Глава 1

Я вернулся из командировки под утро. Мне не терпелось узнать у Бориса результаты последних скачек. Я вышел за порог дома. Погода была по-летнему солнечная. Повсюду щебетали воробьи. Дрозд заливался весёлым свистом сидя на ветке вишни. Настроение было чудесное. День обещал быть весьма многообещающим.

Я неторопливым шагом двинулся к дому напротив. Входная дверь была не заперта, я вошёл в дом.

На столе лежала записка, написанная на клочке бумаги торопливым почерком:

«Я видел как „Алмаз“ тяжело преодолел последний барьер. Перед финишем его обошли две лошади. Трибуны взорвались. Я проиграл».

Заглянув через дверной проём в соседнюю комнату, мне предстала страшная картина: скорченное, окровавленное тело покоилось на полу, в руке пистолет, на виске запёкшаяся кровь. Было ясно, что смерть наступила мгновенно.

Борис никогда не говорил мне, что у него есть оружие. Для меня это стало новостью. Справившись с волнением, я немедленно позвонил в полицию.

Стоя посреди комнаты, я смотрел на труп Бориса и думал: «Какую величайшую глупость он совершил? Что же такое произошло и подтолкнуло его на безрассудный шаг? Но ни деньги же? Они этого не стоят, чтобы добровольно покинуть этот безумный, но чудесный мир».

Я знал, что Борис руководил коммерческим банком, был финансистом и вращался среди дельцов, зарабатывал на каких-то сделках. Дела шли в гору, и я не вникал в его бизнес. Он любил жизнь и прожигал её по-своему. Борис был склонен к авантюрам, бросался в полымя сомнительных сделок. Успех сопутствовал ему почти всегда и везде. Были и мелкие неурядицы, но они были редки и незначительны. В такие периоды жизни он ходил хмурый. Я предостерегал его не принимать опрометчивых решений. Его могли в любой момент подставить те люди, с которыми он в последнее время часто общался. Их жизненным критерием были только деньги, а такие простые человеческие качества, как честность, порядочность, поддержка и взаимовыручка — полностью отсутствовали. Но Борис не прислушивался к предупреждениям, не принимал всерьёз мои слова. «Вечно ты сгущаешь краски», — говорил он.

Мы были холостяками, и соседями. Некоторые наши интересы совпадали, и это сближало нас. В основном это касалось лошадей. Мы часто заходили друг к другу попить кофе, или что-то покрепче. Вели продолжительные непринуждённые беседы. Но теперь всё это закончилось одним выстрелом.

Полиция приехала быстро, но для меня этот отрезок времени был томительным. Процедуры с осмотром места происшествия и допросом заняли не менее трёх часов. После этого они закрыли дом и опечатали, а меня отпустили.

Мне уже звонили с работы и напомнили, что я участвую в послеобеденном заезде лошадей трёхлеток, поэтому торопился на ипподром. Меня дожидался первоклассный жеребец «орловской породы» вороной масти.

***

«Пепел» в отличном настроении выбежал из паддока, чуть касаясь земли, легко понёс меня к старту, грациозно пританцовывая галопом и мотая головой.

Это был хороший признак. Но иногда у него было плохое настроение, он без особого желания подходил к месту старта, а затем после звука колокола пассивно стартовал и не спешил к финишу.

Сегодня «Пепел» был просто великолепен на скаку. Он двигался на препятствие ровно, без усилий, совершал очередной прыжок аккуратно и своевременно, словно по классической схеме, и не нуждался в содействии наездника. После преодоления первого барьера я почувствовал, что жеребец резвый, его бег плавный. Скакать на нём было одно удовольствие. «Пепел» преодолел весь круг, не ускоряя темпа. Перед последним препятствием, я дал ему шенкеля и качнул поводок. Он перелетел барьер с лёгкостью птицы и далеко приземлился на противоположной стороне, легко оставив позади остальных лошадей. «Пепел» проворно мчался вперёд, невероятно энергичный после сложной дистанции. Я, насколько мог, пытался поддержать тот стремительный темп, который он избрал. Мы финишировали в одиночестве под громкие крики и аплодисменты зрителей на трибуне.

В паддоке, я спрыгнул с жеребца и отстегнул подпругу. «Пепел» был не уставший и вёл себя спокойно. Я погладил рукой по блестящей чёрной шее, увидел, что он почти не вспотел. К нам подошли несколько человек. Послышались поздравления. С улыбкой на лице, я махнул им рукой, подхватил седло и пошёл переодеться. Ко мне подошла Анжела — владелица жеребца «Пепел». — Савелий, вы просто молодец! — радостно вымолвила она.

Я вежливо кивнул, приветствуя её, и улыбнулся.

— Сегодня «Пепел» в ударе, — сказал я. — Он всё сделал сам, я ему не мешал.

— Скоро будут вручать приз, — напомнила она.

— К этому времени я подойду, — пообещал я и отправился в административный корпус. Я привёл себя в порядок и пошёл принимать поздравления.

Основной денежный приз и кубок «Серебряная подкова» получила владелица жеребца «Пепел» — Анжела Бельская. Мне же досталась небольшая денежная премия. Анжела старалась не ущемлять меня и из своих премиальных выделяла дополнительные субсидии. За это я был весьма благодарен.

Мы с ней встречались часто. У неё в конюшне всегда находилось от пятнадцати до двадцати взрослых лошадей. От одних лошадей она с лёгкостью избавлялась на аукционе, а других, как ей казалось более перспективных — покупала. Я один из немногих жокеев, кому она доверяла своих лошадей. В большинстве своём я оправдывал её надежды, занимая призовые места на соревнованиях по конному спорту с препятствиями. Наши беседы ограничивались только темой коневодства. Она всегда прислушивалась к моему мнению. Между нами сложилось взаимное уважение и доверие. Она мне нравилась. Одно время я пытался за ней приударить, но она вежливо отклонила мои ухаживания. И я понял, что я не мужчина её мечты. Я знал, что у неё был опыт неудачного замужества. И поэтому она несколько скептически относилась к мужчинам. Мне стало известно, что Анжела нравилась Борису, и даже у него возникли к ней глубокие чувства. Похоже, она отвечала взаимностью. Видя, что сегодня у неё хорошее настроение, я решил не говорить ей о смерти Бориса. Позже сама узнает.

Анжела была потрясающей женщиной. У неё были белокурые волосы, плавными волнами ниспадавшие на плечи, высокий лоб, большие лиловые глаза, тонкий нос, решительно сжатые губы… Её фигура внесла бы смятение в душу самого безупречного мужчины: очень длинные ноги и пышная грудь. Она была в сиреневой блузке, белых брюках для верховой езды, и в начищенных до блеска фиолетовых сапогах. От неё всегда исходил волнительный запах французских духов.

Анжела попросила меня подойти к тому месту, где проходил небольшой аукцион. На продажу были выставлены несколько лошадей. Анжела стояла, облокотившись на перила, и поглядывала на парадный круг, по которому водили лошадей. Она показала рукой на лошадь изабелловой масти.

— Мне нравится это прекрасное создание, — сказала она, глядя на кобылу с красиво изогнутой шеей и высоко поднятой головой. Её красивое тело покрывала шерсть цвета топлёного молока, кожа на всём теле розовая, глаза голубые, круп выпуклый. Редкая окраска, генетически связанная с соловой и буланой мастью.

На первый взгляд лошадь была неплохая. Но у меня тут же зародилось сомнение, и я его высказал: — Лошадь красивая, но чересчур жирная. Вероятно, она отъелась, её берегли и редко выводили на прогулку. Если её заставить что — либо делать, она просто не выдержит и протянет ноги.

Анжела грустно вздохнула.

— Лошади как люди полны противоречий, одни из них кажутся великолепными, а по сути — пустое место, а великолепные кажутся мелочью.

— Это бывает, но не всегда, — сказал я. — Тебе надо пройти курс обучения, по теме: «О воспитании скаковых лошадей и приготовлении их к скачке».

— Я уже столько перечитала специальной литературы, что всё остальное пойдёт лишь во вред, — проговорила она. — Лучше я спрошу совета профессионала. — Она искоса взглянула на меня. — Надеюсь, ты мне не откажешь?

— Не имею такой привычки, — проронил я.

Мы засмеялись.

— Вот и прекрасно, — сказала Анжела.

Я посмотрел на очередную лошадь, которую вывели в круг. Эта была рыжая, унылая кобыла, за которую никто не дал даже начальной цены, несмотря на все усилия служащего проводившего аукцион.

Предупредив Анжелу, я быстро двинулся в конюшню, чтобы посмотреть жеребца по кличке «Алмаз». Он значился в списке лошадей выставленных на продажу. Скоро его должны были вывести в круг. Я помнил, что «Алмаз» упоминался в записке, найденной в доме Бориса. Я подошёл к жеребцу и с разрешения тренера пощупал ноги, осмотрел зубы и глотку и, вернувшись к Анжеле, сообщил, что жеребец прекрасный.

Когда тренер вывел «Алмаза» в круг, я был восхищён его великолепием. Это был гнедой жеребец чистокровной породы «английская — скаковая». Он был доведён до высшей степени совершенства для выполнения единственной цели — скакать вперёд и как можно быстрее. По истине, жеребец соответствовал своему превосходному имени. Я видел, как загорелись глаза Анжелы и понял, что она купит его за любую цену.

Вдруг позади себя я услышал пренебрежительный мужской голос: — У него ноги длинноватые по сравнению с общими пропорциями тела.

— Конечно, может быть внешне это не совсем идеально, — согласился я. — Но у таких лошадей существуют свои достоинства.

— Какие? — с удивлением осведомился он.

— Очень часто из таких экземпляров получаются отличные лошади для барьерных скачек, — ответил я.

— Неужели. А я не знал.

«Алмаз» мотнул головой и обвёл присутствующих зрителей беспокойным взглядом. Это был признак капризного нрава. Затем он сделал несколько шагов назад, потянув за собой служащего и неожиданно встав на дыбы, заржал. Его в несколько приёмов успокоили. Жеребец, неохотно подчинившись, продолжил движение по кругу. Что — то ему не понравилось? А может быть кто — то? Лошади очень чутко реагируют на присутствие людей относящихся к ним враждебно. Я обратил внимание на мужчин стоящих близко к кругу. Они что — то обсуждали. Мой взгляд остановился на крайнем из них. Человек очень маленького роста прищурив глаза, с явной злобой смотрел на жеребца. Это был жокей по имени Заур, но за глаза его называли уничижительным прозвищем — «Карлик».

Я повернулся к Анжеле. — Ты видела последнюю скачку с участием «Алмаза»?

— Да, — ответила она. — Я думала, что он придёт первым. Он мчался в полном задоре, но пришёл вторым. Я была удивлена. Не знаю, что с ним произошло.

— А кто был наездником?

— Заур, — проронила она. — Гадкий тип. В тот день я увидела, как он ударил хлыстом по морде лошади. «Алмаз», сбросив его, убежал в конюшню.

— А владелец лошади — видел?

— Нет. Он находился в здании.

В это время служащий ведущий аукцион расхваливал жеребца, его историю и происхождение.

— Итак, его цена сто пятьдесят тысяч, кто больше? Сто пятьдесят за такого коня — это же не деньги! Давайте, давайте!

— Сто шестьдесят… сто семьдесят… сто восемьдесят… двести тысяч…

— Я его куплю, — сказала Анжела и посмотрела на меня.

Служащий аукциона накалял страсти.

— Двести двадцать тысяч… двести тридцать…

— Ещё минута и будет поздно, — сказал я.

— Двести сорок тысяч… может быть, двести пятьдесят тысяч? Спасибо, уважаемый. Двести семьдесят — против вас, сзади! Двести восемьдесят… двести восемьдесят тысяч раз…

— Так покупайте же! Иначе упустите…

Анжела вздохнула и подняла руку. — Триста тысяч!

Аукционист подхватил: — Триста тысяч! Новый покупатель! Есть желающие! Продано — раз… два…. Желающих больше нет? Продано Анжеле Бельской за триста тысяч.

— Это меньше, чем я хотела сегодня потратить, — сказала она.

— Рад за вас, — произнёс я. — Жеребец перспективный, если с ним поладить, то он себя ещё покажет и окупит все затраты.

Она одарила меня сияющей улыбкой, вынула из кармана смартфон и стала кому — то звонить…

Потом с хмурым видом выпалила: — Опять его телефон не отвечает.

Анжела взяла меня за руку. — Савелий, пожалуйста, найди моего водителя и попроси его пригнать машину под загрузку «Алмаза» и «Пепла», а я пока оформлю документы на покупку жеребца.

— Хорошо, Анжела, — произнёс я и направился искать водителя.

Пока я вышагивал по пыльной дороге в сторону стоянки грузовых автомобилей, я опять вспомнил о записке Бориса, и задал себе вопрос: Почему такой великолепный скакун не пришёл на финиш первым? Наверное, на то были причины. «Алмаз» был недостаточно подготовлен. Усталость и нервозность, тоже могут повлиять. Может быть, здесь кроется что — то другое? Предположим «Алмаз» в порыве спортивного задора усердно рвался к финишу, а Заур намеренно его придерживал. Отсюда вытекает нервозное поведение жеребца после скачки и попытка неподчинения жокею. Я поймал себя на мысли, что в последней гипотезе есть что — то похожее на истину, и я стал вспоминать всё, что было известно о «Карлике».

Заур Абдулин, фигура в спортивных кругах конного спорта весьма приметная. Я был знаком с ним пять лет. Он приехал в наш город откуда — то из среднеазиатского региона. На вид ему было чуть более тридцати лет. У него были черты лица монголоидного типа. Заур был смуглый, маленький, кривоногий. Несмотря на свой рост, был очень ловок и подвижен. Глаза узкие с косинкой. Когда он смотрит в лицо, трудно понять, глядит он на тебя или в сторону. Заур был мастером, опытным жокеем. На коне держался уверенно. На скаку мог показывать разные цирковые штучки, которые я со своим опытом профессионального наездника, выполнить не мог. Часто лошади под ним становились призёрами больших турниров. Я не знал его семью, где живёт и с кем дружит. Заур был осторожный, близко ни с кем не сходился, ко всем относился одинаково ровно. Он любил лошадей, поэтому его внезапная агрессия к «Алмазу» выглядела, по меньшей мере, весьма странной.

К моему удивлению на стоянке грузовых автомашин я столкнулся с Зауром. Он протянул мне руку. Я сухо пожал.

— «Пепел» великолепно финишировал, — сказал он без эмоций и с непроницаемым видом. — Поздравляю.

— Спасибо, — буркнул я и спросил: — Как ты оцениваешь «Алмаза»?

Он мгновенно взглянул на меня и отвёл взгляд.

— У него есть потенциал, но конь очень своенравный, — сказал он. — Общего понимания я с ним не нашёл. Может быть, у тебя с ним будет по — другому.

— Не надо было бить его по морде, — откровенно заявил я.

— Я не бил, — вдруг резко выпалил он.

— Не ври, — изрёк я. — Люди видели.

— Какие? — повысил он голос.

— Неважно.

— Им показалось, — недовольно пробурчал он, пожал плечами и зашагал в сторону конюшен.

Я посмотрел ему вслед, покачал головой и направился к знакомому водителю, который копался возле трапа микроавтобуса «Iveco Dally» для транспортировки лошадей.

Водитель, стройный красивый парень, по имени Олег с улыбкой приветствовал меня. Я передал ему просьбу Анжелы. Он торопливо убрал трап, сел в машину и поехал в сторону конюшен. Я проводил его взглядом и подумал, что на ипподроме оставаться нет смысла. Скачки закончились. Народ повалил к выходу. Часы показывали без четверти пять.

Я пошёл к своей машине. Мой новенький «мерседес» стоял в ряду с иномарками, многие из которых уже покидали автостоянку. Я сел в него, включил приёмник: передавали результаты скачек. Слушая новости, я взглянул в зеркало, в отражении на меня смотрел спортивного вида коротко стриженый брюнет с синими глазами на смуглом лице, боксёрским носом, плотно сжатым ртом и мощным подбородком. Многие отмечали у меня, умные проницательные глаза. Я им не возражал. Мне уже тридцать семь, но выглядел не старше тридцати. Отнюдь это не моё личное суждение, а мнение поклонниц. Моя физиономия мрачна. Брови озабоченно нахмурены. В моём сердце боль от тяжёлой потери друга.

Я причесался, запустил двигатель и тронулся с места. Выехав за ворота, и преодолев несколько поворотов, я очутился на центральной улице загруженной движением автотранспорта.

Я ехал, изредка бросая взгляд по сторонам. Мелькали красочные афиши, вывески и баннеры созывая клиентов. Я подумал о том, что в нашем городе каждый магазин, косметический салон или фирма стараются превзойти конкурентов, потому что доходы населения уменьшаются, покупательский спрос падает. В ход идёт любая реклама, пиар — компания или коммерческая схема, чтобы заставить выложить свои кровные обычного обывателя, заморочить ему мозги, всучить косметический набор, либо ещё какую — нибудь красивую штучку, которые покупателю задарма не нужны.

А есть любители пускать пыль в глаза, выставляют напоказ своё богатство, а по сути, играют свою роль, влезают в доверие, обманывают и обкрадывают доверчивых граждан. А потом с набитыми бумажниками спускают эти деньги в ресторанах, казино и тотализаторах, бессмысленно прожигают жизнь.

В общем, жуликов и проходимцев в нашем городе хоть пруд пруди. Полиция, конечно, борется со всяким деклассированным элементом, усердно переписывает ворох бумаг с отчётностью, ведёт непримиримую борьбу с этим злом, но искоренить не в состоянии.

Маневрируя среди машин, я думал о жизни и смерти. В моей памяти возникло добродушное приветливое лицо Бориса. Я вспомнил его слова: «У меня намечается сделка, после которой я буду абсолютно независим». Они были сказаны в тот день, когда я уезжал в командировку. Через двое суток его не стало. Зная Бориса достаточно хорошо, я отверг мысль о самоубийстве. Сомнение, закравшееся в мою душу, не давало покоя.

 

Глава 2

Я очнулся от размышлений и нажал на тормоз перед поворотом налево, пропуская встречную вереницу машин. Свернув на центральную улицу, я въехал в современный посёлок, состоящий из двухэтажных особняков. Через семьсот метров я припарковался возле своего дома. Вблизи калитки меня дожидался приятель Вадим Боев, с которым я служил в армии. Это был среднего роста крепкого телосложения шатен. Вытянутое лицо, высокий лоб с залысиной, серые глаза, чуть искривлённый нос. Был одет в серую рубашку и широкие темно — серые брюки. В настоящее время он работал в местном авиаотряде в качестве пилота вертолёта «Robinson R44». В руках он держал сумку.

Мы поприветствовали друг друга, и я пригласил его в дом. Боев был хмурый. Его что — то тяготило. Поговорив о житейских пустяках и выпив по бокалу сухого вина, Вадим, наконец, сказал главное: — Тут, вот какое дело. У начальника авиаотряда Виктора Крылова пропала дочь Анна. Я выяснил, кое — что. Оказывается, она встречается с Борисом Савиным.

Я удивлённо пожал плечами.

— А я здесь причём?

— Дело не в тебе, а в твоём соседе, — сказал он. — Борис морочит ей голову уже год, а жениться не хочет.

— Я впервые слышу, что Борис собирался на ком — то жениться, — заявил я, а сам вспомнил об Анжеле, с которой у него были серьёзные отношения, но ещё я видел Бориса с молодой девушкой, и добавил: — Правда, однажды я встретил его в городе с красивой рыжеволосой девушкой. Я полагаю, они встречались в его городской квартире. На мой вопрос: кто она? Он ушёл от ответа, а я не стал ему докучать.

— Так может быть она сейчас у него?

— Этого не может быть. Борис умер, — сообщил я и рассказал ему всё, что знал.

— Кажется, Анна попала в беду, — изрёк он. — Она не ночует дома уже третью ночь. Отец волнуется. Её мобильник не отвечает.

— Так может быть, она живёт в квартире Бориса, — предположил я.

— Ты знаешь адрес? — спросил Боев.

Я утвердительно кивнул. — Два года назад, Борис просил помочь перевезти кое — какие вещи, — сообщил я. — Адрес я запомнил.

Боев встал с кресла. — Поехали, — предложил он. — Проверим квартиру.

Мы вышли из дома, сели в мою машину и поехали. Через двадцать минут мы подрулили к знакомому дому на улице Горького. Оставив машину, мы двинулись к подъезду. Входная дверь была заперта на кодовый замок. Набрав номер квартиры, я нажал на кнопку вызова. Ответа не последовало. Пришлось немного подождать, пока из подъезда не вышел пожилой мужчина. Воспользовавшись этим обстоятельством, мы вошли в подъезд. Игнорируя лифт, мы по лестничному пролёту поднялись на второй этаж и оказались в длинном коридоре, где было множество квартир. Я подошёл к знакомой двери и надавил на кнопку звонка. Дверь не открывали, но из квартиры донёсся неясный звук. То ли стон, то ли плач. За дверью происходило что — то нехорошее.

Я посмотрел на Вадима. — Что будем делать?

Боев держал в руках зелёную тряпичную сумку с каким — то грузом.

— Всё что нужно, ношу с собой, — в полголоса произнёс он. — У меня есть кое — какой опыт открывания дверей.

Боев попросил меня подстраховать его на случай внезапного появления ненужного свидетеля. Я отошёл в сторону, а он тем временем стал возиться с дверным замком. Через пару минут он махнул мне рукой.

— Готово, — тихо буркнул он.

Я приблизился к квартире, и мы поменялись ролями. Боев остался на площадке, а я, приоткрыв дверь, осторожно вошёл внутрь.

Крадучись, я приблизился к двери большой комнаты и заглянул. Передо мной возник среднего роста парень кавказской наружности — типичный абрек. У него были чёрного цвета волосы, худое небритое лицо и орлиный нос. Тёмные глаза сверкали, словно чёрные бриллианты, — холодно и бесстрастно.

— Это ты звонил? — с чеченским акцентом, спросил он.

— Нет, это Карлсон!..

— Шутишь, шакал, — спокойно произнёс он и, размахнувшись, попытался заехать мне в лицо.

Я вовремя уклонился, и нанёс ему концентрированный удар в челюсть. Он отлетел на пару шагов назад и остался лежать на полу. Я огляделся, повсюду валялись окурки, пустые бутылки и прочий мусор.

Я прошёл в соседнюю комнату. Шторы на окнах были неплотно задёрнуты. На кровати лежала обнажённая девушка с крашеными рыжими волосами. Я её узнал. Анна глядела на меня бессмысленными глазами. Похоже, она была под воздействием наркотиков. Я осмотрел её вены. Они были исколоты. Анна выглядела плохо: бледное лицо, распухшие губы от побоев, гематомы на теле.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я. — Где твоя одежда?

Девушка промямлила что — то невнятное.

Мне стало понятно, что с ней говорить бесполезно. Я осмотрел комнату, под кроватью нашёл жёлтую блузку, чёрную юбку и туфли. Кажется, эти вещи принадлежали ей.

— Ты сможешь сама одеться? — спросил я.

Анна взяла в руки блузку и попыталась надеть, но не смогла. Я помог ей одеться. Через несколько минут, она выглядела более — менее сносно, чтобы можно было появиться на людях.

Я взял её за руку и потянул за собой на выход, но в комнату вошёл абрек. На его лице появилась мерзкая ухмылка, в правой руке длинный столовый нож. Девушка в испуге замерла, а я оценил обстановку.

— Ах ты, шакал! — зарычал он, сверкая глазами. — Сейчас я выпущу тебе ливер!

Я принял мужественный вид, хотя мне стало тревожно.

— Брось нож! — крикнул я.

Абрек уверенно бросился на меня. Я отбежал назад к кровати. Девушка отскочила к окну. Я схватил подушку и швырнул. Он отбил её и несколько секунд стоял в замешательстве. Я ухватил двумя руками с подоконника горшок с кактусом и запустил в него. Горшок пролетел в сантиметре от его головы, успев чиркнуть щёку своими иглами. Абрек заревел в бешенстве и с удвоенной энергией налетел на меня. Я лишь успел отбить его правую руку с ножом, и в этот момент, он сбил меня с ног. Мы оба рухнули на пол. Он оказался сверху и левой схватил меня за горло, стал душить. Я задыхался, чувствуя железную хватку, и ухватился двумя руками за его руку, чтобы освободить шею. Одновременно он занёс надо мной правую руку с ножом, чтобы прикончить меня одним ударом. Пытаясь отбиться, я успел выбросить вперёд левую руку. По моей руке чиркнуло остриё, и брызнула кровь. Жало ножа не достало меня, мешала моя рука. Сквозь шторы пробились струи заходящего солнца. Абрек взмахнул рукой ещё раз, в луче солнца блеснуло лезвие. «Всё кончено», — пронеслось у меня в голове, и я заорал: — Вади — и—м!..

И тут Боев влетел в комнату. Быстро оценив обстановку, он метнул нечто тёмное и круглое в абрека, тот закричал от боли и выронил нож. В следующее мгновение Вадим мощным ударом кулака пригвоздил его к полу. Всё это заняло какие — то секунды.

Вадим взял меня за руку и рывком поставил в вертикальное положение.

— Я вовремя услышал крик… Тебе, кажется, пришлось нелегко? — спросил он.

Вытирая платком окровавленную руку, я, заикаясь от перевозбуждения промычал: — Похоже, этот п — парень конченый наркоман и не понимает, что творит.

Он оторвал кусок простыни и перевязал мне руку. Я выдавил из себя улыбку.

— Благодарю, Вадим. Без преувеличения, ты спас мне жизнь. Я в долгу перед тобой. Запомни, я буду рад помочь тебе в любое время.

Вадим кивнул и промолчал. Из угла комнаты послышалось всхлипывание. Мы одновременно повернули головы. Анна, сжавшись в комочек плакала.

— Слава Богу, мы её отыскали, — с удовлетворением изрёк Вадим.

Я, соглашаясь, кивнул. — У неё вены исколоты. Она наркоманка.

— Мне об этом известно. Она состоит на учёте в наркологическом диспансере.

Я взглянул на абрека, лежащего в неестественной позе. — Кажется, ты его убил. Чем ты ему заехал?

Вадим опустился перед ним на корточки и пощупал запястье. — Пульс есть. Скоро очнётся.

Он поднял с пола увесистый шар.

— Этот металлический шарик, главный инструмент трубочиста, — пояснил Вадим. — Прежде чем приехать к тебе, я взял его у одного рабочего, чтобы прочистить дымоход в родительском доме. Как видишь, пригодилось.

— Надо вызвать полицию, — предложил я. — За наркотики и насильственное удержание девчонки абреку светит приличный срок.

Вадим отрицательно покачал головой. — Не надо полицию, — сказал он. — Будет много шума. На страницах газет появится фамилия моего начальника, а он известен не только в нашей области, но и в столице. Если мы это допустим, то шеф не простит и лишит меня любимой работы.

— Ну, хорошо, — согласился я. — Что будем делать с абреком?

— Предлагаю обоих отвезти к её отцу, — сказал Вадим. — Пусть сам решает, что с ними делать.

— Пожалуй ты прав, — произнёс я. — Не оставлять же абрека в этой квартире.

Вадим оглядел комнату. — Неплохая квартира. У Бориса есть наследники? — осведомился он.

— В том — то и дело, что нет, — изрёк я. — Он детдомовский.

— Значит, всё добро отойдёт государству.

— Похоже, что так.

Вадим связал руки абреку и стал приводить в чувство. Спустя четверть часа мы покинули квартиру. Дверной замок был английский, ключ я не нашёл и мне пришлось просто захлопнуть дверь. Когда вышли на улицу, уже смеркалось. Прохожих было мало. Абрек попытался вырваться, но Вадим его быстро успокоил. В машине он вёл себя тихо, и что — то бубнил вполголоса на своём языке.

Через полчаса мы доставили Анну и пленника к дому Виктора Крылова. Площадка перед домом была хорошо освещена. Нас встретил выше среднего роста мощный мужчина с седыми висками, загорелым лицом и голубыми глазами. На мой взгляд, ему было лет под пятьдесят.

Когда мы вывели из машины Анну и абрека, лицо Крылова сразу окаменело. Он сверлил их горящими от злобы глазами. Похоже, его чуть не хватил удар. Я подумал, что у него сейчас произойдёт разрыв аорты, лицо набухло, покрылось пятнами, глаза налились кровью и полыхали мрачным огнём.

Вадим Боев придвинулся к нему вплотную и вполголоса стал излагать наши приключения. Крылов слушал, сжав кулаки и прищурив глаза. Всё выслушав, он приблизился к пленнику и, наклонив голову набок, стал внимательно его разглядывать.

— Ну что ж подонок, — сказал он негромко. — Я же тебе говорил, чтобы ты не подходил к моей дочери. А ты никак не угомонишься. Теперь ты в моих руках.

Абрек нагло ухмылялся ему в лицо. — Если ты меня тронешь, я зарежу тебя.

Оскалив зубы, Крылов нанёс сильнейший удар абреку под сердце. Абрек, пошатнувшись, упал на колени. Крылов сделал шаг вперёд и резко рубанул его по шее. Тот рухнул на бетонку лицом вниз.

В это время в доме открылась входная дверь, и женская фигура в домашнем халате выпорхнула на крыльцо. Она подбежала к девушке, взяла её за руку и молча увела в дом.

Крылов поблагодарил меня за помощь. — Если вам понадобятся мои услуги, я бесплатно доставлю вас на вертушке в любое место в нашем регионе, — проговорил он и взвалил на себя абрека.

— Спасибо.

Я почесал затылок. — А что вы хотите с ним сделать?

— Не бойся. Руки марать об него не буду, — изрёк он. — Завтра сдам в полицию. А до утра пусть посидит в сарае.

Я удовлетворённо вздохнул.

Вадим хлопнул меня по плечу. — Ладно, я пока здесь задержусь, — сказал он.

Мы попрощались, и я сел в машину и поехал домой.

***

Прошло три дня. Гроб с телом Бориса опустили в могилу. Священник прочитал заупокойную молитву. На могилу возложили венки и цветы. На прощании было не более десяти человек. Я знал всех присутствующих за исключением женщины в траурной одежде, лет тридцати, на которую я обратил внимание после процедуры захоронения. Она проходила мимо меня, направляясь к выходу. Опущенные уголки тонкого рта придавали её бледному лицу выражение не то скорби, не то насмешки. Тёмные, тщательно уложенные волосы до плеч слегка курчавились на концах. На ней были чёрные брюки и блузка, плотно облегающие красивую фигуру.

Я поздоровался и изобразил на лице одну из своих самых вежливых и обаятельных улыбок. В ответ она не только не улыбнулась, но и не поздоровалась. Я проводил её разочарованным взглядом и увидел, как возле ворот кладбища её дожидался бордовый внедорожник. Она села рядом с водителем и машина тут же скрылась из виду. На кладбище я задержался ненадолго, так как спешил на скачки.

На ипподроме меня встретила Анжела Бельская. Когда я подошёл, она была бледная и в подавленном состоянии духа, и я понял, что она знает о смерти Бориса. Она пыталась взять себя в руки. Мы находились на огороженной площадке около скаковой дорожки, где перед заездами, лошадей готовят к скачке. Мы смотрели, как её коня водят по кругу. Голова у гнедого была низко опущена. Было видно, что «Алмаз» тоже не в настроении.

