— Что скажете, господа? — Поинтересовался полковник Магнуссон, рассматривая в подзорную трубу раскинувшуюся перед ним местность.
Нет, командир сводного корпуса, состоящего из гарнизонов Ревеля и Дерпта, вовсе не испытывал в себе неуверенность. Но, никогда не помешает узнать мнение окружающих. Мало ли, какая дельная мысль может проскользнуть у подчиненных.
Быть может они укажут на нечто, не замеченное начальником. По сути, это ведь не имеет значения, потому что никто и нигде не скажет, что бой был выигран целым рядом офицеров. Нет. Вспомнят только о командующем, ну еще и о соотношении сил противоборствующих сторон.
Хм. Эта победа славы Магнуссону не принесет. Не больше двух тысяч русских и шляхтичей, против шести тысяч шведов. У полковника даже мелькнула крамольная мысль, атаковать русских не всеми силами, а только частью. Ну хоть как-то можно будет соотнести с достойной победой.
Сводный корпус в полном составе был необходим не для полевого сражения, а для штурма Нарвы. То что этот боярин Карпов решится встретить их в поле, шведы откровенно не верили. Ну кто осмелится выйти в открытом бою против лучшей в мире армии? Да еще и при таком соотношении. Но, как видно нашелся такой. И это настораживало.
— Русские оседлали дорогу, и мост, перекрыв пространство между лесными массивами.
Это говорит о некоем стандартном подходе к ведению боя, — Так же не отрываясь от трубы, заговорил полковник Вайлин, командовавший одним из пехотных полков. — Он предпочитает узости с невозможностью обойти по флангу. В бою с ляхами, это были река Великая и болото с лесом. Здесь, лесные массивы. Нечего и думать, атаковать его сквозь буреломы. Он словно приглашает нас атаковать в лоб.
Вообще-то, это и был основной тактический прием шведской армии. Решительная атака в лоб, прорыв боевых порядков, хаос в рядах противника и его уничтожение. Но шведы вовсе не были храбрыми и безмозглыми берсеркерами, презирающими смерть и опасность вообще. Нет, с решительностью у них все было в порядке. И атака превосходящего противника их ничуть не смущала. Кровь викингов в них все еще была крепка, как и вера в свою избранность и превосходство над другими. Но кому нужны большие потери?
— А сам при этом наверняка подготовил множество ловушек, — поддержал Вайлина, командир кирасир, полковник Ландберг. — Именно так он и поступил в прошлый раз.
Бросать кавалерию в лоб, не лучшая идея. К тому же русские укрепились на противоположном берегу речушки. Так себе преграда, но противоположный берег достаточно крут, и представляет для нас определенные трудности. А там еще и рогатки.
— То есть, кирасиры готовы бить в лоб, но вы считаете это нецелесообразным?
Поинтересовался Магнуссон, отрывая свой взор от трубы, и поворачивая голову влево.
На соседнем холме, артиллеристы как раз заканчивали разворачивать батарею тяжелых полевых пушек. Пары предрассветных часов оказалось вполне достаточно для обустройства надежной позиции.
Русские так же устроили свои пушки в земляных укреплениях. Правда, времени для этого у них было куда как больше. Ну и выковырять их теперь будет не так чтобы и просто. Впрочем, четыре гаубицы вполне смогут доставить им изрядные неприятности.
Тридцати фунтовая бомба куда мощнее снарядов используемых русскими. И падает она по крутой траектории, а не по настильной. А потому и толк от земляного бруствера не так чтобы и велик.
— Так точно, господин полковник, — подтвердил кавалерист. — Русских отличает скорая и весьма точная стрельба. Мы же лишимся основного своего преимущества, скорости и натиска.
— Господин полковник, я предлагаю атаковать противника массой пехоты. Пустив впереди батальонов по взводу солдат в рассыпном строю. Это позволит выявлять ловушки русских, которыми они наверняка напичкали все пространство перед своими позициями. Время у них для этого было, — вновь подал свой голос полковник Вайлин.
— Согласен, — кивнув в такт своим словам, произнес Магнуссон.
— А я предлагаю произвести обходной маневр кавалерией.
— Это возможно? Насколько хватает взора, вправо и влево простираются леса, усомнился Магнуссон.
Ничего не поделать, плата за поспешность. Местность плохо знакома, а потому, приходится действовать буквально на вскидку.
— Гарнизон в Туду, постоянно патрулировал эту местность, и знают ее очень хорошо.
Лейтенант Блум, утверждает, что вправо имеется целый ряд полян, сменяемых редколесьем, способствующих практически беспрепятственному проходу в тыл обороняющимся. Я возьму проводника, и выдвинусь одновременно с наступлением пехоты. Обход составит порядка полумили. Мы сумеем ударить даже раньше чем пехота достигнет позиций русских.
— У русских есть кавалерия. Не стоит недооценивать шляхтичей. Они отличные кавалеристы, и то что их вдвое меньше, чем солдат в вашем полку, ничуть не умоляет их достоинств.
Нет, Магнуссон вовсе не сомневался в том, что шведы разобьют шляхетскую конницу. В конце-концов, здесь нет знаменитой гусарии, а легкая конница против кирасир, да еще и численно превосходящих и великолепно выученных… нет, у поляков не было шансов.
Но главное ведь не опрокинуть польскую конницу, а обойти противника и ударить ему в тыл. Вот не хотелось отчего-то недооценивать этого русского.
— В таком случае, предлагаю полку Ландберга предпринять демонстративный фланговый обход, — заговорил, молчавший до этого командир кирасирского батальона, прибывшего из Дерпта, майор Берг. — У русских будет время, для осмысления происходящего, и выдвижения навстречу своей конницы. Господин полковник вполне сумеет разобраться с этим досадным препятствием. Я же со своим батальоном предприму обход слева. Воспользуюсь руслом небольшой речушки. По словам все того же лейтенанта Блума, дно у него твердое, и подобный маневр особых трудностей не представляет. Расстояние же даже меньше.
— Хм. Ну что же, господа. За дело. Только не забудьте прихватить с собой проводников.
