Узнав, что болгарскую арфистку, которую он любил лет шестьдесят назад, привезли в тот же дом престарелых, где находится сам Чарли П, он мчится через полмира и шесть лестничных маршей, чтобы поскорее увидеть ее.

– О, я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии, – сказала арфистка.

– Но почему?! – удивился Чарли П. – Ты же знаешь, я всегда…

– Ты что, ослеп? Ты только взгляни на меня! – воскликнула арфистка. – Я старуха. У меня шестеро взрослых детей, восемнадцать внуков и четыре правнука. Я похоронила трех мужей. И вдобавок ко всему мое лицо покрыто морщинами, моя грудь высохла и обвисла, я почти совсем лишилась волос, у меня вставная челюсть, а левая нога, на которую ты сейчас смотришь, – это протез; ногу пришлось ампутировать – последствия диабетической болезни. А моя задница – что от нее осталось – одни кости. Когда я сажусь, мне приходится подкладывать подушечку. И самое ужасное – я больше не могу играть на арфе, потому что мои изуродованные артритом пальцы стали похожи на куриные лапы.

– Ерунда, – сказал Чарли П. – Мне все равно никогда не нравились твои занятия музыкой. Послушай, есть вещи поважнее. Я знаю, правила больницы запрещают неурочные посещения, но обычно после полуночи охрана спит. Как бы ты отнеслась к моему визиту сегодня ночью?