Конюх подвёл гнедого ко мне и ловко подсадил меня. «Алмаз» встрепенулся, замотал головой, почувствовав на себе вес всадника и предвкушая скачку. Я погладил ему шею, наклонился и прошептал на ухо ласковые слова. «Алмаз» слушал не двигаясь.

Анжела попыталась изобразить улыбку, но это у неё не получилось. — Кажется, ты ему нравишься, — сказала она. — Желаю удачи!

— Спасибо! — бодро ответил я.

Настроение жеребца улучшилось. Я ощутил это сразу, как только оказался в седле и сунул ноги в стремена. Мы направились на скаковую дорожку.

В скачке учувствовало восемь лошадей. В то время когда зачитывали список, мы дожидались заезда. Некоторые жокеи кружили у старта и подтягивали подпруги, другие, замерли в ожидании. Наконец, мы выстроились в линию. Прозвучал колокол.

Эти скачки обещали хорошее зрелище и выгоду — денежный приз был особенно велик. Спонсором была фирма владельцем, которой был местный олигарх и депутат. В последнее время его физиономия мелькала на афишах, в газетах и на телеэкранах. Надвигались очередные выборы, поэтому можно было понять его устремления.

Я погладил шею гнедого, и мы начали скачку.

«Алмаз» не напрягался, держался в середине. Необходимо было преодолеть две тысячи четыреста метров. Расстояние между препятствиями составляло двести пятьдесят — триста метров. Барьер представлял собой легко падающие плетёные изгороди. Первое препятствие (хердели) высотой один метр он взял без всякого напряжения. Он скакал галопом, но выкладываться в полную силу пока не собирался. Скакуны вытянулись гуськом. Мы оказались третьими с хвоста, а соперники уходили всё дальше. Впереди ещё семь препятствий. Приближаясь к следующему барьеру, мой жеребец замедлил движение, будто испугался, но взял препятствие и приземлился с опущенной головой. Другой, менее опытный жокей наверняка вылетел бы из седла, но я удержался, крепче обхватив ногами коня. Я мельком взглянул на часы. Мы серьёзно выбивались из графика.

И тут, его будто пчела ужалила. «Алмаз» начал увеличивать темп. Он мчался ровным галопом. Его охватил прилив боевого духа. Я видел, что мы сильно отстали. Догнать соперников было непросто. Полнейшая безнадёга. «Но ведь надежда, умирает последней», — думал я. «Надежда творит чудеса, а вера в победу делает возможным то, что на первый взгляд кажется невозможным».

Разрыв между нами стал постепенно сокращаться. Но когда мы приблизились к предпоследнему препятствию, мы всё ещё отставали от коня, устало плетущегося в хвосте. Мы обошли его, преодолев очередной барьер. Впереди три лошади, ещё не вымотанные продолжительной скачкой, готовых в любое время к финишному рывку. Все они преодолели последнее препятствие раньше нас. «Алмаз» перелетел препятствие словно птица. Приземлившись далеко за барьером, он поскакал вперёд проворно и стремительно. Всего каких — то двести пятьдесят метров до финиша…

Сквозь свист ветра до меня доносились крики с трибун. «Алмаз» прижав уши, напористо мчался галопом, стремясь к очередной победе. Я прислонился к шее жеребца, накрепко стиснув поводок, напружинился и замер, давая ему возможность действовать свободно, подгоняя его лишь мыслями и лёгким движением поводка. Соперники, похоже, уже выдохлись. Последние двести метров их явно утомили. «Алмаз» словно ураган пронёсся мимо них. Жокей, скакавший впереди, очевидно решил, что победа у него в кармане, ослабил поводок. «Алмаз» внезапно обошёл его перед самым финишем и выиграл скачки, о чём свидетельствовал радостный рёв толпы на трибунах.

Анжела, улыбаясь, встретила меня в паддоке. Я спрыгнул с жеребца, погладил его взмокшую подрагивающую шею и передал поводок тренеру.

Анжела приблизилась ко мне. — Со стороны выглядело эффектно, — произнесла она. — Поздравляю!

— Я тебя тоже, — сказал я, ещё не вполне осознавая победу. — Сегодня, ты сорвала крупный куш. «Алмаз» чудесным образом показал, что он стоит втрое дороже затраченных на него денег.

— Ты прав, Савелий. Чтобы я делала без твоей помощи.

— Значит, мне тоже перепадёт «хлеб с маслом».

— Двести тысяч тебе обеспечено.

— Благодарю, — сказал я, вполне удовлетворённый.

Я пошёл в административный корпус, переоделся и отправился принимать поздравления.

После всех приятных процедур ко мне подошёл Боев и тоже меня поздравил, но по его виду я понял, что он пришёл ко мне не за этим.

— Вадим, что произошло? — спросил я.

Мы отошли в сторону, и он сказал: — Крылов попал в больницу.

— Что с ним?

— Он получил ранение. Это произошло возле его дома. Абрек просидел у него всю ночь в сарае. Там он видимо нашёл острый предмет и когда Крылов открыл сарай, чтобы отвезти его в полицию, тот нанёс ему удар и скрылся.

— Кстати как зовут абрека? — спросил я.

— Мурат Мурзаев.

— И что теперь?

— Полковник Стеблин рвёт и мечет. Он накинулся на меня и обвинил, что я виноват в том, что привёз Мурзаева в дом Крылова. Стеблин сказал, что когда обнаружили дочь Крылова в обществе Мурзаева, надо было вызвать полицию. Теперь я задал им дополнительную работу.

— Похоже, эта история наделает немало неприятностей.

В этот момент зазвонил телефон. Я вынул смартфон из кармана.

— Алло!

— Это Савелий Збруев? — услышал я женский голос.

Такой голос любого мужчину сведёт с ума. Он вызывает в их представлении образ красивой элегантной женщины, которую с удовольствием можно было бы пригласить на чашечку кофе…

— Кто это?

— Моё имя Инесса Зеленская. Я пыталась дозвониться к вам домой, но потом позвонила на ипподром и мне сообщили номер вашего мобильника.

— Так, что вы хотите?

— У меня на руках завещание на ваше имя. За сутки до кончины, Борис Савин нотариально заверил его, и отдал мне на хранение. Мне хотелось бы исполнить последнюю волю Бориса.

— Что за чушь? Я видел Бориса за двое суток до его смерти, и он ничего не говорил о своём намерении.

— Вот именно, что за двое суток… обстоятельства резко изменились, и он решил оформить завещание на вас.

— Всё это странно выглядит.

— Здесь нет ничего странного. Он мне говорил, что вы однажды спасли ему жизнь, вовремя вытащив из реки. Он ведь не умел плавать. Было такое?

— Ну, было. Что из того?

— Он мне много раз говорил, что своим спасением он обязан именно вам. Поэтому его завещание это своего рода знак благодарности.

— Удивительно, зачем это ему понадобилось? И кто вы такая?

— Не тратьте время на бесполезные расспросы, приезжайте скорее. Удовлетворить своё любопытство вы сможете позже.

— Где вы находитесь?

— На Знаменке, — сказала она, и назвала улицу. — Дом расположен в уединённом месте, и я прошу вас приехать сюда как можно быстрее.

— Постараюсь быть у вас через четверть часа.

— К дому ведёт узкая дорога через посадку. Ворота вы найдёте открытыми.

Она вдруг замолчала. Я подождал немного, затем произнёс в телефон: — Алло!

— Мне было слышно возбуждённое дыхание моей собеседницы, но она молчала.

— Алло! Савелий!..

Послышалась какая — то возня, и линия связи разъединилась. Я нажал кнопку вызова, но телефон абонента был отключён или вне зоны досягаемости.

Борис в разговоре со мной никогда не упоминал о ней. Имя Инессы Зеленской я слышал впервые.

 

Глава 3

Посёлок Знаменка находится недалеко от ипподрома. В мерседесе мы мчались по хорошей дороге. Боев сидел рядом и молчал. Я старался не нарушать ограничения по скорости.

— Вадим, меня беспокоит этот разговор, который так внезапно прервался, — произнёс я.

— Ничего особенного. Это иногда бывает, особенно когда забываешь зарядить аккумулятор на мобильном телефоне.

— Мне кажется, кто — то вошёл во время нашего разговора, и ей просто не хотелось, чтобы посторонний услышал.

— Вечно ты всё преувеличиваешь! Она просила, чтобы ты приехал быстрей. Значит, куда — то торопится. Обычно в таких случаях женщина делает сразу два дела: разговаривает по телефону и собирает вещи. Похоже, у неё выпал телефон и разбился. Это ж элементарно, Савелий!

— Логично, — буркнул я. — Но мне кажется, всё значительно сложнее.

Мы въехали на узкую грунтовую дорогу, по обеим сторонам замелькали хвойные и лиственные деревья. Впереди показались широко распахнутые металлические ворота усадьбы. Мы проскочили мимо них на полной скорости и подъехали к парадному входу двухэтажного величественного особняка.

Мы вышли из машины. Рядом стоял бордовый внедорожник. Точно такой же я видел у ворот кладбища, когда в него садилась бледнолицая женщина лет тридцати.

Входная дверь в дом была чуть приоткрыта.

— Войдём так, без звонка? — спросил Вадим.

Я промолчал и надавил кнопку для приличия, заиграла мелодия оповещения. Но никто не появился.

Мы прошли в холл и остановились. Ярко горела люстра. Вадим легонько подтолкнул меня. Я прошёл в большую комнату, обставленную в среднеазиатском стиле. Роскошные ковры на полу. Развешанные на стене картины с изображением великолепных арабских жеребцов. На противоположной стене конская сбруя и седла. Несколько кресел возле окон. Вместительный диван из красно — коричневой кожи, на котором валялось с дюжину маленьких подушек с вышитыми на них иероглифами, В центре огромный пустой камин. На столе стоит початая бутылка красного вина и бокал с остатками спиртного. В бронзовой пепельнице, недокуренная дамская сигарета, а рядом открытая пачка «Данхилл».

В комнате никого не было.

— Красотища! — с восторгом воскликнул Боев. — Вот бы погостить здесь! Кажется, нас провели. Что будем делать?

Я двинулся в соседнюю комнату, когда Боев меня окликнул: — Савелий.

Боев разглядывал что — то возле кресла. — Взгляни на это.

Я приблизился и увидел за креслом труп женщины. На ней были чёрные брюки и блузка, плотно облегающие красивую фигуру. На лбу маленькая кровавая ранка, на бледном лице застыло выражение ужаса.

— Бог ты мой, — испуганно проронил Боев.

Я коснулся её руки. Она была холодной.

— Кажется, это и есть та самая Инесса Зеленская, которая должна была передать мне завещание.

— Дело дрянь, — изрёк Вадим.

— По — видимому, убийца пришёл в тот момент, когда Зеленская разговаривала со мной по мобильнику.

— Что будем делать?

— Надо вызвать полицию, — предложил я.

— Хорошо я вызову, — проронил Боев и вынул из кармана смартфон.

Я услышал приближающий звук автомобиля и подошёл к окну. К дому подъехал новенький серебристый «Нисан». За рулём я разглядел темноволосого водителя, а рядом запоминающегося рыжего парня.

Я вышел на улицу. Из машины вылез черноволосый мужчина небольшого роста, среднего сложения с грубым лицом, впалыми щеками и крючковатым носом. На смуглом некрасивом лице застыло наглое самоуверенное выражение, которое мне не понравилось. Ему было года тридцать два. На нём была надета неопределённого цвета и не первой свежести сорочка с короткими рукавами и потёртые джинсы. Мужчина уставился на меня холодным пристальным взглядом.

— Зеленская просила меня срочно приехать, — пояснил он. — Могу я спросить, кто вы?

— Я Савелий Збруев. А вы кто такой?

Он отвёл глаза в сторону, и после короткого колебания, ответил:

— Я служу вместе с ней актёром в театре. Меня зовут Артур Гущин. Инесса просила приехать и загрузить кое — какие вещи в машину.

— Может быть, пока зайдёте в дом, — предложил я.

— Да, конечно, — сказал Гущин и направился к входной двери.

Я двинулся следом. Гущин шёл медленно, осторожно ступая, будто чего — то опасаясь. В помещении он увидел Боева и вдруг остановился.

— А где Инесса? — спросил он.

Боев кивнул в сторону кресла. — Там.

Мужчина в недоумении пожал плечами и двинулся вперёд. Когда Гущин увидел труп женщины, он, опустив голову, повернулся и посмотрел мне в лицо.

— Как это понимать? — спросил он, в его голосе звучали металлические нотки.

Я взял его за локоть. — Может, пока присядете на диван?

Он отстранился от меня. — Так её что, убили?

— К сожалению это так.

Гущин окинул нас подозрительным взглядом. — А вы как здесь оказались?

— Она просила меня срочно приехать, — ответил я. — Вопрос касался завещания моего друга.

Он нахмурился. — Вы уверены, что она именно так сказала?

— Ну да. Мы приехали семь минут назад. Сейчас мы намерены обыскать весь дом, пока вы посидите на диване.

— Нет, я с вами, — торопливо буркнул он. — Кто мог её убить?

— Я хотел бы тоже задать этот вопрос, — изрёк я.

— Но всё — таки, у вас есть какое — то предположение?

— К сожалению, я не знаю ответа.

Боев поднялся по деревянной лестнице и стал обследовать помещения верхнего этажа. Мы прошли по коридору и начали осматривать комнаты.

Я украдкой поглядывал на Гущина. Театр я любил и часто посещал спектакли, но его лицо мне было незнакомо. Нет, он не был похож на актёра, скорее грузчик с неудовлетворёнными амбициями. А у грузчика не может быть такой дорогостоящей иномарки. Тогда, кто он?

— Вы не похожи на актёра, — сказал я. — Я часто бываю в театре, но вас вижу впервые.

— Меня перевели в этот театр совсем недавно, — недовольно буркнул он.

Наступила тишина.

— А кем вы работаете? — неожиданно спросил Гущин.

— Я профессиональный жокей.

Он не удивился. — Ваше лицо мне знакомо.

— А вы увлекаетесь скачками? — спросил я.

— Красивый вид спорта, — он вздохнул. — Но мой интерес в ином. Я заядлый игрок в тотализатор. Делаю ставки и выигрываю.

— Как вам это удаётся?

— Надо вращаться среди деловых людей тогда повезёт.

— Ерунда всё это, — пробурчал я. — Мне был знаком один хороший парень, который вращался среди дельцов, но он плохо закончил.

— И много проиграл?

— Свою жизнь, — буркнул я. — Может, знаете Бориса Савина?

Он изменился в лице.

— Впервые слышу, — произнёс он и, отвернувшись, отошёл к окну.

В это время появился Боев. — На втором этаже никого нет, — сказал он.

— Вадим, вызови полицию, — попросил я.

— Я уже позвонил. С минуты на минуту они будут здесь.

После этих слов Гущин направился к выходу. Я сделал пару шагов следом и остановился.

— Артур, вы куда? — спросил я.

Он остановился и через плечо посмотрел на меня.

— Я не собираюсь здесь оставаться. И не хочу быть свидетелем всего этого.

— Мне кажется, вам лучше остаться здесь до приезда полиции, — спокойно произнёс я.

— Нет. У меня ещё есть дела. Я поеду.

Я приблизился к нему и схватил его за руку. — Простите, но вы обязаны дождаться полиции!

Гущин злобно взглянул на меня.

— Ну, хорошо, если так нужно, — произнёс он и криво усмехнулся.

Я опустил руки. В следующее мгновение его кулак взорвался на моей челюсти с силой лошадиного копыта, и, когда я очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу, а склонившаяся фигура Вадима пыталась вывести меня из состояния дезориентации. В руке он держал пузырёк с нашатырным спиртом.

Я тряхнул головой, приходя в чувство. С помощью Вадима я начал подниматься. Приняв вертикальное положение, я спросил: — А где этот бандит?

Боев с сочувствием смотрел на меня.

— Прости приятель, — извиняющимся голосом вымолвил он. — Не успел я сообразить, а он уже выскочил из дома, прыгнул в тачку и укатил. Он никуда не денется. Мы его достанем в театре.

— Думаю, он насвистел про театр, — потирая челюсть, с мрачным видом изрёк я.

***

Полицейских мы встретили возле порога. Они приехали на двух служебных автомобилях. В одном из них, оперативно — следственная группа, в другом — полицейское начальство. Они выбрались из машин почти одновременно и направились к нам. Самого главного я определил сразу. Полковник Стеблин был в чёрном полицейском кителе, в форменных брюках, галстуке. На кителе академический значок МВД. Это был плотный бледнолицый мужчина с большой копной волнистых густых пшеничных волос с редкой проседью, лоб высокий, нос острый — прямой, ноздри широкие, губы сжатые в узкую полоску, глаза с прищуром, уши большие плотно прижатые к голове.

Его сопровождал подполковник Кирюхин. Он был среднего роста, коренастый мужчина. Его удлинённый острый нос и усы напоминали известного русского писателя. Он был заместителем Стеблина и опытным оперативником.

Это были два совершенно разных человека. По слухам, первый безжалостный негодяй, второй, в отношении оппонентов не допускал беспредела, действовал по закону, к каждому находил особый подход, подбирал индивидуальный ключик. Поэтому в уголовной среде пользовался уважением.

Я часто видел их в телепередаче «криминальная хроника».

Стеблин окинул меня мрачным взглядом.

— Это вы звонили? — спросил он низким голосом.

Я утвердительно кивнул и сообщил: — Тело женщины находится в доме.

Стеблин дал распоряжение подчинённым, и они двинулись в дом. Он был строгий и решительный руководитель. Я слышал, что оперативники боялись его. Стеблин считался честолюбивым, но недалёким человеком, умело используя опыт и знания Кирюхина, присваивал все заслуги себе. На прежней работе в другом регионе он избежал уголовного преследования за злостное преступление. Он умел фабриковать улики и поощрял жестокие и безжалостные действия своих подчинённых. Избежать ответственности помогли влиятельные связи. Ходили слухи, что он берёт взятки, но никто не пытался проверить это. Этот человек был наделён большой властью и потому очень опасен.

Стеблин внимательно посмотрел на Боева. — Вы опять вляпались в историю.

— Это нелепая случайность, — проронил Вадим.

Стеблин криво ухмыльнулся. — Проверим. Стоит ли верить вашим словам, — прорычал он и рукой показал на входную дверь. — Идите в дом. — Он перевёл взгляд на меня. — А вы подождите здесь. У вас обязательно возьмут показания.

Они скрылись за входной дверью.

Я осмотрелся. Во дворе кроме меня никого не осталось. Я сел в машину, опустил стекло, включил приёмник. В салоне зазвучала спокойная музыка.

Через сорок минут из дома вышел подполковник Кирюхин. Увидев меня сидящим в машине, он приблизился. Я вылез из машины.

Кирюхин протянул мне руку. — Меня зовут Николай Николаевич.

— Я Савелий Збруев. Будем знакомы, — я пожал его пятерню.

— Мне доводилось видеть вас на скачках. Вы жокей?

— Да.

— Кем вы приходитесь Инессе Зеленской?

Я рассказал причину своего появления в доме.

Кирюхин внимательно выслушал, и тут ему позвонили на мобильный телефон. Он отошёл на пару шагов в сторону, переговорил с собеседником, отключил связь и повернулся ко мне.

— Вы раньше встречались с Зеленской?

— Да. Это было в день похорон моего друга Бориса Савина.

— Вы говорили, причиной приезда сюда послужило завещание Савина?

— Зеленская именно так мне сказала по телефону.

— Вы лжёте?

— Нет.

— Тогда объясните, почему она не сообщила вам о завещании на кладбище?

— Я не знаю. Может быть, она не знала меня в лицо.

— Почему вы так думаете?

— Я не видел её раньше в окружении Савина. Но на кладбище она привлекла моё внимание печальным даже страдающим видом. Когда она проходила мимо меня, я поздоровался с ней, но она даже не взглянула в мою сторону.

— Почему вы думаете, что именно она вам звонила, а не другая женщина?

— Я об этом не задумывался. Мне позвонили, я сразу поехал.

— Какой у неё был голос?

— Её голос был мягкий, нежный, с напевным грудным звучанием. Очень приятный и притягательный.

Кирюхин усмехнулся. — Дело в том, что Зеленскую и её семью я хорошо знаю. Она жена никчёмного человека, картёжника, проходимца, в общем, отъявленного плута — Иннокентия Венедиктова. Этот проходимец избежал уголовного наказания благодаря усилиям тёщи — Руфины Аркадьевны Зеленской. Она известная в прошлом номенклатурный работник и партийный деятель высшего звена, а ныне состоятельная женщина. Этот дом принадлежит ей. У неё обширные связи в столице. Она всегда держит руку на пульсе. И с ней никто не хочет связываться, — проговорил он, и после небольшой паузы продолжил: — Её дочь Инесса Зеленская раньше работала солисткой в эстраде, а потом сорвала голос. Ей сделали несколько операций на связках, но всё как — то неудачно. Голос у неё стал отвратительный схожий со звуком открывающей скрипучей калитки. После этого она изменилась в худшую сторону. Есть сведения, что она принимала наркотики.

Я был ошеломлён.

— Странно, — в недоумении пробубнил я. — Тогда выходит мне звонила совершенно другая женщина от её имени.

— Похоже, что так и было, — произнёс Кирюхин.

Мы установили, что звонок на ваш мобильник был сделан с её номера. Но телефона Зеленской мы не нашли, — сказал Кирюхин. — Также, мы не обнаружили в доме завещание Савина. Мне только что звонили и сообщили, что такого завещания вообще не существует в банке данных Нотариальной палаты.

— Не понимаю смысла всего этого. Зачем кому — то понадобилось морочить мне голову?

— Кому— то вы спутали карты. Похоже, вас загоняли в ловушку. Думали вы приедете один, а вас оказалось двое.

— В ловушку! Почему вы так думаете?

— Это первое что пришло мне на ум, — произнёс Кирюхин. — Интуиция обычно меня не подводит.

Кирюхин изучающе смотрел на меня.

— Скажите, когда вы ехали сюда, вы никого не встретили?

— Нет. Как только мы обнаружили труп женщины, я попросил Боева позвонить в полицию. Но в это время приехал мужчина…

— Мужчина! Как он назвался?

— Артур Гущин. Он сказал, что служит с ней в театре и приехал по её просьбе, чтобы помочь загрузить вещи в машину.

— Ваш приятель Боев тоже подтвердил этот факт, — произнёс Кирюхин. — Я уже выяснил, что Гущин в театре не служит. Этот субъект нам пока не известен.

— Он был похож на бандита, — сказал я. — Он мне сказал, что играет в тотализатор. Крутится среди дельцов на ипподроме.

— Вам не кажется, что он может иметь отношение к убийству? — спросил Кирюхин.

— Вряд ли, — буркнул я. — Зачем ему снова возвращаться, если он замешан в убийстве.

— Всё может быть, — проронил Кирюхин улыбнувшись. — Вернуться он мог только в единственном случае…

— Вы хотите сказать, он что — то забыл в доме?

— Да.

Я наморщил лоб. — Вероятно, это могли быть какие — то ценности, деньги или документы…

— Мы в доме всё перерыли. Ничего ценного не нашли, кроме вот этой штучки, — сказал сыщик и вынул из кармана полиэтиленовый пакетик внутри которого находилась пистолетная гильза.

— Это интересно, — буркнул я.

— Вот именно, — с удовлетворением изрёк сыщик. — Это улика. Гущин вернулся именно за этим. Я думаю, он назвался вымышленным именем.

Мы посмотрели друг на друга.

Кирюхин опустил пакетик в карман. — Я решил с вами переговорить, потому что вы один из немногих людей, которые мне симпатичны, — сказал он. — Мне нравится конный спорт. За вашими успехами я наблюдаю давно и искренне рад за вас.

— Благодарю вас.

Он кивнул и опустил голову, разглядывая свои туфли.

— Я знаю, что вы недавно потеряли друга. Этот несчастный случай — самострел, который с ним произошёл, как — то не вяжется с его бурной жизнью, с его благополучием и достатком, — задумчиво проговорил сыщик. — Я в последнее время долго думал об этом, и у меня возникло некоторое сомнение. Если он был доведён до самоубийства, то для этого должны существовать веские причины. Не правда ли?

— Разумеется. Я тоже сомневаюсь в самостреле.

— Может быть, это умышленное убийство, профессионально исполненное преступником. Если это так, то должны быть какие — то улики прямо или косвенно указывающие на это. С кем он общался? Пораскиньте мозгами, может быть, вспомните что — то подозрительное в его окружении, например: ссоры, угрозы в его адрес, странные фразы кем — то брошенные в порыве гнева.

— Его смерть, мне тоже не даёт покоя. Ведь Борис возглавлял коммерческий банк, вращался среди деловых людей, зарабатывал на каких — то сделках. Во время нашей последней встречи он сказал, что у него намечается выгодная сделка.

— Он вам сообщил с кем именно?

— Нет. Он не упомянул ни фамилии, ни каков род сделки.

— Жаль, что хорошей информации очень мало, — произнёс Кирюхин. — Ну что ж, будем работать с тем материалом, который имеем.

Он замолчал, ожидая, не добавлю я чего — нибудь…. Но я промолчал.

Полминуты спустя, он сказал: — Вы должны помалкивать о том, что увидели здесь и услышали от меня. — Он передал мне свою визитную карточку. — Если вспомните или узнаете что — либо полезное по этим делам, то звоните мне в любое время. Вы меня поняли?

— Да, — буркнул я. — Кстати, этот парень, который назвался Гущиным, был не один. Пока мы с ним общались, в его машине находился парень с рыжими волосами.

— Хорошо, — сказал Кирюхин, шагнув в сторону дома. — А теперь вместе со своим приятелем вы можете быть свободны. Он сейчас подойдёт.

Кирюхин скрылся в доме, а через пару минут появился Вадим, и мы уехали.

 

Глава 4

Вечером того же дня я находился дома и смотрел по телевизору новостную программу. Зазвонил мой мобильный телефон. Я взглянул на дисплей, номер абонента был мне не известен. — Алло!

— Савелий Акимович? — спросил низкий женский голос.

— Да.

— С вами говорит Руфина Аркадьевна Зеленская. Не могли бы вы сейчас приехать в мой офис, где я нахожусь в данный момент. Я хочу переговорить с вами по поводу моей дочери Инессы.

Я был удивлён.

— Что вы хотите? — раздражённо спросил я. — Всё, что знал, я уже сообщил полиции. Откуда вы знаете, что я был там?

— У меня хорошие связи, Савелий Акимович, — вымолвила она. — Не пренебрегайте мной. Кто знает, может быть, я смогу быть вам полезной.

Мне не хотелось обострять отношений с такой всесильной женщиной, поэтому я ответил: — Конечно, Руфина Аркадьевна, я сейчас приеду. Как мне найти вас?

Она сообщила адрес и название фирмы «Мустанг». В доме, где размещался её офис, находилась квартира Бориса Савина. Я просто не мог поверить такому совпадению, если это вообще было совпадение.

— Когда вы приедете? — спросила она.

— Через полчаса.

— Я буду ждать, — проронила Зеленская и связь прервалась.

Я оделся и подошёл к зеркалу. Вид у меня был достаточно приличный. Поправляя галстук, я спрашивал себя, что ей нужно от меня. Разумного ответа я не нашёл.

Я вывел из гаража свой мерседес и поехал в центр города по Наугорскому шоссе. Затем я миновал улицу Пионерскую и повернул на Октябрьскую. Через десять минут я подъехал к офису фирмы. Над входной дверью сияла неоновыми огнями цветная вывеска с изображением бегущего жеребца и витиеватой надписью «Мустанг».

На пороге в офис меня встретила девушка на вид около тридцати лет. Она пристально и несколько критично наблюдала за мной. Первое на что я обратил внимание, на ней была копна тёмных волос. У неё было миловидное лицо. Большие миндалевидные глаза с густыми ресницами придавали ей восточный облик, который вынуждает думать о деньгах и сокровищах, подпольном казино и интригах. На ней были сиреневая жакетка, чёрные брюки с завышенной талией, и роскошные фиолетовые туфли лабутены, расшитые золотом из Лондонской коллекции «на все случаи жизни».

Она профессионально изобразила гримасу улыбки.

— Я Елена, помощница Руфины Аркадьевны.

— Очень приятно, — изрёк я, сражённый необычайной красотой.

Девушка открыла входную дверь и пропустила меня внутрь. Там было очень светло. Небольшое помещение с обычным стандартом офисной мебели.

Елена прошла к противоположной двери и скрылась за ней. Я обратил внимание на ворох бумаг на её рабочем столе. В глаза мне бросился прайс с перечнем товара. Моё любопытство взяло верх. Я сел за стол. В перечне прайса значилась: экипировка для всадника, снаряжение для лошади, средства ухода за лошадью и прочие товары. Пока изучал список, я случайно задел дверцу тумбочки под столом, которая скрипнув, открылась наполовину. Я непроизвольно взглянул вниз и увидел из — под кипы папок, торчащую рукоять дамского пистолета ПСМ. Конечно, меня это не касалось. Просто было любопытно. В армии я служил в спецподразделении и, стрелял из различного вида оружия. Эта модель была мне хорошо известна. Я взял ПСМ в руки, вынул магазин. Там семь патронов, значит восьмой в стволе, я передёрнул затвор и заглянул в ствол. Так и есть. Я высыпал патроны на стол, а потом сгрёб в карман. Пистолет сунул на прежнее место. Закрыл дверцу, встал и отошёл в сторону от стола.

Через несколько секунд появилась Елена и, приоткрыв дверь, проговорила: — Прошу вас, входите. Руфина Аркадьевна ждёт.

Мы прошли по коридору и остановились возле пластиковой двери, Елена открыла её и пропустила меня. Я вошёл, и дверь за мной закрылась. Внутри горела неяркая люстра. Помещение напоминало рабочий кабинет крупного чиновника. На стене висело фото президента. Кабинет был огромным не менее пятидесяти квадратных метров, с тремя окнами, которые открывали вид на центральную улицу. Возле окна стоял большой Т — образный письменный стол. На нем ноутбук, стационарный телефон и несколько мобильников различной модификации. На противоположной стене вмонтирован огромный плоский экран. Ещё я заметил с полдюжины кресел и вдвое больше стульев. На стенах множество картин с изображением великолепных скакунов.

За столом в глубоком белом кресле сидела женщина на вид чуть более пятидесяти лет. Первое, что бросилось в глаза — нитка бриллиантов, сверкавших светлячками в тёмных волосах. Её красивое лицо казалось очень бледным. На ней было элегантное тёмно — синее платье.

— Присаживайтесь, в любое удобное для вас кресло, — грустно вымолвила она.

Я приблизился и, придвинув кресло, сел к столу. Несколько секунд мы изучали друг друга.

— Это неожиданная трагическая смерть моей дочери вынуждает меня принять меры по поиску убийцы. Я уверена, что убийца это тот самый мужчина, который назвался вам Артуром Гущиным. Я считаю, что вы подходящая кандидатура для его поимки, — медленно проговорила она.

— А причём тут моя скромная персона, — выговорил я. — Полиция уже занимается розыском преступника.

