Было еще не поздно, однако уже начало темнеть, и Андрей вынужден был включить фары, чтобы не поймать лишнего ухаба на разбитом асфальте. Однако дорога была в столь плачевном состоянии, что колеса старенькой «шестерки» то и дело ухали в провалы, жалобно скрипя сайлентблоками и заставляя грохотать весь корпус. Народная марка автомобиля с семидесятых годов, вот уже более тридцати лет, считалась самой мягкой и сбитой машиной российского автопрома, уверенно занимая лидерство среди автомобилистов среднего достатка, однако о машине Андрея сказать этого было нельзя. «Ласточка», как он ее именовал, уже давно требовала ремонта, но на это, как всегда, не было денег – хватало прорех и дыр в семейном бюджете, которые постоянно приходилось затыкать.

Прислушиваясь к неприятным звукам, издаваемым бедным авто, Андрей понял, что, как ни тяжело сейчас, но придется выкроить немного средств для приведения в порядок хотя бы ходовой. В настоящий момент его многострадальная «шестерочка» была попросту в аварийном состоянии, и откладывать ремонт на потом уже не было никакой возможности.

«Либо ты разоряешься на запчасти и лезешь под нее – либо ставь на прикол. И желательно уже сегодня, – поймав очередной ухаб и услышав дробный грохот, подумал он. – Ну да ладно, потерпи, красавица, никак сегодня не получится, сегодня нужно еще немного поработать. Черт, опять яма. Артур, зараза, и что у тебя за раздолбанная такая улица!»

Двоюродный брат позвонил совершенно неожиданно и попросил его приехать, так как ему необходима была помощь Андрея, и срочно. Вопрос, как выяснилось, действительно был горячим.

История имела давние корни – еще с лихих девяностых. В те годы в их небольшом городишке то и дело гремели выстрелы и взрывы, унося из жизни то блатных, то приблатненных, а то и вовсе случайных людей, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Андрею «повезло» устроиться на работу в милицию именно в это развеселое время. Он бы, конечно, не совался в эту структуру, напрочь прогнившую и вызывающую у него только позывы к рвоте, но тогда он еще не представлял всей картины, да и некуда было ему податься.

Он был офицером-пограничником, и можно сказать, вполне перспективным. Однако его угораздило выпуститься из училища именно в самый разгар развала СССР, а значит, на своей шкуре прочувствовать все прелести воинской службы – с задержкой заработной платы, набором в когда-то элитный род войск наркоманов и судимых, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Уволившись из армии и не найдя себя на гражданке, он стал думать: куда податься и как жить дальше, благо хотя бы с жильем вопросов не возникало – отцовский дом был вполне просторным. Вот так и вышло, что он не придумал ничего лучшего, как устроиться на работу в милицию, где и проработал участковым без малого двенадцать лет, а как только выслуга позволила, то год назад ушел на пенсию.

Так вот, в девяносто пятом году в маленьком городке противостояние достигло апогея: группировки вооружались кто чем и как мог. Надо заметить, недостатка в оружии не было: в армии был такой бардак, что отчаявшиеся военные торговали оружием направо и налево и зачастую не столько наживались на этом, сколько добывали средства на прокорм семей.

Артур в то время работал водителем у одного из авторитетов города, и тот решил сделать дома у своего водилы схрон с оружием – так, на всякий случай. Артур по понятным причинам отказать ему не смог: работу терять не хотелось.

Так и вышло, что в палисаднике у брата Андрея оказался маленький склад оружия, а так как единственный человек, который о нем знал, кроме Артура, был вскоре убит, то все это богатство оказалось в распоряжении водилы ныне покойного авторитета, но вот что с этим богатством делать – Артур не знал.

Об этом он рассказал Андрею, и тот, недолго думая, предложил вывезти оружие за город и закопать его в лесу. Артур был с этим согласен, так как связываться с добровольной выдачей не желал, да и Андрей не советовал ему этого делать. Одно дело сдать незарегистрированную охотничью двустволку и совсем другое – несколько стволов боевого оружия. Да в Андреева брата вцепились бы мертвой хваткой, а если бы стволы оказались еще и грязными, то есть засветились в каком-либо убийстве, а вероятность этого была вполне реальной, то Артуру были бы полные вилы. Но, как водится, мероприятие все время откладывалось на потом, а затем этот факт как-то поистерся в памяти.

Так этот склад и пролежал в земле более десяти лет. Ситуация в стране стала более или менее устаканиваться, Артур, работая на стройке, вполне прилично зарабатывал и уже пару лет как подумывал о том, чтобы построить баньку. Наконец он решил осуществить задуманное, но так как хотел устроить приличную сауну с бассейном, то пришлось рыть небольшой котлованчик. И надо же было ему забыть о припрятанном оружии.

