Сначала вспухли молочно белые облачка. И одновременно с этим, подчиняясь командам, солдаты поспешили укрыться в окопах. И вовремя. Одновременно с басовитым орудийным грохотом, по позициям батальона ударила дальняя картечь, вздыбившая на брустверах и перед окопами множественные фонтанчики земли.

И тут же послышался душераздирающий вопль. То ли командир припоздал с командой.

То ли солдат замешкался. С этим потом обязательно разберутся. Боярин не позволяет расслабляться командирам и наплевательски относиться к своим обязанностям. Даром что ли, жалование положил столь высокое, какого ни где больше не сыскать. А вот бедолагу жаль. Ранение от крупной картечи по определению не может быть легким.

Она ведь руки и ноги отрывает. Ну, может на трехстах пятидесяти саженях той силы уже и не будет. Но все одно изрядно.

Представив себе раненого, Митя нервно сглотнул. Спаси и сохрани от такого. Если случится, так лучше сразу насмерть. Обретаться в этом бренном мире калекой не хотелось категорически. Оно конечно брат говорил, чтобы младший не маялся дурью, и занимался тем, что у него лучше всего получается. Но механика и заводы никуда не денутся. Он же себя уважать не будет, коли останется в стороне, когда беда пришла в дом.

Опять же, вот эти пушки, его детища. Конечно, многое подсказал брат, да направил в нужную сторону. Но все остальное от начала и до конца, работа Мити. А где лучше всего можно испытать оружие, как не в бою? Вот то-то и оно. Иван это и понял, и принял, пообещал самолично голову оторвать, коли младшенького убьют. И матушку помянул, которая будет безутешно горевать. Ну да, что уж тут поделаешь.

А вот и труба заголосила. Ну что же, пора и им браться за дело. Дистанция уже давно выверена. Прицелы выставлены. Это ляхи устанавливали свои пушки на новых позициях, прикатив их из своего лагеря. Его батарея, пока еще единственная, здесь уже четверо суток стоит, ворога поджидаючи. Так что, и к позиции приноровились, и пристреляться успели.

Два дня кусали кулаки, наблюдая за тем, как противник ладит переправу через Великую. Да только Иван запретил даже носы высовывать на открытое место. Не то, что палить по врагу. Боярин рассчитывал наподдать ляхам по сусалам так, чтобы надолго отбить желание соваться на Псковскую землю. И уж тем более, задевать богатое Замятлино.

Но уж теперь-то им никто не запретит. Сегодня сам бог велел. Митя злорадно ухмыльнулся, и потер руки.

— Ну что братцы, помолясь начнем! — Задорно выкрикнул он. — Дистанция триста пятьдесят сажен. Командиры взводов, не забываем о разборе целей. Наводчики, целимся тщательно, под основание пушек.

Нормально. Ляхи, или точнее, немецкие наемники, выставили свои пушки в одну линию. Разве только не ось к оси. Так что, для батареи Мити расположившейся на холме, они как на ладони. Только и того, что не зевай.

— Батараея-а! Огонь!

Если орудия противника грохотали, то Митины пушки скорее рявкали. А то как же! Чай нарезные, не хухры-мухры! Опять же, обычные пушки после выстрела нужно накатывать обратно на позиции, эти же остались на месте. Разве только подпрыгнули малость. Из-за чего, на манер древних римлян, Митя назвал их «Онаграми».

А все благодаря трем невиданным ранее новшествам. Стальному лафету, со станком, по которому скользит ствол. Пружинным рессорам, работающим как на растяжение, так и на сжатие, а соответственно взаимно гасящим колебания. Ну и дульному тормозу, что благодаря газам, в значительной мере гасит саму отдачу как таковую.

Правда, сохранить после выстрела линию прицеливания не удавалось. Пусть по задумке Ивана именно этого и старались достичь. Но зато отпадала необходимость в постоянном накатывании орудий. Это здорово экономило время, и увеличивало скорострельность. А при необходимости позволяло обходиться с орудием хоть одному человеку.

Вообще, Митя трудился над созданием этой пушки целый год. Учились отливать ствол.

Потом осваивали выделку нарезов. С затвором пришлось помучиться, не смотри, что подглядели конструкцию у старой казнозарядной затинной пищали. Таковая нашлась в псковском арсенале. Орудие конечно и сейчас далеко от совершенства. Но по предварительным испытаниям превосходит все известные образцы.

Хм. Как впрочем, и по части веса. Пушка получилась втрое тяжелее даже немецких, серьезно превышавших по массе шведские. И для их транспортировки нужна была минимум пара лошадей, а с учетом укомплектованного зарядного ящика, лучше все же четыре. Словом, по современной классификации это не полевое орудие, а самое что ни на есть осадное.

Но все недостатки с легкостью перекрывались небывалой скорострельностью. Снаряд весом более чем в треть пуда забрасывался на расстояние в четыре версты. При этом выказывал невероятную точность, разрушительную силу и поражающую способность.

За подобное, «Онагру» можно было простить многое.

Дым от залпа быстро снесло в сторону, не смотри что ветерок не особо силен. Митя вскинул подзорную трубу и вгляделся в пушки на правом фланге ляхов. Снаряды как раз начали рваться, вздымая бело серые фонтаны из смеси земли и дыма. Ну вот и подтверждение превосходства их пушек. Как оно дальше пойдет, время и бой еще покажут. Но уже сейчас минус одна пушка, и несколько раненых и убитых канониров.

Вокруг слышатся команды командиров взводов и орудийных расчетов. Митя не мешает им, хотя и внимательно вслушивается. Батарею расположили узким фронтом на вершине холма, имеющемся на правом фланге обороняющихся. Так что, держать руку на пульсе достаточно просто. Нет, оно конечно можно и самолично, но…

Подчиненные должны иметь некую самостоятельность, чтобы элементарно не бояться принимать решения, случись им остаться без командования. Плеть, учит только одному, как подставлять спину. Чрезмерно плотный контроль лишает инициативы.