И не перепутайте, кому надлежит действовать демонстративно, а кому скрытно, шутливо погрозив офицерам, закончил полковник Магнуссон.
Ну что же, пора надрать задницу этим наглым русским, и вернуть Нарву. Ну а там…
Король Карл и без того намеревался захватить Псковскую землю, и экспедиционный корпус если уже не на пути в Прибалтийские владения, то очень скоро тут появится. А уж после того как боярин Карпов умудрился взять Нарву, в действиях короля не стоило сомневаться и подавно.
Хм. Еще одна причина поспешить и управиться до появления его королевского величества. Молодой король слишком импульсивен, пусть и далеко не глуп и весьма деятелен. Полковник имел удовольствие беседовать с ним лично, а потому сумел составить для себя представление о его личности. Карл очень скоро прибудет в Лифляндию. В этом никаких сомнений.
* * *
— Ну что скажешь, Михайло Андреевич? — Кивая в сторону противника, поинтересовался Карпов у ротмистра.
Согласно полученных сведений шведский корпус должен был соединиться у селения Туду. После чего уже объединенными силами двинуться для освобождения Нарвы.
Иван Решил встречать шведов на дальних подступах. А потому от Дерпта двинулся к северному побережью Чудского озера. Скорый марш в один дневной переход до селения Куквере. Затем занятие обороны в промежутке между двумя селениями между которыми было порядка пяти верст.
Конница шляхтичей подошла сюда же, передвигаясь по территории противника с максимальной быстротой и незаметностью. Это было вполне возможно, благодаря предварительной работе по разведке местности. Не сказать конечно, что шляхтичам этот переход дался легко, но и не настолько уж тяжко, чтобы они не были готовыми к бою. К тому же, позади были почти сутки отдыха. Им ведь не нужно было копать окопы и устраивать ловушки. Не для этого их призывал Иван. Совсем не для этого. От шляхтичей требовалось только то, в чем равных им не было не только в Европе.
— А что тут сказать, Иван Архипович. Похоже о возможности флангового обхода знают не только ваши разведчики, но и шведы. Да и глупо бы было полагать, что они не знают свою же местность.
Разведчики Ивана не только изучили театр предстоящих военных действий. Но еще и картографировали местность. При этом использовались как шведские карты, так и дополнения русских разведчиков. Правда, тут все больше на глазок. Они попросту излазали тут все вдоль и поперек. Знаний для грамотной работы попросту не было. А потому, по большей части приходилось использовать их в качестве проводников.
Но над примерной картой, командование все же посидело вдумчиво. И местность, пусть и приблизительно, схематически, но нанесена была. А потому и судить о перемещениях противника они более или менее могли.
— Разве это земля не речи Посполитой? — Не удержался от подначки Иван.
— Бросьте. Я реалист. Уже более трех десятков лет, как мы уступили эту территорию шведам. Исконной территорией Великого княжества или Польского королевства Ливония так же никогда не была. Так что… Когда-то сюда пришли мы, потом нас потеснили шведы.
— Трезвый взгляд. И именно это мне в вас и в Острожском нравится больше всего. С остальными шляхтичами все куда как сложнее. Ладно, разговоры на отвлеченные темы закончили.
— Если закончили, тогда имейте ввиду, я сильно сомневаюсь, что там вся шведская кавалерия, — Войнилович ткнул подзорной трубой в сторону противника. — Вы ведь говорили о полке и еще одном батальоне кирасир. Так вот, там нет трех батальонов. Да и действуют они как-то совсем уж нарочито.
— Спасибо. Наметанный взгляд кавалериста, дорогого стоит. То есть, они демонстративно совершают обход нашего левого фланга, чтобы вызвать на себя нашу кавалерию, и уничтожить ее. Оставшийся же батальон, скорее всего дерптский, обойдет нас с другого фланга.
— Ну, кто, кого уничтожит, это мы еще поглядим, — приосанившись, возразил Войнилович. — А насчет демонстрации, я полностью согласен. Но как бы они все же не решили ударить именно в центре. Отвлекут нашу кавалерию, и…
— Вот уж за что я не переживаю, — ухмыльнулся Иван. — Восемь орудий, двенадцать минометов, шестнадцать картечниц, полторы тысячи винтовок. Естественная преграда в виде реки, заграждения, ловушки. Кто как ни вы должны понимать, что у шведов попросту нет шансов.
— Я это понимаю. Просто говорю это, чтобы вы имели ввиду. Если не возражаете, я со своими парнями выдвинусь навстречу шведам.
— И можете сделать это не менее демонстративно. Только не показывайте ваши картечницы.
— Не сомневайтесь, светить свой дополнительный козырь я вовсе не собираюсь. Все же их в два с половиной раза больше чем нас. И пусть любой из шляхтичей заявит, что соотношение просто смешное, правда заключается в том, что шведы смогли вымуштровать довольно неплохую кавалерию.
Хм. Из уст шляхтича эта скромная похвала дорогого стоила, и могла означать только одно. У шведов по настоящему хорошая конница. Н-да. И это настораживало. Оно может и лишнее, но лучше бы иметь ввиду дурной сценарий.
— Дмитрий Архипович, движение пошло, а значит и нам пора. Начинай с их артиллерии.
— Слушаюсь, — лихо козырнул Митя, и тут же сбежал с вершины холма к позициям пушечных батарей.
— Григорий Семенович.
— Я, Иван Архипович.
— А перекрой со своими лешаками русло речки. Там кругом леса, вам и карты в руки.
— Сделаем.
— Да. И прихвати у Артема Борисовича пару картечниц с обслугой.
— Лишнее это, боярин.
— Уверен?
— Узкое русло, стесненное лесом. Деваться им некуда. Повалим пару деревьев поперек, выйдет чистая засека. Не сомневайся.
— Ладно. Действуй.
Слушая этот короткий диалог, командир первого батальона буквально иззуделся. Ну как так!? Все при деле. И только он как ни пришей кобыле хвост. Резерв. Да кому он нужен. Войнилович ничуть не сомневается в том, что разнесет шведских кирасир в пух и перья. Что до Григория, то вообще сомнительно, чтобы он выпустил хоть кого-нибудь.
