяцев. Это было в Лодейном Поле. И это совсем не маленький завод. На постройку цементного и бетонного заводов обычно уходит не менее двух лет. Учитывая крайнюю простоту заводов силикальцитных изделий, здесь нечему особенно удивляться. Это позволяет создать в СССР уже в течение одного года вполне достаточную базу для разрешения любых строительных задач. Только бы, наконец, те лица, от которых это зависит, поняли проблему силикальцита во всей ее полноте.

В-шестых. Практически для производства силикальцита пригодны любые извести и пески. В Узбекистане силикальцит делают ив лёсса, глинистого грунта, на котором хорошо растут хлопок и фрукты. В будущем году будут выпускать силикальцит из местного песка и извести в Якутии, куда до сих пор строительный материал подвозится на самолетах. В Институте силикальцита были проведены соответствующе испытания этого сырья, давшие хорошие результаты. В общей сложности произведены исследования песков свыше 1100 месторождений, в том числе песков из Италии, пустыни Сахары, Бразилии, Японии, Венгрии, в сумме из 20 стран. Из них всех оказалось возможным производить силикальцит. До сих пор мы выбраковали сырье по экономическим соображениям только в двух случаях, в том числе итальянский пуццолан. Сырье для цемента и подходящий щебень, и песок имеются не всюду. Итак, экономичное производство силикальцита можно организовать во всем мире.

В-седьмых. Приняв во внимание, что в производстве силикальцита требуется, в основном, лишь единственная машина — агрегат для приготовления смеси, можно организовать также подвижные, экономично работающие заводы. Один такой завод уже показал свою целесообразность. Несколько лет назад в Москве был построен завод на старом речном судне. Из силикальцитной продукции этого завода уже построено немало больших пятиэтажных жилых домов — целый новый поселок Нагатино…

В-восьмых. Силикальцит как бы создан для производства индустриальных деталей. Даже наиболее крупноразмерные детали затвердевают в автоклаве без напряжений и не изменяют своих размеров. Обычный же бетон при твердении уменьшается в объеме.

В-девятых. Практический опыт показывает, что армированные силикальцитные изделия с большим пролетом имеют гораздо большую жесткость, чем жесткость по расчетам для железобетонных деталей. В связи с этим несущие конструкции из силикальцита требуют меньше стали для армирования, чем бетонные. Это интересное явление объясняется тем, что при высокой температуре при автоклавном твердении арматурная сталь удлиняется и при работе при нормальной температуре она находится в преднапряженном состоянии. Таким образом, достигается преднапряжение арматуры абсолютно без дополнительных затрат.

…Принимая все это во внимание, понятно, почему около года назад мистер Хольт, английский специалист, после ознакомления с силикальцитом с заметной горечью пошутил примерно так: «Если вы здесь в Таллине умеете делать любые детали из извести и песка и при этом дешевле и лучше, то ведь выходит, что наш изобретатель Асплин напрасно изобрел портландцемент. Тогда ведь это открытие было ошибкой». На это нам осталось только вежливо улыбнуться».

 

Обманчивый успех

То есть, Йоханнес Хинт создал то, что мы в «Третьем проекте» называем «закрывающей технологией». Или подрывной, революционной инновацией. То есть, новшество, которое закрывает целые отрасли старой, энергоемкой и менее производительной, промышленности. В данном случае Хинт хоронил цементную и бетонную промышленность, невиданно удешевляя и ускоряя строительство.

Свои чудо-мельницы (с роторами, крутившимися навстречу друг другу) Хинт назвал дезинтеграторами. За ним к концу жизни будет 62 зарегистрированных в Советском Союзе изобретения и 28 иностранных патентов. В 1961 году Йоханес Александрович создает Технологический институт силикальцита, до 1966-го работая его директором. В 1974-м он — основатель хозрасчетного, работающего уже на рыночных началах, предприятия: СКТБ «Дезинтегратор» (SKTB «Desintegraator»). Именно «Дезинтегратор» с австрийской фирмой «Simmering-Graz-Paucker» в 1977 году основали международную компанию «Dessim». Механохимик Хинт удостоился Ленинской премии в 1962 году, в 1963-м — стал доктором технических наук. По всей стране открывались заводы с его силикальцитной технологией.

И поныне работы Хинта не утратили своей важности. Ведь его дезинтеграторы можно применять и для производства цемента, который он так не любил. Вот что пишут уже современные специалисты.

«…В отличие от струйных мельниц, в дезинтеграторе разгоняются не частицы материала, а помольные стержни, пальцы-била, установленные на роторах, вращающихся навстречу друг другу.

Для дезинтеграторов также характерно получение частиц осколочной формы с зазубренными краями. Истирающее взаимодействие частиц обрабатываемого материала, как и в случае с мельницами струйными, невелико по тем же причинам.

На сегодняшний день именно ударная дезинтеграция цементного клинкера позволяет реализовать на практике в промышленных масштабах наиболее эффективные приемы активации рассматриваемые выше.

Выход некоторых современных моделей дезинтеграторов на высокоскоростные (около 100 мс) режимы ударного измельчения позволил вывести процессы активации портландцемента на качественно новый уровень. При этом активность портландцемента повышается наиболее рациональными методами: получение частиц цемента осколочной формы, повышение массовой доли частиц цемента размером 0-20 мкм, относительно небольшое увеличение удельной поверхности, практически полное отсутствие переизмельченного цементного зерна.

Исследования, проведенные М.В. Векслером (МП «ТЕХПРИБОР») показали, что при измельчении цемента на дезинтеграторе со скоростью обработки 2 кгс его активность повышается на 67 %.

Применение дезинтегратора относительно небольшого помольного эффекта позволило разработать методику увеличения марочной прочности шлакопортландцемента производства ОАО «Липецкий цементный завод» с М 400 до М 550…»

Хинт шел в применении своих механохимических устройств гораздо дальше. Он назвал их УДА — универсальными дезинтеграторами-активаторами. Их использование выходило, как и в случае с А. Чижевским, за границы одной отрасли. Хинт нашел, как использовать свои дезинтеграторы во многих областях промышленности и сельского хозяйства. Тут было производство тампонажных материалов и буровых растворов, чёрная и цветная металлургия, химическая, нефтехимическая и микробиологическая промышленности, приготовление тонкодисперсных наполнителей, удобрений, комбикормов и протеинового концентрата, переработка отходов! Везде измельчение давало необычные результаты.

«…В 1978–1981 СКТБ «Дезинтегратор» даже разрабатывал и выпускал биологические препараты (на основе изобретений Урмаса Алтмери и выращенной им микробиологической культуры). Два биологических препарата, АU-8 (для внутреннего применения как средство, поддерживающее иммунную систему человека) и И-1 (для наружного применения, способствующее быстрому заживлению ран и ожогов), были очень популярны в СССР и продавались по контрактам в Австрию и Германию…»

Оно и понятно: механохимия теперь железно доказала, что наноизмельчение веществ наделяет их необычными свойствами.

Нет ничего удивительного в том, что Хинт, как и Чижевский, как и Капица-старший, вызвал ненависть «признанных ученых» и ратей завистливой серости. Казалось бы, СССР благодаря талантливому Инженеру получил возможность строить намного больше и лучше, причем с теми же затратами. Он мог вдохнуть новую жизнь во многие отрасли. Но государство Хинта защитить не смогло.

С самого начала он столкнулся с «цементно-бетонной мафией». С теми, кто совсем не желал списания в архив старых технологий. Она начала обвинять его в шарлатанстве.

 

Борец со старыми монополиями

Вот что сам Йоханнес Александрович писал в своей книге 1963 года:

«Пожалуй, не стоит напоминать, какие грандиозные планы в развитии цемента и бетона у нас существуют. К тому же эти планы успешно реализуются и расширяются. И все это после 13 лет разработки силикальцита, после того, как о силикальците узнали почти все строители СССР и большинство строителей во всем мире!

Совершенно ясно, что эти планы разработаны не рядовыми инженерами, играющими в направлении большой политики строительства только второстепенную роль. Не стоит сомневаться и в том, что разработавшие эти планы будут защищать их с таким же рвением, как и мягкие, хорошо кормящие их кресла, на которых они сидят.

Тысячи ученых написали свои кандидатские и докторские диссертации о цементе и бетоне. Это для них была, есть и, они уверены, что будет alma mater. Всякому хочется, чтобы от его труда жизни что-нибудь осталось и для будущего. Наверное, стремление оставить наследство — не менее желания получить наследство. И вдруг люди из Таллина сказали, что пришел конец цементу и бетону. Значит, с точки зрения будущего весь труд ученых-цементников не имеет смысла. Много ли среди них найдется людей, которые смогут благосклонно смотреть на силикальцит?

Вся Академия строительства укомплектована именно такими недоброжелателями. Только такими! Ученые советы присудили в области силикальцита звание доктора наук только одному человеку, но и он не член академии. Первые кандидаты наук в области силикальцита, к сожалению, еще появятся только в текущем году.

Круг замкнут. Естественно, что лица, делающие большую политику в нашем строительстве, пользуются советами и консультацией научных сотрудников Академии строительства и архитектуры СССР. Кого же других им слушать?

Эти тормоза перешагнули границы СССР. Несколько месяцев назад одна делегация специалистов по строительству и строительным материалам из Венгрии целую неделю знакомилась с нашей работой. Как и все посетившие нас специалисты, они тоже поняли неотвратимость той революции, которую в дальнейшем произведет силикальцит. Они вдохновились идеей силикальцита и высказали ряд серьезных упреков в адрес наших советских консультантов в Совете экономической взаимопомощи, которые на соответствующие запросы специалистов стран народной демократии из года в год дают о силикальците только необъективные и неправильные данные. И как попали подобные специалисты в международное учреждение? Из Академии строительства и архитектуры СССР…

Такие мощные тормоза не может разрушить и самое высокое мнение крупных специалистов по строительству в США, Англии, Западной Германии, Италии, Японии, записанное в книгу посетителей Научно-исследовательского и проектного института силикальцита. Даже та простая логика, что капиталисты платят миллионы долларов за лицензии из своего кармана, а не из государственных фондов капитальных вложений, не может заставить убрать эти мощные тормоза и более серьезно отнестись к истине о силикальците, записанной на многих языках мира в нашу книгу посетителей.

Нечего удивляться, что результаты работы наших 40 силикальцитных заводов не в состоянии даже в самой малой мере «оторвать» эти накрепко пригнанные и прилаженные к креслам мощные тормоза. Нечего удивляться, что при таких мощных тормозах многие руководители строительства все еще не могут, смело произнести слово «силикальцит». Эти тормоза свидетельствуют о том, если есть известь и песок — значит, есть силикат, и только силикат. Силикальцита быть не может. Мы же находим, что если только один элемент, например углерод, дает уголь, графит и алмаз, то отчего же тогда два вещества — известь и песок — не могут превратиться в два различных материала — силикат и силикальцит? Но наш ответ это для них только писк комара в ушах. Они говорят, строительно-технические показатели силикальцита не могут быть лучше, чем у силиката.

Мы отвечаем: «Ученые не должны отрицать факторов, показанных приборами и повседневной практикой. Эти факторы должны признать все. И лишь в их интерпретации могут иметь место ученые диспуты. Соберемся вместе, повторим опыты и совместно зафиксируем результаты».

Но наши слова опять-таки остаются гласом вопиющего в пустыне. И до сих пор нет силы, которая заставила бы лиц, делающих большую политику в строительстве, побывать вместе с таллинцами в лаборатории при испытании материалов. Все эти годы мы наивно полагали, что наше предложение, в конце концов, должно быть принято, но в последнее время поняли, что его принятие невозможно, так же невозможно, как добровольный отказ чинуши от служебного кресла».

 

Уничтожение и гибель

Финал борьбы Хинта с силами косности и зависти наступил в 1981-м. Враги подвели его под уголовную статью. Он якобы превысил свои полномочия, возглавляя СКТБ «Дезинтегратор». Мол, воровал он и взятки давал.

Оно и немудрено: своими теоретической работой, впечатляющими практическими результатами в деле получения дешевого и прочного строительного материала без использования цемента Йоханес Хинт вступил в открытую борьбу с маститыми учеными из Академии строительства и архитектуры СССР, со специалистами Комитета по делам строительства СССР. Они-то и выступали ярыми противниками силикальцита и всего, что с ним связанно.

Отца потенциальной революции в строительном деле отдали под суд. Никакой «реформаторский» КГБ его не защитил. 13 ноября 1981 г. Йоханнеса Хинта арестовали. На суде в 1983 г. он был признан виновным в превышении должностных полномочий и приговорен к тюремному заключению на 15 лет. К самому большому сроку, наравне с убийцами и насильниками. Полученные Хинтом за изобретение силикальцита Ленинская премия (1962 г.), премия Эстонской ССР (1949 г.) и степень доктора технических наук (1963 г.) были аннулированы Верховным Советом СССР в 1984-м. Конфисковали все его имущество: и построенный им из силикальцита небольшой дом в Меривялья, пригороде Таллина, и автомобиль «ВАЗ-2101». Тех, кто творил над ним расправу, не смущало то, что Хинт уже был в немецком концлагере.

Великий инженер и механохимик ушел из жизни 5 сентября 1985 г. в госпитале таллинской Батарейной тюрьмы. Похоронили его на кладбище Метсакальмисту в Таллине. Верховный суд СССР 25 апреля 1989 г. полностью реабилитировал Йоханеса Хинта посмертно. Ученые степени, звания и награды были восстановлены. Но было уже поздно. Вскоре не стало уже и Советского Союза.

Хинт погиб ровно полвека спустя после разгрома ЦНИЛИ Александра Чижевского. Как и Чижевский, Хинт мог дать нашему народу новые возможности. Более того, силикальцитовые технологии нужны для моих городов будущего — футурополисов.

Но государство не просто гения-механохимика не защитило: оно его прямо стерло с лица земли. И нынче силикальцитовое строительство практически забыто у нас дома. Инженеров-строителей в РФ по сей специальности не готовят.

 

В «новой России»: судьба Владимира Попова

В РФ технологии механохимии в строительстве пытался возродить архитектор Владимир Попов. Читатели моей книги «Цунами 2010-х» знают о его технологии производства сверхпрочных строительных материалов и конструкций из песка и глины. Тоже — при помощи скоростных мельниц-дезинтеграторов.

Чтобы меня не обвиняли в предвзятости, приведу впечатления другого автора, Михаила Дмитрука.

«…Этот кабинет одновременно похож на квартиру и мастерскую. Иконы, посохи, колокола, кинжалы, кирпичи, циркулярные пилы и другие интересные предметы собраны здесь в очень непривычном сочетании, которое не бывает в обыденной жизни. Но самое удивительное — качество предметов: оно многократно превосходит самые лучшие мировые аналоги.

— Вот моя визитка, — с загадочной улыбкой говорит хозяин приемной, подавая мне… кирпич килограмма на три, на котором написано: «Попов Владимир Георгиевич». Я с недоумением верчу эту первобытную визитку, не зная, что с ней делать.

— Ею можно поставить автограф на стекле, — подсказывает веселый хозяин. Он берет у меня кирпич, подносит его к стеклу и… выводит углом кирпича красивую закорючку, словно стеклорезом. Чуть ли не все окно испещрено подобными автографами, которые Владимир Георгиевич, наверное, «оставил» другим гостям.

Тут я приходу в полное недоумение: у меня на глазах рушится теория сопротивления материалов. Кирпич, сделанный из глины, который по виду ничем не отличается от своих собратьев, на поверку оказывается крепче стекла, подобным алмазу. Об него разобьет руку даже самый крутой каратист, который лихо ломает обычные кирпичи. Видя на моем лице изумление, хозяин еще больше повеселел. С восторженной улыбкой счастливого ребенка он снял с подоконника большой глиняный горшок, перевернул его вверх дном и подвесил на пальце левой руки. А в правую взял деревянную колотушку и сильно ударил по горшку.

Я думал, что он разлетится вдребезги. Но чудесный горшок даже трещины не дал. Он неожиданно загудел подобно колоколу. Звук был мелодичный — металлический с фарфоровым оттенком.

— Уж не из глины ли сделаны три колокола, которые висят над вашим столом?! — воскликнул я в предчувствии нового чуда.

— Так точно! — подыгрывая мне, крикнул Попов, взял веревки, дернул за «языки» — и приемную наполнил малиновый звон глиняных колоколов… Желая убедиться, что меня не разыграли и не загипнотизировали, я попросил у Владимира Георгиевича его настоящую визитку. Она произвела на меня не меньшее впечатление, чем кирпич.

Визитка была в два раза больше обычной, на ней мелкими буквами было напечатано… четырнадцать должностей и званий Попова: генеральный директор творческого архитектурно-конструкторского общества «Искра», директор государственного предприятия «Историко-культурный комплекс «Влахернское-Кузьминки», член президиума Российской академии естественных наук, президент Клуба ЮНЕСКО «Русская усадьба», генеральный директор НПО «Русская керамика»…

Было видно, что архитектор Попов занимается глиной вполне профессионально и может говорить о ней как специалист. И, конечно, я спросил его, каким образом удалось придать великолепные свойства этому «примитивному» материалу. Но мастер ответил очень странно:

— Я все больше убеждаюсь в верности мысли, что «Бог есть любовь». Дело, сделанное с любовью, на два порядка выше сделанного просто так. Настоящий мастер нежно разминает глину, гладит ее, ласкает. Он с любовью доводит глину до такого состояния, когда из нее можно делать изумительные вещи. Например, он получает кирпич, к которому можно приложиться щекой, как к груди любимой женщины.

— Но любовь — это не технология, — возразил я мастеру. — Как говорил мой бывший шеф, нет такой специальности — «добрый человек». Если вы хотите внедрить свою глину в архитектуру, то должны рассказать последователям секреты технологии, а не душевного состояния. У вас что — кроме любви, никаких ноу-хау?

— Любовь к делу должна входить в технологию, — ответил он задумчиво. — Но пока это лишь наше пожелание. И мы можем передать последователям только технические секреты. Например, мы разработали особую технологию замеса глины…

Владимир Георгиевич рассказал, что изобретатели взяли за основу опыт наших предков, которые «затворяли» глину: тщательно размешивали ее водой, надежно укрывали и оставляли… на четыре года.

Когда глину «отворяли», она была похожей на сметану. Из нее можно было делать отличные кирпичи, посуду, игрушки… А единомышленники Попова научились доводить глину до кондиции за короткий срок. Они сделали аппараты размешивания раствора, которые в шутку назвали «чесалками». В результате частицы глины удалось уменьшить до ангстрема — миллионной доли миллиметра, что раньше считалось совершенно невозможным. Эти и другие новшества, которые уже запатентованы, позволили сделать глину намного прочнее бетона. НПО «Русская керамика» выпускает кирпич с маркой… 2500. Это значит, что квадратный сантиметр его поверхности выдерживает давление 2,5 тонны, — больше, чем самый лучший бетон, который имеет марку 2000. А обычно в строительстве применяется бетон с маркой 100 или 200.

Раньше считался самым лучшим американский кирпич, который имел марку 350. А русские умельцы умудрились увеличить ее в семь раз! Но это не предел мечтаний: они уже получили экспериментальный образец марки 4900…

— Зачем это нужно? — не выдержал я. — Не хотите же вы делать из глины артиллерийские снаряды?

— Мы хотим делать из нее великолепные дома, — ответил архитектор. — А технологии совершенствуем потому, что не можем стоять на месте. Это похоже на болезнь «недержание гениальности»… Напрасно смеетесь. Я говорю совершенно серьезно: на нас идет лавиной огромный поток информации — мы едва успеваем корректировать старые технологии и проекты, как рождаются новые.

Вот характерный случай. Только сделали новые печи для обжига кирпича, как приходит умелец, и говорит: «А у меня есть для них «одеяло» из нежной ткани и ваты: оно позволит раза в два снизить тепловые потери…» Эксперты посмотрели — гениально! Пришлось ломать новые печи, чтобы построить новейшие — с фантастическими характеристиками. Вместо стен из огнеупорного кирпича метровой толщины на каркас натянули «одеяло» толщиной 15 сантиметров.

— Пардон, но ведь одеяло сгорит в печи! — прокомментировал я это рационализаторское предложение. Тогда архитектор показал мне образцы необычайной ткани и ваты. Похоже на синтетику, но очень мягкую. Из нее действительно получилось бы прекрасное одеяло… для постели. Но совершенно непонятно, почему столь нежная ткань и вата выдерживают адскую температуру?

— Да потому что они сделаны из песка, — сказал архитектор, — а он, сами понимаете, не горит.

Я с изумлением теребил кусок «песочного одеяла» и не мог поверить рассказчику.

— Ну, хорошо, — сказал он, — давайте проверим. Хозяин достал галогеновую лампу: толстая спираль проходила над отражателем из точно такой же серебристой ткани, какая была у меня в руках. Когда щелкнул выключатель, пришлось зажмурить глаза: свет был нестерпимо ярок. От лампы пошел сильный жар — я невольно отпрянул назад. Таким нагревателем можно быстро вскипятить воду в чайнике. В ее спирали температура — больше шестисот градусов. Но в нескольких миллиметрах от нее ткань даже не оплавляется! Видно, что она и вправду сделана из песка: никакая синтетика не выдержит такого нагрева.

— У этой ткани коэффициент отражения более 90 процентов, — комментирует Владимир Георгиевич, — больше, чем у зеркала. Теперь вы понимаете, почему мы решили покрыть ею печь? Тепло, которое стремится уйти наружу, почти полностью отражается и идет на обжиг кирпича. Мы без труда поддерживаем температуру в печи на уровне 1000–1200 градусов. И экономим, как минимум, 60 процентов энергии, которые раньше уходили в теплопотери. Ясное дело: даже тонкий слой такой ткани или ваты обеспечил бы вашему дому самую надежную теплоизоляцию…

Но архитектор Попов не желает делать его закупоренным, как печь для обжига кирпича. Наоборот, он хочет, чтобы дом «дышал», подобно человеку. Представьте: в подвале у вас стоит печка-буржуйка особой конструкции. В ней одно килограммовое полено может тлеть 12 часов. Все это время температура стенок будет около 400 градусов, что вполне достаточно для обогрева жилых помещений площадью 50 квадратных метров.

— Да ведь это мечта сельского жителя! Как же перерабатывается ваше полено?

— Это ноу-хау. Но нет секрета в том, как тепло от буржуйки обогревает весь дом. Имея марку 2500, можно делать кирпичи полыми, оставляя в них только 15 процентов глины. Изобретатели уже научились делать полые блоки, каждый из которых по объему заменяет 8-10 кирпичей. А по прочности эти блоки на порядок выше обычных. Из таких элементов можно собрать стены, полы и потолки так, что по ним будут проходить «продухи» для теплого воздуха. По ним весь дом станут обтекать теплые потоки, идущие от буржуйки. Так создается тепловая «подушка» между улицей и помещеньями, подобная системе терморегуляции у человека. Хотя печка в подвале работает ровно, в доме можно по желанию изменять температуру воздуха.

Плинтусы сделаны в виде заслонок: если их отодвинуть, из подвала пойдет дополнительное тепло. Когда станет жарко, надо задвинуть плинтусы. Но полы и другие поверхности всегда будут теплыми, поэтому зимой можно ходить босиком или греться, прислонившись спиной к стенке. Такая система делает ненужным водяное отопление.

— Представьте себе: вы пришли с работы сильно уставшим — тело ломит, голова гудит, говорит Владимир Георгиевич. — Но вы вернулись в ваш дом, который является продолжением вашего тела, вашей души — как раньше была мать, у которой вы плавали в утробе. Итак, вы вошли в «утробу» дома и сразу почувствовали себя защищенным. Разделись и пошлепали босиком по теплому глиняному полу. А в ванне жена вам с утра голубой глинки в воду забубухала — к вечеру она превратилась в некую массу. Вы с удовольствием намазываетесь ею, стоите в ней минуты три, а потом смываете. Целебная глинка впитывает в себя «шлаки» и даже отрицательные эмоции — и вместе с водой они утекают в канализацию.

Потом вы шлепаете на кухню, а там вас поджидает горячее мясо и топленое молоко в глиняных горшочках… Вашей усталости как не бывало. Вы радостно сливаетесь с родным домом и домочадцами. В душе воцаряются мир и покой. Увы, биологи установили, что наши железобетонные коробки очень вредны для здоровья. Ведь каждая панель имеет внутри две металлические сетки, а между ними — металлические прутья. Этот многослойный «экран» полностью отсекает вас от естественных электромагнитных полей, без которых, как показали исследования, не может развиваться ничего живое…

Вот почему архитектор Попов даже потолок и крышу хочет сделать из глины, а не из железобетона. Его дом будет полностью открыт для излучений земли и космоса, что является залогом здоровья души и тела. Даже канализацию он хочет сделать полезной для здоровья. Все, что вытекает из кухни, ванны, уборной и гаража, будет поступать в отстойник объемом 2,5 кубометра. По мнению Владимира Георгиевича, этого вполне достаточно, чтобы полностью очистить воду на усадьбе, где живут 6–7 человек. Отстойник будет сделан из вспученной глины, в которой очень удобно жить колониям прожорливых бактерий. Они станут набрасываться на любые нечистоты — от фекалий до мазута — и очень быстро их перерабатывать. Поэтому на выходе из отстойника в воде будет содержаться примесей 0,05 миллиграмма на литр: на два порядка меньше западноевропейских норм очистки. Это почти дистиллированная вода, которую спокойно можно пить.

— Воду из фекалий и мазута? — не поверил я.

— Да, все уже проверено, сертифицировано, запатентовано, — заявил архитектор. — Из отстойника выходит вода чище водопроводной, поэтому ее можно направлять обратно в дом, сделав систему замкнутой.

Она будет пополняться талой и дождевой водой. Но эстетам можно подсоединиться к местному водопроводу. Тогда они смогут очищенной водой поливать сад и огород, вырыть пруд и соорудить фонтан. И все-таки непонятно, зачем столь совершенные дома обычным российским семьям, которые привыкли жить в деревянных избушках и каменных хрущобах? Да они и не мечтают о дворце! Вот что ответил мне Владимир Попов:

— Хорошо пить вино из хрусталя, гораздо хуже — из майонезной банки, и совсем плохо — из горлышка бутылки в подъезде. Но нас восемьдесят лет старательно приучали пить в подъезде. А я предлагаю делать это дома — из хрусталя. В моей семье есть любимый тост: «Давайте жить вкусно». Имеется в виду не столько еда, сколько работа, отдых, увлечение — все должно быть вкусно и красиво…

Конечно, многие не поймут мой призыв строить «глиняные дворцы». Что ж, они достойны своей участи. А мы будем строить живые дома для живых людей.

— Значит, пока это всего лишь проект?

— Да, но я вам не сказки рассказываю. Мы уже производим отдельные элементы для глиняного дома. Но чтобы построить его целиком, у нас не хватает силенок. Знаете, в каком сейчас положении изобретатели?

— Но вы, насколько я понял, не унываете?

— Наоборот. К нашему счастью, случилось 17 августа 1998 г.

— Почему же «к счастью»?

— Потому что накрылась халявная, западно-поставщическая работа российских банков. И челноки, перетаскивавшие из-за бугра барахло и строительные материалы, разорились. Сегодня наши люди начинают искать свое, а не западное. Поэтому, как ни странно, наступает наше время, когда будут востребованы колоссальные технические возможности России.

— Вас уже хотят востребовать?

— Да, некоторые губернии весьма заинтересовались глиняными домами. Надеюсь, что в ближайшее время их будут строить по всей России. И я уверен, что русский человек научится пить вино из хрусталя в великолепном доме…»

Впечатляет, не правда ли? К сожалению, надежда не оправдалась: обезьяний, криминально-сырьевой и чиновничий режим Эрэфии даже после 1998 г. так и не востребовал фантастические глиняные технологии Попова. Технологий его команды не было в так называемом «национальном проекте» «Доступное жилье»: там по-прежнему правили бал производители железобетонных коробок, впаривающих жилплощадь по несколько тысяч долларов за метр. Какие-нибудь губернские макаки-чинуши предпочитают покупать сборные дома в Австрии — по тысяче евро за квадратный метр. Не хотели замечать Попова — и все тут.

Подорвавший свое здоровье в неравной борьбе, Владимир Георгиевич Попов ушел из жизни осенью 2014-го, через 29 лет после гибели Хинта. В момент «нового 1998 года» и девальвации рубля.

 

Уроки трагедий

А теперь давайте извлечем уроки из трагической судьбы Александра Чижевского, Петра Капицы и Йоханеса Хинта. Именно для нашего будущего. Ибо завистливая серость, которая ничего своего создать не может и лишь копирует Запад, в нашей жизни никуда не делась. Если мы хотим расковать творческую энергию нашей нации, наделив техносмыслом Русскую идею, нам придется создать систему защиты гениев от агрессии серости.

Что мы видим в этом случае? Правительство СССР сначала сделало правильный шаг: проверив практический эффект от технологии Чижевского, издало постановление от 10 апреля 1932 года и дало гению и деньги, и опытные хозяйства для работы. Но оно поручило «вести» работу серому бюрократическому ведомству «по профилю»: министерству сельского хозяйства (Наркомзему). Этим, во-первых, оно отдало автора прорывной инновации на растерзание «признанным специалистам», которые всегда и везде все новое встречают в штыки и стараются уничтожить того, кто выступает как их могильщик, конкурент. Ведь это все равно, что сегодня отдать кураторство над разработками энергоустановок низкоэнергетических ядерных реакций какому-нибудь Министерству нефти и газа. Естественно, все будет уничтожено, сорвано, саботировано, а изобретатель — объявлен «шарлатаном».

То же самое случилось и с Хинтом.

Во-вторых, сузив дело до птице — и животноводства, правительство СССР закрыло путь к междисциплинарным исследованиям. То есть, к применению метода Чижевского и в медицине, и в электротехнике, и в строительстве, и даже в окраске деталей.

Этим и воспользовалась рать «ученых». Они стали так обильно поливать гения пасквилями и обвинениями, что чиновники Наркомзема впали в ступор. Русский чиновник (при царе, в СССР, в РФ) всегда боится принимать ответственные решения и делать что-то первым в мире. Он всегда норовит приписать все успехи себе, а неудачи — спихнуть на подчиненных. Чиновнику нужна гарантия того, что все будет хорошо, что отвечать не придется. От этого зависит его карьера, сохранение им статуса и «кормушки». А как избежать провалов? Да не делать ничего первым в мире, только копировать то, что делает Запад, где рисковать не боятся. Потому доверять дело научно-технического развития русскому чиновнику — это с гарантией получить удушение отечественных гениев, вечную отсталость и вторичность России.

А вот если бы была создана межведомственная лаборатория или научно-промышленное объединение «под Чижевского»! Да еще с таким уполномоченным от власти «пробивалой», как бывший производитель тепловозов Дегенколб при немецкой ракетной программе Донрбергера и фон Брауна в Третьем рейхе — результат был бы совершенно иным. Ведь, конечно, аэроионизация Чижевского — не атомный проект, но все равно очень важен. Ведь с помощью массового использования ионизаторов СССР мог при том же расходе кормов получать на 20–30 % больше молока, мяса, птицы. А это — колоссальный эффект для экономики и безопасности страны. В то же время, массовое оздоровление народа, победа над распространением туберкулеза — эффект еще больший. Ну, а познание космической биологии — вообще ключ к успешному управлению будущим, к нанесению умелых ударов по противнику. Ибо, например, устраивать восстания в стане противника хорошо как раз во время вспышек на Солнце, в нужной части солнечного цикла.

Надо сказать, что в сталинском СССР судьбу Чижевского так или иначе повторили и химик Ледин с его супервзрывчаткой (правда, серости его не удалось полностью уничтожить) и академик Капица с его революционной технологией производства жидкого кислорода (турбодетандеры). Но и в тех случаях мы видим чиновничье «как-бы-ничего-плохого-не-вышло» и остервенелые наскоки «ученых» и «признанных экспертов». Дело не только во власти коммунистов. Ведь в царской России отец А.Л., артиллерист Леонид Чижевский, тоже не смог прорваться со своими новациями. Именно он, еще юным артиллерийским поручиком, в 1881 году, изобрел артиллерийский угломер, позволявший батарея вести огонь с закрытых позиций. Но тогда его изобретению не дал ходу Артиллерийский комитет во главе с очередным выродком из дома Романовых, великим князем Михаилом. Тот заявил: «Русские не должны прятаться за укрепления, а разить врага в лоб!» Пройдет всего четверть века, и в 1904–1905 годах японцы примутся громить открыто стоящие русские пушки огнем как с закрытых позиций.

Потому в будущей Великой России мы будем защищать гениев именно так: давая им стать Генеральными конструкторами, подчиненными верховной власти и с правом регулярных докладов о ходе работ самому главе государства. Ибо больше мы не можем терять ни одного гения. Все гении России должны получить возможность работать на благо Отечества, не тратя сил, времени и здоровья на оборону от нападения серости и обвинителей в «шарлатанстве». Гений должен доводить свои работы до конца и получать за успех причитающиеся богатства. Так, чтобы он входил в элиту, чтобы мог и дальше совершать открытия, делать изобретения. К черту шариковщину любого оттенка, зовущую к уравниловке и к передаче всех прав на изобретения государству (чиновникам)! Это — способ все похоронить. Создатель новых технологий сможет двигать и развивать дело лучше кого бы то ни было. К черту принцип: «Если государство финансировало научные работы — оно и должно получить все права на них»!

Мы считаем, что экономика не должна быть тотально государственной. Пусть рядом с госсектором существуют и частные, и кооперативные предприятия. Ибо тогда Чижевский мог бы просто основать компанию своего имени — и развивать свое детище на частной основе, выходя на прямые связи с аграриями, клиниками, заводами. Социалистическая мобилизация в нашей России будет жить в полезном симбиозе с частной инициативой.

Следующий урок: никогда не втискивать гения в узкие рамки любой идеологии! Ни марксистско-ленинской, ни православной, ни национальной, ни либеральной. Идеология всегда не учитывает будущие научные открытия. Она должна их не отвергать, а принимать и интегрировать в себя. Надо помнить, что завистливая и бесплодная серость обожает уничтожать гениев то с помощью попов, то руками идеологических комиссаров, решающих, что «кошерно», а что — «некошерно». Идеология Русской идеи проста: нет ничего невозможного, мы можем все, опираясь на мощь нашего разума и на новые знания!

Немаловажный урок состоит и в том, что наука и техника — дело слишком сложное и ответственное, чтобы доверять их только самим ученым. Ибо в науке царят невиданные подлость и низость по отношению к гениям и первопроходцам.

Ведь не секрет, что все новое в науке вынуждено пробиваться наружу, словно росток — сквозь асфальтовую корку. Наука давным-давно не представляет из себя клуб благородных рыцарей-исследователей с душами детей, готовых замечать все новое и необычное и изучать его, отказываясь при этом от старых теорий и авторитетов. Наука сейчас — это доступ к бюджетным средствам и заказам корпораций. В ней царят жестокие нравы, в ней конкурентов уничтожают всеми способами. Даже если эти ученые-конкуренты действительно нашли нечто новое или решили те проблемы, над которыми десятилетиями бились исследователи других научных школ. Чем очень сильно замедляется скорость научного познания. Подчас приходится ждать, когда вымрут ученые-носители устаревших взглядов, когда можно будет двигать науку дальше, не рискуя попасть под каток научных репрессий.

Как писал один из основоположников современной нейробиологии, Алан Ходжкин, «если бы единственным мотивом тех, кто занимается фундаментальной наукой, было любопытство, они бы радовались, когда кто-то другой решает проблему, над которой они работают. Но обычно они реагируют совсем иначе!». Историк нейробиологии Эрик Кандель в капитальном труде «В поисках памяти» пишет, что научные диспуты, начинаясь как чисто научные споры, чаще всего переходят на личный, почти мстительный характер. Ибо те же качества, что свойственны конкуренции вообще — амбициозность, гордыня и мстительность — в полной мере присущи и науке. То есть, автор даже эпохального открытия может быть уничтожен, если вдруг переходит дорогу какому-нибудь влиятельному руководителю научно-исследовательского института.

Мы знаем, что настоящих ученых, способных создавать действительно нечто новое — не более нескольких процентов. Все прочие — «научные работники», лишь разрабатывающие «золотые жилы», открытые когда-то немногими гениями. Научные работники чаще всего и становятся серостью, убивающей гениев. И, как мы видим из обвинительной речи Бориса Завадовского против Чижевского, они выступают в ипостаси махровых, узколобых обывателей с ничтожным кругозором, ненавидящих разносторонне развитых гениев.

Нас не устраивает оскомину набившая история о том, как десятилетия спустя восторженные потомки говорят о том или ином великом ученом с трагической судьбою: «Как же он был прав и какими ослами выступили его тогдашние гонители! Как он опередил свое время!» Что с того толку, коль сам гений не дожил до своего торжества? Если он пал, затоптанный серостью, хотя мог бы ускорить течение времени и при жизни посмеяться над толпой нелюди? Нет, у нас гении должны побеждать при жизни и творить дальше, а не умирать в нищете и болезни, надорвавшись в бесплодной борьбе. Мы и так потеряли слишком много ярких и талантливых людей. Потому не будем доверять все «признанной» науке.

Ибо в ряде случаев те, кто еще вчера выступил как гений или талантливый первооткрыватель, завтра может «забронзоветь» и стать гонителем другого гения. Вспомните, как великий Тимирязев не принял идей молодого Чижевского. Или — если вы читали «Хроники невозможного» — как талантливый советский биохимик, академик Овчинников, стал настоящим палачом-инквизитором для творцов перфторана: искусственной крови.

Ради этого мы и должны уничтожить Комиссию по лженауке, заменив ее на Центр экспериментальной проверки новых открытийизобретений. Создать Вторую Академию — конкурента Первой. Учредить Агентство передовых разработок. То есть, создать свой вариант немецкого общества Анненэрбе, некую машину для преодоления тупости, зависти и косности. Потому что перед нами, как национал-футуристами, стоит задача: справиться с многочисленными проблемами практически обреченного русского народа с минимумом сил и средств. А разве есть тут иной путь, кроме как путь использования самых смелых, прорывных и подрывных, инноваций? Самых неожиданных открытий и изобретений? Никто еще не отменял принципа «Один трактор заменяет собою сотню конных плугов, а один пулемет — шестьдесят стрелков из обычных винтовок». Все, что позволит нам экономить рабочие руки, время, киловатт-часы и гигакалории, что сберегает нам ресурсы — это то, что работает на выживание нации и ее развитие.

Никогда нельзя доверять чиновникам и «признанным ученым» составлять прогнозы-форсайты с приоритетными направлениями научно-технических работ и поступать так: все, что не вписывается в высочайше утвержденные направления — не замечать и гнобить. Весь опыт истории показывает, что «эксперты» во все времена не могли предугадать грядущих прорывов. Они могут достигаться там, где никто и ничего не ожидал. Потому прогнозы должны служить нам как справки, но не более того. Сама инновационно-научная система из двух академий и Агентства передовых разработок должна стать живой, умной, чутко реагирующей на возможные прорывы. Здесь у нас нет «неважных» инноваций. Ими мы будем считать все, что способно решать проблемы. Будь то новый корм для свиней, полученный с помощью кавитационной установки, дающий нам отличные привесы и независимость от импортных добавок — или же разработки в области искусственного интеллекта. Наша система должна ставить перед наукой конкретные проблемы для разрешения, а не планировать по типу «Открыть новую элементарную частицу к такому-то числу». Постановка практических проблем — лучшая гарантия для торжества чижевских над завадовскими-выбегалло. Любой успех нужно развивать и превращать в основу для создания производственной корпорации, способной рвануться на глобальный рынок. Наука должна идти бок о бок с новой индустриализацией. Ибо так мы не только уничтожим агрессивную серость, прячущуюся за научными титулами, не только сделаем науку могучей производительной силой — мы еще и создадим «фабрику» для производства здоровой, умной элиты. И не надо говорит, будто элита не нужна: в любом обществе всегда будут 4 % вожаков, за коими идут все. Надо чтобы эти 4 % состояли не из чинуш-казнокрадов и не из сырьевиков, а из интеллектуалов и творцов. Надо ли говорить вам, что могло ждать нашу страну, будь ее элитой такие, как Чижевский, а не всякие там выбегаллы-завадовские, кагановичи и микояны.

 

Если мы хотим построить звездолет…

Мы не должны больше терять гениев! Ни единого! В национально-футуристическом СССР-2 Максима Калашникова они получат всевозможную защиту от нашего государства — и возможности развивать свое дело. Мне плевать на идеологию: совместим тут и социализм, и капитализм, лишь бы дело шло.

Перед моими глазами проходят истории наших талантливых новаторов. Особенно уже новые, «постсоветские». Везде — одна и та же драма, одна и та же стена вокруг них. Вот астраханец Афанасьев с его технологий «вечного», непроницаемого для влаги серобетона, из коего можно делать надежные, не нуждающиеся в ремонте, шоссе. Он оказался в РФ никому не нужным. Вот Виктор Петрик, создавший великолепную технологию платиноидных металлов даже из бедных руд с помощью одностадийной установки, работающей на трифторфосфине. Всего за один «прогон» она извлекает их руды все. И это позволяет «похоронить» такие комбинаты, как «Норникель» с их долгими циклами добычи. А заодно — моментально производить и катализаторы. Но Петрик тоже оказался никому не нужен. А вот Юсуп Хамхоев, советский инженер из Ингушетии, изобретатель тормозных устройств, не имеющих аналогов в мире и конструктор автомобильных прицепов с такими тормозами. Он тоже бьется в стену, потому что не может наладить производства своих детищ, удостоенных награды Сколково, в Российской Федерации. Все агентства и фонды, созданные якобы для поддержки инноваций и импортозамещения в РФ, его отталкивают. Вот ушедший из жизни великий советский физик Мурадин Кумахов, основатель Института рентгеновской оптики. Он давал возможность стране производить микросхемы лучше западных, лечить рак без дорогих ускорителей элементарных частиц. Он подошел к порогу создания термоядерного реактора очень необычной конструкции. Он открыл возможность создания «одноразового» космического рентгеновского лазера с накачкой от ядерного взрыва. И он тоже умер, так и не дождавшись воплощения своих проектов.

Этот мартиролог можно продолжать на много-много страниц. Но зачем? И так все ясно.

Да, нужно наделить Русскую идею техносмыслом! Надо воплотить ее в звездолетах. Но ради этого придется прежде всего излечить вековечную беду России: пожирание ею собственных гениев и пророков. Ибо только «инновационная сверхпроводимость» сделает возможным переход русских в новую цивилизацию, отведя от них неминуемую национальную смерть. Ибо звездолеты будущей Русской сверхцивилизации есть сгустки всяческих прорывных инноваций. А как их создать, если не решить вековечную проблему России, убивающей своих гениальных детей?

Ради этого мы и должны создать специальную «машину открытий» и целое «царство свободы» для инноваторов. Защитить их от завадовских и «низшей расы» чиновников. Ради этого мы должны уничтожать тех, кто норовить истребить гениев и «затереть» их создания. С помощью новой опричнины, местного самоуправления и общин, предприятий в собственности трудовых коллективов и смелых частных предпринимателей. С помощью «Закона о преступлениях против Будущего». Да и вы, поди, уже читали многие книги Максима Калашникова, и знаете, о чем речь.

А еще — надо защитить гениев от толпы обывателей, обретших Интернет и смартфоны. Сонмища леммингов-обывателей, не способных что-то создавать и творить, но зато одержимых жаждой как-то прославиться, могут только одно: улюлюкать над гениями. Швырять калом в тех, кто неизмеримо выше их. Ибо толпа ничтожеств только так может самоутверждаться. Уводя гениев в особые «цитадели творчества» и тратя деньги на них, а не на футбол и наемных пинателей мяча, мы сделаем их триумфаторами. И новыми кумирами для толп обывателей.

Вот — этапы нашего Плана. Наделения Русской идеи нужным техносмыслом. Склоняя голову перед памятью великого Чижевского и многих уничтоженных гениев, мы объявляем беспощадную войну серости и обывателям. Новой Россией будет править высокий интеллект творцов! Сталину не удалось решить проклятую проблему. Значит, решим мы, когнитарии. Коги новой эпохи…

 

Немногие сейчас отдают себе отчет в том, что в 2014 году произошли события, меняющие мир кардинально. Что мы уже никогда не будем жить так, как в 2000–2013 годах. Что началась та самая смена эпох. Но готова ли к этому нынешняя Россия?

Вопрос — чисто риторический.

 

На переломе эпох

Не так давно Максиму Калашникову попала в руки прелюбопытнейшая книга американца Натана Вульфа «Вирусная буря» (The Viral Storm). У нас ее перевели как «Смертельный шторм: эпоха новых эпидемий». Вульф — один из создателей центра Глобального прогнозирования вирусных инфекций в Сан-Франциско (Global Viral Forecasting, GVF). GVF заявлен как центр раннего выявления пандемий по всему земному шару. Однако от этого до управления эпидемиями — даже не полшажка. Америка и здесь рвется вперед, овладевая невидимым миром вирусов.

Сам Вульф — фигура незаурядная. Типичный представитель энтузиастов междисциплинарных исследований. Сначала он был приматологом-обезьяноведом, но затем приобрел еще одну специализацию: микробиолога, вирусоведа. Он работал в экспедициях, нашедших природные очаги СПИДа и вируса Эбола, которые первоначально терзали шимпанзе. А поскольку местные негры охотятся на высших обезьян — то и заразились этими вирусами при освежеваниях и разделке добычи. Сказки о том, что СПИД и Эбола выведены в секретных лабораториях — именно что сказки для свихнувшихся дебилов постиндустриальной эры, превратившихся в по-средневековому доверчивую толпу темной черни. В лабораториях могли «доделать» эти вирусы, но их природное происхождение доказано железно. Книгу Вульфа читаешь как продолжение «Охотников за микробами», научного бестселлера Поля де Крюи 1930-х годов.

Вульф показывает, что в современном мире опасность эпидемий растет с каждым годом. Почему? Многие болезнетворные вирусы перешли к человеку от диких и особенно — домашних животных. Попав в наш организм, вирусы изменились. Мы, жители Старого Света (Евразии и Африки) уже принесли свои жертвы и выработали сопротивляемость оным вирусам. Зато мы, белые, превратились в настоящее оружие массового поражения, когда с начала XVI века вошли в контакт с жителями Америки, Океании и Австралии. Принесенные нами болезни выкашивали целые первобытные племена: у них-то иммунитета к «привычным» нам вирусам не имелось. Это отлично описано в труде Джареда Даймонда «Ружья, микробы и сталь».

Но теперь произошел еще один скачок: из-за глобализации, всепроникающего мирового рынка, развития туризма и доступной реактивной авиации в мир скученных больших городов попали новые вирусы, раньше обитавшие в глухих уголках той же Африки. Те, к коим человечество непривычно. Они и создают угрозу новых пандемий с самыми трагическими последствиями.

Вульф приводит пример: птичий грипп, разразившийся в 2003 г., приводил к смертности 60 % заболевших: они умирали от того, что их легкие заполнялись жидкостью. Страшный вирус гриппа-испанки, уничтоживший десятки миллионов людей в 1918–1919 годах, кончался смертью лишь в 20 % случаев. Хорошо, что птичий грипп плохо распространяется от человека к человеку. Это спасло человечество в 2004 году от большой трагедии. Однако в 2009 году появился свиной грипп. Он отличается отличной распространяемостью, хотя от него гибнет не более 1 % захворавших.

Но вирусы — штука, склонная к стремительным мутациям. Встречаясь в организме носителя, вирусы обмениваются генами. Вполне может быть, как пишет Вульф, птичий грипп станет очень вирулентным, а свиной — гораздо более убийственным. Можно предположить, что оба вируса, встретившись в организме человека или животного, создадут еще один вид смертельно опасного «мозаичного» вируса. Того, что будет и распространяться, как огонь в прерии — и убивать 60 % зараженных.

Но вот что меня лично занимает: а ведь такую работу можно сделать и искусственно, в лаборатории. Хотя это крайне опасно. В конце книги Н. Вульфа узнаю: оказывается, в знаменитой Лос-Аламосской национальной лаборатории США, в этой колыбели ядерного проекта 1941–1945 годов, существует «Банк генов». Электронная база данных фрагментов ДНК, пополняющаяся ежегодно миллионами новых генетических последовательностей. По состоянию на 2011 г. сей банк насчитывал более ста миллиардов фрагментов ДНК. С ним можно сличить любую последовательность генов, выявленных в биологических пробах. Банк позволяет обнаружить: а от чего умер вот этот человек? От известного вируса, уже имеющегося в лос-аламосском банке — или же от неизвестного, каковой будет «расшифрован» и тоже помещен в хранилище данных.

При этом DARPA, Агентство передовых разработок Пентагона, разрабатывает программу «Предсказание». Ее цель — эффективно прогнозировать естественную эволюцию любого вируса. Как вы понимаете, отсюда до управления эволюцией — всего пара шагов.

Наконец, сам Вульф создал в США центр глобального обнаружения пандемий и их отслеживания — GVF. Причем он описывает, как в Америке можно следить за ситуацией в режиме реального времени, анализируя медицинские запросы в «Гугле» с «Твиттером» и интенсивность медицинских вызовов по мобильным телефонам. Это — четкие критерии вспышек заболеваний.

А теперь сложите кусочки мозаики. Видите: американцы начали осваивать громадный, невидимый мир вирусов. Рывок в информационно-вычислительных технологиях сделал это возможным. И отсюда идет прямой путь к созданию нового оружия тайных мировых войн. Ведь можно будет и создавать новые смертоносные вирусы, и опустошать ими целые страны. Ведь, в отличие от прямого военного нападения, от открытого применения ракетно-ядерного оружия, доказать факт применения вирусного оружия практически невозможно. При этом того, кого надо, агрессор вовремя вакцинирует, защитив от поражения. Например, у себя дома.

Вульф пишет, что западная наука вплотную подошла к познанию вирусной природы рака. Теперь она понимает, что состав микрофауны в организме человека способен влиять даже на ускорение или замедление его старения.

К чему я это? Да к тому, что мы стоим на переломе эпох. К тому, что враг наш обрел неимоверную силу. Он успешно осваивает не только мир вирусов с прионами, но и сажает марсоходы на Красную планету, причем с помощью тех маневров, что еще в 1980-е считались рискованнейшми. Он уже ведет войну с помощью летающих роботов. Но скоро у него на вооружении появятся четвероногие боевые роботы, скрещения выносливого мула и опасного хищника в одном «лице», уйти от коих пешему будет невозможно: четвероногий робот перемещается со скоростью в 40 кмчас. Это воплощенные СДФ-многоножки, что сопровождали землян в романе Ефремова «Час быка» (1968 г.). Наш враг готовится принять на вооружение лазерные «пушки». Уже действует и первый человекообразный робот «Атлас» компании «Бостон Дайнемикс», способный переносить грузы, а ДАРПА, агентство передовых разработок Пентагона, регулярно проводит свой «кубок вызова» для роботов — DARPA Robotics Challenge.

