Выбеленный потолок, из плотно подогнанных досок. По центру висит керосиновая лампа. Стекло несет незначительные следы копоти. Как видно, за чистотой тут следят тщательно, если не забывают регулярно промывать его. Можно было бы подумать, что лампой пользуются не так давно, но это не так. На корпусе явно видны следы потертостей и облупившаяся краска. Вещь уже давно неновая.

Сейчас на кончике фитиля нет пламени. В этом нет необходимости, так как свет заливает все помещение через окна. Они не такие уж и большие, но со своей задачей вполне справляются. Этому способствуют и белые стены комнаты из ошкуренных бревен.

Большая комната находится явно не в новом строении. Деревянные новостройки пахнут по особенному. Это же уже успело изрядно пропитаться ароматами жизнедеятельности человека, давно поглотившими запах дерева. Капитальное строение. Ставили его с тщанием, присущим тем, кто трудится не за страх, а за совесть.

В больничной палате он был один. Отчего такая уверенность насчет больнички? Так ведь просто все. Вокруг стоят неистребимые запахи, присущие лечебным заведениям. Ни с чем иным их не спутаешь. Опять же деревянные кровати, выстроившиеся в ряд, со стоящими возле них тумбочками и табуретами в ногах. Всего кроватей десяток, на семи матрацы скатаны к стене, еще две расстеленные.

Разве только большая доска на глухой стене слева и стоящий перед ней стол со стулом. Ни дать, ни взять, учебный класс. С боков от учебной доски сколоченные из тщательно оструганных досок стеллажи, что-то типа книжных шкафов без дверей. Но вот сомнений в том, что это именно больничная палата нет.

Других обитателей палаты не видно. Скорее всего, они сейчас на улице. День погожий, так чего тереться в помещении, если можно провести время на свежем воздухе. Сергей скосил взгляд на распахнутое окно, откуда легонько повеяло прохладой. Получается, что сейчас утро. Будь день или вечер, то воздух был бы куда более прогретым.

Итак, он в больнице или госпитале. Нет, вряд ли это госпиталь. Вернувшиеся на заставу после ранений шевроны говорили о том, что даже там их содержали в каморках с решетками на окнах и часовыми за дверью. Здесь же ничего подобного не нет, во всяком случае, решетки на трех, видимых ему окнах не наблюдаются. Что там с охранником, бог весть, но скорее всего и его нет. Какой смысл нести службу за дверью, если для побега можно воспользоваться окном.

Ну и как он сюда мог попасть? Неужели Грибски с другими шевронами успели прийти на помощь троим разведчикам оказавшимся отрезанными от остального патруля? Да нет же, это еще более фантастично, чем то как он оказался в этом мире.

Хотя… Вряд ли может быть что-либо более фантастичное, чем это. События последних лет сами собой начали всплывать в его сознании. С другой стороны, заняться все одно нечем. Попытка пошевелить ногой или рукой, успехом не увенчалась. Хотел было позвать кого-нибудь, то же безрезультатно. Из пересохшего горда удалось выдавить только еле различимый сип, и заполучить ощущение прошедшегося по глотке наждака. Остается только ждать и вспоминать.

Эта история началась два с половиной года назад, если он конечно не провалялся в беспамятстве слишком уж долгое время. Сергей Варакин тогда жил в родной сибирской деревеньке и занимался тем, чем занимались все в их роду — был охотником промысловиком. Жил не тужил, проводя половину года в одиночестве на промысле. Была у него избушка, где он зимовал вместе с собаками и лошадью. Коротая долгие зимние ночи, он любил почитать. Книг у него на зимовке было всегда много.

И кто бы мог подумать, что это его увлечение фантастикой, может обернуться явью. В последнее время, стало популярным такое направление как 'попаданцы'. Попадали наши современники в самые разные миры — кто в прошлое, кто в будущее, кто в сказочную страну, с магами, эльфами, орками и другими прелестями. Вот и он попал. Только в отличии от них, прогнуть этот мир у него никак не выходило, скорее уж он измывался как хотел.

Так вот. В их деревеньке появился некий ученый Болотин Алексей, которому нужен был проводник в глухой уголок тайги. Нет, потом-то выяснилось, что он никакой не ученый, а просто авантюрист, энтузиаст и охотник за различными аномалиями. Дилетант, одним словом. Нда. Это еще мягко сказано.

Как-то в его руки попала рукопись о портале, ведущем то ли в параллельный мир, толи вообще на другую планету, схожую с Землей. Вот он и загорелся идеей изучить его. Тут только одна сложность, портал открывается раз в сто лет, и нужно было поспеть к определенной дате.

Они успели. Портал действительно существовал и предстал перед горе исследователями во всей красе. А потом выяснилось, что Болотин напутал с датами, не учтя перехода России на календарь нового стиля. Вот из-за этой оплошности они и оказались неизвестно где и предстояло им провести тут всю свою жизнь.

По счастью никаких магов или всякой нечисти здесь не оказалось. Тут проживали обычные люди, разве только уровень их развития соответствовал середине девятнадцатого столетия на Земле. В чем-то они ушли вперед, в чем-то отстали, но в общем и целом, очень похоже. Мало того, место где они оказались, было схожим с Америкой.

Впоследствии они, насколько возможно, ознакомились с картами этого мира. Нашлось много похожего на их Землю, как хватало и отличий. Это уверило их, что Глобус все же, это не другая планета, а скорее все же параллельный мир. Почему Глобус? Просто местные называли свою планету по названию макета планеты, но название у него уж больно заковыристое, вот и назвали пришельцы его по аналогии, Глобус.

Оказались они как раз на границе освоенных земель с дикими, населенными местными аборигенами. Эдаком Диком Западе. Вынужденные выживать в условиях фронтира, они решили сначала изучить язык и хоть как-то подготовиться к переезду в более цивилизованные места. Сергею в принципе нравилось и здесь. Он и раньше вел образ жизни далекий от благ этой самой цивилизации. Чего не скажешь об Алексее, стремившемся вырваться из такой глухомани.

Как бы то ни было, но начинать приходилось отсюда. В конце осени, на хутор приютившего их семейства Кафка, напали бандиты. Сергею и Алексею удалось перебить банду и вот с этого момента начались их беды.

Алексей прикарманил похищенные деньги. Ничего не знавшего об этом Сергея начали обвинять в данном деянии, угрожая смертной казнью. В какой-то момент он запаниковал и решил прорываться из форта Опань, где все это происходило. Вырваться у него не получилось, но в ходе потасовки он убил одного полицейского. Как следствие, приговор к двум годам каторги, равносильный смертному, так долго там еще никто не выдерживал.

Алексей во время попытки вернуть деньги был убит. Сергею заменили каторгу на два года службы на пинкской территории в качестве черного шеврона, так тут называли штрафников. Вот так он оказался на заставе по берегу реки Мравы, в глуби земель племени арачей, настроенных крайне враждебно ко всем белым.

За год проведенный в опасном месте он успел заматереть, обрести боевой опыт, найти новых друзей и стать десятником. Тяжкий год выдался. Сколько раз бывало такое, что думал — все. Но ничего. Удача была на его стороне и из многих передряг он выходил с минимальными потерями. Когда они влипли в последний раз, думал это конец. Он помнил как пуля проломив пластину бронежилета впилась в тело, как его сбила лошадь и довершил начатое сильнейший удар ногой в голову, проносящегося мимо всадника арачи. Но похоже опять обошлось.

Интересно, а где он находится сейчас? И как такое вообще могло случиться? Как ему удалось опять избежать встречи с костлявой? Он мог быть уверенным только в одном, лично его заслуги в этом не было никакой. Парни смогли отбиться от наседавших пинков?

Сомнительно. Он отчетливо помнил, как тряслись его руки. Как выпустив весь магазин 'дятлича', а это на секундочку шестнадцать патронов, он сумел попасть только раз, да и то случайно. Его друзья Ануш и Хват, конечно стрелки хорошие, да только после длительного бега, состояние у них было ничуть не лучше, а потому сомнительно, чтобы они выказали снайперскую стрельбу.

Остается только помощь от сержанта Грибски. Просто неоткуда больше было прийти подмоге. Но об этом уже говорилось. Нереально. Вырвавшийся из засады патруль мог оказаться на заставе только через несколько часов. Потом столько же на обратный путь… Но если это не Грибски, то кто?

Сначала послышались голоса. О чем говорят не понять, звуки приглушаются закрытой дверью. Но вот она открывается и в комнату вваливаются двое, одетые в исподнее. У того, что поменьше, похожего на квадрат, на голове красуется повязка из белых бинтов и движется он как-то неуверенно, сильно опираясь на второго. Этот, с левой рукой весящей на перевязи, выглядит не таким широким в плечах и дело вовсе не в том, что он уступает первому, хотя и это есть, просто он на полголовы выше.

При виде этой странной парочки, эдаких Штепселя и Тарапуньки, Сергей едва не проронил скупую слезу, но ком все же сдавил горло. Он непроизвольно попытался вздохнуть, но грудь отозвалась острой болью, от чего перехватило дыхание.

