США. 2013 г.

Федеральный округ Колумбия

Собрание, хотя и проводилось в режиме чрезвычайной секретности, не являлось официальным мероприятием. Здесь, за высоким забором одной шикарной виллы в предместье Вашингтона, собрались представители Казначейства США, Бюро по гравировке и печати, Совета управляющих Федеральной резервной системы, Секретной службы и, разумеется, ЦРУ. Всего — по странному стечению обстоятельств — числом тринадцать. До поры до времени они с недоумением, а может быть, даже с некоторым подозрением смотрели друг на друга. Когда же невольно встречались взглядами, то спешили отвести глаза. И тогда они неизменно останавливались на огромном жидкокристаллическом мониторе, закрепленном на одной из стен. На нем «висела» странная заставка — увеличенная фотография однодолларовой купюры.

Наконец, председательствующий на собрании широкоплечий джентльмен с гордой осанкой и суровым выражением лица объявил:

— Господа, надеюсь, каждый из вас в курсе того, зачем он здесь.

«Да, сэр!», «Конечно, Сэм», «Разумеется, мистер Броуди!» — одновременно послышалось с разных сторон стола.

Мистер Броуди, удовлетворенно кивнув, пригладил чуть тронутые сединой волосы и продолжил:

— Нам с вами надлежит обсудить одну весьма важную проблему. Скажу без преувеличения: касается это будущего всей финансовой системы нашей страны. Я говорю о судьбе доллара, господа…

Все присутствующие дружно повернули головы к закрепленному на стене монитору, где продолжала красоваться фотография однодолларовой купюры.

— Неужели все так плохо? — не поверил кто-то из присутствующих.

— Истинного положения вещей вам здесь вам никто не назовет, — ответил Броуди. — Да и не наше это дело. Почти все вы — солдаты финансовой армии США, и ваша солдатская обязанность — не заморачивать свои головы штабной бюрократией, стратегией и тактикой там всякой. Ваше дело — выполнять приказ, стрелять.

— Так укажите нам цель, мистер Броуди, — не без насмешки потребовал один из этих «солдат».

— Дайте координаты, — с улыбкой попросил другой, — и будьте уверены, мы не промахнемся!

Броуди усмехнулся:

— Сейчас вы их получите. Но сначала хочу послушать цифры. Пожалуйста, мистер Смитсон.

На приглашение отозвался господин с лишенным растительности, яйцеобразным черепом и седой бородкой:

— По сведениям ФРС, — сказал он, — на сегодняшний день в обращении находятся порядка триллиона с четвертью наличных долларов. За последние пять лет количество долларов, находящихся в обращении, увеличилось на 42 %. И это при том, что объем наличного денежного обращения у нас, в Штатах, составляет всего 7 % от озвученной выше цифры. Как мы можем видеть, количество долларов в мире неуклонно увеличивается. Ежегодно только за пределы США их вывозится на сумму порядка 70 миллиардов!

— В Мексику, что ли? — поинтересовался кто-то.

— И туда тоже. Но основная масса растворяется за океаном, — пояснил мистер Смитсон.

— И, к сожалению, близок тот момент, — с траурной интонацией заключил сидевший по правую руку от Броуди пожилой круглолицый крепыш, — когда их там скопится столько, что мир накроет одно гигантское финансовое торнадо. Это будет катастрофа, господа! И она близка.

— Так неужели это стало заметно только сейчас, мистер Скотт? — спросил его кто-то из числа людей за столом.

— О, нет! — оживился тот. — Впервые на такую возможность мы всерьез обратили внимание ровно четверть века назад.

— И что же? Никаких действий предпринято не было?