Женщина поморщилась. — Перестаньте, пожалуйста. Я прекрасно знаю наших полицейских. Они не способны раскрыть мало — мальски сложное преступление. У них вал нераскрытых дел и я не хочу, чтобы дело моей дочери пылилось на полке с другими приостановленными делами.

Мне ничего не оставалось, как развести руками. — Ну, я не знаю, что вам сказать.

— А я знаю. Во всяком случае, знаю, что надо делать, — произнесла она.

Я внимательно слушал в оба уха, а она продолжала: — Я предлагаю вам сыграть роль живца. Вы ведь единственный, кто видел убийцу и разговаривал с ним.

— Вы имеете в виду Артура Гущина? — осведомился я.

— Разумеется.

Я поскрёб затылок.

— Во — первых, его также видел Вадим Боев, но дело не в этом, — произнёс я. — А почему вы думаете, что Гущин убийца?

— Это мнение полицейских. Гущин никогда не работал с моей дочерью. Гущина нигде нет. Его нет в полицейской картотеке. Его не знают в преступном мире. Фантом какой — то. Похоже, он назвался вымышленной фамилией.

Она закашлялась, отыскала носовой платок и обтёрла губы.

— Гущин знает вас и следит за скачками. Он играет в тотализатор. Это ваши слова?

— Да, — согласился я. — Слишком длинный язык у нынешних полицейских.

— Не вините их за это. У них не хватает толковых оперативников. Я заинтересована в скорейшей поимке убийцы. Поэтому решила им помочь. А это главное.

Руфина Аркадьевна замолчала, вынула из выдвижного ящика стола открытую пачку сигарет «Данхилл» и, щёлкнув зажигалкой, закурила.

— Я объясню, что значит «ловля на живца», — немного покашливая, произнесла она. — По местной радиостанции и телевидению ведущие в хронике криминальных новостей сообщат об убийстве моей дочери и выскажут следующую фразу: «Главный свидетель, который видел убийцу и разговаривал с ним, подключился к его розыску. Теперь найти преступника, дело нескольких дней».

Руфина Аркадьевна пододвинула ближе старинную бронзовую литую пепельницу с изображением головы лошади и стряхнула в неё пепел от сигареты.

— Это подтолкнёт убийцу к активным действиям, — продолжила она. — И он в один прекрасный момент нападёт на вас.

— Придумано неплохо, — буркнул я. — Но на роль живца я не согласен. И не потому, что я боюсь. Эта роль для меня унизительна и небезопасна. Я не полицейский, который по догу службы рискует жизнью, и на это подписывается. Я же человек мирной профессии и не хочу рисковать.

— Ну, вы же рискуете свернуть шею на скачках. Чем же роль живца для вас унизительна?

— Не путайте одно с другим. В чём разница умереть как убойная скотина под ножом скотобойца или погибнуть как боец на состязаниях?

— Да, разница существенная. Но я не сравнивала бы убойную скотину с таким понятием как «ловля на живца». Это чисто оперативный приём, которым давно пользуются сыщики всего мира для поимки преступника. И допускаются на роль живца не олухи и не лохи или какие — то слабаки, а опытные мужественные профессионалы, потому что им предстоит вступить в прямое единоборство с опасным преступником.

— Откуда об этом вы можете знать?

— Я много читаю, особенно детективную литературу, — ответила она. — У меня много друзей в правоохранительных органах. Наконец, свою служебную карьеру после окончания юридического института я начинала следователем, а потом перешла на другую работу.

— Ну, тогда вы меня убедили, — сдержанно улыбнулся я.

— Значит, вы согласны? — спросила она.

Я кивнул не совсем уверенно. — Буду рад вам помочь, — произнёс я.

Но на душе моей скреблись кошки. Такое чувство, что я в каком — то необъяснимом тупике.

— В таком случае все издержки будут оплачены, плюс премиальные.

Она чиркнула на бумажке несколько цифр и показала мне.

— Вас это устраивает?

— Вполне, — согласился я.

Руфина Аркадьевна сняла трубку со стационарного телефона.

— Зайдите, — произнесла она кому — то и положила трубку на место.

Через минуту в дверях появилась её помощница, которая продефилировала элегантной походкой к столу. В руках у неё была дамская сумочка из кожи страуса. Она опустилась в кресло напротив, а сумочку положила на стол. Я подумал, что цена такой сумочки может доходить до нескольких тысяч евро.

— Знакомьтесь, — сказала Зеленская.

— Мы уже познакомились, — с усмешкой изрёк я.

Зеленская не обратила внимания на моё изречение. — Это моя помощница и частный детектив Елена Орлик, в прошлом оперативный сотрудник уголовного розыска, — проговорила она. — Вам предстоит работать вместе. Елена введёт вас в курс дела.

Я удивился. Елена улыбнулась.

Зеленская поднялась со своего кресла. — А теперь я вас оставлю. Елена всё объяснит, — произнесла она и медленной походкой удалилась.

Елена взглянула на меня и протянула руку. — А теперь верните патроны, — сказала она и мило так улыбнулась.

Я высыпал патроны на стол. Она мигом сгребла их и, вынув ПСМ из сумочки, лихо вложила патроны в обойму, передёрнула затвор и поставила пистолет на предохранитель.

— Впредь не делайте так, — вымолвила она и вновь изобразила милую улыбку.

— Не буду.

— Хорошо. А теперь перейдём к делу.

Елена Орлик изложила план действий, смысл которой заключался в одной фразе: для охраны моей скромной персоны она будет сопровождать меня повсюду, изображая невесту.

— Скажите, — спросил я. — А жить вы будете в моём доме?

— Разумеется, — она строго взглянула на меня. — Но спать мы будем в разных помещениях. Надеюсь, у вас найдётся для меня комната.

— Конечно, — ответил я.

Она встала. — В таком случае помогите мне перенести мои вещи в машину.

Елена подошла к платяному шкафу и вытащила чемодан. Я взял его и потащил к своей машине. Елена закрыла офис, и мы уехали.

За бортом машины уже смеркалось. На уличных столбах зажглись фонари. Мы ехали быстро. Елена сидела рядом и слушала радио. Звучала лёгкая музыка. Я молчал, управляя автомобилем и внимательно наблюдая за дорогой. Неожиданно она вымолвила: — Расскажите мне о Гущине.

— Вы имеете в виду, как он выглядит?

— Да.

— На вид примерно чуть более тридцати лет. Мужчина черноволосый небольшого роста, среднего сложения. У него грубое некрасивое лицо, впалые щёки, нос крючковатый. Наглый, самоуверенный. Чувствуется, что он владеет приёмами бокса. В общем, типичная бандитская рожа.

— Он ударил вас?

— Да. Заехал разок, когда я совсем не ожидал. Когда я очнулся, его уже не было.

— Во что он был одет?

— В старые потёртые джинсы и бледно — розовую сорочку.

— Понятно.

Внезапно музыка по радио прервалась, и ведущая проинформировала о совершенном убийстве. Она описала приметы преступника, сообщила его имя и фамилию, а также произнесла уже известную мне фразу: «Главный свидетель, который видел убийцу и разговаривал с ним, подключился к его розыску. Теперь найти преступника, дело нескольких дней».

Я понял, что часовой механизм запущенный Руфиной Аркадьевной начал свой смертельный отсчёт.

Вскоре мы подъехали к моему дому. Я поставил машину в гараж. Перенёс вещи Елены в дом. Показал её комнату. Приготовил ужин, который состоял из обычного омлета с ветчиной и чаем. За столом мы перебросились нескольким незначительными фразами, разговор не клеился. После ужина мы разбрелись по своим углам.

Вообще присутствие чужого человека, хотя эта была красивая дама, меня отнюдь не радовала. Я был старый холостяк, привык к одиночеству и дорожил свободой. А теперь я должен делить жизненное пространство с какой — то неизвестной, но красивой женщиной.

Лёжа в кровати, я размышлял и перебирал в памяти все события происходившие со мной за прошедший день. Я искренне сожалел, что позволил втянуть себя в сомнительную и рискованную аферу. Я думал о Руфине Аркадьевне. В считанные минуты она навешала мне лапшу на уши, а я как наивный глупец не заметил, как оказался втянутым в опасное мероприятие. И теперь, словно подсадная утка буду крякать на всеобщее обозрение, пока меткий охотник не всадит в меня пулю, как уже всадил в Инессу и, наверное, в Бориса.

Роль Елены Орлик в качестве телохранителя казалась мне весьма сомнительной. Умеет ли она вообще стрелять? Даже если умеет, а что толку. Если она и начнёт стрелять, только в том случае, когда я буду уже лежать на асфальте кверху брюхом с простреленным черепом. Роль подсадной утки мне казалась унизительной и смешной, и я решил для себя, что завтра же откажусь от этого сомнительного мероприятия.

Я подумал, а почему оперативные службы полиции не проводят подобную операцию, ведь такие мероприятия только в их компетенции. Там наверняка на этот счёт есть чёткие инструкции. Есть команда подготовленных спецов.

Я ещё долго мучился в раздумьях, критикуя себя непристойными словами, пока окончательно утомился и уснул.

***

Ночью я неожиданно проснулся. Что — то неведомое меня разбудило. Я лежал с закрытыми глазами и почувствовал лёгкое колыхание воздуха от сквозняка. Я приоткрыл глаза. Сквозь шторы пробивался лунный свет. И лишь когда на кровать упала тень, я окончательно понял, что в комнате кто — то есть. Я был ошеломлен, резко подскочил и поднял глаза, чувствуя, как у меня сжимаются мышцы живота. В сумраке передо мной возник мрачный силуэт худощавого парня. Недобрый огонёк сверкнул в его тёмных глазах. Его чёрствое лицо стало буравить меня своими горящими от злобы глазами. Чем — то знакомым повеяло от него. Я вдруг вспомнил абрека.

— Мурат Мурзаев, — выдавил я. — Что тебе нужно?

— Узнал меня, шакал, — злобно прорычал он.

— Какой же я тебе шакал?

— Молчи. Самый настоящий шакал. Отобрал у меня девчонку. Притащил меня как барана к её отцу, чтобы тот сдал легавым.

Я скривил гримасу недовольства. — Зачем ты его зарезал?

— А что мне оставалось делать? Но не лезть же в клетку.

За его спиной я уловил движение и понял, что он не один.

— Но если я шакал, то ты как шайтан врываешься среди ночи в мой дом.

— Больно ты умный!

— Именно. Выходит, мы соответствуем друг другу, верно шайтан? Зачем пришёл?

Медленно он расстегнул ремень и взмахнул им.

— Хочешь получить вот этим по своей поганой роже, шакал? — спросил он.

Я отскочил в сторону и схватил с тумбочки выездной хлыст.

Мы молча глядели друг на друга, потом он всё так же медленно застегнул пояс, а я под стать ему неторопливо отложил в сторону хлыст. Казалось, мы оба вернулись в исходную позицию.

— Не лезь в чужие дела и не нужно искать приключений на задницу, — сказал он. — Занимайся скачками. У тебя это получается хорошо.

Он бросил на стол пакет с чем — то увесистым. — Мы не любим типов, которые общаются с легавыми. Не ходи к ним.

Наступила короткая пауза. Его тяжёлый взгляд вызывал тревогу.

— И ещё, шакал, — сказал он. — Не забудь вернуть то, что тебе не принадлежит.

— О чём это ты?

— Я всё сказал, — злобно буркнул он и бросил на стол визитку. — Позвонишь по этому номеру. И не надо меня искать, иначе тебе будет очень больно.

Мурзаев вышел и прикрыл за собой дверь. Я стоял неподвижно и прислушивался, но они ушли так же беззвучно, как и появились. Впечатление было жутковатое. Похоже, они нарочно двигались подобно призракам. Я взглянул на визитку с обезличенным номером, а затем развернул пакет и обнаружил пистолет ПСМ, в котором отсутствовали патроны.

Я быстро надел штаны и побежал в комнату, где находилась Елена. Она лежала привязанная к кровати с кляпом во рту. Глаза её сверкали как у дикой кошки. Когда я выдернул кляп. Она закричала: — Какого чёрта вы спите как медведь!?

Я оставил вопрос без ответа и освободил её от верёвок. Она, что — то недовольно продолжала бубнить и наконец, осознав, что сама виновата, замолчала. Я пошёл к входной двери, которая была не заперта. Я внимательно осмотрел замок. Никаких признаков взлома. «Неужели я забыл запереть дверь на замок?» Я сунул руку в карман брюк и обнаружил ключ. «Так и есть. Это моя вина». Теперь я запер дверь на замок.

— Они забрали мой пистолет, — грустно, пролепетала Елена. — Что теперь делать?

Я принёс пакет с оружием и передал ей. — Вот, держите.

Она взяла пистолет. Передёрнула затвор. Вынула пустой магазин. — А где патроны?

— Скажите спасибо, что они пистолет вернули, — ответил я.

Я был озадачен и чувствовал себя в глупом положении. По моей вине, мы только что были на волоске от смерти. Я не сомневался, что абрек смог бы прикончить меня в два счёта. Но делать этого не стал. И даже вернул пистолет. Но почему он так поступил? И что я должен ему вернуть? У меня были одни вопросы.

Елена молча сидела на кровати, накинув на себя одеяло. Я потоптался у порога её комнаты, потом кратко изложил содержание разговора с абреком. Говорить больше не хотелось, и я вернулся в свою комнату. Я вновь разделся, лёг в пастель, но от перевозбуждения заснуть не мог. Я ворочался всю оставшуюся ночь, и лишь под утро уснул.

Меня разбудил мелодичный звук смартфона. Звонила Анжела Бельская.

— Савелий, ты не забыл, что сегодня у тебя один заезд?

— Я помню.

— Тогда около полудня я жду тебя на ипподроме, — сказала она и отключила связь.

Я взглянул на будильник, который с расстройства забыл завести. Часы показывали без четверти одиннадцать. Я принял вертикальное положение, накинул халат и двинулся в ванную. Проходя мимо комнаты Елены, я заметил её отсутствие. Теряясь в догадках и предполагая, что она где — то в доме, я позвал её по имени, но она не откликнулась. «Значит, она покинула дом. Похоже, она поняла, что для всех это лучшее решение. Выходит, я свободен от своих обязательств», — подумал я, и у меня свалилась гора с плеч.

 

Глава 5

Я принял душ, позавтракал, сел в мерседес и в приподнятом настроении поехал на работу. Когда я приехал на ипподром, Анжела была уже там. Увидев меня, она махнула рукой в приветствии.

В паддоке тренер подвёл ко мне молодую кобылу тёмно — рыжей масти, с длинной спиной, угловатой и с мягким нравом. Я хорошо знал эту лошадь по кличке «Джина». Она была резвой, неплохо перепрыгивала обычные барьеры.

Анжела в основном предпочитала жеребцов. Но две кобылы у неё всё же были. «Джина» — одна из них, вторая её мать по кличке «Сибилла», которая в своё время была победительницей многих заездов. Но «Джина» была не такая темпераментная и занимала лишь вторые, третьи, четвёртые места, кроме первого конечно. Я не раз говорил Анжеле, чтобы она продала «Джину». Но Анжела возражала и заявляла, что дети «Сибиллы» не обязательно должны быть чемпионами.

«Может быть, в этом заезде повезёт», — подумал я и спросил: — Как вы думаете, «Джина» сегодня в форме?

— Нынче она очень выдержанная, — ответил тренер. — Считаю, всё будет хорошо.

Но я знал слабину этой лошади. «Джина» плохо умела делать финишные рывки.

Анжела улыбнулась. — Вы уж постарайтесь, — сказала она.

— Хорошо.

Я запрыгнул в седло и направил лошадь к старту.

Все мои попытки расшевелить «Джину», оказались тщетными. Мы с самого начала скакали третьими, подошли к первому простому препятствию, взлетели в воздух, приземлились, помчались дальше. «Джина» брала препятствия правильно, но без энтузиазма. На четвёртом барьере лошадь, шедшая впереди, задела препятствие в прыжке и при приземлении покатилась кувырком. «Джина» следом повторила её ошибку…

Я выскочил из седла, вовремя сконцентрировавшись, упал на землю и покатился кубарем. Сжавшись в комок, я напрягся и остался лежать, ожидая, пока пробегут остальные лошади. Когда стало тихо, я медленно поднялся и почувствовал, как саднит бок. Очевидно какая — то лошадь всё же задела меня копытом. Я ощупал себя руками. Похоже, для меня падение было не очень тяжёлым. Я огляделся и увидел, как второй жокей с трудом поднимается. Им оказался Заур Абдулин.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Ага. А ты?

Я кивнул.

Заур нецензурно выразился о своём коне.

Подъехала машина и забрала нас. Мы были доставлены в травмпункт, где ожидал врач. Осмотрев мои синяки, доктор их обработал, потом убедившись, что все суставы сгибаются, проговорил: — Я видел, как вы упали с лошади. Был уверен, что от вас останется мешок поломанных костей. Но вам повезло. Скачите дальше, — И он по — приятельски хлопнул меня по спине.

Я вышел из травмпункта и увидел Анжелу, которая дожидалась меня. Она приблизилась ко мне.

— Савелий. С тобой всё в порядке? Ты не можешь потерять сознание или что — то в этом духе?

— Вряд ли.

Анжела обычно не приходила в травмпункт справляться о моём здоровье, а только звонила, высказывая свою тревогу, смогу ли я выступать на следующих скачках. В этот раз она зачем — то пришла. Анжела сдержанно улыбнулась и похлопала меня по руке, сказав: — Послезавтра увидимся на скачках.

Мы пожелали друг другу удачи и расстались.

Я увидел приближающуюся ко мне Елену Орлик и обрадовался. Елена слегка улыбнулась и кивнула.

— Скачки закончились, — сказала она и посмотрела на часы, затем обратилась ко мне. — Чем ты намерен заняться?

— Переоденусь и поеду домой.

— Тогда подвези меня. Кажется нам по пути.

— Конечно, подвезу, — согласился я.

Я сходил в административный корпус, где переоделся. Елена ждала меня в вестибюле. Мы двинулись к моей машине. По её внешнему виду, я понял, что она чем — то расстроена.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Я волновалась за тебя.

— Вполне удовлетворительно, — ответил я. — Но если выпить хорошего вина, я чувствовал бы себя гораздо лучше. Не возражаешь, если мы посетим ресторан?

— Не возражаю. Я очень проголодалась.

Мы сели в автомобиль. Я запустил двигатель и выехал из забитой машинами автостоянки. В то же время со стоянки выезжало ещё несколько автомашин. Мы выехали на оживлённое шоссе.

— Я знаю один превосходный ресторан, где не рискуют отравиться, — изрёк я. — Там есть чудесное вино и отлично кормят. Так что доедем без проблем, если не случится что — нибудь непредвиденное.

Елена с лукавой усмешкой покосилась на меня.

— Намёк поняла, — вымолвила она и, вынув из дамской сумочки пистолет ПСМ, показала мне. — На этот раз нас врасплох не застанут.

— И патроны есть?

— А как же? — Она продемонстрировала полный магазин.

— Ты решила меня сопровождать с целью охраны? — спросил я.

— Не только охраны, но и …, — она умолкла, что — то обдумывая.

— Как тебя понимать?

— Механизм уже запущен, — сказала она. — А, как известно коней на переправе не меняют, это первое. Второе, я чувствую свою вину перед тобой в том, что допустила эту авантюру и не отговорила Руфину Аркадьевну отказаться от опасного мероприятия. А теперь, по — человечески я должна нести ношу риска вместе с тобой. Поэтому, куда ты, туда — я.

— И до каких пор?

— До тех пор пока всё это не закончится.

— Ведь всё может закончиться плачевно.

— Я бы не стала так однозначно утверждать, — вымолвила она. — Но сейчас у меня совесть чиста. Сегодня утром я обо всём сообщила полиции. Они приняли меры. Кроме этого я переговорила с Руфиной Аркадьевной и всё рассказала. Она аннулировала договор. Теперь ты свободен от обязательств. Но теперь она объявит в СМИ, что уплатит вознаграждение в сумме один миллион рублей тому, кто сообщит о том, где прячется убийца её дочери.

— Ты правильно поступила, — согласился я. — Но отмена ею своих обязательств не защитит меня от нападения предполагаемого преступника.

— Ты прав.

Наступила минутная пауза. Я сделал необходимый манёвр на дороге, обогнав медленно плетущуюся автомашину.

— Сегодняшние сутки начались с неприятностей, и на скачках мне не повезло, — грустно изрёк я. — Интересно, чем завершится день?

— Будем надеяться, всё обойдётся хорошо, — сказала Елена. В её голосе я почувствовал интонацию сочувствия и поддержки. — На скачках, когда ты упал, я думала, что тебя затопчут насмерть. Не понимаю, как жокею удаётся выжить при столкновении лошади с препятствием?

— Мне фартит, — ответил я.

— Зачем ты этим занимаешься?

— Скачками?

— Да.

— Мне нравится.

— Тебе нравится, когда тебя топчут копытами лошади!?

— Нет. Это бывает очень редко.

— И всё же ты не ответил на мой вопрос. Признайся честно.

— Я взглянул на неё и увидел в её лице искренний интерес, присущий человеку не только лишь по долгу выполнения профессиональных обязанностей. Я увидел большие миндалевидные синие глаза с густыми ресницами придающий ей восточный облик, миловидное лицо, копну тёмных волос. «Да, — подумал я, — Именно миндалевидные глаза, наделяют женщин той сексуальностью, перед которой не в состоянии устоять мужчины. В них читается утончённость натуры, зацикленная на искусстве и дружеских отношениях».

— Елена. Мне не раз задавали этот вопрос, и я отвечал следующим образом: Я вырос в деревне рядом с конюшней. Мне нравится всё, что связано с лошадьми. Я занимаюсь скачками потому, что стремлюсь испытать эмоциональный всплеск снова и снова.

Елена пожала плечами и промолчала. Похоже, моё объяснение её не удовлетворило.

Мы ехали по центральной улице. Движение было большое, то и дело образовывались заторы. Вскоре мы доехали до нужного поворота и свернули. Здесь дорога была менее загружена. Мы подъехали к отелю «Катерина — Сити» и припарковались на отведённой стоянке.

— Елена, вот мы и приехали, — сказал я и вышел из автомобиля.

Мы направились в здание отеля. Нас встретил служащий, который поинтересовался о цели визита. Моё объяснение его удовлетворило, и он отошёл в сторону, уступив дорогу. Мы проследовали в помещение ресторана. В зале нас встретили лёгкая музыка и приветливая девушка — администратор, которая показала спрятанный от посторонних глаз в уютном месте столик на двоих. В центре зала разливался каскадом небольшой фонтан.

Мы уселись за столик. Бегло просмотрев меню, мы заказали по мясному блюду, по овощному салату, бутылку белого сухого вина «Шабли» и на десерт экзотические фрукты и мороженное. Через пять минут заказ был уже на столе.

Мы проголодались и сразу принялись за еду. Я украдкой поглядывал на неё, ловя на себе её красивый взгляд, наполненный притягательной силой. При этом мы обменивались незначительными фразами. Закончив с основным блюдом, мы выпили по бокалу вина и приступили к десерту.

— Мне раньше не приходилось встречаться с жокеями, — сказала она. — Там, в районном центре, где я жила, скачки не проводились.

— В сельских районах очень мало конных хозяйств, которые бы специализировались на выращивании породистых скакунов, — произнёс я.

— Почему?

— Это очень дорогое и малоприбыльное предприятие. Не настолько хорошо у нас развит конный тотализатор, который способствует динамичному развитию конного спорта. У нас мало настоящих профессионалов, способных заниматься племенным разведением лошадей.

Елена внимательно слушала глядя мне в глаза.

— Никогда не думала, что развитие коневодства зависит от тотализатора, — задумчиво произнесла она.

— Именно тотализатор является источником развития коневодства, об этом во всеуслышание неоднократно заявлял директор института коневодства.

— Но если об этом заявляет руководитель высокого ранга, то я против ничего не имею, — вымолвила Елена.

Я засмеялся. — Ещё бы…

Елена лишь чуть улыбнулась и сказала: — Мои знакомые о тебе высокого мнения. Они утверждают, что ты один из лучших жокеев.

— Кто они? — осведомился я.

— Это секрет.

— Похоже, твои знакомые много чего наговорили обо мне.

— Нет, совсем немного. Они рассказали, что у тебя нет родителей, и ты добивался всего сам. У тебя был друг, тоже сирота, но он умер.

— Мне и добавить нечего, — буркнул я. — Расскажи лучше о себе?

— Ну что ж, тебе я расскажу. Раньше я жила в маленьком сельском городишке, где все на виду. Была замужем за полицейским и сама работала в органах правопорядка. Но муж трагически погиб, и тогда я уволилась из полиции и переехала в областной центр. Я живу в собственной квартире. Детей нет. Уже два года, как я работаю у Руфины Аркадьевны. У меня есть лицензия частного детектива и разрешение полиции на ношение оружия. Высокооплачиваемая работа позволяет мне сделать свою жизнь насыщенной и интересной.

— И конечно у тебя есть хороший друг.

— Нет. Я одна, — сказала она и сменила тему. — А ты не думал заняться чем — то другим, скажем более серьёзным? Может быть я не права, но скакать на лошади, это мальчишество. Когда уже за тридцать нужно подумать о том, чтобы иметь серьёзную профессию и стабильный источник дохода.

— Когда я верхом на коне, я ощущаю себя настоящим мужчиной. Я чувствую, что по — настоящему живу. Конечно, доход не постоянен, но пока мне на жизнь хватает, — заявил я. — Что касается профессии, то у меня есть диплом зооинженера — коневода.

— И что он даёт?

— Например, я смогу работать тренером. Буду тренировать лошадей для новых жокеев.

И снова она чуть заметно улыбнулась. — Вообще я честно хочу тебе признаться, что состязание в скачках с препятствиями это красивый мужественный вид спорта, который мне очень нравится.

— Рад за тебя, — сказал я, и наступила пауза.

— О чём ты думаешь? — спросила Елена.

Я натянуто улыбнулся.

— Я думаю о том, что не знаю, о чём думаешь ты.

— Я подумала о том, что ты человек необычный.

— Да?

Елена на некоторое время умолкла.

Я оглядел зал, который к вечеру стал заполняться публикой и, взглянув на стол, прозаично изрёк: — За разговором мы покончили с едой, но вино мы не выпили даже половины. Я думаю, нам пора покинуть это чудесное заведение.

— Как, уже? — её голос звучал несколько разочарованно. — В смысле, я очень рада.

— Это застолье доставило мне такое удовольствие…

— Мне тоже.

Среди новых посетителей я заметил промелькнувшую на мгновение физиономию рыжего парня, которого я видел в машине возле дома Зеленской на Знаменке. Тут я внезапно ощутил плохое предчувствие.

Я подозвал официанта и рассчитался.

Когда мы покидали зал, я обвёл взглядом присутствующую публику, но рыжего парня среди них не было. «Наверное, показалось», — подумал я. «Кажется, переутомился».

Елена, обратив внимание на моё странное поведение, спросила: — Что случилось?

— Да так, ерунда! Просто показалось.

Мы покинули ресторан, и вышли в холл. Двигаясь в сторону выхода, я оглядел просторный с бирюзовым оттенком и зеркальными подвесками современный вестибюль. Три женщины о чём — то беседовали стоя у входа. Двое мужчин сидели в креслах в разных углах, один из них, пожилого возраста лысый толстяк читал журнал, другой, чернявый крепыш в синей футболке прошёлся по мне глазами и лишь на мгновение задержал взгляд и тут же отвернулся. Это не ускользнуло от моего внимания. «Кажется, я под наблюдением», — подумалось мне.

Мы вышли из отеля и направились к автомобилю. Когда садились в машину я незаметно оглянулся. Молодой крепыш стоял на улице и наблюдал за нами.

— Так и есть, — проронил я, обращаясь к Елене. — Посмотри в сторону отеля. Кажется, парень в синей футболке следит за нами.

Елена оглянулась. — Похоже, он наблюдает за нами, — подтвердила она.

— Этот парень не торопится ехать за нами, — изрёк я, отъезжая с автостоянки.

Действительно, парень в синей футболке непринуждённо подпирал стену здания отеля, покуривая сигарету, абсолютно не реагируя на наш отъезд.

— Может быть, тебе показалось? — спросила она.

— Ты считаешь, я совсем неадекватен, — покосившись на неё, уязвлённо пробурчал я.

— Я так не думаю.

В это время мы проехали мимо отеля, направляясь в сторону центральной улицы. Елена, вновь оглянулась, внимательно разглядывая крепыша. В это время к нему присоединился худощавый блондин, и они стремительно бросились к белой иномарке.

— А впрочем, наверное, ты прав, — произнесла она.

Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел белый «ауди» следовавший за нами. Мы выехали на центральную улицу и слились с потоком автомашин.

— Тебя отвезти домой? — спросил я.

— Я тебе уже сказала, что должна нести ношу риска вместе с тобой. Поэтому куда ты, туда и я.

— В таком случае, едем ко мне, — изрёк я, и сердце моё затрепетало от нахлынувших чувств. «Неужели я в неё влюблён?», — неожиданно подумал я.

Мы двигались по шоссе среди огромного количества автомобилей. Я, привыкший к быстрой езде, давил на педаль, пытаясь лавировать и обгонять автомашины.

— Ты слишком быстро едешь, — сказала Елена.

— Я решил оторваться от хвоста, — изрёк я и свернул на дорогу, менее загруженную транспортом. — А вообще это результат моей профессии. Не могу ездить медленно.

Я опять взглянул в зеркало заднего обозрения, но белой «ауди» не было. Я успокоился.

— Похоже, мы оторвались от хвоста, — удовлетворённый собой, проговорил я. — Не люблю, когда следят. Такое чувство, что находишься в аквариуме под всеобщим обозрением.

Я увеличил скорость, внимательно наблюдая за дорогой. Но неожиданно, на следующем перекрёстке сбоку выскочил «уазик — буханка» и врезался в нас, как сторожевой корабль, таранящий заморский катер нарушающий границу. В одно мгновение перед столкновением я увидел старый потрёпанный «уазик», а за рулём мелькнувшую физиономию водителя с рыжими волосами. В последний момент я лишь успел нажать на тормоз. «Уазик — буханка» отбросил нас в сторону, проскочил через шоссе и скрылся из виду. «Мерседес» остановился в пяти сантиметрах перед фонарным столбом.

Теряя сознание, я подумал о Елене. С той же мыслью я очнулся в палате городской больницы, когда увидел Елену, сидящую на стуле у моей постели.

— Ты не пострадала! — воскликнул я, поднимаясь с постели.

— Лежи, лежи. Я в порядке, — сказала она. — Как себя чувствуешь?

— Вроде нормально. Вот только голова немного шумит.

— Ты разбил себе голову, — пояснила она. — Врач сказал, что у тебя сотрясение мозга.

— И сколько мне осталось жить?

Елена улыбнулась.

— Я думаю ещё как минимум полста лет, — ответила она. — Вот врач придёт и всё расскажет.

— Скажи. Чем закончилось ДТП? Нашли виновника?

— «Уазик» нашли. Он был в угоне. А виновник угона скрылся. Возбуждено уголовное дело и ведётся расследование.