Ануш и Хват, его соратники и друзья. Господи, как такое могло случиться? Они все трое выбрались из этой передряги. Невероятно, но это факт. Вряд ли на небесах есть необходимость расхаживать в повязках, так что они все еще на грешной Земле, или Глобусе, что собственно не имеет никакого значения.

— Стой Ануш. Давай-ка передохнем.

— Я не устал, — упрямо буркнул невысокий и широкоплечий парень.

— А я разве сказал, что ты устал? Мне-то отдохнуть можно? Ты вроде и похудел, но знаешь ли, легче от этого не стал.

— Тебе? Ну давай передохнем, — тяжело привалившись к дверному косяку, снизошел до просьбы друга Ануш.

Короткого взгляда было достаточно, чтобы понять, что отдых нужен как раз бывшему хуторянину, а никак не вору. Впрочем, то же бывшему. Сейчас они черные шевроны, военнослужащие по приговору, призванные выполнять самые безнадежные и рискованные поручения. Впрочем… С последним утверждением придется еще разобраться.

Если Грибски или еще какое армейское подразделение не имеет отношения к их спасению, то очень даже может быть, что они сейчас являются дезертирами. При таком раскладе, они уже превратились в желанную добычу для охотников за головами. С другой стороны, если спасшие их сообщили о них в Крумл, то не все так плохо. Поправятся и вернутся дослуживать оставшийся срок.

— Ты погляди приятель, а командир-то очнулся.

При этих словах Хвата, Ануш тут же устремил взгляд на Сергея. Сказать, что в их глазах плескалась радость это не сказать ничего. Они разом рванули к его койке, Бартова даже практически не опирался на здоровую руку друга.

— Командир, ты как? Слышишь меня?

— А почему я не должен тебя слышать? — С трудом разлепив губы и чувствуя пульсирующую боль в висках и затылке, в свою очередь спросил Варакин.

— Ну, наш хуторянин только на второй день сумел меня услышать, — не выдержав ухмыльнулся Хват, как всегда поймав недовольный взгляд Ануша.

— Где мы? Почему вы не ушли в плавни? И что вообще случилось?

— Не все сразу, командир. Сначала про плавни. Так вот, мы бежали настолько быстро, что почти не промахнулись. Всего-то на пол версты. Ага. Не успели бы мы до них добраться. А вот что случилось… Я сам толком так и не понял, хотя уж кому-кому, а мне по голове ни разу не прилетело. Как раз у того места где мы приняли бой, к берегу прибился валийский пароход с баржей. Вот его-то экипаж и помог нам отбиться от арачей. Ну и наши гранаты, сказали свое слово. Короче, как только арачи поняли, что вместо парочки стрелков, против них уже около двух десятков, то тут же повернули назад. Ну и как на зло, нас с Анушем приласкали уже в самом конце, ему в голову, мне в руку.

— Значит мы в Новой Валенсии? Но почему тогда нас не передали на заставу? Ведь им все одно нужно было проходить мимо. Или пароход шел вверх по Мраве? Тогда мы в Крумле. Но почему не под замком?

— Ни то и ни другое. Когда мы вышли на берег, пароход заканчивал разворот, чтобы направиться вниз по течению. Маневр сложный, река изменчивая, вот и сели слегка на мель. Потом еще до вечера снимались.

— Разворачивались?

— Ну да. Там почти весь экипаж состоял из куроки.

— Куроки?

— Сам ни лукавого не понял. Знаю что, валийцы сошли с парохода, как только сумели сняться с мели. Что мы на пинкской территории. Если быть более точным, то у куроки, где-то очень глубоко в их землях. Где, что и как, не спрашивай. Понятия не имею. Мы вроде как и не под арестом, но в то же время, под присмотром. Трое воинов куроки постоянно ошиваются рядом и к домику нашему посторонние не подходят и нам отходить далеко нельзя. Народу в госпитале хватает, но мы тут только втроем, никого больше не подселяют.

— Странно. И ничего не объясняют?

— Я пытался было поговорить с доктором, но тот сказал, чтобы я потерпел. Мол нам все объяснят, но позже. Ах да, — Хват поднялся с соседней койки и выглянул в окно, — Меткая Стрела, скажи доктору, что командир пришел в себя. Он просил сразу сообщить, как только ты очнешься, — это уже к Сергею.

— Буран, Гром? — Продолжал расспрашивать Сергей.

— Предатели, — с показной обидой буркнул Хват.

— Нормально с ними, Сергей, — отмахнувшись от вора, наконец заговорил Ануш. — Когда ты остался, они с нами побежали, а потом, когда завертелось, двоих загрызли.

— Во-во. Командир, а ты уверен, что мамашу их повязал именно с собакой, а ни с котом каким. Прыгучие, аж жуть, — не утерпев перебил друга, Хват, вызвав у того, опять же показную гримасу недовольства, словно зуб заболел. Ну да, Хват он и есть Хват, что с него взять. — Это же надо было умудриться, добраться до глотки всадников. Пинкские лошадки они конечно так себе, не больно-то и высокие, но все одно, интересно получилось.

— А чего ты хотел? — Слегка пожав плечами, стараясь не потревожить голову и грудь, ответил Сергей. — В них кровь охотников на пушного зверя. Мать Грома, та вообще умудрялась забраться по гладкому стволу на два человеческих роста.

— Ага, тогда понятно. Да не переживай, нормально все. Их даже не поцарапали. А вот как только сюда добрались, так эти паразиты рванули по округе. Только к вечеру и возвращаются и то не всегда, причем каждый раз потасканные, как будто всю ночь пахали в борделе.

— Получается, здесь в округе хватает стойбищ?

— Спроси что полегче.

— Ладно. А сколько я в отключке-то был?

— Сегодня ровно неделя. Доктор сказал, что если не очнешься в ближайшие день два, то тебе конец. Но теперь вроде должно быть нормально.

— Значит, повезло.

— Именно, что повезло, любезный.

Голос с менторским тоном, принадлежал появившемуся в дверях доктору. Самому натуральному. В белом халате, с завязками на спине, таком же чепчике, отдаленно походящем на медицинский колпак, впрочем, в этом мире все доктора носили такие. На переносице самое настоящее пенсне, со шнуром уходящим под горловину халата куда то на грудь, а скорее все же к кармашку жилета. Ну не мог он не иметь жилета, так как на нем были самые натуральные брюки и ботинки.

Только одно не соответствовало знакомому образу. Доктор был явным представителем пинков. Краснокожий, с длинными черными волосами, разве только не сплетенными в косы, а забранными в конский хвост. Было что-то не естественное в том, как этот куроки (ну а кто еще-то) ходит с важностью заправского светилы медицины, хотя его внешность требовала от него кошачей грации, несмотря на то, что ему было под пятьдесят. Хотя, у пинков с возрастом после тридцати можно было легко ошибиться.

— Господа, прошу вас отойти к своим койкам, пока я буду осматривать вашего друга.

Хм. Закрой глаза и ни дать ни взять, самый натуральный рустинец, говорит совершенно без акцента. Сергей хотя и не смог избавиться от такового у себя, умел различать чистую речь. Но перед ним был самый настоящий доктор, к тому же и не молодой. Ну и чтобы это все значило? Господи, да сколько вопросов у него за последнее время. Все сыпет и сыпет ими, не находя ответа.

Осмотр продлился не так чтобы и долго, минут пятнадцать не больше. Не было никаких анализов, никаких приборов, если не учитывать слуховую трубку, с помощью которой доктор прикладывался к груди Сергея. В остальном подспорьем врачу были только его руки. Ими он мял, простукивал, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в реакцию пациента.

— Ну, с раной на груди, полный порядок. Конечно она еще не зажила, но опасений не вызывает, как и сломанное ребро. Немного времени и будете как новенький. Когда говорите, голова болит?

— Пульсирует в висках и затылке.

— А сейчас?

Доктор вдруг возвысил голос настолько, что казалось голова лопнула, как переспевший арбуз. От нестерпимой боли Сергей сжал голову руками, стараясь предотвратить ее раскол. Обхватил руками? Ведь еще совсем недавно он не мог пошевелить ни рукой ни ногой.

— Спокойно, спокойно, все хорошо, — голос доктора теперь журчал ласково и успокаивающе, как вода в ручье. — Значит, от громкого звука сильные боли? Понятно. Хорошего конечно мало, но думаю с этим мы справимся. Не обещаю, что вы избавитесь от головных болей, придется носить с собой травяной настой, но опять же, жить будете. Главное, что вы пришли в себя, с остальным можно жить.

— Доктор, а как вас зовут? — Не удержался от вопроса Сергей.

— Хитрый Змей. Находите странным, что при своем занятии, я имею пинкское имя.

— Признаться, меня вообще все удивляет.

— Это только начало. Дальше удивительного будет гораздо больше, уверяю вас. Но предвосхищая ваши вопросы, отвечу сразу. Я вам ничего рассказывать не буду. Вам и вашим друзьям придется немного обождать. Вот окрепните, тогда и будете задавать вопросы. Хват.

