— Ну как там малышка?

Виктор не скрывая тревоги посмотрел на подошедших бабку Любаву с которой никак не желал расставаться и Беляну, которая высоко несла свой живот. Вот уж молодые, времени даром не теряют, а и то, какие их годы, в самый сок взошли. При виде тяжелой Беляны у Виктора с одной стороны тепло по сердцу разлилось, с другой засосало под ложечкой. Если выступать по весне, а иначе никак нельзя, то дитю едва полгода минует и как он или она перенесет переход через океан, ведь плыть придется от полутора до двух месяцев. Жаль, если им придется остаться здесь, Волкову вообще не хотелось ни с кем расставаться. Но тут дело такое, только добровольно и никак иначе. Ватажники из старичков все как один заявили, что готовы ехать хоть к черту на кулички и это уже грело, потому как воевода тысячу раз прав, нельзя иначе.

— Ладно все с твоей дочуркой, — с добродушной улыбкой заверила лекарка. — Здоровое дите и дорогу перенесла ладно. Наелась и спит.

— Ну, сказывай, чего удумал?

Когда наконец все собрались за большим столом, спросил Богдан, нежно обняв и легонько притянув к себе Беляну, а та и не противилась, только голову склонила на крутое плечо. По счастью постояльцев не было, девки приютненские уже ушли, и можно было говорить свободно, без опаски, что их подслушают. Разговор же предстоял серьезный. Виктор прекрасно осознавал, что ему необходимо торопиться и дело было вовсе не в том, что он опасался мести от гульдов. Просто отсчет времени уже начался и каждый потерянный впустую день, для него оборачивался большими потерями, потому как сделать нужно было слишком много, а времени было в обрез.

— Перво-наперво, дела складываются так что мне нужно уезжать из Брячиславии. Уезжать навсегда.

— Как же это?

Богдан весь встрепенулся, Беляна оторвав голову от мужнего плеча устремила на Виктора удивленный взгляд, Горазд молча откинулся к стене, словно впечатался в нее. Только бабушка как-то понимающе посмотрела на Волкова и грустно улыбнулась.

— Стало быть, воевода услать тебя решил, — словно зная то, чего не знал никто иной, уверенно произнесла она.

— То не воевода. Слишком много я всего наворотил, чтобы я и те кто близ меня, чувствовали себя здесь в безопасности. Как говорится: за дурной головой, ногам покоя нет. Прикрой я просто свое обличие обычным платком и того не было бы, но когда кровь в голову ударила о том не думал, а потом уж поздно было. Значит так. Подворье это, я продаю, Лис Отряхин, уж купца на него ищет. Не Глядите на меня так. Опасно здесь оставаться. Погоди, Богдан, — остановил открывшего было рот кузнеца Виктор, — дай сказать, а там уж и решать станем. Воевода предоставит нам место, где мы сможем поставить мануфактуру, там сладим бараки в коих поселимся и сами. До весны станем ладить известный тебе инструмент, ладить так много, как только возможно. К началу весны, воевода пришлет людишек, чтобы мы могли научить их работать на тех станках и обслуживать их. Заработать по моим прикидкам должны будем изрядно. На то серебро закупим различного припаса, чтобы в чужих краях не было ни в чем недостачи, там место будет голое, так что ничто лишним не будет.

— А куда хоть собрался-то нас тащить? — Все же поинтересовался Богдан.

— Вас только туда, где станем ладить мануфактуру и не тащить, а просить помочь. Вы люди вольные и указывать вам я ничего не могу. За службу отблагодарю достойно. Настолько, что ты и сам сможешь свою мануфактуру наладить и жить достойно, где-нибудь близ стольного града. У границы вам делать нечего, обоснуетесь там где никто вас и знать не знает.

— Это ты что же нас гонишь? — Это уже Горазд.

— Воевода велел мне, чтобы все мои ватажники вместе со мной убирались. Я так думаю, что боится, как не найдут они себя в мирной жизни, так и подадутся на большую дорогу, а опыта у них в том изрядно, так что и бед может выйти множество.

— Хитер, воевода, — довольно разулыбался Горазд, но Виктор тут же приспустил его на землю.

— Не улыбайся. То касаемо всех остальных, но не тебя. Ты роду глава и ответственность на тебе большая, мальцы не вошедшие в возраст.

— Дак ить Богдан…

— А ты что же, опять руки умоешь? — Укор Виктора, высказанный с твердостью металла, заставил парня понуриться.

— Погоди, — огладив бороду все же вмешался Богдан и несмотря на то, что Виктор скривился, явно недовольный этим, продолжил. — Ты толком скажи, куда собрался и почему нам с тобой нельзя? А то совсем запутал, одна мануфактура, иная, стольный град приплел.

— По весне путь мне выпадает в Новый Свет.

— Дак ить там же народы дикие проживают.

Полезно все же работать на постоялом дворе. Тут откуда народу только не бывает и какие только байки не рассказывают, вот и про Новый Свет Беляна слышала. Оно конечно, скорее всего рассказы те сильно приукрашены, но хоть представление имеет, что это и где находится.

— Проживают, — согласно кивнул Волков, — а еще чтобы до тех земель добраться, два месяца нужно морем-океаном плыть на больших кораблях. Там же, скорее всего, рады нам не будут и придется за новое свое жилье биться, хотя думаю, что может получиться и миром договориться, коли предложить им, что полезное.

Говоря это, Виктор вдруг вспомнил, как на уроках истории учитель говорил им, что остров Манхеттен был куплен у индейцев за пять стальных ножей. Что же, они найдут что предложить, чтобы выторговать себе небольшой клочок земли, им много не надо, правда это если Миролюб не пошлет какого дуболома, но с тем позже разбираться.

Новость для всех оказалась сногсшибательной. Единственно кто не на мгновение не усомнился, это Горазд, выразилось это в том, что парень набычился еще сильнее. Эвон, все значит в дальние края, а он словно прикован к семье.

— А меня что же, тоже погонишь?

— Попривык я к тебе бабушка, да ить дорога дальняя и места те дикие и опасные, как тебя страгивать.

— Нешто, там мое лекарство не занадобится?

— Лекарка нигде лишней не будет, и дурень тот, кто инока считает.

— Стало быть, берешь?

— Если пожелаешь. А вы не гоношитесь, — тут же пристукнул рукой о столешницу Виктор, — нас с бабушкой тут ничто не держит, нам собраться, только подпоясаться. Своему здоровью она сама хозяйка, коли считает, что выдержит дальний путь, то так то и будет, кому как не ей знать. Вы иное. Дите у вас будет грудничковое, куда ему такое осилить, а семейство при вас должно быть.

— Верно сказываешь, Добролюб, — вдруг подбоченился Горазд. Ты матушка не серчай на меня, хвала Отцу небесному, твоя жизнь обустроена и за Богданом ты будешь как за каменной стеной…

— Ты это к чему? — Опять набычился Виктор, — Сказано же, тебе за семью ответ держать.

— А я и держу. Я сейчас как голова сказываю. Не век парням под крылышком мамкиным сидеть. Опять же, станки ты свои с собой заберешь, а ребятки ту науку преуспели. Мне занятие тоже найдется и за братьями присмотрю. Так что ни от чего я не бегу. Мы с братьями едем с тобой. Благослови матушка.

А что тут поделаешь. Прав старшенький, потому как не выйдет всю жизнь над ребятками наседкой просидеть, уж близок день, когда разлетятся птенцы. Оно хотелось бы, чтобы поблизости, но может так оно и к лучшему. Хотя и корит себя Добролюб, что через него их жизнь рушится, но ведь то не так, тут как бы не наоборот. Присмотрит он за мальчиками и Горазду укорот даст, пока те на ноги крепко не станут. Осенила она старшего сына крестом и отерла уголком платка глаза.

— Что же, выходит с этим решили, — вздохнул Виктор, стараясь, чтобы никто не заметил охватившего его облегчения.

Положа руку на сердце, он должен был признать, что ему будет проще обойтись без Горазда, а вот его братья очень к месту придутся, иначе опять все с нуля. Еще лучше, кабы и Богдан отправился с ним за моря, но то пустые мечты. Видно, что мечется мужик словно птица угодившая в силки, но вырваться ему не по силам. Семья вяжет похлеще любых пут, потому как тут ответственность нешуточная. Одной он уж лишился, Бог дал ему второй шанс и уж за него он будет держаться зубами, наизнанку вывернется, но сделает все возможное, чтобы вдругорядь такое не повторилось.

— Далее. Пока обустраиваться на новом месте будем, да все построим, время как раз к осени. Надобно будет в этом году должок с приютненских получить.

— Не рассчитаться им, — угрюмо бросил Богдан, — урожай ноне никудышный, кабы обычный год, дак не беда, а как долг отдавать, не потянут.

— Ведаю. К тому и речь.

— Стало быть, все же хочешь похолопить.

— Да. Не гляди на меня, словно обвинить в чем хочешь. Все будет именно так, как я и сказывал. Пять лет. После этого, они будут вольны как птицы. Захотят возвернуться, так тому и быть, не просто вернутся, а еще и подворьями крепкими тут обзаведутся. Ты знаешь, мое слово крепко. Нужны будут там люди, дел будет много. А потом, уверен, что не захотят они оттуда вертаться. Всю свою казну на то готов прозакладывать, потому как там все будет по иному, до Бога высоко, до Великого князя далеко, так что жизнь будет не в пример лучше.

— Так ить там бояре будут, а к ним та поговорка тоже подходит.

— Бояре будут, да только их там будет раз два и обчелся, места дальние, глухие и опасные, так что поостерегутся они безобразничать, не то на голову себе беду накликают. А главное люди там под моей рукой будут. Сомневаюсь, что найдется такой дуболом, что возжелает с Вепрем связываться, он ить зверюга без князя в голове. Опять же, два десятка воев, а скольких стрельцов сумеет туда направить Великий князь? Так что те два десятка сила немалая, больно хлопотно рядиться да задираться.

Последнее ему удалось высказать с таким сарказмом, что все присутствующие невольно улыбнулись. Вот и ладушки. Не сказать, что Виктору было приятно, вот так вот круто менять жизни десяткам людей, ведь были еще и те, коих ему уступил Лис, а там тоже больше трех десятков душ. Опять же, сам-то он нипочем не отправился бы в столь опасный переход, с Нежданой, пока той не исполнится хотя бы год, у крестьян же наверняка найдутся груднички и как они перенесут долгий переход, одному только Богу известно. Хорошо бы озаботиться своим кораблем, тогда можно обеспечить максимально комфортное размещение людей, чтобы избежать несчастий. Но то только пустые мечты. Даже с учетом того, что он собирается заработать весьма внушительную сумму, таких денег ему нипочем не скопить.

***

Место боярин подобрал хорошее во всех отношениях. Вокруг густой лес, так что на месте где намечалось поставить жилые бараки было тихо и уютно, небольшая речушка вполне отвечала хозяйственным нуждам. Строевого леса вокруг тоже с избытком, оно конечно строить из сырого материала как бы неправильно, но ждать пока он поспеет тоже некогда. Ничего, пойдут щели их и дополнительно проконопатить можно. Время оно дороже этих неудобств.

К северу от планируемого поселка имелся высокий холм, с относительно лысой вершиной, поросшей светлым сосняком. Как раз то, что нужно, можно сразу валить деревья и пускать их на постройки. Придется ладить лестницу, иначе до мануфактуры добираться будет трудновато, летом еще туда сюда, а зимой прямо беда. Для грузов придется ладить дорогу, которая чуть не в круговую вокруг холма пойдет, хорошо хоть просеку рубить практически не придется, деревья растут вполне себе просторно, повозкам особой помехи не будет. Имелась пара промоин, через которые было проще бросить мостки, чем огибать их в круговую.

Оно в чистом поле было бы куда проще, но это только с одной стороны, а с другой, построек нужно было сладить много, а значит и леса требовалось немало. А потом всего-то в паре верст лесом проходил тот самый большой торговый тракт, хотя места и необжитые. Тут если кому и селиться, то только охотникам, но никак не крестьянам, больно много работы, чтобы росчисти устроить. Можно еще и лесопилку поставить, но та в этих краях имелась, только вниз по течению этой самой речки, которая имела запруду, чтобы подать воду на большие колеса. Так что лес пока вырубался вокруг нее, а до этих владений руки еще не дошли.

