ГЛАВА 1

Большое прокуренное помещение, где табачный дым стоит практически плотной завесой. Запахи витающие вокруг, по отдельности не могут вызывать отвращения, но вместе… Табак, жаренное мясо, кислый запах вина и пива, немытые тела — та еще адская смесь. Заведение так себе, но двоим пристроившимся за столиком в дальнем углу, случалось бывать и в куда более худших. Что поделать, чем ниже цена на пойло и еду, тем хуже обслуживание, как и сам контингент.

Но с другой стороны им к подобному не привыкать. Даже больше, они были завсегдатаями именно таких вот заведений. Вопрос даже не в наличии денег, как раз с этим‑то у мужиков все в порядке, это заметно и по одежде и по оружию, которое они и не собираются прятать. Причина тут скорее в их роде деятельности. Наемникам были по душе именно такие кабаки. А эти двое, как и большинство завсегдатаев как раз наемниками и были, на что указывал весь их облик.

Вторые этажи подобных кабаков всегда имели небольшие номера, где могла уместиться койка, тумбочка и небольшой шкаф. А больше‑то по сути и не нужно. Главное, что не так дорого и есть куда уронить кости. Еда и питье на первом этаже, как и доступные женщины. Что еще нужно, чтобы переждать время до следующего найма? Да по сути и ничего.

— Красавчик, не хочешь поразвлечься?

Девица с явными признаками своей профессии, говоря это, даже пригнулась, выставляя на обозрение и без того, чуть не вываливающиеся прелести. К слову сказать, так себе прелести, давно потасканные, чего не может скрыть и лиф корсета, призванный сделать грудь более привлекательной. Но с другой стороны, девка еще вполне себе и до работы на улице за пару медяков ей еще относительно далеко.

— Куда? Сиди. Скоро Мойсес подойдет, ищи тебя потом, — одернул, начавшего было подниматься наемник более плотного сложения.

— Умеешь ты все испортить, Ралин, — отправляя шлюху в сторону, шлепком по заду, вздохнув ответил его товарищ.

— Можно подумать, тебя кто‑то заставляет, — фыркнул тот, кого назвали Ралином. — Ты в любой момент можешь послать все куда подальше.

— Ты это серьезно, дружище? Вот так просто послать к лукавому все те годы, что мы провели вместе?

— Начало — ось.

— А чего началось‑то? Вечно ты начинаешь мне пенять то на одно, то на другое. А чуть, что не по твоему, каждый раз заводишь граммофон с одной и той же пластинкой — не нравится, проваливай. Гляди, однажды отвалю, попробуй потом найти себе компаньона.

— Напугал, дальше некуда. Нэйл, ты лучше подумай, кто еще станет терпеть, такого придурка как ты.

Эта перепалка у них уже давно была чем‑то вроде ритуала. Они и сами не отдавали себе в этом отчета, но она у них начиналась каждый раз перед очередным делом. Порой они даже и не подозревали о предстоящем предприятии и начинали собачиться чисто интуитивно. Впрочем, они‑то как раз этому не придавали значения и по большому счету никогда об этом не задумывались. Подумаешь, какое‑то опасное дельце. В конце концов, они выполнением вот этих делишек и зарабатывают себе на жизнь.

Кто знает как бы сложилась их жизнь, если бы лет пятнадцать назад они не встретили Мойсеса. Вполне обычное валенсианское имя, как и его бладатель. Правда они не знали его фамилию, хотя и были уверены, что он из дворян, но это не столь важно. Главное, что у него всегда имелась для них работа, а еще он мог себе позволить выплачивать кое — какое жалование в перерывах между делом. Деньги, прямо сказать не великие, но они не жаловались. Скучать им приходилось редко, а во время веселья оплата была уже по другому тарифу.

Еще со вчерашнего вечера Мойсес прислал весточку, о намерении их посетить. Поэтому сегодня они сидели за своим столиком более чем скромно. На столе только обильный завтрак и по одной кружке пива, чтобы не давиться на сухую. Их постоянный наниматель, а по сути и соратник, легок на подъем. Вполне может случиться и так, что сразу после его появления придется седлать уже застоявшихся на конюшне лошадей.

— Легок на помине, — кивнув в сторону входной двери, произнес Нэйл.

— Вижу, — лениво цикнув, извлекая застрявший между зубами кусочек мяса, подтвердил Ралин.

Тем временем, мужчина, появившийся в дверях, направился прямиком в их сторону. Ничего удивительного. Он мог назначить им встречу в любом кабаке, и так же легко найти. Тертые и умудренные жизнью, наемники никогда не садились у входа, предпочитая располагаться в дальнем углу. Их занятие понуждало к осторожности. Те кто пренебрегал последним, не задерживался в наемниках на долго, как и на грешной земле.

Мойсес был высоким и крепким мужчиной, одетым на обычный в этих краях манер. Шляпа, из под широких полей которой угрюмо взирают глаза человека, знающего себе цену и готового любому доказать, что его лучше не задирать. Довольно свободная синяя рубашка, что в жару было никак не лишним. Свободные в бедрах и сужающиеся к голеням, подшитые кожей штаны, так любимые теми, кто много времени проводил в седле. Сапоги чуть ниже колен, увенчанные шпорами. Оружейный пояс с тускло блестящими латунью патронами и парой кобур с револьверами, на бедрах.

В довершение, он несет в руках «дятлич». Что с того, что весь его облик говорит о том, что он валенсианец, рустинский оружейник наладил производство отличного легкого карабина, так любимого в этих местах. Сорок выстрелов в минуту, шестнадцать патронов в магазине, прицельная дальность в триста шагов. В умелых руках, весьма серьезный аргумент. Есть и недостатки, куда же без них, но самый главный это все же дороговизна.

— Привет парни, — не дожидаясь приглашения, Мойсес сразу опустился на свободный стул.

— И тебе не хворать. Есть дельце? — С показным безразличием поинтересовался Ралин.

— А вы успели соскучиться?

— Как же, соскучились. Только на прошлой неделе вернулись из степи, — возразил Ралин.

— Так мне искать других?

— Чего это других, — встрепенулся Ралин. — Куда на этот раз?

— Я вижу, вы готовы? — Добродушно улыбнулся их наниматель.

— Мы всегда готовы. Все зависит от того, к чему именно, — подозрительно глядя на Мойсеса, произнес Нэйл.

— Отправляемся на пинкскую территорию. Плата, по сто крон каждому, за одну поездку.

— Солидно.

— Солидно, — согласился с Нэйлом, Ралин. — Вот только, в прошлый раз обошлось по полсотне. Что изменилось?

— Тогда мы просто прошлись тайком, да разнюхали кое‑что. Теперь нужно будет встретиться с верховным вождем арачи. Есть что им предложить, — подтвердил опасения наемника, Мойсес.

— Угу. Им тоже есть, что предложить. Сразу вскрыть глотку или оказать честь у их тотемного столба, — невесело хмыкнул Ралин.

— Риск есть, кто же против, — согласился Мойсес, — да только, думаю наше предложение перевесит их желание насладиться нашими криками.

— Чего это сразу криками? — Возмутился Нэйл, у которого взыграло самолюбие.

— Все кричат, рано или поздно, зависит от палача, — отмахнулся от друга, Ралин. — Уверен, что предложение перевесит?

— А когда я вас обманывал? Мы не в первый раз будем это проворачивать. Пятнадцать лет вместе и где только нас не носило.

— Это так. Да только и такие твердолобые, как эти арачи, нам пока не встречались.

— Выше голову, Ралин, и все у нас получится. И потом, я ведь вместе с вами буду рисковать своей задницей.

— Слушай, я все хотел тебя спросить. Ведь не ты все эти делишки проворачиваешь? На кого мы работаем? Понятно, что на какую‑то шишку из правительства, а вот на какую, в толк не возьму.

— Вот и не забивай себе голову, всякой ерундой. Я твой наниматель, остальное тебя не касается.

— Когда выступаем? — Пожав плечами, мол не прошло и не надо, поинтересовался Ралин.

— Доели?

— Как видишь.

— Тогда седлайте коней, нам за сегодня еще полный дневной переход предстоит.

Ну что же, раз так, значит так. Остается только подняться наверх, собрать свои нехитрые пожитки и спуститься в конюшню. Наемники, отправились воплощать это в жизнь, а оставшийся за столом наниматель, заказал себе завтрак. Время есть, тем более он не позавтракал, рассчитывая именно на вот такую заминку. Все как всегда, до боли знакомо и привычно.

Лан Мойсес Ариас был родом из старинного но небогатого дворянского рода в метрополии. Так уж случилось, что он являлся самым младшим, четвертым сыном. В старину таким полагались доспехи и конь, после чего они оказывались предоставленными самим себе, и сами же должны были устраивать свою жизнь.

Кто‑то шел на службу своим старшим братьям, но таких всегда было меньшинство. Основная же масса уходила на службу либо к влиятельному сюзерену, либо к королю. Кому‑то везло и он обретал дом и семью. Кому‑то не везло и они всю свою жизнь проводили в походах и войнах. Большинство и вовсе находили свой конец на этой службе.

За прошедшие века многое изменилось, но не так чтобы и очень. Так например младшие сыновья по прежнему покидали отчий дом самостоятельно устраивая свое будущее, получая только причитающуюся им часть наследства. Не самую большую надо заметить часть. Правда в качестве некоей компенсации перед тем как выпустить птенца в свободную жизнь, родители теперь еще старались и дать образование.

Ну и что оставалось младшим отпрыскам? В принципе, теперь у них выбор был куда богаче. Все зависело от того, какую специальность ты получишь. Можно было поступить на военную службу, правда для этого теперь нужно было окончить военное заведение, так как одного только дворянского происхождения для получения офицерских эполет было маловато.

Лан Мойсес Ариас имел возможность получить образование, вернее он даже доучился до четвертого курса столичного университета, но окончить обучение не успел. Всему виной его неуемная натура, резкий характер и затеянная им дуэль. В принципе все было решаемо, если бы он не убил своего соперника. Отец поступил с ним довольно жестко, выделил ему оставшуюся часть наследства и выпустил в свободное плавание.

Неизвестно как бы сложилась его судьба, если бы молодой Мойсес не повстречал младшего потомка графского рода, барона Канора . Тот был на десять лет старше его и уже успел добиться кое — чего в качестве офицера королевской армии. Мало того, он как раз получил перевод в одну из королевских колоний. Совершенно случайно сойдясь за застольем, в одном из столичных кабаков, они вдруг обнаружили, что имеют много общего.

Мойсес был в полном расстройстве чувств и не знал в какую сторону направить свои стопы. И тут он вдруг поинтересовался, не хочет ли господин барон обзавестись вассалом, в самых лучших старинных традициях. В тот вечер оба были достаточно пьяны чтобы посчитать эту затею гениальной. Однако нужно заметить за прошедшие после этого два десятилетия ни один из них не пожалел об этом ни на мгновение.

Барон Канор оказался великолепным офицером, обладающим прозорливым умом и решительным характером. Порой его полномочий было явно не достаточно для решения взваливаемых им на себя задач, но в этом случае он всегда мог положиться на своего вассала, который казалось был готов выполнить любую поставленную задачу. Лан Ариас стал той самой силой, которая неизменно подбрасывала своего патрона на следующую ступень. Под это дело, с некоторых пор у него всегда имелись и пара подручных.

И вот три года тому назад, исколесив практически всю империю над которой никогда не заходило солнце, его сюзерен достиг самой высокой ступени, на какую он вообще мог рассчитывать. Он получил титул графа и таким образом стал родоначальником нового графского рода. А еще, был назначен генерал — губернатором Новой Валенсии. Надо заметить весьма энергичным и решительным, что неизменно способствовало появлению завистников и недругов.

Графу Канору оставалось отслужить два года в должности генерал — губернатора, король весьма ревностно следил за ротацией кадров. По истечении этого срока он собирался уйти в почетную отставку, что подразумевало под собой получение весьма обширных владений в любой из колоний.

Лично ему импонировала Новая Валенсия. Сбережений, а так же тех средств, что удалось получить путем махинаций с участием все того же лана Ариаса, вполне хватит для того, чтобы обустроить большую хлопковую плантацию. Кстати, рядом может расположиться, его верный сподвижник и тогда они уже будут по настоящему, сюзереном и вассалом. Впрочем, скорее все же добрыми соседями и друзьями, так как они уже давно переступили эту грань.

Оставалось только покончить с делами на службе короне, чтобы получить достойный приз. К тому же нужно было позаботиться о двух дочерях и сыне, обеспечив им достойное будущее. Да и лану Ариасу, то же не помешает подумать о своей семье, которая вот уже несколько лет проживает в съемном жилье. Сыновья вырастут и им нужно подумать о достойном месте в жизни.

Конечно это не дело, имея семью постоянно влезать в сомнительные авантюры и опасные предприятия. Но лан Ариас даже не задумываясь отправлялся в нужное место, по первому же требованию своего патрона. У него не было никаких сомнений в том, что в случае его гибели, граф Канор не оставит семью своего друга. Отчего такая уверенность? А не могло быть по иному. Уж слишком многое их связывало и слишком многим они были обязаны друг другу.

Правда, на этот раз предприятие и впрямь предстояло весьма опасное. Арачи отличались крайней враждебностью ко всем белым, готовые разговаривать с ними только на языке оружия. Отправься любой белый в земли арачей со шкурой белого волка на шесте, и нет никаких гарантий, что пинки с уважением отнесутся к их же извечному знаку мирных переговоров. Однако, то что хотел предложить лан Ариас, должно было убедить их сделать исключение.

Все началось в прошлом году, когда до генерал — губернатора дошли слухи о том, что в землях куроки обнаружены угольные копи. Все бы ничего, и наличие месторождения ничем не грозило интересам Валенсии. Да только нашелся некий рустинский делец, который решил вложить собственные средства и начать добычу угля на пинкской территории. Причем он собирался это проделать на собственный страх и риск, без какой‑либо поддержки со стороны короны.

Последнее обстоятельство исключало вмешательство в это дело валенсианских властей. Сферы влияния на пинкской территории все еще не поделены и она до сих пор остается спорной. Есть только два достигнутых соглашения.

Первое, это выставление фортов по рекам Изера и Мрава, для обеспечения безопасного торгового маршрута, что в значительной степени увеличило товарооборот. Кстати, соглашение достигнутое лично графом Канором. Правда, рустинцы хотели было под эту марку провернуть операцию по присоединению новых территорий, но благодаря решительным действиям генерал — губернатора Новой Валенсии, они были вынуждены отказаться от этой затеи. Тогда едва не дошло до начала боевых действий. Но обошлось.

Второе, невозбранность поселенцам обоих государств основывать свои поселения на пинкской территории. При этом поселенцы оказывались предоставленными самим себе, вне юрисдикции государств. У валенсианцев с этим было ни шатко ни валко. Подобные фермы наличествовали разве только на западном побережье, где имелись хотя бы какие‑то отношения с тамошними племенами. А вот в том, что касалось Великих равнин, тут непреодолимой стеной стояли арачи.

Нет, против армии им не выстоять, но как раз войска‑то вводить на эту территорию никак и не получалось, так как тут же возникали противоречия с Рустинией. У последних с арачи так же ничего не выходило, хотя они и пытались всячески задабривать племена пинков. Но зато с ними граничило еще одно племя, куроки. И вот эти‑то как раз, были готовы к тесному общению, если не больше.

Буквально в прошлом году мир потрясла небывалая новость. Оказывается куроки, по собственной инициативе начали перенимать образ жизни своих белых соседей. Мало того, они всячески зазывали к себе переселенцев, и там уже имелось больше сотни рустинских ферм. А тут еще эти угольные копи и сумасшедший, решивший сделать столь рискованное вложение своего состояния.

Чувствуя, что здесь не все чисто, граф Канор, решил задействовать своего сподвижника, чтобы собрать всю возможную информацию. Сведения добытые ланом Ариасом в начале, полностью подтвердили опасения генера — губернатора. Варакин, иностранец, человек из ниоткуда, убийца, приговоренный к двум годам службы в рядах черных шевронов… И вдруг… Словно по мановению волшебной палочки, он оказался первым из числа отверженных который заслужил помилование отслужив только половину срока по приговору. Потом неизвестно откуда взявшиеся прямо‑таки огромные средства, для того чтобы взяться за основание настоящего поселка и разработку угольных копей. Как? Откуда? Это настолько шито белыми нитками, что граф ничуть не усомнился в том, что здесь приложило руку рустинское правительство.

Все одно к одному. Куроки, взявшие курс на сближение с Рустинией. Обнаружение угольных копей. Этот черный шеврон, руками которого собирались все проделать. Назначение кронпринца наместником в колонии. Намерение рустинской короны начать развитие промышленности в Новой Рустинии. А как известно наличие собственного топлива или как минимум бесперебойная его поставка в достаточных количествах, это важнейшая составляющая.

Однако, граф решил не спешить с письмом к его величеству. При дворе еще слишком ярки были воспоминания о том, что он едва не спровоцировал войну, к которой Валенсия в настоящий момент была просто не готова. В двух колониях вспыхнули восстания, в других все еще тлели очаги сопротивления, доставлявшие неприятности. Корона вынуждена была задействовать там большие силы.

Вместо этого, граф Канор решил собрать всесторонние сведения, дабы не быть голословным. По этой причине лан Ариас отправился в Старый Свет. Верный соратник не подвел и проделал большую работу. Он вернулся недавно, выбрав маршрут через Новую Рустинию и собрав там дополнительные сведения.

Все же хорошо, что граф не стал спешить с обращением к его величеству. Полученная информация полностью опровергала предположения о причастности к этому предприятию рустинского правительства. Уж больно все бестолково проделывал этот делец, к тому же не гнушаясь противозаконными действиями. В довершение ко всему, он умудрился растерять две трети поселенцев, которых привез с собой из метрополии. Нашлось объяснение и средствам, оказавшимся в распоряжении Варакина. Ему оказывал всестороннюю помощь известный писатель и делец господин Дворжак.

Личность так же полная загадок и так же возникшая из ниоткуда. В кротчайшие сроки он успел превратиться из никому неизвестного в человека сделавшего себе имя и состояние. Но опять же, ничего сверхъестественного. Уж такие времена, когда предприимчивый делец мог очень быстро превратиться в весьма состоятельного человека и даже миллионера. Господин Дворжак был именно из таких, дельцов нового времени. А еще, он оказался старинным другом этого Варакина. Тут правда была возможность поднять некий скандал, связанный с королевской семьей, но граф решил не связываться с этим, по сути, комариным укусом.

Получается, что все происходящее это просто стечение обстоятельств. Так порой случается. Разумеется кронпринц, находясь в Новом Свете, не преминет всем этим воспользоваться, но только воспользоваться, не имея к происходящему прямого отношения.

Оставалось выяснить, насколько все складывается удачно для Рустинии. И опять лан Ариас отправляется в поход, с целью собрать все возможные сведения, теперь уже об угольных копях. Ведь мало добыть уголь, еще нужно организовать его бесперебойную поставку в Новую Рустинию или Медиолан. Но на этот раз, генера — губернатора ждало разочарование.

Все складывалось как нельзя лучше. Разумеется, для этого Варакина и Рустинии. За короткое время, этому дельцу удалось поставить целый городок более чем на сотню дворов. Дома пока пустовали, но это только пока. Если за дело возьмется этот проныра Дворжак, то очень скоро население Домбаса (так назвал городок его основатель), перевалит отметку в пятьсот человек. Месторождение находилось буквально на берегу реки, являющейся проходимой для речных судов и впадающей в Изеру. Иными словами, в организации перевозки нет никаких особых трудностей.

Хм. Никаких трудностей? А вот с этим можно поспорить. Как говорили древние — Разделяй и властвуй. Есть племя арачей, которые не просто ненавидят белых, но и противятся всему, что с ними связано. Если суметь правильно воздействовать на них, то можно и не влезать лично в то, что начнется на землях пинков. А полыхнуть должно будет знатно. Вот тут‑то и появилось новое дельце для лана Ариаса. У него уже имелся кое — какой опыт в подобных предприятиях. Так что, ему и карты в руки…

— Мойсес, справа, — не скрывая своего волнения, произнес Ралин, одним движением извлекая из чехла «дятлич».

Вроде все ясно и им прекрасно известно, что они здесь для переговоров, а не для бездумной пальбы. Однако, Нэйл поспешил последовать примеру своего старинного товарища. Выхватив свой карабин, он довольно взволнованно слегка отвел затвор назад, чтобы краем глаза убедиться о наличии патрона в патроннике, а за одно и взвести курок. Порядок, оружие к бою готово. Взгляд же уже давно прикован к группе пинков, появившихся из‑за возвышенности примерно в трех сотнях шагов.

Группа небольшая, всего‑то дюжина всадников. Но с другой стороны, уж больно они демонстративно выставляются напоказ. Как бы не оказалось, что вторая дюжина в этот момент сжимает клещи над белыми, столь беспечно ведущими себя в землях арачи. Очень даже может быть, с пинков станется. И потом, три карабина, шесть револьверов, три верховые лошади и две вьючные, вполне приличная добыча. Пинки бывало рисковали своей шкурой и за куда меньшее.

— Парни, уберите оружие, — вздевая повыше шест с привязанной к нему белой шкурой, приказал Мойсес.

— С оружием оно как‑то спокойнее, — возразил было Ралин.

— Спрячьте говорю. Эта шкура для арачи и так значит очень мало, а тут еще и вы с оружием в руках. Будем вести себя спокойно, есть вариант, что нас хотя бы выслушают. А если вы не успокоитесь, то пришибут без лишних разговоров, — поудобнее перехватывая шест с белой шкурой и вздымая ее повыше, приказал лан Ариас.

— Ох, Мойсес, надеюсь, ты и теперь знаешь, что делаешь, — пряча оружие обратно в чехол, произнес Ралин.

Нэйл, скрепя сердце последовал примеру товарища, демонстративно тяжко вздохнув. Покладистость этих мужчин, которые никак не походили на представителей из трусливого десятка, могла показаться удивительной. Но между тем, объяснялось это просто. За многие годы, они привыкли доверять своему нанимателю, который за все это время никогда не производил впечатления глупого человека.

Однако, на этот раз наемникам пришлось усомниться в его прозорливости. Едва подъехав к белолицым всадникам, арачи ловко сбили их на землю, где весьма профессионально связали, нисколько не заботясь о комфорте пленников. Столь же ловко они обчистили их, быстренько прикарманив все, что представляло хоть какой‑то интерес. Ну, не оставили голыми и на том спасибо, а то мало ли.

— Я Мойсес, и прибыл в земли арачи, чтобы говорить с вашим верховным вождем.

— Молчи, белокожая собака.

Удар у командира отряда арачей поставлен знатно. К тому же бил он явно вкладывая в него свою ненависть. Впрочем, если краснокожие относятся к белым с ненавистью, то что же говорить о черных. Видать сумел проявить себя беглый раб, раз уж командует отрядом, в котором и впрямь оказалось не меньше двух дюжин. Арачи принимали к себе беглых чернокожих и считали их за равных, кстати в отличии от тех же куроки. Скорее всего тут дело в том, что племя получало взрослого и крепкого мужчину, к тому же такого, который до последнего будет сражаться с любыми врагами за обретенную новую семью. Только потерявший все, обездоленный и превращенный в ничто, может по достоинству оценить подобное приобретение.

Чернокожий был весьма крупного телосложения, но и лан Ариас не отличался худосочностью. Поэтому несмотря на то, что он немного поплыл, и затряс головой как конь гривой, на ногах все же устоял. Данное обстоятельство было принято одобрительными криками арачей, которые не могли не оценить стойкость пленника. В них взыграло благородство воинов? Как бы не так. Нет, по своему они были благородны, этого у них не отнять. Но вот в этот момент они обрадовались тому, что место у их тотемного столба займет достойная жертва, по настоящему сильный мужчина, а не беспрерывно скулящий шакал.

— Надеюсь, пока ты удовлетворен, — сплюнув кровь из рассеченной губы, произнес Мойсес, обращаясь к чернокожему.

— Ты упрям, белокожий. Мне это нравится. Я лично займусь тобой, когда ты окажешься у тотемного столба.

— Кто бы сомневался. Но лучше бы тебе для начала сообщить обо мне верховному вождю. А ну как он решит, что я лучше сгожусь для чего‑нибудь другого, чем подохнуть у ног их богов.

Вообще‑то Мойсесу хотелось рассмеяться в глаза этому чернокожему. Тот попросту был лишен выбора и должен был представить пленников верховному вождю, так как эти земли принадлежали его роду, как и эти воины скорее всего из него же. Даром что ли, их троица несколько дней пробирались в полной скрытности, пока не достигла этих мест. Единственный момент, когда бывший раб мог убить пленников, им уже был упущен. Как бы не ненавидел белых вождь арачей, у Мойсеса для него было слишком выгодное предложение, чтобы он отмахнулся от него.

Скорее всего он не станет возражать и против поединка чести. Правда этот чернокожий не достоин честной схватки, ну да жизнь вносит свои коррективы. В любом случае, ни один раб не смеет поднять руку на отпрыска дворянского рода Ариасов. Поэтому, этот наглец умрет, плевать как это произойдет, но это будет.

— Мойсес, ты все еще думаешь, что мы сможем выбраться? — Тяжело дыша, на бегу поинтересовался Ралин.

Бежать приходилось за лошадьми идущими рысью, будучи привязанными к седлам. Хм. Хорошо все же, что несмотря на ненависть к белым, арачи не отказывают себе в использовании предметов своих врагов. Вот например эти седла, что сейчас под всадниками. Не будь их, и пленники уже не смогли бы поспеть за своими конвоирами, волочась по земле. Ведь всадник без седла может двигаться либо шагом, либо в галоп, ни о какой рыси не может быть и речи, так как в этом случае можно отбить себе все на свете. Как впрочем и спину лошади. Только благодаря седлу и стременам, возможна вот такая средняя скорость, между двумя крайностями.

— Береги дыхание, Ралин. И смотри под ноги. Если споткнешься, уверен, что поднимать тебя не станут до самого стойбища.

— Думаешь, там что‑то изменится?

— Я когда‑нибудь тебя обманывал?

— Ладно, поверю тебе опять.

Кронпринц Элиаш застыл у высокого стрельчатого окна, рассматривая открывавшийся от туда вид. Посмотреть и впрямь было на что. Великолепный парк, с тщательно спланированными дорожками и газонами, обрамленными вечно зеленым кустарником. В дальнем конце имеется участок густо засаженный деревьями, полная иллюзия первозданности, даже подлесок в наличии. Парк раскинулся на значительной площади, как минимум в три раза превышая размеры такового в королевском дворце. Несмотря на то, что Либер не уступал старосветским городам, он обладал одним, но весьма существенным преимуществом. Относительно молодой, он был спланирован без скученности и стесненности старосветских городов. Широкие и прямые улицы, просторные парки и скверы. Ощущения зажатости и тесноты нет и в помине.

Причина этого проста. Раньше города были ограничены пределами городских стен, и о больших подворьях не могло быть и речи. Впоследствии, когда потребность в стенах отпала, застройки продолжали прижиматься друг к другу, как дань старой традиции и просто из желания устроиться как можно ближе к центру. Свою лепту внесли и новомодные дельцы, которые скупали владения обедневших родов, в центрах больших городов и разбив их на меньшие участки продавали с выгодой для себя. Все это способствовало весьма плотной застройке.

Либер в этом отношении выгодно отличался. Он строился уже в те времена, когда необходимость в городских стенах отпала, а потому имел более удачную планировку. Даже на самой узкой улочке, два экипажа легко могли разъехаться друг с другом, при этом еще оставалось и место для пешеходов, которым вовсе не было необходимости прижиматься к стенам домов. Разве только в стремлении не быть обрызганным из лужи, оказавшейся на пути экипажа.

Элиашу Моравик, нравился этот город, который вышел по настоящему современным и просторным. Здесь были кварталы в которых проживали состоятельные люди, имелись рабочие слободки, как и промышленная зона. В последней, располагались различные предприятия, количество которых за последний год увеличилось чуть не вдвое. Плоды деятельности кронпринца, всячески поощрявшего промышленников.

Производство появлялось не только в столице, но и в других уездах. Однако, несмотря на рост промышленников Новая Рустиния не могла похвастать сколь‑нибудь значительным ростом поступлений в казну. Причин было несколько. Но одной из них и немаловажной являлся дефицит топлива.

Новая Валенсия конечно же увеличила поставки, но не так чтобы и на много, что казалось довольно странным. Однако, генерал — губернатор, заботясь об интересах казны, не преминул взвинтить цену на уголь, доведя ее практически до самого предела рентабельности, когда выгоднее будет закупать его на стороне или организовывать поставки из Рустинии. Впрочем, последнее вряд ли, так как збродовские копи едва справлялись с обеспечением необходимым метрополии.

В настоящий момент дела обстояли настолько плохо, что в лесных районах топки паровых машин питались дровами, что неизменно вело к уничтожению лесов. Тропинка уже хоженая в Старом Свете, а потому повторять ошибку и здесь никак не хотелось. Это если не учитывать куда более высокую производительность угля. Доля потребления древесного угля на металлургических заводах Вестема, не только не уменьшилась, но даже увеличилась. Наместнику его величества, то есть, его высочеству, даже пришлось взять под жесточайший контроль цены на уголь, дабы избежать спекуляции.

Проблем хватало и помимо топливного голода. Количественное увеличение промышленных предприятий, вовсе не означало такой же рост качества. Многие предприятия только строились или ожидали прибытия необходимого оборудования, другие не вышли на полную мощность. Но если топлива не хватало уже сейчас, то что же говорить о том, когда предприятия наконец заработают с полной отдачей.

Вопрос с поставками угля в достаточном количестве приобретал уже стратегическое значение. Если в ближайшее время не удастся переломить ситуацию, то довольно обширные планы короля Рустинии, по увеличению доли рустинских товаров на ново — светском рынке могли пойти прахом и обратиться убытками. Стоит только потерять веру промышленников, и можно будет ставить крест на всех начинаниях, а затем все вернется на круги своя. Ведь даже сейчас, есть такие, кто опасается вкладываться в производство, не желая подвергать свои средства риску.

В свете этого возможность угольной войны, его высочеству вовсе уже не казалась абсурдной. Складывалось полное ощущение, что валийцы намерено не наращивают добычу угля, таким образом сдерживая рост производства Новой Рустинии. Трудно их в этом винить, но его высочеству был необходим уголь, а другого поставщика, кроме Новой Валенси у него не было.

Дворжак и Варакин не обманули ожиданий Элиаша, но и не оправдали одновременно. Они действительно вложили огромные средства в организацию поселения Домбас на пинкской территории, но сделали все настолько бездумно, что оставалось только надеяться, что у них все же что‑то получится. Впрочем, нерасторопностью отличался как раз инициатор этой задумки, Варакин. Именно благодаря вмешательству писателя, в голой степи хоть что‑то делается в нужном направлении. Никаких сомнений, занимайся он этим вопросом целиком и успехи были бы куда более значительными. Но у него хватало забот и в метрополии, а помимо этого он никак не хотел забрасывать и свое сочинительство.

Несмотря на топорную деятельность в Домбасе, первый уголь от туда поступил, правда всего лишь две баржи. Оставалось надеяться, что это только первые ласточки, и в последствии количество будет нарастать. Пока же, доставленное не тянуло и на каплю в море.

А вот в плане противостояния арачам, все обстояло наилучшим образом. Как и ожидалось, появление поселка белокожих вблизи их границы с куроки, им пришлось не по душе. Однако, по всему выходит, насколько Варакин оказался несостоятельным дельцом, настолько же был хорошим солдатом. Ему удалось отбить два крупных нападения на Домбас, изрядно потрепав пинков и при этом избегнуть больших потерь.

Подробности его высочеству были неизвестны, ввиду скудости информации. Впрочем… Чему тут удивляться, если вспомнить биографию Варакина. Но не подвиги героя фронтира больше всего занимали Элиаша, а то что он погрязнув в драках с арачи, не может наладить то, ради чего собственно все и затеял.

Вот такие невеселые думы обуревали его высочество в тот момент, когда он смотрел на красивый и ухоженный весенний парк, своей резиденции в Либере. Хотя… Резиденция принадлежала генерал — губернатору, которого Элиаш, кстати говоря, постеснялся потеснить, поэтому тот так и оставался в своем роскошном кабинете. Сам кронпринц, по своему обыкновению довольствовался куда более скромным помещением.

— Разрешите, ваше высочество?

Элиаш обернулся в сторону двери, где стоял подполковник Коваржик, с кожаной папкой в руке. Быстрый взгляд на часы. Нет, ничего необычного или срочного. В это время его высочество обычно подписывал документы, требующие его резолюции. Одним словом — рутина.

Оторвавшись от окна, Элиаш прошел к столу и вооружился перьевой ручкой. Отчего‑то пришло на ум, как же мучились его предки, когда приходилось обходиться перьями. Сомнительно, что в то время им приходилось рассматривать меньший объем бумаг, в те времена и помощников было куда меньше и просителей не в пример больше, ведь король рассматривал даже крестьянские челобитные.

Просматривая документы, подкладываемые адъютантом, кронпринц каждый раз надеялся, что следующий документ может оказаться причастным к домбасовским копям. Насколько же его занимал этот вопрос, если даже понимая, что Рустиния не может оказать никакой официальной поддержки данному предприятию, он ожидал увидеть подобный документ. Ничего подобного.

Нашлись еще два предпринимателя которые хотели открыть ткацкие фабрики в столице и Крумле. В столице открылась еще одна профессиональная школа. Это была уже десятая по счету, открытая с появлением кронпринца. Кадровый голод в специалистах был настолько высок, что потребовал вмешательства самого Элиаша.

Местные предприниматели не имели никаких учебных заведений. Вместо этого они пошли по старому и проверенному пути, закрепляя за мастерами учеников и доплачивая первым, пока последние не овладеют специальностью. Но подобный подход вполне оправдывал себя при тех, незначительных объемах, да и то не мог покрыть всех потребностей. С ростом же производства, вырастала и потребность в квалифицированных рабочих. Кстати, то же немаловажный сдерживающий фактор, но все же здесь его можно было решить куда проще, чем отсутствие топлива.

— Карел, у тебя имеются сведения относительно угольных копей Домбаса? — Закончив с бумагами и откинувшись на спинку кресла, поинтересовался кронпринц.

Подполковник еще не успел стать настолько доверенным лицом, а потому его высочество старался выглядеть беспристрастным. Не хватало еще выказать в присутствии адъютанта свои слабости. Коваржик еще и на десятую часть не приблизился к кронпринцу, как Войнич.

— Сведения имеются, но они не утешительные, — с готовностью начал докладывать подполковник. — Из Домбаса прибыл очередной пароход с баржей угля, но судя по всему, они опять подверглись нападению арачей. Если добавить сюда слухи как всегда склонные к преувеличениям, то столь грамотно продуманная господином Дворжаком агитационная деятельность имеет все шансы на провал.

— Это здесь, в Новой Рустинии. А как у них идут дела в метрополии?

— Там то же не все слава богу. Борзописцы из желтых листков , расписывают ужасы творящиеся на пинкской территории, согласно их высказываниям, население Домбаса было уже трижды вырезано поголовно, а попавшие в плен погибли самой лютой смертью. Много негативных высказываний по поводу господина Дворжака, лживости его фильмов и книг. Все это подогревается слухами, передаваемыми якобы очевидцами. Ввиду этого, несколько уменьшился поток переселенцев вообще. Так что, в настоящий момент вместо пользы, от предприятия Варакина и Дворжака, пока мы имеем, хотя и незначительный, но все же ощутимый вред.

Нда — а. Кто же так грамотно разносит все эти слухи и домыслы? Впрочем, глупый вопрос. Валенсия. Навредить себе они не боятся, у них и без того, поток переселенцев не так чтобы и велик. С другой стороны, себе‑то они как раз и не вредят. Это рустинцы позволяют дикарям жить среди себя, а те платят насилием и грабежами, а валенсианцы загнали дикарей в резервации и строго следят за тем, чтобы те не покидали предписанных территорий. Ну с этим‑то власти Рустинии еще борются, развеивая нелепые слухи. Ни одному борзописцу не будет позволено огульно распространять слухи и даже нежелательные факты. Для того и существует цензура.

А вот в отношении куроки и уж тем более Домбаса, властям приходится хранить молчание и никак не реагировать на ту грязь, что льется на Варакина и его поселение. Почуяв, что нашлось‑таки направление где цензура не вставляет палки в колеса и стремясь увеличить тиражи, борзописцы буквально набросились на эту тему, смакуя самые невероятные подробности, которых никогда и не было. За прошедший, почти полный год, Варакин потерял не больше дюжины наемников. Из переселенцев умерли только трое да и то от болезни.

Но слухи и газетчики расписывали совершенно иное. Цензура просто была вынуждена держаться в стороне и никак не реагировать на творящийся беспредел. И вот, такое демонстративное отстранение правительства от Домбаса, привела к тому, что люди куда более склонные верить в плохое, начали проецировать написанное о куроки, на всю Новую Рустинию. Отсюда и спад потока переселенцев. В этой ситуации цензура была просто обязана вмешаться, как это и случилось бы в любое другое время, но только не сейчас, когда натянутые отношения с Валенсией диктовали свои условия.

— Необходимо что‑то предпринять и в самые кратчайшие сроки, — задумчиво заговорил его высочество. — Если в ближайшее время не переломить ситуацию, то последствия могут быть самыми плачевными.

Нужно заметить, что обеспокоенность Элиаша в немалой степени было вызвано и тем, что его деятельность в Новом Свете была под неусыпным контролем короля. Здесь и сейчас, наследник престола проходил жизненную школу и набирался опыта. Стоило ему опростоволоситься…

Нет, отец не откажет ему в престолонаследии, он просто не сможет этого сделать не нарушив закона. Но он будет им недоволен, а мнение отца для Элиаша значило многое. Кронпринц не только любил его, но и восхищался им как правителем, принявшим бразды правления в сложной ситуации и в переломный момент, сумев не только выстоять, но и не уступить другим ведущим державам. Вот и сейчас, король решил пойти дальше других государств, начав развивать промышленность в колонии.

Элиаш чувствовал, что ступил на тонкий лед. Стоит только ошибиться, как последствия могут быть просто фатальными. Он кронпринц, и что бы не сделал или не сказал, король всегда его поддержит, дабы поддержать авторитет. Но от этого ответственность становилась куда выше.

Он понимал, что просто обязан поддержать Варакина. Это было в интересах короны. Но эти же интересы, требовали прямо‑таки демонстративного невмешательства в происходящее на территории куроки. Генерал — губернатор Новой Валенсии обладал как острым умом, так и решительным характером. Однажды его решительность уже едва не стоила войны с Валенсией. А ведь тогда можно было обойтись и дипломатическими методами.

Оставалось только решить как оказать поддержку, оставаясь при этом в стороне. До сегодняшнего дня подобное удавалось, хотя и результат был более чем скромным. Оставлять все на самотек было неразумно. Но и более явное вмешательство не принесет пользы, а скорее даже наоборот принесет вред. Варакин. Варакин оказался абсолютно непохожим на своего друга. У него была хватка бойцовского пса, но отсутствовала деловая жилка, что сторицей имелось у его друга.

Привлечь к этому делу господина Дворжака? Похоже это единственный козырь имеющийся в рукаве у Элиаша. Все предприятие изначально начато на его средства и при его поддержке, поэтому это не вызовет никаких подозрений. А Дворжак это не Варакин, мозги у него работают куда лучше. Он жаждет получить дворянство и технически, им уже выполнено условие, при котором оно ему было обещано. Да, уголь поступает в мизерных количествах, но все же разработка месторождения уже начата. Но без его вмешательства все может пойти прахом.

— Ваше высочество, — полковник Войнич замер перед кронпринцем, стрельнув ревнивым взглядом в сторону подполковника Коваржика.

Тот в свою очередь, являл собой картину легкой озабоченности. Офицер старался изо всех сил и во многом уже успел преуспеть, избавившись от опеки старшего наставника по большинству вопросов. Мало того, имелись позиции по которым он успел обойти Войнича, слегка потеснив его в глазах его высочества. Но говорить о победе было еще рано. Вот только что, кронпринц застал его врасплох, вдруг поинтересовавшись по поводу господина писателя и не получив исчерпывающего ответа. Подполковник затаив дыхание ждал, насколько окажется подготовленным к подобному первый адъютант.

— Собеслав, ты не обладаешь информацией по поводу господина Дворжака?

— Что именно интересует, ваше высочество? — Сохраняя невозмутимость, в свою очередь поинтересовался Войнич.

— Где он находится, чем занимается и каковы у него планы?

— Относительно того, чем он занимается в настоящую минуту, я затрудняюсь сказать. Мало ли как борются со скукой пассажиры на океанских лайнерах. Подозреваю, что он работает над новым романом. Относительно его планов, не могу утверждать наверняка, но подозреваю, что в них входит как минимум помолвка с госпожой Валич.

— Он на пути в Либор?

— Именно об этом я и говорю, ваше высочество. Он сопровождает переселенцев, согласившихся отправиться в Домбас.

— Необходимо организовать ему аудиенцию.

— Думаю нет необходимости в отправлении ему приглашения. Господин Дворжак наверняка сам будет просить об этом, чтобы иметь возможность вручить вам экземпляр своего нового романа. И не только.

— Дворянство.

— Уверен, что он будет просить о подобной милости, — с легкой улыбкой, явно адресованной влюбленному мужчине, подтвердил полковник.

А еще, эта ухмылка предназначалась подполковнику Коваржик, так как Войнич позволил себе слегка скосить взгляд в его сторону. Противостояние между этими двумя офицерами и не думало пропадать, мало того, оно заставляло их постоянно быть в тонусе. Но у Войнича было неоспоримое преимущество, он куда лучше изучил кронпринца и зачастую умел предвосхищать его пожелания. Было дело, он несколько подрастерял хватку, в виду возросшей нагрузки, но появление второго адъютанта позволило переложить часть груза на его плечи и вновь стать самим собой.

— Жаль. Но сейчас, я не смогу выполнить свое обещание. Это привлечет лишнее внимание как к нему, так и к Домбасу. Но с другой стороны…

Именно, что с другой. Отчего господин Дворжак так стремится к получению дворянства? Ответ очевиден. Он хочет жениться на представительнице старинного дворянского рода. Сегодня подобным прецедентом особо никого не удивишь не удивишь. Случаи когда дворяне отдавали своих дочерей за богатых промышленников, имели место. Не то чтобы это было правилом, но и не такой уж диковинкой.

Разумеется господин Валич не стеснен в средствах, что зачастую и является причиной подобных браков. Но неужели он не прислушается к мнению кронпринца, пусть и завуалированному? Сомнительно. Тем более, что дворянство господина Дворжака, только вопрос времени, это уже давно не секрет, как и весьма активная деятельность писателя в этом направлении.

Прекрасная возможность и сдержать свое обещание и оставить в тайне свою причастность к угольным копям. Касаемо же господина Дворжака, тут нет никаких сомнений, он все поймет правильно и останется благодарным. А еще, окажет реальную помощь своему другу, ради которого он и впрямь готов на многое.

 

ГЛАВА 2

— Мила, за детьми смотри. Вашек, чего встал?

Мужчина обвешанный узелками и мешками, и явно растерянный, не знал на ком сорвать переполняющее его раздражение. А и то, как тут оставаться спокойным? Сначала двухнедельный переход через океан практически в полную неизвестность. Все это время его одолевали тяжкие думы. Ведь подался порыву, увидев на белом экране в какое благостное место его зазывают.

Отличные просторные дома, бесплатное топливо, уголь, который можно добывать не спускаясь в глубокую шахту, где всяко возможно. А потом еще услышал на фонографе рассказы людей которых знал давно и хорошо. Тот же Высек, известный на все збродовские копи артельщик, врать не станет. Это какой пьянчужка напоет все что угодно, а этот именем своим дорожит. Потому и поверил ему мужик, как и многие другие, хотя и ходили слухи один страшнее другого. А еще сказывали, что мол самого Высека и в живых‑то уже нет, мол вырезали их всех. Что же до фонографа, то записать могли когда угодно, как и заснять на преобразек любое иное поселение, а выдать его за этот самый Донбас.

Думал в пути сумеет пораспросить народ, да только случилось так, что на том корабле ехали только те, кто пожелал переселиться именно в Донбас. Всего их вместе с детьми было больше трех сотен, хватало и холостяков, и совсем уж мальчишек еще из приютов, были и девчата сиротки и даже пара десятков падших девок. Правда последние вроде как отринули свое прошлое и решили вести праведный образ жизни, но верилось в подобное с трудом. Ну и что с того, что они все ухаживания отвергают, это еще ничего не значит.

Пытался было заговорить с матросами корабля, пораспросить, что там за океаном и как. Ни тут‑то было. Матросы словно глухие и немые. Нет друг дружку‑то слышат и очень даже общаются, но переселенцев для них словно и не существует. Только если окажешься не вовремя на пути, потребуют посторониться, хорошо как по людски, а то ведь и за крепким словцом в карман не лезут.

Единственный кто с ними общается, так это господин, что сопровождает их. Он охотно отвечает на их вопросы, рассказывает о тамошних краях. Вот только по его словам уж больно все благостно получается. А жизнь научила мужика, что сказка и быль сильно разнятся. Вот и маялся всю дорогу изводя себя мыслями, а не совершил ли он ошибку, согласившись отправиться за лучшей долей. Наобещать‑то можно с три короба, а как оно будет в яви, кто знает.

А тут еще и хворь приключилась чуть не с половиной народу, от постоянной морской качки. Как погода тихая, то еще туда сюда, но стоит волне хоть малость разгуляться, так и начинается самое веселье. Тут уж волей неволей проклянешь все на свете и задашься вопросом — за каким лядом все это понадобилось, ведь жили же раньше и ничего.

И вот когда корабль наконец причалил и опустили трап, все как стадо баранов начали валить на берег. Теснятся, толкаются, словно земля убежит куда. Даже не смотрят на то, что детки малые, под ногами крутятся. Господин, тот вроде старается навести порядок, да куда там, все словно ополоумели. Ну и как тут не быть в расстройстве и не вызвериться на весь белый свет? Тут ведь не столько на иных, сколько на себя злишься.

И вот наконец ноги ощутили твердую землю. То что она тверда, чувствуется сразу. Сам‑то все пытаешься уловить покачивание палубы, а никакой качки нет и в помине. Оно и радостно, да творящееся вокруг ту радость омрачает. Вот и срывается мужик на близких.

— Тятя, так не пускают дальше, — ответил отцу парнишка лет четырнадцати, так же нагруженный пожитками как ломовая лошадь, из‑за которых ничего и не видно.

Наконец мужик рассмотрел того, кто преградил путь. Высокий и крепкий мужчина одетый в кафтан, красного цвета с расстегнутыми полами по колено. Под ним ясно виден оружейный пояс, да проглядывает кобура с револьвером. На голове шляпа с широкими полями. Он такой не один, видны еще человек пятнадцать, одетые подобным образом, словно их специально обрядили в одинаковую одежку. Вот только лицо этого, вроде как знакомо.

— Чего смотришь, Брыль? Аль не признал?

— Михал, ты ли?

— Я, кому же еще быть‑то.

— А сказывали, что вас всех побили.

— Как видишь жив, здоров. Ты верь больше присказкам, не то еще услышишь.

— А чего встали‑то?

— А вам не сказали что ли, что все собираются здесь на причале и никуда не разбредаются?

— Дак, говорил вроде чего‑то там, господин Дворжак.

— Чего‑то там, — передразнил Брыля, Михал, — слушать нужно. Сейчас здесь собираемся и все разом на регистрацию. Через четыре часа сядем на поезд и в Крумл, а там пароходом прямиком до Домбаса.

— Это как же так‑то. Даже дух не переведем?

— А ты, что же через океан пехом пер что ли? Или тебя по шпалам на своих двоих отправляют?

— Так‑то оно вроде так, но…

— Брось, Брыль, нечего тут делать. Ничего хорошего тут нет, а в Домбасе под вас уж и дома готовы. Не то что мы в прошлом году в чистое поле приехали, да в палатках обретались чуть не все лето.

— Михал, ты ли?

— О, Мышта. Привет. Соблазнился‑таки?

— Соблазнишься тут, коли из трубы граммофонной ты зазываешь, да расписываешь как у вас все ладно и пригоже.

— И это правильно, потому как ни капли вранья нет.

— А чего это вы одинаково разодеты? — Не удержался от вопроса Брыль.

— Это, чтобы не потеряться и вам лучше видно было.

— А чего так много и оружные? — не унимался мужик.

— А это, чтобы какой дубина не подумал вас обижать. С нами в прошлом году чуть беда не случилась. Вот господин Варакин и решил озаботиться. Не тушуйся мужики, все нормально будет. Куда прешь? — Это уже к мужику, который появился из‑за штабелей ящиков с каким‑то грузом.

— У тебя забыл спросить. Куда хочу, туда и иду, и ты мне не указ, — вызверился мужик явно нацелившийся на толпу прибывших и внимательно их осматривающий.

За первым появились и другие, явно направляющиеся к образовавшейся на пристани толпе. Послышались первые выкрики, приглашающих переселенцев кто на завод, кто на ферму, зазывали и баб в услужение в гостиницу, харчевню или еще куда. Но мужчины в красных кафтанах, быстренько разделились, и часть из них заступила путь «покупателям», отсекая их от прибывших.

— Осади. Не про вас народец, — легонько оттолкнув мужика, и угрожающе зыркнув из под полей шляпы, произнес Михал.

— А ты что же им хозяин, что ли? Так ведь люди они не подневольные, — начал яриться мужик.

— Осади говорю. Все кто на этом корабле, приехали по договору, — это уже громко, чтобы остальные слышали, — так что идите по своим делам, тут вам не обломится.

— Чего это они Михал? — Снова не удержался Брыль.

— Так вас хотят зазвать на доброе жилье. Кому помощники надобны, кому баба, кому работники на завод иль фабрику. Тут каждый корабль так встречают. Да только по большей части обмана в их словах больше, чем правды.

— А твой Варакин, стало быть, не врет?

— Никогда. Он своему слову хозяин, от первого слова и до последнего.

— Кто тут старший?

Ага. А вот и господин Дворжак, появился, со своим громилой, ну чисто убийца. Такой ночью приснится, так топором не отмашешься. Он что‑то там сказывал, мол сойдет с корабля последним. Получается, весь народец уж на пристани.

— Я за старшего, Михал Урбанек. А вы, господин Дворжак будете?

— Именно так. Люди с корабля сошли все, так что можете вести их на регистрацию. Кто груз принимать будет?

— Это господин Заглавов. А вон он, стоит рядом с Господином Варакиным. Народ, слушай меня. Берите свои пожитки и айда за нами. Не разбредайтесь, не бегите и не толкайтесь. Никто, никуда не опаздает, — уже не обращая внимания на Дворжака, прокричал Михал.

Довез народ, вот и ладушки, теперь ими есть кому заняться. А что касается груза, так та забота Михала не касается. Как говорит господин Варакин, каждый должен заниматься своим делом, тогда и порядок будет. Если по другому, так кроме бардака ничего и не выйдет. Вот он и занимается своим делом.

Алексей и не подумал обижаться на подобное отношение. Чего стоит дать ума такой толпе растерявшихся людей, он знал прекрасно. Две недели как мог, успокаивал народ, да отвечал на целый град вопросов, которых с каждым днем становилось только больше. Только вот сейчас, сбросив со своих плеч эту ответственность и успокоился.

— С прибытием, Шимон.

— Здравствуй, Сергей. Признаться, я и не ожидал увидеть тебя здесь, — высвободившись из крепких объятий, произнес Алексей.

— Для встречи этой партии, мое присутствие здесь просто необходимо.

— Луйко Забар?

— Именно, — подтвердил догадку Алексея, Сергей. — Я не могу позволить случиться тому, что было год назад. И потом, в мои планы не входит вновь потерять две трети переселенцев. Так что, собираюсь все провернуть так, чтобы народ не успел испугаться.

— Ванек, озаботься, пожалуйста, багажом и номером в гостинице. Да не переживай ты за меня. Кто посмеет меня обидеть рядом с Верной Рукой.

— Хорошо, господин Дворжак, — окинув Сергея внимательным взглядом согласился бывший каторжанин.

И ведь не поймешь, что это взгляд выражает. Смотрит как на пустое место. Характерный такой взгляд для убийцы. Сергею это знакомо, так как он с подобными типами общается довольно часто. На границе и уж тем более на пинкской территории чуть не каждый второй, убийца. А если говорить о наемниках, так можно указывать в любого, не ошибешься.

— А почему именно этой партии? — Когда отошел Ванек, поинтересовался Алексей, по поводу прибывших переселенцев.

— Потому что дальше мы только ограничимся агитацией и не станем привозить сюда людей, — начал обстоятельно отвечать Варакин. — Пусть сами добираются. Здесь же я оставлю лишь вербовочный пункт. Уже нанял пару парней, которые будут перенаправлять людей в Крумл. Там мы поставили небольшой барак, и еще одного служащего. Он будет принимать людей и размещать, пока проходящий пароход до Домбаса не примет их на борт. Как оказалось, в квалифицированных шахтерах особой необходимости нет. На копях куда больше нужны землекопы, а не шахтеры.

— Вскрывать пласт?

— Угу. Отбросить верхний слой не такое уж и простое дельце. Техники‑то тут никакой.

— А почему тут двое, а в Крумле один?

— Так здесь один будет зазывать, а второй крутить преобразек, попутно озвучивая показываемое. Воплощаем в жизнь твое предложение.

— Кстати, насчет техники. Года два назад в Милахсе, один горный инженер разработал отбойный молоток. Они там с его помощью прокладывают в горах тоннели. Штука весьма громоздкая, на станке, обслуживается несколькими работниками, но думаю в вашем случае подойдет хорошо. А еще, привез транспортеры. Это должно будет в значительной мере упростить транспортировку угля от отбойного молотка, до баржи. Остальное все по списку. Кто примет груз?

— Марек, вы как, готовы потрудиться? — Сергей с легкой иронией взглянул на инженера.

— Ну, а для чего же вы меня взяли с собой, — вздохнув с показным отчаянием, ответил инженер, принимая от Алексея документы.

— Вроде нормальный мужик, — провожая Заглавова взглядом, произнес Алексей.

— Ты даже не представляешь какая он находка. Может он и соглядатай Элиаша, но специалист превосходный. Вот наладит этот отбойный молоток и я ему подброшу идею о малом образце. Я и так и эдак думал, как бы его подбить на это дело, глядя как мужики машут кайлами. Но теперь будет гораздо проще.

— А чего это ты так осторожничаешь?

— Да понимаешь, мужик уж больно умный, а еще и оружейник в прошлом.

— И что из того?

— А то, что уж очень его заинтересовал мой карабин, да придумки мои разные. Я ведь поселок выгородил колючкой в несколько рядов, а между заграждениями понатыкал противопехотных мин, которые мы сами и сработали на коленке. А еще и нормальные гранаты начали делать. Благодаря этому, бедные арачи, как сунулись, так и пожалели о своей выходке. Сейчас Домбас стороной обходят, от греха подальше. Так вот, если начать всеми этими задумками сыпать, Заглавов уже не коситься станет, а прямо‑таки уверится в том, что мы не от мира сего. Ну а если он настучит кронпринцу… Мне в степи нравится, и в заточение я не спешу. Тебе то же думаю твой образ жизни куда более предпочтителен. Пойдем, где‑нибудь посидим.

— Я сегодня собирался в резиденцию к его высочеству и еще…

— Навестить Хану. Да ладно тебе, краснеть как красна — девице, нормальное явление. Но посидеть‑то за чашкой ароматного сивона мы можем. А уже вечерком вспрыснем это дело.

— Ты что же людей сопровождать не будешь?

— Задержусь с тобой, а утром двинусь вдогонку. Не каждый раз друг приезжает. Признаться, я надеялся на это.

— Так это вторая или первая причина.

— Не ревнуй, — ухмыльнулся Сергей, — все важно, но ты на первом месте.

— Тогда ладно. Так может ты зря приволок Заглавова в Либер? — Продолжая разговор, предположил Болотин.

— Брось. Мы в шпионских играх ни черта не разбираемся. Наверняка у него есть канал, по которому он сбрасывает информацию. А второго такого специалиста у меня нет. И потом у него уже имеется опыт по части приемки и отправки грузов. Да и оружие левое, прибыло на двоих получателей. Я в прошлый раз взвалил все на себя, так весь изнервничался, пока не добрался до Крумла, откуда до границы рукой подать. Кстати, откуда ты взял деньги, на эти неучтенные механизмы?

— Я как узнал, так пришлось наступить на жабу и раскошелиться. Ох и кусается, зараза. Вещица‑то эксклюзивная, ни о каком потоке пока и речи нет.

— Наверняка не доведенная.

— Скорее всего проблемы будут, но думаю оно себя все одно оправдает. А как у вас с поставками угля?

— Пока никак. — Устраиваясь в пролетке, ответил Сергей. — Развернули агитацию по поводу сезонных рабочих, дали объявления во всех газетах. Благо в прошлом году смогли обеспечить безопасность строителей, думаю кого‑то все же сумеем набрать. А там глядишь, начнут перебираться на постоянное место жительства. Но пока желающих мало. По осени хуторяне хорошо помогли, а сейчас у них своих забот хватает. Словом потрачено больше трехсот тысяч, в плюсе же только шесть, с трех барж. Вот такие пироги с котятами.

— Опять проблема в арачи?

— В них проклятых. Я с каждым транспортом отправляю по паре десятков охранников, которые потом ждут у Паюлы возвращения парохода и сопровождают его обратно.

— А не проще было бы выставить форты, как это было на Мраве? Тем более Изера куда шире. Вроде бы это работает.

— Работает. Да только и арачи уже не те. Как с цепи сорвались. В районе действия фортов они опасаются светиться, потому что там гарнизоны увеличились чуть не в четыре раза и побережье постоянно патрулируется. Выше по Изере картина иная. Не думаю, что мы будем в состоянии содержать целую армию.

— Я так понимаю, сейчас ты можешь набрать не больше двух отрядов сопровождения.

— Два и есть. Плюс пара десятков все время в поселке и ополченцы не расстаются с оружием, даже на работе карабины в козлах стоят.

— Но как они будут справляться, когда пароходов станет больше? Ты ведь собираешься увеличивать добычу угля?

— Разумеется собираюсь. Не дави на мозоль. Не знаю пока. Ясно одно, нужно будет как‑то с ними договариваться. В конце концов мы собираемся только проходить по Изере и не претендуем на их земли.

— А что мешало договориться раньше?

— Ничего не мешало. Не идут они ни на какие уступки и вообще, они в состоянии войны с куроки.

— По моему тебе нужно бросать клич и решать вопрос с арачами.

— Смеешься? Сколько народу я смогу набрать? Сотню, две, да хоть полноценный полк. У арачей же около пяти тысяч воинов, и они на своей земле, где знают каждый бугорок.

— Но хорошо вооруженные отряды ведь противостоят им.

— Не все так просто. Они противостоят отдельным родам, все же с централизованной властью у них плоховато. Это не куроки, где уже не один десяток лет верховный вождь целенаправленно и постепенно забирает в свои руки бразды управления и где авторитет шаманов уже куда слабее. В прошлом году, в их землях появились даже священники миссионеры, появились первые ласточки пожелавшие уйти под лоно истинной веры и Высокая Гора этому никак не мешает.

— Тем более, с арачами будет проще разобраться, если они так разобщены.

— И опять ты ошибаешься. Если они сумеют договориться на обще — племенном совете, то выступят уже не силами нескольких родов, а единым фронтом. Вот это уже серьезная сила даже для армии, не то что для кучки наемников. А так будет, если мы начнем нападать на стойбища, что просто неизбежно.

— И тогда они смогут пожечь даже форты.

— В принципе смогут, но вряд ли пойдут на такие большие потери. Форты хорошо укреплены. Хотя в этом как их сила, так и слабость. Если гарнизоны уверятся в своей безопасности и расслабятся, то… Пинки прирожденные диверсанты.

— Я гляжу ты как та девица на выданье — и хочется, и колется, и мамка не велит.

— Если бы я знал, что другого выхода нет, то начал бы действовать. Есть кое — какие задумки. Но я надеюсь, что все еще разрешится мирным путем. Высокая Гора так же не прекращает попытки разрешить все мирным путем.

— Ну хорошо. Арачи достаточно сильны. Но ведь за вами стоят куроки и хуторяне. По количеству бойцов у вас выходит паритет, а по вооружению вы превзойдете арачей.

— Ты забываешь, что куроки хотя во многом и продвинулись в плане централизованной власти, но не настолько, чтобы Высокая Гора мог повести своих воинов на территорию арачей. Сейчас они время от времени обмениваются выпадами, мелкими нападениями. Словом — обычная мышиная возня. Только и того, что стоят на тропе войны. А полноценная война, это другое… И потом, не стоит забывать и о том, что у этих племен очень много общего, да и по сути это один народ. Так что, если арачи придут с большим походом в земли куроки, то война начнется. Если только по наши души — Высокая Гора сможет повести с собой не больше трех сотен воинов.

— Весело.

— А уж мне‑то как нравится. И дернул меня черт связаться с этим углем.

— Сереж, а может черт с ним?

— Ты что, сбрендил. Такие затраты, столько сил, а теперь взять все и бросить.

— Да и черт с ними, с деньгами. Подумаешь. Заработаем еще.

Пролетка остановилась у весьма приличной сивойни, уютно расположившейся в сквере. Сегодня было довольно тепло, поэтому друзья решили расположиться на открытой террасе. Легкий ветерок, несущий прохладу, все же солнышко уже начало припекать, пение птиц, редкие прохожие, гуляющие по посыпанным крупным песком дорожкам. Красота да и только.

— А как быть с людьми, которые поверили нам? — Дождавшись заказа и сделав маленький глоток, наконец произнес крепко задумавшийся Сергей.

— А что люди? Ты им предоставил дома, вокруг земли немеряно, куроки им только рады. Ну выделим им еще средства, в качестве компенсации, чтобы совесть была чиста. Не пропадут.

— А с тобой? Ведь годы идут, Хана по местным меркам и так засиделась в девицах.

— Во — первых, я с ней еще не разговаривал. А вдруг я все себе напридумывал. Во — вторых, я не хлыщ какой, а вполне состоятельный и уважаемый человек, к тому же с перспективами. Господин Валич умный человек, как и сама Хана.

— И ты думаешь, что после того, как ты подведешь его высочество, ты будешь вести столь же безоблачную жизнь? Мне этот Элиаш показался очень умным парнем, а потому он найдет как отыграться за свое разочарование. Он ведь кровно заинтересован в этих копях, о чем тебе кстати прямо и заявил. Уверен, что он уже прикидывает как прирасти территориями, пока находится здесь. А тут из‑за нас, все его планы пойдут прахом. Допустим, я вполне проживу охотой и удовольствуюсь избушкой в лесу. Только сомневаюсь, что и ты готов к этому.

— Ну, не знаю, — растерянно произнес Алексей. — Думаешь у нас нет выбора?

— Неа. Никакого. С одной стороны, кронпринц, с другой люди, которых я лично обманывать не намерен. Так что, как ни крути, двигаться мы можем только в одном направлении. Да не дрейфь, Лешка, прорвемся, — перегнувшись через столик и легонько двинув в плечо друга, оптимистично произнес Сергей.

— Прорвемся. Ты же сам говоришь, что не знаешь как быть.

— На крайний случай, оставлю все как есть. Шесть барж с лихвой покроют наши расходы по годовому жалованию наемников. А будет их куда больше. Так что, первый плюсик мы нарисуем уже в этом году.

— Это если арачи вдруг не решат, что мы заслуживаем куда более пристального внимания.

— Ну отчего они должны так решить? — Противореча сам себе, возразил Сергей. — Ну будут пытаться напасть на нас, так и что с того, Домбас хорошо укреплен, хотя и не имеет стен. Пароходы будут охраняться…

— Но ты ведь сам говорил, что арачи словно с цепи сорвались.

— Ну да, стали немного поактивнее, чем прежде. Но не думаю что настал момент для большой войны. Они прекрасно понимают — ее им не выиграть. Вот если бы перед ними были белые, тогда да, это как красная тряпка для быка, а куроки они все же уважают побольше.

— Слушай, что это мы все о делах и обо мне. У тебя как? А то за все время только пара писем и те только по делу, — вдруг спохватился Алексей, смущено потирая нос.

А что тут скажешь? Хорош, нечего сказать. Ведь не к деловому партнеру приехал или если быть более точным, не только к деловому. Перед ним сидит самый дорогой человек в этом мире, а он даже не поинтересовался, как он жил все это время.

— А все хорошо, Леш. По осени нашел время, женился. Увез эмку в Домбас. К тому моменту мне уже дом поставили. Вот молодая жена первой порог и переступила, я принципиально не ходил туда.

— Это ты что же, ее вместо кошки запустил?

— Здесь вперед запускают петуха, если ты не в курсе. Она кстати так и сделала, а потом уж сама. Обставлялась сама. Правда по первости, все косилась на меня. У меня ведь домработница, вдова с тремя детьми. Баба в самом соку, вот Эмка и вздумала ревновать. Но ничего, быстро нашли общий язык, тем более сейчас Эмке помощница никак не помешает.

— В положении? — С надеждой спросил Алексей.

— В положении. А ты чего так реагируешь, словно золотой нашел?

— Так миры же разные. А ну как у нас обнаружилась бы несовместимость с местными.

— Х — ха. Так я как подопытный кролик получился?

— Что‑то вроде того.

— Нда — а, Леша, крепко же ты хочешь закрепиться в этом мире, с потомками и тому подобным. Да не куксись, нормально все. Я же и сам по твоей дорожке двинул.

— Кстати, насчет следа. Ты ничего не писал об овраге.

— Мало ли к кому могло попасть письмо, вот и не писал. Все сделал как договорились. Когда ездил за невестой, навестил и наш овраг, будь он трижды неладен. Оставил в пещере резиновые мешки с пленками и атласами. Пока так. Останемся живы, устроим все как надо. Камера наша в порядке, хотя проверить ее не удалось, аккумулятор дохлый, сам понимаешь.

Еще бы аккумулятору не быть дохлым. Он сел еще когда они только появились в этом мире, а прошло с тех пор уж пять лет. Нда — а, пять лет назад в сибирском селе появился некий Алексей Болотин, который предложил охотнику промысловику Сергею Варакину заработок в межсезонье и он с дуру или от безделья согласился.

Болотин тогда увлекался всякими аномалиями, вот и отправились они осмотреть одну диковинку, а в результате оказались в другом мире. За прошедшее время с ними многое случилось. Алексей, теперь Шимон Дворжак, умудрился стать знаменитым писателем, предпринимателем, меценатом и личностью принятой при дворе. Сергей оказался осужденным за убийство, отслужил в черных шевронах, аналоге земных штрафников. Служить ему пришлось в степи, населенной пинками, местными индейцами. Здесь вообще все было один в один с земным Диким Западом, разве только расклады иные.

В какой‑то момент Болотин решил оставить след в местной истории, веря в то, что их оборудование на Земле будет обнаружено и ученые озаботятся изучением таежной аномалии. Был у него такой пунктик, хотелось известности и славы. Ну и Сергей заразился тем же. Когда на землях куроки обнаружилось месторождение угля, он решил основать город Домбас. То же привет для земных ученых.

А еще они устроили закладку в том самом овраге, где решили собрать материалы по этому миру. Эдакий видео — архив, а так же библиотеку. Сейчас все было весьма топорно, но впоследствии они хотели поставить в том месте усадьбу и организовать куда лучше. Проход откроется только через девяносто пять лет, им до того времени никак не дотянуть. Вот и собирались все устроить таким образом, чтобы послать последнюю весточку на Родину.

— Да, чуть не забыл, — спохватился Алексей, отрываясь от чашки с ароматным сивоном, а попросту кофе, — Сергей, я там привез дополнительное оборудование и материалы для Либора. Поаккуратнее бы с ними.

— Поздно спохватился, — намекая жестом на то, что они уже далеко не в порту, произнес Варакин. — Да не волнуйся, Заглавов головастый мужик, все поймет и сделает как надо.

— Кстати, как он тут? Проблем не доставляет?

— Кто? Либор? Знаешь, не был бы мастером своего дела, пришиб бы к лукавому. Ты понимаешь, этот идиот мне целую сцену закатил, когда арачи в первый раз на минное поле влезли. Там же если не инвалид, то в клочья. Картина скажу тебе не для слабонервных. Они же ни хрена не поняли, что происходит, потому перли как бараны. Так этот Либор мне выкатил про гуманность и тому подобную дребедень. И ведь не остановился гаденыш, начал народ агитировать. А что самое удивительное, нашел единомышленников, которые начали высказываться по поводу того, что не по божески людей в клочья рвать этими самыми минами. Мол проволочное заграждение и рогатки уже серьезное препятствие.

— Ну и как ты поступил?

— Застроил, заровнял и забульдозировал, как еще‑то. Рваное Ухо так и вовсе хотел его прибить, мол обещал, если еще раз подобное повторится.

— Было такое дело.

— Ты на замену никого не привез? Он‑то вроде как и поутих, но кто знает, чем это все может обернуться. Воду‑то мутит. Мне только Ленина на броневике не хватает.

— Материалы весьма качественные, потому я не подумал об этом. У него ведь еще три года контракта. Написал бы, озаботился бы.

— Забыл. И без того хлопот хватает. Ладно, чего уж теперь‑то.

— Я организую замену. Правда, скоро не обернуться. Ладно, Сергей, я пожалуй пойду, время.

— Иди. А я тут еще посижу, сивона попью.

— До вечера.

Сергей проводил взглядом друга, а затем глубоко вздохнув поднялся из‑за стола. Сивон здесь подавали знатный, но ему сейчас не до него. Есть еще дела. Нужно было посетить одного человечка. Оно бы не помешало начать с него, но пароход прибыл на день раньше, хорошо хоть сам с людьми оказался здесь вовремя. Пришлось сразу нацеливаться на порт.

— Здравствуйте господин Забар.

— Кого я вижу, — с показной радостью, произнес мужчина в годах, худощавого телосложения. — Господин Варакин, возмутитель спокойствия. И каким образом вам удалось организовать столь быструю регистрацию новым переселенцам?

Воровской авторитет, Луйко Забар, откинулся на высокую спинку стула, за своим столом. Они находились в его рабочем кабинете, расположенном в дальней комнате его лавки, являвшейся прикрытием его деятельности.

— Подсчитываете убытки? — Одарив собеседника улыбкой и без приглашения присаживаясь на свободный стул, вопросом же ответил Сергей.

Как и в прошлую их встречу, в комнате они находились не одни. У входной двери замерли двое громил Луйко. Но Сергей и не думал смущаться этим обстоятельством. Чем больше уверенности в себе и своих силах, тем лучше тебя воспринимает эта братия. Главное не перегнуть палку и не преступить черту когда хозяин кабинета попросту не сможет дать задний ход.

— Признаться, я не привык к финансовым потерям. Я приказал не противодействовать данному происшествию. Но вы должны понимать, так дела не делаются, — сокрушаясь и слегка переигрывая заявил Луйко.

Впрочем, сделано это было намерено. Вся фальшивость и несоответствие слов и мыслей, выставлялись напоказ, дабы гость ни в коем случае не принял все за чистую монету. А Сергей и не собирался. Не глупее паровоза.

— Понимаю, а потому лично явился принести вам свои извинения. Хотя, как вы помните, встречаться с вами я больше не собирался.

— Вы принесли мои деньги? — Резанув собеседника стальным взглядом, поинтересовался Луйко.

— Господин Забар, если бы я это сделал, то перестал бы себя уважать. Я ведь говорил вам, что никому не позволю трогать своих людей, а эти люди приехали именно ко мне, и они уже моя ответственность. Но и ссориться с вами в мои планы так же не входит, война никому не выгодна. Поэтому я пришел к вам хотя и не с деньгами, но зато с обоюдно выгодным предложением.

— Именно по этой причине, вы появились в столице в сопровождении своих бойцов? И отчего вы решили, что подобное предложение сумеет меня заинтересовать, а не разозлить?

— От того, что оно позволит не только перекрыть ваши сегодняшние потери, но и сулит большую выгоду. В противном случае… Я не умею отступать. Вы правильно подметили, насчет бойцов. Однако, я здесь вовсе не для того, чтобы бряцать оружием и ставить свои условия. Как я уже сказал, я пришел к вам с предложением. Мне кажется, что дальнейшая беседа в подобном ключе заведет нас обоих в тупик, где слишком тесно вдвоем. Признаться мне бы этого не хотелось. Просто посчитайте до десяти. Уверен — со счетом десять, вы поймете, что меня стоит выслушать, а уж потом принимать решение.

— Я слушаю вас.

— Вы представляете, что значит разработка угольных копей? Скажем так, вы понимаете, сколько для этого нужно рабочих рук?

— Предполагаю, что много.

— Несколько тысяч и это только рабочих, и я не преувеличиваю. Так вот, суть моего предложения в следующем. Я больше не буду организовывать прибытие переселенцев из Рустинии. Вместо этого я собираюсь открыть в районе бараков вербовочный пункт. Зная о состоянии дел в этом месте, я пришел к вам с предложением. Каждый месяц работы вербовщиков, вы будете получать по пятьдесят крон.

— Шестьсот за год, — уточнил Забар.

— Четыреста. Только четыреста. Вербовщики будут работать лишь то время, пока будет открыта навигация на реке. Но в результате вы получите гораздо больше. За каждого переселенца, который обратится ко мне по рекомендации ваших людей, я буду выплачивать премию по вами же установленному тарифу, крона за взрослого и пятьдесят гнедков за ребенка. Разумеется плата будет только за тех, что пройдут через моего человека в Крумле и отправятся в Домбас.