— А что с моей машиной?

— Я всё устроила, не волнуйся. Твой автомобиль немного повреждён и находится в ремонте. Через два дня, я его заберу и отгоню к твоему дому.

— Странное ДТП, — изрёк я. — Что оно может означать?

— Похоже, таким образом, тебя запугивают.

Не успел я что — либо ответить, как в палату вошёл врач. — Освободите палату, — потребовал он, обращаясь к Елене.

Она поднялась. — Пока, Савелий, — сказала Елена. — Мне надо быть на работе.

Я кивнул и помахал рукой.

Врач сообщил, что у меня лёгкое сотрясение мозга и ушиб головы, поэтому в больнице я проваляюсь не меньше недели. Елена посетила меня ещё один раз. Мы перекинулись обычными банальными фразами. Потом она сказала, что Руфина Аркадьевна загрузила её неотложной работой и поэтому будет занята достаточно продолжительное время. Я понял, что Елена зависима от своей хозяйки и на её помощь не следует рассчитывать. Я почувствовал себя достаточно хорошо на пятые сутки и по моему настоянию меня выписали из больницы.

 

Глава 6

Я вернулся из больницы в своё гнездо, где рассчитывал отдохнуть от повседневной суеты. Мой дом небольшой, уютный и мне нравится. Он состоит из гостиной, трёх спален, большого зала, ванной, туалета и вместительной кухни, со всеми атрибутами необходимой мебели.

Мой холодильник был забит нужными продуктами. Я приготовил себе обед, покушал и прилёг отдохнуть на диван. Меня разбудил мелодичный звук, оповещающий о прибытии гостя. Я пошёл открывать дверь.

У входа стояла молодая супруга Вадима Боева. Они поженились два месяца назад. Оксана была темноволосая стройная женщина на вид около тридцати лет. У неё было худое бледное лицо, голубые глаза. Одета в тёмно — коричневое платье, в руках черная дамская сумочка.

— Здравствуй, Савелий, — сказала она.

— Здравствуй, Оксана, — произнёс я. — А где Вадим? Что — нибудь случилось?

— Вадим попал в беду.

— Вот как!

Я раскрыл дверь. — Проходи в дом, там поговорим.

Она быстро прошла в гостиную.

— Присядь, пожалуйста, — предложил я.

Она опустилась в кресло. Я сел рядом на стул возле стола.

— Расскажи, что произошло?

— Его арестовали по подозрению в совершении убийства Инессы Зеленской.

Наступила пауза. Было слышно, как тикают настенные часы, и шумит холодильник на кухне.

Я удивлённо переспросил: — Вадим арестован! Как же так?

Оксана кивнула. — Вадим сказал, что ты был вместе с ним и сможешь подтвердить, что он не виновен.

— Когда его задержали и кто именно?

— Это было два часа назад. Пришёл полковник Стеблин и с ним мужчина в штатском, — ответила она.

— И всё? — спросил я.

— Нет. Потом штатский привёл в квартиру двух наших соседей, в качестве понятых, — проговорила она. — Стеблин сразу нашёл пистолет.

— Пистолет!?

— Да. Пистолет марки ПСМ.

— Где его обнаружили?

— Под диваном в зелёной тряпичной сумке.

Я вспомнил, когда был с Вадимом в квартире Савина, то в его руках была зелёная тряпичная сумка с металлическим шаром.

— Больше ничего не взяли?

— Нет. После того как нашли пистолет, то они сразу заторопились. Сложилось впечатление, что они пришли именно за ним.

Я промолчал. Она продолжала.

— Я уверена, что кто — то подбросил пистолет и сообщил об этом полиции, — сказала Оксана. — Всё было так явно, что они даже не скрывали своих намерений. Стеблин быстро составил протокол, понятые расписались, и они увели мужа.

— Странно, что полковник Стеблин непосредственно сам производил обыск, а не поручил это своим сотрудникам, — произнёс я.

— Разве полицейские его ранга учувствуют в обысках и арестах? — спросила она.

— А почему бы и нет? Должность ему позволяет это делать, — ответил я.

Наступила тишина, после которой я спросил: — Может быть, действительно у Вадима был пистолет?

— Я никогда его не видела у него, — ответила она. — Он мне успел шепнуть, что видит пистолет впервые.

— А как фамилия штатского, который был вмести с полковником?

— Он не представился, — ответила Оксана.

— Какой он из себя? — спросил я. — Опишите его.

— Ему лет тридцать пять — сорок. Темноволосый крепкий мужчина среднего роста. На лице чёрные усы и бородка. В глаза не смотрит. После того как он привёл соседей, то стоял в стороне наблюдая за происходящим.

— Насколько мне известно, в полиции не разрешают носить бороду, — изрёк я.

— Наверное, это был не полицейский, — сказала Оксана.

— Похоже на то, что Стеблин взял на это дело не сотрудника, а доверенного человека, — произнёс я. — Не доверять своим сотрудникам можно только в единственном случае, когда в деле есть личный интерес, о котором никто не должен знать. Правда?

— Я абсолютно с тобой согласна.

Я принёс из холодильника бутылку минеральной воды и поставил на стол.

— Давай выпьем, — предложил я и наполнил стаканы.

Мы выпили.

— Вадим сказал, что у тебя есть связи и ты можешь вытянуть его из тюрьмы. Ты действительно сможешь ему помочь? — Осведомилась она.

— У меня есть один знакомый адвокат по фамилии Науршин, — произнёс я. — Так вот он многое может сделать.

Я взял со стола телефон и, найдя номер нужного абонента, надавил кнопку вызова.

Ответил вежливый голос. — Здравствуйте, Савелий! Как дела?

— Здравствуйте, Николай Михайлович! Два часа назад полковник Стеблин арестовал пилота авиаотряда Вадима Боева в его собственной квартире на улице Горького. При обыске найден пистолет марки ПСМ. Стеблин утверждает, что именно из него была убита Инесса Зеленская.

— Разве уже провели экспертизу? Откуда он знает, что именно из этого пистолета застрелена Зеленская?

— Экспертизы не было, — ответил я. — Это голословное утверждение.

— Кто ещё присутствовал при обыске?

— Двое понятых, мужчина в штатском сомнительной внешности и Оксана Боева — супруга задержанного.

— Хорошо и что вы предлагаете?

— Мы рассчитываем на вашу помощь, чтобы вы представляли интересы Вадима Боева. Все расходы будут оплачены. Мы хотим, чтобы вы немедленно поехали в управление полиции и присутствовали с ним. Я уверен, они сейчас оказывают на него давление, чтобы он взял вину на себя. Это безобразие надо прекратить.

— Боев имеет какое — нибудь отношение к убийству?

Я рассказал, при каких обстоятельствах мы с Вадимом обнаружили труп Инессы Зеленской.

— Вы сами — то уверены, что Боев не убивал Зеленскую? — спросил адвокат.

— Конечно, уверен.

— Ну, хорошо. Вы сказали, что встретили Боева на ипподроме, когда закончились скачки. Да?

— Ну да.

— А где он был до этого? Не могло ли так получиться, что он застрелил Зеленскую и после этого приехал к вам, — произнёс адвокат. — Вы же сами мне рассказали, когда обнаружили в доме её тело, то оно было холодным. А это означает, что прошло достаточно большое время после её смерти. Вы спрашивали у него, откуда он приехал к вам на ипподром?

— Нет. Не спрашивал. Да и зачем? Он не убивал. Я ему верю.

— А зря! Я по работе вынужден общаться с такими субъектами, с виду мягкие и пушистые, в сущности — злодеи высокой пробы. Ставить некуда клеймо. Поэтому я никому не верю.

— Послушайте, Николай Михайлович! Он мне спас жизнь. Злодей бы этого не сделал. Поэтому я верю Вадиму.

Наступила продолжительная пауза. Похоже, Науршин анализировал информацию. Я не мешал ему.

Наконец он произнёс: — У меня нет особого желания браться за это дело. Я знаю полковника Стеблина. Наверняка у него есть более веские аргументы, чем этот пистолет.

— Не зная дела, сейчас трудно об этом говорить, — произнёс я. — Ну, а если Вадиму действительно подбросили пистолет?

— Ладно, Савелий. Я поеду в управление полиции и подключусь к делу. Но предупреждаю вас, если я выясню, что он виновен, то самоустранюсь от дела. Не в моих правилах себя связывать с проигрывающей стороной.

— Мне почему — то кажется, что дело Боева сфабриковано. Побеседуйте с Вадимом.

— Я подумаю, что можно сделать. Давайте завтра встретимся.

— Договорились, — произнёс я и связь отключилась.

Оксана с большим вниманием слушала нашу беседу.

— С кем ты разговаривал?

— С Николаем Науршиным — лучшим адвокатом города. Если он убедится, что обвинение против Вадима подстроено, то он не упустит момента высказаться по этому поводу. Рычаги для этого у него есть. Он не успокоится до тех пор, пока Вадима не выпустят на свободу.

— Он поедет в полицию?

— Да, если он возьмётся за дело, то остановит Стеблина от незаконных действий.

Оксана достала из сумочки сигарету и закурила. Её рука дрожала.

— Похоже, Вадим сделал правильный ход, когда просил меня обратиться к тебе.

Это высказывание для меня было наивысшей похвалой.

Я сделал пару глотков минералки.

— Дай мне твой номер телефона.

— Она назвала, а я ввёл его в свой мобильник.

Пока я манипулировал с телефоном, она сказала: — Понадобится много денег.

— Тебя это не должно волновать, — вымолвил я. — Финансовую сторону я беру на себя.

— Благодарю.

— Послушай меня. Сейчас я намерен поехать в управление полиции и попытаться встретиться с подполковником Кирюхиным и переговорить. Мне кажется, он порядочный полицейский и на подтасовку не пойдёт. Хочу услышать его мнение.

В глазах её появились две слезинки, губы дрогнули.

— Если ты увидишь мужа, то передай ему, что я очень его люблю.

Она встала и направилась к выходу. Когда за ней закрылась дверь, я вернулся на прежнее место и стал обдумывать непростую ситуацию.

***

Поразмыслив немного, я нашёл телефон Кирюхина и позвонил. Мы договорились встретиться вечером в спорт — баре «Дерби». Когда я приехал, он уже был на месте — сидел за столиком и пил кофе. Кирюхин предусмотрительно заказал вторую чашку для меня. Я его поблагодарил и опустился на соседний стул.

— Вы не возражаете, если я сразу перейду к делу, — произнёс я и отхлебнул из чашки.

— Говори. Я для этого и пришёл, — сухо изрёк он.

— Почему полковник Стеблин арестовал Боева?

— Я так и думал, что ты об этом спросишь.

Я усмехнулся. — Понимаете, Вадим мой друг. Он спас мне жизнь.

— Прекрасно понимаю, — устало произнёс сыщик.

— У него никогда не было пистолета. Ему его подбросили. Это же очевидно, — сказал я.

Кирюхин с интересом уставился на меня. — Это ты направил адвоката Науршина на выручку другу?

Я кивнул. — Адвокат к нему пробился?

— А разве кто — то может удержать Науршина? Он вовремя подоспел, это спасло Боева от личной катастрофы.

— Что вы имеете в виду?

— Стеблин решил лично заняться этим делом, чтобы утереть нос своим подчинённым. Хочет показать, как надо работать. Конечно методы у него жёсткие, если не сказать жестокие. Он знает такие болевые точки на теле человека, что даже синяков не остаётся. Стеблин добился от Боева того, что тот готов был подписать признательные показания, но помешал твой адвокат, который приехал с репортёром из телевидения. Поднялся такой шум…

— Стеблин его бил?

— Никто этого не видел. Они были вдвоём в кабинете начальника. Но Науршин предупредил Стеблина, если тот не выпустит его подзащитного, то он тут же даст интервью для телевидения и заявит о беспределе в полиции. Стеблин под напором смягчился и стал более сговорчив, но не уступчив. Сейчас между ними идёт торг, то есть аргументированный разговор.

— Ну и как ты думаешь. Чем всё закончится?

— Похоже у Стеблина слабые аргументы. Это и заставило меня засомневаться в его справедливости.

— А если точнее? — спросил я.

— Эксперты проверили пистолет, но на его поверхности не было обнаружено пальчиков Боева. Там не было вообще никаких отпечатков. Значит, настоящий хозяин умышленно протёр пистолет, чтобы не оставить своих следов.

— А это означает, что Боев не владелец пистолета.

— Возможно. И вот когда эксперты полностью разобрали оружие, то на его деталях были найдены следы пальцев, не совпадающих с пальчиками Боева. Этот главный аргумент оказался не в пользу Стеблина.

— Из этого следует, что Боева надо отпускать, — произнёс я и, взяв свою чашку, допил кофе.

— Но так не будет. Я хорошо знаю Стеблина, — изрёк сыщик.

Я подозвал официантку и заказал ещё два кофе. Она тут же принесла две чашки, и я прихлебнул из своей.

— При обыске присутствовал мужчина с бородкой и усами. Кто он такой? Оперативник или следователь? — спросил я.

— Этот же вопрос задал Стеблину твой напористый адвокат. Оказывается, это был не сотрудник полиции, а знакомый Стеблина, которого он подцепил по дороге. Тебе по секрету скажу, это был Иннокентий Венедиктов.

— Тот самый! Муж убиенной Инессы Зеленской.

— Да. Он самый.

— А может это он сообщил Стеблину о пистолете. Так сказать заинтересованное лицо, — произнёс я и замолчал.

Кирюхин улыбнулся. — Это лишь предположения, но я этого не исключаю.

— Скажите, с Венедиктовым беседовал адвокат?

— Адвокат потребовал, чтобы Венедиктова вызвали в полицию для проведения очной ставки с Боевым. Но Стеблин отказал, сказал, что когда дело передаст следователю, тогда и будет проводиться очная ставка.

— Откуда Стеблин получил информацию о том, что пистолет находится в квартире Боева? — спросил я.

— Ему кто — то позвонил на служебный телефон, но не представился.

— Стеблин темнит, — раздражённо вымолвил я. — Его самого надо привлекать к ответственности.

— За что?

— За этот беспредел, — сказал я.

— Это стиль его работы, — изрёк сыщик. — Он просто так ничего не делает.

— Вы хотите сказать, что он прекрасно понимает, на что идёт?

— Вот именно. Я уверен, что у него в рукаве есть сильная козырная карта.

— Это вы о чём? — спросил я.

— О том, что Боева полковник Стеблин не выпустит.

— Не понимаю, как можно решиться на это если нет настоящих улик.

— Ему можно. У него крепкая поддержка наверху. И у него есть время, за которое он найдёт нужные улики.

— Постойте, что — то я не понимаю. Так можно далеко зайти и заведомо невиновного человека отправить в тюрьму.

— Некоторые играют в такие игры до поры до времени. Что здесь удивительного?

— Почему они так делают? — возмутился я.

— В основном это наблюдается среди оперативников, так сказать гонка за показателями. Но есть и такие фигуры, которые отрабатывают деньги, причём большие деньги.

— Вы хотите сказать, что получая деньги, нечестный оперативник может таким образом выполнить чей — то заказ?

— Совершенно верно. Говорят у нас сверху донизу пронизано коррупцией, только мы об этом ничего не знаем или знать не хотим.

— Ладно. Будем надеяться на адвоката Науршина. Его без хрена не сожрёшь. Своё дело он хорошо знает.

— Успокойся. Он туда же смотрит, куда и все остальные.

— И вы такой же?

— Нет. Меня с детства папа с мамой научили не обманывать, не воровать и защищать слабых.

— Понятно, — уныло проронил я. — Значит, Вадима не выпустят. Что теперь делать? Как выручать друга?

— Ничего тебе не понятно, — мрачно изрёк Кирюхин. — Я тоже считаю, что пистолет подбросили Боеву, но это между нами. А чтобы освободить его из клетки существует единственный способ — найти настоящего преступника, чем я и занимаюсь.

— Я тоже постараюсь помочь ему.

— Желаю удачи!

— Погодите. Ещё один вопрос, как дело обстоит с розыском преступника, который застрелил Бориса Савина? — спросил я.

— Отказано за отсутствием состава преступления, — ответил Кирюхин. — Савин сам застрелился. Его никто не убивал.

— Я в это не верю и думаю, что и вы сомневаетесь.

— Верить, не верить, это другой вопрос. Нужны доказательства. Я уже тебе говорил. Голословные утверждения к делу не пришьёшь.

Я поблагодарил Кирюхина за обстоятельную беседу. Мы пожали руки друг другу, и я вышел из кофейни.

 

Глава 7

Когда я сел в машину, то сразу же позвонил адвокату Науршину.

— Николай Михайлович, какое впечатление произвёл на тебя Вадим Боев?

Наступила небольшая пауза.

— Я думаю, что он не убивал Инессу Зеленскую, — ответил адвокат. — И пистолет однозначно ему подбросили. Но это не означает, что мне удастся вытащить его из этого дела. Конечно, я буду пытаться сделать всё по максимуму. У меня есть для этого правовые и процессуальные инструменты, но всё это выглядит довольно безнадёжно. Ему могут создать в камере такие условия, что он может признаться даже в том, что намеревался покушаться на губернатора. Это конечно выглядит смешно, если не горько. Ему предъявят дежурное обвинение, и он будет сидеть в камере в невыносимых условиях очень долго, пока им не надоест продлевать уголовное дело. У них есть веский аргумент, о котором они пока не говорят, но предъявят его в последний момент, то есть перед окончательным предъявлением обвинения. В общем, там сидят знатоки своего дела, но рулят они не в том направлении. Я думаю, это заказное дело и главную роль здесь играют большие деньги. Давайте встретимся в моей конторе, подпишем необходимые бумаги и обсудим всё с разных позиций.

— Договорились. Сейчас я приеду.

— Савелий, я признаюсь честно. Мне об этом очень неприятно говорить, но дело Вадима Боева бесперспективное.

— Не уверен в этом, — сказал я и отключил связь.

Я сел в машину и поехал к Науршину, офис, которого располагался в престижном районе города. На красивом фасаде трёхэтажного здания вместилось множество вывесок с названиями фирм.

Я вышел из машины, глазами отыскал вывеску «Адвокат» и двинулся навстречу Науршину, который встречал меня на пороге своего офиса. Это был сорокапятилетний высокий, крепкий мужчина с серебристыми волосами на голове. У него было приятное овальное лицо, бело — розовый цвет кожи, выразительные чёрные брови, большие голубые глаза и спинка носа чуть выпуклая с расширенными ноздрями. На нём надета светлая сорочка без галстука, отутюженные брюки и туфли чёрного цвета. Он являл собой олицетворение успеха и благополучия. Его внимательный проницательный взгляд прошёлся по мне.

Глядя на него я подумал, что меня встречает преуспевающий адвокат, которого ежедневно докучают десятки клиентов, со своими жалобами и проблемами.

Мы перебросились несколькими незначительными фразами. Он провёл меня в свой офис, и я сел в предложенное кресло. Науршин опустился в кресло напротив и сразу начал говорить.

— Сейчас в моём распоряжении нет таких доводов, которые бы способствовали освобождению Боева. Поэтому их нужно добыть. Необходимы такие доказательства, чтобы убедить суд вынести оправдательный приговор.

— Где же их найти, эти доказательства?

— Ищите, ройте землю, без этого вся моя риторика по его защите будет лишь сотрясание воздуха.

— Мне сказали, что на изъятом в квартире пистолете нет…

— Понимаю вас, — прервал меня Науршин. — Разговоры о том, что на пистолете нет его отпечатков пальцев, для суда не имеют никакого значения. Для них важно, что пистолет, из которого была убита Инесса Зеленская, изъяли в его квартире. Вот и всё.

— Я где — то слышал о презумпции невиновности, — высказал я очередную мысль.

— Друг мой! Забудьте это мудрёную фразу, — буркнул он. — Здесь эта правовая норма не работает.

— А как же теперь быть?

— Я уже вам сказал. Дважды повторять не буду, — изрёк он, и что — то написал на листочке. — Давайте лучше оформим наши процессуальные отношения.

Он показал мне литок бумаги, с аккуратно выведенной шестизначной суммой гонорара.

Я скривил гримасу недовольства. — Вы должны убедить суд, что пистолет, был подброшен настоящим убийцей, чтобы спасти свою шкуру. Кроме этого, на внутренних деталях оружия имеются следы пальцев рук настоящего владельца пистолета. Только по своей глупости он допустил эту ошибку. Эти следы мог оставить настоящий преступник, либо хозяин пистолета, который вероятней всего является соучастником стрелка, которому он доверил своё оружие.

— Ловко вы это формулируете. Вам бы не жокеем работать, а следователем.

— Каждый должен работать на своём месте. Я работаю там, где я работаю. Следователь допустил ошибку, а вы как защитник, должны её исправить.

— Откуда вы взяли, что на пистолете нет отпечатков? — спросил адвокат.

— Неважно.

— Так вот что я вам скажу, Савелий. В уголовном деле нет результатов экспертизы, это лишь голословное утверждение одного из сотрудников полиции. Похоже, он вам и рассказал обо всём.

— Что вы хотите этим сказать?

— Когда я беседовал с полковником Стеблиным один на один, он мне прямо сказал, что все экземпляры экспертизы, о которой вы говорите, находятся у него. Они не зарегистрированы в журнале учёта экспертиз. Стеблин в любой момент их уничтожит. А вместо неё может появиться другой результат, где будет написано, что следы пальцев рук принадлежат Вадиму Боеву.

— Каким образом он это может сделать? Ведь Боев не держал в руках пистолет.

— Я говорил с Боевым, и он сообщил, что Стеблин дал ему оружие, требуя опознать его.

— Но это же подтасовка фактов. Служебный подлог. Не собирается же Стеблин таким образом поступить.

— Видите, всё складывается не в нашу пользу. Пока мы здесь с вами сидим, думаю, прежние результаты экспертизы уничтожены, а в уголовном деле лежит новая экспертиза. Ясно одно, что в экспертном отделе у Стеблина есть свой человек.

Наступила продолжительная пауза. Науршин включил кофеварку и сварил кофе.

— Будете пить?

Я кивнул.

Он наполнил две чашки, одну из них придвинул мне. Мы стали пить кофе. Каждый из нас думал о деле.

— Мне необходимо предъявить суду что — то существенное, а иначе дело я проиграю, — сказал Науршин.

— Понятно. Как не крути, а доказательства, которые реабилитировали бы Вадима, я должен раздобыть.

— Совершенно верно.

— Ну что ж, иного выбора у меня нет. Буду их искать, — сказал я.

Адвокат оформил необходимые документы, я внёс аванс в кассу, и мы расстались на позитивной ноте.

***

Стало смеркаться, когда я вышел из офиса. Я сел в машину и поехал домой. Дорога была загружена автотранспортом. Это было время, когда люди после окончания трудового дня возвращались домой. Ехать пришлось медленно.

Я думал о событиях, которые происходили в последнее время. Странная смерть Бориса Савина не давала мне покоя. А это коварное убийство Инессы Зеленской. Какая связь существовала между ними? Ведь об этой женщине я совершенно ничего не знал, хотя был близким другом Бориса. Он всегда был откровенен со мной, но об Инессе никогда не упоминал. Почему? Скрывал? Скрывать о женщине можно лишь в том случае, если он к ней безразличен. Может быть, здесь кроется криминал. И эти типы, не заслуживающие доверия, но с которыми он кружился в последнее время. И эта сделка, в результате которой он пострадал. Всё тянется оттуда. Но, а я здесь причём? Ведь они зацепили меня. Пригласили в дом Инессы. Хотели подставить. Не получилось. Подставили Вадима. Я мысленно прошёлся по всей цепочке и остановился на Руфине Аркадьевне, с её сильным желанием поймать убийцу. Чем больше я об этом размышлял, тем яснее понимал, что эта была очередная подстава для меня. Руфину Аркадьевну я ни в коей мере не мог подозревать, по понятным причинам. Потом Мурзаев появился в моём доме, и его предупреждение. Наконец, эта авария на дороге, при которой я чудом уцелел. Кому это понадобилось? Похоже, действовала чья — то невидимая рука.

К дому я подъехал, когда было уже темно. Я вышел из машины, открыл калитку и пошёл по дорожке. Не успел я дойти до ступеньки крыльца, как сбоку на меня прыгнул тёмный силуэт. Я успел отскочить и отклонить голову, и что — то тяжёлое пролетело мимо головы. В следующую секунду он врезал мне по корпусу с силой парового молота. Я невольно согнулся от боли. Не теряя контроль над ситуацией, я не упускал из вида агрессивную тёмную фигуру. Мы балансировали друг против друга. Я сконцентрировался и бросился на него. Он не успел отскочить, и я сбил его с ног. Мужчина перевернулся через голову назад и вскочил на ноги. Он двигался с быстротой и ловкостью профессионального боксёра, но я всё — таки успел занять удобную позицию. В неистовой ярости агрессор налетел снова, но я резко присел на корточки и, обхватив руками его мощные бёдра, перебросил через себя. Он покатился по скользкой траве и врезался в бордюр, потом вскочил на ноги и, прихрамывая, выбежал через калитку. Я погнался за ним, но он исчез в салоне внедорожника, припаркованного поблизости и не включая подсветки, рванул по дороге в противоположную сторону. Рассмотреть номер машины я не смог. Похоже, он был чем — то замазан. Я проводил машину взглядом, немного постоял у калитки, приходя в себя, и пошёл домой.

Входная дверь была не заперта. Я мельком взглянул на замок. Видимых повреждений нет. «Могли воспользоваться воровской отмычкой», — подумал я.

Когда я вошёл в гостиную и включил свет, то увидел, что там будто пронёсся ураган. Я был подавлен состоянием беспорядка в комнатах. Я тут же позвонил в полицию.

— В моём доме ограбление, — сообщил я. — Преступник напал на меня, затем скрылся.

Поединок возле дома изрядно потрепал меня и отнял силы. Уставший я опустился на стул и оглядел комнату. Все книги с полок сброшены на пол. Телевизор разбит, картины порваны, стол опрокинут, посуда вдребезги, горшки с цветами разбросаны и растоптаны, диски с записями скачек изломаны, подушки распотрошены, одеяло изрезано. Пропала небольшая сумма денег.

Всё это варварство выводило меня из состояния равновесия. Я сидел и ждал. Наконец приехали полицейские. Их было трое, двое — в форме, один — в штатском. По внешнему виду они были моими ровесниками и за время своей службы видели и не такое. Полицейские невозмутимо осмотрели следы разбоя, составили протокол осмотра места происшествия и записали мои показания.

— Что украдено? — спросил сотрудник в штатском.

— Пропали деньги, тридцать тысяч рублей, — ответил я. — Но больше ничего из крупного, так как руки у нападавшего грабителя были свободны.

Я рассказал о происшествиях, которые происходили со мной в течение нескольких последних дней.

— Мне кажется, что это действуют люди одной преступной шайки, — предположил я.

— С какой целью? — спросил полицейский в штатском.

— Наверное, чтобы запугать меня и отказаться от мероприятий, о которых недавно сообщалось в СМИ, — произнёс я и рассказал о планах Руфины Аркадьевны.

— Вполне возможно, — заметил один из полицейских в форме. — Если это сделано для того, чтобы запугать вас, то зачем было похищать деньги. Ведь это не серьёзно.

Полицейский посмотрел на меня. — Может быть, они искали драгоценности, крупную валюту, ценные бумаги и тому подобное, — сказал он. — Вы внимательно всё проверили?

— Да. Кажется всё на месте, — изрёк я.

Неожиданно я вспомнил, что за неделю до смерти Борис оставил мне на хранение большой запечатанный пакет, при этом просил, что бы я спрятал его подальше. Я убрал его в тайник, который находился в подвале. Борис о пакете не напоминал, и я совершенно забыл о нём.

Мне не терпелось взглянуть на тайник. — Мы ещё не осмотрели подвал, — сказал я, обращаясь к полицейским.

Они не возражали, и мы вместе спустились в подвал и обнаружили там полный разгром. Почти все заготовленные мной запасы консервированной продукции были разбиты. Крупы, мука и сахар были высыпаны на пол. Бутылки с вином расколочены вдребезги. Местами линолеум оторван от бетонного пола.

Я обратил внимание, что место, где размещался тайник, оставался нетронутым.

Полицейские без видимых эмоций осматривали помещение, почти ничего не трогали и только оставляли следы на усыпанном мукой полу.

— У грабителя было достаточно времени, чтобы он успел столько натворить, — сказал полицейский в штатском. — Если бы вы приехали чуть позже, то его бы не застали.

Я отрицательно покачал головой. — Здесь очевидно, что грабитель специально дожидался меня, — предположил я. — Думаю, он хотел оглушить меня, а потом под угрозой попытался бы вытянуть из меня какую — то информацию.

— Какую информацию? — спросил штатский.

— Понятия не имею, — буркнул я. — Но зачем — то он здесь что — то искал?

— Считаю всё гораздо проще, — произнёс полицейский в форме. — В таком хорошем доме должны были быть деньги и ценности. Грабитель за этим пришёл. Вот вся причина.

— Надеюсь, вы найдёте преступника?

Они пожали плечами. Судя по их лицам, это было маловероятно. Они ушли. Я закрыл за ними дверь и, вернувшись в холл, сел в кресло. Я чувствовал себя подавленным, глупым и обессиленным. Теперь я был уверен, что истинной целью грабителя был именно тот пакет, который оставил Борис. Но что в нём такого ценного?

В кухонном ящике стола я нашёл отвёртку, которая мне понадобится и вновь спустился в подвал. Я приблизился к тому месту, где находился тайник. Бетонная стена обшита деревянной рейкой. Все рейки были совершенно одинаковые и ни одна из них ничем не выделялась. Будь я посторонним, не зная где искать, никогда бы не догадался, какая из них является ключом для открывания замурованного сейфа. Я отсчитал от угла двадцать первую рейку и отвёрткой раскрутил два самореза. Рейка поддалась, и я её извлек. Под ней оказался маленький рычажок, который я передвинул вниз. Часть стенки распахнулась, словно дверная створка. Передо мной возник сейф с электронным замком. Код состоял из пяти цифр. Когда дверца открылась, я вынул большой запечатанный пакет, осмотрел его более внимательно. Пакет был полиэтиленовый, точно такой же, какой предоставляют в отделении Почты для пересылки книг, брошюр и прочее. Я вскрыл его и обнаружил два конверта: один обычный для писем, другой большой синий плотно набитый. В маленьком конверте лежала банковская карта, на обрывке бумаги цифровой пароль и письмо адресованное мне.

Савелий! Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых. В своей смерти прошу винить «ЗЭК». Что это такое ты узнаешь, когда вскроешь синий конверт. В нём ты найдёшь банковскую карточку на два миллиона рублей. Родственников у меня нет, поэтому оставь их себе. Это те деньги, которые я честно заработал. Кроме этого в моём домашнем сейфе хранятся акции закрытого элитного клуба, часть из которых принадлежат мне, а часть моим партнёрам по бизнесу. Можешь поступить с ними по своему усмотрению. Вступить в «ЗЭК» легко, но выйти весьма сложно. Прощай!

