Если смотреть на Клузиум с большой высоты, так чтобы обозреть его весь, то он напоминает мультяшного крокодила, с непропорционально большой головой и маленьким телом, прилегшего отдохнуть на песочке, поджав под себя лапки. Главный порт страны, он же и оплот пиратов, город порт Пата, располагался как раз на темечке этого крокодила. Расположение весьма удобное, так как отсюда можно было легко контролировать Вайский пролив, отделяющий Клузиум от материка и от Сальджакской империи. Одним броском можно было выйти и к Венете, столице и главному порту империи. Название города в переводе с клузиумского, означало 'порт'. Вот так вот незатейливо

Некогда этот остров входил в состав империи, впрочем как и весь запад материка. До славенских земель рука имперцев так и не дотянулась, впрочем это во многом оказалось минусом для самих славен, которые некогда сумели остановить завоевателей несущих просвещение и прогресс на остриях своих мечей. Нет, славены не были более искушенными в ратном деле, чем западники, просто так уж совпало, что империя дойдя до Турани выдохлась, а захваченные территории то и дело охватывали бунты и восстания. А потом имперцы были вынуждены откатиться назад, потеряв половину своих прежних владений. Но западные королевства все же получили свою толику прогресса и знаний от завоевателей, чего не произошло с восточными территориями.

В те же времена откололся и Клузиум. Государство оказалось достаточно сильным, чтобы противостоять притязаниям империи, а потому сумело отстоять свою независимость и сегодня стояло чуть не вровень с самым сильным государством известного мира. По сути это был осколок империи. Общие корни, та же архитектура, та же культура, да что там, основное население острова составляли сальджуки, чего не было в самой империи, где доля сальджуков едва переваливала треть от общего числа подданных.

В Теплом море фактически властвовали два флота, имперский и Клузиумский. Оба государства вели постоянное соперничество в Новом Свете, стараясь оттяпать как можно больший кусок лучших земель. Результатом этого противостояния были частые войны. Вот только если в дальних краях происходили морские сражения, у себя под боком они обходились простым бряцаньем оружия. Иногда эскадры схдились в баталиях, которые никогда не перерастали в настоящие сражения и зачастую схватки ограничивались простой демонстрацией силы или непродолжительной артиллерийской дуэлью, как правило с больших расстояний, а от того и с мизерным результатом. Бывало, что при явном превосходстве адмиралы всячески старались уничтожить или пленить корабль противника, иногда с положительным результатом.

Виктору было не понять смысл этой мышиной возни, но из того, что ему рассказал кормчий, он предположил, что соперники попросту боятся решительных сражений в Теплом море, так как не могут быть уверены в результате. Ведь решительное поражение одной стороны сразу нарушит сложившееся статус-кво и даст неоспоримое преимущество противной стороне. Вот и щипали противники друг друга понемногу. Боясь сойтись грудь в грудь, они всячески привечали пиратов самого разного пошиба, что позволяло нанести урон противной стороне, ничем не рискуя. Время от времени возникали дипломатические скандалы, различные ноты протеста, а порой и вяло текущие войны. Но дальше не заходило.

Патта не была столицей страны, это был обычный торговый порт. Вернее не обычный, а очень большой, центр морской торговли Клузиума в Теплом море. Вот только отличить торговцев от пиратов здесь было практически невозможно. Разве только пираты предпочитали не особо большие и быстроходные суда, среди которых преобладали шлюпы и бригантины, с непропорционально большими экипажами. Пираты предпочитали не курочить корабли и ограничиваться картечными залпами и абордажами. К чему дырявить посудину, которая по сути так же является товаром, а потом, не всегда трюмы их маленьких кораблей могли вместить в себя груз жертвы, так что его лучше доставить на том судне, которое его собственно и перевозило.

Как таковой вольницы у разбойников не было, им было прекрасно известно, какие суда грабить можно, а какие лучше обойти стороной. Те кто не видели берегов, легко попадали на виселицу, причем наказанию подвергался не только капитан, но и вся команда, что сильно отрезвляло романтиков морских просторов. Кому захочется расстаться с жизнью из-за жадности капитана. Лучше ходить с подведенным брюхом, чем раскачиваться в петле на вольном ветру.

Проход в гавань Патты был узким, сама гавань не так просторна, так что большинство капитанов предпочитали отстаиваться на внешнем рейде, предпочитая входить в сам порт только для того, чтобы принять или разгрузить груз. Оно на внешнем рейде не так спокойно как на внутреннем, и если поднимется буря волнение было весьма существенным, хотя и не опасным, если не сорвет якоря. Но такие бури были весьма редки, зато плата за стоянку значительно меньше. На внутреннем рейде она была в буквальном смысле почасовой. Этим и объясняется то обстоятельство, что при небольших размерах внутреннего рейда, тесноты там никогда не водилось.

В планы Виктора переплата не входила, как не входило и излишнее привлечение внимания к своей персоне. Ему ни коим образом не хотелось предстать в качестве представителя славен. Была одна задумка и если все выгорит именно так, как он планирует, то все обойдется вообще без кровопролития.

Как выяснилось, с тем, что у него имеется корабль, он сильно просчитался. Капитан нанятого судна категорически отказался иметь какие бы то ни было дела с пиратами. Оно и без того, каждый раз когда суешься в Вайский пролив ломаешь голову, повезет или не повезет, а если пиратская братия начнет целенаправленную охоту, то шансы резко падают. К тому же, он готов взяться за перевозку, но никак не готов подписываться под военную операцию. Никакие заверения, что в планы Виктора вовсе не входит брать пирата на абордаж, его не убедили.

Пришлось искать стороннее судно. Не сказать, что это было простое дело, но через пару дней ему все же удалось найти одного контрабандиста, готового рискнуть за звонкую монету. Тот не испытывал никакого пиетета в отношении разбойников, так как не видел разницы где те базируются, они все были готовы схарчить его на завтрак. Вот только за те десять лет, что он водил свою щуку, тип славенского судна, которому отдавали предпочтение кантробандисты, никому еще не удавалось взять его в оборот, а ему ни разу не довелось избавиться от груза, чтобы облегчить кораблик.