Нужно уметь выдержать золотую середину. Так говорит Иван. Как этого добиться Митя пока не знает. Но вот учится. Хм. Оно конечно на ходу. Ну да, ничего, бог даст, не обделается.

Вообще, то орудия вполне могут выдавать и десяток выстрелов в минуту. Ну или шесть прицельных. Но Митя строго настрого приказал придерживаться только четырех. При таком темпе удается избегать перегрева стволов. Равная же скорострельность с пушками противника, с лихвой компенсируются точностью восьмидесятимиллиметрового снаряда.

Перегрев чреват непроизвольным воспламенением даже если не основного заряда в картузе, то запальной трубки. А отсюда могут проистекать многие печали. Нет, если припрет, и не будет иного выхода, то оно конечно, станут палить без роздыху. И так быстро, как только возможно. Но пока в этом нет необходимости, лучше все же воздержаться.

— Первое орудие готово!

— Второе орудие готово! — Посыпались доклады командиров расчетов.

— Батарея-а! Огонь!

И вторя команде Мити, «Онагры» вновь дружно рявкнули, посылая вдаль смертельные гостинцы. Нет, славно все же получается, чего уж там. Очередное орудие получило снаряд точно в лафет, развалившийся скорее от удара, чем от разрыва. Два других снаряда снова рванули вздыбив на батарее противника фонтаны земли и дыма, засыпая все крест горячими осколками и картечью. А вот последний угодил точно в складированные бочонки с порохом.

Знатно так рвануло. Практически всю вражескую батарею заволокло дымом, скрывая ее от взора. Но вот ветерок взялся за свое дело, и дымовую завесу отнесло в строну леса. Ага. Удачно так получилось, что тут скажешь. На ногах практически никого.

Досталось и паре пушек.

Одна лежит на боку, и похоже у нее обломано одно колесо. Вторая, уткнулась стволом в землю, задрав вверх хобот станка. Хм. Вообще-то, подобное трудно себе представить, потому как тот должен перевесить. Получается, там все же имеются повреждения, нарушившие целостность конструкции.

Плевать. Подлежат они ремонту или нет, в этом бою им в любом случае не участвовать.

Итак. Восемь выстрелов и минус четыре вражеские пушки. Результат просто замечательный.

— Молодцы братцы! Так держать. Еще чуть, и мы заткнем их всех. Навались! Подбодрил Митя своих пушкарей, и вновь приник к окуляру подзорной трубы.

Ну вот и движение началось. Пехота двинулась вперед, по немецкому четко выдерживая строй. Прусаки? Очень может быть. Эти ребята повоевать ничуть не против. Опять же, под вассалитетом у Речи Посполитой, а потому весьма ожидаемы у них на службе. Хотя-а. Хватает германских княжеств, готовых за серебро оправить своих солдат сражаться за чужие интересы. Обычное в общем-то дело.

А вот и пехота пошла в атаку. Следом, на некотором удалении держится легкая кавалерия. Гусар находятся далеко в тылу. Они сейчас в полном боевом облачении, охраняют тылы армии, ну и обоз. А куда деваться. У шляхтичей гонору конечно не занимать, но не дураки же они в самом-то деле, чтобы переть плотным строем на укрепившуюся пехоту.

Вот если против наступающего противника, то они пожалуй и наплевали бы и на плотный ружейный огонь, и на рвущую в клочья картечь. Потому как помимо гонора у них и храбрости не занимать. Правда, тактика их безбожно устарела, эдак уже с больше шести десятков лет. Но шляхтичи отчего-то не спешат ее менять.

Н-да. Соблазнительная все же цель. И не столько всадники, сколько плотные шеренги пехоты. Ух-х, как их пушечки сейчас покуражились бы. На такой дистанции, и при таком обзоре, пушкари Мити могли выбивать любую роту на выбор. Но…

Каждый должен заниматься своим делом. Митя вновь перевел трубу на батарею противника. Ага. Ну нечто подобное они с Иваном и предполагали. Немцам явно не понравились столь значимые потери артиллерии в самом начале боя. Вот они и начали наводить свои пушки на позиции «Онагров».

Хм-м. Вообще-то, самое лучшее, что они могут сделать, это свернуться и подобрупоздорову убраться прочь. Ну, кто успеет, ясное дело. Устраивать же дуэль…

— Первое орудие готово!

— Второе орудие готово!

— Третье орудие готово!

— Четвертое орудие готово!

— Батарея-а! Огонь!

* * *

Родион вглядывался в представшую перед ним картину через небольшую подзорную трубу. Приближение так себе. Не идет ни в какое сравнение с трубой Карпова, в которую ему пару раз приходилось заглядывать. Но все же серьезное подспорье, и позволяет рассмотреть многие детали.

Правда, несмотря на возвышенность, где занял позиции батальон, местность перед ними, пусть и пологая, но имеет складки. Опять же, заросли кустов, встречающийся местами высокий камыш и бурьян. Коровкам, которых тут выпасают горожане и посадские, те заросли совсем не интересны.

Левый фланг позиций располагается на довольно высоком холме, занимающим чуть не половину прохода между лесом с болотом и Великой. Посредине оставшегося фронта примерно в три сотни сажен, и около полутора сотен от линии обороны, имеется березовая роща, шириной около сотни сажен.

И пусть она скрывает большую часть обзора. В то же время, эта преграда непременно рассечет силы атакующих. Либо заставит ляхов сосредоточить усилия на одном из проходов. Вот именно напротив них и расположились минометные батареи, по одной на каждый проход. И основные силы обеих рот, сосредоточены как раз напротив них.