Биологическое на Западе сливается с нанотехнологическим, опираясь на громадное превосходство в вычислительной технике. Грядет переворот в конструкционных материалах: «добавки» в виде углеродных нанотрубок сулят получение материалов с прочностью стали, но легких, словно бальса. На Западе полным ходом идут к радикальному продлению жизни человека (как минимум втрое), к гиперзвуковым аэрокосмическим аппаратам, к созданию «индивидуальной», высокоточной медицины.

В момент, когда мы пишем эти строки, с Запада уже прозвучали первые три удара погребального колокола по миру нефти и газа. А значит — и по нынешней Российской Федерации, стране с глубоко сырьевой экономикой. И это — еще страшнее для нас, чем лазерные «бластеры» или боевые роботы.

 

Погребальный звон по «нефтяной цивилизации»

Мир строит на пороге вступления в новую научно-техническую эпоху, переход в нее начнется около 2020 года, и в нарождающейся новой реальности нефть так же слетит с Олимпа глобальной экономики, как когда-то, в начале ХХ столетия, с нее низвергался уголь.

Вот эти три «погребальных звона».

Первый — успешные опыты Андреа Росси по созданию установки низкоэнергетичных ядерных реакций (LENR), работающей на никелевом порошке. А также — воспроизведение его опытов в РФ Пархомовым и разработки куда более продвинутых установок LENR в разных странах. Эти установки, лишенные радиоактивности и радиоактивных отходов — если довести их до технически и коммерчески завершенного вида — сделают воплощенной мечту об источниках дешевой и чистой энергии чуть ли не в каждом доме. И уж точно — в каждом городском квартале.

Второй удар: сообщение корпорации «Локхид-Мартин» о работе группы Макгайра по созданию компактного термоядерного реактора к 2017 году. ТЯ-реактора размером с турбореактивный двигатель для авиалайнера.

Третий удар погребального колокола: новый графеново-полимерный аккумулятор, разработанный испанской компанией «Graphenano» (http://www.graphenano.com/) совместно с исследователями из университета Кордовы. Втрое меньший по массе, нежели литий-ионный, он позволяет в принципе дать время зарядки в 8 минут.

Вы понимаете, что будет означать скрещение этой технологии с источниками дешевой и чистой энергии? Это — резко возросшая выгодность электромобилей, не считая совершенно новых систем энергообеспечения промышленности, аграриев, морского и железнодорожного транспорта и жилого хозяйства. Применение углеводородов как топлива начнет быстро «съеживаться» с падением цен на них. Только в реактивной авиации и ракетной технике керосин еще долго будет играть главную роль.

Для нефтегазовой экономики РФ это — крышка. Всеми своими книгами с 1998 г. я пытался докричаться до верховных ослов: нельзя транжирить нефтедоллары! Надо вкладывать их в новый реальный сектор и прорывные разработки. Не услышали? А теперь — поздно. Бело-сине-красный «шалман у трубы» покатился к краху. Даже если он и сможет выстоять после падения мировых цен на нефть сейчас, дальше его ждет сокрушительный удар в виде энергетической революции.

Последствия очевидны: в мире пойдет новая волна индустриализации. Энергия станет доступной всем и везде. Причем недорогая и экологически безопасная. Уже сейчас в Америке воссоздается промышленность, причем роботизированная, требующая людей в 10–20 раз меньше, чем технологии 198 о года. Кануна времени выноса заводов и фабрик с Запада в Китай. Теперь промышленность возрождается и в Соединенных Штатах, и в Европе.

Запад восстановит индустрию, сбросив страны-нефтедобытчики в нищету. Украина, если она не дура, могла бы на деньги нескольких олигархов запустить проект создания новой энергетики на государственном уровне. (Вот поэтому я и убеждал в начале 2014-го: Юго-Восток-Новороссию нужно отрезать быстро). Но это вряд ли: мозги «элиты» на Украине так же тупы, как и в РФ.

Зато обывательщина в РФ показала себя во всей красе. Власть с 2000 года ни хрена не видела и не желала замечать. Она продолжала тупо повторять бред про некий «постиндустриализм»: сказу о доме с крышей — но без стен и фундамента. Не видела ничего и официальная наука, все подавляя обвинениями в «лженауке». Публика в РФ тоже оказалась стадом ишаков, орущих о «шарлатанстве» и забивавших в Интернете всех смелых изобретателей копытами: «Шарлатанство! Обман!». Вся страна напомнила мне тупой птичий двор. Вся РФ выказала себя царством тупых обывателей, ненавидящих ученых с изобретателями. Причем сверху донизу.

За глупость полагается тяжелая расплата, господа.

 

Бессильный «полюс силы»

Иногда можно позавидовать власть имущим на обломках СССР. Они обитают в некоем «параллельном мире», где нет никаких научно-технологических вызовов, где есть только власть, нефть, бюджет и сырье. Они заняты невероятно важными делами: делят казну, борются за контроль над потоками нефти и денег, озабочены делами футбола и состоянием пропаганды. Мир этих существ так же логичен и закончен, как мир птичьего двора в «Гадком утенке» Андерсена. Или, коль так угодно, как реальность скотного двора. Для свиней ведь все, что не касается кормушки, не существует и никакой важности не составляет. Да сама кормушка (в данном случае — нефтегазовая) кажется им вечной и неиссякаемой.

Они пропустили момент, когда проклюнулись первые технологии, что уничтожат их кормушку и сметут прочь их скотно-птичий двор. Они что-то стали вещать о «многополярном мире» и России, как одном из полюсов силы. Но любой центр глобальной силы опирается на мощно развитые науку, наукоемкую индустрию, футуристические вооруженные (военно-научные) силы. Но разве может стать «полюсом силы» страна, что уничтожила свою промышленность, не может себя даже продовольствием обеспечить и с 1991 года фактически стояла на месте в научно-технологической гонке, занимаясь исключительно обменом готовых товаров и изделий на нефть? Да не будет здесь без развития всего вышеописанного никакого полюса силы! Как ни заклинай реальность воспоминаниями о славной царской и советской истории, как ни поминай традиционные ценности. Миром правит тот, кто устремлен вперед, а не тот, кто в миллионный раз вспоминает о былых достижениях. Не полюс силы, а бесславный крах ждет такую «энергетическую сверхдержаву», где наступило всевластие обывателей.

Нам очевидно банкротство и поражение российской «илитки» с психологией надутых и тупых индюков с птичьего двора. Крушение ее власти неминуемо. Ибо чем она занималась все эти годы? Судьба сделала ей невиданный по щедрости дар: 14 лет высоких нефтяных цен — с 2000 по 2014 годы. Она пролила на РФ триллионы долларов сырьевых доходов. Но власть обывателей, опираясь на огромную рать мещанского электората, прокутила, проворовала, зарыла в землю все эти триллионы, так и не построив новой индустрии. Ну, а теперь приходит конец высоким ценам на нефть. Кажется, навсегда.

Пока в Америке деньги тратили на создание центров то ли слежения за вирусными пандемиями, то ли управления ими, вы строили стадионы для наемных футболистов. Вот вам и вся причина грядущих бедствий РФ. Ведь на Западе еще много куда миллиарды вкладывали, и всегда — в технологии передовых рубежей.

Нам очевидно, что по психологии «аристократия» РФ — та же обывательская серость. С теми же «высшими ценностями» в виде «пивасика и футбола» в мозгах. Она представляет из себя форму, каковая по сравнению с «профессорами завадовскими-выбегалло» представляет еще один шаг вниз по лестнице эволюции. Те хоть подобием науки занимались, попутно гнобя гениев размаха Чижевского. Расейская «илитка» вообще выбросила науку за борт. Глядите: Запад вкладывал миллиарды долларов в познание мира вирусов, в интеллектронику, в роботику и гиперзвуковые ЛА. А наша «илитка» тратила и тратит такие же средства на помпезные «имиджевые проекты» — саммит АТЭС-2013, на универсиады в Казани и Красноярске, на Сочинскую олимпиаду и футбольно-мировые игрища 2017–2018 годов. Все это — вместе взятое — дает затраты более чем в 100 млрд. долларов. Это не считая ежегодных затрат на бездарный российский футбол, превышающие раза в два все ассигнования на Академию наук. Ну, а сколько эта «илитка» украла и угрохала на свои роскошные особняки — даже говорить не приходится. Жадные и тупые грабители, столкнувшие русских в новое средневековье — вот кто они такие.

Они прос…али Новороссию, довели ее до катастрофы. Профукали 14 лет нефтяного изобилия с 2000 года, не построили нового реального сектора — и падение нефтяных цен стало для вас громом небесным. Сразу все почувствовали, что бело-сине-красная РФ ни черта не делает сама, практически все импортируя. А значит, девальвация рубля и падение цен на нефть для нас — удар оглоблей, и упущенных бездарно лет — не вернешь.

Крым вы присоединили бездарно, создав запертый в геополитический «сортир», убыточный анклав. Посмотрите на карту: Крым — как сбоку припеку. Россия никогда не имела такой конфигурации границ! В Империи и СССР Крым всегда связывался со страной сухопутно и вообще был в ее глубине. И дураку ясно, что без остальной Новороссии (а Крым — ее часть) полуостров обречен на вечный кризис. Ну, а Новороссию вы предали и довели до чудовищных бедствий. Сейчас ее «сливая» и оказывая прямую экономическую помощь Киеву. Вы ее уже проиграли.

Что еще осталось? Сочинская олимпиада? Бездарнейшие затраты в 50 млрд. долларов ради «престижу»? Ну, так Сочи-2014 провалились в никуда по части «престижу», как и Олимпиада-1980 в Москве. Тогда все затевалось ради создания положительного образа СССР, и все напрочь было смыто в момент самой Олимпиады и Афганистаном, и польскими событиями. А в 2014-м все смыли Крым и война в Донбассе.

Ненавижу бессмысленные затраты на олимпиады и ложный «престиж» с отрочества! Прекрасно помню олимпийскую истерию конца 70-х. Мой одноклассник Олег Бондаренко рассказывал, как его близкий родственник ходил в Мурманск, кажется, в навигацию 1978 года. И там уже были пустые продуктовые магазины, вареную колбасу давали по талонам. (Потом я прочту то же самое о Мурманске 1979-го в одном из путевых романов Виктора Конецкого). Мой отец, работая корреспондентом «Правды» по Причерноморью (в той же Новороссии, Одесса-Николаев-Херсон-Крым), приезжая из командировок, говорил о том, сколько проблем в стране. Сколько нужно строить, обновлять. Он рассказывал, что в Центральной России в магазинах — шаром покати, и Одесса еще очень хорошо живет. Уже тогда я, еще мальчишкой, думал: «А на хрена нам тогда эта Олимпиада-80? Если страна не может обеспечить колбасы в магазинах, если множество вещей приходится где-то доставать? Может, лучше вложить средства в агропром и легкую промышленность?»

Отец рассказывал, что на колхозных фермах на кило привеса птицы или скотины идет корма в два раза больше, чем в личных хозяйствах. И я думал: а почему бы тогда не разрешить людям большие частные хозяйства? Нам рассказывали о том, какие олимпийские объекты строятся, а отец рассказывал, что мы урожай, как в США, убрать на две недели не можем — и зерно осыпается. И дорог не хватает хороших даже на хлебородном черноземном юге. И элеваторов не хватает, и они забиваются привезенным из Америки и Канады импортным зерном. Покуда наши хлеба гибнут в поле и гниют на временных пунктах ссыпки. И на хрена нам была та Олимпиада-80, если нужно было дороги и элеваторы строить?

Прошло более четверти века — и новые бездарные правители, ничем не напоминая шамкающую развалину Брежнева, повторили все его ошибки. Причем в устроенном размере. Они истратили на Сочи в два раза больше, чем на олимпиаду 1980-го (50 млрд. долларов против 9 млрд. долларов образца семидесятых). При этом РФ — это еще хуже, чем СССР 1980 года. Мы не производим даже того, что делали тогда. У нас — еще более дефицитная экономика, чем при Брежневе. Просто РФ сей дефицит восполняет за счет обмена нефти на продовольствие и промтовары. Формально вывозя на кордон 20 млн. тонн зерна (максимум на 5 млрд. долларов), Эрэфия в год ввозит продовольствия на 30–40 млрд. При том, что дорог по-прежнему не хватает, недостаток современных агромашин растет угрожающими темпами, а парк станков при правлении Путина сократился более, чем вдвое. И эти коронованные болваны вломили столько денег в олимпиаду!

Они ничему не научились.

Больше не будет ни крымов, ни олимпиад: сырьевая экономика посыпалась сразу после падения мировых цен на сырье. ЧМ по футболу в 2018-м? Он окончательно превращается в камень на шее. Перед Западом вы уже подняли ручки вверх и уже спасаете враждебный киевский режим углем и электричеством. Брежнев проспал новый технологический рывок мира в начале 1980-х. Нынешние «державцы» проспали рывок начала 2000-х, прогуляли нефтяные триллионы и теперь просыпают новый технорывок развитого мира.

Власть тупых сырьевиков уже обанкротилась и повела к банкротству РФ. (Про Украину молчу: она уже супербанкрот). Историю не обманешь: пропустив уже третий по счету технорывок развитого мира, страна обречена на тяжелейший кризис, если не на гибель.

Заметим, что цена всех этих олимпиад, чемпионатов мира по футболу и прочего спортивно-зрелищного молоха намного больше, чем кажется на первый взгляд. Дело в не том, что на те деньги, что тратятся всего на один стадион, можно было бы построить два высокотехнологичных завода или помочь десятку новых чижевских. Не в том, что на среднюю годовую зарплату одного пинателя мяча из клуба расейской высшей лиги можно было бы (до девальвации рубля осенью 2014-го) купить 11 мощных тяговых тракторов типа «Кировец». Зло гораздо глубже. Ведь если государство превращает спортивные игрища в свой наивысший приоритет, если даже ученый с мировым именем не имеет и десятой доли доходов пустоголовой особи, умеющей играть с мячом, то оно миллионам молодых русских внушает убогую мысль: «А зачем учиться и рваться к звездам?» Незачем. Стань безмозглой тварью, играющей в футбол под рев стадионов, забитых толпами опившихся пивом кретинов — и ты будешь богат и знаменит. Зачем становиться биологом, инженером, космонавтом, физиком? Они — дураки, нищие неудачники. Главное — это футбол, эстрада, шоу-бизнес. Или чиновничество.

Вот она, самая страшная цена ваших олимпиад и «мундиалей», правящие ничтожества. Тем самым вы убиваете дух народа, саму Русскую идею.

Каким же надо было быть коллективным кретином (говорю о расейской «илитке»), каким обывателем на троне, чтобы не извлечь ни малейшего урока из истории 1970-1980-х годов! Вы и сейчас готовы вломить 20 млрд. долларов не в индустриализацию и не в науку, а в футбол. И ладно бы катастрофа СССР стряслась век назад: вы, туранчоксы, сами тогда жили. Как и Максим Калашников 30 лет тому назад. Неужели я в 15 лет от роду был вас умнее? Если это так, то можно только пожалеть бедную Российскую Федерацию.

Подчас мне до боли хочется оказаться в моем 1975 году, когда мы с отцом мчимся по ночной трассе из Безмеина в Ашхабад в салоне «Волги». Мягко струит звук радио, сообщая об успехах советской космонавтики. Светится изумрудно-зеленым светом приборная доска, ползет по длинной шкале спидометра красная лента указателя. А тебя переполняет чувство несказанной гордости: ты — часть огромной и могучей державы. Которая умеет делать все, что делает Запад. И если еще не умеет — так сможет завтра.

Понимаю, что того советского Рима уже нет. Детски некоторые мои желания. Впереди — удары ледяных штормов эпохи, и мы вынуждены встречать их среди руин.

И у нас есть лишь один путь для того, чтобы выскользнуть из ледяных лап смерти. Путь национально-футуристический. Путь воплощения книг автора этих строк. Не существует альтернативы ни новой индустриализации, ни использования самых смелых инноваций. Можно сказать, эскалации инноваций. Ибо прежнее, сыто-бездумное существование «скотного двора» при углеводородной «трубе» заканчивается, господа. Вне зависимости от вашего хотения иль нежелания. Обыватель здесь бессилен. Ибо завтра РФ может угодить в обстановку системного кризиса, усугубленного подрывом ее изнутри и какими-нибудь «пандемиями по заказу».

Русская идея, наделенная техносмыслом — вот наш ответ на вызов истории.

Нас ждет болезненная и опасная смена элиты. Революция в РФ неизбежна, и вопрос лишь в том, пойдет ли она «сверху» или же стихийно-разрушительно.

 

Труднейшая задача: строить новый мир

Давайте оставим в стороне опасную тему революции. Скажу лишь вкратце: нынешняя власть явно падет из-за поражения в новой холодной войне и под умелыми воздействиями внешнего врага. Нашей же задачей станет свержение тех, кто свергнет нынешних «вождей».

Но какие задачи станут тогда перед окончательным победителем? Страна-то очутится на пороге смерти.

Вот тогда и придется буквально идти на завоевание Будущего. На построение нового мира. Потому что пути назад нет. Как у Кортеса, двинувшегося на покорение империи ацтеков или у барона Унгерна, штурмующего Ургу. Корабли сожжены, за спиною — тьма. Здесь и понадобится та самая инновационная система, о коей мы говорили. Пресловутый техносмысл Русской идеи. Именно здесь придется убирать все препоны для работы гениев. Это как в электротехнике: чтобы избежать потери энергии, нужно максимально снизить сопротивление проводника, чтобы не греть воздух зазря. В идеале вообще сделать сверхпроводник, вовсе без сопротивления. В нашем случае мы говорим о создании «инновационной сверхпроводимости». И если продолжать образ, то это — свобода творчества для чижевских, защита их от уничтожения выбегаллами-завадовскими, ратями серости, косной бюрократией и «старыми школами» в науке.

От создателей СССР мы должны взять главное: смелость мысли и действия. Знаете, чем отличаются сегодняшние оппозиционеры (в том числе и красные) от большевиков? Сегодня стоит заговорить о том, что нам нужен космос — и подчас даже те, кто нацепил на себя серпы с молотами, начинают вопить: «Какие там космодромы? Нам не до этого, нам самые простые вещи сделать!» Не отличаясь в сем от выбегалл-завадовских и махровой обывательщины. В отличие от них, красные вожди образца 1920 года думали и о текущих задачах (как бы уголек и хлеб в города завезти), и о небе. Они в голодной стране создавали те институты и КБ, что потом станут основой грандиозного авиакосмического рывка СССР. Именно тогда, думая о хлебе и восстановлении разрушенной промышленности, красные создавали и ЦАГИ, и Академию имени Жуковского. В лишенной электричества Москве 1920-го они представляли грандиозный план будущей электрификации страны — ГОЭЛРО. У них были крылья, и тем они принципиально отличаются от многих нынешних оппозиционеров. Они-то сознавали, что если ты будешь думать только об элементарном, ты — труп для истории. Заведомый проигравший. Потому те революционеры, борясь с разрухой, одновременно мечтали и космических полетах, глядели на Марс. И вот этому у них стоит поучиться.

А вот дальше они нас научить не могут. Дело в том (и мы это видели на примере Чижевского) они породили систему, что боялась первопроходчества и принялась съедать многих гениев-новаторов мирового масштаба. СССР перешел на подражательно-догоняющую траекторию развития, на копирование западных передовых образцов и достижений. Конечно, уникален пример Спецкомитета при правительстве СССР, созданного Л. Берия, в рекордные сроки обеспечившего стране развитие ракетной техники, реактивной авиации, радиолокации и овладение атомной энергией в 1946–1953 гг. Но и здесь мы только шли вдогонку за Западом. Ибо и ракеты, и реактивные самолеты, и атомные реактор с бомбой, и радары уже были создан в Германии, США, Англии. Спецкомитет не успел перейти к задачам создания того, чего еще не было во всем остальном мире. Он не опережал свое время по части созданного. Образно говоря, чижевских он все-таки не защищал и не давал им оперативного простора.

Сталину не хватало сил и времени на отслеживание всего. Хотя и у него есть примеры, на которых могут поучиться вожди будущей России. Предпримем некоторый экскурс в историю.

 

Инновационная доблесть вождя

Волей-неволей мне для иллюстрации снова придется обращаться к примерам из самой близкой к нам эпохе бурного развития — к примерам из первой половины ХХ века. Потому примеры опять-таки выйдут несколько милитаризованными. Что поделать, знамением тех десятилетий служили большие и жестокие, высокомеханизированные войны. Но есть и еще одно соображение: историческо-философского характера. История движется по спирали, по закону отрицания отрицания. Так, если последняя треть ХХ столетия и начало нынешнего отрицали дух и философию первой половины ХХ века (как ужасы тоталитарной эпохи), то следующая эра будет отрицать уже гламурно-сибаритскую «эпоху» 1975–2020 годов. То есть, на новом уровне мы придем к некоей реинкарнации Сталина, Рузвельта, Гитлера. Поэтому все-таки полезно не забывать о сравнительно недавних страницах истории.

Итак, начнем…

Как вы уже знаете, противодействие прорывным инновациям и не в науке происходит. Скажем, и в военном деле оно тоже есть. Давайте попробуем изучить несколько примеров того, как оказалось сломанным инновационное сопротивление сил застоя и деградации.

Если взять один только предвоенный период 1941 года, то там командующий Западным округом генерал Д. Павлов (крутой «профессионал») отверг предложение НКВД создать части спецназа, способные действовать в тылу врага. В принципе, Павлов недалеко ушел от тех же британцев, что боялись самой идеи «коммандос», создав его лишь после начала Второй мировой и после того, как увидели потрясающе успешные действия гитлеровских диверсионных сил. Но если англичане хотя бы после этого набрались ума-разума, то Павлов так и не понял значения сил спецопераций до самого 22 июня 1941 г., когда немецкий спецназ успешно дезорганизовал тылы его округа и нарушил связь в первый же день войны. Спецназ СССР пришлось формировать уже потом, при обороне Москвы — и то по линии не военных, а опять-таки в епархии НКВД Лаврентия Берии (Отдельная мотострелковая бригада особого назначения — ОСМБОН).

Кстати, Берия (как ближайший сподвижник Сталина) зарекомендовал себя настоящим инноватором. Именно ему, например, принадлежит честь создания отечественных войск радиоэлектронной борьбы. Именно Берия, например, в декабре 1942 г. подал Сталину как главе Государственного комитета обороны докладную записку, где предложил создать три специальных радиодивизиона для подавления («забивки») связи немецких войск на их основных частотах — на ультракоротких (FM) и длинных волнах, каковыми Красная армия практически не пользовалась. Сталин буквально на следующий день распорядился организовать части радиоборьбы. (А. Шпагин, «Неизвестный Берия», http://www.duel.ru/200745/?45_6_3)

Сами генералы («военные профессионалы») не додумались до того, что понял и оценил талантливый, разносторонне начитанный и развитый «любитель» Берия. Напомним и о том, что именно он смог оценить значение такой инновации, как пистолет-пулемет, в то время, как армейские генералы считали его небоевым, «полицейским» оружием. Действия финских лыжников в 1940 году посрамили «военных профессионалов» и доказали полную правоту Берии и конструктора пистолетов-пулеметов — знаменитого Дегтярева.

А глава ВВС Рычагов в том же предвоенном периоде сорок первого буквально с пеной у рта нападал на выдающегося гражданского летчика Александра Голованова, отличившегося в ходе Зимней войны в Финляндии в 1940 г. Голованов, будучи шеф-пилотом «Аэрофлота», был мастером слепых полетов и полетов по радионавигационным приборам. Он водил невооруженный «Дуглас» в разведывательные полеты над Финляндией, скрываясь от истребителей врага в облаках. Тогда же Голованов обнаружил, что армейские пилоты-бомбардировщики, в отличие от гражданских летчиков и штурманов, совершенно не владеют техникой слепого вождения и радионавигации, а потому в условиях плохой погоды и сильной облачности безбожно блуждают и не находят заданной цели. Именно поэтому в Финской войне бомбардировочная авиация СССР выглядела очень бледно. В то же время, английские и немецкие бомбардировщики прекрасно действовали и ночью, и в плохую погоду, отыскивая цели благодаря радиокомпасам. Создалась невероятно опасная для русских ситуация. Хотя СССР и имел тысячи двух — и четырехмоторных бомбардировщиков (ТБ-3, Пе-8, Ил-4, Ер-2), превосходя по их числу всех в мире, этот могучий флот оказывался в реальных условиях войны практически беспомощным. И немцы (или англичане), обладая радионавигацией, могли наносит нам сокрушительные удары гораздо меньшим воздушным флотом.

Более того, Голованов еще в ходе Финской кампании предложил, чтобы экипажи «Аэрофлота» работали как лидировщики и следопыты, выводя армейскую авиацию к целям. Но военные игнорировали предложение пилота-новатора.

Голованов в письме Сталину предложил создать особое подразделение бомбардировщиков, укомплектовав их пилотами из Гражданского воздушного флота (ГВФ). Этот особый авиаотряд станет кузницей кадров для армейской авиации, научит их успешно летать на бомбежки в любое время суток и в любую погоду.

Голованова спасло то, что он адресовал записку прямо Сталину — и Сталин уже два дня спустя распорядился доставить инноватора к себе для доброжелательной беседы. Чуть позднее Сталин предложил Голованову стать во главе особого 212-го полка (пилоты — из «Аэрофлота», штурманы и стрелки-радисты — из ВВС), починенного не дивизии и не округу, а напрямую — центру. Тем самым Сталин выводил инноватора из-под власти тупого и косного генералитета. Тем самым Иосиф Виссарионович положил начало формированию в стране Дальней, стратегической авиации современного типа. А начал с того, что стал лично куратором военной инновации, не позволяя признанным «военным специалистам» растоптать росток нового. По сути дела, он создавал опытную «военно-научную» часть, некий аналог территории свободного творчества.

И он был прав. Как пишет в своих воспоминаниях А. Голованов («Дальняя, бомбардировочная…»), на него в приемной Сталина буквально с пеной у рта налетел командующий ВВС Павел Рычагов: «Откажитесь, пока не поздно, от вашей дурацкой затеи. Все равно у вас ничего не выйдет!» А ведь Павел Рычагов был совсем не замшелым старцем, а молодым и амбициозным авиакомандиром, прошедшим бои в Испании! Но сделать «признанный профессионал» ничего не мог: дело курировал сам Сталин, который не допустил бы уничтожения прорывной, полезной инновации.

Когда полк появился, Рычагов прислал проверяющих. Полк показал великолепные успехи в подготовке экипажей в ночных полетах и в непогоду. Но проверяющие обнаружили, что у летчиков — плохая, видите ли, строевая подготовка. Хреново маршируют строем, понимаете ли! И Голованову доверительно сообщили: если бы не особая подчиненность полка центру (не покровительство самого Сталина), то его наверняка бы выгнали с поста командира полка. Как видите, для «военных профессионалов» умение тянуть носок при маршировке намного важнее боевых качеств пилотов.

Наверное, неслучайно и Павлов, и Рычагов были расстреляны Сталиным летом 1941-го. Жаль, что такую же помощь ИВС не оказал Александру Чижевскому.

Но нам важнее другое: пример того, как Сталин добивался слома инновационного сопротивления, как ограждал колыбель полезных и перспективных перемен от разгрома признанными «светилами» и «профессионалами». В принципе, он ведь не собирался их уничтожать (Павлов и Рычагов остались бы в живых, если б не катастрофа июня 1941-го), Сталин только создавал этим «спецам» конкуренцию, выращивая радикальную инновацию и прикрывая ее своей властью. Ибо понимал: как только инновация вырастет и наберет силу, старые специалисты примут ее как данность, будут вынуждены вертеться и придумывать что-то новое. А, кроме того, инновация породит новый отряд более динамичных специалистов. Когда и они закоснеют и попробуют давить новое, будет создан очередной защищенный свыше росток инноваций.

Поставьте вместо Дальней авиации какую-нибудь мирную инновацию (город будущего — футурополис, программу создания энергостанций нового типа, пробный флот из переприводных судов Масленкова или первый отряд экранопланов) — и вы увидите, как нужно действовать и сегодня.

Сталин в отношении Голованова и его новшества поступал как истинный суперменеджер из высшей расы. Причем управленческая мудрость Иосифа меня лично поражает даже в мелочах.

Возьмем такой аспект, как вознаграждение труда инноватора. В сегодняшней РФ чиновники, узнав о том, что организатор прорывного научно-промышленного проекта и смелый инноватор будет зарабатывать больше, чем они, встают стеной — и не пускают дела. Они не могут смириться с тем, что какой-то изобретатель или предприниматель-инноватор на подведомственном им предприятии станет богаче министра или начальника управления. Это обстоятельство сегодня губит развитие РФ в тысячах точек. Из-за этого был «зарезан» не один проект создания технологических центров или технопарков на базе умирающих предприятий россиянского ВПК. И то же самое было в позднем СССР.

А вот как Сталин поддерживает инноватора Голованова.

«— А теперь у меня к вам вопрос, — подойдя, сказал Сталин. — Сколько жалованья вы получаете?

— Постановлением Совнаркома мне, как шеф-пилоту Аэрофлота, определено четыре тысячи рублей в месяц, — несколько озадаченно ответил я.

— А сколько получает командир авиационного полка? — спросил Сталин, обращаясь к наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко.

— У нас такого оклада и нарком не получает. Командир полка получает у нас 1600 рублей, — ответил Тимошенко.

Стало тихо.

— А сколько же вы вообще зарабатываете? — спросил Сталин.

Разговор принимал неприятный для меня оборот.

— Товарищ Сталин, я за деньгами не гонялся и не гонюсь. Положено тысячу шестьсот рублей — буду получать такой оклад…

— Ну вот что, вы, как командир полка, будете находиться на казенных харчах, вас задаром будут одевать и обувать, у вас будет казенная квартира. При всем этом, видимо, целесообразно оставить вам получаемое жалованье. Зачем обижать человека, если он идет на ответственную, серьезную работу? Как, товарищи? — обратился он к присутствующим.

Послышались голоса: «Правильно, правильно!» (А. Голованов. «Дальняя, бомбардировочная» — Москва, «Центрполиграф», 2007 г., сс. 48–49).

Вот это — высший класс управления! Отличное понимание того, что главное в деле — это человек-творец, человек-инноватор, коего нужно поддержать. И что кадры решают все.

К сожалению, приведенные примеры сравнительно просты: они касаются военного дела, а не науки и технологий. В эпоху Сталина слишком много сил отобрала и война, и подготовка к ней. И все-таки…

В том, сталинском СССР вообще многое делалось. И как делалось!

В 1934 году пионер Коля Рохманов изобрел подъемный кран оригинальной конструкции и построил его макет. Модель заинтересовала специалистов и по инициативе самого Серго Орджоникидзе (Наркомтяжпром СССР) была рассмотрена на высшем уровне, в его министерстве — народном комиссариате. («Маленький полигон большой промышленности» — «Техника-молодежи», 1970 г., № 1, с. 14). И ведь посмотрите: заметили изобретение, хотя никакого Интернета тогда и близко не было.

Советские СМИ в 1934 году сообщили: изобретатель товарищ Маначуро построил новый картофелекопатель. Буксируемый за трактором, он заменяет труд 60 человек, обрабатывая за день 2 гектара, а брак при обработке картошки — не выше 1 %. То есть, работу инноватора заметили. И не затерли импортной техникой.

Еще интересный момент: просматривая советскую прессу января 1934 года, наткнулся на призывы центральной власти: снизить за год себестоимость строительства — на 15 %, а промышленного производства — на 4,7 % по сравнению с 1933 годом. А это можно было сделать только за счет лучшей организации дела и внедрения в практику научно-технических новинок. То есть, инновационным путем. Интересно, а теперь такие рубежи Кремль ставит? Понимает вообще, насколько это подстегнуло бы спрос на инновации?

В 1934 году бригады ДИП (догнать и перегнать!) на московском «Электрозаводе», внимая призыву власти избавить страну от импортной зависимости, освоили производство передовых тогда алюминиевых трансформаторов. Примечательно: ударная сила ДИП-бригад тогда становится рабочая молодежь и инженеры. Заводское начальство в бригады не входит! Очень разумный шаг…

В том же году изобретение инженера В.К. Виторского (магнитофон, записывающий звук на проволоку) было замечено государством. Первые же аппараты Виторского были использованы для записи важных выступлений руководства и на телефонных станциях.

Тогда же государство отмечает работу профессора С. К. Моисеева, создавшего технологию полной очистки воды с помощью «посеребренного песка». (Наркомтяжпром, НИИ водоснабжения и санитарной техники). Были проведены испытания «серебряной воды» в питерской больнице имени Мечникова. Оказалось, раны оперированных людей от такой воды заживают быстрее («Техника-молодежи», 1934 г., № 2). В том же году академик М, А. Павлов осыпан наградами за создание отечественного, не имеющего аналогов в мире метода выплавки титана и ванадия из уральских титано-магненитовых руд.

В тот же год сообщается об успешных опытах наших исследователях с УКВ-излучателями. Доцент Федоссев и аспирант Ермилова в ашхабадском Зооветеринарном институте, применяя электромагнитное излучение (6 метров длины, 4 ампера — сила тока) успешно (за секунды) уничтожали вредных насекомых. В то же время, при той же длине волны, но силе тока в 1 апмпер, получены отличные результаты: прекрасный аппетит к подопытных животных, они набирают вес на 30–40 % больше при том же объеме корма. Переворот в животноводстве! Обнаружен лечебный эффект: старые, скрюченные в позвоночнике крысы распрямляются, становятся бодрыми. Опыты профессора М. Фролова (Московский институт инженеров общественного питания) и инженера М. Вишняковой (ВИЭСХ, Институт электрификации сельского хозяйства) дали отличные результаты — уничтожение долгоносиков в зерне двухсекундным электромагнитным импульсом с длиной волны в 5,15 м. В ВИЭСХ получены сенсационные результаты и по другой линии: электромагнитное облучение семян в полтора раза повышает их всхожесть, на 11 % повышается энергия прорастания семян… Облученное профессором Фроловым молоко оставалось свежим месяц при температуре хранения в 15–17 градусов (3 минуты воздействия, 5 ампер, длина волны — 7,5–8 метров).

Радиолюбитель Вечканов (работник Главмяса) в 1932-м успешно обрабатывает мясо между пластинами конденсатора. В Главмясе создана полупромышленная УКВ-установка для вытопки жира: она дает стопроцентную вытопку при идеальном качестве жира. Обычная обработка — 40 % зашкваренного брака…

И все это делалось в небогатой еще, только-только ставшей промышленной, стране…

Читаю сводки старых новостей. 1934-й. НИИ резиновой промышленности разработал огромные, слабонадуваемые сверхбаллоны для колес тракторов и автомобилей. Трактор на сверхбаллонах становится сверхпроходимым, скорость его растет на четверть и почти настолько же — падает расход топлива.

Другая история: в 1935 году юный Вадим Мацкевич (впоследствии — известный советский изобретатель, начальник отдела ВНИИ автоматизированных систем управления, в 1972 году — руководитель попутно и лаборатории электроники и кибернетики Станции юных техников подмосковного Щелкова) загорелся идеей построить робота. Такого, какого он увидел в фантастическом фильме «Робот инженера Рипля или гибель сенсации». Жил наш герой не в Москве, а в Новочеркасске. Занимался в местном Дворце пионеров — дело было как раз при варварской и кровавом правлении людоеда Иосифа Сталина.

Кровавый и бесчеловечный коммунистический режим в лице областной СЮТ (станции юных техников) дал Вадиму дефицитные шведские подшипники и 20 листов белой жести. И пионер стал делать робота. Вопреки шипению некоторых взрослых о том, что, мол, железные франкенштейны — плод чуждой нам идеологии. В 1937 году радиоуправляемый 1,2-метроворостый робот, умевший стрелять из пистолета, был готов. Москва тотчас заметила работу мальчишки, сразу же отправив его робота на Всемирную выставку-37 в Париж, в павильон Советского Союза. Отрок стал героем кинохроники и газетных публикаций, прославившись на всю страну. А потом Мацкевич поступил в МЭИ на факультет автоматики и телемеханики…

Как видите, тогда в Кремле умели замечать даже школьников-изобретателей в Новочеркасске. И тоже без Интернета. Кстати, в 1970 году робот, построенный в Щелково юными техниками под руководством Вадима Мацкевича (уже со встроенным бортовым компьютером!) был отправлен властями СССР представлять страну на всемирной выставке в Осаке…

К сожалению, в реальной истории у Сталина не хватило ни сил, ни времени, чтобы вот так поддержать многих инноваторов, причем не только в военном деле, но и в науке, в промышленности и даже обществоведении. Да и большинство приведенных здесь примеров, увы, так и остались опытными образцами. СССР не смог первым в мире выйти на рынок с магнитофонами «Виторский», например. И наши зернохранилища так и не были оборудованы излучателями для истребления вредителей.

 

Пределы «ручного управления»: казус Ледина

Да и не всем везло так, как Голованову с его инновацией. «Ручное управление» Сталина на инновационном фронте имело свои пределы. В ряде случаев серые рати в виде различных «завадовских» пересиливали. Давайте вспомним судьбу талантливейшего химика — Е. Ледина. Пускай и не столь трагичную, как доля Александра Чижевского.

Именно Сталин и Берия личным участием поддержали химика Евгения Ледина, в 1940–1941 гг. разработавшего супервзрывчатку А-IX-2, которой и до сих пор начиняют боеголовки зенитных ракет и снаряды авиационных пушек. (Об этом рассказывает в книге «Убийство Сталина и Берия» Юрий Мухин). А ведь Ледин тоже подвергался травле со стороны научного начальства, на его инновацию также не обращали внимания военные начальники, к коим он обращался за поддержкой.

Напомним, что Ледин довел до конца работы над этим ВВ исключительной мощности уже в войну, в тревожном 1941-м, когда, будучи мобилизованным, числился уже простым матросом. Отчет об «А-IX-2», как пишет Ледин, был «разослан в Артиллерийское управление ВМФ, Главное артиллерийское управление РККА, Народный комиссариат боеприпасов и Артиллерийскую академию имени Ф.И. Дзержинского», но «ни Артиллерийский комитет ГАУ РККА, ни Наркомат боеприпасов не только не отозвались по существу изложенных вопросов, но даже не подтвердили его получения». То есть, Ледина не хотели признавать ни военные бюрократы, ни «признанные научные авторитеты». Более того, его отчет, как «малоценный», едва не сожгли при эвакуации из Москвы аппарата наркомата Военно-морского флота.

Евгений Ледин смог спасти дело, обратившись к комиссару-политработнику, к начальнику политотдела Центральных управлений и Главного Морского Штаба генерал-лейтенанту Н.Д. Звягину. Звягин идет к наркому ВМФ адмиралу Кузнецову и заставляет его заняться взрывчаткой «А-IX-2». «Нет, Кузнецов не побежал докладывать о ней Сталину, но милостиво согласился, чтобы Ледин написал письмо в ГКО (Государственный комитет обороны) за подписью Кузнецова и ввиду недоумения начальника Политотдела вынужден был это письмо подписать. Так о взрывчатке «А-IX-2» наконец узнал Сталин…» — пишет Юрий Мухин.

А вот Сталин все понял на лету и немедля стал действовать. На совещании у него решили создать для Ледина СЭПБ — Специальное экспериментально-производственное бюро, личным приказом Верхового произвели матроса Ледина в военные инженеры третьего ранга. А это — равносильно званию майора или капитана третьего ранга.

Казалось бы, дело в шляпе. Но, как вспоминал затем сам Ледин, наркомат (министерство) боеприпасов во главе с Ванниковым тихо саботировало производство взрывчатки. Сам нарком-министр ни разу (!) за всю войну не встретился с инноватором, его заместитель и начальник первого главка Кожевников занял по отношению к СЭПБ откровенно враждебную позицию. Более того, когда в начале работы взорвалась мастерская СЭПБ по снаряжению корпусов снарядов взрывчаткой «А-IX-2» и погибло 12 человек, на Ледина тут же настучали самому Сталину.

Вы видите, что история эта местами до боли напоминает тот саботаж «серых», с каким столкнулся и Александр Чижевский десятью годами раньше. На Ледина набросился тот же тип тварей, что и на Чижевского. Не боявшихся никакого наказания со стороны свирепого НКВД.

Ожидался ответ о прекращении работ, но Сталин не обрадовал бездельников и распорядился — пошлите Ледину еще 24 человека. Взрыв не был связан со свойствами взрывчатки, возможно, это была и диверсия, но люди перепугались. Тогда Ледин вместе с главным инженером первого главка П.В. Лактионовым убрали из мастерской всех, сами стали за снаряжательные прессы и снарядили «А-IX-2» все снаряды опытной партии…» — пишет Ю. Мухин.

Более того, работы СЭПБ курировал НКВД во главе с Лаврентием Берия. Сталин слишком хорошо понимал, что бюрократическое болото плюс «признанные специалисты» больше озабочены сохранением своего положения, титулов и наград, нежели делом — будь даже это победа в тяжелейшей войне. А потому новатору с прорывной разработкой нужна служба «разграждения пути» и подавления сопротивления прежней бюрократической системы. Что, кстати, вполне можно перенять и для операции «Прометей». Тогда, во время работы СЭПБ, Ледина прикрепили к ответственному сотруднику Берии и регулярно вызывали в ведомство. Ледину гарантировали: при широком размахе работ по всей территории Союза, сотрудники НКВД на местах могут оказать помощь в случаях задержек или поисков необходимого оборудования, или материалов по представляемым исследователем сведениям. Как отмечал сам Ледин, на этапах строительства, монтажа и подготовки производства, эта помощь способствовала ускорению работ. К сожалению, сам Ледин не решился пойти до конца и не понял, как нужна ему помощь Берии.

«…Встречи на Лубянке происходили каждую ночь, до окончания работы СЭПБ в сентябре 1943 г. и всегда заканчивались вопросом, который органически противоречил всему моему естеству: «Нет ли у вас замечаний о противодействии или саботаже проведению работ?» Зная методы, которые применялись НКВД, я испытывал тягостное чувство и душевный протест, исключавшие всякую возможность такого рода «помощи», и ни разу не дал на этот вопрос положительного ответа».

А вот это напрасно, напрасно Ледин не попросил защиты у НКВД, поскольку шакалы наркомата боеприпасов сразу поняли, что человек он стеснительный и его можно грабить, как хочешь.

Нарком боеприпасов Борис Львович Ванников оказался опытнее его в этих делах. Поэтому о присуждении Сталинской премии за изобретение и постановку на производство взрывчатки «А-IX-2» Е.Г. Ледин узнал в марте 1943 г. из газет, оттуда же он узнал, что у него в соавторах состоит тот самый начальник первого главка, который мешал освоению «А-IX-2», как только мог.

Ледин продолжает: «Состав награжденных был довольно пестрым, и для многих из них, которых я знал, награждение было совершенно неожиданным». Ну так уж «неожиданным» — разве они не знали, что они для Ванникова «свои», и что Борис Львович своих не забывает?

И Ледин, не могущий себе простить до сих пор то, что он не сумел наградить действительно заслуживших, с горечью пишет: «…Я пришел к выводу, что мне надо было доложить о выполнении задания лично председателю ГКО (Сталину. — М.К.), а не наркому, и поэтому являюсь единственным виновником происшедшего. Но кто мог подумать?» — пишет Ю. Мухин.

Так что зря Ледин тогда не написал Сталину. Ох, как зря! Ведь после войны бюрократическая клика наркомата боеприпасов ему ничего не простила и быстро затерла, и никаких научных званий великий русско-советский химик-взрывник так и не получил. Более того, «признанные специалисты» в области боеприпасов и много лет спустя продолжали ненавидеть талантливого исследователя. Юрий Игнатьевич Мухин по сему поводу очень хорошо написал:

«…Как-то, много лет спустя, я встретился, в ожидании поезда, на платформе московского метро, с бывшим председателем Артиллерийского комитета ГАУ, генерал-лейтенантом, доктором технических наук Константином Константиновичем Снитко, — вспоминает Ледин. — «Он был в штатском, с портфелем в руке и, видимо, еще продолжал свою преподавательскую деятельность в Артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского, где был долгое время начальником кафедры взрывчатых веществ. Мы были хорошо знакомы, так как до этого часто общались на деловой почве.

Поздоровавшись со мной, Константин Константинович задумался и спросил: «Знаете ли вы, почему вам удалось осуществить ваше предложение?» и, видя, что я недоумеваю, ответил сам: «Потому, что никого из нас здесь не было»…

Ледин выделенные им же слова никак не комментирует, давайте попробуем это сделать мы. В понимании обывателя (который всегда считает себя умнее всех и которому мы позже дадим другой термин), Ледин — дурак. Отказался от денег и звания, когда изобрел взрывчатку, не скандалил, когда его обокрали наградами, не стал добывать себе ученых и воинских званий. А Снитко умный: и ученое звание себе добыл, и воинское, никакой теории не разработал, но кафедру в академии получил.

У Снитко есть все основания глядеть на Ледина через губу — у Ледина «жизнь не удалась», а у Снитко удалась. Но… Одно мешает — Ледин автор выдающихся изобретений, а Снитко просто генерал-лейтенант и доктор технических наук. И вырывается невольное признание…

Напомню о чем оно: когда Ледин приехал в Москву и добился, достучался до ГКО — до Сталина, то в Москве в это время не было «специалистов» Главного артиллерийского управления, в том числе и этого Снитко, — они эвакуировались. И только поэтому, как говорит Снитко, они не смогли помешать внедрению «А-IX-2». Вопрос — а почему все они, включая Кузнецова, Яковлева, их работников, работников наркомата боеприпасов, хотели нанести существенный вред СССР? Почему они препятствовали внедрению «А-IX-2»?

В нашей истории довольно хорошо изучены мотивы, которыми руководствовались патриоты, понятны и мотивы, которыми руководствовались откровенные предатели. Но никто не занимался изучением мотивов, которыми в годы войны руководствовался обыватель, а ведь именно он составлял большинство населения. Обыватель — это тот, чьи цели в жизни ограничиваются желанием вкусно жрать, трахаться, иметь побольше барахла и не иметь опасностей для существования. Обывателю плевать, какая власть на дворе, ему мила любая власть, которая удовлетворяет его желания. Для удовлетворения желаний нужны деньги, для того, чтобы их иметь, надо работать или служить. И обыватель работает и служит: и шахтером, и дояркой, и ученым, и генералом. Обыватель всегда хвалит и громче всех клянется в верности существующей власти, но только потому, что надеется этим схватить у нее кусок побольше.

Понятие чести, долга, патриотизма ему неведомо, но предать откровенно он боится. Однако это не значит, что он не смотрит в будущее.

Вот представьте. Началась война с немцами. Какие мысли должны были появиться у обывателя? Мог ли он верить в победу СССР? Никогда! Посудите сами.

Обыватель, даже с образованием, всегда туповат: зная себя, он такими же представляет и всех своих соплеменников. Российский обыватель всегда млел перед Европой, а Гитлер — это Европа! И обыватель без сомнений считал — куда уж нам, лапотным, супротив Европы!

Более того, немцы поставили на колени остальные страны континента, их армия оглушительно разгромила армии остальных государств. Ну куда России (в понимании обывателя) с немецкой армией и всей Европой тягаться?! Обыватель — подлый трус, в его понимании и все остальные — такие же. Кто же (в понимании обывателя) будет сопротивляться немцам, если «все мы трусы»? Обыватель свято верил, что Германия победит СССР, тем более что немцы это сделали в Первую мировую, когда на стороне России была Франция, Италия, США, Бельгия и прочие страны. А одной России, с отсиживающимися на островах британцами, немцев никогда не победить!

Говорить об этом обыватель не мог — во время войны за такие разговоры могли расстрелять, но не думать о будущем он ведь тоже не мог!»

Отличный пассаж! А поскольку РФ — это страна победившего обывателя (и с обывателями в «элите»), то способ, коим Иосиф Виссарионович обеспечивал продвижение русских инноваций в случае и с Головановым, и с Лединым, подойдет нам и завтра.

Но только в гораздо более совершенном виде. И не только на военно-промышленном направлении! Нам нужна настоящая «машина» инноваций, работающая намного эффективнее «ручного управления».

Ибо после смерти Иосифа Сталина с прорывными разработками в СССР становится совсем плохо…

 

Как Советский Союз не смог использовать то, что имел

26 августа 2013 года ушел из жизни один из величайших русско-советских гениев. Не стало Ивана Степановича Филимоненко. Он — изобретатель, ученик и сотрудник И.В. Курчатова, разработчик космических термоэмиссионных энергоблоков ракет и космических объектов. А еще — исследователь технологии волновой трансмутации ядер, водородного топлива для космоса, синтеза гетероалмаза. Он — автор вакуумного способа генерации электрической энергии и остекления теплиц бистеклянным покрытием 99,98 % прозрачности, с вакуумной термоизоляцией. Филимоненко экспериментально открыл физические эффекты волновой трансмутации радиоактивных материалов, ядерной термоэмиссии, синтеза гетероструктур, впоследствии взятых на вооружение будущими нобелевскми лауреатами. В исполнении Филимоненко получены гетероалмазы в виде «усов» до 2500 мм — твёрже алмаза и прочнее стали («нитроген»), от которых чуть сам чуть не погиб, уколовшись.

В 1957 году он осуществил «тёплый» ядерный синтез (с электролизом тяжелой воды), не требующий термоядерных температур. Он получил бороводородное космическое топливо для космических аппаратов. Предания гласят и о его работах по созданию способа перемещения в пространстве за счёт создания полевого градиента диффузии ядер. Филимоненко в рамках закрытых совершенно секретных курчатовских исследований многое чего делал. Но со смертью Курчатова в 1960-м и Королева в 1966-м его прикрытие исчезло. Неудобного ученого выбросили прочь из науки в 1968-м, вновь вспомним о нем лишь в 1989-м. Но было уже поздно: СССР рушился.

Иван Филимоненко ратовал за отказ от привычной ядерной энергетики с расщеплением ядер и за переход к энергетике термоядерного синтеза, причем именно по Филимоненко. За это его и уничтожили, как Чижевского, в 1968-м. Ибо он был опасен для сложившейся научной «мафии», которая толкала очень дорогой проект термоядерного реактора: типа «Токамак». Каковой оказался тупиковым. А ведь если бы Филимонеко довел свою работу до конца, СССР мог бы уже в 1970-е годы получить компактные термоядерные установки. Обогнав весь мир на добрые сорок лет. Ибо «Локхид-Мартин» объявила о своем проекте компактного ТЯ-реактора лишь в 2014-м.

Потеряла страна гения, сгноила его.

