— Игорь Иванович?

Мужчина средних лет, и такого же телосложения, в лейтенантском мундире Императорского Российского флота, поднял взгляд на неожиданно подошедшего штатского. Довольно приятная наружность, загорелое, обветренное лицо, что характерно для людей долгое время находившихся в довольно суровых условиях или для моряков. Одним словом тот тип, который импонировал ему. Поэтому несмотря на бесцеремонность незнакомца, офицер отложил вилку с ножом и промокнув салфеткой губы, ответил.

— Лейтенант Назаров Игорь Иванович. С кем имею честь?

— Песчанин Антон Сергеевич, промышленник из Владивостока. Позволите присоединиться? — указав на свободное место, поинтересовался незнакомец. Правда, он только что представился. Впрочем, это только имя.

— Я так понимаю, у вас ко мне какое-то дело?

— Хотелось бы совместить приятное с полезным. Я еще не обедал.

— Извольте.

Едва Антон опустился на стул, как официант поспешил принести заказ, о котором посетитель позаботился заранее. Так что не прошло и минуты, как он смог присоединиться к обедающему офицеру. Тот только ухмыльнулся, подобной оперативности.

— Однако. Я гляжу, вы предпочитаете сразу брать быка за рога. Сразу видна деловая хватка.

— Есть такой грешок, Игорь Иванович. Но что поделать, жизнь коротка, а успеть хочется очень много. Так что, уж не обессудьте, но я сразу к делу. Насколько мне известно, вы минер по специальности?

— Интересно. А что вам еще известно?

— То что вы прекрасный специалист в своей области. Что вами разработано принципиальное усовершенствование двигателя самодвижущейся мины Уайтхеда, состоящей на вооружении нашего флота, которое позволяет увеличить как дальность хода, так и скорость мины.

По мере того, как Антон говорил, активно поглощая обед, его собеседник вовсе позабыл о еде и внимательно рассматривал Песчанина. Конечно особой тайны из своих исследований он не делал, но вот так, ни с того ни с сего, в ресторанчике, где он любил иногда пообедать, к нему подходит неизвестный человек и начинает настораживающие разговоры. Кто он? Что ему нужно? Вопросы, вопросы.

— Кто вы на самом деле?

— Я вас умоляю. Уж не за шпиона ли вы меня приняли? Уверяю вас, я именно тот, кем назвался. Многие офицеры не стесняясь обсуждают ваши достижения, одни из таких рассуждений я случайно и услышал, меня это заинтересовало. Причина же, по которой я появился здесь, банальна. Деньги. Если удастся разработать усовершенствования самодвижущейся мины и добиться хороших результатов, то на этом можно хорошо заработать. Я и мои компаньоны вообще падки на все новое. В этом году во Владивостоке открылось два института. Первый, Восточный. Второй, наш, который мы обозвали научно-исследовательским. Правда в нем сотрудников раз два и обчелся, и он никак пока не зарегистрирован, но это только пока. Планы у нас грандиозные. Вижу недоверие в ваших глазах. Хорошо. Слышали ли вы что-нибудь, об отбойных молотках, которые позволяют со значительно меньшими трудозатратами производить клепку.

— Кое-что подобное слышал.

— Это работа наших инженеров. Более того, хочу заметить, что это только первая ласточка. Есть еще несколько изобретений, которые мы пока не озвучиваем.

— Отчего же так?

— Шутите? Мы не имеем производственной базы, пока не имеем, так к чему нам выдавать на горá, то с чего нам не удастся получить большую прибыль. Вот к примеру, производство отбойных молотков нами уже налажено и никому патент продавать мы не собираемся, есть желание, заказывайте готовую продукцию.

— И как?

— Должен признать, что пока посредственно, но с другой стороны уже есть солидный заказ от японцев. Скоро подтянутся и американцы, они пока только входят во вкус, но когда распробуют…

— А что же наши?

— Небольшую партию закупила эскадра Тихого океана, но у них пока нет как таковой инфраструктуры. Вот привез опытный образец в Севастополь, на четверг назначены показательные испытания. Кстати можете посетить.

— Благодарю за приглашение.

— Так вот, я к вам с деловым предложением. Если вы изъявите желание перевестись на Дальний Восток, то во Владивостоке вас ждет радушный прием, оборудование, финансирование и любимое дело. Сможете довести вашу идею до ума и дать в руки флота усовершенствованное, грозное оружие, или изобрести свое. Как вам такое предложение?

— Даже не знаю, что и ответить.

— А вы подумайте хорошенько. Ну, дадут вам премию, ну, признают ваше изобретение, которое, к слову сказать, скорее всего, в сыром состоянии и требует доработки, но никто не станет финансировать дальнейшую работу, в этом направлении. Я же не предлагаю ничего непотребного. Вы по-прежнему будете служить во флоте, но свободное от службы время сможете посвятить интересной работе, на благо родины. Ну и себя грешного не забудете.

— Я подумаю.

— Вот и хорошо.

* * *

На все про все у Антона было только два месяца. Предстоял еще переход обратно на Дальний Восток, а это занимало не так мало времени. Понятное дело, что этот переход его шхуна совершала гораздо быстрее пассажирского парохода. В порты они заходили крайне редко, только для пополнения угля, иногда приходилось подключать машину, так как случались полные штили, или пополнения воды и продовольствия. Иных причин не было, лишнее это все. У него была определенная цель и он неуклонно к ней двигался. Понятное дело, что Антона раздирало любопытство, так как он никогда не был за границей, но пребывал в жутком цейтноте, а потому задвинул все свои желания на дальнюю полку, сосредоточившись только на своей цели.

Вояж по центральной России, занял около двух месяцев. Песчанин всем своим существом понимал, что практически ничего не успел, но поделать с этим ничего не мог. Он сильно рассчитывал на то, что сможет подобрать оборудование и техперсонал, чтобы наконец создать гирокомпас, но эта идея провалилась. Он хотел разыскать оружейника, которому можно было бы обозначить техническое задание на создание пулемета, но как выяснилось найти конструктора, который бы вплотную занимался автоматическим оружием в России, практически нереально, все они были за границей. Даже знаменитый пулемет Максима, в России еще не производился, и как выяснил Антон, доведись ему увидеть это оружие, он скорее всего его не узнал бы, так как то, что представлялось ему при упоминании этого оружия и то, что оно представляло сейчас, две большие разницы.

Сказать, что удалось найти грамотного торпедиста, он также не мог. За кого его принял Назаров и поверил ли, было абсолютно не понятно. Придется дать ему время подумать, все взвесить и если он не проявится в течении года, искать другого. А с грамотными и квалифицированными специалистами в настоящее время в России был настоящий загон. Да, были умные самоотверженные люди, делавшие честь своей Родине, но их было крайне мало, а уж чтобы заманить их на Дальний Восток, тут уж нужно было очень постараться.

Другое дело молодые специалисты, полные энтузиазма, да и чего уж, просто с ветром в голове. Эти молодые люди, которых жизнь еще не била как следует и не обтесала, в своем бурном течении, подобно реке, обкатывающей гальку, были полны надежд, стать кем-то значимым. Ну и что из того, что только единицы добиваются по-настоящему выдающихся результатов и обретают мировую славу. Кто сказал, что они не являются этими самыми уникумами? Они готовы горы свернуть и поворотить реки вспять, это до них все были дураками, они же знают себе цену. Иными словами их амбиции попросту зашкаливали, но именно такие и нужны были Антону, так как нашедшие свою нишу в этой жизни, обремененные семьей и ежедневными заботами, зачастую не способны создать что-либо эдакое, они попросту не успевали поднять головы из-за постоянных забот.

Он подобрал четверых выпускников Санкт-Петербургского Электромеханического института. Впрочем подобрал, это громко сказано, точнее будет сказать, сграбастал всех кто возжелал продолжить свою деятельность во Владивостоке в только что образованной исследовательской лаборатории. Все молодые, не обремененные семьями. Одним словом вольные как ветер и достаточно взбалмошные, чтобы отправиться в подобное путешествие.

Удалось во многом выполнить заказы, расписанные Сергеем, на нескольких листах. По мере выполнения пунктов из списка на нескольких листах, Антон буквально физически ощущал, насколько им недостает средств и насколько все, более или менее продвинутое дорого стоит. Как при таком раскладе можно замахиваться на те задачи, что он наметил, было непонятно. Да, именно он, так как Сергей изначально был против, а Гаврилов просто поддержал командира, без оглядки окунувшись с эту авантюру.

Хорошо обстояло только с внедрением новинки, демонстрацию которой он провел в нескольких промышленных городах, в том числе и столице. Был проведен показ и на угольных шахтах, у него имелся комплект наконечников, для демонстрации в угледобывающей отрасли. Как и ожидалось с внедрением новинки на казенных заводах, вышел затор. Чиновников она не заинтересовала, но промышленники, чуть не клещами вцепились в отбойные молотки, осознавая, насколько поднимется производительность, при меньших человеческих ресурсах.

Одним словом, успехи были весьма и весьма скромными, а на дворе уже вступил в свои права 1900-й год, времени оставалось совсем ничего и как, в такой ситуации можно было рассчитывать на значительные результаты, было решительно непонятно.

Был момент когда он отчаялся и едва не махнул на все рукой. Себе на безбедное существование они худо-бедно заработают, времени еще предостаточно, так что и прииск и рыбка с пушниной помогут им обзавестись очень хорошим стартовым капиталом, а там можно и эмигрировать, устроив свою жизнь где-нибудь, скажем, в Америке. Благо было известно, что никакая война до них не докатится, если только позабыть про Великую Депрессию. Однако это желание, пропало так же быстро, как и возникло.

Пообедав в одном из ресторанчиков, Антон уже направлялся на выход, запахивая пальто с каракулевым воротником. К этому моменту он уже принял решение, поддержать Звонарева и согласиться с его мнением о бесперспективности их затеи. В этот момент его сзади бесцеремонно дернули за рукав.

— Антон! Что это значит?

Песчанин вскинув в удивлении брови и ничего не понимая уставился на женщину лет двадцати пяти, весьма обольстительной стати и миловидным лицом. Эта женщина только что прошла ему навстречу, весело беседуя с сопровождающим ее мужчиной, в форме лейтенанта Императорского флота, который сейчас внимательно всматривался в лицо Антона. Красивая особа, но кто она? Будь он с ней знаком, то нипочем не забыл бы. Таких женщин не забывают, они сами могут бросить и уйти к другому, но только не наоборот.

— Прошу прощения, но вы обознались, — понимая, что эти слова вызывают у него сожаление, произнес он.

— Разумеется, я обозналась и тебя зовут не Антон Сергеевич и фамилия твоя не Песчанин.

— Тут вы не ошибаетесь, я действительно Песчанин Антон Сергеевич, но к сожалению не имею чести быть с вами знакомым.

— Право, Антон, это уже не смешно, — обиженно надула губки женщина, не иначе ожидая, что вот сейчас мужчина начнет сыпать извинениями, за неудачную шутку и предвкушая, как долго она будет непреклонна в своем гневе.

— Ха, Антон, а я поначалу и не признал тебя в штатском платье. Хватит ломать комедию. А ты что же уже уходишь? Странно, то заявляешь, что вынужден будешь задержаться по службе, а тут оказываешься здесь раньше нас, да еще и успел переодеться.

Ага, психоз похоже вещь заразная. Этого лейтенанта он также видел впервые в жизни. Он никак не мог понять, что происходит. В столице у него не было знакомых, которые могли бы устроить ему подобный розыгрыш. Да что розыгрыш, его вообще никто не знал в Санкт-Петербурге, если забыть о молодых специалистах, которых ему удалось сманить, да тех, кто сопровождал его с самого Владивостока.

— Господа, а вот и я. Удалось высвободиться пораньше. Я вижу вы только что пришли, еще и пальто скинуть не успели.

От этого голоса, Антон вздрогнул, словно его только что перетянули плетью, через всю спину. А что ему было делать, если из-за спины раздался голос, который он неоднократно слышал на аудиокассетах, был у него грешок, играл на гитаре и пел, а знакомые записывали, на видеокассетах с записями разных мероприятий, были сослуживцы, что вели видеоархив. ЕГО СОБСТВЕННЫЙ голос. Он медленно обернулся и ошарашено уставился в свое зеркальное отображение, вот только лицо менее обветренно, и от чего-то одетое в черную шинель с погонами лейтенанта. Уже снявший головной убор офицер не менее ошарашенно уставился на человека в темном пальто с каракулевым воротником. А из-за спины раздались мужской и женский голоса, в унисон произнеся.

— О Господи!!! Не может быть!!!

Двое же мужчин продолжали смотреть друг на друга, словно в зеркало, храня молчание. Можно тысячу раз, рассуждать на тему о невозможности подобного, еще тысячу раз назвать это Санта-Барбарой, но жизнь порой откидывает и не такие коленца. Все же не зря, рассматривая старые пожелтевшие фотографии, родители говорили о поразительном сходстве, Антона с его прапрадедом, а именно он сейчас стоял перед ним, и возраст у них был примерно одинаковый.

Друзья уже давно обсуждали возможность разыскать своих пращуров, как гласит поговорка: "Кровь не водица", но отказались от подобной затеи. По большому счету они ничего не чувствовали к ним, возможно от того, что и понятия не имели где их искать. Гаврилов знал, что его предки откуда-то с Тамбовщины, но конкретное место не знал. Звонареву вообще не было ничего известно даже о прадеде, не говоря о более глубоких корнях. Оставался Антон, но несмотря на то, что он всем сердцем стремился спасти своих предков, его интересовал скорее вопрос глобальный и тут Сергей был на сто процентов прав, говоря, что друг возомнил себя чуть не мессией. Ну, не чувствовал он зова крови. До этой минуты. До того мгновения, пока не взглянул в зеленые глаза своего пращура, в свои глаза.

— Антон, у меня двоится в глазах? Или ты обрел своего брата-близнеца, разлученного с тобой злой судьбой, — проговорил офицер, сопровождавший даму, стало быть, обращались не к нему.

— Хотел бы я знать ответ. Разрешите представиться, Песчанин Антон Сергеевич, — офицер слегка кивнул, изображая вежливый поклон, по-военному четкий.

— Песчанин Антон Сергеевич, — тот же кивок, движение один в один, словно зеркальное отображение.

— Господи, у них даже жесты одинаковые, — ага, дама похоже впечатлилась и сейчас применит излюбленный прием всех женщин этого времени. Рухнет без чувств.

Однако Антон ошибся в своих предположениях. Именно она, как выяснилось Ирина Васильевна Травина, пришла в себя первой и предложила продолжить беседу и знакомство за столиком, который был заказан и уже давно ожидал своих посетителей. Вопрос о том, что возможно Песчанину нужно идти по своим делам, как-то вовсе не рассматривался, впрочем, он и не возражал, находясь под впечатлением. И это еще мягко сказано.

Примерно через минут пятнадцать, благодаря неуемному темпераменту Ирины Васильевны, к слову сказать, оказавшейся актрисой театра, а стало быть, по роду деятельности, обладала весьма гибкими взглядами на то, что может быть и чего быть не может, беседа все же начала приобретать конструктивный характер.

— Значит золотопромышленник из Владивостока? — все еще задумчиво поглядывая на Антона, произнес предок.

— Не только.

— Да-да вы говорили. Но ваши механические мастерские, насколько я понимаю, пока не дают столь ощутимого дохода, как добыча золота.

— Мало того, и прииск пока не дает большой прибыли, но это только дело времени. Уже в этом году планируем увеличить число рабочих, а вот тогда можно будет говорить и о прибылях. Мы не собираемся зацикливаться только на золоте, оно только средство, для накопления стартового капитала. Те места богаты рыбой, но эта отрасль в загоне, там есть пушнина, но она в большинстве своем уходит за границу, в основном в САСШ. На Сахалине имеются залежи нефти, неподалеку от Владивостока уголь и весьма хорошего качества. Для того, чтобы получать от всего этого прибыль, нужно сначала хорошо вложиться. Наконец организация промышленных предприятий. Сейчас у нас уже имеются несколько специалистов занимающихся научной деятельностью, мне удалось сманить еще четверых.

— И вы финансируете их деятельность?

— Разумеется.

— Но в ближайшее время на прибыли не рассчитываете?

Несмотря на то, что Ирине удалось расшевелить собеседников, ей явно не понравилось то направление, куда завернул разговор. Она капризно надула губки, пытаясь привлечь к себе внимание, время от времени стреляя любопытными взглядами на Антона, но ни он, ни его пращур ничего не замечали вокруг. Ей оставалось только довольствоваться общением с лейтенантом, который видя, что ему улыбнулась удача, резко активизировался. Судя по всему, в их трио первую скрипку играл Песчанин-старший, условно назовем его так, он и впрямь был старше на два года, но сейчас ему было недосуг.

Вскоре разобиженная Ирина Васильевна, махнула на все рукой и они с лейтенантом откланялись, Антон находясь под впечатлением так и не запомнил как его зовут. Прапрадед, отнесся к этому ровно. Толи ему было плевать, толи знал, что он свое еще возьмет, но он предпочел остаться в обществе своего потомка, хотя и понятия об этом не имел. Было просто поразительно, как их тянуло друг к другу. Засидевшись в ресторане до закрытия, они направились в гостиницу к Антону, где продолжили общение до самого утра.

Они и сами не заметили, как общение перешло на личные темы. Антону всячески приходилось изворачиваться, на ходу верстая свою родословную. Сам же он узнавал много неизвестного ему ранее из истории своей семьи. Заочно, познакомился со своими прапрапра… Господи, и дед и отец Песчанины были еще живы, отец только год назад вышел в отставку. Прадеду Антона, Сереже, было только восемь. Антон едва не запутался в родственных хитросплетениях. В его время, в будущем, эти родственные узы были уже куда проще и подчас сводились в лучшем случае к общению двоюродных, третье поколение повсеместно просто терялось.

Но даже утром, несмотря на то, что ему необходимо было отправляться на службу, Песчанин с большим трудом расстался с новым знакомым. "Кровь, не водица": нет, народ он не с потолка берет все эти поговорки, они замешаны на огромном, вековом житейском опыте. Если Антон знал с кем разговаривает, то ничего не подозревающий его предок, подспудно тянулся к своему потомку.

Именно встреча с лейтенантом Песчаниным, поставила окончательную точку в принятии решения. Если возникшие трудности поколебали его решимость, то встреча с предком, которого, и это он знал точно, заколют штыками, заставила закусить удила.

О встрече они не уговаривались, так как у Антона уже лежал в кармане билет на поезд. Пришла пора возвращаться на шхуну и брать курс на Владивосток. Время безудержно отсчитывало секунды, минуты, часы, дни, про месяцы и годы думать не хотелось, так как их оставалось слишком мало, а дел… Как говорится, у них еще и конь не валялся, а прошло уже почти два года, за которые по большому счету не было сделано НИЧЕГО.

Однако, кроме обретенной решимости, Антону удалось сделать еще одно приобретение. Ну, это как сказать. Одним словом, Песчанин-старший в разговоре, коснувшемся нового изобретения, пулемета Максима - о чем они только не разговаривали – упомянул имя одного инженера, с которым он был дружен с детства, еще по гимназии.

Горский Константин Викторович, несмотря на то, что являлся человеком сугубо штатским, если не вспоминать о его прапорщицком звании, в случае мобилизации, был ярым любителем стрелкового оружия. Его жалование не могло позволить иметь свою коллекцию, но это он компенсировал тем, что собирал чертежи всех систем, до которых успевал дотянуться, до чего не мог, вычерчивал сам, на основе того, что сумел увидеть. Были у него и несколько единиц оружия собственного изготовления, винтовки и револьверы, все это были муляжи, изготовленные любовно, но из мягких сплавов. Из того, что стреляло по-настоящему, имелась одна двустволка и переделанная под гражданский образец Берданка. Ну не сложилась личная жизнь у человека, вот он и нашел отдушину.

Так вот, узнав от Песчанина-старшего, что на вооружение флота стали поступать пулеметы Максима, Горский не на шутку загорелся и на днях, буквально заставил офицера, показать ему новинку. Новое оружие произвело на инженера неизгладимое впечатление, он попросту влюбился в это оружие. Рассказывая об этом, пращур, весело улыбался, сообщив, что тот всякий раз влюбляется в то, что намерен воссоздать. Посетовал, что теперь ему не будет житья, так как чертежей этого проклятого пулемета у него нет, а потому придется идти на нарушения и периодически представлять на рассмотрение другу пулемет, пока он его не скопирует. Ведь не отстанет.

Как там говорится: "За неимением гербовой, пишут на простой". Ну, не было у Антона иной альтернативы. Имя и место работы, Путиловский завод, ему было известно, не сотни же инженеров работает на том заводе. Найдет. Попытка, она как известно, не пытка. Поезд только во второй половине дня.

Горский с любопытством смотрел на незнакомого ему человека. Нет, поначалу он сильно удивился тому, что его друг ни с того, ни с сего разыскал его на заводе, да еще и обрядился в гражданское платье, в наличии которого у него, он сильно сомневался. Но когда выяснилось, что перед ним абсолютно другой человек, он что говорится впал в ступор.

— Это еще что, Константин Викторович. А вы представьте, что творилось со мной и моим тезкой вчера, когда мы встретились в ресторане, — весело улыбаясь и столь же внимательно рассматривая собеседника, произнес Антон. Человек стоящий перед ним, ему явно нравился, потому что, на взгляд Песчанина он относился именно к тому типу людей, которые легко увлекались идеей близкой им по духу и ни за что не отступающие, несмотря ни на какие перипетии судьбы. Ростом он был чуть выше среднего, вполне себе обычного телосложения, с едва намечающимся брюшком. На круглом лице с пышными усами, обрамленном давно не стриженой шевелюрой, расположились умные, проницательные глаза с каким-то блеском азарта, что ли. Вообще весь вид инженера говорил о том, что этот мужчина лишен женского ухода, и вообще, внешности не придает особого внимания. Если удастся его завлечь во Владивосток, то это будет находка, Антон это чувствовал, что говорится, спинным мозгом.