— Да, док.

— Я пришлю настойку. Как только покормишь его, дашь выпить одну стопочку.

— Как Ануша, усыплять будем?

Это что? Он не ослышался? Все это Хват? Он как наседка ухаживает за раненными друзьями? Впрочем. А как еще можно назвать то, как эти двое вошли в палату? Именно, что как наседка, иначе и не скажешь.

— Да. При контузиях, сон первое лекарство, — ответил вору доктор. — А как только проснется… Впрочем, я все распишу. Прошу простить, но сиделкам не положено общаться с вами, так что приходится во всем полагаться на вашего друга. Вы не переживайте, у него хорошо получается. Если уж он вас двоих умудрялся кормить бульоном, когда вы были в беспамятстве и обихаживать в остальном, то и с этим справится.

При этих словах, бывший вор покрылся такой краской, что хоть костер запаливай. Сергей же взглянул на него с совершенно другой стороны. Он и раньше считал этих двоих своими друзьями, а теперь… Это было нечто иное, более близкое, теплое и трепетное… Братья? Быть может и так. Скорее всего так.

* * *

Дни в госпитале потянулись однообразные, похожие один на другой. Поначалу, большинство времени Сергей проводил в сладких объятиях морфея. Но теперь это было не полное забытье, он спал и видел сны. Порой они были черно-белыми, порой цветными, но всегда приятными. Только однажды ему приснился дурной сон. Да и дурной ли? Он видел Алексея. Нет, не растерзанный труп и даже не того Алексея, которого он знал. Этот сильно отличался, от прежнего друга. У него все было в порядке, он прекрасно себя чувствовал, находясь в окружении незнакомых женщин и мужчин. Кажется это было что-то вроде бала.

Хороший сон, вот только проснувшись, Сергей погрузился в хандру. Еда была безвкусной, шутки Хвата не цепляли. Насупившийся из-за состояния Варакина Ануш, так же не способствовал поднятию настроения. Впрочем, чему удивляться, если грудь сдавило тисками, от чувства тяжелой утраты. Все же Алексей был ему ни чужим. Конечно между ними не было кровного родства, но так уж случилось, что и ближе него у Сергея никого не было.

Однако прошло не так чтобы и много времени, как Хват все же сумел расшевелить прикинувшегося поленом друга. Да, Алексей это большая утрата. Но кто сказал, что Варакин остался один? Вот рядом друзья, которые стали ему такими же родными. Болотин, конечно земляк, единственное, что связывает с родиной, но и эти двое ему уже давно не чужие. А еще есть Эмка, которая ждет его на отцовском хуторе, молясь за него Создателю.

Конечно прошло уже изрядно времени, но Сергей ничуть не сомневался по отношении девушки. Как пить дать — ждет и надеется. Интересно, как оно повернется, когда до них дойдет весть о пропаже Сергея и Ануша. Ведь Бартова тоже вроде как в будущих зятьях у хозяйственного хуторянина Кафки. Хотя… Тут-то как раз уверенности у Сергея не было. Сарка всегда боялась остаться в старых девах и всячески старалась найти себе жениха.

Конечно Ануш хорошая партия, но станет ли она его ждать, вопрос. Опять же, младший сын, без кола и двора. Она практичная девушка, а потому, если появится какой зажиточный претендент, то скорее всего своего не упустит. Жаль, если так. Ануш по настоящему хороший парень и будет настоящей опорой для своей семьи, а в этих краях это подчас побольше трудолюбия будет. Что толку обзаводиться семьей, пахать, сеять и разводить скот если ты все это не сможешь защитить.

Настал день, когда Сергей с помощью друзей сумел подняться и выйти на улицу. Господи, как бывает приятно просто посидеть на завалинке, в приятной прохладе и вдыхать свежий воздух, а не уже надоевший пропитанный больницей. А еще, впиться зубами в горячий кусок мяса, хорошо пропеченный и сочный до одурения. Это Меткая Стрела, один из их охранников, расстарался по просьбе Хвата.

Охрана, это вообще отдельная тема. Вот вроде и охраняют, и дальше чем на десяток шагов от отдельно стоящего домика не отпускают, и другим не позволяют приблизиться, а чувствуется, что смотрят на них с нескрываемым уважением. В начале, когда Сергей был совсем уж слаб, и парням было не управиться с ним, они без намека на недовольство выносили его на улицу и устраивали в тени. Опять же, вот мясо приготовили, чтобы побаловать раненных. Заботились о собаках.

Ну как заботились. Те их к себе не подпускали, воспринимая как нечто неизбежное. Если, к примеру, принимать пищу из рук шевронов они не стеснялись, а Гром так и вовсе мог потребовать свою долю, если уговоры не действовали, по к курокам такого отношения не было. Когда они пытались их накормить, то неизменно нарывались на утробное и угрожающее рычание. Тут или Хват, единственный ходячий с самого начала, брал еду и предлагал питомцам, или они сами уходили на охоту.

Сергей в очередной раз глубоко вздохнул, благо острой боли уже не было, а только какая-то ноющая, как бы застарелая и вполне терпимая. Потом поднялся и отошел немного в сторону, выше по склону. Охранники покосились было в его сторону, но потом успокоились. Подопечный направился немного в сторону от строений, только для того, чтобы охватить взглядом общую панораму. Убежать не сумеет, слишком слаб, пообщаться с кем-либо то же не получится. Ну и пусть его, смотрит.

Госпиталь расположился на пологом склоне горы, на самой кромке покрывающего ее леса. Благодаря этому, здесь хватало мест, чтобы укрыться от палящих лучей солнца и сам воздух был более прохладным, чем на равнине. Само лечебное заведение состояло из трех строений. Большого барака, возле которого сейчас бродило больше дюжины мужчин в исподнем, причем как белых, так и пинков. Это главный лечебный корпус. С боков от этого барака, стояли два домика, близнеца. Один из них занимали Сергей с товарищами, в другом обитал медицинский персонал. Там располагались аптека, операционная и кабинет доктора.

Не сказать, что с ними особо откровенничают, но и скрыть все невозможно. В их домике, разделенном на две части, обычно жили медицинские сестры. Они занимали правое крыло, сейчас закрытое. В левом располагались ученики доктора, где проходили и занятия. От того, это помещение в чем-то и походит на класс. В настоящее время домик очистили от посторонних, из-за странных то ли пленников, то ли гостей.

За домиком доктора, видны две большие армейские палатки из парусины. Там сейчас располагаются обитатели строения, выделенного под Сергея и его друзей. Странное поведение. Очень странное. Сергей хотел было выяснить его природу, но Хитрый Змей, только отмахнулся. Его задача поставить раненых на ноги, остальное не его заботы. А еще, над всеми строениями и палатками развиваются белые флаги с красным кругом и кулаком в центре. Это признанный во всем цивилизованном мире знак, что-то вроде красного креста на Земле.

Есть еще одна постройка, но там обитателей нет и близко. Это склад, где хранится имущество госпиталя и продовольствие. Там же находится и кухня. Все же народу тут изрядно и централизованное питание вовсе не будет лишним. А вот отдельной столовой нет.

Пищу разносят в баках, прямиком по палатам. Поддержание в чистоте посуды, это уже полностью забота пациентов, сестры милосердия ухаживают только за лежачими. А вот в случае со странными гостями, одно время этот вопрос целиком и полностью лежал на Хвате. И как только он справлялся со всем этим с одной рукой?

Ну и разумеется ограда. Ничего такого, что могло бы остановить человека. Так, довольно высокий плетень, позволяющий уберечься от зверья. Не сказать, что животные вокруг ходят стадами, все же человек внушает уважение и опасение, но случаи бывают разные, а потому лучше подстраховаться.

У подножия склона, на берегу бурной речки, расположился поселок, дворов на двадцать. До него примерно с версту, так что особо не рассмотришь, но насколько понял Сергей, население там смешанное. И куроки и белые проживают в обычных деревянных домах, причем первых большинство.

Видны разбитые огороды. За поселком пасется стадо коров голов на двести. Никаких полей нет и в помине, но зато ниже по течению имеется большое подворье где расположилась дубильня. Здешние жители занимаются выделкой кож и изготовлением кожаных изделий.

Верстах в пяти от поселка, на одном из холмов расположился хутор, иначе и не скажешь. Но опять-таки, виден только небольшой клочок обработанной земли, который может быть лишь огородом. Но зато имеются выгороженные большие загоны для скота. В малом сейчас видно несколько голов, выделяющихся темными пятнами на зеленом фоне. Правее заметно довольно внушительное стадо животных. Сергей присмотрелся к нему повнимательнее. Полное ощущение, что это не коровы, а буйволы. Он как-то не слышал о том, чтобы местных буйволов, а скорее бизонов, одомашнивали и разводили.

Хм. Все страньше и страньше. Что бы это все значило? Припомнилось то, что ему доводилось читать о Диком Западе, там на Земле. Было такое племя чероки, они вроде как пытались перенять образ жизни белых, даже имели собственную письменность, фермы, школы, газету. Вот только это не уберегло их от резерваций. Большой брат решил, что индейцам надлежит уступить свои земли белым, даже с учетом того, что эти вроде бы пошли по пути принятия той самой цивилизации, которую им несли светочи свободы.