Пожалуй, Филимоненко — это самый вопиющий случай. Но можно взять примеры и масштабом поменьше. Советский Союз в 1980-е годы не мог использовать даже того, что давала ему отечественная наука. Уж сколько раз всякие смердяковы измывались над нашей страной тех лет, говоря о том, что Советский Союз, обладая четвертью всех научных работников мира, не мог похвастать и соответствующей долей новых технологий. Все американцы блистали, немцы, японцы. Мы не станем отрицать ни проблем советской науки, ни того, что в ней был огромный «балласт». Но глупо не замечать того, что в СССР промышленность не желала воспринимать всех перспективных разработок нашей науки. Самые впечатляющие новации оставались лежать под спудом: тотально огосударствленная экономика, не имеющая частной инициативы, не желала производить ничего принципиально нового. Как и во времена расправы с инновацией Капицы-старшего. Если вы читали «Хроники невозможного», то помните, что с тем же самым злом в 1930-1940-е годы столкнулся Капица-отец. Тогда его доводил до бешенства принцип работы советской индустрии: «Потребитель — не свинья, все съест». Переход на выпуск новой техники ломал налаженную жизнь и мешал спокойно «делать план». Даже при Сталине. Ведь конкуренции не было, все произведенное на заводах СССР имело гарантированный сбыт. Положение это не изменилось и в 1980-е, когда от СССР требовалось либо сделать рывок в развитии, либо — погибнуть.

Давайте откроем сборник «Эврика» за 1989 год. Да-да, той самой легендарной «Эврики». Давайте, сделав поправку на время, поглядим на положение дел чуть более четверти века назад.

1987 год. В СССР Институт прикладной математики АН СССР имени Келдыша и Институт атомной энергии имени Курчатова показывает первого адаптивного, самообучающегося, двурукого робота. Его главным конструктором выступал Сергей Камынин. Этот робот мог, словно человек, искать нужные заготовки и вставлять их в патрон токарного станка. Робот мог и обрабатывать, и измерять детали. Он умел даже писать ручкой на листе бумаги. И это — еще на громоздкой электронике, на «тугодумных» компьютерах восьмидесятых. На что тогда жаловались разработчики? На то, что никто не хочет налаживать серийное производство робота.

А ведь можно было бы создать из этой новации полноценную корпорацию мирового значения. Какую-нибудь «Келдыш роботикс». Но, как вы понимаете, именно эти работы и были сокращены в Институте прикладной математики после гибели СССР.

Идем дальше? В том же 1987-м на биофаке МГУ доктор биологических наук Андрей Каменский и его команда ведет интереснейшие работы с активными осколками белков — пептидами. Вернее, с их искусственными аналогами. Крысам вводят эти пептиды — и у них улучшается память, они намного лучше обучаются. Растет их двигательная активность. Особенно хорошо препараты действуют на переутомленных, «ушибленных» стрессом подопытных зверьков. В ряде экспериментов показатели памяти у них после пептидной обработки (введения через нос в виде капель) улучшалась в 3–3,5 раза. Кроме того, крысы становились и в полтора раза менее чувствительными к боли и высокой температуры.

Казалось бы, СССР мог бы первым в мире выйти на рынок с «каплями памяти», с препаратами для улучшения умственной работы. Но не вышел!

В том же году сообщили, что в Институте молекулярной генетики АН СССР, в лаборатории кандидата Владимира Незавибатько, синтезирован препарат, действующий в 50 раз дольше, чем природный белок. Клинические испытания разработки Незавибатько (Не зови отца) шли как раз у Каменского. Это был ключ к созданию лекарства не просто для улучшения памяти, но и для снятия усталости, для повышения работоспособности, для снятия стресса.

С 1987 года скоро минет тридцать лет. Но производится и у нас в стране такое лекарство?

На основе пептидов во Всесоюзном научном кардиологическом центре АМН СССР доктор химических наук Михаил Титов получил к 1987 г. препарат, который заживлял кожные раны, язвы желудка, врачевал поражения печени и поджелудочной железы. Слава богу, лекарство это успели запустить в производство.

Но наука шла дальше. В том же Кардиоцентре АМН СССР ученые О. Ильинский, Е. Кондрикова, С. Спевак и А. Соловьева к лету 1987-го провели сенсационные эксперименты. Оказалось, что можно с помощью электродов активизировать те участки головного мозга, которые дают команду на выработку организмом опиоидных пептидов. А они, в свою очередь, не только делают боль от ран намного слабее, но и вызывают ускоренное заживание их. А это был уже ключ к безлекарственному лечению…

Но разве кто-то развил это направление? Да нет, сами-то капли на основании пептидов уже давно продаются. Просто русские не смогли сделать это своим приоритетом, создав на базе той новации, что была прорывной в 1987-м, корпорацию с мировым именем. Так, как это делают китайцы, целенаправленно выращивая компании-лидеры глобального рынка. Не смогли мы построить нечто подобное. Причем ни в позднем СССР, ни нынче. Но вернемся в 1980-е…

В Белорусском институте физической культуры смогли создать сверхэффективные биомеханические тренажеры. Они, используя вибрацию, в десятки раз быстрее развивали гибкость, силу, точность движений. Причем как для лечения последствий травм, так и для тренировки.

«Ученый включает приборы — и мелкая дрожь начинает сотрясать нас. Приходится изо всех сил сжимать ручки виброснарядов — иначе кажется что они вот-вот выскользнут. Мышцы напрягаются все сильнее. Через несколько минут мы меняемся, поочередно нагружая мышцы рук, ног, живота, плечевого пояса. А минут через двадцать, совершенно обессиленные, присаживаемся отдохнуть. Ощущение такое, словно два часа бегали, прыгали, поднимали тяжести.

Постепенно усталость отступает. Неожиданно ловим себя на давно забытом ощущении «мышечной радости». Состояние такое, как после хорошей баньки с веничком, футбола до изнеможения или утреннего кросса. Внутри, кажется, «поет» каждая жилка, хочется поиграть мышцами, погонять мяч…» — писали 19 апреля 1987 г. репортеры газеты «Социалистическая индустрия».

То есть, можно было бы создать целую корпорацию по производству тренажеров — скажем, под маркой «Вибротрен» — для спортивных клубов всего мира. Шутка ли: сжать время тренировок вдвое-втрое, а эффекта добиваться большего! Но корпорация так и не возникла…

А знаете, как боролись за импортозамещение тогда, когда еще был Путин маленьким… чином КГБ? В 1985 году, когда цены на нефть стали падать, Томский нефтехимический комбинат столкнулся с проблемой: выходили из строя импортные западногерманские ножи для нарезки гранул полипропилена. Немецкие поставщики оборудования моментально взвинтили цены. Мол, куда русские денутся — купят. Наши решили обойтись своими силами. Но ножи, сделанные из освоенных металлургией СССР сплавов, оказались еще хуже. И тогда Томский НХК обратился в Институт физики прочности и материаловедения Сибирского отделения АН СССР. Там к середине 1980-х научились конструировать сплавы с заданными свойствами. И вот, спасая нефтехимиков, аспирант К. Гаврилов вместе с инженерами А. Радуцким и А. Зиборовым создали нужный сплав, взяв за основу карбид титана, а за связку — коррозионно-устойчивый сплав. Применили метод спекания — и получили ножи с ресурсом работы в 3 тысячи часов. Лучше, чем у немцев.

Оказывается, у нас в 1980-е могла возникнуть целая индустрия «сконструированных сплавов». Увы, не возникла…

Закроем уже пожелтевшие страницы «Эврики»-1989. Видите: наука могла давать намного больше, чем казалось тогда чиновникам или советским обывателям. Причем на самом широком фронте: от фантастически установок термоядерного синтеза Филимоненко (подземных ракет Цыферова, лазерных станков Гапонцева и т. п.) — до новых лекарств и необычных спортивных тренажеров.

Можно вспомнить и пример великого русско-советского радиоинженера Леонида Куприяновича, в 1957 году создавшего первый в мире мобильный телефон и базовую станцию к нему. Его радиофон ЛК-3 весил тогда три кило, что было весьма неплохо для того времени. Во всяком случае, мобильная «Моторола» в конце 1980-х тоже представляла из себя этакий портфель с телефонной трубкой, носившийся на лямке через плечо. А Леонид Иванович уже в 1961 году показал миру радиотелефон, весивший всего 70 граммов и имевший радиус действия в 80 км. Историки мобильной связи прекрасно знают, что на основе разработок Куприяновича была создана советская система мобильной связи «Алтай». Да я и сам, еще мальчишкой, один раз звонил по ней из милицейской машины домой — еще в 1976-м.

Если бы тогда глупые советские чиновники могли понять, что Куприянович открыл «золотую жилу»! Что с помощью его мини-радиофонов и сети базовых станций можно создать огромную отрасль сотовой связи для всех! Что можно ставить аппаратуру на высотных зданиях и на вышках, экономя астрономические средства на прокладке кабелей для обычной телефонии и обеспечив телефоном каждую семью. А заодно — и выйти на мировой рынок со связью будущего, задолго до всяких «моторол» и «сименсов»! Навязав всему свету именно наш стандарт сотовой телефонии. Но советская верхушка этого не поняла: не хватило ей живого воображения и деловой сметки. А частного капитала в СССР уже не существовало. В итоге мобильная связь в СССР было уже в тридцати городах в 1970 году, однако — для немногих. Какой-то чиновный идиот заявил, что радиотелефон по 300 рублей — это слишком дорого для советских людей. Хотя стереомагнитофоны в магазинах страны в начале восьмидесятых стоили и триста, и восемьсот целковых. И в результате первыми широкодоступную, коммерческую сотовую связь развили на Западе. Они сняли самые жирные сливки с этого гигантского рынка. И потому корпорации «Куприянович» не возникло, но зато поднялись всякие «самсунги», «нокии», «филипсы».

Эта же история повторилась и после гибели СССР, когда наши гении предложили государству создать гораздо более продвинутую мобильную связь — сверхширокополосную. Я об этом писал еще в «Алтаре победы» аж в 2009 году.

Русские могли бы дешево и сердито снабдить телефоном (он же — выход в Интернет) каждый дом, каждую квартиру. Даже если они находятся в самом глухом уголке страны, посреди тайги или высоко в горах! Потребность в кабелях здесь сводится к минимуму. Мы обгоняли бы весь мир в создании своего варианта тотально информационного общества в советском варианте. Более того, мы получали шанс построить совершенно новую мобильную телефонию, когда всего несколько спутников покрывают всю планету и каждый может купить себе сотовый аппарат, с помощью которого можно звонить такому же «сверхширокополосному» абоненту в любую точку Земшара. И платить при этом столько же, сколько мы платим обычным операторам мобильной связи. А тут прибыли СССР исчислялись бы десятками миллиардов «у. е.» ежегодно. Мы просто разоряли западных телекоммуникаторов.

Ключом к нашему прорыву становились два сногсшибательных открытия в электронике, совершенные в Ленинград — ском физтехе имени Иоффе командой исследователей во главе с доктором физико-математических наук Алексеем Кардо-Сысоевым. Их открытие и дает возможность создавать уникальные, русские передатчики для работы в СШП. Аналогов им на момент написания этой книги просто не было нигде на свете. Впрочем, для скептиков и «технарей» процитирую имеющийся у меня в распоряжении документ:

«…Были открыты два интереснейших эффекта — сверхбыстрого восстановления напряжения и сверхбыстрого обратимого пробоя в высоковольтных переходах. Это привело к созданию принципиально новых полупроводниковых приборов (удостоенных Государственной премии), способных коммутировать большие мощности в малых временных промежутках. И сама идея, и ее материальное воплощение принадлежат одной и той же группе разработчиков во главе с доктором физико-математических наук А. Ф. Кардо-Сысоевым.

Эти уникальные приборы позволяют в принципе формировать сверхкороткие импульсы нано — и пикосекундной длительности мощностью до десятков мегаватт и частотой повторения до десятков мегагерц, контролируя при этом их временное положение с точностью около десяти пикосекунд. И хотя с ростом частоты повторения импульсов их пиковая мощность падает, но она по-прежнему остается много выше, чем полученная с помощью любых других устройств. А сами приборы имеют практически неограниченный полупроводниковый ресурс.

Использование этих технологий и позволяет создать тот передатчик — источник сверхкороткого сигнала в сверхширокополосном диапазоне. И не один из прочих существующих в мире методов не позволяет столь эффективно решить такую задачу.

И это не просто интересная технология. Это возможность реально ликвидировать огромное («навсегда», по мнению скептиков) отставание России в области электроники, информатики, связи…

Носителем информации служит последовательность сверхкоротких импульсов длительностью от 0,2 до 1,0 наносекунды, частота которых занимает сверхширокополосный интервал в несколько гигагерц, то есть практически весь радиодиапазон. Спектральная мощность этих сигналов очень мала. Сигнал как бы «размыт» и напоминает обычный шумовой фон. Для традиционных средств связи он недоступен не только к приему, но даже и к определению самого факта своего существования.

Вся информация скрыта в особо точно контролируемом сочетании временных промежутков между отдельными сверхкороткими импульсами. А время может быть чрезвычайно малым. И, следовательно, количество передаваемой информации огромно. Как и практически не ограничено число каналов связи, не требующих выделенного частотного диапазона…»

Но никто уже в РФ не воспользовался возможным прорывом. Так и не возникла русская мобильная СШП-телефония.

К чему мы это пишем? Да к тому, что разрушение СССР и «рыночные реформы» ни черта не изменили к лучшему. Да, сломали закостенелую и неразворотливую промышленность Советского Союза. Не стали ее обновлять и тренировать, как в Китае. А взамен породили бело-сине-красное позорище, где промышленность попросту разрушили. Оставили только систему «Меняем добытое сырье на импортные готовые изделия». Погромили науку. Установили такую идиотскую экономическую политику, которая начисто лишает возможности строить новую индустрию взамен погубленной советской. И положение с использованием новаций в РФ стало еще хуже, чем в СССР. Появление всяких Сколково и «Роснано» ничего не изменило. «Роснаниста» Чубайса уже ловили на закупках западных технологий вчерашнего дня и на том, что он подавал советскую технологию сверхпрочных инструментов 1970-х гг. за последнее слово техники. (Что, кстати, делает честь советским разработкам). В целом же получилось в РФ настоящее мертвое болото для инноваций.

Вот это положение мы и изменим в корне, взяв власть и наделив Русскую идею техносмыслом. Так, чтобы сотни и тысячи новаторов могли бы плодотворно работать на благо страны, чтобы множество их полезных изобретений входило в нашу жизнь немедленно. Чтобы их жадно поглощала новая, созданная нами, индустрия.

Мы смотрим в прошлое, чтобы извлечь уроки на будущее. Чтобы наделить техносмыслом Русскую идею.

На наш взгляд, русским, отвоевавшим свою страну у мародеров, придется действовать по двум направлениям.

Во-первых, создавать самую благоприятную среду для поиска и применения инноваций.

Во-вторых, развернуть систему суперпроектов, буквально тянущих Россию в новую цивилизацию.

Одно без другого немыслимо. Тут многое зависит от воли правителей страны. От их исторической доблести, от их ума и воображения.

Давайте посмотрим на историю одного из самых успешных мегапроектов, буквально соткавшего современный мир. На американский ядерный проект «Манхэттен». Вернее, найдем разгадку того, почему он вообще был начат? Ибо вложить в 1941 году бешеные государственные деньги в то, что еще нельзя было ни увидеть, ни пощупать — это все равно, как сегодня тратить казенные средства на исследование торсионных полей. Как вообще стал возможен «Манхэттен», ставший, бесспорно, одним из самых грандиозных успехов Запада, нашего врага?

 

Почему вообще начался Атомный проект?

Если откровенно, то весь нынешний мир произрастает из величайшего научно-технического проекта: атомного. Из него вырос затем космический мегапроект, и благодаря сим прародителям сегодня мы имеем и микроэлектронику, и спутники связи, и сотовую телефонию, и бытовую электронику, и миниатюрные, но мощные компьютеры. Да буквально все!

Становясь все старше, я все сильнее удивляюсь тому, как ученым удалось убедить американские власти вложить огромные средства в проект создания атомного оружия. Вот это — настоящее чудо! Просто какая-то сага о Великой Инновации.

Если быть вовсе откровенными, то атомной физике несказанно повезло в том, что к власти в 1933-м пришел Гитлер — а европейские ученые испугались, будто фюрер повел работы по созданию атомной бомбы. Однако на первых порах эти страхи не воспринимались сильными мира сего всерьез. Идею начала работы над атомным оружием американскому правительству пробовали подать еще весной 1939 года. 17 марта знаменитый (в дальнейшем) итальянский физик-атомщик Энрико Ферми битый час пытался втолковать начальнику Технического управления ВМС США адмиралу Хуперу огромное значение ядерных исследований для будущего и страны, и мира. Но адмирал слушал невнимательно — и Ферми больше не приглашали. Никто не принял всерьез ученого-чудака, беженца из фашистской Италии, не имевшего на тот момент американского гражданства.

Ученый говорил об уране. А уран буквально вчера считался бесполезным металлом. Советский историк науки Сергей Венецкий в книге «Рассказы о металлах» (1970 г.) приводит статью из английской технической энциклопедии 1934 года: «Элементарный уран практического применения не имеет».

Спусковым крючком атомной паники среди самых умных и дальновидных людей послужили несколько статей в научном журнале «Нейчур» накануне начала войны в Европе.

11 февраля 1939 года немецкие физики Отто Фриш и Лиза Мейтнер опубликовали итоги своих экспериментов с ураном, показывавшие: деление ядер идет, тепло выделяется. 18 февраля Фриш снова выдает статью об экспериментах по делению ядра. Фриша и Мейтнер поддерживает такой авторитет в ядерной физике, как Нильс Бор, опубликовав свою статью в «Нейчур» 25 февраля. Но к тому времени о волнующих опытах по расщеплению ядра подхватила массовая пресса.

Наступила весна. Гитлер уже занял остатки Чехословакии и еще только приступал к подготовке вторжения в Польшу, как 19 марта 1939 г. французские физики Фредерик Жолио-Кюри, Ханс фон Хальбан и Лев Коварский опубликовали в «Nature» статью, где привели все материалы, доказывавшие возможность цепной реакции урана. 22 апреля 1939-го они обнародовали вторую статью, где назвали точное число нейтронов, выделяемых на каждом этапе цепной реакции. Именно это вызвало волну статей в обычных газетах, которые затрубили о том, что вот-вот будет создана Супербомба. (Джим Бэггот. «Первая война физиков: тайная история атомной бомбы. 1939–1949» — Москва, «Эксмо», 2011 г., с. 35).

Конечно, в первую очередь заговорили о том, что атомную бомбу может создать Германия. Слишком уж футуристическим, технократическим и дерзким казался национал-социалистический режим. К тому же, в Германии ученые весной 1939-го был создан «Урановый союз» из физиков-атомников и проект по изучению свойств урана под руководством Курта Дибнера — под эгидой военных. Но в Америке никто и не думал чесаться.

«…Вашингтонские деятели, пораженные бюрократическим склерозом, наши фантастической саму идею использования энергии невидимого глазу атома в военных целях…», — написал знаменитый советский историк Н. Н. Яковлев («Франклин Рузвельт. Человек и политик. Новое прочтение» — Москва, «Международные отношения», 1981 г., с.260).

Мы-то теперь знаем, что гитлеровцы всерьез атомным оружием не занимались, в постройке первого экспериментального реактора на три года отстали от американцев. Атомная энергия тогда имела все шансы так и остаться неосуществленной мечтой еще на долгие десятилетия, повторив нынешнюю судьбу, например, энергоинверсии Ощепкова. Но, что случилось потом, в 1939-м, можно назвать только одним словом — чудо. И если Гитлер стал его невольным «соавтором», то два других государственных мужа, Черчилль и Рузвельт — вполне сознательными.

Однако все было не так просто, как кажется нынче.

Военные конца 1930-х годов воспринимали физиков-ядерщиков с их идеей атомной бомбы примерно так же, как и легион параноиков, осаждавших военное ведомство со своими безумными изобретениями. Шарлатанов и сумасшедших и в те времена хватало. Кто-то сулил поджигать в небе тучи угольной пыли, уничтожая таким образом эскадрильи вражеских бомбардировщиков. А кто-то — и таинственные «лучи смерти».

«Поседевшие на службе старшие офицеры, вынужденные по указаниям сверху вести беседы с учеными, ясно давали понять им, что чувствуют к ним не больше уважения, чем к многочисленным «сумасшедшим изобретателям», грозившим задушить армию и флот проектами всевозможных невероятных видов оружия. «Только на днях, — рассказывал американский офицер группе ученых-атомников во время одного из таких собеседований, — один тип тоже прислал мне какой-то генератор лучей смерти. Я испробовал эту штуку на нашем полковом козле. И что бы вы думали! Скотина живет себе как ни в чем не бывало!» (Р.Юнг. «Ярче тысячи солнц» — Москва, Государственное издательство литературы в области атомной науки и техники, 1961 г., с. 94).

Дело в том, что принцип цепной реакции (ключевой для создания ядерного оружия и ядерного реактора) был доказан и принят физиками только в 1939 году. Он просто еще не успел проникнуть в массовое сознание: оно все-таки инерционно.

Параллельно с попытками расшевелить американские власти физики пробовали сделать это и во Франции. Знаменитый Жолио-Кюри, посетив министра вооружений Рауля Дотри, рассказал тому о возможностях атомного оружия. Дотри все понял и даже упрекнул ученого в том, что тот не пришел к нему раньше. Министр к марту 1940 г. успел завезти во Францию и запасы тяжелой воды из Норвегии, и оксид урана. Но … Гитлер в мае-июне 1940 г. молниеносно разгромил французов, тяжелую воду едва успели вывезти в Англию. Англичане, напуганные натиском Гитлера и его нетривиальной стратегией, в возможность создания атомной бомбы поверили.

Британский премьер, Уинстон Черчилль был не только политиком, но и талантливым писателем с живым и ярким воображением. Именно поэтому он оказался очень восприимчивым к инновациями и «бредовым идеям». В Первую Мировую, напомним, именно он протолкнул строительство танков. А когда загрохотала война с Гитлером, Черчиллю, ставшему морским министром, не давала покоя мысль о том, что немцы могут применить атомное оружие. Уже 5 августа 1939 г. он теребил министра авиации Кингсли Вуда: «Умоляю сообщить, какова вероятность того, что атомные бомбы посыплются на Лондон?» То есть, в отличие от тьмы бюрократов и специалистов, Черчилль воспринимал перспективы овладения ядерным оружием вполне серьезно. Сэр Уинстон, будучи таким же хулиганом в душе, как и президент США Рузвельт, еще в Первую мировую показал себя охотником до научно-технических прорывов. Поэтому Черчилль в 1939-м идею ядерной бомбы схватил буквально на лету. Тем более, что его летом 1939-го просветил оксфордский физик Фредерик Линдеман, к коему сэр Уинстон обратился за советом. Линдеман уже в тридцать девятом был уверен, что создание атомного боеприпаса — дело нескольких лет. (В СССР экспериментальное подтверждение деления урана к 10 апреля 1939 г. получили Флеров и Русинов — по поручению Игоря Курчатова. Эксперимент велся на станции метро «Динамо». То есть, и Сталин получил сигнал).

С 11 сентября 1939-го Черчилль состоял в тайной переписке с президентом США Франклином Делано Рузвельтом, а также использовал свое доверенное лицо — канадского мультимиллионера Стефенсона, который тесно контактировал с советником Рузвельта, нью-йоркским банкиром Саксом.

И вот тут началось совершаться чудо. События стали развиваться в параллель. С одной стороны, Сакса насчет атомной бомбы «накрутили» Черчилль и Стефенсон. С другой стороны, Ферми, потерпев неудачу в попытке достучаться до властей США самостоятельно, привлек к делу такую «раскрученную» фигуру, как Альберт Эйнштейн. Последний снесся с Саксом, написал письмо президенту Рузвельту. Вернее, писал послание в августе 1939 г. физик Лео Сциллард, венгерский еврей, а Эйнштейн лишь подписал его. Самому письму «приделал ноги» именно президентский советник по экономике, финансист Александр Сакс и его финансовая группа «Леман Бразерс».

Рузвельт принял умного еврея Сакса 11 октября 1939 года. Причем сначала президент США слушал финансиста крайне невнимательно и рассеянно, а подчас и недоверчиво. Устало сказал, что все это, мол, очень интересно, но на данной стадии вмешательство правительства явно преждевременно. Сакс был обескуражен. Но Рузвельт все-таки пригласил его позавтракать с ним на следующий день.

Сакс провел бессонную ночь. Выходил из отеля и гулял по парку. Он думал: какими словами убедить президента США в том, что его правительство должно вложить огромные деньги в «бредовую затею»? Чтобы представить себе всю тяжесть задачи (убедить американского правителя в 1939 г. вложить бешеные деньги в затею с совершенно неопределенным результатом), представьте себе, что вам предстоит попытка уговорить президента РФ вложить миллиардов этак тридцать долларов в проект создания, к примеру, фотонного звездолета или машины времени. Вот и Сакс думал, как сделать так, чтобы Рузвельт поверил в возможность создания одной бомбы, по мощности разной десяткам тысяч тонн тротила. Ведь овладение атомной энергией в 1939 г. было радикальнейшей из инноваций, Инновацией с большой буквы.

Под утро Сакса осенило.

За завтраком Рузвельт попросил изложить идею на словах — и как можно короче. И тогда Сакс рассказал историю о том, что когда-то к Наполеону явился молодой американский изобретатель Роберт Фултон и показал ему проект парохода. Янки предложил императору построить паровой флот, который обесценит огромное превосходство англичан в парусных кораблях. С помощью пароходов Фултон предложил высадить наполеоновские дивизии в Британии — и быстро ее завоевать. Но Наполеону идея показалось столь дикой, что он выпроводил американца прочь.

— Прояви тогда Наполеон больше воображения и сдержанности, история девятнадцатого столетия могла бы развиваться совершенно иначе! — завершил свою энергичную речь банкир.

Что было дальше, рассказывают по-разному. Одни говорят, будто Рузвельт по-прежнему был недоверчив, да так, что Сакс возмутился и заявил, что приехал в Вашингтон за свой счет — и потому президент должен выслушать его повнимательнее. Рузвельт согласился — и Сакс сообщил о возможных работах гитлеровских физиков, подкрепив свой рассказ вручением письма Эйнштейна.

Есть и другая версия: выслушав речь Сакса, Рузвельт на несколько минут погрузился в глубокое раздумье, не произнося ни слова. Потом что-то начертал на клочке бумаги — и передал его слуге. Тот ушел — и вернулся с бутылкой французского коньяку наполеоновских времен. Сохраняя торжественное спокойствие, Рузвельт чокнулся бокалом с бокалом Сакса. Они выпили и президент США произнес:

— Алекс, вы хотите иметь уверенность в том, что нацисты не надуют нас?

— Совершенно верно! — кивнул в ответ Сакс.

Тотчас после этого Франклин Делано Рузвельт (ФДР) вызвал личного адъютанта, генерала Уотсона и поручил ему связать Сакса с нужными людьми в министерствах и ведомствах. Он произнес тогда слова, ставшие потом притчей во языцех:

— Па, это требует действий!

В этот момент Рузвельт, сам в тот момент того не зная, совершил самый рискованный инновационный шаг, который, как окажется впоследствии, коренным образом изменил историю ХХ столетия. И который придал буквально реактивное ускорение промышленно-технологическому развитию Соединенных Штатов.

И вот что еще примечательно, читатель: президент Америки решил вложить огромные государственные деньги в высокорисковый венчурный проект. А это в корне противоречит рыночно-либеральной, капиталистической логике! Она, господствуя сегодня, говорит: государство не должно рисковать своими средствами. Пусть рискует частный бизнес. И ели у него что-то получится — государство может инвестировать в инновацию. Казенные деньги, согласно нынешним представлениям, нужно вкладывать лишь в «верное дело». Нужно ли говорить, что с такой философией атомное оружие НИКОГДА не появилось бы на свет. И именно благодаря грубому нарушению рыночной логики, благодаря триумфу разума и воли над голым коммерческим расчетом великому Рузвельту удалось двинуть США к вершинам глобального могущества, ввести их в новую научно-техническую эру!

 

На волоске от краха: «Долина смерти» 1939–1941 годов

Однако «Да», сказанное Рузвельтом, еще ничего не значило. Не нужно думать, будто сразу же после решения американского президента закипела работа, что ученым отвалили миллиарды и что сразу же началось строительство закрытых городов. Нет, друзья, два года судьба Атомной Радикальной Инновации продолжала висеть на волоске. Даже после рузвельтовского одобрения пришлось ломать сопротивление чиновников и косность мышления признанных специалистов!

«Был создан Совещательный комитет по урану, начавший предварительные исследования возможности создания атомного оружия. О чем ФДР уведомил Черчилля. Скептики, а их было немало, протестовали — президент заставляет заниматься чепухой. На это неизменно следовало твердое возражение Уотсона: «Так хочет Хозяин, работайте!»

Закладывалось начало «Манхэттенскому проекту» — созданию атомного оружия. ФДР определенно рисковал, истратив на свой страх и риск 2 млрд. долларов: было трудно предсказать конечные итоги работы…» (Н. Н. Яковлев. «Франклин Рузвельт…», с. 260).

Первое заседание Совещательного комитета по урану под руководством Лаймена Бриггса, директора Национального бюро по стандартам США, прошло 21 октября 1939 года. В здании Министерства торговли. От военных присутствовал подполковник Кит Адамсон, который высокомерно заявлял, что любое новое оружие должно пройти проверку как минимум в двух войнах, что никакое супероружие не решит исход войны, ибо гораздо больше определяет моральный дух гражданского населения. Однако подполковника обломали. Но не до чего внятного договориться не удалось. Тогда на вопрос о том, сколько нужно денег на работу, Эдвард Теллер поспешно выпали: 6 тысяч долларов. Потом коллеги его за это чуть не убили.

Первоначально Бриггс по итогам заседания 1 ноября 1939 г. написал осторожное письмо Рузвельту, где заявил: работы по урановому проекту прежде всего помогут создать очень автономную подводную лодку. То есть, сначала можно построить атомный источник энергии для субмарин. Если же выяснится, что в ходе цепной реакции может выделиться и огромное количество энергии, можно будет начать изучение урана как материала для создания бомбы чрезвычайно разрушительной силы. Сколько на это нужно средств? Бриггс не знал. Решили только одно: дать на опыты 4 тонны чистого графита и полсотни тонн окиси урана.

Да, читатель, даже после исторического завтрака Сакса с Рузвельтом потребовалось еще почти два года, чтобы наладить государственное финансирование атомного проекта. Первоначально его не называли Манхэттенским. Как жаловался один из участников его, «мы чувствовали себя так, как будто плыли в густом сиропе». Военные тихо саботировали проект. Энергичный Сакс решил: нельзя допустить того, чтобы проект монополизировали армия или флот — тогда генералы все испортят. Поэтому именно Сакс добился того, чтобы первым куратором работ по атомному оружию стало Национальное бюро стандартов США во главе с Лайменом Бриггсом. (Хотя этот выбор оказался неудачным). Чтобы интерес президента к делу не угас, ему на стол клали справки о том, что некие работы над Супербомбой ведут британцы, которые пришли к выводу о том, что атомный заряд можно сделать еще до конца войны.

«Даже не упоминают о тщетных усилиях ученых в 1939 г. пробудить у военных властей интерес к атомной бомбе, и читателю ничего не известно о тревоге ученых. Он ничего не знает о трудностях, стоявших перед инженерами, которым предлагали поверить в теорию, и на такой невесомой базе, как вера, строить заводы!» — вспоминал будущий создатель американской термоядерной бомбы, венгерский еврей Эдвард Теллер (1908–2003 гг.)

Ведь первый куратор ядерной программы, Лаймон Бриггс, работал с откровенной прохладцей и бюрократическим «как бы чего не вышло». Деньги на работы Ферми он дал с явным нежеланием. Да и то не сразу после совещания, а лишь в марте 1940 — го, почти после пятимесячной проволочки. В марте 1940-го участники британского атомного проекта (а он тогда опережал американский!) Рудольф Пейерлс и Отто Фриш выпускают меморандум, побуждающий Лондон к более активным усилиям в ядерной сфере. Они пишут о том, что создание «урановой супербомбы», равно по силе взрыва 1800 тонн динамита (здесь они занизили могущество Бомбы в десятки раз) — вполне возможно. Они предсказывают вспышку взрыва с температурой, сопоставимой с жаром внутри Солнца. Пейерлс и Фриш поясняют, что подобный боеприпас может в одиночку разрушить ударной волной центральную часть большого города, также произведя убийственное действие за счет радиоактивного излучения и радиоактивного заражения. В общем же, оба ученых очень точно обрисовали поражающие факторы на тот момент еще несуществующего на тот момент атомного оружия. Они в марте 1940 года заявили о том, что атомный боеприпас может быть вполне компактен (благодаря получению урана-235) для доставки бомбардировщиком. Что благодаря свойства урана-235 заряд будет максимум пятикилограммовым, а не многотонным. И что практически нет материалов и средств, способных противодействовать такому оружию. И что на угрозу применения такого средства нападения противником можно ответить лишь одним: аналогичной угрозой — ответного атомного удара. Они предположили, что и Гитлер создает ядерное оружие. А потому нужно торопиться.

Британские власти прислушались к двум ученым-беженцам из Германии. И пока американские бюрократы медлили, англичане в апреле 1940 года (конец затишья во Второй мировой и вторжение Гитлера в Норвегию через пять месяцев после захвата Польши) создали секретную правительственную комиссию по проблеме создания атомного оружия (MAUD — МОД). В июне 1940 года она обращается к еще одному бежавшему из Германии исследователю — Францу Симону, работающему в Кларендонской лаборатории Оксфордского университета. С просьбой: найти технологию производства урана-235. Симон справляется с задачей в кратчайшие сроки и разрабатывает технологию газовой диффузии для обогащения природного урана уже в декабре 1940-го! Англия теперь знает, что получить супербомбу — вполне реально. Уже в июле 1940-го комитет MAUD передает британскому правительству исторический доклад о возможности создания ядерного оружия, причем в ближней перспективе.

А что же происходит в США? Глава Национального бюро стандартов Лаймон Бриггс, получив секретный меморандум Пейерлса и Фриша, а также последующие документы о работах британцев в этой области, просто запирает их в сейфе, толком не прочитав эти бумаги! В Англии к тому времени создан уже «Комитет MAUD» для совместной работы с американцами по атомной программе. Он посылает отчеты в Соединенные Штаты. Отчет «Использование урана в бомбе» (июль 1940 г.) излагает конкретный план создания нового оружия, называет примерную стоимость программы (25 млн. долларов) и призывает к сотрудничеству Лондона и Вашингтона в создании необходимой инфраструктуры. И что же? Бриггс и этот отчет не читает.

Именно в этот момент, 5 мая 1940-го, научный обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Уильям Лоуренс публикует статью «Наука открыла громадный источник атомной энергии». Лоуренс знал о том, что в Германии идут работы по урану, причем на этот фронт брошена большая часть сотрудников Физического института кайзера Вильгельма. Рассказал ему об этом Петер Дебай, выдающийся голландский физик, работавший ректором Института Макса Планка в Германии и эмигрировавший в 1939-м в Америку. Лоуренс сопоставил рассказы Дебая и сведения о том, что в самих Соединенных Штатах Альфред Нир в университете Миннесоты смог получить два маленьких образца урана-235. В своей статье он сделал вывод: атомный боеприпас возможен и это может иметь колоссальное влияние на исход войны в Европе. Он предположил (что, к счастью, было ошибкой), что Гитлер бросил на работы по созданию нового оружия огромные ресурсы и лучшие научно-инженерные кадры.

Кстати, статья Лоуренса, призванная насторожить политиков Америки, на деле встревожила знаменитого русско-советского ученого, академика Владимира Вернадского, того самого создателя учения о ноосфере. Его сын Георгий, преподававший в 1940-м историю в Йельском университете, прислал отцу статью Лоуренса. Вернадский-старший тогда забил в колокола, написал в Академию наук СССР тревожную записку и заставил ее создать первые структуры для изучения ядерной проблемы. А вот в США статья Лоуренса такого резонанса не получила.

Если бы в этот момент Рузвельт понадеялся бы только на бюрократа Бриггса, то атомной бомбы в 1945-м просто не появилось бы. Ну, вы же по примеру нынешней РФ видите, как подобное случается: поручат Путин или Медведев какое-то дело чиновнику Имярек — и обо всем забывают. Мол, нашли исполнителя — пущай работает. Поступи американцы на подобный манер, и история мира пошла бы иначе. Англия не потянула бы работ по ядерной программе — в 1940 году финансы и экономика страны оказались перенапряженными. В том году немцы начинают воздушное наступление на Британские острова. Гитлер, умудрившийся из-за расовых предрассудков выдавить на Запад столько талантливых физиков-ядерщиков, с подобной программой не торопится. Значит, заглохли бы подобные работы и в США. И хотя для нас это было хорошо (не появлялось бы атомной дубины против СССР в 1945-м, и Сталин имел шанс захватить всю Европу после передышки), справедливости ради нужно сказать: янки смогли преодолеть инерцию тупой бюрократии. Себе на благо.

Но не сразу. Атомный проект и в 1940-м висел буквально на волоске.

 

Когда проект спасли два хулигана, а не Ванневар Буш

В 1940 году на сцену вступает признанное светило науки — Ванневар Буш (1890–1974 гг.). Разработчик аналоговых компьютеров, Ванневар Буш, будучи советником президента Рузвельта по науке, в июле 1940 года возглавил Национальный совет по оборотным исследованиям (НКОИ). И он … едва не закрыл работы по урановой проблеме.

А ведь В. Буша трудно назвать дураком. Забегая вперед, скажем, что в 1941–1947 гг. инженер Буш стоял во главе Национального комитета оборонных исследований — National Defense Research Committee), став одним из отцов научно-промышленного рывка Соединенных Штатов в послевоенном мире.

ДОСЬЕ:

«Инженер-приборист, еще в 1936 г. давший в работе «Инструментальный анализ» наметки создания цифровых вычислительных машин, Ванневар Буш выступал и как футуролог. Его можно почитать как одного из провозвестников эпохи Всемирной Сети (Интернета) и вообще интеллектуальных сетей, компьютерно-информационной революции. Именно он предложил Мемекс — гипертекстовую систему.

В своей статье «Как мы можем мыслить» (июль 1945 г.) он писал:

«1. В чем состоят те преимущества, которые дает человеку использование науки и новых инструментов, которые он создает с помощью науки? Прежде всего, наука увеличивает его контроль над материальной окружающей средой. Наука и техника улучшают его пищу, одежду его жилище, они повышают его безопасность и частично освобождают от голодного существования. Они увеличивают его знание о собственных биологических процессах, так что он увеличивается его независимость от болезней и продолжительность жизни. Они проясняют взаимодействие его физиологических и психологических функций, обещая улучшение его психического здоровья. Наука обеспечивает более быстрое общение (коммуникацию) между людьми, она позволяет сохранять и записывать идеи, извлекать идеи из записей и манипулировать ими таки образом, что знание развивается и видоизменяется вместе с жизнью человечества, а не отдельных его представителей. Но на фоне растущей горы знаний становится все яснее, что мы постепенно вязнем в растущей специализации знаний. Необходимая для прогресса специализация требует все больших усилий и в деле наведения мостов между отдельными областями знаний. С профессиональной точки зрения наши методы передачи и описания результатов исследований совершенно устарели и полностью неадекватны тем задачам, для которых они используются. Так генетические законы Менделя были незамеченные, утеряны и затем заново переоткрыты. Это произошло только потому, что публикация этих материалов не стала доступной тем людям, которые смогли бы схватить смысл этих материалов и оценить их по достоинству. Подобного рода катастрофы неизменно будут повторяться, и число их будет расти. Но сегодня уже существуют новые мощные инструменты, которые могут кардинально изменить положение вещей. Фотокамеры, которые могут фиксировать события и объекты так быстро и с такими подробностями, что они полностью меняют наше представление о научных записях. Вычислительные машины Лейбница и Беббиджа были уникальны. Не могло быть и речи об их массовом производстве. Даже если бы фараон знал, как построить автомобиль, то такой автомобиль разбился бы и был утрачен в одну из первых поездок. Сегодняшний уровень массовой продукции позволяет поставить производство таких записей на новой основе, когда оно будет достаточно дешевым и доступным.

2. Прогресс в области фотографии, кинематографии и телевидения. Сухая фотография. Факсимильная передача. Сканирование. Микрофильмирование. Сжатие данных. Если прогресс в этой области будет продолжаться теми же темпами, то в ближайшие годы мы получим микрофильм Британской энциклопедии, который будет стоить пятак, а процесс его пересылки будет стоит копейку.

3. Образ исследователя будущего — его руки свободны и он не связан с определенным рабочим местом. В процессе своих передвижений он фотографирует и комментирует увиденное. К этим фотографиям и записям автоматически добавляется время и связывает между собой два эти потока записей. Если он попадает в поле, то его записи доступны ему по радио.

4. Математик — прежде всего человек, который приучен применять логику символов в широком плане.

5. Ученый — не единственный человек, который работает с данными и исследует мир, используя логические процессы. Всякий раз, когда используются логические процессы, возникает возможности для машины. Формальная логика в качестве инструмента при обучении студентов. Принятие решений, выбор возможностей, прием на работу, покупки, взаимоотношения между продавцом и покупателем.

6. Различие между тем как устроено хранение данных через индексирование и дробление на подклассы и тем как мыслит человек. Наш мозг оперирует данными через ассоциации, создавая паутину из цепочек, в которые вовлечены клетки головного мозга. Представим будущее возможное устройство — назовем его «memex» — которое помогает человеку хранить все его книжки, все его записи и все его коммуникации с другими людьми Устройство выглядит как обычный стол, на котором клавиатура, кнопки и рычажки. Небольшая часть стола занята данными в виде микрофильмов, остальная часть — рабочий механизм. Книги всех типов, картинки, газеты могут быть немедленно получены и включены в систему. На верху устройства находится прозрачный валик, куда попадают записи, фотографии, меморандумы и прочие документы. Эта система использует индексирование — если человек хочет получить доступ к книге — он набирает необходимый код на клавиатуре и нужная книга или страница возникает перед ним на экране мемекса.

7. Когда пользователь строит ассоциативную цепочку между двумя документами, то он записывает название цепочки в книгу кодов. Сохраненные цепочки могут быть доступны пользователю в любое время. Они образуют совершенно новую книгу, которая хранится внутри мемекса и может быть вызвана из его памяти и через много лет.

8. Возникают совершенно новые формы энциклопедий, которые содержат цепочки документов. Эти цепочки облегчают работу специалистов в области физиологии, химии, истории и других дисциплин. Возникает новая профессия проходчиков виртуальных троп (trail blazers), людей которые находят удовольствие в создании и построении полезных путей сквозь массу обычных данных.

Возможно, душе человеческой будет легче летать, если мы облегчим процедуру сохранения прошлого и позволим более полно анализировать проблемы настоящего. Человек построил столь сложную цивилизацию, что он нуждается в механизмах обработки данных, которые уже не вмещаются в его ограниченную память. Его экскурсии в прошлое и настоящее станут значительно приятнее, если он получит возможность забывать некоторые вещи, будучи уверен, что он в дальнейшем легко сможет восстановить свои записи…»

Ванневара Буша впоследствии называли «царем науки»: ибо ему удалось интегрировать в Американский проект ученых-беженцев из Европы, выведя Соединенные Штаты из положения научной провинции (каковой они были еще в первой половине ХХ столетия) к статусу научной сверхдержавы.

Но даже Ванневар Буш первоначально едва не похоронил атомный проект. Изучив работу американского Совещательного комитета по урановой проблеме, он пришел к выводу: до создания атомной бомбы — огромная дистанция, скорее всего первым удастся создать реактор для подводных лодок. Буш сперва предпочел не хлопотать об увеличении финансирования атомных исследований, а поискать доказательства невозможности ядерных боеприпасов как таковых. Он рассуждал так: если выяснится такая невозможность, то и немцев с их гипотетической Супербомбой не придется бояться. Когда глава Совещательного комитета Лаймон Бриггс 1 июля 1940 г. попросил у Буша, как у главы НКОИ, еще 140 тысяч долларов на продолжение работ, великий Ванневар распорядился дать только 40 тысяч.

Скептицизм Буша был понятен. Ведь когда все начиналось, сами ученые не знали, что для расщепления ядра и цепной самоподдерживающейся реакции нужен не просто уран, а уран-235. Который еще нужно отделить от природного урана-238. Сепарировать один от другого представлялось тогда неимоверно трудной задачей. А тут еще Теллер совершил обескураживающие расчеты: у него вышло, что урановая бомба выйдет весом в 30 тонн, и ее не увезет ни один бомбардировщик. Было от чего Ванневару Бушу взбелениться. Правда, ученые говорили, что если запустить цепную реакцию в уран-графитовом реакторе, то в результате выделится загадочный элемент-94 (позднее его назовут плутонием), из коего заряд получится намного меньше. Но так ли это? В июле 1940 года это казалось фантастикой. Не помог даже вывод английского Комитета МОД о том, что бомба из урана потребует только нескольких кило взрывчатки.

Но Буш все-таки не стал настаивать на закрытии проекта как такового. Думаю, что в 1940 году дело спасли ученые-атомники в Британии, где ранней весной 1940 года два умных еврея-иммиганта, Фриш и Пейерлс, пришли к выводу о том, что можно отделить уран-235 от урана-238 с помощью метода газовой диффузии, при этом критическая масса «235-го урана» для бомбы составляет всего несколько килограммов. То есть, учитывая большой удельный вес урана, заряд бомбы будет не более мяча для игры в гольф. Поэтому Фриш и Пейерлс в марте 1940 г. и составили две аналитические записки о технической возможности создания бомбы. Они уповали на то, что немцы еще не додумались до технологии разделения изотопов урана. Именно с меморандумов Фриша и Пейерлса в Англии и сформировался комитет MAUD — МОД. Его создали в середине 1940 года — как раз тогда, когда американская группа буквально зашла в тупик и когда Ванневар Буш смотрел на ее работу с крайним скепсисом. Тем более, что Гитлер к июню 1940 года расправился с Францией, захватил страны Бенилюкса, окончательно закрепил за собой Норвегию. (Дания пала еще в апреле 1940-го). А в августе 1940 г. начались налеты люфтваффе на Британию, оказавшуюся в труднейшем положении. Казалось бы, до какой-то ли фантастики теперь?

Но все-таки Буш в декабре 1940 года начал строительство первого исследовательского (подкритического) реактора в Колумбийском университете. Параллельно другой коллектив — в отделении земного магнетизма в Институте Карнеги по поддержке науки (где Буш раньше работал президентом) — занялся расчетами «сечения деления» для урана-235. Правда, Буш считал, что атомная энергия нужна прежде всего не в виде бомбы, а для производства электричества и для использования в силовых установках, например, кораблей. (Об этом можно прочесть в великолепном труде Джеймса П. Дельгадо «Атомная бомба. Манхэттенский проект»).

Однако у американцев исследования не были прямо связаны с военными надобностями. Изучались теория реакции деления ядра, проблема разделения изотопов урана, свойства элемента-94 (будущего плутония), велись работы по созданию реакторов и производству тяжелой воды. При этом Колумбийский университет занимался разными вариантами обогащения урана путем газовой диффузии. В университете Вирджинии разрабатывали центрифужную технологию. В Миннесоте экспериментировали с технологиями получения урана-325 с помощью циклотронов.

То есть, работы по американскому проекту двигались медленно и нерешительно. Можно сказать, что в основном проекту не дали угаснуть британские атомники и сэр Уинстон Черчилль.

Да-да, не только Рузвельт, но и Черчилль сыграл огромную роль в осуществлении Ядерного проекта. Если бы не Черчилль в 1940–1941 годах, то атомная программа в Америке могла прекратиться, причем из-за скептического отношения таких признанных специалистов, как Ванневар Буш или же из-за глухого отвержения фантастической инновационной идеи со стороны генералов и адмиралов США. Да, склонный в риску и к фантастическим новинкам Франклин Рузвельт отдал приказ начать работу по атомному оружию. Однако дел у него было полно, сам он эти работы не контролировал и потом вполне мог получить отчет от военных и администраторов: мол, ничего не получается, Бомба на сей момент технически невозможна. Стоит учесть то, что и у немцев работа над атомной программой шла крайне медленно, и они никак не успевали создать ядерное оружие до мая 1945 года. Ведь и немцы считали, что в первую очередь нужно сделать ядерный реактор, а бомбу рассматривали лишь в послевоенной перспективе. Допустим, что в 1940–1941 годах и британский премьер Черчилль тоже досадливо отмахнулся от идеи создания атомного оружия, не начав государственного финансирования физиков-атомников в Великобритании. В самом деле, тут Англия очутилась на пороге разгрома. Танков не хватает, армию нужно воссоздавать после катастрофы 1940 года в Бельгии, Гитлер начал воздушную войну против Островов. До фантастической ли Бомбы тут, когда немцы заняли Балканы? Когда гитлеровцы наступают в Северной Африке, грозя захватить Суэцкий канал и вымести англичан из Средиземноморья? Когда Гитлер уже овладел Балканами и Критом, создав угрозу выхода к нефтяным промыслам Ирака?

Ну, тогда Вторая мировая кончилась бы без атомного оружия. Без Хиросимы и Нагасаки. Германия и в этом случае капитулировала в мае сорок пятого, причем никаких следов урановой бомбы в ней не обнаруживалось. Япония, не познав шока ядерных смерчей над двумя городами, защищалась бы до 1946 года. Брать ее американцам и англичанам пришлось бы с большими жертвами, с применением чудовищно дорогих морских десантов.

