Глава 1

Толпы людей стекались на главную площадь Мириуса, заполняя пространство перед Императорским дворцом. Другие, в надежде увидеть своего властителя, выглядывали из выходящих на резиденцию Императора окон Военно-Исторического Музея. Затея последних являлась сомнительной, учитывая ширину площади, в самом узком месте она достигала двух километров. Потому многие удосужились захватить из дома оптические устройства, но охрана на пропускных пунктах при входах на площадь проверяла проходящих, изымая все отыскавшиеся предметы, включая носовые платки.

Несколько человек в поисках удобного места для наблюдения посмели взобраться на гранитные плиты, накрывавшие саркофаги величайших полководцев, воинов, — кровью, своей и чужой, получивших право покоиться здесь. Герои, они обрели эту почесть в войнах, бушевавших непрерывно последние тысячи лет, на неуклонно ширящемся фронте, что составляла вся граница Империи. И никто не должен был принизить их заслуги, или оскорбить прах. Дерзнувших ступить на надгробия стащили за ноги одетые в штатское сотрудники Военного Ведомства, незаметно выдворили за пределы площади. Там стояли фургоны, приготовленные для таких неподобающих случаев.

Толпа буквально кишела неприметными для обычного глаза сотрудниками Военного Ведомства, их главной заботой была безопасность всех присутствующих. В первую очередь, Императора. Военведовцы были готовы сдерживать толпу в случае непредвиденных ситуаций или массовых беспорядков, — хотя последнего не случалось с первых лет существования Империи. Гораздо серьёзнее была угроза паники в случае диверсий. Сотрудники могли бы сдержать бегущую толпу, долго тренировались, отрабатывая чёткость и слаженность действий. На полигоне за городом они по команде выстраивались ровными продольными и поперечными цепями, образующими своим переплетением квадраты. В каждом помещалось от нескольких сотен до нескольких десятков человек, число колебалось в зависимости от местоположения. Ближе к дворцу и краям площади цепи становились гуще.

Бестелесно и незримо присутствовали в толпе сотрудники Гибеша. Находясь на башнях дворца, на вершинах высотных зданий, внимательно наблюдали через оптические прицелы сверхточных дальнобойных винтовок за подозрительными лицами. Родословная снайперов была проверена до двадцатого колена, в число их входили воспитанники военных академий, ещё не участвовавшие в боях за Яваю, Кайлам, Сайматру и Зейлу, — другими словами не имевших боевого контакта с врагами. Но теперь за каждым гибешевцем стоял ещё и офицер Военведа, приставив холодный ствол к затылку — печальная участь последнего Императора заставила принимать особые меры… Пускай вражеский разведчик, — или завербованный ренегат, — обманет все спецслужбы… Едва он направит оружие в сторону Императора — мозги его отправятся в свободный полёт.

К стенам дворца ближе чем на двадцать шагов никого не подпускала шеренга рослых солдат в одинаковой спецформе, — бронежилет, чёрный мундир с шипастыми налокотниками, не уступающие в остроте шипов наголенники на чёрных брюках, блестящие сапоги. У них не было оружия, — во всяком случае, не было видно. Автоматы в кобурах скрытного ношения, под мундирами — чтобы не пугать толпу. Чтобы никто из напиравших людей не зацепил курок, — случайно или по злому умыслу.

Тот, кого все так охраняли, стоял прислонившись грудью к стеклу, при вдохах и выдохах серебряные пуговицы с оскалившимися мёртвыми головами скреблись о гладкую поверхность. Руки безвольно висели вдоль тела, правая ладонь подрагивала, готовая если прикажет рефлекс выхватить из кармана галифе пистолет. Печально смотрел на колыхание людского моря, такой же пасмурный, как и грядущее утро. Передняя часть толпы начала играть в странную игру, люди видели в зеркальных окнах только шевелящуюся черноту, и пытаясь угадать, разом вытягивали руки в сторону какого-нибудь окна, хором кричали: «Он там!» Когда случайно попали на его окно, руку сжал в кулак, криво усмехнулся… Всё равно, что засада — а враги гадают, где ждёт смерть…

— Нэпэл! — В Малый Тронный Зал через Восточные двери вошёл советник Императора и, он же одновременно его дядя, глава Военной Разведки Шейруп. Увидев грусть Императора, тоже понурился, сказал тихо: — Ты думаешь о ней? — подошёл сзади, положил руку на плечо, прежде ободряюще потрепав.

— Она в моих мыслях каждую секунду, и днём и ночью… — ровно и почти равнодушно ко всему происходящему вокруг проговорил Император. Не отрываясь взглядом от площади. — Знаешь, — промолвил доверительно Император, повернувшись к дяде, — недавно мне приснился сон, что она вышла замуж. Не за меня… — Нэпэл умолк на секунду. — Такого отчаяния, безысходности и обречённости я не испытывал никогда… Даже в плену… Я проснулся после того, как пустил пулю себе в висок. Минут пять не мог понять, где я, почему жив… Лишь после ко мне начало приходить понимание нереальности всего произошедшего. Я ещё долго не смогу оправиться после этого сна. Состояние безысходности гнетёт меня. Я нахожу успокоение лишь снова и снова представляя её лицо…

— Забудь её. Зачем она тебе? Посмотри на площадь, — Шейруп повёл в сторону толпы. — Любая женщина была бы счастлива познакомиться с Императором… А Арна… Я уже предлагал, как следует с ней поступить… Но если ты хочешь только её, то вели привезти во дворец. У тебя есть право на это, ведь ты Император…

— Я никогда не поступлю так! — резко прервал советника Нэпэл и перевёл разговор в другое русло. — До двенадцати осталось несколько минут, не будем терять их попусту.

— Ну хорошо… Из Военведа по компьютерной сети получен запрос относительно судьбы одного особо опасного преступника.

— Маньяк-каннибал… Двадцать три жертвы… Убивал по ночам, действуя огнемётом. На месте преступления лакомился поджаренным мясом… Недожаренные части вырезал и готовил дома. Совершил нападение на семнадцатилетнего курсанта Военной Академии. Был обезоружен, связан… Доставлен в отделение Военведа… — Нэпэл быстро пробежал глазами листок. — А парень молодец! Выразите ему похвалу… Людоеда — расстрелять. Хотя нет… Клинике доктора Фрекса вновь требуется живой материал для опытов. Отправить туда. Буйная фантазия доктора, — улыбнулся Император, — если воплощена в жизнь, хуже смерти.

— Есть ещё донесение… — промолвил советник, закончив записывать последние строки приказа. — Тоже из Военведа, но совсем другого уровня секретности. Доставлено спецкурьером. Вот оно…

— С него и надо было начинать… — Нэпэл взял из рук Шейрупа пакет, рванул печать. Император любил отчёты, написанные в художественном стиле, теперь они часто заменяли ему книги, ведь в прошедшем году времени на чтение не хватало.

«На пересечении Чёрного Пути и Дороги, Устланной Тенями, 30 декабря в 2:30 ночи мобильным отрядом Военведа был найден агент Гибеша Даг с тяжёлыми колото-резаными ранами, нанесёнными в область позвоночника. Будучи ещё в сознании, он передал солдатам конверт с пометкой „Секретно“. Сразу прочесть его не удалось — агент пользовался своим методом скорописи, „знак-фраза“. В клинику доктора Фрекса, расположенную неподалёку, он был доставлен уже в коматозном состоянии.

На следующий день Даг скончался, хотя по оценкам военведовцев, нашедших его, раны, хотя и были несовместимы с жизнью, поддавались излечению при современном уровне развития медицины. Письмо было передано в Управление Военного Ведомства, где и было расшифровано. В нём говорилось, что Дагу, расследовавшему ряд убийств, совершённых маньяком по прозвищу Костяной Латник, потребовалась допросить другого маньяка, Собирателя Коленных Чашечек, почерк Собирателя был как две капли воды похож на почерк Латника.

Собиратель, из-за которого в своё время пяти гражданам Империи пришлось приращивать коленные чашечки, — их создавали из нескольких клеток в Цитологическом отделении Военно-Хирургической Академии, — находился в клинике доктора Фрекса в качестве подопытного кролика. Собирателя поместили туда после ареста, при обыске в кондоминиуме преступника обнаружили незаконченную костяную броню, — прибитые мелкими гвоздиками к проволочному каркасу человеческие кости, — страшные бугристые доспехи висели в платяном шкафу вместе с обычными костюмами и рабочей одеждой.

Получив разрешение на встречу с маньяком у начальства, гибешевец отправился в больницу. Если процитировать агента, он „в лучшем случае ожидал увидеть Собирателя без рук и ног, как в институте Биопротезирования, в худшем надеялся пообщаться с ним посредством клавиатуры и дисплея, напрямую подключённых к мозгу убийцы, изъятому из тела и плавающему в стеклянной банке, наполненной физраствором, как было в Центре исследования электроимпульсов головного мозга“. Но ожидания Дага не оправдались: он нашёл Собирателя в прекрасном физическом состоянии, даже лучшем, чем в момент задержания. Агент мог утверждать это с полной точностью, сам арестовал его два месяца назад.

Даг заподозрил неладное, и подозрения усилились, когда дежурный врач отказался ответить на вопрос, какие опыты ставятся на Собирателе, сославшись на секретность. Гибешевский мейнфрейм обработал и сопоставил информацию, полученную от Собирателя во время ранее проводившихся допросов, а также последнего разговора и все сведения, имевшиеся о Серпе. Заключение гласило: бесчинствующий на улицах Мириуса маньяк и подопытный Фрекса — одно и то же лицо. Объяснение этому факту напрашивалось одно, Собиратель, а возможно и другие преступники, имеют выход из больницы.

Всё это заставило агента проникнуть в клинику и взломать засекреченную базу данных. Попасть в здание незамеченным было непросто, подобрать пароль к компьютеру в кабинете Фрекса было ещё сложнее, — Даг с честью выполнил эту часть плана, как положено всякому опытному гибешевцу.

Даг узнал, что Фрекс стоит во главе небольшой группы заговорщиков, единственной их целью является свержение императорской власти. Переворот надеются совершить опираясь на боевое подразделение, состоящее из живого материала, — того, что поставлялся в клинику для опытов.

Ознакомиться со всеми документами Даг не успел, — охрану, обходившую помещения больницы, привлекло что-то. Возможно, тихий шорох лопастей вентилятора, обдувавшего перегревавшуюся электронную начинку компьютера.

Пристрелив ретивого охранника, первым сунувшегося в кабинет, Даг воспользовался замешательством остальных и задвинул дверь тяжёлым железным сейфом. Понимая, что вряд ли выберется из западни, набросал письмо, кратко изложив замыслы заговорщиков и следственные действия, приведшие его к гибели.

В последних строках сообщил, что обнаружил узкий ход, оставленный для обслуживания информационных кабелей, и собирается выбраться по нему.

Дверь выбили уже через минуту подоспевшие на помощь санитары. Быстро сориентировались, нашли туннель, по которому скрылся Даг.

Было недолгое стремительное преследование. Дага нагнали в пятистах метрах от клиники и остановили ударами ножей. Добить агента помешал патрульный отряд, предупредивший о своём появлении рёвом мотоциклов.

P.S. Считаем своим долгом уведомить, что за последние 17 месяцев в клинику доктора Фрекса было направлено свыше 200 особо опасных преступников».

Нэпэл закончил чтение документа, отдал его Шейрупу.

— Теперь мне понятно, почему Даг умер, — усмехнувшись, проговорил Император.

— Какие действия вы предпримете? — поинтересовался советник, готовя бумагу для нового приказа.

— Да, хорошую армию он себе собрал! — проговорил Нэпэл, словно не слыша слов Шейрупа. Оглаживал полы чёрного мундира, будто счищая грязь. — Кожеед, Коллекционер Ушей, Зубодёр и даже Поедатель Мозжечков! — из глубин цепкой памяти Императора всплывали имена маньяков, которые, как он думал, обречены на мучения в клинике. — Дьявол! Там ведь и Сайгейр!

— Успокойся, Нэпэл! — Шейруп ласково положил сухую сморщенную руку на плечо собеседника. На какой-то миг холодный и расчётливый глава Военной Разведки, получивший среди подчинённых прозвище «Стальной Арахнид», стал просто дядей Императора. — Не только тебе одному навсегда запомнились те злосчастные дни…

Это было правдой. Шейруп не забыл ярости Нэпэла, — только узнавший о своём царственном происхождении штурмовик, пробив стекло, отделявшее Сайгейра от них, Конклава Гибельного Дня, чуть не разорвал убийцу. Солдаты вырвали Сайгейра из рук нового Императора. Изо рта Нэпэла свисали истекающие кровью куски мяса, выеденные из шеи убийцы. Советник не забыл и решения передать убийцу в клинику, ибо растворение в кислоте, как и медленное вытачивание крови, показалось молодому Императору слишком мягким наказанием. С первого дня Шейруп боялся штурмовика, его граничащей с безумием жестокости. А в последние недели ещё и боялся его зелёных глаз, — Император смотрел надменно, зло. Прямо-таки прожигал дьявольским взглядом…

Советник пытался смягчить племянника сочувствием. Благо, сочувствовать было чему… Иногда, — как сегодня, — это приносило свои плоды. Да, напрасно Трейс… Нет, не надо об этом…

Ему не забыть и умелых движений скальпеля доктора Фрекса, — пришлось смотреть вместе с Нэпэлом процедуру препарирования убийцы. Живьём, без наркоза, — лекарства не давали ему умереть от болевого шока. Церемонию транслировали на огромные экраны над затопленными народом площадями. Прозрачные капсулы с органами были водружены на ониксовые колонны Презрения, для всеобщего обозрения. Но на следующий день увезены, якобы для дальнейших экспериментов.

— Не сомневаюсь, что Сайгейр был собран и сшит, — продолжал Шейруп, — Фрекс желал бы иметь в среде своих заговорщиков убийцу одного Императора, и врага другого. Но отбросим прочь тяжкие воспоминания о былом. Твоего отца уже не вернёшь… — Шейруп вздохнул тяжко. Пытался передать печаль по поводу безвременной кончины племяннику. Только вот в сердце Императора не было места для таких мелочей. Там жила другая грусть. — Он в Мире Героев… А нам надо думать, как совладать с доктором Фрексом. Прикажешь накрыть квартал бомбовым ударом?

— Крайние меры ни к чему, — проговорил Нэпэл. — Мы поступим по-другому. Придётся изменить первый приказ: каннибала расстрелять, а вместо него послать нашего секретного агента глубокого внедрения. Пусть вотрётся в доверие, разузнает что к чему. Здание клиники держать под круглосуточным наблюдением. Незаметно подтянуть к нему войска Военведа и Гибеша. В близлежащих строениях расположить тяжёлую артиллерию. Перекрыть все подземные коммуникации ведущие в клинику, для предотвращения побега заговорщиков. Приступить немедленно.

Шейруп протянул Нэпэлу бумагу, исписанную отточенным за долгие годы мелким твёрдым почерком. Император размашисто расписался по диагонали, от угла до угла листа.

— Император! Осталось десять секунд. Время приветствовать народ, — тихо проговорил не выходя из тени стены телохранитель.

— Спасибо за напоминание, Мрекс! — Нэпэл схватил со стула бронеплащ, накинул, пуговицы застёгивать не стал. Распахнул тяжёлые двери, и ворвавшийся вихрь отбросил чёрные полы. Быстрым шагом вышел на террасу, оказался над миллионной толпой, что немедленно взорвалась оглушительным криком, приветствуя человека в чёрном мундире и плаще, развевающемся подобно крыльям за спиной.

Сэйпог ничего не говорил, ведь знал, что упоминание об Арне отзовётся болью в груди друга, ведь понимал, что Нэпэл уже переполнен этой болью. Не понимал только одного, почему эта боль не проходит с годами, — а сколько их минуло с той поры, когда Нэпэл в последний раз видел желанную женщину. Сэйпог мог бы ещё представить, что такая долгая любовь была бы возможна, если бы Император специально распалял себя — смотрел на фотографии любимой, или читал её дневники. Или наблюдал за ней в реальном времени на экране — камеры-то были, их тайно установили дома у Арны, на службе, с камерами за женщиной неотвязно следовали охранники из Гибеша. Смертоносные — для всех, кто решит повредить разум Императора, убив его любимую. Но Сэйпог твёрдо знал — Нэпэл честно пытается забыть её. Ни разу не спрашивал отчёта о делах Арны, не высказывал желания посмотреть архивные кадры — те, что с удовольствием смотрел Сэйпог, — от камер, установленных в ванной комнате. Вычеркнул из жизни всё, что могло напоминать о прежней любви. Нет, не прежней!.. Не желала единственная и вечная любовь становиться былой.

Нехорошо предаваться печали в первые минуты нового года. Надо занять чем-то Нэпэла. Отвлечь хоть как-то. Или хотя бы попытаться.

— Предлагаю отправиться сегодня в Императорскую Оперу! — проговорил Сэйпог.

— В мою оперу? — кисло улыбнулся Нэпэл. — Я не против.

В сопровождении извечного кортежа, — телохранители, личный доктор, секретарь-офицер, — они покинули дворец. Промчались по пустым ночным улицам, избегая сворачивать на площади, где продолжалось празднество. Гигантское здание оперы, — куда больше императорского дворца, — надвинулось, заслонило небо. Да что там, небо… Оно — лишь тонкое порывало, что наброшено там, высоко-высоко, на башни Оперы, на конусовидные крыши, что как горы.

Машины и охрану оставили в древнем парке перед Оперой. Лишь вдвоём вошли внутрь, оказались в зале, оббитом посеребрённой парчой, с гобеленами на стенах. Уже ждал старик-распорядитель, заведовавший императорской ложей, — одетый по старому, в панталоны и камзол с широким складчатым воротником из белого шёлка, — снял шляпу и поклонился торжественно, коснувшись пышными перьями на тулье носков высоких гостей.

— Что идёт сегодня? — поинтересовался Нэпэл.

— В малых залах gothic-оперы, «Моя умершая невеста» и «Страх льющихся слёз». В больших залах black-опера «Машины гибельного дня», death-опера «Дети умершего озера» и heavy metal-опера «Мёртвый и слепой гвардеец», — скучным голосом говорил Сэйпог. Потом оживился: — Но мы идём смотреть и слушать не это — сегодня премьера легендарного «Мастера желаний» из цикла «Ночные желания», с замечательной Силье в главной роли!

— Это power-metal, с вкраплениями готики? Я не ошибся?

— Всё верно, и голос Силье придаёт всегда особенную глубину арии Тарьи. Но ты сам всё услышишь…

Они последовали за стариком-распорядителем, сначала по секретной лестнице, скрытой в толще стен оперы, потом через анфиладу низких комнат, затянутых чёрным бархатом, и абсолютно пустых. Вошли в украшенные серебряными львами двери, — и мир, сгустившийся до размеров тайных переходов вдруг развернулся, расширился до огромного зала.

С десяток этажей вниз, на каждом роскошные ложи. А в самой глубине зрительный зал, отгороженный от возвышающейся сцены оркестровой ямой.

Нэпэл опёрся на украшенные массивной золотой отливкой перила, всмотрелся в огромную сцену. Там подправляли бульдозером каменные башни замка, восточное его основание омывали волны океана, из которого должен был выйти Океаномрождённый.

— Если вы захотите увидеть какой-либо момент подробнее, наставьте целеуказатель на плёночный экран, натянутый между перилами и потолком, и держите левую кнопку, пока не появится масштабированное изображение… — дребезжал распорядитель.

Император перегнулся через перила, голова и плечи прошли сквозь экран, холодная плёнка защекотала уши. Сэйпог нервно шагнул к Нэпэлу, — ухватить, если вздумает прыгнуть, — старец повис на локте, вообразив видно, что глава Гибеша решил подтолкнуть любимого Императора. Но Нэпэл просто смотрел на переполненный людьми зал, на забитые до отказа ложи. На зрителей, — одни из них регулировали экраны, другие читали либретто, в ожидании начала.

Сэйпог стряхнул злобно с рукава распорядителя. Всё, всё — мир! Император не собирается прыгать. Никто не собирается сбрасывать Императора. И никто не собирается душить надоедливого распорядителя. Но последнее — до поры до времени.

Нэпэл смотрел вниз, теперь только на людей, на их лица. Ни одного счастливого. Почему так? Есть лица радостные — оттого, что увидят долго ожидаемую оперу. Но это радость мимолётная, люди оставят стены оперы, память об увиденном притупится, и лица снова омрачатся. Некоторая часть, — наиболее упрямые, — будет сопротивляться. Уж он-то знает, и сам пытался… Но надетая улыбка только усугубляет то, что творится в душе.

Здесь нет счастливых. Есть только те, кто притворяется счастливым. Есть те, кто пытается забыть о извечном несчастье, отправляясь на войну, а в промежутке между боями — в оперу. Есть совсем малая толика тех, кто так свыкся со своим несчастьем, что не замечает его, не зная другой жизни. Над всеми нависли тени страха, одиночества, они почти окутывают каждого человека крыльями. И сами эти люди — лишь тени… И главная тень — Император…

Лицо Нэпэла передёрнулось, он отвернулся от зала. Увидел своё отражение в зеркале — за спиной его будто колыхались крылья, грозя завернуть целиком, с головы до ног, это трепыхался плёночный экран, восстанавливая свою целостность. Нэпэл торопливо потупился, взглядом уткнулся в носки сапог, будто его тошнило.

— Если вам что-то понадобится — дёрните за кисть! — произнёс старик недовольно, собрался было удалиться, но Сэйпог остановил его.

— Там колокольчик? — спросил, дёргая за тяжёлый пучок бахромы, висящей на толстом жгуте, связанном из золотых шнурков. Прислушался: нет, звона не слышно. Тогда дёрнул изо всех сил, так, что верёвка вытянулась из отверстия в стене на лишний метр. Показалось, что откуда-то из-за стены донеслись, приглушённые, грохот и крик. Нет, ничего не слышно. Показалось…

— Нет, там нет колокольчика!.. — проговорил старец торопливо, отбирая у главы Гибеша кисть и водружая её на особую полочку. — Колокольчик — это ненадёжно. Так уж сложилось исторически, что конец верёвки привязывают к ноге дежурного офицера. И мы не меняем эту добрую традицию на протяжении последних четырнадцати веков.

Распорядитель тихо прикрыл двери за собой, а Нэпэл и Сэйпог расположились в креслах, удобных, мягких. Занавес в это время закрылся, — актёры занимали свои места, — а потом медленно раздвинулся, под затейливое завывание ветра, и ласковый женский шёпот.

Тяжёлый скрежет пронёсся над залом, — под выкрики хора, расположившегося на возвышениях, на задней части сцены. А шёпот перерастал в мучительный крик, — маленькая женщина на вершине замковой башни стояла на коленях, сгибаясь, будто от мучительной боли, заламывала руки. Брызги солёной воды долетали до неё, и чёрное платье облепляло тело, а короткие чёрные волосы подчёркивали овальное мертвенно-бледное лицо, окаймляли его пронзительной чернотой. Пронизывающая, глубокая песня срывалась с тонких белых губ, летела над океаном. Оттуда уже выходил Океаномрождённый…

Нэпэл внутренне не желал подниматься с кресла, звуки волшебного голоса ещё бродили в ушах, но опера кончилась. И надо было возвращаться во дворец. Только вот Сэйпогу тоже хотелось задержаться…

— Я заметил в одной из лож Шейрупа, и он не преминёт зайти к ней в гримёрную, — возбуждённым шёпотом, заговорщицки сообщил глава Гибеша. — Только мы там окажемся гораздо раньше, ходы идут во все комнаты здания!..

— Ну что ж, — безразлично заметил Нэпэл. — Давай…

Они пробежали по узким чёрным коридорам, испугав старца-распорядителя, — Сэйпог следовал впереди, Император, которому бегать не престало, шёл за ним быстрым шагом. Остановились возле застеклённого окна, от пола до потолка, ведущего в другой коридор, предназначенный для всех. Глава Гибеша сдвинул запрятанный в стене рычажок, и окно повернулось, люди пролезли в щель. Сэйпог задвинул окно — с этой стороны обычное зеркало.

— Можно было, конечно, войти сразу в её комнату, но зачем же пугать? — прошептал глава Гибеша.

Они чуть прошли по коридору, остановились напротив дверки с лаконичной надписью «Силье» и охапками тёмно-бордовых роз, наваленных у порога.

— Ну вот, — тебе сюда! — пробормотал Сэйпог, постучался в дверь. И схватив с пола добрую половину охапки цветов, пошёл быстрым шагом дальше по коридору.

— Стой! А ты куда?.. — разъярённым шёпотом бросил вдогонку Император.

— А мне… Надо… К одной из Сестёр Моря… — Сэйпог шагнул в соседнюю дверь. Без предварительного стука.

Нэпэл остался один в коридоре. Скривился — за дверкой уже слышались лёгкие шаги.

Дверь распахнулась, на пороге стояла женщина, в бархатном чёрном халатике, с всё ещё влажными волосами. Полотенце от удивления выронила, смотрела широко распахнутыми глазами на гостя:

— А я и не знала, что на премьере был сам Император!..

— Если бы все знали, где я бываю, то меня бы уже не было в живых! — улыбнулся Нэпэл натужно.

— Проходите, пожалуйста! — она отступила, пропуская высокого гостя, — и вправду высокого, она ему по плечо. Император перешагнул через кучу роз, вошёл в гримёрную, остановился посредине. Заметил, как Силье заперла за ним дверь на ключ. Замерла в растерянности, не зная, что делать дальше. А потом вдруг засуетилась, забегала, то подвигала свою мягкую табуретку, чтобы Нэпэл присел, то показывала коробочку с драгоценностями, — янтарные серьги и ожерелье, — которые должна была надеть на премьеру black-оперы «Спящая луна».

А потом неожиданно сказала, что устала, и что ей надо прилечь. И раздвинув тяжёлые бархатные занавеси, — Нэпэл считал, что они скрывают глухую стену, и мысленно выругал себя, ведь за ними мог скрываться взвод засады, — легла на огромную кровать, затянутую чёрными шёлковыми простынями. Вытянулась, накрыла тыльной стороной ладони глаза, то постанывала, как будто от изнеможения, то что-то неразборчиво шептала.

Император присел рядом, медленно протянул ладонь. Стал поглаживать талию актрисы, она же замолкла, притворяясь то ли умирающей, то ли уже неживой. Нэпэл внезапно обнял её и подтянул к себе, и она обхватила его за шею, и прижалась губами к уху. Сначала не шевелилась, лишь получала его ласки, поцелуи, поглаживания, а потом стала быстро расстёгивать пуговицы бронеплаща, выдернула ремень, спуская брюки. Откинулась назад, подставляя ему своё тело. А когда всё кончилось, то быстро перевернулась, стала на четвереньки, голову положила на скрещенные руки, застонала жалобно, прося сделать ещё приятнее. А потом… Потом актриса взобралась на его бёдра, сидела над ним на корточках, то опускаясь, то поднимаясь. Довольно постанывала, закатывала глаза, запрокидывала голову за спину.

Потом они долго лежали вместе, крепко обнявшись. Она уткнулась лицом в грудь Императора, а он спрятал лицо в её волосах. И в этот момент Нэпэла можно было брать голыми руками, — он зажмурился, забылся совсем, представлял на месте Силье совсем другую… Другую…

Пришло время скинуть приятное наваждение, хотя они пытались продлить его как можно дольше. Нэпэл провёл напоследок с жалостью по волосам женщины. Присел в постели, неторопливо стал одеваться.

— Куда ты? Останься ещё!.. — почти обиженно протянула она. А потом добавила несмело: — Знаешь, мне кажется, я могла бы полюбить тебя…

— Любви нет, — с горечью промолвил Нэпэл.

— Ты не прав, — всполошилась Силье. — Ведь я много раз ощущала это чувство — вот здесь! — она положила пальцы под левую грудь.

— Любви нет, — повторил Нэпэл. — Ответной.

— Нет! Ведь мне же отвечали на чувства, да и я…

— Любить можно только один раз. Все они лишь притворялись, что любят. Потому что то единственное, настоящее чувство уже было у них, и осталось без ответа. Или ещё не было. Они притворялись — и я не могу даже обвинять их в этом. Такова жизнь… И у них нет другого выбора. Ведь во всём остальном они были честны с тобой?.. И не ругай их: они порядочные люди, и станут отличными семьянинами. И будут так же искусно имитировать любовь к своим жёнам, а жёны будут предаваться тому же. Потому что ни у кого нет выбора.

Нэпэл не стал говорить ей, чтобы не обидеть, ещё и что уже никогда не поверит в то, что кто-то его действительно любит, и одна из причин — его власть. Никто не сможет поручиться, что этой девушке нужен он, а не богатые подарки, и главные роли в лучших операх.

— Зачем же им жениться на тех, кого они не любят?

— Ты так и не поняла?.. Да потому, что те, кого они любят, не хотят быть с ними. А прожить жизнь до конца в одиночестве… Уж лучше пулю в лоб…

— Но как же я… Я ведь их любила…

— И тебе это только казалось. Я не психолог, чтобы копаться в твоей душе, и не твой биограф, чтобы указать на твою настоящую любовь. Возможно, ты даже хотела их полюбить, но это было уже не возможно — призрак былой любви не давал тебе. Подумай сама, вспомни того, кто был тебе дорог по-настоящему. Ведь есть человек, которого ты сама того не осознавая представляешь на месте всех тех, кто оказывается в твоей постели.

Нэпэл встал с постели, разгладил шёлковые простыни. Взял со стула бронеплащ. У выхода повернулся и сказал:

— Спасибо тебе, что была приветлива со мной.

Силье догнала его в коридоре, забежала вперёд, несколько секунд шла молча сбоку, заглядывая Нэпэлу в лицо. Император не сразу заметил актрису, вновь был погружён в свои мысли, да и лицо Силье уже начало стираться из памяти.

— Но как же… Скажи мне…Я вспомнила… Нет, и не забывала никогда его!.. Что мне делать?..

— Откуда знать мне? — усмехнулся криво Нэпэл.

— Но ведь ты же Император!.. Посоветуй, придумай что-нибудь!..

— Я не могу справиться со своей проблемой, как же я могу советовать что-то по чужой, такой похожей на мою?..

Силье опустила глаза, из них потекли слёзы. Она прижала руки к груди, будто прося что-то. И Нэпэл выдавил наконец из себя:

— Знаешь, ведь если ты любишь его… а он нет… Ведь он никогда никого не полюбит. Так какая ему разница?.. А если ты будешь с ним, так он хотя бы познает настоящую любовь. И ты сделаешь его счастливым. А он — тебя…

Она с надеждой подняла глаза, спросила, совсем по-детски, наивно:

— Правда?..

— Почему бы и нет? Только вот у меня не хватает духу сказать моей любимой эти слова… Да этот поступок будет бессмыслен…

Император пошёл дальше по коридору, вниз по ступенькам, в огромный вестибюль, там его уже ждал Сэйпог. А маленькая Силье бегом вернулась в свою гримёрную, набросила меховое манто, взяла шляпку, и бегом же спустилась к своей машине, лихорадочно вспоминая адрес того, кто не давал ей покоя.

Самое безопасное и надёжное из всех ныне существующих убежищ — бункер А-300. Во всяком случае, так решили строители, а раньше них аналитики. Расположение на километровой глубине позволило бы сохранить жизнь тридцати тысячам солдат даже при точечном многократном попадании атомных ракет и сверхтяжёлых бомб. Двадцать термоядерных реакторов в автономном режиме проработали бы пять столетий, исправно обеспечивая обитателей бункера энергией. А запасы питания и воздуха являлись самовосполняемыми. Строилось убежище на случай ядерной войны, или атаки пришельцев, — а она рассматривалась всерьёз аналитиками Военведа.

Сюда этим же утром и вылетели Император и глава Гибеша. В бункере должны собраться лучшие стратеги и тактики всех ведомств. Не для того, чтобы решать вопрос с заговором, — грядущий возможный мятеж Император желал подавить сам, да и не стоило отвлекать могучие интеллекты ради такой мелочи. Соберутся, чтобы составить план большой войны, которая должна задушить последние очаги сопротивления на Явае.

Во время полёта к полигону, под которым находился бункер, Нэпэл и Сэйпог обсуждали будущую войну. Пытались, — друзья всё время сбивались, возвращаясь к «Мастеру желаний», к оперной приме Силье, к Сестре Океана, — с ней провёл ночь Сэйпог..

— Император! — в каюту после условного стука вошёл офицер. — Срочное сообщение от наземных служб координации!

— В чём дело? — сдвинул брови Нэпэл.

— Из явайской Тенгрийской крепости на аэродром города Пайтру прибыла спасательная капсула. На борту были обнаружены девять человек тяжело раненых, — докладывал офицер, — в звании от рядового до капитана, ещё двадцать пять трупов — не дожили до посадки. Командарм Чэрт был при смерти…

— Что-о-о?.. — вскочил с кресла Сэйпог.

Нэпэл прокручивал последнюю фразу, не до конца ещё уяснив смысл.

— Как он оказался там?.. — наконец проговорил растерянно.

— Командарм Чэрт проводил инспекцию Тенгра, — пояснил офицер.

— Угораздит же его оказаться в самом пекле!.. — сквозь сжатые зубы цедил Сэйпог, бил в бессильной ярости кулаком по переборке.

— На данный момент его жизни ничего не угрожает. Он и другие выжившие находятся в военном госпитале Пайтру и идут на поправку. Связь с Тенгром установить не удалось. Цитадель подверглась разрушению.

— Необходимо, чтобы Чэрт находился как можно ближе к своему ведомству, — проговорил Нэпэл, подумав несколько секунд. — Переведите Командарма в какой-нибудь госпиталь в Мириусе. Скажем… м-м-м… в клинику доктора Фрекса!..

— Но Нэпэл!.. — встрепенулся Сэйпог.

— В клинику доктора Фрекса, — настойчиво повторил Император. — Офицер, вы можете идти! Сэйпог, мне пришла в голову одна небольшая хитрость!

Большой совет закончился к вечеру. Нэпэл принял решение немедленно возвращаться в Мириус — не мог дальше выносить давления железобетонных сводов, сотен тысяч кубометров земной плоти. Казалось, что всё это лежит на нём, как небесная сфера на плечах титана. Странное сравнение… Громадная масса породы и невесомое небо… Впрочем, если вдуматься, и одно, и другое — тюрьма…

Двое друзей немедля сели в самолёт, приказали пилотам поднимать эскадру в воздух. Как и на пути сюда, императорский самолёт сопровождал боевой отряд. Помимо истребителей и штурмовых самолётов в него входили тяжёлые бомбардировщики, чтобы раскатывать всё, могущее угрожать с земли, несколько транспортников с дивизионом солдат, и запасной самолёт, точная копия этого.

После известия о ранении друга, после долгого совещания, на котором приходилась делать вид, что всё хорошо, и показывать бодрое расположение духа и тела — после всего этого депрессия накрыла Императора с головой. Депрессия в виде призрачных крыльев, обнявших его душу. Сэйпог пытался развеять друга, но ведь оперы и актрисы Силье рядом не было, а разговор не получался, заглох в самом начале, — Нэпэл не мог выдавить из себя больше одной фразы. И та была пространной, невнятной.

Подобное настроение передалось и Сэйпогу, он мял в ладонях газету, взятую со столика. Чтение не задалось — пробегал глазами одну и ту же строчку, не улавливая мысли, заключённой в ней. Вновь сосредотачивался, читал, но через минуту обнаруживал, что делает это машинально, смысл терялся где-то на пути от глаз к мозгу.

Нет, это не чуть было не произошедшая смерть друга ввергла его в депрессию. И не скучный совет. Даже не бункер с его давящим потолком. Сэйпог бы поразился, если бы узнал — причиной была как раз встреча с Силье. Те самые прекрасные минуты любовной агонии… Минуты невыразимого наслаждения, и часы незабываемого спокойствия и отдохновения.

Да, вначале они принесли облегчение. Недолгое, да ещё и мнимое, как оказалось. Стоило вспомнить ту ночь, и вспомнить Арну — нахлынуло невыносимое, разрывающее душу сожаление. Сожаление, что рядом с ним была другая, не Арна… А ведь это могла бы быть его любимая, это её он мог бы заставлять стонать от наслаждения, раз за разом! Сожаление о полных непрерывного и взаимного удовольствия годах, что они могли провести вместе. О потерянных годах, — никогда их не возместить… Никогда…

Есть один способ покончить с этими муками, когда воображаешь несбывшееся. Император достал пистолет из кобуры и отведя от лица повернул к себе дулом.

Сэйпог среагировал на миг позже, чем надо было — помешала проклятая газета, одна строчка, на которой он безнадёжно застрял.

— Нэпэл, что ты…

Император нажал на курок. Тонкая рычажная система толкнула боёк, тот ударил в капсюль. Он взорвался, поджёг пороховой заряд. Вращающаяся вокруг собственной оси пуля всё ускоряясь проскользнула по короткому стволу, покинула его, полетела к голове Нэпэла.

Император видел, как раскрылся рот главы Гибеша в безмолвном крике. Пуля медленно ползла по воздуху. Нэпэл откинулся в кресле, ожидая посланницу смерти, — свою посланницу, так значит, он — Смерть? Так и есть, ведь он воин… Воин сумасшедший, из тех, что от одиночества пишут письма сами себе…

Письмо проткнуло кожу, и в ожидании конца он достал из кармана свёрнутую несколько раз бумагу.

«Запомни одно — никогда не отчаивайся. В самые тяжёлые минуты прочти эти строки, они написаны в редком состоянии просветления. Ты добьешься своего. Главное, не бойся, никогда не теряйся. Терять нечего уже, попытками сможешь достигнуть чего-либо. И ещё, цепляйся за любую возможность».

Нэпэл усмехнулся мрачно, скомкал записку и бросил в иллюминатор. Клочок бумаги, подхваченный ветром, унёсся в город. Титановый конус уже пробуравил кость на миллиметр. Император отнял пулю от кожи, и время потекло обычным чередом…

Сумасбродные картины прокрутились в его воображении… Пуля-письмо… Нет, на самом деле в последний момент рефлекс солдата заставил отклонить голову в сторону. Воинское умение не даёт умереть. Даже, если очень хочется…

А вот какая тварь вложила ему в мозг эти обнадёживающие лживые фразы?.. С этим он ещё разберётся…

— …делаешь? — закончил фразу глава Гибеша.

Всё заглушил страшный рокот вытягиваемого из салона воздуха, вой сирены, сообщающий о разгерметизации. Пуля пробила стекло.

Спустя мгновение сработала защитная система. Иллюминатор задвинулся стальным щитком.

На пол опускались обрывки газетных страниц. Сэйпог бегал по каюте, нечаянно вновь поднимая бумажный прах в воздух.

— Чёрт возьми! Я так перепугался! — орал глава Гибеша, потрясая кулаками над головой. — Ты стреляешь в себя, потом врывается ураган! Сегодня я чуть не потерял всех своих друзей!.. Вначале Чэрт, потом ты…

— Успокойся, видишь же — всё нормально… — устало сказал Нэпэл. Беспомощно лежал в кресле, и сил умственных теперь не хватило бы даже придумать простейшую ложь. Всё действительно было нормально. Император разрядил свои суицидальные наклонности. Пока желание умереть не накопится, можно спокойно жить. И даже веселиться: — Пострадала только твоя «Занимательная паталогоанатомия»…

— Не «Занимательная…», а «Прикладная»… — мимоходом поправил Сэйпог.

В дверь раздался условный стук. Заглянул дежурный офицер.

— Всё в порядке? Пилоты говорят, что произошла потеря воздуха вследствие короткой разгерметизации, — медленно говорил военный. Всё внимание направил на властителя, воззрился со смесью страха и удивления.

Нэпэл только сейчас почувствовал, что по лицу течёт кровь.

— Всё в порядке, — отмахнулся Сэйпог. — С иллюминатора по какой-то причине сорвало запор. Кусочек металла оцарапал Императора.

— Вам прислать доктора? — учтиво спросил дежурный, собираясь уже закрывать дверь.

— Нет, доктора не нужно, — раздражённо сказал глава Гибеша. — И проектировщика императорского самолёта тоже не трогайте… По-моему, он и так уже в подземной лаборатории-тюрьме?.. — и когда они остались без свидетелей, уже более спокойно, понимающе, обратился к Императору: — Ты хотел прострелить свою башку… простите, Ваше Величество, царственную голову, из-за неё?

— Все глупости я творю из-за неё… — вымученно произнёс Нэпэл.

— Промокни кровь! — Сэйпог протянул Нэпэлу бумажные салфетки. Из красной точки над переносицей сочилась императорская кровушка. Вовсе не голубая…

— Пусть её, — слабо взмахнул рукой Нэпэл. — Сама остановится. Ей не впервой.

 

Глава 2

— Куда мы направляемся? — Шейруп с подозрением вглядывался в контуры небоскрёбов, мелькавших за слегка затемнённым стеклом автомобиля. — Прошло полминуты, как мы свернули с дороги ко дворцу.

— Надо навестить Чэрта, — коротко ответил Нэпэл. — Его раны уже должны залатать.

— Необходимо подробно допросить Командарма о разрушенной базе, — заметил Шейруп. — Тебе не кажется, что пора подумать о его отставке? На пост главы Военведа могу предложить генерал-полковника Беллора. Он отлично зарекомендовал себя на службе в моём управлении.

— Ты предлагаешь мне избавиться от Чэрта? Интересно, кто будет следующим? Может Сэйпог, глава Гибеша? — резко бросил Нэпэл.

— Но я ведь только предложил! — делано засмеялся Шейруп. — Мной движет лишь забота о благе государства!

— С Чэртом и Сэйпогом я плечом к плечу сражался на Зейле, прошёл всю Яваю, от южного берега до северного. Вместе мы участвовали во взятии цитадели Цаймор, продирались сквозь леса Сайматры, карабкались по горам Разрухи. Мы попадали в такие переделки, какие и не снились Беллору! Нас взрывали, топили, замораживали, морили голодом, но никто из нас троих — никто! — не бросил друзей в беде и, тем более, не предал их! — яростно сверкая глазами, выпалил бывший штурмовик, — главный в боевой тройке, — ненавистному родичу.

Глава разведки изобразил глубокое смущение и, откинувшись на спинку со сложенными на груди руками, замолк, но Император желал продолжить разговор.

— Ты плетёшь за моей спиной интриги, с самого начала… Мне наскучило это. Я не снимал тебя с должности только потому, что мне было приятно наблюдать, как рушатся все твои замыслы.

Шейруп зло посмотрел на императора, словно говорил: «Так уж и все!».

— Я отстраняю тебя от государственных дел, — медленно произнёс Нэпэл. — Можешь заниматься круглые сутки своей коллекцией пауков. — О странном увлечении главы разведки представителями семейства арахнидов в штабе Военной Разведки ходили байки.

— Но это просто невозможно… — Шейруп беспокойно заёрзал на сиденье.

— Отчего же? — с хитрой улыбкой спросил Нэпэл.

— Во-первых, твой отец завещал мне, как брату, присматривать за тобой… Как бы ты чего не натворил…

— Это не причина, — жёстко возразил Нэпэл. — Дальше.

— Во-вторых, — нашёлся Шейруп, — тебе не кого поставить на моё место! — ядовито усмехнувшись, проговорил глава… нет, бывший глава Военной Разведки. — Разве что, Инквизитора…

— Не говори про этого ублюдка! — взъярился Нэпэл.

— Почему? Вы ведь были друзьями? — невинно спросил Шейруп. Прощупывал, стремясь узнать как можно больше, ведь даже ему не удалось разведать подробности жизни Нэпэла до воцарения.

— У Инквизитора нет друзей, но мы не знали об этом, — мрачно поправил Император, — пока он не предал нас. И его подлость только больше сплотила нас троих. Разве ты не прочитал отчёты об окружении моей группы на Сайматре? — Шейруп замялся, его помощники нашли в канцелярии Сайматранской военной базы только титульный лист отчёта восьмилетней давности, оттуда Шейруп и узнал это имя, вернее кличку — Инквизитор. В последних словах Нэпэла было больше информации, чем в найденной обложке. За несколько часов до приезда следственной группы из Разведки кто-то уничтожил всё остальное, а заодно и архивариуса. Шейруп знал, что опередили его не люди Нэпэла, ибо в краткий промежуток безвластия (на самом деле государством правил в это время Шейруп), между убийством Трейса и воцарением его сына Нэпэла, у него ещё и не было людей, а сам он и его друзья находились далеко от острова. Да и зачем было будущему Императору уничтожать документы, которые лишь подтверждали его подвиги, — за прорыв окружения на Сайматре на грудь Нэпэла прикрепили «Падшего Ангела».

В салоне надолго воцарилось молчание, прервавшееся лишь когда кортеж остановился у семиэтажного здания. Двое телохранителей сошли с мотоциклов и распахнули дверцы автомобиля.

— Это ведь клиника Фрекса! — оторопел Шейруп, взглянув на протянувшуюся широкой красной полосой по фасаду надпись.

— Ты не ошибся. Я приказал отвезти Чэрта именно сюда. Теперь у меня есть возможность под видом посетителя проникнуть в клинику не вызвав лишних подозрений. Я и Чэрт с пятью моими телохранителями откроем путь внутрь здания отрядам спецназа. Сэйпог будет координировать их действия из центра управления.

— Безумец!

— Я не заставляю тебя участвовать в этом, — холодно заявил Нэпэл. — Возьми машину из моего кортежа и отправляйся в свою загородную резиденцию.

— Нет уж, я буду со своим племянником до конца… — прошипел Шейруп. — Каким бы он ни был…

Нэпэл промолчал и вылез из автомобиля. Навстречу из клиники в окружении помощников уже выбегал человек в белом халате, выпачканном в крови, на ходу снимал окровавленные перчатки.

— Извините, только с операции… Доктор Фрекс… — врач пожал руку Нэпэла. — Всегда рады видеть вас в нашей клинике… Нас предупреждали о возможном визите месяц назад, но мы не знали, что именно сегодня… Такая неожиданность!.. — Фрекс всплеснул руками. — Сначала к нам доставили главу Военведа, а теперь и сам Император пожаловал!.. Если бы мы знали заранее… Такая неожиданность!.. — В голосе доктора определённо промелькивала ирония, но она была так глубоко спрятана и замаскирована жестикуляцией, что если бы Нэпэл не знал о планах заговорщика, то принял бы его слова за чистую монету.

— Проходите… — Фрекс и гости зашли в огромный вестибюль, отделанный красным мрамором. — Желаете сейчас же встретиться с Чэртом?

— Да… Хотелось бы…

— Плащи и оружие можете оставить здесь… — как бы невзначай бросил Фрекс телохранителям, молчаливо следовавшим позади императора.

Воины никак не прореагировали на замечание Фрекса.

У парадной лестницы понурившись и, как будто стесняясь, стоял человечек, плюгавенький, с небольшой лысиной.

— Как он здесь оказался? — резко бросил Фрекс санитарам. Те развели руками, сделав недоумевающие лица. Мягко сказал гостям: — Простите, пожалуйста, за этот небольшой беспорядок, такое иногда у нас бывает…

— Я понимаю, — Нэпэл покачал головой, подняв брови. — Такая специфика у вашего занятия…

— Уберите его немедленно! — рыкнул Фрекс санитарам. Те кивнули в ответ, взялись за плечи человечка, поднатужились, но никак не могли ни оторвать от пола, ни даже сдвинуть с места. Вытерев пот со лба, побагровевшие санитары развели руками в бессилии.

— Я что, должен всё сам делать? — рявкнул доктор. — Вы пред лицом Императора! Устыдились бы быть такими беспомощными… Дай дубинку!..

Санитар отстегнул от пояса резиновую палку и протянул Фрексу. В душе этот санитар посмеивался над доктором, как и другой, ведь они тыкали тихого психа в поясницу, даже били по почкам, да только тот никак не отреагировал.

Фрекс присел сбоку от психопата и хорошо размахнувшись, ударил его по лодыжкам сзади. Подопытный сдвинулся на сантиметр, под кожей даже не расплылась синева. Так двигают шкафы, набитые книгами, подумал Нэпэл. Принцип тот же, только без дубинки: разбежавшись, врезаться ногой или плечом в заднюю стенку, и шкаф отползает в нужном направлении на миллиметр.

Император с нескрываемым интересом следил за действиями Фрекса. Тот снова и снова бил со всей силы психа по ногам, сдвигая его к лестнице. Последний удар, и пальцы подопытного коснулись первой ступеньки. Тут он неожиданно ожил, — санитары были единственными, кто вздрогнул, хотя это и было для всех удивительно, но воля остальных была твёрже. Быстро-быстро перебирая ножками, психопат стал взбегать по лестнице, болтая что-то несуразное и звонко смеясь, пока не исчез где-то в верхних витках спиралеобразной лестницы, охватывающей стены вестибюля до самого хрустального купола.

Его уже не было видно, а дробный перестук голых пяток ещё доносился сверху.

Доктор жестом предложил гостям подняться за ним на второй этаж, пересёк украшенный занавесями из красной парчи зал, провёл высоких гостей ещё по одной лестнице, с резными каменными перилами, и остановился у массивной двери.

— Здесь начинается, собственно, рабочая часть клиники, — предупредил Фрекс.

Он коснулся поверхности двери рукой, и та, среагировав на естественный узор на его коже, открылась. Санитары, вошедшие последними, захлопнули дверь.

Теперь Фрекс вёл их по коридорам с белыми стенами и множеством дверей в них. Коридоры иногда приводили в большие круглые комнаты, — в них за консолями сидели дежурные врачи, — туда могли вести ещё несколько коридоров. По пути попадались санитары, переносящие закрытые вёдра с чем-то тяжёлым, капсулы с органами, или оборудование, группки врачей, увлечённо что-то обсуждающих. Между ними шатались подопытные, но никто уже не обращал на них внимания. Лишь иногда кто-то из докторов сгонял психа, занявшего чужой стул и пытавшегося приспособить его для своих целей. На некоторых шкафах сидели душевнобольные, болтая в такт ногами. Один, совершенно непонятным образом, словно прилип к белоснежному пластмассовому потолку над столом, что не мешало ко всему привыкшим врачам пить чай. Некоторые сумасшедшие стояли на углах стен, раскачивались мерно, касаясь пола то левым плечом, то правым. При этом их тела оставались совершенно ровными, стопы не отрывались от пола. Один раз коридор перед доктором и гостями пересёк тихий исхудавший псих, оставляя за собой след из комочков пищи, что выпадала из-под одежды.

«Это ещё что, — шептал санитар замыкавшему процессию телохранителю, Нэпэл видел это в зеркальных стенах зала, по которому они шли, — видел бы ты, что в бункерах творится! После экспериментов некоторые начинают летать, — хорошо хоть, во сне, неосознанно, — на других одежда вспыхивает, и в золу, а им ничего… Мы здесь стараемся по одному не ходить, мало ли чего…Хоть доктор и говорит, что они не опасны… Но это для него. Сам-то, даже в палаты буйных заходит». На этом приступ откровенности медбрата угас, без ответной реакции воина. Тот не разомкнул губ, игнорировал разговорчивого медика.

Наконец, пройдя по широкому коридору, Фрекс остановился у одной из множества одинаковых дверей, набрал код на панели, будто бы случайно прикрыв рукавом кнопки. Створки разъехались в стороны и закрылись за спинами посетителей. На кушетке посреди помещения заложив руки за голову, лежал Чэрт. Идеальную белизну стен комнаты нарушали лишь зелёные потёки. Телохранители рассредоточились по углам комнаты, один остался стоять у входа.

— Нэпэл! — Чэрт вскочил и подбежал к императору. — Эти черти залатали меня, но затем устроили курс голодания, более строгого, чем в явайском остроге! Вторые сутки ничего не дают есть, кроме выжимки из листьев салата, а ты знаешь, я его терпеть не могу. Мотивируют диетой в послеоперационный период! Ну вот, опять… — Из стены выдвинулся поднос со стаканом тёмно-зелёной жидкости. Чэрт аккуратно взял стакан двумя пальцами и, демонстрируя своё презрение к диетологам, выплеснул содержимое на стену, поставил стакан на место. — Ненавижу такие места. Хорошо хоть, здесь нет клоунов-убийц с бомбами, как тогда в госпитале на Зейле.

Несколько лет назад, мерзокожие подослали своего загримированного агента убить штурмовика, будущего главу Военведа. «Хей-хей!» воскликнул клоун, распахнув дверь, врываясь в палату, жонглируя разноцветными шариками. «Кто вы, чёрт возьми?» крикнул Чэрт. Клоун оттянул большой карман на животе и поймал им все шарики. «В рамках программы „Последняя улыбка“ мы хотели бы скрасить последние часы вашей жизни!» «Улыбнись!» «Что?» «Улыбнись!» Клоун расплылся в широкой улыбке. Штурмовик вынул из под подушки пистолет и выстрелил ему в голову: «Ненавижу ряженых!»

— Зачем ты засунул меня в эту клинику? Они даже не выпускают меня из палаты — говорят, опасно! Это здесь-то опасно? После Тенгрийской крепости на Явае?.. Ну, ладно. Мне здесь даже поговорить не с кем. Иногда я просыпаюсь, когда в палате появляется какой-то малый. Он ничего не делает, только сидит на полу и смотрит на меня — даже на оплеухи не реагирует. Мне ещё ни разу не удалось засечь, как он сюда входит. Когда приходит санитар, поменять повязки, — ладно бы, если медсестричка, а то какой-то детина, — прогоняет этого психа. А потом говорит, что я здесь, потому что в опале у Императора. Я говорю ему, что мы с Нэпэлом давние друзья, и он никогда не засунул бы меня в такую дыру.

— Конечно, дружище! Я рад тебя видеть… — Нэпэл привлёк Чэрта и приобнял его, отпустив только тогда, когда пальцы Чэрта сжали рукоятку короткоствольного автомата и утянули его под больничную пижаму.

— Ну так что? Славно тебя отделали явайцы? — Нэпэл похлопал Чэрта по плечу.

— Это были не явайцы. И не суматранцы. Ни одна из враждебных нам рас. — Чэрт посерьёзнел. — Больше всего они напоминали мне… нас самих… Светлые волосы, белая кожа…

— Это переворот! Сдайте оружие! — Фрекс стоял в дверном проёме, за ним столпились вооружённые люди — вернее, нелюди.

— Наконец-то! А мы вас ждали-ждали… Уже вопросы этнографии обсуждать стали со скуки! Кстати, клиника окружена войсками! — Не дожидаясь, пока заговорщики начнут действовать, Нэпэл выхватил из-под бронеплаща два коротких «Тайфуна», непрерывно стреляя, метнулся к стене, добежал с разгону до половины и, оттолкнувшись обеими ногами, рухнул в толпу врагов.

Император приземлился на пол с гибкостью гепарда, время для него словно замедлилось, движения противников стали казаться неторопливыми и неуклюжими. Нэпэл видел, как медленно выплывают пули из стволов зажатых в мёртвых пальцах автоматов.

— Нэпэл! Тебе не уйти отсюда! — Фрекс взметнулся к потолку и ударил Нэпэла ногами в грудь, отшвырнув на стенку. Треснула кафельная плитка, посыпалась, застучала об пол.

Фрекс продвигался неестественно быстро. Нэпэл отметил, что теперь настала его очередь удивляться технике боя противника.

Фрекс оказался перед начальником отряда телохранителей, подпрыгнул и отшвырнул воина на другого. Телохранитель попытался ударить Фрекса в бок, но тот вновь оказался быстрее. Невероятно извернувшись, он ударил основаниями ладоней в ключицы воина, пробив руками бронеплащ. Солдат поперхнулся кровью. За то время, что он падал на пол, Фрекс успел продвинуться сквозь ряд телохранителей, разбрасывая их в стороны, к Чэрту, и обменяться с ним десятком сокрушительных ударов.

Нэпэл вскочил и, прочертив огненную линию по врагам, бросился к Фрексу. Подпрыгнув, Нэпэл ударил противника в грудь. Нэпэл ускорился ещё больше. Теперь уже и движения Фрекса стали неловкими, телохранители и воины доктора вообще остановились.

Фрекс метнулся в коридор и войдя в привычный ритм движений, что-то закричал своим людям. Десятка два маньяков вломились в палату. Нэпэл отпрыгнул в сторону, непрерывно стреляя из автоматов, Чэрт прыгнул в другую сторону. Телохранители стреляли с колена. Шейруп сидел на полу, прислонившись спиной к кушетке, спасаясь от пуль, плотность которых в воздухе стала смертельно опасной для жизни.

Когда последний из заговорщиков упал на пол, Шейруп поднялся из-за укрытия и оглядев комнату, заваленную трупами и усыпанную стреляными гильзами, удовлетворённо хмыкнул.

— Где Фрекс научился так драться? Он чуть было не проломил мне рёбра! — прокряхтел Чэрт, потирая бок.

Внезапно пулемётная очередь прорезала помещение. Пули со смещённым центром врезались в плечо отставного министра. Воин, свесившийся из распахнувшегося вентиляционного люка, бросив пулемёт спрыгнул вниз, исчез в коридоре.

Пульсируя, перехлёстывая через край раны, кровь напитывала ткань одежды, стекала на пол и, сливаясь с ручейками вражеской крови, образовывала чёрную лужицу вокруг теряющего с каждой минутой силы человека.

— Я умираю! — прохрипел Шейруп. — От моего правого лёгкого ничего не осталось!

Нэпэл присел рядом и зажал рану свёрнутыми в комок грязными бинтами, валявшимися вокруг перевёрнутой раны.

Шейруп надрывно закашлялся, выплёвывая сгустки крови.

— Чёрт возьми! Почему я не могу пошевелить правой рукой? — бывший глава разведки с трудом повернул голову. Оторванная рука лежала в двух шагах. — Не уходи… — простонал он. — Потянулся к племяннику, когда тот поднялся, пытаясь задержать. Схватился за полу бронеплаща, на удивление крепко. Нэпэл бесчувственно стряхнул руку умиравшего, переступил через тело. — Побудь со мной последние минуты жизни… — донеслось вслед.

«Чьей жизни?», подумал Император, выходя из палаты в коридор, куда скрылся Сайгейр. Чэрт остался в палате, ворчал что-то, собирая оружие с трупов телохранителей.

Быстрый бег по коридору, — словно в тренировочном зале, — на миг Нэпэлу показалось, что он вновь, как много лет назад, в учебке — очищает здание от киборгов, разбитых сотнями поколениями штурмовиков. Нэпэл оказался у дверей в операционную, перед которыми мелькнули секунду назад чьи-то силуэты. Рядом, низко опустив простреленную голову и широко разбросав ноги, сидел человек, руку вытянул в сторону двери.

Нэпэл ударом ноги отворил створку, замер за стеной. Взглянул на миг, — тотчас же отшатнулся обратно, прорабатывая увиденное.

В комнате был только один человек. Сидел на операционном столе, сложив руки на коленях.

— Ты уже здесь? Не думал, что придёшь так быстро, — спокойно сказал снайпер. Штурмовик вошёл в комнату. Держал автомат на вытянутой руке, направляя точно в центр лба противника. — Я ожидал, что ты проявишь к Шейрупу такие же родственные чувства, как и к Трейсу. — Сайгейр усмехнулся. — Славно ты тогда погрыз меня. Едва оттащили, — снайпер в упор глядел на Нэпэла. — Ты хорошо сыграл. Я понял это ещё тогда. И знаешь в чём был твой просчёт? Я ведь видел тебя вплотную, много ближе, чем сейчас. Твои спокойные глаза… Зрачки сузившиеся, будто ты не разъярён, а выполняешь то, что задумал. Тебе повезло, что этого не заметил Шейруп, — наверное, так был ошарашен твои броском…

— Прости, что мне пришлось тебя немного потрепать, — печально улыбнувшись сказал Нэпэл. — Власть досталась мне внезапно. И я понимал, что это не власть, — так, одна её видимость. Хотел, чтобы Шейруп считал, что я верю в призрак своего могущества. И для этого изобразил ненависть к тебе, — к убийце моего любимого отца… — Нэпэл с пафосом произнёс последние слова. Издевался над Трейсом. — Я ведь понимал, что мной пытаются играть, и играл с ними. До поры до времени. Как кот с мышами… А потом… стали загадочно гибнуть люди Шейрупа. Во главе имперских структур я поставил друзей. На остальные ключевые посты — своих людей. А сегодня сместил и Шейрупа… И я никогда не верил в его наивную сказочку… Маленького сына Императора Трейса, чтобы уберечь от наёмных убийц, засланных врагами, прячут в военную школу. Скрыв для пущей безопасности от всех, — даже от него самого, — что он наследует престол… Я помню своих родителей, они бы не стали любить чужого ребёнка так… И я не прошёл бы то, что я прошёл… Будь настоящим сыном Трейса…

Сайгейр внимательно слушал Нэпэла. Потом соскочил со стола, потянулся.

— Эх, знал бы ты, как это приятно: сначала прикончить Трейса, а потом Шейрупа! — проговорил с излишней весёлостью, прохаживаясь по комнате. — Только вот, пользы от этого никакой. Самое главное впереди — сделать так, чтобы они не ожили. Мы в подставе, и сделали это одни и те же люди.

— Как это?.. — недовольно произнёс Император. Смотрел, негодующе подняв бровь, — уж не вздумал ли шутить над ним снайпер?

— Они сделают слепок сознания императора с помощью хронолучей за секунду до смерти, — нетерпеливо объяснил Сайгейр.

— Я слышал что-то о хроноизлучателях, — сказал Нэпэл. — Но они на стадии разработки.

— Они были на стадии разработки как раз тогда, когда просочилась информация о них. Сборка прибора заканчивается в подземном бункере, — проговорил Сайгейр. — Угадай, куда поместят разум Трейса? — снайпер выдержал паузу, в ожидании ответа. — В твой мозг, после того, как он будет стёрт!..

— Но для чего? — поражённо пробормотал Нэпэл.

— Ты не раздумывал над тем, почему оказался у власти?

— Я думал Трейс убит по приказу советника Шейрупа. Я же был избран марионеткой, чтобы Шейруп управлял мной из тени.

— Военные ненавидели Трейса. А если они кого-нибудь ненавидят…

— Верно, — промолвил Нэпэл. — В армии недовольны ошибочными военными действиями на Зейле.

— Должен был свершиться переворот — на смену Трейсу пришёл бы Сенат, состоящий из высших военных чинов. Вдобавок ко всему, старое тело императора требовало замены. Трейс решил убить сразу двух зайцев: получить новое имя и новое тело.

— Я не могу осуждать его, — тихо проговорил Нэпэл. — Ведь знаешь, что произошло бы, правь Империей Сенат?

— Анархия, — покачал головой Сайгейр. Продолжил рассказ: — Среди всех десантников Военного Ведомства после тщательного отбора он остановился на тебе. Хотя допустил-таки промашку — стоило выбрать какого-нибудь выпускника Военной Академии. Из тех что не прошли через ад… Из тех, у кого ещё не выжгли наивность напалмом… Но Трейсу хотелось тело, обладающее рефлексами бойца. Потому тебе выпала участь стать его сыном. В первой жизни, — надеюсь, она останется единственной, — у Трейса не было родственников, тем более детей. Во время развлекательного путешествия корабль с пятью его сёстрами, их детьми, с его двоюродными братьями, разбился о льды Свайур-Лайда. Это было в самом начале правления. Трейс опасался, что кто-нибудь из родичей не станет дожидаться естественной кончины венценосца, свергнет с престола…

— Значит Шейруп не брат Трейсу? — уточнил Нэпэл.

— Ещё одна хитрая уловка, — хмыкнул снайпер. — Кто снимет родного дядю с поста главы Военной Разведки?..

— Если поверит легенде и посчитает своим дядей… Хотя будь он моим родственником — я бы уже давно отравил его.

— Когда ситуация стала критической и революции нельзя было избежать, Трейс разработал план покушения на самого себя. В качестве исполнителя был выбран лучший снайпер Гибеша — я, — с некоторым превосходством повествовал Сайгейр. — В награду за выполнение задания мне пообещали внеочередное звание. Очень уж хотелось стать полковником…

— Ты получишь то, что тебе обещали. От меня.

— Когда всё произошло, бунт в войсках улёгся сам собой, — по причине бессмысленности. Кого свергать с престола?.. А я стал опасен, так как владел информацией, разглашение которой в военной среде свело бы на нет все усилия Трейса. Вряд ли кому-нибудь понравится то, что Трейс намерен вселиться в чужое тело и вновь вести Империю к гибели. Меня «поймали», скрутили на месте «преступления». Предали суду Конклава Гибельного Дня. Всю Империю заставили поверить в то, что я вражеский шпион. К счастью моему, — выдохнул Сайгейр, — ты в своей необузданной ярости отправил меня в эту клинику. А Фрекс решил, что опытный убийца будет полезен в его отряде.

— Почему тебя посвятили во все планы — касаемо воскрешения Трейса и переселения разума? — с внезапной холодностью спросил Нэпэл.

— Шейруп отдал мне приказ выстрелить, но я отказался. Подумал, что глава Разведки хочет узурпировать власть…

— Признаться, — качнул головой Нэпэл, — я тоже так думал всё время…

— Тогда со мной поговорил сам Трейс. Им пришлось всё рассказать — иначе ничего бы не получилось…

— Понимаю… А кто выполняет замысел Трейса? — вопросил Нэпэл.

— Его воскрешением занимается организация «Реинкарнация». В ней около двух сотен людей.

— Они верны ему?

— Верность — слишком нетвёрдое чувство, — медленно проговорил Сайгейр. — Если не направлена на любимую женщину. Или на друга, спасшего жизнь. Не думаю… Им, так же, как и мне, были обещаны всякие блага. И вряд ли они переметнутся от него сюда — знают, что ты не потерпишь предателей возле себя. И не простишь им даже предательство своего врага.

— Тебе ничего не грозит. У тебя ведь совсем другой случай — ты отрёкся от них только после того, как отреклись от тебя, — сказал Нэпэл. — Но откуда вообще взялись такие мысли?

— Они разыскивали информацию про тебя, — объяснил Сайгейр. — В бытность твою штурмовиком. Нашли немного, но и этого хватило…

Нэпэл поморщился. Прознатчиком удалось найти лишь отчёты о самых ранних военных операциях, — все последующие были засекречены. Былая слава сыграла с ним злую шутку. Уже давно он научился прощать предательства людей, могущих ещё оказаться полезными ему. Конечно простить — вовсе не значит забыть…

— Кто их возглавляет? — спросил Нэпэл. Хоть и знал ответ, — догадался, — но хотел услышать из уст Сайгейра.

— Во главе организации стоит… — начал снайпер.

Нэпэл вскинул автомат, нажал на курок. Дюжина пуль пронеслась над плечом снайпера, с всхлипом увязла во что-то в темноте.

Снайпер подскочил на месте, вскинул руки, заговорил быстро:

— Если ты думаешь, что я говорил тебе всё это, — про предателей, про всё другое, — чтобы показать, какой я хороший, показать, что я порвал с ними и на твоей стороне… Всё не так… Я с тобой!.. И я не предатель!..

— Это они предали тебя, — проговорил Император, опуская автомат. — Скажи, наконец, это имя…

— Шейруп отдаёт все приказы!..

— Сейчас этот ублюдок качается позади тебя. И собирается падать…

Сайгейр поспешно отступил вбок, но мертвец завалился не вперёд. Рухнул на спину.

Император подошёл к трупу бывшего главы разведки, распростёршемуся на полу, но так и не выпустившему пистолет из единственной руки. Выстрел превратил в жуткое месиво правую сторону его головы.

— Как он добрался сюда? Когда я оставлял его в перевязочной, он умирал… — с удивлённой усмешкой промолвил Нэпэл. — И ещё, где его мозги?

В дырку в черепе было видно, что место мозга занимает прозрачный пластиковый мешок, заполненный вязкой жидкостью. Медленно, словно нехотя, она покидала своё вместилище через отверстия, оставленные пулями. По тонким трубочкам, соединяющим мешок с глазами, ушами и позвоночником пробегали разноцветные искорки.

Нэпэл наклонился, чтобы поближе рассмотреть содержимое черепа, как вдруг Шейруп распахнул уцелевший глаз, хотел направить пистолет на императора Тот вовремя перехватил руку и выкрутил так, что запястье переломилось, а острые края костей проткнули старческую кожу.

— Так ты, оказывается, любишь дядю, дорогой племянничек! — Шейруп оскалился половиной челюсти, не тронутой пулями.

— Дядя, неужели ты ещё не понял, — насмешливо проговорил Нэпэл, — что я имитировал все родственные чувства. И сыновнюю любовь тоже. Прости, Сайгейр!..

— Да что, я — ничего… — невнятно пробормотал снайпер.

— Как можно было испытывать какие-то чувства, — будь даже Трейс настоящем отцом! — если никогда человек этот не держал меня в детстве на руках!.. — разъярился Император.

— А ты хитрее, чем я думал!.. — прохрипел Шейруп. — Да вот только есть у тебя слабое место… Арна… Помнишь, в первые дни я предлагал устранить её?.. Ты отказался… А мог бы стать сильнее. Так и остался слаб…

Нэпэл заскрежетал зубами, поднимал руку для смертельного хвата.

— Прощай, «дядя»! Ты не нужен империи!

— Я ещё вернусь! — проскрипел разбитыми зубами Шейруп, прежде чем Нэпэл вырвал то, что заменяло мозг и разбил ударом о стену.

Послышались быстрые шаги, и из темноты выступил Чэрт, в руках по пистолету.

— Встреча добрых старых друзей… А я пропустил — отбивался там от этих ублюдков!.. Как нахлынули… Я и не заметил, как эта тварь ожила… — с сожалением закончил штурмовик, от души пнул Шейрупа. Поднял ударом в воздух, отбросил на пару шагов.

— Император и я не только друзья… — проговорил тихо Сайгейр. — Ещё и кровники!..

— Верно! — усмехнулся Нэпэл. — Я испробовал твою на вкус!

Чэрт поднял с пола опустевший мешок. Мешок из головы клона Шейрупа.

— «Изготовлено в Институте Исследования Электроимпульсов Головного Мозга», — прочитал штурмовик на пустой пластмассовой оболочке. — Я слышал про такие штуки. Настоящий «Стальной Арахнид» лежит где-нибудь в бункере и управляет клоном на расстоянии… Даже хорошо, что он клон, — усмехнулся Чэрт. — Получается, я не стал кровным родичем с этим ублюдком! А то уж испугался… Ведь ты затыкал его раны моими бинтами!..

— Мне тоже стыдно, — пожал плечами Нэпэл. — Это рефлекс: помочь слабому и беззащитному старику…

— Император, за вашими передвижениями надзирали всё время, — проговорил снайпер. — В вас наверняка вживили следящее устройство. И, прежде чем что-то предпринимать, от него надо избавиться.

— Я проверялся перед вылазками, — проговорил Нэпэл. — Когда приходил забирать жизни его людей, — он качнул головой в сторону трупа. — И каждый раз наш полковой доктор обнаруживал под кожей капсулы.

— Значит, и сейчас они есть. Надо вырезать…

— Ты смог бы это сделать?

— Набрался кое-какого опыта у доктора Фрекса. Был одним из его ассистентов, — Сайгейр отошёл к стоящему у стены медицинскому аппарату, нажатием кнопки оживил экран и индикаторы состояния. — Ложитесь на стол, только снимите сначала всё металлическое.

Император выдернул пояс и швырнул на пол, автомат перебросил Чэрту, лёг на стол. Снайпер, управляя рычагами, заставил аппарат выдвинуть к Нэпэлу длинный манипулятор с рентгеновской трубкой на конце. Удовлетворённо щёлкнул по тёмному пятнышку на мониторе:

— Некий предмет вживлён в живот, между кишок.