— Бог мой, если бы мне кто сказал о подобном, я бы попросту рассмеялся подобному водевилю.

— Это лишний раз доказывает, что господа писатели не способны выдумать, что-либо путное сами, они могут лишь виртуозно описать то, что уже имело место быть, в чьей-либо жизни. Ну, или свести несколько случаев воедино, для остроты сюжета.

— В свете данного случая, должен с вами безоговорочно согласиться, так как крыть попросту нечем. Однако, вы хотели со мной о чем-то поговорить.

— Знаете, в последнее время я привык решать вопросы за обедом, в каком-нибудь уютном ресторанчике.

— …? — Горский только развел руками.

— Понимаю, рабочий день в разгаре. Но дело в том, что во второй половине дня у меня поезд, еду в Одессу, где меня ожидает шхуна, на которой мне предстоит переход во Владивосток.

— Что вы забыли на этой окраине Империи?

— Я там живу, и уверяю вас, что это еще не окраина Империи, то место где я работаю, вот оно поистине заслуживает такого эпитета.

— Господи, уж не на Чукотке ли?

— На границе Чукотки и Камчатки. Но суть не в этом. Уж простите, но судя по всему, придется разговаривать на ходу. Итак, от Антона Сергеевича... , не надо улыбаться – я имею в виду, вашего друга детства.

— Простите, это непроизвольно.

— Понимаю, вся наша жизнь игра, а люди в ней актеры. Так вот, от Антона Сергеевича мне стало известно, что вы очень сильно увлекаетесь стрелковым оружием, настолько, что практически все свое личное время посвящаете именно ему, позабыв о том, что есть и иные радости жизни.

— Антон, что же, поручил вам провести со мной беседу, не сумев преуспеть сам?

— Боже упаси. Признаться, вы меня заинтересовали именно с этой стороны. Дело в том, что я отношусь к категории дельцов. Так например, на Чукотке я занимаюсь золотодобычей, но это не суть моих устремлений, а скорее средство.

— Что же является сутью?

— А сутью является желание наладить на Дальнем Востоке промышленное производство. Понимаю вашу иронию, но не согласен с нею. Совсем скоро будет запущена Транссибирская магистраль и Дальний Восток сразу же станет не таким уж и дальним, а перспективы роста у этой, как вы выразились, окраины Империи, очень большие. Я хочу стоять у истоков развития этого края. Нужно ли говорить о том, какими выгодами это пахнет?

— Нет. Я это прекрасно понимаю, как говорится: "Кто успел, того и тапки". И вам необходимы специалисты, а потому вы решили вот так, с кондачка, завербовать меня участвовать в воплощении этого проекта, — несколько скептически ответил Горский. Иного от него ожидать было бы трудно. Да, неженатый, не обремененный ответственностью за близких, но тем не менее с устоявшимся укладом жизни и взглядами на оную.

— Заманивать в ту, пока еще глушь, людей уже практически состоявшихся в этой жизни? Я не настолько глуп. Оно конечно возможно, но маловероятно. Для этого есть молодые, полные задора и огня.

— К чему же тогда эти разговоры?

— А к тому, что, вы хотя и немолоды, но полны этого самого огня. Вот сейчас вы буквально загорелись желанием раздобыть как минимум чертежи пулемета Максим, а как максимум изготовить его копию. Я знаю, что вы это в конце концов сделаете. Но скажите, этого ли вы действительно жаждете всем сердцем? — И сам же ответил, не дав инженеру, даже открыть рот. — Нет. Вы хотите не этого. Вы хотите создать нечто подобное, но лучше. Я могу предоставить вам такую возможность.

— Что вы имеете в виду?

— Если вы согласитесь поехать со мной во Владивосток, то я гарантирую двойное жалование от того, что вы получаете здесь. Предоставление вам отдельного кабинета, со всем необходимым для работы, высококвалифицированных слесарей и токарей, готовых исполнять ваши заказы по первому требованию. Уж простите, чертежи вам предоставить не смогу, но вы получите сам пулемет Максима, посильную помощь мою и моих друзей, мы самую малость разбираемся в этом. Не надо на меня так смотреть. Мы имеем одну очень интересную способность, видеть все со стороны и подмечать то, что другим не рассмотреть. Не верите. — Это был не вопрос, а утверждение, так как недоверие и скепсис были аршинными буквами начертаны на лице собеседника. — Хорошо. Итак, пулемет Максима имеет подачу патронов, посредством матерчатой ленты, что ведет к перекосам и заеданиям, в условиях боя, большой недостаток. Но если эту ленту сделать из металлических звеньев, то проблема будет решена практически полностью. Предвидя ваш очередной вопрос, отвечаю, мы видим недостаток, имеем вариант его решения, но не можем осуществить это технически. К тому же, мне не нужно воссоздание этого оружия, мне нужно создать нечто подобное, но иное, превосходящее его. И опять отвечу на ваш вопрос. Нет, я не столь же увлеченная оружием личность, как вы. Я делец и меня в первую очередь интересует выгода. Какой-то американец, он же английский подданный, и Англия в том числе, зарабатывают на нашей Родине, а мы россияне, нет. Несправедливо.

— Вы хотите на этом заработать? — разочарованно протянул инженер. Нет, ну что ты будешь делать.

— Не вижу в этом ничего плохого. Вам известно, что каждый пулемет, сейчас закупается в Англии по три тысячи рублей? Да, я хочу наладить производство пулеметов Горского, в глазах инженера загорелся огонек, — и заработать на этом, — был огонек, и вот его уже нет, — а главное все останутся в выигрыше. Вы осуществите свое страстное желание, не затратив на это ни копейки, посвящая этому столько времени, сколько пожелаете, а не столько, сколько удастся выкроить. Мало того, в результате сможете получать отчисления с каждого экземпляра и просто не работать. Или работать, но уже над чем-либо другим, что западет вам в сердце. Согласитесь, что заниматься тем, что по-настоящему нравится и при этом еще и зарабатывать, дорогого стоит.

— Сколько у меня есть времени, для того, чтобы обдумать ваше предложение? — все же огонек погас не до конца, но теперь он был притушен, так как в глазах поселилась еще и задумчивость.

— Я сегодня уезжаю. Мною было сделано много заказов, покупок, все это отправлено железной дорогой в Одессу, что-то только будет отправлено. Выход моей шхуны назначен ровно через две недели. Если вы прибудете в порт и разыщете шхуну "Ракушка", значит вы приняли мое предложение, если нет… Год будет потерян, но на следующий я продолжу поиски человека, который возьмется за это дело. Однако, хочу заметить, что я дважды не делаю своих предложений, поэтому к вам я уже не обращусь.

— Вы не очень похожи на человека, заинтересованного во мне.

— Ошибка. Я заинтересован не в вас, а в создании нового пулемета, а вот кто его создаст, это уже другой вопрос. Сегодня я остановился на вас, потому что не нашел другой кандидатуры, ввиду ограниченности во времени, но это не значит, что я не найду другого завтра. Однако, мне не хотелось бы терять время, оно как известно дорогого стоит. — Господи, знал бы этот инженер, как сейчас Антон блефовал. Он говорил так, словно завтра инженера выстроятся к нему в очередь, предоставляя ему свои услуги. Ага, щазз. Нет таких и далеко не факт, что найдутся через год, а год это год, это безвозвратно потерянное время. Чтоб ему.

— Я подумаю.

— Подумайте, Константин Викторович. Очень хорошо подумайте. Надеюсь, до скорой встречи.

В назначенный срок и даже раньше на пару дней, Горский все же появился на палубе шхуны, полностью готовый к отъезду, с огромным кофром, занесенном четырьмя биндюжниками, небольшим чемоданом и саквояжем. Что скажешь, не иначе как озаботился, прихватив с собой свои инструменты чертежи и справочники, взяв самый минимум вещей, наверняка предварительно где-то пристроив свою коллекцию. Этот подход Антону понравился особо, так как указывал на то, что он все же не ошибся в этом человеке.

В принятии Горским этого решения, как ни странно ключевую роль сыграл прапра… Антона, к которому за советом обратился Константин Викторович. Песчанин, отчего-то взялся горячо убеждать друга, принять предложение его тезки, отстаивая интересы последнего так, словно их уже давно связывали тесные отношения. Все же, тысячу раз права народная молва: "Кровь не водица", воистину это так.

* * *

Шхуна прибыла во Владивосток в начале апреля. Несмотря на свою любовь к морю, Антон буквально весь иззуделся, пока не закончилось это плавание. Господи, столько времени потрачено впустую.

Впрочем, Песчанин не столь уж и бесполезно провел это время, просто его деятельная натура требовала действий, он же был заперт в пределах судна. Скорее всего, виной тому была встреча с предком, которая мало, что закрепила его уверенность в необходимости осуществления задуманного, но еще и лишний раз подстегнула. Время от времени он практиковался в кораблевождении, все же вождение шхуны на порядок отличалось от вельбота, единственного суденышка водимого им под парусом, да и то, весьма недолго.

Но основное время он посвящал работе с чертежами. Будучи артиллеристом по воинской специальности, он хорошо знал артиллерийские системы, увлечение историей подстегивало его копать глубже, нежели давали в историческом экскурсе, о развитии орудий, на лекциях. Проигрывая события давно минувших дней, он не раз и не два пытался представить, что именно и как можно было бы изменить не только в событиях, но и то как этого добиться. Немало было дум и над модернизацией артиллерии, корабельной разумеется, здесь Сергей прав, сухопутный театр им как-то был упущен. Антона захлестнула идея Звонарева, модернизировать "Новик". Понятно, что кроме общих эскизов у него ничего не было, но общее представление он имел. После длительных и мучительных размышлений, он все же пришел к выводу, что предложение друга осуществимо, но сложно в исполнении. Но как хотелось, усилить самый боевой крейсер Порт-Артурской эскадры и вообще русско-японской войны.

В конце концов, он нашел решение. Если уменьшить вес корабля за счет замены фальшборта, на леера, заменить громоздкие и тяжелые плавсредства на более легкие, убрать всю малокалиберную артиллерию, кормовой торпедный аппарат, помудрить и убрать еще что-нибудь. Можно будет на одном лафете установить по два стодвадцатимиллиметровых орудия, а это уже двенадцать орудий, против имевшихся шести и восемь в бортовом залпе. Понятно, что лафет нужно будет укрепить, как и тумбы, но в любом случае, вес установок возрастет только раза в полтора от имеющегося. Было бы неплохо разработать систему управления огнем, но не выйдет. Во-первых, время. Во-вторых, средства. В-третьих, некому. Он может показать и рассказать как, но все рассчитать и составить грамотные чертежи не в состоянии. Вот, казалось бы простой вопрос, пулемет, и то все разрешилось просто-таки чудесным образом, да и разрешилось ли, еще неизвестно. Другой вопрос, торпеды – есть тот, кто способен во многом разрешить вопрос с повышением их боевых качеств, но поди завлеки его. А потом, если удастся заполучить в руки "Новик", то придется действовать оперативно, а значит при минимуме временных затрат, добиться максимума. Вот сиди и думай.

Из порта Антон направился прямиком на завод, как он про себя уже называл мастерские, и как выяснилось небезосновательно. Проблем с извозчиком не было, несколько местных таксистов маячили практически у самых причалов. Вопрос другой, что никто из них не желал ехать в ту сторону. Время выдалось дождливым, земля не успевшая просохнуть после сошедшего снега, раскисла еще больше, а нормального подъезда к их предприятию попросту не было. Кому охота заставлять кормилицу рвать жилы. Наконец один из извозчиков за непомерную плату, согласился отвезти Песчанина по названному адресу.

Антон сумел лично убедиться в том, что с дорогой нужно что-то решать. Даже если опустить нежелание извозчиков ехать в этот район, оставались чисто коммерческие интересы. Нужно подвозить материалы, вывозить готовую продукцию, в конце концов, это просто имидж. Где бы еще на это раздобыть денег. Он даже не представлял, насколько его мысли перекликаются с мыслями Звонарева.

Завод его опять поразил. Японцы возле школы и вообще территории уже не крутились, но зато было заметно большое скопление детворы. Антон было удивился тому, что мальчишки и девчонки нашли странное место, чтобы резвиться, а потом удивился еще больше, когда на пороге школы появился знакомый по прошлому приезду дедок и начал трезвонить большим колокольчиком. Подобными в его время давали первый и последний звонок, ручка которого должна была неизменно обвязана бантом, здесь банта не было, но в остальном один в один. Детвора тут же побросала свои занятия и с веселым гомоном повалила к крыльцу. Это что же, Звонарев организовал школу для детей? С чего бы это?

На проходной его теперь встретил молодой крепкий парень. Не косая сажень в плечах, но и не задохлик, этакий крепыш. Ага, дедка значит в школу, а сюда кого покрепче, и впрямь гайки начали закручивать. А ему-то как быть? Опять за здрасте? Пожалуй, никуда не денешься.

— Здравствуйте. Вы к кому? — ничего так парень держится, вполне себе уверенно, хотя видит, что перед ним стоит господин в дорогом пальто, явно не из рабочей слободки. Но ничего, не робеет.

— Я к Звонареву.

— Как доложить?

— Песчанин.

— Минутку. — Парень берет ТЕЛЕФОННУЮ ТРУБКУ, допотопного аппарата, но сегодня это одна из совершеннейших моделей, и крутит ручку, Антон краем глаза видит на его столе, за окном, еще один аппарат. — Оленька, один-один, пожалуйста... Сергей Владимирович, к вам тут господин Песчанин. Хорошо, только вызову сопровождающего. Этого я не могу. Не положено. А если я его без сопровождающего пропущу, то Андрей Викторович с меня шкуру спустит. Через пять минут, обходят территорию. Простите, Сергей Владимирович, но в этом вопросе я вам не подчиняюсь. Уволить меня может только Андрей Викторович. Значит так тому и быть.

Лихо они тут. Не иначе как Варлам держит охрану в ежовых рукавицах. Все правильно. Охрана есть охрана и должна подчиняться своему руководству. Видел Антон, как на предприятиях охранников подчас использовали и как грузчиков и как мальчиков на побегушках, здесь похоже этого дурдома пока избегают. Сомнительно конечно, чтобы Варлам сам до этого додумался, скорее всего, инструкция Семена, но бывший авторитет все схватывал на лету. Парень берется за другой аппарат и снова крутит ручку. Вскоре на том конце провода ему ответили.

— Артюха, вы где? На третьей точке. Понял. Заканчивайте обход, тут одного господина проводить нужно. Нет, бегом бежать не нужно, просто не задерживайтесь. Придется подождать пять минут. — Это уже Антону.

— Ничего страшного, я пока перекурю, — а лихо все тут закрутили. Если содержание соответствует фасаду, то охрану территории организовали неплохо. Вот только во что это выливается, не за червонец же эти молодцы службу тянут.

Вскоре подошли двое парней, одетые один в один как и тот, что сидел на проходной, получалось нечто вроде униформы коричневого цвета, но движений не стесняет, свободные двубортные пиджаки с темными пуговицами, медные оно конечно были бы наряднее, но эти не блеснут в ночи, свободные брюки, сапоги. На головах фуражки, очень похожие на казачьи, с кокардами, темно-зеленого цвета в форме щита и меча посередине, такие же бляхи на левой стороне груди. Прямо НКВД. Двигаются легко, и насколько понял Антон по походке не иначе прошли кое-какую подготовку.

— Сережа, а что это у вас тут за такие перемены?

— Да вот, Гризли, всю плешь проел. А ты чего улыбаешься. Нравится, да? А ты знаешь во что все это выливается? Ты знаешь, что у них жалование сравни мастеру, а их девять человек. Одеть, обуть, все это за наш счет. Опять же телефоны, видишь ли минимум четыре аппарата под грибочками на территории должны быть, а еще связь с цехами, лабораториями и со мной, три телефонистки, да посыльных держать было бы выгоднее. Зачем телефоны, если территория раз-два и обчелся?

— Так, Сережа, выдохни. Все нормально. А как ты хотел, безопасность она штука не дешевая, но окупится, в будущем.

— Да какое будущее, Антон. Мы всю прибыль на ветер пускаем, а могли бы за эти деньги ну хоть какую-то дорогу устроить, а то ни пройти, ни проехать, пока не просохнет.

— Понятно. Ты не кипятись, все будет и дорога и все остальное. А что это за детвора в школе? Я думал, что эти классы для обучения рабочих.

— Дети наших рабочих.

— А на это денег не жалко. Поди и обеспечил учебными пособиями по саму маковку. Тоже недешево. Опять же несколько учителей.

— А вот школу не трогай. Она еще окупится. Потом.

— Ну, так и охрана потом. А насчет школы объясни.

— А чего тут объяснять-то, — пожал плечами Звонарев, — ты откуда собираешься брать квалифицированных рабочих? Вот и будем готовить себе смену, а девочки это так до кучи, писать-считать научим на уровне начальной школы и до свидания. Захотят учиться дальше, это уже не к нам.

— А мальчики?

— Антон, здесь мальчики начинают работать уже лет с двенадцати, понятное дело – подсобниками, принеси-подай-отойди-не мешай. Мы будем принимать только с четырнадцати и не абы кем, а уже учениками, будем прикреплять к мастерам, в идеале к отцам. Так что пацаны учатся по более серьезной программе, даже классы разделены на мальчиков и девочек. Опять же есть и уроки трудов, девочек учат там вышивать, кулинарии, ведению хозяйства, на швейных машинках шить. Дорогие, заразы и мало. Мальчишки на уроках трудов в мастерские идут помогать взрослым, пробуют у станков стоять, под присмотром, понятное дело, если выдадут брак, то отвечать мастеру.

— Значит, готовишь квалифицированные кадры. Но у нас вроде и рабочих-то столько нет, сколько я детей видел.

— Во-первых, здесь большие семьи, а во-вторых, в школе не только дети наших рабочих, но и из других семей. Получается что-то вроде ПТУ, после которого мы обязуемся предоставить им рабочие места. Но нерадивых и лодырей исключаем, пусть за государственный счет учатся.

Что тут скажешь. Вопросы безопасности Звонареву считай до лампочки, жалко денег на безопасность, а вот озаботиться о рабочих руках, на это ничего не жалко, все же перспектива роста. Да-а, вот кто по настоящему дельцом становится. Не потерять бы друга, а то, однажды уже до грустного едва не дошло.

— Семен-то где?

— На заимке Семен. Здесь всем Варлам заправляет.

— Проблемы?

— Нет. С Варламом проблем нет. Вот только охрана мне подчиняется ровно настолько, чтобы не задевать нежных чувств, а как только что посерьезней, так сразу рогом упираются. Да ты видел.

— А как ты хотел. Им есть что терять. Но по-другому нельзя, Сережа.

— Понимаю. Ладно, хвались.

— Хвалюсь. По твоим спискам привез практически все. Извини, но чего не было, того и нет, — выкладывая перед Звонаревым листы с галочками напротив наименований, похвастал Антон.

— Практически все, это замечательно, а то вообще в загоне. За зиму считай, только воду в ступе толкли. Ничего, теперь может и повеселей пойдет, — наскоро просматривая списки и светлея лицом, произнес Звонарев. — О, четверо из Электромеханического, это хорошо. А это что? Инженер-механик, оружейник. Ты ничего не перепутал?

— Нет, Сережа. По образованию и роду деятельности инженер-механик, но по сути, фанат стрелкового оружия с таким задором в глазах, что просто сердце радуется.

— Думаешь, осилит пулемет?

— Порвет как свинья фуфайку. Кстати, а что это Семен на заимке пропадает?

— А ты разве не в курсе, что тут творится на сопредельной территории?

— Ты о восстании?

— О нем, чтоб ему. Семен загорелся отправиться защищать православных. А по сути, утверждает, что это превосходная возможность сбить команду в единый организм, якобы ничто так не сближает и не вселяет веру в начальника, как совместные лишения и участия в боях. Бла-бла-бла, короче сдвинуло нашего Гризли на военную тематику. А стоит эта затея, мама не горюй.

— Ты знаешь, а он не так уж и неправ. Завтра же навещу его на заимке.

— Не надо. Скоро сам появится. Сегодня суббота, вот он к концу занятий в вечерней школе и подгребет. По-моему наша учительница, Елена Викторовна охмурила-таки нашего медведя, а сама, ну чистая пигалица, м-маленькая, но красавица.

— Погоди, какая вечерняя школа?

— А так ты же не знаешь. После работы, наши рабочие на пару часов отправляются на обучение в школу, по желанию разумеется, но тем кто ходит и не филонит, прибавка к жалованию три рубля, а тем кто преуспевает – пять.

— Это тоже окупится? — с улыбкой поинтересовался Антон.

— Улыбайся, улыбайся. Да дорого, но кадры-то готовить нужно. Здесь Дальний Восток, а не промышленный центр.

— Да там не так все серьезно поставлено, как здесь.

— А мне не нужно как там, мне нужно лучше.

— Нам.

— Что?

— Говори не мне, а нам. Или опять?

— Нет-нет, что ты, — тут же начал отмахиваться Звонарев, меняясь в лице. — Это меня просто занесло. Ну, Гризли на безопасность налегает и считает это своей епархией, ты все больше общими вопросами и финансами, я производством. Надеюсь ты не подумал..?