Тогда история всего мира покатилась бы отнюдь не по лучшей для Запада траектории. Не имея ядерной дубины, американцы в 1946 году оказывались лицом к лицу с победоносным Советским Союзом, каковой мог вымести их из Европы. Сталин, не чувствуя никакой ядерной угрозы, не выводил войска из Ирана и в 1947-м оказывал помощь красной армии ЭЛАС в Греции. Во время Берлинского кризиса 1949 года, когда Сталин блокировал Западный Берлин, отвлекая внимание США от китайских красных, добивавших режим Чан Кайши и готовившихся установить полный контроль над Поднебесной, у Запада не было бы нескольких десятков ядерных бомб, угрожающих нам. И не было бы их в 1950-м году, когда северокорейцы Ким Ир Сена начали наступать на Южную Корею. В привычной нам Корейской войне русские, опасаясь перерастания ее в ядерную, не решились бросить реактивную авиацию на поддержку наступления китайцев и корейцев, ограничиваясь только охраной воздушного пространства на севере полуострова. В варианте, где у Запада не было ядерного аргумента, наши реактивные истребители сковывали американскую авиацию на направлении наступлений китайской армии, не давая ВВС янки остановить натиск азиатских дивизий. Более того, здесь появились бы бомбардировщики Ил-28 с экипажами русских «добровольцев», обрабатывающие бомбами передний край «войск ООН». Скорее всего, американцы поучали тяжелое, деморализующее поражение за двадцать лет до Вьетнама. А какой бы сюжет развивался бы параллельно? Сталин ударом из Болгарии захватывал Балканы и черноморские проливы, выходя в Средиземное море. А потом — мощным ударом вышвыривал американцев из обессиленной войной, разоренной и деморализованной Европы. Причем я уверен, что Запад, после 1945-го не подгоняемый страхом перед возможностью появления атомного оружия у Гитлера, не сумел бы так быстро развернуть и двинуть вперед работы над принципиально новым оружием, как то было в 1941–1945 годах. Ведь мы давно уже знаем, что большинство физиков, работавших в Америке над атомной бомбы в годы Второй мировой, были убежденными левыми и евреями, желавшими только предотвратить возникновение ядерной монополии гитлеровской Германии, а не дать американцам пресловутую ядерную дубинку. Они совсем не желали создавать американскую ядерную монополию вместо гитлеровской. Только неведение об истинном положении дел с урановым проектом в Третьем рейхе и страх отстать от воображаемых немецких конкурентов заставляли физиков-евреев в США и Англии трудиться, не покладая рук. И мы давным-давно ведаем, сколько из них передавали секреты своих разработок в СССР по каналам разведки — ибо они симпатизировали нам и не желали того, чтобы американцы имели ядерное оружие, а Сталин — не имел. Когда же в мае 1945 года Германия пала и когда выяснилось, что американская атомная гонка-то шла с призраком, что немцы намного отставали от Америки, то большинство ученых-инициаторов ядерной программы США выступали вообще против применения атомных бомб даже против японцев, а многие — еще и требовали поделиться ядерными разработками с Советским Союзом. Но было уже поздно: к маю 1945-го разогнавшуюся машину проекта остановить не удавалось никоим образом.

Но в том варианте истории, где атомные программы угасали в США и Англии в 1940–1941 годах, Западу пришлось бы начинать атомный проект только к концу 1945 года, уже как противовес огромной силе Сталинской империи. Не имея еще ни сложившихся исследовательских команд, ни сильнейшей мотивации для участников программы. Да и умный Рузвельт умер 12 апреля 1945 года, еще во время боев русских за Берлин, а сменивший его Трумэн по вождистским и организаторским качествам Рузвельту в подметки не годился. Так что ядерное оружие у Запада в таких условиях могло появиться лишь в начале 1950-х и вполне могло не успеть ко времени броска Сталина на Балканы и в Западную Европу. Остановить же легионы советских танков не могли ни авианосцы, ни «летающие крепости», ни первые и весьма примитивные оперативно-тактические ракеты, к тому же — не имеющие ядерных боеголовок.

Так что если бы автор сей книги был бы неким аналогом высших властителей из «Конца вечности» Азимова, то ради перекройки истории, как минимально необходимое воздействия, уничтожил бы в 1940 г. Черчилля как главного вдохновителя британской атомной программы, как «запал» для самого проекта «Манхэттен». С тем, чтобы СССР восторжествовал после 1945 года.

Но, к сожалению, последнее — действительно чистая фантастика. А в реальной истории свою фантастику воплотил этот похожий на бульдога англичанин с неизменной сигарой в зубах. Сам того не ведая, он спас Запад. Черчилль действительно в самые критические для Англии моменты не свернул государственного финансирования работ по атомной проблеме. Именно британские усилия, пускай и косвенно, но все-таки не дали угаснуть «урановым работам» в Соединенных Штатах. Хотя англичане не имели экономических возможностей для создания Бомбы и им в 1943-м пришлось отдать флагманскую роль Соединенным Штатам, именно они помогли ядерному проекту Запада пересечь «долину смерти» 1940–1941 годов.

Да, судьбоносное решение о начале атомной программы Америки принял Рузвельт, «американский Сталин», хулиган и нарушитель признанных правил, смолоду увлекавшийся научно-технической «фантастикой», поочередно бредивший то горючим из простой воды, то пассажирскими дирижаблями, то магазинами-автоматами. Но и пламенно-смелое решение Рузвельта могло с шипением погаснуть в американском бюрократическо-военном болоте, если бы не нашелся еще один буян и неуемный фантазер у власти — Уинстон Черчилль. Тот, кто до того одним из первых поддержал идею создания танков, кто ломал сопротивление профессиональных военных, кто потом ратовал за самый инновационный вид оружия тридцатых — авиацию, и кто с 1939 года узрел огромные возможности ядерного оружия. Черчилль, состоявший в переписке с Рузвельтом и наладивший поставку информации о британской атомной программе в высшие круги США, буквально спас будущий Манхэттенский проект в 1941 году.

Именно благодаря премьеру-диктатору Черчиллю 1940-м Британия выдержала воздушное наступление Германии, не капитулировала и продолжала работу по своему атомному проекту. В апреле 1941 года в Англии (Симон) уже была разработана газодиффузионная технология получения урана-235. Более того, той же весной британцы теоретически разработали «пушечный» метод подрыва ядерной бомбы. То есть, выстреливание небольшой докритической массы урана в другую докритическую массу. На таком принципе, кстати, будет построена американская бомба «Малыш», которую в августе 1945 г. сбросят на Хиросиму. В апреле 1941 года в США еще не знали, какой будет атомная бомба, в Британии — уже знали. Более того, высчитали (ошиблись, правда, в десять раз, на порядок), что взрыв 11 кг урана равен взрыву 1800 тонн тротила. Но и это в 1941-м потрясало до глубины души. Поэтому мы не покривим душой, если скажем, что англичане, хотя сами и не могли создать бомбу из-за недостатка ресурсов, сыграли историческую роль: они не дали заглохнуть атомному проекту Запада как таковому.

15 июля 1941 г., когда немцы уже вовсю перемалывали Красную армию и продвигались вглубь нашей земли, британский Комитет МОД завершил два отчета, причем первый их них твердо гарантировал возможность бомбы из 11 кг урана, имеющей эквивалент в 1800 тонн тротила и обеспечивающей долгое радиоактивное заражение места своего взрыва. И, хотя отчет давал излишне оптимистический прогноз о возможности создания бомбы уже в 1943 году, он отмечал, что необходимо тесное британо-американское сотрудничество в работах над новым оружием. (Джим Бэггот, «Тайная история атомной бомбы» — Москва, «Эксмо», 2011 г., сс. 142–143).

Итоги работы МОД через Линдемана дошли до британского премьера Черчилля. Благо, Линдеман в 1941-м уже стал и научным советником главы правительства Империи, и лордом Черуэллом заодно. 16 сентября 1941 года итоги работы Комитета МОД выслушала экспертная группа английского правительства по оборонным вопросам. Доводы ученых ее полностью убедили, а 20 сентября начальники штабов видов вооруженных сил Британии согласились с выводами экспертов и решили «проекту по созданию урановой бомбы придать первостепенную важность». Кстати, вскоре донесение советской разведки по заседанию экспертного комитета 16 сентября ушло в Москву: сработала разведсеть агента НКВД Анатолия Горского. И только 3 октября 1941-го копию доклада Комитета МОД получил в США Ванневар Буш.

А Ванневар Буш еще в апреле 1941 года продолжал сомневаться в возможности создания ядерного оружия. В марте 1941 года в Англии побывал заместитель Буша по НКОИ, президент Гарвардского университета Джеймс Конэнт. Он уже тогда переговорил с некоторыми физиками из британского Комитета МОД и сам для себя понял, что создание бомбы возможно. Но, вернувшись в Америку, Конэнт вовсе не спешил убеждать в этом Ванневара Буша. И потому Совещательный комитет под руководством чиновника Бриггса продолжал работать ни шатко, ни валко. Буш вообще не хотел трогать Бриггса, считая того подходящим руководителем работ по атомной проблеме. Хотя, как станет известно позже, Бриггс просто складывал отчеты о работе британского Комитета МОД в шкаф, даже не читая их.

Но уже в апреле 1941-го стало ясно, что англичане создали теоретическую модель атомной бомбы. Тогда Ванневар Буш, все еще не осмеливаясь принять самостоятельное решение, страхуется. Он обращается за помощью к Национальной академии наук США: разберитесь в ядерной проблеме, доложите мне об этом внятно и нескучно. Академия наук поручает это дело нобелевскому лауреату, физику Артуру Комптону.

17 мая 1941 г. группа Комптона представила крайне осторожное заключение. В то время, как британцы уже знали и о том, что урановая бомба будет строиться на основе сталкивающихся с огромной скоростью двух кусков урана-235, ученые американские мужи из Академии наук дипломатично писали: да, высвобождение атомной энергии возможно. Но — это перспектива нескольких лет, успех возможен не раньше 1945 года. Доклад Комптона ничего не говорил ни о понятии критической массы, ни о самом принципе расщепления ядра урана-235 быстрыми нейтронами, ни, тем более, о принципиальном устройстве ядерного боеприпаса. Понятное дело, ученые светила боялись за свою репутацию и потому писали отчет обтекаемо.

Тем не менее, это несколько ускорило американскую ядерную программу. Особенно с момента, когда немцы вторглись в СССР. Буш, став летом 1941-го главой еще и Управления по научным исследованиям и разработкам (Office of Scientific Research and Development), запускает сразу несколько проектов. В Чикагском университете благодаря Бушу Артур Комптон открывает Металлургическую лабораторию. Здесь начинают создавать ядерные реакторы. В Калифорнийском же университете группа Роберта Оппенгеймера (беженца из Германии, будущего научного руководителя Манхэттенского проекта) начинает исследования применения нейтронов в цепной реакции.

И при всем этом Ванневар Буш продолжал осторожничать и тянуть волынку. Он по-прежнему не говорит подчиненным, что речь идет именно о ядерной бомбе. Если Сталину приходилось добывать материалы британского комитета МОД с помощью разведки, то В.Бушу никакого шпионажа не требовалось. Ведь британцы присылали свои материалы и выводы в Вашингтон. Более того, в июле 1941-го черновик окончательного доклада комитета МОД (с расчетами критической массы и принципиальным действием А-бомбы) был и Бушу передан, и обсужден на вершине американской власти. Но Буш и тут продолжал мешкать, ожидая копии доклада МОД из официальных источников! Более того, он даже не поведал участникам американского проекта, что работа ведется именно для создания бомбы, продолжая кормить их сказками о новом источнике энергии для подлодок.

Но к тому времени англичанам стало окончательно ясно, что сами они супербомбу создать не смогут: экономические возможности рассыпающейся Британской империи для этого оказались слишком скромными. В то же время, они по-прежнему боялись того, что физики Гитлера идут впереди и давно пришли к тем же выводам о реальности создания атомного оружия, что и Комитет МОД. И вот в июле 1941 года из Британии (от группы тамошних участников ядерных исследований) в Америку приехал Маркус Олифант, физик-австралиец. И пережил буквально шок.

Встретившись с Лайменом Бриггсом, Олифант узнает, что чиновник попросту не читал отчетов Комитета MAUD. Что он их просто положил в стальной шкаф под замок и даже ни словом не обмолвился о них членам американского Совещательного комитета по атомной проблеме. Тогда Олифант настоял на встрече с членами американского комитета и откровенно поведал им: мы в Англии пришли к выводу, что создание атомной бомбы возможно, причем в самые ближайшие сроки. И это, в свою очередь, ошеломило американских ученых. Ведь Олифант прямо поведал именно о ядерной бомбе, а не о новой силовой установке для подводного флота. В то время, как и Буш, и Бриггс все время говорили именно о втором!

В сентябре 1941-го Олифант поехал в Нью-Йорк к Ванневару Бушу и Конэнту. Но и разговоры с ними его только разочаровали: и эти, в общем-то, весьма неглупые люди не желали понимать близкой реальности атомного оружия. Наверное, Западу очень повезло в том, что немцы тогда занимались ядерными делами спустя рукава.

Но, к счастью для США, Олифант во время своей поездки увиделся с американским физиком, нобелевским лауреатом 1939 года, Эрнестом-Орландо Лоуренсом, создателем циклотронов. На той встрече в Беркли был и будущий научный руководитель проекта «Манхэттен», знаменитый Роберт Оппенгеймер. Им-то английский гость и рассказал в подробностях о выводах Комитета МОД о реальности создания ядерного оружия.

На счастье Америки, Лоуренс, в отличие от чиновников-администраторов, оказался весьма неравнодушным человеком и патриотом, коему «больше всех надо». Хотя формально он возглавлял лабораторию подводной акустики в Сан-Диего, занимавшейся разработкой противолодочных систем и ядерная проблема была никак не его «епархией», именно Лоуренс затем поехал вправлять мозги физику Артуру Комптону, который мог повлиять на Буша и Бриггса через Академию наук США. Ведь Лоуренс считал, что его циклотроны помогут добыть драгоценный уран-235 из массы урановой руды.

Приехав к Комптону домой, Лоуренс встретился там не только с хозяином, но с Конэнтом, тогдашним главой Национального комитета оборонных исследований США. Лоуренс доходчиво рассказал им обоим о том, до чего додумались англичане и объяснил, насколько недопустимы проволочки в работе над проектом, коими только и занимаются в Вашингтоне. С огромным трудом Комптон и Лоуренс смогли переубедить Конэнта, до последнего считавшего атомное оружие чем-то возможным лишь в далекой перспективе.

Пожалуй, именно это и сдвинуло дело. На календаре значилось уже 3 октября 1941 года, когда Ванневар Буш как глава американского Управления научных исследований и разработок (УНИР, Office of Scientific Research and Development) получил, наконец, официальный доклад британского Комитета МОД с предварительными расчетами по возможности создания ядерного оружия. Как пишет Бэготт в своей книге, это случилось через две недели после того, как тот же доклад в Москве изучили Сталин и его люди. 9 октября 1941 года Ванневар Буш наконец ознакомил самого Франклина Рузвельта с полученным английским докладом.

 

Декабрьское чудо

И вот тут Рузвельт второй раз с осени 1939 года схватывает все буквально на лету. Осознав, что А-бомбу можно получить еще до конца этой войны, «американский Хозяин» решает: отныне работы пойдут по его президентской линии, минуя Коннгресс. 9 октября 1941 года, после почти полуторагодовой заминки, Рузвельт постановляет: отныне я сам стану принимать все решения по разработке ядерного оружия во избежание всяких проволочек. Для этого создается высший президентский совет, куда входят и Ванневар Буш с Конэнтом, и вице-президент США Генри Уоллес, и военный министр Стимсон, и начальник штаба американских ВС Джордж Маршалл. И здесь Рузвельт действовал вполне в сталинском духе.

По заказу секретного комитета группа Академии наук во главе с тем же Артуром Комптоном 6 ноября 1941 года представляет Ванневару Бушу новый доклад, где уже четко говорится о том, что боезаряд на основе урана-235 возможно создать, причем для этого потребуется от двух до ста килограммов урана. Этот доклад 27 ноября 1941 года читает сам Франклин Рузвельт.

А дальше произошло настоящее чудо. Решение о начале финансирования Атомного проекта (он тогда назывался Комитетом S-1 под руководством Конэнта и при кураторстве Ванневара Буша) Рузвельт принял в субботу, 6 декабря 1941 года. Как раз в тот момент, когда японские авианосцы уже подходили к рубежу атаки на Пирл-Харбор. Росчерком пера ФДР ассигновал на проект первые десятки миллионов долларов (потом затраты выльются в 2 миллиарда). А уже вечером 6 декабря Рузвельту доставили перехваченную и расшифрованную ноту, пришедшую из Токио в посольство Японии в США. Ту, которую японцы намеревались вручить властям США на следующий день. Прочитав ее, ФДР заявил: «Это война!»

И война действительно началась — в воскресенье, 7 декабря. Причем с шоком и катастрофическими потерями для американского флота, разгромленного ударами японцев в Пирл-Харборе.

Если бы Рузвельт помедлил и не подписал бумаги о начале Атомного проекта буквально сутками раньше, то дальше ему стало бы не до фантастических инновационных предприятий. Атомное оружие так и не появилось бы в 1945-м. И неизвестно — появилось бы вообще, ибо атомные исследования в Германии слишком затянулись и не успевали к маю 1945 г., а британцы свою ядерную программу не тянули из-за непосильности затрат для перенапряженной экономики.

Знаете, что меня поражает в американском ядерном проекте, ставшем с 1942 года Манхэтеннским? То, как янки, тогда действительно шедшие в этом прорыве первыми, дерзко вкладывают деньги и ресурсы в совершенную фантастику. В этом смысле Сталину было легче: он после 1945 года знал о том, что дело — верно. А вот Рузвельт этого в 1942–1945 ведать никак не мог. Но, отринув все колебания, он финансирует грандиозное предприятие. Американцы еще не знают, из чего делать бомбу — из урана-235 или из только полученного плутония. Они еще не создали толком систему подрыва боеприпаса. Но они уже строят три закрытых города, создают мощную промышленность для получения урана и плутония, мастерят первый реактор в Чикаго и даже начинают готовить первое авиаподразделение для нанесения ядерных ударов!

Проанализируем эту историю. Смотрите: не зря Рузвельта иногда называют «американским Сталиным»! Его даже называют так же, как и Сталина — Хозяином. Как и Сталин, он в нужный момент решительно ломает сопротивление косных бюрократов, военных и технических специалистов, волевым решением постановляя: «фантастику» и «бред» — воплощать, причем с большими затратами.

ФДР в этом случае, прислушавшись к ученым и исследователям, а не к бюрократам, все же рискнул. Воля Рузвельта как бы скрестилась с пылким воображением и «инновационным чутьем» Черчилля. Господи, легко представить себе, чем все кончилось бы, сиди на месте ФДР другие лидеры, что доверяли (доверяют) не ученым, а бюрократам и «признанным специалистам» — Брежнев, Горбачев, Путин или Медведев. Те, кто боится и не умеет рисковать. В данном же случае рисково-венчурный ход Рузвельта полностью оправдался: атомное оружие удалось создать. А при работе над ним родились множество иных перспективных направлений и технологий, давших Америке силу и конкурентоспособность.

Оглянитесь вокруг. Посмотрите на мобильный телефон в своей руке и на Интернет в своем компьютере. Впрочем, как и на саму «персоналку».

Этот мир был порожден американским (а затем и советским) атомными проектами. Из ядерных программ логично выросли ракетно-космические. Ради создания Бомбы пришлось развить электронно-вычислительную технику, электронику, тонкую химию, сверхточную механику и т. д. и т. п. Из всего этого родились Сеть, Ракета, Спутник, Мобильный телефон. Короче говоря, все, что нас сегодня окружает и выступает как признаки развитости.

А ведь начиналось все с безумия. С вливания огромных государственных (не частных!) денег в ядерные исследования. Причем вопреки воплям обывателей и «трезвомыслящих экспертов».

Мысль о том, что можно черпать огромную энергию из чего-то неизмеримо крохотного, невидимого, непонятно как устроенного, казалось «компетентным людям» тридцатых годов ХХ в. дикой. Кусочек урана заменит собой тысячи тонн взрывчатки, а потом — и сотни эшелонов с углем? Господи, ну не бред ли? Видимо, слушая физиков-энтузиастов, они потом, выпроводив ученых за дверь кабинетов, крутили пальцем у виска. Тут, понимаешь, надо думать о добыче миллионов тонн нефти и угля, о производстве миллионов тонн тротила и прочей взрывчатки — а эти чудаки, видишь ли, приходят с какой-то завиральщиной. И приносят в доказательство описание опытов на каких-то чумовых лабораторных установках. По сути дела, читатель, на взгляд непосвященного тогдашние опыты атомщиков мало отличались от алхимической мистики.

Благодаря этому американское государство и тамошний крупный капитал очень хорошо поняли, что ученых нужно слушать. Что они могут сделать свои разработки мощнейшим ускорителем для развития страны и крупного бизнеса. Американцы стали вкладывать в науку большие государственные средства, научились не бояться риска — и именно это определило лидерство США во второй половине ХХ века. Именно благодаря этому родились компьютеры, ИТ, мобильная связь и многое другое.

В 1944 году Рузвельт запрашивает у Буша: а какие уроки нужно извлечь из Второй мировой войны?

В 1945 году следует ответ, где, в числе прочего, говорится: «… Государственные интересы в области науки и образования могут быть наилучшим образом достигнуты созданием Национального фонда науки». Ванневар Буш закладывает основы прочного союза науки, государства и бизнеса, который вплоть до 1970 года обеспечивал Соединенным Штатам восхождение на вершины глобальной мощи. В. Буш выступает как ярый сторонник ГОСУДАРСТВЕННОГО финансирования фундаментальных исследований. Он отрицает идиотский либеральный принцип, погубивший нынешний мир: «Рискует пусть частный бизнес, а государство должно вкладывать деньги только в уже проверенное». В статье 1945 года «Предел науки — бесконечность» он, ратуя за государственное финансирование важнейших исследований, выводит основополагающие принципы научной политики США.

— Правительство должно поддерживать фундаментальные исследования.

— Финансировать следует конкретных ученых, а не проекты.

— Средства должны выделяться тем организациям, где исследования происходят в обстановке открытости.

— Предпочтение следует отдавать университетам как наиболее открытым организациям.

— Необходимо финансировать наиболее перспективных исследователей — а потому поддерживать тех студентов, которые посвящают себя науке, вне зависимости от послужного списка и финансовых возможностей.

— Управление фундаментальными исследованиями должно быть сконцентрировано в одном гражданском агентстве, даже если они делаются в интересах министерства обороны. Оружейные исследования должны быть сосредоточены в специальных службах, а не в этом агентстве.

— Исследования, проводимые в промышленных компаниях, ориентированы на создание конечных продуктов, поэтому не могут рассматриваться как фундаментальные.

В 1946 году Ванневар Буш становится председателем Объединенного совета по исследованиям и разработкам военного и морского ведомств, в 1947–1948 годах — председателем совета по разработкам Национального управления военными учреждениями. Одновременно в эти же годы он возглавлял корпорации телефонную «AT & Т» и фармацевтическую «Merck & Со».

Но — к несчастью для Буша и развития США — в апреле 1945 года умирает «американский Сталин», Франклин Рузвельт. Ему на смену приходит посредственность — Гарри Трумэн. Сей болван не понял всей глубины идей Буша, всей важности альянса государства, бизнеса и науки. Начинается пора самоуспокоенности: мы же победили, а злой СССР — в руинах, он нам не соперник. И такая самоуспокоенность продолжалась до шока октября 1957 года, когда Америка содрогнулась от страха после запуска первого в мире — русско-советского — искусственного Спутника планеты. Русские, как оказалось, первыми вышли в космос, обогнав сказочно богатую самовлюбленную Америку, они теперь имеют ракету, способную поражать самое сердце Штатов из своих сибирских глубин! Только тогда идеи Ванневара Буша снова были востребованы. И возникло Агентство передовых разработок — ДАРПА — которое и обеспечило победу США в Холодной войне, по сути сформировав нынешний мир. Мир компьютеров, Интернета, мобильных телекоммуникаций.

Ванневар Буш и здесь может считаться соавтором успеха. Он в 1950 году становится во главе только учрежденного Национального фонда науки (NSF). Еще одного, наряду с ДАРПА, меча-кладенца американской научно-инновационной силы. Достаточно сказать, что в 1980-е годы, в пору ожесточенной борьбы с СССР по принципу «кто кого первым завалит», фонд NSF вместе с DARPA сыграл большую роль в развитии сети Internet, объединив компьютеры университетов Америки высокоскоростными каналами в сеть NSFnet. В 1953–1955 годах Буш работал членом наблюдательного совета NSF.

С 1957 года в течение двух лет Ванневар Буш был президентом Массачусетского технологического института (MIT), а с 1959 года и до конца своей жизни — почетным президентом MIT. Он умер 28 июня 1974 года, и после смерти своей продолжая влиять на развитие Америки.

А начиналось все с Манхэттенского проекта. Со ставки смелого президента страны и его команды на то, что обыватель считал «бредом и фантастикой».

Американцы (благодаря Рузвельту, Ванневару Бушу и другим смелым инноваторам) освоили великий цикл, не имеющий ничего общего с неолиберальными бреднями о полностью «свободном рынке»: государство финансирует создание чего-то совершенно нового, открывает дотоле невиданный рынок — а потом позволяет частному бизнесу строить на основании этого «чего-то нового» процветающие коммерческие предприятия. Скажем, частный капитал никогда не создал бы космической ракеты-носителя и первых спутников — это сделало именно государство — но зато приватный бизнес потом создал фирмы спутниковых связи, картографии, метеоразведки, навигации и т. д. Здесь социалистический принцип мобилизации ресурсов самым успешным образом совмещен с частной инициативой. При этом к реализации государственного мегапроекта умело привлекались частные корпорации-подрядчики. Это здорово описано в книге главного «орговика» проекта «Манхэттен», генерала Лесли Гровса — «Сейчас об этом можно рассказать». Ее издали в СССР — и она тоже есть в моей библиотеке.

А началось все с волевого «нерыночного» решения Рузвельта. И с его умения подбирать себе достойных помощников. а. Того, кто не сам делал Атомную Бомбу, а обеспечил для нее взлом инновационного сопротивления со стороны бюрократов и дал грандиозному, прорывному проекту развития все необходимые для жизни условия. Ибо не будь Черчилля, Рузвельта и Буша — не было бы и Оппенгеймера.

 

«Порталы» в грядущее

Мораль сей басни такова: если мы действительно хотим сотворить новый мир, вдохнув техносмысл в Русскую идею, то и нам придется начинать проекты, подобные Манхэттенскому. Открывая таким образом «порталы в грядущее» и позабыв о страхе перед необходимостью предпринимать подобные проекты первыми в мире. Обрести смелость Черчилля и Рузвельта. Наплевав на мнение миллионов ослов-обывателей, которые о всем видят обман, распил и бредни ученых. Низшие всегда ненавидят высших.

Для начала русские должны отбросить прочь нынешние либеральные мифы о том, что для прорывных инноваций якобы потребны чисто либеральная экономика с полностью свободным рынком, отстраненность государства и толерантность. А то нам сегодня говорят, что гении — они не как все, они не вписываются в общие рамки, а потому нужна максимальная терпимость. Каковую господа либералы сводят к борьбе с национализмом и к свободе половых извращений. Подспудно нам внушается мысль: гениями могут быть только педерасты, лесбиянки, трансвеститы и прочие вырожденцы.

Вздор! Либералов — на помойку. Мы прекрасно знаем, что для успеха дела нужна именно многоукладная экономика, где есть и государственные, и частные, и коллективные предприятия. Ибо только такая экономика лишена и узколобой «рыночности» с погоней за скорой прибылью, и тупой социалистической закостенелости. Ибо она спасительно разнообразна и гибка, позволяя скрещивать планирование и свободный рынок, чему доказательством — успехи КНР. Причем такая экономика (существовавшая у Рузвельта с его Новым курсом) должна быть промышленной и наукоемкой, жадно требующей новейших технологий.

В стране с такой экономикой должен существовать сильный госсектор для ведения передовых научно-исследовательских работ на самом широком фронте — этакий «государственный венчур». Это то, на что никогда не пойдет частный бизнес. Ибо он не станет вкладываться в поиски с неясной перспективой. На самых прорывных направлениях первичный поиск ведет государство, на деньги налогоплательщиков. То, что даст результаты — подхватывает частный бизнес, сторицей возвращая все затраты казенных средств. В 99 % случаев поиски могут закончиться тупиком и неудачной тратой средств. Но именно один удачный процент может тысячекратно окупить все потери, подарив стране фантастический успех! Именно так и работают нынешние США с их инновационной системой. И только в РФ толпы кретинов могут орать о том, что средства налогоплательщиков не должны «расходоваться на вечные двигатели».

Знаете, почему все эти инновационные органы нынешней РФ никогда не смогут породить эпохальных прорывов и всегда будут работать хуже, чем инновационная система США? По очень простой причине: расейская система поддержки инноваций одержима манией: «Вокруг — одни шарлатаны, я должна вкладывать деньги только туда, где отдача гарантирована на триста процентов». Американская система не боится рисковать и в большинстве случаев терять деньги, прекрасно понимая: всего несколько удач полностью окупят все и принесут мировое лидерство. Поэтому все эти сколковы-роснаны-фонды-бортника будут топтаться на месте и копировать западные достижения, а янки — улетят далеко вперед и ввысь. Риск и потеря денег в американской инноватике — это как неизбежная потеря части энергии при работе двигателя внутреннего сгорания.

Не обращая никакого внимания на либеральный кретинизм, наша национально-футуристическая Россия выстроит именно такую систему. Создаст свою систему мегапроектов прорыва в новую цивилизацию. Именно туда мы направим те деньги, что получим за счет отказа от проведения бесполезных олимпиад и футбольных чемпионатов, за счет эмиссии рублей и за счет конфискации богатств той клики, что грабила страну, начиная с 1992 года.

Мы знаем, что самые эпохальные, самые принципиальные научно-технические прорывы (радиосвязь, радиолокация, ядерная энергия, космонавтика, авиация, антибиотики, компьютеры, бензиновые двигатели внутреннего сгорания) были достигнуты как раз в весьма нелиберальные и нетерпимые времена, при господстве обществ великодержавного национализма и прогрессизма. Что либеральный «свободный рынок» и «минимальное государство» могут только использовать тот задел, что оставили «тоталитарные» эпохи — но свой создать они не в силах. Все эти смартфоны и компактные термоядерные реакторы, генная инженерия и реакторы холодного ядерного синтеза есть не что иное, как наследие великих принципиальных прорывов в знаниях первой половины ХХ века. И более раннего времени. Постиндустриальный педераст, пораженный цифровым слабоумием — не замена титанам Индустриальной эпохи с ее мечтами о звездах и бессмертии.

Нам ведомо, что правильно организованное, имперское, национально-футуристическое государство намного сильнее транснациональных корпораций и может выступить как генеральный подрядчик, превратив их в исполнителей. Именно так был организован и «Манхэттен», и легендарные, эпические программы космонавтики 1960-х. Зачем нам отказываться от рецепта успеха? Для него нужны не господство толерастии и не свобода педераст-парадов, а наэлектризованность общества Великой мечтой. Его одержимость научной фантастикой, научно-техническим и общественным прогрессом, мечтами о дальних космических путешествиях. Это и есть — техносмысл Русской идеи. Он, а не свобода половых девиаций и прочего вырождения, и выступает как один из мощнейших двигателей Развития. Только так можно открыть «порталы в новый мир».

Либерализм любит поспекулировать на том, что он якобы — за освобождение личности от ига государства, за всестороннее развитие этой самой личности и за свободу ее творчества. Чепуха от начала и до конца! Ненавижу либералов за то, что они «не видят» того, что помимо государства на арене действуют корпорации и закрытые общества: некие коллективные сверхличности, несущие в себе и ряд черт государства. И если ты ломаешь государство, а не строишь умное национально-футуристическое государство, то не освобождаешь личность. Отнюдь! Ты делаешь мириады атомизированных личностей добычей и рабами корпораций. Они в «мире-без-государства» порабощают людей и устанавливают внутри себя такоую тиранию, что мало не покажется. Любой, кто работает в современных компаниях, знает, что внутри они в большинстве — концлагерь, воплощенный Оруэлл. Либералы, будучи наймитами корпораций, об этом помалкивают и несут бред об «освобождении личности». За что и заслуживают полной утилизации. Корпорации несут с собой своеобразный «прогресс», создавая общество, деленное на касты.

Наш ответ — новая научно-техническая и социальная революция, создание национально-футуристического государства. Максим Калашников достаточно подробно описал его в книге «Национальный футуризм», и позвольте ее здесь не пересказывать.

Итак, освободив наше сознание от вредных мифов, мы, носители Русской идеи, должны создать свои мегапроекты-порталы в новую цивилизацию. Каким может быть наш «Манхэттен»?

Хорошо, попробуем показать это на нескольких примерах. Итак, что мы можем найти, коли не поленимся хорошо поискать в собственной стране? В собственном народе?

 

Если прорваться на неожиданном фронте

В той затяжной Холодной войне, что началась с 2014 года, у РФ практически нет шансов на победу. Слабая, сырьевая, зависимая от импорта экономика страны — это не советская научно-техническая и промышленная автаркия. Экономика РФ уже трещит. В гонке вооружений Москва просто обречена: ей не под силу тягаться с военными бюджетами США и НАТО.

Но можно поискать совершенно нетривиальный ход. В виде эпохального фундаментального открытия, дающего возможность создать технологии новой эры. Сейчас нельзя отбрасывать ни одной возможности для победы.

Есть известный американский фантастический роман. О том, как в 1980-е годы американский полковник-расист, используя секретную машину времени, созданную под эгидой Пентагона, отправляется в 1859 год с чертежами примитивного пистолета-пулемета «Стэн» времен Второй мировой. Ну, того, что в Англии делали чуть ли не из водопроводных труб. Полковник-дикси хочет наладить производство «стэнов» для армии южан. Чтобы они выиграли Гражданскую войну в Америке в 1861 году.

Если бы план полковника удался, то армии генерала Ли действительно могли получить оружие следующей эры и буквально сметать огнем питстолетов-пулеметов шеренги армии северян. То есть, овладение технологиями и оружием следующей эры (коих нет у противника) обеспечивает подавляющее преимущество.

Пофантазируем сами. Представим себе тяжелый для России 1855 год. Руины Севастополя (за исключением Северной стороны) — в руках англо-французов, турок и пьемонтцев. Черноморский флот — на дне лежит. Да и что мог бы сделать парусный флот против парового флота интервентов? Нещадно дымя, по Черному морю ходят корабли захватчиков. Они буксируют за собою бронированные плавучие батареи, против коих бессильны ядра гладкоствольных русских орудий. Плавбатареи громят все морские крепости России на черноморском побережье. Это было в реальности! При этом сухопутная русская армия в Крыму ничего не может поделать. Она вооружена гладкостволками, и враги расстреливают нас издали из нарезных штуцеров, первых винтовок.

А теперь представим себе, что в Петербурге 1854 года объявляется, скажем, инженеръ Гаринъ, который приносит царю оружие. Вогнутое зеркало из шамонита, термитные горючие пирамидки — и вылетающий из раструба аппарата тепловой луч, способный резать сталь с расстояния в пру верст. И вот русские кромсают флот захватчиков в считанные минуты. Тысячами косят солдат интервентов лучами смерти, уничтожают их лагеря, поднимают на воздух пороховые склады. И все — мы победили. И проливы — наши уже в 1855 году.

Слишком фантастически? Хорошо, представьте себе, что русские додумались (как и слаборазвитый американский Юг, Конфедерация южных штатов в 1862 году) взять три парусных линкора. Срезать у них две верхних орудийных палубы (оставив одну, самую нижнюю), поставить на них паровые машины и обшить железными листами. И послать эти три броненосца (я изобразил броненосец южан «Мерримак») громить эскадру англо-французов у Севастополя. Три «латника» с батареями бомбических орудий Пексана просто станут топить один корабль западников за другим, круша деревянные борта линкоров и пароходов того времени. Ядра врага совершенно бессильны против даже примитивной брони — они отскакивают от нее. Как это было с северянами, палившими по «Мерримаку». Итог: Крым удержан, флот интервентов — разгромлен. Только потому, что русские получили оружие следующей эры — паровой броненосец, пускай и самый примитивный.

Может ли РФ в нынешних условиях сделать похожий ход? Естественно, в реальности, а не в фантазиях? Дерзну предположить, что может.

 

Эффект Солошенко-Янчилина

На эту мысль меня натолкнуло чтение доклада общественного Института специальных исследований, посвященного эффекту Солошенко-Янчилина.

http://www.is-si.ru/rvsn.pdf

Итак, Солошенко и Янчилин утверждают, что ОТО (общая теория относительности) Эйнштейна неверна. И что константа — постоянная величина Планка — может изменяться. А это дает ключ и к антигравитации, и к нейтрализации ядерных зарядов на расстоянии.

«Эффект Солошенко-Янчилина — частота излучения атома увеличивается в поле гравитации (время ускоряется в поле гравитации в связи с уменьшением значения постоянной Планка вблизи большой массы). Т. е. утверждается, что с увеличением абсолютного значения гравитационного потенциала время идёт быстрее, частота излучения атома выше (сейчас считается наоборот), а значение постоянной Планка уменьшается — мировая константа рассматривается как изменяемый параметр (сейчас считается, что она не изменяется) …» — пишут авторы доклада.

Главным подтверждением своего эффекта авторы считают то, что часы в космосе и такие же часы на поверхности Земли идут по-разному. Верхние часы идут медленнее. Течение времени замедляется. Ученые говорят, что из-за этого приходится вносить поправки в бортовые часы высотных спутников систем GPS и ГЛОНАСС. Они пишут об известном американском эксперименте Хафеле-Китинга 1972 года, когда одним сверхточные атомные часы понимали на самолете, а вторые оставляли в лаборатории внизу. (Люди моего поколения видели фильм о таком эксперименте еще в 1970-е, в передаче «Очевидное-невероятное» Капицы-младшего). Американцы тогда сообщили, что «верхние» часы идут, по ОТО Эйнштейна, быстрее. Но авторы уверены, что янки лгали — все было как раз наоборот. В СССР таких атомных часов не имелось и воспроизвести опыт мы не могли.

В чем еще они видят подтверждение своей теории? В недавних работах в Институте общей физики им. Прохорова РАН, где ученые под руководством Георгия Шафеева изобрели методику, которая позволяет сократить период полураспада радиоактивного цезия с 30 лет до часа.

«Вот уже несколько лет мы исследуем лазерное инициирование некоторых ядерных процессов на наночастицах в растворах радиоактивных солей. И мы обнаружили, что нуклиды, которые входят в состав этого раствора, начинают очень быстро распадаться под воздействием лазера. Например, этому подвержен цезий-137, который всем знаком по трагедии в Фукусиме».

Период полураспада радиоактивного изотопа цезия составляет около 30 лет. Использование лазерного воздействия позволяет сократить это время до одного часа — почти в 9 000 раз!

Ученый не скрывает, что к представленным институтом результатам мировое научное сообщество относится с изрядной долей скептицизма. Авторы исследования и сами пока не до конца понимают, почему и как это происходит, что именно обеспечивает столь сильное ускорение распада радиоактивных элементов. В частности, исследователи работали с ураном-235, ураном-238 и их продуктами, зафиксировав результаты опытов на достойном измерительном уровне, который существенно превышает точность измерений. Так что экспериментальной ошибки здесь быть не может, хотя зарубежные ученые утверждают, что именно она и является единственным объяснением впечатляющего научного прорыва.

(https://hi-tech.mail.ru/news/nuclear-waste-fertilizer.html)

Солошенко и Янчилин убеждены, что Шафеев показал: воздействуя лазерным излучением на атом (цезий-137), возможно ускорить распад атома — т. е. ускорить темпоральный процесс (время).

«Изменение постоянной Планка (которое лежит в основе Эффекта Солошенко-Янчилина) объясняет этот феномен — т. е., воздействуя на континуум, возможно создать локальные возмущенияфлуктуации, резко меняющие параметр самого континуума (что характеризуется изменением постоянной Планка). Это противоречит стандартной модели физики…» — пишут ученые.

Они также убеждены, что эксперименты с «необычным» поведением пылевой плазмы в лаборатории на космической станции на орбите Земли (работа Фортова В.Е.) — тоже доказательство их правоты. Пылевая плазма в лаборатории на орбите формирует квазикристаллическую структуру — плазменные кристаллы. Официальная наука не имеет чёткого объяснения. А в рамках эффекта Солошенко-Янчилина феномен объясняется тем, что у плазмы больше эффективного времени на орбите (время идёт медленнее на орбите), а значение постоянной Планка — больше, чем на Земле.

Сами ученые считают, что их гипотезу нужно проверить. Как? Купив пару сверхточных атомных часов на Западе и разместив их у подножия полукилометрового небоскреба в Дубае — и на его вершине. А посередине — компаратор. Длительность эксперимента — 4 месяца.

Если все верно, то верхние часы будут отставить от нижних. Стоимость эксперимента — миллион долларов. Ведь в РФ не производится компактных атомных часов. Если опыт не удается, то атомные часы продаются, государство (Минобороны) получает возврат денег. А Институт специальных исследований с помощью спонсоров платить 250 тысяч долларов штрафа.

Я бы, будучи правителем РФ, поступил бы иначе. Использовал бы Останкинскую телебашню, башни московского Сити или любую горную обсерваторию на Кавказе. Миллион долларов на часы с компаратором — это ОДНА ТЫСЯЧНАЯ стоимости стадиона к чемпионату мира по футболу 2018 года. Я бы потратил эти гроши, но проверил бы выкладки Солошенко и Янчилина. Ибо в случае неудачи аппаратуру можно отдать Академии наук. Хотя ученые говорят, что проверять лучше за границей: атомные часы к ввозу в РФ запрещены. Как техника ярко выраженного двойного назначения. Мол, на небоскребах в Дубае или Шанхае проверить можно быстрее и без организационных сложностей.

Если ученые правы, то мы получим прорыв, сравнимый с овладением электричеством или ядерной энергией. Ибо мы сможем управлять течением времени в определенных нами областях и самой гравитацией! И тут я бы не скупился. Что такое миллион долларов для страны? Ничто. Олигархи могут в казино просадить за вечер больше.

Как утверждают сами ученые, если их математические построения верны, то можно создать совершенно фантастические технологии на основе нового фундаментального знания. Предосавим слово самим исследователям:

«1. Воздействие на континуум и изменение значения постоянной Планка в замкнутом локальном объёме (жёстко локализованной части континуума).

1.1. Векторное экранирование гравитации за счёт создания зоны с изменённым значением постоянной Планка в «плоскости» — летающая платформа. (Антигравитационный летательный аппарат, мечта человечества — М.К.)

1.2. Темпоральная инкапсуляция — остановка темпорального процесса (времени) внутри 3-х мерного гравитационного «экрана» — «пузыря» (зоны с изменённым значение постоянной Планка). Помещённый в темпоральный инкапсулятор человек не умрёт и не постареет.

1.3. Квантовый гравитационный транслятор — телепортация без классического канала связи внутри двух и более замкнутых локальных зон, находящихся в состоянии квантовой когерентности. Новы средства коммуникации и транспортировки. Неклассическая схема квантовой телепортации. (Связь быстрее скорости света, потенциальное телеуправление аппаратами хоть на Марсе, куда радиоволна идет четверть часа — М.К.)

1.4. Другие аспекты применения.

2. Воздействие на континуум и изменение значения постоянной Планка в сфокусированной зоне с «расплывающейся» границей (в атмосфере, в космосе, в океане).

2.1. Создание открытых сфокусированных зон с изменённым значением постоянной Планка — новый тип ПРО (замедление радиоактивного распада), новый тип технологии деактивации радиоактивных зон (ускорение радиоактивного распада), оружие нападения — ускорение процесса цепной реакции.

Для РВСН РФ, с точки зрения противоракетной обороны, возможность создания открытых сфокусированных зон с изменённым значением постоянной Планка является стратегическим вопросом. Детектирование эффекта Солошенко-Янчилина будет означать принципиальную физическую возможность такого применения. Наличие у противника такой возможности (технологии) представляет фундаментальную угрозу для сохранения принципа ядерного взаимоуничтожения и стратегического баланса…»

Иными словами, можно с помощью излучателя выводить из строя ядерные боеголовки, летящие на нас.

Если русские овладеют такими знаниями и технологиями сейчас, то они выиграют новую Холодную войну. Ибо получает даже не оружие будущего (это не главное), а власть над временем и тяготением. Абсолютно новые летательные аппараты, способные покрывать огромные расстояния с минимумом расхода топлива — ибо им не надо тратить его на удержание себя в воздухе. Сверхдешевую космонавтику. Невиданную связь, не знающую никаких преград и запаздывания. Это как минимум. Наш противник останется в положении дикаря с дубиной перед цивилизованным человеком во всеоружии современной техники. Или в положении деревянного парусника перед бронированным пароходом.

Не настаиваю на том, что предложенный мною вариант — единственный и верный. Вполне возможно, что эксперимент не покажет правоты ученых.

Но ведь можно поискать и другие потенциальные прорывы. С помощью усиленного Фонда перспективных исследований или гипотетического Центра экспериментальной проверки изобретений и открытий при РАН (который нужно создать вместо распускаемой Комиссии по лженауке, а заодно и за счет роспуска бесполезного ФАНО). Или с помощью давно предлагаемых автором сих строк Второй Академии и Агентства передовых разработок. Это — намного более разумное вложение денег, нежели выбрасывание их на имиджевые «мегапроекты» типа олимпиады или футбольных игрищ. На кону ведь — победа России в Холодной войне и наша мировая гегемония. Русское глобальное лидерство. Знаю, что работы таких физиков, как Уруцкоев, Великодный, Цветков показывают удивительные эффекты, пока необъяснимые с точки зрения современной науки.

Игра стоит свеч, господа! Дело — только за интеллектом тех, кто правит страной. В конце концов, президенту США Ф. Рузвельту хватило ума и фантазии на то, чтобы в 1941 году вложить средства в «фантастику» — в то, что в 1941-м существовало только в виде умозрений и непонятых большинству лабораторных экспериментов с кусками урана-235. Нужно помнить, что у нынешней РФ нет иного пути для победы в новой Холодной войне, кроме совершения чуда. Ибо экономически страна уже несет поражение. Вложения в такой поиск не будут убыточными. Ибо даже открытие Шафеева в Институте общей физики — уже ключ к решению проблемы ядерных отходов ядерной энергетики, нынешней и грядущей. Это совершенно новые возможности для русских ядерщиков. Чего уж говорить о более глубоких прорывах в фундаментальных знаниях?

Да и хозяева Америки наступают на научно-техническом фронте. В США идут активнейшие работы по созданию компактных термоядерных реакторов. Если это у них получится, то РФ ждет крах из-за резкого сокращения мировой потребности в нефти и газе.

Действовать нужно уже сейчас. А кричать: «Шарлатаны!» по каждому поводу, ничего не проверяя — остаться в дураках…

К тому же, овладение антигравитацией и временем — не единственный прорыв, на который способны русские…

Перенесемся в Нью-Йорк осени 2011 года. На так называемый «Саммит сингулярности»…

 

Сингулярность по-русски

Осенью 2011 г. в Нью-Йорке прошел вот уже пятый «Саммит сингулярности», посвященный постчеловеческому будущему. Его организатором выступил знаменитый Реймонд Курцвейль, футуролог, визионер и основатель Института сингулярности. Тот самый, что пророчит достижение человеком физического бессмертия в 2045 году.

Участники слета собрались со всего Запада. В саммите такого рода впервые принял участие наш делегат: основатель движения «Россия-2045» и друг Максима Калашникова — Дмитрий Ицков.

Теперь, когда впечатления устоялись, можно с уверенностью сказать: именно наши могут привнести в глобальное трансгуманистическое движение то, что в нем остро не хватает. А именно — Большую проектность.

По сути, форум можно назвать слетом приверженцев идей Р.Курцвейля и самого брэнда «сингулярность». В Соединенных Штатах он действительно сильно «раскручен».

Доклады были интересны и захватывали тему, что называется, «по всему горизонту». Но не хватало некоей интегрированности усилий, той самой проектности.

Например, заместитель директора Института регенеративной медицины имени Макгоуэна (McGowan Institute for Regenerative Medicine — MIRM) Стивен Бадилак сделал сообщение о перспективах использования стволовых клеток в восстановлении внутренних органов у онкологических больных. Спору нет: направление — реальное. Но радикальным прорывом назвать все это трудно. Ведь речь идет все-таки не о достижении бессмертия, а лишь о продлении жизни тех, кто поражен раковой опухолью. Можно, конечно, заменить орган, пораженный страшным недугом. А если он уже успел дать метастазы по всему организму, как пораженная печень — в случае со Стивом Джобсом?

Очень познавательно и захватывающе делала свой доклад писатель-футуролог и политический аналитик Соня Аррисон (http://www.soniaarrison.com/). Немудрено: ибо она — автор книги «Сто плюс», где рассказывается о том, как достижение человеком долголетия (жизни до 150 лет) изменит буквально все: бизнес, семейные отношения, политику, религию. По сути дела, она с красочной презентацией пересказала свой труд, причем нарочито простым языком. В основном она защищала долголетие от его критиков, доказывая, что нам будет, где жить — и чем заниматься. Однако за грань «науч-попа» и общей агитации за трансгуманизм Аррисон не вышла.

Любопытным получилось выступление инновационного предпринимателя Питера Тиля — под заголовком «Назад, в будущее». (Он первым заметил проект «Фейсбук» и инвестировал в него. До того он выступил инвестором передовой платежной системы «PayPal»). Сам по себе Тиль — личность замечательная. Либертарианец, считающий свой бизнес помощью человеку в обеспечении его свободы и прав (для чего нужны передовые технологии — http://thielfoundation.org/index.php?option=com_content&view=article&id=27).

Теперь Тиль занимается не только финансированием исследований возможного будущего, но и разрабатывает проект плавучего океанского города — для создания маленького независимого государства. Именно на плавающем в океане, самоуправляемом городе должны разрабатываться новые идеи для привычных, «сухопутных» правительств. Плавучие самоуправляемые республики, в распоряжении коих — 70 % поверхности планеты — смогут создавать собственные законы и выступать в роли инкубаторов для технологических и политических инноваций. (http://bigthink.com/ideas/25079). Для этого миллиардер-инноватор основал «The Seasteading Institute», вложив в него миллион долларов. (Как видите, идеи футурополисов Максима Калашникова и Юрия Крупнова имеют морских родственников в США).

Питер Тиль предупредил: сейчас запас прорывных технологий исчерпывается, наступает их дефицит. Оно (добавим мы, а не Тиль) и немудрено: бесплодный финансовый капитализм слишком долго эксплуатировал старый научный задел, занимаясь больше коммерциализацией его, нежели созданием новых фундаментальных знаний. И потому — если ничего не делать — сингулярность, по мнению капиталиста-венчурера, может не наступить.

Тиль в своих интервью любит поговорить о том, что в правительстве США — не инженеры, коим интересно создавать новое, а законники, которым интересны процессы и идеологии. Они, как Обама, могут «косить» под Кеннеди или Никсона, обещая в течение стольких-то лет победить рак или основать исследовательскую базу на Луне, но сами-то они в это не верят. А потому не могут повести за собою граждан.

По мнению Тиля, на фоне прогресса в компьютерах и Интернете мы за последние 40 лет видим весьма скромные успехи в транспорте, например. В последние 20 лет налицо замедление продвижения вперед в медицине, где плохо развиваются новые лекарства и методы лечения, которые могли бы обеспечить лечение и более дешевое, и более качественное, чем нынче. В энергетике — вообще застой. (http://bigthink.com/ideas/25082).