— На этот раз глубже… — скрипнул зубами Нэпэл. — Как они проделывали это? Да так, что я не заметил?

— Возможно, во время сна. Или отбили потом память наркотиками, — предположил Сайгейр, не отрываясь от пульта.

— Вот последнее — вряд ли… — пробормотал Чэрт. — Уж мы-то от ядов не загнёмся…

— Ладно. Разговорами тут не поможешь, — сказал Нэпэл, расстёгивая рубашку. — Действуй!

— Придётся без наркоза, — осторожно произнёс Сайгейр. — У нас мало времени: действие лекарств не успеет исчезнуть прежде, чем они будут здесь… Заговорщики, или люди Шейрупа…

— Я понимаю! — криво усмехнулся Император. — У нас много врагов, так что поспеши, а то не хватит времени со всеми расправиться до конца недели.

Никто не поддержал его шутку хотя бы улыбкой, все стояли вокруг серьёзные как никогда. Смотрели обеспокоено.

— Чэрт, вам лучше держать Императора за плечи, — проговорил снайпер.

Император едва заметно шевельнул головой, и глава Военведа остался стоять на месте.

— Ну что ж, тогда приступим!.. — вздохнул снайпер, доставая из шкафа чемоданчик с инструментами.

Ланцет медленно рассекал кожу и мышцы. Кровь стекала по бокам из перерезанных мелких сосудов, крупные лезвие в руках наловчившегося на трупах, — и не только! — снайпера обходило. Нэпэл напрягся, стиснул зубы чтобы не закричать, хотя и следовало выпустить часть боли. Ведь он не во вражеской пыточной, где нельзя подать и признака слабости, можно только хохотать безумно, или петь black-арии. Сейчас вокруг друзья, — во всяком случае, в этой комнате. Подавив боль, Император немного приподнялся на локтях, наблюдал за работой снайпера.

— А это тебе за дырку в горле! — произнёс Сайгейр. Нэпэл напрягся, готовый переломить снайпера ударом ребра ладони, но понял, что тот шутит. Гибешевец хохотнул, не видя, как глава Военведа убирает от его затылка пистолет: — Да что эти царапины в сравнении с той аутопсией и последующим расчленением. Ну вы знаете… Наверняка все смотрели тот прямой эфир. А у меня до сих пор по всему телу шрамы…

Сделав разрез ровно такой, чтобы просунуть руку, Сайгейр это и сделал, предварительно натянув перчатку. Аккуратно просовывая пальцы меж органов, он прощупывал внутреннюю полость, до тех пор, пока не обнаружил устройство.

Чэрт стоял позади, внимательно наблюдая за каждым действием снайпера. Если тот сделает хоть одно неправильное движение, вернее, только захочет его сделать, то глава Военведа безжалостно перережет ему горло. И продолжит операцию, ибо в курс штурмовиков входил и медицинский минимум. Правда, командарму практически никогда не приходилось применять врачебные знания на практике, и делать этого совсем не хотелось, да и удавалась ему лучше всего только первая часть — распарывание, но он не сомневался, что с блеском выполнит подобную процедуру.

Сайгейр вытащил эллипсоид, величиной не больше пули для стандартного «Тайфуна», капли крови падали с серебристых боков капсулы. Нэпэл подставил ладонь и снайпер вложил в неё устройство. Пока Сайгейр накладывал тугой шов и заклеивал его пластырем, Император вертел устройство в руке, потом просто раздавил пальцами.

— Необходимо связаться с Сэйпогом. — сказал Нэпэл, когда операция была закончена. Достал рацию из кармана. Нашёл нужный канал связи. — Друг!..

— Он вас не слышит! Буду удивлён, если его рецепторы ещё что-либо воспринимают! — Шейруп злобно расхохотался в микрофон.

— Сэйпог жив, — одними губами сказал Чэрт. И усмехнулся. Штурмовики знали, что Сэйпога невозможно застать врасплох.

Нэпэл вспомнил, как однажды, когда Сэйпог вернулся с задания, его решили поздравить с днём рождения однополчане. К сожалению, Император знал как это происходило только в пересказе, так как и он сам, и Чэрт, в тот момент находились в служебной командировке за много тысяч километров от Мириуса. А если б они были в столице, то ни в коем случае не стали бы чествовать Сэйпога таким образом, как это сделали воины, да и им запретили бы.

Когда будущий глава Гибеша вошёл в свой кондоминиум, вспыхнул ослепительный свет. Штурмовик лишился зрения на секунды, но квартиру свою помнил хорошо, потому и прыгнул к окну, выпуская в толпу колышущихся вражеских образов два магазина, — стрелял с обеих рук, — пробив стекло, полетел вниз с восемнадцатого этажа.

Когда он вновь поднялся на уровень, где располагался кондоминиум, захватив из багажника своего «Драгона» «Ураганы», то увидел, как на лестничную площадку выползают нашпигованные пулями однополчане, перемазанные кровью и коньячным кремом с тортов.

— Как видишь, я восстановил себя в должности, даже повысил, — продолжал Шейруп. — А теперь, послушай мою первую директиву. Перенастройся на частоту патрульных отрядов.

Нэпэл выбрал нажатием на сенсорный экран нужную волну.

— Внимание! В здании, где засели заговорщики, находятся особо опасные преступники. Двое из них с помощью пластических операций обрели лица императора и главы Военного Ведомства. Двойника Нэпэла взять живым и невредимым любой ценой.

— А про меня ни слова? — обиделся Сайгейр. — Забыли!

— В клинике находится также засланный врагами империи убийца императора Трейса, — продолжал диктор. — Как выяснилось, он избежал справедливой казни, поэтому долг каждого солдата — привести приговор в исполнение.

— Плохи наши дела! — нахмурился Нэпэл. — Скоро здесь будут люди Шейрупа, а у нас всего два автомата с полупустыми магазинами.

— Я знаю, где находится оружие для отрядов Фрекса! — опять вставил слово снайпер.

— Веди! — велел Император.

…Высокие стеллажи, заставленные надписанными ящиками, тянулись вдоль стен параллельно друг другу и, уходя вдаль, пересекались между собой будто вопреки законам земной геометрии где-то там, где человеческий глаз уже не в силах был что-либо различить.

— Откуда у Фрекса столько оружия и военной формы? — спросил Чэрт, разбивая локтем крышку ящика с надписью «Обмундирование». — Разве что «Клыков» нет…

— Понятия не имею, — отрезал Сайгейр. — За год проведённый здесь я так и не узнал все секреты доктора. Да и не пытался, честно говоря, рад был до безумия, когда меня сшили!..

За покрытыми бронёй в два слоя лопатками Нэпэла тускло поблёскивали иссиня-чёрными стволами два «Тайфуна» — сорока зарядных автомата. Немало запасных магазинов к ним и ручных гранат покоилось в глубоких карманах галифе и бронеплаща. Вдоль позвоночника Нэпэл закрепил «грозу мотора» и «пепел пехоты», что означало в переводе с профессионального жаргона штурмовиков ракетницу типа «Кроветворец» и огнемёт системы «Дракон-3». Напоследок проверив ремни бронежилета и застегнув плащ на все пуговицы, Нэпэл взял в правую руку тяжёлый пулемёт-шестистволку, а в левую — стальной ящик с патронами и баллонами для огнемёта, посмотрел на Чэрта.

Чэрт скинул ненавистную больничную пижаму, просунул ноги в сужающиеся штанины брюк галифе, руки — в рукава белой шёлковой рубашки, надел пластинчатый бронежилет, щёлкнул застёжкой ботинок на титановой подошве. Затем подпоясался широким поясом с карманами для метательных ножей. Прицепив к поясу по две кобуры с каждой стороны от пряжки, набросил поверх бронежилета ещё и бронеплащ, опустил на голову чёрную сферу шлёма со стеклянным забралом, словом, выбрал стандартное обмундирование, которое всегда носили штурмовики и которое было сейчас и на императоре — чёрный мундир и галифе, с золотыми и серебряными нашивками, в виде перекрещенных клинков и крыльев, в виде злобно скалящихся мёртвых голов, с рубиновыми запонками в виде черепов. Однако на это сходство в снаряжении Чэрта и Нэпэла заканчивалось.

Чэрт взял в руки револьверный гранатомёт «Вулкан», и свинцовый контейнер, со стенки которого пронзительной желтизной предупреждал об опасности радиационного излучения круглый с тремя прорезями знак.

— Надеюсь, этого нам хватит? — первым нарушил молчание Сайгейр, насмешливо оглядывая с головы до ног обвешанных оружием штурмовиков.

Снайпер готовился к предстоящей схватке по-своему. Долго перебирал различные виды винтовок и, в конце концов, забросил за спину одну из них, остановившись на классическом скорострельном экземпляре с коротким деревянным прикладом. Побросал в кожаный армейский мешок тройной питательный минимум, медицинский комплект, три ЗГ-Маски (защищающей от ядовитых газов), коробочку с фильтрами, моток верёвки, выстреливающий крючьями аппарат, который при необходимости можно прикрепить под ствол оружия, четырёхзубные снаряды к нему в пирамидальных чехлах, запасные оптические и лазерные прицелы, отправил мешок вслед за винтовкой.

— Вряд ли, под конец битвы оружия всегда не достаёт. Даже, если его целый арсенал, — задумчиво отозвался Чэрт, впихивая в узкие пеналы стволов гранатомёта продолговатые цилиндры зарядов. — Здесь у меня, — он ласково провёл по стенке контейнера, — крайнее средство. И мне очень не хотелось бы использовать его. Но когда кончаются патроны, как говорится, не выбираешь… Кстати, мы ещё не решили, как будем выбираться отсюда. — Чэрт внезапно прервал свои же собственные рассуждения, постепенно начавшие перетекать в ту область науки, которую усердно постигали курсанты Военного Университета на кафедре Философии Боя. Не хватало стать ещё преподом в учебке!..

— Может уйдём через водосливной коллектор? — высказался Сайгейр.

— Не годится! — в корне задушил идею Император. — Я ведь сам приказал заделать все подземные ходы. Будем прорываться через восточный двор, цепь окружения там ближе всего к стенам здания, — проговорил Нэпэл. — Создадим огнеударную завесу и…

…И вскоре бесстрашная троица мчалась под обстрелом на другую сторону улицы, а таймеры на опорах восточного крыла отсчитывали жалкие доли секунд, оставшихся до буйства огненных красок.

Волна огня и воздуха подняла штурмовиков и снайпера, швырнула на высокие шипастые колёса осадной машины. На краткий миг брусчатая мостовая превратилась в высокую кирпичную стену, вниз с которой они летели.

Огненные протуберанцы поднялись ввысь от восточного крыла клиники, — багровые мазки, проведённые рукой бога войны по чёрному холсту неба.

Один из тех вертолётов, что кружили над площадью, заливая её светом своих прожекторов, оказался в той части пространства, которую спустя мгновение заняли облака огня. Стёкла летательного аппарата лопнули и огненная стихия ворвалась внутрь кабины. Пластиковые обшивка и кресла стекали на дно корпуса, неся в себе чёрные вкрапления пепла — всё, что осталось от экипажа, — и тут же испарялись. Мгновением раньше вскипело и, превратившись в пар, разорвало бак топливо. На плоскую крышу центральной части клиники рухнула, описав кривую, уже пустая стальная оболочка машины. Прорезая перекрытия всё ещё вращающимся винтом и продавливая их многотонной массой, она остановилась, лишь пройдя насквозь несколько этажей.

Нэпэл поднялся с камня, прочертил длинную очередь по крышам окружающих зданий, заставив пригнуться засевших там снайперов и воспользовавшись краткими секундами затишья, зашагал к Чэрту, привычными движениями перезаряжая шестистволку. В животе защемило, Нэпэл замер на секунду, прислушиваясь к ощущениям. Кажется, всё нормально, нитки и пластик скрепляли края разреза по прежнему, и штурмовик постарался забыть про дыру в животе.

— Как вам вон тот красавец? — Нэпэл указал на приземистый автомобиль, посреди крыши которого словно поросший шипами горб на спине неведомого чудовища, возвышалась невысокая башенка, грозно ощетинившаяся стволами пушек и ракетомётов.

— Зверь, а не машина. — Чэрт приблизился к стальному монстру и похлопал его по сверкающему бронёй боку. — Такой здорово пригодился бы нам тогда, в песках Гремящей Пустыни.

— Пора уходить! — опасливо озираясь по сторонам, одновременно с этим отряхивая с пол бронеплаща застрявшие в нём пули, подал голос Сайгейр. Он впервые попал в такую переделку — умение обращаться с дальнобойной винтовкой не требовало присутствия снайпера в центре боя. — Они скоро опомнятся, и тогда нам несдобровать!

— Не стоит этого делать, — холодно сказал Император.

— Что? — снайпер недоумённо поглядел на него.

— Пули надо приварить к плащу, иначе в нём будут прорехи, — объяснил Нэпэл, занимая место водителя и освобождая для Чэрта соседнее сиденье от оставленных на нём коробок с патронами.

Сайгейр только пожал плечами и торопливо залез в башню наводчика.

Император вдавил кнопку зажигания в приборную доску, сердце зверя — мощный турбореактивный двигатель — заработало, пол кабины мелко завибрировал. Нэпэл переглянулся с Чэртом.

— Совсем как в былые времена. Помнишь дороги Озайра…

— Гони! — панически закричал Сайгейр, увидев через забранную бронированным стеклом узкую смотровую щель, как со всех ног бегут к своим броневикам десантники, и как плавно поворачивается в их сторону танковое орудие.

Император слегка коснулся штурвала броневика; восьмиколёсное чудище тронулось с места и, быстро набрав скорость, понеслось по автостраде, ведущей к окраине города, без единого выстрела оторвавшись от увязавшейся погони.

 

Глава 3

— Что это такое? — доктор Фрекс прекратил свой размеренный шаг вдоль шеренг вытянувшихся в струнку воинов. Остановился напротив боевика, на шее которого красовался алый платок с длинной белой бахромой. — Значит, лекарства не помогли? Чудесно! Придётся прибегнуть к старому испытанному способу. — Фрекс схватил маньяка за загривок и пригнул к полу. Острое колено несколько раз врезалось ему в лицо. — С кого ты снял скальп? С имперского телохранителя? Ну что ж, отчасти я тебя понимаю. У него были дивные волосы.

Доктор Фрекс продолжил обход шеренг.

— А ты, Скальпель, не забыл прихватить свои игрушки? — главный заговорщик похлопал боевика по нагрудным карманам и извлёк плоскую маленькую коробочку со стеклянной крышкой, под ней тускло поблёскивали, отражая свет матовых ламп скальпели различных форм и размеров. — А я-то думаю: куда мои инструменты всё время пропа…

Чудовищный грохот, раздавшийся над головами заговорщиков, прервал слова Фрекса и заставил всех устремить взоры на потолок. Грохот усиливался, приближался, потолок прогнулся вниз, распахнулся, перекрытия проросли вращающимися лопастями. Объятая огнём махина геликоптера рухнула на ряд больничных фургонов, сметая их, и замерла, в ожидании транспортера, доставляющего металлолом на плавильную фабрику.

Недисциплинированные маньяки в панике разбили строй, кто-то бросился на пыльный пол, закрывая голову руками, кто-то ринулся под прикрытие колонн, поддерживающих массивный свод. С помощью пинков, раздаваемых санитарами, и нескольких очередей в многострадальный потолок, порядок удалось восстановить.

— Сколько наших людей осталось наверху? — спросил Фрекс у помощника.

— Три десятка болванов охотятся за Нэпэлом и Чэртом.

— Могли они сбить вертолёт?

— Вполне возможно, — деловито сказал заговорщик. — Пройди они курс терапии до конца.

— Доктор Фрекс! Я думаю, вам стоит это услышать! — заговорщик, из старшего медицинского персонала, протянул рацию.

Прослушав сообщение главы разведки, Фрекс лихорадочно обдумывал складывающуюся ситуацию. Затем стал коротко и сухо выбрасывать слова, адресуя их не своим подчинённым, самому себе. Ибо новое с трудом укладывалось в голове.

— Шейруп жив. Использовал клон. Обидно. С другой стороны, наша задача упростилась, — со спокойствием говорил доктор. С нарастающим спокойствием. — Раньше надо было уничтожить Императора и его соратников, теперь об этом позаботится дядя Императора. Нам останется лишь убрать его. Я грежу!.. — сорвался на крик Фрекс. — Чёрт, хоть бы он сам сдох!..

Медбрат с резиновым прутом, — для успокоения психопатов, — непонимающе глядел на доктора пустыми глазами, то ли ждал приказаний, то ли ободряющих слов. Может быть, подумывал, а не применить ли сейчас свой инструмент по прямому назначению.

— Нам не справиться с этим, — пробормотал Фрекс. Подавив приступ истерики, лишил детину с прутом удовольствия от пары ударов. — Выжить бы в первой схватке… Вырваться бы отсюда… Загоняй этих тварей в машины!..

— По фургонам! — зычным голосом отдал приказ помощник Фрекса. Примериваясь, как бы перетянуть палкой нескольких промедливших болванов разом. Это представлялось осуществимым, ведь они так сгрудились, ища в своём тесном кружке избавления от агорафобии, что даже столкнулись лбами, и всё равно продолжали чуть ли не бежать на месте, стараясь ещё сильнее вдавиться друг в друга.

Фрекс отвернулся от этого неприглядного зрелища, возвращаясь к тягостным мыслям.

Заговор провалился. Никто, кроме доктора, пока не понимает этого. И хорошо. Фрекс заметил первым — выявил болезнь выбранной системы действий. Теперь речь идёт лишь о том, чтобы выжить, но удастся это не многим. На свой счёт кое-какие планы у Фрекса имелись.

К главному заговорщику подошёл санитар, оглядывался на толпящихся больных.

— Машин на всех не хватит, — прошептал совсем тихо. — Они это уже видят. Взгляните! — заговорщик качнул головой в дальний угол гаража. Там сгруппировались самые смелые и непокорные из маньяков, перешёптывались и бросали злые взгляды в сторону Фрекса и его окружения. — Они могут попробовать захватить наши фургоны, отомстить нам за то, что мы…

— Болванчики слишком тупые… — хрипло проговорил Фрекс. И усмехнулся. — Эй, ублюдки!.. Вы что, решили остаться?.. Дождаться имперских солдат?.. Думаете, они принесут вам вечерние порции каши, каждому на отдельной тарелочке?..

Психи замычали, задвигали челюстями, наименее безнадёжные просто молчали, ожидая, что будет дальше.

— Прошу в мой фургон!.. — Фрекс открыл задние двери и отступил, церемонно проведя руками внутрь, пропуская первого психопата. Тот замешкался, никак не мог выбрать ступеньку, — такая сложная задача, ведь ступенек целых одна! — источал потоки слюны, капая на пол. Фрекс отбросил манеры, с рыком схватил маньяка за загривок и забросил внутрь. Ударом по спине вшиб в кабину следующего. Вдавливал психов в свой фургон до тех пор, пока прижатые не заорали протяжно, тогда залез сам, и замкнув двери, стал пробираться через толпу в самый её центр. И только оттуда прокричал шофёру: «Поехали»!

Оставшиеся боевики безуспешно хватались за стенки фургонов, пытались залезть на крыши, падали, попадали под колёса. Поняв, что брошены на верную смерть, открыли огонь из автоматического оружия вслед машинам.

Первые машины в колонне взлетели по пандусу из тёмного прямоугольника ворот подземного гаража, раздалось тявканье самонаводящихся автоматических пулемётов, расставленных по периметру площади. Спустя терцию к ним присоединился треск автоматов, — солдаты сориентировались чуть позже роботов.

Людей, ведущих первый фургон и принявших на себя большую часть вражеского огня, спас от мгновенной гибели лишь полный бронекомплект. Дал возможность прожить ровно столько, сколько необходимо для наведения ракетомёта. Мощность боеголовки позволяла насквозь пробить броню лучшего сайматранского танка «Серый крокодил», и этого было более чем достаточно, чтобы уничтожить лёгкую медицинскую машину полностью, не оставив даже обрывка от тел её пассажиров. Следующий фургон едва успел свернуть влево, чтобы не угодить на дно воронки, оставленной разрывом.

Под шквальным огнём оставшиеся машины неслись к заграждению из броневиков, перерезавшему выезд с площади, когда на башенку одной из танкеток взобрался майор Второго Лучевого Корпуса Лигард, удерживая в руках «Клык-503» — оружие, одно упоминание о котором ввергало в ужас яваянские «Колонны Плача». На краткое время придавил курок. Столб ослепительно-яркого света соединил широкое жерло «Клыка» с машиной, и та вспыхнула и исчезла, оставив после себя на брусчатке лишь небольшое озерцо медленно застывающего металла.

Третий фургон проехался по остаткам предыдущего, с колёс полетели ошмётки жидкого металла, расплавленной резины. Сминая капот, врезался в бок танкетки, забуксовал на месте, будто пытался пропилить оголившимися колёсными дисками поверхность площади. Лица придавленных людей на переднем сиденье оказались на уровне колен майора. Увидев, что зажатые в тесноте сплющенной кабины ворочаются, пытаясь достать пистолеты, тот слегка наклонил ствол «Клыка» и выстрелил в упор.

Вверх зазмеилась тонкая струйка пара. Горячая металлическая каша, в которую превратился измятый бампер, сползала по броне танкетки. Перед гибелью Кожееду, психу, управлявшему фургоном, показалось, что он заглянул в пасть самой смерти, — в глубине широкого круглого дула «Клыка» мерцали багровые сполохи энергетического поля. На самом деле, сравнивать Кожееду было не с чем, он не мог похвастаться наличием в медицинской карте даже какой-нибудь завалящей клинической смерти, а последние переживания жертв, принесённых в угоду своим кулинарным пристрастиям, были ему недоступны, так же, как и всем. Просто разряды, скакавшие по обшивке внутренней камеры одной из врачебных установок доктора Фрекса, — он очень любил помещать туда пациентов, но не в целях излечения, а исключительно для дисциплинирования, — были похожи на увиденное в настоящий момент.

Водитель следующей в колонне машины резко притормозил и развернул фургон боком. Воины высыпали из него и рассредоточившись вокруг, открыли плотный огонь по клыконосцу. Майор прочертил по площади огненную дугу смертоносным оружием, оставляя глубокий чёрный ров. Отделение исчезло, но выполнило задачу, поставленную санитаром-командиром: рой бронебойных пуль пробил плащ и впился в тело, заставив Лигарда тяжело опуститься. «Клык» секунду ещё лежал на раскрытой ладони хозяина, будто не желая покидать его руку, затем гелевый наполнитель держателя со всхлипом выпустил пальцы, «Клык» скатился с башенки, застыл на краю крыши танкетки.

— Достаньте мне «Клык»! Живее! — рыкнул Фрекс. Сумасшедшие не желали подобно боевикам вступать в схватку. — Твари! — он выстрелил в затылок, оказавшийся перед ним. Выстрелил в упор, брызги залепили ему нижнюю часть лица. Фрекс стёр всё бронированным рукавом, выглядел теперь, будто вгрызался в плоть. Сказал свистяще: — Я буду выбивать мозги каждую секунду, пока один из вас, скотов, не пойдёт, чтобы принести мне «Клык»! — Фрекс быстро приставил ствол к виску нависшего над ним психа, нажал на курок. Выловил руку с ножом, пробиравшуюся к нему между тел, вытянул, обхватив кулак с рукоятью, чтобы поудобнее было стрелять. Отнятую свинцом кисть бросил под ноги — моментально превратится в месиво, ведь такое стадо топчется.

Психопаты словно закружились в хороводе, одни пытались вытолкнуть других в двери, другие отойти от дверей дальше. В центре безумного месива держался Фрекс, на него напирали два трупа, волна людских тел пыталась закружить их, тёрла о доктора. Тот шипел сквозь сжатые зубы, стрелял в тех, кто оказывался напротив дула пистолета, зажатого в придавленной к груди руке, — места не было, не поднять, не достать ещё один. Лопатками и левым боком почувствовал удары ножами, ничего, бронеплащ держит пулю. Уголком глаза заметил блеск, на границе зрения. Подбородком поднял воротник, лезвие вжикнуло по нему, в разрезе показался серый металл. Потом чёрный пластик, покрывающий броню, затянется. Скорость его регенерации значительно выше, чем у человеческих тел, — ведь в синтезе участвовали лучшие имперские химики, а не природа, отлынивавшая во время выведения людской породы. А следующий удар будет точнее, и выше воротника. Прямо по шее, от уха до уха, на ноготь вглубь.

Чёрта с два… Нет, он не Чэрта поминает, этого императорского прихвостня. Он просто ругается.

Фрекс извернулся, шею вывернул до хруста, — навстречу ножу. Сжал зубы на лезвии, крепко, губы раздвинул широко, чтобы не поранить, оттого такая ухмылка. Жаль, что нельзя сказать твари пару слов, не получив в обмен змеиного языка… Врач чуть не вывихнул себе кисть, но направил пистолет во врага, выстрелил. Резким движением головы метнул нож куда-то вбок, оттуда донёсся всхлип.

Звон стекла Фрекс принял между прочим, слишком занимал в этот момент танец вокруг. Но потом увидел через затянутое металлической сеткой окошко, над головами двигающихся вокруг болванов, как психопат, напросившийся в фургон, растянувшись, лезет, словно прилипая, по бронированному боку имперского транспортёра. Дотягивается до «Клыка»…

Маньяк дёрнул за боевой агрегат, повис всем телом на кабелях, — вытянуть хоть с локоть не смог. Приложил оружие к боку транспортёра, — по земле, горизонтально, — дуло поставил под малый угол атаки, ударил по боевому щитку кулаком, разбрызгивая куски наполнителя совмещённой с щитковым прицелом спусковой части. Отвернулся от луча, — тот плавил броню в метре, по краю растущего отверстия краснели точки, расходились в стороны, увлекая за собой пустое пространство. Дыра стала такой, чтобы пролезть человеку, психопат выключил боевой агрегат, спрыгнул на брусчатку.

Прореха ещё не остыла, как в неё погнали сначала самых тупых психов, — проверить плотность заградительного огня, — у этих сумасшедших не доставало ума перешагнуть через порожек из расплавленного металла, шли, оставляя на нём свои следы, — а в них стопы целиком. Шли дальше, некоторые не чувствуя боли, другие дико визжали. Поджаривая своё мясо, пёрли вперёд, под ударами прикладов. С той стороны броневой стены началась трескотня автоматов. Боевики из маньяков и санитаров вливались в схватку, кипевшую в отгороженном проулке.

Псих, заполучивший «Клык», вонзил пальцы в гелевый экран на щитковом прицеле оружия, свёл пальцы в пучок, стягивая разбросанную кривую мощности, перераспределил энергию по боковым капиллярам, направил концентрированный луч на «вороньи» гнёзда на крышах домов, медленно вёл им, — толкал полем от пучка энергии по крышам близлежащих домов вал из бетона и металла, выжигая ячейки снайперов и других имперских «птиц». Уже пустыми, — люди, завидев приближение волны из горячих камня и стали, разбегались. Очистил верхний периметр настолько, насколько хватило кабеля энерговода, чтобы поворачивать «Клык» — западные крыши остались целыми, одним своим видом притягивают, по крайней мере, с десяток ракет…

Фрекс собрался с силами, страшными ударами сорвал с петель дверь, — от него её отделяли пять трупов, трое живых, и одно раздавленное, но живущее ещё существо, — выбросил из фургона всё, что мешало выйти, выпрыгнул, наступив на живот мертвеца. Мимоходом подумал, что болванчик просто притворялся, отлёживался, иначе с чего бы ему дёргаться под ногами и извергать изо рта кровь, потоком толщиной в запястье? А, всё одно, теперь псих стал мертвецом, работа поддверным ковриком оказалась фатальна… В окружении боевиков разной степени шизофрении, — твари, толпились рядом с фургоном, не догадываясь открыть дверь, — пошёл быстро к броневикам. Проходя мимо воина, доставшего «Клык», щёлкнул пальцами поднятой руки, приказывая идти рядом.

— Как зовут? — рявкнул через головы окружавших боевиков, не смотря на психа. Оглядывал окрестные крыши. Впрочем, сомневаться в тщательности захватившего оружие маньяка не было нужды.

— Серп! — гаркнул в ответ воин.

— Теперь — командир отряда. Возьми себе десять ублюдков, из тех что остались.

Доктор не знал, насколько поощрителен был его акт, да ему было всё равно. Всё равно, — все подохнут, быть может, ни разу и не выстрелив. Слишком мало времени было на подготовку, настоящую армию так не собрать…

— Оружие, — коротко сказал Фрекс, бросив косой взгляд на болтающийся на кабелях боевой агрегат. — Береги его. Никто другой с ним не справится, даже мои помощники.

— «Клык» больше не пригоден, — спокойно сказал псих. И впервые встретив взгляд Фрекса — глаза в глаза, — отшатнулся.

— Почему? — яро бросил доктор.

— Времени не было постепенно погружать пальцы в раствор пульта управления, — говорил Серп, хлопая глазами, и играя непонятно кого. Не то дурачка, не то наивного юношу. — Я даже не попал в пальцедержатели. Просто нащупал их и свёл вместе. Гель разжижился и вытек. Это же старая модель, управление примитивное…

— К чёрту, — оскалился Фрекс. — Дрались без «Клыка»… В машину!..

— Да и стотонную фуру с питающей ядерной установкой мы вряд ли бы смогли тащить с собой… — сказал псих тихо, не вдогонку врачу а, скорее, в никуда.

Фрекс двинулся к захваченному броневику, тычками подгоняя и выравнивая строй следующих по бокам сумасшедших — вдруг за башенкой на крыше всё-таки утаился снайпер. Хотя даже так прикончить заговорщика стрелку будет несложно. Выкосить одной очередью ряд… Фрекс больше полагался на свою броню, чем на живую защиту.

Боевые машины выезжали с площади, одна за одной, через южный проулок. Набитые боевиками, из медбратьев, или самых нормальных пациентов. Дебилы под присмотром нескольких санитаров ехали в слабых медицинских фургонах. Отказались пересаживаться, просто боялись выходить. Мимоходом Фрекс пристрелил нескольких, в поучительных целях, но даже это на агорафобов не подействовало. На убеждение клаустрофобов доктор не счёл нужным тратить пули и ресурс ствола, пользы психов этого типа в марше через город не ожидалось никакой.

Впору было зайтись нервным смехом: одни болванчики боялись пересечь пространство между фургонами и бронетранспортёрами, другие смогли бы это проделать, но не соглашались лезть в тесноту кабин. Грузовые отсеки фургонов ещё кое-как терпели — от макушки самого рослого мужика до потолка остаётся довольно много, сравнительно высокий карлик поместится, если станет на плечи психам. Да и посвободнее стало в грузовиках, ведь при рывке через площадь чёрт знает скольких выкосили пулемёты на турелях по краям площади. Решето, в которое превратились стенки фургонов, устраивало и клаустров, и агоров. Потому когда трупы выбросили, установилась полная гармония и для тех и для других.

По мере отбывания броневики и танкетки образовывали эшелонированный боевой строй, некоторая часть сил рассредоточилась по соседним улицам, сопровождая там основную колонну и неся охранение на флангах. Ушедшие далеко вперёд машины разведки контролировали перекрёстки, которые должны были миновать заговорщики. Всё было отработано на штабных учениях, даже пару раз отрепетировано под видом срочных вызовов к местам инсцинированных аварий. Но оказалось невозможным предусмотреть, предугадать все проволочки, вот и выходили оказии, вроде этой, с двумя группками психов, в болезни своей являющимися полными противоположностями друг другу. Почему в Империи так много именно таких психов? Фрекс только сейчас задумывался над этим.

Можно было избежать потерь и сберечь нервы, заимей они хотя бы несколько десятков броневиков в гараж клиники. Но с техникой возникли проблемы, в отличии от вооружения — его у Фрекса были огромные запасы ещё со старых времён, из командировок в Яваю его транспортники никогда не возвращались без нескольких тонн снаряжения. Но одно дело — ящики, и совсем другое — огромная машинерия. Добыть что-то бронированное, колёсное или гусеничное, на Явае во время войны не составляло труда, доставить на материк — тоже, но вот как перегнать в клинику по улицам, заполненным народом, мимо постовых и патрулей? Спрятать за городом — если и нашлось бы подходящее место, какой толк иметь технику так далеко от места возможного её приложения? Вот и не нашлось ничего лучшего, чем обычные медицинские машины, с белой полосой по борту и мигалками на крыше. Вот и выяснилось неожиданно, что около половины подготовленного воинского состава не могут воспользоваться трофейными броневиками.

— Слишком легко всё, слишком всё идёт по-нашему… — проворчал тем не менее Фрекс. Он не считал ничего из случившегося неудачей. Сам жив, вопреки стараниям имперцев и недалёкости, мягко говоря, собственного окружения. Так чего же ещё хотеть, на что жаловаться? А в какой-то момент врач даже заразился надеждами своих приближённых, свято веривших, что предводителя от власти отделяет теперь только Шейруп, и найти оного, отправить на пенсию и скоренько избавить от безделья автаназией будет делом ерундовым. Впрочем, отряхнувшись, действительно тряхнув головой, это порой помогало ему приходить в норму, доктор отверг все иллюзии. Если помощники погрязли в самообмане, если им нравится представлять себя на месте министров, — пускай, он не будет их разубеждать, а то, чего доброго, решат, что начальника надобно сместить, ибо он свернул в сторону с намеченного пути и отказался от поставленных ранее задач. На самом деле доктор был чертовски прагматичен. И, ко всему прочему, уже вышел из того возраста, когда бравада простительна и не опасна, равно как и из того, когда легко вынести низложение. Именно поэтому Фрекс ещё долго повторял: — Везёт, чертовски везёт. Так не бывает. Не должно быть…

 

Глава 4

— Вы Сэйпог, глава Гибеша? — за плечом раздался рафинированный голос.

Бывший штурмовик оторвался от экрана, по матовой поверхности двигались, окружая клинику, символические изображения броневиков, чёрные овалы.

Пять человек в чёрных бронеплащах стояли в помещении, загораживая единственную дверь.

— Как парни из Военной Разведки прошли через мою охрану? — спросил бывший штурмовик, лениво повёртываясь в кресле из стороны в сторону. Знал, что в такой ситуации даже эта мелочь может сбить с толку противников. Или внушить им его безразличие ко всему происходящему. Проклятая звукоизоляция…

— Значит вы Сэйпог? — человек в длинном, до пят, бронеплаще усмехнулся. Вопрос бывшего штурмовика попросту проигнорировал, да тот уже знал ответ. — Ваши люди, равно как и вы, арестованы.

— Кто отдал такое распоряжение? — проговорил Сэйпог, рассеяно водя целеуказателем по экрану. — «Подогнать бронетранспортёр прямо сюда? Меня пристрелят раньше, чем они пригонят. Да ещё и неизвестно, кому будут верны подразделения…»

— Приказ о вашей отставке с последующим арестом и расстрелом был подписан всего двадцать минут назад Шейрупом.

Сэйпог коснулся на клавиатуре чёрного прямоугольника с прорезанными краями, — в центре серебрился выпуклый лунный лик, добро улыбающийся, — экран потускнел, в этой части комнаты стало немного темнее. Закрыл неторопливо книгу из прошитых серебряными информационно-несущими нитями листов сенсорных панелей, погладил чёрную кожаную обложку, — на ней жемчужное облако истекало платиновыми каплями, прямо на уменьшенную и наклонённую карту Империи, естественно, вышитую с соблюдением перспективы чистой сталью, — задвинул вместе с клавиатурой под стол, в титановый сейф, самозакрывающийся, и признающий только одного владельца.

А всё вместе это называется — мотать нервы… Вот так-то, друзья…

— Гибеш подчиняется не Военной Разведке, а только Императору. У вас нет полномочий, — сказал твёрдо, вставая навстречу врагам, закручивая напоследок кресло по часовой стрелке.

— Шейруп отягощён различными полномочиями… Теперь… — пространно ответил разведчик. — Просим пройти с нами, но сначала оденьте вот это, — разведчик протянул Сэйпогу блестящие наручники.

Кресло замедляло своё вращение… Вдобавок к предназначенной для него роли, сейчас оно отвлекало разведчиков. Хоть немного, но распределяло внимание, заставляя взгляды перескакивать с бывшего штурмовика на шевелящееся позади него в тени пятно, и обратно.

— Титановые… Боитесь, что убегу? — Сэйпог понуро опустил голову и затрясся. Разведчики коротко переглянулись, вновь уставились на главу Гибеша, лишь догадываясь, что с ним происходит: нервное потрясение было настолько велико, что низложенный глава Гибеша впал в истерику. Сэйпог же не сдержался и расхохотался уже в полную силу. А потом…

Сэйпог резко ударил разведчика, стоящего перед ним, ребром ладони в шею. Офицер, стоящий рядом с первым разведчиком, не успел даже коснуться рукоятки пистолета в заранее расстёгнутой кобуре, тот так и остался покоиться на теле с переломанным позвоночником.

Следующий воин уже поднимал короткоствольный автомат, но Сэйпог оказался вплотную к нему и перехватил его руку. Указательный палец разведчика сорвался, придавив чувствительный курок. Очередь прочертила потолок, задев одну из ламп дневного света. Брызги стекла и бетона разлетелись в стороны.

Если у Сэйпога и была истерика, — то не та, что можно принять за слабость человека. Иная, истерика боя, почти ярость…

Бывший штурмовик притянул врага к себе и обхватив его шею, дёрнул её вбок, пригнулся, спасаясь от потока пуль за мёртвым телом, покрытом бронёй. Всё ещё сжимавший вражескую кисть руки с оружием в ней, Сэйпог открыл беспорядочную стрельбу по трём разведчикам, сгрудившимся в проходе. Оттолкнув от себя мёртвое тело, глава Гибеша подпрыгнул в воздух и ударил ногами одновременно двух ближайших противников. Последний рухнул на пол спустя секунду.

Кресло делает последний оборот — к столу, проехавшись в очередной раз сиденьем под клавиатурой…

Разведчики… У этих такая тактика. Не удалось уговорить, к действиям приступает группа захвата…

…вот оно медленно выезжает…

Удар расщепил дверь прямо посредине, разведчики, что таились в коридоре, ворвались в кабинет, расшвыряв половинки двери. Бывший штурмовик сделал шаг в сторону на секунду раньше.

…поворачивается к людям… Только на нём теперь лежит маленький продолговатый предмет.

Воздух между креслом и вломившейся группой захвата взорвался огненными шариками, распухавшими, сливающимися, но не переходящими некую цилиндрическую область. Слизывающими с людей лица, бока или руки, за один удар сердца захватывающими целиком. Какие-то шары возникли прямо в телах людей, пожрали плоть при увеличении, поглотили броню.

Комнату перегородил коридор, будто вынесенный архитектором ужаса из дома дьявола в типовое имперское строение. Одним краем ударил в глухую стену, у которой стоял стол главы Гибеша, другим смёл разведчиков, проломил тонкую, — в три стандартных имперских кирпича, — стену в коридор, пошёл через всё здание. Штурмовик приблизил лицо к поверхности, наслаждаясь единым красным буйством.

Потом коридор стал истончаться, пока не достиг толщины струны, и та не стала пунктирной, — капли огня висели в воздухе на расстоянии ладони, — а потом вовсе исчез. На месте, где коридор из ада застал разведчиков, дымился лишь обрывок полы бронеплаща.

Оплавленная крестовина основания кресла выпала из пробитой стены, грохнулась о камни, — волной огненных шаров с пола содрало все покрытия. От деревянного стола и тонкого пластмассового экрана вообще ничего не осталось. В глубине дыры поблёскивал титановый чемодан с клавиатурой и книгой в чреве, накрепко вбитый в несущую конструкцию. Метра на два.

Сэйпог стоял посреди комнаты заваленной трупами и довольно потирал руками.

«Надеялись взять меня впятнадцатером… Глупцы…» — думал глава Гибеша, снимая с мёртвых тел две кобуры с небольшими автоматами и цепляя их к поясу. — «Мёртвые глупцы…» — поправил он себя.

Небрежно отодвинув занавеску, — но тем не менее стараясь не маячить, таясь за стеной, страшился не того, что увидят что он жив, страшился что случайные снайперы решат это исправить, — глава Гибеша глянул в окно. Внизу наверняка осталось ещё несколько людей Шейрупа…

Так и есть: под окном в сквере стояло две машины — пятнадцатиместный броневик «Гипердрагон» и длинная автомашина Военной Разведки. У входа должны быть ещё несколько солдат. Одно место оставлено для меня. Пятерых я убил, — рассуждал Сэйпог, — десять полегло от взрыва. Осталось максимум девять. Да ещё в автомобиле кто-нибудь остался. Значит восемь. Стычка с охраной, — Сэйпог не сомневался, что его воины не стали сдаваться без боя. — Минимум пять погибших. Значит у входа всего два-три воина. И они не слышали стрельбы и взрыва. Благословенная звукоизоляция…

Сэйпог приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого нет. Трупы охранников, среди них ещё шесть тел в чёрных плащах. Глава Гибеша спустился по крутой мраморной лестнице и замер перед дверью в вестибюль. Там, у входных дверей стояли двое солдат.

Сэйпог распахнул дверь и метнулся к ним, перехватил ствол винтовки, крутанул. Выстрелил в упор. Солдата, стоящего рядом бросил на пол резким ударом приклада в скулу. Ударил ещё раз, с меньшей силой, в висок. Убивать не стал, ведь кто-то должен сообщить о провале операции по аресту главы Гибеша, а Шейруп должен озаботиться — взять управление войсками. Хотя время уже безвозвратно утеряно… Кто знает, что там творится, на площади перед клиникой Фрекса?..

Сэйпог вышел из здания и направился к машинам, оставленным мёртвыми теперь гостями на газоне. Штурмовик предполагал что с машинами остался один человек; это вытекало из всех расчётов. У обоих автомобилей стёкла затемнённые. В каком сидит шофёр? Не нацеливает ли оружия, намереваясь выстрелить через стекло?

Глава Гибеша направился быстрым шагом к «Гипердрагону», на вытянутой руке держа пистолет. Потом резко сделал шаг в сторону длинного чёрного автомобиля, одновременно пригибаясь.

Ему удалось спустить туго натянутые струны нервов шофёра. Хотя вполне может быть, что тот просто решил воспользоваться тяжёлой литой решёткой на носу машины по прямому назначению — задавить главу Гибеша.

Сэйпог выпрыгнул из под надвигавшейся радиаторной решётки, крутнувшись на скользкой от утреннего тумана траве так, что из-под подошв полетели клочья дёрна. Автомобиль проскочил сбоку, штурмовик бросился следом, стараясь ухватиться за бампер.

Через пару ударов сердца Сэйпог понял, что уже не сможет догнать машину. Собрал тело в тугую пружину, резко распрямился и, совершив немыслимый прыжок, упал на задний капот автомобиля, прогнув металл. Пополз вперёд по крыше, крепко ухватываясь за края.

Шофёр завилял машиной из стороны в сторону, будто на учебной полосе объезжал расставленные знаки. Сэйпога замотало, чуть не сваливало на дорогу. Штурмовик бросал тело в другую сторону, предугадывая действия врага.

Водитель направил автомобиль в стену бетонной жилой громадины. Затормозил тогда, когда машина должна была впечататься в стену, выкрутил руль до упора, ударяя боком. Штурмовик успел откатиться на другую сторону крыши, уберёгся от удара. И тут же чуть не слетел в пыль, — та бы слиплась, как от дождя, от его крови, — автомобиль рванулся вперёд.

Сэйпог был над водителем, ударил кулаком в бронированное стекло. Долбил ожесточённо, пока не вышиб вместе с металлическим окаймлением, крепившим к дверце. Запустил руку внутрь автомобиля, пытаясь достать горло водителя. Солдат рванулся, оставляя под ногтями Сэйпога клочки кожи, орал что-то неразборчивое в рацию, — та хоть и упала на пол, к педалям, улавливала чувствительными микрофонами и далёкий грохот стрельбы, идущий из района клиники, — лихорадочно бил по панели, нажимая одну и ту же кнопку. Стальной щиток выскочил из нутра дверцы, врезался в руку штурмовика, сдавил так, что в глазах потемнело. Кровавый ручеёк побежал по щитку, по дверце, капли срывались, оставляли в пыли длинные бордовые полосы. Сэйпог шипел, напрягал мускулы на руке изо всех сил. Показалось на секунду, что это остановит гильотину, но тупая сталь врезалась ещё сильнее, раздвигая кожу и мясо. А потом опасно хрустнула кость.

Сэйпог бросился на лобовое стекло автомобиля выворачивая плечо зажатой руки. Прижался, схватившись за зеркало заднего обзора свободной рукой. Психологическая атака сработала — или шофёр не видел дороги. Броневик врезался левой частью капота в угол здания. Сэйпога бросило вперёд, лопнули связки зажатой руки, взорвались растянутые сосуды. Рядом с головой штурмовика пролетел вместе с осколками лобового стекла и разбился о стену водитель, — если и были ремни безопасности, то не выдержали. Рука сработала лучше, иначе Сэйпог сползал бы сейчас по бетону грудой раскрошенных костей.

Штурмовик с трудом поднялся, боль подгоняла, — висеть на выдернутой из плеча, оторванной почти руке, было неприятно. Мягко говоря. Всунул пальцы в узкую щель между стальным щитком и крышей автомобиля — и в этой щёлке его рука? — потянул вниз. Всем телом навалился на дверцу, внутри что-то щёлкнуло, стальной лист вдвинулся туда. Сэйпог скрипя от боли подхватил полуоторванную конечность. Сделал несколько шагов, прижимая к себе раздробленную руку. Держать было больно, опустил вдоль тела — кисть повисла ниже колена. Вывернутая на другую сторону. Сэйпог опёрся о бок машины плечом, постоял пару секунд, с звериным рыком ударился о металл брони, загоняя кости на прежнее место. Теперь всё как надо, всё на ту сторону, только длиннее сантиметров на пятнадцать…

Зачем он вообще погнался за этим ублюдком? Пускай бы ехал, и Шейруп быстрее бы узнал о том, что арест не состоялся. А ему оставался бы ещё броневик, можно было тихо скрыться. Нет, надо было прыгнуть за машиной, душить шофёра… Рефлексы подвели его на этот раз. Подвели тем, что сработали как обычно — гнаться за врагом и убивать. Вместо того, чтобы отпустить.

— А ты был крепким парнем, раз сумел меня так отделать… — прохрипел Сэйпог, обращаясь к мертвецу, будто куча расплющенной при ударе плоти могла услышать. — Что ж… Что не убивает меня — делает сильнее…

Завывание сирен патрульных машин приближалось.

— Бежать… Надо бежать… — пробормотал штурмовик.

Из-за угла вывернул двухместный автомобиль и остановился рядом с вонзившейся в здание машиной. Дверца открылась, чёрные сапожки на маленьких ножках, обтянутых выше обшитого чёрным мехом голенища чёрными шёлковыми чулками, ступили на мостовую.

— Вам надо в больницу! Давайте я помогу вам! — хрупкая женщина перекинула здоровую руку штурмовика через своё плечо и, мужественно приняв на себя всю тяжесть его огромного тела, поволокла к машине.

Усадив Сэйпога, Чёрный Сапожок, — так про себя стал называть её штурмовик ничего не поделаешь, привык давать врагам клички, ибо зачем запоминать имена тех, кто вскоре исчезнет? — Чёрный Сапожок вывела автомобиль на шоссе и направила к военному госпиталю.

— К дьяволу больницу! — прохрипел Сэйпог и схватил руль здоровой рукой. — Меня прикончат!

— Что вы делаете! Отпустите! — закричала женщина.

Автомобиль вылетел на встречную полосу. Мимо громко сигналя, пронёсся тяжело груженый грузовик. Женщина бросила руль, закрыв в ужасе глаза ладонями, всхлипывала, пуская от большого ужаса по подбородку слюни. Сэйпог крутанул руль, возвращая машину на прежнюю линию — этого урока будет достаточно, будет послушнее. Подождал, пока женщина вцепится в колесо, тогда отпустил и выхватил автомат, наставив на неё.

— Так лучше?.. — прохрипел натужно.

— Вы чуть не угробили нас обоих! — возмутилась она, будто и не испугалась только что. Гневным выпадом пыталась вычеркнуть пережитый страх, да только мокрое лицо вытереть не могла, боялась выпустить руль. — Может быть, уберёте оружие и представитесь? — в последнем слове, самом длинном, голос сорвался на всхлип.

— Какого чёрта я должен представляться? — прохрипел штурмовик. — Меня и так все теперь знают! — На огромном экране, закреплённом между двумя небоскрёбами, над автострадой, появилась его фотография с подписью, сообщающей что тот, кто обезвредит преступника станет героем. Женщина быстро поглядела на попутчика, потом на экран, — проезжали почти под ним, потому задрала высоко голову, и штурмовик увидел её нежную шею, захотев впиться губами прямо сейчас, — подавилась вдохом. — Сэйпог, глава Гибеша! — сказал штурмовик наконец. И не дав ей опомниться, спросил: — Где ты живёшь?

— За городом, — пролепетала женщина. Так жалобно, что поневоле стало жалко… Сэйпог закинул автомат в кобуру, потянулся к ней, чтобы вытереть с лица сопли.

— Что вы…

— Засохнут — некрасиво будет. Отколупывать придётся.

Женщина не шелохнулась, даже подставила другую щёку.

— Одна живёшь?

— Нет. С дедушкой, — проговорила она. Уже немного успокоилась.

— Поедем туда! — сказал Сэйпог, думая про себя, что если хватит сил, то надо бы прикончить дедушку, а то ведь сдаст. — Зовут-то тебя как? — ответа уже не услышал, в голове помутилось, и перед глазами всё поплыло, взвились чёрные тени, закрыв собой весь мир.

…Сэйпог очнулся и почувствовал новый незнакомый запах — прелые листья, свежесорванный еловый лапник, чуть горьковатая полынь. Узнал без труда, ведь столько раз приходилось маскироваться травой и ветвями, потом подолгу лежать в засаде, вдыхая приятные ароматы. В предвкушении самого лучшего — запаха горячей вражеской крови. Штурмовик приоткрыл глаза, увидел над собой потолок из плотно пригнанных сосновых брёвен.

— Не дёргайся! — пророкотал чей-то голос. — А то возьму старый добрый обрез, да и…

— Дедушка! — возмущённо прервала угрозы Чёрный Сапожок. — Сэйпог наш гость!

— Сначала он с дороги чуть тебя не столкнул, ствол наставил! Теперь гостевать собрался! — бушевал дедушка. Возможно, слишком уж театрально. Злился, что ли, не на раненого гостя, а на внучку, что не дала сообщить куда надо, заставила лечить, собирать косточки, сшивать.

— Он же в шоке был! — воскликнула женщина.

— В каком таком шоке? Ему хоть сейчас дай в руку нож — так он целый взвод уложит. Тем более, рука такая длинная…

Сэйпог поморщился при воспоминании о руке, будто отнятой у древнего человека и пришитой ему. Скосил глаза — теперь рука нормальная, запечатана в тонкий прозрачный пластиковый лубок. Но много раньше, при первой самой фразе дедушки, приметил в стене щепку, — если выдрать и вместо стилета…

— А может и без ножа… — пробасил старик. — Знаю я этих ребят. Одно слово — штурмовик… Сам таким был…

— Где я? — Сэйпог приподнялся, облокотился на руку, подумал запоздало, что сейчас вернётся боль, зашипел заранее. На удивление пластик на каркасе из стальных проволочек хранил руку от небрежности хозяина.

— Валяешься, без всякой пользы… Лежанку пролёживаешь… — проворчал старик. — Второй день уж…

— Второй день? — подскочил Сэйпог. — Снотворное вкололи?

— А что ещё делать было? Ты в тот же день, как руку перевязали, помчался бы врагов своих истреблять. Сам-то еле на ногах стоял… И что нам теперь с ним делать?

Что мне с вами делать, подумал Сэйпог. Убить сейчас, или позже? Дед не надёжен: сдал бы бесчувственного Сэйпога на руки врагам, а то и достал бы из кладовой пилу и… Принёс бы в Разведку его голову. Может, так и было бы, если бы не Чёрный Сапожок. Но что заставило девушку просить за него? Наверное, то же чувство, что и принудило остановиться завидев его, окровавленного, шатающегося, возле разбитой машины…

— Вылечить! — звонко сказала Чёрный Сапожок.

Сэйпог поднял голову, удивлённо посмотрел на неё.

Это загадочное чувство всё ещё сильно… И ни опасность, тогда, на дороге, ни неизбежные при уходе за раненым грязь и кровь не заглушили его.

— Вылечить? — взорвался старик. С веток полыни, подвешенных к потолку, посыпались мелкие сухие листочки. — Да за ним по всему городу охота идёт! Люди болтают, что это дядька императора до его соратников добирается, после того, как помог двойнику императора место его занять, а настоящего императора-то двойником назвал! — вконец запутался в дворцовых интригах и чужих родственных отношениях дедушка.

Сэйпог перескочил с размышлений о побуждениях девушки, — подумал, что служба сокрытия информации Шейрупа работает плохо, раз что-то просочилось. Чуть позже дошло, что это сознательный ход, людей запутывают дезинформацией.

— Про двойников ничего не знаю, могу только одно поведать: в клинике был настоящий Император и друг мой Нэпэл, вместе с ним Чэрт и Шейруп… — важно проговорил Сэйпог. — А что ещё слышно в Мириусе, в стране?

— По столице заговорщики разъезжают. Враги на границе зашевелились, — отрывисто говорил дедушка. — Говорят, крепость нашу разрушили, а теперь заново отстраивают. Надолго обосноваться решили.

— Откуда у тебя секретная информация? — хитро спросил Сэйпог. Сам скосив взгляд, смотрел на девушку, усевшуюся за стол, подперев подбородок кулачком, едва разговор коснулся дел государственных. Со скучной миной перекатывала по деревянной столешнице пустые ампулы антибиотиков, пыталась построить из них пирамидку. А штурмовик всё смотрел на неё, на шею… Чёрный Сапожок склонила голову на руку, и сейчас так хорошо видно эту нетронутую зубами кожу, белую и шелковистую…

— Я ж говорю: люди болтают… — объяснял меж тем старик. — Здесь неподалёку военная база, полигон… Сослуживцы там мои, из тех кто ещё могут в руках ружьё держать… Бывает встретимся, поговорим вечерком за чашкой чая, а то и поохотимся вместе…

— Разглашение сведений, составляющих государственную тайну такого уровня секретности, карается зачислением в штрафной батальон с понижением в чине на три ранга! — строго отчитал Сэйпог старика, про себя захлёбываясь от смеха. Не выдержал, захохотал: — Так уж за чашкой чая! — смеху помогло вырваться ещё и то облегчение, что жило в нём со времени появления мысли о том, что никого в этой избушке убивать не придётся.

— Ну иногда кофе пьём… — оправдывался старик.

— Ну ладно… — сказал Сэйпог отсмеявшись. — Сколько вас там кофе пьёт?

— Иногда два десятка, иногда — три… — проворчал дед.

— Люди надёжные? — спросил Сэйпог. Всматривался в неё — спасшую раненого штурмовика. Вот она улеглась головой на руки, но продолжает играться стекляшками…

— Раз в строю до сих пор — значит да, — хмыкнул старик.

— Нет желания вновь испробовать огня кожей? — прямо сказал Сэйпог. Но слова искал долго, делал большие паузы, проговаривал медленно, — со стороны покажется, что взвешивает каждое слово, но нет. Это Чёрный Сапожок, эта женщина видом своим выбрасывает из головы все мысли, их приходится отлавливать и возвращать обратно. Но каждое её движение, — то, как она поджала ноги под сиденье, то, как прогнула уставшую спину и шевельнула кудрявой головкой, — всё это делает его усилия почти бесполезными…

— Давно я в деле не был — соскучился… — распаляясь в предвкушении сказал старик.

— Зови всех — будем их вербовать…

 

Глава 5

Бэк Гроу ввалилась в кабинет главы Военной Разведки, ударом ноги захлопнула дверь. Прошлась до середины комнаты, пошлёпывая ладонями по лодыжкам, обтянутым грубой шершавой тканью оранжевого комбинезона. Всё время осматривалась, презрительно подняв верхнюю губу и заодно оттопырив нижнюю. Гроу и не собиралась сдерживать свою мимику, а кроме того картины на стенах ей не нравились. Здесь была лишь девственная природа, — не сравниться с «Гибридом стали», ни с щемящей сердце «Забравший мою душу», ни с грандиозным «Моим апокалипсисом». А уж куда там всей этой мазне до «Архаичной скотобойни»…

Пробежав взглядом по жалкой мазне, Гроу стала ждать, недовольно скривившись. Когда к ней повернётся кресло, стоящее в конце кабинета?.. Высокая и расширяющаяся кверху спинка скрывала сидящего — да вот только Бэк знала, кто там сидит. Кто ещё может занимать кресло кабинета в самом сердце структуры Разведки? Только один единственный ублюдок — любитель пауков.

Бэк Гроу плюнула на пальцы, потёрла по плечу. Скатанный комок крови и оранжевого ворса щелчком отправила на ковёр. Носком затолкала поглубже, чтоб видно не было. Благо ковёр пушистый, сапоги утопают до самых шпор в мехе. Интересно, зачем его положили? Чтобы сложнее было двигаться во время драки? Кто бы это ни придумал, он ошибся. Лезвия шпор разорвут ковёр в клочья, и она заткнёт этими обрывками глотку врагу.

И долго ей ждать? Самое время сказать: «Кресло-кресло, повернись к Бэки сиденьем, а к окну спинкой! Пожалуйста, а то сдохнешь!»

Но Гроу смяла весь свой сарказм в тугой комок и запрятала подальше. Хотя следовало бы бросить в затылок тому, кто смотрел в окно, вместо того чтобы говорить с ней. Бросить, да и проломить череп…

— Меня вызывали? — спросила рычащим, наигранно брутальным голосом.

Послышалось шуршание, это хозяин кабинета оттолкнулся носками туфлей, чтобы развернуть кресло. А когда оно сделало полукруг, перед Бэк Гроу появился вовсе не тот, кого ожидает увидеть каждый, явившийся на аудиенцию к главе Военной Разведки Шейрупу. Чёрный штатский костюм обтягивал узкие плечи, на колене закинутой за другую ноги покоились руки. Тонкая длинная переносица стрелой указывала на лоб, выглядевший из-за глубоких залысин ещё выше. Постоянно шарящие чёрные глаза поблёскивали из глубоких впадин, при каждом движении в зрачках вспыхивали отблески, будто там и в самом деле горел огонь. Узкая полоска чёрных волос окружала бледные губы. Бледные то ли от природы, то ли оттого, что он сжимал их презрительно, мизантропично. Но самое странное, — то что у него имелся неизменный атрибут Шейрупа. Такой же обязательный для главы разведки, как вырезанные из рубинов черепа на запонках штурмовиков, или серые бугры и язвы у прокажённых. Огромный паук, растопыривший длинносуставчатые лапки на ладони…

— Кто вы? — требовательно прорычала Бэк Гроу. Выставила руки вперёд ладонями, готовая запустить в случае нападения лучшее из возможных оружие.

Человек насмешливо хмыкнул, смотрел прямо на агента, но сквозь неё, внимание увлечено другим. Кончики пальцев пролезли между ножками паука, подушечки ласково провели по тугому брюшку.

— При неосторожном прикосновении к этому милому зверьку в воздух поднимается облачко ядовитых щетинок, — заговорил он медленно. Не прекращая с любовью поглаживать неторопливо перебирающуюся на запястье чёрную тушку. — Активны эти волоски всего минуту, но в течение минуты…

Человек судорожно откинул голову, глаза закатились, через тонкие плёнки натянутых век Гроу разглядела, как расширились зрачки, изгнав снежную белизну белков на края глазных яблок. Прикусил нижнюю губу, целиком отдавшись приятным фантазиям. Или это воспоминания?..

С внезапно охватившей ленцой, какая бывала перед припадком бешенства, Бэк Гроу подумала, прикончить прямо сейчас или подождать? Посмотреть ещё, как незнакомец дрожит в оргазме, вызванном одной лишь мыслью о чужой смерти.

Уметь бы так, подумала Гроу. Чёрная зависть заставила её ощериться, скрипнуть зубами.

Через минуту незнакомец открыл глаза, секунду боролся с постэкстатическими судорогами. Потом вдохновенно продолжил:

— Глаза вдохнувшего эти волоски взрываются изнутри, и белки становятся красными, — говорил незнакомец. — Сосуды лопаются по всему телу, начиная с самых мелких. Аорта — в последнюю очередь. Почти все люди одинаковы — умирают от одного лишь вдоха… Я — не такой. И это редкость… К какой части людей относишься ты?..

— К той, которая хотела бы быть этим пауком, чтобы убить побольше врагов… — рыкнула Бэк Гроу. Повернулась и зашагала к двери, говоря: — Мне плевать… Надоело всё…

— Это я пригласил вас, — поспешно проговорил человек, вставая с кресла.

Бэк Гроу резко обернулась, увидела, как паук шевельнулся, припал на один бок, — то ли не понравилось сотрясение, то ли выгибался в истоме, подставлял брюхо пальцам хозяина. В лучах лунного света воздух над лоснящейся спинкой замерцал, неспешно оседали ядовитые блёстки. — Я Шейруп. Меня не привыкли видеть в этом обличье — раньше я использовал клон. Совсем другой — по виду, по возрасту. Когда меня убили… — Шейруп усмехнулся своей оговорке, поправился: — Когда мой клон испортился, у проклятых учёных не нашлось запасного.

— По какому делу я была вызвана сюда? — проговорила хрипло Бэк Гроу. С трудом отходила от приступа, если бы успела выйти в коридор — сдерживаться не надо было бы…

— Твоё задание — поймать двойника императора и доставить сюда живьём. В целости и сохранности. Без единой царапины… — говорил ласково Шейруп, медленно обходя агента. Пауку позволил ползать по предплечью. — Ты ведь слышала сообщения по внутренней военной волне? Тогда знаешь, со спутниками двойника, предателями Чэртом, Сэйпогом и Сайгейром можно так не церемониться. Выполнишь задание — тебя ждёт повышение. Не сможешь — ссылка в джунгли, на Яваю, где много этих прелестных мохноножек… — задушевно окончил Шейруп. Шёпотом, склонившись к самому её уху, — остановился за её плечом, поднёс руку с пауком к самому лицу.

Бэк Гроу крепко сжала губы, гнала из лёгких через ноздри последний воздух, ведь просто задержать дыхание нельзя, — щетинки проникнут внутрь тела, двигаемые не ощущаемыми кожей микротечениями атмосферы. Не дышать Бэк Гроу смогла бы минут десять, при этом не лежать или сидеть, — бежать, стрелять, драться, сносить головы врагам и размазывать их тела по стенам и полу, да ещё по своей одежде. Но вот выдыхать воздух, не прекращая ни на секунду…

Когда завитки кровавого тумана полезли наружу из ноздрей, — лёгкие сжались до размеров кулаков, стенки слиплись, лопались лёгочные пузырьки, из которых Гроу требовала кислород, что весь уже вышел, — Шейруп отвёл руку, вернулся к креслу, паука посадил на стол. Гроу могла бы выдыхать ещё и ещё, правда из носа шла бы кровь, а не воздух. Теперь же она резко отступила в сторону, выходя из облака ядовитых частиц, со всхлипом втянула воздух. Лёгкие раздались в стороны, разлипая стенки, обжигаемые потоком воздуха.

Шейруп довольно устроился в кресле. Смотрел насмешливо, как Гроу с жадностью ловит воздух ртом, пытаясь восстановить дыхание.

— Тебе лучше поспешить. Над заданием работают двадцать лучших агентов, — проговорил глава Разведки. — Даже в операцию по захвату преступников надо внести элемент соревнования, — сердечно добавил он, мило улыбнулся.

Гроу с трудом разбирала слова, в ушах грохотало. Стук в дверь она приняла за приливы крови в ушах, и разобралась в ошибке лишь когда спустя положенные пять секунд дверь отворилась на ладонь. Щель заслоняла спина дежурного офицера, — не заглянул в кабинет сам, и берёг от случайных взглядов. Всё согласно заведённым правилам — мало ли что может происходить в кабинете главного разведчика…

— Учёные сообщили — пора приступать, — раздался голос военного, и дверь закрылась.

Шейруп поднялся, по пути к выходу ссадил обласканного паука на стол.

— Не правда ли, мохноножки очень миленькие? — сказал на прощание Бэк Гроу, провожающей его злым взглядом исподлобья.

Бэк Гроу осталась одна в самой потаённой комнате Разведки. Всё ещё выправляла дыхание, в груди каждый вздох отзывался острой болью. Почуяв на губах мокрое, — облизнула. Мокрое и солёное… Это тонкие ниточки крови стекают из ноздрей.

Гроу вытерла рукавом, — теперь красные разводы на оранжевом. Впервые на комбинезоне её кровь, не вражья. Хотела повернуться уже, идти прочь, но…

Тёмный комок, до этого неподвижно лежавший на столе, побежал к краю. Быстро перебирал ножками, оставляя позади серебристый след из потерянных щетинок.

Бэк Гроу коснулась оранжевой штанины, вытягивая из потайного кармана длинное узкое лезвие, — движение такое случайное и быстрое, что можно подумать, будто стряхивает пыль с ткани, — пригвоздила тварь. Клинок оставила качаться в полированной деревянной столешнице, при каждом наклоне он выдавливал из трупика паука немного серой слизи.

Во второй раз Гроу шагнула к выходу, и вспомнила про картины. И пришлось вернуться…

— Ненавиж-ж-жу… паук-х-хов… и их х-х-хозяев… — шипела Гроу по дороге к своему «Драгону».

За время стоянки кровь на колёсах и радиаторной решётке засохла и осыпалась.

Шейруп и несколько его адъютантов прибыли на засекреченный полигон. В здании воздушного слежения прошли в лифт, ведомые дежурным офицером. Глубоко под землёй находился штаб и лаборатории «Реинкарнации», и только здесь сотрудникам разрешалось носить отличительный знак в петлицах, — золотая спираль генома, свёрнутая в символ бесконечности.

Подождав, пока исчезнут в стенах толстые стальные зубцы створок, люди вышли. Шейруп опередив офицеров сопровождения направился быстрым шагом в лаборатории. Дежурный офицер догнал его, отдал белый запечатанный конверт. Глава Разведки усмехнулся, но надорвал-таки край, высыпал значки организации, вдел их в петельки на бортах мундира.

В центре огромного зала стояла странная установка: мешанина из огромных торов, переплетённых самыми невероятным способами, заполненных газом стеклянных труб.

— Мы не можем отложить операцию на более позднее время? — спросил Шейруп, мрачно взирая на непонятные агрегаты. — У нас ведь нет в наличии нужного тела.

— Если пройдёт ещё несколько дней, хронолуч не сможет проникнуть в прошлое так далеко, — быстро сказал один из адъютантов. — Глубина прохода во временной континуум, как ни бились наши учёные, составляет лишь год.

— Вы приготовили временную оболочку? — ещё более мрачно спросил Шейруп.

— Конечно. Белковый покров в охладительной камере, и уже подключён к зондам, — отрапортовал офицер.

К ним подошёл сотрудник в белом халате. Заговорил медленно, обращаясь к адъютанту, а не к главе Военной Разведки, — в естественном облике здесь его не знали.

— Вся сеть реакторов соединена, ускорители разогнаны до сверхскоростей. Установлена связь с сателлитом, он выведен на необходимую орбиту, батареи развёрнуты и сориентированы. Прощупывание пространства закончено и объект найден.

— Меня не интересуют технические детали, — холодно сказал глава Военной Разведки. — Приступайте!

Учёный с испугом взглянул на него, только сейчас понял, кто из группы офицеров главнее. Неуклюже сделал несколько шагов назад, повернулся и бросился к пультам. Все уже заняли свои места, щёлкали кнопками.

Сначала ничего не происходило. Установившееся мнимое спокойствие нарушил луч ярко-красного, — как кровь, — искрящегося света, вырвавшийся из световода. Мастер-затейник придал прибору вид горгульи, широко раскрывшей острый, загнутый клюв в безмолвном крике. В глазах, помещённых низко над усеянным шипами надклювьем, загорелись красные индикаторы готовности. Луч из искажённой в предсмертном крике пасти отправился по вертикальной шахте на поверхность земли, и дальше — в космос.

На орбите спутник, напичканный самой современной техникой, раскрылся как бутон, раздвинул зеркальные лепестки отражателей и поймав луч, передал его обратно, на землю. Огненный столб перечеркнул ночное небо над Мириусом, упёрся в вогнутое фотонное зеркало, установленное на террасе над пустынной сейчас площадью, — там стоял прежний Император, когда его сразила пуля снайпера, — пронзил временной континуум и, слизнув разум Трейса, понёсся обратно, на орбиту, а затем в подземный бункер, уже храня в себе зашифрованную информацию. Чувствительные колебательные зеркала перехватили энергетический импульс и преобразовав в цифровой поток отправили в компьютер, соединённый проводами с носителем, заключённым в вакуумной камере. Тогда-то Император и родился во второй раз.

Из глубин аппарата выехал стеклянный цилиндр, в передней части обозначились двери. Створки разъехались, и пары азота рванулись наружу. В облаке белого дыма из капсулы выступил высокий человек, с презрением оглядел людей, ставших пред ним на правое колено.

— Хвала императору Трейсу! — сотни людей вскинули правую руку в едином порыве.

— Мне холодно! Плащ! — брутальным голосом проговорил старый Император.

Двое телохранителей накинули ему на плечи пурпурную мантию. Один хотел защелкнуть платиновую застёжку на шее, но Трейс оттолкнул его руки. Даже телохранителям нельзя верить, нельзя допускать к себе близко.

— Я жив! — Император Трейс воздел десницы. — Принесите зеркало!..

Заметив некоторое замешательство на лицах учёных и офицеров с золотыми восьмёрками в петличках, Трейс провёл рукой по лицу.

— Вы подсунули мне старое тело! — поражённый внезапной догадкой произнёс Трейс.

— Это белковый репликант вашего старого тела, намного лучше оригинала! — неосторожно проговорил учёный. Фраза была явно неудачна…

— Клон? — Трейс схватил человека за горло и насадил на клюв световода. — Думаешь, ради этого тела я всё затевал? — свистящим шёпотом проговорил в бледнеющее лицо. — Немедленно найдите мне тело штурмовика! — проревел Трейс. — Беллор! Займись этим!

Меня он замечать перестал, подумал Шейруп. Надо было вычистить всех сотрудников «Реинкарнации», ведь в распоряжении были неограниченные ресурсы — агенты Военной Разведки. Надо было разрушить лаборатории, и оставить Трейса мёртвым. В прошлом.

— Загоните всю исследовательскую группу в глубинные катакомбы и расстреляйте! — ревел Трейс. — Хотя нет! Оставьте их живыми! Пускай мутанты полакомятся свежей человечиной! А с тобой, — указал Трейс на Шейрупа. Указал головой мёртвеца, наклонил его так, что свинцовый шип, пронзивший тело учёного, выдернул кусок позвонка, с прицепившейся парой рёбер. — С тобой я поговорю позднее!..

— Мой паук! — тонкое визжание вырвалось на волю, пронеслось по тёмным коридорам здания Разведки.

Дежурный офицер в комнате перед кабинетом Шейрупа, только усевшийся за стол с книгой в руках, — любимая и бесконечная «Сага о Вальдемаре», её третья и основная часть, — отбросил всё прочь. «Сага…» затрепетала страницами в воздухе, врезалась в угол, размозжив лаковую обложку, Офицер позволил себе только короткий резкий стук в дверь, ворвался в кабинет.