У него еще те головорезы. Лобовой удар? Вот уж где никаких сомнений, что шведам ничего не светит. И плевать, что там только тысяча бойцов. Перемелют и куда большее число врагов. И кому при таких раскладах нужен резерв?
— Артем Борисович, выдели одну роту на прикрытие нашего левого фланга. Окопы для стрельбы с колена, рогатины. Помимо штатных, выдели еще две картечницы. На правый фланг, в прогалину на берегу речки, направь взвод при двух картечницах.
Случись кому прорваться через лешаков, этого будет более чем достаточно. Остальные без изменений, в резерве при ставке.
— Ваня, — с явной обидой в голосе подступился Артем.
Впрочем, тут же стушевался, бросив вороватый и в то же время злой взгляд на офицеров штаба и вестовых, находящихся чуть в стороне. Те же в свою очередь не выказали никаких эмоций, словно ничего особенного не произошло.
— Артем, я и не думал тебя обижать. Ты там, где нужен, — ободряюще улыбнувшись, ответил Карпов. — Все будет дружище. И слава, и победы, и заслуги, и достойная награда. Но всему свое время. Помнишь историю войн? Всегда и во все времена заслуженные и многоопытные ветераны стояли в последних рядах, и шли в бой только в решительный момент сражения. Твои парни лучшие. Так на кого мне положиться в случае беды.
В этот момент грохнул орудийный залп. И Иван тут же вскинул подзорную трубу.
Несколько секунд, и вот над позициями шведских пушкарей начали вспухать белые облачка. С виду красиво, и даже безвинно. Эдакие легковесные барашки. Вот только это было обманчивое впечатление. Потому что Иван видел, залп оказался выверенным и точным. И значит на батарее сейчас творится форменный ад. Об этом же говорили валящиеся, и мечущиеся человеческие фигурки.
Шрапнель. Или как ее еще называли в истории мира Ивана, коса смерти.
Ему с Митей и парой друзей младшего брата, решивших отправиться в Замятлино, удалось-таки получить качественный порох с достаточно хорошей стабильностью горения. И как результат, создать полноценный шрапнельный снаряд, а не тот гибрид которым приходилось обходиться меньше года назад.
Как результат, теперь артиллерия, к слову сказать единого калибра и на суше и на море, имела четыре типа снарядов. Фугасный, лишившийся шрапнельных пуль, и увеличивший заряд пороха. Этих гранат было не так чтобы и много. Зажигательный, в настоящий момент практически полностью израсходованный. Оставался только боекомплект на кораблях, и около тысячи в запасе, в нарвском арсенале. Картечь, ну и собственно шрапнель.
Мины имелись только трех видов, фугасные, зажигательные и шрапнельные. Сейчас же в наличии только небольшое количество фугасных, и вполне приемлемое шрапнельных. Дымный порох в качестве взрывчатого вещества, мягко говоря, слабо эффективен. Даже качества замятлинской пороховой фабрики.
А вообще, со снарядами было туго. Не то чтобы полный швах, но наличествовали серьезные такие проблемы. Шутка сказать, но по кругу, средняя стоимость одного пушечного или минометного выстрела составляла порядка одного рубля. Так что, те кто утверждал, что Карпов стреляет серебром, в буквальном смысле были совершенно правы. Но зато каков эффект!
Уже после первого и весьма удачного залпа у орудий противника практически не осталось прислуги. Второй довершил начатое, окончательно выключив из боя шведскую артиллерию, которая так и не произвела ни единого выстрела. В принципе, защититься от шрапнельного огня не так чтобы и сложно, достаточно изготовить козырьки, и вскоре шведы до этого додумаются. Но именно на этот случай в арсенале Карпова имелись еще и фугасные гранаты. Плевать, что с бризантностью у них так себе.
Для местных условия вполне хватит.
Третий залп Митя произвел по холму, на котором разместилась ставка шведского командования. Ну, кто же им виноват, что они не сделали своевременные выводы, после того как увидели произошедшее с артиллеристами? Нет, оно конечно может ктото и выжил из штаба полковника Магнуссона. Но на вершине холма так больше и не появился. Как впрочем, среди лежащих в пределах видимости тел, не наблюдались и раненые.
А потом настал черед наступающей пехоты. Причем ударили не только пушки, но и минометы. «Коса смерти»? А что, не в бровь, а в глаз. Это что же там сейчас творится!
Ивану казалось, что он наблюдает какую-то компьютерную игрушку, настолько нереальным выглядело происходящее.
Один из самых результативных выстрелов пушечной шрапнели подорвался настолько удачно, что в буквальном смысле снес не меньше взвода солдат. У Ивана отчего-о непроизвольно всплыла мысль — «страйк». Ну очень похоже на свалившиеся кегли. А и то, шутка сказать, двести пятьдесят чугунных пуль по десять грамм каждая, способные с высоты в пару верст разлететься по площади эллипса тридцать на двести пятьдесят саженей. А тут снаряд рванул куда как ниже, и рой легкой картечи оказался весьма плотным. Выживших там скорее всего нет, потому как каждому досталось не по одному гостинцу.
Добавить сюда огонь минометов, а чуть позже добавившийся и ружейный. Конечно выделка стволов пехотных винтовок уступала штуцерам. Солдаты были не такими искусными стрелками, как штуцерники. Но у них в руках было нарезное оружие, с которым не мог конкурировать ни один самый совершенный мушкет. И цель в виде плотного построения наступающей пехоты, это просто праздник какой-то.
Но что поразило Ивана до глубины души, это решимость и стойкость с которой наступали шведы. Они шли сквозь дым и визжащий вокруг свинец. Шли когда вокруг них пировала сама смерть. Без колебаний делали шаг вперед, заполняя строй вместо павшего товарища. Не раздумывая занимали место в первой шеренге, прекрасно осознавая, что в следующее мгновение вестник смерти может прилететь и к нему.
Тупая муштра? Берсеркеры? Ничего подобного! Иван воочию наблюдал настоящий воинский дух. Никак иначе это назвать было нельзя. Помнится, в фильмах показывали как фашисты шли в атаку пьяными. Даже в коммунистические времена ничуть не скрывалось существование «ста грамм наркомовских». То есть, люди должны были как-то взбодриться, чтобы подняться в атаку.