— Почему же? Тогда долларовый котел удалось предохранить от взрыва, стравив предкризисный финансовый пар через клапан под названием Советский Союз. А как вы думали? — хмыкнул мистер Скотт. — Но это было лишь полдела. Нами были просчитаны все риски на случай возникновения обратной волны, чтобы ее возможные последствия свести к минимуму. Правда, в конце восьмидесятых мало кто решался заглядывать далеко вперед. В те времена мы преимущественно решали оперативные задачи. А грядущая ликвидация Советского Союза буквально ослепляла нас. Впрочем, нам удалось выявить одну странную закономерность… — заметил он, после чего продолжил, чуть понизив голос: — Сейчас не тайна, что некогда, еще в 1934 году, в разработке основного дизайна долларов принимал участие некий русский художник-мистик. Так вот, после этого наш с вами доллар периодически словно… ммм… — не знаю — словно проверяют на прочность некоторые соотечественники того художника: «Как, мистер “Грин”, ты еще не созрел? Не настала ли тебе пора падать?»

— Что вы имеется в виду?

— Я говорю о фальшивомонетчиках, господа, — улыбнувшись, пояснил мистер Скотт.

Представитель Секретной службы сообщил:

— Согласно статистике, около пяти процентов всех долларов в мире составляют подделки.

— Но что это за доллары?! — театрально воскликнул Скотт. — По официальным данным Казначейства, которое я имею честь представлять, — пояснил он, — самой популярной ассигнацией в обороте является стодолларовая. Причем до двух третей их обращаются за пределами Соединенных Штатов. К концу 2012 года объем всех напечатанных стодолларовых купюр составлял более восьми с половиной миллиардов штук. Соответственно, можно сделать вывод, что практически все поддельные доллары в мире — это сотенные купюры.

Далее продолжил Сэм Броуди:

— Наши враги научились печатать их вполне успешно, получив технологии и часть оборудования в наследство от развалившегося Советского Союза. Вспомним хотя бы доллары Саддама Хусейна! Вот она, обратная волна! И теперь на Ближнем Востоке, по данным наших агентов, готовится новая, массированная атака на доллар. Это отчасти секретная информация. Но думаю, господа, всем уже вполне очевидно, в каком критическом положении находится доллар теперь. И в этой связи, каждая лишняя банкнота на рынке — тем более, поддельная! — может спровоцировать его взрыв. Не будем вдаваться в рассуждения — кто виноват. Нам нужно действовать! Как, по вашему мнению, мы можем защитить доллар?

Представитель Бюро по гравировке и печати усмехнулся:

— Проблема не новая. Как и всегда, мы будем защищать наш доллар, ступать на шаг впереди фальшивомонетчиков. Еще десять лет назад, как многим здесь известно, нами была начата разработка новой сотенной купюры с беспрецедентными элементами защиты. Но попытка запустить ее в оборот три года назад провалилась из-за технического сбоя в оборудовании. Тогда ФРС не приняла у нас порядка полутора миллиарда купюр!

— Но теперь мы все же вынуждены были, даже несмотря на технический брак, пустить их в оборот, — сдержанно проинформировал всех Сэм Броуди.

— Это напоминает затыкание пробоины в корабле первым, что подвернется под руку, — заметил кто-то.

— Вполне справедливое замечание, — согласился Броуди. — И это лишь подчеркивает масштаб надвигающейся катастрофы. Раз уж наше правительство решается пустить в оборот не совсем качественные сотенные купюры, значит, иного пути сдержать возможную волну иностранного фальшивомонетничества нет.

— Что ж, хотя бы так, — вздохнул мистер Скотт. — Чем активнее мы будем пускать в оборот новые сотенные ассигнации, тем быстрее изымем из него старые. А значит, проще будет вычислить печатные станки, на которых кто-то еще решится продолжать печатать поддельные доллары старого образца.

— Все так, мистер Скотт, — без особого воодушевления отметил Сэм Броуди. — Только на войне, как на войне. Не успели мы поставить заплатку на одну пробоину, тут же образовалась другая. Причем с противоположного борта…

— Ты это о чем, Сэм? — насторожился Скотт, незаметно для себя обратившись к председателю на «ты».

Но тот не обратил на данный факт ни малейшего внимания. Тяжело вздохнув, он сказал:

— Ну, а теперь, господа, собственно, я хочу перейти к тому, ради чего мы все здесь собрались. Не так давно в Европе был вычислен некий господин, подозреваемый в распространении поддельных долларов в невиданных масштабах. А лично я испытал чуть ли не шок, когда узнал, что этот фальшивомонетчик является одним из тех, о ком только что рассказали нам вы, мистер Скотт.