Дорогу сюда специально так же не ладили, не к чему. Понадобится воеводе, пусть сам и ладит, а Виктору было вполне достаточно и той стежки, что осталась за подводами извиваясь замысловатыми изгибами и петлями, вокруг деревьев и оврагов, от чего ее протяженность увеличивалась вдвое от прямого пути. Ну да не все коту масленица. Главное, что на том холму, к вершине которого можно было добраться с относительной легкостью, ветра дули с завидным постоянством и силой. Словом для ветряного движителя самое то, что надо, а это главное.

Виктор был уверен, что боярину здесь держать мануфактуру тоже будет удобно. Впрочем, будь иначе и он бы не стал выбирать именно его. Осмотревшись окрест, Богдан предположил, что возможно в будущем, здесь планировалось устроить и еще одну лесопилку. Река вон она, под боком, место удобное для плотины имеется, строевого леса вокруг хоть ж… много, одним словом.

Волков было заволновался, что поселок смоет вешними водами или каким обильным ливнем, все же у основания холма располагался. Но старшина строительной артели успокоил его, заявив, что если деревья на этом склоне трогать поменьше, то лес вполне защитит постройки. Основные потоки как раз по тем промоинам, больше походящим на небольшие овраги и пойдет. Ну и ладно раз так, потому как лес на склоне трогать и не планируется, только вершину расчистить.

Пара дней ушла на то, чтобы осмотреться и прикинуть, как тут и что будет. Больно не хотелось переделывать, время дорого, опять же, за переделки ему воевода ничего компенсировать не станет, все пойдет из его кармана. Пока лица начальствующие осматривались, остальные активно заготавливали строительный материал, от чего вокруг слышались беспрерывные удары топоров, визг пил и покрики работников.

Кроме плотницкой артели, Виктор привел сюда со всем скарбом и своих холопов, которые до этого времени проживали в своих домах, точно уверенные, что их господином является купец, человек не злобливый и в их дела почти не влезавший, разве только причитающееся забирал, а в остальном, они жили своим привычным укладом. А тут как гром среди ясного неба. Новый хозяин и переезд в полную неизвестность. Но что тут поделаешь, то доля холопская и ничего с тем не поделаешь.

Едва увидев своих холопов, Виктор тут же понял, что слегка попал. Всего их было пять семей, тридцать две души. Пять взрослых мужиков, столько же баб, четверо уже немощных стариков, четыре мальчика возрастом от двенадцати до пятнадцати лет, три девки подростка, остальные детвора от грудничкового возраста, до одиннадцати лет. Ну и какая спрашивается от них реальная польза. Народу вроде как много, а на деле только пять реальных работников, в крайнем случае семь. А ему бы работных побольше. Пришлось задействовать и баб, иного выхода не было.

Впредь будет наука, нечего покупать кота в мешке. Этож сколько он потерял на этом деле. Ведь на подворье у Истомы детворы почитай и не было. И без того людишек меньше, так еще и мал мала меньше. Нет, точно из него купец никудышный, хоть бы компенсацию какую стребовал ить почитай пятьдесят гривен убытку, сто пятьдесят рублей, шутка. Хм. Неслабо. А если учесть стоимость взрослого и ребенка. Ой мама, как же он его нагрел. Ну, Лис! Стоп. Сам дурак. Все спешка. Хотелось поскорее убраться из града, больно подьячий ему не понравился, такой если в холку вцепится, мало не покажется. Кстати, еще ничего не закончилось и Пестун со своим зубом, с клык величиной, на месте, и он у него считай все еще под боком. Так что, поосмотрительнее надо.

К моменту когда планировалось запускать станки, численность населения поселка должна была сильно возрасти. Подходил срок расплаты приютнинцев и если не произойдет ничего экстраординарного, то под его руку подпадут семь семей. Богдан не одобрял задумку Виктора, кто бы сомневался, сам хаживал по холопской дорожке и хотя ему повезло с хозяином, цену неволе он все же знал. С другой стороны понимал он и то, что под рукой Добролюба крестьянам будет куда лучше чем под кем иным, а петлю на шею себе они уж накинули, оставалось только выждать и затянуть ее. Так что к поручению Волкова он подошел со всей серьезностью и подобрал такие семьи где малолетних детей почитай и не было. Всего набиралось сорок три души, из которых только трое старики, а полноценных работников получалось аж восемнадцать мужиков и подростков.

В том, что он сумеет их всех посадить на предоставляемые Великим князем корабли Виктор не сомневался. Иные хозяева только руки от радости потрут, ведь чем быстрее заполнятся свободные места на палубах, тем меньше семей уйдет из их рук. А тут по всему выходило, что один корабль почти полностью заполнят только его люди. Опять же, большое количество холопов ему было только на руку, ведь они не подпадали под закон Миролюба, который даровал свободу только добровольно изъявившим желание переселиться в Новый Свет. Эти ехали по воле своего хозяина, а значит и там оставались холопами. Эдак у него должно было оказаться больше всех душ, а с таким человеком уж и считаться придется, что теперь уже будет выгодно и его холопам.

Было дело, Виктор задумался о том, чем же он лучше других. Ведь по сути он поступал ничуть не лучше, чем поступали с ним. Но тут уж наверное натура человеческая такова. Пока касается тебя, ты недоволен, ершишься, ругаешься, в бессилии сжимаешь кулаки и думаешь, что весь мир ополчился против тебя. Но вот приходит твой черед и сам поступаешь точно так же, потому что иного пути просто не видишь. Можно ли этим оправдаться? Наверное, нет. Вот только у каждого своя правда. Виктор считал себя правым, потому что до сегодняшнего дня, те кто пошел за ним, только выиграли, а добровольно с ним оказалась только семья Сохатовых. Ватажников, тех вообще силой пришлось склонять, но сегодня имея возможность покинуть его, все они предпочли остаться и отправиться за океан. Исключение семья Богдана, и жена с дочерью самого Виктора, но тут вмешалась война, форс-мажор, так сказать. Поэтому он не сомневался, что сможет обеспечить куда лучшую жизнь крестьянам, чем нынешнее их бытие, в свою очередь, эта уверенность помогала ему продолжать считать себя правым.

Приютненцы уж знали, что он за человек, этим же, из глухой деревеньки, все чин чином разъяснял Богдан. Вот он мол я, и в холопстве не бедствовал и вольный нынче и женка моя, сыном выкуплена с детьми, на деньги дарованные Добролюбом работнику своему за службу верную. Крестьяне опасливо и так между делом, старались подступиться к Горазду и исподволь вызнать у него, не брехня ли. Бабы, нет-нет вились возле Беляны, правда ли. По всему выходило, что обмана нет и если сказал, новый хозяин, что при доброй работе, через пять лет смогут выкупиться, знать так и будет. Не будь этого, глядишь осенили бы себя крестом и подались бы в бега на Длань, там-то опасно, но земля православная.

Восполняя недостачу рабочих рук, пришлось приставить к делу ватажников. Те помялись, но потом все же принялись за давно уже позабытый физический труд. Да-а братцы, это вам ни в казаков-разбойников играть. Не сказать, что парни прозябали в лени, трудиться им приходилось изрядно, да только то иной труд, а работа на лесоповале и строительстве сильно отличается, от тренировок и маршбросков. Но Виктор заверил их, что как только в них надобность отпадет, примутся они за давно привычные занятия. Он ни на минуту не забывал куда именно они отправляются и понимал, что стоящие бойцы там будут нужны ничуть не меньше, чем крестьяне, а значит сноровку им терять никак нельзя.

В строительстве не принимали никакого участия только Богдан и младшие братья Горазда. Этим в первую очередь сладили небольшую кузню, а скорее навес, эдакая времяночка и они там готовили все необходимое, для запуска планируемого к установке оборудования, которого должно было быть вдвое от прежнего. Виктор намеревался запустить все имеющиеся у него мощности, чтобы получить максимум прибыли, какая только возможна.

В начале сентября или как его тут называли вересеня, поселок и мануфактура были полностью готовы, оборудование установлено, проверено и запущено. Сейчас использовалась только половина станков, элементарно не хватало рабочих рук, но работа все же началась, мало того, все работоспособное мужское население было вовлечено в процесс обучения.

К концу месяца людей стало значительно больше. Приютненцы ожидаемо не смогли расплатиться по долгам и угодили в неволю, в результате чего им пришлось переехать к новому месту жительства и поселиться в общем бараке. Не сказать, что от такой перемены своего статуса они были в восторге, но приняли это стойко, хотя и не скрывали своего уныния. Немаловажную роль в этом сыграло и изменение быта. Если раньше они и жили небогато, но зато каждая семья имело свое подворье, теперь же приходилось ютиться в небольших помещениях.

Виктору приходилось наблюдать как проживали офицерские семьи в бараках, а так же то, что общие проблемы и быт сплачивали их. Несмотря на то, что люди были разными, со своими проблемами и тараканами в голове, жили они вполне дружно. Видел он и то как жили в малосемейных общежитиях, где так же отмечал для себя, что люди довольно дружны. Но как говорится не путайте туризм с постоянным местом жительства. Он-то наблюдал за этим со стороны, в свои нечастые посещения и воде все было вполне пристойно, если не благостно.

Здесь было все совсем иначе. Чуть не каждый день ему приходилось влезать в бытовые вопросы, судить и рядить, разрешать скандалы и ссоры, которые возникали с завидной постоянностью, подчас по нескольку раз на дню. Это отнимало силы, нервы, а главное время. Не давало сосредоточиться на жизненно необходимых вопросах. Люди словно взбесились и были готовы рвать друг друга по элементарным вопросам. А ведь совсем недавно были добрыми соседями. Ну да, были, каждый на своем подворье, со своим укладом, а тут их в общежитие, где очень даже много общего и необходимо, чем-то поступиться, потому как личное жилье и барак сравнивать никак нельзя.

Оно можно бы и не обращать на это внимания, предоставив им самим решать свои мелкие дрязги, как говорится устаканится само собой. Вот только им предстояло ехать в такие края, где просто жизненно необходимо поддерживать друг друга, потому как одиночкам там не выжить. А вот из таких мелких бытовых ссор порой получалась самая натуральная кровная вражда. Виктор вдруг осознал, что сам того не ведая, стремясь обустроить собственный быт и будущее дочери, взвалил на себя очень тяжкую ношу. Но ему нужны были эти люди, если он все так же хотел добиться поставленной перед собой цели.

В процессе разбирательств он с удивлением для себя обнаружил, что корень зла не в мужчинах, а в женщинах. Именно они оказывались зачинщицами практически всех скандалов, даже когда в бороды друг другу вцеплялись мужики, за ними обязательно маячили их жены, беспрестанно пилившие и наускивавшие своих мужей, дабы отвоевать большее жизненное пространство и привилегии для своих семей. Нормальное в общем-то желание. Это мужики в своем доме чуть не гости, потому как их задача, быть добытчиками, дом же целиком и полностью лежит на плечах хозяйки, где она властвует практически безраздельно. Вот только раздор Волкову совсем не блажил.

Самое удивительное, что подобные процессы начались и среди первых поселенцев, чего не было до сих пор. Постепенно до Виктора стало доходить, что корень зла в безделии. Мужики целые дни проводили в цехах, постигая новую для себя науку. Недостаток станков Волков решил компенсировать введением круглосуточной работы в три смены. Нет, он вовсе не задумывался о правах человека и о восьми часовом рабочем дне, ему было необходимо задействовать все мужское население, чтобы все они овладевали новыми для себя навыками. Как только появится возможность расширить станочный парк, будет пересмотрен и график работы, а пока люди должны будут нарабатывать практический опыт. Для ночных смен уже были закуплены новые и довольно дорогие керосиновые лампы. Ага, оказывается уже были такие, и даже со стеклянными колбами, правда несмотря на использование какой-то фракции нефти, керосином там и не пахло. Но света они давали значительно больше, чем масляные, хотя и коптили ничуть не слабее. Но главное, это более качественное освещение.

Так вот. Женская половина как-то выпала из его поля зрения и фактически оказалась предоставленной самой себе. Ну, сколько нужно времени, чтобы обиходить скотину и прибраться в небольших клетушках. И что прикажете делать все остальное время? А вот думать. И думы те были далеко не радужными. Необходимо было срочно их чем-то занимать. Пока шло строительство и женщины из первой волны, были полностью на нем задействованы, все было нормально. Все уставали и на дрязги сил уже не оставалось, а вот теперь появилось свободное время, той усталости уже нет, и приходи кума любоваться. Правда, среди них ссор было значительно меньше, но они были.