Эти наступали трезвыми! По открытому полю! Под нескончаемым убийственным артиллерийским, минометным и ружейным огнем! Усыпая поле трупами своих товарищей! Открыто! С гордо поднятой головой!
Иван ни раз и ни два слышал о том, насколько были жестоки шведы. Да чего уж там, у него в голове даже проскальзывали ассоциации с фашистами из его мира. И творимые ими зверства трудно было списать даже на жестокость этого века. И тем не менее, он не мог не восхищаться их выучкой и стойкостью.
* * *
Едва переправившись через речушку, кирасиры начали перестраиваться в плотный строй, для атаки. Передние пустили лошадей рысью, предоставляя возможность отставшим их догнать, и занять место в строю. Выучка была на высоте. Бог весть, какие они рубаки, фон Ланге еще не доводилось видеть как бьются шведские кавалеристы, но перестраиваются слаженно со знанием дела.
А вот встречающие их поляки не проявляют никакой активности. Выстроились в две шеренги, каждую из которой составляет одна хоругвь. Оно конечно, жиденько выходит.
Но все так и задумано. За последний год, ротмистр Войнилович и майор фон Ланге успели серьезно так пересмотреть прежние постулаты. Причем это касалось как самой кавалерийской атаки, так и использования в ней огнестрельного оружия. И вот, картечниц в частности.
Ганс не смог устоять перед уговорами своего зятя, и согласился-таки возглавить артиллерию в его дружине Острожского. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что он об этом не пожалел. Казалось бы картечницы, а не полноценные пушки. Но какой в них был заложен потенциал. Все его прежние представление о полевой артиллерии сошли на нет. А уж когда дело коснулось конной артиллерии, так и подавно.
Пара лошадей, передки с боекомплектом. Возможность быстрого маневра на поле боя, и нанесения удара с самых неожиданных направлений. Скорострельность, и убийственный огонь. Он был буквально заворожен открывавшимися перспективами.
Стоит ли говорить о том, что когда встал вопрос о формировании хуфы ротмистра Войниловича, фон Ланге тут же изъявил желание присоединиться. Вроде и не мальчик уже, чтобы подаваться авантюрам. Но… Каково оно быть родоначальником новой тактики? Плевать, что изначальная идея принадлежала не ему. Ведь главное не то, кто первым сказал, а то, кто сумел воплотить это в жизнь на практике. И главное, добился положительного результата.
Сейчас он как раз отрабатывал один из элементов. Огневая засада. Смысл сводился к обстрелу фронта атакующего противника с одного из флангов и под углом. При таком ведении огня, свои силы оставались вне сектора огня картечниц. Ну и противник поражался в большей степени, чем при фронтальном обстреле.
Конечно существовала опасность атаки со стороны противника, что было чревато, в условиях отсутствия прикрытия. Но с другой стороны, расчет делался на два фактора.
Первый, скорострельность. Второй, маневренность батареи, в которую свели все четыре картечницы.
Хм. Правда, в данном конкретном случае, с маневренностью было так себе. Батарея укрылась в подлеске, на опушке, намереваясь по полной использовать эффект неожиданности. А в такой ситуации никакие передки и быстрые кони не спасут.
Остается только одно, надеяться на то, что всадник в лесу становится неповоротливым, и если шведы все же вломятся, то у фон Ланге имеются четыре десятка солдат с винтовками и штыками.
Наконец шведы закончили переправу, а вскоре и перестроение. Атакующая конница, идущая в строе стремя к стремени, зрелище поистине завораживающее. Майор почувствовал как под тысячами копыт задрожала земля. Расстояние сокращается.
— Батаре-эя-а! Залпо-ом! Ого-онь!
Четыре картечницы разом рявкнули, посылая вперед ровно тысячу чугунных картечин.
Пушчонки подпрыгнули, словно взбесившиеся лошади, но остались на месте. К сожалению Карпов не поставлял в дружину Острожского орудия на новых лафетах, оборудованных противооткатной системой. А значит, после каждого выстрела приходилось терять время накатывая орудия на прежнюю позицию.
Вот и решил майор упереть станины в деревья. После выстрела орудие оставалось на месте. Требовалась новая наводка, но она необходима в любом случае. Зато экономится время. Вон как споро действуют его канониры. Правда, есть у этого и оборотная сторона. Слишком велика нагрузка на дубовые лафет и станину, что никак не способствует их исправности. Но несколько быстрых выстрелов у них есть в любом случае.
Ганс находился с наветренной стороны, а потому дым не застил ему взор, и он прекрасно видел результат залпа. Часть пуль ушло выше цели, и осталась незаметной.
Другая взбила сотни фонтанчиков из смеси земли и травы. Зато третья врезалась в плотный строй шведов, до которых было не более четырех сот шагов.
Сразу после залпа картечниц, первая шеренга шляхтичей вскинула свои карабины, и дала залп, по накатывающему противнику. С результатом так себе. На фоне картечниц не впечатляет. Да и до шведов слишком далеко для гладкоствольного карабина. Но результат все же есть. Пока первая шеренга убирает карабины, и изготавливает пики, вперед выдвигается вторая шеренга. Залп. И тут на смену ей выходит вновь первая, с уже изготовленными к атаке пиками.
Орудия перезаряжены. Но… Все же хороша выучка у шведских кирасир! Одна рота отделяется и берет направление на батарею, позицию которой отлично выдает облако порохового дыма.
— Наводчики! Цель атакующая нас рота. Поворачивайтесь парни! Ого-онь!
Залп. Дым застит взор. Но его сносит в сторону. Какая-то часть шведов падает, но насколько их стало меньше не понять. На этот раз Ганс не смог наблюдать за результатами стрельбы. Когда же открылась картина, вновь увидел сомкнутый строй.
Ну может слегка усохший. Похоже что в этот раз наводчики неудачно прицелились.
— Живее парни! Огонь по готовности!