Так что, все поле боя Родиону не обозреть. Если только глянуть с холма, где пристроились грохочущие пушки. Но как говорится, каждому свое. У пушек тех и дальность не жалкие триста пятьдесят сажен, а все две тысячи. И бьют они куда как точнее, и снаряд, при схожем калибре, раза в два тяжелее. Правда, при этом они серьезно уступят в габаритах и скорострельности. Ну и позиции у них в первой линии, потому как бить могут только прямой наводкой. У минометов все иначе. Вон она пехота, в двадцати саженях перед ними.

Н-да-а. Потрудился Карпов за последние годы, нечего сказать. Взяв за основу Измайловскую сотню, и костяк, из стрельцов пожелавших последовать за ним, он сформировал свою собственную дружину, которую именовал батальоном. И вообще, с названиями намудрил на свой лад. Сотня, у него не сотня, а рота, вместо стрельцов, стрелки. А дальше как в солдатских полках. Помощник поручик, командиры полурот подпоручики, взводы под сержантами, десятки под десятниками.

Эвон и пушки с минометами свел в отдельные батареи, подчиняющиеся напрямую командиру батальона, то есть, ему, боярину Карпову. Нет, коли прикомандируют к кому, то тогда совсем иное дело. Да хоть, как взять его батарею. Пришлось побегать по лесам и болотам, выполняя приказания Гришки. Припомнив это, Пирогов невольно расплылся в улыбке. Ничего-о. Побегали конечно, вымотались, ну да не зря. Кровь ляхам пустили изрядно.

Есть еще один отдельный взвод огнеметчиков. Два десятка огнеметов, способных пускать струю пламени на расстояние в пятнадцать сажен. Страшное оружие. Причем, если свдить из практики под Азовом, как для врага, так и для своих. Не дай Господь, пуля пробьет баллон с огнесмесью. Нет, так-то ничего особенно страшного. Ну обдаст всех кто поблизости липкой и вонючей жижей. Отмыться конечно сложно, но вполне себе возможно.

Но это если не случится какой маломальской искры. А тогда уж… Спасение только одно, засыпаться песком или землей. Да и то, сам ты себе не помощник. Если только товарищи помогут. Словом, думать о том, что может случиться не хочется категорически. И солдаты на огнеметчиков поглядывают искоса, да стараются держаться подальше. Ну и жалование у тех вдвое против обычного. Хм. А и по праву.

Вот к примеру Родиона ни за какие коврижки не уговорить тем оружием орудовать.

Вновь рявкнули пушки на холме. Куда палят, Пирогову не видать. Роща застит. Вот Игнату тому да. Он как раз напротив левого прохода, и на торговом тракте расположился.

Впрочем, то уже без разницы. Родион вскинул к глазу окуляр. Ну точно. Зашевелились ляхи напротив них. Сначала, скорым шагом двинулась пехота. Бодренько так идут.

Правда, равнение выдерживать не очень-то и получается. Но ничего так. В общем и целом, полный порядок, и строй вполне себе сохраняется.

Ну что же. Наше вам, с земным поклоном.

— Батарея-я! Угол сорок пять. Ориентир два! Четыре кольца! Четыре мины! Огонь!

Вторя его команде, тут же захлопали минометы, посылая по крутой траектории оперенную смерть. Родион словно прикипел к трубе, вглядываясь в надвигающегося противника. С одной стороны, можно подумать, что все эти деревца, кусты, только помеха, и ограничивают обзор. Но на деле, расстояния до всех этих примет, которые боярин мудрено обозвал ориентирами, вымерены самым тщательным образом. И теперь остается только следить за ними и вносить командами нужные поправки.

Шестнадцать мин накрыли противника вполне исправно. Пара даже рванула прямо посреди атакующих шеренг, враз проделав в них серьезные такие бреши. Но у германских наемников выучка все же на высоте. Все эти раны очень быстро затягиваются. Строй сжался с боков, и вот опять движутся относительно ровные шеренги. Разве только чуть укоротились по фронту. Да позади остались убитые и раненые, часть из которых побрела в тыл. Некоторые помогают своим товарищам.

Что не говори, а с медицинским обеспечением в их батальоне дела обстоят куда как лучше. Нет нужды отвлекаться на раненых товарищах, потому как о них позаботятся санитары. А будет возможность, еще и павших в сторонку отнесут. Дабы их тела не смущали остальных.

Внести поправку в прицел. Уточнить ориентир. И новая серия. Ага. На этот раз не так удачно. Малость промахнулись. Не сказать, что так уж все плохо. Кое-кого осколками все же достало. Но цель накрыть не удалось. Жаль. Ну да, на ошибках учатся.

Когда пехота миновала половину пути, в дело вступила кавалерия. Тысячи две, не меньше. Это получается почитай вся их легкая конница. Уж Родион-то точно ведает, сколько ляхов отправилось в набег, тем более, что гусар не видно. Не иначе как полковник решил попридержать в резерве. Ну что же, толково, что тут еще скажешь.

Гусары они хороши в открытом бою, а не против укрепившейся пехоты.

Та-ак. Практически вся кавалерия, и довольно внушительное количество пехоты. Вряд ли вся, но большинство, это уж точно. Решили опрокинуть левый фланг Замятлинцев?

Ну-ну. Милости просим. А пока…

— Батарея-а! Слушай мою команду! Ориентир три. Угол сорок пять! Четыре кольца!

Четыре мины! Огонь!

Надо приласкать всадников. Эти ребятки куда подвижнее пехоты, и загодя слегка проредить их число ничуть не помешает. Вот только не следует забывать о том, что движутся они очень быстро. А потому, не дожидаясь разрывов первой серии мин, ввести уточнения.

— Батарея-а! Три кольца! Четыре мины! Огонь!

