В возрасте пятидесяти семи лети Чарли П влюбился в двадцатилетнюю арфистку. Она приехала из Болгарии поступать в Джуллиард колледж. Она была молода и красива, да к тому же из приличной семьи. Ее мама не только преподавала этику в университете, но и сама неукоснительно следовала тем нормам морали и нравственности, которые проповедовала. Ее папа нашел лекарство от рака. Ее дедушка убил двоих – Гитлера и Сталина, – и что самое замечательное, оба эти подвига он совершил еще до войны. В последний раз Чарли П был влюблен тридцать три года тому назад. И вдруг – на тебе. Вот уж повезло так повезло. Поистине, чудо из чудес, просто не верится. Чарли П никак не ожидал, что когда-нибудь с ним вновь случится такое.

На первом же свидании Чарли П хотел купить ей весь мир. И в порыве редкой, прямо-таки невиданной щедрости он купил молодой женщине весь Манхэттен и Бруклинский мост в придачу. А рано утром они потихоньку пробрались в Париж и вскоре вернулись, прихватив с собой Эйфелеву башню. К концу свидания молодая женщина, тронутая щедростью и добротой Чарли П, сказала, что любит его. Однако когда Чарли П подался вперед и вытянул губы, она лишь клюнула его в щеку. Ничего удивительного, сказал Чарли П, странно было бы рассчитывать на большее. Что такой старик, как я, может ожидать от такой молодой и красивой девушки, да к тому же из приличной семьи.

На втором свидании Чарли П превзошел самого себя. Желая показать молодой женщине весь мир со всеми его красотами, которых она никогда не видела, он повез ее в кругосветное путешествие. Они объехали весь земной шар, от края до края. Они посетили египетские пирамиды и постояли у подножия падающей Пизанской башни; они побывали в Ист-Виллидж, где видели колонию хиппи, тела которых украшены ритуальным пирсингом и татуировками, и во всех столицах мира, где гуляли по знаменитым улицам, таким как Елисейские поля, Сэвилл-роу, Пятая авеню, Родео-драйв, виа Венетта с их умопомрачительными, размером с целый город торговыми центрами и шикарными модными салонами от самых известных кутюрье. Но, как говорится, о вкусах не спорят, и молодая женщина хотя и обратила внимание на творчество дикарей, однако сказала, что с детства боится вида крови и поэтому пирсинг ее не интересует, татуировка же ей и подавно ни к чему, поскольку ее идеально гладкая кожа и так излучает сияние, видимое в темноте. Что же касается огромных торговых центров, то они не показались ей особенно привлекательными, и потому, не отдав предпочтения ни одному из них, она позволила Чарли П тратить деньги во всех, с одинаковым размахом, вне зависимости от размеров магазина и стоимости предлагаемого в нем товара. Вечером, когда свидание подходило к концу, молодая женщина вновь призналась Чарли П в безграничной любви и на этот раз на мгновение стиснула его руку в своих теплых ладонях и даже прильнула к нему в каком-то скудном и неполноценном объятии. Однако когда Чарли П, приободренный столь явными признаками расположения, подался вперед и вытянул губы, все, что он получил, был лишь привычный клевок в щеку Ничего удивительного, сказал Чарли П, странно было бы рассчитывать на большее. Что такой старик, как я, может ожидать от такой молодой и красивой девушки, да к тому же из приличной семьи.

На третьем свидании Чарли П задумал совершить нечто совсем уж из ряда вон выходящее – вывернуться наизнанку и вылезти вон из кожи. Так как он уже и купил, и показал ей весь мир, то Чарли П твердо решил отдать молодой женщине единственное, что у него осталось, – самого себя: свое сердце, разум и душу. Молодая женщина сказала, что большего ей и не надо и что на самом деле иных желаний у нее никогда и не было. Она предложила встретиться днем после обеда и немного погулять по парку. Что же касается вечерней программы, то любое тихое и спокойное место вполне подойдет. У Чарли П как раз было на примете такое уютное местечко. Но не успели они прийти в ресторанчик, расположенный на морском причале неподалеку от дома Чарли П, и сесть за столик, как молодая женщина передумала. По дороге в Монте-Карло, где-то над пустыней Сахара, их самолет потерпел крушение. Какой-то востроглазый турок, обобрав Чарли П до нитки, всучил ему полудохлых верблюдов, которые вскоре сдохли от жажды. Чарли П уже и сам был близок к тому, чтобы разделить печальную участь верблюдов, когда заметил вдалеке источник. Молодая женщина, которая была моложе и проворнее Чарли П, первой прибежала к воде. Когда Чарли П дотащился до места, источник был выпит до последней капли. И хотя глотка Чарли П пересохла, а губы потрескались и распухли, он издал дикий вопль, который мог означать только одно: «Куда подевалась вода?!»