Судно длинной было не больше двадцати пяти метров и шириной по палубе около шести. Узкое и ходкое, подверженное сильной качке, но вместе с тем очень быстроходное, имеющее две жестко закрепленные мачты, с подвижными реями и с прямыми парусами и два кливера, косых паруса крепящихся к бушприту. Кораблик вполне уверенно мог двигаться и против ветра. По форме он чем-то напоминал поморские кочи, имел надстройки на корме и на носу, верхнюю палубу и трюм. Не сказать, что узкие и хищные обводы позволяли иметь просторный трюм и перевозить большое количество груза, но для контрабандиста этого и не нужно, его задача быть незаметным, быстрым и вертким, чтобы избежать нежелательных встреч. Все это у щуки присутствовало, иначе она не смогла бы так долго служить верой и правдой своему владельцу столь продолжительное время.

Экипаж кораблика насчитывал двадцать человек, чего было вполне достаточно и для того, чтобы управляться с парусным вооружением и для того, чтобы в случае необходимости использовать восемь пар весел, что было вполне возможным ввиду не таких уж высоких бортов. Из-за этого могло сложиться впечатление, что щука не способна выдержать шторм, но кормчий утверждал, что его 'Шустрый', именно так называлось суденышко, способен выдержать весьма серьезное волнение, но правда признавал, что от осенних и зимних штормов, отличающихся особыми силой и продолжительностью, предпочитает беречься.

Портовый чиновник на палубе на долго не задержался. Только велел вызвать на палубу всех членов команды, пересчитал их по головам, удовлетворился заявлением, что судно рыболовное и в трюме рыба, после чего принял причитающиеся за стоянку на внешнем рейде, а так же пошлину за торговлю рыбой и ретировался. Его путь на шлюпке от небольшого деревянного причала для лодок, до корабля занял куда больше времени, чем так называемый досмотр вновь прибывших.

Виктор и его люди так и не вышли на палубу, оставаясь в кормовой надстройке, где имелись крохотные каюты, не больше купе в железнодорожном вагоне. Кстати, койки были так же откидными, рассчитанными на четверых, столика правда не было. Как пояснил кормчий, если весь груз не удавалось разместить в трюме, то использовались эти помещения, а команда располагалась с куда меньшими удобствами. Сейчас в качестве груза рассматривались люди Виктора, так что команда не роптала. Чего с них взять, груз он и есть груз, тем паче за него хорошо заплатили.

— Странно, как-то все прошло, — произнес Виктор, обращаясь к кормчему, когда тот заглянул в каюту.

— А чего странного. Он меня давно знает и знает, чем я пробавляюсь, за то и мзду имеет. Ладно, вы до ночи на палубу не суйтесь, а как стемнеет, мы вас в лучшем виде свезем на берег.

— Боишься, что прознают о лишних пассажирах?

— С чего бы, — искренне удивился контрабандист, — Вы для меня только товар, как и тот, что в трюме лежит.

— Так ты груженный?

— Эх вы, крысы сухопутные, груженый корабль от порожнего отличить не можете, а туда же, с пиратами тягаться.

— Погоди, так ты все едино сюда направлялся?

— Ну да. Дела у меня здесь. Но если оказия вышла двойную выгоду поиметь, то отчего бы и нет. А на палубе не показываться я вам говорю, чтобы вас со мной не увязали, вы ить по горячему сюда прибыли, а у контрабандистов и пиратов есть неписаное, правило, в порту не гадить. Эвон вишь, стоит шлюп? — Кивнул кормчий в открытое окошко, забранное слюдой, но по причине духоты открытое нараспашку. — То капитан пиратский, Смолит прозывается, два раза за мной гонялся и оба раза с носом остался, четверых его барбосов мы из мушкетов крепостных израсходовали, а он троих наших к Отцу небесному спровадил, да одного покалечил, обезножил, да ты видел его, — ага, был один в команде, что на деревяшке скакал, резво так, не всякий здоровый угонится. — Так мы с ним не раз в граде встречались, да и сейчас эвон раскланивались.

— Стоп. Ты хочешь сказать, что этот пират два раза пытался тебя взять на абордаж, но ты сумел уйти, да еще и людишек вы друг у друга покрошили, а сейчас мирно стоите в порту?

— Вот странный человек, а я тебе про что толкую.

— Так вы получается враги?

— Не. Не враги. У него свое занятие, изловить корабль да пограбить, у меня свое, обмануть всех и убежать с товаром. Какие же враги, коли каждый своим делом занят. Оно если в море повстречаемся то все сызнова учнем, каждый свое гнуть. Но в водах Клузиума не моги трогать никого, не то всех псов спустят.

— Так, а чего же он тебя не потопил, когда понял, что ты уйти можешь?

— А какой ему с того прок? — Искренне удивился кормчий. — Ну потопит он меня, а где выгода?

— А какая выгода коли ты уйдешь?

— Так в следующий раз могу попасться.

— Все, запутался.

— А и не забивай голову.

— Так если ты поможешь захватить пиратский корабль, никто за тобой гоняться не станет?

— Ну как же с расспросами полезут, как мол умудрился эдакое провернуть, их ить даже на этом шлюпе почитай вчетверо больше чем нас. Но то, коли в кабаке где.

— И никто слова не скажет?

— Нет, ну могут на поединок вызвать, все честь по чести. Чтобы в драке или из-за угла, дураки конечно есть, но не так чтобы и много, законы тут суровы. Кто первым за оружие схватился, тому голову с плеч, и плевать кто драку начал. Драться дерись, но к оружию руку не тяни.

— Ладно. А что с контрабандой, вот так вот каждый легко может привести ее, дать мзду чиновнику и все шито-крыто?

— Коли с головой дружишь и пользу приносишь, так и есть.

— И какой товар ты возишь?

— А вот это тебя не касаемо. Ты хотел в Клузиум? Пожалте. Хотел, чтобы я помог с пиратом поквитаться в открытом море, без пушечной пальбы? С тем еще посчитаемся. А туда куда не след, нос не суй. И еще. Коли порушишь закон в Клузиуме, меж нами расчет. Мне сюда, даст Отец небесный еще ходить и ходить, так что сам понимаешь.