— Неужели русский? — не поверил тот.

— Именно, мистер Скотт. Русский! Птица еще та! Но агентам нашего управления (ЦРУ) удалось втереться к нему доверие. А потом пригласить его посетить США, чем тот с явным удовольствием и воспользовался. Разумеется, он почти сразу же, как оказался на территории Соединенных Штатов, был арестован. Но давать показания по интересующему нас вопросу не хочет. Он явно чего-то или кого-то боится. Но сейчас многое для нас встало на свои места и без его помощи. Дело в том, господа, что буквально на днях в руки наших агентов попала весьма любопытная запись… — Броуди бросил недвусмысленный взгляд в сторону монитора, на котором все еще продолжало «висеть» изображение однодолларовой купюры. — Я хочу, чтобы все вы посмотрели ее…

— Неужели на записи запечатлен печатный станок в работе? — с чисто профессиональным интересом поинтересовался представитель Бюро по гравировке и печати.

— Вы частично правы, — с едва заметной улыбкой ответил Броуди, — станок на ней действительно запечатлен. Но, увы, в зачехленном виде. Зато вам предоставляется уникальная возможность не только увидеть его создателя, но и послушать его рассказ…

— Этот русский мастер говорит на английском? — удивился Скотт.

— Возможно, — подтвердил Броуди. — Это ведь не рядовой мастер! Но на записи, к сожалению, нам его придется слушать в основном с помощью синхронного перевода. До недавнего времени этот человек… Вы мне не поверите, господа! До недавнего времени он возглавлял один русский банк. Банкир-фальшивомонетчик! Его имя… Мы пока не знаем его подлинного имени. Но в русских финансовых кругах этот человек был известен под фамилией… — Сэм Броуди не успел договорить, так как на мониторе вместо доллара появилась совершенно другая картинка, которая, как только все сосредоточили на ней свое внимание, «ожила».

Человек в огромных черных очках, закрывающих чуть ли не половину его лица, крепил на треноге видеокамеру, что можно было понять по спонтанным, прыгающим кадрам, случайно снимаемым той. Справившись с этим делом, он выключил и нажал вновь кнопку съемки, после чего, не торопясь, прошел к таинственному устройству, напоминающему заводской станок, накрытому белым покрывалом. Возле этой загадочной машины стояло кресло, в которое он, придержав стрелки брюк, и сел, оказавшись точно перед камерой. Пару раз наигранно кашлянув, незнакомец начал говорить что-то на непонятном большинству сидевших за столом людей языке. Но тут же в наушниках, что украшали их головы, послышался мягкий, приятный голос переводчицы.

Правда, то ли речь героя записи была сложна, то ли переводчица не имела должного опыта, но она то и дело спотыкалась на некоторых фразах, словно затрудняясь подобрать нужный перевод какому-нибудь слову.

«Сергей Ашотович, Станислав Прокофьевич, доброго времени суток вам, господа! — официальным тоном начал этот человек. — Личность я непубличная, но надеюсь, что вы меня узнали даже несмотря на этот небольшой маскарад, — дотронулся он до своих очков. — До сего момента вы могли знать меня под именем Роберта Яновича Вакариса — главы “ОКО-банка”.

На прошлой неделе, если не забыли, вы купили его у меня за сущие копейки… Довольны? — усмехнулся бывший банкир. — Приобрели пустышку в золотой оправе…

Пардон, вы, должно быть, еще не в курсе. Политическая машина, которую я запустил, — Вакарис слегка повернул голову в сторону станка за своей спиной, словно данный агрегат и являлся той машиной, о которой он говорил, — работает не очень быстро. Зато надежно! По моим расчетам, запись этого моего монолога одновременно с вами просмотрят еще в паре инстанций… Ну, а потом, само собой, она появится и в интернете.

Так вот, о чем я хочу повести речь, господа…

Борьба за “ОКО-банк” завершена. Вы, видно, думаете, что выиграли эту партию. А как же! Все признаки победы налицо: банк теперь вроде бы ваш, старый его владелец, то бишь я, подписав все нужные бумаги, исчез в неизвестном направлении. Даже не пикнул!