— Все нормально Сережа. И даже хорошо, что ты так близко все к сердцу принимаешь. Ладно, что будем делать со специалистами?

— Все нормально. Жилье уже подготовлено, в смысле домики сняты, и оплачены на полгода вперед, а там и наш поселок подоспеет. Мы с Гризли решили, что поселок для наших рабочих нужно будет устроить здесь неподалеку. Опять же, безопасникам проще. Место подобрали, разрешение получено, там только рады, что город будет расширяться. Как только пойдут деньги с прииска, приступим к строительству, так что к осени будет целый городок. Вот только не все рабочие горят желанием переезжать, ну да выдвинем условия, никуда не денутся.

— А ты я гляжу, тоже на безопасности повернулся.

— Повернешься тут. Кстати как с заказами. Заинтересовали наши молоточки промышленников?

— Не переживай, скоро твоих мощностей не будет хватать.

— Нужно расширяться, а тут расходы со всех сторон, — вздохнул Звонарев, — в общем, прибыли пока как таковой и нет. Хотя и американцы подтянулись, благо с японцами тогда уже разобрались, но вся прибыль ушла как в песок. Ты знаешь во сколько обошлась станция на пятьдесят номеров с аппаратами? А обучить телефонисток? Лучше тебе не знать.

— А зачем на пятьдесят? Вам тут и десяти за глаза.

— Это сейчас. Нужно думать на перспективу, как бы еще и мало не оказалось.

С ужином было уже покончено, но Гаврилов так и не появился. Аня занялась посудой, а друзья удалились в кабинет. Ужин прошел как и ожидалось в теплой семейной обстановке, что ни говори, Антон пользовался всемерной любовью госпожи Звонаревой. Нет, у Сергея не было повода для ревности, это было сродни любви к старшему брату, пользующемуся безграничным доверием. В общем, у кого есть братья и сестры прекрасно поймут, о чем речь.

— Сережа, а ты не думал о прислуге? — явно намекая на округлившийся живот Анны, поинтересовался Антон.

— Аня противится. Но я уже присмотрел одну женщину, пока плачý, чтобы не сманили, как только Ане станет совсем трудно, тогда уже не отвертится. Хорошо, хоть токсикоз остался позади, — открывая окно, ответил Звонарев. С пагубной привычкой никто из них расставаться не собирался, но пришлось ограничить себя стенами кабинета, да еще постоянно открывать окно, чтобы табачный дым не досаждал будущей матери. Антон понимающе ухмыльнулся и задымил папиросой

— Что-то Гризли долго нет. Неужели Варлам не оповестил?

— Такого быть не может, — возразил Сергей. — Наш бывший авторитет отличается крайней исполнительностью и предусмотрительностью. Все же удачно вы тогда его не убили.

— И это говоришь ты? А кто совсем недавно ворчал на него?

— Ворчание это дело такое, без него никуда, а против правды не попрешь.

— Да где же Гризли?

* * *

— Ну здравствуй, Николай.

— Дак виделись уже, Семен Андреевич, — ухмыльнулся Фролов и резким движением опрокинул граненый стакан, наполовину наполненный водкой.

Место это было хорошо знакомо Семену, именно здесь когда-то предпочитал ошиваться Варлам, со своими ватажниками, здесь же он практически полностью набрал тот первый десяток. После того, как они с Фроловым расстались, прямо скажем не лучшим образом, Гаврилов не сомневался, что найдет его именно здесь. Сейчас Николай планомерно накачивался спиртным, но то ли водка его не брала, то ли он еще не достаточно заполнил трюма, во всяком случае, выглядел он слегка захмелевшим, но никак не пьяным.

— Николай, этим делу не поможешь, — присев на расшатанный массивный стул, проговорил Гаврилов.

— Ага, научите меня жизни. Вы ведь весь такой умный, куда нам сирым и убогим.

— Послушай Коля, сейчас мы не на службе да и вопрос у нас далеко не служебный, а потому давай на ты.

— Давай, — легко согласился Фролов.

— Ну и чего ты завелся?

— А ничего. Красиво это у вас с Антоном Сергеевичем получается. Новая жизнь, все старое побоку. А как до бабы дошло, подвинься, рылом не вышел, босота. Так получается Семен?

— Я тебе такое говорил?

— А зачем говорить-то, и так все видно. Вон Елена Викторовна как от чумного от меня шарахнулась. Скажешь, что ты тут ни причем, и про меня ни слова не говорил.

Так уж сложилось, что увидев маленькую учительницу, оба мужчины слегка запали на нее, эдак до онемения языка и дрожи в коленях. Случается такое. И чем дольше они с ней общались, тем чаще язык имел свойство неметь, а колени дрожать. Семен, что говорится, пребывал в панике, так как никогда ничего подобного с ним не происходило. Понятно, что он имел опыт общения с женщинами и весьма богатый, но вот только так, чтобы чуть ли не каждую свободную минуту думать о девушке, такого никогда не случалось. Понятно, что и боязно и язык к небу прилипает, и в горле першит, да только вот так просто уйти он не мог.

Маленькая учительница поначалу вполне благосклонно отнеслась к ухаживаниям этого медведя, всячески подначивая ухажера, благо была просто-таки избалована вниманием мужчин. А чего вы хотели, при том дефиците невест, что наблюдался во Владивостоке. Однако, как говорится, вода камень точит, даже если она течет медленно.

Наблюдая происходящее и небезосновательно беспокоясь, что соперник может его обойти, Фролов резко активизировался, став враз веселым, смелым, шумным, но было уже поздно. В сердце маленькой учительницы уже прочно обосновался большой медведь. Сегодня Николай попробовал было расставить все точки, вот и расставил, получив от ворот поворот. В довесок, когда он раскрасневшийся от досады выходил из класса, в котором после занятий и произошел разговор, с девушкой, то в дверях столкнулся с Гавриловым.

Надо ли говорить, что между молодыми людьми состоялся-таки разговор, результатом которого явился окрыленный счастьем Семен. Но оставался вопрос с Николаем. На что способен отвергнутый и любящий человек, лучше даже не предполагать. С другой стороны этот парень, хотя и был младше Гаврилова, по-настоящему ему нравился, смелый, честный, несмотря на сомнительное прошлое, о котором бывший мичман старался вообще не вспоминать, если только не были нужны специфические знания, а главное надежный как трехлинейка. Слишком много сил было потрачено на завоевание доверия этих людей, чтобы в одночасье лишиться одного из них. До сегодняшнего дня они ни в чем ни разу их не обманули, так должно было быть и впредь.

— Николай, ты можешь припомнить случай, чтобы я кого-нибудь из вас обманул?

— Н-нет, — замявшись на секунду, ответил Фролов.

— Так вот, тебе мое слово: ни словом, ни делом я ни разу не пытался опорочить тебя в глазах Елены Викторовны, мало того, мы ни разу даже не заговорили о тебе. Хотя то, что она тебе нравится, я видел, но оставил все решать ей, не стоял столбом, но и не бил нечестно.

— А почему я должен тебе верить? Ить здесь все методы хороши.

— Есть то, как не дóлжно поступать по отношении к боевым товарищам ни при каких обстоятельствах. Если ты это понял, и камня за пазухой не имеешь, то будем считать разговор законченным.

— А если нет?

— А если нет, то тебе придется заняться чем-то другим. Не смотри на меня так, никто тебя выбрасывать на улицу не собирается, из ума не выжили настоящими людьми разбрасываться, дел хватит и еще останется.

— Но ведь у меня свой десяток… У меня парни… Я же в Китай… Как же так?

— В боевиках будут только те, в ком я буду уверен, что он в последнюю очередь будет думать о себе, а в первую о своих товарищах. Если иначе, то повторяю, работы хватит, и даже получше чем шататься по лесам и болотам, кормить комаров на жаре или вшей на холоде. Будешь в тепле и довольстве. Относительно конечно, вон в этом году Магадан будем закладывать, там надежные люди ой как нужны.

— Ты гонишь меня?

— Был бы дураком, если бы решил избавиться от такого бойца. Но буду еще большим дураком, если возьму с собой человека от которого могу ждать либо удара в спину, либо бездействия в ответственный момент.

— Ты это… Семен, ты во мне не сомневайся. Это ведь так… Это же личное.

— Личное, но что из этого может получиться…

— Ничего не получится, — убежденно проговорил Фролов, энергично мотая головой, в подтверждение своих слов. — Слово даю, оно не слабее твоего будет.

— Ну, тогда пошли.

— Семен Андреевич, вы того… Идите. А я останусь.

— Николай…

— Семен Андреевич, дайте я сегодня себя пожалею, а завтра снова буду аника-воин.

Гаврилов внимательно посмотрел на парня, открытое и честное лицо, только слегка хмельное и печальное. Ну, тут уж он не помощник. Не увидев никакого подтекста в словах Фролова, Семен виновато потупился и буркнул.

— Поаккуратней тут.

— Это как водится.

К Звонаревым Семен пришел с большим опозданием. А как иначе-то. Пока наговорился с Леной, пока проводил ее домой, потом разыскивал Фролова, опять же разговор, потом только до Звонаревых, а все в разных концах города, прямо как назло.

Когда он появился в кабинете, друзья посмотрели на него таким взглядом, что Гаврилов покраснел, куда краснодевице. А что тут скажешь, несмотря на его серьезный разговор с Фроловым, счастливое и вместе с тем глупое выражение, прочно укоренилось на его лице.

— Ну и когда свадьба? — сходу, вместо приветствия зарядил Антон.

— Это… Мужики, не гоните лошадей.

— Да тут хоть гони, хоть не гони, итог один, — задорно рассмеялся Антон, взвихрив волосы Сергея, на что тот только смущенно улыбался, как человек достигший абсолютного счастья.

Постепенно разговор все же свернул в деловое русло, а куда еще ему сворачивать-то, если сами себе задач понаставили выше крыши, а теперь не знают за что хвататься. Как оказалось, проблем было гораздо больше чем позитива. Так например Сергей заявил, что с ПНВ, скорее всего ничего не получится, помимо технических трудностей, как оказывается имеется и пробел в образовании. Понятно, что при упорном труде они получат ночники гораздо раньше, чем в известной им истории, но к войне с Японией явно не успеют. Правда, работы в этом направлении Звонарев сворачивать не собирался, задел на будущее, так сказать.

Антона это известие сильно огорчило, так как он сильно рассчитывал именно на ночные атаки, а кого атаковать, если в ночи противника не рассмотреть.

— Но тут дело такое Антон. Оказывается уже сейчас во всю идут опыты с гидрофонами и не сказать, что неудачно.

— То есть ты предлагаешь заменить ПНВ на гидрофон?

— А почему нет? Сейчас правда его все больше пытаются использовать в качестве связи, как говорится: за лесом не видят деревьев. Если перенаправить исследования, то очень скоро мы получим необходимый результат. И это будет куда лучше ПНВ, так как с ним в лучшем случае мы определили бы источник тепла, а с гидрофоном сможем определять и направление, и примерную дистанцию, и характер цели.

— А специалисты?

— Хороший вопрос. Можно и наших привлечь, да только пока въедут в тему, пока добьются каких-либо результатов, нужен тот, кто этой проблемой уже занимается. Нужно будет еще и специалистов подготовить, это ведь не ПНВ, где достаточно краткой инструкции.

— Одним словом опять время. Сережа, а раньше вспомнить об этом никак?

— Понимаю, но честно признаться, я только на днях узнал об этом, так что ты уже был на подходе к Владивостоку. Придется направить кого-нибудь с пароходом. Заодно сопроводит в Швейцарию четверых парней, что мы с Зимовым отобрали.

— Это еще зачем?

— А ты уже про гирокомпас забыл? Я – нет, и не собираюсь уступать пальму первенства никому.

— И прибыль.

— И прибыль, — упрямо мотнул головой Звонарев.

— Согласен. Но только отправишь не Зимова, а к примеру, Белозерова.

— По моему выбор неудачный. Во-первых, он помоложе Зимова, и жизненного опыта у него кот наплакал. Во-вторых, он сейчас полностью принял управление мастерскими, не вижу смысла его сдергивать, заводик постепенно набирает обороты, пусть и он вместе с ним растет, обрастает опытом.

— Это если забыть, что Белозерову о гирокомпасе не известно ничего, а Зимову все. Кто поручится, что получив возможность реализовать задумку, он не потеряет голову и не наделает глупостей. Так что это даже не обсуждается. Мастерскими пусть пока Роман Викторович займется. А с парнями старшим отправим Митрофановича.

— Антон, так нельзя. Митрофанович самый лучший мастер…

— А еще он взрослый мужик, умудренный жизненным опытом, который не даст молодым шалопаям расслабиться, не на отдых едут на учебу. Так что, Белозеров сможет с чистой совестью оставить их в Швейцарии, а сам в Питер, где подбирает нужного кадра и обратно во Владивосток. С божьей помощью к осени управится. Вот только деньгами его нужно будет снабдить получше, а то специалист без оборудования это все равно, что его отсутствие.

— Это точно.

— А ты чего отмалчиваешься, счастливый Ромео.

— А чего говорить-то. Это ваша епархия. Мое дело безопасность.

— Кстати о безопасности. Ты что за поход в Китай решил устроить?

— Подобрал пару десятков парней, устроимся в охранную стражу на КВЖД. Там уже год как беспорядки, значит, скоро полыхнет.

— А тебе это зачем? Вон вроде на личном фронте все налаживается.

— Не мне, командир, а нам. Ты не забыл, что скоро будет? Ну и с кем мы будем воевать. Нужны люди с реальным боевым опытом, и верить они должны своему командиру, как родному. Совместные бои, они сближают, тому кто твою спину в бою прикрывал, веришь от начала и до конца. Опять же, может каких людей подберем. Владивосток похоже выдохся, людей едва-едва смогли подобрать.

— А как же твоя учительница?

— Будет ждать. А не будет… Значит не судьба, ошибочка вышла.

— Ты с ней разговаривал?

— Нет еще.

— А когда собираешься отправляться?

— Тебя ждал. Теперь собраться только подпоясаться. Все уже давно готовы.

— Гризли, только я тебя очень прошу, поаккуратнее там.

— Нормально командир. Прорвемся. Обещаю за Георгиями не гоняться.

— Вот лучше и не надо.

— Антон, — вновь заговорил Звонарев, — у нас кое-какие трудности с проектированием БТК.

— Ты смотри не сморозь где при посторонних. Здесь знаешь ли эти БТК, вполне себе натуральные эсминцы. Что за сложности?

— Судостроитель наш, все корчится в муках, но ни с места. Не филонит, но и с корабликом у него ничего не получается. Он даже подолгу пропадает в офицерском собрании, завел знакомства с морскими офицерами и пытается у них проконсультироваться. Общаться-то они с ним общаются, но судостроитель для них так… Каста, одним словом.

— И это ожидаемо. Эта гребаная кастовость, гораздо меньше приносит пользы, чем вреда. Но думаю смогу помочь в этом вопросе.

— Ты что же, кораблестроителем заделался?

— Ага, нераскрытые таланты. Повстречался я с одним человеком в Питере, он мне рекомендовал одного офицера, тот еще у истоков миноносок стоял, вместе с Макаровым. Вот с ним и поговорю, — Песчанин специально не стал упоминать о встрече с пращуром. Лишнее это. Кто знает, что в друзьях всколыхнется, а сейчас главное дело.

— Сережа, надо бы Гризли обеспечить гранатами, а то мало ли.

— Уже. Правда наш боец настоял на том, чтобы не больше полусотни.

— А что так?

— Нечего раньше времени светить, — пробасил Гаврилов, — и эти только в крайнем случае. Опять же процесс производства отработали, сейчас пройдут полевые испытания и ладушки. Не хватало потом разбираться с японскими гранатометчиками, ты вон говорил, что они напропалую бомбами забавлялись, вот пусть и дальше балуются.

* * *

Сегодня в морском офицерском собрании царил ажиотаж. А могло ли быть по-другому, если здесь давали бал. Понятно, что не столица, но по местным меркам мероприятие весьма впечатляющее. Вход был свободным, тем паче, семьям у которых дочери на выданье, вопрос с невестами здесь стоял очень остро. Родители тоже были рады-радешеньки такому событию. Кто же не хочет устроить будущее своей кровиночки, а выйти замуж за морского офицера, это практически верх мечтаний, лучших женихов в округе не сыскать. Другое дело, что сами офицеры не столь уж и стремились попадаться в сети. Но предприимчивые родители не унывали и продолжали строить планы, стараясь как можно чаще выводить в свет своих чад. Так что сейчас здесь собрался весь цвет Владивостока.

Вызывало недовольство благообразных горожан наличие на этом балу девиц из театра, эти актристочки не отличались благонравием, но отчего-то были в чести у господ офицеров. Оно может и было бы на них наплевать, да только одним своим появлением эти мамзели отвлекали потенциальных женихов от созерцания и оказания внимания, куда более достойных представительниц слабого пола – их дочерей.

Песчанин стоя в укромном уголке, внимательно осматривал разворачивающееся перед ним действо. Во-первых, было чрезвычайно интересно, все же ушедшая безвозвратно эпоха. Происходящее чем-то напоминало исторические фильмы, вот только все было куда более красиво, что ли. Находящиеся перед ним люди не были актерами и не играли свои роли, они просто жили, общались, веселились и от того зрелище было просто завораживающим. Что же он чувствовал бы находясь на каком-нибудь балу в столице, если это, прямо-таки заштатное, провинциальное мероприятие оказало на него столь неизгладимое впечатление.

Во-вторых, он был здесь не ради праздного любопытства. Дело в том, что здесь он рассчитывал разыскать того самого офицера, о котором рассказывал его пращур. Владивосток небольшой город, так что выяснить адрес нужного человека не составляет огромного труда. Однако, дома его, как и остальных членов семьи не оказалось, а терять время Антон не пожелал. Не успев приехать, он уже готовился к отъезду, в Хабаровск. Дела. Выяснив что семья Науменко, отправилась на бал в морское собрание, Песчанин поспешил туда. Теперь он выискивал кого-нибудь из знакомых офицеров, чтобы при его помощи разыскать уже нужного человека. Наконец его взгляд задержался на проходящем лейтенанте.

— Вельгельм Карлович, здравствуйте.

— О, Антон Сергеевич, здравствуйте. Слышал, что ваша шхуна вернулась. И как впечатление от кругосветки.

— Ну, кругосветкой такое путешествие не назовешь, но тем не менее получил массу удовольствия. Вот подумываю не примкнуть ли к вашей касте.

— Вынужден вас разочаровать. Насколько я понял, вы не дворянского рода. Понимаю, архаично, таким образом, флот лишается многих талантливых офицеров, но как говорится не нами заведено.

— Жаль. Тогда остается только золотодобыча. Это у меня вроде неплохо получается. Как говорится: где родился, там и пригодился. У меня к вам просьба. Дело в том, что в столице мне рекомендовали одного офицера, вот только дома его не застал, а завтра уже уезжаю, но перед этим хотел с ним переговорить.

— Эк вы задачки задаете, — многозначительно обведя взглядом весьма большой зал, с огромным числом народу, произнес офицер.

— Понимаю. Но если для вас это затруднительно…

— Вы хотя бы назовите его.

— Капитан второго ранга Науменко.

— Вам повезло. Во-он видите стоит благообразная чета, это и есть семейство Науменко. Вас представить?

— Нет, благодарю. Теперь я уж и сам с усами.

— Честь имею.

Антон стал издали рассматривать пока незнакомых ему людей, ну как издали, относительно, понятное дело, до них было шагов пятнадцать, с другой стороны при таком столпотворении… Глава семейства что говорится, производил впечатление. Высокий и все еще стройный мужчина далеко за сорок, но видно, что в полном расцвете сил. Бородка клинышком и пышные усы, на обветренном лице, орлиный нос, умные глаза, в волосах уже прочно поселилась седина. Супруга его уже начавшая полнеть, но все еще статная и красивая женщина среднего роста, но вид у нее не светской львицы, а скорее милой уютной домохозяйки. Сразу видно, что больше всего в жизни она ценит уют домашнего очага. По большому счету, возжелай Антон жениться, то неизменно остановил бы свой выбор именно на таком типе женщины. И наконец молоденькая девушка, вряд ли старше шестнадцати, прямо-таки копия своей матери, и слава богу, папенькин нос ни при каких раскладах не добавил бы привлекательности молоденькой нимфе. Именно эта схожесть определяла ее статус, несомненно дочь. Девушка была как-то и смущена и взвинчена одновременно, возможно это ее первый бал. Антон вспомнил свои первые походы на дискотеки, что и говорить, ощущения незабываемые. Молодость, избыток энергии который хочется просто изливать потоками, а потому любой перерыв между композициями, вызывает разочарование и страстное желание продолжения. Но ему в свое время было проще, как и его сверстницам, так как для того, чтобы оттянуться от души, вовсе не нужно было ждать, когда кто-нибудь из кавалеров наконец обратит на тебя внимание. Нет кавалера, да и бог с ним, можно и самой потанцевать. Здесь ситуация радикально отличалась. Здесь танцевать можно было только парами. Вот и приходится девушке благонравно стоять в сторонке в компании с папенькой и маменькой. А глаза горят в предвкушении, адреналин зашкаливает и требует выхода, но кавалеры, несмотря на красоту девушки, обходят ее стороной. Возможно, от того, что девушка просто молода, да что там девушка, девчушка, хотя и удалась статью в мать. А возможно и от того, что рядом стоит несокрушимой скалой, грозный отец семейства. Капитан второго ранга Науменко производил впечатление человека решительного и в том, что он не моргнув глазом просто оторвет голову любому кто возжелает обидеть его чадо, сомневаться не приходилось.