— Ума не приложу, чем занять баб, — вздохнув, посетовал Виктор, обращаясь к Богдану. — Они ведь мало друг с другом цепляются, так еще и мужей в свои дрязги впутывают.

— Ну и пусть их. Люди они никогда в мире не живут, все время чего-то делят, — изрек глубокую мысль кузнец.

— Ну и что прикажешь с ними делать, когда они окажутся на тесном корабле, да еще и путь долгий Как их держать в узде два месяца, пока будет длиться плавание, если они даже здесь готовы порвать друг друга. Опять же и там, придется начинать не с отдельных домов, а именно с бараков. Нужно срочно чем-то занимать баб, так чтобы на дурные мысли времени оставалось меньше. Эвон, первые живут куда как дружнее, потому как попервости не просто проживали вместе, но еще и работой были обременены, от чего получше привыкли к общему житию.

— И чем ты хочешь их занять?

— Не знаю. Может, поставить небольшой барак, а в нем станки ткацкие.

— Новомодные, с бегающим челном, — с надеждой проговорил Богдан.

Об этой новинке Виктор сам рассказал кузнецу. Весьма примечательный станок, настоящий прорыв для настоящей действительности, считай полная механизация и повышение производительности в несколько раз. Приводился он в действие посредством тягловой силы обычного ослика, вращающего привод, причем тот обеспечивал работу не одного, а стразу двух, а то и трех станков, обслуживать же их мог один человек. Богдан уже хотел заполучить себе в руки образец, чтобы поглядеть как там и что, уж больно его увлекло всякое новаторство. Но было одно 'но'.

— Нет. Закупать станки больно дорогое удовольствие, оно конечно окупится, но время будет потеряно, а его не так чтобы и много, чуть больше полугода. Их мало закупить, необходимо, чтобы они еще и смогли вернуть все серебро, да еще и заработать. Да и некогда этим заниматься. Есть у меня еще планы. Так что, нужно будет плотников нанять, пусть сладят обычные, да закупить нити. Главное занять баб, так чтобы от безделья не маялись, не то вот ей-ей и до беды не далеко. Как там Беляна, оправилась после родов?

При этих словах на лице кузнеца расцвела счастливая улыбка. А чего удивляться, ведь он стал не просто в очередной раз отцом, он возрождался к новой жизни, обретая вновь то, что было некогда утрачено. Тот кто не терял, вряд ли поймет, каково это. Виктор понимал, а потому и сам разулыбался и чудно, но улыбка та на оскал уж походила куда как меньше. Вообще появление в его жизни Нежданы, изменило даже его внешний облик, хотя это казалось невозможным.

— Оправилась, слава Богу. И даже считает себя счастливой, потому как после четверых сорванцов, у нее теперь есть дочка. Так что, можешь уже не стесняться и переносить дочку к ней. Она просила об этом, соскучилась.

— Я не о том. Боюсь, что мне придется просить ее, заняться этим бабьим бунтом, а это потребует немалых сил.

— Если ты думаешь, что все это время один утихомиривал это племя, то ошибаешься, к ней каждый день бегают, даже сразу после родов заявились.

А вот это для него было новостью. С другой стороны, Беляна была при нем ключницей и заведовала всеми бытовыми вопросами. Просто он не вдавался особо в возникшую проблему. Нет, не так. Он занимался последствиями, а нужно было определить причину. Только когда он осознал это и наконец всерьез подумал о взаимоотношениях в поселке, до него дошло, что является корнем зла, а произошло это только сегодня.

Решение о ткацкой мануфактуре пришло к нему спонтанно, только сейчас. Кстати, эти станки тоже будут стоить денег, только гораздо меньших и обещали себя окупить сравнительно быстро, во всяком случае быстрее, нежели новое изобретение, тут и выгодно отличающаяся цена и поставить их можно было в кратчайшие сроки. Главное же, он мог устроить этим строптивицам круглосуточную работу, эдак часов по двенадцать, с пересменами в воскресенье. Ага, рабочий день побольше чем мужикам, чтобы неповадно было.

Что же, нынешние женщины куда более выносливы, чем представительницы слабого пола из мира, Виктора. После родов прошла почти неделя, так что ничего удивительного, что Беляна уже принялась за свои рабочие обязанности, это ему минус, что увлекшись производственными процессами, он не обращал никакого внимания на брожения в поселке. Ведь по сути, сейчас у них была так сказать, тренировка, по устройству поселка на голом месте в кратчайшие сроки. Тут и навыки нарабатывались и сразу примечалось, чего делать не следует, чтобы не переделывать, и то какой инструмент и в каком количестве надобен. Одним словом много чего, так что даже если воевода и не заплатит ничего, что в общем-то сомнительно, то польза от такого пребывания все одно будет большая.

— Ладно, с Беляной еще поговорю. А сейчас, скажи, кто из ребят Сохатовых самый смышленый?

— Хочешь поручить какое дело?

— Хочу. Хочу забрать его с собой в Брячиславль и определить в ученики одному оружейнику.

— Так они вроде все с тобой собираются ехать, а обучение оружейному делу дело долгое, — заволновался Богдан.

Оно понятно, вроде и глава рода есть, и решение принял, ехать в дальние края, вот только, этот мужик не просто оженился на их мамке, а самым натуральным образом проявлял о них отеческую заботу. Как это парнишку несмышленого в большой град отпускать, где соблазнов столько, что и голову недолго потерять, без догляда-то родительского.

— Потому и нужен самый сообразительный, чтобы все хватал влет. Да не переживай ты так, я ить с ним останусь, тоже подмастерьем, так что под присмотром будет

— Хочешь наладить оружейное дело?

— Есть такая мысль.

— То дело не простое. Не потянешь.

— Ты не забыл, сколько раз сомневался во мне?

— Мишку определяй, — нехотя выдал кузнец.

— Младший? Думаешь, потянет?

— Не думал бы, не говорил. Я ить так понимаю, что тебе нужно будет перенять все ухватки, а дальше сам будешь мудрить, как все лучше сделать. А этот как раз самый сообразительный из них и память хорошая. Только тяжко будет без него. Учеников-то прорва, а кому учить.

— Справитесь. Мне одному трудновато будет ухватить всю суть, вдвоем оно сподручнее. Можно бы и из ватажников кого определить, все одно один не поеду, но они все либо из крестьян, либо из охотников, к мастеровому делу никаким боком.

— А как же двое горшечников.

— Богдан…

— А ну да. Нет, ну я к тому, что мастеровые, — вот не хочет мужик отпускать парнишку, хоть тресни. Но тут уж ничего не поделаешь, если удастся его задумка…

— И помни, уже к первому желтеню, мануфактура должна заработать на полную.

— Так ить меньше месяца времени, — возмутился кузнец.

— Знаю, но вам-то нужно учить только инструмент выделывать, а то дело не хитрое. Остальное постигнут позже, постепенно, а вот это первоочередное, через то главная деньга должна прийти.

— Сделаем, — вздохнув, заверил Богдан.

***

После относительно тихого жития в лесной чащобе, шум столицы оглушал. Всюду слышны голоса, крики, смех, скрип колес, топот лошадей, стуки топоров и молотков. Запахи града так же отличны, от тех, что витают в их новом поселке, оно вроде и схожесть есть, ить и там и тут люди проживают, но здесь те ароматы гуще и крепче. Повсюду вдоль заборов трава, деревьев из-за заборов выглядывает множество, но запахи их практически не ощущаются, потому как забиваются иными.

Определяться с ночлегом, Виктор не спешил. Перво-наперво дело, а уж потом все остальное. Время оно вроде к обеду приближается, но с тем можно и потерпеть, завтрак был хотя и из походного котелка, зато весьма обильным, так что до голода еще далеко. Вот только усталость подобралась и требует дать роздых телу, не иначе как почуяв человеческое жилье. Путь до Брячиславля они проделали весьма споро, считай в полтора раза быстрее чем обычные путешественники, отчего ночевать зачастую приходилось в чистом поле, усталость же имеет свойство накапливаться, вот и своевольничала сейчас, требуя к себе внимания. Только придется ей еще потерпеть. Времени совсем нет, оно течет словно вода в решете.

Можно конечно, людей отправить на постой в тот самый постоялый двор, что нынче по новомодному зовется гостиницей, в угоду Великому князю, потому как он перед иноземцами все же пиетет имеет, вот только одному разгуливать по столице не было никакого желания, мало ли. Нет, так надежнее будет, зря он что ли с собой весь старый десяток упер. Сам Виктор обрядился в плащ на западный манер, с высоким воротником, да в шляпу с большими полями, бороду и усы сбрил, от чего его шрамы не так бросались в глаза, а отсюда и вероятность быть узнанным куда меньше.

Иноземная слобода встретила их все тем же шумом, вот только одеяния людей попадающихся по пути, все больше на западный манер. Оно и понятно, место компактного, так сказать, проживания. Тут на одного славена, приходилось чуть не четверо иноземцев. Нигде не задерживаясь, Виктор проследовал прямиком к знакомой лавке оружейника, расположенной на первом этаже небольшого дома. Второй этаж был отведен под проживание. На заднем дворе располагалась мастерская, малая кузня и литейня, такое в жилом доме не обустроишь, больно шумное хозяйство.

— День добрый, мастер Лукас.

— О-о, это вы молодой человек.

— Вижу признали.

— Как не признать. Уверен, что и многие иные вас без труда признают, — внимательно глядя ему в глаза, произнес оружейник.

Понятно. Выходит, дурная слава о нем все еще гремит или по меньшей мере не думает забываться. Плохо. Ему ведь здесь обретаться около месяца, а может и дольше, все зависит от того насколько быстро они управятся. Если конечно, мастер согласится, на его условия.

Тут ведь какое дело. Он собирался запустить свою лапу в секреты старого оружейника, а они, мастера местные, ой как не любили когда в их производственные тайны лезли, оберегали их пуще глаза, что скорее всего было так же немаловажным тормозом в развитии. С другой стороны, они этим зарабатывали на жизнь, а кому захочется плодить конкурентов. Вот взять хотя бы Лукаса, не так чтобы и много покупателей на его револьверы, больно дороги, от того и обычные пистоли и мушкеты ладит. Не совсем обычные, все же работа мастера, но зато значительно дешевле.

— Осуждаете? Поди уж и жалеете, что снабдили меня своим оружием?

— Все зависит от того, что из услышанного мною правда, а что вымысел.

— Правда в том, что я мстил за свою семью.

— И на большую дорогу выходил?

— Выходил. Вот только может ли кто сказать, что я кого иного трогал, кроме гульдов. К примеру, ваших соотечественников из Фрязии, я не раз отпускал с миром, только счастливого пути желал. Понимаю, у вас имеются партнеры из гульдов, но то были наши счеты.

— Были?

— Были, мастер. Были да прошли. В расчете мы.

— Ну и как, легче стало?

— Стало. Знаю, что говорят будто, месть облегчения не приносит, но мне помогло.

— А девочка та, из почтовой кареты?

— А дочка моя, коей и года отроду не было? Бросьте эту тему. Я счет гульдам выставил и плату получил сполна. Теперь их черед, захотят посчитаться, посчитаемся. Только один совет для них есть, коли у вас такие знакомцы имеются, пусть уж сразу наповал бьют, потому как однажды меня уже не добили.

— А замок Берзиньш и церковь?

— Сказал же, хватит о том.

— И все же?

— Слишком многие, прикрываясь моим именем, решали свои проблемы, господин Лукас, может и сейчас, какой Вепрь по Гульдии бродит и грабежи учиняет, убивая всех подряд. Вот вы помянули почтовую карету, и кто мне мог помешать перебить их всех, чтобы никто не мог поведать о том, что это я напал на них? Никто, кроме меня самого. Только однажды я убил всех, когда напал на отряд драгун, но то вои.

— Чем могу быть полезен? — Решил первым соскочить со скользкой темы мастер.

— Решил я отправиться на Длань. Там мне будет куда как спокойнее.

— Спорное утверждение, должен вам заметить, — покачал головой Лукас.

Оно и понятно, слава об этой реке и вольнице на ней была насколько большой, настолько и противоречивой. Дланьцы постоянно жили в состоянии войны, то сами непрерывно совершая набеги, то отбивая оные со стороны кочевников, причем далеко не всегда удачно. Опасное место, хотя и вольное. Ну, почти. Там все же были свои законы и куда как более жесткие нежели у государей. За большинство провинностей придавали смерти лютой, чтобы просто расстреляли или отрубили голову не дождешься, с выдумкой народец.

— Согласен, но тем не менее.