Разумеется, иначе и быть не могло. Вы же из породы людей, воспитанных советской номенклатурой. Ну, а ко всему, надо признать, вы мастерски овладели такими банальными финансовыми инструментами, как: жестокость, лицемерие, жадность, подлость, ложь… Это ваши, так сказать, козыри. С ними вы выигрываете в любой игре.

Впрочем, еще раз извиняюсь. Я отвлекся.

Итак, господа, чтобы вы, наконец, поняли смысл этого моего видеообращения, предлагаю вам для начала перенестись примерно на четверть века назад. Жил тогда в неком провинциальном городке один простой советский фотограф по имени Борис Аркадьевич Кранц.

Вернее, не совсем простой. Даже можно сказать, талантливый. Короче, великий мастер! Когда с его фотосалона местный криминал потребовал дань, он решил заплатить им не деньгами, коих у него не имелось, а продукцией. Правда, несколько нестандартной. Он стал печатать для них крупные партии поддельных автобусных билетов. Билетики вышли на славу!

Ведь Кранц был уверен: для того, чтобы сделать точную копию чего-то, прежде всего, необходимо подойти к делу творчески. А творческому человеку штамповка не нужна. Ему более интересно не повторить чьи-то достижения, а, как минимум, превзойти их. Да не на шаг, а — как он писал в своем дневнике — на два, на три! Подобный эффект он называл “синдромом Данилы-мастера”… Впрочем, вряд ли вы читали Бажова!

Судя по всему, именно этим синдромом был одержим и сам мастер Кранц. Он мечтал создавать не просто копии, а шедевры. Он мечтал увековечить в своих работах собственное имя. Ему казалось, что эти работы станут для него пропуском в некий абстрактный Мир творческой Свободы…

И здесь его мечта опять же трагически совпала с запросами зажравшихся мафиози. Они потребовали от Кранца почти невозможного — изготовить клише для печати поддельных рублей!

Кранц же не отказался. Наоборот, взялся за дело с невиданным воодушевлением. Именно в этой опасной, поистине ювелирной работе он увидел шанс продемонстрировать миру свой криминальный талант, — Вакарис грустно улыбнулся. — Плоды его работы можно увидеть в Музее МВД даже сейчас. Есть там один малозаметный стендик, где хранится под стеклом купюра достоинством 25 рублей. А примечательна она тем, что в профиле товарища Ленина на ней весьма явственно проступают… черты лица господина Кранца с его знаменитыми бакенбардами…

Именно клише для печати поддельных четвертных банкнот заказали ему тогда члены преступной группировки, а он им, получается, выдал продукт с собственным профилем вместо ленинского… Гений!

Куда делся потом сам Кранц? Об этом в данный момент знает лишь один человек, но я не хочу слышать его рассказ. Я знаю и так, несчастного старика эти мерзавцы убили, даже не оценив его таланта, потому как банально не хотели платить ему за работу обещанного гонорара.

Судя по всему, купюры с фальшивым Лениным вышли в оборот уже после убийства Кранца. Но только провел своих убийц старик. Ох, как провел! С изготовленных им клише бандитами были отпечатаны двадцатипятирублевки превосходные во всех отношениях, за исключением… профиля Ленина.

Выудить их из оборота тогдашней милиции не составило труда.

Думаю, кто-то из бандитов поплатился за распространение этих купюр свободой. А то и жизнью. Ведь в СССР тогда еще существовала смертная казнь за подделку денег…

Сам же Кранц добился того, чего хотел. История этого мастера не забудет. Его профиль может теперь видеть любой, кто посетит Музей МВД.

Почему я так подробно рассказываю об этом талантливом человеке? — спросил Вакарис и сразу ответил на свой же вопрос: — Просто однажды, совершенно случайно, в моих руках оказался его архив: дневник, негативы, чертежи печатной машины, формулы растворов, инструкции, как всем этим пользоваться, и прочие тайны, включая главную. Это заповедь: “ШТАМПОВЩИК ФАЛЬШИВОЙ МОНЕТЫ ПО МАСТЕРСТВУ ВСЕГДА ДОЛЖЕН ИДТИ НА ДВА ШАГА ВПЕРЕДИ МАСТЕРОВ МОНЕТНОГО ДВОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА!” Такие слова были записаны печатными буквами на обложке его дневника.