Замешкавшись на мгновение, молодая женщина быстро нашлась с ответом: «Вода? Тебе померещилось, это был мираж». Гнев Чарли П несколько остыл, но жажда осталась, и он продолжал допытываться: «Тогда что это за влага сверкает у тебя на губах и стекает по подбородку?» «Это, – сказала молодая женщина, – ну, это так – вино!» Страшно обрадованный тем, что его любимая женщина утолила жажду и восстановила водный баланс своего организма, а также придя в полный восторг от ее способности превращать воду в вино, в искреннем эмоциональном порыве Чарли П подался вперед и вытянул губы. Однако, несмотря на ослепительную красоту разлившегося над пустыней заката, и тихий свет луны, струящийся с ночного неба, и мерцающие над головой звезды, не говоря уж о том, что голова молодой женщины слегка кружилась от вина, – все, что она смогла предложить Чарли П, был ее обычный клевок в щеку. Ничего удивительного, сказал Чарли П, странно было бы рассчитывать на большее. Что такой старик, как я, может ожидать от такой молодой и красивой девушки, да к тому же из приличной семьи?

Упорно придерживаясь принципа, что отдавать лучше, чем получать, и не в силах отказаться от своего кредо – если не получилось, попытайся снова, – Чарли П по-прежнему отдавал молодой женщине все, что только мог отдать. Это было время, которое, сложись обстоятельства несколько иначе, он мог бы назвать Золотыми Годами своей жизни, и наверняка даже молодая леди не стала бы возражать, скажи мы без всякого преувеличения, что ни один мужчина не давал женщине так много и не получал взамен так мало, как Чарли П. Будь что будет, решил Чарли П и, после сомнений, тревог и терзаний первых трех встреч, позволил молодой женщине разбить его сердце, растоптать все его принципы, сломать привычный уклад его жизни и обобрать его до нитки (ах, нет, до нитки его обобрал тот одноглазый турок из пустыни). А молодая женщина просто позволила Чарли П потратить на нее последний доллар, а также потерять рассудок и самого себя в придачу. Но, как хорошо известно, больше с человека и взять-то нечего. Рано или поздно наступает предел всему, даже такой беспредельной самоотдаче, какой страдал Чарли П; к тому моменту, когда молодая женщина покончила с ним и «скорая помощь» увезла его в больницу, от Чарли П практически ничего не осталось. Ученым докторам достаточно было мимолетного взгляда, чтобы определить его состояние как безнадежное. Вот неполный перечень болезней, которые значились в его медицинской карте: 1) полное отсутствие волосяного покрова; 2) потеря аппетита; 3) расшатанная нервная система; 4) недержание мочи и кишечные колики, как результат запора, сопровождающегося диареей; 5) цирроз печени (он пристрастился к спиртному); 6) легочная недостаточность (он также много курил); 7) сердечная недостаточность (причина которой уже упоминалась выше); 8. общий паралич; 9. омертвение мозга – недомогание, известное также как полное прекращение умственной деятельности. Короче говоря, если не считать повреждения сердца, легких, мозга «печени и всех прочих жизненно важных органов, а также расстройства всех функций организма, он был в полном порядке.

Словом, одной ногой он прочно стоял в могиле.

Врачи, как мы уже отмечали выше, потеряли всякую надежду и были близки к тому, чтобы позволить событиям развиваться их естественным путем, когда молодая женщина неожиданно пришла в больницу навестить Чарли П. Стиснув его руку в своих теплых ладонях, не решившись, однако, припасть к нему со своими скудными объятиями, – но мы не станем осуждать молодую леди, поскольку от Чарли П не осталось практически ничего, что можно было бы обнять, – он усох до такой степени, что, пожалуй, стрелка весов не сдвинулась бы с нуля, – молодая женщина прошептала магические слова: «Я тебя люблю», которые подействовали лучше всяких лекарств и чудесным образом исцелили больного, что и подтвердилось незамедлительно, когда нечто, похожее на кол, вздыбило простыню, прикрывавшую дряхлое тело Чарли П; она взметнулась вверх, словно звездно-полосатый флаг. Само собой, потрясенные врачи, ни секунды не мешкая, выписали Чарли П из больницы и передали его в заботливые руки молодой женщины. У ворот больницы их уже поджидало такси. Пока Чарли П, тяжело опираясь на плечо молодой женщины, с трудом ковылял к машине, ловкие и проворные пальчики арфистки шарили в заднем кармане его брюк – в том, где лежит бумажник. Одна мысль о подобной предусмотрительности и расторопности, которую, не будь молодая женщина профессиональной арфисткой, можно было бы принять за искусство профессионального карманника, привела Чарли П в восторг и значительно ускорила процесс выздоровления. Конечно же он был уверен, что молодая женщина заранее готовит деньги, чтобы расплатиться за такси.

