Андрей сидел за столом, словно пришибленный пыльным мешком, по голове. Впрочем, это было мягко сказано, мешок скорее всего был полон тяжелого влажного песка.

Вот так вот. Без меня, меня женили. Нет я конечно понимаю, средневековье, простые люди, простые нравы. А чего тут усложнять то. Есть одинокий мужик, вполне не плох собой, вот только в холостяках засиделся, надо это дело исправить. Вот тебе невеста. Не хочешь даром? Так за ней богатое приданое и не какие то там подушки и перины, а полновесные две тысячи цехинов. Для любимой дочери ничего не жалко. И чего тебе кабениться. А вот меня, допустим, спросить. А зачем. Лучше мы удивленно поднимем брови домиком и поинтересуемся, что не так то собственно говоря. Да выйти на улицу и только рот открыть, что есть богатая невеста, так в очередь выстроятся и не только простые рыцари, а и представители древних родов. Приданое то не детское.

Он и мэтр Вайли сидели у камина в доме Андрея. И старик зябко кутаясь в теплый плед тянулся к согревающему его старые кости огню. Андрей собственно говоря был против устройства камина так как в нем собственно говоря необходимости ни какой не было, была хорошая печь, которая должна была давать достаточное количество тепла. Однако мастер Лукас, с присущим ему упрямством заявил, что господский дом без камина он себе не мыслит, что тот де не только для тепла, но и для статуса необходим. Однако сейчас Андрей был благодарен мастеру, так как иначе пришлось бы отапливать весь дом, потомучто старым костям ювелира нужно было тепло.

— Что же вы молчите, господин Андрэ, — в очередной раз зябко поежившись поинтересовался мэтр Вайли.

— А что вы хотите от меня услышать.

— Мне кажется это очевидным. Я хочу услышать ваш ответ, относительно моего предложения.

— Мне казалось, что предложение должен делать мужчина.

— А вам его и делает мужчина. Кхе-кхе. Во всяком случае, пока я не стал стариком, то таковым являлся.

— Шутите, да.

— А что мне еще остается делать. Однако помните, что в каждой шутке есть только доля шутки, остальное правда, иначе это и не шутка вовсе, а так, не пойми что. Господин Андрэ, я понимаю вас. Нет правда, понимаю. Вы не тот человек, который польстится на приданое и я даже вижу, что оно вас несколько задевает, потому что у вас появляется ощущение, что вас покупают. Но это далеко не так. Моя дочь имеет право на часть наследства и именно его то я ей и передаю, ну не ждать же ей пока я умру, ведь эти деньги могут понадобиться ее семье уже сейчас. Главное вы получаете не с приданым, а с ней самой. Конечно любой отец будет бесконечно хвалить свое дитя, но это правда, мне посчастливилось стать отцом очень хорошей дочери. И когда я вижу, что моя дочь страдает, становится сама на себя не похожа, сутками ни ест, ни пьет и заливается слезами. Какое отцовское сердце это выдержит. Поверьте, она будет хорошей женой для вас.

— Мэтр, но я не собирался жениться.

Андрей не знал, что и как говорить. Больной старик, страдающий судя по всему ревматизмом, пустился в долгое путешествие, когда дни стали уже прохладными, а ночи так и вовсе холодные, от чего его самочувствие ни как не могло улучшиться. Этому не противится его любящий сын, а в том, что Рем искренне любил и отца и сестру, Андрей не сомневался ни секунды, об этом просит дочь, которая не менее трепетно относится к отцу. Сам старик, превозмогая себя, свою болезнь, неудобство дальней дороги, переступая через свое самолюбие и гордость, прибывает к нему, чтобы сделать предложение, соединиться семейными узами с его дочерью. Уже только это говорило о весьма серьезных намерениях.

Отказать в этой ситуации. Лучше самому повеситься и при чем незамедлительно. Потому что отказ в первую очередь сильно расстроил бы и обидел и старика и его сына, которых он искренне уважал. Да что там, при всей лояльности к нему Эндрю, тот тоже не остался бы равнодушным в этой ситуации. Потому как хотя он и называл себя другом Андрея и видит Бог, искренне считал именно так, но и с Ремом и с Анной он был не менее дружен, а еще он был знаком с ними долгие годы. В общем, Андрей рисковал потерять друга, раз и на всегда.