— А вы не думаете, что может так оказаться, что чудесным образом все переселенцы обратившиеся к вашему вербовщику, окажутся там по рекомендации моих людей?

— Не боюсь. Помнится, вы снизошли даже до того, чтобы потребовать от меня, не трогать владельца борделя, только по тому что, там имело место ваше слово. Не думаю, что вы станете размениваться по таким мелочам. Тот кто придет туда сам, сам и придет, другие помянут вас или ваших людей. Уверен, что так и будет.

— А если людей окажется слишком много?

— Думаю, с потоком человек в двести в месяц, я вполне справлюсь и сумею всех разместить.

— А не боитесь, что люди прибывшие туда, будут несколько недовольны сделанным ими выбором. Мне не кажется, что пинкская территория то место, где стоит иметь недовольных.

— Именно по этой причине и не боюсь. Прибыв туда, они станут моей ответственностью, а за своих людей я готов на многое, — правильно поняв авторитета, заверил Сергей.

Кто бы сомневался, что методы вербовки у Луйко будут далеки от идеальных. Скорее всего, людей будут запугивать и буквально заставлять отправиться на угольные копи. Но Варакина устраивало и это. Он просто не видел иного способа, как можно быстро и в сжатые сроки, организовать переселение большого количества людей.

Если бы он пошел по этому пути год назад, то обязательно проиграл бы. Но сейчас, когда у него стоял готовый и пока пустующий вполне благоустроенный поселок, и имелись рабочие места, все будет куда проще. Даже если люди откажутся работать на добыче угля, Высокая Гора предоставит им земельные участки для устройства хуторов. И это будут далеко не худые земли. У куроки все еще просторно и привольно. Варакин был уверен, что пообщавшись со старожилами, как жителями поселка, так и хуторянами, переселенцы поймут, что их заставили сделать верный выбор, сулящий выгоды им и их семействам.

И потом, он никого не собирался удерживать силой. Но одно дело слышать всякие небылицы, что хорошего толка, что плохого, и совсем иное увидеть все своими глазами. Разумеется отток людей будет иметь место, не без того. Вот только он будет незначительным. По иному просто не могло быть. Потому что сегодня даже те, кто ехал туда пребывая в смутных сомнениях, и не помышляли о переезде в более заселенные места.

— Хм. Я думаю, что в этом случае плата несколько низкая, — задумчиво произнес Луйко. — Мне придется задействовать слишком красноречивых людей, которые сумели бы убедить людей сделать более верный выбор в отличии от их прежних желаний. А услуги таких людей стоят куда дороже.

— И каковы ваши условия, господин Забар?

— Думаю, цена должна увеличиться втрое.

— У меня нет времени, а потому, я согласен на ваши условия.

— Вы были готовы на большее, — все же не совладав с собой и поджав губы, произнес Луйко.

— Возможно. Но вы уже назвали свою цену. Не так ли?

— Назвал. Ладно. Так и порешим. Еще один вопрос, вы уже нашли вербовщика?

— К чему излишний соблазн, господин Забар? Вербовкой будет заниматься мой человек.

— Просто я подумал, что если там будет мой человек, то это будет проще.

— Луйко, мы ведь не дети, не так ли? К чему такое недоверие? Там будет именно мой человек, да еще из жителей Домбаса, чтобы он сумел своими словами несколько разбавить ту приторную патоку, которую преподнесут ваши красноречивые уговорщики.

— Что же, это разумно. Как с оплатой?

— Первое число каждого месяца, будет подбиваться баланс и вы будете получать всю плату сразу по двум статьям. Такой подход вас устроит?

— Несомненно, — пожав плечами, согласился Луйко, всем своим видом давая понять, что ему в принципе все равно, но уточнить все же следовало.

— Прошу меня простить, но мне пора.

— До свидания, господин Варакин. Не стоит задумываться и повторять ошибки. Однажды вы уже зарекались не встречаться со мной.

— Вот когда вы правы, тогда правы, уважаемый господин Забар. До свидания.

 

ГЛАВА 3

— Куда лезешь!? Пригнись, дура! Давай обратно в трюм!

— Михал, ты наведешь наконец порядок!?

— Так бабы же, господин Варакин. Они как взбесились, все норовят куда‑нибудь бежать, — с явной растерянностью ответил шахтер, повышенный до десятника ополчения.

Он всем своим видом словно хотел сказать — вот кабы в бой, то дело иное, а взбесившимся бабам ума вставлять… В принципе мужика понять можно. Но с другой стороны, не Сергею же этим заниматься, в самом‑то деле.

— Твои проблемы, Михал. Прячь как хочешь.

Пристраиваясь с «мосинкой» за одним из ящиков изрек Сергей. Все, царящая вокруг суета его больше не касалась. Есть кому заняться поднявшими визг бабами, его же дело дать укорот нападавшим. Впрочем, какие там нападающие, скорее обстреливающие с почтительного расстояния.

Опережая своего нанимателя, несколько мужиков грохнули из своих ружей, вот вдогонку басовито бухнул «балич». Детский сад, ей богу. Ну куда палить и зачем, если с такого расстояния стрелков никто не видит. И ладно еще «баличи», но эти‑то с охотничьими ружьями куда суются? Расстояние больше трехсот метров, тут пожалуй и армейскому карабину не стоит зря патроны жечь, арачи на пределе уверенного прицельного выстрела, да еще и не отплясывают на виду.

С другой стороны, бездымный порох он совсем бездымным быть не может, поэтому позиции арачей рассмотреть все же можно. Но вот попасть… Заглавов изготовил и установил на «баличи» диоптрические прицелы, которые в значительной мере увеличили эффективность огня. Ничего нового, подобные уже давно имелись в обращении, разве только не были так уж распространены, да и в конструкцию Заглавов внес свои новшества, позволяющие теперь перезаряжать «балич» не убирая каждый раз целик. Это и удобнее и скорострельность не падает. Прежние образцы крепились на шейку приклада и перед каждым заряжанием складывались на нее же. Хорошо получилось у инженера, чего уж там.

Но диоптрика, это все же не оптика, приближения не дает и для уверенного выстрела нужно как минимум хорошо различать цель. Впрочем, всегда есть место случаю, да и жужжащие над головой пули все же заставляют прижиматься к земле матушке. Но все равно, гладкостволу тут делать нечего, как и «дятличам». Вон мужики вооруженные этими карабинами и не отсвечивают даже, устроившись за прикрытием. И правильно делают, за бездумный пережог патронов командиры спросят серьезно. Причем этой ошибки не совершают не только наемники, но и ополченцы. Поднабрались опыта.

Треснуло сразу несколько револьверных и пистолетных выстрелов. Понятно. Молодежь очнулась и палит по чем зря. Это тенденция такая уже обозначилась. Как только приютский, так обязательно хоть и с дерьмовым, но короткостволом. Ребят не просто так выпускают из приютов, за время нахождения там они у них скапливаются кое — какие деньжата, так сказать выходное пособие. Вот они и стремятся, сразу после посещения вербовочного пункта сбегать на базар и прикупить себе оружие. А то как же, в тех краях без него никак, опять же тяга к приключениям.

Сергей хотел было одернуть мальцов, чтобы не пережигали боеприпасы. Но потом передумал. Пусть их. Все одно свое жгут. В Домбасе каждый получит штатное оружие и полагающийся боекомплект, вот за это спрос будет строгий. Тут ведь еще какое дело. Пули то и дело вжикают над головой, порой ударяют в дерево ящиков или палубы, но мальцы упорно продолжают садить из своих пугачей. Прячутся, перезаряжаются и снова стреляют. То есть, не отсиживаются в укрытии, сжавшись от страха, а пытаются что‑то сделать. Вправить мозги, научить, привить дисциплину, это все еще успеется, а вот пресекать храбрый порыв в самом начале, Сергей считал неверным. Разумеется они подвергаются опасности, не без того, но с другой стороны она минимальна и раз уж так все случилось, пусть проходят обкатку. Не получится жить в степи и чувствовать себя в безопасности. Так что, все на пользу.

Как видно, подобные мысли бродят и в головах наемников, которые с ухмылками пытаются что‑то подсказать ребятам, но в принципе не мешают. Да что там мешать, они похоже советы раздают, с самым серьезным видом. Их школа жизни диктует именно такое поведение. Мужчина всегда должен быть готовым встретить опасность. Н и просто весело смотреть на такую вот бестолковость.

Ополченцы, те наоборот, хватают и усаживают подростков, не забыв отвесить отеческий подзатыльник. Эдакий старинный метод вправления мозгов. Тут тоже вполне объяснимо. У самих дети имеются, а потому смотреть на опасные развлечения спокойно мужики не могут. В Либер Сергей постарался взять с собой семейных, чтобы они могли вполне обстоятельно поговорить с вновь прибывшими. Кто знает, может именно благодаря этому ни один переселенец и не потерялся. С другой стороны, возможно причина в оперативности и организованности переправки людей. Порт, вокзал, отдельные вагоны, присмотр, вокзал и вот они уже на реке.

А вот арачи, заставили Сергея задуматься. Время позволяет, приблизиться в плотную противник не может, а потому не грех командиру и подумать, потому как пострелять он всегда успеет. Вот он и думает, и мысли приходящие ему в голову вовсе не радостные. Обстрел на такой дистанции, находящегося в укрытии противника, да еще и известными стрелками пинками, малоэффективен. В этой ситуации добиться хоть какого‑то результата можно только создав большую плотность огня. И вот это‑то и напрягало. Потому что, арачи смогли добиться этой самой плотности.

Сейчас пароход поливали как минимум из сотни «баличей», голоса которых Сергей мог с легкостью отличить от других. Допустим, арачи сумели захватить больше сотни карабинов, при разгроме рустинских застав. Не исключено, что они имели и другие трофеи. Ну пусть у них имеется две сотни «баличей». Но ведь это на всех воинов племени. То есть, оружие должно быть разбросано по разным стойбищам. А тут, вдруг собрались все вместе.

Разумеется подобное уже было, когда арачи пытались прищучить Паюлу, заставу, где служил Сергей. Исключать, что подобное не могло повториться нельзя. Но там была застава, которую они намеривались захватить и перебить гарнизон. На что они могут надеяться здесь? Под прикрытием стрелков пойти на абордаж? Ну, на Мраве подобное еще возможно. А вот на Изере это уже глупость несусветная.

Даже в данном конкретном случае, когда небольшой пароход тянет сразу две баржи, им это не по плечу. Скорость‑то не велика, и пирога с опытными гребцами способна догнать судно, но есть и парочка «но». У парохода имеется солидная фора в три сотни метров от берега. К тому же Хор уже начал отворачивать к середине руки, стремясь выйти из под обстрела. Так что, даже если пироги появятся прямо сейчас, то догнать беглецов они смогут очень не скоро. Но даже догнав, окажутся в нехорошей ситуации. Палуба баржи куда более устойчивая позиция, чем легкая пирога. А еще, нападающие лишатся прикрытия с берега.

Так что же задумали арачи? К чему, этот практически бесполезный обстрел. И потом. Даже если допустить, то что арачи собрали здесь все «баличи», они что резко разбогатели или захватили арсенал? Патроны весьма дорогое удовольствие, чтобы полунищие воины могли себе позволить вот так бездумно их пережигать.

Максимум что они могут добиться подобным обстрелом, это испугать переселенцев настолько, что они решать бежать с пинкской территории закрыв глаза. Они что, и впрямь добиваются именно этого? Получается, что все именно так и есть, потому что пироги с абордажной командой, так и не появились. Все страньше и страньше.

Все. Остальное додумает после. Нужно прекращать это безобразие. Сергей приложился к «мосинке». Легкие дымки указали где именно нужно искать стрелков, оптика вполне прилично приблизила панораму. А вот и первый арачи. Возраст не разобрать, так как черты лица не различимы, а видна только голова. Все же пинки мастера маскировки, без оптики и мечтать нечего их разглядеть.

Дистанция уже выставлена, ветер учтен. Мазать никак нельзя. Имея механическую мастерскую восполнить боекомплект вроде как уже не фантастическая задача, но сейчас Сергея в первую очередь волнует не это. Нужно как можно быстрее разобраться с этими стрелками, пока народ окончательно не запаниковал. На палубе‑то все вроде пристойно, а вот из трюма уже доносятся бабьи крики, которые становятся все тревожнее и тревожнее. Еще не паника, но уже очень близко. А тогда и до беды не далеко.

Резкий и хлесткий удар плети. Панорама дернулась, но быстро возвращается в прежнее положение. Есть! Вот он, стрелок. Неподвижно лежит уткнувшись лицом в траву. Ранен? Да кто его знает, может и контузило, пройдя по касательной. Оптика все же слабая, чтобы рассмотреть детали, видны только черные волосы.

Ладно. Цель поражена. Переходим к следующей. Рука привычно тянет затвор. Сытное «клац» и патронник заглотил следующий патрон. Карабин к выстрелу готов. Повести панораму немного в сторону.

Ага. Вот и второй. Над стволом его карабина вспухает едва различимое сизое облачко. С небольшим запозданием доносится звук выстрела. Арачи тянет затвор. Сергей видит тускло блеснувшую на солнце латунную гильзу, выброшенную из патронника. Ты гляди. Либо оружие редко бывало в работе, либо ему все же обеспечили должный уход, раз уж пружина выбрасывателя все еще работает в штатном режиме. Вот арачи немного поерзал, не озаботился тем, чтобы выложить патроны перед собой, каждый раз тянется к патронной сумке или патронташу.

Второй удар плети! На этот раз, Сергей удачно компенсировал отдачу, поэтому панорама хотя и дернулась, цель из поля зрения он не выпустил. Пинк, слегка дернул головой и приник к земле. Этот убит. Тут без вариантов.

После второго выстрела, интенсивность обстрела тут же снизилась. После третьего прекратилась и вовсе. Голос у «мосинки» значительно отличается от голосов местных образцов. Можно сказать эксклюзивный. Арачи начали сворачиваться, едва только расслышали его, все же многим он был знаком и являлся плохим предвестником. А как только обнаружили, что в их рядах появились потери, то последние сомнения пропали.

— Ловко ты их, — присаживаясь рядом, произнес Павол.

Этот наемник служил вместе с Сергеем на заставе Паюла в рядах черных шевронов. После окончания срока, десять шевронов из прежнего гарнизона заставы, решили принять предложение Верной Руки и пошли в наемники на пинкускую территорию. Отказались только те, кого хоть кто‑то ждал дома.

— Троих снял, — согласился Сергей.

— По моему, они разбегутся как только расслышат твой карабин, даже если промажешь.

— Ну, разок может и разбегутся, но потом поймут, что я частенько мажу, и перестанут уважать. Так что, лучше уж в цель.

— Согласен. Тем более, с каждым разом ты уменьшаешь их количество.

— Вообще‑то, нам бы лучше договориться с арачами.

— Не выйдет. Слишком много крови между нами, — качая головой, с сомнением произнес Павол.

— Конечно будет трудно, кто бы сомневался. Но нет ничего невозможного. Тем более, кровь льется не по нашей вине. Сами лезут и сами же получают. Но это ладно. Слушай, ты с «баличем» уже давно на ты, скажи, через сколько выстрелов садится пружина выталкивателя.

— Садится‑то она не так скоро, с тысячу выстрелов выдержит легко. Но уже через пару сотен выстрелов загрязняется так, что перестает нормально работать и нужна вдумчивая чистка с разборкой. А у непутевого хозяина, который ленится чистить оружие после каждой стрельбы и того раньше.

— А что может означать, нормально выбрасываемая наружу гильза?

— То что, «балич» новенький, — авторитетно заявил Павол.

Именно что новенький. Сергей и сам подозревал это, но вынужден был обратиться за консультацией к тому, кто обращался с этим оружием ни один год и знал его характер. Конструкция «балича» на взгляд Сергея была весьма неудачной. Патронник винтовки был оборудован выталкивателем, очень похожим конструктивно на ижекторы охотничьих ружей земли. После открытия затвора и его движении назад, он ставит на взвод спусковой крючок и дойдя до крайнего заднего положения, высвобождает выталкиватель. Тот выстреливает гильзу из патронника, она сталкивается с отражательным выступом и вылетает вверх и вправо.

Все это происходит при нормальной работе механизмов. Но правда заключалась в том, что на практике подобное практически невозможно. Механизм очень быстро загрязняется и для его чистки требуется не полная разборка. Потом садится пружина и необходима ее замена. Однако, как всегда бывает, со снабжением возникают различные трудности. Поэтому если выталкиватель способен хотя бы извлечь гильзу из патронника и подать на полочку, чтобы ее можно было стряхнуть, слегка повернув карабин на бок, то это считалось нормой. При ненадлежащем уходе, выталкиватель мог извлечь гильзу и вовсе только на треть, по этому стрелку приходилось пускать в ход пальцы.

Не понятно отчего конструктор карабина избрал именно эту схему, так как на тех же «дятличах», затвор имел нормальный и отлично работающий выбрасыватель. Возможно дело в том, что оружейник не хотел повторяться, но остается загадкой, отчего комиссия не приняла решение об усовершенствовании. Ведь поступили подобным образом с «мосинкой» на Земле, где магазин самого Мосина был заменен на магазин конструкции Нагана. А может причина и в том, что «дятличи» появились немного позже, а линия по производству «баличей» была уже запущена. В любом случае, дела в настоящий момент обстояли именно так.

Вот это‑то обстоятельство и удивило Сергея. Он отчетливо видел, как гильза из карабина того арачи именно вылетела из патронника, что возможно только при нормально работающем механизме. Пинки научились следить за оружием? Допустим. Но даже в этом случае, механизм очень скоро начинает капризничать. Значит, у него в руках был новый образец. Откуда арачи мог раздобыть новый армейский карабин? Да мало ли откуда. Но факт очень даже интересный.

Пребывая в задумчивости, Сергей бросил взгляд в сторону берега, который теперь не отдалялся, а наоборот приближался. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Чего это Хор решил опять приблизиться к берегу? Уверился в том, что Сергей способен отогнать любого зарвавшегося арачи? Не лишено смысла, но глядя на множественные отметины от пуль, оставленные как на палубе, так и ящиках с грузом, сразу понимаешь, что это все же может быть опасным. Пока каких‑либо потерь удалось избежать. Неплохо бы было и дальше так. Вот только дразнить судьбу, не лучшая из задумок.

— Хор! Хор! — Пройдя на нос баржи, позвал капитана Сергей.

— Чего тебе, Верная Рука, — пройдя на корму парохода, поинтересовался лоцман.

Упрямый лоцман именовал Варакина именно так и никак иначе. Данное имя при рождении конечно свято, но оно выбрано родителями или священниками и тут от самого человека ничего не зависит. А вот имечко, полученное по заслугам, это уже совсем иное, оно отображает саму суть человека. Если уж он удостоился такового, то именно так и следует к нему обращаться. К примеру Хор, это вовсе не имя, это порода бойцовой собаки, выведенной еще в древние времена. Хор получил это прозвище за свой упрямый и несносный характер, не способный сдаваться или отступать, он всегда шел до конца. Но другого имени лоцмана никто и не знал. Разумеется оно указано в документах, но никто и никогда его не поминал.

— Я гляжу, ты опять повернул к берегу, — произнес Сергей, уже не так напрягая голос, расстояние не большое, так что незачем драть глотку.

— Ну раз видишь, чего тогда спрашиваешь? — Недовольно поинтересовался Хор.

— А не опасно? «Балич» и на тысячу шагов достать сможет.

— С такими‑то стрелками, как арачи? — Усомнился лоцман.

— Ты понял о чем я.

— Ну понял и что с того? Мне что же теперь на стремнине против течения выгребать? У берега течение куда слабее, а моя «Желтая Роза» сразу две баржи тянет.

— А если арачи опять сунутся?

— Если сунутся, дашь им укорот. И нечего меня отвлекать по пустякам, река она не любит небрежения. Все, пошел к штурвалу.

Ну вот как разговаривать с этим твердолобым упрямцем!? Сергей хотел было вызвериться, так как на баржах кроме грузов находились люди, причем немалая часть из них куда как склонна к панике. Но по зрелому размышлению передумал. Хор, насколько превосходный лоцман, настолько же несносен и если он уверен в своей правоте, то ты хоть лоб расшиби, ничего ему не докажешь.

Правда, с другой стороны, терять по его вине переселенцев то же не хотелось. И тут больше всего внушали опасения именно те, на кого у Сергея были основные надежды. В первую очередь развернуть оглобли в обратную сторону могли именно семейные. Именно женщины больше всего впечатлились произошедшим обстрелом. Баба она хотя вроде как и не имеет права голоса, но ночная кукушка и пила, как известно, на многое способна.

И дернул же лукавый связаться с этим Хором. Но с другой стороны и выхода иного не было. Вообще‑то, идти планировали двумя пароходами, да у парохода куроки что‑то стряслось с машиной и им предстоял двухдневный ремонт. Чем же чревата длительная стоянка в Крумле, Сергей уже прекрасно знал. Поэтому без лишних разговоров согласился на предложение Хора идти тем же порядком, что и в прошлом году. Правда на этот раз цена за проезд была не такой высокой, ведь обратно лоцман пойдет не порожняком, а с грузом угля, на котором так же заработает, но все одно заработает он не слабо.

И вот теперь может получиться так, что даже не задержавшись в Крумле, Варакин опять может лишиться людей. Оно и Хор прав, нагрузка на маленький речной пароход вышла изрядная, и выход на стремнину не только усложнит ему работу, но еще и увеличит время путешествия. Словом, вот только решил, что все нормально, как получи новую проблему. Что же, раз такое дело, нужно ее решать.

— Я гляжу, Хор в своем репертуаре, — вполне себе радостно улыбаясь, поинтересовался подошедший Алексей.

После встречи с кронпринцем Болотин вовсе не собирался отсиживаться в сторонке. Конечно Элиаш не сказал ничего такого, что могло породить опасения, но это если воспринимать его слова буквально. Только все дело в том, что не заметить в беседе определенного контекста мог только не блещущий умом человек. Алексей себя таковым не считал. Мало того, чуть не прямое вмешательство кронпринца в его взаимоотношения с Ханой Валич, то же наводили на определенную мысль, об авансе, который непременно придется отработать.

Вот же нашлась сваха на голову Болотина. Чуть все не испортил. Никаких сомнений, питай девушка к Алексею чуть меньшее чувство, и покатился бы он колбаской, по малой Спасской. Вот так подумаешь малость и усомнишься, действительно ли тебе хочется связать свою жизнь с такой девушкой. А вот хочется. Теперь, когда появился свет в окошке, еще больше хочется. И если для этого нужно прокатиться на пинкскую территорию, то никаких проблем.

Впрочем, положа руку на сердце, острой необходимости в этом не было. Алексей мог принести куда больше пользы, как раз оставаясь вдалеке от Домбаса. В добыче угля, как и в строительстве, он не разбирался, а потому и пользы принести не мог. Сомнительно, что он смог бы внести стоящие изменения и в порядок обустройства городка. Но его влекло банальное любопытство. До коликов было интересно, как оно все получилось у его друга. И потом, он ведь то же к этому приложил руку. Вот хотелось взглянуть на эту картину и все тут.

— Хор, он и есть Хор. Будь у него другой характер, так и не был бы лучшим в своем деле. А я гляжу, прогулка под обстрелом тебе пошла на пользу, — в свою очередь улыбнувшись, ответил другу Сергей.

— С чего такие выводы? — Удивился Алексей.

— А ты на себя в зеркало погляди. Весь разрумянился, как красна девица. Небось, еще и жалеешь, что не удалось самому пострелять.

— Не из «дятлича» же. Или думаешь, я не дальше тех мужичков или мальцов ушел.

— Леш, а ты уверен, что не подсел на адреналин?

— Не, зависимости нет, это точно. Кстати, а мой карабин цел?

— Значит, нет зависимости. Ну — ну. Да целехонек, что ему станется, и Зотовская драгунка в сохранности. Патронов, кот наплакал. Заглавов смастерил оборудование для изготовления пуль и капсюлей, тут сложностей особых нет, а вот с гильзами туго, слишком много я их растерял. Ты извини Леш, но мне тут кое о чем позаботиться нужно.

Пройдя к корме баржи, Сергей подозвал к себе Михала, командовавшего людьми на первой барже и Игнаса Крайчека, так же служившего с ним на заставе в черных шевронах и бывшего тогда десятником Сергея. Он со своими людьми сопроводив баржу, оставался у Паюлы, а вчера, его отряд приняли на борт. Оно бы вроде и так полтора десятка ополченцев, но баржи две и первозили людей, которым нужно было обеспечить нормальную охрану. Крайчек был старшим на второй барже, вот им и карты в руки.

— Значит так. Народ у нас по большей части разумностью не отличается и тихо сидеть не намерен. Вон опять все повылазили. Собирайте все что под руку подвернется и устраивайте щиты, со стороны берега. Игнас, я вообще удивляюсь, отчего вы этим не озаботились сразу. Ладно я не ходил с баржами и не был в переделках, но вы‑то.

— А что мы? Мы как заполошенные по палубе не скачем. При обстреле вполне можем укрыться и за кучами угля, и за бортом или вот за ящиками.

— Но щиты‑то надежнее.

— Ну и что? Не станешь же делать каждый раз новые. Значит их нужно будет выгружать у Паюлы, а потом опять затаскивать на борт.

— Лень, это порок и грех, Игнас, а за грехи, как известно, нужно платить. Вот и заплатите, своей кровью. А вы мне мертвые не нужны. В следующий рейс чтобы озаботились, лично проверю. А сейчас придумайте что‑нибудь.

— Сделаем.

— Ага, сейчас займемся, — подтвердил слова Крайчека, Михал.

Остальной путь назвать спокойным было трудно. Они еще дважды подвергались весьма интенсивному обстрелу. Оставалось только удивляться тому обстоятельству, что арачи не скупясь расходовали боеприпасы, без видимого эфекта. Если не считать таковым царапину на руке у одного из подростков, который потом с гордо поднятой головой щеголял свежей повязкой, выставляемой на показ. Да пули угодившей в спину ополченцу.

Одна из женщин все же запаниковала и выскочила на открытое место. Полноценную защиту из собранного по сусекам, устроить все же не удалось. Вот парень и схватил обезумевшую бабу, пытаясь утащить в укрытие, бьющуюся в руках фурию. Пока боролся с ней (и откуда только такая силища в женском теле), поймал спиной пулю. Хорошо хоть Сергей не стал скупиться и озаботился средствами защиты не только для ополченцев, но и вообще для всего населения. В Домбасе, даже дети имели свои бронежилеты, которые им предписывалось надевать в случае перестрелки. Так что, броня с легкостью выдержала удар пули, даже синяк не особо большой вышел, на расстоянии в три сотни метров, пробивная способность пули значительно падала.

Каждый раз, Хор начинал отходить от берега, но стоило только стрельбе утихнуть, как он неизменно возвращался на прежний курс. Сергей больше не пытался его вразумить. Ну чего зря глотку драть. На реке командует лоцман. А уж что касается Хора…

При каждом обстреле, Варакин в первую очередь вооружался не карабином, а биноклем, имеющим куда лучшее приближение. Его все глодали сомнения, а не ошибся ли он тогда. Поэтому он каждый раз внимательно всматривался в обнаруженных стрелков. Тщательные наблюдения выявили, что в первый раз он не ошибся. Подтвердил это и Алексей, который ввиду бесполезности своего оружия, вооружившись мощной морской подзорной трубой, так же проводил наблюдения.

Сейчас друзья с уверенностью могли утверждать, что как минимум пара десятков арачей имеют на вооружении новенькие «баличи». На это однозначно указывали желтые латунные гильзы, исправно вылетающие из патронников. А это уже не один новенький карабин, что бы это ни значило.

— Сереж, ты напрасно терзаешься сомнениями, — после последнего обстрела, заявил Алексей. — Ни ты, ни я не ошиблись. Гильзы вылетают ничуть не хуже, чем из «дятлича» или «мосинки», а значит новенькое оружие. И откуда оно взялось, то же понятно.

— Думаешь, Валенсия? — Желая, чтобы это оказалось не так, спросил Сергей.

— К гадалке не ходить. Ошибочка у нас с тобой вышла. Мы‑то исходили из того, что не будем конкурентами валийцам по части поставок угля, а вышло, иначе.

— Так мы и не будем конкурентами. При том подходе, что имеется у валийцев, им не покрыть всех потребностей Новой Рустинии, Медиолана и других колоний. Уголек‑то до недавнего времени только у них и был. А они добычу в частные руки не передают, вот и идет добыча из рук вон плохо. У них на шахтах работают каторжане. Вот если бы там занимались бы частники, то дело иное, черные рабы, это не осужденные. К ним и отношение иное и производительность у них куда выше. Но все равно, утолить топливный голод не смогли бы и частники. Так что, в отношении отсутствия конкуренции, никакой ошибки нет. Тут ты не прав.

— Прав, Сергей. Еще как прав. Просто ты не туда смотришь. Не мы конкуренты валийцам, а рустинцы. Увеличение поставок угля, одна из составляющих роста промышленного производства и промышленности в целом. Если рустинскому королю удастся его задумка, то произойдет перераспределение на новосветском рынке в целом. И кто в этом случае займет лидирующие позиции?

— Новая Рустиния?

— Возьми с полки пирожок, догадливый ты наш. Вот и получается, что мы мешаем интересам Валенсии в Новом Свете. Отсюда и новенькое оружие. Операция как водится тайная, от того у арачей и рустинские «баличи».

— Это что же получается, мы угодили в самый центр противостояния Рустинии и Валенсии?

— Насчет центра не поручусь, но то что мы можем оказаться между жерновами, факт. Так что, Сергей, ты можешь отворачивать в сторону, оно тебе не нужно.

— Ну, об этом мы уже говорили. То что, в деле появился серьезный противник, вносит коррективы в наши планы, но вовсе не означает, что нам пора поднимать руки вверх.

— Здесь принято скрещивать руки на груди.

— Глупо. Эдак скрестишь руки, а потом выдернешь револьверы из плечевых кобур. Кстати такие уже появились и пора бы уже пересматривать знак капитуляции, — отчего‑то ударился в размышления Сергей.

— Ты это к чему?

— А к тому, что пора нам браться за это дело куда как серьезнее, чем до этого. С арачами мы худо бедно, разберемся. Не поймут уговоров, покажем силу, а потом все одно договоримся. Но валийцы на этом не остановятся. И вот тут, нам очень не помешало бы быть в курсе их планов.

— Разведка?

— Именно. Только я в этом, как свинья в апельсинах. Полевую разведку организую, не вопрос. Но тут главное будет не в поле.

— У меня есть хороший ресурс в лице моего друга, Хонзы Коуба и его окружения. Репортер, отличное прикрытие, а главное они уже имеют опыт по части сбора информации и вербовки источников информации. Остается их только заинтересовать.

— Есть такие на примете?

— Найдутся. Некоторых я уже использовал, против борзописцев из желтых листков. И они неплохо справлялись, иначе я никого не сумел бы завербовать. Будем считать, что разминку они прошли. Вот только на все это нужны будут средства, да еще и наращивание сил непосредственно в Домбасе. Исключать прямое силовое воздействие никак нельзя. А я уже на пределе. Не хотелось бы сворачивать свою деятельность в Рустинии.

— И не надо. В крайнем случае, возьмешь кредит. Прости. Похоже, что и в этом году мы не сможем получить прибыль. Я вот все думаю над этими обстрелами. Глупо это как‑то. Если тут замешаны валийцы, то очень скоро тактика арачей изменится. Боюсь, что уже следующее нападение будет отличаться от этого. На войне соображалка начинает работать на полную катушку, по себе знаю. А если еще найдется и тот, кто сможет грамотно подсказать, то дело и вовсе может оказаться кислым. Придется в срочном порядке выводить из игры арачей, а для этого вооружаться и готовить маленькую армию. Йок макарек. Леш, а может мы все же дуем на воду, а эти карабины случайно попали в руки арачи? — Помолчав некоторое время, с надеждой произнес Сергей.

— Даже если это и так, то валийцы все одно полезут к нам. За разведку нужно браться однозначно. Случится так, что Валенсия пока и не думала в это влезать, тогда мы будем иметь хоть какую‑то фору. Но сдается мне, тут мы отстаем. Нам об этом нужно позаботиться еще в прошлом году. Вот видишь, не зря я поехал в Домбас, какая‑то польза от этой поездки все же есть. Как минимум месяц сэкономим.

— У нас не задержишься?

— Побуду, пока Хор не засобирается обратно, а там двинусь.

Вот такой малоприятный разговор произошел между друзьями, вдруг ощутившими на своем горле, пока невидимую руку валийцев. Несмотря на слова Сергея, сомнений в этом не было никаких, и это была плохая новость. Однако на этом их проблемы и не думали заканчиваться, нарастая как снежный ком, катящийся с горы.

Среди переселенцев началось брожение. Люди были настолько напуганы, что даже не пытались скрывать этого. Мало того, все чаще слышались недовольные высказывания. Михалу и его людям, уверявшим всю дорогу до Крумла, что у них тут земля обетованная, открыто в глаза заявляли, что они обманщики и что завели всех на верную смерть. Не особо стеснялись и Сергея с Алексеем. Подумаешь, господа, уважаемые и состоятельные. Они им не хозяева и помирать за их клятый уголь тут никто не собирается.

Кстати говоря, год назад, когда все только начиналось, в этом отношении было куда проще. Даже партии строителей были доставлены и убрались восвояси без проблем. Нападения случились уже позже, осенью, когда строительство подошло к концу. Возможно причина в том, что рядом со строящимся поселком крутилось около трех сотен воинов куроки, охранявших поселенцев и строителей наряду с наемниками. Особо близко к стройке они не приближались, чтобы не нервировать народ, но арачи о их присутствии знали.

Когда начались земли куроки, Сергей с облегчением вздохнул. Конечно арачи не постеснялись бы напасть и здесь, копи находились неподалеку от границы. Но шансы на это были все же меньше. А еще, своя земля она и есть своя, здесь куда спокойнее, потому что ты чувствуешь, что уже дома.

Ничего нового, все это было, есть и будет. Вспомнить хоть автомобилистов Земли. Пересекая границу родного края или области, даже не района, они невольно расслабляются. Здесь и дороги уже знакомые и гаишники свои родные, пусть водитель их никогда раньше и не видел и вряд ли увидит еще.

Такое же чувство появилось и у Сергея. Хотя проблемы его еще только начинались. Люди слишком взвинчены и как бы не вышло так, что вместе с Хором, который обратно пойдет с грузом угля, не пожелали вернуться многие из прибывших. Очень бы этого не хотелось. А тут еще и выводы по Валенсии и ее роли в происходящем.

С другой стороны, сейчас Сергей не мог себе позволить даже остановиться не то что отступить хоть на шаг. Только вперед, или на цели поставленной перед собой можно ставить крест, а расписываться в собственной несостоятельности очень не хотелось. К тому же был еще и Алексей, судьба которого оказалась связанной с Домбасом. Удружил он Болотину, ничего не скажешь. Жил себе он жил, воплощал свою задумку, и горя не знал бы, но тут словно чертик из коробочки появился Варакин.

Похоже у них и впрямь одна дорога на двоих. Они готовы в любой момент прийти друг другу на помощь, и сами того не желая создают друг другу же проблемы. Впрочем… Да трудно, да не без проблем, но таковых нет только у мертвых, а они слава Создателю еще живы. Так что, как бы то ни было, прорвутся. Нет у них другого выхода.

Вот наконец показалось устье Ронки, притока Изеры на берегу которого и был обнаружен выход угольного пласта. Река не особо впечатляет, ширина около семидесяти метров, но достаточно полноводна, чтобы быть судоходной на сотню верст верх по течению. Правда, в сухой сезон она настолько мелеет, что проходимый участок сокращается на две трети, но это не критично, так как Донбас находится всего лишь в двенадцати верстах от места впадения в Изеру.

Описав большую дугу, Хор уверенно вошел в Ронку, хотя и сбавил ход вдвое. Прошло минут двадцать и от прежнего простора не осталось и следа. Через пару верст река сделала поворот и могучая, просторная Изера окончательно скрылась из глаз, прикрытая холмами. Правый берег в основном покатый, плавно спускающийся к воде и поросший камышом. Левый все больше высокий и обрывистый, удобных подходов, образовавшихся в распадках между холмами не так уж и много.

Примерно через десяток верст, взору вновь прибывших открылось месторождение. Высокий обрывистый берег с четкой черной полосой, прикрытой приблизительно двух метровой толщей желтого, глинистого грунта, окаймленного по верху полуметровым слоем чернозема, густо поросшего травой. У дальнего от парохода края полосы выходящего на поверхность угля, видна начатая разработка, там же наличествует бревенчатая пристань, у которой стоит загруженная на три четверти баржа и паровой баркас, на котором работников доставляют к выработке. Оно получается и быстрее и безопаснее.

Хорошо видны и работающие углекопы. Впрочем, их легко спутать с землекопами, так как большинство из них заняты как раз снятием верхнего слоя пустой породы. Ее приходится вывозить из образовавшегося котлована и сваливать в стороне. Вот отдалятся немного от берега, тогда станет несколько проще. Грунт можно будет сваливать на место выбранного угля. А пока вот так.

Но это все одно, процесс куда проще, чем бить шахты и штольни. Опять же от места добычи до баржи расстояние всего‑то ничего. Когда же удастся наладить закупленные Алексеем транспортеры, высвободится большое количество рабочих рук, которых сейчас откровенно не хватает. Да, народу на разработке немного, от чего складывается ощущение заброшенности, но глаза бывалых шахтеров невольно начинают блестеть. Только что их взору открылось первое подтверждение того, что все рассказанное им не сказки, а быль.

На фоне этой картины, как‑то теряется высокая сторожевая вышка, с вооруженным часовым. Не привлекают внимания и два ряда столбов. Они опоясывают в форме подковы, место добычи, подходя обоими краями к обрывистому берегу, исключая свободный подход к рабочим. Не видна и колючая проволока, натянутая между ними, как не знают люди и того, что этот выгороженный коридор усеян опасными гостинцами, способными оторвать неосторожному части тела, а то и вовсе порвать его в клочья.

Сергей, без труда различил вышедшего на причал Высека, постепенно к нему начали присоединяться другие, радостно возбужденные мужчины и женщины. Вот же неугомонный. Ведь сказано же было, работы временно прекратить. Так нет же, упрямая душа, еще и баб вывел. Варакин махнул ему рукой, подавая знак, чтобы сворачивал свою деятельность. Тот дал понять, что понял и начал раздавать команды.

Двое молодых ребят, засуетились вокруг баркаса, готовя его к отходу. Машина всегда под парами, на случай какой беды, чтобы либо эвакуацию провести своевременно, либо прийти на помощь поселку. Народ начал спускаться в широкую плоскодонку и размещаться на самом баркасе. У Донбаса стоит еще одна вместительная плоскодонка, сделанная в расчете на рост количества работников, но пока и этой вполне достаточно.

Дав протяжный гудок, в ответ на радостное приветствие людей на берегу, Хор повел свой караван дальше. Здесь участок реки прямой как стрела, а потому даже невооруженным взглядом видна еще одна пристань в паре верст выше по течению. А вот сам поселок появляется не сразу, постепенно выплывая из‑за холма, обрывающегося в реку отвесной стеной.

Большие дома, выстроившиеся как по линейке, словно манящие к себе новых хозяев. Впрочем, не новых, а просто хозяев, так как других у них никогда и не было. Всего в поселке шесть улиц. Три из них сбегают с возвышенности к пристани, оборудованной складами. Другие три проходят перпендикулярно им, хотя они и пролегают через весь поселок, все же это скорее переулки в которые, со дворов, выходят лишь боковые калитки. Застройка довольно плотная, хотя вокруг много пустующей земли.

Справа на склоне холма и немного в стороне от поселка, выше шести жилых бараков, выстроившихся в ряд, находится церковь, с обширной выгороженной территорией. Что это, догадаться не сложно, кладбище всегда устраивается рядом с церковью. В подтверждение этого видны несколько сиротливых шестов с кругами. Картина конечно же унылая, но это смотря с какой стороны смотреть. Места эти изобилуют опасностями, а надгробия можно перечесть по пальцам. Поэтому, этот вид скорее уж вселяет надежду, чем портит настроение.

Слева от основного поселка то же видны какие‑то строения, по виду в них совсем не тесно. Постройки явно не предназначены для проживания, скорее уж там располагаются какие‑то мастерские. На это указывают две высокие кирпичные трубы и поднимающийся над ними дым.

Чуть в стороне от них, заметно небольшое, голов на сорок, стадо коров. Это скотина жителей. Поголовье пока так себе, а потому места для его выпаса вполне достаточно. Но все за то, что вскорости оно разрастется. Если уж народ содержал скотину в Збродах, то тут сам бог велел. Разумеется вокруг есть хутора, но расположены они довольно далеко, а потому наладить поставку свежих молочных продуктов, крестьяне пока не способны. А как без молочного, когда в Донбасе дети вовсе не диковинка какая.

— Ну как, ты все еще хочешь бросить все? — Слегка склонившись к уху Алексея, поинтересовался Сергей, стараясь, чтобы его не услышали другие.

— Слушай, я конечно видел все это на экране и у меня достаточно воображения, чтобы дорисовать краски, но реальность… Ты славно потрудился. У меня просто нет слов, как славно.

— И не надо слов. Мне и самому нравится. Вот заселим все дома, побегут по улицам детишки, и наполнятся они жизнью. Надеюсь, людям здесь понравится настолько, что они порвут любого, кто захочет их отсюда выселить.

— Да ты прямо завзятый романист, а не таежный охотник, — невольно улыбнулся Алексей, а потом вдруг посерьезнев закончил. — Главное, чтобы успели врасти.

— А это мигом. Человек к хорошему быстро привыкает, — слушая возбужденный гомон, царящий на баржах, возразил Сергей.

— Угу. Быстро. Они‑то пока не обращают внимания, но что‑то мне вон то ограждение и вышки по углам, очень напоминают лагерь. За колючкой жизнь не сладкая, а она и здесь и на месте выработки.

— Твоя правда. Но сейчас мы вынуждены сидеть в глухой обороне. Ничего, придет время и все изменится.

— Слушай, это сколько же мин вы понаделали, чтобы забросать такую огромную площадь?

— Много. Очень много. Тут одной взрывчатки не на одну тысячу, и это с учетом того, что вся она ворованная и досталась по дешевке. Спасибо Заглавову, он прямо находка по части незаконного оборота с оружием. Но все равно не хватило. Основная масса все же пулевые мины.

— Это как?

— Деревянная полая трубка, с вставленным патроном и гвоздиком на дне. Устанавливается в небольшое углубление. Наступишь на такую, патрон уходит вниз, капсюль накалывается на гвоздь и происходит выстрел. В лучшем случае ранение или инвалидность, в худшем смерть. Хм. Может и в хозяйство угодить. Коварная штука. Но зато дешевая и эффективная. Понатыкали столько, что шагу ступить негде.

— А не опасно, такое минирование?

— Труднее всего с детьми. Этим непоседам все нужно пощупать своими руками. Но пока Бог миловал. С внутренней стороны колючка идет в два ряда и куда гуще, чем снаружи. Опять же, часовые поглядывают не только наружу, но и внутренний периметр блюдут. Куроки и местные хуторяне в курсе, что со стороны суши есть только один безопасный проход и он постоянно охраняется. С реки, немного проще, в основном берег обрывистый и по нему забраться никакой возможности, даже ограждение не нужно. А вот район пристани уже забран в два ряда колючки и рогатин. Вон по бокам, видишь две бревенчатых несуразицы? Огневые точки, с бойницами. От туда под перекрестный огонь берется все пространство, удобное для подхода к берегу.

— А откуда столько народу? Тут одних постов, не меньше десятка.

— Десяток и есть. Четверо на вышках, двое на пристани, да четверо у ворот, смена каждые четыре часа, ну и замена по постам. Здесь службу несут наемники. Выработку охраняют уже ополченцы. Ночью, посты усиливаем. Пока не отправляли людей в сопровождение пароходов, было проще, сейчас приходится напрягаться, я ведь еще и полтора десятка ополченцев с собой забрал.

— То‑то я гляжу на выработке народу, раз два и обчелся. Большая часть и вовсе бабы.

— Угу. Есть такое дело. Я в принципе отдавал распоряжение о временном прекращении работ. Подозреваю, что это инициатива Высека. Ну и люди вряд ли сильно возражали. Говорю же, нравится им здесь, потому и жилы готовы рвать. Они ведь все понимают, и то во сколько вылилось строительство поселка, и то что если я прогорю, то и их будущее окажется под ударом. Но теперь, думаю, будет полегче. Вон сколько народу. Одних мужиков больше сотни.

— Сплюнь.

— Не. Не буду. Не должны люди побежать. Если только арачи не решат опять напасть на Донбас. Но это вряд ли. В прошлый раз им досталось изрядно.

Швартовка пошла быстро и без проблем. Если не считать таковой то обстоятельство, что для парохода Хора, места все же не досталось. Да что там, даже баржи не смогли нормально встать, хотя их и подтянули друг к другу. Впрочем, лоцман не особо огорчался по данному поводу, причалив к противоположному борту одной из барж. Ему и его людям, привычным к жизни на реке, не составляло никаких трудностей добраться до берега вот таким образом.

Казалось бы, только что поселок был пустым. Но стоило вновь — прибывшим причалить, как тут же потянулись люди. Немного, в основном женщины, которые не могли работать на выработке и детвора. Многие из встречающих женщин в интересном положении, что сразу заметно. Восполняя недостачу взрослого населения, ребятня подняла такой восторженный шум, что вполне справлялись за всех отсутствующих.

Вот в толпе появилась могучая фигура мужчины возрастом под пятьдесят, с прочно вцепившейся в него сединой. Во рту трубка, над которой вьется ароматный дымок. Взгляд из под широких полей шляпы виден суровый взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Вот он скользнул по своеобразной баррикаде, составленной вдоль правых бортов, выцепил характерные отметины от пуль. Увиденное заставило его нахмуриться еще больше, хотя казалось бы дальше и некуда. Но скользнув по посудинам, он увидел то что искал. Глаза блеснули радостным лучиком, а потом мужчина вновь стал серьезным и невозмутимым, что как видно было его обычным состоянием.

— Милош, никак меня встречаешь? — Обратив внимание на бывшего сержанта, выкрикнул Сергей.

Спокойно говорить не получалось. Грибски, распоряжавшийся в поселке во время отсутствия Варакина, его попросту не услышал бы. К голосам ребятни и приветственным выкрикам женщин, рассмотревших среди вновь прибывших старых знакомых, прибавился гомон сходящих на причал людей.

— И вас и вон тех бездельников, — кивнув на вооруженных наемников и ополченцев, ответил Грибски. — Народ тут скоро взвоет от натуги, а они прохлаждаются. Крайчек, давай парней в казарму, обедайте, отсыпайтесь и вечером двумя десятками на посты.

— Слушаюсь, сержант. Эх, доля наша тяжкая. Ну чего встали? Пошли, службу тащить, не все нам бока отлеживать.

— Милош, ты бы им хоть дух перевести дал, — улыбнувшись, заметил Сергей.

— Вы, господин Варакин, мне парней не расслабляйте, — поправив пышные усы, возразил Грибски.

Вот что значит человек, всю сознательную жизнь проведший в армии и заслуживший нашивки старшего сержанта. Несмотря на то, что Сергей еще чуть больше года назад, был его подчиненным, старый служака и не думал вести себя с ним панибратски. Если там наедине, то дело иное, а на людях только уважительно и на «вы». Сергея это поначалу коробило, но сержант сразу расставил все точки.

Субординация это вовсе не блажь и не прихоть. Если она имеется, то есть и порядок. А последнее, неизменный залог выживания в этих краях. Уж кто, кто, а Грибски слишком долго прожил на границе и знает цену разгильдяйству. Понадобится, он будет вколачивать ее кулаками, ничуть не смущаясь даже тем, что неуважение проявит не его подчиненный.

— Ну, здравствуй, старина, — протянул руку Сергей.

— С прибытием. Я гляжу, арачи успели отметиться, — пожимая руку и скорее утверждая, чем спрашивая, произнес Грибски.

— Несколько раз обстреливали. А как здесь?

— Без происшествий.

— У нас с господином Дворжаком, сложилось такое впечатление, что им кто‑то поставляет оружие. Потом расскажу. А где Ануш и Хват? Чего это они меня не встречают?

— Я их в поиск отправил. Сидеть за колючкой и не дергаться, не очень хорошая идея. У куроки своих проблем полна коробочка, не будут же они вечно охранять нас.

В районе пристани сразу стало тесно. Народ толпится, слышатся различные разговоры, но покидать это место никто не торопится. Просто они пока не знают, куда им податься. Сергей хотел было отдать необходимое распоряжение, но опоздал, так как послышался голос Высека, призывающего всех к молчанию. Ага. Не показалось, что нарду прибавилось, поспели‑таки работники с выработки.

Не сказать, что паровой баркас, да еще и с плоскодонкой на буксире, отличается высокой скоростью, но все же куда быстрее, чем перегруженная «Желтая Роза». Опять же, ему держаться середины реки, где наиболее сильное течение, нет никакой необходимости, так как осадка у него всего ничего. Потому и отсутствие места у причала не смутило молодого капитана, приткнувшего свою посудину прямо к берегу.

— Гхм, — поднявшись на борт и возвышаясь над головами людей, прокашлялся Сергей. — Внимание! Сейчас начнется ваше размещение. Холостяки и девушки уходят с комендантами общежитий. Там вас распределят по комнатам. Комнаты на четверых, советую сразу выбирать себе соседей по душе. Места в избытке, хоть отдельно селитесь, но предупреждаю, народ будет постоянно прибывать и может случиться, что кого неугодного подселят. Теперь семейные. Людей в поселке пока немного, а потому можете выбирать любой дом, на любой улице, с любым соседством. Вы первые в этом году, а потому вам пока простор. Свободные дома отличить легко, там во дворах уже трава поднялась.

— А чего это нам по домам расходиться? — Послышался возмущенный женский голос.

Сергей пригляделся в кричащую женщину. Та самая, которая обезумев выбежала под обстрел и едва не схлопотала пулю. Если бы ее не прикрыл наемник, сейчас отпевали бы или лежала бы пластом с ранением.

— Давай, заводи машину. Кто остается, пусть себе остаются, а мы тут и часу не задержимся. Смерти нашей хочешь? — Продолжала сама себя накручивать полнотелая молодуха.

Ее выкрик не остался без внимания. Послышались приглушенные голоса, в которых сквозило недовольство. По большей части возмущаются женщины. Впрочем, оно и понятно. Дорога выдалась не сахар. Мало несколько дней провели с минимумом удобств на неприспособленных для проживания посудинах, так еще и арачи расстарались на славу.

— Мила, ты чего разоралась. Брыль, а ну приструни свою бабу, не на базаре, — как видно признав вновь прибывших, выкрикнул Высек.

— Ты Высек, за своей бабой смотри, — возразил кряжистый мужик, которого как видно и звали Брыль, — со своей я и сам разберусь.

Неприятно мужику, высказанное замечание, вот и взыграло. Но жену все же слегка дернул за рукав, эдак чтобы не особо заметно. Но настроение среди прибывших не столь уж и радушное, так что разруливать нужно сразу, а лучше получить отсрочку.

— Значит так. Никто и никого здесь силком держать не станет, — подняв руку, чтобы привлечь внимание, возвысил голос Сергей. — Если пожелаете, то с первым пароходом отправитесь обратно. Мое слово крепко, о том вам каждый скажет. Насчет арачей не беспокойтесь. Сюда они не сунутся, потому что тут уже земля куроки. Но захотите вы здесь остаться или нет, жить это время вам где‑то нужно. Баржи встали под разгрузку, и тут вам делать нечего. Пароход отбудет только через четыре дня. Хотите, располагайтесь под открытым небом, это ваш выбор. Но зачем такие крайности, если есть дома? Не знаете? Вот и я не понимаю.

— А чего это ты про соседство говорил‑то, коли нам не жить здесь, — опять подала голос Мила, никак не желавшая униматься.

— А ты красавица за себя говори, — возразил Сергей. — И потом, сама и подумай, а ну как сейчас займешь дом, да решишь остаться, а соседи не в радость? Иль думаешь, как дома свободные имеются, то сможешь словно блоха скакать пока не умаешься?

В ответ на эти слова вся толпа ответила дружным хохотом, а Мила покрывшись краской, прикрылась платком. Оно может реакция была бы иной, но пристыженный Брыль, так дернул жену за руку, что она едва не потеряла равновесие. Как видно свой лимит на своеволие она исчерпала и больше не хотела испытывать терпение супруга.

Ну слава Богу, отпускает народ понемногу. Царящее здесь настроение Сергею вовсе не нравилось. Но вроде обошлось, что не может не радовать. Теперь голоса звучат уже не напряженно или недовольно, а вполне себе деловито. Мужики что‑то обсуждают, советуются с женами, окликают друг друга.

Потом началось распределение. Первыми район причала покинули холостяки, которых увел старичок, комендант мужского общежития. Пожилые люди в Донбасе были диковинкой. Да что там, с первой партией их приехало только трое, а вот в этой и вовсе не было ни одного. Но народу не хватало, а потому занятие находилось для всех.

Следом потянулись одинокие женщины. Их уводила Ляля, из бывших падших, пока еще не нашедшая себе пару, и заведовавшая женским общежитием. Хваткая девушка прибыла на причал не просто так, а умудрилась организовать повозку, на которую девушки уложили свои нехитрые пожитки.

Наконец пошли на выход и мужики из семейных. Многие в сопровождении жен, оставив имущество и детвору на старших. С некоторыми шли и старожилы, о чем‑то им рассказывая на ходу. Ясно, отправились выбирать себе подворья.

Кстати, Мила так же не отстает от мужа, явно не собираясь пускать на самотек вопрос с выбором места жительства. Останутся или нет, то вопрос иной, но если есть возможность выбрать, то лучше этим не пренебрегать. С другой стороны, дома один к одному, как близнецы, так что и выбор не особо велик.

— На сегодня вроде отбоярился, а Сергей? — С лукавой улыбкой, поинтересовался Алексей.

— И на сегодня и вообще. Хочешь поспорю, что если и уедут, то единицы?

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда. Если бы я их разместил в палаточном городке, то были бы сомнения. А тут полноценные дома, где они самые настоящие хозяева. Опять же, четыре дня они будут общаться со старожилами, которых от сюда не выгонишь. Гулянье устрою. С зобряткой у нас напряг, и вообще оно под запретом, но пиво на такой случай найдется. Лавка, полная разного товара, с весьма привлекательными ценами, да еще и с открытым кредитом для любой семьи. Ну и наконец, кто хочет уехать, пусть оплатит переезд до сюда, да еще и обратная дорога за свой счет. Все по честному, ни я ни ты, никого не обманули.

— Хитро, Верная Рука. Очень хитро, — пыхнув трубкой, произнес подошедший Хор. — Только с чего ты взял, что я собираюсь здесь целых четыре дня загорать?

— А ты что же, пустым отсюда уйдешь?

— С чего бы пустым? Баржа почитай полная, как миром навалитесь, так управитесь быстро. Чего мне тут ждать?

— Хор, а кто тебе сказал, что я собираюсь так спешить? Ты уж прости, но придется тебе здесь погостить малость.

— Такого уговора не было, — набычившись, заявил Хор.

— Уговора о том, что груженая баржа будет предоставлена сразу по приходу, то же не было. Так что, не закипай как самовар, — одернул лоцмана Варакин, но все же решил пояснить, — Хор, ты конечно можешь набычиться и не иметь со мной дел, но прежде чем давать волю своему норову подумай. Мне ведь главное людей здесь удержать и ради того я на многое пойду. Так что, выбор за тобой.

— Простой оплатишь?

— Хо — ор, побойся Бога. Ты и без того на мне зарабатываешь, как ни на ком другом.

— Ну должна же быть мне выгода. Или много желающих сюда кататься? Когда все наладится отбоя не будет, это понятно. Но сейчас?

— Ладно. А как тебе такой подход, уголь получишь в кредит? Расплатишься за него когда вернешься. Если потеряешь баржу из‑за арачей, то ничего не должен.

— Так пойдет. Ну, я тогда пожалуй машину переберу, раз уж выдалась такая возможность. Потребность возникнет, на твои мастерские рассчитывать можно?

— Это к Заглавову. С ним и стоимость работ оговоришь. Ну чего ты так на меня смотришь? Ты давай не перегибай. Может мне еще и молиться на тебя, раз уж ты согласился сюда ходить, зарабатываешь как никто другой, да еще и охраной пользуешься бесплатно?

— Гхм. Ну попробовать‑то стоило, — пожав плечами, так словно хотел сказать не прошло и не надо, ответил Хор.

Покончив с делами на пристани, друзья направились к дому Сергея, расположенному слегка на отшибе, неподалеку от церкви, как и дома других руководителей. С одной стороны далековато, да и в случае прорыва противника через ограждение и линию обороны, эти дома могли оказаться под ударом одними из первых. Но прошлый опыт говорил о том, что дело это не такое уж и простое, а вот выгода очевидна. Это сейчас на пристани свободно, но пройдет время и шуму там будет изрядно. На центральной площади даже сейчас бывает весьма многолюдно, когда прибывают хуторяне или куроки, и гулянья проходят там же. Ну и наконец, достаточно далеко от механических мастерских и электростанции.

Алексей было заволновался насчет того, что Эмка не должна знать о том, что он выжил. Как ни крути, условие кронпринца. Раньше же об этом подумать было сложно. Но Сергей только отмахнулся от этих опасений. Он посвятил жену в суть дела еще прошлой осенью, когда привез в Донбас. Она конечно молодая, да только глупой никогда не была. В том, что она не проболтается не могло быть и сомнений. Зато как она обрадовалась этому обстоятельству, словно родной человек с того света вернулся.

В подтверждение этого, едва Алексей переступил порог дома, молодая женщина, со слезами на глазах, повисла на шее воскресшего, осыпав его лицо поцелуями. Сергей не удержавшись даже шутя возмутился, мол муж в дом, а все внимание какому‑то городскому хлыщу. Но Эмка быстро восстановила справедливость, одарив жарким поцелуем и мужа, да еще эдак игриво намекнула, что мол остальное будет попозже.

О том, что на Изере, караван подвергся нападению она уже знала, как и об отсутствии у мужа лишних дырок, а потому к данному известию отнеслась спокойно. Странно? Ну, это с какой стороны взглянуть на этот вопрос. Проведя столько времени на границе, и фактически здесь повзрослев, девушка понимала неизбежность подобного. Если каждый раз слишком близко все принимать к сердцу, так никаких нервов не хватит. А ей сейчас, как бы нервничать не с руки. Ей о ребенке нужно думать, которого под сердцем носит.

До вечера время прошло в разговорах ни о чем. Состоялась и более обстоятельна беседа между мужчинами, по поводу вновь открывшихся обстоятельств. Пришли к выводу, что Сергею необходимо будет обговорить некоторые вопросы с Высокой Горой. Потому что арачи превращались в самую настоящую проблему, да и торчащие из‑за их спин ушки валийцев, не вселяли оптимизма. Так что, нужно было готовиться к тому, чтобы дать достойный отпор и даже быть готовыми к большему.

Но начинать с вовлечения в боевые действия переселенцев, идея не из лучших. Эдак людей можно отпугнуть раз и на долго. И потом, они здесь нужны в первую очередь для работы. А вот куроки, для этого подходили как нельзя лучше. Они в первую очередь бойцы. И потом, положенное жалование будет хорошим подспорьем для семей краснокожих бойцов. Все же пятнадцать крон, это немалые деньги.

Алексей было предложил сэкономить на оплате куроки, но Сергей резко воспротивился этому. Краснокожие воины будут рисковать ничуть не меньше, чем белые, а потому не должны чувствовать себя дешевым пушечным мясом. Речь ведь не об одноразовой операции. Друзья надеялись, что Донбас это всерьез и надолго, а раз так, то и подходить к решению вопроса нужно со всей обстоятельностью.

Но это в лучшем случае вопрос ближайшего будущего. Проблему же с обеспечением безопасности перевозок, нужно решать уже сейчас. Конечно, с кредитом трудностей не возникнет и поддержка его высочества тут вовсе ни при чем. Болотин имел достаточно активов, чтобы рассчитывать на положительное решение вопроса по кредитованию. Но это вовсе не значит, что на этом можно успокоиться. Безопасность перевозок острейший вопрос.

— Я думаю, с этим вопросом мы разберемся достаточно быстро, — задумчиво потирая нос, произнес Сергей, в ответ на озадаченный вид Алексея.

— А можно услышать подробности?

— Да легко. Мы оснастим наши пароходы артиллерией.

— Речные скорлупки вооруженные пушками. Звучит обнадеживающе.

— Напрасно язвишь, Леша. Тебя, в отличии от меня, извиняет то, что ты просто не знаком с местными реалиями. В настоящее время, армии всех стран постоянно перевооружаются, а потому кое — какое вооружение можно выкупить. К сожалению, не по цене металлолома, но все же.

— Ну это‑то я знаю. Как и то, что казнозарядные пушки поступают пока в весьма скромных количествах, а потому дульнозарядные орудия в армии пока скорее правило, чем исключение.

— Правильно. Но только даже они нарезные. Скорострельность у них ниже чем у гладкоствольных, которые уже давно оснащаются унитарными зарядами, картуз — снаряд. У дульнозарядных нарезных пушек, заряд и снаряд раздельные, так как необходимо попасть выступами в нарезы. Зато дальность, вес снаряда, взрывчатки и точность превосходят примерно раза в три.

— Так ты хочешь выкупить гладкоствольные пушки?

— Раньше нужно было подумать. Но как говорится все мы крепки задним умом. Да и не думал я, что у арачи может появиться столько современных винтовок.

— Все равно, Сергей, пушка и маленький пароходик… Как‑то на авантюру похоже. Я за все время видел только один пароход со стальным корпусом.

— А ты урежь осетра, и тогда все встанет на свои места. Я ведь говорю даже не о полевой пушке, а о горной. Дальность стрельбы метров шестьсот, по настильной траектории едва ли три сотни, но по нашим задачам вполне подойдет. Вес около двадцати пудов, отдача куда меньше, а значит и пароходик вполне выдержит. Кстати, на складах в крумлского форта я видел четыре таких образца. Очень похожи на детскую пушчонку. Так что, даже далеко идти не нужно.

— А боеприпасы?

— То же в наличии. Есть и картечные заряды, и гранаты. Кстати, гранаты снаряжены палом, там даже взрыватели не нужны, при ударе сами взрываются. Я узнать‑то узнал, да все с жабой своей боролся. Каждая такая пушечка в тысячу крон сядет.

— Неслабо.

— Угу. Еще пару тройку лет и вообще как метал можно будет купить, но сейчас именно так. Они ведь как бы в резерве числятся. Ты думаешь почему местные не стремятся вооружать свои посудины? Дорого. Да и боязно, пал, коварная штука.

— А артиллеристов где возьмешь?

— У меня среди наемников есть четверо, которые раньше служили в артиллерии. Здесь особых проблем нет. Ну и остальных за парты посажу. Жить захотят, научатся.

— Хорошо, свои пароходы ты вооружишь, а как быть с другими. Ведь если рассчитывать только на собственные пароходы, толку не будет.

— А мы их придадим конвою. Сошла охрана у Паюлы, спустили артиллерию.

— Вряд ли капитаны будут от этого в восторге, — продолжал высказывать свои сомнения Алексей. — Пушка, она и есть пушка и ее применение с палубы не скажется положительным образом. Опять же, пал.

— Установим их на барже и всех делов‑то. Главное, у капитанов появится уверенность в безопасности, потому как пушка это уже серьезно.

— А как быть с тем, что прицельная дальность «балича» чуть не с километр. Понятно, что толк будет только при хотя бы ротном залпе. Но ведь у арачи такая возможность появилась.

— Слушай, Леша, я вот не пойму, ты чей друг, мой или медведя. А щиты зачем? И потом, арачи не дураки, воевать против пушек. Пару раз ударить в непосредственной близости и они поспешат ретироваться. Это я тебе точно говорю, по опыту применения гранат и минных полей.

Вечером на огонек к Варакиным заглянула чета Заглавовых. Это не было чем‑то из ряда вон. Молодая Эмка и более старшая Лина, вполне нашли общий язык. Более того, Заглавова взялась за образование подруги и они посвящали этому вопросу довольно много времени. На лицо были значительные успехи. Варакин предложил было ей взять на себя заботу о школе, но Лина возразила, заявив, что у нее уже есть весьма усердная и способная ученица. Для учительницы сейчас занимающейся школой, это был заработок, а для Заглавовой просто досуг, так как муж имел вполне приличное жалование.

Не сказать, что в Донбасе было плохо с досугом. Действовал небольшой фильмотеатр. Это благодаря настояниям все того же молодого оператора Либора, убедившего Варакина раскошелиться на строительство. Оно конечно можно приколотить простыню к любой стене, но при наличии отдельного здания и впрямь получилось славно. Кстати, идея вполне себя оправдывала. Данное заведение посещали не только жители поселка, но приезжали и из окрестных хуторов, нередкими гостями были и куроки. Уже в настоящий момент, фильмотеатр был на полной самоокупаемости и даже приносил какую‑то прибыль. Правда и персонал его состоял только из одного человека, но лиха беда начало.

Имелась харчевня, запущенная на средства Сергея. Разумеется сам Варакин не мог уследить за этим заведением, но с этим делом вполне справлялся управляющий. Он прибыл сюда в прошлом году вместе с партией рабочих и сразу же направился к Сергею с предложением открыть харчевню. После тяжелой работы, людям нужно где‑то расслабиться, посидеть и поговорить за кружкой пива. Слова не лишенные смысла, а потому первое заведение заработало еще будучи в большой армейской палатке и под парой навесов рядом.

Сейчас это было уже довольно просторное помещение, так сказать на вырост, на втором этаже которого проживало семейство управляющего. Его супруга оказалась хорошей поварихой, а дети помогали по хозяйству. Не сказать, что все было безоблачно. Однажды Сергей застал харчевщика за самогоноварением, за что тот был бит, самым безжалостным образом. Крепкое спиртное в Донбасе было под строжайшим запретом. Если так хочется иметь дополнительный приработок, то пусть уж лучше варит пиво. Здесь возражений у Варакина не будет.

— Сергей, я хотел бы поговорить с вами наедине, — когда женщины по своему обыкновению удалились для занятий, произнес Заглавов.

Варакин внимательно посмотрел на инженера и понял, что у того к нему действительно серьезный разговор. Он уже не раз замечал, что инженер о чем‑то хочет с ним поговорить, но каждый раз не решался начать. Как видно, его терпение подошло к концу, и он все же решился. Сергей подозревал, что разговор этот и впрямь будет важным и даже предполагал о чем именно. Как ни хотелось избегнуть этого, но пожалуй все же придется.

— Хорошо, Марек. Пройдемте в мой кабинет, там нам будет куда удобнее. Пойдем Шимон, уверен, что тебе этот разговор будет так же интересен.

— Хм. Видите ли, я не уверен, что этот разговор для посторонних ушей, — смущенно произнес Заглавов. — Может тогда позже?

Угу. Может и позже, да только терпелка у инженера похоже уже лопнула. Ну а раз так, то нужно ковать железо пока горячо. С другой стороны, станет куда проще, и снимется целый ряд проблем и самая главная головная боль.

— Видите ли, Марек. Дело в том, что у меня нет секретов от Шимона. Вообще никаких, секретов. Поэтому, что бы вы не собирались мне сообщить, станет известным и ему. Избавьте меня от необходимости пересказывать ему наш разговор.

— Вы уверены? — С явным сомнением поинтересовался Заглавов.

— От первого слова и до последнего.

Заглавов еще колебался некоторое время. Но затем все же что‑то решив для себя, решительно кивнул. В конце концов какое ему дело, если Варакин во всем доверяет Дворжаку. И потом. У них одинаковый акцент, несмотря на то, что у писателя типично рустинские имя и фамилия, видно что они из одного края. Так что, по большому счету его присутствие ничего не меняет. А может и вовсе снимет оставшиеся вопросы.

— Два года назад, я по глупости и из желания заработать связался с незаконной торговлей оружием, — когда они оказались в кабинете Сергея, сразу перешел к делу Заглавов. — Предприятие было довольно прибыльным. Я не был его организатором, группа расхитителей сформировалась уже давно, но моего предшественника перевели в другое место, я выступил в качестве замены. Потом меня уличили в причастности к хищениям, началось следствие…

— Марек, в этом рассказе нет необходимости, вы мне уже все это рассказывали, — пожав плечами, перебил инженера Сергей.

— Погоди, Сергей. По моему, господин Заглавов хочет рассказать нам то, о чем раньше умалчивал. Ведь так?

— Да, господин Дворжак. Именно так. Так вот, когда я уже уверился в том, что мне пришел конец, следствие вдруг зашло в тупик и меня выпустили за недостаточностью улик. Кто‑то очень профессионально сумел скрыть деятельность всей группы…

Заглавов без утайки рассказал обо всем, с тщанием и подробностями. Не забыл упомянуть и о том, какому риску подвергается его семья, если рассказанное им станет достоянием чужих ушей. При этом, он внимательно посмотрел на господина Дворжак. Но Варакин просто отмахнулся от невысказанного опасения. Уж в ком, в ком, а в его друге инженер мог не сомневаться.

— Значит, говорите страшный человек, — задумчиво произнес Сергей, когда инженер наконец замолчал.

— Он мне показался именно таким. И проверять, решится ли он воплотить в жизнь свою угрозу, я не хочу, — подтвердил Заглавов.

Страх. В глазах, инженера стоял самый неподдельный ужас от только что совершенного. Ведь только что, он поставил под удар свою семью. Сергей все это прекрасно видел, как видел и то, что сжигающее инженера любопытство, способно перебороть этот самый страх. Чувство свойственное талантливым и увлеченным натурам, способным ради достижения своей цели, прозакладывать многое. Нда — а, похоже в этой комнате собрались три одержимые личности, готовые на многое чтобы оставить после себя яркий след. Гремучая смесь. Как бы не полыхнуло.

— Ну, теперь по меньшей мере понятно, отчего так быстро от меня отстал этот Каберле. Ведь держал меня за глотку и уже предвкушал расправу, и вдруг, сам же подписал документы об освобождении. А еще, откуда на моем пути стали так часто встречаться люди, готовые прийти на помощь. А я то, все удивлялся.

С этими словами, Сергей подошел к шкафу и извлек на свет божий самую настоящую контрабанду для Донбаса. Судя по форме бутылки и этикетке зобрятка была из самых дорогих. Такая и без акцизных сборов будет стоить немало.

— Ну чего уставились? Если уж нарушать свои же правила, так делать это с шиком, — недовольно буркнул Сергей, разливая напиток по стопкам.

— А вот это дело, — весело поддержал начинание друга Алексей. — Признаться, уважаемый Марек, мы принимали вас за соглядатая. Или вы что‑то не договариваете?

— Я все сказал, — возразил инженер. — Но признаться, в том что тут имеются и соглядатаи этого человека, я ничуть не сомневаюсь.

— Угу. Как возможно и соглядатаи валийцев, — подтвердил догадку Заглавова, Варакин.

— А при чем тут валийцы, — удивился инженер.

— Есть основания так думать. Ладно. Об этом потом. Итак, Марек, если я правильно вас понял, то вы заговорили об этом в расчете на взаимную откровенность.

— Я рассчитываю на это, Сергей, — с надеждой признался инженер.

— А зачем вам это? Вы уж не обессудьте, но ваш рассказ вовсе не исключает того, что вы все же являетесь соглядатаем. Кстати ваше любопытство, лишнее тому подтверждение, — слегка отхлебнув зобрятки, поинтересовался Алексей.

— Одна из причин в том, что боюсь в данной игре усидеть на двух стульях сразу не удастся. Либо я полностью на вашей стороне, либо на стороне того человека. Ваша компания, Сергей, мне нравится больше, ведь вы своих не бросаете и не предаете.

— Хм. Запомнили, господин инженер. Да Марек, я своих не бросаю. Но своим еще нужно стать. Вы же пока только торгуетесь, откровенность, за откровенность.

— Но я не знал, как еще побудить вас к откровенности. Заручиться вашей поддержкой это одно. Но не менее важно то, насколько интересно будет работать с вами. Я уверен, что благодаря более близкому общению, я сумею достигнуть таких высот о каких и не мечтал.

— И отчего такое предположение? — Внимательно глядя на собеседника, поинтересовался Варакин.

— Вам может это показаться фантастичным, бредовым и бог весть еще каким, но я не могу избавиться от уверенности, что я прав.

— Вы уж с чего‑нибудь начните, а там попробуем вместе разобраться, бред это или нет.

— Ваше оружие. Я никогда и ни с чем подобным не сталкивался. Конечно я не имел возможности рассмотреть его тщательно, но даже то что я видел, указывает на промышленное производство, а не на штучную работу. С виду ваш карабин чем‑то отдаленно напоминает «балич», но это только на первый взгляд. Такие тонкие стенки ствола, при том, что используется столь мощный патрон, говорит об использовании особой марки стали. Но я никогда не слышал о подобной, а ведь я достаточно хорошо осведомлен об оружии. В некоторых местах я заметил спилы. Скорее всего там имелась маркировка, от которой вы избавились таким не мудреным образом. Оптический прицел. Конечно не бог весть какая новинка. Но правда заключается в том, что имеющиеся образцы значительно уступят вашему. Я готов это утверждать, хотя вы ни разу не дали мне взять в руки ваше оружие. Пулю я сумел изучить достаточно тщательно. Великолепное качество, точная работа, но опять же это не штучный образец. И потом, я ничего не слышал об оболочечных пулях. Вначале я даже не понял что это, только сообразив, задался вопросом зачем это нужно. Все дело в мощности порохового заряда и начальной скорости полета пули. Патроны вы снаряжаете сами, но мне все же удалось рассмотреть маркировку на гильзах. Помните, я подал вам одну из них на барже? Ничего подобного я никогда не встречал. Это странности только по вашему карабину, Сергей. И основываясь лишь на этом, я могу утверждать — ничего подобного на Глобусе нет. Откуда это оружие? Или если быть более точным, откуда вы? Оба?