О нем он вспомнил, только когда полез в вырытую экскаватором яму, чтобы выкидать осыпавшуюся землю. Вернее, схрон сам о себе напомнил, когда часть края котлована осыпалась, обнажив боковую стенку одного из ящиков.

Трясясь как осиновый лист, Артур поспешил позвонить Андрею, вопия о помощи. Оставить брата без поддержки Андрей никак не мог хотя бы потому, что тот, в свою очередь, не раз и не два помогал ему, не считаясь ни со временем, ни с трудностями.

Наконец, проскрипев тормозными колодками, машина остановилась перед воротами частного дома. Словно ожидая этого сигнала, створки ворот тут же раздались в стороны, и в свете фар возник Артур. Отойдя в сторону, он махнул рукой, призывая заезжать во двор, и, едва авто проскользнуло внутрь, брат суетливо прикрыл ворота.

– Ну показывай, где тут твое богатство, – преувеличенно бодрым тоном проговорил Андрей.

– Все бы тебе прикалываться, а у меня поджилки трясутся. Надо быстрее вывозить, пока жена не вернулась: у нее уже двадцать минут как смена закончилась.

– Ну ладно, где они хотя бы?

– Да вон два ящика. – Артур махнул рукой в сторону стоявших у забора двух оружейных ящиков. – Весь взопрел, пока их выволок.

– В багажник они не войдут, – хмуро заметил Андрей.

– Знаю. – Артур деловито открыл заднюю дверь и сноровисто начал расстилать на заднем сиденье невесть откуда взявшиеся два старых покрывала.

– Э-э, ты чего? Не хрен им делать в салоне, – догадавшись о намерениях брата, начал возмущаться хозяин многострадального авто.

– А что ты предлагаешь? – продолжая свое занятие, поинтересовался Артур.

– Да вытащить все это хозяйство из ящиков и свалить в багажник.

– А ящики?

– Да мало ли армейского барахла сейчас у людей в хозяйстве.

– Мне этого богатства не надо, – закончив расстилать покрывала, резюмировал Артур. – Давай, грузим.

– Ну дай хотя бы взглянуть на твое добро, кладоискатель ты наш.

– Некогда. Ленка вот-вот вернется.

С этим спорить не хотелось. Лена – та еще штучка, сует свой нос во все дырки, а потом еще и треплет языком где ни попадя. Нет, видеть ей это совсем не обязательно. Сноровисто подхватив ящики, братья быстро впихнули их на заднее сиденье и накрыли старым одеялом. Артур открыл багажник, чтобы сложить туда лопаты, и, взглянув в него, злорадно улыбнулся.

– В багажник, говоришь?

– А, блин, я и забыл совсем: мать просила сестре картошку завезти.

– Ладно, проехали.

В багажник поверх двух мешков с картошкой упали две штыковые лопаты с укороченными черенками – и все, можно трогать.

Однако человек предполагает, а бог располагает. Именно в этот момент калитка открылась, и во двор вошла Елена прекрасная – между прочим, не в переносном смысле. Лена выглядела на все сто: несмотря на рождение двух детей и бальзаковский возраст, она была все так же плотно сложена, как и в день знакомства с братом, но без какого-либо намека на полноту, и это все было достигнуто без мазохистских занятий фитнесом или изнурительных диет – просто матушка-природа взяла под крыло эту красивую женщину, несмотря на то что уж она-то ни в чем себе не отказывала.

Привычным и довольно изящным движением Лена откинула за спину прядь длинных пепельных волос и, склонив головку немного набок, озорно улыбнулась:

– Ой, мент. Привет.

– Не мент, а заслуженный пенсионер Юга России.

– Ну, насколько мне известно, в вашей конторе бывших не бывает.

– Это точно, тогда я буду первым, так как полностью абстрагировался от этой прогнившей организации.

– Ага, а пенсионным удостоверением перед носом гаишников махать не забываешь. Они-то, бедолаги, думают, что свой, а налицо вражина.

– Ну они ведь маскируются под честных служак, так почему же и мне не подыграть им? Ладно, Лен, мы тут с Артуром ненадолго отъедем. Срочное дельце нарисовалось, через час верну твоего благоверного.

– А что это у вас за дела? – осматривая машину и не находя ничего предосудительного, поинтересовалась она. При этом Андрей добрым словом помянул свою бывшую работу, так как именно из-за нее он в свое время затонировал стекла, как говорится, в хлам, поэтому рассмотреть, находится ли что-нибудь внутри, Лена попросту не могла. – Нет, Андрюша, на этот раз без Артурчика. Нас пригласили на день рождения. Так что у нас время только переодеться.