Снова хлопки, и вдогонку первой, уже летит вторая серия. Мины с соответствующим количеством колец уж давно подготовлены, и разложены по отдельности. Только не перепутай горку. Хорошо все же, что нет дождя. Не то пришлось бы растягивать палатку и укрывать боезапас от влаги.

Та-ак. Шестнадцать разрывов, с небольшим интервалом, примерно на одной линии.

Легли удачно. Почти в середину плотной массы всадников. Побило многих. Хватает и тех, кто прекратив атаку, пытается совладать с испуганной лошадью, а то и вовсе, оказался выброшенным из седла. Что же, это радует.

Грохнул винтовочный залп. Расстояние еще достаточно велико, а потому одиночные выстрелы мало эффективны. А так, вон, несколько всадников и лошадей покатились по земле. Вдогонку прозвучали разрозненные выстрелы. Это штуцерники. Бьют по способности, и как бы свалили не больше, пары сотен винтовок.

Ага. Второй залп пришелся за спины атакующих. Нет, кого-то там вроде как задело, осколками. И до поотставшей пехоты вроде бы долетело. Но Пирогов в том не уверен.

Впрочем, ему и разбираться-то в том некогда. Слишком быстро движутся ляхи.

— Батарея-а! Одно кольцо! Четыре мины! Огонь! — Пропуская серию с двумя кольцами дополнительного заряда, приказал он.

Во-от. Давно бы так. Первые мины опять угодили в самый центр. Последующие, из-за движения массы всадников, рвались все глубже в построении. Первые снаряды следующей серии пришлись прямо перед рядами всадников. Остальные словно нанизали на себя атакующих. Хм. Что-то как-то многовато разрывов.

Ага. Теперь ясно. Это Игнат решил помочь. Воспользовался моментом, пока у него тихо, и навел свои минометы на конницу. И как только так удачно подгадал? Едва только те показались из-за рощи, как тут же получили гостинец. Все же молодец парень. К стыду своему Родион должен был признать, что у того получается даже получше, чем у старшего товарища.

Ну да Пирогов никому не попустит. В Замятлино еще в прошлом году школа заработала.

Все думал, что оно ему ни к чему. Писать да считать умеет, ну и хватит с него. А оказывается, очень даже может пригодиться. Эвон Игнат, учится этой самой, математике. И сказывает, что там учат не всему, а по особому, отчего потом с минометом управляться проще. И судя по тому как славно у него выходит, наука та не совсем бесполезна.

Впрочем, то дела завтрашних дней. А до того, нужно разобраться с сегодняшними. Без дураков разобраться. Вдумчиво и с толком.

— Батарея-а! Угол шестьдесят девять! Ориентир восемь! Заряд простой! Десять мин!

Огонь!

Если ляхи решили, что вот так, за здорово живешь смогут пробиться к позициям батальона, то они сильно просчитались. Это только с виду нет никаких преград. На деле, перед окопами в достатке и волчьих ям, и заостренные колышки вбиты в землю частой гребенкой, и чеснок разбросан. Так что, замедлится конница однозначно.

А там, чуть ближе к позициям, их ожидает еще один сюрприз в виде минного поля. Не сказать, что растяжками усеяно все пространство перед окопами, но гостинцев хватает.

А для начала, как только скучатся перед полосой заграждений, по ним отработают мины. Хорошо так, вдумчиво.

Вот же! Умные, с-сук-ки! Ляхи словно почувствовали что-то, осадили лошадей не доехав до полосы заграждения, всего-то несколько сажен. А ничего, так у них полковник. Не глуп. Жаль конечно, что ловушка не сработала. Но зато минометы накрыли ринувшихся в пешую атаку вполне исправно. Да плюсом к этому постоянно трещат винтовочные выстрелы. Оно конечно в дыму цели не особо разберешь, но бесполезным огонь не назвать.

* * *

Острожский, приостановил коня, и вслушался в гул не такой уж и далекой канонады.

Переглянулся с Крыштавом, и другими шляхтичами, оказавшимися поблизости. В их глазах явственно читалось одно и то же. Началось. А еще азартный блеск в глазах и толика сожаления. Их товарищи вот-вот пойду в атаку. И все говорит о том, что бой тот будет славным.

А еще, это сожаление было вызвано тем, что каждый из сражающихся там, имеет возможность заполучить себе знаменитую карповскую винтовку. Это оружие уже давно доказало свою исключительную надежность и высокие боевые качества. Они же, п блажи полковника, катаются по лесам в нескольких верстах от места сражения.

Вот только, в отличии от подчиненных, сам Константин не считал решения Савенка блажью. Мало того, он был более чем уверен, в том, что им еще предстоит поучаствовать в сражении. Как и в том, что кое-кого, а может и многих из его отряда, еще до вечера ждет смерть. Карпов очень серьезный противник, способный преподносить неприятные сюрпризы. Именно ожидая очередной каверзы, полковник и свел две хоругви в один отряд, поставив во главе проверенного, опытного и далеко не глупого ротмистра. И Константин по настоящему гордился оказанным доверием.

Если коротко, то его двум хоругвям, общим числом в три сотни всадников, предстояло подняться по левому берегу на несколько верст вверх по течению Великой. Затем переправиться, и обойдя пригород по дуге, ударить в тыл обороняющимся. К тому времени, если оборона замятлинцев и не будет сломлена, все их силы будут скованы боем, и этот удар будет иметь решительное значение.

Признаться, Острожский, и раньше относился к полковнику с уважением. Но вот эта его предусмотрительность, и самое серьезное восприятие противника, подняло его в глазах шляхтича еще выше. Уж кто-кто, а Карпов заслуживал особого внимания и подхода. И пусть этот маневр с глубоким обходом был ни чем иным как перестраховкой, он не был лишен смысла.