— Лихо, — усмехнувшись, Алексей отсалютовал инженеру стопкой с зобряткой и одним махом опрокинул в себя ее содержимое.

— Угу. Не слабо, — согласился с ним Сергей. — Это единственное, что навело вас на данную мысль, уважаемый Марек?

— Не единственное. Но все остальное вы можете объяснить смекалкой, наблюдательностью, шестым чувством и еще бог весть как. В это впишутся и бронежилеты, и устройство минных заграждений, и гранаты, и переделка артиллерийских капсюлей воспламенителей, в запалы для них. Все это столь не типично для нашего времени, однако укладывается хоть в какое‑то понимание. Но ваше оружие, это материальное подтверждение моей правоты.

— А вы не допускали того, что я попросту нашел это оружие? — Возразил Сергей.

— С целым арсеналом патронов? Никак иначе не объяснить то, как вы ловко управляетесь с этим оружием. А ведь пользоваться им вам приходится довольно редко, ввиду ограниченности боеприпасов. Такое возможно только при очень длительной практике. И потом, однажды мне довелось мельком увидеть открытым ваш оружейный шкаф. Произошло это случайно, когда я приходил к вам в ваше отсутствие. Мы разговорились с вашей супругой и она похвалилась, что слыла хорошей охотницей на пушного зверя. Она даже открыла шкаф и показала из какого карабина, столь удачно охотилась. Трогать она мне ничего не позволила, но я и так увидел достаточно.

— Я мог найти и несколько образцов, — не сдавался Сергей.

Впрочем было прекрасно видно, что запираться он не собирается, уж больно вяло отбивался. Господин Дворжак, так и вовсе откровенно забавлялся происходящим.

— Сереж, ну хватит. Чего ты уперся как баран.

— Не хочу в глухую комнату с мягкими стенами.

— И я не хочу. Но неужели ты еще не понял, что он и впрямь не соглядатай?

— Но все же, Марек, зачем вам знать все это? — Не сдавался Сергей.

— Боже, так это правда, — Заглавов, походя влил в себя стопку зобрятки, словно это была обычная вода и резко опустился на стул.

Что с того, что он уже не день и не два носит в своей голове предположение об иномирянском происхождении Варакина и Дворжака. Одно дело молча обкатывать самые бредовые идеи и совсем другое вдруг осознать, что все это правда. Пусть никто еще прямо об этом не сказал, но инженер в этом уже не сомневался.

— Так зачем вам это, Марек? — Вновь задал свой вопрос Сергей.

— Я могу прославить сове имя, как выдающаяся личность. Здесь, в голой степи, я имею шанс, которого нет ни у кого на всем Глобусе. Вы ведь обладаете неизвестными нам технологиями, что позволит… — начав как‑то вяло и сонно, постепенно набирая силу и говоря все громче и увереннее, заговорил Заглавов.

— Допустим, вы правы, — оборвал его Варакин. — Но ведь положа руку на сердце, это будут не ваши достижения, а явное заимствование.

— Отчего же, — тут же вскинулся Заглавов. — Вы подали идею о запалах, как с замедлителями для гранат, так и мгновенного действия для мин. Но само изделие, уже мое детище. У вас нет инженерного образования, это очевидно. Вы способны только дать посыл, основываясь на том, что видели у себя, — первый шок прошел без следа, и взявший себя в руки инженер с жаром продолжал, — Но вам никак не воплотить ее. Как было с теми же глушителями, которые на мой взгляд можно изготовить куда более качественно. Я тут посидел над чертежами. Получится более компактно и куда лучше. Вот и получается — что бы вы не подсказали, вы только укажете направление, все остальное будет уже моим по праву.

— Сергей, сдается мне, у нас только что появилась выдающаяся личность, которая прославится на весь свет, а еще способная снять с нас множество вопросов. Сам же ломал голову, как его привлечь к делу, чтобы он не наделал глупостей. Вполне здравомыслящий человек.

— Ладно, — наконец сдался Варакин.

 

ГЛАВА 4

— Ерунда все эти обстрелы, — сплюнув тягучую слюну, от жевательного табака, недовольно произнес Нэйл, провожая взглядом натужно пыхтящий пароход, уже изрядно отдалившийся от берега.

— Почему же. Главное сделать так, чтобы в Крумле появились очевидцы того, как арачи безжалостно расстреливают бедных переселенцев. Только они должны быть настоящими, чтобы не возникло подозрений.

— Мойсес, ты все хитрые ходы разыгрываешь, а тут нужен только один грубый ход. Такой грубый, чтобы кровь и сопли в разные стороны, — поддержал Нэйла, Ралин.

— Есть конкретное предложение? Или только зубы скалить способен? — Невольно вызверился на него лан Ариас, поднимаясь на ноги и отряхивая с одежды налипшие травинки.

Только что они вместе с арачами обстреляли пароход с баржей, двигавшийся вверх по Изере. Разумеется направление у него могло быть только одно, на Донбас. Хотя, может и на факторию. Арачи пропускали торговца беспрепятственно, так как и сами пользовались факторией на территории своих соседей. С прошлого года, доставку товаров в свои руки взяли сами куроки, у которых появились собственные суда и некоторые средства. А этот пароход был как раз одним из принадлежащих куроки.

Впрочем, даже если на барже везут товары для фактории, Донбаса ему не миновать. На барже кроме охраны явно находились и пассажиры. На этот раз обстрел прошел куда удачнее. Лан Ариас был уверен, что лично подстрелил одного из переселенцев, больно уж суетлив был, наемники так себя не ведут. Видел он как получили свинцовые гостинцы еще как минимум трое. Можно сказать прогресс, в сравнении с прошлым. Хотя тут наверняка сказалось участие их белой троицы.

— Да все то же, что и в самом начале, — резко рубанув рукой, ответил Ралин, — Нужно сжечь этот Донбас и вся недолга.

— Это то с чем мы пришли к арачам. Но с тех пор, наши условия несколько изменились, — возразил наемнику лан Ариас. — Они не хотят нападать на Донбас. Конечно верховный вождь поет про то, что куроки сами хозяева на своих землях. Но правда заключается в том, что прошлой осенью им там хорошо наподдали. Это у нас мужиков девать некуда, а у пинков каждый мужчина и воин и кормилец и их меньше чем женщин, не то что у белых. А к таким потерям они похоже не готовы. Вспомните форты по Изере и Мраве. Им ведь удалось выстоять только благодаря тому, что пинки избегают открытых столкновений и больших потерь.

— Но и так нам работу не сделать, а мне тут уже изрядно надоело, — продолжал упорствовать Нэйл.

— С каких это пор ты стал неженкой, Нэйл? — Удивился лан Ариас, уж чем, чем а походными условиями смутить их было трудно.

— Причем здесь это, — не согласился с высказанным предположением наемник, — Мне нет особой разницы, в лесу жить или в степи, спать в мягкой постели или на жесткой земле. Но вот находиться среди этих дикарей, я уже устал. Они же все время смотрят на нас так, словно думают куда всадить нож, чтобы было побольнее и помучительнее.

— Дикари это да, но ты не переживай, у нас с ними договор, а к своим обещаниям у них отношение щекотливое, — успокоил Нэйла лан Ариас.

— Ну так пусть выполняют их. Все же пять сотен винтовок и боеприпасы, это весьма щедрая плата, чтобы пойти на некоторый риск, — Опять вступил в разговор Ралин. — И вообще, кто этот умник, решивший вооружать дикарей? Они ведь могут повернуть это оружие против валенсианцев.

— Ралин, с каких это пор, ты стал заботиться о ком‑то кроме себя? — Усмехнулся лан Ариас. Уж больно в необычном свете предстал перед ним наемник.

— Считай, что это старческое.

— Подумываешь о покое?

— Пятый десяток пошел. Пора бы призадуматься, раз уж костлявая никак не придет. Вот покончим с этим делом, получу плату, а там и ферму можно будет поставить.

— Ясно. Получишь бесплатную землю на границе, а тут арачи с винтовками, которые ты же им и привез.

— Ну, где‑то так.

— Брось, старина. Арачи и без винтовок могут заявиться, и менее опасными от этого не станут. А винтовки… Ну что такое винтовка без патронов? Бесполезные куски железа и дерева, непригодные ни к чему. Закончим дело, перестанем поставлять им патроны и могут они молиться на свои «баличи».

— Вот когда Мойсес прав, тогда прав, — согласился Нэйл. — Но все одно, эти обстрелы не дело. Скоро капитаны станут ходить подальше от берега, пережигая уголь и теряя время. Зато в безопасности. И тогда нам наших пяти сотен на брата не видать.

— А если пароходы перестанут сюда ходить?

— Ты это к чему Мойсес? — Понимая, что их лидеру в голову только что залетела умная мысль, поинтересовался Ралин.

— А разве, не для этого мы устраивали эти обстрелы? — Удивился Нэйл.

— Насчет обстрелов, ты все верно сказал, Нэйл. Толку от этого мало. Главное было запугать жителей. Но если сюда перестанут ходить пароходы, то этот самый Донбас умрет сам собой. Для его существования главное вывозить уголь и чем больше, тем лучше. Но если этого не будет, то затеявшие это дело окончательно разорятся, а народ либо вернется обратно в Новую Рустинию, либо подастся на хутора, крестьянствовать.

— И что ты предлагаешь? — Спросил Ралин.

— А просто все. Кто несколько дней назад прошел вверх по течению?

— Да откуда нам знать. Какой‑то пароход.

— Не — эт, Ралин. Ни какой‑то, пароход. Это была «Желтая Роза», Хора. А этот капитан считается самым отчаянным и удачливым сукиным сыном. Кроме него и куроки, сюда никто не ходит. Достаточно уничтожить эти три парохода и все, считай дело в шляпе. После такого никто из капитанов не согласится иметь дело с Донбасом.

— А если они сами купят пароходы? Люди при деньгах и вложили уже столько, что выложатся без остатка. Да хоть в тот же банк обратятся за кредитом.

— Правильно говоришь, Нэйл. Да только наличие парохода, даже десятка, ничего не решит. Откуда они смогут набрать на них экипажи, если никто не захочет отправляться по Изере, выше впадения Мравы? Вот то‑то и оно.

— Но ты же сам говоришь, что арачи не хотят почем зря рисковать? Пароходы здесь ходят с охраной. Атака под обстрелом, по открытой воде, да еще когда пароход может двигаться с большей скоростью… Они не согласятся на такое, потери у них будут слишком большими.

— Согласятся, если им сказать, что после уничтожения пароходов, мы в расчете.

— Но ведь это может и не решить вопрос, что скажет на это наниматель?

— Всегда есть шанс, что что‑то пойдет не так, и любой наниматель учитывает такой оборот. В любом случае вы получите любую половину, остается только честно сделать свое дело.

Ну да. В подобных делах для них это обычная практика. Есть результат, полная выплата. Нет, только половина. Правда, в последнем случае Мойсес определяет, можно ли выплачивать эту половину. За всю их совместную деятельность выплаты не было только раз. Тогда они все сделали спустя рукава, посчитав что и без результата им вполне заплатят за старание. Вот только последнего Мойсес и не заметил, а потому не заплатил ничего, даже по тарифу вынужденного безделья.

— Есть мысли? — Поинтересовался Ралин.

— Есть, как не быть. Главное, чтобы пароходы не ушли на стремнину, — ответил Мойсес.

— Это вряд ли, — усомнился Ралин, — Беседовал я с одним капитаном, тот рассказывал, что на стремнине управляться с пароходом тянущим на буксире баржу, трудная задача. Случись, не успеть отвернуть и беда может прийти от обычного топляка. Думаю, первое с чего они начнут, это деревянные щиты от обстрела.

— По моей задумке это плохо, но все лучше, чем стремнина. Что же, за дело господа. Предстоит покрутиться и кое — чем разжиться, да еще и арачам рассказать.

— Угу. А еще не мешает помолиться, чтобы буйволы не пожаловали, тогда с дикарей бойцы никакие, все бросятся мясо заготавливать.

— Нэйл, что у тебя за привычка, вечно быть всем недовольным, — возмутился Ралин.

— Это ты мне? Это я‑то всем и всегда недоволен?

Мойсес только закатил глаза, отворачиваясь от своих компаньонов. Начавшаяся перепалка означала только одно, решение их командиром принято, явной опасности нет, а значит можно слегка поразвлечься. Ну и что с того, что Ралин и Нэйл сразу же начинали цепляться как кошка с собакой. Для лана Ариаса было главное то, что он всегда мог на них положиться. Впрочем, пока он честен с ними в вопросе оплаты. Друзьями они все же никогда не были.

* * *

«Желтая Роза» уверено рассекала речную гладь, мерно молотя по ней лопастями гребных колес. Именно что гладь, так как ничто не тревожило поверхность воды, ни дуновения ветерка. Только корпус старого деревянного пароходика, речного труженика тянущего за собой баржу груженную углем, что говорится с горкой.

Этот тип баржи был предназначен для перевозки угля или иных сыпучих материалов не боящихся оказаться подмоченными. А потому ни о каких трюмах там и не могло быть и речи, как и о палубе вообще. Правда имелся незначительный участок на носу, где оборудовали дощатый настил, на котором устанавливалась палатка. Он должен был сниматься с баржи вместе с щитами у заставы Паюлы, где конвой дожидался обратного транспорта.

До этого, наемники обходились по простому — расстеленная прямо на выровненную площадку угля парусина, сверху парусиновая же палатка. Ни о каких щитах и речи не было. Словом, полное наплевательство, как к быту, так и к безопасности. Однако, в свете последних событий, Варакин и не думал относиться к этим вопросам спустя рукава. У него было не так много людей, чтобы разбрасываться ими. Поэтому каждый имел бронежилет, а наемники проклиная своего нанимателя, устанавливали тяжелые щиты.

Впрочем, именно сейчас никакого недовольства нет и в помине. Парни распределились по барже, разбившись на небольшие группы по интересам, коротая время кто во что горазд. Азартные игры нанимателем не приветствовались, во избежание конфликтов, но кто запретит играть в кости или карты на те же щелбаны. Хм. Глядишь, у кого‑нибудь, вот таким не хитрым способом, и мозги вправятся.

Алексей, боролся со скукой уже привычным способом, он хотел поговорить с Хором, который многое мог порассказать о реке. Но остановился у входа в ходовую рубку, засмотревшись на возникшую у кожуха гребного колеса, радугу. Брызги от колес не вырывались наружу, надежно удерживаемые кожухами. Но водяная взвесь, довольно плотной массой выбивалась из открытых частей с противоположной от палубы стороны. Вот на ней и поселилась эта прелесть, вызывающая улыбку даже у самого закоренелого скептика или сухаря ученого, прекрасно понимающего, что это атмосферное оптическое и метеорологическое явление, включающее в себя цвета спектра.

Как бы то ни было, а эта жизнерадостная картина, хорошо отвлекала от безрадостных мыслей. Последних хватало с избытком. За несколько дней до отбытия «Желтой Розы», в Донбас должен был вернуться пароход куроки, что задержался в прошлый раз. Раз уж так случилось, то его озадачили доставкой следующей партии грузов. Донбас все еще продолжал выступать в качестве потребителя, никак не желая начинать зарабатывать самостоятельно.

По пути, пароход несколько раз подвергся обстрелу и уж на этот раз без жертв не обошлось. Погиб один наемник, и четверо гражданских. После столь удачного заработка строителей в прошлом году, народ все же решил отправиться в земли куроки на сезонную работу.

Как оказалось, среди гражданских были и переселенцы, общим числом в двадцать шесть человек. Луйко Забар не собирался упускать свой заработок и пока Варакин и Болотин раскачивались, уже начал работать. А если судить по тому, скольких он успел завербовать за столь короткий срок, Сергею стоит призадуматься о том, как их всех разместить и обеспечить работой.

Впрочем, с последним особых сложностей не возникнет. Работы там достанет и куда большему количеству народа. Куда труднее обеспечить выплату им жалования и прокормить всю эту ораву. Мало добыть уголь, нужно его еще и продать, а для этого как минимум доставить в Крумл.

В этом вопросе уже наметились первые трудности, хотя и раньше все было не просто. Понеся потери и опасаясь дальнейших нападений, капитан парохода решил двигаться подальше от берега, не делая остановок на ночь. Конечно столкнуться с топляком на такой большой реке задача не из простых, но куроки справился. Хорошо хоть успели стравить пар из котла, и тот не взорвался, при затоплении судна. Иначе вполне могло достаться и людям на барже.

Неплохо и то, что случилось это уже в землях куроки, а благодаря имевшимся пирогам, удалось хоть как‑то подвести баржу на мелководье и заякориться. Впоследствии «Желтая Роза» отбуксировала ее в Донбас, от чего в поселке стало еще более многолюдно, как благодаря новым жителям, так и сезонным рабочим. Сергей оказался прав и желающих немедленно вернуться в Новую Рустинию не нашлось. В конце концов, это всегда успеется. Не смутили людей и случившиеся потери. Ведь это произошло в землях арачей, а в окрестностях Донбаса все тихо и пристойно.

Людей‑то Сергей на этот раз не потерял. А вот парохода лишился. Весьма значимая потеря, если учесть, что у куроки их было всего два, а другие владельцы не выстраивались в очередь, чтобы заключить с ним договор. И это при весьма выгодных условиях. На одной только перевозке капитаны могли зарабатывать по одному гнедку с пуда, а это в сумме триста крон, за один рейс. В месяц можно было совершить минимум четыре, а то и все пять.

Даже при самых скромных подсчетах за вычетом всех накладных расходов, капитан мог получать до тысячи крон чистого дохода. Очень приличный заработок, таких выгодных предложений не было нигде. Но как известно любую бочку меда может испортить ложка дегтя. Или как в данном случае, арачи.

Отчаянных лоцманов, подобных Хору, на реке было не так чтобы и много. А если быть более точным, то для перечета хватило бы пальцев рук. Но никто из них и не был настолько отчаянным, чтобы взяться за путешествия на пинкускую территорию. Они предпочитали выждать и посмотреть, что из этого получится. А получалось пока не очень. По началу проходившие без сучка и задоринки путешествия, становились все более опасными.

— Чем это вы так любуетесь, господин Дворжак? — Пыхнув своей неизменной трубкой, поинтересовался Хор.

В настоящий момент он стоял свою вахту, поэтому находился в ходовой рубке и рассмотрел писателя, вдруг замершего на трапе. Хотя нет никаких сомнений, направлялся он именно к Хору, чтобы составить ему компанию или как всегда засыпать капитана вопросами о тонкостях лоцманского ремесла. Господин Дворжак еще не был уверен, что это может ему понадобиться, но утверждал — любые наблюдения и знания не могут быть лишними и помогают расширять кругозор, что в итоге находит свое отражение на страницах книг. Может и так, Хор не больно‑то в этом разбирался, но был вовсе не против поболтать с писателем, коротая время вахты.

— Радуга, — не оборачиваясь, и продолжая рассматривать маленькое чудо, ответил Алексей.

— Хм. Ты глянь‑ка, и впрямь к моей «Розе» прицепилась радуга.

— Уверен, что это не впервые.

— А я и не стану спорить. Да только, писатели и романтики у нас на борту редкость, от того и не замечали, — добродушно ухмыльнулся лоцман.

Вот ведь. Нормальный дядька. Когда не показывает свой норов, и не пытается враждовать со всем белым светом. Интересно, у него была когда‑нибудь семья? Или он женат на реке, а его дети это ее притоки? Вполне может статься и такое. Но отец семейства из него наверняка получился бы исключительный. Это не редкость, среди тех, кто отличается суровостью на службе, так как зачастую они не хотят тащить весь этот негатив домой, находя здесь отдушину.

Знал Алексей одного. Он круглый год добирался на работу и домой только пешком. В любую погоду. При любых обстоятельствах. Это удивляло не только Болотина, но и других служащих банка. Если вопрос в здоровье, то отчего не купить велосипед, все быстрее, и для здоровья полезно. А вот так бездарно терять каждый день по два часа… Потом выяснилось, что таким образом он настраивается на рабочий лад, делая себе накачку по дороге на работу, и избавляется от всего того, что будет лишним в семье, по пути домой. Кстати, он служил начальником службы безопасности и отличался весьма непростым и бескомпромиссным характером.

Всплывшие было воспоминания и аллегории, внезапно ушли на второй план. Алексей и сам не знал, что его встревожило. Что‑то было не так. Что‑то настораживало. Что? Звук! Точно, звук изменился. Веселое шлепанье лопастей, вдруг стало более натужным и редким. Вот послышался явственный скрежет, какой‑то тягучий и выворачивающий, до зубной боли.

— Стоп машина!!! Кому говорю, Стоп машина!!!

— Что случилось Хор.

— Похоже что‑то на колеса намотали. Такое бывает, когда наскочишь на большой рыбацкий невод.

— Но откуда…

— Слушай писатель, твою через коромысло, отвали в сторону и не отсвечивай. Не до тебя.

Вот такая метаморфоза, от доброго дядьки, до грубого и взвинченного психа. Вообще‑то Хор всегда относился к Алексею вполне уважительно и обращался на «вы». Однако от добродушия Хора не осталось и следа, а перед взором сейчас предстал тот самый капитан самодур, о котором ходили легенды. Обиделся ли на грубость Хора, Алексей? Скорее он даже не обратил на это внимание, а вот беспокойство его охватило нешуточное. Им только аварии в землях арачи не хватало, да еще за час с небольшим до заката.

Дверца смотрового люка кожуха, с глухим деревянным стуком отлетела в сторону. Хор заглянул во внутрь, витиевато выругался и позвал палубного матроса, в настоящий момент осуществлявшего приборку. Поставив его наблюдать за гребным колесом, Хор взлетел в ходовую рубку.

— Левым колесом, самый малый назад, — отдал он распоряжение в переговорную трубку.

В принципе можно было отдать команду и при помощи машинного телеграфа. Нет, до такой глупости мог додуматься только Алексей, несведущий в этом деле. Впрочем, даже он весьма быстро сообразил, что при подаче команды телеграфом, машинист пустит в ход сразу два колеса. А что там со вторым, Хор еще не смотрел. Так что, лучше молча наблюдать и как советовал капитан, не отсвечивать. Пусть каждый занимается своим делом.

— Не молчи Тано, говори что видишь, — скрежетнув зубами, приказал Хор, матросу наблюдающему за происходящим под кожухом.

— Отпускает Хор. Стоп, стоп, стоп!!!

— Стоп машина! Что там еще? — Словно молодой мальчик, соскакивая на палубу минуя трап, спросил Хор.

— Запуталось все. Только лезть во внутрь и рубить, — сокрушенно доложил матрос.

— Ладно, пошли взглянем на второе колесо, — стараясь выглядеть уверенно и спокойно, приказал Хор.

Насчет уверено, это без проблем. Вообще мало что могло испугать этого своенравного мужика. Казалось он даже у пинкского тотемного столба будет только ругаться и поносить своих мучителей, угрожая добраться до их глоток, чем несомненно вызвал бы их восхищение. А вот насчет спокойно… Хор был настолько зол, что перемежал каждое свое слово, парой бранных, раскрасневшись так, словно у него резко возросло внутричерепное давление. А еще, в его голосе и поведении угадывалась надежда, на лучшее.

— В бога, в душу, в гроб, через плетень!!!

Ага. Судя по всему, картина у правого колеса ничуть не радостнее чем у левого. А это означает, что надежды на лучшее не оправдались и у них проблемы. Серьезные такие проблемы. Правда все зависит от того, за сколько команда сможет устранить неполадки. Сомнительно, что это не в их силах.

— Игнас, готовь парней к бою! Живее шевелитесь! — Прокричал капитан, обращаясь к командиру наемников, расположившихся на барже. — Тано, давай поднимай отдыхающую вахту, — это уже к матросу.

— Понял, капитан.

— Хор, все настолько плохо? — Все же не выдержал Алексей.

Капитан хотел было ответить в своей обычной манере. Он даже набрал в легкие воздух. Но затем передумал и шумно выдохнув, вполне спокойно произнес.

— Бывает и хуже, но реже. Вы бы сходили за своим «дятличем». Уверен, скоро начнется.

— Может это случайность?

— Большой невод в этих краях, случайность? Не городите ерунду, господин писатель. Здесь только одни рыбаки и это пинки, у которых таких сетей отродясь не водилось. Так что, если уж завели, то ради того, чтобы поймать нас. Не иначе.

— Хор, может объяснишь, что случилось? — Раздался с баржи голос Игнаса Крайчека, командовавшего охраной.

— Гребные колеса неводом наглухо запутало.

— Неводом?

— Угу. Неводом.

— Раскудрить твою в качель, — в сердцах выругался десятник.

Одновременно он бросил внимательный взгляд на высокий берег. Очень удобное место для обстрела, как и для нападения. В прибрежных камышах вполне могли укрыться пироги с арачами. Атака под прикрытием стрелков на берегу, затея вовсе не обреченная на провал.

— Вот и я о том же, — подтвердил невысказанные опасения Крайчека, Хор.

— Парни, держаться за щитами! Не отсвечивайте лишний раз! Увижу кого без бронежилета, сам застрелю! — Крайчику ничего не оставалось, как готовиться к отражению нападения.

Вроде и тихо, но никто не сомневается, что атака просто неизбежна. Возможно ловушек было несколько, и пароход вляпался в первую же, не дойдя до места засады. Но этот недостаток разрешится сам собой, так как течение продолжает нести небольшой караван дальше.

— Хор.

— Господин писатель, не до вас, — отмахнулся лоцман, уже готовясь раздавать приказы своим подчиненным, собравшимся вокруг него.

— Может лучше стать на якорь, — все же высказал свое предложение Алексей. — Течением нас может развернуть, причем самым неподходящим образом. А так мы по крайней мере будем зафиксированы.

Алексей имел ввиду то простое обстоятельство, что щитов, для защиты от обстрела было не так уж и много. Их едва хватало на то, чтобы устроить позиции для стрелков по одному борту, не перекрывая полностью даже его. Та же картина и на пароходе. А неуправляемое судно вполне может развернуть в какую угодно сторону. Для нападающих это будет только на руку, а вот для обороняющихся, лишняя помеха.

— Хор, а он дело говорит, — согласился помощник.

— Болань, ладно писатель, но ты‑то…

Однако закончить начатую фразу Хор не успел, так как был прерван самым радикальным образом. Берег наконец полыхнул резкими вспышками и загрохотал выстрелами. Практически одновременно, свинцовый град забарабанил по деревянным надстройкам, и щитам. Послышался звон разбитого стекла. На случай обстрела, на окнах ходовой рубки имелись откидные ставни, с узкими смотровыми щелями. Но сейчас их поднять не успели. Да и арачи с винтовками управляются все более ловко, получив возможность попрактиковаться. Или там завелись неплохие стрелки. Уж больно обстрел отличался от того, под который Алексею довелось попасть по пути в Донбас. Да и последнему пароходу досталось знатно.

В ответ на стрельбу с берега, прогремели несколько выстрелов из «баличей». У охраны их было шесть поэтому их голоса прозвучали менее убедительно. И потом, звуки выстрелов нападающих имели материальное подкрепление в виде свинцовых гостинцев, которые своим вжиканьем, ударами по дереву и выбиванием щепы, вносили особую изюминку в общие ощущения.

— Все, некогда разводить беседы, — подытожил возникшее было обсуждение Хор, — Болань, на тебе правое колесо.

— Понял, Хор, — уводя с собой двоих, ответил помощник.

— Тано, чего встал, топорик в руки и лезь в люк левого, — Хор даже слегка кивнул в ту сторону, куда следовало направиться подчиненному.

— Хор, с той стороны вообще‑то арачи палят как сумасшедшие, а кожух не из толстых плах, — тут же возмутился палубный матрос.

— Не журись. Слишком далеко, обшивка выдержит. Давай, лезь. Времени нет.

Видя, что он лишний на этом празднике жизни, Алексей устремился в свою каюту. Хотя, наверное все же скорее небольшой закуток, где места хватало лишь для одной койки, в ящике под которой расположился весь его багаж. В эту поездку он предпочел отправиться налегке, а потому обошелся одним чемоданом и футляром для оружия.

Вот его‑то, Алексей и извлек на свет божий. Понимая, что расстояние до арачей слишком велико и он сможет принять участие в бою, лишь в случае атаки, Алексей не поднимал лишнюю суету. Проверил наличие патронов в магазине карабина, работоспособность механизмов. То же самое с револьверами.

Затем облачился в бронежилет. Оно конечно будет мало приятного, если он вдруг окажется за бортом, все же лишние десять килограмм, даже больше. С другой стороны, будет дополнительным стимулом держаться от борта подальше. Теперь убедиться в том, что гранаты в подсумках, нашитых прямо на бронежилет, исполняющий дополнительно еще и роль разгрузки. По груди даже были прошиты несколько полос парусины, выполняющих роль патронташа. Эдакие газыри, только в отличии от черкески, расположенные в два ряда, патроны то куда как короче.

Это Сергей озаботился превратить бронежилет еще и в разгрузку. С одной стороны стало куда тяжелее и неповоротливее, но с другой, стоит только облачиться в броню, как тут же получаешь четыре гранаты и сорок патронов. А что до тяжести, жизнь она куда дороже, чем неудобства. К тому же, имеется довольно впечатляющая статистика, спасенных жизней владельцев данной амуниции. Так что, Алексей предпочитал поберечься.

Болотин прислушался к происходящему снаружи. Там вроде ничего не изменилось, все так же слышны далекие выстрелы арачей и более громкие ответы из «баличей» наемников. Разве только здесь эти звуки были несколько приглушенными. Ага, а вот и Хор опять разошелся. Его голос ни с чьим не спутаешь, хотя слов и не разобрать. Странно, капитан не отличался склонностью к чрезмерному волнению в экстремальных ситуациях. Чего он так разоряется?

Едва оказавшись на палубе, Алексей тут же оказался оттесненным за надстройку, непреклонным Ванеком Бенешем. Телохранитель не видел особого смысла в том, чтобы его работодатель, а скорее все же благодетель, лишний раз подставлялся под пули. Подумаешь, пинки в большинстве своем плохие стрелки, пулю ведь и по дурному словить можно.

Он бы и раньше озаботился этим, да только в момент начала обстрела не оказался рядом. Если уж для Алексея нашелся только какой‑то непонятный закуток, вместо каюты, то о Ванеке и говорить нечего. Он устроился прямо на палубе. Впрочем, его несколько позднее появление объяснялось скорее тем, что он облачался по боевому. Но теперь, когда Болотин вновь появился на палубе, Ванек тут же принялся за выполнение своих прямых обязанностей, не собираясь оставлять его одного.

— Что тут Ванек, — и не подумав обижаться на бесцеремонность Бенеша, поинтересовался Алексей.

— Арачи из камышей на пирогах появились.

— А ну‑ка…

— Не надо бы вам высовываться, господин Дворжак, — вновь придержал Алексея телохранитель.

— Брось, Ванек. Ты не сможешь меня обезопасить, если будешь прятать по углам. Или будем драться или сдохнем к лукавому.

Алексей вновь полез за угол надстройки, в стремлении рассмотреть происходящее. А посмотреть было на что, несмотря на то, что нападающие продолжали обильно поливать пулями как пароход, так и баржу. От широкой полосы прибрежных камышей к «Желтой Розе» стремительно двигалась эскадра не менее чем из трех десятков пирог. Даже если в них располагаются по шесть воинов, получается очень даже солидно. И ведь разобраться с ними не так чтобы и просто.

Арачи вовсе не собирались бросаться в безрассудную атаку. Не та натура. К вопросу потерь личного состава у них отношение было весьма серьезным, от того и столь специфическая партизанская тактика. В связи с этим, они проявляли просто поразительную изобретательность. Вот и сейчас не обошлось без этого.

На носу каждой пироги был устроен щит из плотных камышовых матов, поверх которых были прикреплены традиционные пинкские щиты. Такой щит, в несколько слоев кожи из шкуры буйвола был способен сдержать пулю «дятлича», «балич» он посерьезнее, от того и дополнение в виде матов.

Из‑за этого прикрытия находящихся в пироге рассмотреть невозможно, не то что поразить. Даже когда они приблизятся вплотную, обороняющиеся не смогут достать экипаж нападающих. Речные суда не отличаются высотой бортов, а потому не могут предоставить значительного преимущества. Стоит только пирогам подобраться вплотную к борту, как ловкие арачи сумеют взобраться на палубу как парохода, так и баржи.

Казалось бы при таком раскладе и арачи лишены обзора, но данный момент был предусмотрен. В защите имелась небольшая амбразура через которую один из экипажа вел наблюдение за курсом и вносил необходимые поправки. Кроме этого, он еще и вел обстрел. Судя по скорострельности, арачи не только поднаторели в обращении с оружием, но еще и явно не жалели патронов.

До противника более двухсот метров, но расстояние быстро сокращается. Все же пирога легкое и быстроходное суденышко, а пинки великолепно умеют с ним обращаться. Они вообще способны грести целый день, поддерживая довольно приличную скорость. Выносливости им не занимать. Очень скоро они приблизятся, но даже в этом случае останутся неуязвимыми для винтовок.

Впрочем, на ближней дистанции можно будет попробовать поразить нападающих через бойницу. Хотя… Сомнительно, что из этого что‑либо получится. Алексей конечно неплохой стрелок, вот только попасть в яблочко по неподвижной мишени на твердой земле и по все время пребывающей в движении, да еще и с палубы парохода, совсем ни одно и то же.

Пока есть возможность, взгляд в сторону баржи. А вот это уже интересно. Наемники вооруженные «баличами», интенсивно отстреливаются, с сомнительной результативностью, несмотря на диоптрические прицелы. А вот остальные, под прикрытием щитов, спешно налегают на канат, подтягивая друг к другу пароход и баржу. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Как‑то не вовремя они собрались в гости, или Алексей чего‑то не понимает?

— Ванек, а чего это парни Крайчека удумали? — Кивая в сторону баржи, поинтересовался Алексей.

— Это не они, а Хор, удумал. Приказал им перебираться на «Розу», а баржу будем бросать.

Вот теперь все понятно. Хор конечно тот еще жлоб, но с мозгами все же дружит. Деньги они ведь живым на пользу, мертвым как‑то без надобности. Он прекрасно понимает, что одновременно удержать два судна никак не получится, а потому решил собрать всех защитников на пароходе. Наемники будут обороняться, а экипаж производить ремонт. Если получится запустить хотя бы одно колесо, то они спасены.

Когда наемники перебрались на баржу, прихватив с собой весь боезапас и побросав все остальное имущество, арачи успели приблизиться на расстояние в сотню метров. Причем часть из них выбрала такой маршрут, при котором они оказывались под прикрытием груженой с горкой баржи. Если они взберутся на нее, то будет плохо.

С одной стороны, перебраться на пароход у них не получится, так как наемники при помощи шестов сейчас расталкивали суда. Но с другой, противник получит отличную позицию для обстрела парохода. Они даже смогут использовать щиты, все так же остававшиеся на барже. Пока обороняющимся удавалось избежать потерь, если не считать легкой царапины у одного из бойцов. Но все еще может измениться.

— Игнас, давай четверых на нос. Мы там спустили ялик, пусть садятся на весла и гребут до опупения, — приказал Хор.

— Не смешно? — Возмутился Крайчек.

— А я что, весело выгляжу? — Взревел Хор. — Нужно отходить от баржи. Мои парни заняты. Остаются твои.

— Но пароход…

— Тяжелый, — вместо Крайчека закончил капитан, — но помалу управятся, к тому же корпус их прикроет от выстрелов. А так, нас разделают под орех. Шевелись, дубина!

Крайчек не имел привычки спускать подобное обращение, но сейчас не время, заниматься выяснением отношений. Вместо этого, он тут же определил четверых из вооруженных «баличами», в команду ялика. Дистанция значительно сократилась и более скорострельные «дятличи» будут куда полезнее. Впрочем… Похоже тут скоро и вовсе дойдет до револьверов. Крепко же они попали, что говорится — по самые помидоры.

Отчего‑то вспомнился разговор с Сергеем. Что и говорить, просчитался он крепко, когда пожалел денег на пушки. Тут ведь каждая пушеченка обойдется больше чем в тысячу крон, если считать с боезапасом. А это серьезная сумма. Но с другой стороны, сейчас они смогли бы шугануть и арачей на берегу и атакующую волну приняли бы на картечь. От тяжелых картечин, эта хлипкая защита точно не спасла бы. Что же касается выгоды. Вон, постепенно отдаляется баржа, которая при наличии пушки как раз восполнила бы потери на одну пушку с лихвой, а так одни только убытки. Причем в минус нужно считать и саму баржу, как пить дать, арачи ее сожгут.

И ведь Алексей пока не берет в расчет их собственные жизни. А свою бренную тушку он ценил куда выше. Господи, только бы добраться до Крумла. Первое что сделает, это направится к знакомому капитану Дивишу и выкупит эти клятые орудия. Но сейчас эти мысли лишние, потому как в бою нельзя предаваться сожалениям и чрезмерным размышлениям. Если и думать, то только о том, как половчее достать противника.

Алексей пристроился за углом ходовой рубки, и изготовился к стрельбе. Постройка вполне хорошо прикрывала его, оставляя не прикрытыми лишь голову, и правое плечо. Оно и немало, если прилетит, то вполне хватит, но с другой стороны, где она полная безопасность.

Хм. А вот хотя бы в самой ходовой рубке. Тяжелые ставни подняли и теперь, находясь в надежном укрытии, наемники сквозь бойницы посылают в наседающих арачи пулю за пулей. «Дятличи» и один «балич», молотят со скоростью пулемета. Поздно пить «боржоми» если почки отказали. Вовремя не сообразил, а теперь время упущено, только если спрятаться, но об этом мыслей не было.

Устроившись поудобнее, Алексей прицелился в ближайшую пирогу, до которой было метров пятьдесят. Бойница откуда ведет стрельбу наблюдатель арачи, представляет собой лишь небольшое отверстие. Но ничего невозможного. Прицелиться. Только не спешить. Палубу не качает. Зато пирога идет рывками, каждый раз взбрыкивая носом и приседая кормой при очередном рывке. Алексей поймал момент, и нажал на спуск. Даже несмотря на преграду, он понял, что поразил противника. Сложнее, чем на стрельбище, но ничего невозможного.

Передернуть затвор. Приникнуть к прицелу. И осознать, что порядок действия нужно менять. На прицел, выстрел и перезарядку у него ушло несколько секунд, а пирога уже в тридцати метрах. Он успеет сделать еще один выстрел, и гарантировать, что опять попадет не может. Эдак, даже той дюжины пирог, что рванули напрямик не прикрываясь баржей, будет достаточно, чтобы буквально захлестнуть палубу небольшого суденышка.

В арачи полетели гранаты. Из более чем десятка, только одна угодила точно во внутрь пироги, а не булькнула в воду из‑за промаха или скатившись. Рвануло знатно. Пирогу буквально разломило надвое. Четверо забарахтались в воде, окрасившейся в алый цвет. Ранены или просто плывут не понять, но в настоящий момент они пока бесполезны или по меньшей мере, представляют собой легкую мишень.

Словно в подтверждение промелькнувшей мысли, рядом с пинками появились фонтанчики, от ударов пуль. Наемники обрадовавшись наконец появившейся четко видимой цели, открыли по ней огонь. Вообще‑то глупо. Нужно думать не о них, а о тех, что все еще находятся в пирогах и продолжают представлять непосредственную опасность.

Алексей извлек гранату. Выдернул чеку. И… Замер в нерешительности. Множество промахов обуславливалось тем, что при высвобождении рычага, пружина толкает вперед ударник и отбрасывает стальной рычаг предохранителя. Казалось бы масса гранаты и рычага несопоставимы, но тем не менее данный факт воздействует на траекторию полета гранаты и она несколько отклоняется от точки прицеливания. Немаловажным является и точность броска, нужно попасть точно в пирогу, иначе скатившаяся в воду граната, не причинит никому вреда.

Все это пролетело в голове Болотина в доли секунды. А потом он словно завороженный и осененный какой‑то догадкой, кляня себя последними словами, разжал пальцы. Рычаг отлетел в сторону с металлическим звоном. Практически одновременно с этим раздался резкий хлопок капсюля, во все еще находящейся в руке Алексея гранате.

Едва раздался этот звук, как Болотин вздрогнул всем телом. Замедлитель горит четыре — шесть секунд. На столь значительном разбеге сказывалась кустарность производства. А если так, то вполне может случиться и более ранний подрыв. Вдруг растерявшись, Алексей как завороженный смотрит на ребристую чугунную тушку.

— С ума сошел!!! Бросай!!! Берегись!!!

Голос одного из наемников, наблюдающего за происходящим звучит как‑то глухо и отдаленно. Сейчас слух забит только гулкими ударами сердца. Даже выстрелы доносятся как сквозь вату. Но в следующее мгновение все вдруг оживает, звуки становятся четкими, краски невероятно яркими, а время летит со скоростью взбесившейся лошади.

Замах, и граната взмывает вверх по крутой траектории. Взрыв произошел когда смертоносный снаряд, достиг пика и словно завис, готовясь устремиться к воде. Осколки осыпали воду, пироги и сидящих в них пинков. Кто‑то закричал, кто‑то вывалился за борт. Осколки забарабанили по надстройке, борту и палубе «Желтой Розы». Своих вроде не задело, а вот про пинков этого сказать было нельзя. Скольким именно досталось не понятно, но ясно, что пострадали не на одной пироге.

Воодушевленный успехом, Алексей выхватил еще одну гранату. Да опасно. Но приходится рисковать, чтобы достигнуть нужного эффекта. Альтернатива в общем‑то не велика. Либо ни отбросят арачи ценой любого риска, либо очень скоро они окажутся на палубе и тогда останется только подороже продать свои жизни. Если это случится, то альтернативы больше не будет. А потому, пошло оно все к черту!

— Чего замер! — Разжимая усики чеки прокричал Алексей тому самому наемнику, который так испугался действий этого больного на всю голову писаки. — Делай как я!

— Ты больной, ублюдок!

— Согласен, — хлопок капсюля, вздрагивает не только Алексей, но и наемник, тот пожалуй даже больше, — Но если не рискнем, все сдохнем!

Вторая граната полетела запущенная более уверенной рукой. К тому же, замедлитель сработал весьма удачно, подорвав гранату у самой воды, между двумя пирогами. Крики, полные боли и страха. За борт вывалилось несколько человек, причем из обоих пирог.

Когда Алексей запускал третью гранату, его поддержали уже несколько бойцов. По большому счету, терять им нечего, а отчаяние пожалуй способно на чудеса. Правда в подавляющем большинстве случаев если в отчаянной ситуации оказываются сильные духом люди. Слабаки в такие моменты скорее забиваются в угол и скулят, моля о пощаде. Среди наемников хватало разного народа, висельники, убийцы, воры, отставные военные, лица с буйным и подчас неуправляемым нравом, хватало всяких, но кого среди не было точно, так это трусов и слюнтяев. Опасно, но если есть шанс, то пошло оно все к лукавому. Они не упустят возможность поставив риск против жизни, которой и ез того осталось всего ничего.

Арачи были уже в одном броске от желанной цели. Еще один последний рывок и можно будет оставить весла, вооружившись ружьями, револьверами или ножами. Белые обречены. Но именно в этот момент в дело вступила ручная артиллерия. Гранаты рвались в воздухе одна за другой. Разрывы происходили на различной высоте, но каждый такой взрыв если даже не поражал осколками, вносил сумятицу и страх в ряды атакующих.

Одна из пирог вдруг резко замедлилась, а потом остановилась, не достигнув борта всего лишь десятка метров. Затем весла заработали с новой силой, и она начала набирать ход. Вот только на этот раз она не приближалась к пароходу, а отдалялась от него, по прежнему прикрываясь своеобразным щитом. Практически тут же к ней присоединились еще две.

И вот наконец первая из пирог с легким стуком ударилась о деревянный борт «Желтой Розы». Арачи взревели, предчувствуя победу. Весла попадали на дно лодки, в руках оказалось разнообразное оружие. Воин находящийся на носу, забросил веревку с кошкой на конце, закрепляя суденышко рядом с вражеским судном. И в этот момент о дно пироги, с глухим стуком упала тяжелая чугунная чушка, с курящимся легким дымком. Легкая лодка из жердей обтянутых кожей не выдержала бешеного натиска вырвавшейся наружу силы взрыва и переломилась надвое, опрокидываясь набок.

Гибель пироги, оказала должный эффект на экипажи остальных, и они начали отходить, столь же стремительно, как до этого рвались в атаку. Хм. А пожалуй даже и быстрее. Во всяком случае, Алексею, наблюдающему за происходящим сжимая кровоточащее предплечье правой руки, казалось именно так.

Победа далась не без потерь. То ли виновато кустарное производство запалов. То ли наемник слишком передержал снаряд в руке. Но одна из гранат рванула на носу парохода. Сам несчастный погиб на месте, двое оказавшиеся рядом с ним получили серьезные ранения. От этого взрыва пострадал и Алексей, получивший ранение по касательной. Серьезного вроде ничего, но без швов похоже не обойтись, слишком уж кровоточит и рука как‑то онемела.

Однако, даже взрыв на палубе не смог повлиять на массовое отступление арачей. Видя это, наемники больше не рискнули забавляться со смертоносными игрушками. Всему есть предел. Одно дело идти на отчаянный шаг когда дело совсем хреново и совсем другое, когда непосредственной опасности уже вроде как и нет. Вполне оправданно. Алексей полностью поддерживал данное решение. С берега по прежнему доносятся выстрелы. По прежнему ведут обстрел арачи, находящиеся на носу отступающих пирог. Пули все так же проносятся мимо или ударяют в дерево, осыпая щепой. Но это как бы уже привычно и не вызывает особых опасений. Достаточно просто не высовываться лишний раз, тем более от твоей стрельбы толку, как с козла молока.

Наемники и не стреляют. Чего попусту переводить патроны. Попасть из «дятлича» в тех, что на берегу не реально. Остающиеся на реке, продолжают прикрываться щитами, мастерски лавируя пирогами. Парочка наемников, вооруженных «баличами» находясь в надежном укрытии, все еще ведут огонь, пытаясь дотянуться хоть до кого‑нибудь. Но сомнительно, чтобы они добились положительного результата.

Но арачи не обманываются по поводу вдруг замолчавших защитников судна. Они и сами бойцы не из последних, а потому понимают, чем вызвано это молчание. Другое дело, что сами продолжают обстрел, но это только ради того, чтобы белолицые собаки не вздумали опять швыряться своим подлым оружием.

Вдруг до слуха Алексея донеслись звуки ударов топора. Предоставив свою руку в распоряжение Ванека, накладывающего на нее повязку, Болотин обернулся на звук, казавшийся сейчас инородным. Стучали под кожухом гребного колеса. Из смотрового люка сейчас торчали чьи‑то болтающиеся ноги.

— Как арачи навалились, вся команда похваталась за оружие. Теперь вот опять трудятся, — произнес Ванек, в ответ на невысказанный вопрос.

Точно. Гребные колеса. Их нужно высвободить из захвата, чтобы убраться из этого места. Взгляд за борт, там в ялике четверо, усиленно налегающие на весла. Как и приказал Хор, парни налегали на весла до опупения. Чтобы сухопутные ничего не напутали, на корме сидит один из экипажа. Наверное из машинной обслуги, так как Алексей его не помнит. Бледные, злые, с сжатыми до хруста челюстями, они не прекращая работают веслами и похоже не останавливались, даже когда дело было совсем плохо. С другой стороны, откуда им знать, как там разворачивались события. Как противник не может рассмотреть их, так и они ничего не видели. Оставалось только гадать, а доносящиеся звуки, нельзя было назвать победным ревом. Разве только в конце. Но опять же, только догадки, никто и ничего им не объяснял.

Очередная пуля, ударила с неожиданной стороны. Алексей прекрасно знал, что они с Ванеком устроились в месте никак не простреливаемом ни с берега, ни с отходящих пирог. Черт! Так и стреляют не от туда! Ялик медленно, но верно делал свою работу, оттягивая пароход все дальше от берега. Скорость черепашья или даже куда более скромная, но судно двигалось. Одновременно с этим движением оно немного развернулось, оставляя баржу за кормой и в стороне. До нее сейчас не больше пятидесяти метров. Но именно с этой выгодной позиции и ведется обстрел.

Группа арачей, двигавшаяся под прикрытием баржи, достигла‑таки своей цели и высадилась на брошенном судне. Теперь же, используя в качестве прикрытия кучи угля, арачи начали обстрел вдоль парохода. Эти стрелки могли доставить целую уйму хлопот. Это не идущая рывками пирога, на барже позиция удобная и вполне устойчивая.

Одна из пуль прошла рядом с Алексеем, с тупым стуком глубоко войдя в дерево. Другая, ударила Ванека в спину, отозвавшись более звонко и сопровождаемая вскриком телохранителя. Третья с каким‑то омерзительным чавканьем вынесла пол черепа тому самому наемнику, так испугавшемуся действий Алексея.

— В укрытие! Крайчек, бейте по барже, — Хору и труба не нужна чтобы усилить голос, он и без того ревет так, что мертвых поднимет.

Хотя на корабле капитан царь и бог, в данном расспоряжении не было никакой необходимости. «Дятличи» ответили на обстрел дружной трескотней, практически сразу заставив арачей укрыться за угольными кучами, над которыми у от частых ударов путь уже поднималась пелена черной пыли. Прижать‑то арачей получилось, а вот прогнать такими методами не выйдет.

Перестрелка может сильно затянуться, позволив провести очередную атаку. Отбиться при обстреле во фронт и фланг не такая уж и легкая задача. Да что там. Если арачи вновь бросят свои пироги вперед, то на этот раз штурм скорее всего увенчается успехом. Обороняющимся укрыться теперь практически негде. Разве только за надстройками, ближе к носовой части. Но если отойти туда, то у арачей появится весьма хороший шанс попасть на корму, а тогда ближний бой, рукопашная и конец.

Думая об этом, и превозмогая боль, Алексей лихорадочно оттаскивал в укрытие Ванека. Телохранитель постанывал и все порывался передвигаться самостоятельно, но пока из этого ничего не получалось и он только мешал своими потугами. Мужчина далеко не пушинка, раза в полтора, если не больше, тяжелее Болотина, у которого к тому же плохо слушалась рука. Перевязку закончить Ванек не успел, кровотечение и без того не было остановлено, а тут еще и усилилось в результате нагрузки. Перед глазами поплыли круги, от охватившей боли. Все же глубоко пропахал его тело клятый осколок.

Как ни было ему плохо, Алексей старался не упускать из своего взора происходящего. Решились ли на повторную атаку отбитые арачи ему сейчас не видно, но зато он отчетливо с десяток пирог ринувшихся в атаку со стороны кормы. Обогнув баржу, они достаточно быстро набирали ход. Выходило даже хуже чем опасался Болотин. На баржу высадилась только часть нападающих, остальные продолжили атаку по воде, прикрываясь все теми же щитами.

Алексей потянулся к последней гранате. Похоже придется продолжать рисковать, иного выхода нет. Вот только теперь вдобавок к опасности от нестандартного использования гранат, прибавляется фланговый обстрел с близкого расстояния, на котором даже бронежилет не может гарантировать безопасность. Раненный Ванек яркое тому подтверждение. Когда приходилось действовать под обстрелом стрелков действовавших с большой дистанции или с качающихся лодок, было куда проще. Только не сейчас, когда точность стрельбы возросла многократно.

Арачи не солдаты, которые в большинстве своем стреляют в лучшем случае в направлении противника. Пинк не станет рисковать почем зря, но и палить бездумно, абы выстрелить, то же не будет. Одно дело укрыться, чтобы в безопасности перезарядить карабин и совсем другое затем выстрелить наобум. Нет. Пинк найдет врага и постарается его поразить.

Словно в подтверждение его мыслей, с баржи вновь раздалась разноголосица выстрелов. На этот раз пинки били в разнобой. Около полусотни стрелков обеспечили практически беспрерывный обстрел «Желтой Розы», прикрывая подход своих товарищей.

Алексей подбросил в руках чушку гранаты. Бросать в лодки пока рано. Как нет смысла метать и в баржу. Он и со здоровой рукой не добросит, так чего говорить теперь, когда рана на руке не просто кровоточит, но каждое движение отдается болью. Но главное это даже не лодки. Если только удастся заставить воинов находящихся на барже прекратить обстрел, то лодки сами отвернут. Не может быть, чтобы им не было известно о том, что именно произошло с первой волной штурмующих.

— Игнас! Игнас!

— Слушаю, господин Дворжак.

— Помнишь как в Паюле вы отбивали штурм при помощи пращей?

— Помню.

— Можно попробовать достать тех на барже.

— Не получится. Тогда у нас были фитили. Запалы слишком быстро прогорают.

— Нужно обмотать гранату тонким ремешком или бечевкой. Это придержит рычаг, пока запускаешь гранату, а когда она полетит ремешок размотается, высвободив рычаг уже в воздухе.

— Рискованно.

— А у нас есть другой выход? Я бы и сам, да нет пращи и рука ранена.

— А — а, к лукавому! — Наконец решившись, прокричал десятник.

В следующее мгновений он отбежал за рубку, чтобы метнуть гранату под ее прикрытием, и присев на корточки, начал готовиться к броску. Видя что дело пошло, Алексей выдернул чеку, высвободил рычаг и метнул гранату пустив ее навесом. Рядом ударили сразу две пули, заставляя его укрыться. Все, больше гранат у него не было. Поэтому вооружившись «дятличем» он начал обстреливать пинков укрывшихся на барже. Достать тех, что были на пирогах пока нечего было и думать, поэтому нужно сосредоточиться на тех, кого он хоть как‑то может достать.

Он едва только вскинул карабин, когда рванула его граната. За результатом он не наблюдал, заметив только вспышку и облако дыма. Вслед за его гранатой рванули еще несколько. Но он отмечал это только краем глаза. Вот в прицеле арачи, изготовившийся к стрельбе. Алексей поспешно тянет спусковой крючок. Выстрел! Пуля бьет немного ниже, бызнув осколками угля и пылью в глаза пинкского воина. Тот в свою очередь стреляет, но легко понять, что в момент выстрела он дернулся и пуля ушла куда‑то вверх. Ну что же, гарантированный промах, тоже достижение.

Передернуть затвор. Прежнего пинка уже нет, он укрылся чтобы перезарядиться, а может и протереть глаза. Но вот неподалеку появляется голова другого арачи, готовящегося выстрелить. Алексей стреляет раньше. Опять мимо, но арачи исчезает из поля зрения, поспешив укрыться. Еще дважды картина повторяется, а затем на куче угля вспухает черное облако от взрыва гранаты. Слышатся крики полные боли.

Алексей резко обернулся в сторону Карайчека, у которого на лице застыла кровожадная улыбка. Дело уже поставлено на поток. Один из наемников обматывает бечевкой очередную гранату, пока десятник запускает в полет очередной гостинец. Взмах, три оборота пращи и вот снаряд уже в полете.

— Отлично получилось, господин Дворжак. Жаль праща только одна. Ну ничего, мы им покажем. — Вновь изготавливаясь к броску, произнес Игнас.

— А гранат‑то хватит? — Усомнился Алексей, памятуя о том, что свою последнюю он уже израсходовал.

— Этого добра у нас еще ящик в запасе имеется. Х — хек! Пошла родимая.

Пока происходило все это, парни остававшиеся в ялике решили что с них хватит. Одно дело тянуть этот клятый пароход, пока противник с другой стороны и совсем другое. Когда тебя уже видят и ты оказываешься под обстрелом. Вернее, если быть более точным, по ним никто не стрелял. Как видно, арачи посчитали, что эти парни не представляют опасности и не смогут воспрепятствовать абордажу. А раз так, то все усилия в первую очередь на пароходе. В находящихся в ялике пока не было произведено ни одного выстрела.

Когда же ялик начал отдаляться от парохода, их и вовсе приняли за беглецов. Что же, пусть пока побегают. Вот покончат с пароходом и тогда догонят. Арачи могут выставить шесть гребцов против четверых на ялике, к тому же их пироги куда легче и быстроходнее. Да еще имеют какую — никакую защиту.

Но парни и не думали убегать, хотя именно так и могло показаться. Вместо этого, они отошли немного в сторону, еще больше увеличивая расстояние до стрелков на берегу. Арачи на барже в результате «артналета» стали куда менее активными. А вот подвижный отряд наемников получил возможность ударить во фланг атакующих.

«Балич» конечно уступит «дятличу» в скорострельности, но у этих ребят имелись несколько неоспоримых преимуществ. Армейский карабин куда более точен, к тому же их оружие оснащено диоптрическими прицелами. Ну и самое главное, «баличами» вооружались самые лучшие стрелки. Четыре отличных стрелка, бьющие по противнику с полутора сотен шагов, это очень серьезный аргумент.

Уже после первых выстрелов, шедшая первой пирога значительно умерила свой пыл, по причине вывода из строя как минимум половины гребцов. Несколько секунд и подобная участь постигла другую пирогу. Наемники вели обстрел монотонно, подобно метроному, выпуская пулю за пулей, причиняя серьезные потери атакующим. Их так же пытались обстреливать, но без особого успеха. Член команды Хора занял место на банке и равномерно работал веслами, ведя суденышко плавно, без рывков. Конечно это движение усложняло работу стрелкам, но зато и являлось дополнительной гарантией их безопасности.

Наконец арачи не выдержали и начали отходить. Второй раунд так же остался за обороняющимися. А когда «Желтая Роза» издав пронзительный гудок заработала освобожденным правым колесом и вполне уверено начала набирать ход, стало окончательно ясно, что опасность миновала окончательно.

Даже если арачи решатся броситься в погоню без прикрытия, им не удастся тягаться в скорости с пароходом. Даже с одним колесом, он способен достаточно легко оторваться от погони. К тому же сейчас он двигался в одиночку, и мог легко маневрировать, перемалывая легкие и не отличающиеся прочностью пироги. Впрочем, именно этим и занялся Хор, в намерения которого вовсе не входило терять свой груз.

Развернувшись, «Желтая Роза» с легкостью нагнала оду из пирог и подмяла ее своим носом. Немного довернуть рулевое колесо, и пирога избежавшая тарана оказалась на пути гребного колеса бешено молотящего по водной поверхности. Несколько секунд и она развалилась под натиском куда более массивного парохода, а ее экипаж в большинстве оказался затянутым под гребное колесо.

Обретя ход, добыча превратилась в охотника. Пароход все еще обстреливали, но исход сражения был предрешен. Мало того, силы пинков оказавшиеся на воде, были обречены. Если кому и удастся избежать смерти, то это будут единицы.

— Хор, отворачивай! — Прокричал Алексей, видя, что судно нацелилось на очередную жертву.

— Поучи свою жену щи варить, — зло огрызнулся капитан, который на судне первый после бога.

Здесь распоряжается только он и никто ему не указ. Даже командир наемников не оспаривал его права командовать. Старому речнику куда лучше знать, как делаются дела на реке. Он прекрасно понимал, что было бы с ними, если бы удача улыбнулась арачи. Живые завидовали бы мертвым и это не метафора, а жестокая правда жизни. Арачи пришли чтобы забрать его жизнь. Что же, им не повезло, потому что он намерен теперь отплатить им сполна.

— Хор, ты собираешься всю жизнь воевать с арачи или зарабатывать деньги. Отворачивай, кому говорю!

— Я здесь капитан!

— А я твой наниматель, — стрельнув в упрямца строгим взглядом, твердо произнес Болотин.

— Парень…

— Хор, лучше отверни, — уже сквозь зубы прошипел Алексей, красноречиво опуская руку на рукоять револьвера. — Даже не думай, старик. Я и левой не промахнусь. Ну же.

— Твою в гробину, душу, мать нихай! — Резко крутанув рулевое колесо, выругался Хор. — Но учти парень. Тебе придется все объяснить. И лучше бы ты был поубедительнее. Я и меньшего не прощаю, — теперь уже пришла очередь шипеть Хору.

— Объясню, дружище. Все объясню. Подгребай поближе к барже. Игнас, готовьте гранаты. Хор, позволь мне твой рупор.

— Бери. Ты ведь наниматель, тебе все можно, — не без ехидства ответил капитан.

— Спасибо. Эй, на барже! Если вы сейчас сами сядете в пироги и уйдете, никто в вас не станет стрелять и не погонится за вами. Если нет, то мы сначала передавим всех ваших друзей на реке, а потом подойдем к вам и забросаем гранатами. Мало кто из вас выживет. Подумайте о ваших семьях, которые останутся без мужчин.

— Почему мы должны тебе верить, — кто бы сомневался, что среди арачей найдутся знатоки рустинского.

— Я друг Верной Руки и я даю вам слово от его имени. Вы знаете его. Если я обману, то до него дойдет весть об этом. Он всегда держит свое слово, и если я нарушу его, то Верная Рука найдет и покарает меня. Так что вы решили, воины племени арачей?

— Хорошо мы уходим, — после непродолжительной заминки ответил тот же голос.

Ялик едва успел подойти к замершему на одном месте пароходу, когда арачи не таясь собрали своих раненых и убитых, после чего погрузились на пироги и двинулись к берегу. Несколько пирог направились к тому месту, где плавали еще живые их товарищи. Никто не мешал им спасать своих соплеменников. Едва арачи начали покидать захваченную баржу, как прекратился и обстрел с берега. Все закончилось, словно и не было бешеной перестрелки.

— Ну и какого лукавого? — Наблюдая за спасательной операцией пинков, поинтересовался Хор.

— Хор, мы собираемся добывать уголь и зарабатывать на этом. Для этого нам придется ходить через земли арачей, а значит договариваться с ними, — накладывая перевязку на плечо Ванека, начал пояснять Алексей.

— До этого, у вас не больно‑то и получалось, — покачивая головой, усомнился Хор.

— Пока не получалось, и вряд ли получится после сегодняшнего боя. Но получится впоследствии. Мы с Сергеем решили закупить в Крумле старые пушки и придать их охране на баржах. Будь у нас сегодня пушка и арачи не приблизились бы к нам. Со слабым не договариваются. Мы же раз за разом показываем свою силу.

— Вот и показали бы ее, раздавив их всех как клопов.

— Ничего бы мы этим не показали. Во — первых, арачи поняли бы, что уйти у них не получится, и тогда дрались бы до последнего. Бой и сейчас продолжался бы. А у нас не так чтобы и много народу. Зато теперь все спокойно и баржу отбили без лишних потерь. Еще немного и продолжим путь. Во — вторых, это еще больше озлобило бы арачей. Сейчас им не на что злиться, разве только на самих себя. Все по честному. Сунулись с оружием в руках, получили по зубам и ушли зализывать раны. В третьих, они лишний раз убедились в том, что мы держим слово и с нами можно говорить.

— Вроде все складно. Да только чушь все это. Пинки только силу и понимают. Захочешь показать благородство, так они это за слабость примут. Они ведь как думают — сегодня сила оказалась на стороне белолицых, но они все одно боятся нас лишний раз разозлить. Но насчет баржи, это верно, до сих пор бились бы, так эти паразиты еще и спалить ее могли, — сбив кепку на глаза и почесывая затылок, частично признал правоту Алексея, Хор. — Хм. Господин писатель, а вы и впрямь стрельнули бы в меня, если бы я вас не послушал? — Серьезно глядя в глаза Алексею, но все же опять перейдя на вы, поинтересовался капитан.

— Хор, нам не нужна война с арачи на уничтожение. А еще они прикрывают куроки и нас от валийцев.

— Вы не ответили на вопрос.

— Выстрелил бы, — наконец решившись, выдохнул Болотин.

— Хорошо, — искренне улыбнувшись, Хор отвернулся и направился выполнять свои обязанности.

Алексею даже показалось, что он только что значительно подрос в глазах капитана. Тот вроде даже проникся уважением к тому, кто угрожал его жизни. Вот поди и пойми жителей этих мест. Фронтир, чтоб ему, с его укладом, образом жизни, характерами людей, все еще оставался загадкой для Алексея. Нет, жить здесь увольте, хотя и не сказать, что местные не нравятся Болотину. Прямые, искренние и бесхитростные, они были по своему привлекательными. Причем нужно было пробыть здесь совсем немного времени, чтобы начать походить на них, заражаясь их взглядами. А вот у Алексея это не получилось. Хотя… Не получилось ли? Да кто его знает, ему не дано взглянуть на себя со стороны.

— Господин Дворжак, мы отбились? — Разлепив пересохшие губы, прошептал пришедший в себя Ванек.

— Не сомневайся. Будь иначе, ты видел бы не меня, а размалеванную рожу арачи.

— Сильно меня?

— Да уж постарались. Но главное не рана, а большая потеря крови. Ничего, подлатаем, будешь как новенький.

— Ну что там у вас? — Послышался голос Хора, явно адресованный не им.

— Порядок. Баржа на буксире. С левым колесом разобрались, — а это уже его помощник.

— Ну так и нечего тут тянуть кота за подробности. Уходим, — подвел итог Хор.

* * *

Желание общаться с Атакующим Соколом отсутствовало напрочь. Но и выхода иного не было. Верховный вождь арачей все еще был союзником. Правда союзником обозленным огромными потерями. Он изначально опасался этой затеи, но лан Ариас сумел убедить его в том, что предприятие вовсе не безнадежно. Достаточно обездвижить пароход хотя бы на полчаса и дело будет сделано. Рустинцы попросту не сумеют противостоять массированной атаке, да еще под прикрытием стрелков, расположившихся на высоком берегу.

Атакующий Сокол опасался того, что люди Верной Руки сумеют применить свои гранаты. Они в последнее время все чаще стали появляться в степи, но всем было доподлинно известно, что первым решил их использовать именно Верная Рука, и надо заметить весьма впечатляюще. Верховный вождь слишком хорошо помнил, какой крови стоила попытка штурма заставы Паюла.

Однако, лан Ариас вполне резонно заявил, что вода не твердая земля и толку от гранат, которые будут попросту тонуть, будет немного. Остается только опасность если граната попадет прямо в пирогу. Но и тут можно предпринять некоторые меры. Например, сделать легкий навес из парусины с наклоном, чтобы гранаты скатывались в воду. Или просто выбрасывать упавшие сверху гостинцы прямо в реку. Ну сколько у охраны будет тех гранат. Не сотни же.

Что же касается потерь, то да, они вполне возможны. Но война не бывает без утрат. К тому же их будет куда меньше, чем при атаках на Донбас, прошлой осенью. Все выглядело вполне логично и убедительно. Сначала.

Пароход намотал сеть и застопорил ход, даже несколько раньше, чем рассчитывал лан Ариас. Но это не беда. Инерция и течение сделали свое дело, подведя цель к нужному месту. Начало атаки то же прошло как по маслу. К тому же, рустинцы преподнесли подарок, поспешив оставить баржу. Тем самым они предоставили удобную позицию для обстрела со стороны атакующих. А так же возможность приблизиться под прикрытием ее борта. Оставалось только найти возможность как‑нибудь сообщить об этом атакующим силам. Но арачи и сами сумели вовремя сориентироваться.

В бинокль, лан Ариас видел, что рустинцы использовали‑таки гранаты, как видел и то, что попытка была весьма жалкой, хотя арачи и отказались от навесов. Многие гранаты пролетели мимо, другие вовремя были вышвырнуты за борт. Цели достигла только одна, развалив легкое суденышко. Но потом начались неприятности. Гранаты начали рваться в воздухе, словно шрапнель. Едва это случилось, как Мойсес понял, это конец.

Если бы арачи не разделились и всей массой навалились на пароход, то скорее всего они смогли бы подняться на его палубу. Естественно, кто‑то запаниковал бы и начал отходить. Но в общей массе, тех кто прорвался бы к борту парохода было бы больше. Даже если бы на палубе оказался экипаж всего лишь одной пироги, все было бы по другому.

Он еще подумал было, что все может измениться, когда увидел, насколько убийственным оказался огонь с баржи. Но рустинцы сумели справиться и с этой напастью. А затем машины парохода ожили и надежды не осталось вовсе.

Удивило и насторожило поведение Хора, а это был именно его пароход. Вместо того, чтобы начать крушить все и вся, едва получив полное преимущество, он вдруг дал арачам возможность избежать полного разгрома. Очень не типично для капитана характеризующегося не самым лучшим образом. А ведь была возможность по настоящему озлобить арачей. Но этого не случилось. Такое поведение говорит о том, что на борту есть кто‑то, кого отличают ум и сообразительность. Не Хор, это точно, кто‑то другой.

— Как дела, Атакующий Сокол? — Подойдя к группе вождей, совещавшихся в стороне от воинов, поинтересовался лан Ариас.

Реакция на его появление практически у всех была одинакова, взгляды полные ненависти и осуждения. Впрочем, были и те, кто смотрел на него без вражды. Среди них и верховный вождь. Сегодня арачи потеряли многих, но вины белолицего в том нет. Он предложил вполне разумный план, и все должно было получиться. Просто рустинцам повезло больше чем арачам, только и всего.

— Большие потери. Пятьдесят шесть убиты или утонули. Много раненых, десятерых придется отправить на лечение в стойбища. Так же уйдут воины из трех родов, они потеряли слишком много сородичей. Нельзя оставлять шатры без мужчин.

— Я сожалею о погибших. Признаться, я не ожидал, что все выйдет так. Понимаю, что после случившегося, арачи посчитают, что они полностью рассчитались по договору…

— Разве это не так? — Строго взглянув на своего нанимателя, с вызовом спросил верховный вождь.

— Пять сотен ружей, две сотни револьверов, только за то, чтобы обстрелять три парохода, не уничтожив ни одного из них… Ты считаешь, что мы в расчете?

Конечно он не в той ситуации, чтобы ставить условия, но и спускать подобного, то же нельзя. Плата и впрямь весьма щедрая, а на выходе пока не так чтобы и много. Не сказать, что все плохо, любой результат можно обернуть себе на пользу. Но все равно, арачам следовало бы сделать побольше.

— Один пароход затонул, — не согласился арачи.

— А в этом есть заслуга твоих воинов? Мне казалось, что тут скорее повинна невнимательность капитана.

— Мне дороги мои воины.

— Это достойно уважения, Атакующий Сокол. Но разве ты не понимал, что нужно будет рисковать, когда давал свое слово?

— Мы нападем на них еще один раз. Но после этого, мое обещание будет выполненным.

— Как скажешь, Атакующий Сокол. Но тогда вы должны будете напасть на Донбас. Если вы перепугаете поселенцев до икоты и сожжете два три дома, мы полностью в расчете.

— Нам нужны патроны. Много патронов.

— Очень скоро вы их получите. Их должны будут оставить на складе у причала форта на слиянии Мравы и Изеры.

Вообще‑то они уже были там, под видом груза некоего господина по имени Мойсес, ни фамилии, ни рода занятий. О сути груза был уведомлен только комендант форта, посвящать остальных не имело смысла. Там же находился и кое — какой запас оружия. Все в обычных деревянных ящиках, никак не проявляющих свою принадлежность к армейскому ведомству.

— И еще, мы потеряли очень много оружия. Еще сотня ружей и револьверов не помешают.

Вполне объяснимо. Когда ты оказываешься в воде с раной или без нее, но под обстрелом, да еще и вдали от берега, то постараешься избавиться от всего лишнего. С другой стороны, нельзя было исключать и того, что потери оружия явно завышены. Пинки весьма выносливый народ, плавают как рыбы, и способны долгое время находиться под водой. Так что, можно и усомниться в том, что оказавшись в воде они утратили оружие. К тому же, многие свои ружья оставили на берегу, так как предполагался ближний бой. Но Мойсес не в том положении, чтобы выяснять этот вопрос доподлинно. Главное, чтобы арачи не передумали напасть на Донбас.

— Я восполню утраченное оружие, — согласился лан Ариас.

— Тогда я призову новых воинов и буду ждать.

Удовлетворившись ответом, валиец счел лучшим удалиться. Ему предстоял путь в форт и чем раньше он обернется, тем быстрее арачи вернутся к боевым действиям. Нечего было и думать, что они палец о палец ударят, пока не получат желаемое. Нет, если бы не было его, готового снабжать их оружием, то все могло бы быть. Но при имеющемся раскладе, они постараются получить наибольшую выгоду.

И потом. Лана Ариаса куда больше устроят хорошо вооруженные арачи. Донбасцы уже не в первый раз демонстрируют, что они опасный и изобретательный противник. А ему нужно заставить переселенцев дрожать при одном только упоминании об этом поселении. Впрочем, арачи не были главной ставкой в данной игре, хотя и немаловажной.

То, что Хору удалось избегнуть гибели, не особо радует, но с другой стороны это так же пойдет на пользу. И он сам и члены его команды после такого плавания обязательно посетят харчевню и славно выпьют. Еще бы, после такого развеселого рейса. Как водится в таких случаях, они вовсе не станут отмалчиваться и в красках распишут все произошедшее. Причем арачи обязательно окажутся куда как опаснее, чем это было на самом деле, иначе выйдет не так почетно.