Так же свою лепту вносили и его люди, чего уж там, именно его люди. Едва узнав о том, что господин Андрэ в скором времени женится, они засыпали Эндрю вопросами, об Анне. Потом тщательному допросу подвергся рудознатец Тони, который был хорошо знаком с девушкой. Все что они узнали, настолько пришлось по душе всем, что они радовались предстоящей свадьбе как некому знаменательному событию. Анна едва только появилась в поселке, многие ее еще не видели в глаза, но все уже любили, и готовы были намылить за нее холку любому, Андрей не без оснований подозревал, что и ему в том числе, если он попробует ее обидеть.

Самое поразительное, это то, что и Джеф был как говорится обеими руками за. На вопрос Андрея, как же он может радоваться тому, что его сюзерена оставляют с носом, тот хохотнув заявил, что он вассал маркграфа и ни когда не давал ни каких клятв его сыну.

Но что было делать то ему. Вот так, ни с того, ни с сего взять и жениться.

Нет она конечно славная девушка. Хороша собой. Без вредных, так сказать, привычек. В смысле, вроде не скандальная. Впрочем, это с какой стороны посмотреть. По роже она мне тогда не плохо наподдала. Хотя, надо отдать должное молча, без скандала. А собственно говоря почему, она вообще меня тогда отбуцкала. Я то ей ничего не обещал, да и мыслей у меня ни каких не было. Ладно, это все полемика. Что делать?

— Я понимаю вас, господин Андрэ. Связывая свою жизнь с женщиной хочется, чтобы между вами были какие то чувства, тогда встречая на пути трудности легче их преодолеть если рядом любимый человек, ради которого ты готов на все. Я знаю об этом, потому как сам в свое время не сделал так как требовал от меня отец, который хотел женить меня на девушке из хорошей семьи. Он говорил, что стерпится слюбится, перемелется и мука будет. Этот брак принес бы пользу обеим семьям. Но я был против и выбрал любовь. После смерти моей ненаглядной супруги, у меня даже мысли не возникло привести в дом другую хозяйку. Поэтому то я так и не сумел всерьез рассердиться на Эндрю, когда он поступил по своему и уговорил его отца не порывать с сыном. Сегодня я говорю вам слова моего отца, но не так как говорил он. Бог даст, вам хватит любви Анны на двоих. Она слишком долго держала свое сердце закрытым и не пускала туда ни кого и теперь готова отдать его без остатка вам.

А что в конце концов, то. Как говорят: Народ не Митрошка, видит немножко. Не даром же эта поговорка, насчет стерпится, слюбится, рождалась не только у русских, а вообще у всех народов, ну в различной интерпретации, но смысл то всегда один. А значит это просто непреложный закон жизни. В конце концов тебе не двадцать лет и в жизни ты повидал достаточно. Вон, практически весь поселок так попереженился и ничего, живут и жить будут. Да так тут большинство семей устроено, в том числе или даже в первую очередь благородные. Ладно, давай смотреть с практической стороны. Анна. Не дурна собой и даже очень. К стати в старом свете говорили о том, что среди европеек мало красивых женщин из-за инквизиции, которая практически вырезала или точнее выжгла весь генофонд красавиц. Здесь инквизиция лютует куда дольше, однако красавиц очень много. Ладно, отвлеклись. Судя по всему жена из нее и в правду получится хорошая, ну а сам я уже имею опыт семейной жизни, так что с этим разберемся, на чем то настоим, в чем то уступим. Приданое. Вот уж что лишним не будет. Родня. Самый крупный банкирский дом в графстве, а возможно и в королевстве. Льготное кредитование или просто кредитование и их поручительство перед другими банкирами и не только, с зятем мэтра Вайли уже будут считаться. Ну это будущая перспектива, да и то может быть, пока это не нужно. И потом, что останется после меня. Только дети, только они имеют смысл. Жить для вящей пользы людей, это конечно замечательно и в высшей степени благородно, но по большому счету ты делаешь что либо с настоящей отдачей и душой, только если оставишь что то после себя именно для своих потомков. И потом, согласись, что сам любишь детей. Вон когда дочек вспоминаешь, то выть хочется, но они остались где то там на земле, или в параллельной реальности, черт его знает куда меня занесло. А из Анны получится замечательная мать, уж в этом то ты можешь поручиться прямо сейчас, в людях разбираться чай научился. Но есть один, но жирный минус. Виконт. Чтоб ему. Этот не простит и не забудет. Если папаша смотрит сквозь призму практичности, то сыночка заносит на поворотах и не только.