Шейруп, стоял на коленях перед столом с торчавшим из поверхности ножом, обернул к нему перекошенное лицо и прошептал прерывающимся голосом:

— Она… убил-л-ла-а… моег-г-го-о… паука-а-а!!! — голос главы разведки сорвался на визгливый фальцет. — Забери его!.. Не могу смотреть…

Глава разведки отворачивался, но прибитый паук вновь и вновь притягивал взор. Шейруп спрятал лицо в ладонях, стараясь стискивать раздвигающиеся сами собой пальцы.

Офицер натянул на руку кожаную перчатку, чтобы не смешать отпечатки убийцы со своими. С трудом выдернул нож из столешницы, пришлось немного раскачать лезвие, оставив в дереве пирамидальное углубление. Снял паука с лезвия, брезгливо взяв его за одну из восьми ножек. Сделал несколько шагов в сторону выхода, затем остановился, сделал несколько медленных шагов, наткнулся на стену и, словно не видя двери, начал ощупывать дубовые панели в её поисках.

Догадка о поразившей слепоте так и не озарила мозг, все мысли отогнала внезапно пронзившая всё тело боль. Адъютант хотел закричать, но не смог пошевелить языком и исторгнул только слабый хрип. Артерии и вены рельефно выступали на лбу, образовывая красно-синюю сетку. Правый глаз издав чмокающий звук лопнул, наружу хлынула кровь, из уголка рта она тоже вытекла, тонкой струйкой. Ещё секунду офицер хватался за горло, пытаясь разодрать кожу до самой трахеи, потом замер и завалился на спину. Упал с уже сложенными на груди руками, пальцы вонзились под кожу, да так и остались, когда под рёбрами взорвалось сердце.

Трупик паука медленно стекал по стене, адъютант припечатал и размазал его, когда искал выход. Оставив на дереве чёрную полосу слизи, бесформенный клочок плоти с мягким шлепком достиг пола в тот же момент, когда на нём оказался дежурный офицер.

Шейруп совладал с собой во время предсмертной агонии офицера, она даже помогла ему в какой-то мере, успокоила, зрелище всё-таки приятное. Теперь он даже усмехался, эта смерть его немного развеселила. О недавнем душевном потрясении напоминало лишь нервное подёргивание левого века. Но это скоро пройдёт. Нет, ну всё-таки, как он тыкался в стену, думая, что сможет выйти!..

Глава разведки щёлкнул переключателем на телефонном аппарате. Кто-то должен убрать труп.

— Охрана! Немедленно в мой кабинет!..

Шестеро телохранителей вбежали в комнату, разошлись по углам. Младший офицер присел рядом с трупом, распростёршимся на полу. Выдернул воткнутые в горло пальцы, насаженые на них клочки мяса и трахеи трепетали. Пощупал вздувшуюся разорванную шею, уже не надеясь обнаружить пульс.

— Что здесь произошло? — произнёс начальник караула.

— Агент Бэк Гроу покушалась на мою жизнь! — глава разведки снова чуть не сорвался на фальцет, но теперь не от горя потери. От гениальной идеи — направить военных по следам Гроу, подстегнув её к действиям, какими бы они ни были.

Так приятно будет следить, как продвигается всё дело, и читать отчёты, написанные в литературном стиле. Так приятно будет придти в морг, и стянуть простыню с трупа Бэк Гроу…

Глава Разведки продолжил, уже твёрдым голосом:

— Она хотела отравить меня, брызнув чем-то из баллончика! Дежурный офицер заслонил меня! Она оставила здесь свой нож, — Шейруп указал на клинок, валявшийся рядом с трупом адъютанта. — На рукоятке отпечатки её пальцев! Немедленно схватить предательницу!..

И заметив, как начальник охраны всматривается в чёрную полосу на стене и трупик паука под ней, отступил, заслоняя умершее животное от чужих взглядов. Надо уважать чужую смерть!..

Агент Военной Разведки Крайн вошёл в центр спутникового слежения. Всё как обычно: лаборанты с пачками отчётов снуют в разные стороны, аналитики наблюдают за огромными плазменными экранами, исправно вырисовывающими разноцветными пунктирными линиями на фоне развёрнутых земных полушарий траектории сателлитов. Крайн подошёл к столу, за которым работал один из аналитиков, застыл в ожидании.

— Тебе нужна информация о местоположении этих заговорщиков-двойников? — недовольно пробурчал тот, перекладывая стопки документов. — Весь город из-за них поставили на уши…

— Да, мне это нужно. И как можно быстрее! Иначе мне не сносить головы.

— Что-то ваши начальники совсем озверели в последнее время.

— Почему это?

— Ты не первый сегодня, кто говорит мне, что боится за свою башку.

— Кто ещё? — насторожился Крайн.

— Какой-то агент. Ему нужно то же, что и тебе. Сидит и ждёт, когда компьютер обработает данные.

Крайн увидел, как в экране работающего монитора отразился силуэт, мелькнувший за спиной. Агент метнулся в сторону, десяток пуль, предназначенный ему, пробил грудь учёного.

Агент откатился за стол, присел за ним, облокотившись к нему спиной, выхватил короткоствольный автомат, в левую руку взял запасной магазин.

— Кто в меня стреляет?

— Это я, спецагент Снаут.

— Что тебе надо?

— Мне нужна информация, которую выдаст компьютер через две минуты. Её получит только один из нас, и им буду я! Шейруп сказал, что только один агент из двадцати пойдёт на повышение, остальные — в ссылку. Я просто избавляюсь от соперников.

— Может, поймаем двойника и приведём его к Шейрупу вместе?

— Шейруп ясно говорил, чтобы мы работали по отдельности. Если сделать так, он упечёт нас обоих на Яваю.

— Ты маньяк! — крикнул Крайн и, выставив руку, стал поливать всё что находилось позади автоматным огнём не глядя, до тех пор, пока не кончились патроны.

Снаут, укрывшись за металлическим стеллажом для карт, отвечал редкими одиночными выстрелами.

— Хорошо! — спецагент Крайн поднял руки и вышел из укрытия. — Я выхожу из игры! — агент бросил пистолет.

— Выйти из игры не получится! Я вынужден устранить тебя! — Спецагент поднял автомат.

— Прошу тебя! Не убивай! — спецагент Крайн опустился на колени и зарыдал, закрыв лицо руками. Снял и сложил очки, вытирая слёзы, текущие по его лицу, искажённому от страха перед смертью. — Ты ведь не сможешь застрелить меня, правда? — спецагент совершил резкое движение, на которое Снаут не успел отреагировать; выдавленная из оправы линза перерезала ему горло.

Спецагент поднялся и, вытерев лицо, расхохотался. В тот же момент он поперхнулся; опустив голову, увидел, как на груди расплывается красное пятно. Когда мёртвое тело спецагента Крайна рухнуло на пол, позади него возник довольно улыбающийся разведчик в чёрных плаще и очках, с длинноствольным пистолетом с навинченным глушителем.

Секундой спустя огромное стекло, не пропускавшее уличный шум в кабинеты аналитиков, рухнуло — в зал влетел на верёвке воин в форме десантника, отпрыгнул в сторону и перекатился за стол для совещаний, поливая всё огнём из автоматического оружия. Разведчик в чёрном плаще оттолкнулся ногами от пола и, пролетев с метр, стреляя из своего пистолета, рухнул за стол с другой стороны.

…Ветер гулял по заваленным трупами комнатам, проникал через огромные расстрелянные окна. Ветер поднимал с бездыханных тел разлетевшиеся секретные бумаги, нёс в город, для того чтобы люди поняли по пятнам крови — где-то был бой, не первый и не последний в эту ночь.

Всё здесь было мертво, и лишь мэйнфрэйм подавал признаки жизни. Квантово-электронный суррогат… Вновь и вновь выводил на экран мигающее сообщение: «Из-за сильной облачности над столицей не удалось собрать достаточно данных для однозначного заключения о местонахождении преступников».

— Все агенты, работавшие над этим заданием, погибли в перестрелке в Центре Спутникового Наблюдения, — проговорил новый адъютант. Старался не обращать внимания ни на что, кроме лица Шейрупа. И не смотреть в сторону, где служащий, передвигая вдоль стены скамейку, снимал с крючков картины, складывал их в стопку.

— Бэк Гроу — труп? — казалось, совсем безразлично спросил Шейруп. Медленно шёл чуть впереди служащего, не отрываясь смотрел на картины, на то, что осталось от них. На сердечки, вырезанные в холстах, на округлые кресты, другие символы. Некоторые были будто проморожены, холст в этих местах ссохся и провалился, краски поблекли.

— Она жива, — сказал офицер. — Но это дело времени. Мы ведём работу в этом направлении.

Шейруп усмехнулся, — провал операции и глупая гибель всех, — ну, или почти всех, — агентов была теперь ему безразлична. Ведь делом теперь занимается Беллор, так какая разница ему?.. Зачем стараться?..

Хотя, с другой стороны… Если он справится лучше и быстрее Беллора…

— Верно говорят, — тихо сказал глава Разведки, — хочешь, чтоб было хорошо — так сделай это сам!

Шейруп остановился перед шкафом, огромный деревянный ящик возвышался в углу, слабо блестела инкрустация из чёрных камней. Огромные сочленения, зацепки, — каждая деталь паучьей лапы была выложена гагатом, на каждой дверке и по бокам шкафа.

Глава Разведки распахнул двери, — угол кабинета озарился ровным голубоватым сиянием, — выдвинул светящийся прозрачный куб. Там копошились чёрные комки, лазали по стенкам, по потолку стеклянного дома, перебегали по холодным лампам дневного света, — тогда на миг становилось темнее, будто свет втягивался арахнидами внутрь, наматывался вместе с паутиной, а по противоположной стене комнаты пробегала огромная паучья тень.

— Знала бы Бэк Гроу, — бормотал Шейруп, — где живут мои сокровища, наверняка бросила бы гранату…

Офицер сделал шаг назад, взирал опасливо на то, как Шейруп запускает в жилище пауков руку. И вовсе отвернулся к стене, на ней перемежались тени лапок, жвал, больших пузырей с органами.

Служащий чуть не свалился со скамейки, когда глава Разведки указав в его сторону рукой с сидящим на запястье арахнидом, сказал:

— Эту пока не снимай! Пускай обозначает место, куда я повешу новый гобелен. Из кожи агента Гроу.

— Постарайся отыскать Сэйпога. Хотя бы узнай, где он и что предпринимает, — сказал Нэпэл.

— Чем будешь занят ты? — вопросил Чэрт с некоторой толикой подозрения.

— Шейруп знает моё самое уязвимое место, и не преминёт воспользоваться этим знанием, — произнес Нэпэл, и Чэрт обозначил бы его интонацию как глубокомысленную, если это сделало бы ситуацию менее гнетущей.

— Сейчас у тебя самое уязвимое место — дырка в животе, — тихо проговорил глава Военведа, чувствуя подступающую злобу на ту сторону сознания Нэпэла, с которой был дружен, а оттого заранее собирая всю свою сдержанность, чтобы невзначай не оскорбить другую ипостась, что являлась Императором. — И я не могу отпустить тебя куда бы то ни было, а тем более — одного, пока твои кишки своим видом будут искушать падальщиков.

— Ты не будешь рисковать из-за меня, — твёрдо сказал Император. — Ведь это я виноват в своей слабости.

— Нэпэл, мы ведь друзья!.. — горячо продолжил Чэрт. — Твои слабости — это мои слабости! Твои проблемы — и мои тоже! Я ради тебя и Сэйпога всё сделаю!.. Разве ты не знаешь этого? Дьявол, да тебя там наверняка будет ждать засада! — вскричал Чэрт.

— Шейруп ждёт меня там, — мрачно согласился Нэпэл. — Но у меня нет другого выбора. Если я не приду, то им надоест ждать, и они… Даже не буду говорить, что может случиться. Я пойду, и убью всех, кто будет там с оружием. И тогда мы встретимся в условленном месте, — завершил Император.

Пафосно, пафосно всё это звучало, но как ещё было уговорить Чэрта заниматься делами Империи, а не лезть в пекло вслед за Нэпэлом?

Бывший штурмовик вылез из броневика и, проводив взглядом отъехавший автомобиль, зашагал к своей цели.

 

Глава 6

Главные силы заговорщиков проламывались к выходу из города, устраивая частые перестрелки и ввязываясь в ненужные столкновения, весь этот шум был создан для того, чтобы отвлечь внимание от нескольких машин, отделившихся от общей колонны и затерявшихся в лабиринтах улиц Мириуса. Фрекс оставил командование на одного из своих помощников, квалифицированного врача-травматолога — именно его специализация и давала надежду, что до возвращения начальника маньяки будут удержаны в узде.

И у докторов бывают любимые — нет, не скальпели, и не канцеры, и даже не ножовки для вскрытия черепов, — девушки. К своей и направлялся Фрекс. Захватив с собой, для пущей безопасности, несколько десятков человек.

Впрочем, засады у квартиры Клаусы не было. Санитары с маньяками прошвырнулись по прилегающим домов, практически никого не нашли, скрутили только нескольких подозрительных личностей — было похоже, что они приставлены были вести слежку за девушкой. Те боевики, что могли управиться со снайперской винтовкой, заняли наиболее выгодные места на крышах и этажах, и только когда всё окружающее пространство было под контролем, Фрекс покинул бронированную скорлупу автомобиля и, прикрываемый двумя санитарами, прошествовал к подъезду.

Минутой спустя состоялся разговор с немало обрадованной столь поздним визитом девушкой. Надо заметить, радость быстро сменилась ошеломлением.

— Там, на улице, какое-то оживление, — заметила Клауса, едва все последовавшие за встречей церемонии — не обязательные, но столь приятные, кто же откажется от поцелуев и объятий? — были завершены. — Я так и подумала, что это ты.

— Точно. Дошли вести о заварушке в городе? — проговорил сдержанно Фрекс. — Это тоже моя работа. Своеобразное вскрытие Мириуса. Жаль, ланцет мой слабоват, не успел заточить, дабы провести сию процедуру как следует. Ещё несколько месяцев, и я приступил бы к аутопсии всей Империи.

— Хм. Странно, что я не узнала твой почерк — ты ведь обычно не жалеешь крови при операциях, — как-то заторможено выдала девушка.

— Ненавижу империи как таковые, — как хищник улыбнулся доктор. — Не только кровь, но и кишки им выпустил бы. Жаль, что в нашем мире нет больше империй, кроме двух известных.

— Двух?.. — удивилась девушка, но доктор не стал вдаваться в объяснения, сам только недавно узнал о Империи Дея, из слухов, сопровождавших прибытие Чэрта на излечение в клинику, и более того — из перехваченных документов, что были с собой у высокопоставленных гостей, решивших так не вовремя проведать главу Военведа.

— Клауса, ты должна выбрать: идёшь со мной, либо остаёшься. — Фрекс помедлил слегка, тяжело вздохнул — будто фразы, эти тяжёлые, сложные фразы сбивали его дыхание. — Если ты выберешь меня, возможности вернуться уже не будет. В Империи Нэпэла ты навсегда останешься преступницей. Не сомневаюсь, что через несколько сотен лет твой портрет и прочие данные будут стёрты из описаний разыскиваемых, но ждать наступления этого срока было бы довольно глупо. Я не обещаю, что со мной будет легко — наоборот, рядом со мной ты постоянно будешь на краю пропасти. Как и я — всю жизнь. И ты вряд ли доживёшь даже до тридцати лет. И я не смогу тебе дать ничего: ни положения в обществе, ни спокойной жизни. Ничего, кроме любви к тебе…

— Мне надо подумать… — пролепетала Клауса, хотя давно знала, на чём остановит свой выбор. Знала, потому что в фантазиях своих проигрывала и не такие ситуации. Но сейчас смутилась, ибо это были уже не романтические выдумки.

— Я жду тебя ровно три минуты внизу, у машины. — Фрекс вышел из комнаты и стал спускаться вниз. Зная, что если Клауса не придёт за три минуты, он не поленится подняться вновь, поймает девушку, — даже если она будет бегать от него по всей квартире, — вскинет на плечо и снеся вниз, бросит в салон.

Но через десять секунд после того, как Фрекс вышел в подъезд, Клауса последовала за ним. В последний раз громко хлопнула дверью, секунду спустя вспомнила, что оставила ключи в запертой квартире, но тут же с облегчением подумала, что более они ей никогда не понадобятся. Сколько проблем сразу долой!.. Может, давно пора было заделаться ренегаткой, вступить во все тайные общества разрушителей империи и выбросить эту осточертевшую, так отягощавшую сумочку связку ключей?

Фрекс услышал грохот двери и перестук каблучков позади. Остановился, ожидая Клаусу, чтобы взять её под руку. Увидев её испуганное лицо, улыбнулся печально, — но при этом с лёгким оттенком самодовольства, ведь не пришлось заставлять, силой тянуть за собой, пришла сама.

Уже в дверях на улицу пробормотал что-то так тихо, что девушка не смогла разобрать. Да, в докторе Фрексе порой пробуждалось чувство юмора, весьма специфическое даже для людей его профессии, пробуждалось подобно случайно похороненному, и проломав крышку гроба, начинало откапываться из земли, подбрасывая при этом на ум своему хозяину бодрящие фразы, вроде:

— Ты не хочешь умирать своей смертью? Прекрасно!..

Бронеколонна пёрла по столичным улицам, сбрасывая на обочины случайные машины, порой прорываясь через кордоны имперских войск, и уже почти достигла окраин города. Куда потом, интересно знать? Нет, не интересно это боевикам, не главное это для них, и даже думать о будущем, строить планы они были сейчас не способны. Вначале надо вырваться из Мириуса, выйти с улиц на свободное пространство, где врага видно издали, где не надо таиться — прятаться прежде всего от собственного страха, непрестанно вещающего где-то в находящейся между ушами области о том, что, может быть, в этот самый момент тебя с крыши одной из окрестных высоток выцеливает снайпер…

Заговорщики попали в путы ошибочной логики. И Фрекс понимал это. А вот его ближайшее окружение, санитары и «живой материал», — нет. И перечить сейчас своим подручным доктор не решился бы. Ясное дело, они хотят лишь выжить, они забыли о цели, ради которой были собраны — их и раньше она особо не интересовала, а уж перед лицом смерти и подавно. И они слушаются доктора лишь до тех пор, пока он, не показывая совсем иных намерений, ведёт отряд прочь из города. Туда, где по мнению боевиков, находится территория свободы.

Но цели, выбранные ранее, уже несущественны, — их никак не достичь, а значит, все старые планы перепутаны и спущены в затвор бумагорезки. А когда дело выполнить невозможно, то и припасённые для него инструменты более не нужны, и являются лишь обузой, ношей крайне бесполезной, отягощающей зря руки и спину. И, нисколько не жалеючи, надо от сего арсенала избавляться, вытряхивать сумы и освобождать карманы. Фрекс собирал отряд для переворота, но сейчас о смене власти в свою пользу говорить не приходилось, — тихо скрыться бы, уйти живыми и невредимыми вдвоём с Клаусой. А вот боевики этому определённо мешают. Сами стремятся к неминуемому сдоху, да ещё и его тянут на эшафот.

Глупцы!.. На открытой местности ждёт смерть. Имперцы не удосужатся даже послать войска. Раскатают бомбовым ударом с воздуха. А если решат брать живьём — хотя на кой ляд это им нужно? более нет в Империи специалиста, посылающего чуть ли не каждодневно запросы на новые объекты для экспериментов, — то применят газ. Конечно, и заговорщики не лыком шиты, Фрекс постарался обеспечить их всем, так что противогазы есть. Но вот у имперцев в наличии газ, просачивающийся через кожные поры, и с этим уже ничего не поделаешь. А кроме него — ослепляющие мины, настолько яркие, что шок от вспышки выводит из сознания на много часов. И акустическое оружие. И психическое. А пока по обе стороны высокие стены домов, всё перечисленное не грозит. И самое страшное, что может случиться — обычная засада. Хотя это ещё как сказать — самое страшное, или самое лучшее? Надо же как-то избавляться от этого надоедливого хвоста — сотен придурков, рвущихся на казнь?

Эта была самая примитивная засада, даже не засада — простой заслон, войска были стянуты в это место для того, чтобы отряд заговорщиков, будь он ведом самым наипоследним безмозглым дурнем, не повернул сюда — проследовал мимо, к настоящим, серьёзным кордонам. К баррикадам из наполненных песком вагонов, к цепям тяжёлых танков, расположившимся под ложными мостовыми минным полям. Но Фрекс приказал повернуть именно в эту сторону. Отряды разведки, обычно следующие далеко впереди и сменяющие друг друга для доклада обстановки, доктор загодя вызвал к своей машине, якобы для совещания. Также к основной части отряда для «перегруппировки» по приказу главного заговорщика возвратились боевые заслоны, ранее перемещавшиеся по пути движения боевиков и параллельным улицам за разведчиками. Все силы оказались скомканными, и даже если бы данные о лежащих впереди городских районах продолжали поступать из какого-то источника, ими уже не смогли бы воспользоваться. Точно такого и хотел Фрекс.

Машины выдвинулись по узкой улице на небольшую площадь, когда из переулка вылетел бронетранспортёр и, врезавшись в третий в колонне фургон, протолкал метров десять и перевернул. На крышах соседних зданий зажглись мощные прожектора. Неведомо откуда взявшиеся тяжёлые танки перегородили все пути отступления, три танка выехали на площадь, сминая фургоны. Боевики Фрекса открыли прицельный огонь из гранатомётов по имперским машинам, но едва два взрыва обожгли титановую броню «Кротов», как стрелки были сняты снайперами, засевшими на крышах. Пулемёты на башнях ударили по фургонам, избегая попаданий в автомобиль, в котором сидели доктор и Клауса. Десятки маньяков задёргались, пронзаемые свинцовыми осами. Толстые люки на корме открылись, имперские автоматчики покинули танки и направились к фургонам, добивая по пути раненых. Со всех сторон к автомобилю Фрекса стекались воины, окружая его. Главный заговорщик решительно распахнул дверцу и вылез из салона. Сделав несколько шагов, остановился.

Фрекс стоял в центре круга радиусом три метра, образованного восемью десятками солдат. Стоял, понуро опустив голову. Медленно снял с плеча автоматы, начал расстёгивать бронеплащ.

Санитар, придавленный броневиком, что-то кричал, протягивая руку по направлению к толпе воинов. Фрекс не слышал его. Трое боевиков пытались выбраться из сплющенного фургона, их поджидали пятеро десантников с шокерами и автоматами. И те, и другие — всего лишь шевелящиеся пятна для Фрекса. Ещё один заговорщик корчился на земле, пытаясь зажать прошитый автоматной очередью живот. Двух оглушённых санитаров волокли под руки в транспортёр, с решётками на маленьких окошках. Один из десантников уводил к автомобилю, с трудом сдерживая, вырывающуюся и тоже что-то кричащую Клаусу.

Вперёд к Фрексу выступил разведчик, держа руки на кобурах с пистолетами. Стал что-то говорить. Но Фрекс не слышал. В его мозг сейчас трудно было проникнуть, сознание было затуманено. Разведчик заглянул в глаза Фрекса, пытаясь узнать, что происходит в голове заговорщика, и чуть не отшатнулся. Чёрные зрачки вели в глубину бездонного ада, туда, где в котлах, под которыми горел неугасимый огонь, бурлила, медленно вскипая, уже готовая перелиться через край смола.

Молниеносным движением Фрекс выхватил меч из ножен, спрятанных под плащом, и пронзил разведчика. Тонкое лезвие прошло в щель между полами плаща, стянутыми титановыми пуговицами. Проникло туда, куда никогда не попала бы пуля. Офицер застыл, опустил глаза вниз, но не увидел торчащего из тела клинка. Фрекс давно выдернул его.

Солдаты хлынули со всех сторон к Фрексу. Тот взмахнул мечом, срубая кисть руки ближайшего воина, провернулся на месте, прочертив линию по горлу трёх других солдат. Свободной левой рукой выхватил из отрубленной, не успевшей ещё отпасть, руки короткоствольный автомат, выстрелил с расстояния в несколько сантиметров в голову солдату и отбросив оружие с полупустым магазином, метнулся вправо, пригибаясь к земле, подрубая ноги противникам. Раньше, чем десяток пуль достиг лица воина и превратил его в подобие взорванного карьера, затопленного кровью.

Фрекс оттолкнулся от земли, в полёте срубая голову какому-то воину, перекрутился в воздухе и, высоко подбросив меч в воздух, резким движением рук заставил два коротких автомата, спрятанных в рукавах, сорваться с зажимов и скользнуть в ладони. Перекрестив руки, он, стреляя в стороны, приземлился на землю, ударом головы свалил воина оказавшегося перед ним. Меч, вращавшийся эти секунды где-то над головами сражающейся толпы, прошелестел в пространстве, хищной птицей упал сверху, пригвоздил солдата к земле, пробив ему скулу.

…Фрекс стоял на вершине кургана, сложенного из трупов, по колено увязнув в переплетении остывающих конечностей, запутавшихся в висящих наружу из рассечённых торсов кишках. Опирался на меч, для надёжности упора воткнутый в мертвеца. Дышал тяжело, с хрипом, — в горле клокотало, усилия, подобные проявленному несколькими минутами ранее, не проходят даром. Вместе с победой достаются и надорванные жилы, и сошедшие со своих мест органы, а усталость, чудовищная выработка ресурсов тела не дозволяет отчего-то порадоваться результату сражения.

Вражья кровь покрыла лицо Фрекса бордовой коркой, ведь при каждом верном ударе мечом — а иных и не было — в награду ему доставался поток крови. Красная жижица ещё продолжала стекать с плаща, уже не ручейками, просто капала. Сливаясь с теми ручейками, что струились из разрубленных тел, спускаясь до самого основания сей трупной башни, по желобам вскрытых артерий, по оврагам распахнутых грудных клеток, по чертам, оставленным в броне клинком и по естественным её ложбинам и впадинам, к самому низу, к старинной мостовой, мощёной крупными булыжниками. Заполняя выемки между инкрустированными в землю камнями, кровь вытекала из-под нижних этажей мертвячьей башни, словно река, проходящая через город и на входе в него безопасности ради накрытая громадой из… нет, не из камня, из десятков и десятков безжизненных тел. Красная жидкость стремилась прочь с площади, текла вниз по улице, бежала подобно огоньку бикфордова шнура — сколько ещё метров оставалось до какого-нибудь патруля или отряда, собранная, здоровая паника которого и станет тем взрывом, что в очередной раз за эту ночь нарушит спокойствие Мириуса? Только взрыв сей окажется не более чем громкой, но абсолютно никчемной шутихой, ибо засечь на улицах столицы — пускай, и ночных улицах, — невеликую автомашину, в которой уместятся остатки заговорщиков, сложное дело. Невозможное, даже если городские власти объявят комендантский час.

Однако же, отсюда и уходить не хочется. Такую гору мертвецов не грех избрать последним пристанищем. Не стыдно было бы, найди имперские уборщики его, поникшего на рукоять меча, здесь, на этом самом месте, в центре пейзажа из мёртвой плоти, созданного не каким-нибудь чужим умельцем, а им, его руками и его мечом. Только вот незадача, Фрекс — жив. Ему стало даже обидно, ведь такой случай представился красиво преставиться. А он его упустил! Выжил-таки, и всех неприятелей перебил! А когда ещё такое будет…

Вдруг ожила рация, что, как опавший лист среди исковерканных кабаньим рылом, торчащих наружу корней, лежала под рожном мёртвых рук, в последнем пароксизме тянувшихся к Фрексу, да так и застывших в этом жесте, когда смерть, наконец, пришла за их хозяевами.

— Вы обезвредили заговорщиков? — произнёс далёкий нечёткий голос. Голос этот тоже как будто захлёбывался в крови, но надеяться на то, что неизвестный радист подыхал сейчас на своей станции, где некий недоброжелатель вложил в его естественные ножны между рёбрами свой нож, было бы крайне наивно. Просто рация лежала в самой гуще мёртвых тел, в самом пересеченье потоков, из них вытекавших.

Фрекс выплюнул кровь, собравшуюся во рту, чуть не заполнившую горло, стекавшую в желудок, — чужую, ясное дело, кровь. В яростной битве с каждым вздохом кроме воздуха доставалась и волна крови, летящая от разрубленного врага. Собственная кровь не покидала пределов тела — пускай и вырвалась из лопнувших от натуги сосудов, образуя гигантские кровоподтёки в области суставов, но не вышла, дала о себе знать лишь тёмно-синими пятнами под кожей. Откашлявшись кровавыми брызгами, доктор поднял прибор.

— Мы их уничтожили! — срывающимся голосом недавнего утопленника произнёс Фрекс.

— Каковы ваши потери? — требовательно вопросило существо из прибора.

Фрекс не спеша обвёл взглядом остатки своей группы. Клауса уже всех пересчитала и показывала на пальцах шестнадцать. Фрекс поднял руку, будто пригладить волосы и без того лежащие идеально, прилизанные чужой кровью. Выхватил из-за воротника три метательных ножа длиной с ладонь и метнул их веером. Боевик, придавленный броневиком, слегка дёрнулся, когда лезвие пронзило его глаз. Санитар секунду стоял, опираясь на свой костыль, затем начал заваливаться на спину. Через лоб, посреди которого торчал нож, потекла тонкая струйка крови. Боль, мучавшая маньяка, лежащего на земле возле транспортёра с пробитым животом, прекратилась, когда клинок вошёл ему в сердце.

— Нас осталось тринадцать. Целых тринадцать! — рявкнул доктор, сжимая рацию в кулаке. До хруста. — И по-моему, это слишком много.

Клауса оторопело глядела на Фрекса.

— Не думай, что я считаю это число несчастливым, наоборот, — проговорил ей Фрекс. — Просто нас по-прежнему чересчур много для того, чтобы скрываться. Целая толпа. — Доктор усмехнулся собственному цинизму. И бросил девушке: — Садись в машину! Нам нужно найти какой-нибудь маленький аэродром с малочисленным гарнизоном, который, глядишь, и уменьшит наш миленький отряд до двух человек. Но никак не менее этой цифры!

Надежды доктора Фрекса на небольшой, но очень воинственный гарнизон, должный сократить число заговорщиков, не оправдались — навстречу вооружённым психам вышел, держа подмышкой дробовик, старенький дедушка, без слов протянул связку электронных карточек-ключей от ангаров. И, заметив некоторую растерянность подопечных Фрекса, даже проводил к тому сооружению, где был укрыт от непогоды один из самых вместительных летательных аппаратов. Без доброго дедушки пришлось бы прочёсывать все ангары в поисках самолёта с нужным количеством кают. Получив законную благодарность, — словесную, не в виде пули, — добрый старик удалился в свою конуру, на мягкий диван, под тёплое одеяло.

Уже при посадке в выдвинутый на полосу аппарат, доктор, пропуская подручных в салон, оттянул девушку с лестницы, — ну, как всегда, первой лезет в любое дело, кроме, естественно, полезного, — взял за плечи и ласково поглаживая большими пальцами впадинки ключиц, заговорил едва слышно:

— Клауса, я вынужден отлучиться на… — Фрекс запнулся, подсчитывая что-то в уме. — На несколько часов. У меня здесь ещё остались кое-какие дела… Ты, вместе с остатками отряда, прямо сейчас вылетаешь на юго-восток. Хорошо?

— А как же ты? — плаксиво протянула Клауса. Ей ведь казалось уже, что всё, что было плохого — закончилось, и что теперь их ждёт только спокойствие и счастье, но никак не новые испытания, пускай это даже недолгая разлука, всего лишь на несколько часов. Что-то подсказывало девушке — надо вцепиться в любимого руками и ногами, ещё чем-нибудь ухватиться за рукоятку люка или стойку шасси, и держать, держать, никуда не отпускать его от себя. Что-то подсказывало, что могут эти «несколько часов» обратиться долгими неделями, а о вечности ей и думать не хотелось, хотя и такая вероятность была. И слёзы сами просачивались наружу из тонкой щели меж веками и глазными яблоками, а загнать их обратно не было никакой возможности.

— Я нагоню вас на границе Империи и мы вместе отправимся… ещё не знаю точно, куда. Держись Серпа и моих санитаров. Если что, они защитят тебя. Ты всё поняла? — Клауса качнула головой, осторожно, чуть-чуть, стараясь даже не моргать — чтобы слёзы, тонкой плёнкой разлившиеся по роговицам, не соединились в крупные капли, не обозначились явственно. — Ну вот и отлично. До встречи, моя любимая. До скорой, очень скорой встречи, — Фрекс постарался улыбнуться на прощание и, судя по ответной улыбке Клаусы, поднявшей на него мокрые, блестящие от слёз глаза, ему это удалось. Действительно, потому что вместе с ним улыбалось не только её лицо, но и эти мокрые, блестящие от слёз глаза… И тем тяжелее было сознавать, что может случиться то, одна мысль о чём так расстроила Клаусу.

 

Глава 7

Нэпэл распахнул дверь, быстрым шагом вошёл в аудиторию для научных семинаров.

— В основе данной морали лежат три основные принципа: вера — вера в себя, в свои силы, в то, что ты сможешь в результате борьбы достигнуть цели к которой стремишься; надежда — надежда на то, что ты достигнешь цели, сколько бы времени ни занял путь к ней, и как не тернистен он ни был; любовь — любовь к тому, что в конце пути — к своей цели, — нудным голосом вещал лектор. Изредка строго поглядывал поверх очков на слушателей, не находя среди них усердно конспектирующих его речь. Не прервался, даже когда Нэпэл прошёл между рядами столов, грохая подкованными сталью сапогами.

— Явился? — Арна подняла на императора свои очаровательные глазки. За время, которое они не виделись, она успела сменить наряды, но общий стиль одежды остался прежним: теперь на ней было длинное чёрное платье и зелёный полушубок с оторочкой из зелёного же меха неизвестного науке пластмассового зверька.

— Не ждали? — усмехнулся Нэпэл, стараясь придать выражению лица особую циничность. Схватил Арну за руку и дёрнул за собой к выходу.

Специалисты-международники проводили их удивлёнными и отчасти радостными взглядами — небольшая сцена внесла хоть какое-то разнообразие в уныние учебного зала, а теперь послужит поводом к многочисленным пересудам и сплетням.

— Что это значит? — Арна попыталась вырваться, едва опомнилась от неожиданности.

— Я всё объясню потом! — Нэпэл продолжал идти по вестибюлю, таща за собой Арну.

— Я не желаю тебя слышать! Отпусти меня! Когда ты наконец исчезнешь из моей жизни?

— Как мне заставить тебя замолчать? — Император резко остановился и притянув девушку к себе, приник к её губам, но они успели сомкнуться, напоследок испустив сдавленный выкрик «Не смей!».

За огромными стеклянными дверями вестибюля мелькнули чёрные силуэты, не переставая разминать, раздвигать зубами и языком губы любимой, Нэпэл вскинул автомат и провёл огненную линию, круша стёкла. Арна пронзительно завизжала, повисла на руке Нэпэла, пытаясь не то вырваться, не то грохнуться без чувств. Во всяком случае, Император достиг каждой из двух своих целей. Более уже ничего не закрывало доступ ко рту девушки, да и тёмные фигуры покачнулись, упали, покатились по ступенькам, застыв внизу в неестественных позах. Император отступил за колонну, прижав к себе девушку.

— Сдавайся, Нэпэл! Квартал полностью окружён! — мегафон многократно усиливал чей-то знакомый Нэпэлу голос.

— Генерал Беллор! — процедил сквозь зубы Император. — Он ждал меня здесь!

— Кто эти люди? Что им надо? — прокричала Арна, чуть не плача.

— Они враги. Им нужно моё тело. И моя власть.

— А я тут причём?

— Ты нужна им, потому что я люблю тебя… К счастью, я успел к тебе раньше них…

— К счастью? — чуть не взорвалась Арна. — Нас окружили!.. Что нам делать?

Нэпэл задумался на секунду, припоминая расположение окружающих площадей и улиц, наконец мысль осенила его.

— Метрополитен!

…Потом была нещадная гонка под снайперским огнём через улицу. Люди на крышах стреляли дротиками с гигантскими дозами наркотиков, подавляющих волю человека, затуманивающих его психику — опасались повредить тело Нэпэла, так необходимое Трейсу. Императору вновь пришлось вспомнить бесценные навыки, полученные в многочисленных боях. Одной рукой он прижимал к себе под бронеплащом Арну, схваченную в охапку, другой ухитрялся выхватывать стрелы, летящие в лицо.

Выпустив в солдат преградивших вход в здание вокзала последние патроны, Нэпэл вжал зажим, удерживающий пустой магазин, подбросил «Тайфун» в воздух, извлёк из кармана запасной магазин и вставил его в падающий автомат, — подставил под него так, что тот наделся на него. Расстреляв в упор первую шеренгу солдат, не успевших воспользоваться гарпунными ружьями, Император выхватил меч из-за спины и с разбегу, опёршись острием в шлем лейтенанта, перелетел через строй. Где-то сбоку мелькнула запоздало брошенная стальная сеть, накрыла своих же. В животе от напряжения дёрнуло, пронзило острой болью правую часть тела, от колена до плеча, особенно сильно отозвалось чуть ниже печени, — это нитки расходящегося шва рассекали края вновь открывшейся щели. Но не было времени на то, чтобы утешить боль. Да и нечем… Арна, хоть и была ближе к ране чем кто-либо, вряд ли согласилась бы попробовать излечить её своими губами.

Ворвавшись в здание — следом за ним ринулись обманутые солдаты, — Нэпэл врезался в заступившего дорогу десантника. Тот превышал отнюдь не маленького Императора ростом на две головы, да и в плечах был шире в два раза. Навалившись на Нэпэла и Арну, опрокинул их и придавил к полу. Стальная рука сжала запястье венценосного воина, заставив выронить меч. Клинок откатился, застыл в двух шагах. Невероятным образом изогнув кисть, Император выдернул из своего рукава пучок застрявших стрел и вонзил в шею здоровяка, тот захрипел, но не отпускал хватку. Нэпэл выдернул из левого плеча ещё с десяток стрел и впрыснул дополнительную порцию наркотиков, на этот раз уже в щёку великана. Гигант обмяк, Император с трудом свалил его с себя и любимой. Показалось, что с раной стало полегче. Огромная тяжесть, что придавила Императора на пару секунд, сжала её края, соединив рассечённую плоть. Она слиплись с рубашкой и мундиром, пропитанными кровью. Нэпэл поднялся и, подхватив меч, ещё крепче прижав к себе Арну, метнулся к эскалатору, вспрыгнув на бортик, начал скатываться, с трудом удерживая равновесие.

Солдаты сбегали следом, и Нэпэл отправил меч в ножны, вытянул второй автомат и отведя свободную руку за спину, стрелял не глядя. Огромная наклонная труба туннеля мчалась навстречу, вот уже показалась платформа…

Закончив крутой спуск, они оказались на перроне, заполненном от края до края солдатами. С таким количеством людей не справиться было даже ему.

Император позволил Арне стать на ноги, всё ещё крепко прижимая к себе, она опасливо выглянула из воротника бронеплаща.

Позади слышались приближающиеся крики, это вслед за ними на платформу спускались солдаты с эскалатора, довершая окружение.

— Ты привёл нас в ловушку! — с возмущением крикнула Арна..

— Спокойно, Арнушка, всё идёт, как я задумал! — шепнул ей Нэпэл.

— Нэпэл, сдавайся! У тебя нет выхода! — приснопамятный генерал Беллор раздвинув шеренги, выдвинулся вперёд.

— Здравствуй, Беллор! Ты ещё жив? — насмешливо сказал Император. — Ну что ж, поклонись своему повелителю, может быть, я ещё и прощу тебя!

— У тебя нет выхода! — прорычал генерал-отступник. — Тебе конец!

— Даже если вас съели, то есть два выхода! — прокричал в ответ Нэпэл.

Арна под плащом ткнула его локтем, к счастью, в здоровый бок:

— Не повторяй!.. Это моя любимая фраза!..

Из туннеля неожиданно вырвался поезд, оглушив всех резким свистом, ударил в лица врагам потоком воздуха, кого заставив зажмуриться на миг, а кого отвернуться. Ветер толкнул в спины Императора и его любимой, и от испуга Арна ещё больше прижалась к Нэпэлу.

— Вы странные люди! — усмехнулся через силу предатель, закрывался от вихря рукой. — Правда, ребята? Взять их! — когда обернулся, взгляд его не наткнулся ни на девушку, ни на обнимавшего её Императора.

— Где они? Куда делись? — заорал яростно Беллор на своих помощников.

Император отпустил поручень, за который держался две минуты. Пролетев по инерции вслед за поездом метров пять, Нэпэл и Арна рухнули на землю и покатились. Император предохранил Арну от удара кольцом из своих рук, сам сильно ушибся. Пришлось отлежаться несколько минут. Последний год, прошедший вне поля боя, давал о себе знать: раньше Нэпэл не позволил бы боли и усталости захватить сознание.

Вдалеке послышался шум приближающегося поезда, рельсы мелко завибрировали.

Император ударил кулаком в середину шпалы; просмоленное дерево разлетелось на куски.

Нэпэл вытянул из кармана шёлковый платок и завязал им глаза Арне; затем аккуратно уложил её в выемку между рельсами.

Император лёг, накрыв Арну своим телом, прижался к ней как можно сильнее. Никогда ещё он не чувствовал тепла тела любимой так близко.

— Не бойся, моя милая девочка! — прошептал ей Император, прежде чем грохот колёс заглушил все звуки.

Поезд промчался над ними. Стальной прут, случайно или специально отогнутый кем-то вниз от лесенки на торцевой стенке последнего вагона, прорвал бронеплащ и жилет, оставив на лопатке Нэпэла глубокую красную борозду.

— Ну вот и всё! — Нэпэл с сожалением поднялся с Арны, не обращая внимания на рану. — А вот и по наши души! Быстро же они снарядили погоню! — Едва прекратился грохот пассажирского состава, и его задние фары исчезли за поворотом, как до беглецов донёсся тонкий пронзительный визг мчащегося на предельной скорости тяжёлого военного эшелона. — У военного бронепоезда посадка ниже — нам не удастся уцелеть под ним вдвоём. Не шевелись! Что бы ни случилось — не шевелись!

Император бросился вперёд по тоннелю к мчащейся стальной змее, всё ускоряя бег. Пробежав от Арны метров тридцать, Нэпэл приблизился к надвинувшейся на него кабине; оттолкнувшись от земли, пробил лобовое стекло и, врезавшись в машиниста, растёр его о переборку.

Нэпэл выхватил из-за спины два меча и распахнув ударом ноги дверь, ворвался в салон, где сидели не ожидавшие нападения солдаты. Вихрем пронёсшись по вагону, Император срубил головы нескольким воинам. Ворвавшись в следующий вагон, Нэпэл пробежал по стенке вагона, выдавливая ногами стёкла, — посреди прохода стояли, держась за поручни, воины, — прорезал кожу на шее каждого ровно на сантиметр вглубь, приземлился на ключицы солдата, пробив ему грудь шипастыми каблуками, впрыгнул в третий, последний, вагон. Смяв бешеным натиском целый отряд, Нэпэл оказался лицом к лицу с генералом Беллором.

— Прощай, отступник!

Мечи в руках императора заработали с такой скоростью, что трудно было уследить за расплывающимися лезвиями.

Выбив заднюю дверь, он успел схватить Арну за плечо и затащить внутрь поезда.

Император не спешил снимать повязку с её глаз: ни к чему ей видеть, как генерал Беллор сползал на пол вагона, распадаясь маленькими кубиками — ребро каждого не больше сантиметра.

— У тебя такие глазки, у тебя такой носик, у тебя такой ротик, у тебя такие губки… — нежно шептал он, лаская её. — Я так люблю тебя. Я не могу без тебя… Моя милая Арнушка…

— Я не люблю тебя…

— Я люблю тебя так сильно, что моей любви хватит на нас обоих!

Нэпэл опустил руки на талию любимой, большими пальцами приспустил сначала юбку, а потом и трусики. Одним резким движением расстегнул брюки. Арна выгнулась всем телом, прижимаясь лоном к торсу Нэпэла, по телу её катились волны сладострастия. Она откинулась насколько можно, запрокинула голову, бессвязно лепетала что-то нежное. Император поддерживал её под ягодицы, то притягивая к себе, то отпуская. Арна едва не задохнулась от нахлынувшего оргазма, и Нэпэл прижал её к себе, уткнувшись лицом ей в шею, шептал ещё что-то, и целовал, целовал…

Машинист поднял руку и снял кусок отваливающегося скальпа с единственного уцелевшего глаза, державшегося на одних мягких тканях. Второй лопнул и вытек. Пальцы с трудом слушались — месиво из костей не составляло хорошую основу для живой ткани. Правое плечо было буквально размазано о переборку вагона, превратилось в однородную кровавую кашу. Края рёбер загнулись внутрь, проткнув лёгкие, упёрлись в сердце. Машинист дотянулся до стоп-крана, — глаз не удержался в орбите в выпал совсем, — и, зацепив рычаг, потянул вниз, — третье сверху ребро вдавилось в правый сердечный желудочек, — после чего вновь потерял сознание. Поезд начинал тормозить.

Поезд начинал тормозить. Император подождал, пока шпалы не перестанут сливаться в единую серую полосу и взяв Арну на руки, шагнул из дверного вагонного проёма в тоннель. Приземлившись на правое колено, — удар отозвался болью во всём теле, — Нэпэл вскочил и направился в боковой проход, держа Арну на руках, — пассажирский состав уже догонял останавливающийся бронепоезд.

Посчитав, что они ушли достаточно далеко Нэпэл, расстелив на полу бронеплащ, аккуратно уложил Арну и сам примостился рядом, уткнувшись носом в её маленькое округлое плечо.

Технолог военного завода Ньюлэм сидел в кресле пассажирского поезда, мчащегося глубоко под фундаментами городских кварталов. Он возвращался домой, в уютный кондоминиум; тяжёлый рабочий день никак не располагал к посещению вечернего спектакля в Императорской Опере. Хотя сегодня там вновь блистает великолепная Силье, в «Архаичном проклятии», второй части легендарной пенталогической death-оперы «Архаика». Как давно он не слышал знаменитый вокал актрисы…

Внезапно резкое торможение вдавило его в кресло; человека, сидящего напротив подперев голову рукой, наоборот, бросил вперёд; острые ногти прорезали щеку, дёсны, упёрлись в носовые хрящи, сминая их. Локоть, поставленный на ручку сиденья, треснул; кости предплечья, прорезав кожу, ткань одежды и мягкую обивку, заскребли о металлическую основу кресла. Кровь из перерванных вен брызнула в лицо и на одежду Ньюлэму; он еле успел выставить ноги навстречу летящему в него пассажиру с порванной щекой. Оттолкнув его вбок, отделавшись лишь лёгким вывихом правой ступни, рабочий с ужасом наблюдал, как установившаяся на считанные секунды невесомость оторвала пассажиров от их кресел, и они барахтаются в воздухе; ещё крепче вцепился в боковинки сиденья. Когда сила тяжести вернулась, пассажиры врезались в стенки вагонов; кто-то столкнулся друг с другом в воздухе, разбрызгивая внутренние жидкости. От сильнейшей перегрузки у технолога лопнула щека, треснула грудинная кость; он успел зажмурить веки и вновь отделался лишь лёгкими баротравмами глазных яблок.

Затем последовала серия мощных взрывов, идущих от первого вагона, влетевшего в хвостовую часть бронепоезда.

Наверх, в город, из вентиляционных шахт ударили столбы огня, высоко подбросив решётки.

Кресло с технологом сорвало взрывом и бросило в потолок; прямо перед ним разверзлась рваной дырой обшивка, кресло выбросило наружу. Отскочив от свода тоннеля, оно вновь ударилось о крышу следующего вагона и отлетело на обочину дороги, в боковой проход.

— И бывает же такое!.. — прохрипел Ньюлэм, сплёвывая кровь, с трудом поднимаясь с кресла, когда отброшенная ударной волной стальная балка пробила ему грудь.

…Мрачное, величественное, серое здание, сложенное из огромных, необтёсанных каменных блоков. На площадках вокруг устремлённых в небо шпилей, пронзавших нависавшие низко над землёй тяжёлые серые облака, сгрудились стаи гранитных химер. Проёмы, затянутые огромными полотнами паутины, плотной, удушающей, — там, где должны быть разноцветные, яркие витражи. Но так даже лучше, — что может быть изображено в таком месте? Лучше не видеть…

Нэпэл стоял перед высокими стрельчатыми воротами готического собора.

«Где я?», подумал Император.

Неведомые строители древности поставили собор посреди бескрайней серой равнины, над которой зависло чёрное солнце.

«Это сон!», догадался он.

Через веко химеры пробежала тонкая трещинка, каменная скорлупка отвалилась, обнажив красное глазное яблоко. Ещё одна трещина прошла по клюву твари, посыпалась каменная крошка. Хищная птица раскрыла клюв и пронзительно заклекотала. От этих звуков всё новые трещины начали прорезать камень, сковавший тварей. Полностью освободившиеся от гранитного плена твари поднимались в воздух и сбиваясь в тучу, кружили вокруг шпиля. Когда их собралось достаточно, они обратили внимание на Императора.

Нэпэл всем телом навалился на тяжёлую дверь, отодвинул её ровно на столько, чтобы заскочить внутрь. Ворота с грохотом захлопнулись позади него, оставив летучих тварей виться снаружи.

Перед грубым каменным алтарём стояли две фигуры рука об руку. Император узнал их сразу. Одна была девушкой в чёрном пышном платье. Рядом с ней стоял мужчина в расстёгнутом бронеплаще, под ним виднелся чёрный мундир. Такой же, как и на нём, только серебряные нашивки, — мёртвые головы, стилизованные крылья и мечи, скрещенные друг с другом, — будто потускнели, окислились в воздухе собора, пропахшего тленом. Император заглянул мужчине в лицо, — и словно посмотрелся в зеркало. Люди застыли, будто время в соборе остановилось.

Высоко на балконе, справа от них, виднелась ещё одна фигура, словно вылепленная из пепла, её Император заметил не сразу, вокруг лица клубился мрак. В руке, повисшей вдоль тела, был короткий арбалет.

«Враг!.. Я отправлю тебя к праотцам! Тебе не помешать нам!», крикнул Нэпэл, подняв лицо к балкону.

Резкий порыв ветра распахнул двери, вбросил внутрь клочья паутины. Лицо врага стало рассыпаться в прах, тотчас же подхватываемый вихрем. Фигуры новобрачных сохранились, будто им ничего не могло повредить. Туча химер, одновременно ворвавшихся в собор и через стрельчатые ворота, и через пустые проёмы окон, накрыла и поглотила императора…

…Нэпэл оказался в совершенно ином месте: большое поле, обнесённое с одной стороны решётчатым металлическим забором, за ним виднеются приземистые корпуса; лесополоса с другой стороны, узкая бетонная дорожка…

«Я уже был здесь когда-то…», подумал Нэпэл. Воспоминания зашевелились где-то глубоко в памяти, мучительно поднимались на поверхность сознания.

Невдалеке стояла группа людей. Одни смеялись, разговаривали, другие ничего не делали. Никто не обращал на императора внимания. Взгляды, случайно брошенные в его сторону, проходили мимо.

«Они не видят меня!», догадался Нэпэл. Решился подойти ближе.

С удивлением он узнал среди толпы себя, ещё совсем молодого. С некоторой гордостью отметил свои глаза, уже тогда поблёскивавшие зелёной сталью, едва заметную полоску светлой щетины над верхней губой, — много позже он сбрил её, чтобы не быть похожим даже в этом на врага. В руке был тубус с любимыми мечами внутри, — будущий Император не решался носить клинки в открытую, за спиной. Предпочитал маскировать их.

Нэпэл-младший постоял в задумчивости, двинулся с места и направился к паре стоявшей в отдалении: усатый мужчина в сером полуплаще, с жестоким надменным лицом и с оспинами на висках, и красивая девушка с жемчужными волосами до плеч.

«Нет, не делай этого! Подожди, когда уйдёт этот… Убей его незаметно, и тогда знакомься с ней… А лучше всего, вообще не подходи к ним. И не узнай их никогда!» Нэпэл хотел протянуть руку, чтобы остановить себя, но чёрный вихрь, внезапно материализовавшийся над полем, втянул его в себя.

«Я вспомнил, это судьбоносный день моей жизни!.. День, когда я встретил любимую!..», успел подумать Император, прежде чем сознание его затянули мглистые облака безнадёжности…

Нэпэл проснулся позже Арны. Она сидела, поджав под себя ноги, возле него, терпеливо ожидая пробуждения. Император поднялся, избегая смотреть девушке в глаза. Мышцы болели после вчерашнего боя, — за последний год они ослабли из-за отсутствия боёв. Император не имел привычку ходить в тренировочный зал, — раньше постоянные схватки заменяли его.

Император снял бронеплащ, в котором ещё торчали пучки стрел, снял чёрный мундир, белую рубашку, расстегнул пряжки бронежилета. Арна молча наблюдала за ним. Император провёл по груди, поморщился, — и грудь, и живот, и спина превратились в один большой ушиб, отливали тёмно-фиолетовым цветом. Наверно, сломаны нижние три или четыре пары рёбер. Шов на животе давно разошёлся, порвались некоторые стежки, из дыры веет горячим духом. В глубине щели виднеется что-то синее, что-то пульсирующее. Уж не кишки ли? Да ещё эта рана на спине… Боль отзывается в сердце…

— Тебе больно? — нарушила молчание Арна.

— Да.

— Это хорошо!.. — со злорадством добавила Арна. Словно пытаясь вычеркнуть резкими словами то, что было между ними, в вагоне, на огромной скорости, в окружении рассыпающихся трупов. — Это хорошо, что тебе больно! — повторила она. Сказать нечего больше было.

Нэпэл никак не прореагировал. Уже не исправить руганью ничего из того, что было между ними. И её попытки настроить его против себя же, — чтобы он возненавидел её, иди хотя бы просто разлюбил, — бесполезны.

— Что это? — Арна коснулась левого плеча, покрытого сеткой из шрамов, спиралью спускающихся к локтю и ниже. Последние шрамы, что располагались ближе к запястью, были совсем ещё свежими.

— Каждый день разлуки с тобой я отмечал на своей коже разрезом на два сантиметра в длину, на четверть в глубину. Последний я сделал позавчера. Когда мы вновь расстанемся, оставшейся части руки мне хватит недели на две. Затем узор проляжет через вены… — Император мрачно усмехнулся. Арна отвела взгляд. — Я помню те времена, когда мне казалось, что солнечный диск занимает половину неба; сейчас солнце для меня — жалкая лучистая точка на мрачном чёрном небосводе, которая вскоре и вовсе исчезнет. Я останусь один, — да я и сейчас абсолютно один! — один, навсегда, до скончания мира; я буду жить, чтобы вновь и вновь испытывать на себе предательство и безразличие друзей, которых считал лучшими, друзей-лицемеров, которые на самом деле не считали меня за друга, а держали за «одноразового» приятеля, друга на день, месяц, в лучшем случае, на год, друга, с которым можно поговорить, когда скучно, или, когда под рукой нет более интересных «одноразовых» друзей; я буду жить, чтобы умирать каждый день в муках и воскресать в ещё более страшных страданиях, чтобы снова умереть… Вновь и вновь… Год за годом… Пока настоящая смерть, — не та, что обрекает на ночной сон-пытку, — не придёт за мной… А до тех пор мне остаётся только слушать музыку прошлого, — создателей её уже нет в живых, но их творения будто зажили самостоятельно, — да натирать любимые мечи до блеска, в глубине души понимая, что придут дни, когда даже серая сталь развалится на куски, истлеет, осыплется на землю, превратившись в прах…

Что-то мелькнуло в воздухе, будто пронеслись серые человеческие тени, — это из вентиляционных труб, выступающих в нутро туннеля под самым потолком. Спустя мгновение Императора придавили спиной к холодному бетонному полу, навалились на него впятером. Нэпэл сократил мышцы спины, напряг их, — как никогда так ещё не напрягал, — и резко расслабил. Нэпэла и солдат, подмявших его под себя, подбросило от пола на добрый десяток сантиметров. Бывший штурмовик расшвырял их и опустился вниз на поджатые ноги, готовый к бою. Стальная тонкая цепь захлестнула его плечи и крепко затянулась, прижав к туловищу руки. Император ещё пытался освободиться, когда на него упала вторая, и третья…

— Лежи! Не двигайся! — прорычали над ухом. Три стилета были приставлены к горлу Нэпэла.

Император резко рванулся вперёд, дико расхохотавшись в лица противникам, солдаты еле успели отдёрнуть клинки. На коже Нэпэла появились три багровые точки, тонкими струйками из них брызгала кровь. Теперь вражеские бойцы совсем растерялись, и только пришедший спустя десять секунд по одному из проходов полковник Наглифар привёл их в чувство.

— Идиоты! — прошипел полковник. — Залепите ему проколы!

— Они думали, что я боюсь смерти! — расхохотался Император. — Я — боюсь смерти!.. Да я жажду её, ведь это избавление!

Подбежал медтехник, лихорадочно извлекая из чёрной кожаной сумки с серебряными костями и черепом на боку клейкие бинты. Стал возле императора на колени. Нэпэл прижал подбородок к груди, оскалился. Клацнул зубами, когда доктор попытался приблизить руки.

Девушке, которую он любил, он был безразличен. Тогда он и понял, что физическая боль, — это спасение от куда большей боли, боли духовной, которая куда как болезненнее. Чтобы уйти от мучительных дум, забыться в себе, спрятаться от страшного настоящего, он стал причинять себе физическую боль. Он подставлял себя под вражеские удары, каждый раз надеясь, что рефлексы откажут, и сталь или свинец противника поразят его насмерть, и избавят от адовых мук жизни… Он лез в самое пекло, в эпицентр боя, туда, где жизнь воинов в среднем равнялась двум секундам, туда, где они превращались в багровое месиво, но выходил из схваток невредимым, почти всегда… Он жаждал смерти, искал её, стремился обрести в ней покой, но не мог угнаться за ней, — а может, это она не успевала схватить его за край плаща?

— Он не даёт перевязать раны! — громко пожаловался врач, обернувшись беспомощно на полковника. — Кровь течёт сильно. Он долго не продержится.

— Вколи ему что-нибудь!.. — рыкнул Наглифар.

— Только коагулянты и обезболивающее, но они не помогут надолго… — пробормотал медик, достал жестяную коробочку, полную прозрачных тюбиков. На каждом игла, на её конце — шарик цвета воска, чтобы воздух не вытравил целебные свойства разноцветных жидкостей, чтобы они не вытекли раньше, чем нужно.

Врач вогнал иглу, стал сдавливать тюбик — жидкость не желала перетекать в тело, точнее, Император того не желал. Шприц лопнул в пальцах, жёлтое лекарство выплеснулось на рукав мундира доктора. Нэпэл злорадно улыбался, глядя исподлобья на врагов.

— Он так напрягает мышцы, что из места вокруг прокола иглой выступает кровь, — проговорил врач. — Иньекцию невозможно сделать…

— Ну и чёрт с ним! — рявкнул полковник Наглифар. — Мы доставим его к Трейсу раньше, чем он умрёт, а дальше пусть они уже сами разбираются!.. Возьмите и девчонку…

 

Глава 8

— Ни с места! — Бэк Гроу медленно, по кругу огибала Чэрта, выходя из-за его спины. На вытянутой руке держала автомат. — Вот ты и попался!

Чэрт только повернулся спиной к окну, хотел пойти, поторопить Сайгейра, как сзади на карнизе оказалась женщина в оранжевом комбинезоне и чёрных кожаных напульсниках. С оружием в руке.

— Девочка, ты думаешь, что сможешь взять меня? — Чэрт ласково улыбнулся. И резко дёрнулся вбок, уходя от потока пуль, одновременно выбрасывая руку, чтобы ухватить автомат за ствол, выкрутить, отбросить в сторону. Спустя секунду они вновь стояли напротив, но теперь уже оба с пустыми руками.

Бэк Гроу могла бы показаться ошеломлённой, — приоткрытый рот, широко раскрытые глаза, — но лишь до того, как раздвинула губы, обнажа кривые жёлтые клыки, пока не закатила глаза под самые надгробные дуги.

— Да, мальчик! — рыкнула Бэк Гроу, резко разведя в стороны согнутые в локтях руки. Над ладонями, окружёнными скрюченными пальцами, висело голубоватое аморфное марево.

Чэрт бросился вперёд, уходя вниз от летящих к нему ладоней, и уже стоя на коленях перед женщиной, схватил опускающиеся на него руки за запястья. Вывернул руки Бэк Гроу за спину, сжимал крепко, продавливая мешавшие хватке напульсники.

— Ну вот, детка, теперь ты моя! — прошептал Чэрт над самым её ушком, касаясь его губами. Прижался к ней всем телом, чувствуя, как Гроу дрожит от ярости.

— Чёрта с два! — Бэк Гроу сделала прыжок за спину, не жалея руки, что хрустнули и в локтях, и в плечах. Перелетев через голову Чэрта, опустилась на его плечи, сомкнув бёдра на его шее. — Это ты мой!

Если бы не напульсники, если бы он держал Гроу за руки, она не смогла бы проделать такое. Руки просто провернулись в цилиндрах из грубой кожи. Только потому Гроу и сидит теперь на плечах штурмовика.

Броситься об стенку или пол, сломав Бэк Гроу позвоночник? Вместо этого Чэрт сам не зная отчего запрокинул голову и провёл затылком по животу женщины. Она отстранилась, сползая на спину Чэрту, — ожидала какого-то хитрого приёма, наверное, резкого удара головой назад. Удара, который превратит все внутренние органы в однородную смесь. А Чэрт посмотрел в её глаза. И запрокинув голову ещё сильнее, провёл затылком снова, из стороны в сторону, так нежно и легко, как только мог. И почувствовал, как захват ног на шее ослаб.

— Ты ещё дева? — спросил он внезапно и не к месту.

— Я сама избавилась от неё! В пять лет, когда мастурбировала стволом автомата!.. — прорычала Бэк Гроу. — И он был заряжен!..

С рыком она перегнулась к лицу штурмовика, вцепилась губами в его губы. Чэрт, охваченный порывом страсти, дёрнул её за руки, разворачивая животом к своему лицу. Расстегнул брюки и приспустил её кружевные трусики, приник губами к тёмному треугольнику волос её лона. Положил ладони ей на ягодицы, вдавливая её пах в своё лицо.

Агент застонала, волна оргазма пробегали по её телу. Она бессильно упала грудью на голову Чэрта, терзала ногтями его пояс. Когда Чэрт закончил, сползла по его телу вниз, к ногам. Резко повалила штурмовика, запрыгнула ему на бёдра и, содрав с него брюки, начала энергично подниматься и опускаться.

— Тот автомат… которым ты… — простонал Чэрт. — Он был на предохранителе?.. Я нет…

Сайгейр закончил маскировать следы шин автомобиля, ведущие в подземный гараж. Снайпер всегда специализировался на личной маскировке, и здесь ему пришлось приложить куда больше усилий. Последние штрихи он наносил с особой тщательностью: не пожалел сил на то, чтобы забросать примятые пожухлые листья другими, но мало чем отличающимися, такими же сухими и жёлтыми, принесёнными ветром из городского парка. Задвинув гаражную дверь, Сайгейр ещё и присыпал порог с внешней стороны ржавью, тем более что получить её было легко — достаточно лишь провести рукой по металлическому покрытию створок.

Под конец решил, что перестарался. Махнул на всё рукой и, оставляя на толстом слое пыли, покрывавшем пол гаража, приметные отпечатки подошв, подошёл к броневику, укрытому в дальнем конце помещении.

Захватив оружие, снайпер направился к сверхскоростному лифту, на котором минутой раньше унёсся на сороковой этаж заброшенного небоскрёба Чэрт. Оказавшись в огромном пустынном вестибюле, Сайгейр пересёк его, вошёл в зал и сделал по инерции ещё несколько шагов, но тут же повернул обратно и, оказавшись за дверью, отёр со лба невольно выступивший пот.

— Интересно, как этот жеребец умудрился так быстро найти здесь такую милую наездницу?

Как оказалось, убийственное марево над ладонями Бэк Гроу могло ещё и причинять удовольствие, — когда оружие работало на самой малой мощности. Гроу водила руками по телу любовника, и по своему телу. Там, где голубоватое облачко касалось кожи, тело холодело, становилось более чувствительно к нежным касаниям и поцелуям. И Чэрт доверял её рукам самые интимные части своего тела.

Любовники насытились друг другом, стали медленно одеваться. Вошёл немного смущённый Сайгейр, — ведь ему приходилось заглядывать в зал, чтобы знать, когда Чэрт и Гроу кончат свои дела. А заглядывал он чаще, чем нужно было.

Чэрт представил Бэк Гроу снайперу, тот заговорил, путаясь в словах. Штурмовик и агент отмахнулись от него, раскрыли сумки с оружием, стали перекладывать его. Гроу пришла с одним пистолетом и двумя запасными обоймами, и Чэрт не преминул сказать с серьёзнейшим видом:

— Я даже в магазин-спецраспределитель беру с собой боевой комплект…

Гроу фыркнула, дружески мазнула наладонным маревом штурмовика по щеке, но сказать ничего не успела…

Завизжало, заскрипело в шахте лифта, и Чэрт, вскинув два автомата, метнулся к стене с дверью в кабину подъёмника. Замер, готовый прострелить голову нежданному гостю, — если тот явился с недобрыми намерениями. Гроу подхватила выданные ей автоматы, скрылась в соседнем зале. Сайгейр замер со своей винтовкой в углу вестибюля.

Двери медленно разъехались в стороны, никто не выходил. Чэрт кинул взгляд на Сайгейра, — тот махнул рукой из своего угла, — значит не опасно, — и сам стал подходить ближе. Тогда и штурмовик заглянул внутрь, — там, спиной к людям, стоял человек, поднятыми руками опёрся о стенку кабины.

— Я от Сэйпога. Еле сумел вас разыскать, — сказал гость глухо. Чэрт и Сайгейр держали его под прицелом.

— Выходи. Медленно и не поворачиваясь, — проговорил штурмовик, отступил к центру вестибюля.

Посланник вышел из лифта, сделал несколько шагов.

— Сэйпог скоро будет здесь с верными ему людьми.

— Это хорошо! — пробормотал Чэрт. Не опустил, тем не менее, автоматы. Стал медленно обходить посланника по кругу. — А Сэйпог ничего не говорил про то, что надо называть пароль?

— Да, конечно! Только речь шла не о пароле. Он просил передать вот это! — гость раскрыл сжатую левую ладонь, из неё вывалилась блестящая пластинка, закачалась на цепочке, обмотанной вокруг пальца.

— Личный жетон Сэйпога?.. — штурмовик опустил оружие.

— Ну вот, теперь можно и поговорить! — довольно произнес посланник, медленно опуская руки.

Внезапно он странно передёрнулся всем телом. Чэрт не спуская человека с прицела сделал шаг, завершая обход по кругу, заглянул в лицо. Посреди лба гостя краснела пятимиллиметровая дырочка. А из стенки кабинки лифта выпала сплющенная пуля. Зазвенев, отскочила от пола, покатилась.

Позади гостя стояла Бэк Гроу, держа на вытянутой руке пистолет с глушителем. Другой придерживала полотенце, в которое завернулась выйдя из душа.

— Сдохни, гад! — презрительно бросила она. Но с некоторым запозданием. Труп уже начал заваливаться вперёд.

— Бэки, что ты наделала? — Чэрт подошёл к ней, обнял за талию и заглянул в глаза.

— Это Шейруп. Не подходи к нему — у него в руках ядовитые щетинки от пауков.

Чэрт скептически посмотрел на спецагента и, взяв край полотенца, начал вытирать ей волосы.

Сайгейр же прыгал, давя сапогами выползавших из карманов трупа пауков.

— Это истинный облик Шейрупа. — продолжала Бэк Гроу. — В настоящем теле его почти никто не видел.

— Тогда ты спасла нас всех, — серьёзно сказал Чэрт и, обняв Бэк Гроу, поцеловал её в губы.

— Ну, я здесь лишний… — пробормотал Сайгейр и тактично вышел из зала, предоставив любовников друг другу.

— Бэк-к-к… ты ведь скажешь мне… где находится штаб Трейса?.. — шептал ей Чэрт, делая между словами большие паузы, чтобы поласкать ей ушко языком.

— Ну, не знаю… Может быть… — Бэк Гроу лукаво улыбнулась.

— Ты проведёшь нас?

— Зачем? Я так хочу ещё отдохнуть и побыть с тобой! — агент, положив голову на широкую грудь Командарма, стала поочерёдно касаться шестерых ямочек, расположенных по кругу на левой стороне груди. Она ещё не видела таких же отметин на спине, пулемётная очередь прошила штурмовика насквозь, пули вынесли ошмётки лёгкого. — Расскажи, где тебя так продырявили?

— Бэки, пожалуйста! Не заставляй меня применять пытки! — Чэрт отстранил её руки и отвернулся к окну, хотя сделать это ему было куда как сложнее, чем, скажем, в одиночку проникнуть в явайскую цитадель и устроить там, мягко говоря, небольшой переполох — жуткую резню.

— Ну хорошо! — Бэк Гроу обиженно надула губки. Сложила руки на груди, закрыв взору Чэрта свои приятные холмики. Этого штурмовик вынести не смог. Получалось, что начинал он, а теперь пытали его…

— Сейчас сообщим местонахождение убежища Трейса Нэпэлу и сами отправимся туда. — Чэрт обнял её. — Только сначала мы примем душ! — Его рука скользнула к низу живота девушки.

— Надеюсь, ты потрёшь мне спинку? — ласковым голоском пропела Бэк Гроу, только сейчас, с опозданием, начиная заигрывать с Чэртом.

— Конечно! И не только её!.. — Чэрт шлёпнул её по… впрочем, знаете, по чему…

— Душ! — взвизгнула Бэк, вскочила с пола и метнулась в ванную. — Я никогда не занималась этим в душе!..

Чэрт поднялся и, поигрывая мускулами — не будем уточнять, какими, — последовал за ней.

— Нехорошая новость… — Сайгейр выглядел действительно расстроенным и растерянным. — Только что по внутренней волне патрульных отрядов сообщили, что один из заговорщиков, то есть Нэпэл, схвачен.

— Мы должны немедленно отправиться на выручку!.. — воскликнула Бэк Гроу. Чэрт внимательно посмотрел на неё. Признаться, в этом деле такой инициативы от неё не ожидал.

Имперские войска окружали заброшенный небоскрёб. Из-за соседних зданий бесшумно вынырнули вертолёты, устремились к плоской крыше объекта. На неё была сброшена небольшая бомба, в образовавшийся пролом спрыгнули с вертолётов солдаты спецназа в противогазах, — окна сорокового этажа были обстреляны дымовыми шашками и минами с нервно-паралитическим газом. С нижних этажей наверх начали продвигаться солдаты, прочесывая по пути все помещения. Проникли на сороковой этаж. Перебегая от одного угла к другому, держа наготове винтовки с закреплёнными на стволах фонарями, они стекались к последнему непроверенному месту, — вестибюлю. Скапливались у запертых дверей, готовые ворваться внутрь.

По приказу офицера Прагэра разбили двери за считанные секунды переносными таранами, ворвались одновременно с четырёх сторон в пустое помещение. Посреди вестибюля лежало мёртвое тело, и глава группы Прагэр махнул рукой своим подчинённым, те, поняв его без слов, окружили труп, нацелив на него автоматы.