Другие подхватят этот рассказ, и внесут туда дополнительные подробности. Постепенно происшествие обрастет таким нагромождением леденящих кровь подробностей, что впечатлительные слушатели будут хвататься за сердце или нервно присасываться к кружкам с пойлом.

Разумеется ни один здравомыслящий человек не поверит этому до конца. А капитаны пароходов как раз и относятся к данной категории. Но даже отбросив в сторону большинство из рассказов вплоть до приуменьшения действительности, они получат весьма безрадостную картину. Ни один из капитанов не захочет иметь дело с Донбасом. Есть куда более безопасная возможность иметь заработок, пусть и поскромнее, но зато стабильный и с меньшими рисками. Речной маршрут в настоящее время испытывает острый недостаток в транспортных средствах. Так что, работы хватит всем с избытком.

Да что там. Скорее всего сам Хор воздержится от повторных путешествий в эти края. Мужик он конечно серьезный и не из трусливого десятка, но не дурак же в самом‑то деле. Всему есть предел, а жадность как известно порой порождает бедность. Здесь же можно лишиться не только всех своих средств, но еще и самой жизни.

Но чтобы усилить эффект, предстояло провернуть еще одно дельце. И именно на это предприятие лан Ариас надеялся особо. Он собирался потопить второй пароход куроки. Именно этим сейчас и занимался отсутствующий здесь Ралин. Если все срастется так как надо, это будет просто замечательно.

* * *

— Что парень, отстал?

— С чего ты взял? — Стрельнув неприязненным взглядом, на окликнувшего его мужчину, ответил здоровяк с явным валийским акцентом.

— Да что‑то я тут пока других пароходов не вижу, — разведя руки в стороны, произнес мужчина, судя по обилию оружия и внешнему виду наемник.

Это было правдой. Этой ночью у Паюлы останавливались сразу четыре судна. Три из них шли вверх по течению, одно вниз. В последнее время, здесь стало оживленно. Если еще недавно суда проходили не каждый день, то сейчас по несколько за день. И это еще не предел, все были уверены, что это только начало. Данное обстоятельство так же служило и дополнительным гарантом безопасности. При такой интенсивности движения, арачи следовало хорошенько подумать, прежде чем решиться на нападение, ведь подмога могла появиться в любой момент.

Только что отошел последний пароход, двигаясь в сторону Новой рустинии. Других судов видно не было, валиец к гарнизону форта, никак не относился, членом отряда наемников из Донбаса, расположившихся в палатках на берегу, не являлся. Так кто же он еще? Отставший, по другому и быть не может.

— Вы из Донбаса? — Все же решив не нагнетать, поинтересовался валиец, в облике которого просматривался такой же солдат удачи.

— Из Донбаса, — подтвердил наемник, — А тебе зачем?

— Поговаривают, что там можно получить работу.

— Хм. Что‑то я не слышал, чтобы в бойцы набирали валийцев.

— Парень, скажу только раз и постарайся усвоить — я валенсианец.

Сказано это было не без вызова, мужик явно серьезный и к трусливому сословию никак не относится. Но с другой стороны, какой рустинец уступит валийцу. Наемник сделал было к нему шаг, но был остановлен окриком.

— Матишь, остынь. Парень прав.

— Как скажешь, Рваное Ухо, — согласился Матиш, выражая всем своим видом, мол будь моя воля…

— Вот так и скажу, — строго закончил десятник, подходя вплотную к спорщикам. — Я, Рваное Ухо, десятник и командир этого отряда. Так что ты там говорил, парень?

— Меня зовут Ралин. По жизни пробавляюсь всем понемногу, но в основном наемничаю, — охраняю торговцев, гоняюсь за бандитами.

— И что, в Новой Валенсии трудности с работой? — Усомнился Рваное Ухо.

— Отчего же. На границе работы всегда с избытком, скорее уж бойцов не хватает. Но так уж дела сложились.

— Ну, если собрался с нами, то выкладывай, как там сложились дела.

— Пьяная драка в трактире. Один фермер решил, что я не достаточно с ним почтителен, а потом гаденыш еще и за нож взялся. Ну, я ему этот нож в брюхо и приспособил.

— Весело.

— Да уж куда веселее. Теперь власти хотят меня вздернуть, да еще и на спине прорва кровников висит. Обхохочешься. Вот и решил податься в Донбас. Слышал, там стоящие бойцы нужны.

— А ничего, что там нет валенсианцев, а одни рустинцы?

— Так и что с того? Если придется, биться‑то буду с пинками, не с валенсианцами, а при таком раскладе, никаких проблем.

— Ясно.

— А чего это ты десятником называешься, прямо как в армии.

— Воля нанимателя. У нас вообще с дисциплиной почище, чем в армии, разве только платят куда больше. Так что, подумай, стоит ли оно того.

— А у меня выбора нет. Осяду в обжитых местах, доберутся паскуды. А через земли арачей сто раз подумают.

— Ну — ну. В общем, нанимать тебя или нет, решать не мне. Этим занимается сам Верная Рука.

— Ну так добраться‑то до Донбаса с вами можно? А то, арачи как‑то не очень белых жалуют.

— Что же, место думаю найдется. Только оружие придется сдать.

— А если арачи? Лишний ствол помехой не будет.

— Будет надобность, получишь обратно.

— Ладно. Но только когда поднимемся на борт.

— Само собой.

Пароход с экипажем состоящим из куроки прибыл только ближе к вечеру. Наемники явно обрадовались его появлению. Они уж устали сидеть на этом берегу в праздности и безделье. Борясь со скукой они даже устроили рыбную ловлю, отдав большинство улова гарнизону форта. Соседи как‑никак, нужно делиться.

К удивлению Ралина, на барже где они начали размещаться, уже имелись пассажиры до Донбаса. Похоже Мойсес был все же прав, когда говорил о том, что несмотря на трудности, Верная Рука сумеет организовать приток населения, если не предпринять ряд мер. Ралину было плевать на Донбас, но плата за работу была более чем щедрой. Например конкретно за это дельце, он получит полноценную сотню, так чего задумываться, он бывало и за меньшее рисковал головой.

Новичку никто доверять не собирался, а потому кроме того, что у него забрали оружие, еще и проверили пожитки. Рваное Ухо удивился было тому, что наемник путешествует не с седельными сумками или заплечным мешком, а с большим саквояжем, по вместительности соперничающим с чемоданом. Ну да, сколько людей, столько и странностей. Тем более саквояж доверху был набит вещами. Не бедствует парень, это как пить дать. Ну и лукавый с ним. Дойдут до Донбаса, а там пускай Верная Рука разбирается, нанимать парня или дать от ворот поворот.

Капитан, куроки, был уже достаточно неплохо осведомлен по части фарватера Изеры, а потому затягивать с отходом не стал. Опасения у него вызывал только своенравный участок слияния Мравы и Изеры, но его они успевали пройти еще засветло. А вот то, что в ночь они пройдут более спокойные места неподалеку от заставы, было неплохим плюсом. Все же если и нужно было опасаться нападения, то ночного. Днем арачи были не опасны, так как на широкой Изере было достаточно места для маневрирования.

Преследуя свои планы, Ралин не стал размещаться на барже, а сразу направился к капитану с предложением арендовать каюту. Деньги у него имеются, службой не обременен, отчего бы не устроиться с относительным комфортом. Понятно, что на многое рассчитывать не приходится, но все же это куда лучше, чем баржа с отсутствием каких‑либо удобств. Пинк не сумел удержаться перед соблазном подзаработать лишние пару крон и предоставил небольшую клетушку с койкой.

Что же, все идет как нельзя лучше. Первым шагом ему нужно было любым способом попасть на это судно, что удалось с поразительной легкостью. Второе, то же вышло без труда, хотя на такую удачу он и не рассчитывал, Ралин находился на пароходе. Окажись он на барже, и все было бы гораздо сложнее. Наемники не даром ели свой хлеб и большинство отряда находилось в карауле. Отоспятся днем, когда о внезапном нападении на широкой реке и говорить не приходится.

Конечно это не значит, что все будет замечательно, но все же куда проще. Поди перережь по тихому полтора десятка бывалых бойцов. Да и не перестреляешь вот так вдруг, тем более, у всех имеется недавно появившаяся новинка, бронежилеты. Кстати, у Ралина тоже имелся такой, просто он не взял его с собой, предполагая, что своей поклажи, как и большинства оружия он может лишиться.

Валиец провалялся в своей каюте далеко за полночь, выжидая удобного момента. Наконец решив, что он настал, Ралин поднялся и извлек из под койки свой саквояж. Вещи полетели на одеяло, затем к ним присоединилось второе дно и его взору предстало то, что укрылось от досмотра. Десяток шашек бура, пара кусков запального шнура с детонаторами, пара гранат с запальным шнуром, револьвер и коробка патронов, пять ножей для метания. Еще один нож у наемника на поясе, его никто и не думал забирать, здесь мужчины без ножа не ходят. Ну что же, теперь он вооружен и очень опасен.

На секунду шевельнулась жалость к женщинам и детям, находившимся на барже. Если все пойдет плохо, то они очень даже могут оказаться добычей арачей. Но это чувство было мимолетным. Вот оно было, а вот его уж и след простыл. За свою долгую жизнь он успел испачкать руки в крови по локоть, так что одним грехом больше, одним меньше, какая собственно разница.

Предполагалось, что при удачном стечении обстоятельств он пошлет на дно не только пароход, но и баржу. От того и такой большой запас взрывчатки, так как для деревянного корпуса этого было с избытком. Но так уж случилось, что с баржей все будет очень сложно, а вернее подорвать ее попросту нереально. Мало того, бдительная охрана на ней, представляет реальную сложность и для подрыва парохода. Поэтому, Ралин связал все десять шашек в одну связку. Минута и подрывной заряд полностью готов.

Покончив с приготовлениями, Ралин покинул каюту и направился на палубу. Вахта сменилась час назад, до следующей смены еще три часа, а сменившиеся уже успели увалиться спать. Он не переживал на тот счет, что кто‑то будет бодрствовать и может заметить его. На речных пароходах команды небольшие, только чтобы хватило на две вахты. Путешествие длится уже несколько дней, еще не менее двух суток впереди и глупо терять время отведенное на сон, на что‑либо иное. Все развлечения и праздность откладываются на момент прибытия в порт. Там они смогут расслабиться и по настоящему отдохнуть.

Сейчас бодрствовали четверо. Машинист и кочегар, находящиеся в утробе небольшого парохода, эти опасности не представляли. Капитан или его помощник в ходовой рубке и палубный матрос, который скорее всего находится на носу. Последний внимательно наблюдает за рекой. Нет, он вовсе не высматривает возможных нападающих, все куда прозаичнее и в то же время не менее важно. В его обязанности входит суметь вовремя рассмотреть плавающую корягу или топляк, чтобы вовремя сообщить в ходовую рубку.

По идее, члены команды парохода, какими бы они ни были хорошими бойцами, Ралину на один зуб. Он стольких отправил на тот свет, причем далеко не всегда из‑за угла, а чаще скорее наоборот, что опыта ему было не занимать. Но он и не думал расслабляться. Во — первых, нужно всегда выкладываться по полной, иначе сам не заметишь, как из‑за какой‑то халатности отправишься на небеса. Бывали такие случаи, когда бывалые парни погибали от рук увальней и неумех. Во — вторых, пинки они и есть пинки, тем более выросшие не среди белых, а в своих стойбищах. Такие парни всегда сильные, матерые и опасные противники, иные там просто не выживают.

Бодрствующие члены экипажа оказались именно там, где и предполагал Ралин. Начать он решил с ходовой рубки. Снять матроса так, чтобы капитан или помощник не подняли тревогу не реально. Тот находится в пределах видимости, чтобы успеть предупредить об опасности.

Соблюдая осторожность, наемник поднялся по небольшой лесенке и через стекло на двери заглянул в ходовую рубку. Вахту стоял капитан. Весьма необычная картина, пинк в традиционном одеянии у рулевого колеса парохода, вызвала у Ралина улыбку. Более абсурдную картину и представить нельзя. Однако, это не абсурд, а реальность.

Освещение весьма скудное. Мало что лампа выкрашена зеленой краской, чтобы приглушить свет, так еще и находится в специальном кожухе, позволяющем освещать только машинный телеграф. Это чтобы не светиться маяком на реке, облегчая задачу арачам. Но Ралину вполне достаточно, что он ясно видит свою цель.

Дверь распахнулась легко и без скрипа. Пинки то они пинки, но ка ни странно, судно поддерживают в образцовом порядке. На свою беду. Будь иначе и капитан хоть как‑то успел бы среагировать на скрип петель. А так, он ощутил опасность, только когда Ралин уже влетел вихрем в помещение. А вот предпринять что‑либо он уже не успел. Сильная рука легла на рот, предотвращая вскрик, тогда как другая стремительно полоснула ножом по грогу.

Хрип смешанный с бульканьем, и Ралин осторожно опускает все еще дергающееся тело на пол. Взгляд в сторону баржи. Караульные вполне могли заметить происходящее. Но там все спокойно. Возможно они и заметили силуэт поднявшегося в рубку человека, но сомнительно, чтобы сумели рассмотреть что именно произошло в практически не освещенном помещении.

Теперь зафиксировать рулевое колесо концом веревки, чтобы судно не повело в сторону. Это привлечет ненужное внимание, а ему еще предстоит кое‑что сделать.

Он спустился на палубу и направился на нос. Теперь с баржи его не увидеть, как не увидеть и палубного матроса. Ралин решил не рисковать. Все же подобраться незамеченным к пинку задача не из простых. Едва только фигура куроки стала отчетливо различима, как наемник метнул в него нож. Легкий вскрик, всплеск упавшего за борт тела, и опять все спокойно, словно ничего не случилось. За шумом машины и гребных колес сам убийца едва расслышал все это, о наемниках на буксируемом транспорте и говорить нечего.

Оставшись на палубе в одиночестве, Раин подошел к двери ведущей в нижние помещения и запер ее. Ему нужна была фора, на то случай, если поднимется тревога. Нет, тревога поднимется в любом случае, так как дальше проделать все тихо у него никак не получится. Но пока команда будет прорываться сквозь единственную запертую дверь, у него будет вполне остаточно времени для того, чтобы закончить задуманное.

Вооружившись одноручной пилой находившейся на пожарном щите, он ползком подобрался к заднему борту, сквозь который проходил буксировочный канат. Конечно топором получилось бы быстрее, но в этом случае он непременно поднял бы шум и привлек бы к себе внимание. Ножом слишком долго и нудно, а вот пила с натянутой как струна пенькой справлялась вполне прилично. И потом, это примут за обычный обрыв. Конечно охрана чтобы привлечь внимание будет стрелять, но это будет просто подача сигнала для команды парохода, а не прицельная стрельба по Ралину.

Пенька подавалась легко, быстро взлохмачиваясь перепиленными волокнами. Пол минуты усиленного труда, и когда трос был перепилен на две трети, он наконец лопнул, огласив округу резким хлопком. Ралин пилил вплотную к кранцу, поэтому ни коим образом не пострадал. Будь иначе и ему не поздоровилось бы.

На барже послышались встревоженные голоса, и легко различимая брань. Кто‑то кричал, пытаясь привлечь внимание экипажа парохода. Раздался первый выстрел. В воздух разумеется. Ничего такого, чтобы указывало на опасность, не произошло. Во всяком случае, наемники ничего кроме вдруг лопнувшего буксировочного троса и быстро удаляющегося парохода, не заметили.

Не теряя времени, Ралин отполз к левому борту, где позади кожуха гребного колеса, находился буксируемый ялик. Прихватив с собой взрывчатку он спустился в ялик. Скорлупку неслабо мотыляло выбрасываемой из под колеса водой, от чего с устойчивостью было так себе. Но серьезной помехой для задуманного это быть не могло. Разве только его изрядно вымочило, поднятой взвесью и брызгами из под лопастей. Ралин пристроил заряд в углу между бортом и кожухом.

Ничего страшного, что бур расположился над водой, заряд достаточно мощный, чтобы пробоина получилась просто огромной. Конечно можно было расположить его и в небольшом трюме парохода, однако наемник не хотел подвергать себя излишнему риску. Кто знает как бы оно все пошло, вдруг все прошло бы куда более шумно или ему не хватило бы времени, пока прогорает шнур. Он не самоубийца, и предпочитает потратить честно заработанное, а не погибнуть во имя чего‑либо.

Порядок. Быстро перерезать веревку, и ялик начал отдаляться от парохода. Ралин расположился на банке и заработал веслами, выгребая к середине реки. Конечно с верховным вождем арачей достигнута договоренность, но его власть вовсе не абсолютная и воины из другого рода могут наплевать на слова белолицего о том, что Атакующий Сокол его знает и ждет. Лучше потерпеть сутки двое и сплавиться до валенсианского форта. Конечно припасов у него нет, но на реке всегда можно что‑нибудь придумать, а уж умереть от жажды нечего и думать, не море.

Его все же заметили и открыли огонь. Пули с завораживающим вжиканьем пролетали в непосредственной близости, тупо ударяли в дерево лодки и с всплеском падали в воду. Однако расстояние уже приличное, и попасть в смутно различимую цель, да еще и постоянно двигающуюся не так уж и просто.

Наконец раздался оглушительный взрыв, озарив реку резким всполохом. Поднятая волна достигла даже ялика, слегка приподняв его. Надо сказать вовремя, так как в этот момент пуля угодила в верхнюю доску борта. Потеряв силу, бесформенный кусок свинца больно толкнул Ралина в бок, но не смог нанести рану. Не иначе как из «дятлича», будь это «балич» или не приподнимись ялик на волне, и все было бы куда хуже. Данное обстоятельство вынудило наемника начать грести с куда большей прытью, хотя и казалось, что дальше некуда.

Он не ошибся, заряд оказался избыточным, и вода быстро заполнила утробу судна. Вот она добралась до раскаленного котла и тот взорвался, выпуская наружу чудовищную силу перегретого пара. Второй взрыв был настолько мощным, что разнес борта суденышка, в считанные секунды отправив его на дно.

Все это Ралин наблюдал не переставая ни на секунду работать веслами. Сейчас главное как можно быстрее убраться отсюда. Он свое дело сделал. Теперь остается дойти до форта, дождаться Мойсеса и получить свою плату. Все оказалось куда как просто, наемник даже улыбнулся своим мыслям. Все же он удачливый сукин сын. Осталось немного. Скоро арачи переключатся на заготовку припасов, превратившись из воинов в охотников. И тогда Ралин наконец бросит это занятие. Его ждет своя земля и ферма, и пусть Мойсес со своими рискованными предприятиями катится к лукавому.

* * *

— Хор. Хор, вставай.

— А? Что? Проклятье, мне казалось, что я только уснул, — протирая глаза и понимая, что не чувствует себя отдохнувшим, произнес капитан.

Капитан сел на койке, приходя в себя и пытаясь собраться в кучу. Помещение было откровенно небольшим, разве только чуть больше чем та, которую занимал Болотин. Но двоим здесь хоть как‑то можно развернуться, есть даже небольшой столик, в углу над медным тазом имеется рукомойник с зеркальцем над ним, а справа от двери небольшой встроенный платяной шкаф. Правда, теснота все одно взяла свою плату. Так например если умываться, то будешь стоять прямо напротив входной двери, при открытии которой нельзя было добраться до платяного шкафа.

Но Хора вполне устраивала его каюта, в которой он и жил. «Желтая Роза» вообще была всем, что у него имелось в этой жизни. Неподалеку от котельной была оборудована даже самая настоящая баня. Опять таки небольшая, где одновременно могли мыться не больше двух человек, но зато пара там было с избытком, достаточно было только повернуть вентиль. Ну и что с того, что пришлось пожертвовать частью и без того не отличающегося простором трюма. В конце концов грузы они в основном возили на баржах, в трюме порой перевозился только особый товар, не отличающийся объемами, зато с приятной ценой.

Хор бросил взгляд на часы, а затем перевел полный бешенства взгляд на разбудившего его матроса. Нет, ему не показалось он и впрямь лег только полчаса назад. Выстрелов не слышно, как не слышно и суеты на палубе или колокола подающего сигнал тревоги. Видя это, матрос нервно сглотнул и отшагнул назад.

— Там на реке баржа.

— И что!? Из‑за этого меня нужно будить!?

— Так баржа без парохода.

— Хм. Мы не могли еще выйти в Мраву, — слегка задумавшись, произнес Хор.

— Только через пару часов выйдем. Это наша баржа. Ну в смысле из Донбаса, другой тут и быть не может.

— Ты полегче на поворотах, — оттесняя матроса в коридор, чтобы добраться до умывальника, произнес капитан. — с каких это пор, Донбас стал нашим? Мы сами по себе.

— Так ведь никто кроме нас не ходит туда. И потом если пароход куроки затонул, то мы одни остаемся. Наш и получается.

— Больно прыткий. Сегодня ходим, а завтра пошлем все к лукавому. Забыл, что вчера было? Ладно. Иди. Сейчас поднимусь.

Едва поднялся на мостик, как столкнулся с господином Дворжаком, рассматривающим находку в бинокль. Поздоровался, вооружился своей оптикой и навел ее на сплавляющуюся по течению баржу. Точно, направлялась в Донбас, вон видны переселенцы и наемники. Ага. И этот здесь. Раскудрить твою в качель.

— Что‑то случилось, — произнес Болотин, обращаясь к Хору.

— Ясное дело, что случилось. Болань, правь к ним, что ли, — недовольно буркнул капитан.

Глупая команда, так как «Желтая Роза» и так шла курсом на сближение, хотя и от прежнего курса не больно‑то отклонилась. Разве только чуть взяла к середине реки, так как люди на барже предпочли отдалиться от берега. Оно и спокойнее и течение там быстрее, а земли арачей к речным прогулкам не располагали. Но с другой стороны, капитан на мостике, нужно же обозначить свое присутствие.

Алексею показалось странным, что Хор пришвартовался не пароходом. А подвел борт к борту баржи. Этот маневр был несколько более сложным. Возможно причина была в том, что он опасался помять гребные колеса. Но с другой стороны, нужно же как‑то попасть на баржу, чтоб расспросить народ о случившемся в подробностях. И потом, при опыте хора, нечего было опасаться, притерся бы аккуратно и без потерь.

— И как теперь добраться до баржи? — Удивился Алексей.

— На ялике доберетесь, — все так же пребывая в плохом расположении духа и даже как‑то зло, буркнул капитан. — Болань, отправляйся с господином писателем.

— Понял Хор.

— Чего это он такой злой, — когда они оказались в ялике поинтересовался Алексей.

— Рассмотрел Рваное Ухо. С одной стороны, бросить людей потерпевших крушение не может, а с другой, поклялся, что ноги его не будет на палубе его «Желтой Розы».

— Ну и что. Он же на барже, а не на пароходе.

— Без разницы. Пока на буксире, баржа все равно что пароход, везде распоряжается один капитан. Хорошо еще если Хор не устроит мордобой, а то с него станется. Но вроде, с головой все же дружит, понимание должен иметь.

— Дурдом.

— Полностью с вами согласен, господин писатель.

Когда ялик подошел, баржи уже успели пришвартоваться, а люди во всю делились новостями. Жаль, Алексей припоздал, так как наемники в красках описывали случившийся бой. Вот же паразиты, вроде и времени прошло всего ничего, а они уже успели понагнать столько жути, что около четырех десятков переселенцев, взирали на них глазами полными ужаса или угрюмой задумчивости. На их лицах без труда читалась одна мысль, о том, какую огромную ошибку они совершили подавшись на эту авантюру. Даже те кто был запуган людьми Луйко Забара, окончательно уверились в том, что бандиты куда меньшее зло, чем эти проклятые арачи.

— Здравствуйте, господин писатель, — приветствовал поднявшегося на борт Алексея, Рваное Ухо.

— И тебе не хворать. Давай отойдем, и ты в подробностях расскажешь, что у вас стряслось.

— А чего отходить. Все уж все знают. Чай на их глазах и случилось.

— И все же, давай отойдем.

Рассказ десятника Алексея не обрадовал. По всему получается, что валийцы теперь еще принялись и за диверсии. В этот раз они использовали своего соотечественника, но это скорее от нехватки времени. В последствии можно будет найти диверсанта и из числа рустинцев, в конце концов всегда найдутся те, кто захочет заработать на чужой крови. Уж где, где, а в этих краях недостатка в отчаянных головах нет.

В этот раз любые сомнения по части того, что к происходящему вокруг Донбаса валийцев отпали окончательно. Наемник учел все, за исключением того, что наемники имеют собственную пирогу и поднимут ее на борт баржи. Когда это происходило, он как раз устраивался в своей каюте и попросту не видел как это случилось. Он сильно ошибался, чувствуя себя в полной безопасности, так как погоня не заставила себя долго ждать.

Рваное Ухо с парнями довольно быстро настигли его. Будь у валийца карабин и все могло обернуться по другому, но у него имелся только револьвер. Слабый аргумент против «балича». Он оказался в руках наемников, получив лишнюю дырку в плече. Десятник все же сообразил, что лучше бы его порасспросить обо всем в подробностях и доставить в Донбас. Правильное решение, а то мало ли, что можно было сотворить в сердцах.

— Как ты мог так опростоволоситься? — Покачав головой, осуждающе спросил Алексей, — Ведь не мальчик уже и знаешь, что в отряды наемников темных лошадок не берут.

— Так‑то оно так. Да только, я как подумал. Господин Варакин говорил, что под свою руку возьмет любого. Вот я и решил, что если парню податься некуда, то пойдет работать на копи, мужик‑то сильный, да и возраст уж такой, что пора о покое подумать. Но… Правы вы, моя вина, лукавый попутал. И потом, обыскал я его сам лично. Не было у него оружия.

— И откуда появилось, да еще и бур?

— Он двойное дно в своем саквояже устроил, там и прятал. А я про такое и не слышал никогда. Впредь наукой будет.

— Ну, а людям‑то зачем все это было знать? На привечать людей нужно, а не отпугивать.

— Да как‑то само собой все вышло. Тут же все как на ладони. Мы ведь с ним по душам беседовали, а он шепотом как‑то не хотел разговаривать. Да и кто бы стал шептать, когда нож под ногти загоняют.

— Понятно. Уверен, что он не знает имя настоящего нанимателя?

— Знал бы, рассказал. Он одного Мойсеса знает, да и то, только имя, хотя и много лет уж вместе.

— Это если он обычный наемник.

— Тут можете не сомневаться. Наемник и есть. Как и его дружок, что с нанимателем остался. Вот Мойсес, тот другое дело.

— Команда вся погибла?

— Только помощник капитана выжил, да и того обварило, когда котел взорвался. Но вроде должен оклематься.

— Господин, нам тут сказали, что вы за главного будете, — подошел один из переселенцев, невысокий крепкий мужик.

— Пока, так и получается, — подтвердил Алексей.

— Вы же в Крумл путь держите. Стало быть и нас туда же отвезете.

— Нет. Раз такое дело, то развернемся и доставим вас в Донбас, а уж потом назад, — пресекая жестом, возможные возмущения со стороны Боланя, ответил Алексей.

— А чего кружиться‑то? — Удивился мужик. — Если из‑за нас, то не стоит беспокоиться. Нам бы побыстрее в Крумл попасть.

— А как же Донбас?

— Так мы за лучшей долей, в Новую Рустинию пришли, а не на погибель. На кой нам тот Донбас, где людям как курятам головы отрывают?

— Понимаю. Но придется потерпеть. На барже имеется груз, который ждут в Донбасе и его нужно непременно доставить. А уж потом, отвезем вас, если пожелаете.

Да чего если. Мы уж сейчас желаем. Да и что того груза, железо сплошное. Нешто с людьми его на одну полку можно поставить? Везите нас в Крумл, господин хороший.

В тоне мужичка уже начали проступать злые нотки. Но фронтир пока еще не успел оказать на него сильного влияния, как и на остальных переселенцев. Они все еще были прежними крестьянами и рабочими, привычными к своему бесправию. Поэтому, достаточно было Алексею строго взглянуть на мужчину, как он тут же стушевался.

— Груз нужен в Донбасе и он будет туда доставлен. Не хотите туда идти, дело ваше. Можете высаживаться на берег и идти пешком. Бог даст, за день два доберетесь до заставы Паюла, а там заплатите и какой‑нибудь капитан доставит вас в Крумл.

— Так а здесь уже не земли этих арачей?

— Отчего же. Их земли и есть.

— Так, а как же…

— Да как хотите. Мое какое дело.

— Но нам же говорили…

— А вы уж дошли до Донбаса? Нет? Так чего тогда возмущаешься. Десятник, наведи порядок на борту, а то сам лукавый не разберет, что тут творится. Пленника беречь как зеницу ока. Все, Болань нам пора.

Хор встретил слова Алексея с нескрываемым возмущением. Возвращаться в Донбас у него не было никакого желания. Даже дополнительное вознаграждение не могло его убедить в необходимости развернуть пароход. Уже и вторая баржа была взята на буксир, но старый упрямец ни в какую не хотел сдаваться, упрямо ведя караван к слиянию Мравы и Изеры.

Это продолжалось пока, Алексей не сообразил, что причина упрямства Хора заключается в Рваном Ухе. Одно дело помочь пострадавшим и доставить их до Паюлы, где безопасно. Это его долг и поступить иначе он не может. Но совсем другое дело терпеть его двое суток до Донбаса.

— Хор, это уже переходит все границы. Ты же его даже не видишь.

— Мне достаточно знать, что этот гад в моем караване.

— Господи, ну как дитя малое. Ладно, давай так. Согласно договора ты всю нынешнюю навигацию обязался работать с нами. Ведь твое слово все еще крепко? Вот и хорошо. Я как один из твоих компаньонов решил развернуть караван обратно, разумеется за дополнительную плату. Здесь все нормально?

— Здесь, нормально. Не нормально с этим ублюдком, — вновь набычился Хор.

— Понимаю, тебя волнует, что о тебе скажут люди. А они скажут, что Хор настоящий мужик. Который наступил себе на горло и не оставил на пинкской территории даже того кого ненавидит больше всех на свете. Учти, на подобное способны только сильные люди.

— Хм. Так‑то оно вроде по другому получается, — наконец сдался Хор, но тут же встрепенулся. — А этих зачем сюда притащил? — Указал он на четверых наемников, деловито располагавшихся на палубе.

— О твоей «Розе» пекусь. Дополнительная охрана. А то еще кто‑нибудь решит вплавь подобраться со связкой бура. Из всякой беды нужно уметь делать правильные выводы.

— Ну чего ушами хлопаешь? Разворачивай, идем на Донбас.

В ответ на это Болань, только кивнул и положил руль вправо, начиная плавный разворот. Хор же, только извлек из кармашка часы, взглянул на время и тяжко вздохнув, направился в свою каюту. Спать ему осталось всего ничего, а нужно отдохнуть, река не любит халатности и пренебрежения, с ней всегда нужно держать ухо в остро.

 

ГЛАВА 5

Пули пролетали над головой, ударяли в дерево или бруствер с завидным постоянством. Не глубокая траншея не давала чувства полной защищенности, а потому каждый прилет свинцовой вестницы смерти вызывал непроизвольную дрожь. Брыль лично осматривал траншею с противоположной стороны и прекрасно видел, что спрятавшегося человека оттуда не видно и попасть в него попросту не реально, если только пуля не срикошетит, но и на это шансы малы — доска из мягкой сосны, а потому для рикошета нужен совсем уж невообразимый угол.

Но все же звуки прилетающих пуль и выстрелов, не добавляли оптимизма. Кстати, десятник так и сказал — гарантий никаких нет, а потому лучше бы не расслабляться. Вот он и не расслаблялся. Ой. Щеку резко кольнуло. Расслабишься тут, как же. Брыль поднес к лицу руку и нащупав выдернул засевшую под кожу щепку. Не маленькая. Он потер пораненное место пальцем, а потом взглянул на него. Ну так и есть, кровь.

— Брыль, твою через коромысло! Чего замер!? Поднимай доску!

Легок на помине. И как только не боится бродить здесь. Оно хоть и на корточках, и не высовывается, но мало ли как оно может случиться. Пуля она ведь дура.

— Да поднимаю я, чего орешь, Михал, — сокрушенно вздохнув, ответил Брыль, прибывший в поселок едва ли неделю назад.

— Я те там Михал, — мужик в чудной одежде серо — зеленого цвета кивнул в сторону, где по идее располагался поселок, — А здесь я для тебя господин десятник. Уяснил?

— Да уяснил, уяснил.

— Не уяснил. Час строевой подготовки дополнительно. Вот, теперь вижу что уяснил, — удовлетворенно произнес Михал, наблюдая за тем как погрустнело выражение лица Брыля и тот весьма резво поднял доску с мишенью.

Стрельбище находилось сразу за поселком, в удобном распадке, который к тому же упирался в склон холма. В какую бы сторону не пальнул незадачливый стрелок, пуля всегда либо попадала в склоны, либо уходила вверх, исключая случайные жертвы. Оставался только тыл, за которым внимательно присматривали десятники. Никто не станет стрелять назад? Напрасная ирония, находились и такие умельцы, в особенности женщины и подростки, первые ввиду робости перед стреляющим железом, вторые из‑за чрезмерно бурлящей крови.

Согласно местным законам, каждый житель, в возрасте от четырнадцати лет, в неделю должен был израсходовать на стрельбище не менее двух десятков патронов. Здесь даже был свой смотритель, из старичков, который имел списки и вел строгий учет.

Патроны выдавались бесплатно из поселкового арсенала. Вернее выдавались пули, порох и капсюля. Переснаряжение патронов ложилось на самих стрелков. Это делалось по подразделениям в специальном помещении арсенала, в отведенное время. Можно было заниматься этим и самостоятельно, дома. Для этого достаточно было купить не хитрое снаряжение, и представить боекомплект на осмотр своему десятнику.

Кстати, старожилы предпочитали поступать именно так. Станок для снаряжения стоил не так чтобы и дорого. Зато в значительной мере экономилось время и пока занимаешься этим, находишься в кругу семьи. А потом и детям практика, так как мужчины предпочитали перекладывать это на их плечи, принимая только качество выполненных работ.

Стрельбище вообще отдельная тема. Мишени на нем устанавливались не жестко, а просто приставлялись к краю неглубокой траншеи. Пуля, попадая в такую мишень опрокидывала ее на противоположный скат, и после каждого попадания мишень нужно было поднимать в ручную. Вот так все и происходило, одни стреляют, другие поднимают им мишени. Потом, по команде происходит смена.

Исключение было только для женщин. Уж и не понятно от чего, толи в силу бестолковости их натуры, то ли из‑за того, что они женщины. Скорее все же второе, потому как подростки, которые разумением от баб далеко не ушли, очень даже ныряли в траншеи наравне со взрослыми. Разумеется под строгим доглядом десятников воспитателей. Брыль как‑то поинтересовался, отчего так‑то, на что Михал весело ответил, мол чтобы у баб молоко не перегорало. Вот поди и пойми его.

Были и иные занятия, такие как тактика, верховая езда, строевая подготовка. Но тут уж только одни мужики и подростки. Первые в меньшей степени, вторые в большей. А сами занятия… Брыль как и любой рустинец прошел службу в армии, а потому что такое муштра знал не понаслышке. Вот только здесь все было куда как серьезнее. Учили даже драться, вот только не так как в армии, где вся учеба сводилась к штыковому бою, но и без оружия.

Может показаться, что боевой подготовке уделялось слишком много времени, но на деле это было не так. Всего лишь двенадцать часов в неделю, причем половина из них в субботу, а другая по вечерам после работы. Подростки те да. Этих натаскивали крепко, выматывая настолько, что к вечеру они едва ноги доволакивали до дому. Хорошо хоть такие занятия только три дня в неделю, плюс обязательное стрельбище в воскресенье, после службы. А то помощи по дому от них никакой.

Брыль как и другие переселенцы узнав о таких порядках, утвердился было в своем желании убраться отсюда по добру по здорову. Этож мало, что на копях вымотаешься, так еще и занятия какие‑то, в особенности строевая подготовка. Мало его муштровали в армии. Но по зрелому размышлению и наущению жены, решил все же повременить и глянуть как оно будет все дальше. Причиной такого пересмотра взглядов со стороны супруги банальна — деньги.

Мало того, что заработки на копях обещали быть приличными, так еще наметился и приработок. Так за дополнительные занятия воинскому искусству каждому мужику полагалась доплата в размере трех крон. Столько же получали в месяц мальчишки, за свое обучение. Правда женщинам и девушкам за приход на стрельбище ничего не полагалось, это была обязанность, но шесть крон дополнительно, для их семьи никак не могли быть лишними. А еще лавка. Это же когда такое можно было представить, чтобы ни чай, ни сахар, ни соль в их доме не переводились.

Да всех прелестей житья в Донбасе они еще не вкусили, слишком мало времени они здесь провели. Но ведь они не глухие и не слепые. Видят как оно у старожилов и слышат, о чем они рассказывают. И потом, каждой семье согласившейся остаться господин Варакин выделил по двадцать крон подъемных, которые можно было вернуть в течении года, гнедочек в гнедочек, без какого бы то ни было роста. Нет, от такого только дурная голова откажется.

Вот и горн заиграл. Конец его страданиям. Брыль, кряхтя поднялся во весь рост и выбрался из траншеи. Стрелять оно куда интереснее и веселее, не то что сидеть в этой яме. Но на сегодня уже все. Теперь их построят, подведут итоги и распустят. Дома он переоденется, сходит в баньку и почувствует себя человеком. Воскресенье, оно для того и воскресенье, чтобы отдохнуть и набраться сил перед новой трудовой неделей. А тут, эти стрельбища для чего‑то удумали.

А не так‑то уж все и просто. Отдых, его то же заслужить нужно, как и эти клятые три кроны. И ладно нерадивых, что попасть в мишени не смогли, так еще и его угораздило. Ну трудно было что ли назвать Михала господин десятник, чай не сломался бы. А то как получается, отстрелялся лучше всех, а тут теперь еще и площадь идти, перед всем честным народом вышагивать как новобранец какой. Нет, все же впредь нужно за словами следить. А может, ну его все и со следующим пароходом рвануть отсюда куда подальше.

Домой он вернулся весь в пыли, усталый и злой. Без лишних слов направился в баню, где попарился от души, вместе с сыном, который все уши прожужжал о том, как он славно отстрелялся на стрельбище, на зависть всем. А еще, его перевели в особый десяток, пластунов. Теперь у них будет другой десятник, соратник господина Варакина, Ануш Бартова. Первый боец и разведчик не только в Донбасе, но и чуть не на всю степь.

В ответ на возбужденно радостные слова Вашека, Брыль только добродушно ухмыльнулся. Его сын среди лучших, по другому и быть не могло. К тому же грело и то, что жалование в учебном десятке пластунов куда солиднее, пять крон. Наемники, подготовленные и видавшие виды бойцы, в Донбасе имеют жалование в пятнадцать крон, это понимать надо. Нет им вроде то же, за посещение занятий положена надбавка в три кроны, но все же.

Когда вышли из бани, уж дело к закату. Присели за столом, прямо на улице, в тени от дома. Жена с дочерями быстро сообразила ужин и они всей семьей сели на свежем воздухе, вдыхая вечернюю прохладу. Хм, а вот это не менее приятно, ноздри уловили дразнящий аромат наваристых щей, щедро приправленных мясом. Дохнуло терпким запахом свежего пива, жена выставила два кувшина, квас для детей и пиво для них с мужем. Захмелеть не захмелеешь, а поужинать с кружечкой пива куда как приятнее.

После ужина, сын и старшая дочь умчались на гульбище. Ну да дело молодое. Подумаешь, Младе только тринадцать, чай братец присмотрит, не взаперти же детей держать. Младшая дочь с завистью провожала старших, явно мечтая о той поре, кода и сама вот так же будет убегать на молодежные посиделки. Брыль потрепал головушку, с повязаным платочком и вдруг произнес.

— Мила, а не сходить ли и нам куда‑нибудь.

— Не находился по площади, — улыбнувшись произнесла дородная женщина, подразумевая муштру.

— А мы назло всем, в фильмотеатр сходим. Глянем какую фильму, про любовь.

— Сума сошел? Тридцать гнедков лишние?

— Ну не три же кроны, в самом‑то деле. А потом за дитя вдвое меньше. Собирайся.

— Брыль…

— Кому сказано, собирайся и Лину приодень, — уже строго велел муж.

Вот же, вроде и пристукнул кулаком, а на душе легко и как‑то задорно. При этих словах девчушка прямо засияла. Жена та вроде и ворчит, но мужик видит, что ей ничуть не меньше дочери хочется сходить на фильм. Вон как глазками стрельнула и легкая улыбка на устах мелькнула. В этот момент она словно потеряла свою полноту и перед его взором предстала та самая статная, озорная и разбитная деваха, на которой в свое время остановился его взор. Или это она его охмурила? Да какая собственно разница, чай и сам не против был.

Уехать отсюда? А к чему? Жена долгие годы отличалась все больше сварливостью, а тут уж в который раз наблюдает как она радостно улыбается. Как смотрит на этот просторный и добротный дом. И пусть вокруг стоят такие же, ничего подобного у них в жизни не было. А вот будет ли в другом месте? Ни слова из того, что им обещали не было ложью, все по честному.

Есть тревога по поводу того, что просто так большие деньги на воинскую учебу выбрасывать никто не станет. Если учат, то может и пригодиться. Взять хоть их дорогу в Донбас, когда их обстреливали, и не раз. Опасность она конечно есть, вон в прошлую осень, старожилам и вовсе пришлось отбиваться от нападений арачей.

Но с другой стороны, за такую жизнь, можно и постоять с оружием. Мало ли где он мог сложить свою голову и за куда меньшее. Да в той же шахте, где гибель шахтеров дело очень даже не редкое. Ничего. Поживут с годик, присмотрятся, а там и решат окончательно. Однако, Брыль и сам себе не отдавал отчета, что думается об этом как‑то вяло без огонька и особого желания.

— Брыль, ты бы то же приоделся, — Мила стояла перед ним уже в выходном платье, держа в руках его праздничную одежду.

А что? Поглядит на людей, да себя покажет. Воскресенье ведь, так отчего же не одеться в лучшее.

* * *

— Леш, ты чего всполошился, — рассматривая Болотина, успевшего уже облачиться в бронежилет и вооружиться что твой Аника воин, поинтересовался Сергей.

Тот лишь, смотрел на друга ничего непонимающим взглядом, пытаясь понять что именно он делает не так. «Желтая Роза» прибыла накануне поздней ночью. Хор и рад был бы подгадать более удачное время, но его гнала вперед необходимость, а вернее Алексей. Переселенцы были уже на грани и наемникам приходилось давить на них и довольно грубо осаживать. Не хватало еще бузы. Обошлось.

Несмотря на позднее прибытие, встреча переселенцев была организована на должном уровне. Людей распределили на ночлег, об остальном придется позаботиться утром. Пока же устроили в общежитии, холостяков уже на постоянной основе, семейных на время. В Донбасе все еще хватало пустующих домов, а потому делать в общежитии им нечего. У Сергея процесс задабривания и сманивания был уже отлажен, так что бог даст, оттают.

Алексея настолько измотало это путешествие, что он едва только добрался до койки в гостевой комнате, как тут же отключился. Спал он тревожно, все время чудились атаки арачей. Вот так и провоевал, пока ближе к обеду его не разбудила самая настоящая канонада. Стреляли часто и густо, причем не иначе как уже в пределах поселка.

И тут вдруг праздно развалившийся на диване в зале на первом этаже Варакин. Что говорится, стою на асфальте в лыжи обутый, то ли лыжи не едут, то ли я… Он явно чего‑то не понимал.

— Сергей, а ничего, что там стрельба во всю?

— А — а, вон ты чего. Тьфу ты, совсем забыл тебе сказать. У нас сегодня массовые стрельбы.

— Стрельбы?

— Ну да. Пока народу немного, проводим по воскресеньям после службы. Дальше конечно нужно будет спланировать занятия более рационально, чтобы без рывков и авралов. А пока вот так.

— Ну что же, один ноль, в твою пользу.

— Да ладно, Леш, не дуйся. Я правда забыл тебе сказать, а будить не хотел. Ты так сладко спал, что и я против обыкновения не пошел туда.

— Скажешь то же, сладко. Всю ночь от арачей отбивался.

— Тогда прими мои поздравления, с нервной системой у тебя полный порядок, так как по виду ты просто сопел в две дырки. Позавтракаешь? Хм, или скорее пообедаешь?

— Угу. Только скину с себя всю эту снарягу.

— Давай, мы ждем.

Приводить себя в порядок пришлось довольно долго. Если Сергей предпочитал легкую небритость и прибегал к бритве не чаше раза в три дня, то Алексей терпеть не мог щетину. Но семейство, вполне терпеливо ждало когда он наконец закончит и спустится к столу.

— Все еще стреляют, — удивился Алексей, налегая на щи, аппетит проснулся прямо‑таки зверский.

— А то. Народу прибавилось, а каждому, включая и женщин нужно сделать не меньше двадцати выстрелов в неделю. Можно и больше, но это за свой счет покупать патроны в арсенале. Цена правда смешная, но желающих все одно не так чтобы и много.

— По двадцать выстрелов каждому? — Искренне удивился Алексей.

— А чего ты хочешь. Боевая подготовка тут на первом месте. Правда влетает в гнедочек, даже с учетом малого населения и того, что три патрона в среднем нам обходятся в два гнедка. Спасибо Заглавову с его связями на черном рынке, ну и еще кое — кому, — закончил Сергей, намекая на того самого черного ангела инженера, сыгравшего в его судьбе столь существенную роль.

— Ничего себе расходы. Может ты им еще доплачиваешь за то что обучаешь воевать.

— Доплачиваю, — усилено заработав ложкой и пряча взгляд, подтвердил Сергей.

— Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Нет, нет, ты ешь, не останавливайся.

— Да чего уж. Все равно придется разъяснять. Плачу, по три кроны мужчинам и подросткам, по столько же доплачиваю наемникам, которые не против занятий по новой тактике. Отказавшихся пока нет.

— Еще бы. А я еще удивляюсь, что тебе денег не хватает. Погоди, так если народ все будет прибывать… Ну ты молоде — эц. Это что же получается, платишь мафиози, чтобы людей к тебе загонял, платишь людям, чтобы они учились сами себя защищать, платишь им беспроцентные ссуды, которые они потом выплачивают целый год и это не считая всего остального. Ну — у, у меня нет слов.

— Леш, а как я еще удержу здесь людей? Они что называется должны почувствовать разницу, причем ощутимую. После, когда все наладится, можно будет и завинтить гайки, и боевую подготовку в обязаловку, причем бесплатно, и обучение стрельбе за свой счет, и службу по подразделениям согласно графика. Но сейчас я другого выхода, кроме как задабривать не вижу. Дорого, не без того. Но уголь должен был покрыть все это с лихвой. Только одна баржа приносит чистого дохода две тысячи, при налаженной добыче и транспортировке, мы тут развернемся, мама не горюй. Кто же знал, что все так погано обернется, йок макарек.

— Надейся на лучшее, ожидай худшего. Слышал такое?

— Не дави на мозоль.

— А чего мне обо всем не рассказал?

— А зачем тебе лишняя головная боль? И без того, в это увяз.

— Вот это ты правильно сказал, увяз, по самое не балуй. А потому и должен быть в курсе всего происходящего. На сколько еще тебе хватит твоих активов?

— Если не начну получать прибыль, и народ не повалит валом, то до конца лета, ну может еще начало осени. После, я рассчитывал на кредит.

— На кредит нам рассчитывать нечего. Причину я тебе уже озвучивал. Значит, нужно срочно разбираться с арачами. Вот только как это сделать ума не приложу. А ты что думаешь, великий тактик?

— А что тут думать. Трясти нужно.

— Что трясти, — не выдержала Эмка, не уловив смысла.

Разговор происходил в присутствии женщин, но это друзей ничуть не смущало. Если бы речь была о чем‑то более важном, то дело другое, а о текущих вопросах можно было общаться совершенно открыто. Эмка ничуть не чужая и как бы должна быть в курсе дел мужа, хотя бы частично. Да начни Сергей все от нее скрывать и тогда только держись. Рада прекрасно знала, о чем не следует трепать языком. Так что, ничего странного в подобном открытом общении не было.

— Это он притчу из детства вспомнил, — смутно пояснил Алексей, но видя, что ответ молодую женщину не удовлетворил, уточнил, — Он потом тебе расскажет. Ну и как будем трясти?

— Я тут пока ты спал, пообщался с пленником. Есть кое — какие задумки. Если все выгорит, то думаю мы дадим прикурить арачи, от всей нашей рустинской души.

— Ты не рустинец, — тут же вставила свои пять гнедков Эмка.

— Зато ты рустинка, да и мы с господином Дворжаком полноценные подданные короны. Так что, молчи женщина, когда мужчины разговаривают.

Взгляд брошенный женой. В полной мере дал понять всем присутствующим, какую большую ошибку только что совершил Варакин. Но как и положено добропорядочной супруге, Эмка предпочла промолчать и продолжить обед. Рада, ставшая свидетельницей данного происшествия, позволила себе легкую улыбку, правда не забыв при этом отвернуться, занятая своими делами.

Разговор сам собой свернулся. Подробности, уже ни в коей мере не касался женских ушей. И вообще, чем меньше посвященных, тем больше гарантия сохранения тайны. Одно дело, внутренние вопросы Донбаса и совсем другое, планы действий по противодействию внешней агрессии.

Вечером в здании управы состоялся военный совет на котором присутствовало все руководство Донбаса. Народу собралось не так чтобы и мало: Милош Грибски — командир отряда наемников. Ануш Бартова — командир разведчиков, и по совместительству наставник молодой поросли. Хват — на него легли обязанности законника. Парень сильно противился данному назначению, но Сергей сумел настоять. Население постоянно росло, а тут еще и валийцы, так что ему предстояло брать на себя еще и контрразведку. Высек — старшина артели, а по сути, зам горного инженера на копях, он командовал ополчением. Колин Баска — горный инженер, он же главный специалист по всем оборонительным сооружениям. Мышек Матоуш — единственный пока доктор, на котором была вся медицина, как и развертывание санчасти с привлечением к этому делу женского населения. Многие имели хоть какие‑то начальные курсы сестер милосердия, среди них и имеющие реальный опыт по прошлой войне.

Отсутствовал только Заглавов. Но его Сергей предпочитал не трогать. В свете вновь открывшихся обстоятельств, Варакин собирался всерьез озаботиться легкой, маневренной и в то же время эффективной артиллерией. По его мнению этим требованиям наиболее отвечали минометы. Инженер увлекся этой идеей и сейчас, с не большим коллективом механической мастерской, трудился над его созданием, проводя в мастерских чуть не сутки напролет. Помимо этого, там не прекращалось производство тех же гранат и пулевых противопехотных мин, потребность в которых была весьма актуальна. В особенности сейчас.

Но зато на своеобразном военном совете присутствовал Хор. Не использовать в предстоящем деле единственный пароход, Сергей попросту не мог. К счастью, капитана долго уговаривать не пришлось, все дело оказалось в цене. Варакин подозревал, что старый ворчун своего не упустит, так и случилось. Однако бюджету Донбаса это оказалось не так чтобы и больно. Во всяком случае, сейчас. Хор выторговал для себя солидную скидку в счет будущих перевозок на этот год.

Оно конечно, если навигация в этом году пойдет прахом, то он сильно продешевит. Однако, Хор ничуть не сомневался, что сумеет с большой выгодой воспользоваться сулящей ему льготой. У него уже давно зрела мечта обзавестись новым пароходом, что вполне могло быть осуществимо благодаря выгодному фрахту на копях.

Совещание прошло довольно быстро и без лишних проволочек. Исходя из имеющихся сведений следовало, что арачи скорее всего предпримут очередное нападение на поселок и копи. Если бы вопрос стоял только о пинках, то Сергей с уверенностью мог утверждать, что подобного нападения не случится. За прошедшие годы он неплохо изучил их повадки, и прекрасно понимал — ведение открытых боевых действий не их конек.

Арачи понесли слишком большие потери прошлой осенью, изрядно досталось им и при попытке захвата «Желтой Розы». Данные обстоятельства никак не способствовали новому нападению, на поселение о которое они однажды уже сломали зубы. Но появление загадочной фигуры Мойсеса вносило свои коррективы. Он организовал весьма внушительную поставку оружия арачам и те дали слово на сотрудничество, а потому свое обещание им придется держать, как бы горько это ни было.

Радовало уже то, что у пинков нет строгой вертикали власти и единоначалия. Варакину было доподлинно известно, что далеко не все роды поддержали стремление Атакующего Сокала к борьбе с Донбасом, расположенном в землях куроки и ни коим образом не посягающего на их территории. Конечно представители этих родов все так же ненавидели белых, готовы были грабить и убивать, но можно сходить в набег на куда менее зубастую добычу.

По этой причине, защитники поселка вполне могли полагать, что в предстоящем нападении будут участвовать не тысячи воинов, которых могли выставить арачи. Скорее всего, их будет не больше пяти сотен. Опять же, пленник указывал примерно на эту же цифру. А от такого количества отбиться было вполне реально. Уже через час общий план по встречи незваных гостей был разработан и исполнители приступили к его реализации.

Едва проводив членов совета, Алексей подошел к окну и взглянул на вечернюю жизнь Донбаса. А посмотреть было на что. Степенно гуляющие семьи, чинно раскланивающиеся или останавливающиеся, чтобы переброситься парой слов. Несколько семей с маленькими детьми находились на территории школы. Вернее их привлекла детская площадка с качелями, горками, песочницами и беседками, выгорожена легкой невысокой оградой. Толпился народ и у кассы фильмотеатра, явно взволнованный, не иначе как переживали, хватит ли мест. Кто‑то выходил из лавки или входил в нее. Холостые мужчины, во всю заигрывают с девицами или молодухами, последние в основном из бывших падших, но кого это остановит в этих краях.

Глядя на столбы по которым тянутся электропровода, сразу понимаешь, что даже с наступлением темноты, ничего не закончится. Сейчас уже опустились сумерки, но видно еще достаточно хорошо. Еще немного и зажгутся уличные фонари. Даже в городах не везде такое встретишь, там электрическое освещение имеют только центральные улицы и далеко не все газовое или свечное. В местных городках и вовсе освещены лишь участки улиц перед присутственными зданиями или перед теми домами, где этим озаботились сами владельцы.

Сразу видно, что тут постарался коллективный разум, а не одного только Сергея. Больно уж все продумано и к месту. Из Варакина управленец откровенно говоря не очень. Нет, он старается и себя не жалеет, но все же тут скорее потрудились такие как Высек и Заглавов. Еще бы, при подобных тратах не вылететь в трубу. Да тут только одних проводов извели с десяток верст.

— Странно. Вроде всего несколько дней назад здесь был, а такого многолюдья не наблюдал, — рассматривая представшую идиллическую картину, произнес Алексей.

— Ничего удивительного, — ответил Сергей, становясь рядом с другом. — Когда ты здесь был, то народу у нас было всего ничего, а вновь — прибывшие все больше были заняты обустройством и тяжкими думами — оставаться или бежать без оглядки. Теперь же определились и вот такие променады вовсе не редкость.

— А вон тот помост, я не помню.

— Правильно. Его поставили в тот день когда вы отчалили. Быстро, недорого, но сердито. Это танцевальная площадка. Раньше молодежь там все больше пыль взбивала, так Высек предложил сделать помост. Потом еще и накроем, чтобы и в непогоду молодежи было где оттянуться. Вон, видишь потянулись наши доморощенные музыканты. Сейчас начнется.

— Если начнется.

— Обязательно начнется. Я Высеку приказал, чтобы всех под гребенку не забирал. Семейных только в случае крайней необходимости. Половину на работах и вовсе составят наемники. Люди должны знать, что мы чувствуем себя вполне уверенно и ничто не сможет омрачить выходной вечер. Бог даст, каждое воскресенье у нас превратится в маленький такой праздник.

— Даже это хочешь использовать как агитацию? Опять задабриваешь?

— Задабривал и буду задабривать. Рано пока от них требовать.

— Сереж, а ты уверен, что они пойдут со стороны реки?

— Если и пойдут, то только оттуда, потому и основные усилия там сосредотачиваем. Оно бы раньше озаботиться, но на все ни сил ни времени не хватает. Ничего, сейчас изыщем.

— А если сегодня?

— Даже если сегодня, то только под утро, когда сон слаще всего, и часовых размаривает. А к тому моменту, парни успеют отрыть одиночные окопы. Правда лучше бы уж завтра. Тогда мы на другом берегу успеем такие укрепления поставить, да еще и минами прикроем. Так что, причал полностью обезопасим.

— Может стоило сразу и копи укрепить?

— Нет. На это у нас ни сил ни времени не хватит. Закончим здесь, поставим укрепление и там. Кстати, спасибо за науку.

— Ты о чем?

— О гранатах. Я Заглавову уже поставил задачу чтобы он начал изготовление гранат с запальными шнурами. По твоей методе метать гранаты пращей, слишком опасное занятие.

— Это не моя метода, в фильме каком‑то видел.

— Оба мы воры махровые. Задумку считают твоей, так что купайся в лучах славы. Кстати, наемники на тебя посматривают уже совсем по другому. Они и раньше к тебе со всем уважением, а после схватки на реке и вовсе за своего держат.

— Скажешь то же, — смутился Алексей.

— Еще как скажу. Милош меня сегодня огорошил, мол парни хотят почитать что там пишет наш писатель. Говорят, что если ты и пишешь как дерешься, то им точно понравится. Вот, думаю теперь, где можно заказать.

— Слу — ушай, а ведь это идея. У тебя же найдется пара женщин грамотных и свободных?

— С этим проблем пока нет. Женщины моя ахиллесова пята. Вот поставим здание швейной мастерской, установим машинки, что ты привез, глядишь занятость повысится. Но все одно, недостаточно. Так что, свободных рук хоть отбавляй, а грамотные они практически все, конечно в разной степени, но все же. А тебе зачем?

— Я закуплю и пришлю сюда не только свои книги, но и другие. Самые разные, и художественную литературу, и техническую. Поставишь еще одно строение.

— Это ты на библиотеку намекаешь?

— Ну не на книжную же лавку. Она здесь преждевременна. Хотя, можно будет организовать при ней и продажу, для желающих.

— А говорил, что только я задабриваю.

— Заметь, моя задумка не в пример дешевле обойдется, так что не надо на меня кивать.

— Ладно, не буду. Ну что, пошли домой. Ночь нам предстоит бессонная, так что подкрепиться не помешает.

— Пошли.

* * *

Посылать людей рисковать своей жизнью и при этом оставаться в стороне? По идее, лицу начальствующему так и следует поступать. Стрелять и махать лопатой много ума не нужно, поэтому подобный подход вполне оправдан. Без грамотного руководства, любое хорошее дело может пойти прахом. Стоит погибнуть Варакину, и на Донбасе можно будет ставить крест, так как основные интересы Алексея все же в несколько иной епархии. Погибнет Болотин, и прекратится финансовая подпитка столь дорогостоящего проекта, что-то же вызовет очень большие трудности, уж больно резво начал Сергей.

Разумеется, это не значит, что Донбас попросту умрет. Возможно, используя уже имеющийся задел, его жителям все же удастся продолжить начинание. Но скорее всего, все прекратится, так толком и не начавшись. Вот если бы уже была налажена инфраструктура, заработали контракты, то вопрос выживания поселения уже не зависел бы так от конкретных личностей. Однако, правда заключается в том, что этот процесс только в начальной стадии и прекратить его очень даже просто.

Валийцы совершили одну большую ошибку. Они не поняли, важность роли конкретных личностей в происходящем. Куда дешевле и действеннее было бы устранить Варакина и Болотина. Их же действия приводят лишь к тому, что общие беды еще больше сплачивают людей. Не имеет значения, что они все разные и у каждого свои тараканы, хватает внутренних проблем и подчас соседи ненавидят друг друга как самые лютые враги. Правда заключатся в том, что при всех противоречиях, появление общего врага сплачивает людей похлеще любого раствора, а прежние распри на время забываются.

Но ни Сергей, ни Алексей не могли себе позволить оставаться в стороне. В этих местах личный пример значил очень многое. Люди должны всегда помнить о том, что отправляя их на опасное задание, ты в любой момент готов и сам занять их место и если не делаешь этого, то не ввиду личной трусости, а из необходимости. Но для начала, нужно доказать, что ты именно такой человек. И не имеет никакого значения то простое обстоятельство, что ты это уже ни раз доказывал, тому свидетелями меньшинство, а в поселке за последнее время появилось слишком много лиц.

Руководствуясь именно этим, Сергей выбрал для себя наиболее опасный участок. Умным такое решение не назовешь, и об этом недвусмысленно высказались все члены совета, но Варакин остался непреклонным, считая себя правым. Алексей, не мог не поддержать друга, понимая, что его будут оценивать и по его, Болотина, поведению. Облачившись в снаряжение, он занял позицию в районе пристани как рядовой боец. Толку от него как командира ни на гнедок, зато как стрелок он очень даже ничего.

Основные усилия по обороне было решено сосредоточить в районе пристани, так как толь здесь атака со стороны реки имела шансы на удачу, ввиду пологого участка берега, в других местах обрывистый берег. Там можно было взобраться только в случае, если сбросить веревки сверху. Для самостоятельного подъема, грунт слишком рыхлый, а стена отвесная.

Этот район не имел минного заграждения и был укреплен парой блокгаузов и рогатками. Под оборону были задействованы и дома, расположившиеся поблизости, усиленные дополнительными рогатками с колючкой, благо они пустовали, так как народ не особо стремился там селиться. Впоследствии райончик обещал стать довольно шумным, а народ здесь подбирался все больше практичный. Точно так же пока пустовали и дома, в районе центральной площади, где по вечерам было довольно шумно.

Впоследствии планировалось устроить форт на вершине противоположного склона, от которого до реки было примерно триста шагов. Форт должен был быть прикрыт как заграждениями так и минными полями, а так же иметь на вооружении минимум одно орудие.

Но задумка пока осталась не осуществленной, поэтому решили ограничиться обустройством позиций стрелков неподалеку от берега. Вырыть полноценные траншеи за оставшееся до полуночи время никак не успевали, и пришлось ограничиться индивидуальными ячейками. Здесь занял оборону взвод наемников, в случае необходимости готовый как обстреливать нападающих со стороны реки, так и вести круговую оборону. Здесь же находился и Сергей.

— Граната! — Внезапный выкрик одного из наемников вывел Сергея из задумчивости и заставил зашарить взглядом по сторонам.

— Укрыться! — Все еще ничего не видя, все же отдал команду Сергей, лучше уж перебдеть.

Он таки успел заметить то, что искал, уже на подлете, но успел. Причем не в единичном экземпляре. А если быть более точным, то когда он увидел не меньше пары десятков светлячков на темном фоне ночного неба, раздался первый взрыв. Сергей тут же поспешил укрыться. Ну его к ляду, подставляться под брызнувшие во все стороны осколки.

Когда отгремела первая волна взрывов, Сергей вновь высунулся над бруствером и зло выматерился. Кто бы сомневался в том, что пинки вовсе не дураки, как и проклятый загадочный Мойсес. По всему получается, что кроме винтовок он поставил арачам еще и гранаты. Конструкция скорее всего что‑то типа той, первой введенной Сергеем, но от этого ничуть не легче.

В настоящий момент Варакин наблюдал как из‑за гребня взмывает очередная волна светлячков. Являвшихся ничем иным, как горящими запальными шнурами. Получается, что он и его люди стали жертвой его же новшества. Находясь за гребнем, арачи метали в них смертоносные заряды, используя все ту же примитивную пращу.

Дистанция для этого оружия большая, но ведь и мечут они не камни или свинцовые пули, как в античности. Это в те времена нужно было попасть в конкретную цель, или плотный строй, а точность у пращи очень быстро падает с увеличением расстояния. Сейчас достаточно просто попасть в определенный участок местности, остальное довершат разлетающиеся осколки. А уж это‑то праще вполне по силам, как и крепким от природы пинкам.

Однако, ругался он вовсе не из‑за того, что арачи применили подобную тактику. Куда больше его расстраивал тот факт, что несмотря на скрытные ночные работы, противник все же засек их позицию и раскусил намерения, вскрыв все оборонительные приготовления. А еще, расстраивало то, что их собственные разведчики спасовали перед арачами, с легкостью переигравшими их.

Как там говорится, чтобы поймать вора, нужно привлечь другого вора. Похоже так же обстоит дело и с пинками. Нужно все же будет решать вопрос с Высокой Горой. Насчет набора отряда наемников из куроки, придется позабыть, ввиду все возрастающих трат и ограниченности в средствах. Да и дисциплина и пинк, понятия слегка несовместимые. Но о десятке разведчиков все же придется позаботиться. Ну и попросить помощи у верховного вождя. Все же он заинтересован в Донбасе и не должен отказать.

Вторая волна достигла позиций взвода, и ночь вновь разорвали резкие всполохи взрывов. Сергей опять предпочел укрыться на дне окопчика. Все время посматривая вверх. Осколкам его не достать, но всегда есть шанс досадной случайности, гранаты летят по крутой траектории, а значит всегда есть шанс заполучить гостинец прямо на голову. Подумалось о касках, которые как раз в этом случае и могут оказать помощь — прикрыть голову от падающего куска металла или от летящего осколка.

Вообще‑то предполагалось, что пинки предпримут атаку по воде, от того и такие меры по оброне. Но вышло иначе. Радовало хотя бы то, что позиции взвода прикрывали поселок, не позволяя арачам к нему приблизиться. Прежде чем напасть на Донбас, им придется сначала пройти через его взвод, а это не так чтобы и просто. В конце концов, они могли рассчитывать на прикрытие со стороны причала. Да и арачам предстоит форсировать реку. На что они рассчитывают?

Наконец раздались выстрелы. Мазилы. Господи, какие же они мазилы. Пули проходят слишком высоко над головой. Варакин отчетливо слышит как солидные куски свинца вжикают высоко над головой, по определению не способные попасть ни в кого из его взвода. Но в следующее мгновение приходит осознание того, что он сильно ошибается по отношении арачей. Не мазилы и не дураки! Это он идиот!

Арачи вовсе и не собираются стрелять по наемникам. Их цель поселок. Застройка довольно плотная, стрелков у них хватает с избытком, так что эффект от такого обстрела будет. Конечно радует, что всем жителям предписывается в ночное время закрывать окна массивными ставнями. Однако ночи теплые, может кто предпочтет открытые окна. Да и свинцовая дробь по стенам и ставням никому не добавит оптимизма и заставит призадуматься, а не послать ли все к лукавому.

К тому же есть ведь мужчины, которым в случае нападения необходимо срочно выдвигаться на позиции, согласно боевого расчета. И пусть с началом атаки, поселок погрузился в темноту, существует возможность схлопотать шальную пулю.

Ни раненные, ни тем более убитые в планы Варакина сейчас никак не вписываются. Отыграть бы еще хотя бы год, и тогда уже все будет не так страшно. Сейчас же все слишком шатко и зыбко, народ может в испуге начать его осаждать, с требованиями немедленно отправить их на обжитые территории. Крайне нежелательный сценарий.

— Взво — од! Первому десятку следить за рекой! Второй и третий, огонь по вспышкам!

Все мысли на потом. Сейчас нужно думать только о бое. Главное отогнать арачей, остальное на потом. Сергей схватил «мосинку» и приник к окуляру. Проклятье, небо затянуто тучами, освещения никакого. Можно конечно стрелять ориентируясь по вспышкам, но это явно напрасный расход боеприпасов, а их у него не так чтобы и много. Варакин отложил в строну «мосинку» и вооружился «дятличем» уж к нему‑то у него боеприпасов в достатке. Опять же, скорострельность и изрядная емкость магазина, что сейчас немаловажно, так как необходимо прижать стрелков. Дистанция для прицельной стрельбы почти на пределе, но это и не важно, о точности можно просто позабыть. Не та ситуация.

Арачи словно не обращают внимания на обстрел со стороны берега. По позициям взвода не произведено ни одного выстрела. Может по кому другому и стреляют, но Сергей продолжает слышать как пули пролетают высоко над головой. Остаются гранаты, но и тут не должно быть все настолько плохо. Не может быть их у арачей слишком много.

После первых двух волн, из порядка двух десятков гранат каждая, снаряды прилетают уже не так массово. Пращники мечут их хотя и регулярно, но по одной. Скорее всего в деле остался только один метатель с помощником, подающим снаряды и поджигающим фитили. Или двое, уже без помощников. Остальные ведут обстрел, причем патронов не жалеют. Чертов Мойсес. Это имя буквально въелось в память.

После очередного взрыва раздался душераздирающий крик. Как не редок был обстрел гранатами, но похоже одна из них нашла таки свою жертву. Скорее всего имело место прямое попадание в ячейку и граната рванула прямо под ногами несчастного, не убив сразу. Самое лучшее что сейчас можно сделать для него это добить, но и этим заняться некому.

Со стороны причала взмыла осветительная ракета. Толку от нее немного. Если пинки способны укрыться на практически голой местности днем, то о том, чтобы остаться незамеченными в неровном свете падающей ракеты и говорить нечего. Но зато это позволит обнаружить возможную атаку со стороны арачей. Вообще‑то защитники с этим припозднились. Нужно было озаботиться куда раньше. Ну да, лучше поздно, чем никогда.

Ракета прогорела быстро, еще не успев достигнуть земли. Но главная цель достигнута. Никакой атаки со стороны противника заметно не было. Впрочем, чему удивляться. Похоже, арачи избрали тактику, коротких жалящих ударов, больше рассчитанных на психику. Это то же проделки валийского дружка, не иначе.

Но нужно как‑то переламывать ситуацию в свою пользу. Вот такая позиционная перестрелка на руку только арачам. А они могут забавляться долго, пока патронов достанет. Для перехода в атаку у Сергея попросту нет сил, а потому даже с наступлением утра ничего не изменится.

Хотя… Тут можно поспорить. Как только установится ясная видимость, арачи сразу же начнут нести реальные потери. Тут и Сергей с «мосинкой» постарается, и его снайперы с «баличами», внесут свой вклад. Но проблема в том, что до рассвета еще не меньше часа. И все это время, арачи будут хозяйничать, вселяя в сердца переселенцев страх и неуверенность в своих защитниках. А это никак не могло устроить Сергея.

— Второй десяток, приготовить пращи!

Отстреляв магазин, Сергей отложил «дятлич» в сторону и сам же выполнил свою команду. Для того чтобы метнуть гранату, понадобится покинуть укрытие. Воспользоваться в должной мере этим приспособлением из тесного окопа, нечего было и мечтать. Опасно, не без того. Тут ночь не очень и поможет. Уже знакомые с тем, предвестником чего может оказаться слабый огонек в ночи, арачи вполне себе могут сосредоточить огонь на пращниках. Именно поэтому Сергей не мог себе позволить остаться в стороне.

Быстро раздуть фитиль, приладить его в специальной петле на бронежилете. Прикрепить к запястью нехитрое метательное приспособление. Второй конец в руку. Вложить гранату с запальным шнуром, таких у каждого по паре и все они литые из чугуна, с ребристым корпусом. Все. Готов.

— Второй десяток! Слушать внимательно! Забрасываем на гребень по одной гранате и в укрытие, готовиться ко второму броску! Огонь!

Подчиняясь своей же команде, Сергей легко выскочил из окопа. Теперь нужно действовать быстро и без суеты. Принять удобную стойку. Поджечь запал. Вывесить пращу. Несколько вращательных движений и смертоносный снаряд уносится вдаль. Варакин конечно не местный, и в детстве подобными забавами не пробавлялся, но за прошедшее время успел поднатореть в этом деле. Разумеется охотиться на ворон и сорок ему еще рановато, но направить гостинец в нужную сторону, и на примерную дистанцию, он вполне способен.

Так и есть. Арачи легко распознали, что это за такие светлячки появились на позиции рустинцев. Вокруг Варакина с омерзительным вжиканьем пронеслось сразу несколько пуль. Задерживаться на открытом месте и дальше не только глупо, но и опасно. Словно в подтверждение этого раздается болезненный стон, подкрепленные парой выражений вполне соответствующих ситуации. Похоже, еще одному из парней не повезло. Не теряя ни мгновения и не глядя на результат броска, Сергей солдатиком спрыгнул в черный провал своей ячейки.

Едва только ноги коснулись дна окопа, как раздался первый далекий взрыв. Затем еще и еще. Сергей насчитал одиннадцать. Выходит, подорванный в окопе не из второго десятка, а раненный все же успел отправить свой гостинец адресату.

— Второй десяток! Приготовиться! Огонь!

Вновь противная свинцовая песнь смерти. Струйка мерзкого холодного пота, пробежавшая между лопаток. Унесшийся в ночь снаряд. Вроде бы повтор в чистом виде, и все же… Уже спрыгивая в окоп, Сергей поймал себя на мысли, что что‑то не так. Что‑то, выбивающееся из общей картины, привлекло его внимание. Но что?

Проклятье! Командир, в гробину душу, йок макарек. Конечно необычное, первый десяток вступил в бой. Нет, парни не ослушались и не нарушили приказа. В том‑то и дело, что они стреляли в сторону реки. А еще, в ночное небо устремилась красная ракета. Это Милош, командовавший обороной на причале, подавал сигнал Хору о том, что пришла пора старому речнику показать арачам где именно зимуют раки.

Сергей вновь выглянул из окопа. На воде видны несколько едва различимых бесформенных теней. Не иначе как арачи опять защитили свои экипажи неплохо зарекомендовавшими себя щитами. Вот только на этот раз гранат им опасаться не приходится.