Борис Савин

Прежде чем вскрыть синий пакет, я призадумался: «Значит, Борис кого — то боялся, если решился написать такое письмо и заранее попрощаться со мной». И я задал себе вопрос: А стоит ли вообще влезать в это дело? Ведь я узнаю тайну, с которой не смогу жить спокойно. А не лучше ли передать конверт в полицию и жить беззаботно с теми деньгами, который оставил Борис? Нет. Нужно идти до конца, иначе перестану уважать себя.

В синем конверте я нашёл копию нотариально заверенного экземпляра завещания всего движимого и недвижимого имущества Бориса Савина на ЗАО «Закрытый Элитный Клуб», сокращённо «ЗЭК», устав этой организации, который зарегистрирован в столице и ключ. Я прочитал все бумаги и долго сидел, размышляя о содержимом. Ничего необычного в бумагах я не нашёл. На первый взгляд обыкновенная фирма, как и сотни других, но если глубоко вдуматься, то похоже, это было не так.

«Неплохо организовано. Ни адреса, ни одной фамилии в документах…», — думал я. — Борис был авантюристом, любил рисковать. Вступление в элитный клуб, наверное, давал какие — то преференции. Но что — то пошло не так, возможно он нарушил обязательство и решил выйти из круга посвящённых лиц, поэтому поплатился жизнью. Для меня было очевидным, Борис умер насильственной смертью.

Теперь я понимал, что они искали именно эти документы, точнее акции и деньги. А может быть ключ? А ключик — то обычный английский! В чём же загадка?

Я вернул документы в сейф, оставив лишь банковскую карту и ключ. Затем закрыл его и прикрыл маскировочной атрибутикой. Тайник был несгораемым и, как оказалось, надёжным от грабителей местом.

Я вернулся в спальное помещение первого этажа и немного прибрался: поставил на место кое — какие предметы и смёл веником весь хрустящий под ногами мусор. Я чувствовал, что мой дневной запас энергии иссяк, взял полотенце и пошёл в ванную комнату. Я включил душ и ощутил, как тёплая вода уносит с собой всё нервное напряжение, накопившееся за неделю. Затем, обмотавшись банным полотенцем, завалился на кровать. Несмотря на то, что было уже за полночь, я не мог уснуть. Чувствуя озноб и внутреннее беспокойство, я склонен был отнести это на счёт того, что подвергся нападению.

Я лежал, тихо проводя час за часом в размышлениях о плохом и хорошем, пытаясь объяснить то или другое, и к утру почувствовал себя гораздо лучше и спокойнее.

 

Глава 8

Я одел чистую светлую рубашку и тёмные брюки, прошёл в имевшую печальный вид гостиную. В это время мне позвонила Анжела Бельская и спросила смогу ли я участвовать в очередных заездах? Я ответил, что взял месячный отпуск и пока не восстановлю здоровье, участвовать не буду. Мой ответ поверг её в уныние. На самом деле я решил разобраться в истинной смерти Бориса и помочь Вадиму выпутаться из скверной истории.

Я позвонил знакомой женщине, которая частенько убиралась в доме, и попросил сделать генеральную уборку. Она вскоре пришла, и без лишних вопросов принялась за работу. А я тем временем вышел во двор, вдыхая чудесный летний воздух.

Заверещал мой мобильник, я взглянул на дисплей, звонила Оксана Боева.

— Савелий! Как дела? — спросила она. — Что нового по делу Вадима?

— Новости есть, но это при встрече, — ответил я.

— Приезжай ко мне. У меня тоже есть кое — что. Здесь поговорим.

— А где ты находишься?

— Помнишь дом Крылова?

— Крылов? — переспросил я. — Это начальник авиаотряда?

— Да. Ты с Вадимом недавно привозил мою сестру Анну, — произнесла она. — Помнишь адрес?

— Так ты дочь Виктор Крылова!? — с удивлением спросил я.

— А ты разве не знал?

— Твой муж об этом ничего не говорил.

— В общем приезжай. Я буду ждать, — сказала она.

Я оставил уборщице лишний экземпляр ключа и попросил после уборки закрыть дверь. После этого я выгнал из гаража машину и поехал на встречу с Оксаной.

Я поехал по Наугорскому шоссе, на светофоре свернул в сторону Весёлой слободы. Через четверть часа я подъехал к кованым воротам с витиеватыми узорами. Дом был огромным и весьма привлекательным. У входа в дом стоял внедорожник БМВ. На территории садовник старательно срезал сухие ветки с куста розы. Фруктовый сад привлекал обилием разнообразных плодов. Местами виднелись бархатистые зелёные лужайки. Красиво, как в раю. Всё было в этом доме, кроме счастья.

Я прошёл через приоткрытую калитку, поднялся на веранду и нажал кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась и появилась Оксана в лёгком светлом платье. — Входите Савелий.

Я вошёл и очутился в просторном холле. — Присядьте пока здесь, — предложила она и показала на диван и кресло. — Я скоро вернусь.

Оксана скрылась в коридоре, который вёл вглубь дома. Я выбрал кресло возле стола и опустился в него. На полу лежал огромный толстый ковёр. На открытых окнах чуть колыхались светло зелёные — шторы. На столе стояли бутылки с минеральной водой, несколько стаканов и ваза с конфетами. На стенах картины достойные музея. Я глядел на эту роскошь, размышляя о своём и не заметил, как в комнату вошёл статного вида седовласый старик лет восьмидесяти. Он был в элегантном светлом халате. Занятый своими мыслями, я не услышал его шагов и от неожиданности вздрогнул.

— Прошу прощения, я не хотел испугать вас, — произнёс он приветливо. — Я не знал, что у нас гость. Меня зовут Аркадий Натанович. А вас как?

— Я Савелий Збруев.

Он улыбнулся, кивнул и подошёл к столу. — Не желаете ли попить водички? — любезно предложил он.

— Не откажусь, — изрёк я.

Я догадывался, что передо мной отец Виктора Крылова, потому что сходство с ним было почти идеальным.

Старик наполнил минеральной водой два стакана, один из них придвинул мне, а другой жадно выпил, затем налил себе второй стакан и опрокинул в себя.

— Фу, — выдохнул он. — В баньке попарился. Думал, не напьюсь.

— Да, банька тем и хороша, что там можно попариться, — изрёк я.

Старик не обратил внимания на мою фразу. Похоже, он вообще редко прислушивался к чьим — то словам.

— Если я не ошибаюсь, вы тот самый парень, который взялся помочь Оксане вытащить Вадима?

Я утвердительно кивнул. Он уселся в кресло с противоположной стороны стола.

— Ну и как? Есть шанс его освободить?

Я пожал плечами. — Наверное, есть.

Старик покряхтел, принимая удобное положение в кресле.

— Конечно, я хотел бы, чтобы Вадима поскорее выпустили, — вымолвил он. — Я желаю ему только добра. Оксана мне рассказала, что у него в доме нашли пистолет. Меня очень огорчила такая новость.

В его руках появилась расчёска, и старик стал расчёсывать волосы. После короткой паузы, он продолжил: — Оксана сказала, что Вадим заявил, что пистолет ему подкинули.

Я кивнул.

Старик криво ухмыльнулся и сунул расчёску в нагрудный карман. — Мне кажется это не выдерживает никакой критики. И, тем не менее, дыма без огня не бывает. — Он посмотрел на свои руки. — Я ничего не имею против Вадима. Но я всегда был против брака Оксаны с ним, потому что он бросил семью. Вадим гораздо старше моей внучки. Они не пара. Но к моему мнению она безразлична. Жаль, что я никогда не имел на неё никакого влияния. Я знаю, что старики назойливы, но они могли бы посоветовать или помочь молодым, если бы те им это позволяли…

Мне показалось, что старик говорит это скорее самому себе, поэтому я промолчал. Очередная пауза длилась сравнительно долго.

— У вас есть оружие? — спросил он.

— Нет.

— А почему вам не подбросили пистолет?

— С чего бы это? — на этот раз ухмыльнулся я и в недоумении повернул голову в его сторону.

— Чтобы вас скомпрометировать.

— Меня! Но для чего?

— Вот именно! Тогда для чего нужно было компрометировать Вадима? Кому он сделал плохое? Но может быть лишь своей бывшей жене.

Старик зевнул, тут же прикрыл рот ладонью, и продолжил:

— А кому он представлял угрозу? — прищурившись, словно от яркого света с хитроватым выражением осведомился он и тут же сам ответил: — Насколько мне известно — никому. Тогда скажите мне, для чего нужно было подкладывать пистолет в его жилище?

— Понятия не имею.

— А я вам отвечу, — произнёс он. — Это был пистолет Вадима. Всё остальное — от лукавого.

Мне кажется, у него не было врагов, — предположил я. — А впрочем, недавно появился один — Мурат Мурзаев, который насильственно удерживал в квартире вашу внучку Анну и который отомстил вашему сыну, а теперь мстит Вадиму. Возможно, он подбросил пистолет.

— Вы что думаете в полиции совсем идиоты?

— Конечно, нет. Там работают в большинстве своём опытные профессионалы.

— Я тоже хотел бы надеяться на это. И я думаю, они во всём разберутся.

— Я не сомневаюсь.

Старик взял конфету из вазы, аккуратно развернул обёртку, положил в рот и стал жевать. Затем плеснул в стакан немного минералки и выпил.

— Думаю Мурзаев не жилец на этом свете, — мрачно вымолвил он.

— Почему вы так считаете?

— Кто берётся за оружие, тот рано или поздно кончает плохо. Это жизненная аксиома. Поверьте мне молодой человек. Я долго живу и много повидал. В этих делах я не ошибаюсь.

— Возможно, — проронил я. — Его розыском занимается полиция. Он им нужен живым, чтобы выяснить все мотивы, толкнувшие его на эти преступления и приведшие к разрушению личности.

— Всё это высокопарные слова, — недовольно буркнул он. — Таких подонков нужно наказывать по законам военного времени.

— Но у нас, слава Богу, сейчас не война, а закон правит бал.

— Всё это демагогия, — изрёк он. В его глазах, было какое — то странное выражение. — Закон как дышло, куда повернул туда и вышло. Впрочем, вы и без меня это знаете. Я считаю, если человек насильно удерживает девушку и пичкает её наркотиками, а затем с оружием нападает на её отца, пытаясь убить, то такой человек не нужен обществу. Нужно принять закон, чтобы, таких как он, отстреливать, как бешеных собак.

— Ну, вы и загнули, — усмехнулся я. — Сейчас в вас говорят эмоции, а не разум.

— Возможно, — произнёс он. — Наверное, я погорячился, но ещё раз утверждаю, такие, как Мурзаев долго не протянут на этом свете.

— Всё в руках правоохранителей, — изрек я.

— Всё зависит от обстоятельств, — произнёс он.

— Боюсь, что и я и вы правы.

Старик удовлетворённо кивнул и встал. Элегантный и степенной походкой он продефилировал мимо меня и вышел из комнаты, напевая себе под нос популярную мелодию шестидесятых годов.

Прошло несколько минут, появилась Оксана, одетая в элегантные лиловые брюки и светло — сиреневый жакет. В руках она держала фиолетовую дамскую сумочку.

— Расскажи, что нового у тебя? — спросила она.

Я вкратце изложил все обстоятельства дела.

Она поморщилась. — В общем, «ни шатко, ни валко».

Я кивнул.

— А у тебя какие новости?

— Сегодня я встретила того самого парня, который был с полковником Стеблиным, когда изымали пистолет в квартире Вадима. Я спросила у него, сможет ли он посодействовать освобождению Вадима? Он ответил, что это будет стоить очень дорого.

— Сколько? — спросил я.

— Два миллиона рублей, — сказала она. — Один миллион я уже собрала.

— У меня есть деньги, — сказал я. — Я помогу. Но не обманет ли он?

— Такой же вопрос я задала. Он ответил, что Стеблин за эти деньги прекратит уголовное дело и освободит Вадима.

— Что ты ему ответила?

— Я сказала, что соберу деньги и сразу позвоню. Он дал срок один день.

— Когда и где вы встречаетесь?

— Я должна ему позвонить, и он назначит встречу. Его номер мобильника я сохранила в телефоне.

— Мне стало известно имя этого парня, — сказал я. — Его зовут Иннокентий Венедиктов — муж убиенной Инессы Зеленской. Он картёжник и отъявленный плут.

— Мне всё равно. Главное, чтобы он помог освободить Вадима.

— Тогда поехали со мной, — сказал я. — Сейчас я сниму в банке недостающую сумму, и можешь ему звонить.

В комнату вошёл старик Крылов. Похоже, он слышал наш разговор.

— А он тебя не обманет? — спросил он у внучки.

— Вадим будет освобождён через два часа после передачи выкупа, — пояснила она.

Мы со стариком обменялись взглядами.

Оксана взяла меня за руку. — Ты считаешь, Венедиктов обманет меня?

— Риск потерять деньги и не получить взамен Вадима очень большой. Мошенники в основном играют на доверии. Мы полностью в его власти. Придётся мириться с его условиями и полагаться лишь на его слово. В случае обмана, мы знаем имя и сможем его найти.

— А не лучше ли отказаться от этой сомнительной затеи, — предложил Аркадий Натанович. — Нужно продолжать решать вопрос через адвоката.

— Нет, — резко выплеснула она.

Внучка даже не взглянула на деда.

— Оксана, будь благоразумна. Ведь он обманет тебя. Где гарантии?

Оксана повернулась к старику вне себя от горя.

— Я поеду, отдам деньги, и ничего меня не остановит! — выкрикнула она. — Я знаю, что ты не хочешь, чтобы его освободили! Ты ненавидишь Вадима! Ты рад, что с ним произошла беда, но я сделаю всё, чтобы отпустили его! Ты слышишь, я верну его!..

— Оксана! — начал старик, покраснев. — В тебе говорят эмоции, а не разум.

Она повернулась ко мне. — Поехали, Савелий!

Оксана устремилась на выход. Не прощаясь со стариком, я двинулся следом за ней.

— Приглядывайте за ней, — крикнул мне вслед Аркадий Натанович.

— Не тревожьтесь, — ответил я и, пройдя через веранду, вернулся к мерседесу.

Я сел за руль машины. Оксана пристроилась на заднем сиденье. Заурчал двигатель, и автомобиль тронулся с места, набирая с каждой секундой скорость.

Когда мы подъехали к сбербанку, я сказал: — Позвони ему и договорись о встрече.

Оксана вынула из дамской сумочки мобильный телефон, и уткнулась в него. Я пошёл в банк и без проблем снял нужные деньги. Когда я вернулся, она сообщила: — Через полчаса он будет ждать меня возле главпочтамта.

— Хорошо, — сказал я и поехал к месту передачи выкупа.

Я припарковался в тридцати метрах от здания. Обзор был прекрасный. Я передал недостающую сумму Оксане, и она пошла на встречу с Венедиктовым.

Мой видеорегистратор был наведён в сторону парадного входа главпочтамта, где в полном одиночестве стояла Оксана. Ровно в назначенное время появился крепкий брюнет среднего роста. У него была загорелая кожа, широкое скуластое лицо, блестящие чёрные глаза, узкие чёрные усики, бородка и длинные бакенбарды. Одет он был в голубую сорочку и светлые брюки.

Они о чём — то переговорили. Оксана вынула из сумочки пакет с деньгами и передала ему. Мужчина сунул деньги в сумку, и галантно распрощавшись, спокойно двинулся к «Лексусу» и исчез в салоне машины. Внедорожник, за рулём которого сидел тучный мужчина, развернулся и поехал в сторону управления полиции.

Оксана вернулась в машину.

— Отдала деньги, — вымолвила она. — Он пообещал, что Вадим уже вечером будет дома.

— Будем на это надеяться, — изрёк я. — Ты не видела, кто был за рулём «Лексуса»?

— Как же? Я сразу его узнала. Там сидел Стеблин. Похоже, он всё контролирует.

— Особенно, когда дело касается денег, — вымолвил я.

Она улыбнулась. — Деньги дело наживное. Главное, чтобы Вадима освободили.

Я включил зажигание, машина заурчала и мы вырулили на центральную дорогу. Мой курс лежал в местечковый район под названием Весёлая слобода. Через пятнадцать минут я доставил Оксану к дому её родителей. Прежде, чем выйти из машины, она сказала: — Спасибо за всё, Савелий. Как только Вадим будет дома, я непременно сообщу.

Мы расстались, и я поехал домой.

По пути я припарковался возле супермаркета. Над парадным входом сияла неоновыми огнями цветная вывеска с изображением бегущего жеребца и витиеватой надписью «Мустанг».

Каково было моё удивление, когда там я встретил Елену Орлик выходящую из служебного помещения. Она прекрасно выглядела. На ней были лиловая жакетка, синие брюки обтягивающие талию, и шикарные чёрные туфли лабутены. Она двигалась лёгкой грациозной походкой. Некоторые мужчины оборачивались ей вслед. «Да, — подумал я, — «Она обладает той сексуальностью, перед которой не в состоянии устоять мужчины».

Увидев меня, она обрадовалась. Мы обнялись как старые знакомые.

— Я тебя часто вспоминаю, — произнёс я. — Куда ты пропала?

— Я о тебе тоже думаю, — проговорила она. — Но у меня совершенно нет свободного времени даже для того, чтобы тебе позвонить. Только вчера вернулась из командировки, а сегодня моя начальница направила в этот магазин, чтобы проверить работу службы безопасности.

— Выходит Руфина Аркадьевна тебе доверяет.

— Поэтому мне больше всех достаётся.

— Но ведь это неплохо, когда находишься в полном доверии у руководства.

— Да, конечно. Только немного напрягает. Нет времени для личной жизни, — сказала она. — Как твои дела? Выздоровел полностью?

— Да. Всё нормально.

— Теперь опять будешь участвовать в скачках? — осведомилась она.

— Нет. Я взял отпуск и решил заняться другими делами, — ответил я. — Вот хотел с тобой кое о чём посоветоваться. Не уделишь мне время?

— Когда, Савелий? Я ведь днём занята.

— Но может быть вечером, — проронил я. — Приедешь ко мне. Поужинаем, поговорим…

Елена улыбнулась. — Ладно. Сегодня вечером жди. Я буду очень голодная.

— Ну и прекрасно, — обрадовался я. — Я приготовлю такой царский ужин, что пальчики оближешь. Приезжай. Я буду ждать.

— Хорошо, — Она чмокнула меня в щёку и грациозной походкой направилась к выходу.

А я, словно охотничий пёс, провожал её взглядом, пока она не скрылась за стеклянными раздвижными дверьми. Потом я взял тележку покупательскую и двинулся выбирать продукты.

Закупив всё необходимое, я приехал домой, где обнаружил чистоту и полный порядок. Соседка постаралась на совесть. Наскоро перекусив, я приступил к приготовлению званого ужина. Я старался. Мне хотелось сделать приятное женщине, которой я симпатизировал.

Я провозился довольно долго, пока приготовил такой ужин, какой собственно и хотел, чтобы сразить Елену своим искусством в кулинарии. Я прекрасно готовил. Мне нравилось этим заниматься, особенно тогда, когда я никуда не торопился и мог свободно распоряжаться своим временем. А таких счастливых дней в моей жизни было мало, потому что моя ежедневная жизнь была всегда суетливой.

Вечером на моём мобильнике заиграла музыка. Я взял трубку.

— Привет дружище! — услышал я радостный голос Боева.

— Вадим! Тебя освободили?

— Да! Я как птица, выпущенная из клетки, не надышусь воздухом свободы.

— Я очень рад за тебя.

— Савелий! Это тебе спасибо, что подсуетился. Я многим обязан тебе.

— Ладно, брось! Главное ты дома. Скажи Оксане спасибо! Это всё она.

— Приезжай Савелий. Надо о многом переговорить.

— Нет, Вадим. Сегодня ты лучше отдохни, а завтра мы с тобой встретимся и обо всём перетолкуем. Идёт?

— Ну, хорошо, уговорил. Там баньку истопили. Пойду, попарюсь.

— Давай отдыхай. До завтра, Вадим, — сказал я и связь отключилась.

Меня переполняло радостью. «Какой хороший день», — подумал я.

Я взглянул на часы, было без четверти шесть вечера. Я прилёг на диван и, дожидаясь Елены, уснул.

 

Глава 9

Очнулся от скрипа половицы. Я открыл глаза и увидел Елену. Она стояла возле дивана и глядела на меня.

— Извини. Я не хотела тебя будить, — сказала она. На лице её появилась смущённо — виноватая улыбка.

Я обрадовался и вскочил с дивана. — Как ты попала в дом?

— Когда ложишься отдыхать, входные двери надо закрывать, а иначе утащат.

— Кому я нужен?

— А хоть бы мне.

— Но если так, то я согласен с тобой хоть на край света.

— Зачем же на край света, когда есть такой чудесный дом, — сказала она, и оглядела помещение. — Я вижу, что здесь недавно произвели генеральную уборку, а на улице в мусорном ящике валяется куча разбитых вещей, что указывает на нехорошие признаки. Признавайся, что произошло?

— Здесь был полнейший погром. Наверное, грабители что — то искали, но я цивилизованный человек, поэтому деньги и драгоценности в доме не храню. Жаль только телевизор и ноутбук не подлежат восстановлению. Но ничего, я куплю новую технику.

— В полицию заявлял?

— Да. Они приезжали. А что толку?

— Ну, почему же? Бывает, что они такие преступления раскрывают.

— Вот именно, что бывает…

Елена пристально и несколько критично наблюдала за мной. Я вдруг спохватился.

— Что же это я? Желанную гостью кормлю пустыми словесами. Я же для тебя приготовил такой ужин, что захочется остаться на завтрак.

Елена улыбнулась. — Посмотрим.

Мы направились в комнату, где кухня и столовая были совмещены. В центре стоял массивный квадратный стол. Вокруг выстроились деревянные стулья с высокими спинками. Стол ломился от приготовленных мною блюд: баранина под мятным соусом, язык свиной варёный, заливное рыбное филе, копчёная форель, баночка красной икры, салат оливье, овощной салат, жареный картофель и канапе. На десерт персики, апельсины, виноград и торт. Такое застолье не обходится без бутылки «Шато д'Армайяк», ну и «Мартеля» конечно.

Елена была изумлена увиденной сервировкой. — Стол просто райский, — вымолвила она. — Никогда не подумала бы, что ты умеешь так прекрасно готовить.

Я понимал, что это комплимент и был рад тому, что мне удалось её поразить.

— Где ты учился кулинарному искусству?

— Ты не поверишь, — сказал я. — В приготовлении блюд нет ничего сложного. Меня этому никто не учил. Мне просто нравится готовить. Все рецепты есть в интернете. Было бы желание, а приготовить можно любое блюдо.

— Молодец! — улыбнулась она.

— Присаживайся, — предложил я и придвинул ей стул. Елена села за стол.

— Что будешь пить? Вино, коньяк. Всё из Франции.

Елена придвинула мне бокал. — Мне сухое вино.

Я тут же наполнил фужер красным игристым вином и пододвинул к ней.

В моих руках оказалась бутылка коньяка. — А я выпью покрепче, моего любимого Мартеля, — сказал я и наполнил рюмку.

Звякнули хрустальные бокалы, мы выпили, и вход пошли вилки и ножи. Наступила продолжительная пауза в ходе, которой мы с аппетитом уплетали вкусную пищу. Я украдкой бросал на неё заинтересованный взгляд, наслаждаясь не только пищей, но и очаровательной гостьей. Мы обменивались фразами, расхваливая то или иное блюдо. Елена достойно оценила мои кулинарные способности.

— В народе говорят, что когда человек талантлив в одном, то он талантлив во всём, — сказала она. — В этом я убедилась на твоём примере. Ты талантливый жокей и это очевидно — я видела тебя в деле. Теперь я открыла в тебе новый талант — в кулинарии. Признавайся, какие ещё таланты скрыты в твоей душе?

— Я однолюб. Если полюблю, то навсегда, — признался я. — И это мой главный талант.

Елена посмотрела на меня нежным взглядом, и в её глазах блеснула искра симпатии, которая отозвалась в моём сердце и я подумал: «Кажется, я влюбился в неё». Я знал, что она чувствовала то же самое.

Мы недолго сидели вот так, потому что эмоции и чувства захлестнули нас. Погас свет, и мы оказались в постели, где наши чувства переросли в высшую гармонию физической близости.

А на утро мы проснулись очень рано. Елена наблюдала за мной своими миндалевидными глазами. Я положил руку ей на живот и почувствовал, как резко напряглись её мышцы.

— Как же нам быть? — спросила она.

— Выходи за меня замуж.

— Я согласна.

Стремительно приподнявшись, Елена, повинуясь нежному чувству, обвила мою шею руками.

— Ты мой, — прошептала она. — Я полюбила тебя с первой встречи, когда увидела… Я притворялась, старалась обмануть себя, убеждала себя, что есть и другие мужчины. Но потом поняла, что ты милее всех на свете.

Я прекрасно понимал её чувства и ничуть не возражал, а наоборот, она была мне так же дорога и любима.

Она посмотрела мне в глаза, и на её губах появилась улыбка. — Милый мой, — нежно прошептала она.

Я обнял её крепче и поцеловал в шею. Она будто ждала этого и прижалась ко мне. Наши губы слились в страстном поцелуе, и волна желаний охватила нас.

Прошло два часа. Елена пошевелилась, и я повернул руку так, чтобы были видны стрелки моих часов.

— Уже восемь, — сказал я. — Просыпайся. Пора, милая.

Она сонно улыбнулась. — Как хорошо было.

— Да, очень.

Не стесняясь своей наготы, она приподнялась, опершись на локоть, и рассмеялась, глядя на меня. Елена казалась помолодевшей и посвежевшей.

— Такой я ещё больше тебя люблю, — произнёс я.

— Не раздумал жениться? — спросила она.

— Распишемся хоть сегодня, — сказал я. — Оставайся жить у меня.

— Навсегда?

— Конечно, навсегда!

— Я согласна. Но мне нужно привезти вещи.

— Я тебе помогу.

Через сорок минут мы уже ехали в моей машине в центр города. Елена сидела рядом и глядела на дорогу. Потом вдруг, что — то вспомнив, перевела взгляд на меня.

— Так о чём ты хотел со мной посоветоваться? — поинтересовалась она.

— Ах, да! Совсем забыл.

И я рассказал ей последние события, которые произошли со мной. Внимательно выслушав, она сказала: — Во — первых, не советую проявлять активность во всём, что касается дел полковника Стеблина. Его подлую натуру я хорошо знаю, уж поверь мне. Он человек непредсказуемый, связан с высокими чинами и сомнительными личностями. Ему не составит труда упечь за решётку буквально любого человека. У Стеблина нет ни совести, ни общечеловеческих моральных принципов. А всё остальное у него с избытком. Позвони Вадиму и скажи, чтобы он поскорее убирался из города. Его свобода это лишь временное явление. Звони прямо сейчас.

Я вынул свой мобильник и позвонил другу. Он сразу ответил: — Привет, Савелий! Я тебя заждался. Давай приезжай скорее, вино киснет.

— Привет, дружище! Вино подождёт. А сейчас делай то, что я тебе скажу. Вадим, тебе надо немедленно уезжать!

— Куда и зачем?

— Не спрашивай меня ни о чём. Собирай чемодан и уезжай из города немедленно, понимаешь — немедленно. Потом свяжемся, всё объясню.

— О’кей! — разочарованно буркнул он и связь прервалась.

Я опустил трубку в карман. — Ну, а во — вторых?..

— К сожалению, ты тоже в опасности, — сказала она. — Кому — то нужны документы, которые ты хранишь в своём сейфе. Я уверена, что авария на дороге, погром, который они учинили в твоём доме и нападение на тебя, не последнее их предупреждение. Сейчас они запугивают тебя, вынуждая отдать документы.

— Но кому?

— Их посланник уже был у тебя.

— Ты имеешь в виду того парня, который напал на меня.

— И не только.

— Мурат Мурзаев? — спросил я.

— Именно он. Ты помнишь, что он тебе сказал?

— Да. Помню дословно. Он сказал: «Не забудь вернуть то, что тебе не принадлежит». Номер телефона для связи он оставил.

— Вот и ответ. Злоключения, которые происходят вокруг тебя — исходят от них. В этом я уверена.

— Я прекрасно это понимаю, — сказал я. — Но смерть Бориса была насильственная, в этом я убеждён, и это обязывает меня найти виновников его гибели.

— Это может плохо закончиться для тебя, — сказала Елена. — Пусть этим делом занимается полиция.

— Полиция? Как она работает, я уже видел. Арестовывают невиновного человека, берут взятки. Вместо того чтобы расследовать очевидное преступление, отказывают в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления.

— Ну что ж это было и будет. Ничего не изменишь. В полиции работают и порядочные люди, и их большинство. Это я точно знаю.

— Будем надеяться.

В это время мы припарковались возле парадного входа в ЗАГС. В течение получаса мы написали заявление и заполнили соответствующие документы. Нам дали на размышление два месяца и мы покинули учреждение. А потом перевезли вещи из квартиры Елены в мой дом.

***

Вечером того же дня мы сидели за столом на веранде пили чай и ели торт. Чай душистый, а торт красивый и вкусный. За окном было видно, как небо затягивало свинцовой тучей. Разыгравшийся ветер на улице доставлял нам через раскрытое окно прохладу после уходящего жаркого дня. Дышалось легко и свободно.

— Как хорошо, что сегодня ты взяла выходной день, — сказал я, прихлёбывая из чашки английский чай. — Мы так много успели сделать с тобой.

Елена ничего не ответила. Она смотрела в окно. На её лице было выражение задумчивости.

— Елена! — позвал я. — Ты слышишь меня?

Она повернула голову в мою сторону. — Да, милый.

— О чём ты думаешь?

— Меня беспокоят документы, которые остались от Бориса, — сказала она. — От них надо избавиться.

— Каким образом? — спросил я.

— Их нужно передать в полицию.

— Нет, — категорично отрезал я. — Я должен сам во всём разобраться. Если документы передать полиции, то толку от этого не будет. Там в записке есть такие слова: «В своей смерти прошу винить «ЗЭК». Может быть, это «Закрытый Элитный Клуб», а может фамилия, имя, отчество убийцы. Эта фраза не даёт мне покоя.

— А что было написано в другой записке Бориса, о которой ты говорил? — спросила Елена.

— Другая записка!?

— Ах да! Была записка, которую Борис написал перед самой смертью.

— Так её, наверное, приобщили к отказному материалу, — сказала Елена.

— В том то и дело что нет, — изрёк я, вспоминая тот день. — Тогда я был шокирован смертью Бориса и когда прочитал записку, то машинально сунул в карман.

— Значит, она там лежит, — сказала Елена.

В ворохе грязного белья я отыскал спортивные штаны. Из кармана вытянул скомканную бумагу. Это была предсмертная записка.

Я вернулся к Елене. Она пробежала глазами строчки, потом сказала: — Принеси документы, мне нужно с ними ознакомиться.

Я принёс пакет. Елена изучала документы. Я сидел рядом и молча наблюдал за ней.

Через некоторое время она положила рядом две записки. — Посмотри. Они написаны разными людьми, — вымолвила она. — Очевидно, что записка из пакета написана Борисом, а вторую писал человек, который пытался подделать его почерк. Но почерк, как будто знакомый.

Я внимательно стал сличать почерки, было видно явное расхождение в буквах, стиле и манере письма. — Предсмертная записка написана не Борисом, — подтвердил я.