— Понимаю.

Вообще-то Виктор ничего не понимал, больно уж все как-то просто и в тоже время запутано. Враги не враги, друзья не друзья, пираты, но строго блюдут законы Клузиума. Какая-то борьба и единство противоположностей. Ну, прямо как в тех фильмах про мафию: Ничего личного, просто бизнес.

— Ты лучше скажи, здесь корабль того пирата, Бургаса? — Решил все же перейти к злободневному Виктор.

— Вон он, стоит. Судя по всему в море выходить покуда не собирается. Но точнее тебе обскажу к ночи, когда с делами покончу и обратно вернусь.

Как выяснилось позже, Клузиум не был уникальным в отношении к пиратам и контрабандистам, так было везде где привечали этот народец. И те и другие были взяты на карандаш и о них знали практически все, но старались не трогать, доколе от них польза и они берегов не путают. Однако, стоило кому возомнить, что он волен в своих поступках, тут и приходила расплата. И ведь все чин чином, показательные суд и казнь, просто торжество закона и порядка.

Исключением была разве только Астрань, там тать мог появиться только как честный купец и никак иначе, да и то, коли найдутся видоки, что в пиратстве уличат, не сносить головы. Поэтому, лихие старались обходить неразумных славен стороной. Контрабандисты обделывали свои дела тихо, на пустынном берегу, чему способствовали их суда с мелкой осадкой. Брячиславия не входила в клуб избранных, где фактически были только два государства, империя и Клузиум, Айрынское ханство тоже привечало пиратов, но то была отдельная история и в Теплом море те старались появляться только ради торговли, в основном живым товаром. На Клузиуме все еще сохранялась работорговля и рабы оттуда шли по самым разным направлениям. Так что с пиратами Брячиславия не заигрывала.

Возжелай Миролюб высунуться дальше чем ему позволяют и не миновать совместного набега, со стороны старинных врагов, которые тут же позабудут о своих распрях, дабы приструнить потенциального соперника. Смешно, но славены прежде чем начали строить военные корабли заручились поддержкой этих двух держав и те пошли на встречу, строго ограничив количество кораблей. Те строились для колоний, кои должны были устраиваться на северных территориях, то есть в соперничество западным королевствам. Чем больше там склок, тем больше шансов, что тем королям будет не до южных территорий.

С Фрязией история была в чем-то схожей. Там имелись свои каперы, но действовали они только в Новом Свете, здесь им поднять голову не давали. Хотя им никто не мог запретить иметь свой флот и они его имели, вот только небольшой, у этого королевства не было потенциала Брячиславии, а строительство и главное содержание военного корабля, дело весьма затратное не каждой казне посильное, потому никто их ограничивать не собирался, они с этим вполне справляются и сами.

Виктор искренне пытался понять все хитросплетения местной политики, но все же должен был признать, что его мозг отказывается что-либо понять. Ну и Бог с ними. В конце концов не его дело. Остается просто принять все как данность, ему не вершить великих дел, затрагивающих государственные интересы, так что пусть сами разбираются. С него достанет, коли он сумеет устроиться с максимально возможным комфортом и в безопасности.

Безопасность. Что-то не похоже, что он ищет ее. Что бы не делал, за что бы не взялся, все время оказывается на грани, когда одного неверного движения достаточно, чтобы сверзиться в пропасть. Просто идиотизм какой-то. Ну вот какого он ввязался в это гиблое дело? Нет, как будет действовать он уже в принципе знал и общий план в голове уже созрел, мало того, был доведен до остальных, в части касающейся, разумеется. Вот только толком объяснить даже самому себе, зачем это ему нужно, он не мог. Вот нужно и все. Не может он иначе. Дурдом, одним словом.

Отец небесный и зачем он ее повстречал на своем пути? Ладно бы надежда какая была. Так ведь нет ее и в помине. То что она предложила, это не то. На это он не согласен. Либо все и сразу, либо и даром не надо. Но и отказать не сумел. Ну, сказано же, дурдом, а дуракам только там и место. Оставалась еще и Неждана. Но за нее он был относительно спокоен. Кому присмотреть за малюткой есть, если в этом предприятии он лишится живота, то никто ее преследовать не станет. Оно конечно… Но ведь не разорваться надвое. Так, ой, эдак, тоже не лучше. А ему покоя в душе хочется, вот и мечется. Поди разбери отчего так — чужая душа потемки.

На берег его свезли когда уже стемнело. Свезли не одного, но та четверка, должна была от него держаться особняком и вступать в дело, только в крайнем случае. Иными словами только если Виктора будут лишать живота. А до той поры они друг друга в глаза не видели. Волков собирался выдать себя за гульда, зря что ли у него чистый столичный выговор имеется.

Кстати, к удивлению Виктора баркасы принявшие груз из трюмов 'Шустрого', направились не к городу, а куда-то на выход из бухты. Скорее всего разгрузятся где-нибудь поодаль, а потом уж товар пойдет к месту назначения сушей. Все же как бы там ни было все шито белыми нитками, но приличия здесь старались соблюдать и берега не путать. Ох и странно тут все, без пол литра не разберешься. Ну и Бог с ними.

Ял с корабля на внешнем рейде мог причалить только к деревянным пирсам, на внутренний рейд им хода не было. Хочешь в город? Без проблем. Пересекаешь скалистый перешеек, тут и широкая лестница имеется, вырубленная в скалах, очень удобно, переходишь на внутренний рейд и там нанимаешь лодку. Можно и в обход, вот только наемных экипажей тут нет, не существует здесь еще извозчиков. Но дорога есть, без нее никак, потому как на оконечности того языка располагается форт, который без сухопутного пути никак обойтись не может. Однако желающих на такую длительную пешую прогулку не находилось, лучше уж с лодочником.

Город как город, ничего примечательного. Дома каменные, оштукатуренные и побеленные известью. Разве только мостовая, оно вроде как не особо чистая, под ногами скорее шуршит, чем цокает, но ее наличие в порту уже удивляло. Вот и все впечатления. Улицы освещения не имеют. Разве только у входов в многочисленные трактиры горит по одному факелу, это чтобы клиенты ноги не переломали на ступенях порожков, ну и вывеску сумели рассмотреть. Однако осветить улицу они не могли. Днем тоже ничего не удалось рассмотреть, потому как 'Шустрый' встал в стороне от прохода и они могли созерцать только скалистый природный мол.