С позиций взвода их можно достать только пращей. Но в этом случае нечего и мечтать о достойном результате. Все же граната не шрапнельный снаряд и рассчитать все с математической точностью не получится. Не достать их и с причала, по той же причине, а еще потому что большинству защитников они попросту не видны, так как нападающих прикрывает высокий берег. Стрелковое оружие бесполезно.

Остается только Хор. Его пароход был укрыт выше по течению в заводи поросшей камышом. Конечно наличие парохода у поселка пресекло бы на корню любое желание атаковать со стороны реки, но именно это‑то и не входило в планы Сергея. Арачи должны были понести значительные потери, чтобы впредь и мысли не допускали о нападении на поселок. А для этого им нужно было дать слегка увязнуть и уж потом ударить пароходом на котором находился взвод наемников.

Но пока он дойдет, арачи уже успеют сделать свое черное дело и бросив пироги уйдут сушей. Какое дело? А простое и коварное. Расположившись в относительной безопасности, напротив обрывистого участка, арачи начали метать гранаты пращами. Позиция в легкой лодочке неустойчивая, но пинки всегда отличались ловкостью, а потому с ее помощью вполне компенсируют возникающие неудобства. Несколько секунд, и первые разрывы раздаются на окраине Донбаса.

Для того, чтобы метнуть гранату пращнику приходится подниматься над щитами, а еще он демаскирует себя огоньком на запальном шнуре. По ним разумеется стреляют, вот только не понять с каким результатом. Во всяком случае, криков раненых не слышно, а до арачей метров сто, не больше. Проклятая ночь, словно по заказу, хоть глаз выколи…

* * *

— Брыль, ты куда?

Мила ухватила мужа за руку и глядя так, словно тот собрался на плаху. Вот же, вроде и ночь и ставни плотно закрыты, но шахтер видел все это словно и не темень, а легкие сумерки. Сердце невольно затрепетало от этой картины. А он‑то думал, что такого уж никогда и не будет.

За годы супружеской жизни, Мила сильно переменилась, превратившись из бойкой и разбитной девахи, в вечно недовольную, ворчащую и клюющую в темя стерву. Но сегодня она была иной. Та девушка, казалось бы навеки потерянная, вовсе никуда и не думала исчезать, прячась глубоко внутри, сильно располневшей женщины.

Только здесь и лишь сегодня, впервые за многие годы, она вновь явилась на свет божий. Что тому причиной, фильм о любви, который они смотрели вечером или радужные перспективы на будущее житье, Брыль не знал. Но сегодня, жена вдруг сама подкатилась под его бок и… Он не помнил такого даже в годы их молодости, когда оба были полны сил и надежд на будущее. Надо будет почаще водить супругу на эти фильмы. Вон какая она. Нуда, вовремя, ничего не скажешь…

Еще с вечера Михал обошел дворы бойцов своего десятка и предупредил, что возможно арачи захотят напасть на Донбас. Причин для беспокойства нет, им уж давали от ворот поворот, дадут опять. Но все мужчины должны помнить, что в случае тревоги, или начала боя им надлежит действовать согласно боевого расчета. Для Брыля это означало, что он должен облачиться и выдвигаться к берегу реки, где на обрывистом берегу были оборудованы окопы. Направление считалось одним из наименее опасных, так как чтобы атаковать эти позиции противнику придется сначала прорваться у причалов. Зато они вполне смогут препятствовать этому, ведя фланговый огонь.

Однако, несмотря на предупреждение, не такие уж и далекие разрывы и начавшаяся перестрелка, заставили Брыля растеряться. Он как раз вскочил, силясь понять что происходит, когда супруга ухватила мужа. В этот момент им овладели спокойствие и решительность. Было дело, во время последней войны он рисковал жизнью за непонятные ему интересы. Сейчас вновь раздаются выстрелы и взрывы, он обременен семьей, но зато сейчас он знает, за что будет рисковать. За ту жизнь, кусочек которой успел ухватить за прошедшую неделю. За вот такую, полную страсти и нежности жену, за детей. Которых он любит больше жизни.

— Тятька, слышишь!? — Словно ураган влетел в родительскую спальню четырнадцати летний сын, Вашек.

Вот именно, спальню. У них теперь такой большой дом, что имеются отдельные спальни. Их всего три, родительская, сына и дочерей. И это его дом. На то есть соответствующая бумага с подписью бывшего владельца, господина Варакина, где четко прописано, что дом, подворье и небольшой участок, абсолютно безвозмездно переходит в дар Былю.

— Чего скачешь как рыба на сковороде, — от первоначальной растерянности ни следа. — Тебе что велено делать по сигналу тревоги?

— Снаряжаться и к месту сбора, на площади.

Никто и не думал отправлять подростков в бой, это родителям сразу объяснили. Ребята начавшие постигать воинское дело, считались резервом последней очереди. Иными словами, если их и введут в бой, то только если положение станет совсем уж отчаянным. Там же на площади должен был сосредоточиться еще один резерв, из взрослых. Так что, вряд ли очередь дойдет до малолетних защитников.

— Вот и делай как велено. И гляди там, командира как меня слушай. Понял?

— Ага. Понял, тятька.

— Брыль, может зря мы сюда приехали? — Неуверенно произнесла жена. Когда дверь за сыном захлопнулась.

— Нет, Мила, не зря. Тут теперь наш дом. И если нужно кому дать укорот, это мы мигом, — облачаясь, уверено произнес муж. — Сидите дома, никуда не высовывайтесь. Карабин при себе держи. Оно, конечно мы им покажем, но мало ли, береженого и Бог бережет.

— Нечего нам дома делать, — так же начав одеваться, возразила женщина, — Мне в школу надо. Там госпиталь разворачивается. Бабам туда надо. Я в сестрах милосердия значусь. Ну и девчат с собой заберу нечего им дома одним, а то страху натерпятся.

Ждать, пока соберется все семейство Брыль не стал. Застегнул бронежилет, проверил наличие боеприпасов, и выскочил в ночь, в стремлении как можно быстрее добраться до своей позиции. Бежать вроде и недалеко, но чует сердце, придется нелегко. Этот клятый бронежилет… Михал посмеивается, говорит, мол не беда, все поначалу мучаются, но потом привыкаешь. Зато, вещица знатная и многим уж жизни спасла. Да чего там, Брыль и сам видел как наемнику прилетело в спину и тот отделался лишь синяком. А ведь могло и в Милу попасть, тот парень тогда ее своим телом прикрыл. Понятно, что скорее всего к тому не стремился, но вышло именно так. Поэтому, лучше уж потерпеть, и знать, что не каждой пуле ты по зубам.

Несмотря на то, что действовал он без проволочек, все же на месте оказался далеко не первым. Практически весь десяток уже был здесь, по хозяйски расположившись в ломаной траншее. Подобные Брыль только здесь и увидел. В войну, когда сидели в обороне, ему приходилось закапываться в землю. Правда и не так глубоко, и офицеры требовали, чтобы все чуть не по линейке было. Оказывается, ошибались. Потому как если в такой окоп попадет бомба или вот граната, то бед может наделать немало. Здесь же, как объяснял Михал, волна от взрыва будет гаситься и осколки далеко не полетят.

Конечно у арачей пушек отродясь не водилось, но вот бомбы похоже завелись. Его как раз и разбудили множественные взрывы. Гранаты и сейчас продолжали время от времени рваться на правом берегу. Как оказалось, там находился целый взвод наемников и вот именно он‑то и подвергался этой своеобразной бомбардировке. Так что, мера очень даже не бесполезная, осколки от гранат разлетаются далеко и бед наделать могут много.

— Наконец‑то, — встретил Брыля десятник, явно недовольный проволочкой.

А чего быть недовольным‑то? Он ведь и без того бежал со всех ног, себя не жалеючи. Опять же, пока бежал пару раз рядом пули пролетали, повергая в страх. Бронежилет‑то оно конечно хорошо, да только не привык он еще к нему. С другой стороны, прилететь вполне себе может и в голову, да и в руку или ногу, то же приятного ой как мало.

— Видишь всполохи, — указал Михал на противоположный берег.

Отчего же не видеть. Брыль чай не слепой. Правда далековато. Пусть у него и «балич» который вполне себе управится с такой дистанцией (его как хорошего стрелка определили в снайперы), но ведь кроме вспышек от выстрелов, больше ничего и не видно.

— Вижу, — все же коротко ответил Брыль.

— Бей по ним.

— Так ведь я снайпер, в цель должен бить, а тут ничего не видно.

— Муштры мало показалось? Так ты еще малость пооговаривайся, получишь лишнюю пайку. Приказ ясен?

— Ясен, господин десятник.

— Вот и действуй.

— Слушаюсь.

Двое других снайперов уже были здесь. Басовитые голоса их винтовок слышались с завидной частотой. Молотят так, что никаких сомнений, особо врага не выцеливают. Да и куда тут целиться? Если только просто в сторону противника палить. Ну и ладно. Его дело маленькое. Сказано стрелять, будет стрелять.

Пять выстрелов ушли в белый свет или точнее в темноту, как в гнедочек. Брыль хотя и старался целиться по всполохам, ничуть не сомневался, что все уходит мимо. Не молокосос какой, в войне участвовал, понимает что к чему. Тут ведь бывало строй по открытому месту идет, рота палит, а в наступающей колонне хорошо как один два падает. Ему не раз приходилось видеть как падали выцеливаемые им, но гораздо больше наблюдал тех кто продолжал идти после его выстрелов. И это днем, пусть и в пороховом дыму, но ведь видно же, а тут одни только всполохи.

Когда он затолкал в ствол шестой патрон, наемники на противоположном берегу, вдруг начали палить куда‑то в сторону реки. Они и до этого не отмалчивались, но как и он стреляли по арачам, засевшим на возвышенности. Брыль хотел было рассмотреть, что именно их привлекло в той стороне, но ничего рассмотреть ему так и не удалось. Темнота тут была вовсе ни при чем, даже белым днем отсюда можно было рассмотреть только кромку противоположного берега.

Он уже пару раз бывал на этой позиции, при ознакомлении и отработке действий по сигналу тревоги. Согласно боевого расчета их десяток занимал оборону именно здесь. Позиция предусматривала фланговый огонь, во время атаки района пристани. Единственного удобного места для высадки. Окопы располагались в некотором отдалении от края обрывистого ската, и само русло реки было в мертвой зоне. В принципе ничего страшного, так как атаковать с этой стороны было просто не реально.

Осознав тщетность попыток, что‑либо рассмотреть на реке, Брыль вновь приник к «баличу» и выстрелил на очередную вспышку. Вновь посетила мысль о глупости его действий. Однако, его мнение тут же изменилось, когда над головой пролетела вражеская пуля. Если и его гостинцы летают так низко, то вряд ли арачи чувствуют себя лучше. И потом, интенсивность обстрела со стороны центра позиций арачей значительно снизилась после того, как наемники начали забрасывать их гранатами.

Еще малость и арачи подадутся восвояси, уж больно они не любят людей терять. Об этом говорили старожилы, это же он наблюдал и сам, когда господин Варакин в одиночку отгонял свору пинков, обстреливавших их пароход.

А потом он вдруг увидел около дюжины светлячков взмывших в высь и по дуге устремившихся к земле. Летели они не к ним, а в сторону причала, а если быть более точным, то к крайним домам. Именно там и полыхнули разрывы. Вроде ничего особенно страшного. В гранате взрывчатки не так чтобы и много, а потому ничего порушить она не может, разве только побить стекла, или сломать дверь, если рванет прямо под ней. В гранате главное это осколки, разлетающиеся в разные стороны и разящие всех без разбора. Но была у нее все же еще одна особенность, если рванет в каком сушняке, то вполне может его поджечь.

Именно так и случилось. Дома на окраине пока не имели хозяев. Именно по этой причине, там сейчас заняли оборону защитники Донбаса, стреляя по нападающим. Стрельба как и на их позиции вялая, так как били только «баличи». Но главное это то, что эти дворы были не обжиты и не ухожены и там до сих пор оставались щепа и стружка.

Вот одна из этих кучек, неподалеку от стены дома и загорелась. Если не потушить в самое ближайшее время, то полыхнет весь дом. Как видно защитники не замечают пока еще слабого огонька, как бы потом поздно не было. Но Брыль наблюдает за этим лишь краем сознания. Ну не бежать же ему туда, в самом‑то деле. Он конечно многое из армейской жизни успел позабыть, но десятник довольно резво взялся восстанавливать былое. Поэтому покинуть позицию у Брыля и мысли не возникло.

Народ было заволновался, так как и их вполне могли забросать гранатами, они то поближе будут. Но Михал не дремал и прибегая к площадной брани, быстро пояснил, чтобы ополченцы делали свое ело и не отвлекались по пустякам. Мол, красная ракета, взмывшая в небо, это сигнал пароходу и вскорости тут появится Хор, который покажет арачам Кузькину мать.

Заявление десятника несколько успокоило людей. Оказывается, начальство все предусмотрело и учло. Остается только подождать. Но сколько ждать? Брыль успел выстрелить еще два раза, когда в районе причала опять рванули гранаты. Бросил туда взгляд. Так и есть, слабый огонек уже разросся до полноценного костра, пламя которого жадно лижет стену дома. Стружка еще прошлогодняя, всю неделю дождя не было, потому все высохло и сейчас полыхнуло как порох.

Кстати, дом то же из хорошо просохшего дерева. И весь поселок из деревянных домов, да еще и стоят неподалеку друг от друга. Загорится один дом, и такое может начаться. Люди бросятся тушить, а арачи с того берега начнут их обстреливать, воспользовавшись освещение от пожара. Хорошо хоть арачи не догадались запустить горшки с каким горючим маслом, вот уж было бы веселье.

Не даром говорят, не думай о плохом, оно и не случится. Словно подслушав его мысли, в небе вновь мелькнули огоньки. Вот только, после падения очередных снарядов не раздались взрывы, а полыхнуло пламя. Весело так полыхнуло, и страшно. Брыль в войну видел горящие деревеньки и эта картина тут же предстала перед его взором.

— Михал, пока пароход дойдет, эти ироды спалят здесь все к лукавому.

— Ты предложить что хочешь или только блажить можешь? — Зло огрызнулся десятник, не отрывая взора от разгорающегося пожара.

— Помнишь, наемники рассказывали, как они метали гранаты в арачей на лодках?

— Опасно это. У одного из них граната в руках рванула.

— А эдак они бед понаделают.

Брыль снова бросил взгляд в сторону домов. Большинство зажигательных снарядов прошло мимо, некоторые горшки так и не разбились, другие горели просто на земле. И только один угодил точно на крышу одного из строений, которое сейчас занималось пламенем. Вокруг видны фигуры людей, борющихся с возгоранием. Вот один из них согнулся и повалился на землю. Как видно, поймал пулю арачей.

Михал смотрел в ту же сторону. Даже в ночи было видно, что картина его не радует. Но так же легко угадывалась и его неуверенность. У его подчиненных имелось по две гранаты, вот только обращаться они с ними практически не умели. С ними было проведено лишь пара занятий и только раз они метали учебные образцы. То же, что предлагал сделать Брыль, требовало хотя бы небольшой практики, которой у бойцов Михала не было. Но и просто так отсиживаться то же не дело.

— Возьми гранаты еще у двоих и ползи за мной. Будешь подавать мне и не вздумай сам метать. Понял?

— Понял Михал.

— Тогда за дело.

Когда Брыль подполз к краю обрыва, десятник уже стоял на коленях, всматриваясь в темноту. Брыль так же приподнялся и попытался что‑либо рассмотреть. Пользы от этого было чуть. Какие‑то смутные тени, ближе к противоположному берегу и ничего конкретного. А нет, вон легонько так сверкнуло, как самокрутка, а скорее все же фитиль. Еще. И еще. Похоже арачи готовятся запустить следующий подарок.

— Разжимай усики и подавай гранаты мне. Только разжимай, ничего не дергай, — приказал Михал.

Затем резкий металлический звон отлетевшего рычага предохранителя. Практически одновременно хлопнул капсюль. От неожиданности Брыль даже вздрогнул. Секунда. Другая. Михал замахнулся. Третья. Наконец граната отправилась в полет.

Дзынь! Рычаг отлетел. Хлоп! Боек наколол капсюль. Над головами арачей коротко полыхнуло. По ушам ударил резкий звук близкого разрыва. Над головой пропищала пара осколков. Очень похоже на комариный писк, только более громкий и внушающий страх. Брыль даже втянул голову в плечи. С реки доносятся крики полные отчаяния, боли и испуга.

Несмотря на все переживания, ополченец все же не растерялся и когда десятник отправил в полет вторую гранату, сунул ему в руку следующую с уже разжатыми усиками и начал разжимать на четвертой. Перед ним было еще две гранаты, в подсумках еще две. Арачам мало не покажется.

И закрутилась мельница. Брыль без суеты и не торопясь разжимал усики у гранат и подавал их Михалу. Тот столь же неторопливо, словно и не смертоносные игрушки в его руках, запускал их в полет. При этом оба понимали, что случись дефект в запале и обоим конец, но тем не менее действовали монотонно, как в забое, где каждый досконально знает свое дело.

Уже первый разрыв расстроил порядки арачей, заставив запустить вторую волну зажигательных снарядов с весьма относительной точностью. Некоторые полетели и вовсе в обратную сторону или даже в воду. Другие упали с явным недолетом на пустыре у берега или и вовсе столкнулись с обрывом. Только один ушел в нужном направлении, да и то полыхнул во дворе, не сумев дотянуться до построек.

Последнюю гранату Михал бросал уже вдогонку улепетывающим во все лопатки арачам. Разрывы и раньше полыхали с небольшим недолетом, а тут и вовсе поотстали. Но куда не дотягивалась рука десятника вполне доставали осколки. Во всяком случае должны были доставать, а вот сумели ли они еще кого‑нибудь ранить или убить было абсолютно непонятно, ни криков, ни стонов они больше не слышали.

Зато увидели появившуюся «Желтую Розу», уверено двигающуюся вниз по реке и двигающиеся ей навстречу пироги пинков. С причала запустили очередную осветительную ракету, вот в ее‑то неровном свете они и наблюдали за этим. С борта парохода захлопали частые выстрелы, пироги повернули к берегу. Часть перевернулась, так как арачи спешно покидали их воспользовавшись близостью берега и рванули на сушу.

О том, чтобы уйти по воде не теперь не могло быть и речи. Внезапно появившийся пароход, переполненный стрелками, делал эту задачу невыполнимой или чересчур опасной. Все же разведчики арачей оказались не вездесущими и о том. что Хор вовсе не ушел обратно вниз по Изере им было неизвестно.

Едва догорела первая ракета, как на смену ей пришла вторая. С борта парохода продолжалась стрельба и ополченцы прекрасно видели как несколько арачей, упали на землю, явно получив горячий привет от доброжелательных хозяев, незваным гостям. Брыль и Михал переглянувшись только недовольно крякнули. Они не рассчитывали на то, что им удастся воспользоваться карабинами, а потому оружие оставалось на позиции и они оставались лишь сторонними наблюдателями.

* * *

Все закончилось так же внезапно, как и началось. Обстрел со стороны возвышенности продолжался только до тех пор, пока была необходимость прикрывать отход арачей с пирог. Как только они ушли за возвышенность, все и закончилось. Пароход приткнулся к берегу, раздалась команда искать убитых и раненых арачей. При этом Крайчек во всю распинался и обещал веселую жизнь тому, кто попытается добивать раненых. Кричал он настолько громко, что Михалу и Брылю прекрасно все было слышно, чего уж говорить о тех, кто находился на пароходе.

Брыль бросил взгляд на поселок. Все возгорания уже были затушены, за исключением весело полыхающего сарая. Тот так занялся, что видать решили его не тушить и дать прогореть. Следя за тем, чтобы летящие искры не наделали бед. Впрочем, последнее сомнительно. Ветра не было и вероятность того, что займутся другие строения была весьма мала.

Нда — а, народу‑то маловато, но начальству не мешало бы озаботиться пожарной командой с бочками и помпами. Или хотя бы пожарными расчетами, на случай нападения. При такой плотной застройке это не будет лишним, а то ведрами, да еще и под обстрелом не больно‑то повоюешь с огнем. Яркое подтверждение вот этот полыхающий сарай.

Ну да ничего, все приходит с опытом. Как следовало из рассказов старожил, раньше пинкам так близко подобраться не удавалось. Теперь господин Варакин однозначно примет нужное решение. Выводы делать он умел. Брылю вообще нравилось как тут все делается. Не через одно место и не руками растущими оттуда же.

— Построиться! Чего телитесь! Становись, кому сказано! — Михал командовал так, словно ничего не случилось, и сейчас идут обычные занятия.

Брыль поспешил выбросить из головы все лишнее и занять свое место в строю. Михал нормальный мужик, вот только стоило ему надеть форму, как тут же менялся, превращаясь в настоящую занозу.

— Подравняйсь! Та — ак, убитых вижу нет. Раненые? Молчите. Это хорошо. Смирна! Рядовой Ружек, выйти из строя.

Услышав свою фамилию, Брыль невольно расправил еще больше расправил плечи. Не иначе как сейчас его поставят в пример всем остальным. Лично он считал, что на это есть причины. Ведь это он предложил забросать арачей гранатами, благодаря чему сорвался второй залп зажигательными снарядами.

— За неподобающее обращение к командиру в ходе боя, объявляю рядовому Ружеку дополнительный час строевой подготовки.

— Есть дополнительный час строевой подготовки, — вот так и поощрение.

— Вольно. Запомните парни, для вас я Михал только пока мы не на службе. Но если мы в форме, то не иначе как господин десятник или господин сержант. В бою, чтобы не терять время, обращение «господин» можно опустить, но только в бою. А теперь. Смирна! За проявленную инициативу и смекалку, рядовому Ружеку объявляю снятие ранее наложенного взыскания. Вольно. Разойдись. Все парни, давайте по домам, успокойте своих.

— Михал, — позвал десятника Брыль.

— Ну?

— Так это что же получается, я при своих остался?

— Выходит что так. Понимаю. Лично с меня, ставлю тебе пару кувшинов пива. Молодец, вовремя сообразил.

Данную новость не успевшие разойтись ополченцы восприняли благосклонно, одобрительно загудев. Парочка бойцов ободряюще двинули Брыля в плечо. Потом, десяток гурьбой направился вдоль по улице, ведя возбужденную беседу о прошедшей ночи.

— Михал, вот что ты за человек? Ну вот что изменилось от того, что я в бою тебя назвал не сержант, а по имени? — Когда они с десятником немного поотстали от основной массы, поинтересовался Брыль.

— Эх Брыль, Брыль. Ты думаешь для чего мы вас муштруем на плацу? Чтобы поражать строевой выправкой пинков или удивлять буйволов?

— Ну, в качестве наказания.

— А плановые занятия на которые все ходят?

— А вот хороший вопрос. Зачем нам это все?

— Затем, чтобы вбить в каждого бойца кто его командир. Чтобы в случае надобности, боец не спрашивал что и как, не раздумывал зачем то или это, а выполнял распоряжение быстро и четко.

— А как командир ошибается?

— А вот это уже на нашей совести, и поэтому нас учат похлеще чем вас. Строем мы не ходим, но в остальном гоняют нас без жалости и скидок, чтобы случись надобность, мы сумели отдать правильный приказ.

— Не видел, чтобы вас когда‑нибудь гоняли.

— А нас выводят за холмы, подальше от людских глаз. Так что не переживай, если я не прав, то отвечу за это, хотя ты об этом и не узнаешь.

— И как, уже доставалось?

— Брыль.

— Ну интересно же.

— Доставалось пару раз, — хмыкнув, подтвердил Михал. — Все, хватит с тебя.

— Ладно. А выпивку когда поставишь?

— Посыльный сообщил, что сегодня опять будет выходной, чтобы люди пришли в себя после нападения и успокоили близких. Так что, подходи после обеда в харчевню, там и посчитаемся.

— Ага. Это я обязательно.

Жены дома не оказалось, как и дочерей. Вашек встретив отца и убедившись, что с ним все в порядке, отправился спать до обеда. Господин Варакин объявил по Донбасу выходной, но это ни в коей мере не касалось молодежь. Учеба не должна была страдать ни в коей мере. Поэтому ребятам дали время прийти в себя после бессонной ночи, а потом все вернется на круги своя. Брыль отнесся к этому с пониманием, воинское умение здесь вовсе не будет лишним.

Вскоре подошла Мила и дочки. Раненых оказалось четверо, трое не серьезно, четвертому поранив руку, повредило кость. Поэтому надобности в излишке народа не было, доктор и две его постоянные помощницы вполне могли справиться с этим и сами. Был и один погибший, из числа наемников. Парню не повезло, в его окоп попала граната. Отмучился быстро, еще там на позиции.

— Брыль, я тут подумала, может ну его все к лукавому. Может уедем, — закончив накрывать завтрак и поглаживая головы дочерей, произнесла женщина.

— Страшно?

— Страшно, — подтвердила жена.

— То что страшно, это нормально. Мне то же было страшно. Но тут у нас есть дом, есть работа и скоро будут заработки. Вот заставим арачей нас уважать, и все наладится. Сегодня они к нам сунулись и получили по зубам. Вскорости у нас и пушки появятся, а тогда пароходы начнут ходить и возить уголек.

— Ты это к чему?

— А к тому. Что нас ждет здесь, мы уже знаем, а вот как оно будет на освоенных землях, непонятно. Если так же, как было в Рустинии, то ну его к ляду. Из той миски мы уж хлебали. Так что, ты с этими разговорами погоди. Ну, садись, есть будем.

 

ГЛАВА 6

— Сергей, это по меньшей мере не разумно, — Алексей даже поднялся и начал метаться по кабинету словно тигр в клетке.

— С чего ты это взял? — Откинувшись на спинку кресла и внимательно наблюдая за манипуляциями друга, совершенно спокойно поинтересовался Варакин.

— А с того. Сегодня на тебе висит ответственность за сотни людей. Ты втянул их во все это. Если с тобой что‑то случится, Донбасу конец, как и чаяниям людей.

— Ерунда. Когда Донбас заработает, его прибыли легко перекроют все твои активы. Даже твои фильмостудии не сумеют тягаться с тем, что могут дать эти копи. Если вспомнить еще и о цели, оставить сведения для грядущего контакта, то ты просто обречен заняться им вплотную. А в этом случае я за него спокоен.

— Ладно. Значит по твоему Эмка и не родившийся малыш должны остаться вдовой и сиротой? А кем буду чувствовать себя я? Ты забыл, каково было мне, когда я считал тебя погибшим?

— Тогда ты чувствовал за собой вину. Сейчас ее нет. Это мое решение. Касаемо же Эмки… Она сильная и все прекрасно понимает, как понимала когда выходила за меня. Вот только в отличии от моего друга, она в меня верит.

— Да верю я в тебя. Верю. Но ведь никто не застрахован от случайностей.

— Не думай о плохом, оно и не случится. Леша, ты же прекрасно понимаешь, что мы сейчас блуждаем в потемках. Мы даже предположить не можем, каким будет следующий шаг валийцев.

— Правильно. Именно по этой причине мне нужно запускать механизм по сбору информации, а не тебе вновь изображать из себя Верную Руку.

— К сожалению, мы не сумели предусмотреть подобный вариант и упустили время. А оно уходит. С каждым транспортом Донбас пополняется людьми, и этот процесс не остановится, так как Луйко Забар вовсе не намерен терять свои прибыли. Будь спокоен, он как часы будет направлять в Крумл по две сотни человек, прибавь сюда тех, кто пойдет и без его вербовщиков. Людей нужно обеспечивать работой. Очень скоро мы сможем наладить отбойный молоток и установить две линии транспортеров, одну на отвал грунта, другую на подачу угля. Ты представляешь себе объемы? Все это нужно вывозить. А для этого нужны пароходы. Ну и как этого добиться, если с нами имеет дело пока только один капитан? Ты все говоришь правильно, но есть же элементарная арифметика. Не меньше восьми дней, чтобы добраться до Либора. Даже если тебе сразу попадется самое быстроходное судно, две недели на пересечение океана. Еще одна удача и за день ты находишь нужного человека и в этот же день отправляешь в Новый Свет. Две недели на переход. И в этот же день он добывает все необходимые сведения, и передает их по телеграфу. Самое невероятное развитие событий и на выходе мы имеем тридцать восемь дней. Но все будет куда сложнее и дольше. И это только на получение сведений, а ведь нужно будет еще и организовать противодействие.

— Хорошо. Тогда отправляйся прямиком в Новую Валенсию. Хор домчит тебя меньше чем за неделю. Сам все там и разузнай. Деньги творят еще и не такие чудеса. И все. Ты будешь обладать нужной информацией.

— И опять, за один день мне не обернуться, это может затянуться на слишком долгий срок. А решать нужно быстро. И такая возможность есть. Нам нужен этот клятый Мойсес. Вот кто сможет рассказать очень много. Ралин утверждает, что они уже не первый год работают вместе и каждый раз в интересах валийской короны. Все задания только через Мойсеса. Этот парень не может не знать всех раскладов или хотя бы большинство из них.

— И где ты собираешься его искать? Степь она большая. К тому же он находится в военном отряде арачей.

— Не все так просто, Леша. Зря что ли мы подобрали четверых раненых. Из того, что мы узнали от них, следует, следующее. Арачи согласились помогать валийцам против нас в обмен на поставку оружия. Но понесли потери на которые не рассчитывали. Атакующий Сокол согласился провести последнюю операцию по устрашению, и напасть на Донбас. Если бы все прошло гладко, то он наверняка согласился бы и дальше тревожить нас. Но вышло все иначе, они опять потеряли людей. Думаю на этом их сотрудничество закончится. Мойсес просто будет вынужден опять вернуться к своему нанимателю, за дальнейшими распоряжениями. Сомневаюсь, что они опять попробуют вариант с арачами. Слишком низкая эффективность. А вот диверсанты себя вполне оправдают. Один Ралин нанес нам больше вреда, чем пять сотен пинков. Они то же будут учиться на своих ошибках. Да они сразу взялись бы за это, только методы диверсионной борьбы здесь в самом зачаточном состоянии. Чего не скажешь о политике «разделяй и властвуй».

— И ты решил захватить Мойсеса, — не без иронии, произнес Алексей.

— Ты напрасно иронизируешь. Степь она конечно бескрайняя, да только дорог здесь не так чтобы и много. А у господина по имени Мойсес, и того меньше. У него прямой путь в валийский форт у слияния Мравы и Изеры. Это и безопаснее и быстрее. К тому же и Ралин должен был дожидаться его именно там. Кружить большими силами у форта мы не можем, так нас скорее всего обнаружат. Даже у валийцев на границе безруких не так много как можно подумать. Остается небольшая группа, на подступах к форту.

— Но можно привлечь куроки.

— Тут сразу две проблемы. Первая, Высокая Гора всячески пытается установить мир между двумя племенами, а военный отряд на территории арачей, этому не больно‑то будет способствовать. Вторая, мы и без того в долгу перед куроки, за прошлый год, когда их военный отряд обеспечивал нам безопасность в течении всего лета. Но тут они как бы выполняли свои обязательства. А сейчас мы напрямую попросим о помощи. Высокая Гора пока никак не озвучил свои условия по разработке угольных копей. Но ведь ты не думаешь, что он позволит нам богатеть, ничего не отдавая фактическим владельцам этих мест. Чем больше они нам помогут, тем больше потребуют. Именно по этой причине, я пока отказался от той нашей задумки по найму отряда куроки. Нужно дать им понять, что мы и сами способны позаботиться о себе. Только потом, на равных или даже в качестве одолжения, говорить об этом. Ты ведь помнишь, как Высокая Гора был заинтересован в создании своей маленькой армии. Хватит Леша, мы и так совершили слишком много ошибок. Именно поэтому, мы вместе сядем на пароход. Ты с Крайчеком и парнями доберешься до Крумла, где решишь вопрос с пушками. Потом ты вернешься в Рустинию и без спешки, обстоятельно, займешься вопросом агентуры в столице Валенсии и здесь, в генерал — губернаторстве. Я, Хват и Ануш, сойдем недалеко от слияния Мравы и Изеры, где перехватим Мойсеса и его помощника.

— А если они нас опередят?

— Даже если он еще ночью выдвинулся в путь, по реке или верхом, мы их обойдем. Пароход имеет большую скорость и Хор не становится на ночевки.

— А если… — Болотин многозначительно замолчал, внимательно глядя на друга.

— Каждый день посещай телеграф в Либоре. Туда на твое имя придет телеграмма, либо все в порядке, либо нет, но телеграмму ты получишь в любом случае. Даже если не будет никаких вестей, а корабль окажется в наличии, не сомневайся, садись. Сообщение будет продублировано на центральный телеграф Плезни. Ты в любом случае получишь весть. Если со мной что‑то случится… Словом, разберешься, и что‑то мне говорит, что куда лучше, чем это получалось у меня. А теперь, дуй собираться, Хор уже развел пары и наверняка костерит нас от всей своей широкой души.

Сергей не ошибся, капитан и впрямь встретил их неприветливо, проворчав что‑то насчет неповоротливых сухопутных. Варакин и не думал обижаться на подобное обращение. Хор не был бы самим собой, если бы не прошелся по их поводу, тем более конвой уже был на борту и ждали только руководство. Сергей только восхитился выносливости лоцмана и его команды. По всему получается, что они уже больше недели в пути и практически все это время они жили по походному распорядку, постоянно неся четырехчасовые вахты. А ведь на «Желтой Розе» в наличии имелся только самый минимум народа, экипажа хватало только на две вахты.

Несмотря на послеобеденное время, судно резво отошло от причала. С виду это был самый обычный рейс. Подошли к причалу у копей, подцепили баржу, на которую перекочевал практически весь конвой, и завели трех лошадей. На борту парохода остались только охрана судна из четырех наемников, Варакин и Болотин.

Путешествие так же прошло без приключений, неподалеку от слияния рек, Хор подвел судно к правому берегу, где высадил Варакина с товарищами. Друзья простились и как это было уже ни раз, разошлись по разным путям. Болотину предстояло путешествие в Старый Свет, где его ждала бурлящая и многолюдная столица. Варакин оставался в так полюбившейся ему степи, с ее особым ритмом жизни, полным волнений и опасностей, но другая жизнь Сергея сейчас и не устроила бы.

— Ну что, командир? Говорил же я тебе, что законник это не мое, — весело оскалив белые зубы, заявил Хват.

Вот же чудные дела. Сергей пользовался зубным порошком и только благодаря этому умудрялся избегать налета. Хват же нипочем не желал заниматься подобной ерундой, и у него наблюдалась самая белозубая улыбка, словно в рекламном ролике, как отсутствовали и проблемы с зубами.

— Ты поменьше улыбайся. Здесь и сейчас мне нужен тот кто прикроет мою спину, и в ком я буду уверен от начала и до конца. Но это не значит, что если в Донбасе будут проблемы в твое отсутствие, то я не спрошу за это с тебя.

— А как же я за порядком‑то следить буду, коли я здесь с тобой?

— А вот чтобы быть спокойным на такой случай, подбирай себе нормальных помощников. И ты Ануш не смейся, по возвращении я с тебя еще спрошу, за ту ночную атаку. И как это так случилось, что арачи разгуливали у вас под носом, разведав все в подробностях.

При этих словах, разулыбавшийся было Ануш, сразу посмурнел и сбив шляпу на глаза, зачесал в затылке. Нда — а, промашка с его стороны и серьезная. Их недогляд мог обойтись куда дороже, чем оказалось. Сергей конечно же понимал, что война полна сюрпризов и всего предусмотреть невозможно, как и быть во всем лучше противника. Да он и сам мог назвать сразу несколько пунктов, в которых полностью была его вина. Однако, это не повод заниматься попустительством в отношении подчиненных. Либо они будут лучше противника, либо с ними быстро разберутся.

— Как у тебя дела с женитьбой?

Все же решил сбавить накал разговора Сергей. Видно же, что парень и без того переживает, так чего наседать, да еще когда впереди предстоит серьезное дело. Все же здесь все будут против них, и арачи, и Мойсес с напарником, и гарнизон форта, если придется разбираться с наемниками у них на виду. В подобной ситуации не хватало только чтобы парень ел себя поедом.

— А никак у него, — тут же жизнерадостно отозвался Хват. — Папаша девахи мужик не промах, сразу усек, что с парня можно срубить по полной, такой откуп выдал, что Ануш за голову схватился.

— Хват, — недовольно оборвал друга парень.

— Стоп, — поднял руку Сергей. — А почему я об этом ничего не знаю?

— Мало тебе проблем, Сергей. И без того не знаешь за что схватиться. Сам разберусь.

— И когда ты собираешься это делать, если все время занят то разведкой, то мальцами? — Несмотря на предупреждение друга, не унимался Хват.

— Суть проблемы? — Уточнил Сергей.

— Десяток «дятличей», столько же револьверов и гранат, да патронов полторы тысячи, и пять сотен к «баличам»

— Это он лихо.

— А я про что, — опять вклинился Хват.

— А зачем ему столько‑то? — Отмахнувшись от вора, или если быть точнее, уже законника, поинтересовался Сергей.

— Ее отец военный вождь рода. Это оружие не для него, а для его воинов. С ним они все будут вооружены огнестрельным оружием.

— Понятно. Ну и как ты собираешься решать этот вопрос сам?

— Три «дятлича» и пять револьверов уже есть. Остальное добуду. Патроны закуплю в лавке, они у нас дешевые.

— Понятно. Глупо, но понятно. Значит так, умный ты наш, как разберемся со всем этим дерьмом, получишь все необходимое в арсенале и чтобы в самое ближайшее время сыграл свадьбу. Вопросы?

— Нет, вопросов, — понурившись ответил парень.

— Говорил я тебе, подойди к Сергею, а ты — я сам, я сам.

— А ты‑то чего молчал? — Укорил Сергей.

— Так он мне запретил говорить, и уж больно серьезен был. Крестьянская душа, такого обидишь, по гроб не забудет.

— А сейчас?

— А сейчас, ты все одно все из него вытянул бы, да только чего время‑то терять, его у нас не так чтобы и много. Ай! Гром, паразит, прибью.

Оказавшись в родной стихии открытой степи, пес не преминул воспользоваться моментом и возобновить уже изрядно подзабывшуюся игру, подкравшись и прихватив зубами бедро. Сергей уж было думал, что тот позабыл о вредной привычке. А может и не забывал? Может это Сергей ничего вокруг не замечал? Прав Ануш, Варакин слишком уж углубился в себя и свои проблемы. А вот сейчас вроде отпускает.

Казалось бы, тут не до веселья. Нужно смотреть в остро, чтобы не оказаться желанной добычей арачей. Все же вражеская территория, а не окрестности Донбаса. А ему как‑то легко, даже голова пошла кругом. Он словно преобразился. Наверное все дело в том, что вот такая жизнь, на грани, когда либо ты, либо тебя, ему понятна и проста.

Ближе к полудню они миновали слияние Мравы и Изеры и подошли практически вплотную к валийскому форту, до которого было не больше трех верст. Конечно слишком близко, но иначе не получается, чем ближе к цели Мойсеса, тем меньше у него маршрутов к ней. А появиться он мог только с севера. Другое дело, что он мог избрать два пути, сушей или по воде, «Желтая Роза» вполне могла пройти мимо лодки ночью или сами валийцы могли укрыться до того, как их обнаружат. Пароход на реке рассмотреть куда как проще, чем пинкскую пирогу, так что фора у них была бы в любом случае.

Но Сергей все же склонялся к сухопутному маршруту. Так будет несколько быстрее. Не нужно следовать изгибам реки, да и скорость ниже. Мойсес не сможет держаться стремнины, чтобы успеть при необходимости укрыться от парохода из Донбаса. И потом, на реке их могут обнаружить не только допнбасцы, но и арачи, а у них с единовластием не очень, а потому могут прикончить со спокойной совестью. Причем могут это сделать те же. Кто был в военном отряде вождя. В крайнем случае, сделают большие глаза и скажут, что не узнали своих недавних союзников. Да и союза уже нет, если верить пленникам.

Сушей же шансы уйти от возможной погони были куда выше. Пинки в степи как у себя дома, но и валийцев не в дровах нашли. Тем более своим ремеслом они занимаются уже не меньше пары десятков лет. Тут и распоследний тупица чему‑нибудь научится, а они далеко не глупы, если за столько лет не сложили свои головы.

Этот холм идеально подходил для наблюдательного пункта. Степь просматривается на десятки верст. Имеются мертвые пространства, но их не так много, и потом, путникам все одно не получится двигаться не появляясь в поле зрения. Примерно посредине склона имеются небольшие заросли кустарника, вполне способного укрыть стоянку вместе с лошадьми. А главное, там бьет небольшой ключ. Воды немного, но на такой маленький отряд с избытком. Чуток доработали саперными лопатками, чтобы получилась чаша, дождались пока сойдет муть, вот и готово.

— Командир, а ты уверен, что валийцы не сунутся к форту ночью? Все же этого Мойсеса там вроде как знают. Может и рискнуть, — наблюдая за окрестностями в бинокль, высказал свои сомнения Хват.

Сергей, молча забрал у него оптику, приник к окулярам и осмотрел местность. Пришла пора менять наблюдателя. С этим слишком затягивать нельзя. Если наблюдатель слишком долго на посту, то очень даже может увидеть то, чего нет и в помине или не увидеть важного.

— Не думаю, — наконец ответил Сергей. — Ты же служил на заставе, много народу мы по ночам пускали?

— Да у нас никто и не шастал. Если только пароходы на стоянку становились, да и то команды с пароходов ни ногой.

— Ну, а шастал бы?

— Нас‑то пускали.

— Правильно. Вот только мы свои в доску, а своих в степи не бросают. Парни бы этого не поняли. Мойсес же выполняет тайное поручение, иначе никак, ведь рустинцы могут и на дыбы встать. Значит и знает о нем, скорее всего, только комендант форта. Офицер, дворянин, которому все эти рыцари плаща и кинжала до одного места. Даже если солдаты и догадываются или знают о нем точно, то заботы о нем проявлять или выказывать недоольства не станут. С одной стороны он им чужой. С другой, он якшается с арачами. Вспомни, единственный валийский форт который сожгли и перебили весь гарнизон, именно этот. И потом, ночью вокруг форта могут лазить разведчики арачи, которые не станут долго разбираться что там и кто, прибьют однозначно. Так что, не сомневайся, подходить к форту он будет только ясным днем. Что не очень хорошо.

— Отчего же?

— Насчет разведчиков арачей я не уверен, а вот ворот этим наемникам никак не избежать. Сиди себе и жди, сами в ручки придут. Ладно, хватит разговоров. Быстро перекуси, а потом с Анушем осмотрите местность к западу. Не дело, болтаться не зная округи. Жду на закате.

— А если появятся?

— Сомневаюсь. Но в любом случае, возьми с собой Грома, а бурана пришли сюда. Идеальные посыльные.

— Самим если что брать?

— А ты как думаешь? Только смотрите, парни они битые и оба нужны живыми, пусть с подпорченой шкурой, но оба.

— Второй‑то зачем?

— А ты так хорошо знаком с Мойсесом, что легко его отличишь? Вот и я о том же. Не имеем мы права на ошибку. Действуйте.

До вечера все прошло тихо. Унылый, однообразный и усыпляющий пейзаж. Сергею конечно нравилось в степи, но это относилось скорее к образу жизни, монотонность его убивала. Конечно ему приходилось подолгу караулить дичь выказывая завидное терпение. Но лес и степь совершенно не похожи, что говорится — почувствуйте разницу.

За время наблюдения картина претерпевала изменения лишь несколько раз, когда в его поле зрения попадали товарищи. В том, что их не наблюдают со стороны форта, Сергей ничуть не сомневался, все же холм господствовал над местностью и у него обзор был куда лучше. Вообще идеальное место для форта, тем более и вода имеется. Но оно осталось без внимания ввиду удаленности от реки. А это было определяющим. По Изере прошли четыре парохода, для обеспечения безопасных стоянок которых и ставились эти укрепления. Уже на закате, появился взвод валийских драгун, возвращавшийся из очередного патрулирования. Гости так и не появились.

После ужина, Сергей все же решил отправиться к форту и устроить там засаду. Бог весть, как оно все у валийцев, а ну как и впрямь пустят наемников в форт. Конечно за день они несколько измотались, но ничего, отоспятся завтра по очереди. Конечно если все закрутится, то будет не до отдыха, но до предела им еще очень далеко, а на выносливость они не жаловались. Уж как‑нибудь выдержат.

Ночное дежурство принесло только один результат. Они обнаружили валийский секрет и не обнаружили следов пребывания арачей. Кстати, на счастье солдат. Службу они несли из рук вон плохо, слишком расхлябано. Нет, на позиции они не курили, песни не пели и в общем‑то вели себя пристойно, но именно что пристойно, а не скрытно, как оно полагается в секрете. Разговоры тихим шепотом, едва различимым с двух шагов. Но это только кажется, что тебя никто не услышит. В ночной степи звуки разносятся довольно далеко, и пусть тебе слышится лишь невнятное бормотание, опытный слух легко различит человеческую речь, даже если не поймет ни слова.

С рассветом, опять вернулись на облюбованный холм. После завтрака, Хват и Ануш легли отдыхать, а Сергей заступил на пост. Спать конечно хотелось, но ничего смертельного, уж четыре часа, как‑нибудь выстоит.

— Командир, четвертые сутки здесь торчим. Сроки вышли. Может они уже прошли, — в очередной раз подменяя Сергея, поинтересовался Хват.

— Не могли мы их проспать. И раньше они не могли пройти.

— А если они пошли напрямик, через степь?

— Не должны. Рекой быстрее получится.

— Тогда я не понимаю. Не пешком же они движутся.

— Ну может пришлось покружить. Если договор с арачами уже не действителен, то им нужно быть аккуратнее.

— Может ты и прав.

— Вот они голубчики, — вдруг возбужденно произнес Сергей.

Он даже немного приподнялся, словно так обзор будет легче. Хорошо хоть для наблюдения они облачались в лохматку. В этом случае даже глядя в их сторону не больно‑то разглядишь человека. Мера далеко не перестраховочная, до форта не так чтобы далеко и холм хорошо просматривается.

Хват протянул руку и получил бинокль. Конечно у него имелась и его оптика, но у командира она была куда лучше. Мало, что приближение отличное, так еще и нет этой мути по окружности. Поговаривают, что уже есть подзорные трубы и даже бинокли, с уже куда более качественными линзами, но они уж больно дороги, под три сотни крон, не шутка.

— Ага. Вижу. Не пинки, белые, к гадалке не ходить. Думаешь наши?

— А ты думаешь в этих краях так много народу, отваживающегося путешествовать по двое? — Не без иронии поинтересовался Сергей.

— Отряд человек в тридцать, а лучше в полсотни, еще туда сюда, но парой… Твоя правда, — вынужден был согласиться Хват.

— Вы местность облазили вдоль и поперек. Твои предложения.

— Та — ак, куда они сердешные. Ага. Ясно. Видать не в первый раз здесь. Есть там один нахоженный переход, через ручей в балке, видать драгунами. Если идти западнее, то там разлив и ручей можно перейти вброд без особых проблем. А вот восточнее, как они и идут, ручей подмыл отвесные берега в человеческий рост. Так что, переходов только два, либо в трех верстах отсюда, либо у основания нашего холма. Но это получится крюк. Точно. Туда и держат путь.

— Получается, что им до туда почти столько же, сколько и нам. Не хотелось бы биться сходу.

— Ерунда, командир. Балкой пойдем, никто не заметит, ни из форта, ни эти парни. Травка там зеленая, густая, так что пыли считай и не будет и топот приглушит, а если чулки лошадям наденем, так и топот копыт не услышат. Да они едва с версту пройдут, как мы туда уже домчимся. Ну пусть полторы, нам ведь еще и собраться.

— А как место для засады?

— Надежда только на лохматки, ни бурьяна, ни кустов.

— Ладно, и то хлеб. Пошли.

Лагерь свернули быстро, благо все время находились настороже. Минута и лошади оседланы. Еще пара, и на копыта надеты чулки из шкур. Жизнь в степи приучила друзей быть готовыми к разным неожиданностям, поэтому трудностей не возникло, нашлось и все необходимое и навыки уже давно отточены. Еще немного и друзья понеслись по балке к месту перехода, очень походя на каких‑нибудь леших оседлавших лошадей. Во всем этом был только один минус, бранящийся шепотом Ануш, так и не успевший выспаться. Ну да у кого скажите хорошее настроение спросонья.

Место выбранное для засады, как и описывал Хват оказалось популярным. На узком, метров в тридцать переходе были видны множественные следы от копыт. Сергей наблюдал как в форт возвращался патруль, но шли они с юга. Вчера вышел очередной патруль и тот отправился на запад. Как будет пролегать его маршрут не понятно, но судя по всему, нередко патрули возвращались и вот этой тропой.

А если патруль появится в самый неподходящий момент? Да нет же. При такой удаче, не может им настолько не повезти. Сергей уже начал склоняться к мысли, что он неправильно просчитал Мойсеса, решившего избрать другой маршрут, когда тот так задержался. Но вот он. Сам идет в руки. И шансов избегнуть пленения у него никаких.

— Ануш, на гребень, наблюдай. Хват, прячем лошадей.

Место абсолютно открытое, и укрыть четвероногих друзей не так уж и просто. Если бы ручей делал какой‑нибудь поворот, то этого было бы вполне достаточно. Но русло с высокими берегами тянется как стрела.

— Командир бесполезно. Они будут смотреть сверху вниз, и смотреть внимательно, не те места, чтобы вести себя по дурному.

— До ближайшего поворота не меньше четырехсот шагов. Это слишком далеко.

— Согласен. Но ведь их только двое.

— Предлагаешь разделиться?

— По другому не получится. Даже если мы обмотаем лошадей маскировочной сетью в три слоя, они не человек и себя выдадут. Да и сверху обзор слишком хороший.

— Добро. Забирай лошадей и ходу.

— Вообще‑то, я думал…

— Приказ ясен?

— Ясен, — недовольно буркнул Хват.

Однако, Сергей и не думал обращать внимание на душевное состояние друга. Не та ситуация, чтобы выяснять отношения, как говорится — дружба, дружбой, а служба, службой. Хват влетел в седло и направился к повороту, ведя в поводу еще двух лошадей, а так же уводя с собой собак. Уж больно лютые стали. Никакой гарантии, что оказавшись в боевой обстановке они не порвут глотки тем, кого Варакин непременно хотел заполучить живыми.

— Ануш?

— Пока чисто.

— Поднимаемся на противоположный гребень. Подпускаем Вон до той выбоины. Бьем по лошадям, мой первый, твой второй. Если вместе, мой правый, твой левый.

— По лошадям?

Вот же натура. Местным было проще пристрелить человека чем лошадь. С одной стороны это трофей. С другой, лошадь как и собака никогда не предаст и не подведет, если сумеешь завоевать ее расположение. И наконец, в этих краях лошадь и жизнь зачастую были синонимами. Но Сергею сейчас не до сантиментов. Ему нужны живые пленники, ранение же всадника вовсе не гарантирует того, что он не останется в седле и не сумеет уйти. Им только погони в стиле вестернов вблизи валийского форта не хватало. Да еще и шастающий неизвестно где патруль драгун, которые данную местность знают как свои пять пальцев.

Поэтому в ответ на возмущенный вопрос Ануша, Сергей стеганул по нему строгим взглядом и тоном не терпящим возражений произнес.

— Именно по лошадям. Потом бегом к ним, чтобы опомниться не успели и вырубаем.

— Они не новички.

— Не новички. Но тут хоть каким умельцем будь, когда под тобой падает лошадь, то думаешь не об оружии, а о том, как не оказаться прижатым ее тушей. Потом извлечь оружие, осознать произошедшее изготовить его к бою. В любом случае, время у нас будет. Здесь всего‑то шагов двадцать, да мы еще и с горочки побежим. Тут главное не пробежать мимо.

— Ясно.

— Тогда за дело.

Чтобы устроить позицию и прикинуться ветошью у них ушло не больше пары минут. А потом началось томительное ожидание. Вроде и ждать пришлось не больше десяти минут, но все же. Как обычно в таких случаях, Сергей чувствовал сильное напряжение. Нервы, как натянутая струна, только тронь, зазвенят на высокой ноте.

Вот всадники подъехали к склону балки и медленно начали спускаться вниз. Двое, в поводу вьючная лошадь. «Дятличи» в руках, наверняка и курки взведены, держатся настороже. Что‑то Сергей погорячился. И впрямь тертые калачи. Не будет у них с Анушем времени. Совсем не будет. Наверняка хоть один но успеет выстрелить. Конечно на молниеносную реакцию со стороны форта рассчитывать не приходится, но она наверняка будет. А ведь есть еще и патруль, который бог весть где носит. Оставить без внимания шальной выстрел вблизи форта?.. Сейчас времена изменились, поэтому сомнительно.

Однако, переигрывать уже поздно. Внести изменения в первоначальный план не удастся. Пропустить всадников, то же не получится, ведь из‑за них они здесь. Да и как их пропустишь, если они выходили точно на устроенную засаду. Тут не захочешь, заметишь, тем более при наличии опыта. А опыт у этих двоих имелся, и весьма богатый.

— Делаем, как условились, — процедил сквозь зубы Сергей, понимая, что такие же сомнения появятся и у друга.

— Понял, — тихо выдохнул Ануш.

Не заметив ничего подозрительного, всадники спустились к ручью. Вот они переправились на правый берег и начали неспешный подъем. Берегут лошадей. Хотя до форта осталось всего ничего, и засветло можно успеть даже прогулочным шагом, это вовсе не повод для пренебрежительного отношения к животным.

Движутся рядом, практически стремя к стремени, о чем‑то беседуют. Сергей взял на мушку лоб лошади правого всадника. Животное идет уверено, чуть пригнув голову, но при этом не мотает ею. Попасть с такого близкого расстояния не проблема. В грудь, выстрел был бы более уверенным, но в голову он гарантированно и мгновенно повалит лошадь, перебросив седока через голову.

В общем, все так и должно было произойти, если бы у всадника была бы хоть какая‑то скорость. А так… Глухой, едва различимый хлопок, Заглавов вовсе не преувеличивал когда говорил об удачной переделке глушителя. Лошадь тут же сунулась мордой в истоптанную траву. А вот всадник и не думал падать. Высвободив ноги из стремян, он весьма ловко соскочил на землю все еще оставаясь боеспособным и ничуть не растерявшимся. Мало того, он заметил и позицию стрелка…

Одновременно с этим, лошадь под вторым всадником вздыбилась, опрокидываясь назад. Ануш не стал мудрить и ударил точно в грудь. Мужчина, так же не растерялся и начал высвобождать ноги, одновременно нажимая на спусковой крючок. Все слилось в единое целое, ржание и падение лошади, выстрел, брань, покатившийся вниз по склону выпавший из седла наемник.

Происходящее Сергей наблюдал лишь краем глаза, так как едва выстрелив, он вскочил на ноги и словно пуля понесся к своему противнику. Поэтому не заметить его, уже изготовившийся к стрельбе мужчина просто не мог. Впрочем, он в любом случае его увидел бы, все же открытая местность с минимумом растительности, произведенный выстрел и опыт бывалого бойца, хорошие составляющие для этого.

Сергей всем своим существом понимал, что вот сейчас будет выстрел. Двигаться зигзагами не получится. Склон достаточно крутой. Скорость набралась буквально мгновенно. Любой маневр это падение и тогда он мишень. Противник успеет сделать не то что один прицельный выстрел, у него останется время и на второй. В отчаянии на очередном шаге Варакин бросил свое тело вперед, под ноги мужчины, одновременно отбрасывая в сторону свой карабин. Он будет только мешать.

Выстрел! Пуля прошла едва его не задев. Сергей даже почувствовал как дернулась на нем пробитая лохматка, и как горячий кусок свинца прошел буквально впритирку с телом. Но ничего страшного не случилось, это он понимал отчетливо. Мгновение, и Сергей словно таран врезался в ноги неизвестного. Тот, не ожидавший ничего подобного, рухнул как подкошенный, опрокинувшись на спину и со всего маху приложившись головой о землю. Варакин даже расслышал глухой стук затылка об утрамбованную множеством копыт землю. В голове тут же всплыл эпизод из прошлого, когда вот так же стукнулась о пол голова убитого им полицейского. Эпизод, во многом оказавший свое влияние на его жизненный путь.

Короткий взгляд на Ануша. Тот, не сумев притормозить, сходу пролетел мимо своего противника, от души врезав ему прикладом карабина. Мужчина потеряв свой «дятлич», уже извлек револьвер и взводил курок. Не успел. Плюха прилетевшая от Ануша, заставила его провернуться вокруг своей оси и вновь повалиться на землю. На этот раз, безвольной куклой. Сам парень сумел остановиться только у самого берега ручья.

Нда — а, авантюра чистой воды. Нет, в принципе все оправдано, вот только без права на ошибку. Одна промашка и все. Переиграть или что‑либо исправить уже не получится. Да еще и то, как повалились эти двое. Очень Сергею не понравилось, как они это сделали. Хоть бы концы не отдали.

Но размышлять над этим нет времени. Сергей быстро склонился над своим противником, завел руки за спину, извлек отрезок веревки и ловко связал руки. Только после этого положил руку на шею, пытаясь нащупать пульс. Жив. Пока жив. Но без сознания, и насколько он серьезно пострадал сейчас не понять.

Вновь взгляд на Ануша. Тот уже успел вернуться к своему, и столь же сноровисто вяжет его руки. Потом приложил пальцы к шее и зло выругавшись, начал развязывать веревку, бросив на командира виноватый взгляд. Ой как плохо‑то.

— Прости командир. Перестарался. Он за револьвер успел схватиться.

— И что? Нужно было его валить? Я же сказал, они нам нужны живые. Схватился за револьвер? Ну и хрен с ним. Бей по руке. В грудь. Да куда угодно. Только не по голове. Горм, Буян, стоять! Молодцы, молодцы. Тихо. Все хорошо.

— Что тут у вас?

Ну да. Чего ждать условного сигнала, если тут такой тарарам? Эти два выстрела наверняка услышали даже в форте, вот Хват и примчался, да еще и собачек спустил. Господи, ну почему все не так как надо.

— Хват, ты какого собак спустил с поводка?

— Так стрельба. Я подумал, что они вам помогут.

— Помогут? Как? Глотки порвут? Один, голову прикладом проламывает. Второй, убийц с поводка спускает. Вы что, работать разучились?

— Спокойно командир.

— Куда? — Попытался остановить спрыгивающего на землю Хвата Сергей. — Один жив. Лови их заводную. Нужно грузить.

— Сейчас, командир. Сейчас.

Вор быстро извлек нож и склонился над убитым. Быстрый взмах. Треск разрезаемой ткани на рукаве рубашки в районе предплечья. И просиявшее радостной улыбкой лицо бывшего вора.

— Порядок командир. Это Нэйл. Ралин говорил, что у них одинаковые наколки на руках. Ну, я подумал, что эти могут начать кивать друг на друга, а по комплекции они похожи. Вот и поинтересовался у пленного, как можно отличить его друга. Ну чего встал, лови заводную, — это уже Анушу.

Уже через пару минут они уходили, ведя с собой заводную, на которой вместо прежней поклажи, находился все еще пребывающий без сознания Мойсес. Выговор друзьям Сергей сделал совершенно справедливый. Оставалось теперь только оказаться по настоящему правым. А именно, не отправить на небеса раньше времени пленника. Ведь не хорошо получится. Парней обругал, а сам оказался ничуть не лучше.

По хорошему, сейчас бы Мойсеса не тащить куда‑то, подобно мешку с картошкой, а оказать помощь. Выяснить, насколько тот пострадал. Но не получится. Времени нет. Сначала нужно уйти подальше и найти безопасное место, а уж потом озаботиться помощью, ну и самим разговором. Здесь они слишком сильно нашумели, а потому лучше убираться, подобру, поздорову.

Отдалившись по оврагу в сторону Изеры, они обогнули один из холмов, и уже другим распадком взяли направление на север. Все это время, они периодически проверялись на предмет погони со стороны форта. Однако там вели себя так, словно вблизи форта не было никакой стрельбы. Вернее, Сергею удалось рассмотреть на стенах какое‑то движение, но никакого отряда выдвинувшегося в степь, для выяснения обстановки не было.

— Ничего? — Поинтересовался Хват, когда Сергей вернулся после очередной проверки.

— Суета на стенах и только.

— Ну а чего удивляться. Два выстрела, это не бой, мало ли. Если палили парни из их патруля, то ничего серьезного, потому что взвод парой выстрелов не положить. А лезть в чужие разборки… Оно им надо.

— Согласен. Еще понять бы где их патруль носит и не идет ли он по нашему следу.

— А может они не по двое суток в патруле, а по трое.

— Может, да только сомнительно. Вспомни нас.

— Ну так у валийцев могут быть свои порядки.

— Угу. Да только сомнительно.

— Боишься, что могут возвращаться по этому переходу.

— Ну ты же видел, как там земля истоптана подкованными лошадьми. И время уже перевалило за полдень.

— А может плюнут на все. Вторые сутки на исходе, форт уже рядом.

— А ты бы как поступил?

— Проверил бы. Тем более, убитые лошади явно не пинкскике, да и имущество все на месте. Стреляли в лошадей, труп только один, значит второго захватили. Мутно все. Но это я, а как поведет себя дворянчик в офицерских погонах, поди разбери.

— Напрасно так пренебрежительно. Эти дворянчики с детства воспитываются с осознанием того, кем они будут. Всякое бывает, но трусов среди них мало. На границе оказываются зачастую отпрыски из бедных родов и у них только один путь для получения продвижения по службе — отличиться. И уж тут либо грудь в кругах, либо голова в кустах.

— Умеешь ты подбодрить, командир, — покачав головой, подвел итог Хват.

— Командир, этот очнулся, — вдруг послышался голос Ануша, ведшего в поводу заводную лошадь, и по обыкновению отмалчивавшегося.

Сергей тут же спешился и подойдя к свесившемуся пленнику, поднял за волосы голову, чтобы заглянуть в глаза. Скорее всего, валиец пришел в себя уже давно, усилено изображая из себя обеспамятевшего. Варакин пришел к такому выводу, так как на него смотрел не замутненный взгляд, а вполне осмысленный и ясный.

— Ну здравствуй, друг мой, Мойсес. Меня зовут, Сергей Варакин, в этих местах больше известен как Верная Рука. Впрочем, это ты уже понял, по глазам вижу. У меня к тебе имеется несколько вопросов, и ты знаешь каких. Пока суд да дело, подумай над тем, стоит ли отпираться и нарываться на грубое обращение. Ты же мужик бывалый, а потому понимаешь, что рано или поздно говорят все. Вот и умница.

Сергей с милой улыбкой подмигнул пленнику, у которого рот был заткнут кляпом. Конечно поступать подобным образом с человеком находящимся без сознания в крайней степени глупо, тут наоборот нужно максимально облегчить дыхание, а его мало что перекинули поперек лошади, так еще и рот заткнули. Но и выхода иного не было. А ну как поднимет шум в самый неподходящий момент.

— Командир, у нас проблема, — вновь подал голос Хват.

Сергей тут же охватил взглядом окружающую картину и понял справедливость слов бывшего вора. К ним приближались все время двигавшиеся кругами Гром и Буян. Подобное их поведение уже ни раз спасало им жизни. Вот и сейчас собачки в очередной раз подтвердили, что не просто прогуливаются по округе, а занимаются полезным делом. Словом, по их поведению было понятно, что у них на хвосте погоня.

Из форта никто так и не выдвинулся. А если бы это и случилось бы, то им никак не успеть приблизиться настолько, чтобы привлечь внимание собак. Все же, их разделяет расстояние уже больше пяти верст. Остается только два варианта. Первый, патруль. Ну и второй, куда же от него деться, арачи. К сожалению, собаки не могут разговаривать, поэтому кто именно встал на их след не понять, но что это случилось, сомнений никаких.

— Какие предложения? — Обследование местности было на парнях, поэтому и вопрос к ним.

— Мы здесь не ходили, все больше западное направление, — разочаровал Сергея Хват.

— Мило, — задумчиво произнес Варакин. — Так, насколько помню из наблюдений, примерно в версте идет большая балка.

— Но там сам склон еще не меньше версты, и все время по открытой местности возразил Хват.

— Зато имеем два плюса. Первый, даже если нас начнут охватывать, мы увидим кто это. Второй, им придется переть на нас по открытой местности.

— И жирный минус, если не успеем подняться, то сами окажемся как мишени, — охладил Хват.

— Правильно. Значит нам нужно их замедлить. Ставьте растяжку.

Парни только согласно кивнули. Ануш извлек из переметных сум два деревянных колышка. Это были домашние заготовки. На одном из колышков наличествовала петля, в которую насаживалась граната. Затем воткнуть колышек в землю, привязать бечевку одним концом к кольцу чеки, вторым к другому колышку, и вогнать его в землю, натянув растяжку поперек возможного движения противника. Ничего сложного, вполне обычное дело на войне, в мире Сергея и полное откровение в этом.

Они успели отдалиться не далее семи сотен шагов, когда за спиной раздался взрыв, а следом зазвучали частые выстрелы. Преследователи палили во все стороны, старательно изводя патроны. Звуки этих выстрелов никак не могли обрадовать. Пинки не стали бы так бездумно стрелять. С одной стороны их отличает большее хладнокровие, с другой, они не могли себе позволить так тратить патроны. И наконец, у преследователей преобладали «рагланы», винтовки состоящие на вооружении валийской армии.

Значит, по их следу идет патруль. Пинки не любят нести потери, с белыми все иначе. Они очень даже могут броситься в конную атаку. Вот это‑то и было плохо. Впрочем, тут куда ни кинь, всюду клин. Пинки обладали поистине бульдожьей хваткой. Если они понимали, что добыча им по зубам, то начинали охоту. Друзья конечно же поднаторели в ведении боевых действий в степи, но оказаться ночью, втроем, против большого числа арачей… Нет, лучше уж валийцы.

— Поставим еще растяжку? — не останавливая лошадь, спросил Хват.

— Нет. Нужно воспользоваться преимуществом.

Стрельба продолжалась еще с минуту, постепенно сходя на нет, пока не прозвучал последний, запоздалый выстрел. Теперь еще не меньше минуты, они будут обследовать местность и только потом бросятся в погоню. Но и в этом случае, будут вести себя осмотрительно во всяком случае до той поры, пока не увидят преследуемых.

Варакин лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Теперь было очевидно, что солдаты слишком близко и беглецам не успеть подняться на склон. По тому что видел Сергей в оптику, он был достаточно крут, поэтому, они все еще будут находиться на открытом месте, когда валийцы выйдут на дистанцию прицельного огня. Три десятка драгунских винтовок, это не шутка, и плотность огня они могут дать достаточную, чтобы наделать бед.

Сергей осмотрелся. Влево шел пологий склон, заканчивавшийся шагах в четырехстах. Справа более крутой, но до вершины чуть больше двух сотен шагов. Уйти вперед они не успевали. Оставалось только дать бой здесь, разве только чуть подправить ситуацию в свою пользу.

— Делаем петлю вправо.

— Командир, их там не меньше взвода.

— Уже меньше. Кто‑то же подорвался. Вперед.

Шпоры ударили в бока и лошади сорвались с места. Одобряют парни его решение или нет, не имеет значения. Они уже не первый год знают друг друга и пережили достаточно много, чтобы понимать, когда есть время для разговоров и высказывания своего мнения, а когда следует просто выполнять приказы. Сейчас на разговоры времени не оставалось.

Поднявшись на склон и отдалившись от края, они проследовали в обратном направлении. Ничего сложного, просто петля. Такой маневр применяют в двух случаях, когда хотят выяснить есть ли на хвосте погоня или чтобы устроить засаду на преследователей.

Они едва успели подползти к краю, и занять позицию, когда появились преследователи. Это были именно валийцы. Судя по тому как они погоняли лошадей, и не выслали передовой дозор, злы они были изрядно. Глупо. В этих местах нельзя подаваться эмоциям — только холодный рассудок и трезвый расчет. Даже когда тебя раздирает от чувств, ты просто обязан оставаться собранным, иначе неизменно начнешь делать ошибки, а за ошибки здесь только одна плата, кровь.

Ладно, это их трудности. Правильно воспользоваться оплошностью противника, уже половина победы. Сергей только осуждающе покачал головой. Глупо. Очень глупо повели себя валийцы. Прямо не верится, что там есть обладающие боевым опытом в здешних местах. Мало того, что валийцы бездумно отправились в погоню, так еще и непростительно растянулись.

— Начинаем работать с хвоста, — изготавливаясь к стрельбе, приказал Сергей.

Хват и Ануш только кивнули в знак того, что все поняли. Расстояние до противника шагов двести, предельная дальность для «дятлича» с навинченным глушителем. Но с одной стороны не было выбора, с другой, все трое хорошие стрелки, так что ничего сверхъестественного. К тому же, как только они будут обнаружены, а это непременно случится, Сергей сменит оружие, а уж для «мосинки» это расстояние только на один плевок. Просто для него пока не пришло время.

Три карабина захлопали с завидной частотой. Прежде чем драгуны обнаружили, что они попали под обстрел, они уже успели потерять шестерых. Подобный прием используется охотниками, отстреливающими дичь с хвоста стада. В этом случае передние не видят гибели своих и продолжают бежать. Вот и валийцы поначалу ничего не заметили.

Едва поняв, что они подверглись нападению, командовавший взводом лейтенант тут же развернул своих людей в атаку. Опять глупость, атаковать по открытой местности противника, занимающего удобную позицию. Впрочем. Это с какой стороны посмотреть. Вполне нормальная тактика и потом, наступательный бой изначально предусматривает гораздо большие потери. И наконец, попасть в мчащегося всадника, не такая уж и простая задача. Вот только не для Сергея и его друзей.

Так сильно помогшие поначалу глушители, теперь работали против них. Все же выстрелы вносят свою лепту в психологическое состояние атакующих. Конечно, то и дело вокруг падают товарищи, и это должно пугать, но правда заключается в том, что в бою, человек зачастую просто не замечает, творящегося вокруг. Но не может игнорировать выстрелы и пролетающие рядом пули.

Сергей отложил «дятлич» и подхватил «мосинку». Драгуны конечно были верхами, но довольно крутой склон не позволит им набрать скорость и быстро приблизиться к засевшим стрелкам. Уж пять патронов, он всяко разно успеет выстрелить.

Приклад уперся в плечо. Оптика приблизила лейтенанта, у которого на шее развивается белый шарф. Вот же глупец. Ну кто, в степи носит подобные украшения. Хотя. Тут так принято. Вон даже на мундире сверкают золотом эполеты, и пуговицы горят огнем, как и кокарда на кепи. Сергей не к месту, даже восхитился храбростью и высоким боевым духом местных. Но все это пролетело в голове в одно мгновение и никак не помешало взять точный прицел. Лейтенант нелепо взмахнул руками и откинулся на круп лошади.

Быстро передернуть затвор, выискивая новую цель. Сержанты столь же легко выделяются. Знаки различия должны быть отчетливо видны, чтобы в пылу сражения, солдаты видели своих командиров. Выстрел! Усатый, дюжий мужчина завалился набок и выпал из седла.

Тут бы воспользоваться пращей, чтобы забросить гранату в атакующих, все еще находящихся вне зоны броска. Но пращу в одночасье в ход не пустишь, за это время, драгуны уже будут слишком близко.

Сергей произвел пять точных выстрелов, сам поражаясь своей скорострельности. Правда стремясь как можно быстрее опустошить магазин, он свалил только одного сержанта. Для осмысленной и выборочной стрельбы попросту не было времени. Хват и Ануш так же успели дострелять свои магазины, сразив еще одного сержанта. Еще немного и драгуны будут на расстоянии револьверного выстрела.

Топот множества копыт, серебряный блеск вырванных из ножен сабель, крики атакующих. Завораживающее и заставляющее цепенеть зрелище. Возможно, будь здесь кто другой, у кого с выдержкой похуже, они уже бросились бы бежать. Но тут таких не было.

— Гранаты! — Роняя карабин, выкрикнул Сергей.

Одновременно, поднимаясь на колено, для более удобного броска. Рука вырвала из подсумка первую попавшуюся, ощущая как пальцы сжимаются на прохладной ребристой поверхности. Оборонительная. Свои же осколки могут достать и его. Но думать о том, насколько он окажется удачливым некогда. Да он и не думает. Кровь упругими толчками струится по венам, пульсируя в висках и затылке. В ушах шумит, почище криков атакующих. Он практически не слышит собственного голоса. И только одна мысль в голове. Быстрее! Быстрее!

Граната ушла в полет. Отлетающий рычаг предохранителя. Хлопок капсюля. Черная точка, устремившаяся навстречу валийцам. А рука уже выхватывает другую гранату. На этот раз наступательную. Плевать. Быстрее! Только быстрее. Либо они заставят драгун отвернуть, либо им конец.

Взрыв! Короткая вспышка. В воздух взметаются небольшие комья земли и обрывки травы. Ноги лошади под одним из драгун подламываются и она с жалобным ржанием рушится на землю, опрокидывая седока. Рядом ее товарка, резко вздымается на дыбы, но делает это настолько резво, что опрокидывается на землю.

Еще два взрыва. В передних рядах атакующих сумятица. Задние продолжают напирать. Но теперь разрывы раздаются один за другим, заволакивая обзор дымом и пылью. Не сказать, что видимость сильно падает, но все же теперь приходится всматриваться в происходящее.

А еще, с каждым броском думать, не сразит ли один из осколков тебя самого. Вестники смерти время от времени проносятся мимо. Порой ближе, порой дальше. Иногда это жужжание, а иногда зубодробильный комариный писк. Но у обороняющихся нет времени даже пригнуться. Трое вышли против двух дюжин и победит тот, кто окажется более стойким, у кого достанет храбрости биться до конца.