— Хотите закупиться оружием? Должен вас разочаровать, тех образцов, что предпочитаете вы, у меня нет. Они слишком дороги, так что я их делаю только под заказ, но желающих не так чтобы и много, кроме вас только один и был, боярич Смолин, если не ошибаюсь.

Ага. Оценил выходит, Градимир оружие, вполне ожидаемо. Те револьверы Виктору уж не раз службу добрую сослужили, и в грязи валялись, и оземь бряцались, да только ничего-то им не сталось. Виктор оглядел прилавок и стены. Все так. Имеется пара лукасов, в ореховом фуляре, еще три пары пистолей, с богато изукрашенной насечкой и тоже в футлярах, несколько мушкетов, а вот и карабин, под лукасовский манер, перенял все же идею, вот только изготовил все же образец подешевле, чтобы иметь возможность продать. А вот те три мушкета отчего-то отдельно висят. Богато изукрашены, да только и остальные стволы не армейские, серые и безликие.

— А почему те мушкеты висят отдельно?

— То, магазинные мушкеты. Видите у них более массивные приклады, там расположены магазины под порох и пули, кресало обычное мое, только тоже побольше и оно не откидывается, а отталкивается вперед, когда взводишь курок, то кресало под действием пружины само возвращается назад и досыпает порох на полку. Тридцать выстрелов без перезарядки и чистки.

Ого, а у мастера явный прогресс. Револьверы Виктора, только восемнадцать могут дать, потом нужна частичная чистка, хотя бы сухим ершиком, а после тридцати шести, полный абзац, только вдумчивая чистка всего оружия.

— Понятно. Только то оружие для меня бесполезно. Оно требует слишком бережного отношения, для походной жизни и для боя, никак не пригодны.

— Я помню ваши требования, поэтому и говорю, что для вас у меня нет ничего. Но я готов принять заказ.

Выходит западническая солидарность, проявляемая иноземцами в славенских княжествах, не такая уж и крепкая штука. Возможность получить хорошую прибыль, не останавливает оружейника и позволяет снабдить оружием знаменитого Вепря. Это уже хорошо.

— Вы правы, господин Лукас, я действительно хочу сделать заказ. Только он несколько необычный.

— Опять хотите предложить, что-то новое? Появились идеи? — Глазки аж загорелись.

Понятно, что оружие с задумками Виктора получилось дорогим настолько, что покупателя на него днем с огнем не сыщешь. Но видно, что у старика, впрочем не такого уж и старика, лет пятьдесят, может чуть больше, пытливый ум и страстная натура. Любит он свое дело, а таким на месте стоять скучно, они стараются создать что-то новое. Вот хотя бы те магазинные мушкеты. Видно ведь, что все три хоть и немного, но отличаются друг от друга. Вон тот с самым большим прикладом, наверное первый образец, второй уже более прикладистый и аккуратный, что ли, третий сильно походит на второй, но зато с другим кресалом, а значит и иной затравочной полкой. Кстати, на них тоже не больно-то много покупателей, раз уж висят все три на стене. Ведь понятно же, что пока ладил следующий, предыдущий уже висел на витрине. Все же дорогой товар у мастера, а значит и продается тяжко.

— Есть кое-что новое, но мне оно не интересно, а вам, если еще не дошла новость, очень даже пригодится. А вот идея появилась и она вам может не понравиться.

— Хм. Ну давайте с того, что мне может не понравиться.

— Э-э нет мастер Лукас, — шутливо погрозил Виктор, — так не пойдет. Услышите прогоните, а мне потом мучиться и думать как своего добиться.

— Выходит, сначала умаслить хотите, — не спрашивает, просто констатирует и при этом лукаво так смотрит на Виктора, явно принимая правила игры.

— Точно.

— Тогда умасливайте.

— Вы слышали что-нибудь о новых пулях?

— Нет.

— Вот они…

Виктор выложил образцы и рассказал об особенностях пуль Минье и Нейслера, идея Лукасу понравилась, но не сказать, что так уж сильно вдохновила. Оно и понятно, ведь совсем скоро такими пулями будет вооружена армия, а тогда какой уж тут эксклюзив. Правда, теперь можно было сделать нарезной ствол на обычный пистоль и увеличить его прицельную дальность до ста шагов. Но ведь и сам пистоль станет гораздо дороже. Вторая пуля увеличивала прицельную дальность для обычного гладкоствола в двое, против прежнего, не ведя к подорожанию оружия, но это скоро будет повсеместно. Далее последовал совет, по поводу установки кресал самого мастера на обычные пистоли и мушкеты. Тоже не сказать, что от этой идеи тот был в восторге. А чего собственно удивительного, неужели он раньше до этого додуматься не мог, но его оружие все больше не для боя, а для статуса, а задумка хороша именно в боевых условиях. Одним словом все мимо. Что же, попытаться все же стоило. Правда, лучше бы подумать об аргументах мастера заранее, ведь все на поверхности, не пришлось бы сейчас краснеть.

— Выходит, подмаслить вас не получилось. Тогда, вот.

Виктор достал из мешка с которым пришел, деревянный ящик, при виде которого у Лукаса тут же загорелись глазки. Ага. Значит, об инструменте для нарезания резьб ему известно. Ящичек мастер признал сразу, ничего удивительного, деланы-то одним и тем же человеком под один стандарт. Судя по реакции, оружейник либо сразу не сумел оценить новинку отчего и не приобрел ее, пока такие были в продаже, либо ему не досталось. Ведь в настоящее время таких наборов попросту не существовало. Виктор знал, что были те кто пытались его воссоздать, вот только используя образцы сделать это не так чтобы и просто, качество сильно уступало и изделие служило гораздо меньше, а чего вы хотите, контрафакт он и есть контрафакт, у него только одно преимущество, дешевизна. Для создания оригинала нужен токарный станок, каковые имелись только у Виктора. Так что с инструментом, в яблочко.

— Вижу, вам это знакомо.

— У меня есть подобный инструмент, вот только качество, так себе. Признаться, я очень жалею, что не поверил сразу в новинку, а потом было уже поздно. Я давно уже кружусь вокруг лавки того купца, но все безрезультатно. Сегодня даже плохие поделки стоят по стопятьдесят рублей, ведь такие наборы что у вас, просто не купить. Вы хотите его продать мне?

— Это часть договора, — говорить о том, что в скором времени этот инструмент опять появится и в куда больших количествах, Виктор не собирался, к тому моменту когда это случится, он планирует же закончить дела с мастером.

— Какого договора?

— Я хочу заказать у вас револьверный карабин, такой же как у меня, а так же один револьвер.

— А вместо оплаты, вы хотите предоставить этот инструмент? — Недовольство мастера понятно, цена при таком раскладе увеличивается чуть не вдвое.

— Что-то на подобии. Погодите господин Лукас, сначала выслушайте. Вы не просто изготовите это оружие, вы возьмете к себе двух учеников… Да погодите вы. Помимо этого инструмента вы получите двойную оплату за ваши изделия.

— И вы хотите, чтобы я за тройную цену выдал вам свои секреты?

— Понимаю. Что вы скажете насчет пятерной цены?

— Молодой человек…

— Мастер, — подняв руку в примирительном жесте, перебил его Виктор, — давайте будем реалистами. Я не знаю сколько вы продали револьверов старой конструкции, но я знаю точно, что новой вами изготовлено только две пары пистолей и один карабин, итого пять единиц, за два года. Вы считаете, что это много? Я смотрю на ваши образцы и вижу, что револьверных типов у вас мало, а новых образцов и вовсе нет. Появились магазинные мушкеты, подозреваю, что они проще в изготовлении, а стало быть и дешевле. Фактически, у вас нет покупателей на револьверы. Далее. Мне не составит труда разобрать свое оружие и понять его устройство, чтобы потом воссоздать. Здесь все дело только во времени и не более. Эта сделка выгодна нам обоим. Вы получаете свою плату, я экономлю время. Более того, вы не получаете конкурента, потому как оставаться там где до меня могут легко дотянуться мстители в мои планы не входит, а значит я буду далеко от вас. Конечно я буду делать это оружие, вот только покупать его станут дланьцы, а они никогда не будут вашими покупателями. Так что, вы ничего не теряете. Теперь решайте, я назвал последнюю цену.

— Мне нужно подумать.

— Конечно. Я зайду завтра утром. А это, — Виктор положил руку на ящик с инструментом, — пусть останется у вас. Он в любом случае предназначался вам, либо вы его купите, либо возьмете как часть оплаты за обучение, решать вам.

— Как он к вам попал?

— Это имеет значение? Не волнуйтесь, на нем нет ни капли крови, он достался мне абсолютно честным путем.

Теперь предстояло решить вопрос с проживанием. Покинув оружейную лавку он, в сопровождении парней, направился прямиком к постоялому двору, где он в свое время уже останавливался. Однако доехать до нее им было не суждено. Нет, ничего не случилось, если не считать того, что Виктором вдруг овладела паранойя. Ага, вот так вот, то сам черт не брат, то вдруг стал слишком много думать о собственной безопасности. Не сказать, что в нем проснулся страх. Не за себя он боялся. Всякий раз когда мысли сворачивали в сторону смерти, он начинал бояться за свою дочь, у которой в этом мире не было никого, кроме него и случись с ним несчастье, как сложится ее судьба предугадать было просто невозможно.

Поэтому он внезапно поменял направление и двинулся к рыночной площади. Все просто. За какие-то копейки можно было снять небольшое подворье, где-нибудь в мастеровой слободке, по этой дорожке он уж хаживал и преимущества такого жилья ему были прекрасно знакомы, оно конечно столица, но уж за рубль они точно, найдут требуемое. В этом случае он выигрывал сразу по нескольким пунктам, это и дешевле, и охрану организовать куда как проще, и от случайных встреч можно было уберечься с куда большей гарантией. По кабакам и иным увеселительным заведениям он шляться не собирался, как говорится — работа-дом, дом-работа.

В том, что мастер примет его предложение, Волков не сомневался ни на мгновение, тот по сути и выбора-то лишен. На сегодняшний день технологии не столь уж мудреные, и разновидностей сталей не так чтобы и много, их считай что и нет. Оружие изготавливается только из двух сортов. Сальджукская оружейная сталь, это тамошний булат, процесс получения весьма трудоемкий, требующий многократной, до пары сотен циклов проковки. Идет на изготовление в основном клинков, но делают и мушкетные стволы, но только очень дорогие, эксклюзив. Второй, вязкое железо, это куда как проще, хотя и уступит по качеству первому, но основная масса стволов именно из него и делается. Вот у Виктора например такой и есть, от гладкоствола его отличают более толстые стенки. Так что, по сути, остается только механика, которую повторить не так чтобы и трудно, но разбирательство, что да как делать, может занять неприлично много времени, которого не было Ну, о том уж говорилось.

Как он и ожидал, долго мучиться с поиском постоя не пришлось. Почти сразу нашлась одна разбитная бабенка, которая сдавала в наем домик с подворьем и постройками. Обычно она имела дело с залетными купцами, которым не хотелось слишком много тратиться на постоялые дворы, так что за месячный постой она взяла рубль. Это не расстроило Виктора, потому как все одно дешевле, чем проживание одиннадцати человек в гостинице. В последнее время, он был вынужден куда более внимательно следить за своими финансами, уж больно большими тратами ему обошлось это переселение и обустройство мануфактуры.

Устроились вполне прилично, домик хотя и не большой, легко вместил их всех, тем более трое всегда бодрствовали, охрана была круглосуточной, все снаряжение в постоянной готовности. Трое же всегда выступали в качестве сопровождения и находились с учениками в мастерской оружейника. Да-да, мастер Луксас дал-таки свое добро на обучение Виктора и Мишки. Не сказать, что он не был удивлен составом учеников, он мог подумать о ком угодно, только не о самом Волкове и каком-то мальчишке.

Виктор справедливо рассудил, что если будет кататься туда сюда, то толку от того будет мало. Сам путь был далеко не близким, так что вскоре по приезду, ему предстояло бы уже двигаться в обратном направлении. А так и время экономится и он сам влезет в процесс изготовления оружия, а значит по ходу, пока будет корячиться, придумает как лучше автоматизировать какие-либо процессы. Ленивая натура представителя более позднего времени и знакомство с механикой, будут неплохим в том подспорьем. Так что, если будет возможным внести какую механизацию, а в этом он не сомневался, то никто лучше него с этим не справится.