— Господин ротмистр, мы поднялись выше Замятлино уже примерно версты на четыре, обратился к нему Крыштав. — Река здесь закладывает несколько поворотов, и нашу переправу не обнаружат. А там, во-он по тому гребню, в полуверсте от берега, проходит тракт.

Крыштав не просто участвовал в неудачном набеге на Замятлино, но еще и разведывал пути и подступы к пригороду. Так что, он точно знал, о чем говорит. Правда, в тот раз Отряд переправлялся еще выше по течению. Но тогда это было оправдано, потому что, ротмистр Войнилович рассчитывал на внезапный удар. Сейчас же, там, примерно в восьми верстах пути, уже начался бой, и все решала не столько скрытность, сколько быстрота.

— Господа, готовимся к переправе, — приказал Острожский, и направил своего коня к пологому берегу, покрытому высокой травой.

Спешившись, он быстро упаковал все огнестрельное оружие и припасы в непромокаемый кожаный чехол. Кто-то воспользовался бурдюком, используя его еще и как подспорье в воде. Кто-то, быстро нарубил камышовый мат, куда и водрузил оружие боящееся влаги. Для хоругви Острожского это дело было уже давно привычным. Приданные шляхтичи так же не были новичками в воинском деле. А на войне, чего только не случается, и каким только опытом не обзаводишься. Вот и преодоление вплавь водных преград вовсе не было в диковинку.

Это случилось, когда Острожский и сопровождавший его Крыштав были уже на середине реки. К тому моменту в воде была уже половина отряда, когда из-за поворота реки, буквально в сотне сажен от них появился знакомый пароход.

Небольшое суденышко, на этот раз без баржи, резво рассекало речной поток, стремительно приближаясь к беспомощным пловцам. Остававшиеся еще на берегу, поспешили расчехлить уже упрятанные мушкеты дабы защитить товарищей. Вернее, в отсутствии пушек, только попытаться это сделать. У шляхтичей в воде сейчас пожалуй было только два выхода. Первый, это плыть к одному из берегов. Второй, погибнуть.

Впрочем, был и третий. В отчаянной решимости атаковать пароход. Забраться на палубу и разобраться с его командой.

Вот только, отчаяние не всегда способно свернуть горы. И уж точно не в данном конкретном случае. Вероятно желая ввести противника в заблуждение, Карпов в прошлый раз не вооружил свое судно. Теперь же, на борту парохода были видны целых четыре фальконета на вертлюгах.

Шкипер как раз заложил поворот, встав под углом к потоку и орудия стали отлично видны. А затем над рекой раздались четыре пушечных выстрела, и зубодробильный визг картечи. А следом с берега донеслись крики, проклятия и стенания. Острожский в отчаянии стремясь добраться до берега, только сжал челюсти, перекатывая желваки.

Вслед за пушечной пальбой, послышались резкие и хлесткие винтовочные выстрелы.

Много выстрелов. Это что же получается, несмотря на явное численное преимущество противника, Карпов отрядил серьезные силы, для охраны возможной переправы через Великую? Константин не мог поверить в подобную прозорливость.

Хм. И в общем-то правильно делал. Хотя бы потому что, Карпов вовсе не относился к ясновидящим. Зато Кузьма Овечкин, был невероятно пронырлив, и умел не только собирать информацию, но и договариваться с людьми.

В хуве полковника Савенка с самого начала имелся шпион. Не в среде приближенных, и не в штабе, но имелся. А потому, Иван имел вполне достаточные сведения о планах противника. Как имел и общее представление о плане предстоящего боя. Так что, вооруженный пароход здесь оказался вовсе не случайно. И в день начала переправы армии, он специально был фактически безоружным, чтобы его наличие не изменило планов полковника.

Вообще-то глупость. Зная о наличии парохода не обеспечить переправу прикрытием хотя бы одной самой мелкой пушчонки, глупость несусветная. Фальконет, способный метать всего лишь однофунтовые ядра, с легкостью решил бы вопрос с этой опасностью. А так…

Хм. Вообще-то, все не столь уж и однозначно. На борту сейчас находились самые лучшие бойцы и стрелки батальона. Рота штурмовиков. Так что, если бы расчет того орудия и успел бы сделать выстрел, то только один. Потом, пушкарей попросту смели бы винтовочным огнем. Вот как сейчас, выкашивают противника, словно косой.

Впрочем, шляхтичи не стали долго изображать из себя мишени, и поспешили покинуть берег. Канониры по неволе, из числа все тех же штурмовиков, еще успели перезарядить орудия и дать залп вдогонку скрывающемуся за деревьями противнику.

А потом, перед ними остались только плывущие по реке.

Большинство развернулись и устремились к левому берегу, укрываясь за лошадьми.

Меньшая часть продолжала упорно тянуть к берегу правому. И именно они стали приоритетной целью. Удар в тыл даже пары десятка отчаянных и умелых рубак, мог иметь фатальные последствия.

— Ну что, еще не навоевались? Хватит баловаться. Оставьте лошадей, и сами плывите к правому берегу. Отвоевались. Кто не сдастся, или попытается бежать, будет уничтожен, — послышался с парохода голос, усиленный рупором.

Константин, переглянулся с подчиненными находящимися поблизости. Хм. Оставаться в воде, верная смерть. А так… Ну какой русским смысл брать пленных, если все одно собираются их убивать?

Тяжко вздохнув, он отпустил поводья своего коня, и оттолкнувшись от него, поплыл к правому берегу. Плыть в одежде, без помощи своего боевого друга было тяжко, но ничего невозможного. Возможно если бы не его подчиненные ответственность за которых он принял перед Господом, он бы и не подумал о сдаче… Н-да. Ну уж себя-то обманывать не следует. Ситуация безвыходная, а он хочет вернуться к своей семье. Так что, все одно сдался бы.