Наконец окончив беглый осмотр, Песчанин направился к чете Науменко. Приближение мужчины не прошло незамеченным, Офицер бросил в его сторону сначала мимолетный взгляд, но затем стал присматриваться, так как тот шел прямо на него, словно миноносец на боевом курсе. При этом на его лице застыло выражение крайнего удивления.

— Антон Сергеевич? Но какими судьбами вы здесь? — кто бы сомневался, история повторяется.

— Здравствуйте. Если не ошибаюсь, Науменко Петр Афанасьевич?

— Не старайтесь, Антон Сергеевич, больше удивить вы меня уже не сможете.

— Ой ли, Петр Афанасьевич?

— Уверяю вас. Но насколько мне известно, вы сейчас служите в Кронштадте, и переводиться не собирались. Или что-то изменилось?

— Разрешите представиться. Песчанин Антон Сергеевич.

— Разумеется это вы. Или полагаете, я вас принял за папу Римского. Прекращайте ломать комедию.

— Федот, да не тот, Петр Афанасьевич. Не хотелось бы вас разочаровывать, но я даже не являюсь офицером флота, золотопромышленник, так сказать местного разлива. Жаль вас не было, когда мы с Антоном Сергеевичем столкнулись в ресторане в Санкт-Петербурге, вот где была комедия, — судя по выражению лица офицера до него наконец начала доходить вся абсурдность ситуации. Ну наконец-то, а то сил сдерживаться и не рассмеяться уже просто не было.

— Бог мой, да возможно ли такое?

— Как видите, возможно. От лица Антона Сергеевича хочу засвидетельствовать его почтение, сам он приехать не смог, но вот направил свою точную копию.

— Вы…

— Просто однофамильцы, — перебил его Антон, — наверное Господь решил таким вот образом пошутить.

— Славная шутка. Верочка, помнишь я рассказывал тебе о славном офицере, подающем большие надежды? Можешь посмотреть на его точную копию, а самое главное у них оказывается и имена полностью совпадают. Моя супруга, Вера Ивановна. Моя дочь, Светлана.

— Очень приятно.

— Господи, я все еще не могу прийти в себя, хотя повидать пришлось много. Просто поразительное сходство.

— Представляете, что творилось с нами?

— Хотел бы я видеть эту картину.

— Уверяю вас, ни одному художнику не снилось, про драматургов помолчим.

— Да уж, это точно.

— Петр Афанасьевич, вы уж простите, но я к вам по делу. Понимаю, не вовремя. Но дело в том, что завтра поутру я уезжаю в Хабаровск, дела знаете ли, а переговорить с вами мне необходимо. Я имел смелость посетить ваш дом, но там вас не застал. Так что не взыщите.

— Ну, наши танцы остались далеко в прошлом, так что слушаю вас. — по виду Веры Ивановны было понятно, что насчет оставшихся в далеком прошлом танцев ее супруг несколько сгустил краски, но что делать, дочку одну не оставишь, а кавалеры все не находились.

— Антон Сергеевич рассказывал мне о том, что вы вместе со Степаном Осиповичем Макаровым стояли у истоков миноносцев. — При упоминании имени славного адмирала, на лице Науменко промелькнула тень, а Вера Ивановна отвела взгляд в сторону. С чего бы это?

— Это было давно. А потом, он тогда был уже лейтенантом и командовал соединением, а я был простым мичманом.

— Но мне известно, что вся ваша служба проходила на миноносцах. Это так?

— Допустим, — видя, что разговор вильнул в сторону от непонятно почему, оказавшейся скользкой для него, темы прославленного адмирала, более благосклонно произнес Науменко, внимательно взирая на собеседника.

— Дело в том, что мы с товарищами занимаемся различными исследованиями, для чего привлекли ряд специалистов. Золото, это только средство, цель же наша создание нового, такого чего еще никто не создавал. Как говорится: не хлебом единым… Так вот, у нас родилась идея создания нового класса эсминцев, подобных которым пока нет. Но возникли кое-какие сложности. Нам удалось привлечь молодого инженера-судостроителя, он имеет страстное желание творить, но не имеет опыта, и уж тем более никогда не сталкивался с боевыми кораблями, в связи с чем возник ряд сложностей.

Петр Афанасьевич стал проявлять интерес, Вера Ивановна, поскучнела еще больше, Светлана и вовсе отвернулась, едва не приплясывая от нетерпения. Да что же у этих кавалеров глаза повылазили, красивая девушка, как говорится все при ней, но нет, все проходят мимо или делают вид, что не замечают чуть не умоляющих глаз. Да пропади оно все пропадом. И родителям будет приятно, не то весь вечер простоят в сторонке. Объявили следующий танец.

— Если позволите, я приглашу вашу дочь на танец? — неожиданно даже для самого себя выдал Антон. Просто показалось, что так будет правильнее.

— Извольте, — взметнув брови домиком, дал добро кавторанг и отец. Или наоборот? Да какая собственно разница.

Антон с благодарностью вспомнил мать. Если он сам стремился заниматься каким-либо мужским занятием, к примеру, умело и качественно начистить морду, а потому плотно занимался рукопашным боем, то мама придерживалась иного мнения. Чтобы иметь возможность и дальше заниматься единоборством ему предстояло выдержать два условия, наряду с секцией посещать класс бального танца и хорошо учиться, в противном случае о тренировках он мог забыть. Да-а, мама, мама, она не просто любила бальные танцы, а буквально млела когда видела на экране балы былой старины. Несмотря на это, сама она танцевать не умела, вот в ней и взыграло, научить этому сына. И не абы чему, а настоящим бальным танцам, ее не остановило даже то, что если различные секции и кружки были абсолютно бесплатными, то за танцы нужно было платить.

— Я покорно прошу прощения, — зашептал он склонившись к ушку девушки, — но дело в том, что я не ахти какой танцор. Просто мне показалось, что вы сильно хотите танцевать.

— Очень сильно, — страстно зашептала в ответ девчушка, — вы не волнуйтесь, я хорошо танцую, если вы собьетесь, то я вас поправлю, — уже посерьезневшим тоном, закончила она. Как же эта девочка была забавна, когда столь старательно старалась изображать из себя взрослую, а сама светилась и чуть не тряслась от нетерпения, словно ребенок увидевший вожделенную игрушку.

Как выяснилось время проведенное в танцевальном классе по настоянию матери, не пропало даром. Но предварительное предупреждение все же оказалось нелишним, несколько раз девушка все же поправила своего незадачливого партнера, а так, вполне на уровне.

Когда они вернулись к родителям, то по раскрасневшимся лицам и высоко вздымающейся груди Веры Ивановны было не двусмысленно понятно, чем именно занимались родители, пока дочь кружилась в танце. Вот только находились они при этом в стороне, так что молодые люди их не видели. Или все же не в стороне, но тогда отчего он их не заметил?

— А мы еще потанцуем? — приподнявшись на носочках, чтобы прошептать на ухо весьма высокому кавалеру, поинтересовалась девушка. А что делать, скорее всего это ее первый бал, кавалеры все обходят стороной, вот и вцепилась в великовозрастного партнера, все лучше, чем стоять в сторонке, пока остальные наслаждаются. Все это понятно, но от чего-то обидно. Странно, к чему бы это?

— С удовольствием, вот только мне необходимо поговорить с вашим папенькой, а если мы все время будем танцевать, то мне это не удастся.

— А давайте так, один танец вы разговариваете с папенькой, а следующий мы танцуем.

— Не могу отказать столь очаровательной девушке, — ага, девушке, педофил недоделанный, ты куда засматриваешься, дите ведь еще совсем.

— Так на чем мы остановились, Антон Сергеевич. Вот ведь сподобил Господь и понимаю, что вы не он, но каждый раз обращаюсь, словно к нему.

— Надеюсь вскоре заслужить считаться самим собой, а не двойником Антона Сергеевича.

— Гх-гм, Антон Сергеевич, прошу меня простить. Просто…

— Не стоит извиняться, Петр Афанасьевич, я все прекрасно понимаю и никакого подтекста в моих словах не было. Приятно знаете ли будет, если вы станете считать не меня двойником Песчанина, а его моим, вот это будет уже действительно оценка мне.

— Так о чем это мы?

— О проектировании эсминца.

— А какое проектное задание у вашего молодого судостроителя?

— Водоизмещение порядка 250 тонн, скорость хода 35 узлов, запас хода 1000 миль. Вооружение четыре торпедных аппарата, два семидесятипятимиллиметровых орудия, два пулемета. Вот так вот вкратце.

— Запредельная скорость.

— А мы легких путей не ищем.

— Допустим. И как вы собираетесь разместить на столь малом кораблике, столько торпедных аппаратов?

— Сделать их неподвижными и встроить в полубак, по бортам.

— А от чего такое странное вооружение? Только два орудия, и никакой мелкой артиллерии.

Разговор так и продолжился в деловом русле. Как видно о родных и любимых миноносцах, Петр Афанасьевич мог рассуждать часами, целиком захватываемый этой темой. Вот такие вот, любящие от всего сердца свое дело, зачастую и являются двигателями прогресса и как ни странно именно таким никогда не дают дорогу, всячески им препятствуя и задвигая в сторонку. Уж в России-то точно.

Прекратившаяся было музыка, зазвучала вновь и на Антона уставились требовательные и умоляющие серые глаза, которые буквально вопили: "Ты обещал". А что тут поделаешь, действительно обещал.

— Позвольте, — Антон изобразил почтительный поклон, давая понять, собеседнику, что беседа временно приостанавливается, ввиду непредвиденного фактора в лице его дочери. Светлана тут же просветлела лицом. Науменко и не думал обижаться на такую бесцеремонность, улыбаясь широкой и открытой улыбкой, как видно дочь он сильно любил и во всем потакал. Улучив благоприятный момент, Вера Ивановна тут же вцепилась в руку супруга, получив ироничный взгляд мужа, но не сказать, что недовольный. Как уже говорилось, с развлечениями на окраине империи было не ахти как хорошо, поэтому каждая возможность использовалась на все сто. Вот он какой молодец, и родителям угодил, и дочь осчастливил, и про себя грешного не забыл. Так держать.

* * *

Вызов к генерал-губернатору для Антона был полной неожиданностью. И то, чего это вдруг? В Хабаровск он приехал за необходимыми документами по достигнутой договоренности, после последнего посещения Гродекова. Тогда он не стал ждать, так как нужно было торопиться с отъездом, погодные условия ухудшались с каждым днем, а в этих документах пока острой необходимости не было. Однако повстречавшийся в канцелярии Пронин, сообщил, что Николай Иванович хотел бы с ним поговорить. В ответ на вопрос, когда его смогут принять, Виктор Петрович сказал, что немедленно доложит его превосходительству о Песчанине, только потом можно будет говорить о времени приема. Это обстоятельство сильно удивило Антона. Кто он по сути, всего лишь делец, которых хватает даже в этих глухих краях.

Вскоре Панков вернулся и стал торопить Антона, так как генерал-губернатор хотел его немедленно видеть. Такая поспешность и вовсе ввергла Песчанина в ступор, и Виктору Петровичу пришлось его тормошить и подталкивать, так как его превосходительство не любил ждать, не говоря уж о том, что ни с того ни с сего перенес прием очередного посетителя. Да что же такое случилось-то?

— Здравствуйте, ваше превосходительство.

— Здравствуйте, Антон Сергеевич. Присаживайтесь, — ошалелый от такой оперативности, Песчанин присел на указанный стул, ожидая чего угодно. Но Гродеков если и был озабочен, то во всяком случае, не раздражен и не зол. И то хлеб. — Как продвигаются дела с заселением побережья бухты Волк?

— Пока никак, там сейчас все льдами забито. Но вербовщики сработали как надо, так что к тому моменту, как ледовая обстановка позволит, по нашим прикидкам во Владивостоке будут ожидать не меньше двухсот наемных рабочих. Это позволит значительно увеличить золотодобычу и уже в этом году начать закладку поселка. Благо теперь у нас имеется свое судно, что значительно облегчит как снабжение так и постепенный вывоз золота с прииска, а стало быть и средства появятся не в конце сезона, а в процессе, так сказать.

— Значит, поселению на побережье Охотского моря быть?

— Да, это так. Но я уже докладывал вам об этом.

— Но с тех пор прошло полгода, все течет, все меняется. Может, и ваши устремления поменялись.

— Ваше превосходительство, помнится, я вам говорил, что в первую очередь хочу заработать, но так уж выходит, что мое стремление совпадает с чаяниями правительства по освоению необжитых мест. Заработать я все еще хочу.

— Вот это-то мне и импонирует в вас, Антон Сергеевич. Вы не стесняетесь говорить открыто о том, что вами движет. Не лукавите и прямо говорите о личной выгоде, с завидным упорством идя к своей цели. Организовали прииск, и как результат в глухом уголке матушки России появится православное поселение. Построили механические мастерские, стремясь заработать, но вместе с тем развиваете промышленность края. Да задел небольшой, но что-то говорит мне о том, что это только начало, а прииск только средство для роста именно этого предприятия. Скажите, что вы слышали о Сучанских угольных копях? — вдруг сменил тему его превосходительство.

Хороший вопрос. А что интересует генерал-губернатора, все что ему известно или то что известно на данный момент? А кстати, что сейчас о них известно. Насколько он помнил, своего угля во Владивостоке во время русско-японской войны практически не было и все зависели от английского кардифа. Хотя да, Сучанский уголь ничем не уступает английскому, но сдается его если и добывают, то крайне мало. Поаккуратней надо.

— Возможно я вас разочарую, но дело в том, что об этом месторождении мне известно крайне мало. Знаю, что уголь в нем ничем не уступит английскому кардифу, а также то, что в настоящий момент уголь там не добывается. Или я ошибаюсь?

— Да нет, не ошибаетесь. Правительство пыталось привлечь частный капитал, для начала добычи угля, но трое изъявившие желание заняться этим вопросом в последствии по различным причинам от этого отказались. Сегодня все идет к тому, что будет рассматриваться вопрос о начале разработки месторождения за казенный счет.

— При всем уважении, ваше превосходительство, но я-то тут причем? Если вы намекаете на то, чтобы я взялся за разработку копей, то вынужден отказаться. У меня в настоящий момент денег едва хватает на то, чтобы наладить работу прииска. Если только через год, и то не выйдет, так как необходимо будет налаживать работу рыбного завода, а это и оборудование и рыболовецкие суда и какой-никакой порт, причем первые вложения нужно будет делать уже в этом году. Опять же планируется расширение наших механических мастерских. Нам на все свои нужды не достанет средств, так что это перспектива не одного года.

— Не торопитесь, Антон Сергеевич. Дело в том, что вопрос с Сучанским месторождением стоит на контроле у Его Императорского Величества. Вы понимаете, что это значит?

— Лично для меня, если я возьмусь за это, только головную боль. Потому как, от меня будут требовать результата и не в обозримом будущем, а сегодня. — Что и говорить, с того момента как Гродеков завел речь об этом клятом месторождении, Антон понял, что ступил на тонкий лед, который в любой момент может проломиться. От благосклонности генерал-губернатора, до опалы был всего лишь один небольшой шажок. Нужно было быть очень осторожным. Благосклонность его превосходительства в этих краях, дорогого стоит. — Ваше превосходительство, ведь вы говорите, что рассматривается вопрос о начале разработок месторождения за казенный счет.

— Не рассматривается, Антон Сергеевич. Я сказал, что все к этому идет, привлечение частного капитала все еще актуально.

— Но что я-то могу? Я так понимаю, что люди с куда большим достатком отказались от затеи начать разработку и скорее всего, тому есть веские причины, я же сегодня, что говорится: гол как сокол. Через несколько лет, возможно, но только не сейчас.

— А качественный уголь нужен Приморью уже сейчас. Он нужен развивающейся промышленности, железной дороге, которая является жизненной артерией края, флоту, который предпочитает отстаиваться на рейде из-за дефицита топлива. Мы полностью зависим от привозного, надо заметить, дорогого угля и того нет в достаточном количестве. Пусть вы сумеете поставить его по тем же ценам, что и англичане, но только в потребном количестве.

— Но мне ничего не известно о разработке угольных копей, я не горный инженер и даже предположительно не представляю, что должно делать в первую очередь, что во вторую, а чего и вовсе делать не следует.

— Золотодобычей вы тоже раньше не занимались.

— А я и сейчас не занимаюсь. Всеми работами руководит специалист, по образованию и роду деятельности горный инженер, но он на прииске, остался на зимовку.

— Не беда. Со специалистами мы вам поможем. Есть на примете.

— Но почему не за казенный счет?

— Практика показывает, что такое строительство может затянуться. Причин может быть несколько, но основная, это финансы. Транссибирская магистраль и КВЖД обходятся казне в круглую сумму, опять же флот с его службами. Как всегда недостанет средств.

— В казне нет средств, так у меня-то откуда?

— Возьмете кредит. Вам с вашим прииском и поручители не понадобятся.

— То есть, вы делаете мне предложение, от которого я не могу отказаться? — обреченно вздохнул Песчанин.

— Как вы сказали? Хм, интересное высказывание, нужно будет запомнить. Но в целом, точное. Если вы возьметесь за реализацию этого проекта, то окажетесь на слуху у Его Величества. Кстати, он о вас уже слышал, в связи с прииском, ведь только выход на него, позволил получить для вас льготы. — Ага, и шантажировать мы умеем. — Если преуспеете с угольными копями, вновь окажитесь в его поле зрения, а это уже кое-какие гарантии, ведь мне не вечно сидеть на генерал-губернаторстве.

А что тут скажешь, прав его превосходительство. Неизвестно еще кого пришлют, а так хоть какая-то, хотя и призрачная надежда на то, что не заклюют. Но боже, как же не хочется высовываться из своего болотца. Антон обладал весьма взрывным характером и никогда не позволял на себе ездить, но как видно это не тот случай. Нет, он конечно мог и возмутиться и хлопнуть дверью, ведь на него откровенно и беззастенчиво давили, но вот от чего-то делать этого не хотелось. Да, Гродеков пользовался своим служебным положением, чтобы заставить его рвать жилы и изворачиваться как угорь на горячей сковороде, но вот только от этого он не перестал пользоваться уважением Песчанина. Потому что делал он это не для того, чтобы поиметь личную выгоду, а заботился именно о процветании региона. Однако уважение уважением, но ему-то что делать? Понятно, от этого не отвертеться, но как к этому подступиться. Опять же придется работать буквально на разрыв. Ну, не успеть ему, быть в двух местах одновременно.

На этот раз из резиденции генерал-губернатора, он вышел не окрыленным, а каким-то пришибленным. Вклад в развитие региона, это просто замечательно, в конце концов в результате это принесет большие прибыли, конечно придется поднапрячься, но результат может получиться очень хорошим. Но ведь у него были совсем другие планы. Рассказать все Гродекову? Даже не смешно. Сейчас между Японией и Россией, пока нет накала и противостояния, японцы все еще прячут свой самурайский оскал, за благообразной и угодливой восточной улыбкой. Хорошо если просто не поверят, а ведь могут и в дом для душевнобольных упрятать. Господи, дай только сил.

* * *

— От чего вы против прокладки узкоколейки вдоль реки?

Путилов не скрывая своего раздражения воззрился на Антона. Вот только зря он это. Песчанин вообще все время пребывал в крайней степени взвинченном состоянии. Во Владивостоке сейчас полным ходом шла подготовка к отправке партии на прииск, людей оказалось куда больше двух сотен, многие из них христиане, были уже и те, кто был готов попробовать устроиться на новом месте, а это все требовало сил, времени и средств. Главным образом времени. Нужно было организовывать процесс, а он был вынужден находиться здесь, более чем в ста километрах от Владивостока, практически в глухой тайге.

Гродеков не просто взял его в оборот и бросил в открытое плавание, предоставляя ему сомнительное удовольствие выплывать самому. Нет, он помнил обо всех своих обещаниях и был готов всячески способствовать новому предприятию. Так вопрос с кредитованием был практически уже решен и при этом сам Песчанин палец о палец не ударил. Все решалось на столь высоком уровне, что ему нечего было и пытаться туда влезать. Позаботился генерал-губернатор и о специалистах, по его заявке были подобраны и путейщик, который должен был прокладывать трассу, и горный инженер, которому предстояло начать обустройство горного дела и самого поселка горняков. Активно решался вопрос о рабочих, для прокладки дороги. Ну, раз уж так все сложилось, он и брал бы все в свои руки и обустраивал все за казенный счет, все одно довольно много внимания уделяет этому вопросу.

Ну вот, чем он так провинился, что его превосходительство вцепился именно в него? Мало других? Хотя, да, уж кого-кого, а Антона он мог взять за причинное место крепко, враз перекрыв ему кислород. Кто он по сути, а никто и звать его никак. Некому за него замолвить словечко, нет ни связей, ни родственных уз. Он как чертик выпрыгнул из коробочки. И не хотел же, планировал все провести тихой сапой. Накось, выкуси!

— Иван Петрович, Сучан весьма своенравная река, хотя и не отличается колоссальными размерами. — Все же взяв себя в руки, стал терпеливо объяснять Антон. — Поверьте, вдоль реки дорогу не проложить. Если только для гужевого транспорта, так как ее после тайфуна можно будет привести в божеский вид гораздо быстрее, чем железную дорогу. С железнодорожным полотном это будет куда труднее. Ведь вы инженер, почему я должен вам это объяснять? Понимаю, есть мнение, что узкоколейка должна проходить кратчайшим путем, но ведь вы видите, насколько здесь сложный рельеф.