Проектирование и изготовление новых станков должно было вылиться в круглую сумму, так что он невольно начинал задумываться, а удастся ли ему заработать, за оставшееся время или это так и останется лишь намерением. Ведь вполне могло получиться и такое, что у него ничего не выйдет. Но самое главное, все, что он тут сейчас напридумает, не принесет с собой ровным счетом ничего кроме трат, потому как стоить будет дорого и окупится, только при массовом производстве. А когда удастся наладить то производство, одному богу известно. Но если удастся… Это будет джек-пот! Он сможет производить куда более сложное и дорогое оружие в больших объемах, чем сейчас обычные мушкеты и пистоли. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.

Для ватаги потянулись нудные и однообразные дни. Беспрестанные караулы, сопровождение атамана в мастерскую, нудные дежурства во дворе мастерской, пока тот вместе со своим малолетним помощником работали по заданию мастера Лукаса. Скука одним словом. Хоть бы какое нападение или на худой конец драка какая приключилась. Даже в кабак ходить не дозволялось. Выпить это пожалуйста, когда свободен и только втроем, это если по серьезному, но просто напиваться на снимаемом подворье не интересно. Не возбранялось пиво в небольших количествах во время еды, которую так же готовили сами. Хорошо в воскресенье, за это дело брался сам атаман, у него получалось на удивление вкусно.

А вот Виктору и Мишке скучать не приходилось. Господин Лукас нагружал их по полной, предоставляя заготовки и объясняя, что и как следует сделать. Им оставалось только проявлять усердие и старание, потому как халтуру тот не принимал. Хорошо хоть Виктору удалось его убедить, что в декоративной насечке он не нуждается, его интересует только практическая сторона, чтобы все работало так как и положено. К концу первой недели, у Виктора уже появились три части, которые можно было изготовить методом штамповки, только на них экономилась неделя. Две из них холодным методом, одна горячим. На горячую нужно было штамповать барабаны. Хорошо уже то, что для всего этого было достаточно одного пресса, правда придется менять пуансон и молот, иными словами рабочие части пресса. Заниматься изготовлением отдельных прессов, под отдельные детали имело смысл только при поистине массовом производстве, о чем он пока не думал.

Когда дело дошло до стволов, Волков воочию убедился насколько сложен в изготовлении этот основной элемент огнестрельного оружия. Сначала металл раскатывали в полосу, затем разогревали и по спирали, внахлест, наматывали на гладкую оправку, стальной стержень диаметром чуть меньше того, который нужно было получить, при этом проваривая его ковкой. На эту процедуру Виктору и Мишке позволено было только смотреть и задавать вопросы. Работа была тонкой и требовала мастерства, которое за месяц никак не получить, но ведь они хотели знать, вот теперь знают. Теперь было понятно, отчего калибр применяемый Лукасом был наименьшим, меньше таким методом сделать просто не реально, само то, что ему удавалось таки добиться подобного было уже удивительным.

Да Виктор теперь знал, то о чем раньше только слышал. Он точно знал, что этот метод ему не годится. На изготовление пары стволов, для карабина и револьвера понадобилось четыре дня. После поковки пришел черед сверления под нужный диаметр, допотопное сверло срезало все неровности и огрехи, затем наступал черед развертки, далее шлифовки, в несколько этапов с каждым разом применяя все более мелкую фракцию полировочного порошка.

Само собой вспомнилось по сути факультативное занятие в техникуме, по глубокому сверлению. Стволы здесь не сверлили, а сваривали, но ведь это не значит, что он не может рассверливать. Он учился довольно хорошо, любил все потрогать своими руками, а потому помнил все не плохо. Правда каким образом можно изготовить подобное сверло он не знал, но всегда можно что-то придумать, потому что такая скорость выполнения работ, это мягко говоря ни о чем.

После того, как требуемая гладкость была достигнута, Лукас приступил к устройству нарезов. Добивался он этого холодной ковкой, при помощи двух оправок, внутренней, с зеркально нанесенными нарезами, прикрепленной к стержню, длиннее ствола и двух внешних, с полукруглыми выемками под внешний диаметр ствола. Оправки были небольшой ширины и расположены точно друг напротив друга. Ствол насаживался на оправку с нарезами, при этом ложась на одну половину внешней оправки как на наковальню и прикрываясь сверху второй половиной имеющей, направляющие стержни входящие в отверстия на нижней, чтобы не соскальзывать. А дальше. Дальше только сила и мастерство молотобойца и мастера проталкивающего ствол и продвигающего внутреннюю оправку по длине ствола, вернее она-то оставалась на месте, двигался сам ствол, при этом проворачиваясь вокруг оси, на угол задаваемый нарезами на оправке. Работа эта заняла весь световой день и разумеется не была непрерывной. Когда же по окончании Волков поглядел во внутрь, то прямо-таки поразился — его взор выхватил гладко полированный ствол с аккуратным и ладным винтом нарезов, разве только не хромированный.

Далее он и Мишка пыхтя попеременно вращая ручку точила наводили внешний лоск на тех стволах. Круг из мягкого песчаника стачивал все неровности и шероховатости, придавая уже практически готовому стволу гладкую форму. После этого следовало бы приступить к насечке и украшению, но это пропустили. Вот чего не стали пропускать, так это клеймо мастера, ученики неумехи только придали внешний лоск, остальное же работа оружейника и его подмастерья, дюжего фрязича.

Все эти дни, возвращаясь на подворье, Виктор неустанно насиловал свою память, стараясь вспомнить все о глубоком сверлении, а так же всячески прикидывая, как механизировать процесс изготовления деталей. Постепенно у него получился чертеж пресса, а так же трехсекционного молота, для проковки нарезов. Хорошо бы, четырех, но тут он пас, потому как не знал, как обеспечить одновременный удар по всем частям. С тремя же все было более или менее понятно: нижний неподвижный, он же наковальня, два подходят сверху и под углом, по которым бьют молоты, двигающиеся по направляющим, поднимаемые и отпускаемые одновременно, единым механизмом. Подача ствола при помощи бабки, где ствол закреплен жестко, сама же бабка вращается вокруг своей оси. Одним словом очень похоже на его токарный станок, только функции у него иные и ни для чего другого он применяться не может.

Сверло, насколько он помнил должно быть прямым, с выбранной четвертью по оси и на всей длине. В остальных трех четвертях имеется сквозное отверстие, через которое под давлением подается охлаждающе-смазывающая жидкость, можно и воду, но лучше масло. Вот как получить это самое отверстие он не знал. Однако, подумав, решил, что тонкой трубки из бронзы, которая ляжет в угол проточки на сверле, будет достаточно. Диаметр будет порядка двенадцати миллиметров, меньше это уже слишком сложно, так что места для отвода стружки с избытком масла, будет вполне достаточно. Правда, масло это дорогой продукт, но можно будет внизу устроить поддон, так что все стечет туда, затем его отфильтровать и как минимум две трети, можно использовать повторно.

По его прикидкам, качества тех стальных прутов, что поставляет Лис, будет вполне достаточно, так как работать придется с вязким железом, которое значительно уступит стали по прочности. Для сверления можно будет использовать и их токарный станок, при этом сверло будет неподвижным и только подаваться бабкой вперед, а ствол зажатый в суппорте, вращаться. Хм. Должно получиться. Вот ей-ей должно. А тогда за день один человек может изготовить около десятка заготовок стволов, а если работать в две смены, то и все два. Да здесь такие объемы никому и не снились!

Наконец дошло дело и до крепления ствола к рамке. Если к своим системам, мастер приваривал верхнюю планку, то здесь на месте посадки ствола имелось широкое кольцо. Лукас его разогрел, а потом насадил на него холодный ствол, слегка оправил кольцо и дал остыть. Все, приходи кума любоваться.

Но Виктору это опять пришлось не по нраву. Дело в том, что нарезы у таких стволов имели плохую привычку стираться и довольно быстро. Вот, к примеру, его ствол уже нужно было менять, причем как на карабине, так и на кольтах, остальные же механизмы были в порядке. Вообще-то оружие здесь служило весьма долгий срок и даже передавалось по наследству, однако не время определяет срок службы, а частота использования. Стрелять столько, сколько это делал Виктор и его люди, никому и в голову не приходило еще бы, переводить дорогой порох, на какое-то баловство.

Кстати, воспользовавшись своим пребыванием здесь, он проделал операцию по замене стволов, при этом сумев таки угодить мастеру, когда тот увидел его прицельную планку на карабине. Виктор без лишних разговоров объяснил, как именно производилась пристрелка, за что мастер остался благодарен, тем более, что ему позволили скопировать изделие, не затребовав за это плату. Стволы изготавливает один и тот же оружейник, так что большой разницы в стрельбе не предвидится и эта планка вполне подойдет даже на систему самого Лукаса, правда при условии, что он сделает оружие под пулю Минье, иначе все сначала.

Однако наблюдая за процедурой реставрации, он пришел к выводу, что ствол все же нужно сажать на резьбовое соединение, а чтобы исключить само-откручивание, зафиксировать его шпонкой, которую потом заклепать. Оружие после смены ствола можно и по новой пристрелять, зато не нужно будет менять его на новое, что и проще и дешевле.

***

Толи его никто не признал, все же в столице Виктор старался лишний раз не отсвечивать, толи никто не решился связываться с человеком, которого всегда сопровождало минимум трое до зубов вооруженных бойцов, а может просто не успел, но пребывание в столице прошло без происшествий. К началу осенней распутицы отряд благополучно вернулся в поселок. Люди были изрядно измучены, Волков гнал вперед, давая роздых только лошадям, отводя на сон не больше шести часов, отчего зачастую приходилось становиться биваком в чистом поле и обходиться без горячей пищи. Он буквально физически ощущал как неудержимо течет время и течение это было весьма быстрым.

В поселке, хвала Отцу небесному, все было ладно. Поначалу сочувствовавшая попавшим в неволю Беляна, а то как же иначе, сама хаживала по той дорожке, взяла таки бабье племя в оборот и теперь держала их в ежовых рукавицах, не давая распоясаться. Появился сруб, в котором установили ткацкие станки и теперь все были при деле, выдавая готовую продукцию.

Посещение Лиса перед отъездом Виктора в столицу, тоже не прошло даром. В настоящий момент в поселке не было недостатка в сырье, хватало и нитей, для ткачих, и заготовок, для токарного цеха, вышедшего на полную мощность. Причем никакая распутица не грозила оставить работников без занятия, все было завезено с изрядным запасом. Купец уже забрал первую партию инструмента и был приятно удивлен объемами.

— Он как увидел, сколько мы тут наворотили, так чуть за голову не схватился. Говорит, что эдак мы ему всю торговлю порушим, потому как цену можем сбить, — улыбаясь во все тридцать два зуба, рассказывал Богдан. — Но потом успокоился и сказал, чтобы ладили столько, сколько сможем, мол он все пристроит в лучшем виде, правда деньги у него столько не было. Но я как ты и велел, отдал ему все, частью вместо платы за сталь, а частью в расчете, что он потом восполнит, — Богдан вопросительно посмотрел на Виктора, но получил только одобрительный кивок. — Я так понял, что он часть собирается гнать к западникам. Правда, был недоволен, что клеймо мы изменили. Сказывает, что к тому клейму отношение уж иное.

— Тут ничего не поделаешь, — умиротворенно баюкая дочку и не отводя взгляда от спящего младенца, ответил Виктор, — попривыкнут к новому, тем более качество то же. Или нет?

— За работу не переживай. Главное, чтобы купец из нужной стали пруты поставлял, а тут все ладно будет. Мужики уж приноровились. Что иное, пока дуболомы, но эту науку постигли добре.

— Вот и ладно. А насчет клейма, тут ведь дело какое, мы сколько деньги заработали, а в казну ничего не обломилось. Как прознают, что укрыли, так нам мало не покажется. Лис то тоже понимает, а потому чую, что основное пойдет к западникам и в империю, да еще и контрабандой, ему с серебром расставаться тоже не блажит. Так что у западников наш инструмент будет куда как дороже, он ить не отдаст ниже той цены, что установил, даже контрабандистам.

— Он такой, своего не упустит. Я чего подумал. А что если нам самим продавать наш товар? Ить сколько на нас зарабатывает аспид.

— Каждый должен заниматься своим делом. А если честно, то некогда мне то на свои плечи взгромождать. У меня опять головушка полна всякого разного. Так что, готовься, как наладится зимник, отправишься в путь дорожку. Как, Беляна, отпустишь суженного?

— Оно бы… Но ить ты не спросишь, все одно ушлешь.