Пленных набралось около сотни. На берегу их приняли три десятка ополченцев, не весть как оказавшихся в нужном месте. Причем, вооружены они были… Винтовками.

Это что же за человек такой этот Карпов, коли даже ополченцы у него имеют оружие, которое по карману далеко не всякому шляхтичу?

А еще, все они были одеты в мундиры, ярко желтого цвета, непривычного кроя.

Солдаты на борту судна в таких же, только темно-зеленых. С другой стороны, кто и как только не забавляется, коли средства позволяют. Сегодня формой никого не удивишь.

Разве только она не особо отличается от гражданского платья. Эта же не имела с ним ничего общего.

Пока ополченцы принимали пленников, определяя их состояние, пароход причалил к противоположному берегу, и солдаты быстро собрали всех раненых. Перевязали, и присовокупили к пленникам. Набралось около полусотни. Командир ополченцев от души начал переругиваться с начальником солдат, поминая всех его родных.

По всему выходило, что тот вроде как повеселился от души, а ополченцам теперь расхлебывать кашу. В смысле, принимать заботу о раненых. И хорошо, мол, что штурмовики хотя бы перевязали раны. Хм. Странно. Если все то, что о них говорили правда, то к чему проявлять такую заботу?

И уж тем более, странно наблюдать такое со стороны штурмовиков. За их нападения и жестокость шляхтичи уже успели окрестить их лешими. Да что там! Константин прекрасно помнил, что именно они были повинны в поголовном убийстве его взвода, и товарища по турецкой кампании, Василя. Но факт остается фактом.

Впрочем, ополченцы недалеко ушли от них, и направились в заросли, вырубать лесины.

Потом используя свои куски парусины, скроенные как-то по особому, сладили носилки.

Правда, сами нести раненых не стали, предоставив эту честь шляхтичам. Но… Никто и помыслить не мог о подобной заботе.

Пароход же, сдав пленников, коротко просвистел, и зашлепал гребными колесами, вниз по течению. Не иначе как лешие приготовили еще какую каверзу. Они на такие дела мастаки. Вот только господина ротмистра это уже не касалось, потому как ему злой, подавленный и мокрый, он брел по тракту, неся на носилках своего товарища и заместителя. Крыштава достала-таки русская пуля. Едва не утонул. Но товарищи поддержали.

* * *

Трубецкой всматривался в поле боя, разворачивавшегося сейчас перед его взором.

Место у него хорошее, на возвышенности, а потому видно далеко. А при наличии подзорной трубы, так еще и детали легко рассмотреть. Он ведь мало того, что расположился на высоком холме, так еще и на дерево взобрался, где ему устроили площадку. Небольшую, только одному человеку и поместиться. Но больше-то и не нужно.

Иное дело, что всего, ему все же рассмотреть не получалось. На раскинувшихся перед ним лугами, помимо травы, хватало и иной растительности. Это и отдельные деревья, и заросли кустарника с камышом. К примеру, если на сотню другую сажен от торгового тракта, и трава помельче, и кустарник более или менее изведен, то чуть поодаль картина уж меняется.

Взять хоть его сборный конный полк. Возникнет надобность, так он сможет приблизиться к ляхам на расстояние в половину версты. Да так, что те его заметят, только когда он уж в атаку прейдет. Вот только, не самоубийца он, вести своих людей на верную гибель. Уж кто-кто, а он знал цену шляхетской гусарии. Опрокинут его сборную солянку в тысячу копий, и глазом не моргнут.

Вон их полковник, оставил в сторонке сильный резерв. На вскидку сотен пять, шесть.

Да только было дело, что такими силами гусары опрокидывали и добивали противника в несколько раз превышавшего их по численности. Так что, тут нужно действовать не грубой силой, а умом.

Хм. Ну и поторопиться. Эвон, что творится на левом фланге у Карпова. Все в дыму и огне. Именно что огне. Отсюда отчетливо видны языки жаркого пламени, мечущиеся горящие фигурки, вздымающийся в небо густой черный дым. И среди этого разрывы гранат, и вспухающие белые облака порохового дым, контрастно выделяющихся на фоне черного от пожарищ.

А еще, множество тел павших людей и лошадей. Большое число раненых, бредущих в тыл. Бесхозные кони, мечущиеся по лугу, или испугано жмущиеся друг к другу. Картина по настоящему страшная, и ничем иным, как поражением быть не может. Даже если командир литовцев этого не понимает. Ну или по меньшей мере, замлятинцы сумели выстоять, отбив наступление многократно превышающего по численности врага, нанеся ему катастрофические потери.

Сам Трубецкой уже давно сыграл бы отступление. Потому что продолжать лобовую атаку в такой ситуации, это глупость несусветная. Еще немного, и поражение может обернуться самым настоящим разгромом. Но полковник Савенок, не отличается глупостью. Иван Юрьевич знал это совершенно точно. А значит, он на что-то рассчитывал…

Князю Трубецкому в первый же день удалось собрать в шесть сотен всадников. В течении последующих трех, его ополчение возросло до тысячи. И все это время, он выжидал, встав лагерем в глухом лесу, окрест Острова. Никакого обоза. Каждый из воинов взял с собой провианта сроком на несколько дней. Правда, припасы пришлось пополнить. Но удалось сделать это скрытно, не привлекая к себе внимания.

Он даже не высылал разведку, опасаясь того, что те могут быть обнаружены. Нет, не ляхами, а разведчиками Карпова. Место предстоящего сражения. Князь предположил с большой долей вероятности, и как результат не ошибся. Ляхам надлежало либо взять сначала Остров, либо обезопаситься с его стороны, выделив для этого часть войск.