Нет, у Антона не прорезался невесть откуда взявшийся талант и знания дорожника, просто ему приходилось бывать в Находке и пользоваться железнодорожным транспортом, рельеф местности особо не изменился, а потому ориентируясь по особо бросающимся горушкам, он и указал примерное направление будущей дороги. Именно по этой причине он отправился в эту экспедицию, в которой ему и делать-то нечего, но вот не хотелось чтобы терялось время, на изыскания в бесперспективном направлении. Он хотел указать как должна была проходить дорога, а вот как именно все это будет выглядеть пусть решает уже специалист.

— И потом, работы оплачиваю я и все здесь будет строиться за мой счет. Считайте это моим капризом.

— Но это будет дороже. Я не привык делать халтуру.

— Не дороже, чем прокладка пути вдоль реки. О бесперспективности этого направления уже высказывались те, кто ранее занимался трассировкой дороги. Вы вот не озаботились полазить в архивах, а я не поленился вычитать все, что только возможно об этих местах. — Тут он не соврал, спасибо Пронину, который памятуя их разговор, просто из кожи лез, лишь бы угодить будущему благодетелю. Все выгоды от предстоящего сотрудничества у себя в голове он уже давно разложил и теперь терпеливо ждал.

— Хорошо. Кто платит, тот и заказывает музыку.

— Вот только не надо из меня строить упертого самодура! — все же вспылил Антон. — Вы думаете, я с такой радостью взялся за этот проект?! Да мне он сто лет не снился, я гораздо больше смогу заработать на золотодобыче, рыбе и пушнине, чем на добыче угля! Это сейчас его превосходительство утверждает, что всех устроит, если я начну поставлять уголь хоть по ценам англичан, только бы в достаточном количестве. Как бы не так! Кому охота переплачивать, что все вдруг разучатся считать? Вы здесь просто наемный рабочий, а я каторжанин, разве только без кайла и тачки.

— Значит, вот так обстоят дела?

— Именно так, — уже безнадежно потухшим голосом произнес Антон. — Иван Петрович, вы уж простите, я тут вспылил… Но и меня поймите. Я прошу вас, прислушайтесь к моим рекомендациям. Ей-богу, в итоге все только выиграют. Если все срастется так как надо, то и у вас появится постоянное место работы, не будете скитаться по всей матушке России, ведь специалисты и здесь понадобятся.

— Не переживайте, работу я выполню качественно. А насчет того, чтобы остаться здесь? Благодарю конечно, но сидеть сиднем на одном месте и заниматься скучным обслуживанием дороги, это не по мне.

— Мечтаете о больших стройках?

— О больших, о малых, например как ваша, но строительство каждой ветки по-своему уникально, однозначных решений нет. Судя по сложному рельефу местности, эта стройка будет очень интересной с множеством головоломок, именно то, что мне нравится.

— Теперь вижу, что попытался посадить вольную птицу в клетку.

— Что-то наподобие.

— А вы что скажете, Рудольф Карлович?

Вопрос относился к мужчине небольшого росточка, лет тридцати с уже обозначившимся брюшком и пенсне. Немец умудрялся сохранять аккуратный внешний вид даже в этих походных условиях. Что поделать, аккуратность у немцев сидит в крови на генетическом уровне, ну и соответствующее воспитание, само собой.

— Вы меня еще не знаете, а уже делаете подобное предложение. Странно это.

— Ничего странного. Я вообще мало кого знаю, но начинать-то с чего-то нужно. На должность управляющего шахтами у меня кандидатур пока нет, так почему не предложить вам, а там поработаем, будет видно. Однако, сдается мне, если бы вы не были хорошим специалистом, то его превосходительство не рекомендовал бы именно вас. То что он фактически заставил меня заняться этим месторождением правда, но так же верно и то, что несмотря на это он оказывает мне всяческое содействие.

— Что же, резон в ваших словах есть. Я так понимаю, вы не будете осматривать само месторождение?

— И что я там увижу? Я не специалист, а потому для меня это будет просто некая местность. Где закладывать шахту, вы найдете сами. Где и каким образом устроить городок горняков, тоже определите куда лучше меня. Не вижу смысла путаться у вас под ногами.

— В таком случае, разрешите откланяться. Утро только началось, так что я с помощниками успею проделать кое-какой путь, а может и до места еще сегодня доберусь. Счастливо оставаться.

Путеец Путилов, вот же фамилия, она сама по себе как бы уже определяла его род деятельности, также поспешил откланяться. Ему предстоял несколько иной маршрут. Если инженер Шварц направлялся вдоль реки Сучан, по кратчайшему маршруту, то Ивану Петровичу предстояло несколько отклониться, выполняя прихоть нанимателя.

Антон обернулся к бухте, любуясь открывшимся пейзажем. Красиво, практически первозданная красота. Здесь людей еще совсем немного, нет и самого населенного пункта с названием Находка, это название пока принадлежит только бухте. Имеется небольшой рыбоконсервный заводик, рыбное хозяйство, есть весьма процветающий хутор с полями и огородами. Все это разбросано на довольно большой территории и не может являться одним населенным пунктом, так, проживают люди небольшими кучками. Но если все срастется, то жизнь здесь изменится и населения прибавится, и сам городок Находка появится несколько раньше известной истории. Должно срастись, не можете не получиться, потому как если он не добьется положительного результата, то не сможет добиться уже ничего. Не даст ему жизни Гродеков, если он не наладит добычу угля, просто не простит, так как сделал на него ставку. Господи, сказал бы кто, почему все происходит именно так?

Тяжко вздохнув, Антон направился к берегу, где его ждала шлюпка со шхуны. Здесь ему пока больше делать нечего, нужно возвращаться во Владивосток.

* * *

Берег Гижигинской губы был все так же суров и неприветлив, есть вещи которые никогда не меняются, вот и эти места, сколько человек ни пытается их обжить, остаются по-прежнему неприступными. Наличие на берегу баржи-плоскодонки, при помощи которой и осуществляется собственно выгрузка, нисколько не придавало оживленности пейзажу, а даже наоборот, делало его более унылым.

— И здесь ты собираешься ставить поселок, сын мой? — Антон посмотрел в сторону назначенного епархией попа, который ему честно признаться не понравился сразу. Уж больно бандитская морда, от такого в самую пору благословение не на благое дело получать, а на разбой или иное лиходейство, самое оно.

— Нет батюшка. Здесь мы выгрузим людей и снаряжение, так как прииск находится вверх вон по той речке. А уже потом будем определяться, кому здесь оставаться, а кому в бухту Волк, ставить поселок.

— А там поприветливей будет?

— Честно говоря, не больно-то и отличается.

— Господи, грехи наши тяжкие, — вздохнул поп, — и как тут подвигнуть чада на новое место жительства.

— С новым местом жительства, мы разберемся сами, батюшка, вы лучше позаботьтесь об утверждении на этих берегах истинной веры.

— Это как водится сын мой, как водится.

Работники прибыли к новому месту двумя шхунами, набитыми людьми как бочка селедкой, пятьсот человек это вам не баран чихнул. Однако корейцы не больно-то отличались от тех, что были знакомы Антону по прошлой жизни. Такие же непритязательные, безропотно сносящие всяческие неудобства, распределяясь, чуть не на головах друг у друга. Ничего, на прииске будет повольготнее, Песчанин решил не менять порядок быта на Авеково, кто знает, может этот восточный народ будет более благодарен. К слову заметить на такое огромное количество работников приходилось только пятьдесят русских. Не хочет народ-богоносец трудиться в суровых условиях и срываться с насиженных мест, даже если сидит он там впроголодь.

— Кто первым будет высаживаться, Антон Сергеевич?

Антон бросил взгляд на подошедшего Зубова. Вид у парня был озабоченный. Оно и понятно, ведь здесь оставался его друг, как он перезимовал, было неведомо. Их никто не встречал, так как точная дата была неизвестна, до прииска и фактории верст пятьдесят, не проделывать же этот путь каждый день в ожидании судна. Глупо. Вот и сидели они на прииске. Если по-хорошему, то Зубову была прямая дорога на КВЖД, вместе с Гавриловым, по боевой подготовке он если и уступал, то только Фролову. Но Гризли сам настоял на том, чтобы парень остался при Антоне, вместе со своим десятком. Понятно, что здесь оставались четверо из их первого десятка, а потому новичками командовать было бы кому, но Семен настоял. Как там обстоят дела неизвестно, а командир парням необходим, к тому же он имеет среди них непреложный авторитет, наработанный не за один месяц изнурительных тренировок, новичку придется добиваться его вновь.

— Что Максим, переживаешь за Панкова?

— Не только за него. Да и как не переживать, расстались-то мы с местными, не сказать что тепло.

— Что правда, то правда. Первыми мы пойдем. На лошадях быстро должны обернуться. Подготовь троих.

— Впятером не мало будет?

— Не впятером, а вчетвером, ты останешься здесь. Возражения не принимаются. Кто-то из нас должен остаться. Займись выгрузкой и организацией временного лагеря. Хорошо бы уже сегодня двинуть по маршруту, но боюсь это нереально.

Путь до прииска занял около шести часов, и изрядно вымотал. Что ни говори, но на шхуне отдохнуть по-нормальному не получалось, теснота и скученность этому не способствовали. Потом переход верхом, вроде сам и не идешь, но верховая езда, с непривычки, сама по себе выматывает чуть не больше пешего марша, так что к фактории они прибыли изрядно выжатыми. Пока наматывали версты, Антон лишний раз убедился, что устроить грунтовую дорогу не составит особого труда, местность поднималась полого до самого прииска без больших перепадов, имеющиеся небольшие ручьи даже не требовали возведения мостов, так как легко преодолевались вброд. Нет, все же дорогой нужно будет озаботиться, телега куда удобнее вьюков и волокуш.

Едва показалась ограда фактории, как от сердца тут же отлегло. Подворье никак не выглядело заброшенным, а к броду тянулись тропки с различных направлений, сходясь на правом берегу, на левом уже имела место широкая тропа, ведущая непосредственно к воротам. Как видно местечко пользовалось успехом и посещалось часто. Еще бы, редкими посещениями такую "дорогу" не набить. Ворота открыты, как видно хозяева никого не опасаются и рады гостям.

Оставался вопрос, все ли благополучно пережили зиму. Все же края суровые, кроме осерчавших чукчей, вдруг решивших вернуть долг крови, вполне мог пошалить и забредший медведь, а здесь в зимнюю пору вполне себе встречались и белые, отличающиеся не только большими размерами и белой шкурой, но и своей плотоядностью, помноженной на свирепость.

Когда они приблизились к распахнутым воротам, дверь жилого дома отворилась и на крыльце появился улыбающийся во все тридцать два зуба Панков, а вслед за ним толкаясь и пихая друг друга повыскакивали остальные обитатели. Песчаниным овладело беспокойство, так как среди встречающих не наблюдался Задорнов. Если с инженером что-то случилось, то это будет тяжелая потеря, где он сейчас найдет ему замену, да и жалко мужика, который сам себя считал уже человеком пропащим и вдруг обрел вторую жизнь.

— Петр, что с Глебом Георгиевичем, — не скрывая волнения, вместо приветствия поинтересовался Антон.

— Ничего, — растерянно пожав плечами, ответил Панков.

— А чего же вы высыпали на крыльцо, а он не появляется? — это уже куда спокойнее. От сердца отлегло.

— Так нет его. Вы ведь говорили, что на этот год планируете увеличить добычу и количество людей. Он примерно прикинул, что вскорости вы должны появиться, вот и пропадает на реке, прикидывая как да что. Сегодня пошел на дальнюю россыпь.

— А почему один? Места-то глухие и время уже к вечеру.

— Дак не впервой.

— Чтобы это в последний раз.

— Понял, Антон Сергеевич, — с серьезным видом кивнул парень.

Понятно, инженер что говорится, проникся ответственностью за порученное дело и решил скрупулезно выполнять свои обязанности начальника партии. Ну-ну. Он бедолага еще не знает, что иметь дело ему придется не с сотней и не с двумя, рабочих, а с полутысячной оравой. Ничего, разберется.

Прошли в дом. Антон осмотрелся. Вполне себе просторные комнаты, специально так задумывалось, оно понятно, что для отопления большие помещения не очень, но с другой стороны, стены не давят холодной зимой, когда на улицу и нос показывать не хочется. Едва переступив порог, Антон тут же почувствовал, что, что-то не так. Ну не походили эти комнаты на медвежью берлогу пятерых холостяков, вот хоть режьте. Все чисто, прибрано, столы, коих тут три, отскоблены, специфического кислого запаха, характерного для подобных помещений нет и в помине. Пахло кожей, чаем, табаком, иным товаром, что имелся в наличии, но неприятных, вызывающих отторжение запахов не было. А ведь эта зала использовалась и как помещение магазина, где осуществлялись сделки, и как правило здесь же обмывались их результаты.

Впрочем, долго ему забавляться гаданием не пришлось, так как причина всего этого появилась из соседней комнаты. Невысокая полненькая розовощекая женщина лет тридцати пяти-сорока, точнее и не скажешь, весьма миловидная, а следом за ней в общей зале появилась совсем молоденькая инородка, Антон сразу узнал в ней ту самую девчушку, которую насиловал щербатый. Что она тут делает? Неужели родичи прогнали? Бред, такого быть не может, не те нравы здесь. Сама ушла? С чужими лучше, чем с родными? Сомнительно.

— Вот Антон Сергеевич, знакомьтесь. Это Капитолина Федоровна, супруга… Глеба Георгиевича.

— О как! Очень приятно. Но как же…

— А просто все, — продолжил Панков, войдя в раж с намертво прилипшей к его губам улыбкой, — овдовела три года назад, а тут наш Задорнов, весь такой пригожий и благообразный в Гижигу заявился. Вот только мы все решить не можем, кто же кого осчастливил, он ее или она его…

— Балаболка, — беззлобно замахнулась на него полотенцем женщина, от чего тот потешно закрываясь руками, поспешил увеличить дистанцию, — ну что тут такого-то, чай не старики еще.

— А как же дом? Неужели бросили?

— Зачем же бросили, — с достоинством ответила она, — в том доме еще прадеды мужа моего покойного проживали, вот теперь сынок с невесткой. Дочерей уж пристроила. А Глебушка сказывал, что ему здесь на прииске дом поставят.

— Поставят, конечно поставят и не только ему, — заторопился все еще ошалелый Антон.

— Только сразу нужно две избы ставить, Антон Сергеевич, — продолжая улыбаться, выдал Панков, — вы же еще не знакомы с Марией, но судя по тому, что батяню ее зовут Васька – Марией Васьковной Марковой. — Марков был одним из парней оставленных здесь на зимовку, так сказать из первого выпуска, судя по тому, что сейчас происходит на заимке, ее уже можно смело сравнивать с учебкой.

— Это, что же твоя супруга, получается, — вот никак не хотели парни прекращать удивлять своего начальника. Виновник только покраснел и приобнял прильнувшую к нему девчушку. Да кой черт девчушку, вон уже животик обозначился. Ну-у де-ела. — Нет, вас однозначно нельзя без присмотра оставлять.

— Это точно. Здесь и без того невест нету, так мы последних уведем.

— Ох и балаболка ты, Петр. Ну, хватит куражиться, иди лучше с парнями баньку истопи, люди с дороги.

— Капитолина Федоровна, ты не зымай. Я чай, начальник.

— Ты начальник по фактории, а по домашнему тут я хозяйка. Кому сказываю, баньку топите.

— Капитолина Федоровна, нельзя ли этого обормота оставить, мне все же доклад от старшего нужен, а вот остальных пользуйте как хотите.

— Ну, что лодырь, повезло тебе. А вы чего встали… — интересно а ночью она так же командует Задорновым, ой гром баба, спуску никому не даст. Так ладно, пока имеется иммунитет, лучше ее не задирать, не то такой удар по авторитету можно получить, что твоя торпеда под ватерлинию.

Когда они уединились, в небольшой каморке, выполняющей роль конторки, Панков начал обстоятельный доклад, достав свои амбарные книги. Но начал он все же по настоянию Антона с их жития на зимовке.

Как выяснилось, не все было так безоблачно, как хотелось. В середине декабря, к ним припожаловали незваные гости. Как завзятые политиканы они прикрылись лозунгом правых мстителей, за пролитую кровь соплеменников. Всего их набралось десять человек, взяв факторию, они должны были очень хорошо поживиться, это сейчас из товаров практически ничего не осталось. Кстати как там с товаром? Привезли. Вот и ладно. Но тут вмешался случай или провидение, в лице Маркова, который повадился в стойбище небезызвестного Васьки, так как положил глаз на одну девчушку. Ничего не молода, ей уже шестнадцать, здесь и раньше замуж выходят.

— Одним словом, Васька как прознал, что нас резать идут, понял, что может зятя лишиться, раньше чем внуками обзаведется, ну и сообщил нам. А там мы уже прикинули где им лучше засесть, чтобы перещелкать нас как орехи, ведь стреляют на диво хорошо. Но воевать не умеют. Вот и взяли мы их в ножи и револьверы из засады.

— Вчетвером, против десятерых? Глупо.

— Э-э не-ет, Антон Сергеевич. Вот если бы мы их стали ждать за стенами, тогда это было бы глупо. Какие они стрелки, вам ведомо, так что и мокрого места от нас не осталось бы, даже будь их двое, а в ближнем бою, уже совсем другой расклад получился. Так что взяли мы их на отлично, как сказал бы Семен Андреевич, и порешили всех до единого.

— Не слишком жестко?

— Нет. Васька еще перед заварухой сказал, что если дадим слабину, то житья не станет. А так. Они ведь почитают русских как великих и свирепых воинов, которые до поры до времени живут тихо и мирно. Острастка хорошая получилась, враз все вопросы пропали и к нам потянулись торговать, словно и не было ничего. А там и свадебку Степану справили. Только это… Антон Сергеевич, за Марию Васька много чего стребовал. Я Маркову товар под жалование отпустил, по ценам Владивостока. Понимаю, что здесь цены иные, но если что…

— Ерунду не городи. Марков ничего не должен, сколько бы Васька ни струсил с него, пусть будет подарком от нас. Давай дальше. Это я потом посмотрю, а сейчас давай кратенько, — опустив ладонь на две амбарные книги, произнес Антон.

— Если кратенько, то расторговались мы на славу. Пушнины заготовили тысяч на пятьдесят, только если в Америке сбывать. Во Владивостоке или Хабаровске цену хорошую никто не даст.

— А если в Санкт-Петербурге? Не смотри так, у нас теперь своя шхуна есть, по осени пойдет в Россию.

— Отстали мы тут. Тогда лучше в столицу. Звери тоже дали тысячи две. Почитай всех самцов и самок, тех что не схотели плодиться в неволе, мы в сезон под нож пустили. Но большая часть нормально, плодятся. Однако, инородцам я сказал, что и в этот сезон будем скупать щенков, — он вопросительно посмотрел на Антона.

— Все верно. Материал для клеток мы привезли, но здесь выгружать не будем. И звероферму готовь к переезду. Факторию тоже скорее всего будем переносить, в новое поселение.

— А от чего не поставить поселок здесь?

— Хорошей стоянки для кораблей нет, лед чуть не до конца мая стоит, а то и до июня, это нам пока везет, так что бухта Волк. Там и рыбный заводик развернем и рыболовецкое хозяйство, а здесь кроме прииска и нет ничего.

— Если так, то да. Но факторию лучше оставить здесь. Оно и инородцы попривыкли и опять же за прииском присмотр.

— Но тебя-то тут не будет, кто поведет дела?

— Так Степан. У него и родня среди местных теперь есть и разбирается он уже хорошо. А поселок здесь все одно нужен.

— Посмотрим, если удастся кого заинтересовать, то поставим еще один поселок. Ты лучше скажи, если звероферму перенесем, мясо-то охотники доставлять будут?

— Куда ж денутся. Здесь правда было попроще, можно деньгами, а можно и товаром.

— А мы при звероферме еще одну факторию откроем. Как, потянешь?

— Потяну, отчего не потянуть. Вот только зверья уже с тысячу голов собралось, это с щенками понятное дело. Так вот пока им догляд особый без надобности, но уже скоро они окрепнут и от мамки нужно будет забирать.

— Есть несколько семей, что согласились переселиться. Пока суть да дело, поставим им дома, а там определим к тебе. Только хозяйство твое на отшибе поставим. Тысяча голов это хорошо, но нужно больше.

— Уже на следующий год не будете знать, куда от них деваться.

— Кстати, как они в неволе?

— Песец, тот вообще отлично, ни одна животина не сдохла, другие по-разному, но померло мало, спасибо дядьке Антипу, за науку.

— Послушай, Петр ты уж прости, но как-то так сложилось, что я о тебе говорю так, будто ты уже дал согласие здесь поселиться, да и об остальных. А ведь у вас наверное свои планы.

— Что касаемо меня и Маркова, то тут можете на нас рассчитывать целиком и полностью. Нам здесь нравится, опять же скиснуть не дадите, все что-то новое подбрасываете. Опять же со зверушками жуть как интересно. Нет, я уезжать отсюда не хочу, если только…

— Нет, других планов по тебе я не имею. Марков тоже хорошо. Но мало.

— Парни здесь оставаться не хотят. Если для дела нужно, то еще останутся, а так по Большой Земле истосковались.

— Ясно. Значит, будем менять.

На то, чтобы закончить вопросы с обустройством и наладить рабочий процесс ушло две недели, чем Песчанин был немало расстроен. Однако Задорнов его успокоил, заявив, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд и потерянное время непременно компенсируется количеством работников.