Неужели куроки пошли по тому же пути? Если так, то делают они это как-то странно. Таятся от всех. Ведь ни о чем подобном Сергей раньше не слышал. Какие-то разрозненные слухи ходили, но слухи они и есть слухи. Тем более, разговоры были о том, что куроки не чужды перенять что-то полезное от белых соседей. Но то, что сейчас видел Варакин было куда больше, чем можно было предполагать. Да один только этот госпиталь с учениками, постигающими лекарскую науку, чего только стоит.

Ну и что тут думать? А пожалуй и ничего. Слишком много вопросов, при минимуме информации. И потом — оно ему надо? Живут себе люди как им нравится, ну и пусть их. Да кто бы был против. Но ведь любопытно же. Без вариантов, точно не успокоится, пока не выяснит все доподлинно.

Сергей вновь перевел взгляд на поселок. В этот момент на дороге, теряющейся за взгорком, появилась группа всадников. Примерно дюжина воинов в традиционном пинкском одеянии, без изысков. Разве только во главе находится мужчина с солидным султаном из перьев. Какой-то вождь, не иначе.

Простых воинов с подобными головными уборами можно встретить только на празднествах, правда перья в них разные, полагающиеся по статусу. В повседневной жизни они несколько неудобны, поэтому мужчины предпочитают обходиться парой перьев приколотых к косам или прикрепленных к тесьме на голове.

Поднимая пыль, отряд на рысях проследовал к одному из домов, где спешился. Потом вождь прошел в дом, вслед за встречающим его на крыльце хозяином. Но как видно, это была только дань уважения одного лица начальствующего к другому. А может просто заскочил поздороваться с родственником. Кто именно живет в том доме, Сергей понятия не имел, как и того, какая тут система управления. Скорее всего тут тоже был какой-нибудь вождь, потому как хозяин был одет на пинкский манер. Впрочем, это мог быть и белый, предпочитающий практичное одеяние аборигенов. Слишком далеко, чтобы рассмотреть детали.

Пробыв в доме совсем немного времени, вождь вновь появился на крыльце и легко взлетел в седло. Впрочем такового могло и не быть, большинство пинков не пользовались седлами. Это вызвано не желанием держаться за старину, а дороговизной подобного изделия. Насколько успел заметить Варакин, аборигены с удовольствием перенимали полезное, а седла отличаются удобством.

— Нормально. А меня сюда осмотреться не пускали, — обижено заявил подошедший Хват, как всегда светясь лучезарной улыбкой.

Это объясняло то обстоятельство, что несмотря на то что он был ходячим, осмотреться нормально не мог, обзор загораживал высокий плетень. Над ним конечно кое-что видно, но не так чтобы и много. Только голая степь. Чтобы охватить взором сегодняшнюю панораму ему нужно было подойти к этому месту или заглянуть в прореху ограды. Ни туда, ни сюда его раньше не пускали.

— Не иначе как на них действует мое имечко.

— Ага. Верная Рука, та еще диковинка. Хоть к тебе примазаться. — Осматривая панораму, согласился Хват. — Ну что командир, опять вопросов больше чем ответов? — Явно растерянно но с неизменной улыбкой произнес вор.

— А у тебя их нет?

— Да просто уйма.

— Угу. Но что-то мне подсказывает, что сейчас на кое-какие нам ответят.

— И что же?

— Во-он тот отряд, — Сергей указал на всадников уже направлявшихся к госпиталю.

— А может кто из них чирий заработал на интересном месте, или все разом.

— Может и так. Да только сдается мне, что эти едут по нашу душу.

— Можно начинать бояться?

— А зачем было нас выхаживать? Нечего нам бояться. А вот разговор предстоит. Устал я что-то. Пошли, присоединимся к Анушу. Вон, как ленивый кот развалился в тени, аж завидно.

— Мне-то чего туда идти? Я и тут устроюсь неплохо.

— Чтобы я потом все тебе пересказывал? Состояние не то. Лень. Не захочешь говорить, просто слушай.

— Пошли, чего уж.

Ожидать прибытия гостей пришлось достаточно долго. Настолько, что Сергей успел усомниться в правильности своих выводов. Может и вправду у всего этого отряда чирии повылазили на интересном месте. В доме местного вождя, если это был он, прибывший провел куда меньше времени. А может все не так и он является военным вождем, водившим воинов рода в военный поход.

Жители поселка, судя по всему, не особо на охоту рассчитывают, только разве как подспорье, а на хлеб насущный зарабатывают иным способом. По всему получается что тут кожевенный промысел развит. Так отчего же не сходить в военный поход, за добычей. Хотя… Если и так, то вернулись они налегке, да и какой смысл всем подниматься в госпиталь, логичнее разойтись по домам.

Тогда остается другое. Вождь этого поселка или рода, фигура менее значительная чем доктор и основной визит к нему. Вполне логично. Подумаешь, Верная Рука. Не такой уж и пуп земли, чтобы только ради него предпринимать сколь-нибудь значимое путешествие. Да и значимое ли? Может за тем взгорком, не далее десятка верст еще один поселок, да нечета этому.

— О. Идут.

Он уже практически уверился в том, что слишком большого мнения о собственной персоне, когда заговорил Хват. Сергей открыл глаза и слегка скосил взгляд влево. Угу. Идут. Двое. Доктор и какой-то незнакомый пинк, с султаном из перьев на голове. Не показалось Сергею издали, перья и впрямь орлиные. Да не простые, а горного орла. Эти отличаются как по окраске, так и по величине. Такие носили вожди имеющие большие заслуги перед племенем.

Надо заметить, мужик не из простых или очень заслуженных. Об этом говорит не только головной убор, но и то достоинство с которым он ступал по земле. В отличии от того же доктора, в его движениях как раз сквозило изящество хищника, в любой момент готового как броситься на противника, так и отбить атаку. Но вместе с тем, держался он как-то величественно, с чувством собственного достоинства. Ну не мог он быть никем иным, как признанным и уважаемым лидером и все тут.

Охранники при его приближении подтянулись, наскоро приводя себя в опрятный вид. Ничего общего с военнослужащими, действующих подобным образом при виде большого начальства. Нет и намека на раболепство. Да и желание произвести благоприятное впечатление то же отсутствует. Все это видно даже последнему болвану. Во всем чувствуется только глубокое уважение и желание не уронить себя в глазах человека, добившегося этого своими деяниями, но не по праву рождения.

Что же, для пинков ты непререкаемый авторитет, а вот для Сергея, пока никто и звать тебя никак. Сумеешь показать обратное, может и он станет заглядывать в рот вождю и ловить каждое его слово, а пока, пусть идет как идет. Варакин отвел взгляд от высокой и статной фигуры приближающегося вождя, отвернулся и вновь закрыл глаза. Надо сказать, яркий солнечный свет их изрядно утомил, едва смежив веки, он почувствовал облегчение, даже пульсирующая боль в висках и затылке поутихла.

— Мое имя Высокая Гора.

Хм. Не ошибся Сергей. Высокая Гора. Верховный вождь народа куроки. Это понимать нужно. С другой стороны, того народу наберется, едва ли тысяч тридцать. Иными словами градоначальник небольшого города, даже не уездный начальник. Поэтому Варакин отреагировал довольно спокойно, хотя и без хамства. К чему такие крайности? Этот человек ничем не заслужил подобного обращения и даже наоборот, его люди спасли Сергею и его друзьям жизнь.

С помощью Хвата, Сергей поднялся на ноги. То же самое сделали и его соратники. Утвердившись на ногах, все же неприятно, если тебя будет раскачивать как тополь на ветру, он посмотрел в глаза мужчине. Они излучали ум, жесткость, волю и в то же время любопытство. Высокая Гора ростом с Сергея, правда и Варакин не так чтобы мал, но куроки шире в плечах, от чего белый на его фоне смотрелся как бы не очень.

— Варакин Сергей. Пинки называют меня Верной Рукой. Это Ануш Бартова, это Хват. Чем обязаны вниманием верховного вождя гордого племени куроки?

— Ты знаешь кто я?

— Как и ты, кто я. Прости вождь, но я немного не в себе, может присядем?

— Тогда пойдем в дом.

В дом идти не хотелось, но и здесь расположиться негде. Они не старинные друзья, чтобы разговаривать сидя плечом к плечу на завалинке. В предстоящей беседе нужно смотреть в глаза друг другу, а бревно одно. Не хотелось идти в домашнюю духоту, но видно придется. Или так или тащить сюда табуреты. Но это получается лишняя суета. Поэтому Сергей согласился с предложением Высокой Горы.

А ничего так мужик. Ушлый. Сразу прошел к преподавательскому столу и уселся на единственный стул, предоставив в распоряжение остальным табуреты или койки. Словом, расставил акценты, кто есть кто. Ладно. Поглядим, что будет дальше.