Это, разумеется, метафора, господа, — пояснил Вакарис. — Но, если разобраться, так ведь оно и есть. Иногда, чтобы достичь заданной высоты, не обязательно на нее карабкаться из последних сил. Зачем? Можно же элементарно вмиг взлететь выше нужной отметки, воспользовавшись лифтом, а потом спокойно себе снизойти до нее…»

Вакарис вновь грустно улыбнулся и, выдержав печальную паузу, поинтересовался:

«Господа, вам еще не страшно слушать продолжение? Ведь оно теперь будет касаться непосредственно вас. А прежде всего, банка, что неделю назад — вроде бы вполне законно — влился в ваш знаменитый КОНСОРЦИУМ. Не боитесь? — еще раз осведомился Роберт Янович. — Тогда слушайте…»

И он, наконец, признался:

«Волею судьбы, дорогие мои толстопузы, продолжателем дела Кранца стал ваш покорный слуга. Ведь, согласитесь, грех было не воспользоваться наследием Кранца.

Я… фальшивомонетчик! — усмехнувшись, смело заявил Вакарис, после чего продолжил: — На изучение архива Кранца мне понадобился не один год. Это была теория. Потом последовала практика: по чертежам старика я создал собственный станок.

Идею с подделкой рублей я даже не рассматривал. В те времена нули на наших деньгах рисовались быстрее, чем делалось бы клише для их печати на моем станочке. Я выбрал доллар! Благо, какие-то инструкции по его печати отыскались в доставшемся мне архиве мастера Кранца. Шаг за шагом приближался я к тому, чтобы напечатать такие баксы, которые ни один эксперт в мире не признал бы подделкой. Правда, несмотря на обладание секретами Кранца, для этого мне понадобился не один год упорного и опасного труда. Но своей цели, господа, я достиг. Я научился печатать доллары, неотличимые от настоящих. Вроде бы “ура!”.

Да рано радоваться… Вслед за этим передо мной встала задача не менее сложная. Нужно было как-то пустить эти деньги в оборот… Но как? В магазинах же баксы не разменяешь на сдачу! А в московских обменниках, коих тогда имелось не так уж и много, легко можно было примелькаться, а значит, и попасться. Так я подошел к мысли о создании собственного банка…

Но прежде мне было необходимо избавиться от прошлой своей жизни! Как вы считаете, господа, — обратился Вакарис к камере, — сложно ли человеку, в совершенстве освоившему печать поддельных долларов, изготовить для себя паспорт, права и прочие документы, без которых современному человеку не жить? Для меня это сложности не составило.

Так однажды появился на свет необычный человек — человек без прошлого, то есть ваш покорный слуга — Роберт Янович Вакарис… Прикольное имечко, да? Мне хотелось придать его обладателю некого заграничного шарма. А после этого родился и “ОКО-банк”… Иными словами — Театр абсурда.

Ведь выбрал я, господа, самую, наверное, абсурдную схему для отмывания поддельных баксов: я гнал их в колоссальных суммах через обменные пункты собственного банка. Будто бы граждане с улицы поменяли их у нас на рубли. Выгода банку — разница с курса покупки-продажи. Сущие копейки вроде бы. Но! Но если учесть, какие суммы проходили через эти обменники… — Вакарис озорно улыбнулся: — Думаю, объяснения тут излишни. Именно по этой причине ни одна проверка и не смогла найти источник поддержки моего банка. В этом направлении и не искали. Это ведь абсурд — сдавать государству чемоданы собственной валюты, получая с нее не больше разницы обменного курса! Даже второразрядные фальшивомонетчики, пользующиеся банальным ксероксом, берут за реализацию своей продукции 50 процентов. А тут — всего лишь несколько процентов, да за шедевр подделки! Как есть — абсурд!