Фон Ланге нервно облизнул губы и бросил взгляд в сторону хоругвей. Войнилович уже повел свою хуфу в атаку. Казалось бы, расстояние так себе. Однако шляхтичи не только успели набрать скорость для сшибки, но и перестроиться клином, ощетинившись пиками.
Вновь рявкнуло орудие, за ним второе, и два оставшихся практически одновременно.
И на этот раз, дым, вовремя подхваченный порывом ветра, не был помехой майору.
Этот нестройный залп был по настоящему страшен. Под грохот путь ударяющих в кирасы, на землю летели кубарем кони, люди. Ржание лошадей, хрипы, стоны, крики.
Все это смешалось одну непередаваемую какофонию.
От атакующей роты практически ничего не осталось. Пара десятков всадников, не больше. Но они с маниакальным упорством рвались вперед, выставив перед собой палаши, и оглашая округу воинственными криками.
— Отставить орудия! Мушкеты! Берите мушкеты!
Выкрикивая эту команду, сам фон Ланге выхватил один из револьверов подаренных зятем. Отличное оружие. А главное, дюжина выстрелов, с минимальной вероятностью осечки, и весьма точный бой. Только бы не дрогнула рука.
Майор вскинул оружие, и поймав в прицел одного из кирасир нажал на спуск. Выстрел.
Глухой металлический удар. Кирасир нелепо взмахнул руками, роняя палаш. Лошадь запнулась и полетела через голову, подминая под себя всадника, все еще остающегося в седле.
Вокруг слышатся разрозненные мушкетные выстрелы. Порой им вторит глухой звук удара свинца о сталь кирасы. Иногда, полное боли и страдания ржание лошадей. Но не редко за выстрелами вообще ничего не следовало, что говорило о промахе.
Почему именно промахе? А как же иначе-то, если после этой разрозненной стрельбы, из двух десятков удалось ссадить не более полудюжины всадников, причем двое из них подхватились, и побежали к деревьям. При этом бешено вращая глазами и крепко сжимая палаши.
И все это Ганс успел рассмотреть буквально за несколько секунд, пока взводил курок, ставил на место кресало и вскидывал револьвер, беря на прицел следующего всадника.
Край сознания уловил отдаленные звуки сшибки кавалерийского боя. Вот только разбираться в этом у Ганса не было времени.
Выстрел! Есть! Еще один готов!
Пятясь назад, майор вновь изготовил оружие к бою. Злобный гортанный рык шведского кирасира. Жалобная мольба артиллериста, оборвавшаяся на полуслове.
Истеричный, полный ужаса крик, срезанный на высокой ноте. Злая площадная брань на немецком, и на этот раз явно победная.
Сквозь треск подлеска из густой листвы появился спешенный кирасир. Едва заметил Ганса как в его глазах тут же появился злой, радостный, алчущий и одновременно кровожадный взгляд. Хищник увидел свою добычу, озлившую его и теперь обреченную. Никак не иначе. Фон Ланге выстрелил не поднимая револьвера. Вот как изготавливал его к бою, так и выстрелил прямо от пояса.
Стука пули о кирасу он не услышал, что не удивительно, они ведь были едва ли ни лицом к лицу. Но зато во взгляде шведа появилось эдакое недоумение и даже удивление. Ноги подломились, и он рухнул на колени, опираясь на палаш, лезвие которого ушло глубоко в землю.
Ганс и сам не знал откуда пришло это осознание. Но он отчего-то не стал больше изготавливать револьвер к бою. Вместо этого, действуя по наитию, он перекинул его в левую руку, и выхватил шпагу.
А в следующее мгновение из кустов выбежал еще один кирасир. Вид у того был не менее свирепый, чем у предыдущего, разве только он был совершенно молчалив.
Мгновение, и швед перешел в атаку, со свистом взрезав клинком воздух.
Ганс, едва успел сместиться с направления атаки, скользнув в сторону плавным и выверенным движением. Вот так взглянешь со стороны и покажется, что майор выводит какую-то фигуру танца. Правда, результатом этого изящного па, оказался предсмертный хрип нападавшего, получившего отточенный клинок точно в горло.
Разделавшись с противником, фон Ланге наконец изготовил револьвер к выстрелу.
Держа его в левой рука, и сжимая в правой окровавленную шпагу, он проломился сквозь листву подлеска, готовый продолжить схватку. В голове никаких иных мыслей, кроме жажды крови.
Но тут все уже было кончено. Его артиллеристы добивали последних раненых шведов, остервенело орудуя штыками. Еще бы. Натерпелись страха, теперь вот вымещают свою злость. Пронзают даже явно мертвые тела, ничуть не думая о том, что кирасы по сути представляют собой весьма дорогую добычу.
— Оставить! К орудиям! Заряжай!
Приказ командира, как всегда уверенного в себе, действует отрезвляюще, и солдаты тянутся к своим картечницам. Н-да. А ведь успели шведы покуражиться. Ганс наблюдает около десятка тяжелораненых и убитых. И не менее десятка не досчитывается. Толи подались со страху в лес. То ли лежат где-то за кустами. Ага. Вот то кто нужен.
— Трубач. Труби сбор.
— Слушаюсь, господин майор.
Над лесом раздается сигнал сбора. Солдаты прошли достаточно длительную и вдумчивую муштру. Так что, отличат его даже в крайней степени возбуждения. А еще, поспешат на зов командира. Не смогут не поспешить. Хотя бы потому что этот сигнал говорил о том, что опасность уже миновала, и можно возвращаться. Дезертиров же вешают.
Несмотря на явный половинный некомплект обслуги, вскоре картечницы вновь были готовы к бою. Вот только куда стрелять, решительно непонятно. Шагах в трехстах от них развернулась натуральная свалка, из человеческих и лошадиных тел. Крики, брань, ржание, звон стали, редкие выстрелы. И главное, кто-кого одолевает в этом клубке, совершенно непонятно. Остается только ждать…
* * *
Иван рассматривал представшую перед ним картину, удобно устроившись в походном кресле. Ну чисто Наполеон, с известной картины, хотя он и не помнил чьей именно.