Да, количество, а главное состав вдохновляли, так как корейцы вцепились в работу как голодный в краюху хлеба. Они четко знали для чего приехали в эти богом забытые места, а обещание премий за ударный труд, подстегивало их лучше всяких понуканий. Решивший не отказываться от высокооплачиваемой работы и прибывший сюда еще на один сезон доктор, был неприятно удивлен тем фактом, что обслуживать ему теперь приходилось не в пример большее количество людей, эдак примерно в десять раз. Но еще больше его расстраивало, то, что исполнять свои обязанности ему стало куда сложнее. Если прежний контингент особо не пререкался и покорно принимал госпитализацию, то эти не желали проводить в праздности ни дня. Если бы не в приказном порядке, то они работали бы и в выходные. Точно так же приходилось проводить госпитализацию, то есть насильственно, что едва не побудило взрыв возмущения. А и то, люди приехали заработать, а им мешают.

С переселением на берег бухты Волк, прошло куда спокойнее и скромнее. Единственное событие, которое хоть как-то знаменовало это, была перевозка клеток на побережье, где их впоследствии погрузили на шхуну. Зверьки вызвали ажиотаж, всем хотелось взглянуть на этих милых созданий, дарящих столь красивый мех. Как ни красива соболиная шуба, на самом соболе, она смотрится куда краше, а сам зверь выглядит таким ласковым, мягким и пушистым, просто лапочка, вот только не нужно забывать о том, что он также имеет острые и крепкие зубы.

Всего пожелавших переселиться на выдвинутых условиях нашлось только двенадцать семей. Впрочем, Антон не был столь пессимистичен, а с чего собственно. То, что нашлось столько переселенцев это уже удача, а если посчитать что их насчитывалось целых семьдесят две души, ну не приняты у корейцев малые семьи, тут уж стоило призадуматься, мало народу или много.

Насчет наглядной агитации Антон тоже не забыл, оставив работать на приисках четверых из старших сыновей. Родителям нужно обустраиваться на новом месте, а эти пусть работают, получают побольше, по отдельной ведомости и закупаются в фактории по льготным ценам. У остальных будет возможность, почувствовать разницу.

Поселок Магадан, которому и так и эдак было предопределено образоваться на этом месте, уже появился и то, что в настоящий момент представлял собой пару десятков армейских палаток, ни о чем не говорило. Антон знал, что костьми ляжет, но движения назад не допустит, у поселка только один путь, вперед по лестнице развития, и иного не будет.

Был здесь и свой доктор. Из молодых, понятное дело, ему конкуренцию во Владивостоке нипочем не выдержать, так и будет на подхвате, да обслуживать малоимущих, а здесь и жалование солидное и полное обеспечение, во всяком случае на пять лет, именно на столько подписан контракт, после, если захочет продлить, договор будет пересмотрен. По виду молодого медикуса было видно, этот здесь только чтобы поправить свое материальное положение. Вот только вряд ли он отсюда уже уедет, потому как через пять лет здесь все должно было преобразиться. Это сейчас у него отдельная палатка для проживания, да еще одна для больницы, а скоро… Антон решил не экономить и закупить все самое совершенное, люди здесь должны были закрепиться и жить в человеческих условиях, каждый день ощущая заботу о себе любимых. Так что, видя то как оснащена больница здесь и вспоминая о том, что имеется там, выбор молодого человека должен был быть однозначным.

В планах Антона было создать здесь на Крайнем Севере такие условия, чтобы единственным недостатком при проживании здесь были плохие климатические условия. Сложно, но возможно. А еще, им овладел некий азарт основателя колонии, то о чем он когда-то только читал, у него появилась возможность воплотить в жизнь и он это уже делает. Понятно, что главное это война, но она пройдет, так или иначе, а вот Магадан, если он все сделает правильно, останется навсегда.

— Антона Сергеича.

— Слушаю тебя отец, — все же минусом было то, что среди этих поселенцев было шестеро стариков и старух, как вот этот, Ким. С другой стороны, плюс. Все они плохо ли, хорошо знали русский, у молодежи в этом плане явный пробел. И как с ними будет обходиться Панков?

— Пасматри какая трава. Крова хорошо.

А что тут скажешь, разнотравье просто глаз радует, другое дело, что простоит вся эта красота недолго, но провести сенокос вполне себе возможно. Кажется при Советах, в Магаданской области вполне себе было развито мясомолочное направление.

— Я вижу, отец. Но давай так. В этом году, устроимся, а уже на следующий, мы вам закупим и привезем и коров, и лошадей. Договорились?

— Детям молоко надо. Мы сено накосим. Ты коров давай, — упрямо гнул свое старик. И то, нечего было обещать слишком много. Крестьянин, он и в России крестьянин и в Корее крестьянин, по-разному выглядит, но ухватистость, бережливость и сметка, эти черты у них общие. Схожая среда обитания, вырабатывает схожие характеры.

— Хорошо, но только к осени.

— Харашо.

Вот и ладушки. Господи как все же удобно иметь свое судно. А их кстати нужно иметь далеко не одно. Тех четырех баркасов, что они притянули на буксире будет явно мало. С другой стороны и рыбный заводик не завтра появится. Но к осени, кровь из носу. Чтобы на следующую весну уже запустить производство. Для этих и зверофермы с лихвой, а вот о следующих нужно озаботиться. А чтобы себе рыбки заготовили и баркасов хватит. Глядишь еще и на прииск продавать будут. Ага, значит и бочки нужны и соль.

А чего собственно он лоб морщит? Да нет, похоже в этом году придется ему, а вот на следующий можно уже и Пронина подтягивать, пусть начальствует и обосновывает поселение, ну не в палатку же его селить в самом-то деле. Ладно, разберемся.

Антон еще не знал, что Гродеков и впрямь принялся его плотно опекать и двадцать семей переселенцев уже прибыли во Владивосток, ввергнув в растерянность Звонарева. Как видно его превосходительство был всерьез обеспокоен тем обстоятельством, что на практически неконтролируемой территории может образоваться место с компактным проживанием корейцев. Одно дело – сезонные наемные рабочие и совсем иное – остающиеся на постоянное место жительства. Он ничуть не скупился на обещания, выдвигая в качестве аргументов все то, что успел наговорить ему Песчанин. Главное было затянуть на тот неприютный берег переселенцев, а там он обложит предпринимателя и заставит держать обещание. Опять же, есть льготы и от государства. Раз уж появилась возможность стронуть с мертвой точки вопрос о заселении территорий, то этим непременно необходимо воспользоваться, а то вон Гижига, в населении потеряла уже вдвое от прежнего, да пользы от нее, что с козла молока, только и того, что хотя бы какое русское население имеется. Здесь могло все пойти по-другому. Вот только руку с пульса убирать ни в коей мере нельзя.

Конечно, Песчанин мог сказать, что это далеко не лучшие представители крестьянства, но прав ли он. Только ли непутевые и бездарные хозяева отправляются за новой долей, соглашаясь на переселение. Нет, конечно. Многие попросту ищут простора для своей неуемной натуры и им тесно, в скученной центральной России. А здесь простор и ты можешь быть тем, кем тебе по силам.

* * *

— Ваш бродь, там казачий разъезд подъехал.

— Спасибо Павел, иду.

— Разрешите идти.

— Иди.

Рядовой охранной стражи по-уставному развернувшись и слегка пригнувшись вышел из домишки. Спустившись с крыльца, он подошел к стоящему неподалеку унтер-офицеру и попросил закурить.

— Чудной у нас какой-то их благородие, — затянувшись, проговорил он.

— С чего бы это, — лукаво прищурившись, поинтересовался Фролов.

Варлам и тут сработал так, как надо, у всей команды были выправлены документы чин чином, все отставники, которыми собственно и формировалась охранная стража КВЖД. Сам Гаврилов предстал как прапорщик запаса, изъявивший желание служить в страже. Организация больше полугражданская, чем полувоенная, так что решить вопрос, чтобы не расставаться с парнями особого труда не составило, разве только стоило двести рублей. Здесь они несли службу уже почти месяц. Взвод Гаврилова находился на стационарном посту у станции Нангалин, ЮКВЖД, охраняя как саму станцию, так и подступы к ней, на протяжении двадцати пяти верст по сторонам от железной дороги, и по сорок в каждом из направлений. Понятное дело, что о плотной охране и речь не шла, но тем не менее на особо опасных направлениях проводились как патрулирования, так и выставлялись секреты, выделялась охрана для рабочих партий. Хунхузы имели плохую привычку нападать на охрану с целью завладения оружием, а также захвата заложников, с последующим получением выкупа.

Дальние подступы охранялись конными разъездами из казачьих сотен, которые также состояли на службе в страже, в последнее время разросшейся чуть не до шести тысяч. Поговаривали, что вскорости нужно ожидать увеличения численности до десяти тысяч, во что верилось, уж больно хунхузы обнаглели, позволяя себе сбиваться в большие ватаги, до двух сотен, и нападать даже на поселения. Казачков так же было мало, а их зона патрулирования простиралась по сотне верст вдоль полотна и на семьдесят пять в стороны, то есть до конца зоны отчуждения.

Кроме хунхузов хватало проблем и с местным населением, так как строительство железной дороги в буквальном смысле подорвало местную экономику, оставив без работы огромное количество населения зарабатывающего на перевозках, теперь это можно было сделать и дешевле и быстрее, разумеется там, где дорога уже действовала, но таких участков было все больше и больше. Те кому не повезло проживать на пути железной дороги сгонялись с насиженных мест, что в условиях перенаселенности было чревато недовольствами. Поэтому в последнее время участились выступления гражданского населения и не сказать, что их не поддерживала местная китайская администрация, не без основания полагавшая, что их могут сменить русские чиновники, а терять доходные места им ой как не хотелось.

Помнится, генерал-губернатор Приморья Гродеков предупреждал о возможности именно того сценария, что имел место сегодня. Но к его предложению о строительстве дороги по иному маршруту, по территории Российской Империи, не прислушались. Да, он оказывался прав и в его правоте убеждались все больше с каждым днем, однако никто не собирался отказываться от КВЖД, даже осознавая то, что за нее придется платить кровью, как своих соотечественников, так и чужой.

Одним словом если места вокруг и были тоскливыми, все же, что ни говори, не Россия, то уж скучным времяпрепровождением служба точно не отличалась. Благо больших потерь пока удавалось избежать.

— Дак словно и не служил вовсе, а если служил то давно. Больно уж отличается от других офицеров, — объяснил свое высказывание солдат.

— Ну верно все, из цивильных он. Да ты не журись, служивый, командир что надо. Вот появятся хунхузы, сам увидишь.

— Типун те на язык.

— Ты с кем разговариваешь, — подпустил строгости в голос унтер.

— Прошу прощения, господин унтер-офицер.

— То-то же, — снова добродушно улыбаясь, подмигнул Фролов.

На крыльце появился Гаврилов, во всей красе. Что и говорить, форма ему шла, вот только погоны отсутствовали, ну да это не только у него. Охранная стража, хоть и была военизированным образованием, тем не менее к вооруженным силам не относилась. Странно все же, потому как офицеры в подавляющем большинстве и в настоящее время официально числились в своих прежних подразделениях. Часть стражников, и вовсе были набраны из проходивших службу по призыву, которым срок службы в страже, засчитывался в срок срочной. Но факт остается фактом. Вот и ходили все без погон, имея знаки различий в петлицах.

В этот же момент на территорию поста въехали казаки, о которых заблаговременно доложил боец. Вид у них был весьма озабоченный, да и было их только пять, а должно быть не меньше десятка. Значит, что-то случилось. А ведь в том направлении вчера в секрет выдвинулись его люди, вот-вот должны вернуться. Час от часу не легче.

— Что случилось, Анисим, — с крыльца окликнул Семен знакомого урядника из сотни, что патрулировала прилегающую территорию, едва они въехали в ворота.

— Здравия желаю, ваш бродь. Вы в секрет кого к дальнему перекрестку отправляли?

— Да.

— Стало быть, ваши, — сняв фуражку, произнес старший казачков. Остальные последовали его примеру.

— Ты толком-то сказать можешь, — не скрывая своего волнения, поторопил Гаврилов. Хотя, чего там толком, если по их лицам и так все видно. — Или забыл, как нужно докладывать? — Это уже построжавшим голосом, взяв себя в руки.

— Мы с дальнего патрулирования возвращались, видим у перекрестка над кустами воронье кружит, да птички гомон устроили. Как положено, охватили, подкрались, а там трое русской наружности, вот только не узнать уже, зверье потратило, а кто откуда и не понять, все с них снято, даже исподнее.

— Трое значит.

— Трое, ваш бродь. Если еще кто был, то стало быть выкуп будут требовать.

— Там было десять человек. Следы боя есть?

— Нет. Ни одной стреляной гильзы.

— Странно. А людей как били.

— Похоже, что ножами. Мы там ничего не трогали, я пятерых оставил охранять место, дознание надо проводить, хотя чего уж там.

Анисим имел в виду то, что офицерам стражи вменялось в обязанности проводить дознание, вместо отсутствующих в этих краях следователей. Взятых в плен хунхузов, после проведения следственных действий, вместе с материалами передавали местным властям, те как правило не церемонились и по местным законам придавали бандитов публичной смертной казни, у китайцев закон весьма жесткий.

— Вы по следам-то пройти не пытались? — продолжал пытать Семен.

— Да какие из нас следопыты. Вроде выходят на дорогу, а там поди разбери, сколько народу с ночи уже прошло.

— Ясно. Фролов.

— Я, ваш бродь, — вот так, никаких Семен Андреевичей, строго по-военному, ну да это понятно, не у себя в службе безопасности.

— Готовь первое и третье отделенья, да коней седлайте, — при этих словах на лице казака промелькнуло кислое выражение, какие из пехтуры всадники, но потом оно сменилось снисхождением, с другой стороны, ему теперь с его благородием как минимум до трупов ехать, а верхами все будет быстрее чем пешими.

Так и есть, три трупа и все его люди. Парни из третьего отделенья узнали двоих, по приметам, ну и третий тоже их, кто же еще-то.

— Значит так, не топтаться, отойти в сторону. Николай.

— Я все понял, ваш бродь. Васюков, со мной. — Фролов аккуратно, чтобы не вступить в какой след, стал обходить место гибели людей, с ним остался только один, остальные отошли в сторону.

Эти двое были лучшими следопытами, Васюков к тому же сам из охотников, с детства с отцом по тайге шастал, так что следы читает лучше чем букварь. Просто так уж сложилось. Отца задрал на охоте медведь, мать взвалила заботу о них на себя, а детей было пятеро мал-мала меньше. И все бы не беда, старшенький, он-то есть, охотничью науку превзошел, глядишь, достойная смена отцу вышла бы, да только пришла ему пора идти в солдаты. Сбивал копейку к копейке, отказывая себе во всем в чем только можно, даже курить бросил, всю компенсацию также откладывал и все отправлял матери, да только что толку от солдатского жалования, но худо-бедно протянули, дождались, а там и младшенькие подросли, какая-никакая подмога. Но когда вернулся, нужда накрепко поселилась у них в доме. Вот тут-то и подвернулся дядька Антип, с которым был знаком батя. Он и присоветовал ему обратиться к Семену Андреевичу. Жалование положили хорошее, не прошло и года, как засобирались в Манчжурию, жалование, что от компании обещали матери передавать, да еще и положенное в страже. В общем, все складывалось пока хорошо. Вот только здесь на чужбине можно было и голову сложить, как вот эти. Не повезло бедолагам. Ладно, не о том сейчас.

Пока следопыты обследовали место, Семен наскоро составил протокол осмотра. Не следователь писал, понятное дело, но и так сойдет, никто особо к этой бумажке присматриваться не станет, есть и ладно. Едва закончил, как подошли Фролов и Васюков.

— Что скажете, парни.

— Затоптали все изрядно. Васюков, говори.

— Есть приметный след. Не смогут его по всей дороге затоптать, где затопчут, где опять появится. С вечера дождик прошел, хотя и слабенький, но пыль прибил. Будет след. — Убежденно закончил Васюков.

— А вот это уже дело. Анисим.

— Я, ваш бродь.

— Доставишь тела на пост. Напишешь рапорт о случившемся и возвращайся к своим делам, — все верно, в части касающейся дознания, он ясное дело обязан оказывать содействие, как-никак его отделение обнаружило погибших. Что же касается остального, то тут уж командир взвода не указ. Однако вот так просто оставить пехтуру он тоже не мог, не тот край, здесь без взаимовыручки никуда, не то по одному враз схарчат.

— А вы, стало быть по следу пойдете?

— Пойдем. Там мои люди.

— Дак тела-то и двое доставить смогут, чай с десяток верст не больше. А мы вам подмогнем.

— Спасибо Анисим, но не дело. У тебя свои задачи. Так что каждый будет заниматься своим делом. Тебе патрульную службу нести, мне своих парней искать.

— Дак их сколько будет-то, коли сумели цельное отделение повязать.

— Ничего, справимся. А за то что помощь предложил, спасибо.

Предположения Васюкова оправдались с математической точностью, след то пропадал, затоптанный другими путниками, то вновь появлялся. Ни черта не боялись хунхузы, перли прямиком по дороге. Обнаглели, дальше некуда.

Дорога привела в китайскую деревушку, и пропетляв по ней, разрезая ее на две половинки, вилась дальше. Васюков все время сильно свесившись с седла всматривался в дорогу, но судя по озабоченному виду, дела обстояли плохо. Наконец когда китайские фанзы скрылись за зарослями чахлого лесочка, он подал знак остановиться.

— Ваш бродь, похоже в селе хунхузы.

— С чего ты взял?

— Дак, пока до сельца не подошли, след все время появлялся, в селе понятное дело все затоптали, так что и сам черт ногу сломит. А как из села вышли, я его так и не увидел.

— А может в селе свернули с дороги и другим путем пошли?

— Может и так. Нужно село по кругу обойти. Понятно, что не дорога, но и хунхузов немало, должны наследить.

— Давай в обход. Фролов, предупреди, чтобы не маячили. Если бандиты в селе, то селянам нас видеть незачем.

— А может разделимся и с двух сторон обойдем. Все быстрее будет.

— Разделяться не будем. Случись бой, на помощь друг другу не успеем. Оружие к бою изготовьте.

— Есть.

Вооружение бойцов была особой гордостью Гаврилова. Все за ту же мзду, ему удалось вооружить весь свой взвод кавалерийскими карабинами. Винтовка Мосина всем хороша, кроме одного, больно громоздкая, карабин все поухватистей будет, им не в штыковую ходить, а если и воевать, то больше из секретов, да по зарослям шляться, как сейчас. Кроме того, у каждого из бойцов, что приехали с ним, было еще и по револьверу, не светили, понятное дело, но при себе имели. Случись что, отбрехаться всегда можно, а в ближнем бою, очень даже не помешают. Официально револьверами были вооружены только он и унтера, но и тут с нарушением, у всех наганы офицерские с самовзводом, что нижним чинам не положено, винтовки ни им ни ему положены не были, но в наличии имелись. Опять же, гранаты прихватили. К слову сказать, первое отделение было полностью из его парней, третье – обычные стражники.

Гаврилов поначалу сомневался и хотел взять второе отделение, тоже его парни, но потом передумал. Прицел на будущее, так сказать. Ему люди еще будут нужны, вон на что замахнулись, а кадры откуда брать, вот и задумал часть увести отсюда, потом, когда с восстанием разберутся. Чай не призывники, вольнонаемные, силком держать не станут.

Они уже почти замкнули круг, так и не обнаружив никаких следов. Вернее следы-то были, да только все больше одиночек. Если только хунхузы не разбрелись поодиночке, во что верилось с трудом. В это время заметили одного китайца, тот брел с вязанкой хвороста. Понятное дело, в лесок за дровами ходил. Направление он выдерживал строго на село, знать домой возвращается. Вот и ладушки. Был у них один солдатик из Благовещенска, что знал китайский, не в совершенстве, но объясниться мог вполне.

Мужичок поначалу запирался. Спрашивали, уговаривали, обещали награду, грозили. Без толку. Но Гаврилов и все остальные уже уверились, что хунхузы никуда из села не уходили. Может и продолжат путь ночью, а может и нет.

Вот тут-то, подчиненные Семена впервые и увидели, что значит экспресс-допрос в полевых условиях. Гризли как его и учили в свое время, постарался отстраниться, представить, что просто делает работу, раньше помогало. Но как видно, долгое отсутствие практики все же сказалось, едва самому не стало плохо. Живой ведь человек, да и не война идет, а перед ним не противник. Но пересилил себя. Хорошо хоть китаец запирался недолго, до инвалидности дело довести не успел. Ну и слава богу.

Однако перед подчиненными их взводный предстал в совсем ином свете и если у кого вызывали сомнение его манеры, совсем не присущие офицерам, то этот день все расставил на свои места. Не понятно, до конца стали его бояться или просто безмерно зауважали, но его авторитет взлетел весьма высоко.

Как выяснилось, хунхузы и впрямь сейчас находились в селе, всего их было десятка три, есть много оружия. Что это значит было непонятно, толком он объяснить так и не смог, крестьянин, что с него взять, но как минимум десять винтовок у них есть, а это уже немало. Русских опоили, как китаец не знал, утверждал, что к этому не имеет никакого отношения, но скорее всего бандитам кто-то помогал. Ведь у кого-то они сейчас обретались.

Село есть село, так что скрыть что-либо сложно, кто-то что-то слышал или видел, сказал соседу, тот другому, пошли слухи. Вообще деревенские слухи можно смело делить на три или четыре, но та самая-то четверть является правдой. Так вот, из всего потока информации вываленной крестьянином следовало следующее. Хунхузы сейчас в селе и уходить не собираются, так как у них давние делишки с местным чиновником. Пленные русские также там. Как собирался чиновник обставить дело с выкупом, и при этом остаться в стороне, было не понятно. От людей чиновник в настоящий момент не таился, так как теперь хунхузы были как бы уже и не бандитами, а борцами за свободу от иностранцев, стремящимися к разрушению ненавистной дороги.