А еще больший абсурд, господа, заключался в том, что на определенном этапе своей псевдобанковской деятельности я понял, что самому мне деньги не нужны… Вообще не нужны! Я вспомнил о том Мире творческой Свободы, о каком когда-то писал в своем дневнике мастер Кранц. Я понял, что пропуск в этот Мир я тоже заработал, он лежит у меня в кармане. Но только почему-то что-то мешает мне сделать шаг в этот Мир…

И в один прекрасный день я понял — что именно!»

Вакарис улыбнулся и продолжил, жестикулируя правой рукой, локоть которой покоился на подлокотнике кресла:

«Хотите — верьте, господа, хотите — нет, но однажды мне явился дух мастера Кранца. Он жаждал мести! В качестве платы за те секреты старика, что волею судьбы попали ко мне в руки, дух его теперь требовал от меня, чтобы я покарал тех, кто, собственно, этого духа духом и сделал. Устами явившегося мне бесплотного старца вашему покорному слуге, господа, был дан приказ свершить возмездие…

Искать главного злодея долго не пришлось. Кое-какие старые сведения о нем я отыскал в доставшемся мне архиве Кранца. Теперь вы, Сергей Ашотович и Стас Прокофьевич, полагаю, догадываетесь, кто прислал вам фотографию из славного бандитско-комсомольского прошлого товарища Чеботаревского? — осведомился Вакарис. — Да! Да! Я. И именно Чеботаревский — лысый демон — тогда, в конце восьмидесятых, заказывал Кранцу изготовление клише для печатания четвертных банкнот. Клише, ставшие последним творением рук мастера…

М-да, такого человека погубил этот мерзавец Чеботарь!

Глава городского комсомола и главарь бандитской группировки… Странное сочетание. Как пиво и мороженое. Двуликий анус!

Когда я размышлял над вариантами наказания Чеботаревского, мне не трудно было предположить, что, побывав какое-то время на высокой государственной должности, этот же человек, без всяких душевных мук, преспокойно заделается в киднепперы, то есть станет посредником в затеянном вами, господа, грязном дельце с похищением дитя…

Да, да, Сергей Ашотович и Стас Прокофьевич! Именно в затеянном вами деле… Валентин Петрович все подробно рассказал о вас и об этой вашей гадкой затее на диктофон. И я лично глотки бы ваши перегрыз, за каким количеством подбородков вы их не прятали бы, если бы… если бы не два “если”, господа.

Первое. Если бы действительно вы похитили именно мою дочь.

Второе. Если бы это похищение не было придумано и срежиссировано лично мною.

Да, да, господа! Вы не ослышались. Не вами, а мною.

И все это в рамках мести виртуального мастера Кранца господину Чеботаревскому!

Просто в момент, когда я ломал голову над тем, как бы эту месть поизящнее осуществить, на горизонте у меня неожиданно возник серьезный враг, с которым незамедлительно следовало начать борьбу. Врага этого я заполучил в лице вашего дьявольского КОНСОРЦИУМА, господа. А уж когда я увидел вблизи ваши пухленькие мордашки, вместе с отвращением у меня тут же родилась весьма странная ассоциация.

Вы должны помнить, господа, в советские времена был весьма распространен плакат: “Маркс, Энгельс, Ленин”. Три таких гордых профиля! И я подумал, что если бороды Маркса и Энгельса заменить вашими подбородками, то выйдет вылитый ваш тандем! Но кого взять третьим, на роль Ильича? Тут уж и думать особо не нужно было. Чеботаревский! Лысый худой черт рядом с двумя толстыми бесами. Какое замечательное трио получилось бы!»

Вакарис гомерически расхохотался.

«А как удобно было выпороть бы вас так, оптом! Одним ударом плети сразу по трем задницам!

О, да, да! Я уже отсюда вижу, что задницы ваши пробивает понос, а все ваши подбородки трясутся от страха. Хотя уверен, никто из вас еще толком не решил — стоит ли верить мне.

Скажу сразу. Стоит.

Но как же я сумел обойти вас? — спросите вы.

Из-зящно, — произнес Вакарис, будто смакуя само это слово. — И без особого труда. Ведь каждый ваш шаг был так предсказуем!