К слову: корпорация Тиля («Thiel Foundation» — http://www.thielfoundation.org/index.php) создала особое подразделение — «Лаборатории прорыва» («Breakout Labs» — http://www.breakoutlabs.org/). Как заявляет сам Тиль, множество революционных по характеру разработок создается независимыми умами буквально по ночам и в гаражах. Однако если идеи слишком новы, непроверены или непопулярны, то таким визионерам трудно найти поддержку. Именно для поддержки таких визионеров (причем на самой ранней стали их разработок) Тиль и создал «Лаборатории прорыва». (“But when their ideas are too new, unproven, or unpopular, these visionaries can find it difficult to obtain support. Through Breakout Labs, we’re going to create opportunities for revolutionary science by cultivating an entrepreneurial research model that prizes extreme creativity and bold thinking.”)

По словам исполнительного директора и сооснователя «Лабораторий прорыва» («ЛП») Линди Фишберн, «ЛП» сделают то, что не может творить венчурный капитал или большие структуры поддержки науки и техники. Ибо венчуреры ищут то, что можно продвинуть на рынки в течение пяти-семи лет, а «большие фонды» вроде Национальных институтов здравоохранения с большой нетерпимостью относятся к радикально-прорывным идеям. Потому «ЛП» должны искать идеи, опережающие как свое время, так и готовность традиционных инвесторов финансировать такие прорывные разработки. (“Venture capital firms look for research that can be brought to market within five to seven years, and major funders like the National Institutes of Health have a low tolerance for radical ideas,” said Breakout Labs founder and executive director Lindy Fishburne. “At Breakout Labs, we’re looking for ideas that are too ahead of their time for traditional funding sources, but represent the first step toward something that, if successful, would be groundbreaking.”)

44-летний миллиардер, столь разительно отличающийся от косных российских магнатов-сырьевиков, Тиль на саммите буквально излучал энергию. (Он уже вложил миллионы долларов в исследования по продлению жизни и замедлению процессов старения). Он был настоящей динамо-машиной, мечущей молнии. Иногда казалось, что на трибуне стоит не зрелый муж, а пылкий юноша. Но, увы, конкретики его выступлению все же не хватало. Как преодолеть дефицит технологий в принципе, институционально — а не на уровне деятельности отдельных «тилей»? Что для этого нужно сделать, по каким направлениям и что начинать? Где — большие интегрирующие проекты? Плавучие города — хорошо, но они охватывают только часть задач. А что может объединить и дрейфующие города, и механизмы по отключению старения? К сожалению, ответа не прозвучало.

Сам Тиль все время говорит о полной свободе от государственного регулирования. Но это наивно. Только государству по силам потянуть большие — на десятилетия вперед — интегральные проекты развития.

Да и на приеме, что Тиль потом давал, преобладали молодые «тусовщики» или уже уставшие тридцатилетние трансгуманисты, рассуждавшие на общие темы. Собственно на тему конкретных прорывных проектов там не говорили. Вот почему можно с уверенностью сказать: чем скорее трансгуманизм будет представлен в США с их огромными финансовыми возможностями и такими венчурерами, как Тиль — тем лучше.

 

Инь-то есть, вот Яня — дефицит!

Некоторую нехватку конкретики на саммите отчасти восполнил Джеймс Макларкин с докладом «Будущее роботехники — в роях. Почему тысяча роботов лучше, чем один?» (James McLurkin: “The Future of Robotics is Swarms: Why a Thousand Robots are Better Than One”) Сам Макларкин — профессор Института Райса как раз по части «распределенной роботики» (http://people.csail.mit.edu/jamesm/). Профессор вывел на сцену рой маленьких кубиков-роботов, которые совершали маневры и эволюции. Это, конечно, можно рассматривать как далекий аналог будущих наноботов в организме человека. Но — именно далекий. Ведь ничего нового в этом уже нет. И у нас в стране уже имеются беспилотные самолеты, способные действовать стаями — обмениваясь информацией друг с другом и координируя свои действия.

И очень скоро стало понятно, что американцы — люди конкретные. Поскольку в США нет мегапроектов в духе трансгуманизма (а государство не создает ничего подобного по масштабу, что могло бы сравниться с космическим или ядерными проектами прошлого), то американских адептам сингулярности приходится поневоле сбиваться на частности и «мелкотемье». Иначе финансирования не найдешь. В общем, и сам Институт сингулярности Курцвейля также вынужден двигаться небольшими шажками. Инвесторам нужна конкретика и сроки окупаемости! Такова природа нынешнего финансового капитализма. Он не любит слишком долгих вложений и «загоризонтности». Хотя у того же Курцвейля — и мировая слава, и десятки патентов, и награда, врученная самим президентом США.

Да, в США у бизнесменов есть интуитивные предчувствия о том, что скоро все изменится, что грядет смена технологических укладов. Многие понимают, что жить по-прежнему уже невозможно, что технологий будущего действительно не хватает. Что пока нет ничего подобного технологическому всплеску 90-х — когда дали себя знать плоды огромных государственных и корпоративных вложений в программы передовых вооружений при Рейгане (1980–1988 гг.). Понимают — но пока ничего поделать не могут.

В Америке нужно уметь себя продать. А это — неизбежный крен в «ближнюю перспективу», нехватка сверхцелей. Конечно, умение организовать конкретные проекты — бесспорно сильная американская черта. Но этому «Инь» не хватает русского «Яня» — стремления «на Марс», образно говоря.

 

Русский дебют

— Мы считаем, что сегодня человечество находится на грани тотальной утраты смысловых ориентиров. Общество потребления в большинстве своем волнует лишь поддержание комфортного существования и удовлетворение собственных капризов. Наука работает на потребительские нужды человечества, а те открытия, которые не приносят моментальной прибыли, отвергаются как нежизнеспособные, ненужные, — заявил в своем выступлении наш делегат на Саммите сингулярности, основатель движения «Россия-2045» (и корпорации «Бессмертие») Дмитрий Ицков.

Он-то и попытался — и это была пока лишь первая попытка — внести ту самую Большую Проектность в ментальное поле американского трансгуманизма и «сингуляризма».

— Мы считаем, что мир нуждается в иной идеологической парадигме. Сегодня нужно сформулировать сверхзадачу, которая укажет новый вектор развития и будет способствовать научно-технической революции.

Несколько дней подряд люди выходят на демонстрации в Нью-Йорке с лозунгами «Долой капитализм!». Эти лозунги подтверждают тот факт, что действующая капиталистическая модель испытывает серьезный кризис. И есть все предпосылки считать, что он будет только углубляться. Мы считаем, что миру необходима новая социальная формация, в основу которой могут лечь идеи трансгуманизма. Я предложил в Движении «2045» для этой новой социальной формации использовать термин «неочеловечество», — говорил Дмитрий (http://2045.ru/articles/29104.html).

Основатель «России-2045» обрисовал перед западной аудиторией наш подход к Суперпроекту. То есть, двигаться к великой цели (достижению бессмертия и созданию неочеловечества), а на этом пути — осуществлять промежуточные, прибыльные проекты. Те самые прикладные «частности», способные приносить прибыль и быть основой для самостоятельных бизнесов.

Первый этап Суперпроекта: создание робота — копии человека, управляемого через интерфейс «мозг — компьютер». Этого можно достичь за 5–7 лет: многие технологии для того уже имеется.

Далее — проект «Тело Б»: создание системы жизнеобеспечения мозга, связи его с внешней средой и трансплантация в приспособленный для этого аватар. Получается киборг с человеческим мозгом, который способен жить намного дольше, чем наше естественное тело. Таким образом, человек получает вторую жизнь.

Далее следует подпроект «ReBrain» — по сути отечественный проект обратного инжиниринга мозга. В долгосрочной перспективе планируется создать искусственный мозг и перенести в него личность. Не исключено, что будет реализована какая-то нестандартная идея переноса личности на альтернативный носитель. (В сентябре проект «ReBrain» был представлен Виталием Львовичем Дуниным-Барковским на конференции Neuroinformatics 2011 в Бостоне).

— Есть разные версии того, как будут совершенствоваться искусственные тела. Рэймонд Курцвейл предположил, что человеческое тело сможет принимать любую форму, образуемую из нанороботов. Ну а в нашем плане конечным пунктом эволюции тел является искусственное тело, подобное голограмме, — говорит Д. Ицков.

Он, рисуя жгучую необходимость развертывания «неочеловеческого» Суперпроекта, назвал сходный стратегический проект: разработку межзвездного корабля на 2111 год, которую ведут два американских агентства: оборонное DARPA и научное NASA. Нужно трансформировать движение «Россия-2045» в общемировое — в «Неочеловечество-2045».

— Между нашими странами — Россией и США — есть большой опыт напряженных отношений. Опыт конкуренции в космических технологиях, опыт холодной войны и гонки вооружений. Я хочу предложить начать новую гонку — гонку за бессмертием. Впервые это будет позитивный проект, который не усложнит отношения, а улучшит их. Впервые мы объединимся для того, чтобы сделать что-то настолько полезное, хорошее, доброе. Эгоизм должен уступить здравому смыслу. Вместо того чтобы придумывать новые угрозы жизни и здоровью людей, мы впервые будем думать о том, как сохранить жизнь. Впервые мы будем конкурировать во благо. И неважно, кто победит. Главное — чтобы люди смогли жить так долго, как захотят. От этого выиграет все человечество, — заявил Дмитрий Ицков.

 

Не может быть?

Как был встречен этот доклад? Безусловно, с огромным вниманием. Он действительно выбивался из общего ряда. В отличие от сборной солянки, он нацеливал на сугубую конкретику.

Что поразило? То, что американцы (судя по реакциям в «Твиттере») не знают, что у них в родной стране государство начало работы над межзвездным кораблем. А с каким недоверием сначала были встречены слова Д. Ицкова о том, что именно наш ученый первым в мире пересадил печень, а потом — занимался пересадкой голов собак с одного туловища на другое.

ДОСЬЕ: ВЛАДИМИР ДЕМИХОВ

«…Талант экспериментатора проявился у Владимира Демихова ещё во времена студенчества. В 1937 году, будучи студентом физиологического отделения биологического факультета МГУ, Демихов самостоятельно изготовил аппарат, который сейчас можно назвать искусственным сердцем. Свою разработку студент-физиолог проверил на собаке, которая прожила с демиховским искусственным сердцем около двух часов.

Далее была война и работа врачом-патологоанатомом. И мечта помочь умирающим людям, пересаживая им новые жизненно важные органы. В период с 1946 по 1950 год Владимир Демихов, работая в Институте экспериментальной и клинической хирургии, провёл ряд уникальных операций, впервые в мире выполнив на животных трансплантацию сердца, лёгких и печени. В 1952 году он разработал методику коронарного шунтирования, которая ныне спасает тысячи жизней.

Демонстрируя отточенность и эффективность разработанных им методик, Демихов в 1954 году проводит уникальную операцию по пересадке собачьей головы на тело другой собаки. Позднее в своей лаборатории Демихов создаст более двадцати двухголовых собак, отрабатывая на них методику соединения сосудов и нервной ткани.

Однако очевидные достижения Демихова были восприняты далеко не однозначно. Работая в первом Московском медицинском институте имени И. М. Сеченова, Владимир Петрович из-за разногласий с дирекцией института так и не смог защитить диссертацию на тему «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте». Между тем его книга с одноименным названием стала бестселлером во многих странах мира и долгое время была единственным учебником по практической трансплантологии.

В 1965 году доклад Демихова по пересадке органов (в том числе голов) у собак, сделанный им на заседании секции трансплантологов, подвергся жесточайшей критике и был назван ахинеей и чистой воды шарлатанством. До конца жизни Владимир Петрович подвергался гонениям советских «коллег» по цеху. И это при том, что Кристиан Бернард — первый хирург, выполнивший трансплантацию сердца человеку, перед своей операцией дважды посещал лабораторию Демихова и считает его своим учителем.

Именно с именем Владимира Демихова связана та самая «гонка голов», которая началась в шестидесятые между СССР и США параллельно с «космической гонкой».

В 1966 году американское правительство начало финансирование работ хирурга Кливлендской центральной больницы Роберта Уайта. В марте 1970 года Уайт успешно провёл операцию по пересадке головы одной обезьяны на тело другой.

К слову, как и в случае Демихова, работы Уайта в США подверглись суровой критике. И если Владимира Петровича советские идеологи обвиняли в попрании коммунистической морали, то на Уайта «повесили» нарушение монополии божьего промысла. До конца жизни Уайт собирал средства на операцию по пересадке головы человека. У него был даже доброволец — парализованный Крейг Ветовиц…» (http://www.computerra.ru/vision/640403/)

Когда неверующие американцы сами посмотрели информацию по Демихову в Интернете, то ошарашенно выдохнули: «Ну, вы, русские, и даете!»

— Мы все время пытаемся найти баланс между мечтой-великой целью и конкретными шагами, — рассказывает Дмитрий. — Иначе без конкретных дел проект рассыплется. По сути дела, у нас — большой проект «Аватар». В трех эволюционных стадиях. Это — проект на новых научных и философских основах, в который могут прийти пока неизвестные нам исследователи и изобретатели, что привнесут новые идеи. Главное — начать этот грандиозный совместный проект. Создать точку сборки. Иначе люди не сойдутся вместе.

Это мы и попытались донести до западной аудитории. Не нужно ждать слишком многого от первой попытки. Мы заронили в их головы нужные семена. Думаю, что они взойдут. И мы будем работать вместе.

После доклада ко мне подошло человек пятнадцать. Все — с теми или иными словами поддержки. Тем более важно создать представительство в США для «России-2045», прийти туда с яркой идеей. И в местных СМИ мы можем найти помощь. В отличие от РФ, в Америке медиа дают слово каждому. У нас все отравлено наследием 90-х, платным «пиаром»: деградировавшие российские СМИ — циничны, они публикуют только то, что оплачивается. Нет денег — и ты не можешь появиться в отечественных СМИ. А в Америке медиа работает так, как нужно. Там захватывающие воображение идеи, интересы страны, перспективы будущего, общественная значимость — не пустые звуки для прессы. В РФ непременно нужен скандал, скабрезность, некая «новость». Даже обращение нашего друга, американской кинозвезды Стивена Сигала к премьеру Путину, для медиа РФ — «не новость».

Мы непременно продолжим наведение мостов между сторонниками создания нового человечества в России и Америке…

 

«Россия-2045»: бессмертие, новая раса, новая энергия, космическая экспансия!

Так говорил Дмитрий Ицков. О чем? Об очень давней русской мечте.

Великий русский основатель космонавтики, Константин Эдуардович Циолковский, одновременно мечтал и о победе над старостью. В 1921 году, сидя в гостях у Александра Чижевского, он говорил:

«Мои глаза видят так же зорко, как и шестьдесят лет назад. Ум мой работает даже лучше, чем в те далекие времена. Опыт мой стал таким большим, что я вижу то, чего не видят другие, но… Голова моя седа, зубы выпадают, ноги и спина болят. Что все это значит? Старость? Нет, это слово плохо отражает действительность. Мой мозг еще не постарел и не сдал своей активности. Постарели сосуды, органы, кожа, корни волос, постарел обмен веществ. Может быть, не весь мой организм постарел, а только некоторые его части и функции. Душа моя молода, как никогда раньше, ум светел, полон планов и точно знает, куда идти и что делать. Но мои пальцы дрожат, болят ноги, морщины бороздят лицо. Разве это не ужас? Разве это не преступление против человека? Я не устал, я хочу жить, а тело отказывается мне повиноваться. Значит, пресловутая медицина еще не наука — она не умеет лечить старость…

Человека надо сделать уверенным, крепким, молодым, с большой жизнью, медленно стареющим, с твердой верой в свое здоровье, в свое бытие…»

Гениальный КЭЦ, вычерчивая планы больших космических кораблей, мечтал о решении проблемы физического бессмертия для человека. Экспансия во Вселенную для него была неотделима от победы над старением. СССР смог отчасти воплотить космическую сторону мечты Циолковского, но не взялся за вторую. За создание фактически новой расы.

С тех слов КЭЦ прошло ровно тридцать лет — и гениальный русский писатель-националист Валентин Иванов в романе «Энергия подвластна нам!» набрасывает свой вариант грядущего Русского мегапроекта. Овладение огромными океанами ядерной энергии и снова — победа над старением и смертью!

Он мечтал о синтезе достижений науки о строении материи, энергетики и медицины. Один из героев романа так и говорит: «Еще наш великий Мечников мечтал о победе над смертью. А теперь мы соединим все! Союз, синтез!»

«Мир в нашей высшей органической жизни создается из мира неорганического посредством воздействия, в основном, солнечной энергии, то есть энергии, отдаваемой в результате ядерных атомных реакций. Следовательно, процесс возникновения органической жизни, ее рождение, есть результат действия ядерных реакций…

Однако же, если рождение живого существа есть процесс, если рост и развитие его есть процесс, то ведь таким же процессом является и смерть живого существа. Ставится вопрос: а не возможно ли управление именно последним процессом, то есть смертью, вернее сказать, ее предшественниками, а именно явлениями износа, отмирания?

…Мне кажется, что если мы уже начинаем частично управлять энергетическим приводом между мертвой и живой природой, то где-то и как-то мы неизбежно наткнемся на феномены воздействия на живые, в частности, на человеческие организмы и сможем на них благотворно воздействовать. Это мое глубочайшее убеждение. Я не сомневаюсь, что придет время, когда мы сможем прикоснуться к самым основам жизни и организовать борьбу за ее продление…»

«…Природа, создавшая человека, ныне отстала от своего сына. Уже годам к двадцати пяти первобытное человеческое существо могло собрать весь нужный ему опыт и полностью освоиться с весьма несложными условиями древнейшего общества. Дальнейшее формирование человеческого общества, развитие наук, усложнение отношений между природой и человеком — все это вызывало противоречие! Зачастую уже к шестидесяти годам жизни машина проявляет признаки износа и начинает изменять своему владельцу. Именно тогда, когда накоплены драгоценный опыт и знания, возможность плодотворного труда прерывается природой. Это я и называю противоречием…

…Цель живого организма — жизнь, а не смерть. Цель жизни в создании наиболее тонких сложных форм. Наша цель — сохранение долговечности человека…»

Сделайте поправку на то, что книга написана с позиций знаний образца 1951 года и на некоторую наивность, но главная философская идея Валентина Иванова верна полностью.

Что ж, мы должны скрестить все три направления грядущего мегапроекта «Россия-2045»: победу над недугом старения, бессмертие, космическая экспансия и создание неиссякаемых источников дешевой, чистой энергии — вплоть до власти над временем и гравитацией. Что, сведенное воедино, порождает и расу сверхлюдей, и новый мир, и цивилизацию грядущего.

Циолковский был прав: космонавтика без новой расы — ничто. Посмотрите на судьбу космонавтики в позднем СССР и в РФ.

Космонавтика РФ сводится к унылому кручению вокруг Земли да к коммерческому «извозу». Как только завершится программа МКС, то отпадет надобность и в околоземной пилотируемой программе. Своей-то орбитальной станции у Росфедерации нет: «Мир» утопили в 2001-м. А что народ? Равнодушен. Космический энтузиазм иссяк еще к концу 1970-х. Стало неинтересно. Ушел драматизм. Стало скучно. В СССР — на что жаловался еще первый командир отряда космонавтов СССР, сталинский сокол Николай Каманин — бюрократия все засекречивала и стремилась свести сообщения о космосе к казенному: «Все системы работают нормально…».

Впрочем, в США произошло нечто подобное. Последний раз люди ступали на иное небесное тело в декабре 1972 года — то была высадка на Луну экипажа Юджина Сернана. С тех пор люди вертятся вокруг Земли на расстоянии в несколько сотен километров. Название «космический корабль» тут звучит издевкой. По сути дела — если сравнивать космос с морем — люди бродят у самой кромки прибоя, по щиколотку в воде.

А ведь еще совсем недавно космос был полно драматизма. Люди, затаив дыхание, следили за опасными миссиями. В них погибли Владимир Комаров в 1967 и экипаж Волкова-Пацаева-Добровольского в 1971-м. Американцы волновались, когда двое из экипажа «Аполлона-10» в 1969-м, отрабатывая посадку на Луну (Сернан и Стаффорд в посадочном модуле), едва не разбились, когда их аппарат стал неконтролируемо кувыркаться, едва не врезавшись в лунные горы. Тогда же едва не кончилась трагедией посадка Армстронга и Олдрина на Луну: им удалось не опуститься на камни. В 1970-м весь мир молился, чтобы вернулся живым экипаж «Аполлона-13», на борту которого грянул взрыв. А потом была миссия по спасению гибнущей орбитальной станции «Скайлэб».

Не призываю посылать космонавтов на смерть. Нет — нужно вернуть дух открытия нового и неизведанного. Достаточно посмотреть на те части американской лунной программы, свернутой в 1972-м. В 1976–1978 г. хотели разместить на окололунной орбите перевалочную ЛОС — лунную орбитальную станцию. В 1980–1983 должна была заработать первая база на поверхности ночного светила. А уже в 1986–1992 г. на базе «Аполлона» планировался пилотируемый полет к Марсу. В СССР отличный проект такой экспедиции был готов к 1987-му. При том, что возращавшийся от Марса корабль превращался затем в большую орбитальную околоземную станцию…

Сам помню, как зачарованно рассматривал первые фото панорамы Венеры с севших на нее советских АМС в 1975-м. А потом — так же очарованно глядел на красноватый пейзаж марсианской пустыни, переданный американскими «Викингами» в 1976-м. Его публиковали в сборнике «Мир приключений». А потом с волнением смотрел — в 1986-м — телерепортаж о подлете «Вояджеров», запущенных в 1977, к планетам-гигантам. Подумалось тогда: как жаль, что девятилетний полет недоступен человеку. В тот же год мы ликовали, когда русская советская станция «Вега», выбросив аэростаты-зоны в атмосферу Марса, успешно перехватила комету Галлея и передала изображения ее таинственного ядра…

Если мы хотим спасти мир от нового Темновековья, от беспросветья нового варварства, нужно возвращать дух космической экспансии. Именно как захватывающей космической оперы!

Итак, помимо сугубо утилитарных, коммерческих задач, отечественная космонавтика должна получить драматическую, поражающую воображение часть. Именно это вернет нам лидерство и возродит дух дерзкого новаторства.

На поверхности лежат миссии на Луну с определенной, вполне скандальной целью. А не проверить ли нам — действительно ли американские экипажи были на Луне в 1969–1972 годах? Человека запускать — дорого. А вот отправить к местам тех старых высадок луноходы нового типа — дело. То, которое могло бы спасти НПО имени Лавочкина, которое неминуемо погибнет после того, как сорвалась миссия «Фобос-Грунт» и после того, как под секвестр Роскосмоса попали именно его программы. Ведь лавочкинцы имеют проекты отличных планетоходов. А параллельно — можно организовать детальнейшую фотосъемку тех же самых мест посадки с помощью новейшей аппаратуры на разведывательных спутниках, причем на крайне низкой окололунной орбите. Подобные миссии выели бы нас на первые полосы мировых медиа. А если бы мы еще показали, что следов американцев на Луне нет — так вообще триумф получится. Весьма нелишний в нынешнем противостоянии с Соединенными Штатами. Кстати, заодно бы посмотрели: а есть ли на Луне те самые стеклянные сооружения, о которых пишет Хогленд? Лично я сомневаюсь в их наличии.

Но это — все-таки не самое потрясающее. Реабилитация русской космонавтики должна произойти за счет миссий в дальнем космосе. Здесь и высадка на Марс, и полеты на особых самолетах над Марсом, и базовый лагерь на Красной планете — с долгими экспедициями на вездеходах. Причем в самые загадочные области планеты, где есть нечто, что походит на искусственные сооружения. В ту же равнину Сидония или к знаменитому горному массиву — к Лицу. И если Солошенко и Янчилин окажутся правыми, то нам окроется возможность создания совершенно фанастической космонавтики.

А дальше должны быть полеты к Юпитеру и высадки на его таинственные спутники. Облет других планет-гигантов. Экспедиция к кольцам Сатурна. Наконец, дрейф аэростата в атмосфере Юпитера. Плюс полеты с ядерными двигателями и полеты на космических парусниках, использующих давление света Солнца (проект «Гелиогиро», СССР, 1979 г.).

В финале — полет ядерно-импульсного корабля со скоростью в десятки км/с, движимого последовательными взрывами теромядерных мини-бомб за кормовой плитой. С достижением дальних планет системы за считанные месяцы.

Но чтобы это реализовать, придется совмещать космонавтику с проектом «Россия-2045». С созданием «второй жизни» человека — с живым мозгом в искусственном теле.

 

То, что под силу киборгу

Описанные миссии невозможны для космонавта-человека. Допустим, нам не удалось сохранять людей в «капсуле времени», как мечтают Солошено и Янчилин. Что тогда? Мы остаемся с теми же проблемами, что и сейчас. Полеты, занимающие годы (в невесомости деградируют мышцы и кости), радиация, долгое пребывание вне общества, необходимость тащить в полет тяжелую систему жизнеобеспечения, рециклирования воды, оранжереи хлореллы и других растений. Плюс проблема защиты от воздействия ядерной силовой установки.

Но зато это под силу киборгу — постчеловеку, который, прожив до старости жизнь обычного сапиенса, потом пересаживает свой мозг в искусственное тело. И получает еще века два жизни. Такой киборг нуждается в гораздо меньшем количестве воды и кислорода, он не подвержен губительному действию невесомости, его намного легче защитить от радиации. И он может летать в космосе десятилетиями. Или жить и работать на марсианской исследовательской станции, разъезжая по Барсуму на вездеходе. И карабкаясь на марсианские горные цепи.

Клянусь: сам готов стать таким киборгом, когда превращусь в старика. Чтобы получить вторую жизнь и великую миссию. В долгих полетах можно размышлять и писать книги. Считаю, что непременно найдутся добровольцы. Например, из старых космонавтов.

Но для этого нужно официально объединить работы по «России-2045» и космонавтике. Звучит дико? Но, как мы знаем, выигрывает в нынешнем мире лишь тот, кто способен на дерзость и смелые начинания. Унылые «это-бред!» и «как-бы-чего-не-вышло» обречены на вечное лузерство. Когда-то мечта о персональном компьютере казалась бредом. Но лишенные фантазии всегда остаются в дураках. На космическом извозе мы развиваться не сможем. Только дегенерировать станем.

Упадок космонавтики сегодня — признак падения в новые Темные века, пришествия нового варварства. Спасти космонавтику можно лишь нетривиальными «безумствами». Ибо спасаем мы не столько ее, сколько человека вообще — от превращения в невежественного «постиндустриального» скота, вырождающегося в дебиловатого нью-троглодита.

Именно мегапроект «Россия-2045», сделав главными целями космическую экспансию, создание новой энергетики и порождение расы долгоживущих сверхлюдей, позволяет свести воедино множество подпрограмм и направлений, дав русским возможность вторгнуться в Будущее и покорить весь мир. Вот он, техносмысл Русской идеи!

Наш план прост: если на Западе господа хотят стать небольшой расой «вечноживущих», то мы предлагаем бессмертие для всех. Первую часть своей жизни ты живешь как обычный человек, познавая радость детства, юношества, любви, отцовства и материнства. А потом можешь принять новый облик.

Киборгизация и переход человека в новую форму — одно направление работы. Второе — это развитие заложенных в человеке на органическом, естественном уровне огромных возможностей. Это биологические технологии «отключения» механизма старения на клеточном уровне. Это развитие сверхспособностей человека и его мозга. Это создание уже не здравоохранения, а здраворазвития человека с помощью прорывных и «закрывающих» технологий. Причем для всех.

Космос — это возможность познать тайны мироздания, достичь иных планет и поискать возможные «кротовые норы» для перехода в другие галактики. Космос — это создание защиты Земли от кометной и астероидной угроз, освоение Луны, создание уникальных производств в невесомости. Это создание гаммы потрясающих технологий буквально во всех сферах деятельности, которые с борта космических кораблей перейдут в наши земные жилища, в города и на заводы, в клиники и университеты.

«Россия-2045» включает в себя буквально все.

 

«Золотое звено»

Здесь должна действовать чисто крестьянская, простая, аки топор, логика. Ну, что делать, коли мы за 20 лет сильно отстали в производстве электроники, кораблей, самолетов, автомобилей, станков, энергомашин и прочего? Коли в том же авиапроме уже Бразилия и Китай нас обошли на два корпуса?

Остается одно: обойти весь мир как минимум в «производстве» людей будущего. В создании новой расы, новой ступени эволюции человечества. В подготовке «пилотов» для той сложнейшей техники, что уже создана и еще появится в мире. Ибо обычный «человек разумный» уже пасует перед ее сложностью и быстродействием. И в этом нет ничего фантастического: многое для успеха уже создано или возникает на наших глазах. В конце-концов, даже если Солошенко и Янчилин правы, то добытое с их помощью новое фундаментальное знание сможет быстрее всего превратить в новые технологии именно человек следующей расы.

Но пока еще ни родна страна в мире не сделала создание сверх — и постлюдей национальной задачей. Тогда это должны сотворить русские, коим нечего больше терять! Надо выступить системными интеграторами Сверхпроекта, и тем самым — втянуть в работу над ним не только своих, и но и зарубежных ученых. И все лучшее, что они создают. Ибо сделав «Россию-2045» Шестым приоритетом, мы автоматически получим преимущество над всеми прочими. Мы создадим пространство реализации для лучших мозгов планеты. Недостающие технологии и мощности к нам подтянутся (мы их сможем подтянуть).

Решая грандиозную задачу, мы разом:

— спасем русскую науку, наладив передачу знаний (в ходе решения сверхзадач) от стариков молодым;

— вовлечем в процесс самых энергичных и амбициозных, сиять заставим заново само слово «ученый»;

— привлечем громадные свободные капиталы всего мира в проект, ибо за достижение долголетия, «второй жизни», а то и бессмертия готовы платить многие;

— свою страну обеспечим новыми источниками дохода, заодно с помощью прорывных технологий продлив жизнь самым ценным специалистам;

— создадим совершенно новые сферы деятельности.

Представьте себе, что могут сделать талантливые русские, которые первую часть жизни прожили в обычном виде, а в старости перешедшие в новое качество (в кибер-тело)! Представьте себе, какие богатства они могут накопить. Или то, сколько новых открытий и изобретений может сделать гений вроде Кулибина (Теслы, Циолковского), получив в распоряжение еще век-полтора активнейшей жизни!

Представьте себе, например, мощный толчок развитию космонавтики. Есть старые летчики-космонавты, отлично подготовленные в СССР, которые так и не стали первопроходцами Марса. Есть и тьма фанатиков вроде меня, готовых лететь в космос. Ну, вот дожили мы в обычном человеческом теле до шестидесяти, дети наши выросли, на красноватые пески Ареса мы не ступили, а туда хочется…

Пересади их головы (по доброй воле самих людей) в стальные тела, и русские киборги смогут уже на нынешних технологиях лететь к Юпитеру и Сатурну. Если ты можешь жить еще два века, то можешь потратить 20–30 лет на дальние перелеты. Или уже сегодня разбить базовые лагеря на Луне — и добывать на ней ценнейшее сырье для термоядерной энергетики будущего, отправляя контейнеры с ним на Землю с помощью рельсотронов. Исследуя заодно саму Селену. (Кстати, при этом сами киборги-добровольцы превратятся в богачей, обеспечив заодно будущие поколения своих семей. А банки охотно дадут им кредиты).

Киборги-добровольцы уже на нынешних технологиях смогут основать исследовательские лагери на Марсе. Они смогут работать в глубинах океана.

Думаю, что читатель сам может продолжить возможные примеры последствий «России-2045» …

Все возражения против программы носят тупо-обывательский характер. «Не хотим быть красноглазыми роботами и монстрами!»

Не хотите — и не будьте. Дело-то сугубо добровольное. Да и не сможем мы остановить аналогичные процессы на Западе. Мы не займемся этим — там займутся. И не мешайте тем, кто захочет стать новым видом разумных существ.

Кстати, сказывается страшное невежество «дорогих рассеян». Киборг — не робот. Киборг (англ. сайборг, cyborg) есть комбинация «кибернетика + органика». Это человек со стальным телом. А робот — машина. Создание целиком искусственное. И киборги обладают душой: ибо она переселяется в них вместе с нашей личностью. С нашим мозгом.

«Не нужны киборги — нужна нормальная политика стимуляции рождаемости, народосбережения!» — кричат нам.

А кто сказал, что мы против? Нужна такая политика, и «Россия-2045» совершенно не отрицает политики народосбережения, помощи молодым семьям. Более того, проект, втянув в себя финансы со всего мира и дав РФ новые источники дохода, поможет дать молодым русским и дешевые дома, и пособия на детей, и новую инфраструктуру, и предприятия с высокооплачиваемыми рабочими местами. Кому от этого плохо? Киборги есть вторая жизнь людей, они не могут существовать без обычных сапиенсов. Более того, на ось суперпроекта «Россия-2045» логично нанизываются программы создания новых жилищ и энергоустановок, нового села, новой урбанизации, невиданных видов транспорта и связи, прорывного здравоохранения (вернее — уже здраворазвития). Здесь же — создание самоуправления и демократии будущего, нового образования (уже — человекоразвития). Все это в целом создаст спрос на новое станкостроение, пионерные конструкционные материалы, нанотех, интеллектронику и т. д.

Все это — ключ к биологическому выживанию русских!

Начиная «Россию-2045», мы меняем направление глобальной гонки, становясь лидером в ней. Прыгаем в ведущие из аутсайдеров. Получаем возможность готовить национальные кадры и привлекать к себе лучших специалистов со всего мира. Они тоже помогут русским готовить кадры экстра-класса.

Надо решаться. История предоставляет нашему народу последний — да, безумный! — но шанс.

Хорошо, сбылись мечты многих из нынешней оппозиции. Власть сменили, «кровавой гэбни» больше нет, «ЕР» запрещена и репрессирована. На улицах бушуют народные массы, требуя сей час (немедленно) счастья, работы, высоких зарплат. И угрожая взбунтоваться еще раз, если их чаянья не удовлетворятся. А где же взять рабочие места и деньги, если РФ разорена? За счет чего жить хорошо после 20 лет идиотизма и разора? Как вообще жить дальше?

Посмотрите вокруг: телевизоры у нас — заграничные, автомашины — тоже по большей части. Города едят импортную снедь. Морковка — и та из Израиля. Самолеты закупаются чужие, стройматериалы подчас — тоже. Тренеров и игроков для футбола из-за кордону выписываем. Убито машиностроение, РФ выпускает всего 4 тысячи тракторов в год против 50 тысяч в Белоруссии. Уничтожены отечественные электроника, биоиндустрия, текстильная промышленность. Мы покупаем одежду, обувь, лекарства — и еще тысячи вещей — за рубежом. Опримитивленная сырьевая экономика «трубы» может обеспечить достойную жизнь не более, чем 25-ти процентам населения. Остальные обрекаются на нищету, сравнимую с египетской. Поделить доходы от торговли углеводородами на всех? Не выйдет, да и никаких проблем не решит.

Начнем с того, что нефти в РФ на душу населения в год добывается мало:

Норвегия — 40 тонн

Кувейт — 37 тонн

Саудовская Аравия — 16 тонн

Азербайджан — 6 тонн

Казахстан — 5 тонн

РФ — 3,6 тонны.

(Добыча нефти в 2014 г. — 527,7 млн. тонн)

И добавим то, что в нефтегазовый комплекс РФ — уже сильно изношенный, с гаснущими месторождениями и по уши в кредитных долгах — в 2010-е годы придется вбухать не менее полутриллиона долларов. Тут отнять и поделить (и жить, как кувейтяне) ну никак не получится.

Значит, ради создания нормальной, человеческой жизни в РФ нужно снова строить заводы и фабрики. Опять проводить индустриализацию, при этом вкладывая деньги в промышленность, а не в потребление. Отказывая себе во многом. Затягивая пояса. Даже то, что будет конфисковано у коррупционеров, придется пускать на множество строек и индустриальных проектов. Но каких? За те 20 лет, что РФ деградировала, те места, что русские при СССР занимали на мировых рынках авиатехники и станков, электроники и кораблестроения, часовой промышленности и биотеха, уже заняты. Причем глухо. Другие страны в этих областях успели уйти далеко вперед. Их больше не нагонишь. Нет смысла пытаться делать отечественные мобильные телефоны — их уже делают много и отличного качества. Точно так же нам уже «не светит» ничего в производстве «персоналок». Рынок навигационных спутниковых приемников уже упустили. Шить одежду и обувь тачать? Уже не выдержим конкуренции с Китаем. То же самое — с плазменными панелями и ДВД-проигрывателями. На рынке автотехники — не протолкнуться. Там — перепроизводство в глобальном масштабе.

Значит, ради выживания в новом веке русским придется делать то, что еще никто не сделал. Нечто совершенно немыслимое и фантастическое, за что мир будет готов платить бешеные деньги. Причем в любом случае: сохранится ли нынешняя власть — или она будет в РФ новой. Потому что Российская Федерация иначе просто не сохранится. Нам необходимо найти новые источники силы, развития и богатства. Нечто вместо Тюмени и Ямала, «Газпрома» и «Роснефти».

Проект «Россия-2045» может стать таким прорывным направлением. Ибо нынешние «пять сколковских приоритетов» не соответствуют задаче прорыва в Будущее. Они в основном принадлежат нынешнему, а не грядущему технологическому укладу.

Конечно, такой мегапроект будет не единственным прорывным направлением. Нужны и новая космонавтика, и новая энергетика, и те же сверхточные лазерные станки, и новая (футурополисная) урбанизация. Но «Россия-2045» тем и добрый проект, что позволяет интегрировать в себя все это. Точно так же, как этот делалось в старом «Манхэттене». Ибо новому человеку потребуется все новое!

Уже по ходу проекта он породит массу попутных технологий, которые можно немедля внедрять в экономику и нашу жизнь, коммерциализировать их. Будь это новые лекарства, «умные» протезы, новые конструкционные материалы, бытовые устройства, принтеры для печатания запасных органов человека или медицина стволовых клеток — всего и не перечислить. Ядерный проект породил тысячи новых технологий. «2045» — это десятки тысяч новаций буквально во всем! И все они могут дать жизнь сильнейшим русским корпорациям мирового уровня.

Если мы запустим «2045» на государственном уровне самыми первыми в мире, то к нам потянутся тысячи гениев, смелых ученых и амбициозных фирм со всего мира. Мы, как воронка, втянем их к себе, восстановив утраченные после гибели СССР научно-технические звенья. А это неоценимый эффект!

Однако есть еще один смысл «России-2045» — победа в новой холодной войне, что началась в 2014 году.

 

Вызов в новой холодной войне — НХВ

Новая холодная война (НХВ) Запада против русских — это лишь часть глобального замысла нашего противника. Часть новой мировой войны-революции. Сама по себе РФ для Запада — достаточно легкая цель, ее развал мог быть произведен сразу же после гибели СССР в 1991 году. Даже сегодня Российская Федерация имеет множество уязвимых мест, Ахиллесовых пят, куда можно направить удары. И мы видим, что сейчас удары (пока еще не в полную силу) направляются именно в них.

Но Западу потребно не разрушение Российской Федерации само по себе. Западу (а вернее — его хозяевам) необходима глубокая трансформация нынешней человеческой цивилизации. Развал РФ должен стать частью серии других развалов и распадов. Таков замысел глобальной войны, проходящей в форме мировой революции-2.0.

Рубеж пересечен и вторая мировая революция/НХВ начата. Ее очаги уже не погаснут и неминуемо будут вспыхивать, сливаясь в один планетарный пожар. Раздувают его не какие-то интеллигентские босяки и не крикливо-истеричные гражданские активисты, а вполне системные силы в самом сердце системы мирового капитализма. Крайне богатые и влиятельные круги. Причем мировая революция-2.0 должна продлиться долго.

Очевидно, что просто «рейдерство» целых стран, ограбление их элит и финансовых резервов, захват самых лакомых ресурсных активов — только самый поверхностный смысл. Ибо такой способ не нов: еще элита Британской империи финансировала и помогала организовать революции в странах-конкурентах с теми же целями. Но при этом не допускала революций и хаоса внутри самой Империи. До недавнего времени и хозяева Соединенных Штатов действовали так же.

Но теперь мы видим очевидные отличия от прежней модели действия.

Место расчищается для совершенно новой модели общественного устройства, причем действительно глобального масштаба. Осознавая то, что возможности капитализма исчерпаны и он строит на пороге кризиса, опасного аналогом крушения Западной Римской империи, владыки капсистемы сознательно трансформируют ее в кастовое общество нового рабовладения. Причем хозяева этого общества должны (благодаря развитию медицины и биологии, ИТ и нанотеха) получить сначала долгую (в несколько веков) активную и здоровую жизнь, а потом — и практически полное физическое бессмертие. Плюс сверхспособности. Таким образом, они сформируют настоящую «высшую расу», отделенную от подвластных чисто биологически. Это не что иное, как трансгуманизм, искусственное изменение человека с помощью биологических и иных высоких технологий — но только для узкого круга избранных. При этом решительный прорыв на этом направлении ожидается к 2045 году. (Научно-технический очерк на эту тему выходит за грань нашей работы).

В таком порядке доступ к долголетию или бессмертию будет привилегией крайне немногих, к нему не откроют путь никакие деньги. Воцарится экономика доступа. В такой экономике деньги займут глубоко вспомогательное значение: в экономике доступа первую роль будут играть монополия на знания и именно доступ к технологиям высших фаз технологического развития. Бессмертие же достанется самым властолюбивым и честолюбивым, у которых не возникнет проблемы: как заполнить долгие десятилетия (а то и века) дополнительной активной жизни. Сменяя занятия, они могут поочередно заниматься то бизнесом, то политикой и борьбой за власть, то амбициозными проектами, имея в запасе уйму времени. Немыслимое для нынешних сапиенсов долголетие даст грядущей расе хозяев мира подавляющее преимущество над простыми смертными, будь последние даже очень богатыми. Используя связи и уже имевшееся богатство, они станут, грубо говоря, триллионерами, вершителями судеб. Руководителями поистине мегапроектов. Стратегами долгих и эпохальных операций. По истории мы знаем, что даже смертные и короткоживущие люди, становясь сверхбогатыми главами могущественных монополий, приобретали психологию королей, герцогов и графов. (Достаточно изучить ту же американскую историю первой половины ХХ века). Обретя Мафусаилово долголетие, магнаты Запада пойдут тем же путем. Да, это — нарушение привычных законов капитализма, но большим воротилам важны не какие-то экономические принципы, в власть. И если для ее сохранения да упрочения понадобится изменение общественного строя, они на это пойдут. Они уже на это идут. Ибо давно не секрет, что внешне наемные высшие менеджеры крупных корпораций давно вышли из-под всякого контроля акционеров.

И хотя это подводное течение не видно нынешним гражданско-уличным революционерам, оно достаточно мощно и видимо для проницательных мыслителей.

Например, историк Андрей Фурсов говорит без обиняков: затеяна революция (или, если хотите, контрреволюция) хаоса. Она призвана остановить ход истории и вообще обратить ее вспять. Причем ради одного: чтобы нынешняя верхушка после демонтажа (ею же) капиталистического строя сохранила власть и привилегии в новом обществе. «Светлым будущим» оно станет для них, господ. Для всех прочих новый строй обернется мрачным прошлым.

«По сути, речь идет о демонтаже не столько капитализма, но всей европейской цивилизации, европейскости, о возвращении во времена Древнего Египта, а для большей части человечества — в доцивилизацию, в футуроархаику и неоварварство с криминально-племенным душком», — считает Андрей Ильич.

Итак, власть в будущем «неопрошлом» будет стоять, по мнению А. Фурсова, на контроле над ресурсами (явно не капиталистическая и даже не рыночная «глобальная распределительная экономика» по Жаку Аттали), над информацией (для чего сегодня рушат образование и упрощаютоглупляют людишек) и над сознанием (психосферой). В новом порядке социальные лифты практически не предусмотрены, должно быть законсервировано положение резко выросшего за последние тридцать лет неравенства.

Само собой разумеется, в таком глобальном порядке «авторам» мировой революции крайне важно разрушить не только устои привычной цивилизации (не рассчитанной на существование касты вечных правителей), но и расколоть все сильные государства Земли. Хаотизировать их, взорвать изнутри, развалить сохранив при этом свою базу, гипердержаву-домен — Соединенные Штаты. Ибо замены США в этой роли нет и не предвидится. Нет и свободной планеты с земными условиями жизни поблизости, откуда можно было бы править Землей, создав там свою военную, промышленно-технологическую, научно-образовательную и кадровую базу.

Все прочее население планеты, не принадлежащее к высшей касте, должно быть разделено на подчиненные касты-варны. На обслуживающих высшую расу ученых и индустриалов (с возможностью выдвижения в высший разряд). На касту солдат и полицейских. На касту работников и касту обслуживающего персонала. Можно предвидеть касты развлекающих и приносящих удовольствие. Причем представителей всех подчиненных каст можно программировать и трансформировать с помощью высоких биомедицинских технологий.

Все прочие становятся совершенно лишней биомассой, каковую можно счистить с лика Земли. На что тоже могут найтись способы. Например, применение генетически измененных вирусов, приспособленных для уничтожения определенных национальных и расовых групп — при вакцинировании «нужных» людей. Причем массовый мор можно переждать на плавучих городах в теплом поясе океанов. Под защитой ВМС США (страны-домена).

В результате получится экологически чистый мир с небольшим населением. И со строем, позволяющим нынешней элите капиталистической системы сохранить власть и статус, но трансформированные в господство новых рабовладельцев.

Должно получиться что-то вроде Великой Глобалии, этакого Вечного Рейха. Но мы не можем сказать, насколько жизнеспособным он окажется. Однако такая попытка явно будет предпринята. И она действительно нацелена на строительство социума, подобного «Кольцам Сатурна», о которых говорил А. Проханов в 1992-м. Хотя это больше напоминает именно зиккурат — ступенчатую пирамиду. Или Вавилонскую башню, напоминающую раздвинутые цилиндры-секции телескопа.

Именно в рамках этого плана Российская Федерация и должна быть развалена. Вместе с Украиной. На их месте должна возникнуть зона хаоса, месиво неосредневековых «государств», конфликтующих друг с другом. Белоруссия свалится в тот же «океан хаоса» практически в автоматическом режиме. Впрочем, дальнейшая хаотизация может перейти и на Казахстан. Например, со смертью Нурсултана Назарбаева.

Целью такой НХВ (как части плана глобальной мятежевойны) становятся:

— Окончательное уничтожение даже потенциальной возможности появления на месте СССР новой великой державы, способной дать миру альтернативную модель развития и выступить конкурентом Глобалии.

— Распространение хаоса и развала на Евросоюз, который также приносится в жертву глобальному замыслу. Причем самые лакомые остатки ЕС становятся факториями Глобалии, протекторатом новой Америки. Возможно, чуму распада попытаются направить и на Китай.

— Создание потоков дешевого сырья и рабов разных видов в Глобалию.

— Превращение «зоны постсоветско-построссийского хаоса» в поле для сталкивания лбами китайской, европейской, мусульманской цивилизаций. В поле для приложения сил и средств Глобалии для реорганизации этого поля хаоса в своих интересах, в мощный фактор отвлечения внимания миллиардов людей от сути идущей в мире трансформации.

— Использование новой зоны хаоса для маскировки еще одной глобальной операции: дефолта США по государственному долгу и создания Североамериканской экономической автаркии. Того самого Замка на скале, великой Глобалии.

Отсюда вытекает и наша национальная цель: сохранить Россию, создать новую империю, при этом сделав основой новый цивилизационный проект. Не просто реиндустриализацию, а создание альтернативной модели мирового развития. Резко противостоящей плану строительства кастово-рабовладельческой Глобалии.

«Россия-2045» — это наша победа в НХВ. А еще — план нашего Грядущего. Наш «портал в новый мир». Наш суперпроект.

Однако нам важна и иная работа по наделению Русской идеи техносмыслом. Работа по созданию той самой «инновационной сверхпроводимости» и защиты гениев, без коих мегапроект теряет смысл.

О чем мы?

 

Научный фронт НХВ

Это звучит банально, но русская наука опять должна стать могучей производительной силой в НХВ и Русском мобилизационном проекте. Мы снова возвращаемся к знаменитому ленинскому лозунгу. Теперь его нужно превратить из лозунга в плоть и кровь национально-футуристической Сверхновой России.

Мы не можем больше повторять печального опыта позднего СССР, в котором трудился каждый четвертый научный работник мира, однако, увы, это не обеспечивало каждой четвертой новой технологии в мире. Страна шла по догоняющему пути копирования западных разработок и тенденций. СССР утратил смелость самостоятельного творчества, перестал сам задавать течения и направления мирового научно-технического развития.

В НХВ нельзя повторять и другой ошибки Советского Союза: концентрации научно-технических усилий исключительно на военно-промышленных задачах, что привело нас к краху. Теперь наука должна, во-первых, работать на все сферы деятельности (ибо НХВ тотальна). Не только на оборону, но и на медицину, образование, транспорт, сельское хозяйство, создание городов будущего (футурополисов). Она должна обеспечивать новую индустриализацию и работать на то, чтобы Великая Россия создавала технологии и технику, аналогов коим в мире нет. То есть, работала не на эпигонско-догоняющее, а на опережающее развитие. Именно здесь и пригодятся новые фундаментальные открытия в естественных науках. Ибо на их основе и можно создавать принципиально новые технологии и изделия.

В свое время таким фундаментальным прорывом, позволившим открыть огромную «вселенную» невиданных дотоле технологий, стало овладение электрической энергией. Эпохальный прорыв в освоении энергии электричества, произошедший в XIX столетии (Максвелл, Эдисон, Тесла, Доливо-Добровольский) позволил создать современный мир: с его электросвязью, лифтами, высокоразвитым производством, авиацией и космонавтикой, бытовыми приборами, автомобилями, радио и ТВ, компьютерами. Схожие по масштабам фундаментальные прорывы должны быть достигнуты русской наукой в НХВ, что даст нам колоссальное преимущество над врагами и конкурентами. Важно как можно скорее переводить достижения науки в прикладные технологии, использующиеся отечественным реальным сектором, образованием, медициной, ЖКХ, градостроительством.

Высшая власть страны должна осознать: НХВ невозможно выиграть, опираясь на «экономику сырьевой трубы» и покупая современную технику за рубежом. Это — путь к разгрому России. Потому что НХВ — борьба не на жизнь, а на смерть. Потому что наш враг имеет мощную «машину» науки и производства инноваций. И он намерен добиться качественного превосходства над нами, перейдя в более высокую фазу научно-технического могущества. А что такое отставание от соперника на фазу или две, могут поведать русские солдаты с гладкоствольными ружьями, которых расстреливали издали из нарезных штуцеров англо-французы под Альмой или при Севастополе в 1854–1855 гг. Или суданские последователи Махди, что бросались с копьями на пулеметы тридцатью годами позже.