– Лен, да мы мигом, и часа не пройдет, – попытался спасти ситуацию Артур, но нарвался на такой выразительный взгляд, что Андрей понял – скандал будет, а вот толку из этого не выйдет. Скандалить Лена могла самозабвенно и подолгу, и остановить эту стихию не было подвластно никому.

– Ладно, Артур, в следующий раз.

– А как же…

– Потом, Артур, потом, – не дав договорить брату, заключил Андрей. Ох как не хотелось возиться с этими ящиками одному, но, видно, все же придется.

Запустив двигатель, он выехал со двора и направился к концу улицы, выходящей в поле. Этот район стал застраиваться только в девяностые и не был популярным, так что полноценно была застроена только улица, на которой жил брат, а буквально через сотню метров начиналось поле. Впрочем, его лучше было назвать пустырем, так как эта земля уже давно забыла, что такое плуг.

Объехав по полевой дороге жилой квартал во избежание встреч с ДПС, Андрей направился к дороге, ведущей в соседний поселок. Не доезжая до поселка бывшего совхоза, он рассчитывал свернуть опять на полевую дорогу и взять в сторону небольшого лесного массива. Было там одно неприметное местечко, где он и хотел закопать опасный груз.

Но, видно, день или, точнее, вечер был не его. Едва он свернул на асфальт, как сзади засверкали проблесковые маячки, затем зажглись фары, и патрульная ДПС погналась за ним. Да-а. Что такое не везет и как с ним бороться. Убегать бесполезно, только хуже будет – тогда дэпээсники точно не отвяжутся. Они иногда устраивали засаду в этом месте, высматривая крадущиеся по полям авто, так как зачастую этим путем пользовались недобросовестные водители, употребившие горячительное, а потом влезшие за руль. Начни убегать – и они уверятся в том, что это их добыча желает ноги сделать, а что такое пьяный за рулем для ГИБДД, объяснять не надо. Клондайк.

Решив действовать на опережение, Андрей, не дожидаясь команды, включил поворотник и остановился на обочине. Вскоре к нему подошел инспектор, и Андрей, стараясь держаться спокойно, протянул ему свое пенсионное удостоверение.

Этих ребят он не знал, так как служивые были не из городского отдела, а из районного. Но с другой стороны, риск был минимальным, пенсионное всегда прокатывало на раз.

– Андрей Михайлович, а что по полевым-то дорогам? – возвращая удостоверение, поинтересовался лейтенант.

– А ты по Западной давно ездил? – едва справляясь с волнением, проговорил Андрей.

– Да мы-то районные.

– А ты съезди, может, повезет и подвеска уцелеет.

– А везете что?

– Оружие, – ухмыльнувшись ответил Андрей. Он давно уже заметил за собой, что всякий раз в серьезной ситуации испытывал страх, но стоило событиям начать свой ход, как становился собранным и напористым. По-другому было попросту нельзя. Всякий раз, идя на очередную хату на своем участке, он испытывал страх и шел только потому, что это была его работа и, если хотите, долг. Каждый раз, входя в притон, он трясся как осиновый лист и злился на себя за это безмерно, но стоило ему предстать перед обитателями этих мест, как страх загонялся им куда-то внутрь и продолжал скулить откуда-то из недр души, а сам Андрей, заведенный и науськанный самим собой, преображался и представал перед братией во всей своей несокрушимости и самоуверенности.

– А просто ответить нельзя? – обиженно зыркнув на водителя, проговорил инспектор. – Мы ведь на службе.

– Ладно, не заводись, лейтенант. Открыть багажник? – Андрей открыл свою дверь, намереваясь выйти из машины.

– Не надо. Езжайте. Счастливого пути.

– И вам удачи.

«Вот, блин, слуги народа и его же наказание. А ведь могли по медальке схлопотать за обезвреженного оборотня в погонах, пардон, пенсионера. Ладно, проехали», – нервно ухмыльнувшись, подумал Андрей.

Однако на душе было отчего-то погано. Он прислушался к своим ощущениям, но никак не мог понять, что его так тревожило. Это ощущение, когда внутри постоянно пробегал холодок то вверх, то вниз, у него появилось еще в училище и ни разу не подводило; а значило оно, что его, то есть Андрея, поджидают какие-то неприятности. Но что могло случиться? Еще один экипаж ГИБДД? Даже не смешно. Районным и так жилось не столь вольготно, как их коллегам в городе, и при том потоке транспорта, что они имели, стоять на одной дороге двум экипажам попросту нерентабельно. Погода? Тоже мимо: небо было звездным, при полной луне, ни клочка облаков. Хотя для Кавказа это не показатель – все может поменяться в десять минут, а тогда уж можно и застрять.

Ехать в принципе было недалеко: не далее трех километров по трассе вбок отходила грунтовка, которая вела в лес, куда любили выезжать на пикник и городские, и районные. Приметное такое место на берегу небольшой речушки, вьющейся по берегу лесного оврага с вполне приличным для проезда автомобилей проселком.