Последняя граната. В переметных сумах имеется еще некоторый запас этих гостинцев. Но они сейчас слишком далеко. Да и не успели бы они метнуть больше ни одной, именно поэтому и не озаботились дополнительными снарядами. Бой слишком быстро перешел в ту фазу, когда даже «дядтличи» будут слишком неповоротливы.

Сергей выхватил револьвер, одновременно взводя курок. Вот оружие уже на линии прицеливания. Варакин видит какого‑то молоденького солдата. Странно. У валийцев до сих пор комплектование армии происходит по найму. Неужели и у них в войсках есть такие мальчишки. А с другой стороны, почему бы и нет. Юношеские сердца пылки и полны романтики. Молодые люди переполнены энергией и уверены, что им по плечу свернуть горы. Они витают в облаках, уверенные в том, что они гораздо умнее и удачливее своих предшественников. А еще, они не верят, что плохое моет случиться именно с ними. С кем угодно, только не с ними.

Все это, вместе с легким чувством жалости, пролетает в голове Сергея, пока тело делает привычную и грязную работу войны. Рука тверда. Взгляд привычно совмещает целик и мушку. Палец без раздумий жмет на спусковой крючок. Одновременно с выстрелом, проносится мысль — «Все по честному». Молодой драгун тут же сгибается, прильнув к холке лошади. Казалось бы, он только пригнулся. Но Сергей уже знает, что не промахнулся. Он уже выбросил этот эпизод из головы. Рука взводит курок. Взгляд ищет новую цель.

Хват резко вскакивает на ноги и выхватывает револьверы. Мгновение и он не целясь стреляет с обеих рук. Результат, покатившийся по траве противник. Второй выстрел уходи мимо. Но бывший вор не отчаивается. Взводит курки единым движением, и вновь стреляет из обоих стволов.

Ануш, как и Сергей, стреляет с одной руки. Чтобы вести огонь подобно Хвату, нужно не только много тренироваться и извести целую гору патронов, нужно еще иметь и талант. Бывший хуторянин даже успевает позавидовать другу, когда при очередном сдвоенном выстреле, тот свалил сразу двоих.

И вдруг накал боя пропал. Вот так в одночасье, ни с того, ни с сего. Не доскакав до обороняющихся каких то пары десятков шагов, драгуны вдруг практически одновременно отвернули. Нахлестывая лошадей, одни уходили влево и вниз, другие вправо. В седлах их оставалось еще не меньше дюжины, но они не выдержали и побежали.

Происходи это все на ровной местности, будь склон не так крут или хотя бы не будь у валийцев уставших лошадей и все обернулось бы иначе. Но все это, а еще множественные разрывы гранат, в значительной степени ослабили атакующий порыв. А как результат, поле боя осталось за Сергеем и его друзьями.

— Уходим.

Лишних вопросов не последовало. Да и к чему. Преследовавший их противник понес значительные потери, и пусть большинство валийцев только ранены, а иначе и быть не может, преследовать беглецов они не решатся. Возможно, оставайся в строю хотя бы один из сержантов, стычка могла бы иметь продолжение. Однако, Сергей видел, что если кто и остался из командиров, то только капралы. Разумеется, может найтись и среди рядовых тот, кто сумеет подобрать бразды управления и возглавить погоню.

Однако, Варакин сильно в этом сомневался. Такова суть наемников, они служат за деньги. Ну и зачем подобным людям излишняя инициативность. Разумеется, за их поимку валийцы могли рассчитывать на денежное вознаграждение, но дичь показала себя слишком зубастой. Тут нужно нечто большее, чем премиальные предусмотренные в армии.

Другое дело, если бы им могли что‑то предъявить и подвести под суд. Но в данной ситуации, на этот счет волноваться не стоило. Командование выведено из строя, у оставшихся в седле полным полна коробочка забот о павших и раненых. Так что, остается только зализывать раны и возвращаться в форт.

Лошади оказались там, где их и оставили друзья, примерно в сотне шагов от позиции. Заводная, вела себя довольно нервно, все время, переступая копытами и прядая ушами. Как видно она оставалась на месте только стараниями Грома и Бурана, оставленных присматривать за живым транспортом.

Матерые псы, встречали своих друзей, внимательно следя за их приближением, в готовности в любое мгновение сорваться с места. Но на этот раз их помощь не потребовалась. Воспользовавшись тем, что собаки отвлеклись, заводная в очередной раз попыталась убежать. Но чуткие пастухи быстро вернули ее обратно, каждый раз преграждая путь и угрожающе рыча. Она может и смогла бы убежать, но брошенные под ноги поводья мешали лишь чуть меньше чем путы на ногах.

— Правильно Гром, нечего отбиваться от коллектива.

Хват перебросил повод своей лошади, влетел в седло и подъехал к растерявшейся заводной. Вот ее повод уже в его руке, взгляд на командира. Кивок. И троица понеслась прочь от места боя, забирая к Изере.

— Если бы тогда мы не бегали, а встретили арачи на каком‑нибудь холме, получилось бы ничуть не хуже чем сегодня, — самодовольно заявил Хват, вталкивая в магазин «дятлича» желтые патроны.

— Сам‑то веришь? — Хмыкнул Ануш.

— А почему нет?

— Не видишь, Ануш, наш друг еще не отошел и сбрасывает напряжение при помощи языка. Нужно быть тупицей, чтобы не знать разницу между белыми и пинками.

— Так может он того…

— Ну ты, крестьянская душа, я все слышу, — тут же встопорщился Хват, — Как думаешь, командир, они от нас отстанут?

— Эти да. Но неподалеку находится форт. Погоню могут выслать еще до заката солнца.

— А зачем им это? Были бы земли Новой Валенсии, тогда еще да, а так… Пинкская территория, — не согласился Ануш.

— Комендант может сообразить, кого именно захватили неизвестные. Ведь Нэда, как и других убитых, доставят в форт, а тот наверняка бывал там вместе с Мойсесом. Комендант может не любить нашего «друга», но он понимает, что тот находится на госслужбе. Сомневаюсь, что будут организованы масштабные поиски, тем более, после таких потерь. Но активность свою обозначить он обязан. Так что, давайте‑ка отойдем отсюда подальше. Хотя бы верст эдак на тридцать.

— А этот не подохнет?

— Теперь я на этот счет спокоен. — Возразил Сергей.

 

ГЛАВА 7

Аланака. Столица Новой Валенсии, что говорится производила впечатление. Довольно широкие мощенные улицы, причем не только в центре, но и по окраинам. Правда второстепенные улицы имеют булыжную мостовую, но картина все одно впечатляет. Лишены облагороженного покрытия только окраины, где сравнительно недавно появились жилые кварталы или редкие предприятия. Но и здесь дела не пущены на самотек. Улицы как минимум отсыпаны утрамбованы гравием, причем не глинистым, а песчаным, от которого грязи практически нет. Власти вовсе не собираются останавливаться на этом. В настоящий момент интенсивно ведутся работы по устройству мостовой сразу на нескольких улицах.

Сергей поначалу восхитился работой властей. Ведь подобную картину он наблюдал и в других городах, Новой Валенсии. Чего не скажешь о Рустинии и уж тем более о колонии. Даже в Плезне, отдалившись от центра и уж тем более в рабочих кварталах, в дождливую погоду можно было увязнуть в грязи. Но потом все встало на свои места.

На самом деле, валийцы сумели в значительной мере удешевить процесс благодаря использованию рабского труда. Рабы работали в каменоломнях, добывая необходимый материал. Рабы были каменотесами, обрабатывающими камень и получающими из него брус. Рабы отсыпали дороги и укладывали брусчатку. И лишь специалисты и надсмотрщики, были из белых.

Сергей всегда считал, что труд рабов не отличается эффективностью. Но здесь он наблюдал совершенно противоположную картину. На его взгляд работа выполнялась качественно. Во всяком случае, он не видел разницы, между мостовыми созданными наемными рабочими и рабами.

Оставалось только удивляться, откуда в казне столько рабов. Этот товар достаточно дорог, и он считал, что проще нанять рабочих, чем тратить на покупку большие суммы. Ведь невольников никто и не думал морить голодом. Казенные рабы, так же как и принадлежащие частным лицам, получали медицинскую помощь. Имели поселения, неподалеку от столицы, откуда собственно и убывали на работы и куда потом возвращались. Заводили семьи и растили детей.

Но потом все встало на свои места. Правительство и не думало приобретать невольников по рыночным ценам. Каждый капитан привозящий живой товар, продавал часть рабов казне по заниженным ценам, чего едва хватало на покрытие расходов по перевозке, и при этом они не имели послабления в налогах. Но прибыли были настолько высоки, что работорговцы не роптали.

Разумеется подобные поселения казенных рабов имелись только близ больших городов, карьеров и шахт. В малых городах, вопрос с облагораживанием улиц решались местными силами. Владельцы близлежащих плантаций, выделяли своих рабов общественные работы. Впрочем, они и не противились этому. Не только их личные имения являлись их лицом, им был и окружной центр. Конечно недовольные найдутся всегда, но в общем и целом, власти и плантаторы находили общий язык.

Варакин еще раз взглянул в окно на бригаду чернокожих, в настоящий момент сноровисто разгружавших повозку привезшую каменные бруски, и отвернулся. Бог с ними, с рабами и с валийцами. В конце концов, он не собирается заниматься искоренением этого явления. Пусть этим занимается кто‑нибудь другой, а у него и своих проблем более чем достаточно. Именно они‑то и привели Сергей и его друзей в Аланаку.

Как и предполагалось, достаточно было отдалиться от форта на изрядное расстояние, чтобы оказаться в относительной безопасности. Конечно оставались еще и арачи, но от этого уж никуда не деться. Укромного уголка и пары часов задушевной беседы стало достаточно для того, чтобы получить исчерпывающую информацию.

Не сказать, что Серей после этой беседы остался доволен собой или испытал чувство удовлетворения. Подобное может доставить удовольствие только конченым психам или садистам. Он просто делал то, что должен был делать. Да, Мойсес не был ему врагом. По большому счету он просто делал свою работу. Не был врагом ему и генерал — губернатор, который уже обеспечил себе старость и просто заботился об интересах своей страны, причем делал это по собственной инициативе. Вот только понятие «ничего личного», к Варакину не имело никакого отношения.

Получается, что никто не ненавидит ни его, ни окружающих его людей, а кровь при этом льется самая настоящая. Ну и как он должен относиться к таким людям? Постараться понять их мотивы и стремления? Начать относиться к этому как к неизменному побочному эффекту? Ну уж нет, такие номера с ним не проходят. Он ничуть не лукавил, когда говорил Луйке Забару, о том, что каждый подобный выпад им будет восприниматься не иначе как личное.

С одной стороны он отправился сюда, для того чтобы решить вопрос с Донбасом. Потеряв одного подручного, граф Канор найдет другого и все вернется на круги своя. С другой, он здесь, чтобы посчитаться за уже пролитую кровь, и за ту, что еще прольется. Именно стараниями генерал — губернатора арачи получили оружие и стали много сильнее. Не стоило графу обращать свой взор в сторону Донбаса, ох не стоило.

— Ну как там, Хват?

Сергей все же имел характерный ацент, который легко выделяли даже валийцы, в той или иной степени владеющие рустинским, поэтому разведка полностью легла на плечи друзей. Хват немного разговаривал на валийском, и выступал в качестве лидера. Сергей и вовсе не покидал съемной квартиры. Никто не должен связать то, что должно было произойти с Донбасом.

— Кисло, командир, — опрокинув в себя махом, кружку воды, с не менее кислым видом ответил Хват.

Время проведенное в степи и переходе по Изере в Аланаку, без капли спиртного, явно пришлись ему не по вкусу. Наложил свой отпечаток и сухой закон в Донбасе, но там хотя бы было пиво. Сергей откровенно считал, что большинство бед происходят из‑за чрезмерного употребления горячительных напитков, а потому настроен был к ним сугубо отрицательно.

Проигнорировав, выражение лица друга, Варакин продолжал с самым внимательным видом смотреть на бывшего вора. Он не собирался потакать ему, и уж тем более, когда они задумали убийство высокопоставленного лица.

— Генерал — губернатора всегда сопровождает эскорт из десятка драгун, — поняв, что кроме воды ему ничего не получить, продолжил Хват. — В резиденции постоянно квартирует взвод солдат. В его усадьбе то же охрана из десятка военных, плюс эскорт, когда хозяин дома. Поговаривают, что еще совсем недавно ничего подобного не было. Все было куда как скромнее. Десяток в резиденции, пара в усадьбе и пара в конвое. Больше для статуса чем для охраны. Но с месяц назад все изменилось.

— То есть, он хорошо осведомлен обо мне и зная мой характер, предпочел перестраховаться?

— Не льсти себе, командир. О тебе он разумеется знает многое, но дело совсем не в Донбасе. Месяц назад, в Аланаке произошли беспорядки.

— Ты про выступления за отмену рабства?

— Именно. Тогда раздалось несколько выстрелов. Стрелявших взять не удалось, никто не пострадал. Однако, охрану его превосходительства усилили.

— От этих бунтовщиков стоит ожидать чего‑то серьезного?

— Слухи ходят разные. Одни утверждают, что протестующие против рабства, выступают за сугубо мирное решение вопроса и намерено на акции отправляются без оружия. Другие думают, что это опасные смутьяны, которые любыми способами хотят поднять восстание и вооружить чернокожих. Есть и те, кто предполагает, что те выстрелы провокация со стороны властей, мол это их подсылы устроили стрельбу, чтобы развязать губернатору руки. Лично я склоняюсь к последнему. По столице и префектурам прошла целая волна арестов, ведется следствие.

— Если ты прав, а это скорее всего именно так, то никто по настоящему не ждет нападения на его превосходительство. А как с окружением губернатора и другими присутственными местами. Охрана усилена везде?

— В том‑то и дело, что нет. Охраняют только губернатора и места где он бывает. Я бы сказал, делают они это как‑то больно уж на показ. Вот только охрана совсем не показушная. Вояки бывалые, сразу видно. Даже если они не верят в угрозу для жизни губернатора, среагируют быстро.

— Ясно. Никаких мыслей?

— А чего тут гадать. Его можно подстрелить или у резиденции, когда он садится в карету или у дома, когда он из нее выходит. Можно и в карете, но там обзора никакого, сомнительно, что управишься одним выстрелом.

— И думать забудь. Ни «мосинку», ни гранаты, ни что другое, способное указать на нас, использовать нельзя. Ничто не должно связать нас с этим делом. Если подумают на нас, то к гадалке не ходи, устроят рейд, и повод у них будет весьма серьезный. Армия это не арачи, одна единственная батарея раскатает нас под орех, а пехота или драгуны довершат.

— Но кронпринц…

— Во — первых, его никто не станет информировать о войсковой операции, валийской армии. Во — вторых, это будет всего лишь рейд. Конечно они погрозят друг другу пальчиками, но на этом все и закончится.

— Думаю, насчет гранат ты все же погорячился. Армия все еще не раскачалась, чего не скажешь о гражданских. Я тут заходил в оружейный магазин. Они имеются в продаже и даже пользуются успехом. Правда, отличаются от наших, обычная кустарщина и вместо запала запальная трубка, но они есть.

— Ну и как ты их приобретешь, со своим акцентом?

— А зачем покупать. Кустари они и есть кустари, каждый лепит кто во что горазд. Главное, чтобы не было деталей от нашего взрывателя, остальное ерунда. И потом, сомневаюсь, что кто‑то станет выискивать осколки и выяснять где были произведены гранаты.

— Ну если так. Значит будем иметь это ввиду. Нужно проследить когда губернатор выезжает со службы домой и каким маршрутом пользуется.

— Уже.

— И когда успел? Один день еще ничего не значит.

— Просто присел в одну сивойню и тихонько послушал о чем болтают местные кумушки. Уж поверь, командир, они знают практически все и обо всем. Я хотел только осмотреть площадь и прикинуть, что к чему, когда услышал разговор за спиной. Оставалось только пить сивон и слушать. Со службы его превосходительство выезжает в семь, проезжает по улице ведущей прямо от площади за город. Минует городские окраины и сворачивает к своей усадьбе. Он предпочитает жить за городом.

— То есть, пока я думал, что ты с высунутым языком носишься по городу, ты спокойно попивал сивон и слушал кумушек?

— Грех было упускать такую возможность. Как я? Молодец?

— Угу. Ануш, по дороге проехался?

— Да. На повороте с тракта имеется кустарник. Очень удобно. Можно установить растяжки, а потом еще и забросать конвой гранатами. У нас шесть с обычными фитилями, для пращи. Остальных дострелять, — предложил парень.

— Нагло.

— Ну ты же сам сказал, что использовать твой карабин нельзя. Тогда только так. Кстати, не нужно будет мудрить с отходом из города. Просто вскочим в седла и уйдем.

— Этот вариант будем рассматривать как крайнюю меру. Десяток бывалых драгун, все же внушает некоторые опасения.

— В степи мы с ними неплохо управились, — возразил Хват.

— Управились, — согласился Сергей. — И все же я еще немного подумаю. Пока его превосходительство не получил вести от Мойсеса, есть надежда, что он не станет ничего предпринимать.

— А тебе не кажется, что если с протестующими против рабства провернул именно губернатор, то у него найдутся и другие исполнители.

— Кажется. Но нами занимался Мойсес.

— Не забывай, что комендант форта мог сообщить о гибели подручного Мойсеса и пленении самого доверенного губернатора, — вставил свои пять гнедков Ануш.

— Помню. Но думаю, ему проще списать потери на арачей, чем докладывать о том, что он не смог отбить Мойсеса. Разумеется, если он не хочет гнить в этом форте до самой отставки. Ну и самое главное, как только исчезнет наниматель, исчезнут и проблемы. Те кого он может направить на смену Мойсесу, наемники и как только не станет нанимателя… Ладно. Сегодня после полуночи выедем на место и посмотрим, что там к чему.

Ночи сейчас тянулись лунные, небо ясное, поэтому света вполне достаточно. Оно конечно можно выехать и днем, но Сергей предпочитал не рисковать. Стоило только хоть кому‑нибудь заметить его своеобразный акцент и все могло обернуться большими проблемами. И потом, днем они могли привлечь внимание, а вот ночью, даже лунной, эти шансы приближались к нулю. Ну и к чему рисковать, если этого можно благополучно избежать.

Место для засады у поворота дороги и впрямь оказалось хорошим. На перекрестке примерно в пятидесяти метрах от дороги рос хотя и невысокий но густой кустарник. Стоит им засесть здесь в их лохматках, и с двух шагов не рассмотришь, а уж с такого расстояния и думать нечего. К тому же, на повороте конвой должен будет замедлиться и будет наиболее уязвим. Но это однозначный бой, причем с неизвестным результатом. Нет, в том, что они расправятся с драгунами и доберутся до генерал — губернатора, никаких сомнений не было. Вот только исключать того, что кто‑то из них окажется хотя бы раненым, никак нельзя. А это уже неприемлемо.

Так как с засадой все ясно Варакин решил пройтись немного дальше. Кустарник заканчивался примерно через сотню метров. Здесь начинался совершенно открытый участок местности, дорога прямая и карета успеет набрать скорость. Но это не критично. Обычно местные экипажи ездили со скоростью не превышающей десять километров в час, что не могло быть такой уж большой помехой. И потом, стоит только упасть хотя бы одной лошади в упряжке и экипаж остановится, это неизбежно.

Однако тянущаяся дальше местность для засады была крайне неудобной. Совершенно открытая, с невысокой травой, как видно это были выпаса и скотина хорошо потрудилась уничтожая растительность. Опять не проблема, для их возможностей по маскировке, но снова возникал вопрос с потерями. И потом, при нападении пришлось бы работать с большего расстояния, чем у поворота дороги.

Но несмотря на очевидные минусы, именно это место особенно привлекло внимание Сергея. Для нападения оно не годилось, а вот для устройства минной засады… И главное ничего сложного в ее устройстве, достаточно только того, что и так имелось в их распоряжении. Конечно не плохо было бы иметь с собой запалы мгновенного действия используемые в минах, но и имеющиеся переделать не составляло особого труда. К тому же у них имелась дюжина больших шашек бура, которые они взяли с собой на всякий случай.

Хотя он никогда не был сапером, схема минирования в его голове возникла сама собой. Да и нет тут ничего особенно сложного, тем более при устройстве минных полей, он немного поднаторел в этом деле.

Проехав еще немного, Сергей наконец определился с выбором, облюбовав небольшую кучу гравия рядом с дорогой. Таких куч было несколько. Скорее всего, отсыпанную дорогу подмвымыло дождями и гравий подвезли для ремонта. Что же. Это Сергею подходило как нельзя лучше. Заложенный здесь заряд получится примерно на уровне колесной оси кареты. Значит разлетающийся во все стороны камень, выполнит роль картечи. Сомнительно, что плахи из которых набрана карета губернатора выдержат такой напор. С другой стороны он может и ошибался, все же не сапер, да и диверсант какой‑то доморощенный, но виделось все именно так.

Дальнейший осмотр выявил, солидный ручей. Судя по обилию следов копыт, часто используемый для водопоя животных. Берег был истоптан на всем протяжении, сколько удалось рассмотреть при лунном свете в оба конца. Русло протекало по небольшой ложбине. Всаднику не укрыться, но человек вполне мог находиться здесь в полный рост, не будучи замеченным с дороги.

Недолго думая, Сергей отправил Хвата и Ануша в разные стороны, вдоль ручья, разведать пути отхода. Похоже все складывалось вполне удачно. Его превосходительство сегодня находится дома, и завтра по идее должен отправиться в свою резиденцию, а раз так, то и тянуть нечего.

Конечно не мешало бы понаблюдать, выяснить насчет стада выпасаемого в этих местах. Но Варакин уже настроился. И потом, стадо если и появится, то ближе к обеду. Ануш, разведывавший местность днем, не заметил поблизости никаких ферм. Скорее всего, скот находился на ферме в отдалении и здесь появлялся уже ближе к обеду, как раз ко времени водопоя и дневного отдыха. Граф же, отправлялся на службу с утра.

Первое, чем следовало озаботиться, это подготовка запалов. Дело не такое уж и сложное, но все же требующее осторожности. Заглавов по рекомендации Сергея изначально создал универсальный запал, это позволяло собирать изделия различного назначения из одинаковых составных частей, а стало быть не требовалось создавать отдельную производственную линию. В целом он состоял из трех частей; механической, с ударником, пружиной, капсюлем, чекой и предохранительной скобой; замедлителя; и детонатора. Посредством резьбового соединения запал легко раскидывался на три составные части.

Сергей быстро разобрал первый запал, затем зажал предохранительный рычаг, извлек чеку, разогнул ушки на рычаге, вернул на место чеку и отделил рычаг. Потом навинтил к механической части детонатор и все, запал мгновенного действия готов. Теперь достаточно выдернуть чеку, и тут же произойдет взрыв. Повторенная еще дважды операция, предоставила в его распоряжение три запала. Нет, он не собирался устраивать три закладки, а делал это для страховки, мало ли, не сработает, а осечки быть не должно.

Когда вернулись друзья, он уже закончил возиться, поминая добрым словом того, кто в его мире изобрел чудо фонарик, не требующий подзарядки. Сколько раз он его уже выручал и несмотря на все перипетии, продолжал исправно служить. Местные образцы были и более громоздки, капризны и недолговечны.

С отходом оказалось все просто замечательно. Примерно в полуверсте отсюда, ручей впадал в небольшую реку, по берегу которой можно было отходить никем не замеченным уже верхом. Судя по направлению реки, она должна была выйти на основной тракт. Как быть дальше, предстояло решать по ходу развития событий. Ясно одно, путь которым они прибыли сюда исключался.

Добраться до столицы было не в пример легче, несмотря на переправу через Изеру. В рустинском форте Паюла они сели на рустинское же торговое судно, как раз следовавшее до столицы, на нем собственно говоря и прибыли, без пересадок. Так как они были с лошадьми, то расположились на барже, сведя общение с экипажем до минимума.

Но теперь им придется уходить сушей. Даже в случае если генерал — губернатор выживет, валийцы поднимут такой шум, что места мало будет всем. И в первую очередь, будет проверяться весь транспорт. Разумеется появятся и усиленные патрули, но на твердой земле у беглецов будет место для маневра, чего не скажешь о реке. Правда и уходить им придется гораздо дольше.

Определившись с путем отхода, Сергей повел друзей к дороге. Настала пора, устраивать закладку. Разровняв вершину одной из куч гравия, они уложили туда бур с вставленными запалами. Варакин решил не скупиться и использовал весь запас взрывчатки. Получалось очень даже солидно. Двенадцать шашек бура, это очень серьезно, если не сказать больше.

— По моему, тут не понадобится никакой каменной картечи, — заметил собиравший камни Хват, — его разорвет вместе с каретой, одной только взрывной волной.

— Много, не мало, — возразил Сергей, — и потом, вдруг он успеет проскочить дальше или я не рассчитаю и дерну раньше. А так, камни будут лишней гарантией.

— Ага. Я вообще сомневаюсь, что здесь выживет хоть кто‑то.

— Не болтай, — осадил Хвата Сергей.

Этому дай только зацепиться языком. Работа никогда не была коньком бывшего вора, даже такая несложная и не тяжелая. Собрав камни, они обильно обложили ими закладку, оставив снаружи, да и то прикрыв со стороны проезжей части, только торчащие запалы. Увязали кольца одной бечевкой. Теперь стоит потянуть за другой конец, как раздастся взрыв. Но для этого еще слишком рано. Во избежание случайностей, Сергей оставил моток у кучи, пусть здесь дожидается утра. Все. Оставалось дождаться рассвета, дать натяжку и разжать усики.

Сергей хотел было остаться на позиции один, но Хват и Ануш не согласились с этим. Мало ли как оно все обернется, не хватало только Сергею остаться одному против десятка драгун. А втроем они сила, причем весьма серьезная. Что же касается лошадей, то Гром и Буян вполне сумеют за ними присмотреть, да и сами лошадки прошли хорошую школу, так что вряд ли бросятся в бега.

По здравому размышлению Варакин согласился с доводами друзей. Действительно, события могли начать развиваться по любому сценарию. Для него было важно решить проблему с губернатором, пока единственным, кто обратил свой взор в сторону Донбаса. Даже если Сергей погибнет, но сумеет добиться своего, это даст какое‑то время для Алексея и он сможет закрепиться на неприметной речушке Ронка.

Рассвет выдался как всегда холодный и зябкий. Но уже через пару часов, взошедшее солнце прогрело воздух и разогнало легкую дымку, поднимавшуюся над землей. Отличное утро, обещающее погожий день. Оно конечно, жара, в добавок ко всему здесь было несколько южнее привычных Сергею мест, но с другой стороны, Варакин уже привык к здешним, жаркому лету и суровой зиме.

Закончить подготовку засады дело нескольких минут. Протянуть бечевку, дать натяжку, разогнуть усики и занять позицию. Поразмыслив над возможными вариантами, Сергей решил, что лучше иметь при себе все козыри, а потому лошадей они стреножили, усилив свой отряд еще двумя бойцами. Гом и Буян никогда не были помехой, окажутся полезными и сейчас. Главное держать на поводке и не спустить раньше времени.

Около восьми утра наконец появилась их цель, кортеж его превосходительства. Четверо драгун двигались в авангарде, примерно в пятидесяти метрах от кареты, позади, примерно на таком же расстоянии, еще шестеро. Все в парадной форме. Достается парням, ведь несмотря на то что им приходится каждый день глотать пыль, форму необходимо содержать в полном порядке. Непростое занятие для того кто считает себя настоящим бойцом и понимает всю нелепость опрятного вида при выполнении боевого задания. А в том, что они именно на задании сомневаться не приходится. Прав был Хват, матерые бойцы, прекрасно осознающие, что расслабляться нельзя. Вертят головой во се стороны и это хорошо видно, хотя до них изрядное расстояние.

На козлах и запятках трое чернокожих рабов в серых ливреях, обшитых серебряными галунами и аксельбантами. На голове белые парики и уже вышедшие из употребления треуголки с пышной опушкой красного цвета. А граф не без претензий. Любит покрасоваться. Как там говорил Мойсес, после срока на этой должности его превосходительство собрался на покой. Получается, сейчас он работает на свое будущее, нарабатывая себе авторитет состоятельного и влиятельного лица. А может просто тешит свое самолюбие, так как не являлся наследником рода и всего добился сам.

Сергей бросил взгляд на своих товарищей. Хват примерно в пятидесяти метрах, до Ануша около сотни. Оба сосредоточенно наблюдают за приближающейся целью, стараясь лишний раз не отсвечивать. Сергей решил отказаться от использования лохматок. Несмотря на несомненную пользу, эта новинка не приобрела распространения и использовалась только домбасцами. Даже жители приграничных районов, приняв те же гранаты и бронежилеты, от маскировочных комбинезонов отказались. Сковывают движения, на солнцепеке доставляют лишние неудобства.

Вновь взгляд на кортеж. До закладки осталось совсем недалеко. Ты смотри, а дичь здесь полностью еще не повыбили. Сергей обратил внимание на то, как на дорогу выбежал перепуганный заяц. Крупный и прыткий, явно не одногодка. Пробежав немного по дороге, петляя так, словно за ним гонится лисица, он скользнул на обочину и понесся по траве. На него не обратили никакого внимания, никто из драгун не заулюлюкал и не засвистел, все же губернатора сопровождают. Но серый словно взбесился от охватившего его панического страха, несется что твоя пуля.

Стой! Косой, твою!.. Сергей выпустил бечевку, стараясь прослабить ее, но это бесполезное занятие. Она то провисла, но все одно лежала достаточно высоко на траве, чтобы за нее можно было зацепиться. И этот серый гаденыш с этим справился с этой задачей просто великолепно. Со всего маху налетев на тонкую и достаточно прочную преграду он сразу же умудрился в ней запутаться, споткнуться и пронестись кубарем пару тройку метров. Вполне достаточно, йок макарек.

Оглушительный взрыв, сотни килограмм вздыбившихся песка и камня, огромное облако пыли тут же вспухшее на дороге. Завораживающее зрелище. Голливуд отдыхает. Нет не потому что красочнее, а потому что страшно. Сергею еще ни разу не доводилось видеть подобной разрушительной силы. Прав был Хват, это настоящий перебор. Вот только не ко времени.

Скорее инстинктивно, чем осознавая что либо, Варакин вжался в землю и прикрыл голову руками. Вовремя, ничего не скажешь. По левой кисти попал один из камней. Бог весть, какие у него были размеры, но рука отозвалась резкой болью, в голове слегка зашумело и немного поплыло зрение. Совсем уж не ко времени подумалось о необходимости озаботиться касками. От пули она не спасет, элементарно сломает шею, если только на излете остановит. Но зато сбережет от какого булыжника или осколка.

На лишние размышления нет времени. Мгновение и от этих мыслей не осталось и следа. Взгляд на дорогу. Неслабо получилось. Ветра нет, пыль оседает медленно, но кое‑что рассмотреть все же можно. От авангарда ничего не осталось, только изломанные трупы людей и лошадей, раненных нет ни среди людей, ни среди животных. Карета повалена на бок, козлы и передняя стенка изломаны в лохмотья. Пара лошадей лежат без движения, другая бьется в агонии. Рабов не видно, толи из‑за все еще не рассеявшейся пыли, то ли их отбросило в сторону, за другие кучи гравия.

Из шестерых драгун в седлах пятеро, пытаются совладать с взбесившимися лошадьми. Шестая, без седока, уносится прочь от этого места. Вот молодцы. Несмотря на то, что вынуждены управляться с испуганными животными, сумели не только удержать их на месте, но даже извлекли карабины, изготовившись к бою. Достойно уважения. Но на кой Сергею‑то такие проблемы? Уходить никак нельзя. Состояние кареты конечно плачевное, но это не является гарантией того, что ее пассажир мертв.

Со стороны дороги слышатся приказы. Сержант надрывается не жалея голосовых связок и Сергею все прекрасно слышно, хотя он ни лукавого не понимает. Придется учить язык. Знание врага немалая составляющая успеха. Но обо всем этом Варакин думает как‑то походя, выцеливая одного из драгун, размахивающего рукой с карабином и раздающего команды. Нельзя дать им опомниться.

Выстрел! Сержант, а это скорее всего был он, схватился за плечо и быстро скатился в противоположную от Сергея сторону, прикрываясь лошадью. Еще два выстрела, один из драгун откинулся на круп лошади. Остальные сноровисто спрыгнули с лошадей. Пара ударов сердца, и они уже за кучами гравия. Одна из них сегодня сослужила хорошую службу, но остальные оказались помехой.

Перезаряжаясь, Хват бросил взгляд на Сергея, красноречиво кивнув на нервничающего рядом Грома. Но Варакин только отрицательно покачал головой. Загодя, они условились, что за всю операцию не произнесут ни слова. Бывший вор в свою очередь, просигналил Анушу. Использовать собак сейчас слишком опасно, так как позиция у них явно не выгодная.

Сергей прицелился в высунувшегося валийца и нажал на спуск. Выстрелили они практически одновременно. Пуля драгуна прошла над головой. Выпущенная Сергеем ударила в гравий, вздыбив небольшой фонтанчик. Противник скрылся за прикрытием невредимым. Плохо. Перестрелка никак не может пойти им на пользу, а уйти не убедившись в гибели губернатора они не могут. Граф достаточно умен чтобы понять, откуда дует ветер. А вот это никак не пойдет на пользу Донбасу. Учитывая решительный характер его превосходительства, можно ожидать самых радикальных решений.

Еще три безрезультатных выстрела и осознание того, что они все больше втягиваются в перестрелку. Совсем рядом находится тракт, до усадьбы то же не далеко, а там десяток солдат. Не связать взрыв и доносящиеся звуки перестрелки с нападением на губернатора может только полный кретин. Сейчас время работает на занявших оборону драгун.

Сергей быстро откатился по склону и перебежал к Хвату. По пути свистнул, привлекая внимание Ануша и показал выхваченную пращу. Тот все понял правильно и оставив в покое свой карабин, начал готовиться. Конечно не хорошо перекладывать опасный маневр на друга, но правда заключается в том, что только он может справиться с этим лучше любого из их тройки.

— Хват, оставь карабин и хватай револьверы. Мы по очереди метнем три гранаты, пустим Грома и Бурана. Тут прядка двухсот шагов, добежишь быстро.

— Понял, командир.

— Хват.

— Что?

— Только не беги по прямой. Петляй как взбесившийся заяц.

— Не блажи, командир, все будет в порядке, — бывший вор улыбнулся так лучезарно, словно ему предстояло веселье в борделе, а не опасная пробежка под огнем, по открытой местности.

У каждого из них с собой было по одной гранате с запальным шнуром, предназначенных как раз для пращи, остальные три были с обычными запалами. Вернее теперь уже по две, так как запалы трех гранат пошли на закладку мины. Хват передал свою Сергею. Наблюдая за тем, как командир готовится к броску, он выхватил из подсумка наступательную гранату с жестяным корпусом, выдернул чеку, в левой руке оказался револьвер. Понятно. Лишняя гарантия.

— Собак пускайте, когда я пробегу половину расстояния, а то могут попасть под мой гостинец.

— Но…

— Командир, они ведь наши друзья.

— Понял. Готов?

— А ты как думаешь?

Сергей вновь бросил взгляд, на уже изготовившегося к броску Ануша. Жестами он дал понять, что тот бросает вторым и спускает бурана по сигналу. Парень взмахом руки дал понять, что все понял. Ну а раз так…

Граната ушла в полет по крутой траектории. Хват выждал какое‑то время и одним махом оказался наверху, тут же исчезнув из поля зрения, одновременно с донесшимся разрывом. Сергей не теряя времени вновь изготовил пращу. Адреналин в крови бушует так, что руки уже начинают подрагивать. Сверху доносятся выстрелы, затем разрыв гранаты Ануша. Парень тут же метнулся к карабину, вновь изготавливаясь к стрельбе. Варакин запускает вторую гранату.

На раздумья или сомнения времени нет. Сергей занимает позицию и хватается за карабин. Хват бежит так, словно за ним гонится сто чертей, вот только паразит бежит по прямой, стараясь как можно быстрее добраться до позиции валийцев. Мысленно обругав друга, Варакин еще успевает сделать поспешный выстрел, чтобы хоть как‑то прижать противника. Но потом вновь оставляет «дятлич», и отстегивает поводок Грома.

Псу даже не нужно отдавать команду. Он и без того, с момента как убежал Хват, все время порывается отправиться вслед за другом. Почувствовав, что он теперь свободен, Гром пулей срывается с места и стелясь над травой стремительной серой тенью, понесся на врага. Чуть в стороне и немного отстав, бежит Буран. Собаки бегут быстрее Хвата, хотя парень выкладывается по полной. Вот они уже обходят его. Хват взмахивает рукой, отправляя в полет гранату.

Собаки успели добежать до куч, когда раздается взрыв. Один удар сердца, и не подумавший затормозить хоть на мгновение Гром, скрывается из виду. Следом набегает Хват. Он одним махом взлетает наверх, разряжает оба револьвера, и тут же уходит в перекат.

Все это Сергей наблюдает уже несясь к месту схватки со всех ног. Ему очень не хотелось, чтобы друг погиб. Если это случится, то он не простит себе этого до конца дней. Но и допустить, чтобы тот погиб напрасно, он то же не может. Сейчас Хват полностью отвлек внимание на себя, и рискуя собственной жизнью, предоставил друзьям возможность с максимальной безопасностью сблизиться с врагом. А с врагом ли? Да черт возьми! Тот кто стреляет в тебя, противник. Но тот кто посягает на жизни твоих близких, членов твоей семьи, это враг и никак иначе.

Слышатся револьверные выстрелы, валийская брань, свирепое рычание, отчаянный крик, захлебнувшийся на высокой ноте. Мелькают фигуры, то Хвата, одетая в серую одежду, то синие мундиры драгун. Когда Сергей наконец оказывается на месте, Хват встречает его резким разворотом и наведенным револьвером. К счастью Варакина, парень быстро сориентировался и руки тут же согнулись в локтях, поднимая стволы вверх. Потом револьверы отправляются в кобуры. Левая как всегда резво, правая слегка неказисто. На рукаве уже расплылось кровавое пятно. Такое же на правом бедре.

На парусине бронежилета видны две отметины от пуль. Одна срикошетила, так как оставила длинную прореху. Вторая от прямого попадания револьверной пули. Будь это «раглан», хвата уже отпевали бы.

Кто‑то справа оказался изрядным стрелком. Впрочем, не таким уж и изрядным, если бывший вор все же добежал до своей цели, и сумел поквитаться. А теперь еще стоит и улыбается своей неподражаемой улыбкой. Опять же, кости скорее всего не задеты, иначе он не смог бы держаться на ногах и уж тем более пользоваться револьвером.

Так. Здесь все ясно. Сергей подал знак, чтобы парни немедленно уходили, время неумолимо убегало и терять его было неразумно. Потом забросил «дятлич» за спину и вырвав револьверы рванул в сторону кареты. Ануш поможет Хвату, а Варакину нужно закончить то, ради чего они здесь оказались.

Вот и ливрейные рабы, повезло, взрывом их практически не задело, разве только контузило. Впрочем, смотря что подразумевать под везением, если пуля в голову это везение, то да, повезло. Рывком бросив себя на опрокинутую набок карету, Сергей заглянул вовнутрь сквозь дверной проем. Сама дверь отсутствовала, поэтому видно все прекрасно.

Рассмотрев с трудом ворочающегося мужчину в генеральском мундире, Сергей облегченно выдохнул. Его все время преследовали опасения, что там могут оказаться члены семьи губернатора. Он конечно изрядно огрубел в этих краях, но не настолько, чтобы хладнокровно расстреливать женщин и детей. А этот… Да легко. Мужчина что‑то произнес, возможно как часто бывает в таких случаях, что‑нибудь очень банальное, типа «кто ты». С одной стороны, Сергей не знал валийского, с другой, не собирался говорить вообще. Молча навел револьвер и нажал на спуск. С такого расстояния тяжелый кусок свинца снес половину черепа, забрызгав внутренности кареты ошметками.

Сергей спрыгнул с кареты, нашел кучера. Здесь контроль не требовался. Беднягу буквально разорвало, потоком каменной картечи. Драгун из авангарда осматривать не стал. Если здесь, в пятидесяти метрах такое, то что говорить о них, оказавшихся в центре взрыва.

Все, время вышло окончательно. Теперь только уходить и чем быстрее, тем лучше. Скорее всего сюда уже направляются солдаты из усадьбы, да мало ли кто еще. Это в его мире, заслышав выстрел или взрыв, не спешат к месту событий. Разве только будут уверены в безопасности, да и то по большей части, чтобы успеть заснять на мобильник редкие кадры и выложить во всеобщую свалку под названием «ютуб». А так, все больше предпочитают спрятать голову в песок, мол ничего не знаю, ничего не слышу и ничего не вижу. Местные другие, во всяком случае, те кто носит оружие, а его носят многие. Едва услышав звуки боя, они торопятся к месту событий. Поэтому лучше не дразнить судьбу.

 

ГЛАВА 8

К Паюле они вышли примерно через неделю. Пришлось изрядно попетлять. Сначала, чтобы сбросить возможную погоню валийцев. Потом, избегая нежелательных встреч с арачами. С одной стороны, они уже изрядно подрастрясли свой арсенал, с другой, встречи эти по настоящему лишние. Они здесь не для охоты за скальпами, а чтобы пройти земли арачей насквозь как можно быстрее, и желательно незамеченными.

Кто знает, каким образом будут работать мозги следователя, занимающегося расследованием убийства генерал — губернатора. В степи с новостями так себе, поэтому несмотря на кажущуюся пустынность, они распространяются со скоростью пожара. Арачи конечно считают всех белых врагами, как и валийцы всех пинков недочеловеками. Но жить на границе и не иметь никакого общения просто не реально. Другое дело, что сегодня арачи могут приехать к тебе чтобы совершить выгодный обмен, а завтра с совершенно противоположной целью.

Впрочем, скорее всего если и нападет какой отряд, то пришедший издалека. Волк никогда не будет охотиться рядом со своей берлогой, а постарается делать это как можно дальше. Это в полной мере можно отнести и к арачам, кочующим по приграничной территории, ведь там не только их военные отряды, но и семьи.

Откуда такие выводы? А была возможность увидеть как отряд из десятка воинов, половина из которых были явные подростки, покидал одну из ферм. Очень даже мирно покидал, ведя в поводу лошадей с волокушами, не пустыми надо заметить. Можно было бы предположить, что арачи собирали своеобразную дань, но это было не так. Работники таскали в постройку какие‑то тюки, а хозяин провожал гостей очень даже мирно, еще и кричал вслед, чтобы заезжали еще.

Разумеется, себя они обнаруживать не стали, но и зарубочку для себя Сергей сделал. Никогда не торопись делать поспешные выводы. Варакин всегда считал что валийцы и арачи режутся почем зря, стараясь извести друг друга под корень. Ан нет. Люди они везде люди и не стоит спешить давать им однозначное определение. Они как‑то должны сосуществовать рядом друг с другом, и одна только ненависть плохое подспорье в этом деле.

— Пойдем прямо к форту? — Устраиваясь поудобнее и кривясь от боли, поинтересовался Хват.

Раны его оказались не серьезными, как говорится в мягкие ткани, рука по касательной, нога на вылет. До сих пор Сергей не может понять, как Хват сумел добежать до валийцев и закончить начатое. Раны чистые, благодаря своевременной обработке нарывов нет. Но нога заживает очень медленно, чем вызывает особые опасения. Ему бы сейчас покой, хотя бы в течении недели, а вместо этого приходится постоянно теребить больную ногу.

— Ты как? — Вместо ответа, поинтересовался Сергей.

— Нормально. Выдержу. Я просто тут подумал, не дело нам появляться у Паюлы с левого берега, да еще и с моим ранением.

— Я об этом уже думал. Но меня настораживает твоя нога.

— Порядок, командир. Давай все же возьмем восточнее. Глядишь, может и Хора повстречаем загодя. Он же вроде собирался сделать еще один рейс.

— Этот своего не упустит. Парней оставит в форте, а сам пробежится до Крумла с грузом. Если наши успеют заполнить баржу.

— А вот тут не сомневайся. Высек на пупе извернется, но всех погонит на работу. Я так думаю, там не одна баржа будет заполнена к приходу Хора.

— Тогда так. Вы с Анушем двигайте на восток, но переправляться не спешите. Я добегу до Паюлы, может Хор еще не подошел.

— Добро.

«Желтой Розы» у форта не оказалось, а вот отряд из двух взводов наемников там присутствовал. Значит все верно и Хор проследовал к Крумлу. Что же, это не может не радовать. Мрава она конечно куда уже Изеры, но переправляться через нее вплавь приятного то же мало. Река глубока, а потому к переправе придется подходить со всей серьезностью и ответственностью.

Хор появился в этот же день, а вернее ночь. Старый речник вовсе не собирался делать остановки по пути следования. К чему, если он знает реку, как свои пять пальцев. Будь его воля, он бы не останавливался и у Паюлы, довольно бурное слияние Мравы и Изеры его ничуть не пугало. Капитан знает свое дело туго.

Без проблем погрузившись на «Желтую Розу», они спустились к Паюле, где пристали, для принятия на борт наемников. Парни были снаряжены под завязку, так что на барже было достаточно тесно. Мало того, что здесь находились все четыре горные пушки, закупленные‑таки в арсенале, так еще и лошади. Сергей вовсе не исключал возможности сухопутной операции, все зависело от сговорчивости арачей, а потому нужно быть готовым ко всему.

Вызывал опасения тот факт, что у его отряда наблюдался явный некомплект артиллеристов. Расчеты были урезаны по самое не балуй, только по три человека на каждое орудие. Но главная трудность была в том, что людей знакомых с пушками было всего‑то четыре человека. Однако, уже хорошо, что на каждое орудие есть по одному, знакомому с этими подружками.

За время ожидания возвращения Хора, артиллеристы успели немного поупражняться, даже провели учебные стрельбы. Комендант форта вовсе не возражал против этого. Пусть себе забавляются, форту это только на пользу. Лишняя демонстрация арачам наличия здесь артиллерии. В последний раз стрельбы гарнизоном проводились только по прибытии пушек в форт, при пристрелке и составлении баллистических таблиц. Тренировки конечно проводились и дальше, но только в холостую. А тут и пушечные выстрелы, и разрывы снарядов. Конечно это выглядело несколько не серьезно даже в сравнении с полевыми орудиями, но все же куда более весомо нежели ружейная пальба.

Глядя на то насколько тесно расположились наемники, Сергей не забыл лишний раз поблагодарить Хора за предусмотрительность. В Крумле уже скопилось больше сотни переселенцев, направлявшихся в Донбас, не меньше набралось и рабочих, желавших подзаработать на большой стройке. Конечно риск присутствует, но где его нет. А тут за сезон можно заработать втрое, против обычного. Прав был Алексей, вкусив выгоду однажды, трудно отказаться от нее в последующем.

Наемные рабочие поначалу не проявили энтузиазма, в виду ухудшившейся ситуации с арачами, но потом желание заработать пересилило страх. Сергей было удивился этому, но потом вспомнил что ему приходилось читать о строительстве дорог на Диком Западе в его мире и решил, что удивляться особо тут нечему, тем более заработки там были куда как скромнее, чем у него.

Словом, все складывалось не так плохо, как казалось еще две недели назад. Воровской авторитет Луйко Забар, продолжал исправно направлять в Крумл людей и даже прислал четверых своих молодчиков, чтобы те присматривали за людьми. Он помнил, что будет получать плату лишь за тех, что сядут на пароход, отправляющийся в Донбас. Наемные рабочие продолжали подтягиваться, формировать артели и ожидали отправки к месту работы. Людей заверили, что вопрос с арачами будет решен в самое ближайшее время и нужно только немного подождать.

Чтобы удержать людей, управляющий поставил всех на котловое довольствие. Об этом он сообщил Варакину в письме, переданным с Хором. Управляющий выражал надежду, что поступил правильно. Конечно правильно! Оно конечно, незапланированные расходы, и люди расположились в тесноте, на всех не хватало не только помещений в бараках, но и палаток. Но решение верное. Теперь дело за ним.

Думая об арачах, Сергей скрипел зубами от злости. Разумеется лишившись поставок от валийцев они не будут заниматься обстрелом пароходов на реке. Слишком расточительное занятие. Но оставался сам Донбас. Весьма богатое поселение, где можно взять значительную добычу. Имея целью столь лакомый кусок, Атакующий Сокол мог собрать под своим знаменем куда большие силы, чем в пять сотен воинов.

К тому же, Донбас это то поселение, за уничтожение которого с арачей никто не спросит, и не станет предпринимать карательный рейд. Разве только куроки. Но сейчас обстановка сильно изменилась. Теперь арачи и сами были достаточно хорошо вооружены, а потому могли не только дать достойный отпор, но и намылить холку. Пришла пора показать беспокойным соседям, что появилась третья сила.

Способ для переговоров выбранный Варакиным был весьма своеобразным и рискованным. Убежденный в том, что договариваются только с сильным и решительным, Сергей решил продемонстрировать эти самые силу и решительность. Многие сомневались в здравомыслии предпринимаемого, но их предводитель и не думал отступаться. Наемникам ничего другого не оставалось, как подчиниться его приказам.

Тут сыграли свою роль несколько факторов. Милош, отправившийся в поход, оставив в Донбасе Рваное Ухо. (Хор и слышать не хотел о том, чтобы этот ублюдок находился на борту его судна.) Немаловажным аргументом являлось и то обстоятельство, что наемникам задержали жалование за прошедший месяц. Связано это было вовсе не с отсутствием средств, а лишь для дополнительной стимуляции бойцов. Ну и наконец, премиальные, которые они получат за этот поход.

Задумка Варакина сводилась к тому, чтобы высадиться выше по течению, оставив «Желтую Розу» на Изере. Хор должен был отойти к середине реки и поджидать возвращения отряда в безопасности. Тут имелась некоторая слабина, так как пароход оставался без охраны. Если не считать раненного Хвата, брызгавшего слюной, из‑за такой несправедливости. Но с другой стороны, Сергей рассчитывал обернуться в течении светового дня.

Степь огромна, но тот кто считает, что найти на этих безбрежных просторах стойбище пинков архи сложная задача, сильно ошибается. Территория давно поделена, у каждого рода имеются постоянные летние и зимние стоянки, наиболее удобные для проживания. Во время большой охоты, род может сняться со своего места и отправиться к месту охоты, для большего удобства, но по ее окончании он опять возвращается. Поэтому, нет ничего сложного в том, чтобы найти эти места, если имеется проводник. А у Варакина таковой имелся, в лице нескольких куроки, согласившихся сопроводить белолицых друзей.

Уже через полчаса после того, как баржа пристала к берегу, весь отряд, вместе с артиллерией был на суше. «Желтая Роза» испуская клубы дыма отошла от кромки воды, а наемники начали движение, к своей цели. Еще два часа и артиллеристы начали устанавливать свои орудия, в неглубоком распадке, которого впрочем вполне было достаточно, чтобы не быть замеченными из стойбища.

Не обошлось и без применения силы. Передовым отрядом были захвачены двое подростков и взрослый воин. Как видно мужчина занимался обучением будущих охотников или просто сопровождал молодых ребят на охоте, в качестве подстраховки. Хороший боец. Пришлось повозиться, чтобы скрутить этого бугая, сопротивлявшегося до той поры, пока он не получил прикладом по темечку. Теперь сидит связанный с перевязанной головой и с ненавистью наблюдает за тем, как артиллеристы готовят к бою сои пушки.

— Игнас, ты уверен, что сможешь все сделать в лучшем виде? — Не скрывая своего волнения, уже в который раз поинтересовался Сергей.

— Не переживайте, господин Варакин, сделаю все в лучшем виде, — делая записи в блокноте и что‑то там прикидывая, ответил наемник.

В свое время он служил наводчиком в гаубичной артиллерии и был на хорошем счету, о чем свидетельствуют два Святых круга. Все так, довелось ему поучаствовать в последней войне, которая как известно весьма серьезно способствует обучению. Так что он умел не только навести орудие на прямую наводку, но и вести навесную стрельбу. Им приходилось практиковать и стрельбу с закрытых позиций. Как говорил Игнас, его командир батареи был еще тем затейником, которого страсть как не любило командование. Толковый видать офицер, смотрящий далеко вперед, к тому же отдававший много сил обучению личного состава, в особенности сержантов и наводчиков.

Другие трое артиллеристов имевшихся у Варакина, явно уступали Игнасу. Но и этот не имел соответствующего образования, а тут нужна была прямо‑таки ювелирная стрельба, вот и волновался Сергей. Стоит только пролить кровь и тогда договориться можно будет только после хорошей драки. Нет, он не боялся сойтись с арачами, так как был достаточно уверен в своих силах. Но война это колоссальные расходы, к чему он сейчас готов не был. Да что там, это был прямой путь к разорению и жирный крест на всей его задумке.

— Все, я готов.

— Уверен? — Опять, высказал свое сомнение Сергей.

Игнас, внимательно посмотрел на своего нанимателя, с долей обиды, за недоверие к его способностям. Потом покачав головой отвернулся и потрусил к первой пушке, выставлять нужный прицел. И молча! Ну паразит, получишь еще! Не сейчас. Потом. Но непременно.

Сергей нашел взглядом Ануша, который с непроницаемым лицом, уже сидел в седле и поджидал друга. Ладно. Раз уж артиллерия готова, то тянуть дальше не имеет смысла. Чем дольше они возятся, тем больше шансов, что их обнаружат, а тогда может случиться все что угодно. Род Волка не такой уж и слабый, пять десятков воинов как‑никак, а это очень серьезно. Можно было выбрать противника и послабее, но Сергей намеренно остановил свой выбор на этом стойбище. Если уж и показывать силу, то не на самом беззащитном противнике. К тому же, воины этого рода были в числе тех, кто совершал нападения на донбасцев. Впрочем, была еще одна причина, для такого выбора.

Их заметили практически сразу, едва они поднялись по склону распадка. Два всадника, явно белолицые. Идут шагом, открыто, с древком на котором развивается белое полотно. Оно конечно не шкура белого волка, но цвет тот же, как и намерения. Но двое, здесь, в глубине территории арачей. Нет, это не могло никого обмануть. В стойбище тут же началась суета. Женщины собирают своих детей и спешат укрыться в шатрах или больших армейских палатках. Последние куда удобнее шатров покрытых буйволиными шкурами, как и разборные чугунные печи, куда практичнее открытых очагов.

Арачи сколько угодно могут кричать о самобытности и неприятии белых, но ничуть не отказывают себе в использовании достижений своих врагов. Мало что имеется несколько палаток, так еще и больше половины шатров явно покрыты парусиной, а никак не тяжелыми шкурами.

Заметны и несколько повозок, столь любимых белыми переселенцами. Сергей ничуть не обманывался по поводу того, откуда они появились у рода Волка. Добыча, взятая в военном походе. Кстати, наличие этих повозок, обуславливало и куда большее благосостояние их владельцев. Ну сколько добра можно увезти на волокушах? А вот на колесной тяге, это совсем другое дело.

Сергей с Анушем едва миновали сотню метров, как им навстречу выкатила целая толпа воинов арачей. Строя нет, но идут распределившись по фронту. Две пары бойцов в галоп рванули на фланги, проверить, не обходят ли их, чтобы взять в клещи. Эта тактика в здешних местах весьма распространена.

Сергей поднял вверх правую руку, одновременно останавливаясь. По этому сигналу за его спиной тут же появился отряд всадников, вырвавшийся из распадка и замерший практически на его краю. В отличии от арачей, парни держат строй, карабины в руках, но стволы задраны вверх. Мол мы не нападаем, но готовы ко всему.

Вождь арачей, так же взмахнул рукой и его люди остановились, оглашая окрестности воинственными криками и потрясая оружием. Не хочется парням стоять и ничего не делать. Им бы сейчас наброситься на белолицых, до которых не больше трех сотен шагов, тем более соотношение сил считай один к одному. А ведь всем известно, что один воин арачи стоит четверых белых. Да что четверых, десяток давай.

Но как видно, какие‑то зачатки дисциплины у них все же присутствуют или здесь играет свою роль непреложный авторитет вождя. Скорее уж второе. Дисциплина и пинк, это что‑то несовместимое. Слишком много гордости, самомнения и бахвальства. Нередко по делу. Но воинское подразделение отличает не удаль и лихость отдельный молодцов, а слаженность подразделения. Впрочем, об этом уже ни раз говорилось.

А волки были в составе военного отряда верховного вождя. Были. Мало того они участвовали в обстреле донбасцев и может быть пуля кого‑нибудь из них ранила или убила тех, кто доверился Сергею. Отчего такой вывод? А о чем еще можно было подумать, наблюдая у половины воинов «баличей». «Дятличей» только несколько штук, у остальных переломные двустволки. Но ни одной кремневки. Заметны револьверы. Хорошо вооружены воины рода. По местным меркам, до зубов.

Вождь в сопровождении одного из воинов приблизился к белым и остановился шагах в пяти. Высокий, крепкий. На голове никакого султана из перьев. Они ему ни к чему. Ему не перед кем выпячиваться. Он уже давно всем и все доказал. Лишь два орлиных пера, но это обычное дело. А то что они от самого настоящего горного орла, так не подобает ходить в совиных. Статус.

— Приветствую тебя, Сильная Рука.

— Здравствуй, Верная Рука.

Все именно так. Это был тот самый воин, с которым Сергей в свое время познакомился у Паюлы, после ночного боя. Потом они провели несколько дней вместе, пока Сильная Рука вязал нескольких сук из своего стойбища с Громом и Буяном. Именно это была последней, и пожалуй основной причиной, почему Сергей выбрал именно это стойбище.

— Я вижу ты не рад нашей встрече, Сильная Рука.

— А я должен радоваться? — На хорошем рустинском поинтересовался арачи и даже слегка вздернул бровь, выказывая свое недоумение.

В остальном лицо непроницаемо, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять — сейчас вождь силится понять чем вызвана такая дерзость со стороны его давнего знакомого. Не сказать, что они были достаточно хорошо знакомы, но и известного вполне достаточно чтобы понять — этот белолицый далеко не так прост как кажется и у него припасено что‑то в кармане. Во всяком случае, ему и его людям всегда было чем удивить соплеменников Сильной Руки, и в то что сейчас будет все просто никак не верилось.

— Ну, когда‑то мы вполне ладили и даже прожили бок о бок несколько дней, — как можно более беззаботно произнес Сергей.

— Это было давно.

— Значит, вспомнить былое не получилось. Ладно. Тогда слушай. Пока твои воины не наделали глупостей, отзови тех, что отправились на фланги. Парни горячие, захотят отличиться, заденут моих, а тогда все может закончиться очень плохо. Я здесь не для того, чтобы проливать кровь, но к сожалению мы не друзья и одно неверное движение приведет к тому, что заговорят ружья… И пушки. Ты не ослышался, пушки. Так что, отзови своих парней. Повторяю, я пришел не за вашими жизнями.

— Но зачем тогда ты пришел с большим отрядом, да еще и с пушками?

— А ты хотел бы, чтобы Верная Рука пришел сюда один? Заманчиво. Но мне не по нраву великая честь принять мученическую смерть у тотемного столба.

— Арачи никогда…

— Сильная Рука, мы теряем время. Отзови своих воинов. Ты не веришь в то что у меня пушки, — тоном человека на которого снизошло озарение, произнес Сергей, — Хорошо. Пусть твои воины не дергаются и не хватаются за оружие.

С этими словами Сергей вновь поднял руку и практически сразу из распадка раздался грохот, а над землей поплыло густое белое облако. В небе послышался завораживающий свист ядра, которое описав крутую дугу впечаталось в землю. Снаряд упал в стороне от вышедшего навстречу отряда и не долетая сотни метров до последней палатки стойбища. Будь выстрел по настильной траектории, ядро дало бы рикошет и понеслось дальше, грозя всему что встретится на его пути. Но расчет был верным, взметнув вверх комья земли и травы, чугунный шар зарылся в землю не причинив никому вреда.

Едва прозвучал выстрел, как арачи заволновались. Еще малость и дойдет до стрельбы. Но вождь сумел обуздать своих людей. Сыграло свою роль и спокойствие с которым белолицые воспринимали происходящее. Прибывший на переговоры Верная Рука и не подумал делать какие‑либо лишние движения. Наемники по прежнему продолжали стоять в строю с поднятыми вверх стволами карабинов. Разве только кони под ними немного пританцовывали, напуганные звуком рявкнувшей неподалеку гаубицы.

— Это простое чугунное ядро, остальные будут разрывными, — все так же спокойно и уверено глядя в глаза вождя, произнес Сергей. — Твои воины вооружены «баличами», мои «дятличами», которые куда более скорострельны, к тому же мои люди лучше стреляют. За мной нет никого, за тобой старики, женщины и дети. Решай, вождь.

На этот раз, Сильная Рука думал не долго, приказ отозвать разведчиков поступил тут же. Те уже поняли, что больших сил вокруг стойбища нет. Сейчас они уже спешились и скрытно подбираются к внезапно появившемуся противнику. Скрытное передвижение дело не быстрое, примерное местоположение своих товарищей арачи представляли, поэтому найдут их быстро.

В конце концов белолицый прав, арачи не такие уж и хорошие стрелки. Напав с флангов воины конечно сумеют нанести какой‑то урон, но решающего значения это иметь не будет. Предстоит открытая схватка, а в этом белолицые были сильны. Пусть даже его воины и перебьют их всех, стоить это будет дорого. Даже если пушки произведут только по одному выстрелу, бед они наделают достаточно.

Наконец, если бы Верная Рука хотел напасть, то он мог сделать это воспользовавшись тем, что ему удалось подобраться к стойбищу незамеченным. Он не врет. Ему действительно нужно поговорить, а все остальное предпринято только для обеспечения безопасности. Или… Для демонстрации силы. Вот только не стоило угрожать семьям воинов арачей. Тут он совершил бо — ольшую ошибку.

— Не надо так на меня смотреть, Сильная Рука. Мы только показали, что можем добраться до ваших жилищ, вы же уже не раз нападали на наши. Или вы думаете, будто мы только и можем что защищаться? Мне казалось, ты куда лучше знаешь меня.

— И зачем все это?

— Только для того, чтобы вы поняли — мы достаточно сильны и при желании можем добраться до ваших шатров. А еще, чтобы ты передал весть Атакующему Соколу о том, что я буду ждать его и других вождей у впадения в Изеру вот этой речки, — Сергей показал на не такой уж и большой поток, на берегу которого расположилось стойбище рода Волка. — Я буду ждать четыре дня. Если никто не придет… Видит Бог, я не хочу воевать, но и стоять утирая сопли то же не стану. А теперь, прошу, возвращайтесь к своим шатрам и ничего не предпринимайте. Мы уйдем не причинив никому вреда. Нами были захвачены один ваш воин и двое мальчишек, их мы отпустим немного позже, вернув им все их оружие.

— Ты отпустишь их сейчас, — спокойно, но твердо произнес вождь.

— Даешь слово, что на нас никто не нападет, пока мы не дойдем до Изеры?

— Мои воины не нападут.

— Этого достаточно. Ануш, прикажи отпустить пленников.

— Понял командир.

Противостояние двух вооруженных отрядов длилось не долго. Едва только пленники присоединились к своим сородичам, как арачи отошли к границе шатров. Никто из них и не думал возвращаться к своим занятиям. Воины все еще были в готовности к бою.

Ситуация в полной мере устраивала Сергея. У него не было никаких сомнений, что от волков неприятностей ожидать не приходится. Во всяком случае, пока отряд наемников не окажется на берегу Изеры. Ну да, на большее Варакин и не рассчитывал.

Чего греха таить, он с большей долей вероятности был уверен в том, что ему придется все же принять бой. Если подобное допускалось при общении с Сильной Рукой, то чего говорить об остальных. Там бы точно пролились реки крови, и им пришлось бы сжечь стойбище, взяв на себя грех убийством стариков, женщин и детей.

Как бы не был уверен вождь волков в том, что ему удастся перебить белых, даже ценой большой крови, Сергей знал, что он ошибается. Железная дисциплина, хорошая выучка, лучшее снаряжение, лучшее вооружение, высокий боевой дух при практически равном числе противников. У арачей не было шансов.

* * *

А ничего так, фактурный мужик. Вылитый Гойко Митич, самый знаменитый индеец из детства Сергея. Оно конечно при нем уже имело место сплошное засилье голливудских фильмов, но все как‑то не то. Все же у немцев ленты получались куда более душевные и ближе к детскому восприятию, наивные, без спецэффектов и головокружительных трюков, зато наполненные романтикой и приключениями. Впрочем, в детстве именно такие картины и нужно смотреть. Хм. Нос все же побольше, сильно смахивает на орлиный клюв, даже крючок на кончике присутствует.

Но на внешности все сходство и заканчивается. Атакующий Сокол по отношении к белым настроен вовсе не доброжелательно, нет в нем и суровой справедливости. Для него все белые смертельные враги, зарящиеся на его земли и народ. Одного взгляда на эту личность достаточно чтобы понять — этот готов тащить к тотемному столбу каждого.

Даже для переговоров притащил целое войско, никак не меньше пяти сотен. Не иначе как решил добыть достойный трофей в лице Верной Руки. И не жалко же гробить народ. Непримиримый борец за независимость и древние традиции. Вот только внешность и даже поступки подчас обманчивы.

— Это все, что ты хотел мне сказать, Верная Рука?

Ишь ты, сожрать без соли готов, но как воина уважает и по имени величает. Будь здесь кто другой, так скорее всего удосужился бы только презрительного «белолицый». Ну да и лукавый с тобой. Уважаешь, значит боишься. А тебе нужно бояться, потому как на реке до наемников не добраться, а подходы со стороны степи… У Варакина было трое суток, так что лучше поберечься, не все так просто.

— Не тебе, Атакующий Сокол, а всем вождям.

Сергей внимательно посмотрел на полтора десятка воинов, сидящих верхом на лошадях, образовав полукруг, в центре которого Варакин и находился. Военные вожди отнеслись к этим словам с пониманием, некоторые даже приосанились. А то как же. Атакующий Сокол конечно верховный вождь, уважаем и все такое, но их подчинение ему скорее дань уважения его храбрости и уму. Каждый из них в праве принимать решения самостоятельно, вплоть до того, чтобы увести своих воинов и не участвовать в бою. Так что, мало быть храбрым и умным, тут нужна еще и изворотливость настоящего политика, чтобы удержать в своих руках бразды управления.

Вот Сергей и изворачивается, давя именно на эту точку. Здесь далеко не все военные вожди, но те чьи земли расположены по берегам Изеры присутствуют. Впрочем, возможно только левобережные, все же переправа через такую огромную реку то еще предприятие, уж он‑то знает. Но это по сути и не важно. Если он сможет достучаться вот до этих, то остальные сами примут правильное решение.

— Здесь не совет племени, — возразил Атакующий Сокол.

— Знаю. Тем не менее, не совет племени принимает решение о набегах, чем по сути вы сейчас и занимаетесь, а военные вожди. Поэтому‑то мои слова и обращены к вам.

— Значит, ты просишь о мире, — внимательно посмотрев в глаза Сергею произнес верховный вождь, даже не спрашивая, а скорее утверждая.

— Просит слабый, а я не слаб. Скольких воинов уже потеряли арачи? Многих. А чего добились? Только принесли горе в шатры своих стойбищ. Вы решили, что мы способны только обороняться. Но я показал, что мы способны и нападать. Вот только нам это не нужно. Не проливать кровь, мы пришли на берега Изеры, а просто жить. Я повторяю, война не принесет пользы ни вам ни нам. Вы уже убедились, что мы слишком зубастая добыча, а значит пограбить всласть не получится.

— Мы не договариваемся с белыми, Верная Рука.

— Разве? А мне показалось, как раз наоборот. Не в обмен ли на ружья, от валийцев, вы нападали на наши пароходы и Донбас? И что это, если не договор. Так что, договариваетесь, Атакующий Сокол, еще как договариваетесь.

— В обмен мы получили оружие. Ты готов предоставить нам оружие?

— Вооружать вас, чтобы вы же на нас и нападали? Такую глупость могут сделать только влийцы. Впрочем, они не глупы и никогда не делают что‑либо, хорошенько это не обдумав. Ведь в твоем отряде не было тех родов, что кочуют неподалеку от границы с Новой Валенсией. А значит и оружия они не получили. Это они не стали бы нападать на своих соседей, без особой причины, так как выгодно сотрудничают с ними. Но военные отряды из других родов не связаны ни какими обязательствами, и к тому же хорошо вооружены. Именно они станут нападать на пограничные фермы. Ведь так? Они будут, убивать, грабить и злить приграничных поселенцев. Поэтому, если валийцы решат, что им стало тесно, в ряды ополчения хлынут целые толпы обозленных, заматеревших и хороших бойцов, из числа фермеров, подготовленных вашими стараниями. Никто не встанет на вашу защиту, потому что получив оружие вы сами их обозлите. И тогда Валенсия будет в выигрыше. Пусть каждый ваш воин стоит десятерых белых. Чушь конечно. Но пусть будет так. Вот только если белые решат забрать вашу землю их будет сотня против одного вашего.

— Что еще ты хочешь сказать?

— Если мы договоримся о мире, я поставлю на берегу Изеры факторию, где вы сможете покупать и обменивать товары.

— И оружие?

— Если сможете его купить. Заметьте, цены на продажу будут ниже, чем на других факториях, а закупочные выше.

— И на оружие? — Вот же заладил.

— И на оружие, — все же подтвердил Сергей.

Оно конечно дурость, вооружать тех, кто заявил себя не с лучшей стороны. Но с другой стороны, Валенсия уже проявила себя, а потому довольно сильный буфер вовсе не помешает. И потом ищущий да обрящит, если сильно захотят, обзаведутся стволами и без его помощи. А так, торговля все равно сближает, какая‑то прибыль и опять же информация о настроениях в степи.

— А если мы скажем, что ты должен будешь нам заплатить, чтобы свободно плавать через наши земли?

— Атакующий Сокол, ты же умный человек. К чему такие вопросы? Мы не посягаем на вашу землю, а живем на землях куроки и по их приглашению. Того что они нам предоставляют, для нас вполне достаточно. Да, мы ходим по Изере и будем ходить и дальше. Но именно поэтому я и предлагаю поставить здесь факторию на выгодных для вас условиях. Хочешь сказать, что станешь мешать нашим пароходам? И как? Много ты уже помешал? Если вы решили, что я пришел сюда чтобы вас уговаривать, то вы ошибаетесь. Я пришел говорить о мире и сделать вам предложение. Просто помните, если вы откажетесь, то это ваше решение. Любой кто попробует напасть на наши пароходы, поплатится, потому что теперь на них будут пушки. Любой кто попробует напасть на наши дома, узнает, каково это, когда горит его шатер и гибнут его близкие. Не — эт, вожди. Я здесь не для того чтобы просить, а чтобы договариваться. Не захотите, лукавый с вами. Сами напросились. Советуйтесь, решайте, я буду ждать вашего посланца в Донбасе. Я все сказал.

Возможно арачи и сказали бы ему что‑нибудь, на столь пространные речи, но Варакин решил, что уже все сказал. Выяснять, кто из них круче и меряться мужским достоинством в его планы не входило. После всего того, что наворотили арачи, он и без того был сама любезность.

Сергей до последнего не сомневался, что арачи будут их атаковать. Он предполагал, что атака скорее всего будет произведена с двух направлений, со стороны реки и с суши. Поэтому скорее всего на поддержку артиллерии рассчитывать не придется. Тут бы Хору самому отбиться. Пароход с баржей стоит на якорях в двух сотнях метров от берега, с готовой к бою артиллерией. Но и в том что они отобьются Варакин то же не сомневался, как и в том, что это будет последняя крупная схватка.

Ну кому понравится терять кормильцев и воинов в бесплотных попытках добраться до Верной Руки и его воинов. Кто будет кормить оставшиеся в стойбищах семьи. Потери арачей и без того были весьма внушительными и восполнить их они смогут, самое лучшее, через несколько лет, когда подрастет молодежь.

Однако, на этот раз он ошибся. Арачи не стали принимать бой Вместо этого к позиции наемников приблизился Сильная рука, который сообщил, что вопрос о мире будет рассматриваться на совете вождей. Так же он сообщил, что донбасцы могут спокойно собираться и уходить, никто на них нападать не станет. Хорошая новость. Обнадеживающая. Значит, не все мозги отсохли у вождей арачей.

Сергей вел себя весьма самоуверенно, заявляя о том, что может намылить холку любому. Нет, в принципе это возможно, как и привлечь на свою сторону куроки. У Высокой Горы были весьма обширные планы, и Донбас в них занимал далеко не последнее место. К тому же он был зол, потеряв оба парохода. Но как говаривал Наполеон «для ведения войны нужны три вещи — деньги, деньги и еще раз деньги», а вот с этим‑то у Варакина и Болотина уже наметились серьезные трудности. Если не сказать больше. Уж больно рьяно взялся за дело Сергей, и ведь теперь не сбавишь, потому как пойдет во вред.

Отсюда и облегченный вздох, когда Сильная Рука принес добрую весть. Осталось сделать три вещи — утереть испарину, так чтобы никто не видел; снять минное заграждение, сами мины еще пригодятся, да и лишнее это, мало ли кто может подорваться на забытом сюрпризе; и спокойно отчалить восвояси.