Насколько сумел разузнать кормчий, 'Ворон', бригантина Бургаса, вернулся только вчера и поход оказался неудачным. Нет, приз они привели, вот только торговцы, имперцы, оказались на редкость зубастыми и упертыми, так что имелись серьезные потери. Сейчас капитан их восполнял. А вот это Виктору на руку, потому как полностью соответствовало его планам и снимало дополнительную головную боль. Изначально план предусматривал убийство нескольких членов экипажа, что должны были провернуть ватажники. Оно, открывшиеся обстоятельства по части убийств в Клузиуме, делали это мероприятие еще более опасным, но иного выхода он не видел. Он хотел провернуть финт с 'троянским конем', а для этого нужна была вакансия в команде у пирата. Но все одно к одному.

Какие бы суровые законы не были, но такое развеселое местечко никак не могло обойтись без лихих людишек, которые никак не были связаны с морем, а вполне обходились дарами суши. Поэтому Виктор старался двигаться по узким улицам, где едва могли разминуться две кареты, с крайней осторожностью. Одинокий гуляка для ночных крыс это самое то, что надо. Конечно его страховали идущие в отдалении парни, но раскрывать свое знакомство с ними раньше времени из-за случайной встречи как-то не хотелось. От того, Волков старался обходить углы по большой дуге, а к чернеющим непроглядным мраком нишам не приближаться и вовсе.

Ага, кажется то что нужно. Надпись не разобрать, сальджукская письменность для него все равно что древние иероглифы, но не рассмотреть развеселого дельфина держащего в плавнике кружку с большой шапкой пены весьма сложно. Кстати, нарисовано просто превосходно, аниматоры из его прошлого могли обзавидоваться мастерству здешнего художника. Только эта вывеска, стоившая хороших денег, говорила о том, что заведение не для пьяной матросни, хотя до порта рукой подать. 'Друг моряка', именно это было написано на вывеске, о том сказывал кормчий, объясняя где можно найти Бургаса в этот час. Что подразумевал хозяин под словом 'друг', дельфина или выпивку было не понятно, но это Виктора мало интересовало.

То что заведение не для рядовых, было видно сразу. Несмотря на то, что в нос тут же ударил кислый запах, столь свойственный всем питейным заведениям, смешанный с запахами всевозможных блюд, помещение было довольно чистым. Полы из каменной плитки, тщательно вымыты и выметены, даже при наличии множества посетителей, грязь в глаза не бросается. Ага, а вон одна из служанок сноровисто орудуя веником и совком, заметает пол у одного из столиков, как видно недавно освободившегося.

Публика весьма разнообразна, в смысле по одеянию, но так сразу видно, что здесь собрались морские разбойники. Одежды из богатых тканей, нередко и серебряное и золотое шитье, причем на одном и том же человеке можно увидеть части одеяний сразу нескольких народов.

Вон сидит один, на западнический камзол подпоясанный айрынским кушаком, надет богато расшитый золотом славенский кафтан, на поясе богато изукрашенная сабля, как видно работы какого-то племени язычников, уж больно чудной клинок. Виктору отчего-то сразу припомнился ятаган, которые он раньше видел в фильмах, но здесь ничего подобного встречать не приходилось. Из-за кушака торчат рукояти с золотой насечкой, явно имперская работа, а может и клузиумская, как уже говорилось между ними больше общего, чем различий. На ногах сафьяновые сапоги, с настолько загнутыми носами, что принадлежность не определить и так же с золотым шитьем. Пальцы унизаны перстнями с самоцветами алмазами, в ухе сережка с крупным рубином. Все это венчает голова с короткими черными курчавыми волосами и небольшим шрамом на левой щеке. Его в свое время заботливо обработали, так что он оставался бы практически не заметен, если бы не загар, на фоне которого тот выделялся тонкой белесой линией.

Крепкий мужчина, за сорок, разодетый как павлин обливался потом, но стойко терпел неудобства. Горделиво приосанившись, он с чувством собственного достоинства осматривался по сторонам. Еще бы, кто в этот сезон может с ним тягаться, сам морской владыка ему ворожит. Ни одного выхода в море без добычи. Он уже взял три приза, причем один из них оказался весьма прибыльным, а ведь сезон только вошел в разгар. Толи еще будет.

Виктор лишь мельком осмотрел Бургаса, а это был именно он, у Волкова было достаточно точное описание, после чего прошел к освободившемуся столику. Нет, тот ни чем особо не отличался от остальных посетителей разодетых столь же вычурно и так же терпевших неудобства в связи с большим количеством одежды, но иначе никак. Стоящие бойцы никогда не пойдут на службу к оборванцу, потому как если капитан оборванец, то с удачей у него проблемы. Ну и кто пожелает наниматься на корабль где придется влачить жалкое существование и сойдя на берег не гулять в кабаках от души, а считать медяки, чтобы хватило на самое дешевое пойло. Только полное отребье и ничтожество, а с такими бойцами даже при четырехкратном превосходстве вполне возможно проиграть абордаж. Кстати, не выдумка, было пара случаев за последние полсотни лет.

— Принеси, чего-нибудь поесть, — произнес он по гульдски.

Подошедшая принять заказ служанка только глупо таращилась на посетителя, ни слова не понимая. Ясное дело, гульды здесь не особо часто попадаются.

— Поесть, говорю, принеси, да мяса побольше- произнес он уже на фряжском.

А вот эти бывали в Клузиуме куда как чаще потому как она наконец сообразила чего от нее хотят, согласно кивнула и шмыгнула в сторону кухни. Вскоре она появилась вновь, неся поднос уставленный блюдами, в центре которого находилось большое блюдо с мясом исходящим паром. Когда она выставила все на стол, Виктор легким и пренебрежительным движением отодвинул от себя большую кружку с пивом, велев унести.