Офицер приблизился и, опустившись на колено, взял тело за плечо, перевернул лицом вверх. Мёртв, без сомнения. Каким он ещё может быть?..

Одежда на груди мертвеца немного оттопыривалась, и Прагэр аккуратно расстегнул первую пуговицу. Раздвинул края пиджака, не придвигаясь на слишком близкое расстояние заглянул одним глазом внутрь. И отпрыгнул от трупа.

— Бегите! — проорал офицер, бросился прочь.

Цветные огоньки, пробегающие по плоской панели из пластика…

Солдаты будто застыли в оцепенении.

Взрывная волна настигла его на пороге, пронесла через весь этаж, пробила им стекло и перебросив через пропасть шириной в полсотни метров, впечатала в окно соседнего высотного здания. Сползая вниз, офицер ухватился за острые края разбитого витража, лишился подушечек нескольких пальцев, — всё-таки надо было надеть эти чёртовы кольчужные перчатки, подумал про себя, — сумел подтянуться и, повиснув на локтях, стал перебрасывать тело внутрь офисного помещения.

Внизу протяжно выли сирены реанимационных машин. Незамедлительно появились пожарные вертолёты, красные, угловатые, на вид совсем неуклюжие.

— Кто-то ответит за смерть моих ребят!.. — прорычал Прагэр, смотря как соседнее здание вспухает новым взрывом, и как верхние сорок этажей, лишившись опоры, обрушиваются на уровень, где произошёл взрыв, увлекая его за собой. Вниз. — Клянусь отцом империи, властелином Нэпэлом!..

Колонна автомобилей двигалась по лесной дороге на север. Сэйпог сидел рядом с «дедушкой» — так он стал про себя называть родственника новой знакомой (премилой, надо сказать, знакомой!), — прислонившись виском к холодному стеклу. Всё более погружался в созерцание проносившихся снаружи зарослей, растворялся в шуме мотора, подставлял ладони лежащих на коленях рук свежему, чуть влажному утреннему воздуху. Словом, отдыхал и концентрировался перед грядущим сражением.

— Не прислоняйся башкой к машине. Подбросит на выбоине — конец тебе! — проворчал любимый родственник Чёрного Сапожка. — И чему вас, штурмовиков, там, в Академии, учили!

— Учили, как стать невосприимчивыми к сотрясениям мозга, — серьёзно ответил Сэйпог.

— Ты с этим не шути! Бывало, что техникам, прислонившимся к переборке в крайних отсеках подлодок, позвоночник ломало, если рядом торпеда взрывалась.

— Знаю, — поморщился Сэйпог. — Не раз и не два десантировался с субмарин на берег Яваи, мерзокожих бить. Да у меня в черепе давно уж титановые пластины! И вдоль позвонка гибкие пластины какой-то там пластмассы — химики вовсю изощрялись. А ну, останови-ка здесь!

Старик вдавил педаль тормоза. Позади них остановились и машины с «новобранцами», самому младшему из которых было за шестьдесят.

Как же её всё-таки зовут? Тогда, — при первом знакомстве, — Сэйпог не узнал её имя, погрузился в черноту забытья в самый неподходящий момент. Потом, в лесном домике, когда можно было спросить напрямую, — правила вежества ещё позволяли, — не спросил… Нет, нельзя сказать, что забыл про неё… Очень даже посматривал, когда она подносила им во время совещания еду. Провожал взглядом, со странным чувством…

Просто вопрос выветрился из головы, ведь привык на войне к прозвищам, только самых близких друзей называл по имени. А ей вот дал прозвище, и про себя называл её им. Как-то запамятовав, что есть, что должно быть настоящее имя…

Теперь стал вспоминать, не называл ли её дедушка по имени. Смородинкой, девочкой, полынькой, веточкой, даже внучкой — было. По имени — нет…

Жаль её. Нет, он не позволит ей идти туда, куда они прутся. Ведь все солдаты наверняка погибнут. Да это и лучше будет. Чем меньше свидетелей шатания императорской власти…

— Девочка, тебе опасно идти с нами! — Сэйпог обернулся к Чёрному Сапожку, сидевшей на заднем сиденье. — Хватит и того, что ты проводила нас почти до самого логова врага. Сейчас ты сядешь в свой «Гипердрагон» и поедешь на восток. Будешь ехать до рассвета по лесным грунтовым дорогам. Избегай шоссе и крупных автострад. Фары не включай. Поезжай медленно, осторожно. В дороге будет безопаснее, чем дома или, тем более, с нами. К утру, я надеюсь, всё будет кончено, и ты сможешь возвращаться.

— Хорошо! — Чёрный Сапожок открыла дверцу и вышла из машины, подождала, пока ветераны освободят её красный автомобиль и забравшись обратно, нажала на газ, скрылась за поворотом лесной дороги.

— Чёрт! — прямо-таки взвизгнул один из старых солдат. — В её багажнике полно оружия! Мы забыли вытащить!..

— Не успели! Не успели мы! — быстро поправил другой ветеран. И оглянувшись на остальных, развёл руками. Ничего не поделаешь, склероз…

— А я-то думаю, чего она так легко согласилась… — проговорил Сэйпог.

— Да она винтовку от дробовика не отличит, — проворчал любимый дедушка Чёрного Сапожка. — Просто она решила, что раз всё равно вернётся утром… Зачем время тянуть? Эх, как бы глупостей каких не наделала, — старик отвернулся и уставившись в бинокль на полигон, стал яростно крутить окуляры.

— А она… — нерешительно сказал Сэйпог. Как же покорректнее задать такой вопрос, про её имя…

— Нет, она не пойдёт за нами, — по-своему понял старик.

Сэйпог вздохнул свободно, неприятной ситуации не получилось. И подхватил речь старика:

— Да если и пойдёт вслед, ничего угрожать ей уже не будет… Ну, разве что, на кровищи поскользнётся. Хотя нет, у неё ведь сапожки шипованые, — Сэйпог поймал на себе тяжёлый взгляд дедушки, и растерянно произнёс: — Чёрные такие…

Старый военный отвернулся и, как показалось бывшему главе Гибеша, сплюнул со злости. И точно — утёр губы тыльной стороной ладони, прежде чем процедить сквозь зубы:

— Ладно, займёмся работой.

 

Глава 9

Тяжёлая стальная дверь закрылась, отрезав группу людей от пути на поверхность земли. Тело убитого Трейсом учёного лежало у стены. Едва последний солдат вошёл в бункер, — они отступали выставив автоматы, с приложенными к стволам фонарями, будто боялись чего-то, скрывающегося в темноте, — учёные, что присели рядом с мёртвым телом, отскочили прочь. Лицо трупа в полумраке превратилось в зловещую белую маску, тонкие руки стали казаться плетями, чуждыми человеческому телу.

Люди стояли в тёмной пещере в абсолютной растерянности. Сгрудились под забранной решётчатым плафоном лампочкой, тусклой, пыльной, в стене над дверью. Решётка кое-где была разорвана, прутья выкручены немилосердно. Под ногами хрустело стекло, — те же существа добирались и до лампочки. Потому, когда солдаты открыли дверь, первым делом кинули во тьму пару гранат. Только потом забросили осветительную, — она уже перегорела, — дали в руки одного из лаборантов табуретку и лампочку, выгнали вперёд.

Теперь они стоят под этой лампой, и шарят в темноте перед собой лучами фонарей.

Что делать дальше? Никто не знает. Или почти никто…

— Потушите все фонари, кроме одного. Батареи надо расходовать экономно, — отдала приказ Риана, заурядная лаборантка. Хуже, чем заурядная.

Её обязанности в научной группе сводились к нескольким крайне простым действиям, их мог бы выполнять и кто-нибудь другой. И, наверно, даже с лучшими результатами. И как случилось, что кое-какие обязанности отошли к Риане — никто уже не помнил. Однажды она появилась в лаборатории, и всем показалось, что она была здесь очень давно.

Рано утром Риана включала компьютер, — для этого нужно было нажать большую зелёную кнопку, ошибиться никак нельзя. Она постоянно ошибалась, тыкала пальцем в значок с номером устройства и его характеристиками, за этим занятием её регулярно заставал заведующий отделом. Ещё Риана должна была вести записи показаний приборов, — дублируя следящие устройства, — и ровно полчаса в день она усердно занималась этим. Каждый раз открывала свой блокнотик и начинала с того, что аккуратно переписывала всё, что было указано на том самом значке на лицевой панели системного блока. Потом перерисовывала всё с экрана, — вместо линейки подставляла палец, — выводила контуры работающих программ. Такую мелочь как цифры, мелькающие в окошках, оставляла без внимания. Но самой важной обязанностью Рианы было протирание на приборах пыли. Дело требовало осторожности, — не нажать бы случайно какую-нибудь кнопку. Поэтому, едва лаборанты замечали, что Риана берётся за тряпку, ставили на главном пульте блокировку всех нажатий.

Она вечно была такой растерянной, что растерянность передавалась и другим людям, хоть минуту побывшим рядом с ней. Взгляд её бесцветных непонимающих глаз перебегал с одного предмета на другой, и человеку казалось, будто он тоже что-то ищет. Он подключался к поискам, потом резко обрывал себя, уходил поскорее. Впрочем, если с ней находились двое-трое, всё было иначе. Подталкивая друг друга под рёбра, насмехались над великими способностями Рианы к науке.

— Здесь неподалёку должна быть свалка, — вновь заговорила Риана спустя секунду. — Когда строительство бункера закончилось, туда сгребли весь оставшийся мусор. Может быть, мы сможем найти там инструменты?

— Решено! Отправляемся туда! — после недолгого раздумья произнёс Майсмур, помощник убитого главы группы. — Кто хочет остаться здесь? — он обернулся к испуганно сбившейся толпе людей. — Никто? Тогда все за мной!

Майсмур сделал несколько шагов и остановился: туннель разветвлялся.

— Ты не знаешь дороги туда? — учёный обратился к Риане.

— Конечно знаю! — с улыбкой ответила девушка и пошла по левому проходу, на ходу срывая с себя опостылевший белый халат. Под ним оказалось облегающее чёрное платье, открывающее колени любопытствующим взорам.

— Ты была здесь? — бросил вслед ей Майсмур.

Девушка не ответила. Оглянувшись, криком подогнала растянувшуюся на двадцать метров группу учёных.

— Быстрее! Или кто-то хочет потеряться и достаться мутантам на ужин? И бросьте эту падаль! — крикнула она тем, кто нёс на руках главу группы, учёного, убитого Трейсом. — Он давно мёртв!

— Да кто ты такая, чтобы здесь командовать?! — вскричал лаборант. Остервенел настолько, — сказалась подавляемая злость на Трейса и его приспешников, — что не говорил, а рычал, брызгая слюной.

— Я? — удивилась Риана. — Я командую? Очень мне надо командовать бригадой мертвецов!

Она фыркнула, пошла по пещере.

— Может, его следует похоронить? — нерешительно произнёс вслед кто-то из носильщиков трупа.

— Бросьте здесь! — не оглядываясь, крикнула девушка. — У нас и так мало времени! Мутанты не оставят от него и косточек! А если задержимся — и от нас тоже!

Учёные нехотя покорились.

— Да не бойтесь так! Мутанты активны лишь ночью! — со смехом произнесла Риана.

— Здесь всё время темно! — прошипел кто-то из толпы. — Какая им разница, ночь или день наверху?

— Понятия не имею! — усмехнулась Риана. — Если хочешь, спроси у них сам! До наступления темноты на поверхности ещё восемь часов. Мы успеем основательно подготовиться к встрече с ними!

— Откуда такое знание поведения мутантов? Может, ты их и видела раньше? — Майсмур с трудом догнал её и примеривался к темпу её ходьбы.

— Видела! — с ощущением своего превосходства — наконец-то! — сказала Риана.

— И как же они выглядят? — поинтересовался Майсмур.

— Скоро сам узнаешь! — весело заявила девушка.

— Мы погребены заживо на трёхкилометровой глубине! — сорвался на крик техник. — Нам никогда не выбраться отсюда! Но даже если мы поднимемся на поверхность, нас тут же арестуют и казнят!

— Мы могли бы бежать из страны! — сказал кто-то другой.

— Зачем строить планы на столь отдалённое будущее? — прервал их Майсмур. — Нам ведь даже эту ночь не пережить. Когда мутанты попрут со всех сторон, мы, в лучшем случае, продержимся пару минут.

— Мы выстоим, если будем едины, — воодушевлённо проговорила девушка. — А если их будет больше — умрём с честью, не на коленях, прося пощады, а с оружием в руках!

Ход кончился, группка людей оказалась в огромной тёмной пещере. Потолок терялся где-то в вышине. Вокруг высились горы старого хлама. Люди, — у некоторых из них в узких катакомбах уже начинались приступы клаустрофобии, — были шокированы и подавлены открывшимся простором.

— Да эта пещера просто огромна! — сказал Майсмур со смесью восхищения и испуга.

— Ниже есть ещё больше, — со знанием дела сказала девушка. — Там, где начинаются предъядерные выработки.

Риана огляделась по сторонам.

— Из вот этих цистерн можно было бы соорудить неплохую баррикаду.

— Мутанты снесут её запросто! — воскликнул техник.

— Да, но если заполнить цистерны камнями и мусором, а затем вбить в породу вон те стальные трубы и привязать к ним бочки теми цепями…

— Хорошо… Мы так и сделаем… Но у нас нет оружия…

Девушка подошла к цистерне и деловито стала обстукивать её у днища.

— Внизу осталось немного горючего. Из тех труб можно было бы сделать огнемёты.

— Отлично. Тогда за работу!

…И работа закипела. Одни занялись изготовлением оружия, другие стали возводить стену вокруг лагеря. Всё, что попадалось им под руку на свалке, они находчиво использовали для своих целей.

Люди под руководством Рианы начали сливать топливо в пустые канистры, обнаружившиеся здесь же, на свалке, соединять их гибкими шлангами с короткими обрезками металлических труб. Четыре огнемёта были сделаны из обнаружившихся среди мусора отличных окрасочных распылителей. Много трудиться над ними не пришлось: осталось лишь заполнить топливом и приделать к стволам зажигалки. К концу дня на руках у людей имелись ещё и восемь более примитивных, но не менее смертоносных огнемётов из обрезков труб.

Другие развели костёр и, выдолбив в породе полукруглые выемки, отливали свинцовые кистени и шестопёры по наущению девушки, проявившей недюжинные знания в устройстве оружия. Вскоре все люди были вооружены: кто-то сделал себе копьё, кто-то вооружился цепами. Сделали даже некое подобие лат, придав соответствующую форму обрывкам металлических листьев.

Часть группы под командованием Майсмура занималась укреплением лагеря. Их стараниями уже через пять часов с севера лагерь защищала баррикада, составленная по совету девушки из цистерн. С востока к ней примыкала наспех сложенная стена из обломков скальной породы. Западной границей маленькой крепости являлись остатки механизма огромного сломанного бурильного аппарата, совместными усилиями всей группы прикаченные сюда на найденных вагонетках из дальней части пещеры. Те же вагонетки, только перевёрнутые и загруженные камнями, прикрывали лагерь с юга. Когда кольцо стен замкнулось, люди почувствовали, как они устали и, наконец-то, дали себе отдохнуть. Майсмур же не успокоился, пока стены на всём периметре не превысили трёхметровой отметки.

На свалке нашли и старый генератор. Техники после нескольких попыток запустили его, так что строители после небольшого отдыха смогли продолжить укрепление лагеря уже не в свете костров и факелов, а при ярком свете прожектора.

Последние приготовления люди, которым вскоре предстояло стать солдатами, вели не спеша. У стен раскладывали связки копий, сделанных из заострённых арматурных прутьев, запасные шестопёры и булавы, выкладывали горки камней для метания.

Девушка подошла к Майсмуру. Тот сидел на камне и выгибал из толстой проволоки проволочные лямки к баллону огнемёта, чтобы можно было закрепить его за спиной.

— Я подумала, что за время, которое ещё у нас осталось, мы могли бы сделать пару приспособлений и поставить их на стены для борьбы с этими тварями, — девушка присела рядом с Майсмуром.

— Мы уже многое сделали, но в предстоящем бою ничего не будет лишним, — угрюмо сказал Майсмур. — Хотя имеет ли всё это смысл?

— Почему ты так не уверен в собственных силах? Сейчас мы не так беззащитны, как пять часов назад. У нас есть оружие!

— Но мало кто умеет им пользоваться. — Майсмур тяжело вздохнул. — Я хочу попросить тебя кое о чём.

— Да?! — девушка заинтересованно наклонила голову.

— Держись позади меня, когда начнётся бой, — серьезно сказал Майсмур. — Я постараюсь тебя защитить.

Девушка презрительно усмехнулась и начала раскручивать кистени.

— Я умею обращаться с оружием в отличие от тебя!

Майсмур нервно сглотнул и поднялся.

— Я сейчас подниму людей, что решили отдохнуть. Скажи им, что ещё надо сделать.

— Скажу, а потом поброжу по окрестностям, погляжу, нет ли чего полезного.

— Только не потеряйся, — холодно сказал Майсмур.

— Не беспокойся! — задорно воскликнула Риана. — Я знаю эти места как свои пять пальцев! И не напоминай про время! У нас есть ещё три часа спокойствия и безопасности!

Майсмур проводил её взглядом до стены, через которую она ловко перемахнула, лишний раз привлекая внимание к своим ножкам.

«Откуда она взялась? Кто она такая? Теперь я вижу, что она не та, за кого себя выдавала…»

Мутанты появились, как всегда, неожиданно.

Часовой на башне, — так называли высокую гору из камней, — громко закричал, судорожно сжимая в руках копьё, стал торопливо спускаться вниз, устраивая небольшие обвалы.

— Все на стены! — зычным голосом отдал приказ Майсмур и, положив на плечи два шестопёра, поднялся на северную. Риана подобрала из груды заготовленного оружия два кистеня, — шипастое ядро на длинной, в два локтя, цепи, — и поспешила на стену.

Орды мутантов заполнили всё освещённое пространство перед стеной. Дальше, в темноте, на них напирали сотни и тысячи других.

Девушка взмахнула кистенем и ударила им в голову мутанта, показавшуюся над стеной. Череп лопнул, забрызгав мозгами монстров, которые тут же сцепились между собой в борьбе за лакомые куски тела своего сородича.

Новый мутант полез на стену; Майсмур опустил тяжёлый шестопёр на голову монстра, тот выбросил из пасти навстречу ему длинный гибкий язык с шипом на конце и не найдя, за что уцепиться, рухнул, сбивая нижнего. Девушка вновь ударила мутанта, посягнувшего на её участок стены, цепом, одновременно захватывая цепью шею другого, чтобы раздробить ему голову свинцовым ядром.

Риана спрыгнула со стены, приземлившись на спины двух мутантов, и тут же уложила их ударами цепов. Следующий удар достался ближайшему монстру; свинцовое ядро проломило ему грудную клетку, смяв внутренние органы, и помчалось дальше. Риана завертелась на месте в смертельном танце; кистени кружились вокруг неё, неся мутантам боль и смерть. Расчистив немного места перед стеной, девушка взбежала по спинам мутантов, оттолкнулась и перелетев через голову, опустилась на стену рядом с Майсмуром.

— Никогда больше так не делай! — проревел Майсмур. — Я испугался за тебя, чуть было не спрыгнул вслед!

— Хорошо! — весело воскликнула Риана.

Мутант атаковал языком и, проткнув ногу Майсмура, выдернул язык, унеся к себе в пасть небольшой кусочек человеческой плоти. Майсмур упал на спину; отталкивая мутанта шестопёром.

Над ним возвышались ещё два мутанта. Риана метнула левый цеп в голову мутанта, перехватила голой рукой язык, выброшенный другим к Майсмуру и дёрнула навстречу правому кистеню.

— Спасибо! — Майсмур кивнул головой Риане.

Справа от девушки дыхнул пламенем огнемёт. Волна мутантов отступила, оставив с десяток горящих трупов.

— Восточная стена сейчас рухнет! — послышался чей-то отчаянный вопль.

— Справишься здесь без меня?

Вместо ответа Майсмур обрушил на монстра шестопёр.

— Ну и молодечик!

Риана спрыгнула со стены и подбежала к восточной. Та заметно шаталась. Кто-то, не удержав равновесие, с криком полетел вниз с узкой верхней площадки, чтобы исчезнуть среди безумного водоворота монстров, навеки канув в их пастях, будучи растерзанным на клочки.

— Эй вы, спускайтесь оттуда!

Люди спрыгивали со стены. Тотчас же на её верху показались мутанты; стена опасно накренилась; из подножия начали выскальзывать крупные валуны.

— Все дальше от стены! Возьмите копья! Станьте в ряд! Уприте один конец в землю! Наклоните! Подпирайте ногой! И стойте! Стойте!!!

Стена рухнула, погребая под завалами тех мутантов, что уже взобрались на неё. Орды монстров, теснившихся за стеной, хлынули на освободившееся пространство.

Первые ряды мутантов натолкнулись на копья. Острый конец вошёл мутанту в грудь, насквозь пронзая его и входя в тело следующего, упираясь в туловище третьего.

Кто-то в ряду копьедержцев, не вынеся укола шипастым языком, не удержал своё копьё. Монстры не замедлили рвануться в образовавшуюся прореху.

Риана удерживая чудовищную тяжесть из пяти мутантов, насажанных на копьё одной рукой, подняла другую, в которой был зажат неведомо откуда взявшийся пистолет-пулемёт, и открыла беглый огонь по мутантам. Оружие было настроено на одиночный огонь; каждая пуля отбрасывала одного монстра. Через пару секунд образовался барьер из пятнадцати убитых монстров.

Бросив оружие, ставшее бесполезным, едва магазин был опустошён, Риана из последних сил упёрлась в копьё. Трупы пронзённых мутантов уже возвышались на метр над её головой. Конец копья, упёртый в землю, заскользил, оставляя глубокую борозду. Копьедержцам, соседям Рианы слева и справа, тоже было несладко.

Внезапно давление мутантов прекратилось, они начали отходить.

Риана, обессиленная, выпустила из онемевших ладоней копьё, оно так и осталось стоять под наклоном, удерживаемое телами убитых мутантов. Слёзы текли по её лицу, то ли от облегчения, что этот кошмар кончился, то ли от подсознательного знания, что он только начинается. Люди вокруг Рианы опускались на землю; кто-то зарыдал как ребёнок, но в эти минуты его никто не винил за проявление слабости.

Майсмур, хромая, спускался с северной стены, опираясь на длинную булаву, обратился к людям:

— Мы победили! Но сейчас не время расслабляться! Надо восстановить стену!

Раздав соответствующие приказания, Майсмур взял Риану под локоть и отвёл её в сторонку.

— Риана, нам надо серьёзно поговорить.

— Я ждала момента, когда мы будем наедине, — странным голосом сказала она, смотря в землю.

— Откуда у тебя пистолет? — спросил Майсмур.

— Я вскрыла свой тайник, когда уходила перед боем за стену, — произнесла девушка, так и не подняв глаза. — Там, на свалке, у меня был небольшой запас оружия.

— Кто ты?

— Я — морпех, — сказала Риана, ещё до того, как он закончил вопрос. Их голоса слились воедино. А Майсмур секунду переваривал услышанное. — Имперская разведка внедрила меня в вашу группу для наблюдения. Задолго до того, как вы начали здесь свои эксперименты, я входила в постоянный контингент охраны бункера. Мы не раз спускались в катакомбы размяться — поохотиться на мутантов.

— Почему ты пошла вместе с нами? Ты могла раскрыть карты и остаться в бункере…

— Я влюбилась в тебя как девчонка! — промямлила Риана. Голос её начал прерываться, а глаза часто заморгали. С её лица упала капля, оставила в пыли тёмное пятнышко, и девушка быстро затёрла его ногой. — Ты думаешь, легко было променять оперативную работу на… на шпионскую?.. Да ещё такую унизительную — ведь делать даже ничего не надо было!.. Вас как детей вокруг пальца… Знакомые даже пальцами у виска не крутили, просто посочувствовали — это ещё хуже!.. А здесь?.. Учёные, лаборантки, — все втихую смеялись надо мной!.. Сначала втихую!.. А потом… Потом стали приходить к моему месту, и откровенно издеваться! Да я… — вне себя от ярости проорала Риана. Стирала дрожащей пятернёй с лица текущие слёзы. — Да я могла их убить!.. Одним движением!.. Одним пальцем!.. Спичкой! Отколовшимся со стены кусочком краски! А они смеялись!.. Но я терпела… Пошла на это… Ради тебя!..

Риана то смеялась, пока говорила, то выкрикивала, то чуть не начинала рыдать. А на последних словах перешла на шёпот. Майсмур стоял совершенно огорошенный. А когда девушка замолкла, присела на корточки, спрятав мокрое лицо в ладонях, сел рядом, нерешительно провёл по её волосам. Едва-едва касаясь — но она почувствовала. И с неё будто разом соскользнули путы, что удерживали от желания броситься любимому на шею, целовать горячо, тереться о его щёки, подбородок, воротник лицом, чтобы вытереть горькие слёзы.

Потом она уткнулась ему в шею, и заревела. В голос, уже не глотая слёзы.

— Почему ты не сказала ничего раньше? — поражённо пробормотал Майсмур. — Того, что любишь меня…

— Потому что любила, и не сказала!.. — проревела она. — Ты же не обращал на меня никакого внимания!..

— На тебя трудно не обратить внимания! — смущённо сказал Майсмур, проводя взглядом по округлым коленкам Рианы. — Я был всецело поглощён работой…

— Я нашла два высокотемпературных антибарных скафандра, — вдруг горячо заговорила Риана, подняв на него глаза. — В них мы сможем спуститься в предъядерные выработки и взяв бурильный аппарат подняться в нём на поверхность!

— Бросить людей? Предать их? Нет! — Майсмур резко встал, отступил на шаг от Рианы, как-то странно глядя на неё.

— Скафандров всего два. Только мы: ты и я… — растерянно проговорила Риана. Снизу вверх глядела в лицо любимому, медленно приближаясь на четвереньках.

— Нет… — только и вымолвил Майсмур, отступая. Глядел на девушку широко раскрытыми глазами, с таким ужасом, будто лицо её стало мордой горгульи, а за спиной выросли пики серых рваных крыльев.

— Эти люди всё равно погибнут в следующем бою… — непонимающе проговорила Риана.

— Среди них есть мои друзья. Я умру вместе с ними… — твёрдо сказал Майсмур. И отодвигался всё дальше. Будто боялся, что разорванные паруса крыльев обнимут его, и заключат в саван, — в саван не вынесенного искушения.

— Как знаешь… — изменившимся в который раз голосом бросила Риана. Вытерла слёзы и, взобравшись на стену, спрыгнула с той стороны.

— Рифлз, спускай! — прокричал Майсмур.

Огромное, усыпанное стальными кольями бревно, под действием отпущенного противовеса врезалось в толпу мутантов.

— Подтягивайте!

Двое техников, дружно взявшись за ворот, стали поднимать ударный механизм на стену. Конечности пронзённых мутантов продолжали дёргаться, и при каждом движении на людей брызгала жёлтая кровь..

Внезапно в самый центр крепости откуда-то сверху рухнул мутант. Удар о камни не прошёл безвредно: туловище лопнуло, как гнилая дыня; капли жёлтой тягучей крови монстра забрызгали лица людей, находившихся рядом.

— Они падают сверху!

— Направьте прожектор в потолок!

Казалось, потолок шевелился, так много на нём было мутантов. Над головами людей на высоте двухсот метров кишмя кишели мутанты.

— Их тысячи!

— Больше! — мрачно констатировал Майсмур.

Мутанты активизировали свои действия. Их движения и перебежки с места на место по потолку только казались бесцельными и хаотичными. Стоило приглядеться хотя бы некоторое время, как операции орд мутантов представлялась сложнейшим динамическим фракталом, описать и смодулировать который не по силам рядовому компьютерному терминалу. Уже через минуту стало заметно, что они крепко вцепляясь друг в друга образуют гигантский сталактит, направленный в центр крепости.

— На стенах не хватает людей! Горючая жидкость на исходе! — к Майсмуру подбежал запыхавшийся Траян. По щеке бойца, — а теперь учёных уже можно было так называть, — стекала кровь. В руке он держал здоровенную дубину, с которой медленно капала внутричерепная жидкость мутантов.

— Сколько сможем ещё продержаться?

— Минут пятнадцать! Не больше!

— Больше и не надо! — сказал Майсмур, хмуро всматриваясь в потолок. — Такими темпами они ещё раньше достигнут земли!

И действительно, за время разговора живая колонна опустилась на добрые пять десятков метров. В диаметре она составляла примерно столько же.

— Предупреди людей: когда огнемёты погаснут, пусть все отходят в центр лагеря! — приказал Майсмур. — Мы станем плечом к плечу и закроемся щитами! Твари успеют утонуть в собственной крови, прежде чем падёт последний из нас! — прорычал Майсмур, потрясая шестопёрами. — Радуйтесь, люди! О нас ещё сложат легенды! — Майсмур тяжёлыми шагами стал подниматься на стену, не зная, как он был тогда прав.

И снова тяжёлое дыхание огнемётов, удары установок, дробящие даже камни, по которым наступали мутанты.

Исполинская колонна раскачивалась уже на высоте пятидесяти метров над землёй; мутанты сбегали по её бокам и прицеплялись снизу.

Наступил момент, когда тварь, случайно сорвавшаяся со сталактита, уже не разбилась при падении о каменный пол. Метнувшись к техникам, заряжавшим установку, она набросилась на одного из них, но в прыжке была пробита копьём, зажатым в твёрдой руке Майсмура. Выдернув копьё из камня, к которому пригвоздил мутанта, Майсмур стёр с него рукой жёлтую кровь мутанта и провёл по лицу, нанося себе боевую раскраску.

— Пора! — прокричал Майсмур, поворачиваясь вокруг, чтобы всем было слышно.

Люди спрыгивали со стен, подхватывая на бегу щиты, группируясь вокруг груды заготовленного оружия, в пяти метрах от точки, в которую вскоре должен был упереться чудовищный сталактит.

— Сомкнуть щиты!

Края щитов из помятого листового металла с наспех приклёпанными шипами на внешней стороне и рукоятками на внутренней сдвинулись с громким стуком.

— В два ряда! Первый — булавоносцы, второй — пикинёры!

Одновременно с тем, как волна мутантов ударилась о щиты, напарываясь на оголовки копий, исполинская колонна коснулась земли.

Десятки тысяч мутантов затопили лагерь, на них спрыгивали всё новые и новые монстры.

— Здесь здорово пригодился бы «Клык». Даже трёхсотый… — прокричал на ухо Майсмуру Траян, нанося удары врагам из-за щита булавой.

Майсмур неистово рыча, во всю работал шестопёрами и не собирался останавливаться.

— Мы здорово пообедаем, когда отобьём эту атаку! Если они не пообедают нами!.. — здоровяк Рифлз уже оценил качество жёлтого мяса мутантов, после первого боя. Тогда над кострами установили самодельные шампуры и устроили небольшой пир.

Мутанты наступали огромными валами, становясь друг другу на спины и головы.

Вал живой мутированной ткани высотой метров пять нёсся на крошечную группку людей, ощетинившуюся копьями и шестопёрами. Костры, раскиданные по всей крепости, были давно затоптаны; поле боя освещал прожектор, установленный на башне, да ещё факелы, которыми некоторые воины пользовались как дубинами, вдобавок к имеющемуся вооружению.

Внезапно земля стала оседать, мутанты начали проваливаться в воронку. Секундой спустя оттуда полетели мелко изрубленные ошмётки. Над впадиной показался огромный острый бешено вращающийся бур, а за тем и нос предъядерного корабля-проходчика.

Корабль полностью выехал на поверхность и прокрутился на месте, оставляя за собой полосу из мелко протёртых тварей. Проходчик описал полукруг вокруг столпившихся людей, освобождая место от мутантов. Люк распахнулся, из него по плечи показалась Риана.

— Ну что застыли? Скорее сюда!

Люди бросились к кораблю и стали взбираться по узкой металлической лесенке, сброшенной им девушкой. Риана вновь исчезла в чреве проходчика. Корабль начал медленно прокручиваться на месте, давя подступающих мутантов. Люди забирались внутрь, последним на борт поднялся Майсмур. Риана выскользнула на палубу и бросилась ему на шею.

— Я так рада, что ты жив! — пролепетала, вне себя от счастья.

— Я знал, что ты вернёшься! — победно проговорил Майсмур.

Майсмур отбросил шестопёром тварь, решившую спрыгнуть на палубу проходчика. Мутанты обступили корабль со всех сторон, нависая над бортами.

— Здесь опасно оставаться! — крикнула девушка.

Риана и Майсмур спрыгнули в шлюзовую камеру и сообща задвинули тяжёлый люк. Тотчас же с той стороны когти монстров заскребли о жаропрочную обшивку проходчика.

Риана спустилась в кабину управления и запрыгнула в кресло. Майсмур застыл сзади, напряжённо вглядываясь в экран, куда подавалось изображение с камер наружного наблюдения. Практически ничего невозможно было разглядеть за мельтешением кишащих, как гемоглобин в капле крови, тел мутантов.

Девушка потянула на себя рычаг, нажимая на педаль. Ножи бура расчистили путь и проходчик начал лавировать между валунами, давя мутантов.

Неожиданно корабль тряхнуло. Майсмур чуть было не свалился на пол, но вовремя успел ухватиться за плечи Рианы, предохранив её тем самым от удара головой в приборную панель. Колонна мутантов закачалась.

— Что это?

— Это взрыв наверху, в бункере! И причём очень сильный! Уходим отсюда! — Риана вдавила педали, проходчик начал вбуриваться в породу.

От потолка отделились огромные куски и, рухнув вниз, совсем рядом с проходчиком, распались в пыль.

— Наверху сейчас, похоже, очень жарко! Это ядерный взрыв! И не слабый!

— Кто-то раздраконил этих ублюдков! — проворчал Майсмур. — Давно пора!

— Жалко! — прорычала Риана. — Я сама хотела этим заняться!

— Я бы тебе помог! — кровожадно проговорил учёный.

Теперь, когда корабль погрузился в породу на треть и проворно вбуривался всё глубже и глубже, они могли себе позволить хоть спор, хоть пикировку. Но выбрали отчего-то шуточный разговор. Впрочем, не такой уж шуточный: даже если он и казался таковым, подвергать сомнению ненависть уцелевших было бы глупо.

Корабль находился почти в вертикальном положении, когда высоко задравшаяся корма приняла на себя удар валуном поменьше, абсолютно безболезненный для механизмов и пассажиров при такой броне. Колонна монстров совершала колебания амплитудой в несколько десятков метров, мутанты отчаянно продолжали удерживаться за потолок.

Проходчик полностью исчез в породе, фонтан переработанного камня ударил вверх и засыпал воронку. Корабль стремительно уходил на глубину.

Огромная плита площадью в два километра, сдвинулась и, отделившись от потолка, на долю секунды остановила падение, поддерживаемая колонной мутантов, но затем рухнула на дно пещеры, растерев тварей до клеточного состояния. Спустя ещё секунду в пещеру ворвался всепоглощающий, всеочищающий ядерный огонь.

— Лучше расскажи, как тебе удалось незаметно пронести в лагерь пистолет? — проговорил Майсмур. — Я точно помню: когда ты возвращалась после прогулки, в руках у тебя ничего не было. Платье на тебе облегающее, так что…

— Давай я тебе покажу… — прошептала Риана, игриво задирая указательным пальчиком левой руки край юбочки на сантиметр, а пальчик правой слегка покусывая губами. — Закрой дверь.

Майсмур послушно закрыл люк и завинтил замок. Самому даже удивительно стало — наверное, впервые за всё время подчинился ей. И теперь в маленькой комнатке для скафандров они были одни. Ну, если не считать двух скафандров, тех самых, по вине которых и произошла первая — и, хотелось бы верить, последняя, — ссора. Но в таких случаях как этот, пожалуй, стоит слушаться женщины.

Поневоле воцарилось молчание. Агентесса чего-то ожидала, запоздало кляня себя за глупость, а своего любимого — за нерешительность. Она-то никак не могла знать, что на уме сейчас у мужчины.

— Сколько нам ещё подниматься на поверхность? — проговорил учёный, как-то странно прищурившись. И Риана не могла так сразу разобрать, что означает это выражение лица.

— Мы идём по спирали вверх с пятикилометровой отметки, — сухо сказала девушка. Она тут, значит, его соблазнить пытается изо всех сил, а ему то ли не терпится посчитать что-то, то ли на поверхность хочет, поскорей сбежать от неё. — Пару дней, наверно… — добавила агентесса разочарованно. И отчётливо поняла, что если парень, стоящий напротив неё, не захочет быть с ней рядом отныне и во веки веков, в самый раз снять прикреплённый к внутренней стороне бедра пистолет и выпустить себе мозги. Сначала ему, правда…

— Боюсь, что нам этого времени не хватит… — Майсмур приник к губам Рианы, раскрывшимся навстречу ему в облегчённом выдохе, и два разгорячённых тела, просто исторгающих всеми своими порами крики желания слиться, мягко опустились на пол.

 

Глава 10

— Знаешь, что я сделаю, когда заполучу твоё тело? — говорил император Трейс. — Прикажу привести Арну в мою опочивальню! Ну не верх ли цинизма? Я получу то, чего ты желал так долго!

— Я убью тебя, если ты посмеешь прикоснуться к ней своими грязными пальцами! — зарычал Нэпэл, пытаясь освободиться от цепей.

— Я буду обладать ею в твоём теле! — насмешливо продолжал Трейс. — И прикасаться твоими пальцами!..

— Тварьх-х-х!.. Убьюу-у-у!.. — шипел Нэпэл, напрягая плечи в слепой надежде порвать стальные путы. — Я желаю не тело её, а душу! А этого ты не получишь никогда!

— И что ты в ней нашёл!.. — с презрением бросил Трейс.

— Тебе этого не понять! — яростно закричал Нэпэл. — Ты всего лишь бездушная кукла! Марионетка дьявола!.. Я перерублю ниточки, за которые он дёргает!

— Ты не так уж и сильно отличаешься от меня! То же стремление удержать власть любой ценой, те же тёмные желания… — медленно, задумчиво говорил Трейс. — Из тебя бы мог выйти прекрасный властелин Империи… Такой же, как я… Мне просто немного не повезло… В той жизни… А тебе — в этой…

— Я знаю, что мы похожи… Только ты — слабее, — тяжело дыша заговорил Нэпэл. — В том обличье власть ускользала от тебя! И моё тело тебе не поможет! И даже те годы, что остались до твоего свержения, в глазах армии Империей буду повелевать я — не ты!

— Пустые разговоры!.. — раздражённо выкрикнул Трейс. Сжал недовольно губы, потом оскалился и продолжил, после недолгой паузы: — Ты связан, а я нет. Ты лежишь, а я стою над тобой. Так кто же из нас обладает сейчас большей властью? Кто из нас более счастлив?

— Я! — выкрикнул штурмовик. — Я, будь проклята моя кровь!..

— Что? — поразился Трейс.

— Я более счастлив, — повторил Нэпэл. Крикнул, напрягая плечи: — Что есть счастье? Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия!

Нэпэл рванул цепь, из пор кожи брызнула кровь. Молодой Император дёрнул ещё раз, целый пласт кожи и мяса сошёл с плеч штурмовика. Металл заскрипел о локтевые суставы, оголяя их. Звенья соскабливали с костей щетинки мяса, оставляли в надкостнице предплечья канавки. Захват цепи ослаб, Нэпэл сбросил её с себя, освободился окончательно. Цепь соскользнула с кистей рук, — поражённый болью, Нэпэл не смог вовремя ухватить её, а в бою пригодилась бы, — сползла по талии, по ногам, и словно змея обвилась вокруг стоп.

— Не смей портить моё тело! — прорычал старый император, выхватывая из ножен на боку под левой рукой меч. — Долгое лечение не входит в мои планы!

Нэпэл лихорадочно соображал, что ему делать. Трейс может оглушить его, ударив плашмя клинком, а уклониться нет возможности: тогда он будет в досягаемости шокеров в руках солдат, сомкнувших вокруг него кольцо.

— Оно пока моё, и я могу делать с ним всё, что захочу!

Нэпэл бросился на направленный в его сторону клинок, перехватил лезвие, сжав его между ладонями, и направил острие в багровую щель на животе, стянутую нитками. Меч пронзил живот императора, и он стал насаживаться на клинок. Обезумевший Трейс забыв все намерения насчёт тела штурмовика, попытался провернуть меч в ране, но Нэпэл сдерживал его. Тогда старый император надавил на рукоять; меч начал глубже и глубже погружаться в плоть штурмовика, тот не мог воспрепятствовать этому, да и не хотел, — лезвие скользило меж ладоней, — единственное, что он мог сделать, так это немного перемещать своё тело, подставляя навстречу мечу так, чтобы лезвие проходило мимо жизненно важных органов. Клинок вышел из спины штурмовика на пару локтей; Нэпэл всё больше и больше накалывая себя на меч, подбирался к Трейсу. Ветвистая гарда из оленьих рогов упёрлась Нэпэлу в живот, и он перехватил рукоятку поверх рук Трейса. Старый император не желал отдавать оружие, Нэпэл размахнулся и ударил его головой в лицо. Трейс пошатнулся, отступил. Император начал медленно и осторожно извлекать меч из своего тела.

— Взять его! — заорал Трейс. — Приколите его пиками! Но не покалечьте ещё сильнее! И не повредите голову!

Нэпэл пригнулся, и короткий арбалетный болт, предназначенный ему, воткнулся в лоб имперского солдата, первым бросившегося к Нэпэлу. Мозги разбрызгались на окружающих воинов, но те будто не заметили этого. Их взгляды были устремлены вверх, откуда была выпущена стрела. И никто из староимперцев не смог засечь пробежавшую по балке под потолком тень.

— Кто?.. Кто это?.. Кто нарушил приказ? — в страшной ярости рычал Трейс. — Убейте… этого!..

— Огонь вверх! По всему что движется! — прокричал полковник Наглифар.

Старомперцы стояли, пристально вглядываясь в потолок. Воин с пулемётом уронил оружие, схватился за лицо и стал оседать на пол. Меж его пальцев струилась кровь, стекала по блестящим острым зубьям метательной звёздочки. Стоявший рядом молодой лейтенант, не сдержавшись, открыл огонь вверх. Поворачиваясь на месте, стрелял, пока хватало патронов в магазине.

Сверху на поднятые лица воинов закапала кровь.

— Отлично! Ты его подстрелил! — солдаты стали хлопать стрелка по плечам. Оживился и Трейс. Только Наглифар со злобой глядел вверх, выслеживал что-то во мраке.

С балки вниз сорвалось чьё-то тело. Рухнуло со смачным всхлипом на бетонные плиты.

— Это же полковник Гайрэн! — закричал лейтенант. — Он только был здесь!

Горло офицера было перерезано от уха до уха, вся кровь спущена по бороздке на лезвии ножа столь аккуратно, что ни пятнышка оной не виднелось ни на одежде, ни на коже мертвеца. Только во что собрали кровь?.. Или, быть может, выпили?..

Стальная леска, упавшая на горло воина из последней шеренги затянулась и утащила его вверх. Спустя секунду ещё один труп упал к ногам староимперских солдат.

Император, решив, что лучшего времени для атаки не будет, сжав в руках трофейный меч, поднырнул под электрошокеры, наставленные на него, и рубанул по ногам первых солдат.

Откуда-то сверху спрыгнул человек, — будто филин спланировал на крыльях — полах чёрного бронеплаща. В полёте срубил головы двум имперским солдатам.

— Инквизитор! — вскрикнула Арна, всё это время сидевшая в углу, сжавшись в комочек.

— Инквизитор! Будь ты проклят, предатель! — прошипел Нэпэл. Жалел, что их разделяли десятки врагов, но это можно исправить… Врубился мечом в толпу с такой злостью, что в стороны полетели волны крови.

Инквизитор пришёл… Его никто не звал. Он думает, что пришёл, чтобы расправиться со всеми. Нет, он пришёл, чтобы умереть от руки Нэпэла!..

Император и Инквизитор сближались, прорубая себе пути. Чтобы столкнуться в бешеной схватке…

Инквизитор махнул мечами, — и солдат упал, разрубленный от плеча до паха. В следующем Инквизитор сделал V-образную прорезь, — кусок туловища вместе с головой отпал от человека, руки болтались на остатках плеч, а те держались на оголившихся с внутренней стороны рёбрах.

Уклонившись в присесте от вражеских палашей, штурмовик повёл мечами в стороны, разрубил дерзнувших противостоять ему солдат до позвоночника, а затем дёрнул вверх, оставляя огромные прямоугольные вырезы в телах противников.

Новый противник был в бронежилете, Инквизитор в прыжке вогнал оба меча ему в шею почти до рукояти. Лезвия прошли параллельно позвоночнику, срезая его ответвления. Инквизитор выдернул мечи, — фонтан крови ударил из ран. Враги насели так, что меч вяз в телах, и не было времени отражать удары. Инквизитор выхватил небольшую ручную ракетницу. Первый же заряд взорвался в лёгком вражеского офицера, его голова и плечи стали проваливаться в выжженную полость внутри тела. Второй заряд разорвался в толпе противников, разбрызгивая неугасимую жидкость. Горючие капли прожигали тела насквозь, обугливая по пути кости, вверх взметнулись испарения крови.

Ворота в восточной стене ангара дрогнули от взрыва, сорвавшего запоры, и в помещение ворвались старые гвардейцы Сэйпога. Одновременно через западный вход в зал вломились Чэрт, его новая подруга и снайпер. И стали пробиваться к центру помещения, щедро разбрызгивая чужую и свою кровь. Уже меньше их сошлось в центре ангара, где они стали плечом к плечу, замкнув круг с Арной посередине.

— Что делать?.. — проорал Чэрт, взмахивая мечом.

Нэпэл лишь хрипел при сильных замахах, сжимая зубы — чтобы из горла от перенапряжения не хлынула потоком кровь.

— Смотри!.. — закричал Нэпэл, и Чэрт вскинул голову, хотя Император указывал мечом лишь миг, меж ударами по врагам.

Сверху, из шахты со световодами, опускалась широкая платформу, заставленная оборудованием и пультами. На краю показалась Чёрный Сапожок. Вцепилась в поручни, увидев залитого кровью Сэйпога. От жалости закусила губу, задышала часто.

Ожесточённо рубились, краем глаза наблюдая за продвижением платформы. Стали заранее смещаться туда, где она должна была остановиться. Враги пытались задержать, оттеснить. Другие стояли в стороне, потрясали над головой оружием, — ждали, когда можно будет добраться до девушки, разорвать в клочья.

Сэйпог увидел, заревел яростно, врубился во врагов с такой неудержимостью, что прошёл сквозь несколько рядов, ворвался в толпу солдат, чьи взоры были устремлены вверх. Порубил за несколько вдохов, — быстрых, усталых. Прорвались и остальные, — в центре группы, за спинами воинов и одной воительницы, двигалась Арна. Оскальзывалась в крови, хваталась то и дело за плечи, пояс Нэпэла, опиралась на его спину.

Платформа застыла на вершине торовидной временной установки. Бесновались враги, разбрасываемые отрядом. Последние, отделявшие союзников от крутого бока агрегата враги еще не упали, как Сэйпог прыгнул сквозь них, взметнулся по стенке, цепляясь за едва заметные выпуклости. Оказавшись на самом верху, провёл рукой по щеке девушки, прильнувшей к нему, — на большее нет времени, а то бы… — пролез под поручни, свесился сколь можно, уцепившись за крепления, свесил вниз автомат, высвободив ремень, как можно было. Втянул на площадку Императора, прижавшего к груди зажмурившуюся Арну. Чёрный Сапожок помогала, ухватилась за ногу Сэйпога, держала на случай, если тот вдруг сорвётся.

Штурмовики вдвоём втянули Чэрта. Чэрт вскинул руку вверх, и плавно поднялся, другой чертил серебристые молнии, отсекая налезающим врагам конечности. За шею его обнимала Бэк Гроу, повисла на спине любимого. Вдёрнули на площадку Сайгейра. Вместе втянули ещё нескольких воинов, и деда Чёрного Сапожка тоже. Последних гвардейцев притиснули к стенке так, что вырвать из толпы не было сил. Враги разорвали их в клочья, полезли по головам друг друга на платформу.

С другой стороны платформы, с кучи наваленных трупов, отбиваясь от вцепляющихся в полы плаща и ноги людей, карабкался Инквизитор. Влез на площадку, с другой стороны от Нэпэла и его спутников, за стеной приборов. Смахнул одним движением нацеплявшихся за край солдат Трейса, прыгнул на пол, прокатившись мимо прохода меж приборами, с винтовкой в руке. И не забыл нажать на курок.

Чёрный Сапожок колдовала над пультом, и платформа уже начала отрываться от поверхности временной установки. Нэпэл закрывал собой Арну, оберегая от случайностей, что так часто бывают, когда всё уже близится к концу. Штурмовики и десантники отбивались от лезущих через поручни врагов. Снайпер…

Сайгейр медленно опускался на решётчатый пол, урановый сердечник пули вскрыл его грудную клетку, выбросив наружу сердце и лёгкие.

Император обернулся, — проследил за расширенными глазами Арны, да и что-то горячее плеснуло на ноги. Увидел падающего на колени снайпера, и мелькнувшую тень, в щелях между неплотно стоящими установками.

Обернулся к Арне, поглядел в глаза, коснулся её локтей, — беззвучно призывая оставаться на месте, — зашагал прочь. Плечи развернул шире, заслонил любимую целиком. Прямо на линии огня, — пуля не пролетит мимо. Не попадёт в неё…

Инквизитор притаился за агрегатами, вновь наставляя оружие, и Нэпэл бросился вперёд бегом, врезался в тяжёлую установку. Всем телом протолкал и её, и врага с другой её стороны, вдавил в поручни. Инквизитор захрипел, взмахнул руками, но винтовку удержал. Металлическая труба врезалась в поясницу, спереди давила махина, ощетинившаяся тонкими острыми усиками оборванных проводков.

Нэпэл разогнался, с рыком ударил плечом в панель прибора. Поручень под спиной Инквизитора прогнулся, сам он закричал от боли. Вытянул руку, положил винтовку на верхнюю крышку прибора, наклонял туда, на другую сторону. Чтобы выстрелить, достать-таки Нэпэла.

Император вырвал тяжёлую переднюю панель, смахнул винтовку. Кольцо вокруг курка едва не выломало Инквизитору пальцы.

— Ты!.. — прорычал Император. — Наконец-то мы встретились!.. Почему не приходил раньше?

— Боялся твоей охраны!.. — прохрипел враг.

— Или меня?..

Нэпэл ударился всем телом о прибор, погнутый поручень выскочил из пазов и Инквизитор полетел на головы староимперских солдат. Покалеченный прибор навис над краем, зацепившись за вывернутые наружу столбцы ограждений.

Нэпэл развернулся и ушёл, не видя, как Инквизитор размётывает врагов схваченной согнутой палкой, и исчезает под огромной установкой, на которой стоит платформа. Штурмовик же подошёл к Арне, и остановился перед нею, не зная что сказать.

В этот момент откинулся круглый с прорезью люк в колодец, через который под основание платформы уходили подъёмные тросы, и оттуда выбрался Инквизитор. Подхватил оставленный Чэртом свинцовый контейнер, распахнул крышку и ударил пальцами по кнопкам, запуская отсчитывающий механизм.

— Я привожу бомбу в действие! Через две минуты здесь будет погодка, как на солнце! Даже лучше: никакого дейтерия!

Инквизитор сорвал приборную панель, и вырвал из свинцового цилиндра с бомбой провода, по которым внутрь можно было передать сигнал отмены. Швырнул ящик через поручни, вниз, к врагам. И те, поймав его смятыми телами и проломленными черепами, злобно завыли. Стали хватать, вертеть в поисках механизма отключения. А потом с удесятерённой энергией полезли по стенкам установки на платформу.

Арна взвизгнула, спряталась за спину Императора, едва Инквизитор вылез из колодца. Нэпэл раздвинул окровавленные плечи, закрывая девушку, молча наблюдал за действиями Инквизитора. Тот медленно, будто растягивая время, зашагал к ним, занося меч. Но только Инквизитор начал своё смертельное движение, как Император остановил его мечом. Резко ударил снизу, пронзив врагу живот, и долго вытягивал клинок из раны, ведя лезвием вверх, к груди.

— Будь ты проклят, Инквизитор!.. — презрительно бросил Нэпэл опускающемуся врагу, и отступил в сторону. Инквизитор оказался на коленях перед Арной. Секунду ещё стоял он не двигаясь, а потом медленно стал поднимать голову, и Арна наступила ему на плечо ногой и толкнула. Враг опрокинулся на спину, полетел вниз головой в колодец, из которого минуту назад появился.

Чёрный Сапожок согнулась над пультом, её руки летали по клавиатуре. Наконец, команды заставили заработать мощные моторы, стоящие на поверхности, и лебёдки ожили. Но платформа по-прежнему стояла на месте, хотя трос стал медленно уползать вверх. С секунду все непонимающе молча смотрел на трос, а затем разом бросились к нему. Не важно, почему так случилось, — то ли враги повредили платформу, подобравшись снизу, то ли Чёрный Сапожок напутала с кнопками. То ли Инквизитор упав в колодец, отсоединил трос. Не было времени разбираться что к чему.

Первыми на тросе повисли оставшиеся в живых ветераны, ниже прицепился Сэйпог, прижавший к себе девушку в чёрных сапожках, затем Чэрт с Бэк Гроу. Трос был короток, места ухватиться каждому не хватило бы, поэтому штурмовики обняли своих любимых женщин, прижали к себе, а держались на одной руке. Последним за трос ухватился Нэпэл, обхватив другой рукой маленькое существо, которое он непонятно за что любил. Хотя нет, он знал за что любил её, — за очаровательную улыбку, за её милый смех, за шелковистые волосы, — список можно было бы продолжать до бесконечности…

Перед тем, как зацепиться за канат, Император вдогонку пожал руки поднимающимся Чэрту и Сэйпогу.

— Спасибо, друзья!.. Вы пришли на помощь как раз вовремя…

— Мы поднимаемся слишком медленно! — крикнул сверху Чэрт. — Взрывная волна догонит нас!

— Шахта напичкана хроноплёнками! Я активировала их перед подъёмом! — крикнула Чёрный Сапожок. — Они пропустят наружу нас, но не взрыв!

— Прыг-прыг! Вы все умрёте! — бросила Арна воинам, пытавшимся схватить уползающий вверх трос.

— Тогда, в машине, я так и не расслышал твоего имени! — Сэйпог повернул Чёрный Сапожок к себе лицом. — А потом неудобно спросить было!..

— А сейчас не неудобно?.. — прокричала Чёрный Сапожок.

Сэйпог глянул на трос, на сползающую руку, из ран о вылезшие из троса острые проволочки течёт кровь. Потом посмотрел на разваленную внизу платформу, на кучи трупов вокруг, на бесящуюся толпу солдат. И на девушку, которую он крепко прижимал к своему торсу, обняв за талию.

— Да нет, — поднял он бровь, — вполне удобно… Очень даже… Я бы сказал…

Чёрный Сапожок обхватила его ногами за бёдра, прильнула щекой к щеке, потёрлась.

— Так ещё лучше… — пробормотал Сэйпог.

— Правда? — рассмеялась она. — Дедушке это не понравилось бы! — Старик свесился сверху, зыркал недовольно, как ни старался, не мог расслышать, о чём идёт разговор. — Повторяю в последний раз: при рождении мне дали имя…

Грохот взрыва затопил шахту. Стенки зашатались, начали обваливаться снизу.

Сэйпог горестно сморщился, — сегодня явно неудачный день…

…Огонь лишь слегка опалил его. Обычному человеку этого было бы достаточно, чтобы отправиться в лучшие миры, но он был нелюдем и, как следствие, отличался повышенной жизнестойкостью.

Лоскут кожи, свисающий с его щеки, обнажил коренные зубы, их нельзя было не заметить в глубине красной рваной раны, сочащейся кровью. Один глаз выбило и он болтался на зрительном нерве, ведущем в пустую глазницу. Лица обгорело, и теперь было покрыто чёрной, местами лопнувшей коркой. В трещинах виднелась розовая плоть. Руки и плечи сгнивали на глазах, кожа на них тоже покрылась трещинами, сочившимися каплями бурого гноя.

— Арна, сбей его ногами вниз! — прокричал Нэпэл. — Приготовься, когда он подберётся…

Враг медленно подтягивался выше, ему оставалось проделать всего метр до ног девушки. Меньше… Он вытянул вверх руку…

Арна дёрнула ногами, закричала пронзительно, прося о помощи. Ведь самой не справиться, а Инквизитор уже касается стоп, хочет вцепиться, стянуть вниз. Нэпэл заскрежетал зубами, ведь ничем не может помочь. Одной рукой намертво вцепился в трос, чудовищным напряжением втиснул пальцы между стальных верёвок, сплетающих его. Другой обхватил Арну…

Инквизитор махал рукой в воздухе, хватая девушку за щиколотку. Арна отбрыкивалась, пытался достать стальными подошвами и Император, да было неудобно, рвалось что-то внутри, и невесомая раньше Арна почему-то стала тянуть вниз, сползать из объятий.

Наконец Инквизитор вцепился за щиколотку девушки, сжал ахиллесову пяту, злобно засмеялся, когда Арна зарыдала от боли. А Император сжал зубы, готовился к тому броску, который всё решит, либо спасёт любимую, либо… либо он упадёт вслед за ней…

Инквизитор вытягивал её из объятий, штурмовик чувствовал, видел, как она сползает по его телу вниз. Прижимал сильнее, перехватывал крепче, да…

Всё… Время пришло… Либо спастись, либо…

Нэпэл собрался, — проработал всё, что должно произойти несколько раз в мозгу, теперь ошибки быть не может, — сжал зубы до крови из дёсен, напряг все мускулы… И подбросил Арну, одним резким движением, — подбросил метра на два, вместе с врагом. Выхватил трофейный меч из-за спины, и рубанул по утягивающей вниз руке. Идеально острое лезвие прошло, будто и не встретило преграды. Ещё мгновение казалось, что всё впустую, Инквизитор по-прежнему держится за ножку любимой. Но потом, — всё происходило за время, меньше секунды, но Нэпэл видел и отчётливо осознавал всё, будто секунда растянулось на годы, — по запястью прошла тонкая красная линия. И противник с диким воем полетел вниз. А вслед и Арна… Император выгнулся, растянулся как мог, чуть не отрывая искорёженные пальцы, успел поймать проваливающуюся вниз Арну за кончики пальцев. Подтянул к себе, положил на ободранное плечо. Внутри что-то продолжало рваться, он чуял это, но неважно теперь… Главное, что любимая спасена…

Выпущенный из руки меч догнал Инквизитора и пронзил его грудь. Ещё раньше, чем враг пролетел через все силовые поля и хроноплёнки, и пламя поглотило его. На этот раз навсегда…

— Отправляйся туда, откуда пришёл, — в преисподнюю, — и гори там вечно!!! — прокричал вслед Император, напрягая порванное криком от натуги при броске горло.

Ничего от врага не осталось, кроме плохой памяти. Да ещё рука… Приставшая к коже девушки конечность оплывала, превращаясь в зловонную гниль. Щелчком Нэпэл сбросил её к хозяину.

Арна замерла в объятиях, голову наклонила, шептала что-то беззвучно. Сверху кричал Чэрт, не то поздравлял победителя, не то проклинал врага. Бэк Гроу влезала по его телу обратно, на плечи. Уже начала спускаться по тросу вниз, чтобы помочь, — лёгкая воительница хотела повиснуть на поясе Нэпэла и сбить Инквизитора, своим весом не утянула бы вниз штурмовика, — когда враг полетел в огонь.

Трос медленно наматывался лебёдочным механизмом на огромный вал, заключённый в антрацитовый барабан.

 

Эпилог

Нэпэл стоял на краю площадки, на вершине самой высокой дворцовой башни. Холодный свирепый ветер обжигал оголённые ключицы. Кровь сочилась из всех ран, — штурмовик не позволил докторам сделать себе перевязку. Зачем это человеку, обречённому на смерть?

Когда выжившие в бункере возвращались в Мириус, на взятом из ангара неподалёку от полигона вертолёте, по радио сообщили тяжёлую вещь. Нэпэл и Сэйпог быстро переглянулись, как ни усталы были. И Сэйпог сразу погрустнел, будто догадавшись о чём-то. Или прочитал это в глазах Императора.

Несколько часов назад, — как раз, когда Нэпэл проснулся, рядом с Арной, в заброшенном ответвлении метро, — по городу в первый раз пронеслось сообщение об ужасной трагедии, разыгравшейся на вилле «Лунное разочарование». Произошло несчастье ещё раньше, но следователей вызвали какое-то время спустя, — как только нашли тела. Великая прима Силье приехала к своему возлюбленному, и возложила к ногам его своё тело и душу, и всю себя, — всю свою любовь. А когда он посмеялся над её чувствами, она приникла к его груди и… вонзила стилет под сердце. Прежде, чем он успел оттолкнуть её. Потом актриса возлегла рядом со смертельно раненным любимым, и соединилась с ним. В любви и смерти…

Паталогоанатомы не посмели разъединить тела. Да и так всё было понятно… По лицам любовников, по расширенным, закаченным от наслаждения глазам, по прикушенной до крови губе Силье было видно, что отошли они в мир иной в миг наивысшего блаженства. Возлюбленный Силье не выдержал любовного напряжения, и рана его расширилась. Сама великая актриса заметив, что душа любимого улетает, в очередном движении насадила себя на острие ножа. И её судороги несколько мгновений продолжали причинять удовольствие умирающему возлюбленному…

Их решили похоронить вместе, именно так, как обнаружили, — в обнимку, одним целым. Положили в просторный саркофаг, и внесли в склеп, в дальнем конце сада…

Силье всё-таки добилась своего, думал Император. Навек воссоединилась со своим возлюбленным, хоть и умерла. Но он, Нэпэл, никогда не сможет так… Может потому, что недостаточно любит Арну, — никогда не сможет причинить ей зло, — или, наоборот, потому, что столь высокие чувства, какие держала Силье в своём маленьком больном сердце ему не доступны, не поддаются пониманию, — погубить то, что любишь? Нет, никогда…

Он не добьётся своего, как Силье. Он уйдёт в одиночестве… Но говорят, что надежда умирает последней, и это верно, она умирает уже после человека. Даже сейчас есть крохотный шанс… Совсем маленький, невидимый, ускользающе мелкий…

Вдруг сейчас Арна поднимается по ступеням башни к нему?.. Вдруг она поняла-таки его великую любовь, вдруг она сжалилась над ним… Может за время тех испытаний, что вместе довелось пережить, хоть как-то прочувствовала его отношение к себе… Или привыкла хотя бы…

Если бы пришла сейчас, то закрепила бы его, — и своё, — счастье навечно. А ведь сегодня самый лучший, самый главный день во всей жизни, подумал Нэпэл внезапно, с удивлением. Ведь сегодня он спас Арну, и был рядом с ней с самого утра, носил на руках и прижимал к себе. Убил всех врагов, и завоевал Империю… Грех — не умереть счастливым. Ибо никогда уже не будет такого…

Император решил, — он ждёт до первого человека, поднявшегося на вершину башни. Если это будет Чэрт, или Сэйпог, или кто-либо другой, — он шагнёт в пустоту… Если это Арна…

Если это Арна, то он станет самым счастливым человеком в мире.

На грани слышимости возник треск — прогибались деревянные ступени лестницы, шатались в разболтанных пазах. Скрип приближался, скоро Нэпэл увидит, кто пришёл к нему.

Дверь медленно открывалась.

 

Глава 1

Император отвернулся от силуэта, стоящего в дверях, и шагнул в пропасть. Женщина, поднявшаяся на башню, — женщина, обманувшая мечту Императора, обманувшая не только своим приходом, но и тонким силуэтом, и ореолом светлых волос, перебираемых лапами ветра, — метнулась по площадке, и успела схватить Нэпэла за руку. Шипя от боли в растянутых запястье и предплечье пыталась подтянуть Императора на площадку, но ухватиться было не за что, сама соскальзывала в пропасть.

— Отпусти меня! Молю! — прокричал Нэпэл, ожесточённо крутя кистью руки, чтобы вырваться из неожиданно крепкой хватки. Он ещё и дёргался всем телом, чтобы не удержали. Неистовые порывы ветра раскачивали его над бездной из стороны в сторону.

— Зачем? — просипела пришедшая. Голосом, не свойственным ей — так велико было напряжение. — Зачем?..

— Из-за неё! Я люблю Арну! — дико прокричал Император. — Я не могу без неё жить!

— Можно было пожертвовать жизнью в пылу борьбы!.. — горячечно кричала Гроу. — Почему после победы ты хочешь отвергнуть жизнь?..

— Я не победил — я проиграл!.. — почти неслышно простонал Нэпэл.

— Подумай, ведь ты нужен государству! — продолжала Бэк. — Твой саркофаг ещё не запечатают, как начнётся грызня за власть! В борьбе сойдутся Чэрт и Сэйпог! Они убьют друг друга!..

— Я не хочу жить только ради Империи! Не хочу жить ради друзей! Мне нужна Арна, но я для неё ничего не значу! Я никто для неё! — выплёвывал горькие слова Нэпэл. — Она не хочет даже видеть меня! Я решил, если не она войдёт в эту дверь сей же миг, то сама судьба против меня, и я ступлю вниз!

— Она не пришла к тебе! Так иди к ней сам! — отчаянно прокричала Бэк Гроу. Но треск связок в локте и плече всё равно был хорошо слышен. Она уже висела на самом краю площадки, другой рукой всё пыталась уцепиться за ровный бетон. Скользила, и с пальцев отламывались ногти, а оголившаяся ладонь оставляла красную полосу — кожа прилипла к бетону в десяти сантиметрах отсюда.

— Как? — безысходно прокричал Император. — Как я могу сделать это? Я приду к ней — что скажу? Я ведь знаю, что нежеланный посетитель в её жизни!

— Не важно! — раздался в ответ надрывный крик Гроу. — Можешь делать всё что хочешь! Ведь ты — герой летописи своей жизни! Ты же Император!

И тогда Нэпэл крепко сжал обёрнутое в толстую чёрную кожу запястье обманщицы. И спасительницы…

— Да ведь на тебе живого места нет! — охнула Арна, осторожно касаясь мягкой коричневой корки, покрывавшей его плечо. Корки, что дышала ещё лимфой с каплевидными вкраплениями крови, выплёскивала жижу при каждом движении.

Там, где девушка коснулась плеча, остались три светлых кружочка, — от трёх её пальчиков. Из следов потекла кровь, несильно, но будто и не собираясь останавливаться.

— Во мне ещё осталось немного крови, чтобы выполнить супружеский долг! — горячо проговорил Император, обнимая любимую и притягивая к себе. Арна же стирала с пальцев прилипшие комочки крови о край длинной чёрной юбки, привычно уже старалась не смотреть Нэпэлу в глаза.

— Мы не женаты! — растерянно промолвила спустя секунду. Наверно, сняла бы с себя его руки, если бы не боялась теперь прикоснуться к ним, напоминающим куски сырого, только разделанного мяса. Вдруг вдохнула, вскинула подбородок в упор смотря в глаза его и резко начала: — И я вовсе не собираюсь…

— Я, как Император, обладаю правом заверять брачные союзы, — решительно сказал Нэпэл. — И властью, данной мне, объявляю нас мужем и женой! — штурмовик поднял руку с открытой ладонью к тёмному небу, потом опустил к земле. Коснулся её груди, чтобы почувствовать быстрый стук сердца, перенёс ладонь к своему, — удары едва ощущались, — а потом вернул руку к её телу. И хотя древняя церемония была завершена, не спешил снимать руку с её левой груди, стал ласкать, водить пальцами вокруг твердевшего посредине маленького шарика.

В самые сладкие минуты другие ругались, или вспоминали маму, взывали к богам, стонали или кричали. Арна… Она неразборчиво лепетала ласковые слова, совсем по-детски…

…Арна проснулась посреди ночи, замёрзла очень сильно. Холод шёл не сверху, — хоть они и не накрылись покрывалами, — а снизу, от Императора. Замёрзли руки, которыми она обняла его шею, грудь и живот, которыми она лежала на Нэпэле, застыли ноги, переплетённые с ногами Императора. Замёрзло и её влагалище, ведь холод шёл и от той части его тела, что осталась внутри неё, — они заснули единым целым, андрогином, продолжая причинять друг другу удовольствие и в путешествии по туманным царствам сновидений.

Девушка приложила ухо к левой стороне груди Императора, но так и не дождалась удара сердца.

Чудовищная мысль охватила её разум, вытеснила всё остальное. Арна приподнялась и села на торс Императора, визжа изо всех сил.

…Доктора при старом Императоре видывали многое, потому их не шокировало то, что Арна так и не разъединилась с Нэпэлом. Она держалась за любимого руками и ногами, так и не выпустив из себя, согревала своим теплом, снова и снова целовала израненные шею и грудь, гладила кончиками пальцев лицо, прохаживалась ими по линии волос надо лбом. Иногда, будто забывшись, совершала всем телом несколько движений, подсознательно желая доставить милому удовольствие, чтобы искупить хоть малую долю той боли, что причиняла ему раньше. Или отогнать ту боль, что терзала сейчас кожу и внутренности Императора, боль плотскую. Один раз врачи, войдя в палату, застали как она, рыдая от изнеможения, переворачивала Нэпэла. Так, чтобы он лежал на ней. Им помогли переменить положение. Устроив удобно голову любимого на своём маленьком и мягком плече, Арна впилась пальцами в его спину, исключая всякую возможность образования пролежней. Шепча в это время ему на ухо то, что никогда не сказала бы, будь он в сознании.

Нэпэл не мог вспомнить, было ли это на самом деле, или мозг, ослабевший от нехватки кислорода, — слишком много крови вытекло, — создавал призрачные картины того, что Император желал всем сердцем. Он не мог спросить ни у друзей, ни у врачей, была ли с ним Арна во время лечения, делилась ли с ним жизненными силами, или всё мерещилось ему. Не мог узнать наконец правду, не из опасения, что его признают сумасшедшим, — он был так уверен в том, что давно спятил, и не сомневался, что короткий разговор с психологом выявит это, — а из боязни, ужаса дикого, что её глаза, в которые он смотрел, когда они стояли над городом, и в которых пряталось то, что она не хотела признавать, — любовь к нему, её ответная безумная страсть, тепло её тела, прижимавшегося к его груди, её тихий шёпот, вытягивающий затуманившееся сознание с того света, её забота о нём, были только вымыслом его воспалённого воображения, всего лишь прямым последствием ранений.

Раны заживали. Доктора восполнили потерю крови, но потерю той частички души, той частички сердца, что унесла с собой Арна, они восполнить не могли. Что ещё можно сказать? Физические раны всегда заживают быстрее душевных. А душевные порой гноятся годами под зажившей кожей, и спустя десятилетия вновь дают знать о себе заново воспалившимися фурункулами.

Друзья приходили к нему и поздравляли с победой. Для себя завершение последнего боя победой он не считал. И последний бой его был не в подземном ангаре, а на вершине дворцовой башни. Он проиграл…

Трон безоговорочно принадлежал лишь ему одному. Но это его не радовало. У него не было другого, гораздо более нужного и важного. Того, без чего жизнь не имела значения.