А угроза вырисовалась: менее чем, через поколение, русские столкнутся с совершенно новой цивилизацией-конкурентом. С цивилизацией нового фашизма, устроенной по кастовому принципу, с короткоживущими рабами и правящей кастой-расой богатых, добившихся если не физического бессмертия, то продолжительности активной жизни в пару веков. Причем сия новая «раса господ» будет обладать арсеналом мощных технологий господства над всеми прочими, сильнейшими средствами военного подавления и социально-психологического управления как своим «доменом», так и подвластными территориями с «бросовым» населением. Недаром Агентство передовых разработок МО США (DARPA) уже объявило суперпрограмму «Обеспечение технологической внезапности — задача ДАРПА в меняющемся мире». И мы попробуем додуматься, в чем заключается истинная программа этой технологической внезапности.

Пока перечислим ее пункты коротко.

Первый. На основе успехов «наук о жизни», компьютерных технологий и нанотеха создать технологии достижения сначала долголетия для правящей касты, а потом — и физического бессмертия (в том или ином виде). Как промежуточные плод движения появится совершенно новая медицина (здраворазвитие) с ремонтом организма с помощью тех же стволовых клеток и прочих достижений биотеха. А также — технологии усиления человеческих возможностей, когнитивных способностей.

Сюда же отнесем возникновение способности производить живых слуг и солдат с заданными качествами: послушных и нерассуждающих.

Второй. Создание квантового компьютера даст подавляющее преимущество новому фашизму во всех сферах. Это радикально ускорит появление полноценного искусственного интеллекта, возникновение эффективнейших систем овладения тайнами материи и сознания, выход на авансцену совершенно новых и невероятно быстрых систем управления тотальной разведкой, боевыми действиями, экономикой и поведением масс подвластного населения. Исчезнет всякая тайна переписки: квантовый компьютер способен взламывать любые достижения криптографии-тайнописи.

С квантовыми компьютерами исчезает всякое понятие тайны. Любая шифрованная переписка в эфире или в Интернете читается. Обладатели «квантовых мозгов» знают буквально все и обо всех. Как движутся средства и чьи. Где находится президент РФ в любой момент времени. Что планируется в самых закрытых структурах власти. Мы становимся для них инфузориями в поле зрения микроскопа. Про наши военные подразделения уже не говорю. И в любой момент по любой точке страны может быть нанесен неядерный удар космическо-кинетическим оружием. Как у Симмонса во «Флешбэке», когда целая дивизия стирается с лица земли градом урановых стержней, врезающихся в ее позиции с орбиты.

Все это дает новой, возникающей кастово-рабовладельческой цивилизации и тотальную осведомленность о нас, и способность чуть ли не в любой момент нанести обезглавливающее-обезвреживающие удары. Кроме того, искусственный интеллект боевых систем управления позволяет молниеносно проводить сложнейшие боевые операции, увязывая воедино удары и космических бомбардировщиков, и крылатых ракет, и ракет баллистических, и действия ВВС, и флота (надводного и подводного), и беспилотных ударных средств, и отрядов спецназначения, и сухопутных сил, и информационное нападение, и радиоэлектронную борьбу.

Третий. Интеграция «нано», «био», «инфо» и роботизация создадут совершенно новые виды безлюдного производства, делающего ненужными практически всю индустрию старого типа. А также сделают объективно ненужными 90 % населения Земли.

Четвертый. Создание оружия нового поколения, полностью нейтрализующего ракетно-ядерные арсеналы, развитие гиперзвуковых крылатых ракет и оружия для ударов из космоса по наземным целям (кинетическое и энергетическое оружие), развитие боевой роботики (воздушной, морской и сухопутной).

Пятый. Новая космическая программа максимально удешевит овладение околоземным пространством.

Шестой. Технологии полного управления поведением «низших каст» — короткоживущих слуг, поденщиков, люмпенов, стражников, развлекающих. Сюда же отнесем технологии устройства революций и гражданских войн в странах-мишенях ударов НХВ.

Неясным до конца остается энергетический пункт: насколько далеко намерены зайти хозяева капиталистической системы в деле отказа от огневой, углеводородной энергетики? Пока ясно, что ветро— и солнечная энергетика — не замена ей. А переход на добычу жирного газа из нетрадиционных источников (ошибочно называемый «сланцевой революцией») — пока лишь паллиатив. Возможно, Запад совершит переход на энергетику низкоэнергетичных ядерных реакций (LENR) и на компактные термоядерные реакторы Макгайра, что на 90 % уничтожит и рынок углеводородов, и старую ядерную энергетику. Но надо быть готовыми и к сему вызову.

Как мы уже ведаем, серьезную угрозу представляет для русских овладение ядром капсистемы технологиями обеспечения физического бессмертия (очень большого активного долголетия) для тамошней элиты. Исполняется вековечная мечта сильных мира сего: возможность для сильных мира сего пребывать в состоянии зрелого возраста сначала века полтора, а потом — и практически вечно. Но мечта становится реальностью только для высшей касты неорабовладельческой цивилизации, возникающей вместо привычного Запада. Все остальные — невзирая ни на какие личные состояния — свободного доступа к бессмертию и вечному здоровью не получают.

Это означает быстрое разложение постсоветской «элиты». Она-то и сегодня давно сдала бы РФ (Украину, Казахстан и т. д.), если бы ее приняли в круг западных «приличных господ». Только то, что двери в клуб избранных ей закрыты, еще обеспечивает какой-то призначный суверенитет обломков СССР. Но даже при этом постсоветская «аристократия» полностью умственно зависима от Запада. Она целиком и полностью — до состояния обезьяньего подражания — принимает вкусы, взгляды, моды, теории и концепции, идущие с Запада. Она абсолютно порабощена интеллектуально и совершенно некритична.

Легко вообразить себе, что последует за тем, как хозяева Запада овладеют технологиями обеспечения бессмертия (или впечатляющего долголетия). Тогда за доступ к этому благу постсоветские иерархи и олигархи предадут все и вся. Смертные богачи слабы. За доступ к бессмертию из них веревки станут вить. Они отдадут стражам у врат бессмертия и за доступ в сей клуб все, что угодно: контроль над своим ядерным оружием, любые ресурсы, любого неугодного Хозяевам правителя. С успехами новой НТР благоговение постсоветской верхушки перед Западом (вернее, перед кастовой цивилизацией-преемницей оного) сменится священным трепетом. А комплекс национальной неполноценности, столь свойственный нашим «элитам», вырастет до небес.

К этому времени новая цивилизация во главе с долгоживущими/бессмертными будет настолько управлять поведением и даже мыслями постсоветского истеблишмента, что сможет не бояться применения Росфедерацией ядерного оружия. Страх перед «нажатием кнопки» первыми, страх перед ответственностью и возможным возмездием полностью парализует волю Москвы. В случае же необходимости смены правителей в ней новой цивилизации даже не придется повторять ливийского сценария: марионетки все сделают сами.

Русская наука должна помочь нам и для выхода из практически смертельной ловушки, созданной разрушителями СССР и радикальными «реформаторами». К 2020 году нам придется очень плохо. Молодых и трудоспособных людей в возрасте 15–34 лет останется вдвое меньше, чем в 1989-м. Если считать русских и иных коренных народов РФ — то не более семнадцати миллионов. Молодых мигрантов из бывшей советской Азии и более далеких мест не считаем. Пенсионеров-стариков в населении окажется процентов сорок. Трудовых ресурсов станет на 10 миллионов меньше, чем нынче. Даже женщин, способных к рождению детей, у русских к тому времени окажется на 4 миллиона меньше, чем в 2009-м. Людей, ресурсов и денег будет отчаянно не хватать. Если нам и суждено выжить, то только с помощью самых фантастических технологий и самых безумных изобретений, способных компенсировать чудовищные демографические потери и деградацию изрядной доли русских.

Путеводной звездой для науки в НХВ должно стать Началом стало знаменитое январское, 1946 года, письмо академика Капицы-старшего Сталину.

«Мы мало представляем себе, какой большой кладезь творческого таланта всегда был в нашей инженерной мысли. Из книги ясно: первое — большое число крупнейших инженерных начинаний зарождались у нас; второе — мы сами почти никогда не умели их развивать; третье — часто причина не использования новаторства в том, что мы обычно недооценивали свое и переоценивали иностранное. Обычно мешали нашей технической пионерной работе развиваться и влиять на мировую технику организационные недостатки. Многие из этих недостатков существуют и по сей день, и один из главных — это недооценка своих и переоценка заграничных сил. Ясно чувствуется, что сейчас нам надо усиленным образом подымать нашу собственную оригинальную технику. Мы должны делать по-своему и атомную бомбу, и реактивный двигатель, и интенсификацию кислородом, и многое другое. Успешно мы можем это делать только тогда, когда будем верить в талант нашего инженера и ученого и уважать его и когда мы, наконец, поймем, что творческий потенциал нашего народа не меньше, а даже больше других и на него можно смело положиться. Что это так, по-видимому, доказывается и тем, что за все эти столетия нас никто не сумел проглотить».

Сталин принял это письмо очень тепло. Ведь оно соответствовало философии самого Иосифа Грозного. Ведь потом, в 1947 году, ИВС выдвинул задачу борьбы с «низкопоклонством» перед Западом, прежде всего — в естественных и технических науках. 13 мая 1947 года Сталин произнес речь в Союзе писателей, где заявил:

«А вот есть такая тема, которая очень важна… Если взять нашу среднюю интеллигенцию, научную интеллигенцию, профессоров… у них неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников… Почему мы хуже? В чем дело? Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает…

Надо бороться с духом самоуничижения…»

Пункты нашей программы участия науки в НХВ

— Отмена «реформы» РАН, кратное наращивание ее финансирования.

— Ликвидация ФАНО, создание вместо него Агентства передовых разработок.

— Трансформация РАН: создание сильной секции прикладных проблем, замена Комиссии по лженауке на Центр проверки новых открытий и технологий.

— Сотрудничество РАН с новыми центрами прикладной науки, которые должны быть созданы в ходе новой индустриализациии России.

— Создание менее крупной, но конкурирующей с РАН — Второй Академии наук. Создание «машины открытий» из двух академий и Агентства передовых разработок.

Все это, сочетаясь с научно-промышленными мегапроектами (нашими «Манхэттенами») и с огромным спросом на инновации со стороны возрождающихся промышленности и села, защитит наших гениев. Получая дешевые и долгие кредиты, здоровый бизнес станет с охотой брать научно-технические новшества. Их же востребуют и самоуправляемые города. (Об этом написано в книге «Национальный футуризм»).

 

Выход из опасного положения

Готова ли нынешняя наука РФ к решению грандиозных задач в ходе Холодной войны-2? Может ли она сейчас полноценно участвовать в НХВ? Нет! Наша наука была искалечена грандиозной катастрофой 1991 года и превращена в нщенку. Потом она долго деградировала в условиях деиндустриализации, а затем подверглась преступной «реформе РАН» с созданием нелепейшего и совершенно бесполезного ФАНО — агентства научных организаций. За минувшие четверть века была разрушена прикладная наука: а без нее фундаментальная наука жить не может.

Прежде всего, ради успеха РМП (русского мобпроекта) нужно спасти науку. Для этого нужно осознать и воплотить ряд важнейших положений.

Первое. Наука есть часть неразрывной системы «промышленность и сельское хозяйство — образование — наука». Уничтожив отечественный реальный сектор бомбами «реформ», сбросив Россию во тьму деиндустриализации и «сырьевой модели», наши неолибералы привели к автоматическому упадку науки и образования. Их попытки «улучшить» науку и образование медвежьими «реформами» без начала новой масштабной индустриализации страны привели лишь к дальнейшему разрушению науки. Не может быть передовых академии и университетов в стране-придатке к «Газпрому» и нефтяным компаниям, какие бы перестройки ни учинялись!

Мы должны полностью отказаться от бредового «плана», согласно коему Запад якобы будет глобальным центром финансов и очагом потребления, Китай — всемирной промышленной площадкой, а Россия — планетарным центром создания смелых идей и фантастических изобретений. Господа, без сильной своей промышленности у русских отомрут мозги, никаких эпохальных изобретений она делать не сможет. Мозг без тела не живет. Наука способна развиваться только в промышленно развитой, а не сырьевой стране!

Второе. Поэтому первым шагом должны стать отмена преступной «реформы» Академии наук, восстановление ее автономии, роспуск бессмысленного ФАНО. Отныне все реформы науки в стране должны идти лишь параллельно с грандиозной программы реиндустриализации России, развития ее агропромышленного сектора и нового градостроения. Лишь параллельно с созданием мощных центров прикладной науки при новой промышленности. Ибо только так для научного «семени» будет создан «чернозем» реального сектора.

Финансирование Академии наук должно быть утроено по сравнению с нынешним уровнем. За счет новой индустриализации и отказа государства от триллионного безумия в виде спортивных «имидж-мегапроектов» Но при этом и сама РАН должна создать сильное прикладное отделение, распустить Комиссию по лженауке и заменить ее на Центр экспериментальной проверки новых открытий и изобретений. При этом само государство должно создать полноценную систему постановки перед наукой амбициозных задач, а также — механизм конкуренции между научными школами в ходе их выполнения. Для чего государство обязано создать (вместо нелепого ФАНО) и национальное Агентство передовых разработок, и вторую — конкурирующую — Академию наук. Впрочем, об этом мы поговорим ниже.

 

Ставка на мегапроекты развития

Чтобы наука была востребована, государство обязано загрузить ее огромными объемами работы. Для этого государство должно начать серию мегапроектов развития, подобных сталинскому Атомному и Ракетному проектам. Напомним, что эти два мегапредприятия потребовали от науки решения массы проблем и создания тысяч новых технологий двойного назначения. И мы уже знаем, что Суперпроектом будет «Россия-2045».

Но фронт наших работ будет шире. Здесь нас должно вдохновлять то послание в будущее, что сделал великий русско-советский геолог Владимир Афанасьевич Обручев (1863–1956), в день своего 90-летия в 1953 году опубликовавший поистине «священный текст». Обручев также ненавидел настроение: «Да уже нечего открывать — все открыли до нас».

«Возможно, в таких мыслях виновата популярная литература, которая очень подробно, обстоятельно и восторженно говорит о достижениях прошлого и мельком, неохотно упоминает о неясном, неведомом, нерешенном. А между тем не отдельные белые пятнышки — огромный океан неведомого окружает нас. И чем больше мы знаем, тем больше загадок задает нам природа…

Требуется:

— продлить жизнь человека в среднем до 150–200 лет, уничтожить заразные болезни, свести к минимуму незаразные, победить старость и усталость, научиться возвращать жизнь при несвоевременной, случайной смерти;

— поставить на службу человеку все силы природы, энергию Солнца, ветра, подземное тепло, применить атомную энергию в промышленности, транспорте, строительстве, научиться запасать энергию впрок и доставлять ее в любое место без проводов;

— предсказывать и обезвредить окончательно стихийные бедствия: наводнения, ураганы, вулканические извержения, землетрясения;

— изготавливать на заводах все известные на Земле вещества, вплоть до самых сложных — белков, а также и неизвестные в природе: тверже алмаза, жароупорнее огнеупорного кирпича, более тугоплавкие, чем вольфрам и осмий, более гибкие, чем шелк, более упругие, чем резина;

— вывести новые породы животных и растений, быстрее растущие, дающие больше мяса, шерсти, зерна, фруктов, волокон древесины для нужд народного хозяйства;

— потеснить, приспособить для жизни, освоить неудобные районы, болота, горы, пустыни, тайгу, тундру, а может быть, и морское дно;

— научиться управлять погодой, регулировать ветер и тепло, как сейчас регулируются реки, передвигать облака, по усмотрению распоряжаться дождями и ясной погодой, снегом и жарой.

Трудно это? Необычайно трудно. Но это необходимо. Советские люди хотят жить долго, хотят жить в изобилии и безопасности, хотят быть полными хозяевами на своей земле, не зависеть от капризов погоды…» (В.А.Обручев. «Счастливого пути вам, путешественники в третье тысячелетие!» — В.А. Обручев. «За тайнами Плутона», Москва, «Молодая гвардия», 1986 г., с.234).

Какой же мощный ум был у автора «Земли Санникова» и «Плутонии»! Обручев по сути обрисовал нынешние течения в развитии науки и технологий, заглянув на сто лет вперед. Нет информационных технологий или искусственного интеллекта — но есть все прочее. Вплоть до борьбы за человека долгоживущего, до геоморфинга, до бионанотеха, до управления климатом. Мороз по коже продирает от осознания того, что ждало бы современного ученого, произнеси сегодня эти слова он, а не легендарный Обручев! От него бы теперешняя Комиссия по лженауке и косточек не оставила бы, причем под одобрительное улюлюканье миллионов Интернет-животных. Смотрите: у сталинского академика — никакого унылого «научного охранительства», вольный полет фантазии, неукротимая воля к созиданию будущего. И это в девяносто лет от роду!

Итак, «тяговым» мегапроектом (аналогами Атомного и Ракетного проектов Сталина) станет предлагаемая движением «Россия-2045» суперпрограмма достижения физического бессмертия, спряженная с логически дополняющей ее программой новой космической экспансии. При этом «2045» на каждой стадии может давать коммерческие прикладные «выходы» в виде новых медицинских технологий, нового градостроения, мехатроники, роботики нового транспорта, новых технологий образования и воспитания людей и т. д.

Но вместе с «2045» будут — как его параллельные подпроекты — будут развиваться и другие программы научно-технического возрождения России.

Мегапроектом должна стать новая программа создания авиационной и космической техники будущего, за что ратует Юрий Крупнов. Создание космических аппаратов будущего и дальние космические миссии сами по себе породят тысячи технологий, нужных на Земле, отечественной промышленности.

Да, нам нужен мегапроект «Новый космос»! С его делением на стратегические программы дальних миссий и на прагматический космос, нацеленный на максимально дешевое использование околоземного пространства. С применением систем авиационной космонавтики и запуска ракет-носителей с тяжелых авиаматок — Ан-124.

Третий. Энергетический мегапроект. В его рамках мы развиваем два магистральных и одно вспомогательное направления:

— принципиально новая неогневая энергетика на основе новых фундаментальных открытий;

— новая ядерная энергетика, куда входят технология низкоэнергетичных ядерных реакторов (LENR) по Росси-Цветкову, ядерные системы Острецова (ядерный реактор в сочетании с ускорителем), ториевая энергетика Максимова, тяжеловодные реакторы в сочетании с методами обезвреживания жидких отходов, реакторы на быстрых нейтронах, высокотемпературные газовые реакторы;

— новые солнечная, ветровая, геотермальная, водная и водородная энергетика.

Что мы этим достигаем? Если успеха достигает первое направление, то второе (ядерное) может остановиться. Если первое направление окажется ложным или слишком далекой перспективой, то мы разовьем новую ядерную энергетику, которая позволит нам решить проблемы за счет низкоэнергетичных ядерных реакций (путь Росси-Цветкова). Но если и там мы столкнемся с большими трудностями, то, пока мы их преодолеваем, разовьем новую атомную энергетику по Острецову и Максимову. Сможем задействовать колоссальные запасы природного урана-238 и тория.

Третье направление при этом также может дать впечатляющие прорывы. Например, массовое использование природного водорода, идущего струями из недр планеты (по Ларину).

Четвертый. Новая организация науки, конкуренция старой науке. В рамках этого создаются Вторая Академия и Агентство передовых разработок. Поиск новых открытий фундаментального характера и создание технологий на их основе. Построение Машины открытий, освобождение племени Прометеев — дерзких новаторов и уничтожение инновационного сопротивления.

Четвертый. Новые конструкционные материалы.

Пятый. Создание нового человека и нового общества. Огромное и разнообразное направление исследований и опытных работ. Высокие гуманитарные технологии и новое образование. Наделение человека сверхспособностями.

Шестой. Новый транспорт. Нужно все, что может перебрасывать людей и грузы максимально быстро, безопасно и дешево. Комбинированные виды транспорта. Транснет в дополнение к Интернету.

Седьмой. Роботика и искусственный интеллект, интеллектроника (уже не кремниевая), квантовый компьютер.

Восьмой. Новая медицина — здраворазвитие.

Девятый. Полная переработка отходов, полное извлечение полезных веществ из горных пород и отвалов старых производств.

Десятый. Чистая и биологически активная вода для всех, повышающая жизнеспособность нации.

Одиннадцатый. Создание оружия на новых научных принципах. Разработка арсеналов новой эпохи, отодвигающих ядерное оружие на ступень ниже. Сюда относится и создание гамма-лазера, превосходящего на порядки эффективность и мощность прежних лазеров.

Двенадцатый. Принципиально новое машиностроение, станкостроение будущего.

Тринадцатый. Создание «прямого» производства вещей из сырья с помощью нанотеха, «отмена» промежуточных отраслей промышленности.

Четырнадцатый. Новая (футурополисная, тканевая, усадебная) урбанизация (по Ю. Крупнову), создание городов будущего во всех аспектах сего дела.

Пятнадцатый. Создание агропромышленного комплекса будущего, возвращение в оборот 40 млн. гектаров пашни, заброшенной с 1991 г., обеспечение полной продовольственной безопасности России, соединение сельского хозяйства с биотехнологической промышленностью.

Шестнадцатый. Экспериментальная и новая история, поиск следов высоких знаний древности, «снятие оков» с мозгов современных ученых в их поисках, ликвидация понятия «невозможно» во многом.

Таков примерный (не окончательный) список потребных мегапроектов. Сегодня нужны именно такие мегапроекты, а не их профанация в виде олимпиад и чемпионатов мира по футболу. Деньги нужно вкладывать в мозги, а не в ноги.

 

Эффект Мекки: венчурная страна

Более того, такие мегапроекы, будучи начатыми на государственном уровне, не только оживят отечественную науку и не только востребуют плоды ее деятельности. Они приведут к еще одному удивительному эффекту: амбициозные задачи, поставленные Россией первой в мире и имеющие обильное финансирование, привлекут к себе множество гениев-ученых из прочих стран мира, где таких мегапроектов нет. Они притянут к себе и амбициозные высокотехнологические компании из ЕС и США, коим тесно в своих странах, где им нет дела по плечу. А следом подтянутся и зарубежные инвесторы. Россия превратится в этакую Мекку для смелых новаторов всего света, в гигантскую Долину Будущего (по аналогии с Кремниевой долиной в Калифорнии).

Одна из возможных форм привлечения иностранцев и превращения их в русских: власти РФ дают возможность (обеспечивая защиту и софинансирование) гениям разных стран воплотить в нашей стране их проекты. Взамен получая долю собственности в создающихся высокотехнологичных компаниях. Это могут быть прежде всего принципиальные новации, опасные для налаженного бизнеса западных суперкорпораций. (К примеру, альтернатива антибиотическим лекарствам). Мы получаем не только мощные «тягачи» развития, то и сокрушительное оружие в НХВ против Запада.

Подобное превращение России в «венчурную Мекку» всего мира, в страну небывалых мегапроектов развития будет привлекать гениев всего мира в тысячу раз лучше, чем искусственно созданное Сколково, где не создается ничего принципиально нового. Все это выведет русскую науку на небывалую высоту, обеспечив русским мировое лидерство в развитии. Мы получим индустриализацию именно опережающего, а не догоняющего характера и сможем заменить выбитые после 1991 года звенья в науке и индустрии. И все это потянет в Россию иностранные капиталы. Кто же захочет упускать такие возможности для вложений?

 

Необходимая трансформация РАН

РАН нужно излечить не только от деморализации, длившейся более двух десятилетий, и не только от невостребованности ее работы экономикой страны. Ее нужно спасти также от превращения в «храм чистой науки», создать при ней очень сильную секцию прикладных проблем. Ибо именно прикладная деятельность выводит на свет удивительные эффекты и явления, неизвестные фундаментальной науке. Которая должна их изучать и объяснять, выходя на новые фундаментальные открытия — источник принципиально новых технологий.

Как только Сталин ушел, Академия шаг за шагом стала отказываться от прикладных задач, от реальной инноватики. А сегодня, как в 2012-м заявил академик РАН Владимир Фортов, «…в России произошло следующее: секцию прикладных проблем, которая выполняла крайне важную функцию связи между оборонной наукой и фундаментальной наукой, оставили почти без денег…»

Превратив саму себя в «храм чистой науки» и отстранившись от реальной жизни, требуя только больших денег и не желая замечать собственных недостатков, РАН подписывает себе смертный приговор и сама провоцирует затопление себя серой слизью. Да ведь не только в ВПК нужно решать прикладные задачи — а везде!

Поэтому нужно:

— воссоздать сильную прикладную секцию РАН;

— распустить Комиссию по лженауке при РАН, заменить ее на Центр экспериментальной проверки открытий и изобретений;

— создать систему мощных прикладных центров при корпорациях реального сектора, возникающих в ходе реиндустриализации страны, а также — центров прикладных исследованиях при государственных мегапроектах развития.

Почему нужен особый упор на прикладные работы и мегапроекты? Почему именно там можно наткнуться на непознанное, сулящее прорывы в фундаментальных науках? Приведем лишь один пример.

В ходе работ над созданием советского ядерного оружия (в раках Спецкомитета при Совмине СССР под руководством Л. Берия) принимал участие и будущий советский академик-атомщик Федор Михайлович Митенков.

Молодой Федор Митенков не обманул ожиданий. Брошенный на создание оборудования для газодиффузионного обогащения урана, он столкнулся с тем, что процесс пожирает огромные объемы электричества. И он придумал центробежный компрессор, который потреблял энергии в разы меньше, чем имевшаяся техника. Причем разработал его Митенков (коему тогда и тридцати-то лет от роду не было!) буквально по наитию, вопреки мнению академического авторитета (академика Миллионщикова), не имея практически никакого теоретического обоснования полученному эффекту. Форма лопатки турбины была найдена чисто экспериментальным путем. Решение проблемы по созданию сверхэкономичного нагнетателя было найдено чисто практическим, опытным путем! И вот что особенно удивительно: при передаче технологии на Кировский завод в Питере воспроизвести эффект не удалось, невзирая на то, что завод получил подробные чертежи. Более того, внятного теоретического объяснения инновации Митенкова нет и до сих пор, шестьдесят лет спустя!

Страшно подумать о том, как могла бы расправиться с Митенковым нынешняя Комиссия по лженауке нынешней РАН. Ибо все признаки шарлатанства тут налицо. Научно-теоретического обоснования — нет вообще никакого. Публикаций в серьезных научных журналах — ни единой. Противоречие признанному авторитету (академику Миллионщикову) — полное. Воспроизвести изобретение на Кировском заводе не удалось, несмотря на получение им чертежей. Признаки лженауки по критериям Комииссии по лженауке — налицо.

Но, к счастью, в начале 1950-х в СССР такого позорища, как Комиссия по лженауке, не существовало. Спецкомитет при Совмине СССР, руководимый Берией, решал конкретную задачу и делал Дело. Его интересовало одно: решается конкретная проблема экономии электроэнергии или нет? Если решается, коли эффект достигнут и помогает сделать Главное Дело — изобретению дается ход. И плевать на то, что думают по этому поводу всякие там академики. Спецкомитету нужно было создать ядерный щит СССР, а не охранять душевный покой, статус и неприкосновенность авторитета старцев из Академии наук. Если что-то, воплощенное в металле, работает на практике, то оно должно жить. Академики же пусть отрывают от кресел свои задницы и работают, ища объяснение дотоле неведомому. Иначе зачем страна их содержит и кормит за счет казны?

Если сегодня будут запущены мегапроекты развития, то в ходе их реализации будут получены множество удивительных эффектов, которые потребуют изучения фундаментальной наукой. А это, в свою очередь, приведет ее к новым потрясающим открытиям — источникам создания технологий, которые сейчас нам даже вообразить трудно. Именно здесь должны сработать и сильная секция прикладных проблем РАН, и Центр экспериментальной проверки, созданный на месте распущенной Комиссии по лженауке. Это же позволит, после отсева зерен от плевел, работать над непонятными эффектами, полученными учеными самодеятельных групп вне системы РАН.

Основатель проекта «Вторая физика» и соредактор журнала «Формирующиеся направления науки» Владислав Жигалов давно выступает с идеей создания Центра верификации новых научных знаний.

По его словам, речь прежде всего надо вести о нетрадиционных технологиях, в коих нет ничего страшного. Их можно пощупать, устроить им экспериментальную проверку (работает — не работает), практикой железно отделив подлинные новации от шарлатанских попыток. Однако эти технологии не получают внятного объяснения со стороны официальной науки. Она их сегодня без всякого разбору провозглашает обманом и «лженаукой». Но, увы, объяснения, идущие от так называемой альтернативной науки бывают еще хуже. Тем не менее, они работают. Они, пока еще не имея удовлетворительного объяснения, крайне важны для нашей цивилизации.

Например, это связь, основанная не на электромагнитных волнах, а на иных физических принципах. Связь, которая не ограничена скоростью света и каковая позволяет разговаривать и с космическими аппаратами, и с подводными лодками в погруженном состоянии. Это и энергетика, не связанная с химическими реакциями, не требующая сжигания углеводородов. Это и медицина, позволяющая лечить рак и СПИД, но которая пока не признана. Более того, такую медицину стремятся загнобить и чиновники от здравоохранения, и официальные эскулапы, поскольку она резко снижает затраты. Это и сельское хозяйство.

По словам В.Жигалова, сегодня есть технологии, позволяющие передавать генную информацию от одного организма другому с помощью полей, а не вмешательством в сам геном. (В. Жигалов имеет в виду работы Канчженя, Гаряева, некоторых последователей Трофима Денисовича Лысенко, а также и современных западных исследователей. Например, команды Люка Монтанье начале уже этого века — прим. М.К.)

Владислав Жигалов доказывает, что в современной физике нынче застой, что в последние тридцать лет не появилось ни одной новой фундаментальной идеи, которая была бы подтверждена экспериментами. Даже бозон Хиггса, вроде бы найденный на огромном ускорителе БАК — всего лишь подтверждение идеи 60-х. Сравнение с началом ХХ века просто удручает: тогда-то фундаментальные теории возникали одна за другой, и это стремительно двигало вперед технологии. В то же время, в экспериментальной физике исследователи сегодня получают едва ли не ежедневно новые результаты, которые при попытке соотнесения с официальной картиной мира приводят к ее ломке.

Вот конкретный пример: работы Андреа Росси. Его E-Cat. Фактически — экологически чистый ядерный реактор размером с бутылку виски. Но в нем нет ни урана, ни плутония. Нет радиоактивности. Из него нельзя сделать бомбу. Тем не менее, он дает тепло.

Как сообщил В. Жигалов, независимо от Росси работу над новым источником энергии (на основе холодного ядерного синтеза) в Германии ведет Сергей Цветков. Причем он обещает еще большую эффективность. Но на его предложение о совместной работе Росатом ответил, что не станет этим заниматься ввиду отсутствия экспериментальных подтверждений самой возможности пресловутого холодного синтеза. Вот так: просто закрыли глаза и решили считать, что новых фактов не существует. Что говорит РАН и ее Комиссия по лженауке — можно вообще не цитировать.

Как комиссия РАН по борьбе со лженаукой определяет признаки лженауки? Лучше всего по сему поводу высказался Сергей Переслегин:

«Напомню, что основными признаками лженаучной публикации являются:

(1) отсутствие ссылок на работы предшественников или необязательность таких ссылок,

(2) стремление автора решать глобальные проблемы, научные или общественные,

(3) склонность к необоснованной генерализации,

(4) склонность к сенсационности,

(5) отступление от общепринятого стиля научных публикаций,

(6) игнорирование фактов, не укладывающихся в рабочую гипотезу автора.

Давно подмечено, что публикации А. Эйнштейна по специальной теории относительности и работы Д. Менделеева по Периодическому закону отвечают всем критериям лженауки. Что касается А. Вегенера, автора концепции дрейфа материков, то он был прямо обвинен в шарлатанстве и незнании основ геологии…»

Интересно спросить у стариков из нынешней Комиссии по леженауке РАН: а если человек делает принципиальное открытие, то какие у него могут быть предшественники? Если он написал об этом человеческим и понятным языком, а не «принятой научно» тягомотиной, где главной мысли не сыскать среди словесных дебрей и заумных терминов? Ведь это — неприкрытое насилие: идите только в рамках общепризнанных теорий, шаг влево или вправо — стреляем без предупреждения.

А как же важнейшее для творчества умение: умение идти неторными шляхами, видеть возможности там, где их не видит основная масса, в том числе и так называемых ученых? Наука нынешних дней, получается, не хочет совершать эпохальных открытий и порождать новые знания!

«…История знает множество заблуждений как дилетантов, так и великих ученых. Например, теорию тяготения Ньютона не принял Лейбниц, а Галилей игнорировал законы движения планет, установленные Кеплером…»

(Из доклада основателя движения «Россия-2045» Дмитрия Ицкова на нью-йоркском Саммите сингулярности в октябре 2011 г.)

«Попав в безвыходное положение, ученый должен найти в себе смелость отбросить давящий груз авторитетов. По-новому взглянуть на драгоценный, но инертный капитал чужого и собственного опыта…»

(Ирина Радунская. «Превращения гиберболоида инженера Гарина», 1966 г.)

Как говорил известный в шестидесятые американский физик, профессор Дайсон: «Великое открытие, когда оно только появляется, почти наверняка возникает в запутанной, неполной и бессвязной форме. Самому открывателю оно понятно только наполовину. Для всех остальных оно — полная тайна».

Другой гений физики ХХ столетия, Нильс Бор, изрек: «Перед нами — безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной…»

Современный физик-теоретик Борис Иоффе, возмущаясь стремлением нынешнего государства поставить Академию наук под контроль своих бюрократов, в июле 2013-го года возопил о том, что в науке нужны интуиция и смелый поиск. Он вспомнил о том, что основатели квантовой механики Бор и Гейзенберг с точки зрения современной им науки занимались ерундой, чертовщиной, чем-то совершенно бредовым. И только, сказал Иоффе, интуиция ученых позволила развить это направление. Но откуда такие качества у бюрократов и чиновников?

Иоффе в данном случае прав. Но только он умолчал о том, что сама РАН наших дней оказалась ничуть не умнее бюрократических тупиц. Она-то все новое и необычное с порога объявляет чушью и лженаукой. И те, кто мог бы стать новыми Бором или Гейзенбергом, сегодня рискуют попасть под репрессии и под мегатонны оскорблений от Комиссии по лженауке.

Потому для возрождения отечественной науки и превращение ее в мощное «оружие победы» в НХВ мы должны совершить «прикладную» революцию в РАН, заменить ее Комиссию по лженауке на Центр экспериментальной проверки новых открытий и изобретений. Это сразу же придаст Академии наук новое дыхание и запустит процесс ее омоложения.

Новые прорывы принесут стране не только новое оружие, но и новые наукоемкие промышленные корпорации!

 

«Машина научных открытий» — великий ускоритель

Все это — всего лишь этапы воплощения плана, пока не имеющего аналогов в мире: создания своеобразной «Машины научных открытий». Системы, где развитие науки ускоряется во много раз, прежде всего за счет того, что уничтожается фактор «забивания» и «затирания» новых открытий и разработок, которые происходят в обычной жизни трудами господствующих научных школ и «признанными специалистами».

Все это усугубляется тем, что сейчас сильны неисследователи, а ученые-администраторы. Главы институтов, которым нужно добывать бюджетные ассигнования и заказы предприятий. Эти деятели особенно склонны к уничтожению новых — не из их институтов идущих — научных прорывов.

Вот в 1977-м великий биолог и биохимик Александр Опарин (1894–1980), академик с 1946 года, предостерегал:

«…Даже над «локальными» проблемами сейчас нередко трудятся целые институты. Крупные ученые руководят, как правило, солидными коллективами.

И тут их подстерегает опасность. Молодой человек, добившийся признания на научном поприще, порой стремится поскорее выйти в начальники, увлекается административными функциями в ущерб своей творческой деятельности. Мне кажется, что чем позднее ученый превратится в администратора и, по существу, оторвется от живой науки, тем лучше будет и для него самого, и для окружающих, и — главное — для общего дела…»

Давно усопший Опарин оказался прав: то, что сейчас называется наукой в РФ — это «наука» начальников-администраторов, давно оторвавшихся от живой науки. Институты очень нужны, но они не заменят гениев. А гениев-то начальство, выбившись в академики, терпеть не может. Оно их предпочитает гнобить и объявлять «лжеучеными». Кого можно считать истинным ученым, а не администратором и не эпигоном— «научным работником»? Опарин в 1977-м отвечал и на этот вопрос.

«Сейчас повсеместно наблюдается процесс слияния родственных наук в единую систему человеческого знания. Поэтому ведущую роль в науке завтрашнего дня будет играть энциклопедически образованный ученый, досконально изучивший не только свою, но и смежные области науки, владеющий всем арсеналом технических средств, которые используются в экспериментальной работе. Помимо этого, он должен обладать идейной убежденностью, готовностью идти на любые жертвы во имя защиты своего миропонимания…»

Великий русско-советский академик, биохимик Николай Семенов (1896–1986 гг.), лауреат Нобелевской премии и Герой труда СССР, в августе 1974 года тоже говорил о гениях с живой фантазией, потребных нынешней науке.

«…Ученый-фантазер — характеристика, прямо скажем, убийственная.

И вместе с тем, когда об ученом говорят, что он лишен фантазии, воображения, за этим также стоит явное неодобрение. Словом, согласившись рассказать о будущем химии и смежных областей, я рискую закрепить за собой прозвище «ученый-фантазер» …

Вот почему наш замысел научного русского рывка в НХВ — это слом зависти, мстительности, грязных махинаций в науке, ликвидация сопротивления всему новому со стороны господствующих школ и «светил», снятие оков со смелых новаторов и ученых— «фантазеров». Если мы первыми в мире это сделаем, то получим огромное преимущество перед наукой Запада, обретем сильнейшее оружие в новой холодной войне и резко ускорим развитие России. Мы знаем, как благодаря лишь двум людям — Эдисону и Тесле — США получили мощнейший рывок в развитии. Наша задача — создать такую «машину открытий», которая обеспечит появление в стране нескольких десятков «тесл и эдисонов» сразу, охраняя их от уничтожения завистниками и ретроградами. Тем самым превращая Россию в эпицентр новой научно-технологической революции и превращая ее новую индустриализацию в строительство цивилизации грядущего! Все это может быть сильнейшим русским ударом по Западу в НХВ, причем с направления, где он не ожидает никакого удара! Создание первой в мире «Машины открытий» может стать сильнейшим приемом нетривиальной стратегии в НХВ.

Для нынешних людей с «черно-белым» мышлением заявим особо: речь не идет о замене современной Меганауки на то, что делают «альтернативщики». Не нужно закрывать те исследования и работы, что ведут сейчас институты РАН, отказываясь от ускорителей элементарных частиц, секвенаторов и прочая. Мы предлагаем ПАРАЛЛЕЛЬНО начать исследования и того, на что натыкаются «альтернативщики». Именно это может дать новое дыхание нашей науке!

Мы на государственном уровне должны покончить с настроением, присущим умирающей цивилизации: «Все уже открыто и изобретено, установленные научные законы — незыблемы, искать больше нечего и картина мироздания ясна». Подобную «философию» следует гнать и преследовать действительно инквизиторскими методами.

Предлагаемая Максимом Калашниковым система из трансформированной РАН, Второй Академии и Агентства передовых разработок есть не что иное, как «Машина научных открытий» и ускоритель развития. И на эту мысль нас натолкнула одна из блестящих советских идей «ревущих 1960-х».

Вот сборник «Формула невозможного», изданный в Баку в 1964-м. Здесь опубликована работа знаменитого Альтова-Альтшулера «Машина открытий». Того самого автора ТРИЗ — теории решения изобретательских задач.

Тогда, еще во времена Хрущева, Альтов предложил создать Машину открытий, вообразив ее в XXII столетии на спутнике Юпитера, Ганимеде. Там должны разместиться мощный и беспристрастный электронный мозг — система суперкомпьютеров. И еще — роботы и гибкие автоматические производства, равно как и огромные исследовательские установки. Вплоть до сверхмощных ускорителей элементарных частиц-коллайдеров. Там же — и мощная энергосистема.

Итак, супермашина становится целой отраслью науки — физики.

«Оснащенная мощнейшим исследовательским оборудованием, не разделенная ведомственными и иными барьерами, способная к молниеносному обмену информацией, лишенная присущей человеку инерции мышления и работающая круглосуточно, машина эта приобретает новое качество — динамичность. Путь, который физика проходит за десятилетия, Машина открытий пройдет в течение нескольких часов или дней…» — грезил тогда Альтов.

Не имея предрассудков, не зная никаких борцов со лженаукой, не ведая шкурных интересов в виде сложившихся научных школ, не желающих лишаться статуса или бюджетных ассигнований, Машина открытий в самые короткие сроки перебирает множество вариантов исследований. Она получает конкретные задания. Скажем, собрать новые данные о строении вещества, найти практически пригодные способы хранения энергии без потерь. Или создать вещество с отрицательной массой, победив гравитацию. Машина сможет строить сразу несколько вариантов одного и того же опыта. Цикл познания и создания новых технологий сжимается до предела. Сделав важное открытие (против которого не попрут никакие инквизиторы из Комиссии по лженауке и никакие «признанные авторитеты»), Машина открытий сама скорректирует программу исследований: повернет их в наиболее интересном, неожиданном направлении. Этот цикл пойдет по программе, которую человек, не зная еще о новом открытии, просто не мог предусмотреть. Главное, что все делается беспрерывно и без проволочек: здесь нет никаких задержек в публикации статей в серьезных научных журналах, нет субъектитвизма рецензентов и каких-то там ведомственных интересов.

Машина, сделав открытие или открытия, быстро закажет новое оборудование для прорывного цикла и сможет проходить за считанные месяцы тот путь познаний, что обычная, человеческая физика, проходит за десятилетия. Ибо нет сопротивления косности, не нужно ждать вымирания прежнего поколения ученых со своими блоками и тараканами в мозгах. Если же таких мегамашин несколько — на разных лунах Юпитера — и каждая разрабатывает свою отрасль науки, то они обмениваются информацией постоянно. И очень скоро порождают самые фантастические технологии…

Нам не обязательно ждать два века и строить такую «Машину открытий» вне Земли. Нашей машиной может стать система, куда входят Агентство передовых разработок, обе академии (старая, но трансформированная РАН и новая Вторая Академия), новые университеты и высокотехнологичные предприятия — это мечта Альтова, построенная на Земле и из людей. Здесь органично соединяются огромные академические институты и частные лаборатории. Программа «Россия-2045» и космическая отрасль. Принципы работы здесь сходны: обмен сведениями, неожиданные открытия, конкурирующие структуры, не дающие признанным светилам науки почивать на лаврах и забивать копытами новое. А новая индустриализация и НХВ лишь придают «Машине открытий» дополнительное ускорение! Русская идея обретет свой техносмысл…

 

Принципы ускорения

Здесь все логично. Зачем государству Агентство передовых разработок? Совсем не за тем, чтобы серый чиновник командовал ученым: «А ну, откройте мне новую элементарную частицу к 7 ноября следующего года!» Нет, задача — в постановке перед наукой страны задач, которые нужно решить и за что государство готово платить. Пример нам здесь подает товарищ Сталин, объявивший в 1930 г. конкурс на получение искусственного каучука, ибо тогда у СССР не хватало валюты, чтобы покупать бразильский каучук. Сегодня такими конкретными задачами могут стать создание альтернативы скоростным, но чудовищно дорогим поездам-магнитопланам (маглевам). Или резкое сокращение затрат на отопление в ЖКХ. Или повышение долговечности автострад. Или способы повышения урожайности. Или новые технологии лечения ряда болезней, где антибиотики становятся бессильными из-за возросшей резистентности микроорганизмов.

Обнаружив (с помощью экспериментальных проверок) гениев, обладающих решением задачи, Агентство передовых разработок (АПР) их поддержит и профинансирует. Тем самым оно покажет их не только академической науке, но и предринимателям. Оно заставит их шевелиться и не отставать в конкуренции. Рядом с Агентством возникнут ведомственные, промышленно-компанейские, частные «агентства», ставящие перед наукой конкретные задачи. Такие же задачи примутся ставить перед нею и самоуправлчемые города-футурополисы.

Резко ускорится работа преображенной РАН: она сама будет искать финансирования у Агентства передовых разработок, а значит — искать и новые знания, не уничтожая смелых новаторов. Ей придется объяснять те необычные эффекты, что обнаружили и АПР, и промышленники, и частные исследователи. При этом РАН здесь будет вынуждена конкурировать со Второй Академией: более компактной и прикладной.

Представим себе, что вторая, конкурирующая Академия стала реальностью. Со своей сетью школ, лабораторий, опытных производств-полигонов, со своими двумя городами — Авророполем и Футурославлем. Строились Свято-Александровск и Сталиноград. С Агентством передовых разработок при правительстве. С целой «галактикой» возникающих инновационных частных и частно-государственных компаний. Забытым кошмаром стали бессмысленные олимпиады и футбольные затеи стоимостью в триллионы старых, постсоветских рублей. Со средствами проблем не было: воровство пресекалось. Поднявшиеся новые заводы и фабрики давали и работу миллионам русских, и питали вузы, создавая спрос на хороших специалистов, и вливали налоги в бюджет Русского Союза. А главное — теперь приличные деньги (новые рубли) были у большинства, и они покупали русские изделия. Только один Агропромышленный проект, покончив с ввозом в страну продовольствия на сорок с лишним миллиардов долларов в год, дал колоссальный прирост валового продукта.

Какой-то новый, здоровый дух осенял теперь русских. Ушла тяжелая, депрессивная безнадежность.

У русских создавалась инновационная «сверхпроводимость». По аналогии с электрической. Подобно тому, как ток при почти полном исчезновении сопротивления обеспечивал полный перенос энергии, в системе двух Академий инновации быстрее всего доходили от стадии идеи до готового вида. Теперь не приходилось десятилетиями пробиваться, теряя здоровье, молодость и деньги. Не приходилось ждать, когда вымрут старые ученые мужи. Одно лишь это давало Русскому Союзу колоссальное мировое преимущество и здоровую элиту. А уж она своим примером заражала весь возрождающийся народ. В стране стало интересно жить, творить и детей заводить.

Но процесс шел глубже. Давным-давно умный правитель понимал, что науку нельзя оставлять на откуп академическим «шишкам». Старая истина гласила: война — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам. То же самое можно отнести и к академикам, этим «генералам от науки». Любой, кто касался научного мира, знал, что в нем царят такие грязные нравы, что уличная банда в сравнении с нею покажется клубом джентльменов. Здесь топили и душили друг друга, не чураясь подлости да интриг, боролись за бюджетные ассигнования и ключевые посты. Поиск истины, познание мира давно забросили в самый темный и пыльный угол. Один и тот же человек, который в одном случае выступал как выдающийся исследователь и автор нового слова в науке, в другом случае мог стать низким интриганом и откровенным душителем полезных инноваций. Ибо углядывал в них конкурентов. Таким был знаменитый биолог, академик Овчинников, приложивший руку к уничтожению создателей искусственной крови — перфторана. Предоставленные сами себе, предводители Большой Науки превращали ее в самодовольного борова, улегшегося поперек дороги.

Только умное и тактичное вмешательство верховной власти могло разрушить эту тенденцию загнивания науки. По опыту Сталина было известно: власть не должна открыто становиться на сторону одной или другой научной школы. Нельзя уничтожать конкуренцию. Пусть научные оппоненты ломают копья на диспутах и горячатся. Умная власть станет над схваткой, поступая иначе: предлагая науке решить те или иные конкретные задачи и не позволяя противникам уничтожить друг друга. И уж, тем более, пресекая всякие попытки любых ученых подавить необычные, но безусловно работающие изобретения. Ибо из противоречий и ломки привычного порядка вещей добывается энергия для развития.

Если ты ставишь задачу — создать, к примеру, пшеницу рекордной урожайности, подходящую для засушливого, с огромных ходом температур, континентального климата, то пусть стараются, условно говоря, и «лысенковцы», и «вавиловцы». Тот, кто раньше всего принесет самый эффективный результат — тот и получит дальнейшие вливания бюджетных средств, станет олицетворением успеха. К нему и частные игроки потянутся. Если «вавиловцы», например, понесут несколько поражений подряд, то им придется думать, искать, пересматривать свои взгляды, подбирать новых людей. И то же самое верно для «лысенковцев». Для этого и нужны две Академии-соперницы. Соревнуясь за выполнение поставленных государством и промышленностью задач, они, войдя в раж и желая выделиться на фоне конкурента, примутся сами предлагать те или иные проекты, выгодные для развития страны. В такой системе уродливые «комиссии по лженауке» просто не смогут жить, зато родятся потрясающие достижения. Здравый смысл показывает, что в мире нет полностью ложных научных течений: свои золотые зерна есть в каждом. Потому намеренное убийство того или иного направления науки глупо и опасно: вместе с ненужным и ошибочным вы рискуете загубить и нечто ценное. Да и конкуренцию, опять же, полезно поддерживать: иначе и успешное сегодня направление завтра превратится в того самого самодовольного хряка, улегшегося поперек дороги. Тогда не будет у нас академиков велиховых, которые полвека обещают скорое овладение термоядерным синтезом, но не могут дать конечного результата. Ибо на таких велиховых всегда найдутся росси и цветковы. А в итоге сшибки всегда высечется искра чего-то полезного.

Нужно ставить старую Академию перед фактом: то, что вы объявляли несуществующим, на самом деле существует и успешно работает! Теперь вы не посмеете отрицать это и объявлять «лженаукой», ибо мы успешно используем вот это самое «лженаучное» в практических целях.

Такова должна быть новая система организации русской науки в новой холодной войне! Это может стать нашим Оружием победы.

Перечитаем роман Жюля Верна «Флаг Родины», написанный в 1896-м.

«Мы, к сожалению, хорошо знаем, с какими неодолимыми препятствиями сталкиваются изобретатели, когда хотят продвинуть свое изобретение, в особенности если они пытаются предложить его министерским комиссиям. Множество широко известных примеров еще свежо в нашей памяти. Бесполезно распространяться на эту тему, ибо в делах такого рода много закулисных тайн, много темного и необъяснимого…»

Написанное гениальным Верном в 1896-м актуально и ныне. Но мы знаем: стоит отладить машину по поиску и проверке прорывов, стоит свернуть шею новой инквизиции и сопротивлению узколобо-корыстного чиновничества — и мы обретем колоссальные преимущество перед всеми в мире.