Несмотря на то, что заведение было довольно приличным, кухня Виктору не понравилась. Возможно все дело в том, что здесь преобладали все больше грубая пища, в самую пору для пиратской вольницы, а иные сюда не захаживали. Что с того, что это были капитаны и офицеры, изнеженными и избалованными знатными кулинарными изысками они не были. Было бы, что выпить и закусить, остальное не так важно. Возможно он и ошибался и это было обычной пищей среднего класса, сомнительно чтобы благородные питались такими блюдами, но в чем-либо быть уверенным нельзя, в конце концов он практически ничего не знал об этом месте.

Когда голод был утолен, Виктор подозвал к себе трактирщика. Не мог же он начинать разговор сразу с капитанами и уж тем более с самим Бургасом. В идеале тот должен был сам предложить найм.

— Чего изволит господин, — чуть не елейно поинтересовался кабатчик, разумеется на фряжском и с куда большим акцентом, чем у Виктора.

Вид одетого в добротную, но довольно простую одежду не мог возбудить большого уважения. Скорее всего, любезному тону хозяина, Виктор был обязан своему свирепому обличию. Здесь не было ни Нежданы, ни Смеяны, ни кого иного дорогого сердцу Волкова, мало того, дело предстояло опасное, так что вид его был именно таким, коий и приличествует знаменитому Вепрю. Нет, специально он ничего не разыгрывал, оно само так получалось.

— Не знаешь, не нужен ли на какой корабль стоящий боец.

— Вы вероятно здесь недавно?

— Заметно?

— Дело в том, что в моем заведении никогда не решался вопрос о найме матросов на корабли. Здесь бывают только капитаны и офицеры, а наймом занимаются боцманы и в куда более дешевых заведениях.

— По дешевым заведениям, пусть дешевки ошиваются.

— Вы настолько хороши?

— Ты капитан?

— Нет.

— Тогда пшел вон. И вели принести кружку холодной воды.

Последнее было сказано довольно громко, так как трактирщик не желая испытывать судьбу поспешил ретироваться и заказ понесся ему в след. В ответ на слова Виктора послышались смешки, как видно, многие разумели фряжскую речь. Усмешки можно было расценивать по разному: может что-то развеселое было за их столами, может это вызвано именно его словами, поди разбери. Но парочка особо расхристанных и самоуверенных молодчиков недвусмысленно посматривали в его сторону. Влепить бы им по пуле в лоб, да можно нарваться на неприятности. Поэтому он просто посмотрел каждому из них в глаза, а потом улыбнулся своей неподражаемой улыбкой. Те, чтобы сохранить лицо еще разок ухмыльнулись, а затем отвернулись, продолжив свою беседу.

Поднесли воду. Виктор достал небольшую серебряную коробочку и открыв ее подцепил маленький серый шарик, после чего отправил его в рот, начав рассасывать как леденец. По мере того как он это проделывал, некоторые из присутствующих посмотрели на него иными глазами. Так можно было пользовать только один продукт и действительно, лучше бы иметь под рукой кружку с холодной водой, от теплой только хуже.

Цена у одного такого шарика была побольше, чем стоил бочонок пива, а эффект… Нет, опьянеть до одури, что вполне возможно при питии такого количества пива, не опьянеешь, но чувствовать себя будешь очень комфортно. Тут только один момент, кто слишком увлекается, очень запросто может стать рабом этих шариков, которые мало, что стоили дорого, так еще и были большой редкостью. Ну и опять же, от количества принятого за раз зелья, тоже немало зависит, можно и просто отключиться с глупой улыбкой, а тогда хоть режь, человек ничего не почувствует.

Виктор в бытность свою никогда не увлекался наркотиками, мало того, не имел даже опыта курения обычной вроде бы конопли, поэтому понятия не имел с чем имеет дело, но как оно действует знал. Просветил тот лекарь в Астрани, у которого он эти шарики покупал. Делали их из какой-то травы, что растет только в степи, причем судя по ограниченному количеству, чем собственно и определялась цена, в большом количестве та травка не произрастала. А может все дело в том, что только весьма малая часть большого стога, уходила в эти катышки. Одним словом черт ногу сломит, его это не особо интересовало, главное, что это отвечало его намерениям.

Вкус горький дальше некуда, но это неизбежно и нужно только перетерпеть, что сделать весьма непросто. Рассосав шарик до кашицы, Виктор припал к кружке и одним махом осушил кружку с колодезной водой. Рисковать и принимать настоящий наркотик он не стал, а потому его роль исполнил катыш мякоти ржаного хлеба, благо по цвету почти не отличишь, но сыграл все по правилам, чтобы ни у кого сомнений не возникло. Кстати заметить, остальные шарики были самыми настоящими. Проделав эту процедуру, он с блаженством откинулся к стене, как человек опрокинувший кувшин вина.

Из под прищуренных век он видел, как подозвал к себе трактирщика один из посетителей и о чем-то спросил его. Получил ответ, после чего отпустил с миром. Не Бургас. Жаль. Ладно, время пока терпит. Он просидел так с полчаса, но все безрезультатно. Никого больше его персона не заинтересовала. Чтобы не привлекать излишнего внимания в конце концов он поднялся и направился на выход. Здесь не повезло. Нужно двигать в трактир 'Пьяный боцман', где обычно вербовались новички.

Заведение это оказалось на редкость загаженным, переполненным и соответственно шумным. Всего лишь за пять минут, что там находился Виктор там успело произойти две скоротечные потасовки. Впрочем, без особых последствий, стычки заканчивались едва один из соперников оказывался в нокауте, не приобретая массового характера. Мебель так же не пострадала, так как была насколько неказистой и массивной, настолько же и прочной. Разбитая глиняная посуда не в счет.

Оказаться среди новобранцев экипажа 'Ворона', оказалось проще пареной репы. Стоило только подойти к боцману и назвать себя, после чего он вносил тебя в списки. Но как выяснилось не все так просто. Ты становился всего лишь соискателем места. Окончательный отбор должен был произвести лично капитан, на борту своей бригантины, так что внесение в списки ничего еще не решало. Боцман честно предупреждал, чтобы кандидат хорошенько подумал, так как не прошедшему отбор предстояло добираться до берега вплавь. Бургаса не очень заботили те, кто не принадлежал к команде, а потому транспорт им не предоставлялся, их просто вышвыривали за борт. Корабль стоял не так чтобы далеко от берега, так что добраться до него вплавь не составляло труда, но факт оставался фактом.