— Не знаю, известно ли вам. Родители обычно не в курсе того, что творится на личном поприще у их детей, в особенности в том, что касается личной жизни.

— Вы о сэре Питере.

— В общем то, да. Он как говорится вроде и не злопамятный, вот только злой и память у него хорошая.

— Как? Интересное выражение, нужно будет запомнить. Это единственное, что удерживает вас от принятия моего предложения.

— Боюсь, что вы меня не правильно поняли. Я не боюсь виконта. Но его гнев может обрушиться на вас, да и маркграф может обидеться за сына. Вы же мне не безразличны, не зависимо от того, породнимся мы или нет. Знаете, не так много людей встречалось на моем жизненном пути, к которым бы я тянулся и жаждал общения с ними. В последнее время мне попадаются именно такие люди. Многие говорят, что господь хранит меня и ведет по жизни и глядя на тех кто окружает меня в последнее время, я и сам начинаю так думать. Мне далеко не двадцать лет и за все это время мне не удалось повстречать столько хороших людей, сколько я встретил за последние полгода. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы кто либо из них пострадал.

— Ну вот и ладно. Свадьбу мы сыграем немедленно, ну скажем завтра. Все остальное выбросьте из головы. Я ведь ничего не знал, а между тем лекарь строго настрого запретил моей Агнессе рожать. Когда она понесла, то лекарь настаивал на том, чтобы мы вытравили плод, но она воспротивилась, очень хотела дочь. Мне теперь уже скоро придется предстать пред создателем, кто знает, может и смилостивится он надомной и позволит свидеться с супругой. И что я ей тогда скажу, что поступил так как было выгодно семье, в ущерб счастья нашей дочери.

— Но с чего вы взяли, что ваша дочь будет счастлива со мной. Может совсем на оборот.

— Я много прожил и за эти годы научился разбираться в людях. Если вы хоть немного уважаете старика, как о том говорите, то исполните мою просьбу. Постарайтесь сделать мою дочь счастливой, а если это не в ваших силах, то не мешайте ей поселить в этом доме счастье. Ей это по силам, я знаю, потому что она вылетая мать и причем во всем, мне даже на портрет смотреть не надо, потому что моя Агнесса постоянно передо мной крутится.

В общем то делать было нечего. Оставалось хотя бы поговорить пред свадьбой со своей будущей супругой. Нет конечно он меньше всего видел себя женатым в этом мире, во всяком случае не так скоро и уж точно не таким образом. Однако обстоятельства так складывались, что если Анна делала свой выбор сердцем, то Андрей только руководствуясь разумом, причем этот же разум говорил и о том, что если все вокруг только будут рады такому союзу, то кое кому из власть предержащих это может сильно попортить кровь и как бы в будущем это не аукнулось, чем либо серьезным с очень не хорошими последствиями.

Он поднялся на второй этаж, где Элли устроила будущую свою госпожу. Оказывается все, все уже давно решили и мнение Андрея в этом вопросе их мало интересовало, хотя во всем остальном ему буквально в рот заглядывали, даже если он высказывался по тем вопросам в которых ни уха, как говорится, ни рыла.

Так вышло, что по прибытии, Андрей так и не встретился с Анной. Так что сейчас он видел ее в первые, после двухмесячной разлуки. То что увидели его глаза ему очень не понравилось. Стройная крепкая фигура которую он помнил, была словно иссушена болезнью. На щеках поселился румянец, но это не был тот здоровый румянец который он помнил, этот скорее принадлежал больному, страдающему горячкой. Некогда красивые кисти рук сейчас были обтянуты сморщенной кожей как у старухи. Взгляд который он помнил то сияющий от радости, то озорной как у нашкодившего котенка, то злой мечущий молнии праведного гнева, то возмущенный. Как он мало ее знал и какой разной он успел за это время ее увидеть. И запомнил же. Впрочем не с его памятью забывать что либо, может и был бы рад, да только не получится. Сейчас глаза источали тоску, боль и страдания, а еще где то в глубине теплились надежда и мольба, словно ребенок умоляющий родителей купить столь приглянувшуюся игрушку и в тоже время боящийся того, что родители сейчас рассердятся.