Не доезжая до этого места примерно с полкилометра, Андрей свернул влево, на давно уже заброшенный проселок, который угадывался только благодаря тому, что в бывшей колее трава была пореже, нежели вокруг. Когда-то эта дорога вела к домику лесника, от которого сейчас не осталось и следа, разве только яма на месте бывшего погреба – собственно, в нее-то он и собирался выгрузить ящики, а затем прикопать сверху.

Насчет того, что их сможет кто-нибудь обнаружить, он не переживал. Была уже поздняя осень, так что даже на пикники люди перестали ездить, а в эту сторону тем паче.

Неизвестно было, с чего все началось, но люди старались избегать этого места с незапамятных времен. Вообще-то объяснить такого предубеждения тоже никто не мог. Ходила молва, что место это нехорошее, но чем оно не нравится, никто бы не ответил. Сказать, что люди здесь пропадали, – так не было этого, гиблым место также не назовешь, ни о каких странных смертях или болезнях, связанных с ним, никто ничего не рассказывал. Но вот еще от пращуров повелось, что место нехорошее, и все тут.

После того как власть взяли Советы, среди народных масс шла сильная агитация и против религии, которая «опиум для народа», и против примет и народных поверий. Так что если и переговаривались об этой полянке, то по-тихому. А там и поколение атеистов подоспело.

В пятидесятых на полянке поставили ведомственный домик, принадлежащий новому лесничеству. Но не приживались здесь работники, переводились или увольнялись. Длилось это не один год, пока здесь не поселился один мужичок: пропойца редкостный, за лесным массивом он смотрел, прямо сказать, плохо, но зато штатная единица забита – и ладушки. Лет десять назад он скончался. К тому времени на никому не нужный домишко все уже давно наплевали, и он разваливался.

Место оно конечно, нехорошее, да кто же откажется от дармовых строительных материалов? Вот и разобрали строение до основания. А после этого в ту сторону никто и не ходил. Незачем стало, да опять же заветы стариков стали вспоминаться и все сильнее приживаться в народе.

Вскоре проселок юркнул в лес, и в свете фар на «дороге» то и дело появлялись молодые деревца подлеска. Препятствием они были никаким, и Андрей с легкостью пропускал их под днищем «шестерки», слыша, как молодые и гибкие ветки скребут по корпусу авто, – посадить царапины на кузов он не боялся, там уже пробу ставить было некуда.

«Блин, накаркал. Ветер-то нешуточный налетел, вон деревья как пригибает. А вот и тучки в просветах замелькали. Может, ну его, выброшу ящики прямо так, и деру…»

Однако, сделав на лице кислое выражение, эту мысль отбросил быстро и бесповоротно. Хотя он и не любил своего бывшего министерства, а от сослуживцев, с которыми не был дружен, попросту абстрагировался, он был именно ментом, а потому все его существо было против того, чтобы практически на виду оставить оружие, которое мог найти любой и использовать как угодно. Для себя он даже решил, что по весне сам же и найдет это оружие и сдаст органам. Того, что его будут сильно трясти, он не боялся, так как знал, что ему ни черта не сделают: чистой воды добровольная выдача, и все тут. Нашел. Как-как, каком кверху. По весне уже никаких следов, которые позволили бы связать его и Артура с этим оружием, не останется.

Наконец лес расступился, открывая взору небольшую, диаметром около пятидесяти метров, поляну. Ветер усилился, и небо быстро затягивали облака, несущиеся, словно подгоняемый волками табун лошадей. Андрей понимал, что у него еще есть с полчаса, а этого времени ему должно было хватить, но только ощущение неминуемой беды все усиливалось.

Вывернув руль, он направил авто к противоположному краю поляны, где в свете фар темным провалом угадывалась яма от бывшего подвала. Он решил доехать до середины поляны и там, остановившись, проверить на надежность дальнейший путь, чтобы как можно ближе подобраться к краю ямы: ящики, что ни говори, были тяжеловаты.

Он уже намеревался остановиться, когда днище машины заскребло по какому-то земляному холму, не иначе кротовой куче, и тут все вокруг озарила голубая вспышка. Андрей успел повернуть голову в сторону бокового окна, стекло которого было опущено, и словно в замедленной съемке увидеть, как к нему приближается ветвистая ломаная голубоватая молния и что главный ствол этой самой молнии направлен ему точно в лоб. Он видел, как одновременно с главным стволом отростки молнии ударили в многострадальную «шестерку». Он даже успел мысленно возопить что-то нецензурное в отношении кавказской погоды, родственников гроз и близких молнии. А потом не осталось ничего. Ни боли, ни света. Ни-че-го.