Если отмести в сторону грязь что имела место в порту, город производил впечатление. Выбеленные дома, крытые красной черепицей взбегали вверх по склону горы, перемежаясь с зелеными кронами деревьев, образуя улицы и кварталы. В купе с южным солнцем, да на фоне голубого неба, если смотреть от порта… Картинка. К тому же уже в паре кварталов отсюда улицы были куда чище, и с каждым кварталом отдаляясь от порта, город становился все ухоженнее. Это по рассказам Окуня, кормчего 'Шустрого', Виктору было некогда заниматься осмотром достопримечательностей.

В отличии от остальных соискателей, Волков решил пренебречь любезностью капитана, предоставившего целых две шлюпки для доставки на борт пополнения. Ему было необходимо десять человек, а по прикидкам Виктора в шлюпках было больше трех десятков. Хм. Однако, конкурс. Он предпочел добраться до борта на наемном ялике, велев лодочнику ждать его возвращения. Как бы там ни было, но плыть до берега в его планы не входило.

Завидев то как прибыл Виктор, боцман только одобрительно ухмыльнулся, но все же подал знак лодочнику, чтобы тот слегка отдалился. Нечего стоять у борта. Что же его право. Осмотром вновь прибывшего старый морской волк так же остался доволен, если не сказать, что сильно удивлен. Вчера, этот тип кутался в плащ, а потому его снаряжение было не рассмотреть, сегодня же плащ остался в ялике и перед ним предстал до зубов вооруженный боец. И как вооруженный. О таком оружии боцману приходилось только слышать. А если учесть, что никто из новичков фактически не имел оружия, разве только ножи, но это скорее средство обихода, то…

Новобранцы построились в неровную шеренгу, что говорится — Как бык поссал. А вскоре появился и капитан в сопровождении трех офицеров. Впрочем один из них, штурман, остался в стороне, двое других сопровождали капитана до конца. На этот раз Бургас был одет куда скромнее, скорее всего на борту он предпочитал вычурности удобство, потому был облачен в ботфорты из мягкой кожи, облегающие брюки и просторную белую рубаху. Широкий пояс с заткнутыми за него двумя пистолями, абордажная сабля и кинжал.

Капитан подходил к очередному кандидату, осматривал, задавал пару вопросов, после чего порой следовал вопрос от одного из офицеров, затем переходили к следующему. Нередко, капитан подавал сигнал и двое дюжих матросов подхватив неудачника, подводили его к противоположному от берега борту и под улюлюканье команды, скидывали в воду. Никто и не думал оказывать сопротивление. С одной стороны каждого честно предупреждал боцман, с другой, если Виктор все правильно понял, то сейчас на бригантине находилось девяносто заматеревших в морских боях матросов. Короче, возмущаться, себе дороже.

Виктор встал в самом конце шеренги. Стоял спокойно, скрестив руки на груди. Если получится проникнуть в состав экипажа, хорошо, если нет, тогда план 'Б'. Как говорил один киногерой: План 'Б', это всегда больно. Значит, будет больно. Правда и труднее, одновременно. Этот вариант предусматривал подрыв корабля, что устроить не так сложно, достаточно просто изготовить самодельную мину с механическим взрывателем. Правда в этом случае можно было заполучить только труп Бояна, да и тот придется как-то извлекать из утробы трюма, что собственно и было бы самым трудным. Но нет совершенства под луной. По большому счету ему было плевать на боярича. Конечно, жалко Смеяну, но никто не виноват молодому человеку, что он сделал все возможное, дабы заслужить нелюбовь Виктора.

Их оставалось на борту еще двенадцать, когда наконец очередь дошла до него. Внимательнее осмотрев капитана, Виктор понял, что человек это опасный. На него смотрели умные глаза, волевого человека. Ничего удивительного, дураки здесь долго не живут, а слабохарактерные не выходят в капитаны.

— Как звать?

Голос не соответствует внешности, крепкого и плечистого пирата, он куда больше подошел бы, человеку более тщедушного телосложения. Но больше Виктора удивило то, что капитан обратился к нему на гульдском, выговор конечно не столичный, но факт остается фактом. Выходит он запомнил его по трактиру. Интересно к добру или захочет увидеть как Виктор плавает. Служить в качестве развлечения для команды Волков не хотел и он дал ясно это понять всем, когда прибыл на своем транспорте.

— Вепрь.

— Разве я спросил тебя о твоем прозвище?

— А здесь, что набирают на королевский флот?

— Хм. С характером.

— Скажем так, я знаю себе цену.

— На кораблях ходил?

— Разве только добрался до Клузиума.

— И зачем тогда ты здесь нужен?

В ответ Виктор ухмыльнулся, от чего оба офицера непроизвольно сжали рукояти сабель на которых лежали их кисти. Не обращая внимания на их телодвижения, Волков скинул с плеча карабин, и взвел курок.

— Укажи цель.

— Даже так, — с нескрываемым интересом произнес капитан, слегка склонив голову к правому плечу и внимательно глядя на наглеца. Затем обернулся и указал на плавающих примерно в сотне метров четверых бакланов. — Подстрели одного из них.

Задача очень не простая, для обычного мушкета, дистанция практически запредельная, а птица не так чтобы и велика. Ничего не ответив, Виктор вскинул карабин, а через секунду раздался выстрел. Одна из птиц тут же забилась в воде, остальные резво замахали крыльями, и понеслись по водной глади, словно торпедные катера. Оторваться от воды смогли только две птицы, подняться выше чем на три метра, одна, уйти не смог никто.

— Как-то так, капитан.

— Клык?

— Не знаю как Бону, в абордажную команду, но в мушкетеры, лучше и не надо, — ага, получается набирались люди для абордажников и мушкетеров, ничего удивительного, палубная команда редко участвует в абордажах и потери в их среде существенно ниже. Ну, это если не дойдет до горячего, стоящие бойцы в их среде редкость.