А дальше все было до безобразия просто. Сергей решил было, что сейчас будет разыграна сценка на тему, 'великий вождь, снисходит до беседы с залетными бледнолицыми', но просчитался. Первое что сделал Высокая Гора, это снял султан с перьями, извлек откуда-то чистую тряпицу и протер взмокший лоб.

— Жарко сегодня. А тут еще и полсотни верст пришлось проскакать.

О как! Картина маслом, йок макарек! Как видно удивление было аршинными буквами написано на их лицах. А как еще можно объяснить улыбку эдакого хитрована, которой одарил их вождь. А еще, ухмылку доктора. Нет, ну ни дать ни взять, чистой воды доктор из Старого Света, причем дорогой, знающий себе цену.

— Удивлены? Ничего не поделаешь, люди хотят чтобы их верховный вождь отличался от простых воинов. Вот и приходится ходить с султаном.

— Стоит ли, так себя изводить? — Удивился Сергей.

Вот вроде общаются по простому, причем тон задал сам вождь, но отчего-то желания сказать, 'послушай дружище Гора', не возникает. Может подать себя мужик, даже держась просто и без претензий. Но надо заметить, общаться так было куда легче. Поведи Высокая Гора себя иначе и скорее всего, у Варакина включилась бы защитная реакция. Ну не привык он к тому, чтобы с ним говорили свысока. Сколько не била жизнь, а уважение к себе он никогда не терял. А вот такой тон беседы в самый раз.

— Ради людей стоит.

— Летом слишком жарко, зимой наоборот холодно.

— Все так, — согласился с выводами Сергея Высокая Гора, — но это самая меньшая из плат, за мое положение.

— Звучит убедительно.

— Верная Рука, я ждал известий о твоем самочувствии, потому что хотел поговорить с тобой об очень важных вещах.

— Настолько важных, что хотел бы остаться наедине?

— Не совсем. Хитрый Змей останется с нами.

— Тогда отчего я должен просить моих друзей оставить нас? У меня нет от них секретов.

— Секреты есть всегда и даже от самых близких и проверенных друзей. Тебя зовут Хват. Но ведь это не имя, — еще бы ему не отличить имя от прозвища, при таком-то владении языком. Как и у доктора, у вождя не было и намека на акцент. — Отчего твои друзья не знают твоего настоящего имени? Разве они никогда не спрашивали тебя об этом? И разве ты не отказывался его назвать? — Вроде и спрашивает и в то же время, ответов не ждет. — Этот секрет, по сути ничего не значит и ничего не меняет, на поле боя, ты не задумываясь готов драться за друзей, в том числе и погибнуть за них. Верная Рука, ты потом сам расскажешь им то, что посчитаешь нужным, я ни на чем не стану настаивать. Ты можешь передать им весь наш разговор слово в слово. Но сейчас мы будем говорить одни или не будем говорить вовсе.

— Нормально, командир, — поднимаясь и потянув за собой Ануша, успокоил Сергея Хват. — Поговори. А то я потом спать не смогу от любопытства. И помни, я пойму все что угодно, разве только если ты не окажешься мужеложцем.

— Он всегда такой? — Утирая слезы, все той же тряпицей и едва сдерживая новые позывы хохота, произнес вождь.

— По большей части.

Недовольно потирая виски, и стараясь унять пульсирующую боль, ответил Сергей. Что поделать, смеялся вождь под стать своей комплекции, от души и очень громко. А подобные звуки с некоторых пор доставляли Сергею болезненные ощущения.

— Уймись, Высокая Гора. Не то ты все мое лечение сведешь на нет.

С этими словами, доктор подошел к тумбочке Сергея, на которой стояли несколько склянок. Варакин все время путался в них, норовя выпить что-нибудь не то. Хорошо хоть этот процесс не выпускал из виду вездесущий Хват, неизменно находя нужное снадобье и вливая его в глотку друга в положенное время, в строго оговоренной доктором дозировке.

Сергей опрокинул стопку с какой-то настойкой себе в рот. Никакого вкуса, тягучая и абсолютно пресная штука. Но этим она была еще противнее. Однако эффект вышел незамедлительным. Точно. Именно эту дрянь Хват и вливал в него, когда случались приступы головной боли. П-пакость. Но работает.

— Итак. Может начнем, Высокая Гора.

— Хорошо, — легко и без обиняков согласился верховный вождь. — В восточных лесах проживает племя икезов, они не любят простор, а потому держатся за свои леса. У них есть одно священное место, посещать которое запрещается под страхом смерти. Как гласит древнее предание икезов, существует множество миров разделенных тонкой гранью, за которую не дано проникнуть никому. Но есть места, где эта грань иногда истончается и исчезает на несколько дней. Все что не принадлежит нашему миру, не может принести ничего хорошего. Все живое обходит эти места стороной, а наши меньшие братья умеют чувствовать опасность лучше нас.

По мере того, как вождь говорил, Сергей все больше мрачнел. Нет никаких сомнений, этот рассказ имел самое непосредственное отношение к нему. Похоже пинки сумели как-то вычислить того, кто вышел из запретного места. Ну и чем это грозит ему? Пока неизвестно. Сейчас куроки пытается понять, представляет ли Сергей для них опасность или нет. Черт. Оружия никакого. Бросаться в драку, глупее не придумаешь, с ним сейчас справится и ребенок, не то что взрослый, тем более такой здоровый мужик. Остается только молча слушать и постараться не выдать охватившего его волнения.

— Никто не знает, когда именно стирается грань миров. Как говорят икезы, она исчезает раз в пять поколений. Но точная дата им неизвестна, — продолжил вождь. — Скорее всего, когда-то шаманы наблюдали за этим явлением, но потом или бросили или что-то случилось. Это знание утрачено, — мало, что Высокая Гора говорит без акцента, по всему получается, он еще имеет и хорошее образование. — Пока никаких бед из другого мира не приходило, но кто знает чем это может грозить, древние имели мудрость недоступную нам и нами же утраченную. Если они опасались чего-то и старались оградить свой народ, то тому были причины.

— Зачем ты все это рассказываешь мне, Высокая Гора?

— Два года назад икезы заметили следы двух человек которые выходили из запретного места. Следы двух мужчин. Очень странные следы, оставленные непривычной обувью. Они уходили в степь. Икезы не любят открытый простор и не пошли дальше, поэтому куда направились эти двое, они не узнали. Еще следы сказали, что с неизвестными были четыре собаки. Два года назад, двое мужчин не знающие языка, одетые в странную одежду и вооруженные неизвестными ружьями появились вблизи форта Опань. С ними были четыре собаки странной породы, которую раньше никто не видел. Один из них погиб, другой ты.

— И почему об этом вы узнали только сейчас?

Раз уж с ним разговаривают, то скорее всего убивать не собираются. Можно конечно и запираться, но кто знает, насколько любопытен вождь, а в деле истязаний пинки были настоящими мастерами, способными мучать свою жертву, долго не давая ей умереть. Нафиг, нафиг, он не герой подпольщик на допросе в гестапо. Если уж грохнут, то лучше сразу, без мучений. Но пока с ним говорят, брыкаться не стоит, тем более кроме себя любимого подставить он никого не может.

— Икезы не очень общительное племя. Это их предание. Весной пути моего сына Вольного Ветра и вождя икезов пересеклись. Ночь была длинная, беседа долгая, рассказано было много. Если бы там был кто-то другой, то никто не предал бы этому значения, но Вольный Ветер был с вами знаком, вот и постарался все выяснить.

— Вождь рода кочующего вдоль границы, твой сын?

— Вольный Ветер не вождь рода. Он военный вождь и охраняет границу на востоке, — возразил Высокая Гора.

Хм. Все страньше и страньше. Может просто набраться наглости и попросить чтобы вождь рассказал все и сразу. Глядишь и вопросов поубавится, а то от такого разговора их только больше. Нда. Не тот случай. Тут диктует куроки, а значит и беседу будет вести в той манере, какую сочтет нужной.

— Так, что ты хочешь услышать Высокая Гора?

— Ты и твой друг пришли из другого мира?

— Да. Нам не больно-то этого и хотелось. Все случилось помимо нашей воли. Но это так. Мы из другого мира.

— Рассказывай.

— А зачем? Проход туда открывается один раз в сто лет и держится открытым только четырнадцать дней. Ни ты, ни я до этого времени не доживем. Бесполезное знание. Если только для ученых. Но мы не принадлежим к науке.

— Бесполезное знание, — задумчиво произнес вождь, а потом посмотрел прямо в глаза Сергея. — Мои предки когда-то думали так же, но это ошибочный путь. Знания — это сила. Иное дело, что не все их можно применить на практике. Впрочем, зачастую со временем и этот недостаток проходит.

— Трудно тебе в этом возразить. Так что ты хочешь услышать?

— Рассказ о твоем мире.

— Это может оказаться очень долгим разговором.

— Начни. А там посмотрим.