Может, до этого момента он и сомневался. Понимал, необходимость этого шага с практической стороны, но сомневался, стоит ли делать последний шаг. Дав свое согласие он продолжал сомневаться и пребывал в сомнениях до тех пор, пока не переступил порог этой комнаты и не увидел ее. Все сомнения и все страхи сразу же остались далеко позади. Не мог он оставить ее. Нет он конечно не воспылал к ней страстью, смешно было бы, хотя она и была ему симпатична, мало того он не прочь был бы закрутить с ней интрижку, но едва он увидел Анну, как сердце его сжалось от охватившей его жалости к этой девушке. Та Анна которую он помнил и та которая предстала перед ним отличались друг от друга как небо и земля. Эта девушка не могла быть дочерью мэтра Вайли, так невозможно измениться за какие то два месяца. Однако это было так.

Твою мать, да я не уговаривал бы, я просто убил бы того подонка, который довел бы мою дочь до такого. Стоп. На виражах то поаккуратней. Я то тут при чем. Я что наобещал с три короба, а сам в кусты. Ладно. Проехали. Делать то что будем. Да что тут делать то. Женись дубина. Ну не могут столько народу ошибаться, ведь все как один твердят тебе, что девочка хорошая. А я что. Я верю. Вот только, как то вот так не могу. Придется, через не могу. И как ты себе это представляешь. Да ни как. Да тудыть твою, раскудрить через коромысло. Не-е-ет, если она богу душу отдаст, ты же сам себя поедом съешь. Ну. Надо же сказать что ни будь. А что сказать то.

Не находя слов Андрей подошел к сидящей на кровати Анне и присел рядом с ней. Слова не то что застревали в горле, нет, их просто не было. Он и понятия не имел что вообще говорить то. Не зная как поступить, он просто взял ее правую руку в свою левую лапу и правой конечностью, а иначе никак не сравнить его грабли и ее маленькую, почти детскую ручку, погладил маленькую прохладную ладошку. Что еще можно было бы сделать в этой ситуации он попросту не знал.

Вдруг Анна сотрясясь всем телом шумно вздохнула и словно сломавшаяся кукла рухнула на колени Андрея, зарывшись лицом в его бедрах. Андрей даже испугался, что с девушкой не дай Господь, что то случилось. Однако в следующее мгновение его отпустило, ну не сказать, что совсем, но основная масса напряжения отошла, так как послышался голос заговорившей девушки.

— Простите меня, умоляю вас. Я знаю, что это не правильно, но что я могу поделать, если жить без вас не могу, — она говорила прижимаясь к ногам Новака, из-за чего ее голос по временам прерываемый рыданиями слышался глухо, словно она говорила с прижатой к лицу подушкой. Брюки Андрея очень скоро пропитались влагой девичьих слез.

— Анна, мне не за что прощать вас. Более того я готов связать с вами свою жизнь, но принесет ли это нам счастье, я ведь не то что вас не люблю, вы мне нравитесь и ни каких отрицательных эмоций по отношению к вам у меня нет, но мы практически не знакомы.

— А вы не волнуйтесь ни о чем. Меня все, все устроит. Вот живите так как вам нравится, хотите встречаться с баронессой Бишоп, пожалуйста, я противиться не стану и даже ни взглядом ни словом не выскажу недовольства и не попрекну. Хотите встречаться с другими женщинами, я тоже промолчу, только будьте со мной. Будьте рядом, чтобы я знала, что вот откроется дверь и войдете вы. Потому что без вас я не могу дышать.

— Что вы говорите, Анна. У меня и в мыслях этого не было.

— Было, было я знаю, — с убежденностью проговорила она, резко поднявшись и размазывая слезы по лицу. — Вы же встречались с этой Бишоп. Нет, нет. Я не попрекаю вас.

— Анна, — устало вздохнув продолжал Андрей. — Ну сколько можно. Ну да, встречался я с ней, но я то и понятия не имел как это важно для вас.

— Очень, очень важно. Мне все важно, что вас касается. Я все сделаю чтобы быть вам хорошей женой. Я рожу вам столько сыновей сколько вы захотите. Но только будьте рядом, — она снова зарыдала навзрыд, как говорят на разрыв аорты и снова уткнулась в его колени.

Андрей как потерянный поднял руку, со всей возможной осторожностью опустил ее на голову девушки и стал гладить ее волосы. А что он еще то мог сделать. Нет он конечно раньше был женат, но даже в той прошлой жизни утешитель из него был тот еще.