— Это очевидно не вооружённым глазом, — сказала она. — Значит истинные виновники умышленного убийства, пытались этой запиской замести следы. Но сделано это было не профессионально. Если бы ты не забрал записку с места преступления, то следователь бы не вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Записка это явная улика. Остаётся только найти убийцу.

— Ты думаешь, оперативники стали бы сличать почерк Бориса с другими его записями?

— Разумеется, — сказала она. — И выявили бы расхождения.

— Я могу объяснить им всё, как было на самом деле.

— Тебе никто не поверит, а если поверят, то не захотят ворошить это дело, потому что на учёте в полиции появится новое нераскрытое преступление — глухарь или висяк. А это им будет портить статистику раскрытых преступлений.

— Мне кажется ты не права, — сказал я. — Я передам записку подполковнику Кирюхину и он, как честный сыщик, займётся этим делом. В этом я уверен.

— Я тоже ему доверяю, — не совсем уверенно буркнула она.

— Кстати, я уже говорил ему о своих подозрениях относительно самоубийства Бориса, — произнёс я.

— Как он отреагировал?

— У него тоже есть некоторые сомнения.

— При профессиональном подходе эта записка может многое рассказать…

Неожиданно на моём мобильнике заиграла мелодия. Звонила Оксана. Я взял трубку.

— Савелий! — возбуждённо произнесла она. — Только что мне звонил Вадим. Его задержали полицейские на выезде из города на посту ГИБДД.

— За что?

— Сказали по распоряжению полковника Стеблина.

— Не волнуйся, Оксана. Я пошлю адвоката.

— Не нужно никого посылать, — сказала она. — Вадим сбежал от полицейских.

— Как сбежал?

— Очень просто. Надавил на газ и умчался.

Я смахнул пот со лба. — Полиция организует погоню, и он никуда не скроется.

— Он уже находится в надёжном месте, — заявила она. — Его не найдут.

— Ну что ж, это его выбор, — буркнул я и отключил связь.

Елена слышала разговор и прекрасно всё поняла. — Значит, они следили за ним, и когда он решил покинуть город, его решили задержать, — сказала она.

— Похоже, твой прогноз был точен, — изрёк я. — Его освобождение это блеф, они держали его на коротком поводке до поры до времени.

Елена утвердительно кивнула.

— Стеблин опытный профессионал. Теперь для меня ясно, что он выполнял одновременно две задачи, — пояснила она. — Первое, получив взятку, он освободил Вадима, тем самым выполнил своё обязательство. Второе, он пустил за ним «наружку», чтобы в случае необходимости задержать.

— Значит, у Стеблина действительно на Вадима есть весомая улика.

— Его действия больше похожи на человека, который исполняет чей — то заказ.

— Я тоже прихожу к такому выводу.

Мы ещё долго сидели на веранде и дискутировали на эту тему…

***

На следующий день я встретился с Кирюхиным в спорт — баре «Дерби». Мы вновь сидели за тем же столом в самом углу, не привлекая внимания. На столе лежали документы Бориса. Я ему рассказал о своих сомнениях. Сыщик внимательно выслушал и упрекнул меня в том, что не сообщил ему об этом раньше.

— Итак, ты утверждаешь, что это дело рук Махмуда Мурзаева?

— Я утвердительно кивнул. — Иначе какой смысл ему проникать в мой дом ночью угрожать и требовать вернуть то, что мне не принадлежит.

— Может быть, он имел в виду что — то другое?

— Нет. Иное исключено, — отрезал я. — В моём доме мне не принадлежат, только документы Бориса.

— Тогда договоримся следующим образом, — произнёс Кирюхин. — Сейчас ты позвонишь Мурзаеву по номеру, который он тебе оставил и скажешь, что готов вернуть то, что тебе не принадлежит. От его ответа, мы будем строить дальнейшие действия.

— Хорошо, — согласился я. — И тут же позвонил по номеру указанному в карточке, но были слышны лишь продолжительные гудки вызова. Я пожал плечами. — Странно, Мурзаев не отвечает. Что будем делать?

— Подождём, — сказал сыщик. — Может быть, он перезвонит. После этого ты мне сообщишь.

— Хорошо.

— А теперь по поводу этих записок, — сказал Кирюхин. — Пока об этом официально заявлять в полицию не надо. У нас не совсем благоприятная атмосфера в коллективе. Будем действовать осторожно, чтобы не прошла утечка информации.

— Вы что хотите предпринять? — спросил я. — Какова ваша конечная цель?

Кирюхин лукаво усмехнулся.

— Конечная цель это арест всех лиц причастных к смерти Бориса Савина, — произнёс он. — Ну, а всё остальное это различные мероприятия, с помощью которых я собираюсь раздобыть доказательства.

— Что вы будете делать с документами?

— Пока пусть будут у тебя, — сказал он. — Только обе эти записки я оставлю у себя. Подключу к делу надёжного эксперта — криминалиста. А потом, будет видно, что делать дальше.

— Что мне делать с деньгами и ключом? — спросил я.

— В записке указано, что все деньги он оставил тебе. А ключи? — сыщик задумался. — Оставь себе и попробуй примерить ключ к квартире Бориса.

— Хорошо, — согласился я. — А что же делать с акциями, которые находятся в домашнем сейфе Бориса? — спросил я. — В записке указано, чтобы я использовал их по своему усмотрению.

— Я сожалею, но сейф оказался пустой, — ответил Кирюхин. — Ключ от него мы нашли в кармане брюк убиенного Бориса Савина.

 

Глава 10

Я решил начать проверку ключа с квартиры Бориса. Я сел в машину и поехал по известному адресу. Через четверть часа я припарковался возле многоэтажки на улице Горького. Я поднялся на второй этаж по лестнице и остановился напротив уже знакомой двери. Мне вспомнился тот день, когда мы с Вадимом впервые перешагнули порог этой квартиры. И после этого у нас начались проблемы. Теперь Вадим в бегах, а я пытаюсь разобраться во всей этой истории.

Я сунул ключ в замочную скважину и провернул. Послышался явный щелчок замка. Дверь отворилась, и я вошёл внутрь. Мне пришлось медленно ступать, чтобы не наступить на осколки стекла разбитых бутылок. В прошлый раз этих осколков не было. Значит, кто — то ещё здесь побывал после нашего с Вадимом ухода. Я стал обходить комнаты и когда я вошёл в спальню, где в прошлый раз на меня напал Мурзаев, то увидел на полу вмятину от металлического шара, которым Вадим запустил в абрека и тем самым спас меня. Похоже, шар отскочил от Мурзаева и упал в этом месте, образовав вмятину между двух досок. Часть одной доски чуть сместилась в сторону и вниз. Я опустился на колени и стал внимательно осматривать это место. Похоже, это был небольшой люк, а под досками пустота. Я сходил на кухню, взял нож и попытался вскрыть пол. После непродолжительных усилий мне удалось поднять люк. Но внутри было пусто, за исключением небольшого обрывка бумаги от банковской упаковочной ленты. «Значит, здесь когда — то хранились пачки денег», — подумал я.

Я вышел из комнаты в коридор и увидел, как входная дверь медленно открывается. Я напрягся. В дверном проёме появился маленький лысоватый круглолицый старичок с жидкой седой бородкой. На первый взгляд ему можно было дать чуть более восьмидесяти лет. Он с удивлением уставился на меня, а я иронично скривил гримасу.

— Вы кого — то ищите, папаша? — спросил я не без сарказма.

— Я сосед напротив, — промямлил он высоким дрожащим голоском. — Я думал это Борис, наконец, появился. Он мне обещал достать редкое лекарство, а потом пропал. Вот я и хотел узнать у него результат.

Я тяжело вздохнул. — К сожалению Бориса больше нет. Он умер.

Старик был ошеломлён, и так стоял с минуту, приходя в себя.

— Может быть, присядете? — спросил я. — Пройдёмте на кухню.

Старик, повинуясь моему предложению, поплёлся и опустился на табурет возле кухонного стола. Я сел напротив.

— Как жаль. Такой хороший мужчина и так рано скончался, — медленно проговорил он.

Я с недовольным видом оглядел комнату. — Вот пришёл посмотреть квартиру, а тут полный бардак. Похоже, Борис эту квартиру кому — то сдавал внаём. Вы случайно не знаете?

— Здесь в последнее время жил Мурат, — промычал дед. — Таскал сюда распутных женщин, а потом тоже пропал.

— А когда вы его видели в последний раз? — спросил я.

— Позавчера и вчера.

— Так он что был здесь?

— Был здесь позавчера, — ответил старик. — Но я с ним не разговаривал. В квартире был шум и визг женщины, поэтому и стёкла от разбитой бутылки валяются на полу. А вчера я его случайно увидел на Знаменке, когда он входил в подъезд пятиэтажного дома.

— Улицу не помните?

— Хорошо помню, — ответил он. — Даже могу назвать адрес. В этом подъезде раньше жил мой хороший товарищ, Семён Иванович Ребров, с которым мы проработали на одном заводе более сорока лет. Поэтому я хорошо запомнил адрес, ведь я бывал у него много раз.

Старик назвал адрес и номер квартиры Реброва.

— Сейчас там проживает его дочь — Раиса. Торгует всем, чем придётся.

— А как вы думаете, к кому направлялся Мурат? — спросил я. — Может быть, вы знаете соседей Ребровых.

Старик уставился на меня удивлёнными глазами.

— Вы какой — то странный молодой человек, — недовольно пробурчал он. — Ну откуда я могу знать, кому ходит этот Мурат?

— Вы меня извините, — изрек я. — Это я так спросил, на всякий случай. А вдруг знаете.

— Ладно, я не обижаюсь, — буркнул он.

— Тогда спасибо вам за интересную беседу, — сказал я. — Мне пора уходить.

Старик встал и молча направился к двери. Я двинулся следом. Когда мы вышли из квартиры, и я захлопнул дверь, старик подошёл к квартире напротив и обернулся. — Вы меня извините, — произнёс он. — Вы не могли бы мне одолжить немного денег, не хватает на лекарства. Борис часто мне помогал.

Я вынул из бумажника пятитысячную купюру, приблизился к нему и протянул ему деньги. — Берите без отдачи, — сказал я.

Старик обрадовался. — Благодарю вас, — стыдясь, вымолвил он. — В соседней квартире с Ребровыми живёт моя приятельница Фаина Ильинична. Обратитесь к ней. Она любит поговорить. Думаю, она всё расскажет про соседей. Можете передать привет от меня. Мы в своё время симпатизировали друг другу. Она была замечательной актрисой в нашем театре. А я поклонник её таланта.

— Кстати, от кого я должен передать привет?

— Ах, да! Забыл представиться, Роман Абрамович Брошкин.

На моём лице невольно изобразилась улыбка.

— Спасибо, — поблагодарил я и покинул старика.

Когда я вышел из подъезда и приблизился к своей машине, меня кто — то окликнул. Я обернулся и увидел Вадима Боева, который сидел за рулём автомобиля и махал мне рукой. Я обрадовался и двинулся к нему.

— Привет, дружище! Ты как здесь оказался, — радостно спросил я.

Вадим вышел из машины, и мы обнялись.

— У меня в этом доме съёмная квартира, о которой никто не знает, — сказал он. — Я собрался было тебе позвонить, чтобы договориться о встрече, но неожиданно увидел тебя.

— Хочешь поговорить?

— Да, — изрёк он. — Хочу тебя поблагодарить. Если бы не ты, то париться бы мне в камере долгие годы. Спасибо тебе за всё.

Я кивнул.

— Может, посидим в кафе, — сказал он. — Ты не торопишься?

— Понимаешь, Вадим, — буркнул я. — Я с удовольствием посидел бы с тобой в кафе, но я сейчас занят. Хочу разобраться в смерти Бориса, и вообще во всей этой истории.

Я кивнул в сторону подъезда. — Сейчас получил важную информацию. Хочу проверить.

— Так ты решил распутать этот клубок?

— Да, Вадим.

Боев поскрёб затылок. — Я слышал, тебе крепко досталось, — произнёс он.

— Ерунда, до свадьбы заживёт.

Вадим улыбнулся. — Давай я тебя подстрахую, а то мало ли?

— Тебя же ищут, — изрёк я. — Зачем подвергаться риску?

— Мы оба рискуем, — буркнул он. — А мне всё равно делать нечего. Поэтому я с тобой.

— Надеюсь эта машина не в розыске?

— Та, что в розыске я избавился. А эта тачка не моя.

— Ну, хорошо, — сказал я. — Тогда особо не светись на людях. Будет лучше, если ты будешь наблюдать за мной из машины.

— Понял тебя.

— Тогда следуй за мной, — произнёс я и двинулся к своему автомобилю.

***

Когда я подъезжал к дому, небо потемнело, намечался дождь. Я припарковался в отведённом месте и вошёл в незнакомый подъезд. Было тихо, и я остановился, прислушиваясь к голосам из квартир. В одной из них хныкал ребёнок, в другой, ругались мужчина с женщиной. Я немного постоял на нижней площадке и когда начал подниматься по ступенькам, услышал, как на втором этаже щёлкнул замок. Я взглянул наверх и увидел мужчину выходящего из той квартиры, где по моим предположениям жила Раиса. Он закрыл дверь и стал спускаться по лестничному пролёту. Это был рыжий парень с практически светлыми глазами. На красном от загара некрасивом лице и облезлом носе застыло наглое самоуверенное выражение, которое мне не понравилось. Он был в светлых брюках и футболке. При виде меня он резко остановился, как бы раздумывая, идти вперёд или возвращаться, потом с деланно беззаботным видом начал спускаться. Я принял вправо, уступая ему проход. Поравнявшись со мной, он угрюмо посмотрел на меня. Мне показалось, что он чем — то встревожен.

— Назревает ужасный дождь. Не правда ли? — проговорил я.

Он оглянулся через плечо и задиристо спросил: — Что ты сказал?

— Я? Ничего. Это был прогноз погоды…

Он сбежал вниз, а я остановился, припоминая знакомое лицо. «Кажется, этот парень был в машине Артура Гущина, когда он приезжал к дому Зеленской. Но видел — то я его мельком. Возможно, ошибаюсь. Теперь рыжие парни для меня будут казаться все на одно лицо».

Я поднялся на второй этаж. На площадке три квартиры. Квартира номер четыре была крайняя слева. Рядом дверь Фаины Ильиничны.

Я нажал кнопку звонка в квартиру номер четыре, подождал, снова нажал, но дверь не открывали. Я налёг на дверь. Она была заперта.

Я позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла маленькая женщина, примерно чуть более шестидесяти лет. Она молча, без эмоций уставилась на меня. На ней был простенький домашний халат. Её взлохмаченные волосы обрамляли высохшее морщинистое лицо. У неё был потухший взгляд, который оживился, как только я улыбнулся.

— Вам кого? — спросила она. Её нежный голос сразу сразил меня. Такой чудесный мелодичный тембр голоса любого мужчину сведёт с ума. Он вызывает в их представлении образ красивой элегантной молодой женщины.

Это был голос, который говорил со мной по телефону, в тот злополучный день, приглашая приехать на Знаменку. И именно тогда мы с Вадимом обнаружили труп Инессы Зеленской.

Я вовремя взял себя в руки, лишь вена на шее от волнения вздулась, да лицо побагровело.

— Здравствуйте! — сказал я. — Моё имя Савелий. Я по рекомендации Романа Абрамовича Брошкина, который передаёт вам большой привет.

— Что вы говорите!? Ах, Роман, Роман! — умильно проворковала она. — Это прекрасной души человек. Как он поживает?

— Пока неплохо, да вот только годы дают о себе знать. Знаете ли, хворь всякая пристаёт.

— Ой, эти болезни меня тоже достали, — вымолвила она. — Разве за нашу мизерную пенсию можно вылечиться. Цены на лекарства заоблачные. А в больницу лучше не попадать… денег не хватит. Хорошо, хоть сын помогает.

Она оценивающе оглядела меня с ног до головы и заинтригованно приподняла бровь.

— А вы собственно, по какому вопросу? — осведомилась она.

— Роман Абрамович сказал мне, что вы сможете помочь в одном деликатном деле.

На её лице появилась искусственная улыбка.

— Тогда проходите, — сказала она. — Не будем же мы секретничать на пороге.

Она отошла в сторону и пропустила меня в квартиру, которая была обставлена обычной обывательской мебелью ещё советских времён. Мы оказались в зале двухкомнатной квартиры. Возле стола в центре стояли два кресла, в углу платяной шкаф, рядом диван, телевизор на тумбочке, на полу потёртый ковёр.

— Сейчас я приготовлю кофе. А вы пока присядьте в кресло, — сказала она и удалилась.

Я стоял посреди комнаты. Повсюду на свободных стенах висели фотопортреты с изображением Фаины Ильиничны в образе персонажей из спектаклей в молодые годы и более поздние. Были её фотоснимки в кругу Мельпомены и на фоне драмтеатра. Я с интересом их разглядывал. Среди них я видел знакомые лица. Мне иногда приходилось посещать театр. Мой взгляд остановился на фотоснимке парня, со знакомыми чертами лица и это вызвало моё очередное удивление. Он стоял в одиночестве, скрестив руки на груди на фоне большого дома и реки. Без сомнения, это был тот самый парень, который представился мне как Артур Гущин. Его мастерски выполненный удар в челюсть я запомнил надолго.

Подошла Фаина Ильинична с подносом, на котором стояла кофеварка, две чашки, сахар и печенье. Всё это она выложила на стол.

— Я вижу, вы заинтересовались моими фотографиями, — сказала она и приблизилась ко мне.

— Да. Вы здесь удивительно красивы, — польстил я ей. — Но здесь встречаются и знакомые мне лица, — произнёс я. — Я несколько раз смотрел спектакли с участием вот этой актрисы, — и показал пальцем на фотографию красивой женщины.

— Это заслуженная актриса…

— По — моему вот этого актёра я тоже видел в спектакле, — изрёк я и показал на интересующую меня фотографию.

Она улыбнулась.

— Нет. Он не играет в театре, — проронила она. — Это мой сын — Эдуард Зимин.

— Он кто по профессии?

— Предприниматель и достаточно успешный, — с гордостью произнесла она. — Вот видите, он стоит на фоне своего дома.

Я вглядывался в фотографию. — Что — то не узнаю пейзаж за его спиной. Это место находится где — то в Орловской области?

— Ну, что вы? Он москвич. Там у него квартира. А в Подмосковье на берегу реки дом, который вы видите на снимке, — она тяжело вздохнула. — Он заслужил это, после освобождения из тюрьмы.

— Так он сидел!? — удивился я.

— Да, — сказала она. — Недоброжелатели подбросили ему в карман пакетик героина. Отсидел восемь лет от звонка до звонка. Но когда он освободился, то попал в хороший коллектив и заработал деньги.

— Он ваш единственный сын?

Она оценивающе посмотрела на меня.

— Нет, у меня ещё дочь… — наступила маленькая пауза. — Ну, это не важно, — торопливо продолжила она. — Лучше давайте выпьем кофе, а то остынет и поговорим о вас. Что вас привело ко мне?

Мы сели за стол и принялись пить кофе.

— Дело в том, — начал я придумывать историю. — Один парень у меня одолжил деньги и не возвращает. Больше того, он исчез куда — то. А вчера этот парень входил в ваш подъезд. Его видел Роман Абрамович, который мне об этом сообщил. Я хотел узнать, может быть, вы знаете к кому он приходил. Его имя Мурат.

— Мурат!? — удивлённо переспросила она. — Так я его знаю. Он сожитель Раисы Ребровой. — Она кивнула в сторону соседней квартиры.

— И давно он с ней живёт? — спросил я.

— Примерно года два, два с половиной, — пояснила она.

— Чем же они занимаются?

— Купи — продай. Чем же ещё можно заниматься? Сейчас все торгуют, — сказала она. — На центральном рынке у неё торговая точка. И он там крутится.

Она покосилась на меня с подозрением.

— И много денег он у вас взял?

— Немного.

— Странно, — пробубнила она. — Деньги у него есть. Сама занимала у него и видела его бумажник набитый пятитысячными купюрами.

— Наверное, забыл вернуть, — изрек я. — Такое иногда бывает.

— Это дело поправимо, — сказала она. — Раиса со вчерашнего вечера захворала. Сегодня на работу не пошла. Она гипертоник, давление скачет. Просила меня сходить в аптеку. Я купила таблетки. Как раз перед вашим приходом хотела ей отнести.

Она показала на диван, на котором лежал пакет с лекарствами.

— Сейчас сходим к ней, и она вернёт долг Мурата, — пояснила она.

— Ладно, не надо, — изрёк я. — Зачем беспокоить больного человека. Я не ей, а Мурату давал взаймы.

— А сколько он вам должен?

— Десять тысяч, — соврал я.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Вы пока посидите, а я отнесу лекарства.

Я кивнул ей и остался сидеть за столом, прихлёбывая из чашки горячий кофе. Фаина Ильинична вышла из квартиры.

А я тем временем размышлял: «Фаина Ильинична, когда представлялась мне по телефону Инессой Зеленской, была уверена, что Инессу я не знаю. Откуда она может это знать? А может быть она знать ничего не знает, а сын, используя её в тёмную, ведёт свою игру. Кажется, он был в курсе того, что мы с Борисом знали только вдвоём, это то, как я спас ему жизнь, вовремя вытащив из реки. Похоже последнее предположение наиболее вероятнее. Эдуард Зимин хорошо знал Бориса Савина».

Допив кофе, я вынул из кармана мобильник, и хотел позвонить Елене, но в это время в комнату вбежала бледная Фаина Ильинична.

— Рая, кажется, умерла! — воскликнула она.

— Как умерла!? — удивился я и вернул мобильник в карман.

На её лице застыла плаксивая гримаса, губы дрожали. — Я вошла в квартиру, а Рая лежит на диване, вся бледная, — всхлипнула она. — Может быть, её можно привести в чувство. Но я не знаю как?

— А вы не ошиблись?

— Пойдёмте, посмотрите, и вы сами убедитесь, — сказала она и вышла.

Мне не хотелось туда идти, ибо это вызывало у меня плохое предчувствие, и я остался в комнате, размышляя о случившемся.

В комнату опять вернулась хозяйка и воскликнула: — Савелий! Ну что же вы? Помогите мне!

Я с неохотой переборол себя и вышел на площадку. Фаина Ильинична скрылась в соседней квартире.

Я остановился перед приоткрытой дверью Ребровых. Возникло ощущение, будто в моей голове загорелась красная лампочка, сигнализируя об опасности. Подсознательно меня что — то удерживало, и я не решался войти. Вдруг из глубины квартиры раздался вопль Фаины Ильиничны.

— Савелий! Ну, где же вы!?

Переборов себя, я бросился туда. Оглушительный удар сбил меня с ног, и я провалился в темноту.

 

Глава 11

Очнулся я от того, что кто — то тряс меня за грудки. Когда я открыл глаза, то не поверил своим глазам. Вокруг было темно и прохладно. Я увидел силуэт мужчины, который склонился надо мной.

— Савелий. Да очнись же ты, — требовательно говорил он.

Я узнал знакомый голос и зашевелился.

— Слава Богу, очнулся! — воскликнул он.

— Вадим. Это ты? — спросил я, ещё плохо соображая. — Где я?

— В подвале, — недовольно изрёк Вадим Боев.

— Откуда ты взялся?

— Ты что забыл?

— Ах, да! Вспомнил, — изрёк я. — Извини. Это последствие удара.

Я попытался встать. Меня немного качало. Моя голова шумела, а челюсть ныла. Я вспомнил всё, что произошло со мной накануне.

Вадим поддержал меня и помог встать. — Я видел, как абрек с рыжим парнем оттащили тебя в подвал, — сказал он. — Я нырнул за ними следом и там спрятался. Когда они вышли, я стал тебя искать.

Я опёрся на него, немного постоял и пришёл в нормальное состояние.

Абрек, это Мурат Мурзаев, — пояснил я. — А с рыжим парнем мы разминулись в подъезде, когда он вышел из четвёртой квартиры, — продолжил я, потирая челюсть. — Как ты меня отыскал?

— Я рыскал по всему подвалу, — ответил он. — Здесь много сараев и все одинаковые. Я не нашёл бы тебя, если бы не услышал твой стон. Сарай, где ты находишься, был закрыт на навесной замок. Мне пришлось сбить его куском железа.

Вадим взял мою руку и потянул за собой.

— Надо поскорее убираться отсюда, — вымолвил он, с тревогой поглядывая на дверь. — Они могут в любой момент явиться. Я слышал их разговор. Они хотят отвезти тебя к какому — то Эдику.

Тут я вспомнил, что Фаина Ильинична называла своего сына Эдуардом Зиминым, когда показывала его фотографию.

— Это Эдуард Зимин, — уверенно произнёс я. — Сын Фаины Ильиничны из пятой квартиры. Она просила меня пойти в четвёртую квартиру помочь соседке, которая по её словам, кажется, умерла. Но когда я вошёл туда, то получил сильнейший удар.

— Они просто заманили тебя.

— Да, — согласился я. — Хотя интуиция мне сигнализировала не входить в четвёртую квартиру. Но актриса сыграла свою роль безупречно, заманив меня в ловушку.

Только сейчас мои глаза привыкли к темноте, и я разглядел внутренние очертания подвального сарая. Были видны деревянные полки с консервированными банками огурцов, помидоров и прочим снадобьем. Так же маленькое помещение было забито всяким хламом доверху, который не нужен и выбросить жалко.

Мы потихоньку выбрались из сарая, и пошли по подвальному коридору. Вадим подсвечивал путь своим мобильником. Я шёл за ним.

— Нет ни одной лампочки, — возмущался он.

Когда мы вышли из коридора, то перед нами предстала огромная комната. С противоположной стороны дверь была распахнута настежь, а в проёме виднелись ступеньки с выходом на улицу. Мы услышали мужские голоса. Кто — то спускался по лестнице в подвал.

— Это они, — шепнул Вадим и потянул меня за собой. Мы спрятались за дверью.

Вадим не ошибся. Это были те самые парни. Они спустились в подвал и прямым ходом направились туда, откуда мы только что пришли. Но в последний момент, рыжий парень оглянулся и увидел нас. Он тут же воскликнул: — Вот они! За дверью.

Мы вышли из укрытия на открытое пространство. Они стали приближаться. В руках Мурата блеснул клинок. А рыжий парень потирал левой рукой правый кулак с кастетом, готовясь атаковать.

— Ну вот, Шакал, мы опять встретились, — озлобленно прорычал Мурат. — Я же тебе говорил, что меня искать не надо. Или ты заделался сыщиком?

Я почувствовал, как у меня моментально вспотели ладони.

— А — а, это ты, Шайтан! — в тон ему вторил я.

Мурат скривил язвительную гримасу.

— Я говорил тебе, чтобы ты вернул то, что тебе не принадлежит?

Я промолчал.

Мурат шагнул вперёд, манипулируя финкой, пытаясь, напасть первым.

— Сейчас ты всё отдашь. А иначе придётся тебя и твоего дружка зарезать.

Я стоял и смотрел, соображая, что предпринять. Вадим выдернул из — за пояса пистолет и направил на них.

— Послушайте, вы…. Этот парень — мой друг. — Он кивнул головой в мою сторону. — Так что, если кому — то хочется испортить ему и мне настроение, пусть воздержится. И я не стану это дважды повторять. Уразумели?

Мурат испугался, не сводя глаз с пистолета. — А он настоящий!

— Настоящий, настоящий, — буркнул Вадим. — Вот сейчас выстрелю, сразу почувствуешь. Ты понял?

Мурат кивнул. — Но только пусть сначала всё же вернёт документы, — он облизал губы. — Ведь они ему не принадлежат.

Вадим взглянул на меня. — У тебя есть их документы?

— Только свои, чужих нет, — сказал я.

Вадим передёрнул затвор и презрительно на них посмотрел. — Слышали ответ?

Рыжий молчал, его глаза бегали, по лицу катился пот. На лице Мурата появилась гримаса ненависти.

Вадим презрительно глядел на них. — А теперь финку и кастет на пол — живо… и три шага назад, — рявкнул он.

Они побросали холодное оружие на пол. Я быстро их подобрал.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо изрёк Вадим.

— Ладно, ещё встретимся, — сквозь зубы злобно процедил Мурат.

Вадим нахмурился.

— Тебя разыскивает полиция за то, что ты подрезал Крылова. Теперь он в больнице. В отместку я мог бы выстрелить в тебя, когда ты был с ножом, и был бы прав, но этого не сделал лишь потому, что решил разойтись с миром и больше не беспокоить друг друга. Но если хоть что — то случится с моим другом, то я знаю, где тебя искать.

Мурат судорожно сглотнул и промолчал.

Вадим толкнул меня в плечо и кивнул в сторону дверей.

— А теперь расходимся и не беспокоим, друг друга, — сказал он.

Мы спокойно вышли из подвала. Я огляделся. Кругом было мокро от прошедшего дождя. Небо посветлело, появилось солнце. Вадим прикрыл дверь и закрыл на навесной замок, который кто — то оставил. — Пусть парни посидят в подвале и подумают, — вымолвил он.

Я кивнул. — Откуда у тебя пистолет? — спросил я.

— Пистолет газовый, — буркнул он и продемонстрировал его мне.

Я невольно ухмыльнулся. — Здорово ты их взял на понт.

— Случайно вышло.

Я хотел позвонить в полицию, но взглянув на Вадима, вспомнил, что он тоже находится в розыске.

— Я хочу подняться в квартиру Фаины Ильиничны, — сказал я. — Нужно с ней переговорить.

— Я иду с тобой, — буркнул Вадим.

Я не возражал. Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Я сначала позвонил в четвёртую квартиру. Мне хотелось выяснить, что же там произошло. На мои звонки никто не выходил. Я позвонил в пятую квартиру. Но, увы, Фаина Ильинична дверь не открывала. Тогда я позвонил в соседнюю, шестую квартиру. Дверь открыл пожилой мужчина в домашнем халате, по виду пенсионер. У него было худое болезненное лицо, и он слегка подкашливал. Мужчина вопросительно уставился на нас.

— Вам что нужно, ребята? — спросил он.

— Вы не скажете, где Фаина Васильевна? — спросил я. — Полчаса назад она была дома.

Мужчина оглядел нас с ног до головы. — Минут пятнадцать назад она уехала. Я видел её в окно.

— А на какой машине? — спросил Вадим.

— В чёрной иномарке, — ответил он. — В марках машин я не разбираюсь. Сейчас их развелось несчётное количество…

— А кто был за рулём? — спросил Вадим.

Мужчина удивлённо вздёрнул брови. — Фаина, конечно.

— Спасибо, — сказал я.

— Не за что, — буркнул он и закрыл дверь.

Мы вышли из подъезда и увидели, как молодой мужчина возится с замком у входа в подвал.

— Этих двоих сейчас освободят, — сказал Вадим. — Пошли. Сядем в мою машину.

Вадим быстро направился к белому внедорожнику с затемнёнными окнами, который стоял возле соседнего подъезда. Пискнула охранная сигнализация, и мы живо заскочили в салон. В это время из подвала вышли Мурат и его рыжий напарник. Они о чём — то переговорили и сразу бросились в подъезд.