Только барабана не хватает, чтобы эдак положить на него ногу. Но зато имеется походный же стол, с разложенной картой. Хм. И кувшином кваса. Денек выдался жарким. И связано это далеко не только со сражением.
То что он видел, иначе как разгромом назвать было нельзя. Все открытое пространство перед ним было буквально усеяно ранеными и убитыми. Не менее трех четвертей от всей шведской пехоты. Шесть брошенных легких полевых пушек, а вернее картечниц.
Они по обыкновению наступали в рядах пехоты. Но штуцерники выбили их обслугу, позволив сделать лишь по одному выстрелу с дальней дистанции. Впрочем, вовсе не безрезультатному. Двое убитых, и шестеро раненых. Не так чтобы и мало, для стрельбы с дистанции в четыре сотни шагов, да еще и по противнику находящемуся в укрытии.
Еще трое убитых и десяток раненых были на счету наступающей пехоты. Все же нашлась какая-то часть, что приблизилась на расстояние прицельного выстрела. А вот до столь уважаемой шведами рукопашной дело так и не дошло. Примерно на дистанции в три сотни шагов в дело вступили русские картечницы, прошедшиеся по наступающим ничуть не менее отточенной косой.
Далее был безжалостный расстрел отступающих. Хм. В реалиях настоящего боя бегущих. Признаться, Иван уж и не верил в то, что эти стойкие оловянные солдатики способны побежать. Казалось они так и будут рваться вперед, пока не лягут тут все, до единого. Но нет. Как выяснилось, предел есть даже у железной пехоты Карла Двенадцатого.
Оно конечно, справедливости ради нужно заметить, что пока, армия не выпестована им лично, а досталась в наследство от отца. Но, и эти были далеко не робкого десятка, дисциплинированные и обладающие отличной выучкой. Для этого времени, разумеется.
Тут предпочтение все еще отдается холодному оружию. Отчасти по этой причине, а отчасти из-за дороговизны мушкетов, треть пехоты является пикинерами.
Приблизиться на расстояние прицельного выстрела, зачастую при поддержке легких полевых пушек. Произвести залп, и броситься в рукопашную. Вот основной принцип тактики шведов.
Иван же делал ставку на огнестрельное оружие. Что было куда проще при наличии скорострельных и точных винтовок. Иными словами, сошлись два несопоставимых тактических принципа. Да еще и при серьезном превосходстве в оснащении и вооружении одной из сторон. Как следствие, реки крови с одной стороны, и незначительные потери с другой.
Карпов вскинул подзорную трубу. Ага. Так и есть, не ошибся. Среди раненых и убитых шведов снуют солдаты из его полка. Собирают трофеи. А то как же. Оружие у шведов вполне приличное, по местным меркам. Уступят только замятлинской выделке. А значит его можно будет выгодно пристроить. Солады собирают трофеи не просто так, а с оглядкой. Двое собирают, третий присматривает. И если что не так… Ну вот как сейчас.
Р-раз. И штыком к земле.
Но кроме солдат там бродят и санитары из медицинского взвода, и обозники из рот.
Собирают раненых. Но как видно не всех, а выборочно. Похоже приказ их полкового врача. Должность штатная, а потому госпитальных докторов здесь нет. Они в списках полка не значатся. Хотя, и от повышения квалификации ни разу не откажутся. Сейчас весь докторский состав трудится в Нарве. Там случаев разных и на любой вкус хватает.
— О. Лукьян Сергеевич, на ловца и зверь бежит. Чего это там наши санитары перебирают? — Поинтересовался Иван, у лекаря, поднимающегося на взгорок.
— А чему ты удивляешься боярин. Мы чай не подряжались всех раненых выхаживать.
Эдак ни твоей казны не хватит, ни сил моих санитаров. Приказал собрать с полсотни с ранениями в грудь и живот. Остальные пусть уж сами, как Господь положит.
— Ясно.
— А ты, Иван Архипович я смотрю, тоже не особо добивать торопишься.
— Мертвый солдат, он мертвый и есть, Лукьян Сергеевич. А раненый, он как напоминание, мол не ссорьтесь с русскими. Как выживет и калекой станет, так либо нахлебник, либо будет живым примером, каково оно воевать русских. А как помрут в мучениях, то тут уж укор королю, и его заботе о своих солдатах. У них-то санитарных взводов нет, как и централизованной бесплатной медицинской помощи. Хочешь, чтобы доктор тебя обиходил? Плати монету.
— То мне ведомо.
— Ну теперь и иное знаешь. Все пытаетесь лечить ранения в грудь и живот? — перевел Иван разговор в другое русло.
— Пытаемся. За что нас анафеме предают раз от разу. Московский университет уж не желает к нам отправлять лекарей. Мол, раз вы и сами с усами, то и наши выпускники вам без надобности.
— Слышал я о том.
— Мы тут подумали, а не замахнуться ли нам на университет.
— Уж не Павел ли Валентинович надоумил закинуть мне удочку? — Намекая на друга и начальника госпиталя, поинтересовался Иван.
— И он тоже, — не стал лукавить лекарь.
— Вот уж кукиш вам. Мне проще с Москвой договориться, чем здесь университет закладывать.
— Так ить не тебе закладывать, а казне Псковской. Тыбы только поспособствовал.
— Ага. Как бы не так. Найдутся в казне на это деньги. Не ко времени. Но потом, лет эдак через десять, очень даже можно будет и подумать. А пока, эвон и училище едва тянем.
Денег вечно не хватает.
— Господин боярин, позвольте доложить? — Осадив коня, поинтересовался Войнилович.
Рука у Шляхтича была на перевязи. Шлема нет. На лбу повязка с явно не бутафорской кровью. Но взгляд бодр и даже весел.
— Докладывайте, господин ротмистр, — ничуть не смущаясь по поводу того, что офицер продолжает оставаться в седле, разрешил Иван.
А что такого? Обстановка вполне себе боевая. Люди еще не отошли горячки сражения.
Да и от вида крови и стольких смертей ошалеть плевое дело. Ну и наконец, сидя на стуле, взирать на всадника, шагах в семи от него, никого дискомфорта не доставляет.