— Ну перестаньте. Все уже позади. И вообще не перейти ли нам на ты, если уж мы решили пожениться. Договорились.

— Ага.

— Ну вот и ладушки. К стати твой отец настаивает на том, чтобы мы поженились уже завтра. Я так понимаю, что он спешит вернуться домой, до того как начнутся дожди.

— Ой. Папе нельзя сразу в дорогу, — резко поднявшись озабочено проговорила она. Слезы разом словно испарились. Во взгляде отчетливо читались только тревога и забота о любимом человеке.

— Раньше надо было думать, когда уговаривала его на эту поездку.

— Я не уговаривала его. Он сам так решил. Я наоборот его отговаривала, но мой отец если уж что решил, то его уже не остановить, а меня он любит. Он часто говорит, что я сильно похожа на маму, наверное любовь к ней соединилась с отцовской и перешла на меня. Он сказал, что я могу ехать, а могу остаться, но он все одно поедет к вам.

— К тебе.

— Что?

— Я говорю к тебе. Мы ведь договорились на ты, помнишь.

— Ах да. Извини, — улыбнувшись проговорила она, но в этот момент она отчетливо напомнила ему ту Анну, которую он помнил.

— Но запомни. Если ты меня снова ударишь, то я надуюсь на тебя как жаба и лопну.

— Я больше не буду, — потупившись и вновь готовая залиться слезами сдавленно проговорила девушка.

— Господи, Анна. Я просто пошутил.

— Извини, — она повисла на его шее прижавшись лицом к его груди и снова зарыдала.

Ну да. Брюки то уже мокрые. Давай намочим рубаху. А давай. Вот попал то. Но заднюю уже не включишь. А что по большому счету плохого то происходит. Нормальная девка. Нет оно конечно может я повстречаю кого другого и воспылаю страстью. Кризис все таки среднего возраста, как не крути. Да ладно, чего уж. Будем решать проблемы по мере их поступления. Вот сейчас нужно разобраться с этим.

Свадьба прошла на удивление весело и бурно. Впрочем, чему было удивляться то. Люди многие месяцы трудились не покладая рук, не прекращая работать даже в воскресные и праздничные дни. Андрей как обычный профан и дилетант хотел всего и сразу, а люди почему то с радостью бросались осуществлять его задумки. Наемные рабочие так же не отставали от них, подогреваемые щедрой оплатой своих трудов. Нет конечно за это время сложилось много семейных пар, но прошло это все как то буднично. Падре венчал новобрачных их поздравляли, а затем все тихо расходились, потому как завтра предстоял новый тяжелый трудовой день. Так что на свадьбе своего вожака они выложились целиком и без остатка.

Правда был момент когда Андрей едва не рассвирепел, чему искренне удивлялись все окружающие, как и сам отец невесты, что Новака поразило больше всего. Нет он конечно читал еще в прошлой жизни о том, что у многих народов и в средневековой Европе в частности, было принято присутствие родственников и ближайших друзей при совершении так сказать таинства первой ночи. Но он точно помнил, что в книгах говорилось о благородном сословии, ан нет, вот получите и распишитесь, простолюдины то оказывается в забавах себе тоже не отказывают.

Со многим Андрей согласился и во многом пошел на уступки, но согласиться на это он не мог. Тем паче увидев как краска стыда залила лицо невесты. И без того бывшая в постоянном напряжении Анна, в этот момент напоминала испуганного котенка загнанного в угол свирепым псом, а лицо стало пунцовым хоть огонь от него запаливай. Нет бы понять и пожалеть бедняжку, ан нет. Советы жениху и невесте сыпались как из рога изобилия, причем особо старались именно женщины.

Правда продолжалось это не долго, потому как Андрей практически сразу, ну когда совладал со своей растерянностью, начал всех выпроваживать за дверь. Что его особенно удивило, так то, что великан Яков, сразу же принял его сторону и активно стал ему в этом помогать. Он попросту расставил в стороны руки и сгреб всю подгулявшую толпу за дверь одним махом, а потом из-за закрытой двери слышалось как что то весело бубнящий каменотес протащил толпу еще дальше и хоть без увечий но непреклонно согнал всех по лестнице вниз. Впрочем такое попрание прав ничуть не испортило настроение развеселым гулякам, они продолжали веселиться, вновь заняв расставленные во дворе столы, полные угощения и вина. Видимо обычай хотя и существовал, но не был обязательным к исполнению.