Все это было сделано в течении пары часов. После чего, «Желтая Роза» дала гудок пустынному берегу, и взбила речные воды своими лопастями. Ясное дело их никто не провожал, ни размахивая платочками, ни посылая вдогон пулю, последнее радовало особенно.

— Я так понимаю, Верная Рука, ты все же договорился с арачами, — пыхнув густым ароматным облаком, поинтересовался Хор.

До момента отхода поговорить они не могли. Забот всем хватало с избытком. Тут дело даже не в том, что кто‑то опасался нападения. Если уж пинки дали слово, то по большей части они его держали. Просто Сергей буквально физически чувствовал как течет время. Не много не мало, дело приближалось уже к середине лета, а потому на счету был каждый день, если не час.

С проблемой безопасности плохо ли хорошо, но вопрос вроде разрешился. Теперь нужно было налаживать производственный цикл, а самое главное решать транспортную проблему. Если не наладить вывоз угля, то все зря и до следующей навигации они могли влететь в такой кризис, что только держись.

— Ни какой договоренности нет, Хор, — разочаровал Сергей капитана, пристроившись на боковом мостике и глядя на высокий берег Изеры.

Картина никак не могла радовать глаз. Сейчас не весна с ее буйством красок и повсеместной сочной зеленью. В настоящее время все больше преобладают скучные желто — зеленые тона, выжженной солнцем травы. Если и заметны зеленые полосы, то вдоль берегов ручьев и речек. Но как ни странно, Сергею пейзаж был по душе.

— Странно. А мне показалось, будто вы все же договорились.

— Ничего удивительного, потому что ты в некоторой степени прав. Арачи будут обсуждать мои предложения на совете вождей, и в конце концов примут решение о мире. Фактория с льготными ценами, да еще поставленная там, где будет удобно именно им, это не так уж и мало. Причем заметь, в обмен на прекращение нападений, от которых, вред только им самим. За прошедшее время они потеряли больше сотни воинов, а это ведь не просто бойцы, это кормильцы. Ну и наконец появившиеся у нас пушки. Это весьма весомый аргумент. Если вы в прошлый раз умудрились отбиться, то что говорить о том, что вы сможете наворотить имея артиллерию.

— Это да. Пушка это серьезно. А потом, можно ведь держаться и подальше от берега. Скажем в шестистах шагах.

— Шестьсот шагов? Хор, от тебя ли я слышу это? А как же повышенный расход топлива, нагрузка на машину, потеря скорости.

— А разве я про себя говорю? Как видишь, я вообще в трех сотнях шагов от берега держусь.

— Нда — а. Боюсь, что не скоро найдутся те, кто пожелает иметь с нами дело. Опасные воды.

— Ерунда. С такой охраной ничуть не опаснее чем ходить по Мраве, а там‑то пароходы ходят довольно весело.

— Ага. Ты это другим объясни.

— Уже.

— Что уже?

— Уже объяснил.

— Та — ак. С этого места поподробнее.

— Можно и поподробнее. Ты же в курсе, что в Крумле заложили целых две верфи. Во — от. В прошлый свой приход туда, пока господин Дворжак решал вопрос по пушкам, я наведался на одну из них и внес аванс на постройку нового парохода. Как водится, вести по реке разносятся быстро…

— Погоди, а когда ты успел заработать на постройку нового парохода?

— Не заработал еще. Но заработаю. С этими плясками по Изере, я уже поднял половину суммы. За что тебе отдельное спасибо, — хитро подмигнул Хор. Ну да, заработал он изрядно, чего уж. — А теперь дело пойдет так, что только успевай бегать взад вперед. Так что вторую половину наверстаю, если ты не решишь отступиться от своих обещаний.

— С чего бы это? Мое слово еще покрепче твоего будет.

— Ну, это как поглядеть, — тут же распрямил плечи капитан.

— Так, меряться достоинством будем потом. Ты по делу давай.

— Можно и по делу. В последнее мое прибытие в Крумл, ко мне подвалило сразу чуть не с десяток капитанов, причем некоторые специально задержались поджидая меня. Слухи это одно, а когда из первых рук, то совсем другое. Больно уж им интересно стало, как я смог так приподняться, что решился на постройку нового парохода. Ну рассказал им, все как есть без утайки, и об отдельной плате за особые риски и участие в боях, и о льготных тарифах действующих только в этом году. Гляжу, а глазки‑то у всех загорелись так, что мама не горюй. Того и гляди попрыгают по пароходам и рванут в Донбас.

— Это конечно хорошо, но не стоило предавать огласке наши с тобой договоренности. Это касалось только тебя.

Хор внимательно посмотрел на Сергея, пыхнул трубкой и безнадежно покачал головой. Ну не мог он понять, как при такой непроходимой тупости, можно было браться за такое большое дело.

— Быть дельцом и быть бойцом, далеко не одно и то же, Верная Рука. Вот боец ты отличный, этого у тебя не отнять, но делец… Будь здесь господин Дворжак он уже меня расцеловал бы. Не надо быть жадным.

— Это я‑то жадный?

— Угу. Кое в чем. Сильно туго? — Вдруг понимающим тоном, спросил Хор.

— Не то слово. Если не начнем получать прибыль, суши весла.

— Не отчаивайся. Ну отдашь ты уголь подешевле и получишь чуть меньше… С одной баржи. А сколько выйдет на круг? Десять пароходов, это почти по две баржи в день. Шутка ли.

— Десять?

— Ну считая меня, одиннадцать. Понимаешь какая тут штука. До того как на Мраве и Изере встали форты, капитаны брались за проход до Новой Валенсии и обратно, за большую плату, не без того, но все же брались. Риск. Но риск по местным меркам оправданный. Сегодня по этому маршруту можно ходить практически ничего не опасаясь имея постоянный заработок и учитывая протяженность, а так же недостаток в транспорте, хозяева пароходов никогда не сидят без дела, еще и перебирают. Ну и к чему им нарываться на арачей, если можно зарабатывать без особого риска? Чтобы завлечь их сюда нужно предложить более выгодные условия, такие, которые стоили бы риска. Сорви головы всегда найдутся, только сумей их завлечь. Ничто не помешает тебе на следующий год, отменить льготы и сделать перевозку угля только чуть выгоднее, чем другие маршруты. Но поверь тому кто на реке собаку съел, те кто придут к тебе в этом году, останутся и на следующий.

— А разговор о льготах был только на этот год, — понимающе произнес Сергей.

— Правильно. Но и это не все. Каждый из капитанов должен будет взять на борт по паре человек, чтобы обучить специальности. Причем бесплатно. Чуешь выгоду? Капитаны и команды стоящие, не первый год на реке, из тех кто ходил еще по диким рекам.

— Настоящие мастера.

— Во — от, вижу, что теперь ты понял. Ты же как‑то говорил, что подумываешь обзавестись собственными пароходами. Поверь, к тому моменту как у тебя появится первые пароходы, к ним уже будут готовы экипажи. На круг пять судов, шутка ли.

— Ты то же возьмешься за обучение?

— Нет. Со мной этот номер не пройдет, — хитро улыбаясь возразил Хор.

— Ясно. Будешь готовить команду для нового парохода.

— Ну раз уж так кости легли, то почему бы и нет. Подготовлю команду и пусть ходят, мне на радость. Потому и не к спеху мне, пароход будет готов только к следующему лету.

— Думаешь стать судовладельцем?

— Думаю. Если ты не обрежешь мне все по самое не балуй.

— И не подумаю. Ты ведь обоими судами будешь здесь работать. Неужели оставишь свою «Розу»?

— Еще чего. «Розу» я никому не доверю. На новый посажу, пусть помнит мою доброту.

ПРОДА

 

ГЛАВА 9

— Ваше высочество.

— Да, Карел, — отрываясь от бумаг, кронпринц поднял взгляд на своего адъютанта.

За прошедшее время подполковник не только успел освоиться в данной должности, но и заручиться полным доверием Элиаша, чего до недавнего времени был удостоен только один человек. Наследник короны был рад, что полковник Войнич и подполковник Коваржик так и не стали врагами. Нет, их соперничество никуда не делось, как и готовность уколоть друг друга, но Элиаш не без удовлетворения замечал, что это скорее все же дружеское соперничество.

Ему было доподлинно известно, что оба офицера не раз были замечены в совместных попойках. Имелись сведения и об иных их похождениях, что лишний раз свидетельствовало об их сближении. Однако, данное обстоятельство ничуть не мешало им продолжать соперничать за право быть первым в ближнем окружении Элиаша, а ввиду занимаемой должности и положения, а так же активной деятельности таковых было с избытком. Не без веселья, Элиаш замечал, как они совместными усилиями оттесняют в тень того или иного особо настырного соискателя благосклонности наследника престола.

— Ваше высочество, к церемонии передачи полномочие его превосходительству все готово.

— Хорошо, Карел. Мне осталось совсем немного. Скоро я подойду, — кронпринц взглянул на часы, мерно отмеряющие время, покачивая массивным маятником. — И потом, у меня еще два часа.

— Ваше высочество, при всем уважении, по моему это уже заботы его превосходительства. Генерал Джарек, весьма деятельная натура, умен, предан короне и к тому же прекрасно зарекомендовал себя на ниве административной деятельности. Не думаю, что подобные ваши действия будут восприняты им правильно. Он скорее уж уверится в том, что вы не верите в его способности руководителя.

— Ты бы подумал именно так?

— И вы то же, ваше высочество. Вспомните, когда три года назад вы вступали в должность, бывший губернатор свалил на вас целый ворох неразрешенных вопросов.

— Хм. Помнится, я тогда еще возмущался. Думаешь он это сделал специально?

— Он дал вам возможность проявить себя в глазах окружения с первых шагов. Вместо ожидания подобной возможности, вы сходу окунулись в вал проблем, что позволило вам не только зарекомендовать себя в вашем новом окружении, но и максимально быстро вникнуть во многие тонкости. Масса сэкономленного времени.

— Вообще‑то, если ты помнишь, тогда мы дружно решили, что нам подложили жирную свинью.

— По прошествии времени на подобные вещи смотришь под другим ракурсом.

— То есть, ты уверен, что лучше оставить ему кое‑что незавершенное?

— Именно.

За последние два года, кронпринц в значительной мере преуспел в деле развития промышленного производства Новой Рустинии. Обычно метрополия заботится только о вывозе из колоний сырья, используя сами доминионы в качестве рынков сбыта. Король Рустинии решил избрать иной путь. Уверенные в поддержке со стороны короны, а главное в наличии надежного рынка сбыта, предприниматели королевства не больно‑то и заботились о повышении качества своей продукции, а главное ее конкурентоспособности на внешнем рынке. К чему, если их все и без того устраивало?

Однако, как часто бывает, гром грянул совершенно неожиданно и что самое прискорбное, громовержцем оказался сам король. В Новой Рустинии, поистине семимильными шагами начало развиваться промышленное производство. Там развивались не только текстильное производство и машиностроение, была заложена даже верфь для строительства океанских судов. Более дешевая и не уступающая по качеству продукция начинала заполонять не только внутренний рынок, но уже перекинулась на внешний.

Всего лишь через два года, после появления в колонии кронпринца, четверть рынка по поставкам текстиля и сельхозтехники в Новом Свете принадлежала рустинцам. По части поставок механизмов для строительства речных судов и паровозов они еще не вышли на внешний рынок, едва успевая обеспечивать собственный, но зато вполне удовлетворяли внутренний спрос. Темпы развития были таковы, что в скором времени можно было ожидать начала поставок и в другие колонии. Уже сегодня можно было говорить о том, что половина железнодорожных путей в Новом Свете строилось с использованием рельс производимых в Новой Рустинии.

Словом по многим позициям рустинцы с уверенностью подминали под себя весь новосветский рынок. Что никак не могло не радовать его высочество, как и его родителя. Доходы поступающие из колоний увеличились в разы.

Однако, не дело, когда наследник короны столь долго пребывает вдали от трона. Ему предоставили возможность проявить себя, и он справился с этим с честью. Как говорится пора и честь знать. Король отзывал Элиаша в столицу, а Новая Рустиния вновь меняла статус, переходя под управление генерал — губернатора.

Надо заметить, что кронпринц был доволен выбором короля. Генерал Джарек, человек новой формации, он был не просто деятельной натурой, последние пять лет он занимал должность генерал — губернатора в промышленной области королевства и справлялся великолепно. Элиаш мог совершенно спокойно передать свое детище, зная что его приемник не станет препятствовать росту предпринимательской деятельности, но напротив, станет всячески содействовать ему.

— Что же, в таком случае, оставим все незавершенные дела на откуп его превосходительству. Надеюсь он поймет все правильно.

— Разрешите, ваше высочество.

— Собеслав. Боюсь с нотациями и нравоучениями Карел тебя опередил.

— Не сомневаюсь. Но у меня дело несколько иного характера.

С этими словами, полковник Войнич протянул кронпринцу исписанный лист бумаги. По мере чтения выражение лица Элиаша менялось, стремительно принимая мрачное выражение.

— Вы понимаете, что это значит? — Протягивая лист подполковнику Коваржику, произнес Элиаш, обращаясь к обоим адъютантам.

— Похоже, кому‑то очень не нравится, бурный рост производства в наших колониях, ваше высочество.

— И я даже знаю кому, — прочитав написанное, поддержал Войнича, Коваржик. — Сегодня нам удается подминать под себя рынок не только за счет качества, но и благодаря сравнительно невысокой цене на товары. Но вот это, изменит ситуацию, — приподняв лист, закончил подполковник.

— Ты по прежнему считаешь, что мне стоит оставить неразрешенные дела?

— Те вопросы которые вы могли успеть рассмотреть, сущая безделица в сравнении с этим, ваше высочество, — возразил Коваржик.

— В любом случае, ваши полномочия истекли. Вы все еще на должности чисто формально и эта формальность истечет через полтора часа, — поддержал подполковника, Войнич. — Мы уже ничего не успеем предпринять. К тому же информацию необходимо перепроверять.

— Но ведь эти сведения поступили от господина Чержека?

Этот человек, бывший служащий департамента полиции, уже не первый год выполнял деликатные поручения его высочества, будучи на связи с полковником Войничем. До сегодняшнего дня сомнений в его профессионализме, как и в достоверности добываемой им информации, не возникало. И вообще, его отличала одна особенность, можно было поручить ему любое щекотливое дело, а потом просто дождаться доклада о выполнении.

— И тем не менее. Информация слишком серьезна, ваше высочество, — возразил Войнич. — Мы в обязательном порядке проинформируем его превосходительство, но в любом случае, это уже его забота.

— Проклятье. Когда же наконец проведут этот проклятый межконтинентальный телеграф.

Элиаш с безнадежным видом откинулся на высокую спинку резного стула и уперся руками в столешницу. Связь. Если бы у него была возможность быстро связаться с королем. Но ее не было. Самое быстроходное судно и при стечении благоприятных обстоятельств, сумеет достигнут Старого Света только за две недели. При самых оптимистичных прогнозах, решения можно ожидать только через месяц. Но похоже времени не осталось и вовсе.

Махнуть на все рукой и принять решение самостоятельно? Даже не смешно. Это откровенное попрание закона и явное неповиновение воле короля, высказанной не двусмысленно. Случись это раньше и Элиаш был бы в своем праве. Сейчас же он уже не мог предпринять ничего. Да генерал Джарек попросту арестует кронпринца и под конвоем препроводит в столицу. И будет прав, потому что подобное своеволие граничит с государственным заговором.

— Погодите.

Элиаш выдвинул ящик стола и извлек кожаную папку с рельефным оттиском герба Рустинии. Быстро перебрал бумаги, и наконец взяв один из листов начал внимательно его читать. Потом в его руках оказалась еще одна бумага, на которой на витом шнурке висела массивная сургучная печать. Изучив оба документа, он наконец облегченно вздохнул и вновь откинулся на спинку стула.

— Сдать дела генералу Джареку и вернуться в столицу, — удовлетворенно произнес он.

— Все правильно, за прошедшее время ничего не изменилось, — пожимая плечами и переглядываясь с Коваржиком, подтвердил Войнич.

— Господа, вы не внимательны. Здесь не говорится о том, чтобы я НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО отбыл в столицу. Значит, я могу остаться на некоторое время здесь.

— Но только как частное лицо, — не согласился подполковник Коваржик. — Вы не сможете отдавать приказы, принимать какие‑либо решения или иным способом влиять на происходящие события. Его превосходительство отличает преданность короне, но отнюдь не услужливость членам королевской семьи.

— Правильно. Но зато я буду в курсе событий, и как говорят доктора, буду держать руку на пульсе.

— Не думаю, что его превосходительству это понравится. При всех его талантах, он весьма самолюбив, и может воспринять ваше чрезмерное любопытство неправильно, — не согласился Войнич.

— Именно по этой причине я и не стану интересоваться делами, а буду вести праздный образ жизни. Помнится, местное общество было несколько недовольно тем, что я уделял ему так мало времени. Балы, приемы, посещение других городов с частными визитами. Это ни коим образом не сможет уязвить его превосходительство. В то же время, вам не составит труда быть в курсе всех событий, ну и господин Чержек будет не так далеко от нас.

— Вы имеете ввиду те слова господина Дворжака, о якобы желании куроки присоединиться к Рустинии на правах автономной области? — Понимающе произнес Войнич.

— Но ведь они так и не обратились с подобной просьбой. Не было ни одного посланника, а ведь вы тут уже три года, — не согласился Коваржик.

— Но это может случиться в свете последних событий, а тогда уже нельзя будет терять ни дня.

— Сомнительно, чтобы его величество согласился на подобное. До сегодняшнего дня, политика в отношении коренного населения не предусматривало ничего подобного.

— Угольные копи, господа. Раньше им нечего было предложить кроме земли. Сегодня этот союз имеет уже стратегическое значение. Ситуация такова, что мы не можем направить туда войска и способны вести только опосредованную поддержку. Но вот это, — крон принц положил руку на бумагу с так взволновавшим его сообщением, — меняет многое. Итак. Войнич, подготовьте приказ для капитана курьерского корабля о немедленном выходе в море. Пожалуй, генерал не обидится на это мое последнее распоряжение. Я же пока подготовлю письмо для короля. Коваржик, позаботьтесь о том, чтобы мой гардероб принесли прямо сюда, не хочу терять время на лишние перемещения. У нас есть еще чуть больше часа. Не будем терять время.

* * *

Необычное и вместе с тем радующее глаз зрелище, Болотин увидел уже у слияния Ронки с Изерой. На высоком берегу расположился форт, с внушающими уважение бревенчатыми стенами и валами бастионов. На вооружении форта состояли четыре полевых орудия нового образца. Весьма дорогое удовольствие, а если вспомнить о том, что Рустинская армия все еще не завершила перевооружение, то и довольно необычное. Но Сергей предпочитал не экономить на обороноспособности. Если в конвойных частях, он обошелся старыми орудиями, то здесь изрядно потратился.

Впрочем, это вполне оправдано. Изера слишком велика, чтобы можно было делать ставку на гладкоствольные орудия. Первые нарезные образцы так же не могли удовлетворить потребности обороны. Они слишком медлительны в перезарядке и требовали куда большее число обслуги. Новые пушки отличались скорострельностью и при острой необходимости могли обслуживаться даже одним артиллеристом. При этом, благодаря унитарным снарядам, темп стрельбы опять превосходил бы дульнозарядные. Калибра же в восемьдесят миллиметров было вполне достаточно для любого парохода, который решат вооружить валийцы. О военных речных флотилиях здесь и слыхом не слыхивали.

Именно обращенный в сторону Донбаса взор валицев, побудил Варакина пойти на просто неприличные военные траты. Во многом это оказалось возможным благодаря негласной поддержке со стороны его высочества. Не будь этого и ни о чем подобном нельзя было бы и мечтать. Орудия, это не винтовки, каждая единица на строгом учете, как и производство снарядов.

Разумеется, коль скоро интересы Валенсии крутились вокруг Донбаса, они могли привлечь и военно — морской флот. В конце концов, полноводная Изера была проходима даже для больших судов, а уж для канонерских лодок и подавно. Но в возможность этого верилось с трудом. Вряд ли, Рустиния будет спокойно взирать на прямое военное вторжение.

На берегу, под фортом находился небольшой порт, состоящий из нескольких строений и четырех причалов у которых стояли груженые и порожние баржи, а так же пароходы, ожидающие груз. Там же располагались служебные строения. В качестве угольной станции использовалась одна из барж, оборудованная ленточным погрузчиком. В настоящий момент, рядом с ней находился пароход. Судя по царящей на нем суете, бункеровка была завершена, и он готовился отправиться в путь.

Варакин был вынужден расположить порт именно здесь, из‑за чего пришлось возводить и еще одно укрепление, хотя до копей от места слияния было порядка десяти верст. Ронка не так полноводна и обладает не слишком широким руслом, для безопасного маневрирования. До оборудования порта на Изере, севшие на мель суда, были обычным явлением. Теперь груженные баржи спускаются вниз паровым буксиром, он же поднимает к копям порожние.

Да — а, многое же здесь изменилось за прошедшее время. Надо заметить, что оживление Алексей заметил куда раньше. Два года назад не могло быть и речи, чтобы на Изере, выше слияния с Мравой можно было повстречать какие либо суда. Сейчас же от этих причалов за день отходило по три парохода. И пусть каждая баржа вмещала в себя не больше пятисот тонн, это впечатляло.

Для сравнения, на валийских копях, при большем количестве задействованных рабов и каторжан, за сутки добывалось чуть не вдвое меньше. Можно конечно утверждать, что успехи донбасцев обусловлены открытой добычей угля. Но данное утверждение было бы ошибочным. Причина их преимущества была в максимальной механизации добычи. Здесь уже трудились три станковых отбойных молотка, конструкции милахского инженера и больше десятка ленточных погрузчиков. Кстати, Алексей и в этот раз с подарками. На их барже кроме людей и заказанных грузов, находилось дополнительное оборудование, привезенное из Старого Света.

Словом, Донбас сильно потеснил валийцев в Новой Рустинии. Монополистом в поставках еще не стал, но это скорее вопрос времени. Большая часть нововаленсианского угля уже сейчас либо проходит транзитом в Медиолан, либо морским путем уходит в другие регионы Нового Света.

— Господин Дворжак, прошу прощения, но вам придется сойти здесь, — обратился к Алексею капитан, как только пароход замер у причала. — Думаю, сходить во время бункеровки будет несколько неудобно, угольная пыль, причиняет массу неудобств. Дело в том, что мы не ходим в Донбас. Вопрос безопасности судовождения.

— Благодарю, капитан. Мне известно об этом. Сколько у нас есть времени.

— О — о, не беспокойтесь, в управе порта есть зал ожидания, вас устроят со всеми удобствами. Уверен, что в Донбас уже отправлено сообщение и самое большее через час, здесь будет буксир.

— И как они успеют так скоро обернуться? — Искренне удивился Алексей.

— Дежурный уже доложил в комендатуру Донбаса, — произнес подошедший Крайчек, командовавший конвоем сопровождавшим пароход. — Я прихватил с собой парней, они помогут вам с вещами. Да вы не волнуйтесь, господин Дворжак, в порту есть не только зал ожидания, но и комната первого класса. Вам и вашей семье там будет вполне удобно.

— А как дежурный мог так скоро сообщить о прибытии парохода с пассажирами. Ведь люди прибывают не с каждым транспортом.

— По далехласу, — пожав плечами, ответил Крайчек.

Вот так номер. Далехлас. Местное название телефона, сравнительно недавнее изобретение и пока еще не получившее большого распространения. Это была весьма дорогая диковинка, которую мог позволить себе далеко не каждый. Впрочем. Чему он собственно говоря удивляется? Чтобы Сергей не воспользовался возможностью обеспечить свое поселение связью. Да тут скорее всего есть и узел связи и аппараты во всех службах, присутственных местах и руководящего состава. Да что там, скажи Алексею, что половина домов Донбаса телефонизированы, он пожалуй и не удивится. Конечно Сергей будет вечно испытывать недостаток в средствах и это при таких‑то доходах.

— Вы то же отправитесь в Донбас? — Поинтересовался Алексей у наемника.

— Нет. Нам там делать нечего. Только время терять. Сейчас сдадим пушку, оружие и завалимся в харчевню. Наш Верная Рука конечно платит щедро, но и жалование приходится отрабатывать сполна. Поэтому уже завтра утром, мы отчалим обратно.

— Вы вообще не отдыхаете?

— Все веселья зимой, — лучезарно улыбнувшись, ответил Крайчек. Но потом все же добавил, — раз в месяц нам выделяется трое суток полноценного безделья, и возможность от души промочить горло, этого вполне достаточно.

В целом, путешествие по Изере можно было считать безопасным. Но назвать службу конвойников совсем уж безопасной нельзя. Далеко не все роды арачей приняли условия мира. Изредка пароходы обстреливались. Случались и нападения, если неисправность машин вынуждала судно остановиться. Имели место стычки и на суше. Однако, ничего такого, чего не происходило бы повсеместно.

Бытовало даже мнение, что содержание полутора сотен наемников в качестве конвойной службы это излишество и блажь. Вот только Варакин так не считал и предпочитал содержать этих «дармоедов». Арачи все еще враждебно настроены по отношении к белым и не скрывают этого. Да, сейчас они делают вид, что в происходящем на реке нет ничего необычного, но на деле никто не может сказать, когда они вдруг решат, что мир длится слишком уж долго и выйдут на тропу войны. Если же это случится, Сергей хотел быть уверенным в том, что перевозка угля останется на прежнем уровне. И наконец, именно наличие вот этих конвойных подразделений, способных противостоять серьезному нападению, и обеспечивали мирное сосуществование с арачами.

— Дорогой, мы готовы.

Алексей обернулся и увидев Хану с годовалой девочкой на руках, поспешил забрать дочь. Девочка что говорится росла не по дням, а по часам и исправно набирала в весе. У них конечно же была служанка, которая во всем помогала супруге, но сейчас она занята багажом, а Хана никогда не тяготилась заботой о ребенке.

— Не стоит так рьяно вырывать ребенка у меня из рук, — обижено надула губки молодая женщина.

— Ну, мог же я соскучиться по дочери, — выдвинул нелепую причину Алексей.

Разумеется причина была в другом, но они пока предпочитали это не афишировать. Кстати, именно из‑за этого у них случилась первая настоящая ссора. Алексей ни в коей мере не хотел чтобы она сопровождала его в данном путешествии. Впрочем, старался он зря. В прошлый раз, когда он предпочел отложить путешествие, и сам остался рядом с супругой, все прошло как нельзя лучше. Но в этот раз он просто не мог не отправиться в дальний путь.

В принципе, ничего страшного и дочь успела подрасти и дед с бабкой очень хотели потетешкаться с внучкой. Если бы не одно «но»… Они оказались слишком неосторожной и любвеобильной парой. Все так. Хана была на втором месяце и Алексей места себе не находил, переживая за ее здоровье. А тут еще не останавливаясь на достигнутом, супруга решила отправиться с мужем в Донбас. Уж больно все было складно и увлекательно на белом полотне преобразека. Вот мало было Алексею переживаний, пока они пересекали океан, получи с лихвой.

Здание речного вокзала оказалось небольшим, но весьма уютным местечком. Вроде и ничего необычного, лавки выстроившиеся рядами, чтобы с относительными удобствами можно было ожидать транспорта. Но с другой стороны, чисто, все старательно выкрашено в спокойные тона, не отдающие казенщиной. Работает буфет, где недорого можно купить и свежую выпечку и чай. Конечно, прожженные речные волки и видавшие виды наемники никогда в этом не сознаются, но основными покупателями здесь были именно они. Из форта, прибегал гонец к каждой свежей выпечке и убегал с полным бумажным пакетом различной вздобы.

Алексей и Хана услышала все это от буфетчицы, с удовольствием поглощая булочки присыпанные сахарной пудрой. Да — а, недаром говорят, что мужчины порой как дети. И ведь как превосходно печет, прямо любо дорого. Такая мастерица с легкостью составит конкуренцию самым завзятым столичным кондитерам. И ведь не готовила ничего специально для гостей Варакина, все то же самое, что и всем. Однако, здешние мужчины самые настоящие лакомки.

Буксир прибыл примерно минут через сорок. Путешественники едва успели неспешно почаевничать, как раздался гудок, призывающий прибывших взойти на борт. Крайчек не забыл о семействе Дворжаков и наемники нарисовались уже после первого сигнала, сноровисто подхватив весь багаж путешественников.

Нет, Алексей не обманывался. Такое внимание было обусловлено вовсе не дружбой Алексея и Сергея. Наемники вообще, народ сам себе на уме. Но если ты сумел заслужить их уважение и стоял с ними плечом к плечу… Кстати, Алексея они между собой называли «Гранатометчиком». Это в память о его столь своевременных действиях, спасших от захвата «Желтую Розу», ну и жизни всех находившихся на ее борту.

Они расположились на верхней палубе, рядом с ходовым мостиком. Здесь было не в пример свободнее, так как на нижней палубе находилось около полусотни переселенцев, отправившихся за лучшей долей. Да и обзор отсюда был куда лучше.

На копях он вновь заметил произошедшие изменения. Теперь снимаемый грунт не отвозился в отвалы, а все теми же транспортерными лентами доставлялся на место выработки угля и заполнял остающуюся пустоту. Его даже утрамбовывали, дабы укрепить берег. Погрузка барж так же производилась посредством транспортеров. Были заметны сразу несколько паровых машин на колесном ходу, приводящих в движение все эти механизмы. При такой плотности использования машин, механические мастерские скорее всего работают с солидной нагрузкой. Все это чудо требовало постоянного обслуживания, мелкого и серьезного ремонта.

А вот пристань у самого Донбаса мало чем изменилась. Чего не скажешь о сильно разросшемся городке. Во первых, на той самой возвышенности откуда вели обстрел арачи, были устроены укрепления. Так называемый форт номер два, первый был возле порта. Правда это укрепление в значительной мере уступало первому. Но как следовало из пояснений капитана буксира, молодого паренька, которому едва стукнуло двадцать, он был лишь центральной позицией, вся земля вокруг него была испещрена траншеями полного профиля, с блиндажами и ходами сообщений. Кое‑что было видно и с мостика буксира.

Исчезло колючее заграждение вокруг Донбаса, как и минные поля. Впрочем, они перекочевали на особо опасные направления, в основном находящиеся в мертвых пространствах. Но сплошного периметра уже не было. Вместо этого, по краям лощины поднялись еще два форта, вроде того, что был на правом берегу Ронки.

Ну здесь ничего удивительного. Новые подворья ставились так же просторно как и первые. Сейчас население Донбаса уже перевалило за отметку в три тысячи человек и недостатка в семейных не было. Такое количество домов просто невозможно уместить в прежнем периметре. Не средневековый же город, в самом‑то деле.

У причала стояла баржа груженая лесом. Ее как раз во всю разгружали. Ничего удивительного, строительство и сейчас шло полным ходом. С реки было прекрасно видно две новые улицы, поднимающиеся вверх по склонам лощины. Их легко отличить, даже если там уже не производились работы. Эти подворья выглядели как‑то по сиротски пустыми и не несли никаких следов индивидуальности. Наконец, там не было заметно ни одного деревца, тогда так в остальных хватало деревьев или молодых саженцев. Старая часть городка и вовсе уже утопала в зелени, даря приятную прохладу.

— Господи, дорогой, какая прелесть. Преобразек способен передать только небольшую часть всей этой красоты, — восхищенно произнесла Хана.

— Согласен, — Алексей и сам пребывал под впечатлением от представшей картины.

— И ты к этому пречастен!

— Хм. Дорогая, только и того, что причастен. И уверяю тебя в самой малой части. Это все заслуга Сергея. Я то, все поражаюсь, куда он умудряется деть такую прорву денег. Но глядя на этот широкий замах, тут впору удивляться, как у него вообще хоть что‑то остается.

— Но ведь толчок был дан именно благодаря той сумме, что ты выделил ему, — все же любая жена, предпочитает видеть большую заслугу именно ее мужа.

— Я ничего не выделял Сергею, Хана. Запомни это раз и навсегда. Я отдал ему только то, что и так по праву было его. А уж как он распорядился теми средствами, это целиком и полностью его заслуга, — явно недовольный словами супруги, отрезал Алексей.

— Шимон, я вовсе…

— Прости, Хана. Я был излишне резок, — тут же поспешил, оправдаться Болотин. — Но это правда. Конечно я помогал ему, и продолжаю помогать сейчас. Но это он, рисковал здесь своей жизнью, вставая на защиту людей. Это за него люди готовы пойти в огонь и в воду. Это он, рискуя разориться, стремился обеспечить людям все самое лучшее, даже когда дела были совсем плохи. Кстати, я со многим был не согласен, так как он поступал просто не практично. Но время все расставило по своим местам. И все это, в первую очередь его заслуга и никак иначе.

— Дорогой, не стоит преуменьшать своей заслуги, — поцеловав мужа в щеку, возразила Хана. — Все это так. Сергей сделал и добился многого, и он заслуживает высшей похвалы, как и любви людей. Но многие ли поступили бы подобно тебе? Бросили бы все дела, отправились бы в дикую степь спасать друга с риском для жизни? Без колебаний отдали бы, пусть и причитающиеся ему деньги, тем более он о них и понятия не имел? Хотя ты и утверждаешь обратное, это и твое детище. Или скорее ваше. Ты же сам говорил, что у вас с Сергеем одна дорога на двоих.

Ну, а чему собственно удивляться. Подумаешь приехал друг. Куда важнее встретить не гостей, а тех кто прибыл сюда на постоянное место жительства. И что с того, что он их впервые видит. Каждый из них это кирпичик в стене создаваемого им здания. Алексей же поймет. Не может не понять.

Алексей понимал. Но в душе ему все же было немного обидно. Ведь не всегда же Сергей находился в Донбасе по прибытии переселенцев. Встречали же их его помощники. Так отчего же было не сделать сегодня исключение.

— Шимон!

Алексей настолько увлекся своими мыслями, что не заметил, как на мостик буквально влетела Эмка, легко неся на руках двухгодовалого постреленка, всячески стремящегося вырваться из рук матери. Она сходу заключила его в объятия смачно чмокнув его в щеку. Малец так же не растерялся, и ухватил незнакомого дядьку за волосы, резко дернув их. Как видно потеряв надежду совладать таки с матерью, он решил выместить все свое негодование на Алексее.

— Ох. Погоди постреленок. Отпусти.

— Игнас, проказник, отпусти дядю Шимона.

Но в ответ малец только залился звонким смехом и словно назло потянул еще сильнее. Как видно, он находил ситуацию весьма занятной. Алексею все же удалось справиться с маленьким агрессором и извлечь свои волосы из цепких ручонок. После чего, он схватил мальца, сделал страшные глаза уткнувшись в его грудь зарычал. Игнас вовсе не испугался и вновь залился смехом, опять ухватив веселого дядьку уже обоими руками.

— У вас очень общительный мальчик, — Улыбаясь, произнесла Хана.

— Постреленок, сладу с ним никакого, а как пошел, так и вовсе глаз да глаз.

— Эмка, разреши представить — моя супруга, Хана.

— Я уже догадалась. Очень приятно. Вы уж простите, мы люди сельские, простые.

— Полноте. Я конечно дворянского рода, но никогда не отличалась чопорностью.

— Кстати, я то же дворянин, — нарочито расправив плечи, произнес Алексей, — указом его величества, за заслуги перед короной.

— Ох Шимон, вот уж кто может не рассчитывать на политесы с моей стороны, так это ты. Уж прости, но трудно рассыпаться бисером перед тем, кого ты учила грамоте.

— Вы учили Шимона грамоте?

— А он не рассказывал?

— Нет, об этом он как‑то умолчал.

— Я обязательно все вам поведаю.

— Эмка.

— Ладно. Почти все. О том, что Сарка хотела тебя охмурить я говорить не буду.

— Сарка? Кто это? — Хана тут же сделала стойку.

— Моя старшая сестра. Но у нее ничего не вышло, а вот я сумела охмурить Сергея.

— Эмка, коли уж все так складывается, и вы с Сергеем старинные друзья Шимона, вы не против, если мы перейдем на ты, — вкрадчиво, произнесла Хана.

— Отчего же, буду только рада, — лучезарно улыбнулась Эмка.

— Хана, ты напрасно стараешься. Это давняя история, к тому же не имевшая ровным счетом никакого продолжения.

— Я напрасно хочу сблизиться с твоими друзьями?

— Я не это имел ввиду.

— А — а, понимаю, ты считаешь, что твоя супруга опустится до низменного чувства ревности. Не сомневайся, опустится.

— И будет совершенно не права, — вдруг послышался сильный мужской голос, поднявшегося на мостик Сергея. — Здравствуйте Хана, — Варакин как‑то неловко поцеловал ручку молодой женщины, в лайковой перчатке, после чего обернулся к Алексею, — Шимон, дружище, я не поверил своим ушам, когда мне сообщили о твоем прибытии.

Хане на мгновение показалось, что из счастливой супруги, она вот — вот превратится во вдову. Сергей настолько крепко сжал Шимона в объятиях, что у нее появились опасения по поводу крепости ребер мужа. Наблюдая за их встречей, за той искренней радостью которой лучилась чета Варакиных и за реакцией Шимона, Хана вдруг почувствовала как по телу разливается тепло.

Оказывается, все время путешествия она подспудно опасалась этой встречи и этого города затерянного в бескрайних степных просторах. Но теперь, от этого чувства, не осталось и следа. Так встречать могли только по настоящему близких людей.

Хотя чета Дворжаков и не сообщала о своем приезде, но их здесь ждали. Не просто ждали, но и готовили встречу. По соседству с домом Варакиных, стоял точно такой же, который принадлежал… Дворжакам. Сергей озаботился жильем для своего друга, мало того, дом был под постоянным присмотром.

Эмка искренне извиняясь, сообщила, что устраивала дом по своему усмотрению, но если Хана пожелает, то без труда может внести изменения. В городе имелась хорошая столярная мастерская, работающая с прошлого года. Конечно практически любой мужчина способен смастерить нехитрую мебель, но далеко не каждый может сделать что‑то по настоящему красивое и практичное. В Донбасе были весьма приличные заработки, чтобы люди могли начать задумываться и о комфорте.

Усилия Варакиных, Хана признала заслуживающими всяческих похвал. Местный краснодеревщик был достаточно профессионален, а мебель удобна и довольно приличного качества. Разумеется, можно было обставить дом и куда лучше, причем мебелью от настоящих мастеров, а не от того, кто не выдержав конкуренции отправился в такую даль. Но для загородного дома, чем он по сути и являлся для четы Дворжаков, все было выше всяких похвал.

Осталась Хана довольна и прислугой, присматривающей за домом. Горничная, молодая женщина, содержала дом в таком порядке, словно со дня на день ожидала приезда хозяев. Хотя они и не подозревали о его существовании. Единственное, что немного смутило хозяйку, это прошлое занятие женщины. Согласитесь, новость о том, что служанка раньше торговала своей плотью, не может не взволновать женщину, муж которой является представительным мужчиной, в полном расцвете сил. Однако, поведавшая ей об этом Эмка, непринужденно сообщила, что женщина покончила со своим прошлым, и сейчас является добропорядочной женой одного из шахтеров.

— Ты удивлена тем, что я тебе рассказала о ней?

— Признаться да.

— Дело в том, что хотя Донбас и не маленькое поселение, но по сути это только большое село, и здесь все обо всех знают. Если бы, я промолчала, ты все равно узнала бы об этом, и тогда постаралась бы от нее избавиться. А видит Бог, она этого не заслуживает. Здесь много женщин с запятнанным прошлым. Благодаря обществу вспомоществования в Плезне и нашим мужьям, они получили второй шанс, и ни одна еще не свернула на прежнюю дорожку. Сегодня они куда более добропорядочные жены, чем благожелательные кумушки, так любящие перемывать им кости.

После ознакомления с домом, и приведения себя в порядок Дворжаки были приглашены на ужин. Сергей не без удовольствия отметил тот факт, что Хана и Эмка очень быстро нашли общий язык. Одна представительница дворянского общества, с соответствующим воспитанием, другая из обычной крестьянской семьи. Возможно все дело в том, что их связала беззаветная дружба мужей, а еще, то что они обе были матерями, и обе ожидали нового пополнения семейства.

Видя, что они будут только мешать, наметившемуся диалогу между женщинами, мужчины решили уединиться в кабинете. Друзьям было о чем поговорить, после двухлетней разлуки. По заведенной уже традиции, Сергей воспользовался своим положением и извлек на свет божий бутылку хорошей зобрятки. Правда, если в прошлый раз это была откровенная контрабанда, то сейчас строгость сухого закона сильно сдала свои позиции.

— Глупо бороться с этим пороком. Как говорится — свинья везде грязь найдет, — отпив из высокого стакана глоток обжигающего напитка, признал свое поражение Сергей. — Но и делать на этом деньги, как поступают в Рустинии, я то же не собираюсь. В лавках можно купить абсолютно любое спиртное. Другое дело, что мы ужесточили ответственность за излишества в общественных местах и на работе. Достается и тем, кто перебрав лишнего, дебоширит дома.

— И как вы поступаете с дебоширами?

— А выбрасываем их на все четыре стороны.

— Одного?

— Одного, если жена соглашается с ним развестись и остается здесь. Любая женщина здесь имеет весьма высокие шансы выйти замуж, даже с солидным хвостом.

— И есть те, кто решается остаться в одиночестве, без кормильца?

— А эти ублюдки не кормильцы, — резко обрубил Сергей, — И тем не менее я беру над женщинами шефство, и пока они не выйдут замуж, им выплачивается компенсация по потере кормильца в размере десяти крон.

— Солидно.

— Не богатство, но и далеко не бедность. Ведь у них есть еще и подворье с огородами. В Рустинии, да и здесь в колонии, крестьяне и рабочие в куда более невыгодных условиях. К тому же, я всячески стараюсь найти женщинам занятие, чтобы они могли зарабатывать.

— А как с теми, кто теряет своих мужей и сыновей? Я слышал, у вас все еще случаются стычки.

— За погибших в бою мужей, выплата составляет пятнадцать крон ежемесячно и пожизненно. За сыновей, пятьсот крон единовременно. В случае гибели на производстве, так же как и с горе пьяницами, если трагедия случается по вине погибшего главы семейства. Если вины погибшего нет, супруга получает среднемесячное жалование до конца дней.

— Круто. Да ты тут наверное и пенсию ввел?

— Нет. Пенсию вводить я не собираюсь. Возможно в будущем, но только в очень далеком. Тут такое дело. Вроде и добычу угля постоянно наращиваем, но средств один черт не хватает.

— Потому что, каждый раз увеличиваются траты. Я видел, вы тут уже вымостили площадь, улицу к храму, улицу руководящего звена, и работы продолжаются. Кстати, я не очень рассмотрел, но что‑то мне показалось это не природный материал?

— Кирпич из бетона.

— Цемент дорогое удовольствие, Сережа.

— О — о, поверь, я это знаю. Видишь ли, с камнем здесь некоторые проблемы, об асфальте говорить не приходится, остается бетон. Это несколько дороже каменной мостовой, значительно дороже булыжной, но зато получается куда быстрее и прочнее. Главное качественно выполнить работу.

— Ну, а как у вас тут с обороной? Извини, но со мной прибыла моя семья.

— На первый взгляд может показаться, что с исчезновением периметра все стало хуже, но на самом деле это не так. Артиллерия хорошо перекрывает периметр. Ну и минные поля в мертвых пространствах. Постоянные разъезды, поддержание тесного контакта с окрестными фермерами, куроки и некоторыми родами арачей, позволяют владеть обстановкой в окрестностях Донбаса. К тому же, у нас имеется три сотни наемников и около шести сотен ополчения. Все хорошо вооружены и оснащены. Боевая подготовка поставлена на поток. Считай, практически полк. Сила и весьма серьезная. Даже если арачи объединятся и скопом на нас попрут, обломают зубы.

— Три сотни наемников? Лихо. Слушай, а можно не скромный вопрос, сколько на сегодняшний день у тебя средств в резервном фонде? Ну, так, для общего сведения.

— Гхм. Шестьдесят тысяч.

— Браво. Брависсимо. Сережа, ты о чем думаешь? Ты содержишь целую армию, закупаешь артиллерию, причем не абы какую, а новейшую. Остальные траты, в том числе и по содержанию города. Да, лукавый тебя задери, у тебя здесь уже целый город. Нет, я конечно понимаю, что копи дают большую прибыль. Но даже с учетом того, что твои доходы на сегодняшний день в год составляют больше миллиона крон, ты по прежнему испытываешь недостачу в средствах. Сергей, это твое дело, это твое детище, но тебе не кажется, что это перебор?

— Ты забываешь о том, что здесь все еще идет становление, закупается новое оборудование, продолжается масштабное строительство. Забываешь, что треть прибыли уходит куроки. Забываешь о том, что Вся инфраструктура поселения на мне. И наконец, забываешь о том, что здесь нельзя просто жить, а нужно быть готовым к тому, что тебя захотят сожрать. В механических мастерских налажен и запущен оружейный цех. А это только траты, и никакой прибыли. Оружием мы не торгуем. Вернее, торгуем, но в мизерном объеме.

— А если бы торговали, то они приносили бы выгоду?

— Разумеется. Вот только в мои планы не входит вооружать кого бы то ни было. Ты попрекаешь меня в том, что я закупаю орудия, а ведь куплено только пять гладкоствольных гаубиц и четыре полевых пушки, с боеприпасами.

— А как же перекрытие пространства артиллерией?

— Точнее будет сказать минометами, собственного изготовления.

— Получилось!?

— Еще бы не получилось, при таком инженере и при том, что технология производства для местных не представляет особых сложностей. Калибр восемьдесят миллиметров, предельная дальность полторы версты, минимальная сто пятьдесят шагов. В каждом их фортов имеется по два миномета с боезапасом. В арсенале восемь минометов, на две батареи. Вот ими‑то и перекрываем.

— Но все равно, это не дело, Сергей. У тебя нет ни капли жирка. А вдруг грянет кризис. Кстати, его высочество отзывают из колонии. И это не слухи, уже назначен генерал — губернатор. Отзывы о нем самые положительные, но сдается мне опосредованной поддержке со стороны властей пришел конец.

— Да понимаю я все. Этой зимой произойдут серьезные перемены. Будет назначен глава города, с административным аппаратом, избран совет города. С нового года прекращаем программу по завлечению сюда людей, теперь они и сами сюда поедут. В следующем году, переселенцы должны будут выплатить половину стоимости домов, дальше скорее всего и полную. Разумеется в течении нескольких лет. Начнем вводить кое — какие налоги. Коммуналка полностью ляжет на плечи горожан, как и облагораживание города. Я конечно буду спонсировать, но именно, что спонсировать, а не делать все сам.

— Люди не начнут разбегаться?

— Не начнут. Поверь, здесь еще долго будет куда лучше, чем в других местах. А люди не глупы, все видят и понимают. И потом, нужно бороться с халявой. Это до добра не доведет. На днях был занятный инцидент. Мальчишки, вооружившись своими пращами мечут камни в уличный фонарь. Мимо проходят люди и хоть бы хны. Привыкли, что лампы будут заменены быстро, вот и не обращают внимания на мальцов. А что, пусть ребятки развлекаются. Как думаешь, если бы деньги на эти самые лампочки шли из их кармана, прошли бы они мимо? Вот то‑то и оно.

— Что же, согласен, но…

Разговор обещал быть интересным, однако их беседу прервали самым радикальным образом. Посредине фразы Алексея в кабинет вошла Эмка и протянула мужу конверт с пометкой срочно. Почта и газеты доставлялись в Донбас попутными пароходами. В городе имелась почта, и два почтальона, разумеется женщины. Как видно, это послание пришло вечерним пароходом. Обычно в это время почта не разносилась, но тут случай особый, мало ли, какая там срочность, вот и доставили адресату в неурочный час.

Выпроводив супругу, Сергей тут же вскрыл письмо. Выражение его лица тут же поменялось. Было заметно, что он прочел содержимое повторно, а потом тяжко вздохнув протянул послание Алексею.

— Читай, от твоего визави из Новой Валенсии.

— Работает значит агентура? — невпопад произнес Алексей, углубляясь в чтение.

— В Новой Валенсии работает, а вот в метрополии не очень. Да и здесь, можно бы порасторопней, — не сводя взгляда с друга, ответил Сергей.

— Ну, он же репортер, а не профессиональный резидент, — откладывая письмо, вздохнул Алексей. — Сын?

— Сын у него слишком молод. Племянник. Понять бы только, что это значит.

— Ну вот. Опять. Стоит только мне появиться рядом с тобой, как полным полна коробочка неприятностей. Я тебе приношу сплошные неприятности.

— Леша, что за пессимизм? Жизнь она как зебра, полоса белая, полоса черная.

— Ага. А в конце жопа.

— Смешно. Прямо обхохочешься, йок макарек.

— Что будем делать?

— Вопрос неправильно сформулирован, Леша. Каждый из нас будет заниматься своим делом. Я разбираться с проблемой. Ты заботиться о наших семьях. Спокойно, Леша. У меня и мысли не было, что ты испугаешься, но сейчас у нас за плечами ответственность не только о людях, но и о близких. Ты готов рисковать своей супругой и дочерью?

— Не готов. Но и в стороне не останусь. Это не обсуждается. И потом. Люди. Они все видят, все понимают. Ты сам говоришь, они не дураки.

— Не дураки. Ладно, времени нет. Пора действовать.

* * *

— Ой, Вашек! А чего же ты молча‑то, — Мила всплеснула руками, и словно наседка, начала хлопотать вокруг сына.

Парню не понравилось то, как его обихаживала мать. А и то, без малого семнадцать лет. В отряде разведчиков один из лучших, даже уже открыт собственный счет, из убитых.

Примерно полгода назад, вместе с законником Хватом, разведчики гонялись за бандой Ружика. Тот приехал в Донбас, но как видно работать на добыче угля ему не улыбалось, хотелось романтики лихого разбоя и вольной жизни, вне зависимости от кого бы то ни было. Ружик сумел подбить таких же молодых и отчаянных. Вот и появилась в окрестностях Донбаса самая настоящая банда из пары десятков бойцов, которых мало что вооружили, но еще и обучили за счет города.

После первого убийства, народ стал требовать, чтобы Варакин, отправил по следу бандитов наемников. Но тот отказался, заявив, что Ружек это отрыжка их поселения и решать эту проблему будут сами люди. А что? Все справедливо. Ясное дело, что будущие бандиты хоронились и не кричали по всем углам о том, что собираются заняться разбоем. Но ведь, не могли же они все провернуть совсем уж тихо. Кто‑то что‑то слышал, кому‑то сделали предложение, да он отказался. Но никто ни о чем не сообщил. Так что справедливо. Всем миром допустили, теперь самим и расхлебывать, нечего дядьку со стороны звать.

Вот при уничтожении банды, Вашек и убил своего первого и пока единственного человека. Ох и дурно же ему было тогда. Вот лежит человек, от живого не отличишь. Он еще теплый. Берешь за руку, и такое впечатление, что он сейчас пошевелится, что‑то скажет. Смотришь на него внимательно, и чудится, вроде грудь его от дыхания вздымается. А нет этого ничего. Мертв. Спасибо Анушу. Он тогда его взбодрил, да мозги вправил.

Потом были бесконечные патрулирования, постоянное нервное напряжение, перестрелки с арачами, что так и не захотели мира. Сейчас, Вашек выглядит куда более старше своих лет, успел изрядно заматереть и даст фору взрослому мужику. А тут матушка, словно с малым каким тетешкается. Не хорошо. Не солидно оно как‑то. Разведчик он или погулять вышел?

— Ма, да я сам. Ма, ну чего ты в самом‑то деле.

Оно и не солидно. Но и матушку обижать не хочется. Вот и отбивается от нее. Правда вяло, без огонька. Ее то же понять можно. Каждый раз как сын уходит, плачет. Проводит с порога, уйдет в дальнюю комнату и плачет. Вашек знает. Сестры рассказывали.

— Тятька‑то дома?

— Так воскресенье же. Дома, куда ему деться. На заднем дворе. Хозяйничает. Нынче народу в Донбасе много, так что мы решили к вечерней на службу идти. Чего все скопом в храме толпиться, ни помолиться толком, ни свечку спокойно поставить. Уж давно просим господина Варакина поставить еще один храм, да он никак не соберется.

— Не станет он ничего ставить, — послышался голос отца от порога. — И правильно делает. Он один поставил, за свой счет, второй уж от нас должен быть. На сходе, порешили в складчину храм ставить на восточной окраине. Здорово, сын.

— Здравия, батя. А чего на окраине‑то опять?

— Так и прежний был на окраине. А теперь где тот край? Вот и здесь так же будет. Растет Донбас, — не без удовлетворения, произнес глава семьи.

— Что это? — Вдруг обмерла Мила, упершись взглядом в грудь сына.

— Где? А это. Так упал, на камень, вот и порвалось, — спешно скидывая бронежилет и начиная протискиваться, мимо матрери, чтобы скрыться в своей комнате, произнес парень.

— Брыль, ты слышал? Да ты что же мать за дуру держишь? Какой камень!?

— Ты не блажи мать. Вот он жив и здоров, чего выть как на луну.

В ответ, не понятая мать, прикрыв лицо уголком платка и брызнув слезами, поспешила удалиться в дальнюю комнату. Брыль только тяжко вздохнул и посмотрел на Вашека.

— Ну, рассказывай.

— Так не моя броня. Ладно матушка, но ты‑то видишь.

— Хм. И впрямь не твоя. А что так‑то?

— Это броня Ануша. Арачи засаду устроили, пришлось малость пострелять. Вот командиру и прилетело. А как он такой домой заявится? Синяя Птица на сносях, а ну как испереживается. Вот и обменялись мы.

— Брыль, Вашек, есть идите, — глаза Милы все еще красные, но как видно, слова сына она все же расслышала, от чего немного успокоилась.

— Не мам, я сначала оружие обихожу. Не хорошо его без присмотру бросать. А уж потом и поем.

— Это верно, — поддержал сына отец, — оно и я пока закончу с двуколкой. А то не дело, по всякой мелко надобности повозку снаряжать.

Однако разойтись им не удалось. Едва только Брыль произнес свои слова, как входная дверь вновь распахнулась и в ней возник парнишка лет четырнадцати. Одет он был в форму, на поясе револьвер и нож, на груди медная бляха. На службе парнишка. С этого возраста мальчики начинали по очереди нести службу в комендатуре в качестве посыльных. Каждый день заступало их по трое. Комендатура находилась в одном здании с управой, а потому пользовали мальцов не только по нуждам военным. Разумеется имелась станция далехласа, но аппараты были пока еще далеко не везде, да и связь нет — нет и барахлила. Так что, носились мальчишки по поселку по самым разным делам.

— Здрасьте дядько Брыль, здравия тетка Мила. Вашек, собирайся, вашим сбор у комендатуры.

— Что стряслось‑то, — растерянно спросил Вашек, глупо переводя взгляд с мальчишки на бронежилет и карабин, которые все еще даржал в руках.

— А я почем знаю. Сказано собрать всех разведчиков, а что там и как не ведаю. Ладно, я дальше побежал, мне еще несколько дворов обежать надо.

Пожав плечами, как человек не понимающий что происходит, Вашек попросил мать заменить грязное белье в переметных сумах. Провизия так же вышла, но тут никаких проблем. В кладовой комендатуры имеются уже укомплектованные сухие пайки, из расчета, один бумажный пакет на сутки. Набор не мудреный, консервы, сахар, сивон, сухари. Как говорится без разносолов. Но чтобы во время выхода в степь да не обзавестись свежатиной. Такого пока не случалось.

Наконец Вашек накинул на пятнистый и все еще влажный китель, бронежилет. Затянул все ремни. Подхватил карабин и переметные сумы и шагнул к выходу.

— Не пущу!

В Милу словно бес вселился. Она преградила сыну путь, расставив руки, так словно пройти можно было только через ее труп.

— Ты чего мам? — Растерялся парнишка.

— Не пущу, — упрямо повторила женщина, вновь заливаясь слезами.

— Мила, дай парню пройти, — строго произнес Брыль.

— Да как же так‑то? Нешто не понимаете? Не спроста это. Беда. Сердцем чую беда. Ладно он, дите неразумное. Но ты‑то, Брыль.

— Дите, говоришь. Да нет мать, не дите, а муж и боец. Опора, надежа и защитник. И он, и друзья его по детским играм, и каждый мужик в Донбасе. Отойди от двери. Вашек, если что… Ты там… Труса‑то не празднуй, но и лихость в узде держи… Ладно, ступай. С Богом.

Поверил он жене сразу. Вот так в одночасье понял, что не блажит Мила. То сердце материнское чует грядущую беду. В чем она, не ясно, откуда придет, непонятно, хотя предположить и можно. Но в том, что она есть и надвигается на их городок, он ни капли ни чуть не усомнился.

Проводив сына, Брыль тяжко вздохнул и направился в их с Милой комнату. Достал из шкафа принадлежности, разложил на столе. Снял со стены карабин и начал чистить. Сам не знал, отчего, но чуял, что нужно и все тут. После карабина, вычистил оба револьвера. Потом пришел черед проверки всего снаряжения. Четыре гранаты с чугунным рубленным корпусом, две под пращу с запальным шнуром, две под обычный запал. Две гранаты с корпусом из жести. Проверил шлею, бронежилет, с множеством карманов и патронташем. Просмотрел патроны, чтобы не оказалось какого с замятостями. Не хватало чтобы в крайний момент вышел перекос патрона. Секунда в бою, она дорогого стоит, а перекос даже в однозарядном «баличе», может доставить массу неудобств.

— Брыль, что будет‑то? — Тихо спросила заглянувшая в комнату жена.

— Ты иди по своим делам Мила. Обед собери, пора уж, да и я закончил. Ну, не знаю я, что там могло стрястись. Может опять какие лихие появились. Тревогу‑то не объявили.

— А чего же тогда за оружие взялся?

— Да мало ли. Сейчас может и ничего, а через час под ружье поставят.

— Брыль…

— Мила, говорено уж о том. Тут наш дом. А как беда придет, так всем миром и встанем, потому как есть за что драться. А гуртом и горы своротить можно. Так что, накрывай на стол и о плохом не думай.

* * *

День выдался хлопотный, а главное беспокойный. Господи, как же он устал. Два года нзад ему как снег на голову упало назначение на должность генерал — губернатора в одну из самых важнейших колоний империи. Нововаленсианское генерал губернаторство кроме обширных владении на материке, включало в себя два больших острова, каждый из которых превышал по площади старосветские королевства, два поменьше, едва ли уступавшие им, и ряд островов архипелага. По общей площади эти владения превышали Валенсию в десять раз. И хотя плотность заселения все еще низкая, количество населения превышает метрополию примерно в два раза. Весьма значимая территория и именно сюда‑то его и назначили.

Разумеется граф Дельгадо, считал себя достойным должности генерал — губернатора, он всячески стремился к этому. Данная ступень предел мечтаний для многих и многих, а уж для выходцев из обедневших домов и подавно. Но при всем своем тщеславии он и подумать не мог, что в его руки угодит жемчужина валенсианской короны из которой за прошедшие три столетия были выкачаны поистине огромные богатства и этот источник все еще был неиссякаем.

Огромные владения подразумевали под собой и большой труд. Раз в год он лично объезжал все владения, посещая наиболее значимые территории. Не обходил он своим вниманием и ряд незначительных, выбираемых по собственному усмотрению, и совершенно неожиданно. Данная привычка нового генерал — губернатора пришлась не по вкусу довольно многим и не только в Новом Свете. Впрочем, граф и не думал, что обзаведется друзьями и покровителями, внезапно оказавшись на должности, столь желанной для многих.

Едва только он вникнул во внутренние дела колонии, как тут же обнаружил зреющий нарыв. Нет, дело вовсе не в заговоре и не в прогнившей структуре власти. О заговорах не было и речи, уровень коррупции и злоупотреблений, конечно же был несколько выше, чем в метрополии, но ничего фатального. Его куда больше волновало состояние дел с соседом.

Рустинское королевство успело глубоко пустить свои корни в Новом Свете и представлялось достойным соперником. Но с ними был достигнут некий паритет. В настоящий момент оба королевства были вынуждены прекратить территориальный рост своих колоний и данное положение дел пока устраивало обе стороны. Однако, вникнув в дела, граф Дельгадо вдруг осознал, король рустинии решил избрать иной путь экспансии.

Рустинцы сделали тот шаг, на который в колониях до сих пор не решалось ни одно правительство. Само понятие колонии подразумевало под собой только вывоз ресурсов в метрополию и развитие промышленного производства в метрополии. Тому есть множество причин. Но рустинцы вдруг пошли по совершенно другому пути. Промышленные предприятия в Новой Рустинии росли как грибы после дождя.

С одной стороны, резко возрос спрос на товары из Новой Валенсии, как и из других колоний Нового Света. Это влекло за собой определенные выгоды, для Валенсии. Но с другой стороны, доля рустинских товаров на рынке Нового Света, начала резко расти. Не уступая по качеству, эти товары порой в разы были дешевле, чем такие же из других стран.

Едва осознав это, генерал — губернатор попытался затормозить рост производства соседей, увеличив цену на уголь и несколько сократив поставки. Но ожидаемого повышения цен и замедления роста производства не произошло. Вместо этого, угольные копи расположенные на пинкской территории и разрабатываемые каким‑то частным лицом, совершили резкий рывок, с каждым разом все больше и больше наращивая объемы добычи. К тому же, несмотря на то обстоятельство, что их топливо было гораздо более лучшего качества, цена на него была ниже, чем на нововаленсианский.

Видя, угрозу интересам Валенсии, граф незамедлительно поставил об этом в известность его величество, не забыв озвучить свои предложения, по решению данного вопроса. Однако, как это не странно, натолкнулся на стену непонимания. При все прозорливости короля, он не мог не прислушиваться к мнению своего окружения. А вот последние, как раз были настроены весьма негативно по отношении к выскочке занявшему место генерал — губернатора, в обход подковерной борьбы, благодаря личному распоряжению короля.

Поэтому ничего удивительного в том, что он не встречает непонимания со стороны его величества не было. Но граф Дельгадо и не думал отступаться, раз за разом продолжая настаивать на изменении политики относительно соседей. В крайнем случае он предлагал, отдать угольные копи Донбаса на откуп частному лицу, при опосредованной поддержке со стороны короны. Он выражал свою уверенность в том, что Донбас возник именно при подобной поддержке со стороны рустинской короны. На это указывало целый ряд обстоятельств и стремительный рывок промышленного производства в Новой Рустинии был во главе этого списка.

И наконец, полгода назад, ему удалось пробить стену непонимания и проломиться сквозь заслоны недоброжелателей. К его глубокому сожалению это произошло вовсе не из — з признания правоты его суждений. Причина была в совершенно другом, но его превосходительство был рад и этому.

Однажды его посетила вдова графа Канора, павшего от рук аболиционистов и предложила ему частично ознакомиться с дневниками покойного супруга. Она тяжело переживала гибель мужа и решилась перечитать их только теперь. Когда же прочла, сделала весьма неутешительные выводы. Ничего удивительного в том, что и граф Дельгадо пришел к тому же, что и она.

Оказывается, они оба и граф Канор и граф Дельгадо, думали абсолютно одинаково. Только покойный генерал — губернатор, рассмотрел угрозу еще в самом начале, когда еще ничто не указывало на подобную возможность. Все выводы сделанные им в дневнике нашли яркое подтверждение, причем не только в точности с его суждением, но и весьма стремительно.

Эти материалы так же указывали и на то, что аболиционисты ни коим образом не причастны к гибели генерал — губернатора. Только теперь, его превосходительство отчетливо понял это. Но тогда. Тогда всем было выгодно, обвинить в преступлении именно представителей этого движения. Следственная машина пущенная в ход и всячески поддержанная правительством и знатью, жестко расправилась с представителями этого движения. Обошлось не только тюремным заключением, имелись и казненные, как лидеры, так и исполнители.

Но вот эти записи, позволяли взглянуть на произошедшее под другим углом. Благодаря гибели графа Канор, основатель и промышленник Варакин получил фору во времени и возможность подняться в полный рост. Останься граф жив, при его решительном характере и способности предвидения, он непременно решил бы возникшую проблему и кто знает, как далеко он мог бы зайти. А в том, что он не успокоился бы сомнений не было никаких.

Именно возможная причастность предпринимателя к гибели представителя короля и заставила его величество по другому взглянуть на разрастающийся в степи город. Подобного спустить он не мог. Однако, оставалась Рустиния и неразрешенный вопрос по пинкским территориям. Стоит только ввести туда войска и конфликт может перерасти в полномасштабную войну. Потеря угольных копей, в значительной мере могла ударить по интересам Рустинии.

И потом. Официальное следствие по факту гибли генерал — губернатора было завершено. Повинные в совершении данного преступления понесли наказание. Движение аболиционистов на территории подвластной валенсиванской короне было признано незаконным и всячески преследовалось. Это крайне негативно сказалось на внешнеполитической арене, хотя и решило ряд внутренних проблем. В данной ситуации действовать открыто не представлялось возможным.

— Ваше превосходительство, к вам барон Креспо.

Граф оторвался от бумаг и несколько секунд смотрел на адъютанта, не в состоянии переключиться. Столь обширные владения находящиеся по его управление это мечта любго амбициозного человека. Но Боже, сколько потребно сил, чтобы управлять всем этим в должной мере, дабы оправдать доверие выказанное королем. Наконец, до него дошел смысл сказанного офицером.

Генерал — губернатор взглянул в свой ежедневник, лежащий на столе в открытом виде. Он никогда не был гением, а потому удержать столь большой объем информации в голове был просто не способен. Именно поэтому, по давно заведенной привычке. Он пользовался ежедневником. По мере продвижения по службе нарабатывался опыт, но легче от этого не становилось, так как одновременно с продвижением по карьерной лестнице, увеличивался и объем работы, как и количество решаемых задач.

— Да, да, просите, — убедившись, что встреча запланированная и закрывая папку с просматриваемыми документами, приказал граф.

Вошедший господин, был невысокого роста, уже начинающий полнеть мужчина, лет сорока. Лан Креспо являлся одним из крупнейших горнозаводчиков Валенсии. Еще его прадед оказался одним из счастливцев, земли которого оказались на угольных пластах. В отличии от своих соседей, он не стал чураться столь недостойным занятием как добыча угля. Результат. Сегодня из всех прежних дворянских родов, владевших землями в округе, только род Креспо, продолжал оставаться хозяином в древней вотчине. Мало того, одно время их владения заметно расширились.

Нынешний барон Креспо входил в число богатейших людей королевства и как нельзя лучше подходил на отводимую ему роль. С одной стороны, человек прекрасно разбирающийся в предмете. С другой, тот кто вполне мог позволить себе подобное предприятие, с финансовой точки зрения. Со стороны, его действия были бы вполне оправданы и объяснимы.

— Ваше превосходительство.

— Барон. Проходите, присаживайтесь. Итак. Какие новости?

— Пока весьма обнадеживающие. Я получил телеграмму от виконта Канора, в которой сообщается о том, что уже сегодня вооруженный пароход встанет на боевое дежурство на Изере, выше слияния с Мравой, дабы пресечь любое судоходство. Через трое суток он планирует выйти к окрестностям Донбаса и приступить непосредственно к военной операции.

— Хорошие новости. Пока все идет так, как и планировалось, — удовлетворенно произнес его превосходительство.

Замысел был прост. Нет, его исполнение простым в прямом смысле этого слова не назовешь, и тем не менее, все выглядело весьма прямолинейно. Валенсианский горнозаводчик барон Креспо, прознав о богатейшем месторождении на пинкской территории, решил урвать себе кусок пирога. Так как место оказалось занятым другими, он попросту воспользовался правом сильного, подобное на этих диких территориях скорее было нормой.

Иное дело, что места там всегда хватало и это случалось достаточно редко, если не считать противостояния с пинками. Но ведь и подобный куш не всякий раз появлялся на кону. Один предприимчивый человек, без поддержки правительства, на свой страх и риск, решил наладить добычу угля. Другой, загоревшись его успехами, решил отобрать налаженное дело. Ну и что, что посредством вооруженной агрессии? Дикие места. Дикие нравы. Выживает сильнейший.

В конце концов, перед атакой господину Варакину будет предложена приличная цена. Правда, чтобы он был более сговорчивым, данное предложение будет подкреплено парой полков наемников. Так что же с того? Если ведешь дела на неподконтрольных диких землях, будь готов к любому развитию событий. К тому же, сразу по окончании операции, планировалась вторая фаза, с привлечением газетчиков, самого высокого уровня.

Разумеется, род барона Креспо стал обладателем своего состояния вовсе не из‑за того, что пускался в сомнительные предприятия. Но, когда приказы поступают от короля, даже в завуалированной форме, подданные предпочитают их выполнять. Тем более, что на деле, его имя должно было послужить только прикрытием. Оба полка, были сформированы за счет казны, а по сути являлись строевыми частями. Их просто официально уволили со службы, переодели в гражданское платье и обозвали вольными наемными полками. После чего перебросили в Новый Свет.

Вопросов по части командования корпусом так же не возникло. Едва узнав о возможной причастности к убийству его дяди некоего Варакина, виконт Канор буквально настаивал на своем назначении, которое без труда и получил. Полковник Канор считался превосходным офицером и должен был с успехом справиться с этим заданием.

Разумеется, дальнейшее содержание полков, как и поход, уже целиком ложились на плечи барона Креспо. Но во — первых, в связи с планирующейся молниеносной операцией, это были уже не те траты. Во — вторых, после захвата копей, прибыль должна была потечь в его карманы. Причем, весьма солидная. Он должен был передавать казне только треть от прибыли, остальными двумя третями мог распоряжаться по своему усмотрению. Правда, в условиях дикой территории чуть не половина должна была уходить на обеспечение безопасности, но и оставшееся обещало достойную прибыль.

Наконец, он получал готовое поселение и разработку копей с уже налаженной инфраструктурой. Что‑то будет разрушено. Произойдет какой‑то отток населения. Но фатального ничего не произойдет. Люди слишком инертный материал и не стремятся к резким переменам, тем более едва получив возможность иметь свой дом. Как привлечь людей и убедить их смириться со сменой руководства, решит уже сам барон. В конце концов, для них ничего не поменяется, а барон Креспо в самое ближайшее время получит возможность возобновить добычу угля.

— Кстати. Не случится так, что капитаны судов настроятся против вас? — Поинтересовался его превосходительство, имея ввиду блокаду русла Изеры.

— Не думаю, что случится что‑то из ряда вон. Капитан парохода получил строжайший приказ, без крайней надобности ни в коем случае не применять оружие. Он будет просто разворачивать суда, разъясняя причину. Судовладельцам нет никакой разницы, кто именно будет им отгружать уголь. Для них главное, иметь возможность зарабатывать и дальше, а я им такую возможность предоставлю.

— Я слышал, в Донбасе очень выгодные условия.

— Такими они и останутся, во всяком случае, вначале. Как оно будет дальше, покажет время. Единственное, что меня по настоящему волнует, это пинки, как их там, куроки. Придется содержать целый полк, для обеспечения безопасности.

— Даже если вам придется уйти оттуда, предварительно все разрушив, вы получите полную компенсацию ваших затрат.

— Понимаю, что в этом вопросе я полностью застрахован. Но все же, ввязавшись в данное предприятие, хотелось бы получить прибыль.

— Все зависящее от его величества вы получите, как и государственный заказ на поставку угля для флота его величества, он там гораздо лучшего качества. Остальное в ваших руках.

— Не сомневайтесь, уж я‑то постараюсь не упустить свой шанс. Подобная возможность выпадает лишь раз.

— А роду баронов Креспо уже во второй, — улыбнувшись, подбодрил барона, его превосходительство.

— Ваша правда. Тем более глупо будет потерять его. Надеюсь виконт Кинол, достойный офицер и справится со своей задачей? — И не думая унывать, поинтересовался горнозаводчик.

— Вот уж в чем вам не стоит сомневаться. Это один из лучших офицеров его величества. Правда, с некоторых пор он отставной, но это ничего не меняет, весь его багаж знаний и опыт остались при нем.

— Тогда, нам остается только подождать несколько дней, — вполне удовлетворенно произнес барон Креспо.

— Вы правы. Всего лишь несколько дней, — согласился генерал — губернатор.

 

ГЛАВА 10

Столб воды взметнулся впереди и слева. По большому счету, даже если это и предупредительный выстрел, наводчик сильно мажет. Либо наводчик полный неумеха, либо никогда не стрелял с борта парохода. Различия весьма значимые. Одно дело когда ты ведешь огонь будучи сам неподвижным. Все меняется, когда и ты, и твоя цель постоянно перемещаетесь, меняются значения скорости и дистанции. Тут нужны определенные навыки не только у наводчика, но и у артиллерийского офицера. Дистанция порядка версты, но как видно даже такое незначительное расстояние вносит свои сложности.

Повторный выстрел. На этот раз снаряд упал значительно ближе, и все так же по курсу. Внесли необходимые поправки. Однако Игнас, наводчик орудия находящегося на барже, только презрительно сплюнул.

— Дерьмо, а не артиллеристы. Разве так ложат предупредительный.

— Хочешь сказать, что управился бы лучше? — Невесело ухмыльнулся Рваное Ухо, рассматривая агрессивный пароход в подзорную бинокль.

— Даже на пределе дистанции, — уверено заявил наемник. — Что там видно?

— Я так понимаю, четыре орудия, два на носу и два на корме. Стреляло только одно орудие.

— Хреново, командир Значит пушечки из новых, скорострельных. Но по звуку вроде обычные полевые.

— Скорее всего ты прав, лафеты на больших колесах, как на повозках.