Ну и к чему тогда настаивать на то, чтобы ротмистр спешился. Тем более, что тот еще и ранен.
— Полк кирасир опрокинут и по большей части уничтожен. Взяли пятьдесят шесть пленных. Ушло не больше четверти.
— Славная работа. Потери?
— Полторы сотни убитых и тяжелораненых.
— Ты тяжелых-то не спеши списывать, — с явным недовольством вмешался лекарь.
Несите их в лазарет. Там и поглядим, кого отпевать, а за кого бороться.
— Так и делаем. Да только они ведь все одно не бойцы.
— Пусть так. А с мертвыми по одним спискам ты их не спеши проводить, — упрямо бурчал лекарь, как видно задетый за живое, подобной арифметикой ротмистра.
— Трофеев много? — Перебил перепалку Иван, кивком отправляя медика по своим делам. — Да вы не смотрите на меня так, Михайло Андреевич. Я своему слову хозяин, и все что с бою взято, вашим и останется. Просто, мне бы не хотелось чтобы вы обременяли себя.
— Есть еще какие задачи?
— Есть. Нужно в течении нескольких дней прошерстить всю округу отсюда и до Нарвы.
Вытрясти все шведские усадьбы, будь то беднота или помещики.
— Ну, на этот счет не волнуйтесь, Иван Архипович. Своя ноша не тянет. И то утащим и новое пристроим. Тем более, что нам не только о себе думать нужно, но и о погибших.
Их долю доставим родным.
— Вот и ладно. Только учти, никого кроме шведов не трогать. Прознаю, повешу как вора.
И я не шучу.
— Что с вами лучше не шутить ведомо всем. Сделаем как надо.
— Вот и ладушки. А там, глядишь еще и переправлю вас на баржах где в ином месте пошалить. Не обещаю, но и не исключаю.
— Я вас понял, Иван Архипович, — с хитринкой ответил шляхтич.
Потом отвернул коня, и поехал по своим делам. А их у него хватало. Шутка сказать, он получил добро на разграбление целой области. И пусть это распространялось только на шведов, получиться должно было просто изрядно. И это на всего лишь две хоругви!
Признаться, после конфуза под Замятлино, авторитет ротмистра серьезно так пошатнулся. И даже если бы он специально не набирал бедных шляхтичей, никто кроме голытьбы к нему не пристал бы. Авторитет и популярность зарабатываются очень долго, по малой капле, и крохотным шажочкам. Зато теряются в одночасье.
Достаточно только одному, самому никчемному голосу вякнуть о потерянном воинском счастье, и все, на многоопытном ротмистре можно ставить крест.
Итак, кирасирский полк на левом фланге причесали и весьма серьезно. Из тех, что пошли руслом реки, а они таки пошли, тут шведы так же оказались предсказуемы, практически никого не осталось. Вырваться сумели в прямом смысле этого слова единицы.
Григорий не даром отнекивался от картечниц. Устроил он шведам кровавую баню, нечего сказать. Запер всадников повалив несколько деревьев с двух сторон. Так что, выжил только тот, кто бросил коня, и решил уходить пешком через лес. Да и то, ушли далеко не все. Лешаки еще и погоню устроили. Рыбин справедливо рассудил, что иных занятий в том бою у его парней попросту больше не будет. Вот и порезвились лешаки.
— Господин боярин, как тебе наша артиллерия?
А вот наконец и братец появился. Светится что твой начищенный медяк. А и есть чему радоваться. Результат новые шрапнельные снаряды и мины показали поистине великолепный. Признаться, Иван конечно рассчитывал на нечто подобное, и его знания из родного мира, и испытания говорили об этом однозначно. Но одно дело то что ты читал, или пересчитывать отверстия на мишенях. И совсем другое наблюдать все это в реальном сражении.
Едва только Иван открыл рот, чтобы ответить брату, как до его слуха долетел отдаленный грохот пушечного выстрела. Иван еще успел рассмотреть белое облачко дыма, уже сносимое с позиций шведской тяжелой артиллерии на противоположном холме. А вот сообразить толком ничего не смог. Как видно скорость снаряда была примерно равна скорости звука, а потому и горячий гостинец не заставил себя долго ждать.
Недалеко от него на землю ухнулась бомба, взметнув фонтанчик земли и травы.
Чугунный шар диаметром сантиметров пятнадцать, прокатился несколько метров, и завертелся волчком на одном месте, при этом шипя, дымя и разбрызгивая искры. Иван завороженно смотрел на эту картину, а потом мир для него вдруг померк.
* * *
Хм. У берега расположились оба парохода, все шесть барж. Неподалеку видны палатки военного городка. Но там вряд ли больше одной охранной роты. Остальные солдаты квартируют в городе. Да и глупо было бы держать их в поле. Баржи охраняют скорее всего из-за имущества, все еще находящегося на них. Время же пока раннее, а потому и никто не занимается разгрузкой.
Личный пароход Ивана, а скорее даже катер, причаливал к пристани, в полуверсте от городских стен Нарвы. Устраивать пристань ближе было уже не безопасно. Дальше течение становилось более бурным и вполне могло подхватить судно. А там, какие-то полторы версты и водопад. Высота так себе, не более трех с половиной саженей. Но этого вполне достаточно, чтобы стать не просто неодолимым препятствием для судов, но и смертельно опасным.
Еще несколько лет назад в Нарве и Ивангороде был перевалочный пункт товаров, на чем наживались как оптовые торговцы, так и городские власти. Ну и село на псковской стороне, жители коего пробавлялись волоком не бедствовало. Это иноземцы по морю ходят на больших кораблях, коим в мелководную Нарву лучше не соваться. Русские же купцы пробавляются судами поменьше, способными ходить как по морю, так и по неглубоким рекам.
Потом, за дело взялся Карпов. Основательно так взялся. И буквально за год, несмотря на каменистое основание, сумел прорыть канал длинной в две версты, с единственным шлюзом ниже по течению. Пороху извел просто прорву. Все только диву давались, тому как он рвет землю. Но зато управился быстро. И открыл прямое судоходство.