Брать Остров им было незачем. Не такой уж и богатый пригород. Чего не скажешь о Замятлино. Поэтому, выбор очевиден. Тем более, что численный перевес вполне позволял это. На дружину Карпова навалилось около пяти тысяч ляхов и немецких наемников. Хм. Сила грозная, но недостаточно. Обороняющиеся выстояли. Если судить по количеству использованных боеприпасов, то серебра это стоило изрядного. А как в ином плане, так получается, что чуть и не с легкостью опрокинули ворога.

Так вот. Как только ляхи приступили к устройству переправы, князь тайно посетил Островского посадника, и оговорил с ним взаимодействие на несколько вариантов развития событий. И похоже, сейчас осуществлялся один из сценариев. Все говорило о том, что полковник вскоре отдаст приказ на отступление, после чего организованно отойдет за реку. А там, и уберется обратно в Инфлянтию. Вот только князя подобное никак не устраивало.

— Прохор, подавайте сигнал, — склонившись, отдал он приказ находящемуся под деревом вестовому.

— Слушаюсь, — задрав голову прокричал парень, и тут же вскочил на коня.

Вскоре, чуть в стороне, в небо поднялся черны столб дыма, который впрочем очень быстро пропал. Но этого было более чем достаточно. В литовском лагере его могли и не заметить. Все же основное внимание приковано к полю боя или пригороду. А вот островской посадник не мог не заметить, потому как внимательно следил именно за этим местом.

В подтверждение этого, уже через пять минут ворота распахнулись выпуская за стены около семи сотен ополченцев. Здесь были практически все защитники Острова.

Случись атака, и пригород защитить будет некому. Старики да бабы, конечно какое-то время продержатся на стенах. Вот только, совсем недолго.

* * *

Полковник Савенок наблюдал за полем боя, с нескрываемой злость. Вот пусть только сподобит Господь, чтобы этот Карпов попался ему в руки, и он пожалеет, что вообще родился на белый свет. Эти сволочи рвали его людей на части, забрасывая их просто запредельным количеством бомб. Выкашивали своими убийственными и точными винтовками. Подрывали минами и уже знакомыми картечницами. И под конец, начали заливать шляхтичей и наемников жидким огнем.

Хм-м. Похоже, слухи о греческом огне, или чем там еще, оказались правдивыми.

Обороняющиеся обильно заливали пламенем наступающих, превращая их в живые факелы, мечущиеся по полю, не разбирая, куда именно бегут. Случалось и обратно, бывало и в сторону противника. Свои пытались потушить огонь, хоть и безуспешно.

Враги, попросту добивали бедолаг, не желая тратить на них время.

И все же полковник ждал. Он отправил своего лучшего и самого надежного ротмистра во главе двух хоругвей, в дальний обход Замятлино. Тот ужу вот-вот должен был ударить в тыл обороняющимся. И как только это случится… Главное прорвать оборону дружины боярина Карпова. А там, дело будет сделано.

Хм. Да какой он боярин. Так, выскочка, и не более. Сам Савенок шляхтич уже в десятом поколении, и помнит всех своих предков. А этот… Мужлан. Пусть и талантливый.

— Господин полковник, дозвольте доложить?

Савенок в удивлении уставился на подскакавшего всадника, и на остановившихся поодаль порядка сотни шляхтичей. Он помнил этого поручика из хоругви приданной Острожскому.

— Говори, — заподозрив неладное, потребовал полковник.

— На нас напали при переправе. Большие силы. На том самом корабле с машиной.

Только теперь на нем установили пушки. Дождались когда большинство из нас окажется в воде и беспомощными, появились из-за поворота и ударили картечью в упор. А потом еще и добавили из сотни этих самых винтовальных мушкетов.

— Да откуда у Карпова такие силы? — В сердцах, едва сдерживаясь, и скрипя зубами, произнес полковник.

— Предполагаю, что он собрал ополчение — И вооружил их винтовальными пищалями?

Впрочем, полковник тут же поспешил поглубже спрятать свое недоумение. От Карпова подобного вполне можно было ожидать. Почему? А что он делает сейчас? По сути, попросту заливает атакующих серебром. Трудно себе даже представить, во что ему обойдется этот бой.

— Трубач. Труби отход.

Все. Надеяться больше не на что. Козырь в его рукаве оказался бесполезен и не сыграл.

Теперь остается только одно. Отступать сохраняя порядок, и вывести остатки армии.

— Господин полковник, островитяне открыли ворота, и выходят за стены, — Вдруг доложил один из вестовых.

Полковник со своим штабом расположился на вершине невысокого холма, который все же давал неплохой обзор. При этом, он находился примерно посредине между Островом и позициями обороняющихся, в паре верст от них. Расположись он ближе, к полю боя, и не имел бы обзора, а как следствие возможности оценить обстановку. Был еще один холм, повыше, но тот располагался в двух верстах севернее, а значит значительно дальше от места боя.

Савенок обернулся в сторону Острова. Никакой ошибки. Все именно так и есть.

Неужели посадник решил, что шляхетское войско разбито, и пожадничав захотел поживиться за счет обоза? Хм. А что, очень даже может быть. Общая картина складывается так, что шляхтичи терпят поражение. Находящиеся же в резерве три хоругви гусар, защитникам города попросту не видны. Конечно сложно спутать крылатую конницу с кем иным. Но ничем другим эту глупость, полковник объяснить не мог.

Он поднес окуляр подзорной трубы к глазу. Никакой ошибки. Это ник акая-то там толпа, а ополчение, причем неплохо экипированное и подготовленное. Псковичи за свою историю слишком часто подвергались нападениям соседей, и коль скоро до сих пор оставались самостоятельными, это говорило о том, что драться они все же умеют. Вот только сейчас они совершили несусветную глупость.

— Вызвать ко мне ротмистра Жидковского.

— Слушаюсь, — тут же отозвался один из порученцев.