— Ладно…

Поначалу Сергей хотел рассказать все откровенно. Но задумавшись с чего собственно начать, он решил не быть столь уж откровенным. В конце концов, кто такой этот пинк, чтобы он с ним был полностью откровенным? Да, он с уверенностью может утверждать, что Варакин пришелец из другого мира, но это вовсе не значит, что перед ним нужно раскрываться полностью. Кто знает куда может завести правда. Ему приходилось читать фантастические романы на подобную вариацию. Вариант к глухой комнатой и мягкими стенами его вовсе не устраивал. Лучше бы подстраховаться.

По версии изложенной Сергеем, его мир практически такой же как и этот. В чем-то они ушли вперед, в чем-то отстали от местных, но в общем и целом разница не так чтобы и велика. Например, у них научились делать оружие, которое по некоторым показателям превосходит изделия местных оружейников. Взять его карабин, изделие того мира. Да, он способен поражать цель на большем расстоянии, имеет большую пробивную способность. Но вместе с тем, его конструкция даже проще, того же 'дятлича' и не намного сложнее 'балича'. В скорострельности он превзойдет второго, но в то же время, значительно уступит первому.

Оптика? Ну да. Оптика получше, чем известные местные образцы. Кстати, здесь умеют делать линзы сопоставимого качества, хотя и немного уступающие, просто не додумались до подобной компоновки. Да в этом его мир немного ушел вперед.

Но в то же время у них не так развито электричество. Здесь, генератор и электрическое освещение в приграничных поселениях не было чем-то из ряда вон. В его же мире генераторы были настолько редки, что электричество было только в единичных городах. Процесс шел, но явно отставал от местного уровня.

Вместе с тем, в их Новом Свете, аборигены, называемые индейцами, уже не являлись хозяевами своих земель. Их загнали в негодные земли и они существовали на скромные пособия государства, которые безбожно разворовываются чиновниками.

Как Сергей не напрягал свое воображение, рассказ его все же вышел недолгим, хотя вначале он думал, что сможет вещать часы напролет. Однако, настоящий разговор начался после того, как верховный вождь начал сыпать вопросами. Грамотно так сыпать, затрагивая самые различные области и стараясь вникнуть в детали. Сергею пришлось постараться, не ляпнуть что-то лишнее. Удавалось это не всегда и уцепившийся за какую-нибудь зацепку, Высокая Гора начинал раскручивать маховик вопросов.

Грамотный мужик, явно образованный. Пришлось очень постараться, чтобы он не решил, что ему в руки попал настоящий посланец великого духа, призванный спасти его народ от наступления белых. Почему Сергей пришел именно к такому выводу? А он и сам не знал. Вот чувствовал, что эта самая глухая комната с мягкими стенами где-то рядом и все. Это придавало ему сил врать самозабвенно, со всей возможной убежденностью.

С каждой минутой разговора Высокая Гора все утверждался в мнении, что сидящий перед ним мужчина это просто подарок великого духа для своего народа, участь которого была предрешена. Другие могли твердить сколько угодно о неизменности миропорядка и держаться за древние устои. Высокая Гора знал точно — это не так. Их привычный уклад жизни, устоявшийся сотни или даже тысячи лет назад, стремительно рушился. Они уже во многом изменили свой образ жизни за сравнительно небольшой промежуток времени. Но этого было недостаточно.

Ситуация менялась настолько стремительно, что сроки исчислялись уже не десятилетиями, как это было совсем недавно, а считанными годами. Если не внести изменения в кратчайшие сроки они проиграют войну растянувшуюся на сотни лет и неуклонно проигрываемую сейчас.

Человек образованный и очень умный, вождь понимал, что если бы белые имели возможность заселить пространство все еще остающееся во владении пинков, они это уже сделали бы. Успешное сопротивление колонизации белых где-то возможно только до той поры, пока эти попытки исходят от одиночек, стремящихся к самостоятельности и независимости. Но как только в этот процесс вступит государственная машина…

Одной государственной машине может противостоять только другая, такая же. У пинских племен против такого аргумента нет шансов. Даже если все они вдруг воспылают любовью друг к другу и объединятся в кулак, это будет лишь досадным и незначительным препятствием на пути белых. Пинки проигрывают во всем, начиная с численности и заканчивая уровнем развития.

Казалось бы, зачем Высокой Горе этот человек? Если бы он был из мира, где имелись знания сильно разнящиеся с их миром, то толк был бы огромным. Впрочем, и это сомнительно. Если бы пришелец попал в руки какого-нибудь государства, то они сумели бы извлечь пользу. Ведь любое государство, даже самое слабое, это не полунищее пинкское племя.

Так зачем ему так цепляться за Верную Руку? Он задавал себе этот вопрос и тут же сам на него и отвечал. Очень скоро война из холодного состояния может перейти в горячее и если ему удастся заполучить этого человека он сможет помочь достойно встретить врагов. Эта уверенность была основана не на пустом месте.

Со слов, Сергея получалось, что он обычный охотник из бескрайних лесов его родины. Не военный и вообще никогда не участвовавший ни в каких войнах. Может так, а может это и ложь. Но правда заключается в том, что он уже успел применить столько всего разного, что умудрился заполучить определенную репутацию. Его имя гремело на всю степь, женщины арачи пугали им своих непослушных детей.

Его нестандартный взгляд на многие очевидные вещи, мог помочь в предстоящей борьбе. Потому что, действуя по старинке, просто невозможно выстоять перед напором белых. Воины куроки прекрасные и храбрые бойцы, они ничем не уступят ни одному племени и уж тем более белым. Но маленький гарнизон, где служил Верная Рука, не только сумел противостоять арачам, но и нанес такие большие потери, что это в существенной степени потрепало их силы. Вождь чувствовал, что ему необходим этот человек.

Беседа из домика занимаемого друзьями, переместилась в кабинет доктора. Слушая пришельца из другого мира, старавшегося обстоятельно отвечать на его вопросы, Высокая Гора пытался делать какие-то выводы, наметить некий курс. Однако, обилие информации приводило только к тому, что он еще больше запутывался.

Наконец осознав это и придя к выводу, что только одна, пусть даже самая обстоятельная беседа, не способна раскрыть всю полноту картины, вождь решил прекратить расспросы. Самым лучшим вариантом будет держать этого человека поближе к себе и в процессе общения, постепенно обрастать необходимыми знаниями. Именно необходимыми, а не бросаться как голодный на все корки хлеба сразу.

Сергей это прекрасно понял, едва только вождь прекратил расспросы, заявив, что их беседа еще продолжится, когда раненый достаточно окрепнет. Насчет того, что Сергея и его друзей сочтут дезертирами, он просил пока не волноваться. В конце концов причина их отсутствия на прежнем месте службы в настоящий момент вполне уважительна. Когда же шевроны достаточно окрепнут, они еще вернутся к этому вопросу.

Что же, раз так… Сергей очень устал. Голова буквально раскалывалась и ему раз за разом приходилось пользоваться снадобьями доктора. Последний был явно недоволен таким оборотом и предложил сначала дать раненому передохнуть. Но тут уж закусил удила Варакин.

Плевать. Он не Высокая Гора и не собирается набрасываться на все и сразу, требуя обстоятельных ответов со всеми деталями. И потом, у него было преимущество перед вождем — он уже два года жил в этом мире и за это время успел ознакомиться со многими реалиями. Круг его любопытства был куда уже.

— Высокая Гора, расскажи о куроки.

— Ты хочешь знать нашу историю?

— Я знаю, что вы способны опуститься вниз более чем на десяток колен, но мне интересно узнать вашу историю в общих чертах…

Что же. В общих чертах все выглядело так. Еще три сотни лет назад арачи проживали на побережье океана. Именно арачи, тут нет никакой ошибки. Они вполне уживались с белыми колонистами. Конечно же случались и дрязги и грабежи и убийства с обеих сторон. Это вполне объяснимо. Но в целом, они прекрасно сосуществовали дополняя друг друга.

С годами белых становилось все больше. Им нужно было все большее пространство. Они договаривались с пинками и где уступками, а где прямой покупкой получали новые земли или разрешение на проживание. Все больше белых начинало промышлять охотой, составляя тем самым конкуренцию аборигенам. В конце-концов наступил предел, когда арачи сказали категоричное нет. Они больше не могли отодвигаться уступая белым все большие территории.

Вот тогда-то и началась большая война, результатом которой стало массовое переселение арачей на запад. Тяжкий и скорбный путь, на котором было утрачено множество родов. Кого-то настигли белые, кто-то пал от рук тех пинкских племен, через земли которых пролегал путь арачей.

В конце концов была достигнута договоренность по которой племя икезов и гаюнов пропустили слабаков, не выдержавших напора белых в негодную землю. Именно таковой считался открытый степной простор. Но эта земля, ранее пустовавшая стала буквально обетованной для гонимого судьбой племени. И что самое странное именно благодаря белым, а вернее лошадям завезенным ими.

Сегодня по бескрайним просторам бегает множество табунов диких лошадей. Но до появления белого человека, привезшего это животное из Старого Света, местные никогда не видели ничего подобного. Лошадь стала верным товарищем человека и позволила людям выжить. Благодаря им, роды могли вести кочевой образ жизни и добывать основной ресурс, которым была богата степь — буйволов.