Сейчас он отпустил бы руку Бэк Гроу. Ведь он поддался ещё и на её слова о его долге перед Империей, но поразмыслив, решил, что Сенат, состоящий из людей, связанных между собой кровными узами, никогда не будет раздираем опасными противоречиями.

Он смотрел на улыбки друзей, слышал их смех, и сам был вынужден смеяться и улыбаться, чтобы не расстроить их. Чтобы не изгорчить вкус победы, которая была и их тоже. Он улыбался, страшным усилием воли удерживая весёлость на лице, но ему хотелось воткнуть растопыренные пальцы себе в глаза, чтобы не видеть никогда проклятый мир безысходности, что окружал его; хотелось от беспросветности перегрызть вены и наполняя раз за разом пригоршни кровью, выливать на жаждущую почву; с диким воем грянуться грудью о землю, ещё раз и ещё, так, чтобы сломать грудину; ударить себя в грудь кулаками, вгоняя обломки рёбер в сердце.

Но он сдерживал себя. Непонятно зачем, всё ещё сдерживал.

Человек в светлом костюме шёл следом за маленьким мальчиком второй квартал.

Его звали Вессен. Тот самый Вессен, за которым третий год бесплодно охотились лучшие агенты Отдела по борьбе с серийными убийцами, одной из подконтрольных Военной Разведке структур. Один из самых опасных психопатов в Империи за последние два десятка лет. Каждый раз он ухитрялся уходить из самых провальных ситуаций, скрываться в толпе в перепачканной кровью одежде, меняя её на ходу — убивая людей так, что они сами того не замечали, и толпа относила их на несколько десятков шагов, прежде чем они умирали, а он снимал с них часть одежды, пальто или пиджак, чтобы прикрыть следы крови на себе. И дело было не в том, что он не мог убивать чисто — ему нравилось бросать вызов агентам, убивая иногда прямо перед ними и скрываясь раньше, чем они успевали понять, что произошло. Ему нравилось, когда они шли по его следу — на самом деле он вёл их за собой. Нравилось выходить из трудных положений. Потому он и убивал именно так, и не уклонялся от фонтана, бьющего из перерезанного горла жертвы.

Вессен мог бы стать лучшим спецагентом из всех, если бы поступил на службу Империи, лучшим, несмотря на то, что не учился искусству маскировки, слежки и, самого главного, убийства специально, как учились неофиты Разведки, Гибеша или Военведа, не говоря уж о других, сверхзасекреченных структурах — он сам вырабатывал своё умение, на ходу, в деле, и всякий раз, с самого начала, безошибочно.

Психопатолог сказал бы о Вессене, тщательно изучив его биографию, что человек этот помешался, когда вместе с группой обслуживания изучал повреждения самолётов во время суматранского конфликта.

Всей группе конструкторов и инженеров приходилось осматривать садящиеся самолёты, изрешечённые пулями, с разорванной взрывами обшивкой. На глазах у людей технической поддержки из кабин выносили обожжённых пулемётчиков, иссечённых осколками лопнувших лобовых стёкол пилотов, — бои в этом регионе велись очень ожесточённые. И если бы произошла воображаемая встреча Вессена с этим гипотетическим психопатологом, он разъяснил бы ему ошибочность его теории, но мэтры имперской психиатрии продолжали бы придерживаться той же версии, ибо непременным результатом такой встречи стало бы ещё одно тело на шпиле Скутармской башни Мириуса, добавочный флаг к тем, что он обещал вывешивать в своём послании Отделу и неуклонно выполнял. Он проделывал это каждый месяц, в одно и то же время, загадочным для следователей образом минуя кордоны и полицейские посты, расставляемые в эти дни вокруг и в самой башне. Череду преступлений удалось прекратить лишь начальнику Отдела Елайзэ. Волевым решением он приказал временно демонтировать шпиль, вызвав неудовольствие некоторых вышестоящих чинов. В страшной злобе — его лишили флагштока! — Вессен поклялся отомстить главе Отдела, начав с его семьи. К глубокому сожалению Вессена, она оказалась немногочисленна — наведя справки, он узнал что пять лет назад медицина не смогла помочь жене Елайзэ при родах, и у того остался только рождённый ею ребёнок. Сын по имени Линго. И сейчас Вессен шёл за ним.

Вессен ощущал, что за мальчиком ведётся наблюдение. Елайзэ предпочёл попробовать поймать Вессена на живца, вместо того, чтобы увезти сына подальше от столицы. Видимо, хорошо знал поведение убийцы — тот нашёл бы ребёнка и выполнил бы свою клятву в любом случае.

Вессен пробежался взглядом по толпе, выделяя секретных агентов, которые охраняли ребёнка своего шефа. Вессен не собирался направлять гнев Елайзэ на них, он даже не хотел, чтобы этим агентам было что-нибудь плохое за срыв операции — Вессен просто убьёт их.

Агентов было десять, трое шли по другой стороне улицы, ещё двое впереди мальчика, трое сзади, и по агенту по бокам. Впрочем, они постоянно перестраивались, менялись местами, отходили то дальше, то ближе, незаметно изменяли свои одежду, волосы, выражение лиц. И, несомненно, переговаривались между собой по скрытым в воротниках рациям.

Да ещё не стоило забывать про камеры наблюдения, которыми утыканы фасады зданий, про группу аналитиков, что сидит сейчас в кабине дирижабля, парящего над городом, и наблюдает за передвижением мальчика по огромному экрану, туда транслируется изображения с увеличительных труб и со спутника, полёт которого синхронизирован так, чтобы он всё время находился над кварталом, который проходит Линго.

Откуда Вессен узнал это? Да оттуда же, откуда познал и все методы убийств, и всё остальное, что было ему известно — вычислил. Он представлял, как если бы раздвоился, и его правая часть попрыгала бы на одной ноге работать в Отдел, охотиться на правую долю, — она сделала бы именно так. А потом обе части соединяются в целого Вессена, а он, зная всё это, может легко найти способы обойти все расставляемые ловушки.

Отстав от заметной только ему процессии, он зашёл в какой-то распределитель, устранил незаметно раздатчика, — упадёт ровно через пять секунд, — прыгнул через прилавок и вошёл в складское помещение. На ходу меняя внешность, — уменьшить накладки на дёснах, вставить распорки в ноздри, сорвать накладную бородку, брови, ресницы, снять жёлтые линзы, — он выскочил из здания с другой стороны, пробежал далеко вперёд и вышел на прежнюю улицу, теперь идя навстречу трём агентам.

Он подравнивал свой шаг так, чтобы оказаться перед первым из них как раз в тот момент, когда большой автобус будет проходить по улице, загораживая вид остальным семи агентам, на той стороне. Но автобусы проезжали не с той скоростью, с какой хотелось бы Вессену, и он сделал то, для чего тренировался последние несколько лет.

До первого агента оставалось ещё метров двадцать. Подогнув пальцы правой руки к манжету, он вытащил подколотую под него иглу, — свинцовую, — и быстро подняв руку, бросил в лобовое стекло машины. Игла пролетела десять метров, аккуратно прошла через пластик и вошла в роговицу военного шофёра, целиком исчезнув в его голове. Вессен подумал, что не зря ему пришла в голову идея научиться метать иглы. Водитель откинулся к спинке сиденья, автобус медленно замедлял ход.

Вессен остановился на обочине дороги, будто ожидая когда подъедет автобус. Он и вправду ожидал этого, — когда автобус остановился, первый агент поравнялся с Вессеном. Тот немного отступил, будто давая выйти пассажирам, перегородив дорогу агенту, случайно коснувшись его локтем. Матовая, — чтобы было не так заметно, чтобы не блестела, — игла, выдвинувшаяся из локтевого сгиба пиджака, слегка кольнула агента, кончик её был смазан веществом, подавлявшим волю человека и усыплявшим его через несколько минут. «Зайдём?» — спросил Вессен, качнув головой в сторону автобуса. Тот кивнул в ответ головой, глаза его странно потускнели. Агент и пленивший его волю серийный убийца поднялись по ступенькам в салон. Здесь было не так уж много людей — десятка два, они свободно расположились на сиденьях, оставив между собой пустые ячейки. «Садись», — сказал Вессен, и агент сел на первое от двери сиденье. Сам убийца прошёл по проходу, сел на две лавки от него. Вессен представлял, что сейчас творится на закодированной волне, по которой переговаривается группа, и его это смешило. «Зачем он зашёл туда?» — шепчет один, будто прикрывая рот для зевка. «Может, он увидел там цель?» скрытно говорит другой.

Вессен посмотрел в окно — так и есть, один из агентов на стороне мальчишки прикрылся газетой. Другой низко склонил голову, чтобы не было видно шевелящихся губ. «Почему он не отвечает?» Внезапно первый агент пробормотал что-то вроде «Отвечаю». Вессен догадался, что кто-то из агентов сформулировал обращение в форме приказа, например: «Ответь!», и одурманенный агент откликнулся. Вессен представил, какая неразбериха творится в рядах агентов, и расхохотался, не став сдерживать эмоции. Несколько лиц обернулось к нему — что ж, если его распознают, это будет ещё интереснее!

Двое агентов, что шли по этой стороне улицы, зашли в автобус. Один сел рядом с первым агентом, оценивая на глаз его состояние. Другой только поглядел в сторону человека за рулём, выцелил взглядом маленькую точку прокола в роговице. Взяв его подмышки, аккуратно перенёс и посадил на второе по проходу сиденье, объявив пассажирам: «Нашему шофёру внезапно стало немножко дурно, не беспокойтесь, с ним всё будет нормально, — произнёс, предупредив могущие возникнуть вопросы. — Автобус поведу я». Агент сел на место водителя, закрыл двери и покатил, набирая скорость.

Вессен подумал, что его правая половинка вызвала бы подмогу и на следующей остановке автобус поджидали бы люди в чёрных бронеплащах, чтобы арестовать всех пассажиров для разбирательства и снятия свидетельских показаний. Но ещё до следующей официальной остановки Отдел решил усилить своё присутствие в салоне, и в остановившийся автобус вошли трое агентов, двое самых последних, и один из тех, что шли впереди малыша. Теперь вокруг Линго всего четверо агентов. Впрочем, шестеро других ехали в автобусе, новый водитель сравнял его скорость со скоростью малыша. «Почему так медленно?» жаловались пассажиры, и в том числе убийца, чтобы не выделяться из общей массы. «Я же впервые за рулём такого танка», шутливо разводил руками агент, полуоборачиваясь к пассажирам.

Между тем, трое вошедших рассредоточились по салону, а опьянённый поднялся и стал водить стеклянными глазами, ища убийцу. Вессен догадался, что агент наконец понял в чём дело, и приказал коллеге опознать вошедшего вместе с ним.

Всё, надо действовать. Он сполна насладился остротой ситуации, и в тот момент, когда отравленный агент поднял дрожащую руку, чтобы указать на него, Вессен ударил каблуком в пол, одновременно выбивая кружок, пропиленный вставленной в ботинок автоматической пилой, и вытряхивая из каблука на дорогу запрятанную в него гранату замедленного действия.

Агент уставил палец в спинку сиденья — Вессен пригнулся — и опрокинулся на спину, захрапев. В ту же секунду грянул направленный взрыв, оторвавший заднюю часть автобуса. Волна огня приподняла машину, половину вырвала вовсе и взметнула в воздух на высоту фонарных столбов.

Вессен разогнулся и молниеносным движением метнул ещё две иглы — в агента, проводившего опознание, и в нового водителя. Одурманенный работник Отдела остался лежать в развороченном салоне, когда Вессен выпрыгнул в вылетевшее окно, вместе с теми пассажирами, которым повезло сидеть в передней части.

Куски измятого металла попадали на тротуар, срезав нескольких прохожих, горящая обивка усеяла стены зданий, столбы, натянутые провода. Куски человеческих тел повисли там же, продолжая поджариваться. Металл, огонь и кровь захлестнули нижние этажи небоскрёбов. Люди шарахнулись в стороны от взрыва, позади автобуса резко затормозили машины, некоторые столкнулись. Машины, которые были рядом, не пострадали, ведь ударная волна ушла вверх. Кто-то немедленно вызвал все экстренные службы — вдалеке уже завывали сирены. Мальчишка же так испугался, что бросился бежать вперёд, не разбирая дороги, забыв все наказы взрослых, вероятно, оглушённый взрывом. Четверо оставшихся агентов не поддались панике, даже несмотря на потерю половины группы. Двое скорым шагом пошли вслед за Линго, двое других направились в сторону разорванной машины, чтобы помочь раненым, разведать обстановку.

Вессен смешался с толпой, нырнул в проход между домами, бросился бегом параллельно улице, чтобы догнать мальчишку. Агенты же стояли перед выбором: перейти на бег, чтобы обратив на себя всеобщее внимание, догнать мальчика, либо отстать, переложив всё наблюдение за Линго на камеры и спутник. И то и другое означало конец операции, но в первом случае Линго находился бы в большей безопасности. И они понеслись сквозь толпу. Параллельно им бежал и Вессен, и увидев в просвете между зданиями мчащихся агентов, метнул две иглы. И потом, поправив костюм, спокойно вышел на тротуар.

Мальчик тем временем успокоился, шёл неспешно, что-то напевая. Так они дошли до его дома, — недалеко уже оставалось, — когда навстречу из проулка вывернул невысокий человек в чёрном пальто с капюшоном. Он остановился перед мальчиком, наклонился, упирая руки в колени, так легче разговаривать. Теперь они стали почти одинаковыми в росте.

Вессен остановился, достал из кармана газету. Он сознавал, как сейчас уязвим, понимал, что в любую секунду может появиться спецназ, понимал, что за ним наблюдают десятки аналитиков, и обсуждают его возможную принадлежность к рядам убийц. Если он простоит здесь ещё минуту, то его идентифицируют как латентного убийцу. Если уйдёт — последят ещё немного и отпустят из виду. Но он уже не мог уйти, ведь надо исполнить клятву, данную Елайзэ, клятву, которую он вышил кровеносными сосудами на коже попавшегося человека. Уйти потом ему будет несложно, — затеряться в смежных строениях, переходя по галереям из одного в другое, или в подземельях обслуживания под городом, сменить в очередной раз облик, чтобы его нельзя было опознать по фотографиям, сделанным со спутника. Но насколько сладостно было ощущение всего этого, насколько неповторимо!

Насколько восхитительно ощущение преследования! Как прекрасно быть дичью, или загнанным волком, думал Вессен, когда охотник не знает, что у жертвы есть зубы-иголки. Именно так всё начиналось — задолго до Сайматры. Психолог был бы не прав. Много раньше островного конфликта Вессен чтобы испытать это чувство угонял автомашины из подземных гаражей Военведа и оторвавшись от преследователей, бросал далеко за городом. Как раз потому Вессен проникал в кабинеты офицеров и расписывался на каждом документе, ничего больше не трогая. Именно затем Вессен хватал в распределителях кресла, выносил бегом на улицу, фотографировал себя сидящим в нём на память, и скрывался в толпе, прежде чем поспевали к нему разозлённые раздатчики. Но после командировки на Сайматру ему пришло в голову, как можно многократно усилить это чувство. И он оказался прав. Прежние ощущения были всего лишь слабым нечётким оттиском того, что он переживал сейчас.

Вессен развернул бумажные листы, принялся читать. Читать по губам, — подбородок незнакомца и полоску жёлтой щетины над верхней губой разглядеть было можно, а часть газетного листа была прозрачна, на ней напечатаны буквы. Если смотреть со стороны, то сквозь прозрачные кусочки виден белый костюм, а на его фоне статья, и создавалось впечатление целостности газетного листа. Убийцу интересовало, о чём идёт разговор.

«Лучше не делай этого, мы можем быть вместе», говорил незнакомец мальчику. Потом пауза, это говорил Линго, и Вессен сожалел, что он стоит спиной. «Я могу многое предложить. И я ещё поговорю с тобой». Незнакомец обогнул Линго, — тот направился к дому, — и пошёл прямо к Вессену. Тот сложил газету и спокойно ждал его.

Человек в чёрном пальто и капюшоне вымолвил: «Не делай этого, иди лучше за мной». Он почти повторил то, что сказал мальчику. Вессен холодно взглянул на него и проговорил: «Я не понимаю, о чём вы говорите». «Не трогай его, я многое могу тебе дать! — прохрипел незнакомец. — Силу, власть!..» «Отойди!..» — рыкнул Вессен, идя в сторону здания, в которое вошёл Линго.

Оказавшись внутри, убийца увидел, что ребёнок напевая песенку вошёл в лифт. Одним прыжком покрыв всё расстояние, Вессен проскочил в смыкающиеся двери. Мальчик приподнялся на цыпочки, но так и не сумел дотянуться до пульта ввода номера нужного этажа. Вессен укорил себя за то, что не подумал, что малыш не сможет подняться на нужный этаж без помощи взрослых. Можно было не торопиться так, и поговорить ещё с незнакомцем. Преимущественно, иглами.

— Мышка попалась кошке, у мышки острые зубки, у мышки острые когти, бедная, бедная кошка! — малыш продолжал петь свою странную песню. Вессен не слышал и не разбирал слов, он был слишком возбуждён предстоящим кровавым действом.

— Тебе на какой? — прохрипел серийный убийца. Голос его изменился от волнения до неузнаваемости, срывался на каждом слове.

— На восьмидесятый! — ответил мальчик звонко.

Уровень, на котором располагаются кондоминиумы, подумал Вессен.

— Мне тоже туда! — отрывисто сказал он. Набрал на панели управления цифры, нажал кнопку выполнения приказа.

Лифт стал возноситься вверх, всё ускоряясь. Ребёнок достал из заплечного ранца толстый альбом и пучок цветных карандашей, начал увлечённо что-то рисовать, высунув язык из уголка рта. Вессен не смотрел за росчерками карандашей, уставился в сосредоточенное лицо мальчика. Потом прислонился спиной к пульту управления лифтом, отвёл назад руку и остановил лифт между этажей.

— Почему мы стали? — поинтересовался малыш, когда подъёмник замер.

— Не знаю. Наверно, небольшая поломка. Её сейчас устранят, — проговорил Вессен. Медленно, чтобы растянуть удовольствие, вытягивал из внутреннего кармана пиджака здоровенный тесак.

Ребёнок надавил карандашом на бумагу сильнее, чем следовало; графитовый кончик треснул, раскрошившись на рисунке, скатился с листа. Упав на пол, проскользнул в решётку и исчез где-то в шахте лифта.

— Дядя, у меня карандашик сломался! Подточите, пожалуйста-а-а! — заныл ребёнок.

— Конечно! — убийца взял красный карандаш и двумя движениями тесака заострил его. — Возьми! — Вессен протянул карандаш обратно. Руки его вдруг стали дрожать так, что графитовое острие описывало в воздухе неровные круги. Сейчас он мог себе позволить проявление эмоций — ведь они одни, заперты в лифте! Любых эмоций, даже тех, что заставляют кричать от наслаждения, или падать на пол в судорогах экстаза, прямо в лужу крови. В прошлый раз он поставил себя в весьма сложную, но интересную ситуацию: с пятью трупами в застопоренном лифте многоэтажного торгового центра, в то время как толпы людей на всех ярусах ждали, когда подойдёт кабина, а бригады техников трудились над пережжённой им заранее проводкой. Тогда он пошёл на поводу у эмоций, забыл про осторожность. Его уберегла от ареста, — или растерзания толпой, — только находчивость.

Он пытался добраться до вентиляционной решётки, но соскальзывал с зеркальных стен, покрывая их кровавыми разводами. Но из костей вышла неплохая лесенка…

Получив красный карандаш, малыш вновь занялся рисованием. Вессена же разозлило то, что в ответ не прозвучало благодарности.

— Родители не научили тебя говорить «Спасибо»? — спросил он, придвигаясь к ребёнку.

— Мой папа, когда возвращается с работы и начинает чистить пистолеты, — тонким голосом произнёс мальчик, — говорит, что вместо «Спасибо» надо говорить «Чтоб ты сдох». А няня всегда на это ругается.

— А папа что? — задал вопрос убийца.

— Папа смеётся, и начинает затачивать свои метательные ножи.

— Скажи наконец, кем твой папа работает?

— Следователем в Отделе по борьбе с серийными преступниками, — чётко ответил малыш, надулся от гордости, не столько за профессию отца, сколько за то, что выучил сложное длинное название.

— А ведь мы с твоим папой друзья!

Вессен широко улыбнулся, откинул белые волосы со лба, чтобы не испачкать брызгами, сделал несколько шагов к ребёнку, занеся тесак для первого удара, которым хотел только обездвижить жертву, перерубив позвоночник. Мальчик отбросил ранец и альбом, зажав в руках только карандаши с неожиданной ловкостью взбежал на стену до половины и прыгнул убийце на шею, вгоняя острый красный в левый глаз убийце. Глазное яблоко взорвалось, и струя горячей багровой жидкости брызнула на лацканы пиджака. Впервые Вессен выпачкался в собственной крови.

— Не на того напал! — прохрипел мальчик необычным для ребёнка голосом, придвинув своё лицо к самому лицу убийцы.

Вессен выронил тесак, пытался отодрать ребёнка от себя; маленький мальчик продолжал терзать глазницу маньяка карандашом, не вгоняя его слишком глубоко, чтобы не убить.

Серийный убийца рухнул на колени, борясь с ребёнком, под яркой курточкой которого обнаружились стальные шары мускулов.

Альбом лежал на полу; ничем не скреплённые рисунки рассыпались по полу. Вессен увидел уцелевшим глазом картинки, нарисованные ребёнком; на всех была одна и та же картина, только выполненная в разных ракурсах. На одних был изображён он сам, прибитый к потолку лифта разноцветными карандашами, с которых ручьями стекала кровь на стоявшего внизу, раскинув руки, зашедшегося в хохоте ребёнка. На других было изображено его лицо, крупным планом; лицо, обезображенное диким криком от невыносимой боли, которую он причинял другим, но сам ни разу ещё не испытывал. Стенки лифта на всех рисунках были замазаны красным и серым; в глубине разума Вессена возникла страшная догадка, что красной краской станет кровь его носителя, серой — мозг.

— Не ожидал? — проскрипел ребёнок, вгоняя ещё один карандаш, на этот раз зелёный, под сердце убийцы. — Я долго охотился за тобой, и не для того, чтобы убить слишком быстро!

Ребёнок, отступил немного, взялся за свою левую щеку и, проткнув её длинными загнувшимися когтями, начал безжалостно сдирать с себя лицо; под идеально пригнанной маской открывалось новое, изрезанное глубокими морщинами, — или шрамами? — лицо, — нет, морда бешеного зверя.

Вессен сидел, прислонившись к стенке лифта. Его затуманенное болью сознание сосредоточилось на маленькой блёстке, плававшей в луже крови. Она быстро мутнела под действием воздуха. В последнем проблеске разума убийца понял, что это его хрусталик, выкинутый фонтаном крови из изувеченной глазницы.

— Я не дам тебе легко умереть! Нет! — прошипел карлик на ухо маньяку, вгоняя ему в печень и селезёнку ещё два карандаша, синий и оранжевый. — Настал и твой час боли!

Серийный убийца судорожно извивался, а карлик регулировал пальцами растопыренной руки силу нажатия на карандаши.

— Хочешь знать, какой цвет станет для тебя последним? Чёрный! Вот он! — карлик поднёс к искажённому от боли и ужаса лицу серийного убийцы графитовый стержень, словно вытянутый из мрака ночи. — Но до него мы доберёмся ещё не скоро, ведь у меня целая пачка…

— Пришлите группу очистки! — произнёс карлик в рацию, выходя из лифта. — Пусть выбросят эту мразь!

Пронзительный взгляд мёртвого глаза Вессена, серийного убийцы, приколоченного карандашами к потолку, был устремлён в затылок удаляющемуся карлу. Кровь с разноцветных графитовых стержней уже не текла струями, как пару минут назад, а спокойно капала вниз, расплываясь пятнами по рисункам, устилающим пол. Стены кабины… они тоже были изрисованы жуткими, инфернальными двухцветными картинами. Оторванная рука убийцы, ей карлик пользовался как рисовальной кистью, была прибита пятью карандашами нижнего спектра радуги к пульту управления подъёмником.

— Верните шпиль Скутармской башни на место! — рявкнул Елайзэ в телефонную трубку и вбил её в аппарат. Был не в духе, кому понравится когда по его собственному кабинету, — кабинету главы Отдела по борьбе с серийными убийцами! — разгуливает инспектор. Потому и пытался создать видимость работы, чтобы поскорее вытолкнуть неприятного посетителя.

— Почему вы до сих пор не уволили его, или не перевели за бумажную работу? — изрёк наконец военный разведчик Экситон. Прошёлся через весь кабинет ещё раз, и остановился но том конце, заложив руки за спину.

— Если сделать так, то он пополнит ряды маньяков, — с уверенностью произнёс начальник Отдела, перебирая какие-то бумаги. Всё, что попалось под руку — исподлобья, незаметно, смотрел на инспектора.

— Ре уже маньяк! — разведчик резко шагнул на середину кабинета, Елайзэ лишился возможности подглядывать в его лицо. Пришлось поднять голову.

— Маньяк, но он спас Линго, сыграв его роль! Пока карлик на нашей стороне, и на стороне Закона!.. — вскричал Елайзэ, вскакивая из-за стола и ударяя кулаками в стол. Со злобой уставился в лицо Экситона горящими глазами.

— Да вы все здесь ненормальные! — отскочил разведчик, хватаясь за пистолеты.

— Нам по-другому нельзя, — ощерился радостно начальник Отдела.

— Вы ведь знаете, — продолжал убеждать Экситон, — что испытала группа очистки, когда прибыла на последнее место…

— Знаю! — прервал его начальник отдела, с грохотом задвинул стул, отошёл к огромному окну, за которым открывался вид ночного Мириуса, расцвеченного огнями.

— А ведь они видывали и не такое! Все ваши люди побывали в Цайморе, в эпоху Трейса воевали с явайскими «Жёлтыми братьями», принимали участие в подавлении мятежей в Афсиги и Сайматре! Но картины, созданные карликом Ре, всегда поражают воображение!

— У него свой метод раскрытия преступлений, — стоял на своём начальник Отдела. — И пока он действует в рамках Закона, мы позволим ему работать!

— Я буду следить за ним, и когда он преступит Закон… — произнёс разведчик в пространство, ни к кому не обращаясь. Плотоядно улыбнулся и пошевелил длинными пальцами.

— Спасибо за Линго! — просто и бесхитростно поблагодарил Елайзэ подчинённого за спасение сына. Это было меньше чем через час после разговора с Экситоном, всё это время начальник Отдела так и стоял лицом к стеклу, рассматривая Мириус из своего кабинета на вершине здания, которое занимала структура.

— Не за что, — ответил Ре. — Это моя работа!

— Ре, я поражаюсь тебе! — тем не менее Елайзэ сморщился. — Сейчас ты сказал фразу, которую больше всего хотели бы услышать военные репортёры. Но я уверен, если бы ты встретился с ними, то к чёрту разогнал бы!

— Ладно, — усмехнулся карлик. — Как там Линго?

— Изучает на секретной загородной вилле виды повреждений огнестрельным оружием.

— Надеюсь, на практике? — хитро сказал карлик.

— Нет, что ты! — воскликнул Елайзэ. — Пока ещё нет. Всему своё время. Когда-нибудь придёт день, и Линго займёт моё место в Отделе.

— Будет хорошо иметь такого начальника! — улыбнулся Ре.

— И не надейся на снисхождения и поток наград, — весело буркнул Елайзэ. — Не будем отклоняться от главной темы. За последние два дня в городе произошёл ряд убийств. Точнее, началось-то всё не в городе, — продолжал Елайзэ. — Линия убийств носит направленный характер, вектор глядит с южных пригородов в центр Мириуса.

— Принадлежность жертв? — Ре был как всегда короток.

— Закономерность не установлена. Я бы сказал так: кто попадался убийце. Но это моё личное мнение.

Начальник умолк на секунду, с искренним восхищением проговорил:

— Какое прекрасное зрелище!

Ре подошёл к окну, — ему не надо было залезать на подоконник, как приходилось в других местах, это окно было на целую стену. Направил взор на бесконечную равнину, будто усыпанную светлячками, сказал одобрительно:

— Да, действительно, посмотришь на такую красоту, и забываешь о всех этих ужасах — серийных убийцах, психопатах, фанатиках…

— Верно, верно… В памяти всплывает ночная бомбардировка Вэйшна, — проникновенно сказал Елайзэ. Ре с ужасом воззрился на него. Начальник смотрел помутневшими глазами, стоял не шевеля ни единым мускулом, будто его парализовало. Лишь подрагивали губы, словно угрожая выпустить непременную принадлежность паралитика — длинную струю липкой слюны. — Тот город так же прекрасно светился в ночи от пожаров и взрывов… — Начальник закатывал глаза, видно так приятны были воспоминания. — Как жаль, что я тогда был всего лишь вторым пилотом…

— Предпринятые Отделом в расследовании действия? — быстро сказал карлик. Решил, что лучше побыстрее вернуться к прежней теме разговора, — быть может, это вернёт шефа в нормальное состояние души.

— Мы передали это дело нашему сотруднику ещё вчера утром. Сегодня его нашли висящим на ветках в парке. Сразу на нескольких деревьях, — шеф сглотнул. Но не от того, что ему было неприятно вспоминать те фотографии из следственного дела, — просто много скопилось слюны. — Ты понимаешь, о чём я говорю…

— Это был Стиперн? Всегда его не любил. — Карлик улыбнулся, обнажив острые зубы.

— Откуда ты узнал? — Елайзе подозрительно уставился на карлика. Событие не попало в ежедневные отчёты Отдела, не говоря уж о криминальной хронике. Проговорил, медленно, будто в голову пришла страшная догадка: — Уж не ты ли его… Но зачем?..

— Откуда я узнал… — оторопело повторил карлик. Он не ожидал такого поворота в рассуждениях шефа. И тем более, не ожидал, к чему эти рассуждения приведут, — к стволу, направленному ему между глаз.

— Ну, — поторапливал шеф, обходя карлика по большому кругу, чтобы оказаться за его спиной. — Говори!..

— Да потому что, — поспешил оправдаться Ре, — Стиперн, эта собачья морда, крутится каждое утро на балконе с чашечкой кофе. А сегодня его там не было. Однако, приступим к делу…

— Ты приступишь к делу, — уточнил шеф, пряча пистолет в кобуру. — А мне придётся взять на себя вахту Стиперна. Папку с документами возьмёшь в сейфе. Открывающий код вычисли сам.

Только выйдя из кабинета главы отдела по борьбе с серийными убийцами, Ре понял, что начальник имел в виду под вахтой стояние на балконе с чашечкой кофе в руках и взирание потусторонним взглядом на ночную столицу.

Ре скосил глаза, чтобы посмотреть на нижнюю половину своего тела. В десяти шагах вглубь проулка на мостовой темнела куча тряпок, из-под неё вытекала дымящая в ночной промозглой сырости вязкая лужа. Собрав все силы, карлик приподнялся на локтях и попытался продвинуться в ту сторону. Сам не зная, для чего, — ведь он не доктор, чтобы сшить обе части воедино, да здесь и доктору не справиться уже… К собственному удивлению, получилось проползти десяток сантиметров, потом в животе что-то лопнуло, — будто сорвались с берегов края плотины, — и новый поток крови и жёлчи выплеснулся из нутра. Карлик выждал, пока лопнувший внутри него орган обмелеет, продвинул обрубок своего тела ещё на пару шагов и только тогда остановился, отдыхая. Как хорошо, что кишки остались в той части, а то волочились бы, мешали, подумал с усмешкой.

Ре снова приподнялся, прополз ещё два шага. Без сил упал головой на камни, заплакал от собственной беспомощности. Слёзы исчезали в глубоких морщинах, или шрамах, — в досье Отдела на этот счёт ничего не значилось. Вытекали из уголков глаз и пропадали. Потом патологоанатом найдёт соляной осадок на дне кожных складок, — почти каньонов. Нет! Даже не думать о морге! Он ещё проживёт свой век! Сейчас только одно — ползти! Ре оскалился и вытянув руку, уцепился за камень, выступающий из мостовой, подтянулся. Нащупал следующий — и ещё десять сантиметров проделано в направлении мёртвого куска плоти, который был минуты назад частью него. Рвота подкатывала волнами, но Ре знал, что если даст вылиться тому, что просится сейчас наружу, освободится место для той крови, что ещё продолжает поддерживать жизнь в изувеченном теле. Кровь хлынет из разорванных органов и по пищеводу, через рот на землю, и тогда тело окончательно обмелеет, и сердце остановится. Потому сжимал челюсти, хотя судороги пищевода были столь сильны, что от давления крови, скопившейся в глотке, выворачивало зубы.

Порыв ветра коснулся уродливого лица карлика, окропил воспалённую кожу холодными каплями, вырванными из туманного облака, накрывавшего город. А прямо в руку влетел крохотный мягкий комок, и карлик инстинктивно схватил подарок судьбы. Поднёс к глазам, развернул смятую бумагу и достав из нагрудного кармана зажигалку, — как же повезло, что положил не в карман брюк! — щёлкнул крышкой.

«Запомни одно: никогда не отчаивайся. В самые тяжёлые минуты прочти эти строки, написанные в редком состоянии просветления. Ты добьешься своего. Главное: не бойся и никогда не теряйся. Терять тебе уже нечего, а своими попытками ты сможешь чего-либо достигнуть. И ещё: цепляйся за любую возможность».

Всё было зря. Всё, с самого начала. Зря затягивал узлом сосуды, болтавшиеся внизу его верхней половины, зря прижигал брызжущую кровью плоть. Зря полз к куску своего тела. Почему его волю к жизни так подрубила эта записка? Такая ободряющая, и даже дающая новую надежду… Потому что внезапно Ре понял, что он своими попытками уже ничего не сможет ни достигнуть, ни исправить. Дико захохотав, карлик Ре выбрызнул всю застоявшуюся в глотке кровь, — она фонтаном ударила вверх. Текла из уголка рта, уже совсем медленно, когда карлик поднёс зажигалку к листку. Вот будет загадка паталогоанатомам — откуда в линиях рук пепел? Отправив лист в изменённом состоянии летать по воле ветра и дальше, Ре сложил руки на груди и замер в ожидании смерти.

Экситон быстрым шагом свернул в проулок, бросился к лежащему телу. Издалека оно показалось ему слишком маленьким, даже для карлика. Потом увидел, что это нижняя половина, в тени от стены дома валялась верхняя.

— О Ре! Ре… Тебе даже не понадобится делать аутопсию… Всё и так видно…

Разведчик опустился возле верхней половины агента.

Карлик едва заметно шевельнул губами, и Экситон наклонился над залитым кровью лицом, силясь услышать хоть что-нибудь. Догадался, что глотка и голосовые связки, — всё забито, намертво закупорено свернувшейся кровью. Резко отодвинулся и вцепился глазами в губы карлика, готовый читать по ним, угадывать и домысливать слова. После секундного ожидания вытащил из оружейного пояса н правой щиколотке, под штаниной, маленький нож. Вонзил его в горло карлика, провернул несколько раз, прочищая путь воздуху.

Из пробоины потекла тонкая струйка крови, спустя секунду грудь карлика приподнялась. Он сделал вдох, ещё, ещё. И внезапно открыл глаза.

— Я выследил его! — задвигал губами Ре. — Я видел его раньше, один раз. Чем он только не пытался переманить меня… В этот раз тоже. Я не согласился. Урод обтянут крепкой шкурой. Я сломал карандаши. Все мои карандаши… Картина… не закончена… — карлик закашлялся. Теперь из его горла вылетали не брызги крови — куски плоти.

— Ты узнал его имя? — произнёс Экситон.

— Узнал… имя… — выдохнул Ре засохшие красные корочки.

— Имя! Ре! Как его имя? — тормошил умирающего Экситон, не давая погрузиться в бездну, из которой уже не будет возврата.

— Карандаши! Дорисуй мою картину!.. — хрипел Ре.

— Ты сам её завершишь! — горячо говорил разведчик. — Я куплю тебе целую коробку! С титановым сердечником! Они будут острее прежних!

— Его зовут… — карлик просипел что-то.

Экситон наклонился к иссечённому глубокими полосами лицу, чтобы разобрать самое последнее слово.

— Я знаю, кто сможет дорисовать твою картину, Ре, — произнёс разведчик, поднимаясь с земли и брезгливо проводя ладонями по плащу сверху вниз. — Только он один, и никто другой. Император.

 

Глава 2

Прагэр стоял у края дымящейся дыры. Тридцать шагов в диаметре, более двух километров в глубину. Когда излучение вывело из строя аппаратуру, создающую хроноплёнки, ударная волна вырвалась на поверхность по шахте, разрушив и расширив её ствол. Ядерное пламя утихло, ведь прошло уже несколько суток. Офицер должен был спуститься вниз, чтобы разобраться, что же произошло на самом деле. Он шёл по следу заговорщиков — хотя теперь они уже не заговорщики… О нет, они вновь влиятельные вельможи, специальные агенты, либо обычные снайперы. Они вновь стали теми, кто стоит у власти, либо приближён к ней. Но ему наплевать, кто они: сановники, простые воины… И те, и другие умирают одинаково, и равны в смерти. Он отомстит им за то, что они отправили в ад его подчинённых. Какого чёрта!.. Друзей! Друзей, вопреки всякой субординации… А теперь ему тоже предстоит спуск в ад — радиационный.

Офицер Прагэр заглянул в дыру. Она обнажила расположенные совсем неглубоко под поверхностью земли помещения с лебёдочными механизмами, некогда опускавшими и поднимавшими лифт. Схватившись за изломы спёкшейся подобно асфальту земли, он спрыгнул в помещение. Зубчатые колёса оплавились, вряд ли удастся завести механизм снова. А вон тот аппарат в углу не пострадал. С него только сорвало кожух.

Прагэр подтащил к краю шахты стальную плиту, вырванную из пола где-то там, на невообразимой глубине, и подброшенную взрывом. Фонит, наверное, чертовски сильно, ну да ладно. На счастье, она отлетела вбок и угодила в разрушенную подсобку — спускать сюда куски рваного металла, в изобилии валявшиеся на поверхности, было бы куда тяжелее. Приставив к углам пластины бронебойную короткостволку, Прагэр проделал аккуратные отверстия. Пропустив через них стальные тросы, он связал их под дном плиты, — накренив, её пришлось приподнять и подпереть плечом на это время, — затем присоединил их к концу каната, вытянутого из лебёдки. Высвободив ещё несколько метров, Прагэр вновь принял стальную тяжесть на плечо, протолкал последние сантиметры до края и сбросил вниз. Плита ухнула в пустоту и повисла — канат со стоном натянулся. Прагэр вернулся к лебёдке и настроил механизм. Когда плита опустится вниз, у него в запасе будет двадцать минут, чтобы осмотреть всё, до того, как подъёмник начнёт вращать барабаны и шестерни в обратную сторону.

Платформа уже опускалась, Прагэр вдогонку соскользнул по канату на руке — затянутой титановыми полосами. Стал на край, держась за один из четырёх тросов, смыкающихся над головой в единый металлический канат.

Ангар, в котором был эпицентр взрыва, располагался на глубине двух километров, но взрыв обрушил все уровни и этажи бункера и под землёй образовалась огромная пустота.

Ствол шахты расширялся по мере спуска, — здесь ударная волна была сильнее, — и вскоре оборвался, приведя в огромную пещеру. Свет поступал сюда через эту шахту и другие. Да если бы их и не было, наверно здесь всё равно было бы светло…

Губительная радиация обволакивала человека, он чувствовал её кожей. Из расчётов офицера получалось, что при таком радиационном фоне нельзя провести более двух часов без вреда для организма. Прагэр полагал, что успеет скорее. Именно потому и настроил подъёмник из рассчёта на куда меньшее время.

Низ пещеры казался глубже, чем рассчитывал Прагэр, — видимо, провалился. Теперь времени на обследование у него было меньше, — часть уйдёт на дополнительный спуск. Хоть бы хватило длины каната…

Платформа остановилась в полуметре над бугристой поверхностью. Прагэр не стал зажигать фонарь, спрыгнул и сделал несколько шагов.

Далеко отходить не пришлось, — самая ожесточённая схватка происходила как раз под шахтой, по которой и выбрались немногие уцелевшие.

Вначале он принял их за статуи…

Трупы… Сотни трупов вокруг… Термоядерный распад должен был разложить вещество на атомы, а с самих атомов сорвать электронные оболочки, но этого по каким-то причинам не произошло. Тела людей видоизменились странным образом: теперь были словно отлиты из чёрного металла.

Офицер опустился на колено возле трупа, наполовину погрузившегося во вскипевший металлический пол. Это лицо, когда-то живое, а теперь будто вылитое из свинца, он видел на фотографии в следственном деле. Сайгейр… В груди огромная дыра. Пальцы погрузились в металлический приклад, рука составляла единое целое с винтовкой…

Один из тех, кому он собирался отомстить, мёртв. Первый…

Прагэр поднялся и перешёл к следующему трупу. Ничего интересного. Обычный солдат. Имперец…

Что-то ударилось в спину офицера, опрокинуло, обхватило за бока. Потащило по оплавленной породе, обламывая его телом торчащие металлические пики. Секунду Прагэр видел лишь взрытую землю и мелькавшие по ней чёрные ноги, — огромные, беспорядочно усеянные кривыми шипами.

Но оправившись от неожиданности, Прагэр извернулся в обнявших лапах, едва не запутавшись в полах своего же плаща. Стал сжимать предплечья твари, выкручивать куски плоти, пряча лицо за воротником от брызжущей из ран жёлтой жидкости. Чудовище завыло от боли, вскинув пасть к потолку, даже замедлило бег, но хватку не ослабляло. Прагэр упёрся спиной в острый уступ, встретившийся на пути, оттолкнул тварь ногами.

Рывком вскочив, офицер выхватил пистолет. Выстрел пропал даром, чудовище оказалось быстрее, нырнуло вниз, уходя от пули, а в броске к человеку выбило оружие из руки. Прыгнув Прагэру на грудь, мутант повалил его на камень, — левая рука оказалась прижата к телу. Прагэр выдернул нож со звоном из чехла на поясе, тварь отбила удар лапой и откинула руку офицера в сторону. С такой силой, что кулак ударился костяшками о натёки металла, сам собой раскрылся, теряя рукоять ножа.

Монстр вцепился в правое плечо воина, пытаясь оторвать руку, остервенело рвал и грыз бронеплащ, за секунду ободрав чёрное пластиковое покрытие, скрывавшее блеск металла от взглядов врагов. Занёс другую лапу над его головой, чтобы ударом размягчить лицевые кости, — алчущая человеческой крови зубастая пасть наготове. Прагэр пытался дотянуться до выбитого ножа, даже не зная, как далеко тот отлетел, неожиданно нащупал рукой где-то сбоку и сзади двуручный эфес, потянул на себя. Лезвие с трудом отрешалось от чего-то, что его сковывало.

В это мгновение видения, — яркие и бешеные в своей стремительности зрелища, — пронеслись перед внутренним взором офицера. Будь обстановка поспокойнее, быть может, он сумел бы вернуть их и проглядеть внимательно. Но на груди сидел монстр, и офицер вытягивал меч чтобы спасти свою жизнь. Такое уже было, но в более спокойной и простой обстановке, подумал Прагэр. Подумал, или вспомнил, ухитрившись подсознательным взором увидеть что-то в промелькнувших картинах.

Когда лапа уже опускалась на лицо Прагэра, клинок повинуясь его руке, — руке нового хозяина, — пронзил сердце монстра.

Тот завалился на бок, жёлтая кровь хлестала из дыры в груди, вымывая наружу ошмётки склизкой плоти. В туловище твари будто вошёл бур, — Прагэр провернул несколько раз меч, размягчив внутренние ткани клинком так, как не смогла бы мясорубка. Столкнув чудовище с себя, Прагэр поднялся, кряхтя от боли в ушибленной о металлический уступ спине. Опираясь на рукоять меча, сделал несколько осторожных шагов, — проверял, целы ли кости. А потом стал с удивлением осматривать своё новое оружие, подняв его к свету, падающему из отверстия в высоком потолке.

Лезвие почти не испачкалось в крови монстра, и не потому, что та не липла, — бронеплащ воина был залит жёлтой тягучей жидкостью. Изумительный металл отталкивал кровь чудовища, она не задерживалась на нём, стекалась в крупные капли, те вскипали и поднимались вверх струйками пара. Прагэр прикоснулся к лезвию щекой, — ведь руки обтянуты перчатками, не снимать же их! — абсолютно холодное.

Огромный обоюдоострый клинок источал ночь, она стекала с него, свисала с конца лезвия паутинками, разворачивалась от гарды щупальцами неведомого океанского монстра, прячущегося в самых потаённых глубинах. В оплавленном, но сохранившем зеркальную гладкость лезвии, клубились, переходя друг в друга, изорванные тени, — лучше не вглядываться слишком долго, Прагэр хоть и смотрел только на поверхность, не вникая в то, что творилось в глубинах лезвия, с трудом оторвался от бешеной пляски призраков. Ветвистая гарда в виде оленьих рогов трансформировалась под действием температуры — или чего-то ещё? — в ещё более сложное переплетение, настолько сложное, что солдат не смог понять, что это, хотя в нём и угадывались знакомые, как будто с детства, очертания. Вопреки всякой логике, — снаружи температура выше, чем внутри, верно? — сердцевина шарика на конце эфеса вытекла, сам он оплыл книзу двумя клыками, три неровных отверстия разорвали его поверхность. Череп… Чей?.. Офицер перевёл взгляд на кристаллизовавшийся труп, из которого вытащил клинок. Наполовину ушедшее в расплав огромное тело, — изломанное предсмертными конвульсиями, что вздули буграми все мускулы и вывернули кости из суставов так, что те прорвали одежду, — оно откинулось на спину, разбросало искривлённые в жуткой судороге руки. Лицо…

Оно было настолько страшно, так перекошено агонией, что взгляд будто резиновый шарик отскакивал от разорванного в диком крике, да так и закаменевшего рта, попадал на выпученные глаза между вывернутых параличем лица век, вновь отпрыгивал, катился по тонким губам, по завалившимся щекам. Вроде бы проглядывал всё, но ни на чём не останавливаясь, отказывался запечатлеть в памяти лик статуи, — так она была гротескна, чудовищна. Прагэр растерялся, замешкался, пытаясь вновь и вновь рассмотреть облик прежнего хозяина меча. Но так и не успел сосредоточиться, чтобы увидеть лицо мертвеца. Просто тварь подобралась сзади.

Удар монстра отбросил Прагэра на десяток метров. Прокатившись по перепаханному грунту, он остановился, вогнав меч в землю. Опираясь на рукоятку двуручника, тяжело поднялся, ещё мгновение приходил в себя, разгоняя силой воли кровавую пелену, застлавшую было глаза.

Организм твари затянул рану плёнкой меньше чем за минуту. Затянул, несмотря на то, что жёлтая кровь и не думала свёртываться, и сейчас напирала на плёнку изнутри, выпячивала её. Но прорвать не грозила, — плёнка утолщалась, ткани наползали на рану со здоровых участков вокруг, надёжно закрывали. Продолжали разрастаться, уже внутрь, восстанавливая измельчённое прокрутом меча сердце.

— Ты меня достал! — прорычал воин. Не разжимая зубов и при этом не смыкая губ. Сделал несколько медленных шагов, вознося меч. Но тут движение над головой зверя привлекло его внимание.

Платформа уходит!..

Платформа уползала вверх. И поднялась уже так, что с земли было не достать. И тогда Прагэр побежал к мутанту, в двух шагах от него подскочил, срубая чудовищу голову, чтобы освободить место на плечах монстра для своих ног. Прокрутил меч в руке так, что в ладони оказалась зажата листовидная оконечность лезвия, подпрыгнул, пытаясь зацепиться за край платформы ветвистой гардой.

Несколько секунд он висел на мече, покачиваясь, и, чтобы не сорваться, боялся глубоко вздохнуть. Забравшись на плиту, Прагэр тяжело дыша, упал на спину. Поглядел вниз, — у мутанта отрастала новая голова, тело даже не упало, так и продолжало стоять, ожидая завершения регенерации. Прохрипев проклятья, офицер прижал рукоять меча к груди, — единственное, кроме новых вопросов, что удалось прихватить во взорванном бункере.

Плита поравнялась с «нулевой» отметкой, и офицер перескочил на землю. Широко размахнувшись, перерубил канат, отправив платформу в недолгий полёт. К сожалению Прагэр не мог видеть, как двухтонная металлическая пластина со смачным всхлипом впечатала мутанта в оплавленную породу. Но зато представил себе это во всех красках.

— Это больше не твоё дело, Прагэр! Слышишь? Дела вообще больше нет! Оно закрыто!

Едва только офицер вошёл в кабинет шефа, тот отставил кружку с горячим бульоном, которым собирался насладиться в ближайшие пять минут, вскочил с кресла, наперёд зная, о чём пойдёт речь.

— Мои сотрудники погибли. Я поклялся отомстить, — чётко проговорил Прагэр. Будто заготовил фразу эту заранее, задолго до всех событий, руководствуясь неким предвидением, и много репетировал. Во всяком случае, эти несколько вполне ожидаемых слов произвели на шефа такое действие, какого зачастую не добиваются от наполняющих партер зрителей актёры, долго отрабатывавшие тонкости каждой сцены перед премьерой.

— Ты не можешь идти против моего приказа! — орал начальник, буравя офицера из-под толстых валиков надбровных дуг взглядом маленьких, глубоко посаженных, глаз. Его лицо и гладко выбритый череп побагровели, покрылись мелкими бисеринками пота, жирные складки на шее тряслись при каждом слове. — Ты не можешь идти против главы Военного Ведомства!

Определённо, шеф был в маленьком шажке от инфаркта. И Прагэр решил снабдить его костылём, чтобы сделать этот шажок:

— Могу. Я могу делать всё, что захочу. Я больше не работаю в Управлении.

Офицер повернулся и пошёл к двери.

— Постой! — начальник по инерции метнулся за Прагэром, но вовремя опомнился, не в тех годах он был, чтобы производить задержания. Против такого молодчика даже превосходство в весовой категории не поможет. — Чёртово отродье!

Шеф вернулся к своему столу, взял кружку с бульоном и промолвил уже тихо, полушёпотом:

— Удачи, сынок!..

«Я отправлюсь туда, где смогу легче всего достать врагов, — думал Прагэр, выходя из Управления Военного Ведомства, — но прежде придётся пройти через ад».

 

Глава 3

Клауса положила на прижатую к животу руку отобранные припасы, — ветчину и сыр в пластиковых упаковках, пару плиток шоколада, банку солёных хрустящих огурчиков, ещё несколько коробочек без подписей, с понятными лишь для военных символами. С этим она разберётся потом, уже в своей каюте, распробует всё, и оставит для Фрекса только то, что ей не понравится. А что тут такого? Если захочет, пусть сам идёт на бортовую кухню, ест всё, что угодно чреву.

Девушка фыркнула. Фрекс отправил её на самолёте одну, без охраны, вместе с подопытными психопатами. Сказал, в случае чего обращаться к одному из них, по кличке Серп. Но она не доверяла ни этому, ни остальным. Старалась поменьше выходить из своей каюты, разве что при острой необходимости, и то осторожно, не попадаясь им на глаза.

Она знала какие они психи, достаточно насмотрелась на них в клинике, когда приходила к Фрексу. Иногда его надолго занимала работа, и соскучившись, девушка приходила в его заведение, и они уединялись в комнате позади кабинета, на диване, на который Фрекс никому больше не разрешал даже садиться.

В клинике вдоль стен по коридорам бегал на четвереньках, высоко подбрасывая задние ноги, один псих. Некоторые из психов ходили затянутые смирительными рубашками, но большая часть неведомым образом ухитрялась снимать их, и даже отмыкать изнутри камеры, запертые снаружи односторонним замком. Как они это делали — никто не знал, и всем уже надоело бороться с проявлениями шизофренических разумов. Несколько личностей с посиневшей кожей бродили по зданию, широко открыв рты и вывалив языки, теряли комки слюны, оставляя за собой пятна на полу. И хорошо, если не на коврах, возмущённо подумала тогда Клауса. И тут же поправилась, хорошие ковры в клинике лежали только в кабинете и задней комнатке, и туда Фрекс никого кроме неё не пускал, в остальных местах если пол и был устлан, то ненатуральными покрытиями, они не создавали домашнего уюта, и их было не жалко.

Клауса боялась подопытных, а Фрекс говорил что они не опасны, настоящие маньяки находятся глубоко под клиникой и надёжно заперты в бункере. И продолжал утверждать это даже после того, как один из психов бросился на неё. Клауса поёжилась, вспоминая. Сумасшедший мирно стоял у стены, а когда Клауса и Фрекс проходили мимо, прыгнул на девушку. Тогда Фрекс среагировал мгновенно, отбросил психопата прежде, чем тот коснулся её. И объяснял Клаусе с милой улыбкой, вновь и вновь отбрасывая нападавшего безумца, что это новенький, ещё не знающий местных порядков. Это продолжалось до тех пор, пока не прибежали санитары с резиновыми дубинками и смирительными рубашками. После этого инцидента диван в задней комнатке прогнулся — от пережитого испуга Клауса отдавалась с особой страстью, требовала больше, чем обычно.

Сейчас санитары бы не помогли, их практически не осталось. Они сами заперлись в каютах, прячась от мести подопытных. Ближайшие и довереннейшие помощники Фрекса погибли на площади, когда колонна попала в засаду. Без них санитары были неспособны к организованным действиям.

Клауса выглянула в замочную скважину — коридор пуст, — тихонько открыла дверь и ступая на цыпочках, направилась в свою каюту. Четыре двери впереди по проходу внезапно распахнулись и из них выпрыгнули те, кого она так боялась. Клауса, видя что до своей каюты уже не добраться, кинулась обратно, намереваясь укрыться на складе. А что? Хоть и не спальня, но тоже неплохо: много еды…

Из бокового прохода выпрыгнул ещё один псих, Клауса чуть не налетела на него, вовремя затормозила, ударила его по тянущимся к ней рукам стеклянной банкой с огурчиками, потом бросила её ему в голову и отбежала к стене. Теперь девушка с неудовольствием поняла, что оказалась поймана в ловушку — и впереди, и сзади путь перегорожен. Клауса заколотила в дверь одной каюты, потом другой, — именно в них вроде бы закрылись санитары. Никакого шума внутри. Если кто там и был, то ей и не собирались открывать. Девушка повернулась спиной к стене, крепко прижалась, распласталась, а если бы могла, то и влезла, да только тут и лезть некуда, все помещения на самолёте не выше трёх метров. Маньяки окружили со всех сторон, медленно наступали. Девушка пожалела, что выбросила единственное оружие, всё равно ведь, ни голова, ни банка не разбились.

В её мысли в этот момент почему-то влезла одна, оттеснив остальные, более нужные — о спасении, о том, как дать отпор. Почему банка не разбилась — потому что стекло такое крепкое, или потому что у психа нет черепа, и под желтоватой кожей огромные, мягкие и разросшиеся подобно дурному мясу мозги? Очень похоже на последний вариант, думала девушка, глядя на большую бугристую и как будто дрожащую, студнем переливающуюся верхушку головы идущего к ней маньяка. Она пыталась заставить себя думать о том как уцелеть, но вместо этого в голову лезли непонятные вопросы. Почему он сумасшедший, если мозгов так много? Или они нужны умнику вместо подушки, или чтобы не так больно было биться о стенку?

— Малышка, мы долго тебя ожидали, — заговорил багроволицый псих, с огромным брюхом, подвязанным грязной тряпкой. — Теперь мы поразвлекаемся вместе. Зря ты нас избегала, да ещё так долго.

— Серп! — отчаянно закричала Клауса, повернув голову в сторону его каюты.

— Не зови его, малышка, — встрял другой маньяк. Остальные, похоже, вообще не могли говорить, и мычали в знак поддержки, когда заговаривали те, кто это умел. — Он лежит с пробитой башкой.

— Он раскромсал пят… пятерых на… наших! — внезапно завопил один психопат мяукающим голосом. Уши у него тоже напоминали кошачьи — остроконечные, поросшие густым волосом, — хоть одно и забралось выше другого на пядь. После неожиданного выкрика сумасшедший стал подпрыгивать на месте, растирая узкие плечи, будто ему холодно, или стыдно — из-за невнятности произнесённого.

Серп был в рубке, сидел за штурвалом, подумала Клауса. Этого не умел больше никто из остатков гвардии заговорщиков.

— Но кто же тогда управляет самолётом? — вскричала девушка.

— А никто, он сам летит! — сказал психопат, приближаясь вплотную и поднося к её лицу нож. Девушка свела широко раскрытые глаза к лезвию, что было у самого её носа.

В этот момент самолёт тряхнуло. Ожидая удара о землю и взрыва, Клауса зажмурилась и на миг сжалась. Хотя куда уж дальше — и так почти что влезла в гладкую стенку.

— Вы ведь разобьётесь, — начала говорить она заискивающе, — а я умею летать…

— Я тоже, — вскрикнул по-кошачьи псих, не переставая подпрыгивать. Теперь он ещё и размахивал руками.

— Я посажу самолёт, и вы уйдёте, — быстро продолжила Клауса. — Хорошо?.. — спросила с надеждой.

— Нам и так хорошо, — проговорил багроволицый, проводя ножом по её щеке, пока ещё тупой стороной лезвия.

— А мне всё равно — я летать умею! — выкрикнул летающий человек, гребя руками в воздухе. Вращал глазами, широко расставленными, вынесенными почти на виски.

— Если вы коснётесь меня, знаете что сделает Фрекс, когда вернётся? — завизжала Клауса, прибегнув к последнему доводу.

— Он не вернётся!.. — прорычал молчавший доселе маньяк, огромный, затылком цепляющий потолок коридора. Вся его одежда была разорвана на узкие полосочки, которые длинной бахромой висели, чудом держась на швах. Выступил к ней, уже не для того, чтоб играть как кошка с мышой.

Клауса вскрикнула, попыталась оттолкнуть багроволицего, но тот стоял как скала, припирая её огромным животом к стене. Изловчившись, она лягнула его между ног, но тот и не шевельнулся.

— У меня всё вырезано, — заметил он меланхолично. — Эмаскуляция…

Клауса не могла вздохнуть, её прижали к стальной переборке, раздавливали, рвали одежду. Руки и ноги её словно отнялись, так крепко её схватили, в глазах потемнело, нет, это не в глазах…

Все остальные заметили что стало темней, и отстранились от Клаусы, оставив сползать по стенке. Летающий человек стал похлопывать себя по плечам, — а ведь и вправду стало холодно, — подпрыгивал на одной ноге, другую боязливо поджав. Пузо багроволицего будто подтянулось, руку с ножом он отчего-то спрятал за спину. Кожа на голове умника зашевелилась, Клаусе подумалось, что это мозги перекатывались под скальпом, на самом же деле растущее по вине душевного волнения давление надувало кровью питающие надкорку сосуды. Психопат начал срывать полосочки одежды со спины гиганта, жевать и, давясь, глотать. Сам гигант не замечал этого, потупился, разрывал каждую полоску на более мелкие, почти нити.

За дверным проёмом, в тёмном помещении за порогом, вырисовывался чей-то силуэт, ещё более чёрное пятно.

Фрекс вошёл в коридор, и будто захватил с собой темноту. И страх, что висел ощутимым туманом в воздухе, конденсировался липким потом на телах психов. И воспоминанием о боли… Таким явственным воспоминанием, чётким.

Теперь Клауса поняла, чем был толчок, принятый было ею за крушение — капсула пристыковалась к верхней палубе их воздушного корабля.

Фрекс шёл к группе психопатов, шёл медленно, и с каждым его шагом страх всё усиливался. А Клауса вдоль стенки отходила к пищевому складу, не потому что ей захотелось кушать, — хотя это само собой, куда же без хорошего обеда, — надо отойти подальше, пока психи не вспомнили о ней, и не взяли в заложники. Отступала она на четвереньках, совсем как тот, в клинике, подумала внезапно, и едва сдержала смешок.

Гигант первым решился броситься на доктора, кинулся вперёд, зарычав. Фрекс пропустил его мимо себя, почти и не коснувшись, а гигант вдруг сложился пополам, и рык его опустился до писка, да и тот, истончившись, исчез.

Летающий человек отступил к стене, и сполз по ней, совсем как сползала Клауса, после того, как её придавили психопаты. Сердце летуна, открытое небесам, не выдержало. И совсем не перегрузок при полёте к солнцу, а дикого, животного страха. Страха жалкого ободранного кота, случайно заступившего дорогу волку.

В башке умника вдруг что-то тявкнуло, на скальпе вздулся и опал пузырь. Глаза провалились, веки, не смыкавшиеся до этого, закрылись. Потом вся его голова взорвалось, обрывки кожи разнесло брызнувшей кровью, за ушами застряли кусочки студенистой массы. Лицо ещё секунду держалось вертикально, взирая дырами глазниц на всё вокруг, а потом опало внутрь.

Багрянолицый бросился на Фрекса, но когда оставалось преодолеть лишь расстояние вытянутой руки, замер на полушаге. Доктор удерживал его на месте тяжёлым немигающим взглядом. А секундой спустя вонзил растопыренную руку, сейчас больше всего напоминающую когтистую птичью лапу в живот маньяка и протащил вверх, вытягивая кишки, стряхнул презрительно.

Почему лучшие воины погибли, с печалью думал главный заговорщик. И ответ напрашивался сам собой: потому что были лучшими. Бросались первыми в бой — и на площади перед клиникой, и на другой, где так глупо попали в засаду. Имбецеллы вроде этих отсиживались в фургонах, за бронированными стенками, за спинами идущих в атаку боевиков.

Жевун подполз к Фрексу, изо рта его вываливались лоскутки и мозги умника вперемешку. Совладав с ними, затолкнув всё обратно, жевун, подобострастно подняв лик к доктору, просвистел:

— Хозяин, отдай мне его кишки!

В другое время Фрекс умилился бы, может даже натянув на руку резиновую перчатку, пошлёпал бы дебила по затылку, а то и защёлкнул на его шее кольцо с поводком — всегда хотелось иметь дома какое-нибудь животное, которое не жалко будет пристрелить, когда надоест. Но сейчас было жаль тратить на него даже кусочек свинца. Потому доктор схватил голову жевуна и резко крутанул вбок. Башка провернулась по своей оси мягко, без всякого хруста, и тело стукнулось о пол.

Клауса хотела броситься Фрексу на шею, но не сделав и шагу, схватилась за поясницу. Заговорщик подошёл к ней и обнял, держа на расстоянии правую руку, которая вся была в крови и коричневых комочках — наверное, печень. Точно печень, если склизкие плёнки — селезёнка. Да, где-то в кладовке она видела консервированную печёнку, в винном соусе с добавлением специй. Надо будет отыскать…

— Ты не пострадала? — заботливо спросил Фрекс, заглядывая девушке в лицо.

— Нет, конечно нет! Как я могла пострадать? — задушевным голосом сказала Клауса. — Ты не слышал такой анекдот: Приходит в блиндаж к ротному его подчинённый. Ротный спрашивает: «Всё в порядке?» Рядовой отвечает: «Всё в порядке! Половина роты погибла!» Ох, — она снова схватилась за спину и постанывая пошла по коридору. — Надеюсь, ты осмотришь мою спинку… И сделаешь это прямо сейчас.

— Клауса, постой!..

Девушка повернулась к доктору, явив его взгляду кривящуюся от болей и негодования рожицу:

— Так, прямо сейчас не означает, что и прямо здесь!.. Тебе, как минимум, надо подержать руки под водой — обязательно тёплой. А мне нужно устроиться на какой-нибудь подстилке, очень мягкой и очень тёплой.

— Я должен рассказать тебе, что собираюсь сделать, — ухмыльнувшись, произнёс доктор. — Это более не терпит никаких отлагательств.

Фрекс извлёк из складок чёрного бронеплаща короткую винтовку, и стал поднимать иссиня-черный ствол.

Фрекс щелкнул рычажком радио на приборной панели, нашёл волну имперского вещания. Из динамиков полилась древняя воинственная мелодия. Доктор всегда любил музыку, а творения иных великих композиторов древности ввергали его в истинный экстаз. Экстаз, который у него удавалось вызвать лишь Клаусе…

Два истребителя вынырнули из-под облаков на подлёте к границе и вели самолёт Фрекса. Одна из машин выдвинулась вперёд и, покачав крыльями, показывая, что надо следовать за ней, начала уходить вниз. Вторая следовала сзади. Внизу засветилась огнями полоса военного аэродрома. Снизившись, Фрекс заметил, как по краям посадочной дорожки несутся броневики, и на них даже сверху сидят солдаты.

Доктор мягко вдавливал штурвал, пока толчок идущий от хвоста аппарата не показал, что задние шесть пар колёсных стоек коснулись земли. Затормаживая, катился по полосе, военные машины догнали самолёт, и здоровенный вояка в чёрном берете, — без оружия, в отличие от остальных, наставивших с плеча гранатомёты на кабину и крыловые бензобаки, без оружия, а значит, главный, — указывал на иллюминаторы, размахивая плоской ладонью.

Фрекс сдвинул брови, стараясь понять, чего хочет главный, потом щёлкнул переключателем пропускной способности фильтров. Солдаты на первых бронетранспортёрах увидели сквозь посветлевшие стёкла в кабине пилотов одного лишь доктора. Фрексу же почудилось, что сзади раздался какой-то скрежет, это десантники с машин перебирались на фюзеляж самолёта по закинутым цепям.

Вояка махал рукой, показывая куда надо свернуть. Фрекс вырулил к оконечности бетонной дорожки, передние шасси зашуршали о вересковые кусты, ветром наклонённые на бетон. Ещё два десятка сантиметров, — и вся махина самолёта начнёт тонуть в мягкой земле. Доктор хмыкнул, ясно, что его направили к тупиковой части полосы, чтобы не вздумал взлететь, да кто же рискнёт убегать, когда ракетницы готовы поразить баки?

Доктор поднялся с кресла, вышел в коридор, опасаясь встретить спецназ, но тот только собирался проделать в боку самолёта дыру. Надо торопиться, он хотел выйти из самолёта сам, ему вовсе не улыбалось, чтобы его выносили связанного, да ещё в брезентовом мешке.

Трупы приспешников он сбросил с борта летательного аппарата где-то над нейтральными водами. Так что с этой стороны никаких вопросов возникнуть было не должно. Только лишь благодарность от акул, но проблем сия благодарность не обещала.

Фрекс быстро снял бронеплащ, жилет, отцепил ножны с мечом. Завернул их в свою гибкую броню, аккуратно положил на ручки кресла. Потом надо будет озаботиться, чтобы клинок вернули. Вынул пистолеты, к ним положил чехлы с автоматами. Уронил ножи на пол. Напряжённо думал, где ещё запрятано оружие. Иглы в подошвах, так, надо топнуть, и они выпадут… Ножи в секретных карманах… Чуть не забыл!.. Пластиковая бомба в пистоне левого шнурка. Можно просто оторвать его. Остались, разве что, секретные лезвия-нити, которыми были перехвачены швы рубашки. Но их не обнаружит ни один детектор. Ну всё, пора.

Фрекс отбросил задвижку, толкнул дверь наружу, она стала раздвигаться в трап. Начал спускаться, будто и не замечая направленных на него стволов. Остановился на маленьком, оставленном для него солдатами пятачке бетона, — дула автоматов всего в трёх ладонях от лица.

По неслышной и незримой команде двое солдат шагнули назад и в стороны, открывая проход офицеру в изящной чёрной форме, напоминавшей форму имперских вооруженных сил.

— Кто вы такой? — на чистейшем староимперском, до невозможности чётком и прилизанном, произнёс военный. Если бы он оказался в Мириусе, гибешевцы его взяли бы через пару минут, — ведь говорил как компьютер, у которого, наверно, и учился имперской речи.

— Я враг империи Нэпэла, — усмехнувшись манере встречающего говорить, ответил Фрекс. — И для вас именно это должно быть главным.

Из-за спины раздался твёрдый голос на чужом языке, Фрекс медленно обернулся, зная уже, что увидит. Из проёма в боку самолёта высовывался десантник, за ним виднелись другие. Они проникли-таки в салон. Не было слышно даже хлопка. Всё же интересно, подумал Фрекс, направленный бесшумный взрыв, или же проковыряли обшивку вакуумным долотом?

— Здесь всё чисто, господин штурм-генерал! — сказал десантник. И Фрекс автоматически запомнил неясный для него набор звуков, сопоставив возможные смысловые вариации каждому вычлененному слову.

Офицер провёл взглядом по Фрексу с головы до ног и поднял глаза обратно. Доктору показалось, что штурм-генерал отметил даже оборванный пистон на шнурке. Военный едва заметно расширил ноздри, втягивая воздух.

— С вами была женщина, — сказал утвердительно. И говорил уже немного размазывая слова, копируя голос доктора. Ну что ж, стоит показать ему, что не только он умеет быстро учиться.

— Да, траус берртрант-леукс, — Фрекс с удовлетворением заметил, как на миг зрачки офицера дрогнули от удивления. Ничего, доктор ещё поразит их всех, да так поразит — до разинутых в ошеломлении пастей, до панических выкриков, до дрожи в ручонках. Ну а пока что придётся довольствоваться такими простейшими реакциями.

Как он узнал про Клаусу? Неужели почуял её запах? Или просто увидел на его брюках длинный волос, да ещё и другого оттенка?

— Её, и остальных моих спутников, убили имперские солдаты, когда мы прорывались к самолёту, — солгал Фрекс. Не мог же он рассказать об инциденте над океаном…

— Тогда откуда здесь взялось вот это? — генерал отцепил от поручней трапа блестящую ниточку. Из её платья.

Ну конечно. Нитка могла быть от чего угодно. Штурм-генерал вовсе не утверждал, он просто высказал предположение. И доктор Фрекс попался.

— Какая вам разница? — Фрекс расплылся в улыбке, развёл руками.

Фрекса увели в глубины здания службы наблюдения, стоявшего на краю аэродрома. Прежде, чем двери закрылисьза ним, он видел как самолёт цепляют к боевой машине и катят в сторону огромныхсферических ангаров.

— Причина вашего дезертирства? — спросил штурм-генерал Доркан Гриод на первом же допросе, который проходил на одном из подземных этажах службы наблюдения.

— Дезертирства? — удивился Фрекс. — Я не дезертировал. Я врач, не принимал участия ни в каких боевых действиях, — если, конечно, не считать те прискорбные эпизоды, в которых мне пришлось участвовать во время переезда, — никогда не служил в армии либо другой структуре. Я даже не считаю Империю Новрос своей страной. Так что, я всего лишь поменял место работы. Перебрался на новое, где, как я надеюсь, меня встретят с распростёртыми объятиями, предоставят все необходимые и сверх того условия, дадут в распоряжение клинику, равноценную той, что была у меня в Мириусе, — опять-таки, сверх того, — материал для работы и так далее. Всё, что потребуется. В обмен на ценную информацию.

— То, что просите вы, не так уж и много, по меркам Империи Дея Полтинга, — улыбнулся штурм-генерал. — Теперь вы знаете, как зовут нашего Повелителя. Также вы должны знать, что Император может дать гораздо больше за преданную службу. И за важную информацию. — Штурм-генерал Доркан Гриод резко встал, отодвинув от себя протокол. — Завтра вас препроводят в столицу.