Анна была настолько напугана и охвачена стыдом, что надеяться на нее не было ни какой возможности. Андрей понял, что со всем ему придется справляться самому. Как человек из более просвещенного века, он конечно понимал, что девушка может получить психологическую травму. Он даже подумал было поступить подобно героям романов и сделав не большую ранку на своем теле заляпать кровью простынь, чтобы по утру вывесить ее на всеобщее обозрение, а завершить начатое так сказать потом, в процессе, когда супруга немного отойдет. Однако немного подумав, решил, что так может выйти даже хуже. У них ситуация была совсем иной, Анна могла напридумать себе все что угодно и ни какие слова не смогли бы убедить ее в том, что он просто проявляет заботу именно о ней.

Она молча поднялась с постели, на которой все это время сидела и стала раздеваться. Вскоре из одежды на ней осталась только сорочка, которая в этом мире выполняла роль комбинации, но между тем не являлась ею, она напоминала скорее рубаху, с рукавами и длинной ниже колен.

Андрей старался быть нежным, он призвал все свое умение и весь свой опыт, чтобы растопить тот лед в который превратилась, теперь уже его жена, но Анна оставалась все так же холодна. Нет, он конечно понимал, что в этом мире, где как и в Советском Союзе секса не было, девушки выходят замуж практически ничего не зная об интимных отношениях между мужчиной и женщиной, и страх в этой ситуации, это нормально, но в том то вся и беда, что она почему то была именно холодна. Добиваться мужчину, извести себя до такого состояния, и быть настолько холодной. Ерунда какая то. Он ничего не понимал. Нет он конечно не самый умелый любовник, но он то видел в ее глазах страсть и огонь, ну когда она хлестала его по лицу, так куда это все делось.

Однако делать было нечего, нужно было как то разруливать ситуацию, он подумал было вернуться к варианту с порезом, но вновь утвердился в мысли, что в их ситуации так будет только хуже.

— Анна, все в порядке.

— Да.

— Тебе страшно?

— Да.

— Может, тогда пока ничего делать не будем. Ну подождем, ведь у нас вся жизнь впереди, а потом когда…

Закончить он уже не смог. В устремленном на него взгляде было очень много и страх, и злость, и желание, да чего только там не было, описать словами это просто не возможно. Ясно было только одно, нужно делать все так как и положено, потому что все ее заверения, насчет того, что она не возражает против того, чтобы у него были другие женщины не имели под собой ни какой почвы, это он только что осознал со всей ясностью.

Но едва он вновь приблизился к ней, как та страсть, тот огонь, что только секунду назад бушевал в ней, тут же погас и пред ним вновь оказался кусок льда. Да что ты будешь делать то. Нет, если бы он имел склонности к насилию, то все было бы проще, но он то был нормальным мужиком и для того чтобы что то сделать, ему нужна была взаимность, ну или проявление хоть каких то чувств, но только не этот холод. Не помогло ему и то, что сняв сорочку он увидел ее обнаженное тело, несмотря на то, что девушка сильно похудела, она все равно оставалась весьма соблазнительной, но при этом холодной, а потому разбудить желание была не в состоянии.

Чтобы хоть как то спасти ситуацию, он стал осыпать ее поцелуями, надеясь хоть немного растопить ее, а заодно был вынужден держать пред собой образ горячей и темпераментной Абигель, баронессы Бишоп. Это помогло.

Вывешенную на утро простыню люди приветствовали с не скрываемым ликованием, ну а за одно и вспрыснули это дело, да с таким энтузиазмом, что работать и сегодня, никто не пошел.

На следующий день Андрей поднялся как обычно рано и быстро одевшись спустился вниз. Анна тоже поднялась и приступила к утреннему туалету, заверив, что не заставит себя долго ждать. К своему удивлению он не обнаружил на столе завтрак, хотя завтракал всегда в одно и то же время и Элли, это прекрасно знала. Конечно Мэтр Вайли еще отдыхал, не в его возрасте и состоянии подскакивать не свет не заря, но он то не старик и ни разу, по крайней мере в этом мире, не давал повода считать его лежебокой.

— Элли.