Новые технологии дают нам выигрыш во времени. Они — огромная экономия сил и средств, идущих на обеспечение каждодневной жизни, высвобождает ресурсы на грандиозные программы: космических полетов, достижения физического бессмертия, постройки новых городов, получения новых научных знаний, орошения пустынь. И те же технологии делают возможным новый общественный строй, строй свободы, счастья и развития человека. Именно они позволяют создать из отгоревшего, распавшегося русского народа новую нацию — сверхновых русских. Фантастическая программа возрождения Руси тянет к себе лучшие мозги из всех прочих стран, к нам идут ученые и недостающие технологии. К нам переселяются те белые европейцы, которые стали в своих странах лишними — из-за того, что им нет работы, из-за кошмара толерантности, из-за наплыва азиатских мигрантов. Тьма нового Средневековья останавливается на русских рубежах, и мы поднимаемся, крепко становясь на ноги, пока все остальные падают. Тем ближе миг нашего торжества, когда все русские земли вновь воссоединятся, когда быть русским станет престижно, когда угасающая, но еще способная на многое Германия пойдет на союз с новой мировой державой. Русским Союзом…

 

Эзотерическая победа: выход из технологического тупика

И здесь мы сможем одержать действительно эпохальную победу — выведем все человечество из наметившегося научно-технологического тупика. Стоит запустить и подлинную реформу РАН, и новую индустриализацию с невиданными мегапроектами развития, «Машину открытий» — и мы получим глобальное лидерство. Почему?

Старая поговорка гласит: «Если все говорят о мире — значит, дело идет к войне». Если сегодня звучат охи и ахи по поводу сумасшедшего и невиданного ускорения научно-технического прогресса и о фейерверке инноваций, то означает оное лишь одно: нет никакого прогресса. Мир социальных сетей, гламурных манекенщиц, крутых финансистов, Интернета и Си-Эн-Эн на деле оказался трясиной, топью. И если смотреть на вещи непредвзято, то видно, что в реальности наступает мрак. И те, кто может действительно преобразовать мир, подарив ему самые эпохальные изобретения и открытия, сегодня втаптываются в грязь, шельмуются и буквально распинаются. Интернет на деле оказывается не мощным средством развития, а засильем серости, орудием принуждения к «Будь, как остальное стадо!». Паутина, как оказалось, может убивать инновации.

И это в то время, когда человечество отчаянно нуждается в новых прорывах. В новых Прометеях. В гениях, равных по значению и размаху Ньютону, Тесле, Фарадею, Максвеллу.

Нынешняя реальность, произнося мантры о безудержном развитии, на самом деле страдает страхом перед будущим и ненавистью к гениям. Вот что нам, русским, нужно преодолеть первыми в мире.

Давайте вдумаемся: мир, в котором мы живем, создан, по сути, немногими гениями — великими учеными и изобретателями. Есть в нем ключевые технологии, создающие нашу реальность. Например, двигатель внутреннего сгорания, который изобрели и усовершенствовали Филипп Лебон, Зигфрид Маркус, Жан Этьен Ленуар, Август Отто и Готтлиб Даймлер. Или дизель — детище Рудольфа Дизеля. Или вот азотные удобрения и технология производства азота из воздуха, уничтожившая зависимость человечества от залежей селитры — это Фриц Габер. Без чего еще не может существовать наша реальность? Без систем производства и передачи переменного тока. А это — Тесла, Стэнли, Доливо-Добровольский и другие. Наш мир — это телефон и радио (Белл, Попов, Маркони), это телевидение (Зворыкин, Розинг и другие). Наш мир — это массовый автомобиль (Карл Бенц, Генри Форд). Электроинструменты — Карл Бош. Массовое производство стали — Генри Бессемер. Самолет — братья Райт и Можайский. Электросварка — Георгий Бенардос.

Однако, как считает глава Института мировых идей Александр Чикунов, мы чувствуем себя не так уж плохо, поскольку по инерции продолжаем пользоваться плодами тех технологий, которые дали толчок к прогрессу в конце XIX — начале XX века. Но оные базовые технологии, разработанные примерно 50 инноваторами, среди которых Эдисон, Дизель, Бенц, Тесла, Габер и Бош, дали нам золотой двадцатый век.

Однако за сто лет эти технологии исчерпали себя. И они не выдержат девяти миллиардов человек, кои составят население планеты уже в обозримом грядущем. В мире, считает Чикунов, уже почти не осталось земель, которые можно было бы засевать, а существующие продолжают деградировать. Урожайность с нынешними технологиями уже не может демонстрировать впечатляющий рост. А по некоторым оценкам, на нынешних землях необходимо будет произвести почти в два раза больше продовольствия, чем сейчас. За последние 50 лет поголовье крупного рогатого скота и свиней увеличилось в среднем в два с половиной раза. Как утверждают ученые, сельское хозяйство, в том числе благодаря животноводству, стало причиной выброса метана, влияние которого на глобальное потепление на порядок больше, чем влияние углекислого газа. Большую проблему представляет самый востребованный человечеством ресурс — вода. По оценкам ООН, в 2005 году дефицит воды испытывали 17 стран, еще у 15 были трудности с водоснабжением. К 2025 году дефицит может наблюдаться уже в 30 странах, а трудности — еще в двадцати.

Земля уже кричит от чудовищной экологической нагрузки, которая порождена сверхпротреблением всего одного, «золотого» миллиарда населения планеты. Но вскоре, в силу перенесения индустрии в Азию, возникнет еще один «золотой миллиард» потребителей — в Китае, Индии, странах Тихого океана, в Латинской Америке. А это — новое, чудовищное увеличение нагрузки на Землю. Новые миллионные стада автомобилей, новые потребности в сотнях миллионов тонн нефти, в морях пресной воды, в горах продовольствия, для производства коего тоже нужны огромные объемы горючего, пресной воды, химии, техники. А это — действительно призрак глобальной ресурсно-экологической катастрофы, призрак мировой войны за ресурсы, которых перестанет хватать даже теоретически!

Давно подсчитано, что американец, рожденный в 1990 году, произведет за время своей жизни одну тысячу тонн атмосферных отходов, 10 тысяч тонн жидких отходов, одну тысячу тонн отходов в твердом виде. Чтобы иметь среднеамериканский образ жизни (по состоянию на 1990-е) он должен потребить 700 тонн разных минералов, извлеченных из недр Земли, эквивалент 4000 баррелей нефти (или 24 млрд. британских тепловых единиц), 25 тонн растительной пищи и 28 тонн животных продуктов, что равносильно забою 2 тысяч голов скота. Для справки: чтобы получить один килограмм мяса, нужно потратить — даже в самом лучшем случае — 7–8 кило зерна. А для его производства тоже нужны и нефть, и пресная вода, и пахотная земля. Которой, кстати, в мире не хватает.

А теперь представьте себе, что вот таких потребителей на планете окажется не миллиард, а два. Вы видите ожесточенные войны среди груд мусора и отходов? Толпы голодающих, похожие на скелеты, обтянутые сморщенной кожей? Мертвые моря, лишенные всякой живности, прибрежные рифы, превращенные в мертвые остатки ордами отдыхающих и местными рыбаками? Леса, сведенные во имя увеличения пахотных земель — и пересохшие после этого реки? Сотни миллионы вырезаемых от мала до велика просто для того, чтобы избавиться от лишних ртов в слишком тесном и жарком мире? Войны между остатками русского населения и напирающими пришельцами с юга — за города, за земли, воды и леса? Ожесточенные схватки за оставшиеся нефтепромыслы?

В завтрашнем мире, накрытом пеленой темной бури, слабые и неразвитые обречены на захват и освоение сильными. Остатки России будут в числе объектов захвата. Как отсталые земли под управлением бездарных правителей-воров, населенные вымирающим народом и богатые разнообразным природными ресурсами.

Поэтому ради национального выживания нам потребен рывок в развитии. Без науки и техники он немыслим. Причем без совершенно новых науки и техники.

Но именно русские, совершив поистине индустриально-научную революцию, и смогут дать миру и сотни новых гениев, и фантастические технологии завтрашнего дня! И это будет одним из самых итогов нашей победы в Новой холодной войне.

Есть ли у нас что-то кроме дерзновенного замаха Солошенко и Янчилина? Что можно сделать, если эксперименты не подтвердят их теории о возможности управления временем и силой тяготения?

У нас есть прорывы масштабом поменьше. Так сказать, резервные варианты.

 

Давайте, читатель, немного проиллюстрируем нашу грядущую политику на конкретном примере. Итак, допусти мы столкнулись с тем, что овладение низкоэнергетическими ядерными реакциями (как у Росси и Цветкова) оказалось делом более длительным, чем нам представлялось в самом начале. Что мы используем как резервный вариант?

Проект Игоря Острецова и его ЯРЭС: ядерных релятивистских энергостанций!

Можно ли построить фантастическую атомную электростанцию с маленьким, всеядным и абсолютно безопасным реактором, где делящегося материала — меньше критической массы? Можно ли создать оружие, способное на большом расстоянии выводить из строя ядерные боеголовки врага, не вызывая их взрыва? Можно ли решить навсегда проблему нехватки урана?

Можно. Более того, русским нужно развивать ядерно-релятивистскую энергетику, готовясь к краху капиталистических отношений в глобальном масштабе. Об этом шла речь на семинаре в Институте динамического консерватизма, который в 2011 г. вел экс-директор института атомного машиностроения Игорь Острецов.

 

Конец капитализма неизбежен

Пока что в нынешней ядерной энергетике мира используется уран, существующий в виде двух изотопов: уран-238 и уран-235. В уране-238 — на три нейтрона больше. Потому в природе (в силу особенностей генезиса нашей Вселенной) урана-238 намного больше, чем «235-го». Между тем, для ядерной энергетики — чтобы шла цепная реакция — необходим именно уран-235. Именно на этом изотопе, выделяемом из массы природного урана, и развивается поныне ядерная энергетика.

Но что дальше? Игорь Острецов уверен, что рыночные отношения (капитализм) подходят к своему концу. Они изжили себя. Их крах — это крах и Соединенных Штатов, сердцевины капитализма. За время, пока Советский Союз, став ядерной державой, мешал Америке установить гегемонию, развились страны так называемого Третьего мира. Сегодня некоторые из них бросают вызов США. По мнению Игоря Острецова, появление в Третьем мире термоядерного оружия (на литии-6) и применение его против Америки — очень близкая реальность. Литий-6 можно использовать для создания теромоядерного заряда любой мощности.

Он нейтронами любой энергии беспороговым образом делится на гелий-4 и на тритий. Если взять дейтерид лития-6, то дейтерий, содержащийся в соединении, взаимодействует с тритием — и идет термоядерная реакция, — поясняет эксперт. Про его утверждению, выделить литий-6 может кто угодно: это недорого. Это на два порядка легче, чем процесс разделения урана. В результате бомбу, основанную на описанной реакции, сегодня могут сделать примерно сорок стран. Это и есть самый страшный для американцев сценарий.

Создание термоядерной (водородной) бомбы мегатонного класса на этом принципе было блестяще доказано в начале 1950-х годов. Для нее нужно около 10 кг плутония (запальный заряд, триггер в виден обычной атомной бомбы). Или — 25 кило урана-325. Примерно три тонны природного урана из отвалов. И — дейтерид лития. Соль — в особой колоколообразной конструкции заряда. Такая конструкция известна как схема Улама-Теллера, которые предложили ее в Соединенных Штатах, а в СССР такое оружие создали независимо от них. Сегодня очень многие в мире могут делать заряды такого типа, причем мощностью в десятки и даже сотни мегатонн. Да, такие устройства громоздки — это вам не компактные боеголовки для баллистических ракет. Но зато их можно устанавливать в нужных местах на дне океана, а затем взрывать, вызывая цунами.

Но это, так сказать, внешняя канва грядущих событий по И. Острецову. К краху капиталистической системы русским нужно готовиться уже сейчас. Но что делает «Росатом» во главе с гражданином Кириенко?

 

По колониальной колее

В официальных планах «Росатома» значится развитие ядерной энергетики в трех направлениях. Первое — строительство энергоблоков с ВВЭРами — водо-водяными реакторами на уране-325. Но его очень мало. Курчатовский институт сделал диаграмму, показывающую, сколько энергии заключено в имеющихся на планете известных запасах нефти, угля, природного газа, урана-235 и урана-238.

Видно, что на долю используемого в АЭС нынешнего типа урана-235 приходится всего лишь 0,4 % энергетического запаса. 86,7 % энергии заключено в уране-238, что идет в отвалы. Нужно научиться извлекать энергию из него. Аналогичен по свойствам урану-238 еще торий (здесь он вообще не учтен). Но если это сделать, то на долю природного урана-328 и тория-232 придутся все 95 %. Однако торий и 238-й уран не могут делиться у условиях цепной реакции, сами — их нужно делить принудительным образом.

Кириенко, объявив о большой программе строительства водо-водяных реакторов, предлагает нам ехать на крайне малых запасах урана-235. На Западе прекрасно понимают проблему грядущего в самом скором времени дефицита урана-235 и потому не строят новых АЭС этого типа. (США — с 1978 г. их не сооружают). Конечно, такие реакторы плохи с точки зрения экологии, ибо дают много отходов, но главная причина остановки их строительства на Западе, по мнению эксперта — именно в понимании острой нехватки урана-235.

Потому планы «Росатома» о развитию атомной энергнетики на уране-235 — сущий бред сивой кобылы. Направление ВВЭР можно считать совершенно тупиковым. И это понимают все.

Потому есть и второе направление развития — использовать реакторы на быстрых нейтронах, которые могут переводить уран-238 в плутоний-239. Но эти планы «Росатома» — не новость. В мире реакторы на быстрых нейтронах (бридеры) пытались развивать с 1950-х годов, однако затем разочаровались в них. Почему? Технология сложна. Охлаждать бридеры нужно натрием. А что творит натрий, попадая на открытый воздух и соединяясь с водой — все помнят из школьного курса химии. (Автор этих строк в детстве взрывал натрий, бросая его в воду — это весьма впечатляло. Легко представить себе, какой эффект произведут тонны натрия, попав наружу после возможной аварии реактора на быстрых нейтронах). Погасить натрий водой невозможно — он только сильнее горит. А, во-вторых, бридеры вырабатывают оружейный плутоний. То есть, на экспорт такую АЭС не построишь. Тот же Иран с радостью заказал бы станцию с реакторами-бридерами и мог бы полностью отказаться от проекта по обогащению урана. А зачем? Сама станция вырабатывает плутоний из природного урана, причем для бомбы достаточно и десяти килограммов плутония.

Наконец, у БН-реакторов есть самый крупный недостаток — цикл наработки плутония из урана-238 слишком долог. То есть, на бомбу-то он быстро плутоний наработает, а вот то количество плутония, что нужно для загрузки второго реактора, придется вырабатывать 50 лет. Конечно, можно рассчитывать на советские запасы оружейного плутония, но на нем больше сотни реакторов не построишь. А нужно — гораздо больше!

Потому у «Росатома» записано третье направление — термоядерный синтез. Но эти работы, идущие со второй половины 1950-х, идут до сих пор. При этом, по словам И. Острецова, физика термоядерного реактора до сих пор неясна. Какая в нем должна идти реакция? Тритий (изотоп водорода) плюс водород должны дать гелий-4 плюс нейтрон. Но те, кто продвигает термояд, в опытах своих не делают тривиального химического анализа. Они не меряют количество получающегося гелия-4, замеряя только образовавшиеся нейтроны. Но рождаются ли они из термоядерной реакции или по каким-то иным причинам — непонятно. Ведь нейтроны могут появляться не только из-за термоядерного синтеза. Так что вполне возможно, считает эксперт, что это — просто тупиковое направление, в которое уже вбухали громадные деньги и еще хотят вбухать. Поэтому термояда мы не дождемся и в этом веке.

Получается, что все три направления деятельности «Росатома» — либо тупики, либо профанация. С.Кириенко либо ничего не понимает либо занимается надувательством. Страна фактически лишает себя ядерного будущего.

НАШЕ ДОСЬЕ

«— Но программа по бридерам же есть?

— Эта программа существует много лет и тлеет еле-еле. Так нельзя строить. При этом вдруг объявляется, что мы построим 20 новых станций старого типа. Ребята, а где вы будете брать уран? У нас по установленной мощности АЭС имеют 14 процентов, а реально вырабатывают сегодня до 25 процентов энергии. Но если вы собираетесь удвоить мощность всех атомных станций, то быстро истощатся запасы урана. Австралия нам ничего не даст. У Казахстана запасы примерно сопоставимы с нашими. Это лишь оттянет конвульсию.

— У нас еще боеголовки имеются.

— Есть, но только их разумно использовать в бридерах. Это решение совершенно очевидно. Уран в основном существует в виде двух изотопов. Уран-235 — 0,7 процента, уран-238 — 99,3 процента. Так вот, эти 99,3 процента идут в отвал сегодня. А используется только 0,7 процента от того, что вы добыли. А в бридерах можно использовать природный уран, который не обогащен, за счет этого у нас доступного топлива получается в 150 раз больше. И это более безопасная энергетика. В этом направлении мы абсолютные лидеры в мире. Я не понимаю, почему этим не воспользоваться…»

Эдуард Кругляков, академик РАН, “Эксперт», 25 июля 2011, http://expert.ru/expert/2011/29/vechnyij-dvizhitel-lzhenauki/

 

Единственная позитивная программа

Единственное перспективное направление, в коем можно развивать ядерную энергетику — это принудительное деление урана-238 и тория-232. То, где нейтроны берутся не в результате цепной реакции, а со стороны. Из мощного и компактного ускорителя, пристроенного к реактору. Это так называемые ЯРЭС — ядерно-релятивистские атомные станции. Игорь Острецов и его команда — сторонники развития именно этого направления, считая его самым рентабельным (применение природного урана-238 и тория) и безопасным. Причем ЯРЭС могут быть массовым явлением.

Однако именно за попытку донести эту мысль до высшего руководства РФ и за объявление всех трех направлений развития «Росатома» тупиками И. Острецов был изгнан из президентской Комиссии по модернизации. А его Институт атомного машиностроения подвергся банкротству.

Давняя идея — приспособить к ядерному реактору ускоритель элементарных частиц и получить совершенно безопасную энергетику. То есть, получается взрывобезопасный реактор, где нет взрывоопасной сверхкритической массы делящихся продуктов. Такой реактор может работать на уране из отвалов радиохимических предприятий, на природном уране и на тории. Потоки нуклонов из ускорителя играют роль активатора-запала. Такие подкритические реакторы никогда не взорвутся, они не нарабатывают оружейного плутония. Более того, в них можно «дожигать» радиоактивные отходы, облученное ядерное топливо (ТВЭЛы). Здесь можно полностью перерабатывать долгоживущие продукты-актиноиды тепловыделяющих элементов (ТВЭЛ) подлодок и старых АЭС в короткоживущие изотопы. То есть, объем радиоактивных отходов падает в разы. По сути дела, можно создать безопасную атомную энергетику нового типа — релятивистскую. Заодно навсегда решив проблему нехватки урана для станций.

Загвоздка была лишь в одном: ускорители слишком велики и энергопрожорливы. Они убивали всю «экономику».

Но в СССР были к 1986 году разработаны так называемые линейные ускорители протонов на обратной волне, вполне компактные и эффективные. Работы по ним велись в Сибирском отделении АН СССР физтеховцем А. С. Богомоловым (сокурсник И. Острецова по Физтеху) в рамках создания пучкового оружия: русского асимметричного и дешевого ответа на американскую программу «звездных войн». Эти машины вполне помещались в грузовой отсек тяжелого самолета, «Руслана». Забегая вперед, скажем, в одном варианте они — возможность создания безопасных и очень рентабельных электроядерных станций. В другом вариант ускорители на обратной волне могут с большого расстояния засечь ядерную боеголовку (атомную силовую установку) — и вывести из строя эти устройства, вызвав разрушение активной зоны или ядерного боезаряда. В сущности, это те самые вещи, что сегодня предлагают строить в РФ люди из команды Игоря Николаевича Острецова.

Если же вернуться в прошлое, то ускорители на обратной волне академика Богомолова получили на Западе название BWLAP — Backward Wave Linear Accelerator for Protons. Американцы, в 1994 году изучая научно-техническое наследие побежденного СССР и высматривая все ценное для вывоза с его обломков, высоко оценили ускорители из Сибири.

 

Потерянные годы

В сущности, при нормальной власти русские могли бы уже в 1990-е годы развить ЯРТ-технологии, получив и сверхэффективную ядерную энергетику, и невиданное ранее оружие.

Передо мной лежат письма, направленные в 1994 и 1996 годах тогдашнему первому вице-премьеру Олегу Сосковцу двумя легендарными советскими академиками — Александром Савиным и Гурием Марчуком. Александр Савин — участник еще ядерного проекта СССР под руководством Лаврентия Берии и Игоря Курчатова, лауреат Сталинской премии и впоследствии — глава ЦНИИ «Комета» (системы спутникового предупреждения о ядерно-ракетном нападении и истребители спутников ИС). Гурий Марчук — крупнейший организатор работ во вычислительной техники, бывший глава Госкомитета по науке и технике (ГКНТ) Советского Союза.

27 апреля 1996 года Александр Иванович Савин пишет Сосковцу о том, что под руководством ЦНИИ «Комета» ведущие коллективы Академии наук СССР и оборонных министерств вели работы по созданию «опережающих технологий создания пучковых систем ПРО». Именно благодаря этому и был создан BWLAP-ускоритель. А. Савин обозначает области возможного применения этой технологии: не только строительство безопасных АЭС, но и создание высокочувствительных комплексов для засечения взрывчатки в багаже и контейнерах, и создание средств переработки долгоживущих радиоактивных отходов (актиноидов) в короткоживущие изотопы, и кардинальное улучшение методов лучевой терапии и диагностики раковых заболевании с помощью протонных пучков.

А вот письмо Гурия Марчука тому же О. Сосковцу от 2 декабря 1994 года. Он говорит, что в Сибирском отделении АН давно готовы к работам по созданию АЭС с подкритическими реакторами. А еще в мае 1991 года Г. Марчук как президент АН СССР обращался к М. Горбачеву (материал 6618 Особой папки Президента СССР) с предложением «о крупномасштабном развертывании работ по линейным ускорителям — технологиям двойного назначения». Там концентрировались точки зрения таких академиков-генеральных конструкторов, как А. И. Савин и В. В. Глухих, как вице-президенты Академии наук В. А. Коптюг и Р. В. Петров и других научных авторитетов.

Гурий Иванович доказывал Сосковцу: давайте развернем в РФ ускорителестроение, решим проблему радиоактивных отходов, используем площадки Минатома РФ в Сосновом Бору. Благо, на это согласны и шеф Минатома В. Михайлов, и автор метода ускорения на обратной волне А. Богомолов. Ибо альтернатива такому проекту — только принятие американских предложений, «поступивших в Сибирское отделение РАН, …по проведению работ на средства и под полным контролем США с переносом и выполнением их в национальных лабораториях их страны — в Лос-Аламосской, Аргоннской и Брукхэйвенской. На это мы не можем согласиться…»

Марчук в конце 1994 года предложил задействовать в проекте и Сосновый Бор, и питерское НПО «Электрофизика», тем самым положив начало инновационной экономики: притоку «столь необходимых валютных средств зарубежных потребителей за счет нарабатывания продукции в высоко научнонасыщенном секторе…» То есть, советский зубр в этом отношении опередил российскую власть на добрых 10–15 лет: статья «Россия, вперед!» вышла только осенью 2009-го. Была предложена программа «Физтехмед».

Но тогда советских научных зубров не услышали. Уже в 1996 г. А.Савин сообщает О.Сосковцу: денег не дали, несмотря на ваш положительный отклик в 1994-м, несмотря на поддержку Госкомоборонпрома и Минатома РФ. Программа «Физтехмед» стоит. Дайте 30 миллионов долларов…

Не дали…

Сегодня, если осуществлять программу с базовым ВНИИ атомного машиностроения, то программа создания АЭС нового поколения (ЯРЭС — ядерно-релятивистских станций) займет максимум 12 лет и 50 миллиардов долларов. Собственно, из них 10 млрд. уйдет на разработку современных ускорителей на обратной волне. Зато рынок сбыта здесь — свыше 10 триллионов «зеленых». Одновременно должны быть созданы и сверхмощные, но безопасные ядерные силовые установки для кораблей (равно надводных и подводных), а в перспективе — и для космических кораблей.

Нужно лишь возродить программу строительства ускорителей на обратной волны. Может быть, даже на условиях международной кооперации.

 

Сколько нужно новых энергоблоков?

По мнению И. Острецова, альтернативы ядерно-релятивистскому направлению в ядерной энергетике просто нет. По крайней мере — на полвека вперед. Ядерно-релятивистские ЭС безопасны и чисты.

Именно они могли бы стать экспортным товаром и средством быстро и дешево обеспечить весь мир достаточно дешевой и чистой энергией. Никакие солнце и ветер здесь не конкуренты. Для достижения достойного уровня жизни на человека нужно по 2 киловатта мощности. То есть, на все население планеты (в перспективе — 7 млрд. душ) нужно иметь 14 тысяч ядерных энергоблоков по миллиону кВт. А их сейчас (старых типов, не ЯРТ) — всего 4 тысячи, если считать каждый блок за миллионник. Неслучайно МАГАТЭ в 1970-х годах говорило о необходимости построить 10 тысяч реакторов к 2000 году. Острецов уверен: это должны быть только ЯР-реакторы, работающие на природном уране и на тории.

Здесь не нужно накапливать топливо — а можно сразу же строить столько блоков, сколько нужно. При этом ЯР-станции не нарабатывают плутония. Нет проблемы расползания ядерного оружия. Да и само топливо для ядерной энергетики падает в цене во много раз.

 

Фактор Острецова

Сегодня лидер тех, кто пытается развивать ЯРТ в РФ — Игорь Острецов.

В советские годы он — успешный исследователь и конструктор. Благодаря ему в 1970-е годы появилась на свет аппаратура плазменной невидимости для боеголовок баллистических ракет, а затем — и для крылатой ракеты Х-90 «Метеорит». (Тот, кто читал «Битву за небеса», помнит об этой аппаратуре). Достаточно сказать, что благодаря ускорителю литиевой плазмы в эксперименте «Мацеста» космический аппарат класса «Союз» исчезал с экрана радара (снижение радиовидимости КА на 35–40 децибел). В дальнейшем аппаратура была испытана на ракете типа «Сатана» (в своей книге И. Острецов тепло вспоминает о том, какую помощь оказал тогда ему помощник генерального конструктора ракеты Леонид Кучма). При включении «Мацесты» головная часть ракеты просто пропадала с экранов РЛС. Плазма, окутывавшая «голову» в полете, рассеивала радиоволны. Эти работы И. Острецова и сегодня крайне важны — для прорыва перспективной ПРО США. До 1980 г. Игорь Острецов вел успешные работы по созданию плазменной аппаратуры для гиперзвуковой высотной крылатой ракеты «Метеорит». Здесь радиоволны не рассеивались плазмой (ибо ракета летела в атмосфере), а поглощались ею. Но это — отдельная история.

В 1980-м году Игорь Острецов перешел на работу в НИИ атомного машиностроения. Именно там он задумался над проблемой создания максимально чистой ядерной энергетики с минимумом отходов и не нарабатывающей делящихся материалов для ядерного оружия. Да еще такой, которая не использовала бы редкий уран-235.

Решение проблемы лежало в малоизученной плоскости: в воздействии выскоэнергетичных нейтронов на «неделящиеся» актиноиды: торий и уран-238. (Они делятся при энергии более 1 МэВ). «В принципе нейтроны любых энергий можно получить при использовании ускорителей протонов. Однако ускорители имели до последнего времени крайне малые коэффициенты полезного действия. Только в конце ХХ века появились технологии, позволяющие создать ускорители протонов достаточно высокой эффективности…» — пишет сам исследователь.

Благодаря завязанному на ликвидации Чернобыльской аварии знакомству с академиком Валерием Субботиным, И. Острецов смог провести в 1998 г. эксперимент в Институте ядерной физики в Дубне. А именно — обработку свинцовой сборки с помощью большого ускорителя при энергии протонов в 5 гигаэлектрон-вольт. Свинец стал делиться! То есть, принципиально была доказана возможность создания ядерной энергетики (сочетания ускорителя и подкритического реактора), где не нужны были ни уран-235, ни плутоний-239. С великими трудностями удалось провести опыт 2002 года на ускорителе в Протвино. 12-часовая обработка свинцовой мишени на ускорителе в диапазоне энергий от 6 до 20 ГэВ привела к тому, что свинец … 10 дней фонил, как радиоактивный металл (8 рентген — величина дозы на его поверхности сначала). К сожалению, И. Острецову не дали возможности провести подобные эксперименты с торием и ураном-238 (актиноидами). Началось странное противодействие Минатома РФ. Но главное было доказано: ядерно-релятивистская энергетика на «грубых» видах топлива возможна.

 

На пороге возможного энергетического прорыва

Не хватало одного: малого, но мощного ускорителя. И он нашелся: это был богомоловский ускоритель на обратной волне. Как пишет И. Острецов, подкритические реакторы с ускорителями позволят достигать высочайшей концентрации делящихся ядер — почти ста процентов (при 2–5 % в нынешних реакторах и при 20 % — в реакторах на быстрых нейтронах).

Ядерно-релятивистские энергостанции (ЯРЭС) сумеют использовать колоссальные запасы тория в РФ (1,7 млн. тонн). Ведь всего лишь в 20 км от Сибирского химкомбината (Томск-7) есть гигантское местрождение тория, рядом с ним — железная дорога и инфраструктура мощного химкомбината. ЯРЭС может работать десятки лет на одной загрузке реактора. При этом, в отличие от реакторов на быстрых нейтронах, они не нарабатывают «ядерной взрывчатки», а значит — могут смело поставляться на экспорт.

В начале 2000-х годов Игорь Острецов узнал о компактных линейных ускорителях А.Богомолова, познакомился с ним — и они запатентовали по сути новую ядерную энергетику. Рассчитали нужные капиталовложения, прикинули программу работ и исполнителей таковых. Так что срок создания первой ЯРЭС — не более 12 лет.

Да и сами ускорители на обратной волне — это суперинновация. Богомоловская машина габаритами с троллейбус, помещаясь на борту «Руслана», становится и обнаружителем ядерного оружия на большом расстоянии — и может уничтожать его пучком протонов. Это, по сути, уже пучковое оружие. Его развитие позволит сделать его еще более совершенным и дальнобойным. Но уже в ближайшее время можно создать технику для обнаружения ядерных зарядов, перевозимых диверсантами и террористами (например, на гражданских кораблях) и для его разрушения направленным пучком нуклонов. Есть расчеты, показывающие: пучок нейтронов может за миллисекунду разрушить судовой реактор корабля-мишени, превратив его в «мини-чернобыль» за счет бешеного разгона.

И, само собой, в ЯРТ входят плазменные технологии радионевидимости — для ракет и самолетов будущей России.

Дело за «малым»: создать государственный научный центр по ядерно-релятивистской энергетике, по развития ЯР-технологий. Ибо никакой частный капитал не имеет права работать в подобной сфере, которая, к тому же, имеет ярко выраженный «двойной» характер. Игра же стоит свеч: развив ЯР-энергетику, русские станут ее монополистами и пожнут непомерные прибыли с совершенно нового рынка. Что стоит один только бизнес на полной переработке с помощью ЯРЭС долгоживущих атомных отходов, остающихся после закрытия старых АЭС! Это же — сотни миллиардов долларов.

ДОСЬЕ. Из письма депутата ГД РФ Виктора Илюхина президенту Дмитрию Медведеву.

«…В течение десяти лет в нашей стране ведутся работы по ядерным релятивистским технологиям (ЯРТ), основанным на взаимодействии получаемых с помощью ускорителей пучков заряженных частиц с ядрами тяжёлых элементов.

ЯР технологии развиваются по пяти главным направлениям: 1) энергетика; 2) военные применения, в первую очередь — пучковое оружие; 3) дистанционная инспекция несанкционированной транспортировки ядерных материалов; 4) фундаментальная физика; 5) различные технологические, в частности, медицинские применения.

Инструментом реализации ЯРТ является модульный компактный ускоритель на обратной волне (BWLAP).

Получены российские патенты по ускорителю и ЯР технологиям на базе протонов и тяжёлых, в том числе урановых, ядер (И.Н. Острецов и А.С. Богомолов).

Экспертиза возможности создания пучкового оружия на базе ЯР технологий была проведена специалистами 12 ГУ Минобороны России и «Росатома», которые подтвердили реальность создания пучкового оружия на базе ЯРТ, далеко превосходящего по всем параметрам пучковое оружие, создаваемое сегодня передовыми странами (США, Китай, Япония, Франция).

Таким образом, в настоящее время только Россия может создать боевой комплекс, к созданию которого стремятся все развитые страны и который сможет радикально изменить способы ведения войны и расстановку сил в мире.

По вопросу развития работ по ЯР технологиям 6 декабря 2008 года было проведено совещание у Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации С.М. Миронова с участием руководства 12 ГУ Минобороны России, ответственных представителей Совета Федерации Российской Федерации, ядерного центра ВНИИЭФ (г. Саров) и авторов ЯР-технологий…»

Однако никто в РФ этим направлением заниматься не хочет. Более того, мы можем утратить приоритет.

 

Грустная реальность

Дело в том, что сейчас дороги Острецова и Богомолова разошлись. Государство финансировать работы над русскими ускорителями на обратной волне не стало.

И пришлось искать западных заказчиков. Технология богомоловских BWLAP не принадлежит одному ему. А другие нашли заказчиков в США. Благо, предлог хороший — разработать во имя борьбы с международным терроризмом технологию дальнего обнаружения ядерных зарядов. За дело взялся новый (уже эрэфовских времен, 2003 г. образца) академик Валерий Бондур. Генеральный директор государственного учреждения — Научного центра аэрокосмического мониторинга «Аэрокосмос» Минобрнауки и РАН, главный редактор журнала «Исследование Земли из космоса». Как писали президенту РФ Виктор Илюхин и Леонид Ивашов, «в настоящее время в нашей стране закончена работа по теоретическому и экспериментальному исследованию метода дистанционной инспекции ядерных материалов в рамках контракта с фирмой DTI (ЦРУ) США. Договор № 3556 от 27 июня 2006 г. вёлся фирмой «Исинтэк», академик Бондур В.Г. (приложение 1) при поддержке ФСБ РФ. Сейчас в США (Лос-Аламосская лаборатория) принято решение о создании реальной инспекционной и боевой системы на основе работ, проведенных в нашей стране.

Работы данного класса по российскому законодательству до передачи за рубеж обязаны проходить экспертизу 12-го института 12-го ГУ МО РФ. Это положение грубейшим образом нарушается при полном попустительстве Администрации Президента РФ, Совбеза РФ и Росатома.

Данная программа в случае её реализации позволит нашей стране совместно с государствами, в которые будет поставлена система дистанционной инспекции, контролировать распространение ядерных материалов во всём мире, например в рамках международной организации по борьбе с ядерным терроризмом, которую целесообразно возглавить одному из высших руководителей России. При этом финансирование всех работ будет осуществляться за счёт зарубежных средств.

Просим Вас, уважаемый Дмитрий Анатольевич, дать указание немедленно провести экспертизу материалов, переданных в США и установить круг лиц, причастных к этому беспрецедентному нарушению фундаментальных интересов и безопасности Российской Федерации. С этой целью создать рабочую группу в составе представителей Вашей администрации, 12 ГУ МО РФ и авторов этого письма…»

Таким образом, в США могут уйти плоды самоотверженной работы отечественных физиков-новаторов. И там, а не у нас, будут развиваться ядерные релятивистские технологии — энергетика и оружие следующей эры…

 

На кого работает нынешний «Росатом»?

Ну, а пока «Росатом» занят работой в основном в интересах Соединенных Штатов.

Знаете, почему он не хочет замечать истинной перспективы в развитии? Потому, что основная его функция — передача советских запасов урана-235 на атомные электростанции Америки (сделка ВОУ-НОУ, Гор-Черномырдин, 1993 г.).

Зачем «Росатом» покупает доли собственности в зарубежных предприятиях по добыче природного урана? С тем, чтобы обогатить его на наших построенных в СССР (и потому дешевых) предприятиях — и снова поставлять топливо для АЭС в Америку. США тем самым минимизируют свои издержки по производству электроэнергии. Да, и еще облученное ядерное топливо — ОЯТ — будет для рециклирования отправляться с Запада в РФ.

Какая тут перспектива? Все сводится к чистой колониальщине…

 

Философия смелости

Таков возможный резервный вариант для русского прорыва.

Главное — смелость и ум. В основе техносмысла Русской идеи должна лежать простая мысль: если все мировые рынки заняты той или иной продукцией, нам надо, проще говоря, не делать сто первый вид телевизора, а произвести принципиально новый товар. Не телевизор, а домашнюю голографическую установку. И не надо этой идиотской догмы о том, что рынок прямо подскажет, что нужно людям. Разве потребители говорили в 1970-м, что им нужен Интернет? Нет, сначала его создали — и потом люди, поняв, что это такое, создали спрос. Рынок задает загадки — а отгадки создают инноваторы. Их предложение рождает массовый спрос. Если бы мы тупо слушали только покупателей на рынке, то до сих пор делали бы конные упряжки. В свой ум нужно верить. Пусть это будет философией Русской идеи.

Из охватившего и нас, и весь мир Мегакризиса существует лишь один выход — самое смелое инновационное развитие. Делание того, что не делал еще никто в мире. Открытие огромных новых рынков — и полное господство на них.

Рассуждение всяких «премудрых пескарей» о том, что рисковать нельзя, что попытки сделать что-то революционно новое кончатся только потраченными деньгами, что нужно ступать проторенными дорожками — это рассуждения кретинов. Это — путь к гарантированной отсталости русских и к краху страны. Только рисковать! У нас иного пути уже нет.

Но как могут быть организованы подобные прорывы?

Только продуманный риск когда-то позволил людям осуществить революционные прорывы: создать реактивную авиацию, атомную промышленность, космонавтику, Интернет.

Рисковыми были когда-то проекты создания кораблей на подводных крыльях и воздушной подушке. На венчурных принципах создавались современная электроэнергетика на переменном токе, антибиотики, полупроводниковая электроника вместо ламповой. Фирма «Сони» не побоялась первой в мире создать переносной радиоприемник на полупроводниках. Немцы времен Гитлера не испугались — и создали первые в мире образцы серийных реактивных самолетов. И так можно сказать практически о всех великих достижениях науки и техники.

Создаешь нечто принципиально новое, о чем еще не знает потребитель — получишь и спрос.

 

Криолангистика вместо аквалангистики

Зайдите в любой современный магазин для любителей подводного плавания. Окиньте взглядом прилавок. Акваланги и аппаратура для их снаряжения дыхательными смесями, гидрокостюмы, маски, ласты, трубки-шнорхели, сонары и наручные приборы — все здесь иностранное. Но в основе всего этого лежит все тот же принципиально акваланг, изобретенный Кусто в 1943 году.

Взамен всего этого мы предлагаем принципиально новую технику — криоланги вместо аквалангов. Дыхательные приборы, позволяющие ныряльщику оставаться и работать под водой намного дольше, чем с аквалангом, и при том — куда более легкие.

О чем мы? О том, что криоланги были созданы в одном из центров русской холодильной науки и техники — в Одессе 1980 года. Там, где тогда работал Южный центр АН Украинской ССР.

Как рассказывает журнал «Популярная механика» (июль, 2009 год), работу над криолангом начал Анатолий Витюк в Одесском технологическом институте холодильной промышленности. В 1974-м, только-только получив диплом, вчерашний студент (при поддержке профессора Вячеслава Наера) создал в институте лабораторию криогенных систем жизнеобеспечения. Вместе с Витюком криоланги создавали Александр Балетов, Александр Сысоев и Николай Тешин. За шесть лет им удалось — через промежуточные модели — создать дыхательные приборы-криоланги, заправляемые жидким воздухом. Замкнутого цикла — АКДА-1 и незамкнутого — АКДА-2. Причем в последнем использовалась космическая технология: для подачи испаряемого воздуха в дыхательную систему применили «губку» из пористого никеля. Благодаря капиллярному эффекту воздух бесперебойно шел в легочный автомат при любом положении криоланга.

Оказалось, что криоланг намного круче акваланга. Если двухбаллонный акваланг объемом в 14 литров весит более 25 килограммов, то криоланг с таким же объемом воздуха — это только три литра и четыре кило. Криолангист поэтому гораздо лучше приспособлен для исследований подводных пещер и затонувших кораблей. Оказалось, что заправлять криоланг намного удобнее, чем акваланг, а смеси для глубоководных погружений — готовить из жидких газов прямо на полевой станции. Просто ставишь сосуд Дьюара на весы — и заливаешь в него жидкие газы в нужных пропорциях. При этом в криоланге гарантированно нет страшных врагов легководолаза: углекислоты и угарного газа. А термосы с жидкими газами (сосуды Дьюара) первеозить легче и дешевле, чем баллоны высокого давления. Производительность сжижителей воздуха — в несколько раз выше, чем у компрессоров-нагнетателей воздуха тех же размеров. В начале 1980-х один килограмм жидкого воздуха обходился в 10–20 раз дешевле, чем 1 кг воздуха, сжатого до двухсот атмосфер. (Сегодня цена на кило жидкого кислорода впятеро ниже, чем на то же количество сжатого газообразного «оксигена», для азота это соотношение еще выше: жидкий азот обходится дешевле газообразного сжатого почти в десять раз).

С 1980 года, когда разработчики криолангов ушли под эгиду Южного центра АН УССР, наступила десятилетняя пора творческого штурма и больших надежд. Витюк с товарищами смогли создать целую гамму нужной для криолангистов техники. Здесь и криогенный бок БК для хранения жидкой дыхательной смеси и заправки криолангов, каковой мог служить еще и как источник стационарного (по шлагам) воздухоснабжения легководолаза. К нему создали буксируемый подводный аппарат ЮГ-7м для исследования дна и осмотра затонувших самолетов/кораблей. На нем можно устанавливать тот же БК. Легководолазная станция МАКС-1 с телефонной связью. С ее помощью можно было подниматься на поверхностью, проходя демомпрессию, продувать небольшие понтоны и работать на труднодоступных объектах, используя длинный дыхательный шланг. Кстати, в Харьковском физико-техническом институте низких температур (ХФТИНТ) создавались глубоководные криоланги на хитрых дыхательных смесях— «коктейлях».

Успех был полный. Читаю на форуме «Популярной механики» воспоминания детства одного из сыновей участника той работы: «Система стабилизации давления работает на 100 % — подтверждаю! В детстве часто (с разрешения взрослых, конечно) погружался рядом со стоящим на дне ЮГ-7М (это подводная лодка мокрого типа на верхнем фото в центре) и плавал рядом с ней, на сколько позволяла длинна шланга, идущего от БК к легочнику… Профи из меня тогда был никакой, дышал как марафонец (иного и часто) никакого неудобства не припомню. При этом на подобные забавы обычно давали добро, когда аппарат возвращался с работы и БК был почти пуст…»

Все погубил развал СССР и горбачевские «реформы». В 1990 году государство бросило разработчиков: сами, мол, деньги ищите. И все рухнуло.

Но предположим, что мы сегодня нашли гения Анатолия Витюка, вывезли его из Одессы в РФ, дали ему деньги (в масштабах страны — мизер!), оборудование и учеников. Что мы получаем на выходе?

Совершенно новое направление в высокотехнологичном бизнесе! На базе работ группы энтузиастов разворачивается концерн «Криоланг». Развертывается серийное производство новой дайверской (как говорят нынче) техники. Армия получает отличные аппараты для подводного спецназа, а миллионы русских — недорогой и очень совершенный путь в морские глубины, в акванавтику. Создается новый массовый вид спорта, акванавтика перестанет быть забавой только для богатых. И одновременно — русские получают выход на мировой рынок с принципиально новым товаром, «забивающим» привычные акваланги!

Развернуть массовую рекламную кампанию, создать несколько центров криолангистики на Черном море и на Дальнем Востоке, снять англоязычные фильмы и разместить их в Интернете — и вот дело пошло. А заодно — провести серию экспедиций к затонувшим кораблям, создать целые отряды юных русских криолангистов (куда как лучше, чем сообщества негроманов-рэперов), оснастить криолангической аппаратурой русские плавучие отели типа «Анаклия». Да к нам после этого зарубежные инвесторы сами прибегут — совместное производство предложат. Ну, а мы согласимся — но нашей территории. И начнем продавать за рубеж оборудование с русской символикой на криолангах. Такая «техника для досуга и экстрима» крайне востребована в нынешнем мире.

Так мы, взломав слабину в обороне конкурентов, врываемся на мировой рынок с инновационным товаром. Мало того, открываем себе возможности для освоения щельфа морей. Тут ведь не в нефти дело, а в подводных плантациях. И моллюсков, и водрослей.

Но разве это — единственная возможность прорыва обороны сил зла, глупости и косности? Нет, конечно! Криоланги — лишь один и не самый сложный пример возможного успеха «Сверхновой России Инкорпорейтед». Есть и другие…

 

Лекарства из числа «запрещенных технологий»

В книге «Новые карты будущего» Сергей Переслегин, разбирая технологический прогноз РЭНД-корпорации, особо выделил лекарства точечного воздействия. Он считает, что эта прорывная технология «может быть не реализована (надолго отложена), так как противоречит интересам фармакологических концернов и медицинской индустрии вообще».

О чем это он? О технологии, позволяющей резко — в разы! — повысить эффективность лекарств, во столько же снизив потребность в них.

Еще в середине 1960-х годов уругвайский биохимик Алехандро Заффарони высказал гениальную мысль: нужны лекарства высокоточного образа действия. Он счел, что развитие фармацевтики зашло в тупик. Существуют тысячи снадобий от тьмы болезней, причем каждый год к ним добавляются тысячи новых медикаментов. Но, увы, большая эффектиавность новых препаратов оборачивается неприятными побочными последствиями: одно лечат, другое — калечат. При этом ширящийся поток таблеток и пилюль вызывает второй эффект: злоупотребление ими. Получается так: при лечении человека накачивают чрезмерным количеством химических субстанций — намного большим, чем нужно собственно для лечения болезни. Получается, что в кровь больных вбрасывается чрезмерное (подчас в тысячи раз большее) количество «химии». Почему? Потому что нужные вещества не доставляются прямо к больному участку организма. Образно говоря, вместо того, чтобы пшикнуть струей ядовитого аэрозоля прямо в тараканью щель, вы наполняете отравляющим газом весь дом.

Заффарони задумался: а можно ли уже созданные лекарства нужными малыми дозами доставлять прямо в больной орган? Можно ли создать альтернативу пилюлям, таблеткам и инъекциям?

Он начал работу по замене глазных капель, применяемых против глаукомы. Тогдашнее лекарство, пилокарпин, применялось для снижения внутриглазного давления. Но вот беда: когда лекарство пускают в глаз через пипетку, половина дозы сразу вытекает через слезные канальцы, пропадая совершенно зря. Оставшаяся доза получается чрезмерной и сбивает давление до уровня гораздо ниже нормы. Вот если бы это лекарство вводить лекарство в глаз маленькими порциями, постоянно.

Заффарони в 1968 году основал в Калифорнии свою компанию «Alza» и приступил к работе над лекарствами точечного воздействия. Она создала, к примеру, мембранный мешочек с пилокарпином, который помещается под нижнее веко больного глаукомой — и выдает лекарство равномерными порциями. Он двинулся и дальше, создав с помощью коллектива единомышленников микроскопические электрохимические зонды, вводимые под кожу больного. Они постоянно анализируют содержание нужных веществ в крови больного и подают команды на впрыск того или иного лекарства. То есть, был найден подход к созданию активных самопрограммирующихся систем, которые выдают каждому, отдельно взятому пациенту столько лекарства, сколько в состоянии принять его организм. О работах Заффарони с восторгом писал в книге «Зодчие XXI века» в 1973 году футуролог Феликс Патури, предсказывая полный переворот в медицине. Шутка ли! Ведь потребность в лекарствах благодаря разработкам Заффарони падала кратно.

Сам выдающийся биохимик снискал множество лавров. Он занимался совершенно новыми лекарствами (макромолекулярными), применял последние достижения генетической инженерии и иммунобиологии. Создал дешевые и быстрые системы ранней диагностики. В 1995-м президент США Клинтон вручил ему Национальную медаль передовых технологий. Заффарони стал признанным авторитетом в работах по созданию «высокоточных» лекарств.

Но … медицина так и не совершила широкий переход на его принципы.

Это невыгодно огромным фармацевтическим компаниям. Ибо им нужно, чтобы лекарства покупались в как можно больших объемах, чтобы потребность в них не падала. Фармацевтические компании вообще стремятся к тому, чтобы люди болели постоянно, чтобы множились болезни — и чтобы все день за днем несли свои денежки в аптеки. Капитализм-с! Однако для миллиардов людей в мире такие лекарства — спасение, они с готовностью станут покупать их.

Но вот еще одно направление русского прорыва: инвестировать средства в тех, кто занимается высокоточными лекарствами! И они в РФ есть: я не могу открывать их тайн и называть имен. Более того, нужно тянуть в страну подобных ученых со всего мира. И на нашей же территории, под защитой опричного государства, создавать серийное производство таких лекарств и медицинской техники.

И тогда русские ворвутся на мировой рынок еще на одном направлении — и выйдут на оперативный простор.

 

Безумству храбрых…

«Калашников несет бред. Его «закрывающие технологии» — это выдумки и фантастика. Он обкурился анашой, он наркоман, витающий в своих грезах… На 90 % его рассказы — туфта!»

Сколько раз мне доводилось читать такое в Интернете.

Но это нормально. Еще никогда принципиально новое не встречали иначе. Калашников спокоен: будущее — все равно за нами, за «безумцами». Когда системный кризис, начавшийся сегодня, начнет переворачивать привычный мир, «безумие» быстро станет нормой.

Дураки останутся дураками — а наш журавль взлетит в небеса. И если Росси суждено подняться — то только с помощью «безумия» и немыслимых по смелости инноваций.

Правда, бывают и другие отзывы моих читателей. Например…

«…Вы знаете, я когда «Сломанный меч империи» читал, тоже не особо поверил, думал просто увлекающийся человек автор.

А потом на работе (я тогда в ЦИАМе инженером работал) наткнулся на научный труд, диссер кажется чей-то. От 1983 года. Тема: «Разработка плазменного двигателя». Я честно пытался разобраться в формулах, но оказалось слишком сложно. Вообще я этот документ видеть не должен был, он «ДСП» и уровень секретности выше моего. Просто в ЦИАМе бардак с 1990-х начался, на секретность во многом положили…

В общем, притаскиваю я диссер этот начальнику отдела. А он так спокойно мне говорит: «Ну да, диссертация не липовая, двигатель рабочий. Велись по нему работы, но потом перестройка…» Я естественно — в шоке. А он продолжает: «А чего ты удивляешся? У меня в институте специальность была «Ионные двигатели»…»

И знаете, мне так горько стало за страну… Космический корабль с таким двигателем отличался бы от «Шаттла» так же, как Ту-154 от самолета братьев Райт.