Одним словом, все сводилось к тому, что нужно идти в село и брать дом чиновника штурмом. Риск конечно есть, пленных при штурме могут и убить, опять же можно потерять людей, как ни крути, по местным меркам, даже если у бандитов только те десять винтовок, банда вооружена до зубов. С другой стороны могли подняться селяне и ударить в спину русских, а уж тем более тех кто относился к строительству железной дороги, сильно не любили. Но бросать своих – не дело.

— Значит так. Этого китайца связать. Ничего с ним не станет, потом кого пришлем, а раньше времени ему в селе делать нечего.

— Дождемся ночи, ваш бродь? — явно намекая на то, чтобы сделать все по возможности тихо, дабы селяне не поднялись, поинтересовался Фролов.

— Нет, Николай. Расположение строений нам неизвестно, местность также незнакомая, так что ночью все преимущества будут на стороне хунхузов. — Ну вот, опять нормальный человек, и не скажешь, что еще недавно хладнокровно кромсал живого человека, а продолжай тот упираться, порезал бы на ремни, от чего-то в этом никто не сомневался. — Тимохин, — обратился он к унтеру, командиру третьего отделения, — ты со своими людьми обойдешь усадьбу с тыла, и чтобы ни одна гнида не ушла.

— Дак как же, ваш бродь? Там их три десятка, да хозяин, да холопы, а вас только одиннадцать.

— С этим мы разберемся. Тебе задача твоего отделения ясна.

— Так точно.

— Иди занимайся. Фролов, отделение для постановки задачи. — И когда все собрались вокруг командира, продолжил уже понизив голос, незачем остальным слышать. — Значит так. Работаем по парам и только с наганами, в ближнем бою, да еще в помещениях, карабины могут только мешать. — Это точно, тем паче, что карабинами их можно было назвать лишь с натяжкой, они чуть только короче винтовок, но так их называть проще. — Прежде чем войти в помещение, забрасываете туда гранату.

— А если наши?

— Не будет там наших. Их держат в каком-нибудь подвале, иначе и быть не может, потому что они не должны видеть ничего, чтобы потом не выдать чинушу.

— А если китаец врет?

— Сомневаюсь. Местные власти уже плотно увязались с бандитами и бунтовщиками, так что уверен, что все правда. Просто вокруг все еще много русских войск, вот и скрытничает. Дальше. Входим все со стороны улицы через забор и ворота, бьем всех подряд, за спиной не оставлять никого, если начнут отступать, то ринутся на задний двор и дальше в поле, а там парни их встретят. И запомните, там только противник, никаких сомнений, увидел, убил, баба мужик без разницы.

— Да как же так-то?

— А вот так, Васюков. — Отрезал Гаврилов. — В спину и баба стрельнуть сможет или нож сунуть, а вы мне нужны живые и здоровые. Вопросы?

— Понятно все, Семен Андреевич. — За всех ответил Фролов. А чего непонятного, все сказано.

Гаврилов испытывал двоякое чувство, с одной стороны не дело вот так без подготовки ломиться нахрапом, можно и людей положить и своих не спасти. С другой, иного выхода он не видел. Если только чинуша заподозрит, что он под колпаком, то к гадалке не ходить, постарается избавиться от опасных пленников, жизнь она дороже серебра и злата.

Выждав необходимое время, чтобы третье отделение заняло свои позиции, Гаврилов со своими людьми выскочил из леска и нахлестывая лошадей вихрем понесся к селу, вздымая тучи пыли распугивая деревенских кур и собак, заставляя прохожих вжиматься в глинобитные заборы, попасть под копыта лошади несущейся во весь опор, верная смерть, так что лучше убраться с дороги.

Подскакав к усадьбе местного властителя, – а кто же он еще-то? – бойцы осадили лошадей и прямо с седел стали запрыгивать на высокий забор. Если бы кто из казаков видел этот маневр, то непременно презрительно сплюнул бы, что поделать, джигитовка не входила в перечень преподаваемого на заимке. Но все равно получилось довольно быстро, хотя и коряво.

Едва первые бойцы оказались на ограде, как тут же затрещали частые выстрелы. Как оказалось, во дворе вполне себе хватало целей и наряду с хорошо одетыми обитателями подворья, нашлись там и те кто был одет похуже, а попросту, кто во что горазд, эти наверное и есть хунхузы. Нет. Неправильно, они здесь все хунхузы, думать иначе никак нельзя.

Гаврилов вскинул наган и нажал на спуск, довольно туго, но за время долгих тренировок и после сожженных пары-тройки сотен патронов, вполне себе привычно. Мужчина согнулся и сунулся лицом в каменную мостовую двора. С этим все. А других во дворе уже и не видно. Семен обладая большими габаритами слегка замешкался, так что парни уже прошерстили территорию. Бросок с забора на землю, и пригнувшись, вихляя и выписывая замысловатую кривую, словно пьяный, очень быстрый пьяный, он помчался к главному строению, большому дому, до которого было шагов тридцать.

— Николай, флигель!

— Понял!

— Андрей, заходи справа!

— Есть!

— Прохор, слева!

— Сделаю!

— Остальные вперед!

Все происходило настолько стремительно, что Семен сам себе удивлялся, как это у него получается охватывать всю картину, да еще и успевать отдавать распоряжения. Понятно, что лучше распределить цели заблаговременно, но такой возможности он не имел. Все что было ему по силам, это распределить парней на двойки, да определить общее направление атаки, оставляя уточнения на потом. Сам он остался в одиночестве, посчитав, что напарник ему будет только мешать.

Кто-то выбил окошко и в проломе появился ствол винтовки, Семен навскидку выпустил две пули, попал в район проема и то хлеб. Одна из пуль выбила из стены фонтанчик пыли справа. Вторая расщепила раму, разбив стекло в соседней от стрелка фрамуге. Не важно. Винтовка дрогнула, ствол повело вправо, как видно стрелок инстинктивно укрывается за простенком. Резкий как удар плетки звук винтовочного выстрела, но пуля уходит в каком-то только ей известном направлении, вверх и в сторону. Стрелок все же нажал на спуск, нервы не выдержали. Гризли уходит вправо. Как и когда в его руке оказалась граната, он и сам не взялся бы объяснить, сейчас он действовал практически на одних рефлексах.

Он буквально впечатался спиной в простенок, остальные только подбегали. Хлестнул еще один винтовочный выстрел, благо ни в кого не попало. Осознавая это, Семен уже тянул зубами чеку из гранаты, затем она отправилась в окно. Хунхуз как видно не понял, что только что в окно влетел опасный гостинец, хлопок капсюля его слегка напугал, но не так чтобы очень. Вновь в окне появился ствол винтовки, его слегка повело, в поисках целей, но парни уже были в мертвой зоне, подобно командиру забрасывая в окна гранаты.

Взрыв выметнул из окон осколки стекла, пыль и незадачливого стрелка, который свалился Семену под ноги. Жаль тратить патрон, их только четыре оставалось в барабане, но перезаряжаться или использовать нож, нет времени, а оставлять за спиной то ли убитого, то ли нет, врага не дело. Контрольный в голову, и Гризли вламывается в проем, где от окна оставались только воспоминания. Перекат, уход в сторону, позиция на колено. Вон еще один, может труп, может нет – вроде не двигается. По всему дому прокатился гром еще пары гранат. Как громко, уши в мгновение словно толстым слоем ваты забило, но вроде не контузило и на том спасибо. Еще выстрел в лежащего, так, на всякий случай. И чего было не озаботиться и не прикупить по два револьвера, вот теперь мучайся.

Быстро взглянув, что там за дверью он заметил еще двоих, мотающих головами, словно кони на выпасе, спасающиеся от надоедливых оводов. Два выстрела. Один падает словно подкошенный, второй проворачивается вокруг своей оси, словно решил пробурить скважину. Так. Дальше нельзя, прикрыть некому.

Гаврилов откинул дверцу барабана и проворачивая его стал вытряхивать гильзы, хорошо хоть ни одну не заклинило, не нужно применять шомпол. И чего это приняли такую конструкцию, чтобы только по одной гильзе извлекать, ведь уйма времени теряется. Теперь затолкать новые патроны. Здесь скорозарядников еще не знают, да и хрен ли, барабан то не откидывается, не приспособишь скорозарядник к нагану. Блин, нужно будет парней чем другим вооружить, или еще револьверов раздобыть. Раньше нужно думать. Последний патрон. Все. Гадство, время!

Взяв револьвер наизготовку, Семен вновь выглянул в комнату. Оба лежат там, где и упали. Не шевелятся. Ага, так и поверил. Приставными шажочками к первому, левая рука сунула нож под сердце. Никакой реакции. Ну, этот сразу свалился кулем, так только мертвые падают.

Снова взрыв. На этот раз ближе, стена ходуном заходила, но слышит Гаврилов это, словно рвануло вдали, а может потому что уши забило еще больше. Тряхнул головой и ко второму. Когда нож входит в тело, хунхуз, хотя вроде одет прилично, отставить, хунхуз, слегка изгибается дугой, лицо кривится, наверное стонет, но звук слишком тихий и Семен ничего не слышит, ему сейчас чуть не в ухо кричать нужно. Теперь и этот готов. Дальше.

Фролов с Васюковым забросив по гранате в окна, ввалились туда, едва выметнуло пыль. Хорошо, хоть на заимке в специально подготовленном срубе, подобные действия отрабатывались, причем с боевыми гранатами. Там на тренировках в первый раз он буквально впал в ступор, от близкого разрыва. Сейчас все прошло проще.

В дыму и стоящей столбом пыли все же можно было рассмотреть, что происходит в комнате. Никого, только переломанная мебель. Зараза. Только зря гранаты перевели. Фролов, проникший во флигель через другое окно, молча показывает на дверной проем. Ясно. Пригнувшись, Васюков метнулся к проему и заглянул в комнату, хотя командир четко приказал, сначала граната, потом входить. Ага, две уже использовали попусту, они чай все по счету. Лучше так проверить.

Рассмотреть что-либо он не успел. Резкий и гулкий хлопок, что-то сильно обожгло щеку, комнату враз заволокло плотным дымом, словно мгновенно вспухла вата, заполнившая все помещение. Но сквозь дым он видит хунхуза, этак размыто, только контур. Нет, не хунхуза, а хунхузов. Мать честная.

Васюков давит на спуск, выстрел, он начинает пятиться, еще выстрел, еще, щелчок. Рядом, практически у самого уха, дважды рявкнул наган Фролова, оказавшегося за спиной охотника, закрывающего его своим телом и лишая маневра. У него в руках граната, да куда там, не успеть, самих посечет. Все одно конец, их там с десяток. Николай коротко замахнувшись бросает гранату поверх голов в соседнюю комнату, хлопок капсюля никого не впечатляет, а может бандиты и не слышали его, после двух-то взрывов.

Что-либо предпринять, Васюков уже не успевает. Первый с чем-то напоминающим то ли саблю, то ли меч уже рубит его. Как и что произошло, ошарашенный охотник понимает значительно позже, а сейчас не отдавая себе отчета он подшагнул к нападающему, клинок идя вниз проходит за ним, перехват руки, поддел второй подмышку и используя инерцию тела бросает нападающего прямо в стену. Неудобно, мелкий зараза, но и легкий. Бандит сходу врубается головой в стену и стекает по ней. Но наблюдать за этим некогда, второй безоружный, наносит удар ногой, парень смещается влево и сходу выставляет руку. По идее нападающий должен нарваться на нее горлом, но спарринг-партнеры у Васюкова были все покрупнее, все происходило на рефлексах, поэтому удар пришелся точно в лоб, но тому хватило, выбросив вверх ноги он кулем валится на пол, сильно приложившись головой. Взрыв!

Осколками их не достало, все увязли в телах бандитов, выполнивших роль щита, но голове досталось изрядно, перед глазами поплыли разноцветные круги и то, два выстрела у самого уха, это не шуточки, а тут еще и это. Когда он более или менее пришел в себя, тряся головой, словно только что получил по ней оглоблей, не иначе, то увидел корчащихся в муках троих хунхузов. Один лежал неподвижно в соседней комнате, представляя собой искромсанные останки. Двое в отключке, после столкновения с Васюковым, Фролов их уже добивал, быстро и деловито орудуя ножом, что-то крича, но Васюков ничего не слышит. Однако делает то, что в него вдалбливалось на множестве тренировок. Подобно унтеру, он выхватывает нож, и бросается к раненым.

Наконец есть время перевести дух. Васюков осматривается вокруг, видит дело рук своих и тут его накрывает. Господи, да откуда столько-то, вроде и ел только утром, а уже дело к вечеру.

— Ты как, Филя! — голос Фролова слышится как-то издалека и совсем глухо.

— Н-нормаль-но, — скорее осознавая что он это говорит, нежели слыша свой голос, отвечает он.

— Не расслабляйся! Давай перезаряжаться! — а почему он слышит Фролова? Ах да, тот кричит. А что он делает? Наган! А где его револьвер?

Оружие нашлось на полу. Подобрав его, он выщелкнул стреляные гильзы и затолкал в барабан патроны. Все это занимает чуть больше десяти секунд.

— А где остальные!? — ага, кричать гораздо удобнее, и сам себя слышишь и собеседник.

— Убежали! Ну ты и силен, я ничего не успел сделать, как ты двоих приласкал! Готов! Пошли!

Разгром усадьбы завершился буквально за пять минут, скоротечного, но кровавого боя. Это только кажется, что пять минут, слишком малый промежуток времени, в бою он равняется чуть не вечности, за это время можно сделать много, очень много. Вот например, покрошить чуть не четыре десятка людей. Подвергшиеся внезапному нападению, попытались сбежать через задний двор, откуда был выход практически в чисто поле, но те кто попытался воспользоваться этим путем к спасению просчитались, попав под плотный огонь третьего отделения. Десятеро сдались. На что они надеялись было непонятно, возможно на то, что местная администрация все чаще и чаще вступала в сговор с бандитами и повстанцами, а возможно перспектива казни она далеко и есть хоть какая-то надежда. Смертушка под пулями русских – вот она, дышит в лицо.

Среди убитых было пять женщин. Лихо. Кабы беды не вышло. Все же нападение на гражданских лиц. А с другой стороны, какие к бесу гражданские, если самые натуральные пособники. Опять же в подвале нашлись и семеро пленных, и оружие все десять карабинов и револьвер унтера в наличии, да и еще кое-какое оружие, ну это вообще раритет. Три фитильных ружья, два кремневых, один кремневый пистоль, кстати это из него чуть было не приголубили Васюкова, две берданки, множество холодного, колющего и режущего оружия, да три лука. На фоне этого арсенала десять винтовок были настоящим кладом.

К слову сказать, Фролову и Васюкову не больно-то и досталось за их самодеятельность в экономии гранат. Гаврилов чувствовал перед ними вину, так как не ожидал, что во флигеле окажется столько бандитов, и направил туда только двоих, полагая, что в большом здании будет больше всего народу. Ошибочка. Дом-то хозяйский, так что нечего там делать большому количеству народа, там и был только один с карабином, наверное главарь. Правда, сам хозяин оказался вооружен вполне себе отличным оружием. До этого Семен наблюдал маузеры только в фильмах про гражданскую войну, да в музеях, куда ходил по детству, а тут нате пожалуйста. Бойцы преподнесли оружие командиру, а он и не дурак от такого отказываться, патронов правда нашлось только пять десятков, но с этим он разберется.

— Ну и как вас угораздило? — Семен строго взирал на представших перед ним понурившихся стражников, только что освобожденных ими.

— Ваш бродь, вот хош верьте, хош нет, не знаем, — вскинувшись и встав по стойке смирно, ответил ефрейтор Веселухин, всегда бойкий и разбитной парень так же был хмур, но в силу своего характера, так подходившего к его фамилии, он единственный сумел найти в себе силы и отвечать командиру.

А что тут скажешь. Если упрутся, не пытать же, а грамотных следователей здесь нет. Но есть пленные и большая часть из них именно хунхузы. Ответ полученный от пленников напоминал какой-то детектив или сюжет из шпионского чтива. Все оказалось просто и сложно одновременно. Секреты-то Гаврилов выставлял, но не будешь же их выставлять в чистом поле или в кустарнике там, где они и сто лет не нужны. Так что мест для секретов было не так уж и много.

Тот злополучный перекресток относился к таким удобным во всех отношениях местам. Обойти секрет было довольно проблематично в связи со сложностью рельефа, днем еще туда-сюда, а ночью на косогорах вполне можно было прокатиться, гремя костями, так что проще было преодолеть участок по дороге, благо за ней начиналась относительно ровная местность. Хунхузы заприметили, что время от времени в этом месте появляется русский секрет.

Вот тут-то и начинается детектив. В зарослях кустарника имелся маленький ручеек, скорее даже ключ, который терялся в песчано-каменистом грунте буквально через несколько метров, образовав небольшую влажную дорожку. Бандиты обратили внимание на то, что появляющиеся здесь стражники немного его обустроили, настолько, чтобы можно было либо напиться с ладошек, либо наполнить фляжку. Чиновник вручил бандитам тряпичный мешочек с каким-то зельем и велел прикопать его в чаше ручейка, когда туда направятся русские. Все так и сделали. Ну кто откажется от того, чтобы испить холодной водицы в душную ночь. Вот и попили. Как и предсказывал чиновник, стражники уснули. Вот только трое из них почти и не пили, так по паре глотков, это уже Веселухин припомнил. Поэтому далеко за полночь, когда русских уже начали вязать эти трое все же пришли в себя и попытались оказать сопротивление, за что были убиты на месте. Среди них был и унтер, это его не опознали сразу.

Зачем это хунхузам? А ответ прост. Даже если бы не удалось получить выкуп за стражников, оставались десять винтовок и револьвер, а судя по их разношерстному вооружению, добыча дорогого стоила. Вот только она у них встала как кость в горле.

Гаврилов справедливо ожидал появления высокого начальства, так как был вынужден доложить о случившемся. Скрыть это никак не получилось бы. Есть три трупа стражников, есть разгромленная усадьба и десяток пленных. Имеются в наличии и свидетели, эдак под две сотни селян, иди отбодайся. Для себя он решил не оказывать сопротивления и не прятаться, а предстать перед судом. Военно-полевых троек здесь еще не было, а так если и осудят, то Сахалин. Не удастся сбежать раньше, с каторги друзья вытащат, а там в Магадан и ищи ветра в тундре. Но ему повезло.

Наутро, когда ожидалось прибытие командования, телеграф буквально взорвался тревожными сообщениями. Господи, как вовремя-то. Понятно, что сейчас в опасности многие русские и православные китайцы, понятно, что прольется много крови, но она и так пролилась бы, а так, за всем этим бардаком, уже никому не было дела до кровавой стычки в каком-то глухом селении. Тут вся Манчжурия как с цепи сорвалась. Одним словом за всеми тревожными событиями, это происшествие просто влилось в общий список. Восстание "Боксеров" вошло в свою наивысшую стадию, повстанцы от мелких выступлений и нападений перешли к активным действиям, поддержанные местными властями. Ну, теперь только держись.

* * *

Та-та-та-та-та! И снова тишина. Уже пятая задержка, а лента на сотню патронов еще не расстреляна. Что-то у Горского не ладилось. Впрочем, глупо было бы ожидать, что пулемет сразу начнет выдавать прекрасные результаты, тем не менее, то что ему удалось за несколько месяцев, не могло не радовать. Работоспособности этого человека можно было только позавидовать. Сейчас он представлял собой всклокоченного, давно не стриженного мужика, чем-то внешне похожего на нахохлившегося воробья. А как иначе, если изделие никак не хотело работать так как надо, систематически давая сбои. А тут еще и заказчик нарисовался.

Чертыхнувшись инженер подбежал к стрелку и склонившись над пулеметом, они вдвоем начали вскрывать крышку ствольной коробки. Константин Викторович, надолго завис над пулеметом, что-то внимательно осматривая и делая пометки у себя в блокноте. Затем последовала неполная разборка. Наконец пулемет снова готов и инженер вернулся к стоящему неподалеку Песчанину.

— Антон Сергеевич, пока рано что-либо говорить и делать выводы. Идут полевые испытания первого образца. Выявляются дефекты и неточности в конструкции, что можно установить только путем практических стрельб.

— Бог с вами, Константин Викторович. Неужели вы решили, что я пожаловал к вам на стрельбище, чтобы просить о каких-то конкретных результатах? Я, признаться, был сильно удивлен, что вы уже приступили к практическим стрельбам, ведь прошло только чуть больше полугода. Но вижу, что дела продвигаются довольно успешно. То что я вижу уже работает, а с недостатками, даст бог, разберетесь.

Та-та-та-та-та-та-та! И снова задержка. Горский, покраснев как рак, коротко извинился и снова поспешил на огневую позицию. Антон издали, чтобы лишний раз не нервировать инженера, постарался рассмотреть его детище. Что сказать. Картина впечатляла. То, что он сейчас наблюдал сильно напоминало ему немецкий пулемет МГ, времен Второй Мировой Войны. Приклад больше напоминал таковой у винтовки. Само по себе оружие было более массивным, вес никак не меньше двенадцати килограмм, кожух воздушного охлаждения, пистолетная рукоять, сошки в передней части ствола, это уменьшало сектор огня, но зато повышало точность. Чуть впереди ствольной коробки, рукоять для переноски пулемета, расположенная вверху под углом, не хвататься же за раскаленный кожух. Подача ленты, тоже отличалась, так как коробка на сотню патронов крепилась под ствольной коробкой, эту идею Антон содрал с ПК, коробка была считай один в один, во всяком случае насколько помнил Песчанин. Но конструктивная особенность позволявшая направлять и поддерживать ленту в натянутом состоянии, все же не спасала от перекосов. Не помогала и сама лента из металлических звеньев. Он уже пожалел, что посоветовал сразу перейти к этой задумке. Пусть бы пока пробовал с матерчатой, как на "Максиме", а когда добился бы кое-каких результатов, то можно было бы и модернизировать. Теперь поздно, Горский просто-таки вцепился в идею, опять же дополнительное отличие от известного пулемета.