За сотню лет остатки племени сумели восполнить свои потери и расселиться по большой территории. Некогда единое племя арачей разделилось на четыре, самостоятельных племени и расселилось по огромной территории в поймах рек Изеры и Ославы. Это были арачи, куроки, солоты и окаты.

Но белые и не думали останавливаться на достигнутом. Их становилось все больше и им хотелось все больших земель. Границы их территорий вновь начали разрастаться. Этот неуклонный процесс привел к практически полному уничтожению тех племен, что оказались на пути прогресса.

На юге, движущимися вверх по Изере колонистами Новой Валенсии, почти под корень были уничтожены солоты. Их остатки присоединились к арачам. Потом они вместе приняли грудью напор валийцев, препятствуя дальнейшему росту.

С востока, растворяя в себе аборигенов надвигалась Новая Рустиния. Здесь уже не лились реки крови, рустинцы сделали свои выводы, но остающиеся на их территории пинки уже не были народом икезов или гаюнов. Рустинцы в этом плане делали очень много. Роды переселялись с насиженных мест, где добровольно, а где и срывались силой. Нет, их не отправляли в негодные земли, их не сгоняли в резервации. Все было иначе.

Их расселяли по землям Новой Рустинии, по желанию обучали той или иной специальности. Выделяли участки и заставляли вести оседлый образ жизни. Особые упрямцы могли заниматься промысловой охотой, но на законном основании с лицензией и припиской к определенной кампании. Им выделялись подъемные, беспроцентные ссуды. Все как для самых настоящих рустинцев. Но при этом, власти всячески старались избежать компактного проживания пинков. Представители одного рода могли оказаться разделенными тысячами верст, без какой-либо связи.

Поколение за поколением пинки теряли свои обычаи и устои, перенимая их у белых, даже отрекаясь от своих богов и принимая создателя. Кстати, согласные поменять веру получали заем который и займом-то назвать было нельзя, выплата по нему вообще не предусматривалась. Разумеется за ними осуществлялся надзор священнослужителями, но если все было по честному то и претензий никаких.

Частыми были смешанные браки, что способствовало еще большей ассимиляции аборигенов среди рустинцев. Вот таким, с одной стороны затратным способом, Рустиния не только приращивала новые территории, но и опережала остальные колонии по густонаселенности.

Словом, хотя на востоке крови теперь лилось ни в пример меньше, это не спасало пинков от вырождения, их численность неуклонно падала. Появилось большое количество метисов, в которых с первого взгляда угадывалась изрядная примесь пинкской крови, но тем не менее они были рустинцами, и не только по закону, но и считали себя таковыми сами. Мало того, воспринимаемые таковыми, чистокровными рустинцами.

Неуклонное расширение границ белых остановилось совершенно неожиданно. И хотя многие пинки, и в частности арачи, утверждали, что это результат их непримиримой борьбы, на деле причина была в другом. Эпидемия разразившаяся в старом свете, оказалась настолько губительной, что унесла множество жизней. Даже если государства и были заинтересованы в расширении границ своих колоний, заселять новые земли было попросту некем.

Болезнь проникла и в Новый Свет, пройдя косой по всем поселениям. Подчас она выкашивала всех жителей до единого. По мере своего продвижения к малообжитым районам, ее накал спадал. Здесь было гораздо проще устроить карантин. Доходило до того, что фермеры и хуторяне и сами не высовывали носа со своих участков никого не пускали к себе и не приближаясь убивая любого незнакомца еще на подходе. До пинков эта зараза так и не добралась.

Многие жрецы воспользовавшись этим, начали утверждать, что устоявшийся миропорядок неизменен, и что великий дух покарал белого человека, за то, что он решил все порушить. Слова не лишенные основания и подавляющим большинством они были приняты безоговорочно. Ну, а как же еще? Конечно это воля великого духа. Ведь великий мор так и не коснулся пинков.

Но нашлись и те, кто увидел в этом не просто проявление божественной воли, но и шанс для своего народа. Этих вождей поддержали далеко не все соплеменники. Многие покинули свои роды и ушли в другие племена, не желая перестраиваться и начинать новую жизнь. Остались только те, кто был согласен сделать решительный шаг в новом направлении и сомневающиеся.

Процесс этот был запущен, тогда еще молодым, верховным вождем куроки Бурым Медведем. Памятуя о манере валийцев предавать все огню и мечу, а так же имея между своими землями и Новой Валенсией племя арачей в качестве буфера, верховный вождь решил сделать ставку на рустинцев. Конечно если они придут сюда, то постараются растворить куроки в себе. Но зато не прольются реки крови и люди выживут, даже утратив свои корни. По сути это такая же гибель народа, но как бы бескровная. Поэтому лучше уж так.

Однако, это был худший сценарий, на который рассчитывал Бурый Медведь. Он сделал основную ставку на то, чтобы влиться в состав рустинской короны на правах союзника, а не перейти полностью в ее подчинение. Для этого куроки нужно было стать не просто сильнее, но и достаточно многочисленными.

После раскола численность куроки сократилась почти на треть и теперь они стали самыми малочисленными. К тому же, нужно было постепенно отходить от кочевого образа жизни и начинать оседлый. Немалая часть территории на севере отошла к отколовшимся, державшимся за старые устои какуроки — истинным куроки.

Бурый Медведь был не просто сторонником образа жизни белых. В отличии от остальных, он умел трезво взглянуть на то, что всем казалось непоколебимым. Было время, когда благодаря появившимся лошадям и бесчисленным стадам буйволов, арачи смогли не просто выжить, но и разрастись заселив собою степь. Буйволы сочетали в себе все необходимое для жизни пинков. Они давали мясо, шкуры, кости, жилы и кишки. Все шло на пользу, ничто не пропадало даром.

Сторонники старого образа жизни стояли на позиции неизменности существующего положения дел. Но правда заключалась в том, что эти стада уже начали уменьшаться, истребляемые не столько племенами пинков, сколько теми же белыми. В основном это делалось ради добычи шкур. После белых охотников оставалось великое множество убитых животных с содранной шкурой. Даже объедающиеся падальщики стекавшиеся к подобным местам целыми тучами не были способны съесть и малую часть желанной добычи.

Нередко охотники погибали от рук пинков, но это их не останавливало. В степи все чаще появлялись их большие отряды. Способные не только охотиться и увезти на своих больших повозках богатую добычу, но и дать достойный отпор. Некоторые пинки так же способствовали уничтожению буйволов, позабыв о заветах предков. Соблазн иметь вещи белых, а в особенности оружие, был слишком велик, а для этого нужно было как-то добывать средства.

Буйволов становилось все меньше. Порой буйволиные тропы меняли свое направление. Все чаще в шатры стал захаживать голод или по меньшей мере не было того изобилия что прежде. Наконец настало то время, когда бескрайние степные просторы уже были не в состоянии столь же щедро делиться своими запасами с людьми.

Именно Бурый Медведь, первым начал задумываться над тем, чтобы начать учиться у белых. И первый шаг в этом направлении он сделал задолго до того, как выработал стратегию. Он отдал в рустинскую школу своих сыновей, и его примеру последовали другие. Старший из них проявил небывалое рвение в учебе и даже закончил университет в Старом Свете. Вместе с ним туда отправился и его товарищ, к тому моменту уже ставший помощником шамана, Хитрый Змей. Только он избрал иную стезю, решив стать медиком.

Постепенно Бурому Медведю удалось-таки сломить кровожадную натуру своих соплеменников, чему в немалой степени способствовали рустинские школы. Дети вырастая рядом с рустинцами, уже не видели в них таких уж кровожадных врагов, желающих отобрать их землю. Они видели другую жизнь не со стороны, гостили на хуторах у своих белых товарищей. Именно на молодежь и делал свою основную ставку верховный вождь, проводя в жизнь свою линию.

В год, когда Высокая Гора вернулся к родным шатрам, его отец погиб и он встал во главе племени. Разумеется родство тут не играло никакой роли, его избрали на общеплеменном совете. Немалую роль в этом сыграло то, что несогласные с путем по которому пошли куроки, отделились, а для оставшихся имело немалое значение то обстоятельство, что Высокая Гора окончил университет в столице рустинии и знал многое о народе, на который собственно и была сделана ставка.

Не сразу, но новому верховному вождю удалось наладить мирные взаимоотношения с соседями и взять в узду особо горячие головы соплеменников. Теперь ему предстояло идти по пути, начало которого было положено его отцом. И он был полон решимости пройти по нему до конца или пока не отправится в места вечной охоты.

Куроки стали всячески привечать к себе белых колонистов, выделяя им земли, обещая защиту и посильную помощь в подъеме хозяйства. Каждый из пунктов они выполняли честно, стараясь заполучить настоящую дружбу со своими белыми братьями. За довольно долгий срок, только однажды арачи уничтожили рустинский хутор на территории куроки.