Ждать пришлось четверть часа. Мы вновь увидели их выходящими из подъезда. У Мурата в руках были две большие дорожные сумки. Рыжий парень остался стоять возле подъезда, а Мурат подошёл к чёрному внедорожнику, положил в багажник вещи, а затем сел за руль и выехал со двора.

Вадим запустил двигатель. — Поехали за ним, — сказал он.

— Давай мы тоже разделимся, — предложил я. — Ты езжай, а я всё — таки хочу выяснить, что же случилось с Раисой Ребровой.

— Справишься с рыжим парнем, если возникнет конфликт? — спросил он.

— Попытаюсь, — ответил я, выходя из машины. — Тем боле у меня остался должок за разбитую голову.

Вадим поехал следом за Муратом. А я тем временем двинулся к подъезду. Но рыжего парня там не оказалось. Я подумал, что он вернулся в квартиру Раисы Ребровой и решил основательно с ним переговорить. Во мне взыграло мужское самолюбие и ненависть за причинённый подлый удар. Я умышленно шёл на конфликт, понимая, что время от времени необходимо совершать героические поступки.

Я вошёл в подъезд, поднялся по ступенькам и приблизился к четвёртой квартире. Прежде, чем позвонить в очередной раз, я прислонился к двери и прислушался. В это время я случайно надавил на неё, и дверь поддалась, она оказалась незапертой.

Я решил войти внутрь и, осторожно двинулся вперёд. В помещении было темно, но я почувствовал внезапное движение с боку. Я мгновенно переместился в сторону, и мощный удар, обрушился на моё предплечье. Рука моя онемела. В это время моё горло сдавили сильные пальцы. Я ударил нападающего по ноге, но он продолжал душить. Мне удалось схватить его большие пальцы, и я стал отгибать их назад. Противник матерно выругался и отдёрнул руки. В этот момент я нанёс ему резкий удар в челюсть. Он отлетел к стенке, благодаря которой не упал, а затем с удвоенной энергией накинулся на меня пытаясь заехать мне в голову. Я вовремя переместился чуть в сторону и встретил его боковым в печень, и он зашипел, словно проколотая шина. Для меня стало ясно, что это коренной перелом в нашей схватке. Я отчаянно атаковал его боковыми ударами, надёжно выбивая дух из противника. Я видел перед собой окровавленное тело Бориса, и это воспоминание подстёгивало меня и придавало силы. Я без устали наносил моему врагу удары во все части тела, не жалея ни его, ни себя, пока мой противник не отпрянул, будто ошпаренный кипятком. Прежде чем он успел восстановить равновесие, я нанёс ему мощнейший удар в горло. Послышался глухой стон, и мой противник выскочил из квартиры. В дверном проёме я успел разглядеть спину рыжего парня, который тут же исчез. Я не стал его преследовать, так как устал и не мог отдышаться. Немного придя в себя, я шагнул дальше в помещение квартиры.

В зальной неубранной комнате я увидел худощавую женщину среднего роста, которая сидела на диване. Отрешенный взгляд был направлен в никуда, и вся она выглядела такой несчастной и одинокой. И я подумал, что мой поединок с рыжим парнем её особенно — то и не волновал. Её возраст трудно было определить. Ей было между тридцатью и сорока годами. Крашеные темноватые волосы неопределённого цвета висели отдельными прядями. Лицо было опухшее и покрасневшее от слёз. Наконец, она пришла в себя и обратила на меня внимание. На этот раз её взгляд стал осмысленным, а выражение лица говорило о том, что она много в жизни страдала. Твёрдые линии рта ещё сохранили некоторое присутствие духа. Она подозрительно посмотрела на меня.

— Ты кто такой? — грубо спросила она. — Зачем сюда припёрся?

— Меня интересует ваш сожитель Мурат Мурзаев, — сказал я. — Как его найти?

— Мне неизвестно, где он. — Глаза женщины наполнились слезами. — По — моему, он удрал.

Я насторожился.

— Почему вы так думаете?

— А я не думаю. Я знаю, — сказала она. — Почему я должна тебе всё рассказывать?

— Потому что, он виновник в гибели моего друга, — сказал я. — Потому что, он втягивает молодых девчонок в наркозависимость.

— Я тут причём?

— А притом, что вы не могли не знать, что он имеет дело с наркотиками и, наверное, помогали ему реализовывать товар.

Женщина промолчала. Я нажимал на неё.

— Я, конечно, могу сообщить полиции и рассказать им как меня завлекли в эту квартиру и ударили, отчего я чуть было Богу душу не отдал. Но зачем? Я думаю, мы с вами договоримся. И вы скажете, где его искать? Я хочу сам во всём разобраться.

— Он оставил меня без денег, негодяй, — с горечью вымолвила она.

— Я могу заплатить за информацию.

— Сколько? — глаза женщины загорелись.

— Всё зависит от сведений. Предельная ставка — пять тысяч рублей.

Женщина язвительно усмехнулась.

— Двести тысяч рублей, — сказала она.

Я понял, что она умела торговаться. И решил позволить ей получить эти деньги, ведь, по сути, она заглотила наживку. Теперь мне оставалось аккуратно вытянуть из неё всю необходимую информацию.

— Вы получите эту сумму, если сообщите что — нибудь ценное.

— Можешь не беспокоиться. У меня есть что рассказать. Они думают, что я ничего не знаю, однако они ошибаются. Я выдам их, если ты заплатишь достаточно, чтобы мне можно было начать своё дело.

— Кого именно выдадите?

— Мурата, Эдика… и Руслана, которого ты отлупил.

— Этого рыжего парня зовут Руслан?

— Да. Руслан Алдохин.

Я вытащил бумажник, но там было пятьдесят тысяч. Я достал деньги и показал ей.

— Может быть, остановимся на пятидесяти тысячах.

Женщина выхватила деньги. — Ещё сто пятьдесят тысяч, и расскажу вам всё.

Я подумал, что она настоящая торговка, не уступит ни рубля.

— Намекните, что вам известно, — изрёк я.

Женщина была в нерешительности.

— Ладно. Я скажу кое — что, — вымолвила она. — Остальное узнаешь, когда принесёшь недостающую сумму. Эдик, Мурат и ещё люди, о которых я расскажу тебе позже, организовали самый крупный синдикат по торговле героином. Они снабжают тысячи наркоманов в центральном регионе. У них налажена система перевозки наркотиков, о которой ты даже не можешь представить. Ну как, подходит тебе это?

— Вы уверены насчёт Эдика? — спросил я. — Как к этому делу относится его мама — Фаина Ильинична?

Женщина криво усмехнулась.

— Она в курсе всех его дел. Я слышала их разговор. Считая меня дурой, они не слишком стеснялись моего присутствия. Если бы они обходились со мной иначе, я бы их не выдала. Мне известно многое. Например, я знаю, где они хранят часть товара. За сто пятьдесят тысяч я сообщу тебе и это.

— Я согласен. Внизу у меня машина. Поедем в банк, я вам заплачу, а потом вы сможете спокойно всё рассказать. Поехали!..

— Я не знаю, что от тебя ожидать. Будет лучше, если я останусь в своей квартире.

— А если я вызову полицию? Я уверен, что им вы расскажете всё и без денег.

Я увидел, как лицо её переменилось, приняв злобный вид.

— Им — то я точно ничего не скажу.

— Лучше бы вам поехать со мной, ведь вы много знаете. А эти люди могут с вами сделать всё что угодно.

— Я сама позабочусь о себе. Скорее поезжайте и привезите деньги, а то я могу и передумать.

Мне стало понятно, что дальнейший разговор был бесполезен.

— Закройте за мной дверь и никого не впускайте. Я вернусь через полчаса. Когда я позвоню три длинных и два коротких, вы откроете дверь.

— Хорошо. Я буду тебя ждать.

Я вышел из квартиры и направился к своей машине.

***

Я съездил в банк, снял деньги с карточки и вернулся обратно. Это заняло не больше получаса. Я позвонил в дверь Раисы Ребровой по условленному сигналу, но дверь она не открывала. «Может быть, она вышла зачем — нибудь», — подумал я. «Далеко уйти она не могла». Меня кольнуло неприятное предчувствие. Дверь была хлипкая, и я толкнул её, но она была заперта на замок. Я вынул из кармана перочинный нож и, просунув лезвие в щель, попытался отодвинуть язычок замка. Мне это удалось, замок был закрыт на один оборот.

Я вошёл в квартиру и в зальной комнате обнаружил Раису. Она лежала на полу, закрыв лицо руками, от кого — то защищаясь. На голове у неё была открытая кровоточащая рана от удара тяжёлым острым предметом. Я внимательно осмотрел комнаты и в ванной обнаружил топор. Убийца промыл руки и топор, который валялся тут же — мокрый, но с остатками крови.

Я быстро вышел из квартиры. Я не хотел вновь попадаться на глаза полковника Стеблина, когда он сюда приедет, ибо он наверняка использует в свою пользу факт моего присутствия на этом месте преступления, учитывая, что я уже засветился на месте происшествия прежних двух убийств. Я понимал, что встреча с ним для меня может плохо закончиться.

Я сел в машину и уехал подальше от этого места. На глаза мне попался таксофон, и я, изменив голос, позвонил дежурному полиции и сообщил о преступлении совершённом в квартире Раисы Ребровой.

Я хотел позвонить Кирюхину и сообщить кое — какие детали, которые мне стали известны в последнее время, но не стал этого делать, решив сам довести дело до конца и наказать преступников. Я считал, что наказание для них должно быть адекватным содеянному преступлению. Убийцу необходимо линчевать, как это делали в Штатах до середины прошлого века. Но я себя поймал на мысли, что тогда я встану в один ряд с преступниками, а мы всё — таки живём в государстве и каждое преступление должно расследоваться по закону. Да вот только жаль, что законы у нас не надлежащим образом соблюдаются теми, которым власть доверила и облачила в соответствующий процессуальный статус. Миром правят деньги, и они конечно не обошли некоторых из тех людей, которые стоят на страже закона. Наверное, поэтому у меня иногда возникают такие крамольные мысли.

По дороге я связался по телефону с Вадимом, и он сообщил, что находится возле кафе на улице Горького и дожидается, когда Мурат выйдет оттуда. Он просил меня присоединиться к нему.

Через пятнадцать минут я уже общался с ним в салоне его автомобиля. Но прежде я припарковал свою машину на ближайшей автостоянке.

— Я только что был в кафе, — сказал Вадим. — Мурзаев там встретился с кривоногим парнем азиатской внешности. Я успел их сфотографировать, — продолжил он и, сделав манипуляции на смартфоне, показал мне фотоснимок.

Я взглянул на фото и узнал в нём знакомое лицо.

— Так это карлик! — Не сдержавшись от удивления, выпалил я.

Вадим в недоумении посмотрел на меня. — Какой карлик?

— Профессиональный жокей, Заур Абдулин, — пояснил я.

— Это уже любопытно, — изрёк он. — Значит, мы выходим на ближайшее окружение твоей профессиональной деятельности.

— Интересно, что их может связывать? — спросил я.

— Вероятно, у Мурзаева круг интересов разнообразен, — высказал предположение Вадим.

Тут я вспомнил, что Мурзаев при разговоре со мной прекрасно осознавал, с кем он общается.

— Да, — согласился я. — Скорее всего он любитель конного спорта. Именно это их связывает.

— Вполне возможно.

В это время из кафе вышел Мурзаев и торопливо направился к чёрному внедорожнику, припаркованному напротив кафе. Через минуту он вырулил на проезжую часть дороги, где слился с потоком автомобилей. Мы двинулись следом.

— Посмотрим, куда этот тип поехал, — произнёс Вадим, выворачивая руль и увеличивая скорость.

Мы проехали мост через Оку. На светофоре повернули налево. И увидели как чёрный внедорожник, увеличивая скорость, устремился на север по улице Московской.

— Наверное, на микрорайон едет, — сказал Вадим.

— Посмотрим.

Мы без осложнений доехали до поворота на микрорайон, но чёрный внедорожник не стал сворачивать, а поехал прямо.

— Мурат, направляется в сторону Мценска. Нам придётся ехать, — сказал Вадим. — Если нам повезёт, то мы многое сможем узнать.

Я горел желанием разобраться с запутанным делом и найти убийцу Бориса Савина и Инессы Зеленской. Сегодня день был многообещающий. Правда челюсть саднила, и голова болела, но да ничего, до свадьбы заживёт.

 

Глава 12

Путь до Мценска занял около часа и всё это время мы не упускали из виду чёрный внедорожник. Немного пропетляв по улицам небольшого города, внедорожник, наконец, свернул к частному сектору и подъехал к внушительному особняку из жёлтого кирпича с красной крышей. Мы свернули на параллельную улицу, проехали её до конца и, минуя заросли лиственных деревьев, остановились возле реки. День шёл к завершению. Начинало смеркаться. Мы вышли из машины.

— Что будем делать? — спросил Вадим.

— Я считаю тебе надо остаться в машине, — предложил я.

— Мне не хочется быть сторонним наблюдателем, — сказал он. — Я человек действия, поэтому пройду вдоль реки и понаблюдаю за домом. Может быть, увижу знакомые лица.

— В таком случае я направлюсь в обход дома с правой стороны и зайду с тыла. Это займёт больше времени, но зато контролировать дом будем с двух сторон.

Вадим одобрил моё предложение, и мы тут же разошлись.

Я вышел к заднему двору усадьбы. Фруктовый сад и кустарники окружали особняк. От дома к реке вела дорожка, которая упиралась в небольшую пристань. У причала покачивались моторка и лодка, из которой торчали вёсла.

Я вспомнил фотоснимок, в квартире Фаины Ильиничны, с изображением её сына на фоне двухэтажного жёлтого дома возле реки. Перед моими глазами был тот самый особняк, ошибиться я не мог, у меня была фотографическая память. Выходит Фаина Ильинична солгала мне, сказав, что сын живёт в Московской области. Значит, она лгала и во всём остальном.

К этому времени стемнело. Загорелись звёзды и усыпали всё небо. Появилась полная луна. Именно в такую ночь злодеи делают свои чёрные дела: жулики воруют, разбойники грабят на дорогах, а колдуны общаются с тёмными силам. Я к этой категории злодеев себя не относил. Я шёл за правдой.

Я всматривался в мрачный силуэт особняка. В окнах первого этажа загорелся свет. Я осторожно пробрался ближе к дому и замер за кустарником смородины, напряжённо прислушиваясь, стараясь не упустить ни малейшего звука. Я увидел, как над головой сверкнула яркая точка, описала дугу и упала возле меня. Кто — то находящийся на балконе второго этажа, выбросил окурок.

Вглядываясь наверх, я смутно различил тёмный силуэт мужчины, который стоял и глядел в сторону реки. Он повернулся ко мне спиной и кому — то позвонил. Он говорил тихо, я ничего не слышал.

Я переместился немного в сторону, приблизился к освещённой веранде и вновь укрылся за кустарником. С верандой меня разделяло расстояние метров двадцать. Я никого не видел, но до меня доносились слабые звуки работающего телевизора. Скрываясь в темноте, я передвинулся под ветвистую иву, уверенный, что здесь меня никто не обнаружит. Оттуда я хорошо видел всё, что творилось на веранде и в освещённых окнах первого этажа. Мне была видна роскошно обставленная мебель в доме. Картины на стенах. На диване сидела Фаина Ильинична и листала журнал. За столом трое мужчин и женщина ужинали. Я был шокирован, узнав в женщине мою партнёршу и владелицу конефермы Анжелу Бельскую. Двое из троих мне тоже были известны, это были Эдик Зимин и Мурат Мурзаев. Лицо третьего парня мне было знакомо по шраму на лице, но его имени я не знал. Это был тридцатилетний высокий плотный мужчина в спортивном синем костюме. Его загорелое продолговатое лицо было чрезмерно вытянуто, правую щёку пересекал глубокий длинный шрам, нижняя квадратная челюсть выпирала вперёд. У него было загорелое лицо с мохнатыми нависшими бровями и ястребиным носом, на голове короткая причёска чёрных волос.

«Похожего типа я видел в окружении Бориса Савина», — размышлял я.

Я внимательно вглядывался в них, пытаясь по губам прочесть то, о чём они говорят. Но все мои намерения были тщетны.

«Но почему среди них находится Анжела Бельская?» — я задал себе вопрос. Но ответа не находил.

Через несколько минут мужчина со шрамом поднялся из — за стола. Его примеру последовали двое других. К ним подошла Фаина Ильинична и стала убирать посуду. Мужчины откинулись на стульях, с хмурым видом о чём — то переговаривались. Анжела встала из — за стола и вышла из комнаты.

Мужчина со шрамом, прихрамывая, подошёл к окну и распахнул его. Мне показалось, что именно он напал на меня возле моего дома, но получив отпор, прихрамывая, убежал.

Теперь мне было слышно всё, о чём они говорили. Мужчина со шрамом с лёгкой хрипотцой произнёс: — Таджик опаздывает.

Эдик поднялся, почесал шею и тоже подошёл к окну.

— Таджик мне звонил, предупредил, что немного задержится, — произнёс он и взглянул на ручные часы. — Я думаю, что он скоро приедет.

Эдик и человек со шрамом стояли у окна и явно к чему — то прислушивались. Я услышал приближающийся гул автомобиля.

Мужчина со шрамом изрёк: — Кажется, едет! Руслан внизу, да?

— Разумеется, — буркнул Эдик и отошёл от окна.

Через минуту он появился на веранде. Мне стало не по себе. Я хотя и сидел под ветвистой ивой, но это место было не особенно надёжным, потому что находилось буквально в десяти шагах от дорожки, ведущей к парадному входу. Я слился с землёй, боясь дышать. Эдик вышел во двор и уселся на скамейку в каких — то пятнадцати шагах от меня. Следом вышел парень со шрамом, а затем появился Мурат. Они присоединились к нему.

На веранде открылось окно, и из неё выглянула Анжела. Она была в фиолетовой блузке и тёмной юбке. Анжела облокотилась на подоконник и сильно наклонилась вперёд. Её белокурые волосы, плавными волнами свисали вниз. Затем она подняла голову. Высокий лоб, тонкий нос, решительно сжатые губы и большие лиловые глаза глядели в сторону приближающейся машины.

И тут я почувствовал запах тех самых французских духов, которые постоянно чувствовал раньше, во время наших встреч на ипподроме.

— Я его вижу, — сказала она.

Вскоре автомобиль подъехал, осветив фарами дом. Из машины вышел Заур и вытащил из багажника две большие дорожные сумки — баулы. Пискнула сигнализация и Заур перетащил баулы к парадному входу.

— Всем привет, — изрёк он и широко улыбнулся Бельской.

— Анжела, я слышал у тебя вороной жеребец по кличке «Дантес» уже готов к скачкам, — сказал Заур. — Разреши на нём поучаствовать на соревнованиях, и я выиграю для тебя приз?

— Не подлизывайся, — ответила она. — Для этого у меня есть свой жокей.

— Как жаль! Всё равно я лучше твоего Савелия.

— Ты уже показал себя с «Алмазом» не лучшим образом, — отреагировала она. — А Савелий исправил твою ошибку и выиграл на жеребце крупный приз.

Заур засмеялся. — Всё это мелочи! Вот где дорогой приз, — сказал он и кивнул на баулы. — Здесь товар самой высшей пробы.

— Вы с этим призом, когда — нибудь вляпаетесь, — вымолвила она.

— Не каркай, сестрёнка, — пробубнил Эдик Зимин, — поднимаясь со скамейки.

Вместе с ним встал Мурат и посмотрел на Анжелу. — В один прекрасный день, я всажу твоему Савелию нож в спину, — сквозь зубы изрёк он. — Попомни мои слова.

Анжела нахмурилась. — Только попробуй.

Эдик угрюмо посмотрел на Мурата. — Прекращай! Пусть девчонка забавляется своими лошадьми. Если ей хочется иметь с ним дело, это её дело.

Мурат засмеялся. — Ладно, пусть пока поживёт твой Савелий.

Эдик метнул суровый взгляд на Анжелу. — Иди в дом. Не мешай работать.

Анжела послушно прикрыла створки окна и исчезла в доме.

Эдик приблизился к Абдулину. — Как всё прошло, нормально?

Заур закивал головой.

— Всё хорошо, Эдик, — сказал он. — Они сказали, что очередная партия будет через две недели. Просили не задерживать с деньгами.

— Через десять дней товар разойдётся по оптовикам, — произнёс Зимин. — Так что к следующей партии мы наберём нужную сумму.

— Хорошо.

— Заур и Мурат! Берите товар, и пошли в подвал. Там его проверим и рассчитаемся. А Макс будет снаружи на стрёме.

Взяв баулы, они двинулись вдоль дома и повернули за угол.

Как только они скрылись из виду, я приподнялся и огляделся по сторонам. Затем встал на ноги. Пока баулы в доме, надо напустить сюда подполковника Кирюхина.

Я всматривался в темноту и перебежками стал отходить туда, откуда пришёл. Ничего подозрительного я не увидел. Даже мужчина, который ранее находился на балконе второго этажа — исчез.

Услышав позади себя подозрительное движение, я невольно вздрогнул. Не успел я повернуться, как кто — то нанёс мне удар в голову. Я отлетел в сторону и оказался на четвереньках. Он запрыгнул на меня верхом, а его мускулистая рука обхватила меня за горло.

Похоже, это был Руслан, о котором упоминал парень со шрамом в разговоре с Эдиком. На этот раз он хотел взять верх надо мной. Но он не учёл главного, ноги у меня были сильные и тренированные, иначе не удержаться в седле. Я резко выпрямил ноги, тем самым мой зад поднялся высоко вверх, одновременно я опустил голову до земли. Мой наездник, не удержался верхом на мне, и полетел носом вперёд. Я услышал, как он выругался.

Очутившись на земле, он попытался встать, но я вовремя подскочил к нему и нанёс несколько сильных ударов по голове. Он попытался откатиться в сторону, но я вовремя зажал его между ног и с упорством стал орудовать кулаками. Он извивался как уж на сковородке, пытаясь избежать ударов.

Больше всего я опасался, что он будет кричать — звать на помощь.

Наконец ему удалось вывернуться, и в левой руке у него блеснул клинок. Я бросился в сторону, едва увернувшись от стремительного удара кинжалом. Лезвие всё же зацепило меня. На этот раз мы одновременно оказались на ногах. Он молча, как зомби, бросился на меня, выставив вперед клинок. Атака была стремительной. Но я успел с разворота заехать ногой по его руке. Клинок отлетел в траву, и противник по инерции последовал за ним. Я набросился на него сверху и, выворачивая руку, прижал к земле. Он вскрикнул, обмяк и уже не сопротивлялся. У него был болевой шок. Похоже, я вывихнул ему руку.

Я помог Руслану встать и, взяв за больную руку, под угрозой сделать больно, потащил его за собой в направлении машины. Морщась от боли, он попросил меня отвезти его в больницу. Я согласился. Он шёл тяжело дыша. Так мы добрались до машины, в которой уже дожидался Вадим. Он с полуслова всё понял, запустил двигатель, и мы поехали. По пути следования я кратко изложил ситуацию относительно нашей схватки с Русланом. Об остальном, я пока умолчал.

Мы приехали в больницу, и я сказал Вадиму, что собираюсь позвонить и пригласить подполковника Кирюхина.

Вадим нахмурился. — Я, конечно, его не боюсь, но встречаться мне с ним нет резона. В пословице говорится: «Бережёного — Бог бережёт, а не бережёного — конвой стережёт».

— Ты прав, Вадим, с полицией тебе лучше не встречаться, пока до конца не выяснится вся правда, — произнёс я. — Давай, уезжай.

Вадим уехал, а врач завёл Руслана в процедурный кабинет. Мне оставалось ждать сидя на стуле в коридоре.

Я позвонил Кирюхину и изложил вкратце суть дела.

Выслушав меня, он произнёс: — Какой адрес?

Я назвал адрес и объяснил, как доехать до особняка.

— Хорошо, — буркнул он. — Дождись меня в больнице. А я сейчас дам указание местным полицейским задержать всех, кого они найдут в этом доме. Я немедленно выезжаю.

— Имейте в виду, там их много, и они крайне опасны, — предупредил я.

— Местные полицейские тоже могут быть опасными, когда это необходимо, — с иронией изрёк он.

— Только сейчас не докладывайте об этом полковнику Стеблину.

— Его нет в городе. Он в командировке, — сказал Кирюхин и отключил связь.

Пока врач занимался Русланом, я размышлял об Анжеле Бельской. Эдик Зимин назвал её сестрёнкой. Я помню, Фаина Ильинична упоминала о дочери, но имени не назвала. Я вспомнил, как Анжела защищала меня перед Муратом и Зауром. Её по — человечески очень жаль. Ведь она тоже будет задержана за наркотики, хотя никакого отношения к этому делу не имеет. Но ведь знала, чем занимается брат и другие? Знала, но не виновна, посчитал я и набрал её номер.

— Привет, Савелий! Что произошло? — спросила она.

— Анжела, я нахожусь в твоём городе. Мне срочно нужно переговорить с тобой по важному делу.

— Где ты сейчас?

— Возле автовокзала, — сказал я, не раздумывая.

Мне нужно было добиться, чтобы она покинула дом, до приезда полицейских. Сам же я не собирался с ней встречаться.

Связь отключилась. Время шло, а я всё размышлял об этом, пока в коридоре не увидел Кирюхина, который приближался ко мне.

— Ну, где твой задержанный? — подойдя ближе, спросил он.

— Врач, ему вправляет руку, — сказал я, указав на дверь кабинета.

— А тебе не кажется, что врач слишком долго им занимается? — спросил он и, потянув дверь на себя, заглянул внутрь. — Ух, ты! — тут же воскликнул он и вбежал в кабинет.

Дверь распахнулась, и я увидел лежащего на полу врача. На голове у него была рана, кровь стекала на пол. Окно было раскрыто. Руслана в помещении не было.

— Твой задержанный сбежал, — взглянув на меня, изрёк полицейский и кому — то позвонил, сообщив об этом.

В это время очнулся врач и стал подниматься. Я ему помог устойчиво встать на ноги, и он тут же сел на кушетку.

Кирюхин поднял с пола пепельницу из бронзы, на которой виднелись следы крови.

— Похоже, удар нанесли этим увесистым предметом, — сказал он, внимательно осматривая пепельницу.

— Откуда у вас пепельница? — обратился сыщик к врачу.

— Я курю.

— Курить надо в отведённых для этого местах, а не в лечебных кабинетах.

— В этом — то моя беда, что я не придерживался этого правила.

— Это урок вам на будущее, — сказал подполковник. — Завтра утром явитесь к дежурному отдела полиции, напишите заявление, где подробно изложите всё, что с вами произошло. Понятно?

— Да. Утром обязательно буду, — согласился врач.

Мы вышли на улицу.

— Садись в мою машину, — предложил полицейский.

Мы разместились в служебном «Шевроле — Нива» и через десять минут доехали до городского отдела полиции. В это время из полицейской машины выводили задержанных людей: Эдика Зимина и Заура Абдулина. Я видел, как сотрудники завели их в здание отдела полиции.

Я повернулся к Кирюхину и сказал: — Там были ещё трое: Мурат Мурзаев, Макс и мужчина — силуэт, которого я видел на балконе.

Кирюхин понимающе кивнул. — Мне только сейчас доложили, что Мурат Мурзаев при задержании оказал сопротивление и был застрелен. В доме была ещё пожилая женщина — мать одного из задержанных. Так вот у неё произошло психическое расстройство и её увезли в психбольницу. К сожалению, больше никого задержать не удалось.

Мне вдруг вспомнились слова Натана Аркадьевича, когда я с ним беседовал в доме Виктора Крылова. Тогда прозорливый старик фактически предрёк скорую гибель Мурата Мурзаева. Была его смерть случайностью или преднамеренным действием, для меня осталось загадкой.

Конечно, мне было жаль и Фаину Ильиничну, но больше меня беспокоили те двое: Макс и мужчина, который был на балконе.

— Значит, остальные успели сбежать, — уныло изрёк я.

Кирюхин с сожалением посмотрел на меня. — Похоже, Руслан успел их предупредить.

Потом он улыбнулся и снисходительно потрепал меня по плечу. — Но всё равно ты молодец! Хорошо помог нам.

— Надеюсь, полицейские успели захватить баулы с наркотиками? — спросил я.

— Да, они уже в здании полиции.

— Никто не пострадал?

— Всё прошло гладко. Они даже не успели пошевелиться.

Я удовлетворённо кивнул. — Сейчас мне необходимо как можно скорее вернуться домой. Я вам не нужен?

— Нет, — произнёс он. — Если хочешь, то подожди пару часов и когда я освобожусь, то подвезу тебя.

Я взглянул на свои часы. — Спасибо. Я ещё успею на рейсовый автобус.

— Ну как хочешь, — произнёс Кирюхин. — Иди.

Я вылез из машины, и хотел было уйти, но он меня придержал за рукав. — Кстати, насчёт документов.

Я посмотрел на него.

— Криминалист изучил записки, которые ты мне предоставил, — произнёс он. — Одна из них действительно написана Борисом Савиным. Удалось установить его почерк. Но предсмертная записка написана не его рукой. Эксперт утверждает, что по отдельным признакам можно сделать вывод, что писала женщина.

— А вы не могли бы вернуть мне записку, я попробовал бы со своей стороны поискать среди своих знакомых женщину с таким же почерком. В это трудно поверить, а вдруг повезёт.

— Я тоже об этом подумал, — улыбнулся оперативник и вынул из внутреннего кармана пиджака листок сложенный вдвое и передал мне.

Я развернул его и обнаружил, что эта ксерокопия предсмертной записки и сунул в задний карман брюк.

— Вы прозорливы, Николай Николаевич, — сказал я. — С вами приятно иметь дело.

Я направился к автовокзалу, чтобы успеть к последнему рейсовому автобусу. Время до отправления автобуса ещё было, а автовокзал находился совсем близко от здания полиции. Поэтому я шёл не спеша, мечтая поскорее добраться домой, и увидеть свою любимую женщину.

Приблизившись к зданию автовокзала я не нашёл там автобус, а поэтому обратился к служащему. Но тот развёл руками и сообщил, что рейс отменяется, потому что автобус находится на ремонте.

Я приуныл, раздумывая пойти в гостиницу или вернуться в отдел полиции и подождать Кирюхина. Пока я размышлял, возле меня остановился микроавтобус «Iveco Dally».

Молодой водитель, опустив стекло, кивнул мне: — Привет, Савелий! Могу подвести до областного центра, — предложил он.

Я обрадовался, увидев Олега — водителя Анжелы Бельской. На этой машине он перевозил лошадей.

— Спасибо, — обрадованно поблагодарил я и сел рядом с водителем.

Олег улыбнулся мне, и автомобиль тут же тронулся с места. — Сейчас захватим попутчиков, и я доставлю тебя в наилучшем виде, — сказал он и свернул в тёмный переулок.

Я промолчал.

Автомобиль припарковался возле частного дома. Из калитки вышли двое мужчин и сели на заднее сиденье машины. Не успел я оглянуться, как почувствовал петлю на шее. Кто — то сдавил мне шею так, что я стал задыхаться.

— Не задуши, раньше времени, он нам ещё понадобится, — изрёк с хрипотцой мужчина сзади.