Начал я с того, что подыскал девчонку на роль моей дочери… Конечно, это несколько не по-джентельменски, использовать в качестве наживки ребенка. Но не все так трагично. Своих детей у меня, увы, пока нет. Использовать чужих мне не хотелось. А вот юную, но вполне совершеннолетнюю актрису мне удалось найти без особого труда. Девочка довольно талантливая и выглядит намного моложе своих лет… Эдакая, знаете ли, пигалица…

До кучи и жену пришлось выдумать. Все должно было выглядеть правдоподобно. Я, глава благопристойного семейства, готов на все ради вызволения своей дочери… Хе! Кристиночки…

Ну да ладно. Это было не так сложно по сравнению со следующей задачей. Впрочем, та тоже решилась без особого труда. Я задумал перекупить какого-нибудь человека из вашего ближайшего окружения. Почему-то люди с деньгами убеждены, что все, кто кормится с их ладони, по гроб жизни будут добровольно лизать им эту самую ладонь, исходя слюною преданности.

Какое колоссальное заблуждение!

Кто ест с ладони, никогда не наедается. Уж поверьте мне. Всегда во время еды он будет тайком поглядывать по сторонам: “Нет ли где поблизости другой ладони, с более жирным куском?”

И в вашем окружении, Сергей Ашотович, Стас Прокофьевич, такой человечек отыскался. Вспомните, кто вам посоветовал похитить дочь банкира Вакариса?

А кто вам шепнул, будто бы нет лучше кандидатуры на роль посредника, чем бывший вице-премьер Чеботаревский?

Догадались? Правильно. Я говорю о Руслане — об этом вашем умном, преданном, но почему-то недостаточно оцененном вами человеке. А то, почему он — как вы думаете, — так неожиданно свалил в отпуск? Причем — открою тайну — под совершенно другим именем, вписанным в паспорт совершенно другого государства… Пускай отдохнет. Он это заработал. И вам его вовек не сыскать.

Впрочем, вам скоро будет не до него. Теперь все активы выпестованного вами КОНСОРЦИУМА будут разбавлены миллионами поддельных баксов. Поздравляю вас, господа! Эту диетическую кашу придется жрать вам самим.

Однако ваша судьба мне глубоко безразлична. Вполне допускаю мысль, что вы каким-то образом выкрутитесь из этой щекотливой ситуации. В отличие от вашего неверного друга и соратника Вали Чеботаревского!

Чем вы там думали соблазнить его за посредничество? Процентами?

Но вы разве не знали, что продажнее политиков в мире людей нет? Едва он, не без помощи вашего Русланчика, получил намек на возможность собственной игры, так сразу же включился в аферу с так называемым перепохищением Кристины.

Вообще говоря, господин Чеботаревский превзошел все мои ожидания. Вице-премьер-то наш бывший, оказывается, не оставил своих притязаний на местечко во власти. Только на этот раз он замахнулся на нечто эфемерное, как старуха в сказке о золотой рыбке.

Зажрался!

А теперь, видать, надеялся заполучить членство в каком-нибудь заграничном масонском обществе. По крайней мере, ничем другим его интерес к символике моего бывшего банка и числу “13” я объяснить не могу. Впрочем, он быстро переключил внимание на вещи более перспективные. Его заинтересовал не сам «ОКО-банк», а механизм, благодаря которому тот во все последние кризисы оставался на плаву. Ну, а я пообещал удовлетворить его любопытство. И, замечу, обещание свое сдержал. Даже более чем.

Теперь-то он знает, благодаря каким деньгам процветал мой банк.

Мало того, он получил этих денег столько, что при благоприятном стечении обстоятельств смог бы разменять их на тринадцать миллионов купюр с изображением: оливковой ветви с тринадцатью ягодами и тринадцатью листьями, лапы орла с тринадцатью стрелами, пирамиды с тринадцатью рядами кирпичей…

Это ли не пропуск в какой-нибудь орден огненных долларопоклонников!

Удачи тебе, мистер Чэботар!» — помахав камере рукой, улыбаясь, с наигранным английским акцентом произнес Вакарис. Вернее, человек, все это время называвший себя Вакарисом Робертом Яновичем.