Позвал он девушку подозревая, что ее нет, потому что иначе объяснить это он не мог. Но он ошибся, на его зов из кухни тут же появилась служанка и удивленно посмотрела на него.

— Да господин Андрэ.

— Кажется время завтрака.

— Извините, я подумала, что вы встанете немного попозже, боялась, что еда остынет. Через минуту все будет готово.

Говоря это, она так лукаво смотрела на него, что не оставалось ни каких сомнений, что она имела в виду. Ну и Бог с ней. На голоса вышел и падре. Увидев Андрея, он поднял брови домиком и лукаво поинтересовался.

— А что завтрак сегодня как обычно.

— Ну хоть вы то не начинайте, падре. Я не маленький мальчик, вон уже почти вся голова седая, а вы все подначиваете.

— А где Анна.

— Скоро спустится.

К тому моменту когда завтрак наконец был подан, Анна уже спустилась к столу и они втроем принялись за еду. Андрей не без удовольствия обратил внимание на то обстоятельство, что лучшие куски теперь из его тарелки перекочевали к Анне, а столь любимые им пышки, стояли уже не вблизи него, а неподалеку от новой хозяйки. Все правильно, он конечно хозяин и глава семьи, но хранительница очага все же хозяйка, а значит подмазываться нужно в первую очередь к ней. А может это была обычная женская солидарность, основанная на том, что всем им приходится рано или поздно покидать любимый отчий дом и уходить в дом мужа, это необходимо, чтобы на новом месте тебя поддержали, окружили заботой и помогли побыстрее освоиться.

Когда Андрей выходил на улицу, то Анна как и подобает примерной жене подала ему плащ и помогла его застегнуть. Это напомнило Андрею, то как каждое утро его провожала на службу его жена оставшаяся в той другой жизни. Она провожала его не только утром, но и ночью, если случалось объявляли тревогу или вызывали на происшествие, а потом не могла уснуть, до утра. Это было настолько родным и до боли знакомым, что еще не отдавая себе отчета он склонился к ней и поцеловал в губы, но вместо мягких и податливых губ своей бывшей, впрочем не бывшей, но первой жены, прикоснулся к плотно сжатым холодным губам, Анны. Всегда выходя из дома, даже будучи в скверном настроении, а у кого оно будет хорошим, если тебя подняли и среди ночи гонят выполнять свои служебные обязанности, он уносил с собой толику той теплоты, которой одаривала его супруга и настроение от этого хоть немного, но приподнималось. Здесь эффект был обратный. Настроение ухнуло ниже плинтуса и он разочаровано вздохнув вышел за порог.

Пора было заняться выполнением обещания данного Эндрю. Впрочем, ему это так же было необходимо, как и кузнецам. Нужно было налаживать процесс изготовления арбалетов, причем в обоих их вариантах. Люди теперь были, нужно было только грамотно их использовать.

Как выяснилось далеко не все, кого планировали использовать в "промышленности" горели желанием заниматься этим, тем более когда стало ясным, что свободными мастерами им стать не светило. Нет, Андрей конечно не настаивал на том, чтобы все без исключения шли в подмастерья в кузню Грэга, но и выбор у них был не велик. Либо туда, либо на землю или в углежоги, этим пока выбор и ограничивался. Нет можно было бы конечно заняться и чем либо другим, в конце концов никто ни на чем не настаивал, вот только жить на что то нужно было, никто ни кого просто так кормить не намеревался.

Кузнецы могли заняться своим делом самостоятельно, вот только зарабатывать у них здесь не получилось бы, если они не выдержали конкуренции в другом месте, то здесь, где Грэг уже начал во всю использовать поточную систему, им противопоставить ему было и вовсе нечего.

Андрей даже подозревал, что многие просто уйдут, но те решили остаться, что не могло его не порадовать. Одна семья кузнеца, решила попробовать себя на земле, его примеру последовали и двое парней из приюта, чему несказанно обрадовался Маран.

Практически весь день Андрей провел в конторке Грэга, где они совместно разрабатывали поточную систему для производства арбалетов. Этого оружия нужно было произвести много, так как от затеи вооружить мужчин поселка Андрей так и не отказался. Сделать из крестьян и ремесленников полноценных бойцов не чего было и пытаться, но подготовить из них сносных стрелков ему было вполне по силам. Единственная загвоздка заключалась в том, что для этого попросту не было времени, сейчас во всю шла осенняя посевная, но к зиме время появится и можно будет приступить к занятиям.