— Ушлю, — вздохнул Виктор. — То нужно и мне и вам, чтобы потом крепко встать на ноги, мне там, вам тут. Ничего, вначале всегда так тяжко, а как наладится все, то и жизнь станет поспокойней. Эвон как в поселке у нас, то дым коромыслом стоял, а сейчас вполне себе пристойно и дело у всех есть и жизнь наладилась сытая. Только тут все не наше. Так что все еще будет, только потерпеть надо.

— Да чего ты меня уговариваешь, — разулыбалась женщина, — нешто дура какая неразумная. Понимаю чай все.

— Кстати, Богдан. Я так разумею, что не у всех мужичков одинаково получается, есть и те кто похуже.

— Ясное дело.

— Тогда думу имей. Нужно начинать лить гранаты и мины, да остальное все ладить. Так что отбирай на то людей. Когда в Рудный направишься, дам тебе чертежи миномета, нужно делать из железа.

— Нешто воевать опять собрался?

— Там все может быть. Один мудрец сказал — хочешь мира, готовься к войне. Золотые слова. С местными и договориться можно, нам найдется, что им предложить, только дурень может называть всех дикарями неразумными. Разум у них есть, так что человек он завсегда свою выгоду рассмотрит. Как поймут, сколь можно будет получить от торговли с нами, так и сами потянутся. А вот западники, нам точно житья не дадут. Не захотят они, чтобы мы в Новом Свете закрепились. Вот только людям о том сказывать не надо, не то решат, что Длань она и поближе и породнее будет, опять же славенами населенная.

— Стало быть, сказывать им, что все благостно будет?

— Именно так и никак иначе. Конечно, будет тяжко, да только уверен, что все одно лучше, чем было у них раньше.

— А можа она, Длань-то и впрямь поближе будет?

Показалось или кузнец с надеждой вопрошает? Да нет, не показалось, именно что с надеждой. Выходит, хочется ему остаться с Виктором, вон и Беляна, как-то особо стрельнула глазками, обоюдное получается желание. Ее понять можно, мальчики все как один отправляются за океан, мало ли, что уж почитай мужи взрослые, для мамки они завсегда чада. Богдан похоже имеет думу и насчет парнишек, успел все же прикипеть, и к Виктору тянется. Вот только есть одно 'но', для малышки это было слишком опасное путешествие.

— В том-то и дело, что поближе, а мне нужно подальше.

Виктор не обманывал себя и всегда имел ввиду своих благодетелей, и намек их уловил хорошо. Так что, слово там или нет, но ему явно дали понять, лучше бы держаться подальше от Старого Света. А потом, в последнее время его все больше и больше одолевали кое-какие мысли и начала вырисовываться цель, пока туманная, больше ощущения, но ему хотелось уже нечто большего чем просто безбедная старость, а Новый Свет он и есть новый, он лучше всего подходит для этого, там нет ничего устоявшегося, там все только нарождается и формируется.

На следующий же день, Богдан начал трудиться буквально надрываясь, чтобы поспеть везде. Он нужен был для организации производства мин и снарядов. Он нужен был на прежнем производстве, необходимо было убедиться, что все будет работать так как надо. Он нужен был Виктору, приступившему к изготовлению прототипов будущих станков. До установления зимника необходимо наладить работу, чтобы в его отсутствие все продолжало работать как хорошо отлаженный часовой механизм.

Виктор тоже спешил и эта торопливость обуславливалась не только отбытием в Рудный Богдана, которому предстояло сделать там большой заказ, на немалую сумму, она скорее всего еще больше возрастет из-за срочности. Немаловажным было то, что не все можно было закупить, на это попросту могло не хватить денег, ведь одного только пороха нужно было прямо-таки огромные запасы. Впоследствии будет налажено его производство, но нельзя было ставить себя в зависимость от наличия этого стратегически важного продукта.

Закупать его было слишком дорого, так что Волков решил его попросту прихватизировать все у тех же гульдов. Нанести последний визит вежливости, так сказать и плевать на все запреты. Но на этот раз он будет действовать аккуратно, исподволь, ни коим образом не засвечиваясь. Ему нужен только порох. Со всем остальным можно разобраться и честным путем.

Удивительное дело, при мыслях о еще недавно, столь ненавистном племени, он вдруг обнаружил, что его больше не душит всепожирающая, холодная и расчетливая ярость. Нет, он не возлюбил их, но это уже было не то. В той прошлой жизни, Виктор не любил кавказцев, однако это не заставляло его желать их крови. Он вполне мирно и на равных общался со сверстниками, спокойно воспринимал то, что знакомые кавказцы называли его братским сердцем. Просто никогда не доверял и не оборачивался к ним спиной, ожидая, что они вполне способны ударить в спину. Своя кровь и своя вера для них значили все же больше, чем дружба с иноверцами. Можно ли их за это винить? Пожалуй, что и нет. Такому можно только позавидовать.

Вот и гульдов он стал воспринимать подобным образом. Неужели бабка была права и он излечился? А как же тогда тот бой, у Обережной? Ведь тогда он не просто бился, не просто потерял над собой контроль в пылу схватки. Нет, он упивался боем, а главное тем, что вокруг текут потоки гульдской крови, обагрявшей его все больше, с каждым новым убитым или раненным. Сейчас он уже отчетливо отдавал себе в этом отчет и поручиться, что подобное не произойдет когда он окажется в Гульдии, Виктор не мог. Или все же мог и его окончательно отпустило? Тут дело такое, пока не проверишь, не узнаешь.

На удивление работа продвигалась быстро. Волков даже старался об это не думать, чтобы не приведи Бог не сглазить. Сверло изготовили сразу. Сначала обточили стальной прут под нужный диаметр, затем на фрезе выточили четверть, Виктор мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Для проточки мечиков совсем не нужны большие размеры станины, но в свое время он озаботился большим запасом, так на всякий случай, а оно вона как, пригодилось. Трубку сладили из медной полосы, свернув ее на оправке, а затем пропаяв продольный шов оловом. С подачей масла под давлением тоже трудностей никаких, обычный шприц, хотя и большого размера, с манжетой на штоке из куска кожи и с грузом на обратной стороне. Получилось несколько громоздко и неказисто, не без того, но и иначе никак, процесс сверления должен быть непрерывным, а значит и масла должно хватить с избытком.

Заготовку под ствол изготовили самостоятельно, выковав ее из куска вязкого железа, а затем обработав на станке. Неудобство было в том, что под это занятие приходилось отвлекать оборудование от производства основной продукции, но тут уж никуда не денешься. С другой стороны, не сказать, что это было критичным. Уже через три дня приступили к сверлению. Вот тут пришлось попотеть, пока удалось вычислить нужный угол заточки сверла. Хорошо все же, что Виктор в свое время не просто посещал училище, чтобы получить корочку, а действительно учился в удовольствие и с интересом, поэтому очень многое угнездилось в его голове.

С первым стволом они промучились два дня, но зато второй был готов уже через четыре часа. Токарный станок вполне справился с поставленной задачей. С подачей сверла возникли трудности, потому как нужно было обеспечить подачу с постоянным давлением и скоростью, что весьма сложно вручную. Пришлось покорпеть с устройством привода, что было устроено через неделю, но опять возникла сложность. Ветряной привод не мог обеспечить равномерного вращения несмотря на устройство стабилизирующее разворот лопастей. Значит нужно думать о водяном приводе, как иначе добиться ровной работы Виктор не представлял. Таких сложностей не возникало при наружной обработке деталей, все же глубокое сверление оказалось делом куда более сложным и требующим гораздо большей точности.

С молотом удалось закончить уже после того, как установился зимник. Рабочие части молота вполне смогли изготовить своими силами, на имеющемся оборудовании, вот только собранная в основном из деревянных частей конструкция смогла осилить изготовление только одного ствола, причем приемлемое качество получилось лишь у первой половины, дальнейшая работа являлась явным браком. Станок успел разболтаться и о точности работы можно было позабыть. Не сказать, что Виктора это расстроило, неудачу он списывал на ненадежность конструкции, массивная станина из металла должна была решить эту проблему.

Богдана он провожал испытывая полное удовлетворение. Даже если не удастся наладить производство оружия, в чем он искренне сомневался, можно было взять на себя поставки стволов. Весьма прибыльная статья, если учесть, что за сутки один станок и два рабочих могли выдать не два десятка стволов, как он думал изначально, но однозначно больше дюжины, а пара станков так и около трех десятков. Весьма впечатляюще.

Его планам выдвинуться одновременно с кузнецом, осуществиться было не суждено. Смолин старший все еще не появился и его можно было ждать со дня на день, если тот решит оставить мануфактуру и продолжить выпуск инструмента, то было самое время для инспекции. Рабочих-то можно было подготовить и за месяц, Виктор не планировал проводить полное обучение, пусть до всего доходят своим умом, а вот станки заказывать было бы уже и пора. Вряд ли боярин захочет обменять новые станки на уже побывавшие в употреблении, значит необходимо демонтировать старые и смонтировать новые, да еще и изготовить для каждого из них приводы. Одним словом время уже пришло и дальше затягивать с этим было нельзя.

Воевода появился через неделю после отбытия Орехина. Виктор не скрывая ничего показал весь процесс производства, и амбарные книги в которых была записана вся бухгалтерия. Глядя на эти толстые книги со страницами из бумаги низкого качества, он мысленно представлял бухгалтерию из оставленного им мира. Не сказать, что Волков в этом разбирался, но пару раз ему доводилось посещать финансовую святая святых предприятия. И бумаг, и персонала там было куда как больше. Но несмотря на кажущуюся простоту, в нескольких толстых книгах было учтено все, от последнего гвоздя, до последней копейки.

Единственно о чем он умолчал, так это о намерении начать производство оружия. Ни к чему попусту трясти языком, он и без того, отдает в его руки весьма выгодное производство. Настолько выгодное, что тот уже через несколько лет сможет в значительной мере увеличить родовую казну

Разумеется Добролюб говорил воеводе о том, что он ожидает большие прибыли, но так говорят многие начиная новое предприятие. Отчасти чтобы уверить в том самих себя, отчасти пребывая в уверенности, что иначе и быть не может, отчасти испытывая желание пустить пыль в глаза остальным, мол знай наших. Однако то, что увидел Смолин, его действительно поразило. Такой колоссальной прибыли он просто не ожидал, а бывший скоморох как видно не то что не приукрасил, а даже приуменьшил возможности новой мануфактуры.

Воевода настолько проникся новшеством, что даже решил было, тут же направить людей для обучения. А чего откладывать в долгий ящик. Видя блеск в глазах прекрасно владеющего собой боярина, Виктор даже подумал о возможности нарушения тем своего слова. Здесь пахло очень большими деньгами, так что было возможно все.

— Не думаю, что есть необходимость присылать твоих людей сейчас, батюшка воевода.

— Отчего так? — Вскинул бровь Смолин, устремив на Виктора внимательный взгляд.

— Людей мы успеем подготовить и за месяц, так что нет необходимости сейчас толкаться задами.

— А установить станки?

— И наши станки разберем и твои установим, причем твои людишки и будут участвовать в установке, вместе с моими. Так наука лучше дойдет, опять же поймут и устройство механизмов. Ты вместе с ними сразу и приказчика присылай, что ведать мануфактурой станет. Я думаю, что к началу Кветеня самое время будет, чтобы к Травеню все было закончено. Нам ить уже нужно будет сворачиваться и направляться в Астрань, чтобы на корабль грузиться.

— Ладно. Ты наверное лучше знаешь, как тут должно быть.

— Не сомневайся воевода. Покуда твоя мануфактура не заработает, мои мастера тут побудут и за всем приглядят. Сам я как ты понимаешь все осилить не смогу.

— Это понятно, эдакую махину нужно доставить до Астрани, тут такой караван получится, что залюбуешься. Я гляжу скотины изрядно у тебя.

— И еще будет и скотина и подводы, ить там неоткуда взять будет.

— Хм. Так тут тогда под тебя только отдельный корабль нужен будет.

— А разве Великому князю не все едино, ить главное, чтобы людишек поболе отбыло в Новый свет, а с одним мною или вольными, то ему без разницы. Да и не займем мы весь корабль.

— То так, да только кроме твоего скарба, туда еще и товары будут направлены, и иные грузы, в коих там нужда великая, а ты эдак чуть не все трюмы займешь. Ладно, время пока есть, над тем еще помозгую. А чего это ты тут еще и ткацкую мануфактуру затеял?