Я узнал голос Макса.

— Что вы хотите от меня? — задыхаясь, промычал я, пытаясь руками ослабить давление на шею.

— Сейчас узнаешь, — услышал я голос Руслана Алдохина. — Ты ещё пожалеешь, что связался со мной, — добавил он и сзади скрутил мне руки.

Неожиданно свой голос подал Олег. — Мужики, а может не надо…

— Не твоё дело, — рыкнул на него Макс.

Меня вытащили из машины и потащили во двор дома, а далее провели в подвальное помещение. Я очутился в маленькой освещённой комнате, словно в бетонном мешке, без окон, но с железной дверью.

— Тебя же предупреждали, чтобы ты прекратил за нами следить, — грозно прорычал Руслан. — Но ты не понял. Ну как тебе ещё можно объяснить!?

Он ребром ладони врезал по печени, я согнулся пополам. Они молча глядели. Когда боль отступила, я выпрямился.

— Где документы, которые тебе передал Борис Савин? Где акции? — крикнул Макс.

— У меня нет его документов. Я же говорил об этом твоему рыжему приятелю.

Руслан с размаху заехал мне в лицо. Брызнула кровь, и я отлетел, ударившись головой о плиточный пол. Во рту я почувствовал привкус крови. Голова шумела.

«Похоже, этот рыжий пёс будет избивать меня за прежние неудачи», — подумал я.

— Конечно, проще со связанным справиться, чем биться в честном поединке, — вымолвил я и выплюнул выбитый зуб с кровью.

— Где акции? — заорал рыжий.

Его лицо исказилось, и он стал бить меня повсюду. Сильный удар в голову лишил меня сознания.

Очнулся я оттого, что на меня вылили ведро холодной воды. Я сидел на стуле привязанный к спинке. Они стояли напротив. Макс своим грозным видом пытался напустить на меня страх. В его руке я заметил палку. Лицо рыжего парня изображало саркастическую гримасу. Он придвинулся ко мне ближе и стал ладонями наотмашь хлестать по лицу. При этом голова моя как маятник отклонялась в разные стороны и лишь чудом удерживалась на крепкой шее. Когда я терял сознание, меня вновь обливали водой. И всё продолжалось снова. Лицо моё горело, а голова свалилась на плечи. Я не молил о пощаде. Безразличие было написано на моём лице. Мне уже было всё равно, что будет со мной.

Увидев и осознав это, Макс изрёк: — Смотри — ка, тип оказался крепким орешком и намерен молчать. Думаю, на сегодня хватит. Завтра я предъявлю ему такие аргументы, что он точно заговорит.

Они оставили меня в покое, но свет выключать не стали. Я сидел на стуле в полной прострации. Мои мечты поскорее добраться домой, были разбиты, как собственно и тело. Мысли гуляли, голова шумела, бока болели. Собрать мысли в пучок, для меня была архи важная задача.

Прошло довольно продолжительное время, пока моё внимание не привлекло подозрительное движение за входной дверью. Затем послышался небольшой скрежет отодвигаемого засова, скрип заржавевших петель и на пороге я увидел Анжелу. Кажется, она была моей спасительницей.

Анжела поднесла ладонь ко рту. — Что они с тобой сделали, подонки!? — возмутилась она и стала развязывать верёвки.

Я с трудом принял вертикальное положение, но потом, размяв мышцы, почувствовал себя гораздо лучше. Она взяла меня за руку и тут же потянула за собой. Осторожно ступая, мы выбрались из подвала и оказались во дворе.

— Зачем ты вызывал меня на встречу? — спросила Анжела.

— Мне нужно было, чтобы ты покинула дом и не попала под раздачу…

— Я благодарна тебе за это, — вымолвила она. — Мне сказали, что ты навёл полицию на наш дом. Это правда?

— Да, — буркнул я. — Кто сказал?

— Кеша Венедиктов. Ему позвонил Руслан.

— Разве Венедиктов был в вашем доме?

Анжела кивнула. — Да, Кеша крупный ловкач в этих делах. Но рано или поздно это должно было закончиться. Я их предупреждала, — тяжело вздохнула она. — У меня с ними свои счёты, — продолжила она. — Они обманным путём втянули в это грязное дело мою семью: брата и мать. В результате брат опять сядет надолго в тюрьму. У моей матери уже было психическое расстройство в тот год, когда Эдик в первый раз попал за решётку. А сегодня увидев, что его арестовали, у неё помутился рассудок. Она в больнице.

— Что ты намерена делать дальше? — спросил я.

— Они мне ответят за Инессу, а перед Борисом я виновата в том, что отнеслась к его чувствам пренебрежительно. Я сожалею.

— Ты знаешь причину их смерти?

— Мне не известно, почему Борис застрелился, но я точно знаю, что Инессу убил Руслан, который сейчас спит в доме беспробудным сном, и думаю, больше никогда не проснётся вместе со своим дружком.

— Что значит, они не проснутся? — спросил я.

— Олег их напоил, а в спиртное подсыпал сильное снотворное. Теперь за все злодеяния их будет судить не земной, а высший суд, — высокопарно заявила она и показала пальцем в небо.

— Я думаю, что это большая ошибка, — стараясь быть убедительным, проговорил я. — Надо бы их сдать в полицию.

— Нет, — сказала она. — Теперь беги. Только прошу тебя, никому об этом не рассказывай.

— Не волнуйся, я ни кому не скажу, — произнёс я. — Я благодарю тебя за помощь.

В это время в окне я увидел языки пламени. Из дома выбежал Олег.

— Уходим, — бросил он. — Скоро здесь будут пожарники.

Он, схватил за руку Анжелу и быстрым шагом они двинулись в направлении микроавтобуса «Iveco Dally». Я пошёл в другую сторону.

Спустя полчаса с грустным настроением я ехал в такси. На горизонте забрезжил рассвет. Солнце решило наконец — то проснуться, устало озаряя каёмку облаков в смутно красные блики.

Я взглянул на часы, было четверть пятого. Я думал о том, что моё собственное расследование с трудом и риском, но всё же продвинулось. Теперь я знал, кто убил Инессу. Нетрудно было догадаться, что это сделали по наводке Иннокентия Венедиктова. Только мотив убийства оставался для меня загадкой. Но дальнейшие его действия легко просчитывались. Для меня было очевидным, что пистолет, подброшенный в квартиру Вадима Боева, дело рук Иннокентия. Но пока я не знал, кто повинен в смерти Бориса.

А полиция, конечно, будет дальше разбираться и искать, и, тем не менее, она уже сейчас счастлива тем, что поймала с поличным организаторов наркотрафика во время сбыта очередной партии героина.

 

Глава 13

Я приехал домой, было раннее солнечное утро, день предполагался быть чудесным. Входную дверь мне открыла Елена.

— Почему так долго? — зевая, спросила она. — Я так за тебя переживала, даже голова разболелась. Пришлось воспользоваться услугами твоей аптечки.

Я вошёл в дом, разделся. — Сейчас приму душ и всё расскажу.

— А я пока приготовлю что — нибудь поесть, — сказала она и скрылась в кухонной комнате.

Я шагнул в душевую и посмотрел в зеркало на своё тело, которое было сплошь в ссадинах и синяках. Конечно, мне к ним не привыкать, но сейчас, когда немного расслабился, я почувствовал их болевые ощущения.

Я открыл кран, встал под душ и почувствовал благоприятное воздействие воды на тело и организм в целом. Поистине, вода делает невероятные вещи: расслабляет и исцеляет, даёт энергию и силу и наконец, лечит душевные раны и укрепляет дух.

Когда я появился на кухне, ранний завтрак был уже готов. Я сел за стол и принялся за еду. Елена от еды отказалась и села в сторонке. Она смотрела на меня, как я с аппетитом поедаю пищу. Быстро закончив с едой, я вкратце рассказал ей свои приключения, но о том, что произошло со мной в Мценске, я решил пока не рассказывать.

Выслушав меня, она принесла из соседней комнаты знакомую папку, документы из которой выложила на стол.

— А вот теперь послушай, что я расскажу, — сказала она. — Вчера вечером находясь на кухне, я корпела над этими документами, потому что заметила на листах поверх печатного текста какие — то расплывчатые отдельные буквы, которых раньше не было. Я всячески пыталась в них разобраться и одновременно готовила ужин. Бумаги лежали на столе, и я случайно просыпала поваренную соль на стол, часть попала на документы, но потом я стала прибирать со стола и заметила, что на печатных страницах проявились следы рукописного текста. Тогда я поняла, что написаны они специальными чернилами и под воздействием соли проявились на бумаге. Я стала искать способ как проявить текст более отчётливо и вспомнила, что где — то читала, что в тайнописи, используются симпатические (невидимые) чернила. В качестве чернил применялся аспирин.

После того, как я использовала в качестве проявителя поваренную соль, проявился текст. Вот он…

Елена протянула мне пару листов бумаги. — Письмо адресовано тебе, — сказала она.

Я начал читать…

«Дорогой Савелий! Ты единственный друг, которому я могу откровенно всё рассказать. Если ты прочтёшь эти строки, и меня уже нет на этом свете, то знай, что я вырос и воспитывался в детском доме, а своих родителей не знал. В детдоме я был яркой фигурой, так как был победителем многих математических олимпиад. Мне пророчили блестящее будущее. После окончания школы я поступил в финансово — экономический институт. Выжить мне помогла Руфина Аркадьевна Зеленская. После окончания института при её содействии, (она была крупным чиновником и курировала детские учреждения), мне удалось получить должность в банке, который в последующем я и возглавил. Она познакомила меня с респектабельными людьми в сфере крупного бизнеса. Я стал проворачивать с ними финансовые операции. У меня появились деньги. Мне это нравилось.

Однажды ко мне обратился один из них и попросил об услуге. Ему нужно было обналичить крупную сумму бюджетных средств. Мне была обещана приличная премия. Я согласился. Сделка прошла успешно, и я получил свои проценты. После этого я попал на крючок чёрствых людей с криминальным прошлым, и они стали использовать меня в сомнительных операциях. Дальше, больше… Аппетиты росли. Я погряз в махинациях и со временем стал сотрудничать с наркосиндикатом, стал их финансовым менеджером. По их указанию, на деньги, полученные от продажи наркотиков, я скупал акции крупных рентабельных предприятий, большую часть из которых мне удалось присвоить, а отчитаться перед ними липовыми акциями.

Им стало известно всё, и теперь меня уже никто не спасёт. Я хорошо знаю, что месть их бывает ужасной. Поэтому я покидаю этот мир добровольно.

Я сожалею, что подвёл Руфину Аркадьевну. Мне стыдно перед ней за то, что я связался с криминалом и не оправдал её надежд.

Прощай, твой Борис Савин

Прочитав письмо, я был шокирован. Борис передал мне эти документы за неделю до смерти, вероятно, он чувствовал приближающую смерть, и он готов был её принять, но не добровольно.

Я посмотрел на Елену. — Как же так? В прежней записке он написал: «В своей смерти прошу винить «ЗЭК». Значит, он не собирался уйти из жизни добровольно.

Елена печально глядела на меня и пожала плечами. — Увы, порой люди скрытны, и переменчивы в своих решениях. А он видимо из таких. Да и жизненная школа у него была то, что надо. С детства не знать ласки матери, в трудную минуту не поплакаться ей в жилетку. Воспитываться в детдоме, по сути, выживать в спартанских условиях. Опыт жизни научил его жить двойной жизнью.

— Да. Похоже, ты права, — грустно изрёк я.

— Что — то у меня голова разболелась, — произнесла Елена и, подойдя к шкафу, выдвинула ящик, который использовался для хранения лекарственных препаратов, отыскала нужную таблетку и проглотила, запив водой.

— Это у тебя от переживаний, — произнёс я. — Ложись в постель, постарайся успокоиться и уснуть.

— Пожалуй, ты прав. Пойду, прилягу, — вымолвила она и вышла из комнаты. — Тебе тоже нужно отдохнуть, не задерживайся, — я услышал из соседней комнаты её голос.

Я смотрел на письмо Бориса и на меня нахлынули воспоминания… и вскоре от переутомления уснул за столом.

Очнулся я, также неожиданно, как и уснул. Я взглянул на текст, и вдруг меня осенило. Я вспомнил о ксерокопии, переданной мне Кирюхиным. Я тут же вынул её из заднего кармана брюк, развернул листок и положил рядом с текстом. Почерк текста из папки и предсмертная записка Бориса совпадали по многим признакам.

Для меня это была новость, от которой я чуть было, не слетел со стула. Я вспомнил, что мне говорил подполковник Кирюхин: «Криминалист утверждает, что предсмертная записка написана женской рукой».

Я задумался: «Конечно, я могу ошибаться, но мне было понятно, что текст написанный тайнописью изобразила женщина от имени Бориса уже после его смерти, а не за неделю до его гибели. Именно гибели, потому что, убийца явно пытается прикрыться обоими липовыми текстами, вводя в заблуждение тех, кто будет расследовать это дело».

Я подумал о Елене. Ведь только она имела доступ к документам. Может, это её рук дело? Я вспомнил о пистолете, который имелся у неё, и мне стало не по себе.

Я взглянул на часы. Было без четверти восемь. Похоже, она ещё спала.

И в тоже время меня начали мучить сомнения. Ну не могла Елена за моей спиной быть участницей какой — то аферы. Я ей верил. Что — то здесь не так.

Предположим, некто пытается этим текстом откровений ввести в заблуждение следствие в том, что Борис заранее планировал покончить с собой. Но зачем так много писать? Достаточно было одного, двух абзацев, где можно было отразить саму суть…

Мне стало душно и жарко. Я открыл форточку, налил стакан холодной воды и выпил.

А впрочем, именно откровенное признание в совершении финансовых махинаций вызывает у читателя полное доверие ко всему тексту, а значит, он поверит и в намерение покончить с собой. Да. Если предположить, что текст писал не Борис, то тот, кто написал текст, является тонким психологом.

Я стоял возле окна, обдуваемый свежим воздухом и смотрел, как поднявшийся ветер раскачивает ветки деревьев в саду.

А ведь в тексте нет ни одной фамилии партнёров, которые содействовали разрушению личности Бориса. Почему Борис не упомянул о них пофамильно? Откровенничать уж до конца. Упоминается только Руфина Аркадьевна Зеленская, которая помогла с работой и свела его с респектабельными людьми, но не с преступниками же. А там каждый волен выбирать себе дальнейшую жизнь так, как заблагорассудится. В общем — то, Руфина сделала благое дело, помогла парню встать на ноги. Это можно только приветствовать. Да и в письме он её благодарит. Исходя из этого Руфина Аркадьевна из числа подозреваемых лиц, может быть исключена.

На улице поднялся сильный ветер, и я закрыл форточку.

В целом из текста следует, что Борис Савин раскаивается, что он без принуждения избрал вектор своей коммерческой деятельности именно тот, который привел его к нравственному и физическому самоуничтожению. Если придерживаться этой логики, то текст должен быть написан Борисом.

Со слов Кирюхина, эксперт утверждает, что предсмертную записку написала женщина. А я хоть и не эксперт, но доверяю своим глазам, своему разуму и утверждаю, что эти два текста по почерку похожи как две капли воды. И это означает: «Шерше ля фам». (Ищите женщину)

— Ладно, в этих хитросплетениях можно запутаться, — решил я. — Не будем делать скоропалительных выводов. Мои субъективные доводы, это лишь предположения обычного обывателя, но не эксперта — криминалиста, который изучит текст написанный тайнописью и сделает официальное заключение, только тогда следствие будет делать выводы.

Я почувствовал, что устал окончательно и, чтобы не беспокоить Елену, удалился в другую комнату, прилёг на диван.

***

Проснулся я в полдень, когда Елены уже не было в доме. Я пошёл в кухонную комнату и увидел, что она была прибрана. Документов на столе не было.

Я взял мобильник и позвонил Елене, которая сразу ответила: — Слушаю тебя, милый!

— Леночка, подскажи, куда ты положила документы? — спросил я.

— Ты выспался?

— Конечно, любимая.

Наступила небольшая пауза.

— Приезжай ко мне в офис, — сказала она. — Есть важный разговор.

— Хорошо. Я скоро буду, — ответил я и связь отключилась.

Спустя полчаса я подъехал к офису фирмы. Над входной дверью по — прежнему красовалась вывеска с изображением бегущего жеребца и витиеватой надписью «Мустанг».

В помещении офиса находились Руфина Аркадьевна и Елена. Они с грустными лицами сидели за столом и глядели на меня. Я вежливо поздоровался.

— Проходите к столу, Савелий Акимович, — предложила Зеленская. — Присаживайтесь и выслушайте мою исповедь.

Я с удивлением на неё взглянул и присел напротив. Руфина Аркадьевна была бледная и волновалась.

— Это моя дочь Инесса застрелила Бориса, — немного волнуясь, сообщила она. — Когда она это сделала, то примчалась ко мне и, рыдая, призналась в этом. Инесса любила Бориса и как будто бы у него тоже были ответные чувства. Я запрещала им встречаться, ведь она была замужем. Но разве её можно остановить. Они некоторое время тайно встречались. В последующем, его чувства к ней охладели. Борис стал избегать встреч с моей дочерью. Она настаивала на прежних отношениях, но он сообщил ей, что полюбил другую женщину. Инесса с детства была импульсивным ребёнком. Со временем жизненные перипетии глубже отразились на её характере. Она стала психически неуравновешенная. Особенно это проявилось у неё, после того, как она потеряла голос. Из театра ей пришлось уйти. Её перестали приглашать на светские мероприятия. Муж Иннокентий Венедиктов был ей безразличен. Конечно Кеша отъявленный плут, со своими «тараканами» в голове, но, в целом неплохой человек и очень любил её, старался угодить, тащил всё в семью. Инесса этого не ценила и попросту презирала его.

— Где Инесса взяла пистолет? — спросил я.

— Пистолет принадлежал Венедиктову, — ответила она. — Моя дочь взяла его в комнате, где он спал. Когда Иннокентий узнал обо всём, то заявил, что придумает что — нибудь. Позже мне сообщили, что полковник Стеблин обнаружил этот пистолет в квартире Вадима Боева, который, как известно, был с вами в тот день в моём доме на Знаменке. Тогда я поняла, что именно Венедиктов подбросил пистолет в квартиру Боева, которого хотят сделать козлом отпущения.

— Я с самого начала понимал, что пистолет Вадиму подбросили и принял меры, чтобы его освободили, — изрёк я.

— Понимаю вас, — сказала Руфина Аркадьевна.

Я увидел на её лице полное безразличие к тому, что я сказал. Она молчала.

— Продолжайте, — произнёс я.

— После того, как дочь призналась мне в убийстве, я немедленно поехала к месту трагедии, — произнесла она. — В доме Бориса я стёрла все следы пребывания Инессы и подложила пистолет, из которого стреляла дочь. В голову мне пришла идея инсценировать самоубийство. Я сделала так, что на оружии остались отпечатки пальцев Бориса. Зная, что Борис увлекается конными скачками, я написала предсмертную записку, якобы им написанную, тем самым обосновала его трагическую кончину, причиной которой явился крупный проигрыш. Эта мысль пришла мне в голову, чтобы как — то обосновать мотив самоубийства.

— В записке указана лошадь по кличке «Алмаз», — сказал я. — Разве вы интересуетесь скачками?

— Да. Мне нравится этот вид спорта, — заявила она. — А тем более, в моих магазинах продаются аксессуары для конного спорта. Но дело не в этом. Борис делал ставки на предполагаемых фаворитов и скрупулёзно вёл записи. В его письменном столе я нашла дневник, где указывались даты скачек, упоминались клички лошадей, участвующих в заездах, на которые он делал ставки. Там я увидела, что в минувший день жеребец по кличке «Алмаз» участвовал в заезде. Борис на него поставил тридцать тысяч рублей. Я дописала три нуля, получилась внушительная сумма: тридцать миллионов. В тетради стояла отметка, что он проиграл эту сумму. Тогда я поняла, какого содержания должен быть текст. Я тут же вырвала из дневника кусок бумаги и написала предсмертную записку следующего содержания: «Я видел как „Алмаз“ тяжело преодолел последний барьер. Перед финишем его обошли две лошади. Трибуны взорвались. Я проиграл».

— А куда вы дели дневник? — спросил я.

— Разумеется, он остался в письменном столе, — заявила она. — Ну, а потом случилось непоправимое. Мою Инессу застрелили. Кто это сделал, я по сей день не знаю? Но знаю лишь о том, что за каждым злодеянием следует расплата.

Руфина Аркадьевна замолкла.

— Как получилось, что вы написали второй текст? — осведомился я.

— Я случайно увидела на этом столе учредительные документы ЗАО «ЗЭК», экземпляры которой принадлежали Борису, — сказала Зеленская. — Я знала, что вы настойчиво разыскиваете убийцу Бориса. У меня созрел план, как покончить с вашим расследованием окончательно. Я попросила Елену срочно выполнить моё поручение. Прежде чем уехать, Елена при мне положила бумаги в свой письменный стол. Когда она ушла, то я взяла документы и написала поверх печатного текста мотивированное письмо, адресованное вам якобы от Бориса. Для этого я использовала чернила изготовленные из аспирина. Старый и проверенный способ тайнописи арестантов с дореволюционных времён. Кстати, даже в советское время заключённые пользовались таким способом, отправляя свои «малявы» на волю.

— Для чего вы это делали? — спросил я.

— Мне нужно было, чтобы вы окончательно поверили в то, что Борис сам себя лишил жизни, — ответила она. — Я наблюдала за Борисом и видела, как он скатывается в пропасть, связавшись с сомнительными дельцами. С моим опытом и связями мне не составило труда установить подробности его теневого бизнеса, и узнать, что он размещает грязные деньги наркодельцов в акции рентабельных предприятий. Я не раз предупреждала его, что с этим надо заканчивать. Но он отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Я видела его нравственное падение. Думаю, что рано или поздно, Борис закончил бы плохо.

Зеленская замолчала, о чём — то думая, но через короткое время продолжила: — Сегодня утром, ко мне обратилась Елена и обвинила меня в том, что я написала эти два текста. Елена прекрасно знает мой почерк. Мне ничего не оставалось, как признаться во всём. Потом Елена настояла на том, чтобы пригласить вас и всё рассказать. Простите меня, Савелий, я искренне сожалею о том, что совершила поступок, которому нет оправдания. Если бы в ту злополучную ночь я не сделала того, что сделала, то всё было бы по — другому. Пусть бы дочь судили, но она была бы жива.

Неожиданно позвонил мой мобильник. Я взглянул на дисплей и понял, что звонит подполковник Кирюхин.

— Слушаю, Николай Николаевич, — ответил я.

— Савелий, хочу сообщить тебе новость, — сказал он. — Зимин признался в том, что Руслан Алдохин застрелил Инессу Зеленскую по прямому указанию Иннокентия Венедиктова, которого мы ищем. Сделали они это с единственной целью, отомстить ей за гибель своего подельника Бориса Савина, который был у них мозгом финансовых афер. Зимин также сообщил, что именно Инесса Зеленская застрелила Бориса за то, что тот бросил её. Зимин утверждает, что со смертью Бориса Савина из его домашнего сейфа исчезли акции предприятий, в том числе крупной корпорации ЗАО «ЗЭК», приобретённые от реализации наркотических средств. Так что можешь прекращать своё частное расследование. Дело о коррупции и незаконном обороте наркотиков передано в следственный комитет.

Связь отключилась, и я вернул телефон в карман. Я вдруг вспомнил, что Мурат Мурзаев и Руслан Алдохин у меня требовали документы. Теперь я понимал, что они думали, что акции у меня и поэтому требовали эти документы, но у меня и в помине их не было. Акции находились в доме Бориса, когда его убили. Теперь я понял, кто украл ценные акции.

— А где папка с учредительными документами Бориса? — спросил я, обращаясь к женщинам.

— А зачем они вам? — приподняв брови, поинтересовалась Зеленская. — Я единоличная хозяйка этой корпорации.

Я подумал: «Действительно, зачем они мне? Чтобы текстом этого письма прижать к стенке Руфину Аркадьевну и потребовать настоящего чистосердечного признания и выдачи похищенных акций? Но я не следователь и не в силах тягаться с такой вездесущей и могущественной дамой».

Мне ничего не оставалось, как пожать плечами и изобразить глупую физиономию.

Зеленская усмехнулась. — Вот именно, — согласилась она, и словно читая мои мысли, добавила: — Нет писем, нет улики. Всё очень просто.

Руфина Аркадьевна с иронией глядела на меня.

— Савелий, зачем вы ищите убийцу? — спросила она. — Ведь, по сути, Борис способствовал распространению наркотиков, в результате было втянуто в его употребление огромное количество молодых людей. Дочь Крылова — стала наркоманкой, мою дочь втянули в употребление наркотиков. Борис сам виноват в своём падении и гибели.

Я сделал кислую мину при плохой игре. — Я не знал, что Борис этим занимается.

— Да, он умел скрывать свои тёмные дела. Борис, как тот двуликий Янус, одно лицо для друзей, знакомых, а другое, для тех, с кем ворочал грязными делами.

— Как же так получилось? Я столько лет общался с Борисом, а истинной его натуры не знал, — сказал я и отключил диктофон в своём кармане.

Зеленская тяжело вздохнула, взглянула на свои наручные часы и встала. — Пожалуй, я вас оставлю, молодые люди, — с теплотой в голосе, произнесла она и на её лице отобразилась обаятельная улыбка. — У меня ещё очень много дел.

Она покинула помещение и скрылась за дверями офиса.

Когда мы с Еленой тоже вышли из офиса, я спросил: — Зачем ты отдала ей учредительные документы, ведь там же была улика?

— Дело в том, что именно по моей просьбе, Руфина Аркадьевна сделала исключение, и рассказала тебе всю правду. Я рискнула моими с ней отношениями только ради тебя, чтобы ты всё узнал и прекратил это дурацкое расследование, — ответила она. — В конце концов, Руфина Аркадьевна никого не убивала. Она добрый человек. Всегда спешит на помощь, и я решила дать ей шанс выйти из этой истории чистой, сохранив лицо. Поэтому я отдала ей эти документы.

— Думаю, Руфину Аркадьевну это не спасёт, её ждут великие потрясения, — угрюмо, произнёс я.

— На что ты намекаешь?

— На акции, которые исчезли из сейфа Бориса.

— Ты считаешь, что она их выкрала?

— Я уверен в этом.

Елена задумалась. — А впрочем, я этого не исключаю, Руфина — женщина рисковая. Если она сумела стать единоличной владелицей многомиллиардного состояния корпорации ЗАО «ЗЭК», то это означает только одно, у неё появились дополнительные акции этого предприятия, возможно из сейфа Бориса. Но ведь это недоказуемо.

— Возможно, — проронил я. — Каждый должен заниматься своим делом: сапожник шить сапоги, пекарь печь пироги, а следователь раскрывать преступления, — изрёк я глубокую мысль и вспомнил о своей профессии — жокей высшей категории.

***

После продолжительной паузы я вновь появился на ипподроме, где по — прежнему разыгрывались призы, проводились заезды перспективных скакунов. По просьбе Анжелы Бельской я должен был участвовать в очередном заезде на молодом вороном жеребце по кличке «Дантес». Жеребец был с норовом, но когда я прошептал ему на ухо заветные слова, он несколько поубавил свой пыл и стал менее капризен. Перед тем как мне покинуть паддок, Анжела приблизилась ко мне.

— Желаю удачи, Савелий, — сказала она, слегка улыбнувшись и тут же повернувшись к жеребцу, погладила его по шее.

Я выехал на дорожку и «Дантес» проворно понёс меня к месту старта, где уже собрались скакуны. Наше место оказалось крайним, и мы заняли исходную позицию. После того как объявили участников заезда, прозвучал колокол и лошади стремительно набирая скорость помчались вперёд.

Успешно преодолев несколько препятствий «Дантес» вывел меня на третью позицию. «Для начала, неплохо», — подумал я.

С «Дантесом» у меня не было проблем. Он брал препятствия правильно, шёл ровным галопом. Преодолевая барьер за барьером, мы успешно обошли вторую лошадь. Я чувствовал, что в жеребце ещё достаточно сил и энергии и, преодолев последнее препятствие, по привычке качнул поводок и дал шенкеля. Жеребец словно пуля понёс меня вперёд, обойдя последнего конкурента. Люди на трибунах принялись кричать и хлопать в ладоши. «Дантес» рвался вперёд, до финиша оставалось каких — то сто шагов, и вдруг резкий толчок в грудь. Моё тело ослабело, руки опустили поводок, и я почувствовал, как проваливаюсь в темноту…

***

Очнулся я в больничной палате. Елена сидела на стуле рядом с моей кроватью. Её красивое лицо выглядело усталым, а веки слиплись.

— Ради Бога, объясни … — начал было я, резко приподнимаясь, но Елена быстро поднялась и ладонью прикрыла мне губы.

— Тихо, тихо! Тебе резких движений делать нельзя, — произнесла она, тоном профессиональной сиделки. — Теперь всё в порядке. До свадьбы заживёт. Спи.

Я закрыл глаза и попытался вспомнить, что же со мной произошло. Но белоснежная постель действовала успокаивающе, уверенность Елены передалась мне. Грудь болела. Я вновь открыл глаза. Елена дала мне воды.

— Что же произошло? — спросил я.

— В тебя стреляли, и сейчас я помогаю поднять тебя на ноги.

— Кто стрелял?

— Это неважно, — сказала она. — Стрелок при задержании был тяжело ранен, но перед смертью успел назвать фамилию заказчика.

— Кто заказчик?

— Заказчики Зеленская и Венедиктов.

От изумления, я начал было приподниматься, но она вовремя вернула меня в прежнее положение.

— Их арестовали и вменяют ряд статей, в том числе участие в финансовых махинациях, отмывание бюджетных средств, организация наркотрафика и прочее, — уставшим голосом произнесла она. — Выгнали из полиции полковника Стеблина, который проявлял нездоровый интерес к этому делу. Против него возбудили уголовное дело.

— Думаю, это подполковник Кирюхин их разоблачил, — изрёк я.

— Я тоже так считаю. Но и ты спутал им карты своим частным расследованием. У следователя оказалась аудиозапись с откровением Руфины Аркадьевны во время нашей беседы в офисе. Эта запись её изобличила, — пояснила Елена и после небольшой паузы продолжила: — Кирюхин недавно приходил тебя навестить, но ты спал. Он сказал, что это Руфина Зеленская сообщила Венедиктову о своём желании покончить с тобой. А тот в свою очередь нашёл исполнителя. Причина, как ты понимаешь, банальная месть.

Я подумал, а ведь именно по указанию Венедиктова была застрелена дочь Руфины Зеленской. Венедиктов оказался монстром, даже жену не пожалел. В ходе следствия она обязательно узнает, кто виновник гибели её дочери, и тогда бывшему зятю несдобровать.

— Вот видишь, — отреагировал я. — Хоть я и не следователь, но с моей помощью этот узелок распутали.

У Елены мелькнула грустная усмешка. Она с подозрением покосилась на меня. — Интересно, откуда у них оказалась аудиозапись, ты не знаешь?

Я постарался сделать удивлённое лицо и пожал плечами.

Конец.