Ответ Высокой Горы был молниеносным и жестким. Перейдя границу с военным отрядом, он напал на род, осмелившийся на подобную дерзость. Каждый кто оказал сопротивление был убит. Остальных увели на свои земли, пополнив племя еще одним родом.

Разумеется арачи попытались прекратить это безобразие. Но когда военный отряд арачей появился на землях куроки, их встретили хозяева и выступившие в едином с ними строю рустинцы. Кровопролития тогда удалось избежать. Арачи не решились начать схватку с противником неплохо вооруженным огнестрельным оружием.

Вопрос об освобождении рода поднимался на межплеменном совете. Но как ни враждебно относились к куроки, большинство склонилось к тому, что они были в своем праве. Тем более, что плененный род жил совершенно свободно и так как лишился множества мужчин был поддержан другими родами и хуторянами, снабдившими их необходимым продовольствием и имуществом.

В настоящее время большинство родов племени вело оседлый образ жизни. Даже те, кто занимался скотоводством, не пожелав ковыряться в земле. Кочевало только несколько родов из непримиримых противников оседлой жизни. Им были определены земли на границах с Новой Рустинией и арачами. Эдакие пограничные роды, основной обязанностью которых была охрана границ.

Высокая Гора конечно же планировал пойти под руку рустинского короля, но все же решил предпринять некие меры, по предотвращению свободного распространения информации о происходящем у куроки. И надо заметить, ему это удалось. Были какие-то разрозненные слухи, но ничего конкретного. Вождь помнил всегда, чтобы выстоять, нужно быть сильным, а сила она не только в оружии. Крепкое хозяйство, экономическая независимость, способность самостоятельно выстоять в этом мире — вот главное оружие, на которое он делал ставку. И добился уже немалого.

На Изере имелась большая фактория, где осуществлялась торговля с другими племенами. Там же совершалась закупка продукции хуторян и немногих ремесленников. Туда же захаживал на пароходе и один валенсианский купец, удачно торгующий с пинками и реализовывая их продукцию в Новой Валенсии.

Этот торговец не афишировал свою деятельность. Зерно он якобы закупал в Новой Рустинии. У валийцев всегда были большие потребности в продовольствии, а потому и цены были повыше чем у рустинцев. Вот и выдавал он это зерно за рустинское, изрядно пополняя свою мошну не только на более коротком пути, но и на таможенных сборах.

Не сказать, что в этих землях жили богато. Хватало и зажиточных и тех у кого дела шли похуже. Но бедности не было и в помине, не говоря о голоде. Посреди степи, полудикое племя умудрилось создать эдакое маленькое экономическое чудо. Звезд с неба оно не хватало, имелось множество проблем, но уже сегодня они могли выжить самостоятельно, ограничившись сравнительно небольшой территорией. Мало того, места вполне хватало для дальнейшего роста.

Кстати, имелись уже и первые ласточки промышленности. Куроки умудрились одомашнить диких буйволов, этим занималось более двух десятков хуторов. Появились кое-какие излишки мяса. Поэтому Высокая Гора озаботился строительством небольшого консервного заводика. Здесь производили как тушенку, так и пеммикан, которые так же охотно покупались всеми. В особенности в этом плане выделялись военные.

Имелась своя лесопилка. Правда она пока была рассчитана только для внутренних потребностей. Кстати, это было первое производство в этих землях. Именно ее стараниями куроки сумели обеспечить необходимыми материалами, как строительство хуторов своих соплеменников, так и приглашенных поселенцев.

Последних старались расселять подальше друг от друга. Нет, куроки не перенимали манеру рустинцев. Все проще. Хуторяне живущие особняком в окружении пинков, выполняли роль консультантов и учителей, делясь с ними своими знаниями.

Словом, планы у верховного вождя были огромные. Его переполняла уверенность, что затраченные усилия не пройдут даром. Немалым подспорьем в такой уверенности было и то обстоятельство, что начали появляться семьи из других племен, которые желали повторить опыт куроки. Ручеек пинкских переселенцев был тоненьким, едва пара тройка семей в год. Но он был.

Выяснилась и странность с тем непонятным отрядом разведчиков, следы которого обнаружил патруль Сергея в свой последний выход. Оказывается это были вовсе никакие не разведчики, а самая натуральная группа захвата. Их задача состояла в захвате валенсианского парохода с баржей и всем товаром.

Как уже говорилось, куроки хотя и были далеки от нищеты, но и особо зажиточными то же не являлись. У них взимались кое-какие налоги, за исключением белых поселенцев, опять же доходы с фактории, но этого было явно недостаточно, в то время как взятые на себя обязательства перед белыми хуторянами нужно было выполнять. Потребность имелась во многом, в особенности сказывалась нехватка сельхоз-инвентаря. А ведь на сегодняшний день на землях куроки имелось около сотни рустинских хуторов, и никто из них не платил налогов. Мало того, согласно своих обещаний, куроки снабжали их хотя и не бесплатно, но по льготным ценам.

Не имея возможности закупать все необходимое, Высокая Гора не гнушался грабежа, благо все будет списано на арачей. Но и действовать в лоб, считал глупым. Если уж грабить, то делать это нужно наверняка, а не полагаясь на слепую удачу.

Началось это четыре года назад. Высокая Гора решил воспользоваться политикой Новой Рустинии и начал направлять туда молодых людей, с целью получения ими различных специальностей. Имелись и пара дюжин тех, кто был в восторге от пароходов. На разных судах, находилось по одному или два куроки, которые овладевали различными судовыми специальностями. Были двое, которые прошли обучение и получили патенты капитанов речных судов.

Высокая Гора хотел как-нибудь заполучить собственные суда, чтобы перестать зависеть от купца валийца и начать получать большую прибыль от торговли с белыми. Наличие двух команд конечно же важный фактор, но к сожалению не основной. Самый маленький пароход, причем не первой свежести, должен был обойтись в сумму не меньше шести тысяч. Неподъемная сумма для куроки.

Вот и родилась пару лет назад идея о захвате пароходов у валийцев. За время хождения по Мраве и Изере. Его люди успели не только овладеть специальностями, но и узнать многие особенности в области судовладения и познакомиться с людьми. Словом, подбирался пароход который должен был перевозить интересующий куроки груз и на котором имелся капитан полностью удовлетворяющий требованиям, то есть достаточно жадный и сговорчивый. После чего осуществлялся 'захват' судна и его уводили в глубь территории куроки.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Сергей. — Какая капитану от этого выгода?

— Он избавляется от старой лоханки и получает новый пароход.

— Но каким образом?

— Часть покрывается страховкой, часть восполняем мы. Нам это выгоднее, чем закупать инвентарь у белых. В результате продажи груза, даже по льготной цене, мы остаемся в прибытке. Владец груза, так же получает свою страховку и не имеет претензий к незадачливому капитану. Страдает только страховая компания. Но нас это не интересует.

— Но если после нападения выживает весь экипаж… Это достаточно подозрительно.

— А разве я сказал, что выживает вся команда? Но это на совести капитанов. Я ведь говорил, что мы не обращаемся к первым попавшимся. И потом, это позволяет сохранить все в тайне. Оставшиеся члены команды не станут болтать лишнего. Кстати, на последнем пароходе договоренность была с боцманом, он же подобрал троих членов экипажа. Когда наши люди поднялись на борт, все уже было кончено.

— Но ведь боцману не положена страховка. Или он имел долю парохода?

— Его вместе с сообщниками устроила наша плата, судовая касса и кое-что из груза.

— Ну и сколько вы уже успели 'захватить' пароходов?

— За два года только четыре. Найти согласных на подобное не так чтобы и просто.

— Но своего парохода вы еще не имеете?

— Не имеем. Пароходы довольно индивидуальны и чтобы их не узнали, необходим вдумчивая переделка до полной неузнаваемости. В настоящий момент, мы уже заканчиваем переделку одного из них и одной баржи. Думаю что на следующий год, он выйдет на просторы реки, а мы начнем переделку еще одного парохода. У нас уже есть кое-какой опыт, так что тут все должно пойти быстрее.

— А как же валиец, торгующий с вами?

— Весной он придет к нам в последний раз, а потом и его судно пойдет на нашу верфь.

— Жестко.

— Жестко, — согласился с Сергеем вождь, — но на кону слишком многое, чтобы бояться замарать руки.

— Последний вопрос. А почему ваши люди пришли к нам на помощь?

— У них не было другого выхода. Баржа села на мель и если бы они не помогли бы вам, то арачи напали бы на них. А что касается того, что вас доставили сюда… Не было бы этого, если бы Хват, что тогда при памяти был, не сказал бы, что один из вас Верная Рука.

— Ясно, — а чего не ясного, повезло. — А почему Мрава?

— На Изере невозможно напасть на пароход, если только ночью, но теперь пароходы на ночь становятся у застав. Мрава не так широка, маневрировать имея баржу очень сложно. Все выглядит правдоподобно. Главное ночью незаметно пройти мимо вашего форта и уйти вверх по течению Изеры. Думаю на сегодня достаточно. Уже поздно, ты устал, да и Хитрый Змей недовольно смотрит на нас.