— То не мануфактура, а слезы одни, воевода батюшка, от нужды и завел. Бабы извели в конец, пришлось думать как из занять, чтобы мысли дурные в голову меньше лезли, ить смуту развели, что промеж собой, что мужей подбивали. А тебе, коли захочешь тут мануфактуру ткацкую ладить, посоветую иноземные станки покупать, один такой, четырех а то и пяти таких станков стоит, и народу для них меньше нужно.

— А сам-то отчего наши старинные славенские поставил?

— Дак цели у меня совсем иные, да и не успели бы они себя окупить, времени-то у меня и вовсе нет, а тебя никто не торопит и при деле все будут и копейка отовсюду пойдет.

— Разумно. Пожалуй, в твоих словах резон не малый есть.

— Только воевода, коли решишь ставить мануфактуру, нужно бы человечка в Рудный отправить. Я туда Богдана, кузнеца своего старшего, услал заказывать части на станки, ить там неоткуда брать будет, как нужда приключится. Так что пока он там, то закажет все необходимое и еще до распутицы доставит сюда.

— Я вот что думаю. А не может так случиться, что в инструменте том вскорости надобность отпадет? Ить вона сколько ладишь.

— Воевода, этой мануфактуре не покрыть потребностей даже Брячиславии, а сколько еще государств имеется.

— Узнавал я, ладят такой инструмент, не так чтобы много, но ладят и ценой он подешевле.

— Верно. Вот только тот инструмент отличается от этого, как клинок булатный от клинка из дурного железа, как работа доброго мастера от работы подмастерья. Без таких станков доброго инструмента не сладить, так что будет спрос, не сомневайся, даже если в десятеро против нынешнего делать станешь, в накладе не останешься, в том голову готов прозакладывать. Тем паче, что я могу и человека присоветовать, коий может наладить продажу всего, так что и голова твоя болеть ни о чем не станет. То не безызвестный тебе купец звонградский Лис Отряхин. Можешь его к себе призвать и поспрошать о том. Я-то уеду, а он останется, так что и веры его словам у тебя поболе будет.

— С чего это ты взял, что у меня к тебе веры нет?

— Прости воевода.

— Прощаю. Но на будущее уразумей, мне без разницы где ты окажешься, коли что недоброе умыслишь против рода моего, слово батюшки более не властно будет надомной. Теперь далее. Во сколько тебе обошлось все это строительство? Показывай, ить уж все посчитал. Изрядно, — вскинув домиком брови озадачено произнес боярин. — Не хмурься. Получишь все сполна. Вот только если еще чего удумаешь, прежде спроси.

— Тогда может сразу.

— О как. Говори.

— Хочу по весне сладить водяное колесо, вон там, ниже поселка. Я так разумею, что если у меня ничего не сладится, то ты все едино тут сможешь поставить лесопилку. Строевого леса тут много, так что на пользу будет.

— Еще что удумал?

— Удумал, да только той уверенности как с этим нет, может и не получится. Земля же твоя, без твоего ведома ладить не получится.

— Лес взять позволяю, постройку тоже, но за то деньгу уж не получишь.

— Благодарствую, воевода, — а что он еще мог сказать, только поблагодарить.

Виктор все же решил попробовать новый станок для сверления стволов попробовать от водяного привода. Напор воды постоянный, от того станок будет работать ровно, и качество будет куда как лучше.

Воевода уехал довольный инспекцией. Виктор испытывая не меньшее довольство остался. Впрочем, ненадолго. Время уходило неудержимо, так что следовало торопиться, впереди было слишком много дел.

***

Господи, что творится в Гульдии в последние годы. То по стране рыскал ненасытный Вепрь, от которого беды ждал каждый. Умники могут рассуждать сколько угодно, но в их селении никто не сомневался, что замок их барона вознес на воздух именно этот славенский зверь, уничтожив всю роту драгун. Никто не спасся, ни ветераны прошедшие сквозь горнило нескольких войн и множества схваток, ни прислуга, ни сам молодой барон Берзеньш. Этот зверь затмил собою всех самых прославленных разбойников.

Но эти, хвала небесам, гульды, правда лица у них закрыты платками, но сомнений нет, это его соплеменники, а главарь, судя по выговору, тот и вовсе родом из столицы. Значит и уговориться с ними можно, это не кровожадные славены, которые убивают всех подряд без разбора. Но как они могли отважиться напасть на его дом. Конечно, из-за своего ремесла он вынужден проживать на окраине, тут и близость реки необходима, чтобы мельница работала и изготовление пороха дело не безопасное, так что соседи подворья свои поставили все же подальше от него. Но не настолько, чтобы напасть вот так, без опаски.

— Погреб пуст, нашли только два малых бочонка, — наклонившись к самому уху Виктора, скорее выдохнул, чем произнес, Зван.

В ответ Волков только согласно кивнул. Что же вполне ожидаемо. Нет, надежда затариться высококачественным порохом все же была, но не так чтобы он сильно на это рассчитывал. Зима, река встала, замерла и мельница, без которой о больших объемах производства и речи быть не могло. Так что мануфактура в настоящий момент простаивала, прежние же запасы были вывезены с наступлением холодов. А и то, нечего стратегическому припасу храниться в частных руках. Та же пара бочонков объяснялась скорее всего тем, что не желая попусту терять время, хозяин все же продолжал изготавливать малое количество, чтобы сбывать его контрабандистам.

В любом случае, основную добычу он собирался взять в другом месте. Была одна наработка. Виктор решил совершить этот налет именно по той причине, что у него образовался запас по времени. Кстати, затея была довольно опасна и несмотря на то, что все было продумано, результат мог оказаться весьма непредсказуемым, все же рота солдат. Зато вопрос можно было закрыть разом. Сомнительно, что можно надеяться на повторение сценария прошлой зимы. Тогда гульды забили свои арсеналы в приграничных областях до отказа, только так можно было объяснить тот склад на мануфактуре заполненный бочками с порохом. Устраивать же налет на гарнизон… По большому, при нападении на замок им несказанно повезло, на повтор подобного лучше не рассчитывать.

Свободно на гульдском говорил только Волков, остальные использовали лишь те фразы из своего небогатого словарного запаса, которые научились проговаривать чисто. Лица прикрыты, бороды сбриты, хотя на морозе это скорее минус, одежда гульдская, в меру ношенная, так что признать в них славен мудрено. И судя по виду пленников, никто так и не признал.

На подворье, которое он выбрал в качестве цели, находилась только дюжина домочадцев и слуг, поэтому всех удалось скрутить относительно просто и быстро. Перебить пришлось только четверых матерых псов, с кторыми договориться ну никак не получилось бы. Вышла кое-какая потасовка, не без того, но в общем и целом все прошло тихо и без смертоубийства, насчет чего Виктор предупредил всех особо, бить крепко но не насмерть и не покалечить. Оно конечно, нельзя столь сильно ограничивать людей во время боевой операции, но с другой стороны и воев тут не было, лишь обычные обыватели. Обособленность подворья сыграла им на руку, никто тревогу не поднял.

Разумеется риск. Но если удастся наладить производство револьверов, то без этого пороха ему не обойтись. Опять же все оружие его ватажников имели особые кресала, которым так нужно было именно это зелье, сгорающее практически без остатка и оставляющее меньше копоти.

— Гадаешь старик, чего нам понадобилось?

— И в толк не возьму, отчего господину вознамерилось нападать на меня. Здесь вы не найдете ни серебра, ни тем более золота.

— У человека занимающегося изготовлением пороха, да еще и такого славного, найдется и то и другое. Но твоя правда, не столько сколько у знатного дворянина и нападать на твое подворье риск, который может не окупиться. Но ведь это смотря что искать. Нужное мне у тебя есть.

— Что же это, господин?

— Знания старик, знания. Я не стану тебя пытать, куда ты спрятал свое богатство, не стану забирать ничего из твоего имущества, все твои домочадцы перед тобой и за исключением пары шишек и синяков иного ущерба не имеют. Так все и останется, я заберу только порох и знания, если ты поделишься ими со мной. До рассвета еще далеко, так что время есть. Ох старик, не советую запираться и играть в молчанку, — перехватив насупленный и упрямый взгляд главы семейства, устрашающе произнес Виктор. Но затем его голос изменился. Теперь он словно пытался вразумить неразумного. — Понимаю, что это твой семейный секрет, но подумай, стоит ли его уносить с собой в могилу. Ведь ты не просто умрешь, а сначала увидишь как всех твоих домашних спровадят на тот свет. Поверь, оно того не стоит, я знаю.

— А почему тебе не убить нас, когда я тебе выдам секрет? — С вызовом произнес пленник. Хм. А дедок с характером.

— Ты видишь наши лица, старик? А зачем нам их скрывать, если мы все едино вас убьем и никто не сумеет нас узнать?

Старик внимательно посмотрел на вожака налетчиков. Тот был закутан в платок так, что только глаза и видны, причем один закрыт черной повязкой. Либо он лишился его, либо решил выдать себя за одноглазого, примета заметная, иди потом ищи одноглазого, когда у него оба на месте. Да, скорее всего так и есть, они всячески пытаются остаться не узнанными, вон даже никто друг к другу не обращается по именам. Значит это кто-то из конкурентов.

— А откуда мне знать, что это не уловка, чтобы успокоить меня?

В голосе появились сомнение. Это хорошо. Виктору вовсе не блажило применять меры допроса. Казалось бы перед ним гульды и нечего тут рассусоливать, но вот отчего-то не хотелось понапрасну проливать кровь, а уж пытать и подавно. Он видел не просто гульдов, которых еще недавно ненавидел всей душой, а обычных людей добывающих хлеб насущный тяжким, и чего уж, опасным трудом. Перед ним была семья, самая обычная семья, со своими радостями и горестями, своим укладом. Что-то он размяк. А как упрется старик, то что же, уйдет не солоно хлебавши? Да нет, просто так он не уйдет и нужное получит в любом случае, случись дойдет до плохого, он пойдет до конца.

— Знать этого ты не можешь, — соглашаясь кивнул вожак, — но и выхода у тебя иного нет. Мы теряем время. Рассвет наступит тогда, когда ему предначертано господом нашим, и если к тому времени я не узнаю требуемого, выбора у тебя не останется. Как я и сказал, я убью всех, на твоих глазах. Но сохраню жизнь твоему сыну, который наверняка знает секрет. Я увезу его с собой, посажу на цепь, буду пытать, до тех пор пока не получу нужного. Он будет меня умолять о скорой смерти и я ее ему подарю, но только после того как овладею секретом. Он все расскажет, только мертвые могут хранить молчание, остальные рано или поздно начинают говорить. Итак, что ты решил?

— Пойдемте в мастерскую, — тяжко вздохнул старик.

Мастер отчего-то не сомневался, что если он станет упираться, то все будет именно так, как говорит этот странный вожак, который то уговаривает, то говорит так, словно вколачивает стальные гвозди. Если же проявить покорность, есть шанс, что тот сдержит свое слово. Нет, с припрятанным серебром придется расстаться, тут он не верил налетчику, но жизнь своим домочадцам спасти можно, о себе он как-то даже и не думал.

— Это правильное решение, — удовлетворенно кивнул Виктор, пропуская мастера вперед, при этом и не думая его развязывать, мало ли какие сюрпризы имеются в этом доме. Развяжет в мастерской и там они будут за ним присматривать в несколько пар глаз. Береженого, Бог бережет, а не береженого конвой стережет.

Виктор не удовлетворился только разъяснениями старого пороховых дел мастера. Он забрал записи предоставленные стариком, тот без особого труда мог все восстановить по памяти, в этом сомнений не было никаких и здесь ему ущерба не будет. Затем Волков заставил его изготовить пробную партию, благо в ингредиентах проблем не было. Сам повторил весь процесс и в обоих случаях получился тот самый, качественный порох. Здесь ничего не делалось на глаз, отмеряясь на весах в строгой пропорции. Сера и селитра предварительно проходили дополнительную очистку, сам процесс этой очистки они не повторяли, но тот был подробнейшим образом описан в записях, да и сам старик разъяснил подробнейшим образом, что и как. На всякий случай Волков взял образцы серы, селитры и даже древесного угля.

После этого старика вновь проводили в большую комнату где собрали всех домочадцев и крепко связали. Убедившись в очередной раз, что все надежно связаны по рукам и ногам, Виктор стал у самой двери и вогнал в деревянный пол нож.