«Ну, а меня, господа, с этого момента искать бессмысленно, — сказал он, глядя сквозь темные стекла очков в объектив камеры. — Я тоже покидаю вас. Я ухожу в тот самый Мир, дорогу в который мне подсказал мастер Кранц. Это Мир творческой Свободы, господа. Прощайте! И не надейтесь, что вам удастся отыскать хотя бы следы человека, которому по силам напечатать доллар лучше, чем он есть на самом деле… Я всегда буду опережать вас. Ведь предела совершенству не существует!» — тихо прошелестел голос бывшего банкира, после чего его фигуру поглотила темнота. Но буквально через несколько секунд свет вспыхнул снова. Да только кресло, где только что сидел человек, называвший себя Вакарисом, опустело. Человек этот загадочным образом исчез, как и таинственная, спрятанная под белым покрывалом машина, на фоне которой он произнес этот необычный монолог. А наступившая тишина неожиданно наполнилась шипящими, будто рождаемыми заезженной граммофонной пластинкой, звуками «Богемской рапсодии» “Queen”:

Когда песня закончилась, первым из сидевших за столом людей подал голос мистер Скотт. Снимая с головы наушники, он насмешливо хмыкнул, после чего произнес:

— Ну и дела! Что же это получается, Россия все последние годы выбрасывала на мировой рынок через банк этого Вакариса тонны поддельных долларов? Ха, типа, вот она — обратная волна! Да как бы ни так! Если верить герою просмотренного нами фильма, то он успел напечатать их столько, что хоть грузовиками вывози. Чушь! Это давно бы обнаружилось. И вообще, я уверен, что он просто блефует. Я собственным загривком ощущал, что говорил он неискренне, что-то скрывал. Полагаю, таким заявлением он просто решил припугнуть конкурентов, вынудивших его, как я понял, продать им свой банк. А так, печатать доллары в подобных объемах… Это ведь до первой экспертизы, господа! Не верю!

— Эх, мистер Скотт, — вздохнул Сэм Броуди, — как бы мне тоже хотелось не верить. Но, к сожалению, у меня есть основания доверять словам Вакариса. Разумеется, не в той их части, где он рассказывал о мифическом наследстве мастера Кранца и мести. Это нас мало интересует. Но вот в части подделок… Тут все намного сложнее. По крайней мере, господа, в нашем распоряжении имеются доказательства того, что технически этот Вакарис все же имел возможность напечатать столько денег. Причем таких денег, поддельность которых не определила бы ни одна экспертиза! Ему стоило только захотеть сделать это.

— Мы чего-то не знаем? — осведомился представитель Бюро по гравировке и печати, удивленно глядя на Броуди.

— Сейчас узнаете, — заверил его тот, — взгляните-ка еще разок на экран.

Все дружно повернули головы к монитору.

— Наушники надевать? — спросил кто-то.

— Нет, — ответил Броуди, — смотрите.

На мониторе появилось изображение пятидесятидолларовой банкноты.

— Это подлинная купюра, — прокомментировал Сэм. — А эта, — произнес он, когда на экране появилась другая — на первый взгляд ничем не отличающаяся от предыдущей, — купюра того же номинала, взятая на экспертизу из числа тех, что удалось изъять в ходе ареста господина Чеботаревского.

— И что же сказала экспертиза? — поинтересовался Скотт.

Броуди усмехнулся, озвучивая вывод экспертизы:

— «Представленная на экспертизу купюра достоинством 50 долларов США выполнена по технологии изготовления денежных знаков США, с соблюдением всех норм и правил, регламентирующих их техническое производство». Бумага, способы печати, наличие элементов защиты, качество — все в норме, — пояснил он.

— Ну? — Скотт одарил Сэма непонимающим взглядом.

— Что, ну? — ухмыльнулся тот. — А вы внимательнее, господа, внимательнее посмотрите на портрет президента ГРАНТА.

— Что-то не похож, — тут же заметил кто-то. — Какие-то странные у него бакенбарды…

А представитель Бюро по гравировке и печати вдруг нервно воскликнул:

— О, мой бог! Читайте, читайте же скорее, что написано под портретом!

— КРАНЦ… — выдохнули чуть ли не одновременно почти все собравшиеся за столом.