Грэг не сидел сложа руки и успел уже прикинуть как будет организован поток, но Андрей разочаровал его, так как каждый из подростков будет задействован для занятий у Шатуна Тэда. Кузнец высказал сомнение по поводу этого, так как знал, что многие родители будут против обучения их чад воинскому искусству, но Андрей разочаровал его, так как одним из условий для переселенцев было именно то, что они не будут возражать против обучения их сыновей. Надо ли говорить, что сами мальчишки были в восторге от такой постановки вопроса.

Сейчас в отличии от взрослых у каждого подростка уже были пехотные варианты арбалетов, отличающиеся только тем, что по мощности были несколько слабее обычных рассчитанных на взрослых, ведь их должны были взводить дети. Тем не менее даже в таком виде они были способны пробить любую броню с расстояния в двадцать шагов, а при стрельбе в упор, пробивали и щит и доспех. Усилить же их до мощности обычного арбалета было просто, добавлялась дополнительная пластина на плечи арбалета и оружие тут же приводилось к нормальному бою.

Когда с этим вопросом было покончено, Андрей вновь попал в заботливые руки Джефа. Стоит ли говорить, что домой он вернулся выжатым как лимон.

Усталого и вымотанного дома его встретила Анна, видя состояние супруга она заботливо помогла ему разоблачиться и избавиться от доспехов. Помогла ему умыться, при этом проявляя столько заботы, что Андрей мысленно порадовался тому факту, что Джеф по своему обыкновению отделал его как бог черепаху. Ее руки едва касаясь синяков и ссадин сами по себе приносили облегчение, Андрей вдруг почувствовал, что ему приятна забота супруги, даже мелькнула мысль, что холодная отчужденность, наконец отступила.

Наблюдая за тем как Анна заботится об уставшем муже, мэтр Вайли не смог сдержать довольную улыбку. Его дочь менялась на глазах. Еще недавно в ее взгляде он наблюдал только боль и тоску, теперь же в ее взгляде явственно читалась теплота, она буквально искрилась любовью. Что то изменилось и в Андрэ, так как до этого он весьма холодно относился к Анне и эту холодность мэтр ни как не мог объяснить, если только не тем, что тот был практически вынужден жениться на его дочери. Но кажется теперь началась оттепель, так как во взгляде Новака он увидел тепло. Он даже пожалел о том, что должен был их оставить, но уезжать ему было необходимо, погода портилась с каждым днем, и самочувствие его могло ухудшиться. Он не хотел, чтобы счастье дочери было нарушено волнением из-за него, он не хотел не вольно встать между ними, когда в их отношениях наметился положительный прогресс.

Рано утром мэтр Вайли уехал в сопровождении Джефа и еще шести его подопечных. Счастливый старик не заметил того, что пробежавшая было искра между Анной и Андреем, столь же быстро погасла, как и появилась. Ему хотелось верить в лучшее, а потому желание хорошего застило глаза старику.

Искра была и она была у обоих, но ночь вновь все расставила на свои места. Анна вновь была холодна, от той нежности с которой она встретила своего мужа не осталось и следа, она даже не попыталась обнять его. Андрей был настолько разочарован, что просто откинулся от супруги, и отвернувшись пролежал всю ночь на другой половине кровати, так и не сумев заставить себя заснуть. Анна так же притихла на краю постели и так же не сомкнула глаз. Утром она всячески старалась вести себя бодро и непринужденно, чтобы отец ни чего не заподозрил.

Ничего не понимаю. Ведь был огонь. Была страсть. Было все это, или я вовсе не разбираюсь в людях. Нет, я конечно не Казанова, но вот только не может женщина упорно добиваться мужчину, а потом быть столь безразличной. А может у нее просто развито чувство собственничества. Вот мое и все. Не зымай. А если так, то почему на ее лице нет чувства удовлетворения. Ведь она добилась того, чего хотела. Она конечно изображает, что все хорошо, но как говаривал великий драматург Станиславский "не верю", игра даже не сказать что посредственная, только мэтр и не замечает. Да черт их баб разберет.

Это был последний раз когда Андрей пытался быть с ней близок. Что делать дальше он попросту не знал. Он был готов ко многому, но только не к тому, что его жена окажется фригидной. Может это и объясняло то, что она до сих пор оставалась старой девой.