Доктор Фрекс сидел за столом в маленькой комнате глубоко в недрах здания разведки. Напротив сидели представители различных структур, некоторых врач уже знал, по именам. Здесь был первым встретивший его на аэродроме Империи Дея генерал Доркан Гриод, генерал Армун Жакар, сопровождавший Фрекса в полёте в столицу и неусыпно за ним наблюдавший, несколько высокопоставленных чинов, имён которых доктор даже не стал запоминать, представляющих различные организации, военный советник Оолгд и серый человек без имени из сверхзасекреченной спецслужбы. Последний и привлёк внимание врача. Серый человек с заострёнными чертами лица чем-то выделялся из всех остальных. Возможно, своей неприметностью. Возможно тем, что имя его так и не было произнесено.

Доктор Фрекс решил не говорить а новом для него языке, — хотя узнал его за эти тридцать шесть часов достаточно, чтобы вести внятный разговор. Он чувствовал, что собравшимся здесь хочется попрактиковаться в разговоре на имперском с натуральным имперцем, — пусть даже бывшим, — а не с компьютером. Им хочется избавиться от сухости языка. Интересно, зачем? Не трудно предположить, но делать это — не в его компетенции.

— Начнём. — Военный взял карандаш и лист шероховатой бумаги и так, чтобы врач видел, аккуратно вывел на самом верху надпись «Запись разговора с доктором Фрексом». Вот как. Значит, это не допрос, а разговор. Очередной психологический ход. Чтобы создать доверительную обстановку, и отвлечь движением карандаша всего в двух десятках сантиметров от лица. Так и есть — кончик карандаша фосфоресцирует, и вовсе не для того, чтобы можно было пользоваться им в тёмной комнате. Да и вести ручное конспектирование допроса ни к чему, — каждое движение, жест и звук Фрекса фиксируют видеокамеры. Доктор не сомневался, что дистанционно записываются даже показатели сердечной деятельности, мозговых нейроимпульсов и параметры выделения железами ферромонов в воздух.

— Итак, что за информацию вы хотели предложить нам?

— Я думаю, я сам для вас достаточно большой кусок информации. Не часто вы встречаете гостей из Новроса? Если не ошибаюсь, я первый?

Фрекс пробуравил взглядом Армуна Жакара, заставив потупить взор.

— Так и есть, вы первый, — промолвил Доркан. — И информации наши аналитики получили немало. К сожалению, не особенно интересной. Например, о том, что ваш…

— Не «наш», а Империи Новрос.

— …воздушный флот Империи Новрос, — поправился Доркан Гриод, — не обогнал в развитии воздушный флот Империи Дея. Нас интересуют более существенные данные.

— Я так и подумал. И с радостью готов предоставить вам их.

— Так чего же мы тянем?

— Хорошо. Начнём с лёгкой, почти не касающейся нас, но тем не менее беспокойной информации.

— Это уж нам решать.

— Надеюсь, когда я закончу, решать мы будем уже вместе.

— Возможно. В данной прецедентарной ситуации не исключена и такая возможность.

— Мы вновь отклоняемся в область риторики.

— Приступим.

— Конечно. — Фрекс выдержал небольшую паузу, выделяя ей роль затишья перед бурей. — Империя Новрос, в частности Император Нэпэл, готовит удар по городу мерзокожих.

— По-моему, его координаты ещё никому не удалось определить, — заметил военный советник.

— Ну что вы! Нельзя прятать город с многомиллиардным населением от взоров имперских который уже десяток лет! — со смехом ответил Фрекс. — Новые методы исследования, — тепловые потоки, поднимающиеся от скопления огромной людской массы, нагромождение полей, являвшихся результатом деятельности мозговых нейронов, невероятная концентрация углекислого газа, выдыхаемого мерзокожими, — и новый имперский спутник засёк местоположение города. Мерзокожие тщательно озаботились сокрытием своих заводов, излучений, помех и шумов, но не посчитали нужным, или просто не догадались, замаскировать самих себя.

— В вашем распоряжении случайно не оказалось координат секретного города мерзокожих?

— Мне известны координаты их города. Но вряд ли этот набор цифр вам пригодится. Сейчас мне будет сложно вспомнить, — нужно привести себя в особое состояние, чтобы восстановить в памяти цифры. Но я находил их на карте, и могу примерно сказать, где находится город. Если поставить точку в центре Яваи, а затем сдвинуть влево на сантиметр, там и будет город.

— Карту какого масштаба вы смотрели? — серьёзно спросил один из военных.

— Не знаю. Я не разбираюсь в них, — пожал плечами доктор.

Что можно ещё ожидать от штатского? Штурм-генералы переглядывались, усмехаясь. Будто перекликались безмолвно.

— Какого размера был остров на карте? — спросил серый. Даже не оглянулся на военных, не покосился.

— Примерно с ладонь, — хмыкнул Фрекс.

Военный разведчик, задавший предпоследний вопрос, встал и вышел.

— Если вы будете смотреть по своим картам, то не заметите там ничего, кроме джунглей. Если вы отправите туда самолёт-разведчик, он обнаружит лишь буйную растительность.

— Город под землёй, — утвердил Доркан Гриод.

— Отнюдь. Он на поверхности. Высокие башни со шпилями, — повёл рукой куда-то к потолку Фрекс, — многоэтажные небоскрёбы…

— Как им удалось замаскировать это?

— Не имею понятия. — Фрекс передёрнул плечами. — Я больше разбираюсь в анатомии, чем в технике.

— А почему вы сказали, что координаты нам не пригодятся? — заметил серый человек.

— Империя Новрос готовит удар по городу мерзокожих в течение недели. Точная дата не известна даже имперским военачальникам.

— Может быть, вы в курсе плана наступательной операции?

— Ряд диверсий вначале, массированный ядерный удар, ковровые бомбардировки.

— Это очень занимательная информация.

— Это ещё не самое интересное.

— Что же есть ещё?

— Следующей будет Империя Дея.

— Люблю вежливую интеллигентную беседу, — потянулся Фрекс. Он заметил, что сиденье становится жёстче и опустив руку вдоль туловища, незаметно пощупал его. В процессе разговора из сиденья постепенно откачивали гелевый наполнитель. Очередная хитрость разведчиков. Впрочем, смутить врача таким простым ходом сложно, — он знает особые методики гимнастики и не даст телу затечь, даже если проведёт неделю без движения.

— Разрешите осведомиться, как к вам попали все эти ценные знания? Вы получили доступ к секретным документам? Вам внезапно выписали пропуск в секретные комнаты аналитиков Разведки? Или, что более вероятно, все ваши утверждения — сплошной блеф? — военный советник повышал голос, дойдя до крика.

Фрекс повёл плечами. Этот человек уже стал раздражать его. К тому же доктор подозревал, что именно он включил насос, когда опускал минуту назад руки под стол. Слишком заметное движение, могли бы, кстати, предусмотреть для этого дела педали.

— Отнюдь. Вы, наверное, забыли, что я говорил ранее: я не являюсь сотрудником каких-либо спецструктур. Потому и пропуск никто выписать мне не мог. Но мои слова не блеф! — резко бросил Фрекс, не дав вновь подхватить нить разговора советнику. — Что за грубое слово — блеф… Да, и не ожидал я, что в стране, государь которой такой человек, как Дей, — я прочитал его досье…

— Вот как…

— …существует обстановка недоверия к союзникам.

— Продолжайте…

— В моей клинике оказался один высокопоставленный пациент. Проведать его пришёл сам Император и его ближайший советник. Я попытался воспользоваться ситуацией. Замысел не удался, но зато в моём распоряжении оказалась папка, набитая секретными документами.

— Куда же вы дели эту папку? — почти ласково спросил военный советник.

— Уничтожил её, — твёрдо сказал доктор Фрекс. — Чувствовал, что мне могут попасться люди, которым бумаги будут интереснее, чем я, — сказал, в упор глядя на советника, и вполне успешно подавляя его взор.

— Что известно Империи Новрос о нашем государстве?

— Много чего, — дёрнул плечами Фрекс. — Известен даже облик Императора Дея Полтинга.

— Откуда они могли узнать его? — хрипло спросил серый человек. — Император никогда не появляется под открытым небом, машины его кортежа заезжают в здание. Со спутника сфотографировать его лицо не могли.

— Я видел фотографию. Собственными глазами.

— Позвольте узнать, — ядовито спросил человек из Военного Совета, — как выглядит Император Дей Полтинг? Сами понимаете, к нему никого не допускают, а нам интересно.

— Вот этот серый господин крайне похож на Императора. Те же заострённые черты лица, тонкая длинная переносица, высокие залысины, такая же короткая стрижка.

— Как им стала известна моя внешность? — резко проговорил серый человек, обретший теперь имя.

— Вовсе не обязательно делать фотографию со спутника. Можно запечатлеть Императора Дея в тот момент, когда он считает, что фотографируют других, — проговорил Фрекс, выразительно глядя на представителя Военного Совета. — Камеру можно спрятать, например, в пуговице мундира.

Военный советник машинально схватился за пуговицу, побледнел.

— Увести! — тихо сказал Дей. В комнату вошли двое военных и взяв за плечи представителя Военного Совета, вывели из помещения.

— Сделайте мой стул вновь мягким и поговорим серьёзно. — Доктор Фрекс встал и застыл в ожидании. — Теперь вопрос о моём присутствии в Совете решён в мою пользу окончательно?

Фрекс вычислил предателя среди помощников Дея Полтинга практически сразу и убедился в своём предположении, — когда упомянул о фотографии Императора, у военного советника дрогнуло лицо. Ему нельзя было называть сразу имя агента, завербованного имперскими службами безопасности — это могло возыметь прямо противоположный эффект. Да и кто бы ему поверил тогда…

Доктор рассеянно слушал молодого адъютанта, — только-только покинул стены Военного Лицея, лишь в первые месяцы после этого свойственна такая неуверенность, такое… такое… врачу даже трудно было подобрать нужное слово. Необузданность взгляда, — водит глазами по стенам, потолку, жадно рассматривает новые для него аппараты… Глаза неподконтрольны, как и голос, правда жесты более или менее усмирены… А движения ещё не потеряли своей нечёткости, — нечёткости, присущей любому человеку. До того, как он не научился убивать сто двадцать человек за две минуты. Руками. Потом размытость обычно исчезает.

Приставили ли адъютанта Прайка к нему действительно для того, чтобы познакомить со столицей, препроводить к новому жилищу? Крайквон велик, пешком его не пересечь и за несколько дней, и посторонний человек мог бы в нём потеряться. Не Фрекс, конечно. Уж он нашёл бы дорогу куда надо — всего-то хватать кого придётся и, приставив конец меча к горлу, спрашивать… Фрекс отпустил крутящуюся мысль, ещё нечёткую, бесформенную, и вновь стал анализировать подробности своего допроса.

…Кто бы поверил перебежчику, подошвы которого не успели даже пропылиться на земле Восточного Континента Авруса? Уже пытается опорочить доброе имя военного советника… Острыми нападками, бездоказательными, нелепыми, — хочет спастись от расстрела. Восемьдесят процентов аналитиков подписались бы под этим. Отчёты легли бы на стол военного трибунала. Вердикт… Расстрел.

— Городские апартаменты бывшего Военного Советника Оолгда передаются в ваше пользование… так же, как и его загородная вилла, парк и м-м-м… отгороженные охотничьи угодья… — адъютант Прайк подглядывал в блокнот, но делал вид, что вспоминает сам. Держал блокнот у пояса, косился, речь старался разнообразить своими вставками. От этого она делалась ещё ломанее. — Личная коллекция автомашин, ложа в театре. Само собой… Отдельный кабинет в лучших ресторанах.

— Хорошо…

Хирургия… Генная инженерия… Протезирование… Пластика… Паталогоанатомия и тератология, как увлечения, времяпрепровождение, приятное даже более, чем вивисекции… Много или мало?.. Всё входило в компетенцию доктора Фрекса. Но ещё и психология.

— В полное подчинение вам поступает отряд телохранителей. Конечно, им далеко до бойцов, окончивших Лицей, но и они парни не промах… Ну, ещё… — вспоминал адъютант, — персонал больницы… Неограниченное количество материала для опытов — неограниченное, но в разумных пределах… — поправился он, заглянув-таки в блокнот.

— Разумеется…

Фрекс предусмотрел извивы разумов своих многочисленных словесных дуэлянтов. Суровые генералы, военные советники, агенты и главы секретных организаций… Сотни учёных и аналитиков, ловящих каждое слово и жест неожиданного гостя, следящих даже за шириной его зрачков. Зная сущность Империи как таковой — а все они, сколь бы ни отличались внешне, схожи по внутреннему строению, просто таки однообразны, примитивно однообразны! — можно было легко разобраться в каждом её слуге. И он заставил поверить их всех, он заставил поверить Императора Дея! Постепенно выкладывал карты, одну за одной, и по мере того, как информация подтверждалась — росло доверие к доктору. Вместе с ним нарастало и скрытое негативное отношение, — ведь вероятность того, что допрашиваемый солжёт, после того, как выдал столько истины, увеличивается, — но Фрексу удалось и это миновать.

— И наконец, самое главное. Эта клиника полностью отдана в ваше распоряжение, — живым, ярким голосом вещал адъютант. — Её совсем недавно построили. Отличное здание, на мой взгляд. Мы обороняли их. — Зрачки Фрекса дрогнули. Фраза адъютанта была неожиданна, свою лепту в потерю бдительности внесло и то распределение внимания и мыслей, которое допустил врач.

Что было это: намёк? Или простое совпадение? Или проверка, одна из многих ещё предстоящих? Чёрт возьми, больше не будет проверок. Ведь он не прошёл и первую. Самую важную — подсознательная реакцию на благонадёжность. Бессмысленно надеяться, что адъютант не заметил его реакции… Глупая вся эта надежда… Зато долгоживущая — умирает после человека, последней. А Прайк… Он опытен… Скотина…

Фрекс раскрыл предателя-советника тогда, когда это стало необходимо. Раскрыл — а ведь обстановка вокруг была напряжена до предела. Не то что здесь, мир и благодать. На фоне инструментов для аутопсии за стеклом высокого шкафа.

Фрекс просмотрел приставленного шпиона — расслабился. Теперь всё кажется таким очевидным. Чересчур много наивности, много детства в глазах, в словах, в каждом движении адъютанта.

А военную школу он закончил лет десять назад. Белая кожа — омоложена, вот и едва заметная розовая сеточка новых сосудов на щеках. За небрежную работу пластическому хирургу надо отбить руки.

— Целые города из таких строили на полигонах специально для нас, — продолжал меж тем беспечно адъютант. — Мы отбивались от атакующих, а потом и сами штурмовали. Чтобы получить навыки во всех типах боёв. Могу сказать из собственного опыта, — горделиво говорил адъютант, — взять такую железобетонную махину не легко, сказать честно, так нас раскатывали ещё на подступах, — адъютант рассмеялся. Как-то нечётко. — Это как один надолб. Как скала, засевшая корнем глубоко в земле… Здесь девятнадцать надземных этажей и двадцать девять под землёй. Да ещё специальный бункер на сверхглубине для особых опытов, если таковые вам вздумается проводить…

Здание — как коренной зуб… И этот… этот… ублюдок тоже, как гнилой коренной зуб. Чтобы «вылечить» местность, в которой расположен медкомплекс, нужна как минимум ядерная бомба, для адъютанта необходимо что-то не менее радикальное.

— Но теперь о самом главном: клиника соединена со зданием Военного Совета веткой подземной железной дороги — всё предназначено на тот случай, если кому-нибудь из начальников станет плохо. Вам повезло — будете лечить великих людей! — с восхищённой завистью (или притворной восхищённой завистью) говорил адъютант. — Быть может, и самого Императора Дея! Хотя… — похоже, молодой адъютант будто бы сообразил, какую оговорку допустил. И после секундного смятения постарался исправить ситуацию: — Хотя пусть лучше Император никогда здесь не окажется… Долгого здоровья ему.

— Отлично. Благодарю, — сухо сказал Фрекс. Всё осложнилось ещё больше.

Он-то думал, что будет полновластным царём в своей клинике, а оказалось… Оказалось, что одним приставленным ублюдком дело не обойдётся. Больницу для высоких чинов не обойдёт ни одна инспекция. Да что там, здесь каждая медсестра — шпионка. И он у всех на виду.

Сделать меньше одной тварью, прямо сейчас — сомкнуть пальцы на щеках, дёрнуть в сторону, вырывая куски обелённой кожи. Загнуть голову врага за левое плечо, до приятного для ушей хруста…

— Пожалуй, я не буду касаться дел ещё несколько дней, — проговорил Фрекс, приятно улыбаясь. — Хотел бы отдохнуть. Так что, прощайте, Прайк. — Доктор пожал руку адъютанта. Окрикнул его уже у самых дверей: — И вот ещё что, Прайк: в работе вам стоит поднабраться опыта. Побольше. Всё, можете идти. Удачных выходных.

Фрекс с удовольствием подметил, как на этот раз зрачки омоложенного агента вышли на миг из подчинения.

Наберись опыта… За оставшийся тебе час.

«Вот теперь всё более или менее подготовлено, и можно, наконец, забрать Клаусу…»

Адъютант Прайк умер в толпе, и причину кровоизлияния в мозг установить не удалось. Конечно, аналитики определили самого возможного из всех возможных убийц агента, но доказательства причастности Фрекса были слишком смутны, чтобы пустить их в ход на судебном разбирателсьтве. Это вовсе не значило, что их не хватило бы для создания обвинения против доктора, просто сейчас это никому не было нужно. Во Фрексе пока что нуждались, он казался полезным человеком. А вот если польза от перебежчика вдруг устремится к нулю, то ему припомнят ещё многое помимо смерти адъютанта. Но сейчас в компромате на врача лежало только свидетельство смерти с неясной формулировкой. Прайк так и не успел аписать в отчёте о подсознательной зрачковой реакции доктора Фрекса на проверку факторов неподчиняемости и верности.

А доктор вспоминал, как хорошо держалась Клауса, спокойно вела себя, даже когда рядом с ней пролетела пуля.

Тогда Фрекс поднял ружьё и выстрелил в сторону Клаусы. Девушка обернулась, жующий псих со сломанной шеей, ковылявший к девушке на трёх конечностях, — левая рука отказала ещё после первых экспериментов доктора, — рухнул на пол, перевернувшись в воздухе. Пуля проделала в нём конусовидную полость, и жевун, собравшись с последними силами, начал выковыривать комки органов из себя и запихивать в рот.

— Ему не так-то просто свернуть шею, — как ни в чём не бывало объяснил Фрекс. — Я заменил ему позвоночник на пластиковую трубку и совсем запамятовал об этом.

— А что ты сделал с этим? — Клауса пнула багрянолицего, изрядно похудевшего, по ногам. — Ты хоть понимаешь, что лишил меня таким образом единственного средства самообороны?

— Понимаю, — терпеливо отозвался Фрекс. — Но, знаешь, проводились опыты. Вивисекция, и всё такое…

Потом он объяснил ей, что придётся некоторое время пробыть на диком пляже одного из островов посреди океана Тайхо. А потом он прилетит за ней, и заберёт с собой в новый дом, и всё будет хорошо. И они всегда будут вместе.

Потом из штурманской вышел шатающийся Серп, промокал комком инструкций текущую в глаза из раны на голове кровь. Фрекс сказал ему, что в начале ещё догадался, что тот имперский агент. Спросил настоящее имя. Оказалось, Мускэ. Кроме этого, Фрекс задал только один вопрос, человек ли Нэпэла он, или Шейрупа? Косо усмехнувшись, Мускэ сказал, что Шейрупа. Агент слышал по радио о низложении Трейса и его сторонников. Дороги в Империю ему уже нет. Он будет работать на доктора. Преданно, до конца жизни. Да, он будет охранять Клаусу на острове, будет кормить её и переносить через лужи на руках, будет отгонять комаров. Ладно, брать на руки и вообще прикасаться не станет, договорились, это привилегия одного лишь начальника, Фрекса. А он, Мускэ, лужи станет промокать — в рубке ещё много томов навигационной литературы. Втроём недолго смеялись, а потом доктор усадил раненого в кресло и принялся обрабатывать и зашивать дырку, проделанную психами. Агент же рассказывал про титановые полоски, которыми ему скрепили кости черепа в полевом госпитале во времена предпоследней явайской войны.

Закончив свои медицинские процедуры, Фрекс похлопал дружески по плечу Мускэ, опомнился запоздало — не подумает ли агент, что над ним издеваются, прежде чем прикончить? Если вдруг вспомнит, как ласково разговаривал доктор с пациентами, прежде чем приступить к вскрытию по живому и без наркоза… Нет, Мускэ принял всё за чистую монету. Как и следовало. А ведь всё и было новенькой деньгой с законного печатного двора. Слишком долго Фрексу приходилось играть. Но с Клаусой, теперь и с Мускэ, всё всерьёз.

В знак расположения Фрекс предложил агенту вместе расправиться с санитарами, всё ещё отсиживающимися в каютах. Почему нет? В тот миг, когда более всего нужна была решительность, они зарекомендовали себя не более чем никчёмами, неспособными к какой бы то ни было деятельности трусами.

С того дня прошло довольно много времени, и проделано было множество важных дел, позволящих троице перебежчиков существовать в безопасности и роскоши. Фрекс сидел за штурвалом личного вертолёта, летел над океаном Тайхо к тому маленькому острову. Забрать в новый дом любимую и помощника. Единственных, кто будет поддерживать его в новом отечестве. Тех, лишь которым принадлежит его дружба и верность.

Скоро милая будет рядом…

 

Глава 4

Выдержка из стенограммы обращения Императора Нэпэла к Военному Совету:

«Перед лицом новой угрозы мы должны разделаться раз и навсегда с мерзокожими, дабы не воевать на два фронта. Нам давно известно расположение тайной столицы жёлтых. Это их последний город, последний оплот врага. Там расположены военные заводы, фабрики, казармы, склады вооружения и продуктов питания. Там они группируют огромные силы, — население города примерно полтора миллиарда, и только сто миллионов людей инженеры, технологи и рабочие, остальные — кадровые военные, — чтобы ударить в сердце Империи. В этом заключается их последняя надежда выжить. Мы совершим внезапный налёт, — диверсанты в это время будут разрушать инфраструктуру города изнутри, — после бомбардировки высадим миллионный десант, и покончим с жёлтокожими».

Мерзокожие санитары, громко лопоча, бегом катили носилки с «безнадёжником». Его только что доставили вместе с остальными ранеными с северной оконечности острова Байлау, где имперские силы сожгли несколько разведывательных кораблей мерзокожих. Большая часть команды сгорела заживо под имперскими огнемётами, обугленные трупы, источавшие смрадный запах подгорелого мяса, были заключены в герметичные холодильные камеры двумя уровнями ниже. В этом воине ещё теплилась жизнь. Его переложили в глубокий прозрачный ящик, заполненный пластиковыми гранулами, — на носилках остались, прилипли к простыням, пласты сгоревшего мяса, — подключили к системе жизнеобеспечения. Выполнив свой долг, — отобрав последнее, что у раненого ещё оставалось — боль, — ушли. Страдания солдата облегчены, и значит ему можно спокойно умирать.

Когда все врачи вышли, воин приподнялся и сел в кровати, стал выдёргивать из себя электроды и иглы. Санитар, сидящий за пультом, заметил по датчикам изменение состояния пациента и, вбежав в палату, остановился у кровати-гроба, оторопев от неожиданности. Солдат выдернул из руки последнюю иголку системы и вогнал её в горло санитара, пробив голосовые связки, лишив возможности выпустить наружу часть боли через крик. Выкрутил кран на приборе жизнеобеспечения до отказа, — струя кровезаменителя разорвала горло санитара изнутри. Псевдораненый поднялся в ящике, определённом ему жёлтыми врачами в качестве последнего пристанища. Схватился за обугленную кожу, оттянул её и, безжалостно выкручивая, стал отрывать порядочные куски. Под ними обнаруживалась здоровая, розовая, как у младенца, кожа.

Содрав последние клочки обгоревшего маскировочного покрытия с пяток, офицер Прагэр постоял в стеклянном гробу с секунду, абсолютно голый. Перешагнул через высокую стенку. Зашатался: давление было выше нормы из-за порядочной дозы кровезаменителя, влитого врачами. Поднеся запястье левой руки к подбородку, Прагэр впился зубами в вену. Прокусив её, отпил избыток крови, защемил края сосуда иголкой, выдернутой из горла санитара.

Двумя ярусами ниже, в морге, штурмовики, сбросив сожженный маскировочный кожезаменитель, взламывали двери холодильных камер изнутри и, вооружаясь дрелями и ножами для разделки трупов, поднимались на верхние этажи, убивая всех, кто попадался на пути.

Очень скоро по кварталу 232 разнеслись чудовищные слухи о голых имперских воинах, бесчинствующих в военном госпитале, убивающих там всех, — и охрану, и пациентов, и врачей.

Офицер Прагэр достал из естественной впадины на своём теле крохотный, не больше пули, радиомаяк. Распахнул огромное окно и ступил на карниз. Было высоко, но не достаточно, чтобы люди на улице не заметили его. Прагэр издевательски потряс над толпой — сами знаете чем, — и двинулся по бетонному выступу, нисколько не стеснённый наготой. Остановившись над чёрным квадратом входа в бункер, один из тысяч, раскиданных по городу, но отличавшийся от других своим предназначением, — командный центр, — бросил вниз устройство. Радиомаяк развернул стрекозиные крылья и начал планировать, выбирая лучшую траекторию. Маскировочная среда, созданная над городом, не позволяла использовать прицельное бомбометание, ковровые бомбардировки решено было начать только после уничтожения командных центров, хотя бы части. Среди них были и фальшивки, но ядерные взрывы не позволят узнать, какой был настоящим, какой — нет.

Выполнив задание, офицер обошёл здание по карнизу и стал спускаться, цепляясь за водосточную трубу. Необходимо как можно дальше уйти от эпицентра, выделив свой путь на картах местных полицейских участков толстой красной линией диверсий и уличных боестолкновений. Прагэр догадывался, что вся эскапада с заброской имперских воинов предназначена, на самом деле, для отрывания внимания и рассредотачивания полицейских сил быстрого реагирования; радиомаяк же, скорее всего, очередной отвлекающий манёвр, первый удар по огромному городу придётся совсем в иное место, определённое совместным корпусом аналитиков Военного Ведомства, «Гибели Шпиону» и Военной Разведки, а также других, сверхзасекреченных структур.

Диверсанты расходились в стороны от здания госпиталя. Их дороги для наблюдателя, стоящего на верхней площадке Центральной башни, были как багровые восковые нити, стекающие от пламени свечи. Клиника превратилась в крутящийся на месте воющий конус бордового огня, спустя десять минут после ухода последнего диверсанта. Каждый из них мог делать бомбы из смеси для кормления младенцев, а в клинике находились и кислород, нашатырь, хлороформ. Сделать из медикаментов зажигательную бомбу не составило особого труда.

Спустившись по водостоку, офицер Прагэр пружинистой походкой направился через улицу. Он не дошёл до середины, когда бешено завывающая патрульная машина затормозила перед ним, преграждая путь. Ещё до того, как машина остановилась, Прагэр резко выбросил руку в сторону открытого окна боковой дверцы и отдёрнул назад, так быстро, что даже не поцарапался о движущийся железный короб. Но этого было достаточно, — полицейский остался сидеть в кресле с неестественно задранным подбородком. Прагэр подошёл к автомобилю, остановившемуся в двух метрах, заглянул внутрь и вынул из салона магазинную винтовку. Передёрнул затвор. Неплохо бы раздобыть одежду. Но делать это с оглядкой.

Офицер Прагэр открыл дверцу, вытащил мерзокожего полицейского и присев спиной к холодному боку машины, — ничего, скоро нагреется, может быть, даже расплавится, — стал сдирать с мертвеца форму. Где-то позади раздался вой сирен подъезжающих машин. Натянув на себя узкие чёрные брюки из парчи, Прагэр распластался на асфальте и заглянул под машину.

Ого! Они прислали четыре броневика с военными. С той стороны виднелось тридцать два шипастых колеса. Надо узнать обстановку подробнее.

Прагэр отломил зеркало заднего обзора, — просто потянул на себя, вниз, — и подбросил. На долю секунды в нём отразилось небо, чёрные сталь, стекло и бетон небоскрёбов, серые бронированные махины транспортёров, тяжёлый пулемёт, стоящий в брезентовом кузове фургона, три головы в касках, виднеющиеся над броневым листом за пулемётом, суетящиеся между машинами фигурки солдат в чёрных панцирях, стены небоскрёбов, небо…

Гладкое застывшее озерцо зеркала разлетелось на пылевидные льдинки от выстрелов мерзокожих солдат.

Прагэр сжался и вцепился в заднее крыло полицейского автомобиля.

Первый же выстрел перерубил машину пополам. Отбросил куски через улицу, которую так и не удалось перейти. Передняя половина врезалась в стену госпиталя, другая ткнулась в фонарный столб и там замерла.

Если бы они стреляли очередями, то изорвали машину в клочья и пробили огромный туннель через первый этаж госпиталя.

Перед Прагэром был изжёванный кусок металла, позади серая каменная стена. Улицу, идущую параллельно госпиталю, перекрыли с обеих сторон от оифцера, метрах в тридцати; ответвление, по которому подъехали первые силы подкрепления, выставило ствол, готовый выплюнуть вторую пулю. С ним была лишь винтовка, а из экипировки — только брюки. Нет ни брони, ни боекомплекта. Ну что ж, к таким ситуациям он тоже готов. Готов ко всему.

Повеселимся?!!

Офицер Прагэр отпрыгнул от машины в тот момент, когда второй снаряд пронзил заднюю её часть и, взорвав бензобак, ушёл в стену здания. Скрытый огненным облаком, Прагэр прижался к стене в паре метров в стороне от обломков и подняв винтовку, выстрелил сквозь огненную завесу. Он не видел врагов, так же, как и они не видели его. Но стрелял не наугад. Заранее запомнил положение каждой цели. Первый. Солдат инстинктивно схватился за глаз — ему показалось, что под веко забилась муха. Второй. Пуля пронзила мерзокожему артерию на шее и фонтан крови обдал стоящих рядом солдат. Третий. Посреди лба солдата образовалась маленькая красная дырочка. Двое помощников не поняли, почему пулемётчик тряхнул головой, сбросив каску, и упёршись грудью в станину, открыл беспрерывный огонь по горящему облаку, медленно поворачивая пулемёт. Он провёл длинную линию по улице, круша первый этаж госпиталя и повернув оружие почти на девяносто градусов, в упор расстрелял броневик с солдатами. Четвёртый. Мерзокожий, нелепо взмахнув руками, откинулся назад с позиции «в колено», отбросив автомат. Через пару секунд рядом расцвёл огненный шар транспортёра, взорванного пулемётчиком.

Когда огонь на прилегавшей к госпиталю стороне улицы стал припадать к асфальту, два взвода под прикрытием стальных щитов двинулись туда. Мерзокожий сержант, убедившись, что нет и признаков трупа диверсанта, повернулся в сторону своих, чтобы объясниться знаками, но увидел вместо сержанта, ожидающего донесения за щитом, лишь труп, щитом прикрытый. И завязывающийся бой.

Чертовски трудно было бы пролезть под дорогой в броне. Мешала даже одежда. Прагэр протиснулся в один из проломов в стене госпиталя, забрался в трубу и пролез под дорогой. Вылез из люка на той стороне улицы, за спинами стоящих с оружием в позиции «в колено» солдат, подобрал тот самый автомат, что бросил последний убитый им и открыл точечный огонь по спинам, шеям, затылкам врагов. Выкосив одну шеренгу — потрачено всего девятнадцать патронов, по одному на каждого, — Прагэр взял из-за пояса второй нож, прихваченный из клиники, — первый он бросил за ухо сержанту, выдвинувшемуся с щитом вперёд от своих подчинённых, бросил едва только начал стрелять, левой рукой, не зря всё-таки взял ножи в препараторской, не зря не сплюнул их, когда держа в зубах пришлось слезать с восемнадцатого этажа, не зря потом нёс в руке за лезвия, пока не раздобыл брюки и пояс. Переступив через тела, укрывшиеся щитами, подошёл сбоку к фургону с пулемётом и резко забросил нож внутрь, и сам оказался внутри, сломав в прыжке ступнёй шею второму солдату. Три трупа в фургоне. Офицер не стал выдёргивать нож из ноздри трупа — зачем, когда теперь у него есть…

…Пулемёт изрыгал море свинцового огня и два взвода на той стороне улицы, бессмысленно старавшиеся укрыться за своими щитами, разрывались в ошмётки. Куски стали откалывались от щитов, трепались свинцовым ветром как обычная рваная жесть. Когда у противоположной стены остались лежать лишь ошмётки мяса и клочки металла, Прагэр перевёл оружие на заграды, стоящие на дороге справа и слева. Взорвав и убив всё и всех, что только было на дороге, офицер соскочил с грузовика и подобрав ещё парочку автоматов, направился по ответвлению, уводящему от госпиталя. Офицер с тоской вспоминал личное оружие, оставленное на базе, но больше всего скучал по трофейному мечу, — к нему так успела привыкнуть рука и левое плечо, над которым обычно возвышалась рукоять. Но теперь, прежде всего, надо достать откуда-нибудь чёрные броневые перчатки.

Небеса рухнули бы от грохота, если бы их не поддержали пятнадцать огненных грибов.

Надломились небоскрёбы, и сверкающие шпили испарились спустя мгновение после того, как на них отразилась ослепительная вспышка. Преломлённые лучи испепелили сотни людей, находившихся в теневой зоне, за бетонными городскими конструкциями.

Пятнадцать оранжевых точек пропороли маскировку, затенявшую город от визоров имперских спутников.

Прагэр и остальные агенты выждали, пока пройдёт ударная волна, и продолжили путь. К точке сбора.

Над городом ревели тяжёлые имперские бомбардировщики.

Офицера Прагэра и других диверсантов доставили в военный лагерь, расположенный в явайских джунглях, в нескольких сотнях километров от разрушаемого сейчас города мерзокожих. Некоторые агенты взяли себе отпуска, начинавшиеся сразу после окончания задания, чтобы проделать пешую прогулку по лесу до базы. Для многих это было развлечением (равно как и сами задания), — пройтись по диким джунглям, кишащим недобитыми «Жёлтыми Братьями», что остались ещё со времён Трейса, да ещё быстро наполнявшимися беглецами из горящего в ядерном пламени города. В салоне вертолёта сидели либо те, которым предстояло выполнять новые поручения, либо те, кому претили занятия паталогоанатомией в сырых явайских лесах, — такие предпочли вернуться в Империю, чтобы предаться оставленным на время занятиям — опере, театру ли, высокому искусству стихосложения. Но Прагэру предстояло совсем другое. Раньше он и сам не отказался бы пройтись по ядовитым болотам, устраивая вивисекцию каждому партизанину, набрасывающемуся из укрытия, — сверху, со скрытой среди листьев площадки, или снизу, из глубоких нор, куда их загоняли профилактические бомбардировки напалмом. Но сейчас было не до развлечений — надо отомстить убийцам своих подчинённых.

Когда геликоптер приземлился, и улёгся вихрь из сухих листьев, — вокруг лагеря с самолётов разлили несколько емкостей дефолианта, и теперь всю базу засыпали ворохи побуревших клочков, будто смерть, пришедшая вместе с военными из далёкой Империи, убивала не только людей, но и растения, даруя этим краям счастье осени, — Прагэр и другие диверсанты направились к зданию, где стояли личные сейфы, забрать одежду и оружие. Прошли от посадочной площадки по широкой центральной улице между приземистыми коробками бункеров, ангарами с бронетехникой, исследовательскими лабораториями (все учёные требовали зачем-то у командования пленных, и как можно больше), казармами и арсеналами.

В проулок, куда собирались свернуть агенты, въезжали бульдозеры, ждал своей очереди огромный экскаватор с металлической пастью на длинной суставчатой руке. Диверсанты поспешили за ними, сторонясь рвущих новенький асфальт гусениц и выплёвывающих раскалённый бензинный туман выхлопных труб. Увидели, что строение, в котором они не далее чем день назад переодевались, — точнее, на них наклеивали пластмассовую кожу и мясо, по которым прежде провели огнемётом, — лежит в руинах.

Прагэр вскочил на ползущие траки, — широкие, не то что карнизы некоторых зданий! — подождал, пока движущаяся полоса не подвезёт его к кабине машиниста, и постучал в окошко. Водитель, выругавшись сквозь зубы, дёрнул на себя рычаги, — ещё пара секунд, и офицера утянуло бы под гусеницу. Впрочем, сам Прагэр сомневался в возможности этого, потому даже не пытался схватиться и подтянуться на зеркале заднего обзора — армейских водителей при обучении гоняли по полю на всевозможной технике, сверху поливая огнём и сбрасывая фугасы, и реакция у выживших была отменная. Оператор бульдозера распахнул дверцу, впуская внутрь офицера.

— Что здесь произошло? — сказал тот, едва попал в кабину.

— Ну… прежде всего… — протянул машинист, — едва не случился несчастный случай с летальным исходом. Жертвой чуть было не стал военный.

— Как это произошло? — насторожился Прагэр. — И что могло произвести такие разрушения? — он повёл рукой в сторону развалин.

— Вы путаете причину и следствие, — усмехнулся водитель. — Я, вообще-то, о вас говорю. Вас едва не растёрло.

— Я спрашиваю серьёзно. Что здесь случилось?

— Инженеры говорят, что взрыва не было. И это подтверждается свидетелями. Здание обрушилось не сразу. Рассказывают, со стороны это выглядело так, как будто внутри носился огромный таран. К счастью, пострадавших нет — ведь строение опечатали до возвращения диверсионной группы. Часть сейфов уже извлекли из-под мусора.

Офицер Прагэр кивнул коротко головой, в знак благодарности за информацию, и выпрыгнул в дверцу кабины, бульдозерист же закрылся и стал разворачивать машину на месте, сгребая мелкий мусор, — глыбы размером с человека, — чтобы освободить подъезд для грузовиков. Прагэр отпрыгнул в сторону, пошёл в сторону диверсантов, выискивающих свои ящики в штабеле засыпанных извёсткой и песком параллелепипедов.

Свой сейф он нашёл не сразу, — потому что принял сначала за огромный кусок бетона. В металл вбились камни, полностью заслонив собой сероватый блеск стали. Щебень и песок втёрлись в стенки сейфа, образовав с ними одно целое. Прагэар поковырял бугристые бока бесформенного куска металла и камня, не смог выдрать даже мелкие камешки, так глубоко те впечатались.

Подумав немного, Прагэр направился к экскаватору, взобрался по лесенке к кабине и попросил оператора помочь. Тот развернул корпус машины вокруг оси в центре гусеничной платформы, подцепил пастью искорёженный сейф, повернул его несколько раз, выискивая место стыка плиты, что служила дверцей, и остова. Потом расщепил пастью машины стальной ящик, аккуратно отделив дверь, и, положив рядом, вернулся к своей работе.

Едва пасть экскаватора отодвинулась прочь от вскрытого сейфа, Прагэр подошёл к нему, присел рядом на корточки. Внутренняя полость уменьшилась почти вчетверо, так велико было давление на стенки. А сблизившиеся бока стальной коробки были изрезаны изнутри. Трофейный меч воткнулся в угол, погрузившись в сталь и камень за ней, обрывки ножен лежали вперемешку с автоматами и запасными магазинами. Стволы автоматов были начисто рассечены, и место среза было гладким, как зеркало. Выглядело так, будто меч метался сначала внутри сейфа, а потом воткнувшись в его угол, тягал, нося стальную коробку на себе, внутри склада. И громил всё, что попадалось, стремясь вырваться на волю и оказаться с хозяином. Теперь Прагэр понял, что за таран обрушил здание.

 

Глава 5

— Над северными кварталами сбит разведывательный самолёт с аналитиками, — отчитывался в потерях советник от Военной Разведки. — Пропавшими без вести считаются семеро аналитиков, трое психологов, одна переводчица.

— Что? — Нэпэл очнулся от той полудрёмы, в которой прослушивал донесения. Что-то будто толкнуло его, и странное мрачное предчувствие заставило впиться взглядом в замершего чиновника, чьё лицо сразу же осунулось. — Её имя?

— Чьё? — переспросил советник. Подумал, не ослышался ли, — так абсурден показался вопрос Императора. Ну зачем властителю Новроса знать имя какой-то мелкой служащей?..

— Имя той переводчицы! — рявкнул Нэпэл, подскакивая с кресла.

— Сейчас… Зовут её… — советник зашелестел бумагами. Найдя нужные строки, прочитал, прежде про себя. Побледнел, никак не решаясь вымолвить то имя, которое знали все — имя любимой Императора. Имя, которое половина граждан Империи ненавидела за ту боль, которое оно причиняло Нэпэлу, а другая половина любила, потому что Нэпэл обожал это имя. — Арна…

Нэпэл почувствовал, как по левой стороне груди распространяется жжение. Взявшись за сердце, прошёлся по комнате. Резко остановился, спросил рычащим голосом:

— Что она здесь делает?

— Наверно, поступил приказ о необходимости присутствия специалистов-международников на линии фронта, — попытался найти разумное объяснение Чэрт, напряжённо сидевший в кресле.

— Что известно? — заорал на советника Нэпэл. — Где упал самолёт?..

— Радиомаяки подают сигналы, — быстро заговорил советник. — Весь экипаж жив, пассажиры не пострадали. Сейчас к ним не пробиться, — вокруг идут ожесточённые бои, — да их уже могли взяли в плен. Выйти на связь с экипажем нам так и не удалось: у мерзокожих сильные генераторы помех. Да ещё и наши ядерные удары по городу… Мощные импульсы ещё проходят, но шифрограммы искажаются до невозможности…

— Зачем она согласилась отправиться сюда? — с глубокой болью произнёс Император. Мучительные раздумья охватили его, как статуя застыл он посреди комнаты, приставив согнутые растопыренные пальцы ко лбу, а ладонями заслонив глаза.

— Разве у военных специалистов испрашивают согласие? Они следуют туда, куда прикажут, — тихо проговорил Чэрт. Сосредоточенный, почти спокойный, только карандаш в пальцах выстукивал по костяшкам другой руки.

— Почему не проследили?.. — рыкнул внезапно Нэпэл. Так рычит зверь, раненый в сердце — не оружием, той пустотой и тишиной в разорённой норе, куда он каждую ночь приносил добычу.

— Кто же мог знать?.. Это случайное совпадение… — растерянно произнёс советник, замерев на пути к углу, которого не достигали ни мерцание перегоревших углей в камине, ни мягкий свет настольной лампы. Военный чиновник надеялся, что про него больше не вспомнят.

— Никогда, — рычал Император, вновь начав носиться по комнате, — никогда Шейруп не допустил бы такой ошибки! Всех, всех в ссылку на Яваю!..

— Они и так уже здесь, — устало подсказал глава Военведа.

— Наказать за преступную халатность! Нет — за диверсию, направленную лично против Императора!.. — закричал Нэпэл. — Упрятать так далеко, чтобы никто больше и не вспомнил о них!..

— Послание от Сэйпога, — сообщил вошедший после условного стука дежурный офицер. — Особой важности.

— Потом! Нет времени! — проревел Император. Бросился к креслу, сдёрнул перекинутый через спинку бронеплащ.

— Оставь в канцелярском сейфе! — тихо проговорил Чэрт курьеру, и тот скрылся за дверью.

— Мои мечи! — крикнул Нэпэл, застегивая чёрную бронированную одежду на все пуговицы.

Император не желал терять больше ни минуты, ни секунды. Чэрт уговаривал его на ходу — задержаться хоть на четверть часа. Отобрать надёжных воинов, хорошо вооружиться. Но Нэпэл отказался от отряда — много воинов привлекут внимание, а один штурмовик проскочит незаметно.

Единственное, чего смог достигнуть командор, так это уговорить Императора отправиться в путь на десантном корабле, битком набитым оружием и боеприпасами. На предельной высоте, — чтобы исключить возможность быть замеченными уцелевшими после воздушных атак локаторными станциями мерзокожих, — летательный аппарат нёсся над бесконечными руинами.

Во время полёта штурмовики занялись вооружением. Чэрт заряжал запасные обоймы, чередуя патроны так, как любил Нэпэл: обычный, бронебойный, разрывной, зажигательный, снова обычный… Перехватывал по три магазина вместе клейкой лентой. Император вспомнил не к месту старый воинский обычай. Друзья снаряжают воина, уходящего в безнадёжный бой. Сделал было шаг в сторону Чэрта, отобрать боеприпасы, но потом махнул рукой. Ему стало всё равно…

Император взял автомат, — это уже не маленький «Тайфун», предназначенный для перестрелок в городских условиях, — в условиях целого города, — а тяжёлый «Ураган» для боя на открытой местности, ведь ковровые бомбардировки разровняли город врагов. Прикрепил подствольный гранатомёт. Сбоку от оптического прицела примотал мощный фонарик. Прибор ночного зрения работает отлично, но… Возвращаться он будет не один, и свет может понадобиться. Конечно, она не из тех, кто боится тьмы, но и тьма бывает разной… Оберегающей, прячущей, успокаивающей — да, но и давящей на глаза… И у тьмы есть одно очень нехорошее свойство — безразличность. Она прячет и врагов.

Когда приблизились к месту высадки, Нэпэл собрал всё приготовленное оружие и направился к капсуле. Остановился на секунду перед люком.

— Нэпэл, — Чэрт окинул штурмовика с головы до ног. Два меча за спиной, два «Тайфуна» — малыши, по сравнению с «Ураганом», зажатым в руках, — на ножнах с мечами, ещё два под мышками, два на поясе, два на бёдрах, в карманах галифе — всего восемь. Расставаться с любимыми автоматами штурмовик всё-таки не пожелал. На пояснице двойняшки-пистолеты с золотыми накладками на рукоятях. Запасные магазины оттопыривают все карманы. Под чёрным металлом не видно чёрной формы. Рубиновые черепа запонок позвякивают слегка об оружие, а серебряные мёртвые головы на рукавах как будто ещё больше оскалились, в предвкушении кровавого боя. Не хватает только «Клыка». Блок питания слишком тяжёл, чтобы брать это оружие в такую вылазку.

— Ты уверен, что… — нерешительно заговорил Чэрт. — Разреши мне пойти с тобой! Оружие — вещь хорошая, но…

— Нет! Ты здесь не причём! — отринул его предложение Нэпэл. — Я пойду один!

К чему гибель людей, с горечью размышлял Император. Если ему суждено умереть, то умрёт он один, не потянет за собой в могилу друга.

— Зачем тебе идти туда? — пытался разубеждать его глава Военведа. Будто за долгие годы не понял, что переубедить Нэпэла не возможно. — Отправь дивизию штурмовиков — они будут счастливы спасти любимую своего Императора!..

— Перемещение больших сил привлечёт внимание врагов. Мерзокожие могут оказаться там раньше нас. Одному человеку пробраться будет легче. И я никому не доверю такое дело.

Нэпэл встряхнул короткие винтовки, передёргивая затворы, и разместил на спине так, что их приклады выглядывали из-за плеч.

— Дозволь мне идти вместе с тобой! — в последний раз взмолился Чэрт.

— Нет! — обречённо проговорил Император. — Это моё дело!

— Арна! — прокричал Нэпэл.

— Я здесь! — в ответ ему из лопнувшего корпуса воздушного корабля раздался тоненький писк.

За то время, пока они не виделись, Арна успела придать своим волосам медно-бронзовый окрас. Только на это и обратил внимание Император, когда пролез через дыру в обшивке внутрь каюты.

Арна сидела в том же кресле, в котором и провела весь полёт. Было непохоже, что вставала с него, — ремни безопасности остались нетронутыми. Так и были затянуты на её маленьком плоском животике, и на локтях.

Император стал на колени перед любимой, взялся за ремень на животе, и замер, не решаясь убрать руки от её тела. Ведь так хотелось подольше чувствовать её тепло, пусть даже через гладкую ткань блузки. Потом переборол себя. Оттянул ремень, расстегнул пряжку.

Арна отодвинулась всем телом от спинки кресла, выгнула затёкший позвоночник.

— Ну, чего ты ждёшь?.. — спросила нетерпеливо. — Теперь освободи локти.

Но Нэпэл поднялся и как-то странно посмотрел на неё. А потом наклонился и припал к губам любимой. Она задёргалась, пытаясь высвободиться, потом обмякла в кресле, покорилась. Оторвавшись от её лица, Нэпэл ещё минуту молча смотрел на неё, и она не отрывала от него глаз.

Потом, резко отпрянув, Император расцепил пряжки ремней на локтях. И поджалел, что кресло нельзя было развернуть в кровать.

Теперь они стали делать вид, что ничего только что и не происходило.

— Где остальные? — спросил её штурмовик.

— Они ушли и сгорели, — произнесла Арна.

— Как? — спросил Нэпэл, про себя благословляя вечное упрямство Арны, на сей раз спасшее ей жизнь.

— Отошли от корабля метров на сто, и вспыхнули как факелы. Они славно помучились, прежде чем сдохли. Ненавижу их! — прошипела напоследок девушка.

— Ну что ж, без них нам будет легче. И ещё теперь мы знаем, где мерзокожие расставили ловушки. Вставай. Надо идти! — проговорил Нэпэл, беря под локоть Арну.

— Я так устала! — вскрикнула девушка, отмахиваясь от него.

Нэпэл отвернулся, провёл медленно глазами по месиву из компьютеров и оборудования, по разорванной проводке. Минуту стоял молча, не смотря на любимую. Потом вновь заговорил.

— Хочешь шоколадку? — Нэпэл протянул девушке плитку в золотистой фольге, в пробоины и иллюминаторы оглядывая окрестные руины, торчащие из обожжённой земли как гнилые зубы в перекошенном параличом рте.

Арна схватила её и, надорвав край обёртки, жадно начала отхватывать огромные куски.

— Счастье есть, — оно не может не есть! — печально улыбаясь, тихо вымолвил Император.

Арна погрозила ему обоими кулаками, что-то прорычав. Понять её было сложно: мешал зажатый в зубах кусок шоколада с прилипшим к нему тонким листиком металла. Тем не менее, Император догадался, что Арнушка «ласково» попросила не повторять её слова.

Император поднял Арну и вывел за собой из корабля. Они подошли к груде битого камня, что когда-то была зданием. Ударом меча Нэпэл отсёк руку, торчащую из-под развалин, дал стечь крови, взял за локтевой сгиб.

— Держись позади меня! — предупредил Нэпэл.

Медленным шагом они продвигались в том направлении, куда ушли на смерть аналитики. Нэпэл держал перед собой отрубленную руку. Кончики пальцев начали обугливаться, Император повёл мерзокожей лапой в сторону, — пальцы почернели и начали загибаться, — нашёл проём в губительной стене. Сделал несколько шагов в свободный проход, проводя вокруг себя и Арны чужой конечностью. Наконец, когда полоса ловушек была преодолена, Император подвесил скрюченную обугленную руку к ножнам за спиной.

Развалины были опасны; в каждой щели могли укрываться враги. Нэпэл вёл Арну, внимательно следя за руинами, но не заметил того, что произошло за спиной.

Арна взвизгнула. Нэпэл, не оглядываясь, спиной качнулся к ней и оттолкнул. Удар молота пришёлся ему в плечо, сорвал нашивку в виде мёртвой головы, а заодно и раздробил все кости.

Император воткнул в живот врагу меч и крутанул рукоять, прежде чем выпустить её и схватиться за разбитое левое плечо. Клинок сделал в ране ещё пару оборотов, после того, как рука хозяина оставила его наедине с врагом.

Молотобоец рухнул на колени и откинулся на спину, в животе его была огромная дыра. Император сделал шаг в сторону от трупа, брызгающего кровью. Скривился от боли во всей левой половине тела. Присев на одно колено, Нэпэл подобрал обронённые мечи и по очереди отправил их в ножны. Потом сел на землю, привалясь к упавшей колонне.

Отдохнув с минуту, достал автомат, положил рядом, чтобы тот был наготове. Ещё через пять минут, стиснув зубы, действуя лишь правой рукой, начал снимать с себя оружие, мундир и разбитую броню.

Отцепил от пояса коробочку, раскрыл на коленях. Чтобы не искушаться, сразу смял и выбросил шприц с обезболивающим, — оно ослабляет реакцию, делает человека вялым. Вытянул из зажимов длинную тонкую иглу.

Долго копался острием в левом плече, глубоко вгоняя под кожу. То и дело натыкаясь на мелкие обломки кости.

Арна, сидящая в метре от Императора, вопросительно смотрела на него.

— Я разъединил нервы. Теперь на время можно забыть о раздробленных костях.

Император одел мундир, бронеплащ сверху. Бронежилет был негоден после такого удара, как и левая рука. Двумя мечами уже не пофехтуешь. И предстояло исправить этот недостаток. Он подобрал стальной прут, до бомбардировки бывший не то ломом, не то частью арматуры. Увидел идущие из-под развалин обрывки тонких стальных же цепей, потянул на себя. Цепи зацепились за что-то в глубине руин, Нэпэл дёрнул к себе посильнее, вытащил — в концах запуталась жёлтая стопа. Поочерёдно вынул мечи из ножен, примкнул рукоятки к концам прута, кое-как примотал их цепями.

— Арна! — девушка вздрогнула от звука его голоса. — Помоги мне завязать узел.

Девушка продела цепи, спутала края. Нэпэл взял рукой новое оружие, ухватившись зубами за последнее звено, потянул на себя, затягивая узел ещё туже. Арна как могла, помогала, придерживая другой конец цепи.

Император повертел в руке получившееся оружие. Клинки глефы недобро мелькнули в свете догорающих развалин; казалось, по лезвиям пробежала волна пламени, предвещая скорый бой и много отнятых жизней.

— Как иногда мне хочется взять в руки по секире, и кое-что подправить в одном прогнившем мире… — проговорил Нэпэл. И добавил: — Это лучше секиры!

— Всё это ужасно! Лучше пиши прозу! — пробормотала Арна.

И снова они шли через руины, перебираясь через огромные завалы искрошенного бетона, перелезали через махины сплавившейся между собой техники.

Из-за руин показались скелеты двух огромных башен, на удивление выстоявших, лишь наклонившихся и опёршихся друг на друга. Когда люди приблизились к ним, стало понятно, почему они так устойчивы. От волн жара, идущих от эпицентров взрывов, пластик, из которого были сделаны стены только этих зданий, стёк по арматурным конструкциям, образовав в основании каждой по гигантскому прозрачному конусу. В них, как тараканы в янтаре, застыли мерзокожие, но ненадолго, лишь до тех пор, пока сюда не придут огнемётчики и минёры, чтобы уничтожить всё окончательно, освободив землю для джунглей. Разве что, несколько экземпляров убитых врагов оставят для военного музея, или в подарок учёным, — вот будет радости-то!

За склонившимися остовами башен был огромный круглый бассейн для тренировки аквалангистов. Вода испарилась из ступенчатого амфитеатра, на верхнем парапете осталась лишь одна из гигантских колонн, — потрескавшаяся, но выдержавшая взрывную волну. Упавшие столбы образовали непреодолимую стену, почти не оставив проходов.

Когда Нэпэл и Арна пересекали амфитеатр, в земле, засыпанной мусором, в двадцати шагах от них к восходящему солнцу, обозначилось углубление. Тонны крупинок стекла, — раньше это был песок, — осыпались в открывающийся люк. Прозрачная крошка никому не засыпала глаза — разведывательная партия мерзокожих была в противогазах с большими круглыми линзами в пол-лица, и в комбинезонах спецзащиты.

Они полегли почти мгновенно.

Капли крови склеили песчинки, создав прекрасные ячеистые рубины.

Сделать ожерелье из таких…

И обвить им рукоять глевии в награду…

Одновременно с тем, как на поверхность из бункера стали выхлёстывать сотни врагов, в сотне метров приземлилась капсула, взметая огнём из дюз стеклянные вихри.

— Ну вот и всё. Это конец, — печально сказал Чэрт. — Сегодня мы умрём героями.

Они стояли на венце колонны. От самого подножья и до руин расстилалось бушующая орда врагов, всё увеличивающаяся, по мере того, как мерзокожие выбирались из укрытий. К стопам граждан Империи тянули руки ползущие вверх по колонне враги. Стащить и разодрать в клочья!.. Злоба клокотала в груди каждого, и не было желания заветней ни у кого в свирепствующей толпе.

— Ты должен остаться живым. Ты выведешь отсюда Арну. В твоей спасательной капсуле есть ещё одно место, — проговорил Нэпэл.

— Я не смогу прорваться туда, — возразил Чэрт. — Их слишком много.

— Сможешь, если я прикрою тебя…

— Ты остаёшься на верную смерть! Я не позволю тебе…

— Капсула не поднимет троих, а мне всё равно не зачем жить… Спаси Арну. Прошу, выполни мою последнюю волю…

Император содрал с руки повязку, вложил в ладонь трофейный ятаган, обернул кулак рваными кусками листового железа с сорванной кровли, накрепко замотал цепью. Сорвал с себя остатки иссечённого бронеплаща и разорванного мундира, положил под ноги, — аккуратно, отдавая последнюю дань уважения вещам, что верно служили, — теперь остался голым по пояс.

— Ну, как в былые времена… На счёт три…

— Раз, — проговорил Чэрт. Его голос дрогнул.

— Два, — Нэпэл поднял руки с ятаганом и глефой. Арна отвернулась, спрятала лицо.

— Три!..

— Бывших штурмовиков не бывает! — яростно зарычал Нэпэл, спрыгивая с колонны и срубая в полёте головы четырём врагам. Чэрт, схватив Арну подмышку, спрыгнул с другой стороны и, прорубаясь сквозь строй, поспешил на юг. Масса солдат хлынула за ними, напирая на Императора. Нэпэл отчаянно фехтовал тремя клинками, лишая врагов их презренных жизней. Солдаты обтекали вал из мёртвых тел, и облако трепещущих лезвий за ним, бежали за Чэртом, уносящим бесценное сокровище Нэпэла. Увидев это, Император провернулся на месте, круша лезвиями глефы панцири мерзокожих, метнул двухклинковое оружие в преследователей. Перерубая врагов пополам, глефа описала огромную дугу и стала возвращаться обратно. Император прыгнул и поймал рукоятку.

От накатывающегося на вал из трупов океана воинов отделился огромный солдат, перепрыгнул через гору мертвецов и пружинистой походкой направился к Нэпэлу. Остальные приутихли, и даже отступили немного. Теперь бой один на один, понял штурмовик. Бычья шея выдавала во враге могучего бойца-наттера. Воин ринулся на Нэпэла, наклоняясь на спину, далеко отвёл голову, готовя страшный удар. Император уклонился, выставив руку навстречу голове, несущейся со скоростью ядра, крушащего старые здания, и ничуть не уступающему ему в прочности. Солдат замер, когда до руки оставалось совсем немного. Нэпэл толкнул легонько врага в плечо и тот стал заваливаться на спину. В низкий лоб был вбит толстый гвоздь, и тонкие ручейки крови уже принялись за свою работу — разъедать железо, покрывать жалкой ржой.

— Ему ещё надо учиться и учиться забивать гвозди, — усмехнулся Нэпэл. Враги не оценили шутки Императора. — Он даже не знал, с какой стороны их вколачивать. А уж плотником ему никогда не стать. И вообще: он был слаб на голову…

Сотни воинов разъярённо взвыли, вскинули копья, бросились в атаку.

— Никогда не умел шутить… — пробормотал Император.

Император отбил вражеское копьё рукояткой глефы; припав к земле, — оголовки копий стукнулись у него над головой, — завращал двухклинковым оружием, перерубая ноги врагов. Разбросав копья и оттолкнувшись от земли, — по щиколотку кровавая грязь, — взлетел над толпой солдат, а затем рухнул в неё, работая сразу тремя обоюдоострыми клинками, — шестью лезвиями.

Вокруг Нэпэла завис кровавый туман, — проклятая кровь не успевала оседать на землю, — туман, прорезаемый серыми сполохами, — стальными клинками.

Враги напирали со всех сторон; Император едва успевал уклоняться от ударов.

Сразу десять копий проткнули его бока и столкнулись оголовками в желудке. Враги надавили, пригибая Императора к земле.

Нэпэл сопротивлялся, стоял, опёршись на глефу. Кто-то из толпы врагов ударил его древком пики под колени и Император рухнул в красную грязь, пытаясь ещё подняться, опираясь на ятаган и глефу.

«Главное, что она будет жить…»

Из иллюминатора спасательной капсулы Чэрт увидел, как Император исчез под беснующейся толпой врагов.

— Бывших штурмовиков не бывает, — прохрипел Нэпэл. Из последних сил двинул глефой, обрубая острия копий. Оттолкнувшись от земли, Император перепрыгнул через окружавших врагов, — былой лёгкости нет, и оголовки пик прочертили на спине полосы, — рухнул на расчищенную одним движением лезвий площадку и бросился бежать. Враги ринулись за ним. Император возвращался по тому пути, что они проделали с Арной — точно по своим следам.

Когда показался корпус самолёта, Нэпэл услышал сзади первый крик боли и звук, напоминавший вспыхивание головки серной спички.

Бывших штурмовиков не бывает. Нэпэл точно знал это. И мерзокожие провели эксперимент, доказующие сие, на своих собственных шкурах.

«Твой подвиг напрасен: я не довёз её до столицы. Враги атаковали капсулу. Арна погибла, её больше нет. Чэрт».

Нэпэл застыл, не веря прочитанному. Она погибла… Значит, и ему больше нет смысла жить. Император подносил к виску автомат, когда на телефон пришла новая информация.

«Дружище, если ты ещё жив, не беспокойся за эту чертовку. Она жива, и уплетает запасы разведкорабля, который нас подобрал, за обе щёки. Маленькая ведьма украла у меня телефон. Командарм».

Ну конечно… Чэрт всегда ставит свой титул вместо подписи. Привычка такая, видно, шла ещё с детства: любил, должно быть, похвастаться. Хотя сам Чэрт утверждал, что всего-навсего сторонник более яркого чем ныне проявления кастовой системы, и потому лишь указывает своё положение в ней. Как он мог поверить этим напыщенным, неестественным фразам…

Император ещё долго сидел на камне, отходя не столько от ран и разорванного живота, а от первого сообщения.

Когда телефон зазвонил, Император поднялся и подошёл к мерзокожему, подававшему слабые признаки жизни. Во время погони тот с разгону влетел в ловушку и наполовину выпал из неё, поэтому нижняя половина его тела отгорела, верхняя всего лишь обуглилась и ещё тлела.

— Скажи им, что я мёртв, и я прекращу твои мучения, — Нэпэл включил аппарат и поднёс его ко рту умирающего.

— Нэпэл! Это ты? — слова эти обеспокоенным голосом сказал Командарм за много сотен километров отсюда. — Держись, помощь близко!

— Мы убили его! Разорвали на куски и наткнули на копья! — прохрипел агонизирующий солдат, с жуткой ненавистью поглядывая на Императора. Он отвёл душу пред гибелью; высказал всё, что хотел бы сделать с Императором.

Нэпэл поднялся; бросил телефон на землю и раздавил его ногой. Он повернулся, чтобы уходить, когда услышал просящий хрип врага.

— А как же я? Ты обещал!..

Развернувшись, Император в неистовстве вонзил меч в грудь воина.

Надо было уходить отсюда. Он не хотел столкнуться с имперскими войсками, которые скоро сюда нагрянут. Следственная группа будет осматривать каждую пядь прожжённой земли в поисках клочков тела Императора. Но после этого загадок, — крепких орешков, которых им ни за что не раскусить, — лишь прибавится. Уйти в забвение, забыть непрерывный кошмар, забыть то, что он любил больше жизни — её…

Последние дни Чэрт проводил в постоянных перелётах из Мириуса на Яваю и обратно. Его присутствие, так же как и присутствие Сэйпога, требовалось и в столице, и в расположении имперских войск возле павшего города мерзокожих. Города, название которого никто не узнал — слово на чуждом языке победителей не интересовало.

Уединившись с Бэк Гроу в каюте своего самолёта на явайском аэродроме, глава Военного Ведомства рассказывал ей всё произошедшее. Они сидели на кровати, забравшись туда с ногами, держа друг друга за руки.

— Я скучала за тобой, — пробормотала Бэк, прижавшись к Чэрту.

— Меня ведь не было всего четыре часа, — укоризненно сказал Чэрт. — Эту ночь мне придётся провести в Мириусе.

— Здесь так уныло. Меня не выпускают за пределы базы.

— Там нет ничего интересного. — Ты ведь знаешь это, подумал штурмовик, потому что если бы захотела выйти за ворота базы, то не остановила бы тебя и патрульная рота. — Только руины. И пятна радиации. Имперские отряды уничтожают остатки мерзокожих. Пятнадцать минут назад на востоке города закончился бой — тридцать тысяч мерзокожих прорывались в джунгли. Среди руин ещё опасно.

Бэк Гроу пренебрежительно усмехнулась и погладила чёрную рукоять пистолета, выглядывающую из кобуры, висящей в кожаной перевязи на правом бедре. И предпочла сменить тему разговора.

— Что обнаружила следственная группа?

— Ничего.

Чэрт тряхнул головой.

— Как это не прискорбно произносить, но Императора могли разорвать на части, — высказалась Бэк Гроу. — А в обычаи диких племён порой входит и пожирание противника. Эти безродные мерзокожие могли в запале схватки съесть его.

— Я руководил группой следователей и аналитиков. Мы проверили площадку радиусом в два километра. Перерыли горы мусора, перевернули тонны бетона и стали. Вкопались в землю на глубину четырёх метров. Ничего. Ни клочка одежды, ни оружия. Мы собрали всю органику, что была там, — а это, признаться, цистерны нарубленного и обожжённого мяса, десятки и десятки трупов, — проверили всё на секвенсорах. Ни кусочка генетического кода Нэпэла.

— Это обнадёживает, — просто сказала Гроу. — Но радоваться по-прежнему нечему.

— В этом ты права. Слова мерзокожего о том, что они покончили с Нэпэлом, сводят любые чаяния к нулю.

— Если Император жив, то куда мог уйти?

— Мы думали над этим. И совместно с аналитиками Военведа и Гибеша вынесли заключение.

— И что же?..

— Пересказывать подготовленный и оформленный спецами доклад я не стану. Да и для этого пришлось бы рисовать множество схем, показывающих причинно-следственные связи, побуждавшие Нэпэла к его действиям — порой, как могло показаться со стороны, необдуманным или нелогичным. Потому раскрою лишь, что мы проследовали по его предполагаемому пути. На запад. Я и Сэйпог. Необходимо было соблюдать секретность, даже аналитикам придётся потерять часть воспоминаний последних дней, так что никто нас не сопровождал. Вдвоём мы углубились довольно далеко в джунгли, когда наткнулись на плиту, на которой была выбита надпись: «Здесь лежит один из великих Императоров, правивших когда-либо на Земле». Кое-как подняли её. Там не было тела. Только одежда и оружие, вещи Нэпэла. Мы водрузили надгробие на место, ничего не тронув. Дальше идти было бессмысленно. Если Император действительно жив и отправился вслед заходящему светилу, то окончательно затерялся в дебрях Юго-Западного Континента.

— Как он перешёл с острова Явая на материковые земли? — спросила девушка.

— Чему же тебя учили в школе для спецагентов? — засмеялся Чэрт, обняв Бэк Гроу и повалившись на спину. — Юго-Западный Континент соединён с рядом островов узкими перешейками. Благодаря этим перешейкам Явая, Кайлам, Сайматра, Байлау, Зейла связаны между собой и с материком. Но только малую часть года, когда ослабевают глубоководные течения. За это короткое время наносные отложения скапливаются на отмелях, на поверхности воды возникает полоса плодородной земли, шириной не более километра, поросшая буйной растительностью. Затем мощный поток воды размывает всё это.

— Ясно.

Бэк Гроу состроила мину, обозначающую что-то очень важное, отображающую какие-то сложнейшие процессы, происходящие внутри её красивой головки — и, судя по рельефности, трагичности сей мины, не менее чем глубокие размышления, почти что философские думы, обычно обещающие скорое появление трактата или драмы.

— Что может это означать? Пустая могила, надгробная плита, эпитафия… — наконец вымолвила она.

— Я не знаю… Аналитики работают над этим… Я не знаю, жив он, или нет. А если жив, вернётся ли к нам, или навсегда определит себе участь изгоя. Я не знаю, Бэки… — Чэрт помрачнел и погрузился в молчание, должное, по-видимому, воцариться надолго.

Чтобы выправить ситуацию, Бэк Гроу засмеялась и будто ни с того ни с сего заворочалась в объятиях штурмовика.

— Помнится, ты говорил, что этой ночью тебя не будет? Тебе придётся возместить это отсутствие прямо сейчас…

 

Глава 6

— Я едва нашёл вас, — прошептал Экситон. — Вовремя успел перехватить…

— В чём дело? — произнёс Сэйпог. — Моё присутствие требуется на фронте — как вам должно быть прекрасно известно, сейчас идёт ядерная бомбардировка вражеского города, — и я располагаю очень малым временем.

— Я думаю, моя информация для всех нас, в первую очередь для Императора, представляет намного большую ценность, чем фронт, всё остальное.

— Что вы имеете в виду? — прищурился глава Гибеша.

— В Мириусе и окрестностях объявился маньяк.

— Это дело Отдела по борьбе с серийными убийцами.

— Это было дело Отдела, — кстати, я курирую его, и давно жду повышения, — пока мне не сообщили имя убийцы.

— Театральную паузу оставьте при себе. У нас на это просто нет времени. Хотя Чэрт нашёл бы пару минут — он у нас большой любитель представлений.

— Инквизитор. Он воскрес.

— Это невозможно, — возразил Сэйпог. — Все мы видели, как он сгорел.

— И, тем не менее, это так. У учёных есть объяснения. Параллельный мир… Ещё чёрт знает что… Короче говоря, он ожил.

— Инквизитор жив. — Лицо штурмовика посуровело. — Тварь жива, — раздельно произнёс Сэйпог, выплёвывая каждое слово. — Быть не может… Будь он проклят!..

— Он начал охоту на вас.

— Когда он впервые дал о себе знать?

— На утро после взрыва бункера. В котором сгорело его первое тело. А полчаса назад он убил агента из Отдела.

— Чёрный Сапожок и её дед в моих апартаментах! Там почти нет охраны!

Ни слова более не говоря, военные быстро сели в машину.

Гибешевцы с оружием наизготовку быстро всходили по широкой лестнице на четвёртый этаж, где располагался кондоминиум Сэйпога. Поднимались короткими перебежками, вдоль стен, прикрывая друг друга. Экситон держался вблизи Сэйпога, у плеч два длинноствольных пистолета.

— Когда будет подкрепление? — тихо спросил разведчик у Сэйпога.

— Мы вызвали отъезжая от здания Гибеша, — ответил шёпотом тот. — С минуты на минуту здесь будет несколько сотен солдат. Для начала.

На лестничной площадке третьего этажа они наткнулись на двух зарубленных телохранителей, за столом умирал дежурный офицер, отрубленное плечо лежало перед ним.

Наверху раздался выстрел. Не сговариваясь и уже не таясь, все бросились к апартаментам. Сэйпог ударом ноги растворил дверь и увидел распростёртого в луже крови старика, зажавшего в руках винтовку. Бросившись через просторные холлы по следам разгрома, — следам Инквизитора, — по пути не заметив ни следов девушки, ни следов крови, штурмовик выбежал на террасу. На парапете стоял Инквизитор с окровавленным мечом.

— Тварь! — зарычал Сэйпог, бросился к врагу, непрерывно стреляя и передёргивая затвор. Пули отлетали от демона, только портя ему одежду. Исстреляв последние патроны почти в упор, Сэйпог отбил страшный удар меча стволом винтовки и провернув её в руках, обрушил всю свою мощь через приклад на Инквизитора, сбрасывая его вниз. Раздался треск; Сэйпог понял, что это лопнул асфальт.