Атака гусар, все может изменить самым кардинальным образом. Единым махом разбить островитян, отчего-то решивших, что в тылу не осталось больше войск, и обоз беззащитен. А потом, единым махом захватить и сам Остров. А тогда уж картина разительно изменится, и ситуация из проигрышной, превратится в выигрышную. У них как минимум появится порядка трех тысяч заложников, за которых можно потребовать значительный выкуп.

Останется конечно крепость, которая как раз и находится на острове, образованном рекой Великой и протокой. Но что такое стены самой могучей твердыни, без защитников? Гора сложенного камня, и только…

* * *

Иван так же расположился на самом возвышенном месте позиций батальона. То есть, на том самом холме, где находилась батарея младшего брата. А потому, обзор у него был превосходный. Даже роща, что росла посредине поля боя, не особо мешала. А уж что касается лагеря ляхов и Острова, так и говорить нечего. Вон они, как на ладони.

Вполне ожидаемо прозвучал сигнал к отступлению, и изрядно побитые хоругви и роты начали откатываться назад. Минометный обстрел так и не возобновился. Но солдаты и не думали останавливаться, выпроваживая непрошенных гостей точным винтовочным огнем.

Что же. Теперь дождаться ночи, и приласкать их пушечным и минометным огнем. А там, гнать, гнать и гнать. Если господин полковник отчего-то решил, что с ним тут кто-то будет раскланиваться, то сильно ошибся. Солдаты в ротах все сплошь молодые, крепкие, и прошли серьезную подготовку, а за последние сутки хорошенько так отдохнули. Так что, весело будет дорогим гостям. Ох весело.

А эт-то еще что такое!? Не веря своим глазам, Иван даже посмотрел в подзорную трубу.

Твою в гробину душу мать нехай!!! Это чем там думает Рукавишников, если такое вытворяет!? Вот не верилось, что князь, мог назначить своим посадником какого идиота. Сам не таков, чтобы доверять командование дебилам. Но тут похоже все таки клиника.

Неужели островитяне не видели переправляющуюся крылатую конницу? Неужели так трудно их отличить, и не понять, что они в атаке не принимали участие? Поверить в это было трудно. Очень трудно. Но как тогда объяснить происходящее?

— Митя! — Наплевав на вестовых, находящихся неподалеку, Иван сам пробежался по холму, и рванул брата за руку.

— А? Что? Что случилось Ваня?

— Гляди!

— Ну вижу. Островитяне решили пойти в наступление, — ничего не понимая, ответил Митя.

— Не в наступление они идут, а на смерть! — Возмущенно выкрикнул Иван. Немедленно наводи орудия на гусар.

— Понял.

— Действуй.

— Батарея-а! Слушай мою команду!..

Вскоре орудия обрушили прямо-таки ураганный огонь на скопление гусар. Вот только это вовсе не значит, что им удалось тех разогнать. Гусары, это элита, и среди них сплошь ветераны, успевшие хлебнуть лиха войны и пройти сквозь множество сражений.

Так что, ни взрывами, ни смертью товарищей их не пронять. Хотя, потери и случились изрядные, это ни коим образом не сказалось на их боевом духе. Шляхтичи под которыми убивало лошадей, достаточно равнодушно взбирались на коней своих товарищей, которым не повезло быть убитыми или ранеными. Единственно, что они предприняли, это рассредоточились, так чтобы одной гранатой не валило сразу десяток.

Наконец островитяне достаточно отдалились от стен города, и гусары выметнувшись из-за холма, пошли в атаку. Митя тут же начал вводить поправки, стараясь сопровождать атакующих артиллерийским огнем. Интенсивность стрельбы резко пошла на убыль. Наводчикам все время приходилось менять угол возвышения.

И тут случилось нечто из ряда вон. Нет, не дурень посадник. И не застила ему взор жажда наживы. Все гораздо проще, и сложнее одновременно. Из лесочка справа, примерно в паре сотен саженей от островитян и гусар появилась псковская конница.

Вот так, в одночасье ляхи оказались зажатыми между пехотой и кавалерией.

Выход только один, смять одного противника, пока не успел подойти другой. И командир гусар выбрал пехоту, намереваясь пройти сквозь нее, как нож сквозь масло.

Но перед ударом, им нужно было сбить строй. Потому как островитяне как раз успели занять позицию между двумя солидными островками камыша. Не иначе как там были заболоченные участки, а потому коннице лучше бы обходить те места, где она будет лишена главного своего преимущества, подвижности.

Впрочем, с перестроением гусары управились просто великолепно. Вот только, и Митины пушкари успели изрядно приноровиться. Ну или, так все сложилось. Четыре султана разрывов случились как раз в гуще всадников, и буквально за спинами первых рядов. Благодаря этому напор первого удара удалось сбить, а на второй не оставила время подоспевшая конница во главе с князем. Удар во фланг оказался страшным.

— Вот молодчина, йолки! Звали тебя, гад, паршивый! — В сердцах, бросил Иван.

— Что не так, брат? — Удивился Митя.

— Все не так, братишка. Все.

— Толком-то объяснить можешь?

— А чего тут объяснять, — безнадежно махнул рукой Иван. — У нас только что украли победу.

— Это вот этот-то удар? — Искренне удивился Митя. — А ничего что мы тут покрошили целую уйму народу. Ты погляди только на луг.

— Ну и кому это интересно? Не важно, кто и как сражался. Главное кто и как поставил точку. И у князюшки получилось просто на загляденье, — качая головой, пояснил Иван.

Н-да. Жаль конечно. Но не все еще потеряно. Если Кузьма сработает как полагается, глядишь, еще удастся оставить славу за собой. Так, и где он сейчас находится? В Замятлино, где же ему еще-то быть. Его дело разведка, а не в бою смерть искать. Тут уж как-нибудь и без него обойдутся. Он же, пусть занимается тем, что у него получается лучше всего.