Его глаза, остекленевшие, рыбьи глаза Иви запомнила навсегда. Это событие надолго в ее памяти. Пассажир погиб на борту. И вот она и вся команда в отделении милиции пишут объяснительные. Озноб от ужаса произошедшего немного прекратился. Повторение одного и того же разным следователям, которые требовали доскональности информации о том, что же произошло, ей уже надоел.

В отделении они почти шесть часов. Того пассажира, что нанес смертельный удар, задержали, теперь он подозреваемый, а бортпроводники и некоторые из летящих с ним — свидетели.

Еще часа через два ей разрешили ехать домой, но сообщив о том, что Эвелине еще придется приехать.

Молодая женщина сидела в автобусе, осознавая произошедшее. На ее руках умер человек. Он для нее никто, просто один из пассажиров. Но ей было так его жалко, жалко даже с учетом, что частично мужчина сам виноват в трагедии. Если бы он сидел тихо и никого не доставал, то его бы не связывали, никто бы не бил его.

Понимая, что у него скорее всего есть семья, возможно дети, которые только что потеряли своего пусть и шебутного, но все же отца, Иви зарыдала. Какая же сложная работа теперь у нее!

Да, неплохой доход, да, возможность смотреть мир. Но что взамен этих привилегий?! Только что она наблюдала смерть на борту! Это перевернуло ее жизнь. А что ждет ее впереди? Быть может бросить все, может стоит снова заняться бухгалтерий. Там все спокойно. Пусть зарплата гроши, пусть никакого просвета, но стабильность. Все стабильно плохо.

Она зашла домой, сыновья были в садике. На кухне сидел Кирилл. Он курил сигареты! Курил дома! Да что с ним такое, злилась Эвелина. Ее муж всегда игнорировал моду на сигареты, он никогда не курил. Что с ним вдруг произошло?!

Мало того, на столе стояли две баклажки пива. Ее ранее достойный муж стал скатываться по социальной лестнице и она должна это остановить.

Но как? Как вразумить человека? Вместо того, чтобы сидеть целыми днями на кухне, попивая алкоголь, и жалеть себя, ее муж мог бы пойти и найти работу. Что мешает? Почему Кирилл как прилип к стулу.

Она не знала, с чего начать разговор. И стоит ли вообще боломутить воду. Может промолчать? Может ее муж посмотрит на нее и сам начнет шевелиться? Может ее упреки только еще больше его приклеют к бутылке?

— Кирюш, — начала она, взглянув в глаза мужа, который всегда старался быть опорой, а сейчас трухнул. — Я хочу уйти с работы, сегодня на борту погиб человек, я теперь не знаю, что делать, — говорила Иви, пытаясь держаться молодцом, чтобы просто рассказать мужу о событиях, произошедших с ней.

Но она зарыдала, заливаясь слезами так по-женски, переставая быть по-мужски каменной стеной. Ей нужно, чтобы ее утешили, приголубили. Нужно почувствовать себя женщиной.

— Ты сбрендила? — услышала Иви вместо поддержки. — Месяц торчала в Германии, у тебя скоро первая зарплата, а ты собираешься увольняться. Не вздумай! Или я на развод подам, — говорил он так, как будто был уверен в том, что она боится с ним развестись. — Я взял в долг у знакомого бандюгана, так что надо отдавать. Не планируй свою зарплату ни на что тратить. Половину я ему отдам, — говорил Кирилл так, словно сошел с ума.

— Что? — лишь сказала Иви, пораженная услышанным. — Ты шутишь? — гадала она о его вменяемости.

— Я тебе сказал. Повторять не буду, — ответил ее муж и выпил залпом треть бутылки пива.

— Не соизволишь ли ты объяснить, зачем ты деньги занимал? — вспыхнула Эвелина, вспоминая историю одной подруги, семью которой изрешетил такой же бандюган после неотданного долга.

— На бизнес! — фыркнул Кирилл.

— А где деньги? На что потратил? — решила немного охладить пыл Иви, ведь муж видимо старается поднять семью. Вот какой-то бизнес затеял.

— Пробухал с друзьями, пока ты была в Германии, — нервно он хихикнул.

Эвелина села на стул, ей казалось, она сейчас упадет. В глазах потемнело. За что ей это? Что произошло с мужем? Почему он стал таким неадекватным? Занимает деньги в такие времена у бандитов. Пьет, курит. Осуждает ее и хочет половину заработка отдавать тому барыге. Неужели он не знает, что если возьмешь у преступника, всю жизнь ему будешь отдавать. А если откажешься отдавать, то попадешь в сводку происшествий милиции. И все — конец.

Она прижала руку ко рту, ей хотелось плакать, но Эвелина не могла. Что же за жизнь такая? За что это все?

— Хорошо! Я хочу поговорить с ним, узнать, сколько ты ему должен и как мы расплатимся, — вдруг произнесла она.

— Да, пожалуйста. Все равно сегодня вечером приедет его братва, — сказал Кирилл как ни в чем не бывало.

Он так подставил Эвелину, всю семью, своих детей. Ему нет прощенья. Но она не будет об этом думать сейчас. Главное, обсудить с этими бандюками, как они погасят долг.

Вечером Ольга Тарасовна привела мальчишек из садика, а Иви вздрагивала от любого звука, ожидая незваных гостей. Ровно в 8 в дверь постучали. Тогда даже не было намека на домофоны, двери подъездов были открыты. Прийти мог кто угодно, в лифтах часто справляли нужду даже сами жильцы, что уж говорить о пришлых наркоманах, что хотели ширнуться в тихом, обшарпанном месте, вроде обычного подъезда.

Эвелина посмотрела в глазок их хлипкой двери, там было двое.

— Кто? — спросила она неуверенно.

— Кирилл дома? — поинтересовался незнакомец.

Иви открыла дверь и сразу же начала задавать вопросы.

— Я жена Кирилла. Можно с вами поговорить по поводу его долга? Я хочу узнать сумму. Как можно рассчитаться? Возможна ли отсрочка? У меня стабильная работа, неплохая зарплата. Просто дайте нам шанс. Мы все отдадим.

Молодой парень, видно главный, смотрел на Эвелину с жалостью.

— А где Кирилл? — спросил он, сдвинув брови.

— На кухне, — протянула она.

— Я с ним буду говорить. Еще я с бабой такое не обсуждал, — фыркнул незнакомец и пошел на кухню.

— Подождите, — взмолилась Иви. — Обсудите долг со мной. Все равно отдавать мне, — говорила она тихо, боясь напугать сыновей. — У меня двое детей, прошу, пожалуйста.