Дико ревя, штурмовик перевесился через парапет, ожидая увидеть внизу рядом с лопнувшим туловищем врага изувеченную фигурку, и заранее выпуская грядущую боль через крик. Но не было ни одного тела, ни другого. В стороне от стены лишь дыра в асфальте.

Сэйпог выпрямился, озирая террасу и комнаты за огромными стеклянными окнами. Откуда-то снизу раздался писк. Моментально сориентировавшись, Сэйпог вновь нырнул головой за край террасы; Чёрный Сапожок висела на руках под парапетом, уцепившись за оголившиеся арматурные прутья, торчащие из полуразрушенной плиты. Схватив девушку за локти, он вдёрнул её на террасу.

— Прости… Я не успел. Твой дедушка…

— Он спрятал меня. Помог спуститься туда. Сам пытался задержать его… — всхлипывала Чёрный Сапожок, вжимаясь лицом в бронированное плечо Сэйпога.

Экситон стоял в двух шагах позади штурмовика, мрачно рассматривая рукоятки пистолетов.

— Бумагу, живо! — приказал Сэйпог. Один из телохранителей достал письменные принадлежности и протянул главе Гибеша. Тот черкнул пару слов, запечатал в конверт и отдал помощнику. — Немедленно доставить на фронт, Императору. Я остаюсь в столице.

В письме было всего два слова: «Инквизитор жив».

— Крепкая пощёчина должна привести её в чувство, — заметил офицер Освальд, один из специалистов Гибеша, что осматривали место преступления Инквизитора.

Сэйпог резко обернулся к нему, раздвинул в холодной ярости губы, показывая острые мелкие зубы. Глава Гибеша контролировал всё, что происходило за спиной, и потому услышал тихо произнесённые слова. Рука машинально дёрнула меч из ножен, и если бы на груди не рыдала Чёрный Сапожок, Сэйпог в два прыжка оказался бы рядом с дерзецом и зарубил бы.

Как, как посмел он советовать ударить его любимую? Ту, которую он на руках бы носил всё время, чтобы ножки не запачкала!

Для Сэйпога всегда самым важным были семья и друзья. Нэпэл и Чэрт были кровными побратимами, а вот та, с которой кровным родственником он стал совсем по другому, появилась полгода назад.

Не испугается ли Чёрный Сапожок, если пристрелить наглеца? Или лучше метнуть в него меч, а потом унести любимую отсюда так, чтобы не увидала труп? Сэйпог раздумывал об этом, когда Экситон вытолкал непонимающего Освальда с террасы в комнаты, заслоняя собой от главы Гибеша, громко говоря: «Тебя там зовут!» Уже в безопасности разведчик прошипел зло: «Ты мой должник!..»

Бэк Гроу вскочила с постели, услышав скрип. До этого она лежала, заложив руки между ног, пыталась вспомнить ощущение той теплоты, что проникала в неё, когда этим днём с ней был Чэрт, пыталась вернуть эту теплоту так, как в древние времена разводили огонь, трением. Вскочила, держа в руке пистолет, придававший изголовью твёрдость. Вставила ножки в узкие сапожки, немного не достававшие до колен, и… услышала два почти одновременных щелчка. Под пятками что-то лежало. В тот же момент кто-то зажёг в её комнате свет.

В первое мгновение она подумала, что это вернулся из Мириуса Чэрт. Кто ещё решится войти так в её опочивальню? Только Чэрт. И ещё тот, кто стоит у двери — человек в привычном для глаз чёрном бронеплаще с огромным мечом за спиной.

— Кто ты? — вскрикнула агент.

— Я — мститель! — надменно вымолвил незнакомец.

— Не понимаю, о чём ты… — охнула Гроу.

— О мине, которую ты, Чэрт и Сайгейр заложили в небоскрёбе! — начал ночной гость, всё больше разъяряясь. — Все мои ребята остались там!..

— Это не мы!.. Клянусь!.. — взмолилась Бэк Гроу, прижимая руки к груди.

— Ты ещё и клятвопреступница! Слушай, какую казнь я избрал для тебя: если попытаешься оторвать ногу от пола — превратишься в факел. Попытаешься выпрыгнуть из обуви — огнём зальёт всю комнату.

Незнакомец круто повернулся и исчез в темноте, притаившейся за дверью, оставив Бэк Гроу в недоумении стоять посреди комнаты в одной полупрозрачной шёлковой ночной рубашке. И в сапожках…

— Ни с места! — Прагэр знал, что это не профессионально, но тем не менее не мог пустить человеку пулю в затылок, не объяснив, за что убивает. — Ты убил моих людей!

— А, так это ты тот безумец, который хотел убить Бэк Гроу?

— Откуда ты узнал?

— Она сама мне рассказала.

— Как… Как она спаслась из моей ловушки? Ещё никто…

— У неё полезная привычка: хранить под кроватью огнемёт. Когда ты ушёл, она достала его и пыхнула пламенем в потолок. Сработала пожарная система.

— Потом прибежала охрана, были вызваны сапёры…

— Нет… Бэки никогда не нуждалась в телохранителях. Помещение было герметично. Она подождала, когда воды наберётся по колено. Твои зажигалки просто захлебнулись, когда она снимала их под водой.

— Во второй раз не уйдёт!..

— Второго раза не будет. Мы не убивали твоих солдат. Да, мы покинули здание за пару минут до прибытия оперативных групп. Шейруп пытался убить нас, и труп его остался на одном из верхних этажей. Я не знаю, он ли пронёс взрывное устройство, или нет, — но мы к этому не причастны. Я знаю, доказательств у меня нет…

Твёрдая убеждённость Прагэра пошатнулась.

…Труп, лежащий на полу, и разноцветные огоньки, бегающие по чёрному параллелепипеду под ним.

Только безумец пронесёт с собой уже активированную бомбу. Безумец, или тот, кто не боится смерти. Клон.

— Шейруп жив, — резко бросил офицер, отнимая пистолет от затылка Чэрта.

…Инквизитор падал в самый низ ядерного ада, пролетая сквозь его верхние слои. Языки радиоактивного пламени объяли его, слизнули одежду и кожу, принялись за мясо. На животе рельефно выступили внутренние органы, потом тонкая плёнка брюшины расползлась и истлела; печень и желудок превратились в сморщенные комки кричащей обугливающейся плоти.

Инквизитор вскинул руку, — единственную, — и выстрелил из арбалета в потолок; в тот же момент пальцы сгнили и отвалились, но арбалет был прикован цепью к оголившемуся костяному запястью. Стрела пронеслась сквозь раскалённую, заполненную плазмой атмосферу и вонзилась в потолок ангара. Инквизитор — то, что от него оставалось, — повис на стекающем горячими каплями металлическом шпагате.

Инквизитор сосредоточился и призвал все силы, — из пустых глазниц потекли кровавые ручьи, барабанные перепонки, всё внутреннее ухо, вылетели наружу, будто вынесенные двумя выстрелами из центра черепа. Пляшущий багровый вихрь посерел, пламя почернело, стало смертельно холодно; беззвучный призрачный ветер растрепал клубы заледеневшего огня, словно отлитые из жидких агатов.

Ветер принёс с собой и серый тлен, начавший облеплять изувеченное тело Инквизитора, составляя новую сверхпрочную плоть. Когда рука Инквизитора обрела форму, он выдернул из груди меч и бросил; тот тихо полетел вниз, по границе мира серого пепла и мира ядерного катаклизма, в поисках жертвы. Инквизитор стал медленно подтягиваться к светло-серому провалу неба над головой.

В реальности тело Инквизитора прекратило падение, и разум перешёл в новое, демоническое тело в потустороннем мире.

Выбравшись на поверхность, он увидел в сером мареве неподалёку караулку для охраны. Там должно быть много оружия.

— Где я? — Инквизитор взметнулся с пола и заметался по камере со свинцовыми стенами, стуча кулаками по плитам. — Где я? — рычал он.

Когда первый шок прошёл, и Инквизитор вернул себе способность ясно мыслить, то начал вспоминать последние события.

Меч, пронзивший его, огонь, обхвативший со всех сторон.

Теперь ран нет, и рука на месте. Правда, немного другая, и прежних отметин нет…

Рука была вчетверо толще, чем у Инквизитора, и на плечах и предплечьях бугрились огромные мускулы, обвитые проступавшими из-под кожи тонкими синими шнурами.

И он стал намного выше.

«Твои реснички…»

— У нас не осталось энергии. Весь расчёт был на то, что мы вырвем Императора из недавнего прошлого, а вместо Повелителя получили эту тварь.

«Беленькие ножки… Какие у тебя были мохнатые…»

— Хронолуч был направлен не в ту точку — система координат сместилась из-за движения наших миров в пространственно-временном континууме. Слепок был сделан не с того разума.

«Твоё мягкое прикосновение…»

— Учёные говорят, что никогда не видали, чтобы два параллельных мира так близко сходились в подпространстве. Полюс стяга пришёлся на центр объёма бункера.

«Твой бархатный животик…»

— Виновные в ошибке наказаны, но этим не вернуть ни последних запасов, ушедших на производство клона, ни энергии, ни удаляющегося хроноконтинуума.

«…И как сладок для моих недругов был твой яд…»

Перед огромной панелью, на которой металось расплывчатое серое изображение, стояли два человека. Один — в чёрном костюме, — удлинённый пиджак почти достигает колен, — волосы зачёсаны на затылок. Вокруг рта траурной лентой проходила идеально симметрично подбритая бородка. Человек привычными круговыми движениями поглаживал брюшко огромного паука, просунув пальцы меж его тонкими ножками. Второй был в обычной военной форме. В форме спецструктуры Гибеш — «Государственной имперской безопасности Шейрупа», как иногда в насмешку расшифровывал название структуры Сэйпога бывший советник.

— Не отчаивайся. С этим всё не так уж и плохо. «Реинкарнация» по-прежнему действует. И по-прежнему сильна. — Шейруп вывел фломастером крупные цифры инвентарного номера на спине арахнида и отпустил его обратно в стеклянный бокс. — Гораздо хуже то, что мне приходится заново воссоздавать всю коллекцию. Некоторые экземпляры, — например, паука-мутанта из Афсиги, — уже не достать. По Афсиги, как ты помнишь, прошлись наши бомбовозы три десятка лет тому назад…

— Что делать с этим уродом? Он очень опасен. Рекомендую пустить в камеру удушающий газ.

— Отнюдь. Да, он опасен. Поэтому мы должны выпустить его. Только прежде срежьте лицо Повелителя и уничтожьте. Восстановите лицо Инквизитора. Пускай разделается с врагами нашего великого Императора Трейса!

«Или хотя бы попытается…»

— Пустите в камеру паралитический яд.

— Приказ Шейрупа гласил — усыпляющий газ… — осторожно заметил дежурный исполнитель.

— Моё предложение почти равноценно, — безразлично сказал военный. — И оно не противоречит распоряжению Шейрупа. Результат будет тот же, только процедуру будем проводить веселее. Выполняйте. Используйте «Паралитик-Труповид».

— Так точно, — отчеканил исполнитель.

— Он будет чувствовать боль? — спросил военный. Исполнитель ответил, не прекращая откручивать кран подачи газа от одного из баллонов, их тут было много на все случаи жизни — газы для допроса, для смерти, сна, пробуждения от него, для пыток и вознаграждения. Занимали целую стену, уложенные в штабель, и от каждого в камеру вела трубка, чтобы не тратить время на подключение нужного баллона, — всё приготовлено, надо только выкрутить до отказа тот или иной крантик.

— Ещё сильнее, чем обычно — нервы перестанут работать, и сосредоточатся на передаче в мозг ощущений. Его теперь даже воздух обжигает. Но при всём этом он не сможет даже дёрнуться.

— Так это просто замечательно! — восхитился военный. — Я буду вам помогать. Даже больше, возьму всю работу на себя. В камеру поставьте вентилятор — и нам будет прохладно при работе, и ему… тепло…

— Скорее, как в печке, — уважительно отозвался исполнитель.

— И, кроме того, принесите шлифовальный диск.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовался исполнитель.

— Выполнить последнюю часть распоряжения Шейрупа. С великим удовольствием, — военный сказал последнюю фразу растягивая слова, и улыбаясь.

Хирург-пластик, формировавший на смотровом столе из пластиковых полосок лицо Инквизитора, изредка подглядывал в напечатанную фотографию, вновь и вновь правя черты, подравнивая ланцетом глазные разрезы и прорези ноздрей. Добавлял из тюбика с острым длинным носом то в одну, то в другую точку по капле быстро застывавшей пластмассы — жидкой кожи.

Работа не ладилась, шум не давал ему сосредоточиться. Даже пронзительный визг столярного инструмента не мог заглушить дикие крики. Поэтому лицо выходило кривое. Со злости пластик сплюнул на отвратную морду Инквизитора, и вновь принялся за работу.

Чэрт предложил Бэк Гроу проделать предполагаемый путь Инквизитора от взорванного бункера до столицы: вдруг да и найдётся что-нибудь интересное? Предмет изучения должен исследоваться разносторонне, людьми с отличающимися взглядами и восприимчивостью. Он настоял на том, чтобы они двигались на расстоянии часа друг от друга: если он пропустит что-то, то уж она точно заметит. Но сделал это только ради того, чтобы оказаться раньше в маленькой охотничьей избушке, в одном из пригородных лесных угодий, и успеть подготовить всё к её появлению — накрыть стол и постель, усыпав всё лепестками роз, и уставив свечами, что при горении испускают слабый аромат. Всё это мог бы сделать и помощник, какой-нибудь офицер из Военного Ведомства, но Чэрт не доверил бы это никому, самому хотелось приготовить домик к вечеру, и делать это в предвкушении… того, что будет ночью.

Чэрт вышел из рощицы, перед ним расстилалась равнина, аккуратно подстриженная, далеко впереди утыкавшаяся в стену леса. Небольшой домик стоял на краю луга, там верно и жил тот, кто подстригал поляну, — возможно, здесь была полевая посадочная площадка, на случай непредвиденных ситуаций, но на карте, — как всегда в таких случаях, — ничего не обозначалось. Расположения секретных объектов не доверялись бумаге, держались в памяти высших офицеров имперских структур. Сам Чэрт помнил только местонахождения некоторых бункеров, да штабов Военведа. Знал ещё несколько тайников с оружием и техникой, — которые же сам и сложил, на случай всё тех же неожиданностей.

Поляну всё равно надо было пересечь, и Чэрт решил по пути зайти в домик, стоявший на опушке, — вдруг смотритель полевого аэродрома, — или даже если это посторонний человек, — быть может видел что-то необычное за последние дни, — например чудовище в чёрном плаще, с кожей из плотно состыкованных ядер иридия.

Глава Военведа подошёл к крыльцу, — возле него выстроился ряд быстроходных косилок, бочки с замедлителями роста травы, — постучал в дверь. Не прошло и минуты, как выглянул старый уже человек, и воззрился через монокль на серебряную бляху со знаком Военного Ведомства, вшитую в кожаную обложку, впустил внутрь гостя.

Чэрт оказался в просторной комнате, вдоль стен стояли шкафы, а посредине длинный стол, — как раз такой длины, чтобы уложить на него человека, внезапно подумалось Чэрту. Но на деревянной столешнице, — поцарапанной с одного края, — лежали горки драгоценных камней, разделённых по величине и цвету, а среди них скипетры и чаши, так богато отделанные камнями, что сложно было сказать, на какой основе они держатся.

Смотритель вынул монокль из глаза, положил на бархатную подставку в одном из ящичков стола, — на ней штурмовик заметил ещё с десяток линз в платиновой оправе, — предложил гостю стул. Потом стал сметать камни в ящики стола, освобождая поверхность для чего-то.

— Так давно не было гостей, — заметил смотритель. — Хотел было уже в город наведаться, чтобы людей… — он усмехнулся, — повидать.

— Значит, в последнее время здесь никто не проходил? — спросил Чэрт.

— Нет, вы первый, — простовато ответил смотритель. Зашёл за спину гостю, и достал из-под одежды дубинку — свинцовый цилиндр. Даже без украшений.

Глава Военведа мотнул головой, уклоняясь от опускающегося металлического бруса, — тот чуть не оторвал ухо, — перехватил руку напавшего, когда дубина была уже у самой ключицы, вывернул запястье, перебросив человека через себя. Прямо на стол, который был приготовлен вовсе не для хозяина, для гостя. Выкручивая руку, и всё так же сидя на стуле, Чэрт проговорил:

— Так вот где скрылся знаменитый Инкрустатор, которого наши спецслужбы искали много лет!

— Да, я ушёл в подполье, — прохрипел смотритель. — Но это лучше, чем стать подопытным кроликом!

— У меня есть для тебя работа, — не спеша проговорил Чэрт.

— Да? — пискнул Инкрустатор, делая жалобное лицо. — Тогда отпусти запястье!

Глава Военведа отбросил от себя смотрителя, тот проехался спиной по столешнице, свалился на пол. Когда же поднялся и потирая больную руку сел за стол, Чэрт сказал:

— Скоро здесь будет проходить агент разведки.

— Люблю делать из их черепов кубки!..

— Никаких кубков. Никаких скипетров из лучевых костей. Просто сделай ей вот что…

Бэк Гроу перехватила руку с шприцем, и загнула пальцами иглу.

— Без наркоза, — сказала твёрдо.

— Но ведь будет больно, — заметил Инкрустатор, с опаской посматривая на агента.

— Что эта боль… — скривилась в презрительной усмешке Гроу. И она была права, годы работы в Военной Разведке научили её, что единственно настоящую боль можно причинить лишь словами. А не скальпелем. — Действуй.

Чэрт провёл пальцем по животу Бэк Гроу, и подобрал капельку крови, стекающую с пупка, в котором теперь гнездился искристый сапфир. Ещё одна капля соскользнула по животу, на бедро, а потом растворилась в пурпуре шёлковой простыни. Быть может, сделала его только насыщенней.

Бэки положила Чэрту на голову левую руку, — в первую, ближайшую к ладони, фалангу безымянного пальца был вставлен бриллиант, — взъерошила волосы милого.

— Это лучший подарок из всех, что мне делали когда-нибудь! — с чувством сказала она.

— А что ты сделала с Инкрустатором? — поинтересовался Чэрт, опуская пальцы всё ниже и ниже.

— Он так не хотел… ах-х-х… — Бэк выгнулась всем телом, раскрываясь навстречу Чэрту, потом совладала с собой и закончила: — не хотел участвовать в экспериментах наших учёных… А лётное поле не было размечено… Я сделала красную разметку… Газонокосилкой… Ах-х-х…

 

Глава 7

— Я не смогу забыть тебя, я никогда не смогу полюбить другую… Я буду любить тебя вечно!.. — простонал Император. Он не мог видеть чужое счастье, — свадебные церемонии, девушек в белых платьях, — не мог, потому что знал, что никогда у него такого не будет. Начать книгу жизни с чистого листа — единственный способ жить для него. А чтобы воспоминания не мешали…

Император вынул из сумки, закреплённой на поясе небольшую коробочку эбенового дерева; поставил её перед собой на землю. Сняв всё оружие, Нэпэл завернул его в свою одежду, — сам облачился в простую белую рубаху и кожаные брюки, достав из той же сумки, — отвалив гранитную плиту в сторону, руками сделал в обнажившейся мягкой и мокрой земле углубление, распугав многоножек, ждавших под камнем наступления ночной прохлады. Опустив туда свёрток, — свою прошлую жизнь, символы того, чего он добился, — он поставил плиту на место. На шероховатой поверхности серого монолита он выбил надпись: «Здесь лежит один из великих Императоров, правивших когда-либо на Земле». Сделал это без тени хвастовства, ибо зачем хвастать человеку, уходящему в забвение вечности?

Взяв чёрную шкатулку, он отправился на запад. Он шёл, пока хватало сил; когда силы кончились, шёл, одной только волей заставляя передвигать ноги. Он углублялся в континент; уходил, пересекая речки, минуя пустыни и саванны, пока сень могучих деревьев тысячелетнего леса не укрыла его. Здесь, под разлапистой кроной, он присел на землю, облокотившись спиной о могучее древо, поставил на колени шкатулку и отпер её. Два чёрных шарика катались по отполированному дну.

Император взял шарики и, покатав между пальцев, подумал о том, что держит в руках свою судьбу. Прежде чем проглотить, подержал на языке, наслаждаясь горечью. Что такое была эта горечь по сравнению с тем горем одиночества, что сопровождало его всю жизнь, и с той химерой счастья, что маячила вдалеке, иногда приближаясь так близко, что, казалось, её можно ухватить за крыло? Почувствовав, что его конечности перестают слушаться, и последний в этой жизни сон одолевает его, Нэпэл забросил чёрный ящик так далеко, как мог. Склонив голову на узловатый корень древа, он смиренно ждал своего нового рождения и избавления от мук прежней жизни.

Здравствуй, новая эра!..

Он не знал, что делает ещё хуже…

«Кто я?» — человек без имени приподнялся с земли и застонал от боли. Расстегнув рубашку, он с ужасом увидел ряд дырок в своём животе. Поспешив закрыть раны, он всё-таки встал и пошёл через лес наугад.

«Может, я земледелец?» — думал он, разглядывая руки, выпачканные в земле. — «Нет, грязь не въелась под кожу. Таких мозолей не бывает от мотыги. Я воин? Я воин».

Вскоре воин вышел на просёлочную дорогу и зашагал по ней на запад.

Глава селения поднялся с резного деревянного кресла, завидев как из леса вышел высокий человек. На белой рубашке краснели огромные пятна. Вождь ждал, пока человек приблизится.

— Кто ты, явившийся на мои земли?

— Я не знаю. Не помню. — «Твоё имя никто, меня зовут никак…», промелькнуло почему-то в голове.

— Тогда ты мой раб. Наколи дров, раб!

Нэпэл поглядел туда, куда указывал ему человек. Рядом с поленницей и заготовленными для рубки дровами стоял огромный пень железного дерева, в трещине, рассекавшей годичные окружности, торчал топор.

Нэпэл перевёл взгляд влево. Под деревянным навесом, между свисавших с потолочных крючьев туш, лежала покрытая коричневой коркой, иссечённая колода.

Нэпэл проснулся. Неспешно открыл глаза. Рабыня лежала между его левой рукой и стеной, уткнувшись мордочкой в плечо. Это была дочь, или племянница, — подробности Нэпэла не интересовали, — человека, наказанного им за дерзость. Нэпэл мысленно усмехнулся. Тот, кто сказал, что хочет быть свободным, лишь прикрывал словами желание иметь своих рабов.

Люди в поселении боялись его — обрубок тела вождя, прибитый к колоде, ещё жил. Жило туловище, — воин позаботился о том, чтобы разум нанёсшего оскорбление умер. Боль мало посодействовала этому, а вот точечная лоботомия надёжно прервала те слабые мыслительные процессы, что электронными разрядами не давали коре головного мозга погрузиться в леность и спокойствие. Конечно, лишившись разума вождь лишился и своей законной доли мук, но зато Нэпэл предупредил возможность бунта по приказу вождя. Поэтому Нэпэл мог позволить себе такую медлительность пробуждения. И мог позволить всё остальное.

Воин повернулся к женщине. Обнял её за тонкий стан и притянул к торсу, потирая себя её телом. Для того, чтобы разбудить её и свой голод.

Насытившись, воин аккуратно уложил женщину и поднявшись, вышел из дома. По праву победителя он занял дом вождя — самый большой дом в деревне. Но роскоши в нём не было. Всего лишь три жилых комнаты и десяток кладовых, заполненных подношениями, которыми благодарное население одаривало своего царька при жизни.

Едва заселившись и смыв кровь, — дочери вождя поливали, а напарница по сегодняшней ночи тёрла бугры мышц мягкой губкой, вскрикивая, когда попадала кончиками пальцев в открытую рану (все остальные прикрывали глаза, чтобы не видеть разорванной плоти), воин лишь ухмылялся — обшарил весь дом в поисках оружия. Надо сказать, не без интереса рассматривая попадавшиеся под руку необычные вещи, которыми были набиты кладовые.

Добиться понимания от женщин ему так и не удалось: как он ни требовал принести ему оружие, те лишь растерянно смотрели на его жесты. Когда он начал выводить на песке контуры меча, они засовещались и удалились. Воин решил, что его наконец поняли, но помрачнел, увидев, как группка женщин тащит на плечах длинную лодку из толстой кожи, натянутой на костяной каркас. Обтекаемая форма чем-то напомнила им рисунок воина. Разозлившись, он стал показывать им, что ему нужно: длинное, острое… Быстро сориентировавшись, женщины вытянули под навес кресло, стол, и принесли пару вертелов с зажаренными дикими поросятами.

Воин махнул рукой, решив вести поиски после плотного обеда. Однако хорошо поесть ему не удалось — разорванный желудок не располагал к еде.

Закончив перевязку ран, воин принялся за доскональное изучение сундуков вождя. Он выносил их под навес, открывал и вынимая вещи, передавал женщинам. Те протирали пыль и выкладывали на стол. Под кипой новенькой одежды, — воин приказал женщинам сжечь своё старьё и переодеться, — лежал гибкий деревянный лук и пучок стрел. В шкатулке с золотыми монетами нашёлся стилет с рукоятью, богато инкрустированной жёлтыми лалами.

Решив, что столь скудным снаряжением не обойтись, воин сделал на поясе петлю для топора. Того самого, что предназначался для разделки туш, но попробовал вчера человеческой крови.

Вооружившись, воин прошёлся по улице, — единственной в селении, — женщины следовали за ним на почтительном расстоянии. Проходя мимо скотобойни, одна из женщин отделилась от стаи и вытащив из кармана припасённый пакетик, щедро посыпала солью раны вождя. Воин провожал её удивлённым взглядом. Потом на него снизошло озарение.

Когда женщины объяснялись с ним в первый раз, то указывали на вождя и хлопали себя ладонью по животу. Это и послужило причиной того, что воин вопреки логике принял их за дочерей вождя. Теперь он поразился собственной наивности, — женщины были наложницами.

Прогулявшись по деревне и убедившись, что всё в порядке, воин возвратился в дом. Следовало обдумать дальнейшие действия.

Он забыл всю свою прошлую жизнь. На теле ужасные раны. Враги… Они постарались… Но он вспомнит их, и придёт за их жизнями. И будет это совсем скоро.

От мыслей его оторвали женщины, с которыми он теперь делил кров и постель. Две вели под руки старика, другие несли тяжёлый саквояж.

Старика усадили на стул; отдуваясь, он взял со стола оплетённую плющом бутыль и не отрывался от горлышка в течение минуты. Воин с интересом смотрел на него. Закончив с настоем на крыльях бабочек, старец принялся за своё основное занятие. Воин отпрянул и выхватил стилет, когда старик потянулся к забинтованному животу. Лекарь помахал в воздухе пустыми руками, успокаивая пациента, и принялся снимать перевязку. Открыв раны, старик покачал головой, долго цокал языком. Женщины в страхе отвернулись.

Лекарь открыл саквояж, достал свёрток с инструментами. Извлеча из ран чужеродные куски, — в чашку полетели обломанные наконечники копий, — старик принялся соединять разорванные ткани. Внезапно он вспомнил, что забыл ввести болеутоляющее из-за того, что пациент ни разу не пожаловался на боль во время осмотра, не заявил о ней стоном или вскриком. В страхе бросил взгляд на глаза замершего пациента — жив ли тот ещё. Воин подмигнул ему — просто он не реагировал на боль. Или вообще не ощущал её.

Потом старик удалял осколки костей из раздробленного плеча и закачивал внутрь плечевой сумки затвердевающую пасту, призванную заменить кость.

Чтобы разорванные внутренности не тревожились случайными толчками, — могут разойтись швы, — лекарь сделал бандаж из листового металла.

Сделав напоследок инъекции, ускоряющие регенерацию, старец удалился. Прихватив с собой запечатанную воском бутыль цветочной настойки и шкатулку с золотыми монетами.

Воин добрался до постели с помощью женщин; уложив его, они собрались уходить. Уж не думают ли они оставить больного в одиночестве? Нет. Нэпэл взял за руку ту, что лучше всех готовила, притянул к себе. Внутренности разболелись, после того как в них покопался лекарь. Придётся сегодня женщинам быть сверху.

Он уже был здесь когда-то. В другой жизни, где его звали…

Бесконечная серая пустошь. Огромный собор, словно свинцовый клин, вбитый в равнину. Древние стены испещрены трещинами, но жизнь не скрывается в них. Лишь пауки, вырезанные из чёрного жемчуга выставляют свои мертвенно-любопытные глазки наружу, уцепившись лапками за края щелей.

Створка ворот держатся всего на одной петле. Другой створки нет и в помине. Воин коснулся истлевшего дерева, и створка рухнула наземь. Беззвучно. От терракотовой почвы поднялась графитовая пыль, окутала сгнившее дерево и поглотила, втянувшись вместе с ним в землю. Воин прошёл внутрь величественного сооружения. Упадок и запустение царят повсюду.

Он не сразу заметил две фигуры, стоявшие у алтаря. Тьма распространялась от них, питая те жалкие клочья мрака, что затаились в углах.

Он подошёл ближе. Что-то притягивало его к мужчине в плаще до пят; воин хотел заглянуть ему в лицо. И словно посмотрел в озёрную гладь. Это его лицо. Это его глаза. Малахитовые глаза, устремлённые куда-то вверх. Воин проследил по взору. На балконе стоял тёмный человек, вытянув в сторону мужчины и женщины руку с арбалетом. Большой палец лежал на спусковом крючке.

— Этот собор — твоя душа! — раздался в ушах свистящий шёпот незримого хозяина сих мест. — Наполни его! Пусть идёт праздник!

— Я так и сделаю, — хрипло сказал воин, — и для начала убью врага!

Вырвавшись из сна, он вскочил в постели и зарычал:

— Я Нэпэл! Будь проклято моё имя! Я Нэпэл…

Надо быстро вернуться. Сначала за оружием. Враг жив.

Враг жив. Нэпэл ломился сквозь джунгли, обратно к своей могиле. Враг жив. Император подгонял себя, повторяя эти два слова. Снова и снова.

Вырвавшись из тёмно-зелёных, истекающих липким соком, когтей леса, штурмовик оказался на поляне. Посреди неё возвышалась каменная громада, сложенная из грубо обтёсанных прямоугольных блоков. У изумрудных стен джунглей лежали каменные плиты — строительство храма продолжалось. Восточная стена была не окончена; огромный пандус, по которому поднимали строительный материал, был насыпан лишь до половины от высоты законченных стен. Участки земли у фасада храма были замощены камнем. На свободном пространстве ещё торчали обгорелые столбы — эту часть джунглей расчистили совсем недавно.

Полуголые люди, выкорчевывавшие оставшиеся пни, вскинули головы, прислушиваясь к крику человека, стоящего на вершине сооружения, и обернулись в ту сторону, куда он им указывал.

Нэпэл отстегнул от пояса топор.

Корчевщики хватали копья, сложенные неподалёку, и бежали к штурмовику.

Штурмовик сделал навстречу врагам пару шагов. Качнулся всем телом в сторону, пропуская листовидный наконечник и ударом топора в незащищённый доспехом живот отбросил врага под ноги подбегавшим. Со страшной силой метнул топор им навстречу; задние не поняли, почему ноги у переднего стали заплетаться. Топор прмелькнул быстро, враги не успели заметить его.

Встретив нового противника ударом в рёбра, — его удар Император жёстко принял выставленным предплечьем, — Нэпэл опрокинул его, тяня за плечо в сторону и одновременно делая подсечку. Перехватывая удары следующего неприятеля, обеими руками, штурмовик наклонился вперёд, ударяя его плечом в лицо, а ногой через своё плечо обрушиваясь на затылок подбегающего врага. Оттолкнув от себя поверженных, воин взлетел в воздух и ударил ногами сразу двух желавших ему смерти. Но запаса полёта хватило ещё для того, чтобы вскользь задеть и третьего, ломая ему челюсть. Опустившись на поджатые ноги, Нэпэл опёрся на руки и распрямил конечности. Удар ногами пришёлся в грудь и живот новому воину, — треснула грудина и лопнула брюшина, давая кишкам путь наружу.

Из промежутков меж колонн выбегало свежее подкрепление, спускаясь по центральной лестнице на площадку. Штурмовик уже разогрел своё тело, — суставы стали гибкими, связки эластичными.

Перехватывая руки, несущиеся к нему, Император выламывал их и прерывал жизни врагов резкими ударами в шею, грудь, живот, или выводил из строя их тела. Перебрасывал неприятелей через себя, ломал позвонки.

Разбрасывая врагов и проклиная себя за то, что как дикий зверь выломился на свободное пространство из леса, Нэпэл рвался к мегалиту. Надо было подождать темноты, и под прикрытием Защитницы и Спасительницы, тихо пробраться к своей могиле. И провести свою окончательную эксгумацию.

Добравшись до ступеней, Император разорвал кольцо противников и взбежал по лестнице. Оказавшись внутри храма, он метнулся к гранитному надгробью и приложившись плечом, отвалил в сторону.

Когда неприятель проник под крышу, Нэпэл уже стоял с глефой в руке.

На секунду туземцы застыли с благоговейным ужасом взирая на него, а потом уронили оружие и пали на колени перед Императором, бережа глаза от соприкосновения с взором его. Нэпэл двинулся к выходу, и люди расползались в стороны, освобождая дорогу перед своим Владыкой.

 

Глава 8

— Возможно вам будет интересно узнать, — прошлогодней листвой прошелестел Экситон, — что три девушки, с которыми Инквизитор общался в разное время, вчера впали в глубокую кому…

— Подробности!.. — Чэрт отодвинул стопку незаконченных директив.

— Все три девушки проживали в разных городах и достаточно давно не общались друг с другом. — Разведчик по-кошачьи мягко опустился в кресло, закинул ногу на ногу. — Вчера, ровно в семь часов вечера, спонтанно погрузились в коматозное состояние. Они находились под наблюдением Военной Разведки, и как только нам было сообщено о произошедшем, девушек доставили в лабораторию в бункере В-800. Спустя десять часов реакции на внешние раздражители не появилось… — бархатным голосом закончил Экситон.

— Немедленно найдите всех остальных, кто когда-либо был знаком с ублюдком, и возьмите их под наблюдение!

— Хорошо…

Прагэр задумался, потёр лоб.

— Что у них было общего с этой тварью?

— Нам не удалось точно выяснить, — Экситон разглядывал лезвия ногтей.

— Оставим это. Мы убьём его и так.

— Как нам выйти на след этого ублюдка?

Экситон оторвался от правки ногтей, специальную циркониевую пилочку с алмазным напылением заложил в кожаный футлярчик, застегнул его аккуратно на пряжку, и только потом поглядел на Сэйпога, поверх очков.

Чэрт усмехнулся, проговорил:

— Сейчас здорово пригодился бы мозг Шейрупа. — Возможно, глава Военведа вспомнил бывшего советника чтобы продемонстрировать реакцию офицера Прагэра остальным. — Шейруп в таких делах съел кислотного мутанта.

— Найду — прикончу! — бросил Прагэр.

— Такому мощному союзнику, как Шейруп, можно было бы простить столь малые прегрешения. — Сэйпог сделал ударение на последних словах. — Однако, его нет на нашей стороне фронта, нам придётся обходиться без него. И мы справимся сами. Будем исходить из следующих соображений: тварь хочет отомстить нам, в первую очередь, ударив по самому нашему слабому месту. По девушкам. — Лицо Главы Гибеша омрачилось.

— Да уж, — усмехнулся Чэрт, — Бэки — слабое место… Сомневаюсь… Она кого угодно разотрёт по стене.

— Только не этого выродка. Чёртово отродье не берут наши пули. Учёные говорят, что его шкура составлена из иридиевых ядер. Они успели прозондировать его во время последнего боя, облучали прямо из машин слежения. И потеряли след — он будто в воздухе растворился, — апатично говорил Прагэр. Выковыривал стилетом забившуюся в щели между чёрными стёклами и оправой пыль. Не сняв очки.

— Заряды, утяжелённые урановым сердечником, разрывные боеприпасы — у нас есть оружие против такой брони, — заметил Сэйпог.

— Мы заставим поверить его, что наши девушки в бункере Г-809, - проговорил Чэрт. — Разыграем сцену их перевода в укрытие. В их роли будут выступать особые спецагенты. Выродок будет пытаться прорваться туда, где находятся девушки. В бункер.

— Перекроем все восточные направления… — Экситон замолк на секунду, только для того, чтобы опробовать остроту ногтя языком и мило улыбаясь, облизнуть губы, окрасив их в чёрный. Довольно закончил: — …И поставим засаду на Ксиартском транспортном узле. Мы прижмём ублюдка…

— Вычисли-ка вот этот несобственный интеграл от вырожденной гипергеометрической функции.

Женщина черкнула что-то на листке бумаги, протянула маленькому, лет пяти, мальчику.

Прагэр неспешно прошёл мимо них и остановился в паре метров. Стал всматриваться в толпу, параллельно нечаянно подслушивал чужой разговор.

— Расскажи лучше сказку… — протянул ребёнок. — Про Чёрного Пропеллера…

— Ну хорошо. А ты пока решай. Договорились?

Мальчик поспешно схватился за шариковую ручку. Начал строчить что-то, почти и не глядя на бумагу. Вслушивался в рассказ матери, смотря на её лицо.

— Чёрный Пропеллер по прозвищу «Грозовая Туча» на своём одноместном бронированном вертолёте поднялся к воздушной цитадели Клана Пчёл. Когда он пытался влететь внутрь через главный шлюз, враги вывели из строя ведущий винт. Летательный аппарат потерял управление, и его закрутило. Чёрный Пропеллер прокричал по рации своей оставшейся на земле подруге Метке Смерти: «Стреляй!» Метка сбила вертолёт из ракетницы, правда, со второго раза, — взрыв от первого выстрела обжёг Чёрного Пропеллера. Вертолёт рухнул вниз, но Чёрный Пропеллер уцелел. Хоть с трудом, но выбрался из горящей машины. Через пару минут вниз спустились и воины Клана, и вот тогда стало по-настоящему весело… Как поживает наш интеграл?

— Я всё сделал! — радостно вскричал ребёнок.

Женщина взяла листик и просмотрела выкладки. На некоторых местах задумывалась, поднимала глаза к небу, просчитывая в уме то, что мальчик не стал записывать, сократив. Всматривалась в гипнотизирующие строчки формул, потом добралась до конца, с заметным трудом.

— Молодец! Всё правильно! — воскликнула с удивлением.

— Теперь расскажи мне ещё что-нибудь! — возликовал мальчик.

— Обязательно! Нам пора отдохнуть! Я тебе расскажу одну историю, которая произошла с нашим Императором, — многообещающим тоном говорила женщина, мальчик же сморщился. — Не волнуйся, эта история интереснее любой сказки, — приободрила она сына и, взяв на руки, продолжила: — И ещё, она давно уже стала легендой. Легенда эта о том, как наш Император поборол ужасного монстра…

Чёрный силуэт возник в толпе.

…И пришёл монстр из нерассказанной легенды…

Прагэр видел в пробелах между людьми в толпе, как враг извлекает из складок плаща огромный меч. Поднимает его…

— Быстро! Освободите перрон! — Прагэр закричал во всю мочь, подняв вверх руки. Наверное, это были не те слова…

Люди удивлённо смотрели на него, замедляя шаг.

— Имперский агент! — закричал Прагэр, подняв руку с кожаным удостоверением и вшитым в него значком власти.

Инквизитор поднял двуручник над головой.

Офицер выхватил короткий автомат и впервые оружие дрогнуло в его руках: в зоне поражения, между ним и врагом, находились десятки непричастных людей.

Монстр из легенды ударил мечом, сверху наискось, разрубая пополам сразу пять человек. Кровавый вихрь отбросил ближайших людей в толпе.

Прагэр бросился к врагу сквозь толпу, разбрасывая попадающихся ему на пути, упал на колени и, проскользил последние метры в крови, стреляя в приближающееся тулово Инквизитора. Удар меча он остановил в последний момент, выхватив из-под плаща свой клинок, в двух пальцах от шеи.

Вторая атака отбросила его на пару метров по опустевшему перрону. В этот момент отряды солдат, сидящие в засадах в ямах между рельсами, под поездами, и агенты в штатском, оставшиеся на платформе, когда люди укрылись в вагонах или вовсе убежали с неё, перекрыли все выходы и стали стягивать вокруг преступника кольцо.

Офицер Прагэр отступил за линию титановых щитов и взял в руки мегафон:

— Сдавайся! Именем закона!.. — было глупо предлагать это после всего, но Правила Тритона агенты Империи придерживались всегда. Даже перед тем, как пристрелить ублюдка.

— Закон — ничто!

— Для тебя! Но не для нас!

— Я стою выше законов!

— Кто выше закона — не гражданин Империи!

— Я вне общества!

— Оно давно отвергло тебя! Ты преступник, и мы тебя уничтожим!

— Тогда для чего мне сдаваться?

— Пусть это будет твой последний шанс доказать что в тебе осталось что-то человеческое!

Инквизитор рассмеялся.

— Я не человек! Даже не гуманоид! Я горжусь тем, что не принадлежу к вашему мерзкому племени!

Бессмысленный, ни к чему не ведущий разговор стал утомлять офицера Прагэра.

— Уничтожьте его!

Инквизитор с размаху воткнул меч в бетон и сделал над гардой какие-то пассы руками. Вырвав меч из платформы, он развернулся и поспешил отсюда; имперские солдаты открыли огонь на поражение. Отверстие, оставленное клинком, расширялось; платформу прорвала чёрная дыра метрового диаметра, затянутая словно чёрной плёнкой. Воины оббегали её, преследуя преступника, несколько десятков окружили провал, направив на него оружие.

Плёнка выгнулась, будто что-то пыталось пробраться с той стороны. В следующую секунду из недр дыры выпрыгнула тварь, — соединение трёх тонн стали и живой — или мёртвой? — ткани, синтезированной в чуждом мире, — разметала воинов и ударилась о стенку подошедшего поезда. Пробив окно, чудовище вбросило своё тело внутрь вагона, разрубая высунувшимися наружу по всему телу лезвиями плотно сидевших людей. Схватившись длинной лапой за стенку, она пробила следующее окно изнутри и, пролетев пару метров над платформой, разрывая воинов, опять ворвалась в вагон. Миновав его зигзагами за четыре секунды, даже не касаясь земли, помогая себе многосуставчатыми руками, тварь оставила горы трупов и метнулась было дальше по платформе, к выходу с вокзала. Толпа воинов разошлась перед ней, оставив на поле боя с десяток фигур в чёрных плащах. Мгновенное слаженное движение, — и цепи обвились вокруг шести лап твари, растянули их в стороны. Спецагент подскочил к чудовищу, распластанному на бетонных плитах, и стал разбивать её металлический череп одновременно двумя кувалдами. Ещё двое спецагентов, в то время как остальные с трудом удерживали бьющуюся о бетон тварь, подошли сзади и перепиливали циркулярными резаками автоматические приводы, ведущие к конечностям чудища из глубин биомеханической туши. Через минуту к платформе подогнали асфальтоукладчик с ближайшей стройки, и тварь окончательно вкатали в бетон. Спустя ещё пару минут началась тщательная дезинфекция местности, — даже плиты были сняты и упакованы в специальные контейнеры для последующей перевозки в лабораторию. Загадочный провал был также вырезан, заложен свинцовыми плитами во избежание проникновения новых тварей в земной мир, и отправлен в лабораторию в бункере.

Прагэр медленно шёл по платформе вдоль искорёженного электропоезда. Усилием воли он отключил свой левый глаз, чтобы не видеть то месиво, что было в вагонах. Чистильщики рассортировали крупные фрагменты по пластиковым мешкам, — слава богам, непрозрачным! — подумал офицер, — скребками собирали кровавую кашу со стен и скамеек. Крепкие эти люди, чистильщики, всякому агенту фору дадут. Если что случится, всех солдат выбьют, к примеру, — последняя надежда Империи…

Инквизитор исчез, растворился в воздухе. Его даже не смогли ранить. Враг опять ушёл безнаказанно. Но это в последний раз.

Прямо перед Прагэром как ни в чём ни бывало прошёл работник в синем комбинезоне, с цилиндрическим баком в руке. За белыми стенками переливалось что-то красное. Офицер с трудом подавил очередной приступ тошноты и, наклонив голову, уставился в башмаки. Рядом с его ногой лежал измятый листок, на нём что-то было написано.

Интеграл от вырожденной гипергеометрической функции…

Тошнота мгновенно уступила ярости. Сейчас только гнев подступал к горлу Прагэра. Ублюдок!.. Как он смел причинить вред людям! Женщинам! Детям!

— Офицер Прагэр, сегодня утром, ровно в восемь часов, одна из девушек проснулась, — отчеканил донесение дежурный офицер.

— С ней уже поговорили?

— Нет. Боюсь, это невозможно. Она сошла с ума. Бьётся в постоянной истерике, пытается перегрызть себе вены на руках. Врачи ввели ей успокоительное. Обследование головного мозга показало, что все нейронные связи разорваны. Фактически, её разум безвозвратно потерян. Осталось только тело, которое, руководствуясь заложенной кем-то — а кем, мы знаем, — программе, пытается себя уничтожить. Смерть в данной ситуации для неё действительно лучше, чем ожидание естественного конца в стенах психбольницы.

— С чем связано её пробуждение?

— Врачи не могут дать ответа.

— Что произошло в восемь часов? — размышлял вслух Прагэр. — Погоня за Инквизитором… Стычка на вокзале… Тварь из преисподней… Тварь! Наши агенты убили её в восемь! Что учёные говорят о киборге?

— Специалисты обследовали останки. Им всё ясно. Вопросы возникли только относительно источника энергии…

— Тварь питалась энергией девушки! — ну конечно, ведь всё так просто. Ну и что, если не совсем научно? Прагэра это мало интересовало. Наука — дело совсем иных имперских служб. — И у Инквизитора в запасе ещё два таких чудовища! И десятки потенциальных кормилиц новых монстров…

— Что нам делать?

— Будьте готовы ввести им яд по первому приказу. Мы не можем позволить тварям убивать людей. Когда они появятся снова, мы просто отсечём источники их питания. У нас нет другого выбора. Да?..

Дежурный замялся, но потом всё-таки произнёс:

— Когда глядишь на них, таких беспомощных, неразумных… Поневоле подкатывает жалость.

— И у меня тоже… Но если мы оставим их, они всё равно погибнут, когда мы убьём оставшихся монстров, а при этом мы потеряем много людей… Их смерть будет на совести Инквизитора. Все, кто сталкивается с ним, точнее те, к кому он «прилипает», впоследствии испытывают муки… А он получает от этого извращённое удовольствие… Но скоро с этим будет кончено…

— У этого… — глава Военведа запнулся, подбирая подходящее слово. — У этого ублюдка нет совести. — Чэрт поднял голову. — Он сам так когда-то заявлял. Без стыда.

— Какой у тебя меч! — произнесла на военном совете Бэк Гроу с восхищением, не удержавшись. — Я заметила его даже тогда, когда под пятками у меня были бомбы. Кто его выковал?

— Когда его ковали в горне, — усмехнулся Прагэр, — я не рискнул бы приблизиться даже к кузне. Его выковал Император.

— Да? — поразилась агент.

— Да, — подтвердил офицер. — Сначала Нэпэл закалял его в своей плоти, потом Император клинком, раскалённым собственной кровью, дважды пронзил Инквизитора, — будь проклято это тёмное имя! Меч пролетел сквозь ад, — ядерный ад, — и поразил Трейса. В самое сердце. Оттуда я и достал его, когда спустился в преисподнюю.

— Я считала, что он так и остался в груди преступника — ведь Император выпустил меч из руки, и тот догнал Инквизитора.

— Должно быть, преступник вытащил его, и бросил вниз, — рассуждал Прагэр. — И попал в Трейса. Его труп, и трупы староимперских солдат, не сгорели. Они… окаменели. Нет, стали чёрнометаллическими. Учёные твердят что-то про наложение краёв параллельных миров. Инквизитор стянул миры, чтобы спасти свою шкуру — насчёт того, как ему это удалось, пока молчат.

— Ты ведь знаешь наших учёных — прикажи, и они хоть в ад откроют портал, — вмешался Сэйпог. — Скоро всё узнают, и нам объяснят.

— Они говорят, что произошло замещение материи, — продолжал офицер. — Миры обменялись сувенирами. Чёрный металл принял форму нижней части бункера, остался в нашем, а нижняя часть бункера оказалась в том мире.

— Так Трейс и его солдаты могут быть живы! Раньше это не приходило мне в голову! — тихо прошептал Чэрт, переглянулся с Сэйпогом. Остальные, не слыша его, продолжали вести разговор.

— На нём кровь двух великих Императоров и одного демона, — уважительно сказала Бэк.

— Неплохое начало, — ощерился Прагэр, — но когда начнётся следующая война, на нём будет ещё больше крови!

Их беседа продолжилась, но вернулась к прежней направленности — военной. Чэрт вкратце описал ситуацию на Явае — остатки вражеских солдат обнаружены и уничтожены. На руинах развёрнута военная база, ведётся строительство долговременных оборонительных сооружений и бункеров. Присутствие командарма на острове больше не требовалось, и можно было перестать летать всё время туда и обратно, сосредоточив всё внимание на поимке государственного преступника Инквизитора.

Но потом разговор стал замедляться, и паузы между репликами становились всё дольше, — обсуждать, казалось, больше нечего. Все сидящие в комнате погрузились — или были погружены? — в транс. Сидели ровно, с открытыми глазами.

Трофейный меч, который офицер прислонил к коленям, шевельнулся, сполз мягко на пол и, увлекаемый неведомой силой, медленно поплыл по каменным плитам, оставляя в них расходящиеся в стороны круги.

Прагэр отчаянно желал схватить оружие, но не мог пошевелить и пальцем. Так же, как и все остальные. Только глаза слушались их, — возможно потому, что глаза зерцало души, а душу обуздать невозможно.

Чэрт хрипел от натуги, пытаясь шевельнуться хоть немного, глаза наливались кровью, вылезали из орбит. Он неотрывно смотрел на Бэк Гроу, а та сначала опустила веки, будто поняв безвыходность ситуации, в которой они все оказались, а потом, будто почувствовав устремлённый на неё взгляд, посмотрела в ответ — быть может, в последний раз, подумала про себя. Экситон был спокоен как всегда, и взгляд его холодных серых глаз был способен парализовать кого угодно. Если б он сам не был сейчас парализован. Он не предпринимал попыток сбросить оцепенение. Сэйпог анализировал ситуацию.

Дверь легонько скрипнула, открываясь перед клинком, как перед военачальником её открывают стражники, только сейчас вместо стражи действовала невидимая сила. Трофейный меч плыл в сторону дверного проёма, но гарда сильно замедляла его продвижение, словно сопротивляясь, не желая оказаться в руке врага.

Прагэр напрягся, пытаясь двинуться, понимал ведь, что пройдёт пара секунд и меч, что так важен для врага, исчезнет за дверью. Он смог наконец пошевелить языком, пробежал им по зубам, чувствуя, что возвращается чувствительность. А когда ожили и голосовые связки, закричал так, что горло чуть не треснуло. Крик словно разрезал незримые путы, спугнул наведённый врагом паралич. Услышав голос своего хозяина меч взлетел, сорвав уже закрывавшуюся за ним дверь с петель, метнулся в руку Прагэра с такой силой, что ударил офицера об настенную дубовую панель.

— Тварь!.. — подхватил Чэрт крик офицера, в отличие от его осмысленный, но не менее яростный. Вместе со слюной кровь брызнула из его рта, — это сосуды лопнули от напряжения. Но ценой этого, — и ещё красных белков глаз, — глава Военведа сумел преодолеть паралич. — Этот ублюдок хотел добраться до нас! Мы его достанем! — обещал он, тормоша Бэк Гроу, в то время, как Прагэр приводил в подвижное состояние Сэйпога и Экситона, но не массажем, как Чэрт, а сильными ударами в солнечные сплетения. — Мы его прикончим! Сегодня же!..

Инквизитор стоял на крыше вагона, когда услышал за спиной клёкот вертолётов. Две боевых тройки летели параллельно товарняку, по обе стороны от него.

Стальные болты взрезали крышу вагона по всей длине; в облаке щепок Инквизитор перепрыгнул на следующий вагон. Стрелок на геликоптере вновь нажал гашетку. Ещё один, из второй тройки, присоединился секундой позже.

Инквизитор изогнулся, уворачиваясь от снарядов, — утяжелённые плутонием стальные цилиндры сорвали левую полу плаща, — бросился навстречу по линии огня по проваливающейся крыше вагона и оттолкнувшись, допрыгнул до вертолёта, схватился за полоз.

— Лети прямо! — проговорил третий пилот из второй тройки в микрофон. — Я срежу его!

Пилот атакованного геликоптера выровнял траекторию.

Тройки всё ещё летели параллельно путям. Один из вертолётов не снижая скорости повернулся, и продвигался по прежнему курсу, но уже боком. Пулемётчик привычно наставил перекрестие прицела, между лопаток преступника, и вдавил до отказа курок.

Пилот атакованного вертолёта почувствовал, как огромная тяжесть тянет машину вниз. Он не успел дёрнуть штурвал на себя, — стальная полоса разорвала геликоптер на две части.

Инквизитор оказался на земле. И продолжил свой путь к бункеру.

Навстречу выбегали люди в противогазах. Он вдохнул полной грудью зоман. Почувствовал, как серые тельца праха ускорили движение в венах. Жилы растянулись, безвозмездно даруя телу невероятную гибкость. У людей из породы тех, кто сможет повторить хоть один его финт мечом, следующую неделю связки будут молить ланцет хирурга целиком ампутировать конечности, чтобы боль не поступала больше в головной мозг по надорванным нервам.

Там, впереди, в бункере, люди, которых он больше всего мечтает убить. Они дрожат от страха, они истекают липким ужасом. Они забились в стальную коробку на глубине километра, думая, что она убережёт их. Но на самом деле они сами себя загнали в ловушку. Там, на глубине, ему никто не будет мешать. Он убьёт их. Медленно. Он будет отрезать от них полоски толщиной в миллиметр и скармливать им. Он заставит их есть собственную плоть, кричащую от боли. Он будет вытягивать из них нервы, наматывать на их же оголённые кости и наблюдать, как тела распадаются на части. Он будет отламывать от их костей по осколку и заливать туда свинец. Он будет вонзать в их тела тонкие деревянные иглы, поджигать их и смотреть, как огонь горит часами, питаемый подкожным жиром. При свете медленно горящих тел он будет обладать всеми тремя женщинами. Сначала он будет пытать Арну, на глазах Нэпэла. Потом Бэк Гроу будет услаждать его тело до тех пор, пока он не пресытится, а Чэрт будет смотреть на это. Чёрный Сапожок будет умолять убить её, но он заставит её жить до конца, пока её плоть будет в состоянии ублажать его. Потом все те, кого Нэпэл называет своими друзьями, все они, умрут. Перед лицом Императора. И тогда наступит очередь самого Нэпэла.

Не встречая охраны, Инквизитор спускался по винтовой лестнице на глубину.

Что это? Почему бункер пуст? Почему здесь никого нет? Всё вынесено… Нет ничего… Голые стальные стены…

Грохот родился на поверхности и приближался — это смыкались створки дверей, выдвигающиеся из стен, падали с потолка многометровые свинцовые блоки, автоматической сваркой соединялись швы. Послышался шум льющейся воды — промежутки между дверьми заполнялись гидрозащитой.

Тюрьма для демона усиливала свои границы.

— Ублюдок у нас в руках! — проговорил полковник Военного Ведомства Ранник в рацию. — Приступаем к стадии «Саркофаг».

Задание было выполнено, малой кровью. Осталось только дождаться бетономешалок, подумал военный, и они зальют тварь жидким камнем, навеки погребя преступника там, где ему будет лучше всего — поближе к аду.

Всё-таки, на целых три километра ближе, ухмыльнулся Ранник.

Туман перед глазами… Очертания стен и чёрной фигуры перед штурвалом дрожат, в окнах одно плывущее марево. Последствия отсутствия в течение минуты кислорода. Оживший и проголодавшийся мозг выкидывает неприятные штуки с восприятием.

Машинист Зоддер приподнял голову, едва сердце снова начало биться. Болезнь спасла его — активатор пробудил электрическим импульсом сердце, переставшее сокращаться после тычка преступника. Враг стол перед пультом, смотря в лобовое стекло, высвечивающее полупрозрачные информативные надписи. Тигар и Фарод мертвы. Одному убийца рывком свернул шею, схватив за подбородок и затылок, второго вывел из строя страшным ударом локтя в скулу. Солдаты ещё держались на ногах, когда враг метнулся к машинисту и ударил вытянутыми пальцами в левую сторону груди.

Надо взять у мёртвого солдата револьвер и прикончить тварь. Зоддер глянул на ближнего воина, Фарода. Достать оружие бесшумно не получится, солдат лежит на боку, прижав кобуру своим телом к полу. Перевернуть тело, расстегнуть застёжку кожаного футляра, прицелиться, — ах да, ещё и снять с предохранителя, — нажать на курок. Если не получится обезвредить преступника с первого выстрела, то второй Зоддер сделать не успеет. Тигар лежит на спине, но находится в поле периферийного зрения убийцы, Не стоит даже рисковать, добывая оружие. Есть кое-что более надёжное и смертоносное.

Инквизитор N2 стоял за рычагами управления грузовым поездом. Позади клона в кабине лежал машинист и трупы двух солдат сопровождения. Но Инквизитор N2 был уверен, что там три трупа. Ведь он убил каждого.

Машинист протянул руку и тихо открыл дверцу в стенке отсека. Медленно снял с крепления аварийный силовой кабель и стал подниматься, сжимая в руке рукоятку зажима на его конце. Осторожно, на цыпочках, Зоддер сделал шаг к Инквизитору, ещё один, и наклонился вперёд, вытягивая змею, распахнувшую пасть, — энерговод с зажимом, — к затылку врага.

Инквизитор приблизил лицо к экрану, читая строковые сообщения о состоянии системы. Кабель натянулся на предельное расстояние, зубья зажима касались волос на затылке Инквизитора. Ещё миллиметр. Ну же! Ещё немного!

Инквизитор резко повернулся, делая подсечку и перехватывая рукоятку силового кабеля. Он стоял над Зоддером, раздумывая, укусить зажимом лицо машиниста, или просто зарубить его, когда лицо человека озарилось просветлённой улыбкой. Одной рукой Зоддер схватил щиколотку Инквизитора, а другую выбросил навстречу зажиму. Зубья сомкнулись на ладони, а машинист замер на полу в недоумении.

Сполохи электрического огня не объяли ни его, ни врага, шары жёлтого света не закружились по салону, прожигая пластмассовые панели. Спустя секунду пришла боль; из плеча брызнула кровь. Отнятое предплечье повисло на зубах энергетической змеи. Инквизитор криво усмехнулся, и подняв кабель повыше, вонзил клинок в грудь Зоддера, проворачивая во избежание повторного воскрешения. Человек хрипел и теряя пальцы, пытался задержать меч. Захлёбываясь кровью, Зоддер выплюнул в лицо Инквизитору:

— Будь ты проклят, тварь!

Инквизитор N2 дёрнул рычаги и тяжёлый состав ушёл влево, разрывая колёсами рельсы. Глубоко вгрызаясь в бетон стальными дисками, груженый рудой эшелон нёсся по дороге.

Проломив пару лёгких шлагбаумов, поезд разнёс на составляющие стальные плиты стену и расшвыряв жёлтые машины строителей с огромными вращающимися цилиндрами на кузовах, врезался в приземистую бетонную коробку, где начинался спуск в бункер. Вагон за вагоном вминался в здание; крошево из бетона и железной руды взлетало в воздух. Инквизитор N2 мчался по крышам, убегая от рубящих осколков.

Когда крошево осело, клон вернулся к заваленному мусором ходу. Шёл, стреляя с двух рук в возникавших из укрытий солдат. Пройдя между смятых вагонов, прицепленных последними, и потому уцелевших, Инквизитор N2 погрузился в царство хаоса.

Утопая по колено в мусоре, он начал раскапывать руками лаз к люку, ведущему под землю. Расшвыривал огромные обломки бетонных плит и человеческие тела, перемешанные с ними. Забравшись, наконец, в камеру с распределительным щитком, клон нажал на рубильник, отпирающий все запоры и усевшись перед растворившейся дверью, стал ждать.

Инквизитор почувствовал едва заметное сотрясение, идущее сверху. Заинтересованный, подошёл к двери и стал прислушиваться. Через пару минут лязг расходящихся створок возвестил об освобождении. В открывающуюся щель хлынул поток воды, всё нарастающий, и подхватив Инквизитора, швырнул спиной о стену. Удар такой, что у нетренированного человека почечные лоханки заполнились бы кровью, а печень превратилась бы в желе. Для него мелкие неудобства. Это уже было не важно. Главное, — он свободен.

Сотни тонн воды, выполнявшей роль гидрозатвора, заливали бункер. У дальней стены произошла серия мелких взрывов, — от удара о стену сработали плавающие мины. Инквизитор выдохнул остатки воздуха, засорявшего лёгкие, и склеил лёгочные пузырьки. Поплыл по шахте лифта вверх, мимо оставшихся мин, электрических ловушек, вытягивающих усики электродов. Поднимался вверх, перерезая сети из колючей проволоки, натянутые поперёк шахты.

Навстречу метнулась стайка кольчатых червей, — особая порода, гордость генетических лабораторий Военведа, это Инквизитор знал ещё со времён бытности своей штурмовиком, — отпрянула после первой неудавшейся атаки. Проткнуть кожу из ядер иридия, составленных впритык, не так-то просто. Изготовились ко второй атаке, нацелившись на глаза и ноздри. Инквизитор широко раскрыл рот, — облегчил червям задачу, — впустил всех особей внутрь себя. И сжал челюсти, отрезав им путь к отступлению. Продолжил подъём.

Верхние двадцать метров ему пришлось лезть по стене шахты, впиваясь пальцами в стыки металлических листов. Разрубив последнюю колючую сеть, он выбрался в комнату с распределительным щитком.

— Кто ты?

Инквизитор всмотрелся в лицо клона — для этого ему пришлось задрать голову. Клон превышал его ростом на три головы.

— Я — это ты. Враги Нэпэла скопировали меня с тебя в момент взрыва и поместили в это тело. Я почувствовал, что тебе нужна помощь.

Инквизиторы поднялись на поверхность. Плотный автоматический огонь ударил из засад, как только они выпрямились во весь рост. Инквизитор вырвал автоматы из кобур и стрелял, подавляя огонь имперских воинов. Пули солдат, рикошетившие от его тела, вырывали клочья из клона. Закончив, Инквизитор уронил оружие с опустевшими магазинами, склонился над Инквизитором N2.

— Не бросай меня! — хрипел клон. Из ровного ряда дырок в грудной клетке, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга, толчками выбрасывалась кровь.

— Ты что! Как я могу так поступить? — с сарказмом проговорил Инквизитор. Он достал из кобуры у колена пистолет.

— Что ты хочешь сделать?

— А ты как думаешь? Что бы ты сделал?

— Ты не можешь убить меня!.. Себя!!!

Преступник нажал на курок, и голову клона пробила пуля.

— Инквизитор один, и он уникален!

Ранник увяз по колено в жидком камне. Он медленно погружался, был бы в серой густой массе по плечи, если бы под ноги не попало что-то широкое и плоское. Похожее на сорванное крыло грузовика.

Полковник попытался вытянуть ногу и чертыхнулся, чуть не потеряв равновесие. Не хватало ещё рухнуть на спину и задохнуться до прибытия подмоги. Ранник представил, как вязкое вещество проникает в его ноздри и глотку и затвердевает там. Кошмар помог Раннику сделать своё положение более устойчивым. Вытерев грязные руки об и без того перепачканный мундир, он провёл наиболее чистой, тыльной, стороной руки по лбу, отбрасывая слипшиеся в крови волосы — разлетающееся крошево едва не сняло с него скальп. Спасибо лейтенанту, что прикрыл его собой, иначе пустяковыми царапинами дело не обошлось бы. Полковник вспомнил, как клинообразные полосы металла воткнулись в грудь Одлина.

Чёрное пятно встревожило Ранника. Проморгавшись, — пыль, поднявшаяся от столкновения, вкупе с текущей кровью, разъедала глаза, — полковник увидел Инквизитора, стоящего в трёх метрах, там, где начиналась твёрдая земля.

— Иди сюда! А, боишься?

Инквизитор лишь скрипнул зубами.

— Ты ведь не пристрелишь меня. Тебе хочется пытать меня. Ну что ж, я к твоим услугам! Иди сюда!

— Скоро бетон начнёт застывать и сжиматься. Даже если к тебе успеют, ты лишишься ног. Бетон втечёт в полости в твоих бедренных костях, тебя будут выпиливать из камня циркулярной пилой.

— Ничего, отдел механики мириусского госпиталя сделает мне титановые самоходы. Тогда я приду к тебе и наступлю тебе на горло!

Инквизитор зарычал и потянул из ножен меч, но стерпел-таки.

— Оставь иллюзии — ты утонешь раньше, чем они прибудут. Бетон просочится сквозь твои сжатые зубы, проникнет в лёгкие и желудок. Сжимаясь, он порвёт все твои ткани, и даже тела твоего не найдут.

— Что ты хочешь от меня? — пропустил через сомкнутые челюсти полковник.

— Протяни мне руку, и я вытащу тебя. Стань рядом со мной. Я сделаю тебя таким же, как я. Твоё тело станет не бояться свинца. Ты будешь выше всех, над всеми. Законы людей и Империи написаны не для тебя. Я покажу тебе серый мир, мир давший мне мою силу. Мы обретём власть над Империей, убив Императора.

Соблазн слишком велик. И лицо Одлина, уходящее в бетонные глубины подталкивает к нему. Так не хочется умирать.

Пуленепробиваемое тело в обмен на потерю того, что образует сущность человека? Жизнь, в которой ему придётся служить преступнику и убивать невинных людей? Для этого Одлин закрывал его собой?

Полковник сделал самый важный в жизни выбор.

Нет.

Нет, ты не обретёшь власти над Империей, даже если убьёшь Нэпэла. Потому что, в Империи живут такие люди, как я.

Со счастливым лицом Ранник опрокинулся на спину и погрузился в бетонное море.

 

Глава 9

Император вышел на лесную полянку; здесь стояла старая покосившаяся изба, вросшая в землю, подоконники почти на уровне земли. За избой виднелись огороды, ныне заброшенные. Высокие травы отвоевали место у культурных, но более слабых, растений. На прогнившей насквозь скамейке перед домом сидел заросший бородой крепкий мужик, сидел, отгоняя ногами дворовых собак от миски с едой, стоящей перед ним на земле. Изредка отщипывал от каравая и, обмакнув в миску, отправлял в рот, роняя крошки на бороду.

— Привет хозяевам дома!

Нэпэл подошёл совсем близко, а собаки так и не предупредили хозяина о появлении незнакомца. Разглядев псов поближе, Император подумал, что псы по-своему мстят хозяевам за свои завалившиеся от голода бока, за покрытую струпьями шкуру.

— И тебе привет! — пробасил бородатый мужик.

Домочадцы, высыпавшие из избы, — шестеро детин разбойничьего вида, — перешёптывались в сторонке, искоса поглядывая на Императора.

— Мы с сыновьями как раз собирались пообедать!

— Я вижу! — Император бросил брезгливый взгляд на миску, вокруг которой вились собаки в надежде утащить кусок.

— Нет, это так, второй завтрак! А сейчас будем есть по-настоящему! Не разделишь с нами трапезу?

— Отчего же? — согласился Нэпэл. Всё равно делать больше нечего…

Хозяин завёл его в грязные сени, проронив невзначай между тем, как высморкаться в пальцы и осмотрев их вытереть о своё плечо:

— Оружие можешь здесь оставить. Его никто не тронет.

Император усмехнулся в душе. Такие слова он слышал и раньше, и за ними всегда скрывалась ловушка. Раньше он никогда не оставил бы любимые мечи, но став намного опытнее, понял, что сила сокрыта не в оружии, — в человеке.

В последний год до воцарения он позволил одной женщине сковать его наручниками, хотя знал, что за дверью притаились четверо наёмных убийц, от Инквизитора. Когда они вошли, штурмовик расправился с ними, и вернулся к тому занятию, от которого его столь невежливо оторвали.

Прислонив оружие у входа, где было немного почище, Нэпэл прошёл вслед за бородачом в комнату, стараясь не наступать ни на что из того, чем был загажен пол.

— Гости — во главе стола!

Нэпэл сел куда ему указали, чувствуя какой-то подвох. В избу ввалились, громко гогоча и поминутно сплёвывая на пол, детки бородача. Хозяин дома сидел напротив, посмеиваясь чему-то в бороду, шестеро сыновей расположились по бокам стола на длинных скамьях. В горницу вошла древняя старушка, растёрла мятой тряпкой грязь по столу, в неё же потом высморкалась. В грязном куске ткани Император не сразу узнал мундир имперского воина, чёрный цвет стал пятнистым, нашивки все сорвали, не смогли лишь распороть серебряное шитьё, его только изорвали, и теперь на серебристые нити нависли комки грязи. Старушка расставила перед хозяевами дома тарелки, полные отвратительного варева; перед Нэпэлом поставила пустую тарелку. Император вздохнул с облегчением.

Нэпэл уставился на деревянную щербатую чашку; обратил внимание, что тот край стола, за которым он сидит, покрыт коркой запёкшейся крови, немного вмят.

Хозяева уставились на воина, ожидая чего-то. Император почувствовал, что стол медленно двигается по полу к нему. Император подпёр ножки стола ногами, улыбнулся сладко.

— А где же моя порция? — сказал вызывающе Император.

— Зачем мертвецам есть? — прохрипел бородач, упираясь в дубовую столешницу руками и грудью.

Хозяева навалились на стол, уже не скрываясь; вместе давили на него, пытаясь раздавить Нэпэла о стенку так же, как поступали до этого со многими. Император сидел спокойно, сложа руки на груди, упираясь в ножки ногами. Враги надавили так, что дерево захрустело; Император решил, что сидеть без дела больше нельзя, — ножки могли не выдержать давления и подломиться, к тому же старушка начала приближаться к нему с заржавленным тесаком в руках; схватил стол за край и, перевернув, отшвырнул на противников.

Бородач отломил от стола ножку и стал приближаться к Императору; шестеро сынков-бандитов заходили сбоку. Старая карга выжидала в углу со своим мясницким тесаком, когда разбойники собьют гостя с ног, чтоб можно было его…

Гостеприимный хозяин взмахнул дубиной, Нэпэл легко уклонился на спину, ударил ногами бородача в лицо и, перевернувшись через голову, застыл, ожидая новых атак.

Оглушённый бородач зашатался; удар, которым он хотел наградить Императора, достался одному из сыновей. Теперь тот громко жалуясь на тяжёлую руку папаши, стирал с щеки кровь. Бандиты временно отступили, разобрав ножки многострадального стола на дубины, — нескольким пришлось вооружиться скамейками, — вновь пошли на Нэпэла.