А еще, хитрец эдакий, приставил к обслуживанию того канала и шлюза селян, коих работы лишил. Всем угодил, никого не обидел. Он вообще старался не плодить недоброжелателей на ровном месте.
Отчего не стали обходить по каналу и не пристали к городской Нарвской пристани? Так ведь времени это займет изрядно. И пристань находится у речных ворот, ведущих к северной части старого города. Ей же нужно в замок, располагающийся в южной оконечности.
Опять же, вон и коней уже подали, как и эскорт из личной охранной роты боярина.
Всадники ожидают ее в полной готовности. Оно конечно она и сама прихватила с собой десяток стрельцов, но подчиненные Егора все же без коней.
— Пришибу, Елизара, — зло скрипнул зубами Попов.
— На кого это ты так яришься? — Обернулась к командиру личной сотни княгиня.
— Да вон, десятник из охранной роты Ивана… Архиповича, — запнувшись, все же поправился сотенный. — Только одну лошадь для тебя и прихватил.
— Понимаю. Ну да мы им обедню испортим, — подмигнула Лиза Егору.
Вообще-то ей было решительно непонятно, к чему Карпов отправил ей послание, пригласив в Нарву. Решил начать-таки обхаживать? От этой мысли, ею овладело раздражение. Экий он! Что же, думает вот так поманит пальцем и все, она и растает воском?
Мало ли что раньше было. Молодая была. Глупая. Напридумала себе не бог весть чего, и сама в то уверилась. И тетка туда же! Нет чтобы вовремя указать, мол ошиблась девонька, вот так-то следует, а не эдак. Так не-эт, сама же теперь толкает ее в спину, мол бери красоту бесхозную. А кому он нужен-то?
— Кормчий, отворачивай в сторону, — решительно приказала она.
— Да как же так-то? — Растерялся капитан парохода.
— Тебе приказ княгини не ясен?
— Так ведь мне велено…
— Ты нынче в моей воле. Правь к каналу. Пойдем в Ивангород. Кому сказываю?
— Слушаюсь, княгиня.
Суденышко так и не причалив к пристани, начало поспешно отворачивать в сторону, запустив гребные колеса в разные стороны. Десяток охранной роты, только растерянно взирал на происходящее, силясь понять, что именно произошло. Егор, пряча ухмылку, старательно оглаживал бороду. Вот только адресована она была вовсе не оставшемуся с носом Елизару, а княгине. Уж Егор-то понимал, что именно послужило причиной подобного поведения. Ну или думал, что понимает.
Лиза считала себя победительницей. Ровно до того мгновения пока не ступила на причал в Ивангороде, и не услышала обрывок разговора грузчиков. Ну, а о чем им еще разговаривать, как ни о недавних событиях. Нет, не о взятии Нарвы. Та новость уж давно протухнуть успела. А вот то, что боярин шведам холку намылил в чистом поле, перебив вдесятеро превосходящие силы, это да. Эта тема достойна обсуждения.
— Экий у нас боярин, — поддержал собеседника, дюжий молодец. — Что перед ним Иван Бобровнинский. Тот только ляхов раскидал, а этот самому шведу хребет сломал.
— Сломал, да надорвался, — авторитетно возразил другой. — Нешто не ведаешь, что швед бомбу метнул прямо под ноги боярину, и того чуть не в клочки порвало. Эвон, как спешно прибежали на гребной ладье, словно черти за ними гналися. А сейчас все лекари вокруг него хороводы водят, с того света пытаются вынуть. Да только, сказывают не выдюжит он.
Лиза и сама не поняла в какой момент она замерла на месте позабыв как дышать, и вслушиваясь в разговор двух грузчиков. Только и слышала их слова, да все нарастающий в ушах стук сердца. Наконец она сделала глубокий вдох, высоко вздымая статную грудь, и с ошарашенным видом обернулась к растерянному Егору.
До госпиталя в Нарве они добрались очень быстро. Да что там, можно сказать стремительно. И что примечательно, позабыв стрельцов охраны в Ивангороде. Просто лодочка нашлась только одна и места в ней было только на двоих. Ну, случается такое порой. И по Нарве передвигались сугубо на своих двоих. Вот некогда им было искать лошадей…
Хрясь!
Иван недоумевая по поводу происходящего, растерянно и молча потирал левую щеку.
Вот интересно, а за что ему только что прилетело. Хорошо еще хоть в кабинете, оккупированном их главным лекарем Рудаковым, никого не было. Не то позору не оберешься.
В кабинете он ожидал возвращения друга. Операцию Мите провели еще вчера днем, сразу по прибытии. Но Ивана к нему не допустили. Как впрочем и на утро. Когда Иван прибыл в госпиталь, под который отвели двухэтажное просторное здание, ему заявили, что брат жив. Но Павел категорически отказался пускать к нему кого бы то ни было.
Усадил Карпова на стул, а сам отправился проверить самочувствие раненого.
Конечно то, что пациент еще жив, внушало какой-то оптимизм. Но с другой стороны, статистика была против парня. Из трех десятков с подобным ранением выживал только один. И это еще отличный результат, доступный только лекарям из Псковского госпиталя.
Ну не лечили здесь проникающие ранения, эти лекари недоучки. А Мите осколок бомбы прилетел как раз в грудь. Ивана спасла его паранойя, и привычка надевать на себя бронежилет. Митю он тоже заставлял, да только, тот как только сбежал на позицию предпочел избавиться от тяжелой амуниции.
Хлесь!
Ага. Это прилетело по правой. Для симметрии значит. А взгляд такой, что не останови ее, так и пришибет к чертям собачьим. Иван обхватил девушку, прижимая ее руки, и заглядывая ей в глаза.
Как там говорится в той поговорке — вдов утешают в постели? Хм. Не только вдов, и не только в постели. И вообще, идет оно все лесом.
Иван и сам от себя не ожидал подобного. Он вдруг с жадностью впился в мягкие и податливые губы, вкус которых за эти годы вспоминал ни раз и ни два. И пусть Карпов тогда стоял истуканом, ему казалось, что тот ни ничуть не изменился. Вот только обладательница тех уст за прошедшие годы сильно поднаторела в этом деле…