— Ну и правильно, чего стараться и вооружать пароход как‑то по особому. Поставили полевые пушки и вся недолга. Тут ведь военных кораблей нет.

— Игнас, а ты чего отмалчиваешься? Вставил бы ему фитиля, — как‑то угрюмо произнес один из наемников.

Что и говорить, ощущать себя бессильным… Неприятное это ощущение. Вон они, красавцы, вышагивают на грузопассажирском пароходе, средних размеров с гребными колесами по бортам. Капитан ведет судно средним ходом, как бы нехотя закладывая петлю, идя на пересечку.

— Дурень, куда палить? Я до него не доброшу добрых четыре сотни шагов, если не больше. У него нарезное, скорострельное орудие, а у нас гладкоствольная горная пушка. Разницу улавливаешь?

— Сам же сказал, мазилы. Подойти к ним вплотную и — и-и…

— И — и-и. — С издевкой передразнил канонир. — Ума у тебя ни на гнедок. Он против одного моего выстрела три своих поставит, да помножь это на четыре. А потом еще прикинь, как наш пароход с баржей за ним гоняться станет. А — а, да что с тобой говорить, — Игнас только безнадежно махнул рукой.

Точку в этом бессмысленном споре поставил капитан Болань, бывший помощник Хора, хотя ни слова из сказанного и не слышал. Пароход начал забирать вправо уходя в разворот, а за одно уводя с собой и баржу, с исходящими злостью наемниками. Вооруженное судно, сделало поворот вправо, пересекая прежний курс преследуемого под прямым углом, словно подводя черту и подтверждая верность решения.

— Командир, а что это вообще было?

— Да кто это такие?

— Это что же разбойники какие?

— Тихо парни. Кто это и что тут вообще происходит, я и сам не понимаю. Но если вспомнить те пароходы что ночью прошли выше по Изере, сдается мне, дело дрянь.

— Объясни толком‑то.

— Сказано же, я и сам ничего не знаю.

— А по мне, так то валийцы направились в Донбас, чтобы пожечь там все. Наши копи им поперек горла встали, вот они и решили.

— Да как же так‑то, — вдруг вздыбился один из наемников и резко обернулся туда. Где за сотнями верст речного и степного простора находился Домбас.

Мужчина в бешенстве скрежетал зубами и сжал загорелые кулаки с такой силой, что побелели не только суставы, но и пальцы. В прошлом году он женился на одной из разведенок, мужа которой за неумеренное пьянство прогнали из города. У нее было два сынишки четырех и пяти лет, сейчас же она опять была в положении, и носила под сердцем уже его ребенка. Рваное Ухо, угрюмо обвел взглядом остальных. Примерно половина из его отряда имели семьи и свои дома в городе. Если поднимут бузу…

— Спокойно парни. У Паюлы нас три отряда, шесть десятков бойцов, при трех орудиях. Будем думать.

— Да чего думать! В Донбас надо!

— Как!? — Повысил голос Рваное Ухо.

— Да сушей, напрямки.

— Даже если мы раздобудем лошадей, мы будем там только через четыре дня. К тому времени там все закончится, так или иначе.

— А что же тогда нам здесь отсиживаться!?

— Парни, давайте сначала вернемся к Паюле, а там и решим.

Находившиеся в этот момент на барже переселенцы, выпучив глаза наблюдали за происходящим. Орудийная пальба. Потом ругань наемников. Наконец безнадега в глазах тех, у кого в Донбасе остались семьи. Все это им говорило только об одном. Они совершили огромную ошибку, когда решили отправиться в тот рай, о котором так много говорится в пересудах и пишется в газетах.

Вопрос относительно происходящего разрешился у причала форта Паюла. Вскоре после отбытия парохода, комендант форта капитан Дивиш, с проходящего из Новой Валенсии парохода получил послание от коменданта валийского форта. Того, в свою очередь, проинформировало о происходящем его командование. Оказывается, правительство Валенсии к происходящему не имело никакого отношения.

Один горнозаводчик, некто барон Креспо, на свой страх и риск, решил прибрать к рукам земли находящиеся на пинской территории. С этой целью он собрал и снарядил отряд наемников. О численности и оснащенности данного отряда у коллеги капитана Дивиша, сведений не имелось. Так же, он счел своим долгом напомнить господину коменданту, что все это происходит вне юрисдикции гарнизонов обоих фортов.

Весть уже успела распространиться. Один из пароходов, направлявшихся в Донбас, изменил первоначальный маршрут. Не задерживаясь на долго, он отчалил не взяв на борт конвойный отряд и направился в Новую Валенсию. Конечно там с прибылью будет куда скромнее, но она будет. Ввязавшись же в разборку которая его ни коим образом не касалась, он мог рассчитывать только на потери. Причем мог лишиться и парохода, который едва ли выдержал бы больше четырех попаданий, даже из полевого орудия.

— Что вы намерены предпринять? — Глядя в упор на капитана, поинтересовался Рваное Ухо, к которому перешло командование над всеми наемниками из Донбаса.

— Я ничего не могу предпринять, старина, — покачал головой Дивиш. — Валиец прав, все это находится вне моей юрисдикции.

Разочарованный командир наемников вернулся к парням, пребывавшим сейчас в крайней степени возбуждения. В их лагере творилось невообразимое. Наемники братия развеселая и довольно шумная, хотя это в меньшей степени относится к донбасцам, но сейчас они превзошли сами себя. Треть парней готова была броситься вплавь и заложить мину под борт парохода. Другая треть их поддерживала, руководствуясь простым принципом боевого братства. Остальные призывали их успокоиться, и пораскинуть мозгами. Ситуация и впрямь была проигрышной.

— Даже если пароход встанет на якорь, ты что думаешь там все будут дрыхнуть как сурки? — Надрывал горло артиллерист Игнас, давя авторитетом на одного из крикунов. — Да даже в безлунную ночь вас заметят и перебьют, раньше чем вы приблизитесь к пароходу. А сейчас стоит полная луна и на небе ни облачка. Да и не станут они стоять на якоре.

— Тогда, вооружить пароход и напасть на них. Сблизимся и дадим прикурить из всех стволов, не может у них быть столько стрелков. Очистим палубу и на абордаж.

— Какой ты умный. А кто поведет пароход? Боланю это нужно?

— Но ведь он же не ушел.

— Потому что пароход не его, а Хора. Сейчас решит пойти с нами, а случись беда, потом по гроб жизни не расплатится.

— Варакин заплатит, — убежденно произнес наемник.

— Вот уж в ком никаких сомнений. Правда это будет, если он жив останется, а валийцы не засядут в Донбасе. Да и сам Болань… С чего бы ему свою голову подставлять?

— Это ты зря, — послышался недовольный голос капитана, — Ни во мне, ни в моих парнях не сомневайтесь. Встанем как один. Но и то, что пароход принадлежит не мне, это то же верно. Завтра поутру, должен будет подойти Хор, тогда и будет все ясно. Если не воспротивится, не сомневайтесь, один пароход у вас будет точно.

* * *

— Принимай швартовый!

— Санитаров! Санитаров давайте!

Разъездной буксир причаливал тяжко, словно подстреленный. Впрочем, так оно по сути и было. Снаряд угодил в надстройку, прошил тонкие доски, прошел сквозь палубу и взорвался внутри, повредив паропровод.

Отправленный с предупреждением к Паюле буксир, нарвался на вражескую флотилию. Капитан, девятнадцати летний парнишка и команда состоящая из шестерых таких же отчаянных голов решили прорываться. Однако напоролись на такой плотный обстрел, что вынуждены были отвернуть.

Как ни странно их особо не преследовали. Похоже, командующий наемниками решил дать уйти буксиру, дабы он принес весть о надвигающейся на город силе. Но последний снаряд, пущенный скорее для того, чтобы поддать ускорения беглецам, чем навредить, неожиданно попал в цель. Результат, двоих кочегаров обварило. Один из них погиб на месте, приняв на себя основную струю вырвавшегося перегретого пара.

— И вас не стали добивать, — поинтересовался Сергей у капитана, выслушав его доклад.

— Прошли мимо, словно и не заметили. Только один, подошел и вручил мне вот это письмо. Потом дождался пока мы починимся и сопроводил выше их стоянки. Идут тяжело, сильно груженые. Наро — оду.

— Сколько судов?

— Дюжина пароходов с баржами. На трех из них я видел лошадей. Где‑то сотни две. Пушек много, чуть не две дюжины. Да еще четыре на том пароходе. Что за нами увязался. Но он без баржи.

— Ясно. Это охрана. Пушки только с него стреляли?

— Да какой там. Садили с нескольких пароходов. Они поставили по две пушки на носу и корме. Но то такие, как и у нас в форте. А на баржах есть и большие. Если с такой выстрелить, то как бы пароход не развалился.

— Полевые мортиры, — уверенно произнес Милош, находящийся рядом. — Если от такой прилетит гостинец, даже нашим фортам мало не покажется. А бьют они на четыре с половиной версты. Крепко за нас взялись.

— Крепко. Судя по всему, завтра к вечеру они начнут высадку.

— А чего так тянуть? — Удивился старый вояка, — прошли бы ночью, Изера большая река, держись подальше от берега и все будет хорошо. Уже завтра могли атаковать. А так, считай лишние сутки нам дарят.

— Похоже, они хотят, чтобы мы ознакомились с их посланием, — показав конверт, произнес Сергей.

— И что там?

— Скорее всего, условия сдачи. Ладно, нужно собирать совет, там и зачитаем.

Все это происходило уже в темноте, под электрическим освещением. В принципе, очередное заседание совета завершилось меньше часа назад. Нельзя беспрерывно дергать людей и бесконечно совещаться, лишая исполнителей возможности хорошо сделать свою часть работы. Но ситуация менялась довольно стремительно, а сведения содержащиеся в послании скорее всего были очень важны.

… Закончив читать, Сергей сложил лист бумаги и положил его на стол перед собой. После чего обвел внимательным взглядом всех присутствующих. Лично он был уверен в том, как ему надлежит поступить. Разумеется, это приведет к жертвам. Но он был уверен в том, что новый глава Донбаса, порушит все его начинания, и этот одинокий город в степи, вскоре ничем не будет отличаться от тех же Збродов в Рустинии.

Отчего такое великое самомнение? Так ведь все на поверхности. Сергей жил по принципу — много ли надо человеку для счастья. Лично его мнение сводилось к тому, что не так чтобы и много. Именно поэтому он столько сил и средств вкладывал в развитие инфраструктуры города и копей, стремясь создать маленький райский островок в этих необжитых местах. Станет ли так же поступать тот, кто в первую очередь будет печься о своей выгоде? Сомнительно.

Известный делец, один из богатейших людей Валенсии, он согласился на эту авантюру только ради выгоды. Ну и зачем ему в таком случае заботиться о благосостоянии людей. Да в Валенсии о рабочих проявляли меньше заботы, чем о рабах. Последние хотя бы являлись капиталовложением, а рабочие так, расходный материал. Нет желания сдохнуть с голоду, вертитесь как хотите.

— Вот так вот. Ни много, ни мало. Поднимите лапки к верху. Выдайте Варакина. И встречайте нового хозяина копей. — Ухмыльнувшись в пышные усы, подытожил услышанное Высек.

— Между прочим, ничего смешного, — возразил Сергей. — Я не могу скрывать эту информацию от людей.

— И что? Если народ решит не ввязываться в бой, то вы вот так отдадите себя в их руки? — Удивился Заглавов.

— Нет, такую глупость совершать я не намерен, — твердо ответил Сергей. — Скажу больше, тот кто решил поступить со мной таким образом сильно пожалеет. Но у меня есть преимущество перед любым из жителей Донбаса. В письме ни слова не упоминается по отношении господина Дворжака, и у меня нет никаких сомнений в том, что он позаботится о моей семье.

— И что вы предлагаете? — Не сдавался инженер.

— Люди сами должны решить, что для них лучше. Если захотят драться, я буду с ними. Если нет, я ни в чем не буду их винить.

— Вы столько сил и средств положили на то, чтобы научить их драться, чтобы потом они сложив руки смирились со своей судьбой? И потом, сдается мне, они уже дрались против арачей и тогда вы не предоставляли им выбора.

— Не надо путать, господин Заглавов арачей и Валенсию. Да, да, я не оговорился. Если вы все еще верите в то что это простое частное лицо, которое решило погреть руки на добыче угля, то вы ошибаетесь. Эта операция проводится с ведома правительства, и мало того, эти наемники еще вчера состояли на королевской службе. Даже если мы намылим им холку, каждый должен понимать, что это может повториться, а в случае войны между Рустинией и Валенсией, сюда однозначно будет направлен самый настоящий армейский корпус.

— Если вы это знали изначально, то почему мы вот уже третьи сутки готовимся к отражению нападения? Что изменилось? — Не сдавался Заглавов.

— Вот это письмо, оно все меняет. Здесь не двусмысленно говорится о том, что никто не собирается нападать просто так. Если жители Донбаса готовы принять выдвигаемые условия, то можно будет приступать к переговорам и обсудить условия. Завтра на восемь утра назначаю общих сход граждан города. Там все и решим. У меня все.

Сергей, поднялся и быстро вышел из кабинета, где за большим столом собралось все руководство города и копей. Господин Дворжак поспешил за ним. Так и не поймешь, то ли поддерживает, то ли хочет поговорить в уединении. Участники совета проводили их угрюмыми взглядами. Не дело, лидеру вести себя подобным образом. Не тот момент, чтобы подаваться чувствам.

Люди решат. Они решат! Сейчас же бабы поднимут вой, станут со слезами хватать мужиков. Особо упрямым мужьям жены начнут в лицо тыкать детьми малыми и неразумными — мол, осиротишь. Ну и кто такое выдержит. А там, помянут и о том, что обстрел может обрушиться на сам город. Да тут такое начнется, что только держись.

И вот в этой ситуации, когда нужна крепкая воля и рука, Варакин все отдает на откуп людям. Да нельзя так! Достаточно вспомнить только то, что больше половины переселенцев оказались здесь вовсе не по собственной воле, а благодаря угрозам бандитов, загонявших их сюда за плату немалую. Пинками и угрозами пихали упирающихся ногами и руками к хорошей жизни. А теперь они станут все решать сами? Одно клятое письмо, и Варакин словно враз поглупел.

— Это все хорошо, но я пойду, — поднялся со стула Заглавов, — к утру закончим сборку мин и завалим проход в Ронку.

— Погодите, господин Заглавов, — остановил его Высек. — Слушайте все сюда. Мене вот этот выверт, что показал господин Варакин, ни к одному боку не близок. Народ, он конечно будет надеяться, а бабы скорее всего и вовсе обрадуются, что без крови можно обойтись. Да только ничего задаром в этой жизни не бывает. Время еще есть. Собирайте своих подчиненных, рассказывайте, объясняйте. На пупе извернитесь, но каждый должен понять, что если уйдет Варакин и тут осядут валийцы, ничего этого не останется, будет даже хуже, чем в Рустинии. И кровью мы еще умоемся, и бежать отсюда придется, разыскивая теплое место. А оно у нас уже есть. Тут всего‑то делов, прогнать пару тысяч валийцев. Да плюнуть и растереть. Раскатаем под орех.

— Так ведь там все служивые, помнишь ли? — Усомнился доктор Матоуш.

— Так и мы не лыком шиты. Голову прозакладываю, таких стрелков как у нас там и в помине нет. Но главное не это. Главное то, что нам есть за что драться. Не за плату, а за будущее наших детей. Вот это и говорите людям. И чтобы никаких сомнений. Слышите, господин доктор, вам сказываю. Не верите, лучше молчите и вообще людям на глаза не показывайтесь.

Они молчали всю дорогу и только возле ограды дома Варакиных, Алексей все же решил нарушить молчание. Дальше молчать просто нельзя. Он дал Сергею достаточно времени осмыслить новость. Вот же, кто ему мешал ознакомиться с письмом раньше и обговорить все, сначала с другом, а уж потом вываливать на совет.

— Сереж, ты совершаешь ошибку.

— Я так не думаю.

— А я в этом уверен. Что могут решить малообразованные люди? Ты ведь прекрасно знаешь какое решение они примут, причем не умом, не сердцем, а под гнетом страха и по собственной недальновидности. Всем страшно, и нам с тобой то же. Но должен найтись тот, кто перешагнет через свой страх и своей уверенностью вселит в людей уверенность. Людям нужен лидер. Ты же… Уж прости. Но ты, просто умываешь руки.

— Леша, это не шутки. Против нас выступила государственная машина. Громада, которая сотрет нас в порошок. И люди должны это понимать. Так что, не старайся. Завтра я сделаю так, как считаю нужным.

— Ладно. Поступай как знаешь. Что слышно от Высокой Горы?

— Ничего не слышно. Все произошло слишком быстро. Он в любом случае не успеет к веселью.

— Значит, помощи ждать неоткуда, — вздохнул Алексей.

— Леш, как брата прошу, уезжай. Забирай наших и завтра же уезжай.

— Ты не веришь в свой хваленый полк?

— Я в них верю. Вопрос в том, поверят ли в себя они сами.

— Не истери. Если все пройдет нормально, то вы намылите им холку, и плевать какие у них там пушки. А если народ решит договариваться, тогда уйдем в сопровождении наемников, да еще прихватим с собой того же Заглавова и людей задействованных в его разработках. А главное заберем оборудование по производству гранат, запалов, минометов, сами минометы и боеприпасы. Нужно будет не забыть документацию. И… Твою — у мать, бросим все остальное. В общем, наворотил ты Сережа, дай‑то Бог разгрести, а времени с гулькин нос.

* * *

Хор появился на рассвете и не разочаровал наемников. Едва прознав о случившемся, он только обложил всех от всей своей широкой души, за то что они посмели в нем усомниться. После пространного экскурса в дали, куда лучше бы не забираться, старый речной волк прилюдно потребовал обещания от Рваного Уха сойтись с ним в кругу, когда они покончат с валийцами. Тот дал согласие незамедлительно, и получил позволение грузиться на пароход.

Однако, погрузку начать так и не успели, так как на причале появился комендант крепости. Пришел он в сопровождении решительно настроенных драгун. Парни вместе с артиллерийской прислугой катили обе полевые пушки форта и несли на плечах ящики со снарядами.

— Капитан, а как же юрисдикция?

— А что не так, Рваное Ухо. На реке появился пират от которого едва ушел один из пароходов. Как должен реагировать комендант форта, являющегося оплотом законности и порядка в этих диких местах, когда пират нагло разгуливает практически у него перед носом.

— Но ведь он стрелял предупредительными.

— Он просто промазал.

— Вы накличете на себя беду, господин капитан. Они ведь не трогают пароходы идущие вниз по течению Изеры.

— Они просто выжидают достойную добычу, вот и все. Как военный комендант, я обязан противодействовать этому, а так же призвать на службу любое ополчение которое только смогу найти. Вы все призваны. Хор, я так думаю, что мои орудия лучше расположить на твоей «Желтой Розе», она поменьше «Белой». А вот она вполне сможет принять все три пушки донбасцев. Одна на носу и две на корме.

— Да, господин капитан, так будет хорошо, — согласился Хор, улыбаясь во все тридцать два зуба.

— Отлично. Кстати, у тебя найдется на борту рустинский флаг?

— Чай, подданные рустинской короны, — ничего не понимая, ответил Хор.

— Вот и поднимите его на мачтах. И я посмотрю найдется ли идиот, который осмелится выстрелить в сторону флага его величества.

— Капитан, а это не перебор, — не на шутку возбудился Хор.

Одно дело когда два вооруженных до зубов отряда выпускают друг другу кишки на пинкской территории, где не действуют никакие цивилизованные законы. И совсем иное, когда в подобной схватке начинает развиваться государственный флаг. Тут попахивало грандиозным международным скандалом. Это было ясно любому жителю пограничья.

— Не перебор. Что мне сделают. Сошлют в дальний гарнизон? Даже не смешно, — многозначительно посмотрев на стены форта, хмыкнул капитан Дивиш.

— А если отдадут под суд?

— За исполнение своих обязанностей? Все, разговор окончен, за дело.

Флаг все же поднимать не стали. Вместо этого два вооруженных до зубов парохода смело пошли на сближение с «пиратом». Тот как и ожидалось, пошел на сближение, изготовившись к бою. Хор и Болань грамотно разошлись в сторону, дабы не дать «пирату» уйти вниз по течению, так как опасались, что у него будет преимущество в ходе. Когда же, орудие валийца рявкнуло предупредительным выстрелом, над обоими судами заполаскались флаги Рустинии. Носовое орудие на «Желтой Розе», огрызнулось ответным предупредительным выстрелом…

Уже к обеду, все три судна стояли у причала Паюлы, а драгуны уводили сдавшихся в плен валийских наемников. Как и предполагал капитан Дивиш, валийцы не решились открыть огонь по судам, явственно обозначившим свою государственную принадлежность.

— Хор, как тебе этот пароход? — Не без удовольствия рассматривая приз, поинтересовался Дивиш.

— Отличная посудина.

— Знаешь, а ведь я как комендант форта могу продать этот трофей, установив на него цену на свое усмотрение.

— Не понял?

— А что тут не понятного. Сейчас назначу заседание военно — полевого суда и мы вынесем решение. Все по закону и в пределах моей юрисдикции.

— Лихо это все у тебя, господин капитан.

— А ты как думал. Ведь мы здесь на военном положении.

— И сколько? — Насторожившись, поинтересовался Хор.

— Две тысячи крон.

— Две тысячи? За пароход которому, даже с учетом износа, цена не меньше десяти?

— Так я не понял, ты берешь или нет?

— И даже плачу наличными.

— Вот и ладно. Тогда он тебя дождется у причала.

— Хм. Вообще‑то он нам не помешал бы, вместе со своими пушками, — встрял в разговор Рваное Ухо. — Пленные показали, что там не меньше двух тысяч наемников.

— Вообще‑то, заседания суда еще не было. Да и орудия, нужно будет оприходовать, а затем передать в арсенал.

— Но ведь вы на военном положении и можете их продать, как не отвечающие стандартам рустинской армии, — вкрадчиво произнес Рваное Ухо, которого похоже вдохновила возможность не просто прибыть в Донбас, но еще и с неожиданным сюрпризом.

Только что ведший себя в высшей степени нагло, капитан несколько растерялся от еще большего нахальства наемника. Но подумав всего лишь неполную минуту, жизнерадостно махнул на все рукой.

— Сколько сможете собрать?

Через пять минут, наемники передали в руки коменданта, собранные по карманам пятьсот двадцать крон и пятнадцать гнедков. Именно за эту цену и были проданы четыре неликвидных орудия, оказавшиеся в крайне изношенном состоянии. Так же, было выяснено, что при разгрузке два орудия, принадлежавшие форту, выпали за борт и утонули.

— Господин капитан, а что мы будем делать, если они утонут настолько серьезно, что мы не сможем их поднять? — Озабочено поинтересовался артиллерийский лейтенант, глядя вслед трем пароходам, которые уходили к Изере на всех парах.

— Тогда может случиться самое неприятное событие в моей жизни, — вздохнул капитан.

— Военная прокуратура?

— Что? Не — эт. Я не доставлю им подобного удовольствия. Просто придется обратиться к моему старинному другу, подполковнику Войничу. А ему в свою очередь, дабы спасти мою задницу, идти на поклон к полковнику Войничу, его дядюшке, который является адъютантом его высочества кронпринца Элиаша.

— И чем же это неприятно?

— Не хочу быть чем‑то обязанным паркетным шаркунам.

— Ясно. А оно того стоило?

— Стоило, лейтенант. Еще как стоило. Даже если забыть, что там, в дикой степи, валийцы собираются резать наших братьев рустинцев, есть еще и такое понятие как интересы короны. Донбас важен для Новой Рустинии, пусть этого и не понимают при дворе его величества. А мы с вами, служим в первую очередь нашей Родине и этим самым поселенцам, расширяющим границы нашего королевства, хотя они вовсе и не думают об этом. Вот такие пироги с котятами. Пойдемте, нам еще нужно организовывать заседание суда. Хорошо хотя бы то, что пока возвращались, успели собрать показания с наемников и экипажей пароходов.

— Надеюсь, мы не станем приговаривать их к расстрелу.

— Я что похож на сумасшедшего?

— Хм. Ну…

— Даже не думайте, лейтенант. Мы примем решение о передачи дела в военную прокуратуру. Пусть у них штаны преют. Но с отправкой все же немного повременим. Вдруг наши пушки все же вернутся обратно. Все меньше, придется вываливать на старину Войнича.

Вечером, приставший пароход привез известие о том, что его высочество кронпринц Элиаш сдал свои полномочия по управлению провинцией, и Новая Рустиния вновь оказалась под управлением генерал — губернатора, уже приступившего к исполнению своих обязанностей. Паюла была самым дальним рустинским форпостом, поэтому новости сюда доходили с большим опозданием.

Капитан Дивиш, заперся в своей комнате и вскрыл бутылку зобрятки которую берег для особого случая. Куда уж особенней. Пусть он и не достиг больших высот, но все же несмотря на несносный характер был на хорошем счету, считался лихим, решительным и грамотным офицером. Даже свое пребывание в этой глуши, он воспринимал только как временное явление. У него имелись все надежды уже в следующем году получить чин майора и должность заместителя командира полка. Мечты, надежды и чаяния. Но как ни странно, он ничуть не сожалел о том, что сделал. А зобрятка. Это другое. Всего лишь поминки, вот и все.

* * *

… Его слушали молча. Настолько молча, что был слышен щебет птиц, ошалевших от внезапно наступившей тишины. Огромная толпа, набившаяся на центральную площадь Донбаса по определению не могла сохранять такую тишину. Кто‑то вздохнет, кто‑то чихнет, кто‑то просто заерзает или начнет переминаться с ноги на ногу, другие будут тихо переговариваться, наконец ребенок закапризничает. Но ничего этого не было. На площади повисла кладбищенская тишина.

— Господин Варакин, это что же получается. Выходит я зря на карачках ползал и подымал мишени, пока моя благоверная надо мной пули пускала? Так она потом еще и дома посмеивалась. Не — э, я не согласный.

Реакцией на эти слова был оглушительный хохот, которым грохнула вся толпа. Находившаяся рядом с говорившим супруга, ударила мужа по плечу, выказывая свое недовольство, и одновременно прикрывая пунцовые щеки уголком платка. Кому понравится оказаться у всех на слуху. Смех и прибаутки слышались со всех сторон. Словно прорвало плотину молчания, и люди старались наверстать упущенное.

Не удовлетворившись этим, Сергей решил провести голосование. Каждый, кто выступал за сопротивление, должен был поднять руку вверх. Глупость? Скорее всего. Но Сергей был убежден в одном, люди имели право выбора, решить самим для себя, каким путем им идти. А уж как сделать так, чтобы этот путь не оказался ошибочным, позаботится совет города.

Итоги голосования его откровенно порадовали. Подавляющее большинство было за то, чтобы драться. Плевать сколько там идет наемников. Если Верная Рука сказал, что они раскатают их под орех, значит так оно и будет, потому что он слов на ветер не бросает. Именно это выкрикивали не только мужчины, но и женщины. Было и нечто, по настоящему его удивившее. Женщины. Сергей явственно видел некоторых, которые не просто тянули вверх руки, но еще и теребили пребывавших в нерешительности мужей.

— Я очень рад, что вы все правильно поняли, — когда наконец настала тишина, вновь заговорил Сергей. — Город находится на военном положении, поэтому всем разойтись согласно боевого расчета. Командирам, начать вывод своих подразделений на позиции.

— А как насчет вашего обещания, что любой может покинуть город когда пожелает? — Послышался мужской голос из толпы. И над площадью вновь повисла тишина.

— Только что, большинство решило остаться и встретить врага. Время свободного волеизъявления закончилось. Все вольности отменяются. Теперь вступает в силу военное положение. Каждый кто не выполнит приказ или попробует дезертировать, будет предан суду. Желающие уйти, получат такую возможность, но только когда с угрозой будет покончено. И упаси вас Бог, попробовать сбежать. Все. Сход закончен.

Разумеется недовольные из числа не желающих драться были и они вовсе не думали полностью замолкать, высказывая свое недовольство в узком кругу. Но никто и не подумает проявить неповиновение, в этом Сергей был уверен. В Донбасе может и не действовали законы Рустинии, но зато были свои и за их исполнением следили ничуть не менее строго. Наказание здесь было сколь неотвратимым, столь же и скорым.

Прошло не больше десяти минут, а на площади практически не осталось народу. Разве только спешащие по надобности одиночки. Горожане готовились к предстоящему бою, а может и не одному. Кто знает, как оно все обернется.

— Господин Варакин.

— Да. Мигель, кажется.

— У вас хорошая память, — подтвердил валиец, ферма которого находилась неподалеку от Донбаса.

Вообще‑то валийцы среди поселенцев на этих землях встречались крайне редко, но в окрестностях стояло две фермы, валийским семьям. По мере того, как город разрастался, фермеры все чаще появлялись здесь, в основном по выходным, привозя на ярмарку свои товары. Бывали они и в будние дни, если им вдруг требовалось что либо купить в лавке или по какой иной надобности. Так к примеру, молодые парни, частенько прибывали сюда на вечерние посиделки и танцы, которые проводились молодежью с завидным постоянством. Порой парни сопровождали и своих сестер. Уже имелось несколько семей породнившихся с местными старожилами.

— Чем могу быть полезен? Только ты уж прости, времени у меня нет, так что давай побыстрее.

— Меня прислали сообщить, что совет фермеров направляет к вам свое ополчение. Две сотни бойцов прибудут сюда уже к обеду. Парни сейчас собираются рядом с моей фермой, там удобнее всего. Вот собственно и все.

— Как ты сказал?

— Так и сказал.

— Погоди, ты хочешь сказать, что фермеры станут драться на нашей стороне?

— А на чьей стороне нам еще быть? Вы наши соседи, а помочь соседу святое дело.

— И ты то же будешь драться?

— Конечно.

— Но там валенсианцы, — Сергей вовремя поправился, едва не произнеся несколько оскорбительное валийцы.

— Вот смотрю я на вас господин Варакин и диву даюсь. Неужели вот это все, — Мигель, повел руками вокруг себя, подразумевая город, — подняли действительно вы? Валенсианцы там идут или нет, мне плевать. Главное, что идут чужие и не с добром, а чтобы изменить нашу жизнь по своему. Среди моих соседей есть валенсианцы, рустинцы, куроки, недавно появилась даже семья арачи, и все они мне ближе любого ублюдка, решившего прогуляться в нашу сторону с оружием в руках.

* * *

Вашек, в очередной раз замер, всматриваясь в ночь. Его так и подмывало бросить заниматься ерундой и начать передвигаться гораздо быстрее. Ведь видно же, что эти олухи понятия не имеют, как нужно вести дозор в степи. Скорее всего ни о каких секретах они и слыхом не слыхивали. Расставили по периметру дозоры в каждом по отделению и успокоились. Так ведь и эти дозоры не тишком сидят, а устроились в кружок, да лясы точат. Только двое часовых, сменяемые время от времени, чуть в отдалении маячат.

Ну кто так делает. Как они смогут услышать подкрадывающегося врага, когда рядом гогочут сослуживцы. Кого они увидят, если горящий неподалеку огонь мешает. Тут и луна не помощница. Идиоты. Здесь вам не Старый Свет и подобная беспечность не прощается.

Да захоти Вашек, уже давно приблизился бы вплотную и никто его не заметил бы. Но приказ Ануша был однозначный. Не расслабляться. А ну как наемники выставили этих оболтусов на показ, а сами еще и секреты расставили. Оно вроде, получается чуть не прорва народу. Но с другой стороны, два полных полка. Народу там с избытком.

Валийцы высадились в шести верстах от Ронки еще на закате. Надо сказать, действовали они очень грамотно. Не прошло и часа, как на берегу были не только люди, но и лошади, и артиллерия, и припасы. Прав был верная Рука (разведчики иначе его и не величали, а то как же, один из них), это не сборная солянка, а самые настоящие солдаты. Это было понятно даже Вашеку, который армии и в глаза‑то не видел.

Убедившись, что все еще остается незамеченным, парень вновь пополз вперед, двигаясь выверенными экономными движениями. Лохматка конечно дает большое преимущество и отлично маскирует, но лучше бы не расслабляться. Даже если часовые полые неумехи слепые и глухие. Нельзя и точка. Эдак раз дашь себе слабину, другой, а потом и сам не поймешь как это тебя взяли на мушку и пригвоздили к земле, как бабочку к картонке.

Порядок. Он на дистанции уверенного выстрела. «Дятлич», с толстым раструбом на стволе, уперся прикладом в плечо. Взгляд привычно нашел три маленькие светящиеся точки на целике и мушке. Немного повести стволом.

Вот он. Наемник сидит напротив костра и о чем‑то рассказывает, завладев вниманием своих товарищей. Что именно он говорит не понять. Но наверное, что‑то очень забавное, это ясно по доносящемуся смеху. Дозорные конечно гогочут так, как их товарищи у лагерных костров, все же на службе, Но и особо тишину не соблюдают. Так, только бы начальство не услышало. Весело вам? Думаете наложили донбасцы полные штаны? Ну — ну, веселитесь. Вот ты бородач, недолго тебе осталось.

Вашек оторвался от прицела, чтобы глаза не устали. А еще, хотя это и было трудно, отвел взгляд в сторону. Ануш говорит, что нельзя смотреть на человека пристально, тем более с ненавистью. Такой взгляд запросто можно почувствовать. Понять, что именно вызвало беспокойство не поймешь, но тревогу ощутишь. Для бывалого бойца, это как сигнал и тут уж лучше перестраховаться, чем потом жалеть с куском свинца в теле.

А эти, хотя и ведут себя глупо, люди бывалые. Просто слишком уж уверенные в себе. Ну что они знают? То что наемников в Донбасе меньше трех сотен. То что, перед ними ополченцы из простых шахтеров и рабочих. Это так. Не серьезно в общем. А они уже не первый год лямку армейскую тянут и в деле бывали не раз. Вот только зря они так. В этих местах даже малец поддаст им так, что мало не покажется.

Крик совы. У него пять стуков сердца, чтобы прицелиться и выстрелить. Вновь бородач в прицеле. Вашек представил траекторию полета пули и наконец нажал на спуск. Хлопок! Приклад привычно толкнул в плечо. Бородач хекнув откинулся на спину, рядом начали падать его товарищи. Часовые рухнули как подрубленные.

Первым залпом побило не всех. Хотя разведчиков и учили разбирать цели, идеально никогда не получается. Вашек тянет на себя затвор, слыша как перезаряжаются рядом с ним товарищи. Один из дозорных оставшихся в живых, тянется к оружию, одновременно разворачиваясь, в попытке обнаружить опасность. Неправильное решение. Лучше бы ты закричал. Так хоть какая‑то польза. Хлоп. Так и не подняв тревогу, наемник ничком припал к земле, предварительно мотнув головой и вздрогнув сразу от пары попаданий.

Подобная картина сейчас происходила сразу с тремя дозорами с восточной стороны. На то, что все пройдет так гладко никто не рассчитывал, но все сложилось как нельзя лучше. Дозоры были ликвидированы тихо, тревогу так никто и не поднял.

Отстрелявшись, Вашек быстро пополз вперед, пока не увидел лагерь как на ладони. Луна, да еще и костры, позволяли легко различить человеческие фигуры. Позиция отличная. Быстро доснарядить недостающие в магазине патроны. Ануш отдал четкий приказ, расстрелять только по одному магазину. После чего отходить к оврагу, где находятся лошади.

Парень вновь приложился к «дятличу». Устроился поудобнее и стал ждать. Ничего. Долго это не продлится. Вот сейчас. Сейчас. Повторный крик совы. В ночной степи звуки разносятся далеко. Именно поэтому Вашек отчетливо услышал два далеких хлопка. Потом нарастающий свист, заставляющий тело непроизвольно сжаться. Если промажут… Мина все еще издает свист рассекая ночной воздух, а позади слышатся повторные хлопки.

Не промазали. Все же, не зря в Донбасе гоняют ополчение, в хвост и в гриву. Мужики обучились не только стрелять исправно, но и артиллеристы знают свое дело. Первые мины рванули посредине лагеря. А потом все смешалось в невообразимую какофонию. Свист летящих мин, разрывы, крики и стоны людей, ржание лошадей. Ни одному орудию, даже самому скорострельному и не снилась такая скорость. Мины рвутся одна за другой, в воздухе постоянно висят не меньше четырех снарядов.

Поднявшись на колено, Вашек вскинул карабин, поймал в прицел бегущего наемника и нажал на спуск. Видать это ему от бати передалось. Тот настолько хорош в стрельбе. Что его сразу же в снайперы определили. Наемник переломился и сходу сунулся в траву, словно в речку нырнул.

Парень передернул затвор. Слева послышался винтовочный выстрел и рядом пролетела пуля. Не отвлекаться. Соседним дозором сейчас занимаются трое из его десятка, выкашивая наемников как коса. Их задача всполошившийся лагерь. Прицелиться. Затаить дыхание. Потянуть спуск. Передернуть затвор, убедившись, что пуля не пропала даром, а за одно присмотрев следующую цель. И снова прицелиться…

Магазин опустел довольно быстро. Практически одновременно прекратился и минометный обстрел. Полубатарея выпустила только по дюжине мин. Неплохо поработали. Теперь нужно отходить. Минометчики выждут примерно с полминуты, поправят прицел, а затем выпустят еще по четыре мины. На этот раз под накрытие попадет позиция разведчиков, это чтобы отсечь возможную погоню. Так что, лучше здесь не задерживаться, иначе прилетит от своих же…

* * *

— Что с потерями? — Рассматривая разоренный лагерь, виконту Канору было трудно сдерживать бурю, готовую вырваться наружу.

Посмотреть и впрямь было на что. Сгоревшие палатки, воронки от разорвавшихся снарядов, убитые лошади, большинство из которых пришлось добить ввиду ранений, пятна, а порой целые лужи крови. Неистребимый запах гари, крови и испражнений. Уложенные в ряд и готовые к погребению погибшие солдаты. Пусть они сейчас и не в военной форме, это ничего не меняет, они солдаты его величества. И над всей этой безрадостной картиной низко стелящийся дым, и легкий туман.

— Шестьдесят пять убитых, сто два раненых. Двадцать лошадей. Сгоревшие палатки, разбитая повозка, — тут же доложил майор.

— Нда — а, еще ничего не успели предпринять, а нам уже преподали урок вежливости. Осмелюсь поинтересоваться потерями нападавших.

— Господин полковник, установить имелись ли у нападавших потери не представляется возможным. Они ушли, и унесли своих товарищей с собой. Я слышал, у пинков это обычная практика.

— Пинки? Вы и впрямь думаете, что у пинков имеется артиллерия? Это как минимум полевые пушки, причем в количестве никак не меньше полной батареи. В этих краях подобное оружие есть только у донбасцев.

— Но ведь они состоят в дружбе с куроки, может пока дикари атаковали наши посты, донбасцы прикрывали их. Только пинки могли вот так незаметно подкрасться к бодрствующим часовым.

— Вы же участвовали не в одной кампании, неужели забыли на какие каверзы способны охотники и браконьеры.

— Я не забываю об этом, но собрать воедино столько охотников…

— Это фронтир, дорогой майор и похоже мы тут пока чужие, — задумчиво произнес виконт.

— Каковы дальнейшие наши планы? — Когда они прошли в штабную палатку, поинтересовался майор.

— Оставим в лагере сводную роту из обозников. С реки прикроет вооруженный пароход. Думаю четырех орудий и сотни бойцов, для этого более чем достаточно. Остальные в походную колонну и выдвигаемся к Донбасу. Судя по карте, выбор у нас не велик. Ударим всей мощью в лоб.

— Не слишком ли прямолинейно?

— Во — первых, это всего лишь ополченцы и они не выдержат единого удара армейского корпуса. Во — вторых, мы попросту лишены выбора, — склоняясь над картой продолжал полковник Канор. — Донбасцы расположили свои позиции вдоль берега Ронки, перед городом. Река не очень широка, но ее придется форсировать, что без плавсредств весьма проблематично. К тому же, на весьма большом протяжении ее берега обрывисты. На единственном пологом участке как раз и расположился Донбас.

— А если провести десант с реки?

— Уверен, что река уже перекрыта. Ничего сложного, достаточно затопить баржу и все. К тому же там расположился форт с артиллерией. Не вижу смысла рисковать судами и людьми. Поверьте, перед нами далеко не дурак. Ограничен в возможностях, это да, но не дурак. Одно только артиллерийское прикрытие отхода охотников, чего стоит.

— А если провести часть войск на охват? Мы сможем захватить город с его жителями и тогда ополченцы сами сдадутся.

— Заманчиво. Но не думаю, что распылять силы хорошая идея. В случае же с глубоким охватом, нам этого не избежать. И потом, я собираюсь захватить Донбас, а не уничтожать его жителей. Угольные копи представляют определенный интерес для короны и я не вижу смысла в уничтожении рабочих рук. Чем больше останется рабочих, тем раньше будет налажена добыча. Единственный человек чьей смерти я желаю, это Варакин. В остальном это просто операция в интересах короны. Вот и все. Именно поэтому мы не станем обстреливать город, без особой на то нужды.

— Значит ударим в лоб?

— При столь серьезной артиллерийской поддержке, и с учетом сил противника, этого вполне достаточно. Не удивлюсь, если уже после первых разрывов ополченцы побегут к своим домам, теряя оружие.

* * *

Вид открывался завораживающий. Разумеется, если рассматривать происходящее через приличную оптику. Невооруженным взглядом ничего особенно впечатляющего. Черные черточки, медленно перемещающиеся по открытому пространству.

А вот в бинокль было видно куда более детально. Четкие перестроения, отточенные и выверенные движения, разворачивающихся в атакующие порядки рот. Развертывание батарей, словно на смотру. Сергей был готов прозакладывать свой бинокль, а такие аналоги здесь стоили очень дорого, что орудия выстраиваются четко по линейке. Та же ситуация и с пехотой. На левом фланге, обращенном в сторону степи, замерла кавалерия. И это называется сборной солянкой вольных наемников?

— Либор, ты снимаешь? — Окликнул Варакин оператора.

Впрочем, лишнее это. Достаточно просто взглянуть в его сторону, чтобы понять, что тот сейчас занят своим любимым делом. Сергей сильно удивился, когда тот вызвался все запечатлеть на пленку. Мало того, он настаивал на этом, когда встретился с непониманием со стороны Варакина.

Странное дело. Два года назад, Парня хотели заменить. Уж очень остер на язык, и склонен к созданию разного рода проблем. Но едва только Алексей уведомил его об этом, как тот начал уговаривать продлить с ним контракт. Он клятвенно заверял, что впредь от него не будет никаких проблем. И надо заметить, сдержал свое слово. Возможно все дело в том, что к этому моменту он сильно пересмотрел свое отношение как к местным жителям, так и к законам по которым живут в этих краях.

Но и это еще не все. Он с маниакальным упорством вел хронику событий. Посещал стойбища пинков и даже побывал у арачей. Надо сказать, последнее он сделал по собственной инициативе, отправившись в путешествие не прихватив с собой никакого оружия. Как он не погиб ни от клыков хищников, ни от рук арачей, осталось загадкой, но его не тронули. Мало того, позволили посетить несколько родов, побывать на племенном празднике, да еще и сопроводили на межплеменной праздник. Парень был просто в восторге.

В настоящий момент заработанных им средств было вполне достаточно для того чтобы полностью выкупить все оборудование и даже здание преобразека. Сергей хотел отдать ему его просто так, но Либор настоял именно на покупке. Цена была символической, но парень выплатил все до последнего гнедка. Сегодня он шагнул еще дальше. В Донбасе снимался первый игровой фильм.

Начинающий режиссер едва успевал отбиваться от желающих попробовать себя в роли актеров. Разумеется качество будет уступать не то что студии Дворжака, но и другим, которые все еще плетутся в хвосте. Но важен сам факт. К тому же, парень настолько был увлечен и по настоящему талантлив, что нет никаких сомнений в том, что его картины будут пользоваться успехом не только в Донбасе.

Свое желание заснять все происходящее Либор объяснил двумя обстоятельствами. Во — первых, это летопись Донбаса. Во вторых, он был уверен, что никакое гражданское платье не сможет скрыть по настоящему слаженное воинское соединение. Как никакое одеяние не сможет поставить в один ряд нищего и обряженного в рванье человека, получившего благородное воспитание. А это лишнее подтверждение того, что валийцы отправили на спорную территорию свои строевые части. Идея Сергею понравилась. Мало того, подтверждение этого он наблюдал собственными глазами.

Варакин в очередной раз осмотрел фигуру оператора приникшего к видоискателю и только вздохнул. Парень сразу вытребовал себе полную свободу действий, дабы им никто не понукал и не мешал работать. Стоит ли удивляться, что он и бровью не повел в сторону окликнувшего его командующего обороной. Настоящий фанат своего дела. Именно такие увлекающиеся и самоотверженные люди и являются двигателем прогресса. Над ними можно смеяться, их можно не понимать, но ими нельзя не восхищаться, и не выказывать уважения их упорству и вере в свое дело.

— Бесполезно, командир, — произнес находящийся рядом Хват. — Либора сейчас не дозваться. Упрямый малый.

— Но не безнадежный.

— Это да. Изменился он сильно, но не во всем. Командир, я все думаю, к чему был нужен этот ночной налет?

— А ты вспомни, как мы себя чувствовали, когда нас обложили арачи в Паюле. Уставший солдат, плохой солдат.

— Ну, одна бессонная ночь и несколько верст пешим маршем, не измотают их настолько сильно.

— Не скажи. Вода камень точит. Там чуть, здесь немного. Глядишь и результат будет.

— Вот если бы мы накрыли их всеми минометами, вот тогда был бы результат, — не согласился Хват.

— Во — первых, имелся шанс, что мы можем потерять минометы. Во — вторых, столь массированный обстрел в ночное время, да еще и по рассредоточившемуся противнику, не столь эффективен. В третьих, эта выходка раззадорила полковника и дала ему понять что в артиллерии мы ограничены. Как результат, мы имеем простую как удар дубины, фронтальную атаку.

— Так ты предвидел это?

— Надеялся. Кстати, ничего еще не началось и полковник вполне может переиграть.

— А если бы обстрелять их лагерь ночью, да по обезумевшим ударить. Да мы бы уже трофеи собирали.

— Не сомневаюсь. Вот только тогда были бы большие потери, а я не хочу потерять ни одного человека. В конце концов, наши люди не профессиональные военные и в первую очередь рабочие.

— Кажется начинается, — произнес Хват, всматриваясь в происходящее через свой бинокль.

Все верно. Артиллеристы прекратили передвижения и замерли возле своих орудий. Плотная масса трехшеренгового строя, со строго выверенной согласно устава дистанцией, замерла на поле, готовая начать свое движение вперед.

Подобное построение актуально если командир хочет избежать излишних потерь от действия артиллерии. Но может пагубно сказаться в случае применения противником кавалерии. Пехота может не успеть перестроиться в более плотные порядки, чтобы противостоять конной атаке и может быть рассеяна, а это верная гибель. Но у донбасцев не было кавалерии, а потому данное построение наиболее предпочтительно.

Орудия дали первый залп. Как и предполагал Сергей, легкая артиллерия сосредоточила свой огонь на позициях ополченцев, в то время как мортиры накрыли своими тяжелыми снарядами форт. Фортеция находилась в центре позиции, и представлялась основным узлом обороны. Но только и того, что представлялась. Там не было ни артиллерии, ни бойцов. Оборонительное сооружение вполне оправданное против пехоты, ни коим образом не могло противостоять артиллерийскому огню и стало бы ловушкой для гарнизона.

Арт подготовка не прекращалась ни на минуту. Полевые пушки компенсировали свой малый калибр более высокой скорострельностью. Позиции обороняющихся находясь на возвышенности представляли собой неплохую цель, и артиллеристы могли поддерживать атаку своей пехоты, не боясь ей навредить.

Центр позиций донбасцев затянуло дымом и пылью от беспрерывных разрывов снарядов. Форт уже во всю полыхал, так как никто и не думал тушить возгорания. Наконец мортиры перенесли огонь на позиции. Их снаряды рвались вздыбливали огромные столбы из земли с обломками дерева, срывая сразу по несколько метров траншей, на рытье которых было потрачено немало сил.

Однако, для Сергея все это походило на бурю в стакане. В настоящий момент эти траншеи были пусты так же, как и пылающий форт. По самому гребню были устроены одинокие ячейки, в которых находились наблюдатели, которые отслеживали ситуацию на поле боя. Кстати, и Сергей с Хватом, и оператор Либор, жадно припавший к аппарату, находились в таких же.

Остальные бойцы находились за гребнем, там куда снаряды не долетали и вовсе. Когда настанет момент, они переместятся на линию обороны по ходам сообщения, находясь в относительной безопасности. Сколько было слито пота и высказано нехороших слов, пока устраивалась эта линия обороны. А ведь она была не одна. С других направлений Донбас прикрывали такие же полевые укрепления.

У самого берега реки, и так же в безопасности, расположились позиции минометных батарей. Они совершенно безнаказанно смогут накрыть своим огнем атакующих. Жаль конечно, что дальность не позволяет обстрелять артиллерию противника, которая все же сможет доставить неприятности, когда ополченцы займут свои позиции. Но с этим ничего не поделаешь.

Так что, валийцы в настоящий момент занимались тем, что попусту пережигали боезапас, пополнить который им было попросту неоткуда. Впрочем, вполне возможно, что на судах имеется немалый запас. Во всяком случае, когда орудия только развертывались, разгрузившиеся повозки отправились в обратный путь. Ну, на месте полковника, Сергей все же не был бы столь самоуверенным.

* * *

Солнце уже поднялось достаточно высоко, заливая землю горячими лучами. Тут и в обычной полевой форме был бы не сахар, а приходится изнывать в маскировочной лохматке. Баня. Да что там, Вашек и в парилке так не потел. И потом, в бане совсем другие ощущения. Там ты чувствуешь, как пот буквально выталкивает из тебя грязь, смывая обильными потоками с кожи. А здесь. Не покидающее неприятное ощущение липкости и заскорузлости. Бр — р-р. Скорее бы все это закончилось. И вот тогда… Нет не в баню. Сначала просто нагишом в реку и сидеть там целый час, ну никак не меньше.

Оно бы все ничего. За время рейдов успели уже получить кое — какую закалку. Но всему есть предел, как и человеческим силам. Их отряд и без того только вернулся из патрулирования, а тут и весть о скором нападении. И опять разведчики умчались в степь, на этот раз в полном составе. Несколько дней в напряжении, потом эта вылазка. И сейчас покоя нет.

Вашек встрепенулся, прогоняя дурные мысли. Он уж по опыту знал, как только начнешь думать об усталости и возможном отдыхе, как незаметно тело охватывает истома. А сейчас это лишнее. Все, что до этого только цветочки. Самые ягодки начались вот сейчас и если не сохранить ясность ума, бодрость духа и тела, то и до беды не далеко. Молод он, не без того, но и повидать уж многое довелось, потому он точно знает — в степи расслабляться никогда нельзя, нужно всегда быть готовым к тому, что ситуация взорвется похлеще бура. А тут вот он враг, неподалеку.

Вот они родимые. Сейчас этих примут и все. Первый пункт на сегодняшний день будет выполнен полностью. Только бы не оплошать. Парни предложили было Анушу взять обоз когда он только к лагерю двинется, но командир разведчиков отверг подобное предложение. Взять без лишнего шума шестнадцать повозок, каждую из которых сопровождают возница и солдат, никак не получится, а надо бы именно по тихому. Пусть валийцы думают, что снаряды вот — вот подвезут и палят почем зря.

Вот и решил Ануш брать повозки на обратном пути. От лагеря до позиций валийцев едва ли шесть верст, но все одно они будут торопиться. Как только загрузят первых, так и отправят. Так оно и вышло. Как видно грузили по две сразу, поэтому повозки появлялись парами с разрывом всего‑то в пару сотен сажен. Но и этого было вполне достаточно.

Разведчики разделились на две группы. Один десяток ударная группа, в нее вошли лучшие стрелки, в том числе и Вашек. Их задача выбивать наемников. Остальные в спешном порядке уводили из балки осиротевшие повозки, прибирая за одно и тела. Неглубокая и широкая балка вполне прикрывала происходящее от любопытных взглядов.

Все, дальше предаваться размышлениям некогда. Головная повозка поравнялась с затаившимся парнем. Возница в прицеле. Теперь дождаться… Короткий свист и палец тянет спусковой крючок. Хлопок. Валиец дернул головой и свалился к высоким колесам. Лошади было дернулись и попытались бежать, тем более из травы как черти повскакивали какие‑то лохматые страшилища.

— Тихо, тихо красавицы. Тпру — у. Сахарку хочешь? Не глазей как на врага. Глянь сахар. Ага и тебе дам, не переживай.

Хорошо все же, что их обучали даже такому ремеслу как конокрадство. Окрестные фермеры, уж сколько раз грозились пострелять к лукавому этих малолетних охальников. Понятно, что лошадей завсегда вернут и даже повинятся и отступных дадут, чтобы значит зла не держали. Но тут ведь дело какое, могут и настоящие конокрады припожаловать, а ты стой и думай, палить в него или это соседи науку воровскую постигают. Но как бы оно ни было, все на пользу. Вот и здесь, с перепуганными лошадьми парни справлялись на два счета.

Все, больше у валийцев транспорта нет. А значит, без подвоза боеприпасов их пушки совсем скоро замолчат. Уже большое дело. Сбив обоз в соседней балке, диверсанты погнали его на запад. Разведчики верхами в охранении, на козлах сидят фермеры. Сейчас отгонят подальше и станут лагерем. На этом их участие в обороне Донбаса и закончится. Соседи конечно недовольно ворчали, так как это никак не походило на помощь. Но каждый должен заниматься своим делом. Варакин попросту не нашел места в бою, для неожиданных помощников, вот и расставил их заставами на второстепенных направлениях по периметру города, да в обоих фортах, что на левом берегу Ронки. Вот этих придал разведчикам, в качестве обозников.

— К бою!

— Арачи!

— Спешиться! Повозки в круг! Шевелись парни!

Ануш бросил встревоженный взгляд в сторону приближающегося отряда всадников в пятьсот, никак не меньше. Господи, как не вовремя‑то. Принесла же их нелегкая. В принципе у него шесть десятков стрелков и половина из них превосходные стрелки. Повозки в кучу сбить успеют. Но вот их груз, вызывал нешуточное опасение. Кто знает, как отнесутся к пулевым попаданиям снаряды. Если рванет… Хоронить будет нечего. Разом вознесутся на небеса.

* * *

— Хор, слышишь?

— Слышу, слышу. Верст двадцать. Аккурат у Донбаса.

— Наддай еще.

— Слушай Ухо, я тебя пустил на свой пароход и даже на мостик, но ты не наглей. Тут один человек командовать может и это не ты. Забыл, что у них еще один вооруженный пароход есть? А если мы быстрее пойдем, то обе «Розы» безнадежно отстанут.

— Думаешь не станут спускать с него пушки?

— Конечно не станут. Это же полным придурком нужно быть, чтобы свой флот без прикрытия оставить. Охранять он будет. Изначально так и планировалось. Один изеру перекрывает, другой в охранении.

— Так и у нас пушки есть.

— Пушки у него. И что, много толковых пушкарей? Тех что были, по трем судам размазали тонким слоем, остальные хорошо как наведут орудие в нужную сторону. Вместе нужно идти. Разом наваливаться. Тогда и толк будет.

— Хор, а чего это ты решил изменить своей «Розе».

— Чего, — задумчиво проговорил капитан, — «Желтая Роза» она конечно душу греет и многое с ней связано, но этот красавец… Это просто мечта. Не представляю, как бы я еще получил бы такую красоту. Те, рабочие лошадки, а этот для души. Одних только кают на полсотни человек, а капитанская. М — м-м. Да и трюма немалые. Стану пассажиров возить, ну и грузы какие подбрасывать. Сменю свою задрапезную одежонку на мундир. Х — ха. А я и эту красавицу «Розой» окрещу.

— Только «Алой»

— А пусть и так. Что, завидно?

— Честно.

— Давай, чего уж.

— Радостно за тебя, старый пройдоха.

— Радостно ему. Ты не подлизывайся, в круг как есть выйдем.

— Слушай, а я ведь поддаваться не стану. А ну как опять…

— А как опять, то все по чести. Не то что тогда, с пьяным.

— А после?

— Тогда я злой был, без ума лез. Теперь тебе так просто не будет, не надейся.

Еще немного и шедшие вдоль правого берега пароходы, обогнули поворот реки. Иди они хотя бы по средине, то уж давно заметили бы место высадки наемников и сгрудившиеся у берега суда. Но и их было бы видно как на ладони. А так, появились верстах в шести, никак не больше.

С небольшой задержкой, пароход находящийся в отличии от остальных не у берега, усилено задымил трубами и двинулся им навстречу. Однако, в его действиях не было порыва. Маневры отличались некоей ленцой и вальяжностью. Человеку не опытному этого не понять, но Хор отчетливо видел, что не насторожился капитан парохода. Движется как‑то по хозяйски что ли.

— К бою!

— Отставить! — Отрываясь от подзорной трубы, рыкнул Хор, — Ухо ты Рваное, сколько тебе еще повторять, что тут только один командир может быть? К бою. Не видишь, спокоен он. Никакой суеты на палубе, пушки никто не ворочает.

Рваное Ухо запоздало схватил бинокль и приставил к глазам. Оптика конечно послабее чем у Хора, но кое‑что рассмотреть все же можно. В частности, убедиться в правоте слов капитана. Кое — какое перемещение по палубе есть, но прав старик, ничего что могло бы вызвать тревогу.

— Скорее всего, решили что их товарищ с призами возвращается, — продолжил пояснять Хор. — Вот им сюрприз будет.

— А может опять, рустинский флаг поднимем?

— Дурак? Тут капитана Дивиша с его полномочиями нет. Нам это так аукнется, что лучше и не начинать.

— А как же тогда?

— А вот так. Игнас, а ну‑ка поднимись на мостик…

Пароходы продолжали сближаться. Хор, поубавил прыти и еще больше снизил скорость. Раньше торопливость была вполне объяснима, спешили к своим. Теперь же, в подобной поспешности на вражеском пароходе могут заподозрить что‑то неладное.

Когда дистанция сократилась до четверти версты, палубы трех пароходов донбасцев буквально взорвались безудержной активностью Только что у орудий никого не было и вдруг, вокруг них засуетились люди. Стволы развернулись в сторону валийцев. Противник еще толком не понял что произошло. Артиллеристы, только что стоявшие у фальборта и радостно махавшие своим товарищам едва успели подбежать к своим орудиям, когда рявкнули четыре орудия с, теперь уже, «Алой Розы», следом заговорили пушки «Желтой» и «Белой».

С такой дистанции, да еще из нарезных орудий новой конструкции, промазать сложно. Хотя промахи и имели место. Но все же большинство снарядов ударили по бортам и надстройкам. Игнас, орал как бешеный, постоянно требуя снаряд. И вколачивал один гостинец за другим. Не прошло и минуты, как в утробе валийского парохода что‑то утробно и гулко грохнуло, а потом, под истеричные и завораживающие вопли полные боли, его заволокло белым облаком пара. Еще немного и так и не сделавший ни единого выстрела пароход, ушел на дно.

— Прости Господи, грехи наши тяжкие, — осенив себя святым кругом, произнес вдруг побледневший Хор.

Одно дело пребывать в азарте и даже вступить в бой, и совсем другое, когда на твоих глазах люди принимают по настоящему страшную смерть. А она была поистине страшна. Когда люди так кричат… Спаси и сохрани.

Дальнейшее происходило с не меньшей стремительностью. Едва расправившись с вооруженным пароходом, Хор погнал свою флотилию под всеми парами к приткнувшимся транспортам наемников. Два судна, у которых похоже котлы были под парами, попытались отойти от берега. Но это их действие было пресечено предупредительным выстрелом с «Алой Розы».

Будучи безоружными, капитаны предпочли подчиниться. Так у них была хоть какая‑то надежда, разрешить дело миром и быть может сохранить свои суда. Если же эти донбасцы, а никем иным они не могли быть по определению, пустят в ход пушки… Стремительная гибель их конвоя все еще стояла у них перед глазами.

Находящиеся в лагере наемники попытались было занять позиции. Они все еще могли укрыться от артиллерийского обстрела и подготовить встречу возможному десанту. Но беда пришла с другой стороны. Гикающая и воинственно визжащая беда в виде пинкских всадников, среди которых были заметны и белые.

Уже через полчаса было сломлено не только разрозненное сопротивление, но и согнаны в одно место все пленники. Никто особо не разбирался, наемник ли, машинист ли или капитан парохода. Все они пришли сюда, чтобы принести беду в эти края, а потому и судить их будут в равной степени.

— Ануш, разорви тебя граната, ты как здесь? — Рваное Ухо, переполняемый чувствами, сгреб в охапку командира разведчиков.

— Да я‑то ладно. Вы откуда появились, ведь вас же заперли у Паюлы.

— Так захватили валийский пароход и на всех парах сюда.

— Понятно. У нас все проще. Встретили Высокую Гору с его воинами, решили захватить валийский лагерь, чтобы остальные не драпанули. Лежим и думаем, как с ним разбираться. Пароход с пушками все карты путает. А тут вы все такие героические. Ну и решили, что пора.

— А чего же не ударили валийцам в спину?

— Вот еще глупостями заниматься. Их там сейчас минометами в фарш превращают, да в упор расстреливают, а у их пушек ни одного снаряда. Еще малость и начнут отходить никуда не денутся. Жаль, не успеем спустить пушки, а то бы мы им добавили бы. Но ничего, сейчас с пленными быстренько определимся и выступим. Конной атаки они никак не ждут.

— А оно вам надо, людей терять? — Деловито поинтересовался подошедший Игнас. — Занимайте оборону сразу за лагерем, а мы отсюда поддержим. Как только из‑за уреза появятся, так и влупим, по самое не балуй.

— А дотянешься?

— Из горных нет, а вот из этих красавиц, так еще и с запасом. Пока будут соображать что да как, там и наши подтянутся. Окружим, забросаем снарядами и минами. Словом не завидую я им.

— Нужно тогда весть Варакину отправить.

— Ну это уже твоя забота. Я к пушкам.

* * *

Разгром был полным. Поначалу для валийцев ничто не предвещало беды. Все шло как по писаному. После артподготовки, и под прикрытием все еще ведущих огонь орудий, пехота начала наступление. Однако, по мере ее продвижения, артиллерийская поддержка начала ослабевать. Пока в конце концов практически не прекратилась. Только мортиры продолжали время от времени посылать свои увесистые гостинцы, вздымая огромные фонтаны земли. Но когда до позиций обороняющихся осталось не больше полуверсты, замолчали и они. У атакующих вдруг наметился острый дефицит с боеприпасами.

К этому времени ополченцы заняли свои позиции и заговорили «баличи». Снайперы монотонно и неотвратимо выбивали офицерский состав, легко опознаваемых по белым шарфам. Это Варакин обратил внимание на эту отличимую черту, предположив, что офицеры решили выделиться таким образом в разношерстно разодетой массе.

Но этот обстрел никак не мог остановить продвижение атакующих цепей. Все изменилось когда расстояние сократилось до трех сотен шагов и заговорили скорострельные «дятличи». Плотность огня тут же увеличилась многократно, первые цепи были буквально выкошены.

А потом заговорили минометы. Полковник Канор был в недоумении. Даже по самым скромным подсчетам у обороняющихся было не менее полусотни гаубиц малого калибра. Ничем иным обрушившийся на наступающих вал огня он объяснить просто не мог. Переполняемый злостью он мысленно осыпал проклятиями того, кто поставлял разведданные, но поделать с происходящим ничего не мог.

Еще больше он убедился в правоте своих суждений, когда атакующие цепи все же приблизились к линии обороны на расстояние полутора сотен шагов. Правда, как в такой близи от гребня холма его солдаты не попали в мертвую зону, бьющих с обратного ската орудий, он решительно не понимал. Хотя он и отметил, что разрывы снарядов значительно уступают по силе тем, что еще продолжали рваться среди задних рядов атакующих, это ничего не объясняло. Трудно винить полковника в некомпетентности, ведь местная военная мысль еще не додумалась до минных полей, как и до самих противопехотных мин.

Наконец, атакующие залегли под шквальным ружейным и артиллерийским огнем обороняющихся. Попытка спасти положение ударом драгун на фланге, так же не увенчалась успехом. На их пути непреодолимым препятствием встало как минное поле с ловчими ямами, так и прицельный ружейный огонь. Как это не удивительно звучит, но эти ополченцы не просто знали с какой стороны браться за оружие, но и умело им пользовались.

Попытки выяснить, причину отсутствия подвоза боеприпасов, до сих пор не дали никакого результата. Их артиллерия превратилась просто в груду бесполезного металла. В результате, полковник был вынужден отдать приказ на отвод войск, а затем и к отступлению. Ни о каком переформировании в настоящий момент не могло быть и речи.

Потери среди личного состава просто поражали. В строю оставалось меньше половины, от прежнего состава. Количество раненных превысило все мыслимые пределы. И это только те, кто сам смог выбраться с поля боя или был вынесен товарищами. Но даже для вывоза этих раненных не было транспорта. Санитарными повозками попросту никто не озаботился. Весь расчет был на захват Донбаса и использования уже его ресурсов.

Обратный путь, превратился в скорбную процессию из изнуренных боем солдат, выносящих раненых на своих плечах или на собранных из подручных материалов носилках. Из‑за холмов то и дело появлялись вооруженные всадники которые наскоро обстреляв колонну, увеличивая число убитых и раненых, вновь скрывались из виду. Однажды виконт Канор попытался противодействовать этому отправив остатки своих драгун. Но те в свою очередь напоролись на устроенную засаду и были вынуждены отойти к основной колонне, понеся большие потери.

Вся тяжесть боя легла на плечи ополченцев. Сергей до последнего держал полторы сотни своих наемников в личном резерве. И вот теперь, когда враг начал отступление, он отправил их вдогон. Грибски, весь бой изнывавший от острого желания немедленного действия, словно сорвавшийся с цепи докучал валийцам своими стремительными атаками.

Когда наконец показался лагерь на берегу Изеры и казалось, что основные беды остались позади, случилось непоправимое. Колонна напоролась на плотный ружейный огонь, поддержанный массированным артиллерийским налетом. Вскоре, сзади подтянулись части преследователей, и артиллерийский обстрел достиг своего апогея. Через полчаса, валийцы выбросили белый флаг, отдаваясь на милость победителей.

* * *

— Прости, Верная Рука, я не успел собрать всех своих воинов.

— Удивительно уже то, что ты собрал хотя бы этих, — отмахнулся Сергей, — все случилось настолько быстро, успевай поворачиваться. Но как ты оказался здесь?

— Просто вспомнил твои слова. Помнится, ты говорил о том, что мы хороши, когда действуем из засады. Вот я и решил, ударить в спину.

Что и говорить, удар вышел славным. Вождь куроки хорошо распорядился с той частью прибыли с угольных копей, что выделял ему Варакин. Сегодня каждый воин племени был вооружен, причем это были уже не кремневки и двустволки, хотя и эти все еще находились в родах, а новейшие «дятличи» и «баличи». Мало того подсмотрев кое‑что из занятий ополченцев Донбаса, вождь уже начал вводить воинское обучение и добился кое — каких результатов.

Конечно вооружение воинов это была далеко не основная статья. Хуторяне куроки получили сельхозинвентарь, поддержка белых переселенцев стала куда более значимой. По реке ходили пять пароходов, собственность племени. Расширялось производство уже имеющихся предприятий, закладывались новые. Появились несколько медпунктов, школы, своя газета. Причем последняя выходила сразу на двух языках, Высокой Горе и Хитрому Змею удалась‑таки их задумка с составлением алфавита куроки.

— Послушай, Высокая Гора, а ты все еще уверен в том, что вам следует присоединиться к Рустинии?

— Мы все еще думаем, что это самый лучший вариант. А уж после вот такого посещения и подавно.

— Хорошо, что после сегодняшнего у тебя не случилось головокружения от успехов и ты не решил, что мы и сами сможем решить все проблемы.

— В следующий раз их может оказаться куда больше. Я это прекрасно понимаю. Как и то, что сегодняшняя легкая победа стала возможна скорее благодаря тому, что они просто не ожидали ничего подобного.

— Знаешь, а ведь сейчас самое подходящее для этого время. Посуди сам. Господин Дворжак, вхожий к его высочеству, находится здесь и сможет отправиться вместе с тобой или твоими посланцами, составив хоть и слабую, но все же протекцию. Валийцы проявили нездоровый интерес к копям Донбаса, а они в них в свою очередь заинтересована Новая Рустиния. Политическое противостояние между Рустинией и Валенсией относительно ваших территорий никуда не делось. Да король ухватится за ваше предложение, причем именно сейчас ты сможешь выбить наиболее выгодные условия.

— Я думаю так же, — с хитринкой ответил верховный вождь куроки.

— И правильно делаешь, Высокая Гора- раздался голос не весть откуда появившегося здесь Алексея.

— Ты‑то откуда здесь? — Удивился Сергей.

— Стреляли, — с некой ленцой ответил Алексей. Но потом все же опустился до подробностей. — Да помню я о нашем уговоре, помню. Как только получили известие о том, что все закончилось поспешил сюда. Кстати, повозки с женщинами, всем медицинским персоналом и кучей медикаментов уже в пути. Но вижу помощь по большей части нужна валийцам.

— Есть такое дело.

— Ну и как, теперь больше не будешь маяться ерундой?

— Не буду, — улыбнулся Сергей.

— И не придется. Голову готов прозакладывать, теперь люди за тобой хоть в огонь, хоть в воду. Даже если ты захочешь сбежать, поймают и поставят во главе.

— Знаешь, а ведь очень похоже на правду, — осматриваясь и ловя на себе взгляды людей, согласился Варакин.

— Еще как похоже. Кстати, что будешь делать с пленными? Каторга?

— С ума сошел? Нахрена мне такой геморрой. Предложу господину Креспо выкупить своих наемников. Впрочем, я уже передал свои предложения с виконтом Канором. Я его отправил на «Желтой Розе». За одно вернут пушки капитану Дивишу. У него чувствую и без этого штаны вспреют за самоуправство.

— Ты отпустил виконта?

— Ну, сначала побеседовали, а потом отпустил. Не убивать же его в самом‑то деле.

— Уверен, что не ошибся.

— Леш, это шаг к примирению. Поймут, ладно. Не поймут… Даже если доберутся до меня, жалеть будет весь их род, потому как чует мое сердце, от такого количества кровников им нипочем не отбиться, — Варакин многозначительно повел рукой вокруг себя.

Что же, вполне логично. За Сергея и до этого многие были готовы отдать жизнь, как и он за них, а после сегодняшнего, это число увеличилось в разы.

— А что ты будешь делать, если лан Креспо не станет выкупать пленных?

— А он и не станет. Зато правительство сделает это аж вприпрыжку. Чем быстрее они заберут их. Тем быстрее лишат рустинскую сторону свидетелей. А тут без дипломатического скандала никак не обойдется. Кстати, Высокая Гора, это еще один лишний довод в пользу того, что сейчас самое время для заключения договора.

На месте боев им пришлось задержаться до следующего вечера. Забот хватало самых разнообразных, и одной из самых основных это оказание помощи раненым. После неотложных мероприятий их располагали на баржах, спешно оборудованных под плавучие лазареты. Однако отправка их задерживалась. Заглавову еще предстояло снять минное заграждение на Ронке, без чего к Донбасу по реке не подойти. Для перевозки же по суше, потребовалось бы слишком много времени, а траспорта явно было недостаточно. Впрочем, для своих раненных такую возможность изыскали. Но то ведь свои.

Сергей и Алексей, ведя неспешную беседу поднялись на склон холма, испещренный траншеями, ходами сообщения, и множественными воронками. От форта остались только обгорелые бревна, торчащие из земли как гнилые зубы. Все это предстоит еще отстраивать и восстанавливать. Жить в этих краях позабыв о безопасности никак нельзя и лучше быть заранее готовым к возможным неприятностям.

Внизу, перед ними раскинулся небольшой городок Донбас, с утопающим в зелени центром, обживающимися и строящимися окраинами. Всего за три года им удалось создать райский островок, в этих диких местах. А что будет еще через год? А через десять?

— Сереж, знаешь, я терпеть не могу Маяковского. Но сейчас отчего‑то вспоминается именно он, — глядя на открывшуюся картину, задумчиво произнес Алексей.

— Отчего это? — Удивился Сергей.

— Я знаю, город будет. Я знаю, саду цвесть…

— Пока такие люди, на фронтире есть, — засмеявшись, закончил Варакин.

— Не в рифму.

— А когда этот певец революции, думал о рифме? Главное, что в точку.

 

Примечания

 

1

*Лан — обращение к дворянскому сословию в Валенсии, в основном употребляется перед фамилией, но может применяться и перед именем, если идет обращение вместе с именем. К титулованным особам, подобная приставка возможна только перед именем и только равным или более титулованной особой.

 

2

*Старшие сыновья графов имеют титул виконта, младшие именуются баронами. В зависимости от богатства рода они могут претендовать на небольшой надел и родовой замок, становясь при этом вассалами старших братьев. В основном младшие предпочитают самостоятельность и удовлетворяясь выделением своей части наследства, отправляются на поиски счастья, зачастую это королевская служба.

 

3

*Желтые листки — название связано с бумагой весьма низкого качества, желтоватого цвета, а так же незначительным объемом газеты, в сравнении с крупными издательствами.