Поэтому теперь я Калашникову верю…»

(http://www.animeforum.ru/index.php?s=55f1ab56c46c8cdfe986507d07efaf0b&showtopic=21870&st=100&p=825341&#entry825341).

Я давно не удивляюсь злобным крикам. К сожалению, кругозор людей в РФ сильно сузился по сравнению с кругозором образованных горожан Советского Союза. Происходит одичание социума, люди перестают читать книги и журналы, они не ведают того, что делается в лабораториях ученых. Умерла традиция целой индустрии научно-популярных фильмов и сборников «Эврика». Качество образования в Эрэфии падает, нынешние «специалисты» зачастую не могут понять то, что понимали инженеры СССР 1980-х. Кроме того, на фоне убожества и бессилия РФ то, что делал когда-то СССР (или то, что он начал, но не успел довести до конца) кажется безусловной фантасткой.

Так что нехай кричат и брызжут слюной: правда все равно — за нами, людьми новой реальности, сохранившими советский интеллект. Беловежская, урезанная Россия проваливается в болото неразвитости. Исчезает диссонанс 1990-х. Социальная, политическая, культурная, научная надстройка приходит в соответствие с примитивным, варварским экономическим базисом. И это очень страшно для русских. Это — действительно деградация, скольжение вниз.

Но чем может воспользоваться русская Диктатура развития? Из каких сокровищниц она способна почерпнуть фантастическую силу?

 

Прорыв Черешнева: все началось с работы на «войну»

В конце 1990-х в Канаде медики отметили появление новой, страшной болезни — флеш-итинг (flesh eating) синдрома. Буквально — синдрома «поедания плоти», который в русских биомедицинских кругах называют «мясожравкой». Затем эта болезнь объявилась и в Соединенных Штатах. Ее вызывает мутировавшая бактерия стрептококка. Попав в ранку, она в считанные часы разъедает руку или ногу. Конечно, болезнь эта редка, но примерно 20 % заболевших погибают, а остальные — лишаются пораженных конечностей: их приходится отрезать, как при гангрене. Но самое страшное заключается в том, что мутант стрептококка появился как плод применения лекарств-антибиотиков с 1940-х годов ХХ века. Нормальный-то стрептококк, испокон веку существовавший в природе и живший в организме человека, оказался начисто уничтоженным антибиотиками. А остался — вот такой мутант…

К концу ХХ столетия произошло нечто необычное и очень опасное: изменилась природа болезней. Если раньше они были бактериальной природы (вызывались самыми крупными микроорганизмами — бактериями), то теперь болезни в основном вызываются более примитивными, более древними и мелкими микроформами: вирусами. Антибиотики, успешно справлявшиеся с бактериями, против вирусов оказались бессильными. Они не могут бороться с вирусами! Последние, к тому же, быстро мутируют.

Но одновременно к 1997 г. были открыты еще более мелкие и примитивные создания — прионы. Это чисто белковые структуры, не имеющие ни РНК, ни ДНК, но способные делиться и передавать заболевания. Считается, что заболевание мозга у рогатого скота, бешенство — это именно прионы. Знаменитое «коровье бешенство», фактически уничтожившее «крупнорогатое» животноводство в Англии 2001–2002 гг. — это действие прионов. Антибиотики против них, увы, также бесполезны.

В самом начале XXI столетия мир увидел вспышки невиданных ранее вирусных болезней: атипичной пневмонии и «птичьего гриппа». К сожалению, эти болезни слишком часто кончаются смертью заболевших. Произошло нарушение своеобразного «экологического баланса» на уровне микроорганизмов. Появление антибиотиков в 1940-е годы (первенцем коих стал пенициллин) казалось чудом, волшебным средством. Антибиотики спасли миллионы жизней, позволяя спасать раненых от всевозможных заражений организма смертоносными инфекциями, уничтожая болезнетворные бактерии в организмах занедуживших. На производстве антибиотиков поднялась громадная фармацевтическая промышленность в США, Европе, Индии. Антибиотики в той же Америке, например, едят при болезнях, словно хлеб. Появились сотни разновидностей антибиотических медикаментов. Но … они почти полностью уничтожили бактерии. Причем все: и болезнетворные, и полезные. Впрочем, жизнь сложна: одна и та же бактерия может быть в разных условиях и полезной, и болезнетворной. Бактерии, жившие в теле человека, тоже оказались истребленными. А ведь эти бактерии обеспечивали иммунитет человека — его сопротивляемость болезням.

«Экологическую нишу» уничтоженных бактерий стремительно заняли вирусы, неуязвимые для антибиотиков. И получилось вот что: прежние болезни никуда не исчезли. Они просто изменили природу: из бактериальных стали вирусными! Более того, к старым недугам добавились новые, чертовски опасные, вызываемые быстро изменяющимися вирусами и прионами. И если век девятнадцатый был столетием бактериальных инфекций, побежденных с помощью антибиотиков в ХХ столетии, то ХХI век сулит стать временем вирусных эпидемий. Против которых вся прежняя «антибиотическая» медицина попросту бессильна! Против которых пока что не создано общепризнанных лекарств! И это — опасная проблема глобального размаха. Привычная медицина зашла в тупик.

А вирусная напасть наступает. Например, гепатит С. Смертельно опасная и на сегодняшний день неизлечимая напасть. Гепатит С способен годами разрушать иммунитет больного, открывая дорогу прочим вирусам. При этом способ заражения гепатитом С столь много, что в 40 % случаев источник инфицирования не удается определить.

Еще одна примечательная деталь: с пришествием «монополии антибиотиков» стали все шире распространяться раковые заболевания. Появляется все больше доказательств теории советского академика Л.А.Зильбера о том, что рак — также вирусная болезнь. Хотя она и не передается прямо, «по горизонтали» (воздушно-капельным путем) от больного человека в здоровому, все одно это — вирусная штука, что переходит «вертикальным путем»: от матери к плоду. Распространение онкологических болезней прямо пропорционально ослаблению природного иммунитета у людей. Уже доподлинно известно, что у людей, коим пересаживают органы, заболеваемость онкологическими болезнями в 50-100 раз выше, чем у обычного человека. Ведь тем, кто перенес трансплантацию, дают лекарства, что подавляют иммунитет — иммунодепрессанты. Понятно, зачем: чтобы организм пациента не отторгал пересаженный от другого человека орган. Но именно снижение сопротивляемости организма и открывает путь раку. А что обеспечивает нам сильный иммунитет? Да все те же микроорганизмы, бактерии.

Те, что до эры антибиотиков жили прямо в нас. Крохотные обитатели кишечника (только в нем — более пятисот видов!), кожи, слизистых оболочек, они вырабатывали массу полезных ферментов. Одни из них растворяли тромбы, другие — разрушали опасные вирусы, третьи — расщепляли жир, четвертые — понижали уровень содержания глюкозы. Бактерии уничтожали не только многие вирусы, но и ксенобиотики: чужеродные для организма вещества. Когда антибиотики истребили эту микрофлору в наших телах, мы стали болеть: часто и совершенно иначе, нежели с древности и до недавних пор.

Что делать? Нужны радикальные, прорывные инновации в медицине, поистине — «закрывающие технологии», создающие альтернативу антибиотикам или сильное дополнение к ним. Но кто может их породить?

Мы, русские. Вернее, русско-советские. Именно в СССР были начаты работы по созданию совершенно иной медицины, способной противостоять агрессии вирусов и прионов. И снова потенциальный прорыв родился в умах людей, занимавшихся наукой в интересах Министерства обороны СССР. Все начиналось с исследований заживления ран в условиях радиации после ядерных ударов…

Знакомьтесь: Валерий Александрович Черешнев. 1944 года рождения. На момент написания сих строк в мае 2008 г. — академик РАН и глава Уральского отделения нашей Академии наук. С 1987 года — директор пермского Института экологии и генетики микроорганизмов (ИЭиГМ) АН СССР. Полнокровный русский мужик, что называется — «истинный ариец». Любящий физические упражнения и быструю езду на автомобиле. То, что мы написали выше — это выжимка из его докладов, интервью и выступлений. Знакомясь с работами Черешнева и его коллектива, снова попадаешь в потаенный, скрытый Советский Союз. В удивительную неоцивилизацию Будущего, что зарождалась в недрах имперского военно-интеллектуально-промышленного комплекса. В цивилизацию, которую варварски разгромили сначала «перестройщики», а потом и «либерасты-реформаторы» под бело-сине-красным полотнищем.

До создания ИЭиГМ Валерий Александрович трудился в Пермском медицинском институте по закрытой тематике: неотложные состояния и иммунитет в условиях радиационного воздействия. Проще говоря, исследовалось то, как нужно лечить раненых в условиях ядерной войны.

«В середине семидесятых я стал доцентом кафедры патофизиологии Пермского мединститута. Возглавил проблемную лабораторию неотложных состояний, в которой исследовалась реакция различных систем живого организма на модели воздействия ядерного оружия. Лично я занимался реакцией иммунной системы на лучевую болезнь в комбинации с травмой груди. Что это значит? Это прогноз того, как будет вести себя в этой ситуации система, какие лекарства нужно принимать, чтобы быстрее восстановить здоровье. Эксперименты, конечно, проводились на мышах и крысах. И накопленные данные, слава Богу, никому не пригодились…

…Не лаборатория, а тематика исследований была закрытой. Документы и даже научные журналы шли с грифом ДСП — для служебного пользования. В 1982 году я защитил докторскую диссертацию по этой теме…» (Из интервью газете «Пермские новости», 1997 г., № 153).

«Работая в экспериментальной лаборатории, созданной Е. Вагнером, мы вышли на тему, связанную с радиоактивным облучением. И все мои работы закрылись. Было ясно, что мы работаем на военных, выполняем их заказы, выдаем рекомендации…

Скажем, мы установили такую, казалось бы, парадоксальную закономерность: механическая травма, полученная человеком перед облучением, не усугубляет, как следовало бы ожидать, течение лучевой болезни, а наоборот — в ряде случаев смягчает, нивелирует ее. И происходит это потому, что удар, порез (несильной степени) включает защитный механизм иммунной системы. Потеря крови стимулирует выработку антител, и организм оказывается готовым к борьбе с лучевой болезнью.

…Для военврача наши разработки давали ключ к выбору методики лечения. Вводить ли, скажем, человеку, получившему такую двойную травму, протекторы и на какой стадии? Иными словами, начинять ли его химией или лучше положиться на природные силы его иммунной системы.

Вообще-то военные не брезговали нашими советами и знаниями. Я у них был постоянным членом проблемной комиссии № 10…» (газета «Звезда», 1994 г., № 196).

Черешнев сегодня — выдающийся русский иммунолог. Он и сам говорит, что учитель его учителей — это великий русский биолог еще царских времен, одессит Илья Ильич Мечников. Именно черешневский институт сделал потрясающее открытие, сулящее мировой прорыв в биомедицинской науке. Оказывается, в противоборстве в вирусами можно использовать не бесполезные и опасные антибиотики, а … старые добрые бактерии. Причем, на первый взгляд — даже болезнетворные. Например, бактерии стрептококка.

Итак, стрептококк раньше жил в человеческом организме. В ряде случаев он вызывал ангину, скарлатину, ревматоидный артрит и рожистое воспаление кожи. Но при этом стрептококк и защищал организм: молниеносно растворял тромбы в сосудах, поддерживал кровь в жидком состоянии, регулировал уровень сахара в крови. А выделяемые стрептококком ферменты выступали в роли антивирусного «щита». Всего он выделяет более 20 ферментов, причем болезнетворна только малая их часть. То есть, стрептококк служил важнейшей частью иммунной системы человека, повышал сопротивляемость нашего организма.

Что случилось во второй половине ХХ века? Стрептококк в телах людей полностью уничтожили с помощью антибиотиков. Однако ни ангина, ни ревматизм никуда не делись — их природа стала вирусной. Зато люди стали намного чаще болеть: они открылись нашествию различных вирусов. Есть все основания предполагать, что стрептококк выступал и защитой от раковых заболеваний — ибо они также носят вирусный характер. Еще в конце XIX столетия было обнаружено, что у людей, перенесших рожистое воспаление (стрептококковой природы) … рассасываются раковые опухоли! То есть, принципиально возможно лечить рак с помощью стрептококка и делать своеобразные прививки против страшной болезни. Но то же самое можно сказать и о сахарном диабете.

Параллельно выяснилось, что под воздействием антибиотиков появилась жуткая мутация стрептококка, вызывающая «мясожравку». У этих бактерий утратилась способность вырабатывать целительные для человека ферменты, зато повысилась способность проникать в организм и разрушать ткани. Природа как бы отомстила за антибиотическую экспансию.

Черешневцы стали разрабатывать новую «технологию»: прививок нормального, природного стрептококка. Его нужно умеючи вводить под кожу предплечья, а не в кровь — чтобы бактерии попали в лимфатическую систему. Ибо именно лимфатическая ткань ответственна за иммунные реакции. А поскольку природного стрептококка уже нет нигде в мире, для работы пришлось брать музейный штамм бактерий, коллекционную чистую культуру бактерий, размножая их в термостате и питательной среде.

«В основном, согласно этическим нормам, эти прививки поставлены врачам и медперсоналу, поскольку методика сегодня полностью не утверждена. Получены патенты, есть разрешение Ученого совета Российской академии медицинских наук и Минздрава на вакцинацию ограниченного контингента. Но чтобы получить разрешение Фармкомитета на массовое использование, нужно несколько лет. Причем имеет место некий порочный круг: человека нельзя прививать, пока нет разрешения, а разрешение невозможно получить без первичных результатов на людях. Следует отметить, что стрептококк — чисто человеческая бактерия, и лабораторные животные для опытов не годятся.

Поэтому рекламировать методику рано, хотя у нас есть очень хорошие результаты. Причем при самых разных болезнях — от диабета до рака. Ведь стрептококк — многовековой обитатель человеческого тела, и, возвращаясь в организм, он действует как регулятор всей иммунной системы.

Есть, конечно, и сложности: во-первых, нужно аккуратно ввести препарат в кожу, а этим искусством владеют единицы из медсестер. Ни одно из механических устройств для вакцинации в этих целях не подходит. Во-вторых, доза для каждого индивидуальна, и ее расчет на конвейер не поставишь.

В допенницилиновую эпоху российские медики констатировали носительство стрептококка у многих людей. И это поддерживало высокий уровень иммунитета во всей стране. Злоупотребление же антибактериальными средствами привело к опасному изменению биологического и иммунологического состояния уже трех поколений людей.

Настройка иммунной системы — дело очень тонкое. Но я уверен, что методика будет отработана, утверждена Фармкомитетом. И возвращение в человеческий организм стрептококка поможет восстановить экологическое равновесие внутри каждого из нас…» («Новые Известия», 1998 г., 27 мая).

 

Удивительный мир русских биотехнологий

Беспомощность и непроходимая глупость нашей «илитки» в нынешнем экономическом противостоянии с Западом вызывают только смех. Стремясь еще больше уязвить Европу, она придумала еще один «нашответ»: отказ от закупки в ЕС цветов, шоколада и прочих сластей.

Такого средства, как «незримая», но болезненная контратака на научно-техническом фронте, наша «элита» даже представить не может. А между тем, возможности есть. С реальными шансами нанести противнику многомиллиардные убытки. С реальными возможностями превратить Холодную войну-2 в мощное орудие Русского развития.

Начнем с такого направления, как фармацевтика. Западные лекарственные корпорации грабят весь мир своими ценами и навязывая нам лекарства, которые не лечат, а «сажают на иглу». Делают нас вечными покупателями аптек. Причем каждое новое лекарство выходит все дороже и дороже, нежели предшественники. При этом туберкулез приобрел резистентные формы и не лечится нынешними медикаментами. Микромир стал стойким к антибиотикам. Против основных носителей современных болезней (вирусов и прионов) антибиотики, тянущие свою историю с пенициллина Флеминга 1940-х, совершенно бесполезны. Гепатит Ц только залечивается современными «мэйнстримными» лекарствами, но не побеждается. Зато стоит это — десятки тысяч долларов для пациента.

Вообще, в мире наступил «антибиотиковый кризис».

Антибиотики становятся бессильными. Их бесконтрольным применением человечество дало мощный толчок эволюции болезнетворных микроорганизмов. Огромный микромир переходит в контрнаступление, и пока что у человечества нет оружия против новых пандемий.

Если бы в Москве думали, то давно вкладывали деньги в создание лекарств нового типа, а не в бесполезные олимпиады и чемпионаты мира по футболу. Ибо так можно обрести глобальное могущество.

«Очень простое правило предлагает японский ученый И. Фудзи для оценки эффективности действия антибиотиков. Если потребление какого-либо антибиотика в масштабе страны начинает превышать 100 тонн, он перестает быть лекарством, так как бактерии становятся невосприимчивыми к нему.

В качестве примеров Фудзи приводит тетрациклин и хлорамфеникол, утратившие эффективность в 1960-х годах сразу после того, как их потребление перевалило в Японии за 100 тонн. Такая же участь постигла в 1972 году макрорид и пенициллин. То же будет и с цефалоспорином, пришедшим на смену старым антибиотикам. Фудзи призывает японцев не злоупотреблять антибиотиками, чтобы растянуть их действенность на возможно более долгий срок.

Беспокойство профессора можно понять: японцы в год потребляют около 750 тонн антибиотиков — гораздо больше, чем все западноевропейские страны, вместе взятые. Из-за этого антибиотики в Японии теряют свою эффективность с такой быстротой, что фармацевтическая промышленность не успевает разрабатывать новые препараты на замену…»

Это заметка из журнала «Техника-молодежи», которую я читал в пионерском детстве в сентябре 1977 г. А вот — обстановка на нынешний день…

Доклад гендиректора Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) Маргарет Чен «Борьба с устойчивостью к противомикробным препаратам — время действовать» (Копенгаген, 2012 г.) стал мрачной сенсацией. Чен заявила о том, что микроорганизмы приобрели невиданную стойкость к антибиотикам. И о том, что человечество возвращается в прошлые века: к беззащитности перед заразой.

Эти выводы подтвердил доклад «Антибиотикорезистентность: необходимы срочные меры против кризиса…», сделанный в декабре 2014-го Института «РЭНД-Европа» и аудиторской компанией KPMG.

Как заявляет старший научный сотрудник ГНИЦ профилактической медицины Галина Холомогорова («Коммерсантъ-Здравоохранение», 21.03.2012 г.), нынче стрептококки научились разлагать пенициллин с помощью фермента пеницеллазы. Есть уже виды стрептококков, которые буквально живут на пенициллине. И скоро антибиотики не будут действовать ни на один микроорганизм. Ученые заговорили о супербактериях, которые полностью неуязвимы для антибиотиков.

Итак, на сегодня мы имеем второе пришествие гонореи: антибиотики ее в 30 % случаев уже не берут. Выявлен штамм гонореи Н041, который не берет последняя надежда венерологов: цефалоспорины. («Популярная механика», март, 2015 г. — «Антибиотиковый апокалипсис»).

Огромную сопротивляемость приобрели энтеробактерии (бактерии рода Klebsiella) и возбудители псевдомембранозного колита (клостридии). Уже и в РФ отмечены детские смерти от гнойно-септических недугов, вызванных Klebsiella.

Становится крайне стойкой к флуконазолу молочница (обратите внимание на навязчивую рекламу средств против молочницы на ТВ: проблема явно разрастается).

Очень страшен золотистый стафилококк: при нарушении иммунитета эти бактерии (они всегда есть на нашей коже и на слизистых оболочках) при попадании в кровь человека вызывают множество напастей: вплоть до менингита. Антибиотики на них не действуют. Но зато ослабляют иммунитет.

В 2012-м заговорили о бактерии NDM-1, способной расщеплять все антибиотики.

Бактерии вырабатывают сопротивляемость к антибиотикам быстрее, чем создаются новые их виды. Обычно разработка и испытания медикамента — это 15 лет. Сегодня, в условиях восторжествовавшего с 1981 года «турбокапитализма» с лицами Тэтчер и Рейгана, частным компаниям невыгодно тратить уйму денег и времени на такие исследования. Не окупаются вложения. Потому последний принципиально новый класс антибиотиков (фторхинолоны) появился в 1980 году. И все! Между тем, бактерии NDM-1 нечувствительны даже к самым сильнодействующим антибиотикам, назначаемым как опасное, последнее средство — карбапенемам.

Да, Фудзи в 1977-м был прав. Только его не услышали…

Плюньте в лицо тем, кто заголосит о каких-то коварных разработках замаскировавшихся под людей рептилоидов в тайных лабораториях ЦРУ. На самом деле все проще. Бактерии — самое многочисленное по своей биомассе население планеты. В нашем теле — в среднем 2 кило бактерий. Общая масса бактерий на планете — примерно полтриллиона тонн.

Не так давно выяснилось, что бактерии разных видов могут обмениваться генетической информацией. И если какая-то из них приобрела стойкость к антибиотику — то это свойство распространяется и среди прочих бактерий. То же самое относится и к другим возбудителям болезней: вирусам. Против которых антибиотики были бессильными изначально! Есть еще и такие возбудители, как прионы, которые также по определению «не берутся» антибиотиками.

«Секретными лабораториями» же становимся мы с вами, животноводческие фермы и больницы. Что имеется в виду? Люди, как и предупреждал Фудзи в 1977-м, стали употреблять антибиотики по любому поводу. Даже если болезни (вроде гриппа) носят вирусный характер, где антибиотики эффективны так же, как водяной пистолетик — против пираний. В Европе ушные капли, скажем — это не советский (русский) борный спирт, а тоже антибиотики. Пожирая тьму антибиотиков по поводу и без повода, прерывая курсы приема лекарств до срока, люди внутри себя вывели штаммы устойчивых к антибиотикам бактерий. Которые, попав в окружающую среду, передали свои приобретенные свойства дальше. Бактериям и своего, и других видов.

Все это усугубилось тем, что с 1947 года животноводы и птицеводы богатых стран стали давать антибиотики коровам, свиньям, курам и т. д., обнаружив, что антибиотики не только (на тот момент) предотвращают заболевания скотины и птицы, но и увеличивают их суточные привесы. А это — уже прибыли. И вот в организмах мясо-молочных и яйценесуще-мясных тварей божьих тоже образовались «лаборатории» по выработке стойких к лекарствам микроорганизмов. По большому счету, птице— и животноводческие фермы также превратились в реакторы стойкой заразы. Каковые микроорганизмы из сельского хозяйства стали попадать и в окружающую среду, и к людям — как через самих животных, так и в мясе, молоке и яйцах, идущих к нашему столу. Человеческие и «животные» бактерии стали встречаться и обмениваться генетической информацией. Кстати, то же самое стали делать и вирусы, которые встречаются друг с другом в организмах людей и животных. Благо, глобализация весьма усилила процессы движения миллионных масс людей по планете, привела к проникновению экзотических инфекций из джунглей Африки в Евразию и Америку.

Наконец, настоящими рассадниками стойкой к лекарствам заразы стали больницы, а особенно — хирургические отделения. Там — практически идеальное сочетание для ускорения эволюции микромира: поток больных, масса лекарств, впечатляющее разнообразие бактерий и вирусов. Вот там разные виды бактерий встречаются, закаляются в борьбе с многочисленными антибиотиками — и распространяются дальше. Например, синегнойная палочка, вызывающая пневмонию, живет на аппаратах искусственной вентиляции легких.

Словом, человек с 1940-х годов вызвал невиданное ускорение эволюции микроорганизмов. И оказался один на один с неким Солярисом: огромным океаном бактерий и вирусов. Вроде бы неразумных по отдельности, но вкупе составляющих некое сверхсущество— «океан». Теперь он начал против людей успешное контрнаступление. Мы действительно можем столкнуться и с новыми пандемиями, уносящими миллионы жизней, и с огромной смертностью людей после хирургических операций. Ну, как это было до девятнадцатого века.

Микроорганизмы продолжают мутировать от лекарств и в момент, когда вы читаете эти строки. Рано или поздно произойдет качественный скачок, и тогда не просто повышенная смертность в больницах нас ожидает, а волны смертельных моров-эпидемий.

Что делать? Нужно создавать совершенно новые лекарства. Как? Есть очень дорогой путь.

В «Популярной механике» прочел я о том, что команда исследователей профессора Кима Льюиса (Северо-Западный университет, Бостон) разработала антибиотик теиксобактин, который подавляет синтез тех веществ, что нужны для формирования клеточной стенки микробов. При этом теиксобактин действует на небелковые вещества бактерий, а значит — к нему они не могут приспособиться за счет мутаций.

С другой стороны, команда Мэтью Чана (Наньянский технологический университет, Сингапур) научились использовать кишечную палочку против палочки синегнойной. Процитирую отрывок из статьи в «Популярной механике»:

«В геном «бактерии-бомбы» ввели четырехступенчатую конструкцию. Первая синтезирует белки-индикаторы, которые связываются с сигнальными молекулами, обеспечивающими «чувство кворума» синегнойной палочке и другим микробам-коллективистам, образующим скопления-биопленки, связанные молекулами ДНК. Поучившийся комплекс запускает сразу три реакции: синтез антимикробного пептида микроцина S, фермента ДНКазы-I, разрушающей биопленку (оба соединения выделяются в окружающую среду через клеточную мембрану), и комплекса белков, обеспечивающих движение кишечных палочек в направлении большей концентрации «молекул кворума». В результате разрушаются и патогены, образующие биопленку, и отделяющиеся от нее микробы.

…Этот метод является принципиально новой платформой, позволяющей создавать новые противомикробные средства…»

Видите, какой сложности достигла сейчас биоинженерия, смыкающаяся с информатикой и нанотехом? И куда надо сегодня вкладывать деньги?

Мне очевидно, что исследования такой степени сложности, дороговизны и длительности уже не могут потянуть частные (или акционерные, квази-частные) корпорации. Даже транснациональные. Подобные программы создания медикаментов будущего должны взять на себя государства. Как когда-то именно они взяли на себя титанический труд по началу ядерной и космической программ. Частный бизнес пойдет за государством: сначала как подрядчик, потом — как коммерциализатор и «развиватель» созданных новаций.

А если поискать более дешевые пути к созданию лекарств грядущего? В рамках возможного русского мегапроекта?

Если Россия, наделив национальную идею техносмыслом, сейчас предложит миру набор лекарств принципиальной новизны, способных дешево справляться с вирусами и прионами, она нанесет сокрушительный удар транснациональным фармкорпорациям. Нанесет им такие убытки, что какие-то там цветы, шоколад или даже сыр пармезан с хамоном — и рядом не стояли. И при этом русские решат национальные задачи: смогут создать действенное здравоохранение, причем гораздо более дешевое, чем на Западе. Нужно выбросить на свой — и мировой! — рынок медикаменты, способные бороться с вирусами и прионами, усиливать иммунитет.

Есть ли такое в потенциале? Есть!

 

Береза как национальный шанс

Я знаком с работами команды Алексея Чистякова («Березовый мир»), которая 2000 года совершила прорыв, сравнимый с прорывом Флеминга. Если последний выделил антибиотики из плесени, то русские выделили из березовой коры бетулин. За полтора десятка лет, вломив огромные деньги в совместные работы с институтами Академии меднаук (РАМН), они установили, что препараты на основе бетулина отлично, надежно, а главное — быстро и дешево лечат и туберкулез, и гепатит Ц. Они действенны против «неуязвимых» прионов. Они позволяют регулярным приемом избежать заболеваний от стремительно мутирующих вирусов гриппа. Ибо и вирусы бьют, и укрепляют иммунитет. Отличные результаты достигнуты в химиотерапии, в сокращении потребности мышц в кислороде (отличные таблетки для подводников, аквалангистов, спецназовцев, спортсменов). Отличные результаты есть и в ветеринарии. В излечении алкоголизма тоже.

У меня лежат официальные заключения и письма из РАМН. Но официальные власти РФ не видят этого прорыва в упор. И Минздрав тоже. И все инновационные институты РФ, все эти РВК, «Роснано», Сколково, ФПИ, фонд Бортника и т. д. Создатели бетулиновых препаратов. Средств на то, чтобы сделать эти препараты не биоактивными добавками, а полноправными лекарствами, у команды Чистякова нет! Клинические испытания за счет частной фирмы — это разорение, это годы.

Что бы сделал я, сидя в Кремле на месте Путина? Не стадионы бы строил для все более бессмысленной мундиали-2018, а за несколько миллионов долларов провел бы клинические испытания бетулиновых препаратов и вложил бы деньги в создание новой фармкорпорации — мирового чемпиона. С экспансией на глобальный рынок! Я бы нанес такие удары по западным корпорациям, что те бы свету не взвидели. Это вам не цветочки с шоколадом, и не футбольные игрища для черни, а реальное Дело.

Ибо бетулин — не одно направление и контрудара по Западу, и рывка в русском развитии.

Я знаю команду Дмитрия Половинкина и Александра Голубева, развивающего в Подмосковье еще один потенциальный прорыв: биоцевтику. Советскую по происхождению фитохимию. С помощью докритической углекислотной экстракции они в компании «Биоцевтика» извлекают из обычных растений русской средней полосы, из бабкиных лекарственных трав или из пряностей химические соединения, которые неизвестны современной науке! Причем целебные. На их основе можно делать и лекарства нового типа, и добавки в пищу/напитки, делающие их исцеляющими. У ребят есть планы: исследовать «Канон медицины» великого Авиценны (XI век), где содержатся рецепты врачевания с помощью трав. Но перед биоцевтами нашими стоят те же самые проблемы, что и перед «бетулинщиками». Самим финансировать клинические испытания и фундаментальные исследования не по силам. Кредиты — запредельно дороги. А государство ничего не замечает.

Но ведь это — еще один возможный ход в научно-техническом противостоянии новой Холодной войны.

Идем дальше. Команда Михаила Епинетова из Астрахани. Они — профессиональные фармакологи — создали «умные мази», способные быстро и крайне дешево лечить и огнестрельные, и хирургические, и диабетические раны.

Компания М.Епинетова смогла разработать уникальные мази с использованием металлических наночастиц, выступающих носителями лекарств. Эти наночастицы прикрепляются к вредным микроорганизмам и уничтожают их «бортовым оружием»: собственно лекарствами.

Были проведены успешные опыты применения. Например, для лечения огнестрельного (дробового) ранения левой руки, с внутрисуставным переломом и гнойным артритом. Экономия в лечении составила 17 дней и 45 тысяч рублей. Еще один пример: гнойная рана на ноге. Экономия при применении «умной мази» — 12 дней и 32 тысячи рублей.

У епитентовцев — те же проблемы, что и у чистяковцев, и у биоцевтов. Свои мази они могут делать только как косметику. Разница только в одном: в Сколково их сделали резидентами. Но денег ни шиша не дали.

Можно продолжить этот список. Например, вывезти из Грузии специалистов погибшего НИИ имени Элиавы, где делают неантибиотические лекарства на основе фагов. И развить это направление в РФ.

Идем дальше? В 2013 году академик РАН Александр Коновалов (специалист по супрамолекулярной химии) сделал сенсационный доклад в Президиуме Академии наук. Коновалов открыл, что в ряде случаев ничтожно малые количества вещества, растворенные в воде, могут наделять ее свойствами этих веществ.

«…Сообщение имеет строго академическое звучание и название — «Образование наноразмерных молекулярных ансамблей /наноассоциатов/ в высокоразбавленных водных растворах». Известно, что при разбавлении некоего раствора водой он теряет свои свойства тем больше, чем больше добавляется воды. Достаточно сравнить качества чистого спирта, его 40-процентной смеси с водой и такой же смеси, в которой его остаётся полпроцента.

Однако в ходе шестилетних исследований группе российских учёных удалось установить, что подобным — классическим — представлениям соответствуют лишь 25 процентов растворов. Зато остальные 75 процентов «ведут себя неклассически: у них свойства изменяются неожиданно», — отметил академик Коновалов.

Это явление, впрочем, отмечается лишь в высокоразбавленных водных растворах — вплоть до 10 в минус двадцатой степени моля /т. е. единицы количества вещества/ на 1 литр. Но именно при таких ничтожных концентрациях некоторые растворы получают такие физико-химические и, что особенно важно, биологические свойства, которых в соответствии с существующими научными воззрениями не должно быть! Детали важны для узких специалистов, но широкой публике новое российское открытие обещает зримые перемены в медицине и фармакологии: ведь при освоении соответствующих технологий можно будет получать необходимые эффекты от действия лекарственных препаратов в ультранизких дозах.

«Лекарственные вещества могут быть эффективными в сверхнизких дозах, — подчеркнул Александр Коновалов. — При ничтожных концентрациях вещества могут быть созданы эффективные лекарственные препараты, применяемые, например, при лейкемии».

Как выяснили учёные, это происходит в силу того, что в таких растворах образуются наноразмерные молекулярные ансамбли, названные авторами работ «наноассоциатами». Размер наноассоциатов варьируется в зависимости от степени разбавления растворов не линейно и не монотонно: от нескольких десятков до нескольких сотен нанометров. При этом необходимыми условиями образования наноассоциатов являются наличие внешнего естественного электромагнитного поля. В свою очередь, обязательная необходимость внешнего электромагнитного поля для образования наноассоциатов может оказаться одним из каналов влияния электромагнитных полей на живые организмы.

«Наноассоциаты диктуют “погоду” в этих растворах, — заявил академик Коновалов. — Именно образование наноассоциатов является причиной неклассического поведения растворов. Причиной является изменённая структура растворённого вещества. А вот какая она — мы пока не знаем. Это вызов физикам, биологам, биохимикам».

Учёный подчеркнул, что с точки зрения методической и статистической чистота экспериментов обеспечена: «У специалистов к экспериментам претензий нет». А поскольку его даже теоретически не предсказывали, то «предстоит существенная трансформация наших представлений о природе», — подытожил Александр Коновалов…» (http://sdelanounas.ru/blogs/26256/)

Это — перспектива совершенно новых, гомеопатических лекарств, причем на высочайшем научном уровне. Кстати, лекарств крайне дешевых.

Но разве работы академика Коновалова получили в РФ государственную поддержку, развернулись в государственную программу? Нет! А ведь они грозят полным разгромом старой фармацевтики Запада и дают России шанс получить совершенно фантастическую медицину. И тут наш враг понесет убытки не на сотни миллионов евро, как с цветочками да шоколадками, а на десятки миллиардов как минимум.

К чему я все это написал? К тому, что если сегодня в РФ создать Штаб научно-технической войны, то можно нанести Западу сокрушительные удары в новой Холодной войне. При этом выведя саму РФ на новый уровень развития. Я ведь рассказал только о лекарственном направлении. А ведь есть и другие. Это — так называемые подрывные инновации, способные уничтожить целые отрасли старой индустрии Запада. А в РФ их нет — все было разрушено «реформами». Для нас такие подрывные новации — это способ выжить и подняться. А Холодная война, как и прочие войны — это сильнейший ускоритель развития. Если, конечно, правители в стране адекватные.

Но правит нами «элита» с психологией (пиво и футбол!) и кругозором самого убогого, забубенного обывателя. Эти сырьевые баре-бояре искренее считают, будто русские ничего фантастического создать не могут. Только вот нефть с газом они в силах добывать, да и то — с помощью импортных технологий. А все прочее надо покупать на Западе, в крае всего нового и передового. Они всерьез считают, что РАН нам не нужна, что она «ничего не дает». Что все русские инноваторы — это шарлатаны. Я бы, создав Штаб русского научно-технического штурма вместо тупого ФАНО, выиграл бы новую Холодную войну. А выигрывая ее, я решаю проблемы собственной страны. Делая ее самой здоровой в мире, самой жизнеспособной!

А вы сможете, господа из «элиты»?

 

Сегодня — «гадкий утенок», завтра — прорывная инновация

Каждая из описанных нами русских разработок — еще «гадкий утенок», способный стать прекрасным белым лебедем. «Закрывающей технологией». Революционной русской инновацией мирового размаха. Кирпичиками техносмысла в здание Русской идеи. Тому же Черешневу не повезло: все его работы попали под обвал научно-технократического СССР и дальше теплились в условиях варварской, сырьевой и криминально-бюрократической Эрэфии. На мизерном финансировании. На подачки спонсоров. Хотя всякому умному наблюдателю ясно: стрептококковую вакцинацию можно довести до финальной, коммерческой стадии. Скрестить ее с развитием медицинских информационно-компьютерных технологий, что позволят быстро составлять иммунограмму для каждого пациента. И что получится в итоге, а, читатель?

Во-первых, получается уже не медицина, не здравоохранение (охранять — то нынче практически нечего), а здравовосстановление и здраворазвитие! По сути дела, более высокая ступень эволюции: когда человеку возвращают утраченный иммунитет, предохраняя от многих недугов в будущем. То есть, человеку дают одну из самых больших ценностей в мире: свободу от болезней. Способность полноценно жить, творить, любить, растить детей, не тратя годы на лечение и огромные деньги на лекарства. Здраворазвитие — это явление уже из следующей за индустриализмом эпохи, из нейромира-нейросоца.

Во-вторых, ты получаешь возможность сделать русских самым здоровым народом мира, победив страшные болезни, что ежегодно уносят сотни тысяч жертв, разоряют страну на многие миллиарды «условных единиц».

В-третьих, широкое распространение иммунной биомедицины в Русском мире покажет всему человечеству: глядите — русские способны решать те проблемы, перед коими пасуют США и Западная Европа! Русские на практике могут принести здоровье, освобождая человека от необходимости ежегодно платить громадную дань западным транснациональным компаниям-производителям всяческих лекарств. Русские на деле могут лечить рак и диабет, и не надо при этом разоряться, закупая инсулин, проводя пациентов через архидорогие (и практически бесполезные) процедуры химиотерапии, не облучая их организм с помощью радиационных установок.

Весь мир скажет: «Глядите: еще в 1971 году американский президент Никсон объявил о грандиозной программе победы над раковыми заболеваниями. С тех пор были истрачены десятки (если не сотни) миллиардов долларов, но до сих пор Запад не смог победить. Более того, он едва ли продвинулся так уж далеко в деле с 1971 года. Западные методики лечения злокачественных опухолей становятся все дороже и дороже. А русские нанесли по беде стремительный и относительно недорогой удар!»

В-четвертых, на основе, например, черешневского института в Перми можно создать уже не кластер, а настоящий бластер по производству ииновационной продукции — стрептококковых вакцин — и по подготовке медиков нового типа, умеющих применять технологии биомедицинские технологии здраворазвития. Бластер, по нашей терминологии — это научно-производственное, финансовое и коммерчески-торговое объединение вокруг производства товара или услуги, аналогов коим во всем мире еще нет. Бластер как бы выстреливает в окружающую реальность прорывные, закрывающие инновации, тем самым изменяя течение истории.

Такие же «бластеры» — это корпорации вокруг производства «березовых» препаратов и коноваловской супрамолекулярной «гомеопатии».

В текущей реальности и при действиях в убогих рамках привычной «рыночной стратегии» у русских нет ни малейшего шанса войти в число великих фармацевтических держав. Лекарственная промышленность СССР, в основном следуя тем же курсом, что и западная, уже отставала от США и Европы. Союз, не производя многих препаратов, был вынужден покупать их либо в Восточной Европе (у Югославии, Венгрии или Польши), либо в странах НАТО, либо в Индии. Но после развала Советского Союза положение стало еще горше: отсталость только усугубилась. Теперь мы отстаем даже от Китая. Чтобы построить сравнимую с западной фармацию, русским придется вложить сотни миллиардов долларов в то, чтобы поднять такие же, как на Западе, научные центры и заводы, оснастить их оборудованием высшей марки, подготовить сотни тысяч отличных, вышколенных работников. А зачем? Чтобы, по сути дела, делать те же лекарства-антибиотики, что и США, Европа, Индия, Китай. Чтобы сражаться за место на рынках, уже плотно занятых другими, причем с теми же, по сути дела, медикаментами. Понятно, что никто не будет тратить такие астрономические деньги на предприятие со столь сомнительным успехом, где затраченные средства, скорее всего, никогда не окупятся. Все равно более сильные корпорации побьют русских в конкуренции. Все равно по всем рыночным канонам выгоднее не свои препараты делать, а закупать готовые.

Но прорывные инновации в корне меняют всю картину! Русские безоговорочно и с блеском побеждают, если выходят на рынок с лекарствами совершенно нового типа, посрамляющими антибиотики и оставляющие их далеко позади по действенности. Пусть все торгуют Прошлым, а мы предложим покупателям Будущее! Лекарства из следующей исторической эпохи, что … уничтожают надобность в последующих лекарствах. Лекарства, что действительно исцеляют людей, а не «подсаживают их на иглу» и обеспечивают вечные прибыли для фармацевтических корпораций. Вместо того, чтобы беспросветно и безуспешно драться за свои ничтожные доли существующего рынка медикаментов, мы одним «атомным взрывом» открываем себе практически необъятный новый рынок, где есть только один-единственный продавец — мы! И тогда достаточно вложений всего в несколько миллиардов (по валютному счету), чтобы обрести русскую фармацевтику планетарного значения. И тогда мы сможем зарабатывать в год десятки миллиардов долларов на микробах, блин, а не на торговле энергоносителями…

Когда нас спрашивают: «А что, собственно говоря, эти отсталые русские варвары могут предложить миру, помимо нефти и газа?», мы говорим: да вот такие вот чудеса, как у Черешнева, Коновалова, «Биоцевтики» и «Березового мира»! Они очень здорово дополняют и «Россию-2045», и возможный прорыв Солошенко-Янчилина.

Плюньте в рожу тем, кто говорит, будто мы навсегда отстали от Запада. Это он от нас во многом отстал в бытность Советского Союза. Русско-советская наука породила множество еще неразвитых направлений медицины исцеляющей и здраворазвивающей. И те же фагоцитные препараты, и иммуномодуляторы, и серотониновые технологии лечения, о коих мы рассказывали еще в «Третьем проекте. Спецназе Всевышнего». В Русском мире до сих пор ведутся дух захватывающие исследования в области применения «памяти воды», электрографической диагностики, волновой медицины. Беда — в том, что «рыночным либералам» все это — как нож в печень.

Мне, читатель, совершенно ясно, что чудеса русского биотеха в РФ будет всячески подавляться и глушиться. И точно так же ее в штыки встретят на Западе. Только истинная Россия с Диктатурой развития и национальным социализмом в силах построить описанные нами биомедицинские бластеры.

Причины также ясны. Ну разве богатейшие транснациональные корпорации-производители антибиотиков и других лекарств смирятся с тем, что русские сделают нечто, что уничтожит рынок антибиотиков? Что разорит сети фармацевтических предприятий по всей планете, оставит без работы огромные научные лаборатории «антибиотистов», уничтожит прибыли влиятельных корпораций? Ведь производство лекарств нынче — это бизнес, по прибыльности не уступающий наркоторговле. Чем больше и дольше болеют люди — тем выше прибыли фармацевтических компаний. Тем больше тех же антибиотиков можно впаривать больным, тем больше наживаться на бюджетных подрядах стран всего мира, закупающих лекарства западного образца для своих министерств здравоохранения. Гляди, читатель: некоторые «суперсовременные» антибиотики стоят до 20 долларов за таблетку (сам покупал для мамы — знаю), а к ним нужно покупать еще препараты для восстановления микрофлоры кишечника, уничтожаемой этими же антибиотиками, да вдобавок ко всему — и противогрибковые лекарства. Чуете, какие прибыли мы приносим фармацевтическим компаниям?

На планете давно сложилась фармацевтическая финансово-промышленная мафия-голем, что кровно заинтересована в нездоровье человечества. На хрен голему победа над раком, если больных можно доить годами, продавая им архидорогие медикаменты? Каковые, собственно говоря, не врачуют, а только поддерживают пациента в полубольном состоянии. Каждый год на раковых больных делаются астрономические барыши. И чтобы лишиться их из-за какого-то пермского стрептококкового лекарства, что рассасывает злокачественные опухоли? Да ни за что!

Неужели сия мафия не сделает всего, чтобы подавить опасное для нее «здравовосстановительное» направление, олицетворяемое в данном случае Черешневым и его соратниками? При этом мафиозное и коррупционное государство РФ не станет защищать перспективное направление и вкладывать в него средства. А зачем? Ведь «либерально-рыночная» Эрэфия есть государство победивших преступников и коррупционеров. Государство торжествующей «низшей расы» хапуг и полуобезьян. А им-то восстановление здоровья русской нации на черта? Бело-сине-красные чиновники на болезненности и вымирании русских делают солидные личные состояния. К чему какие-то там стрептококковые вакцины, коли можно за счет бюджета и всяческих там страховых фондов каждый год закупать горы импортных лекарств за границей, причем фирмачи будут исправно платить «откаты» в карманы россиянских чиновников, ведающих закупками? Ба, да кто же по доброй воле, не получив приставленного к виску ствола, от такого сладкого куска откажется? Кто же, коли нет опасности стать к стенке, сесть на нары и лишиться всего личного состояния, станет заниматься производством вакцин, уничтожающих саму необходимость ежегодных закупок гор медикаментов? Кто же из бело-сине-красных бонз станет развивать то, что объективно ведет к уменьшению потребности граждан страны в лекарствах, к восстановлению и укреплению их здоровья? Ведь уменьшается возможность личной наживы коррупционеров-бюрократов, а коррупция с 1991 г. — это основа основ государственной власти в РФ.

Против новых лекарств восстанет западная «страховая медицина», которая держится на громадных объемах потребляемых антибиотиков и на применении методов лечения, длящихся годами и выворачивающих карманы граждан. Ведь для этой «медицины» чем больше люди болеют — тем выгоднее.

И точно так же «свиньей» пойдут на новую медицину богатые владельцы аптечных торговых сетей. Им-то лишаться прибылей совершенно не хочется.

Добавьте к этому страшный процесс, о котором говорим и мы, и такие умники, как Фурсов с Неклессой: «коммерциализации» государств в условиях глобального капитализма. Процесс превращения государственных аппаратов в подобия корпораций, ищущих лишь максимальной прибыли для чиновничьих и политиканских кланов, что контролируют власть. Одержимые лишь погоней за личными и групповыми барышами, современные правители что на Западе, что на Востоке уничтожают многие живительные инновации, гасят судьбоносные научно-технические прорывы.

 

Под защитой национально-футуристического государства

Капитализм, читатель, тоже умеет губить прорывные инновации. Отбросьте сказки о том, что при капитализме-рынке все диктуют интересы рядового потребителя! Брехня все это! Рынком рулят в основном интересы крупного капитала, который желает получать большие и гарантированные прибыли. Миллиарды простых потребителей и рады были бы купить волшебные, суперэффективные лекарства, восстанавливающие здоровье — да только это совершенно невыгодно крупному фармацевтическому капиталу, ибо уничтожает его рынок. Большой капитал давно рассматривает массы простых потребителей как бесправное быдло, которому можно с помощью рекламы и пропаганды внушить: «Альтернативы нашим лекарствам нет. Тот, кто утверждает обратное — шарлатан или сумасшедший. Смейтесь над такими людьми или шарахайтесь от них, как от прокаженных. Пейте антибиотики — ведь именно этого вы хотите! Наши новые лекарства (как правило — старые, но с новыми названиями) вас осчастливят. Да, конечно, одна упаковка нового суперантибиотика стоит почти сотню евро: но ведь здоровье дороже! Покупайте, несите нам ваши денежки…»

Нынешний капитализм давно формирует спрос рынка под то, что производят транснациональные корпорации. С помощью рекламы (технологий «промывки мозгов») капитализм заставляет людей покупать не то, что им действительно нужно, а то, что предлагают всесильные и сверхбогатые корпорации-големы. Политику, несущему идеи новой научно-технической революции, идеи выхода из теперешнего тупика в развитии, никогда не прийти к власти на выборах. Огромный Голем, состоящий из корпораций и бюрократов, уничтожит его, сотрет в порошок массированной пропагандой, заклеймит как «фашиста и опасного маньяка», под сотнями предлогов не допустит к выборам. И точно так же будет раздавлен тот, кто дерзнет построить свою компанию, производящую радикально-инновационные вещи, грозящие прибылям крупного капитала. Его либо раздавят и разорят, либо вытолкнут в маргинальную нишу, где он будет делать мизерные партии товара, едва сводя концы с концами и не имея возможности широко оповестить людей о достоинствах своих разработок. Да и денег для совершенствования своих инноваций у такого смельчака не окажется. Интернет-призывы такого смельчака потонут в массе «информационного мусора» и в писаниях откровенных шарлатанов…

Капитализм, читатель, уже изжил себя. На множестве примеров можно показать то, как он душит развитие и мешает людям идти к счастливой, полнокровной жизни. Как он создает шизофреничный мир вывернутого сознания и психоманипуляций вместо здорового Мира Полудня.

Задача русских, желающих спасти свой народ и победить в глобальной конкуренции — породить альтернативу загнивающему капитализму. Создать строй Будущего, новую модель общества и государства, новую экономику, новый инновационный взрыв. И некоторые черты такой альтернативы, читатель, мы с вами уже нащупываем. Это — Диктатура развития. Это — русский национальный футуризм, нацеленный на построение реалий новой эпохи: Нейромира. Русский НФ, враждебный примитивному гитлеровскому расизму, нацеленный на торжество людей-творцов над высокопримативными полуобезьянами. Это — создание невиданного ранее типа государства, идущего на смену умирающему национальному государству и уродливым мутантам, «государствам экономики и политики! Сюда органически ложатся Пятилетки развития — и многоярусная экономика, включающая в себя и высшую креаномику, и социалистический сектор, и ярус свободного рынка. Здесь же — и применение высших психотехнологий и оргтехнологий для полного искоренения коррупции — равно как и для отбора людей высшего качества. Здесь же — и антибюрократические технологии самоуправления — «разумные города».

Таков должен быть революционный, русский национальный футуризм.

Его государство ставит во главу угла не прибыль и не снижение издержек любой ценой. Нет, его главные цели — сохранение нации через построение реалий новой эпохи. Главная цель — не прибыли той или иной группе обеспечить, а решить проблемы, стоящие перед нацией, причем решить, как можно скорее и с наименьшими издержками! Один лишь сей принцип заставляет новый строй прибегать к прорывным инновациям. Спасение и процветание русского народа — не в примитивной гитлеровской попсе (мочи всех нерусских!), а в строительстве Нейромира, антиобезьяньего общества. Прибыль и снижение издержек — это не цели, а средства для достижения более высокой Цели. Это государство принципиально небюрократично, у власти в нем — бессребреники, одержимые достижением той самой Цели, умные и энергичные фанатики. Люди с горячим сердцем, но холодной головой. Те, кто в клочья рвет алчных, коррупционных обезьянолюдей.

Только в таком обществе могут развернуться во всю мощь инновации, подобные чудесам русского биотеха. Мы ведь взяли для примера всего одно направление. Но ведь их все еще много. Везде — в транспорте. В строительстве. В сельском хозяйстве. В авиакосмической сфере. В связи. В информатике. В педагогике и психологии. Практически в любой сфере мы в силах отыскать и развить прорывные инновации. И это будет звездным часом русских, их историческим реваншем…