Дома молодая женщина уложила его в постель. Чарли П, находясь в необычайно приподнятом настроении и предвкушая свое скорое выздоровление и возвращение жизненных сил, подался вперед и вытянул губы. Но молодая женщина, совершенно не обращая внимания на его бодрый вид и звездно-полосатый флаг, который вновь гордо взметнулся ввысь, сказала, что после столь продолжительной и тяжелой болезни он нуждается в покое, и одарила Чарли П своим обычным клевком в щеку.

«Ничего удивительного, – вслух сказал Чарли П, – странно было бы рассчитывать на большее. Что такой старик, как я, может ожидать от такой молодой и красивой девушки, да к тому же из приличной семьи».

Старые привычки трудно искоренить, и на следующее утро, когда Чарли П вскочил с постели и торопливо натянул брюки, сунув обе ноги в одну штанину, – ему не терпелось поскорее возобновить свои ухаживания за молодой женщиной, – он обнаружил пропажу бумажника. Вместе с бумажником исчезли кредитные карточки, чековая книжка, ключи от сейфа и сам сейф, акции, облигации, ценные бумаги, счет в швейцарском банке и все его сбережения на черный день. Несмотря на старость и глупость, голова у него еще соображала, и Чарли П ненужно было объяснять, куда подевались деньги. Его прошиб холодный пот, но горевал он не из-за потерянных денег, Чарли П убивался из-за потери молодой женщины, которая ясно дала понять, насколько для нее важен он сам с его сердцем, разумом и душой, не говоря уж о его теле и кошельке. Пора быть реалистом, сказал Чарли П, обращаясь к самому себе. Посмотри на себя в зеркало. Любовь конечно, слепа, но с моей стороны было бы глупо на что-то рассчитывать. И Чарли П решил: с сегодняшнего дня он полностью и без остатка посвятит себя накоплению нового капитала.

Когда молодая женщина, которая была человеком высокодуховным и с большим равнодушием относилась к земным сокровищам и прочим материальным ценностям, но, по ее собственному признанию, была эстетом по натуре и испытывала любовь ко всему прекрасному во всех его формах и проявлениях, услышала о том, какие у него имеются планы на будущее, она вернулась и сказала, что если Чарли П намеревается пойти в гору и добиться процветания, то она готова следовать за ним по пятам. А когда там, высоко в горах, он набредет на свою золотую жилу, ослепительно переливающуюся на солнце всеми цветами радуги, ей, как поклоннице всего прекрасного, будет приятно взглянуть на это бесподобное зрелище, потому что нет ничего прекраснее, чем сияние радуги.

После многих лет упорного труда Чарли П достиг своей цели. Но золотые слитки были огромны и так тяжелы, что ни у него, ни у нее, ни у них обоих не хватило сил, чтобы сдвинуть их с места. И Чарли П побежал за помощью. Когда же он вернулся, то не нашел ни золота, ни молодой женщины.

Кое-как, спотыкаясь и падая, Чарли П добрел до дома и едва не лишился чувств, когда увидел у себя на подушке коротенькую записку, оставленную молодой женщиной. В записке было сказано: «Нет ничего удивительного в том, что такой старик, как ты, покупает и показывает мир такой молодой и красивой женщине, как я. И нет ничего удивительного в том, что ты был безумно щедр, ты никогда не скупился на слова восторга и восхищения по поводу моей молодости и красоты и никогда, ни разу не забыл упомянуть, что я из приличной семьи. Но вот что действительно странно – как такой старик мог ожидать от такой молодой и красивой женщины ответного чувства или вообще на что-то рассчитывать, если ты никогда не обращался ко мне иначе, как „девочка", и ни разу в жизни не сказал ни слова о моем таланте арфистки, и, что хуже всего, не смог предложить мне ничего такого, что мы могли бы вместе разделить поровну, как разделили золото, которое мы так долго и упорно искали – мы оба, вместе, ты и я. И последнее, хотя мне очень горько говорить об этом, главная причина всех твоих неудач в отношениях со мной, давшая мне право брать так много, а взамен отдавать так мало, кроется в тебе самом; вместо того чтобы стать достойным исключением из общего правила, ты превратился в жалкое его подтверждение – седина в бороду, бес в ребро».