Антон посмотрел по сторонам и вздохнул полной грудью. Осень выдалась теплой и сухой, начало ноября, а при дыхании нет даже пара. Впрочем, чего еще ожидать, если на чистом небосводе сверкает ясное солнышко. Но постепенно мысли с лирического настроя свернули на прозу. Все же год, который уже подходил к концу, выдался тяжелым.

Песчанину пришлось метаться по Охотскому морю как загнанной лошади. Нужно было посетить Николаевск-на-Амуре, чтобы организовать закупку леса и доставку его в Магадан, он уже на полном серьезе называл тот палаточный лагерь, что сейчас имел место быть, этим именем. Ничего, пусть все привыкают. А поселок. Поселок будет, никуда не денется. Также лес надо было доставить на прииск. Может поселение на берегу неприметной речушки ставить еще и рано, но как минимум бараки нужны. Палатки это не дело. Опять же могут появиться желающие остаться не зимовать же им в палатках, а так перезимуют в бараках, а уже по весне построятся нормальные дома.

После этого путь лежал во Владивосток, нужно было дополнительно подвезти продовольствие, что ни говори, но такую прорву народа нужно было кормить. Там-то он и узнал, что имеются новые поселенцы. Которых приняли на борт, а заодно погрузили и бочки и соль, господи да много еще чего.

В середине лета во Владивосток прибыло заказанное в Америке оборудование для консервного заводика. Благо к тому времени уже имелись свободные деньги.

Фальшивый монетный двор выдавал свою продукцию исправно. Оно конечно, червонцы ничем не уступали по качеству настоящим, монетного двора Его Величества, да только известны случаи, когда фальшивомонетчиков судили, хотя их монеты даже превышали по качеству государственную монету. Так что конспирация была жесточайшая.

За весь сезон ему буквально некогда было вздохнуть. Не представится возможность сделать это и впредь. Вот закончит с делами здесь и вновь в путь. А времени все меньше, Европу же посетить крайне необходимо. У Науменко с их инженером вроде вытанцовывается превосходный торпедный катер, пардон эсминец, поэтому необходимо в кратчайшие сроки приобрести турбины, не имея их в наличии, трудно будет проектировать машинное отделение, да что там, практически невозможно. Вставал вопрос и по водотрубным котлам и котельной вообще. Браться за их производство он не собирался, но вот заказать их и доставить уже нужно, в России уже делают и неплохие, понятно, что на сегодняшний день. Все же рановато они принялись за разработку кораблика, как-то не подумали об отсутствии начинки. Если по котельной еще все более или менее, хотя бы о габаритах имеют представление, то по турбинам полный пробел. Ну да ничего, не ошибается только тот, кто ничего не делает.

С Науменко вообще получилось замечательно. Отличный моряк, прирожденный миноносник, он буквально налету схватывал все то, о чем в разговорах вскользь упоминал Антон. Между ними завязались прекрасные приятельские отношения. Каждый раз бывая во Владивостоке он навещал семейство Науменко, неизменно имея при себе коробку шоколадных конфет. Как оказалось и мама и дочь, были страстными сластенами, но позволить себе регулярно поглощать столь дорогое лакомство они все же не могли, а Антону что, ему даже приятно. Вспомнив, как загорались глаза Светланы, когда она видела очередную коробку, Песчанин невольно улыбнулся, восторг в этих глазах стоил дорогого. Но право не стоило взирать на подносящего этот скромный дар таким взглядом. Каким? А черт его знает. Вот эдаким, когда непонятно то ли радость от вида вожделенного шоколада, то ли подносителя. Бред конечно. Он отмечал, что она из красивой девчушки, на глазах превращается в красивую девушку. Повстречав однажды их семейство на прогулке по Светланской, Антон заметил, что проходящие мимо молодые люди с интересом посматривают в ее сторону, это открытие отчего-то ему не понравилось. С чего бы это?

— Антон Сергеевич, мы на сегодня закончили. Дальше проводить стрельбы бессмысленно, да и причину задержек я кажется понял.

— Значит, вскоре мы получим вполне себе рабочий экземпляр?

— Э-э, видите ли, причину-то я понял, а вот пути исправления мне пока неведомы.

— Понятно. Вас в город подбросить?

— Благодарю, но я на заимку. Антип Егорыч обещался меня на охоту сводить, не могу отказать себе в удовольствии.

Отчего же отказывать. Константин Викторович, за последние несколько месяцев не то, что на охоте не был, а вообще практически не отдыхал. Как видно все же он доволен собой, если решил позволить себе расслабиться и поохотиться.

Разместившись в коляске, Антон взял в руки вожжи и дал посыл лошадке. На извозчиков особой надежды не было, вот и озаботились, прикупив несколько колясок, чтобы иметь под рукой транспорт, да пару конюхов с конюшней, на заводе. Это тебе не автомобиль, который хоть зимой, хоть летом, припарковал и ладушки, лошадка она ухода требует и заботы, а кому этим заниматься.

Дорога неблизкая, мысли текут вяло, словно в вязком киселе. За последнее время у них появилось уж больно много специалистов. Под них уже помещений не хватает, так что пришлось озаботиться о большом каменном здании НИИ, как они его дружно называли, теперь уже на вырост. Звонарев настоял. Правда требования у этих яйцеголовых растут как на дрожжах и не сказать, что дешевые. Но они платят: Антон – скрепя сердце, Сергей – потирая от удовольствия руки, хорошо хоть Гризли не видит всего этого безобразия, впрочем, он вряд ли психовал бы так, как Песчанин. Но деваться некуда, слишком много всего хочется, а для того чтобы это получить, приходится раскошеливаться.

Белозеров вернулся из поездки с победой, иначе и не назовешь. Мастеров на обучение пристроил. Нашел двух друзей, увлеченных проблемой гидрофонов. Ничего так, неглупые ребята. Очень неглупые. Сходу уловив суть идеи, они включились в работу и уже есть определенные результаты. Он боялся сглазить, но если так пойдет и дальше, то они получат-таки свой акустический пост на эсминце, а это уже преимущество и немалое, ночью японцам будет ой как весело.

Еще в июле закончил изыскания инженер Путилов. Узкоколейка должна была пройти по гористой местности, но ничего сверхъестественного, паровозики вполне себе потянут вагоны с углем в сторону бухты, не понадобится даже пробивать никаких тоннелей, или срывать горушки, все подъемы и спуски вполне себе преодолимые. Немец предложил если закладывать, то сразу две шахты, с чем согласились. Путеец провел трассировку дополнительной ветки. В общем и целом дорога обходилась примерно в восемьсот пятьдесят тысяч рублей, а сама стройка завершится уже через десять месяцев с начала строительства. Дело в долгий ящик откладывать не стали, тем более, что в связи с беспорядками в Китае работы там были заморожены. Это просто праздник какой-то. Потому как нашлись и материалы и рабочая сила и специалисты, а до зимы времени еще было предостаточно. Одним словом там сейчас вовсю кипела работа. Правда сейчас Путилов уже произвел замену рабочего персонала, на КВЖД вроде опять возобновляются работы. Ну да не беда, зато пока готовилась строительная партия, работы шли, а потом просто прошла рокировка, пришлось несколько раз перевозить людей, делая лишние рейсы, но в итоге они только в выигрыше.

Кстати заметить, Сучанский уголек уже сейчас поступает в город, правда в малых количествах. Антон был против такой постановки, но Шварц настоял, упирая на то, что постройка рабочего городка это конечно хорошо, но не помешало бы уже сейчас начать добычу, чтобы отработать технологию. Прибыль будет мизерной, на гужевом транспорте много не вывезешь, да и транспорта этого понадобится не одна сотня подвод. Опять же уголь будет по себестоимости весьма дорог, но о прибылях сейчас речь и не идет. Ну что скажешь, Рудольф Карлович специалист, ему виднее. Опять же, хоть какая копейка но в прибыль, хоть и добытая через одно место. Пусть немец обживается, хозяином начинает себя чувствовать, ему тут работать. Во всяком случае, пока он не высказывал желания уехать. Вот пусть так и будет. Меньше головных болей.

С кредитом Гродеков так же не подвел, хотя ему сейчас было слегка не до Песчанина и угольных копей, восстание в Китае не могло его не волновать. Мало того, была объявлена мобилизация, на территорию сопредельного государства ступил русский солдат. Оно конечно захватчик и Манчжурия никогда не была Российской территорией, но так уж сложилось.

Звонарев услышав, что строительство дороги продлится целых десять месяцев, буквально вздыбился. Есть пневматический инструмент, который может значительно облегчить труд, можно соорудить путеукладчик. Кто из поколения семидесятых не помнит всесоюзную комсомольскую стройку БАМ, так там практически в каждом репортаже эти путеукладчики, сложного-то ничего, просто подать идею, а на выходе… Сейчас рельсы и шпалы вручную тягают по насыпи, а если применить путеукладчик… Антону едва удалось приспустить Сергея на грешную землю, тот надулся как мышь на крупу. А что тут скажешь. Понятно, что чем быстрее наладится узкоколейка, тем быстрее потекут прибыли, опять же кредит висит. Но нельзя. Песчанин вообще запретил Звонареву даже упоминать о том, что пневматический инструмент можно использовать при строительстве дороги или тоннельных работ. Запуск транссибирской магистрали был одной из причин начала войны. Кто поручится, что если дорога будет запущена раньше, то и японцы не станут торопиться? А им сейчас главное время, едва-едва только сдвинулись с мертвой точки, что-то начало вытанцовываться. Два часа копья ломали, но все же удалось его убедить не высовываться, благо заказов на пневмоинструмент было больше, чем они могли осилить.

Про заказы это он погорячился, так как Звонарев тут же начал наседать на него требуя увеличения ассигнований на расширение производства, но в конце концов и здесь сдался, лишних средств не было, хоть тресни. Понятно, что оставался весьма приличный капитал, но предстояло ехать в Англию к Парсону, нужны были его турбины, до зарезу нужны, а они не дешевые. Опять же водотрубные котлы, с системой подачи топлива они разберутся и сами, а вот с остальным…

В город он вернулся уже после обеда. Его путь пролегал мимо нового района. Пока так себе райончик, домов всего ничего, но лиха беда начало. Рабочая слободка выросла как грибы после дождя. На строительство средств не жалели, да и стоило это в сравнении с остальными проектами, как-то несерьезно. Тем не менее никто никому и ничего дарить не собирался. Рабочие должны были выкупить свои дома, другое дело, что выглядело это как беспроцентная ссуда, выплатить которую они могли в течении нескольких лет.

Ближе к заводу и чуть в стороне, возводилось кирпичное здание будущего НИИ, неподалеку от него была уже заложена улица, имеющая подъезд к дороге по которой сейчас катил Антон. На той улице вырастали квартирные дома, также кирпичные. Можно было бы построить и отдельные, но это уж больно накладно. Решили поставить пока два дома, с просторными квартирами. Так сказать фондовое жилье. Захотят поставить свои дома, милости просим, с выделением земельных участков поблизости помогут. Жить поближе к центру? Пардон, контракт подписывали, там черным по белому прописано, тогда к чему лишние разговоры.

Городские власти только рады, такому строительному буму. Ведь благодаря только их компании, во Владивостоке прибавилось порядка пятидесяти семей. А производство планируется к расширению. Так что рабочих заманивают всеми правдами и неправдами. Понятно, что и тут без подношений никуда, хотя эти стервецы получают свои дивиденды, за процветание города. Да чего уж.

Сергей оказался на своем рабочем месте, все в той же конторке. Можно было бы озаботиться и об административном здании, но он настоял на том, что начинать следует с производственных площадей и НИИ, а заводское руководство пока как-нибудь перебедует.

Увидев, что друг внимательно читает газету, Антон снисходительно улыбнулся. Ну вот, что за такой непонятный у него друг. То кидается на них, обвиняя во всех смертных грехах, не одобряет их стремления и желания, противится всячески. Но если на их чаяния он взирает как на непонятную блажь, то за них лично переживает от чистого сердца. Каждый раз, как Песчанин появлялся во Владивостоке, Звонарев буквально вешался ему на шею и придирчиво осматривал, все ли при нем, не растерял ли чего. Вот и сейчас, наверняка вчитывается в последние новости из Манчжурии. Как там Гризли?

— Что пишут?

— Восставших практически уже прижали, остались только недобитки, сбившиеся в мелкие банды.

— Ну, это сомнительно.

— Понятно, что сомнительно, но что им еще писать-то. Вот просмотрел хронику погибших.

— Ты это брось, — осуждающе произнес Антон. То что Семена в этих списках нет, он уже понял, так как будь по-другому, он застал бы совсем иную картину.

— Уже бросил, — вздохнул Сергей, — Антон, сходил бы к Елене Викторовне. Она ведь уже все глаза проплакала. Рабочие чуть не волком вокруг смотрят, в толк не возьмут, кто их учительницу до такого довел.

— Обязательно схожу. Вот ведь медведь, вскружил голову девке, а сам за приключениями рванул.

— А сам-то?

— Ну, за мной не убивается ни одна красавица. Как тут, за утро никаких новостей не приключилось?

— Слу-ушай, совсем из головы. Тут заходил Назаров.

— …?

— Ну да он самый.

— С ума сойти. Но как?

— А вот так. Перевелся на Дальний Восток. Его сейчас с корабля на берег списали, плановая замена, ценз-то не только ему нужно отходить. Вот он и рванул сюда, мол не все ли едино, где сидеть на берегу. Ты понимаешь?

— А то. Вот только теперь нужно голову ломать, где взять торпеду. Все что мог по чертежам он уже сделал, теперь нужно воплощать в металле, испытывать, выявлять недостатки.

— Наобещал с три короба?

— Не то слово. Я перед ним такие перспективы расписал, что теперь и не знаю как выкрутиться. Эх если бы через год.

— И картина была бы та же самая. Ты не заметил, что мы все время работаем в жесточайшем цейтноте. Пока проблема в отдалении, оставляем на потом, а когда жареный петух клюнет, начинаем волчком крутиться.

— Есть конкретные предложения?

— Есть. Да только все они нереальные. Слишком мало времени в нашем распоряжении. Вот если поуменьшить задач, тогда есть вариант, делать все не в такой спешке, а так… По другому и не выйдет.

— Согласен. — Тяжко вздохнул Антон. Но тут вздыхай не вздыхай, а возможность для работы минера вынь и полож. — Что там у вас по котельной установке, вытанцовывается что-нибудь?

— Пока особо порадовать нечем. Работаем над насосами, но…

— Справитесь, или сразу рассматривать вариант с угольным отоплением?

— Я так понимаю, что на одном из этих красавцев ты сам собираешься ходить. Тогда у меня нет другого выхода, все же отсутствие демаскирующего дымового шлейфа несколько увеличит твои шансы. Есть пути решения, работаем. Время пока есть. Кстати, а как ты собираешься встать на командирский мостик?

— Есть варианты. Встану.

— Ну-ну.

— С радиостанциями все еще глухо?

— Да какие радиостанции, пока над лампами корпим, эксперименты ставим. Опять же условия для работы, не то слово спартанские.

— А гидрофоны?

— Знаешь, а ничего. В радиусе пяти миль шумы винтов уже регистрируют, даже с какой стороны идут, уже могут определить. Более точно пока не получается, про дистанцию вообще помолчу, но дело движется гораздо лучше чем по другим направлениям.

Поговорив с Сергеем, Антон не откладывая в долгий ящик, направился прямиком в школу. Время сейчас было не учебное. Детей уже отпустили, у взрослых рабочий день еще не закончился. Но в том, что Елена Викторовна находится там, он не сомневался. Была у нее привычка не откладывать все в долгий ящик, а потому свободное время она использовала для проверки тетрадок учеников, которых у нее хватало с избытком. В школе было только четверо учителей, а потому загруженность была серьезной. К тому же, насколько было известно Песчанину, она поступила на заочное отделение Восточного института, нетипичное занятие для девушки, уж здесь во Владивостоке точно, так что со свободным временем было не очень, да собственно говоря сейчас ей нужно было чем–то заняться, чтобы свободного времени было как можно меньше.

Ох Гризли. Все правильно, все верно и боевой опыт нужен, и боевая слаженность, и в экстремальных условиях команда цементируется как нигде, и для дела это нужно, очень нужно, но если все это планировал, зачем же девушке голову дурил. Хотя… Семен уже давно не мальчик, были в его жизни другие женщины, да только все не то и если он пошел на сближение несмотря на то, что знал о предстоящем, то по-другому поступить просто не мог. Знать, пришла пора моряку искать уютную гавань и если не проститься с морем, то иметь надежное пристанище.

— Здравствуйте, Елена Викторовна.

— Ой, Антон Сергеевич.

Маленькая и ладная девушка лет двадцати двух, поднялась со стула, оставив стопку тетрадей, и внимательно посмотрела на Песчанина. Длинные волосы убраны в аккуратную прическу и сколоты сзади, на виске выбилась небольшая прядь, но прически не портит, а придает некую пикантность, складывается такое впечатление, что прическа именно так и задумана. Голубые глаза смотрят на него с надеждой и тревогой одновременно. И то, как тут не тревожиться, если у друга ее медведя, такой сумрачный вид.

— Что-то с Семеном, — Антон буквально почувствовал как она вся напряглась, еще немного и ее голубые глаза утонут в слезах.

— Нет, от Семена никаких вестей нет. Вы ведь знаете, что телеграфное сообщение еще не восстановлено, так что если оттуда и идут вести, то только по военному ведомству. Я просто решил вас навестить. Узнать, может в чем нужда есть.

Господи, ну и парочка. Сейчас глядя на нее, он представил рядом с ней Гаврилова. Дюймовочка и Голиаф, никак не иначе. Да чего уж, рост в семье не главное, отчего-то он был уверен, что дома Семен будет тихим и покладистым, хотя бы из-за того, что побоится оказаться слоном в посудной лавке.

— Вы не волнуйтесь, Елена Викторовна, Семен, он ведь целого взвода стоит. Вот честное слово, выставь против него полусотню бойцов и я не задумываясь поставлю на него. Он всегда таким был, а уж теперь, когда его ждут такие голубые бездонные глаза, его вообще никто не сможет остановить.

— Что это вы, Антон Сергееви, — смущенно потупив глаза и пряча непокорную прядь за ушко, произнесла учительница.

— Нет-нет вы не подумайте, я не пытаюсь с вами флиртовать. Это я так за друга радуюсь. Знаете, мы все трое разные, абсолютно непохожие, но вот друг без друга никак не можем. Я так понимаю, что с Семеном у вас все очень серьезно.

— Ну-у…

— Серьезно. Иначе и быть не может, я этого медведя хорошо знаю. А если так, то пора бы вам вливаться в нашу семью. Мы хоть и не родня по крови, но считаем себя братьями. У вас сегодня на вечер какие планы?

— Особо никаких, — недоумевая такой резкой перемене, ответила девушка.

— Вот и замечательно. Раз уж так все сложилось, то приглашаю вас на семейный ужин, уверен что Анечка и Сергей будут рады познакомиться с вами поближе. Понимаю, со Звонаревым вы давно знакомы, вот только вы его не знаете, уверяю вас, а с Анечкой так и вовсе незнакомы, надо ликвидировать этот пробел. Значит после вечерних занятий я за вами заеду. Отговорки не принимаются. Потом я вас домой отвезу, мне нужно будет возвращаться в гостиницу.

Все верно, Антон жил в гостинице, вернее проживал, когда был в городе. Озаботиться своим жильем у него все как-то не выходило, да и незачем ему свой угол, практически все время он проводил в разъездах, так что гостиница подходила лучше всего.

Как Аня ни противилась прислуге в доме, но все же ей пришлось уступить свои позиции. Но от няни она отказалась наотрез, и ни о какой кормилице тоже не хотела слышать. Дочка у Звонаревых удалась капризная, голосистая и при каждом удобном случае требовала к себе особенного внимания, то есть все то время, что бодрствовала, так что забота о ребенке отбирала много времени.

Ужин прошел довольно весело. Невеста Семена, а кто же еще, как-то незаметно открывала для себя этих людей совсем с другой стороны. Всегда строгие, требовательные к себе и окружающим, в семейном кругу они преображались, даже вечно хмурое лицо Песчанина, неуловимо изменилось и стало каким-то домашним что ли.

С Аней они вообще сошлись очень легко. Было у них время пообщаться наедине, пока мужчины удалились в кабинет Звонарева, пообщаться и выкурить по папиросе. Ну как наедине, с малюткой, которая едва открыв глаза тут же огласила дом громким криком здорового ребенка, требуя к себе внимания.

Итогом этого вечера было то, что совершенно легко и естественно они перешли на ты. Понятно, что понятия, нравы, но друзьям так было проще, Лену они уже считали своей, а со своими чего чиниться, величая по батюшке, ее это тоже ничуть не задело и не покоробило. Вот так вот она обрела новую родню, только виновника этого события не было и что с ним, оставалось неизвестным. Господи как же тяжело. Хоть бы весточку прислал. Ну что с него возьмешь, медведь он и есть медведь.