— Того и вот этого за борт. А ты, Вепрь, пойдем со мой.

Каюта капитана была отражением Бургаса, ну того, что Виктор увидел вчера. Вычурная, богато обставленная до полной безвкусицы. Наверное, это тоже антураж, для посторонних глаз, потому как ее владелец в первую очередь предпочитал удобство, а не выпендреж. На борту ему ничего и никому доказывать не нужно, весь бисер предназначался для посторонних глаз. В каюте же ему приходилось принимать других капитанов и иных гостей, так что нужно было соответствовать общепринятым нормам.

— Значит, говоришь: По дешевым заведениям пусть дешевки ошиваются, — о как, все приметил. — Ну и как же ты оказался там, где мой боцман набирал команду?

— Зашел в несколько заведений, в одном из них боцман вел запись. Записался, — пожав плечами ответил Виктор.

— А как же дешевки?

— Хм. Оно так, да только почесал я в затылке, подумал и понял, что тут я никто и зовут меня никак. С чего-то начинать надо, начну снизу, не беда.

— Хочешь стать капитаном?

— Если в море не наскучит как на берегу, то почему бы и нет.

— А на берегу стало скучно?

— Стало.

— Расскажи о себе.

— Хочешь знать, что за птица прилетела к тебе на палубу? Законно. Сбил я шайку и гулял по дорогам, хорошо гулял, с прибылью. Все мои разбойнички, что живы остались, с достойным кушем осели в разных местах, но мне на месте не сидится. Скучно. На берегу я вроде уже все испытал, решил пощекотать нервы в море. Вот и все.

— Слышал я об одном Вепре, только он вроде славенин.

— Ха! Значит и до сюда слава докатилась. Это греет.

— Так ты славенин?

— Отчего же, гульд, как и ты. Немного говорю по славенски, вот и морочил голову всем. А что, все ищут славенина, так и пусть ищут, а там еще и страх. Одним словом, главное поднять муть, а там можно ловить рыбку почти без страха.

— Хитер. Хашшу, давно распробовал?

— И это приметил. Глазастый ты капитан. Давно, но разума не теряю, свою норму знаю. Ведь и от вина, можно стать пропойцей, но ты ведь не стал.

— Ну что же, давай выпьем, раз уж зашла речь о вине, — берясь за серебряный кувшин с узким и высоким горлышком предложил капитан.

— Извини, но не вина, ни пива я не пью. После хашша, это не то.

— Дорогое удовольствие, — отпив из кубка заметил Бургас.

— А разве я сказал, что когда-нибудь бедствовал или нужда меня привела к тебе, — Виктор извлек кошель и подбросил его на ладони, — здесь сотня цехинов, больше восьмиста талеров. В другом есть и серебро, но то на всякие расходы. Есть и прикопанное на берегу. У твоих офицеров такие деньги водятся?

— Странный ты.

— Нормальный.

— Двум зверям в одной берлоге не ужиться.

— Мне твое место без надобности и в морском деле я ничего не соображаю, так что тебе я не соперник. А захочу свой корабль, так раздобуду. Держать силой ведь не станешь?

— Не стану. А что скажешь, если мои офицеры начнут на тебя волком смотреть. Ведь могут подумать, что ты их подсиживаешь.

— Мне казалось, что глупых ты офицерами бы не назначил. Если кто погибнет и ты решишь поставить меня на их место, так тому и быть, а нет, так это дело твое.

— И ты вот так просто подчинишься?

— К чему допросы. Ты не судья, я не на суде. Сказал же, хочу попробовать себя в море.

— А ты понимаешь, что ты простой матрос, так что придется и палубу драить и иные поручения выполнять? Как с этим смирится Вепрь?

— Нормально, пока акулой не назовут. А как назовут, тогда к этому разговору и вернемся.

— Ладно. Пока убедил. Оружие все сдай Клыку, он ведает арсеналом, у меня на корабле с оружием только офицеры и боцман ходят. Получишь когда дойдет до дела.

— Капитан, а ты представляешь сколько это оружие стоит? Вижу, что очень приблизительно. Полторы тысячи талеров. Ты не гляди, что клинки в ножнах без изысков и рукояти потертые, это булат, что твою саблю перерубит и не зазубрится. И это все в арсенал?

— Тут мои законы Вепрь. Твое, твоим и останется, но оружие все хранится в арсенале, нож можешь оставить. Вот станешь офицером, тогда дело другое. И деньги, давай сюда. Положу в судовую казну, будет в целости. Не хватало еще, чтобы у тебя потянули, а ты потом начал крушить всех направо и налево. Или так или за борт, — уловив упрямый взгляд подытожил Бургас.

— Ладно. Убедил. Только тогда условие одно есть, — недовольный и даже очень взгляд. Тормози, и без того буром прешь, как ледокол на торосы. — Все, понял. Просьба.

— Говори.

— Карабин и пистоли мои очень капризные, а здесь все время сырость. Назначь час, когда я смогу получать их и чистить, хотя бы через день. Какой прок, если во время боя оно начнет давать осечки. А так, я ведь еще до абордажа многих положу, сам видел.

— Вижу, теперь ты понял. С этим к Клыку, он твой командир. Погоди, — окликнул он уже направившегося на выход новобранца. — Хашша. Положи коробочку на стол. Вернемся в порт получишь обратно, у меня на корабле ни вино ни что иное не в чести.

Сначала Виктор забрал свои пожитки из ялика, расплатился с лодочником и только потом отправился на поиски своего непосредственного начальника. Впрочем, поиски это так, к слову. Тот был на шканцах, вместе со штурманом и мирно покуривал трубку. Нарвался на выговор, не без того. Оказывается вот так, за здорово живешь, на шканцах рядовым членам экипажа делать было нечего. Обошлось устным предупреждением, на первый раз сделали скидку на незнание. Его облик и умение владеть оружием, которое все еще было при нем, вполне к этому располагали.

Разговор с командиром мушкетеров вышел примерно таким же как и с капитаном. Напротив ожиданий Виктора, тот не особо переживал за свое место, видать хорошо знал себе цену. Когда же Волков заговорил об уходе за оружием, тот взглянул на новичка с куда большим уважением.