— Ты молод и крепок, — обратился он к сыну мастера, — так что сумеешь подобраться к ножу и перерезать веревки, а затем освободить остальных. Конечно, после этого ты можешь броситься в замок к барону и сообщить о случившемся, тот отправит за нами погоню и кто знает, как все обернется. Но я не советую поступать так, потому что если нас настигнут, то вас всех ждет смерть, как видите я хозяин своему слову. Лучше приведите свой дом в порядок, уберите убитых псов и живите так как жили раньше, словно ничего не произошло. Вы будете живы, у вас будет прежнее занятие, а скоро позабудется и эта ночь. Это лучшее что вы можете сделать.

Остаток ночи ватажники провели в седле, стараясь за ночь уйти как можно дальше, строго придерживаясь дорог. Нечего было и думать бить след по целине, здесь у них опыта уже было предостаточно. Конечно, сомнительно, чтобы недавние их пленники бросились к барону с сообщением о нападении, но такое было возможно, поэтому они преодолели несколько развилок, поворачивая в разные стороны. В этих их метаниях прослеживался все же некий смысл, потому что они неизменно старались смещаться к югу. Дело в том, что в одном из лесных оврагов их дожидались четверо, с парой десятков вьючных лошадей. Виктору было нужно много пороха.

Едва мысли свернули к лошадям, как тут же припомнился разговор с боярином, откровенно выказавшим озабоченность. Интересно, а не сильно ли Виктор раскатал губу. Тут ведь дело какое. Только лошадей получалось за пять десятков, да коровки, да овечки, да свинок сколько-то нужно прихватить. Эдак больше сотни голов получается. Людишек вместе с экипажем выходит за сотню, да еще и станки, которые отнюдь не легкие, инструмент, оружие, припасы продовольствия. Ну и какой корабль все это осилит?

Нет, галеоны которые построил боярин Малагин, вполне способны на такое. Вот только это получается, что один из кораблей никого кроме его людей и скарба взять не сможет, это ведь не океанский лайнер или сухогруз из его мира. Получается, хороший такой перебор. Миролюб скорее всего заинтересован в переброске именно колонистов, с минимумом инструмента и припасов, так что его наполеоновские планы никак не вписываются в концепцию политики княжества.

Да-а, что не говори, а вопрос серьезный. Отправляться к черту на кулички, чтобы там не устраивать новую жизнь, а выживать, удовольствие ниже среднего. Самое смешное, что и винить в этом некого, потому как это обычная политика колонизации, что сейчас имеет место. Скорее всего, именно по этой причине скотина и лошади в тех местах стоили чуть не на вес серебра, много ведь не увезешь.

Может зафрахтовать отдельный корабль? Мысль интересная. А во что это выльется? Достанет ли у него средств на подобное. Вот же удумал. Бегает тут по просторам Гульдии, думает и гадает как раздобыть огненный припас, секреты выведывает, а шапка-то уж не по Сеньке. Мало того, еще станков назаказывал, а это опять и место и вес. Нет, рассчитывать на корабли княжества пожалуй глупо. Остается фрахт, нужно срочно разузнать сколько будет стоить рейс в Новый Свет, если в пределах тысячи рублей, то это еще терпимо, дорого, но… С другой стороны, даже если и больше, так что с того, выхода-то нет.

Сразу по возвращении нужно будет навестить боярина, ну его казенные корабли, пусть трубит отбой. Не хватало еще в последний момент хвататься за голову. Поселенцев, скорее всего, готовят загодя, зарезервируют места под Виктора и будут сидеть на попе ровно, а он взбрыкнет и не поедет со всеми. Нет, оказаться на слуху у Великого князя вот так, не хочется, мало ли как оно обернется, колония колонией, но ведь власть его распространяется и туда.

Что же, в любом случае, это дело будущего, сейчас главное с пользой провести рейд и постараться проделать все без потерь. Ему предстоит нелегкое предприятие и каждый человек очень дорог. Каждый, начиная от ватажников и заканчивая младенцами, ведь они кирпичики из которых будет строиться благосостояние Нежданы и его спокойная старость, если таковая ему светит, что весьма сомнительно при его неуемной натуре и взрывном характере. Опять мысли куда-то не туда свернули.

Парней нашли там, где и оставили. Все было в порядке, если позабыть о холоде. Впрочем им-то как раз было попроще, потому что будучи на длительной стоянке они озаботились просторным шалашом, что в купе с оврагом позволило им устроиться с относительным комфортом, чего не скажешь о только что прибывших и изрядно продрогших. Вот интересно, отчего эти западники предпочитают столь непрактичную одежду, больше подходящую для более мягкого климата.

— Как дела Соболь?

— Порядок Добролюб. Дичь пока не появлялась, Куница с Травнем, сейчас следят за дорогой.

— Ясно. У вас чего горячего нет?

— А ты разве слышишь запах горячего? Но не переживай, нам тут удалось подстрелить оленя, мигом все организуем.

— А чего костерок такой маленький? — Зябко вытянул руки над пламенем Зван.

— Вот пойдите и порубите дровишек, глядишь и кровушку по жилам разгоните.

Обед уже подходил к концу когда появились запыхавшиеся разведчики. Увидев, что весь отряд в сборе, Куница степенно присел у огня и приняв кусок горячего, сочащегося соком мяса, впился в него зубами. Виктор прожевав кусок, устремил на браконьера внимательный взгляд. Тот решил не испытывать судьбу, но первую порцию все же проглотил.

— Три повозки, груженные с верхом, полурота солдат, головной дозор десяток с сержантом, на место выйдут через пару часов.

Выслушав лаконичный доклад, Виктор одобрительно кивнул, словно говоря, что тот может продолжить прием пищи. Что же, это объясняло неторопливость Куницы, времени было более чем предостаточно, так что пусть и он подкрепится и им закончить трапезу совсем не помешает.

Оно конечно с дюжиной против полусотни расклад не в пользу ватажников, но это как считать, если грудь в грудь, то не очень. Хотя и тут можно почесать в затылке, парни уж давно не увальни деревенские и боевым опытом обзавелись изрядным. Эвон в войну, как лихо гульдские разъезды изводили, и за все время только пара тройка раненных. Но тут Виктор решил действовать как на войне, то есть не экономить, так что у каждого с собой во вьюке была картечница и он решил использовать их все, многократно перекрыв сектора обстрела. Если после этого кто выживет, то это будет чудом. Впрочем, уж где-где, а на войне место чуду есть всегда.

Дорога в этом месте делала большую петлю, уж больно этот участок леса изобиловал оврагами. Разведчики обнаружили солдат в начале петли, а засаду решили устроить в ее конце, лагерь же располагался примерно посредине, это если по прямой. Так что на месте они были задолго до появления цели.

По прибытии сразу же начали устанавливать сюрпризы. Озаботиться этим раньше было никак нельзя, порох на затравочной полке вполне себе мог отсыреть, иди тогда воюй, если выйдет осечка. Растяжек не натягивали, спусковой механизм предстояло задействовать в ручную, но так даже надежнее. А потом заранее не предусмотришь на каком расстоянии друг от друга будут двигаться десятки. Сейчас же они действовали имея представление о расположении отряда противника.

Картечницы располагали таким образом, чтобы они стреляли под острым углом к дороге и как уже говорилось, их сектора перекрывали друг друга, все же накрыть весь караван одним залпом дело не из простых, это не одну картечницу подорвать в нужное время. Словом точно ничего не рассчитаешь и не подгадаешь. Закончив установку, Виктор вооружился лапой ели и двинулся вверх по склону, к намеченному для позиции дереву, тщательно заметая след. После чего удобно пристроился и замер, усилено изображая из себя сугроб, чему способствовал комбинезон из тщательно отбеленного полотна.

Примерно через полчаса, появились гульды. Вовремя, а то он уж начал подмерзать. Дело в том, что в рейд они отправились в иноземном одеянии, мало ли как оно обернется, так что лучше подстраховаться, а одежонка у гульдов, как уже говорилось, слегка не практичная, а может они более закаленные. Виктор как всегда занял позицию на острие, иными словами его задача, головной дозор, как и Кота, замершего напротив. Виктор почувствовал как в груди гулко застучало сердце, а по жилам начал растекаться огонь. Вот и адреналинчик пошел. Что это, опять страх? Похоже что именно так, но это ничего, это даже хорошо, это значит, что не все в нем отмерло. Живем!!!

Солдаты дошли до намеченного ориентира и Виктор дернул за шнур. Сначала вспухло облако дыма, а затем раздался оглушительный грохот. Вторя ему послышалось еще несколько разрывов быстро слившихся в непрерывный гул. А потом всю дорогу заволокло непроницаемым облаком белого дыма, плавно и величаво поднимающегося вверх. Сквозь непроницаемую завесу раздавались только крики, стоны, подвывания и ржание лошадей. Похоже кто-то все же выжил, потому что послышался голос, явно отдающий команды, призывающий всех укрыться и приготовиться к бою. Слышались и крики нескольких человек, которые иначе как паническими назвать было нельзя. Неужели там кто-то выжил, после такой концентрации картечи? Похоже что именно так и есть.

Вот из облака, в которое тщательно всматривался Волков, выбежал молоденький солдат, которому посчастливилось выжить в том аду. Глаза навыкате, рот широко раскрыт жадно хватая воздух, треуголки нет, одежда в беспорядке, левый рукав залит кровью, но он похоже этого не замечает. Паника во всей своей красе. Виктор вскинул карабин, который тоже обмотан белыми бинтами, посадил солдата на мушку и выстрелил. Тот запнулся и полетел кувырком, после чего замер в сугробе. Взгляд в сторону Кота. Сидит как мышь. Хм. Скорее как кот стерегущий свою добычу. Если не знать куда смотреть, то и не заметишь. С ним заранее оговорено, что он стреляет только в том случае, если побежит больше трех человек, все же только один выстрел.

Нет, нужно во что бы то ни стало озаботиться оружием для парней. Оно можно и заказать мастеру Лукасу, вот только обойдется это дороже, чем изготовить станки. Нет уж, лучше самим попробовать. Вот если не выйдет. Не выйдет, тогда придется ехать с тем, что есть, потому как тому нипочем не успеть все сладить, да и деньгами разбрасываться не следует, они еще понадобятся. Как говорится: Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить. Всегда планируешь одно, а на поверку иное.

Вот еще один. Выстрел! И этот уткнулся в сугроб. С другой стороны так же раздалась пара выстрелов. Как видно объятые паникой оставшиеся в живых разбегаются по дороге и не мысля бежать в лес. А может все дело в том, что у побежавших мозги как раз не работают и они просто не соображают что делают, действуя на инстинктах. Сколько же их выжило? А что было бы, если бы их оказалась именно рота, как им собственно и говорил тот гонец, которого они перехватили три дня назад? Дерьмово было бы, уж больно Виктор уверился в свои задумки.

Дым наконец рассеялся настолько, что сквозь него как в тумане обозначились очертания повозок, видимость улучшается с каждой секундой. Вот лошадям не повезло, им досталось всем до последней, только три из них продолжают биться в упряжи, агонизируя и хрипя от бессилия. То тут, то там видны люди, одни лежат без движения, другие слабо шевелятся. Но есть и выжившие. Вон один, спрятался за повозкой крепко сжимая вскинутый мушкет, всматривается в склон выискивая нападающих. Под повозкой видны черные отметины, как пить дать порох. Все же у свинцовых пуль есть неоспоримое преимущество, они легко сминаются и не дают искру, иначе тут было бы гораздо веселее.

Виктор берет его на прицел, но не успевает. Справа раздается выстрел и солдата бросает на повозку, после чего он скатывается по ее борту на снег. Понятно, Кот забеспокоился, что ему не дадут пострелять и использовал свой шанс. Виктор скосил взгляд на парня, который спешно перезаряжался. Впрочем, все верно. Приказ был отдан насчет разбегающихся солдат, а сейчас никто не бежит.

Вновь взгляд на дорогу. Еще один. И тут не судьба, кто-то его опередил. Гульдам спрятаться негде, их обстреливают со всех сторон, друг в друга попасть ватажники не боятся, потому как расположились на склонах возвышенности. Раздается еще несколько выстрелов. Пожалуй, что и все. Теперь контроль и быстренько заняться добычей.

Интересно, они все бочонки попортили, или все же найдутся целые. Не суть. Это было предусмотрено, потому и бурдюки имеются, пересыпят, случись целой тары окажется совсем уж мало. Так лошадям будет даже удобнее. Вот только время. Все же шум они подняли изрядный. Ерунда, ничего гульды не успеют, если только поблизости не окажется какой военный отряд, что весьма сомнительно. Все, за дело.