— Я бы не стал убивать вас — вы слишком жалки — но вы лишили жизни имперского солдата, а это карается смертью…

Император подпустил одного из громил поближе, поднырнув под его удар, перехватил руку с занесённой скамьёй и воткнул ему в грудь свои растопыренные пальцы. «Лапа Тигра»…

Детину стошнило кровью на братьев; Император ударил ближайшего бандита в переносицу кистью руки, сложив её наподобие клюва. «Атака Кобры»…

Кровь брызнула у разбойника из ушей; Нэпэл подпрыгнул и, на долю секунды зависнув в воздухе, ударил ногами сразу двух врагов. «Парящий Орёл»…

Следующий противник бросился к Нэпэлу размахивая ножкой, из которой торчали четыре ржавых гвоздя. Император присев, выставил вперёд ногу, подсечкой заставил бандита рухнуть на выставленные вперёд сложенными пальцами руки. «Недвижные Копья»…

Схватив врага за руку, Нэпэл выломал её и ударом локтя выбил шейный позвонок. Отбросив мертвеца на старушку, которая решила вмешаться в схватку со своим тесачком, Император схватил разбойника за подбородок и резко дёрнул вбок, выкручивая шею. Не рассчитав силы, он случайно оторвал нижнюю челюсть, и не преминул воспользоваться ею как подручным оружием: метнул в голову последнего, шестого, бандитского сынка. Тот завалился на грязные доски; остался лежать среди отбросов с челюстью брата, торчащей из виска.

Хозяин дома опомнился от удара Нэпэла; наступал с дубиной в руках. Император просто саданул его рёбрами ладоней в шею; перебил сосуды, питающие мозг, прежде чем бородач успел атаковать скамейкой.

— Манекены!.. — презрительно сплюнул Император. — Биороботы в тренировочном зале — и те быстрее…

Император растворил дверку, держащуюся на одной верхней петле, пригнувшись, чтобы не удариться о низкое наддверие, шагнул в тёмную затхлую комнатку. В углу лежало недвижное тело солдата.

— Бедняга! — на лицо воина, гордое в смерти, упала солёная капля, стекла по щеке, смывая грязь.

Император опустился рядом на колени, взял погибшего воина на руки и вынес из дома. Оставив его на чистой траве у деревьев, Нэпэл вернулся в избу, порывшись в мусоре, нашёл лопату с обломанной ручкой. Выкопав на опушке неглубокую могилу, Император положил в неё тело солдата, предварительно завернув в свой плащ, засыпал землёй. Установил косой крест, постоял с минуту над холмиком. Затем тщательно записал координаты места в походный миникомпьютер, чтобы потом соответствующая служба могла добраться сюда и перезахоронить воина со всеми почестями.

— Покойся с миром! Я отомстил за тебя!

Император вернулся в избу за своим оружием. Достал из кармана зажигалку, запалил пучок соломы и бросил на крышу змеиного логова. Для верности ещё один факел достался сеням.

«Этот лес стал намного чище», — подумал Император, уходя от проклятого богами места.

Нэпэл ошибался. Лес был так загрязнён, что шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на что-нибудь неприятное.

Он напоминал умственно отсталого недоразвитого ребёнка. Непропорционально большая голова, полное отсутствие каких бы то ни было половых признаков на розовом теле. Напоминал бы. Вот только… Взгляд его безумных глаз мог вызвать у психически слабого человека шок, но таких людей в Империи Нэпэла можно было пересчитать по пальцам одной руки. Он долго бежал следом за Нэпэлом, протяжно и тонко завывая. То следовал рядом, то забегал вперёд и бежал спиной, заглядывая в глаза воину. Штурмовик отбивал все психические атаки своим взглядом, наконец вперил взор в дегенерата. Тот завизжал, споткнулся о кочку, растянулся и подвывая от страха, отполз вбок.

Теперь он бежал только позади. Злобно ворча, уродец цеплялся за Нэпэла. Император ускорил шаг, но ножки карлика ещё быстрее замелькали в воздухе. Чувствуя, как поднимается злость, штурмовик шёл, стараясь не обращать внимания на слабые ручки, хватающие его за одежду. Когда когти особенно сильно укололи его через рукав, Нэпэл отбросил дегенерата. Тот оказался ещё резвее, чем думал воин: на тыльной стороне ладони заалели следы маленьких зубов.

Уродец прыгнул на Императора. Взмах ятагана, — тело дегенерата раскрылось от шеи до паха.

Вытерев лезвие пучком травы, Нэпэл собрался продолжить путь; слабость свалила его лучше, чем это сделал бы удар под колени. Из последних сил Император подтащил к лицу укушенную ладонь; опухоль, словно огромный снежный паук, присосалась к руке. Он стал доставать нож, — вырезать распухшую плоть, распространяющую по всему телу отраву. Но было уже поздно.

Нэпэл приподнялся и сел. Опухоль на руке спала, следы зубок маленькой твари остались. Ощупал кровоточащие раны на животе. Кровь из них больше не текла, — вся закончилась. Пульса нет, так же как и дыхания. Император попробовал втянуть в себя воздух, но лёгкие затвердели.

Нэпэл неторопливо огляделся. Серая равнина до горизонта, ограничиваемого рваной цепью гор-когтей. Низкая чёрная пластина неба; чёрное ониксовое солнце, словно прибитое гвоздями к ней. Остроконечные лучи, расходящиеся в стороны, жалили глаза. Стая химер пролетела над самой землёй.

А ведь он уже бывал здесь. В том сне. И едва вышел из него живым. Но теперь горгульи не трогали его: ведь он стал частью этого мира.

Император поднялся и зашагал было к горной гряде, но потом раздумал идти и сел. Ожидая неизвестно чего, он сидел очень долго — или совсем немного? Какая, впрочем, разница… В этом мире времени всё равно не было.

Вдали показалась высокая серая фигура в плаще с капюшоном с изогнутой палкой в руках. Она приближалась, и он встал, встречая её.

Существо приблизилось, палка в его руках оказалась огромной косой. Лица было не разглядеть, — капюшон надвинут слишком низко.

— Я пришла за тобой!

— Почему ты не приходила раньше, когда я так тебя звал?

— Тогда ещё не пришло твоё время. Пойдём…

Нэпэл покорно последовал за ней. У него не было уже ни сил, ни желания бороться. С тьмой, со светом, с неизвестностью… Ни с чем.

— Ты не боишься меня, — тихо сказало существо. — Даже великие воины страшились меня а попав сюда, убегали. Мне приходилось долго рыскать по равнине в их поисках. Устраивать на них облавы, как на животных. Та же история и с детьми, но их глупый страх объясним.

— Мне не страшно, — глухо произнёс Нэпэл. — Я ждал тебя.

— Ты ни о чём не жалеешь?

— Жалею… Да какой толк сейчас говорить об этом? Я звал тебя.

— Я слышала твои призывы… и следила за тобой… У тебя остались незавершённые дела…

— Это навсегда останется на моей совести. Крестом на моей душе.

Они долго шли молча, пока Смерть не остановилась и не присела на землю, положив косу на колени. Император сел напротив.

— Как ты одна за всеми успеваешь?

— С чего ты решил, что я одна?

— Так вас много?

— Конечно. Легионы!

— Где же остальные?

— В пути. Как и мы. И раньше ты заставлял многих из нас отправляться в путешествие.

— Сними капюшон! Покажи мне своё лицо! — сказал Нэпэл, когда они сели отдохнуть на плоские чёрные камни. Здесь, в этом мире, отдых никому не требовался, но шли они уже долго, и Смерть, видимо, решила отдать дань традиции. Или захотела поговорить с Нэпэлом.

— Зачем? — голос Смерти дрогнул, будто она не ожидала такой просьбы.

— Просто. Мне интересно.

— Хорошо. Смотри.

Она откинула капюшон. Император вздрогнул.

Пряди светлых волос рассыпались по её плечам, словно подчёркивая неестественную бледность её лица. Драгоценный белый камень, инкрустированный в белое золото.

— Что, я так страшна?

— Нет… Просто твои волосы… Они такие же, как у неё…

Она встряхнула головой, подбросив волосы; на плечи они упали уже огненно-рыжими.

— Это глупо… Но она когда-то красила их в такой же цвет.

Повторная метаморфоза, — и волосы стали тёмными.

— Это бесполезно… Не пытайся отвлечь меня от мыслей о ней.

— Ты так её любишь?

— Да. Тебе ли не знать об этом? Ты ведь говорила, что следила за мной.

Незаметно, в разговоре, её лицо преображалось, делаясь всё менее похожим на её лицо. Стало овальным, порозовело; волосы — длинные, блестящие. Это был совсем иной тип лица, отличавшийся от всех ранее виденных Нэпэлом. И он притягивал его. Настойчиво…

…Вжав Смерть спиной в расползающийся гравий, Нэпэл целовал её лицо. Их волосы тянулись друг к другу, каждая волосинка находила себе пару и сплеталась с ней…

— Хочешь, я отпущу тебя? — почти равнодушно сказала Смерть. Она вновь одела свою хламиду, и поглубже надвинула капюшон.

— Зачем? — совсем немного удивился Император.

— Ты не хочешь вернуться?

— Может быть, я найду здесь успокоение.

— Ты сам говорил, что покой это смерть.

— Так ведь я умер, — тихо сказал Нэпэл.

— Разве тебе нужен покой?

— Нет. Но мне нужно счастье, моё Беспокойное Счастье. Моя милая Арнушка… А у меня нет этого Счастья. И жить бессмысленно.

Мегалитический обелиск возник пред ними неожиданно. Для Нэпэла. Стоило опустить глаза к земле, не принёсшей ничего кроме источающего едкий яд кончиками колючек терновника, а потом поднять их к терракотовым небесам, как взор разбился о величественное изваяние, непроглядной тьмой отталкивающее окружающее пространство. Ту часть его, что не изодралась об ослепляющей белизны клыки.

— Кого ты привела к моим ногам? — голос, от которого химеры, не успевшие разлететься при появлении статуи, попадали замертво на кремнистый грунт.

— Великого воина, одинокого изгоя, — минорно сказала Смерть.

— Ты хочешь вернуться? — вопрос был задан Нэпэлу.

— Теперь скорее да, чем нет…

— У тебя осталось неоконченное дело. Но если ты решишь его, то вряд ли вернёшься по доброй воле на серые равнины.

Нэпэл молчал. Он оставил попытки разглядеть лицо изваяния: взор натыкался на снежные зубы, — предназначенные будто бы не для того, чтобы рвать плоть, а чтобы пронзив её насквозь, удерживать добычу, — наталкивался и отскакивал в сторону от лица, слепленного из густой вечерней мглы. Как не напрягался Император, не мог заставить удержать взгляд на интенсивной тьме лица, и тела.

— Хочешь посмотреть, что будет с тобой, если ты вернёшься?

— У меня есть выбор? Ты заставишь меня посмотреть это в любом случае.

Чёрный обелиск усмехнулся, полностью обнажив огромные клыки из слоновьих бивней.

— Смотри!

Серая равнина вокруг Императора завертелась и ушла ввысь тонкими струйками чёрного пара, будто пламя из глубин ада прорвалось под чёрное агатное небо, испарив бесплодную землю. Повиснув на миг в дрожащем призрачном мареве, Нэпэл увидел, как из глаз зависшей напротив статуи изливаются серебряные нити, слагающие будущий мир. Вероятное измерение.

— Помоги мне! — прогрохотал голос изваяния. Император застыл в растерянности, не сразу поняв, что обелиск обращается не к нему. В пространство меж Императором и статуей вплыла фигура в сером балахоне; удлинившееся лезвие косы изгибаясь стало перерезать и разделять неправильно сошедшиеся нити. Возможный мир всё с большей чёткостью прорисовывался перед Нэпэлом; ошибки, допущенные при составлении, — плечо вместо лица, руки, выступающие из стены, поправлялись.

…Огромные толпы людей охватили широкую дорогу вдоль всего её протяжения, теснились к высоким каменным обиталищам, ликовали, дико кричали имперские девизы, и предавали проклятию врагов Новроса. Тройные шеренги щитодержцев уперев нижний край стальных пластин в асфальт, с трудом удерживали человеческое море на обочинах дороги, посреди которой гордо ступал отряд, возглавляемый седым всадником. Всадником с лицом Нэпэла, — только лицо сильно изменилось. Угрюмые морщины и новые шрамы покрыли посеревшую от времени кожу.

В арьергарде отряда ехали воины, высоко держа копья с насажанными черепами вражеских военачальников, заполученных в последнем бою. Внезапно процессия замедлилась, — предводитель высмотрел кого-то в толпе, и натянул поводья. Девушка с белёсыми волосами смущённо опустила глаза, дёргая сумочку, — не знала, куда деть руки, — когда Император раздвинув повелевающим жестом щитоносцев, приблизился к ней. Взяв её за руку, Нэпэл повёл за собой; запрыгнув в седло, — так легко, будто и не жил в этом возможном мире восемь десятков зим, — поднял девушку за плечи и взял на руки. Пришпорил лошадь.

Лицо всадника, укачивающего избранницу на руках, сползло, в прорехе виднелось облако мрака, — кусочек подбородка висящего в пустоте изваяния. Дыры появлялись всё в новых местах; ткань вероятного мира расползлась и в бессодержательную пустоту, в которой парили Император, его Смерть и Владыка Загробного Мира, ворвались серые равнины.

— Ты всё видел.

— Я мало что понял.

— Ты думаешь, что кто-нибудь видел, как эта девушка выходила из чертогов Императора? Сотни других женщин не вернулись домой.

— Нет. Я не допущу, чтобы это произошло. Теперь я предупреждён.

— Как знать! Никому ещё не удалось изменить уже показанную возможность…

— Никому ещё не удавалось так разжалобить меня! — глухо сказала Смерть.

Нэпэл поднял на неё глаза. Криво усмехнулся. Словно говоря: это что, всё на что я способен? Разжалобить?.. Ну, хоть бы так…

— Пойдём, Нэпэл.

Чёрный обелиск печально глядел им вослед.

— Хочешь, я никогда не приду за тобой? — предложила Смерть.

— Ты же знаешь, что я отвечу, — безразлично промолвил Император.

— Но почему?

— Я не хочу вечно испытывать страдания потерь. Я соглашусь, только если ты не придёшь и за моими друзьями, а они согласятся лишь на тех же условиях. В мире не могут быть тысячи Бессмертных. Да и вряд ли кто-нибудь захочет стать свидетелем схлопывания Вселенной… Или что там будет в конце…

— Ты верно говоришь, — заметила Смерть.

— То, что я сказал — не самое главное. Наступят дни, когда пытки существования разорвут мою волю. Я уже устал от неизбывности. Уже сейчас.

— Тогда ты позовёшь меня.

— Тогда я приду к тебе сам. Это будет, скорее, чем ты думаешь. Приду, когда закончу одно дело. Когда исправлю одну чужую ошибку.

— Какую?

— Ошибку Инквизитора — он влез в мою жизнь. И теперь у него есть неоплаченный должок передо мной, — резко сказал Император. — Я намерен вернуть его.

— Когда придёт твоё время, я отправлю за тобой твою дочь, — положа руку на живот тихо сказала Смерть вдогонку Нэпэлу. Он уже не мог её услышать, и вряд ли она хотела, чтобы он её услышал.

Император уже достиг линии горизонта, прорубленной в унылых небесах, пролез через эту щель из мира серых равнин в своё тело.

Нэпэл шёл вдоль берега на север, к каждым шагом приближаясь к врагу. В туманной дымке на восточном горизонте прорисовывались низкие берега Яваи. Сезон муссонов кончился, вместе с тремя кровавыми летними месяцами. Перешейки между континентальной частью суши и островами разорвали возродившиеся подводные турбулентности, унося в море клочки хлипкой суши, заросшей молодой порослью. Зелёным побегам суждено побуреть на дне океана, выпасть в осадок, покрыв человеческие кости, зарывшиеся в ил. Но все скелеты трава никогда не покроет. Добавят новых.

Нэпэл ещё не решил, каким путём пробираться в Мириус. Перебраться на Яваю, продраться сквозь джунгли к руинам города мерзокожих, найти военную базу и на самолёте долететь до Мириуса. Можно было ещё пройти по восточному побережью Юго-Западного Континента, переплыть узкий пролив, — скорее, широкую реку, — отделявший Северный Континент, который целиком занимала Империя Новрос. Далее можно идти до первого населённого пункта, в котором есть отделение Военведа, — а Военное Ведомство разместило свои филиалы в каждой дыре, — оттуда на вертолёте прямо в столицу.

Император шёл по самой кромке воды, по старой солдатской привычке, — волны замывали оставленные им следы. То, что лежало поперёк дороги, Нэпэл заметил издалека, — благодаря солнцу, заброшенному небесным воинством на самую большую возможную высоту. Штурмовик слепо щурил глаза. Дельфин, не успевший уйти в открытое море и выброшенный штормом на поверхность? Может быть, обломок корабля, или коряга, путешествовавшая по волнам много дней? Шторма не было. Последний затих две недели назад, и если бы морская рыбина лежала с того времени, крабы и чайки оставили бы от неё один лишь костяк. А для коряги оно слишком гладкое. Нет. Это лодка.

Откуда здесь взяться лодке? На много километров нет ничего живого и разумного. Непроходимые джунгли и грязные трясины с запада, плавно понижающиеся к востоку, переходя в море, — Солнцу, поднимающемуся из воды, приходится катиться в гору. Император и солнце — больше здесь никого не может быть. Разве что, кто-то приплыл на пляж. И оставил лодку, будто специально для Нэпэла.

Император подошёл к утлому судёнышку и присел рядом. На весле длинные белые полосы — от когтей гребца. На дне, там где гребец переступал с лапы на лапу — такие же отметины.

Кто-то хочет направить его на восток, в сторону Яваи. Но он сделает наоборот.

Нэпэл решил идти по дикому пляжу и толкнул лодку ногой в борт, высвобождая из мокрых и холодных объятий песка. Деревяшка медленно отошла от берега, её подхватило течением и устремило к Явае. Нэпэл смотрел вслед ей. И когда бурые щупальца, поднявшиеся из воды, обхватили плавучий гроб поперёк, перемалывая низкие борта, и потащили на глубину, утёр тыльной стороной ладони пот, выступивший на лбу.

Не расслабляться. Быть может, кормчий сейчас наблюдает за ним из джунглей. Скоро он нападёт. Тот, кто оставил лодку на пути Императора, — не кормчий, о нет! тот всего лишь слуга, — предусматривал то, что Нэпэл не поплывёт. Потому и наделил своего Харона, доставщика Смерти, большими когтями.

Смерть. Нэпэл стал по иному относиться к этому имени, даже стал произносить по-новому. Это слово стало для Императора именем. Именем близкого друга.

Нэпэл никогда не боялся Смерти, а теперь почти полюбил её. Смерть больше не ассоциировалась с траурными венками и угрюмыми лицами. Смерть красива, она прекрасна…

Император сел спиной к джунглям и положив глефу на колени, обратил взгляд на темнеющее восточное небо, и стал ждать удара в спину.

Резко выбросив глефу за голову, Император, откинувшись на спину, вжимал древко до тех пор, пока не упёрся локтем в плотную плечевую чашу брони твари, той, что была за спиной. Уперевшись в чудовище пятой, Нэпэл поднимался, вытаскивая из нелюдской плоти клинок. Обернувшись, он отступил на пару шагов. Подивился, как монстр мог грести с метровыми когтями на пальцах.

Чудовище билось на песке, оставляя глубокие борозды шпорами. Ничего прилив сотрёт всё, смоет слизь и труп. Рыбы довершат дело, проникнув под природный панцирь и опустошив его. Внутренняя полость действительно станет полостью.

Монстр затих, потом вдруг приподнялся и сел, выпрямив спину. Вытянул в сторону Императора лапы, распрямив когтистые пальцы. Нэпэл приподнял глефу.

Нелюдь щёлкнул суставами пальцев и кончики когтей выстрелили в штурмовика, отсоединившись от основы. Нэпэл подставил лезвия глефы под когти с седьмой и восьмой фаланги правой лапы, два острия, с пятого и шестого пальца чиркнули его по плечам. Уклонясь от остальных и отбивая наиболее опасные глефой, Император выхватил свободной рукой нож и метнул в грудину твари. Последний коготь, со второго пальца левой руки, вонзился штурмовику в правую глазницу. Чудовище приняло нож со всхлипом и откинулось на песок.

— Ааа-р-р-р-ггг-х-х-х!

Император вырвал острие из глаза и бросил наземь. Зажав окровавленную глазницу рукой, оторвал от кобуры ремешок и затянул на голове.

Подошёл к твари и присел, чтобы перерубить монстру шею. Щелчок. Ещё один. На бронированной груди чудовища стучали две створки; распахнуться им не давал только нож, пронзивший их.

Отрубить голову? Чтобы маленькая тварь, засевшая внутри большой, вылезла через шею? Нет уж.

Тварь, побуждая штурмовика к действиям, изнутри прошлась по телу поверженного монстра, поднимая бугры бронированной кожи, опадавшие в выеденные полости.

Нэпэл прошёл по берегу, собирая охапку хвороста. Навалил огромную груду, в рост человека, на тушу монстра. Поджёг пучок хрустящих листьев и переломив зажигалку, вылил содержимое, подкармливая слабые язычки пламени. Огонь яростно взметнулся, облизнув чаек, кружившихся над убитой тварью в ожидании, когда надоедливый человек уйдёт и можно будет приступить к пиршеству.

Дикий вой заставил его схватиться за глефу; горящая маленькая тварь вскинулась из костра и тут же рухнула вниз. Император стоял в двух шагах от стены пламени, наблюдая за агонией демонической плоти.

Прошло время, и тварь замерла. Багровое тельце лежало в пышущем жаром костре, даже не обугливаясь. Нэпэл видел, как её тело преобразуется, адаптируясь к высокой температуре. Криво усмехнувшись, Нэпэл приготовил оружие.

Огненный монстр шагнул к Императору, но отпрянул и встал в центре костра, там где было жарче всего. В бессильной злобе метнул в Нэпэла головёшку. Брызжа искрами и оставляя дымный шлейф, угольный комок пролетел мимо. Критически улыбнувшись, штурмовик взмахнул двухклинковым оружием, расшвыривая перегорающие ветки. Тварь завизжала и попыталась зарыться в горячую золу и песок, но лезвие меча, прикрученного к стальному шесту, извлекло её из временного укрытия. Чудовище замерзало, не могло приспособиться к новой среде, — запас перерождений был истрачен. Скукоживаясь, монстр заворачивался в складки обвисавшей шкуры; мышцы и внутренние органы усыхали.

Пнув чёрный сверток, — всё, что осталось от монстра, — Нэпэл развернулся и направился на север.

 

Глава 10

Равномерным шагом к дверям приблизился некто в длинном чёрном плаще. Охранники заступили ему дорогу, оглядывая его с ног до головы. Чтобы понять, что человек прошёл через много боёв, не надо было быть аналитиком. Левая рука висела на перевязи, кулак был зачем-то обмотан листовым железом, полосы из него охватывали живот и грудь воина. Правый глаз закрывала кожаная повязка. Из-за плеча воина выглядывало странное оружие, — стальной стержень с примотанными к нему цепью клинками, на поясе изогнутый ятаган, без ножен, просто заткнут за пояс.

— Пропустите, — глухо сказал человек.

— Кто вы? — спросил было один из стражников, но другой оттянул его в сторону, отточенным движением открыл дверь, по военному поприветствовав незнакомца.

Тот прошёл внутрь, ступая почти неслышно. Край плаща зацепился за ручку двери, что-то выпало из внутреннего кармана плаща. Незнакомец оглянулся на негромкий стук и, усмехнувшись, пошёл дальше.

— Он что-то потерял! — прошептал первый стражник. Он подобрал с гранитных плит что-то черное, хрустящее. Обугленная кисть чужой руки… — Кто это был? Его нет в списках лиц, которым разрешён доступ в покои Императора!

— Ты не узнал его? — осклабился второй страж. — Это ведь и есть Император!

— Я думал, он погиб! — воскликнул стражник, от удивления забыв про то, что по уставу часовым не полагается ни разговаривать, ни тем паче шуметь.

— Повелитель Новроса не может погибнуть, — строго сказал страж. — Он вернулся, и вернётся ещё раз, если понадобится. Даже из ада!

— Тогда погиб я! Разжалование… Ссылка на Яваю…

— Успокойся ты, ничего тебе не грозит. — Стражник ухмыльнулся, и видя растерянность напарника, объяснил: — Яваи больше нет. Там побывал Повелитель и его армия!

Это было их работой — восстанавливать тело Императора. В этот раз труда было куда больше чем в первые недели этого года, после короткого мятежа — или, если вырзиться правильнее, попытки рецидива правления Трейса.

Первоначальный план оздоровительных процедур расширялся врачами по мере того, как Нэпэл снимал разбитую броню, открывая им новые и новые раны. Впрочем, докторам пришлось признать, что деревенский эскулап справился с проблемой, поставленной ему бывшими наложницами вождя, просто отлично. Впрочем о наложницах штурмовик не обмолвился ни словом даже Чэрту.

Тем не менее, врачи мириусского императорского госпиталя перешили всю работу лекаря, провели глубинное восстановление эпителиальных тканей желудка, — чтобы в будущем не возникло проблем с пищеварением.

Воссоздали и глазное яблоко, оставшееся наткнутым на коготь твари, на пляже Юго-Западного континента. Вставили новый шарик с зелёным колечком вокруг зрачка — шедевр работников Цитологического Отделения Военно-Хирургической Академии. И едва соединён был первый нерв, как офтальмолог отшатнулся, будто уколотый осколком изумруда, и лишь пересилив себя, смог вновь вернуться к игле.

Сделали в лучшем виде раздробленное плечо. Затвердевшую пасту удалили, вставили настоящую кость — опять постарались врачи из Академии. Конечно, вполне могла сгодиться и паста, но в случае новых тяжёлых ранений телу потребуется много крови, а однородный пластик не в состоянии вырабатывать её, как это делает костный мозг в настоящих косточках. Да и крепость у пластика не та.

Листовой металл, которым закрывал раны Император, забрал дежурный офицер и поместил под стекло в оружейной императорского дворца, по своей инициативе.

Древко глефы заменили на более лёгкое, в ущерб прочности, — разве сравнится в крепости со стальным ломом дерево, пусть даже укреплённое натянутыми внутри титановыми нитями, а снаружи обёрнутое в серебряные листки, покрытые резьбой? Клинки привязали тонкими титановыми цепями. На древке было выложено мелким чёрным жемчугом: «Сей глевией я монстрам счёт веду!»

Нэпэл не оценил этого. Стражник у входа был прав: Яваи больше не было. Остался остров, поросший джунглями, но в них не кишели уже партизане, и последний оплот мерзокожих был разрушен. Зато оставался заброшенный со времён войны Эмэйр — два огромных Западных Континента, в лесах которых стояло несколько законсервированных военных баз, как раз для таких случаев.

Отряды Военведа ворвались в бункер, где располагался штаб последнего уцелевшего отделения организации «Реинкарнация». Определить его нахождение было невозможно не для имперских аналитиков. Огромное количество материалов было обработано в кратчайшие сроки.

На карте намечали путь клона Инквизитора с конца. Первые три десятка километров было вычерчено мгновенно — путь по железной дороге от места, где клон напал на машиниста и сопровождающих. Дальше на основании видеоплёнок с камер уличного наблюдения и записей допросов свидетелей, специалисты имперских структур отследили до автостоянки, на которой Инквизитора N2 выбросили из фургона, а отъезжая кинули ему оружие. Просматривая информацию переданную спутниками, фургон провели до леса, в котором он и скрылся. С учётом количества топлива, оставшегося в бензобаке машины, вычертили примерный круг, в пределах которого могла находиться база «Реинкарнации», ну а дальше всё было совсем просто.

Впрочем, Сэйпога не оставляло ощущение, что Шейрупу надоело подпольное существование и он хотел, чтобы его нашли, и потому сознательно допустил ошибку, освободив двойника Инквизитора.

Бывшего советника перевезли в здание управления «Гибели Шпиона». Пленных учёных распределили по секретным лабораториям, дав им возможность продолжать исследования, укрепляя мощь Империи. Всех остальных, — солдат и техников, взятых живыми при штурме, — перевезли тюремным самолётом в Харвартскую крепость. Там их освободили, выдали оружие и расселили по казармам, где остались ещё вещи предыдущих постояльцев, погибших в отражении ночных атак туземцев.

В «Гибеше» и состоялся первый разговор с Шейрупом.

— Вы согласны начать работать на нас? Аналитики с подобным опытом работы нам необходимы. Вы знаете, что ждёт вас в случае отказа. — Сэйпог неторопливо прохаживался по комнате, заложив руки за спину.

— Естественно, согласен, — мило улыбнулся Шейруп.

— Тогда вас придётся надёжно прятать, ибо некоторые желают вашей смерти. Перевод из столицы вглубь Империи…

— Вовсе нет нужды убирать меня из Мириуса, — улыбнулся советник. — Вы забываете, что моё тело привыкло лежать в гробу установки связи, а разуму удобнее, — и безопаснее, — находиться в электронном мозге клона. Можно не опасаться покушений.

— Отличная идея. Вашему клону-носителю можно придать другое лицо и назвать его другим именем. В новом облике вы сможете вернуться к руководству Военной Разведкой.

— Я думаю, нет необходимости в перемене облика. Достаточно лишь объявить, что я всегда втайне был на стороне Императора Нэпэла.

— Это все сто тридцать лет правления Трейса? — с сомнением сказал Сэйпог.

— А почему бы и нет? Кого интересует, поверят они, или нет? — лицо Шейрупа стало жёстким. — Достаточно отдать приказ. Приказ верить в эту версию. И те, кто не станут его выполнять, нам просто не нужны. Гарнизоны приграничных крепостей нуждаются в пополнении.

— Военная Разведка с начала года находилась без руководителя, — говорил глава Гибеша. — Мы не могли найти подходящего человека. А исполняющий обязанности допустил большую ошибку. За что уже поплатился жизнью.

— Проблема нехватки кадров мне знакома… — покачал головой Шейруп. — Впрочем, при Императоре Трейсе — вечной ему памяти! — фактически все спецструктуры держал я. Вы не представляете, как обременительно это было. Я с радостью передал Военвед Командарму Чэрту, а Гибеш — вам, Сэйпог. Всегда испытывал недостаток доверенных людей. Последнего из них, генерала Беллора, постиг пренеприятнейший случай. Ну вы знаете, что с ним случилось…

— В то время мы были по разные стороны фронта, — воскликнул вошедший Нэпэл. И добавил: — Я рад, что вы снова с нами!

— Только, пожалуйста, не радуйте этой новостью офицера Прагэра…

— Офицер Стармак, генные лаборатории Антура всё ещё в подчинении Разведки? — проговорил Шейруп.

— Естественно. За время вашего отсутствия ничего не могло измениться, — отчеканил разведчик. — Я всё держал под контролем, старался исправлять все ошибки этого ублюдка, имя не запомнил, исполнявшего ваши обязанности.

— Но кое-что вы так и не исправили? — подметил Шейруп. — Этот инцидент, когда Арна вдруг оказалась на борту разведывательного самолёта, с миссией переводчицы…

— Ну что ж, не буду оправдываться, — твёрдо сказал офицер. — Не заметил. Виновен.

— Соберите щетинки с моего старого мундира, — увидев, как дёрнулось лицо Стармака, Шейруп рассмеялся: — Да нет, не вы. Я ничего не имею против вас, понимаю ведь, что не уследить было за всем. Прикажите, чтобы мундиром занялись мои прежние слуги. Говорите, они смеялись, узнав, что я мёртв?

— Так точно, — заверил разведчик.

— Изображение из комнаты с одеждой на главный экран, в вестибюле здания ВР, — отдал распоряжение Шейруп. Улыбнулся, предвкушая радостное зрелище. — Когда они умрут, пусть их работу закончит человек в костюме биологической защиты. Сообщите учёным, чтобы немедленно занялись восстановлением паука из Афсиги. «Бархатные лапки… Скоро вы будете щекотать мою ладонь. И ноздри моих врагов…»

— Засекреть любую информацию о возможности того, что Трейс жив, — проговорил Нэпэл, когда остался с командармом наедине.

— В любом случае он всё прознает, — ответил Чэрт. — Всё-таки в его руках Разведка…

— Будьте готовы уничтожить Шейрупа — Шейрупа, а не его клоны! — в любой момент! Если он оступится… Предаст… Хотя, он никогда не предаёт — ведь и не служит никому. Пока его цели совпадают с нашими…

— Лучше было бы уничтожить его прямо сейчас. Мои агенты раздавят его мозг по твоему приказу. Когда узнают, где он хранит своё настоящее тело. След уже унюхали, это дело нескольких дней.

— Тело надо взять под контроль, — проговорил Нэпэл. — И охранять от непримиримых бойцов, от мстителей. Разве новый хозяин дома убивает цепного пса, рычащего на всех из глубины конуры? — усмехнулся Император. — Пусть тварь ненавидит своего господина, так же как ненавидела и прежнего. Но она любит своё логово, и дом. И будет охранять и то, и другое.

Нэпэл потянулся, запрокинул голову, и улыбнулся.

— Что за жизнь такая… Только разделаюсь с врагами, как узнаю, что одни живы, другие воскресли, третьи — стали союзниками… Хотя бы, воскрешений больше не повторится.

— Да, одно щупальце, тянущееся к трону — Шейрупа — мы обрубили. Со вторым — Инквизитором — кончим скоро…

— Третье щупальце, быть может, уже грозит нам, хоть и отгорожено пространством и временем. Так будет, пока параллельные миры плохо изучены. Впрочем, продолжайте вести наблюдение, — закончил Император.

— Он вернулся… — будто не веря прочитанным отчётам и устным рассказам друзей, повторил Император.

— Попытки покушения на нас не прекращаются. Мы тоже пару раз угрожали его шкуре, — проговорил Чэрт.

— Он воскрес ещё до твоего ухода, — тихо проговорила Бэк Гроу и умолкла. Но Нэпэл и так понял то, что осталось не высказанным.

Если бы не ушёл в добровольное изгнание, если бы вовремя узнал об ожившем ублюдке, то не было бы всех этих жертв. Были бы живы Стиперн, Ре, сотни других людей, имён которых он никогда не узнает, — люди на вокзале, солдаты возле бункера, ещё сотни и сотни… Всё уже давно закончилось бы. «Но я не могу жить во имя Империи!» внутренне взорвался Император, хотя лицо его оставалось неколебимым.

Это Империя живёт во имя тебя, своего Властелина. Жертв этой твари никак не удалось бы избежать. Но они погибли за Империю. Так же, как миллиарды других, за предыдущие столетия. Во славу Императора солдаты погибают на полях сражений, с именем повелителя бросаются в атаку. А он…

А что делать ему?..

Жить во имя Империи.

Внутренний голос немного уравновесил Нэпэла. Император принял решение.

Нэпэл знал, что произошло бы, прочитай он послание Сэйпога. Чэрт вылетел бы по его приказу в Мириус, и не смог бы придти на помощь в нужный момент. Император вместе с Арной погибли бы среди руин города мерзокожих. Ничего не изменилось бы, Нэпэл точно так же ушёл бы в изгнание, но уже навечное. Так что, Нэпэл сделал всё правильно, а винить себя за былые поступки — последнее дело.

Они сидели в малом зале для совещаний глубоко под зданием Военного Ведомства, когда зазвонил старинный телефон. Разговор моментально прервался и люди секунд пять переводили взгляды с телефона и друг на друга. Сюда просто никто не мог позвонить, не имел права потревожить Императора и его ближайшее окружение во время совещания. Да и некому было звонить, в случае поступления особо важной информации в комнату после условного стука вошёл бы дежурный офицер. Но телефон звонил и Бэк Гроу, сидевшая ближе всех, подняла трубку.

— С кем имею честь разговаривать? — и тут же замахала остальным рукой.

— Звонок!.. Определите место, откуда он звонит! — приказал Сэйпог дежурному, выглянув за дверь.

— Он назначает нам встречу… Предлагает самим выбрать место… Повесил трубку…

— Парк на южной оконечности столицы, — твёрдо сказал Император.

— Звонок удалось засечь? — спросил Сэйпог.

— Данный аппарат не подключён к телефонной сети и является деталью интерьера, — сказал дежурный офицер.

Чэрт схватил телефон, за аппаратом не потянулись провода. Командарм грохнул телефон на стол.

— Вы свободны! — отпустив военного, Чэрт вновь уселся в кресло.

— Он словно звонил из ниоткуда, — произнёс Прагэр.

Экситон лишь криво усмехнулся.

— Как мы сообщим ему место встречи? — спросила Бэк Гроу.

— Он знает, что я выберу только одно место. То, где всё началось. То, где всё и закончится.

Нэпэл выдвинул клинок до половины и резким толчком отправил его обратно в ножны.

— Что вы знаете о Инквизиторе? — очень серьёзно спросила Бэк Гроу, присев на самый край кожаного дутого кресла. Сплела руки, вытягивая их к Командарму, ставшему рядом сразу, как только они перешли в Каминный Зал.

— Мало чего. И всё с его слов. Так что верить той информации, что мы имеем, нельзя. Мы пытались наводить о нём справки после его предательства, но это было бесполезно. Документы сгорели в случайных пожарах, загадочным образом исчезли. Наши люди натыкались на архивные книги, из которых были вырваны нужные страницы. Узнать о нём ничего не получилось даже у Шейрупа. Сэйпог, расскажи Бэки всё, что удалось раскопать о нём…

Глава Гибеша, проверявший остроту лезвия кончиком длинного ногтя на указательном пальце, неторопливо вложил меч в ножны, облокотил его о кресло, — так, чтобы можно было без труда дотянуться до него, — откинулся на спинку, забросив ногу на ногу.

— Те сведения, которые мы всё-таки добыли, отрывочны, — начал Сэйпог. — Его мать была врачом-дантистом. Прокатилась на молнии, — посажена на электрический стул, — после того, как по результатам проверки, вызванной исчезновениями четырёх десятков пациентов, в гардеробном шкафу её кабинета нашли их отполированные челюсти. В обеденное время она вставляла в них недостающие зубы и покрывала цветными лаками. Отец был военным инженером. Бросил жену с гадёнышем и уехал на юг. Руководил постройкой моста на Явае. Уже законченные пролёты обрушились. Среди погибших строителей, выловленных из реки, не было только тела архитектора. Больше узнать не получилось — те, кто выжил в катастрофе, вскоре погибли во время авианалёта мерзокожих. Дед был разведчиком в империи мерзокожих. Одним прекрасным утром он не вышел на запланированный сеанс связи. Тем же утром были взяты все наши агенты, о работе которых он знал. Заочно ему был подписан смертный приговор и приведён в исполнение спустя две недели, несмотря на все усилия «Жёлтых Братьев», тщательно скрывавших его. Другой дед был арестован гибешевцами, — Сэйпог позволил себе довольно, и даже самодовольно улыбнуться, несмотря на то, что всё это происходило задолго до того, как он взял Гибеш в свои руки, так горд был за своё ведомство, — следы Отравителя Мириусских Прудов привели в квартиру обычного фармацевта. Расстрелян по решению трибунала.

Впрочем, всё это было достаточно давно, — в период правления Трейса. Обратимся же к событиям, не так отдалённым во времени от нас. Первые проявления его тёмной натуры замечены ещё в детстве. Он оторвал руку курсанту, обучавшемуся вместе с ним. Преступный поступок прошёл ему почти даром — зарвавшегося гадёныша всего лишь перевели в другое училище. От деда к нему передалась страстная любовь к ядам. Впрочем, он неплохо разбирается и во взрывчатке. Знаком с плазменным военным оборудованием. Любимое оружие — маленький зубной скальпель, доставшийся по наследству от матери.

— Слабости у него есть?

— Кое-какие я замечал. Видел, как он боится насекомых. Хотя, испуг мог быть наигранным, — закончил глава Гибеша.

— Таких насекомых, как пауки Шейрупа, стоит бояться, — заметила Бэк Гроу. — Может, стоит привлечь Шейрупа к этому делу? Что ещё вы знаете о нём?

Главы Военведа и Гибеша заговорили по очереди:

— Смеётся тогда, когда не смешно другим, посмеивается неизвестно над чем.

— Высокомерен. Этот его жест, когда он подзывает людей… Будто своих слуг. Ненавижу, — процедил Сэйпог. — Удивляюсь, почему никто из нас не отрубил тогда ему руку?

— Как он предал вас?

Возникло долгое молчание.

— Он подставил нас… — глухо сказал Нэпэл, стоявший лицом к пылающему камину, всё время, пока Сэйпог держал речь.

…Много лет назад, во время заключительного акта Сайматранской войны, четверо штурмовиков, — один из которых вскоре станет ренегатом, — после выполнения очередного секретного задания в джунглях оказались в маленькой имперской крепости. «Жёлтые Братья» в последних судорогах своей агонии сумели отодвинуть линию фронта далеко на север, и выплёскивали из своих подземных фабрик всё новые и новые самолёты и танки. Несколько затерянных в лесах имперских баз, что теперь оказались на их подконтрольной территории, фактически в тылу у их основных войск, подверглись осаде. Гарнизонам был дан запоздалый приказ отступать, но они уже были окружены, и самым разумным оказалось продолжать удерживать позиции. Штурмовики пришли на помощь небольшому гарнизону, и Нэпэл взял командование над двумя десятками уцелевших солдат. В тот же вечер вместе они утопили в чужой крови четыре роты мерзокожих, брошенных в атаку на крепость.

Следующим утром Нэпэл, Чэрт и Сэйпог сидели в Командном Центре, из спального отделения не пришёл только четвёртый штурмовик, — Инквизитор, как прозвали его многие, с его же подачи. Затем вошёл рядовой, доложил, что Инквизитор покинул бункер, а часовой на выходе куда-то исчез.

Искали обоих, пока оператор внешнего наблюдения не позвал всех к мониторам. На экранах было изображение с уцелевших после бомбёжек наземных камер, штурмовики увидали как Инквизитор шёл по дорожкам, оставленным в минных полях, что они вместе возделывали ночью, после боя. Прямиком к вражеским позициям, и размахивал при этом белым флагом — рубашкой, привязанной к прикладу винтовки.

— Что он делает? — гадал Чэрт.

— Идёт к их позициям! — возмутился Сэйпог.

— Что на него нашло? — пробормотал Нэпэл.

— Может, задумал какую-то хитрость? — предположил Сэйпог.

— Если решил проделать это, — заметил Нэпэл, — почему нас не предупредил?

— Наверное, так надо… Сейчас Инквизитор подберётся к ним поближе, и покажет им… — проговорил Чэрт.

К Инквизитору вышло навстречу несколько человек, буквально с распростёртыми объятиями. Вместо имперского здесь ему предложили другой мундир, партизанской армии «Жёлтых Братьев», — китель жёлтого цвета, со стоячим воротником, обмётанным золотой тесьмой, с золотыми эполетами, щетинящимися золотыми пиками, — и Инквизитор сразу же переоделся. Чёрный мундир имперского штурмовика с серебряным и золотым шитьём, с нашивками в виде мёртвых голов, скрещенных стилизованных мечей и крыльев бросил на землю. О том, что он имперец — был имперским военным — напоминали лишь галифе, только они, не лицо даже. Казалось, Инквизитор стал выглядеть как явайцы, и в лучах восходящего солнца его кожа приняла жёлтый, болезненный оттенок. Он всё время улыбался, щурился, и рассказывал что-то смешное своим новым друзьям.

— Как он мог! — прорычал Чэрт. — Это ведь символ! Наш символ!.. — Штурмовик оскалился от злости, и чтобы хоть как-то искупить, — не то, что Инквизитор бросил мундир в грязь, это не искупить никак, — искупить то, что он видел это, но не мог помешать, благоговейно поцеловал по очереди рубиновые запонки в виде черепов.

— Сейчас, смотрите! Он что-нибудь сделает этакое! — продолжал ожидать чего-то Сэйпог, стараясь не думать о том, зачем Инквизитор осквернил святыню штурмовиков.

— Ничего он не сделает, — процедил вместе с ненавистью слова сквозь зубы Чэрт.

Инквизитор бросил наземь импровизированный флаг и пошёл за врагами, обходя придвинувшиеся к крепости эскарпы, потом спустился в блиндаж. В имперском бункере наступило гнетущее молчание. Штурмовики помрачнели, некоторые не верили ещё в предательство товарища, надеялись на лучшее до последнего. Через несколько минут Инквизитор снова появился на позициях мерзокожих, вместе с их генералом, и долго, обстоятельно, рассказывал что-то, время от времени указывая на имперские укрепления.

— Ублюдок! — прорычал Чэрт. — Что эта мразь говорит?

Сэйпог приблизился к экрану, почти приник к нему, прищурился.

— Он раскрывает врагам слабые места нашей обороны! — медленно произнёс Сэйпог, часто мигая, чтобы снять напряжение с глаз. Он прочёл всё по губам Инквизитора. — Ты был прав, — обратился штурмовик к Чэрту. — Он всё им показал.

— Сейчас начнётся обстрел, — тихо проговорил Нэпэл. — Они разнесут здесь всё в клочья.

Артиллерия мерзокожих, спрятанная в джунглях, несколько часов била по имперской крепости, превращая в щебень надземные строения. Имперские воины укрывались глубоко в бункерах, ожидая массированной атаки пехоты, которая должна была последовать за обстрелом.

Основные бои произошли в шахтах и туннелях, ведущих в подземелья. Натиск врага сдержали, отбросили его за пределы крепости, стали спешно восстанавливать разрушенные огневые точки. Всем при этом было ясно, что следующая атака может стать для многих имперских воинов последней.

На военном совете Нэпэл объявил всем:

— Мы заминируем укрепления, отступим в центр наших позиций, вроемся в землю, скроемся в подвалах. Враг пойдёт за нами. Заманив его, мы взорвём укрепрайон.

— Взорвать свои укрепления? — поразился кто-то из рядовых.

— Или мы сделаем это сами, — с нажимом сказал штурмовик, — или это сделают их тяжёлые бомбардировщики. Несколькими часами позже, когда будут возвращаться с передовой на подземные аэродромы.

— Ладно.

— Затем мы прорвём их линию, вырвемся из котла.

— Отлично! Шесть часов — и мы пересечём линию фронта! — возликовал гарнизонный лейтенант.

— Нет! Мы пойдём в другую сторону! — твёрдо сказал Нэпэл.

— Как? Почему? — всполошились солдаты.

— Интересно, как мы пройдём мимо танковых дивизий, сосредоточенных на линии? — с нажимом говорил Нэпэл. — Как мы минуем военные колонны, которые продвигаются на север? Как пересечём простреливаемую и имперскими, и вражескими силами территорию? Нет, мы пойдём туда, где они меньше всего нас ждут!

— Безумие!..

Тем не менее, все согласились — просто не было другого выбора, и никто не смог предложить лучшего решения. И этим же вечером имперские воины начали тяжкую работу по прокладке дороги через джунгли, мостя её вражескими трупами. Прорвались в тыл «Жёлтых Братьев», уничтожая всё, что встречалось им на пути. Захватили аэродром и улетели на геликоптере — не в сторону линии фронта, а на юго-восток, на одну из имперских баз на Кайламе, откуда их и доставили в Мириус на самолёте. А «Жёлтым Братьям» напоследок устроили несколько дружеских подарков-фейерверков, из числа тех сюрпиризов, что начинают действовать, если их задеть случайно.

— …Ценой больших усилий и тяжёлых ран мы прорвались сквозь заслоны мерзокожих, — продолжил Сэйпог. — Он наверно удивился, узнав что мы живы. Ведь он так постарался, чтобы мы не выбрались оттуда… В тот день, когда мы вернулись с задания, он исчез. Все попытки поймать его остаются безуспешными.

— Это ничто, по сравнению с другим его поступком. С той обидой, которую он нанёс лично мне, — проговорил Нэпэл.

— Что он сделал такого?

Император предпочёл промолчать.

— Он ненавидит всех — меня, тебя, Сэйпога, Чёрный Сапожок, Нэпэла, Арну. Выбрав удачный, как ему казалось, момент, он хотел расправиться с нами. Теми из нас, кого он знал в те годы, — уточнил Чэрт. — Вторая попытка частично удалась ему — ты видела, как он убил Сайгейра. И вот он вернулся. В роковой, третий раз. Завтра всё должно решиться — либо мы, либо он.

— Ты веришь в числа? — удивлённо вопросила Бэк, подняв глаза на главу Военведа.

— Да. — Чэрт положил ладонь на её волосы и нежно провёл по ним вниз.

Некоторое время агент молчала, размышляя.

— Но почему?.. Почему вы не заметили раньше?..

— Мы видели нехорошие стороны его характера, и они не нравились нам. — Глава Гибеша быстро поднялся, взял оружие.

— В некоторых человечишках всё прекрасненько: и одежонка, и делишки… И душонка… — тихо произнес Чэрт. — До поры до времени мы закрывали глаза. Считали его другом. Старались не замечать мелкую ложь, подлость, лицемерие… Но не предательство.

— Он не человек, — резко сказал Император, отвернувшись от огня. — Мне говорили, что в нём есть что-то демоническое, но тогда я не придал значения этим словам. Сейчас я знаю, что он чужд нашему миру. Он демон.

— Каков уровень его демонизма?

— Высокий. — Чэрт видел, точнее сказать, чувствовал, что Нэпэл не хочет говорить в данный момент. — Его тело уже не из человеческой плоти.

— У него есть соратники?

— Несколько миньонов, — перехватил Сэйпог. — Они всего лишь зомби.

Нэпэл подобрал в углу комнаты полено и не глядя метнул его за спину прямо в пасть камина. В ответ тот пыхнул жаром и искрами.

— Завтра я напишу на последней странице книги жизни Инквизитора слово «конец» его же кровью!

— Нам предстоит Рагнарёк. Надо подготовиться к нему. От этого зависит, перейдём ли мы вброд Вальхгринд и вступим в серые чертоги Вальхаллы завтра, или в другой раз, — жёстко сказал Император.

— Всё холодное оружие на стол, — качнул головой Чэрт.

Люди выложили на верстак клинки. Чэрт откопал в ящике для инструментов под грудой барахла баллончик и стал покрывать жидкостью из него оружие, попутно объясняя:

— Экстракт чеснока с добавлением чёрного серебра и пчелиного яда. На лезвии не заметен; не задержится на нём более суток, но я думаю, нам хватит этого времени, — объяснил глава Военведа.

— Ты считаешь, это может на него подействовать? — с сомнением промолвила Бэк Гроу. — На таком уровне демонизма…

— Вот и проверим, — сказал Чэрт, обрызгивая клинки, отстраняясь как можно дальше при этом.

— Может быть, натравим на него пчёл-мутантов? — вынесла предложение Бэк.

— Нет. Учёные не успеют за столь короткий срок вывести боевых пчёл. Было бы у нас две недели — генетики Военведа показали бы своё искусство, — отмёл Чэрт, и только взглянув на лучащиеся смехом глаза Бэки, понял что он шутит.

— Тебе не кажется, что мы переоцениваем Инквизитора? — тихо спросила у мужа Бэк Гроу.

— То есть?

— Он всего лишь предатель. Всего лишь преступник. Он никто. Мелкий нарыв на необъятном теле Империи. А мы делаем из этого ничтожного нарывчика проблему.

— Так и есть. Он никто. Он не может бороться с Империей, где каждая её составная часть, каждый гражданин, отдаст свои волосы, чтобы сплести петлю для Инквизитора. Только проблемы не в нём. Она в нас. Души наши обожжены предательством того, кого мы считали другом. Но проблема эта исчезнет, когда мы выжжем гноящийся фурункул. Когда мы накажем его за предательство, за ложь и лицемерие, за убийства людей.

— Кара возляжет на плечи его!

— Немезида направит наши пули!

— Месть заострит наши мечи!

Они шли к месту встречи, и огромные людские толпы стояли по обе стороны дороги, провожая в бой.

Нэпэл читал по губам слова людей в толпе, не сомневался что и все остальные его спутники читали, потому что вычленить отдельные слова из общего шума было невозможно. Император видел, как женщина с ребёнком протискивалась сквозь толпу, чтобы видеть воинов дольше. «Видишь того штурмовика, справа от Императора. Это его самый доверенный друг, Чэрт. Он попал в плен во время войны в Вэйшне. Враги пытали его: поливали ледяной водой. Он помедлил, пока вода замёрзнет, разломил свои цепи, и отломил от глыбы, в которую вмёрз, острую ледяную пику. И согрелся в их крови».

Чэрт хмыкнул, зачем вспоминать это, ведь он даже не стал и пытаться повторить подвиг героя древности: тот, как все помнят, в такой же ситуации вырвал из ноги кость и убил ею врагов, а затем вставил кость на место.

«А тот, что идёт слева от Нэпэла — Сэйпог. Он руководит „Гибелью шпионам“. Они отлавливают лазутчиков, которых засылают в нашу Империю враги. Это он сбросил их прознатчика на вершину стеклянной ели. Помнишь, мы были в Общественном Центре позапрошлой зимой и видели красную ель? Не помнишь? Ну да, ты тогда был слишком маленьким. Ну ничего, у нас остались фотографии».

На этот раз хмыкнул Сэйпог. Он вспомнил огромную стеклянную ель, что стояла в холле. Она была превосходно детализирована, в каждой веточке, каждой иголочке, проходили капиллярные прожилки. Раз в определённый промежуток времени газ в трубочках менялся и дерево начинало мерцать другим цветом.

С верхних этажей Общественного центра Сэйпог скинул на ель врага Империи. Тот проломил несколько веток и застрял в кроне, пронзённый иглами. Насосы начинали работать, неон уходил, и всё дерево стало заполнилось рубиновой жидкостью. Кровь медленно протекала по капиллярам, окрашивая ель в красный цвет.

«Женщина в оранжевом комбинезоне, которая идёт рядом с Чэртом — Бэк Гроу. Несколько лет назад на Сологрском лётном поле проходил концерт в честь окончательной победы над мятежниками в северных районах Афруэ. В огромной толпе скрывалось несколько террористов с бомбами. Группа во главе с Бэк Гроу обезвредила одного. На телефон преступника поступил звонок от другого, агенты определили номер. Перезвонили. Но чтобы услышать звонок, им надо было заставить многотысячную толпу и музыкантов на сцене замолчать. Как это было сделать? Бэк Гроу это сделала».

Чэрт оглянулся на жену, он не знал про такой эпизод её жизни.

— После я тебе расскажу, как я заставила замолчать толпу, — мурлыкнула ему агент. — И даже покажу.

Друзья шли к месту боя, и каждый понимал, что, быть может, они пожертвуют животами своими, и сделают это ради Империи, и ради своих любимых. И любой человек в толпе готов был назначить преступнику Инквизитору новое место встречи, если Император и его друзья погибнут в этой войне.

Люди стояли полукругом: Прагэр, Сэйпог, Нэпэл, Чэрт, Бэк Гроу. На расстоянии метра друг от друга. Офицер Прагэр пришёл последним, когда его уже не ждали; собственно, его не ждали вообще. Это был не его бой. Равно как и не бой Экситона — но разведчик пожелал руководить группой поддержки в бункере.

— Я в долгу перед тобой и твоей подругой, — сказал он Чэрту. — Чувствую себя виноватым перед вами. Особенно перед Бэк. За те сапожки…

— Наши девушки надёжно спрятаны? — спросил Сэйпог.

— Да. Они в бункере, и там десять дивизий штурмовиков. Второй и Третий Лучевые Корпуса. Даже ему не пробиться через них.

— Может солдат следовало привести сюда? — молвила Бэк Гроу.

— Тогда он не пришёл бы, — парировал Сэйпог. — И у нас не было бы другого шанса расправиться с ним.

— Когда он придёт? И придёт ли вообще?

— Он придёт. Не сомневайся…

Туман наполз непонятно откуда; небо посерело. Облака мчались на север, так низко над землёй, что задевали верхушки деревьев. Стал накрапывать мелкий дождик.

…Он появился из тумана. Было неясно, с какой стороны он пришёл. Его чёрная фигура просто выплыла из белого марева, так плавно, что можно было подумать, что он не идёт по земле, а летит в пяди над ней.

Император выступил из полукруга союзников, достав из-за спины своих «ос кольчуг».

— Ты пришёл. За своей смертью.

Инквизитор обнажил свою «змею брони».

— Я привёл её с собой для тебя.

— Смерть на моей стороне.

Смертельные враги сошлись в схватке; Нэпэл атаковал его с неистовством берсерка, но Инквизитору удавалось отбивать все удары одним клинком. Император кружил вокруг противника в убийственном танце, пытаясь найти лазейку в обороне Инквизитора. И это ему удалось, — правый меч задел грудь Инквизитора. Но бесполезно, — лезвие лишь зазвенело, тупясь о нечеловеческую плоть. Инквизитор, злобно ощерившись, — усы поднялись торчком, — прорычал проклятие. А может это было заклинание? Во всяком случае, оно ему помогло.

Меч Инквизитора вошёл в бок Императора, прошив бронежилет как раскалённая игла масло. Император отшатнулся назад, опирался на мечи, силясь удержаться на ногах.

Инквизитор поднял меч над головой Императора, но Бэк Гроу выпрыгнула сбоку, отбив клинок врага.

Инквизитор пропустил Бэк Гроу, попытавшуюся достать его в прыжке, полоснул её мечом под левым коленом. Девушка рухнула на землю, откатилась в сторону, — двуручник Инквизитора лишь напрасно воткнулся в землю.

— Бэки! — Чэрт бросился на врага, но тот отбил его удар и черкнул мечом линию по животу Командарма, разрубая броню. Штурмовик, зажимая рану, отскочил к любимой, предоставив Инквизитора стараниям Сэйпога и Прагэра.

Стремительно обменявшись с ними десятком сокрушительных ударов, Инквизитор отшвырнул противников и вопреки их ожиданиям вонзил меч в землю. Выставив над гардой руки с растопыренными пальцами, он сделал какие-то пассы и вырвал меч из земли. Под ним образовалась уже знакомая чёрная дыра, быстро расширяющаяся. Когда она достигла метра в поперечнике, из неё стали вылезать твари.

— Колоза и Копайга давно не пили человеческих душ. Жаль, что Калайра не может присоединиться к ним, но она смотрит из Лимба, куда отправилась в том бою. Ну вот, пока твои «друзья», — враг усмехнулся, — заняты, мы завершим наши дела, — проговорил Инквизитор, подходя к Императору, взиравшему на него из-под длинных волос, упавших на лицо. И взгляд такой никогда не предвещал хорошего.

Нэпэл, едва меч врага поднялся над его головой, вмиг собрался и, превозмогая боль, ударил Инквизитора по шее сразу двумя клинками. Лезвия со звоном столкнулись с позвоночником, не в силах перерубить кости, закалённые жаром ада. Враг застыл на месте, покачиваясь; выронил высоко воздетый меч.

— Нэпэл! — крикнул Прагэр, бросая свой трофейный меч рукояткой вперёд. Император оставил свои мечи торчать из шеи Инквизитора, отвёл правую руку в сторону, — вовремя. Рукоять меча легла в ладонь. А спустя мгновение клинок распахнул грудь Инквизитора двухстворчатой дверью.

Император освободил клинки от начавших оплетать их позвоночных отростков и с силой вонзил их в грудь демона, проворачивая в ране. В какую-то секунду Нэпэл увидел удивление в глазах Инквизитора: как мог какой-то человек оказаться сильнее духом, чем он, как мог убить его? Но затем удивление исчезло, как и высокомерие, как и гордость, и надменность, их затмило совсем другое чувство, перекосившее лицо зверя. Всё вытеснил животный страх. Враг медленно издыхал. Души тех невинных, кого он загубил, дико визжали в предвкушении близкой расправы, и их визг разрывал барабанные перепонки Инквизитора, вбуривался в его маниакальный разум.

Союзники, — но ещё и настоящие друзья, — с брезгливостью и презрением глядели на наступающих чудищ.

— Избавь их от мучений, Экситон! — тихо проговорил Прагэр в воротник плаща. Далеко отсюда, в одном из бункеров, спецагент подал знак двум санитарам, и те надавили поршни шприцев, иглы которых были заранее вставлены в вены на запястьях зомби. Смертельное вещество стремительно растекалось по их парализованным телам.

Спустя секунду две твари, — огромная необъятная туша, волочащая по земле бахрому щупалец, и маленькая сухонькая гнида с длинными когтями на метровых сорокасуставчатых пальцах, — замерли, а потом рухнули, загаживая зелёную траву своей тягучей чёрной слизью.

Враг опускался на колени, вслед за ним опустился и Император, налегая на меч. Нэпэл с усилием проворачивал клинок, — демонская плоть была прочна, — из дырок лезла серая дрянь. Но не клинок добивал Инквизитора, — пуще металла для него был взгляд Императора, беспощадный и прожигающий.

Инквизитор был мёртв, и меч солнечного бога вспорол серые облака и сквозь прореху вниз ринулись яркие лучи. Тело зверя посерело, и резкий порыв ветра разметал его в прах.

 

Эпилог

Огромный собор бурлил празднеством; серых стен не было видно под гирляндами цветов. Всё новые и новые приглашённые выходили из подкатывавших «Драгонов», направлялись по красным ковровым дорожкам внутрь здания, где сегодня состоится бракосочетание. Мощные прожектора на крышах выписывали в небе имена новобрачных. Снег из лепестков белоснежных роз падал на толпу тех, кто пришёл чтобы увидеть, как Император и его возлюбленная Императрица выйдут после церемонии и напрявятся к автомашине. Впрочем, никто не сомневался, что идти будет только Император — его любимая будет лежать на его руках.

У стен собора складывали свадебные подарки от городов Империи, от полков и дивизий, от мужчин и женщин Новроса. Прежде чем их коснутся руки Императора и его возлюбленной, всё проверят умельцы из Гибеша. Дабы обезопасить своего повелителя и его женщину они проведут анализы подарков на содержание ядов и взрывчатых веществ, просветят всеми видами лучей, чтобы узнать, не скрывается ли внутри хитроумная ловушка, наподобие выстреливающих шипов или запрятанной в ожерелье гарроты. Другая часть работников «Гибели шпиону» будет просматривать личные дела дарителей, общаться с ними непосредственно.

В отдельную подставку клались свитки со списками тех подарков, которые нельзя было принести. Военные дарили последние победы, снайперы слали с фронтов число поверженных врагов, учёные радовали новыми открытиями, а техники — новыми изобретениями. Профессор Майсмур восстановил оборудование, необходимое для прокола временного континуума и снятия хронослепков, закончил монументальный труд «Теория хронопрорыва» (который и прислал в подарок), сейчас бился над новой проблемой — стягиванием параллельных миров к заданной точке.

Шейруп был приглашён на торжество, но не явился, сославшись на причины личного характера. На самом деле он не хотел терять третьего за этот год клона, — буйный нрав Прагэра не смогло бы обуздать и императорское слово. Бессменный глава Военной Разведки прислал в подарок Нэпэлу шесть «Тайфунов», — именно столько обычно носили с собой штурмовики, — украшенных чернёным серебром и тёмным жемчугом. Будущей императрице от имени Шейрупа курьерные офицеры поднесли платиновую диадему, инкрустированную огромными диамантами.

Но самый главный подарок будущей супруге сделал Нэпэл. Столице Империи было решено дать второе, главное имя, Арнаград. Оно будет использоваться вместе с прежним названием. Прежнее будет указываться в скобочках после нового во всех документах и летописях. Восторженные жители Империи клятвенно пообещали упоминая столицу, использовать только её новое имя.

Внутри собора мужчина в чёрном бронеплаще поверх чёрного мундира и женщина в ослепительно белом платье стояли у алтаря, взявшись за руки. Мужчина в чёрной военной форме штурмовиков, с золотыми и серебряными нашивками и шитьём, с положенными мёртвыми головами, скрещёнными мечами, крыльями, рубиновыми черепами. По поднятому вороту бронеплаща идёт вышитый золотом узор, — сложное переплетение трав и древних символов, какое можно увидеть под ногами, если подняться весной на вершину Плоских гор, где дикие травы наползают на каменные плиты, лежащие с незапамятных времён. Женщина в шёлковом пышном платье, с бриллиантовыми звёздами на запястьях, тонкие платиновые нити сеточкой покрывают юбку, обтягивают корсет, в который вставлены серебряные чашечки, с гравировкой в виде драконов, летящих над морем. От чашечек к жемчужному ожерелью поднимается полупрозрачная вуаль, плотно обтягивающая грудь и шею. На голове женщины серебряный венец, украшенный огромным опалом.

Священник в длинном чёрном балахоне с улыбкой качнул головой, показывая, что пора начинать. Нэпэл обернулся к друзьям. Сэйпог и Прагэр, Экситон, Бэк Гроу и Чёрный Сапожок, — все в парадной форме, и с наградами, и даже Бэк одела новый оранжевый комбинезон, — все с улыбкой закивали ему.

Нэпэл достал из кармана плаща маленькую красную коробочку в виде сердца и открыв, осторожно извлёк обручальное колечко — словно хрупкий стебелёк ранней травки, скрутившийся от повторных морозов, и чудом удерживающий сверкающий камешек. Взяв любимую за ручку, он подносил руку с кольцом к её пальцу…

…Когда на балконе возникла чёрная фигура. Краем глаза Нэпэл заметил человека в чёрном и время приостановило свой бег, замороженное ледяным дыханием ужаса. Нэпэл потянулся к штурмовому автомату на боку, так медленно… Время не стало послушным, как бывало в бою, не желало ускоряться.

Выхватив «Тайфун», Император выбросил руку вверх и вбок, вдавливая курок. Поздно, слишком поздно, — щелчок арбалета раздался долю секунды назад, и тугая тетива выбросила стрелу к ним. Нэпэл инстинктивно заслонил собой любимую, и ещё не зная, в кого летит стрела, ожидал, когда наконечник пронзит его чёрный мундир, заливая серебрянные нашивки кровью. Ожидал этого с надеждой, и даже хотел — чтобы стрела вошла в его тело, не поразила его единственную любовь.

Лица гостей исказились, люди стали выхватывать оружие. Сэйпог выдернул пистолет, Прагэр извлёк из складок плаща пулемёт. Экситон выбросил из рукавов прямо в ладони длинные пистолеты, начав стрелять ещё когда они были скрыты под тканью. Скорострельный полуавтомат агента Гроу заверещал, изрыгая десятки пуль. Безоружная Чёрный Сапожок опустилась на пол, чтобы не мешать в перестрелке, прильнула к колену любимого, спрятав лицо. Священник занёс одну руку над священной книгой, а другую поднял, будто собираясь начертить охранный символ.

…Стрела вонзается под её левую грудь и девушка падает. Нэпэл разворачивается, подхватывает на руки, — так медленно она оседает, сама не веря в свою смерть. Не хочет в это верить и Император. Держа любимую на одной руке, он стреляет во врага, будто это теперь важно. И его жизнь теперь потеряна, — потому что без любимой, без милой Арнушки жить невозможно. Нэпэл не хочет признавать пришествия смерти, и мстит врагу, убившему сегодня одним выстрелом сразу двоих.

Стреляют все — Сэйпог, Прагэр, Экситон, Бэк Гроу. Враг падает замертво, его бронеплащ разорван пулями в серебристые клочья, и свинцовый ветер колышет их, обрывая как листья с потрёпанной кроны, унося прочь. Тело стало легче на несколько килограмм за счёт вырванной свинцовыми конусами плоти. Враг упал, но люди продолжают стрелять — чтобы хоть так изгнать отчаяние, что он принёс им в такой день. Руки, сжимающие рукояти, белы от напряжения. Лица ожесточены, кто-то кричит от злобы. У Экситона между губ струится кровавый ручеёк, это лопнули дёсны, так крепко сжал он зубы, — а если бы не сделал этого, лопнуло бы и сердце, от дикого крика.

Пули разнесли перила балкона, каменная пыль поднимается от плит, в которые ударяются металлические капли. Угол балкона отваливается, но тело не падает, оно отодвинуто ураганным огнём к стене. Теперь труп так измягчён свинцом, что каждый раз как пуля входит в плоть, поднимается облачко кровавого тумана.

Вбегают со всех сторон солдаты, и начинают палить. Тела врага почти нет, лишь кровавое пятно на стене над полуобрушившимся балконом. И оно исчезает, когда пули сбивают поверхность камня. Когда балкона уже нет, а в стене остаётся здоровая выемка, оружейное рычание прекращается.

Но задолго до этого Император берёт свою любимую на руки, — автомат отброшен, он ничем не смог помочь хозяину, — и бредёт к выходу. Некуда ступить — столько гильз на полу. Нэпэл медленно идёт между рядами скамей, и дымящиеся ещё оболочки патронов вылетают из под ног.

Император выходит на площадь, и люди думают, что церемония окончена, а Император со своей невестой возвращаются во дворец. Толпа взрывается приветственными криками, все машут руками, в небо выпущены стаи чёрных лебедей. Но потом кто-то в первых рядах видит безжизненно откинувшуюся головку любимой Императора, красное пятно на левом боку и торчащее из него короткое древко. Толпа медленно замолкает. Задние, которым плохо видно свободный участок перед воротами в собор, ничего не понимают. Ропот проносится над толпой. А затем перерастает в рёв отчаяния. И в тихий плач.

Император кладёт любимую на каменные плиты, и становится рядом на колени, сжимая её руку. Прижимает к губам. По лицу его катятся слёзы. Нэпэл касается милого лица пальцами, гладит, шепчет что-то, поправляет жемчужистые нити волос. «Арнушка, Арнушка», выдыхает её имя, вместе с последним воздухом, уже застоявшимся в лёгких. Ведь с того мига, как увидел расходящийся красный ободок вокруг торчащей из нежной белой плоти стрела, так и не сумел вздохнуть. Нэпэл ложится рядом с любимой, обнимает, перекладывает кудрявую светлую головку с холодных камней на своё плечо. Достаёт из кобуры на поясе пистолет и приставив тонкий ствол к виску, стреляет.

Он уходит вслед за Арной, надеясь догнать её в другом мире. И там уже остаться вместе с ней навечно. А если туда же попал и враг, — то ему уготованы вечные муки, не только телесные, но и моральные. Ведь убийца будет знать, что Нэпэл и Арна всё-таки соединили свои сердца…

Взрывающие сердце картины боли и смерти пронеслись перед глазами в доли секунды.

Нет! Никогда не бывать такому!.. Даже если бы стрела и летела в Арну, Нэпэл принял бы оголовок в своё сердце, — ему не привыкать к боли в том месте.

Но тот, кто нажал спуск арбалета не хотел никого убивать, — стрела прошла сквозь падающее колечко и вонзилась в алтарь, расколов угол. Трещины расползлись по чёрной гранитной поверхности, исплакались мелкими крошками.

Кольцо так и не достигло пола, — закрутилось вокруг стрелы, соскользнуло к чёрному камню, звонко зазвенев о него.

— Чэрт! — выдохнула Бэк Гроу, опуская левую руку от сердца, куда кольнул приступ мгновенного страха. В правой вскинутой руке подрагивал полуавтомат, так и не сделавший ни одного выстрела.

У остальных даже не нашлось слов.

— Опоздал я немного… Прямо с фронта примчался… Толпа запрудила площадь, к парадному входу было не пробиться и на танке — гусеницы увязли бы. — Чэрт виновато усмехнулся. — Я вошёл с… с тыла здания, и заблудился. Здесь такие катакомбы. А вышел прямёхонько на балкон. И как раз вовремя.

Нэпэл вздохнул с облегчением, убрал автоматы в кобуры.

— Говорят, плохая примета, если кольцо падает на пол, — заискивающе сказал Чэрт. Чувствовал, как напугал всех. И того, кого испугать было труднее всего — самого Императора.

Нэпэл не ответил ничего. Отвернулся от балкона, и поглядел в лицо Арне. А потом — снял колечко со стрелы, торчащей из алтаря.

И надел на тонкий пальчик любимой.

И запечатлел на её устах долгий поцелуй — лишь прелюдию всех тех, что собирался сделать Арне.