— Наши не очень любят возиться с оружием, чистить чуть не силой заставлять приходится.

— Дураки потому что. Сколько раз оно мне жизнь спасало, я и счет потерял. Можешь не верить, но ни одной осечки за все время, даже когда у меня был самый старый и разболтанный пистоль.

Когда они прошли в арсенал, Виктор даже скривился, видя в каком состоянии находится оружие. Клинки не особо привлекли его внимание, но от вида загвазданных всевозможных мушкетов и пистолей, его аж покоробило. Калибров тут тоже было, что блох на собаке, но все же Клык постарался их рассортировать, имелся и запас пуль. Видно, что к оружию относится с уважением, вот собственные пистоли за поясом горят от чистоты, а тут… Но из под палки, оно и есть из под палки.

— Что не нравится?

— Они хотя бы стреляют?

— Стреляют. Через раз, чтоб им, — скорее всего имея ввиду своих подчиненных, ответил новый начальник.

Говорили они на фряжском, оба с акцентом, Клык был балатонцем, но они вполне понимали друг друга. Виктору уже попеняли, что мол пора учить сальджукский, тут треть команды сальджуки, да и в городе куда проще. Обещал озаботиться, хотя был уверен, что это лишнее, не собирался он столько пробыть с пиратами.

— Лейтенант, а что правду сказал капитан, что мне и палубу придется драить и всякое другое исполнять?

— Разумеется. А уж тебе-то как новичку, так и вовсе как за здравствуй.

— А если эти работы как заменить?

— Это как?

— А давай я займусь арсеналом. Понимаю, новичка и сразу в арсенал, но ведь это не дело, — обвел рукой помещение Виктор. — Нет мне доверия, так назначь кого со мной.

— Не хочется тебе палубу драить и на камбузе в рыбьих потрохах возиться? — При упоминании последнего, новичка аж передернуло, а на гуммах Клыка заиграла хитрая улыбка.

— Не хочется. Ты пойми, ведь не из попрошаек подзаборных и не от нужды я тут, — начал было уверять Виктор, но нарвался на глухую стену непонимания.

— А если скажу, нет?

— Нет, так нет, сам ведь пришел, никто силком не тянул, — попытался выказать покорность новичок.

— Я подумаю.

'Ворон' простоял в порту еще пару дней, все же пора горячая, так что рассиживаться на берегу нечего. Волка ноги кормят, а пирата рейды. Придет сезон штормов, тогда и отдохнут от дел праведных, а сейчас как у крестьян — каждый день, год кормит. Команда усиленно готовилась к выходу в море. Дело это серьезное и полумер не приемлет, цистерны с пресной водой и кладовая забивались до предела. Никогда нельзя сказать точно сколько продлится плавание, возвращаться в порт не солоно хлебавши только потому что закончились припасы никому не хотелось, а потом было еще и такое понятие как штили. Это явление было более характерно для середины лета, но это не значит, что оно не может иметь место в конце весны.

'Только не в терновый куст…'. Знакомо? Надо думать. Вот так и с Виктором. От работ на палубе его освободили, но на кухне он должен был помогать каждый день. До обеда он поступал в распоряжение корабельного кока, но отказываться от добровольного порыва Вепря, Клык все же не хотел. После обеда Виктор постоянно возился с оружием. Не один. За ним постоянно присматривал один из мушкетеров. Ну не помогал же, в самом деле. То как он елозил промасленной ветошью по мушкету назвать чисткой никак было нельзя. Но Волков на это смотрел сквозь пальцы. Да чумазый и промасленный до нельзя, но он всем своим видом выказывал усердие. Ведь понятно, что берут на слабо, ему доставалось больше всех из новобранцев, у которых было время перевести дух и работали они с полагающейся полуденной сиестой, бывший разбойник этой привилегии был лишен. Не выдержит, сорвется, никто ему не виноват.

Виктор не просто чистил оружие, он еще и проявлял инициативу. Вооружившись доступным инструментом, он приводил до нормы разболтавшиеся механизмы и даже забраковал три мушкета, предложив их выбросить от греха подальше за борт.

— Ты думай, что говоришь, Вепрь. Выбросить практически новые мушкеты. Сам додумался?

— Не выбрасывай, — легко согласился Виктор с Клыком, — только скажи, кому эти мушкеты выдашь.

— Это зачем?

— А чтобы я рядом с тем идиотом не стоял. Говорю же, раковины в стволе большие, в любой момент разорвать может. И пружины тоже проржавели настолько, что вот-вот лопнут. Нет ухода за мушкетами, вот и получайте полной мерой.

— Ладно, я тебя понял. Но выбросить мы их все равно не можем. Ты их подальше пока припрячь, а там как трофеи возьмем, так и избавимся.

— Это как?

— Да просто. Выдадим эти за трофейные и избавимся как от ненужного хлама, а на их место нормальные.

— Ага, понял, — а чего собственно непонятного, как видно капитан всех держал за причинное место, а весь огнестел был на совести Клыка.

За это время Виктор успел выяснить, что Боян жив. Еще бы. В первый же вечер по кораблю разнесся душераздирающий крик, который скорее всего был слышен и окрест. Ему объяснили, что и как. Капитан выполнил свое намерение и подлечил таки пленника, после чего принялся над ним измываться. Не часто, так помучает-помучает, а потом лекаря к нему и чтобы выжил непременно.

Говорят, что сынишку семнадцати летнего парня, он сильно любил, хотя и держал в холодном теле. Воспитывал характер и достойную себе смену. Жены у него не было, хотя и имелся свой дом в городе, как положено с прислугой из невольников. Матерью парнишки была какая-то плененная дворянка, красивая и Бургас по своему ее любил. По особенному так. Была она его рабыней, благо рабство здесь не было пороком, о женитьбе он и не помышлял. Что там да как, никому неизвестно, но говорят, как-то она вырвалась из дома и утопилась. История темная, но с другой стороны, кому какое дело до какой-то там невольницы.

Виктор было заволновался, что пленника могут высадить на берег и определить в какой подвал, дома у капитана, но страхи оказались напрасными, никто его не собирался никуда свозить, его место в трюме.